Даша и призрак блондинки

— По этим значкам мы узнаём всех хранителей тайны покерного соревнования, — пояснил он, подмигнув. — У участников они синего и зелёного цветов, как названия команд, а у болельщиков стандартные: красные и чёрные.

И вправду, я раньше замечала, что у некоторых студентов и студенток к груди приколоты 'карточные' значки. Теперь я поняла, что они означают.

— Эти значки ещё и пропуск на сам чемпионат, так что не потеряй.

Я кивнула, и тут Эва, которая весь разговор вела себя подозрительно тихо, наконец-то заговорила:

— Улыбнись ему, — чуть ли не рявкнула она, я даже вздрогнула от неожиданности. — Видишь, он к тебе не равнодушен, чуть-чуть кокетства тут не повредит.

Я возмущённо глянула на привидение и снова повернулась к Антону, пытаясь вспомнить, что хотела ответить. Мысли все, как одна, улетучились. Умеет же Эва шокировать. На всякий случай, чтобы не молчать и не показаться девушкой не от мира сего, я просто кивнула не зная чему. Антон в ответ тоже довольно кивнул. Эва что-то пробормотала на неизвестном мне языке, вроде из западнославянской группы, но с явно недовольным контекстом.

— Спроси, как у него дела, — подтолкнула она меня едва заметно. — Ну не стой, как столб, ты уже начинаешь смотреться глупо.

— Э… Как у тебя дела? — спросила я, поддавшись Эвиным уговорам.

— Нормально, к экзаменам готовлюсь, а тут ещё организация соревнования. Вся работа ложиться на плечи капитанов команд, так что работы будь здоров! А у тебя? Вчера ты была, вроде, какая-то напряжённая.

— Ага, он заметил изменения в твоём поведении! — непонятно чему обрадовалась блондинка. — Давай, теперь выдай ему свою самую обворожительную улыбку и поинтересуйся о его девушке.

— Не стану я этого делать! — повернув голову в сторону советчицы, прошипела я. Она уж как-то совсем лезет в мою жизнь. Мне совершенно неинтересно знать о девушке Антона, да и улыбаться ему я не видела никакого здравого смысла. Антон вопросительно на меня уставился, а Эва надула губки.

— Извини, мысли вслух, — оправдалась я, всё-таки натянув хилую улыбку. — У меня всё в порядке, просто вчера я кое-куда спешила. Как и сейчас, в общем-то. Мне пора на урок.

— Не стану задерживать, — тут же отозвался парень, ловко набрасывая на плечо свой рюкзак. — Значит, до встречи завтра на первой паре в девятой аудитории!

И он зашагал прочь, а я гневно повернулась к Эве, устроившейся на подоконнике и с преувеличенным вниманием разглядывающей свои наманикюренные ногти. Привидение делала вид, что не понимает обвинительного значения моего взгляда. Придётся выложить претензии вербально.

— И как это понимать? Эва, мне совершенно безразличен Антон, он мне лишь друг. Зачем ты заставляла меня с ним кокетничать?

— Если парень оказывает тебе повышенное внимание, то можно было бы ему хотя бы улыбнуться. Я же не просила тебя кидаться ему на шею! От тебя требовалась всего-то одна улыбка, проявление вежливости, не больше. Ты замкнутый в себе человек, будешь и дальше себя так вести, у тебя никогда не будет друзей.

Я виновато потупила глаза, почувствовав, как начинают гореть щёки. Мда-с, Эва просто намекала на проявления дружелюбия, а я уж напридумывала всякое… Пообещав Эве в следующий раз улыбнуться Антону как следует, я направилась к аудитории, где будет лекция по сестринскому делу. До звонка оставалось не больше пяти минут, я опять не успевала повторить термины.

— Подумаешь, — фыркнула Эва, когда я сообщила ей эту новость. — Ты итак все их знаешь, ты же отличница, так что нечего волноваться. Лучше посмотри вон на того блондина! — и она ткнула пальчиком на двоих друзей, сидящих на скамейке возле кабинета.

Тот, на которого обратила внимание моя приятельница, игрался со своим сотовым телефоном. Я немного прищурилась, чтобы получше разглядеть парня. Ничего примечательного в нём не было, но у Эвы по этому поводу было другое мнение:

— Если бы у меня было материальное тело, — заявила она, — я бы обязательно подошла с ним познакомиться. Может, ты подойдёшь к нему, а? Я научу, что надо говорить. Пойдём, давай!

— Сейчас урок начнётся, да и ничего необычного в парне нет. Таких тысячи.

— Хм… Ты права, его друг симпатичнее…

— Порой ты ведёшь себя, как бестолковая блондинка из анекдотов!

Вместе со мной в аудиторию заходила Виолетта со своей свитой, но я даже не обратила на неё внимания. Зато она обратила.

— Что?! — И Эва и Виолетта выкрикнули это одновременно, так что я не сразу поняла, что они это мне.

Виолетта остановилась и яростно прищурила глаза. Сегодня на ней было бледно-зелёное платье с завышенной талией, которое не скрывал прозрачный халатик, и приколотым зелёным значком черви. Сомнений не оставалось — она тоже участвовала в покерном соревновании. Я уже было хотела пройти в аудиторию, как Оксана и Настя перегородили мне дорогу.

— Как ты меня назвала? — неестественно нежно спросила Виолетта, обращаясь ко мне. — Бестолковой блондинкой, так?

До меня дошло, в чём тут возникла проблема. Похоже, с Эвой я разговаривала чуть громче, чем следовало, и слова, предназначенные для привидения, услышала Виолетта. Вид у моей однокашницы был до крайности удивлённый. Её, звезду первого курса института, никто не смел называть иначе, чем красотка или куколка. И тут глаза Виолетты округлились ещё сильнее — это она углядела на мне значок участника соревнования.

— Ты участвуешь? — изумилась она. — Синие совсем спятили, ты же настучишь про нас своему дяде! И для покера ума у тебя не хватит, тут тебе не помогут учебники. О, до меня дошло! Тебя взяли в команду, потому что ты как-то пронюхала про соревнование и обещала рассказать обо всём дядюшке, если тебя не возьмут! Ну ты и рыба.

— Ты на себя посмотри, кошка драная! — воскликнула Эва, уже забывшая, что я назвала её бестолковой блондинкой. Она выглядела почти так же разъярённо, как и Виолетта. Со стороны было бы интересно посмотреть на их спор, но Эву никто, кроме меня, не видел. А жаль.

— Хоть ты пока помолчи, — шикнула я на привидение, чтобы она не мешала. Хотя её защита мне бы не помешала. Эва замолчала, но видно было, что в любую секунду она кинется с ногтями на нашу противницу. Терпения у неё было куда как меньше, чем у меня. Я бы вообще предпочла найти мирное решение.

— Ты меня затыкаешь? — скривилась Виолетта, опять приняв мои слова на свой счёт. Я даже зубами заскрипела от абсурдности всего этого.

— Слушай, Виолетта, я не хочу с тобой ругаться, — я попыталась привести ситуацию к мировой. Уже прозвенел звонок, вот-вот подойдёт преподаватель. — В команду Синих меня взяли исключительно потому, что я хорошо играю в покер, а не потому, что ты думаешь! А бестолковой блондинкой я назвала тебя из-за того, что так оно и есть! — Её намёки на мои умственные способности вывели меня из себя. Никогда не жаловала Виолетту, чего бы это сейчас с ней любезничать, раз так получилось?

— Ты многое о себе мнишь, как там тебя… Даша, — прошипела наша местная звезда. — Но я сегодня добрая, на первый раз прощу тебе оскорбление, но берегись!

Мы стояли близко друг к другу и гневно сверкали глазами, а потом Виолетта вдруг расхохоталась. Её подруги тоже стали смеяться, хотя по их лицам было прекрасно видно, что они ничего смешного в ситуации не видят, а смеются чисто для поддержки своего лидера.

— Ты просто мне завидуешь, — усмехнулась нахалка. — Я — идеал красоты, у меня куча друзей, парни бросаются мне в ноги, и даже твой ненаглядный, но полностью мой Андрей. Ты просто бесишься в бессильной злобе.

— Мне абсолютно безразлична ты и всё, что с тобой связано, а Андрей мне и даром не нужен, — насчёт последнего я соврала, но она, вроде, не заметила.

— Скажи, что вам надо раз и навсегда выяснить отношения, — посоветовала мне Эва, но Виолетта опередила:

— Думаю, пора выяснить отношения между нами. — Она самоуверенно сложила руки на груди, взирая на меня сверху вниз.

— Не стану я этого делать! — ответила я сразу обеим блондинкам. У меня и без того есть занятия, лишняя нагрузка мне совершенно не нужна. — Виолетта, если ты думаешь, что выше или лучше меня, то мы можем выяснить это во время покерного соревнования. Я разобью тебя в пух и прах!

— Я - лучшая, так что даже не надейся. Откажись от участия в игре сразу, чтобы не позориться! — воскликнула несносная девушка. Затем она развернулась на шпильках и прошла в аудиторию, толкнув меня плечом. Её подруги-подпевалы ринулись за хозяйкой, но Настя ещё умудрилась сорвать с моего плеча сумку и бросить её на пол. Мои тетрадки вперемешку с листами дела об отравлении Эвы рассыпались по полу. Я бросила в сторону девчонок злой взгляд и быстро присела, чтобы подобрать вещи.

— Ну и швабры, — прошипела им вслед моя полупрозрачная подруга. — Ты, конечно, прости, Даша, но я устрою им незабываемый урок!

— Не стоит, — устало отозвалась я. — Они ещё сущие дети, к тому же дуры полные.

Эва не ответила, видимо, я её не переубедила. А ну и ладно, я честно пыталась, так что теперь пусть делает с тремя подружками что хочет, моя совесть чиста.

Ну и утро у меня выдалось! Интернет дома, дядя с его провокационными вопросами, Антон со своими заморочками и просьбой явиться завтра на собрание первой парой, когда у меня стоит лекция по анатомии. Теперь ещё и ссора с Виолеттой. У нас с ней никогда не было даже намёков на продуктивные отношения, но и открытых конфликтов до этого раза тоже не случалось. Ну, что ещё осталось в списке прогноза гадостей на это утро?

— Привет, Даша.

Передо мной выросла фигура Андрея. Конечно, надо добить бедную Дарью! Я как раз подняла с пола последний листок и встала на ноги. Поправив очки, постаралась приветливо улыбнуться, но и сама знала, что выгляжу совершенно неприглядно. Тем не менее Андрей и не стал задерживаться в дверях, а прошёл мимо. Он совсем не обращает на меня внимания, словно я часть обстановки института. А что, если он здоровается со мной, только потому, что я племянница ректора? С самыми мрачными мыслями по этому поводу я зашла в аудиторию и поспешила на первый ряд.

Аудитория сестринского дела совершенно не походила на все остальные аудитории института, тут была почти натуральная больничная обстановка. Возле стен стояли кушетки и даже одна кровать с манекеном-пациентом, на многочисленных предметных столиках лежали предметы ухода и сестринских манипуляций. Но из этого кабинета, в отличие от кабинета анатомии, вещи никогда не пропадали. Наверное, это зависело от учительницы. В кабинете у Елены Васильевны как-то руки не поднимались ничего вредить. Но лично я ни в одной аудитории не стану ничего портить, даже делать пометки простым карандашом на партах.

Как и следовало ожидать, большая половина учащихся прочно окопалась на задних рядах. А впереди ближе ко мне сидели только двое. Это те, кто соизволил-таки выучить домашнее задание — Ирина Лемешева и Семён Толкунов. Из всей группы только мы трое имели все шансы закончить курс без троек и преимущественно на пятёрки.

— Могла бы и подсказать, как мне себя вести с Андреем, — вполголоса напустилась я на Эву, гордо севшую на скамью рядом. — Что же ты молчала? Как с Виолеттой, так это запросто.

— Я тебя не пойму: то советуешь мне молчать и не лезть с советами, то предъявляешь мне претензии, если я тебя слушаюсь. Определись, а уж потом и потолкуем.

— С Андреем могла бы и помочь. Видела, он даже не глянул на меня, поздоровался на автомате.

— Я уже говорила тебе, что для того, чтобы он тебя заметил, тебе надо кардинально поменять имидж. И отказаться от чёрной одежды, это угнетает. Мрачность твоего образа даже белый халат не исправляет. И я помню, что обещала тебе помощь, но только не в общении. Когда ты получаешь стипендию?

А я-то уж подумала, что она забыла об этом последнем факте. Лучше бы так оно и было. Меньше всего хочется потратить долгожданную и многожеланную стипендию на косметику и прочие атрибуты таких красоток, как Эва и Виолетта. В книжном магазине я себе присмотрела очень интересные книжки! И вовсе не хочу походить на 'бестолковых блондинок'! Я — самодостаточная личность.

Но Эва уже понеслась по просторам своей фантазии:

— Я сделаю из тебя конфетку в ярком фантике, и твой Андрей сам станет за тобой бегать, так что не волнуйся. Конечно, я бы на твоём месте плюнула на этого выпендрёжника, у него ужасная причёска и он ведёт себя, как центр Вселенной даже со своей девушкой, хотя это она для него должна быть этим самым центром. Но раз он тебе нравится… Ты подумай об этом хорошенько. Когда я сделаю из тебя молодую Бритни Спирс, и ты откажешься от некоторых своих замашек отличницы, ты сама сможешь выбирать, с кем встречаться. Поверь, претенденты найдутся. Для всех находятся. Уж я-то насмотрелась на подобные вещи, когда была жива.

— А я не люблю Бритни, уж если что-то и делать, так лучше Кетрин Хепберн, — обречённо вздохнула я. — Но всё это только после Игоря и Светы.

Преподаватель по сестринскому делу решительным шагом прошла в аудиторию. Это была женщина в полном расцвете лет, немного полноватая, в вишнёвом костюме, больших очках и с неизменной загадочной улыбкой, словно у Джоконды. Она много лет проработала старшей медсестрой в городской больнице какого-то провинциального городка, но как переехала, сменила профессию по одной ей известным причинам. Никто никогда не знал, что она приготовила на очередной урок: лекцию из учебников, поучительные интересные истории из практики, опросы или наглядные задания. Я лично обожала такую её непредсказуемость. Но сегодня занятие было известно — контрольная работа по терминам за весь год.

— Доброе утро. Всё убрать со столов, — мягким голоском произнесла она, но обманываться не стоило — эта женщина имеет стальную хватку и ещё она ярая поборница дисциплины. — Оставить только ручку и листок бумаги. Поживее, задние ряды!

Я убрала тетради в сумку, а когда подняла глаза, то Эвы уже со мной не было. Ладно, пусть делает, что хочет, только меня не отвлекает. Мне нужна пятёрка по сестринскому делу. Преподаватель, Елена Васильевна, прошла между рядов, проверяя, никто ли не спрятал на коленях тетради или учебники, а потом остановилась сбоку от рядов, чтобы видеть сразу всех студентов.

— Сначала я буду диктовать вам термины, а вы будете писать определения, — Елена Васильевна неторопливо поясняла нам ход работы. — Потом буду диктовать определения, а вы запишите термины. Вопросы? Вопросов нет.

Несколько человек с задних рядов убрали поднятые вверх руки. У них были вопросы, только учительница не хотела на них отвечать. Она уже научена, что ничего толкового студенты перед такими лёгкими контрольными не спрашивают, а острить и шутить они могут и на переменах.

— Начнём… Болезнь — это…

Я торопливо написала определение на листке, когда раздался недовольный голос Виолетты:

— Эй, кто вы там! Закройте окно, у нас тут листы сдуло!

Ага, Эва начала развлекаться в своём фирменном стиле. Я даже не пыталась подавить мстительную улыбку, всё равно её никто кроме Семёна и Иры не видит, а они сейчас уткнулись в свои работы.

— Окно закрыто! — недовольно ответили Виолетте, на что девушка и её окружение недовольно хмыкнули.

— Закончили? — ласково поинтересовалась Елена Васильевна. — Продолжим…

Но тут снова раздался вопль Виолетты. Её листы и листы её подруг повторили свой полёт на пол словно от дуновения ветра. Не без некоторого раздражения девчонки подняли их, но учительница не стала ждать, а продолжала диктовать термины. Я немного повернула голову назад, чтобы посмотреть на Эву. Она стояла на парте моих обидчиц словно боевая амазонка, чуть сияя в в лучах утреннего солнца. Руки упёрла в бока и носком туфли разбрасывала в разные стороны их гелевые ручки, которыми они обычно оформляли свои тетради. Виолетта, Настя и Оксана выглядели малость обалдевшими.

— Какого чёрта! — выругалась Виолетта, добавив ещё парочку нецензурных выражений.

— Рязанцева! — крикнула уставшая от беспорядка учительница. — Немедленно прекрати маяться дурью и подбери своё имущество с пола!

Теперь уже не только я, но и многие другие студенты косились в сторону Виолетты, а Андрей прошептал своей девушке: 'Что ты делаешь?'.

— Это не мы! — огрызнулись девушки.

Тем временем Эва переключилась на их сумки: они как бы невзначай попадали с парт, рассыпав своё содержимое под ноги студентам. Помады, подводочные карандаши и лаки для ногтей, заколки и прочая мелочь со звоном раскатилась по всей аудитории. Кое-кто даже засмеялся в голос, а Виолетта вдруг посмотрела на меня, словно это я была повинна в инциденте.

— Рязанцева! — сорвалась на визгливый крик Елена Васильевна. — Что вы вытворяете? Решили мне контрольную сорвать? Крайне глупо с вашей стороны, я просто поставлю вам не зачёт. А теперь немедленно покиньте аудиторию.

— Елена Васильевна, это не мы… — попыталась оправдаться Оксана, но преподаватель не стала слушать и ещё раз повторила приказ.

Девушки кое-как наспех подобрали свои вещи и выбежали из кабинета под смех наиболее некультурных сокурсников. Елена Васильевна, не обращая на шёпот обсуждающих происшествие учеников, как ни в чём не бывало, стала дальше диктовать термины. А Эва подлетела ко мне, светящаяся от гордости за свой поступок. Да, это было в её духе.

— Видела, как я их, а? — довольно бормотала она. Я кивнула, строча очередное определение. — Надеюсь, они надолго это запомнят. Я могу ведь и повторить для закрепления эффекта так сказать.

Я приложила палец к губам, моля о тишине, потому что уже начала сбиваться с мыслей. Хоть я и не видела полной версии представления, но картинка в мозгу нарисовалась чёткая и… такая приятная! Вот бы ещё увидеть, как Андрей отреагировал.

— Алиментарные заболевания.

— Чушь какая-то, — мгновенно отозвалась Эва. Её пальчики потянулись к карандашу моей соседки Ирины, но она тут же их одёрнула. Устроившись на парте, она продолжала тараторить о том, что ещё могла бы успеть сделать с Виолеттой, если бы учительница не прогнала подруг. А потом блондинка предложила мне ещё над кем-нибудь так подшутить. Тяжело было сосредоточится на терминах в таких условиях.

— Тихо, пожалуйста, — едва слышно прошептала, молясь, чтобы подруга послушалась меня хотя бы в этот раз.

— Но ведь тебе понравилось, — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала Эва.

— Да, — шепнула я. — Только Виолетта так странно на меня посмотрела, словно это я раскидала её вещи.

— А, это я нацарапала на её листке твои инициалы, — беспечно махнула рукой блондинка; её браслеты звякнули, словно полностью одобряя хозяйку.

Я же окаменела от этой новости, наполовину пропустив определение, продиктованное Еленой Васильевной.

— Ш-што? — прошипела я, обернувшись к девушке. Эва от скуки разлеглась на парте, без толку ковыряя ногтем выемку в деревянной столешнице. На самом деле она вовсе не хотела ковыряться, поэтому её палец просто скользил сквозь дерево. — Ты же меня угробила!

— Хотела бы угробить, посоветовала бы выпить фенол. Даша, почему ты всегда так бурно реагируешь на пустяки? Я всего-то написала буквы ДВ — они могли бы означать, что угодно. Например, Дарт Вейдер! Хотя, да, я надеялась, что Виолетта подумает о тебе, но доказательств или каких-либо других вразумительных объяснений у неё всё равно нет. Расслабься!

В полной растерянности я вернулась к контрольной и дописала её на полном автомате, потому что мысли были совсем не о сестринском деле. Мне оставалось только наедятся, что Виолетта не верит в наличие у меня сверхъестественных способностей… Но, судя по брошенному на меня взгляду, ещё как верит…

— Сдаём! — улыбнулась учительница. — Даша, Ира, соберите работы. Смею вам напомнить — это была итоговая контрольная по терминам, но вам ещё осталось сдать два зачёта по моему предмету, так что учите, учите и ещё раз учите! А некоторые из вас зубрите, раз ума учить не хватает. Вы меня поняли?

И она снова улыбнулась, будто милая добрая старушка, но никто из присутствующих не обманулся. Такой обман дорого стоит.

Пара пролетела незаметно. Мысли о том, что мне стоило бы разыскать Виолетту и попытаться как-нибудь объяснить, что я к происшествию на контрольной не имею никакого отношения, неотступно вертелись в голове. Но я прекрасно понимала, что так делать не следует, ведь это будет косвенным доказательством вины. Придётся постараться забыть и делать вид, будто я этого не помню.

Сейчас у меня по расписанию стояло домоводство, мой самый нелюбимый предмет.

— Что-то я уже устала от учёбы, — пожаловалась Эва, когда мы с ней шли к следующей аудитории.

Пока мы шли, я прокручивала в голове термины и определения с предыдущей лекции, правильно ли их написала. На ходу достав тетрадку, стала искать те термины, в которых была неуверенна.

— Даш, ты здорова? — Эва посмотрела на меня так, словно видела впервые. — Мы только что с этой лекции.

Неужели она до сих пор не привыкла к моим привычкам? Лично я уже научилась как-то понимать её, хотя мне зверски хотелось побыть в одиночестве. Целые сутки напролёт с развесёлой блондинкой — это настоящее испытание!

— Ты же не училась, а только развлекалась с Виолеттой. Да и прошла всего одна пара, ты не могла устать. — Под пристальным взглядом призрака, я убрала тетрадь по сестринскому делу обратно в сумку.

— Морально устала. Я проучилась в этих застенках почти шесть лет, а потом ещё пять провела в безделье, меня тошнит от этих коридоров! Вот вспомнишь мои слова на последнем курсе, и скажешь про себя: 'Ах, Эва, ты как всегда была права про коридоры и их тошнотворное влияние'… О, видишь помаду на той девчонке? Вот это мой любимый цвет!

— А по мне, так слишком карамельно-розовый, вот если бы побледнее… — поняв, что сказала, я резко замолчала. Ужас! Я уже стала обращать внимание на такие вещи! Лучше подумаю о физике… но как-нибудь в другой раз, сейчас не до этого, у меня домоводство на носу. Терпеть не могу приторный голосок Илоны Владимировны, вещающей о том, чем манты отличаются от беляшей, и какой гарнир с ними сочетается.

— Ах, вторые пары тянутся дольше всех.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась я у Эвы, уловив тонкий намёк в её жалобах.

— Прогулять, конечно! Давай сразу возьмём и займёмся Игорем. Я чувствую, что это он меня отравил. От любви до ненависти один шаг, все это знают. Всё, идём прогуливать!

— Не могу я пропустить домоводство, — потрясённо воскликнула я. — У меня итак за последние дни столько прогулов, сколько и за весь год не набралось. И знаешь, я могла бы прогулять любой другой урок, но только не этот. Мне срочно нужно исправлять тройку, которую я получила на прошлом занятии. А завтра вообще практический зачёт будет.

— Просто уверена, ты бы сказала тоже самое про любую другую лекцию, — устало выдохнула Эва.

Чтобы мы с привидением могли спокойно поговорить, не привлекая к себе нездорового внимания, до звонка на урок я не стала заходить в аудиторию, где должна была проходить лекция по домоводству. Мы остановились у окна, выходящего на запад. Солнце ещё не успело осветить двор, в который открывался вид, и на траве лежал иней. Сквозь щели в рассохшейся деревянной раме просачивался прохладный ветерок, но это место находилось подальше от стены с зеркалами, вокруг которой традиционно крутились девушки, привыкшие поклоняться своему отражению. Среди них я углядела хрупкую фигурку в зелёном платье под халатом — Виолетту. Наверняка в этот самый момент она всем желающим рассказывает свою версию происшествия на прошлом уроке со мной в главной роли. А ладно, пусть делает, что хочет, мою репутацию её сплетни не испортят. Было бы, что портить.

— У тебя ещё завтра стоит домоводство, — напомнила мне Эва. — Я видела твоё расписание на следующий день: анатомия, химия и домоводство. Анатомию ты так и так прогуливаешь из-за сбора команды Синих. А на остальные лекции так и быть, можешь пойти. Если повезёт, то сегодня мы с тобой раскроем дело о моём отравлении.

— Спасибо, что ты разрешила мне сходить на уроки, мамочка! — Я не смогла сдержаться, и мой тон был несколько язвительнее, чем мне бы хотелось. Но над словами Эвы я всё-таки задумалась, было ужасно заманчиво прогулять нелюбимый предмет. Пятёрки по нему мне не светит при любом раскладе, а тройку я так и так исправлю.

Пока я серьёзно обдумывала предложение привидения, мимо пробежал какой-то первокурсник, размахивающий своим студенческим билетом и вопя во всё горло, что начали выдавать стипендию. Тут же в коридоре поднялся переполох — студенты сорвались со своих мест и бросились к кассе, пока не раздался звонок на урок. Эва тоже не растерялась, она схватила меня за руку и потащила к лестнице, ведь мы стояли к ней ближе остальных.

— Ай, отпусти! — крикнула я Эве, чуть не навернувшись со ступеней и врезавшись в стену, увешанную жутью, ну то есть психическими картинами в стиле Пикассо Средних веков. Видимо я нелепо смотрелась, бегущая с вытянутой вперёд рукой, потому что от меня шарахнулись две девчонки, зато я оказалась впереди.

Я бы вполне получила стипендию и после уроков, когда не будет такого столпотворения, но было бы глупо сейчас разворачиваться и идти обратно, поэтому я продолжила путь к кассе и оказалась там одной из первых.

— Деды идут, — недовольно прошептала Эва, как обычно бывшая рядом со мной. Она ткнула своим пальчиком в двух парней, явно старшекурсников, которые как раз подходили. На них были куртки с несравнимыми изображениями какой-то страшной рок-группы. Я мигом узнала в них тех придурков, которые на днях стащили скелет Руприхта из кабинета анатомии, чтобы поприкалываться.

— Дорогу дедушкам! — весело воскликнул один из них, и очередь, состоявшая преимущественно из первокурсников недовольно, но всё-таки, стала расступаться.

У нас в институте есть негласная традиция — старшекурсники получают стипендию первыми. Даже кассирша закрывает глаза на это безобразие.

— Знаешь, как я мечтала, когда училась на первом курсе, вот так вот прошествовать в начало очереди, — мечтательно поделилась Эва. — Примерно с четвёртого курса и у тебя будет такое право… Но, зная тебя, могу предположить, что ты им не воспользуешься и даже будешь пропускать самых слабых первокурсников впереди себя.

Я уверенно кивнула. Всегда выступала за равноправие, а маленьких тем более нельзя притеснять. Тем временем парни уже подошли ко мне и мальчику в круглых очках и помятом халате, который единственный стоял впереди меня.

— Дедовщина, — занудно пробормотал он. — Когда я стану тут ректором, то искореню эту дискриминацию по возрастному признаку.

— О, твой коллега, — равнодушно бросила Эва мне; я её проигнорировала.

— Так, мелочь, посторонись! — растягивая слова сказал парень из старших курсов, пробираясь к кассе. Мы с юным реформатором отошли на шаг в сторону. Кто мы такие, чтобы ломать устои?

Один из тех двух парней скользнул по нам взглядом и вдруг остановился на мне. Я захлопнула рот, глупо таращась на изображение черепа на его куртке, лихо скалившего наполовину золотые зубы в улыбке и сжимающие сигару. Какая страхолюдина и аккурат на уровне моих глаз. Я медленно подняла голову на обладателя куртки. Мощный парень с торчащими вверх чёрными волосами и карими глазами, которые смотрели прямо на меня. Именно от таких парней я стараюсь держаться подальше. И не важно, что он будущий врач, спокойствия это не внушало.

— Так, она пройдёт первой, — безапелляционно заявил парень. Он отодвинул мальчонку в очках и легко подтолкнул меня к кассе.

Я успела заметить, что на месте глазницы черепа на куртке старшекурсника приколот синий значок крести. До меня дошло, что мы с ним в одной команде по покеру, и он пропустил меня вперёд, потому что тоже заметил мой значок. На куртке второго старшекурсника красовался точно такой знак, как у меня, только чёрный.

Ладно, если всё так сложилось, воспользуюсь ситуацией. Быстренько протянула Зое Петровне, кассирше, свой студенческий билет. Сзади меня раздался тоненький голосок ущемлённого в правах первокурсника:

— Это не справедливо. Раз вы пропустили её, то меня тоже должны. Я стоял впереди.

— А? Что ты сказал? Имеешь что-то против?

— Эм… Имею! Но не против конкретно этой ситуации, — замялся студент, и я его прекрасно понимала. С этими парнями связываться не хотелось. — В разделе семь пункте семь точка девять Устава Института прописано равноправие между обучающимися различных курсов и факультетов в участии в социальной жизни института. Стипендия, как регулярная финансовая помощь в виде ежемесячного пособия относится к многообразию видов совместной деятельности людей, то есть — социальной жизни.

— Обалдеть, у нас есть Устав? — старшекурсники весело переглянулись.

— Вот поэтому получать стипендию можно только в порядке занятой очереди, — закончил свою речь парнишка. Я его даже зауважала — здорово он закрутил! Даже Зоя Петровна с любопытством высунулась в окошко, чтобы посмотреть. — На сложившуюся иерархию я накатаю жалобу, вот увидите.

— Флаг тебе в руки, — бодро ответил друг того парня, который входит в команду Синих.

— Я ещё и до ректора дойду, — уже не так самоуверенно и на тон тише добавил первокурсник, поправляя указательным пальцем очки на переносице.

Быстро получив причитающиеся мне деньги, я постаралась тут же выбраться из толпы студентов, чтобы больше не встречаться с двумя 'дедами'. Эва поджидала меня чуть в стороне от людей. Когда она соприкасалась с кем-то живым, этому живому было холодно и неприятно. Может, Эве тоже не нравилось прикасаться к живым людям?

— Вот видишь, участие в покерном соревновании уже принесло свои плюсы, — лукаво подмигнула блондинка. — А ты бы могла и 'спасибо' сказать тому красавчику, который пропустил тебя вперёд.

— Для тебя все особи мужского пола красавчики? И я его не рассмотрела.

— А 'спасибо' как-то связано с 'рассмотрела'? — приторным голоском спросила Эва, шутливо толкнув меня локтем в бок.

— Может быть, насчёт плюсов ты и права, — я пожала плечами и скорее перевела тему. Меньше всего я настроена говорить о парнях, даже об Андрее. Мы поднимались по лестнице на этаж выше к аудитории по домоводству. Наверное, всё-таки стоило задержаться и поблагодарить того старшекурсника… — А теперь представь, что у Синих за команда получается. Антон. Достаточно молодой и неопытный для капитана команды. Уверена, его выбрали как раз из-за этого — в силу своего третьего курса он ещё три года будет командовать, и команда, которую он соберёт, продержится дольше. Я. Скромная девушка, которая играла в покер только с братом, ничем не примечательная с точки зрения простых обывателей. Даже хуже — племянница ректора. Теперь тот тип в страшной куртке. Это уже диагноз, не находишь? Остались только неизвестные мне однокашник Антона и ещё один пятикурсник… Не очень радужно, да? И хотела бы я посмотреть на состав команды Зелёных, раз они взяли к себе Виолетту!

— Даша, это институтский покер, а не олимпийская сборная России! Весь кайф в том, что это нелегальный и непрофессиональный турнир.

Прямо над нами раздался проникающий до мозга костей звонок, призывающий всех тех, кто ещё не разбежался по кабинетам, в срочном порядке проследовать туда.

— Ты не хочешь идти на домоводство, — гипнотическим шёпотом пробормотала Эва, видя, что я уже собралась подходить к двери аудитории. — Ты хочешь пойти к Игорю…

— Вот ещё, — отмахнулась я, но остановилась и резко развернулась, неожиданно даже для самой себя приняв решение: — А ладно, прогуляю эту пару, ведь завтра тоже стоит домоводство. Не думаю, что один маленький урок сильно повлияет на мои знания. А сегодня постараемся разделаться с твоими товарищами. Идём к Игорю!

Эва радостно закружилась, словно волчок.

— Мудрое решение, молодец! А теперь сматываемся поскорее, пока училка тебя не увидела!

Мы с Эвой, как заговорщики побежали на первый этаж, внимательно следив за тем, чтобы не попасться на глаза Илоне Владимировне, иначе придётся объяснять, почему посторонние дела для меня важнее её урока. Небось она никогда не сталкивалась с такими людьми, как Эва, которые даже в мёртвом виде способны уговорить кого угодно.

На улице было неожиданно солнечно, даже пахло настоящей весной. Наконец-то в город пришло тепло, а то уже середина мая, а всё иней по утрам на прошлогодней травке. Ветра почти не было, мне даже захотелось снять свой красный шарфик и берет, но я этого не сделаю, скоро Весенний Бал, а если я простужусь к нему? Мне этого не надо… Вот бы Виолетта простудилась. При воспоминании о ней в груди поднималось какое-то нехорошее чувство, которому я не могла дать название. Уверена, после сегодняшней первой пары она станет открыто меня ненавидеть. Значит, и Андрей тоже. Я тягостно вздохнула. Несправедливо: какая бы ни была сложная физика, она для меня всяко легче этих чувств.

Дворник лениво мёл улицу, а мы с Эвой направились к ближайшей автобусной остановке. В своём блокноте я посмотрела адрес Серебрякова Игоря. В отличие от Вити Михальчука, он жил в приличном деловом районе города, почти в центре. Там ещё стоят преимущественно новенькие высотки.

— Я наизусть помню дорогу к его дому, — Эва мечтательно улыбнулась. — Отсюда быстрой ходьбы минут пятнадцать, нет никакого смысла ждать автобус. Пойдём пешком?

— Пойдём, — согласилась я. — По пути как раз придумаем, что будем у него спрашивать. Не годится сразу нападать на человека с вопросом, типа: 'Это вы убили Эву Лукьяненко?'. И я хочу чего-нибудь перекусить по дороге, наступило время второго завтрака.

В это утреннее время прохожих на дорогах города было не много, поэтому я могла не шептаться, разговаривая со своей невидимой подружкой. Да и сегодня мои разговоры с самой собой не кажутся такими странными и ненормальными, как пять-семь лет назад. В эпоху сотовых телефонов с встроенными в наушники микрофонами каждый второй болтает с невидимым собеседником.

— Я уже успела понять, что рациональное питание в твоей семье не в почёте, но кто сказал, что это непоправимо? Я составлю тебе расписание рациона, что и в каких количествах можно есть…

— Нет! Только в то, что я ем, не лезь! От еды напрямую зависит моё настроение, и, как видишь, ожирение мне не грозит.

— Все так говорят, — не сдавалась Эва, переходя на учительский тон. — Одна моя школьная подружка тоже была в этом уверена, и что? К одиннадцатому классу на выпускной вечер ей пришлось одевать просторное платье, чтобы никому не было видно её растолстевшего тела. В двенадцать-тринадцать и восемнадцать-девятнадцать лет у девушек повышенный риск набрать лишние килограммы. А ты ещё не вышла из опасного возраста.

— В моей семье все были худыми с незапамятных поколений, и я получила их гены в доминантный набор аллелей, так что отстань.

Я подошла к киоску мороженого и купила себе аппетитный стаканчик пломбира с орешками. Уж насчёт сладкого Эве меня никогда не переубедить. Для полноценной работы мозгу требуется глюкоза, а мозг — единственное, что мне нравится в своём организме. Привидение фыркнула, заметив в моей руке вкуснятину, но я сразу предупредила её, что мороженое стоило мне денег, так что пусть она не вздумает избавить меня от лишних калорий путём отбора еды. Блондинка, уже протянувшая руку, чтобы отобрать у меня пломбир, в бессилии опустила её.

— В тридцать лет ты сильно пожалеешь, что питалась как попало и чем попало. — Эве ничего не оставалось, как бить по мне словами. Знала бы она, что такие приёмы на меня уже лет десять не производят никакого впечатления! — От сладкого не только поправляются, но и кожа портится, тебе потом всю жизнь придётся пользоваться тониками. И, не приведи Провидение, тоналкой! Тональный крем — могила для лица, так и знай.

— Лучше покажи мне короткую дорогу к Игорю, — попросила я её, вгрызаясь зубами в вафельный стаканчик.

— Сейчас сверни туда… — Эва указала на двор. — Если ты не хочешь отказываться от мучного и сладкого полностью, то можешь хотя бы устраивать разгрузочные дни пять раз в неделю. Как тебе?

Я чуть не взвыла! Вот если бы она попробовала обсудить со мной теорию относительности Эйнштейна или теории Розеттского камня, вот тут бы я с радостью поддержала разговор. Мне надо срочно переключить подругу на другую тему, пока она не стала ещё чего-нибудь критиковать в моей жизни.

— Расскажи, что именно представляет из себя Игорь? Надо ведь знать, как к нему подойти, чтобы он не вышвырнул меня с порога.

— А, Игорь! — К счастью Эва умела быстро перескакивать с темы на тему, поэтому тут же стала мне рассказывать подробности о своём бывшем возлюбленном: — Игорь просто обожает быть в центре внимания, так что, когда будешь с ним говорить, начни с того, что ты корреспондентка нашей институтской газеты. Он не Витя, для него это не пустой звук. Скажи, что хочешь взять у него интервью, а про то, что собираешься расспросить остальных свидетелей моей гибели, не упоминай. Он должен думать, что ты выбрала только его. Побольше строй ему глазки и улыбаться не забывай. У тебя с этим проблемы. Он просто тащится от женского внимания, даже когда ему улыбаются старухи.

— Не хочу я этого делать! — сразу предупредила я Эву, выкидывая половину стаканчика в урну, ведь я хваталась за него немытыми руками.

— А надо. Он охотно расскажет тебе обо всех наших подозреваемых и даже ничего не заподозрит, особенно если ты невзначай упомянешь о том, какая он выдающаяся личность. Ещё не забудь про волосы и причёску — он от них без ума, остальные тоже должны ими восхищаться. Только не пялься на него в упор, как ты делаешь.

— Я ни на кого не пялюсь.

— А ещё у него просто шикарный голос. Знаешь, он любил петь в караоке-барах, куда мы ходили на свиданки. Из нас получался отличный дуэт! Думаю, пациенты его просто обожают.

Чем больше Эва хвалила Игоря, тем сильнее мне не хотелось к нему идти. Конечно, она его в чём-то идеализировала, как бывшего парня, но по её описанию он больше всего походил на самовлюблённого гея.

— И как ты могла с ним два года встречаться? — скривив лицо, поинтересовалась я о том, что не давало мне покоя с самого начала её рассказа.

— У него был классный мотоцикл, и ухаживать он умел. Цветы, конфеты (я их бабушке своей скармливала, я же их не ем), кафе и клубы. Ещё у него были хорошие манеры и правильная речь. Он даже дверь передо мной открывал, мелочь, а приятно. С ним я чувствовала себя леди. И вообще, не спрашивай, он был ужасно симпатичным.

И это она ещё Андрея критикует! Подумаешь, что у него улыбка не такая ослепительная, как у Игоря…

За разговорами мы подошли к шестнадцатиэтажному дому в уютном тихом дворике. Дом был из построек последней десятилетки, так что смотрелся очень презентабельно. Я пригляделась к подъездам — так и думала, там повально стоят железные двери с кодовым замком. Не секрет, что для них существуют определённые наборы универсальных кодов, но я их не помню. Никогда не было нужно.

— Придётся посидеть на скамейке. Подождём, пока кто-нибудь не откроет нам дверь, — сказала я спутнице, подсчитав по номеру квартиры, в каком подъезде живёт наш подозреваемый. — Нам ещё дико повезёт, если он окажется дома. Время-то рабочее. Я не очень хочу бегать по его соседям, пытаясь выяснить место его работы.

Скамейка у подъезда Игоря представляла собой жалкое зрелище: одна криво прибитая доска с грязными отпечатками ботинок.

— Ладно, постоим.

— Ты забываешь, кто с тобой! — весело заявила Эва. О, тут она ошиблась — я ни на минуту не могу забыть. — Я знаю код. Вводи…

Она продиктовала шестизначную комбинацию цифр, которую я тут же ввела без особой надежды на то, что за пять лет её никто не сменил. Но замок послушно щёлкнул, и дверь открылась. Я тут же прошла внутрь. Подъезд соответствовал внешнему виду дома — такой же аккуратный и тщательно убранный, а пахло тут каким-то приятным моющим средством. Консьержа не было. Интересно, за каким ЖКХ закреплён этот дом? Вот бы и мой входил в его юрисдикцию.

— А ты ведь могла пройти сквозь дверь и открыть мне! — дошло до меня.

— Могла, конечно, — просто кивнула блондинка. — Это же тебе понадобилось непременно узнавать код. И всё-таки ты ещё не до конца оцениваешь мои способности. Но сразу предупреждаю: носить предметы в воздухе я могу не больше десяти секунд, уж лучше передвигать их по полу.

— Ясно. На каком этаже находиться 161 квартира? Дай догадаюсь. Если на первом этаже у нас квартиры начинаются с номера 98, и их четыре штуки на пролёт, то… шестнадцатый этаж?

Эва кивнула, радуясь неизвестно чему. Я сразу же подошла к лифту и нажала кнопку вызова.

— Лифт не работает, — уже откровенно веселясь, сказала призрачная девушка.

— Нет, — покачала я головой. — Этого не может быть. Тут шестнадцать этажей, а на двери не висело объявления о неполадках лифта.

Блондинка развела руками и прислонилась к стене, снова разглядывая свой маникюр, пока я прислушивалась, в надежде услышать приближение кабинки. Так мы стояли почти пять минут, за которые я уже успела бессчетное количество раз нажать на кнопку. Подъём на самый верх на своих двоих меня совершенно не прельщал.

Зарычав, я яростно стала подниматься по ступеням, проклиная ЖКХ этого дома и всех его слесарей и лифтёров. Эва, напевая весёлую песенку на каком-то околославянском языке, летела рядом. Через одиннадцать этажей я выдохлась, появилась одышка, в боку сильно кололо, а ноги, казалось, залились горячим свинцом. Плюнув на приличия и санитарное состояние ступеней, я села. Не стоило подниматься так быстро.

— Давай, Даша, совсем немного осталось, каких-то там пять этажей! — подбадривала меня Эва, проводя по моему лицу ладонями. Я чувствовала ледяной воздух, но кислорода от этого больше не становилось.

— Откуда… ты узнала… ох, как тяжко-то… что лифт не работает? — прохрипела я.

— Я была в гостях у Игоря несметное количество раз, и угадай, сколько из них этот лифт работал? Раза два-три. Он тут очень часто ломается; его просто не всегда успевают починить. — Эва села рядом со мной. — Эй, что-то у тебя проблемы с физической подготовкой, — заметила она.

— Ещё бы это не бросалось в глаза!

— Это всё из-за твоего неправильного питания. И когда ты последний раз занималась гимнастикой?

У меня хватило сил только на то, чтобы пожать плечами. Постепенно дыхание выравнивалось, но остаток пути я не стану бежать, а медленно пройду. Я не спортсменка-легкоатлетка, но гимнастикой надо будет заняться. И начну летом на каникулах.

— А вот я каждое утро бегала по парку перед занятиями в институте. Кстати, тебе тоже это рекомендую, иначе к тридцати годам ты совсем развалишься. Ты хоть не куришь? — И сама же себе ответила: — Нет, такие, как ты, не курят. И не надо! С твоей одышкой это будет самоубийством. Ну всё, отдохнули и вперёд!

О, как бы я хотела посмотреть, как она бы пробежала эти ступени! По её прогнозам, после тридцати лет мне я буду разъезжать в инвалидном кресле и выглядеть на все семьдесят лет. Как бы не так! Я поднялась на ноги, глубоко вздохнула и вновь стала подниматься наверх, но на сей раз куда медленнее, тщательно взвешивая свои силы.

— Эва, а на каком ты языке пела? — спросила я будучи уже на пятнадцатом этаже. — Вроде западнославянский, из индоевропейской семьи языков.

— Это по-польски. Я наполовину полячка. Но ничего индийского я в нём не нахожу.

Дверь квартиры 161 была оббита деревянными панелями. Покрытые густым слоем бледно-коричневого лака, они местами были облуплены, но всё ещё прилично смотрелись. Собравшись с мыслями и нацепив дежурную улыбку, я нажала на кнопку звонка. По ту сторону двери раздалась мелодичная трель, а через минуту дверь мне открыла низенькая пухленькая девушка с копной вьющихся рыжих волос, торчащих во все стороны. Доброжелательное симпатичное личико было полностью покрыто едва заметными веснушками. На ней был одет белый махровый халат с вышитыми рыжими котятами. Женщина вопросительно на меня посмотрела. Конечно: видела впервые в жизни.

— Лизка Квашнина! — до крайности удивлённым голосом воскликнула Эва.

— Елизавета Квашнина? — тут же спросила я. Рыжая девушка кивнула.

— Да, это я. А вы кто?

Я посмотрела на Эву, у которой от потрясения челюсть упала чуть ли не до пола. Она всё смотрела на бывшую сокурсницу, которая по какой-то нелепой причине жила в квартире её бывшего ухажёра. Да, помощи сейчас от неё не дождёшься, придётся выкручиваться самой.

— Даша Ветрова, — представилась я, показывая девушке свой студенческий билет, чтобы она не думала, что я какая-нибудь попрошайка или рекламный агент. — Я учусь в медицинском институте, который вы закончили пять лет назад. А так же корреспондентка институтского газетного листка, и хотела бы поговорить с Игорем Серебряковым. Он ведь здесь живёт?

— Она просто зашла в гости, — быстро затараторила блондинка, сбивая меня с мыслей. — Она ему никто, просто… просто одела его любимый халат с котятками!

— Да, Игорь мой муж, — кивнула головкой ничего не подозревающая о призрачной сопернице Лиза.

— Они поженились по залёту! — быстро отреагировала Эва.

— Боюсь, его сейчас нет дома, — улыбнулась мне мадам Серебрякова. — Он на работе, но к шести будет дома. А зачем вам мой муж?

Если нужно, чтобы вам поверили, то ложь должна переплетаться с правдой, разумеется, в разумных пределах, но чем больше доля правды, тем больше вероятность того, что вам поверят. Мне же приходилось аккуратно придумывать историю, потому что в ней присутствует весьма неправдоподобная правда.

— Я бы хотела взять интервью у Игоря. Понимаете, в прошлом месяце было ровно пять лет с момента несчастного случая с некой Эвой Лукьяненко. Вы ведь её знали? А Игорь был свидетелем тех событий, да ещё и встречался с ней. Мне дали задание составить портрет характера погибшей девушки. Если вы подскажете мне, где искать вашего мужа, то я могла бы сходить к нему на работу. Буду вам очень признательна. Дело в том, что я живу за несколько районов отсюда, мне будет неудобно ещё раз идти к вам.

По конопатому лицу молодой женщины пробежала лёгкая тень при упоминании об Эве, но она тут же снова улыбнулась.

— Конечно. Поликлиника номер четыре, Игорь врач-терапевт на втором участке. А теперь извините, у меня много дел, ребёнку всего год, он требует постоянного внимания. — И, не добавив ни слова, Лиза захлопнула дверь перед моим носом даже не попрощавшись. Вот невоспитанная!

— Что ж, ладно, — пробормотала я, доставая из сумки блокнот и вписывая туда место работы Игоря. — Пошли, Эва. Четвёртая поликлиника находится за триста лет отсюда на другом конце города через мост! Ужасно не хочется туда тащиться.

— Иди, я тебя сейчас догоню, — с холодной решимостью произнесла Эва, нехорошо сузив глаза, и, прежде чем я успела раскусить её намерение, она скрылась за дверью квартиры номер 161.

— Не надо!

С мрачными предчувствиями и сочувствуя Лизавете, я спустилась на один пролёт и уселась на ступени. Ну сейчас ревнивая полячка ей устроит полтергейст, а ведь там маленький ребёнок! Неужели она такая собственница, что даже спустя пять лет не может смириться с тем, что её парень, с которым она всё равно хотела расстаться, предпочёл другую?

Скорее бы она уже вернулась!

Чтобы поторопить девушку, я стала спускаться, ведь она не могла находиться на большом удалении от меня, иначе застрянет там, где осталась. Теперь ей придётся поспешить, если не хочет навечно поселиться в квартире Игоря, его жены и ребёнка. Но, думаю, им от этого соседства было бы хуже. Достаточно вспомнить тех бедняг, которые пострадали от её рук в кабинете химии.

Как я и надеялась, Эва нагнала меня, едва я переступила тринадцатый этаж.

— Зачем ты ушла! — напустилась она на меня. — Я как раз приступила к обыску квартиры.

Ага, а я должна поверить.

— Что ты хотела там найти? Пузырёк с фенолом? Так он в полиции, а портить жизнь семье Серебряковых я тебе не позволю. Смирись с тем, что Игорь женился на Лизе и вовсе не по залёту, а по любви.

— Он мне изменил! Гад! Я тоже теперь перестану хранить ему верность, и смогу обращать внимание на других мужчин. На Виктора, например.

— Можно подумать, ты этого раньше не делала.

— Я просто кокетничала с ними, ничего более, — возразила Эва. — И, разумеется, совершенно не серьёзно.

Страшно подумать, как привидение собирается клеить парней. Разве что в буквальном смысле. Вместо язвительной реплики, я ограничилась фырканьем. Спускаться вниз было куда легче, чем подниматься, но мысли о том, что придётся топать в четвёртую поликлинику, вселяли тоску. И пить хотелось. Надо будет купить газировки, или лучше минералки без газа, чтобы не выслушивать очередную лекцию о неправильном питании.

— Эта рыжая мымра соврала тебе, — сказала Эва, когда мы вышли на улицу.

— И в чём же? — скептически поинтересовалась я, не надеясь, что услышу что-нибудь интересное.

— Игорь не работает в четвёртой поликлинике.

— А? Ну-ну. И зачем ей это надо было?

— Я знаю. Эта поликлиника находится в северном районе, а разве там номера телефонов начинаются на шестёрку? Нет! А в её телефонной книге рабочий телефон Игорька начинается именно на шестёрку. Знаешь, я бы тоже соврала на её месте, потому что бы мне не захотелось, чтобы моего мужа спрашивали о его бывшей девушке. Держу пари, Лизка до сих пор ревнует его ко мне. Когда человек умирает, о нём в основном помнят только хорошее, а живые люди постоянно творят плохие дела, поэтому есть с чем сравнивать.

Это сообщение уже заинтересовало меня. Эва была права, в северном районе телефоны начинаются на двойку и семёрку. Блондинка самодовольно подняла брови.

— Теперь зайди в Интернет-кафе и пробей его номер телефона, как ты умеешь. Так мы узнаем, где на самом деле он работает.

— Можно сделать проще. Диктуй номер…

Я направилась к телефону-автомату с красной пластиковой крышей. Эва продиктовала мне номер, и я принялась ждать пока мне ответят. Спустя пару гудков на той стороне провода отозвалась какая-то женщина:

— Кардиология.

— Извините? — не поняла я.

— Девушка, вы куда звоните? Это вторая Городская больница. — И она отключилась. Хм, мне сегодня везёт на грубиянок…

Я медленно повесила трубку обратно на рычаг и нехотя повернулась в сторону торжествующей Эвы. Она оказалась права — эта рыжая лиса обманула меня, а я взяла да и поверила ей.

— Вот…

— Мымра, — подсказала подруга.

— Точно! Но её план провалился, мы идём во вторую Городскую больницу! И выведем Игоря на чистую воду. И как мы это сделаем?

Пауза затянулась.

— Это был не риторический вопрос? — поинтересовалась Эва.

— Я не имею и понятия, как вести допросы. Полицейские сериалы не входят в круг моих интересов.

— Ну придумай что-нибудь, ты же у нас умная.

Вот с этим не поспоришь. Я уверенно кивнула, совсем не испытывая той уверенности. Придумаю что-нибудь по ходу разговора. А нет так нет!

Вторая Городская больница представляла из себя целый комплекс современных медицинских зданий. Моя группа уже была там на зимней практике. От дома Лизы пешком минут тридцать, но мы с Эвой на сей раз решили поехать на автобусе или трамвае. Помятуя о своей последней поездке, пришлось взять с подруги слово, что она будет вести себя хорошо. Эва что-то буркнула по-польски, прекрасная зная, что я не понимаю больше её половины слов. Надо будет на досуге пролистать русско-польский разговорник. Или поскорее раскрыть дело об отравлении. Я предпочитаю второе.

Кстати, я вот теперь припоминаю, что Витя говорил о том, что столкнулся с Игорем в городской больнице. Если бы я сразу вспомнила об этом, то могла бы уличить Лизу во лжи.

Такие девушки, как я, обладают одним весьма полезным свойством — невидимостью. Нет, не настоящей, просто на нас люди не обращают внимания, мы не бросаемся в глаза. Этим я и воспользовалась, когда поднималась в кардиологию Городской больницы номер два. Сначала я долгое время мялась у гардеробной, пытаясь уговорить Эву, что нам стоит подождать, пока Игорь сам не спуститься вниз в буфет. Но Эва возражала, настаивая на том, что лучше не ждать у моря погоды, а сами брать быка за рога.

— А вдруг кто-нибудь заинтересуется моим появлением в кардиологии? — прошептала я, подходя к аптеке, чтобы купить бахилы. — Может, стоит подождать часы приёма? Меня ведь выгонят, когда узнают, что мне нечего здесь делать.

— А ты не веди себя, как забитое дитя леса, первый раз оказавшееся в городе, — устало покачала головой блондинка. — Будь наглой и уверенной. Помнишь — это основной залог успеха. Надевай свой халат. С ним всегда можно прикинуться практикантом или интерном. Если не сработает, то наври, что идёшь навестить больную бабушку Если и это не прокатит, то сошлись на свой любимый уголовный кодекс, у тебя это хорошо получается.

Закусив губу, чтобы скрыть волнение, я натянула полиэтиленовые бахилы, накинула свой ученический халат и стала подниматься на второй этаж. Эва оказалась права, встреченный медицинский персонал на меня не обратил никакого внимания. В 'маскировке' я не бросаюсь в глаза и не произвожу впечатление потенциально опасной для больницы особы. Мне ещё не доводилось бывать в отделении кардиологии.

— Иди в кабинет врачей, — подсказала мне Эва, когда мы оказались в насквозь пропахшем хлоркой белоснежном коридоре с плакатами, посвященными борьбе с атеросклерозом, на стенах. — Мне что-то здесь не нравится, особенно вон тот старичок на скамейке в тени. Может, я подожду тебя здесь?

— Да что с тобой? Я без тебя не смогу расспросить Игоря, он навешает мне лапши на уши, а я и знать не буду. Это же и в твоих интересах тоже! Не хочу я одна идти к нему.

— С детства не любила больницы, — тревожно прошептала блондинка. — Ты не представляешь, как я хотела пойти в журналистику… Ой, тот старик посмотрел на меня!

— Ты же невидима, он на меня смотрел… Э-э, где ты говоришь, сидит тот старик?

Лично я никого в коридоре не видела. Пациенты сидели по своим палатам, даже пост дежурной медсестры был пуст.

Эва быстро указала мне на скамейку, стоящую в тени кадок с цветами, и как девочка спряталась за мою спину, положив ледяные ручки мне на плечи. Тут вообще всё тонуло в полумраке из-за опущенных на окнах жалюзи. Но я решительно ничего не видела.

— Он идёт сюда! — тревожный шепот Эвы перешёл в паническую стадию. — Пожалуйста, давай уйдём отсюда!

Я ещё раз оглядела коридор, и тут до меня дошло, что Эва видит привидение. Мне стало так же страшно, как и моей спутнице. Но, если её пугало то, что она видела, меня наоборот — то, чего я не видела. Целое мгновение я была готова сорваться с места и бежать отсюда куда подальше, но быстро взяла себя в руки. Где это видано, чтобы живые боялись мёртвых? Ну, кроме всех фильмов ужасов и мистических сериалов, но там ведь всё понарошку.

Резво двинулась к ординаторской, по пути краем глаза читая таблички, чтобы не пройти мимо.

— Он идёт за нами! — срываясь, шептала мне на ухо Эва. Ко всему прочему мне ещё стало холодно.

— Не бойся, он ничего нам не сделает… ай! — Я вовремя остановилась, так как стоящая возле стены тележка опрокинулась прямо перед нами. На пол посыпались пустые флаконы из-под изотонических растворов и глюкозы.

Это было шумно, но никто не спешил выяснять, в чём дело. Я осторожно попятилась назад, не сводя глаз с тележки. Никакая рациональная логика не смогла бы объяснить её падение. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Даже страшнее, чем когда воровала ключ из кабинета секретарши Леночки.

— Кажется, я где-то слышала, что убивать призраки точно не умеют.

Слабое утешение, но всё же. Едва я произнесла это, как флаконы нехорошо задрожали, того и гляди полетели бы в меня.

— Что тебе от нас нужно! — услышала я крик Эвы, обращённый к привидению-старику.

— Что, что он ответил? — почти сразу спросила я.

— Он знает, что ты можешь общаться со мной, и хочет, чтобы я передала тебе кое-что, — отозвалась Эва через минуту, на протяжении которой я всё боялась сдвинуться с места. Только бы на шум не вышли медсёстры! Мне бы совсем не хотелось беседовать с ними насчёт учинённого беспорядка. Тем временем было похоже, что Эва внимательно слушает, что говорит призрак. — Он хочет, чтобы ты выпустила канареек, которые остались в его квартире. Он умер два дня назад, но канарейки должны жить, поэтому ты должна пойти к нему в дом и выпустить их на свободу. Ключи от дома лежат в его почтовом ящике.

— А что, если я не хочу? — бросила я в воздух, ничуть не сомневаясь, что старик меня слышит. — У меня много других дел…

— У него нет родственников, — добавила блондинка, уже без ноток страха в мелодичном голосе. — Больше некому этого сделать. Бедные птички… Нужно выпустить их…

Я резко развернулась к Эве, не веря своим ушам. Она только что предлагала мне бежать отсюда со всех ног, а сейчас… У нас с ней итак плотный график дел. Мне конечно жалко бедных птичек, но я не нанималась в службу спасения для призраков. А что, если какой-нибудь другой призрак попросит меня ограбить банк, чтобы его душа успокоилась? Спасибо, мне Эвы до конца жизни хватит. Ничего, когда она исчезнет, со мной больше ни одно привидение не сможет связаться.

— Мы должны ему помочь, — стала уговаривать меня блондинка. — Лев Игнатьевич такой милый человек, и мне жаль его канареек. Ну что нам стоит заглянуть к нему в квартиру? Это совсем рядом с твоим домом. За это он отдаёт тебе свой перстень, который лежит в шкатулке под клеткой с птицами. Он всё равно достанется государству, так лучше уж тебе.

— Быстро же ты перестала его бояться, — огрызнулась я, поняв, что мне теперь придётся идти и в квартиру некого Льва Игнатьевича. Мне не хватит стойкости противостоять уговорам Эвы, если она что-то вобьёт себе в голову.

Ладно, помочь человеку, пусть даже призраку, мне не тяжело, и никакая награда мне за это не нужна.

— Хорошо, я выпущу ваших ручных канареек, — произнесла я в пространство, чувствуя себя очень глупо, разговаривая с по-настоящему невидимым человеком. — А теперь вы не могли бы убрать флаконы на место?

Тут же тележка сама по себе поднялась, а рассыпанные флаконы полетели на свои места. Стараясь не удивляться, я двинулась дальше по коридору, от души надеясь, что больше не успокоенных душ тут не водится.

— Здорово, что ты не отказалась, — улыбнулась Эва. — Я просто обожаю всех животных! Тех канареек было бы очень жаль. В детстве я подкармливала бездомных кошек, которые жили в нашем дворе. Надеюсь, ты не носишь шубу? Убивать зверьков ради меха — чудовищно.

— Это нормально ещё со времён каменного века.

— В каменном веке мясо сырым ели, и это тоже было нормально, — тут же парировала подруга.

— Люди мясо сырым не ели. Между прочим, даже в раннем палеолите люди уже вовсю пользовались не только огнём, но и более-менее приличными орудиями труда.

— Понеслась…

Собралась уже было пополнить прелестную головку блондинки интересными знаниями, но заткнулась.

— Хотела бы я знать, как эти канарейки выживут в нашем городе без хозяина, — вместо этого недовольно пробормотала я

А вот и ординаторская! Дверь кабинета была железной в отличие от остальных деревянных; на ней были прикреплены листы с отпечатанными прейскурантами цен на платные операции. Быстро пробежалась глазами — ну и цифры!

Я остановилась у двери, набираясь храбрости. Пора заняться расследованием.

— Да, когда войдёшь, сразу же сделай комплимент по поводу внешности Игоря, — давала мне последние наставления Эва, почему-то шёпотом. Тишина коридора влияла не только на живых.

— Вот ещё! Он не кисейная барышня, а мужик.

— Ох, Даша, — Эва молитвенно сложила руки. Опять, значит, я ничего не понимаю в реальной жизни. — Мужчины обожают, когда восхищаются ими ещё больше, чем женщины. Если дамы просто выслушают комплимент и тут же забудут о нём, то мужчины будут изо всех сил стараться соответствовать похвале.

Я тихонько постучалась в дверь, но этого хватило, чтобы из комнаты крикнули 'Да-да'. Поправив юбку и очки, я постаралась как можно уверенней войти в кабинет. К моей удаче, в ординаторской, обставленной с домашним уютом, находился только один человек. Я сразу узнала в нём Игоря. Он почти не изменился по сравнению с выпускной фотографией. Такие же роскошные волосы, уложенные в идеальную причёску, как и говорила Эва, а его улыбка, казалось, светилась сама по себе.

— Улыбнись, — шепнула мне Эва, но этого не понадобилось, я уже сама расплылась в улыбке. Да, понятно, почему Эва влюбилась в него. Я бы сама влюбилась, но он для меня слишком… старый. И я уже влюблена.

Игорь Серебряков сидел за столом в крутящемся кресле. Справа от него у стены стоял огромный аквариум с крупными рыбами. Я без труда узнала в них южноамериканских пираний. Точнее, это были не совсем пираньи, а красные паку — пресноводные травоядные рыбы из подсемейства пираньевых. В воздухе пахло дорогим одеколоном и хорошим кофе, ничуть не сочетавшимися с атмосферой больницы. Я даже несколько растерялась от такого разительного контраста.

— Добрый день, девушка, — поприветствовал меня Игорь, окидывая пристальным изучающим взглядом, от которого становилось как-то неуютно. Смотрел на меня, как на пациентку. Он отставил в сторону кружку с дымящимся кофе. Я вдруг вспомнила, что хочу пить. — Вы?..

— Даша. Даша Ветрова, — затараторила я, вспоминая, зачем пришла сюда. — Я корреспондентка газетного листка медицинского института. Вот студенческое удостоверение. А вы Игорь Серебряков, верно? Я сразу же вас узнала, вы выглядите ещё симпатичнее, чем на выпускной фотографии… ой!

Ну всё, хватит лести, меня сейчас от своего приторного тона саму начнёт тошнить. Но Игорь не заметил в моей интонации ничего фальшивого, потому что его улыбка стала ещё шире.

— Значит, он кардиолог, — медленно произнесла Эва, с любопытством осматриваясь по сторонам. — Хорошо устроился. Небось огромные деньги зашибает. А его Лизка дура безработная, ха!

— Садитесь, Дашенька. — Вопреки моим опасениям, Игорь не стал выгонять меня, ведь я тут совсем не по больничным делам.

Я села на диван, машинально отметив, что он удобный, не то что кушетки в смотровых и кабинетах для родственников больных. Игорь вопросительно смотрел на меня. В его взгляде сквозило столько доброжелательности, что мне было стыдно врать ему. И я волновалась, поэтому так крепко сжала лямки сумки, что побелели костяшки пальцев. Так, надо расслабиться. Медленно втянула воздух носом, чтобы Игорь не заметил.

— Я бы хотела взять у вас интервью, — приступила собственно к тому, зачем пришла. Но что-то мне подсказывало, что никакого допроса не получится. Более того, я окончательно разуверилась в том, что Серебряков мог отравить Эву. И дело не в его улыбке. Хотя, и в ней тоже, если быть честной. Он спасает жизни, и ему это нравится. — Мы делаем большой репортаж, посвящённый вашей бывшей однокашнице Лукьяненко, её отравлению.

Улыбка на лице Игоря чуть-чуть потускнела, а лицо приобрело несколько печальное выражение. Эва же выглядела так, словно всё ему простила. С трогательным выражением лица, она села рядом с ним на стол, а я продолжала врать:

— Я посчитала, что вы знаете об Эве больше всех. Понимаю, что вам тяжело говорить о дне её гибели, но без вашего рассказа у нас статья не выйдет. Кстати, я вас не отвлекаю от дел?

— Нет, у меня обед. Так и быть, я уделю такой приятной девушке десять минут… Вы правильно сделали, что решили обратиться именно ко мне, вряд ли другие свидетели тех событий в институте расскажут вам больше, чем я, — и он ненадолго замолчал. — Эва, значит. Моя однокашница. Я прекрасно помню её.

— Ещё бы он меня не помнил! — закатила глазки блондинка. — Два года мы с ним встречались, я всю его семью поголовно знаю. Однажды даже на дне рождения бабушки его была. Между прочим, она сказала, что одобряет выбор внука. Интересно, а Лизке она такое говорила?

Но Игорь не слышал монолога моей полупрозрачной спутницы и, так как наше молчание несколько затянулось, сам заговорил:

— Так что вы хотели у меня спросить?

— Да, точно, — очнулась я, решив начать с самого начала. Посмотрим, насколько его версия событий разойдётся с предыдущими. — Вы хорошо помните день трагедии апреля 2005 года?

Чтобы соответствовать образу, я достала тетрадку по домоводству (её не жалко) для того, чтобы делать вид, будто записываю. Иначе, какая из меня журналистка? Я приготовилась писать.

— Помню, как же, — кивнул Игорь, отхлёбывая из кружки ароматный кофе. — Учительница по химии, Ирина Борисовна Маликова, в тот день оставила нас с Эвой и ещё четверых наших товарищей доделывать работу по практической фармакологии. Это был полный завал! Никому ничего не хотелось. Я единственный, кто хоть что-то делал, крутился над экспериментом, как мог. А под конец Эва, бывшая в то время моей девушкой, вспомнила о стакане сока, который принесла из столовой ещё до начала работы. Оказалось, что там был фенол. Ей стало плохо, а потом она умерла.

Да, версия событий от Игоря очень слаба. Даже мучимый похмельными муками Михальчук и то больше рассказал. Но я постаралась не выдавать своего жестокого разочарования. И почему я была уверена, что его показания прольют новый свет на те события? Эва молчала, не зная, что сказать или подсказать.

— А что делали ваши товарищи? Никто из них не вёл себя странно, не чувствовал приближение беды?

— Да что они могли? Виталий Михальчук как всегда приставал к девушкам, — подмигнул мне Игорь, а Эва кивнула, значит, это действительно было. — Сейчас он спился, вы знаете? Я столкнулся с ним как-то в больнице, но сделал вид, будто не узнал. Жалкое зрелище. Света Маркова, наша отличница, сверяла результаты по таблицам. Она постоянно курсировала между кафедрой с химическими веществами и нашей партой, пытаясь добиться нужного результата. Постоянно что-то делала, как будто ей больше всех надо было.

Буквально несколько секунд назад он говорил, что единственный занимался делом, но я не стала тыкать на это несоответствие, чтобы не спугнуть поток откровений. Пока ничего важного не услышала. Зря мы сюда тащились. На призрак старика налетели, так ещё и Игорь кормит всем известной информацией.

— Она всегда была упорной до безобразия, эта Света. Угадайте, чем она сейчас занимается?

Он кокетливо сверкнул глазами поверх своей чашки и тут же заработал весьма чувствительный подзатыльник от своей бывшей девушки. Бедный Игорь своими бесподобными зубками отколол от чашки кусочек фарфора. Я подавила улыбку воспоминаниями о Виолетте.

— Это чтобы не кокетничал с тобой! — пояснила мне своё действие Эва с таким видом, словно была гордым индейским вождём, только что отказавшимся от даров белых людей.

— Сквозняк, — попытался оправдаться передо мной врач. Он неуверенно покосился на закрытое окно и нервно сглотнул, ничего не понимая. Мне очень захотелось сказать Эве, чтобы перестала безобразничать, но приходилось молчать. Игорь с некоторой опаской поставил чашку на стол и снова повернулся ко мне, но уже не так сияя улыбкой. — Так вот, Света теперь владелица двух аптек 'Светоч'. Можете себе такое представить? Всю жизнь не выделялась из толпы, а тут просто преобразилась.

Чуть повернувшись в сторону Эвы, я самодовольно скривила губы. Будет теперь знать, как обзывать отличниц и 'серых мышек', и пренебрегать ими.

— Спроси, что с Ликой и Ниной, — поймав мой взгляд быстро попросила Эва. — Они хотели стать фотомоделями.

— А Лика и Нина, подруги Эвы, чем они сейчас занимаются? Вроде, хотели пойти в модельный бизнес…

Игорь игриво погрозил мне пальчиком (блондинка едва удержалась от очередного рукоприкладства).

— А говорили, что решили взять интервью только у меня, — протянул он.

Как же с ним тяжело общаться! Эве точно медаль полагается за два-то года с ним. Я стала заверять, что этот факт общеизвестный, да и куда могут мечтать пойти две красотки, не обремененные умом? Над моим последним высказыванием Игорь посмеялся вместе со мной, а Эва нас передразнила.

— Лика успела два раза развестись, у неё трое детей, — тоном заправского сплетника поведал Игорь, чуть наклонившись вперёд. — Сейчас она так и живёт с родителями, а работает врачом в детском саду. Вот Нина до сих пор не замужем, но я видел машину её жениха — десятилетняя ауди! Страшно подумать, что было бы с Эвой, раз её подружки ничего не добились.

— А чем они занимались в день весенней трагедии? — поспешно вернула я мужчину в нужное мне русло, пока он ещё что-нибудь не добавил о будущем своей бывшей девушки. Эва вспыльчивая, может устроить ему тут разбор полётов полётом предметов.

— Они? — рука врача было потянулась к кружке с кофе, но он нервозно её одёрнул. — Лика вообще ни чем. Она даже ни к одной колбочке не прикоснулась. А Нина… то, что она читала модный журнал помню, но не больше. Весна в тот год выдалась тёплая, солнце припекало, впереди выходные. Ну кому хотелось учиться?

— Так вы считаете, что отравление Эвы было несчастным случаем?

— Все так считают, ведь так оно и есть. Было бы глупо подозревать нас, её товарищей, а мне она вообще была девушкой. Я любил её.

— Но вы ведь хотели с ней расстаться… К тому времени у вас уже был роман с Лизой Квашниной, разве нет?

Как я и надеялась, мои слова встревожили Игоря, и заставили призадуматься. Но отпираться он не стал:

— Верно, но согласитесь, с возлюбленными рвут не при помощи стакана с фенолом. И вообще, убивать такую красивую девушку было бы двойным преступлением!

— А обычную?! — вспылила я от такого оскорбления. — Вероятно, тут дело было не в том, что вы не могли рассказать Эве о Лизе. Думаю, вы боялись, что если порвёте с ней, то Эва предаст огласке факт вашего воровства важных правительственных документов у чиновника. Помните? В тот день вы с Эвой ездили на прогулку к озеру.

— Понятия не имею, о чём вы. — Лицо Игоря окаменело, а его улыбка стала настолько неестественной, что он сам понял это и убрал её.

— Только не вздумайте отрицать. Я располагаю реальными доказательствами этого факта. Разве можно было убить человека по такой незначительной причине?

— Я не убивал Эву! Это был несчастный случай, было проведено следствие и, как видите, я не в тюрьме. Вообще не понимаю: вы что, обвиняете меня? А о том, что я якобы украл документы из машины, так это вообще недоказуемо…

— Я не говорила, откуда были украдены документы.

— Разве я сказал откуда? Из машины, из кафе, из кабинета, да не знаю я, откуда они были украдены! Просто предположил, ничего более.

— Скажи ему, что у тебя есть его признательная записка, которую мы с ним написали в тот вечер, когда сожгли бумаги, на память о том приключении. Мы зарыли её в железной коробочке под самым высоким дубом на поляне у озера, — подсказала мне Эва. Наконец-то, я уж начала думать, что она так и будет отмалчиваться до конца допроса.

Я в точности передала её слова Игорю, внимательно наблюдая за его реакцией. Он так крепко сцепил руки на коленях в замок, что побелели костяшки пальцев. Думаю, на него открывшийся факт произвёл должное впечатление.

— Откуда?..

— У меня есть свои источники, — я постаралась таинственно улыбнуться, как Джоконда. Брат говорит, что у меня это получается. — Вот видите, мне много чего известно. И вы были правы — я уже успела поговорить с другими свидетелями трагедии. Они много чего сообщили, — добила я врача-кардиолога, делая акцент на словах 'много чего'.

Давай же, Серебряков, признавайся уже!

— Хорошо, — словно прочтя мои мысли, кивнул Игорь. — Да, это я украл документы из машины чиновника, но это было ради шутки и без всякого злого умысла. Всё равно вы ничего не докажете, а насчёт моей записки — я скажу, что написал её просто ради смеха, чтобы произвести впечатление на Эву. Если бы я написал, что украл янтарную комнату, вы бы мне поверили? Написать можно что угодно, к тому же записка не заверена у нотариуса.

Что же, Игорь не глуп, но я умнее.

— Я только что записала весь наш разговор на диктофон в сотовом телефоне, — соврала я, доставая из кармана мобильник, чтобы убрать голословность из моих заявлений. Я-то прекрасно знала, что аудиозапись нашим судом не рассматривается в качестве улики, но знает ли об этом Игорь? Надеюсь, что нет.

Это заставило удивиться бедного врача, не ожидавшего от скромной девушки такой подлости, но признательных откровений не последовало. Всё-таки он совсем не так глуп, как хотелось бы… Или же и вправду невиновен. Если бы не сигнализирующая мне Эва, я бы оставила его в покое.

— Вы хотите, чтобы я признался в убийстве Эвы? — вскинул брови Игорь. — Так я этого не сделаю по вполне понятным причинам. Сколько у нас дают за убийство?

— От восьми лет… Но неужели вы так боялись Эвы, что решили её убить? — уже цепляясь за последние доводы, продолжала я свою позицию обвинения. Мои опасения насчёт неудачного допроса сбывались с пугающей скоростью. Для полного провала оставалось только только вышвырнуть меня вон из кабинета.

— Я её не убивал! — чеканя каждое слово, произнёс Игорь. — Дорогуша, вам не кажется, что вы толкуете любовь до гроба слишком буквально? Почему я? Почему не Света, Нина или Витя? Лика тут явно не при чём, она в тот день вообще ничего не сделала, тем более толкового. Если вам непременно нужно обвинить меня, то вынужден вас разочаровать — у меня есть алиби. Я не подходил к кафедре, где стояли флаконы с химическими реагентами в одиночку. Со мной был Виталий Михальчук, да и Света постоянно маячила. У меня просто не было времени незаметно подлить фенол в стакан с соком. Это вас устраивает? Если не верите, советую почитать дело, которое завела полиция. Поверьте, там работают вовсе не такие дураки, как вы о них думаете, считая, что сами в состоянии раскрыть преступление, которого и не было вовсе… Извините, но обед у меня закончился.

С этими словами он встал со стула, схватил свою кружку с кофе и направился к маленькому столику, на котором стояла микроволновка и электрочайник. С шумом поставив чашку, он выжидающе посмотрел на меня. Ясно, выгоняет. Понятия не имея, что ещё спросить финальным аккордом, я наскоро попрощалась и вышла из кабинета.

— Надо было прочитать подробный опрос свидетелей в деле, — сказала я Эве, которая показала неприличный жест двери ординаторской. — Там столько листов, что я вчера просто поленилась этого сделать, вычленив главное. Там наверняка было сказано, чем занимался каждый из твоих товарищей во время практической работы по фармакологии. Причём чуть ли не поминутно!

— Ладно, я поверю, меня отравил не Игорь, — согласилась Эва. — Витю мы исключили, к тому же только что выяснилось, что он в одиночку не подходил к кафедре, как и мой благоверный. Ещё раз подтвердилось алиби Лики, но у нас ведь остались Светка и Нина. Значит, меня убила Светка!

— Прежде, чем к ней идти, сначала прочитаем материалы её допроса.

Мы стали спускаться по лестнице на первый этаж. Я стараясь пройти её как можно быстрее, чтобы случайно не натолкнуться на ещё какое-нибудь приведение. Одного хватило за глаза.

Прав был Серебряков. Глупо было думать, что я умнее всех следователей и экспертов полиции. Раз они признали отравление Эвы несчастным случаем, то, наверное, так оно и было. Я села на скамейку возле гардеробной и достала из сумки отпечатанные листы дела, которые предусмотрительно захватила с собой. Мне не хотелось идти к Светлане Марковой, не прочтя материалы её допроса. Вдруг у этой отличницы тоже есть железное алиби? Хватит, сегодня я уже выглядела дурой.

Пока я читала страницы, Эва села рядом со мной и стала делиться своими впечатлениями от посещения Игоря:

— Определённо, мой бывшенький из того типа людей, которые с возрастом становятся только краше. Ну, как Шон Коннери. И мозги при нём, и амбиции. Не удивлюсь, если он в Москву переедет. Такой преуспевающий, а жена неудачница! Просто уверена, что у Игоря есть любовница. И как Лизка вообще умудрилась его заарканить? Приворотом, не иначе. А ты слышала, что стало с моими подругами? Вот уж я не ожидала! Да мы с ними вместе мечтали о том, как после института попробуем свои силы в кино! И как Лика вообще могла развестись два раза? Нужно выходить замуж один раз и навсегда… а у неё уже три ребёнка… Интересно, кого она выбрала крёстными? Меня ведь хотела… Ну что там с показаниями Светки?

Я слушала её вполуха, но последний вопрос уловила.

— Порадовать тебя не могу, — сказала я, заканчивая читать и пряча листы обратно в сумку. — По всей видимости, Светлана тоже не виновна. Хотя и у неё нет такого железного алиби, как у Лики. Она единственная кроме тебя подходила к ящику с химикатами в одиночку. А у Нины после твоей смерти случился сильный нервный срыв, она ещё в больницу попала. Думаю, её мы можем смело вычёркивать из нашего списка.

— Вот единственная моя настоящая подруга! Ещё конечно и Лика, просто у неё всегда были крепкие нервы. Значит, получается, что моя отравительница, Светка, — сделала поспешный вывод Эва. Она словно и не слышала, как я минутой ранее усомнилась в этом. — Ну всё! Можно считать, что мы с тобой почти раскрыли дело. Осталось только улики подогнать. Пойдём к Светке. Ты говорила, что она переехала на новое место жительства…

— Она работает, забыла? У неё сеть аптек 'Светоч', и нам стоит наведаться к ней в офис сегодня, чтобы времени не терять. У меня семья, я не могу до ночи шляться по городу. Света у нас последняя подозреваемая, если и у неё найдётся алиби, которое нас устроит, то я уже и не знаю, что делать. С самого начала это расследование не вызывало у меня уверенности в положительном исходе, и я бы на твоём месте не радовалась преждевременно.

— Тогда я останусь с тобой до конца твоей жизни, — сказала Эва уж слишком карамельным голоском, чтобы это оказалось правдой.

— Тогда она будет рекордно короткой…

— Может, — в том же духе продолжала болтать подружка, — в этом и состоит моё предназначение? Причина, которая на самом деле держит меня здесь. Может, я должна научить тебя жизни?

— Или там наверху настолько напуганы перспективой того, что ты и их начнёшь учить, что возложили на меня миссию по твоему перевоспитанию. Интересно только, где в таком случае я успела так сильно нагрешить?

— Да ну тебя, — фыркнула блондинка.

Я поднялась со скамьи, подошла к гардеробщице, которая недовольно на меня посматривала, пока я изучала материалы дела, и протянула свою бирку. Засиделись мы в больнице, надо уходить, пока Эве в голову очередная ерунда не пришла.

4 Глава.

Новые доказательства к старым фактам.

На улице, казалось, стало ещё теплее. Солнце светило настолько ярко, что даже слепило глаза. Давно хотела очки с затемнёнными линзами, но сейчас приходилось терпеть. Одно в такой погоде было плохо — совсем скоро мёрзлая земля растает и повсюду появятся грязные лужи. Хорошо хоть мусора нет, этой весной дворники подсуетились. Ветер приносил лёгкий запах дыма. На деревьях вдоль тротуара щебетали птички. Мне было так спокойно, а в душе рождалось чувство глобального, осознание мелочности своих проблем. Глубоко вздохнула, чтобы запомнить этот момент. Я даже начала ощущать, в чём прелесть прогулов уроков, но бдительная совесть тут же кольнула, стоило только вспомнить об учёбе. Волшебство момента было разрушено. Считается, что достаточно один раз поступиться своими моральными принципами, и твои взгляды на 'добро и зло' будут подкорректированы.

Вот во что я превращаюсь! Весь этот учебный год ни разу не прогуляла нелюбимое домоводство, а сегодня пропустила важный урок накануне контрольной. К счастью, мои родители этого не узнают… если об этом не узнает дядя.

Резко встряхнув головой и отогнав мрачные мысли, я обернулась назад, где в двух метрах от меня плыла притихшая Эва. Можно не волноваться, она не потеряется.

Я прекрасно знала, где в нашем городе находятся аптеки с названием 'Светоч'. У них интересный рекламный ролик на телевидении и объявления в газетах о широкой системе скидок и льгот. Головная аптека располагалась аккурат в деловом центре, в одном из красивых домов из блоков и пластика. Думаю, и офис её руководства где-то в том же здании, что и аптека. От Городской больницы номер два ходьбы до неё было не больше пятнадцати минут, так что я решила сэкономить на автобусе. Его дольше на остановке прождёшь.

Эва подлетела поближе ко мне.

— Понятия не имею, как ты могла встречаться с Игорем, — теперь и я могла поделиться своими впечатлениями со спутницей, едва только надышалась свежим, не пахнущим хлоркой воздухом.

— Ты бы знала с кем до него я встречалась! Моя первая любовь был каратистом. Мы с ним всё таскались по спортзалам и соревнованиям; он посвящал мне все свои победы. Романтично и однообразно. И нрав у него был вспыльчивый. Не приведи меня Бог с интересом глянуть в сторону другого парня! Меня, разумеется, он и пальцем не трогал, но наезда на безвинную жертву моих взглядом было не избежать. Но наши пути разошлись на удивление мирно. Мы просто перестали быть парой. Созванивались и встречались всё реже, не злились, если нам начинал нравиться кто-то другой. А однажды в кафе решили остаться друзьями. Потом он попал в олимпийскую сборную и уехал в Москву. Я бы его обязательно пригласила на свадьбу!

Потом был парнишка из моей группы по латинским танцам. Он учился на модельера, или как-то так. Вокруг него всегда была толпа девушек — сокурсницы, модели, просто очарованные его утончённым вкусом девахи. По началу-то я ревновала. Не его, конечно, изменять мне будет только полный кретин.

— Игорь.

— Игорь исключение, он не кретин. То есть, не во всём кретин, только в выборе Лизки. Так вот, Жорж… Это мой модельер. На самом деле он Женя. Ты бы от смеха загнулась, будь на моём месте, когда во время наших прогулок он обсуждал наряды проходящих мимо женщин.

— От смеха вряд ли, а вот от отвращения вполне возможно…

Эва что-то недовольно пробормотала по-польски, но тут же снова заулыбалась, а я в который раз спросила себя, бывает ли у неё плохое настроение дольше пяти минут? Но лучше мне этого не знать, возможно, в дурном настроении Эва просто невыносима даже для такого флегматика, как я.

— Повтори ещё раз, чем ты могла не угодить Светлане, — попросила я привидение, решив перевести тему с её парней в более полезное русло. — Мне пригодятся любые сведения. Ведь получается, что она и есть убийца. Больше некому.

— Конечно некому! — воскликнула Эва, принципиально не желавшая принимать в расчёт Нину.

— Допустим, — несколько неохотно согласилась я, пока ещё отгоняя назойливые мысли о бесполезности затеи. — Вот Света сознается, что маловероятно, а что дальше? В полиции она всё начнёт отрицать, явных улик против неё у нас нет, что тогда делать будем?

— Возможно, моя душа успокоится от самого факта того, что я точно узнаю, кто меня отравил, а не из-за того, что преступница получит по заслугам. Хотя, мне бы этого очень хотелось.

Я пожала плечами. Лично моё мнение состоит в том, чтобы каждый убийца получил то, что заслужил, но раз Эве пока достаточно того, чтобы Света просто призналась в отравлении, так я не против. Понятия не имею, как буду объяснять в полиции собственное расследование, а они ведь родителям расскажут ещё… Но что-то я вперёд забегаю, сначала надо раскрыть преступление, и что-то мне говорит, что Светлана Маркова найдёт способ выкрутиться. Она же бывшая отличница учёбы, а это вам не абы кто!

— Ты хотела мне рассказать о Свете, — напомнила я полупрозрачной девушке. Впереди показался киоск с напитками. Всё, больше нет сил терпеть жажду, поэтому я направилась для начала именно к этому сооружению. Куплю минералку, благо сегодня я богатая.

— Ах, Светка, — без особого энтузиазма протянула Эва, пока я расплачивалась с продавщицей. — Она странная особа. Через пять минут общения с ней у людей начинает голова раскалываться. И только не надо тут смеяться! Это не я одна заметила, а все на нашем потоке, от неё даже учителя стрелялись. Теория однообразия гибридов первого поколения в её устах превращалась в абракадабру. Говорит она как-то по-иному, чем другие люди. Полный мрак, скажу я тебе. А так нечего особенного про неё не могу рассказать. Типичная девушка, в толпе ты никогда не обратишь на неё внимания. Но мне она завидовала. Мне все завидовали.

Ага, а я должна поверить! Далеко не все девушки завидуют стройным длинноногим блондинкам с миловидными личиками и сдвигом на своей внешности. Лично мне этого близко не надо. Свете тоже. Правда, я её не знаю, но скоро выясню наверняка.

— Минералку купила? — заметила Эва, когда я открутила крышку у бутылки и послышалось тихое шипение. — Ей надо умываться по утрам, тогда кожа будет просто классная… А о Светке больше нечего добавить, кроме того, что я понятия не имею, каким образом она успела обзавестись двумя аптеками. Замуж за миллионера точно не могла выскочить, тогда как?

— Вот у неё и спросим, только не надо предполагать такие нереальные версии, как то, что она разбогатела, получив плату за твоё убийство!

— Да у меня нет врагов! Кроме парочки девчонок с дискотеки одной, но они сами напросились на грубость… Ну и ещё отравитель, уж его в доброжелатели никоим боком не запихнуть.

Мы перебежали через оживлённый перекрёсток на другую сторону улицы. Тут было особенно людно, а по краям дороги были припаркованы сплошь иномарки. Некоторые, необычайно наглые — на газон передними колёсами заехали. Вот бы здесь действовал лондонский транспортный закон! Мы ступали по деловому центру. Тут можно было найти всё, что только существует в мире торговли — от хлеба до французских трюфелей, от крема для рук до салона красоты, от детского телефона до планшета самой последней модели. Вывески на фасадах высоток так и сверкали дорогим неоном, зазывая клиентов. И цены здесь соответствующие. Я тут почти никогда не бывала, не было причины, а просто ходить и глазеть считаю пустой тратой времени.

А ещё где-то тут находится главное здание аптеки 'Светоч', в котором сидит наша Света Маркова.

— Ой, Центральный Универмаг! — вдруг воскликнула Эва. — У тебя же есть куча денег, которые надо потратить.

— А ещё их можно копить, — неуверенно вставила я, поняв, куда она клонит. Похоже при жизни эта блондинка обожала тратить деньги, чего не смогла забыть и после смерти.

Эва уверенно схватила мою руку в свои ледяные ладони и потащила к трёхэтажному массивному зданию. В отличие от своих соседей-бутиков, этот универмаг славился относительной демократичностью своих цен. А Эва прекрасно понимала, что моей скромной стипендии едва ли хватит на самый маленький флакон духов из бутика что через дорогу. Чтобы не выглядеть глупо с вытянутой в гитлеровском приветствии рукой, я сама пошла за привидением. Боюсь, что мне не отвертеться.

— Светка-мымра от нас не убежит, — приговаривала Эва, мгновенно расцветшая в знакомой атмосфере. — А вот с твоим образом надо что-то делать. Конечно, ты только не обижайся, но для тебя я вижу только два образа. Хотя, если ты перекрасишь волосы, то я придумаю больше вариантов.

— Это ты не обижаюсь, но и макияжиться по полной программе я не стану! Мне вполне хватит одной помады, если без неё никак нельзя обойтись.

— Одной помады? — ошарашено остановилась Эва у самого входа в универмаг. — У каждой уважающей себя девушки их должно быть не меньше пяти, и то это по минимуму. Так вот, насчёт твоих образов. Выбирай: готический металл или модернизированный древнеегипетский стиль?

— Что? — Я ничего не поняла, кого это она хочет из меня сделать? — Ты планируешь вырядить меня сатанистом или мумией?

Эва пристально на меня посмотрела, решая: прикидываюсь я или же нет. Видимо, я как-то не так её поняла.

— Кхм… Давай под Египет и никаких готов-металлистов, — наконец, решилась я.

Мы вошли в магазин, который, не смотря на самое что ни на есть рабочее время, был полон народу. Надо же, за все свои почти восемнадцать лет я ни разу тут не была. Да я и не жалею, видела магазины и покруче. Зато Эва была дома! Блаженно зажмурясь и улыбнувшись не хуже чеширского кота, блондинка радостно пискнула. Сначала она разрывалась между парфюмерным отделом, отделом косметики и отделом одежды, но через три долгие минуты раздумий остановилась на косметическом. Пока мы поднимались на второй этаж, я всё-таки спросила, в чём заключается её 'модернизированный древнеегипетский стиль', а то первый раз слышу этот термин. Скорее всего, моя подруга сама его и придумала.

— Это так просто, что даже пятилетняя девочка догадается, — принялась объяснять мне полупрозрачная блондинка. — Вот смотри: ты полностью чёрная. Глаза и волосы, к тому же волосы совершенно гладкие. Мы избавимся от твоей ужасной косички, сделаем тебе гладкие распущенные волосы. И что получится? Получится идеальный холст под египтянку. Жаль, что от очков ты не можешь избавиться. В первом классе мы всех детей с плохим зрением дразнили очкариками и четвероглазыми. Но что-то я отвлеклась. Итак, макияж сделаем тебе без всяких розовых тонов…

— Это хорошо, меня уже тошнит от розового, — согласилась я, испытывая некоторое удовольствие от того, что в моём детстве детей, носящих очки, не дразнили. — Только чёрной помады тоже не надо, мои родители от этого будут в шоке.

— Чёрная помада хороша только для панков и зомби. Либо эпатаж, либо полное отсутствие вкуса. Боюсь, ты пока не способна почувствовать грани. Тебе же я подберу светло-коричнево-бледно-красные тона и подводку для глаз. Ещё бы цветную бижутерию, в твоём возрасте не зазорно носить стекляшки. А духи с пряным оттенком.

О, ужас! Я всё-таки превращусь в мумию. В одном журнале для туристов как-то прочла, что древние мумии пахнут именно пряностями. Но с другой стороны, там много всякой ерунды писали, например, о древних проклятиях. Я не верю в них, и учёные всё равно уже доказали, что дело было в микробах. Как же я мечтаю посетить Каирский музей!

Тем временем Эва совсем не подозревала о моих мечтах, и моё восторженно-мечтательное выражение лица восприняла на свой счёт.

— Не зря же я всю эту ночь проторчала на сайте 'Космо', теперь я прекрасно ориентируюсь во всех модных направлениях этого и предыдущего года, — восхищённо сверкая глазами, продолжала привидение. — Поверь, нет ничего хуже, чем разгуливать в одежде прошлогодней коллекции. Даже позапрошлая коллекция ещё прокатит — ты всегда сможешь сказать, что обожаешь недавнее ретро. А выбор цвета помады — это настоящее искусство! Все оттенки розового от карамельного до слабо насыщенного говорят о том, что ты невинное создание, не слишком умное, но достаточно сообразительное, чтобы выйти замуж за миллионера. Ярко-красные цвета в молодости — это вульгарно, если у тебя светлые волосы, а если ты жгучая брюнетка, то тогда и тени тоже должны соответствовать общей тёмной направленности…

Следующие два часа стали для меня сущей пыткой: Эва заставила меня перепробовать все тона помад, тени, тушь, от смешавшихся запахов духов у меня голова закружилась, так что на выбор одежды меня не хватило. Не всегда нужно умирать, чтобы оказаться в аду.

— Эва, пойдём уже отсюда! — взмолилась я в начале третьего часа нашей одиссеи по необъятным просторам универмага. — Скоро в аптеке будет обед, и мы не сможем попасть в офис, а завтра тащиться к Свете будет совершенно не к месту. У меня будут три пары, и я не намерена их прогуливать! Ещё и это покерное собрание, да и Весенний Бал на носу! Разумеется, Виолетта его не пропустит…

— Ладно-ладно, одеждой займёмся в другой раз, — согласилась Эва, только что начавшая входить во вкус. — А о Бале не переживай, скоро у тебя отбоя не будет от кавалеров… — и, замявшись на две секунды, добавила: — Надеюсь… И Андрей, между прочим, далеко не лучшая кандидатура. Вот увидишь, он бросит свою Виолетту ради какой-нибудь рыжей толстушки по имени Лиза, женится на ней и всю жизнь будет ходить налево.

У меня по этому поводу было собственное мнение, но спорить сейчас совершенно не осталось сил. Очень хотелось выйти на свежий воздух, проветриться от въедливых ароматов духов. Мы итак уже накупили столько косметики, сколько у меня за всю жизнь не было. Тюбика гигиенической помады и баночки крема мне хватало на полгода. Мама давно говорила, чтобы я чуть ярче красилась. Теперь же, глядя на красивый розовый пакетик с косметикой, с ужасом представляла, как буду всем этим пользоваться.

— Эх, — протяжно выдохнула Эва, когда мы направлялись к выходу мимо павильона с очками. — Вот бы не подумала, что такие супер модные очки со стразиками на оправе через каких-то пять лет будут считаться чуть ли не вульгарщиной. А туфли с моим любимым удлиненным носком можно будет найти только на распродаже.

— Оно и лучше, — буркнула я, ни на сантиметр не убавляя своего шага и ни на секунду не тормозя. Эве дай лишь намёк на намёк — всё, затащит ещё куда-нибудь. — Такие туфли всегда навевали мне мысли о старухе Шапокляк.

— А твои чёрные наряды не навевали тебе мыслей о шестидесятых? Пардон, тридцатых. В таких юбках ещё моя бабушка в молодости щеголяла в колхозе, — не осталась в долгу блондинка, ехидно ухмыльнувшись и… опять проводив взглядом встречного молодого парня.

— Это классический стиль, он никогда не выйдет из моды.

Аптека 'Светоч' обнаружилась уже на следующей улице. Заметная, но не вычурная вывеска со славянским символом светоча была подсвечена жёлтым. Перед самым входом я притормозила, пытаясь собраться с мыслями и выстроить схему допроса Светланы. Почему-то, я воспринимала её серьёзнее, чем всех предыдущих подозреваемых вместе взятых. Если кто и совершил убийство Эвы, и не был пойман, то она прекрасно подойдёт на эту роль.

— Чего встала, вперёд! — легонько подтолкнула меня Эва к зелёным пластиковым дверям. — Зайдёшь, скажешь аптекарше, что пришла к Светлане Марковой по поводу… э-э… работы на лето.

— И она пошлёт меня подальше. За пять лет, которые ты провела в заточении в одиночной камере кабинета химии, подход к безопасности несколько изменился, теперь люди не верят на слово. Да и не стоит входить в офис аптеки через торговое помещение, войдём с другой стороны. В этом доме находится офис не одной фирмы, и у них общий вход.

Эва со мной согласилась, и мы обошли здание, пока не обнаружили железную дверь, ведущую в недра офисов. К счастью, она была открыта. Не хотелось звонить и сообщать о своём визите заранее. Света могла бы просто попросить секретаршу соврать, что её нету, чтобы не тратить время на болтовню с институтской журналисткой.

Я послала на разведку Эву, чтобы не напороться на охранника у рецепшена. С ним я тоже не горела желанием разговаривать. Блондинка вернулась через минуту, как всегда страшно довольная.

— В общем, офис 'Светоча' находится на четвёртом этаже, если верить памятке на столе охранника. Дверь за номером семнадцать. И путь расчищен! Я подожгла бумаги в мусорной корзине у приёмной, так что им сейчас будет не до тебя. И не медли.

У меня совсем не к месту появилось стойкое чувство, что меня застукают в самый неподходящий момент, — когда я буду пробираться на нужный этаж. Разумеется, я сразу не найдусь, что ответить, а потом любая моя причина покажется охраннику выдуманной, и он меня вышвырнет на улицу, прямо как в фильмах. Мозг передал сигналы страха в нервные окончания на руках — пальцы легонько задрожали. Верный признак того, что мой организм усмотрел в моих действиях что-то противозаконное.

— Давай-давай, подруга, — подбодрила меня Эва. — От тебя требуется только проскочить, и скоро мы упустим время!

— Ладно, — согласилась я, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться.

Осторожно заглянула внутрь — на рецепшене никого не было. Видеокамер при поверхностном обзоре тоже не наблюдалось. Понадеюсь, что их на самом деле нет. Быстро прошмыгнула внутрь. Эва указала мне, куда идти дальше, и вскоре я уже была на лестничной площадке и поднималась на четвёртый этаж. Пока всё оказалось гораздо проще, чем казалось сначала, но всё ещё оставалась главная проблема — добиться аудиенции у Светы, и тут фокус с подожжённым мусором не пройдёт.

На четвёртом этаже расположились три офиса маленьких фирм, но к ним вели разные стрелки, что очень удобно, не заблудишься. Коридоры были выдержаны в серо-белой гамме. Кафель, стены, потолок. Тут было безлюдно и очень тихо, только где-то в самом конце надрывался принтер. Осторожно ступая, чтобы ненароком не нарушить священной офисной тишины, стала пробираться к двери номер семнадцать. Кто-нибудь бы радио что ли включил и повесил пару буклетов на стенку, а то словно в склепе у вампира-неформала.

Бесшумная Эва полетела вперёд, и вернулась только когда я подобралась к нужной двери.

— Светка у себя в кабинете, вроде. Я её не видела, но ботанские пальто и сапоги в шкафчике. А в приёмной сидит молоденькая секретарша, — блондинка стала рассказывать о том, что ей удалось подсмотреть. — На вид дура дурой, её провести не составит труда. Скажешь ей, что ты журналистка, она ушки развесит и пропустит тебя к хозяйке.

— Как всё просто-то оказывается…

Я постучалась в дверь и, получив приглашение, вошла внутрь.

Помещение было просторным и даже пустым. Напротив входной двери было окно. Комнатные растения стояли не на подоконнике, а на полу рядом. Наверное, чтобы не застудить их нежные листья во время проветривания. Слева была дверь в кабинет Светы, о чём гласила жёлтая металлическая табличка. Рядом с дверью жёсткий диван для посетителей и тумбочка с цветочной вазой. А справа стоял белоснежный стол в стиле модерна, уставленный офисной техникой, и узкий шкаф для бумаг и папок. На стенах в стеклянных рамочках висели многочисленные фотографии с каких-то мероприятий. А судя по количеству грамот, благодарственных писем и медалей, аптеки 'Светоч' были далеко не самые последние по России. Обособленно висели дипломы международной премии аптекарей 'Золотая ступка'. Я бы присвистнула, но это невежливо.

За столом, обложившись бумагами, сидела длинноногая блондинка с улыбкой Джулии Робертс и интеллектом комнатной собачки.

Но на осмотр всего этого у меня ушло лишь пара секунд, так как я сразу же подошла к лыбящейся девушке.

— Чем могу вам помочь? — мило спросила она.

— Пудри ей мозги, что ты корреспондентка газеты, — подсказывала Эва. — Будь напористой и наглой, она стушуется и пропустит тебя.

Хотела бы я иметь её уверенность, но приступим:

— Меня зовут Дарья Ветрова, и я работаю в газете медицинского института, — тоже натянув дежурную улыбку, затараторила я. — Мы пишем о наших бывших выпускниках, добившихся каких-либо выдающихся результатов в медицинской сфере деятельности. Вот, хотелось бы написать о Светлане Марковой, как об одной из наиболее успешных дам. — Тут Эва громко презрительно фыркнула, но я не обратила на это почти никакого внимания. — Мы сделаем большой репортаж, посвящённый её успеху. Вы не могли бы сказать госпоже Марковой о моём приходе?

— Вы записаны? — поинтересовалась секретарша через несколько томительных секунд тупого разглядывания моего лица. У меня сложилось такое впечатление, что она не поняла смысла сказанного. Я уже хотела было начать свою тираду заново, как девушка продолжила: — Боюсь, что госпожа Маркова не сможет встретиться с вами, так как у вас не назначено время встречи. До свидания.

— Вот стерва! — воскликнула Эва, но дальше слов не пошла. — А что ещё от неё можно было ожидать: она же крашенная блондинка!

— Она сейчас здесь? — спросила я у секретарши.

— Конечно…

— Тогда, что ей мешает принять меня?

— Вы не записаны, — всё с той же отвратительной улыбочкой заявила девушка. Если бы мы жили в далёком будущем, то я бы не сомневалась, что она робот с ограниченным набором команд. — Раз так, то я не могу вас пропустить.

— Хотя бы просто доложите о моём приходе, может, ваша хозяйка решит по-другому.

— Увы, — покачала головой секретарша, и это стало последней каплей в чашу терпения моей полупрозрачной подружки. Я бы, конечно, продолжала брать её измором, пока бы она сама не втолкнула меня в кабинет Светы, но не все готовы ждать.

Сначала Эва подлетела к окну и резким толчком распахнула его. Правда получилось у неё не с первого раза, ведь до этого она не сталкивалась со стеклопакетами. В комнату ворвался свежий ветер, но его усилий не хватило, чтобы раскидать бумаги на столе. Поэтому Эва разбросала их вручную. Секретарша с недовольным ворчанием принялась их подбирать, но через секунду с её стола посыпались ручки и карандаши, принтер сам по себе начал отпечатывать страницы… любовного романа, который девушка читала по компьютеру в рабочее время.

— Мамочки! — по-детски взвизгнула секретарша. Бросив обратно на пол бумаги, она поспешила отключать технику.

И тут лопнула ваза, стоявшая на маленькой тумбочке у дивана. Что-что, а обращаться со стеклом Эва училась в кабинете химии целых пять лет. Вода брызнула во все стороны, а тюльпаны рассыпались по полу. Тут до меня дошло, что посреди этого хаоса я одна стою с таким видом, как будто ничего страшного не произошло, словно я какой-нибудь злой гений, силой мысли раскидывающий предметы. Почти сразу об этом же подумала и секретарша. Бросив на меня полный ужаса взгляд, она кинулась к телефону, чтобы вызвать на помощь охрану. Но Эва была быстрее! Подруга подлетела к телефону и одним движением вырвала шнур. Секретарша завопила от ужаса во всю мощь своих лёгких. У меня появилось дикое желание удрать отсюда как можно быстрее, авось удастся выбраться из здания до того, как за мной станет охотиться охрана… Ой, тут же полным-полно скрытых камер! У меня есть все шансы стать звездой ютуба.

Но едва я приняла окончательное решение бежать, как на шум соизволила выйти Света. Она оказалась невысокой, но чрезвычайно элегантной дамой с причёской под Мэрилин Монро, только волосы у неё были тёмными. Очки сверкали настоящими бриллиантами, а глаза за ними умом.

Едва появилась хозяйка, как секретарша заткнулась, а Эва замерла на месте с открытым от удивления ртом.

— Может, это старшая сестра Светки? — неуверенно предположила моя блондинка.

— Здесь что происходит? — голосом, не предусматривающим возражений, поинтересовалась Светлана у своей работницы, при этом быстро скользнув по мне взглядом. Я, в отличие от Эвы, даже не допускала сомнений, что передо мной именно Светлана Маркова. Она была именно такой как на выпускной фотографии. Только, разумеется, сменившей причёску и при макияже. Ну вот, а Эва твердила мне, что она мымра. Но я ведь всё равно ей не верила, и теперь мои предположения подтвердились.

— Это всё она, — секретарша поспешила свалить вину за беспорядок во вверенном ей кабинете на меня. Честное слово, если она станет утверждать, что я ведьма, буду долго и фальшиво смеяться.

Света на каблуках развернулась в мою сторону. Её пронизывающий насквозь взгляд быстро изучил меня. Просто уверена — эта женщина мигом успела составить обо мне впечатление. Надеюсь, хорошее. И судя по всему, она не вышвырнет меня, не узнав цели моего визита. Если бы не учинённый кавардак в приёмной, я бы посчитала начало удачным, а теперь даже и не знаю, что думать.

— Вы кто? И зачем видеть меня хотели? — железным голосом спросила Света.

— Даша Ветрова, — я тут же представилась. — Корреспондентка газетного листка медицинского института, и мы сейчас пишем статью о наших выпускниках. Я пришла взять у вас интервью, но меня не пускали… И я тут не при чём, — добавила я, махнув рукой в сторону беспорядка. На всякий случай.

Света кивнула и жестом предложила пройти в её кабинет. Секретарша же с недовольным видом осталась прибираться.

Личный кабинет владелицы двух аптек был обставлен с уютом, но тут не было никакой техники, кроме электрического чайника и телефона. Возможно, у Светы есть планшет, иначе трудно уследить за делами фирмы. Приятные шоколадные тона и в воздухе витал еле уловимый цветочный аромат. Я неуверенно остановилась посреди комнаты. Света прошла мимо меня и села в своё кресло во главе продолговатого до блеска отполированного стола.

— Присаживайтесь, — предложила она, махнув рукой, и я тут же устроилась на стуле за тем же самым столом. — Говорите теперь, на самом деле что хотите вы от меня? Снова если скажете, что про выпускников успешных писать пришли, то можете не начинать даже. Слишком много нас таких.

— Вы правы. Я пришла поговорить об Эве Лукьяненко, которая погибла пять лет назад.

— Помню это, да. Но не понимаю, при чём я тут? Отравилась Эва фенолом, и был это ужасный случай несчастный, в котором была только она виновата. О происшествии этом уже писал газетный листок ваш не раз.

— Понимаю, — я поспешила заверить Свету. Похоже, что начало разговора для меня не слишком удачное, ведёт она, а не я. — Просто у меня появилась такая теория, что Эву на самом деле отравили… — И я сделала многозначительную паузу. Эва же скромно села рядом со мной, чтобы не пропустить ни слова из допроса.

— Интересная очень версия, — кивнула Света. — Неверная вот только совершенно. Как известно вам уже, в момент тот шестеро было нас. Эве и близко никто ничего дурного не желал.

— Как же не желал! — воскликнула Эва. — Да у них у всех, кроме Лики и Нины, были ко мне претензии! Даша, скажи ей.

— Вы так в этом уверены? — вкрадчиво спросила. — Я уже выяснила, что у Игоря, Вити, Лики и Нины есть алиби, и только вы одна подходили к ящику с химическими реагентами, возле которого стоял стакан сока Эвы, и никто не видел, чем вы там занимались.

— И явились вы сюда потому, как считаете, что это я Эву отравила, — подвела итог Света совершенно ровным голосом. — Скажите, в чём интерес вам, давно минувших дней делом заниматься, к тому же полицией закрытым?

Поначалу я несколько опешила от манеры Светы разговаривать, но неожиданно для себя быстро привыкла, и теперь понять не могла, что именно Эве пришлось не по вкусу. Света говорила чётко и не быстро. Йода! Да, она напомнила мне об этом зелёном ушастом учителе джедаев.

Тем не менее, я должна попытаться вывести преступницу на чистую воду. Это уже дело моего принципа — раскрыть отравление.

— У меня есть на то причины. Так зачем вы отравили Эву?

— Разве не сказала я ещё, что был это несчастный случай? Материалы дела есть у вас, в полиции завели которое?

Я кивнула, доставая из сумки толстенную стопку бумаг и кладя её на стол. Света удивлённо вскинула брови, не ожидая от меня такого упорства. Ага, хотела поскорее от меня отделаться, посоветовав для начала раздобыть официальную версию происшедшего.

— О, далеко так зашли вы! — воскликнула она, и я не без удовольствия уловила в её голосе нотки восхищения. Жаль, не страха… — Что же, давайте докажу сейчас вам, что был это именно несчастный случай. Осмотр орудия преступления страницу откройте и её прочтите.

Чувствуя, что я окончательно потеряла инициативу в разговоре (хотя, что-то мне говорит, что я никогда ей не обладала), послушно открыла нужную страницу. Подзаголовок гласил: 'Осмотр флакона, предположительно с концентрированным водным раствором фенола, из которого, предположительно, была взята жидкость, оказавшаяся в стакане погибшей'. До этой страницы я как-то не добралась, посчитав её не суть важной. Быстренько пробежалась по строчкам глазами.

Если коротко, то там было следующее: в лаборатории был произведён осмотр флакона, на котором уже были обнаружены отпечатки пальцев самой Эвы, учительницы Ирины Борисовны и прежней учительницы химии. При вскрытии флакона выяснилось, что крышка открывается туго, так что в момент открытия жидкость расплескалась на руки лаборанта. Анализ жидкости, взятой из флакона, полностью соответствует анализу отравляющего составляющего в стакане с соком… И при чём тут алиби Светы? Я удивлённо подняла на неё глаза.

— Прочли? Отлично. По голым пройдёмся фактам, где места нет ничему неточному. Сами подумайте теперь, добавлен был в сока стакан фенол до начала лабораторной работы нашей или же в начале самом её. Из нас шестерых никто из кабинета химии не отлучался даже в лаборантскую, помыть руки чтобы. Это из нас подтвердит каждый. Флакон теперь — как оказалось, невозможно вскрыть его, фенол не расплескав…

Тут до меня дошло, к чему клонит Света, так что докончить предложение я смогла за неё:

— А фенол обладает таким свойством, что при попадании на кожу, оставляет за собой сильные повреждения вплоть до некроза тканей.

Эва слушала нас с таким лицом, будто бы не знала этого, но перебивать или что-либо комментировать не решилась.

— Вот видите, — улыбнулась Света, — у убийцы остаться был должен сильнейший ожог на руках, если он, конечно, тут же их не вымыл, но из нас шестерых никто, как я говорила уже, не отлучался никуда. Друг у друга на виду мы были, и на момент отравления Эвы не было ни у кого из нас ожогов.

— Но на руках у Эвы тоже не было некроза! — осенило меня. Наконец-то, я с чистой совестью могу исключить самоубийство, как и говорила Эва.

— Верно, — согласилась Света, словно подумав об этом в первый раз. Она встала со своего кресла и сделала несколько шагов вокруг него, прежде, чем снова сесть. Явный признак внезапно осенившей идеи. — Отравиться не могла сама она. На руки если бы Эвы фенол попал, крик бы подняла она. Да и дурой не такой уж была, как себя показать пыталась, чтобы неизвестную химическую жидкость лить в сок самой себе.

Тут уж Эва не смогла смолчать. Она запрыгнула на стол, встала на ноги и с позиции сверху вниз прошипела:

— Да ты на себя посмотри! Не такая уж ты и умная, какой пытаешься казаться! Подумаешь, папочка в кредиты влез, чтобы аптеку тебе купить, или мамочка квартиру продала!

Ой, ну кто её этикету учил? Пусть никто, кроме меня и не видит этого безобразия, но это ещё не повод так грубо нарушать правила поведения на людях. Может, я и покраснела за подругу, но Светлана была увлечена цепочкой собственных мыслей, чтобы обратить на меня внимание, да и я постаралась не упустить ни одного слова из её умозаключений. Ну когда ещё я так дружески пообщаюсь с человеком, заведомо умнее меня?

— Получается тогда, что убили её на самом деле, и добавлен был фенол в стакан по пути до кабинета химии из столовой. К сожалению, не имею понятия, сталкивалась ли там с кем-нибудь она, и было ли время у этого кого-нибудь в сок добавить яда. И зачем?

Тут и Эва крепко задумалась над словами бывшей сокурсницы, даже соизволила на пол спрыгнуть, а я решила, что больше не имеет смысла продолжать нашу беседу со Светой. Теперь можно окончательно сказать, что никто из товарищей Эвы по лабораторной работе не виновен в её гибели. Тогда тут возникают совсем другие вопросы, на которые Света вряд ли так легко найдёт ответы.