Цитадель: дочь света

Глава 11. Женская доля

Караван почему-то задерживался, а со мной на шестой день пребывания случилась неприятность. Проснувшись утром, я с ужасом обнаружила на простынях красное пятно.

– Ника! – завопила я, естественно, всех разбудив.

– Чего? – недовольно приоткрыла один глаз Вероника.

– Ника, у меня кровь!

Ника посмотрела на пятно, на меня, снова на пятно.

– Месячные? Поздравляю. Ты не беременна, – и снова улеглась.

– Какие месячные? – взвыла я. – У меня отродясь месячных не было!

– О, ты стала взрослой? Прокладок не дам, и не проси. Узнай у дам, как они обходятся.

– Ника, ну Ника же, – толкала я подругу. – Я правду говорю, у эльфов, наверное, не должно быть этих самых дней!

– Ох, горе ты мое, – вздохнула Ника. – Не даешь поспать. Ну чего мне, за целителем топать?

Я жалобно смотрела на неё. Вероника снова вздохнула, оделась и поплелась будить целителя.

Краснея и заикаясь, юный целитель признался в своей некомпетентности относительно этой стороны жизни эльфов.

– Я, конечно, могу роды принять и все такое, – растеряно извинялся он. – А эльфов я не лечил. Вот караван приедет, там иногда Аарон с ними ездит… самый странный из всех эльфов, наверное. Он тоже целитель, у него и поинтересуйтесь.

Зашибись! И как женщины с этим кошмаром справляются? Это же каждый месяц на неделю из жизни выпадать! А если кто заметит, пятно появится или еще что? Слава Богу, обошлось тремя днями, но понервничала я изрядно. Что еще за напасть на мою голову? Особенно в воскресенье, когда было торжественное богослужение, и все слушали проповедь священника, я тряслась от страха, что кто-то узнает…

Каждое утро тут начиналось с молитвы, а в воскресенье так вообще двухчасовая служба с пением гимнов и псалмов. На мой взгляд, эти ребята чересчур религиозны, хотя если им это помогает… Во всяком случае, в замке была строгая дисциплина, никакого разврата, запрещены ругательства и богохульства, и каждый занимался своим делом, не лодырничая и не увиливая от работы. Дети были послушны родителям, родители были ласковы и заботились о детях, в то же время предоставляя им достаточно свободы. Все это даже напомнило мне Советский Союз и наше детство – целыми днями на улице, с разбитыми коленками и ветром в волосах. Не хватало только каруселей, но Павел и Сергей уже работали над этим. Да, здесь был почти рай… И после абсолютного отказа от норм морали, после сексуальной революции 80-90-х годов для нас, детей прогресса, это было странно и радостно.

Вот только одежда меня несколько не устраивала. В джинсах не проходишь – неприлично. Хорошо хоть, корсеты не носили. Простые платья из холста, серые, черные, темно-зеленые, темно-синие, спереди на пуговках, длиной до лодыжек. Из украшений – белые воротнички и шали. Летом, да на кухне в таком платье сущий ад. Это уже потом Мариэлла взялась за переделку юбок и придумала новый костюм – легкую белую кофточку из батиста, с широким вырезом и приспущенным плечом, и юбку-шестиклинку из небеленого льна с широкими карманами (как у меня). Костюм пользовался огромным успехом! Его сразу согласилась надеть даже госпожа Летиция, которая тут была первой дамой. До появления Ники, естественно. А для молоденьких девушек Мари с увлечением придумывала сарафаны, но вот с тканью была беда, а каравана что-то не было.

Бесит меня уже этот караван.

Я сидела под сенью вишневого дерева, болтая с псом. Это животное положительно мне нравится. Он построил всех здешних кошек и собак (двух мелких, глупых животных, лающих очень громко). Князю была по душе нынешняя жизнь, он охотно возился с детьми и рад был со мной поболтать в свободное время. О себе пес рассказывать отказался категорически, я только могла предположить, что он откуда-то с севера, судя по густой и длинной шерсти.

Был предобеденный час, и в саду было пусто. Все заняты – кто обедом, кто учениями. С пустыря доносились задорные вопли – Антон обучал малышню играть в футбол. Я развалилась на зеленой травке, положив голову на мягкий бок пса, и рассказывала ему про то, как жила раньше.

Запрокинув голову, так, что волосы рассыпались по земле, задрав юбку выше колен, чтобы ноги загорали, распустив ворот блузки, оголив плечи, я наслаждалась жизнью и праздностью. Тряхнув головой, чтобы убрать челку со лба, я заметила что-то лишнее. К нам приближался хозяин замка. Я ужом соскользнула с пса, поправила блузку, одернула юбку и села прямо. Стыд-то какой! Что он обо мне подумает теперь?

– Привет! – улыбнулся он. – А я тебя искал.

– Соскучился? – усмехнулась я, и прикусила себе язык.

Какой бес меня толкал кокетничать с ним? А вдруг он пришел выбранить меня за безделье?

– Вроде того, – широко улыбнулся Оскар.

Выглядел он не слишком авантажно – короткие штаны и безрукавка были в сырых пятнах, с волос капала вода. Он явно купался. Я сглотнула и отвела глаза, чувствуя непреодолимое желание коснуться его влажной груди. И вообще, на него было слишком приятно смотреть.

Он сел рядом, облокотился на ствол вишни.

– Ну как ты тут? Что-то не слышно тебя. Я ожидал от эльфа более кипучей деятельности.

– Да как-то никак, – честно призналась я. – У остальных получается гораздо лучше.

– Да уж! – ухмыльнулся он. – Ваша Ника тут все с ног на голову поставила. Слава Богу, её энергия меня миновала! Представляю, как она завоевывала мужа! Бедняга…

– Что, передумал за ней ухаживать? – ехидно спросила я.

– Упаси Боже! – шутливо ужаснулся он. – А знаешь…

– Не знаю, – улыбнулась я.

– Я думаю, как вы все пришлись ко двору тут, – серьезно сказал он. – Словно Господь вас лично за руку вел. Вы тут как будто заткнули дыру в мироздании. С вами этот мир обрел целостность.

– Даже со мной? – с горечью спросила я.

– Мне кажется, что твоя роль будет куда сложнее, чем у твоих спутников. Твой путь только начался. Тебе предстоит уехать отсюда в земли эльфов, это уж точно.

Я закусила губу. Он сейчас точно озвучил мои сомнения. Вероятно, я отправлюсь в путь с караваном. Чтоб он провалился, этот караван!

– Знаешь, я так этого боюсь, – вздохнула я. – И боюсь, и жду…

– Я тоже, я тоже…

– Почему? – прямо спросила я.

Караван так караван. Значит, времени на предварительные ласки не осталось. А с другой стороны, если я уеду, терять мне нечего.

Он посмотрел мне в глаза, взял за руку. И в этот момент, когда грудь моя вздымалась, глаза загорелись, а сердце заколотилось как бешеное, это чертова псина вскочила на ноги и негромко гавкнула:

– Я чую караван.

Я скривилась. Оскар тихонько засмеялся.

– Где караван?

– Будет здесь к ночи. Или завтра утром, – ответил пес. – Скорее даже завтра, они захотят передохнуть.

– Караван будет завтра, – уныло сказала я Оскару.

– Что ж, – ответил он. – Завтра так завтра. Мука уже на исходе.

На исходе, как же! Просто Ника часть запрятала, она такая. Запасы на случай голода.

– Пожалуй, надо собрать вещи.

– Не спеши. Они неделю тут пробудут. Да еще неизвестно, куда они дальше.

Неделя, у меня есть неделя! Какое счастье!

Голова у меня кружилась, ладошки чесались. Неделя!

И тут я поняла, что со мной такое. Мне нужно в место силы. Прямо сейчас. Будь я дома, я бы села в машину и поехала, но тут…

– Оскар, ты очень занят?

– Сейчас? Да нет. С тех пор, как твои друзья взялись за дело, у меня значительно больше свободного времени.

– Мне надо за ворота.

– Куда? Зачем?

– Надо. Очень надо.

– Прямо сейчас?

– Ага.

– Ну пошли.

Мы взяли в конюшне коня (я верхом не ездила), он усадил меня перед собой, обхватив за талию, предупредил часовых, и мы рванули. О! это было лучше даже, чем езда на автомобиле! Юбка, правда, задралась, оголив колени – ну а что, ноги у меня красивые. Не знаю, сколько мы скакали, но я была как всегда – в легком трансе, и автоматически направляла лошадь туда, куда мне нужно, легким нажатием на руки моего спутника. Минут через двадцать я поняла – здесь. Соскочила с лошади, не переломав ноги, побежала. Не знаю куда, просто побежала. К счастью, занесло меня все же не в пустыню, а в зеленую степь, к какому-то дубу, огромному, в три обхвата. Нога у меня подвернулась, я упала па землю, перекатилась на спину, раскинула руки… Красота! Оскар, бросившийся за мной, увидев, что я не рехнулась, замедлил шаг.

И я запела. То, что дома напоминало придушенное мурлыканье, прозвучало неожиданно звонко и где-то даже красиво. Более того, почти сразу же ко мне присоединился второй голос. Боже, он действительно певец. И, по-видимому, знал эту песню! Теперь уже я не напевала, а подпевала. Даже поднялась, подошла к нему, привычно уже вцепилась в безрукавку и поднялась на цыпочки, запрокинув голову. Он пел потрясающе красиво, я как могла, подпевала, следовала за переливами его голоса. Сколько мы так пели, не знаю. То ли вечность, то ли несколько мгновений. Но это было… было… неописуемо прекрасно. Я наполнилась энергией, восторгом, радостью. Песня закончилась, из глаз у меня текли слезы восторга и счастья.

А потом… я не знаю, что на меня нашло. Я сама обхватила его голову, потянула за волосы (чуточку влажные, горячие от солнца, жесткие и гладкие) и поцеловала. Он замер сначала, а потом я поняла, что ничего раньше не знала про поцелуи. До боли, до хруста в позвоночнике он сжал меня в объятьях, и целовал – жадно, горячо, как будто пил меня… Толкнул меня к дубу, впечатал в жесткую кору спиной. У меня болела шея, кажется, кровоточили губы, не хватало дыханья, но я ни за что не согласилась бы это прервать. Нашла ногой какой-то корень, поднялась, будто на ступеньку. Стало легче шее. Потом поняла – хватит. И он понял, оторвался от меня, прижался влажным лбом к моему лбу. Так мы и стояли – хватая воздух губами, вздрагивая, не в силах отделиться друг от друга.

– Черт, – наконец сказал он с ядовитой насмешкой. – Я забыл, что эльфы после этой песни всегда целуются.