Дамби - не гад!

Глава 3

Пока я раскладывал по полочкам результаты спонтанного эксперимента, Поппи провела полную диагностику, после чего объявила, что у меня все хорошо, однако отпускать меня на свободу она все равно не собирается. Такая встряска для организма не могла пройти даром, нужно наблюдение специалиста, чтобы оперативно выявить возможное ухудшение… бла-бла-бла и все такое. Я особо не вслушивался, лишь периодически кивал, как китайский болванчик, а потом озадачил колдомедика просьбой назначить мне какие-нибудь зелья для похудания.

— Что-то с этим сидячим образом жизни я совсем себя запустил. Превратился в старую жирную развалину, — пожаловался я Помфри. — А ведь всего-то вторую сотню разменял! Скажи, можно что-то исправить?

— А я ведь еще лет тридцать назад говорила, что с вашим лишним весом нужно что-то решать! — довольно заявила Поппи, затем немного поразмыслила, рассматривая мое необъятное пузо, и огласила вердикт: — Сразу предупреждаю, Аполлона за пару дней из вас сделать не получится, но месяц на строгой диете, курс укрепляющих зелий, регулярные физические нагрузки — и вам не придется краснеть, если вдруг понадобится раздеться перед женщиной.

Месяц?! Всего месяц, чтобы избавиться от образа бородатого телепузика? Разумеется, я заверил колдомедика, что готов на все. Даже компенсировать стоимость зелий для похудания. Однако совсем не ожидал, что Поппи с места в карьер ринется приводить меня в форму. Заставив выдуть пол-литра какой-то отравы, бойкая старушенция ознакомила меня с комплексом упражнений, который должен вернуть моим мышцам тонус.

В комплексе ничего особо сложного не было… Для обычного человека, разумеется. Мне же в директорском теле пришлось изрядно попотеть, выполняя положенное число приседаний, наклонов, отжиманий и всего прочего. Зато Помфри была довольна. Я остро чувствовал наслаждение колдомедика, наблюдавшей за моими попытками оторвать грузное тело от пола. У-у, садистка! Как все эти фитнес-издевательства соотносились с недавними речами про возможное ухудшение самочувствия и иже с ним — не представляю. Но уверен, обида Поппи на директора была куда сильнее, чем представлялось Альбусу, и история с оборотнем — далеко не главная ее причина.

К слову, директорская память продолжала игнорировать мои запросы, хотя кратковременные вспышки-озарения продолжали случаться. Так, например, я узнал, что внезапно пробудившаяся у меня способность слышать эмоции собеседника — это пассивная легилименция, которой очень любил баловаться директор. Да-да, чтение мыслей методом глаза-в-глаза — это все фикрайтерские выдумки. Легилименция на такое в принципе не способна, ведь даже в активной форме (то есть, с применением соответствующего заклинания) она лишь вытягивает из памяти человека определенные воспоминания, а вовсе не считывает проносящиеся в его сознании мысли.

Впрочем, данное обстоятельство не мешало Альбусу поддерживать среди школьников имидж всеведущего волшебника. Ведь это так просто, слыша страх и неуверенность вызванного на ковер шалопая, подозреваемого в хулиганской выходке, многозначительно помолчать, затем заглянуть в его испуганно бегающие глазки и проникновенно поинтересоваться: 'Мальчик мой, ты ничего не хочешь мне рассказать?'. Девять из десяти тут же начинали 'колоться', ну а для самых стойких существовали иные методы.

— Господин директор, вы не устали?

В тоне Помфри явственно слышалось ехидство.

— Нет! Уф-ф… Я только разогрелся! О-ох… — мужественно ответил я, обливаясь потом.

— Можете заканчивать упражнение, — смилостивилась колдомедик. — Однако напоминаю, весь этот комплекс вы должны будете самостоятельно выполнять три раза в день, постепенно увеличивая нагрузку. Также пообещайте, что на протяжении всего курса лечения будете питаться только той едой, которую вам станет приносить моя домовушка. Никаких сладостей, поняли?!

Поклявшись строжайшим образом соблюдать все предписания, я дождался, пока Помфри покинет палату и без сил повалился на койку. Твою дивизию! Ну почему у меня все не как у нормальных попаданцев? Те либо сразу получают идеальное тело, либо без напрягов доводят до совершенства уже имеющееся. А у меня вместо этого вырисовывается гнилая перспектива целый месяц ишачить, как проклятому. Причем не ради титула Мистер Вселенная, а чтобы всего лишь не кривиться в отвращении, глядя в зеркало на свое отражение!

Когда острый приступ жалости к себе прошел, а натруженные конечности перестали подрагивать, я занялся любимым делом — принялся составлять планы на будущее, но особых успехов не достиг. И это несмотря на знания, оставшиеся с прошлой жизни. Странно? На самом деле, нет. Ведь во всех прочитанных мною фанфиках (за редким исключением) попаданцы первым делом получали кучу полезных плюшек типа титулов, особых способностей и сейфов с грудами золота, разбирались с ними, попутно восхищаясь собственной крутостью, ну а после очертя голову кидались наносить добро и причинять справедливость всем подряд. Со мной этот шаблон не проканает.

Как мне выяснить, имеются ли у Альбуса денежные накопления, если я смутно представляю, где расположен 'Гринготтс', и как вообще работает финансовая система волшебников? Как мне определить границы своих магических возможностей, если удалось вспомнить всего с десяток простейших заклинаний? Разве что недостатка в титулах и званиях не наблюдается. Правда, пользы мне от них никакой. Я же с элементарными обязанностями директора школы не справлюсь без помощи Минервы, и боюсь даже предположить, что стану делать, если меня внезапно вызовут на заседание в Визенгамот! Или международной конфедерации магов срочно понадобится ее президент. Или просто потребуется явить лик Великого Чародея народу.

По идее, мне сейчас нужно спасать Избранного от его мерзкой родни, вызволять Блэка из тюряги, доставать из Шляпы зубочистку Гриффиндора и идти изничтожать крестражи Волди, портя бесценные безделушки, созданные Основателями. Но, с другой стороны, а если родня Поттера не такая уж и мерзкая? А если Сириус в Азкабане гниет за дело — из канона-то хрен пойми, за кем числится дюжина убитых магглов, за ним или за Крысюком? А если вся эта история с осколками души Темного Лорда — чистой воды липа? Вот и выходит, что пока память Альбуса продолжает артачиться, мне нужно сидеть на попе ровно и по возможности не отсвечивать.

Придя к такому выводу, я неожиданно задремал. И стоило моему сознанию отключиться, как на поверхность сразу полезла каша из воспоминаний Дамблдора. Сотни разрозненных видеофрагментов проигрывались перед моими глазами, оставляя после себя сумбур и смятение. Хорошо еще, порнографические эпизоды подсознание мне не демонстрировало, но все равно, приятного в этом времяпрепровождении было мало.

Разбудил меня хлопок. Это уже знакомая домовушка принесла ужин — пару кружек с горьковатыми настоями болотного цвета и большую тарелку салата из каких-то одуванчиков. Ощущая себя кроликом, я умял безвкусную траву, поблагодарил ушастую малышку и стал гадать, чем бы заняться. Помфри в палату не заглядывала, ни МакГонагалл, ни другие работники Хогвартса навещать своего приболевшего начальника не спешили, и я конкретно заскучал. Спустя полчаса бездумного отлеживания боков седая голова все же сподобилась родить полезную идею. Вызвав Ниппи, я велел ему принести пару книжек из директорской библиотеки.

По чистой случайности доставленные домовиком тома оказались посвященными окклюменции — искусству сокрытия воспоминаний. Чтиво оказалось занятным. Авторы талмудов утверждали, что регулярные занятия медитативными техниками не только помогают защитить собственные знания от легилиментов, но и развивают у магов навыки аналитического мышления, закладывают основы эйдетической памяти, ускоряют обучение… в общем, всячески полезны даже тем, кто не собирался шастать по чужим мозгам. Причем, что любопытно, несмотря на обилие зубодробительных терминов, текст был вполне понятным. Более того, у меня возникло стойкое ощущение, что эти книги ранее я уже читал, а все приведенные упражнения на концентрацию удалось выполнить с первого захода.

Меж тем вечер вступал в свои права. В палате стемнело. Пришлось взять палочку и освоить-вспомнить очередное заклинание — люмос, поскольку я понятия не имел, как можно зажечь висевшие на стенах светильники (судя по форме, масляные). Выключателя рядом со входом не наблюдалось, а память не спешила давать подсказку. Ответ на загадку дала Помфри, нарисовавшаяся с вечерним обходом. Колдомедик просто махнула палочкой, и лампы тотчас осветили палату ровным желтоватым светом.

Меня тщательно изучили диагностическими заклинаниями, выдали очередную кружку с зельем и объявили, что настало время для зарядки. Второй раз выполнять комплекс упражнений было легче, однако после него я все равно напоминал загнанную лошадь. Отправив меня принимать водные процедуры, Поппи в приказном порядке порекомендовала заканчивать 'неудачную пародию на первокурсника перед экзаменом' и по возвращении ложиться спать. Опасаясь наказания типа профилактической клизмы, ополоснувшись и натянув свежую пижаму с васильками, я не стал дочитывать последние главы древнего фолианта, а растянулся на койке и попытался задремать.

Но сон не шел. Несмотря на усталость в натруженных мышцах, сознание оставалось ясным и свежим. Я таращился в темноту, пытался считать про себя, анализировал полученные за день крупицы информации о незнакомом мире, но ничего не помогало. Возникла мысль сбегать к Поппи и попросить снотворного, но была признана идиотской. Нахрена мне еще одна порция бессмысленной нарезки из кинохроники жизни Дамблдора?.. Постойте-ка, а почему бессмысленной-то? Да, у меня пока не получается осознать информацию, содержащуюся в отдельных фрагментах, но что если попытаться расставить их в хронологическом порядке?

Я вспомнил прочитанные книги. В одной из них приводилась методика, получившая название глубокой медитации. По заверениям авторов, она позволяла магу упорядочить свои воспоминания, рассортировать их по категориям и тем самым оптимизировать процесс поиска необходимых знаний. За заумными терминами и пространными объяснениями на несколько десятков страниц скрывались три основных этапа: нужно погрузиться в себя, создать в воображении виртуальное пространство, отображающее область долговременной памяти, а после провести работу с ее содержимым. Прикинув возможные риски (сделав что-нибудь не то, можно не только лишиться возможности овладеть чужими знаниями, но и свои потерять!), я все же решил воспроизвести специфическую технику.

Первый этап прошел, как по маслу. Выровняв дыхание, я принял максимально удобную позу и попытался отрешиться от окружающего мира. Не сразу, но это у меня получилось. Я полностью отсек все ощущения, сосредоточившись на построении образа хранилища своей памяти. И вот тут начались проблемы. Несмотря на мои старания, представить помещение с компьютерным столом, кожаным креслом, огромным монитором и серверами, стоящими у стен и таинственно помигивающими светодиодами, не получалось.

И вроде бы делал я все правильно, и вроде бы недостатка фантазии у меня никогда не наблюдалось, а соткать из окружающей меня тьмы нужный образ не удавалось. Множество безуспешных попыток, десятки экспериментов, а хранилище памяти все не желало материализовываться. Разозлившись, я пошел на последний заход, уже не держа в сознании выбранный образ, а отчаянно желая добиться хоть какого-то результата. И неожиданно дело сдвинулось с мертвой точки. Вокруг меня возник серебристый туман. Боясь спугнуть удачу, я с надеждой вглядывался в эту фосфоресцирующую дымку, которая постепенно начала уплотняться, формируя неясные очертания предметов, насыщаясь красками…

'Да это же библиотека!' — подумал я, опознав проступающие в тумане огромные книжные стеллажи.

Следом пришло желание стукнуть себя по лбу. Серверная, компьютер с монитором… Но тело-то не мое! И досталось оно мне со всеми умениями прежнего хозяина, о чем я по глупости позабыл. Разумеется, директор давно освоил данную методику, выбрав в качестве образа понятную и привычную ему ассоциацию, и мне нужно было всего лишь найти и задействовать нужный навык, а не кидаться очертя голову строить свой собственный внутренний мир!

Осознание ошибки ускорило процесс. Клочки серебристого тумана рассеивались, открывая вид на библиотеку Дамблдора. И увиденная картинка мне не понравилась. Таинственный полумрак, дубовый стол с креслом-троном — точные копии тех, что стояли в директорском кабинете, и огромные, уходившие под потолок стеллажи. Пустые. Нет, книги в библиотеке имелись, но все они валялись на полу неопрятными грудами. С оторванными обложками, вырванными страницами, некоторые и вовсе представляли собой горстки бумажных ошметков, как будто их перемололи в шредере.

— Ну и бардак! — констатировал я, почесав в затылке.

Затем с удивлением оглядел свою руку, засвидетельствовал отсутствие бороды, необъятного пуза и понял, что подсознание решило воссоздать привычное мне тело. Любопытный казус, однако! Но не будем предаваться раздумьям на извечную философскую тему формы и содержания. Сейчас главное — разобраться с беспорядком…

Ага, знать бы только, как это сделать! Ведь в книгах не содержалось подробных инструкций по работе со своими воспоминаниями. Лишь общие фразы. Предполагалось, что маг, сумевший добиться визуализации собственного разума, сам интуитивно дойдет до способов работы с ним, а подсознание убережет его от фатальных ошибок, полагаясь на природный инстинкт самосохранения… Ну, допустим. А мне-то как быть с этой макулатурой?

Нагнувшись, я поднял одну из книг с оторванной обложкой и ради интереса полистал. Страницы были девственно пусты, ни текста, ни рисунков не наблюдалось. Хмыкнув, я взял валявшуюся рядом кожаный переплет без содержимого, на котором также отсутствовали надписи, и вложил в него находку. Так, что дальше? Где взять скотч или хотя бы клей, чтобы 'подлечить' увечный фолиант? А с другой стороны, зачем мне книга, не содержащая информации?

Задумавшись, я вдруг ощутил, как от моих рук начало исходить тепло, которое жадно впитывалось найденным томом. Спустя несколько секунд это чувство ушло, но когда я осмотрел фолиант, то с удивлением обнаружил, что выглядит он, как новенький. Помятые страницы разгладились, да и обложка больше не собиралась расставаться с содержимым. Вот только текста в книге так и не появилось. Да и был ли он там изначально?

Раскрыв том посередине, я поднес желтоватые страницы к глазам, рассматривая поверхность плотной бумаги в поисках следов типографской краски. В следующий миг в месте сшивания листов возникло свечение. Поначалу неяркое, оно стремительно набирало силу. Последовала яркая вспышка, и на краткий миг я ослеп, а проморгавшись, с изумлением обнаружил себя на берегу реки.

— Альби, догоняй! — раздался позади меня звонкий голосок.

Обернувшись, я увидел двух ребятишек — мальчика и девочку. Последней навскидку было лет пять-шесть, ее светлые волосы были заплетены в две косички и украшены пышными оранжевыми бантиками. Мальчик выглядел старше, обладал густыми темно-рыжими волосами и россыпью веснушек на лице. Дети с радостными криками и смехом носились друг за дружкой по зеленой траве, пугая бабочек и кузнечиков.

Откуда-то пришло понимание: это — лето тысяча восемьсот девяносто второго. Завтра веснушчатый мальчик пойдет вместе с отцом за покупками, ведь ему совсем скоро предстоит поступить в Хогвартс, лучшую школу магии на свете, где придется днем и ночью учить сложные заклинания. Он же пообещал матери, что непременно станет Великим Магом, а для этого придется много работать, слушаться наставников и строго соблюдать дисциплину! Но пока учебники не куплены, можно насладиться отдыхом и подурачиться вместе с сестренкой…

Не знаю, сколько я простоял на берегу реки, с глупой улыбкой наблюдая за играми детей, а затем и за рыбалкой, в этот день оказавшейся неудачной. Просто в один прекрасный миг картинка сменилась, и я осознал себя все в той же библиотеке, уставившимся на пустые страницы. Захлопнув книгу, я ошеломленно потряс головой и выдохнул от избытка чувств:

— Хрена себе! Вот так десять-'дэ' кинотеатр!

Я ведь не просто следил за происходящим, а буквально проживал его! Чувствовал запахи травы и полевых цветов, ощущал переполняющее грудь веселье, слышал мысли Дамблдора… И это было потрясающе! Как будто я сам стал беззаботным наивным ребенком, грезившим о великих свершениях.

Почувствовав, как губы снова растягиваются в дурацкой ухмылке, я взял себя в руки, водрузил восстановленную книгу на пустую полку и поднял следующую. Та была повреждена намного сильнее и представляла собой ворох мятых страниц, вдобавок выпачканных в чем-то липком. Придав стопке подобие формы, я сунул ее в первую попавшуюся обложку и уже осознанно овеял своей силой. Как домовика. Спустя десяток секунд в моих руках лежал новенький том, который я уже не стал изучать, а просто определил на стеллаж.

Книга за книгой отправлялись на полку. Одни удавалось восстановить легко, над другими приходилось колдовать подольше, некоторые вообще отказывались реанимироваться без недостающих страниц. Но когда я спустя пару часов кропотливой работы оглядел результат, то не сдержал обреченного вздоха. Бардака меньше не стало. Несмотря на то, что одна из полок оказалась полностью заставленной фолиантами, это была капля в море. Груды ожидающей моего внимания макулатуры уходили вдаль и терялись во мраке, порождая мысль, что горбатиться мне тут до самой пенсии.

Нужно было искать другой способ. Поразмыслив немного, я подошел к одной из куч, состоящей из каких-то ошметков, вытянул руки и представил, как из меня выходит живительная сила. Чудодейственное тепло из моих ладоней потекло на покалеченные книги. Пару минут ничего не происходило. Тогда я увеличил силу передачи, и груда вяло зашевелилась. Собрав волю в кулак, я добился, чтобы выходящая из меня энергия превратилась в бурный поток, и только тогда дело пошло на лад. Бумажные обрывки сами собой начали составляться в целые страницы, те собирались в пачки и прятались под обложки. Спустя пару минут все замерло. Ощутив, что моя сила расходуется попусту, я прекратил подачу. Передо мной лежали, поблескивая кожаным переплетом, пухлые книжные тома, которые осталось расставить по полкам. Справившись с этой нехитрой задачей, я перешел к следующей куче…

Когда на стеллажах обосновались более тысячи восстановленных книг, я почувствовал сильную усталость и расстроился. Я ведь уже настроился управиться за один заход, а тут такой облом. Оглядев достигнутый результат, я прикинул, не изучить ли мне еще какое-нибудь воспоминание. Но особого желания не наблюдалось, а усталость давила на нервы тяжким грузом. К тому же, неизвестно, сколько прошло времени во внешнем мире, и не стала ли моя глубокая медитация причиной паники Помфри, вознамерившейся устроить ночной осмотр и обнаружившей своего пациента в коме.

И я решил заканчивать. Сосредоточившись, я вынырнул из своего разума в реальность и зашипел от волны невыносимой боли, источником которой оказалась моя голова. Похоже, я сильно напортачил, копаясь в памяти директора, и сейчас седовласая черепушка открытым текстом заявляла, что готова в любой момент пораскинуть мозгами, добавив в интерьер палаты алых мазков. Боль была настолько сильной, что у меня даже появилась мысль позвать на помощь Помфри. Но как появилась, так и пропала, снесенная ураганом ощущений. А когда я попробовал пошевелиться, очередная волна боли, много сильнее предыдущей, отправила мое сознание во тьму…

'Хм, незнакомый потолок…' — подумал я, открыв глаза.

Проснувшаяся память ехидно напомнила, что я, вообще-то, угодил в мир Поттерианы, а не Евангелиона, и восторгаться незнакомыми потолками мне по сеттингу не положено. Быстрые взгляды по сторонам подтвердили — мои ночные эксперименты таки не привели к преждевременному летальному исходу и радикальной смене фандома. Я все еще находился в больничном крыле Хогвартса, провалявшись в отключке до самого утра. С одной стороны, можно вздохнуть с облегчением — очередного 'попадалова' не случилось, и мне не придется заново проходить весь этот ад с лихорадочным вживанием в роль и реалии окружения, но с другой… угодить в какой-нибудь японский гаремник я бы не отказался!

Оставив несбыточные мечтания о толпе кавайных няшек, пачками вешающихся на мою шею, я провел инвентаризацию организма и был приятно удивлен. Директорское тело продолжало беспрекословно подчиняться, от вчерашней головной боли не осталось и следа, сознание было ясным и чистым, а единственное, что вызывало дискомфорт — чувство голода. Мне очень хотелось есть. Вернее, ЖРАТЬ! Причем, все равно, что, лишь бы поскорее наполнить пустующую утробу. Чувство оказалось настолько сильным, что я едва удержался от того, чтобы вызвать Ниппи и приказать ему раздобыть чего-нибудь съестного.

Это настораживало. Подобного я никогда ранее не испытывал. Да, мне не раз приходилось ради квартальной премии жертвовать обеденным перекусом, был в моей жизни период, когда по наущению своей девушки несколько месяцев я пытался стать вегетарианцем (кстати, безуспешно — когда ненаглядная застукала меня посреди ночи за поеданием тайком купленной колбасы, моему вегетарианству, как и нашим отношениям, пришел конец), но чтобы от голода мне натурально сносило крышу, как сейчас — такого не наблюдалось. Интересно, что это — побочный эффект лечебных зелий или фундаментальный закон мира? Лично я склонялся к первому варианту, но и второй сбрасывать со счетов не спешил. Ведь он прекрасно объяснял и вспышку эмоций потерявшей голову Минервы, и некоторые странности канона.

Какие именно? Ну, ни для кого не секрет, что почти все персонажи Роулинг грешат эмоциональной гипертрофией. Тут вам и лютая ненависть к школьным врагам Снейпа, и слепая преданность вожаку Блэка, и материнская любовь Лили, способная на отражение авады и испепеление одержимого Волдемортом Квиррелла, и ненормальная зацикленность самого Темного Лорда на Гаррике, и прочая, и прочая.

Согласен, такая ненатуральность и даже карикатурность чувств прекрасно укладывается в рамки детской книжки и отторжения не вызывает. Но для меня-то эта история уже перестала быть сказкой! И я готов всерьез рассматривать гипотезу, что магические способности негативно воздействуют на эмоциональную сферу личности человека, конкретно так расшатывая крышу мага, чтобы в один прекрасный миг доминирующее в сознании чувство трансформировалось в жизненное кредо.

Как, например, у Альбуса. Еще в детстве мечтая стать Великим Светлым Магом, он своими руками вырастил нового Темного Лорда, с которым и начал героическое противостояние. А что такого? С Геллертом же прокатило? Победителю Гриндевальда щедрая общественность отсыпала столько плюшек, сколько тот смог унести. Ну а когда отблески былой славы начали меркнуть, потребовался очередной сильный враг, с которым никто, кроме доброго дедушки, не смог бы справиться…

'Стоп! — мысленно оборвал я себя. — Это сейчас были мои догадки, основанные на прочитанных фанфиках, или воспоминания?'

Обращение к памяти директора принесло лишь боль в висках (слабую — то ли я уже притерпелся, то ли глубокая медитация все же пошла моей тыковке на пользу), и выяснить, умышленно Дамблдор воспитал Риддла маньяком-магглоненавистником или тот самостоятельно свернул на 'темную сторону силы', не удалось. Другие выбранные наугад темы также не приносили нужного отклика. Видимо, рано я обрадовался. Восстановить поврежденные воспоминания директора — это еще полдела. Чтобы получить возможность ими пользоваться, мне придется лично прожить каждое.

Кошмар! Это сколько же мне придется медитировать? Прикинем — сотня альбусовских лет, минус сопливое детство, минус время, потраченное на сон и удовлетворение естественных физиологических потребностей… Нет, все равно получается дохрена! И потом, прожив жизнь Дамблдора, не превращусь ли я в такого же старичка с манией величия, нетрадиционной ориентацией, очень хитрым планом и крайне оригинальным взглядом на жизнь? Ох, не хотелось бы…

— Доброе утро! — отвлекла меня от раздумий появившаяся в палате Помфри. — Ну-с, господин директор, как вы сегодня себя чувствуете?

Я приветливо улыбнулся колдомедику:

— Здравствуй, Поппи! Очень хочется есть, а так — все замечательно.

— Чувство голода — это нормально! — уверенно заявила женщина. — На ближайшие несколько недель оно станет вашим постоянным спутником, так что привыкайте!

— Да, умеешь ты поднять настроение! — с кислой миной протянул я, поднялся с койки и позволил Помфри изучить себя диагностическими заклинаниями.

Судя по эмоциям, прислушиваться к которым я, по старой привычке Альбуса, начал с момента появления колдомедика, полученный результат женщину удовлетворил. Не отходя от кассы, Поппи заставила меня выполнить положенное количество упражнений, а затем отправила в душевую, пообещав наградить завтраком за старательность. Постояв под холодными струями и смыв тяжкий трудовой пот, я вернулся в палату и обнаружил домовушку, которая принесла еду и мою одежду. Заботливо выстиранную и поглаженную.

На завтрак была пустая гречневая каша, овощной салат и отвратительные на вкус зелья. Оперативно переправив все это в желудок, я ощутил, что ни капельки не наелся. Мелькнула мысль пойти к садистке-диетологу и выклянчить у нее добавку, но, оглядев необъятное директорское брюхо, я решил проявить выдержку. Не исключено, что Помфри, составляя мое меню, предполагала именно этот вариант, так что незачем лишний раз тешить самолюбие старушки!

'Хм, мне кажется, или брюки действительно стали как-то посвободней?' — гадал я, переодеваясь.

Дождавшись, пока я сменю больничную пижаму на более подобающий наряд и обуюсь, в палате снова нарисовалась Поппи, оглядела меня и с деланно недовольной физиономией заявила, что я могу покинуть ее владения. Сунув палочку в рукав и нацепив на нос очки-половинки, я терпеливо выслушал повторение свода запретов и наставлений, касающихся моей диеты, коротко поблагодарил старушку и уточнил:

— Не могла бы ты перечислить, чего конкретно не хватает больничному крылу Хогвартса? — слыша сильное удивление Помфри, я пояснил: — Валяясь здесь, я укрепился во мнении, что на здоровье учеников нельзя экономить, и решил пересмотреть распределение школьного бюджета. Чудес не обещаю, но на действительно необходимые вещи вроде набора редких противоядий постараюсь изыскать средства.

— Слава Мерлину! — воскликнула Поппи, всплеснув руками от избытка чувств.

Я уже приготовился запоминать требования колдомедика, но этого не потребовалось. Продуманная старушка достала из кармана платья свиток пергамента и торжественно вручила мне. Ради любопытства развернув его, я обнаружил длинный список латинских названий, которые ни о чем мне не говорили. У каждого пункта стояла пометка, содержащая цифры и какие-то аббревиатуры — наверняка, количество заказанных зелий и общепринятые единицы измерения. Без сведущего фармацевта разобраться в этом списке было нереально, поэтому я чинно кивнул, скатал пергамент и спрятал его за пазуху. После чего тепло распрощался с Поппи и покинул больничное крыло. Как культурный человек, через дверь. Просто мне захотелось воспользоваться моментом и немного исследовать Хогвартс.

Ну, что сказать… Возможно, какого-нибудь фаната Поттерианы эти древние стены из серых каменных блоков, высокие потолки, массивные дубовые двери, художественная лепнина и все прочее привело бы в полный восторг, но я был далек от этого чувства. Мрачная прелесть средневекового замка не находила отклика в моей черствой душе, а разные чудеса вроде двигающихся изображений в антикварных рамках, обитатели которых либо рассыпались в приветствиях, либо молча наблюдали за моим неспешным променадом, старинных доспехов, со скрежетом и лязгом отдающих честь, когда я проходил мимо, а также двигающихся лестниц воспринимались, как нечто совершенно обыденное. То ли давали о себе знать привычки Дамблдора, прожившего в Хогвартсе большую часть сознательной жизни, то ли меня, маггла двадцать первого века, смотревшего 'Аватар' и прочие шедевры американского кинематографа, подобной ерундой было не пронять.

Блуждая наугад по школьным коридорам, я периодически выглядывал в окна. Оценил заросший зеленью внутренний двор Хогвартса и хижину Хагрида, которая оказалась полуразвалившимся сараем из грубо отесанных бревен, полюбовался опушкой леса, который идентифицировал как Запретный. И все это время меня не покидало странное ощущение дежа вю. Я периодически ловил себя на чувстве узнавания. Казалось, я уже был здесь, бродил пустыми длинными коридорами, открывал скрипучие двери, перешагивал исчезающие ступеньки — глупую шутку выпускников Райвенкло восемнадцатого века, любовался трофеями лучших учеников школы…

Достигнув очередной развилки, я с удивлением понял, что знаю — правый коридор ведет к Астрономической башне, а если выбрать левый, то можно прийти к дверям Большого зала. Круто, ничего не скажешь! Да еще часик в том же духе, и я с блеском смогу сдать экзамен по ориентированию в Хоге! Кстати, тут где-то должна быть одна интересная комната с крестражем Риддла. Пока есть свободное время, надо бы в нее заглянуть и проверить несколько перспективных фанонных гипотез…

— Господин директор! — пронзительный крик эхом отразился от стен, спугнув мой исследовательский настрой.

Обернувшись, я увидел, что ко мне спешит женщина средних лет, одетая в мешковатую мантию темно-синего цвета, из под которой выглядывали кожаные сапожки. Волосы незнакомки были короткими, пепельно серыми, уложенными в прическу типа 'воронье гнездо', а пронзительно желтые глаза и острый крючковатый нос делали данную представительницу прекрасного пола отдаленно похожей на ястреба.

Хм… похоже, меня угораздило столкнуться с одним из второстепенных персонажей Поттерианы, а именно, мадам Хуч (Трюк, по версии русских переводчиков, или Самогони, по мнению их французских коллег), которая в Хоге учила детей обращению с летающими метелками, а в свободное время занималась организацией игр школьного чемпионата по квиддичу.

— Доброе утро, Роланда! — поприветствовал я подлетевшую ко мне, словно на крыльях, преподавательницу.

— Доброе, директор! — радостно отозвалась Хуч, собственнически ухватив меня под локоток. — Как ваше здоровье? Минерва сказала, что вы попали к Поппи с магическим истощением. Не поделитесь секретом, где вы умудрились так выложиться? Обновляли защиту Хогвартса?

Учуяв легкий запах хереса, которым с утречка пораньше успела угоститься мадам Хуч, я мысленно отметил, что лягушатники оказались ближе к истине, а вслух сказал:

— Нет. Героически сражался со школьной бухгалтерией, которая в итоге одержала победу по очкам. Но сейчас со мной все в полном порядке, раз даже Помфри не нашла весомых причин, чтобы оставить меня в своих застенках.

— Правда? Ой, как удачно вышло! — закудахтала Роланда. — Я же искала вас, чтобы напомнить о необходимости обновления набора учебных пособий. Господин директор, нам срочно нужно закупить несколько новых метел! Хотя бы десятка два! И парочку наборов мячей для тренировок команд! И обязательно стандартные комплекты защиты! Вы же знаете, немногие ученики могут себе их позволить, и это мешает раскрыться стольким молодым талантам…

Воспользовавшись тем, что у собеседницы кончился воздух в легких, я осторожно напомнил:

— Школьный бюджет не резиновый.

— А метлы не вечные! — не уменьшая напора, заявила Хуч. — Я еще в прошлом году жаловалась вам, что некоторым ученикам во время уроков приходится летать на жутком антиквариате, который того и гляди развалится! Хотите, чтобы кто-нибудь пострадал?

Последняя фраза прозвучала, как угроза. Причем в эмоциях женщины появилась мрачная решимость, заставившая меня тихо выпасть в осадок. Вот те раз! Получается, канонный полет Невилла был не случайным, но произошел не по вине хитреца Дамблдора, проталкивавшего своего 'золотого мальчика' в ловцы, а из-за вконец отчаявшегося преподавателя, надеявшегося, что этот несчастный случай таки заставит скупердяя директора раскошелиться на спортинвентарь.

А Роланда даже не заметила, что ляпнула, с жаром продолжая убеждать меня в необходимости выделить средства. Причем аппетиты женщины увеличивались с каждой минутой.

— Достаточно! — грубо оборвал я монолог разошедшейся женщины, требовавшей провести капремонт трибун. — Ситуация мне ясна, и я попытаюсь ее исправить к началу занятий. А пока хочу напомнить — ответственность за жизнь и здоровье учеников на уроках всецело лежит на их преподавателе. И если во время занятия происходит несчастный случай, прибавляющий работы мадам Помфри, это означает, что проводивший его учитель не обладает должной квалификацией и не может работать в лучшей школе магической Англии. Надеюсь, это понятно?

Выпучив глаза, Хуч сдавленно икнула и лихорадочно закивала. В эмоциях женщины явственно слышался страх. Видимо, моя отповедь была слишком жесткой и ни разу не характерной директору. Чтобы хоть немного сгладить впечатление, я широко улыбнулся заметно побледневшей Роланде:

— Вот и замечательно! А сейчас извини, мне нужно идти.

— Да-да, конечно! — женщина догадалась выпустить мою руку из тисков.

Поправив очки, я кивнул ей и скорым шагом пошел по коридору, который, как подсказывала интуиция, вел к директорскому кабинету. А когда продолжавшая стоять столбом Хуч скрылась за поворотом, не удержался и помассировал предплечье, на котором цепкие пальчики спортсменки оставили парочку синяков. Любопытно, а в каноне этот разговор происходил? Ведь Роланда, сама того не осознавая, могла дать Альбусу прекрасную возможность для простенькой многоходовки, целью которой было проверить Избранного в деле и подчеркнуть его 'избранность' для остальных.

Я размышлял над этим всю дорогу до каменной горгульи. И лишь увидев статую сказочного существа с крыльями и хищным клювом, понял, что крупно облажался. Нужного пароля-то я не знаю! А подбирать, вспоминая любимые сладости Альбуса — верх кретинизма. Это у Роулинг парочка хулиганов без проблем взломала карту-артефакт, требующую ЦЕЛУЮ, МАТЬ ЕГО, ФРАЗУ для активации, а в реальности шанс на подобный исход неотличим от ноля.

Но, видимо, у меня сегодня выдался удачный денек, поскольку каменное изваяние, окинув меня внимательным взглядом, молча скользнуло в сторону, открывая проход. Вспомнив старинные доспехи, несшие стражу в нишах коридоров, я понял, что для идентификации хозяина достаточно одного его присутствия, мысленно перевел дух, ступил на винтовую лестницу и начал восхождение.

Башенка, в которой обитал директор, располагалась довольно высоко. Я успел конкретно запыхаться, пока добрался до дверей кабинета. А за ними меня поджидал сюрприз — кресло-трон оказалось занято МакГонагалл. Облокотившись на стол и устроив голову на сгибе локтя, женщина-кошка сладко посапывала, утомившись от трудов праведных. Судя по тому, что пальцы свободной руки все еще сжимали перо, Минерва хотела прилечь буквально на минутку, но коварная усталость взяла свое.

Шепотом поприветствовав нарисованных директоров, я подошел к столу и не отказал себе в удовольствии полюбоваться спящей МакГонагалл. Она выглядела такой милой и беззащитной, что мои губы поневоле начали растягиваться в улыбке. Возникло желание взять эту спящую красавицу и… нет-нет, ничего такого! Просто переместить на удобный диванчик, попутно немного потискав. Или не немного… С трудом отогнав крамольные мысли, я нежно провел пальцами по щеке женщины, ощутив мягкость кожи, заправил за ушко выбившийся из пучка на затылке локон и промурлыкал:

— Минни, пора вставать.

Ощутив прикосновение, МакГонагал повела плечиком, буркнула что-то невнятное и устроила голову поудобнее. Продолжая поглаживания, я осторожно подул в обращенное ко мне ушко. Это сработало. Минерва насупилась, повернулась и начала просыпаться. С протяжным стоном оторвала голову от столешницы, а затем, не открывая глаз, широко зевнула и по-кошачьи потянулась. Испытывая ни с чем не сравнимое эстетическое наслаждение, я лелеял надежду, что профессор продолжит радовать меня и примется умываться, как домашняя киска, но фиг вам! МакГонагалл открыла прекрасные глазки, заметила меня и испуганно ойкнула.

— Утро доброе, Минни! — мягко произнес я. — Прости, что разбудил, но мне показалось, что спать за столом не слишком удобно.

— Я что, задремала? — уточнила Минерва. — А который сейчас час?

Я бросил взгляд на стоявшие в серванте часы. Во всяком случае, мне показалось, что это — именно часы, поскольку приборов со стрелками и круглыми циферблатами в директорском кабинете имелось великое множество.

— Восемь утра.

— Ох! У меня же собеседование с будущей первокурсницей через час, а я еще координаты для точки аппарации не рассчитала!

Вскочив, МакГонагалл хотела было кинуться к выходу, но потом вспомнила о чем-то и повернулась ко мне:

— Альбус, с отчетами я закончила, тебе осталось только подписать их. Также я набросала предварительный бюджетный план на будущий год. Не представляю, какую сумму в этот раз выделит Попечительский Совет, поэтому ориентировалась на прошлогоднюю. Выписки по счетам собраны в красной папке, вот эта стопка — договора с поставщиками продуктов, а эта-а-а… — Минерва не удержала зевок, прикрыв рот ладошкой. — Извини. Тут собраны документы для передачи Совету. Их тоже требуется подписать и заверить печатями. Ну, вроде бы все, я побежала!

— Удачи! — успел сказать я в спину анимага.

И остался в гордом одиночестве. Ну, если не считать джентльменов на портретах, которые, едва Минни упорхнула, сочли своим долгом напомнить о себе.

— Коллеги, мне показалось, или мистер Дамблдор наконец-то разглядел в своем заместителе женщину? — протянул импозантный старик с шикарными бакенбардами.

— А тебе, Блэк, лишь бы позубоскалить! — парировал сухонький крючконосый щеголь с соседней картины. — Может, это было проявление заботы наставника?

— Заботы? Ха! Готов поспорить, если бы у МакГонагалл не было планов на утро, мы могли бы наблюдать крайне занимательное зрелище!

— А я давно говорил Альбусу, что в его годы порядочные мужчины уже внуков нянчат! — вклинился в диалог толстячок, обладавший шикарной лысиной.

— Вот только, почему именно Минерва? Почему не Спраут? — разочарованно вопрошал хмурый брюнет средних лет.

— Коллега, признайте свое поражение! — ответствовал ему Блэк. — Я же вам говорил, Дамблдору нравятся стройные барышни!

Сообразив, что моего участия в перепалке не требуется, я спокойно занял место за столом, покосившись на пустую клетку. Феникс где-то шлялся. Интересно, а почему он не явился, когда я ночью загибался от боли после эксперимента? Или связь фамильяра способна реагировать лишь на магический выброс? Еще одна загадка… Эх, кто бы знал, как меня это все достало!

Печать, являвшаяся сложным магическим артефактом, нашлась быстро, навык ставить подпись удалось активировать достаточно легко (достаточно было взять в руки перо, макнуть его в чернила и пожелать вывести имя на пустом листке), и я приступил к нудной бумажной работе.

Спустя полчаса, когда пальцы начали подрагивать, а перо то и дело норовило сделать кляксу, я преисполнился безмерным уважением к МакГонагалл. Надо будет обязательно поблагодарить ее, как только вернется. И не только на словах — хотя бы коробочку конфет подарить. Подобную самоотверженность нужно всячески поощрять. Жаль, так и не удалось понять, что она решила по поводу вчерашнего. После сна эмоции женщины были блеклыми, и утверждать однозначно, в чем причина ее поспешного бегства — в намеченной встрече или нежелании оставаться наедине со мной, я не мог.

Справившись с нехитрым делом, я приступил к изучению заметок Минервы, надеясь выяснить, не разорит ли школу обещанное Помфри пополнение запасов больничного крыла, и гадая, сколько сейчас может стоить хорошая метла. МакГонагалл оказалась аккуратисткой. Ее почерк можно было назвать идеальным — буковка к буковке, циферка к циферке. Еще бы калькулятор под рукой иметь, а то я со школьной скамьи в столбик не складывал. Хотя, кажется, где-то тут были счеты…

Внезапно в камине вспыхнуло пламя, заставив меня вздрогнуть. Секунду спустя чей-то уверенный голос произнес:

— Директор, к вам можно?

— Заходите! — разрешил я, машинально коснувшись пальцами палочки в рукаве.

Из камина вырвался огромный шар зеленоватого огня, который быстро угас, открывая моему взгляду фигуру высокого статного блондина, одетого в черный камзол с потрясающей золотой вышивкой. В руках гость сжимал длинную трость, набалдашник которой был сделан из серебра, отлитого в форме оскаленной змеиной головы. В общем, ошибки быть не могло — меня почтил своим визитом сам Люциус Малфой. Интересно, что же понадобилось этому павлину от скромного директора Хогвартса?