Чужое тело

Глава 10

Пока дошел до дома, спать совершенно расхотелось, зато захотелось активности.

День впереди полностью свободен, и… И? Что дома-то сидеть в такую погоду хорошую? Пойти, что ли, в парк? Там пиво есть, и много! Тем более что парк от меня близко.

Собрался и выдвинулся.

А в парке меня ожидал сюрприз. Молчан, в кольчуге, со щитом и с полуторным мечом на отдельной полянке рубился с почти что настоящим тевтонским рыцарем. Рыцарь явно проигрывал в классе и в весе.

Встав в жидкую толпу зрителей, на треть состоявшую из таких же одоспешенных типов, а на две трети из обычных зевак, включился в процесс. Отказался от «настоящей медовухи», которую тут распродавали бойкие девицы под руководством смурного чернявого типа, купил минералки из палатки с холодильником… И стал болеть.

Молчан быстро задавил рыцаря, но следующий его соперник был построже. Кольчуга, поддоспешник, шлем с личиной, латные перчатки и сапоги с железными полосами.

Начался бой. Вот тут Молчану пришлось солоно.

Быстро выяснилось, что соперники не уступают друг другу ни в чем. Мечи мелькали в воздухе, как вязальные спицы в руках бабушки. Сталкивались, расходились, сходились, кружили друг вокруг друга.

Что происходит на вытоптанной поляне, я перестал понимать уже через пару секунд. Воины плавно ускорялись, перемещались. Вроде бы одно за другим, рубят друг друга как дровосеки. Только стук деревянный стоит. Но видно, что противник Молчана бьет в основном сверху, целит в руки и даже в ноги умудрился провести удар, а сам Молчан рубит по туловищу, наотмашь.

Минут через пять соперники начали выдыхаться. Молчан пропустил сильный удар в ногу, припал на бедро и не успел вскинуть меч, его противник оказался быстрее, сбил с ног плечом.

– Окончено! – крикнули справа.

– Ну… Хорошо так! – сказал Молчан, снимая с себя шлем.

Его соперник тоже скинул шлем, слабо улыбнулся и тут же склонил голову, подобрал шлем и меч под мышку, удалился.

– Какие люди! Привет!

– Привет, привет! – Молчан стянул перчатку, пожали руки. – Ну, как тебе?

– Да ничего так… – Я покачал головой. – Здорово вы!

– Ну, а ты думал? Мы тут каждый выходной занимаемся. Ребята еще и из «Муромца» подходят, это соседний клуб. Народ вон приходит. Иногда даже групповые устраиваем.

– Ого… – Я поглядел на нескольких рыцарей. В шлемах-ведерках, при копьях и двуручных мечах, с пивом «Балтика-3». На бутылках явно выделялась изморозь.

– Пиво холодное… – задумчиво протянул я.

– Привет, Игорь! – К нам подошел высокий и полный человек в серой кольчуге. – Твой друг с нами не хочет? Мы как раз вот тут группу копейщиков собираем…

Ну, отчего бы и нет?

– Что делать-то надо?

– Да ничего особенного, постоишь… Вот Игорь еще мечом помашет. Телевизионщики приехали, снимать будут.

Копейщикам выдавали кольчуги попроще, длинные копья с выкрашенными серебрянкой наконечниками, навешивали картонные шлемы и бутафорские мечи. Потом мы выстроили в колонну и ходили взад и вперед под прицелом телекамер. Зеваки заглядывались, предлагали по пиву и даже фотографировали.

Дальше Молчан вытащил меня из толпы, выдал первый попавшийся «настоящий» меч и кольчугу. Немного с ним постояли в сторонке, куда зеваки особо не смотрели. Потом еще постояли с тевтонским рыцарем, который отрекомендовался бароном Гюго, в миру Алексеем. Высоченный и светловолосый, задал мне он жару, хотя Молчан делал его без труда.

Меч мне по руке подбирали долго, Молчан и Гюго долго рылись на пару в ящике, полном разного железа. Потом выбрали один, поднесли мне, сказали взмахнуть.

Я стал махать, так, как показывал отрокам пьяный сержант в моем сне.

Гюго и Молчан одобрительно кивали.

Потом выбрались на берег реки с пивом и смотрели на закат, а потом я шел домой пошатываясь. Две бутылки пива почему-то оказалось слишком много.

Короче, день прошел не зря. Разве что напился сильно.

Посмотрим, как пройдет ночь… Интересно, а я там тоже пьяным буду?

А вообще, хорошо – не дают тебе пить тут, пьешь там, а не дают пить там, пьешь тут. Всегда пьяный и веселый!

Заснул не скоро. Пока еще дошел до дома, в метро решил не спускаться. Ну, на полчаса дольше пройду-то, так и что с того, проветрюсь, только трезвее буду. Пока обед себе сготовил. Пока родителям по телефону объяснил, что все со мной в порядке и кушаю хорошо. Пока еще на балконе постоял, проветриваясь.

Лег в кровать, ворочался долго, смотрел в темный потолок. Голова немного кружилась, за окном проносились машины, ветер мел ветками березок. Становилось все тише и тише, звуки стали вдруг отступать от меня куда-то вдаль, и…

Закрыл глаза, открыл.

Вот и мой сон, здравствуйте. Грохает било в блюдо, входят слуги и несут одежды, а потом и еду, вкусно пахнет-то как, м-м-м…

И легкий такой хмель тоже есть, из моего мира остался.

Завтрак обошелся без Иштвана.

Меня одели, умылся, поел. Опьянение не проходило, меня даже чуть шатало. Вот здорово! Мечта алкоголика, нажраться так, чтобы никто не догадался.

До полудня мы с мастером Клоту катались по городу.

Ничего в общем особенного, та же охрана, те же улицы, стены и сады. Встречные кланяются, но уже не так усердно. Иногда вовсе предпочитают не замечать. Лакей тоже прекратил плеткой махать, устроился с важным видом поодаль.

Ну, все понятно. Власть вернулась в город. Теперь, ежели что, то тогда ой-ой сразу!

Как-то незаметно бричка выехала на берег моря.

Долгий пляж, чистейший желтый песок, сосны на берегу. Дорога делает петлю и уматывает куда-то вдаль, никого не видно. Разве что на мысу, выдающемся далеко в море, торчит крепость. Мыс в море далеко вдается, видно со всех сторон. Здоровенные валуны, о которых бьется легкая зыбь, заросли водорослями и мхом.

– Купаться, – вдруг решил я. И было от чего. Тут я уже долго, а из всей гигиены разве что умывался и розовыми лепестками обтирался. Вообще, в воду и с мылом хотелось аж жуть.

Бричка остановилась, колеса стали вязнуть в земле.

– Ваше высочество, вам нельзя!

– Ты что, доктор, шлёпнулся? – прямо спросил я. Перед пляжем мы стояли как раз, вода в море ласковая и теплая, я только что проверил. – Вши загрызут!

– От вшей надо применять вошебойки, ваше высочество! – всполошился мастер Клоту и, пробежав прямо по песку, заступил мне дорогу к морю. – Вам нельзя мыться, вы перенесли тяжелую болезнь!

– ……… – сказал я. Странно, во сне совершенно не получалось ругаться. Смысл слов-то вроде бы знаю, а вот произносить их почему-то не получается. Какое-то сипение, шипение, взрыкивание даже.

Доктор застыл. Где-то позади застыла охрана, делали вид, что это их не касается. По сторонам вообще не смотрели, только во внутренний круг. Тренируются они так делать, что ли?

– Дк… Др… Лекарь! Слушай сюда. Я, его высочество, говорю – купаться надо. Потому и буду купаться. Вот прямо сейчас. Что тебе не нравится-то? Море-то теплое?

– Ваше высочество! Вода смывает кожу… То есть самый здоровый слой кожи, открывая для болезней…

– %№*$ amp;! – сказал я. Обошел мастера Клоту, замершего истуканом, стянул с себя одежду и пошел в воду.

Хорошо!

Блаженство!

Море ласковое и теплое, вода пресная, как в реке. Плавать я не умел, потому просто зашел по шею, покачивался на волнах. Ровный белый песок, ослепительно-белый такой, мелкий. Красиво и спокойно. Ни камешка, дно ровное и мягкое, приятно ступать на него.

Надо будет в замке найти купальню или что там еще есть. Мыло найти, я видел, тут полы мыли чем-то таким, не розовыми лепестками же мне мыться? Или баня, вроде бы в средневековье должны были быть бани…

Поплескался еще для приличия, вышел.

Лакей расторопно подал мне большое полотенце, выуженное из сундука под задним сиденьем брички.

– Ваше высочество…

– Так, стоп. Лекарь. – Я строго посмотрел на мастера Клоту. Ну, как строго, как получилось. Тут мне лет мало еще, чтобы строго смотреть. – Давай-ка мы с тобой договоримся так… Когда я болею или когда мне плохо – я об этом говорю, и ты меня лечишь. А пока что… Где тут, в городе, есть купальня? Хорошая?

Есть такие, конечно же, общественные купальни. И в замке есть, личные. Доступ открыт… Для дворян, конечно же. А уж принцу-то кто запретит?

Лежать в подогретой раскаленными камнями воде было одним наслаждением. Лежишь так себе, смотришь в потолок, который покрыт расписной лепкой. Тебя трут мылом, плохим и жирным, от кусков остается на теле жирная желто-грязная пленка, потом снова ныряешь в воду, которая чернеет. Еще один слуга носится туда-сюда, вытаскивает остывшие камни и кладет в воду новые, горячие. Кладет подальше от меня, чтобы не обжечь.

В углу расположился до ужаса несчастный мастер Клоту, бдит.

Сначала как-то стремался принимать ванну при таком количестве свидетелей.

Раздевание, как известно самому глупому человеку в мире реальном, процесс сугубо интимный и не предназначен для обозрения большого круга лиц. Хотя, наверное, Маша с Женей, две девушки из модельного бизнеса, меня поправят, что процесс сей не для большого круга лиц, если за то большие деньги не платят.

Но с другой стороны, я ж перед доктором раздеваюсь, а слуги тут это предмет мебели, не более.

Присмотрелся к своему телу.

Сны не сильно меня обидели.

Паренек обычный, я сам лет пять назад такой был, пока спортом не занялся. Руки-ноги тонкие, на левой руке идет шрам, как от сильного ожога. Это когда меня будить пытались, врачеватель прикладывал раскаленное железо. Доктор Менгеле, чтоб ему пусто было. Ногти на ногах и на руках подстрижены аккуратно, пальцы тонкие, мальчишеские, костяшки не набиты. А у меня набиты были… Мышцы слабые, дряблые, грудь безволосая, пах вот только чуть зарастать начал… Хотя?

О нет… Ну на кой тут грудь брить-то? Волоски вот как раз пробиваться начинают, мелкие красные точечки обозначились, и кожа дико чешется. Что за обычаи дурные? Надо бы их отменить… А если уж местных жителей так поросль на груди оскорбляет, то я тогда буду рубашки с высоким воротом носить.

Откинулся в купальне, расслабился. Лицо немного чесалось, отросшие волосы чуть щекотали затылок. Надо будет подровнять и хорошо вымыть… Интересно, а тут что-то вроде шампуня есть?

Нерешительно придвинулся полноватый лакей с ножницами и еще какими-то принадлежностями. Точильный камень, что ли?

– Ты чего?

– Стрижка, ваше высочество! – поклонился лакей.

– Так давай, стриги…

Лакей поточил на камне большие ножницы и принялся за мою шевелюру. Ножницы глухо щелкали, вниз летели клочья волос. Быстро, сноровисто. Полные руки пережимали пряди, ножницы быстро отхватывали кусок, потом снова.

– Короче стриги! – потребовал я.

Ножницы отлетели как ошпаренные, а лакей низко склонился передо мной. Потом стал стричь короче. И ведь это не классика «под горшок», когда на голову надевают горшок… Кстати, всегда думал, а почему именно «под горшок»? Что, горшок обязательно надевать? А почему нельзя обойтись ленточкой, вокруг головы повязанной?

Шик-шик-шик… Ножницы порхали вокруг моей головы, иногда слуга останавливался и затачивал их снова. Закончил, щелкнул пальцами, пара негров подтащили поближе зеркало.

А что, ничего получилось. Чуть побольше сверху, чуть поменьше по бокам. Ладно, это ж сон, и так сойдет.

Взмахнул рукой, прогоняя их, откинулся назад, прикрыл глаза. Теплая вода приятно ласкала тело, свежая голова обдувалась легким теплым ветерком. Как же хорошо… Вот век бы такое снилось, а?

Идиллии помешал слуга, прооравший у двери:

– Ее величество! Королева! Соединенного Королевства Ильрони! И Альрони! Приглашает его высочество! Наследного принца! Соединенного Королевства Ильрони! И Альрони! Прибыть в королевский парк!

– Прибуду, – сказал я, со вздохом выползая из купальни. – Эй, а ну стоять! Покажешь дорогу!

Слуги подали мне мою одежду обратно. Конечно, хотелось бы переодеться в чистое, да нет ничего. Не голяком же через весь замок шлепать-то?

Идти было не очень долго, просто обогнуть здание, да и все. Уже на подходе я заметил небольшую свиту, лакеев, негров с опахалами, стоящий на земле паланкин.

– Матушка. – Не нашел я ничего умнее, как поклониться.

– Сын, – голос королевы был ледяным. – Мне надо с тобой серьезно поговорить.

– Конечно, матушка. – Снова коротко поклонился. А про себя подумал, что если будет по заднице ремнем бить, вырываться буду. До последнего. Если на вид я ребенок, так всякий обидеть сможет?

– Дошли до меня слухи, что в мое отсутствие вел ты себя не хорошо! – строго, нахмурив брови, сказала королева. И была она чем-то очень сильно злая.

Интересно, что же я такого успел натворить-то за время ее отсутствия? Может, бочки с вином для народа лишние были? Ох, отольются мне сейчас те бочки и народные гуляния!

– Несправедливо, матушка! – ответил я. – Пили-то городские, а я при чем?

Лицо королевы начало краснеть, как металл, накаляемый горелкой. Аж в синеву ударилось…

– Ах вы еще и пили? – Тон вдруг сорвался на визг. – Ах ты! Только подрос, и сразу шасть? Что бы сказал твой покойный отец? А???

От пощечины я не уклонился, голова мотнулась как на нитках.

Упасть мне не дали, схватили за шкирман, который сразу же затрещал, вздернули на ноги и толкнули. Я оказался посреди двора, ничего не понимающий и со звоном в ушах. Рука тяжелая у королевы.

Сейчас лупить будут…

Но не стали.

Все тогда оказалось намного хуже.

– Смотри! – визгливо приказала матушка. – Вот твоя шлюха!

– Да что слу… – Я осекся, когда оглянулся.

Тройка стражников, полукругом. Почему-то отводят глаза. В центре стоят двое. Один в возрасте такой мужик и широкий, на комод похожий. Ручищи здоровущие, в заляпанном переднике, из-под которого высовываются грязные, бурые кожаные штаны, заправленные в сапоги. Сапоги тоже бурые, заляпанные чем-то.

А что это за существо рядом, в дерюге? Знаете, как в фильме «Рэмбо. Первая кровь» – там еще Сильвестр кусок брезента рубашкой сделал. Дырку прорезал, проволокой опоясался…

Господи! Да я ж ее совсем недавно…

– Принц, – сказали искусанные, распухшие губы. Острые обломки зубов, кровь залила весь подбородок.

Глаза. Посмотрев ей в лицо, я наткнулся на ее глаза и не смог отвести взгляда.

Зеленые глаза, пару снов назад смотревшие с расчетливой страстью, теперь смотрели… Не знаю, как они смотрели. Сергей-большой, прошедший в свое время несколько локальных войн, повидал там многое, о чем как-то по пьяни рассказал в красках и лицах. Вот он бы смог описать. Я не смог.

Наверное, это боль? Или просто удивление? Была красавица, умница. Все мужики стойку делали. Были гладкие груди и розовые соски, плоский животик, нежные волоски на лобке, стройные бедра и упругая попка, детское личико с упрямо вздернутым носиком. И был шепот ночью: «Возьми меня, принц, возьми меня еще и всю! Я твоя! Ты лучший…»

Кончилась красавица и умница.

Лицо мертвое, остановившееся. Застывшее где-то «тогда», когда еще не было так больно. На внутренней стороне бедер кровь и синяки, на полу под ней тоже кровь, быстро капает и собирается в круглые, подернутые пылью лужицы.

Ветер трогает гриву темных, пушистых волос, щиплет по волоску.

– Что… Как? – Вдруг я понял, что говорю эти слова. Повторяю их раз за разом.

Что за сон! Проснуться, быстрее проснуться!

Налетел ветер, трепанул порванную дерюгу. Палач, широченный как два меня, поклонился и отступил в сторону.

Девушка покачнулась, но не упала.

Нашла своим взглядом мои глаза.

И зашлась в диком, хриплом стоне на одной ноте.

– Сучка! – прошипела королева откуда-то из-за края мира.

Я молчал, никак не мог разорвать взгляд. Шаг, другой вперед… Руки солдат опустились мне на плечи. Слабое, слабое тело!

И тут как мурашки заскакали по рукам и ногам, в голове стало просто и светло.

Спокойно. Спокойно. Теперь надо успокоиться и попытаться… Всеми силами! Ведь она может быть еще жива, и на кого ей рассчитывать, кроме как на меня? И если я сейчас начну называть королеву теми словами, которые у меня сейчас на языке, то… То ничего хорошего! А потому язык в задницу, попробуем иначе.

– Мама! Та девушка ни в чем…

– Замолчи! – взвизгнула королева. – Она не пара тебе! Еще раз услышу…

– Да пусть так! Но в чем она виновата! Прикажи выслать из столицы… И пусть тут хоть пять, десять лет не показывается! Так-то зачем? Что она пло…

– Кому сказала? – Визг на три тона громче. Почти что ультразвук.

А люди-то вокруг шарахнулись, сделали вид, что ничего нет.

– Сорок розог! – выкрикнула королева. – Нет, пятьдесят! И сучку на кол! Си-ийчас жииии!

А мамаша-то истеричка.

Палач ухмыльнулся, одним ловким движением сдернул девушку с ног, закинул себе на плечо и понес прочь.

Тут мне в глаза плеснуло яростью, самым настоящим бешенством, которого у меня никогда и в реальности не бывало.

Руку справа, держащую меня за плечо, я оттолкнул неожиданно легко. Слева так не прошло, второй вцепился мне в руку, как клещ. Ну, это уже совсем классика. Руку другую сверху, прижать ладошку, выкрутиться против большого пальца и толкать против локтя загнувшегося противника. А потом пинка в задницу, не выпускать из захвата, должен упасть и поломаться. Но не упал, только покачнулся. Слабый я тут, совсем слабый, и мелкий. Вот был бы побольше, то получилось бы получше. А пока еще раз пинка, пусть с дороги идет!

Стражники шарахнулись в стороны. Я бросился вслед за палачом, мимо опешившей королевы, хватавшей воздух как рыба, выброшенная на сушу, успел даже почти что, как меня схватили сзади за шкирку и дернули.

Летел я, как пробка из бутылки, грохнулся спиной вперед, пропахав в пыли небольшую борозду. Больно, однако! Какой там группироваться, это в зале получалось, а вот тут как-то не очень!

Ну, кто ж так мог поступить, кроме нашего друга, хама-генерала?

Морда в шлеме с нащечниками возникла рядом. Неподалеку маячил еще один, граф Дюка. Одет так же, как и в тот раз, когда я его впервые увидел. Халат, сабля, кинжал. Бесстрастное, скучающее лицо.

Дальше я уже как-то слабо соображал, всё как-то пошло кадрами.

Раз, первый кадр. Я на ногах, уворачиваюсь от руки. Пятерня генерала, большие толстые пальцы-сардельки, уже готова схватить меня за встрепанную прическу, но я приседаю и двигаюсь вперед, так что пятерня лишь месит воздух.

Следующий кадр. Генерал шарахается в сторону, обеими руками удерживая мою руку с кинжалом. Он схватил меня за запястье, а на панцире у него царапина, длинная, острая. Я, забыв про все, давлю и давлю кинжал дальше, и удивляюсь, почему же так медленно получается.

Следующий кадр. Граф Дюка рядом, я вижу его скучающе-бесстрастное лицо в обрамлении аккуратно подстриженной и напомаженной бородки.

Следующий кадр. Валяюсь на земле, лицом вниз, на спину мне наступает сапог графа Дюка.

Все. Аллес. Атака закончена. Вывернуться не получается. И полный рот пыли.

– Вставайте, ваше высочество! – Меня подняли за шкирку. Попробовал сопротивляться, да куда там, рука у графа железная, еще и подзатыльник получил.

– И как это понимать, сын мой? – спросила королева.

Я болтался в руке графа, как связка труб на стреле подъемного крана. Ноги до пола не доставали.

– Сын мой! Как это понимать? Я тебя спраши-и-и-и-иваю! А ну!

Я молчал, и граф меня встряхнул сильнее обычного.

– Отвечай!

Меня поставили на землю.

Я молчал. Что тут говорить, что тут можно сделать? Да ничего не сделать, хоть я в этом сне и наследный принц. Власти-то тут у меня не так много, даже бабу нельзя вы…

Пистолет. Иж-81, что у нас. Или «Рем», Remington 870 c патронташем, как раз бы было. Сначала прострелить башку графу Дюка, а уж потом можно крошить всех…

Между тем граф Дюка в сопровождении Сухой Воблы, графини Нака, и нескольких человек личной охраны поволокли меня в парк, уложили пузом вниз на колоду, стянули штаны. Приволокли розги, за моей спиной встал дюжий лакей…

Ну, что дальше-то объяснять. Вжик, вжик, получите, распишитесь.

Граф Дюка меланхолично приятным басом заметил:

– Иногда особы королевской крови, подвергнутые наказанию, грозят местью и карами исполняющему наказание… Принц.

Я посмотрел на него. Внимательно.

Меланхоличность на лице графа стала чуть более задумчивой.

Сухая Вобла, графиня Нака, лишь саркастически улыбалась, жадно глядя на происходящее.

Как оказался я в своих покоях, не помню. Кажется, приходил мастер Клоту, как бы извиняясь посмотрел на меня, показал баночку с мазью.

– Нет необходимости, мастер, – спокойно ответил я.

Мастер еще раз глянул виновато и исчез.

Через некоторое время в парке перед Западной башней была казнь. Женщина кричала не очень громко, но долго и страшно, а когда сорвала себе горло, стал слышен деловитый гомон придворных. Крик погас, гомон стал громче, рассасывался. Люди расходились по замку, обсуждая увиденное.

Меня накрыла пустота.

Проснувшись, я с трудом сфокусировал взгляд на потолке. И вдруг, сам для себя неожиданно, зарычал, скомкал подушку и швырнул в стену. Бешено оглянулся и саданул рукой, кулаком, не глядя.

Очнулся уже, когда соседи стучали в стену.

Долгий звонок в дверь.

Плеснув на лицо воды, пошел открывать.

Сосед, неплохой вроде бы мужик.

– Серег, ты что тут? Серег… – Неплохой вроде бы парень отшатнулся, сделал даже пару шагов назад.