Чужой: Холодная кузница

3. Питомники

Они уходят по коридорам прочь из общей зоны. Аварийное освещение здесь неприятно яркое, а пол и стены обработаны каким-то полимерным покрытием. Группа приближается к повороту, и перед ней открывается огромная дверь хранилища, покрытая предупреждающими табличками о биологической опасности.

Дориан собирает все свое самообладание в кулак, чтобы не закатить глаза. В космосе легко контролировать генетическое оружие – вирус не может распространиться в безвоздушном пространстве. Даже если действие пойдет по худшему сценарию, и все люди в исследовательском центре заразятся и умрут, вирус все равно ограничится пределами станции. К тому же они изолировали «Блестящее сооружение», в том числе и от остальной части ПСиОСИ.

В дело снова идут ключи и коды. На этот раз Блю использует собственные пароли и биометрические данные. Слышится громкий гудок, и из интеркома раздается компьютеризированный голос:

– Питомники открыты. Доступ авторизирован, доктор Блю Марсалис.

– «Джуно» особенно тщательно следит за этим местом, – говорит Энн.

Зона, находящаяся за пределами коридора, освещена ярким желто-зеленым светом. Если в большей части станции находятся открытые трубы и воздуховоды, «Блестящее сооружение» располагает только голыми стенами с черными текстовыми знаками, указывающими направление. Дориан задирает голову:

– Я бы такой цвет не выбрал.

– Это мера безопасности, – говорит Блю. – Человек сильнее всего реагирует на контраст желто-зеленого и черного… хотя мы также могли использовать и светло-голубой.

– Но когда вы выходите отсюда, вокруг все выглядит фиолетовым, – добавляет Джозеп. – Это происходит из-за того, что колбочка сетчатки глаза напрягается из-за перегрузки, возложенной на рецепторы зеленого цвета.

Судя по восходящей интонации в конце последней фразы, объяснения закончены.

– Я… буду иметь это в виду, – говорит Дориан. – Так зачем мы так заботимся о контрасте цветов?

– Чтобы выжить, – объясняет Блю, проводя всех внутрь.

Это место похоже на бункер. Оно напоминает Дориану о подвальных помещениях токийского офиса «Вейланд-Ютани» – непроницаемых цементных хранилищах с записями и заархивированными жесткими дисками, хранящимися в жидкости. Было бы легче ограбить банк, чем попасть в эти питомники. Коридоры здесь настолько узкие, что способны вызвать приступ клаустрофобии. Они совершенно не похожи на высокие проходы остальной части «Холодной кузницы». Освещение здесь еще ярче, что дает ощущение плохого рендеринга.[10][11]

Они проходят мимо широкого окна из закаленного стекла с решетчатыми отверстиями по бокам. Дориан наклоняется, чтобы лучше рассмотреть комнату, и видит стол для вскрытия. Вдоль задней стены он также замечает емкости для образцов размером с человеческий торс, внутри которых плавают искаженные костлявые руки. На том месте, где должны быть запястья, расположен хвост с присоединенной диафрагмой, напоминающей мошонку. Внутри комнаты за микроскопом сидит молодой темнокожий мужчина.

Дориан смотрит на когти широко раскрытыми глазами.

– Идите сюда, – зовет Блю.

Остальная группа уже проследовала дальше.

В этом месте глаза Люси становятся еще шире, а ее пухлые губы сжимаются и бледнеют. Она явно боится здесь находиться.

– Это что-то вроде хранилища трофеев? – шепотом спрашивает Дориан.

– Скорее ад, – отвечает Люси. – Когда вы здесь находитесь, не вздумайте есть гранат.

– Я предпочитаю стейк с кровью.

– Что ж, вы отлично поладите, – отвечает она.

Они заворачивают за угол и попадают в комнату, высота потолка в которой примерно такая же, как в общей зоне ПСиОСИ. В дальнем конце стоит механический погрузчик, а одна из стен выделяется затемненными стеклянными секциями. Сначала Дориану кажется, что они черные или, возможно, тонированные. В основании каждой секции он замечает клещи погрузчика, от чего создается впечатление, что их выстроили в штабель. Размер панелей – десять на десять футов. Они настолько большие, что смогли бы уместить грузовик или стыковочное судно. Когда он подходит ближе, то понимает, что стеклянные секции прозрачные, просто сквозь них видна противоположная черная стена.

Блю указывает наверх на ряд промышленных светильников:

– У них особая фокусировка. Свет попадает на блок, но не на клетки. Это позволяет снизить возмущения до минимума.

– Возмущения?

– Им нравится темнота.

Блю снимает со стены планшетный терминал и что-то печатает. Все отходят от окон в зону наблюдения на другой стороне помещения.

– Думаю, здесь вам будет комфортнее, директор Садлер.

– Почему?

– Эффект может быть непредсказуемым, – пожимает плечами Блю. – Ничего здесь не трогайте.

Он качает головой и приближается к окнам:

– Покажите мне то, что собирались.

Звук нажатой кнопки эхом отзывается в помещении, после чего слышится шипение пара и душераздирающий скрежет металла. Что-то пронзительно вскрикивает. Дориан вздрагивает, но не отходит. Он наблюдает, как за стеклом один за другим зажигаются огни, заливая клетки ослепительным зеленым светом. Когда загорается последняя лампа, он подходит к ближайшей клетке.

С потолка капает слюна существа, которое вскоре медленно опускается на ноги. Его ужасный рот со стеклянными зубами изображает ухмылку. Его голова – длинный гладкий вал серого цвета, напоминающий кусок гранита, упавший на маслянистое черное тело. Хитиновые выступы образуют красивый экзоскелет, под которым вибрируют мышцы. Его хвост представляет собой ряд сужающихся к низу костей, на конце которого расположен зловещий шип. Так выглядит настоящий убийца, отлитый в форме и покрашенный в черный цвет. Это – симфония смерти, шедевр дьявола, необузданная энергия.

Блю была права. Эффект оказался непредсказуемым: Садлер почти не замечает визга, который срывается с его губ. Затем ужас переходит в пленительное восхищение. Дориан идет вдоль клетки, и существо перемещается вместе с ним, вслепую следуя за его движениями. Чудовище стоит на согнутых мощных ногах, словно на пружинах, а изо рта его сочится липкая слюна. Сердце Дориана колотится, и у него появляется желание заплакать над этой красотой. Блю – гений высшего уровня.

– Вы… создали его? – спрашивает он почти шепотом.

– Нет, – говорит Блю, к его облегчению. – Я даже не уполномочена знать о происхождении яиц.

– Как они называются?

– Мне не предоставляли данную информацию, поскольку она засекречена. Я пользуюсь своими названиями. Один из поставщиков Компании называл их ксеноморфами, но это не совсем правильный термин. Любое существо, которое мы не можем классифицировать, технически является ксеноморфом, – объясняет Блю. – Честно говоря, мы называем их просто ловцы, потому что они чертовски шустрые.

– И для чего они нужны? – спрашивает Дориан, хотя в глубине души не подвергает сомнению целесообразность присутствия существа на станции. – Зачем их исследовать?

– У них широкое применение, – говорит Дэниел. – При надлежащем управлении речь идет о подавлении мятежей, уничтожении криминальных структур и даже целых стран. Они являются самым мощным биологическим оружием нашего века, и если их обратить в нашу пользу… Вы вообще помните, когда в последний раз Соединенные Штаты покупали для колониальных морских пехотинцев полную систему реагирования на угрозы?

Дориан кладет руку на стекло, словно хочет прикоснуться к морде существа, и ксеноморф бросается на человека со скоростью электрического импульса, размазывая по стеклу ихор. Звучит гудок, и вокруг задней стены клетки появляется светящийся красный контур. Крики из других клеток тут же стихают. Существо набрасывается снова, а затем забивается в угол и съеживается, обвив хвост вокруг ног.

Ни одно одомашненное существо никогда не сравнится со своими дикими собратьями. Если взять за пример ловца, который был выращен в клетке, то каков тогда ксеноморф в дикой природе? Разум Дориана напряженно работает, пытаясь представить эту картину.

– Они прекрасно адаптируются, – говорит Блю, прерывая размышления директора. – Когда существа впервые пытаются разбить стекло, мы снимаем тепловую защиту и подвергаем их пятисекундному воздействию лучей звезды. Это – первый случай, когда ловец попробовал сделать еще одну попытку.