Дар выживания

Глава 10. Распределение.

Гражданские машины пропускали через отдельный КПП, в порядке очереди, которая тянулась не сказать, что медленно, но после долгого пути любая проволочка казалась вечностью. Нам ещё повезло, что мы ехали ближе к началу колонны, предусмотрительно вырвавшись вперёд на отрезке от Усолья до Ангарска. Процедуру пропуска через КПП я смог рассмотреть, когда мы подъехали ближе, и от блокпоста нас отделяло всего три машины. Перед шлагбаумом, традиционно окрашенным в красно-белые полосы, автомобиль осматривался визуально тремя солдатами. Смотрели и багажники, и капоты поднимали, даже осматривали при помощи шеста с зеркалом днище на предмет взрывных устройств. Кстати, при осмотре присутствовали служебные собаки. Тут-то я и запереживал, потому что в наших тачках нычек хватало, да и никаких разрешительных документов на оружие, кроме устного соизволения комбата Стеблова, у нас не имелось. Потому я посчитал нужным сообщить о наличии оружия заранее, как только между нами и солдатами останется один автомобиль. А то занервничают вояки, и мало ли к каким последствиям это может привести. Хотя, с другой стороны, командир сопровождения уже на КПП и должен ввести местных в курс дела. Ему тоже эксцессы ни к чему, лишь бы быстрей свалить обратно. После осмотра машины запускали на территорию блокпоста, где прямо под открытым небом находился распределительный пункт. С людьми общались одновременно командир сопровождения, делающий пометки в блокноте, и два местных офицера. Во время беседы, сидящий за складывающимся столиком офицер что-то печатал в ноутбуке. Видимо, вводил данные вновь прибывших в общую базу. После беседы и заполнения анкет один из офицеров, больше увлечённый не опросом, а изучением документов граждан, возвращал их хозяевам, предварительно сделав в них записи и поставив печати.

Далее людей направляли к тентованным грузовикам, где им вручали какие-то вещи. После этого прибывшие возвращались в свой транспорт и, следуя знакам солдат-сигналистов, отъезжали куда-то, причём я бы не сказал, что выглядели они при этом весело и одухотворённо. Процедура прохождения распределителя отличалась только для раненых, но транспорт с ними въезжал отдельно, попадали в город они быстрее.

И вот, когда, наконец, перед нами осталась одна машина, в которой сидели три парня, курившие сигареты одну за другой, чем подзаколебали нас на последнем, самом медленном километре пути, я переложил свой автомат с боекомплектом на заднее сиденье, к Хрому и вышел из машины. Руки на всякий случай поднял, заодно акцентируя на себе внимание. И всё же солдаты, осматривавшие «морковник», не сразу обратили на меня внимание. Зато тут же среагировал командир сопровождения, начав что-то нашептывать офицеру, который вёл беседы с гражданскими, и тыкал в мою сторону пальцем. Тот молча кивал, поглаживая одной ладонью шикарные, аккуратно стриженые усы, а вторую держал за спиной, походя тем самым на незабвенного товарища Сталина. Выслушав лейтёху, подполковник подозвал властным окликом, облетевшим весь блокпост, одного из смотровой группы и что-то объяснил, а тот в свою очередь кликнул двоих из группы охраны, стоявшей по периметру. Что-то затевалось и явно нехорошее, но оказалось всё намного прозаичней, вопреки моим опасениям. Солдатня подбежала к нашим авто, оружие наготове, один из них сказал:

- Вам приказано сидеть в машине. Оружием не светите. Как подойдёт очередь, въедете на территорию. Всё понятно?

- Ясен пень, - кивнул я, садясь в "крузак".

Солдаты так и остались караулить снаружи. Я увидел в зеркало вопросительные гримасы Андрюхи из автобуса и ответил на них высунутым в окно кулаком с поднятым вверх большим пальцем. Мол, всё в порядке, не суетитесь.

С тремя парнями впереди нас разбирались недолго, и уже через несколько минут и джип, и автобус оказались за шлагбаумом, причём тачки наши даже осматривали нехотя, тем самым сохранив неприкосновенность заначек. Собак к автомобилям даже близко не попустили. Всё-таки слово Стеблова много значит и на семисоткилометровом удалении.

- Выходите, - услышал я густой сильный голос подполковника и повиновался ему. - Своё оружие берём с собой, магазины в подсумках, - все мы, прибывшие из Тайшета, через минуту стояли перед офицером, тот, оглядев нас, пробасил. - Командир распредпункта подполковник Стеблов.

Я сначала решил, что мне померещилось, но что-то неуловимое объединяло внешность боевого комбата и этого грузноватого дядьки. А Стеблов-2 продолжал с напором.

- А вы, значит, у нас блатные? - спросил он с некоторым негодованием, на что получил еврейский ответ от отца.

- Какие ещё блатные, полковник? Ты не приболел часом? - батя никогда не лез за словом в карман, вот и сейчас преуспел, глядя на офицера с хитрым прищуром, но тот сдержался от взаимной едкости. Понимал, что перед ним, по меньшей мере, ровесник, которому плевать на его звание и должность, а не мальчик слегка за тридцать вроде меня.

- А такими блатными, которым слишком много позволено, - процедил Стеблов, приглаживая усы. - То им брат мой оружие оставляет, то штабные выделяют тёплое место.

- Ну, насчёт оружия, так это мы заслужили, товарищ подполковник, - я взял пример с отца, осмелев, и сделал шаг вперёд, гордо расправив плечи, тем самым давая понять коменданту распределителя, с кем ему предстоит вести диалог. - Вашему брату, боевому офицеру, - я сделал упор на "боевого", намекая на всё-таки тыловые функции приёмника, не довыёживаться бы, - видимо, понравились наши успехи в обороне города. А вот в чём заинтересован Оперативный штаб, я не в курсе. И судьбы особенной не требуем. Мы - простые люди.

- Чёртов Тайшет! - гаркнул Стеблов. - Чего вы там все такие дерзкие?! Я им слово - они мне десять. Но зато крепкие, и тямка в голове имеется, - он тут же потеплел, заулыбался глазами. - Приступим. Предъявите документы, лучше сразу военные билеты. Сразу скажу, что оружие, имеющееся при вас, будет за вами закреплено до окончания вашей командировки в Иркутск. Потом, как и положено, сдадите.

И началось обычное рутинное анкетирование на грани допроса. Каждый из нас в отдельности прошёл эту процедуру, включая женщин и пожилых. Затем стоявший рядом майор, закончив работу с ксивами, стал выдавать их обратно. При этом он заранее вернул паспорта нашим некомбатантам.

- Значит так, орлы! И орлицы… и их родители, - громко заявил подполковник. - Мы с братом прошли Афган в своё время, так что уверен, он бы не доверил оружие абы кому. Наслышаны мы также о ваших делах в Тайшете. Показали себя, молодцы! - было что-то в коменданте такое, истинно командирское, отчего хотелось горделиво выпрямить спину. Да и после того, как я узнал, что Стеблов всё-таки не штабной, а самый что ни на есть боевой офицер, отношение к нему изменилось. Глядя на нас, воспрявших от похвалы духом, подполковник добавил серьёзно. - Вот насчёт Оперативного штаба, то даже и не знаю, чего они к вам прицепились. Или приглянулись. В общем, мне для вас не оставили выбора, приказ есть приказ, тем более в письменном виде. Капитанша, что привезла его сюда лично, дала понять, что мне просто срежут погоны, если я отправлю вас в другое место. Собственно говоря, если бы мне было не плевать и на погоны, и где вам дислоцироваться, то я бы взбрыкнул, но мне плевать, а потому как просили - так тому и быть.

- Капитанша из штаба? - мелькнуло в моем мозгу. Уж не Брусникина ли наследила. Я хотел об этом спросить, но имелся вопрос, который волновал меня больше. Потому что я окончательно запутался, зачем нас и других гражданских вообще где-то дислоцировать, а нас ещё и в особенном месте. Восстание ведь подавлено. Боевые действия ведутся локально.

- Товарищ полковник, а что вообще происходит в городе? - незамедлительно спросил я.

- Как что?! - рявкнул офицер, багровея. - Не прикидывайся валенком, боец! Война происходит! До вас должны были довести это еще утром!

- Что именно? Ничего нам не доводили, - холодно произнёс я, мазнув взглядом по сжавшейся на КПП фигуре лейтенанта- сопровожденца. Тот не мог не слышать гневной тирады коменданта. Да, и смотрел сейчас старший офицер именно на старшего сопровождения.

- Лейтенант, ко мне!!! - в голосе его было столько мощи, что дрогнула вся техника в округе. Очко лейтёхи, в мгновение оказавшегося рядом - только ветер просвистел - , дрогнуло, конечно, тоже. - Вы получили приказ довести до гражданских о произошедшем?!

- Так точно! - офицер принял стойку "смирно", задрав подбородок, но вжав голову в плечи.

- Потрудитесь объяснить, почему вы не выполнили приказ? - Стеблов смотрел на провинившегося презрительно. Мы же всё равно пока ничего не понимали, но чуяли, что развязка близко.

- Та-арищ полковник, во избежание эксцессов! - выпалил сопровожденец, будто заранее готовил оправдание. - Чтобы не вызывать среди гражданских нервозности и необдуманных действий!

- Нервозности, блядь! - Стеблов был вне себя от ярости и не находил себе места, меряя шагами асфальт. Затем обратился к офицеру, сидящему на выдаче документов. - Свяжись с Оперативным и доложи ситуацию. Этого ссыкливого мудака прикомандировать к какой-нибудь части в городе. Немедленно!

Майор в ту же секунду исчез, аж бумаги разлетелись по столу. Конвоир стоял, ни жив - ни мёртв, а Стеблов воспевал ему оду, украшенную всем великим разнообразием русского мата. Минут через пять, выговорившись, полковник вновь вернулся к нам, ошарашено смотрящим на него всё это время.

- А я-то, дурень, думаю, чего все от меня отходят, будто горем убитые. Вроде должны понимать, куда попали. И молчат все, один Тайшет не молчит, его невозможно заткнуть, - добавил напоследок комендант и, прокашлявшись в заскорузлый кулак, больше похожий на деревянную плашку, начал говорить, разглядывая каждого из нас. - ПВО ночью просрали тактический десант натовский. И теперь мы имеем до трёх тысяч вооруженных врагов под боком. За ними Смоленщина, Шелехов и часть Синюшиной горы. Есть и танки, и арта, и много чего ещё. В мире считают, что сраная Америка помогает нам, слабым русским, победить внутреннего врага. Короче, хрен чего докажешь. Но мы, слабые русские, на болту вертели и их армию, и их политику. Президент дал им время убраться, иначе сотрём в порошок. И десант, и Америку.

- " Вот оно что"! - тревожно пронеслось в голове. - " Так мы на грани войны со всем миром".

- Пвошники, конечно, дэбилы, но клянутся, что враги использовали неведомые технологии. Не видны их самолеты на радарах, понимаешь! - продолжал Стеблов, не стесняясь в выражениях. - Сейчас в спешном порядке ломают головы, чтобы исправить положение. А остальные разгребают за них дерьмо. Как бы ни было, в НАТО забывает, с кем в мире связываться не стоит. Главнокомандующий дал им время до завтрашнего утра. Это вам не Ирак и не Ливия! Вашингтон же пока молчит. Наверное, штаны меняют.

Мы молча охреневали от новости. НАТО и так вечно сует свой пятак, куда ни попадя, но такой наглости от них никто не ожидал. Вся эта цветная революция начинала приобретать смысл, если являлась частью продуманного плана США и союзников. И теперь у них, наконец, появился веский аргумент ввести войска, что они незамедлительно сделали. Они же так хотели именно Сибирь с её богатейшими недрами, огромными территориями и древесным ресурсом. Но неужели враг не осознает, что мы уже не та Россия, что в девяностых годах на коленях вымаливала транши у МВФ, а на вторую чеченскую спецов собирала по всей стране? Неужели они не понимают, что эта война может стать последней не только для них или нас, а для всей планеты?

- Американцы думают, - философски размышлял Стеблов, увлёкшись повествованием, - что им легко удастся занять этот плацдарм, но они ошибаются. Они надеются на мягкотелость нашего правительства, что Совет Федерации не одобрит президентской директивы смести вражеские войска, - Стеблов усмехнулся. - Они не знают, что директива уже есть, а если кто взбрыкнёт, то спецслужбы быстро устранят внутреннюю угрозу.

- Ваш настрой радует, а мы здесь каким боком? - прервал я высоко патриотичный монолог подполковника, от которого у Хрома, судя по выражению лица, случился микрооргазм. - Создаётся ополчение?

- Нет, пока нет, - Стеблов вернулся с воображаемого поля битвы, где Соединённые Штаты уже сгорели в огне русской ненависти, на землю. - Но чтобы максимально развязать руки армии, задействовать, так сказать, все её ресурсы, нужно освободить её от некоторых функций. Например, охраны объектов. Эта обязанность переложена на МВД, военизированные и охранные организации и гражданские бригады. Вот поэтому все эти люди здесь.

- А что, местных не хватает? - поняв немой вопрос в глазах Андрюхи, недоумённо спросил я.

- А чтобы неповадно было по домам бегать, - парировал Стеблов. - С этой проблемой давно сталкиваемся. Так вот, прибывшие группы распределяются по объектам: мэрия, правительство и так далее, включая убежища. И на счёт вас, как я уже говорил, приказ отдельный.., - полковник выдержал паузу, усиливая эффект, но мы находились не на вручении Оскара, поэтому пауза только раздражала. - Приказом Начальника Оперативного штаба группы войск Восточносибирского региона вся ваша тайшетская бригада прикомандирована к особо важному объекту гражданской обороны, бомбоубежищу нового типа. Вас туда сопроводят чуть позже, - Стеблов вновь замолчал, ожидая реакции, и получил её.

- Можно плясать от счастья? - скептически произнёс я. - Что в нём особого? Подземелье - оно и есть подземелье.

- Там объяснят, - отмахнулся полковник, поняв, что мы не оценили предоставленной нам чести. - Но моё личное мнение, что это хороший блат. Бомбоубежища - мера нелишняя, хоть и крайняя. Само собой, никто нас бомбить не станет. Так что любое бомбоубежище сейчас просто курорт.

- Всё сделал, Петр Василич! - с ходу доложил вернувшийся майор, а Стеблов повелительно кивнул:

- Хорошо. Вручайте документы, майор.

Тот принялся выдавать нам военные билеты, всем без исключения. При этом говоря заученным текстом:

-Согласно директивы МО РФ "О военном положении" вы, нижепоименованные, призываетесь в ряды ВС РФ на краткосрочную военную службу. Присваиваются звания "рядовой": Волков Д.В., Иванов И.И., Горин А.Ю., Скобарев А.А. Присваивается звание "рядовой медицинской службы": Волнушкина Н.А. Присваивается звание "старшина внутренней службы": Волков В.В. (сбылась мечта отца - стал старшиной), и "рядовой внутренней службы": Волкова Л.П., Портнова Е.С. и Миронова А.К. Присваиваются внеочередные воинские звания: гвардии старшина - Волков А.В., гвардии старшина второй статьи - Хромов М.А. (Максу, как морпеху, оставили принадлежность к флоту), сержант медицинской службы - Кондратьева Е.Е. Старшина Волков назначается командиром отделения охраны убежища класса А-1 федерального значения.

Мы в порядке очереди забирали у майора свои военники, ставили подписи в журнале, найдя колонку со своей фамилией. Никакого благоговения при этом я не ощутил, скорее наоборот, будто сам себе приговор подписал, хотя внезапное продвижение по службе оставило в душе приятный отпечаток. В это время майор продолжал твердить нам о том, что все мы теперь подчиняемся командованию и т.д., и т.п., но в связи с изменениями в законодательстве, служба наша приравнивается к контрактной, а поэтому будет оплачена. далее тарифы, суммы, банковские карты. Вот тут я немного охренел. Как оперативно сейчас всё делается. Полчаса назад ты был потрёпанным путником, а сейчас уже кадровый военный на полном гособеспечении.

- Всё, ребята! И так с вами намаялся, - махнул рукой Стеблов. - Получайте снаряжение, довольствие и дуйте на свой объект.

- Есть, - коротко за всех ответил я и первым двинулся в сторону грузовиков. А что делать? Если опытный офицер говорит, что бомбоубежище в данной ситуации – блат, то надо пользоваться этим. Дальше будем импровизировать.

Возле первого из них выдавали вещевое довольствие. Отвечая на вопросы, я только и успевал подставлять руки. Здесь же шустрая женщина-прапорщик производила измерения тем, кто не помнил своих размеров. А теперь перечислю то, чем обеспечивало граждан государство во время военного положения. Итак, это: вещевой мешок советского образца. В простонародье "сидор". В него, конечно же, не влезло всё, что мне дали. Зато пакетами из какого-то супермаркета снабдили в избытке. Камуфляж, а если быть точным, советского образца костюм в расцветке "флора", он же ВСР-98. Нынче «цифра» в ходу, но, видать, того, что дали на складах запасено на три войны. Тоже, считай, раритет. Берём, пока дают, и не выпендриваемся. На халяву ведь и хрен слаще меда. А автобусе места для хлама хватит. Кирзовые сапоги. Да уж, это отдельная история, ставшая архаизмом, но вещевые склады до сих пор ломятся от этого добра. Мне то что, я останусь верен своей "горке" в классической песчаной расцветке с оливковыми вставками и облегченным берцам, а кому-то ведь в выданном ходить.Хотя к "кирзачам" в целом я относился положительно. К сапогам полагалось две пары портянок, хотя и две пары носков тоже выдали. Также дали и шевроны, и кепку песчаного цвета, и хозпакет с нитками - тоже вещи, по мнению государства, необходимые. Помимо прочего я стал владельцем двух комплектов нательного белья, двух вафельных полотенец и двух кусков мыла. Не посмел я отказаться и от «положняковых» сигарет - двадцати пачек "Примы" - хотя наш собственный запас курева настолько внушителен, что его можно сравнить с годовым довольствием целого батальона. Пусть будут, даже такая пустяковина может сослужить хорошую службу.

Трамбуя выданное в «сидор» и пакеты, я ловил на себе взгляды прапорщиков вещевой службы. Те как один придирчиво сравнивали полученный мною хлам с тем, в чём я здесь появился. Я видел их насквозь. Видел их страстное желание переодеть меня прямо здесь, присвоив себе и потрёпанную, но неубиваемую "горку", и хоженые, но очень удобные берцы – «облегчёнки», и разгрузочный жилет, да не простой, из комплекта «дяденьки солдата», а америкосовский «чест-риг», снятый с убитого боевика, с бронепластинами, кстати, что в Тайшете оказалось на вес золота.

Прапорщик и перчатки мои беспалые себе приватизировал бы, но наткнувшись на мой ледяной, бескомпромиссный взгляд, отвёл глаза в сторону. Он, конечно, понимал, что, я даже ни разу не надену это тряпье прошлого века, которого в войсках нет уже лет десять, зато на складах валом. И потому жалел о потере, как о своей личной. Я подарил вещевику свою коронную ухмылку уголком рта и поплёлся к следующему грузовику. Здесь я получил снаряжение, которое, в основном, тоже было мне ни к чему, потому что либо являлось пережитком прошлого, либо у меня имелся более современный его аналог. Впрочем, всё это: сержантскую сумку, курвиметр, компас Андрианова, котелок, набор карт города и района и прочий хлам я бережно сгрёб в пакет и даже сказал "спасибо". Потому что у нас, культурных и воспитанных, так принято.

У третьего грузовика я разжился сухпайком на неделю. Выдававший продовольствие грузный старлей кавказской внешности, скорее всего азербайджанец, величественно назвал его индивидуальным рационом питания, хотя сути это не поменяло. Те же сублимированные продукты, те же галеты, тот же тушняк, та же сгуха. А вот то, что всего на неделю, меня заинтересовало. Это значит, что командировка не затянется. Или же по истечении недели выдадут ещё. Или командованию просто плевать, что там будет дальше.

Ну, и напоследок, у четвёртого грузовика, наконец, выдали что-то, что может пригодиться. Во-первых, аптечку индивидуальную АИ-3, причём полную - с тубусами цистамина и шприц-тюбиком промедола, а такой расклад и правда на войну намекает. Во-вторых, и это тоже указывало на всю серьёзность сложившейся ситуации, средства индивидуальной защиты - противогаз, довольно свежий, с панорамным стеклом и тремя фильтрами, офицерский комплект химзащиты Л-1, более лёгкий и удобный, если такое вообще можно сказать о резине, чем стандартный солдатский ОЗК. В-третьих, вручили мне пехотную лопатку МПЛ-50 в чехле. Вещь универсальная и очень удобная. У меня такая уже имелась, но про правила халявы не забываем ни в коем случае. Берём и с благодарностью улыбаемся.

Я был бы очень признателен Родине, если бы снабдила меня ещё и ПНВ, к примеру, но на МПЛ, которую в США считают оружием спецназа, подарки закончились. Со счастливым лицом, преисполненным благодарности своей стране за щедрость и заботу, я уволок в большинстве своем раритетное и ненужное барахло в автобус и вернулся обратно, помогая своим. Больше всех сокрушались мама и девчонки. Они не понимали, зачем нам столько вещей, предназначенных для войны. Мы с парнями успокаивали, как могли. Мол, никакая предосторожность лишней не будет. Лишь отец смотрел на меня серьёзно и понимающе.

Все процедуры, наконец, закончились. У автобуса к нам подошел офицер из службы вооружения и ещё раз проверил наше оружие, внёс данные в современный наладонник. Не то, что эти консерваторы со своими журналами учёта. Полученное довольствие сложено в задней части автобуса, где и так уже хватало запасов. А к нам тем временем подъехал УАЗ с сержантом и двумя солдатами с целью сопроводить нас до назначенного пункта. Но только начали грузиться в транспорт, как раздался зычный голос Стеблова:

-Волков! Старшина Волков, ко мне!

Оглядываться в поисках другого такого казалось бессмысленным, поэтому я через пару мгновений стоял подле коменданта распределителя, а тот протягивал мне конверт.

- Совсем забыл, старшина, - подполковник смотрел мне в глаза твердо. - Баба эта, капитанша, красивая стерва, просила передать старшему. Стало быть, тебе. Держи. Может, там кроется секрет вашего блата, - я принял белый, чуть измятый могучей рукой конверт, от которого нежно пахнуло еле уловимым ароматом дорогого парфюма, машинально сунул его в карман разгрузки, предназначенный для карты, а Стеблов добавил. - Приказываю нести службу с честью!

- Есть! - гаркнул я, выпрямившись и расправив плечи.

Напоследок мы пожали друг другу руки, и я вернулся в джип.