Чужие свои

ГЛАВА 1 Холодный мир

— Нравится ли тебе этот мир? — рассеянно спросил Потапыч, близоруко помаргивая тюленьими глазками и похлопывая правым передним ластом по колючей ледяной корке возле полыньи. Иссиня-черная, блестящая от жира гладкая шкура надежно защищала метаморфа от свирепствовавших в южном Приполярье холодов. Усатая морщинистая морда комически скривилась, подчеркивая важность обращенного к собеседнику вопроса.

Валерий не спешил, серьезно обдумывая ответ. Рождественские метаморфы не принимали отговорок и не понимали шуток, поэтому вопросы, даже не такие философские, требовали обстоятельных раздумий и пространных ответных рассуждений.

Старый «морж» казался Седову кем-то вроде верховного жреца метаморфов, хранителя традиций и религиозного бонзы Рождества. Как позже выяснилось, он очень сильно ошибался — Потапыч служил просто голосом Океана.

Может ли понравиться ли землянину Холодный мир? Морф способен был рассуждать на подобные темы часами. Старик не спешил. Неудивительно. Живи Валерий десять тысяч лет, как здешние аборигены (как удалось выяснить, с какими-то странными перерывами), он тоже, наверное, никуда бы не торопился.

Услышав вопрос метаморфа, Алексей Лаврик страдальчески вздохнул:

— Опять завели свою тягомотину!

Алексей Степанович Лаврик, представитель центрального Бюро Департамента по колонизации, уже в течение почти полутора лет несший бессменную вахту на планете Рождество, с раздражением вслушивался в бесконечные разговоры залетного дипломата с разумным моржом, которому тот дал нелепую человеческую кличку-прозвище.

Алексея Степановича давно не привлекали философские беседы с аборигенами. Единственное, о чем мечталось в долгие полярные ночи одному из лучших сотрудников Департамента Земли по колонизации новых миров, в просторечьи получивших бесславную кличку «колонизаторы»- это как можно скорее покинуть гостеприимный, но слишком уж холодный, ледяной мир, куда его загнали на полуторагодовую вахту.

В молодости известный борец в полутяжелом весе, к тридцати годам Лаврик серьезно увлекся экстремальным туризмом. Он облазил несколько новооткрытых планет, подрабатывал экскурсоводом, инструктором. Потом принял предложение о работе на Департамент. Активно занимался разведкой, сотрудничал с пионерами. Позже отстоял в пограничных конфликтах с ашшурами права на спорные территории нескольких землеподобных миров, удачно обустроил четыре новые колонии, начал быстро подниматься по служебной лестнице. Сейчас Алексей считался серьезным претендентом на освобождающееся в недалеком будущем место начальника полевого отдела. И вот надо же! Влип в затяжную вахту на планете «Рождество». Первый земной корабль опустился на планету двадцать пятого декабря, и космонавты, не задумываясь, дали ей «праздничное» имя. Лаврик предпочитал официальное название — «Холодный мир».

Бело-голубая звезда, Фрейя, пятьдесят четвертая звезда тэты Ориона, давала Холодному миру очень мало тепла, но остальные планеты системы были совершенно безжизненны и непригодны для колонизации.

Сначала Лаврик подрядился встречать будущих колонистов, которые, после неожиданного инцидента в космосе, предпочли более уютную теплую планету и на Рождество так и не прибыли. Потом, когда в районе Южного Приполярья обнаружились разумные аборигены, пришлось перебраться из более-менее терпимых экваториальных морозцев (всего минус двадцать), в антарктические минус восемьдесят.

На вахтенного взвалили подготовку контакта и обеспечение максимально благоприятных условий для встречи «моржей» с многочисленными научными экспедициями, которые планировалось направить на планету с необычными туземцами. В естественном облике это были громоздкие тюленеподобные существа, способные, однако, модифицироваться, которых умники в Департаменте сразу же окрестили моржами, избегая одиозного — «метаморфы». Словечко прижилось. Коротко, но ясно.

Легко принимая любой вид, в том числе и вполне человеческий, на полюсе моржи, разумеется, предпочитали собственные уютные шкуры, позволявшие не только легко переносить чудовищные морозы, но и с удовольствием нырять в темные, тяжелые, маслянистые воды безобразно холодного, но почему-то все же не замерзающего океана. Довольно несложный, по грамматической структуре, язык аборигенов, изобиловавший непроизносимыми для людей звуками, легко расшифровывался и воспроизводился автопереводчиками.

Однако и научных экспедиций Лаврик не дождался. Наступили тяжелые времена, и над колониями Земли нависла ашшурская угроза. Департамент колонизации временно заморозил исследовательские проекты, начались проблемы со связью. К счастью, конфликт с ашшурами обошел Холодный мир стороной: теплолюбивые ящеры не сочли его привлекательным. Однако в послевоенной суматохе у землян нашлось немало более важных и остро нуждающихся в приоритетном финансировании задач, чем изучение кучки безобидных, хоть и довольно примечательных негуманоидов на далекой планете. Срок вахты близился к концу, и Алексею казалось, что посетители на планету Рождество так и не явятся.

Но все же один визитер, совершенно непонятно зачем, на планету прибыл и не спешил покидать неуютный мир Рождества. Именно к нему, советнику КС Валерию Седову, сейчас обращался туземец с неожиданным вопросом. Валерий же и дал Потапычу странное прозвище-кличку, заявив, что не способен выговорить настоящее имя моржа, хотя вообще-то силен в языках. По его мнению, «Потапыч» звучало достаточно уважительно, солидно и соответствовало представительной боцманской внешности усатого метаморфа.

— Ну и шуточки у вас! — возмутился поначалу Лаврик, впервые услышав необычное обращение.

— Не шуточки, а обычный психологический прием контактеров для смягчения межрасового диссонанса — «очеловечивание собеседника». Да и скажите, Алексей Степанович, вам-то какая разница? — безразличным тоном спросил Валерий, глядя сквозь департаментского «колонизатора». — Вы же с ними совсем никак не общаетесь?

Лаврик, стиснув зубы, сдержал негодующий ответ. Вахтенному хотелось высказать незваному пришельцу очень многое: о бесконечных посулах Земли, о глупых противоречивых приказах забывчивых чиновников, о ночных одиноких бдениях на опостылевшей льдине без всякой разумной цели, на долго время отбивших у него всякий интерес к местным жителям, кем бы они ни были, но Алексей сдержался. Да и для Седова это явно был не аргумент.

Одним из немногих развлечений вахтенного во время дежурств был просмотр популярных альфа-фильмов, сюжеты которых казались Алексею Степановичу забавными, но малоправдоподобными. Самыми увлекательными он находил сериалы о необыкновенных приключениях посредника Седова. Вот только реальный Валерий Седов очень сильно отличался от киногероя.

Непонятно было даже, каким ветром известного космического дипломата занесло на Холодный мир — так планету Рождество прозвали в Департаменте. Лаврика не убеждали фальшивые ссылки на аварию — хм! У человека семья: жена, маленький сын, есть корабль, он свободен лететь, куда хочет. Но нет. Второй месяц чудак сидит на ледяной корке возле полыньи и ведет неспешные бессмысленные беседы с усатым моржом при восьмидесятиградусном морозе.

В первый же день дипломат проявил неожиданный интерес к окружающему ледяное покрытие полюса загадочному океану.

— Скопление протоплазмы! — с гордостью первооткрывателя объяснил «колонизатор». — Практически не известное науке явление.

— Протоплазма, говоришь? Интересный океан, — задумчиво пробормотал Валерий, не отрывая взгляда от дрожащей на темной маслянистой поверхности слабой ряби. Казалось, будто волны, вздымаемые свирепыми порывами шквалистого ветра, пытаясь сформироваться, мгновенно угасают под грузом собственной тяжести.

— Скажи, Степаныч, — неожиданно по-свойски обратился незваный гость к вахтенному через пару дней после появления на планете. — Ты когда-нибудь видел, как эти ребята, морфы, в океане плавают?

Лаврик пожал плечами:

— Да разве уследишь? Особо я и не приглядывался. Они вроде как там живут. Ныряют, выныривают. Вылезают на льдины изредка. Погреться. — Алексей Степанович усмехнулся собственной немудреной шутке. — А так, чтоб на поверхности плавали, — нет, не видел.

— Вот и я не видел, — согласился посредник. — Ни разу. Хотя я как раз очень внимательно следил.

Он вдумчиво покивал каким-то своим мыслям:

— Правильно ты сейчас сказал: ныряют. И всё. Исчезают, как будто растворяются.

— Так выныривают же! — растерянно возразил представитель Департамента.

— Ага! Но только чтобы выйти на лед. Словно появляются из ниоткуда. А вот вынырнуть там — на плаву, ластами помахать, хвостом плеснуть — такого не бывает. Протоплазма, значит. А это как же? — Валерий потопал ногой по толстому льду.

— Ничего общего, — старожил развел руками. — Обычная замерзшая аш-два-о. Здесь ведь не сплошной океан протоплазмы. На экваторе планеты есть настоящая суша и обычные моря. Ну, суша, громко сказано, не материки, конечно, а так — крупные острова вроде Гренландии. Самых больших всего шесть. И жизнь на них есть, растительная, животная. Приземистые такие ветвистые деревца без листьев сам видел, коричневые, — как только выживают! Зверье всякое шныряет по снегу, — Лаврик оглядел ледяную пустыню. — Ну, половина живности, наверняка, из этих, морфов. Охотятся, — он кивнул в сторону полыньи. — Трансформированные. Сразу не определишь. Да на планете и еще один, обычный океан есть, с рыбой — на северном полюсе. Туда бы на рыбалку махнуть, но нельзя. Вдруг еще рыбка какая-нибудь золотая заговорит! — он усмехнулся, потом вздохнул. — Пищевыми пайками обхожусь, из синтезатора. И на севере клочок суши нашелся и просто вода, лед, значит. Мы-то сначала планету изучали: осваиваться тут собирались, колонизировать. Теперь, конечно, всё заброшено. Да и непонятно многое. Ученые-то так и не приехали…

Алексей Степанович испытывал немалое разочарование. Валерий Седов появился на планете почти два месяца назад. Прилетел, по его словам, в сектор с инспекторской миссией, потом, якобы, с кораблем случилась авария.

Поймав сигнал СОС терпящего бедствие землянина, Лаврик охотно дал разрешение на посадку, рассчитывая на появление единомышленника и интересного собеседника. О знаменитом посреднике Координационного Совета ходило немало загадочных легенд, хотелось расспросить и о фильмах.

В результате, виртуозно посадив не новый, но вполне исправный кораблик буквально в двух шагах от бункера станции, Седов почти совершенно игнорировал соотечественника. Об альфа-фильмах он отказался говорить категорически, сославшись на то, что сам их не смотрел.

Сначала Валерий задавал вахтенному много странных вопросов, смысла большей части которых Алексей Степанович просто не понимал. Потом, уяснив, что ответов не дождется, Седов принялся знакомиться с аборигенами сам. Мотался за каждым, кто вылезал на берег, донимал метаморфов назойливыми расспросами, наблюдал, заговаривал.

Лаврик поначалу пытался воспрепятствовать, пресечь. Потом, поняв, что особого вреда от разговоров никому не будет, смирился.

Метаморфы приняли новичка на удивление добродушно, с пониманием, но отвечали на вопросы чужака уклончиво, избегая долгих разговоров. И дипломат застрял на планете, посвящая все свое время исследованию местных жителей и попыткам вступить с ними в контакт, пока, наконец, в лице Потапыча, не нашел себе друга и интересного собеседника для ведения бесконечных, абсолютно непонятных невольному слушателю дискуссий о строении Вселенной и о смысле бытия. Ежевечерние зубодробительные разговоры стали для вахтенного очередным тяжелым испытанием. Но приходилось терпеливо выносить заумную бредятину, боясь упустить что-то важное, да и просто от нечего делать: как единственное развлечение.

И теперь, почти каждый вечер, сидя у специально выдолбленной для обоюдного удобства собеседников полыньи, несчастный колонизатор слушал, как дипломат общается с кем-то из туземцев, чаще всего с Потапычем, решая какой-нибудь принципиальный философский вопрос.

Впрочем, философствовал в основном Потапыч. Валерий рассказывал. Он говорил о далеких звездах и удивительных планетах, о верных друзьях с Детского мирка и опасных стычках с врагами, об учебе в Дипломатической академии, о жене и сыне.

Захватывающие рассказы посредника и вахтенный, и метаморф слушали с одинаковым неослабным вниманием. Неизвестно, что и как понимал Потапыч, но интересовало его всё: строение Вселенной и устройство космического корабля, описание галактических рас и проблемы Содружества, веселые приключения и лирические воспоминания.

Лаврик тоже старался не отвлекаться, дожидаясь, когда же посланник, наконец, заговорит о деле. И вот сегодня, наконец, что-то наклевывалось.

Одетый в пилотский комбинезон, рассчитанный на космические температуры, высокий светловолосый землянин не спускал взгляда с необычного собеседника, пытаясь предугадать его реакцию, и тщательно обдумывая ответ. В отличие от Лаврика, уставшего и ко всему безразличного, Валерий достаточно серьезно воспринимал любое высказывание аборигенов. Для него сегодняшний разговор с Потапычем мог оказаться жизненно важным.

Из вежливости слегка приспустив щиток полускафандра, защищавший лицо от мороза — вынужденная мера даже при включенном адаптере — Седов осторожно возобновил разговор.

— Нравится ли мне этот мир? Сложно ответить. Видишь ли, — неторопливо начал объяснять землянин. — Твой вопрос нуждается в уточнении. Имеешь ли ты в виду всю бесконечную Вселенную, о которой мы говорили уже не один раз, или же речь идет только о твоей планете?

— Разумеется, я имею в виду только известный мне мир, — немедленно отозвался Потапыч, как будто ожидавший вопроса. — Считаешь ли ты его совершенным?

Седов заколебался. Затем, абсолютно не погрешив против истины, но, стараясь не задеть чувства собеседника, дипломатично ответил:

— Понимаешь, многоуважаемый друг, возможно, тебе, для которого этот мир родной, он представляется безупречным. Однако, для меня, видевшего многие миры и выросшего на другой, более теплой планете, он несколько холодноват.

Мысль о том, что холод способен нарушить восприятие совершенства мира, казалось, удивила метаморфа и даже позабавила его, вызвав улыбку. Так, во всяком случае, Валерий истолковал появившуюся на физиономии Потапыча гримасу. Он оказался прав.

— Холодный? — взмахом начавшей модифицироваться лапы-ласта морж выразил какое-то недоступное человеческому истолкованию чувство. — Какое это имеет значение? Если тебя пугает холод, — новый взмах ласта, — зачем ты здесь остаешься?

Алексей Степанович настороженно прислушался. Это был именно тот вопрос, который он сам с удовольствием задал бы дипломату, но не решался, боясь нарваться на резкую отповедь. Может быть, сейчас прозвучит исчерпывающий ответ? Его ожидало лишь множество новых загадок.

— Зачем я здесь? — механически повторил Седов. — Разве Ты — Океан не знаешь?

Валерий решительно поставил точки над «и», испытывая бесконечное облегчение от перехода к главной, определявшей всю его теперешнюю жизнь проблеме.

— Я — Океан знаю, — подтвердил представитель Сверхразума планеты Рождество. — Ты необычен для своего мира и для своей расы. Тебя — двое. Так?

— Так. Для вашего народа это обычное дело, да? — посредник не сомневался в утвердительном ответе.

— Нет, — не задумываясь, без обычных обиняков, ответил метаморф. Он, похоже, тоже отлично понимал, что речь на этот раз идет о принципиальных вещах. — Наоборот. У нас нет недостатка в телах. Их дает Океан. Иногда материи не хватает душ, потому что отдельное сознание должно отдыхать. Но телами можно обзавестись всегда.

— Это могло бы решить нашу проблему. Проблему моего второго «я», — нарочито медленно, пытаясь сдержать обуревавшие его чувства, проговорил Валерий. — Нам нужно еще одно тело. Для меня. Ты понимаешь?

— Понимаю, но ты не прав, — метаморф был категоричен. — Тебе нужно не одно тело, а два — для вас обоих.

— Почему? — происходящее с ним самим казалось Валерию фантастическим сном, пришедшим из далекой чуждой реальности. Философская отстраненность разговора позволяла сохранять внешнее спокойствие и поддерживать прежний неспешный ритм беседы, но в душе его, в обеих душах одного тела, царило смятение. Впрочем, Валерий мог уверенно судить только о себе. О мыслях и чувствах второго хозяина тела приходилось лишь догадываться. Оставалось надеяться, что моржи не способны улавливать эмофон.

— Ты наш друг… — это не был вопрос, но Потапыч дождался подтверждающего кивка Седова. — Но не бескорыстный.

Валерий пожал плечами. Абсолютное бескорыстие в любви и дружбе давно казалось ему страшноватой и вредной абстракцией.

— Такова жизнь, за все надо платить, — он не заметил, как произнес эту фразу вслух. В словах посредника прозвучала такая обреченность, что Лаврик, без зазрения совести подслушивавший разговор, невольно поежился. На тюленьей физиономии метаморфа, наоборот, вырисовалась гримаса удовлетворения.

— Справедливо. Об этом я и говорю. Наш народ стар, и у нас есть свои беды и проблемы. Мы готовы помочь тебе, даже дать неизмеримо больше, чем ты рассчитываешь получить. Но за это придется заплатить — кое-что отдать. Я говорю о теле, где вы оба находитесь сейчас.

— Зачем оно Океану? Ты же говорил, что у вас нет проблем с телами. Здесь есть противоречие, — землянин попытался поймать собеседника на слове.

— Всё не так. Проблемы есть. И тела есть. Способные на многое, могучие, сильные, но всегда одни и те же, сотворенные из ткани общего единения по одним и тем же образцам. Океану нужны новые клетки, материалы, структуры. Ты хочешь войти в Океан, но ты должен понять, что не сможешь выйти из него неизменным, физически не сможешь остаться прежним. Материально, единение — это растворение. Тебе придется пожертвовать своим телом, чтобы получить новое, или пусть даже два новых. Эти, другие тела будут не хуже прежнего. Ты помнишь, с чего я начал разговор?

— Ты спросил, нравится ли мне твой мир, — с трудом выдавил охваченный сомнениями Валерий.

— Вот именно. Ты не ответил прямо на мой вопрос, но я понял твой намек хорошо, и скажу тебе больше. Нам-Океану этот холодный мир дорог и кажется прекрасным. Но он стал для нас мал. Мы хотим увидеть звезды, освоить другие миры, узнать жизнь замечательных существ, о которых ты так много рассказывал. Для этого нужны новые формы и новый опыт.

— Но…

Взмахом ласта Потапыч пресек неуместные возражения. Он продолжал:

— Наши тела, способные прожить тысячелетия, нуждаются в Океане. Какое-то время без него можно обойтись. Но несколько раз после определенного периода одиночества в теле — по вашему земному счету, он составляет примерно триста лет отдельного существования — сознание должно возвращаться, восстанавливаться и отдыхать в единении. А его материальная оболочка должна растворяться в Океане. В это время телесный материал тоже един, и любой уходящий свободный дух может получить в свое распоряжение и сформировать тело по собственному желанию. Такую возможность обретете и вы — ты и твой друг — если вы станете детьми Океана.

Метаморф немного помолчал, но в этот раз, не дождавшись комментариев, сам возобновил разговор:

— Отдав сейчас это тело, которое все равно тебе, говорящему, не принадлежит, — он дождался второго утвердительного кивка. — Ты и Он, — опять короткая заминка, — вы оба, каждый, получите тела, способные прожить неизменными триста лет, способные трансформироваться, выдерживать недоступные для вас до сих пор нагрузки, принимать желанную для каждого из вас привычную форму, при этом практически ничем не отличаясь от тех, которые были вами утрачены — на определенное время. Их истинные владельцы проведут эти годы, наслаждаясь отдыхом в едином бытии, воссоединившись с Океаном, или же общаясь со Вселенной, воплощаясь в иные тела и формы. И в теле метаморфа тебе даже больше не понадобится… как ты его называешь?.. оружие. Ты сам станешь оружием, и, принимая обличье любого опасного хищника, не просто позаимствуешь его облик, но и приобретешь все его качества, которые сможешь вспомнить. И, возможно, даже те, которые сумеешь придумать и добавить. Я пока не знаком с необъятной Метагалактикой, но здесь, в нашем мире, тела детей Океана в случае опасности всегда бессознательно сами принимают наиболее подходящую для защиты форму.

— Боюсь, что современное оружие телом метаморфа не заменить, — Седов слабо улыбнулся, представив себя гигантским спрутом, отбивающимся от кваркового деструктора.

— Некоторые живые существа обладают весьма неожиданными свойствами, — уверенно возразил морж. — И многие из них ты сможешь освоить за триста лет.

— А потом? — Валерий пытался сдержать дрожь в голосе, чтобы скрыть охватившее его смятение. Цена казалась слишком высокой. Отдать единственное имеющееся у них на двоих тело за щедрые посулы Рождественского Океана? Насколько можно доверять словам планетарного Сверхсущества? В чем суть его морали?

— Потом? — метаморф, похоже, не понимал причины сомнений собеседника.

— Потом, через триста лет? — терпеливо повторил дипломат не слишком значимый сейчас для него вопрос, позволяющий оттянуть окончательный ответ.

— Через триста лет? — блестящая шкура на морде Потапыча сморщилась в скорбной гримасе. — Вы вернетесь сюда и воссоединитесь с Океаном. Воссоедините тела и души, сольетесь с единой сущностью праматери, с другими сознаниями. И если после этого вашим душам удастся и захочется сохранить свою идентичность, целостность, в обновленных телах продолжить человеческое существование, то еще через несколько лет вы выйдете из него прежними личностями и продолжите свою борьбу со Вселенной.

— А если, — попытался вставить Валерий, но морж не дал ему закончить, продолжая рассказывать:

— Больше того, если с твоим телом за эти триста лет что-то случится в других мирах, вполне может оказаться так, что связь с Океаном поможет твоей душе вернуться сюда, восстановиться в единении и возродиться в новом теле, — Потапыч поколебался. — Во всяком случае, здесь, в нашем мире, души детей Океана всегда возвращаются к нему, где бы их тела ни были застигнуты фатальным несчастьем.

Ответ показался неожиданно важным и привлекательным. Океан обещал своим детям и пленникам своебразную разновидность бессмертия и даже давал некоторую гарантию неуязвимости личности.

— Способен ли ты сейчас принять решение? — голос метаморфа вывел Седова из задумчивости.

— Я должен подумать, — Валерий, огорошенный неожиданным поворотом беседы, встряхнулся, поднимаясь. Он нуждался в передышке, в одиночестве, чтобы осмыслить слова метаморфа, сосредоточиться.

— Я даю тебе всё время, — Потапыч закончил беседу традиционной фразой. — Ты знаешь, как меня позвать.

Морж неуклюже соскользнул с льдины, нырнул и исчез в глубине полыньи. Блеснула маслянистая жидкость, и огромное тело исчезло, растворяясь, уходя в какое-то немыслимое пока для Седова воссоединение с Океаном.

— Неужели и мне когда-то придется вот так исчезнуть, чтобы воскреснуть? — мысль заставила вздрогнуть. Валерий поспешно отвернулся, закрывая лицевой щиток, но покой и одиночество его сегодня не ожидали.

На дипломата из-под открытого щитка комбинезона обвиняюще смотрел представитель Департамента по колонизации. Курносый нос Лаврика покраснел от холода, светло-голубые, глубоко посаженные глазки разгневанно сверкали. Обычно простодушное лицо добросовестного работяги, каким Алексей Степанович оставался и по сей день, несмотря на успешную департаментскую карьеру, сейчас пылало негодованием:

— Это еще что за бред? Сговор с туземцами? Как это, тебя двое? Кто этот второй? Ты что ему тут нагородил? Кому ты поверил?

Валерий поколебался, пытаясь найти приемлемую отговорку, но, уже не видя особого смысла скрывать правду, сдался:

— Идем в палатку, я все объясню. Это очень непростая история.

Это была история гибели и воскрешения Валерия Седова. Его воскрешения в чужом теле….

В палатке Седов устроился на искусственной медвежьей шкуре и долго молчал, не поднимая взгляда на собеседника. Память послушно возвращала картинки недавнего прошлого, восстанавливая цепочку событий, последним звеном которой стала планета Рождество и разговоры «за жизнь» с усатым метаморфом. Действительно, за жизнь, за две жизни…

Пожалуй, начать рассказ следовало со дня свадьбы или даже немного раньше.

ГЛАВА 2 Попытка

— Ну не хочу я быть драконом, — упрямо отбивался Денисов. — Слишком похоже на глупую шутку. Ты-то, Валерка, должен меня понять. Ну, как я могу, после всего…? — невнятно объяснял пророк и спаситель Весны. — Пойми, мне хочется быть обыкновенным парнем, мужчиной, человеком. Почувствовать вкус хлеба, запах цветов, встретить хорошую девчонку, жениться, завести малышей…

Кривая усмешка на серых губах киборга сменилась на слабую улыбку при взгляде на фотографию Леся, увлеченно гоняющего по экрану компа толпу жутких монстров.

— Таких, как твой, — с откровенной завистью сказал Андрей и с горечью добавил: — Значит, не суждено.

— Брось! — резко оборвал Седов. — Не верю я, чтобы ты так легко сдался. Как это не суждено? Есть ведь и другие варианты. Хорошо, ты не хочешь лететь на Легату и становиться драконом. Не хочешь воспользоваться живой водой, которую тебе предлагают прямо здесь и сейчас, но ведь есть еще и Туннель! Легата лечит всех, и Туннель — твой единственный шанс получить живое органическое тело. И есть человек, который проводит и, главное, выведет тебя оттуда!

Друзья спорили до хрипоты уже неделю, начиная со дня свадьбы Валерия, куда все-таки успел попасть Андрей: космонавт «Жуков» ненадолго прилетевший на Землю, в ответ на случайный электронный оклик получил приглашение на торжество.

В последний день к дискуссии на тему «Быть или не быть драконом Андрею Денисову» присоединился Егор, недавно получивший в дар от Легаты очередную флягу с живой водой. Его согласие на новый поход в Туннель оказалось решающим доводом. Пилоту «Александру Жукову» предстояло уволиться с корабля и уступить место своему оригиналу. Уходить в туннель Легаты решили из старой квартиры Седова.

Валерий задумчиво следил за сборами друзей. Андрей улаживал детали, связанные с разрывом пилотского контракта, Егор связался с Альгамброй и беззастенчиво врал жене, неся какую-то малоправдоподобную чушь. Потом Поспелов резко отключил комм и тяжело вздохнул.

— Понял теперь, что такое семейная жизнь? — риторически вопросил детектив, обращаясь к Седову. — Ох, прав, прав был Стас Пересветов. Семья — это добровольное рабство!

Валерий пожал плечами. Началом собственной семейной жизни он был вполне доволен.

Самым горячим сторонником официального брака родителей оказался Лесик, желавший иметь «настоящего папу». Пока почти все свободное время мальчишка проводил на Луне с бабушкой.

По просьбе Седова, альтаирцы оборудовали в здании земного посольства галактический портал, рассчитанный на переброс группы до четырех человек без дополнительных транспортных средств. Портал имел четыре точки выхода.

Одна точка прибытия находилась на Луне в Селенограде, две на Альгамбре — общая в портале Координационного Совета и частная с выходом в альгамбрскую квартиру Валерия, четвертая — на Альтаире-5. Последняя — исключительно для техников, которых прислал Брангир для обслуживания «лифта на Луну».

Настоящих борнов среди техников не было. На Земле работали только колонисты с Доротеи, похожие на двухметровые черные пирамидки с гибкими манипуляторами. Питались доротейцы исключительно спиртовыми растворами.

С транспортниками Лесик сразу же сдружился и пользовался привилегированным правом доставки на Луну к бабушке в любое время суток. Несмотря на трогательную встречу с внуком, Евгения Борисовна оставалась верна себе. Она избегала лишних нежностей, относилась к Лесю как к взрослому, с уважением, доверяла сложную, но вполне посильную для мальчишки его возраста работу в лаборатории и вдохновляла сказками о героическом детстве отца и дедушки.

Случайно услышав парочку подобных историй, Седов с удивлением узнал, каким необыкновенным ребенком был в детстве он сам, и как много Лесику еще нужно работать над собой, чтобы приблизиться к недостижимому идеалу. Но мальчишке, похоже, лунное воспитание пошло на пользу — из взбалмошного, немного запущенного детеныша он медленно, но верно превращался в серьезное, целеустремленное и очень уверенное в себе разумное существо. В такого же зануду, как его папаша, утверждала Анка.

Время от времени мальчишка забегал к родителям на Землю, бросался на шею отцу и забрасывал вопросами:

— Па, а что такое альфа Геркулеса? Это вершина апекса, да? А квазары — это тоже звезды? Тогда почему они взрываются?

Валерий подробно и обстоятельно отвечал:

— Альфа Геркулеса называется Рас-Альгети. В переводе с арабского языка это значит — «Голова коленопреклоненного». А вершина апекса — это ипсилон Геркулеса. Он расположен на полпути от звезды дельта к созвездию Лиры, где живет тетя Гадюка. Ты ее уже знаешь. Именно туда несется наше Солнце со всеми планетами со скоростью двадцать километров в секунду. Поэтому мы и встречаем каждый Новый год примерно на 730 километров ближе к созвездию Геркулеса, чем прошлый. А вот квазары — это не звезды, а…

Не дослушав ответа, мальчишка снисходительно заявлял:

— Бабуля все равно объясняет понятнее!

— Что делать, я не педагог, — разводил руками Седов и предлагал: — Давай я лучше расскажу, что со мной случилось у Рас-Альгети.

— Давай, — маленький хитрец с горящими глазами слушал байки о смешных или опасных приключениях отца, знакомился с его удивительными и страшноватыми друзьями, и, счастливый, сбегал опять на Луну.

— Отняли у меня сына! — сетовала Анка. — Совсем мать позабыл.

Седов не спорил, намекая, что ему вполне по средствам прокормить еще нескольких детей, а Анна вполне может оставить опасную службу и вплотную заняться воспитанием следующего малыша по своему вкусу.

Не тут-то было. Любые намеки на отказ от службы в СБ вызывали у Анки, немного помешанной на женской независимости, резкий протест. После четырех месяцев беспорядочной и неустроенной совместной жизни Седов, продолжавший мотаться на переговоры, улаживая последствия «безумной войны», наконец, перебрался с Альгамбры на Землю, приняв предложение альтаирцев. Ему с трудом удалось настоять на официальной регистрации брака. Устав от обвинений в занудстве, консерватизме, ретроградстве и мачизме, Седов использовал нехитрую уловку, сыграв на самой большой слабости жены — работе.

— Так будет лучше. Не веришь мне, можешь поговорить с любым из твоих шефов, — не сомневаясь в успехе, предложил он. — С Зеленским, Малютиным, Богомоловым — по твоему выбору. Ни с кем из них я заранее не договаривался. Давай посмотрим, что они скажут!

— И о чем же я должна спросить? — Анка поддалась на провокацию и взяла со стола домашний комм.

— А хотя бы спроси, например, в каком качестве Земле больше нужна капитан Одинцова: как обычный сотрудник охраны или как официальная жена альтаирского посла?

— И спрошу, — угрожающе сказала Анна. — Данилу спрошу! Уж он-то мне все скажет!

Седов внимательно следил за сменой выражений на лице жены, беседовавшей с Малютиным. Впрочем, слово «беседовавшей» не совсем точно передавало происходящее: девушка успела только задать один вопрос, а точнее повторить ехидную подначку Валерия. После чего, с каждой минутой мрачнея, она внимательно слушала собеседника, время от времени кивая и бормоча что-то вроде «Так точно», «Конечно», «Разумеется» и «Будет исполнено». Неожиданно хмурое выражение сменилось растерянной улыбкой. С коротким выразительным смешком Анка хлопнула по кнопке, отключаясь, и разъяренной тигрицей обернулась к Седову. Тот предусмотрительно отступил на несколько шагов.

— Трус, — пренебрежительно бросила Анка, скорчив угрожающую гримасу. — Можешь радоваться, провокатор! Мне официально приказали выйти за тебя замуж! — И она, не в силах больше сдерживаться, громко, взахлеб, расхохоталась.

— Истерика. От счастья, — понял Седов и протянул «будущей официальной жене посла» стакан воды. Как ни странно, он ошибся. Анка отмахнулась, утирая выступившие от смеха слезы, потом, все еще посмеиваясь, делая короткие паузы, объяснила:

— За этот героический подвиг… ха-ха… мне присваивают… ха-ха… внеочередное звание! Трепещи, альтаирец! Перед тобой майор Анна Одинцова!

— Майор Анна Седова, — педантично поправил Валерий, не скрывая довольной улыбки.

— Уже и собственного имени лишают, — не известно кому пожаловалась Анка и, внезапно погрустнев, добавила:

— Почему в жизни все так несправедливо устроено? Столько бороться за карьеру, за повышение, и потом получить вот так… Что даже и не радуешься…

— Могло быть и хуже, — философски отозвался Седов.

— Могло, — печально согласилась Анка.

— А правда, что Малютин женился на малолетке? — Валерий попытался отвлечь жену от грустных мыслей.

— Их дочь на пять лет старше меня! — фыркнула Анна.

— Это сейчас, а тогда?

— Тогда? Даниле было за сорок, а Кате восемнадцать, и она была ашшурской шпионкой. Это ты хотел услышать? — с вызовом спросила Анна. — Так вот, это правда! И я тебя очень прошу, не ссорься с ними — с Богомоловым, с Малютиным, — голос ее смягчился. — Знаешь, я, как и Лесик, выросла в интернате СБ. Мои родители, они, ну… ушли очень рано, и обо мне позаботились комитетчики. Данила мне вообще как второй отец!

— Понятно, — не стал комментировать Седов, но был удостоен пристального взгляда темных глаз.

— Кстати, вместе с почетным званием законной жены альтаирского посла мне доверено ответственное задание — твоя круглосуточная охрана. И днем и ночью.

— Ничего, — успокоил Валерий. — Главное — ночью. А днем можно подрядить на это дело кого-то другого.

— Не беспокойся, — хищно оскалилась Анка. — Я тебя и днем не упущу из виду.

Свадьбу и официальный прием по случаю вступления в должность новоявленного альтаирского посла, по обоюдному согласию, решили объединить в одно мероприятие.

Прием проходил в Гагаринском переулке, в невысоком старинном доме постройки двадцать второго века из радужного марсианского камня. В особняке было восемь банкетных залов, множество кабинетов, библиотечных хранилищ и спортивных комплексов, а на нижнем, полуподвальном ярусе располагались жилые покои для посольских работников и отель для официальных гостей и делегаций. Сейчас, по статусу, семье Седовых принадлежали лучшие апартаменты нижнего яруса — просторная пятикомнатная квартира с выходами в зимний сад, бассейн и подземную оранжерею посольства, с санитарными и медицинскими блоками в каждой комнате.

После вручения послом верительных грамот главе Департамента галактических связей, представлявшему на церемонии президента Солнечной, четырехэтажный особняк, дар правительства Земли Альтаиру, по случаю знаменательного события — открытия официального альтаирского посольства — был украшен галактическими символами обоих миров. Посольство великой цивилизации открывалось не только впервые на гуманоидной планете, но и, если верить историческим справочникам, вообще в первый раз появилось в одном из миров Содружества. Седов отлично знал, что справочникам верить нельзя — история отношений Земли с Альтаиром насчитывала немало драматических страниц, однако все альтаирские материалы были засекречены СБ, и в дипломатической Академии преподаватели этой темы избегали.

Флаг и эмблему Альтаира, которые дипломатический корпус потребовал предоставить в обязательном порядке, Валерию пришлось изобретать самому. Брангир, пойманный по дальсвязи, встретил вопрос об альтаирских эмблемах и флагах искренним смехом, и, отвеселившись, оставил дизайн галактической символики на усмотрение посла.

— Но отнесись к этому серьезно, — предупредил борн. — То, что ты сейчас придумаешь, станет знаком Альтаира для всей метагалактики. Ты все-таки наш первый полномочный посол, понимаешь?

— Понимаю, — огрызнулся Седов. — Кому-то десять минут здорового смеха, а кто-то должен ломать голову, изобретая символы для всей обитаемой Вселенной. Хорошо еще, что гимн сочинять не заставили. А что — «С песнями — на Альтаир!»

— Верю, ты справишься, — борн ехидно подмигнул всеми семью стебельчатыми глазками и отключился.

После недолгих раздумий Валерий взял за основу эмблему Солнечной, переиначив ее применительно к альтаирским реалиям: белое солнце и семь планет на фоне темного неба. В конечном итоге флагом Альтаира стало темно-синее полотнище с семилучевой белой звездочкой в центре, окруженной семью желтыми шариками. Пять шариков размещались вертикально по одной линии: три сверху, два снизу, а еще две планеты, четвертая и пятая, — прародины борнов — располагались на вытянутых пересекающихся орбитах с противоположных сторон, справа и слева от звезды.

Символику одобрили все: альтаирцы, дипломатический корпус, земная СБ и Анка, которая активно участвовала в творческом процессе, безжалостно критикуя все гениальные дизайнерские идеи мужа. Услышав от жены сдержанное «Терпимо!», счастливый Седов назначил, наконец, дату приема.

Эстетическую и кулинарную часть банкета Валерий предоставил компетентным служащим посольства. В остальном он доверился Рику Диксону, добровольно взвалившему на себя тяжкий груз организации официальной церемонии: секретарь дипкорпуса до сих испытывал к Седову глубокую признательность за вмешательство в альтаирский конфликт и его удачное разрешение. Получив благодарность лично от президента Хуана Рамиреса Гомеса, и узнав о новой должности старого знакомого, Рик долго потрясенно мотал головой:

— Нет, ты не понимаешь. Понимаешь?! Это же альтаирцы!

Седов пожимал плечами — он понимал, но, наверное, не так, как Диксон. Сказывалась старые контактерские привычки. Ну и альтаирцы, ну и что?

— Я и сам сейчас вроде как альтаирец, — объяснил он, а когда друг осуждающе покачал головой, не оценив шутку, добавил:

— А вот ты для борнов слишком серьезен!

Но организации посольского приема серьезность Рика пошла только на пользу.

Из-за несовместимости расовых вкусов столы с угощением и выпивкой в банкетных залах пришлось группировать по каким-то сложным, известным только дипломатическим экспертам признакам и отмечать специальными флажками, указывающими на специфику экзотических блюд. Некоторых гостей решили даже размещать на разных этажах. К радости посла земляне и большая группа альтаирцев оказались вместе в холле первого яруса. Не желая связываться с приглашениями, Валерий распорядился пускать на банкет всех, кто захочет прийти. Залы были переполнены.

Ради свадьбы официальную процедуру сократили до минимума, уложившись в полтора часа дипломатического ритуала представлений и деклараций. Во время торжественной церемонии супруга альтаирского посла стояла рядом с мужем, опираясь на его руку, и вымученно улыбалась высокопоставленным гостям.

«Предпочла бы стоять в униформе и с бластером за твоей спиной, — возмущалась позже Анка. — Черт бы побрал эти проклятые высокие каблуки!»

Идею о парадной униформе Валерий отмел без обсуждения, пригрозив лично обратиться к начальнику СБ генералу Вервицкому с просьбой об отставке экс-капитана/майора Одинцовой.

В облегающем коротком белом платье с открытыми плечами, в бриллиантовом гарнитуре, подаренном женихом, изящных туфельках и с копной великолепных темных волос, убранных на затылке в сложную прическу, подчеркивающую изысканный овал лица, высокая и стройная, Анка напоминала античную богиню. Сам Седов, привыкший на работе в КС к «свободной форме одежды», скрепя сердце, облачился в строгий темно-серый костюм.

Праздник прошел с альтаирской широтой. В центральном банкетном зале вдоль стен были выставлены двухъярусные столы с угощением и выпивкой. Кроме этого, по всему помещению, за исключением высокого подиума в глубине зала, скользили кибертележки с десертом и сновали с напитками на подносах живые официантки гуманоидных и негуманоидных рас, в пёстрых нарядах, но в обязательных темно-синих передничках с альтаирской символикой: семь планет на орбите белой звезды.

Для души Седов пригласил ребят с Детского мирка и многочисленных друзей, и потому, несмотря набившуюся в залы толпу посторонних, праздник оставил у всех теплое чувство. Чувство приятной суматохи, радости встреч, забавных недоразумений с закусками и коктейлями, знакомств, подарков, представлений, поздравлений, родных и близких лиц, морд, рож и так далее, безудержной попойки в финале и восторженных отзывов альтаирских туристов, довольных размахом посольской гулянки.

Воспоминания возвращались фрагментами и восстановить удавалось далеко не всё. Седов отчетливо помнил, как кто-то хлопал его по плечу зелеными щупальцами с воплями: «В душе ты настоящий альтаирец»! Помнил он и поздравления эсбэшников, растроганно глядевших на невесту. Тогда еще мелькнула мысль, что для комитетских стариков Анка что-то вроде «дочери полка».

Остался в памяти и новый посол шахси, оскаливший в угрожающей ухмылке огромные клыки, и мелькнувшая в компании директора Департамента колоний Нина Клочкова. В эмофоне быстро утешившейся вдовы, обращенном к Анке, неожиданно прочитались зависть и откровенная неприязнь.

Но самой большой неожиданностью свадьбы стало новое знакомство.

Оглянувшись в поисках отошедшей жены, в толпе гостей Валерий заметил незнакомого борна, весело болтавшего с Анкой. Светло-зеленый цвет шкуры выдавал молодость чужака, а непринужденность беседы свидетельствовала о давней дружбе собеседников.

— Ты нас не представишь? — подойдя к парочке, вежливо улыбнулся Валерий. «Соотечественник» был ему определенно неизвестен. После подтверждения назначения Седов перезнакомился практически со всеми альтаирцами, которые по делам или из праздного любопытства посещали Землю. Иногда Валерию казалось, что многие явились сюда только затем, чтобы взглянуть на нового посла. Разумеется, запомнить все имена и лица (если это можно так назвать) было просто невозможно, но Седов не сомневался, что приятеля Анки никогда не встречал, и именно из-за цвета шкуры — парень был слишком молод. Но слова жены стали настоящим сюрпризом.

— Познакомься, — сказала Анна. — Это мой брат. Его зовут Леха. (См. роман «Встретимся на Альгамбре»).

— Твой брат? Леха?! — потрясенно повторил Седов. Потом, опомнившись, попытался вежливо поддержать разговор.

— Прошу прощения, — сказал он на универсальном светло-зеленому Лехе. — Вы с сестрой не очень похожи. Я не знал, что у Анны есть брат… э-э… Вы старший или младший?

— Старший, — тоже на лингве уверенно ответил зеленошкурый. Ему явно понравилась сдержанная реакция родственника. Леха приветственно отсалютовал шурину бокалом с какой-то выпивкой:

— Теперь мы родственники. И ты всегда сможешь меня найти по дальсвязи, сигналь в любое время. Буду рад. Запечатлей! — борн вытянул зеленое псевдоподие, на котором внезапно обнаружился комм со светящимся номером из сложного переплетения знаков.

— Может быть, лучше переписать, я не всё понимаю, — с легкой досадой сказал Седов.

— Понимать не нужно, просто пару минут посмотри, — объяснил Леха. — Тогда, при необходимости, мой номер сможет считать любой альтаирец — прямо из твоего сознания — и сконтачить. Тебе он может понадобиться.

Потом, внимательно поглядев на растерянного Валерия, борн медленно и распевно изрек на чистом русском языке, как будто подражая речам древних сказителей:

— Видишь ли, брат, в этой Вселенной есть место, где любой разумный может обрести другое тело, если это ему действительно нужно. Оно называется Холодный мир или, как чаще называют эту планету у вас на Земле — планета Рождество. Дело в том, что мы, альтаирцы, обладаем небольшим даром предвидения. У меня другие таланты, но сейчас мне почему-то кажется, что тебе очень скоро пригодится это знание. Запомни — планета Рождество, седьмая планета пятьдесят четвертой звезды тэты пояса Ориона. Если, конечно, считать с Земли.

И новоявленный родич, одним глотком опустошив бокал, поставил его на поднос и, вскинув в приветственном жесте верхние псевдоподия, подхватил случайную партнершу и умчался плясать какую-то модную в Содружестве двойку.

— Я запомню, — с опозданием ответил Седов, глядя вслед новоявленному родичу. — И что бы это все значило? Каких сюрпризов мне еще ждать? — с неподдельным удивлением повернулся он к смущенной Анне. — Старший брат? Леха? Другое тело? Он что, хотел сказать, что землянин может превратиться в альтаирца? Ты ничего не хочешь объяснить?

— Наоборот, — невпопад ответила жена, отводя глаза. — Я тебе потом все расскажу. Это длинная и очень запутанная история. И случилась она много лет назад. Но Леха действительно мой родной брат. Старший. Он славный, и я надеюсь, что вы подружитесь.

— Непременно, — ответил еще больше озадаченный Седов.

Он надеялся получить осмысленное объяснение, но сама Анна к разговору о брате не возвращалась, и Валерий, в конце концов решивший, что речь идет о хрестоматийной истории о побратимстве альтаирца с землянкой после случайного спасения в космосе, не стал настаивать.

От мыслей о странном знакомстве отвлекло появление на банкете Гадюки с обоими мужьями, которые устроили на подиуме банкетного зала буйные веганские свадебные пляски. Потом Седов наткнулся на Поспелова с семьей и Андрея Денисова, и они все вместе выпили за встречу, за молодых и за Альтаир. Андрей смотрел на Анку восхищенными глазами, а Егор, познакомившись с невестой, не удержался от замечания:

— Майор СБ? Валера верен себе. Любитель экстрима в собственной спальне! Но лучше уж так, чем…

— Ну что ты, — оборвал поток воспоминаний помрачневший Седов. — У Аннушки характер ласковый, как у… — он запнулся, подыскивая подходящее сравнение, но, заметив угрожающий взгляд черных глаз, решил не рисковать: — Как у ангела!

Потом заявился Лом с уже поддатыми дружками и вызвал на ритуальные бои любого желающего. Желающие сразу нашлись, кажется, среди них были и альтаирцы, но против Лома не выстоял никто: огромный шахси играючи справлялся даже с соотечественниками. Среди «битых» оказался и новый посол шахси. «Опасный тип» — мимоходом шепнул Лом. Банкет плавно перетёк в неуправляемую пьянку. Седова, тоже рванувшегося к импровизированной арене, с трудом остановила возмущенная Анка.

— Ты чего, — громко протестовал он. — Да я за пять лет в школе ни разу не отказывался от вызова.

— Сиди. В следующий раз подерешься. Сегодня наша свадьба. И вообще, ты теперь посол, тебе нельзя!

Валерка сдался. Где-то в мыслеречи мелькнул Квантик с извинениями от сёрка:

— Пух не может прийти, — сообщил энергон, — очень занят. Но у него есть хороший подарок, потом. И у меня есть, но только после него, вместе, — непонятно добавил Квант, исчезая.

Ближе к утру из толпы выступил Стас Пересветов и с похоронным видом вручил жениху букет из трех великолепных черных гвоздик с Альдебарана. Валерий намек понял, но жест оценил и пожал руку капитана с искренней благодарностью. Легенду об альдебаранских цветах Седов точно не помнил, да и называли их гвоздиками чисто условно, но стоили огненные цветы баснословно дорого.

Жена Станислава Степановича оказалась изящной хрупкой блондинкой с безмятежным выражением лица и ясными голубыми глазами. Даша дружелюбно улыбнулась невесте, протягивая букет белых роз.

— Присматривай за своим, — сказала она неожиданно низким глубоким хрипловатым голосом. — А то сбежит в открытый космос, и поминай, как звали. А ты останешься соломенной вдовой с двумя мальчишками на руках! И каждый из них норовит удрать вслед за папашей. Как я мечтаю, чтобы мои сыновья стали бухгалтерами! Желаю счастья, — Даша вздохнула и, ухватив мужа за руку, повлекла к выходу. Пересветов покорно последовал за ней.

— Мудрая женщина, — с уважением сказала Анка, когда чета удалилась.

— Ага. Хорошо, что ты не такая, — кивнул Седов.

— Почему же? Наоборот, — возразила Анка. — Кто-то же должен сдерживать героев. Герои всегда погибают первыми.

— Да потому что я не герой, а дипломат, — объяснил Валерий. — И моя задача — делать всё возможное, чтобы такие герои, как Стас, не сгорали десятками тысяч в какой-нибудь вселенской войнушке. А когда погибает посредник, это не героизм, а несчастный случай на работе. Значит, он ошибся и плохо сделал свое дело. И всё правильно. И пусть герои погибают последними.

— Герои вообще не должны погибать!

— Тогда какие же они герои? — удивился Седов.

Анна не успела ничего ответить. Серой тенью с неожиданным подарком в толпе мелькнул Т'хак.

— Преобразователь звездной плазмы, — тихо объяснил он в акустике автолингвиста, протягивая другу что-то вроде дудки размером с карманный фонарик. Седов сначала растерялся от удивления, а потом, прижав подарок к груди, с любопытством спросил:

— И зачем, по-твоему, мне может понадобиться преобразователь плазмы? Предлагаешь перейти на диетическое питание?

— Ага! — заржал в мыслеречи м'рауг. — Диетическое питание от любой звезды, но только будь с ним поосторожнее. А вот если тебе понадобится срочно избавиться от чего-то большого, опасного и ненужного, просто наведи на него прибор и отдай мысленный приказ. Аппарат настроен только на тебя. А сейчас извини, спешу. В такой вкусной компании трудно сдерживаться. Я и так уже тут немного отщипнул…, - орионец дружески махнул темной дымкой, скользнул в толпу и исчез.

— Для того чтобы избавиться от чего-то ненужного, — задумчиво пробормотал Седов, разглядывая прибор, — нужно сначала купить что-то очень ненужное.

Проверку ценного подарка Валерий решил отложить для другого времени и места. Если верить м'раугу, лучше было бы сначала провести эксперимент где-нибудь на астероидном полигоне.

Большинство инопланетных подарков оказалось из того же разряда опасных диковин. Большую часть даров и электронных поздравлений Валерий так и не удосужился просмотреть. За несколькими исключениями, разумеется. Гадюка торжественно вручила молодожену великолепный веганский адаптер — «не универсальный, а новая разработка, только что взяли на вооружение в спецназ — без проблем, по команде или по образцу, обеспечит тебе надежную защиту и маскировку в любые цвета, формы и звуки».

Довольный Лом расщедрился на шахсийскую диковинку — лучевой меч, древнее оружие боевых жабо-медведей, «ценнейшее украшение жилища настоящего мужчины». Шахси был счастлив — ритуальные драки закончились его полной победой. Кроме самолюбия побежденных, немного пострадала еще и мебель. Валерий с ужасом огляделся по сторонам и решил, что пора бежать. На Альтаир. И пожить там примерно месяц.

— Надеюсь, что развалины альтаирского посольства постепенно удастся разобрать Рику с киберслужащими, — с надеждой сказал Лому Седов.

Гулянка закончилась под утро.

— Ты, конечно, настоящий зануда, но друзья у тебя классные, — с завистью сказала Анка, раздеваясь, когда новобрачным, наконец, удалось добраться до постели.

— Ну, — обиженно сказал Седов. — Если Лом тебе нравится больше, чем я…

— А вот я тебе сейчас покажу, что мне больше всего нравится, — Анка, смеясь, прыгнула на мужа и повалила, прижимая его к постели.

— Спасите, насилуют! — слабо прохрипел Валерий, отбиваясь. Ловким приемом он опрокинул девушку на спину, сдирая с нее остатки одежды.

— Изнасилуешь такого, как же, — обиженно сказала Анка, и сладко зажмурилась, подставляя тело под страстные поцелуи мужа. — Почему ты всегда должен быть сверху?

— Не всегда, — возразил Валерий. — Мне нравится и так и так. Но только такой женщине, как ты, нельзя уступать верх сразу. Без борьбы.

Анка застонала, вонзила зубы в его плечо, и на некоторое время им стало не до разговоров…

— А с другими женщинами как? — задумчиво спросила Анна намного позже.

— С другими женщинами, — Седов, вырванный вопросом из сладкой полудремы, заколебался, подыскивая правильные слова. — С другими женщинами мне не было суждено провести всю оставшуюся жизнь…, - объяснил он.

— Всю?

— Ага.

— Откуда ты знаешь?

— Я альтаирец, — с важностью, подражая зеленошкурому Лехе, сказал Седов, — И некоторые из нас обладают даром предвидения.

В темноте Седов не увидел улыбки, но почувствовал ее теплое отражение в эмофоне.

— Больно ты кусаешься, — Валерий с болезненной гримасой потер искусанное плечо.

— Кусаюсь, потому что люблю.

— Тогда, конечно, можно, — согласился Седов. — Я даже пластырь лепить не буду.

В ответ он услышал только тихое сопение. Семейная жизнь начиналась решительно неплохо.

Валерий согнал с лица счастливую улыбку. Приятные воспоминания прервал новый вызов с Альгамбры. Леночка жаждала доискаться правды у блудного супруга.

Седов с интересом выслушал захватывающую байку о том, что они с ребятами еще немного задержатся на Земле, чтобы слетать вместе на фестиваль самопального альфа-фильма в…? Егор, запнувшись, вопросительно приподнял бровь, глядя на друга, и тот с усмешкой подсказал одними губами — «В Ялту».

Поспелов послушно повторил. В ответ явно последовал шквал упреков и обвинений. Лицо детектива вытянулось и стало очень несчастным. Он решительно протянул комм посреднику, предоставляя Седову выкручиваться профессионально.

— Здравствуй, Леночка! — с лицемерной улыбкой киногероя сказал Валерий. Выслушав множество приветствий и расспросов, он, наконец, сумел вставить в ответ несколько слов.

— Ты помнишь наш последний разговор? — с намеком спросил Седов.

— Ну, разумеется, — с гордостью ответила бывшая секретарша детективного бюро. — У меня профессиональная память! Мы говорили о твоей лучшей роли!

Роли! Валерий содрогнулся, мысленно проклиная мошенников, без устали лепивших пошлые мелодрамы о жизни неустрашимого космического дипломата. Актеры, игравшие главные роли в гуманоидных версиях фильмов, ничуть не походили на Седова, но Леночка не сомневалась в успешной кинокарьере самого Валерия. Гордая дружбой мужа со знаменитым альфа-героем, на свадьбе она смотрела на жениха такими восторженными глазами, что даже вызвала у Анки легкий приступ ревности.

Лене с маленькой Ксюшей пришлось вернуться на Альгамбру раньше Егора. Она долго извинялась, многословно объясняя, что не может пропустить «курсы по вождению». Валерий еще раз мысленно похвалил себя за удачный совет с покупкой корабля, а заодно и хитрых дельгов с их нелепыми курсами.

Разумеется, для вождения космической яхты не требовалось никаких особых умений: корабли такого высокого класса снабжались компьютерным суперинтеллектом, Иском. Для того, чтобы попасть в нужное место, достаточно было просто отдать кораблю голосовую команду или набрать адрес на клавиатуре на любом из языков Содружества. Загружать текст правил в память рекомендовалось при помощи одного гипноурока, лучше во сне.

Однако новые галактические инструкции потребовали от владельцев скоростного транспорта не только знания правил прохода через порталы. От новичков добивались и дословного их изложения при прохождении теста на получение права полетов, и толкования сложных спорных вопросов. Предприимчивые дельги немедленно организовали «курсы вождения», на которых учащимся давались правильные варианты ответов. Стоило обучение недешево, но выпускники получали право полета без всяких тестов. Леночка, со времен учебы на юридическом факультете панически боявшаяся любых экзаменов, ухватилась за предоставившуюся возможность. Настолько, что даже поторопилась уехать с Земли раньше мужа. На Альгамбру гостью взялись доставить весельчаки шахси — друзья Лома: им было по пути.

Валерий, совершенно не помнивший последнего разговора с Леной, не сомневался, что речь шла о киноискусстве. Услышав подтверждение своим догадкам, он с радостью подхватил тему:

— Так вот. Я должен тебе признаться, что мы с Егором решили сделать собственный альфа-фильм. О приключениях на Легате. И для этого нам надо съездить на фестиваль, поговорить с режиссерами, посоветоваться, подобрать актеров. Надеюсь, ты не будешь возражать?

— Но почему же мне ничего не сказали? — Валерию показалось, что в голосе обиженной женщины зазвучали едва сдерживаемые рыдания. — Я ведь тоже, ну тоже хотела бы, столько мечтала…!

— Ну, — Валерий мстительно взглянул на злорадно ухмылявшегося Егора, и сделал ход конем. — Мы хотели сделать тебе сюрприз. Видишь ли, в этом фильме будет немного и о тебе. Небольшая роль, но мы постараемся выбрать актрису покрасивее — самую лучшую! — Седов нес откровенную чушь, но хитрость сработала.

— Правда? — у Леночки перехватило дыхание. Валерий даже немного испугался, но собеседница сумела взять себя в руки.

— Ну, тогда конечно, — счастливым голосом сказала она. — Я так вам благодарна, ты не представляешь! Разумеется, поезжайте. А когда появится фильм?

— Пока не знаю, — Седову хотелось поскорее закончить разговор. Его немного мучила совесть. — Только после фестиваля можно будет сказать точно. До свиданья!

Он с облегчением отключил комм, а Егор, с видимым удовольствием слушавший реплики безумного диалога, ухмыляясь, прокомментировал:

— Разумеется, согласилась! Умеют же некоторые складно врать, прямо завидно. Интересно, что ты ей напоешь, когда мы с Андрюхой вернемся «с фестиваля»?

— Что-нибудь придумаем, вы, главное, вернитесь! — успокоил Седов. Меньше всего сейчас его волновали объяснения с Леной. В крайнем случае, скажут, что с фильмом дело не вышло. Да ничто не мешало Седову и в самом деле связаться с каким-нибудь альгамбрским специалистом по альфа-искусству и поделиться идеей. А после получения отказа честно отрапортовать о неудаче. Главным было совсем не это.

Валерий нервничал, не представляя себе, чем закончится сегодняшняя авантюра. Никто не мог предсказать, как поведет себя обиженная живая планета после недавнего демонстративного отказа Егора от роли Проводника. Последняя, полученная недавно Поспеловым драгоценная фляга-дракон — напоминание планеты-целительницы — до сих пор оставалась в походной сумке Валерия: детектив доверил подарок Легаты другу, боясь не устоять перед искушением. Но для путешествия по Туннелю Проводник не нуждался в живой воде.

— Ну, поехали! — Поспелов протянул Андрею руку, закрыл глаза, и Туннель привычно сработал: комната опустела.

Седов вышел на кухню, заказал по линии доставки кофе, выпил две чашки, совершенно не почувствовав вкуса, затем вернулся и нервно зашагал по комнате. В идеале, если бы все прошло нормально, друзья должны были бы появиться в квартире спустя несколько минут после исчезновения. Но они не появились. Не появились и через полчаса. И через три дня, когда Валерию позвонила обеспокоенная Леночка, тоже никто не появился.

Не решившись сказать бедняжке правду, Седов отделался успокаивающими отговорками. Ему удалось соврать достаточно убедительно. Однако самого себя Валерий ни обмануть, ни успокоить не смог. Он готов был воспользоваться живой водой из фляги, но решил подождать еще пару дней — для мира Легаты реальное время ничего не значило.

В понедельник с утра Анка ушла на тренировку в служебный тренажерный зал. От спаррингов с Валерием в спорткомплексе посольства она наотрез отказалась, заявив, что считает драки с собственным мужем извращением и не собирается обзаводиться такими вредными привычками.

Седов остался наедине с тревожными мыслями. Чтобы отвлечься и успокоиться, он просмотрел последние сообщения информсети и обнаружил послание Богомолова. Почему бы нет? Он набросал несколько строк в ответ, согласившись зайти в комитет. Безопасники давно интересовались головокружительной галактической карьерой бывшего паломника и время от времени присылали ему приглашения на собеседования. Теперь, после того, как Валерий решил осесть на Земле, звонки и комм-послания комитетчиков стали особенно настойчивыми. Иоанн даже попробовал действовать через Анку, что разозлило Седова больше всего.

Валерий не сомневался, что СБ ограничится расспросами о деталях миссии на Альтаире-5 во время безумной войны, и рассчитывал отделаться уклончивыми ответами. Перед самым выходом из дома, повинуясь тревожному предчувствию, Седов на всякий случай отправил жене и Егору коротенькие записки, сообщив о звонке Елены и о своем намерении сходить в бывший «комитет Паломничества». Ответов он не получил — оба комма были заблокированы.

Собираясь, Валерий зачем-то прихватил с собой походную сумку, свалив туда всё, что могло пригодиться в обычной работе галактического посредника, а потом, немного поразмыслив, добавил еще и экзотические свадебные подарки друзей.

ГЛАВА 3 Страдания демонов

— Мы нашли Панфилова, — сказал Богомолов, не поднимая взгляда на собеседника и демонстративно роясь в каких-то бумагах.

Валерий пожал плечами, не зная, что ответить. Судьба предателя была ему безразлична. Не дожидаясь приглашения, дипломат удобно расположился в кресле и с любопытством огляделся. За десять лет в кабинете, казалось, ничего не изменилось — все те же тяжелые черные кожаные кресла, светлые стены, безнадежно архаичные бумажные папки на блестящем письменном столе. Пауза затянулась. Нужно было что-то сказать, и Седов равнодушно спросил:

— Панфилова? Где? Что он рассказал?

Валерий едва удержался от того, чтобы спросить: «И при чем здесь я?» Происходящее слишком отдавало дежа-вю, чтобы повторять вопрос десятилетней давности.

— Что он сказал? — озадаченно переспросил Богомолов: — Ничего. Его нашли уже мертвого. Соответствующими органами, так сказать, обнаружено тело преступника.

— И? — Седов готов был уже повторить сакраментальный вопрос, но Иоанн, словно предугадав реакцию собеседника, продолжал:

— А вот «где» — вопрос самый важный и правильный. Ты что-то знаешь о Раване? Впрочем, послушай-ка сначала запись, — не дожидаясь ответа, Богомолов повел рукой по поверхности стола, и в кабинете зазвучали голоса собеседников: один басовитый и уверенный, второй — нервный и немного визгливый.

Ситуация воспринималась однозначно: шел допрос. Представитель СБ в Департаменте по Колонизации беседовал с кающимся преступником, бывшим инспектором ДК. В первом из говорящих Валерий без труда опознал полковника Даниила Малютина. Вторым оказался Панфилов. Если бы не предупреждение толстяка и не знакомый высокопарный слог, Валерий никогда не узнал бы самоуверенного, вальяжного Аполлона Георгиевича. Считать четкий эмофон в записи было невозможно, но и без этого легко напрашивались выводы: «Врет. Чего-то сильно боится, какой-то женщины. Испытывает облегчение от того, что самое важное и опасное ускользнуло от внимания следователя».

Прослушав запись, Валерий, не удержавшись, поинтересовался:

— Это случилось на Раване? Когда?

— Пять лет назад, — немедленно отозвался Иоанн. — Еще до Альтаира. Тогда мы не сочли нужным наказывать инспектора, недооценили ошибку, которую не смогли исправить. Поиски артефакта пришлось прекратить. Ну, а Панфилов слишком много знал, имел сильных покровителей, и проще было отправить его подальше. Так он и стал послом. Но оказалось….

— И труп нашли там же…? — Седов не закончил вопрос.

— Панфилов погиб на Раване, — подтвердил безопасник. — Послушаешь еще раз?

Валерий мрачно кивнул. Похоже, матушка-Земля обрекала блудного сына на расхлебывание очередного грязного дела. В кабинете вновь зазвучали голоса:

— Ну, взял я ту чашку из Храма. И что тут такого?

— Как вы, инспектор, можете не понимать? Аррьяу-ахья — не просто чужая святыня, а артефакт! Нарушен жизненный баланс, равновесие биосферы. На планете экологическая катастрофа.

— При чем здесь чаша? Конечно, я виноват! Всё время, пока я носил этот оберег на груди, я каждый день говорил себе: «Ты виноват! Ты нарушил правила департамента»! Оттого я и скрывался в этот месяц, оттого и обманывал, что чувствовал себя виноватым! Я даже Кате, любимой, не решился открыть правду про артефакт: понимал, что подлец! Но! — говоривший сделал многозначительную паузу. — Каждый раз я говорил себе: «Нет, Аполлон, ты, может быть, и преступник, но не предатель». Почему? Потому, что не отдал чашку теджам, не воспользовался сам, а мог пойти и всё вернуть на прежнее место. И вот когда я, наконец, решился сорвать ладанку с шеи, пришел тот бандит, негодяй, и отнял ее. Какой-то абориген, дэйн, не знаю, откуда он узнал. А я не смог сопротивляться грубой силе. И сразу рассказать не мог. Потому что, потеряв аррьяу — ахья, не мог уже прийти к вам и сказать: «Я — подлец, вор, но не предатель»! Да, потом я бежал на Землю. Но ведь артефакт остался на планете! А значит, в экологической катастрофе и во всем остальном я не повинен. Понимаете теперь?

— Почему же вы вчера вечером решились прийти? — прервал многословные излияния инспектора полковник.

— Почему? Смешно спрашивать: потому что устыдился и осудил себя. И знаете, что меня мучило больше всего? Не то, что я жрецов обокрал, что Катя для меня потеряна навсегда, и что на Земле мне грозит суд. Да, это мучило, но всё же не так, как это проклятое унижение, бессмысленность, сознание, что я сорвал, наконец, с груди этот проклятый артефакт и тут же так глупо его утратил, а значит, всё было напрасно, и я теперь уже погиб окончательно!

— Я начинаю вас понимать, Аполлон Георгиевич, — мягко и даже как бы сострадательно протянул полковник, — но всё это, по-моему, просто нервы… И непонятно, почему же вы, чтобы избавить себя от стольких душевных мук, сразу не пошли и не отдали этот артефакт тому, кто вам его заказал? Или же, почему бы вам было не прийти в комитет с признанием и не попросить разрешения воспользоваться артефактом, а также получить обещанную на возмещение расходов нашедшему сумму? Скорее всего, учитывая ценность святыни и полученных сведений, мы бы вам не отказали, особенно если бы вы подписали документ о согласии и дальше работать на СБ, обманывая чужих агентов.

Панфилов издал придушенный всхлип, и заговорил резче, как будто вдруг вспылил:

— Не может быть, чтобы вы говорили это серьезно! — проговорил он с демонстративным негодованием, как бы не веря в то, что услышал.

— Уверяю вас, что вполне серьезно… Почему вы думаете, что нет? — удивился в свою очередь Малютин.

— Знайте же, что и у меня была такая мысль в этот проклятый месяц. Я почти уже решился идти к Кате — пойти к ней, объяснить мое предательство, свои резоны и попросить денег, чтобы рассчитаться с чужаком, а артефакт оставить себе. Но воспользоваться им, чтобы добиться ее же любви, нет, я не смог! А заказчик? Я-то ведь деньги уже взял, но задание не выполнил, и неужели они бы оставили меня в живых… о боже! Простите, я потому так кричу, что меня терзают эти мысли уже давно.

— Что за артефакт он украл и зачем? И кто заказчик? — спросил Седов.

— Чашу жизни. Святыню всех народов Раваны. На языке расы андхаров артефакт называется «аррьяу — ахья», рейси называют его «фонтесхаа-ра», дэйны — «исхи», чашей, мы — просто артефактом или ваджрой. Исчезновение святыни из храма вызвало на планете катастрофу — у трех разумных рас перестали рождаться дети. Больше того, прекратилось размножение животных и, кажется, даже растений. А заказчик… Не знаю. Чужак. Панфилов намекал на тайное вмешательство птицеклювых.

— Теджи? Хм… А кто такая Катя?

— Девушку так и не нашли. В окружении Аполлона не обнаружено никого с таким именем.

— Катя, знакомое имя, — Валерий попытался припомнить, где совсем недавно слышал упоминание о какой-то Кате, но не преуспел.

— Его не назовешь редким, — пожал плечами Иоанн. — Панфилов утверждал, что на преступление решился из-за любви — ваджра имеет сильнейший приворотный эффект, а кроме того, — Богомолов усмехнулся, — похоже, повышает потенцию. Однако… — безопасник немного помолчал. — Сейчас очевидно, что уже тогда речь шла о прямом предательстве инспектора и сговоре с теджами. А может и не с ними — с идентификацией заказчиков появилось много неясностей. Но и история любви была довольно правдоподобна. Во всяком случае, именно в тот момент, когда Панфилов решился воспользоваться ваджрой для себя, на него напал местный бандит, дэйн, и отнял артефакт. А когда на планете начался беспредел, Панфилов явился с повинной. Однако в храм святыня не вернулась. Сейчас Равана на грани катастрофы.

— Бандита нашли? — Седов спрашивал машинально, пытаясь понять, что же зацепило внимание в запутанной детективной истории. Кажется… Ну да!

— Постойте! Равана — мир с цивилизацией уровня «В», а значит, запрещена как для колонизации, так и для контактов с Содружеством. Что там делал земной инспектор?

— Бандита не нашли, но беспорядки начались практически сразу — уже пять лет кто-то умело и подло манипулирует ваджрой, чтобы захватить власть над гуманоидными расами, а может быть, и на всей планете, — обрюзгшая физиономия Богомолова помрачнела, но на вопросы он отвечал в строгой последовательности. — И насчет запрета ты прав. А только как мы могли упустить три перспективные цивилизации, да еще и в такой близости к нам на ашшурском направлении? Там в системе есть еще несколько планет, безжизненных, но подходящих для терраформирования. Не нами, конечно, но раванцами, в будущем. Это же просто находка! Ты что, думаешь, только мы посылаем своих агентов, всех этих прогрессоров — регрессоров в докосмические миры? А все остальное Содружество, по-твоему, свято блюдет договоренности?

— Честно говоря, — признался Валерий, — именно так я до сих пор и думал. Что свято блюдет…

— Странная наивность для дипломата такого ранга, — хмыкнул безопасник. — Да все высшие делают то же самое. Думаешь, где Аполлон с этими теджами стакнулся, на нейтральной территории? Как бы не так! Именно на Раване они и встретились. Между прочим, Панфилов был обычным инспектором Департамента колонизации, а к нам попал уже после инцидента. Да и наши-то агенты просто наблюдали. А вот что там делали теджи, неизвестно. Ну, зачем артефакт им нужен был, понятно: сначала похитить, потом вернуть и объявить себя спасителями. И уж тогда — дружба навеки, протекторат, сотрудничество. Но только и их, и нас кто-то обманул и опередил.

— И по-вашему, я должен…? — Седов практически не сомневался в ответе.

— Я не могу тебе приказывать, ты у нас сейчас важная шишка, — сказал Богомолов, отводя глаза. — Ты сам должен принять решение. Пойми, планета гибнет! А второго такого специалиста по контактам у нас нет, пусть и внеземного! Во что бы то ни стало, нужно найти и вернуть эту проклятую чашку в Храм. Пусть даже не от имени Земли, но как можно скорее, пока о катастрофе не узнали в Координационном совете. Ты сам понимаешь, что с нами будет, со всей Солнечной, если только слухи просочатся.

— Полная изоляция, — без тени сомнения сказал Седов.

— Вот именно! — закивал Богомолов. — Да и грех страшный загубить такую цивилизацию! Три расы, целый мир, такой перспективный, такой красивый! — в голосе его прозвучала настоящая тоска. — Ты не представляешь себе, как эти андхары похожи на людей, обычных землян. Каких-нибудь, например, индусов! Мы, собственно, их потому так и назвали. Да и дэйны, демоны, вполне гуманоидны, хоть и с крыльями, и клыки у них здоровущие на нижней челюсти.

— А третья раса? Эти, как их, рейси?

— Разумные арахноиды. Огромные страшные пауки, но в душе милейшие существа, довольно развитые. Будь они способны носить скафандры и не нуждайся в таком невероятном количестве кислорода и пищи, давно уже опередили бы гуманоидов и вышли в космос. Их, похоже, проклятие не очень задело.

— Причины катастрофы?

— Пока точно неизвестны. Предполагается, что артефакт, находясь в храме, испускал какое-то излучение, необходимое для поддержания биосферы планеты. Похоже на поделки Предтеч. Ну, ты знаешь легенду о Сеятелях. Так что скажешь?

— Я всё понимаю, — медленно начал Седов. — И, разумеется, соглашусь помочь, какой бы вариант вмешательства комитет не выбрал. Но и вы должны знать: когда закончится эта история, как представитель Координационного совета Содружества, я обязан буду довести до сведения Ассамблеи информацию о преступлении против докосмических рас.

— Давай об этом поговорим позже, — с неожиданным облегчением согласился безопасник. — Ты, главное, артефакт найди и в храм верни! Ну и заказчика Панфилова неплохо бы отыскать, но это уж как получится. Я тебе сейчас выдам легенду, пойдешь под прикрытием, и даже лучше под маскировкой. Ну, а что касается обязательств перед Советом, — Иоанн на минуту о чем-то задумался, а потом с непоколебимой уверенностью добавил:

— Не сомневаюсь, то, что ты узнаешь во время расследования, заставит тебя на многие вещи взглянуть иначе.

— Думаете, меня так легко переубедить? — усмехнулся Седов.

— Может, и нелегко, — буркнул Богомолов. — Но у жизни сильные доводы.

Он говорил тихо, но Валерий, погруженный в просмотр листков с легендой, все же услышал. Однако он не ответил, пытаясь вникнуть в прочитанное:

— Что за бред? — удивился Седов, вчитавшись в заковыристые строчки манускрипта. — Я думал, это для меня легенда. А тут «Рамаяна» какая-то.

— Местная версия событий. Так оно и было, — подтвердил Богомолов. — Первая церемония призыва бога в облике пришельца там уже произошла, вторая состоится через три дня. Мы для царя кое-что синтезировали, так сказать, пищу богов, она должна дать нужный гормональный эффект. А ты возьмешь на себя роль бога-чужака. Но без артефакта общее положение не изменится. А пока читай дальше!

Бога? Валерий невольно фыркнул, вслух зачитав следующую строчку легенды:

— Это я что ли должен туда явиться в таком виде? С красной рожей, «подобный жару в жаровне?» И что это была за первая церемония? Кто-то уже попробовал скормить царю гормональную похлебку, но безрезультатно? Посчитал себя равным богам? И как он погиб? Кажется, я знаю, о ком идет речь!

— Ну да, — огрызнулся Иоанн. — Панфилов хотел искупить вину, поэтому он с этого и начал. Явился в Храм, на место поклонения. И был убит, — скривился в гримасе безопасник. — Неизвестным способом.

— А шишки на затылке у него не обнаружили? От удара ваджрой? — зло пошутил Седов, пристально глядя на безопасника.

Процентов пятьдесят той лапши, которую ему только навешали на уши, оказались заведомой ложью. И мог ли Валерий поверить в оставшиеся пятьдесят, тоже оставалось загадкой. Чего только стоила история с таинственным появлением беглого посла на Раване и его невероятным убийством неизвестным науке способом!

Ясно, что повторно Панфилова отправил на Равану сам Богомолов. И случилось это совсем недавно, уже после возвращения с Альтаира-5. А когда тот погиб, СБ вспомнило о Седове. В очередной раз Валерия попытались использовать втемную. Но высказывать претензии Богомолову он не собирался.

— Не обнаружили, — хмуро ответил Иоанн. — Нам не удалось заполучить тело. Его сожгли аборигены, по каким-то своим традициям. Мы только получили сигнал о его смерти.

— А вы уверены, что убитый именно Панфилов? — усомнился Валерий. Сквозь многочисленные слои психозащиты прощупать эмофон собеседника не удавалось, но, похоже, толстяк уже сожалел об излишней откровенности.

— Никаких сомнений, — уверенно сказал Богомолов. — Его идентификационный знак…, -он запнулся, поняв, что опять сболтнул лишнее, и резко оборвал разговор, поднявшись из-за стола. — Ну, в общем, в его смерти я уверен. Что ты решил?

— Я согласен. И это возьму с собой, — Седов собрал со стола смятые бумажки. — Доберусь своим ходом. Когда появятся новости, сообщу. — Не дожидаясь ответа, он сунул в карман куртки листки с легендой и вышел из кабинета.

Валерию казалось, что вслед ему устремлен тяжелый пронзительный взгляд. Интуиция кричала об опасности, и Седов невольно ускорил шаг, не дожидаясь мгновения, когда толстяк решит, что сделал ошибку.

Выскочив из серого особняка в пустынный переулок, Валерий инстинктивно последовал инструкциям, предписанным для инспекторов КС в агрессивной среде. Он сжал правое запястье, активируя силовую защиту и, нарушая все правила поведения на цивилизованной планете, нажал кнопку вызова посадочного флаера яхты.

От Земли Седов затяжным прыжком направил яхту к Раздольной, крупному транспортному узлу в зоне ашшурского влияния. Ашшурское название планеты было совершенно непроизносимым, а данное ей землянами имя объяснялось, главным образом, вечно царившей там неразберихой. Валерий рассчитывал воспользоваться одним из межзвездных порталов станции, чтобы подобраться поближе к цели, однако, в противоположность отлично организованному сервису Альгамбры, информация на Раздольной была поставлена из рук вон плохо.

К окрестностям Раваны никаких порталов обнаружить не удалось, и путешествие к планете пришлось продолжать на яхте. Седов спешил — до повторной церемонии в Храме оставалось только двое земных суток, если, конечно, можно было довериться Богомолову хотя бы в этом.

Только после первого прыжка Валерий сообразил, что не успел предупредить семью, и отправил Анке по дальсвязи коротенькую записку. Он не был уверен, что вернётся скоро, поэтому написал просто: «Я вернусь».

В полете Седов несколько раз перечитал легенду, пытаясь понять, с чем же реально придется иметь дело. Бесполезно. Ну что, спрашивается, можно было извлечь из такого, с позволения сказать, литературного источника:

Очень раздражали в легенде высокопарные непонятные пассажи типа: «Великий, твердый в намерении явиться в облике прищельца, пообещал мудрецам помощь и исчез».

Тексты оставляли больше вопросов, чем ответов. Кто такой Великий? И кто тогда «Единый Трехликий»? Чем они отличаются? Какую помощь обещали мудрецам? Откуда Великий пришел и каким образом исчез?

Или вот другой ряд безответных вопросов. Зачем дэйну Лу-а понадобилась священная чаша? Чтобы способствовать уничтожению собственной расы? Странно самоубийственные намерения. Ведь от похищения ваджры, по словам Иоанна, не пострадали только рейси.

Седова очень заинтересовали разумные пауки. Почему именно «сияющие рейси» такие великие?

«Разумных арахноидов во Вселенной очень немного, — вещал когда-то с кафедры поточной аудитории Дипакадемии профессор Федор Петлицын, объясняя самоуверенным пятикурсникам особенности негуманоидных галактических рас. — При более высокой концентрации кислорода, чем у нас на Земле, они легко становятся крупнее. Но мускулов для скафандров им не нарастить, а трахеи слабые. Однако самая важная проблема для арахноидов — питание. Рост их сдерживает только недостаток кислорода, а вот питаться крупные пауки должны много и могут это делать бесконечно, так как не имеют внутренних ограничителей аппетита».

Что жрут на Раване эти самые великие рейси? Валерий смутно помнил, что мелкие пауки питаются мухами. А вот чем питаются гигантские насекомые на докосмической планете, соперничая с двумя другими разумными расами?

Вопрос возник не случайно, и цитата из лекции любимого преподавателя пришла в голову тоже не зря. Седов мучительно пытался вспомнить, какую же высокоразвитую арахноидную суперрасу недавно бурно обсуждали и осуждали на Ассамблее Содружества. Что-то у них там тоже было не в порядке с едой. Вспомнить не удалось, а времени просмотреть материалы не оставалось. Сейчас волновала только ближайшая цель.

Но никаких других сведений о Раване — закрытой планете — кроме скудных географических и этнографических данных первых экспедиций, ни в Информсети, ни в дипломатических материалах Координационного совета не обнаружилось. Только легенда и несколько слов из разговора с Иоанном.

Пока история с бездетным царем и охотой на демона Лу-а казалась больше похожей на приманку для глуповатых самоуверенных пришельцев. Да и Панфилова, судя по всему, в этом самом Храме и повязали.

В качестве Лу-а, очевидно фигурировал таинственный наглый абориген, бандит-дэйн, отобравший ваджру у похитителя и сумевший каким-то образом обмануть и в течение пяти лет шантажировать местных мудрецов. Самым интересным в легенде показалась удивительная осведомленность авторов об инопланетных агентах и их вмешательстве в жизнь «трех миров». Уж если жрецы придумали целую церемонию вызова пришельцев!

На повторную церемонию в Храм, пожалуй, стоило явиться, но, разумеется, не в качестве бога, а для того, чтобы узнать, примерит ли на себя очередной пришелец роль божественного заместителя. Седов не сомневался, что кто-то попробует вмешаться в ход церемонии. Свято место пусто не бывает.

Конечно, дело упростилось бы, если бы Богомолов предоставил в распоряжение добровольного агента не глупые сказки, а отчеты тайных наблюдателей. Однако тот ничего подобного не предложил, а обращаться в СБ с запоздалой просьбой по дальсвязи, тем более с риском нарваться на вежливый отказ, Седов не собирался.

В очередной раз перечитав текст легенды, Валерий твердо решил идти в храм под силовой защитой и под пологом невидимости.

Валерий хорошо понимал и даже не осуждал Богомолова: для Иоанна главным делом жизни было благо Земли или, по крайней мере, то, он полагал для нее благом. С такой позиции, Седов, представлявший интересы Содружества, мог показаться эсбэшнику только удобным орудием, временным союзником, возможно даже более опасным, чем открытые враги, поскольку лучше осведомленным. Поэтому посредником следовало воспользоваться как можно хитрее, не раскрываясь. А затем, по возможности, устранить или заставить молчать каким-то иным способом.

Валерий не исключал ни возможности шантажа, ни откровенных угроз и покушений. Матушка-Земля не оставила блудному сыну никаких иллюзий. Но вот упоминание о грязной игре высших рас заставило в очередной раз задуматься о том, всё ли так чисто в самом Координационном Совете, как Седову всегда хотелось верить, невзирая на очевидные факты. Уж слишком слова Богомолова походили на правду. Но кого из старых друзей можно было бы об этом спросить? Кто решится ответить на прямой вопрос? Все они, исключая, может быть, Кванта, в отличие от самого Валерия, после Детского мирка посвятили себя либо политике, либо службе безопасности своих цивилизаций.

— Невидимость, — пробормотал Валерий, разворачиваясь к приборной панели.

Он искренне порадовался тому, что не пожалел денег на самую навороченную покупку после потери прежней яхты на Гуэрге.

— Самая прекрасная модель! Самая безопасная! — громогласно стрекотал продавец в салоне космической техники, рекламируя белоснежную красавицу, которая одним нажатием кнопки превращалась в невидимку. — И, наметанным взглядом угадав в Седове платежеспособного покупателя, тихо, только для него добавил. — И самая опасная!

— И самая дорогая, — кивнул Валерий. Сначала навязчивая реклама альгамбрского торговца вызвала только усмешку — не яхта, а «мечта параноика». Однако, кроме бесчисленных систем маскировки, защиты, и даже «активной обороны», хитрые дельги наделили дорогостоящий кораблик не только суперсовременным дизайном и великолепными скоростными качествами, но и лицензионным правом пользования официальными и частными порталами всех зарегистрированных в Содружестве рас, включая техническое обслуживание. Солидный бонус заставил Седова решиться. Пока он ни разу не пожалел о своем выборе.

И вот сейчас предстояло воспользоваться шпионскими возможностями яхты. Возиться с инструкциями не хотелось, и Валерий перешел на голосовое управление, продиктовав корабельному мозгу, Иску, список первоочередных пожеланий.

При покупке Валерий специально оговорил установку искусственного интеллекта без всяких личностных характеристик. Не хватало ему еще дискуссий с собственной яхтой! Но для удобства общения Иску нужно было дать какое-то имя, и Седов, по созвучию, вспомнив отчаянного маленького лейлянина, назвал супермозг Приском.

— Обеспечить полную невидимость яхты для всех следящих объектов, потом — сообщить об обнаружении любых летательных аппаратов вблизи планеты. Если найдешь что-то похожее на корабль, но замаскированное, тоже дай знать. Кроме того, нужна идентификация объектов на орбите планеты — кому принадлежат, класс, характеристики.

Седов немного подумал и добавил

— После прибытия на орбиту дай обзор планеты крупным планом. Найди и покажи центральный Храм Артефакта. Ну и продолжай поиск, запись всех волновых и телепатических передач и переговоров. Потом отфильтруй сообщения других источников информации об артефакте. Сделаешь анализ основных языков межрасового общения и нескольких важнейших литературных текстов. Можешь провести поиск сильных незнакомых источников энергии. В общем, что-то интересное найдешь, сигналь!

Искин добросовестно выполнил приказы. В рубке зазвучали незнакомые звуки и голоса: грубоватая гортанная речь андхаров, рычание и повизгивание дэйнов, мелодичный перепев рейси. Одновременно по экрану поплыли картинки с видами Раваны. Красивая планета. Полярные шапки, покрытые вечными льдами. Три крупных материка в экваториальной зоне, «три мира», населенные представителями всех удивительно мирно соседствующих рас, но каждый — с преимуществом одного из народов. Самый крупный участок суши, покрытый роскошными джунглями, принадлежал андхарам. Именно там, в сердце лесов, среди буйной тропической растительности скрывался Храм аррьяу-ахья.

Самый сильный источник неизвестной энергии обнаружился рядом с Храмом. По всей вероятности, похититель артефакта тоже собирался принять участие в торжественных молитвах.

На экране появилось увенчанное круглым золоченым куполом приземистое здание с многочисленными колоннами. Стены храма были густо покрыты росписью, колонны увиты изящной каменной вязью. Повинуясь хозяину, корабельный мозг укрупнил картинку, и Валерий увидел среди растительных орнаментов изображение бытовых и церемониальных сценок. Центральной во всех ритуальных сценах была фигура верховного жреца с чашей в руках, аррьяу-ахья.

Резкий звуковой сигнал сообщения отвлек Валерия от созерцания видов планеты.

— Обнаружено восемь летательных объектов, — сообщил Приск. — Пять под прикрытием невидимости. Три — без маскировки: патрульный корабль инспектората Содружества и два веганских «тяжелых» крейсера.

Валерий не стал пока задаваться вопросом, что понадобилось веганцам на орбите закрытой планеты. Его больше интересовали «невидимки».

— Среди оставшихся есть теджи? — поинтересовался Седов. Его не удивил отрицательный ответ.

— Два военных корабля ашшурской империи, один разведчик шахси, один — этрейский, — ответил корабль. — И один…

Сообщение прервало попискивание внешнего вызова. На приборной панели немедленно загорелись сразу три желтых огонька информсигналов. Удивленный, Валерий нажал кнопку голосовой связи.

— Что делает в запретном секторе известный посредник? — спросил насмешливый голос. Незнакомец говорил на универсальной лингве с характерным дельгским поскрипыванием и щелчками. — Неужели Рав'ана привлекла внимание Координационного Совета?

Седов разочарованно покачал головой. Чего стоила вся хваленая шпионская невидимость, если яхту смогли обнаружить в первое же мгновение. Словно отвечая на мысли хозяина, компьютерный мозг вывел на экран подробный текстовый комментарий: «Источник вызова — яхта-аналог высокого класса, абсолютно идентичное нашему оборудование, полная маскировка невозможна, дистанция позволяет обнаружение и сканирование, личную идентификацию, пассивную защиту и активную оборону. Что выбрать?» Валерий торопливо простучал по клавишам: «Самозащита и личностная идентификация пилота источника. Данные сразу сообщи, но ничего не предпринимай. Жди! Попробуем договориться».

— Позволю себе ответить вопросом, — Седов поддержал высокопарный стиль, избранный собеседником, демонстративно переходя на стародельгский:

— Неужели закрытая планета привлекла внимание народа дельгов? Уважаемый — представитель официальной миссии планеты Альгамбра?

— Отнюдь, — чужак насмешливо скрипнул сочленениями и перешел на альгамбрский торговый сленг, мешая новодельгский и космолингву. — Откуда у официальной миссии возьмутся деньги на такой корабль? Я — свободный торгаш, пытаюсь почистить грязные лапки в чужом песочке.

— «Хочет заработать деньги на чужой беде», — мысленно перевел Седов.

Откровенность дельга не удивляла: на экране уже появились результаты идентификации:

Значит, о себе дельг не лгал. Наверняка корабельный мозг конкурента уже опознал и самого Седова. Сквистр знал точно, с кем имеет дело. Дальнейшие слова авантюриста подтвердили догадку:

— А вот с какой такой радости на сиротскую планетку заглянул замаскированный дип? Неужели Совет тоже решил вмешаться в заварушку? — поинтересовался дельг.

Сиротскую? Видимо, он хотел сказать «дикую», — сообразил Валерий. Для дельгов с их культом «Великих отцов» примитивные планеты докосмического уровня всегда были «сиротами», лишенными благоволения богов, а значит, желанной и законной добычей любого торговца. Но почему «заварушку»? О чем, собственно, идет речь?

— Но ведь ты торговец! Как тебе удалось меня так легко обнаружить? — не зная, как объяснить свое присутствие, Седов тянул время, пытаясь выбрать правильную линию поведения и не сказать лишнего.

— Нелегко, но я сумел, — честно признался дельг и сделал многозначительную паузу, ожидая ответа собеседника. Валерий решился:

— Видишь ли, я ищу здесь одну важную вещь, думаю, ты догадываешься, о чем идет речь, — сказал он. — И готов пойти на взаимовыгодное сотрудничество. Если ты находишь искомое первым, сообщи мне, и я сумею предложить тебе щедрое возмещение. Идет?

— Интересный поворот событий, — задумчиво сказал дельг. — Но я согласен.

— Так быстро? — удивился Седов, ожидавший долгого торга и детального обсуждения условий. — Хорошо. О тебе говорят, что ты соблюдаешь договоры. — Посредник избегал называть собеседника по имени, не желая раскрывать все карты, но предосторожность, похоже, была совершенно излишней.

— О тебе тоже, — насмешливо прострекотал дельг. — Наслышан. Сейчас я направляюсь к планете — до молитвы осталось всего пять малых циклов. Церемония начнется сегодня в середине светлого времени. Если мне повезет больше, тебя я найду сам. — Связь прервалась.

ГЛАВА 4 Вызов

Пора было готовиться к участию в обряде. После общения с дельгом Валерий больше не испытывал доверия к каким-либо формам невидимости. Глупейшее состояние — считая себя невидимкой, оказаться в течение нескольких минут обнаруженным конкурентом — и ему очень не хотелось бы пережить подобное разочарование снова. Пожалуй, стоило спуститься на планету под маскировкой — тут мог бы пригодиться подаренный Гадюкой веганский адаптер. Но для начала следовало узнать, как выглядят аборигены.

— Покажи внутреннее помещение Храма, — попросил Иска Седов, надеясь за два земных часа до начала церемонии застать в святилище хотя бы одного из служителей, чтобы получить образец для имитации и принять правдоподобный облик.

На экране появилось изображение огромного зала. Внутри Храм отличался не меньшей пышностью, чем снаружи, хотя никаких скамей, ни других удобств для молящихся не предусматривалось. Однако стены были густо покрыты великолепной росписью, а в глубине зала, на невысоком алтаре, ярко пылал огонь, напоминая об избытке кислорода в атмосфере планеты. По всей вероятности, посланники богов должны были появляться прямо в языках пламени.

— Неудивительно, что потом у них в легендах описываются «существа с горящим ликом и блестящей кожей»: бедняги с неактивированным защитным полем и ожогами третьей степени, — мысленно прокомментировал Седов.

Над алтарем возвышались изображения богов. Огромные скульптуры подавляли. Только увидев четырех представителей местного Пантеона, землянин, наконец, разобрался в сложных речевых оборотах мудрецов из легенды.

Слева от алтаря высилась гигантская фигура вполне человекоподобного гуманоида — надо понимать, Великий бог андхаров. Рядом располагалась статуя краснокожего могучего демона с рудиментарными крыльями и двумя огромными клыками. Дэйн, с туповатым добродушным выражением свинообразной морды, походил на накачанного хряка-космоболиста. Справа от алтаря, впечатляя зрителя величиной и жутковатыми формами, над верующими нависала фигура огромного шестиногого оранжевого паука. «Сияющий рейси», «милейшее существо», по словам Богомолова. Вот оно как!

Трудноуловимое выражение паучьей морды никак нельзя было назвать доброжелательным, скорее угрожающим, но Валерий не стал спешить с выводами.

Внимание землянина привлекла центральная фигура алтаря. Неведомым способом мастерам удалось объединить в одном существе характеристики всех трех рас. Пугающее зрелище. В шести паучьих лапах многоликий бог Раваны сжимал необыкновенные орудия труда: что-то вроде удавки, ножа, топора, серпа, меча и… последний предмет Валерий опознать затруднился. Может быть, коса? По-видимому, это и был пресловутый Единый Трехликий, к которому обращались мудрецы в поисках управы на мятежного демона Лу-а.

Несмотря на ранний час в святилище уже находилось около десятка разномастных существ. Валерий внимательно разглядывал аборигенов, подбирая подходящий образец для адаптера. Троих рейси можно было отмести сразу — не стоило примерять на себя обличье столь чуждой расы: землянина сразу выдали бы непривычные движения. То же относилось и к парочке дэйнов.

Кроме них в Храме суетились несколько человек — Седов применил слово «человек», не колеблясь — на вид андхары действительно практически не отличались от землян. Однако не все из них суетились — это можно было отнести лишь к двум бритоголовым служителям у алтаря, одетым в вытканные из золоченной ткани набедренные повязки — рабам (?). Перед пылающим огнем, склонив голову и упершись взглядом в какую-то неглубокую выбоину на каменной плате, ограждающей огонь, стоял немолодой величественный мужчина в длинном золоченном же халате с металлическим поясом, тихо бормоча себе под нос что-то невнятное. Тяжелый головной убор на его голове формой вызывал ассоциации с древнеегипетскими фресками.

Валерий нажал на акустический анализатор комма, усиливая звук и включая систему перевода. Старик по очереди обращался к богам с молитвами, к каждому на его языке. Седов услышал уже знакомую отрывистую речь андхаров, рычание демонов. Вот только оранжевому пауку досталось не давешнее мелодичное пение, а виртуозно воспроизводимая смесь шипения и свиста. Валерий вслушивался в невнятные звуки, пытаясь угадать статус молельщика.

Наверное, царь, как его там, Дахгар — а? Но нет, Валерий с сожалением отказался от этой мысли. Судя по всему, «египтянин» был служителем Великого или Единого — возможно, верховным жрецом. Тем более, что ни четырех жен, и вообще никаких женщин, кроме ассистировавшей старику в созерцании ограды полуобнаженной хорошенькой девицы, в храме не наблюдалось. По всей вероятности, местный царек должен был прибыть позже.

Рядом со входом, у левой стены, прямо напротив скульптуры бога-андхара, Валерий заметил еще четырех действующих лиц. Смуглые, крепкие, хорошо вооруженные каким-то металлическим ломом мужики всем своим видом напрашивались на неприятный вывод: в Храм уже прибыли местные секьюрити, охотники на пришельцев.

Трое из боевиков одеяниями напоминали служителя культа, разве что блестящие халаты у них были без рукавов и покороче, чем у задумчивого жреца. Четвертый андхар показался Седову удивительно похожим на современного землянина, какого-нибудь итера, активиста экстремистской организации «Лучший друг галактики».

Молодой мужчина был одет подчеркнуто просто — короткая белая кожаная жилетка без ворота едва прикрывала голый торс, оставляя на виду рельефные мышцы груди и рук. Короткие, чуть ниже колен, обтягивающие серые бриджи из хлопчатобумажной ткани эффектно подчеркивали стройность фигуры. И обувка была недурна — плетеные из той же белой кожи, что и жилет, удобные мягкие мокасины.

«Пожалуй, и я так могу одеться, — одобрил Седов, — Раз уж кто-то здесь и нормальные вещи носит, надо понимать, от местного Вив Сен-Хлорана. Вполне актуально для теплого лета в Москве. Даже стильно»!

Идею о том, что в Храм уже заявился пришелец, пришлось отбросить. Судя по тому, с каким почтением к парню обращались остальные культуристы, стиляга занимал в местной СБ не последнее место, а значит, вполне мог послужить образцом для адаптера.

По просьбе Валерия, Иск приблизил картинку. Лицо воина, жестокое и решительное, привлекало своеобразной мужественной красотой. Очень смуглое, но не индусского, а скорее индейского типа: удлиненное, с правильными чертами лица и хищным носом с горбинкой. Впечатление портило брезгливое высокомерное выражение лица. И взгляд. Взгляд хладнокровного убийцы.

Седов обругал себя за шаблоны и стереотипность мышления — надо же, сразу навесил на парня клеймо киллера. Несмотря на пронзительный холодный взгляд, одетый по московской моде незнакомец вызывал у Валерия скорее симпатию, чем отвращение.

Никакого оружия у стиляги не было. Запястья и щиколотки парня украшали скромные браслеты из темно-зеленого камня. Очень удобно, — опять одобрил Седов, — можно будет замаскировать под браслеты коммуникатор и пульт для связи с Иском. Впрочем, для маскировки усилителя мыслесвязи с яхтой лучше подошла бы круглая серебряная серьга — как раз такая красовалась у парня в левом ухе. Может, все же пришелец? Нет, не похоже.

Густые черные волосы андхара были заплетены сзади в длинную, чуть ниже пояса, косу, с многочисленными вплетениями разноцветных блестящих нитей и драгоценных украшений.

Наверняка, странная прическа имела какое-то символическое значение, однако Седов решил, что при копировании без косы все-таки можно обойтись. Тем более, что прически остальных секьюрити представляли собой довольно короткие конские хвостики, перехваченные явно очень популярными на Раване в этом сезоне золотистыми лентами.

— Образец выбран, копируем, — Валерий активировал адаптер, внимательно всматриваясь в предложенное кораблем зеркало. Подарок Гадюки пригодился и оказался очень полезным. Светлые волосы землянина сменились темными, почти черными. Повинуясь приказам хозяина, кожа посмуглела, зеленые глаза превратились в карие, немного раскосые. Лицо чуть удлинилось, имитируя индейский типаж андхара.

С одеждой вообще проблем не возникло, обошлось даже без синтезатора — в не слишком богатом гардеробе Валерия нашлись и белая кожаная жилетка и серые брюки из натуральной ткани. Создать по их образцу бриджи — для корабельного искусника было минутным делом. На ноги Седов, не мудрствуя лукаво, натянул белые кроссовки. Ручные браслеты и серьга заняли подобающие места.

Еще полчаса ушло на загрузку в память трех основных языков планеты. Бегло говорить на них пока не получилось бы, но в целом понять речь собеседников и кое-как объясниться с аборигенами гипнокурс позволял.

Бросив последний взгляд в зеркало, Седов не сдержал улыбки: когда-нибудь, лет через двадцать, именно так, по-андхарски, будет выглядеть Лесик, его темноволосый смуглый сынишка, ну вот разве что с поправкой на зеленые глаза.

Слишком увлекшись забавной мыслью, Валерий забыл перехватить волосы блестящей лентой, оставив их свободно спускаться по плечам, несмотря на то, что ни у одного аборигена такой прически не видел.

Посадочный бот доставил землянина в лес, высадив в получасе ходьбы от Храма. К святилищу вела сквозь джунгли широкая удобная тропа, которую пока еще нельзя было назвать дорогой. По тропе к Храму небольшими группками и семьями шли андхары и дэйны. Рейси в толпе паломников Седов не заметил.

Валерий разочарованно огляделся. Людской поток по широкой дуге обтекал его с двух сторон. Несмотря на все усилия адаптера, аборигены, бредущие к Храму, безошибочно определяли в нем чужака, но не предпринимали никаких агрессивных действий, а только испуганно оборачивались, бросая тревожные взгляды на распущенные волосы землянина.

И эти меня уже раскусили, — с досадой подумал Валерий, однако менять уже ничего не стал. По прибытии в Храм надо было сразу объясниться с местным царьком начистоту и предложить посильную помощь. Отдав Приску приказ предупреждать обо всех встречных инопланетянах, посредник ускорил шаг, внимательно прислушиваясь к эмофону разноплеменных паломников.

Сообщение корабельного мозга о приближении источника неизвестной энергии совпало с тревожным всплеском эмоций. Похоже, появление Седова спутало планы таинственных похитителей.

Джунгли закончились. Аборигены расступились перед землянином, уступая ему дорогу к Храму.

Валерий проклинал себя за уступчивость, а Богомолова, скрывавшего важнейшую информацию, за хитрость. Он терялся в догадках о том, что же означает странное поведение раванцев, ничуть не походившее на ожидаемую реакцию на враждебного пришельца.

Вступив в святилище без всяких помех, Седов решительно направился к огню алтаря, оглядываясь в поисках монарха андхаров. Несмотря на толпившийся снаружи у стен народ (народы?), расположение основных фигур в Храме оставалось прежним. По-видимому, царь еще не прибыл.

Отвлекшись на откровенно враждебный эмофон стоявших у правой стены рейси, Валерий слишком поздно обратил внимание на страстную жестикуляцию хорошенькой жрицы, указывавшей куда-то ему за спину.

Заметив, наконец, красноречивый жест, Седов обернулся назад и тут только поразился странному поведению компании воинов.

Трое в золоченых халатах застыли, вытянув руки к центральной фигуре храма, фигуре Трехликого бога, а четвертый, тот самый стиляга с косичкой, направлялся прямо к Седову. Остановившись напротив землянина, «киллер» смерил его презрительным взглядом и холодно поинтересовался:

— Ты пришел бросить мне вызов, северянин?

Валерий пришел в храм совсем не для того, чтобы бросать вызов кому бы то ни было, однако наглость андхара и оставшиеся с Детского Мирка инстинкты не позволили отказаться. Седов просто не смог сказать «нет».

— Да, — ответил землянин, в свою очередь, смерив противника взглядом сверху вниз, чтобы недвусмысленно дать понять, что он, Седов, ничем не хуже, а кроме того, почти на голову выше. В конце концов, почему бы нет? Может быть, азарт заставит похитителя выдать себя эмоциями. Седов чувствовал присутствие неизвестного источника биоэнергии совсем близко, где-то рядом. Может быть, все-таки рейси? Но похитителем точно был не заносчивый тип с косичкой, заговоривший о вызове. Такой себе божок с косой!

— Готовься к смерти, — холодно заявил андхар.

«Смерть придет к тебе с косой, а ко мне с косичкою», — вспомнились слова популярной песенки. «Смерть с косичкой», мысленно обозвал Валерий соперника, невольно улыбнувшись. Высокомерный взгляд и улыбка Седова окончательно вывели «киллера» из себя.

Повинуясь жесту главаря, трое подручных очертили блестящими нитями в центре святилища большой квадрат, и забияка кивком пригласил соперника внутрь.

Едва бойцы заняли места в центре квадрата, раванцы, до тех пор толпившиеся у входа, возбужденной гомонящей толпой хлынули в Храм и окружили «ринг» — так Седов окрестил площадку для драки. Аборигены выглядели очень довольными. Они стремились насладиться редким зрелищем, но не испытывали ни к одному из соперников враждебных чувств. Радость, интерес, азарт — ни одна из фоновых эмоций не имела отношения к утраченной святыне и к охоте на зловредных пришельцев. Скорее, это была реакция зрителей, пришедших на стадион посмотреть финальный матч престижного турнира.

— Кто бы мне сказал, какого черта я тут сейчас делаю? — Валерий вновь и вновь задавался вопросом, в каком же таинственном для себя, но явно привычном для туземцев ритуале он сейчас участвует и, главное, почему? Что в его облике, таком похожем на андхарский, заставило местного крутого парня, не задумываясь, навязать землянину вызов? Ответ на этот вопрос можно было надеяться получить только после драки.

— Мы будем драться прямо в Храме? — на всякий случай уточнил Валерий.

— Ну, разумеется, где же еще? — удивился соперник.

— Отлично, — Седов еще не успел изготовиться к схватке, как в самый напряженный момент ожидания случайно уловил поток эмоволн, резко выбивающийся из фона толпы. В храме появились пришельцы и, кроме того, похоже, сюда явился и похититель с артефактом. Приск с орбиты сообщил о новом резком всплеске неизвестного излучения.

Пришельцы (Сквистр или кто-то другой?) испытывали страх и любопытство по отношению к экзотическому обряду. А вот похититель был зол и раздражен препятствием на пути осуществления своих планов, каковым — препятствием — он считал не только землянина, но и его соперника.

Но, самое главное, похититель этот оказался вовсе не дэйном Лу-а! Он был замаскированным рейси, рейси под маскировочным пологом неизвестного адаптера, по классу сравнимого с веганским аналогом, даже выше, — вот что, более чем несвоевременно, сообщил Валерию всезнающий компьютерный мозг.

— Свяжись с Иском яхты Сквистра и немедленно передай ему для хозяина всё, что сейчас сказал мне, — приказал Валерий. — Дай ему ориентиры Лу-а и больше меня не отвлекай.

Связанному ритуальной дракой Седову оставалось надеяться только на ловкость хитроумного торговца.

Тем временем молодой андхар вовсе не поспешил воспользоваться заминкой землянина, а, выйдя в центр квадрата, приступил к несложному обряду, вызвавшему заинтересованный гул толпы.

Валерий скрипнул зубами от досады, увидев, что делает соперник: тот медленно расплетал косу и, вынимая из волос блестящие побрякушки, складывал их на каменную плиту к подножью алтаря, напевным голосом обращаясь к богу-андхару с какой-то речью, в которой Валерий не понимал ни единого слова.

— Что это за язык? О чем он говорит? — вопрос вырвался непроизвольно и был чисто риторическим, но Приск отозвался:

— Древнеандхарский. Он просит Великого бога рассудить вас и указать, кто более достоин носить косу и ихгьи.

— И ради этого мы деремся в Храме? За косичку и ленточки? И что, скажи на милость, в таком случае, означает эта коса и эти самые блестюшки, как их там?

Иск не успел ответить, потому что молодой абориген закончил обряд и, откинув за спину длинные распущенные волосы, с хищной улыбкой повернулся к землянину, продемонстрировав пустые ладони.

— Начинаем? — вопрос был совершенно излишним, потому что туземец сразу же бросился в атаку.

Парень великолепно владел какой-то местной школой борьбы, раванским аналогом кунг-фу. Однако сил и умений андхара было недостаточно для того, чтобы достать Седова, еще в детстве перепробовавшего почти все земные боевые искусства, а затем в течение целых пяти лет чуть ли не каждодневно практиковавшего их в борьбе с двухметровым полутонным шахси.

Пока Валерий только ловко ускользал. Противник промахивался, ловко восстанавливал равновесие, снова безуспешно нападал, ошибался, но постепенно всё больше раздражался, чувствуя явное превосходство и демонстративную снисходительность землянина. После очередного неудачного броска, андхар с бессильной ненавистью, тихо, так, чтобы услышал только Седов, прошипел:

— Атакуй, убийца! Тебя наняли рейси, да? Убей меня, только прекрати издеваться!

— Щаз! Убью и прикопаю! — сквозь зубы прошептал в ответ по-русски землянин, пытавшийся сообразить, как закончить схватку с минимальным уроном для соперника.

Ясно было, что в исходной оценке молодого секьюрити Седов допустил какой-то серьезный просчет. Парень вовремя сказал ключевое слово — «рейси»! Не имея возможности остановиться и толком осмыслить происходящее, Валерий отчетливо понимал одно — победить в драке обязательно должен андхар, чем бы потом это всё ни закончилось для него самого.

Тем временем в толпе возникла неожиданная суматоха, раздался громкий вскрик и топот ног, блеснула вспышка энергетического оружия, резко усилился и изменился эмофон. Пытаясь разглядеть, что произошло, Валерий провел болевой прием, чтобы на время вывести соперника из боя но, уверенный в своем превосходстве, недооценил ловкость андхара. Через мгновение, пропустив атаку слева, землянин получил сильнейший удар в челюсть и споткнулся. Перед тем, как потерять сознание от удара головой о каменную плиту ограды, Валерий успел сделать подсечку и чисто рефлекторно врезать падающему туземному стиляге по физиономии. К подножью алтаря они рухнули одновременно.

Седов очнулся первым. Он пришел в себя не от того, что кто-то облил его голову водой, а сейчас безжалостно хлестал по щекам. В чувство вернули отчаянные вопли Приска в мыслефоне и в акустике:

— Очнись, хозяин, очнись, чужой бот взлетел, это катастрофа, сейчас здесь все погибнут!

— Кто? — вслух спросил Валерий, с трудом открывая глаза, и, наконец, почувствовав очередную пощечину, отстранился.

— Кто ты? — уже более осмысленно спросил он, увидев перед собой встревоженное лицо андхарской жрицы. Именно она, пытаясь привести землянина в чувство, вылила ему на голову кувшин воды и сейчас хлестала по щекам.

— А я думал, что я тебе нравлюсь, — грустно пошутил Валерий, перехватывая занесенную для следующего удара руку туземки, и утирая ладонью воду с лица. Шутка успеха не имела.

— Неважно! Я Алиса Климова. А кто ты? Седов? — выпалила по-русски девушка. — Иоанн Матвеевич говорил, что ты должен прибыть! О тебе рассказывают легенды. Если это правда, Седов, сделай что-нибудь. Сейчас же! — страстно сказала жрица, требовательно глядя на посредника огромными черными глазами, в которых плескалась боль. — Иначе все они погибнут, — повторила она фразу Искина. И с горечью добавила: — Кроме рейси, разумеется.

Так это и есть агент Богомолова, — с запозданием сообразил Валерий. — То-то она мне так в Храме сигналила.

— Что случилось? — спросил он, обращаясь к обоим собеседникам одновременно. Вернее, не к обоим, а ко всем троим. Недавний соперник, до сих пор неподвижно лежавший на узкой лежанке у противоположного края алтаря, со стоном пошевелился. Впрочем, вряд ли его уже можно было считать собеседником.

— Сквистр убил Лу-а, завладел артефактом, — громко отрапортовало левое ухо голосом Приска, и Седов поморщился от акустического удара. — Сейчас его флаер находится на пути к дельгской яхте, удаляясь от Раваны. Хозяин, если ты немедленно не примешь меры, он улетит. И планета погибнет. Удаление артефакта уже вызвало резкое ухудшение состояния аборигенов. Всех, кроме рейси.

— Потому что рейси, скорее всего, не аборигены, — задумавшись, откомментировал вслух Седов.

Если бы не давешние рассуждения Богомолова о регрессорах — прогрессорах, Валерий сразу обратил бы внимание на несоответствие облика арахноидов параметрам остальных рас и базисным характеристикам биосферы, и не стал бы искать еще каких-то пришельцев. На Раване, похоже, и впрямь находилось множество инопланетян, но были они не агентами, а нелегальными колонистами на идеально соответствующей их потребностям планете. Но только ли ради избытка кислорода и подходящей силы тяжести прибыли когда-то пауки в запретный мир? И ведь пришельцы должны были появиться здесь очень давно — бог рейси на алтаре, да и изображение Трехликого казались древними, такими же древними, как и остальные статуи. Но может быть, что-то в них изменилось совсем недавно? Чего только не сотворишь с высококлассным адаптером!

Седов приподнялся на локтях и увидел, что Храм по-прежнему полон. Но вот только раванцы, совсем недавно веселые и шумные болельщики, сейчас вповалку лежали на каменных плитах, едва подавая признаки жизни. Рейси среди них не обнаружилось. Казалось, у всех оставшихся паломников, андхаров и дэйнов, внезапно случился приступ слабости. Смертельной слабости.

— И всё это из-за удаления артефакта! — ужаснулся Седов. — Да тут же настоящая наркотическая зависимость! Здешним ребяткам никогда не выбраться со своей планеты, если воздействие не удастся компенсировать. Какая уж там космическая эра — им в голову не придет даже попытаться взлететь.

И Валерий тоже вслух скомандовал Приску:

— Свяжи меня с дельгом. Прими все меры, чтобы не допустить отлета его яхты — любые, понял?

— С кем ты говоришь? — спросил очнувшийся стиляга.

— А ты! — со злостью обернулся к нему Седов. — Ты вообще кто такой? Откуда ты тут взялся на мою голову в самый неподходящий момент?

— Я? Я в-взялся? — андхар даже начал заикаться от гнева. Возмущение, казалось, придало ему сил. — Эт-то т-ты! Ты не вовремя прип-перся из своей северной глухомани на ц-церемонию, сорвал в-важный обряд и бросил мне в-вызов, желая отнять ихгьи и мой т-трон! Я вообще сначала подумал, что ты подослан р-рейси! Но теперь вижу, что ошибся. Ты — просто идиот! — долгая речь отняла у него последние силы, и парень со стоном опустился на лежанку.

— Это я идиот? Какой трон? Из какой глухомани? Ты о чем? Я тебя спросил, кто ты! — вновь вызверился Седов, уже начиная подозревать правду. Мысль о том, что примитивный раванский абориген действительно считает Землю глухоманью, показалась смехотворной, но, скорее всего, тот имел в виду нечто другое, а Валерию сейчас было не до смеха.

Но парень не отозвался. На вопрос дипломата ответила испуганная жрица:

— Как же так может быть? Ты, и правда, не знаешь? Это же сам могучий монарх Найодхи, великий царь Дахгар — а! Значит, ты не Седов? — девушка отшатнулась, закрыв лицо руками. — Я все-таки их не уберегла, — в отчаянии прошептала она.

— …твою мать и твоего Богомолова! — единственное, что смог сказать Валерий, узнав, кто был его соперником в драке. — Так ты говоришь, он и есть сам великий царь, а я его не знаю? — сардонически переспросил он.

Мелькнула мысль, что агентам все-таки вредно долго находиться на примитивных планетах. В конечном итоге они начинают считать своих мелких царьков владыками Вселенной.

— Хорошо звучишь, — ответил по комму на русский мат насмешливый голос Сквистра.

— Слава богам! — неожиданно вырвалось у Валерия. — Хоть одно нормальное существо, с которым можно по-человечески поговорить.

— Спасибо, — не менее ехидно отозвался дельг. — Поговорить о чем?

— О нашем договоре. Ты знаешь, что творится на планете? — поинтересовался землянин.

— Ну, знаю, — равнодушно ответил альгамбрец. — Я им не Служба спасения. Но и, — он поколебался и недовольно хрустнул жвалами, нехотя соглашаясь на уступку. — Но и пепел трупов на песке за собой тоже оставлять не хочу. Речь, кажется, шла о каком-то возмещении? Что ты можешь предложить?

— Если ты немедленно вернешься на Равану, я отдам тебе ритуальный меч древних воинов-шахси, — с надеждой сказал Седов. — Оружию десять тысяч лет. Антиквариат, высоко ценится на любом галактическом рынке.

— Знаю. Неплохая вещичка, — разочарованно скрипнул в коммуникаторе голос дельга. — Но вряд ли она стоит артефакта Предтеч. Что-то еще?

— Хорошо, — обреченно сказал Валерий, понимая, что не имеет права так поступать, что предает ушедших друзей и отрезает себе путь к отступлению, но не находя иного способа спасти погибающий мир. — Я отдам тебе флягу с водой Легаты.

— У тебя есть живая вода планеты — целительницы? — недоверчиво переспросил Сквистр. — Достойное предложение! Но я должен буду проверить.

— Проверяй, — равнодушно ответил Седов. — Фляга у меня в сумке в посадочном катере. Спустись на планету, отдай артефакт аборигенам, ну хотя бы этому типу, который называет себя царем, и потом мы вместе отправимся к флаеру, и я немедленно передам тебе воду. Нужны какие-то гарантии или поверишь на слово?

— Поверю! — решительно сказал дельг. — И проверю! Жди!

О том, что Сквистр не замедлил вернуться на планету, можно было догадаться, не выходя из Храма. Ослабевшие люди и дэйны, только что лежавшие вповалку на полу, потихоньку начинали шевелиться, поднимая головы, стонали, растерянно оглядывались по сторонам.

Обрадованная жрица-шпионка бросилась к очнувшемуся Дахгар — а. Вылить на него кувшин воды, как на Седова, девушка не успела — ее пригвоздил к месту суровый взгляд царя:

— С тобой мы еще поговорим позже, — холодно сказал андхар. — А сейчас принеси мне Знаки.

Девушка рванулась к оставленным в центре боевого «ринга» блестящим лентам. Парень проводил ее сердитым взглядом, но в его эмофоне, однако, к злости примешивались совсем другие и очень сильные чувства.

— Если ты и в самом деле царь, то где же твои четыре жены? — с досадой спросил Седов, легко считавший чувства андхара.

— Я вообще не женат, — удивленно посмотрел на землянина Дахгар-а. — А теперь, судя по всему, уже вряд ли когда-нибудь…, - парень тоскливо вздохнул, поднимаясь навстречу хорошенькой жрице, несущей ему ленты.

— А сейчас я хочу узнать, что происходит, — обратился он к Седову.

— Я тоже, — лаконично ответил тот. — И поскольку я плачу за правду очень многим, за мной первый вопрос. Скажи-ка сначала, что за отношения у андхаров с рейси. Давно они тут у вас?

— Обычные отношения, — хмуро ответил Дахгар-а. Он уже заполучил свои побрякушки и сейчас медленно вплетал их в косу, казалось, полностью сосредоточившись на этом медитативном занятии. — Рейси всегда жили на Раване. Мы были хорошими соседями, друзьями. Но примерно двести больших циклов назад сияющие вдруг потребовали у андхарских царей дань — так говорят хроники. И мы начали им платить.

— Дань? — удивился Седов. То, что рейси оказались коренными жителями, как будто опровергало гипотезу о пришельцах, но что-то все же случилось с ними двести пятьдесят лет назад. И дань… — Это как?

— Так, — царь с вызовом выдвинул вперед нижнюю челюсть. Разговор ему явно был неприятен, и губы скривились в горькой усмешке. — Выделяли несколько селений, где они могли питаться, пить кровь андхаров! Каждый цикл — новая пища. Крестьяне после этого долго болели, не могли работать, но и отказаться мы не смели. Просто боялись. Что мы могли сделать? А шесть циклов назад… — андхар замолчал, борясь с какой-то особо увертливой ленточкой.

Жрица потянулась, чтобы помочь, но парень мягко отстранил ее руку.

— И что же случилось шесть циклов назад? — поторопил Седов.

— Шесть циклов назад скончался мой отец, и к власти пришел я, — разобравшись, наконец, с лентой, ответил Дахгар-а. — И рейси потребовали увеличить дань. А я отказался платить совсем. И тогда аррьяу-ахья исчезла из Храма, появился Лу-а, и в три мира пришло общее бедствие — у нас перестали рождаться дети. Рейси все время повторяли, что могут остановить болезнь, но мне удавалось делать вид, что я им не верю. Я пытался вызвать пришельцев, но вместо богов приходили бессильные мошенники. А прямо обвинить рейси было нельзя, потому что Лу-а — не рейси. Он демон!

«Ну, разумеется, скромный такой тупой дэйн с адаптером класса повыше последней веганской разработки!» — эту мысль Седов благоразумно не стал высказывать вслух.

Разговор прервало появление Сквистра. Тот появился в облике дэйна, вновь вызвав у Валерия занозистую мысль об адаптере.

— Похож на Лу-а, но не он, — тихо сказал царь, изготавливаясь к драке.

— Не суетись, это друг, свой, — остановил его Валерий, поднимаясь и направляясь навстречу дельгу.

— Чей это, свой? — пробормотал андхар, следуя вслед за землянином.

Валерий, которому в голову пришла неожиданная идея, ничего не ответил, мысленно окликая Приска:

— Язык! Немедленно сопоставь характеристики языка рейси с аналогами Сообщества, и сообщи мне название галактической расы, которая говорит хоть на чём-то похожем!

Возвращение святыни прошло очень прозаично. Сквистр протянул напрягшемуся в ожидании подвоха андхарскому царю небольшой полотняный мешок, осторожно держа его за завязки и стараясь не касаться содержимого. Очевидно, он знал, с чем имеет дело.

Жадно выхватив добычу из лап пришельца, Дахгар-а разорвал ткань и, словно не веря глазам, уставился на чашу из тусклого красноватого металла. Потом резко развернулся и бросился к священному огню.

В Храме раздался дружный вздох оживающих паломников. Словно ощутив давление взглядов и чувств, Дахгар-а сумел остановиться и неимоверным усилием воли заставил себя шествовать медленно, как и подобает законному царю великого народа.

Проигнорировав движение устремившегося навстречу Верховного жреца, правитель подошел к алтарю, переступил барьер и, освободив артефакт от остатков ткани, погрузил руки с чашей прямо в обжигающее пламя. Царь явно ничего не боялся и никому не собирался позволять собой командовать. Но, кажется, смельчаку ничего не грозило: огонь послушно расступился перед святыней, открывая едва заметное углубление. Водрузив святыню на место, молодой андхар со счастливой улыбкой отступил на шаг и замер на каменном постаменте, высоко подняв голову. Как будто по приказу, опустились на колени жрецы, и, словно в подражание царю, расплылись в безудержно счастливых гримасах лица паломников.

Седов едва устоял на ногах от резкого всплеска эмофона. От такого избытка счастья тоже можно потерять сознание, — ругнулся он, опираясь на услужливо подставленную лапу дельга. Валерий едва не пропустил вызов Приска, сообщавшего о результатах анализа.

— Хозяин, готово!

— И что там с языком рейси?

— Абсолютная идентичность, — подтвердил догадку компьютерный мозг. — Язык известной космической расы класса «H». Самоназвание, принятое также и в Содружестве — меххри. Меххри с планеты Суфр.

— Ну, конечно же, меххри! — воскликнул Седов. Он, наконец, отчетливо вспомнил дебаты в Ассамблее и суть проблемы: высокоразумных пауков обвиняли в использовании в пищу крови перспективных приматов с одной из колонизированных планет вместо питательной плазмы из синтезаторов.

Похоже, гурманы — меххри нашли более безопасный, но еще более подлый способ удовлетворить свои безграничные аппетиты арахноидов: использовали для питания две гуманоидные разумные расы очередной нелегальной колонии. На условиях добровольного сотрудничества, разумеется. И никаких проблем с маскировкой — ведь так легко выдать себя за аборигенов, если использовать адаптеры классом повыше веганского! Откуда они, кстати, у расы класса «Н»? А вот только родной язык не скроешь!

История с Панфиловым обрела логическое объяснение: приняв облик денебианца с помощью адаптера, агент меххри подбил землянина на кражу святыни, а затем, под видом дэйна, отнял артефакт у колеблющегося предателя и начал диктовать условия остальным раванцам.

Хотя, может быть, Валерий поспешил с выводами. И, кстати, напрашивался еще один вопрос: куда делись двести пятьдесят лет назад настоящие рейси, если такие вообще существовали? Однако Седов прибыл на Равану не для расследования преступлений арахноидной расы. Это дело других специалистов Содружества. Его долг — прекратить нарушения Договора.

От немедленного составления отчета Координационному Совету Валерия отвлек альгамбрец:

— Речь, кажется, шла о выполнении соглашения, — напомнил дельг. — Или ты собираешься еще чем-то развлекать аборигенов?

— Ты прав, — опомнился Седов, успевший надиктовать Приску лишь несколько фраз в мыслеречи. — Нам пора.

Уйти по-английски не получилось. Заметив ретираду пришельцев, царь отвлекся от страстного объяснения с черноглазой красоткой. Обернувшись на оклик, Седов злорадно подумал, что Богомолов, похоже, скоро потеряет агента Алису Климову. Впрочем, судя по ее успехам, СБ лишалась в лице агента не так уж многого. Оставалось надеяться, что из девчонки еще может получиться неплохая андхарская царица.

Дахгар-а с девушкой перехватили спасителя Раваны у выхода.

— Вы и вправду Седов. И всё, что про вас говорят, правда! Это просто чудо! Я вас никогда не забуду! — тихо сказала по-русски девушка. Андхарский царь ожег ее возмущенным взглядом и обратился к землянину.

— Я не узнал сразу, кто ты, дарующий жизнь, — торжественно сказал Дахгар-а. — Сначала я принял тебя за сына одного из северных владык, пришедшего бороться за власть, потом за чужака и посланца рейси, но ошибся. Ты спас народы Раваны и теперь уходишь, — он низко поклонился и добавил:

— Прости, Великий, что я не узнал тебя в этом облике. Мы звали тебя, и ты пришел и помог.

Все-таки его записали в боги! Валерий оценил ловкий психологический ход. Удобный способ для самолюбивого парня оправдать неудачу в драке: как же, сразился один на один с богом и свел дело вничью! Седов молча пожал плечами, не желая вступать в долгие споры. Он не знал, существует ли у андхаров такой жест, но Дахгар-а, кажется, принял его за согласие. Он вытянул в сторону правую руку, и подбежавший жрец поспешно вложил в нее узкую зеленую ленту.

— Знак говорившего с богами, — объяснил царь, вплетая ленточку в кончик косы. — Вырази свою волю, Великий. Я выполню все твои повеления. Что должны для тебя сделать андхары?

— Ничего, — честно ответил Валерий. — Разберитесь со своими делами, наведите тут порядок. Думаю, рейси больше не будут вас беспокоить, я об этом позабочусь. Прощай!

Вспомнив о недописанном докладе, Седов машинально нажал кнопку комма, давая Иску сигнал об отправке сообщения по всем официальным адресам. Подробный отчет можно будет отправить и позже, а сейчас нужно обеспечить Раване срочное внимание Службы спасения. Первоочередная задача — безопасность народов планеты. Хотя бы для счастья агента Алисы Климовой. Как будто прочитав мысли Валерия, девушка импульсивно бросилась к нему на шею и разрыдалась:

— Спасибо вам за всё! — сквозь всхлипы прошептала она.

Валерий осторожно высвободился из неуместных объятий и выскочил из Храма вслед за Сквистром, провожаемый растерянным и ревнивым взглядом андхарского царя.

— Похоже, опять влип в какую-то мелодраму. Хорошо, Анка не видела. Вот бы мне влетело, — лирический настрой Седова нарушило сообщение Приска о массовом отбытии с планеты летательных аппаратов неизвестного класса. Все было ясно. Меххри перехватили сообщение посредника и поспешно заметали следы.

— Вот твоя вода, — забравшись в катер, Седов вытащил из рюкзака заветную фляжку и протянул дельгу. — Спасибо, что расправился с демоном. Наверное, нелегко было?

Валерий испытывал к хитрому торговцу искреннюю благодарность. Вряд ли ему самому удалось бы так быстро справиться с похитителем.

— Ничего сложного, — насмешливо стрекотнул дельг, снимая маскировочный полог адаптера и демонстративно поднося флягу с водой к темному шару светового контроллера. — Всего-навсего новейшее вооружение и отсутствие гуманистических комплексов, которые мешают ребятам из Координационного Совета делать свою работу.

Шар ярко вспыхнул, и дельг с искренним изумлением пробормотал:

— Настоящая!

— Так ты не верил? — в свою очередь, удивился Седов. — Тогда почему помог?

— Не верил, — признался кузнечик. — А почему помог — ну, знаешь ли, — он издал скрипучий звук, который лингвист перевел как смех, — неплохо иметь в должниках такого парня, как ты. Репутация для дипа многого стоит. Так это, значит, правда, что твой друг — Проводник живой планеты?

— Ну да, Проводник, — Валерий почему-то испытывал неловкость, как будто недоверие дельгского шантажиста бросало тень на него самого. — Мы даже собирались сделать о Егоре фильм, для его жены…

— Он женат? Интересно, — задумчиво сказал Сквистр. Затем, словно о чем-то вспомнив, махнул на прощанье тощей лапкой, и торопливо направился к своему флаеру: — Еще увидимся!

— Может, и увидимся, — проводив взглядом исчезающий в зеленоватом небе Раваны дельгский кораблик, Валерий дал своему катеру команду на взлет.

Преследователи обнаружились, когда яхта посредника уже начала удаляться от планеты. Корабль Седова неожиданно содрогнулся. Не от удара, но от отдачи автоматически включившихся систем обороны.

— Опасность высшей категории! Нас атакуют! Имеющихся защитных слоев недостаточно! — бесстрастным голосом хорошего исполнителя заявил корабельный мозг.

— Кто нападает, меххри, шахси, дельги? — поинтересовался Седов, пытаясь сообразить, каким оружием можно было так быстро привести в негодность суперзащиту яхты.

— Веганские крейсеры, — последовал немедленный ответ. — Ведут огонь мощнейшими деструкторами на уничтожение. Нам нечего им противопоставить. Экраны долго не выдержат. Полное поражение произойдет, — Иск сделал паузу, как будто затруднялся уточнить срок, хотя Седов до сих был уверен, что такое невозможно. И в самом деле, ответ оказался даже слишком точен: — Через четыре минуты двадцать семь целых и триста сорок три, сорок два, сорок один… — комп не мог остановиться, и Валерий сердито приказал:

— Прекрати! Выведи цифры на экран. А вот, скажи-ка лучше, зачем веганцам меня преследовать? Они тут причем?

Казалось, Иск вновь заколебался, анализируя вопрос, затем выдал неприятное, но вполне приемлемое объяснение:

— Эти корабли веганского производства, но существа, которые там находятся, вполне вероятно, не веганцы. У них слишком сильная защита — идентификации не поддаются.

— Вполне вероятно, — вслух согласился Седов. — А связь! Что, если подать сигнал бедствия?

— Связь блокирована. На всех уровнях, — последовал мгновенный ответ. Ну да, корабельный мозг уже успел провести обязательную проверку ресурсов.

— А если мы атакуем? У тебя в инструкции значится «активная оборона».

— Бесполезно, — ответил Приск. — Система есть, но она непригодна против веганских крейсеров. Их защиту нам не одолеть.

Валерий посмотрел на обзорный экран — оба вражеских корабля были видны как на ладони. Они уверенно приближались к яхте, не боясь ответного удара.

Значит, ведут обстрел на поражение? Внизу бежала информационная строка — до отказа защитных экранов оставалось две минуты тридцать пять секунд. Иск ничего сделать не может. А что может он, Седов? Распахнутая походная сумка не порадовала разнообразием сюрпризов — настоящего космического оружия там не было. Веганский адаптер? Не тот случай. Воинский меч жабо-медведей? Разве что сделать себе харакири, а заодно и Искину, чтобы умереть вместе и красиво?

Хм! Взгляд уперся в орионский преобразователь плазмы. «Если понадобится убрать что-то большое и ненужное», — так, кажется, сказал Т'хак? Седов схватил дудку — фонарик, невольно удивившись тяжести небольшого предмета, и попросил Приска:

— Дай-ка мне точное направление на веганские корабли.

По бортовым экранам проплыли два световых пятна и, чуть дрогнув, замерли по борту слева. Валерий направил преобразователь на цель и без особой надежды на успех сказал:

— Надеюсь, дружище, ты знаешь, что делать. Убери-ка отсюда вот это большое и ненужное!

Похоже, плазменный фонарик отлично знал всё, что требовалось. В небольшом секторе пространства вдруг забесновалось звездное пламя, в котором сначала растворились огромные веганские крейсеры, а затем в яростной вспышке света исчезла и крохотная дипломатическая яхта.

В последнее мгновение Седов еще успел пожалеть, что не испытал преобразователь заранее на астероидном полигоне.

ГЛАВА 5 Чужая шкура

Говорят, что мягкий климат, изобилие пищи, ласковое море и отсутствие природных врагов не способствуют формированию сильных мужских характеров — гении и герои, будто бы, рождаются только в северных краях. Есть такая теория, но она мало похожа на правду. Характер воспитывается людьми, а вечное лето, наверное, тут вовсе не причем.

Планета Вердес, уютный тропический мирок, была вовсе не раем для слабовольных романтиков. Может быть, потому, что и здесь не так давно появились враги, отделившие планету от всей остальной Вселенной. Но враги не природные. Да и непонятно, враги ли?

Димка Бутусов ненавидел лето и жару. Он был слабовольным романтиком, а, кроме того, ординаром, растяпой и неудачником. Так сказала Диана. Не слишком приятно услышать такое от любимой женщины.

— Тряпка! Маменькин сынок! Мечтатель! — девушка раздраженно сжала контактер и отключилась.

На экране медленно таяла застывшая картинка: стройная фигурка, копна густых темных волос, черные глаза, пухлые яркие губы. Модная ассиметричная юбка с косыми разрезами и белый короткий топ подчеркивали прелесть смугловатой нежной кожи, бархатистой, как персик. Губы помнили ее солоноватый вкус. Но главное — характер, заводной, отчаянный, дерзкий, немного капризный.

Ребята ходили за Дианой толпами, она могла выбрать любого. Что заставило ее предпочесть тихого мечтательного одноклассника? Может быть, детская дружба, или беззаветная собачья преданность Димки…

Он сам все испортил. Зачем позвонил? Зачем рассказал о выборе экспериментаторов? В группу претендентов сначала пригласили и несколько девчонок. Некоторых отсеяли на первом этапе — самых нетерпимых. В их числе была и Диана. Потом отвергли и многих ребят. Но только Бутусова ученые признали достаточно психологически гибким для контакта с Чужими.

Диана как будто смирилась с отказом. Но, узнав, что выбрали его, Димку, девушка сначала не поверила, просто расхохоталась…. Потом последовал поток обидных слов.

— Ты? Барьер? Очень смешно-о-о, — насмешливо растягивая слова, сказала Диана. — Что-нибудь правдоподобнее придумай! Еще скажи, что ты согласился!

Тогда и пришло решение. Да, Димка Бутусов был мечтателем, «строителем воздушных замков». Потому и рискнул войти в группу добровольцев — астрофизиков и астроархеологов, исследователей Артефакта, не задумываясь о последствиях.

Физические данные, по которым Бутусова превосходили многие, для Эксперимента оказались несущественными, хотя и слабаком Димку никто не назвал бы. Спортивная подготовка — не самый важный предмет забот астроархеолога, но парня спасало серьезное увлечение водным поло. А вот психологическая лояльность избранника к чуждому, восприимчивость к необычному намного превысили показатели напарников.

Участие в эксперименте казалось опасным, и согласия Димка сначала не дал. «Обдумать надо, посмотреть кое-какие материалы». Разумеется. Ему дали неделю отсрочки и повышение уровня допуска для изучения архивных документов.

Многое он уже давно знал. Артефакт Чужих — «Диск» — появился на орбите планеты в триста сорок шестом году п.к. (после колонизации). Сейчас земной колонии на планете Вердес исполнилось уже четыреста шестьдесят пять лет. Позади — почти сто двадцать лет провалов и неудачных попыток вырваться в космос. С появлением артефакта неизвестное непроницаемое поле отделило Вердес от обитаемой Вселенной. Сигналы связи не доходили, летательные аппараты наталкивались на непреодолимый Барьер. С одной стороны, не так уж плохо — Диск появился в разгар межгалактической войны с ашшурами. С другой стороны, планету ожидало полное одиночество, изоляция.

Артефакт — небольшой, по космическим масштабам, двадцати километров в диаметре, темный вращающийся диск, был окутан голубоватым полупрозрачным коконом неизвестного силового поля. Такое же поле окружало теперь и планету. Все первые попытки автоматических зондов преодолеть Барьер приводили к гибели исследовательских аппаратов. По внешней границе поля время от времени возникали пузыри, вздутия, истончения. Несколько раз отмечалось появление темных пятен неправильной формы — так называемые «окна».

Эксперименты показали, что «окна» являются единственными, проницаемыми для посторонних объектов, областями барьера. Периодичность появления пятен — примерно раз в четыре года. Все наблюдавшиеся окна просуществовали от двух до пяти периодов обращения планеты вокруг своей оси.

Исследования Барьера обнаружили наличие в пятнах неизвестного излучения. И ни один из проникнувших сквозь пятна автоматов не вернулся. Связь с ними прерывалась при соприкосновении с внешней поверхностью «окна».

Первые попытки проникновения в Диск людей закончились трагедией. Исследователи — добровольцы первой экспедиции неудачно прошли сквозь пятно. Все данные изъяты из архивов.

Открытие эффекта Краюхина, вторая и третья экспедиции — экипажи возвращаются. Бессмысленные улыбающиеся лица на экранах….(секретная информация, вашего уровня допуска недостаточно). Димка несколько раз перечитал документы, но так и не понял, какое отношение к Диску имели эксперименты Вальдера по системам защиты информации.

Новые попытки. Новые возвращения. Вернувшихся добровольцев больше не показывали. Но они остались живы. Как? Где? Файлы закрыты для пользователей информатория. Почему?

И вот теперь — очередной эксперимент, с его участием. Новая система защиты, активизация биополей методом Вальдера плюс универсальная стимуляция психокинетики индуктором Старышева. Где-то здесь крылась разгадка прошлых трагедий. Димка уже прошел обработку, но изменений в себе не чувствовал и все еще не собирался соглашаться. О предложении он рассказал маме. Она расплакалась:

— Неужели никого другого не нашлось? Ты у меня один. Что со мной будет, ты подумал?

Конечно, Бутусов подумал и обрадовался, отыскав новый аргумент в пользу отказа. Принимать предложение Старышева не хотелось. Димка предпочитал мечтать. Трус, ординар. Диана беспощадно открыла ему глаза на правду.

Но и компьютеры сделали правильный выбор. Что ему терять? Не так уж много. Мама, Диана, безразличные приятели, лучший друг Женька Синельников, безнадежный фантазер, болтун и выдумщик, но надежный, как скала, в серьезном деле и всегда готовый прийти на помощь в трудную минуту. Как они мечтали вдвоем о звездах, которых никогда не видели! И вот теперь….. Мама поплачет. Женька придумает себе утешение. Диану можно вычеркнуть, ее он уже потерял.

После ссоры Димка сразу позвонил Старышеву и сказал «да». Удивление ребят, слезы матери — все осталось позади. Отступать поздно. Крохотный кораблик на автопилоте подлетел к синему свечению Барьера. Научники задержались на безопасном расстоянии далеко позади. Доступы к внутреннему управлению кораблем перекрыты, его ведут. Критическая точка, вход. Что это? Кто он? Где…. Распад. Исчезновение…

Полное безмыслие… Темнота… Отключение сознания… Болезненное воспоминание об ужасе небытия и черный провал. Колодец? Туннель? Нет, это не Туннель… Космос… Но почему здесь вода?

Вторая попытка вернуться, выплыть. Вторая ли? А может быть сотая? Тысячная? Он не знал. Не мог вспомнить… Новые судорожные усилия…. Комок раздробленного духовного существа стремительно сжался в темный шар, в картинку, в звуки и снова распался….

Но сейчас заблудший внезапно осознал, что слышит чьи-то голоса. Нужно вслушаться, напрячь память. Кто он? Почему здесь? И ничего не видит. О чем они говорят? Что они говорят о нем? Болен? Неужели он болен? Он никогда не болел. И главного он все еще не вспомнил — что с ним произошло?

Внезапно расщедрившееся небытие милосердно возвращало память, слова, голоса и языки… Почему вдруг это множественное число — языки? Ну, конечно, ведь он переводчик, посредник, посол… Это он, бывший переводчик, альтаирский посол на Земле Валерий Седов. Как? Откуда? Почему жив?

Вспомнил! Он, Седов уходил от Раваны после успешного расследования. Его преследовали веганские крейсеры, вели которые, как выяснилось, совсем не веганцы. Но выяснилось это слишком поздно. Яхту атаковали, и кораблю грозила неминуемая гибель от зубов галактических акул.

Но и мелкие рыбки умеют кусаться очень больно. Седову случайно удалось уничтожить врагов. Но его яхта и Иск — «Приск» — погибли. И сам он, кажется, тоже…

Погибшему было все равно. Но вот тому, кто пришел в себя, нет. Седов оказался жив. Как? Почему?

Первая осознанная мысль — меххри. Преступники начали заметать следы. А раванцы, андхары, что теперь будет с ними, если не вмешается Содружество? Перед взрывом связь была блокирована. Успел ли Иск передать сообщение в Координационный совет и на Землю? Валерий скомандовал отправку незаконченного отчета с планеты по всем официальным адресам. А если преступники уже тогда успели поставить блок? Но нет, Приск предупредил бы. Тогда зачем на него напали? Кто организовал нападение: пауки, земляне, веганцы, или оно стало отголоском других незаконченных дел? Неизвестно. Если Валерий жив, значит, он должен сообщить в Совет… Нужна связь…немедленно….

— Он очнулся, что-то пытается сказать! Интересно, как он вывел корабль из пятна, при полностью стертой матрице механизмов? Он же не пилот! Сергей Александрович, смотрите, он вспоминает! Бутусов очнулся! — Новый голос. Не скрипучий, совсем другой. Звонкий, мальчишеский, голос ликовал, радовался. Чему? О чем говорит? Не пилот? Конечно, он — не пилот, он, Валерий, — контактер, дипломат, галактический посредник суперкласса.

— Отлично, Евгений. Я же говорил! Не будем форсировать процесс. Пусть отдохнет. Мы все узнаем чуть позже, — ответил мальчишке властный голос немолодого мужчины. Только, несмотря ни на что, в нем почему-то не слышалось уверенности.

Укол. Наркотическое вещество милосердно вернуло беспомощную жертву в спасительное состояние бессознательности. Небытие…

Жара… Очень жарко и хочется пить… Почему не работает адаптер? Вода. Очень много воды… Пить….Черная вода. Он плывет и слышит, чувствует голоса. Цветные пятна мигают вспышками. Звезды. Это не вода, а космос. Рождение мира. Свет. Звук. Голос. Слова — самые важные, но ушедшие. Странный сон. Почему так жарко? Пить…

Очнувшись, Седов со стоном приподнял свинцовые веки. Белый потолок. Палата. Капельница. Возле его постели — больничной кушетки — сидел, склонившись над книжкой, незнакомый темноволосый парень лет двадцати двух — двадцати пяти.

— Пить! — услышав его хриплый шепот, незнакомец вскочил и поднес к его губам кружку со сладковатой жидкостью.

— Где я? Корабль, связь, координаты… — Валерий попытался приподняться, но от слабости комната поплыла перед глазами.

— Димка! Бутусов! Ты очнулся! Вспомни — это я, Женька, твой друг, меня сюда пустили, твоя мама добилась! — Седов узнал звонкий мальчишеский голос. Сейчас он звучал не так радостно и даже как будто немного таинственно.

Парень приложил палец к губам. Затем, встав так, чтобы прикрыть какую-то точку на потолке, заговорил сам, тихо, почти неразборчиво:

— Сейчас сюда придут наши, расспрашивать. Молчи. Главное — лишнего не сболтни. Не помню и всё. Иначе тебя никогда отсюда не выпустят, — Женька демонстративно поправил подушку и отступил.

Парнишка — Женька — казался искренним и явно стремился помочь. Как он его назвал? Бутусов? Кажется, изобразить полное забвение будет вовсе не трудно. За спиной друга — в этом Седов не испытывал сомнений — почти неслышно приоткрылась дверь, и в палату вошли трое неопределенного возраста мужчин с приятными серьезными лицами, в серых гражданских костюмах. Один из них указал Женьке на дверь. Тот послушно вышел.

— Итак, — мягким располагающим голосом, с подкупающим дружелюбием произнес один из вошедших, тот, что пониже ростом. — Наконец-то, Дмитрий Леонидович, вы очнулись. Мы уже беспокоиться начали. Вы ведь Дмитрий Леонидович, да? — внезапно прервавшись, переспросил он.

— Да. Дмитрий. Дмитрий Бутусов, — хриплым шепотом подтвердил воскресший, не понимая, что заставляет его лгать этим незнакомым людям. Безопасникам. Спецслужбы везде одинаковы. Память охотно возвращала картинки многочисленных проверок, которые ничем не угрожали альтаирскому послу Валерию Седову, но могли почему-то оказаться опасными для неизвестного Димки, Дмитрия Леонидовича Бутусова. Услышав его неуверенный ответ, службисты обменялись взглядами. На лице коротышки выразилось удовлетворение.

— И что же, вы, Дмитрий, можете рассказать нам об эксперименте? Что вы помните? — мягкость его голоса зашкаливала, перетекая в слащавость, медоточивость.

Валерий устало помотал головой. В глазах замелькали темные пятна. Вовремя.

— Ничего, ничего не помню, — ответил он, отключаясь.

— Потерял сознание. Есть шанс, что это, действительно, он? Полная идентичность личности, но с частичной потерей памяти? — разочарованный коротышка задал риторический вопрос сотрудникам, не ожидая ответа.

— Вы же знаете, Игорь Алексеевич! Пока ни один из них, из тех…. - так же привычно не договаривая, ответил худощавый высокий блондин. — Но все может быть.

— Установить строжайшее наблюдение! — приказал глава космической контрразведки планеты Вердес Игорь Алексеевич Карелин. — Допускать только мать, Евгения, и Старышева. Пусть поспрашивают.

— А по связи? — записывая в блокнот указания начальника, осведомился третий, полковник медицинской службы, директор реабилитационного космического центра. — Те же самые?

— Да, — подтвердил Карелин. Затем, потерев ладонью подбородок, добавил. — И девчонку эту, Диану попросим. Пусть перезвонит. Хорошая проверка.

Валерий вновь очнулся с мыслью о раванцах. Воспоминание о последних мгновениях перед взрывом заставило вернуться к реальности. Больница, капельница? Ерунда. Бред. Он, посредник Седов, мертв. Сгорел в ядерном пламени, спалив орионским преобразователем плазмы вражеские крейсеры. Тогда кто же этот человек, тут, в больничной постели? Почему он считает себя Седовым? Что произошло с ним после смерти? Воскрешение? Новое воплощение? Валерий не верил в реинкарнацию. Преисподняя? Пересадка чужих воспоминаний? Может быть, он, действительно, Димка, который вообразил себя дипломатом Седовым, альтаирским послом? Или просто кто-то кого-то дурачит? На шутку не похоже.

Валерий, чуть приоткрыв глаза, посмотрел на свои руки, руки этого тела. Чужие. Пальцы длиннее, кисть уже, тоньше, почти безволосые руки, совсем не похожие на его грубоватые, поросшие светлой шерстью «лапищи». Так, притворно возмущаясь, говорила Анка, когда он, возвращаясь с Альгамбры на Землю, сжимал ее и маленького Лесика в объятиях. Это не его тело.

— Зеркало, — не заботясь о впечатлении, попросил Валерий вновь устроившегося возле койки Женьку.

Понятливый парень вытащил из кармана белого халата и протянул больному маленькое карманное зеркальце. Чужое лицо. Из зеркала смотрел совсем другой человек. Темно-рыжие волосы, печальные карие глаза, веснушчатая бледная физиономия. Мечтатель. Моложе его самого лет на пять, а то и больше — Женькин ровесник, друг, Димка Бутусов. А где же он? Кто он? Где Димка? Где Валерка Седов?

— Там, — неловко начал Женька, пряча зеркальце в карман. — С тобой поговорить хотят…

— Мама? — с неловкой нежностью спросил Валерий, вспомнив о собственной матери. Как, интересно, они поладили с Анкой?

— Нет, — парнишка смутился. — Клавдия Игнатьевна заболела. Но ты не бойся, ничего серьезного. Скоро придет. Это Диана. Будешь говорить?

Девичье имя. Димкина подружка. Странный вопрос. Какие-то нелады. Женька не может сказать прямо, но явно намекает. Что ж, от всех не спрячешься. Он кивнул:

— Да.

Валерий уставился на висящий прямо перед больничной койкой экран, на котором медленно вырисовывалось изображение. Эффектный контакт. Девчонка. Смазливенькая мордашка, но ничего особенного. Молчит. Цену себе набивает. Седов тоже не спешил. Неизвестная девушка почему-то вызывала неприязнь. Диана заговорила первой:

— Ну, и зачем ты это сделал? Что хотел доказать? — Валерий молча пожал плечами. Встретив его равнодушный взгляд, девушка вскинула голову.

— Я не собираюсь извиняться. Если хочешь знать, я бы никогда не позвонила. Меня попросили. Кое-кто. Ты сам во всем виноват!

— Согласен. Ну и что тебе нужно сейчас? — общение с раздражительной девицей утомляло. Седов снова вспомнил жену. Как она там?

— А ты изменился, — обиженно стиснув губы, девушка отвернулась. Расспросить приказали. Что ж, с него хватит.

— Да. Такие вещи меняют. (И если бы она только могла себе представить, насколько сильно!). Извини. Я устал, — Валерий кивнул Женьке, и тот с готовностью отключил визор.

— Так ей и надо. Здорово ты ее отбрил. Если бы не она, ты и не сунулся бы в этот Эксперимент, — парень счастливо улыбался, вспоминая надутую физиономию местной красавицы.

Эксперимент? Валерий вопросительно поднял бровь. Женька понял без слов и выскочил из палаты. Хорошие друзья у этого Бутусова. И у него, Седова, были не хуже. А вот подруги у Димки не очень. Тут, пожалуй, Валерию повезло больше. А каким же был сам Дмитрий?

Друг вернулся с тонкой стопкой папок и документов. Положив на одеяло перед глазами больного, начал торопливо перелистывать, показывая заголовки:

— То, что ты изучал перед полетом. Что тебя интересует?

Все, что его могло заинтересовать, Валерий уже увидел. — Эксперимент. Окна Диска, периодичность, возвращение экспедиций, 465 год п.к. Со дня его гибели у Раваны прошло сто двадцать лет. Он попал в другой временной пласт — в чужое будущее.

Седов отстранил бумаги и отвернулся, пытаясь осознать масштабы потери. Наверное, в мире существует такая степень боли, которая выходит за пределы человеческой способности чувствовать. Не способные осмыслить утрату, люди просто отвергают мысли о ней, чтобы сохранить здравый рассудок. Валерий отказался верить в реальность окружающего мира, и ему удалось уснуть. Разбудил его незваный гость, уже знакомый невысокий службист.

— Поговорить пришел! — жизнерадостно объявил он с порога. — Небось, заждались?

Коротышка удивительно напоминал толстяка Богомолова — не внешне, а чем-то характерным в манере общения. Заметив искреннее удивление Седова, он немного смутился, кивком выставил из палаты Женьку и заговорил серьезно:

— Вижу, молодой человек, что вы меня не узнаете, поэтому еще раз представлюсь. Карелин Игорь Алексеевич. Сами понимаете, генерал. Вас представиться не прошу. Затруднительное положение, понимаете ли…. Может, вы и есть Бутусов. Очень сомневаюсь. Хотя мог бы и проверить, при желании.

Он посмотрел на Валерия со значением. Тот кивнул. В самом деле, мог бы. Не сложно. Генерал продолжил:

— Из всех прошлых полетов к Диску вместо добровольцев вернулись другие люди. Чужие, — Карелин минуту помолчал, ожидая реакции, потом, не дождавшись, пояснил: — Чужие сознания в прежних телах. Пришельцы, сами признавались. Потому и держим их всех здесь, и не первый год. Кто они? Зачем здесь? Как переместились в другое тело? Не знают. И я не знаю. Посланцы чужого разума — это опасность. А наша служба какая? Безопасность. Секьюрити. Не можем мы вас на свободу выпустить, агентов Чужих, понимаешь? И тебя не можем, кем бы ты ни был.

— Зачем тогда этот разговор? — Валерий спокойно смотрел на собеседника. Пережитый шок послужил хорошей анестезией. Сто двадцать лет! Всё, чем он дорожил, давно исчезло. Что ему шпионские игры далеких потомков на райской планетке в опустевшей Вселенной?

— Вот это по-деловому! — довольный генерал потер короткие ручки. — Предложение у нас к тебе есть. Шанс. Риск. И желанная свобода!

— Ну и…. - торопить собеседника не имело смысла, тот жаждал высказаться.

— Ну и в Барьере опять появилось «окно». Неожиданно скоро. Новый эксперимент готовить некогда, да и жаль зря людей гробить. Однако у нас есть нужные герои, ты, и те прошлые чужаки, четверо. Отличная возможность для науки проверить, как Барьер реагирует на своих посланцев. Мы дадим вам корабль, и полетите все вместе. Вернетесь — милости просим на планету Вердес. Нет — что ж, кто не рискует…. Тут, в медцентре, или, как у нас шутят, в «морилке», не так уж весело….

— Что сказали остальные? — неожиданно встревожила мысль о тех, кто тоже попал в чужое тело в чуждом мире. Кем бы они ни были.

— Все четверо уже согласились, — бодро ответил Карелин. — Они здесь подольше твоего будут. Не один год, и не два.

— Как минимум, четыре, — легко подсчитал Седов, вспомнив периодичность появления пятен. Ребят было жаль. — Что ж. Я согласен.

Глаза генерала радостно, немного зловеще блеснули. Уверен, что не долетим. Посмотрим. Чужаков тут очень боятся.

Карелин нажал на кнопку вызова медперсонала, и вошедший в палату медбрат отключил капельницу. Сознание медленно прояснялось. Ему вводили слабые наркотики. И остальных ребят, значит, тоже на них держали. Четыре года. Не позавидуешь. Укол — на этот раз что-то взбадривающее.

— Ну что ж, раз ты теперь здоров, приступим, — генерал не собирался оставлять чужаку время на долгие раздумья. Чувствуя неимоверную слабость, Валерий с трудом натянул принесенную служителем незнакомую форму и, поддерживаемый вернувшимся Женькой, вышел из палаты. Его уже ждали.

«Героев» доставили на взлетное поле. Корабль представлял собой неповоротливое древнее исследовательское корыто. Всё было понятно: решили сэкономить на смертниках. Многословные извинения и объяснения генерала, фальшивые слова раздражали. Державшийся рядом Женька, по-прежнему в белом халате поверх такой же, как у Седова, формы, внезапно тихо прошептал:

— Пожалуйста….Спаси его… Димку… Я знаю, ты сможешь!

Валерий обернулся. В подозрительно блестевших глазах парня светилась какая-то невероятная фанатичная вера. Еще один мечтатель. Дипломат пожал плечами: что он сможет? Тут помочь бы себе и своим! Но кто здесь свой?

Не дослушав напыщенной неуместной речи Карелина, Валерий направился к кораблю. Его не стали задерживать. Экипаж последовал за ним. Герметизация. Бледные одутловатые рожи четырех незнакомых мужиков: годами держали в морилке на наркотиках, глаза со странной надеждой смотрят на Седова. Все старше его. Старше его тела, Димки, носителя, а может, и самого Валерия. Кто там у них внутри? Генерал вручил ему список пропавших и пришедших на их место чужих. Наверняка, среди них был и агент вердесской СБ.

Валерий машинально начал называть имена пришельцев: Кошкин, Овсянников, Расторгуев — есть, моргнул. Джейд, Ляпкин — еще один, этот поднял руку. Сароян, Данилов, Веретенников — еще один кивнул, отлично. Андреев — нет. Кто из них подсадная утка? Очередной убийца, на этот раз откровенно подосланный эсбэшниками своей-чужой планеты. Вопросительные взгляды остальных в сторону последнего, смолчавшего — все подумали об одном и том же.

— Да я — Овсянников, я! — неожиданно громко отозвался четвертый, поняв сомнения товарищей по несчастью. — Не хотел я отзываться первым, боялся!

— «Может быть. А может быть, хотел узнать, кого здесь точно не найдется», — подумал Седов.

— А сам-то ты кто? — продолжал «Овсянников».

— Я — Валерий Седов, — сказал Валерий. — Вы летите со мной к барьеру. Я — старший. Идёт?

Четверо молча кивнули. В секретной лаборатории генерал Карелин довольно подмигнул о чем-то задумавшемуся сотруднику:

— Отлично, Евгений. Валерий Седов, значит! Проверьте прошлое по архивам.

Лейтенант безопасности Евгений Сидельников, лучший друг исчезнувшего Димки Бутусова, безропотно подчинился приказу начальника. Через двадцать минут компьютер, просчитав варианты с данными многочисленных Седовых, выдал точный ответ. Дипломат Валерий Седов, родившийся на Земле, посланник Внеземелья, герой альтаирской войны, посредник Координационного Совета Содружества, был хорошо известен сто двадцать лет назад — еще перед появлением Артефакта, оторвавшего Вердес от обитаемой галактики.

— Игорь Алексеевич! Посмотрите! — вбежав в лабораторию, лейтенант протянул генералу распечатку. — Может быть, отменим? Время еще есть!

— Уже нет, — пробегая равнодушным взглядом по красноречивым строчкам, ответил Карелин. — Бумажку уничтожь! Быть может, еще вернутся. Не понимаю, чего же он там медлит, со взрывом?

Взгляды их обратились к экрану, где, быстро увеличиваясь в размерах, рос диск Артефакта. Никаких «окон» в окружавшем его Барьере не было.

Расторгуев, назвавшийся пилотом, вывел исследовательский корабль к барьеру вручную, отключив автопилот. Затем его сменил у приборной доски Веретенников, оказавшийся настоящим асом. Взрывное устройство легко обнаружил и обезвредил угрюмый мужик, назвавшийся Михаилом Ляпкиным. Спецназовец. Скрутив яростно сопротивляющегося агента Карелина, Мишка объяснил, что когда-то специализировался по антитеррористическим операциям в мятежных колониях. Наблюдая за слаженными действиями экипажа ненавидящим взглядом, обездвиженный «Овсянников» неразборчиво бормотал какие-то угрозы в адрес Чужих.

— Все равно ведь на Вердес лететь придется, — наконец, неохотно выдавил он. — Нет там никакого окна.

Ляпкин, сразу признавший Седова старшим, обернулся к командиру:

— Вернемся и врежем гадам по первое число?

— Нет, — твердо ответил Валерий. Право на единоличное принятие решений здесь принадлежало ему. — Выбора у нас нет. Идем к Барьеру.

Холодное голубое сияние приближалось. Артефакт был рядом, совсем близко. Перед изумленными взглядами беглецов и напряженно следивших за событиями с планеты службистов в ткани барьера внезапно расплылось огромное, неровное, все расширяющееся фиолетовое пятно. Окно!

— Стой! Назад! — хрипло вскрикнул связанный «Овсянников», судорожно дернувшись в противоперегрузочном кресле.

— Вперед! — отдал команду пилоту Валерий. Корабль, легко пройдя барьер, исчез, навсегда покинув реальность 465 года п.к. планеты Вердес.

Их выбросило в обычный портальный гиперпереход. Легкое ощущение безвременья, и выход в открытый космос. Тяжелый «исследователь» выскользнул из подпространства в нескольких световых годах от Земли. Зеркала по-прежнему отражали чужие лица.

— Живы. Дома! — неверяще вздохнул Веретенников, первым рванувшийся к приборам и прочитавший числа на экранах. Пальцы его привычно забегали по клавишам. — Еще один короткий переход от Раздольной и мы на месте.

— Руки развяжите! — попросил понурый «Овсянников», угрюмо глядя на мелькающие на экранах цифры: годы, даты, события, новости.

Валерий бросил на несостоявшегося убийцу короткий взгляд. Беглецы-перевертыши с Вердеса, кажется, действительно вернулись в свое время. А он? Провалился в чужое прошлое? И что здесь будет делать фальшивый «Овсянников»? Наверняка, пристроится в спецслужбах, не чужой. И неважно, что агент едва не убил невинных людей — он выполнял приказ. Удобное оправдание убийце, пытавшемуся взорвать корабль «пришельцев».

— Обойдешься! Недолго терпеть, не четыре года! — отозвался Ляпкин. — Сколько там у вас еще наших осталось?

— Никого, — шпион поколебался и добавил. — Были еще трое, но совсем ненормальные…. Даже не говорили, только кричали. Что-то там у них в головах смешалось. Не спасли…

— Неудивительно, — Валерий, с трудом освоившись с незнакомой, безнадежно устаревшей системой связи, стараясь ни о чем не думать, однообразно забубнил:

— Земля, Центр, говорит Валерий Седов. Земля, отзовитесь, обеспечьте переход и посадку транспорта. Из-за устаревших систем корабля не сможем добраться сами….

Ему ответил знакомый голос начальника управления космических перевозок, Валентина Орлова. Ожидаемая серия вопросов, на которые невозможно было сейчас ответить:

— Седов, это и правда, ты, что ли? Что у тебя случилось? Откуда взялся? Тебя третью неделю СБ ищет, и КС, и альтаирцы, всех переполошили. Что за корыто ты привел к порталу? Откуда взял незарегистрированный транспорт? У тебя что, есть экипаж?

— Вышли из-за временного барьера. Не было связи. На старом корабле выбрались, на развалюхе этой, — коротко объяснил Валерий. Из сердца медленно уходила раздирающая боль — его не было только три недели. — Экипаж….- он запнулся, бросив взгляд на незнакомые лица. Ему ответили напряженные взгляды. — С ребятами отдельный разговор… Если посадку нормальную обеспечите, расскажем.

Рука, сжимавшая трубку, дрожала. Позади — изнурительные допросы, недоверчивые взгляды службистов и экспертов. Откровенная беседа с Богомоловым, нехотя опознавшим в чужаке Седова: слишком многое из сказанного между ними могло быть известно только Валерию. Потом невероятный рассказ об исчезнувшем Вердесе, подтвержденный товарищами по несчастью. Уводимый незнакомцами «Овсянников» — человек из будущего.

После допроса, получив новый коммуникатор, Валерий сразу связался с Херхом. К счастью, новая внешность землянина для советника ничего не значила — все гуманоиды казались теджам невероятно схожими.

Шеф выразил сотруднику одобрение за проведенное по собственной инициативе расследование и сообщил последние новости. Отчет до Координационного Совета дошел сразу, и в события на Раване вмешалась спасательная служба. Меххри на планете не обнаружили, но улик, убедительно свидетельствующих против пауков, собралось более чем достаточно. Сами арахноиды насильственную колонизацию и притеснение гуманоидов категорически отрицали.

Разбирательство по запретному миру было назначено на ближайшую судебную Ассамблею, но его отложили из-за отсутствия Седова. Однако Равана уже взята под особый контроль Содружества и будет вскоре отдана под протекторат. Проблемы с артефактом решаются. Внеочередное разбирательство пройдет через полтора галактических цикла — четыре месяца по земному времени. Присутствие Валерия строго обязательно.

Седов, как представитель Координационного Совета, имел право выступить только свидетелем и должен был поддержать обвинение. Что ж, времени на подготовку оставалось вполне достаточно.

Валерию хотелось остановиться и все обдумать, но самое главное не могло ждать. Он стоял на улице возле кабинки видеофона. Морозный воздух обжигал щеки. Зима. Скоро Новый год. А вот на Вердесе стояла тропическая жара.

— Планета вечного лета, — мелькнула незваная мысль, как будто, даже и не его. — Ненавижу жару!

Седов набрал номер и нажал на кнопку связи. На экране появилось прекрасное, бесконечно дорогое лицо. Сильная и яркая, по-прежнему похожая на греческую богиню. Удивленный взгляд при виде незнакомого человека.

— Вы хотели что-то сообщить? Ошиблись контактом? — как всегда, не слишком терпелива.

— Анка! — у него перехватило дыхание. Что сказать, как объяснить? — Ты помнишь, что говорил твой старший брат, когда я с ним познакомился? С Лехой! — Что он несет? Сейчас жена вежливо улыбнется и отключится. — Ну, насчет другого тела?! Я же тебе написал, что вернусь.

— С Лехой?! Другое тело? Седов, ты! Где ты был? Что с тобой сделали? — рассматривая возникшего на экране совершенно незнакомого худого рыжего парня, Анна ни на секунду не усомнилась. Валерка! Вернулся! Опять влип в какую-то невероятную историю. Вполне в его стиле.

— Узнала! — Седов с облегчением перевел дух. — Где Лесик?

— На Луне, в школе. И учти, в таком виде ты мне не нужен. Ребенка пугать, — Анка была категорична. — Приведи себя в порядок. Адаптер новый купи! Или пластическую операцию сделай.

— А и сделаю! — легкомысленно отозвался счастливый Валерий. — Завтра буду как новый. Попрошу альтаирцев, сделают по высшему разряду, лучше, чем раньше. А как ребята, вернулись? — встревоженно спросил он.

Анна поняла вопрос сразу, без лишних объяснений:

— Вернулся только Егор, — сказала она, внимательно следя за реакцией мужа. — Один, без Андрея. Сразу отбыл на Альгамбру, не захотел ничего объяснять. Просил немедленно связаться, как только ты появишься.

— Пока не смогу, придется чуть позже, — с сожалением сказал Валерий. — Слишком много своих непоняток осталось. Но домой забегу, ненадолго.

— Жду! — она счастливо прильнула щекой к угасшему экрану. Вернулся. Живой.

Пластика лица, обесцвеченные волосы, контактные линзы и, разумеется, универсальный адаптер почти восстановили прежнюю внешность.

Несмотря на опрометчивое обещание, на серьезную операцию на чужом теле Валерий не решился. Почти сразу же ему пришлось вспомнить совет альтаирца Лехи.

Седов не знал, почему остался жив после взрыва яхты, как перешел в тело Бутусова. Но сейчас не имело значения, кто его спас и почему. Важнее всего было то, что в чужом, пусть и изменившемся теле начал пробуждаться прежний хозяин. Из зеркала на Валерия время от времени смотрели печальные чужие глаза. В отличие от первых жертв эксперимента, психозащита спасла сознание Димки, хотя и не позволила ему остаться доминантом.

Седов чувствовал, что в глубине его сознания тоскливо затаился кто-то, едва ли не изгнанный из собственного тела, почти вытесненный более сильной личностью пришельца, нервный и неудачливый, добрый и мечтательный, свернувшийся в жалкий клубочек, выдавленный чужой жизнью. Полная противоположность ему, уверенному, надежному, но — неплохой, безвинно страдающий человек. И ему, Димке, принадлежало потерянное тело. Только одно — для них двоих.

Теперь Валерию срочно нужно было раздобыть другое тело — для себя. И ведь не зря Леха говорил ему о предчувствиях — альтаирец прямо сказал, что нужно искать в тэте пояса Ориона пятьдесят четвертую звезду. Единственная обитаемая планета искомой звезды легко обнаружилась на звездных картах. Холодный мир, планета Рождество. А значит, Седову нужно было лететь туда, где крылась загадка спасения. Пусть он пока еще не знал отгадки.

— Потерпи! — мысленно обещал Бутусову Валерий. — Еще чуть-чуть. Мы с тобой найдем подходящий корабль и рванем на планету Рождество. Под Новый год там должны случаться чудеса…

Наблюдатели с планеты Вердес, застыв перед экранами, молча следили, как погружается экспериментальный корабль с чужаками во внезапно появившееся «окно», постепенно исчезая в Диске, как, истончаясь, искривляясь, сворачиваясь, словно проваливаясь вовнутрь, по законам какой-то неведомой математики, исчезает сам артефакт. Диска не стало.

Мир вокруг них содрогнулся, сотрясся и вновь возник, но совсем иным. В нем как будто ярче светило солнце, громче пели птицы, зеленела листва.

— Связь! Связь восстановилась! Сигналы с Земли! Изоляции — конец! — раздался чей-то счастливый вопль. Заголосили молчавшие сто двадцать лет системы связи. Замелькали яркие, непривычные картинки других, прекрасных миров. Планета Вердес возвращалась в галактическое сообщество.

Равнодушный к глобальным переменам, Женька Синельников не мог отвести взгляда от вновь побежавших по экрану компьютера строчек. Неужели не спасет? Должен! Спаситель… Он сразу догадался, понял. Ну, где же? Ага: «…Новые этапы в биографии Валерия Седова…. Поиски изобретателя… Участие в мирных переговорах с Ашрой, спасение посланника…. Установление первых контактов с Корсом… Уничтожение биологического оружия… — Вот оно! — … Планета Рождество, чудесное спасение пропавшего колониста Дмитрия Бутусова!»

Димка! Он тебя все-таки спас! — лейтенант мог только догадываться о том, что произошло с другом, но, на всякий случай, торопливо удалил из текста только что прочитанную строчку. Пусть узнают попозже. Рассказать можно только Клавдии Игнатьевне.

С трудом оторвавшись от экрана, Женька обратился к начальнику:

— Игорь Алексеевич! Вы только посмотрите! Это что, все он сделал, Седов?

— Нет, — генерал устало покачал головой. Он казался постаревшим, придавленным тяжестью какого-то внезапного непреодолимого осознания. — Нет. Ему еще только предстоит все это сделать. После возвращения от нас. Герой! А мы его чуть….. — Подчиненные вопросительно уставились на него. Карелин тряхнул головой, горько усмехнулся и продолжил:

— Кажется, я понял. Есть одна гипотеза…., - он кивнул в сторону проектора, где все еще сохранялось изображение Артефакта. — Это не Предтечи. Говорят, что наша Вселенная — это Сверхсущество, сверхразум. Огромный организм. И, как в человеческом организме, в ней есть разные крохотные клеточки, нужные и не очень. Простые, ординары, и важные, необходимые, без которых нельзя обойтись. Их несвоевременное исчезновение вызывает у хозяина неудобство, беспокойство, и на их спасение организм бессознательно бросает сонмы лейкоцитов, всяких там фагоцитов, устраняющих помехи, чтобы спасти нужную, необходимую частичку. Э…э, не знаю точно, я не биолог, но мне кажется, что использованные клетки погибают, превращаясь в гной, а организм, справившись с болезнью, спасает самое нужное и возвращается к обычному состоянию. Вот и наш Артефакт, — генерал указал на изображение с космического зонда. Там уже не оставалось никаких следов Диска, на много лет определившего жизнь планеты, а лишь, приветливо подмигивая, сияли незнакомые звезды, — исчез…

— Гадкая гипотеза, — Женька брезгливо поморщился. — Так что же Артефакт? Это, получается, вовсе и не Предтечи? По-вашему, это было что-то вроде прыщика на теле Вселенной, и сейчас она его выдавила? Потому что ей понадобился герой? Так?

— Может, и так, — пожал плечами Карелин. — Герой. Спаситель. Красивые женщины любят героев, Вселенная любит отважных. Что там у тебя про него написано: прекращение межгалактической войны, уничтожение биологического оружия? Да одно это — миллионы и миллиарды жизней!

— Все равно, гадко! — Женька не сдавался. — Что мне миллионы и миллиарды, если среди них нет моего друга? Не верю!

— Не буду настаивать. Боюсь, что эта история далеко еще не закончилась. Думаю, в моей гипотезе есть доля правды, — усмехнулся генерал. В голосе его прозвучал сарказм. — А может, и нет. Может быть, нас спасло от враждебного Разума неизвестное чудо…

— Так, чудом, всё и произошло, — далеко-далеко, на расстоянии в сто двадцать лет и много-много парсеков от планеты Вердес, в холодном, покрытом вечными льдами мире, заканчивая долгий разговор, сказал недоверчивому собеседнику Валерий Седов. — Вот потому мы и прилетели на эту самую планету Рождество — искать другое тело, для меня…

— При чем здесь планета Рождество? И что ты теперь собираешься делать? — Алексей Степанович нервно закурил. Сейчас представился хороший случай вернуться к вредной привычке. Более подходящего, пожалуй, и не будет. Пальцы слегка дрожали. — И правда, непростая история.

Алексея радовало, что не ему предстоит нырять в живой разумный океан. Но и на нем какая ответственность! Седову не впервой, и так, вон, в чужом теле живёт, альфа-герой! Но — погружение в Океан, слияние с метаморфами? Что это? Обмен телами? Перевоплощение? Превращение человека в туземца? Или туземца в человека? А кто будет отвечать, спрашивается, если что? Он, Лаврик.

— Соглашусь, наверное. Другого выхода не вижу. — Валерий печально помолчал. — А только не мне это решать, Димке…

— Это почему же? — удивился Лаврик. — Ты же ведущий. Как это…доминант!

— Ну и что, что доминант! — светлые брови дипломата взметнулись в категорическом отрицании:

— Понимаешь, я сейчас как будто в долг живу. За другого. Такие вещи, как собственная смерть, нелегко даются. А триста лет в новом теле — звучит неплохо. Да и потом… Скрывать не буду — жить хочется. Всегда мечтал стать бессмертным. Кое-что не видел, кое-где не бывал. Но и пожил, пожил! Многое сделал, что-то главное в жизни успелось: друзей спасал, с врагами дрался, жена у меня есть, сын. А Димка, хоть и всего лет на семь моложе, а словно бы и не жил вовсе! Да и тело все-таки его…

Лаврик не успел прервать тяжелую паузу новым вопросом. Валерий еще не закончил:

— Боюсь, решающее слово в этой истории все равно у Океана рождественского, а от нас ничего не зависит. Но к тебе у меня, Степаныч, большая просьба!

— Ну… — вахтенный угрюмо ждал продолжения. Оно последовало:

— Как друга тебя прошу, как мужика! Если всё закончится нормально, ну, с океаном, дай нам отсюда тихо уйти, обоим! Придумай что-нибудь для своих. Отговорку. Ну, прилетал мол, Седов, наткнулся на потерянного колониста, спас. Улетели. Все равно ведь правде никто не поверит. А так…. Тебе-то ничего не стоит, а нам… — он сделал красноречивый резкий рубящий жест правой рукой.

— Ладно. Утро вечера, как говорится…, - вахтенный поморщился от новой мысли. — А вдруг потом не ты оттуда выйдешь? И этот твой Бутусов? А будут вместо вас метаморфы. Чужаки. Чтобы, значит, в таком виде в людское общество проникнуть. Ну и человечество, ты понимаешь, изучать и новые тела захватывать? А потом Лаврик виноват!

— Метаморфы? Вряд ли. Им для слияния океан нужен, его с собой не потащишь! Хотя, в общем, поступай, как знаешь, — Валерий устало махнул рукой: на долгой вахте Лаврик явно пересмотрелся альфа-фильмов про инопланетных агрессоров. — Мне уже все равно. До Дмитрия дозовусь, и, если он не будет против, завтра головой в омут! В океан нырять. С меня хватит, устал я за двоих жить, — он резко развернулся, вышел из палатки и направился в гостевой отсек бункера.

Процедуру ныряния Алексей Степанович проспал. Утром, выскочив из утепленной палатки, Лаврик с ужасом обнаружил у знакомой полыньи двух угрюмо молчащих долговязых парней в летных комбинезонах, напряженно всматривающихся в холодную воду.

— Вымахали двойняшки метаморфские! — раздраженно подумал «колонизатор». Коренастый здоровяк, Алексей воспринимал высокий рост других как личный вызов. Впрочем, парни вовсе не походили на близнецов.

Один из ребят, тот, что повыше, рыжеволосый и темноглазый, ничем не напоминал прежнего Валерия. «Дмитрий Бутусов», — сообразил Лаврик. На лице парня застыла маска трагической обреченности, которая медленно таяла, сменяясь выражением недоумения.

— Как у ребенка, получившего дорогой красивый подарок, с которым он совершенно не знает что делать, — мелькнуло в голове вахтенного неожиданное сравнение.

Время от времени рыжий незнакомец нервно, с каким-то восторженным изумлением озирался по сторонам, разглядывая ледяные торосы, и зябко ежился.

Чего это он? — удивился Лаврик. — Костюм с абсолютной защитой, адаптер, тело метаморфа. Да для него тут курорт! Психологическое, наверное. В памяти всплыл рассказ Валерия о планете вечного лета.

Рядом с Димкой стоял Седов. Внешне он почти не изменился. Разве что оказался чуть пониже ростом, плотнее, шире в плечах. Изменилось общее впечатление. Совершенно исчезли нервозность и напряжение, терзавшие его эти два месяца. От дипломата веяло каким-то необыкновенным спокойствием, уверенностью, надежностью.

Человек, способный удержать на своих плечах целый мир. Лаврик почувствовал сожаление, что так и не успеет по-настоящему узнать этого, истинного Седова, а не странный, поглощенный идеей освобождения гибрид, с которым приходилось иметь дело все это время.

Ждали, судя по всему, Потапыча. Спустя несколько минут метаморф появился, «возникнув» в полынье. Выбравшись на льдину, морж заметил подошедшего «колонизатора» и поприветствовал его дружеским фырканьем.

— Уже решили, куда отправитесь? — без особого энтузиазма спросил Лаврик, невежливо разглядывая «новорожденных» в упор.

— Кто как, — неопределенно буркнул рыжеволосый незнакомец.

— Мне давно уже пора домой, — неожиданно словоохотливо откликнулся Седов. — Жена заждалась. Да и дел полно — через две недели выступать на Ассамблее. И надо, — фраза прозвучала немного тише, — кое с кем разобраться. Заплатить, так сказать, по старым счетам. Хочу поискать правых и виноватых.

— Дела, значит. А ты, «колонист», что планируешь? — Лаврик взглянул на высокого худощавого парня, погруженного в глубокую задумчивость.

— Я, пожалуй, пока тут побуду, — отвлекшись от каких-то невеселых мыслей, пробормотал Бутусов. — С туземцами пообщаюсь. Вам помогу. Мне спешить некуда. Я должен попасть через сто двадцать лет на планету Вердес.

— Зачем? — удивился Лаврик. — Чего у тебя там?

— Как чего? Мама, друг, Диана… — на последнем слове он запнулся.

— Перед тобой вся Вселенная, а ты, выходит, зациклился на девчонке? — удивился бывший борец.

— Что мне Вселенная? А девчонка… Люблю я ее, — отрезал Димка. — И она меня полюбит.

— Через сто двадцать лет? — Алексей Степанович привычно хмыкнул. — Пожалуй, ты будешь для нее староват.

— Да в самый раз, — вмешался в разговор чем-то раздосадованный Валерий. — Ты что, не понял еще? В океан он собирается лезть. Уснуть. Переждать. На сто двадцать лет нырнуть в общую жизнь планеты Рождество. Романтик! Все утро из-за этого лаемся. Отговори его старик! — умоляюще обратился он к Потапычу. Просьба его осталась безответной.

— Прощай, Посланник! Мне будет недоставать твоих рассказов, — сказал голос Океана. — Но я надеюсь очень многое увидеть твоими глазами.

— А как же с ним? — настойчиво повторил Седов. Старый метаморф, не отвечая, вновь исчез в темной воде.

— Вот так! — Бутусов, не отрываясь, глядел вслед моржу. — Понял, кто ты сейчас? Глаза и уши метаморфа! — Казалось, Валерий вызывает у него сильнейшее раздражение.

— Что ж. У всех свои проблемы. Успеха тебе парень! И тебе удачи! — Седов крепко пожал руку Лаврику, кивнул на прощанье Бутусову и направился к кораблю.

Минут через двадцать крохотная яхта дипломата яркой звездочкой взмыла в ясное небо холодного мира и исчезла в его всепоглощающей глубине. На мгновение наблюдателю показалось, что вслед за первой звездочкой откуда-то из глубины космоса последовала вторая. Но это, вероятно, ему просто почудилось. Вахтенный тряхнул головой, отблрасывая наваждение, и обратился к насущным проблемам, материализовавшимся на краю полыньи в виде печального рыжего парня.

— Чего это ты на него так окрысился? — поинтересовался Алексей Степанович. — Не поделили что-то? Тела у вас теперь, вроде бы, разные.

— Достал уже со своими советами! — огрызнулся Димка. — Герой и учитель! Чересчур умный он, правильный. Думает, что всё на свете знает.

— Ясненько, — бывший спортсмен глубокомысленно покивал, хотя ясности как раз никакой и не было. Что делать с новичком, он не представлял. Обманывать начальство не хотелось, но и отказать Валерию в просьбе Лаврик почему-то не мог. Да и как? Теперь ведь не объяснишь, не поспоришь: улетел и всё тут. А вахтенный объясняйся: откуда на Рождестве вдруг взялся земной колонист. Из океана вылез? Но ведь так оно и есть, вылез. Может, он и впрямь сразу обратно уйдет?

— А ты, — не особенно приветливо снова обратился Лаврик к неожиданному осложнению. — Значит, прямо сейчас обратно в прорубь полезешь?

— Да нет, — неожиданно примирительно ответил Димка. — Я же сказал, мне спешить некуда. Немного у вас здесь поживу, освоюсь. Можно? Ведь скучно, наверное, здесь одному. Глядишь, и на вахте подменю?

От уважительной интонации Алексей Степанович воспрянул духом. У него, похоже, наконец, появился долгожданный слушатель и напарник.

— Конечно, конечно, — радостно сказал он. — Еще, может, и передумаешь. В океан-то лезть, что за радость? Расскажешь мне про свою планету… Вердес? Говорят, у вас там вечное лето? Жара? Надо же, вот как везет-то людям!

Димка усмехнулся и пожал плечами. Сейчас ему тоже так казалось. Впервые в жизни он испытывал настоящий холод и замерзал просто от вида льда и снега! Это было так здорово! Людям иногда действительно везет…

Глазами старого метаморфа вслед двум удаляющимся гуманоидным фигурам из темной полыньи с любопытством смотрел рождественский Океан.

Планетарное сверхсущество, скользя по считанным в сознании Бутусова координатам времени и пространства, легко проникло сознанием в недалекое, по галактическим масштабам, будущее, на прекрасную, зеленую и слишком теплую для рождественских метаморфов планету Вердес. Ему хотелось увидеть конец долгого пути того, кому предстояло стать новым голосом Рождества.

Светлый чистый домик на берегу теплого моря. Прекрасная одинокая девушка с заплаканными глазами. Планета Вердес — через сто двадцать лет и несколько дней….

Услышав звонок, Диана машинально потянулась к кнопке видеофона и только потом, увидев пустой экран, поняла, что звонили в дверь.

— Входите. Открыто, — равнодушно бросила она. Опять, наверное, эти, безопасники. Очередной допрос.

Дверь распахнулась. Пришедший остановился на пороге. Девушка, резко поднявшись навстречу, застыла в недоумении.

Димка! Странно изменившийся, повзрослевший на годы за несколько дней, прошедших с их последней встречи. Немного похожий на того, в больнице, чужого и равнодушного, но настоящий, родной! Диана поняла это сразу: в теплых карих глазах вдруг засветились надежда и «собачья» преданность, знакомые со школьных лет.

— Димка! Ты! Вернулся! Простил! — на глазах девушки вновь появились слезы. — Я так и знала! Я не верила! Хотя эти приходили, эсбсшники, говорили, что ты больше никогда не… Чушь какую-то несли, о Вселенной, о сверхсуществе…

Договорить он ей не дал.

— И правильно не верила, — на мгновение отрываясь от сладких губ девушки, ответил голосом вселенского сверхсущества Дмитрий Бутусов. — Достала уже эта Вселенная со своими сверхсуществами!