Деймон потер руки, щелкнув суставами пальцев, и пристально поглядел на неподвижное мускулистое тело внутри клетки-кормушки.
- Осталось подождать, пока он окончательно очухается,- бросил он на ходу, направляясь к своему рабочему месту.
- А я говорю…
Деймон счел за лучшее игнорировать Брэнгуина - когда тот последовал за ним к стойке звукозаписи,- надев наушники и поспешно увеличив громкость, чтобы не слышать биоинженера. Он мог держать пари, что старик не в состоянии разобраться, включена аппаратура стойки или выключена, и не догадывается, что в наушниках слышно только шипение Моцарта, который ухе дэдал возле дверцы кормушки, куда его привлек шум включившейся гидравлики. Брэнгуин отказался наконец от попытки привлечь к себе его внимание, и Деймон с облегчением включил запись музыки Ховханесса. Прослушивание небольших пробных смесей музыки Моцарта и фрагментов из произведений старых мастеров стало для него теперь настолько привычным делом, что он легко мог не терять из виду Брэнгуина, Вэнс и Ахиро, пока пленник избавлялся от последствий сна под наркозом.
____________________
- Он готов.
- Что!
Голос Ахиро спугнул дрему, в которую начал погружаться Деймон.
Несмотря на отсрочки сражений, Деймон по-прежнему находил время лишь от случая к случаю вздремнуть за пультом, положив голову прямо на стойку.
Надо сделать еще так много записей, смешать такую массу восхитительных шумов - он не мог пойти на риск Терять на сон больше времени,чем необходимо… особенно теперь, когда он так близок к завершению основы восхитительного гобелена из криков чужого и человеческих голосов. О, она будет заткана тончайшими нитями классической драмы самой качественной пряжи.
Взглянув на табло электронных часов, Деймон обнаружил, что просидел за пультом почти полтора часа. Запись, которую он начал слушать, давно кончилась, из наушников слышались только звуки, наполнившая клетку Моцарта: шипящее дыхание чужого, характерный скрежет его ногтей по грязному полу и хруст под его лапами останков тех, кто являлся к нему… с визитами.
- Давно ли он пришел в себя? - спросил Деимон надтреснутым со сна голосом.
В свое время он потребовал установить раздвижную ширму, чтобы отгородиться от отвлекавшего внимание загона Моцарта, а заодно и от постоянной суеты свою помощников. Подошел Ахиро и сдвинул ширму гармошкой к стене, дав Деймону увидеть Моцарта за крепкой стеклянной стеной и пленника, который и не догадывался о подобном соседстве.
Японец взглядом обратил его внимание на клетку кормушку. Мужчина пытался встать, но стеклянный колпак был слишком тесным, чтобы он мог выпрямиться во весь рост. Его усилия делали его похожим на человекообразную обезьяну. Вместо того чтобы бешено сотрясать стекло, как это делали его предшественники, он сантиметр за сантиметром исследовал все углы, словно какая-нибудь экзотическая рыба, изучающая пределы своей тюрьмы-аквариума.
- Минут пять назад,- ответил Ахиро,- может быть, немного больше. Я попросил Брэнгуина и Вэнс покинуть помещение. Так он раскапризничается не слишком скоро.
Деймон кивнул.Хорошая мысль, стоило додуматься до нее раньше. Чем дальше их подопытные колотили по стенам клетки, тем меньше оставалось у них сил для борьбы с Моцартом. Один даже в кровь разбил костяшки пальцев, пытаясь вырваться.
- Скажите им, что они могут вернуться, - скомандовал Деймон. - Мне он кажется вполне проснувшимся. Физически он тоже в полном порядке.
Ахиро согласно кивнул и отправился выполнять поручение. Спустя пять минут в лаборатории улья работа снова вошла в нормальное русло. Деймон готовил стойку звукозаписи, Брэнгуин не отрывался от наблюдений за устройствами вывода данных и мониторами компьютеров, а Вэнс в бешеном темпе строчила в своем блокноте, стараясь не пропустить ничего из того, что было, по ее мнению, событиями, достойными увековечения. Наблюдая за ее рвением, Деймон не мог сдержать улыбку: похоже, Дарси Вэнс полагает, что каждый чих, как-то касающийся Моцарта, достоин упоминания в ее бесценных летописях.
Их подопытный продолжал всех удивлять. Вместотого чтобы бесполезно вопить, обращаясь к бессловесному стеклу, - они держали динамики выключенными, ока не наступало время давать инструктаж по использованию электрошокового ружья, - он пытался вызвать на разговор того, кто подходил достаточно близко к клетке и мог, по его мнению, услышать. Ему, как и другим, не приходило в голову, что его никто не слышит, а дверца мешала ему видеть чужого.
Наконец они были готовы. Деймон не пожалел лишних затрат времени на этого пленника. Он и не сомневался, что все записи голоса Моцарта выполнены наилучшим образом, но с каждым новым сеансом в голову приходила мысль о чем-то таком, до чего он прежде не смог додуматься. Это мог быть новый подход комбинации крика чужого с пронзительным визгом оборвавшейся скрипичной струны или просто гулом сразу всех струн цимбал. Подготовив пульт управления стойки звукозаписи, он кивнул Ахиро, включил аппаратуру на запись и присоединился к остальньш. Они тесно обступили клетку и уставились на ее обитателя, который уже потерял надежду поговорить с ними и теперь просто молча ждал, внимательно изучая их лица.
После своего нетерпеливого вмешательства, когда в клетку Моцарта запускали первого подопытного, Деймон оставлял Ахиро нести бремя разъяснения этим субъектам того, что от них требовалось, но теперь снова решил взять бразды правления в собственные руки. Он ожидал, что этот мужчина станет биться с чужим более отважно. У него была не просто надежда, а почти уверенность, что звуки именно этого поединка позволят создать что-то совершенно особенное.
Ахиро включил переговорное устройство клетки-кормушки, и Деймон начал инструктаж:
- Слушайте, пожалуйста, внимательно. Позади вас металлическая дверь. Через несколько мгновений мы ее откроем. За ней, в пределах досягаемости вашей руки, лежит электрошоковое ружье. Оно заряжено, но выстрел не смертелен.
- Подождите… пожалуйста!
Связь с клеткой не отличалась высоким качеством, и голос пленника звучал тихо и глухо, какими-то трелями, словно он кричал из глубокого колодца. Деймон проигнорировал его крик. Он уже научился мужественно сносить мольбы пленников, а этот ничем не отличался от остальных. Возможно, получше других питался, ну а помимо этого…
- Когда дверь полностью откроется, - продолжал композитор,- вы обнаружите перед собой чужого. Если вы не станете обороняться, он немедленно вас уничтожит. Чтобы остаться в живых, вы должны выйти из этой тесной клетки в находящееся за дверью пространство, подобрать оружие и, пользуясь им по мере необходимости, добраться до входов в тоннели на противоположной стороне загона. Чужой постарается вам помешать.
- Подождите;- снова заговорил мужчина. Деймон посмотрел на него с удивлением: узнав о предстоящей встрече с чужим, предыдущие жертвы впадали в истерику, но этот говорил почти спокойно.
- Вы не знаете, кто я. Если дело в деньгах, знайте - я работник компании «Медтех». За меня дадут любой выкуп…
- В тоннелях есть зоны, которые слишком узки для чужого,- снова перебил его Деймон, хотя его уверенность внезапно поколебалась.- В любом узком ответвлении вы сможете отдохнуть и поразмыслить о дальнейшей стратегии. Расчетное время прорыва к входам в тоннели - около пяти минут. Если вы доберетесь до них, не получив смертельного ранения, мы усыпим чужого, вытащим вас из клетки и отпустим.
Это было, конечно, ложью, которая продолжала приводить Брэнгуина в ярость, но без стимула, веры в то, что остаться в живых все-таки можно, существовала опасность отказа подопытного от борьбы до тех пор, пока вступить в нее его не заставит чисто животный инстинкт. Моцарт не станет дожидаться и прикончит его.
- Послушайте, пожалуйста! Не делайте этого… Для вас я ценнее живой. Я возглавляю…
- Знаете, мне его лицо кажется знакомым. Думаю, я встречала этого человека прежде,- внезапно заговорила Вэнс, и ее голос заглушил окончание фразы мужчины в клетке.
- Я же говорил вам, что он не похож на наркомана! - В голосе Брэнгуина звучала паника, его лоб покрылся испариной, по пухлым щекам бежали ручейки пота.
И тут Ахиро сделал то, чего никогда не позволял себе прежде, и Деймон порадовался, что поставил аппаратуру на автоматическую запись. Не дожидаясь команды Деймона, он оттеснил музыканта и щелкнул переключателем открывания двери, отделявшей клетку кормушку от загона Моцарта. Пленник резко повернулся; что он намеревался сказать, чтобы убедить их дать ему свободу, навсегда осталось неизвестным. Гидравлика начала отводить дверь в сторону, а задней ждал Моцарт - бледно-зеленая слюна крупными каплями падала с его ужасных зубов.
- Ох, Иисусе, - проввейтал Брэнгуин, прикрывая рукой рот, - на этот раз мы действительно достукались.
- Мистер Эллингтон,- заикаясь, начала Вэнс,- я… я не думаю…
Пока Деймон переводил удивленный взгляд на Вэнс, Ахиро холодным тоном прекратил ее словаизлияние:
- Теперь любые ваши сомнения совершенно неуместны.
Вопреки собственному желанию подтверждая смысл сказанного Ахиро, мужчина в клетке испуганно вскрикнул и выпрыгнул во владения Моцарта. Он сделал отвлекающее движение вправо, и чужой неуклюже шагнул в ту же сторону, словно долговязый кузнечик, который попытался не прыгать, а идти. Резко остановившись, пленник метнулся назад. При меньше весе и лучше сбалансированном теле он совершил этот маневр плавно, тогда как Моцарту пришлось несколько раз переставлять свои длинные нижние конечности, пока он смог повторить его и обрести равновесие. Мгновение спустя пленник уже стремглав мчался к тоннелям с ружьем в руке.
Разинув пасть, Моцарт разочарованно зашипел. Срезая угол, он громадными шагами пересекал расширенную при реконструкции площадку и быстро приближался к своей жертве, стремясь не дать ей скрыться в круглом устье тоннеля, которое сулило, как думал пленник, спасение и обещанное освобождение из плена. Расстояние между бежавшим и раскрытой пастью длинной головы чужого стремительно сокращалось.
Светловолосый мужчина резко повернулся и окатил Моцарта разрядом тока, выстрелив с расстояния не более полуметра.
Моцарт никогда прежде не получал такого удара почти в упор. Разряд угодил прямо в центр раскрытой пасти, и Деймон мог поклясться, что видел, как голову животного охватило сияние. Композитор задохнулся, услыхав вырвавшийся из глотки животного вопль невыносимой боли, его ладони заскользили по стеклу клетки-кормушки, о которую ом был вынужден опереться, чтобы не упасть.
- Вы слышали! - Он почти плакал. -Сколько страсти, какое изящество!
Трое его сотрудников еще теснее сгрудились возле стеклянной стены, стараясь получше разглядеть картину борьбы человека со своей судьбой, но Деймон нетвердой походкой направился к стойке звукозаписи, чтобы проверить аппаратуру. Крик чужого продолжал вибрировать в его голове. За то время, пока он преодолел отделявшее его от оборудования пространство, Моцарт крикнул еще дважды, и у Деймона каждый раз замирало сердце, как бывало в детстве на качелях, только теперь его напарником на другом конце доски было истошно вопившее чудовище с планеты Хоумуолд.
- Надеюсь, этот парень разделается с ним! - взволнованно крикнул Брэнгуин.
- Нет, не сможет.
Дрожащими руками Деймон поправил настройку балансировки динамиков, затем оглянулся на остальных.
Вэнс оторвала взгляд от сражения в клетке и хмуро посмотрела на Ахиро.
- Что вы хотите сказать этим «нет, не сможет»? - резким тоном спросила она. - Почему вы в этом уверены?
- Докладываю, у меня есть приборчик для дистанционного управления установкой силы разряда его электрошокового ружья, - ответил Ахиро тоном рапорта старшему по званию.
- Что! - воскликнул Деймен. - Черт побери, зачем? Так эта битва закончится слишком быстро!
Его руки заметались над кнопками настройки пульта в страстном стремлении не потерять дорожку записи звуков дыхания мужчины, за которым охотился Моцарт.
Ярость Брэнгуина достигла накала, какого Деймон и не подозревал в нем.
- Пора усыпить их обоих газом, - крикнул он. - Мы и так зашли слишком далеко!
Его лицо раскраснелось, руки сжались в кулаки, и он рысью помчался к медицинской стойке управления.
Из клетки послышался новый вопль Моцарта, на этот раз менее громкий.
К всеобщему изумлению, Ахиро преградил Брэнгуину путь к аппаратуре:
- Доктор Брэнгуин, если вы попытаетесь включить газ, я буду вынужден предпринять все необходимое, чтобы не допустить этого.
- Ч… что?!
- У меня есть приказ.
- Он в тоннеле! - крикнула Вэнс. Прижав ладони к стеклу и почти касаясь его носом, она пыталась разглядеть, что происходило Внутри клетки. - Моцарт
скрылся в нем следом!
- Деймон, что это за приказ? - требовательно возвысил голос Брэнгуин. Его лицо стало багровым.- Чей приказ? Позвольте мне пройти.
- Прошу извинить,- сказал Ахиро с каменным выражением лица,- я не могу этого позволить.
Брэнгуин попытался обойти японца, но Ахиро положил ему на плечо руку. Он сделал какое-то легкое движение пальцами, и пожилой биоинженер вскрикнул от боли.
- Если будет необходимо, я убью вас.
Деймон и Вэнс вытаращились на него, разинув рты.
Деймон первым обрел голос:
- Ахиро, о чем, будьте вы прокляты, речь?
Ниндзя отпустил Брэнгуина, и старик попятился, в страхе потирая плечо.
- У меня есть приказ,- повторил Ахиро.- Этот человек в клетке чужого уже выстрелил…- он наклонил голову, считая в уме, - да, я уверен, четыре раза. У него остался один выстрел, после чего оружие перестанет дейстаовать.
- Но почему? - спросила Вэнс; - Майкл был прав, не так ли? Этот человек не наркоман и не преступник. Он кто-то…
Из динамиков вырвался пятый крик Моцарта, повторенный акустически чистым и глубоким эхом лабиринта тоннелей. Деймон моментально зажмурив глаза и вскинул голову, не желая упустить ни одного нюанса мелодичного многоголосья эха, наполнившего замкнутое пространство владений чужого.
- Несчастная жертва обмана теперь совсеяс беззащитна,- с горечью произнес Брэвгуин.- Надеюсь, вы счастливы, вы… наемный убийца. Кем он был, а Конкурентом, который выиграл у нашего руководства партию в гольф?
Ахиро остался невозмутимым:
- Я просто выполняю, что мне велят, мистер Брэнгуин, и не уполномочен отвечать на вопросы.
- Вот как? Тогда отправляйтесь в ад, - с несвойственной ему враждебностью сказал Брэнгуин.- Что же не выполняете, вам ведь велят?
- Помолчите, Брэнгуин, - обрезая его Деймон, не оборачиваясь, - я не хочу пропустить заключительный аккорд, а вы мешаете мне сосредоточиться.
- Боже упаси вам помешать, - пробормотал Брэнгуин и, с трупом переставляя ноги, подошел к Вэнс.
- У него еще есть возможность спастись, - сказала она с надеждой в голосе. - Если он доберется до наших…
Но истошный крик последней мучительной боли жертвы Моцарта не дал ей договорить.
____________________
Хотя он этого и не знал, последний отданный на растерзание Моцарту мужчина имел ощутимое преимущество по сравнению со своими предшественниками. Ахиро с готовностью подчинился приказу Деймона в заново перепрограммировал оставшееся в тоннеле элеетрошоковое ружье. Таким образом, получивший новое оружие мог, добравшись до тоннеля, воспользоваться вторым ружьем. К несчастью, его умения в игре за выживание хватило лишь на то, чтобы встретить смерть, не выходя из клетки-кормушки. Схватив ружье, он дважды выстрелил в Моцарта, едва зацепив первым разрядом и вовсе не попав вторым. Промах стоил пленнику жизни, но Деймона невообразимо порадовало то, как быстро к трубному крику пораженного разрядом тока чужого примешалось стаккато предсмертного вопля растерзанного человека.
У него было наконец все необходимое для завершения грандиозной композиции.
За исключением…
Деймону недоставало материала для финала.
____________________
В истекшие после смерти последнего пленника дни Брэнгуин избегал любых разговоров с Деймоном, если они не касались его обязанностей, и совершенно игнорировал Ахиро. Деймона смешила уверенность старика, что его поведение может произвести какое-то впечатление на любого из них; неужели он действительно думает, что Ахиро и ему самому есть дело до его переживаний? У Ахиро был какой-то собственный распорядок дня, но Деймона ничуть не забатило, чем тот-занимался. Его собственная задача - «Симфония ненависти» - была так близка к завершению, что стоило ему взмахнуть воображаемой дирижерской палочкой, и это совершеннейшее оборудование для звукозаписи компании «Синсаунд», грохотавшее жуткими криками чужого, дополнялось воображаемым оркестром, который будет - мог бы - исполнять всю остальную музыку композиции.
В этом месте сна наяву Деймона одолевали грустные мысли: очень уж маловероятно, что он сам, да и любой из них, когда-нибудь услышит исполнение симфонии живыми музыкантами. Несколько оставшихся симфонических оркестров состояли в основном из андроидов, безмозглых, тупых, не имеющих в ДНК своих клеток ни одного даже самого крохотного обрывка творческой нити. Деймона бросало в дрожь, едва он вспоминая об этом.
Финал. Что может быть финалом? В этот поздний час в улье обычно оставались только он и Вэнс. Она наверняка бродит возле стеклянного загона, приседает на корточки и улыбается чужому, что-то шепчет ему, едва дыша и сопровождая голос жестами, которые, по ее мнению, не должны восприниматься этой тварью как угрожающие. Сам Деймон воспринимал чужого лишь как слюнявого монстра, который с удовольствием разодрал бы Вэнс на части, что бы она ему ни нашептывала.
И все же… что если он ошибается и теория Вэнс в чем-то верха? Любой, у кого есть хотя бы частица мозгов, не мог не заметить, что чужой узнаёт ее. До сих пор никто ничего не говорил о том, что станет с исследовательской программой, когда он закончит свое сочинение, потому что Деймону все время хотелось чего-то большего. Он создавал «Симфонию ненависти» как свою лебединую песню, но эти звуки были такими возвышенными, настолько превосходящими все его предыдущие смеси, что Деймон не мог даже представить себе, что «Синсаунд» не позволит ему оставить чужого для дальнейшего использования. Многое, конечно, будет зависеть от того, насколько успешно законченное произведение будет продаваться в магазинах и подаваться в клубах, но он пройдет во этому мосту, когда наступит время. Однако мечты мечтами, а финал еще предстояло сделать.
Чего же не хватает? Этот вопрос так давно и неотступно преследовал Деймона, что именно бесконечные усилия Вэнс найти способ общения с чужим натолкнули его наконец на ускользавшее недостающее звено. До сих пор все издававшиеся Моцартом звуки так или иначе вызывались болью и не знающей сострадания яростью. Эта тварь была начисто лишена способности мыслить и действовала, руководствуясь только инстинктом. Отсутствующее звено - такой общеизвестный, такой элементарный мотив, он все время был на поверхности, буквально умолял композитора найти ему место в симфонии. Произведению Деймона недоставало чувства сострадания, эмоции, окрашенной жаждой близости, как раз такой, которая, по общему мнению, не дана чужому самой его природой.
Или дана?
Дать ответ на этот вопрос может только она, думал Деймон, уставившись на Дарси Вэнс. Именно эта женщина, увлеченная своим дурацким, явно бесполезным изучением нрава Моцарта. Больше не сомневаясь в этом, Деймон выхватил из кармана пузырек с желе, открыл крышечку и выпил жидкость. Королевское желе, квинтэссенция самого этого чудовища, должна подсказать, что надо делать. Желе давно не только подсказывало, но и показывало ему правильный путь.
Он уже преодолел барьер активной реакции организма на это вещество и теперь редко терял сознание или связь с реальностью после приема дозы, в его сны наяву больше не вторгались ни родители, ни учителя. Не в первый раз Деймон удивлялся тому, как много странных воспоминаний таилось в уголках его сознания, осколков давно забытых слов и мелодий, которые он писал когда-то, которым могло найтись место в этой грандиозной теме. Пока он боролся за сохранение четкого восприятия окружающего» какое-то воспоминание порхало в его голове, шурша словно рассыпавшийся ж пальцах сухой листочек, отдаленно напоминая едва слышный и почти забытый напев "Liebestod" из "Тристана и Изодьды" Вагнера.
Любовь и смерть. Любовь - понятие для Моцарта неведомое, чуждое ему точно так же, как чужда человеку биологическая природа этого монстра. Чувствует ли он привязанность к чему-то? Кому-то. Большинство ученых-биологов и биоинженеров смеются над самой мыслью об этом, но некоторые вроде Дарси Взнс продолжают на это надеяться. И разве к одному человеку Моцарт не привязался - как бы сама эта тварь с планеты Хоумуолд ни определяла для себя смысл подобного эмоционального настроения - больше, чем к остальным?
Симфонии недоставало, соображал Деймон, поглядывая сквозь щели век на Дарси Вэнс, сновавшую по улью, истинной утраты, боли расставания с каким-то бесценным сокровищем, которое не вернуть. До последнего момента его композиция была мелодией слепой ярости и инстинктивной беспощадности. Чтобы заставить глубоко презираемую им публику слушать искренно, он должен сделать нечто такое, что позволило бы голосу Моцарта звучать душевной мукой, таким страданием, которого от этого чудовища никто и никогда не ожидал.
- Деймон совсем закрыл глаза и вдруг увидел себя таким, как должен был представляться Вэнс: фанатичный взгляд темных глаз преследует ее по всей лаборатории, пристально следит за тем, как она наблюдает за чужим, а тот за ней. Классический треугольник существ, голодных и одержимых.
Мелодия Вагнера, снова подумал Деймон. Любовь в смерти.
Глава 19.
- Доброе утро.
Фил Райс поднял удивленный взгляд на Тоби Роник, остановившуюся в дверях его кабинета. Он машинально пригладил волосы и тут же отругал себя за это. Почему в ее присутствия он чувствует себя школьником-старшеклассником?
- Вхводите,- поспешно пригласил Райе,- садитесь, пожалуйста.
Она вскинула бровь, но приняла приглашение и элегантно опустилась на мягкий стул, стоявший сбоку у его стола. Мягко захлопнувшаяся дверь отрезала кабинет от голосов и шума шагов по коридору. Белая лабораторная одежда с эмблемой "Медтех", скрадывала изящество фигуры Тоби, но, когда она садилась, скрестив под стулом ноги. Райе заметил серебристый блеск ее чулок. Он заставил свой взгляд не отрываться от красной папки-скоросшивателя в ее руках.
- Я кое-что нашла в системе данных,- объявила Тоби,- совпадение, которое должно вас заинтересовать. Оно имеет отношение к краже яйца.
На этот раз пришел черед Раиса вскинуть бровь:
- О, неужели?
Тоби положила папку на угол стола и раскрыла ее; она по-прежнему не отличалась толщиной, однако Райс видел, что количество листов в ней заметно увеличилось.
- Вы помните кражу, случившуюся не так давно в зоопарке Бронкса? - спросила она.
- Да, - живо ответил Райе, - бесследно исчезло крупное животное из семейства кошачьих, по-моему пантера, не так ли? Ее все еще ищут.
- Ну, где бы она ни была,- сказала Тоби,- могу держать пари, что искать надо неподалеку от нашего яйца.
Райе подался вперед, его глаза заблестели:
- Что вы нашли?
- Тоби постучала длинным, ухоженным ногтем указательного пальца по распечатке данных, подшитой в папку последней.
- Совпадение материала ткани,- ответила она удовлетворенно улыбаясь. - Отделу вещественных доказатеяьств Управления полиции Нью-Йорка, вероятно, это только что стало известно. Похоже, нашелся клочок ткани, оставленный ворами на заборе вольера пантеры. Они, конечно, не знают, как это можно использовать, но информацию в сеть ввели. Судя по выработке и составу нитей, речь идет о японской ткани какого-то очень уж специального назначения, которая в нашу страну через торговлю не поступает. - Внезапно она одарила его довольной девичьей улыбкой,- Я подцепила это на сплошной перепроверке. Меня не легко заставить отступить.
- Значит, наши ниндзя нанесли новый удар,- тихим голосом заговорил Райе, барабаня пальцами по кромке стола,- Но для чего им могла, понадобиться эта черная кошка джунглей?
- Не исключено, что они собирают своеобразную коллекцию, - заметила Тоби.
- Может быть. В любом случае это действительно нелегкая работа, - сказал Райс. - Вы нашли и еще что-нибудь?
Тоби отрицательно покачала головой:
- Боюсь, что нет, шеф…
- Фил
Она строго посмотрела на него, затем позволила губам раскрыться в слабой улыбке:
- Хорошо, Фил.Я. больше ничего не нашла, но продолжаю гонять перепроверку сообщений ежесуточно.
Тоби закрыла папку и встала с тем же неуловимым серебристым сиянием вокруг ног. - В конце концов, держать неведома е какой целые непроклюнутое яйцо в городе - дело весьма опасное для здоровья.
Райс сделал вид, что не заметил легкий сарказм тона ее голоса. Почему, недоумевал он, Тоби всегда считает необходимым обидеть его?
- Вы будете и впредь извещать меня о результатах?
Он сунул руки в карманы, боясь, как бы они не начали дрожать, когда он сделает то, на что решился.
Он все еще не остыл от ее остроты по поводу его манер в духе игр из кинофильма начала века. Если ей не нравится намек, что ж, прекрасно -он готов и к лобовой атаке. Но ее надо предпринять сейчас или никогда; есть ли лучшее место для решительного штурма, чем собственный кабинет за закрытой дверью, где никто не увидит, как он получит нокаут?
- Конечно. - Она повернулась к двери.
- Не согласитесь ли вы как-нибудь со мной пообедать? - выпалил он.
Если Тоби и испугалась, то ее замешательство продолжалось одно мгновение.
- Думаю, это было бы мило,- ответила она, но мгновенно подняла руку и взглянула на часы, а затем снова на него. Не в первый раз Райса охватило восхищение тем, что любое ее движение грациозно, как у балерины. - Однако сейчас меня ждет работа. Позвоните, и мы выберем день.
После ее ухода Райе рухнул в кресло и пытался сообразить, посчастливилось ли ему откопать самый большой клад в этой части Центрального парка, или он только что начисто лишился мозгов.
____________________
- Нынче ночью.
Райе произнес эти слова так тихо, что Эдди Мак-Гаррити не расслышал.
- Что ты сказал, шеф?
Они были в Дальнем конце третьего подземного этажа в помещении, которое Райс объявил своей со Стариной Блю секретной лабораторией, еще когда начинал работать в «Медтех», а в шутку называл «арестантской». Оглядев Старину Блю с головы до пят, Райс широко улыбнулся. Чужой был надежно опутан сбруей которая соединялась шестью металлическими распорными стержнями со скобами на полу. В этом импровизированном стойле Старина Блю едва мог шелохнуться.
- Я сказал, нынче ночью. Настало время снова вывести его на охоту.
Мак-Гаррити задумчиво потер подбородок. Без формы и каски этот крепкий двадцатипятилетний парень с голубыми глазами и подстриженными «ежиком» рыжими волосами больше походил на защитника из юношеской футбольной команды, чем на ветерана службы безопасности.
- Не знаю. Фил. Яйцо увели несколько недель назад, держится ли еще запах? Чертовски много прошло времени.
- О, с этим будет все в порядке,- Райс отошел от Старины Блю, прикованного возле дальней стены лаборатории, сел за свой рабочий стол и с наслаждением, до хруста в позвонках, потянулся. Слишком сильно напрягало его душевные силы это незаконченное дело; нынче ночью он даст себе разрядку. - Если даже эта проклятая штука проклюнута, черт побери, особенно если проклюнута. Младенец должен быть где-то на Манхэттене. Я обшариваю с собаками все выходы с острова - мосты, тоннели, паромные переправы. Животные обнюхивают буквально все и взяли бы след, попытайся кто-то тайком увезти с острова яйцо. Результат пока нулевой, а это значит, что оно все еще на Манхэттене. Где-то на этом кишащем толпами народа куске скальной породы стоит запах улья Старины Блю, и я еще не слыхал об изобретении фильтра, который мог бы задержать все до единой молекулы ферментов этих тварей. Слабейший запах, елей родного улья - и Блю, словно кролик, помчится вперед, чтобы воссоединиться с семьей.
- Ну а если он учует то, что ему не по вкусу, как в прошлый раз? - спросил третий член: элитной команды Раиса, который только что переступил порог "арестантской" и услышал разговор. - Вы готовы к повторению содеянного?
Задав этот риторический вопрос, Рики Мориц последовал примеру Мак-Гаррити и начал подготовку к предстоящей экскурсии с тщательной проверки оружия и боезапаса.
Райс удовлетворенно хихикнул:
- На этот раз нет, мальчики. Вы думаете, что я просто ждал, пока Старина Блю увидит приятый сон?
Он встал, подошел к чужому и снял металлическую коробочку, висевшую на сетке сбруи, которая крепко прижимала передние конечности чужого к ребрам.
- Взгляните,- сказал Райс, держа коробочку на раскрытой ладони.
Оба напарника наклонились над приборчиком. Небольшого размера, он удобна умещался в ладони Раиса. На серой крышке была единственная красная кнопка. От прямоугольного металлического выступа на задней стороне прибора вверх к нижней челюсти Старины Блю змеилась тонкая трубка в стальной оплетке, переходившая у конца в наконечник капельницы, который терялся в пасти животного перед первым клыком.
- И что же это? - спросил Мак-Гаррити. - Шоковая терапия?
Райс рассмеялся, явно польщенный:
- Угадал. И она дает чертовски больше для усмирения прыти этой твари, чем на первый взгляд можно ожидать от такой крохотной коробочки. Ха-ха-ха, в ней сургилин.
- Я слышал об этом препарате, - сказал Мориц, застегивая кобуру на поясе. - Очень мощное средство. Кто делал этот дозатор?
- Мое последнее изобретение, -самодовольно похвастал Райе. Он осторожно погладил большим пальцем яркую пластмассовую кнопку и окинул Старину Блю оценивающим взглядом: -Легкое прикосновение, и наш малютка захочет спать. Еще одно, и… брык. Чудо пневматической инъекции.
- Я думал, что сургилин - анестезирующий препарат для человека, - сказал Мак-Гаррити, надев каску и застегивая ремешок на подбородке. Рыжий «ежик исчез под белым блестящим-куполом с ярко-красными буквами МТ.- Он уже прошел испытание?
- Сперва он действительно был разработан для человека, но инженерно-медицинская служба кое-что переделала для наших целей. По моему заданию они придумали химические добавки, чтобы исключить распад анестезирующего вещества под действием кислоты крови чужого, соорудили накопительную емкость для утроения дозы заряда и ускоритель для почти мгновенного начала действия. И все это в приборчке не больше пульта дистанционного управления телевизором.
Когда мы отправимся, я установлю эту штуковину на своем направляющем шесте прямо под рукояткой.- Райе поднял взгляд на безглазую голову чужого.- Биологически ты не такой, как мы, Блю, но нам все же удастся не дать тебе раскочегариться, как полагаешь? Будем надеяться, что до этого дело не дойдет,- Он аккуратно водрузил коробочку на прежнее место, и Старина Блю вздрогнул, словно почуял лекарство и понял, как оно действует. Райс усмехнулся: - Не нервничай. Старина. Мы не дадим тебе уснуть, даже если захочешь… по крайней мере до тех пор, пока на найдем ублюдков, которые сперли яйцо.
- Я готов, - объявил Мориц. - Кстати, вы видела служебную записку об истории с Самнером?
- Да, я читал ее,- сказал Райе.
- Кто такой Самнер? - спросил Мак-Гаррити.- По-вашему, я должен его знать?
Райс, хихикнул, а Мориц закатил глаза:
- Всего лишь тот, что подписывал бумаги на выдачу тебе зарплаты, невежественный ты осел. Он пропал, его никто не видел уже две недели.
Мак-Гаррити пожал плечами:
- Может быть, он решил взять отпуск. Пара недель ничего не значит. Я знаю парней, которые…
- Всегда,- насмешливо перебил его Мориц,- отправляясь в отпуск, оставляют свои янтарного цвета двухместные «Лексус Эйр» у светофора перед Всемирным торговым центром с работающим двигателем и кровью на рулевом колесе, не так ли?
- Вот даже как! Ну, возможно, он отправился не в отпуск. - Мак-Гаррити посмотрел на Райса: - Мы и в это должны ввязаться, шеф? Черт побери, я как-то не обратил внимания, что этот Самнер - работник «Медтех». Если мы отправляемся на розыски пропавшего человека, то хотелось бы иметь побольше информации, крупное фото, данные из досье…
Темнокожий шеф отрицательно покачал головой:
- Это дело полиции, и, насколько я понимаю, город подключил к расследованию федералог. У парней из городской полиции и без того работы невпроворот. Черт побери, нам приходилось заниматься чем угодно, включая желе-наркоманов и торговцев этим зельем, особенно последними. Я сам пришел сюда из отдела убийств, но, если говорить честно, в большинстве случаев пропавшие люди так никогда и не обнаруживались. Если преступник сбросил тело в реку, та гадость, которая в ней течет, превращает труп в слизь в течение двадцати четырех часов. Наверное, половина дерьма в обеих реках - разложившиеся человеческие останки.
- Нам в любом случае придется путаться у копов под ногами,- серьезно предостерег Мориц.- Поверьте, ни одному из вас не захочется даже попытаться заговорить с федералами о любом деле. Ни один из них никогда и не слыхивал слово «взаимодействие».
- Бог свидетель, так оно и есть, - согласился Райс. Следуя примеру своих людей, он тщательно проверил экипировку и теперь шевелил плечами, поправляя лямки огромного белого тюка, и подбрасывал его на спине, пока груз надежно и удобно не устроился на ней, - Сейчас наша работа это обнаружить похищенную собственность. Порядок, народ. Идем на охоту.
Глава 20.
- Итак,- сказал Брэнгуин, собираясь отправить последний кусочек в рот, - теперь у вас есть все. Что дальше?
Деймон несколько секунд ковырялся в еде, прежде чем ответить. Биоинженер впервые ужинал с ним за одним столом после того, как Моцарт убил где-то в тоннеле четвертого мужчину, того, что заявлял, будто он - работник компании «Медтех». Нынче вечером Брэнгуин был одет для выхода на люди: привычный белый халат сменили рубашка и широкие брюки цвета сочного загара. Старик ел очень аккуратно, стараясь не запачкать одежду и особенно белый кожаный галстук, который, по мнению Деймона, делал его внешность, нелепой.
- Более легкая часть работы,- ответил наконец композитор,- ввести крики чужого в общую канву, которая уже готова, правильно сочетать одно с другим, чтобы получилось нерасторжимое целое.
Вэнс, как обычно, наскоро поела и вернулась на свое добровольное дежурство перед клеткой Моцарта. Уже стало почти нормой видеть чужого по другую сторону стеклянной стены, который неизменно переходил к тому месту, где обосновалась перед стеклом Вэнс. Деймон поглядел в ее сторону, затем машинально подобрал со стола несколько крошек.
- Но… у меня есть еще «не все», как вы изволили выразиться.
Ему хотелось, чтобы это было не так, хотелось покончитье программой и заняться наконец доведением "Симфонии ненависти" до совершенства. Он устал сидеть в улье, ему надоело дышать этим фильтрованным воздухом, слышать никогда не прекращавшийся гул вентиляционной системы, видеть километры закрытых стальной защитой электрических-табелей и труб гидравлического оборудования. Каждый раз, когда Деймон пытался вздремнуть,- даже смежив веки, он продолжал видеть мерцание индикаторов аппаратуры и слышать жужжание лазерных и матричных принтеров, звучавшее в мозгу навязчивой мелодией из какой-то дурацкой рекламы.
Глаза Брэнгуина округлились от удивления, он аккуратно смахнул со стола хлебные крошки и наклонился к композитору:
- Не все? Вы хотите сказать…
Деймон развел руками:
- Я хочу сказать, что мне нужно кое-что добавить. Еще один фрагмент.
Брэнгуин выглядел совершенно озадаченным. Иисусе, с отвращением подумал Деймон, ждать понимания от этого человека так же бесполезно, как приличной игры на скрипке от того, кто привык орудовать отбойным молотком. Как разговаривать на подобные темы с человеком, который так долго восторгался всем подряд, лишь бы на том, что он слушал, красовалась яркая наклейка, уверявшая, что это и есть музыка?
- Я бы сам вошел в клетку к Моцарту, будь у меня уверенность, что он издаст звук, который я ищу, - мрачно сказал Деймон.
- Мой Бог, мистер Эддингтон, чего вы хотите от него добиться? - Брэнгуин уставился на композитора, потом посмотрел на чудовище, спокойно сидевшее на задних лапах перед Вэнс за разделявшим их стеклом. - Заставить кричать еще громче?
Если бы даже старик ничего не говорил ему во время предыдущих бесед, этого последнего вопроса было достаточно, чтобы показать его абсолютную неспособность понять мечту музыканта. Деймон с трудом разжал зубы, чтобы ответить:
- Дело не в громкости, Брэнгуин. Как вы этого не понимаете? Христос Всемогущий, мы можем делать громкость звучания такой, как нам нравится, с помощью рычажков настройки. Значение имеет качество звучания, то, что делает музыку понятной слушателю.
Не осознавая, что делает, Деймон сунул руку в карман брюк и ощутид владони три припасенных пузырька с желе. Как всегда, вещество впитало в себя тепло его тела и ощущалось рукой более горячим, чем бедро. Он гордился тем, что способен до поры носить пузырьки в кармане. Это и есть строгий самоконтроль, который делает его не похожим на Кена Петрилло, ставит выше бесхарактерных наркоманов, которые в два счета проглотили бы содержимое всех трех.
- Боже Милостивый, как вы не возьмете в толк? - Он не смог сдержать разочарования в тоне голоса,- Важнее всего мысль, которая кроется за криком, понимание того, чем вызван крик, того, что превращает крик в музыку. Словом, все те чувства, которые звучание музыки доносит до сознания слушателя. Боль… физическую или…- Его пальцы крепко вцепились в пузырек с желе, не желая расставаться с его теплом, и на какое-то мгновение в памяти Деймона вспыхнула картина ощущений того, что творилось у него в голове после приема первой дозы наркотика.- Или душевную,-закончил он.
- Ну,- оживленно заговорил Брэнгуин,- не думаю, что вы намерены найти то, что ищете, именно нынче вечером.
Он поднялся из-за стола и снова наклонился к Деймону. В этой одежде на выход усталость на его лице стала вдруг еще заметнее.
- Послушайте, мистер Эддингтон, говорят, чтоу если художник или музыкант слишком глубоко погружается в работу, он теряет контакт с остальным миром и это отрицательно сказывается на его творчестве. Я слышал, что писатели читают произведения коллег по жанру, чтобы обезопасить собственный взгляд на вещи от избитых истин и привнести в свои сочинения больше творческого начала. Почему бы вам на несколько часов не выбросить из головы и Моцарта, и «Симфонию ненависти»? Я собираюсь пойти на концерт группы «Мелодии ада», который она дает нынче наверху в зале. Эта музыка так далека от того, чем вы занимаетесь, что концерт даст отдых голове и вы сможете совершенно по-новому взглянуть на собственную работу. Составьте мне компанию. Что скажете?
На секунду у Деймона отвалилась челюсть.
- Нет, Брэнгуин, спасибо. Я ненавижуэтот хлам. Я скорее проткну себе барабанные перепонки, чем соглашусь такое слушать, и уверяю вас, что в подобном шоу нет ничего, что могло бы каким-то образом повысить тонус моего творчества или оказать влияние на мою музыку. - Он искоса посмотрел на биоинженера: - Однако я благодарен вам за трогательное участие.
Брэнгуин ответил смущенной улыбкой, словно понимая, что зашел слишком далеко.
- Я тоже ее ненавижу,- доверительно сообщил он,- но считаю важным для себя знакомство со всеми направлениями современной музыки. Если ограничиваться только какими-то определенными, как можно составить представление об остальном? С чем сравнивать? - Он пожал плечами- Если вы никогда не слушали их музыку, откуда вам знать, что ваше творчество ничего от этого не теряет? Как вы смогли догадаться, что ненавидите ее? В конце концов, как иначе узнать, что же в ней слышит критика?
- Вы исходите из предположения, что это музыка, - с сарказмом в голосе возразил Деймон. Он понял, что Брэнгуин скорее всего солгал,- кто же станет слушать музыку, если действительно ненавидит ее,- и у него дрогнули губы,- Простите меня, но я не думаю, что подобный мусор имеет право так называться.
- Да-да, хорошо. - Брэнгуин снова пожал плечами, затем бросил взгляд на Вэис, стоявшую на коленях перед клеткой Моцарта в дальнем конце улья. - Дарси, а как вы? - крикнул -он. - Не сделаете передышку в работе, чтобы состарить старику компанию? После концерта мы могли бы даже заскочить выпить,- Деймои напрягся, казалось, Вэнс готова принять приглашение коллеги, но после затянувшегося мгновения раздумья отрицательно покачала годовой:
- Нет, Майкл, спасибо. Лучше останусь понаблюдать за Моцартом.
Полные щеки Брэнгуина разочарованно обмякли, сгоняя с лица улыбку. Он суетливо поправил галстук и взял себя в руки.
- Ладно, если вам этого больше всего хочется. Желаю тихо и спокойно скоротать вечер,- Он неестественно хихикнул. - Меня ждет совсем другое. После такого концерта барабанные перепонки наверняка будут вибрировать еще целую неделю. Пока.
Бодро махнув на прощание рукой, он выскользнул из улья.
Деймон долго смотрел вслед Брэнгуину, задаваяя вопросом, догадался ли старик, насколько сильно оскорбил его приглашением на концерт «Мелодий ада». Казалось, на пару секунд эта мысль приходила биоинженеру в голову, но он сразу отмел ее. Деймон не смог. Из всех существовавших групп именно это сборище андроидов-мутантов он находил особенно отвратительным. Деймон нахмурился и возмущенно тряхнул толовой. Брэнгуин и прочие пустоголовые, коварно обманутые люди вроде него, которые платят хорошие деньги за билеты, вполне заслуживают потери слуха, которым они наделены определенно зря; да с ним немудрено расстаться под грохот этой мерзости из динамиков концертного зала. То, что вольется им в ущи нынешним вечером, не имеет никакого отношения к настоящей музыке.
Он снова сосредоточил внимание на Дарси Вэнс и почувствовал, молча наблюдая за ней, что у него учащается пульс. Целиком поглощенная Моцартом, она словно позабыла о присутствии Деймона, и он, как обычно не таясь, с интересом наблюдал за каждым ее движением. Она медленно вела вверх прижатую к стеклу ладонь, одновременно поворачивая ее, прямо перед мордой Моцарт Чужой наклонил голову, словно задумался над смыслом этого эксперимента, на его морде застыла гримаса, в которой не было и толики злого умысла. Следит он за ее движениями? Запоминает их? Как? Возможно, биоинженеры и ученые-биологи, даже те, которые в составе вооруженных сил участвовали в войне с ними, ошибались, заявляя, что у чужих нет зрения. Если отключена аппаратура двусторонней голосовой связи, клетка твари звуконепроницаема; предусмотрено все, чтобы предотвратить попадание внутрь загона неочищенного воздуха остальной части здания. Никакой запах, слава Богу, не выходил наружу и никакие запахи не проникали внутрь клетки за исключением тех, что поступали через дверь кормушки, когда она открывалась. Откуда же тогда Моцарт знает, всегда точно знает, по какому месту на стеклянной поверхности стены надо шлепнуть когтистой лапой, чтобы она оказалась против ладони Вэнс? Деймону казалось чем-то сверхъестественным, что стоило ей поднести кончики пальцев к стеклу, никогда даже не касаясь его поверхности, как чужой тут же оказывался напротив по другую сторону стены.
Стараясь не шуметь, композитор вытащил один пузырек с желе из кармана, откупорил его и проглотил содержимое. Реакция последовала почти немедленно: все его ощущения разом отключились, словно от переутомления, а разум, будто пришпоренный, отдался на растерзание этому сводившему его с ума «если бы».
Если бы я мог заставить чужого вопить из-за утраты чего-то для него ценного! Из всех существовавших во вселенной звуков этот и был как раз тем, который необходим Деймону для окончательного завершения «Симфонии ненависти», для наполнения содержанием и самого композитора, и его мрачного музыкального творения.
Вторая фаза действия желе заставила его расслабияъся, наполнила уверенностью и ощущением безмятежности. В другом конце улья Вэнс сменила место, сев на индейский манер перед стеклянной стеной справа от клетки-кормушки; Моцарт тут же оказался напротив, как всегда безошибочно ощущая ее присутствие. Деймон заметил, что на панели вспыхнул красный индикатор динамика: Вэнс включила голосовую связь с клеткой, и теперь Моцарт мог ее слышать. Ее шепот достигал и ушей Деймона. С каждой секундой обострявшийся действием желе слух вскоре позволил отчетливо различать каждое слово, как если бы Дарси была не дальше четверти метра от него. Ее голос звучал нежно, немного гнусаво:
- Извини, Моцарт; Неужели я забыла покормить тебя или все-таки, кормила?Ты опять хочешь есть? Но мне больше нечего дать тебе.
…С каким-то неуловимым привкусом эротики. И вот снова та же картина. Глаза Деймона округлились - это не переставало его удивлять… рука женщины на лапе чужого, разделенные стеклом, связь человеческой и чужой форм жизни, которую никто не в состоянии объяснить. Что почувствовал сейчас Моцарт, шлепнув своей несущей смерть лапой во кварцевому стеклу? Могла ли эта громадная, покрытая панцирем тварь ощутить какое-то желание? Или эти его движения не что иное, как повторение давно ставшей привычной "попытки процарапать" стекло, продолжение бесконечного поиска слабого места в стенах его тюрьмы?
Когда накал действия желе достиг высшей точки, Деймон встал и бесшумно направился к группе музыкальных инструментов неподалеку от стойки звукозаписи. Он переставлял ноги медленно, всячески стараясь не споткнуться. Инструментов было не так уж много - несколько электрогитар, контрабас, небольшая автономная клавиатура синтезатора, - но все они были соединены кабелями с усилителем его стойки звукозаписи.
Быстро оценив возможности, он решил, что клавиатура прекрасно послужит его цели. Гоня из сознания все постороннее, концентрируя работу мысли так, чтобы его действия были подчинены достижению конечной цели, а не сомнениям в целесообразности предпринимаемых для этого шагов, Деймон спокойно отсоединил клавиатуру и высвободил ее из паутины кабелей и разъемов.
Пока он бесшумно нес ее через всю лабораторию, приближаясь к Вэнс, сердцебиение усилилось до сумасшедшей частоты. Когда же Моцарт неожиданно шевельнулся, словно увидел композитора, подкрадывавшегося сзади к его наставнице, но был не в силах помешать ему, Деймон ощутил такой толчок, словно сердце готово было выскочить из груди. У этой твари есть шестое чувство? Может быть, он знает, что намерен сделать Деймон? Но чужой только качнулся назад и снова затих в ставшей давно привычной позе. Почти задыхаясь, Деймон судорожно сжал пластмассовый корпус клавиатуры обеими руками и поднял инструмент над головой. Бесконечное число жертв принесено во имя искусства в минувшие века, но это вовсе не значит, что их лимит в двадцать втором веке уже исчерпан. По большому счету, Дареи Вэнс сама пошла по пути Кена Петрилло. Бывший блестящий гитарист отдал себя целиком, чтобы появилась на свет одна из тварей, которые сотворили наркотик его жизни, наполнивший разум Кеиа неслыханными мелодиями. У Вэнс тоже вскоре появится неслыханная возможность проверить свою теорию на практике и окончательно установить, действительно ли Моцарт чувствует к ней привязанность. Корпус клавиатуры был крепким, но не настолько, как надеялся Деймон, чтобы убить.
Он не желал ее смерти.
Глава 21
Бесплатное посещение некоторых концертов в Зале Пресли было одним из немногих преимуществ нынешней работы Брэнгуина. Получив приглашение принять в ней участие, он трепетал от волнения, предвкушая - ну, главным образом - личное участие в создания «Симфонии ненависти» Деймона Эддингтона.
Он не вполне согласен с побудительными мотивом композитора, но не ему было дано принимать решения, Майк смог примириться с той частью программы, которая касалась Кена Петрилло, потому что то решение действительно принял сам Петрилло, Этого религиозного фанатика не обманывали и не принуждали. Он не был убит преднамеренно. Но пятеро других…
Их смерть тяжелым грузом лежала на совести Майкла. Он сказал неправду, когда уверял Эддингтона, что тоже ненавидит музыку группы «Мелодии ада», но с некоторыми людьми лучше вести себя дипломатично, чем преднамеренно-раздражать, хотя он по-прежнему уверен, что жизненно важно говорить именно то, что думаешь. После всего того, в чем за последние недели Эддингтон принимал непосредственное участие, Майкл не считал себя обязанным приносить композитору извинения за что бы то ни было.
Майкл ухватился за возможность пойти на концерт, едва увидев объявление в местном информационном листке для сотрудников. На них троих по прежнему распространялось действие корпоративного приказа не покидать здание до завершения «Симфонии ненависти», поэтому концерт был прекрасным предлогом покинуть улей, не вызывая гнева работодателя. Он и не ожидал, что Эддингтон или Вэнс примут его приглашение.
По правде говоря, он и сам порядком устал от Эддинггона и прослушиваемых им криков чужого, от Ахиро и его мрачных, жестоких взглядов. Даже Дарси с ее навязчивой идеей приручить Моцарта стала действовать Майклу на нервы. Они так увязли в этой программе, что Майкл стал слышать шипение и крики Моцарта во сне и просыпался в холодном поту с эхом воплей жертв чудовища в раскалывавшейся от боли голове. Нынче вечером, пусть всего на пару часов, он позволит «Мелодиям ада» умчать себя подальше от всего этого.
Майкл был ветераном компании и поэтому перестал восхищаться красотами Зала Пресли на второй год после завершения строительства здания около десяти лет назад. Он проводил слишком много времени в его задних помещениях, подвальных лабораториях и комнатах отдыха для персонала, где целыми днями скулили о том, как трудно держать в чистоте дешевую белую отделку стен и убирать с пола бог знает какую грязь, оставленную маньяками после вчерашнего концерта.
Он не знал, почему решил поужинать вместе с Эддингтоном; положа руку на сердце, его логика отказывалась совмещать в одном лице музыканта и убийцу, а Майкл не мог думать об Эддингтоне; иначе как о хладнокровном соучастнике убийства, после того как чужой растерзал руководящего работника корпорации «Медтех». О его исчезновении сообщалось во всех газетах, но Эддингтон был слишком, поглощен своим сочинением, чтобы брать в голову что-то другое, а Дарси настолько увлеклась своей частью программы, что у нее не оставалось времени на контакт с внешним миром, если происходившее в нем не имело отношения к изучению чужих.
Майкл не дурак, да и незачем быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что Ахиро - профессиональный убийца, нанятый Кином или кем-то еще для темных делишек корпорации; несомненно, он все спланирован заранее, знал этого человека в лицо, и, конечно, именно его команда забрала парня прямо из собственной машины перед Центром Всемирной Торговли тем поздним вечером.
И все же Майкл, вопреки собственному желанию, продолжал относиться к Деймону с состраданием; он также сказал Дарси, что не считает композитора сумасшедшим, но после всех этих событий стал сомневаться. Насколько далеко можно или нужно заходить, погружаясь в мечту? Как много можно себе позволить, чтобы сделать ее реальностью?
Брэнгуин остановился перед служебным входом и сунул контрамарку в читающее устройство. Надо выбросить из головы эти мысли, подумал он, хмуря брови. Нынче вечером ему не хотелось думать об Эддингтоне и его программе. В конце концов, он не на работе и сейчас не имеет никакого отношения ни к «Симфонии ненависти», ни к Эддингтону, ни к его явившемуся из преисподней чужому. Поднимаясь на второй ярус балкона - не так уж плохо для служебного бесплатного билета, - Майкл решил отвлечься от навязчивых мыслей и завернуть в буфет, чтобы купить банку безалкогольного напитка и пакетик леденцов.
Когда он добрался до своего места, группа «Мелодии ада» была на сцене и уже начала исполнение первой песни. С балкона прекрасно видно - Майкл действительно предпочитал эти места партеру. Кроме того, справа от группы был пятиметровый видеоэкран, на котором зрителям крупным планом представлялись отдельные исполнители этой самой модной хит-группы «Синсаунд». Фантастическая гармония смены картинок на экране не уступала скульптурной гармонии тела солиста, который как раз заполнил собой весь экран, заставив Майкла вздрогнул». Оказывается, не так-то просто отрешиться от Эллингтона и его проклятого чужого. Майклу никогда прежде не приходило в голову то, что он ясно увидел на экране: физиономия андроида, этой звезды первой величины группы «Мелодии ада», сочетала в себе черты человеческого лица и морды чужого с планеты Хоумуолд, вплоть до удлиненной челюсти и еще одного рта, который выскакивал из его губ прямо в микрофон, проволочная оплетка которого напоминала сжатую в кулак руку. В отличие от чужого, у андроида были глаза, но и они выскакивали из орбит в подходящие по накалу моменты исполнения номера. Однако музыка была… впечатляющей, ритмы сильными и точными. Вскоре Майкл буквально растворился в могучем грохоте вторивших друг другу барабанов, по которым энергично колотила четырехрукая женщина-андроид. Еще двое андроидов - один длинноволосый, тонкие серебристые пальцы которого металлическими молниями мелькали по струнам первой гитары, а другой, едва не лизавший языком струны баса, перемежая их звучание с голосом,- окрашивали льющуюся из динамиков канонаду ударных буйным многоголосием вибрирующего шума.
Совершенно забывшись, Майкл притопывал в такт ногами и отбивал его ладонями по подлокотникам кресла, не отставая в своем порыве от окружавших его людей. Биоинженера не покидало ощущение, что в его возрасте глупо ходить на подобные концерты, но у него по крайней мере не было нужды в каких-то дополнительных средствах для получения удовольствия, как у тех идиотов в зрительном зале, которые доставали из карманов синие пузырьки я открыто лакали желе.
«Мелодии ада» уже добрались до финала первой песни своего репертуара, но Майкл не разобрал почти ни одного слова. Это и не имело значения: видеоэкран давал почти точное визуальное представление того, о чем они пели…
Насилие…
и любовь…
и смерть.
Горестно улыбаясь, Майкл прихлебывая из банки содовую и топал ногой в такт музыке. Насилие? Любовь? Смерть? От этого он и бежал, стремясь хотя бы ненадолго оставить свое рабочее место.
____________________
Деймон опустил клавиатуру на голову Дарси Вэнс с достаточной силой, чтобы треснул пластмассовый корпус инструмента и отвалились три крайние клавиши. Не издав ни звука, она повалилась ничком на пол, затем медленно перекатилась на левый бок. Из ее горла вырвался тихий стон, и какое-то мгновение Деймону казалось, что она поднимется, что для отключения сознания он ударил ее недостаточно сильно.
Затем, сверкнув на него полным недоумения взглядом, она закрыла голубые глаза и затихла. Деймон продолжал стоять над ней, сжимая в руках клавиатуру, и заметил небольшую лужицу крови, потрясающе красную на фоне светло-серого пола, которая потекла откуда-то из-под ее подбородка. Капли крови были на голове и одежде Дарси; на полу вокруг неподвихного тела лежали осколки пластмассы и обломки клавиш.
- Теперь,- тихо сказал Деймон,- я это услышу. Все это… нежность, ощущение близости, неприятие собственных чувств - все то, чего недоставало музыке предыдущих убийств Моцарта, каждый звук которых Деймон сохранил на синдисках. В этом последнем, завершающем, финальном убийстве прозвучит наконец все, чего Деймону так недоставало. Да-да, Моцарт убьет ее, он должен ее убить. Это в его натуре, в этом смысл его жизни. Но последнее убийство не будет похоже ни на одно, уже совершенное этим чужим: оно не станет бесполезной схваткой, бессмысленной борьбой за выживание человеческого существа, стравленного с более крупной и сильной формой чуждой ему жизни.
Голос Моцарта должен звучать после этого убийства иначе, чем просто злобный вопль беспощадного победителя. Время и усилия, потраченные Вэнс на привлечение к себе его внимания, не могли пропасть зря: Моцарт привык к ее тихому голосу, знает, что кроме нее, его никто не кормил. Убийство Дарси несомненно должно причинить этой твари боль. В конце концов, она - единственное человеческое существо, которое Моцарту знакомо, от которого он зависел, к которому должен быть привязан, если он способен на что-то подобное. Это убийство уничтожит единственный лоскуток в чуждом ему мире. Эта тварь сама себе причинит боль, не сравнимую ни с какой физической… ощутит наконец всплеск эмоций, голоса которых так необходимы Деймону для финала симфонии.
Он наклонился над Вэнс, вцепился обеими руками в ткань халата, сморщившуюся на спине, подтянул к себе и ухитрился придать безжизненному телу сидячее положение. Неуклюже пятясь спиной вперед, он по- старался как можно быстрее затащить ее внутрь красного квадрата, обозначавшего площадку клетки-кормушки. Ему была хорошо видна вздувшаяся у самого основания черепа красновато-синеватая шишка, но Дарси уже дышала ровно, и Деймон не сомневался, что она вот-вот придет в себя.
Прислонив тело спиной к двери в клетку Моцарта так, чтобы оно не помешало опуститься прозрачному колпаку, композитор быстро выпрямился, отступил в сторону и нажал кнопку включения гидравлики. Какая-то внезапная мысль об уже содеянном и том, что он намеревался сделать, на мгновение потрясла Деймона, и разум обожгли сомнение и страх.
«Я скажу Брэнгуину, что меня здесь не было»,- мелькнуло в голове безрассудное оправдание. Так уж ли трудно поверить, что она зашла в установлении "контакта" настолько далеко? В конце концов, каждое мгновение, не считая времени сна, она разговаривала с чужим, чертила графики достигнутого прогресса, записывала результаты сотен наблюдений за его поведением, строила десятки нелепых предположений о том, как он должен повести себя в той или иной гипотетической ситуации. Все легко поверят, что она пошла дальше и забралась в клетку к чужому, чтобы проверить свои теории.
Еще проще предположить, что она, вероятно, надеялась успеть вернуться в клетку-кормушку и закрыть дверь. Значит, ему всего-навсего необходимо сочинить историю о том, как сломалась клавиатура… Он делал уборку и уронил ее… Придется, конечно, объяснить, почему дверь оказалась закрытой снаружи. Это, вероятно, будет труднее всего, но потом он что-нибудь придумает. Подобным малозначительным вещам в его мире просто не было сейчас места. Самый последний штрих почти готовой симфонии уже витал в голове Деймона, и все, что ему оставалось сделать, - это включить аппаратуру и работать на ней. О, каким красивым обещает стать этот финальный штрих!
Разбитая клавиатура и запертая дверь клетки-кормушки не относились к делу. Сейчас имела значение только Дарси Вэнс… и Моцарт, конечно, который сидел, ссутулившись, по другую сторону стекда и слегка поворачивал массивную, покрытую панцирем голову, словно считал необходимым направлять свое безглазое рыло именно в ту сторону, где находился шагавший то туда, то обратно вдоль стены Деймон.
Возможно, привлекали его вовсе и не движения Деймона. Он пристально посмотрел на животное и мрачно улыбнулся. Этой твари давно известно каждое движение Вэнс, понимает ли Моцарт, что сейчас она не способна двигаться?
- Скоро, мой чернопанцирный друг, очень скоро ты встретишься со своей подругой во плоти,- пообещал Деймон, быстрым шагом подошел к стойке звукозаписи и начал настройку аппаратуры. Он подумал, не принять ли сразу обе остававшиеся у него доза королевского желе, чтобы разом пустить вскачь все ощущения, превратить самого себя в сверхчувствительную аудиосистему, но ограничился только вторым пузырьком.
Пульт управления стойкой звукозаписи сиял индикаторами готовности, Моцарт в своем прозрачном загоне поднялся во весь рост и принялся неуклюже шагать вдоль стеклянной стены. Он задирал голову к потолку, вытягивая шею к микрофонам, ощущая ожившие в них электронные импульсы, предвкушая скорое появление корма. Со своего места у стойки Деймон хорошо видел массивную пасть чудовища, жадно обнажившиеся острые зубы, протянувшиеся между верхней нижней челюстями пряди густой, тускло поблескивавшей зеленоватой слюны.
Деймону казалось, что он таращил глаза то на индикаторы, то на чужого целую вечность, но Вэнс наконец шелохнулась. Он позволил себе усмехнуться, толкнул рычажок громкости вверх и еще раз отрегулировал аппаратуру на прием любого звука - от стука падающей на под капли крови до мелодичной тональности голоса Дарси Вэнс, недавний стон которой все еще звучал у него в голове мелодией кларнета в руки профессионального музыканта. Стойка управления дышала шорохами готовности к автоматической записи, и Деймон встал из-за пульта. Он подошел к клетке-кормушке и положил палец на кнопку переговорного устройства, чтобы включить его, как только Дарси Взнс полностью придет в сознание.
Через пару секунд она открыла глаза. Морщась от боли, женщина приподнялась, упираясь одной рукой в пол, а другой осторожно притрагиваясь к шишке на затылке, затем медленно поднесла ладонь к лицу и увидела кровь. Только когда Деймон нажал кнопку и нетерпеливо переступил с ноги на ногу, Дарси перевела на него взгляд и поняла наконец, где находится.
- Что случ… О Боже!
- Настал ваш череда Дарси, - радостно известил ее Деймон. Он жестом показал на Моцарта, вынужденного терпеливо ждать возле двери кормушки. Она, конечно, не могла видеть чужого, но прекрасно знала, где он находился в подобных случаях. - Моя симфония ждет не дождется своего грандиозного финала, и я должен услышать песню Моцарта, убивающего свою маленькую подружку.
Рот Деймона растянулся в такой широкой улыбке, что он почувствовал, как с уголков губ потекла слюна, но ему было все равно. Его давно перестало беспокоить, что о нем думают другие, как он перед ними выглядит, насколько в своем уме им представляется, - да и зачем волноваться по поводу впечатления, производимого им на женщину, которая в ближайшие пять минут будет мертва.
Вэнс попыталась встать. Но ей удалось подняться только на колени.
- Вы, ублюдок, - прошипела она. - Вы сумасшедший, маньяк. Я всегда знала, что вам не следует доверять! Вы не можете позволить себе такое. Это убийство, Эддингтон. Неужели вы не видите, что с вами сделала эта программа и ваше желе? Пожалуйста, задумайтесь хотя бы на секунду, что вы собираетесь сделать!
- О, я задумывался, поверьте мне. Убийство? - Деймон склонил голову набок и рассмеялся,- Мы здесь все убийцы, моя дорогая. Вы думаете, что лишь по той причине, что никогда сами не нажимали кнопку клетки-кормушки, чем-то отличаетесь от меня, Брэнгуина или Ахиро? Избавьте меня от ваших нравоучений.
От возбуждения у него, как всегда, леденели руки, я он не мог не потирать их, чтобы согреть и справиться с нетерпением. Она не сведала с него глаз; кровь, запачкавшая лицо Дарси, когда она потеряла сознание, казалась Деймону миловидным румянцем на ее бледной коже.
- Кроме того,- продолжал он,- вы можете и не умереть, неужели забыли? Второе алектрошоковое ружье, что Ахиро дал последнему субъекту, все еще лежит в клетке Моцарта, прямо у самой двери кормушки. Если вы сохраните хладнокровие к будете двигаться медленно, вам удастся… вероятно… заполучить его. - Деймон снова ответил широкой ухмылкой на ее пустой, не желающий верить ему взгляд,- Нам всем известно, как Моцарт ненавидит быстрые движения, не так ли?
- Мистер Эддингтон… Деймон… пожалуйста. Моцарт просто чужой. Он мыслит иначе, чем мы, ему безразлично, окажусь перед ним я или кто-то другой. Разве вы не понимаете этого? Я разговаривала с ним, наблюдала за его поведением все это время, но это было частью программы, экспериментом. Он просто чужой, вы и на этот раз не услышите в его голосе ничего нового.
Деймон расхохотался:
- Прекрасная попытка, Вэнс, но ни я, ни вы в это не верим. Довольно препираться. Думаю, пришло время проверить, насколько крепка ваша с ним дружба.
Он сунул руку в карман и вытащил последний пузырек с желе; едва ладонь ощутила тепло склянки, рот композитора наполнился слюной вожделенного ожидания. Чем дольше Деймон принимал королевское желе, тем более менялось ощущение его аромата: каждая доза все меньше напоминала вкус сладкой ваты из далекого детства и все больше походила на дорогой портвейн, крепкими ароматный.
- Давайте поглядим, - процедил он, сквозь зубы, перестав улыбаться и-глядя ей прямо в глаза,- сильно ли он вас любит. Надеюсь, вы, ему очень нравитесь…
Он поднял пузырек, словно провозглашая тост, осушил его и захихикал, обрадовавшись тому, что заставил эту преданную науке женщину злобно шлепяуть по стеклу ладонью. Королевское желе обожгло ему губы и язык, потекло к горлу, заставляя испуганно вздрагивать каждый участок не только полости рта, где подрагивало даже твердое нёбо, но и губы, и подбородок, на который, с уголков губ пролились тонкие струйки, и даже ключицы, куда упали капли. Пролившееся желе покрывало кожу в глубоком вырезе его тенниски синеватыми грязными пятнами. Деймон отшвырнул пустой пузырек в сторону.
- Надеюсь, ему будет мучительно больно вас убивать, - доверительно поведал он Дарси, - надеюсь, это ранит чудовище в самое сердце… если оно у него есть.
Его пленница попыталась заговорить, но Деймон прекрасно знал, как быстро положить конец препирательствам, и мгновенно выключил переговорное устройство. Даже не взглянув больше на Дарси Вэнс, композитор подошел к пульту управления приводом двери, открывавшей выход из клетки-кормушки в загон Моцарта, и дернул рычаг.
____________________
Охранявший грузовой подъезд Зала Пресли парень в синей униформе откровенно скучал. У него еще не было опыта, и вряд ли он пользовался доверием начальства. Юноша совсем недавно достиг возраста, который давал законное правона получение работы, у него были густые, по-мальчишески непослушные волосы и жидкие усики. Они скорее выдавали, чем скрывали его юность. Склонившись над конторкой привратника, Филип Райе достаточно хорошо разглядел сыпь крохотных прыщей вдоль кромки волос. Видел он и выступившие на лбу бисеринки пота. Ему очень нравилось заставлять людей чувствовать себя не в своей тарелке.
- Мы можем войти, взяв вас в качестве сопровождающего, либо без вас, - повторяя он. - Я официально уведомляю, что речь идет об обыске. У нас есть подозрение, что мы обнаружим здесь вещество, распределение которого строго нормируется.
- У вас д-должен быть ордер на обыск, - заикаясь, возразив молодой человек. Он пытался выглядеть непреклонным, но его усилия были жалкими и тщетными.- Вы н-яе м-можете…
- Можем и войдем.
Райс еще ниже склонился над конторкой, так что его белая каска почти коснулась лба охранника. Наверное, со стороны эта поза выглядит забавной, подумал Райс, но ему было по-своему жалко юношу, не хотел бы он быть на его месте. С другой стороны, если этот парень не перестанет вести себя по-дурацки, ему придется поступить с ним как с последним дураком.
- Послушайте…- Райе бросил взгляд на именную карточку над левым верхним карманом форменной куртки парня и подчеркнуто четко прочитал фамилию: - Хиггинс. Может быть, вы действительно незнакомы с соответствующим постановлением городских властей, но, возможно, просто прикидываетесь. Однако причина не имеет значения, потому что произойдет то, что должно произойти. Итак, я ознакомлю вас с действующим на территории Манхэттена законодательством, но второй раз повторять не стану. - Хиггинс открыл было рот, но Райс предостерегающе поднял палец. - В Постановлении номер 2021-14.85.4673 о злоупотреблении наркотическими составами на территории острова Манхэттен говорится, что - далее я цитирую, поэтому слушайте внимательно: «Когда проводится следствие по делу о веществе, обычно называемом королевским желе, его производных или материалах, используемых для производства этого вещества, следователю не требуется ордер на обыск, если в качестве ищейки он использует животное с планеты Хоумуолд». Конец цитаты.
Старина Блю, более или менее крепко удерживаемый на месте двумя помощниками Райса, слегка покачивался, переминаясь с ноги на ногу за спиной главы службы безопасности компании «Медтех». Он махнул рукой в сторону морды животного, и чужой инстинктивно зашипел, мотнув головой.
- Другими словами, мистер Хиггинс, эти младенцы либо находят то, что мы ищем, либо не находят. Они не лгут и не берут-взяток, потому что для них не существует различий между плохими и хорошими ребятами. А теперь позвоните своему боссу или кому-то другому, кто имеет полномочия провести для меня эту маленькую экскурсию, иначе мы будем вынуждены совершить ее сами, оставив вас самостоятельно позаботиться о собственной заднице. Если мы наткнемся на запертую дверь, то откроем ее с помощью лазера.
И можете мне поверить, что, какие бы счета «Синсаунд» ни предъявила нам за повреждения, они останутся неоплаченными. - Райс одарил молодого человека широкой сардонической ухмылкой: - Мы поняли друг друга, мистер Хиггинс?
Хиггинс утвердительно кивнул и судорожно засуетился, став похожим на куклу-марионетку, какие Райсу приходилось видеть в антикварных магазинах. Молодой человек неуклюже придвинул к себе телефонный аппарат какой-то старой модели, что было свидетельством отсутствия у охраны грузового подъезда видеофонной связи, и набрал на клавиатуре комбинацию цифр. Низкое, спокойное шипение Старины Блю не мешало Раису слышать не только хныкающий голос Хиггинса, но и более степенный того, кому он позвонил.
- Мортон слушает.
- Ш-шеф, это охранник Хиггинс. Тот, что на посту грузового подъезда…- Юноша нервозно вытирал пот со лба и метался взглядом с Райса на чужого и обратно.
- Я знаю, кто ты такой, черт бы тебя побрал, недоумок! В чем дело?
- Не могли бы вы… ах… спуститься к грузовому подъезду? - Хиггинс сглотнул, а Райс и оба его помощника подбодрили парня улыбками; чужой, сидя на корточках, продолжал осторожно покачиваться между направляющими шестами.
- Зачем?
Прежде чем Хиггинс успел ответить, Райс легонько постукал костяшкамилальцев по столу, чтобы привлечь к себе внимание охранника.
- Хорошенько подумайте, что полагается говорить начальству по телефону, мистер Хиггинс.- сказал он тихим, но твердым, как сталь, голосом.- Я очень огорчусь, если заподозрю, что вы даете непонятный мне намек или какой-то условный знак, - надеюсь у вас нет этого на уме?
Хиггинс снова судорожно сглотнул, и Райс заметил, что ворот его рубашки уже потемнел от впитавшегося пота. Это открытие заставило его широко улыбнуться: Боже, ну до чего же приятно живьем сдирать с людей кожу и щекотать их по голым нервам.
- Хиггинс, с кем вы там разговариваете?
- Здесь т-такая ситуация, сэр, - юноше не хватало воздуха, - вы должны спуститься.
- Необходимо подкрепление? - В раздраженном голосе собеседника охранника появились тревожные нотки.
Хиггинс отрицательно замотал головой, забыв, что начальник его не видит, и тут же покраснел от стыда за свою оплошность под испытующим взглядом Райса.
- Нет, сэр, - сдержанно ответил он, - думаю, достаточно вас одного. Поторопитесь, пожалуйста.
В ответ прозвучала пара ворчливых проклятий, затем почти крик:
- Хорошо, черт побери! Но если я спущусь и обнаружу, что вы должны были справиться самостоятельно, считайте себя по уши в дерьме, Хиггинс!
Несмотря на гнев босса, Хиггинс выглядел человеком, у которого гора свалилась с плеч.
- Спасибо, сэр,- поблагодарил юноша, с неожиданной дерзостью грохнув трубку на место, а затем молча вытаращился на Раиса и его команду; когда он перевел взгляд на чужого, глаза округлились и наполнились страхом, хотя чудовище было в сбруе и наморднике.
Райс поправил каску, улыбнулся и сказал, желая успокоить парня:
- И вам спасибо.
Спустя несколько минут (добрый знак, потому что Райс не намерен был ждать более пяти минут) из двери с табличкой: «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ ЗАЛА ПРЕСЛИ» - появился рыжий мужчина с сеткой для волос на голове и густой щетинистой бородой. Его рот уже был готов к залповому огню, и голос первого залпа вполне соответствовал хмурому выражению лица.
- Итак, Хиггикс,- рявкнул он,- какого черта вам от меня…
Как Райс и ожидал, одного взгляда на Старину Блю оказалось достаточно, чтобы шеф Хиггинса внезапно сделал паузу и закончил фразу писклявым тоном недоуменного вопроса, а не начальственным окриком:
- …Нужно?
Райс опередил Хиггинса, решив избавить парня от мучительного объяснения.
- Я хочу, чтобы вы обеспечили нам доступ даже в самое пекло этого вашего хозяйства, если он пожелает туда войти, - заявил он тоном уведомления об окончательно принятом решении.
Шеф службы безопасности «Медтех» достаточно сильно потянул шест, чтобы заставить чужого напрячься и встрепенуться ь своих путах.
- Ваш визит слишком необычен,- начал Морюн,- я буду вынужден получить одобрение…
- Нет.
Крепко сжав рукоятку направляющего шеста, Райс шагнул на пару шагов вперед, сократив расстояние между собой и шефом службы безопасности Зала Пресли. Старина Блю, повинуясь шесту, неожиданно поднялся за спиной Раиса на задние лапы и преодолел то же расстояние за один шаг.
- Мы оба знаем, что по закону вы не можете отказать в проведении обыска, и нам с вами также хорошо известно, что я не стану ждать никакого одобрения или разрешения. Следовательно, ситуация такова: мы можем провести обыск вместе с вами, и вы откроете любую дверь, которую необходимо будет открыть, либо обойдемся без вас и откроем себе путь лазером, если двери окажутся запертыми. Выбор за вами, - пояснил Райс, согнав с лица маску деловой доверительности и нахмурившись,- но сделайте его быстро, мистер Мортон, потому что мне надоело попусту терять время и повторять одно и то же.
- Я…
Рот Мортона несколько раз открывался, но ту же беспомощно закрывался, затем он расправил плечи и попытался вновь обрести утраченное достоинство.
- Проходите, джентльмены. Хигтинс, вы тоже идете с нами.
Следом за Нортоном вся группа стала подниматьса наверх по ступеням узкой лестничной клетки. Райс шел пригнув голову и ухмылялся, вспоминая, как быстро Хиггинс спрятал вспыхнувшее на лице мстительно выражение, когда его лишили возможности скоротат вечер в одиночестве, заставив сопровождать шефа Мортона и следственную бригаду.
____________________
Я не должна умереть.
Дарси никогда прежде не замечала, как громко визжит открывающаяся в клетку Моцарта дверь. Когда она стояла там, где сейчас был Эддингтон, и просто заглядывала внутрь клетки, этот звук ничего не значил, он просто говорил о выполнении очередной операции процесса кормления чужого. Теперь он был потрясающе громким, словно сам Господь Бог скрипел ногтями по грифельной доске ее сознания и очищал голову от любых мыслей о потворстве неведению уже содеянного забвению происходившего.
Моцарт, конечно, ждал на том же месте, где всегда когда в кормушке для него что-то было. Он сидел на корточках прямо перед дверью в клетку, понурив иссиня-черную голову и опустив плечи. Без разделявшего их непробиваемого кварцевого стекла его зубы выглядели гораздо более крупными - белые, без единого пятнышка молодые зубы; вдоль кромки четырех задних резцов поблескивала слизь. В любую секунду эти массивные челюсти могут разделиться и открыть затянуть паутиной слюны темную, влажную полость пасти за рядами зубов. Он слегка покачивался, и это странно напоминавшее попугая движение делало его похожим на причудливую помесь насекомого и птицы, исполнявшую брачный танец.
Какая-то часть нутра уговаривала ее бежать куда угодно, пока можно. Другая убеждала просто остаться в клетке-кормушке, съежиться, как в те дни, когда она спряталась маленькой девочкой за занавесками, - может быть, чудовище не заметит ее и уйдет, она откроет наконец глаза - и его просто не будет. Подчиниться любому из этих инстинктов значило умереть. Дарси поползла вперед отвоевывая сантиметр за сантиметром у своих естественных порывов замереть или броситься вперед очертя голову. Она старалась беззвучно дышать, уравнивая частоту дыхания с ритмом сердцебиения, боясь сорваться на глубокий вздох.
Я не должна умереть.
Две секунды, еще две, и ее окоченевшие пальцы коснулись приклада электрошокового ружья. В тепле огороженного для чужого пространства оружие нагрелось настолько, что, сжав пальцы на рифленой рукоятке, она неожиданно для себя ощутила чуть ли не мягкое тепло человеческой руки» протянутой для рукопожатия.
Моцарт не двигался.
Дарси медленно подняла ружье и взяла его на изготовку для стрельбы с правой руки. Он уже должен был зарычать, броситься на нее. Чего Моцарт ждал? «Может быть, он действительно узнаёт меня? Возможно, он чувствует, что перед ним именно я. Должна ли я поговорить с ним, как уже делала множество раз на протяжении стольких недель?»
Она сильно прикусила изнутри щеку, чтобы боль изменила направление мысли и вернула ее в русло здравого смысла. Сейчас не время теоретизировать на тему о том, как работает разум чужих; не стремилась она, несмотря на страстное желание Эддингтона, стать и первой дрессировщицей чужих с планеты Хоумуолд.
Указательным пальцем правой руки Дарси нащупала переключатель питания разрядника ружья и перевела его в рабочее положение. Ее усилия были вознаграждены едва заметной вибрацией приклада, возвестившей о готовности оружия к действию. Слава Богу, существовали такие вещи, как автоматическое отключение питания, а державший ружье последним не использовал и половины заряда…
Он умер, как и четверо до него.
Дарси не смогла одолеть дрожь кожи на голове, создавшую ощущение встававших дыбом волос, и эта дрожь покатилась волнами по всему телу до самых пяток. Моцарт все еще не делал попытки приблизиться к ней, и она невольно разглядывала его, подмечая детали, на которые прежде и не думала смотреть. Под его ногами валялись раздробленные кости и гниющие ошметки мягкой плоти мужчины, убитого Моцартом последним, - нижняя челюсть, расколотый череп.
Одного запаха, стоявшего в душном, полутропическом воздухе клетки, было достаточно, чтобы к горлу подступила рвота. Она попыталась дышать только ртом, но ничего хорошего из этого не вышло. Загон был насыщен маслянистыми испарениями разлагавшегося мяса; все внутренние поверхности ее носоглотки уже были покрыты их смрадной пленкой; отвратительная вонь, казалось, проникла в каждую пору всех доступных воздуху полостей.
В двух метрах от нее Моцарт слегка покачивался вперед и назад, его низкое непрерывное шипение заглушало тихое потрескивание аккумуляторной батареи электрошокового ружья. Какими неведомыми органам чувств пользовался он, чтобы точно знать, где она находится? Запах, конечно, но было ли что-то другое какое-то физическое чувство, в существование которой человечество все еще не может поверить? Она снова подумала, что время и усилия, потраченные ею на разговоры с этим существом и заботу о нем, не были напрасными. Возможность приручения формы жизни планеты Хоумуолд совершенно исключалась, никто не мог даже вообразить что-либо подобное из-за их природного инстинкта уничтожать все живое. И тем не менее…
У Дарси дыхание застряло в горле, когда внешняя пасть чужого стала наконец медленно раскрываться. Шипение сделалось беспокойным и более громким, затем оно стало еще громче, когда животное последний раз качнулось в низкой позе на задних лапах и согнуло в суставах утыканные острыми пиками передние. Она достаточно насмотрелась на это движение, видела его так много раз, что сомнения не могло быть: это прелюдия прыжка.
В последний миг перед открытым противостоянием память вернула ее в первые дни работы по этой программе. Что она тогда сказала Майклу?
- …Мгновение помедлит, перед тем как убить.
Сколько иронии в точности ее предвидения! После стольких недель, проведенных рядом с ним, Моцарт действительно дал ей самое большое, на что можно было надеяться.
Дарси прижалась щекой к прикладу элекгрошокового ружья, прицелилась и спустила курок. Из покрытого изоляцией ствола вырвалась ослепительно белая струя, ударившая Моцарта точно под нижнюю челюсть.
Несмотря на сковавший ее ужас, тяжелые и частые удары собственного сердца, шипение чужого, походившее на шум вырывавшегося из котла пара и казавшееся ей не столько голосом, сколько сильной вибрацией долго сдерживавшегося выдоха… Дарси поняла, что, получив удар током, Моцарт вскрикнул так, как не кричал никогда прежде. Этот крик затопил ее разум сумятицей всех мыслимых душевных мук. Дарси охватила паника, ей -хотелось спасаться бегством; она оцепенела от нахлынувшего ощущения вины. За всем этим была еще и ненависть. Ненависть к твари, которой она так долго отдавала себя без остатка. Нет, она не могла проклинать и даже осуждать это животное за агрессивность - оно было не в силах преодолеть заложенное в нем самой природой. Но она презирала -его за этот крик. Дарси точно знала, что это именно тот звук, услышать который так долго мечтал Эддингтон, ссутулившийся над своим пультом в лаборатории за стеклянной стеной.
В коротком, пронзительном, незнакомом ей доселе крике чужого было что-то, не имеющее названия, но, несомненно, выражавшее то, что животное чувствовало сейчас, и оно выдохнуло в этом единственном звуке тайну, которую Эддингтон так страстно стремился разгадать: в этом тесном мире Моцарта она была единственным знакомым ему существом, надежным… достойным доверия. Он был ее свирепым, но невинным ребенком, и она предала его.
Она метра на полтора сместилась влево, успев и бегу поймать взгляд обернувшегося Деймона, и приготовилась выстрелить снова. Сражаясь за свою жизнь в этой неравной схватке, Дарси никак не могла избавиться от осознания отвратительной откровенности сумасшедшего взгляда музыканта, в котором не было ничего, кроме наслаждения ее танцем смерти с Моцартом, полного и окончательного удовлетворения всех его желаний.
____________________
- Да,- прошептал Деймон,- да, да, да!
Моцарт визжал, плакал, музыка журчала из таких глубин нутра этой твари, до которых он и не мечтал добраться. Оставив свой пост у стеклянной стены, Деймон помчался к стойке смесителя и передвинул рычажок громкости еще на два деления вверх. Грохот звуков из динамиков заставил завибрировать аппараттуру под его пальцами, задрожать бумагу в продолжавших работать матричных принтерах. С визгом чужого смешивалось похожее на сопение быка резкое, тяжелое дыхание Дарси.
Пульс Деймона колотился в унисон с ритмами музыки сражения, криками чужого, бешеным дыханием Дарси, разрядами электрошокового ружья, звучащими подобно треску коробящейся в жарком пламени громадной пластмассовой стены. Ничто из всего опыта его прежней жизни не могло сравниться с ощущением какого-то сверхъестественного оргазма, пульсировавшего в его разуме и во всей теле в абсолютном согласии с каждой изысканной нотой мрачной, абсолютно ее вершенной и цельной музыки Моцарта.
И кожа его рука оставила рычажки настройки звучания и легла на скромный подарок Ахиро, который тот преподнес ему после гибели последнего пленника в клетке Моцарта, Деймон знал, что лучше всего просто нажать эту единственную кнопку. Что сказал бы японец, этот наемный убийца, знай он, как Деймон решил воспользоваться его подарком? Композитор благоговейно подержал руку на коробочке, потом заспешил обратно к стеклянной стене, высоко подняв ее над головой, желая, чтобы Вэнс улучила момент и увидела, с чем он пришел к ней. Если она увидит и поймет, ее крики сомнения и нежелания верить собственным глазам станут великолепнейшим украшением грандиозного финала «Симфонии ненависти».
Деймон всем телом приник к прозрачной преграде и прижал к стеклу подарок Ахиро на такой высоте, где Дарси было бы проще всего его заметить, но Вэнс без остатка отдавалась осуществлению выбранной ею стратегии. Прицельным выстрелом она отгоняла Моцарта вправо и короткой перебежкой сокращала расстояние до ближайшего к ней входа в тоннель. Очень тонко продуманный план, мысленно похвалил ее Деймон, но стоит ей взглянуть на него и увидеть, что он держит в руке, от тщетных фантазий этой ученой дамы не останется и следа.
- Время умирать, Дарси, - громко сказал Деймон.
Он перевел взгляд на то, что держал в руках, и заставил себя сконцентрировать внимание только на этом предмете, прекрасно понимая, что неправильный выбор может уничтожить плоды всей его работы, оставить величайшее произведение искусства неоконченным навсегда.
Небольшая металлическая коробочка, четыре невзрачные прямоугольные кнопки под разного цвета индикаторами ВКЛЮЧЕНО, ВЫКЛЮЧЕНО, ПРОЦЕНТ ПОВЫШЕНИЯ МОЩНОСТИ, ПРОЦЕНТ ПОНИЖЕНИЯ МОЩНОСТИ. Горел зеленый индикатор над кнопкой включения питания, а небольшое цифровое табло сообщало, что мощность питания установлена на пятнадцать процентов. Прежде чем поставить большой палец на кнопку ВЫКЛЮЧЕНО, Деймон провел им по выпуклымжелтым буквам, растянувшимся почти во всю длину коробочки вдоль ее верхнего края, и поднял взгляд на женщину и тварь с чужой планеты, сражавшихся уже в добрых шести метрах от стеклянной стены.
ДИСТАНЦИОННОЕ УПРАВЛЕНИЕ ЭЛЕКТРОШОКОВЫМ РАЗРЯДОМ.
Глава 22
Где-то на задворках разума Дарси все еще теплилась надежда, что ей удастся выжить в этом суровом испытании.
Она не наркоманка и не алкоголичка, не пила даже кофе. Никакая химия не затуманивала ей разум и не подавляла рефлексы, несмотря на громадную шишку на затылке. Кроме того, чужой даровал ей преимущество, оказавшись настолько гостеприимным, что не набросился сразу, и она выбрала стратегию, которая, похоже, приносила обнадеживающий результат.
Она была всего в метре от входа в тоннель, когда Деймон выключил питание электрошокового ружья.
Шорох в прикладе стих. Ружье не стало заряжаться медленнее, как бывает, когда садятся батарейки. Оно просто перестало работать. Дарси не настолько тупа, чтобы в тысячную долю секунды не сообразить, что Деймон выключил его с пульта дистанционного управления. Он не хотел, чтобы она выжила, как не хотел дать последний шанс и всем предыдущим жертвам Моцарта. Она, они были фуражом - кормом для чужого, музыкальным топливом больного воображения Эддингтона. Когда чудовищу скармливали других, он хотел чтобы дичь забавлялась с чужим как можно дольше, и однажды в бешенстве набросился на Ахиро, когда этот ниндзя посмел склонить чашу весов в пользу Моцарта. Однако Дарси была тем подопытным кроликом, верной смерти которого Деймон Эддингтон жаждал побыстрее, чтобы услыхать необычный вопль чужого, которого не доставало для его грандиозного финала.
Едва ружье замерло, из динамиков над ее головой вырвался повторенный аппаратурой звукозаписи вопль Моцарта, дернув, словно когтистой лапой, каждый нерв Дарси и заставив ее непроизвольно сжать зубы. На чудовище он тоже произвел впечатление, и Моцарт заревел, в диком протесте вскинул вверх массивную голову и так изогнул дугой спину, что едва не рухнул на пол клетки. Дарси не стала ждать, пока он снова обретет равновесие: она воспользовалась благоприятной возможностью и стремительно метнулась вбок, удалившись от Деймона на целый метр вдоль стены, и едва не нырнула в круглое отверстие тоннеля, пока чужой поворачивал морду в ее направлении, дважды рявкнул и только после этого догнал одним прыжком.
Женщина резко повернулась, увы, лишь чтобы понять, что игра окончена: тварь была готова к прыжку. Теперь, когда, она совершенно беззащитна, нападение чудовища станет последним. Но Дарси не собиралась просто стоять и покорно встретить смерть. Она, черт побери, не намерена сдаваться без боя. Не дожидаясь, пока смертоносные когти покончат с ней, женщина сделала выпад, вместо привычного слуху Деймона приятного, слабого голоса из ее горла вырвался высокий, полный отчаянной храбрости пронзительный крик, и она швырнула бесполезное электрошоковое ружье в безглазую голову чужого.
Оно плашмя ударилось о его твердый удлиненный лоб, и Моцарт от неожиданности попятился.
Так же как павловская собака» эта чужая форма жизни ассоциировала ружье с болью от удара током, Моцарт просто не мог догадаться, что угодивший ему в голову предмет не может причинить страдание без помощи человеческой руки. Дарси по-прежнему не имела представления, каким образом он распознает окружающий его мир - по запаху или как-то иначе, - но она не собиралась ждать нового приглашения. Когда чужой отпрянул от оружия, она сделала сумасшедший рывок и скрылась в тоннеле; мгновение спустя Моцарт уже протискивался в трубу следом за ней.
Дарси моментально поняла, что внутри тоннеля преимущество будет на стороне чужого.
Им с Майклом даже не приходило в голову, что за время блужданий по этому несложному лабиринту с двумя входами Моцарт так тщательно облицует его внутренние поверхности густой, влажной слизью, что по изобилию этого материала их сооружение будет уступать разве что гнездам тварей на их родной планете Хоумуолд. Кто же мог подумать, что Моцарт, существуя в полном одиночестве, ухитрится найти способ крепления своих выделений на покрытой тефлоном поверхности проходов и метр за метром оплетет их смолистым буроватым веществом по всей длине?
Дарси отважно продиралась вперед по бугристой клейкой массе, которая приставала к рукам и одежде и тянулась следом за ней долго не отрывавшимися липкими лентами. Абсурдная мысль о мухе, путешествующей по клейкой бумаге, словно импульс безумия, путала все остальные, а Моцарт был уже близко и еще больше сократил расстояние, когда она едва не задела лицом что-то свешивавшееся с потолка.
Из груди вырвался вопль, она инстинктивно отпрянула, но заставила себя успокоиться, побороть отвращение и, обхватив обеими руками оплетенный нитями слизи гниющий труп белокурого высокопоставленной работника компании «Медтех», дернула кокон вниз вырвала его из клейкой паутины, прикрепленной к стенам. Дарси заметила блеск второго электрошокового ружья, опутанного вместе с трупом, но освобождать его из паутины времени не было. Она едва успела пригнуться и отскочить, когда разложившийся труп шлепнулся на округлый пол бесформенной кучей. Из-за этой задержки у нее остались считанные секунды, чтобы добраться до малого бокового тоннеля, в котором не успел скрыться погибший мужчина. Вход в него светился тусклым розоватым сиянием и обещал спасение человеку, потому что был слишком узким для значительно более крупной твари с планеты Хоумуолд.
Она юркнула в боковой тоннель, почти не пострадав.
Лодыжка одной ноги, вернее, только часть ее не успела ускользнуть от лапы Моцарта. Дарси снова благодарила Господа за спасение, за то, что когти Чужого не успели сомкнуться на ее ноге, за то, что не пострадала кость.
Причитая от боли, Дарси заползала все глубже в тоннель, подальше от шаривших в нем лап с длинными, острыми, как пики, когтями. Оказавшись вне досягаемости чудовища, она решилась наконец оглянуться и увидела его, свое драгоценное инопланетное чудо, участника своего смертельного эксперимента, бесновавшегося в бессильной ярости перед входом в её тоннель, тщетно царапавшего титановое кольцо отверстия. Она почувствовала влагу на ноге: «Я истекаю кровью», но эта влага была приятно теплой и какой-то далекой; с каждой секундой онемение ноги поднималось от раны все выше, боль ощущалась все слабее.
Дарси миновала поворот тоннеля и больше не могла видеть Моцарта. Пальцы нащупали люк в углублении, о существовании которого Эддингтон не знал. Ахиро о нем было известно, но он уделяя мало внимания их с Майклом заботам - так они, по крайней мере, думали, - и его вряд ли насторожило, когда в последнюю минуту они настояли на включении в новую планировку этого крохотного распределительного поста системы подачи усыпляющего газа, в действенность которого окончательно поверили. Она услыхала щелчок открывавшегося замка и слабым толчком кончиками пальцев - они с Майклом специально предусмотрели такую конструкцию люка, которая позволяла открывать его только вручную и только человеческими руками, - сдвинула крышку.
У нее хватило сил лишь затащить тело в просвет люка и свалиться в него, почти не ощутив боли от падения в яму под полом. Она знала, что должна закрыть за собой люк, но почувствовала себя такой усталой. Смутная, но более верная мысль подсказывала ей, что дело не в усталости, а в большой потере крови и что ей нужен жгут, но эта яма под полом была такой крохотной, и под рукой не было аптечки для оказания срочной медицинской помощи… да и вряд ли она смогла бы сама наложить жгут. Или все же смогла бы?
Дарси увидела кнопку аварийной сигнализациии нижней стороне настила пола, прямо возле раскрытого люка. Она легко может дотянуться до нее… но потом, после того, как Эддингтон решит, что она умерла, уйдет из улья. Кто-нибудь должен прийти, например рабочие «Синсаунд», чтобы увести Моцарта в друге помещение, где его спрячут или используют в новом эксперименте, который, несомненно, уже запланирован; только тогда она и нажмет кнопку, включит индикаторы аварийной сигнализации почти на каждой стойке по другую сторону стеклянной стены. И она будет спасена, ей наложат жгут на лодыжку, она сможет принять горячий душ и смоет с себя запах крови и смрадное зловоние плоти жертв Моцарта.
А пока она закроет глаза и немного отдохнет.
Глава 23
- Теперь в любую секунду. - Деймон был возбужден до предела, тяжело дышал и обливался потом. - В любой момент. Это будет красиво, так ново, так не похоже…
Он больше не видел ни Моцарта, ни Вэнс - оба исчезли в спасительном тоннеле, и Деймон не мог отделаться от какой-то обманчивой, отеческой гордости за Дарси. Несмотря на то что она была единственной женщиной, оказавшейся лицом к лицу с Моцартом, да еще просто биоинженером без малейшей подготовки к борьбе за выживание, Дарси оказалась вторым человеческим существом, добравшимся до тоннелей,- это настоящий подвиг, если учесть, что не все ее предшественники были наркоманами и пьяницами. Отключая питание ее электрошокового ружья, Деймон не сомневался, что сражение тут же и закончится. Но она выкрутилась и удивила его не меньше, чем напугала Моцарта, когда швырнула в голову этой твари оружие. Но Деймона никогда и ни в малейшей степени не привлекали картины совершавшихся Моцартом убийств, они не могли ничего дать. Ему и теперь незачем видеть, как умрет Дарси Вэнс или чем отличится сам Моцарт, совершая этот свой подвиг. Жизнь Деймона отдана звукам, музыке. Он быстро вернулся к стойке смесителя и зафиксировал рычажки настройки звука на максимальную громкость, не желая потерять даже самый незначительный шорох, который достигнет установленных в тоннелях микрофонов. Все диапазоны звучания, от самого низкого басового до самого высокого, какой еще способен воспринимать человеческий слух, все усилители - абсолютно все было установлено на уровень предельных возможностей звукозаписывающей аппаратуры, и Деймон, затаив дыхание, ждал крика Моцарта, громкого и величественного, такого, каким ни один чужой еще никогда…
Послышалось едва уловимое шуршание, затем далекий металлический щелчок, какой бывает, когда происходит перегрузка и предохранители размыкают цепь питания. Все стойки медицинского оборудования, подключенные к той же системе питания, как ни в чем не бывало продолжали весело сверкать индикаторами.
Погрузилась во тьму только обесточенная панель стойки звукозаписи Деймона.
На долгие две секунды воцарилась гробовая тишина.
- Нет! - взревел Деймон.- Провались все это к дьяволу в ад, но только не сейчас?
Он ударил кулаком по панели, но аппаратура была мертва, обесточена, его чудо техники приказало долго жить. Деймон нерешительно отвернулся от стойки, судорожно сжимая и разжимая кулаки, чувствуя, что начинает сводить пальцы. Коробка автоматических предохранителей… где она? Где? Брэнгуин как-то попытался показать ему, но он нетерпеливо отмахнулся от старика, не желая забивать себе голову подобными пустяками,- сейчас ему хотелось растерзать себя за тупость.
Лаборатория громадна, вокруг многокилометровые трассы защищенных металлическими экранами электропроводов и масса разъемных коробок, которые соединены с другими коробками и щитами. Ему ни за что не найти среди них свою. Обратиться за помощью в службу технической поддержки он тоже не может. Или все-таки должен, несмотря на то что Моцарт в любую секунду может добраться до Дарси? Что он скажет дежурному? «Ради всего святого, не могли бы вы побыстрее прийти, пока чужой не убил ее, чтобы я успел записать предсмертный вопль?» Инструмент его творчества не подавал признаков жизни, но вопли Дарси, несомненно, очень скоро огласят своды тоннелей.
Там… на столе, рядом с пластмассовыми тарелками и подносом с остатками их ужина, лежал портативный магнитофон Брэнгуина. Он оставил его, зная, что от датчиков входа в Зал Пресли записывающее устройство не утаить и магнитофон у него наверняка отобрали бы. Аппарат очень низкого класса, устаревшей конструкции. Вряд ли он подходит для целей Деймона… но, к несчастью, ничего другого под рукой не было. От достаточно натерпелся от необходимости пользоваться примитивными способами звукозаписи, и опыта ему не занимать… может быть, еще не все потеряно…
Деймон помчался к столу, схватил магнитофон, быстро проверил, работает ли аппарат и на месте ли синдиск для звукозаписи. Переносной микрофон, которым Деймон пользовался для записи голоса на пробные диски, свалился со стойки и болтался на проводе. Он выдернул штекер и помчался к клетке-кормушке, на бегу подключив микрофон к портативному магнитофону, но…
Остановился как вкопанный и похолодел.
Мозг отсчитывал исчезавшие в небытие секунды, он стоял возле стеклянной клетки-кррмушки, уставившись на разверзшееся перед ним за рамами небьющегося стекла царство Моцарта. Проникнуть в него так легко: надо просто освободить защелки, поднять прозрачный колпак, открыть дверь, сделать всего один шаг внутрь, держа наготове магнитофон и микрофон; затем выйти, когда все будет кончено, опустить колпак, и он сам защелкнется на месте.
- Так легко,- хрипло произнес Деймон, не осознавая, что повторяет свои мысли вслух.- Я просто шагну внутрь и подержу микрофон, чтобы записать музыку. Он будет… занят в тоннелях с Дарси, а я… я просто послушаю его крик, запишу его песню. Он не учует меня, даже не догадается, что я там.
Боясь решиться, он раскачивался с пяток на носки и обратно, как зачастую делал это чужой в своей клетке. Входить опасно, слишком опасно, но… в конце концов, ведь он - Деймон Эддингтон. Он не таков, как все эти наркоманы и пьяницы или даже безымянный работник компании «Медтех», которого Ахиро приволок сюда по причинам, ведомым только этому японцу и тому, кто им командует. И Вэнс совсем не такая, как он. Она здесь для того, чтобы он мог ее использовать в своей программе так, как это необходимо для достижения обещанного компании «Синсаунд» результата… поэтому-то она и отдана на растерзание Моцарту, а его, Деймона, место - снаружи, у пульта управления. В этом помещении, в нынешней ситуации Деймон Эдцингтон - инспектор, единовластный руководитель. Бог.
Глубоко вздохнув, Деймон осторожно нажал кнопку гидравлического привода прозрачного колпака, зная, что хорошо смазанный механизм справится со своей работой без рывков и шума, что не будет слышно скрипа, которым всегда сопровождалось движение по полозьям металлической двери, - наделявшей от загона чужого стеклянную клетку-кормушку. Жужжание включившейся гидравлики было низким, почти бесшумным. Деймон со страхом всматривался в открывшийся проход. Все было тихо - ни скрежета роговицы когтей по скользкому покрытию кривой внутренней поверхности тоннелей, который говорил бы о приближении Моцарта, ни знакомого шипения, которое биоинженеры называли ровным дыханием этой твари.
Деймон освободил легкие от воздуха, стараясь производить как можно меньше шума. Несколько крохотных осторожных шагов - и он окунулся в атмосферу запахов гниющих объедков Моцарта. Почти тропические температура и влажность, которые более всего подходили этому чудовищу, превратили человеческие останки в невообразимо смрадные ошметки гнили. Лучше здесь не оставаться, решил Деймон. Я просто поставлю магнитофон снаружи возле двери - длины провода микрофона вполне достаточно, чтобы оставить его за порогом внутри клетки. Как только музыка кончится, я закрою дверь. Провода, конечно, оборвутся, но магнитофон с бесценным содержимым останется снаружи.
Деймон аккуратно опустил магнитофон и уже разгибал спину, когда Моцарт, словно выпущенный из катапульты, выскочил из тоннеля. Зубы бешено лязгали; чудовище только шипело, но в этом глухом звуке было больше ярости, чем Деймон слышал прежде в его криках в полный голос.
- Нет!
Его сдавленный голос прозвучал с трудом выдавленным из себя согласием отказаться от затеянного, он повернулся, чтобы бежать, но поскользнулся, потом поскользнулся еще раз, словно ноги приклеивались к полу и не могли вынести из этого ярко-красного прямоугольника вес его тела, перегруженного королеским желе.:
- Не меня… НЕТ!
Наконец ему удалось обрести равновесие, покинуть злосчастный красный прямоугольник и ударить ребром ладони по кнопке привода прозрачного колпака клетки-кормушки. Деймону показалось, что колпак остановился, и он в панике шлепнул по кнопке еще раз, действительно переключив механизм на обратный ход.
После третьего удара колпак снова двинулся вниз. Он лихорадочно искал средство ускорить его приближение к блокирующим канавкам на полу и в отчаянной попытке помочь гидравлике вцепился в край опускавшегося стеклянного ящика и повис на нем.
Колпак уже почти достиг пола, когда все его пространство заполнила голова Моцарта, оскалившаяся всеми зубами обеих ужасных челюстей. Деймон инстинктивно разжал пальцы, отскочил в сторону и закричал от ужаса, когда темные, покрытые двойной чешуйчатой броней пальцы передних лап Моцарта высунулись из-под кромки стеклянной клетки, не дав ей войти в защелки канавок пола.
Механизм привода, сконструированный в целях безопасности на автоматическую смену направления движения в случае препятствия, любезно удовлетворил стремление твари приподнять стеклянный колпак.
- Подожди! - завопил Деймон.- Не меня, не МЕНЯ! Я - музыкант…
Он вряд ли что-то еще чувствовал, когда, согнувшись, чужой выскочил из-под продолжавшего подниматься колпака и его сочащаяся густой слюной громадная пасть оказалась на уровне груди Деймона. Нараставшее шипение затопило его слух, разум, душу, вытеснив абсолютно все мысли и чувства. Сквозь это шипение слышались только громоподобные удары его собственного сердца.
- Нет…
Затем возникла боль, невыносимая, исторгшая из него вопль такой силы, что он не узнал собственного голоса. Зубы, для которых человеческая грудная клетка не крепче паутины, распороли его от грудины до кишок и стали вгрызаться все глубже. Он не мог поверить, что способен вопить так истошно и громко. Корчась от боли в крепких объятиях своего гениального чада, которое он вынянчил, ненавидел и любил…
…Деймон не терял последней надежды, что старинный магнитофон еще работал и что этот дешевенький переносной микрофон смог уловить его красивый предсмертный крик.
Глава 24
Прошло почти полчаса, когда Старина Блю что-то унюхал в лабиринте тускло освещенных лестничных клеток и подвальных этажей, и Райс отказывался верить, что его ищейка выводит их на какой-то бессмысленный след. Что-то привлекало внимание чужого, и это не было обычным запахом феромонов чужих, следы которых в воздухе подобных мест обычное дело. До тех пор пока чужой достаточно далеко от источника эти запахи, разреженные, но неустранимые полностью обычно лишь привлекают его и немного настораживают, однако не настолько, чтобы броситься в атаку, как это произошло во время последней прогулки по улицам, когда Старина Блю вырвался и прикончил торговца желе и его покупателя. Сейчас они были внутри здания Зала Пресли, и Старина Блю явно чуял какой то застарелый запах, свидетельством чему была тяжеловесная медлительность, с которой он менял направление.
Наконец они остановились перед запертой дверью выкрашенной в ярко-оранжевый цвет, рядом на стене была панель кодового замка. Ничто, кроме панели, не указывало на какое-то особое помещение за этой дверью. Если судить по табличке, которая попалась им на глаза, когда они последний раз выходили из кабины лифта, помещение, перед которым остановился Старина Блю, находилось на этаже 1А. Райс легко прочитал удивление во взглядах членов своей команды его люди карабкались вверх и спускались вниз по такому множеству лестничных пролетов, покатались в кабинах не одного лифта и миновали столько извилистых коридоров и холлов, что поверить табличке просто не могли.
Они были под землей гораздо глубже первого подвального этажа. Однако сейчас все выглядело так, будто это самый обычный подвал, до которого чертовски трудно добраться. Старина Блю явно нервничал, и Райс почувствовал, что у него стали потеть ладони, крепко сжимавшие направляющий шест. Наконец-то после долгих напрасных усилий неуловимые похитители яиц окажутся у них в руках. Честно говоря, его ничуть не удивляло, что след привел в «Синсаунд»… он все время подозревал эту компанию, хотя все еще не мог взять в толк, зачем этой музыкальной братии мог понадобиться чужой или непроклюнутое яйцо.
Хиггинс и Мортон в нерешительности переминались с ноги на ногу до обе стороны от двери, обмениваяся недоуменными взглядами. Ну-ну, самодовольно ухмыльнулся Райс, вот мы и добрались до их маленьких секретов. Вслух он сказал:
- Вперед, ребята, давайте-ка войдем, открывайте. Теперь уже поздно давать задний ход. Кроме того, вам хорошо известно, что частные расследования корпорации «Медтех» редко заканчиваются судебным разбирательством. Мы войдем, заберем желе, и поминай, как нас звали.- Райс одарил Мортона такой лучезарной улыбкой, что на лицах его помощников тоже расплылись самодовольные улыбки,- Можете ли вы рассчитывать на еще большее наше к вам расположение?
Мортон впервые бросил на своего подчиненного взгляд, в котором читалась мольба о поддержке, но молодой человек избегал взгляда босса, упорно разглядывая какое-то пятно на полу возле своего правого ботинка.
- Я действительно должен доложить об этом, - попытался уйти от ответственности Мортон. - Доступ в это помещение строго ограничен. Я-я сам ни разу там не был.
Старина Блю уже начал метаться, словно напуганная муха, и Райе очень рисковал, снимая одну руку с шеста, чтобы вынуть из кобуры лазерный пистолет.
- Мое терпение готово лопнуть, коллега Мортон. Если вы не откроете эту поганую дверь, я сейчас же спалю ее к чертовой матери, а потом позволю вам поговорить по душам с кем пожелаете. Это ваш последний шанс - набирайте код или отойдите в сторону.
Сдавшись, Мортон злобно ткнул пальцами сразу в четыре кнопки панели. Ярко-оранжевая дверь беззвучно откатилась в сторону, открыв короткий, но широкий коридор без верхнего освещения. Противоположный конец коридора манил к себе прямоугольником флюоресцирующего света, и как раз в его направлении Старина Блю внезапно рванулся так, будто готов был тащить упиравшихся Раиса и его команду немедленно взглянуть, что именно его так взбудоражило.
- Вай! - воскликнул Мак-Гаррйти, сражаясь с центральным шестом на сбруе чужого и увертываясь от резко дернувшегося хвоста твари. С тех пор как они прибыли к грузовому подъезду Зала Пресли, ирландец заговорил впервые.- Я же говорил, что этот задиристый сукин сын прямо-таки влюблен в наши экспедиции, шеф.
- Я сделай ему небольшую инъекцию,- сказал Райс.
Он нащупал кнопку дозатора сургилина и нажал ее, четыре секунды спустя чужой перестал рваться и стоял между пятью мужчинами покорно и почти не издавая звуков, лишь забавно покачиваясь, словно громадный ручной попугай. Боже правый, подумал Райе, до чего же могучее средство.
И полезное. Когда они переступили порог ярко освещенного проема, глазам предстала картина, не оставлявшая сомнений, что какое-то время помещение совсем недавно занимала родная Старине Блю тварь.
- Ну, парни, думаю, трудно не догадаться, что украденное яйцо было вскрыто, - сухо прокомментировал Райс.
Все пятеро уставились на то, что осталось - а осталось совсем немного - от черноволосого мужчины, лежавшего на полу возле разбитой клавиатура электронного музыкального инструмента. Большей части груди и брюшной полости у трупа не было, раздробленные концы сломанных ребер выглядели белыми столбиками ограждения кроваво-красной дары в центре тела. Ярко-красные следы брызг были на корпусе клавиатуры и на полу вокруг трупа.
- Кто-нибудь знает, кто он?
Мортон прочистил горло и сказал, едва сдерживая тошноту:
- Думаю, это Деймон Эддингтон. Он был музыкантом или композитором. Кем-то в этом роде.
- Похоже, чей-то домашний любимец устроил себе настоящий пир, - сказал Райс унылым голосом.
Тело придавило запачканный кровью пустой пузырек из-под желе. Райс показал на него пальцем:
- И вот почему.
Его острый взгляд проследил направление удалявшихся от трупа ошметков слюны чужого, и он кивнул в сторону еще одного открытого дверного проема:
- Кто знает, куда он ведет?
- Мне пришлось основательно познакомиться с этим местом, когда я работал в городской службе охраны порядка, - заговорил Мориц, увидев, что ни один из людей «Синсаунд» не склонен добровольно поделиться информацией. - Путешествие сюда немного сбило меня с толку, но мне думается, что это служебный проход на сцену.
После ответа Морица наступила тишина: трое специалистов «Медтех», каждый на свой манер, оценивали возможное продолжение трагедии. Даже воздух этого большого помещения был пропитай запахом смерти. Слева от них была стена из кварцевого стекла, за которой простиралась обширная площадка, усеянная останками людей и животных. Треснутые человеческие черепа были разбросаны среди раздробленных костей более крупных, чем человек, существ, но понять, каких именно, было совершенно невозможно. Тварь, что жила в этом загоне до нынешнего вечера, явно была приучена хорошо питаться. Если принять во внимание этот открытый дверной проем и лестницы, ведущие на другие этажи Зала Пресли, оставленный без охраны проход в загон обещая цепь еще более мрачных событий еще до наступления ночи.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ