Цирк уродов

ГЛАВА 11

После выступления Голодного Рамуса по залу стали ходить те двое в синих плащах с капюшонами. Они продавали шоколадные гайки и болты вроде тех, что глотал Рамус, резиновые куклы, похожие на Костлявого Александра, — их можно было по-всякому сгибать и растягивать. А еще продавали клочки шерсти Человека-Волка, приколотые к картонке. Я купил такой клочок: волоски были жесткие и острые, как иглы.

— Позже мы будем продавать еще кое-какие сувениры, — объявил со сцены мистер Длинноут. — Так что приберегите немного денег на потом.

— Почем эта стеклянная статуэтка? — спросил Стив.

Точно такие же статуэтки съел Голодный Рамус. Человек в синем плаще не ответил, а просто достал откуда-то табличку, на которой была написана цена.

— Я не могу разобрать, — сказал Стив. — Скажите мне, пожалуйста, сколько она стоит.

Я удивленно посмотрел на Стива. Зачем он соврал? Но помощник в капюшоне ничего не сказал, только покачал головой и пошел дальше, прежде чем Стив открыл рот.

— Ты чего это? — спросил я.

Он пожал плечами:

— Просто хотел услышать, как они говорят. Чтобы понять, люди они или нет.

— Конечно, люди, — сказал я. — А кто же еще?

— Не знаю. Поэтому и спросил его. Они все время в капюшонах. Тебе не кажется, что это странно?

— Может, они стесняются, — предположил я.

— Может быть, — согласился он, но я видел, что Стив в это не верит.

Когда продавцы сувениров ушли, на сцене показался следующий артист. Бородатая женщина. Я решил, что это просто шутка, потому что никакой бороды у нее не было.

К женщине присоединился мистер Длинноут.

— Дамы и господа, — сказал он, — сейчас вы увидите очень необычный номер. Труска поступила к нам в цирк не так давно. И я считаю, что она — самый удивительный артист на свете. У нее особый, ни на что не похожий талант.

Мистер Длинноут сошел со сцены. Труска была очень красивой женщиной, одетой в колышущееся красное платье со множеством разрезов. Многие мужчины в зале начали покашливать и ерзать на стульях.

Труска приблизилась к краю сцены, чтобы нам лучше было ее видно, и издала какие-то звуки, похожие на лай морских котиков. Потом накрыла щеки ладонями и легко постучала кончиками пальцев по коже. После этого зажала нос и поскребла подбородок.

И тут произошло нечто невероятное: у нее стала отрастать борода! На коже появились волоски — на подбородке, над верхней губой, на щеках. Волоски стали расти, и вскоре лицо Труски было покрыто светлой бородой.

Она достигла сантиметров десяти в длину и перестала расти. Труска опустила руки и сошла со сцены в зал. Она стала ходить между рядами, чтобы зрители могли погладить бороду и даже дернуть за нее.

Пока Труска ходила по залу, борода снова начала расти и вскоре уже почти доставала до пола! Дойдя до задних рядов, Труска повернула назад. Хотя ветра в зале не было, ее борода колыхалась из стороны в сторону и щекотала зрителей, когда она шла по проходу.

Труска взошла на сцену, и мистер Длинноут спросил, нет ли у кого-нибудь ножниц. Ножницы оказались у многих зрительниц. Мистер Длинноут пригласил нескольких женщин подняться на сцену.

— Цирк уродов подарит настоящий золотой слиток тому, кто сумеет отрезать бороду Труски, — сказал он и поднял вверх небольшой желтый слиток, чтобы все поняли, что он не шутит.

Зрители заволновались, и следующие десять минут почти все пытались отрезать артистке бороду. Но это ни у кого не получалось. Бороду невозможно было отрезать ничем, даже секатором, который принес мистер Длинноут. Но что самое удивительное — борода оставалась все такой же мягкой, совсем как обычная!

Когда все попытки оказались тщетными, мистер Длинноут велел зрителям занять свои места, и на сцене осталась одна Труска. Она снова зажала нос пальцами и снова постучала кончиками пальцев по щекам, но на этот раз борода стала уменьшаться! Минуты через две последние волоски исчезли, и Труска стала такой же, какой увидели ее зрители в самом начале. Публика бешено зааплодировала. За Труской сразу же вышел следующий участник.

Его звали Ганс — Золотые Руки. Он рассказал нам о том, что его отец родился без ног и научился перемещаться на руках, причем ничуть не хуже, чем обычные люди. Своих детей он тоже обучил этому мастерству.

Ганс сел, подтянул ноги и закинул их за плечи. Потом встал на руки, прошелся взад-вперед по сцене, спрыгнул с нее и предложил четырем мужчинам посоревноваться с ним в беге. Они могут бежать как обычно, а он побежит на руках. Ганс сказал, что подарит золотой слиток тому, кто его опередит.

Они побежали по проходам между рядами, и, несмотря на то, что Ганс бежал на руках, он легко обогнал всех четверых. Потом он заявил, что может пробежать стометровку за восемь секунд, и все зрители тут же ему поверили. После этого Ганс показал нам несколько трюков, чтобы все увидели, как человек может спокойно обходиться без ног. Его выступление не было чем-то особенным, но все равно очень понравилось публике.

Ганс ушел, и после него какое-то время на сцене никто не появлялся. Потом из-за кулис вышел мистер Длинноут.

— Дамы и господа, — обратился он к зрителям, — следующий номер будет очень необычным и страшным. Он также может оказаться опасным, поэтому я прошу всех соблюдать тишину и даже не хлопать, пока вам не скажут, что номер окончен.

В зале воцарилась тишина. После того что случилось во время номера с Человеком-Волком, дважды повторять не пришлось.

Когда смолкли последние звуки, мистер Длинноут спустился со сцены и объявил имя следующих артистов, но не очень громко:

— Мистер Джутинг и мадам Окта!

Лампы потускнели. На сцену вышел какой-то неприятный человек. Он был высокий и худой, с очень бледной кожей и клочком оранжевых волос на почти лысом черепе. На левой щеке — длинный шрам до самых губ, издалека казалось, что у него просто длинный-предлинный рот.

На нем был темно-красный плащ. Мистер Джутинг принес с собой маленькую деревянную клетку и поставил ее на стол. Потом повернулся к зрителям. Поклонился и улыбнулся. Когда мистер Джутинг улыбался, то казался еще страшнее — он становился похож на безумного клоуна из одного ужастика. Мистер Джутинг принялся объяснять, что он нам покажет.

Я не все услышал, так как смотрел в это время не на сцену, а на Стива. Потому что при появлении мистера Джутинга гробовую тишину в зале нарушил только один человек — Стив громко ахнул.

Я с недоумением уставился на своего друга. Он стал почти таким же бледным, как и мистер Джутинг, и весь затрясся от страха. Даже уронил резинового Костлявого Александра, которого купил в перерыве.

Стив вглядывался в мистера Джутинга, ни на секунду не отрывая от него глаз. Я глядел на друга и думал: «Он будто привидение увидел!»