Дальние континенты

12

До полудня оставалось около часа, когда дверь казармы распахнулась и на пороге появился офицер-римлянин. Перья, венчавшие его сверкающий шлем, мазнули по притолоке, и офицер чуть наклонился, входя, — видимо, боялся попортить свой изумительный наряд. Римлянин резко сказал:

— Пошли! — и тут же отступил вправо.

В казарму ввалились солдаты. Они храбро набросились на пленников. Медведь в одну секунду оказался опутан поперек тела железными цепями. Брату Лэльдо примотали руки к телу. Желтокожий Ринпо сохранил свободу движений, но рядом с ним все же постоянно держались два солдата, настороженно поглядывавшие на чужака. Не слишком-то ему здесь доверяют, подумал молодой американский эливенер, поглядывая на товарища по Братству Одиннадцатой Заповеди.

Невольных гладиаторов вывели на улицу и повели вдоль стены Колизея к ближайшим воротам. Точнее, это был высокий и широкий туннель, прорезавший насквозь это невероятное строение, называвшееся Колизеем или амфитеатром Флавиев. Брат Лэльдо и Горм в предшествовавшие часы занимались не только репетицией «боя» с братом Ринпо, но и выслушали массу важной и интересной информации о послеядерной истории вечного города. И знали, что Колизей, построенный почти точно по древним чертежам, — это, собственно говоря, стадион овальной формы, с шестью ярусами трибун. Внутрь стадиона вели сквозные проходы под трибунами, арки, украшенные с наружной и внутренней сторон мраморными колоннами. Брат Лэльдо, войдя в арку-туннель, с любопытством посмотрел вверх. Отличная кладка, подумал он, на американском континенте так не умеют — ни на севере, ни на юге. Ни арки, ни каменные купола и шатры не давались американским каменщикам. Впрочем, возможно, им просто не приходило в голову постараться как следует…

Но вот пленники очутились во внутреннем пространстве Колизея, и брат Лэльдо и медведь одновременно ахнули от изумления. Да, зрелище оказалось впечатляющим! Подобного строения даже брат Лэльдо вообразить не мог, не говоря уж о лесном жителе Горме.

Трибуны величавыми ярусами уходили вверх. Секторы разделялись широкими мраморными лестницами, ведущими, казалось, к самым облакам. Первый, второй и третий ярусы были украшены колоннами. Общая высота сооружения достигала, пожалуй, метров шестидесяти. Нижний ярус состоял из роскошных лож, явно предназначенных для особо знатных персон. А на самом верхнем даже простых скамеек не было — там зрителям приходилось стоять на ногах.

Пленников быстро провели вдоль лож до небольшой служебной двери у основания одной из лестниц. Они очутились в глубоком полуподвальном помещении. Там их ожидали те, в чьи обязанности входило придать выступавшим на арене бойцам надлежащий вид, — гримеры и костюмеры.

Пленников развязали. Солдаты окружили их, держа наготове копья с чрезвычайно острыми наконечниками, — и под бдительными взглядами воинов гримеры начали работу, явно опасаясь, что эти чужаки выкинут какой-нибудь неприятный фокус.

Но пленники и не думали оказывать сопротивление. Во-первых, не гримеры были виноваты в происходящем, а во-вторых, им и самим хотелось поскорее очутиться на арене — и сбежать наконец из этого проклятого вечного города. Поэтому и брат Лэльдо, и Горм всячески старались помочь тем людям, которые обязаны были привести в должный порядок внешность чужаков.

Прежде всего американского эливенера переодели. Ловкие руки сорвали с него бесформенную коричневую хламиду с большим капюшоном, — но никто не стал возражать, когда брат Лэльдо сказал, что должен забрать из карманов свои личные вещи. Ему даже выдали специальную поясную сумку, чтобы он мог сложить в нее свое немногочисленное имущество, — сумка была сшита из золотой парчи и затягивалась крученым алым шнуром. Затем с брата Лэльдо содрали его грубое льняное белье, и смущенный эливенер оказался совершенно нагим. Но уже в следующую секунду его облекли в новое исподнее — короткие обтягивающие трусики, вязанные из тонкой шелковой нити. А поверх них его бедра обвязали полосой белой ткани, обернув ее несколько раз вокруг тела брата Лэльдо. Ткань закрепили булавками, стянули поясом, подвесив на него блестящую сумку с добром эливенера, и дополнили наряд крепкими кожаными сандалиями с длинными ремешками, которые несколько раз обвились крест-накрест вокруг икр вновь испеченного гладиатора. Под коленями ремешки застегнули золочеными пряжками.

После этого мастера взялись за голову брата Лэльдо. Эливенера усадили в кресло с невысокой спинкой, и вокруг него захлопотал цирюльник. В одно мгновение длинные волосы брата Лэльдо были подрезаны так, что едва прикрывали уши, борода и усы, отросшие за последние дни, сбриты, а щеки ярко нарумянены. Американский эливенер только хмыкал, удивляясь тому, как ловко и быстро действовали римляне. Затем ему густо подкрасили брови, сделав их шире и чернее, наложили на губы толстый слой ярко-красной помады, на голову надели тонкий золотистый обруч — и дело было закончено.

Брат Лэльдо встал с кресла и оглядел себя в большом зеркале, стоявшем рядом со входной дверью. Да уж, подумал он, странновато я выгляжу. Даже немножко неприлично. Ну, это неважно.

Он обернулся, ища глазами Горма — и охнул от изумления. Над медведем тоже поработали мастера сцены. Его шерсть тщательно расчесали и смазали каким-то душистым маслом, так что она лежала гладко и блестела, — но при этом не тронули заплетенную на груди Горма косичку, под которой был спрятан экран ментальной защиты. Видимо, решили, что так будет интереснее. Когти медведя выкрасили в яркий красный цвет. А поперек его огромного туловища повязали широкий белый кушак, шелковый, с золотой нитью. На животе медведя кушак закололи большой золотой брошью.

Желтокожий Ринпо выглядел так же, как брат Лэльдо, только повязка на его бедрах была синей, чтобы зрители не перепутали, кто есть кто. Ринпо ведь должен был выступать как противник чужеземцев.

После этого всех троих быстро вывели из комнаты через другую дверь, они почти бегом миновали длинный подвальный коридор — а потом вышли в одну из входных арок Колизея, где их ожидал другой отряд воинов в роскошных одеяниях. Справа от них оказался выход в город, слева — выход на стадион. Со стадиона доносился гул. Трибуны уже наполнились зрителями.

Желтокожий эливенер заранее во всех подробностях рассказал брату Лэльдо и Горму план их спасения, и потому оба невольных гладиатора спокойно делали все, что от них требовали солдаты. Они знали, что момент еще не настал.

Американский эливенер и медведь отлично слышали, как загремели фанфары, загрохотали барабаны, как восторженно завопила толпа, приветствуя сенаторов, вошедших в Колизей через главную арку, — но их это совершенно не интересовало. Они просто спокойно ждали, сосредоточив свои умы на предстоящих действиях. И еще брат Лэльдо с небольшой долей сожаления думал о том, что бежать придется не в ту сторону, куда было бы им нужно, — потому что возле полусферы, прилетевшей с американского континента, римляне установили мощные защитные кордоны, поскольку римский Сенат уже успел постановить: направить в прозрачную чужеземную «клетку» ученых и разного рода специалистов и выяснить, как и почему она летает. Ничего, думал молодой эливенер, мы до нее все равно доберемся. Впрочем, кто знает, как повернутся события. Может быть, и пешком придется идти. До самых Гималаев. Конечно, это не одна сотня километров, но если не останется другого выхода — дойдем.

Правда, брата Лэльдо, как и Горма, слегка тревожило то, что единственным путем отступления оказался путь, ведущий к таинственной Стене, ограждающей земли нечисти… ну, может быть, эта нечисть не так уж и страшна. В любом случае она вряд ли могла быть страшнее монстров, населявших американский континент, — и тех, что возникли естественным образом, и тех, что были созданы по повелению Источника Зла, Безымянного Властителя…

Но вот к брату Лэльдо подошел офицер и сунул в руки эливенеру тяжелое копье и длинный острый трезубец. Брат Лэльдо оглянулся. Желтокожий Ринпо уже исчез. Ну да, все правильно, — он ведь должен выступать в роли противника чужаков, так что на арену он выйдет с другой стороны… Ладно, вдруг развеселился американец, сейчас повоюем…

— Горм, как настроение? — спросил он товарища.

— Отлично, — ухмыльнулся Горм, оскалив крепкие зубы. — Думаю, эти тонконогие надолго запомнят сегодняшний бой.

— Надеюсь, что так оно и будет, — улыбнулся брат Лэльдо. — Кажется, нам пора.

И действительно, солдаты выстроились в две шеренги, между которыми оказались чужеземцы. Впереди отряда встал офицер, выкрикнул короткую команду, энергично взмахнул сверкающим мечом, — и торжественный марш на арену начался.

Брат Лэльдо и медведь старались соответствовать моменту. Эливенер важно выпрямился и вышагивал, как гусь, а Горм, хотя и умирал со смеху, глядя на него, тем не менее добавил перцу в новое блюдо — поднялся на задние лапы и зашагал в ногу с солдатами. Выглядело это чрезвычайно потешно: солдаты все как один были маленького роста, намного ниже брата Лэльдо, а медведь, стоявший на задних лапах, был выше двух метров. И когда он семенил, стараясь идти шаг в шаг с кривоногими солдатиками, то и сам он, и брат Лэльдо веселились от души.

Но вот перед ними открылась огромная овальная арена, посыпанная мелким белым песком, ослепительно сверкавшим на солнце. Вокруг нее высились трибуны, битком набитые римлянами. Жители вечного города были одеты совершенно одинаково: в белые тоги. И у каждого на голове красовался зеленый веночек.

— Ну и костюмчики у них! — осмотревшись, удивленно передал Горм. — Вот так балахоны! У них что, нормальной одежды не осталось?

— Это традиция, — пояснил брат Лэльдо. — Так в незапамятные времена одевались их предки. Вот они и подражают тому, что давно ушло.

— Глупо, — рассудительно заметил медведь. — Какой смысл подражать тому, что исчезло и никогда уже не вернется? Они что, надеются таким образом оживить прошлое?

— Кто их знает, — беспечно отмахнулся эливенер. — Нас это не касается. Главное — что ни один из зрителей не вооружен, как и говорил Ринпо.

— Да, это хорошо, — согласился Горм. — Впрочем, он еще и то говорил, что ни один римлянин не решится убить лошадь — потому что лошади слишком дорого стоят. А значит, для нас нет разницы, вооружены они или нет.

— В общем, ты прав, — кивнул брат Лэльдо. — Но сам понимаешь, в жизни случается всякое… О, а вот и Ринпо!

Они уже домаршировали почти до середины арены, когда из арки прямо напротив них вышел другой отряд римских воинов, в центре которого торжественно шагали противники чужеземцев — желтокожий Ринпо и огромный полосатый кот, ухмылявшийся во всю пасть. Ринпо был вооружен несколько иначе, нежели брат Лэльдо. В его руке сверкал длинный обоюдоострый меч, на поясе висел длинный изогнутый кинжал, а в левой руке европейский эливенер нес нечто свернутое в ком..

— Что это такое? — спросил брат Лэльдо, вглядываясь в ком.

— Сеть, медведя ловить, — пояснил важно марширующий Ринпо. — Очень крепкая, кстати. Так что поосторожнее. Мне придется ее бросать… если успею, конечно. Лошади уже близко. Коты — под трибунами.

Но когда Ринпо и кот, дойдя в сопровождении кривоногих солдат почти до центра арены, остановились, невидимые барабаны вдруг загрохотали яростнее и быстрее… и сразу из нескольких арок на арену выбежали местные тощие гладиаторы, одетые так же, как Ринпо, — в красные набедренные повязки. Гладиаторов было, пожалуй, больше сотни, и они выстроились по периметру арены, держа наготове копья. Другого оружия у них почему-то не было. Впрочем, учитывая их количество, лишнее железо им было и ни к чему.

— Черт побери! — хотя и мысленно, однако весьма энергично выругался Ринпо. — Все-таки решили привести подкрепление! Ну, наплевать. Они нам не страшны.

Но тем не менее он быстро настроился и передал куда-то за пределы Колизея:

— Здесь около сотни местных гладиаторов.

И тут же оборвал связь. Брат Лэльдо и Горм поняли: желтокожий эливенер боится, как бы его передачу не перехватили служители Новой Римской Церкви. Тогда, пожалуй, они могли бы даже остановить бой, лишив римлян развлечения, — ради того, чтобы заполучить в свои руки тех, кто владеет мысленной речью. А поскольку они вряд ли смогли бы определить, кто из стоящих в центре арены передал сообщение, то, скорее всего, схватили бы всех троих гладиаторов… и вырваться из их застенков вряд ли удалось бы так уж скоро. Или вообще не удалось бы. Ринпо, живя в Риме довольно давно, уже успел насмотреться на этих злобных служителей и наслышаться о методах Новой Церкви. Так что рисковать не стоило.

Но вот зазвенели трубы, наполнив сидящих на трибунах римлян радостным предвкушением. Брат Лэльдо с изумлением обнаружил, что женщины, которых в Колизее присутствовало очень и очень много, точно так же, как мужчины, жаждут увидеть кровопролитие. Им это казалось отличной забавой! Ну и ну, подумал молодой эливенер, вот так хранительницы домашних очагов, вот так нежные жены и матери! Им нравится, когда у них на глазах терзают и убивают людей! Нет, в Америке таких баб быстро послали бы куда подальше…

Офицеры отрядов, приведших на арену бойцов, торжественным шагом подошли друг к другу и обменялись рукопожатием. А потом дали команду своим отрядам — отойти к краю арены. И сами тоже поспешили удалиться.

После этого в ложе Сената коротко и резко прозвучал гонг. Это был сигнал к началу боя.

Брат Лэльдо взмахнул трезубцем, желтокожий Ринпо одновременно с ним поднял меч, и…

И в то же мгновение изо всех арок на арену вырвались лошади. А откуда-то из-под трибун выскользнули гигантские полосатые коты. И началось светопреставление…

Многие десятки лошадей дико ржали, несясь по краю арены. Их гнедые, белые, серые, черные гривы и хвосты развевались на ветру, напоминая волны бушующего моря. Сотни копыт оглушительно грохотали, поднимая в воздух тучи мелкого белого песка. Тонконогие гладиаторы, наполовину ослепшие от попавших в их глаза песчинок, были в одно мгновение сметены яростной лавиной. А на арену тем временем выскочили десятки огромных котов, завывающих, шипящих, хлещущих длинными хвостами… и сцепились друг с другом, свившись в огромные черно-желтые клубки. Конечно, коты и не думали по-настоящему драться между собой, но с удовольствием изображали яростную схватку. Они шипели, скалились, лупили друг друга лапами с тщательно втянутыми когтями, раздавали направо и налево оплеухи… под их тяжелые лапы попалось немало местных гладиаторов и солдат, растерявшихся настолько, что у них и мысли не возникло о том, чтобы воспользоваться оружием. Да и какой прок был в оружии? Попробуй хоть один из солдат взмахнуть мечом или копьем — его в ту же секунду разорвали бы в клочья или растоптали в тонкую лепешку.

Зрителей, сидевших на трибунах, охватила паника. Ее нарастанию поспособствовали трое гладиаторов, находившихся в центре арены, — они, поспешно пробираясь к нужному им выходу из Колизея, не упускали возможности посылать на трибуны ментальные волны, внушая ошалевшим римлянам, что сейчас их всех сожрут взбесившиеся коты. И римляне, теряя венки и сандалии, повалили с трибун, вопя от страха и давя друг друга. И ничто не могло остановить их бегства — даже служители Новой Римской Церкви, изо всех сил старавшиеся и словами, и ментальными посылами внушить несущейся, как горная лавина, толпе, что никакая опасность ей не грозит.

Среди этого безумия никто и внимания не обратил на то, что чужеземцы куда-то исчезли, а вместе с ними — и желтокожий Ринпо.

…Лошади, ждавшие гладиаторов у выхода, во весь опор помчались по улицам вечного города. Брат Лэльдо и желтокожий Ринпо сидели в седлах, Горм несся рядом с ними, ничуть не уступая в скорости лошадям. Медведь только казался неуклюжим. На самом же деле лесной народ американского севера был не только умен, но и скор на ногу. Перед лошадьми и позади них бесшумно летели несколько полосатых котов. Вопли и крики, повисшие над гигантской чашей Колизея, давно уже затихли вдали; отчаянная кавалькада приближалась к окраине Рима. Но теперь беглецам пришлось сбавить ход. Здесь уже не было широких и прямых, как стрела, улиц, как в центре. Здесь началась невероятная путаница узких переулков и проездов, в которых мог бы, пожалуй, заблудиться даже местный житель, пришедший из другого района. Лошади, не привыкшие к окраинам, могли бы растеряться, однако они следовали за котами, знавшими каждый закоулок гигантского города, расползшегося по равнине, и руководствовавшимися не столько зрением, сколько чутьем.

Брат Лэльдо заметил, что из многих окон за ними следят испуганные и в то же время полные восторга глаза, и пожалел о том, что он не такой сильный телепат, как Иеро Дистин. Иеро смог бы сейчас, прямо на ходу, заглянуть в мысли окраинных бедняков… впрочем, эливенер подумал, что и так нетрудно догадаться: жители нищих районов довольны тем, что кому-то удалось удрать прямо с арены Колизея… и даже понадеялся, что вот эти римляне постараются пустить погоню по ложному следу. Впрочем, это было совершенно неважно. Римским отрядам не догнать беглецов.

Но вот последние дома вечного города остались позади. Лошади помчались прямиком через огороды, круша копытами грядки и сбивая желоба водопровода. Заодно развалилось и несколько хлипких шалашей, очутившихся на пути кавалькады. Брат Лэльдо, низко пригнувшийся к лошадиной шее, только жмурился, чтобы щепки и комья земли не выбили ему глаза.

А потом лошади остановились, как вкопанные, и молодой эливенер выпрямился и огляделся.

Он увидел волнистую равнину, уходящую на восток, к горам. На равнине кое-где торчали пышные заросли кустов да возвышались небольшие холмики. И все. Больше вокруг ничего не было. Но не успел брат Лэльдо открыть рот, чтобы спросить, где же их друзья, как из-за ближайшего бугорка выскочил огромный полосатый кот. Те полосатые, что сопровождали сбежавших с арены гладиаторов, бросились к нему — но застыли на полпути, словно натолкнувшись на невидимую стену. Эливенер видел, что коты мысленно говорят между собой, но не в состоянии был уловить их разговор — полосатые общались на недоступной ему волне. Но это длилось всего лишь секунду-другую. Из-под бугра вылез Клуц, за ним — Иеро, а потом и Лэса. Брат Лэльдо свалился с седла на землю и радостно бросился навстречу друзьям. Горм, обогнав его, уже радостно колотил мохнатой лапой Клуца, а заодно достал и священника, чуть не свалившегося от медвежьего приветствия.

— Иеро! — воскликнул эливенер, подбегая к священнику. — Наконец-то мы снова вместе! Куда теперь?

— Сейчас узнаем, — ответил Иеро и обернулся, ища кого-то взглядом. — Где же Мик?

— Мик? — вопросительно повторил брат Лэльдо.

Но к ним уже спешил двухметровый полосатый кот.

— Он привел нас сюда и помог спрятаться, — пояснил священник. — Коты вместе с лошадьми разработали план вашего побега…

— Извини, — перебил его брат Лэльдо, — я это знаю, и знаю, что они рассчитывают на нашу помощь в поиске родных, но чем мы можем им помочь? Как?

— Вы уже помогли, — ответил вместо Иеро кот Мик. — Благодаря вам найден вход в катакомбы, где прячут наших женщин и детей.

Брат Лэльдо вопросительно посмотрел на Иеро, но тот лишь сказал:

— Долгая история, потом расскажем, — и тут же обратился к Мику: — Видишь ли, мне тоже кое-что непонятно. У лошадей-то какой интерес в этой истории?

Лошади, молча слушавшие разговор и до сих пор не произнесшие ни слова, вдруг все разом заржали и затопали копытами. Потом они так же разом успокоились, и до американцев донесся голос одной из них:

— Мы хотим найти место, где могли бы жить свободно и независимо. Мы хотим уйти от людей, ненавидящих мысль в четвероногих. Вы поможете нам в этом.

— Но как, как? — спросил Иеро. — Не подумайте, что мы отказываемся, мы готовы сделать все, что в наших силах, — но что мы можем?

— Вы ведь намерены идти на восток? — спросили лошади.

— Да, — подтвердил Иеро, и остальные американцы мысленно повторили: — Да, мы идем на восток.

— Нам известно, что где-то в той стороне лежат свободные земли. Возможно, там и есть люди, но не такие, как здесь, и их немного. Если вам по дороге попадутся места, пригодные для жизни, и где нет существ, способных истребить нас или снова превратить в безгласных рабов, — дайте нам знать. И мы уйдем туда. Вы ведь умеете передавать мысль на большое расстояние?

— Ну, смотря какое расстояние, — усомнился Иеро, но тут же вспомнил об экранах ментальной защиты, способных намного усиливать ментальные лучи и волны. — Впрочем, не в этом дело. А есть ли среди вас такие, кто умеет принимать дальние передачи?

— Мы все это можем, — весело отозвались лошади. — Вы не забудете о нашей просьбе?

— Ну, вы даете! — возмутилась Лэса. — Неужели мы похожи на неблагодарных животных? Как это мы можем забыть, что вы и коты спасли нас?

— А кстати, почему вы приняли участие в кутерьме на арене? — спросила вдруг одна из лошадей, обращаясь к котам. — Мы не ожидали вашей поддержки.

— Ну, этот вопрос нужно задать вон той красавице, — мысленно промурлыкал самый огромный кот, облизнувшись и скосив зеленые глаза на Лэсу.

Иеро вспомнил, что ночью иир'ова очень долго бродила по вечному городу… да, похоже, она не тратила там время понапрасну.

— Да, кстати, — сказал другой кот, — мы там успели кое-что прихватить… вам, я думаю, это пригодится.

И он выступил вперед, держа в зубах узел. Это оказалась одежда священника и брата Лэльдо. Оба потенциальных гладиатора обрадовались не на шутку, так как чувствовали себя не слишком уютно в набедренных повязках. Они быстро стерли со своих лиц краску и переоделись, а римские наряды спрятали в одну из седельных сумок лорса — на всякий случай. Заодно туда же попал роскошный кушак, который обмотали Горма и который медведь до сих пор не удосужился снять.

Потом Иеро оглянулся на желтокожего Ринпо.

— Ну что, куда мы идем теперь? — спросил он.

— Вы, — подчеркнуто произнес европейский эливенер, — идете вон туда, — и он махнул рукой, показывая на северо-восток. — К сожалению, прямо на восток вы сейчас не можете направиться, вам придется сделать небольшой круг, чтобы обогнуть два послушных Риму селения, расположенные в той стороне. А потом вы уже сможете идти в нужном вам направлении. Если, конечно, Стена не передвинулась снова. Она часто сдвигается.

Иеро и брат Лэльдо озадаченно уставились на желтокожего Ринпо. Они были почти уверены, что европейский эливенер все-таки передумает и отправится с ними…

— Ты все-таки остаешься здесь? — спросил Иеро.

Ринпо молча кивнул.

— Но почему?! — воскликнул брат Лэльдо. — Зачем тебе это?

— У меня тут свои дела, — коротко пояснил желтокожий. — Я не могу уйти.

Молодой эливенер огорчился. Он успел оценить и благородство души своего нового друга, и силу его мысли… но в то же время он прекрасно понимал: если Ринпо находится здесь по заданию Братства, он просто не может уйти, пока не сделает то, что должен сделать.

— Что ж, жаль, — но ничего не поделаешь, — сказал брат Лэльдо. — И все-таки… ведь ты проявил активное участие в заварушке, и тебе этого не простят…

— Вам пора, — улыбнулся Ринпо.

Иеро еще раз уточнил ментальный диапазон лошадей, чтобы без труда найти какую-нибудь из них с любого расстояния, а потом американцы, поблагодарив всех, кто помог им бежать, отправились дальше. Когда через минуту священник и эливенер, сидевшие на спине лорса, оглянулись, они не увидели позади никого. И лошади, и коты умчались обратно в город, и лишь пыльное облачко, повисшее над дорогой, прорезавшей огороды, говорило о том, что недавно там пронеслись прекрасные существа, обладавшие благородными душами.