казки для взрослых

В год активного солнца

Девушка идет по побережью, оставляя за собой ровную цепочку крошечных следов, а океан длинными языками волн жадно слизывает их. Девушка не оглядывается и не видит этого. Ей нет дела до прошлого, она живет настоящим. Она собирает ракушки, выброшенные на берег, чтобы украсить жемчужинами свою хижину. Сама хижина, с крышей из пальмовых листьев, тоже выстроена из раковин.

Раковины с улитками девушка бросает обратно в море. Она, порожденная одним из солнечных лучей в год необычайно активного солнца, понимает лепет улиток.

Чудесные лазоревые лагуны, кишащие стайками разноцветных рыбок, и остров с буйно цветущими мангровыми зарослями были ее миром, в котором она родилась и выросла. В воде не водилось хищных рыб, на острове – диких зверей, и девушка не знала, что такое страх, и никогда не встречалась со злом. Она была почти счастлива.

Почти… Ей не хватало сущей малости – разделить свое счастье с кем-нибудь. Порой ее не радовал даже рассвет, а это уже был тревожный симптом. Ей был нужен друг. Мохнатые обезьянки, говорливые какаду и пугливые колибри были только товарищами по играм, своенравными и непостоянными в своей привязанности. Они не знали, что такое настоящая дружба. А кроме них на острове никого не было.

И однажды девушка решила построить плот и отправиться в путешествие по океану. Она надеялась, что встретит кого-нибудь, быть может, на таком же острове. Ведь не могла же она быть одной-единственной на всем белом свете! Эта мысль казалась ей такой грустной, что девушка гнала ее прочь, связывая стволы кокосовых пальм крепкими лианами. Она уже наметила день отплытия.

На рассвете над островом пронесся ураган. Зародившись где-то в океане, он стремительно двигался с севера на юг, захватывая по пути все, что ему встречалось. За тысячу океанских миль от острова он подхватил воздушный шар, и долго развлекался им, бросая то вверх, то вниз, невзирая на проклятия, которые ему посылал пилот аэростата. Юноша находился в гондоле, сплетенной из ивовых прутьев и прикрепленной к оболочке шара веревочной сетью, и был очень зол на то, что ураган изменил намеченный им маршрут полета. Ничего не страшась, он негодовал и грозил урагану кулаком.

Пролетая над островом, аэростат, подчиняясь мощному порыву ветра, резко снизился, задел вершину одной из пальм и упал на песчаную отмель, подняв в небо фонтан из песка и воды. Оболочка шара с гулким треском лопнула, усеяв отмель кусками шелковой ткани. Но сам пилот остался невредим. Он выбрался из гондолы, отряхнулся от песка, с сожалением посмотрел на остатки своего летательного аппарата, затем огляделся – и увидел качающийся на волнах плот, привязанный, чтобы его не унесло ночью в океан, лианой к стволу финиковой пальмы, ставшей виновницей катастрофы. Юноша подошел к плоту и начал с интересом его разглядывать. Он даже не заметил девушку, которая наблюдала за ним из мангровых зарослей, не решаясь выйти на берег,

Когда этим утром, как обычно, девушка пошла на отмель и неожиданно увидела возле плота незнакомого юношу, она удивилась и сначала даже испугалась. Она никогда не встречала подобных себе, и считала, что они должны походить друг на друга, как две створки одной раковины. А у незнакомца были узкие бедра, широкие плечи и темные волосы. И все же девушка, поразившись различиям, обрадовалась ему. После недолгих раздумий и сомнений она пришла к выводу, что прятаться ей незачем и даже глупо.

Она вышла из мангровых зарослей. Юноша увидел ее, но не удивился и даже не выказал радости. Он только кивнул на плот и спросил:

– Надежный?

– Еще не знаю, – ответила она, улыбаясь. – Я только собираюсь отправиться на нем в плавание.

– Тогда тебе нужна мачта, – произнес юноша. – Океанское течение и даже весла – все это ненадежно. Ты умеешь управлять парусом?

– А что такое парус? – наивно спросила девушка.

Юноша понял, что она ничего не понимает в кораблестроении и навигации, и недоуменно пожал плечами.

– И ты хочешь путешествовать по океану! – с легким презрением произнес он. – Зачем тебе это?

– Мне грустно, – искренне ответила девушка.

– Почему? – спросил юноша. И голубые глаза его потемнели.

– Потому что я здесь совершенно одна, – пояснила она.

Юноша удивился:

– Так на этом острове нет никого?

– Никого, кроме меня. А теперь еще и ты.

– Это хорошо! – сказал юноша. – Решено, я остаюсь. Мне надоело скитаться, сказать по правде.

Но не успела девушка захлопать от радости в ладоши, как вдруг она услышала:

– А когда ты уйдешь в плавание?

– Я не уйду! – рассмеялась она. – Зачем мне искать друга в океане, когда он сам нашел меня? Мы будем с тобой друзьями!

– Друзьями? – поморщился юноша. – И жить вдвоем на одном острове? Часто встречаться, о чем-то разговаривать – и это тогда, когда тебе хочется побыть одному и подумать о чем-то своем? Ну, уж нет! Не затем я преодолел такое расстояние, чтобы снова попасть в мир условностей. Я хочу свободы и одиночества… И, кроме того, ты же обещала, что уйдешь!

– Хорошо, – грустно вздохнула девушка, и слезинка разочарования, первая в ее жизни, скатилась по ее щеке. – Я обещала, и я уйду. Ты только помоги мне поставить мачту. А парусом я научусь управлять сама.

– Конечно, – согласился юноша, и взгляд его перестал быть суровым. – Для паруса прекрасно подойдет оболочка моего воздушного шара. Можно поискать и найти что-нибудь подходящее. Или самые крупные куски ткани соединить лианами. Парус будет в заплатах, но шелк – материал крепкий и надежный. Поверь, ты не пожалеешь.

– Я тебе верю, – сказала она грустно.

И они приступили к работе. Им нужно было только установить мачту и приспособить к ней парус. Но как они ни торопились, не отвлекаясь на ненужные разговоры, однако плот был окончательно готов к путешествию лишь тогда, когда сумрак уже окутывал остров, и даже летучие рыбы, взлетающие над водой, чтобы полюбоваться закатом, были невидимы. Девушка, никогда не плававшая на плоту, не решалась выйти в океан на ночь глядя. И она попросила:

– Позволь мне остаться на острове до утра.

Юноша подумал, что они работали весь день, и девушка устала, как и он, ей действительно нужен отдых перед долгим плаванием. А, кроме того, она не болтлива, за все время не сказала и двух слов.

– А ты не будешь вновь предлагать мне свою дружбу? – с опасением спросил он.

– Нет, – пообещала она.

И он разрешил ей остаться до рассвета…

Иногда по ночам океан вдруг начинает светиться изнутри, словно солнце не скрылось по ту сторону планеты, а опустилось на океанское дно. Так было и в эту ночь. Мерцающее зарево окружило остров, прогоняя тьму. В хижину, куда они вошли, сквозь прорехи в крыше из пальмовых листьев проникал лунный свет. Девушка опустилась на циновку, набитую травой. Это была ее постель. Юноша присел у окна, как зачарованный глядя в небо, усеянное крупными яркими звездами. И вдруг глаза его наполнились влагой. Он почувствовал себя чужим в этой хижине, на этом острове, на этой планете. Это чувство было как внезапная судорога, и такое же болезненное. Из его груди вырвался короткий стон-всхлип.

Вдруг юноша вспомнил, что он не один, и устыдился своей слабости. Он бросил взгляд на девушку и увидел, что она безмолвно плачет. И каким-то образом юноша догадался, что она заплакала из сострадания к нему, почувствовав его боль, как свою собственную, но, связанная обещанием, не смея проронить ни слова. Их взгляды встретились. И неожиданно они стали духовно близки друг другу, сами не понимая, как это произошло.

– И ты до сих пор жила одна? – тихо спросил он девушку.

Она утвердительно кивнула.

– Одна во всем мире, – продолжал он. – Одна во времени и пространстве. Одна в мечтах и желаниях. И никого рядом, кто бы мог тебя не понять, обидеть равнодушием… Ты должна быть счастлива.

– Нет, – нарушила она молчание. – Я была одинока.

– Да, когда-то и я думал подобно тебе, – грустно улыбнулся он. – И в одну из бессонных ночей я нашел ее – крошечную звездочку в небе. Она была самой яркой из всех звезд и самой далекой из них. Она ласково и приветливо сияла мне в ночи. Мы смотрели друг на друга и мечтали. О чем, спросишь ты? Не важно. Спал весь мир – и только мы бодрствовали, а когда на рассвете звезды гасли, она дольше всех оставалась на небосклоне. Ей, как и мне, было тягостно расставание.

Голос юноши дрогнул, и он надолго замолчал.

– Но ведь после каждой разлуки была новая встреча? – преодолев робость, спросила девушка. Она хотела дослушать его историю.

– Когда любишь, любая, самая недолгая, разлука кажется вечностью, – продолжил он. – И я решил пройти всю Вселенную, чтобы встретиться с ней и уже никогда не расставаться. Ведь она не могла сойти со своей орбиты, а меня ничто не держало на этой планете. Я изобрел летательный аппарат, на котором мог отправиться в межзвездное плавание, и уже простился со всем тем немногим, что было мне дорого на Земле… Как вдруг моя звездочка начала мерцать, словно прощаясь со мной, а потом вспыхнула, прочертила по ночному небосводу огненную дугу и исчезла в глубинах космоса. Что с ней произошло, куда она пропала и почему? Я не знаю этого. Но зато с того дня я знаю, что не надо предаваться пустым мечтам, они несут в себе только зло.

– И как давно это было? – спросила девушка. Но заметив, что он нахмурился, она поспешила добавить: – Если не хочешь, можешь не отвечать.

– Я забыл, когда это случилось, и не хочу вспоминать, – резко ответил он. – И не смотри на меня так осуждающе.

– Я не осуждаю, – тихо произнесла она.

– Но в твоих глазах я вижу невысказанный укор.

– Ты ошибаешься, – ответила девушка. – Мои глаза немы.

– Нет, они очень красноречивы! Твои глаза…, – юноша смолк, не договорив, и румянец покрыл его бледные до этого щеки. Вдруг он удивленно воскликнул: – Как же я не заметил этого раньше! Твои глаза!

– Что мои глаза? – удивилась она.

– Их сияние схоже со светом той звезды. Ты не сестра ей? Откуда ты явилась?

– Не знаю, – честно ответила девушка. – Я всегда была.

– Кто твой отец, твоя мать?

– Не знаю.

– Кто ты сама?

– Я – это я.

– И тебе никогда не хотелось узнать всего этого?

– Нет. А зачем?

– О, да, ты права. К чему знать все это? Я задался целью узнать – и что, разве это не принесло мне одно только горе и отчуждение от всего остального мира? Мы с тобой оба порождены одной и той же неведомой силой. Ты такое же дитя природы, как и я, но ты счастлива, а я нет. Или природа была тебе матерью, а мне мачехой?

Хохлатый какаду влетел в хижину и пожелал всем доброго утра. А следом за ним сквозь крышу в хижину проникли первые лучи восходящего солнца. Девушка ласково погладила попугая, взяла его на руки, поднесла к окну и выпустила, непонятно кому сказав:

– Прощай!

И, не оглядываясь, вышла из хижины. Она уходила, как обещала, на рассвете.

Юноша слишком поздно понял, что она уже не вернется. И когда он вышел из хижины и, все убыстряя шаг, пришел на берегу, туго надувающим парус ветром плот отнесло уже так далеко в океан, что он едва виднелся крошечной черной точкой там, где вода соприкасалась с небом. И не нашлось бы в мире такого голоса, чтобы докричаться до нее.

Юноша стоял на берегу и смотрел: в океанскую ли бесконечную даль, в бездну ли одиночества, внезапно открывшуюся перед ним, – он и сам не понимал.

Когда он очнулся от своих раздумий, горизонт был уже пуст. Одинокая чайка, тревожно крича, чертила непонятные знаки крылом по воде. Крошечные следы на песке, ведущие в океан, исчезли, смытые волнами.

– Разве ты не сам помог ей установить мачту? – спросил сам себя юноша. – Не пожалел даже оболочки своего воздушного шара. И теперь никогда не сможешь улететь с этого славного островка. Ведь ты этого хотел?

Он спрашивал – но не отвечал, сомневаясь уже во всем.

Весь день он пробыл на берегу, уверяя себя, что ему просто нравится смотреть на океан, в действительности же в напрасной надежде, что она вернется. В эту ночь он впервые не смотрел на небо. Как и ни в одну из последующих ночей.

Лето стремительно догорало мимолетными ночами и заревами закатов и рассветов. Дни становились все короче. Океан все чаще волновался и вскипал крутыми валами. Над островом начали пролетать косяки птиц. Зеленые заросли приобрели желтоватый отлив. Это уже была осень.

Зима пришла со штормами и ураганами. Ветер часто безжалостно трепал хижину, срывая с крыши листья и забрасывая далеко в океан пытавшихся взлететь глупых какаду. Все живое пряталось и пережидало непогоду.

Один только юноша каждый день приходил на берег и подолгу стоял, вглядываясь в океан. Или лежал на песке, закрыв глаза, думая о чем-то. По ночам разжигал костер и не давал ему угаснуть до утра, подбрасывая ветки. Он ждал. Надеялся и ждал, что она вернется.

Всю вечность, что была ему отпущена.