Чужак: Боец демона-императора. Тропа смерти. Сквозь бездну

Глава 1 Искусство владения мечом

Морской берег был пуст и неприютен – ни людей, ни строений, ни лодок, ни даже какого-никакого мусора. Сдержанно вопили чайки, ветер время от времени давал о себе знать, да волны шуршали песком, плескались в естественной запруде – вот и все звуки, оживлявшие это место. Оба мыса, которые устанавливали границы бухты, были увенчаны крепостными стенами необычной кладки, которую с такого расстояния всё равно трудно было бы разглядеть. Я просто помнил, как они выглядят вблизи. Отсюда же, где стоял, стены казались естественным продолжением скал, и если не приглядываться, можно даже не заметить разницы.

Кстати, в действительности-то здесь, близ берега, хватало построек, но почти все они были тщательнейшим образом спрятаны в зелени. И лишь с определённого ракурса иной раз удавалось разглядеть краешек крыши или печную трубу. Не более того. А так – полная пустота и безмятежность. Никаких признаков присутствия здесь представителей хоть какой-нибудь разумной расы. Заря мира – волны и песок, не скрывающий пока в своей толще ни единого отпечатка человеческой ступни.

Аштия спустилась по осыпающейся тропке с лёгкостью птицы, пикирующей с неба. За нею, столь же легко и воздушно шагала крохотная молодая женщина с густыми чёрными косами, аккуратная, как фарфоровая статуэтка. Тоже по местным меркам не блещущая красотой, то есть по-девичьи стройная, даже, я бы сказал, поджарая, гибкая, тонкорукая, но при этом круглолицая и ладная. Она зажигательно улыбалась, стоило только взглянуть на неё, как и самого тянуло улыбнуться от души. Девица кивнула мне, оценивающе оглядела – это был взгляд профессионала, можно не сомневаться.

– Вот, взгляни, – произнесла Аштия, кивая на меня. – Работы здесь много. Серт, это Эния.

– Привет. – Я, конечно, не подал руки.

С большим трудом мне удалось привыкнуть, что рукопожатия тут не в ходу. По отношению же к любой другой женщине, кроме собственной жены, вообще может быть истолковано как грубое домогательство. И навлечь целую кучу непредставимых проблем. Разумеется, конкретно эта женщина едва ли может считаться обычной местной женщиной, окружённой частоколом обычаев, законов, мелких установлений. Как и Аштия, она давно уже сделала шаг за пределы кольца, очерчиваемого вокруг представительницы её пола патриархальными традициями, и шаг очень даже большой. Однако это не означает, что с ней можно позволять себе всяческие вольности и чувствовать себя при этом в безопасности.

– Привет, – было сказано с любезной улыбкой. Эния смотрела смело. На её перевязи висел меч, судя по его виду, не просто себе украшение. Поэтому, наверное, она могла сколько угодно улыбаться мужчинам, толком даже не познакомившись с ними. – Обучался когда-нибудь? Владеешь основами какой-нибудь традиционной системы?

– Нет. По нулям.

– Это хорошо. Намного лучше, чем ситуация, когда боец «нахватался по верхам отовсюду», но толком ничего не усвоил. Проще начинать с нуля, чем переучиваться.

– Ну что ж, – улыбнулась Аштия. – Сама видишь, тут, как я и говорила, очень много работы. Оставляю вас. Общайтесь. Серт – удачи!

Она, развернувшись, зашагала по склону вверх и скоро пропала в зелени, словно её и не было. Мы с новой знакомой остались вдвоём в этом пространстве, настойчиво предлагающем воображению образы зарождения вселенной, ещё не разменявшейся на таких, как я и Эния. Надо признать – это здорово настраивало на спокойный, размеренный разговор, а заодно и на прогулку.

Эния смотрела на меня с симпатией. Помолчав, жестом предложила пройтись по берегу.

– Ну что ж… Давай знакомиться. Меня зовут Эния Одей Самиш, мой отец – Болхат Одей, является создателем той системы обучения искусству меча, о которой я сейчас хочу рассказать. Пусть тебя не смущает то, что я женщина. Я в полной мере владею как искусством боя на мечах, так и самой методикой обучения. В отличие от своих братьев, я обучалась бою только и исключительно по методике отца, потому и сама способна обучать с нуля лучше всех в семье. Мои братья, конечно, с нуля начинали вполне традиционно. А уж об отце и говорить нечего. Пожалуйста, задавай любые вопросы, я постараюсь на них ответить.

– Расскажи мне, пожалуйста, о методике, о том, как она формировалась, куда уходит корнями.

Девушка слегка удивилась – она явственно ждала для начала совсем других вопросов, и я даже знал, каких именно и почему. Мысленно ей посочувствовал. Уж я-то знал, как тяжело продираться сквозь частокол общественных стереотипов и менять исходно предназначенную тебе судьбу.

Она удивилась, однако незамедлительно начала рассказ.

– Ни для кого не секрет, что высочайший уровень мастерства владения мечом требует очень многого. В первую очередь – регулярных тренировок, начатых чем раньше, тем лучше, непрерывных упорных ежедневных тренировок. По сути, молодой человек, решивший посвятить себя достижению вершин мастерства, не просто уделяет часть своего внимания тренировкам – он вынужденно подчиняется совершенно новому образу жизни, где всё служит одной-единственной цели.

– Этого требует почти любое мастерство. Ну, кроме, может, того, которое по большей части шлифуется вот здесь, – я прикоснулся к виску.

– Да, – легко согласилась девушка. – Надо сказать, что работа сознания – тоже сюда подходит. Даже в большей степени. Мастерство, оттачиваемое в голове, по-настоящему меняет человеческую жизнь, образ мыслей, понимание действительности… Всё. Что же касается воинского мастерства – без усилий сознания оно бессильно. Оно требует от воина очень многого, по сути, всю его жизнь. И при этом – чрезвычайно престижно. Оно – символ мужской чести, мужской гордости. И всегда были и будут те, кто желает овладеть им, но не имеет ни времени, ни терпения на необходимые для этого усилия. Зато имеет средства. Как правило, это молодые представители знатных богатых семейств. Они не горят желанием тратить почти всю свою жизнь на изнурительные тренировки, как это вынуждены делать ученики Восьми Великих воинских школ – с пяти и до двадцати лет ежедневно, от восхода до заката, да в придачу ночные бдения. Ни развлечений, ни мягкой постели и сладкой еды – ничего. Только тяжкий труд, боль и неудобства.

– Да уж, золотая молодёжь вряд ли на такое пойдёт.

– У богатых и… занятых, – корректно откомментировала Эния, – есть возможность либо нанять себе охрану, либо обратиться к знаниям и навыкам семьи Одей. Разумеется, это требует очень значительных денежных затрат, но спустя две недели каждый обратившийся способен будет показать уровень владения мечом, немногим отстающий от уровня мастера.

– Спустя две недели?! Каждый?!

– Самое большее две недели. Обычно меньше. Да, практически каждый, – радушно подтвердила девушка. – Если клиенту требуется больше времени, чем в среднем (что случается нечасто), это становится ясно сразу, или после первого же занятия. В таком случае процесс корректируется. Стоимость курса при этом изменяется в строго оговорённых рамках. Обо всех возможных изменениях мы информируем сразу. И если явно не можем помочь желающему, также сообщаем незамедлительно.

– Но как такое может быть возможно? Это магия?

– Отчасти и магия. Но в большей степени – малоизвестные возможности человеческого тела и сознания. При правильном подходе к его обработке.

– Так что касается меня? Меня можно обучить мастерству владения мечом за две недели?

– С тобой всё ясно уже сейчас, – меня снова оглядели оценивающе. С ног до головы. – Ты пребываешь в приличной физической форме. Тебе мы можем помочь, и потребует это вполне стандартных десяти-двенадцати дней.

Я с сомнением оглядел собеседницу – она очень уж уверенно говорила со мной о моих возможностях.

– Но ведь мастерство меча – это не только и не столько даже приёмы, ухватки, финты – это ведь в первую очередь физическая подготовка. Тончайшая координация движений, полнейший контроль – как это всё можно вложить в человека без длительных тренировок? За десять дней?

Эния многозначительно подняла палец.

– Вот почему мы не даём временной гарантии на полученный уровень владения мечом. Он сохраняется лишь в том случае, если после обучения клиент продолжает тренировки по рекомендованной системе и с должной интенсивностью. Если же нет – набранного уровня хватает на полтора-два месяца. В дальнейшем он идёт на спад. То есть полученные навыки остаются, но их уже не осуществить в полной мере. К тому же их применение чревато травмами – разрывом связок, повреждением суставов.

– И что же тогда остаётся вашему незадачливому клиенту? – усмехнулся я.

– Либо подтягивать физическое состояние самостоятельно, либо снова идти к нам. Два-три дня – и он снова в форме на ближайшие два месяца. Разумеется, за очень приличную сумму. У нас есть высокопоставленные клиенты, посещающие нас именно по такому графику. Разумеется, я не могу тебе назвать имён…

– Понимаю. – Я с любопытством рассматривал собеседницу. – Видимо, эти люди ежемесячно приносят вам очень большие деньги.

– Раз в два месяца. Да.

– Ясно… И ты училась по методике отца, я верно понимаю?

– Да, с самого начала, – спокойно призналась Эния. – Все этапы обучения он проверял на мне. Он выбрал меня в качестве объекта эксперимента именно потому, что вероятность успеха казалась наименьшей. Если бы речь шла о ком-то из моих братьев, эксперимент нельзя было бы признать чистым, ведь каждый из них в детстве учился в школе Хрустального разлома, где получил очень хорошую базу. Это северная школа. Я, само собой, нигде не училась. Занималась только по методике отца. Мой уровень примерно соответствует мастерству моих братьев, так что эксперимент можно считать успешным. – Она посмотрела на меня вопросительно, как бы ожидая следующего вопроса, и, не дождавшись, сообщила сама: – Да, я была замужем, овдовела и теперь пребываю под покровительством отца. Если желаешь видеть, чему отец сумел обучить меня, я и мой брат продемонстрируем тебе.

– С удовольствием посмотрю. Хотя, в общем-то, не собирался подвергать сомнению твой профессионализм ни как воина, ни как наставника.

– Это приятно. И необычно, – она снова улыбнулась. – Здесь ты в меньшинстве. Но я привыкла. Как бы там ни было – я рада буду показать и рассказать тебе всё, что имеет прямое отношение к обучению, то, что тебе необходимо будет знать для достижения наилучшего результата. Госпожа Солор сообщила, что вопрос оплаты предстоит решать с ней, и она готова заплатить, сколько необходимо. За полный курс. Поэтому здесь всё решает твоё желание и твоя готовность.

– В дальнейшем уровень мастерства возможно будет поддерживать без вашей помощи?

– Можно, конечно, – она усмехнулась. – Но, как правило, к нам приходят те, кто не привычен к регулярным тренировкам, которые начинаются с раннего утра и, по сути, с небольшими перерывами происходят весь день. После наших услуг поддержка своего состояния ничем не должна отличаться от той, к которой прибегают выпускники и мастера Восьми школ. Но для последних-то постоянные тренировки – это не просто привычка. Это образ жизни. Усвоенный с детства.

– Понимаю. Значит, какой уровень вы гарантируете?

– Уровень мастера восьми ступеней по классификации Хрустальной школы. Мой отец был мастером высшего порядка именно там. Ещё до создания своей методики.

– Кхм… Мне эта классификация ни о чём не говорит, если честно.

Эния приподняла бровь. Помолчала.

– Поверь, уровень очень высокий. Адептам школ требуются годы, чтоб подняться до него.

– Подозреваю, это так. И смутно догадываюсь, что это намного больше, чем то, что может понадобиться мне на службе.

– Если госпожа Солор готова оплатить тебе полный курс, все восемь ступеней, значит, тебе это будет нужно. И дело даже не в этом. Ты-то сам хочешь?

– Хочу, конечно. И сколько это в итоге получится по деньгам? – Эния озвучила сумму. На несколько секунд я онемел. – Ни фига себе…

– Это чрезвычайно дорогое удовольствие.

– М-да уж…

– Но оно того стоит.

– А госпожа Солор сама у вас училась?

Недолгое молчание. Я видел сомнение в её взгляде, огромное сомнение, однако, поколебавшись, девушка всё-таки решила ответить:

– Да. Но госпожа Солор не пожелала проходить у нас полный курс.

– Странно. Почему?

– Нас не интересуют резоны наших клиентов. По своему физическому состоянию она могла себе позволить и большее. Но таков был её выбор.

– Хм… Ясно. Ну да.

– Больше никаких имён я тебе назвать не могу.

– Конечно.

– Итак, хочешь ли ты посмотреть, каким уровнем сможешь обладать через десять дней?

– Да, само собой.

Девушка обернулась и окликнула брата: тот маячил в отдалении, стоял, опираясь плечом о ствол дерева, но не подходил без зова. Парень выглядел сравнительно молодо, однако по его движениям я без подсказки понял, что мастерства этому бойцу не занимать. Двигался он легко, плавно и настолько свободно, насколько позволить себе могут лишь люди, прошедшие изнурительную, долгую и очень хорошую школу боевых искусств. Он подошёл, представился: «Равесмал Одей», слегка поклонился мне и сестре. Вынул меч.

Они начали бой без вступлений, подготовок, пояснений. Просто внезапно воздух рванул прочь, изгнанный скрежетом, звоном и порывистыми движениями тел – на полторы головы превосходя сестру по росту и в полтора раза по комплекции, парень нисколько не осторожничал, действовал решительно, уверенно, с поразительной, просто-таки противоестественной скоростью, подвижностью и с такой мощью напора, что воздух просто стонал.

Можно было ожидать, что для крохотной Энии этот напор в пару секунд закончится печально. Однако она не спешила падать на песок, распластанная, как отбивные котлеты. Ощущение спешки вообще не возникало, даже в те моменты, когда девушка начинала двигаться с такой скоростью, что время от времени на долю мгновения я терял её из виду, а клинок размывался в воздухе в веер, руки же – в подобие крыльев. Непринуждённо, уверенно, сильно она выстроила против брата совершенную в своём исполнении защиту.

Над землёй Эния даже не вспрыгивала, а взлетала, чуть ли не зависала в воздухе на мгновение-другое, пока решала вопрос с атакой или защитой от атаки. Подобное у себя на родине я видел только в лучших шоу ирландского танца, и сейчас уже, пожалуй, мог оценить степень демонстрируемого мастерства. Равесмал, двигавшийся с большей экономностью, молниеносно реагировал на малейшие изменения ситуации. Эния – на доли мгновений быстрее. Вскоре она перешла в наступление, потеснила брата, и через пару секунд они оба замерли в положении «меч к мечу, поединок приостановлен или окончен».

Я не мог не выразить восхищения.

– И такой вот уровень вы гарантируете мне после десяти дней занятий?

– Именно, – подтвердил Равесмал. Он дышал ровно, похоже, совсем не устал.

– Но как такое возможно?! Что ж вы планируете делать со мной в течение этого времени?

Девушка улыбнулась.

– Это составляет тайну нашей семьи. Но свои обещания мы держим. Нет, это абсолютно безопасно, и все наши клиенты в этом убедились, некоторые и не по одному разу. Итак, что скажешь? Ты готов довериться нашей семье безоговорочно и абсолютно, выполнять все действия, какими бы странными они тебе ни казались, причём с полной отдачей?

– Кхм… А если полной отдачи не получится?

Улыбка сбежала с уст Энии, взгляд стал безжалостным.

– Это существенно увеличит стоимость обучения. Притащить клиента к совершенству насильно мы тоже можем, но процесс во многих своих аспектах окажется крайне малоприятным. И даже болезненным. Если мы берёмся за клиента, мы гарантируем ему результат. Но надо иметь в виду, что прервать обучение, не доведя процесс до конца, невозможно. Это может привести к серьёзным проблемам со здоровьем и даже увечьям.

– М-м… Ясно. Постараюсь всё делать сам. И пощады посреди учебного процесса не запрошу.

– Поскольку платить будет госпожа Солор, именно с нею мой отец обсудит все финансовые вопросы. Тебе нужно лишь изъявить ей своё согласие. И готовность. Тогда сегодня вечером мы сможем начать. Я познакомлю тебя с отцом, и приступим к подготовке. Что скажешь?

– Идет.

– Тогда я провожу тебя к особняку, где для тебя подготовят комнату. Надеюсь, ты сможешь войти в единый ритм с этим местом. Это очень важно. Ты умеешь медитировать?

– Нет.

– Что ж, я тебе помогу. Предупреждаю – в твоём обучении будет больше медитаций, чем тренировок. Упражнений же не будет совсем. И ты должен поверить. Ты должен довериться нам безоговорочно.

– Как понимаю, вы собираетесь вкладывать в меня все эти навыки магически?

– Не совсем. Мы намереваемся вкладывать эти навыки тебе в мышцы. Далее в ходе первичной проработки ты воспримешь их в полном объёме.

Я с сомнением оглядел Энию. Что подкрепляло меня в желании верить ей, так это позиция Аштии. Аштия считала, что семейство Одей – не мошенники, а она не из тех людей, кого можно обмануть. К тому же, как можно понять, она сама у них училась. Достаточная рекомендация, даже для такого недоверчивого типа, как я.

– Ну что ж… Согласен.

– Хорошо.

К этому моменту мы уже углубились в рощу, оставив позади волны, ветер и простор, а заодно и Равесмала, задумчивого и замкнутого. Тропинка, плавно поднимавшаяся по склону горы, развернулась вширь уже за пределами рощи, обратившись аккуратным лужком и вымощенной булыжником площадкой. По краю этой площадки проходила дорога, являвшаяся границей владений семьи Одей. У аккуратного приземистого особняка, сложенного из серых булыжников, крытого уютной черепичной крышей, нас ждали двое: госпожа Солор и неизвестный мне поджарый невысокий мужик лет пятидесяти на вид (вообще, конечно, больше, в Империи богатые и знатные живут намного дольше простолюдинов и несколько дольше, чем самые долгоживущие из моих соотечественников – спасибо магии), абсолютно седой, с тремя выразительными шрамами на лице. Эния взмахнула рукой в его сторону.

– Это мой отец, глава нашей семьи и наш мастер.

– Приветствую, боец, – Болхат Одей Самиш сложил руки перед грудью, вежливо поклонился. – Что решил?

– Приступает, – лаконично ответила за меня девушка.

– Тогда до вечера. Сегодняшняя ночь будет насыщенной. Мое почтение госпоже Солор, – на этот раз поклон последовал в адрес Аштии. Глава семейства Одей прихватил дочь, и они мигом пропали в зелени. Где уж там звуки шагов – передвигалась эта пара абсолютно бесшумно.

– Ну, что скажешь? – полюбопытствовала Аштия, дождавшись, когда мы остались с ней вдвоём.

– Ты готова платить такие сумасшедшие деньги – ради чего? Что мне предстоит на службе, для чего требуется такой уровень мастерства?!

Женщина ответила продолжительным взглядом.

– Ничего особенного не предстоит. Но старт я тебе постараюсь дать максимальный. Думаешь, я не испытываю благодарности за тот твой выбор? Испытываю, и ещё какую. Ниршав тогда верно сказал: «Ты не пожалеешь». Он сказал, а я сделаю. И деньги, и обучение, и задел для карьеры будет в лучшем виде. Всё дальнейшее зависит только от тебя.

– Ты вовсе не должна это делать.

– Мой долг я определяю сама, Серт. Не волнуйся, не обеднею от того, что поспособствую превращению тебя в бойца экстра-класса. Заодно это поможет и мне. Ты – хороший парень. Ты можешь быть мне полезен.

– А не боишься, что я сяду тебе на шею? – И рассмеялся, давая понять, что шутка есть шутка. До сих пор ещё я не был уверен наверняка, какой тон и какую фразу кто из местных как способен воспринять. Чужая ментальность, чему тут удивляться? У них свои шутки и даже своя брань, которую я ещё толком не усвоил. Хорошо хоть моя собеседница прекрасно помнит о моём происхождении и никогда не спешит обижаться.

– Нет, не боюсь, – ответила она совершенно серьёзно. – За годы на своём посту я научилась безошибочно определять степень склонности собеседника к нахлебничеству. И чувствовать, когда следует вернуть человека в рамки реальности. Тебе до этой грани ещё очень далеко. И это не может не делать тебе чести.

– А тебе попадались люди, вообще не склонные садиться другим на шею ни при каких обстоятельствах?

Аштия усмехнулась.

– Нет. Самым разумным в этом смысле достаточно указать, что они забылись, и всё приходит в норму. Однако я предпочитаю не устраивать людям проверки на разумность. Поэтому и даю тебе только возможность, но не гарантию. Сделав себя крупным военным чином, ты только себе и будешь за это обязан. Потому что всего добьёшься самостоятельно, воспользовавшись данным мною шансом. Вот и всё.

– Спасибо.

– Десять дней, Серт. После чего у тебя будет два дня на то, чтоб провести их с женой – и ты отбываешь в учебный лагерь. Где будешь знакомиться со своим отрядом и тренироваться. Возможность поддерживать полученный уровень тебе предоставят.

– Ясно.

– Давай. Погуляй, по берегу поброди, расслабься. Всё будет отлично. Мы скоро снова встретимся. – И она, подняв руку в прощальном жесте, заспешила туда, где её ждал экипаж. У главы Вооружённых сил Империи было очень много дел. Чудо, что она смогла выделить добрых полдня на мои нужды.

Мне отвели удобную, хоть и не слишком большую комнату в приземистом каменном особняке. Собственно, кроме кровати, высокого сундука для вещей и по-японски низенького столика тут ничего и не было. Поэтому комнатка скромных размеров казалась вполне просторной. Мне принесли одежду, которую предстояло носить всё время обучения, показали столовую, залу отдыха, где, судя по её виду, не особенно-то часто отдыхали.

Слуги, работавшие здесь, передвигались по застеленным циновками полам с бесшумностью змей. Можно было ожидать, что, поскольку Одеи привыкли иметь дело с очень богатыми людьми, обслуживание будет на высоте. Что ж, я не прочь побыть в шкуре очень богатого клиента.

Обед меня уже ждал. Да, угощение на уровне лучших столичных домов. Разглядывая многочисленные мисочки с соусами – к мясу, как и положено, подали три, к овощам четыре, а к хлебу шесть разных – я с грустью подумал о жене. Моресна уже привыкла к моим вкусам и к каждому кушанью подавала только одну какую-то приправу.

Но с Моресной мне предстоит увидеться не раньше чем через десять дней. Если я вообще переживу здешнюю методику обучения. Она рассчитана на местных, мало ли, как себя покажет на мне. Вдруг не перенесу вообще? Конечно, в этом случае школа попадёт на большие деньги, но мне-то уже будет всё равно…

Не стоит о грустном. Жизнь прекрасна, несмотря ни на что.

После благополучного возвращения нашей троицы из демонического мира, а потом и с поля боя, прошло чуть больше двух месяцев. Аштия явно дала понять, что теперь мне не придётся мучительно размышлять, к чему бы себя пристроить и откуда брать деньги на содержание семьи. Это успокаивало – я уже успел оценить, как это приятно, когда жизнь идёт себе по накатанной, и последующий день является логичным продолжением предыдущего.

Деньги мне передавались своевременно, и столь же своевременно секретарь Аштии намекнул, где и как я могу снять приличествующий моему новому положению дом. Чрезвычайно своевременно, если учесть депутации соседей, приходивших к дверям моего дома каждое утро и каждый вечер, и всё со своими заботами. В их глазах я был представителем высшего сословия, сословия воинов, притом не из низов этого сословия, как раньше. Я был офицером, а потому по местным традициям мне полагались ошеломляющие почести, изрядные привилегии – и обязанность решать проблемы низших.

То сын соседки, напившись, разбуянился. Как от кажешь в помощи почтенной, потрёпанной даме? Тем более что это требует всего-то пары ударов кулаком и раздражённого рявка, после чего буян утихомиривается и послушно отправляется спать на сеновал. То какие-то отморозки залезли в погреб к другому соседу, выходить с пустыми руками отказались. В чём проблема? Я повыкидывал их из погреба сравнительно легко, почему-то мне они сопротивлялись без особой охоты. Может, побоялись получить «когтями» по физиономиям?

Конечно, всё это не требовало больших усилий. И прошения, которые мне несли, легко можно было передать главному секретарю госпожи Солор – он брал их всегда, лишь иногда ворчал, что прошение явно не по военному ведомству, но ладно уж, он перешлёт, куда следует. И понять соседей тоже было просто. Через чиновничьи канцелярии прошения шли долго, передать их напрямую большому начальнику означало намного быстрее и проще решить свои проблемы или получить аргументированный отказ. Но мне как-то не улыбалось половину своего скудного свободного времени тратить на чужие заботы.

В этой ситуации меня больше всего радовала жена. Она совершенно спокойно и потрясающе терпеливо переживала это каждодневное нашествие, с каждым из просителей разговаривала любезно, выносила ожидающим моего внимания прохладительные напитки. Правда, и подарки принимала с ощущением полного своего на это права. Подарки впечатляли. Они не были очень дорогими, но недостаток ценности искупали усилия, приложенные к украшению этих предметов. Если уж полотенца, то покрытые самой восхитительной вышивкой. Если скатерть, то шедевр вышивального искусства. Если шкатулка, то с резными крышкой, стенками и даже нутром.

Впрочем, и к известию о переезде она отнеслась спокойно. Моресна вообще поражала меня своей уравновешенностью. После приёма в доме Солор она, казалось, совершенно успокоилась на тему недостаточной родовитости, по крайней мере, никаких сетований или жалоб я больше от неё не слышал. Всё остальное дочь угольщика переносила как должное. Просители? Будем принимать просителей. Переезд? Скажи, когда, буду собирать вещи. Наблюдая за нею, я постепенно усваивал местные представления о том, что нормально, а что выходит за рамки обычного.

Для меня супруга по-прежнему оставалась тайной за семнадцатью запорами, несмотря на всю её внешнюю открытость, готовность отвечать на любые вопросы. Жизнь на родине поневоле сформировала у меня чёткие представления о том, как выглядит семейная жизнь, что женщинам нравится, что ими отвергается с негодованием. Теперь все мои представления рушились с треском.

Моресна обихаживала меня так, как ни одна моя соотечественница никогда б не стала – подносила напитки, подавала полотенца, рубашки, застилала за мной постель, снимала сапоги. При этом мои попытки помочь по хозяйству отвергались сперва с недоумением, потом – с негодованием. Однако те внехозяйственные широкие жесты, которые впечатлили бы среднестатистическую российскую девушку, моей супругой воспринимались как должное. Она не видела ничего особенного в том, что я часто давал ей крупные суммы на её личные траты, дарил ценные подарки, подавал руку, открывал дверь, ставил на место людей, говоривших с ней грубовато, ухаживал, если она плохо себя чувствовала, без возражений отпускал на прогулки, по магазинам, на многочасовые встречи с подругами, что не просил отчёта о потраченных суммах и времени. Она не признавала границ моего личного пространства в пределах дома, однако при этом настолько нарочито не совала нос в мои дела, что это начало меня обескураживать. Если мои постоянные и длительные отлучки переносятся супругой так равнодушно, то радует ли её вообще моё присутствие дома?

Покладистая, тихая, робкая, она, оказывается, могла быть очень решительной со служанками, посыльными, возчиками, доставлявшими товары на дом, грузчиками, приехавшими таскать мебель и вещи во время переезда. Проще говоря, она точно знала, с кем и когда надо вести себя жёстко, а перед кем следует пасовать, и это знание было настолько сложным, разветвлённым и в то же время органичным для уроженки Империи, что мне казалось, я никогда этому не научусь.

Моресна для меня становилась воплощением того в Империи, с чем я рад был жить в союзе, несмотря на все его недостатки.

Дом, который для меня подобрали по распоряжению Аштии, на мой вкус выглядел слишком роскошным. В такие у меня на родине водят экскурсии, чтоб показать, как прежде жили аристократы, и заодно экспозицию-другую диковинок. Комнаты, конечно, сравнительно невелики, за исключением одной парадной залы, да ещё столовой. Но как же обставлены! Как отделаны! Как всё это выглядело в совокупности! Часть мебели в особняке стояла своя – массивного дерева, резная. Наша с Моресной собственная мебель рядом с нею казалась убогой. Так что, почесав затылок, я был вынужден признать, что и мебелюшку придётся заводить новую. Благо деньги на такое удовольствие теперь есть.

Решил-то я, но осуществлять мои решения предстояло Моресне. Я-то здесь, собираюсь убить десять дней на обучение, а она там. Вот вернусь – посмотрю, что у неё получилось…

После ужина не оставалось ничего другого, как пойти прогуляться. Я знал, что владения семьи Одей довольно обширны, занимают намного больше пространства, чем один залив, но именно этот залив был отведен под учебный центр. Что происходило по соседству, можно было разве только гадать. Да и какая разница – здесь хватало простора и для отдыха, и, наверное, для медитации. Прогуливаясь по берегу, можно было наслаждаться ощущением полного одиночества. То ли я у них сейчас единственный клиент (что неудивительно – при таких-то ценах!), то ли мои собратья по учёбе сейчас учатся где-то в зданиях и очень тихо. Ни слуг, ни другого персонала…

Всё-таки до чего красив закат на побережье! Небо многоцветно, никакие ухищрения красилей не угонятся за искусностью природы, и на фоне этого ало-золотого сияния скалы выступают, как несокрушимые форты, на которые даже смотреть жутковато, а уж штурмовать… Извините!

Эния подошла сзади практически бесшумно.

– Ты отдохнул?

– Ох… Да. Задумался. Отдохнул и поел.

– Тебе лучше переодеться в одежду, которую тебе выдали. В ней будет удобнее.

– Уже будем начинать?

– Да, можно. – Девушка была облачена в длинное одеяние наподобие китайского шеньи, только посвободнее, не так плотно замотанного, как это принято в Китае, и рукава имели разрез аж от плеча. Из разрезов выступали плечи и руки, обтянутые тонким прозрачным шёлком – скорее намёк на рукав, чем он сам. На крохотные женские руки, открытые до такой степени, трудно было смотреть бесстрастно – в Империи я успел отвыкнуть от вида полуобнажённого женского тела (если, конечно, речь не шла о профессиональных танцовщицах). – Я тебя жду.

– Да, прости. Скоро приду.

Стоило мне появиться на прибрежном песке в том белом одеянии, которое было мне выдано (и которое я не сразу сообразил, как на себя намотать), меня тут же усадили лицом к волнам и велели закрыть глаза.

– Медитация требует полной расслабленности тела и сознания. Иначе мне просто не под силу будет показать тебе путь, – сказала девушка, усаживаясь сзади. – И – да, ты должен мне довериться.

– Я бы сказал, что сидеть слишком неудобно, чтоб можно было расслабиться.

– Поменяй позу.

– Мне вообще неудобно сидеть на земле.

– Тут уж ничем не поможешь, – рассмеялась она. – Исходи из того, что есть. Расслабь здесь, – она легонько помассировала мне шею, плечи. Встряхнула умело, ловко, как заправский массажист. – Подними голову. Представь, что ты продолжаешь смотреть, хоть и с закрытыми глазами. Увидь небо. Иди к нему.

– Прости?

– Ты должен устремиться к нему сознанием. Надо суметь сделать первый шаг, иначе моя помощь будет бессмысленной.

Я пожалел, что в своё время мало внимания уделял литературе и вообще гуманитарным наукам. Мне подумалось, что человеку, привычному к разнообразным художественным приёмам, проще было бы понять и прочувствовать, что от него требуется. Впрочем, спорить я не собирался. Прохлопать ушами такие безумные деньги, пусть и не мои?! Ну нет, надо хотя бы попытаться.

Неведомая сила подхватила меня вдруг, мне показалось, что тело растворилось в пустоте вместе со всеми ощущениями, которые сопутствовали телу, вместе с жёсткостью и колкостью песка, запахом водорослей и криком чаек. Может быть, я решил бы, что для меня заиграла музыка, если бы воспринимал хоть единый звук, но ощущения чем-то были сходны с восприятием глубоко поразившей и далеко увлёкшей мелодии. Это и наслаждение, и восторг, и в то же время какое-то поразительное равнодушие к происходящему. Обычно новые ощущения пугают. Это – не пугало ни на миг.

Потом я увидел – себя, Энию, берег моря и зелень поодаль, всё в подробностях, но и со стороны. Я смотрел на смену оттенков, заливавших берег, потом на темноту, поглотившую последние краски заката, на звёздный свет, заливший пространство. Там, надо мной, сияла россыпь звёзд, такое же безумное их количество, как и на фотографиях, сделанных с гигантских телескопов. Фосфоресцировала вода, и по-ювелирному переливчатые бездны сверху и снизу казались равновеликими.

Потом я ощутил и тело – лёгкость, а не усталость наполняла его. Словно я не сидел уже добрых пару часов на песке, как идол Будды, а парил в облаках, пушистых, будто снег… С ума сойти, я ещё помню, что такое снег…

– Не надо ни о чём думать, – прозвучало мне в ответ. – Ты должен только ощущать, но не размышлять.

Голос Энии, с одной стороны, раздражал – он мешал слушать пение прибоя и музыку сфер, перезвон звёздного пространства. С другой – радовал. Как ниточка, связующая меня с реальным, привычным прошлым, он вибрировал в пустоте напоминанием о том, что всё идёт как должно. Я ещё не умер. И, наверное, не умру. Я просто отдыхаю таким вот своеобразным способом. Надеюсь, за одну ночь на заду не образуются такие пролежни, чтоб потом проблему пришлось решать с помощью местной медицины.

– Ещё раз повторяю – чувствовать, а не размышлять. Сосредоточься на пустоте. Чтоб было что наполнять, нужно освободить место.

Мне показалось, я её понял. Но когда сознание снова вмешалось в ход событий, звёзды уже исчезли, темнота сменилась многоцветьем, пронзительным, как холодок. Рассвет. Можно было лишь гадать, когда ночь успела претвориться в него. Наполненный до краёв ощущением красоты мира, я поискал Энию – не взглядом, а всем своим сознанием. Она была здесь, и её голос больше не раздражал.

– Теперь доверься, – велела она, и я сразу понял, что она имеет в виду. Удивительно.

С любопытством, но без испуга или недоверия я следил за тем, как моё тело само, без моего участия поднялось с песка и пошло боком, ловко и быстро переставляя ноги, при этом совершенно не путаясь, повторяя все движения девушки. В руках откуда-то взялся меч, руки сами принялись работать им, отрабатывая положение за положением, выпад за выпадом, блок за блоком. Большую часть этих движений я никогда не исполнял, не видел и даже не представлял, зачем они нужны.

Потом мы сблизились с моей наставницей, соприкоснулись клинки, и действия впервые наполнились не только смыслом, но и силой. Упоительно было ощущать себя в шкуре крутого мечника, безошибочно противостоящего мастеру. Лишь спустя несколько минут я осознал, что мы оба двигаемся очень и очень медленно. Куда уж там до мастерского уровня.

Потом ритм ещё больше замедлился, и я заметил, что уже не являюсь гостем в своём собственном теле – теперь я реагировал на выпады и финты Энии как бы сам. Как бы – потому, что не могло это всё у меня получаться совершенно самостоятельно, я ведь не мечник. Однако все движения были логичны, каждое, казалось, проистекало из предыдущего, отвечало на действия противника и было здесь единственно возможным.

Потом мы остановились, оба одновременно опустили оружие. Я ощущал себя полным хозяином своего тела, и уже не мог себе представить, чтоб всё было иначе. Девушка улыбалась, она выглядела вполне удовлетворённой, хоть и подуставшей.

– Что скажешь?

– Что это было?

– Это был первый шаг. Пусть не без труда, но я убедилась в том, что мы с тобой сможем найти общий язык. Как ощущения?

– Странно…

– Тело не болит?

– Нет. – Я с изумлением осознал, что пребываю в великолепной форме, что я свеж и не испытываю никаких неприятных ощущений, словно проспал всю ночь на мягчайшем матрасе, где просто физически невозможно ничего отлежать.

– Ну и хорошо. Сейчас мой отец займётся с тобой разминкой. Тебе предстоит повторять все движения, любые, даже самые нелепые. Поверь – в этой разминке нет ни единого жеста или вздоха, лишённого смысла.

– Угу.

– А потом тебе предстоит баня и массаж.

– Э-э… Баня и массаж?

– Именно так, – Эния развела руками. – В какой-то момент может быть неприятно и даже больно. Придётся перетерпеть. Тебе необходимо подготовить мышцы, связки и суставы. Размягчить их, сделать податливыми, как у младенца. Сам же знаешь – младенец способен принять практически любую позу. Сейчас именно эта способность и требуется тебе. Нет, не волнуйся, вреда мы тебе не причиним. Если ты, конечно, будешь выполнять все наши указания.

– Буду, – пообещал я.

Перспектива показалась мне далеко не радужной – фиг их знает, что они способны натворить с моим телом. Однако разминка, которой отец Энии промучил меня часа три, не напугала и совершенно не напрягла – просто примитивные движения, сменявшие друг друга в причудливой последовательности. Странное дело, за эти три часа я совершенно не устал, казалось, наоборот – капитально так отдохнул, и на массаж отправился с таким душевным подъёмом, словно на романтическое свидание или дискотеку.

Массаж в парилке оказался чем-то таким, что я раньше никогда не испытывал. Несколько раз даже терял сознание, но когда возвращался к реальности, не видел беспокойства или опаски в глазах и жестах мастера, занимавшегося мной. То, что я чувствовал, не было болью, но и как-то иначе это трудно было назвать. Настойчивое, неодолимое, порождённое инстинктом стремление вырваться, которое возникает, если боль становится слишком сильной, не возникло ни разу и не мешало мне подчиняться усилиям массажиста. А значит, всё терпимо, пусть сознание и уплывает периодически в такие дали, что за себя становится неловко.

– Ты как? – спросили меня после того, как процедура закончилась. – Как себя чувствуешь?

– Странно… Сейчас улечу на хрен.

– Куда улетишь?

– Ну, улечу, короче.

– Нет уж, – усмехнулся массажист, разминая волосатые огромные ручищи, вполне соответствующие образу кузнеца, например, или палача. Выразительно. – Улетать не надо. Поднимайся.

– Не могу… Кажется…

– А придётся. Вставай.

Меня водрузили вертикально. Те ещё ощущения, не вдруг привыкнешь. Через пару минут мне всё-таки удалось утвердиться на ногах. Действительно, чувствуешь себя как младенец, никогда не умевший ходить.

Болхат и его второй сын, Манджуд, помогли мне выйти на воздух, поставили на песок. Услышав имя второго сына главы семьи Одей, я снова напрягся. Трудно было привыкнуть, что имена уроженцев Империи точно так же повторяются, как и имена людей на моей родине. В первый момент я буквально впился взглядом в младшего Одея. Нет, ничего общего с охотником Манджудом, который погиб в схватке с «тритоном», разве что комплекция примерно та же. И, может быть, возраст.

Этот парень ещё больше, чем Равесмал, походил на своего отца. С Энией он разговаривал свысока, но не чванливо, а с позиции чуть более старшего в семье. Отношения представителей семейства, насколько вообще это можно было понять, были выверенными, намертво устоявшимися, не подразумевали каких-либо споров или дележей – и строго иерархичны.

Впрочем, иерархичны были отношения любых местных обитателей между собой. Положение человека определялось от рождения и в ходе жизненного пути мало изменялось. Такие, как я, сумевшие изменить своё положение в обществе на целую ступень, встречались редко. Даже среди чужаков.

Всё остальное из происходившего со мной осталось в памяти в качестве набора разрозненных образов. Многое я не воспринимал от боли, правда, ощущаемой отстранённо, скорее просто как наличествующий факт, а не непосредственно. Многое проходило мимо сознания в моменты наивысшего напряжения, когда тело полностью мобилизуется на выполнение одной, чисто физической задачи, теряя возможность тратить крупицы энергии на лишние чувства, в том числе и на работу органов восприятия.

Кое-что я смог запомнить, но вряд ли сумел бы позднее на основе этих скудных обрывков впечатлений восстановить хоть сколько-нибудь полное представление о загадочной магической методике. Болхат Одей и его дети могли не опасаться, что их тайны кто-нибудь из клиентов сможет подхватить и использовать. Это было невозможно. Что я сам усвоил, наблюдая за семейством Одей в работе, – их труд действительно требовал от них огромных усилий и полной отдачи.

Как и предупреждали, в процессе обучения я действительно чаще сталкивался с глубокими медитациями и какими-то пассивными положениями, либо же крайне малоактивными действиями с моей стороны, чем с настоящими тренировками или испытаниями на выносливость. Резкие и сильные утомляющие движения требовались скорее как исключение. Изнуряющими иной раз становились глубокие медитации, очнувшись от которых, я обнаруживал мокрого усталого Болхата, задыхающуюся Энию и себя – с мечом в руке и с гудящими запястьями. Странно я ощущал своё тело, оно словно бы размазывалось во внепространстве, от прошлого к будущему, оно не существовало сейчас или же существовало условно. Ошеломляло и то, что происходило с моим сознанием. Как-то иначе я начинал воспринимать окружающий мир и себя самого в нём.

Неделя показалась бесконечностью, свернувшейся в ленту Мёбиуса. С одной стороны, большая часть времени проскальзывала мимо восприятия, зато те часы и минуты, которые я всё-таки проживал, оказывались настолько насыщенными, что воспринимались втройне остро. Ближе к концу отмеренного срока я уже не хотел, чтоб учёба заканчивалась. Когда на десятый день к вечеру Болхат предложил мне взять в руки оружие, я с удовольствием изготовился к бою. Мне и самому было интересно, что же за отведённое время они успели выжать из моего тела. В то, что можно успеть постигнуть мастерство владения мечом за такой короткий срок, я уже склонен был поверить.

Наш поединок начался в тот же момент, как рука моя, взмахнув пару раз, освоилась с оружием. И на этот раз не было предваряющих слов или движений – сразу атака, запредельная в своей стремительности, сминающая, сокрушающая. Я ответил на неё столь же молниеносно, и сперва даже нисколько этому не удивился: движения получались у меня естественно, именно так, как надо, как дыхание или взмах рукой, и иначе это быть не могло. Следующие секунды удивляться стало некогда – всё-таки приходилось противостоять напору мастера из мастеров, и тут не следовало зевать.

Ведя поединок с Болхатом, я поймал себя на мысли, что рефлекторно оцениваю его уровень относительно своего. Старший Одей определённо владел мечом намного лучше, чем я… Впрочем, если быть честным, не настолько намного, как десять дней назад. Разница сократилась, и так значительно, что, изумлённый, я чуть не пропустил удар. Чуть не… Всё-таки рефлекс тела, приобретённый неизвестно как и неизвестно когда, оказался сильнее.

Ещё через несколько секунд Болхат прервал поединок.

– Что ж, неплохо. Всё уложилось, как я понимаю. Но тебе не следует отвлекаться в бою. Когда ты ведёшь схватку, мысли должны быть сосредоточены на схватке и на том, что тебя окружает. Свои мысли и наблюдения можно додумать позднее. – У него было невозмутимое, замкнутое лицо, может быть, из-за шрамов, мешавших мимике, но в глазах появилось что-то похожее на улыбку.

– Согласен. Такой вопрос – вы… ты полагаешь, что у меня с восприятием боя проблемы?

– Не могу сказать. Самый первый день… У большинства бывают проблемы в первый день. У нас есть ещё одна ночь, и, помедитировав с помощью Энии, думаю, ты справишься. Наутро она посмотрит, как у тебя всё обстоит. В ближайшие дни, если возникнут какие-то сложности в твоём новом положении, ты сможешь обратиться к нам, мы тебе поможем. Но, думаю, никаких сложностей не возникнет. Хотя бы первые два дня лучше делать комплекс упражнений, чтоб адаптироваться с новым состоянием.

– Вы… Ты полагаешь, что всё готово?

– Да. Впрочем, покажет ночная медитация. Ты сам можешь определить, действительно ли ты готов.

– Постараюсь. Но…

– Я поговорю с тобой утром. Эния!

– Да, отец, – девушка появилась рядом словно из-под земли. Правда, теперь меня уже не пугало то, как бесшумно передвигаются представители семейства Одей. – Идём, Серт.

Эта последняя медитация почему-то произвела на меня намного большее впечатление, чем первая, именно потому мне не сразу удалось войти в нужное состояние. Эния нервничала, напрягалась, но действовала упорно, явно не собираясь ни сдаваться, ни винить меня. И, в конце концов, я с её помощью поднялся в те сферы, которые были предназначены для того, чтоб разобраться в себе. И именно сейчас эта потребность была самой значительной.

Головокружительным было это путешествие сквозь собственное самоощущение. Я осознавал изменения, произошедшие со мной, и словно бы воочию увидел, насколько огромный объём знаний и навыков был усвоен мною необъяснимым образом за эти десять дней. Не только умение держать в руках оружие, нападать и защищаться – но и искусство воспринимать происходящее вокруг меня в те минуты, когда внимание полностью поглощено боем.

Да и мироощущение тоже претерпело изменения. Может, дело было в том, что все эти знания и умения ложились в моё сознание и мышцы при самом активном участии местных обитателей? И теперь я осознал, что совершенно новыми глазами смотрю на сословие воинов в целом. И раньше понимал, что они занимают вполне определённое положение в иерархии государства, но именно сейчас я не столько понял, сколько ощутил этот факт.

Понятия, ранее усвоенные, но не оценённые, вдруг сложились в единую картину. Многие из частей этой картины были мне не особо интересны, например, то, что касалось фамилий. Как я мог понять, прожив в Империи столько времени, низшие слои населения права на фамилию не имели. Конечно, какое-нибудь ремесленное семейство могло прославиться своим мастерством и продукцией, и таким образом подняться до статуса Семьи. Символом этого положения становилась фамилия. То же самое происходило иной раз и с династиями торговцев, мелких землевладельцев.

Воины имели право на фамилию с того момента, как обретали положение чуть более высокое, чем статус рядового в армии или просто телохранителя, просто охранника. Я, например, уже имел на неё право, но пока положение моё не было определено – то ли мне предстояло именоваться Солором-младшим, то ли образовывать свою Семью. Это я осознал с внезапной остротой, как приятной, так и нервирующей. Права и почёт никогда не даются просто так. Об руку с ними идут обязанности, и многие из них могут показаться мне, чужаку, не стоящими преимуществ.

Мне стал понятен и долг воина в структуре имперского общества, представление о котором каждый выходец из воинского сословия впитывал с детства. Да что там говорить о потомственных воинах! Суть их долга прекрасно представляли себе и все остальные обыватели. Из сословия воинов выходила новая аристократия, если удачно складывались звёзды, и обстоятельства тому благоприятствовали. Никто другой – ни торговец, ни ремесленник, ни, упаси боже, крестьянин или вольноотпущенник – не мог даже мечтать о титуле. Ни при каких обстоятельствах. А воин – мог. Мечтать…

Я поднялся из медитации утром, освежённый как никогда, и совсем другой, чем тот, каким ступил на территорию, принадлежащую школе семьи Одей. Теперь я чётко представлял себе, на что способен, и это воодушевляло.

Ещё пару часов Равесмал объяснял и показывал мне комплекс упражнений, которые необходимо было делать каждое утро, разъяснил также, каким именно тренировкам посвящать вечер. Упомянул он и о других важных для поддержания формы манипуляциях. После чего, помолчав и смерив меня взглядом, уточнил, требуются ли мне советы по уходу за мечом, по его хранению и выбору. Ещё пара часов ушла на осмотр части коллекции холодного оружия, принадлежащей семье Одей, предметов, необходимых для поддержания всего этого богатства в порядке, приспособлений для заточки закалённого клинка и так далее.

Когда было осмотрено, пощупано и опробовано всё, что сын Болхата счёл полезным дать мне осмотреть, пощупать и опробовать, я наконец выбрался из особняка, к ожидающему меня у дверей экипажу. Я ждал увидеть там только людей Аштии, но обнаружил её саму, перелистывающую в папке листы плотной желтоватой бумаги – кажется, подобную здесь изготавливали примерно теми же методами, которыми у меня на родине делали папирус.

– Как ты? – полюбопытствовала она, стоило мне усесться на свободное место лицом к ней.

– Нормально. Только мышцы побаливают.

– В этом нет ничего удивительного.

– Да, мне сказали, – я с любопытством смотрел на неё. – Ты хочешь проверить, чему я успел обучиться?

Аштия захихикала.

– Теперь не мне тебя, а тебе меня проверять можно. По уровню-то. Если хочешь, можешь через пару недель с Ниршавом помериться.

– Он тоже здесь обучается?

– Приедет завтра. Я сочла, что это честно. Если уж мой штабист хочет овладеть искусством меча на уровне мастера, зачем мне ему мешать? Наоборот, помогу. Он первые дни после обучения будет в эйфории, с удовольствием с тобой померяется силой.

– Думаешь?

– Я Ниша знаю как облупленного. Уж он такой, какой есть, – женщина рассмеялась. – Ну что ж… Пара дней на отдых – и лагерь тебя ждёт. Две сотни человек. Тренировки уже начались. Тебе предстоит пройти с ними все этапы подготовки и выбрать сотню в основной состав, остальных – во вспомогательный.

– Что-то серьёзное затевается?

Взгляд Аштии стал таинственным.

– Начиная офицерскую карьеру, запомни на будущее: таких вопросов никогда нельзя задавать. Тебе всё сообщат своевременно. То же, что тебе знать не надо, не следует ни знать, ни – тем паче! – обсуждать с кем-либо. Поверь, тебе непременно сообщат всё, что следует, без информации в должный момент не останешься.

– Прошу прощения. Да, конечно.

– Как бы там ни было, тебе предстоит служить в регулярной армии, ты и твои люди должны быть готовы к отправке в бой по тревоге в любой момент. Это ты тоже должен понимать.

– Понимаю.

– Всё остальное тебе разъяснят там – и подчинённые, и вышестоящие, – Аштия снова усмехнулась и уткнулась в бумаги. – Видишь ли, я, конечно, не выпячивала, но и не скрывала того факта, что именно я тебя поставила на это место, что ты – мой человек. Придираться к тебе не будут, помочь постараются. Всё остальное зависит от тебя.

– Это я уже понял.

– Такие вещи лучше помнить неукоснительно. Тогда проще совладать с обстоятельствами. А это тебе подарок, – она отложила бумаги и, повернувшись, сняла с полки за спинкой сиденья длинный кожаный чехол. – Возьми. Этот меч стоит того, чтоб им владел мастер, пусть и свежеиспечённый.

– Спасибо. Но, боюсь, я пока не в состоянии оценить твой подарок по достоинству. Опыта недостаточно.

– Да оставь, – улыбнулась Аштия. – В подарке важно удовольствие, получаемое дарителем… Вот и твой новый дом. Гляжу, твоя супруга уже успела обустроиться. Она хорошая хозяйка, тебе повезло.

– Мне повезло, это верно.

Я выбрался из экипажа. Дом, который я запомнил чужим, немного сумрачным и необжитым, изменился. Чисто вымытые стёкла весело поблёскивали, ставни были сняты все до единой, крышу кто-то успел слегка вызеленить – не столь густо, как на домах по соседству, но несколько чахлых кустиков уже перегибались через край. С балюстрады длинного балкончика на втором этаже свисало шёлковое переливчатое покрывало – и красиво, и, если присмотреться к окрестным домам, можно сделать вывод, что так принято. На крыльце (довольно широком и удобном) мельтешили сразу три полненькие женские фигурки. Одна из них, заметив, как я вылезаю из экипажа Аштии, кинулась в дверь с криком: «Госпожа! Госпожа! Господин вернулся!»

«Наверное, Моресне приятно именоваться госпожой, – подумал я, кивком прощаясь со своей работодательницей, теперь ещё и хорошим другом, а по сути – почти уже родным человеком, в чью семью мне, возможно, придётся войти в качестве названого брата. – Ну, наконец-то я дома…»

Глава 2 Подготовка и первые шаги

Лагерь подготовки оказался не так страшен, как само это слово, а вернее, целый комплекс понятий, стоящих за ним в моём восприятии – ещё том, прежнем. Он был рассчитан сразу на шестьсот человек, то есть на три таких отряда, как мой… Вернее, пока ещё не совсем мой. Всё впереди.

Мне, как офицеру, полагался отдельный закуток палатки, довольно удобная койка и местный вариант денщика-ординарца. В его обязанности не входило чистить сапоги, стирать рубахи и наливать водку, зато он должен был с любым моим распоряжением бежать в любом направлении в любое время суток, и так же своевременно приносить мне распоряжения вышестоящих офицеров других групп, аналогичных моей, и заодно все новости. Имелись у него и другие обязанности, пока мне не очень понятные.

Ребят было много, и все они – я чувствовал это – подготовлены намного лучше, чем я. Однако мне предстояло их направлять, а пока следовало хоть чему-нибудь научиться самому. И для этого лагерь предоставлял все возможности.

Жилая его часть представляла собой комплекс стационарных построек и огромных шатров, где удобно размещалось всё, что угодно, от кухни и столовой до прачечной и медицинского пункта. Но главным было не это. Лес вокруг прятал в себе целую серию полос препятствий и три сложенных из камня крепости в миниатюре в разных частях леса. Эти системы укреплений казались миниатюрными лишь в сравнении с обычными местными крепостями, а так-то являлись вполне себе полноценными твердынями, к тому же были защищены отличными полосами обеспечения – не каждая крепость могла себе такую позволить.

Расположены были эти крепости так, чтоб при необходимости стать одним из препятствий на пути врага к самому крупному городу области Лайвеш. Достаточно было одного дня, чтоб при необходимости подготовить учебную базу к роли боевой крепости, нашпиговать окрестности всем тем, что может помешать продвижению войск в придачу к уже имеющемуся разнообразию, да посадить отряды в засаду.

Мои ребята занимались преодолением полос обеспечения слаженными группами, я – с ними. Пока в качестве скорее наблюдателя, чем командира – мне давалось чуть больше недели, чтоб освоиться на новом месте. Месте слишком ответственном по сравнению с прошлым; если смотреть беспристрастно, получалось, что, поднимаясь на лестнице воинской иерархии, я совершил головокружительный прыжок сразу через несколько ступеней. Вполне себе карьера, что тут говорить, как Аштия и обещала, но тем больше сложностей ждало меня в новом статусе двухсотника.

Немного упрощало задачу, что когда-то давно в армии я дослужился до сержанта, так что хоть в какой-то степени, но представлял себе работу с отрядом, и обязанности, обременяющие вышестоящих командиров. Смутно, но представлял.

Только теперь, пожалуй, я мог оценить, в какой великолепной физической форме пребываю. После часовой утренней разминки и растяжки мне не стоило особого труда совершить прыжок на высоту в полтора человеческих роста или выше. Заодно обнаружилось, что действительно куда выигрышнее в иных ситуациях может быть удар с прыжка или с разворота с подвывертом, потому что в таком случае мощь и стремительность удара многократно усиливались инерцией массы всего тела, оказавшегося в полёте. Конечно, при исполнении подобных номеров требовалась тончайшая координация всех движений, ювелирная выверенность каждого жеста, изумительный расчёт. Но всё вышеперечисленное досталось мне буквально в один миг и даром.

Я, разумеется, не распространялся, откуда вылез такой умелый. И тогда, когда ощутил, что подчинённые мне бойцы после первого же спарринга стали относиться ко мне с подчёркнутым уважением, не нашёл в себе силы развеять их заблуждение. Теперь-то я понимал – они считали, что видят во мне выпускника одной из Восьми Великих школ, потому что я не был аристократом и не смахивал на отпрыска очень богатого купеческого семейства. А значит, мысль о том, что моё мастерство было получено по-быстрому за деньги, им в голову не придёт.

О том, что я близок семье Солор, здесь, как оказалось, знали. И в один из вечеров у костерка бойцы попытались осторожно выспросить у меня, не знаю ли я, будет ли в действительности война, и где она будет.

Мне оставалось лишь разводить руками.

– Когда я задал госпоже Солор примерно такой же вопрос, она использовала этот случай, чтоб научить меня не задавать лишних вопросов.

– Значит, ты действительно раньше служил у неё? И был с ней в том походе?

– В походе через демонический мир? Да, был. Если, конечно, это спонтанное и довольно-таки страшное приключение можно назвать походом.

– Вы же выбрались, – заметил другой боец. – А значит, всё к лучшему.

– Мы выбрались чудом, – я на миг задумался, не стоит ли попытаться простым и очевидным способом завоевать симпатии и уважение своих людей. Да, симпатии и уважение – это важно. Но если строить подобные значимые отношения на песке, они могут в один миг развеяться в критической ситуации, когда от меня будут ожидать большего, чем я могу продемонстрировать. Опасное это дело – корчить из себя супермена в обществе людей, с которыми в будущем предстоит делить хлеб, время и удачу в бою. – Чистым везением.

– Удача обычно не идёт в руки тем, кто не способен ею воспользоваться… А в чём она заключалась?

– Нам повезло найти магический предмет, позволивший построить телепорт обратно в Империю.

– Что построить?

– Э-э… Ну… Магический переход из демонического мира обратно в человеческий, да ещё и в совершенно определённый. Я же говорю – повезло неимоверно.

Какое-то время вокруг костра царила задумчивая, оценивающая тишина.

– Хорошо это, когда военачальнику везёт, – медленно произнёс один из ребят.

У меня в голове мгновенно всплыла скандинавская концепция оценки боевого вождя, а заодно и концепция хамингьи. Потом – что именно делали с вождём, не удовлетворяющим критерию удачливости.

– Правильно, а если ему не везёт, его приносят в жертву, – ляпнул я.

– У вас так принято? – полюбопытствовал один из бойцов.

– Было принято. Когда-то.

Снова загадочно помолчали, видимо оценивая и переваривая чужие обычаи.

– Да зачем возиться-то? – выговорил наконец кто-то, не видимый в темноте. – В жертву приносить… Если вождь неудачливый, он сам отлично закончится в очередной битве, а боги на такой «подарок» могут и разозлиться.

– Думаешь, стоит приносить в жертву только удачливых вождей?

– Опять же, сами принесутся. Никто не живёт бесконечно. Боги без помощи людей отбирают тех, кого хотят видеть в своей свите. Богам надлежит приносить лишь плоды трудов своих рук, выражая тем самым уважение.

Я не мог не оценить пассаж про «сами принесутся», посмеялся, остальное выслушал внимательно, как культурологическую справку. О здешних религиях я имел чрезвычайно смутное представление, сам по натуре особой религиозностью не отличался, предпочитал полагаться на себя и сетовать тоже на себя. Не заставляют меня таскаться в местные храмы – и замечательно.

Ребята в отряде были родом из разных областей Империи, в каждой из этих областей бытовали свои традиции, свои взгляды на жизнь и отправление религиозных обрядов. Может быть, поэтому они так терпеливо относились к моей чужеродности, незнанию и неумению. В целом же возникло ощущение, что ко мне очень осторожно присматриваются, избегая пока выносить окончательное суждение. Я очень хорошо понимал это.

Полезными оказались и те наставления, на которые не скупились два других офицера, равных мне по положению, но намного более опытных, и даже советы моих непосредственных подчинённых. Среди них был тот, что заведовал хозчастью и всеми подразделениями, без которых воевать либо невозможно, либо напряжно. Был тот, который занимался планированием непосредственно порученных нам операций – не в гордом одиночестве, конечно, но и не целым необъятным штабом. Был офицер, отвечавший за все виды разведки. Имелся и зам, следивший непосредственно за боевой подготовкой сейчас, в будущем же ему предстояло обеспечивать готовность отряда к рейду.

Вообще в моей новой роли приходилось помнить о таком безумном количестве вещей, что становилось страшно. Слава богу, и людей, обязанных обмозговывать всё это, вокруг тоже хватало. К тому же мне разрешено было в виде исключения делать в блокнотике заметки на русском языке – и то лишь потому, что в Империи другого знатока великого и могучего отыскать было невозможно. Облегчая себе задачу при помощи конспектов, я должен был частично, но с полной отдачей координировать усилия подчинённых офицеров. И понимать во всём этом хозяйстве требовалось досконально – как же иначе-то?!

И я старался. Помимо того, каждый вечер являлся в штаб и выслушивал двух– или трёхчасовые рассказы о рейдах аналогичных подразделений какого-нибудь неведомо-лохматого года и о рейдах при захвате Ремолы, Джелипа, Хрустальной провинции. Что ж, всё логично, прошлое надо знать, чтоб не повторять ошибок в будущем.

Дважды меня отпускали в короткую увольнительную, которую я проводил с женой в доме, всё больше и больше обретавшем обжитой вид. Моресна без устали хлопотала по хозяйству и спокойно распоряжалась тремя служанками, кухаркой и её мужем, выполнявшим в доме несложную мужскую работу. На новом месте она чувствовала себя так же уверенно, как и на старом, а вот в новом статусе – не то чтобы очень.

К сожалению, голова у меня слишком плотно была забита огромным объёмом информации, которую следовало срочно усвоить, и я долго не решался инициировать разговор – тот наверняка обременил бы меня дополнительными мыслями и дополнительными заботами. Не до того сейчас. Потом, потом…

– Если ты хочешь, то можешь пригласить к себе родственников, – сказал я. Припомнив разговор с Ниршавом на свадьбе Аштии, я выбрал, как мне казалось, безошибочный путь одним махом решить проблемы жены, не нагружая ими себя.

– Спасибо, – сказано это было тихо, не сразу и как бы с сомнением. Она прижималась ко мне тихо, словно мышка.

– Тебе хватает тех денег, которые выплачиваются на дом и твои нужды?

– Хватает. Конечно, теперь мне приходится обзаводиться множеством новых нарядов – из-за того, что ты теперь офицер Дома Солор. Если бы изменения происходили постепенно, всё было бы проще. А так много сразу… Это лишние деньги.

– Чтоб одеться в цвета Солор?

Жена посмотрела на меня вопросительно.

– А ты уже имеешь на это право?

– Не знаю.

Она помолчала.

– Тогда пока просто полагаются цвета сословия воинов на две ступени выше, чем раньше. Да. На это уходит много денег. Это яркие ткани, шёлк, отделка… Три новых плаща…

– Деньги ж есть?

– Есть. Но я опасалась, ты рассердишься, что у меня ничего не отложено про запас.

– Я не рассержусь, – поколебавшись, я всё-таки решил, что обязан спросить. Иначе будет совсем некрасиво – ведь меня в любой момент могут отправить воевать. Может, следующий наш разговор произойдёт не скоро. Или вообще никогда, всякое же бывает. – Тебя что-то беспокоит. Что именно?

– Будет война?

– Видимо. Не знаю точно, где и когда, но если боевые отряды приводят в готовность, значит, что-то затевается или предполагается.

Она вздохнула и уткнулась носом мне в плечо.

– Ты уйдёшь воевать?

– М-да. Но постараюсь выжить, обещаю. В смысле, постараться обещаю… – Она смущённо молчала, прятала глаза, и я, привыкший, что жена стоически относится к моим отлучкам, удивился. – Что такое?

– Можно, я ещё спрошу?

– Конечно, можно, спрашивай о чём угодно! – У меня появилось смутное предположение, что она подозревает меня в шашнях с походно-полевой женой, так что я приготовился пылко и убедительно клясться.

– Ты… Ты хочешь ребёнка?

От неожиданности я онемел и несколько мгновений не знал, что ответить. Потом сообразил опасность такого молчания – женщины крайне мнительны в подобных вопросах. Но в напряжённом взгляде тёмных блестящих глаз не вспыхнуло ничего настораживающего. Она просто ждала ответа.

А я пожалел, что спросил. Вот и ещё одна забота на мою шею, накануне войны, чёрт побери…

– Ты беременна?

– Нет, – изумилась она. – Ты ведь не сказал мне, хочешь ли.

– А это принято говорить?

– Да. В первые дни после свадьбы муж говорит жене, хочет ли он ребёнка, сразу или погодя, и насколько. И почему. Зачастую бывает так, что первые пару лет после брака у мужчины нет средств ещё и на ребёнка. Ты не сказал, но ты ведь чужак, у вас какие-то другие традиции на этот счёт. Я ездила к маме, и она сказала, что если я не рожу в ближайшее время, ты меня отправишь обратно к родителям.

– Разве такое возможно? Мы ж уже почти год живём вместе.

– Вернуть можно. Ты же поднялся, твоё положение изменилось, а я простолюдинка, и детей у нас нет. Ты можешь развестись, если хочешь.

– Кхм. Знаешь – не хочу. И ещё. У меня на родине есть такой принцип: «Не говори мне, что делать, и я не скажу, куда тебе идти». Намёк для родственников и прочих знакомых, чтоб свои непрошеные советы оставляли у себя дома, а мы уж сами как-нибудь разберёмся. Все семейные вопросы лучше обсуждай со мной, а не с мамой. Твоя мама осталась в другой семье. Кого я там брошу и почему – я сам как-нибудь решу. Без помощи тёщи.

Моресна с любопытством смотрела мне в лицо. Она явно ни на гран не обиделась – ни за себя, ни за маму.

– Так что насчёт ребёнка? Женщине вообще-то неприлично такое спрашивать, но я понимаю, ты из чужого мира и не осудишь меня…

– Давай пока повременим. Сейчас я отправляюсь на войну, неизвестно, как всё может повернуться, и в случае чего нехорошего тебе будет проще без ребёнка. А мне – уже всё равно. Или даже если не всё равно – я хочу сам растить своего ребёнка, если уж он появится. А не просто «чтоб был».

– Обычно мужчины по-другому говорят, – с интересом говорила Моресна. – Мол: если вдруг что – после меня останется ребёнок.

– Подход эгоиста, милая. Меня, моё, мне… Я тут больше о тебе думаю. О себе лишь отчасти – чтоб мне за тебя не волноваться.

– Как скажешь, Сереж.

– И больше не слушай маму.

– Не буду слушать, – она улыбнулась.

Приятно было осознавать, что мысли о доме греют душу. Наверное, таков и должен быть идеал – как мне думалось в огромном облегчении, что за спиной не осталось никаких затруднений и неожиданностей, которые ещё больше могли отяготить стоящую передо мной нелёгкую задачу. Ощущения подсказывали, что война начнётся вот-вот, и, кажется, окружавшие меня бойцы и офицеры чувствовали подобное, но все молчали как заговорённые. В этом для меня не было ничего необычного – на моей родине в недавнем прошлом всё происходило примерно так же.

Три дня после возвращения из увольнительной – и утренний сигнал, перебудивший весь лагерь, убедительно дал понять, что относительный покой учений остался в прошлом. Мне предстояло проследить, чтоб обе мои сотни были построены, чтоб ничто из необходимого не было забыто… Сейчас я смотрел на своих замов с надеждой. Хотя следовало, наверное, с самого начала иначе ставить себя. Держаться более самоуверенно, что ли…

Слава богу, и здесь, как у меня на родине, всё было спланировано так, чтоб даже временная забывчивость командира не могла сделать подразделение небоеспособным. Каждый солдат твёрдо знал, что ему следует класть в свою сумку, что – затыкать за пояс и вешать на перевязь. Точно так же мой завхоз великолепно представлял, по каким пунктам списков следует пройтись-пробежаться и что подготовить к выступлению.

– Уже по перечню ясно, куда направляемся, – сказал начальник хозчасти, предъявляя мне свитки с заполненными строками. Всё подготовлено, я должен был это засвидетельствовать.

– И куда?

– В демонический мир, и на ручье не гадай. Весёленькое дело предстоит. Впрочем, с пленными что люди, что демоны поступают одинаково.

– Как?

– Не попадайся в плен, короче!

Снова чужой мир распахнул передо мной небеса самого невообразимого оттенка, который только можно себе представить. Переход был болезненным, может быть, потому, что применялся вполне конкретный способ, годный для транспортировки войск, но не рассчитанный на предоставление этим самым войскам лишнего комфорта. А может, дело было в чём-нибудь ином. Очухавшись после перехода, я вспомнил наше возвращение из мира демонов – тоже малоприятное было. Для Аштии, наверное, ещё более, чем для меня и Ниршава.

Кстати говоря, она, наверное, где-нибудь рядом. Я огляделся, промаргиваясь, потому что после перехода трудно было не только дышать, слышать и обонять, но и видеть. Ничего, вот, зрение возвращается. Вокруг – полно народу, в стороне теснятся стенка к стенке огромные шатры, чуть дальше – ездовые, грузовые и боевые ящеры, уже прижатые к скале, чтоб не испугались и не устроили «слоновий погром». По другую сторону – море голов, люди, ещё не сообразившие, куда тут можно отойти, не получившие приказ на размещение.

И дымка, уже знакомая мне и по охоте в «гармошке», и по вынужденному путешествию нашей троицы. Может быть, любой демонический мир ею оборудован по тем или иным причинам?

Здесь дышалось легче, чем в нижних мирах. Хоть я по-прежнему не владел даже основами магического зрения, которым в Империи владели все без исключения офицеры (видимо, по приказу Аштии меня хранили от столкновений с любой теорией магии, словно юную мусульманскую девственницу – от контактов с мужчинами), разницу чувствовал.

В человеческом мире лёгкие здорового человека втягивали воздух без каких-либо особых ощущений, с естественностью самой жизни. Здесь к процессу дыхания удивительным образом добавлялось ощущение его незатруднённости. Хотя что может быть проще процесса, протекающего незаметно? Раз ты его чувствуешь, значит, он уже не так свободен. Значит, есть какая-то проблема, но слишком малая, чтоб сознание могло определить её границы.

И это наводит на определённые мысли.

– Серт? – уточнил у меня посыльный в цветах Солор. Протянул конверт, повернув его сургучной печатью ко мне. Как-то нарочито продемонстрировал, что печать цела, хоть я и не собирался высказывать недоверие. Может быть, это часть его работы? – Вот здесь отметь, что получил предписание, – и подсунул узкую вощёную доску, показал, где оставить оттиск своей личной печати. Мне, как офицеру, полагалась такая – вместо подписи, видимо. – Удачи.

Я аккуратно надломил печать, развернул предписание на двух листах. Ясно, не Аштия растолкует мне стоящую передо мной и моими людьми задачу. Зато тут всё должно быть изложено чётко и ясно. Жаль лишь, что я по-прежнему с ощутимым трудом читаю местную рукописную вязь. И вряд ли в нынешнем случае могу обратиться к чьей-нибудь помощи. Можно себе представить, чем чревато неправильное понимание приказа.

Такого допускать нельзя.

– Справишься сам? – уточнил я у своего зама, не представляя себе, чтоб он мог сказать «нет».

– Естественно.

Строчки норовили попрыгать перед глазами – должно быть, последствия перехода. Прочитав бумаги до конца, я опять начал сначала. Ну да, получалось, что мне и моим людям даётся час на то, чтоб привести себя в порядок, а дальше нам предстоял разведывательно-силовой рейд по каким-то таинственным подземельям, даже карты которых я не мог получить, зато должен был получить поддержку проводника.

– Вопросы есть? – осведомился у меня один из офицеров, как оказалось, ждавших поблизости. Чего ждавших – мне неизвестно.

– Может, и есть, но могу ли я их задавать?

– Мне – можешь, – он отогнул краешек второго листа и продемонстрировал оттиск печати. Потом показал свой перстень. Изображение совпадало.

«Логично», – я сообразил, что об этом обозначении допуска к информации мне рассказывали, и как-то не вовремя забылись такие подробности.

– Значит, у нас час?

– Уже меньше. Портал откроют через сорок минут. Твои люди должны были оказаться готовыми к маршу ещё при выходе из человеческого мира.

– Они готовы.

– Вот ваш проводник, – мне указали на невзрачного суховатого парня в местной форме неопределённого покроя. Короткая золотая черта на рукаве – так, императорский знак. Значит, парень лишь до определённой степени подчинён госпоже Солор. Возможно, он даже не вполне человек, кстати. – Его зовут Эрмах.

– Серт, – представился я.

– Знаю.

Эрмах усмехнулся криво, словно бы с трудом, как будто кожа на лице была стянута, и это сильно мешало мимике. Кожа сероватая, кажется нездоровой, и разрез глаз… Определённо не без демонической крови в жилах.

– Задача тебе ясна, командир?

– Так точно.

– Сам доведёшь её до сведения своих ближайших. – Я понял, что чужой офицер имеет в виду моих замов. – Важнее успеть в срок, чем добрать нужное количество сведений.

– Понял.

– Магию применять осторожно. На себя внимания не обращать.

– Понятное дело. Вопросов нет.

На меня взглянули с большим подозрением, видимо, были осведомлены, что я в армии человек новый, но никаких замечаний или возражений не последовало.

В стороне, куда один из моих замов привёл ребят получать свои порции супа, я оценивающе оглядел приготовленный для транспортировки скарб. Как ни крути, сто человек (по предписанию мне предстояло брать с собой лучшую сотню) не смогут отправиться в путь без обоза, пусть и маленького. Как минимум провизия, боеприпасы и медикаменты нужны безусловно. И ещё фураж для тех тварей, которые всё это потащат на себе.

– Провизия на шесть дней есть? – вполголоса спросил я начальника хозчасти своего отряда, и тот коротко кивнул.

– И провизия, и топливо. Всё погружено. В лучшем виде.

Я развернул листки, ещё раз внимательно перечёл указания. Листки полагалось сжечь, не покидая лагеря, то есть в портал войти с ними я не смогу. Придётся полагаться только на собственную память. И на навыки проводника, конечно.

– Ты хорошо знаешь катакомбы, по которым нам предстоит плестись? – спросил у Эрмаха.

– Естественно, иначе не был бы проводником.

– Я вообще слабо себе представляю, что такое здешние катакомбы. Насколько там способны разместиться сто человек?

– Хоть триста. Конечно, есть и узкие места. Зато их проще зачищать и отражать там атаки.

– Кхм, – я понял, что едва ли моё представление о катакомбах поможет мне в рейде через демонический мир. Вот и посмотрим. Слава богу, со мной будет куча народу, уже имеющего опыт сражений в подобных обстоятельствах. – Аканш! – окликнул старшего из двух сотников своего отряда. – Готовь первую сотню.

– Только первую, командир?

– Только. Полчаса у вас. Химер – у тебя всё готово?

– Уже ж спрашивал, командир. Обоз в готовности.

– Ну, потерпишь, лишний раз ответишь, – мне показалось, что на меня смотрят снисходительно, и обозлился. Но свою злость следовало держать при себе. Тут вам не здесь. И вообще, неуставные отношения – пакость. Взгляды не запрещены никаким уставом. И ребята, строго говоря, правы – я чувствую себя полным лопухом. Может, во второй раз будет проще.

Можно было подумать, что ребята, которые сейчас поспешно доедали свои порции и обхлопывали себя по бокам, чтоб убедиться – всё при себе, ничего не забыто – держатся и чувствуют себя спокойнее, чем я. Странным было моё состояние. Сейчас как никогда я ощущал себя, словно на краю обрыва, возносящегося над бурным потоком. Прыгай вниз и не сетуй, если не выплывешь. Может, дело было в том, что я впервые нёс ответственность не только за себя, но и за целую кучу народа?

Портал, открывшийся перед нами спустя несколько минут, сперва сильно обескуражил меня своими размерами. Узкий и приземистый контур, да ещё и проходить надо строго по центру – сколько времени в подобном режиме займёт транспортировка сотни, плюс обоз, плюс обслуживающие обоз люди? Увидев выражение моего лица, маг пояснил, что проход постепенно расширится, потом снова сузится, и это надо иметь в виду. В каком смысле иметь в виду?

– Это означает, что обоз пойдёт в середине отряда, – пробормотал Химер. – А впереди – ударная группа авангарда, две десятки. Потом начальство.

– Ясно.

Первые бойцы уже ныряли в контур, вздрагивающий в воздухе, как плёнка нефти на морских волнах. Все – с вытащенными из ножен мечами, при подготовленных к бою артефактах. Посмотрев на это, я рефлекторно провёл рукой по поясу, ища «когти», и только тогда вспомнил, что уже не ношу их при себе. Сочетать этот вид оружия с мечом невозможно, а мечом я теперь владею намного лучше, спасибо Болхату и Энии.

Хотя и теперь, спустя месяц, не очень-то твёрдо уверен в своей офигительной крутости. Но уже намного лучше представляю себе границы собственных возможностей – благодаря каждодневным тренировкам строго по заученному комплексу упражнений. По утрам иной раз трудно было заставить себя подняться на час раньше, но я вспоминал о потраченных на обучение деньгах (пусть даже и чужих – какая разница?!) и всё-таки вставал. Спасибо жадному зелёному земноводному, так обожающему трепыхаться комком в горле.

Но вот ведь неприятность: привычка-то – вторая натура. Отвыкать от «когтей» трудно.

Меч я вынул, конечно, и шагнул в контур впереди Аканша, хотя он и порывался меня опередить, как положено по уставу. Дерусь я лучше своего зама, а толку от моего командования пока меньше. Так что приоритет очевиден.

Правда, по ту сторону перехода не обнаружилось ничего интересного – скальные грубые стены, очень высокий свод, полумрак, в впереди объёмная пустота, которую спешили освоить две авангардные десятки. Места должно было хватить. Я не сразу сообразил отойти в сторону и дать дорогу следующему, очнулся лишь тогда, когда Аканш ткнулся мне в спину.

Группки, оказавшиеся в подземелье первыми, уже активно осматривали два соседствующих прохода – один арочный, с явными следами труда каменотёсов на каменном массиве, второй полузаваленный, неправильных очертаний, вполне естественного вида. Был и третий, в дальнем конце подземелья, прямоугольный, скучный, но зато просторный – пройдёт рота вместе с танками.

Если, конечно, танки будут лёгкие.

– В обозримом пространстве чисто! – доложил мне командир первой десятки.

– Хорошо, продолжайте.

Из контура уже выходили ящеры, груженные огромными тюками плотно уложенных припасов, иногда и с «прицепом», который трудно было назвать телегой, скорее уж помесью тачки и волокуши. При этом скудном обозе из восьми ящеров находилось восемь человек, могущих также выполнять обязанности кашеваров и помощников медика, сам медик и маг, обслуживавший непосредственно «тягловую силу». Ещё был маг, обязанный оказывать нам боевую поддержку, но предполагалось, что нужен он на самый крайний случай. Подразделения, подобные нашему, предназначались в первую очередь для скрытного передвижения и мелких, но болезненных «укусов» противника, его обозов или резервов. Ну, и для разведки, конечно.

Наблюдая за действиями своих подчинённых, я вспоминал содержание письма, которое пришлось быстро заучить наизусть. Нетрудно было догадаться, что меня отправят туда, где нужна будет моя «особость», мой дар проходить сквозь области, полные смертельно опасной магической энергии, и оставаться в целости и сохранности. Дар, которым, как я понял, не обладал ни один другой военнослужащий в подчинении госпожи Солор. Ещё и этим, а не только её благодарностью ко мне, можно, наверное, объяснить мой стремительный карьерный рост.

Эрмах, подойдя ко мне, состроил вопросительное выражение лица. Состроил с усилием – действительно, мимика у него странная.

– Нам надо добраться до замка, – сказал я. – Сколько это требует времени?

– Если небольшим отрядом, да с парой лошадей, то дня за три можно успеть. Таким отрядом и с обозом – в два раза дольше.

– Путь трудный?

Эрмах развёл руками.

– Не могу уверенно сказать. Катакомбы претерпевают изменения, магия всё-таки, и к тому же к замку есть как минимум пять маршрутов. Они разные. И заранее выбрать один невозможно. Трудно представить себе, какие неожиданности могут ждать нас на пути и по соседству.

– Но они могут ждать.

– Конечно. Магическая система области меняется, как и система мира в целом. От этого многое зависит. В том числе и возможные препятствия на пути. Маг ведь в отряде есть. Если что – обойдём.

– Если у нас будет хватать на это время.

– Не могу, конечно, задавать подобный вопрос, однако… Весь ли отряд непременно должен дойти до финала?

Я ухмыльнулся.

– Это не обязательно. Но желательно.

– Что ж… Тогда спектр возможного становится шире.

– Аканш, подойди. Как всё идёт?

– Нормально. Поблизости никого. Впрочем, в этих катакомбах можно хоть тысячу сотен разместить, и они едва ли скоро наткнутся друг на друга.

– Значит, так, задача у нас простая. К замку подойти со стороны подземелий, вскрыть защиту и выломать одну штуковину, координирующую подачу магической энергии на защитные системы замка. В определённое время. Как туда дойти, нам должен будет показать Эрмах, штуковину буду выламывать я, ну, а остальное как получится. Вот и вся задача.

– Понятно, – он смотрел спокойно, даже самоуверенно. И ещё – с оттенком любопытства. – Шесть суток у нас? Уложимся.

– Ты знаешь здешние катакомбы?

– Очень плохо. Один раз участвовал в боевой операции в этих краях. Но предполагаю, что уложиться нам не составит большого труда.

– И хорошо.

Я чувствовал себя здесь не столько командиром, сколько наблюдателем. Бойцы и младшие офицеры и без меня отлично знали, что и в каком порядке делать. Авангардные десятки, обследовав ближайшие проходы, переключились на прямоугольный тоннель, углубились в него, даже пропали из виду. Аканш не вмешивался – и я не стал. Ребята должны знать, что они делают. В зале, подсвечивая себе магическими светильниками, перекладывали по-другому тюки с припасами, выстраивали ящеров в линию, решали, какие десятки пойдут впереди, какие – позади нашего крохотного обоза.

Наверное, это было совершенно нормально. Пока всё происходило строго по плану, все знали свои обязанности, каждый действовал равнодушно и привычно, как на учениях, а не в реальной боевой обстановке – так зачем им нужно особое внимание командира?

Мы двинулись в путь именно по тому прямоугольному проходу, который успел проверить наш авангард. Ребята и теперь маячили впереди, время от времени их сменяли другие десятки – не потому, что предыдущие от чего-то успевали устать, а потому, что естественным образом притуплялось внимание.

Эрмах и я шагали в головах отряда – выхода нет, проводник должен видеть всё, и чуть ли не самым первым, а мне следует находиться рядом с ним. В конце концов, решения принимать мне, пусть даже и не без помощи Аканша. Который за моей спиной приглядывал и за движением обоза, и за сменой десяток, конечно, тоже. То есть и информацию я должен получать первым. Как можно скорее.

Вокруг, за пределами звуков, издаваемых подразделением на марше, царила глухота и пустота. Сумрачные каменные стены в некоторых местах, но очень редко, излучали приглушённый фосфорический свет, а чаще ничем не отличались от обычных скальных стен, изредка носящих следы кирки или иных инструментов, а чаще всего без них. Я подозревал, что камень здесь могли добывать какими-то неведомыми мне способами, магией например, поэтому некоторые проходы так поражали своим видом – то ли проплавленные, то ли отполированные водой.

Тьму вокруг нашего отряда рассеивали клочки магического света – их направляли и поддерживали некоторые бойцы, погонщики ящеров, а один из самых предприимчивых для собственного удобства укрепил такой на верхушке пирамиды из тюков. Лучи света почти царапали свод там, где он опускался низко, но видно было неплохо.

– Что скажешь, Аканш, – это нормально, что вокруг так безлюдно?

– Само собой, нормально. – Мой зам развёл руками. – Нас потому и выкинули аж в шести дневных переходах от нужного места, чтоб гарантировать от встречи с организованными отрядами противника. Тут разве что местные могут ошиваться, но с ними будет не так сложно справиться.

– И допросить?

– Допросить тоже можно. Но ребята проинструктированы брать в плен местных только в том случае, если попытка захвата не чревата шумом или возможностью упустить демона. Нам важнее скрытность, чем информация, которой местный может и не обладать.

– Оно и понятно.

– К тому же многих местных обитателей от местной же фауны трудно отличить. Можно, но не в момент стремительно развивающейся схватки. Поэтому – тут уж как повезёт.

– Естественно. Иначе обычно и не бывает. – Я задумался. – Кто сможет гарантировать, что никакое существо не уйдёт от внимания авангарда?

– Никто, конечно. Но мы ведь все понимаем, чьи интересы на кону. Для себя ж стараемся, раз уж тут оказались, о чём ещё говорить.

– Тише! – шикнул Эрмах и вытянул шею.

Я дал знак остановиться, и через некоторое время отряд и обоз замерли. Абсолютной тишины не получилось всё равно, кто-то переминался с ноги на ногу, кто-то шуршал одеждой, бессознательно позванивал металлом на перевязи, поскрипывал кольчугой о подкольчужник или бармой обо что придётся. Но теперь хоть можно было разобрать, чем наполнилось таинственное молчание катакомб за пределами нашего пятна света.

Оно действительно чем-то полнилось. Сумрачный, отдалённый и потому едва слышный мерный звон, похожий на прикосновение к самой толстой гитарной струне. То есть даже не столько звон, сколько присутствие звука. Я с беспокойством взглянул на проводника, а тот, потеснив бойцов, приготовившихся сменить авангардную десятку, беззвучно прошёл несколько шагов вперёд. Крадётся, как ловчий в тайге – даже щебень под ногой не скрипнет.

Обернувшись, он качнул головой.

– Придётся взять левее.

– Что это?

– Не знаю. Может, залом, может, арка. Или ещё что-то. Магия какая-то – значит, надо держаться подальше.

Я не решился спрашивать, что такое «залом» и как это понятие связано с магией. Уж наверное, связано… Есть смысл этот вопрос магу задавать, наверное. На привале. Если вспомню потом…

Коридор часто проходил сквозь пустые пространства пещероподобных зал, иногда обладающих поразительно правильными очертаниями. Пересекая такие, я с интересом оглядывался, ожидая в любой момент увидеть скульптуру, барельеф, фреску или хотя бы какое-нибудь нацарапанное граффити. В подобных катакомбах когда-то встречались и молились первые христиане, они оставляли на стенах схематические изображения рыб и обращения к Богу. Но надо всё-таки помнить, что я не на Земле, и что демоны не признают никаких богов, кроме магической силы и власти. Что-то мне это напоминает.

Вокруг пусто и безжизненно, будто в городе, оставленном жителями тысячу лет назад. Словно в том таинственном архитектурном комплексе, куда я ходил, как на работу, в нижнем демоническом мире. Куда ходил, чтоб отыскать какую-нибудь надежду на спасение для нашей троицы, и небезуспешно. Теперь я частенько вспоминал те строения, остатки чьей-то повседневной жизни, осколки истории, оставшейся для нас троих глубокой тайной. И сейчас вспомнил. Жаль, что больше никогда не увижу.

А спустя миг с изумлением поймал себя на мысли, что сожалею об этом чаще и выразительнее, чем о собственной родине, которую тоже больше никогда не увижу. Привык, что ли, жить в Империи? Наверное. Человек способен быстро приспосабливаться к новому.

– Слушай, – обратился я к Эрмаху. – Ты ведь мог бы нарисовать схему этих катакомб? Тогда б мы схемку передовым десяткам раздали и свели бы почти к нулю возможность наткнуться на врага и упустить его.

– Не-а. Не смог бы.

– А что так?

– Во-первых, я ж не помню всех переходов-поворотов вот так с ходу. По пути вспоминаю… Да не боись! – воскликнул он, заметив выражение моего лица. – Вспоминаю, всегда вспоминаю. Взгляд цепляется за знакомые приметы, и дорога вспоминается. Уж не говорю о том, что катакомбы меняются. Какие уж тут карты.

– Меняются?!

– Ага.

– А почему?

– Бездна их знает. Почему-то. Но меняются.

– Как же тогда вообще возможно узнавать дорогу?

– Говорю ж – по приметам. Их-то видно, дальше вспоминаешь, как было, и разбираюсь, что и как поменялось. Отыскиваю путь в нужном направлении.

– Кхм…

– Командир не верит?

– Допустим, даже не верю, но куда теперь-то денусь, а?

– Разумный подход, – заметил Аканш. – Командиру не стоит беспокоиться, я готов ответственно заверить: Эрмах – лучший проводник из всех, что мне известны. Ни разу ещё никого не подвёл.

– Да уж лучше, если мы не станем исключением из этого правила, – проворчал я.

Мой прежний собеседник предпочёл воспринять сказанное как шутку, а не как намёк.

Переходы и залы сменялись переходами и залами уже совсем иных очертаний. Удивительное дело, но, кажется, ни одна зала, ни одна пещера не повторились в точности. «Клонированные» коридоры встречались. И не сказать, чтоб я пристально приглядывался к окружающим меня подземельям, подмечая все мельчайшие отличия, – скорее я их чувствовал. И начал яснее понимать, что имел в виду наш проводник, упоминая о «приметах».

Он остановился в какой-то момент, оглядывающиеся на него бойцы авангарда встали тоже, и мы замерли, давая знак погонщикам ящеров, чтоб придержали их. Остановить обоз было не так-то просто; хоть вьючные животные и не неслись вперёд сломя голову, они двигались равномерно, и инерция их была тем значительнее, чем больше груза они на себе несли. Даже в магическом мире основные законы физики никто не отменял, лишь добавил исключений. Поэтому нам пришлось отскакивать с пути головного ящера – он остановился лишь за спиной у Эрмаха, едва не ткнувшись ему мордой в шею.

– Этого не помню, – тихо произнёс проводник, и я сделал жест всем затихнуть. К моему собственному изумлению, почти все повиновались. Почти все – кроме погонщиков, двое из которых свистом заставляли своих ящеров топтаться на месте, а ещё один сумрачно ругался, принуждая своего «подопечного» к тому же.

– Что думаешь делать? – вполголоса полюбопытствовал я.

– Буду разбираться.

– Аканш, может, поможешь? Ты говорил, что воевал здесь.

– Воевал, да, но не прямо здесь. Если бы я знал катакомбы, мы не нуждались бы в помощи Эрмаха. Помочь не могу.

– Жаль…

– Ничего, и сам справлюсь, – проводник сделал несколько шагов вперёд, отодвигая с пути бойцов. Те не возражали, конечно.

Перед нами была развилка. Направо и налево можно было разглядеть примерно одинаковые залы неправильной формы. Разглядеть удавалось лишь отчасти, потому что свет исходил лишь от двух-трёх участков стен, не более, и тот сумрачный. Впереди же возносилось нагромождение каких-то странных наплывов, в которых не сразу можно было разглядеть узкий и невысокий проход куда-то в темноту. Обойдя Эрмаха, я осторожно заглянул туда. Из темноты выплывало очертание чего-то, похожего на лестницу.

Я вынул из ножен меч.

– Постой, – сказал мне проводник. Он появился рядом абсолютно неожиданно, потому что бесшумно. Охотник хренов. – Сомнительно, что тут есть местные.

– Лестницы подобной правильной формы по определению не появляются естественным образом.

– В мирах, лишённых магии, именно так оно и есть. В мирах, магией перенасыщенных, бывает и не такое. Магические потоки, преобразовывающие мир, зачастую выражают в видимых формах то, что передало им общественное человеческое сознание.

– Нехило шпаришь. В смысле, говоришь. Прямо как по написанному. Хорошее образование, да?

– Образование приличное. Младшая магическая школа Двух Лун, – он с трудом усмехнулся, смерил меня взглядом. Кажется, здесь была очень значительная смесь иронии, простительного высокомерия и в то же время понимания. – Да-да, полудемоны тоже учатся в магических школах.

– Некоторые полудемоны даже правят миром, я в курсе.

Мне показалось, мои слова навели тишину намного эффективнее, чем приказ. Обернувшись, я подумал, что на меня смотрят даже ящеры. Люди же просто окаменели. Наверное, такой могла быть реакция в тёмные и фанатичные средние века на того, кто на главной улице крупного города заявил бы во всеуслышанье, что нет ни Бога, ни Дьявола, зато есть достижения науки и техники. Я прожил в Империи уже довольно много времени. И теперь в сознании забрезжило понимание, что так же, как в моём родном мире столетия назад священным было понятие Бог, а в современное для меня время – успех и отчасти любовь, так и здесь верховная власть являлась тем фетишем, который опасно было подвергать критике или вообще отрицать.

– Ну, что такое? – вопросил я недовольно. – Я – чужак, мне можно так говорить об императоре. В смысле – простительно.

Странное дело, но эти мои слова явно разрядили обстановку – бойцы задвигались, переглянулись и сделали вид, что всё нормально, никаких вопросов, никаких претензий, всё на полном фарше. Наверное, сочли, что я действительно могу себе позволить неуважительные намёки, а если и не могу – отвечу за них самостоятельно.

– Ладно, так почему ты считаешь, что местных тут нет?

– Мало кто из местных умеет быть настолько скрытным. Здесь преобразовалось пространство, я ничего этого не помню. Сейчас попробую поискать какую-нибудь знакомую примету.

– Если следовать логике, то любая из твоих знакомых примет могла укочевать куда-нибудь очень далеко. И тогда, руководствуясь ею, ты можешь завести нас куда угодно.

– Пусть командир не беспокоится, подобную возможность я имею в виду.

– Официоз на фиг.

– Что?

– Обращайся попроще, а то мне трудно понять, что ты имеешь в виду. Я – парень простой.

– Запросто. Само собой, я помню о подобной возможности. Но примета ж не одна-единственная. Их положение относительно друг друга тоже значимо.

– Ты меня успокоил. Что будем делать?

– Надо посмотреть, куда ведёт лестница. Сомневаюсь, что это подходящий для нас путь, но надо исключить…

– Ящеры по лестнице не пройдут.

– Потому и говорю про «исключить». К тому же, возможно, там удастся лучше сориентироваться.

– Ладно. Идём.

– Командиру не следует оставлять подразделение, – вмешался Аканш. – Для силовой разведки выделены соответствующие десятки.

– Я в прошлом охотник. Так что, думаю, моё участие осмысленно. Первый сотник лишь руками развёл.

– Решать командиру.

«Сделаю один раз и больше так не буду», – подумал я, пропуская впереди себя десяток разведчиков и пристраиваясь им в спины. В словах моего зама звучала первейшая истина любого военного чина – если он командует бойцами, его «геройство» должно ограничиваться пререканиями с руководством по делу, а во время рейда – мониторингом ситуации и отдачей приказов, соответствующих положению дел. Не более того. Командир не вступает в бой и не лезет в передние ряды. Он нужен, чтоб координировать действия бойцов, а значит, его жизнь – гарантия того, что не произойдёт потеря управления, и отряд всегда будет знать, что ему делать.

Мне не мог не вспомниться бой, в самом центре которого я, Аштия и Ниршав оказались сразу по возвращении из нижнего демонического мира. Тогда одно из передовых пехотных отделений вследствие очень уж удачно прошедшей вражеской магической атаки осталось разом без всей командной верхушки. А это означало – и без связи со ставкой, потому как жестово транслируемые команды умели читать только офицеры. Да я, измаявшийся в демоническом мире от безделья, обученный Аштией понимать их просто от нечего делать. Моё появление там было потрясающей случайностью, и не сыграй она, отряд очень быстро погиб бы, причём от своих же – не успел бы вовремя уйти с дороги тяжёлых подразделений боевых ящеров или закрыться от магии.

А всего-то – удачно брошенные вражеские чары, скосившие в отряде всех офицеров. Находившихся, кстати, там, где им и положено было находиться – в самом центре отряда, в самом безопасном вроде бы месте.

Я прекрасно это понимал. Но сейчас мне вдруг до тошноты захотелось взглянуть на то, куда ведёт лестница. Почему-то это казалось самым важным. Глупо. Что ж делать, именно сейчас я вспоминал о заброшенном демоническом городе с таким зарядом ностальгии, что хотелось выть. Если уж туда не вернуться – так хоть здесь тайны поразгадывать.

И, утешив себя, что уж, по крайней мере, командование и в моё отсутствие будет осуществляться образцово, я зашагал по лестнице следом за разведчиками.

Та сперва шла изломами, затем завертелась спиралью, лишь чуть более широкой, чем винтовые лестницы в замках моей родины, потом снова пошёл излом. Площадка и зальца от неё – небольшая, с выходом в какой-то тёмный коридор, и совершенно пуста.

– Я знаю, что это, – сказал Эрмах, останавливаясь.

– Что же?

– Выход на поверхность. Нам туда не надо.

– А я бы не отказался посмотреть. Сориентироваться. Предполагаешь, что подъём будет долгим?

– Довольно долгим.

– Время у нас есть, как я понимаю.

– Запас времени есть, – Эрмах таинственно усмехнулся. А может, мне просто показалось? – Командиру решать, осмысленно или нет.

– А это поможет тебе сориентироваться в направлении?

– Нет, помешает. Поэтому на саму «вышку» я в любом случае не пойду.

– Хорошо. Сколько, предполагаешь, это может быть ступеней?

– От полутысячи до двух тысяч.

– Ё-моё, – я задумался, но ненадолго. – Идём.

Со мной вместе зашагали трое бойцов. Следовало помнить и о том, что нас всех здорово отягощали доспехи и оружие. Это тебе не налегке подниматься, лишних сколько-то минут на каждую сотню ступеней придётся мысленно набавлять. Ещё же вещи… Нет, вещи ребята предусмотрительно передали товарищам. Ну и правильно.

Я не собирался считать ступени, это получалось само собой. Вернее говоря, получалось не считать, а по ходу дела просто оценивать их количество. Пробежав каждую полусотню, я замирал, прислушиваясь, и мои спутники затихали тоже. Тишина. Жаль, что здесь нет какого-нибудь аналога мобильной связи. Можно было бы с Аканшем связаться, уточнить, всё ли в порядке. Впрочем, если б такая связь имелась, её б наверняка можно было отследить, если не смысл переговоров, то хотя бы само их наличие в том или ином квадрате пространства. Так что нам всё равно запретили бы ею пользоваться.

Если Аше узнает, что я затеял, она меня прибьёт. Или нет… Я постарался припомнить, что мне излагали по поводу устава и приказов. Приказы вышестоящих в ментальности обитателей Империи почти так же священны, как имя Бога для фанатичного мусульманина, возможность их неисполнения никем всерьёз не рассматривается. Но, поскольку я был чужаком, и от меня могли ожидать чего угодно, старший офицер неуверенно объяснил мне, что за подобное «святотатство» могло полагаться наказание, вполне достойное воображения демонического существа или фантазии инквизиторов.

Однако за пределами чётко отданного приказа командиру предоставлялось полное право творить всё, что в голову взбредёт. Если, разумеется, он выдавал результат. И тут вступал в действие другой критерий оценки – профпригодность. Каковая тут оценивалась незамысловато и, можно сказать, примитивно: смог выполнить задание – годишься, не смог уже несколько раз подряд – ну, извини, родной. Тут в любом деле так.

Впрочем, на своём месте я чувствовал себя спокойно. Незаменимым всегда проще. Где ещё, помимо меня, Аштия найдёт «чистого»? Невелик их ассортимент в магическом мире. Нулевой, если уж честно говорить.

Смутное соображение, что Аштия без меня как-то обходилась и точно так же обойдётся, было отметено как несостоятельное.

Мы повернули ещё немного, и над головой внезапно замерцало небо – перламутрово-серое, в неприятных переливах, вроде как у рыбьей чешуи. Я ошеломлённо разглядывал его, не сразу осознав, что неба надо мной не так уж и много – оно проглядывало сквозь четыре узких пролома в куполе башни, куда мы вместе поднялись по этой бесконечной изматывающей лестнице. Башня не была лишена и бойниц – стрельчатых, с расширением наверху, с одной стороны обладающих крайне примитивными очертаниями, с другой – поражающих каким-то диковатым очарованием.

Немного пригнувшись, я двинулся вперёд, готовый в любой момент отражать атаку, ежели таковая последует. Пока никто не спешил накидываться на меня. Я подобрался к бойнице и осторожно выглянул наружу.

Меня поразило ощущение простора по ту сторону бойницы. Скудно освещённая каменистая долина выглядела почти так же, как та, которую созерцали мы с Аштией и Ниршавом в нижнем демоническом мире с вершины одной из скал. Пыльные заветренные горы, издалека кажущиеся острыми, как деревянные обломки, скалы повыше и поладнее – и, наконец, замок.

Его не так-то просто было отличить от окружающих скальных выступов. Островатые башенки, ломаные очертания стен, да, собственно, всё в его обличии было настолько неотличимо от пейзажа этого мира, что мне и не удалось бы угадать его местонахождение, если бы не магия, окружавшая твердыню плотным, хоть и полупрозрачным коконом. Тот поминутно вспыхивал то одним, то другим цветом, и небо над ним переливалось особенно ярким перламутром. Жутковатое зрелище.

А вон и летучие демоны. Так и вьются, так и вьются над башенками, уворачиваясь от магических вспышек. Кстати, если они отсюда хорошо видны, то какого же они на самом деле размера? Гигантские должны быть…

Я оглянулся на своих спутников – те тоже рассматривали пейзаж, словно заворожённые. Видимо, если у кого-то и был опыт войны в этих краях, то не у них. А может, они просто никогда не видели демонический мир с этого ракурса. Один из бойцов, заметив мой взгляд, кивнул в сторону замка:

– Приличное расстояние. Если по прямой, то за трое суток с обозом.

– Мы не по прямой двигаемся. – Я аккуратно выглянул в бойницу. Ветерок пах чем-то затхлым. А чем – не поймёшь. И ещё примешивался запашок озона – тот, который бывает в кабинетах с рентгеновской установкой. Свет словно пропустили сквозь тёмный фильтр – вроде всё видно, однако зрение справляется с трудом. С усилием. – Как понимаю, там уже вовсю идёт бой.

– Императорские войска вторглись в этот мир не меньше чем неделю назад, – осторожно проговорил солдат. – Нам это вроде как знать не положено, но факты же просачиваются всё равно. Так что догадаться можно. Нам ни за что не удалось бы даже по катакомбам незаметно подобраться к замку, если бы основная армия не отвлекла на себя силы противника. Теперь подземелья защищены только магической системой и небольшими отрядами.

– Понял, это всё мы надеемся обойти.

– Что-то обойти, с чем-то справиться.

– Ну, само собой. Уж как получится.

Я почти высунулся в бойницу, но сразу же отдёрнулся обратно. Фиг его знает, какая пакость может тут летать. Налетит откуда-нибудь сбоку, только и успеешь, что отмахнуться и из окошка вывалиться. Хотя вниз тоже очень хотелось взглянуть. Мало ли, вдруг удастся увидеть передвижение войск и сделать какой-нибудь вывод? Впрочем, я отдавал себе отчёт, что это не необходимость, а просто любопытство.

– Ладно, давайте спускаться.

Последний раз оглянулся на замок. Конечно, там полным ходом идёт бой – даже гадать нечего. Ветер завывал в бойницах и прорезях купола башни, которую мы ещё не покинули (кстати, знать бы, зачем нужны эти прорези, любопытно), и дул он явно не со стороны сражения, поэтому в нашем восприятии битва была беззвучной, а с такого расстояния ещё и казалась ненастоящей. Ею можно было любоваться в полном спокойствии, потому что гибели своих не видно, а демонов не жалко. Словно фантастический фильм смотришь.

Этому сражению предстояло пройти мимо меня. Если выживу и исполню поручение в точности, по идее, должен буду увидеть лишь победное завершение боя.

И, убрав меч в ножны (всё равно с нынешней своей выучкой смогу выдернуть его в считаные доли мгновения и практически одновременно с атакой, лестница же диктует свои правила, особенно если она винтовая), я помчался по ступеням. Само собой, спускаться намного проще, чем подниматься, но тут всё равно приходилось быть чрезвычайно внимательными. Когда несёшься по винтовой лестнице, в два счёта может закружиться голова, а падение, если вдруг оступишься, получится мало того, что долгим, так ещё и утяжелённым – доспехами и оружием.

Мне совершенно не хотелось размышлять о перспективах выполнения поставленной задачи, потому что об руку с этими размышлениями шло и сомнение. Действительно, задача казалась с трудом выполнимой и даже сомнительной. Нафиг, нафиг, и так нелегко. Пусть, пока руки делают, глаза не смотрят. И потому ничего не боятся.

Глава 3 Катакомбы

Поразительными они были, эти места. Иногда мне казалось, что я передвигаюсь по пространству собственного воображения – настолько иной раз мои ожидания оправдывались уже за ближайшим поворотом. Местный «естественный» свет казался мрачноватым, тусклым и неживым. Его трудно было воспринимать всерьёз, и происходящее всё больше начинало мне казаться наивной игрой.

Первую стычку с демонами я проглядел. Да и смотреть-то там, собственно, было не на что – просто разведчики наткнулись на трёх существ, сразу ринувшихся прочь, и прикончили их, не особенно обременяя себя попытками захватить какое-нибудь в плен. Я видел только тела, и при всём усердии, с которым изучал в своё время классификации демонов, провалился в попытке определить, разумные они или нет. Понял лишь, что вроде как с подобных охотники не берут никакой добычи. Но о своём незнании загадочно промолчал.

– Можно сразу взять левее, – сказал проводник. – А можно попробовать напрямик.

– Что посоветуешь?

– Взвесить все «за» и «против». Дальше могут быть и другие существа, и даже готовые боевые дозоры, а слева их вряд ли встретится много.

– И то, и то – твои предположения?

– Да, конечно.

– Или интуиция?

– Ну, я бы не сказал, что уж прямо предчувствие. Не поручусь. Скорее мне просто так кажется.

– Пойдём левее.

– Там понижение, – вставил Аканш. – И влагой потягивает. У меня после рейдов в пустыне на такие вещи чутьё. Там грузовые-то пройдут?

– Должны.

– Ну что ж…

– В случае чего четверо суток мы протянем и без обоза. Лучше без обоза, чем без половины бойцов.

– Там тоже могут быть твари.

– Их там будет меньше, – ответил Эрмах. – Демоны стараются держаться подальше от призамковых вод.

– Почему? – спросил я.

– Тому есть магическая причина, – ответил Аканш, бдительно зыркнув в мою сторону.

– Близ воды магия преобразуется и действует нетипично, – вмешался ротный маг.

– Это везде так?

– Почти везде. В человеческих мирах проявляется иначе, но тоже присутствует.

– Командира запрещено посвящать в вопросы магии, – поспешно вмешался мой зам.

– Меня запрещено обучать магии. Теорию-то можно ж обсуждать!

На меня взглянули оскорблённо.

– Есть приказ, командир. Приказ звучит именно так. «Запрещено посвящать в вопросы магии каким бы то ни было образом».

Я заметил, как заметно побледнел чародей, который о приказе, видимо, не знал, и теперь невольно попал в сложное положение. Тут не требовалось особой сообразительности, чтоб понять – на вопросы воинских приказов надо смотреть серьёзно. Здесь, если я попытаюсь спорить, меня в лучшем случае не поймут.

– Ладно-ладно. – И, обернувшись к магу, заверил: – Я никому не расскажу.

На меня взглянули с напряжением и недоумением. «Шутка прошла вхолостую», – пришлось отметить по привычке. Мои шутки местными почти никогда не воспринимались. У них было своё, чрезвычайно своеобразное чувство юмора. Мне его, в свою очередь, понять нелегко.

Теперь все мы были начеку, даже я, хоть и не вынимал из ножен меч. Ни к чему, всегда успею. Своды и стены подземелий обыскивали взглядами как разведчики, так и возчики, в обязанности которых разведка уж никак не входила. Оно и понятно, всё-таки катакомбы демонического мира. Если вдруг что-нибудь зубастое полезет прямо из камня, бойцы, конечно, напрягутся и даже перепугаются. Но не удивятся.

Первая по-настоящему обширная зала, куда мы попали, сперва была тщательно осмотрена двумя передовыми десятками, насколько это вообще оказалось возможно. Лишь убедившись, что ближайшие подступы к ней пустынны, туда допустили обоз и меня с моими замами. Зала эта непринуждённо могла бы вместить в себя среднестатистическую «хрущёбу» с прилегающими к ней территориями – и высота свода не подкачала, и ширина залы, и глубина. Пол был неровный, изобиловал уступами и провалами, но ящеров провести было можно. И пустота. Абсолютная пустота, тишина, встревоженная лишь слабым отдалённым журчанием. Ни следа присутствия тут людей или иных существ – ну, да последнее к лучшему.

– Это место я помню, – сказал Эрмах. – Оно не меняется.

– Ну и хорошо.

– А то, что дальше – меняется?

– Бывает. Подобного рода изменения непредсказуемы. Там в некоторых местах в прошлый раз трудно было пройти, но зато и местные обитатели есть едва ли. А если и встречаются, то им сложно следить за нами так, чтоб мы это не могли заметить.

– Из-за воды?

– Из-за магически активной воды. Они смотрят и следят магически. Но командиру, как понимаю, запрещено об этом знать.

– Знать – не запрещено. А почему вода активная?

Эрмах взглянул на меня бесстрастно. Но в этом бесстрастии ощущалось сомнение. Однако, поколебавшись, он ответил:

– Потому что все источники здесь идут от замка. От магического центра. Такая система не позволяет пустить по воде в сторону замка что-нибудь хитрое и опасное. Использовать её как способ подорвать защитные системы.

– Понял, исходящая от замковой системы вода насыщена магией. Она ведь накапливает её, я прав?

Проводник не ответил, лишь неловко искривил лицо в усмешке.

– А командир, я бы сказал, очень странно себя ведёт. Сразу видно, что чужак. У чужаков иное отношение к приказам?

– Такое же, как здесь. Но есть одно дополнение, сформулировавшееся естественным образом: «Можно узнавать то, что запрещено, если умеешь об этом молчать».

– Понял. Поступлю так, как принято на родине у командира, и больше ничего не скажу.

Я усмехнулся – подобный местный юмор был мне понятен.

Хотя, может быть, это вовсе и не юмор.

Просторная зала завораживала своей формой – абсолютно неправильной, лишённой хотя бы намёка на симметрию, но при этом противоестественно-гармоничной, вот уж чего у неё не отнимешь. Так и виделось, что небольшая пещерка, раздвигаемая силами неведомыми, отчасти природными, отчасти и вовсе загадочными, необъяснёнными, вздымается ввысь, уходит вглубь, вширь, изламывает причудливо поверхность пола и застывает монументом случайности. Самое поразительное здесь – это, конечно, естественное освещение. Если задам вопрос о его происхождении, само собой, получу отлуп. Оно наверняка магическое, тут и гадать не приходится.

В тот миг, когда из разлома в сторону Аканша ринулась какая-то демоническая тварь, моё тело сработало само. Силы, заложенные в мышцы и связки стараниями Энии и Болхата, закреплённые старательными тренировками, оказались столь пластичными, как и само воинское искусство. Мечу не препятствовал воздух – теперь рука уже умела его правильно выхватывать. Я полоснул клинком по обеим демонским лапам и добавил мощи инерцией прыжка – это всё-таки сбило тварь с траектории.

Аканш только и успел, что рефлекторно отшатнуться туда, где меня уже не было, и с маху врезаться в Эрмаха. Большего мне в этой ситуации не требовалось – убрался же из-под ног, и слава богу.

Нельзя было забывать и о том, что ещё способно вывернуть из разлома – и к нему, и к твари я повернулся боком. Спину мне должен был прикрывать кто-нибудь из бойцов, и действительно прикрыли, это я уловил благодаря тем же навыкам, которыми теперь пользовался для общего блага при отражении атаки. Воинское мастерство включало в себя не только искусство управления острой железкой, но и умение ощущать происходящее вокруг себя.

Тварь не очень-то рвалась со мной драться, зато её словно клещами тянуло к Аканшу. Просто как к первоначально намеченной цели? Или хватает разума определить предполагаемого командира сотни? В отличие от меня Аканш носит нашивку офицера. Целя в существо сложным кручёным финтом, призванным придать колющему удару наибольшую мощь, я ещё успел усмехнуться. Нет уж, детка, не видать тебе единственного в нашем подразделении по-настоящему опытного командира. Укол угодил под стык чешуек, и выдернул я клинок назад тем же приёмом – иначе б засел намертво, и я б остался без оружия.

Следующее движение, как в танце, выбросило правую ногу невообразимо быстрым пинком по одной из лап, коснувшихся было земли. Я тут же отскочил назад, готовый отражать любую следующую атаку. Мне б такую физическую форму во времена охотничества!

Тварь снова сшибло с траектории, она развернулась боком ко мне, огребла следующий укол под ту же чешуйку – чтоб «доколоть» до уязвимого места, нужно время – и теперь уже всё-таки кинулась на меня. Вот тут-то я узнал её – не опытом, а знаниями, о подобных существах я читал, помнил подробную классификацию, а также все особенности. Из разлома выползали ещё две подобные – надо поторопиться. Вряд ли бойцам будет просто справиться с ними без моей помощи.

– Какого чёрта?! – крикнул Аканш, наконец-то сумевший вытащить оружие. – Кто просмотрел?!

«Не разоряйся, – подумал я. – Чем они виноваты?» Но на разговоры не было времени.

Мы с существом вертелись на крохотном пятачке, который удалось освободить для схватки. Я помнил, что такие демоны берут скоростью атак, причём именно лапами. Лапы вооружены когтями, и под когтями есть много всего неприятного, достаточно будет одной царапины.

Но сейчас его скорость скрестилась, как клинок, с моей собственной быстротой. Отмахиваясь мечом от этого создания, я вовремя успел пригнуться, крутануться на месте скукоженным волчком, ушёл влево из-под ног бойца, пытавшегося защитить мне спину. К счастью, он не успел, и такой же демон, с которым я бился, кинулся на меня, целя в затылок. Промахнулся мимо затылка, зато не промахнулся мимо собрата. Переплетясь, они рухнули на каменный пол, сшибив по дороге одного из солдат.

Я прыгнул следом – тут нельзя было зевать. Вертикальный удар клинком с прыжка прошиб шею одного демона и зацепил второго, как я и надеялся. Отскочить назад мне удалось уже на чистом везении – агонические броски у подобных тварей были запредельны по своей мощи и стремительности, и тут уж остаётся только надеяться на лучшее. То, что мне повезло, я осознал, ощутив, как одна из демонских лап кратко шаркнула по левой подошве.

Приземлился на обе ноги, развернулся, уверенный, что недобитую тварь бойцы сумеют дорезать, поискал взглядом третью. Её не так-то просто оказалось разглядеть, и понятно, почему. Один из грузовых ящеров испугался резкого броска к морде и теперь метался, скача столь увесисто, что становилось страшновато, не случится ли землетрясения. Демону, нацелившемуся было на одного из моих замов, пришлось юлить между огромных лап.

Возчик, с трудом удерживаясь на холке ящера, пытался совладать с ним, чтоб тот не перетоптал окружающих и не завалился в какой-нибудь из провалов, в тот же разлом, например. Рискуя в каждый момент свалиться под гигантские топталы своего питомца, парень, по сути, секунду за секундой спасал жизни многих бойцов, крутившихся рядом в надежде удачно припечатать демона к земле. Ящер вертелся на крохотном обрывке пространства, как раз над мечущейся демонической тварью. Та, пытаясь в целости выбраться из-под своего грузового собрата, выскочила прямо на меня.

Один секущий взмах клинка – лапы рванули прочь, что-то жгучее брызнуло на руки. Тварь опрокинулась на спину, вздрогнула всем телом и развернулась опять на лапы. На задние. Я настиг её в следующую долю мгновения, ударил в шею, потом в голову. Отскочил – и в тот же момент на демона, уже потрёпанного, окровавленного, но пока живого, всё-таки приземлилась ящерова топтала. Твари эти упрямы, но против грузового животного таких габаритов не устоит ничто.

Уже через миг мне пришлось в свою очередь уворачиваться от разбушевавшейся громадины. Возчик утихомирил ящера лишь секунд через десять. Но утихомирил.

– Кто, ёж твою медь, должен был осматривать эту часть пещеры?! – гаркнул Аканш.

– Раненые есть? – громко окликнул я.

– Уже нет, командир. – Один из бойцов поднялся на ноги, оставив в покое бесчувственное тело. – Яд, как понимаю.

– Яд, верно. Эти твари ядовиты. Сколько погибших?

– С этим – четверо.

– Чёрт, многовато.

– Кто проводил здесь разведку?!

– Аканш, на пару слов позволь, – я взял зама за локоть и оттащил в сторонку, к большому валуну, где мы оба оставались на виду, но при этом могли перекинуться парой слов, не предназначенных для ушей общества. – Не стоит зверствовать. Как они могли обнаружить тварей в разломе? Разве что факел кинуть, а это строго запрещено. Поверь моему опыту охотника – ребята не виноваты. Разноси, ругай, но не взыскивай.

– Слушаю, командир.

– Насколько вероятным полагаешь, что они – разумные? Больно уж много совпадений. Ты, Миргул… Оба с офицерскими опознавательными знаками.

– Не решусь уверенно сказать, совпадение или нет, командир.

– Полагаешь ли оправданным спускать разведчиков в разлом?

– С моей точки зрения – слишком рискованно и практически бессмысленно.

– Я того же мнения. Быстро уходим отсюда.

– Да, командир.

У меня появилось ощущение, что мы вполне поняли друг друга. Отряд подняли в считаные минуты. Мёртвых полагалось прятать насколько возможно надёжнее, чтоб не открывать маршрут следования группы, поэтому для четырёх трупов быстро подыскали подходящую скальную щель, после чего маг поколдовал немного рядом с нею, чтоб чуткие демонские носы ничего не уловили. Мне были вручены их опознавательные знаки – по уставу командир обязан передать их по окончанию рейда своему непосредственному начальству.

Эрмах выбрал один из коридоров с лёгкостью и уверенностью человека, совершенно не озабоченного чужими судьбами. Он держался так спокойно, словно сто вооружённых человек вышли в катакомбы на променад. Это могло бы раздражать своей легкомысленностью, если бы в этом новом мире я не научился уже всецело доверяться профессионалам. Три самые страшные вещи для имперца – оказаться недостойным занимаемого места, не выполнить прямой приказ вышестоящего, тем или иным образом уронить свою честь. Ужас при мысли, что придётся столкнуться с одной из этих бед (или со всеми тремя сразу, ведь они были тесно связаны), преследовал местных столь же безотвязно, как словечко «лох» – моего соотечественника.

Если уж проводник ведёт себя так, значит, он в подробностях осознаёт, что происходит. Значит, действительно в себе уверен.

Избранный проход оказался низким и тесным, в некоторых местах ящеры с трудом протискивались, но всё-таки шли. Возчикам стоило изрядного труда заставить их двигаться там, где свод царапал навьюченные на них мешки. Потом камень под ногами стал влажным, и галька уже не скрипела при каждом шаге. Тогда-то я и обнаружил, что демонский коготь распорол мне подошву.

– Есть запасные сапоги?

– Есть, – ответил мой зам по хозчасти. – Но тут нельзя останавливаться, ящеры могут запаниковать в тесноте, и тогда пиши пропало. А на ходу вьюк не распотрошишь. Придётся терпеть, командир.

– Весело.

– Дальше будет мокрей, – сказал Аканш. – А так не пойдёт. Рваный сапог в бою – опасно.

– Что предлагаешь? – уточнил у него Химер.

Сотник задумчиво повёл взглядом и уставился на ящера, с усилием протискивающегося под низко нависшим сводом.

– Эй, погонщик, – какая нога?

– Здоровая! – пробасил тот, распластавшись по спине ящера, по навьюченным плотной грудой тюкам. В подобном положении ему трудно было управлять животным, но что поделать. Пока парень справлялся. Вот что значит профессионал.

– Не юродствуй. Размер назови.

– Малый «ж».

– А у командира какой?

– Кабы я знал. Подбирал на примерке.

– Химер, определяй. Хозяйственник ты или нет?

– Я ж не сапожник… Большой «г», я б сказал.

– Эй, погонщик! К тебе, к тебе обращаюсь! У тебя какой размер?

– Малый «в».

– Что за ноги для мужика…

– Аканш, слишком громко орёшь. Всех демонов в округе перебаламутишь.

– Виноват, командир… Эй, а у тебя, возчик, какой размер?

– Большой «г».

– То, что надо. Снимай обувь!

Возчик без возражений стянул с ног сапоги, скинул их вниз, балансируя пятой точкой на плотно набитом тюке. Ловко это у него получилось, прямо как у акробата – чувствовалось, что на спине своего питомца он способен учудить что угодно: хоть спать, хоть есть, хоть любовью заниматься.

Обувь была подхвачена кем-то из бойцов и по цепочке передана в руки Аканшу, а тот вручил мне.

– Как же парень без обувки? – усмехнулся я.

– Ему-то зачем? Он земли и пальцем не касается, разве что на привалах. А на привале ему другие выдадут.

– Ладно, сейчас пропустим этого, – я кивнул на последнего грузового ящера, – и присяду переобуться. – Мой зам кивнул двум бойцам, которые, прижавшись к стене, пропустили мимо транспорт и остались рядом. – Да брось. Разве я не показал, что умею драться?

– Безопасность командующего – прежде всего.

Я с трудом смог пристроиться так, чтоб стянуть пострадавшие сапоги. Новая обувь слегка жала, но не настолько, впрочем, чтоб отказаться от возможности ходить с сухими ногами. Перемотав подмокшую портянку, я натянул возчицкую обувь с металлическими подковками на пятках – видимо, чтоб удобнее было упираться о шкуру ящера и об упряжь. Обувь таким образом получалась чуть тяжелее, чем моя прежняя. Но это ничего. Справлюсь.

Движение я ощутил раньше, чем заметил, и всё, вдолбленное мне собратьями-охотниками, всплыло в памяти в один миг. Скальные стены «гармошки», помнится, считались столь же опасными, как и открытое пространство. Здесь, видимо, та же самая фигня.

– Не двигайся, – кратко бросил я Аканшу, плавно перенося вес тела на ноги. Мой зам послушно замер.

Тварь, вытекавшая из неразличимой в обычных условиях расщелины столь же непринуждённо, как могла бы это сделать порция газа, подобралась для броска. Дальше счёт шёл уже на доли секунды, и, кидаясь к ней с мечом гардой вперёд (развернуть не оставалось времени), я пожалел о «когтях». На них во много раз удобнее было бы ловить демона подобного типа.

Шедшие мимо бойцы не сразу сообразили, что происходит, не сразу отхлынули прочь. Мы с демоном завертелись на крохотном пятачке худо-бедно свободного пространства. Существо напоминало ската – такие же крылья и хвост, и гляделки широко расставлены. Образ нарушала разве что широкая пасть и пара крохотных щупалец по её сторонам. Старый знакомец по нижнему демоническому миру, только там они были крупнее.

Я «угостил» существо гардой – ему не понравилось, и, затрепетав всем телом, оно с камня кинулось мне прямо в лицо. Мига мне хватило, чтоб развернуть оружие клинком и полоснуть два раза – снизу и, увернувшись в сторону, сверху. Боец, бросившийся меня спасать, благоразумно увернулся от моего меча.

– Все назад!

– Мага! – гаркнул Аканш, уже успевший вскочить и выдернуть своё оружие. Но не полез. Понимает, что сможет только помешать.

Я закрутил мечом финт «ромашка» – уходя от удара, скат неосторожно развернулся, потерял равновесие и шлёпнулся на камень. Мигом подобрался, но меч был быстрее – одно из крыльев агонически свернулось, отсечённое вдоль. Скат зашипел, как скороварка, кинулся мне в лицо без какой-либо подготовки. Тонкие, словно частокол булавок, зубы появились, как мне показалось, у самых глаз.

Я опрокинулся раньше, чем сообразил, что это необходимо. Увернулся от падающей на меня пасти лишь за мгновение до нашей встречи, ударил назад локтем – какой в этом смысл, не понял и сам. Мне потребовалось меньше секунды, чтоб вновь оказаться на ногах. Скат уже никуда не пытался прыгнуть – он слабо дёргался, придавленный камнем. Боец, уронивший этот камень, – здоровенный широкоплечий десятник с буйной шевелюрой, неряшливо торчащей из-под шлема, но зато без намёка на бороду или усы – тяжело дышал, стоя в шаге от меня. У него до сих пор ещё нервно подрагивали плечи.

– Спасибо.

– Рад стараться, командир!

– Продолжаем движение!

– Слушаю, командир!

– Вот видишь, Аканш, – я заговорил лишь тогда, когда убедился, что сказанное моему заму будет в основном услышано только им. – А ты хотел ребят наказать. Видишь, никто не виноват. Как и в том случае.

– Вижу, командир, – зам втягивал воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Поэтому можно было подумать – он в крайней степени ярости. Но выговаривал слова спокойно. – Второй раз подряд.

– На этот раз сильно сомневаюсь, что тварь была разумная. Я такие знаю. Просто животные.

– В этом мире?

– Нет, в другом. Нижний мир, пятая или шестая ступень, мы так и не разобрались тогда.

– Это ни о чём не говорит, командир. В другом мире это может быть другая разновидность, иначе развитая. К тому же твари достаточно быть лишь отчасти разумной. Цель – командующий, отличительные знаки оттиснуты в памяти магическим способом. И большего не надо.

– Ты – цель. Оба раза. Совпадение или нет?

– Только маг-аналитик смог бы ответить. Если существа разумны или же специально натасканы, то в нашем случае их могли ввести в заблуждение мои знаки и отсутствие их у командира. Если уж тварей готовят для атаки, то именно для атаки на командира. В этом случае демоны просто не могут определить, кто из нас кто. И хорошо, что так.

– Кхм… Я бы сказал, что ты намного опытнее меня в командовании, так что ты важнее, чем я.

– Командира надо доставить в целости и сохранности к замку. Для выполнения основной задачи. Вот что по-настоящему важно.

– Мы можем повесить опознавательный знак на кого-нибудь из солдат и проверить.

– Едва ли дозорные ориентируются только на знаки. Но и на то, кто распоряжается.

– Они на это способны?

– Если твари натасканы должным образом, то тут нет ничего невозможного. Не так уж и сложно определить того, кто отдаёт приказы, по эмпатическому оттенку, окружающему его. Такое отличие определяет простейший маго-эмпатический анализатор, в виде артефакта, либо же долгодействующего заклинания. В случае, если мы имеем дело с магически обработанными дозорными, которые так или иначе следят за нами, это вероятнее. Если же имеет место быть совпадение, значит, совпадение, и гадать бессмысленно.

– Но ты всё же считаешь, что следят…

– Либо следят, либо отдельные дозоры, патрулирующие катакомбы просто на всякий случай или по каким-то иным причинам, определяют нас как возможную угрозу. Либо совпадение. Но для нас тут нет разницы.

– Нет разницы?

– Да, командир. Нам разумнее исходить из наихудшего варианта и предпринять максимальные меры предосторожности. Они таковы, что не могут нам подпортить дело и в случае, если нападение на командира было простой случайностью.

– Если исходить из того, что о нашем местонахождении здесь знают и целенаправленно выслеживают, то что нам следует делать?

Аканш задумался.

– В такой ситуации нам первоначально надлежит изменить направление движения, пойти там, где нас ждать не будут. Но в этом случае придётся отказаться от обоза.

– Хм… Даже не знаю. Насколько, ты считаешь, ситуация того требует?

– Мне кажется, пока оснований для этого нет. Если случится ещё одно подобное «совпадение» – что ж, вот тогда придётся поступить именно так.

– В третий раз может оказаться поздно.

– Для подобных опасений, с моей точки зрения, пока нет оснований. Отряд сохранён почти в полном составе, места пустынные, уйти мы сможем. Вражеское подразделение близко не подпустим, врасплох себя застать не дадим. Пока же разумно, как я считаю, продолжать путь в ускоренном темпе. Эрмах выбрал хороший маршрут. Но решать, конечно, командиру.

– Ладно. Ты убедил меня. Так и сделаем. У воды же, как понимаю, наш след могут потерять.

– Могут, верно, командир.

– А знак сейчас передадим кому-нибудь другому, и это тоже проверим.

– Кому передать? – Аканш стащил с плеча бронзовую накладку, нашитую на лоскут красной ткани.

Стащил с таким видом, с каким, наверное, можно разве что самого себя холостить ржавым серпом. Теперь, пожив в Империи, я немного понимал его. Трудным был такой вот жест как бы добровольного отказа от своего положения.

Но в то же время не подчиниться приказу было для местного обитателя столь же немыслимо, как добыть себе звезду с небес.

– Так, значит, отдадим Химеру, пусть он поносит?

– Химер не распоряжается. Так уж можно и на рядового вешать, – Аканша слегка передёрнуло, но я сделал вид, что не видел.

– Ладно, тогда на Миргула. А Миргул свой пусть снимет.

– Да, командир!

Ящеров нельзя было останавливать, их привели в место пошире и повыше, и бойцы не могли задерживаться возле нас. Поэтому все офицеры со мной во главе как-то в одночасье оказались в арьергарде. Штука, допустимая разве что перед началом боя, когда войска уже развернулись фронтом друг к другу, и тыл – самое безопасное место. Временно, конечно.

А здесь такое даже на несколько минут – недопустимо. На лице Аканша отражалось не просто беспокойство – мука. Это тоже можно было понять. Если долгое обучение и вся последующая жизнь говорят, что можно лишь так, и не иначе, то в ситуации, когда правильное поведение практически невозможно, напряжение духа оборачивается чисто физическим дискомфортом. Переносить его с достоинством ещё надо уметь. А зачем подобное умение имперцу? Его жизнь, как набор фишек для игры, всегда занимает определённую позицию и имеет конечное, хоть и большое, число комбинаций.

Впрочем, мои соотечественники тут едва ли сильно отличаются от имперцев. Само собой, строить жизнь по шаблону намного проще, чем протаптывать новую тропку по целине. И – самое главное – велико ли число тех, кому новаторство вообще нужно? Большинство хочет упорядоченности, предсказуемости и покоя.

Потянув за локоть, Аканш буквально вынудил меня перейти с шага на бег. Казалось, ему видится за спиной целая рота демонов, вознамерившихся вынудить сотника провалить задание. Я, восприняв его напряжение, тоже оглянулся пару раз. Пустота за спиной пугала чуть ли не больше, чем рёв, цокот копыт и шорох щупалец по камню. Мало ли на что эти пустота и тишина могут намекать?

Однако и тогда, когда мы всей нашей офицерской группой влились в отряд и сумели быстро, без малого бегом добраться до его центра, до обоза, всё вокруг осталось мирным, словно бы безмятежным.

Только воды и гальки под ногами прибавилось. Ящеры начали пофыркивать, перебирая громоздкими лапами, а один, наступив в сравнительно неглубокий ручей, вообще отказался куда-либо двигаться с места. Его погонщику пришлось сползать вниз и вытаскивать животное насильно, за узду.

– Эй, может, моего к твоему привяжем? – крикнул следующий погонщик. – Чтоб мне в воду не слезать? – И поболтал в воздухе пятками в одних обмотках.

– Эй, будешь так голосить, я тебе болтало заткну твоим же средством передвижения!

– Аканш, сам-то чего орёшь?

– Виноват, командир. Послежу за собой.

Двигались пусть и с остановками, порождающими напряжение (а ну как ящер взбесится и перетопчет всех на хрен?!), но двигались. Я снова старался держаться поближе к Эрмаху, тот же явственно начинал нервничать. Видимо, местность обещала больше проблем, чем он ожидал, но утверждать это пока не решался. Хватало того, что мы видели собственными глазами.

Потом пол резко перестал быть ровным. Оно и понятно – чай не квартира и не дом, бального паркета никто не обещал. Но излом поверхностей здесь, где уже вовсю текла, а кое-где и стояла вода, становился неприятной проблемой. Ящеры шли неохотно, да и бойцами не особо улыбалось время от времени оступаться и бухаться в воду. Иногда они тревожно оглядывались на Эрмаха, но тот с холодным, безупречно замкнутым выражением смотрел поверх голов.

А ещё через некоторое время вся наша компания выкатилась в залу, которую уже никак иначе чем пещерой нельзя было назвать. Причём весьма себе обширной пещерой, где и свод теряется на высоте, недоступной походным светильникам, и по сторонам есть где развернуться, и до противоположной стены пилить и пилить. Примерно пополам пещеру делило русло реки, и хотя мы и так шагали по щиколотку в воду, догадались по виду потока, что здесь всё будет намного сложнее.

– Навоз тебе ковырять! – с досадой выдал Аканш. Ругательство, как я понял, вполне себе крепкое, солдатское. Но – безадресное. – И что теперь?

– Таков расклад, значит, – невозмутимо ответил Эрмах. – Можно пойти налево. Очевидный вариант, там места будут весьма… густо населённые и патрулируемые, я б так сказал. Но передвигаться будет удобно, всё везде проходимо. Можно идти вперёд. Командир видит, там подъём и узкий такой проход? Видно?

– С трудом, – я постарался присмотреться повнимательнее.

– Если туда идти, то придётся бросать обоз, – отметил Химер.

– Это да, придётся. Первый же вариант предполагает путешествие в полном составе.

– Если нас выслеживают, то именно налево и захотят заманить.

– В подобной попытке есть смысл, – подтвердил Эрмах и, махнув левой рукой, добавил: – Там имеются очень удобные места для засад или обхода с флангов.

– Я, конечно, не так уж долго изучал военное искусство, – вырвалось у меня. – Но истину, что следует делать только то, чего противник от тебя не ожидает, знаю. Так что не пойдёт.

– Тогда придётся бросать обоз.

– Давай представим, Аканш, что нас действительно выслеживают. Уж местные-то знают, что отсюда только два пути.

– Как они узнают, где мы выбирали дальнейшую дорогу, если наши бойцы всех убили?

– А всех ли? Это нам неизвестно. Короче, представим, что нас выслеживают. Тогда, увидев здесь оставленных грузовых ящеров, сразу поймут, которую из двух дорог мы выбрали. Даже если мы их перебьём – поди спрячь такие туши!

– Это верно.

– Что командир хочет предложить? – деловито осведомился Эрмах.

– Как ни крути, придётся затаскивать туда, – я кивнул на усыпанный галькой подъём, – ящеров.

– Но каким образом?

– А вот это надо обдумать. Думаем и высказываем идеи.

Химер, Аканш, Миргул и Эрмах переглянулись, потом дружно уставились на меня.

– Командир, но это невозможно, – решился высказаться сотник.

– История учит нас, что нет ничего невозможного, есть только маловероятное. В любом случае нам придётся осуществить как минимум одно невозможное деяние. Либо взгромоздить ящеров вот туда и ещё пропихнуть их в тот узкий проход, либо перебить и куда-то спрятать. Если будем прятать по кускам, провозимся куда дольше, чем оставшееся нам время.

– Можно предположить, что за нами никто не следит, и просто бросить, – вставил Эрмах.

– Можно, конечно. Но мы же договорились сейчас рассмотреть вариант «нас выслеживают». Вот и давайте рассматривать.

Офицеры снова переглянулись. Химер с сомнением пожевал губами, оглянулся на одного из возчиков, успокаивающего своего подопечного, который нервно потряхивал башкой. Миргул одной рукой чесал затылок, второй – задумчиво оглаживал бронзовую накладку на красном лоскуте. Аканш легко ударил его по локтю.

– Хватит щупать. Тут любой поймёт, что ты не свой знак отличия носишь.

– Для этого демонский шпиён должен быть тонким знатоком человеческой психологии. Такого от местной демонской мелочи трудно ожидать.

– Оно конечно. Но щупать нечего.

– Виноват, командир, – прогудел массивный мрачный Миргул. И руку отдёрнул.

– Так что решаем-то?

– Если считать, что нас выслеживают, то соваться туда, – Аканш махнул влево, – просто абсурд. Надо передвигаться там, где нас никто не увидит и не сможет вычислить направление движения. Если противник будет предварять нас на шаг, рейд потеряет смысл.

– Туда опасно соваться даже в том случае, если у нас на хвосте никто не висит. Любая неудача – и сразу повиснет.

– Короче, туда в любом случае не хочется. И с обозом туда соваться не стоит.

– Тогда есть смысл оставить обоз тут. Если за нами следят, то подумают, будто мы пошли туда, – Эрмах кивнул на подъём и скудный проход, похожий на кое-как вырубленную в скале щель. – И будут именно там искать.

– Может, так. А может, и иначе. Но вообще ты дело говоришь. Всегда прикидывать, что от тебя могут ожидать, и поступать наоборот – хороший принцип для военного. Если не придумаем, куда деть ящеров, так и поступим. Но даже без обоза почти сто бойцов – это много и заметно. Потому не особо хочется туда соваться. Лучше как-нибудь скрытно, стороной.

– Какие есть идеи по части того, как можно перетащить этих тварей через поток? – задумчиво произнёс Аканш.

– Сложное дело, – Химер демонстративно почесал затылок. – Это большой риск для возчиков и тех, кто им будет помогать. А потом надо ещё затащить их на откос. Протиснуть в лаз. В общем, задача из таких, что малейшая ошибка может стоить жизни всем нам.

– Понял. Если ящерки взбесятся, перетопчут нас в лучшем виде, избавят демонов от лишних трудов. Но война – рискованное дело. Надо попробовать. Химер?

– Понял.

Начальник хозчасти с сомнением посмотрел на меня, потом на Аканша – чувствовалось, что последнему куда больше веры, чем мне, и это неизбежно. Конечно, спорить со мной не решился бы никто, максимум, чего ждал Химер – что сотник попытается ещё раз меня переубедить. Однако мой первый зам молчал, и Химеру не оставалось ничего другого, как отправиться беседовать с возчиками и «радовать» их новым заданием.

– На этом деле может лечь половина ребят, – тихо произнёс Аканш.

– Само собой. В любой момент могут лечь вообще все. Но мы постараемся, чтоб этого не произошло. Думаю, если наш маг применит немного самой скромной магии, это пройдёт незамеченным. Он же должен уметь их усмирять, а?

– Надо уточнить. У мага есть его индивидуальные приказы, он сам будет соотноситься с ними.

Мага приволокли так оперативно, будто держали где-то поблизости, в солдатской сумке. Он сперва сделал оскорбленно-недоумевающие глаза и всем собой показал, что не понимает, какого фига от него требуют невозможного. Потом задумался, вытащил из пояса крохотную записную книжку в кожаном переплёте и принялся яростно её листать, словно мстил страницам за все неудобства путешествия и придурь командующих.

– Я, конечно, могу попытаться…

– Ну что, – заявил подошедший Химер. – Ребята готовы попробовать. Но нужна будет помощь. Рискованная.

– Готов.

– Командиру, как мне кажется, не следует излишне рисковать, – корректно вмешался Аканш.

– У командира неплохая подготовка, – огрызнулся я. – И он как-нибудь получше справится, чем парни с худшей школой.

– Командиру решать.

– Тут ведь что требуется, – зам по хозчасти говорил размеренно, негромко и потому утихомиривающе. – Привязать ящеров цепочкой, по сути нос к хвосту. Тогда позади идущие не будут видеть, куда ступают, и беспокоиться придётся только о переднем.

– Как будет лучше – разгрузить его побольше или наоборот, посильнее нагрузить?

– Придётся разгружать. И сразу пару из них десятком ребят отяжелить. Нет, не сверху посадить, а чтоб они за верёвки тянули. Маг-то что решил?

– Я сейчас попробую. Но ничего не обещаю.

– Слушай, чародей, я ведь тебя под ящерку поставлю – посмотрим тогда, как ты откажешься гарантировать.

– Ну, и останетесь без мага, – совершенно спокойно отреагировал тот. – И кому придётся хуже?

Посмеялись немного – разве только чтоб немного разрядить обстановку. Возчики и бойцы, отряжённые им помогать, бойко принялись сводить ящеров плотно-плотно друг к другу, заворачивать им морды так, чтоб могли только дышать, но ничего не видели и по возможности не обоняли. Переднего разгрузили и взялись обматывать целой паутиной верёвок. Ящер иногда нервно встряхивал головой, но его немедленно успокаивали; возчик совал своему подопечному в пасть какие-то куски, и тот надолго успокаивался.

Поколебавшись, я всё-таки не стал пристраиваться к команде, повисшей на ящере. Но держался поблизости. Мне пришло в голову, что если животное действительно взбесится, правильнее будет его прирезать, чтоб, по крайней мере, в пещере не бушевала, вытаптывая всё живое, плотно связанная цепочка грузовых монстров. И даже прикинул, куда буду бить мечом в первую очередь. Для такого удара нужен хороший и сильный прыжок, ну что ж, спасибо семье Одей, теперь я на подобные подвиги способен.

– Господа офицеры, среди вас есть те, кто способен очень точно и своевременно определять присутствие значительных чар?

– Да, конечно. – Аканш поспешил придвинуться к чародею поближе. – Нужно следить, чтоб магия не вышла за рамки разрешённого?

– Именно так.

Маг, пятившийся задом перед мордой переднего ящера, вздрагивал от напряжения. Аканш следил за ним так пристально, будто от того, оступится он или нет, зависела их жизнь. Трудился и возчик. Хоть он, казалось, просто шёл с уздой в руке, бдительно присматривая за каждым движением животного, однако был настолько глубоко сконцентрирован на этом занятии, что парня становилось жалко. Только вглядись в его застывшее лицо и поймёшь, как опасен сейчас его труд, как близко подступил он к смертельной грани.

Ящер шагал вперёд, словно во сне, оступался и даже не вздрагивал, как раньше. На середине потока вода дошла ему до брюха, а парни, цеплявшиеся за опутывающие его верёвки, купались по плечи. Возчику и чародею приходилось хуже всех. Двое бойцов в какой-то момент просто подхватили мага и понесли его перед носом грузовой твари, как морковку перед ишаком.

Кстати говоря, вот интересная идея!

– Слышь, а есть какая-нибудь еда, при виде которой ящерки теряют волю? – спросил я Химера.

– В каком смысле?

– Ну, есть какое-нибудь лакомство, за которое эти пресмыкающиеся сделают что угодно?

– Есть, конечно. – Мой зам по хозчасти явно не понимал, к чему я клоню. – Как иначе животных дрессировать?

– А у нас с собой оно имеется?

– Не то чтобы в большом количестве. Несколько кусков.

– А нельзя ли этой едой заманить ящерок на откос? – и я кивнул на круто вздымающуюся вверх извилистую тропку, ведущую к узкой щели в скальной стене.

Несколько мгновений Химер задумчиво созерцал подъём. Затем занялся визуальным изучением прохода.

– Их скорее есть смысл заманивать этой едой вот в тот проход. Иначе не сунутся, даже если их в корму пихать.

– А нельзя совместить?

– Что?

– Сперва заманивать ящерок по откосу, а потом тем же макаром в проход?

– Нет. Соображалка у них крохотная, поэтому по правилам дрессировки момент обещания угощения от момента его вручения должно отделять только одно действие животного.

– То есть не соблазнятся?

– Соблазниться-то соблазнятся, но даже один прецедент может нанести ущерб выучке. И дальнейшее послушание окажется под сомнением.

Несколько мгновений я молча смотрел на своего собеседника.

– Ты шутишь, да? У нас тут встаёт выбор между уничтожением ящерок и гипотетической возможностью нанести некоторый ущерб выучке? Выбор не очевиден, нет?

Химер почесал затылок. Выражение лица у него было сложное.

– Кхм… Да… Командир прав. Предложу погонщикам именно этот вариант.

Когда последний ящер выбрался на берег, на сухую сыпучую гальку, у всех вырвался шумный вздох облегчения, и бойцы, наверное, подняли бы радостный вой, если б не страх быть обнаруженными или опасение всё-таки перепугать животных. Маг же просто рухнул на руки сопровождающих бойцов и лишь спустя пару минут худо-бедно пришёл в себя.

– Всё было в рамках, – со спокойствием Будды свидетельствовал Аканш. – Не фонило. Маг просто молодец.

– Все молодцы. Треть работы сделана. – Я следил за тем, как бойцы быстро перетаскивают поклажу переднего ящера с берега на берег. – Химер, спроси у ребят, как лучше сделать – максимально очистить склон от гальки или так оставить?

– Спрошу. Вот, нашли ящеричное лакомство. – Он продемонстрировал сухой серый брикет с вкраплениями бурого. – Это лешта. Делается из саранчи, икры и китового молока.

– Хренассе состав!

– Химер, избавь от подробностей, – поморщился Аканш. – Придумали, как их втащить по склону?

– Попробуем.

– Могут взбеситься?

– Конечно. Сильно непривычная для них ситуация.

– Аканш, прикажи ребятам вынуть луки, или чем там они могут эффективно стрелять, и приготовиться. Взбесившегося ящера бить на поражение.

– А как же бойцы, которые будут их сопровождать? – нахмурился сотник.

– Никакие бойцы их сопровождать не будут. Только возчики, которым предстоит заманивать ящерок на склон. Но их-то случайно не подобьёшь, я прав? Химер, скажи возчикам, чтоб в случае опасности неслись наверх, спасались. Ясно?

– Да, командир.

– Будет сделано, командир. Эй, нагружать ящеров только по хребту, иначе не протиснутся в щель! Опять же, и отстрелить при случае будет проще. Если что будет свисать, так чтоб свисало на один бок, не на оба.

– На какой бок, господин сотник?

– На правый. Вынуть арбалеты! – и тут же счёл своим долгом пояснить мне: – Луки тут только у некоторых, а тупые арбалетные болты с утяжелением – то, что нужно в нашем случае.

– Они обладают останавливающим эффектом?

– Болты-то? Да, командир.

– Хорошо. Отлично. Всё готово? Склон чистить не будем?

– Нет смысла, – решился ответить один из возчиков. – По гальке они привычны ходить, а тут до камня всё равно не скоро очистишь.

– Там-то всё проверили? В том проходе чисто?

– Именно так, командир. Проверили. Чисто.

– Вот и ладно. Удачи, ребята!

Первый возчик осторожно пятился по крутому склону, который он предварительно со всем вниманием ощупал взглядом. Парень был зелен, но шагал твёрдо и настойчиво демонстрировал ящеру брусок лешты. Ящер пофыркивал, явно жаждал получить лакомство, но по склону идти не решался. Потом всё-таки ступил на осыпающуюся гальку, сделал два первых шага. Рядом со мной поспешно выстраивались в линию бойцы со взведёнными арбалетами. Другая группа поблизости потрошила ещё одну связку арбалетов и спешила взвести их – видимо, на случай возникновения потребности в немедленном последующем залпе.

Животному было не по себе, но оно упрямо карабкалось по склону, не отрывая взгляда от куска угощения. Возчик конвульсивно оглядывался, но тоже шёл. Его легко было понять, оступись он – и сразу окажется под топталами ящера. Вряд ли существо настолько проникнуто симпатией к своему возчику, чтоб пожертвовать ради его безопасности возможностью получить вожделенное лакомство. Но пока всё шло без эксцессов. Животное, конечно, просто не осознавало, под прицелом какого количества стрел оно сейчас гуляет по горке.

Добравшись до верха тропки, возчик быстро нырнул в щель и выставил оттуда руку с куском. Ящер поднажал, вскарабкался наверх и сунул морду в щель. Постоял так несколько мгновений, потом, дёргаясь, попытался протиснуться внутрь. Похоже, работающий с ним парень благополучно успел улизнуть в глубь прохода и теперь всячески дразнил своего подопечного лештой. Края щели подступали вплотную к бокам животного, но оно боролось, настойчиво рвалось внутрь, и, наконец, вывернув с корнем пару крупных камней, скрылось в проходе.

– Фух! – шумно выдохнул Химер. – Просто отлично! Две минуты на отдых, ребята! Эй, готовь следующего! Миргул, отправь в тот коридор десяток бойцов прямо сейчас, пусть смотрят в оба!

– Отправлю, само собой. Быстрее подниматься! Проследить, чтоб ящеров сразу отводили подальше, на широкое пространство.

– Эрмах, иди-ка с ними. А то заплутают там…

– Слушаю, командир.

Второго ящера ввели на склон уже более уверен но – тот шёл за брикетом лешты, как паломник за святыней, и в щель пролез охотнее, чем первый. Впрочем, он оказался чуть меньше по размеру, чем предыдущий, да и проход был уже здорово расширен первопроходцем. Третий два раза оступился на склоне; я видел, каким напряжённым огнём вспыхивали глаза арбалетчиков, готовых в любой момент без приказа спускать тетивы. Можно было лишь удивляться тому, что в таком холодном запредельном сосредоточении ни один из них всё-таки не выстрелил. Третий ящер умудрился плотно застрять в щели и на какой-то момент даже, кажется, слегка запаниковал, стал конвульсивно рваться, благодаря чему вывернул из стены ещё два крупных камня. Желание добраться до лакомства победило панику, потому он всё-таки ввалился внутрь прохода, коротко взревел и, получив своё угощение, утих.

Далеко не сразу из прохода высунулся боец с отмашкой, что можно вести следующего. Аканш обменялся с ним несколькими маловразумительными, на мой взгляд, знаками, после чего пояснил мне:

– Все живы, всё благополучно.

– Молодцы, ребята. Давайте следующего.

Препроводив взглядами последнее животное, почти без помех скрывшегося в проходе, бойцы с облегчением опустили оружие, кто-то принялся разминать затёкшие руки. Я оглядел их с гордостью.

– Ну что, парни! Мы ведь сделали невозможное, я ведь правильно понимаю? Сделали! Так что всё у нас будет отлично.

– Рады стараться, командир! – вот и всё, что прозвучало в ответ. Но я знал, что им приятно было это слышать.

По ту сторону щели, в которую с таким трудом проталкивались наши ящеры, обнаружился короткий узкий коридор, превратившийся в широкий и удобный уже через сотню шагов. Животных не было и здесь – видимо, чуть дальше имелось более подходящее для них место. И действительно, вскоре коридор обернулся обширной залой с наклонным полом – раздражает, конечно, зато можно вздохнуть полной грудью. Ящеры топтались здесь, дожёвывая лешту – видимо, не прочь были продлить удовольствие. Бойцы, успевшие притащить сюда снятую часть поклажи, раскладывали тюки так, чтоб удобнее было их навьючивать. Возчики распутывали верёвки, чтоб снова превратить груды скарба в аккуратно упакованную ящериную «броню».

– Перекусить бы, пожалуй, – сказал Химер, с некоторой завистью глядя на жующих ящеров.

– Пожалуй. Распорядись, чтоб готовили. И скажи разведчикам – пусть посмотрят, нет ли поблизости более удобного места.

– Разведчики уже всё осмотрели, более удобных мест поблизости нет. В смысле – более удобных для нас и обоза одновременно. Придётся терпеть.

– Так потерпим. Воду-то здешнюю нам можно пить?

– Надо будет ждать, пока маг придёт в себя. Он может дезактивировать воду.

Пришлось потерпеть, пока под котелками разложили костры из скудных кусков дерева, подобранных по дороге, пока закипела вода, а в ней – сушёное мясо, приготовленное наподобие индейского пеммикана, потому и доходившее до готовности стремительно. Крупа разваривалась дольше. Но, в конце концов, сняв пробу первым, Аканш принёс мне большую миску горячей и сытной еды. После порции такого супа неудержимо потянуло в сон. Я вопросительно посмотрел на зама – тот отлично понял и сообщил, что первые два часа готов бодрствовать вместо меня.

Отдыхали недолго – по четыре часа сна на брата, не больше. Даже возчики не могли себе позволить отдохнуть дольше, хотя ящеры против ожиданий вели себя спокойно, изредка перетаптывались на месте и без спешки пережёвывали обычный свой корм. Вокруг царила тишина, прерываемая лишь теми звуками, которые порождал наш отряд, не более. Даже вода не капала. Даже воздух не звенел в камнях, хотя его движение явно ощущалось.

– Как думаешь, здесь действительно так пустынно, как кажется? – спросил я у Эрмаха, едва пришёл в себя после короткого затягивающего сна.

– Вообще можно предположить, что да. Но я не могу знать этого наверняка.

– Естественно, не можешь. Эти места более пустынные?

– Именно так.

– Добраться до замка можно будет быстро?

– Да, хотя и дольше, чем если бы мы пошли в ту сторону.

– Ну что ж. Поднажмём. Время же ещё есть?

– Есть немного. Должны успеть.

Мы ещё помолчали, наблюдая за тем, как бодрствующая смена бойцов меряет шагами пещеру с неудобным покатым полом.

– Ты ведь из этого мира родом? – спросил я, отлично понимая, что даже за очень личный вопрос ни один местный военнослужащий не сможет дать мне в морду. Рука не поднимется, потому что субординация и всё такое.

– Да. Мать – пленница, была взята слугами одного из местных лордов в Хрустальной провинции. Потом появился я.

– Получается – полудемон. Как и наш император?

Эрмах усмехнулся криво и не сразу – имперская закваска чувствовалась даже в нём.

– Примерно как его величество… А командир, вижу, любит рисковать.

– Почему? Потому, что про императора решаюсь заговаривать?

– Нда… В Империи говорят, что об императоре ни слова не следует произносить всуе, как о Боге. Командира этому разве не учили?

– Я в других краях учился. Там и о Боге языком трепали вполне свободно.

Эрмах снова усмехнулся.

– У командира на родине, как я понимаю, прямо будто в демоническом мире.

Я потёр ноющий затылок. Меня самого тянуло похихикать, но это казалось неуместным. Всё-таки чужие заблуждения следовало уважать хоть отчасти. Пусть Эрмах родом из демонического мира, но всё-таки он имперец. Настоящий имперец.

– Именно потому и не принято говорить о той, прежней жизни императора, до того, как он императором стал? О том, где родился и кто родители…

– Ещё и потому, что в демоническом мире происхождение не имеет ни малейшего значения. Значима только магическая мощь, – Эрмах жёстко усмехнулся. – Тот, кто сумел добиться власти, тот и лорд, тот и правитель. Всё просто.

– Да уж…

Мы ещё сидели и молчали, и через некоторое время я заметил, что Эрмах спит, привалившись плечом к камню. Поколебавшись, решил его не трогать – провод нику нужна свежая голова, а то ещё заведёт нас незнамо куда. Чтоб не отключиться самому, встал и принялся расхаживать, будто бы собрался присматривать за дозорными. Те, утомлённые до предела, но ответственные, подтянулись под моими взглядами, замаршировали бойчее.

– Командиру стоило бы ещё отдохнуть, – сказал появившийся за спиной Аканш.

– Сейчас лягу. И давай на «ты», идёт? Как-то мне в третьем лице слишком уж непривычно.

– В каком лице?.. А-а-а… Как тебе угодно, – мой зам позволил себе улыбку. – Конечно, только когда никто из подчинённых не слышит.

– Сложно тут у вас всё.

– У нас? Где – у нас? А-а-а… Так это теперь и у тебя тоже. Ты ведь в Империи и дальше собираешься жить?

– Да куда уж я теперь…

– Значит, ты у себя дома.

– Это верно.

Аканш смотрел на меня с сочувствием. И хотя не сразу, но решился спросить:

– Тяжело тебе, командир? Тяжело привыкать?

– Не очень-то. Даже наоборот. Знаешь, мне в Империи больше нравится. Да, чтоб привыкнуть, надо набраться терпения. Но в целом… Нормально у вас.

– У нас.

– Да. Теперь уже у нас.

Бодрствующая смена расталкивала отдыхающую и спешила повалиться спать – в обнимку с оружием, как попало, но чтоб успеть поспать два своих законных часа. Аканш настоял на том, чтоб я тоже улёгся отдохнуть. Противиться этому предложению было трудно. И так я поднялся с настолько тяжёлой головой, разве что не пальцами разлепил веки, что в тот момент скорее хотелось подохнуть, чем мужественно бороться за жизнь. А уж для великодушия и вовсе не оставалось сил.

Когда время, отведённое на отдых, истекло, ящеров подняли живо, хоть и с напряжением – им предстояло путешествие по узким коридорам, которые грузовых животных пугали, да ещё и с наклонным полом. А лешты в запасе больше не имелось, заманивать нечем, так что в случае любых проблем пришлось бы справляться одними только наличествующими силами возчиков и бойцов. Да арбалетами.

– Самое главное, что в этот раз обошлось без жертв, – сказал мне Химер. – Я ждал, что будет намного хуже. Одна-единственная вспышка ярости – и лечь могла половина отряда. Это самое главное, что ребята уцелели.

– Да уж, не та ситуация, чтоб бойцами жертвовать, – холодно заметил Аканш.

– А когда бойцами жертвовать легко и приятно? – не выдержал я. – Особенно если перед тем ты взглянул им в глаза?

Мне не ответили, впрочем, мой вопрос как-то и не подразумевал ответа. Мы шагали сквозь подземный полумрак, изредка оживляемый вкраплениями слюдяного света, какого-то загробного и нервирующего. И полная тишина вокруг, и полное отсутствие настораживающих сведений от разведчиков. Я с беспокойством поглядывал на Эрмаха, но проводник лишь разводил руками.

– Я говорил, что здесь будет тихо.

– Будем этим пользоваться, пока возможно. Аканш, подгони-ка ребят. Бойцы могут идти быстрее. Пусть возчики понукают ящеров.

– Рискованно.

– Всё у нас тут рискованно, а что делать?

– Да, командир. Будет сделано, командир.

Я больше доверял своему чутью, и немного под успокоился. У меня самого возникало ощущение, будто всё вокруг мирно и убаюкивающе, ну, так надо было этим пользоваться. Не вмешиваясь в распоряжения, раздаваемые Миргулом и Аканшем, я всё-таки не прямо, но косвенно подгонял их, намекал, что стоило бы поторопиться. И мы торопились. Усталость угнетала, а потом лишала возможности излишне беспокоить себя рассуждениями на тему: «А вдруг?..» или «А что будет, если в действительности за нами кто-нибудь идёт по пятам, и всем уже известно, куда мы направились?»

И после следующего привала со сравнительно коротким перерывом на сон Аканш решительно заявил, что раз на нас никто не нападал, то либо мы оторвались, либо с самого начала придали слишком много значения простому совпадению, и не мог бы Миргул наконец-то вернуть ему офицерский знак? Миргул сделал морду кирпичом и уставился на меня. Видимо, ему очень уж льстило ношение знака сотника, до которого он сам пока не дорос.

– Да, верни, пожалуй. – Я с трудом удержался от смеха. Но всё-таки удержался. – Эксперимент можно считать провалившимся. И слава богу.

– Редкий случай, да, – согласился со мной Химер.

Миргул, не меняясь в лице, отколол бронзовую накладку и красный лоскут от плеча и вручил то и другое Аканшу. Мне показалось, что мой зам сейчас врежет своему подчинённому кулаком в челюсть, но этого, к счастью, не произошло. Двое офицеров – постарше и помладше – разошлись в сторону благополучно, и я, внутренне потешаясь над всей этой ситуацией, дал знак продолжать движение.

До намеченной цели оставалось чуть больше суток пути.

Глава 4 Сердце замка

Отряд двинулся в путь сразу же, как это стало возможно, и очень скоро разведчики, вернувшись, доложили, что впереди – довольно крупный отряд демонов. А это вынуждало задуматься всерьёз о дальнейших наших тактических планах.

– Обоз оставляем здесь, – распорядился я. – Меньше суток осталось, продержимся.

– Просто бросаем? – уточнил Аканш.

– Просто или не просто – сейчас решим. Лучше бы, конечно, лишнюю выгоду с такого бросания по иметь. Пусть бойцы пока разбирают, что там им может понадобиться. Арбалеты, луки, стрелы, перевязочный материал… Нет. Медицинское понесут возчики, всё равно от них в бою нет толку. И каждый боец пусть в пояс себе положит какой-нибудь съедобный кусок. Чтоб, если совсем скрутит, поддержать силы. Лучше, если сладкий.

– Эрмах, кумекай давай, куда ящеров загнать, чтоб наше местоположение не вычислили?

– Ящеров можно не стараться особо загонять, – задумчиво произнёс проводник. – Мне так думается. Животные и животные… А вот тюки лучше в пропасть сбросить.

– Местные не дурней нас с тобой. Догадаются, что это за существа по катакомбам шастают и для чего сюда приведены. – Я в замешательстве оглянулся на груды скарба. – Слышь, Эрмах, а у демонов принято обозы грабить?

– В этом деле демоны – те же люди, командир.

– Тогда их надо бы загнать в какое-нибудь узкое место. Чтоб мимо не сразу можно было пройти. И еду ящеркам насыпать, пусть не спешат с места сдвигаться. И тюки пусть во все стороны торчат. Это задержит наших возможных преследователей. Эрмах – сориентировался?

– Более или менее.

– Сколько тебе нужно времени, чтоб сориентироваться более?

– По ходу дела, командир.

– Насмешил. Есть у нас возможность обойти тот отряд, который в зальце на отдых встал?

– Та зальца, командир, скорее пещера. Её саму не особо-то обойдёшь, разве что дорогой длиной почти в сутки, а отряд… Разве что потихоньку по стеночке.

– Хе. Я один по стеночкам ходил, конечно, но так, чтоб без малого сотню человек с собой протащить – это извините. Ладно, – я оглянулся на Аканша. – А если наш обоз поближе подогнать, пошуметь – они кинутся смотреть. Увидят тюки, займутся грабежом – а мы проскользнём? Как идея?

– Можно попробовать, – мой зам скрёб небритый подбородок так яростно, словно надеялся выскрести оттуда что-нибудь очень важное. – Арбалетчиков подготовлю – отставших по-быстрому отстреливать. Но ведь кто-то должен будет остаться и шуметь – они потом куда денутся? Жертвуем ими, что ли?

– Эрмах – есть идеи?

– Могу попробовать их вывести.

– А объяснить остающимся, как выходить и по какому маршруту – можешь?

– Нет.

– Тогда мне объясняй, как дальше идти. А то при неудаче мы без проводника ж останемся, придётся самим выгребать.

– Резонно, командир, – с усмешкой отреагировал Эрмах.

– Э, а другие варианты есть? – всполошился Аканш. – Чтоб без проводника не оставаться?

– Перебить отряд, – тут же ответил Миргул. – Положим в лучшем случае две трети ребят. Или всех. А если эти ещё и подмогу позовут…

– А не позовут, так мы по-любому в неё вляпаемся.

– Не обязательно. Дальше много переходов. Есть где сманеврировать.

– Рассказывай, Эрмах. И рисуй. Учти – мы пойдём вперёд быстро, очень быстро. Догоняйте.

– Понял, командир.

– Кто шуметь-то будет?

– Ну, давай подумаем, кто может это делать. Кто, кроме возчиков?

– Получается, никто.

– Значит, возчики. Пусть перегрузят медицинские принадлежности на бойцов.

– А как шуметь-то? – озадачился Химер.

– Это уж я не знаю. Может, в зад ящеров кольнуть чем-нибудь?

Возчики, стянувшиеся на зов моего зама по хозчасти, переглянулись.

– Можно и кольнуть, конечно, – произнёс один из них. – Но тогда мало что хорошего под лапами останется.

– Вот и надо так сделать, чтоб от вражеского отряда мало что хорошего осталось. В этом случае ящеркам кормов не насыпать. Эрмах, выдернешь группу из-под носа у ящерок и демонов?

– Всё смогу. Пусть командир не волнуется.

– Эдакий кудесник-чародей. Откуда уверенность-то?

– Если не получится, командир, волноваться будет уже не о ком и не о чем. Я ничего важного для дела не знаю, да и в плен не дамся.

– Оптимистично, что уж тут скажешь, – я лишь головой покачал.

Но вариантов не оставалось. Торчать тут долго было нельзя – в любой момент вражеский отряд мог тоже разослать разведчиков или же как-то иначе догадаться о нашем присутствии в непосредственной близости от себя. Я кивнул Аканшу, и тот забегал. Отряд выстроился, заспешил вперёд, по проходу, поминутно меняющему форму и размеры. Старались топать потихоньку – никому не хотелось обратить на себя лишнее демонское внимание и заплатить за это жизнью. И я, припоминая указания Эрмаха, смотрел в оба. Вот и нужный поворот.

– Значит, так, – шёпотом сообщил я Аканшу. – Выход из этого коридора для нас – лучше и не надо. Он на некоторой высоте. В общем, пусть первыми идут арбалетчики. Прыгать придётся, конечно, но кто из ребят с этим не справится?

– Кто не справится – не годится в отряд, само собой, – мой зам произнёс это с таким серьёзным видом, что я чуть не заржал за двоих.

Но лучше было обойтись без шума, в том числе и мне самому.

Вместе с бойцами передовой десятки Аканш деловито высунулся наружу, в пещерку, так бегло описанную Эрмахом, и в какой-то момент дал отмашку. Я пожалел, что не вижу со стороны этого осыпающегося града бойцов, которые в мгновение ока заняли позицию вдоль стены (я знал, что там происходит, потому что разные комбинации, в том числе и эту, отрабатывал с ними вместе). Короткий залп из арбалетов – я воспринимал его как суховатый перестук гороха по стенке. Хрипы, стоны…

В проём прохода, обрывавшегося в пещерке на высоте двух человеческих ростов, мне удалось выглянуть одним из последних. Кровавая, яростная, но короткая схватка с арьергардом демонского отряда уже затихла, и тела врагов, а заодно и своих по указаниям Аканша бойцы стаскивали к узкому провалу, куда их всех можно было припрятать. Действовали так быстро, что я успел только восхититься выучке. Из коридора, через который мы могли выйти, если б тут не торчала засада, доносился отдалённый, но явственный шум.

– Эк они там славно пошумели, – шепнул я Аканшу.

– Угу, – только и успел ответить тот. Одному десятнику махнул, второму мигнул, и вот уже бойцы, закончив с тяжёлой и грязной работой, отступили, давая место магу. Кое-кто, видимо, захваченный инерцией маскировки, торопился загрести камушками и песком свежие пятна крови на полу.

– Да бесполезно, – пробормотал Миргул, давая отмашку разведчикам. – Всё равно поймут, что тут произошло. Как ни старайся.

– Так, сюда, – я указал на аккуратно отделанную арку – единственное, что здесь носило следы вмешательства разумной руки. Впрочем, может быть, это тоже была одна из тонких шуток природы – показать, что буквально всё, учинённое людьми, под силу миру и без их участия. – Быстро.

Напоминать моим ребятам о необходимости торопиться не требовалось. Казалось, в мгновение ока отряд втянулся в узкое жерло нового коридора, и не так уж много времени на это потребовалось. Замыкающие часто оглядывались, но, судя по тому, что сигнала они не подавали, демоны пока не сели нам на хвост. Двигаясь в плотной группе бойцов, да ещё на скорости, я мог лишь гадать о происходящем. Но, пока никто не сигнализировал о проблеме, имел все основания верить в лучшее.

Лишь через полчаса ко мне пробился Аканш и вручил горсть солдатских личных знаков.

– Шестеро? – уточнил я, пряча эти к прежним.

– Именно так, командир.

– Многовато.

– Что ж поделать, командир. Не так много, как могло бы быть, если б всё было без хитростей, в лоб.

– Вот уж точно. Что арьергард?

– Можно так понять, что всё в порядке.

– А ты наверняка узнай.

– Слушаю, командир.

Через несколько минут мне было сообщено, что погони нет, шума сзади нет, и если всё и дальше пойдёт так, найти нас уже не смогут, или смогут, но поздно. На первой же развилке я поспешил вытащить схему, бегло начертанную Эрмахом. Разобраться в ней оказалось трудно. Будем надеяться, что проводник и его спутники сумеют оторваться от демонского отряда, с которым вынуждены были «шутки шутить» ради общего блага. И заодно на то, что я определю верный путь, не запутаю себя и спутников, и Эрмах сможет нас отыскать.

Результат пути без его помощи я представлял себе чрезвычайно слабо.

– Аканш, что там впереди?

– Чисто, командир.

– А слева?

– Вот туда соваться не стоит. Нет уверенности, но вроде как кто-то пошумливает. Я отправил троих послушать-посмотреть.

– Вот слово нашёл – «пошумливает»… Ладно, нам всё равно вперёд надо, если я не ошибся в схеме. Поставь арбалетчиков в замыкающую десятку. На всякий случай.

– Слушаю, командир.

– Что там твои разведчики наразведывали? Вернуться когда собираются?

– Уже возвращаются.

Из прохода в проход, из коридора в коридор наш отряд нырял, как суслик из норки в норку. Ноги слабели от скорости и осыпающейся под ногами гальки, но что делать, если другого, более удобного пути судьба нам не предложила? То мне казалось, что время просто остановилось, то будто оно рвануло вперёд с дикой скоростью. Остановились перевести дыхание и перегруппироваться только тогда, когда я в очередной раз завяз в схеме и пытался сориенироваться. Не очень успешно.

– Что это за галка такая, Аканш, как думаешь?

– Я б сказал – опознавательный знак, по которому можно определить правильный ход.

– Об этом я тоже подумал, но только вот… Ты где-нибудь тут видишь хоть что-нибудь подходящее? – и обвёл рукой пространство вокруг.

Мы задержались в уступчатой пещерке с низко нависающим сводом, с множеством вариантов, куда можно свернуть. Выбор богатый, но как опознать нужный нам проход? Аканш оглядел все ближайшие коридоры, потом присмотрелся к дальним.

– Ни фига это не знак! – вдруг заявил он. – Это цифра. Третий переход. Слева.

Я уставился на исчирканный Эрмахом листочек, потом – на указанный коридорчик. Приземистый, сразу берёт вниз. И попахивает оттуда малоприятно. Разит, если уж честно.

– Уверен?

– Думаю, что так. В чём тут может быть уверен кто-либо, кроме проводника? Да и тот…

– Это да… Ладно, рискнём. Вперёд, ребята. Заодно посмотрите, что там так воняет. Не опасно ли.

– Разве что для настроения, – пробормотал Миргул. Кинул оценивающий взгляд в мою сторону – я сделал вид, будто не слышал. Кажется, по местным нравам мне именно так и надлежит вести себя.

Разведчики нырнули в проход первыми, за ними – остальные. Скоро стало ясно, откуда запах: неаппетитные полуобглоданные, изрядно протухшие останки местами покрывали пол, и довольно-таки плотным слоем. Они мерзко хрустели под ногами, исторгая смрад. То ли помойка, то ли просто так сложилось. Хорошо хоть не отхожий ровик какого-нибудь местного гарнизона. Хотя, в общем, разница с ним была бы небольшая.

– Правильно решили, – прошептал мне Аканш, для верности заглядывая в листок. – Вот тут развилка. Нам направо. Всё как нарисовано.

– Думаешь, он знал, как там загажено?

– Кто – Эрмах? Сомневаюсь, командир.

– А то тонко было бы продумано – в вонищу, подозреваю, и местные сунутся в последнюю очередь. И искать нас там не стали бы. Если, конечно, ход продуманный.

– Едва ли продуманный.

– Да уж. Так! Давайте-ка тут попробуем расположиться передохнуть и подождать наших самоотверженных отвлекателей. Аканш, Миргул – проследите за безопасностью. И высматривайте нашего проводника.

– Почему ж именно его? Он ведь как раз мог там лечь.

– Если проводник там лёг, остальные сюда не доберутся. Но и без моих пояснений ты ведь понимаешь, что делать, верно?

– Так, командир.

– Сколько у нас осталось времени, Аканш? – спросил я, кинув взгляд на свои часы. По моим расчётам нам на путешествие оставалось чуть больше шести часов.

– Четверть суток, командир.

– Соображаем, куда теперь сворачивать. Сюда вроде. Как думаешь? Аканш зашуршал схемой.

– Вроде сюда…

– Сюда, сюда! – слабо окликнул знакомый голос из-за поворота. – Правильно идёте.

– Откуда ты нарисовался?! – воскликнул мой зам, бросаясь вперёд. За ним, погромыхивая сапогами, ринулись бойцы. – Мне четверть часа назад разведчики клялись, что впереди никого. Головы поотрываю!

– Уметь надо, – усмехнулся белый от усталости и боли Эрмах. – Я – умею. Не надо никому ничего отрывать.

Он опирался на плечо одного из возчиков, тоже измотанного, ещё трое спешили следом. Чувствовалось, что ничего, кроме хорошего отдыха, этой компании в непосредственной перспективе не грезится. Впору посочувствовать, ведь никому из нас настоящий отдых не «грозил» раньше чем через сутки.

– Ты ранен? – спросил я, пока двое бойцов перенимали проводника у его добровольного помощника и усаживали на скальный уступ.

– Нет. Ногу подвернул. Когда уматывали.

– А остальные возчики где?

– Там, – Эрмах криво усмехнулся и мотнул головой. – Пусть командир не боится – никому ничего не расскажут, даже если знали.

– Твоя работа, что ли?

– Зачем? Местным боевичкам в этом помогать не надо. Они сперва бьют, а потом уже думают, не надо ли было в плен попробовать.

– Если б всегда так, – пробормотал Аканш. – И готов гарантировать, что их не разговорят?

– С кишками да мозгами наружу не поговоришь, господин сотник.

– Откуда тебе такие подробности известны?

– Оттуда же, откуда и подвёрнутая нога. Подзадержался. Потом голову уносил на скорости.

Мой зам лицом обозначил, что фамильярность ему не по вкусу, но на словах выговаривать не стал. Явно не из-за собственной добросердечности. Проблема-то, похоже, лежала в области сложных схем подчинения у нашего проводника. Да, подчинён, да, обязан выполнять все приказы… Но субординация чуток иная, чем у рядовых бойцов и десятников.

Всё это я отметил машинально, и лишь потому, что честно желал проникнуть в тайны имперских традиций. Если не проникнуться или и начать чувствовать, то хотя бы точно знать – необходимо.

– Идти-то как, сможешь?

– Если надо, то куда я денусь.

– Если тебе ноги отрубить, то как бы ни было надо, во фрунт не вытянешься, не промаршируешь, разве только проползёшь.

– Надеюсь, командир не станет сейчас дорубливать недосвёрнутое?

– Мага сюда. – И, подождав, уточнил у специалиста: – Что скажешь?

– Перелома нет. Вывих. Сейчас вправлю, обмотаем и обезболим. Потом полечим.

– Лучший вариант! Давай. Время уже поджимает.

– Скоро начнутся магические кордоны.

– Их обычно хотя бы частично, но можно обойти, – сказал проводник, морщась под прикосновениями чародея. – Так что мне понадобится помощь мага или господина сотника.

– Помощь-то будет, – с оттенком лени проговорил я. – Но за кордон, который мы не сможем пройти все вместе, пойду я один. А что будут делать остальные? Охранять чужие рубежи?

– Мы сориентируемся. Это не должно быть заботой командира. Его забота – его задание.

– Если бы, – я позвенел личными знаками бойцов в поясной сумке. – А, впрочем, посмотрим. Паниковать рано. Эрмах?

– Почти в порядке. – Он поднялся, закатил глаза к пещерному своду. – Как же хорошо…

– Представляю. Веди!

Здесь уже было не до разглядывания катакомб – мы неслись вперёд с самой большой скоростью, которую можно выжать из довольно крупного отряда, потому что нам на пути могли встретиться места, где пройти удастся не вдруг, и поиск пути потребует времени. К тому же на определённом этапе мне предстоит тащиться к сердцу замковых магических систем в полном одиночестве. Заплутать – раз плюнуть, ещё и прячься от всяких дозорных. Словом, нужен запас минут, а лучше – часов.

– Впереди бахрома, – вполголоса произнёс маг. Поразительно – и Эрмах, и Аканш его отлично поняли.

– И с какого боку переливается?

– Справа.

– Какие варианты слева, Эрмах?

– А зачем нам варианты? Можно и тут попробовать пройти. Бахрома ж, и только справа переливается.

– Можно перевод? – полюбопытствовал я.

– Нам нельзя рисковать! – отрезал Аканш, продолжая с магом и проводником свой узкоспециальный разговор. – Ищи варианты!.. – Только тут он обратил внимание и на меня с моим недоумением. – Речь тут о частично наличествующей магической преграде, командир. Я б сказал, соваться туда не стоит даже притом, что вероятность вляпаться и поднять шум очень мала.

– Нам бы лучше нулевую.

– Нулевых тут не предусмотрено, командир.

– А всё-таки поищите-ка что-нибудь слева. Вдруг в тех краях бахрома не такая бахромистая.

– Давай сбегаем вдвоём, посмотрим, а, сотник? – деловито предложил Эрмах.

– Людей с собой возьмите.

– Инш, Тахи – за сотником, – распорядился Миргул.

Они вернулись через несколько минут.

– Там вообще пряжка, – объяснил Аканш.

– А что такое пряжка?

– Командира запрещено посвящать в вопросы магии.

– Вот, блин…

– Значит, придётся идти тут.

– Не тебе решать, маг!

– Что скажет командир?

– Командира запрещено посвящать в вопросы магии, – проворчал я. – Так что меня можете даже не трогать. Аканш?

– Идём здесь, – решился мой зам. – А что делать… Миргул, выставляй авангардную десятку! Маг – внимательно!

Чародей смерил сотника таким злобным взглядом, что я удивился, как это Аканш не проглотил собственный язык. Но моего зама трудно было смутить взглядами – он и сам умел смотреть. Попытка мага безмолвно адресовать начальству что-то вроде: «Жену свою учи щи варить» пропала зря.

Стронулись с места не сразу, и чуть ли не на каждом шагу следовала пауза, предназначенная для принятия мер предосторожности, суть которых так и осталась для меня таинственной. Само собой, я ведь даже приблизительно не представлял себе, какие именно магические и околомагические явления послужили причиной появления всех этих мер. Спрашивать было бесполезно. Следуя приказу свыше, мой зам и все остальные офицеры старательно оберегали меня от такого рода знаний. Ну и пожалуйста, не больно-то хотелось! Я был в отряде единственным, кто имел возможность покрутить головой, отвлекаясь на красоты переходов и зал.

Правда, особых красот не наблюдалось. Пыльные серые стены, скучные низкие своды с крупными наплывами, хоть полы ровные – и то спасибо. Пустота вокруг успокаивала, а вот тишины больше не было – помимо шарканья и топота, шороха, звяканья и шёпота, периодически возникающего на периферии сознания, в воздухе присутствовал намёк на какой-то отдалённый странный звук. Иногда он вызывал в сознании ассоциации с каким-нибудь фабричным производством, иной раз – с лифтом в многоквартирном доме (господи, как же давно я не слышал ни того, ни другого!), иногда рассыпался подобием райской мелодии, выводимой в струнах арфы тонкой гибкой девичьей рукой. Почему мне так показалось? Кто б ответил…

– А этот звук слышу только я или ещё кто-нибудь? – Я оглянулся на Аканша. – Ну да, понял-понял, со мной нельзя говорить на магические темы. Хотя подтвердить или опровергнуть было бы нетрудно, как думаешь?

– Нетрудно, командир, и я готов ответить, конечно. Лишь хотел уточнить, какой именно из звуков интересует командира?

– То есть как минимум не кажется. Уже хорошо. И что же это за звуки?

– Их издают защитные и атакующие магические системы замка. Бой идёт полным ходом.

– О как! А мы случаем не отстаём от графика?

– Прошу прощения, не понял вопроса.

– Мы успеваем вовремя?

– Должны. Пока, как понимаю, идёт пристрелка. Основная атака начнётся позже, когда, по расчётам, командир уже должен будет выполнять своё задание. Ни раньше – ни позже.

– Ну да… Кхм… Опять игра вслепую с надеждой непонятно на что.

Аканш развёл руками.

– Каждый должен делать, что может, и уповать на синхронность с усилиями других людей.

– А вот эту преграду как предлагаешь проходить? – осведомился Эрмах, вытягивая руку.

– Хребет.

– Не-а, – простонародно возразил маг. – Рушник.

Я в какой-то момент решил, что остатки иссякающего лингвозаклинания вздумали играть со мной не по-хорошему. Но тут же усомнился. Заклятье, облегчавшее мне изучение чужого языка, давно должно было пропасть без следа. Оно мне теперь ни к чему, соображалка и сама уже намастрячилась подбирать смысловые аналоги тем или иным имперским выражениям. Рушник так рушник…

– Где же рушник-то? – запротестовал Аканш. – Не девается ж никуда.

– А ты подожди, сейчас денется. Что делать-то будем в этой ситуации? За момент взмаха сотня не проскочит, как ни торопи.

– Сколько успеет проскочить?

– Самое большее – человек двадцать-двадцать пять.

– Хорошо, значит, первым проходит командир, проводник и две лучшие десятки. Маг, остаёшься следить за развитием событий, предпринимаешь все возможные меры предосторожности. Остальной отряд группами проходит по твоему сигналу.

– Если дадим маху – и людей положим, и отсигналим, что мы тут.

– Поэтому командиру следует сразу взять хорошую скорость, не дожидаться остальных. А мы уж как-нибудь.

– Аканш, только давай договоримся так: ты – выживешь.

– Слушаю, командир, – мой зам усмехнулся криво, совсем как Эрмах. – Одно удовольствие выполнять такие приказы.

Этот юмор оказался интернационально понятен и мне, и имперцам, а потому воспринят правильно.

– Внимание! – прошипел чародей, поднимая руку с крупной стеклянной пуговицей в пальцах. – Вперёд!

Я не собирался переспрашивать. Сказано – вперёд, значит, можно. К тому же мне-то везде можно – припомнилось с запозданием. Рисковали остальные: Эрмах и бойцы. Жаль, что Аканша не будет рядом в финале путешествия, мне пригодились бы его тонкие и точные суждения.

Тут-то в голове и забрезжила мысль, что если всё пройдёт благополучно, и в дальнейшем мне доверят формирование более крупного отряда, надо будет перетащить Аканша с собой. Насчёт Миргула и Химера ещё надо подумать, но вот Аканш – это да. Руководитель ничего не стоит в одиночку, без «второго эшелона» своих непосредственных подчинённых, на которых, по сути, ложится вся работа. Оно везде так, но в Империи хоть с этим проще.

Я был почти уверен, что на посту двухсотника, командира предоставленного мне особого отряда, задержусь ненадолго. Аштия наверняка просто испытывает меня. В дальнейшем, если хорошо покажу себя – можно поспорить! – она может перевести меня на какое-то другое место. Так что для меня исполненный в точности приказ – билет в лучшее будущее. Хочется верить.

Обернувшись, я убедился, что две десятки и проводник в целости и сохранности топают за мной следом. Значит, всё идёт по плану.

– У тебя есть магическое зрение, Эрмах?

– Само собой, командир.

– А знание специфики всех этих магических штук? Ну, всяких там пряжек и полотенец?

– Рушников? Конечно, командир.

– Это меня успокаивает. Смотри в оба за себя и за тех ребят. Я-то «чистый», мне магия нипочём.

Проводник взглянул на меня с любопытством.

– Так вот почему командира нельзя посвящать в вопросы магии и сопутствующих наук?

– Именно. А тебе разве можно в этой ситуации знать и говорить на эту тему?

– Прямо как на родине у командира – если сумею молчать. В себе-то я уверен.

Посмеялись.

– Как бы там ни было. Даже если «чистый» способен пройти сквозь магию, сигнализация всё равно может отреагировать. А нам надо вести себя тихо. Так что командиру придётся следовать моим советам.

– Я ж не отказываюсь…

– Здесь хорошо бы поднажать.

– Чужие могут встретиться?

– Демоны-то? Конечно.

– Тогда поднажмём.

Несколько минут мы шагали молча. Потом Эрмах схватил меня за рукав.

– Впереди перелив.

Я сам едва-едва, на границе сознания улавливал что-то такое в воздухе, что-то смутное, скорее ощущаемое, чем видимое. Как и раньше, магию я способен был воспринять лишь столь же неосознанно, как её чувствуют животные.

Мы задержались у поворота, потом по жесту Эрмаха принялись пятиться назад.

– Приготовьтесь, – прошипел проводник. – Раз! Вперёд!

Он сам рванул с места резче, чем все мы, причём в прыжке клюнул головой, будто цапля, покатился кубарем – и вскочил на ноги совсем иным, чем упал. Серая с бурым неровная, словно оспой изъеденная кожа, странный разрез глаз, костяные надбровья, наросты в нижней части скул… О комплекции вообще лучше было помолчать – такой жуткой комбинации тощих, словно палки, ног и массивных, прямо-таки лопающихся от мышечной массы плеч я и представить себе не мог. Волосы исчезли, зато появились мелкие гибкие колючки, растущие участками. Дикое зрелище.

– С золотарём хлеб делить! – выдал он в ярости, малоприлично поёрзал всем телом и вернулся в человеческий облик. Видимо, это было какое-то очень сочное ругательство.

Бойцы, сопровождавшие нас, все как один смотрели на Эрмаха с подозрением.

– Я никому не скажу, – вырвалось у меня.

– Да говори сколько угодно!.. Прошу прощения у командира за фамильярность.

– Ладно-ладно, закрыли тему. Дальше-то у нас что?

– Поворот. Вот туда. Здесь должна быть гребёнка. Которой почему-то нет.

– Что за гребёнка?

– Переходный ответ одной защитной системы относительно другой. Но я этого не говорил.

– А я не слышал. Что будем делать?

– Проходить. Может, у гребёнки диапазон отклонения не ограничен стенами. Такое бывает.

– Не в замковых системах, – подал голос один из десятников. Впрочем, если он сейчас и возразил в чём-то существенном нашему проводнику, то возражением всё ограничилось. Десятник и его бойцы тут же направились за нами, стоило мне и Эрмаху сдвинуться с места.

– Так каково твоё предположение? – решился спросить я.

– В гребёнку не так просто влететь. Увидим, всё увидим заранее!.. Ага, вот и гребёночка. – Эрмах резко остановился, я налетел бы на него, если б не моя нынешняя подготовка. – Так? И в чём же дело? Почему она здесь, а не там?

– Ты мог немного перепутать место.

– Я – не мог.

– Может, систему развернули?

– Ребята, а это критично, почему гребешок оказался не там, а здесь?

– Конечно, командир, это важно. Если систему развернули, то нужный нам объект надо искать в другом месте.

– То есть ты в курсе задачи?

– Конечно, – проводник был спокоен, будто каменное изваяние. – Иначе как бы я знал, куда и как вести отряд?

Коридоры катакомб становились всё уже, чаще принимались выписывать замысловатые кренделя, порой пересекаясь сами с собой. Эрмах без труда находил путь в этом лабиринте, и я больше не пытался расспрашивать его ни о чём. В конце концов, он профессионал.

Время от времени попадались довольно крупные залы. Ходы, ведущие туда, изливали на перекрёстки целые потоки света, каждый раз нового оттенка и по-новому ощущаемые. Некоторые вызывали безотчётный страх, некоторые – равнодушие, некоторые чаровали, но не настолько, чтоб забыть о цели путешествия и стоять, смотреть, теряя волю. Два раза проводник резко менял направление, и лишь с запозданием мы понимали, что таким образом избегали столкновения с отрядом противника. Успешно избегали!

– Да уж, сам я б ни за что не нашёл дороги, – выговорил я.

– Я был уверен, что смогу вернуться и вести командира дальше.

– Ты здесь раньше жил?

– Я жил именно здесь. В этих катакомбах я прятался от местного лорда. Два года.

– И тогда разведал тут все ходы и выходы?

– Иначе б не был жив теперь.

– Кхм… А что за счёт был к тебе у местного лорда?

– Он мой старший брат.

Я поскрёб затылок. Усталость накладывалась на нервирующую необходимость двигаться ещё быстрее, поэтому думать получалось плохо. Чем можно прокомментировать услышанное? Не найдя, что б такое изречь, я лишь развёл руками. Тем более что ситуация была кристально ясной даже для человека, в том числе и чужака в Империи.

– Значит, теперь Аштия накрутит хвоста твоему родственнику?

– Нет. Ему уже, по твоему выражению, давно накрутили хвоста. До летального исхода. Он, – Эрмах снова позволил себе усмехнуться, – не сообразил освоить местные катакомбы… Ну, всё, – проводник рывком остановился и кивнул вперёд. – Дальше командир может пройти только в одиночестве. Но надо быть осторожнее – много демонов бродит на подступах к угольку… «Уголёк» – так в просторечии именуется вещь, которую нужно добыть и вывести из строя.

– Сами-то что будете делать?

– Постараемся до конца исполнить свой долг, – осклабился мой собеседник. Вот и ещё один тип усмешек на малоподвижном лице полудемона. Все они, как на подбор, внешне злобны, но не несут в себе ощутимого заряда негатива. Видимо, особенности мимики такие. – И приказ командира – выжить. Или он к нам не относится?

– Относится, – буркнул я. – Ко всем относится.

И двинулся вперёд по коридору, лишь чуток медленнее, чем раньше. Время поджимало, а в собственной неуязвимости для стационарных магических систем я убедился. Сперва не было ничего, потом краткое, очень резко нахлынувшее и тотчас отступившее ощущение пустоты, от души хлопнувшее меня по ушам отсутствием каких-либо звуков и вообще чего бы то ни было. Никак иначе в тот момент я не смог бы описать свои ощущения, а после мгновенно забыл их. Теперь коридор передо мной был не грязно-серым, а багряным с искрами оранжевого и чёрного. Вообще красиво!

Оглянувшись, я не увидел ни Эрмаха, ни бойцов, но откуда-то наверняка знал, что они там есть, просто за барьером. Сперва я двигался подчёркнуто вкрадчиво, но потом плюнул на лишнюю предосторожность. Если кто и атакует меня, то потому, что заметит, а не услышит.

Первого демона, вывернувшего из-за угла на приличной скорости, но, похоже, по своим делам, а не по мою душу, я располосовал на полном автомате. И сообразил, что произошло, лишь после того, как смертельный удар был нанесён. Не боевая особь, стоит ли удивляться, что она в ответ даже пискнуть не успела.

И хорошо, что враг был проатакован столь стремительно и без задержек, без прикидок и раздумий. Мало ли. Вдруг бы крикнуть успел…

Я решил не тратить время на попытки спрятать тело. Постарался сориентироваться в здешнем автономном подземелье, припомнив, что мне было на эту тему сообщено в письме с приказом. Значит, сначала надо будет вытащить ближайший вспомогательный узел, разбить его основу, потом двигаться к главному узлу, который – мне об этом как раз успел рассказать Эрмах – в просторечии именуется «угольком». И дальше заканчивать с оставшимися двумя вспомогательными.

Разумеется, мечом придётся помахать, но у меня огромное преимущество перед местной обслугой и охраной – среди них по определению не может быть «чистых», а значит, это им лавировать в лабиринте смертоносных магических завес. Я же свободен в своих действиях. Смертоносного тут для меня ничего нет.

На второго демона мне повезло напасть со спины, и когда я уронил его помягче, чтоб не сотрясти грохотом весь коридор, лишь пожал плечами. Ну, извини, друг, вас много – я один. Не до рыцарства. Кстати, а имеют ли местные представление о том, что такое «честный бой»? В смысле, «честный бой» по человеческим меркам? Можно со спокойной душой биться об заклад, что нет.

А вот и нужный мне поворот, нужный закуток. Окунувшись в плотную атмосферу насыщенного магией воздуха, я почувствовал, что мне становится трудно дышать. Правда, через минуту притерпелся, но эта минута запомнилась мне своей редкостной омерзительностью.

А вот и нужная конструкция! Выглядит как переплетение тонких стеклянных нитей, эдакий монумент безумному стеклодуву. Ага, нужный узел отлично виден – он светится, играет перламутровыми искрами, вздрагивает в своём гнезде. Я выдрал его рукой в перчатке, не особо боясь порезаться, а потом с грохотом опрокинул всю конструкцию на пол. Это оказалось нелегко, потому что её связывали с другими такими же монументами длинные, но прочные хрустальные полосы. Их пришлось просто обрубить.

После чего уже рухнувшей массе стекла, металлов и камней я несколько раз наподдал сапогом. Хруст звучал для меня как хорошая музыка. Всё-таки я варвар в душе. Кстати, вот и пригодились подковки на носках и каблуках сапог, снятых с возчика. Никогда не знаешь, где выиграешь от случайной потери.

Сочтя свою миссию в этом месте выполненной, я выскочил из закутка – и сразу столкнулся взглядом с офигевшим от неожиданности демоном-бойцом. Местный дозорный явно не мог понять, что вообще тут происходит.

– Лови! – крикнул я и кинул ему выломанный магический узел.

Тот рефлекторно поймал, чем подписал себе смертный приговор. Камень, оплетённый металлом и хрусталём, нёс в себе такой заряд магии, что демоническому существу достаточно было одного прикосновения. Он же не был «чистым». Демоны по определению «чистыми» не бывают, это мне Аштия в своё время сообщила с полной уверенностью. Потому-то и надеялась на вторичный успех своей задумки.

Без единого звука мой противник рухнул на пол, на этот раз произведя по дороге довольно много шума. Последствий этого громыхания я дожидаться не стал, поэтому услышал восклицания и окрик, когда уже успел покрыть прыжками добрую половину расстояния до нужной мне завесы. К ней я нёсся, как к единственной моей надежде на спасение. Оно отчасти и верно – никто, кроме меня, за барьер проникнуть не сможет, а значит, в области высокой магической напряжённости я буду пребывать в полной безопасности.

Здесь всё обстояло намного сложнее, намного плотнее было заставлено всевозможными конструкциями самой невообразимой формы. Хорошо хоть у меня есть какой-никакой опыт, и я могу определить, где тут главный энергораспределяющий агрегат… С ума сойти, это сколько ж чужого труда я сейчас вынужден буду похе… ну, короче, пустить псу под хвост! Уму непостижимо!

Вынув нож, прихваченный именно для этой цели, я поспешил разбить хрустальные нити, за которыми, словно за решёткой, сиял «уголёк». На этот раз металл не истаял, будто рафинад в кипятке, а потёк. Слава богу, рукоять деревянная, и она всего лишь задымилась. За «угольком» уже пришлось лезть пальцами. Ворочаешься там, будто в густом киселе. Страшно.

Эту добычу уже велено было уничтожить на месте, и выделен подходящий немагический инструмент для этой цели. Колупая камушек, рассыпающий упругие эфирные искры, маленьким серебряным долотом, я наблюдал за тем, как оно оплывает каплями жидкого металла. Всё правильно, так и должно быть. Сейчас серебро затечёт в те крохотные каверны, которые я всё-таки сумел проделать, проникнет в глубь структуры и в любом случае сделает штуковину непригодной для использования в магии. Разве что на полку поставить и любоваться. Вот так, наверное, будет достаточно…

Посомневавшись, я всё-таки направился к другому выходу из залы. У прежнего, наверное, уже собралась депутация встречающих. Магия, наполняющая это место, иссякала очень медленно, почти неразличимо, так что времени, чтоб улизнуть от насевшего врага, у меня будет достаточно… О, и тут не пусто!

Выскакивая из-под защиты магического фона, я уже заранее решил, кого из противников в каком порядке буду атаковать. Полученное мастерство наделило меня толикой самоуверенности. Моё преимущество тут ещё и в том, что я их хорошо вижу, а они меня сквозь завесу – очень плохо, если вообще могут разглядеть. Для меня завеса – лишь рубеж, на котором становится слегка не по себе, там покалывает, тут подавливает. Для них же это – стена сияния, вполне возможно что и довольно яркого. Аштия и об этом упоминала, с чего бы мне ей не верить?

Я врубился в отряд демонов, в глубине души уповая на свою неуязвимость, но при этом не рассчитывая на всесилие. И потому, когда один из бойцов устоял под первым моим ударом, я не удивился. Лишь полностью мобилизовался. И в тот момент, когда, обманутый моим финтом и пинком с разворота, демон влетел всем телом в ту самую область повышенного магического фона, которая служила мне надёжной защитой, он в мгновение ока обратился истаивающей горстью останков. Я никогда раньше не видел подобного, поэтому нервно перехватил дыхание.

И в то же время был горд. К успеху в схватке я ещё не успел привыкнуть. Приятно было осознавать, что мне везёт благодаря высокой степени мастерства. Я ведь жив…

Бой с другими бойцами-демонами тоже требовал времени и внимания. Самому себе я казался эдаким монстром, цунами или селем, сметающим живых существ одного за другим, не замечая ни сопротивления, ни возведённых преград. Конечно, каждую атаку дозорных я отлично замечал и отмечал. Просто проходил сквозь них с такой непривычной лёгкостью, что порой даже становилось стыдно. Уж слишком легко далось мне это запредельное искусство меча. Неужели подобным макаром я способен истребить всю местную обслугу и охрану?

«Не расслабляйся, – шепнул мне здравый смысл. – Вот так и ловят самоуверенных. Ты ведь пока неопытный ученик, хоть и забит знаниями и навыками, словно авоська батонами. Тебе эти навыки банально положили в башку, как книжку на полку, пользоваться всеми ими в полной мере ты пока не умеешь. Осторожнее!»

Напоминание пришлось очень кстати. В последний закуток я убегал уже от такой массы воинов, что едва ли мне тут что-нибудь по-настоящему светило. Похоже, охрана прочухала, в чём прикол, и сбежалась если не предотвращать вредительство, то хотя бы мстить. Я сбегал, не задумываясь о том, как буду потом выбираться наружу. Похоже, в мои жилы тоже успел проникнуть яд имперского мировоззрения. Главное – выполнить приказ. После чего можно подыхать.

Но, вывернув из паза нужный узел и разбив его каблуком, я задумался. Дохнуть-то как раз не хотелось. Хотелось жить, и лучше всего, если в полном счастье и достатке. Так, рано или поздно уровень магической напряжённости в этом закутке начнёт падать, и на меня наедут всей той массой, которая сейчас дежурит за пределами опасной зоны. Где дольше всего будет держаться фон? Ну, в центре, конечно. А там, глядишь, замок будет захвачен, и охрана займётся более важными делами, чем моя скромная особа. Например, спасением собственных шкур.

Теперь предстояло придумать, как перебраться туда, в центр. То есть через орды обозлённых местных. Весело… Демонам мстительность свойственна в той же мере, что и людям, всячески одобряема и намного более изобретательна.

Взвесив в уме всё то, на что в принципе теперь был способен, я остановился на акробатике. На успех можно было разве только уповать – никакого точного расчёта в этом случае быть не могло.

Разбежавшись, я вылетел из-за завесы, как пробка из бутылки с шампанским – по настильной траектории поверх демонских голов. Кто-то из них сообразил взмахнуть оружием – но опоздал, безнадёжно опоздал. Большинство, наоборот, рефлекторно пригнулось, отшатнулось, тут же спохватилось, попробовало меня поймать. Если они и растерялись, я об этом не узнал. Да и – что там говорить – в нынешней ситуации это была бы для меня лишняя информация. Сейчас имели значение только границы возможностей моего тела, тренированного по-новому.

В прыжке я развернулся, и дальше уже пошла стандартная схема, с которой приходилось знакомиться прямо вот так, по ходу дела. Раз – удар ногой в плечо подвернувшемуся демону-бойцу (к счастью, ни ощетиненных металлом наплечников, ни роговых наростов на плече у него не оказалось), опрокинуть его. Два – приземлиться рядом и схватиться за меч. Три – плавно, словно движение санок по укатанному снегу, выхватить его, по ходу дела врезав навершием рукояти в лицо ближайшему противнику, лезвием довершить дело. И теперь парировать выпад бойца, напавшего со спины – этот чужой удар послужил мне опорой для второго прыжка.

Мне казалось, я взвился в воздух листком, сдутым с ветки сильными порывами осеннего ветра. В этом движении была и запредельная лёгкость, и предрешённость, и чужая воля, более сильная, чем моя собственная. Только и оставалось, что подчиняться инерции – перевернуться в воздухе, чтоб суметь приземлиться сперва на скальное основание большой проходной арки, а потом перепрыгнуть за спину тем трём демонам, что преграждали мне путь к нужному залу. И здесь сцепиться с ними, а ещё с четырьмя другими, набежавшими слева.

Странным был этот бой. С одной стороны, я спешил, потому что те, кого я обошёл в прыжках, теперь рвались догнать меня и раскатать. С другой стороны, рубился почти с удовольствием, понимая, какая это игра со смертью для моих противников. Слишком близко дрожала, источая зловещее сияние, завеса магического фона, суля гибель при любом неосторожном движении. Поэтому, когда я сменил тактику с прямого взаимодействия клинков на всеобъемлющий поединок с применением широких взмахов, пинков, подножек и движений по широкой дуге друг вокруг друга, увидел настоящий ужас в глазах своих противников. Этим ужасом я почти наслаждался.

И устраивать свалку вместо геометрически правильного, аккуратно выверенного в каждом жесте боя мне понравилось бы ещё больше, если б не приходилось спешить.

Я улизнул в центральный закуток едва ли не в самый последний момент, когда на свободном пространстве стало по-настоящему тесно. Уже за завесой мне удалось оглянуться и убедиться, что порцию смертоносной магии поймали то ли трое, то ли четверо демонов. От них мало что осталось. Не удержавшись, я показал своим противникам пару неприличных жестов. Впрочем, они наверняка этого не увидели. А увидели, так не поняли.

В зальце было спокойно, меж сложных хрустальных конструкций дремала тишина. Ничего удивительного, насыщенный магический фон глушил звуки. Сперва я осмотрел себя – нет ли ран, которые умудрился не заметить. Всё в порядке, цел, слава богу. Аштия как-то упоминала мне, что в область магической напряжённости раненым не стоит соваться даже мне. Она предпочла промолчать в ответ на вопрос, почему, но какая, в конце концов, разница?

Здесь произошли значительные изменения, но я не сразу сумел понять, в чём их суть. И почему-то с большой задержкой осознал – на месте центральной конструкции, порушенной мною в меру своей изобретательности, бьёт в свод столб насыщенного белого света. Присмотревшись, я понял, что свода-то на самом деле и нет, а есть провал в вышину, чёрный и непроглядный, будто бездна – так казалось из-за яркости светового столба.

Сияние шло вверх – я видел переливы на потоке, напоминающие водную рябь, я ощущал это движение, хотя, по идее, и не должен был. Первые моменты мне страшно было даже подумать о том, чтоб приблизиться к нему. Потом в голову пришло: «Тебе-то чего бояться? Ты же „чистый“ и уже сотню раз в этом убедился». Подойдя, я осторожно сунул пальцы в свет. Руку резко рвануло вверх.

В тот же момент пришло решение. Если энергия утекает отсюда с такой скоростью, можно предположить, что область высокой магической напряжённости быстро начнёт иссякать, и я останусь без защиты. Значит, пока ещё поток света столь плотен, что может поднять меня, надо этим пользоваться и убираться отсюда. Почему-то меня поддерживала уверенность, что там, наверху, будет безопасно.

Поэтому, проверив, не забыл ли чего тут, я решительно, как пловец в воду, прыгнул прямо в центр светового столба. Свет ударил по глазам, гудение – по ушам, в какой-то момент меня испугала полная потеря чувствительности: не было ни тепла, ни холода, ни каких-либо ещё ощущений. Ошеломлённый, я сумел собраться лишь сколько-то мгновений спустя, и именно в этот момент уже нужно было прыгать.

Как вообще возможен прыжок, если ты не опираешься ногами или хотя бы руками о что-нибудь твёрдое, а висишь в пространстве? Судьбу, конечно, нисколько не волновали эти проблемы. За долю секунды до того, как полёт превратился в падение, я совершил рывок, похожий, наверное, на агонию придавленного ботинком червяка – и рухнул на самый край идеально круглого провала.

Разумеется, идеальную форму отверстия, как и всё прочее, я сумел оценить лишь позже. Первые моменты было не до восприятия – даже тела своего я не ощущал. Марево рассеивалось, и вот появилась боль в локтях, почти мгновенно следом за тем – в коленях, в бедре, боку, и ладони ныли, словно ободранные об асфальт. Я подскочил, опираясь коленями, и встретился взглядом с изумлённой и разозлённой женщиной.

Демонические черты в её облике стали заметнее лишь мгновение спустя, как и то, насколько необычно она была одета. Ну то, что девица была облачена в кожу с металлом – это не удивительно ничуть, просто уж больно странным мне показался покрой. Где-то одежда обливала её, будто вторая кожа, где-то топорщилась, словно намекала на большие карманы, набитые до отказа, или ещё какую-нибудь хрень. Что я мог знать об экипировке местных обитателей?

Её растерянность длилась примерно столько же, сколько мой шок. К моменту, когда ко мне вместе со зрением, слухом, осязанием и болью вернулась способность двигаться, она уже стояла, готовая к бою, и биться собиралась явно не на оружии. Так что я попал – магические-то действия как таковые на меня проходят, это только фон пасует.

В следующее мгновение с грохотом отлетела к стене одна из створок двери, огромной двери, единственной в этой зале. Девица развернулась в ту сторону, не успев припечатать меня заклинанием. Она знала, что делает, знала, что для неё важнее – несколько вспышек разорвало воздух, треск ударил по ушам. Незнакомка устояла, но ко мне больше не поворачивалась, хотя моё появление тут явно было для неё большим шоком. Не до меня. И хорошо.

Только теперь удалось хоть краем глаза оглядеть залу – круглую, сводчатую, с колоннами по стенам, с ровным круглым отверстием посередине – из него, уже иссякая, бил световой столб. Наверное, тут имелось и ещё что-нибудь, но я был не в том состоянии, чтоб созерцать. Определил расстояние до провала – и то хорошо. Есть шанс, что не рухну туда случайно.

– Прекратить! – вспыхнул, легко перебив шум магии, знакомый мне голос. Аштия! – Она мне нужна живой. Пока.

Маги посторонились, но были настороже. Госпожа Главнокомандующая без спешки шагнула вперёд, сняла шлем. Я узнал бы её и по доспехам. Памятная броня. Как мы задолбались тащить её через горы и пустошь нижнего демонического мира! Какими словами на пару с Ниршавом крыли этот объёмистый увесистый тюк, когда он оказывался на наших плечах.

Аштия смотрела на меня. Вспомнив о субординации и о собственном неприлично-горизонтальном положении, я поспешил вскочить.

– Прекрасно, – сказала она. – Как понимаю, приказ выполнен до точки?

– Именно так, госпожа.

– Подойди… брат мой. Я очень рада, что ты не пострадал, – и женщина раскрыла мне свои металлические объятия.

Я поспешил убраться прочь от круглого пролома и девицы, наблюдавшей за мной почти с таким же выражением, что и спутники госпожи Солор. Ах да, Аштия же впервые публично обратилась ко мне, как к брату. Видимо, это многое значит в глазах имперцев. Чужачка же наверняка и сейчас понять не может, кто я такой и откуда тут взялся.

Оказывается, Ниршав тоже тут, вон он стоит за порогом, в третьем ряду сопровождающих. Ещё пару знакомых я увидел поверх плеча госпожи Солор, пока она аккуратно похлопывала меня по лопаткам латной рукавицей. А вот супруга её, Раджефа Акшанта, что-то не видать. Наверное, во главе своей знаменитой гвардии зачищает замок. Или вообще воюет где-нибудь в другом месте.

Поприветствовав меня и продемонстрировав свою приязнь, Аштия потеряла ко мне видимый интерес. Шепнув: «Потом поговорим», – она осторожно отодвинула меня в сторону и обратила внимательный взгляд на девицу. Та созерцала главу Вооружённых сил Империи с иронией.

– Поединок, – произнесла госпожа Солор.

Я решил, что ослышался. А чуть позже, осознав, что она говорит с полной серьёзностью, онемел от изумления. Поединок? О чём вообще речь, блин?!

Владелица замка, скривив лицо, оглядела Аштию с ног до головы.

– С тобой?

– Много чести. Меня заменит один из моих людей, – она величаво оглянулась, на миг задержала взгляд на мне. Но нет, пошла дальше. В третий ряд. – Ниршав.

– Почту за честь, – хрипло ответил офицер. И когда Аштия отвернулась, подмигнул мне. Из-под шлема почти не было видно лица, но это ж Ниршав! Уж я-то его знаю…

– Выходи.

– Ещё подумаю, – сморщилась девица в коже. – А то много чести.

– Твои вассалы всё равно узнают об исходе, и не в лучшем для тебя свете. Рассчитываешь на источник? – Аштия осклабилась так, что дала бы фору Эрмаху. – Зря.

Из её глаз на владелицу замка смотрела сама изысканная безжалостность прекрасного пола, запредельная в своей глубинной женственности. Это искусство делать свою слабость своей силой всегда поражало, пугало и зачаровывало меня. В волшебный лес таинственной женской природы нельзя было не вступить, пусть и с замиранием отчаявшегося сердца, заранее сложив оружие и смирившись с сокрушительным поражением.

По жесту Аштии офицеры отступили, вышли за порог залы, а потом и за пределы террасы, широко открытой во внутренний двор замка. Он кишел народом, где-то в уголке дорезали особо упорных демонов, на стенах, окружающих двор, ещё месились вовсю. Но ясно было, что если какое действо и произойдёт, так только здесь, в окружении рослых каменных строений с узкими бойницами, на вымощенной плитами земле под серовато-бурым холодным небом. Я оглянулся и, поймав взгляд одного из знакомых офицеров госпожи Солор, спросил у него:

– Сейчас будет поединок?

– Именно так.

– А… Зачем? – я почувствовал, что все мои представления об Империи летят к чертям. Где я нахожусь, чёрт побери? В реальном суровом, но зато очень логичном мире, или в романе о рыцарях Круглого стола? Что за игры в благородство?

– Ну, как же! – собеседник явно не понимал моего недоумения. – Здесь у демонов свои традиции и законы. Одолев хозяина замка в открытом поединке непосредственно, либо в лице своего представителя, госпожа Солор и его величество, как её господин, будут избавлены от необходимости разбираться с вассалами владелицы замка поодиночке. Победитель получает и замок, и все земли. Включая вассалов.

– Интересная система.

– Такая же когда-то существовала и у нас. Но очень давно. Демоны – просто довольно примитивные существа с примитивными принципами государственности. – Офицер с любопытством посмотрел на меня. – А я и не знал, что госпожа Солор признала господина Серта своим братом. Теперь господин Серт будет именоваться Солором?

– Ещё не решено, – угрюмо ответил я, уже немного понимая, о чём идёт речь. – И со мной лучше на «ты»… Значит, эта девица – демоница и хозяйка замка?

– Именно так. Демоница, конечно.

– Хм… – только и нашёл что ответить. А что тут ещё скажешь? Я иначе представлял себе демониц. Как-то менее человечно, что ли?

И постарался встать поближе к Аштии.

Двор стремительно пустел, с него вытащили даже бездыханные тела людей и демонов. Часть последних, кстати, по жесту одного из офицеров госпожи Солор не стали дорезать – видимо, с целью использовать их в качестве свидетелей и в дальнейшем разносчиков информации. Демоница – хозяйка замка вышла на террасу с таким видом, словно собиралась вступить во владение захватившей твердыню армией, и теперь решала, нужна ли ей вся эта толпа, стоит ли дарить её своим вниманием и своим покровительством. Можно было восхищаться тем, как она держалась… Если это действительно выдержка, а не просто запредельная наглость.

Ниршав уже ждал её внизу, во дворе. Он снял шлем, нагрудник и наплечники – видимо, для большего удобства, большей подвижности. А может, поединок за земли и вассалов требовал ещё и более или менее равных условий, а не так, что один в коже, а второй, как краб – в металле с ног до головы. Мой друг двигался плавно, уверенно, и в его пластике я прочёл знаки той же школы, которую сам прошёл. Ага, значит, Аштия, как предполагала, заплатила не только за меня, но и за второго своего соратника в путешествии по демоническому миру. Мы с ним получили поровну.

Демоница, похоже, понимала в поединках на оружии, потому что явно способна была оценить чужую подготовку. Теперь она смотрела на своего противника вполне серьёзно. Ирония возродилась в её взгляде лишь тогда, когда девица оглянулась на госпожу Солор, но той это явно было безразлично.

Поединок начался без всяких предваряющих процедур, хотя я их ждал. Раз уж традиция требует ритуального мордобоя, то и ещё что-нибудь может потребовать. Горнов там, труб, тамтамов-барабанов или громких лозунгов типа: «Бейтесь же честно, до крови или мозгов на стенке, и пусть никто не использует магию и не делает противнику „бу“».

Ниршав рубился без скидок на возможную слабость противницы, та не отставала. Оружием она владела хорошо, это следовало признать. За боем я следил лишь краем глаза, меня он мало интересовал. Куда большее любопытство вызывал демонический замок – в том, что видел вокруг, я искал черты, отличающие местную архитектуру от имперской, но с ходу не нашёл. Разве что бойницы уже, стены не зубчатые, а башни вызывают в памяти огромные колонны готических соборов, отделяющие нефы друг от друга, и вместе с тем почему-то фильм «Чужие».

Пару раз я взглядывал на Аштию – женщина держалась спокойно, равнодушно, но когда я встал рядом, уточнила:

– Много потерь?

– Сравнительно немного. Впрочем, теперь уже не знаю. Я оставил отряд на подступах…

– Это понятно. Но когда оставлял, отряд был в относительной целости.

– Именно так.

– Что ж, хорошо. Как тебе удалось подняться в заклинательный покой?

– В потоке энергии, как я понял.

– Интересно, – Аштия с интересом посмотрела на меня. – Твоя «чистота», как вижу, таит в себе множество сюрпризов.

– Непорочность всегда вызывает ощущение таинственности. Женщины этим усердно пользуются.

К тому, что мои шутки обычно не встречают понимания, я уже почти привык. Судя по всему, Аштия считала своим долгом относиться терпимо к тому, что я способен отмочить по незнанию. Поэтому, выразив взглядом недоумение, она через несколько мгновений, похоже, начала понимать, в чём соль шутки, и губы её растянулись в усмешке.

Но я не успел узнать у неё, как именно она поняла мою остроту. Ощущение опасности толкнуло меня вперёд, взвизгнул оковкой ножен выхваченный меч. Моё оружие столкнулось с клинком демоницы буквально перед самым лицом Аштии. Довершив выпад, я отшвырнул девицу на пару шагов, и злая довольная усмешка погасла в её глазах. За её спиной Ниршав, растерянный, опустил руки; он смотрел на меня и на госпожу Солор почти с испугом.

В момент, когда мечи столкнулись в паре ладоней от её глаз, Аштия рефлекторно отдёрнула голову, но настоящего страха в ней я не ощутил. Если она и посмотрела с каким-либо особым выражением, то разве что с укором – на Ниршава. И офицер явно воспринял этот укор как вполне законный, он побагровел, стиснул зубы. М-да, ему следовало следить не только за угрозой, которую демоница несла для него самого, но и о безопасности своей госпожи.

– Спасибо, – произнесла госпожа Солор, едва повернув ко мне голову.

Разозлённый своим промахом, Ниршав накинулся на владелицу замка с холодной яростью бойца, жаждущего реванша. Под этим напором она продержалась недолго. Через несколько минут её клинок, взвыв лезвием о камни, отлетел в сторону, девица покатилась по плитам и замерла, прижатая сапогом победителя.

Аштия спокойно кивнула.

– Приканчивай.

– Как? – охнул я и лишь запоздало спохватился, что моё вмешательство может быть воспринято как запредельная наглость и закончиться для меня печально.

Женщина обернулась. Гнева не было в её глазах.

– Тебе нравится эта демоница? Хочешь, чтоб ей сохранили жизнь?

– М-м-м… Хотелось бы, да.

– Рада буду сделать своему брату этот подарок. Ниршав, оставь её. Ишрун, лиши её магии.

Чародей, служивший госпоже Солор, наклонился над демоницей, которую для его удобства скрутили и развернули лицом вниз – она отбивалась яростно, но бессильно. В тот момент, когда кольцо на руке Ишруна коснулось её плеча, бывшая владелица замка завопила так страшно, что мне уже не стоило труда поверить в её демоническое происхождение. В этот момент я засомневался, разумно ли взваливать на себя ответственность за столь опасное существо?

Но уже было поздно отказываться от подарка, тем более столь щедрого. Можно было разве что принять его с благодарностью. Я поклонился Аштии, принимая из рук Ишруна и Ниршава взбешённую, потрёпанную, но всё-таки очень завлекательную представительницу прекрасной половины демонической расы.

Глава 5 По приказу и ради спасения

– Разумеется, я даю сутки на отдых, а чуть позже будем вместе ужинать, – сказала Аштия. – Серт, тебя я тоже жду на ужине.

– Спасибо, буду. Мне за моими ребятами одному в катакомбы отправляться, или имеется ещё один свободный проводник?

– Нет необходимости. Их найдут и доставят сюда. Временно обоснуемся в замке. Внимание – магам, которые будут тут работать с системой, оказывать поддержку и помогать, если попросят!

– Слушаю, госпожа, – вразнобой ответили офицеры.

И немедленно разошлись. У всех была уйма дел. У всех – кроме меня. Пока внизу не отыщут и не доставят сюда мой отряд, я имел полное право бить баклуши, слоняться из угла в угол, жрать, спать… Кстати, отличная идея! Бог знает, сколько я уже нормально не спал. Аштии рядом уже не было, и у кого можно спросить о том, как принято устраиваться в захваченных замках, я не знал.

К счастью, Ишрун, чародей госпожи Солор, мои сомнения развеял.

– Я оттащил демоницу в свободную комнату, – сказал он, встряхивая руками. Кончики его пальцем вспухли и покраснели – это было заметно даже мне, неопытному. – Саджу проводит. Это мой помощник, – кивнул чародей на бородатого седоголового старика, молчаливо стоящего рядом с ним. – Если господин Серт пожелает занять какую-то другую комнату, то просто укажет перевести демоницу туда. Она лишена магии по максимальной градации, но через месяц хорошо бы показать её кому-нибудь знающему, чтоб проверил, как всё встало.

– Спасибо. И со мной можно на «ты».

– Благодарю, – чопорно кивнул маг. Он выглядел усталым, и уже шарил взглядом в поисках кого-то ему нужного, весь в делах. Я был пройденным этапом и просто занимал собой драгоценные рабочие мгновения. Мы раскланялись и разошлись.

Старик-помощник смотрел на меня обречённо.

– Господин Серт, комната вот там…

– Через двор? Или нужно обходить по стене?

– Я отведу.

Всё-таки специфически-демонические черты в замке присутствовали, это верно. В Империи принято было строить замки массивные и рослые. Их размеры в своё время поразили моё воображение и вызывали изрядное недоумение. Чуть позже я понял, что в условиях магического мира строить такие титанические замки намного проще, чем приходилось моим собственным предкам в XV–XVI веках с их пигмейскими твердынями. К тому же здесь размер диктовался необходимостью.

Обитателям демонического мира тоже не приходилось стесняться с масштабами строительства. Тёмно-серая крепость высилась на впечатляющих размеров скале и обладала как минимум двенадцатиметровой высоты внешними стенами и двенадцатиметровой – внутренними. Башни вымахали и того больше. Между ними тянулись, как можно было догадаться, жилые корпуса, и комнатушки, нагороженные в них явно по прихоти ударенного на голову дизайнера, поражали разнообразием форм и размеров.

Помощник чародея, имя которого я уже успел забыть, привёл меня в первую же комнатку ближайшего такого корпуса, показал на плотно прикрытую дверь.

– Она там просто без сознания, легко можно привести в себя. На ночь лучше связывать или приковывать, тут уж как господин решит сам, – сказано это было ошеломляюще равнодушным тоном. После чего старик полминутки подождал вопросов, не дождался и, развернувшись, ушёл по своим делам.

Я с опаской заглянул в комнатушку. Внутри было темновато. Какое-то тряпьё валялось на полу, у одной из стен обнаружилось подобие странной, очень низкой тахты – что-то вроде высокого надувного матраса обсидианово-чёрного цвета, словно бы литого, а не сшитого. Ещё тут стоял низенький столик, к которому можно было примоститься разве что сидя прямо на полу. И да – многоступенчатая вешалка у противоположной стены. На неё тоже было набросано много разной странной фигни, к которой как-то не хотелось присматриваться.

Демоница лежала наполовину на матрасе (смяв его и тем показав, что он всё-таки мягкий, а не каменный монолит, как представлялось по первому впечатлению), наполовину на полу. Действительно без сознания, руки ремнём стянуты за спиной. Я аккуратно сдвинул её с ложа в самую впечатляющую груду тряпок и, растянувшись на постели, мгновенно уснул. Даже не успел оценить комфортность лежбища.

Может быть, пару часов всего я проспал. Проснулся от ощущения чужого назойливого внимания и подскочил в уверенности, что от смерти меня отделает немногое.

Демоница сидела на пятках возле постели и сверлила меня взглядом. Очень упорно сверлила, можно было подумать, что это попытка загипнотизировать. У неё, как оказалось, были не ресницы, в какое-то заменяющее их подвижное роговое образование. С ходу я не смог определить, уродливо это или красиво, но то, что необычно – факт. Ещё какие-то мелкие черты лица разрушили первоначальное впечатление о ней как о красивой женщине.

Теперь она не казалась мне красивой и, уж конечно, не была женщиной, в смысле человеческой женщиной. Самка демона. С демонической точки зрения она могла, наверное, считаться привлекательной, с человеческой же была не более чем пронзительно-сексуальной. Зато последнее качество в ней оказалось доведено до предела.

Это было потрясающе – смотреть на существо женского пола и, испытывая, пожалуй, даже некоторую долю отвращения, страстно желать её. Пожалуй, такие чувства знакомы примитивным самцам из числа моих соотечественников, периодически снимающим проститутку. Захлёбываясь от презрения, они не осознают и не могут осознавать, что корень этого самого презрения – в них самих, в их выборе, в их неспособности добиться симпатии и искреннего желания женщины. Такие не обучены допускать возможности испытывать презрение к самим себе. В их глазах их собственное ничтожество ложится пятном на весь окружающий мир.

– Наконец-то, – хрипловато произнесла демоница. – Руки затекли. Развяжи.

– Очень надо… – Я зевнул. – Блин, если я тебя развяжу, прощай спокойный сон.

– Боишься? – она презрительно скривилась.

– А что – не стоит?

– Думаешь, можно только руками убить спящего? Я и ногами справлюсь.

– Спасибо, что предупредила. – Я нехотя поднялся, отыскал в чужом хламе какой-то ремень. Рванул, убеждаясь в его прочности, и спутал демонице ещё и ноги.

– Тварь…

– Будешь шуметь, ещё и рот заткну.

Я повалился обратно на лежанку, закрыл глаза. Повозившись, она тоже затихла, и через несколько минут меня вновь окутал сон, на этот раз довольно зыбкий, податливый. Сквозь его пелену, достаточно крепкую, чтоб отдыхать, но проницаемую для звуков и чужого внимания, я смутно улавливал суету в коридоре, топот шагов, голоса. Нет, не та это была суета, что возникает в случае нападения на замок или иной внештатной ситуации – простой обывательский шум толпы народу, осваивающей новое временное жильё.

Потом возле двери кто-то спросил: «Здесь?», и второй голос ответил с уверенностью: «Здесь, так мне сказал помощник господина мага», после чего в створку кто-то решительно постучался.

– Господин командир… Господин командир… Разрешит ли войти?

– Ошизеть можно от ваших форм вежливости, – громко пробормотал я, неуклонно просыпаясь. – Разрешит, разрешит, куда денется. Входи, Аканш. Как у вас дела?

– Ещё трое погибших, в остальном же всё отлично, – ответил мой зам, заглядывая в комнатушку и сразу впиваясь взглядом в демоницу. – А, да, ещё двое раненых. Один из них – Миргул. Но не опасно, оба выкарабкаются.

– Ну и славно. Эрмах в порядке?

– Целёхонек.

– За это бы хорошо выпить. Но я не знаю ни где тут кухня, ни дадут ли мне там выпивку. Да и лень…

– Можно пленницу отправить, – корректно предложил мой зам, с трудом отлепляя взгляд от её бюста.

– Эту-то? Да она тут же ноги сделает. Это же бывшая местная шишка.

Аканш сперва взглянул на меня недоумевающе, но уже через несколько мгновений – понимающе.

– В том-то и дело, что бывшая, – мой зам решительно поднял демоницу с пола и поставил вертикально. Распустив ремни на её запястьях, щёлкнул пальцем по широкому стальному браслету, который я до сего момента не замечал. – Из-за пределов замка не выйдет. Кто ж её выпустит? А вздумает прятаться, найдут, и дальше уже твоя воля, как её проучить. А ну-ка, марш на кухню, и чтоб полный поднос принесла. Запомни – только воля и жизнь господина Серта отделяют тебя саму от смерти.

Демоница презрительно скривилась.

– А что, сам он говорить не умеет?.. – но закончить вопрос не успела – сказанное утонуло в сильной пощёчине, швырнувшей стреноженную девицу на пол.

– Ещё какие-нибудь вопросы есть? – уточнил Аканш, малозаметно подмигнув мне. По его поведению я понял так, что в традициях Империи считалось вполне приличным, чтоб заместитель заменял своего босса даже в таком деликатном деле, как необходимость поставить на место пленницу.

Девица злобно, но при этом молча зыркнула на него и, самостоятельно распутав ремень на щиколотках, вышла из комнаты. Я ожидал любых проблем, связанных с нею – в том числе и того, что через время мне приволокут её с жалобой на побег или погром. Менее всего ожидал, что через полчаса она появится в дверях с подносом в руках. К тому моменту мы с Аканшем успели обсудить кучу вопросов, сойтись во мнении, что Эрмах – первоклассный проводник, и об этом надо обязательно сообщить госпоже Солор лично, пусть поощрит. А также пришли к выводу, что в нашем путешествии потерь оказалось не так много, как могло бы, за что поощрения заслужили уже мы с моим замом.

Лицо у демоницы, притаранившей поднос с едой, было такое, что я заподозрил – не яд ли. Успокаивающей мыслью стало упоминание господина двухсотника о том, что жизнь этого нечеловеческого, но вполне себе разумного существа связана с моей, и пришёл к выводу – демоница не станет травить меня. Поостережётся.

Аканш, оценив взглядом принесённое, погнал бывшую владелицу замка за добавкой и выпивкой, сам же принялся расставлять миски и тарелки на столике и, расшвыряв ногой тряпьё, уселся на пол.

– Слушай, друг, – а как зовут эту демоницу? – спохватился я.

– Кто ж её знает. А почему ты заинтересовался?

– Надо ж как-то её звать. Ладно, спрошу…

– Она не ответит. Личные имена у демонов – это достояние. Сообщить их – знак высочайшей милости, приязни там, близости. Или подчинения. Не унизится она настолько, чтоб сообщить тебе личное имя. А официальное, которым её именовало большинство… Так она его потеряла вместе с замком! Какое у неё сейчас может быть официальное имя? Личная рабыня господина Серта? Так что именуй её как хочешь.

– Совсем как хочу?

– Совсем.

– Это соответствует местным традициям?

– Вполне.

– Ладно, тогда она будет Маша. Слышишь? Ты теперь Маша. Ставь бутылку на стол.

Демоница высокомерно поджала губы и, освободив поднос, отступила с ним в обнимку в дальний угол комнаты, где уселась прямо на пол и затихла. Аканш залихватски разлил вино по кружкам.

– Ну, за нашу удачу и победу.

– Ага… И что теперь предстоит?

– А кто ж его знает… Может, на второй замок дуги пойдём, а может, сразу на центр, на Базальт. Так называют крепость, которой правит местный высший лорд. Вот её, – кивнул на Машу, – бывший сюзерен. В смысле, сюзерен-то он и сейчас, только не её.

Маша изобразила ненависть пополам с презрением, но безмолвно.

– Мясо-то какое нежное. Чьё-то местное?

– Окстись, разве будут такого благородного господина, как ты, травить демонятиной?!

– Нашёл благородного господина!

– А как же, я ж слышал! Без пяти минут Солор-младший… Об этом всё войско говорит. Новость! Говорят, что теперь, когда госпожа Солор вышла замуж и тем упрочила своё положение, она может не бояться провозглашать кого-то братом.

– Разве ж Аштия не упрочила своё положение прямо-таки железно в тот момент, когда приняла диск главы Вооружённых сил Империи? Или когда… кхм… женилась?

– Это да, конечно. Но объявила-то о принятии тебя в семью только теперь, после свадьбы…

– Сам знаешь, почему только теперь. Я ж рассказывал.

– Естественно. Но разговоры не могли не пойти. Вот они и пошли. Вообще госпожа Солор давно уже может позволить себе всё, что ей в голову придёт, положение у неё действительно, как ты выразился, железное. Но низшие всегда будут судачить о высших. Болтать будут всегда. После её теперешней свадьбы говорили, что раз уж у мужеподобной дамы появился господин, то она наконец превратится в нормальную женщину. А вот теперь смотришь и осознаёшь – ничего ж не изменилось. Ещё кто у кого в этой паре господин, вот большой вопрос.

– Да ни у кого. Нормальная равноправная семья.

Аканш посмотрел на меня с большим недоумением.

– Так не бывает, в семье всегда кто-то главный.

– Ты не говори «не бывает», а посмотри на ту же Аштию и Раджефа. Кто у них главный в семье?

– Кто бы знал…

– Если один другого подмял, это всегда заметно. Раз не заметно, значит, равноправие.

Мой зам с сомнением хмыкнул.

– Просто госпожа Солор единственная на моей памяти женщина, умеющая не выносить супружеские отношения за пределы домашних стен. Здесь они – не супруги, а глава Генштаба и высший офицер императорской гвардии. Уже в этом одном видно, насколько она превосходит любую другую женщину. И силой духа, и характером.

Под вино приятно было болтать о том, о сём, не обращая внимания на демоницу Машу и едва ли занимая себя смыслом и причинами постоянного шума в коридоре. Потом в моей крохотной комнатке появились Химер и Эрмах, чуть позже – Миргул, бледный до зелени, но весёлый, двигающийся осторожно и неловко. Ему остался последний клочок места – на лежанке, к которой бедолага долго не мог пристроиться.

Я с удовольствием разглядывал лица этих ребят, с которыми пусть и недолго послужил, но успел уже до определённой степени сродниться. После любого рейда, тем более боевого, по-новому начинаешь смотреть на людей, с которыми благополучно прошёл через всё и остался в живых. Наши жребии судьба встряхивала в одной ладони, и трудно было теперь не относиться к этому всерьёз и с почтением.

– Господин Серт – хороший командир, – заявил Химер, пропустивший всего-то одну кружку вина, но ему, видимо, этого оказалось достаточно, чтоб все таимые мысли вылезли на язык. – Господин Серт и дальше будет командовать нашим отрядом?

– Прямо твоим отрядом, Химер. Примазался…

– Кто тут покушается на твой авторитет, Аканш? Я просто так сказал.

– Я сам не в курсе, где и как буду служить дальше. Но хотел бы остаться с вами. Хотя, глядя в будущее, начинаю сомневаться, так ли уж радужны мои перспективы в отряде специального назначения.

– Какая разница, где служить престолу и Империи?! Главное – быть на высоте своего долга!

– Химер, сразу видно, что ты отлично учился в школе.

– Завидуешь?

– Хе-хе, насмешил… Раз уж тебе всё равно, где и как служить Империи, так клал бы камни в фундамент дворца!

– Ну-у, нет, – начальник хозчасти рассмеялся добродушно и заразительно. Над ним беззлобно потешались все остальные, но нисколько его этим не задели. – Мне б что-нибудь попрестижнее…

– Господин Серт… Господин Серт… – На пороге комнатки стоял молодой адъютант, но шагнуть внутрь не мог – было некуда. В своём ярко-алом аккуратном мундирчике с фиолетовыми кантами он выглядел браво на фоне нашей подвыпившей, расхристанной, растрёпанной компании, но держался скромно. – Господина Серта ждут на ужине у госпожи Солор. Я уполномочен проводить.

На меня воззрились с уважением, пониманием, немножко – с шутливым одобрением, мол, так держать, вперёд в высшие сферы. Я поднялся, одёрнул потрёпанную форму.

– Ладно, ребята, отдыхайте тут, но не особо расслабляйтесь.

– Слушаю, командир! – это хором.

– Аканш, проследишь, чтоб Машка не шалила? Не в службу, а в дружбу.

– В лучшем виде, командир!

Я пристроился за адъютантом.

– Надеюсь, предстоит не очень официозный обед? – пошутил, но вопрос воспринят на полном серьёзе.

– Обычный. Традиционный.

– А то одет я не для высшего общества, прямо скажем.

На меня оглянулись с большим недоумением.

– На походных приёмах допускается любая пристойная одежда, тем более если речь идёт об обеде в честь захвата крепости. – И с достоинством оправил на себе и без того безупречно сидящий мундир.

– Ну и ладушки.

Коридоры и залы, которыми мы проходили сперва, буквально кишели народом, и работы хватало всем. Здесь не встречалось праздно шатающихся, слегка подвыпивших вояк – все были вызывающе трезвы и полны забот. Кто-то волок тюки или разрозненные предметы местной мебели, кто-то помогал раненому добраться до лежанки, кто-то исполнял поручение в режиме «одна нога тут, другая тоже где-то рядом» – крутящиеся на виду бойцы не могли позволить себе расслабиться. Видимо, все подвыпившие прятались прочь с глаз, и в этом тоже жил след имперских традиций, в рамках которых прилично было исполнять приказ и делать дело, а расслабляться – как-то не очень.

Потом передо мной и моим спутником развернулась широкая галерея, поразившая меня полом в форме огромного жёлоба (не очень-то удобно оказалось идти по нему), сводом с крупным узором, напоминающим грубо высеченную в камне имитацию тростниковой крыши, и колоннами самого жутковатого оплывшего вида. Они вызывали единственную ассоциацию – слившиеся воедино сталактиты и сталагмиты, а почему это казалось жутким, можно было лишь гадать. Через равные промежутки из пола вырастали большие пыльные друзы кристаллов высотой по пояс взрослому человеку. Их нужно было обходить.

– Здесь раньше шло русло основной магической линии, – пояснил мне спутник, хотя я его ни о чём не спрашивал. – Но сейчас поток отключён, так что здесь совершенно безопасно. Вот сюда, пожалуйста.

Арка, в которую мы шагнули, была облита каплями и потёками прочно застывшего, но когда-то явно жидкого камня. За ней – короткий полутёмный коридор – и вот свет, которого было очень много, свет, порождённый десятками магических светильников. Зала, оживлённая им, имела форму кольца, окружая широкой полосой что-то вроде огромной, идеально круглой колонны. Та скорее всего заключала в себе ещё одно помещение, иначе зачем она тут вообще нужна?

В зале хватало не только света, но и столов, и сидений, и скатертей, а вот угощение было довольно однообразным, хоть и обильным – всё больше мясо в разных видах, немного рыбы, совсем чуть-чуть овощей. И правильно, на войне не до гурманства. Аштия в просторном ярко-алом одеянии без пояса приветствовала своих офицеров, вручая каждому кубок с вином. Из этих посудин и дальше надлежало пить на протяжении трапезы, других кружек не было. Тарелок тоже оказалось не в избытке… Ну и ерунда, всё равно угощение в основном такое, которое можно брать на нож или кусок лепёшки.

Так уж разместились столы, что нельзя было с ходу определить, где тут самые почётные места, а где попроще. Казалось, на этом пиршестве все равны, а если кто и отмечен более других, то тот, кого посадили поближе к госпоже Солор и её супругу. Раджеф, кстати говоря, явился сюда в кольчуге, а не в каком-нибудь роскошном наряде. В качестве намёка, что ли, мол, не развлекаемся мы, господа, не забывайте, мы на войне.

– Рассказывай, – через некоторое время обратилась ко мне Аштия – я едва-едва успел утолить первый голод. – Как всё проходило?

– По плану, – удивился я. И, собравшись, кратко рассказала о рейде. – Как понимаю, после моего ухода в защищённую область Эрмах и Аканш отвели отряд назад. Была небольшая стычка, но, судя по потерям, ничего серьёзного.

– Под конец операции, как мне доложили, твоя сотня прижала отступающий в катакомбы крупный отряд демонов и дала возможность его уничтожить. Я очень довольна.

– Аканш молодец.

– В любом случае это твоя сотня. Её успех или провал – целиком сфера твоей ответственности. Своего помощника ты можешь отметить, если захочешь.

– Как именно?

– Подашь моему секретарю ходатайство о поощрении. А там уж порядок известный.

– И что нам предстоит дальше?

– Тебе и твоим людям я хочу поручить ещё одну операцию, разработанную моим штабом. Нет. На этот раз всё более традиционно, почти без эксплуатации твоей «чистоты».

– Ага, а то в запасах моей непорочности уже дно показалось. Шутка, если что!

– Я так и поняла. Ты когда шутишь, у тебя выражение лица становится особенное.

– Блин! Не думал, что шучу физиономией.

– Давно хотела тебя спросить, что такое «блин»?

– Э-э… – я на пару секунд подзавис. – Это восклицание. Эмоционально окрашенное.

– Как любое ругательство. Это ясно, – Аштия изящно отправила в рот кусок свинины с кончика ножа. – Но что означает само слово? Что за предмет назван? Или действие?

– Предмет. Это… еда такая. – Я в замешательстве попытался сообразить, имеет ли распространённое междометие отношение к национальной русской еде.

К моему изумлению, Аштия восприняла моё пояснение в совершенном спокойствии.

– Понимаю. Обычное дело. У нас ведь тоже есть подобные бранные выражения. «Делить хлеб золотаря», я верно сказала?

– Не совсем. – Раджеф поменял лепёшку и взял себе кусок индюшатины. – «Доедать за золотарём». В форме пожелания. Доброго такого…

– Ещё есть вариант: «Доедать за кожевенником», – вклинился Ниршав. – Поймёт тот, кто хоть раз побывал вблизи дубильных чанов. Ароматы с ног сшибают за квартал. А что это тебя заинтересовало, Аше?

– Мне интересно, как и чем живут в других мирах. Получается, мы мало чем отличаемся от обитателей других миров, не так ли, Серт?

– Кхм… Если бы сильно отличались, я б тут не прижился, наверное. Но отличия вообще заметные.

– Но это ж понятно…

Смеялись и брали на кончике ножа ломтик за ломтиком. Слуги, приносившие новые яства когда на огромных блюдах, а когда и просто на деревянных досках, отнюдь не все принадлежали к человеческой расе – некоторые были демонами. Работали при этом столь же старательно и даже более невозмутимо, более аккуратно. Адъютанты в красивых мундирах косились на них презрительно.

– Ты совладал с пленницей? – тихонько спросила меня Аштия, когда Ниршав и Раджеф занялись обсуждением чего-то окологвардейского.

– Не столько я, сколько Аканш.

– С демоницами нельзя церемониться, запомни. Они воспринимают только язык силы. У нас, в общем, то же самое. Просто местные обитатели ещё не умеют проводить параллель между силой и законом. Им это понятие знакомо мало.

– Скажу откровенно, мне бесцеремонность даётся с трудом.

– А ты вспоминай, что она не человек. И если будешь давать слабину, можешь в один печальный день не проснуться.

– Тебя это сильно тревожит, да?

– Изрядно. Я к тебе уже успела привыкнуть, – и она улыбнулась так открыто, что я на время забыл о её высоком положении и разделявшей нас пропасти.

Конечно, пропасти! Мало того что она уроженка чужого мира, так ещё и представительница потомственной знати. Иное положение, иное воспитание и привычки, иные взгляды на жизнь. Всё иное!

Продолжая есть уже скорее по инерции, а не потому, что хотелось, я рассеянно разглядывал сидящих вместе со мной за столом. Все они – высокопоставленные офицеры Генштаба или же имперская знать. Смотреть на них было так же любопытно, как интересно было бы взглянуть на королеву Англии вживую, а не сквозь экран телевизора. Затуманенный романтическими представлениями о знати взгляд тщился найти в них что-нибудь особенное. Если оно и было, то я способен был увидеть его только в Аштии.

Наверное, пока просто был плохо знаком с имперской знатью.

Когда я вернулся, в моей комнате уже никого не было, кроме демоницы Маши, даже Аканш ушёл. Наверное, обустраивает сотню, то есть оставшиеся от неё неполные девять десяток. В какой-то момент я ощутил стыд – по идее, именно командир должен думать о своих людях. Успокоило меня столь же быстро возникшее соображение, что для подобных мелочей, вроде вопросов размещения и кормления, как раз существуют замы. А я зато буду нести ответственность за всё. И хорошо, если это будут только успехи. Что тут делают с неудачниками? То, что госпожа Солор не пощадит меня лишь из-за возникших у меня с ней особенных дружеских отношений – очевидно.

Она, кстати, и с супругом общалась вежливо, сердечно, ласково… Но не настолько, чтоб можно было предположить какое-то особое отношение к нему с её стороны. Я почему-то был уверен, что и Раджеф это понимает. Наверное, странно он должен чувствовать, обнимая женщину и при этом зная, что та даже не попытается отмазать его, если он сделает серьёзную ошибку.

Маша подползла ко мне, когда я затушил светильник (магический, но я уже знал, где и как нужно потрясти, чтоб он погас).

– Ты меня забрал только затем, чтоб я подавала тебе еду? Или всё-таки хоть чем-нибудь порадуешь?

– Мне ещё женщины никогда так откровенно не предлагались.

– Я постараюсь пережить твою неопытность, – она вдруг накинулась на меня и попыталась сорвать рубашку – грубо, словно это я был женщиной, а демоница – насильником.

Я перехватил её руки. В этот момент мне вспомнились слова Аштии. Вряд ли она шутила. Наверное, она лучше знает.

Не так-то просто оказалось развернуть Машу лицом вниз – сопротивлялась пленница всерьёз. Правда, теперь к моей чисто физической силе прибавилось умение, и, хоть не без труда, я совладал с нею, ничего ей не сломав. Спутал руки, но слегка, лишь для того, чтобы утихомирить на несколько минут. Она извивалась, и близость её тела, тёплого и ароматного, словно настоящее человеческое, без обмана, вспыхнуло пламенем и во мне. Может быть, сперва я не собирался её касаться, но через несколько мгновений уже решил для себя, что мне ничто не мешает.

И действительно – не мешало ничто.

Опрокинув демоницу, я впился в её губы, едва осознавая, как страсть и жажда вытесняют сознание. Ничто больше в мире не существовало, кроме этого крохотного пятачка реальности, где женщина отбивалась, но не потому, что отказывала, а я давил не затем, чтоб сделать больно. Ошеломлённый своей поразительной тягой к этому существу, но без намёка на нежность или приязнь, я просто подчинился своему желанию.

Насилие всегда было мне чуждо, как и взгляд на жертву чужой агрессии как сторону провоцирующую. Но сейчас всё происходящее было до шока органично ситуации, а также взаимным ожиданиям. Демоница явственно не просто ждала насилия, но добивалась его. В её глазах загорались яростные огоньки, но порождало их не отвращение, отторжение, омерзение. Наоборот, их зажигала та же страсть, которая дышала мне в затылок.

– Ты послушный, – выдохнула она самодовольно.

«Напрашивается», – мелькнуло у меня в сознании. Но рука сама поднялась и отвесила пощёчину. Первый раз в жизни я бил женщину. Не понравилось.

Она сверкнула глазами, и словно бы даже удовлетворённо. Ждала ведь чего-то подобного, напрашивалась. Интересно, зачем ей это нужно?

– Глупо, – проговорил я с ленцой, поднимаясь. – Мне надоест, и я ведь бить не буду. Я просто пущу в расход.

– А ты думаешь, я хочу жить вот так? Из положения госпожи в положение рабыни – немного удовольствия, а?

– Думаю, ты всё равно хочешь.

Она улыбнулась без малого лучезарно, облизала губы. Засранка…

– Много ты понимаешь.

– Тут и понимать особо не надо.

Я улёгся на лежанку, поёрзал, ища удобное положение, и смотрел, как она склоняется надо мной.

– Ты слабый, человек. Ты очень слабый.

– Глупышка, – усмехнулся в ответ. – Так у тебя ничего не получится. Иди на своё место.

Послушалась. Поразительно – но послушалась. Значит, по большей части я всё сделал правильно. От сердца немного отлегло. Действительно нервно находиться в комнате с демоническим существом. Мало ли что ей придёт в голову.

Я рассматривал её, прикорнувшую полусидя, положив голову на лежанку, и поражался тому странному набору чувств, которые испытывал сейчас. До чего она всё-таки некрасивая, особенно если рассматривать вблизи! Достаточно пристального взгляда, чтоб бросились в глаза отличия этого существа от человеческой женщины. Да ещё и оттенок кожи, и фактура его, словно бы имитирующая мелкую чешую. Разглядывая Машу, я ощущал отвращение, брезгливость – и страстное желание. Хоть буди её и снова валяй!

– Надеюсь, её будет куда пристроить? – спросил я Аканша на следующий день.

– Пойдёт в обоз, как офицерское имущество. Там накормят, обиходят, присмотрят, чтоб не сбежала, проследят за сохранностью.

– Кхм… Точно проследят?

– Никто не посмеет тронуть имущество командира, можно не сомневаться.

– Я о другом. В клетке её, что ли, будут держать?

– Вряд ли в походном обозе есть достаточное количество клеток. Скорее всего просто на цепи.

– Как гуманно, – пробормотал я. Сейчас, когда её не видел, даже испытывал к ней что-то напоминающее сочувствие.

Но, если уж серьёзно, сейчас было слегка не до Маши. Фиг с ней. Легко поверить, что ничего страшного с пленницей не произойдёт. Впереди наклёвывалась другая забота – новый приказ, новая операция, где я, с одной стороны, ответственен за свою часть задачи, а с другой – за весь свой отряд, который поведёт Аканш и сотники.

Значит, башня…

– Как понимаю, – пришлось мне объяснять своему заму, Миргулу и Элшафру, командиру второй моей сотни, до сего момента находившейся в стороне, то есть в запасе, – эта башня запирает перевал. Небольшой такой перевальчик. Основной замок будет штурмоваться в лоб и с двух флангов. И – со стороны этого перевальчика. Мы должны будем его аккуратно захватить. Или хотя бы начать захватывать. Вроде как местные не должны ждать на него нападения, потому как он не особо стратегически важен, но госпожа Солор хочет там разместить какую-то из имеющихся артиллерийских батарей, по этому рушить стены и укрепления нежелательно…

– Что разместить?

– Какие-то магические системы обстрела противника. Толком не знаю и не должен.

– Понимаю, – улыбнулся Аканш. – Потому что командира запрещено…

– Именно! Именно так. Короче, падаем на крепость, как снег на голову, и живенько его потрошим.

– Как что падаем?

Я с недоумением уставился на своего зама и не сразу сообразил, что он просто не знает ничего о снеге. Однако слово-то в языке есть, раз мне магически вложили его в голову в числе прочих. Ладно… Поднатужившись, я сумел отыскать в чужом языке подходящий ситуации аналог.

– Как дерьмо в нужник падаем. Ясно?

– Прямо со скал? – деловито уточнил Миргул.

– Ага, а для уверенности и остойчивости машем ушами. Издеваешься, что ли?

– Никак нет, уточняю. Может, какие-нибудь магические приспособления предусмотрены.

– Никакой магии! Действуем, как учили – тихо и скрытно. Аканш, надо переговорить.

– Да, командир.

– Слушай, мне опять, как и давеча, придётся ползти в гордом одиночестве, да ещё и через канализацию. В общем, полные штаны удовольствия. Вести отряд придётся тебе, причём по полной программе. Примерный план действий расписан, вот бумага. Но инициативу в рамках плана всё равно придётся проявлять, от этого никуда не деться. Не подведи меня. Иначе обе головы слетят с плеч.

– Понимаю. Не волнуйся. Всё сделаю, насколько смогу.

– Я на тебя рассчитываю. В случае успеха мне может светить повышение, и тогда я тебя потяну за собой. Мне такие ребята, как ты, нужны. Но ты же понимаешь, если случится провал, никакой перспективы уже не будет.

– Понимаю, – Аканш прищурился. – Отлично понимаю. Не волнуйся. План я смотрел, он толковый и легко приспосабливается к обстоятельствам. Я всё сделаю, если ты сделаешь свою часть. Хотя я и не знаю её сути.

– Я тебе намекну. Ты в курсе конечного результата, а вот для того, чтоб его добиться, мне придётся искать путь в тамошней канализации. Вернее, в стоках, но это не сильно приятнее.

– Как понимаю, там тоже кое-где есть сигнализация и системы слежения.

– Да, но они реагируют только на проявления магии. Продвижение физического тела без признаков магической активности они не фиксируют и не могут фиксировать. Прикинь, система бы реагировала на любую крысу, а их там немало!

Мой зам с озабоченным видом повёл плечами, будто они затекли.

– Система может оценивать тела и с позиции массы. Ты покрупнее крысы.

– Как понимаю, в демонических мирах бывают такие крысы, что и я покажусь крохотным.

– Это-то верно…

– Что поделать. Придётся рискнуть.

– Ты уж поаккуратнее рискуй, командир. А то страсть как хочется пойти на повышение!

Я хмыкнул – юмор был вполне интернациональным. Правда, уверенности в том, что Аканш именно пошутил, у меня не было.

Нам предстояло преодолеть всё пространство до намеченной цели первобытно, ногами, даже не верхами (но в сопровождении обоза, это уж как положено). Почему нам не могли помочь магией, понимал, наверное, самый распоследний солдат. Любая телепортационная система обращала на себя такое же внимание следящих систем, как, скажем, заметен пожар в полной темноте. Ни к чему привлекать к себе лишнее внимание и обращать на себя взоры демонов-стратегов. Ещё подтянут к крепостце на перевале дополнительные силы, ни к чему это.

Мы выступили в путь ранним утром, когда по камням, в полутьме казавшимся высеченными из глыб обсидиана, полз густой зябкий туман. Пробирало до костей, даже сквозь стёганый подкольчужник и плащ. Пока мы ехали верхами, но уже очень скоро сопровождающие должны были забрать у нас лошадей, и дальше придётся чесать пешочком. Не страшно, впрочем – за пару дней доберёмся.

– Вы обозом-то не будете чересчур сверкать на этой пустоши?

– Посмотрим. – Аканш почесал щёку. – В случае необходимости всегда можем его спрятать. Пусть командир не волнуется.

– Теперь надо решить, как я буду подавать сигнал. Сам же знаешь, чем больше времени у нас будет на разгон, тем выше шанс.

– Да, разумеется. Горящий факел подойдёт только для ситуации, когда наши две сотни уже будут внутри или без малого там, и мы будем подавать знаки отрядам поддержки. Значит, что остаётся? Кому-то из наших постоянно дежурить под стенами… Тоже не вариант. Остальные добежать не успеют по первому зову, да и шанс попасться огромен. К тому же всё равно вопрос сигнала остаётся. Может быть, поступить проще и определить конкретное время?

– Не-а… Схемы стоков у Аштии не было, Эрмах тоже о них, кроме входа, ничего не знает. Сколько я там проторчу – только Бог знает. Предугадать и рассчитать невозможно.

– Тогда действительно можно определить конкретное место, где будет торчать боец. Камушек ему скинешь на шлем – и всё.

– Спалиться может запросто. Ну, днём, допустим, камушек, а ночью? Ночью я не то что шлема – стены-то толком не разгляжу.

– Ну, ночью тоже можно камушек. Или несколько. Рано или поздно попадёшь.

– На чём меня и накроют. Нет уж. Давай вот на чём остановимся – на стену я вылезу уж всяко ночью, в темноте. Высунусь в надвратную башню, в бойницу. Или между зубцами – как получится. Руку высуну наружу и посвечу зажигалкой. Со стены, думаю, это будет не очень заметно.

– Что такое зажигалка?

Я продемонстрировал. Один из немногих предметов, который я сумел сохранить из мира своего прошлого. И зажигалка даже ещё действовала. Аканш осмотрел её с большим беспокойством.

– Точно нет магии?

– Ни капли. Раритет с родины.

– Интересно. Как работает?

– Там внутри бензин…

– Что такое бензин?

– Горючее. Давай на этом остановимся, а то я не смогу тебе в двух словах объяснить, что такое автомобиль, промышленность и электричество.

– Э-э-м… Да, командир. Значит, посветишь этой фитюлькой, и нам это будет сигналом, что следует скрытно, беззвучно и вместе с тем очень быстро двигаться к воротам. А если днём, то какой будет сигнал?

– Сказал же, что днем никаких сигналов подавать не буду. Стану отсиживаться.

– Всякие ситуации бывают, командир. Всё надо предусмотреть. По возможности, конечно.

– Ну, не знаю, – я беспомощно огляделся. – Было б тут солнце, я б зеркальцем посветил. Знаешь же, что такое зеркальце?

– Кто ж из мужчин этого не знает? Не жёны, так сёстры регулярно по мозгам ездят на тему того, какая это необходимая покупка. И всё большее, большее подавай! Известное дело. Но солнца тут действительно на подобный ход не хватит.

– Тогда, может, какой цветной тряпицей? Вот, красной тряпкой какой-нибудь помахать. Есть в обозе ярко-красная тряпка? Сдаётся мне, в демоническом мире красный цвет не в избытке, так что заметите.

– Можно, конечно. Но очень уж рискованно.

– О, научи, как в нашем деле пребывать в полной безопасности?!

– Торчать в казарме и в отпуске, командир. Эй, Химер, найди командиру красный лоскут!

– Где?

– Где хочешь. Можешь своей кровью бинт изгадить.

– Не пойдёт. Будет не ярко-красный, а бурый, – хмыкнул я. – Ищите яркое. Аканш – тогда в случае чего лоскуток я просто вывешу, махать им не буду. Лишнее внимание к сигналу – сам понимаешь – привлекать не стоит.

– Есть яркое, – начальник хозчасти вручил мне фигурно изрезанное полотенце ядовито-розового цвета. – Сойдёт?

– Сойдёт. Ну и цвет! Увидишь такое на демонской стене – сразу заметишь. Проблюёшься и в бой. Сойдёт. Ну, что? Аканш?

– Готов, командир.

– Удачи, парни! И мне удачи, – это я уже пробормотал вполголоса.

Передо мной была пустошь, каменистая и неухоженная, лишь слегка и кое-где оживлённая лишайниками, да и те не могли похвастаться яркостью красок. Скалы громоздились за моей спиной и справа, но не сплошняком – и впереди. Среди них как раз и притулилась крепость, крохотная, как иные замки моей родины, возведённые эдак в одиннадцатом или двенадцатом веках. В этом мире гигантомании глаз отдыхал на такой крохотульке. Собственно, поэтому она не считалась тут ни полноценной крепостью, ни полноценным замком. Башня, не более, хотя непосредственно башен тут оказалось то ли три, то ли четыре, то ли даже больше. Плюс ещё барбаканы.

Сумерки укутывали провалы и ямы меж валунов и скал, и только ломаная линия стен и крыш выделялась пока на светло-сером фоне неба. Главное сейчас не обратить на себя внимание гарнизона. Мало ли, вдруг заметят движение. Когда стемнеет, двигаться вперёд можно будет быстрее, но с другой стороны – с большей осторожностью, а то попадёшь ногой в расщелину или провалишься куда – и пока.

Что меня заботило сейчас больше – собственная жизнь? Или невыполнение приказа, как правильного имперца? Теперь я уже не мог с уверенностью ответить на этот вопрос. Инерция жизни и чужой пример затягивали, как трясина. А может, не трясина? В глубине души я иногда завидовал своим новым товарищам, уроженцам Империи. Цельность их натуры просто поражало. Воспитание делало из них идеальных членов общества.

Впрочем, им и самим проще было жить именно так. Жизнь их была распланирована от рождения и до смерти, никаких неожиданностей, никакой висящей дамокловым мечом необходимости проявлять опасную инициативу. Никогда им не приходилось сомневаться в грядущем дне, никогда жизнь не ставила их в положение: «Выплывай, как знаешь». Может, это и есть счастье? Я вспомнил омерзительное ощущение неприкаянности, полной оторванности от мира сразу после освобождения. Свобода, обернувшаяся тягчайшим наказанием. Имперцы не знают такой свободы, и в этом их счастье.

Пригибаясь за камни, я пробирался вперёд с осторожностью, вбитой в меня лагерными тренировками. Всё-таки хорошая штука – учения всем большим отрядом, волей-неволей узнаёшь кучу всего полезного. Там, на кромке крепостной стены и в тёмных провалах бойниц не было заметно ни малейшего движения, но я-то хорошо знал, что обитатели в замке есть. Не могут не быть. И свет излишний им не нужен. Наверное, позже зажгут.

А раз так, то в темноте они наверняка видят много лучше, чем способен видеть человек.

До нужного места оставалось всего ничего.

Сток выходил на небольшой ручей, грязный настолько, что можно было только поражаться, как такая насыщенно-глиняная вода способна так весело бежать по камням. Казалось, она должна двигаться медленно и вязко, словно кисель. Касаться её не хотелось категорически, но что поделаешь. Притаившись у отверстия, едва подававшего «голос» слабым журчанием жидкой грязи, я прислушался. Нигде ни камушек не шуршал под ступнями или подошвами, ни звука, издаваемого местными демоническими животными…

Кстати говоря, встреча с подобными меня сейчас пугала побольше, чем столкновение с бойцами из армии местного шишаря. Ведь, в конце концов, семейство Одей научило меня вести поединок, а не «охотничать». В столкновении с местной фауной я мог рассчитывать по большей части на личные навыки и знания, да на небогатое охотничье прошлое.

«Если выберусь отсюда, – подумал я, – и заделаюсь крутым военным чином, найду Альшера и предложу ему служить под моим началом. Если жив, вряд ли откажется. Для имперца такая карьера – предел мечтаний. А при мне окажется ещё один стоящий человек, которому я смогу доверять».

Но преждевременно было думать о том, что делать после благополучного завершения войны. Сперва её надо было благополучно завершить, и в этом была часть моей ответственности. Крохотная – но была.

Убедившись в молчаливости окружающего мира, я подобрался и нырнул в проём стока. Оттуда потягивало неприятно, но терпимо. Почему-то этот слабый запах тревожил меня больше, чем обеспокоила бы откровенная вонь. Почему – не знаю. Раздражал, нервировал, как постоянная чесотка.

К счастью, ползти приходилось на карачках, а не по-пластунски, брюхом в грязной жиже, и иногда даже удавалось приподнять коленки, чтоб не намочить их окончательно. Когда свет вокруг пропал вовсе, я вытащил из нагрудного кармана кулёк из промасленной бумаги. Внутри были горошки – средство, в котором не было магии, и это стоило людям Аштии огромных усилий. Каждый из этих горошков должен был дать мне возможность видеть в темноте.

Лекарство оказалось горьковатым, но терпимым. Не возникло даже острой потребности запить. Вода-то у меня с собой имелась, но мало, а прикасаться к грязевой жиже под ногами даже в мыслях было неприятно.

Зрение прояснилось, но иначе, чем если бы в трубе зажёгся свет. Нельзя сказать, чтоб я стал видеть, словно днём, но разобрать движение воды и тварей, плескавшихся в ней, оказалось мне вполне под силу.

Ползти предстояло долго, надо было набираться терпения. Меч на этот раз был приторочен к спине, а вот нож висел так, чтоб выхватить в секунду. Кроме того, ещё один я пристегнул к ноге, ещё один, самый маленький, запихнул в сапог другой ноги. В общем, в каком бы положении ни оказался, оружие у меня под рукой будет. Главное теперь не убедиться, что местные крысы способны на большее, чем я могу вообразить.

Но первые полкилометра пути оказались спокойными. Два раза я натыкался на сравнительно мелких существ, вооружённых зубами и когтями. Первое от меня предпочло сбежать, второе я успел заколоть раньше, чем оно ощерилось на меня с серьёзными намерениями. Конечно, так не могло продолжаться дальше. Но надежда жила.

Вскоре я натолкнулся на развилку, и тут приходилось уповать на удачу, потому что верного пути я не знал и знать не мог. Кто вообще может знать схему стоков в этих местах? Разве что только те, кто их чистит. Никому из местных не придёт в голову влезть сюда, чтоб спрятаться или пробраться в замок. Слишком много тут следящих систем, которые отсекут любой признак магической активности и подадут сигнал. Причём не обязательно пользоваться чарами, достаточно уметь это делать. Есть ли в магическом мире хоть кто-нибудь, кто вообще ничего не умеет? Увы. Таких, как я, тут быть не может.

Словом, выбирать мне придётся, исходя из любых угодных мне признаков. В общем, поползу туда, где просторнее. Мне только приступа клаустрофобии не хватало.

Поэтому, сталкиваясь с развилкой, я вёл себя спокойно. В конце концов, если выползу обратно к выходу, поверну и попробую ещё раз. Для спокойствия и уверенности я оставлял на стенках метки мелком (слава богу, хоть видел их отчётливо со своими благоприобретённым зрением) и мог быть уверен, что найду, откуда пришёл и куда ещё не лазал.

Время от времени я замирал, прислушиваясь к своим ощущениям. Здесь не может не быть следящих магических систем. Не может не быть! Должен ли я что-нибудь чувствовать, когда импульсы проходят сквозь меня? Или магическая стерильность хранит меня и от возможности ощутить на себе прикосновение смертоносных в своей бдительности чар?

Крупная чешуйчатая тварь накинулась на меня в тот миг, когда средство для видения в темноте начало давать сбой, а достаточно удобного места, чтоб принять следующую горошинку, пока не попалось. Тут-то мне стало ясно, что, хотя Одеи натаскивали меня на людей, с животным я тоже не оплошаю. Увернулся в сторону буквально за миг до того, как различил движение в темноте – вот, уже что-то! Нож без малого высек искры из плотной демонской чешуи. Чёрт!

Тварь всплеснула, как рыба, выворачивающаяся из рук, и это было намного опаснее, чем прямая атака. Фиг её знает, насколько остры её «плавники» и прочие острые части организма, и какой яд может ждать меня на них.

Я перекатился назад и вляпался левой рукой в самую жижу. Хорошо хоть не правой. Упругое мощное тело кинулось за мной, и пришлось отмахиваться ногами. Успешно, раз уж я до сих пор жив. Какая глупая будет смерть, если меня постигнет неудача. И Аканш будет без толку ждать моего сигнала. Чёрт, нашёл о чём думать сейчас.

Мы с этим существом кувыркались в грязи, словно два поросёнка. Оно рвалось к моему горлу, а я пытался сообразить, как и куда ударить, чтоб избавиться от этого назойливого интереса к собственной особе. Своей быстроте и точности движений я больше не удивлялся. Пришлось перекувырнуться раз пять, прежде чем рука с ножом оказалась в удачном положении. Удар оказался болезненным и для меня, пальцы онемели, и, откатившись, я обнаружил, что ножа в руках больше нет.

Правда, тварь явно не горела желанием продолжать бой. А может, просто не могла. Вздрагивая всем телом и особенно хвостом, существо попыталось уползти. Нет уж, фигушки! Стоять!

Я вытащил нож из ножен над коленом и одним удачным ударом пробил ему хвост. Животное взвыло и рванулось прочь, не выражая желания сражаться. Ну уж нет. Выдернув нож, я прижал хвост ногой. Пришлось для этого привстать, но вынужденная поза оказалась очень удобна для броска. Мне казалось, будто тело совершает все действия самостоятельно, а сознанию можно и отлучиться куда-нибудь. В любом случае, запомнились мне лишь обрывки случившегося – ударил, увернулся, отпихнул наручью, воткнул лезвие ещё раз, и всё это почти вслепую.

Добив тварь, я долго оттирал руки жидкой грязью. Грязь лучше, чем едкая кровь. В конце концов, руки быстро высохнут, и нож не будет скользить в руке. А о чистоте собственной одежды вообще смешно было задумываться – в нынешних-то обстоятельствах.

Интересно, сколько времени я уже тут торчу? И сколько ещё чешуйчатых мерзопакостей бродит поблизости? Время от времени чутьё подсказывало мне, что приступ клаустрофобии где-то поблизости, стоило большого усилия каждый раз успокаивать себя заранее и пережидать вспышку паники.

Пару раз я сбивался с пути и ощущал это по тому, что труба начинала идти под уклон. Осознав это, разворачивался и проползал обратно весь путь до развилки. Оставлял ещё одну метку мелком, который в промежутках прятал в тщательно намасленный кожаный мешочек. И полз дальше, хотя усталость нещадно давала о себе знать. Надо было сперва отыскать выход. А уж там, сориентировавшись по ситуации, отдыхать себе.

Первый выход, который я нашёл, не годился – труба шла вертикально вверх, и, может быть, упираясь коленями и локтями, я сумел бы по ней вскарабкаться, но, вылезая, оказался бы совершенно беззащитен перед любым проходящим мимо демоном. Второй сильно сужался, протиснуться по нему я не смог бы даже по-пластунски, а потому и не попытался. Пришлось искать что-нибудь более подходящее. Но, по крайней мере, я увидел свет, пусть тусклый, но настоящий. Значит, сейчас скорее всего день. До ночи ещё есть время.

К счастью, через какое-то время мне удалось подобраться к трубе, идущей горизонтально и заканчивающейся лазом, выходящим на поверхность у самой дороги. Конечно, лаз был забран решёткой, но решётка солидной не выглядела. Оценив её, я решил, что смогу расчистить себе путь, главное, дождаться, когда рядом не будет никого, способного разглядеть мои манипуляции. Пока же она служила мне хорошую службу, затрудняя любому мимо проходящему обитателю замка возможность видеть меня.

Я мало что мог рассмотреть из того положения, в котором оказался, но убедился сразу, что замок отнюдь не безжизнен. Некоторые из местных условно разумных существ носили обувь, большинство нет, но на их топталы я имел возможность полюбоваться из своего укрытия. Помимо того мне были видны булыжники мостовой и стена строения напротив – массивная кладка, может, это и не жилое здание совсем, а тоже часть укреплений. Уронив голову на руки, я даже вздремнул немного – меня уже не тревожила ни вяло обтекающая тело грязная вода, ни запах, ни даже жажда и голод – взятый с собой паёк и того, и другого я расходовал очень экономно.

А когда темнота заволокла лаз и брусчатку по ту сторону решётки, и ноги как в обуви, так и без неё совсем пропали из виду, я аккуратно подтянулся и стал возиться с прутьями. Да, как и предполагал, здесь всё довольно просто. Нужно лишь правильно ухватиться и удачно упереться. А потом либо дёргать, либо налегать – уж как получится. Главное – не устраивать шума. И это как раз самая настоящая проблема.

Мне с трудом удалось отковырять прут, просунуть в отверстие голову. Если прошла голова, то всё остальное пройдёт тоже с огромной долей вероятности. Наружу я выскользнул с лёгкостью, за которую не жалко было бы земно отблагодарить семью Одей и её школу. Или Аштию. Или отдельно – её деньги.

Пустота и тишина. Откатившись к стене, я распластался по ней, прислушиваясь. Да, тишина и пустота. Повезло. Теперь искать лестницу на стену и молиться об удаче. Нет, без молитв обойдёмся, нет времени и лишнего внимания на это бесполезное занятие. Из закутка, куда выбрался сквозь поломанную решётку, я выглядывал с таким чувством, с каким мог бы подниматься на эшафот. Никогда ещё мне не хотелось так страстно послать Империю в неизведанное порнографическое сафари. Если б рядом вдруг оказалась Аштия, она б в лучшем случае услышала о себе много нового и неприятного, а в худшем получила бы по зубам. Как представитель Империи.

Но Аштии рядом не было. И уцелеть я мог только в одном случае – соединившись со своими. То есть в точности выполнив приказ. Идеальная ситуация для имперца-фанатика – делай дело с полной отдачей, только так можешь остаться в живых. Чёрт бы их всех тут побрал! И там – тоже!

Прижимаясь к стене, я медленно ступал по камням, стараясь даже не шуршать. Мокрая наскозь одежда мне в этом только помогала. Одно лишь и остаётся мне, что держаться тени – крепостца настолько мала, что не может предложить изобилие укромных закутков. Вот и лестница, высеченная в камне – узкая до дрожи, – а вон там расхаживает дозорный. Надо помнить, что он не один, их всегда двое, об этом мне говорили, конечно. Где второй? Ага, вон он сидит на стене, похож на химеру с карниза Нотр-Дам де Пари (вживую не видел, только на картинках, но запомнил хорошо). Распустив ремешки на груди, я снял со спины меч. Так, теперь бы найти местечко, откуда можно посмотреть через стену, чтоб определить свою дислокацию. Как ни крути, но этих двоих придётся кончать.

Я выжидал долго, вполне при этом отдавая себе отчёт, как опасно это промедление. В любой момент меня могут обнаружить – но что поделаешь, если ни теперь, ни через минуту дозорные не желали занимать такое положение, чтоб у меня был реальный шанс сложить их обоих, сразу и без шума? В конце концов, чувствуя, как растёт беспокойство, я решился – нашарил под ногами булыжник и, старательно прицелившись, сшиб химеру со стены. Она ухнула вниз без единого писка, а спустя миг я уже атаковал её напарника.

В тот момент, когда меня уже несло вперёд, эдак одним прыжком перекрывая два нормальных размашистых шага, появилось ощущение, будто мой противник оборачивается нарочито медленно, будто дурачится или обкурился. Убить человека бесшумно всегда казалось мне невозможным, а уж демона – тем более. Но, врубив бойцу меч в шею (ещё в прыжке успел выхватить его из ножен), я убедился – на свете многое возможно, хоть и маловероятно. Даже абсолютно беззвучная смерть.

Короткий оценивающий взгляд через стену. Так, похоже, я вышел из-под противоположной стены замка. Точно, вон виден водоём. Мне ведь упоминали о вод ной преграде между крепостцой и большим замком. Именно потому крепостца представляется тактически незначимым объектом, поскольку её захват не открывает прямого пути на твердыню местного шишаря. Вода сама по себе преграда. А в демонических мирах она к тому же несёт в себе магию, и очень много… Кстати говоря, вон то зарево не на главный ли объект боевой операции указывает? Неважно. Подумав, я перевалил труп через стену и, согнувшись, помчался по стене. Направо.

Вот и ещё один дозорный. Господи, сделай так, чтоб он плохо слышал!.. Спасибо, Господи! Этого я тоже подхватил, не дав прогреметь доспехами по камню, после чего с маху швырнул увесистое тело в очередную химеру. Я знаю, они голосистые и в нападении крайне неприятные, зато хрупкие. Может, химерка что-нибудь и пискнула под тушей своего напарника – этого я не услышал. Лишь встряхнулся, потому что кровь демона-бойца залила меня почти до подбородка – страшно подумать, на кого я сейчас похож, – и двинулся дальше.

До надвратной башни оставалось всего ничего.

Глава 6 Штурм и спешка

Чтоб добраться до надвратной башни, быстрее было бы спуститься во дворик и оттуда снова подняться на стену. Но это слишком уж рискованно, и я предпочёл проскакать в обход по стене. Тем более что следующая пара дозорных спустилась во двор за чем-то важным, освободив мне путь. Это ж как повезло-то!

Я втиснулся в башенку и прижался к стене. Внутренность башни следовало изучить быстро, и лишь благодаря вовремя закинутому в рот горошку я видел всё почти так же отчётливо, как при ярком электрическом освещении. Вон, боец идёт, судя по габаритам, он из тех демонов, с которыми не совладаешь одним ударом. Значит, придётся выяснять с ним отношения в башне, которая, к счастью, пуста.

И, кстати, тут имеется какой-то тяжеловесный предмет мебели невнятного назначения, которым можно будет воспользоваться. Я положил меч на пол и подхватил конструкцию. Тяжёлая, блин… Но зато уж можно рассчитывать, что она капитально так сшибёт с копыт. Стоило бойцу переступить порог башни, как я с облегчением обрушил на него увесистую штуковину, подхватил с земли меч и полоснул сверху таким заковыристым образом, что и сам постфактум не мог сообразить, как оно делается. Тело выдавало усвоенные знания независимо от головы.

Демона не хватило на длительное сопротивление. Полуоглушённый деревяшкой и раненый, он попытался напасть на меня, но, похоже, не сразу сообразил, где я вообще нахожусь. А потом было уже поздно. Меня снова измазало кровью, но это уже не имело значения. Не тратя ни мгновения, я подскочил к бойнице и распластался по камню, чтоб высунуть руку наружу. Зажигалку я упаковал на славу – и в бересту, и в промасленную кожу, и так, чтоб кремень остался безупречно сухим. И уже высунувшись, сообразил, что огонёк зажигалки – как блоха на чёрной стене. Поди разгляди.

К счастью, деревянная конструкция об демона хрупнула по всем швам. Похоже, она была не совсем деревянная. Оно и понятно – откуда тут дерево? Стоило поднести зажигалку, как обломок тут же занялся, и вскоре из него должен был получиться полноценный факел. Сушёный саксаул, что ли? Я торопливо высунул руку в бойницу и опустил её. Подержал, и, когда огонь опалил мне пальцы, выпустил.

Теперь действовать. Интересно, заметили или нет? Если нет, то карьера моя вместе с жизнью подошли к концу. Коммандо из меня никакой, к тому же пулемёта в наличии нет, весь замок в одиночку я не зачищу. А что мне категорически необходимо всё-таки зачистить своими силами? Дворик, конечно, иначе к рычагам не подступиться. Потом уже буду пытаться снять засов, иначе створки даже под давлением блоков с места не сдвинутся.

Кстати, даже в таком виде мой план – без малого утопия. Игра с удачей наперегонки.

По стене в сторону надвратной башни направлялись трое – мне было их видно сквозь арку даже издалека. Сейчас они обнаружат тело, но чем я могу этому помешать? Только быстротой и упованием на чудо. Я с усилием откатил труп в сторонку, к стене, и, прибавив скорости, с самого верха лестницы спрыгнул во двор – за спину одному из дозорных. К счастью, тут я уже наверняка знал, как и куда бить. Успешно!

Второй – вот болван! – молча кинулся рубиться со мной, вместо того чтобы завопить, поднимая тревогу. Господи, пусть тут окажется побольше таких идиотов!.. Спасибо, Господи! Химера, по идее, более, чем другие дозорные, призванная именно поднимать шум, кинулась на меня с относительно тихим клёкотом. Её я смёл одним сильным ударом.

Чудом было усвоенное мною искусство, в этом я уже сколько раз убеждался и не уставал изумляться. Сражаясь одновременно с двумя бойцами (один смертельно раненный, но пока упорствует; на него можно особо внимания не обращать, только отбивать удары, вот-вот сам свалится), я успевал оглядываться и оценивать ситуацию. Ага, вот и нужный мне закуток с системой блоков и рычагов, управляющих воротами.

Мне эту систему толком не описывали, лишь предположили, где нужно открутить и к чему приложить силу, чтоб механизм пришёл в движение. Но я ж не идиот. Если понадобится, и сам смогу разобраться, что к чему. Вот, наконец-то удачный выпад, мой противник оступился и откатился назад, в тень, отбрасываемую стеной. Отлично! Туда же пинком я отправил тело химеры, и, подцепив за ногу второго крупного демона, поволок его за собой к закутку, тоже в тень. Тяжесть немалая, разве только в момент адреналинового приступа можно себе позволить ворочать такую тушу с такой скоростью.

Хорошо хоть, что лампа горит только на башне, поэтому пятен тени вокруг предостаточно. Конечно, они не таковы, чтоб схоронить в них признаки своих «шалостей» с такой же надёжностью, как в бездне моря. Но это и не нужно. Главное, чтоб в первую пару мгновений те трое на стене не сразу зацепились взглядами за трупы, не сразу поняли, что к чему. Идеально было б, если б они сперва спустились вниз, и лишь потом подняли шум.

Офигеть система, как я вижу. Рычаги, канаты, цепи, какие-то блоки… И магия, отчётливо дремлющая на некоторых элементах конструкции. Кстати, магия присутствует и на входе. Интересно, сигнальная она или какая-то иная? Если сигнальная, то какая-то очень уж специфическая, потому что сирены или её подобия я не слышу, да и вообще никаких звуков вокруг. Выдернув нож, я подцепил одну из верёвочных петель, накинул её на нужный рычаг и, прыгнув, повис на верёвке. Рычаг нужно сдвинуть в вертикальное положение. Теперь ещё вот тут… Ага, цепь напряглась. Дело за засовом на самих воротах.

К воротам я бросился, уже не беспокоясь о скрытности. Какой смысл? Уже на бегу я вдруг сообразил, что можно сделать с тяжеленной балкой хорошо если из дерева, а то и, может, похлеще того – из камня. Одеи на учили меня в полной мере владеть своим телом, сей факт мог решить мои проблемы и в поединке с дверью.

Подскочив к воротам, я ввернул было плечо под брус между скобами, но тут же отшатнулся в сторону. По тому месту, где я только что стоял, цыкнула короткая арбалетная стрела. Исчерпывающий ответ на вопрос, обнаружили меня или нет. Странные ребята эти демоны – почему не орут, поднимая тревогу? Или у них как-то по-другому принято себя вести в подобных ситуациях? А может, они давно уже шумят, да я не слышу?

Как бы там ни было, арбалет перезаряжать долго. Эта мысль мелькнула за миг до того, как я пристроился плечом на прежнее место. Правда, у дозорных может быть второй арбаль, а в момент наибольшего напряжения сил я ничего вокруг не буду воспринимать. Но что уж тут поделаешь – профессиональный риск.

В тот миг, когда я налёг плечом на брус, опаска, сомнения, чувства, рефлексия, прочая сознательная хрень покинули меня. Собственно говоря, и я, как человеческая единица, перестал существовать, осталась лишь великолепно отлаженная машина по подъёму грузов. Короткого напора оказалось достаточно, чтоб брус подпрыгнул в скобах, перекосился и скользнул набок. Упёршись в брусчатку, он заклинил одну из створок, но вторую-то запущенный мною механизм принялся открывать. Большего мне и не требуется.

Прыжок и кувырок, цоканье стрел за спиной – ерунда. Теперь надо к закутку, и держать, держать оборону против тех, кто попытается пробиться к механизму, чтоб закрыть ворота обратно. Главное – успеть встать в арке до того, как демоны набьются внутрь, иначе драться одновременно против нескольких будет проблематично. Кстати, у меня есть небольшая фора – ведь магия на входе наверняка не даст им пройти. Демонам придётся как-то отключать её.

Вступить в драку пришлось уже на середине двора. Я не смотрел, откуда набегали бойцы и сколько их набегало – да какая разница, в общем-то. Моей целью был механизм, и их – тоже. В какой-то степени тот момент, когда я оказался в окружении врагов, слился у меня в сознании с воспоминаниями о днях учения в поместье Одеев. А раз так, то всё выглядело просто: действуй, как натаскали.

Рисуя мечом самые затейливые фигуры, я не отслеживал, который из финтов в какой части демонского организма заканчивался – я знал, что всё будет так, как должно быть, потому что учили меня мастера. И они точно знали, как надо вкладывать в башку знания, чтоб те сработали в нужный момент нужным образом и в положенной комплектации.

Поэтому, когда, использовав сметающий удар одного из бойцов как опору, я рыбкой нырнул в нужный закуток, меня этот успех удивил мало. До вступления в схватку я думал по-старому – видимо, ещё не привыкнув к собственной крутости, не успев с ней свыкнуться. Но уж во время поединка или сразу после него оценивал себя совсем по-другому.

Где-то там были слышны окрики и говор, который я не понимал – видимо, какое-то из местных демонических наречий, не предусмотренное лингвистическими чарами. Потом всё перекрыл дикий многоголосый вопль, и в первый момент я решил, что по тревоге наконец-то подняли гарнизон замка. А потом увидел, как разрастается суета в воротах, и понял – не в суете дело. Просто идёт бой, просто Аканш наконец привёл моих ребят, а у меня заканчивает действовать медикаментозное ночное зрение.

В арку ломились бойцы с перекошенными мордами, которые и без того-то почти ничем не напоминали человеческие, будто рассчитывали найти здесь защиту. Значит, магический барьер снят, а когда – я и не заметил. Правда, в этом нет ничего странного.

Рубиться мечом в узкой арке было неудобно. По этому я бросил длинный клинок и выдернул нож, хотя на меня вот-вот должны были налететь два одоспешенных бойца, и за ними – ещё несколько. Тут важна была координация движений, аккуратность, лёгкость удара в любую доступную щель – и удача, конечно.

Я уложил троих или четверых, когда моего очередного противника прошили копьецом, и за ним, оседающим, встал, не приближаясь ко мне, боец-чело век.

– Всё в порядке, командир?

– Где Аканш? – рявкнул я, ногой отпихивая одного из тех, кого прикончил собственноручно.

– У ворот, командир.

– Вся сотня успела?

– Именно так, командир.

Мои бойцы уже очистили пространство вокруг ворот, сообща отволокли брус засова в сторонку, дали возможность и второй створке распахнуться. Аканш, прикрываемый с трёх сторон щитами, уже вовсю размахивал факелом, и на надвратной башне тоже появился кто-то с факелом. Ясно, подкрепление зовут.

– Аканш!

– Да, командир, – мой зам швырнул факел, и через пару минут уже был рядом. Теперь щиты прикрывали не только его, но и меня.

– Вовремя вы.

– Спешили как могли.

– Что с гарнизоном?

– Пока неясно. Но всё идёт по плану.

– Уже хорошо.

Оглянувшись, я обнаружил, что во внутреннем дворике стало намного светлее, чем было – набежавшие солдаты приволокли с собой множество магических светильников, и теперь они сияли всюду, а мне остатки ночного зрения причиняли страдание – слишком уж остро я воспринимал такое обилие света. И, судя по тому, что дерущихся с демонами вокруг видно не было, схватка уже переместилась за пределы первого дворика. А значит, дело идёт на лад.

Мы посторонились в воротах, как только услышали отдалённый перестук. Конные ворвались в крепостцу, словно собирались штурмовать её с порога, кое-кто из них даже копья опустил, слава богу хоть не в моих людей. Пара мгновений – и они рассыпались по замку так же стремительно и безвозвратно, как мои люди до того.

Теперь захват объекта – уже не моя забота. Всё, свою работу выполнили и я сам, и мои две сотни.

Я поймал на себе взгляд Аканша – сперва обеспокоенный, потом чуть ироничный и вместе с тем сочувствующий. Мне и самому стало смешно при мысли о том, как я могу выглядеть со стороны, да в таком ярком освещении.

– Командир не ранен?

– Нет, это чужая кровь. Почти с каждым убиенным демоном пришлось пообниматься.

– Оно и видно. Отлично выглядишь, – это он произнёс вполголоса, так, чтоб не для ушей подчинённых.

– Хы. Вообще говоря, уже здорово всё это заскорузло. И как воняет – могу лишь догадываться.

– Знаешь, то, что ты в стоках изгваздался, тебе дало лишний шанс. У демонов ведь обоняние тонкое, они бы могли ощутить твой специфически человеческий запах, а после того, как ты обляпался грязью, запах стал, скажем так, более родным.

– Ошизеть!

– Ну да, штаб этот момент тоже продумал.

– Кхе-кхе… Как думаешь, тут помыться можно?

– Не просто можно – нужно. Когда магическая система заработает, от башни, вполне вероятно, уже мало что хорошего останется. Сейчас сорганизуем что-нибудь. Я распоряжусь. – И он ушёл, по дороге бдительно приглядываясь к бойцам, сволакивающим трупы демонов в аккуратные кучки. Рядом трудились те, кто вытаскивал из помещений мебель и какую-то ещё добычу, даже куски ткани – портьеры, что ли, сдирают?

Вообще суеты вокруг хватало; все, кто находились здесь, были обременены каким-то заданием, и явно торопились закончить работу как можно скорее. Экономили минутки отдыха? Вполне вероятно.

– Башня чиста, – доложил, появившись рядом, незнакомый мне младший офицер. Видимо, из отряда поддержки. – Разрешит ли командир закрыть подземелья?

– А тут есть подземелья?

– Как везде, командир. Они не будут нужны – так указано в предписании.

– Твои люди их осмотрели? Подземелья, я имею в виду.

– Именно так, осмотрели. Из живых там никого нужного нет. Людей живых тоже нет.

– А неживые, стало быть, имеются?

– Именно так, имеются, командир.

– И что там ещё есть?

– По большей части, кроме тел и инструментов – ничего, – офицер сморгнул, но глядел, как и прежде, лихо. – Не буду советовать командиру посмотреть самому. Зрелище так себе. Неаппетитное.

У меня появилось дурное такое предположение, что именно могли скрывать в себе подземелья замка, и я мысленно решил, что мне на самом деле не надо туда идти и смотреть.

– Тела людей надлежит похоронить, как положено в полевых условиях, – жёстко произнёс я. – И только потом закрывать подземелья.

– Понятно, будет исполнено.

Нельзя было понять, положительные или отрицательные эмоции вызвал мой приказ, нагружающий солдат лишней работой. На меня смотрели без какого-либо выражения. И я не представлял, что у них тут положено делать в подобных ситуациях. А раз не знаю, так буду делать, как считаю правильным.

Через полчаса Аканш позвал меня в зальцу на втором этаже одной из башен, где обнаружилась большая каменная ёмкость, по размерам вполне пригодная для мытья. Воду в ней для меня подогрел маг, а Химер положил комплект свежей формы, и ещё извинился, что та без нужных знаков различия.

Никогда ещё с таким наслаждением я не погружался в ванну, никогда не кайфовал от того, что можно хоть как-то обмыться в стремительно стынущей воде, пусть мыла нет вообще, а вместо мочалки – всего лишь пучок сухой травы. Всё познаётся в сравнении. К тому же стоило помнить, что из всего моего отряда только я один мог себе позволить такую роскошь посреди похода.

Когда, вытирая голову лоскутом холстины, я выбрался во внутренний двор крепостцы, туда уже наполовину вволокли какое-то громоздкое устройство на четырёх огромных колёсах, запряжённое сразу двумя крупными ящерами. Возчики нешуточно мучились, вписывая конструкцию в поворот, и по этому поводу очень цветисто рассказывали друг другу, от какой непредставимой швали будут рожать детей дочери их помощников, их снабженцев, их подопечных ящеров и даже тех демонов, которые проектировали эти укрепления. Упоминали и хлеб, выпеченный в выгребной яме, и братание с нечистоплотным лишайным больным – всё это проходило в Империи по разряду самой отборнейшей брани. Я уже начинал привыкать к ней.

Крепость явно спешили занять под магическую технику. Войска же вставали лагерем за крепостными стенами – там раскладывали костры из чего придётся (в основном из мебели и скарба, натащенных из замка), варили еду, укладывались спать. Я был одним из тех, кто мог позволить себе короткий отдых прямо сейчас – первый этап моей работы был завершён, а следующий должен был начаться уже после того, как чародеи начнут монтировать и настраивать основные артиллерийские системы. Им может понадобиться помощь человека, способного сунуть руку или голову в любое средоточие опасной магии.

– Вообще удивляюсь, как и когда успели так быстро все эти громадины подтащить к замку, – сказал я Аканшу, который, устроив солдат биваком, вернулся в крепостцу то ли помогать мне, то ли просто составить компанию. – Неужели так были уверены в успехе, что держали всю технику прямо под стенами?

– Её держали под рукой, да, хоть и не прямо под стенами. Вон за теми скалами… Ну, сейчас темно, не видно… И на успех уповали. Дело-то просто в том, что магическую технику доставляют на воздушных повозках, поэтому ящерам легко их тащить, и они могут двигаться быстро. Очень быстро.

– На воздушных повозках?

– Да. Это такие платформы, движущиеся на таком вот примерно расстоянии от земли, – Аканш показал себе по пояс.

– Интересно. И на каком же принципе это работает? Воздушная подушка?

– Командира запрещено…

– Как же я мог забыть?!

Посмеялись дружно, с облегчением и в полном взаимопонимании. Взяв инициативу в свои руки, зам решительно отвёл меня за крепостную стену, где уже возводились походные палаточки, запихнул в одну такую с редкостным напором и заботой, приволок два толстых одеяла и заверил, что уж пара часов на спокойный сон у меня есть. Мне казалось, я настолько устал, что сна ни в одном глазу, но стоило только опустить голову на мягкое – и меня едва сумели растолкать через шесть часов.

Настройка магических артиллерийских систем требовала моей помощи.

Потрясающе красивые конструкции из металла, переливчатых каменных друз, стекла и почему-то полос ткани монтировали прямо на крыши башен и в бойницы, прислоняли к стенам, вписывали в арки и дверные проёмы. Кое-где пройти можно было только боком, кое-где приходилось смотреть под ноги, чтоб не наступить на цепи и тросы, разложенные в углублениях брусчатки в каком-то затейливом и очень значимом порядке.

На меня маги посмотрели с надеждой, как на человека, который сейчас одним махом решит их проблемы. Один из них пояснил мне, что им приказано запустить систему в работу строго в такое-то время, и тут даже спрашивать было не нужно, почему каждый из них лучше сдохнет тут же, на рабочем месте, но в сроки уложится. Это я уже прекрасно понимал. Однако одно дело запустить в работу, а другое – убедиться, что всё работает строго как надо, и никаких неожиданностей посреди атаки не предложит. Неожиданности же могли быть самые различные. Часть из них не оставила бы от замка камня на камне.

Поэтому, запуская систему, маги собирались проверять её работоспособность уже в действующем состоянии. Но если бы что-то оказалось не так, как можно было бы исправить оплошность? Останавливать течение энергии и переделывать? А как же приказ?

И здесь присутствие «чистого» человека было для них подарком судьбы. Меня можно было попросить войти в область насыщенной энергетики и даже в самое сердце системы, подкрутить, подёргать рычажки или просто рассказать, какие камушки перемигиваются красными искорками, а какие – туманны и равнодушны, словно запылённые булыжники.

Обращаясь ко мне с чрезвычайной почтительностью (наверное, опасались, что при малейшем намёке на обиду такой высокопоставленный хрен, как я, покажет им фигу и отправится спать дальше), чародеи то и дело гоняли меня от конструкции к конструкции. Иногда просили потыкать ножом в разные узлы и рассказать о впечатлениях, иногда – пронести в ту или иную недоступную для них часть замка тестер и потом вынести обратно. Один из них даже попытался объяснить мне, как подкорректировать энерготок прямо на месте, с помощью магического подобия отвёртки, но Аканш, словно по волшебству очутившийся рядом, резко пресёк эту попытку.

Что ж, обошлись и без моего непосредственного участия.

– Госпожа Солор будет довольна, – сказал маг с гордостью, мудря с кристаллами и булавками, которые он втыкал в штуковину, напоминающую оплетённого проволокой деревянного ежа. – Мы уложились и скоро начнём обстрел.

– Ну и круто, – пробормотал я, ёрзая ногой в сапоге. Сапоги мне подобрали вроде и по размеру, но какие-то неудобные. Не разношенные, что ли…

– Скажи ему, что доложишь госпоже Солор об их старании, – прошипел мне на ухо Аканш.

– Да, я доложу госпоже Аштии, что вы потрудились на славу, – и, заметив в глазах собеседника испуганное подобострастие, сообразил, что не стоило, наверное, называть главу Генштаба и Вооружённых сил Империи запросто по имени, эдак фамильярно. По имперским меркам получилось запредельное понтомётство.

– Умеешь ты народ ставить на место, – с усмешкой проговорил Аканш, когда мы немного отошли в сторону.

– Случайно получилось, сам же можешь понять. Я ещё не совсем обымперился.

– Но за дело ты взялся круто. У тебя все задатки крупного чина. Неудивительно, что госпожа Солор пожелала видеть тебя рядом.

– Если б я не согласен был помнить своё место, чёрта с два она подняла бы меня так высоко.

– Это верно. Госпожа Солор умеет подобрать людей, так, чтоб они были для неё надёжной опорой. В этом её мощь.

– В этом и должна быть мощь любого начальствующего.

И здесь мы оба были между собой согласны. Через пару часов почти к самым воротам крепостцы мне подали взнузданного ездового ящера – со мной вместе должен был ехать Аканш, умевший обращаться с такими. Две сотни моих людей разместились по спинам десяти крупных транспортных ящеров – эти массивные короткохвостые твари, оказывается, умели очень быстро перебирать лапами. Я, по-королевски устроившийся в компании всего одного спутника, посматривал на бойцов с любопытством. Интересно – насколько им вообще комфортно подобное путешествие?

Что ж, по крайней мере, никто из них не падает со спин своих «транспортных средств», и кто-то вон даже задремал, прижавшись к соседу. Мне же было куда как раздольнее, и даже обнаружилась возможность перекусить прямо в пути – мой зам сразу, не спрашивая, разложил на луке и везде, где было можно, копчёное мясо, куски рыбы, завёрнутые в лепёшку, удобно нарезанные овощи, пироги с кашей. И, конечно, флягу и бурдюк. Его забота показалась мне немного комичной. Но лучше уж быть объектом забавных хлопот, чем оставаться голодным, холодным и не спавшим.

Сказалась усталость после долгого напряжения в стоках и потом, в крепостце, когда махать мечом пришлось в гордом одиночестве – после сытного перекуса меня сморил сон. Так я и проспал почти всю дорогу, и едва ли успел оценить хоть часть тех необычных пейзажей, что расстилались вокруг второстепенных замков местного правителя. Больше всего меня впечатлили обсидиановые скалы – они в самом деле казались полупрозрачными, хоть, как я подозревал, не были таковыми – а также местный лес.

Растения, составлявшие его, больше походили на живых существ, скрученных и искорёженных чьей-то жестокой волей, но упрямо борющихся за жизнь. Они шевелились, вздрагивали всем стволом, протягивали друг меж другом полосы тумана, словно пытались стыдливо прикрыть наготу, почти все были напрочь обделены кронами, и, как мне подсказал Аканш, без колебаний охотились на всё, что пробегало мимо. Но другого выхода у них и не имелось. С водой и солнцем в этих краях было плохо – и какая альтернатива оставалась бедным чахлым кустикам?

– Да, – откомментировал я. – В таком леске грибы и ягоды не больно-то пособираешь.

– Конечно. В таком леске скорее грибы и ягоды пособирают тебя.

– Бр-р-р… Вот интересно, если лес таков, то зачем он вообще нужен?

– Подозреваю, командир, он не очень-то спрашивал, когда вырастал, нужен ли он тут.

– Определённо… А зажечь его можно?

– А зачем? – изумился Аканш.

– Да так, просто…

– Думаю, что можно. Приказано выполнять?

– Да ладно, пусть растёт. – На этот раз уже опешил я.

А ящеры тем временем терпеливо взбирались на покатый холм, покрытый таким плотным переплетением ветвей стелющихся растений (к счастью, либо не плотоядных, либо пока ещё сытых), что между ними даже человеческая нога не проваливалась, что уж говорить о ящериной лапе. За холмом, как подарок в коробке, прятался огромный военный лагерь.

Крупные шалашики палаток теснились одна к другой, рядом с ними напрочь терялись люди, да я их и не высматривал. Вон там загон для животных, ящеры стояли вплотную друг к другу, но им такая теснота не мешает. А с другой стороны – не палатки даже, а целые шатры, холмы среди кочек, и все цветные. Даже и гадать не нужно, где располагается штаб и где обитает Аштия. Зря она так выставляется, при своей привычке жить скромно могла бы устроиться скрытее, чтоб в случае внезапного налёта её бы обыскались. А так даже искать не надо.

Наш «караван» взял чуть левее, прицеливаясь в один из основных «проспектов» лагеря, достаточно широких, чтобы по ним могли прошествовать ящеры, никого не придавив. У штабной палатки я сполз на землю, ожидая, что мой зам последует за мной, однако тот остался в седле, развернул свою животину и принялся решительными жестами распоряжаться, кому из отряда куда следует направляться. «Опять ему достаётся всё самое неинтересное», – подумал я, демонстрируя караульному свой личный знак.

Тот посторонился, ничего не объясняя. К счастью, за входным пологом обнаружился младший адъютант – ещё совсем мальчишка, но уже привыкший держаться с глубочайшим достоинством. Он отвёл меня в нужный закуток палатки и заверил, что госпожа Солор будет извещена. А пока я мог отдыхать или мысленно продумывать свой доклад – как мне угодно. Всё необходимое тут имелось – короткая скамья, стол и кувшин воды на нём.

– Добрый день, – произнесла, входя, Аштия.

Она собственноручно опустила входной полог и остановилась, разглядывая меня. Мне показалось, что у неё нездоровый вид – синева под глазами, тени у висков, потухший взгляд. «Устала, наверное», – что тут ещё можно было заключить.

– Сиди, – предложила она. – Ты голоден?

– Нет, перекусил в дороге.

– Итак – успешно?

– Успешно. От меня, наверное, до сих пор пахнет демонской канализацией.

Моя собеседница слегка оживилась, задорно сморщила нос.

– От тебя пахнет тиной, кожей и ветром. Куда лучше, чем от большинства моих офицеров, особенно тех, которые искупают бытовые недостатки походной жизни большим количеством духов. Я велю подать вина. Будешь вино?

– Боюсь, глотнув вина, я отключусь прямо тут. Что будет не очень уважительно.

– Тогда лучше без вина. Хочу, чтоб ты поприсутствовал на штурме. Он вот-вот начнётся. Тебе полезно. Тогда пусть подадут квас. Эй, там – квасу и фруктов!

Новый кувшин и блюдо с нарезанными фруктами появились так стремительно, словно ждали за пологом. Вот это обслуга! На высшем уровне! Единственное сиденье я уступил Аштии, чтоб не теснить её, уселся прямо на застеленную парусиной землю. Я уже потихоньку проникался имперским духом, традициями и взглядами, и начинал чувствовать, что именно можно позволить себе в отношении замужней дамы, пусть даже она тебе близкий друг и даже отчасти родственница. Тереться боками на короткой скамейке, даже в походных условиях – однозначно нельзя.

– Как ты вообще оцениваешь операцию? – спросила госпожа Солор, отправляя в рот ломтик фрукта, похожего вкусом на дыню.

– Авантюра чистой воды. Хотя, если принимать во внимание то, что, оказывается, обляпавшие меня нечистоты затрудняли демонам обоняние – а я ведь узнал об этом лишь постфактум, – уже не такая откровенная. Ну, и мои новые боевые навыки в деле.

Аштия рассмеялась.

– Мне нравится в тебе прямота и откровенность. В стоке пришлось подраться?

– Пришлось.

– Трудно?

– Не курорт. Но всё реально.

– Вот и замечательно. Излишне спрашивать тебя, где именно были расположены точки следящей системы?

– Совершенно излишне. Я вообще ничего не чувствовал.

– Что ж, магическая стерильность имеет свои недостатки. Дискомфорта не было?

– Э-э… Как бы тебе сказать, чтоб не обидеть… Когда плаваешь в дерьме, о комфорте думается разве что с ностальгией.

Женщина рассмеялась, и её усталость, измотанность на миг отступили перед природной жизнерадостностью.

– Понимаю. Я имела в виду специфические ощущения, которые не имеют отношения к отвращению, боли, зуду и так далее. Ощущения паники, напряжения – в общем, переживания при ощущении поблизости следящей магии.

– Нет, ничего такого не заметил.

– Ясно. Что ж… Это и неважно. Если останется время, после мои специалисты всё там проверят и установят точки схождения. Если от замка вообще что-нибудь останется.

– Такой хороший замочек, оставила бы хоть для эстетики.

– Вряд ли его величество захочет оставить тут хоть что-либо на память. Ему ведь, понимаешь, нужен не красивенький заповедник, а совершенно безопасный сосед. Так что тут, скорее всего, разнесут всё, что можно. Чтоб обратная отстройка заняла как минимум лет десять.

– Что ж, в этом есть свой смысл.

– Конечно. – Аштия налила кваса в фигурный стеклянный бокал и поболтала им в воздухе, словно хотела газ из газировки вытрясти. – Его величество уже должен был быть здесь, он, естественно, собирался прибыть к главному штурму. Но его нет, и пришло сообщение, что всё должно идти по расписанию, даже если и без присутствия императора.

– Тебя это тревожит? – удивился я.

– Тревожит. Если что-то идёт не по плану, значит, у этого есть причины. И они могут оказаться очень серьёзными. К тому же его величество должен был принимать власть у предыдущего правителя. А так это придётся делать мне.

– Ты опасаешься, что будешь вынуждена биться с ним?

– Не буду. Сам же помнишь, нет ничего проще, чем выставить за себя замену. Как и с той демоницей. Кстати – она уже поняла, кто теперь хозяин?

– Аканш ей объяснил.

– Тоже вариант! Что ж… Будем выкручиваться в гордом одиночестве.

Я нахмурился.

– Ты всерьёз боишься, что не справишься без императора?

Она взглянула на меня задумчиво.

– Свою работу я всегда делаю сама и знаю, что могу ожидать и что – гарантировать. Дело в другом. Я слишком высокорожденная и высокопоставленная, чтоб отворачиваться от проблем государства. Проблемы государства так или иначе становятся проблемами Солор – а значит, моими проблемами.

– Это-то понятно.

– Не думаю, что тебе стоит забивать этим голову сейчас. Потом, возможно, политика увлечёт тебя больше, чем военное дело, и ты сможешь преуспеть на этом поприще, станешь разбираться во всяких тонкостях взаимоотношений с его величеством…

– Откровенно говоря, видел я его величество в гробу в белых тапках. Вместе со всей прочей политикой… Надеюсь, ты не станешь вызывать расстрельную команду из снисхождения к моей чужеродности.

– Чужеродность чужеродностью, но тебе уже пора забывать о своей родине с такими странными традициями, позволяющими хулить верховную власть. За прошедшее время можно было и привыкнуть. Кстати – что такое расстрельная команда? – С трудом сдерживая хохот, я подробно объяснил. – Нет, у нас обходятся другими вариантами возмездия за оскорбление величества. Я тебе это разъясняю – и забываю о том, что услышала. – Она закинула в рот ещё один ломтик дыни. – И зря ты так про императора. Он – достойный правитель. Потому что сильный.

– Хочешь сказать, любой правитель достойный, если может заставить окружающих бегать с препятствиями на мизинцах и одновременно аплодировать ушами?

– Мне трудно даются твои фигуры речи. Но вообще я готова подтвердить. Именно так и есть.

– Эх, не знаешь ты, о чём говоришь…

– Ты очень забавен в своей наивности. Не я не знаю, о чём говорю – а ты не знаешь, чего в действительности хочешь.

– И ты полагаешь, что можешь лучше меня знать, в чём я нуждаюсь?!

– Разумеется, нет! – голос Аштии звучал сталью, но в то же время глаза её искрились необидной насмешкой. – Просто я, как женщина, умею ощутить, когда мужчина в растерянности. Или на распутье. Впрочем, ничего плохого в этом нет. Тот, кто пока не разобрался в себе, разберётся рано или поздно. Идём. Штурм уже начался, хочу, чтоб ты посмотрел, как будут вводить в бой пехотные отряды.

– Ты предполагаешь поручить мне в будущем водить их в бой или планировать для них операции?

Госпожа Солор слегка прищурилась.

– Я ещё не решила окончательно.

Она отдёрнула полог. Адъютант, ждавший снаружи, вручил ей плащ и опустился на одно колено, чтоб вложить ножны меча в кольца перевязи и затянуть ремешки. Женщина терпеливо ждала, пока он закончит, хотя снаружи уже шумело всерьёз – судя по всему, сражение началось, и с каждой минутой всё более нервозно было оставаться здесь, в шатре, где ничего вокруг не видно. Мало ли, вдруг враг уже в лагере!

Но Аштия не спешила. Она спокойно проверила, удобно ли висит меч, провела рукой по волосам характерно-женским жестом, надела подшлемник и шлем. Я вдруг осознал, чем её облик кажется мне необычным – она была в одной кольчуге, без лат, с какими-то другими наплечниками, выглядевшими жидко по сравнению с прежними. Только наручи и шлем были те же.

Плащ немного прикрыл недостатки её снаряжения.

– Идём, – велела она, кивая мне. При посторонних её манера говорить со мной и Ниршавом пусть и на какие-то доли, но заметно менялась. Становилась иной, более официозной. Наверное, с тем же самым сталкивался и её супруг.

В небе над лагерем разверзлась огненная бездна – такое бешенство оттенков и форм, что от одного взгляда становилось не по себе. Казалось, пламя, обосновавшееся там, решило поспорить с пейзажами демонического мира в непредсказуемости и причудливости. Впрочем, то, что я видел над головой, было лишь отголоском мощи, наполнившей небо над крепостью. Даже смотреть в ту сторону было боязно – казалось, что этот вал пылающих облаков сейчас покатится на нас, как километровое цунами, и погребёт под собой и лагерь, и замок, и целый мир.

С ужасом разглядывая многоцветный ад, я вдруг поверил, что конец свет возможен. Да, может быть, не сейчас. Но в принципе – да.

Аштия рядом со мной держалась со спокойствием фарфоровой статуэтки. К моему изумлению, мы с ней (а заодно, как я понял, добрая половина штаба) погрузились на спину крылатой твари, скользившей над землёй едва ли не более плавно, чем лодка движется по воде. Лагерь со всей его успокаивающей упорядоченностью скоро остался позади, а небесное сражение надвинулось, и грохот стал почти таким же оглушительным, как шум артиллерийской батареи.

На командном пункте, оборудованном посреди самого удобного холма таким образом, чтоб всё пространство перед крепостью лежало, словно сияющие полировкой приборы на белоснежной скатерти, госпожа Солор неловко спустилась со спины ящера. Поднялась на помост, встала почти на самом его краю, оставив за спиной и стол с грудами карт, и трёхмерную цветную магическую схему, в которой я, даже присмотревшись, ни фига не понял. Ветер бил женщине в лицо, бледное и обострённое, но словно бы не беспокоил, отсветы огня плясали на полированных частях шлема.

Всё-таки, несмотря на угрозу, зрелище увенчанной магическим пламенем титанической крепости поражало подлинной красотой. Той самой красотой разрушительнейших сил Вселенной, в которых не найдёшь даже намёка на благость или прелесть, которым безропотно подчиняешься, вознаграждённый лишь зрелищем их всемогущества.

– Это и есть обстрел, – пояснила мне Аштия, едва грохот чуть поутих. Передышку, что ли, они себе взяли? – С той самой башни, которую вы так успешно захватили. Тебя ведь наверняка припрягали к настройке, я права?

– Припрягали.

– Персональное «молодец» тебе – уже безотносительно твоего отряда и твоих ребят. Благодаря твоей помощи, как видишь, была достигнута такая плотность огня. Иначе же настройка потребовала бы много времени. И противник мог бы подготовиться.

– У меня такое впечатление, что ваша цель – полное уничтожение объекта, – не выдержал я, с грустью разглядывая крепость. Да, выглядела она странновато, многое в её облике было слишком чуждо человеческому вкусу и лично моему представлению об архитектурной эстетике – но всё-таки она красива. Почти так же, как навалившаяся на неё магия.

– Полное уничтожение магической обороны объекта – так будет вернее, – поправила меня госпожа Солор.

– Но разве в подобных обстоятельствах возможно рассчитать, кхм… «дозу»? Разве что если сведения о противнике будут на сто процентов достоверны, а такого не бывает никогда.

– Есть способ расчёта. Будь уверен.

– А сюда не может достать?

– Отдача? Теоретически может. Но тут есть своя защита. Не надо тревожиться.

Я огляделся в недоумении – сверху на нас смотрело всё то же пылающее небо, с боков – серые просторы гористой безлесной пустоши. Даже травы и лишайников нет. Да сзади военный лагерь с палатками, шатрами и ящерами, вот и всё окружение. Потом я перевёл взгляд на более скудный, чем обычно, доспех Аштии. Она, словно бы нисколько не беспокоясь о своей безопасности, так и держалась впереди всех, холодно и хищно. Я шагнул к ней ближе.

– У тебя доспех бедноват для такой заварушки. Не боишься?

– Чего же бояться. Предводитель – последний человек во всей армии, который вступает в непосредственную схватку с противником. Если вообще вступает. Нет, конечно, стоило бы снарядиться получше, но пока это невозможно. Мне сейчас подгоняют подходящий нагрудник. С ним вместе я смогу и старые наплечники надеть. Они, к сожалению, не шнуруются к кольчуге, в отличие от этих. Только к нагруднику.

– А что случилось с твоими наследственными доспехами?

– Ничего не случилось. Просто сейчас они мне уже не подходят, – и, покосившись на меня с бесстрастным, но таящим в глубине улыбку выражением лица, пояснила: – При новом моём состоянии.

– При каком? – удивился я.

– Это состояние случается у замужних дам. У большинства замужних дам. Серт, я в положении, тут нет никакой загадки. Прежний доспех стал давить на живот, а латы, которые когда-то готовили к соответствующему состоянию моей матери, пока велики.

Я открыл рот и, наверное, очень глупо посмотрел на неё. Аштия улыбалась уже в открытую.

– Прости… Ты, будучи в положении, попёрлась в бой?

– Не в бой, – женщина сильно понизила голос. – Ведь в мои обязанности не входит махать мечом и лично меситься с врагом. А тут, на командном пункте, я могу находиться хоть непраздной, хоть больной, хоть безногой. Тут не мои боевые качества важны, а голова…

Окончание речи утонуло в грохоте. Мне показалось, пламя забушевало как-то по-новому, оно словно бы низвергалось с неба, время от времени курчавясь вокруг остроконечных башенок из числа самых высоких. Интересно, что я не воспринимал твердыню местного демон-короля как строение, до крыш набитое живой силой противника. Замок был скорее некоей абстракцией, неким символом той высотки, которой нужно овладеть, не считаясь с потерями.

– Пошёл процесс, – с удовлетворением отметила госпожа Солор. – Хорошо… У тебя такое лицо, Серт, как будто я сообщила тебе, что больна проказой.

– Просто мне как-то странно… Ты не обидишься, если я спрошу?

– Если не станешь спрашивать об особенностях моих взаимоотношений с мужем – не обижусь.

– Кхм… Зачем, прости, было беременеть сейчас? На войне? Почему было не дождаться её окончания?

– О-о-о… Вся моя жизнь – сплошная война. Этой пока не видно конца-края, за ней об руку сразу может прийти другая. К тому же, как любой военный человек, я запросто могу в скором времени погибнуть. Мне хотелось бы оставить Дому Солор наследницу. Во избежание грядущих свар и дележей… Ну, скажи, скажи, что ты так хочешь сказать. Говори.

– Я сейчас думал о том, на что только ни способна пойти женщина, лишь бы насолить нелюбимой сестре.

Аштия поморщилась.

– Если бы у меня не было никакой сестры, я торопилась бы не меньше. Может быть, даже больше. И могла бы отложить рождение ребёнка на неопределённые мирные времена только в одном случае – если б Нега обладала талантами нашей матери или бабки. Но она ими не обладает. Совершенно обычная женщина, таких сотни тысяч. С делами герцогства она не справится.

– А твой гипотетический ребёнок – справится?

– Я могу на это надеяться. В случае же с Негой надеяться мне не на что.

– Вот и получается: на одной чаше весов твоя возможность полноценно работать, на другой – надежда. Я бы сказал, баланс сомнительный.

– Пока я вполне способна полноценно работать, – госпожа Солор начала сердиться, но, владея собой безупречно, лишь раздражённым блеском глаз показала это. – А если соображалка начнёт давать сбой, я об этом сразу узнаю. От мужа. Он церемониться не станет. Не тот он человек.

– И что тогда будешь делать?

– Заставлю себя больше доверять советам тех, кому и раньше доверяла.

Я лишь руками развёл. Не знаю почему, но именно теперь мне стало страшно за эту хрупкую внешне, но такую крепкую внутренне женщину. Внезапно она показалась мне совершенно беззащитной, даже отчасти бессильной, одновременно с тем образ её наполнился в моих глазах какой-то особенной прелестью. Никаких мыслей, выходящих за рамки дружеских отношений, не посещали меня и посетить не могли, и я любовался ею совершенно бескорыстно. Но всё-таки любовался.

И, наверное, потому пропустил момент, когда шум смолк, пламя поблёкло, как старая фотография, обтекли и растаяли в камнях остатки магии. Теперь над тёмно-серым замком клубились самые обычные грозовые облака с редкими проблесками оранжевого, а по пустоши сосредоточённо двигалась армия. Пехотные отделения были густо разбавлены верховыми – не на лошадях, конечно, а на ящерах всех возможных форм и размеров, всех параметров, какие только состояли на довольствии имперской армии (кроме грузовых, конечно).

– Ну, вот, – произнесла Аштия. – Теперь тебе будет понятнее и ближе всё происходящее. Это уже штурм.

– А что было до того?

– Артиллерийская подготовка, – женщина выразилась немного не так, но я, отдрессированный лингвозаклинанием, мигом подобрал подходящий эквивалент. Чёрт побери, давно пора уже начинать думать на имперском наречии! – Выпускайте вершних, – это уже не мне, а одному из офицеров. – Почему они ещё не выступили?

– Не проверен купол.

– Почему ещё нет?

– Перенаправляют луч. Нужно минуты две.

Она поджала губы, но ничего не сказала. Через мгновение несколько коротких вспышек слева заставили меня отвернуться. Когда я повернул голову обратно, небо уже было наполнено не пламенем и облаками, а куда более близкими подвижными ящеричными телами и бьющими крыльями. Летели так плотно, что оставалось лишь удивляться, как они не цепляют друг друга. Со стен и башен осаждаемого замка в небо хлынули потоки огненных всполохов, какие-то лучи, похожие на молнии, такие же краткие, но не разветвлённые, и, кажется, стрелы. Но строй не нарушался даже в мелочи, и поток летучих ящеров не иссякал.

– С ума сойти, – выдохнул я, любуясь этим зрелищем.

– Не так плохо, – Аштия говорила холодным тоном оценщика подержанных автомобилей. – Каков коэффициент защиты?

Один из офицеров назвал цифру и буквенный код, после чего добавил:

– Её уже сняли.

– Что с орудиями?

– Только сейчас появился результат, – сказал Ниршав – он пару секунд назад примчался откуда-то с куском тонкой деревянной доски с накарябанными по ней синими строчками букв и цифр, и ещё не отдышался. – Госпожа взглянет?

– Непременно. А что с других наблюдательных пунктов?

– Пусть госпожа взглянет, – изрёк седобородый мужик в длинной хламиде поверх лат. Выглядело это нелепо, но, может, только в его случае?

Аштия отвернулась от поля боя и посмотрела на трёхмерную схему. В глубине её постоянно и беспорядочно перемещались цветные пятна, некоторые из них наоборот вспыхивали и снова гасли на одном и том же месте. Разнообразие красок дополняли нити, напоминающие оси координат и графиков. Время от времени женщина или кто-то из офицеров погружали в эту штуковину руки, но быстро вынимал обратно. Никогда я ничего не пойму в этой системе.

Правда, точно так же, как я не видел ничего в магической схеме, мало что мог разглядеть и на поле боя и стенах крепости. Во-первых, далеко. Во-вторых, малопонятно. Что я мог ожидать от штурма замка? Толп солдат, пытающихся взобраться на стены и вышибить ворота (но попробуй тут совладай со стенами такой запредельной высоты и воротами такой мощи и размера!), противостоящий им гарнизон, льющий со стен кипяток и смолу, мечущий стрелы, дротики, швыряющий камни… Магию опять же, всякие там огненные шары и молнии.

Стараниями Аштии я не имел практически никакого представления о том, какое внешнее выражение имеет боевая магия, хоть и участвовал уже в двух войнах, да и помимо того воевал. Со стороны всё выглядело слишком смутно и скучно.

Война всегда – взаимное истребление, омерзительное в своей одержимости. Стоит лишь раз запустить этот маховик, и его раскручивают всё сильнее самые человеческие из чувств: страх, ненависть, жажда мести, привязанность к своим и отторжение чужих, страстная жажда хоть малой власти, хоть малого господства над чужими судьбами – а потом уже инерция. Привыкнуть жить войной намного проще, чем мирной жизнью. Намного легче выпустить демона из недр души, чем вернуть его в границы общественных и социальных рамок.

Для мира, населённого нечеловеческими существами, всё это тоже оказалось верным, и я вдруг ощутил отвращение к самому себе. Не надо было брать эту демоницу. Не надо было начинать – потом едва ли сумеешь остановиться.

Я видел, как имперская армия заполняет собой пространство перед замком, как отряд за отрядом возносится на высоту кромки внешних стен (но как именно это происходит, я отслеживать не успевал), и там, уже на стене, начинается бой. Как туман и огненные отсветы заполняют собой воздух и не дают толком видеть сражающихся. Их и без того плохо было видно – уж больно далеко.

Офицеры, окружавшие госпожу Солор, то уходили, то приходили, то передавали распоряжения вестовым и адъютантам – Аштия открывала рот лишь затем, чтобы задать вопрос, и опять замолкала. Всё понимая умом, в глубине души я удивлялся – когда-то мне казалось, что руководство войсками выглядит как-то иначе, и это представление всплыло теперь. Казалось бы, главнокомандующий должен отдавать приказы, хотя бы иногда. Но женщина ни разу даже не попыталась вмешаться в распоряжения своих офицеров, передаваемые вестовым. Лишь смотрела на них с бдительностью хищника, выслеживающего каждое движение дичи.

– Вершние приземлились, – бросил один из мужчин, окруживших трёхмерную схему.

– Вижу.

Аштия оглянулась на меня.

– Вот, теперь и пойдёт настоящая драка. Маги будут выяснять отношения уже чисто между собой, поверх голов. Смотри по схеме, – она уверенно водила рукой поверх одного из цветных графиков. – Вот отсюда пойдёт зачистка внешнего круга стен. И дальше – тоже. Кстати, что резервы?

– Скоро будем готовить, – басовито отозвался офицер с большим пятном ожога на щеке. Я знал, что его зовут Азур, но случая перекинуться с них хоть словом у меня не возникало.

– Сражение будет идти до тех пор, пока замок не падёт, Серт. А это может продолжаться несколько суток. Уставшие отряды должны постоянно сменяться свежими.

– Несколько суток не продлится, раз вершние сумели почти в полном составе приземлиться так скоро.

– Всё благодаря хорошей артподготовке, – сказал Ниршав и подмигнул мне.

– Не надо недооценивать силы Аскеналя, – возразила предыдущему собеседнику госпожа Солор. – Бои в самой крепости могут оказаться очень длительными. Артподготовкой, Ниш, мы решили проблему только первого круга обороны. А их, Серт, как минимум шесть. Разумеется, – это уже мне, – у штаба есть планы и расчёты на все шесть кругов. Иначе и быть не может. Но, возможно, твоим ребятам всё-таки придётся поучаствовать в бою снова.

– Всегда готовы, – буркнул я.

– Отличный ответ. Особенно для чужака, – похвалил седобородый в хламиде.

– Сложно назвать чужаком того, кого я считаю младшим членом своей семьи, – сказала госпожа Солор, наклоняясь над схемой. – Почему заминка? Ниршав?

– Я узнаю, – мой приятель с озабоченным лицом помчался куда-то.

Офицеры оживились, у каждого мгновенно образовались какие-то дела, и, занимаясь ими, кто-то принялся носиться из угла в угол, общаясь то с вестовыми, то с собратьями-штабистами, кто-то зарылся в бумаги и карты, кто-то занялся и вовсе неведомыми для меня делами. Я мог лишь наблюдать за ними, теряясь, куда смотреть интереснее и познавательнее – на штурмуемую крепость или на окружающих. Впрочем, и там, и там я мало что понимал – пока.

Вестовых стало больше, но никто из них не переступил невидимой черты, отделявшей командный пункт от всего остального мира, никто не приблизился к столам и схеме настолько близко, чтоб заглянуть в тайное. Я, хоть уже и должен был, казалось, привыкнуть, всё же удивлялся иной раз. Насколько дисциплинированными были как здешние военные, так и гражданские. Что ж поделать – ментальность.

Глядя со стороны на замок, трудно было поверить, что там вдруг что-то пошло не так. Вроде. Всё по-прежнему, и вспышки такие же, и возня меж зубцов, похожих на беспорядочно обломанные брёвна частокола, такая же. Но нет, суета в среде офицеров и нахмуренное лицо Аштии свидетельствовали – уж по крайней мере они точно видят проблему.

– Серт! – окликнула меня женщина. – Я вынуждена распорядиться, чтоб ты отправлялся к своим бойцам и проследил за их готовностью к выступлению в любой момент. Нельзя допускать, чтоб в первый же день штурма нас остановили на внешнем круге. Надо любой ценой дожать сейчас, иначе на следующий день уже и огнём не выжжешь.

– Слушаю, – я коротко обозначил поклон и оглянулся на подступившего ко мне адъютанта. – Ты будешь меня провожать?

– Именно так.

Мои люди спали – почти в полном составе, кое-как разместившись в четырёх больших палатках, потеснив вещи бойцов, живших тут постоянно. Дремал и Аканш, заснувший, похоже, сидя и завалившийся на тюк с каким-то армейским барахлом. Мне стало его жалко. Я отыскал и растолкал Химера – тот сперва ругнулся было, но, разглядев меня, поспешил соорудить сонное и тупое выражение лица. Я сделал вид, будто всё в порядке.

Почти все бойцы спали в чём были, с оружием в обнимку. Поколебавшись, я решил ничего и не менять. Уж лучше потратить лишние пару минут на подъём, чем вскочить заблаговременно и отправляться в бой, шатаясь от усталости. Сев у входа в шатёр, я запрокинул голову и замер, умиротворённый.

Там, где-то за пределами видимого и слышимого шёл бой, вот-вот он мог поглотить и меня с моим отрядом без остатка, пока же вокруг царил покой. В такие минуты на грани со смертельной игрой ощущаешь бесценное благо самых простых вещей – например, возможности спокойно прикрыть глаза, вслушаться в тишину или, наоборот, суету и шум чужой жизни, ощутить реальность и пронзительную скоротечность настоящего момента.

Это мгновение сочилось сквозь пальцы неудержимо, и в этом была его ценность. Оно текло, текло – но всё ещё длилось, и я по-прежнему вдыхал воздух с дремотной безмятежностью, отдыхал каждым мускулом своего тела, мог не открывать глаз, не напрягать слух. И никто не спешил поднять меня на ноги, нагрузить головоломной боевой задачей, отправить в бой.

И я был счастлив.

Глава 7 Война своим чередом

Аштия так и не послала за мной и моим отрядом в тот день, не позвала и на следующий. Ребята отоспались и отъелись, привели в порядок оружие, у кого оно в этом нуждалось, обновили снаряжение. Жизнь в военном лагере была беспокойной – постоянно кто-то куда-то торопился, в любой момент на любую горизонтальную поверхность мог повалиться обессилевший боец, только-только вышедший из боя, и тут нечего было обижаться, если он падал отчасти и на тебя. Но, с другой стороны, суета не мешала, а наоборот подбадривала отдохнуть самому насколько возможно больше – впрок.

Уже через день мой отряд подняли по тревоге и десантировали в крепость, в кольцо внутренней обороны, второй по счёту стены. Впервые я доподлинно узнал, что такое «вершние» – бойцы, доставляемые на место боя на спинах драконоподобных ящеров по воздуху и на приличной высоте. Разумеется, вершние могли очень эффективно вести бой с воздуха с использованием магии и всякого разного оружия – луков, арбалетов, дротиков, даже камней. Но настоящий бой начинался тогда, когда бойцы оказывались на стенах, и чем большее их число благополучно приземлялось, тем выше был шанс быстро захватить намеченное.

Крылатые ящеры делали множество заходов, подбрасывая в бой свежие отряды и забирая, унося обратно в лагерь раненых, измотанных, обессиленных. Теперь, когда магические атакующие системы внешнего круга обороны были нейтрализованы, а орудия центральной части замка ещё действовали, и в полную силу, ящеров старались держать поближе к земле, так, чтоб только кромку стены миновать. И в какую-то минуту я увидел сражение очень близко.

Да, я так примерно и представлял себе всё это – много магии, неразбериха, толкучка, драка в режиме «как попало». Мои ребята, едва спрыгнув на камень, рассыпались во все стороны, занимая правильную оборону. Меня прикрыли сразу пятеро, и со всех сторон разом. Они и без моих или Аканшевых подсказок знали, как и что надо делать. К счастью.

Оказавшись на стене, я не мог не оценить сразу же титанические размеры того, что издалека казалось относительно обычным и крайне неаккуратно построенным. Зубцы, как оказалось, лишь издалека имели вид кое-как обломанных кривых брёвен, вырублены они были старательно, продуманно и с толком. Вообще каждый зубец достигал размеров средней башни, а простор кромки стены годился под приличный такой проспект. Здешняя гигантомания оставляла далеко позади имперскую. А может, сама Империя была обязана таковой своему правителю-демону? Вряд ли, конечно…

Здесь было где развернуться, и мои ребята разбежались широко, заняли все впадины и закоулки, где можно было укрыться от вражеских атак, в том числе и магических. Вот здесь мне предстояло вспомнить, что я неуязвим лишь для строго определённых типов магии и в строго определённых обстоятельствах. Если чары были направлены на создание вокруг объекта опасных для его существования явлений или условий, тут «чистота» не имела ни малейшего значения. Ведь влияние-то оказывала не магия как таковая, а огонь, лёд, безвоздушное, перенасыщенное газами или мелкой стальной взвесью пространство, тяготение и прочие чисто физические характеристики, которые именно магия создавала именно тут и именно сейчас.

Рядом со мной держался отрядный маг (я даже подозревал, что ему прямо было приказано следить за моей безопасностью), да и вдолбленные школой Одей рефлексы оказались сильнее неопытности и отсутствия привычки. Когда какое-то атакующее заклинание прочесало камень вблизи меня и моих спутников, я кувыркнулся влево раньше, чем сообразил, зачем это нужно. Потом вспомнил своеобразный запах, предваривший заклинание – видимо, это и была подсказка, на которую я бессознательно отреагировал.

– Прикрывать командира! – гаркнул Аканш, отволакивая меня в сторону.

– Слушаю. – Меня окружили плотным кольцом – даже не разглядишь толком, стреляют или нет, и куда целят. И что вообще вокруг происходит.

– Непонятно, зачем тебя отправили сюда, – пробормотал мой зам. – Тут не может быть магических барьеров, которые тебе безопасно было бы преодолевать. А с командованием бы справился и я один.

– Ну, разве ты решаешь, куда меня отправлять?

– Нет, конечно, – ответ был сдобрен улыбкой. – Ребят надо направить в обход, они быстро расчистят дорогу тяжёлой пехоте. Тут надо взять вон те две башни…

– Распоряжайся. Тут моя помощь тебе действительно не нужна.

Я не горел желанием рваться в бой, даже если бы в здешней культуре это считалось приличным для командира моего ранга. Сожаление вызывал лишь тот факт, что из своего безопасного закутка из-за спин своих спутников я не мог разглядеть ничего, что вызывало бы хоть малейший интерес. Даже замок отсюда было толком не разглядеть – видна была часть стены, несколько башен и много дыма и пыли… Интересно, кстати, откуда тут дым? Настоящей артиллерии нет, гореть нечему… Дым, однако, в наличии, и местами густой, как туман.

Зато уже через полчаса, когда было сломлено сопротивление отряда демонов, не пускавший наши силы к башне и входу на галерею, я имел удовольствие полюбоваться тем, как действуют мои две сотни. Башню они взяли стремительно, будто на учениях, и разбирались при этом с противником на зависть слаженно. Даже самый придирчивый наблюдатель не нашёл бы что поставить им на вид. Зачистка башни потребовала от них больше времени, но вперёд уже вырвался свежий штурмовой отряд – ему предстояло чистить галерею.

– Ну вот, – произнёс, встав рядом, Аканш. – Эта галерея, как я понимаю, ведёт уже почти к самой голубятне.

– К чему?

– Голубятня. Так в просторечии называется ключевая часть замка, энергетический центр, откуда идёт управление магическими системами и распределение энергий. Заклинательная зала и всё, что к ней примыкает. Захватываешь её – и держишь в руках крепость.

– Госпожа Солор торопится.

– Конечно. Необходимо расправиться с врагом до того, как он сумеет воспользоваться всеми своими резервами.

– И такое возможно?

– Сплошь и рядом.

– Как можно не успеть в течение более чем пяти суток воспользоваться резервами, если ты вообще не хочешь проиграть?

Аканш взглянул на меня с улыбкой Будды.

– У магической войны есть свои хитрости.

Я не стал спрашивать – он всё равно уйдёт от ответа. В башне, на самом верхнем этаже которой следовало разместить сигнальную точку (я знал об этом чисто теоретически, магическое приспособление должны были, конечно, собирать маги), меня внезапно накрыл приступ, подобный резко нахлынувшему страху высоты. И всего-то стоило подойти к бойнице, чуть-чуть высунуться! Проём оказался широким, с улучшенной зоной обстрела, в том числе и вниз, поэтому стоило лишь сунуться – и едва не потерять голову от ощущения, что тебя затягивает дымно-пыльная бездна.

Вторая стена была неплохо видна, а особенно хорошо – первая, она лежала как на ладони, и настолько далеко внизу, что перехватывало дыхание. Лагерь отсюда вообще казался светло-серым в яркую точку прямоугольником… Кривым, кстати. Или, может, просто кажется с такого расстояния? Здесь было слишком много воздуха, слишком широк простор – и слишком далека и чужда земля. Я отпрянул от бойницы чуть ли не с ужасом.

Мне вдруг подумалось о том, как же не хочется здесь гибнуть. Особенно здесь. Шок от высоты сменился страхом смерти. Господи, как вообще такое могло со мной случиться, я же самый обычный человек, даже фантастику никогда не любил! Зачем выбрал воинскую профессию, да ещё и в мире, который ведёт такие полномасштабные и длительные войны? Лучше уж быть каменотёсом каким-нибудь, не таким понтовым чином, как я, но зато сидеть себе спокойно дома с женой под боком, мяско под соусом жевать за ужином.

Эти мысли мелькнули и пропали, потому что на башню внезапно налетела целая стая мелких химер, и с ними пришлось разбираться не только моей охране, но и мне самому. Слава богу, мне это далось сравнительно легко, разве что очередной отмашкой едва не пришиб одного из бойцов, самого неповоротливого. Сквозь визг и вой существ, напрочь лишённых инстинкта самосохранения, а потому опасных даже в полурассечённом состоянии, прорвался поток ругани – я не сразу узнал Аканша, так ярость изменила его. По смыслу можно было понять, что полусотник, не выставивший наблюдателя, огребёт большие неприятности.

Орудуя мечом и ножом, я только и смог, что рявкнуть: «Назад!», но не все меня услышали или послушались. Наверное, мне было бы проще, будь я один – и размах тут тебе, и простор для манёвра – но рискованнее. Впрочем, может, во мне говорили запал и лишняя самоуверенность. Так же приходилось помнить, что гвоздить можно отнюдь не всё, что движется.

– Выводи командира из боя! – услышал я во время очередного кувырка, а мгновение спустя воздух надо мной запел в оперениях стрел. Запел коротко и немелодично, зато спасительно.

Химер смело, как мусор веником. Я вскочил, и солдаты окружили меня, демонстрируя всеми силами готовность умереть во имя командирской безопасности. Впереди моим бойцам ещё предстояло помеситься, причём немало, и полазать по стенам, и в считаные минуты создавать непроходимый заслон в узкий арках галереи и башен, но я сам в бой уже больше не вмешивался. Да и в управлении всё больше обходились без меня. Мне оставалось лишь присутствовать рядом эдакой гарантией, что в случае непредвиденной ситуации отряд не останется без управления.

Имперские войска медленно растекались по замку (страшно было даже подумать, сколько же их нужно, чтоб занять собой такую громадину!), и я имел возможность краем глаза понаблюдать за схваткой в воздухе, или уровнем пониже – бой между тяжёлой панцирной человеческой пехотой и примерно такой же – демонической. Со стороны это всё выглядело нестрашно, почти как в фильме. Как оно на самом деле, знали только дерущиеся, да ещё врачи, которым предстояло этих дерущихся штопать.

Когда стемнело, замок залили магические огни, поставленные как человеческими, так и демоническими магами. Никому не хотелось рубиться в темноте, оживляемой лишь вспышками заклинаний. Наш отряд отозвали, накормили, дали поспать четыре часа – и снова подняли на высоту второго уровня крепостных стен. Со свежими отрядами уже была напряжёнка.

Пару раз я видел Аштию – правда, издалека, и только в лагере. Она не лезла на опасные участки, но если и отдыхала, то вполглаза – побледнела и осунулась ещё больше. Мне стало её по-настоящему жалко. Женщине на войне и так нелегко: грязь, нервотрёпка, шум, много что ещё. А когда она в положении – тем более. Странно, что её супруг не пытается вмешаться. Я смутно догадывался, что Раджеф Акшанта даже в этом патриархальном обществе не имел особой власти над женщиной, по праву рождения расположившейся намного выше него по социальной лестнице, но всё равно удивлялся.

А потом всё как-то поутихло, и мой отряд отправили спать, заверив, что на этот раз будет не четыре часа, а побольше. По крайней мере, для них.

Меня разбудил Ниршав. Он тряс меня за плечо, пока я не начал подавать признаки жизни, после чего на ухо сказал:

– Тебя ждёт Аше.

– Что ей нужно?

– Тише, уважай сон своих солдат, – шёпотом цыкнул на меня друг. – Идём! – Он кивнул на выход из шатра. И, когда я действительно выполз наружу, вручил мне мою же кольчугу. – Снаряжайся. Времени мало.

– Что стряслось-то? В источник надо будет нырять?

– В источник не надо, но дело есть.

– Какое?

– Спросишь у Аше сам.

Я тупо смотрел на Ниршава, спросонья не понимая вообще ничего, кроме того, что, кажется, доспать мне не удастся. И это притом, что мои-то ребята спят себе, и их никто не трогает. На волне острой зависти удалось потихоньку вынырнуть из недр спящего состояния в просто сонное, где пришло понимание, что хочешь не хочешь, а напяливать доспех придётся, и по вызову госпожи Солор не явиться нельзя, как у меня на родине – по распоряжению президента.

К счастью, хотя бы до крепости не предстояло добираться пешком – Ниршав подвёл меня к ездовому ящеру, напоминающему сильно вытянутого в длину ската. На этой твари удобно было ездить, в том числе и в полусонном состоянии. И, судя по роскошной, поблёскивающей золотом упряжи – не рядовое это средство передвижения. Что-нибудь вроде нашего «Майбаха». Наверное, Аштия для быстроты предоставила Ниршаву своего «летуна».

Интересно, что ей от меня так срочно нужно? Что же ещё это может быть, как не моё особое свойство?!

Крепость была открыта, распахнуты все ворота, большинство проходов очищены от тел. На уборке работали пленные – видимо, те из демонов, что поразумнее и потрусливее, с иными было бы не сладить. Ящер скользил мимо их трудолюбивых группок, мимо башен и галерей, мимо стен и переходов, масштабы которых я именно теперь оценил по-настоящему – ведь средству передвижения, которое было нам с Ниршавом предоставлено, требовался простор. В крепости демона-короля не нашлось таких мест, где «летуну» было бы некомфортно маневрировать.

Так вот плавно, огибая встречающихся на пути людей, он внёс нас двоих в огромную залу со ступенчатым потолком, с огромными сводчатыми окнами и массивными колоннами, жмущимися к стенам. Народу в зале присутствовало немало, однако пустое пространство было настолько обширно, что сперва мне показалось, будто вокруг особо никого и нет. С ходу приметил только Аштию (уже в латах, значит, успели ей подогнать снаряжение) и Раджефа, и лишь потом – весь остальной штаб, магов, помощников магов и пару сотен лучших гвардейцев.

Женщина смотрела на меня равнодушно, словно на одного из своих рядовых подчинённых, но Ниршав настойчиво подвёл меня поближе к ней и, подмигнув, растворился в толпе штабистов. Госпожа Солор не сразу, но подала мне знак и, когда я оказался рядом, проговорила даже не в половину, а в четверть голоса:

– Мне нужна твоя помощь.

– Да я уж догадался.

– Не могу тебя заставлять, но хочу попросить.

– Что нужно-то?

– Только что закончился бой. Вот там, – она кивнула в глубину залы, дремлющей в сумраке, который не мог рассеять человеческий глаз. Зала была настолько велика, что противоположную стену (если она вообще имелась) не получалось разглядеть. Да ещё какие-то вспышки, и переливающийся перламутром воздух… Не без магии тут, явно не без магии. – И в дело вступает традиция, о которой ты уже имеешь представление.

Я в недоумении оглядел её.

– Ты что – собираешься драться?

– Мне бы этого очень не хотелось.

– Ты хочешь, чтоб я бился за тебя?

– Не совсем, – она смотрела на меня в задумчивости. И глаза – очень замкнутые. – Ты не сможешь тут меня заменить. Хотя бы потому, что властитель – маг. И очень сильный. Я хотела бы, чтоб ты кое-чем помог мне. Просто поддержал.

– Так ты сама собираешься драться?

Раджеф нахмурился и посмотрел сперва на меня, затем на Аштию.

– Нет. Помимо всего прочего, мне сейчас нельзя пользоваться магией. Дело тут в другом. Демон-правитель должен передать власть захватчику, и только тогда по местным традициям власть преемника будет легитимной. Его к передаче власти, естественно, надо принудить, и я принудила, захватив этот замок и все окрестные земли и замки. Но любой демон (да и человек тоже, что уж тут) обязательно припасает что-нибудь убойное под конец. Никто не сдаётся просто так.

– Это-то понятно.

– Меня от обязанности подойти и принять у него жезл никто не избавит. И никто меня заменить не может. Я хочу, чтоб в тот момент, когда я нагнусь за жезлом, который демон положит на пол, ты встал между ним и мной. Ударить тебя магией он едва ли соберётся – смысла в этом нет. Бить-то ему надо меня. Ты между нами этому помешаешь, возможно, приведёшь врага в замешательство. А через пару шагов я уже окажусь под магической защитой. Магов в зале будет достаточно. Ты решишься?

– Почему же нет, – с какой-то даже отчасти легкомысленной лихостью ответил я. – Давай.

– Принимать жезл должен был его величество. И я на это очень рассчитывала. Но его нет, а значит, я должна.

– Аше… – коротко произнёс Раджеф, но в его интонации было много другого, не выраженного. Я увидел, что он по-настоящему боится за неё, боится до дрожи, до потери самоконтроля, и будь его воля, вовсе убрал бы жену и из крепости, и из демонического мира разом, куда-нибудь подальше, поглубже, чтоб никто никогда её уже не нашёл.

Но это было не в его власти. И вряд ли он даже помышлял о том, чтоб потребовать подобного. Однако сам-то страх за любимую женщину никто не отменял.

Она даже не покосилась в его сторону.

– Хорошо, – произнесла женщина. – Если ты согласен, то идём. И прошу тебя – держись так же уверенно, как сейчас.

И, без спешки сняв шлем, подала его Раджефу. Тот принял протянутое не сразу.

– Можно трактовать традицию по-своему. Я могу идти вместо тебя. Если бы тебя не было в ставке… – проговорил он, но так тихо и бегло, что никто, кроме нас двоих – Аштии и меня – не услышал бы, даже напрягись они изо всех сил.

– Но я в ставке.

– Ты не должна…

– Оставь.

Сдвинув брови, Раджеф посмотрел на меня. Я его вполне понимал.

Госпожа Солор двинулась вперёд, за нею – почти весь Генеральный штаб, включая и Ниршава. Странно, что Аше его не выбрала помощником на этот раз, как в прошлый. Может, хотела оказать честь лично мне? Ну, я горд. Неимоверно.

Мне уже становилось привычным, что многие смертельно опасные вещи в Империи считались охрененно почётными, и вовсе не в виде возмещения за такую жертву (мол, порадуйся хоть цацкой под названием «почёт», раз уж рискуешь головой), а сами по себе. Так что вполне можно допустить, что, подставляя меня под магию и меч демона-короля, Аштия искренне хотела только и исключительно добра моей персоне.

Сумрак потихоньку рассеивался, стали видны колонны на той стороне залы и какие-то арки, но до стены пока не развиднелось (если она вообще была). Зато проявилась группа антропоморфных демонов – один впереди, другие чуть поодаль. Справа и слева от них – имперские маги в своих ярко-бирюзовых накидках, некоторые встрёпанные и злые, некоторые горделивые. На демонов я посмотрел с опаской. Тот, что стоял впереди, меня мало впечатлил, вот остальные… Фиг их знает, как выглядит чародей демонического происхождения, проигравший поединок. Эти на проигравших не похожи, наверняка могут вмазать чем-нибудь крепким.

Впереди стоящий тоже держался уверенно. Он смотрел с равнодушием и даже отчасти сонно. Лицо неподвижное, будто из гипса вылеплено. Сходство с человеком в том, что у него тоже две руки, две ноги, одно туловище и одна голова, а на ней – два глаза, нос и что-то напоминающее ротовую щель. В остальном же существо это стандартного хомо сапиенса напоминало мало: и череп вытянутый с роговыми наростами-усами до лопаток, и плечи какие-то искривлённые, крыльями задранные вверх, и торс длиннее, чем кажется правильным с точки зрения человеческих пропорций. Может, имелось и ещё что-то, но скрыто одеждой.

Одежда представляла собой хламиду поверх доспеха, подколотую на боках для свободы шага. Доспех был отчасти металлический, отчасти естественный, костяной – например, на руках. Впрочем, может быть, он тоже снимался, мне-то откуда знать…

Аштия подошла к демону уже в одиночестве – в какой-то момент все её спутники придержали шаг, остановились, причём более приближённые – позже, те, что помладше рангом – раньше. Встали не клином, а рассеянной толпой, в которой, однако, были и свой лад, и закономерность.

Я по малозаметному жесту госпожи Солор остановился почти на одном уровне с нею, но в стороне и не очень далеко. Демон слегка покосился на меня, вернее сказать, едва мазнул взглядом. И снова уставился на Аштию. Они смотрели друга на друга, и глаза у них, казалось, начинали стекленеть. Я сперва не понял, в чём дело, а потом, ощутив резь под веками, осознал, насколько невыносимо не моргать так же долго, как не моргала Аше. В конце концов не выдержав, я всё-таки на пару мгновений при опустил веки, так и не узнав, выдержала ли женщина.

Видимо, выдержала, потому что в какой-то момент, слегка вздрогнув плечами, демон снял с пояса затейливую штуковину, напоминающую изломанный ветрами стволик сосны, едва приподнявшейся над скалами и тут же загубленной. Разве только стволик этот был лишён даже намёка на сучья, местами окован металлом и унизан разноцветными каменьями. Вполне себе такая штуковина. Неудивительно, что пафосная хрень выполнена из дерева – в этих краях деревяшки в дефиците.

Демон-правитель сделал шаг к Аштии и, отчётливо усмехнувшись (слишком уж мимика была своеобразная, редкая, а потому обращала на себя преувеличенное внимание), положил жезл на каменный пол. Поднявшись, отступил, но не слишком далеко. Он смотрел на госпожу Солор не отрываясь, и что-то важное, что-то значимое было в его взгляде – я в один момент осознал, какая именно помощь от меня требуется. От готовности через «не хочу» помочь доброй приятельнице и уж тем более от желания выполнить свой долг, как имперцу надлежит, не осталось и следа. Зато пышным цветом расцвело желание натянуть демона-короля по самый сельдерей. Чем-то он был мне остро неприятен.

Аштия даже не взглянула в мою сторону. Она действовала совершенно самостоятельно, будто бы и не было между нами уговора. Сделала несколько шагов к жезлу, долгим-долгим взглядом впилась в своего главного врага… И за миг до того, как женщина согнула колени, чтоб дотянуться до символа власти, я сам, без подсказки, сдвинулся с места и встал лицом к лицу с демоном, всего лишь на расстоянии вытянутой руки.

На изумление невыразительны были эти глаза, а в окружении черт лица, окостеневшего горельефом, выглядели абсолютно неживыми. Два магических камня – и всё тут! Сперва он смотрел сквозь меня, словно я был обрывком тумана. Потом всё-таки сфокусировался на мне, взглянул с непониманием, удивлённо… Я помнил, что Аштии требуется лишь очень короткая передышка, но и уноситься сломя голову с трофейной хренью в обнимку она тоже не будет. Не тот статус, не тот характер.

Я медленно усмехнулся в лицо демону – уже бывшему королю – и, отвернувшись, зашагал следом за госпожой Солор. Почему-то уверенность, что мне в спину он ничем не ударит, только крепла с каждым шагом.

Аштия уже была под защитой магического щита, возведённого одним из её штабных магов. Она мимолётно обернулась, словно бы выясняя, всё ли со мной нормально. В её глазах мелькнули отблески паники, самой настоящей паники, и я вдруг понял, что она боялась. Боялась настолько, что оставалось дивиться, как это она не грохнулась в обморок. Ошеломлённый, я смотрел ей в спину с восхищением. Что уж там говорить, если бы на её месте был мужчина, и он проявил такую выдержку, удивления бы не было, разве только уважение.

Но тут – совсем другая ситуация. От женщины, тем более женщины в положении, не ждёшь железобетонной твёрдости. Изумляясь, я впервые подумал, что мои мысли, наверное, показались бы Аштии оскорбительными. Она училась держать себя в узде с детства, и для неё, наверное, самоконтроль – самое обычное в жизни. Что-то вроде визитной карточки её профессии в той же степени, что и умение всё предусмотреть, всё распланировать, всех сорганизовать.

Я перехватил и взгляд Раджефа. Кажется, он хотел прижать, успокоить жену. Но не сделал ни шага к ней. В этом была самая суть имперской субординации, имперских традиций – и особенность семейных взаимоотношений их необычной пары. Если взаимоотношения и были, то лишь там, куда никакой чужой взгляд не мог проникнуть. Стоило только распахнуться дверям личных апартаментов – Раджеф с Аштией переставали быть супругами, и были друг для друга и для всех прочих лишь старшим гвардейским офицером и главой Генерального штаба, не более.

Но и не менее.

– Аше тебе позже скажет спасибо, – шепнул мне на ухо появившийся рядом Ниршав. – Бьюсь об заклад, ты ей жизнь спас. Тут и мудрецом не надо быть, и так видно – у Аскеналя было что-то в запасе. Что-то одно, но убойное. Не стал расходовать на тебя, а на неё – уже не успел.

– Даже и не пытался.

– Возможность-то у него разве была? Опытный маг сразу видит, если опущен умбонный экран.

– Какой?

– Умбонный. Ну, такой тип магического экрана, защищает почти от любого действия, кроме полномасштабных. Ну, ладно, ладно, – подхватив за локоть. Ниршав поволок меня следом за штабистами. – Небось перенервничал?

– Да так…

– Не было у тебя причин нервничать. Аскеналь не стал бы целить в тебя. Слишком это для него мелко. Тут бывает только один удар, если б уж он и истратил его, то либо в Аше, либо на крайность в мага с экраном.

– Интересно, что теперь с ним будет-то, с этим Аскеналем?

– В расход, думаю. На фига он нужен в качестве пленника? Впрочем, это будет решать его величество. Мелкоту-то отпустят, конечно. Кстати, Аскеналь – это название области. Как этого демона исходно зовут, никто из нас не знает. Да и зачем такие вещи знать… Лишняя информация.

– Слушай, я одного не понимаю – почему Аштия попросила о подобной помощи меня? Не тебя, не кого-то из магов. Почему меня? Типа, мою башку не жалко?

Ниршав взглянул на меня странно.

– Нет, дело совершенно не в этом. Даже не уверен, что правильно делаю, говоря тебе это. Небось в следующий раз начнёшь тянуть и сомневаться, да отказываться…

– Шутишь? Разве я мог отказаться?

– А как же. Запросто. Разве Аше тебе отдавала прямой приказ?

– Она уже приучила меня, что любая её просьба – это тот же приказ, – иронично усмехнулся я.

– Не любая. Нет, – Ниш помедлил, прежде чем заговорил снова. Мы с ним уже вышли из залы и остановились в огромном коридоре, открытом в столь же огромную галерею. Колесничные гонки тут устраивать или соревнования грузовиков, вполне. Места хватит. – Понимаешь, Аше попросила тебя потому, что ты чужой. У тебя ведь какие-то свои представления о том, что допустимо и что нет, что нанесёт ущерб твоей чести, а что не нанесёт. Можно было ожидать, что ты согласишься.

– Э-э-э… – Я думал, что меня уже ничто не способно поразить. А поди ж ты! – Интересно… Получается, то, о чём она просила, считается унизительным?

– Нет, не так.

– Подлым?

– Нет, что ты! Ни в коем случае! Просто… Не соответствующим статусу воина.

– Кхм… А ты бы мог озвучить мне список того, что статусу воина не соответствует? Не очень-то улыбается, чтоб в меня пальцами тыкали.

– Боюсь, это маловероятно, – Ниршав против желания улыбнулся.

– Почему? Боишься, что в следующий раз я откажусь спасать Аштию?

– Не думаю, что откажешься. Просто слабо себе представляю, как бы я огласил тебе список того, что вроде как не принято или не полагается, или не одобряется. Каждый из нас на протяжении жизни привыкает это чувствовать. Например, разве я б смог парой слов описать, какие именно действия в общении с мужчиной недопустимы для девушки, если она хочет сохранить в чистоте свою репутацию? Даже возьмись я, сумею упомянуть хорошо если половину. Девчонкам же тут ничего не нужно объяснять, они инстинктивно это чувствуют, понимаешь?

– Вполне.

– Видишь ли, самое главное, что тебе совершенно нет нужды напрягаться и просить себе подобный список. Воин твоего уровня и статуса уже может не бояться тыканья пальцами. Ты уже сам определяешь, что именно можешь себе позволить в рамках закона и основных традиций. Как, к примеру, та же Аштия, а до неё – её мать и бабка. Женщине традициями предписано быть женой и матерью. Военным вождём им быть не положено. Однако эти женщины стали, и, хотя они удивили всех окружающих, камнями представительниц Дома Солор никто не побил. И вообще… Аше не стала бы требовать от тебя действий, могущих по-настоящему испортить тебе репутацию. И от меня – тоже. Не те у нас отношения, сам же понимаешь. Просто никто другой из офицеров Генерального штаба и даже помладше на это действие не пошёл бы. Понимаешь?

– И ты тоже не пошёл бы?

– И я. – Ниршав сморгнул. – То есть, может, и пошёл бы. Если бы не было вариантов. Я очень многим обязан Аше. Но есть же ты, и ты согласился.

– Ну-ну…

Я проводил его взглядом. Офицер подхватил поводья ящера, на котором мы прилетели сюда и который терпеливо ждал нас, притулившись у колонны, и стал разбирать их. Странное ощущение преследовало меня. Быть всё время в гуще событий и почти ничего в них не понимать – это надо умудриться! Уж наверняка меня не посвящают во все тонкости местной воинской этики в первую очередь потому, что уроженцам мира Империи многие вещи представляются само собой разумеющимися. А отчасти, видимо, это предпринимается затем, чтоб лишние знания в моей голове не стали препятствием для осуществления задумок Аштии.

Хотя… Я наверняка слишком много на себя беру. Незаменимых нет. И я тоже вполне заменим, несмотря на свои «чистоту», чуждые привычки и представления о допустимом.

Когда ящер нёс нас двоих обратно в лагерь, я услышал позади странный рассыпчатый треск, а обернувшись, увидел фонтан искр, напоминающий фейерверк, целую серию вспышек, потом – шипящий, быстро рассеявшийся световой вихрь. Ниршав тоже покосился назад, но бегло – всё-таки он держал поводья, а лавировать меж башен и огромных зубцов приходилось со всем вниманием.

– Ага, вот и каюк прежнему Аскеналю.

– Это так возвещают о переходе права на область в другие руки?

– Право на область перешло в тот момент, когда Аше подняла жезл. Теперь она – Аскеналь, пока в свою очередь не передаст власть его величеству.

– Его величество, как понимаю, метит стать императором ещё одного мира?

– Сомневаюсь. Исходная задача этого не подразумевает. Как я понял, нам предстоит захватывать ещё две крупные области и таким образом исключить возможность внезапного вторжения в земли Империи. В других же пусть демоны воюют и всё разоряют в своё удовольствие. Состояние сопредельных владений и тамошних хозяйственных дел его величество волнуют мало. М-да… С последующей областью будет намного труднее, чем с Аскеналем.

– Почему?

– Да потому, что Мероби и Ардаут подготовятся к нашему вторжению, почему ж ещё?! Времени у них достаточно. Правда, Ардаут это едва ли спасёт, а вот Мероби… Ну ничего, Аше тут всё предусмотрела. Война продлится ещё месяцев шесть как минимум. А дальше по ситуации. Может быть, оценив наши усилия положительно, государь дополнит свои первоначальные приказы и захочет захватить ещё что-нибудь… Ресурсы Империи это позволяют. Обычное дело, когда война в соседнем мире идёт и год, и два, и три…

– Итить твою налево!

– Что?

– Ругаюсь я, что…

– Ну, тебе-то будут давать отпуска. И мне тоже жаловаться не приходится. Одна Аше тут будет торчать безвылазно до самого конца. И с нею – самые крупные чины. Раджеф тоже. Но он в любом случае жену не оставит одну.

– С ума сойти! Аштия и рожать собралась в демоническом мире?!

– Этот вопрос мы с тобой обсуждать не можем. Не наше, знаешь ли, дело, – Ниршав сразу стал чопорным до накрахмаленности. Наверное, именно так он с подчинёнными разговаривает.

Впрочем, я уже и сам прикусил язык. Действительно не моё дело, конечно же.

Захват Аскеналя предстояло праздновать, об этом я узнал уже в военном лагере, который теперь переносили в крепость. Общее оживление подсказало, что подобный праздник, во-первых, традиционен, во-вторых – ожидаем. Все вопросы, связанные с ним, решались молниеносно – и сколько снеди будет приготовлено и подано, и сколько вина на человека будет дозволено выпить. И – в том числе – какие именно отряды пролетят с празднованием, потому что будут стоять в дозоре. В их числе оказались и две мои сотни.

Оживления бойцам из моего отряда это изрядно поубавило. Больше всех пригорюнился Аканш – он, в отличие от меня, должен был следить за ребятами, за тем, чтоб несли службу и не наклюкались. Мне-то в любом случае остаться без праздника не грозило – я должен был пировать вместе со штабистами и самой Аштией.

Именно там-то я с ней и столкнулся – впервые с тех пор, как жезл перешёл из рук в руки. В огромном зале, мрачном, несмотря на обилие магических светильников, которые способны были оживить, казалось, даже отсыревшую пещеру, ждали столы. На них диковато было смотреть – накрытые скатертями и уставленные ступенчатыми блюдами с угощением, они вносили диссонанс в чисто демонический интерьер бывшей тронной залы. Или как там называются у демонов подобные помещения официозного назначения.

Госпожа Солор встречала каждого приглашённого, к каждому считала себя обязанной подойти с любезной фразой, с вопросом о самочувствии и настроении.

Стоило только на неё посмотреть, и все вопросы, в чём были причины прежнего невнимания, и куда она пропадала, снимались сами собой. Глаза были уставшие, набрякшие, синева под глазами лишь отчасти спрятана старательно, густо наложенной косметикой. Но смотрела она бодро, удовлетворённо, хоть – я мог бы побиться об заклад на что угодно – предпочла бы сейчас не пировать, а отоспаться наконец.

Ко мне Аштия подошла с весёлой улыбкой и полным бокалом, но глаза смотрели строго.

– Спасибо за помощь, – произнесла женщина, сильно понизив голос. – До сих пор не было возможности даже словом перемолвиться. Но ты мне простишь, я надеюсь. Победа всегда – уйма забот.

– Да понимаю, понимаю.

– Надеюсь, ещё пока не до конца понимаешь. Но всё впереди, ты прекрасно начал. Быть тебе крупным чином.

– Ты, видимо, планируешь для меня что-то ещё?

Она задумчиво и как бы в колебаниях посмотрела мне в глаза. Снова я ощутил себя так, словно не понимаю чего-то очень важного, причём по собственной недалёкости.

– Да, конечно, планирую, и, разумеется, ещё не раз буду прибегать к твоей помощи. Понимаю, тебя очень уязвляет то, что я вроде бы общаюсь с тобой только для того, чтоб дать очередное поручение.

– Я помню, что это не так.

– Хорошо. У тебя возникает ощущение, будто бы я приблизила тебя к себе лишь потому, что ты чрезвычайно полезен, что обладаешь даром, которым в нашем мире едва ли кто ещё обладает. И теперь эксплуатирую твою «особость» в хвост и в гриву. С одной стороны, это так. А с другой… Думаю, ты уже понял, что в нашем мире, единожды заняв место в общественной иерархии, человек уже не покидает рамок своего сословия. Верно же?

– Да, но к чему ты это говоришь?

– Сейчас объясню. Сему правилу есть небольшие исключения. Например, теоретически представитель воинского сословия может подняться в ряды знати. За большие заслуги перед короной, по особой милости его величества и при соблюдении определённых условий. Значительных условий. Конечно, такое намного менее вероятно, чем женщина из знатной семьи, сделавшая серьёзную воинскую карьеру, но всё же случается.

– Ты о себе сейчас?

– О женщине, сделавшей воинскую карьеру? Это о бабке, конечно. Видишь ли, вообще говоря, место уроженки нашего мира – у хозяйства, у мужнего ложа, у люльки, – Аштия иронично и беспощадно скривила губы. – И достижения моей бабки могут показаться запредельными. Но с точки зрения закона это не так. По закону любой представитель знати призван управлять, вне зависимости от пола. Закон же говорит о том, что, родившись в каком-то конкретном сословии, человек в нём же должен умереть. Это делает государственную и общественную систему совершенной, как кристалл, а жизнь – спокойной и предсказуемой. Человек с самого начала точно и уверенно знает, на что он имеет право, к чему может стремиться, чем ограничен. Исключения есть, их немного, как я уже говорила.

– И?

– Сейчас объясню. Титулы даются простолюдинам из сословия воинов крайне редко, и лишь тогда, когда есть возможность образовать новый, подкрепив его соответствующим куском земли. Очень редко когда освобождается старый. Ты же понимаешь – чтоб у умершего лорда вообще никаких наследников не осталось, ни по мужской, ни по женской линии – это же нереально. Сейчас идёт, по сути, завоевание большой новой провинции. Здесь будут учреждены административные области и – что естественно – новые титулы. Их получат те, кто по-настоящему отличатся в этой войне. Да, я признала тебя названым братом, но это положение лишь чуть выше, чем положение приживалки. Сладкий кусок хлеба обеспечен, но чести и полной свободы нет. Ты уже отличился в Аскенале, если хорошо себя покажешь в Мероби и Ардауте, у тебя появятся реальные шансы на получение титула. Понимаешь?

– Ты хочешь вытянуть меня в число знати?

– Я готова всеми силами способствовать твоему возвышению. Но сделать это за тебя не могу и не захочу. Хотелось бы, чтоб ты понимал: титул – самое большее, на что можешь рассчитывать ты, чужак.

– Да, понимаю. Думаешь, сдюжу?

– С чем именно? С управлением областью? Почему же нет?

– Всё-таки демонический мир, не человеческий.

– Понимаю твои сомнения. Но тебе не стоит на этот счёт волноваться – тебя всегда поддержат имперские оккупационные войска. Но даже если и нет… Видишь ли, на земли и титул в самой Империи, в человеческом мире, ты рассчитывать не можешь. Даже не потому, что ты чужак. Но и поэтому тоже. В конце концов, Серт, всегда лучше иметь титул без земли, чем никакого титула. Положение представителя знати даст тебе возможность делать любую карьеру, в том числе и полноправно войти в Генеральный штаб.

– Вот ты к чему.

– Да. Путь к высшим чинам воинской иерархии простолюдинам практически полностью закрыт. В этом смысле Раджеф, например, достиг допустимого максимума. Но даже этот максимум – исключение, подтверждающее правило.

– Для мужа ты тоже постараешься добиться титула? – усмехнулся я.

Аштия смотрела на меня со вдумчивостью человека, на ходу решающего задачу из областей высшей математики – с огромным напряжением, но успешно.

– А ты уверен, что ему это нужно?

– Не могу даже приблизительно себе представить, что вообще ему нужно. Ты его лучше знаешь.

– Раджеф на своём месте, и он это хорошо понимает. А ты хочешь большего. Я же чувствую. Вижу.

– Я просто не знаю, чего хочу, вот в чём беда. Это если откровенно говорить.

– Всё верно. Но если человек не знает, чего хочет, значит, он хочет золота и власти. И то, и другое в избытке даст тебе титул, карьера и толика здравого смысла, которой ты не обижен, – она помолчала. – Я хочу, чтоб ты на меня не сердился даже в том случае, если тебе покажется, будто я прочно забыла о нашей дружбе. Я во многом воспринимаю людей утилитарно, сказывается влияние воспитания, положения, всего моего образа жизни. Даже с тем, к кому искренне привязана, я иной раз веду себя подобным образом. Прости и постарайся понять.

– Думаю, что понимаю.

– В таком случае, надеюсь, ты сможешь понять, что, рискуя твоей головой, причём иной раз очень серьёзно, я делаю это не затем, чтоб прикрыть собственную спину. Мне приходится думать о тысячах спин.

– Да я, собственно, никогда тебе особо не завидовал. – Я с любопытством смотрел на женщину. – И не особо тоже. Ты действительно затеяла весь этот разговор, просто чтоб доказать мне своё хорошее отношение?

– Тебя смущает этот способ?

– Наоборот. Всё стало кристально ясно и прозрачно. И даже надежда появилась. Не думаю, что я совсем не понимаю, какую заветную возможность ты передо мной открываешь. Это очень мудро – поманить своего человека морковкой, да так, чтоб он на сложные задания сам рвался изо всех сил.

Прозвучало это зло, но Аштия, похоже, поняла меня правильно, потому что охотно посмеялась тоже, и в глазах женщины была искренняя улыбка, а не вымученное её подобие.

– Что ж, получается, этот разговор был выгоден и мне, и тебе. Но сегодня не надо думать о делах. Расслабься. Может быть, завтра уже придётся выдумывать новую хитрость и новый план действий.

– Как оптимистично.

Мы разошлись в разные стороны, вполне довольные собой и друг другом. Не планируя усиленно дегустировать вина, я особенно налегал на закуски, радующие своим разнообразием после утомительно-скучной походной еды.

Вот, значит, как оно всё обстоит на самом деле. Мне светит самое настоящее высокое положение в имперском обществе! Пусть титул из каких-нибудь последних, не обеспеченный владениями, дающими сносный доход, – какая разница! Если я войду в ряды знати, чужаком больше не буду и смогу быть уверен в своём благополучном имперском будущем. Даже без больших денег всегда буду уважаем, всегда смогу заработать хоть что-то, и не самым унизительным, не самым тяжёлым трудом.

А Моресна-то как обрадуется! Мысли о жене были чем-то вроде солнечных лучей, пробившихся в просветы облаков, осветивших и согревших. Я сам не заметил, что улыбаюсь. Вот уж действительно, скорее бы отпуск, увидеть её, побыть с ней. И уже казалось не важным, что тогда я женился на ней, не вполне любя. Она была моей женой, ей отвечало теплом моё сердце, и это значило сейчас намного больше, чем страсть.

Теперь передо мной была уже не прежняя туманная перспектива, а что-то более определённое и очень лакомое. Однако каким сочным куском Аштия сумела помахать у меня перед носом! Это я понимал даже с позиции чужака.

Позже, разглядывая карту трёх областей демонического мира, примыкавших к полосе упущения, в просторечии – к «гармошке», я был вынужден признать, что Ниршав дело говорил. Аскеналь располагался очень удобно для его захвата и оккупации, а вот о соседних Мероби и Ардауте такого сказать было нельзя. И перевалы тут, и горные хребты, и крепости не чета той «башне», которую я завоёвывал через стоки. Как с одной, так и с другой стороны – одного взгляда на схему достаточно, сразу понимаешь, что помучиться здесь придётся с самой лучшей техникой, магией и табунами боевых ящеров.

– И, как понимаю, этими тремя областями дело не ограничится? – уточнил я у Ниршава, который и показывал мне карту. – Ведь «гармошек» много, значит, надо кучу демонских областей к рукам прибрать?

– Нет, конечно. Эти три владения – единственные, которые примыкают к устойчивой области упущения, ведущей к нам. Разумеется, не только к нам, но проблемы других человеческих миров пусть заботят тамошних обитателей. В нашем мире «гармошек» несколько, но они все ведут в эту область пространства. В смысле – через кучу переходных мест и дальше, в глубину. Всё это сложно, тебе вникать не надо. Но кордон, поставленный на границах Мероби, Аскеналя и Ардаута (а там есть где его поставить очень удобным для нас образом, и так, чтоб поменьше сил тратить на патрулирование; словом, повезло), обезопасит Империю от нашествий.

– И охотники потеряют заработок?

– Ни в коем случае, – Ниршав усмехнулся. – Цеховая солидарность? Понимаю. Они же в большинстве охотятся на всякую демоническую фауну, живущую в складках пространства, которые никто не собирается зачищать. С тварями, вылезающими из «гармошек» на поверхность человеческих миров, сладить не так и сложно. Серьёзную проблему составляют только полномасштабные вторжения. Ты же сам понимаешь… Слава богу, с тобой можно говорить на эту тему совершенно открыто, благо что ты чужак… Наш император – тому зримое подтверждение. Он, кстати, не первый правитель-демон, просто первый, кто так прочно укоренился в Империи.

– Насколько я понял, его величество всё-таки – наполовину демон. А наполовину – человек, – я тоже понизил голос, хотя рядом не было никого, кто мог бы услышать наши недопустимые разговоры.

Доверие Ниршава я оценил – вряд ли он рисковал безбоязненно перемывать косточки императору даже в диалоге с собственной женой или матерью. А со мной – мог себе позволить. Он понимал, что я не несу в себе семя преклонения перед высшей властью только потому, что она высшая. В то же время отдаю себе отчёт, о чём можно рассказывать третьим лицам, а о чём лучше помолчать. И такой дружеский жест был мне очень приятен.

Даже более приятен, чем заверения Аштии. Она-то – я был уверен, – понимая всё то же самое, не стала бы болтать со мной о происхождении его величества. Просто потому, что осмотрительность, холодность оценки каждого слова прежде, чем выпустить его на свободу, и железная стопроцентная выдержка вошли в её плоть и кровь настолько, что обернулись второй кожей. Нельзя – значит, нельзя. Такие люди, как Аштия, даже самому близкому человеку никогда не вложат в руки оружие против себя. Пусть самое призрачное, пусть сомнительное, пусть в состоянии расслабленности, нежности, игривости – никогда. Стальной стержень, хоть в какую ласковость и мягкость его ни облачай, останется стальным.

– Знаешь, до того, как император взошёл на престол, количество человеческой крови в жилах демона не имела ровно никакого значения. Есть хоть капля демонической – всё, демон. Теперь, конечно, это оценивается иначе. И многие полудемоны служат его величеству наравне с людьми, пользуются почти таким же уважением. Но в какой-нибудь глубинке их и сейчас на порог не пустят. А когда-то эта проблема стояла очень остро. Демоны частенько нападали на королевства целыми армиями, брали пленных. Иногда кто-то из пленников возвращался обратно. Иногда до человеческих миров добирались полукровки… О, тогда с этим было очень строго. Девушку, решившую выйти замуж за полудемона вопреки воле родителей, забивали камнями.

– Гхм… Да уж.

– Традиции, ты должен понимать! В традициях ничего плохого нет. Они хранят незыблемость общества. Не устаю благодарить свет за то, что наш государь понимает, что его собратья в человеческих мирах на фиг не сдались. Пусть между собой воюют и у себя хоть всё поразоряют. А нам нужен мир.

– Вот она, значит, надежда Империи на мир? Захват этих провинций?

– Надежд две. Вторая – на твёрдость руки его величества. Если наши не подгадят себе сами и не примутся откалываться, добиваться суверенитета для бывших королевств, будем жить в мире. А повоевать можно будет и тут – для желающих. За всякие места, богатые полезными ископаемыми, например.

Я в раздумьях разглаживал ладонями карту.

– Как считаешь, меня с моими ребятами бросят на захват какого-нибудь из замков? Ну хоть намекни.

– Не знаю, Серт, правда. Если б знал, может, и намекнул бы. Ты-то умеешь молчать, это я уже знаю.

– Жизнь научила. И генетическая память. Ладно, будем надеяться, что ничего из ряда вон выходящего нам не поручат.

– Это неразумно. Готовить такой отряд, как тот, которым ты командуешь, дорого и долго. Тратить такой ресурс без толку – слишком большая роскошь, особенно во время войны.

– Ну, как сказать… Правители моей родной страны в ходе самой последней крупной войны рассуждали так: мол, страна большая, народу много, не обеднеем.

Ниршав криво усмехнулся.

– Подозреваю, они слабо себе представляли, что такое разумное хозяйствование. И уж наверняка не собирались передавать страну своим детям.

– Это да. Передавать не собирались. Драли в свою пользу и как можно больше.

– Ну, тогда всё очевидно, как день. Разве так можно? В стране должен быть монарх. Любой случайный человек разбазарит всё, что только получится, и скажет, будто так и было. Ему ж не важно, чтоб хозяйство процветало, раз уж им заправляет временник.

Я не нашёл что возразить, и потому промолчал.

Карты друг показывал мне в штабном шатре, в одном из крохотных боковых закутков. Здесь же я ждал, когда у Аштии найдётся несколько минут на то, чтоб ввести меня в курс дела. Времени она так и не нашла. Через несколько дней после захвата крепости Аскеналя армия оставила его пополнению, прибывшему сюда, чтоб встать гарнизоном и приготовиться формировать новые, свежие отряды. Здесь же предстояло устроить главный госпиталь и бог знает что ещё – я не разбирался. Одно мне было очевидно – мне дадут ещё людей, объяснят боевую задачу, и я снова отправлюсь зарабатывать себе награду… Которая то ли будет, то ли нет.

Что же происходит на самом деле и в масштабе армии, я, конечно, не знал. Меня к обсуждениям и планированию не допускали никогда, даже если обсуждения касались действий моего отряда. Теперь я ещё лучше понимал, почему. Рылом не вышел. Нос не дорос.

Обижаться не на что.

Радовало хотя бы то, что мои пополненные две сотни пока медлили отправлять на новые подвиги: необременительные и неопасные вылазки чередовались со службой в дозорах, самое большее, что им приходилось делать – зачищать местность. В этих вылазках я сопровождал бойцов сам, оставляя Аканша отдыхать. Логично, ведь мой опыт мог тут сыграть важную роль. Правда, по-настоящему опасных тварей нам не попалось ни разу. Сам я редко когда вмешивался в действия своих ребят – они почти всегда справлялись сами.

Интересно было наблюдать за сменой погод и времени суток в демоническом мире. Здесь не было ни ярко выраженного полудня, утро и вечер иной раз трудно было отличить от дня, лишь только ночь была ночью в самом худшем понимании этого слова: тёмная, холодная, опасная, неприютная. Лишь два раза мы были вынуждены выходить в пустошь ночью, оба раза с более или менее несложным заданием, и оба раза ничто, даже плотно сбитая в боевой порядок группа не обеспечивала ощущения хоть мало-мальской защищённости. По ночам лучше было не высовываться.

Многие твари, с которыми моим ребятам приходилось сталкиваться, оказывались в новинку не только им, но и мне. Спасали лишь выучка, умение действовать в команде и поддержка мага. Хотя как раз последнее было средством скорее на крайний случай, и надёжность его можно было сравнивать с вероятностью выиграть в рулетку. Демонический мир, напоенный магией, как весенние мхи – водой, иной раз выдавал самые неожиданные реакции на стандартные заклинания. К тому же человеческая магия притягивала внимание опасных демонов, и после применения чар можно было ожидать внезапного нападения.

Но ни мне, ни моим офицерам, ни бойцам не приходило в голову жаловаться. Окрестности крепости и ближайших замков необходимо было зачистить по максимуму, чтоб в дальнейшем у Генштаба не возникало проблем с переброской войск или транспортировкой припасов. Армию и так-то трудно снабжать, а если ещё по сторонам дороги дежурят табуны кровожадных тварей, солдаты на передовой рискуют остаться не только без каши, но и без бинтов.

Аштия больше не общалась со мной, но пару раз присылала краткие записки – не с приказами, просто с краткими обзорами состояния дел, теми сведениями, которые я имел право знать. Я был ей благодарен за эту помощь – ведь она могла бы и не тратить своё драгоценное время на мой комфорт. А знание кое-каких подробностей успокаивало.

Примерно тогда же посыльный со штабными нашивками принёс мне письмо от Моресны. Сперва я напрягся, решив, что это наверняка должно быть предписание, и нас отправляют в бой. Но в свёрнутой конвертом обёртке обнаружился листок дорогой бумаги, покрытый каллиграфическими строчками с изобилием завитушек, однако разборчивый, как печатный текст. Сразу чувствовалась рука профессионального писца.

Супруга извещала меня о том, что у неё всё хорошо, что дом она обустроила, в деньгах недостатка не испытывает, о моём добром здравии извещается регулярно. Что пару дней назад её навестили родители и братья с семьями, но они уже уехали, и я наверняка не стану на неё за это сердиться. Даже за равнодушно-чётким чужим почерком чувствовались нрав и привычки моей супруги – видимо, писец считал своим долгом записывать всё именно так, как ему диктовалось, не внося от себя ничего, даже речевые ошибки и порядок слов не исправляя.

Оно и к лучшему. Я, с удивившей меня самого нежностью, свернул листок и спрятал во внутренний кармашек форменной одежды. Интересно, смогу ли я написать жене ответ, да так, чтоб посторонний человек смог разобрать мои каракули? Ведь она не только писать, но и читать не умеет, и с полученным письмом будет вынуждена идти всё к тому же профессионалу, который изложил её послание на бумаге. Может, и мне дозволят воспользоваться услугами одного из штабных писцов?

Смутное ощущение заставило меня спешить. Надолго эта передышка затянуться не может. Чем дольше тянешь, тем лучше сумеют укрепиться две соседние провинции, это Аштия должна понимать лучше меня. Внезапного нападения так и так уже не получится, и армии выдвинутся, как только будет завершено их пополнение. Не так уж много на это требуется времени, если система налажена (а она налажена). И, не откладывая в долгий ящик, я сразу заторопился к штабным палаткам, радуясь, что у меня есть настолько прочный блат! Моё письмо жене уж точно не затеряется где-то там и не будет захватано чужими руками. Оно уйдёт в Империю по внутренним каналам Генштаба, с позволения самой госпожи Солор.

Глава 8 Рейд за рейдом

Армии встали не у одного, а сразу у двух перевалов, и атаковать их должны были одновременно – об этом мне рассказала одна из записок Аштии. Я-то видел только форт, перед которым стоял со своими людьми и в окружении других отрядов – попроще, покрупнее, экипированных как раз для штурма стен. Им предстояло отдуваться по полной, мои же были чем-то вроде запаса на крайний случай – сломить чересчур упорное сопротивление, обойти его и ударить с тыла, оказать поддержку «завязшему» подразделению.

Здесь я впервые стал свидетелем воздушного боя – до получения явного преимущества там, над стенами и крышами крепости, пехота не двигалась с места. В ход были пущены все виды летучих ящеров и магия, в том числе три тяжёлых орудия, которые успели подвезти. Чары разукрасили небо во все мыслимые оттенки, на их фоне ездовые ящеры и летучие демоны казались порождениями карандаша какого-то гениального художника.

Запредельная красота этого зрелища ни на миг не давала забыть о той смертельной мясорубке, что её породила. За возможность достичь подобного подавляющего и правдивого эффекта любой художник отдал бы полжизни. Кроме разве что того, который пишет только и исключительно ради денег.

Задрав голову, я наблюдал за боем в бескорыстном восхищении – сейчас меня даже наша победа волновала мало. И потому, увлёкшись, не сразу услышал оклик Аканша. Заму пришлось подёргать меня за рукав.

– Нам велено быть в готовности.

– Что так? Дожимают? – и я мотнул головой в небо.

– Как только начнут дожимать, а к этому идёт, наши две сотни выкинут вон на ту стену. Задача – зацепиться и укрепиться.

– Неясно одно – почему мне-то об этом не сообщили?

– Я сообщаю. К тому же отряд поведу я, тебя не велено трогать.

– Это почему так?

Аканш неопределённо дёрнул плечом.

– Либо какое-то отдельное задание, либо считают невыгодным рисковать твоей шеей ради столь мелкой цели.

– Блестяще!.. Ну, ладно. Ты уж там смотри… Не попадай под магию.

Мой зам улыбчиво показал зубы.

– Да уж ради радости супруги куда охотнее буду хранить свою шею, чем для твоего удовольствия.

– Я тоже.

Мне было не по себе: каждый момент я ждал, что вот сейчас меня огорошат приказом идти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что неизвестным науке способом. Всё время как на иголках, так что на панораму боя за крепость я поглядывал лишь между делом. Бой на стенах кипел, как вода в котелке, но отдельные фигуры с такого расстояния разглядеть было немыслимо. И фиг его знает, дерутся ли там мои ребята, или какие-то чужие отряды, а от моего остались одни лишь воспоминания. Мерзко, лучше б я там был, с ними. Тогда меня обременяли бы совсем иные заботы.

Но в бой меня так и не отправили. Никто ничего мне не объяснял, да ведь и не должен был. Лишь в самом конце боя за крепость я оказался рядом со своими ребятами, но разве только меч обнажил, бой для меня так и прошёл стороной. Они, кстати, тоже отдыхали после короткой яростной схватки, ожидая, не понадобятся ли снова. Аканш был ранен – мне пришлось бы командовать самому, если б содействие моей группы понадобилось. Но без неё обошлись.

Крепость пала в тот же день к вечеру.

– На самом деле, это грандиозно, – пробормотал Аканш, когда я навестил его в госпитальной палатке. – Под стенами таких крепостей можно стоять месяцами. И госпожа Солор совершенно правильно рассудила, что брать Врата Мероби надо сразу, с налёта, в идеале за сутки. Иначе позже подтянулась бы подмога, и наша тактика стала бы ясна.

– Болтал бы ты поменьше. Лучше отдохни. Как себя чувствуешь?

– Как будто под валун попал. Ничего, оклемаюсь. Куда денусь-то…

– Это уж точно. Ты мне нужен, не смей помирать, понял? Запрещаю!

– Слушаю, командир.

Посмеялись.

В общем-то, я был согласен с Аканшем. И уже неважно, кто персонально был автором плана – это Аштия нашла и расставила по настоящим постам людей, способных всё продумать и рассчитать, ломить всеми силами или приберечь ресурсы, в зависимости от возникшей необходимости. А самое главное – определить точно, когда именно что именно следует делать. И за это искусство выбирать госпожа Военный Лорд вполне заслужила свою славу и репутацию.

Уже здесь, в крепости, потрёпанная армия была спешно пополнена свежими отрядами и на следующий день устремилась вниз по склонам гор в долину, нашпигованную вражескими крепостями. Эти крепости предстояло штурмовать или осаждать, и на это запросто можно было потратить всю жизнь. Краем уха я уловил из разговора двух вышестоящих командиров, что второй перевал пока не взят, и необходимо частью сил ударить в тыл, чтоб взломать и Вторые Врата Мероби. Что ж, видимо, Аше действовала самым разумным образом: если на две цели разом не хватает правого кулака, бьём по очереди.

За обстоятельствами этой войны я наблюдал во многом отстранённо. Мой отряд задействовали редко – он не зря считался элитным и был чем-то вроде хлыста, которым в удачный момент можно вышибить глаз или спеленать вражье горло. Но бесполезно лупить хлыстом по окованному металлом щиту или нагруднику лат. Сейчас, когда требовалось вскрывать мощную оборону, гибкость и подвижность моего отряда не находили сбыта. Мои люди пребывали в готовности, на марше вместе с остальными. И, конечно, ни на что не жаловались.

Лишь обрывки грандиозного батального полотна были сейчас доступны моему взгляду. Аштия больше не посылала мне весточек, и я отлично понимал – ей не до того. И без всяких записок от неё я примерно представлял, чем она занята – армия шла вперёд тяжело, но победно. Вокруг было много неразберихи и путаницы, случались накладки – но не было откровенной глупости, обусловленной чьей-то ленью, корыстью или полной некомпетентностью. И уже это я, знавший кое-что об армии своего родного мира, оценил как знак гения.

Война сама по себе не располагает к порядку, размеренности, разумности. Под её сенью расцветает пышным цветом всё худшее, что может быть в человеке. На войне людей к этому толкает простое чувство самосохранения, ибо они могут выжить, лишь растоптав всё кругом. И чем выше, чем запредельнее предъявляемые к ним требования, тем изобретательнее бесчеловечность.

Воля имперских офицеров держала солдат в железной узде, но в то же время от них не требовали невозможного. Риск и самоотверженность были строго зафиксированы и определены рамками устава, и жизнь солдат на войне в результате была лишь чуть менее предсказуемой, чем жизнь всех обывателей Империи. Разумность, практичность и относительная уверенность в будущем становились теми железными прутьями, которые заключали в клетку безумие войны.

Разумность и практичность демонстрировали люди, отысканные и поставленные людьми, которых отыскала и поставила на свои посты Аштия Солор, а до того – её мать и бабка. Здравомыслие и знания, помноженные на умения, были главными критериями, по которым высшая военная власть Империи отбирала офицеров.

А каковы критерии отбора на моей былой родине, в былые прокоммунистические, то есть в общем-то вполне себе имперские времена? Знакомства и родственность мы отбросим, в Империи тоже есть их аналог – благородное происхождение. Получается, осталось не что иное, как умение выжимать из имеющихся ресурсов всё возможное и невозможное. Второе – в особенности. Сдохни, но сделай.

При этом сдыхать, конечно, будут нижестоящие. Понятно, почему к окончанию той самой войны в стране практически не осталось здоровых мужчин. Ведь нижестоящих же конечное количество, хоть, может, и весьма большое.

Аканш пришёл в себя и смог присоединиться к отряду лишь через два месяца. Мне сразу стало намного спокойнее – на опыт своего помощника я полагался больше, чем на собственные знания. Пока, по крайней мере.

– Твоему отряду предстоит участвовать в штурме одного из замков, – сообщил мне один из старших офицеров, когда армия уже подступала к цепочке укреплений, защищающих первую по-настоящему серьёзную твердыню владетеля Мероби. – А может, и главного. Ещё не решено окончательно. Тебе снова предстоит действовать отдельно от отряда. Его поведёт Аканш. Он уже в форме. В обоих замках есть какое-то место, защищённое насыщенным полем. Вроде как область выбросов от установок магической артиллерии. Для тебя безопасная.

– И что мне там предстоит открывать?

– Едва ли что-то такое. Предписание прибудет завтра. Там всё подробно будет расписано. И мне эти подробности знать не надо. Я лишь хочу предупредить. Чтоб ты мог готовиться.

– Хотелось бы, но к чему именно готовиться, вот вопрос! Но всё равно спасибо, – добавил я, вполне понимая, почему имперец оказывает мне услугу, намекая на обстоятельства будущего, которые мне пока неизвестны. Моя близость к госпоже Солор известна теперь, наверное, всей армии. Это уже основа для хорошей карьеры. Со мной теперь многие будут стремиться дружить. – Буду иметь в виду.

Под стенами того замка, в захвате которого мне предстояло принимать участие, до меня добралось второе письмо от Моресны, такое же аккуратное и неестественное, как предыдущее. У неё всё хорошо, скучает, но понимает, что ожидание – естественное состояние жены воина. К ней снова приезжала мать, уговаривала поскорее завести ребёнка, но она, Моресна, жёстко сказала, чтоб таких разговоров больше не было. Приезжали и прежние соседки по посёлку, привезли хорошие подарки, просили передать их прошения куда полагается. Но это, конечно, ждёт, гостьи всё прекрасно понимают.

Сама же занялась шитьём, потому что если все платья заказывать у портнихи, положенной по статусу, так это никаких денег не хватит.

Читая её письмо, я словно окунался в пространства совсем иной жизни, размеренной и безмятежной. Это успокаивало даже теперь, когда приближающийся штурм почему-то совершенно вывел из равновесия. Все предшествующие задания я исполнял хоть и с напряжением, но и с лёгкой душой, без нынешней дикой нервотрёпки, внешних причин которой не было. К тому же меня угнетало некое подобие страха, которое при малейшей впечатлительности можно было бы счесть дурным предзнаменованием.

О чём всё это говорило, я не задумывался. В дурные предзнаменования не верил. Может быть, дело в магической отдаче. Даже у меня на родине разные животные способны реагировать на паранормальные проявления, так чем я хуже животного? Не могу воспринимать и владеть, но зато ощущаю на уровне подсознания – такое тоже вероятно. Здесь присутствует много того, что можно ощущать.

В конце концов, что я могу изменить? Если откажусь выполнять приказ, тут решат, что я прочно так свихнулся, и уничтожат хотя бы затем, чтоб не мучился. А осторожным я буду по-любому. Жить-то хочется!

Интересно, после успешного захвата крепости мне дадут отпуск? Хотелось бы…

– Я одного не пойму, – сказал, засомневавшись, старшему офицеру после того, как он вручил мне подробное предписание. – Уже два раза проворачивался этот финт с моей стерильной персоной. И Ставка до сих пор считает, что номер снова пройдёт, потому что демоны ничего подобного не ожидают?

– Видимо, да. Я не могу говорить за начальство, но, видишь ли, для местных обитателей чистые от магии люди – такое же немыслимое явление, как для нас, скажем, падающие в небо водопады. А то, в существование чего не верят, разумные существа и не допускают. Оно для них просто не существует. Как для людей, так и для демонов.

– В общем, командование уверено, что противник о таком перце, как я, не осведомлён?

– Очевидно. Ставка не стала бы просто так швырять крупный козырь. К тому же есть ведь такая вещь, как разведка.

Я слегка подзавис.

– Э-э… Прости, а каковы методы вербовки агентуры в среде демонов? Или ты об этом не можешь говорить? – Моё особое положение в обществе офицеров позволяло мне слегка фамильярничать с непосредственным начальством. Особенно если оно не возражало против «тыканья» в отсутствие подчинённых.

– Я не очень понял, о чём речь. Что такое «вербовки», «агентуры»?

– Н-ну… Хорошо – откуда вообще берётся информация о противнике как таковая? От кого её получают?

– От пленных, конечно!

– А-а-а… Блин! Ну да… – Слегка смущённый, что упустил из виду столь очевидный вариант, я несколько мгновений молчал. После чего заверил: – Больше вопросов нет.

– Отлично. Честь имею! – И, взмахнув рукой с висящим на шнурочке личным знаком, которым офицер удостоверил своё право ограниченно общаться со мной на тему приказа до того, как вручил его, удалился.

А я остался изучать предписание.

Уже первый его пункт заставил меня озадачиться. По всему получалось, что меня будут выбрасывать в нужном месте десантом. С одного из подходящих для этой цели ящеров. Офигеть! Меня ведь не тренировали для подобных ситуаций.

Но, поразмыслив, я решил действовать на своё усмотрение, не задавая вопросов и не вступая в споры. К тому же последние бесполезны. Интересно, как тут десантируют – без парашютов-то? Просто так швыряют? Магию применить нельзя, ящер в опасную для него, как для чародейского существа, область не сунется. Не дурак. Прыгать придётся с изрядной высоты. Бр-р-р…

На следующий день штурм начался довольно рано – ещё не впитался в камни тяжёлый и густой серый ночной туман, и небо напоминало загустевшую от грязи воду в эмалированном ведре уборщицы. Драка завязалась, но вяло – видимо, сонными были не только наши. Я последний раз пробежал глазами бумагу с приказом и кинул её в огонь. Хорошая бумага, пламя очень неохотно взялось за неё. Нужно стоять и ждать, когда же наконец положенные меры секретности будут соблюдены.

Странно было наблюдать, как мои ребята собираются в бой без меня. Хотя чему тут дивиться, это происходит не в первый раз. Однако именно сегодня почему-то удивляло, напрягало. Мол, как же это так?!

– Аканш?

– М?

– В замке держитесь правой стороны. – Прямо сказать об упомянутых в приказе подробностях я не мог, но кто мешает намекнуть? – Там и встретимся. Помнишь? – и я быстро воспроизвёл руками несколько основных жестов-приказов. Вообще их тут подавали оружием или штуковинами, напоминающими веера или небольшие костяные лопатки. Но Аканш явно понял меня.

– Помню.

– Вот и ладушки.

Я направился к загону крупных боевых ящеров, но тамошние офицеры, выслушав кодовую фразу и внимательно осмотрев мой личный знак, отправили меня на другой конец лагеря. Где всё уже было готово, и неприметная летучая тварь, заканчивая дожёвывать жвачку, терпеливо ждала, когда её стронут в места. Погонщик разбирал шесть поводьев, три пары. Первую он накинул на запястья, затянул петли, вторую пристроил к поясу, третью взял в пальцы и стиснул, будто желал расплющить.

– Задерживаешь.

– Не специально ж, – огрызнулся я. – Почему место стоянки в предписании не указали?

– Ко мне, что ли, вопрос? Садись в седло. Пристёгивайся. Минута на подготовку.

– А как планируешь меня скидывать на замок на страх агрессору?

Погонщик оглянулся и впервые посмотрел на меня внимательно, как на объект, достойный интереса, а не деталь упряжи, например.

– Мне сказали, ты тренированный.

– Летать не научен.

– Прыгать-то должен уметь.

– Прыгать умею. Но не с высоты ж птичьего полёта!

– С крыла скользил когда-нибудь?

– Нет.

– Ну, вот и повод попробовать. Тут всё просто. Отцепляешься от седла, обе ноги в одну сторону перекидываешь, группируешься и сосредотачиваешься – и на взмахе отпускаешь руки. Крыло как раз идёт вниз, и ты по нему мягко на пятках соскальзываешь до границы кокона. А дальше уже падать недалеко. Любой мягко приземлится.

– Да уж, проще не придумаешь, – проворчал я.

– Вот и замечательно. – То ли мужик не понимал иронии, то ли он это специально. – Поехали.

И ящер рванул вперёд и вверх.

Вот собака! Скорость старта у этого существа оказалась намного выше, чем у тех, на которых мне прежде случалось летать. Не будь я пристёгнут, меня б просто сдуло с седла, но и тут на миг пришлось испытать настоящую панику в тот момент, когда словно бы завис в прыжке над спиной ящера в уверенности, что сейчас он усвистает прочь – а я останусь.

Ремни натянулись до звона, седло с размаху наподдало под зад, и я вполне рефлекторно вцепился в погонщика. Напрягся, чтоб заставить себя разжать пальцы, но добился этого далеко не сразу.

– Эй, умерь свои конечности! – проворчал погонщик, на миг обернувшись. Странно, я его отлично услышал, хотя гудение ветра било по ушам с яростью.

Зверюгой он управлял уверенно, но не свысока, как иной раз рулят автомобилисты со стажем лет двадцать. Мой испуг скорее раздражал его, чем мешал. Типа, чего пугаться-то, болван? Обычное ж дело. Туман окутывал часть замка, мешал обзору, он сползал с гор, как одеяло с кровати, и мерк уже здесь. Внизу местами шёл бой, и в воздухе потихоньку разворачивалось целое сражение.

Только осознав это, я заметил, что несущий меня ящер кроит воздух не в одиночестве. За ним и перед ним, и по бокам плыли такие же, постепенно образуя подобие боевого построения. Впрочем, почему подобие? Видимо, это оно и есть. Очень даже хороший боевой порядок. Что я вообще в таких вопросах понимаю? Ничего… К счастью.

– Ты что, летать не любишь? – поинтересовался у меня спутник.

– Э-э… Да, как бы… Не особо-то привык.

– Это ты зря! Надо тренироваться.

– Да, блин!.. Всё себе отбил на хрен…

– Ничего удивительного. Ты ж в седле, а не в кресле. Чё растёкся-то?

– Я растёкся?!

– Колени-то стисни и контролируй тряску. Смягчай, двигайся вместе с опорой. А то жёнка твоя не обрадуется результату. Можешь пока руками за луку придержаться, двигай себя вслед за финтами.

– Итить твою мать!

– При чём тут мать? Бабы не могут нормально ходить вершними, потому что колени слабые. Но ты-то мужик же!

– Ё-моё!

– Тренируйся, говорю. Подушек нема… Подходим к нужной части замка.

Он болтал размеренно и звучно, сквозь вой ветра в ушах и грохот магии над головой сказанное им умудрялось пробиться без потерь. Кстати, магия! Ещё один уровень боя, если смотреть по вертикали. Там наверху хватало и зрелищности, и мощи. Что мог понять я при моих отрицательных познаниях в этом вопросе – только то, насколько богат спектр оттенков, окрашивающих разные зримые проявления магических атак. Сила, упругая до обретения плотности, до перехода в видимый спектр, обретала и самые разные формы – от простой ряби до вихрей всех возможных конфигураций, многорядных дуг и объёмных равносторонних фигур.

Ящеры шли прямо под замешивающими тучи вихрями, где оранжевые огненные полосы разбивали хрустально-голубые октаэдры воды или льда (впрочем, это уже дикий полёт фантазии – откуда мне знать, что там в действительности за магия), прозрачно-зелёные спирали и зигзаги. Иногда языки всего этого бешенства опускались слишком низко и облизывали ящериный строй. Это стоило отряду то одной, а то и нескольких зверюшек с экипажами, но до нас пока не дотягивались – мы шли в самом центре общей массы.

– Держись! – гаркнул мне погонщик. – Снижаюсь. – И ящер ухнул в пустоту.

У меня потемнело в глазах, ветром вышибло слёзы и пот, потом ещё и наподдало снизу с яростью, так, что отдалось даже в кончиках пальцев – полный спектр удовольствий. На какое-то время я оказался напрочь выбит из пространств этого мира в глубины собственных переживаний. Едва стал выныривать, как меня ошарашил выкрик погонщика: «Готовьсь!», а через некоторое время: «Давай!», и ящера очень плавно тряхнуло.

Заложив вираж, тварь вернулась на прежний уровень высоты и пошла прямолинейно, размеренно. А ко мне оборотилось искажённое злобой усатое лицо.

– Какого бодуна ты не прыгнул?

– Попонятнее нельзя было объяснить?

– Какого тебе ещё дерьма понятного надо?! Я всё сказал и скомандовал! Давай, теперь уж чтоб наверняка, больше попыток не будет – заметят интерес к кокону и башне и срежут заклинанием. Понял?

– Да.

– Внимание!

Погонщик выгадывал подходящий момент с аккуратностью фармацевта, отмеривающего лекарство – то туда бросит своего ящера, то сюда, то здесь вильнёт, то заложит виражик вокруг чужой группы. Ясен был его замысел – не обратить на себя ни грана чужого внимания, казаться одним из толпы, но при этом остаться особняком, вне боя, со свободой манёвра. Всё его раздражение в мой адрес, раз выплеснувшись, пропало, осталась лишь сосредоточенность на задаче.

Я осторожно нащупал карабин ремня.

– Рано! – рявкнул мой спутник, не поворачивая головы.

– У тебя что, на спине глаза?

– Тут отрастишь… В моём деле надо иметь глаза на стебельках… Вот теперь можешь отстёгиваться.

Прежде чем распустить ремни, я быстро обхлопал себя по бокам. Оружие на месте, не выскочит из ножен, ремешки доспеха затянуты, всё необходимое при мне. Отстегнувшись, перекинул ноги на одну сторону и подумал, что я просто дебил. Согласиться на такое без тренировок, и даже словом не возразив! Даже не попытавшись возразить! Быстро они из меня сделали образцового имперца.

– Готов?

– Ага.

– Ныряю! – И ящер снова пошёл вниз. Перебравшись руками по луке, я сполз чуть ниже. Замер. Тело, несмотря на готовность, всё старалось расслабиться – будем доверять вдолбленным рефлексам. Раз мышцы пытаются делать что-то своё, значит, так надо.

– Валяй, смертничек! – взвыл мой спутник.

И я отпустил руки.

Крыло пошло вниз. Я заскользил по нему, как на сноуборде по крутой снежной горе. В какой-то миг горько пожалел, что на родине не увлекался этим видом спорта. Подковки сапог с каждым мигом всё бойчее скользили по кожаному крылу, а потом – слишком быстро! – под ними разверзлась бездна.

Хорошо, что тело сработало само. Я и не осознал, каким это чудесным образом развернулся в воздухе и приземлился на кромку стены так мягко, словно сошёл сюда по ступеням.

Меня потревожило знакомое, выразительное ощущение. Словно по ушам слегка прихлопнули, оттенки цветов поблёкли, сблизивших в монохром. Недолгое ощущение, восприятие с этой напастью совладало довольно легко, но факт остаётся фактом. Вот он, признак, что я действительно с размаху ухнул в область опасно насыщенного фона.

Ну, что у нас тут… Верхняя кромка башни, почти у самого ската крыши, скудная балюстрада, едва заметно отчерчивающая край, обрывающийся вниз, к самой верхней стене крепости, к самому последнему из имеющихся у осаждённой армии бастиону. Впечатляющие окна, такие низкие, что не разберёшь, где тут входить, а куда только заглядывать. Остроконечный свод, простор, размах и угрюмая, слишком чужая, чтоб радовать человеческий глаз, эстетика. И всё это царит над большей частью замка.

Только тут я осознал, насколько лих и рискован план, введённый в действие Аштией и её штабом. Они-то, конечно, осознают, что его участники будут играть со смертью, и насколько глубоко взглянут в глаза поражению. Но и выигрыш в случае удачи окажется огромным. Лакомый кус! И сколько жизней в конечном итоге сохранит абсолютная синхронность действий всех подразделений! В том числе и мои действия тоже.

Я взглянул на часы. У меня пятнадцать минут, потом могут начаться проблемы с восприятием и отходняком после выхода за пределы поля – роскошь, которую в бою я не могу себе позволить. Да и никто не может. Ага, здесь я имею дело с распределяющим пунктом, который снабжает энергией местные пушки. Сейчас я вам устрою артиллерию! Не из-за вас ли так набил зад и окрестности, что едва ногами шевелю, и придётся тратить пару минут на разминку? Так н-на, получи, фашист, гранату в бензобак!

Теперь, когда мною был накоплен изрядный опыт, уже не требовалось присматриваться и долго думать, чтоб сообразить, что именно подлежит разгрому. И ногами, ногами! Чтоб уже никто не восстановил! В детстве больше всего боялся раскокать что-нибудь из техники. Отец за сшибленный на пол видеомагнитофон или там телевизор прибил бы на хрен. Так что тут можно реализовать подростковые подсознательные мечты и оттянуться на славу.

Пошвыряв и поломав всё, что по моим прикидкам того заслуживало, я осторожно спустился на этаж ниже. Такая же просторная круглая зала, как и предыдущая, украшена огромными окнами разной формы – от арки до октаэдра. Здесь свод был отделан узором, вызывающим почему-то ассоциацию с позвоночником и рёбрами. В нём явно был какой-то практический смысл, потому что энергия циркулировала только в верхней части залы, затапливая таким образом ровно половину лестницы. А внизу свободно мог ходить обслуживающий персонал.

В этой, свободной от фона половине меня уже ждали. Я с интересом рассматривал существ, застывших в напряжённой готовности. Они, в свою очередь, с предельным бесстрастием, но безотрывно следили за каждым моим движением. Ни один не вытащил метательного оружия или лука. Бесполезно стрелять сквозь перенасыщенный фон, если стрела и не истает, то сильно собьётся прицел.

Фон не мог продержаться долго, раз уж я изуродовал и вывел из строя порождающую его причину. Причём ослабнет он очень быстро, ведь система питала множество орудий, и они вытянут отсюда все остатки магии. Ну, минут пять у меня есть. Я нагло принялся разминаться, не озаботившись даже убраться с демонских глаз долой. Пусть думают, что я издеваюсь, пожалуйста, сколько угодно. Сам же, массируя плечи и вертя запястьями, прикидывал, как буду пробиваться наружу. Один против армии – это только в теории красиво. На деле же – полная хрень.

Размявшись, вытащил меч, во вторую руку взял нож. И стал медленно спускаться. Отступают. Значит, хотят сразу навалиться кучей и желательно с трёх сторон. Хотя бы. Ну что, школа Одей? Сдюжишь? Явно сообразили, что я фрукт с сюрпризом. Если всё получится, как запланировано, через несколько минут после того, как остановится обстрел, сюда бросят десант. Конечно, в первую очередь на захват этого участка замка, но заодно и меня спасти тоже. Это – мой шанс. Кого именно сюда кинут – неизвестно. Сколько людей – тоже неизвестно. Значит, надо выбираться наружу. Как угодно. И там держаться до подхода наших сил.

Авантюра.

И, вздохнув, я ввинтился в толпу.

Сила, которой я не знал названия, но мог догадываться, подхватила меня, моё сознание, моё тело, каждую его мышцу. Казалось, это воздух сам несёт мои руки, даёт пружинящую опору ногам, подталкивает в спину, то в одно, то в другое плечо. Это была моя воля, моя выучка, но сейчас разум едва ли в трети движений и жестов принимал хоть какое-то участие. Глаза практически ничего не видели, слух был забит посторонним гулом, а может, это кровь шумела в ушах. Я творил здесь кровавое дело, страшное для врага, омерзительное для себя, но необъяснимым образом из этого безумия, из этой резни, как роза из компоста, вырастала гармония. Едва ли может быть в мире что-либо совершеннее молниеносно стремительных, экономных, выверенных до последнего сокращения самой мелкой мышцы движений. Если бы на то хватило времени и сил (а позднее, в воспоминаниях, и того, и другого вполне хватило), я пожалел бы, что не вижу себя со стороны.

Нельзя было назвать мою задачу ни простой, ни сложной – всё происходящее являло небу и меркнущим взглядам моих противников-демонов вершину того, на что способно моё тело после курса обучения у Одеев. Впечатляюще, но и не предел той выучки, которая доступна человеческому телу. Кстати, зрители – завсегдатаи столичных клубов наверняка сочли бы зрелище скучным. Это и понятно. Самое простое убийство может поразить воображение разве только пугающим несоответствием сути того, что происходит, и его внешним выражением. Слишком уж просто умирает живое существо. Слишком.

Не все те, с кем я сталкивался, умирали. Моя задача состояла в другом: пробиться наружу, вот и всё. Если удавалось увернуться, уйти от атаки, я пользовался этим по полной программе. Я летел вперёд, как лыжник по хорошо накатанной, при этом очень глубокой лыжне, которая если закладывает зигзаг, то ты делаешь это с ней вместе, и выбраться из неё на полной скорости не можешь даже в принципе. Стоило подходящей прорехе возникнуть в строе демонов, как я ввинчивался в неё, и танец продолжался дальше. Число демонов, которых покрошили свои же, промазав по мне, далеко превосходило число тех, кого я лично убил или ранил.

В этом проявлялось зримое воплощение предельной экономности моей техники. Зачем тратить силы, если за тебя всё сделают в лучшем виде, достаточно лишь вовремя увернуться!

Мои противники понимали в драках, и я успел пробиться только к лестнице на нижний этаж, когда демоны-бойцы применили против меня более правильную тактику – встали стеной. Эта стена была призвана просто смять меня, не заботясь о потерях. Матросовы, блин! Хренушки, обломитесь! Я не помнил, чтоб у Одеев меня учили прыгать по-джедайски, но стоило принять решение, и тело вновь принялось действовать самостоятельно – взяло короткий разгон и рвануло вверх.

Прыжок получился достойный. Я перемахнул и через первый строй моих врагов, и через последующий. Впрочем, что-то подобное мне уже случалось изображать, да. Приземлился я не на очередную ступень лестницы, а на плечо и спину демона, попытавшегося в последний момент отклониться. Зря он это сделал, только облегчил мне задачу. Моё приземление швырнуло его на пол, возможно и сломало что-нибудь, я же получил опору и инерцию для следующего прыжка. Уже не на ступени, а на пол.

Прости, друг, но не фиг доверяться впередиидущим товарищам и хлопать ушами. Даже если есть чем хлопать (ишь, какие уши отрастил, кролик бронированный). На тебе ножом в глаз, мечом в пах (или что там у тебя) и сапогом под коленку. Ногой я промазал, и то лишь потому, что колени у существа оказались явно в неуставном месте, но последнее уже едва ли имело значение. Демон – помесь кроля и двуногой жучары – опрокинулся на своего соседа, а я расчистил себе место для разбега. Мне понравилось прыгать. Быстро и результативно.

С этой опоры пришлось сигать в окно. Благо подоконник широкий, как комната в хрущёбе, и высоко расположен. Разумеется, ребята сейчас сообразят достать метательное оружие и продемонстрируют мне мастер-класс по снятию с подоконника докучливого джедая-прыгуна, но пара секунд на выглянуть наружу меня есть.

Выглянув, я сразу сообразил, что тут высоковато, а через миг – что внизу наши. И что положение у них довольно-таки серьёзное: видимо, на крупный десант не хватило сил. И что им надо закрепляться близ или в башне, которую они со своего места видеть не могут. А я вижу.

– На меня! – заорал во всю мощь горла и груди одну из стандартных имперских команд. Бойцам не помешаю, по уставу отреагировать должны только командиры.

И тут же лёг – рефлекс подтолкнул сознание. По камню дробно и сухо простучали дротики, стрелы, пара металлических загогулин, которые даже на камне оставили отметины. Ах, как кстати! Отличные штуковины! Они были похожи на крохотные фламберги – мечи с волнистым лезвием – только концы были затейливо загнуты. Хороший баланс, удобные короткие ручки.

Я подхватил эти загогулины, развернулся к зале и погрозил арбалетчику, застывшему как раз напротив окна. Ещё полминуты назад его тут не было. Арбалетчик лишь бесстрастно прицелился. Удачно стоит – на лестнице, почти вровень со мной, моё сомнительное убежище с его места простреливается идеально.

Вот поэтому все остальные стрелки и метатели пока остаются в стороне – они дают своему собрату полную возможность показать своё мастерство и заодно по играть с жертвой, как с мышкой. Деться-то мне некуда, я как на ладони, по полной программе стреножен размерами бойницы.

Выстрел, незримо-стремительный, как всегда бывает с арбалетами. Будь это лук, я попытался бы отбить стрелу, тем более что загогулины в руках лежат будто влитые. Но болт – особое дело. Пришлось уходить с траектории. В момент выстрела демон слегка дёрнул рукой – специально, тут любой сообразит, чтоб мне трудно было рассчитать направление полёта. Стрелок-то мастер, ишь как со своим оружием ловко обращается.

Но я тоже не просто так себе дурачок-простачок, не зря ж Аше вложила в меня такие бабки. Спасибо ей.

Я увернулся – и тут-то понял, что тактика избрана правильная. Решение пришло, как всегда, по наитию, элементарное, как сама истина. Теперь бы пережить ещё один выстрел без ранения, и дальше можно действовать. Хорошо, что в демонах столь же явно, как и в людях, развита страсть к унижению врага. Мало его убить, надо ещё поиздеваться.

И теперь арбалетчик, хоть и мог запросто забрать у кого-нибудь уже взведённое оружие, теперь с намеренной неспешностью взводил тетиву, выбирал стрелу, укладывал её в ложбинку. Предполагалось, что эта пауза заставит меня особенно остро прочувствовать собственную беззащитность и неодолимую близость смерти. Хорошо, что с такого расстояния парень не может во всех подробностях разглядеть моё лицо (впрочем, хрен его знает, на что он способен, я в демонском зрении мало понимаю).

Я старался продемонстрировать внимание к своему дальнобойному противнику, но одновременно косился и наружу. И, заметив, что один из офицеров смотрит в мою сторону, многозначительно махнул загогулиной в визуализированном приказе: «Вперёд и за угол». Уверен, когда они увидят башенку, сами всё поймут.

В тот же миг болт коротко взрыл воздух. Ещё один уворот и удачный – спасибо, Одей. Даже отвлёкшись, я вышел сухим из воды.

Снова прицелился. Я холодно улыбнулся арбалетчику и швырнул в него загогулину. Та не зря лежала в руке, словно меч в хороших ножнах – в полёт она ушла так же легко и точно, как нож. В тот момент, когда человек целится, он не может воспринимать происходящее вокруг во всей полноте, демоны в этом смысле были устроены, в сущности, так же, как люди. Мой противник привык, что я не противодействую. Лишь уворачиваюсь. Среагировать на мою атаку арбалетчик не успел.

А я тут же отскочил к внешнему краю бойницы и выглянул наружу. Ага, мой сигнал восприняли, под бойницей вперемежку чужие и наши. Можно рискнуть прыгать.

И я прыгнул. Приземлившись, без малого не подвернул ногу, пришлось сесть на задницу и уже из этого положения отбиваться от прифигевшего с таких раскладов демона. Слава богу, что прифигевший, иначе б всё было намного сложнее. Спустя несколько секунд мне на помощь пришёл боец. Человек. Свой. Просто незнакомый.

Он дал мне возможность подняться, и дальше мы какое-то время отбивались от демонов вместе. Потом появился ещё один, ещё, и меня оттолкнуло к стенке, потому что ребята привыкли биться в строю, а у меня по части строя до сих пор было не всё гладко.

– Туда! Надо пробиваться туда! – заорал я, указывая на арку. Именно она вкупе с прилегающей к ней стеной заслоняла от бойцов облюбованную мною башенку.

– А что там?

– Там место удобное, чтобы закрепиться!

– Слышали? Офицеру передайте!

– Передайте офицеру, что за аркой есть где закрепиться!..

– Офицер велит одиночку к нему!

И я поспешил прочь от схватки, уворачиваясь от свежих бойцов, которые с решительностью танков ломились на помощь своим подуставшим товарищам. Тут всё было понятно, как апельсин – сперва я должен представить командиру отряда свой личный знак. До того момента мои советы не более чем брех постороннего перца в ситуации, когда офицер отвечает головой за каждый шаг своих подчинённых. А может, и после представления я останусь чужим – если у офицера не было соответствующей заметки в письменном приказе.

Командира отряда я не узнал.

– Серт? – крикнул он мне. Мотнул головой, посмотрев на мой личный знак, мол, вижу. – Что там?

– Башенка, которую можно очистить и занять. Очень удобная.

– Далеко до неё?

– От арки – метров семьдесят.

– Сколько?

– Ну, сто шагов примерно.

– Отвечаешь, что это осмысленно?

– Да.

– Очистить арку и пробиваться к башне. Выполнять! – и пояснил мне уже намного тише, чем своему вестовому: – Мне предписано оказывать содействие и доверять суждениям.

– Как понимаю, тут надо именно укрепиться?

– Именно так.

– Тогда всё правильно.

– Поле уже перестало действовать?

– Не могу знать, я не эксперт.

– Ясно. – Было сказано тоном, свидетельствующим, что ни фига тут не ясно, но задавать вопросы рискованно – можно выйти за пределы своей компетенции.

За происходившим далее я наблюдал отстранённо, ибо других вариантов у меня не осталось. Фигово, если уж по правде, я мог видеть, высовываться было рискованно, а приказы и сведения от вестовых офицер мне не озвучивал. Он и не был должен, и, наверное, оберегал от меня информацию строго по уставу. И в бой не гнал – едва ли у него есть на это право. Я торчал здесь, понимая, что являюсь чем-то вроде последнего ресурса на крайний случай. Да и то, тогда меня в бой отправит необходимость, чужой офицер и тут останется в стороне.

Там, впереди, бурлил бой. Солдаты сумели всё-таки пробиться к башенке, очистить её и закрепиться там (мне удалось устроиться на самом верхнем этаже башни, в верхнюю бойницу стало видно лучше и больше). Ненадолго подходы к башне были потеряны, оживившиеся демоны насели в надежде отбить крохотный, но удобный форпост обратно. Безуспешно. Имперцы ударили навстречу подкреплению и с трудом, но очистили всю кромку стены до надвратных башен.

А снизу уже лезла пехота, вооружившись подходящими для этой цели магическими стремянками.

К ночи эта часть крепости почти полностью оказалась в наших руках. Уже в сумраке позднего вечера я встретился с Аканшем у ворот главной замковой башни, где только-только начался бой наших и местных магов, да такой, что камни стен поскрипывали.

– Не рухнет? – опасливо спросил я своего зама, косясь на вылетающие из бойниц зеленоватые клубы света.

Аканш с многомудрым видом оглядел гигантский донжон. Судя по его размерам, чародеям внутри было где развернуться. Ишь, как усердствуют! Им, видно, тоже хочется поскорее с этим закончить.

– Не должен, не должен. А и рухнет, так не жалко.

– Жалко будет, если рухнет на нас.

– Кхе… Да уж. Как там было?

– На распределяющей башне? Весело было. Как тебе штуковина? – я покрутил в воздухе боевой загогулиной.

– Ничего штуковина. Такие у нас называют «хвостом дворняги». Видишь, как конец загибается? Только они обычно парные. Хочешь, пару бойцов пошлю отыскать второй «хвост»? Там уже всё зачистили.

– Давай. Скажешь им, что вторая торчит в переносице демона-арбалетчика, который на лестнице валяется. Чтоб им проще было искать.

– Лады… А неплохо всё получилось! Быстро взяли центральные крепостные звенья.

– Это – быстро?!

– Это – быстро. Очень быстро. И, значит, нас всех очень скоро покормят! А не «кого-то сейчас, кого-то потом, кого-то только завтра». Пусть поспать не всем удастся, но уж поесть – это наверняка!

Я вздохнул. Брюхо и правда подвывало.

– Серт! – окликнул меня вынырнувший из полумрака адъютант. – К Главнокомандующей.

Ночь падала на замок хлопьями, как снег, поглощала стену за стеной, башню за башней. Вослед ей магия и расторопные человеческие руки зажигали огни, огоньки и целые огненные фигуры, ткавшие в текучей демонической ночи образ совершенно другого замка. Это зрелище было великолепно и жутко в одно и то же время, им хотелось любоваться, от него хотелось бежать. Прерывистой глыбой огня вырастала передо мной твердыня, кажущаяся адовым близнецом тех замков, что строили в Империи. И я медлил шагать по подёрнувшимся оранжевыми отсветами ступеням к вершине этой титанической крепости. Она казалась мне пастью Молоха – такой, какой её раньше изображали в аллегорических картинах.

Пожрёт ли она меня или отрыгнёт новым существом – никто не мог знать наверняка. Мне хотелось хоть ненадолго отступить, осмотреться, собраться с духом. Но я уже не мог себе этого позволить. Ни к чему себя обманывать – пасть чужого божества уже давно добралась до меня. Хрустнут ли мои кости на его зубах или обретут твёрдость стали – это мы посмотрим.

Мысли невесёлые и – что самое главное – вызывающие раздражение против всего на свете. Например, против этого аккуратного холёного адъютантишки. Идёт тут такой, чистенький, сытый, в наглаженном мундире и почти без оружия (кортик не в счёт). Боя настоящего ну точно не нюхал, разве что издали. Гад!

При виде Аштии раздражение ослабло. К ней можно было испытывать только сочувствие – бледная, осунувшаяся. Её собранность и деловитость показались мне трогательными… Хотя, наверное, не так стоило думать о женщине, державшей в обоих своих кулачках огромную имперскую армию. Но сейчас я видел в ней просто уставшую, не выспавшуюся женщину.

– Серт, рада, что у тебя всё благополучно… Да, давай, – это было сказано не мне, а одному из адъютантов, поднёсших ей аккуратную нарядную миску с мясом и овощами в соусе. Даже свежим укропом и цветочками из редиса украшено. Буржуйство. – Хочешь?

– Вообще-то я голоден, да.

– Ещё порцию, – велела она. – Отойдём в сторонку?.. Уровень напряжённости в башне ты как оцениваешь?

– А как я вообще могу его оценивать? Хоть как-то? Я ж ни бум-бум в магии.

– Да ладно, Серт! Оценить ты можешь, и кому ж ещё, как не тебе? Опыта у тебя будь здоров. Как тебе передвигалось в поле? Как дышалось? Как восприятие реагировало?

– Ну, скажем так, в первом замке в Аскенале было хуже. И в тот раз, когда я приволок «искру», которая отправила нас троих к чёрту на рога – тоже. Ты тогда, помнится, высказывала предположение, что противник догадался о существовании в твоём арсенале уникума типа меня. Что-то идёт не так? Предположение оказалось верным?

– Нет. Вообще это было очень маловероятно.

– Что именно?

– То, что моё тогдашнее предположение будет соответствовать действительности, – Аштия раздражённо отмахнулась вилкой. – Откровенно говоря, я тогда была в шоке, готова была предполагать что угодно. А чуть позже сообразила, конечно, что у демонов не было особого смысла планировать такую заковыристую ловушку. Как я уже говорила – слишком много переменных при слишком высоких затратах на подготовку. Ведь вероятность, что «искру» первым возьмёт в руки какой-нибудь маг, была намного выше. Всё гораздо проще, Серт, – «искра» была родом из того мира, в который нас закинуло. Прикосновение к ней человеческого мага создало резонанс, который ты в силу своих особенностей вызвать не мог, а тут рядом ещё активная пространственная область средоточия, «гармошка». Словом, вот и результат. Принцип, обратный принципу работы того артефакта, который вернул нас в Империю. Один почерк в создании магических вещей, один принцип. Я удовлетворила твоё любопытство?

– Вполне.

– Ты мог и раньше меня спросить, если действительно заинтересовался этим вопросом… Где еда, в поганую вас лужу мордой?

Адъютант появился рядом, словно ругань материализовала его тут. Он протягивал мне такую же миску с такими же овощами, мясом, соусом, укропом и цветочками из редиса, а заодно и прибор. Вручил – и исчез. Какой дрессированный!

– Так вот, по выводам и фактам получалось, что о тебе как о нашем козыре тут не знали. В том числе и накануне штурма этого замка – таковы сведения разведки. Своим разведчикам я доверяю. Значит, в ходе прежних двух рейдов наш противник так и не понял, что это было. Поэтому вопрос теперь стоит так – сообразили ли они сейчас, после разгрома распределяющей башни, в чём тут дело?

– Ты меня об этом спрашиваешь?

– Нет, конечно. Рассуждаю. По моим прикидкам и по тому, что ты мне сказал, можно сделать однозначный вывод: должен быть не один пункт распределения, а два. Но второй не работал с артиллерией, иначе после разгрома первой башни обстрел продолжался бы, лишь ослаб.

– И?

– Значит, вторая башня работает на поддержку магов. С которыми сейчас месятся наши чародеи.

– И я должен в неё сейчас полезть и всё там поломать?

Аштия улыбнулась. Она добирала из миски остатки овощей, но уже не спешила – видимо, наелась и теперь смаковала угощение. Да уж, там было что смаковать. Сам я закидывал кусочки в рот, едва успевая отметить, насколько это вкусно.

– Обещаю, – произнесла она, – что в ходе этой кампании больше от тебя подобного не попрошу, разве что в самом крайнем случае. Обещаю также, что из этого замка не выйдет ни один очевидец, способный рассказать о твоём феномене и сделать тебя объектом нездорового интереса. Хрен с ними, с окрестными мелкими владетелями. Пусть не признают легитимность перехода высшей власти. Разберусь с ними по отдельности, не такая это проблема. Так что – идёт?

– В прежних замках должно было остаться полным полно тех, кто сможет рассказать обо мне.

– Я же говорю – нет. Иначе б информация уже широко разошлась. Разведка по моему приказу это проверила – такого рода разговоров и слухов не ведётся. Либо не знают и не видели – либо не сообразили. Только твоя рабыня может что-то знать, но она не опасна. Разве что вздумаешь её отпустить. Но ты же не вздумаешь, я права?

– Аше, я, если честно, до офигения устал.

– Я тоже, – она смотрела на меня строго и сосредоточённо. – Поэтому хочу к утру захватить последний бастион. Я ужасно хочу спать, Серт.

– М-да… Ну, что ни сделаешь ради будущей матери! – неуклюже пошутил я, вставая.

За эти недели её фигура сильно округлилась, беременность стала заметна, даже несмотря на объёмные доспехи. Услышав мои слова, она слегка нахмурилась, поглядела на меня с задумчивостью человека, производящего оценку ситуации. И я понял, что, кажется, сказал что-то не то.

Но извиниться не успел.

– Значит, попробуешь?

– Там зачищено?

– Не думаю. Небольшой гарнизон должен был остаться на подступах к полю. Я уже отправила туда два отделения.

– Ты знала, что я соглашусь!

– Мне приятно осознавать, что даже в далёком мире люди знают, что такое «надо».

– А есть ли такие миры, где это понятие лишнее?

– Не думаю. Человек не может без шпор, – она поднялась и придержала меня за локоть. – Спасибо, Серт.

– «Спасибо» звучит как шутка. Разве я мог отказаться?

– Согласно уставу и с моральной точки зрения я не могу требовать от подчинённого участия в двух трудных рейдах подряд без положенных пяти часов отдыха.

– Мне нравится твоя принципиальность. Она, как всегда – основа всего.

– Если мои люди не будут точно знать, чего от меня ожидать, уважения мне не дождаться.

Я пальцем добрал остатки соуса из миски и встал с парапета, на котором мы оба отдыхали. Всё-таки у Аштии отличный повар, даже в походных условиях умеет ублаготворить живот и пощекотать привередливый вкус. Будем считать порцию аристократической походной жратвы своеобразным «пожалуйста». Мне нравится такая вежливость.

В правой части крепости было темновато, огни, видимо, горели лишь там, где всё было захвачено нашими. Демоны предпочитали обходиться без освещения – знают они, что ли, о пороках человеческого зрения? Наверняка знают. Стоило мне оказаться на средней стене, которая подобно галерее вела к нужной башне, как рядом появились трое. С большими тяжёлыми щитами.

– Велено доставить в целости, – прогундосил один. Лицо накрест обмотано бинтом, видимо, вражеский удар пришёлся по носу. Но держится парень бодрячком. То ли этим он обязан достижениям магов-медиков, то ли ему просто повезло огрести по лицу вскользь. Совсем слегка. Остальные трое если и ранены, то по ним не скажешь. Ко мне ведь действительно могли приставить запасных – тех, кто уже не может кидаться в бой, но ещё способен щит потаскать, за порядком присмотреть.

Через пару минут по металлу и дереву щитов что-то нестрашно застучало. Да, сопровождающие щитники тут очень уместны. А я дурак, раз не подумал, что из бойниц нужной мне башни демоны даже в темноте способны вести прицельный обстрел.

– Держатся крепко, – доложил мне командир отряда, вяло пытающегося пробиться в дверную арку башни. Пока безуспешно. – Ничего, сейчас спецы подойдут.

– Кто именно? Не Аканш, случаем?

– Вроде там у них главным другой офицер. А Аканш только координатор.

– Да, в курсе. Это я у них главный. Значит, Аканш? Э-эй! Аканш? – гаркнул я, слегка пригибаясь за щитами. Точно, со стороны башни что-то многократно прилетело на звук. Стрелы, кажется. Или болты.

– Да, командир! – отозвался колышущийся факелами полумрак.

– Классно вы себя подсвечиваете! Самое то целиться!

– Подсвечиваем с пониманием! Пусть командир не беспокоится!

– Пусть командир не орёт, – пробормотал мне на ухо чужой офицер. – А то щиты щитами, но и что-нибудь более увесистое может прилететь. Мы их арсенала не знаем.

– Точно говоришь. И давай на «ты». А то я теряюсь.

– Не возражаю. Меня зовут Ферад.

– Серт.

– Ну так что, Аканш, как будете браться за дело?

– Да что тут особенно думать. Мы же отрабатывали этот вариант всем отрядом. Помнишь, нам ещё воду не подвезли?

– Такое забудешь!

Аканш внимательно разглядывал башню, очертания которой с трудом проступали в темноте, как знакомые черты на плохом негативе. У моего зама был взгляд заказчика, который принимает свежеотремонтированный особняк у бригады гастарбайтеров – оценивающий, бдительный, готовый уцепиться за мельчайший заусенец, как за серьёзный брак в конструкции авиадвигателя.

– Я б тут огней побольше зажёг, – сказал он. – Эти и в темноте отлично видят, нам же темнота – помеха.

– Надо, так зажжём, – ответил Ферад. И кивнул кому-то из своих людей, стоящих рядом в ожидании.

– И чем больше и ярче – тем лучше!

– Да понял, что уж там…

Держась в стороне (во имя безопасности мне время от времени приходилось перебираться с места на место, а щитникам – волочь за мной свои бронированные «двери»), я наблюдал за тем, как камень расцветает, обмыкаемый волнами жёлтого жаркого света. Костры, раскочегаренные из чего попало, заполыхали с такой радостью, словно только о том и мечтали. Можно подумать, будто местный воздух питает пламя даже не кислородом, а парами бензина. Бред, конечно. Просто вмешалась магия, могу поспорить на что угодно.

Это было увлекательно – рассматривать, как огонь выдёргивает из бездн ночи чужое строение и разукрашивает его бока. Длинные огненные блики напоминали кисти художника – то тут подмажут, то здесь подведут, то затушуют. Любуясь, я перестал думать о стоящей передо мной задаче, о своих людях, обо всём на свете. И сообразил, что не стоит отвлекаться, лишь тогда, когда осознал, что башню уже пару минут как штурмуют, а та отбивается. Не сама, конечно, а руками и лапами демонов.

Языки солнечно-оранжевого света закидывали лассо на подоконники бойниц, а следом за ними туда же полезли солдаты. Мои солдаты. Я вдохнул и забыл, что надо бы продолжить процесс дыхания по графику. Мне показалось, будто отсветы огня сейчас рухнут, а за ними потоком польётся кровь.

Но костры лишь набирали мощь, и вскоре блики обернулись заревом, края которого заиграли под самой крышей башни. Бойцы каким-то образом зацепились за бойницы, а потом уже и внутрь пролезли. Я всё-таки с облегчением перехватил дыхание и стал прикидывать, как бы мне вскарабкаться тоже. Так будет быстрее, хоть и рискованнее.

– Рискованнее, – отвергли Аканш и Ферад. – Лишнее. Скоро мы зачистим башню, и проходи себе, пожалуйста, в дверь. Зачем в окошко лазить?

– А люди? Они не слишком ли рискуют, сражаясь в такой близости к опасному месту?

– Как и демоны, одинаково. Враг сам покажет нашим бойцам, где опасно.

Я вспомнил, как, в одиночку прорываясь из пещерки в пещерку, от одной распределяющей системки к другой, отшвыривал своих противников-демонов прямо в смертельное для них магическое поле. Демоны ведь тоже на такое способны, а как же! Можно лишь надеяться на удачу каждого из наших солдат. Можно лишь волноваться за них.

– Давай-ка попробуем, – решил я. – Только б до границы поля добраться, там уж я в безопасности.

Ферад не стал спорить, только распорядился:

– Ещё двух щитников!

– Они меня что – в коробке из щитов понесут?

– А было бы неплохо! Если б было возможно. Жаль, что отряды на подобные случаи не экипируют железными ящиками.

– А ты представь: марш-бросок на шесть миль с полной выкладкой, да плюс ещё железный сундук на горбу.

– Так ящер же потащит! Ящеру-то что…

– Ну, если так… Всё равно я в ящик не полез бы. Так, пожалуй, и зажариться успеешь, рукой ни разу не махнув.

– Жаль, что не полезешь, – чужой офицер оценил меня взглядом, словно хозяйка – кусок вырезки на ужин. – Было б проще.

– Юморист ты хренов.

– Я всего лишь хочу выполнить приказ.

На среднестатистического имперца эта фраза должна была оказать такое же волшебное воздействие, как на обитателя СССР – вопрос: «Ты что, не одобряешь политику партии?» Должно быть, по логике уроженца Империи, услышав про приказ, я должен был согласиться с чем угодно и вперёд всех кинуться искать железный гроб. Увы, Фераду не повезло, я – россиянин. Поэтому, подмигнув ему, сделал вид, будто на приказы мне наплевать, и подал знак щитоносцам, чтоб те вели меня к башне.

Внутри оказалось темно. Да, темно – оказывается, я успел привыкнуть к роскошному зареву снаружи. Конечно, солдаты освещали себе «поле» схватки, как могли, но получалось скудновато. Как же тут не хватало сплошной электрификации! Из-за огромных щитов я почти ничего не видел, и если б не выучка, позорно споткнулся о первую же встретившуюся мне ступеньку. Под ногами лежало до странного мало тел. Может, демоны табунились где-то ещё и уже там были убиты?

Я взялся за меч, но один из щитников настойчиво заставил меня убрать руку с рукояти.

– Велено доставить в целости.

– Слышал уже. И что с того? Если придётся драться, без меча мне это дастся с большим трудом.

– Пока нас будут убивать, у господина офицера будет уйма времени вынуть оружие. Но пока мы живы, господину офицеру в бой вступить не дадим.

– Глупо. Я дерусь лучше каждого из вас.

– У меня приказ.

– Одно другому не противоречит. И вообще, болтал бы меньше и побольше смотрел по сторонам.

– Они смотрят, – мой спутник кивнул на своих товарищей и повыше поднял щит.

Двигались мы медленно, и я вообще ничего вокруг не видел. Это порождало во мне омерзительное чувство беспомощности.

«Щиты – это, конечно, хорошо, – подумал я. – Но тут любой дебил догадается, что они скрывают какой-то очень важный объект. Это явно затруднит нам движение. И лишит меня возможности быстро пробиться на нужный этаж башни». И, поколебавшись пару секунд, решительно сделал одному из щитников подножку. Тот загремел на пол с таким грохотом, словно держал в руках не щит, а эмалированный таз. Второго бойца я сшиб более хитрым приёмом, уверенный, что уж этот-то точно попытается меня остановить. А остальные уже не успеют.

После чего рванул прочь, к лестнице на третий этаж.

Оглянулся я лишь однажды. На вершине лестницы – щитники дружно гнались за мной с решительностью, с какой мы стремимся набить морду личному врагу. Кстати, возможно именно о набивании морды они и думали. Я б на их месте именно эту идею лелеял с нежностью.

Меч пришлось выхватывать на бегу. Демонов, оказавшихся на пути, я не планировал атаковать, собирался перемахивать через их строй прыжком (хотя после предыдущей серии подобных подвигов связки побаливали). Но в тот момент, когда я приблизился к ним, демоны вдруг расступились.

Уже преодолев таким образом кордон и нацелившись на следующую лестницу, я вдруг осознал, почему это могло произойти. За моими телохранителями-щитниками действительно следили – уж больно они выделялись из общей массы, – а меня, вырвавшегося из их кольца, сочли своим. Бойцом, похитившим у врага нечто важное. И пропустили. Неразбериха, суета, тут темнота, рядом яркий магический свет, в одном здании напиханы демоны всех возможных видов и форм – немудрено перепутать.

Перед щитоносцами вражеские бойцы снова сомкнулись плечами. Вихляясь, как бешеный мотоциклист, в стремлении обогнуть как можно больше чужих бойцов и поменьше в результате драться, я нервно заржал – демоны сейчас, не щадя жизни, стояли за меня против моих же телохранителей!

Это внесло необходимую нотку хаоса во всё происходящее, сбило с толку всех, и когда демоны наконец-то повернули против меня арбалеты и примерились швырять дротики, я уже был на подступах к нужной мне лестнице, наполовину затопленной магией.

Нестись вперёд и вверх по ступеням под шорох воздуха в костяном оперении болтов за спиной – сомнительное удовольствие. Пару раз я ощутил короткий скользящий удар – по сапогу и предплечью, – но раз мог бежать дальше, значит, всё в порядке. Мне необходимо было как можно скорее добраться до границ магического поля, и в этом – моё единственное спасение. Единственная на него надежда.

В поле я влетел с дротиком в руке – перехватить его получилось на рефлексе, и инерция «метательного снаряда» выдернула меня за пределы зоны обстрела. В спасительную и смертоносную область насыщенной магии. Перекувырнувшись, я сразу нырнул за одну из громоздких колонн, похожую больше на наплывы жидкого камня, застывшие в том положении, в каком их изваяло извержение вулкана.

Крушить и ломать я уже умел. Сошвыривая на каменный пол изуродованные конструкции из тончайших стеклянных нитей, я буквально ощущал, как рвутся упругие, туго натянутые незримые канаты магической энергии, и там, за пределами стен башни и моего поля зрения, теряют возможность держаться с честью маги-демоны.

Я не испытывал к ним сочувствия.

Поле медленно таяло, как лёд, наросший на стенках холодильника. Наши вырезали последних защитников башни. Демоны с каждой минутой усердствовали всё меньше – в конце концов, в защите башни уже не было ни малейшего смысла. Что тут защищать? На помощь моим и Ферадовым солдатам подоспело подкрепление – вот и славненько. Я без спешки спускался по лестнице, зорко оглядываясь. Глупо было бы погибнуть сейчас, когда цель уже достигнута, и впереди – благодарность Аштии, может быть, отпуск, может быть, награда.

– Ты нарушил приказ! – вполголоса рявкнул мне разъярённый Ферад. Он был в достаточной мере имперцем и военным человеком, чтоб не выставлять свои разногласия с другим офицером напоказ перед рядовыми. Но бешенство одолевало его. – Что ты творишь, а?

– Брось, – вмешался Аканш. – Где тут нарушение приказа? Дело сделано, а если боец особого подразделения добился этого по-своему, так что тут такого? У госпожи Солор не возникнет причин быть им недовольной.

Глава 9 Приливы и отливы

Аштия и в самом деле не предъявила мне никаких претензий. Впрочем, я с самого начала был спокоен на этот счёт и безмятежно отдыхал себе, вовсю пользуясь услугами пленной демоницы. Один из магов, работающих при штабе, надел на неё опознавательный знак и заверил, что никуда она не денется, даже если захочет сбежать.

Демоница почему-то не пыталась. Точно так же она не пыталась отказаться меня слушаться, делала всё, что я скажу, лишь иногда злобно косилась, но без единого звука или возражения. Так же охотно она дарила меня своим вниманием по вечерам, и это внимание, несмотря на всё его своеобразие, было для меня большим облегчением. Краткое физиологическое наслаждение снимало усталость и напряжение, помогало отвлечься от мыслей о войне. Мне казалось, пленница догадывается, что нужна мне только как средство удовлетворения пары базовых потребностей, но воспринимает это будто нечто само собой разумеющееся. Она не задавала мне никаких вопросов о своей участи, и единственное, о чём вообще спросила:

– Вы, люди, что – собираетесь поселиться в наших краях?

– Может быть. Что тебя так удивляет?

Демоница Маша презрительно скривила губы.

– Кишка тонка. Можно будет посмеяться над вашими потугами.

– Хорошо смеётся тот, кто смеётся по делу. Как перепахали вашу землю войной, так и реформами перепашем. Разница невелика.

– Человеческим существам в демоническом мире подобная задача не по плечу.

– И чем же это человеческие существа так принципиально отличаются от демонических, да ещё в вопросах адаптации на новом месте?

– Вы все какие-то… недоделанные. Незавершённые. И в действиях ваших одни сплошные полумеры. Зачем-то выдумываете законы, которые у вас существуют совсем не для того, чтобы их соблюдать. Строите свою жизнь одним образом, а говорите о ней совсем иначе. Сильному и жесткому правителю во всём повинуетесь, но желаете себе мягкого и, как вы выражаетесь, доброго. А когда получите доброго – убиваете его, потому что он слаб. Доброта не может быть сильной! Зачем вам эта доброта?! Что вы на неё молитесь? Вы же её не растите! Она вам нужна только по отношению к себе, лицемеры, а для других её у вас нет!

Я вспомнил свой родной мир, вспомнил Империю, где прожил уже больше года. Мне показалось, что устами демоницы со мной говорит мой собственный разум. Поэтому с ней сейчас трудно было спорить. Я, конечно, мог просто отмахнуться, кто она, в конце концов, такая, чтоб ей возражать (по местным нравам и удар в зубы показался бы вполне адекватным ответом). Но и самому вдруг стало интересно разобраться в себе. Каким я вижу человеческий мир? Каким я его чувствую?

– Ты забываешь вот о чём: что человек говорит, в то он и верит. Если он говорит о добре и справедливости, он станет поступать именно так, как говорит. В том числе и с окружающими, – с улыбкой произнёс я, больше заинтересовавшийся её реакцией, чем собственным мнением на этот счёт.

– Потому что побоится собственных мыслей! – запальчиво ответила мне Маша. – Такие, как вы – не хозяева себе, а рабы собственного разума.

– Разве это плохо?

– Дикари! Справедливость – просто выгода! Расчёт! Господин справедлив к своему слуге, если хочет от него непомерных усилий к своей выгоде, или особенной преданности. Но преданность всё равно даёт не справедливость, а жестокость. Страх.

Я вдруг вспомнил пустошь нижнего демонического мира, взбеленившегося Ниршава – и Аштию, противостоящую ему своей спокойной готовностью что угодно бросить под ноги принципу справедливости. Пусть в ущерб себе, пусть и жестом, отдающим преимущество слабому. Если бы не видел этого собственными глазами, наверное, не поверил бы, потому что сомневался в своей решимости умереть за принципы. Даже если это мои принципы.

Но я видел. И теперь точно знал – есть глубины человеческого сознания, не вписывающиеся в простую и логическую схему. И слава этой сложности!

– Нет, не только. Что ты можешь знать о людях?

Демоница блеснула на меня желтоватыми от ярости глазами.

– Вы немощны хотя бы потому, что самим себе врёте. Кто врёт себе для собственного успокоения – представляет собой жалкое подобие разумного существа. Рисуете себе благостную картину своей натуры, мира, общества…

– А знаешь, чем каждый из нас сильнее каждого из вас? Мы не одни. Всегда есть тот, кто нас поддержит в трудной ситуации, не даст рухнуть в пропасть. А ты – одна. Где они, твои слуги? Страх мало чем помог тебе. Доброта и справедливость, пусть иногда и не совсем искренние, получается, эффективнее?

Она снова сверкнула на меня глазами, но ничего не сказала. Может быть, решила, что, если спор пойдёт дальше, я могу и рассердиться? Я держал в руках её жизнь, и это она тоже принимала как должное.

Позже, засыпая в одиночестве на вполне себе удобной, но почему-то не навевающей сновидений постели, я думал, что всё, как ни крути, познаётся в сравнении. Я ценил в имперцах искренность, а вот демоница видела в них лишь то, что мне докучало в собственных соотечественниках.

Но, может быть, умение создать вокруг себя иную реальность – это не порок человеческой расы, а благо? Преимущество? Всё то прекрасное, пробуждающее в душе свет, что создавали люди, порождалось не то чтобы ложью, но полуправдой. А вернее сказать – верой в повседневную власть того, что присутствовало в мире лишь редкими, но зато пронзительно-яркими моментами.

Может, и хорошо, что так? Тем более что никто и теперь не скажет наверняка, что такое правда. Какая она, правда? Даже сами люди видят её по-разному.

Аштия отправила меня в отпуск лишь спустя несколько дней после того, как крепость пала – убедившись, что тактическая цель и в самом деле достигнута. Я чувствовал себя настолько вымотанным, что никаких эмоций по поводу близкой встречи с женой не испытывал. Лишь подумал о демонице – едва ли разумно брать её с собой в Империю. Кстати, вот интересно – будет ли Моресна ревновать и негодовать? Считаются ли вообще отношения с представительницей нечеловеческой расы отношениями?

Аканша мой вопрос озадачил.

– Кхм… Ну, женщины – странный народ. Казалось бы. Понятно, что воин полжизни проводит в походах и где-то там обнимает женщин или демониц, но какое это имеет значение для семьи? Но они строят скорбные лица. Или вот демоница – вообще не человек. Но я слышал, кто-то из жён моего бывшего командира устраивала ему сцены. Ты ведь свою жену лучше всех знаешь.

– Мы с ней подобные вопросы не обсуждали. Никогда.

– Однако вероятность сцены мала, разве нет? Я слышал, твоя супруга из низов, и ваш брак неравный…

– Да при чём тут это! Знаешь, я просто до ужаса хочу домашнего покоя. А не скандалов, если они могут быть. Даже если их нетрудно будет прекратить.

– Так не говори ей. Оставь демоницу в обозе, да и всё.

– Но когда-нибудь её придётся привезти домой.

– Хе, да когда это будет?! Нашёл о чём сейчас волноваться. Сейчас сделай так, чтобы было уютно и тихо, а когда надо будет привезти трофей домой, тогда и решишь, как это сделать. И что сказать.

Аканш демонстрировал недоумение, мол, что тут сложного-то? А мне казалось, что проблема так и осталась проблемой, решение пока не брезжило. В самом деле – как в этом полигамном мире женщины воспринимают внесупружеские связи своих мужей?

Моресна была моей отрадой в этом мире. Нет, я не любил её так, чтоб перехватывало дыхание или темнело в глазах, чтоб считать минуты до следующей встречи. Но всё более и более ясно я осознавал, что не хочу обходиться без неё, не мыслю своего дома без её заботы. Мне хотелось, чтобы всё шло непременно так, как и раньше, и ради этого я был готов на многое.

В долгожданном отпуске она встретила меня восторженно и ласково, и мигом окружила вниманием, о котором мне мечталось в походе. Я грезил об этом почти каждый вечер, и теперь мечта воплощалась без обмана и изъятия. И дело было даже не во вкусной еде, чистом постельном и носильном белье и поцелуях. В Моресне жил внутренний покой, который она дарила мне. Без него всё остальное не было бы воплощённой мечтой.

– И как оно всё? – спросила жена с любопытством, когда мы лежали вместе, обнявшись, в неге и ласке шелковистых простыней. Восхитительный момент, момент наивысшего наслаждения и успокоения, когда женщина может просить у своего мужчины почти что угодно. В такие мгновения отказывать невыносимо.

– В смысле? – переспросил я, решив, что она спрашивает о ходе моей карьеры, и засомневался, что и как ей рассказать.

– Какой он – демонический мир?

– А-а… Мрачновато. Солнца никогда нет, из настоящей зелени только лишайники. А то, что там деревьями называется, на деле – самые что ни на есть натуральные живые существа. Хищные. Все источники воды надо проверять, прежде чем пить.

– А демоны страшные?

– Да разные. Когда дерёшься, не думаешь о том, как выглядит противник. Выжить бы.

Она разочарованно повела носом.

– А демоницы красивые?

– Кхм… Ну, как тебе сказать… Я не особенно-то их видел. Одну только. Бывшую правительницу одного из районов Аскеналя.

– О-о… Правительницу! Вроде Аштии Солор?

– Думаю, Аштия получается рангом повыше.

– А та демоница была красивая?

– Хм… Знаешь, среди демониц нет красивых. Они… зовущие. Вызывающие. Красивыми могут быть только женщины. Вот ты красивая.

Казалось, этот ответ совершенно успокоил Моресну. Аканш прав – женщины очень уж странные существа. Необъясним и таинствен ход их мыслей. Жена больше ни о чём меня не спрашивала.

Дом, обустроенный ею, поразил меня. Да, это не домишко, с которого я начинал. Пусть особняк мне не принадлежит, но я при нынешних доходах могу спокойно позволить себе снимать такой, и это уже кое-что значит. Здесь было по-настоящему уютно и удобно жить. Местные коммуникации подразумевали водопровод, канализацию, даже подобие центрального отопления – это уже было мне известно по жилищу купца Прахима Айми. Имелось и освещение на магическом принципе, такое же простое в обиходном использовании, как и электрический свет.

В своём новом доме я пользовался большинством благ, предлагаемых здешней цивилизацией. Конечно, большую их часть скорее могла оценить моя жена… Но и мне перепадало. Хорошо умеют жить местные богачи! Они умеют жить в любом мире. Везде и всюду богатым хорошо, ведь понятие комфорта не объективно, а сравнительно. Если ты живёшь хоть чуть лучше, чем окружающие, – ты уже счастлив.

Собственно, в Империи сейчас было не хуже, чем до войны. Война грохотала где-то там, и пусть куда-то туда шла изрядная доля государственных доходов, и налоги вынужденно выросли, всё же тут обыватели наслаждались покоем и миром. Каждый из них безмятежно трудился, по вечерам развлекал себя ворчнёй на трудности войны, закусывал вино отменно приготовленным мясом, в свободное время развлекался гладиаторскими играми, если желал, и ночью с удовольствием укладывался в мягкую постель. К жене.

– Тебя надолго отпустили?

– На две недели, – ответил я, сонно гладя Моресну по плечу.

Она изменилась – не сильно, но всё же заметно. Стала увереннее, величавей, словно вдруг осознала собственную значимость. Чванливости я в ней не видел, ни единого крохотного следа, и это успокаивало. Зато ощущал покой, которого рад был, смятённый, причаститься, как иное человеческое существо, истомившись ежедневной схваткой с обстоятельствами за кусок хлеба и крышу над головой, тянется к мгновению совершенства и красоты. Неважно уж, какое обличие то обретает.

На мою жену снизошло наконец божественное равновесие того мига, в котором ты жаждешь мирно существовать. Она больше не тянулась к чему-либо большему или иному. У неё было всё, что только она могла пожелать. Моресне единственной на моей памяти хватало природной мудрости, получив желаемое, наслаждаться им, а не страдать по чему-то большему. Конечно, я, как уроженец чужого мира и к тому же мужчина, мог лишь догадываться, что именно даёт моей супруге возможность быть божественно счастливой. Но это счастье своими отсветами осеняло и меня.

А спрашивать прямо я не решался. Боялся нарушить это хрупкое душевное равновесие.

Зато она спросила меня сама:

– Тебе всё здесь нравится? Может, что-нибудь приказать переделать?

– Ничего, будь уверена, – не обращая внимания на присутствующих в комнате слуг, я обнял жену за талию и притиснул к себе. – Ты – та женщина, о которой хочется думать в походе и к которой хочется вернуться. А наш дом – самый лучший дом в мире.

Служанка, натиравшая каминную полку до блеска, посмотрела на меня с интересом, потом на мою супругу – с сомнением. Она была кругленькая, как шарик, с румяными щёчками и весёлой копной каштановых волос. Красавица по местным меркам. На неё, заулыбавшуюся мне, я взглянул отработанно-бесстрастно. Как на свою демоницу Машу. Понравиться мне хочешь, детка? Флирт со мной затеваешь на глазах у жены? Облезешь.

– Да, милая, купи себе какое-нибудь украшение, – мягко велел я. – В честь победы в Аскенале и благополучного захвата половины Мероби. Это дело надо отметить.

Моресна с ласковым любопытством посмотрела на меня.

– У тебя на родине так принято, Сереж?

– Вроде того.

Когда подошло время возвращаться в демонический мир, на войну, за мной прислали ездового ящера, и это уже было явным знаком особого положения. Да что там, свой карьерный рост я ощутил особенно остро в первый же день отпуска, когда ко мне заявились соседи с прошениями. Казалось бы, мы с ними на одном социальном уровне – а поди ж ты! Я всё-таки был приближён к особе Главнокомандующей, об этом уже все знали. Ведь Аштия всё объявила публично.

Этот факт не делал меня более значимым самого по себе. Но давал окружающим возможность надеяться на моё посредничество в решении серьёзных проблем.

Я ждал немедленного назначения, отправки в новый рейд, но, к огромному облегчению, ошибся. Выяснилось, что за эти две недели мой отряд под предводительством Аканша успел принять участие в паре локальных, но кровопролитных боёв, был потрёпан и отведён глубоко в тыл для отдыха и пополнения. Сейчас при ставке госпожи Солор я был офицером без отряда.

– А тут таких много, – заверил меня Ниршав. Стоило мне появиться близ штабных шатров, как он немедленно перехватил меня и привёл в один из них, в крохотный уютный закуток, где можно было посидеть и даже перекусить, не путаясь под ногами у штабистов. – Я вот тоже, например. Завидую. Ты хоть за эти недели отоспался нормально… Что ты на меня так смотришь? Тоже, как и завистники из низов, веришь, что мы в штабе только и делаем, что в потолок прицельно плюём? Да, я за всё время этой кампании ни разу не спал больше пяти часов в сутки.

– Верю, что не плюёте. Как Аштия?

– Нормально. Вообще не понимаю, зачем она тут торчит. У неё в штабе всё налажено, всё само крутится, могла бы и устроить себе короткий отдых. Как положено дамам в её положении. Но нет, похоже, собирается рожать прямо посреди боя.

Я, не зная, что сказать, лишь пожал плечами.

– Да и вообще, – продолжил Ниршав. – Я здорово был разочарован, когда узнал, что она намеревается жить, как все бабы: муж, дети там… Нельзя сочетать управление войсками и укачивание младенцев.

– Это уж Аше сама решит, что ей можно, а что нельзя… Ей-то ты всё это говорил? Или только так, за глаза посплетничать горазд?

Офицер слегка, но заметно смутился.

– Говорил.

– И что?

– Кхм… Она мне посоветовала… кхм… не бздеть.

Я заржал.

– Согласись, умения ставить собеседника на место Аштии не занимать. И она его не утратила даже в связи со своим положением. А значит, сможет строить офицеров, как и раньше. А те в свою очередь уж как-нибудь построят рядовых.

– Много ты понимаешь. Штабная работа – это круглосуточный труд. И не надо думать, что он лёгкий только потому, что мы не ворочаем камни и не машем мечами. Женщине в положении такая нагрузка не по силам.

– Сам же брякнул, что, мол, всё налажено, и Аше может отдыхать. Так что, раз всё налажено, она может надеяться всё успеть.

– Да война – непрерывный кризис!.. – Ниршав махнул рукой. – Много ты вообще понимаешь…

– Куда уж нам, сиволапым.

– Каким?

– Сиволапым.

– Переведи.

Я пояснил с улыбкой. Мой друг, правда, мало что понял из моего рассказа, это было видно по выражению лица.

– Ладно, ладно, – отмахнулся он. – Ирония, конечно, здорово, но можешь мне поверить – глава Генштаба должна выбирать: дело или дети. То и то она не успеет никогда.

– А если вспомнить мать и бабку Аштии? Ты просто её не любишь.

– Да, знаешь, она меня иногда просто нереально бесит. Слава богу, сейчас, после нашего совместного приключения, могу себе позволить говорить ей это прямо.

– А раньше не мог?

– Конечно, нет. Субординация. Сейчас-то другое дело.

– И что она тебе отвечает?

– Да ничего. Предлагает подумать и сказать ещё что-нибудь.

Я прокашлялся, маскируя смешок, но Ниршав и не думал обижаться. Он смотрел добродушно и явно был согласен на остроты в свой адрес – если, конечно, они не будут слишком уж колкими. Но меня больше интересовали перспективы длящейся войны. На эту тему, как оказалось, Ниш мог много что мне рассказать. И не просто мог – имел право.

– Знаешь, если Мероби удастся быстро взять, Ардаут упадёт нам в руки без проблем. Тут всё завязано на неблагоприятный для магической войны сезон. Если начало вторжения совпадёт с началом этого сезона, большая часть наших проблем будет решена, не возникнув.

– А разве нам этот неблагополучный сезон не страшен?

– Нам-то что? У нас основное магическое снабжение идёт из родного мира. Конечно, коммуникации здорово растянуты, но это не такая уж беда. Я умею действовать в подобных обстоятельствах, и мои товарищи – тоже. Если боевики обеспечат покорность Аскеналя, всё пойдёт как по маслу. Скорее всего, когда твой отряд вернут сюда, как раз и будете область зачищать. Дело грязное и нервное, но необходимое. В Аскенале много где ещё не прошлась человеческая нога. Я тебе советую на такие рейды брать с собой твою демоницу. Если заставишь её указать вам основные перевалочные поселения, считай, полдела сделано, – Ниршав посмотрел на меня задумчиво. – Наверняка рассчитываешь после этой войны оторвать себе титул? С заступничеством Аштии это будет чуть менее нереально. Только, если сложится, выбирай район покаменистее. Аграрные местности – это сплошная головная боль. А в горах могут найтись ценные месторождения. Понимаешь?

– Думаешь, могу рассчитывать на титул?

– Не знаю. Уверенно скажу, что если захватим оставшиеся области быстро, как и планирует Аше, все мы сможем рассчитывать на сочный кусок. Но в какой форме – не представляю. Знаешь, положение землевладельца без титула – это уже много. Ты просто не представляешь себе, насколько редко в Империи добавляются стяги и даются новые гербы. Какое это исключение (хоть и возможное, соглашусь). Хотя дело немного облегчает то, что ты чужак. Не откроется в самый последний момент, что ты в родстве с семейством крестьян, торгашей или – что уж хуже! – золотарей. Вот твой сын уже не сможет получить титул иначе, чем от тебя в наследство. Разве что его матерью станет не дочь углежога.

– Угольщика.

– Какая разница? Всё равно ты совершил мезальянс.

– Значит, если я заведу детей с Моресной, они по местным меркам окажутся в пролёте?

– Чего? Ну, ты и изъясняешься. Я же сказал – в наследство за тобой твои отпрыски титул могут получить. А что – твоя супруга думает обрадовать тебя прибавлением в семействе?

– Пока нет.

– Я б на твоём месте обождал с потомством до конца войны. Если его величество даст тебе титул, твоя супруга также обретёт положение дворянки. Родившиеся у неё уже после этой церемонии дети будут детьми дворянки. Их права на герб и стяг уже никто не сможет оспорить. Понимаешь?

– Вполне. Заковыристо у вас.

– А у вас что – нет?

– У нас ещё более хитро. Просто лично для меня привычнее.

– Странно было б, если б получилось наоборот.

– Всё сплетничаете? – спросила Аштия, поднимая полог. – Все кости перемыли?

– Тебе – лишь те, что имеют отношение к деторождению, – ляпнул я и, сообразив, что именно сказанул, смутился. Но женщина смотрела на меня по-прежнему: доброжелательно, мягко, улыбчиво. А потом опустила полог и шагнула к нам поближе. Я поспешил подвинуться на скамье.

– И кто начал? Ниш – опять ты?

– Аше…

– Не слушай его, Серт. Ниш у нас известный жёноненавистник, – госпожа Солор поставила на столик чашку, которую несла в руке, и тяжеловато опустилась на скамью. Фигура её ещё сильнее округлилась с тех пор, как я её видел. Живот без малого буквально лез на нос.

– Что это я жёноненавистник? – возразил офицер. – Я обожаю женщин. Разных. От души и в разных положениях.

– Но не во всех ситуациях. Сам говорил, как угнетает тебя, если женщина не помнит своего места – в подчинении у тебя.

– Да ладно, когда я это говорил?!

– Ты был тогда очень пьян. А у меня, даже под хмельком, хорошая память.

– Злобная ты тётка, Аше. Не завидую я Раджефу.

– Правильно. Зависть разрушает, – женщина смотрела испытующе, но в глазах так и переливалась насмешка. – Ниш, давай посмотрим правде в глаза: если бы я тогда тебе далась, ты сейчас ненавидел бы меня. За неподатливость. Как ни дери нос, как ни тешь своё самолюбие – одна ночь с тобой не заставила бы меня изменить мои взгляды на жизнь и на себя.

– Ребят, может, я пойду? Я тут явно лишний.

– Здрасьте, Серт, а кто охранит мою честь, если Ниш дойдёт до точки кипения и кинется доказывать, что один его поцелуй поставит любую женщину на место?

– Знаешь, что, Аше! – рявкнул встрёпанный Ниршав. – Ты просто мужик в юбке.

– Я в штанах.

– …И живот у тебя… неуместный.

– Живот как живот.

– Ниш, ты совершенно офигел.

– Да ладно, Серт, он всегда так. Я уже привыкла. Это весело. Меня наши перепалки бодрят.

Ниршав косился на меня – я потихоньку трясся от смеха, но старался не демонстрировать излишне своё веселье. Лишь к концу пикировки понял, что всё это не всерьёз, и, честно говоря, расслабился. Похоже, Ниршав с Аштией помимо нашего общего приключения и совместной работы связывали давние дружеские отношения.

– Но согласись, Аше, от тебя при твоём-то образе жизни трудно было ожидать такой строгой женской морали – целомудрия до брака, верности мужу, исправного рождения детей вскоре после брачной церемонии.

– А что, по-твоему, женщина, избравшая особенный путь, обязательно будет развратной?

– Ну почему сразу развратной. Просто как-то странно…

– Можно отступить от одной традиции и остаться верной другим. По желанию, Ниш. Я всегда делаю то, что считаю правильным. То, что избрала для себя сама.

– Ты меня этим восхищаешь, Аше, – вставил я.

– Приятно восхищать чем-то ещё, кроме внешности.

– И военных побед?

– Мои военные победы скорее пугают, чем восхищают. Как и внешность. И тем, и другим я восхищаюсь в гордом одиночестве. Перед зеркалом.

– Да брось, ты очень привлекательная женщина.

– Льстец.

– Ничуть. Вспомни мою супругу. Мне очень нравятся стройные дамы.

– Хм… Ну, давай-ка сменим тему.

– Да, если можешь, распиши мне дальнейшие перспективы. Что я дальше буду делать? Ломать ещё какие-нибудь магические системы? Мне понравилось.

– Я же обещала, до конца кампании больше никаких подобных рейдов.

– Да ладно, я ж не против.

– Я обещала. Не обсуждается, Серт.

– Кхм… Ты меня иногда пугаешь своей принципиальностью. Тогда что? Зачистка территории, как Ниш сказал?

– Возможно, – Аштия смотрела на меня своим особенным, «фирменным» испытующим взглядом, и я даже не пытался уже разгадывать, о чём она может думать в эти минуты. – Но вообще я хотела бы, чтоб ты находился рядом до момента, пока я не рожу. Кем-то вроде дополнительного телохранителя. Не возражаешь?

– Какая мне разница. Пожалуйста. А когда предполагаются роды?

– Серт, в нашем обществе чужим жёнам таких вопросов не задают.

– Ничего, – Аштия протестующе махнула в сторону Ниршава. – Я не в претензии. Примерно через пару месяцев. В силу обстоятельств, ведь я постоянно в напряжении. Но на этот месяц запланирован штурм Излома, мне надо будет руководить. То есть частично торчать на виду.

– Аше, ну зачем тебе это?! Без тебя обойдёмся.

– Ниш!

– Нет, правда, ну не бережёшь ты себя, плевать хотела на традиции, так хоть дитя пожалей! Так и родишь на поле боя. У всех на виду.

– Ниш, ты мне отец? Муж? Твои советы не котируются, усохни. Серт, мне нужно, чтоб ты был рядом. Работа телохранителя в подобных условиях утомительна, конечно, но намного безопаснее, чем рейд.

– Не утомительнее, чем твоя.

– Разве что самую чуточку. Раджеф, как понимаешь, рядом быть не может. А ты всё-таки брат.

Ниршав вдруг поперхнулся и посмотрел на меня с сочувствием. Несколько мгновений я честно пытался понять, с чем связано это сочувствие. Госпожа Главнокомандующая, пребывая в интересном положении, хочет, чтоб с ней рядом было побольше телохранителей. Резонно. В частности, она желает видеть рядом меня, прошедшего особую школу, близкого её друга и названого брата. Ещё более резонно. В случае нападения на Ставку я буду подставляться вместо Аше, но вероятность подобного нападения без малого нулевая. В действительности я вообще не верю, что нападение возможно. Так что моя работа максимум будет сопряжена с оказанием мелких услуг Аштии – подать руку, карандаш или стакан воды. Не переломлюсь.

Может, по местным меркам оказывать подобные услуги беременной женщине и не комильфо, но я ж на это смотрю иначе.

– Значит, когда переходим в наступление? – уточнил я.

– Уже скоро. Форсируем Долину дымов и подходим к Излому. После падения Излома Мероби будет у нас в руках, и можно будет переключиться на Ардаут.

– Мне, как ты понимаешь, все эти «долины дымов» и изломы вообще ни о чём не говорят.

– Да и не надо. Ты же освобождён от необходимости планировать операции. Ты – практик, – она разглядывала меня с внимательностью кошки. – Мне почему-то кажется, что в штабе ты не сделаешь должной карьеры. Зато как командир отряда захвата сможешь блеснуть.

– Постараюсь.

– Пока ты стараешься на достойном уровне. Ни одного провала – великолепно! Продолжай в том же духе, насколько сможешь.

– Обещаю.

– Хорошо. Идём. Я познакомлю тебя с начальником моей службы безопасности. Пусть ты и на особом положении, но общаться с ним будешь всё равно… Ниш, у тебя давно уже закончился перерыв – ты почему ещё не на своём месте?

– Уже убежал. Не смотри на меня так!

Аштия хмыкнула.

У начальника личной службы безопасности Главы Генштаба оказалась нетипичная внешность – щуплый, низкорослый, лысый, оттого кажущийся совсем стариком, да ещё и суетливый. Правда, суетился мужик всё больше по делу. Стоило Аштии, представив меня, повернуться спиной, как он буквально высыпал на меня несколько десятков вопросов. Где учился, где сражался, где выступал, будучи гладиатором, каким оружием владею, какое – предпочитаю, в каких рейдах участвовал.

Услышав про школу Одей, собеседник, к моему удивлению, недовольно поморщился и пробормотал что-то уничижающее о семействе, потакающем капризам знати и пестующем в них лень. А потом стал настаивать на проверке моей реакции и возможностей.

Я почти наверняка знал, что могу отказаться, но не стал. Лишь полюбопытствовал, что начальник службы безопасности станет делать, если я позорно провалю испытание? Убрать он меня не мог. Госпожа Солор сама так решила, и я буду торчать рядом с ней, даже если на поверку окажусь полным тупицей, к тому же слепоглухонемым и заторможенным.

– Мои люди тогда не будут принимать тебя в расчёт в случае нападения, – последовал ответ.

– Пусть просто не принимают, по умолчанию действуют так, будто они тут в гордом одиночестве.

Мужчина посмотрел на меня таким взглядом, каким старик-мастер может осаживать ученика, дурящего не по врождённой глупости, а по молодости лет и неопытности.

– Тогда в случае чего они будут тебя ронять или как-то иначе убирать с дороги. Не говорю уж, что сила телохранителей не в разобщённости, а во взаимодействии.

Я, пристыженный, развёл руками. Суетливый и щуплый старик говорил верно.

Испытание я прошёл без проблем. Собственно, оно и не было испытанием в полном смысле слова. Просто начальник и бойцы – мои теперешние коллеги по работе – посмотрели, на что я способен, и подуспокоились. Я же, оценив уровень подготовки штатных телохранителей, остался в полном недоумении. На фига я сплющился Аштии в такой роли? Все эти ребята охотно дадут мне любую фору. Для меня место при госпоже Солор – просто отдых. Показуха, а не труд.

Нет, я не ходил теперь за Аштией по пятам, как типичный представитель рода секьюрити – подразумевалось, что мне придётся торчать рядом с ней памятником самому себе только во время крупных битв, когда штаб работал слишком близко от места сражения. Вместе с кучей магов, обеспечивающих безопасность с неба (а заодно и своевременную передачу информации и на передовую), мы были последней преградой на пути террористов-ассасинов… Ежели, конечно, противнику придёт в голову отправлять подобных на истребление штаба.

Но пока крупных боёв не предвиделось. Армия без спешки шла вперёд, встречая лишь локальные очаги сопротивления и расправляясь с ними столь же локально. Видимо, правитель Мероби оттягивал силы назад, к наиболее удобному для обороны рубежу. Именно на это рассчитывал Генштаб, планируя дальнейшие боевые действия.

Через неделю мне вернули Аканша и сто бойцов, и, конечно, не для того, чтоб просто покрасоваться. Поручение не заставило себя долго ждать – мне и моему отряду предстояло сопровождать средних размеров обоз с магическими приспособлениями, в которых нуждалась планирующая штурм магическая артиллерия. Вести этот груз нужно было не по хорошо освоенной дороге, а в обход, по местам, бедным магией, потому что в противном случае оборудование могло испортиться, произвольно сдетонировать или обратить на себя излишнее внимание пока не разгромленных демонских отрядов.

Вспомнив совет Ниршава, я разыскал в обозе свою демоницу. Ещё раньше поразмыслив над крайне сложной на первый взгляд задачей, я пришёл к выводу, что у пленницы нет смысла спрашивать согласия. Более того – опасно и провально. Её надо ставить в известность. Просто и безыскусно.

И, не встретив в ответ её изумления, понял, что был прав.

– Мероби-то я знаю, конечно, – задумчиво произнесла она, бдительно следя за каждым изменением выражения моего лица. – Только вот…

– Что?

– Ты почему-то решил, будто мне интересен ваш успех…

– Разумеется, интересен. Ты ведь хочешь жить.

– Жить?

– Конечно. Я тебе должен растолковывать очевидные вещи? Ты же всё сама прекрасно понимаешь.

– Может, и понимаю. Но не вижу, чтоб одно с другим было прочно связано.

– Действительно не видишь? – мне казалось, я очень удачно изображаю рассеянное недоумение. – Ты и в самом деле ещё надеешься сбежать?

– На что я уж там надеюсь – моё дело.

– Не пытайся показаться глупее, чем ты есть, детка… Какое выражение лица! Сейчас ты у меня спросишь, с чего это вдруг тебе захочется нам помогать. Угадал?

– Ну, допустим.

– Поторговаться захотела?

– Хотелось бы.

– Дурочку из себя строишь? На фига мне разыгрывать этот спектакль? Ты наперёд знаешь, что я скажу, наперёд не сомневаешься, что вынуждена будешь согласиться. Я знаю всё то же самое. В чём смысл? Считай, что я всё тебе уже сказал, все угрозы озвучил, ты поразмыслила и согласилась. Сэкономим время для сна, еды и секса. Ты завтра поднимаешься с нами, а сейчас неси ужин. На двоих.

И я с невозмутимым видом устроился на постели.

Она помедлила, прежде чем отправиться выполнять мой приказ. Может быть, мне просто показалось, будто во взгляде демоницы на миг появилось уважение. Может, я просто готов был выдать желаемое за действительное. Но, как бы там ни было, впечатление, что Маша склонна покориться, создалось. Я ждал злобной искры в её глазах, которая выдала бы, что пленница готова ценой жизни погубить меня и всех моих людей. Не было искры.

Да, демоница запросто могла завести нас куда-нибудь в объятия плотоядного леса, в логовище дракона или в огненное море. Проконтролировать её я не смог бы, потому что местность не знал никто из шедших со мной, включая трудяг из обоза, местных обозных солдат и их командира.

Пыльная скалистая местность изобиловала дорожками и тропинками, горками и горушками, провалами и оврагами. Лабиринт в чистом виде, и карта, выданная мне, ни в коей мере не отражала реальной картины. Очень уж она была общей, где уж там мечтать о подробностях.

Зато Маша тыкала пальцем в нужный поворот с уверенностью местного жителя. Иногда она сопровождала свои жесты пояснениями: «Этот путь покороче, но похуже, этот подлиннее, но широкий и укатанный», и больше ничего, могущего показать её личное отношение к происходящему, только невозмутимое демоническое лицо и поджатые тоненькие губы.

Первые полчаса этого пути я нешуточно психовал внутри себя, в красках представляя, в каком неласковом месте мы можем закончить жизнь по милости моей пленницы. Ведь она наш враг, и желать нам может только зла! Изощрённая мстительность местным жителям свойственна в той же мере, что и людям. Но потом мне стало очевидно: терзания бесполезны. Не будь Машки, мы точно так же рисковали бы в каждый момент пути, потому что не знали бы наверняка, куда именно надо идти. Нам пришлось бы гадать и уповать на удачу. Точно так же, как теперь – на страх демоницы за собственную жизнь.

Изумило меня то, что ни Аканш, ни командир обоза не задавали мне вопросов по поводу Маши, не усомнились в разумности моего доверия ей. Ну ладно начальник снабженцев – его дело маленькое, он надзирает за погонщиками, следит, чтоб не стыбзили и не растеряли по оврагам материальные ценности, чтоб бойцы не бухали и не отвлекались от работы на отдых, мародёрство, охоту и развлечения. Но Аканш-то! Он прекрасно знает, кто такая Машка, представляет себе, насколько я малоопытен в обращении с пленными демонами. Но он держался бестревожно. И этого я не мог понять.

Однако прямо спрашивать опасался. Много ли я понимал в тонкостях имперской психологии? Может быть, заронив зерно сомнения, я спровоцирую панику, которая закончится катастрофой. К тому же мой личный престиж может рухнуть, а чем это чревато в боевой ситуации – очевидно. Нет уж, раз так, буду делать вид, будто бы уверен в каждом своём шаге. Собственно, именно так и должен вести себя нормальный командир.

Мне трудно было совладать с собой и не показать изумления, когда, выбравшись вместе с обозом и отрядом из ущелья, я смог соотнести увиденное с картой и убедиться – лабиринт мы благополучно миновали, и до своих остаётся всего ничего. Маша стояла рядом с безмятежным видом. Этой ночью, уединившись с ней в закутке офицерской палатки, я с особенной страстью любил её, а она – меня. Мне впервые захотелось заглянуть в её мысли, узнать, почему она нас не предала – только ли из страха? – и почему так пылает сейчас.

Мою же страсть будоражило дикое и подавляющее ощущение. Это был отчасти отклик того страха смерти, что преследовал меня на всём пути по лабиринту, страха, который пробуждает особенно острый вкус к жизни. Никогда ещё секс не приносил мне такого удовольствия, но это удовольствие было злым, сродни чувству, сопутствующему победе над врагом. Я торжествовал над Машей, сумев добиться от неё повиновения, но в то же время помнил – это игра с огнём, в любой момент она может вонзить мне в спину кинжал. И неважно, в прямом ли смысле, или иносказательно.

Принимавший магические прибамбасы маг отпустил комплимент моим командирским способностям, а также умению оперативно и точно выполнять приказ – наибольшая похвала для любого военнослужащего имперца. Я, конечно, от гордости раздуваться не спешил, но осознал – благодаря Машке нам удалось доставить груз несколько раньше, чем ожидали. И раз так, видимо, это будет лишь первое поручение подобного рода в ряду подобных.

– Никто и не рассчитывал, что нам до конца войны удастся бить баклуши на задворках военного лагеря, – ответил мне Аканш. – А вариант сопровождать обозы, которые поважнее и поценнее запасов мяса и круп, может лишь радовать.

– А если это окажется не менее опасно, чем штурм крепости?

– Может оказаться, а может и не оказаться. Штурм же – всегда одинаково опасен. Да ладно, я не жалуюсь, – мой зам усмехнулся и изобразил бравый вид. – Война есть война, но обозы сопровождать – не какая-нибудь рутина или бесчестие. Чем больше магических штуковин мы в целости доставим на место, тем крепче будет наша артиллерия.

– Это любому дураку понятно. Вот только странно – почему именно нашей группе поручили сопровождать магическую дребедень? Я хочу знать, к чему мне надо готовиться. Если предполагаются магические кордоны, то где, почему, когда, какие? Много вопросов. Очень много. Что мне делать с ними, как обеспечить обозу и сопровождению проход сквозь них? Я ведь не знаю. Только крушить и умею.

– Сомневаюсь, что тебе стоит искать глубокий смысл там, где его нет. Готовится наступление и штурм, войска выдвигаются к переднему краю. Свободные силы, да так, чтоб были под рукой – только небольшие группы захвата. То есть мы.

Я пожал плечами.

– Ну, может быть, знаешь, я постоянно рядом с госпожой Солор, но о ходе войны и планируемых действиях знаю меньше, чем любой полевой командир. Он хоть свою часть знает. То, что имеет непосредственное отношение к его подразделению.

– Это нормально. Горничная госпожи Солор ещё больше времени проводит с ней вместе, но не знает о войне и того, что знаешь ты. Госпоже Главнокомандующей нет смысла обсуждать военные вопросы с горничной, она и не обсуждает. А тебе, наверное, говорит строго то, что считает нужным. Тебе ж ещё и спокойнее. А?

– Отчасти спокойнее, да. – Я вспомнил упоминания о Долине дымов и Изломе. – А отчасти наоборот. Что такое Излом?

– Это основная цитадель лорда Мероби. Протянулась по краю глубокого серного ущелья. Защищена тремя естественными магическими средоточиями. Сильная крепость. Очень сильная.

– А Долина дымов?

– Подступы к ущелью Излома. В центре – средних размеров магическое озеро, испарения которого опасны для живых существ, даже для демонов. Это сильно затрудняет его проход. – Аканш смотрел на меня оживлённо. – Я понял. Госпожа Солор собирается обмануть врага. Долину и ущелье можно обойти, но те места очень удобны для обороны. Там нас наверняка будут ждать. Видимо, штаб планирует идти прямо через дымы. А то магическое оборудование, которое мы доставляем, предназначено для создания особых магических систем для форсирования Долины и Излома. Вот ты и выдал мне военную тайну.

– Кхм…

– Не волнуйся, я буду молчать. Но спасибо, что сообщил. Нам надо быть вдвойне аккуратными. И постараться доставлять технику быстрее и скрытнее. Если враг узнает о планах Ставки, нас могут попытаться накрыть в Долине.

Наверное, эта мысль пришла нам в голову одновременно. Мы с Аканшем переглянулись, будто заговорщики.

– Она может как-то связаться с лордом Мероби? – спросил я, уверенный, что собеседник меня поймёт и догадается, что «она» – это демоница Машка.

– Как? Даже если захочет, во что я не верю. Правитель Мероби – её враг, ведь она из Аскеналя. Но, самое главное: какими способами она могла бы передать ему информацию, если б захотела? Магии её лишили, артефактами нашего производства она не владеет. А если и владеет, то где же их возьмёт?

– В любом случае за ней стоит присматривать получше.

– За ней именно что в любом случае надо присматривать особо. Тут и оговаривать нечего, всё и так понятно.

– Она способна догадаться, что именно мы во зим?

– Как?

– Ну, каким-нибудь особым чародейским взглядом увидеть…

– Не думаю. К тому же, как я уже сказал, магии она лишена.

– Может что-нибудь услышать. Какие-нибудь разговоры.

– Это да, ребята обсуждали, обсуждают и будут обсуждать груз между собой. Как ни запрещай. А приказ на эту тему высшее начальство если и озаботится отдать, то не скоро. Может, поговоришь об этом с госпожой Солор?

– Кхм, когда я там снова смогу вообще о чём-нибудь поговорить с госпожой Солор…

Мы снова переглянулись.

– Если лорд Мероби узнает о планах Ставки, Долина станет вратами нашей гибели, – сказал Аканш.

– Откуда ему узнать? Ниоткуда.

– Успокоимся и будем придерживаться намеченных действий. И держать информацию при себе.

Армии вскоре пришли в движение, но я не сразу оказался в роли дополнительного телохранителя при Аштии – мне и моим людям снова пришлось сопровождать обоз ещё каким-то новым маршрутом, на этот раз отражённым в карте, которую мне выдали перед рейдом, чуть подробнее. Тем не менее помощь Маши и тут оказалась очень ценной. Демоница дважды помогала нам найти удобные проходы в скалах, что избавило нас от необходимости долго и утомительно разгружать ящеров, рискуя в любой момент грохнуть хрупкую магическую технику о камень, чем погубить не только груз, но и себя (с магическими штуковинами шалости чреваты), а потом столь же утомительно грузить обратно. А сэкономленное в пути время дарило нам лишние часы досуга и добавляло значимости в глазах высшего начальства.

Только после третьего похода что-то прояснилось в загадочном отношении демоницы ко всему происходящему. Она сама затеяла этот разговор, и мне нелегко оказалось поймать тот момент, когда разговор уже следовало брать в свои руки. А дальше уже давить и добиваться.

– Ты сейчас зарабатываешь себе прекрасную репутацию перед своим хозяином… – проговорила Маша.

– Не хозяином, – тут же прервал я.

– Разве важно, как это называется? Важен смысл.

– Важно, что стоит за названием. В любом случае, спор этот бесполезен, потому что ты плохо понимаешь нашу жизнь, и стоит ли тебе растолковывать все тонкости?

– Не стоит, согласна. Мне это малоинтересно. Вызывает интерес другое – а что со мной будет потом, когда ты всё закончишь в Мероби? Я буду тебе больше не нужна – и что?

Несколько долгих мгновений я вглядывался в её ничего не выражающие глаза. «Долгих» потому, что до меня в один миг дошло, насколько важным станет каждое слово, которое я сейчас произнесу. Сказанное мною определит дальнейшие наши отношения с Машкой, причём от и до. Она может погубить меня, но может и помочь, причём здорово помочь. Даже приблизительно я не представлял себе, какие бы такие слова произнести, чтоб у демоницы возникло острейшее желание выполнять все мои поручения, или хотя бы не пропала готовность. Воистину, это была игра с судьбой, как променад по минному полю.

Одно я понял сразу же и без оговорок – мне следует держаться уверенно даже там, где я вообще ни в чём не уверен.

– Почему ты говоришь так? В каком смысле – не нужна? – я взял её за подбородок. – Мне нужен любой, кто верен мне. Даже в человеческом мире подобное тебе существо может оказаться очень полезным. Или ты хотела что-то ещё узнать? Так задай вопрос прямо.

– Ты собираешься и дальше держать меня при себе?

– Могу сказать, что я определённо не собираюсь делать. Я не собираюсь жениться на тебе и заводить с тобой детей. Оставить же при себе – собираюсь. И планирую забрать с собой в человеческий мир. Что-то хочешь мне по этому поводу сказать?

– Нет, – теперь во взгляде демоницы появилось любопытство. – Меня всё устраивает. Пока. Если ты намереваешься сделать мою жизнь при тебе сносной, то пока я думаю и дальше помогать тебе.

– А что – всерьёз собиралась перестать помогать и начать гадить? – я изобразил сходный интерес. – А чего ради? Ради какой вкусной плюшки ты планировала это изощрённое самоубийство? Рассей мои сомнения – уж не из принципиальных ли соображений?

– Что это такое? – Я, как мог, разъяснил. – Забавно. И многие ли люди увлекаются подобной странной религией? – Я, мысленно чертыхнувшись, перелицевал объяснения по-новому. – Всё равно непонятно. Действовать во вред себе ради блага того, кто, возможно, о поступке даже не узнает? Ну не чушь ли?

– На твоём месте я поостерёгся бы разбрасываться заявлениями про чушь. Просто потому, что ты мало понимаешь в нашей жизни. И демоны, и люди действуют так-то и так-то, руководствуясь своими желаниями, верно? У нас просто по-разному расставлены приоритеты.

– Само существо живого разумного создания диктует ему необходимость следовать в первую очередь своим желаниям и намерениям. А потом уже чужим. Если руки дойдут.

– У людей именно так всё и обстоит. Просто иной раз чужие желания становятся важнее, чем свои.

– Видимо, иной раз люди виртуозно умеют лгать себе самим.

– Эта ложь – неважно, как её назвать – делает людей чем-то большим, чем животные. Хотя да, извращаясь, опускает человека ещё ниже, чем какая-нибудь гиена или шакал. Такова оборотная сторона человечности.

Маша раздражённо сверкнула на меня глазами. Я её, конечно, не переубедил, да и не особенно стремился. Мне был интересен собственный взгляд на представителей одного со мной биологического вида. Да, тысячу раз можно согласиться, что люди мерзки по самой своей природе, что они хуже любого животного, что демона перещеголяют изощрённой жестокостью, и набрать тысячи примеров в доказательство. Но куда девать добро, любовь, самоотверженность, понимание, ласку, заботу, мудрость, которые всё равно есть? Как ни крути, как ни упорствуй – они есть, были и будут всегда. И в этих примерах – великая вера и надежда на человечество.

Впервые мне пришлось по-настоящему изображать из себя телохранителя и торчать рядом с Аштией в ходе крупного боя уже где-то на середине Долины дымов. Не странно, что она так называлась – воздух был густо затянут неприятной, будто плесень, серой дымкой, вид которой в первый же момент захотелось охарактеризовать очень официозно – «задымление». Но дымом при этом не пахло.

Видимость, разумеется, оставляла желать лучшего. Чему ж тут удивляться. Я, постоянно держась рядом с госпожой Солор, так и не увидел ни единого фрагмента самого боя, хотя штабной навес расположили на возвышенности. Аштия тоже не спешила вглядываться во мглу – она довольствовалась картой, куда офицеры беспрерывно наносили новые сведения, и записками, которые ей передавали адъютанты.

В первый момент, увидев Аше, я подумал, как плохо она выглядит – осунувшаяся, расплывшаяся, поникшая. Но стоило женщине взяться за дело, как от сонной расслабленности и усталости не осталось и следа. Она подобралась, сосредоточилась, взгляд стал чутким и вдумчивым. И сильным, как удар. Здесь Аштия была на своём месте. Она почти всё время молчала, а если и открывала рот, то лишь для того, чтобы задать вопрос. Офицеры делали своё дело, словно бы и не обращая на неё особого внимания. Её работа состояла не в том, чтобы непрерывно раздавать указания – госпоже Солор приходилось пребывать в абсолютной готовности в любой момент вынести решительный и окончательный вердикт, если б между офицерами возник спор. В случае непредвиденной ситуации она должна была мгновенно сделать однозначный выбор из множества предлагаемых вариантов. Она воплощала собой высшую ответственность за всё происходящее.

Сопровождать Аштию на работе в штабе было скучно – я не знал большей части терминов, понятий и кодовых названий, которыми перекидывались офицеры и госпожа Солор, ничего не понимал в карте. Какие-то значки передвигались по сложно расчерченной плоскости, то там, то здесь расползались разноцветные пятна – фиг его знает, что это может означать. В дымке тоже нереально разглядеть подробности, да и не так уж много самой дымки доступно глазу: с трёх сторон шатры, какие-то опоры с широкими картами, заслоняющими обзор. Одна видимость свободного пространства.

В минуты отдыха, когда Аштии подавали охлаждённый напиток, и она расслабленно растекалась в кресле, иной раз я ловил на себе её взгляд. Во время работы госпожа Солор обращала на меня не больше внимания, чем на опоры навеса или сам навес. А тут… Видимо, нашёлся и для меня клочок внимания.

– А это запланировано – чтоб бой произошёл в Долине? – полюбопытствовал я, когда увидел, что не помешаю своим вопросом. – Или, скажем так, внештатная ситуация?

Теперь женщина смотрела на меня с интересом.

– Отчасти не запланировано, отчасти штаб предвидел такую возможность.

– И теперь враг будет предупреждён о направлении движения армии?

– Не обязательно. Но продвижение придётся ускорить… Ты о чём-то конкретном хочешь спросить?

– Вообще да…

– Вот и спрашивай. Конкретно.

– Ты не думаешь, что могло иметь место предательство или иная утечка информации?

– А есть основания подозревать?

– А разве нет?

– Так и будем перекидываться вопросами? Кто первый начнёт отвечать?

– Ну, давай я. Вот сомневаюсь насчёт своей пленницы. Она могла передать кому-нибудь информацию о грузе, который мы доставляли?

– Слишком сомнительное предположение. Крайне маловероятное. И – самое главное – с чего бы она стала помогать информацией лорду Мероби?

– Чтоб отомстить нам. Например. Мало ли что он её враг. Он ведь и наш враг.

– Не-ет. Помогать давнему врагу, чтоб навредить новому – это не в духе демонской психологии. Скорее уж она тебя бы пырнула ножом и сочла бы месть исполненной. Ты пока не продырявлен?

– Вроде нет, – я позволил себе усмешку. – Но я ей интересен. В придачу к трёхразовому рациону питания обеспечиваю регулярный и разнообразный секс.

– Выдумщик какой! Демонов, как правило, трудно поразить в этом смысле… Что бы там ни было, думаю, понятно – я делюсь с тобой некоторой информацией затем, чтоб ею владел только ты.

– Да, я… И ещё Аканш. Признаюсь. Я с ним кое-чем поделился. Аштия пожала плечами.

– Твой человек, тебе решать. Но и ответственность целиком твоя.

– Именно он и поднял вопрос касательно Машки.

– Машки?

– Демоницы.

– Аканш перестраховывается. Но если это не во вред оперативной исполнительности – пусть будет. Демоница, если ты её должным образом контролируешь, не опасна.

«Знать бы ещё, как это: должным образом контролировать», – подумал я, но не сказал. Отчасти потому, что Аштии принесли новую партию записок, а отчасти не хотелось окончательно позориться. Конечно, Аше очень терпима, но не может не отмечать мысленно мои промахи и слабости. Она уже привыкла смотреть на людей сквозь призму их полезности, сильных и слабых сторон. Профессиональное.

– Вполне успешно, – подал голос один из офицеров. – Пытаются отступать.

Аштия бросила взгляд на карту.

– Никаких отступлений. Действуйте так, чтоб ни один не ушёл.

– Так и действуем, – и это прозвучало почти как напоминание: «Не лезь в эти дела без крайней нужды».

К моему уже довольно неуверенному удивлению, Аштия отреагировала спокойно, будто так и надо. Мне понравилось и то, что подчинённый осаживал госпожу Главнокомандующую хоть и сугубо вежливо, но при этом без единого намёка на угодливость. Твёрдо. Честь и хвала командующему, умеющему в случаях, где это обосновано, принять не только чужую правоту, но и чужое чувство собственного достоинства.

Впрочем, я уже достаточно знал госпожу Солор и едва ли ждал другого поведения. Просто приятно было лишний раз убедиться, что достойное начальство существует. Мне и самому приятнее подчиняться ей такой, внушающей уважение.

– Что говорит разведка? – осведомилась Аштия, пересмотрев несколько поданных ей адъютантом табличек с новыми сведениями.

– Разведка определяет безопасное расстояние от озера, как два перегона.

– Многовато.

– Такой уж сезон.

Аштия обвела своих офицеров взглядом, и один из них немедленно заявил:

– Считаю, необходимо делить армию на две неравные части и обходить озеро с двух сторон.

– Вариант «вилы», – откомментировал второй. – Разработан.

– Я помню, – бросила женщина.

– Проблема связи всё равно остаётся.

– Только в случае незапланированной ситуации.

– Предусмотреть нужно всё!

– Удвойте количество связных и частоту отправки, – отозвалась Аштия. – Осуществляйте этот вариант плана. Отправить дополнительные разведывательные отряды в помощь авангарду… Серт, помоги мне дойти до кушетки. Отчёт о состоянии обозного подвижного состава мне. Можно устно.

Я помог женщине улечься на кровать в шатре по соседству. Она тяжело дышала, и я даже в испуге задумался, не подошёл ли её срок. Но Аше довольно быстро пришла в себя, улыбнулась, попросила у меня питьё. Потом – позвать адъютантов, пусть передают ей доставленные бумаги и таблички, если таковые есть.

– Тебе этот дым точно не вреден? – спросил я, принося ей второй бокал с охлаждённым питьём. Даже просто прикасаться к прохладному было приятно. Не то чтобы тут оказалось жарко, просто как-то очень уж мутно.

– Дым? Это не дым, это испарения. Мерзко, конечно. Выматывает. Но мой врач не нашёл в них значительной опасности для женского здоровья. Впрочем, в любом случае уже недолго осталось. После озера – ещё примерно день пути. Уж как получится. А там и Излом. Вот где будет по-настоящему жарко. И твоя группа тоже может очень понадобиться. Ты готов снова десантироваться, если возникнет необходимость?

– Десантироваться с ящера? – Я вспомнил предыдущий случай. Меня передёрнуло. – Опять в одиночку?

– Нет, с командой, конечно. Как положено, не с крыла.

– Тогда вообще мало что могу сказать. Опыта недостаточно. Один раз в учебном лагере десантировали отряд с ящеров – и всё. Что я готов, это ты и без подтверждения, наверное, поймёшь.

– Отлично. Заодно и пополнишь опыт. Но очень надеюсь, что дополнительные меры не понадобятся. Долина дымов в это время года даёт нам преимущество внезапности. Если подойдём к ущелью быстро, противник не успеет подготовиться к отражению первого удара. Тогда мы наведём мосты через ущелье, и Излом будет захвачен очень быстро. Понимаешь?

– Понимаю. Но зачем ты мне это говоришь? Разве мне предстоит принимать участие в каких-то операциях, где необходимы подобные знания?

– Кто же знает, что именно будет. Запланированная мною операция – во многом представляет собой чистую авантюру. Но придётся рискнуть. Готовься ко всему, Серт.

Я криво усмехнулся.

– Всегда готов.

Глава 10 Излом

Долина дымов казалась бесконечной, но это ощущение обманывало так же, как и все ощущения в этом полном невнятной мглы пространстве. О том, чтоб отчётливо видеть в этом месте, можно было разве мечтать. Худо-бедно разглядеть подробности происходящего можно было только на шесть шагов, и в этом я убедился, когда провожал Аштию из штабной палатки, которую уже сворачивали для транспортировки, в паланкин. Правда, не уверен, что эту здоровенную дуру а-ля беседка можно было так назвать. Она больше напоминала домики, навьючиваемые на спины слонов в Индии и где там ещё… Крепилась штуковина к хребту парящего ящера, и потому в ней можно было ехать с полным комфортом, там даже не трясло.

Я мало что понимал в специфическом женском состоянии, но одного здравого смысла и внимательности хватало, чтоб понять – Аштии недолго осталось дохаживать. Теперь мне были намного лучше понятны стенания Ниршава. Страх перед тем, в чём я совершенно не разбирался и не желал разбираться, оказался куда более реальным, чем боязнь за свою жизнь в рейде. Последняя как раз была привычной и обтёртой до дыр. К тому же в рейдах не до боязней, слишком занят делом спасения собственной жизни.

Но госпожа Солор не спешила отправлять меня воевать, значит, я был нужен ей здесь.

Армия пришла в движение немедленно, как только была одержана победа в «дымном бою» и принято решение разделить силы для быстроты. Даже в своём паланкине Аштия не отдыхала – лёжа на подушках, она принимала одного вестового за другим, и в папках возле неё росли груды бумажек с выписками, а также табличек. Последние были практичнее – их можно было легко отскоблить от предыдущей надписи и использовать многократно.

Иногда женщина произносила пару-тройку слов по делу. И так я узнал, что форсирование Долины дымов идёт ускоренно и успешно, близок тот последний рубеж, на котором станет по-настоящему жарко. Едва ли госпожа Главнокомандующая произносила эти слова случайно – она вообще ничего не делала, не подумав, и если уж решила бросить мне крохи информации, то сознательно.

Лишь разок она позволила себе отвлечься от дел и, поедая с блюда какие-то микроскопические порции мяса с овощами в салатных листьях, пожаловалась, что демонический мир здорово её угнетает.

– Правильнее было бы, конечно, на время вернуться в Империю, – задумчиво произнесла Аше.

– Что же мешает? – Мне тоже принесли блюдо с угощением, и это было настоящей отрадой – штабной повар готовил просто потрясающе вкусно!

– Сам понимаешь, именно сейчас я должна быть в центре событий. Если сейчас потеряем время и не сумеем воспользоваться благоприятным сезоном, войну придётся вести, возможно, ещё очень долго. В каждом из моих людей я уверена, но лишь там, где они исполняют свою работу. А не мою. Понимаешь, моё участие может в какой-то момент оказаться решающим. Война не терпит промедления – если, конечно, ведётся на результат, а не ради процесса.

– Ради процесса? Что ж за война такая?

– На измор, например. Мало ли вариантов… – Аштия откинулась на подушки и прикрыла глаза. – Всё-таки это правильно, что войну, как правило, ведут мужчины. В их жизни не вламывается необходимость служить сосудом для будущей новой жизни. Они не слабеют в решимости служить своему государю по вине собственного тела.

– И это говорит представительница семьи, три поколения которой подарили империи первоклассных военачальников?

– Потому-то и говорят, что семья Солор проклята. Семья Солор, а не Империя. И мать моя, и бабка продолжали род так, чтоб это не вредило интересам армии и государства. Как и я надеюсь сделать. Но что нам это стоит – о том и разговор, – Аштия положила руку на живот. – Так же будет жить и моя дочь. Что уж тут поделаешь. Кровь не водица… Так, мне полегчало. Что там снаружи? Вестовые заждались?

– Уж наверняка.

– Давай их сюда. И передай, чтоб мне нашли Ниршава. Без отчёта пусть даже и не является.

Дымка дрожала в лёгком ветерке, и не думая бледнеть. Казалось, она становится только гуще. Люди вокруг были скорее видениями, чем существами во плоти. Я знал, что всем солдатам всех подразделений раздали простенькие артефакты, способные испускать бледненький магический свет, едва заметные издалека импульсы – каждой воинской единице свой цвет. Их воспринимал любой уроженец Империи, обладавший зачатками чародейского зрения, а такими тут были все. Не будь я таким особенным, мглу вокруг меня наполняли бы разноцветные искры, перемигивающиеся между собой.

Но чародейского зрения у меня не было. Потому я видел вокруг лишь серое марево, однообразное, как кормёжка в армии. А, наверное, здорово было бы увидеть всё так, как его видят имперцы. И нельзя не признать, что здорово придумано. Видишь вокруг себя искорки своего цвета – значит, движешься в колонне своего подразделения, и не о чем беспокоиться. Оказался в окружении огоньков другого оттенка – пора искать координатора и возвращаться в свой строй.

И, насколько я понял из кратких приказов и обмолвок, Аштия позаботилась об увеличении числа разведчиков. Они теперь прочёсывают каждый закоулок пространства перед стремительно движущимся авангардом. Интересно, какие у них средства экстренного оповещения в подобных обстоятельствах? Но я узнаю об этом только в случае, если меня возьмутся обучать на местного разведчика. Не уверен, что хочу этого.

Я передал всё то, о чём меня попросила Аштия, и остался плыть на спине ящера снаружи паланкина, держась за опору. Потому что никто не звал меня внутрь.

В какой-то момент ко мне прыгнул Ниршав со стопкой табличек подмышкой и сердитым выражением на физиономии.

– Что там? – спросил он меня. – Что от меня нужно?

– Она сама тебе объяснит, как я понимаю.

– Не рожает?

– При чём тут это? С чего тебя звать к рожающей женщине, ты что – врач?

Ниш хмыкнул, как мне показалось, очень уж таинственно, но ни слова не добавил, полез в паланкин. Выбрался он оттуда вскоре: встрёпанный, красный, отдувающийся, как будто не доклад делал, а занимался борьбой – и проскочил мимо меня, даже взглядом не одарив. Да, Аштия умела взбодрить подчинённых, ни на тон не повышая голоса – я, находясь снаружи, слышал лишь приглушённый рокот голосов, отдельных слов не различая.

Густеющая тьма явно не смущала военных, суетящихся вокруг. По тому, как забегали вестовые, и один офицер за другим принялись нырять за занавески паланкина и выныривать оттуда, можно было решить, что армия наткнулась на нечто непредвиденное. Впрочем, понаблюдав за окружающими, я решил, что моё предположение ложно. Как ни крути, но внештатная ситуация подразумевает хоть какую-то панику. А тут осведомлённые держались абсолютно спокойно, с уверенностью в себе и происходящем. Значит, всё предусмотрено.

Потом рядом со мной появился один из офицеров штаба – из тех, кого я не знал по имени, но часто видел. Он сунул мне под нос свой личный знак, после чего заявил:

– Госпожа Главнокомандующая передаёт Серту приказ во главе своих людей проследовать к центральной системе энергораспределения, дабы обеспечить безопасность работников системы и бесперебойную подачу энергии. Полномочия полные в рамках приказа. Господина Серта к месту выполнения приказа сопроводит вестовой, второй вестовой с аналогичным поручением будет представлен заместителю господина Серта.

– В смысле, сопровождением отряда на место я могу не заморачиваться.

– Именно так, – офицер едва заметно поморщился. Похоже, его царапнула моя манера изъясняться.

– Где вестовой? – я машинально провёл руками по бокам, сообразив лишь спустя мгновение, что проверяю себя на комплектность оружия. Меч, «когти», ножи. В том числе метательные. «Когти»-то на фига? Ну ладно, пусть будут… Кольчуга уже на мне, шлема нет. Ага, вон вестовой его несёт. Всё предусмотрели, отлично.

– Вот он, – офицер продемонстрировал вестовому свой личный знак, потом меня, и с чувством выполненного долга пропал в дымке.

– Прошу господина офицера за мной, – надменно бросил посыльный и направился, как обнаружилось через несколько минут, к стоянке личных ящеров.

Ещё спустя полчаса я уже был на месте. Аканш добрался сюда раньше меня и уже вовсю командовал бойцами – нашими двумя сотнями и ещё одной дополнительной, видимо, прикомандированной в последний момент, потому что предписание об этой подмоге молчало. Меня поприветствовали, как положено, со сдержанным напряжением – чувствовалось, что солдаты ждут трудного рейда – и помогли вскарабкаться на одну из повозок с уже смонтированным оборудованием.

Пока трудностями не пахло. Погонщики, подсобные рабочие и маги справлялись без нас, драться пока не с кем, намёка на приближающегося противника нет. Огромные магические конструкции были погружены на платформы, тащили их гигантские грузовые ящеры, и работы по настройке не прерывались даже на ходу. Всё делалось в дикой спешке, но признаки паники отсутствовали. Пока, видимо, механизмы работали как часы, и маги обходились без моей помощи. Сияние охватывало верхушки замысловатых пирамидальных конструкций, тысячи хрустальных нитей, поддерживаемых серебряной оплёткой, гоняли туда-сюда потоки разноцветных искр. Знакомые формы у штуковин. Я такие крушил.

Главный маг, которого мне представили (а, может, наоборот – меня ему), рассматривал мою физиономию с подозрением, словно прикидывал, не разыскивают ли меня за активную террористическую деятельность, но при этом умудрялся оставаться вежливым. Потом поднял руку ладонью вперёд.

– Я господина Серта знаю. Слышал. И видел. Правда ли, что господин Серт может влезть в эту конструкцию, даже если энергопередача идёт полным ходом?

– Правда, – буркнул я.

– Прекрасно!

– Только я вам изнутри не смогу указать, что не в порядке. Магическое зрение отсутствует как класс.

– Естественно. У нас имеются датчики. Последняя разработка. О принципе работы господину Серту знать не надо. Достаточно выполнять инструкции ведущих чародеев.

– Понял. Аканш?

– Всё готово, командир.

В этот момент дымка внезапно истаяла и пропала. Изумлённый и отчасти ошеломлённый, я оглянулся: дымная стена медленно отдалялась, выпуская из своих недр ящера за ящером и войска, блистающие оружием и доспехами. Серо-вороное небо казалось кобальтовым, но, как я осознал спустя время, такое ощущение возникло лишь потому, что на его фоне вовсю светило солнце. Я ещё ни разу не видел в демоническом мире солнца, а присмотревшись как следует, сообразил, что и теперь его не вижу. Однако всё убеждающе говорило моему зрению – солнце есть. Оно золотило влажную кожу ящеров и бляхи на упряжи, заставляло сиять металлические части платформ, снаряжение воинов, оно вычерчивало с предельной чёткостью красоты разом окружившего нас пейзажа, слепило глаза. Откуда исходил этот свет? Глаза, догадайтесь сами. Разум буксовал.

Растерянный, я разглядывал представшее передо мной видение, по величественности далеко опередившее всё, чем я когда-либо имел счастье любоваться. Не более километра оставалось до края ущелья, рассёкшего землю прямо на нашем пути. Этот край очертили живописнейшие скальные холмы, почти полностью скрывавшие от взгляда курящийся над ущельем туман – тонкий и изысканный, как водяная дымка, что порождает радугу, унизанный разноцветными блёстками мелкой влажной пыли.

Над скалами и дымкой, над каменюгами по ту сторону ущелья вырастали горы, а вместе с ними – крепость, раскинувшаяся так широко, как никакому средневековому городу не было бы под силу. Разве что современному… Равного ей мне не приходилось даже воображать. Изукрашенные солнцем стены казались золотыми, они подпирали небо башнями, которым служили опорой. Красота дикая и противоестественная, но настоящая, просто-таки глаз не отвести. По-глупому разинув рот, я разглядывал переплетение террас и мостов, вознесённые над арками то ли жилые корпуса, то ли оборонительные сооружения с бойницами и площадками, какие-то изогнутые конструкции, с такого расстояния кажущиеся до восторга изящными.

Усилием воли я заставил себя оглядеться – надо ж было по-командирски оценить обстановку. Дымная стена исторгала отряд за отрядом имперскую армию со всеми её артиллерийскими и особыми магическими подразделениями, боевыми наземными и летучими ящерами, обозными группами, где каждая повозка была доверху гружена боеприпасами. Видны были и фургоны медчастей, ловко замаскированные под запасные повозки дополнительной хозобслуги и полевых кухонь.

Я давно не имел возможности увидеть армию Империи вот такой – устрашающей и вместе с тем поражающей воображение. Да, это воплощение смертоносной мощи и власти императора было столь же прекрасно, как та цель, к которой теперь решительно устремлялся живой вал железа и магии.

Впрочем, враг, на которого мы были теперь нацелены, вызывал беспримерное уважение и почтение. Верилось, что об эти стены обломают клыки даже имперцы, не понаслышке знающие, что такое настоящие гигантские замки. На что вообще рассчитывает Аштия? Почему она упоминала о возможности быстро захватить эту громаду? Может, сама не представляла, что её здесь ждёт? Разве может такой крупный командир позволить себе не знать?

Впрочем, подобную возможность можно сразу отбросить. Аштия – это Аштия. Она профессионал.

Поначалу я не понял, что первая атака предполагается прямо теперь, с марша, и ждал, что вот сейчас движение замедлится, войско встанет, дав себе чуток простора перед обрывом для последовательной перегруппировки. Но ничего подобного не происходило, и в какой-то момент я с ужасом представил: вот сейчас ряд за рядом идеально, почти как на параде, пехотные подразделения начнут уходить в бездну, в белёсые серные испарения.

Меня почти оглушил рёв за спиной, короткий и оттого показавшийся особенно громким. Едва команда, отданная таким образом ящерам, смолкла, заговорил ведущий маг подразделения. Он отчётливо и коротко отдавал какие-то приказы, смысла которых я понять не мог, потому что не знал используемых терминов. Зато подчинённые чародея тут же заметались от конструкции к конструкции. Они и раньше не стояли на месте, а теперь просто мелькали перед глазами.

Ящеры, тащившие платформы, бойчее зашевелили конечностями, обогнали пехотный авангард, а потом и подразделение бронированных наземных боевых тварей – аналог местных тяжёлых танков. И уже почти на самом краю ущелья на полном ходу один за другим развернулись направо. Конструкции опасно заколебались, но устояли. Я, прищурившись, пригляделся – навстречу этим ящерам шагали другие, точно такие же, впряжённые в точно такие же платформы. Видимо, тот отряд шёл на правом фланге, и сейчас вместе с нашим должен был равномерно распределиться вдоль обрыва.

За моей спиной зазвенел массив энергораспределяющей системы. Судя по всему, её запустили на полную мощь – знакомый звук и знакомые ощущения. Впрочем, разве я могу судить об этом? Всё-таки в магии я блистательный и абсолютный ноль.

– Господин Серт! – окликнул меня один из чародеев. – Пусть господин Серт возьмёт датчики. Вот эти. Каждый из них истает в магическом поле по достижении полем определённой степени насыщенности. Пусть господин Серт отсигналит, когда будет истаивать каждый. Они пронумерованы. Ещё надо смотреть, как истаивает датчик. Если равномерно – это одно. А если перед тем трескается или обтекает каплями – господину нужно будет сигналить, что энерготок не равномерен.

– Давай для простоты будем друг другу «тыкать», идёт?

– Не возражаю. Тебе понятен принцип?

– Вполне.

И, прихватив с собой пригоршню камушков-голышей в кожаном мешочке, я полез по переплетению опор в самое нутро адской машины.

Не сразу мне удалось оглядеться вновь. Всё-таки штуковина плохо была приспособлена для того, чтоб по ней карабкался мужик в кольчуге, шлеме, с оружием – словом, довольно-таки увесистое обременение в противовес тем чародеям, которые лазили сюда в лёгких хламидах, без снаряжения, налегке. Забираясь наверх, я то и дело замирал, пережидая колебания своей опоры. Отсюда она казалась особенно воздушной и ненадёжной.

Лишь тогда, когда мне удалось надёжно устроиться почти у самого сердца конструкции, нервно подрагивающей, когда платформа проезжалась по верхушкам самых рослых валунов, я сумел оглядеться. Крепость оживала. Разноцветные полосы протянулись меж башен, оплели пространство от одной изгибистой конструкции до другой – я ещё в самом начале обратил на них внимание, оценил красоту и предположил назначение. Правильно предположил. С магическими целями они и возведены.

Ящеры, подтащившие свой груз к краю обрыва и там развернувшие платформы, остановились. В следующий момент крепостную стену по ту сторону ущелья накрыл шквал пламени. Нет, не родного – по распоряжению сигнальщика штаба маги пустили в ход имперскую артиллерию. Клокоча, огонь – упругий, словно резина – прошёлся по разноцветным полосам, заткавшим воздух меж башен, и издырявил чужую защиту.

Артподготовка длилась считаные минуты, и за это время я успел отсигнались вниз об истаивании трёх датчиков. Судя по их «поведению», всё шло как задумано, без эксцессов. Если сторона противника и предполагала ответить огнём на огонь, эти попытки были подавлены. Да и какие заклинания вообще могли пробиться сквозь подобный всесметающий заслон?!

Конструкция, на которую я был вынужден взобраться, задрожала, спазм сдавил мне горло, нарушилось дыхание. Наручные часики педантично отсчитывали минуты. Их стрелки напоминали мне, что здесь я пробуду в безопасности не более чем двадцать минут. Потом нужна будет передышка и хотя бы частичная дезактивация.

На моей ладони истаяли с крохотным временным промежутком два следующих датчика. Я замахал рукой, чтоб как-то донести эту информацию до наблюдателей, а через миг забыл обо всём, даже о необходимости наблюдать за поведением оставшихся магических голышей и заодно следить за временем. Артобстрел прекратился в один миг, и тут же, как черты лица на фотобумаге, опущенной в проявитель, в воздухе над ущельем проступили очертания моста. Прозрачный, зеленоватый, довольно широкий, он поднимался в воздух постепенно, от нашего края ущелья, от двух громоздких конструкций на платформах, и до самой стены крепости, на головокружительную высоту.

Наземные бронированные ящеры двинулись к возникающему в воздухе мосту раньше, чем он обрёл чёткие очертания по всей длине. За взводом ящеров шла пехота, с такого расстояния казавшаяся искусно прорисованной боевой единицей из какой-нибудь компьютерной игрушки. Зрелище это меня поразило настолько, что я замер, вцепившись в опору. Ощущение неестественности происходящего было настолько велико, что скажи мне кто-нибудь: это просто игра, а ты напялил шлем виртуальной реальности и напрочь забыл об этом, я бы поверил.

Мост этот был не один – и здесь, и на правом фланге их возводилось ровно в два раза меньше, чем было платформ с магической начинкой.

– Э-эй! – заорал кто-то снизу. Вопль привёл меня в себя буквально за миг до начала очередного этапа арт обстрела – теперь огонь прометал непосредственно стены и башни крепости, видимо, очищая их от защитников, способных достойно встретить первые штурмовые отряды.

Я запоздало отсигналил вниз об исчезновении предпоследнего датчика. Последний же стиснул в пальцах – теперь ничто не будет меня отвлекать от зрелища штурма. Когда камень поддастся энергиям, я почувствую это пальцами.

Меня в который раз поразила синхронность действий разных подразделений, непосредственно участвующих в штурме. Можно подумать, они теперь показывали класс после множества тренировок и обязательной генеральной репетиции. Вот она, задумка штаба во весь рост – внезапность, немедленная артподготовка, подавившая попытки защитников крепости хоть как-то привести магические системы в действие, потом наведение мостов, дополнительный обстрел на случай, если от замковой магтехники внешнего периметра что-нибудь осталось – и сам штурм.

Да уж, теперь ясно, что планы Аштии с налёта захватить Излом не утопичны. Она обладает всеми ресурсами для этой цели. Особенно выпукло проступила и моя собственная роль в сражении. Точки энергораспределения – самое уязвимое место магической системы. Я сейчас гарантировал её от сбоев, а план – от провала по самым прозаическим причинам нехватки энергии.

Ощутив, как ладонь мне щекочет истаивающий датчик, я дал отмашку и полез вниз.

– График сбитый, – сообщил мне маг. – Плохо.

– Это я мог не вовремя сигналить.

– Возможно. Но дело может быть не только в этом. Нужны пробы энергий. Сумеешь?

– Мне б паузу. Сам понимаешь, даже «чистые» иногда… пачкаются.

– Есть дезактиватор!

Я сомневался, наверное, лишь пару мгновений. Всё-таки это бой, а не шалости на лужке, надо – значит, надо. Догадаться, до какой степени успело вырасти это «надо», я уже мог.

– Ну, давай.

– Брать пробы – недолго. – Мне была вручена колбочка с желтоватым настоем. Насколько она омерзительна, было мне хорошо известно.

Опрокинул её в себя – и тут же конвульсивно согнулся, выдавая обратно и обед, и завтрак, и, наверное, ещё заодно и воспоминания об ужине. Чародей ловко увернулся и поддержал меня плечом. Словно ничего другого и не ждал. Когда мой желудок опустел, он вручил мне походную кружку – что-то вроде поильника для ребёнка, только размеры солиднее и отверстия крупнее.

– Звездец, – отдышавшись, я с ужасом представил, что эту пакость опять придётся глотать.

– Ну вот, и всё в норме. Могу проверить, как прошла очистка, если сомневаешься.

– Стоп-стоп… Так рвота была предусмотрена?

– Конечно.

– Э-э-э… От прежних средств дезактивации меня не тянуло блевать.

– Ну, так это высокоэффективное средство. Нормалёк? Я с изумлением осознал, что чувствую себя намного лучше, чем до инцидента.

– Да, порядок. Дашь чего-нибудь съестного?

– Не стоит. После. Вот, бери, – мне в руки была сунута затейливая штуковина, состоящая из хрустальных изогнутых трубочек, нескольких стальных проволочек и десятка разноцветных подвесок. – Две минуты или больше надо с ней пробыть наверху, а потом спуститься.

– Понял. – Я сунул край штуковины в зубы и полез на «вышку».

– Э-эй, не надо так! – понеслось мне в спину. – Грохнешь ненароком!

Но я проигнорировал. Куда мне её ещё сунуть? Не за пояс же! Чтоб карабкаться, нужны были обе руки. Наверх я лез с оживлением и интересом – мне хотелось взглянуть на бой, а снизу из-за обилия громоздких магических приспособлений, повозок с инструментами и запчастями, ящеров и хрен знает чего ещё крепости-то толком не было видно.

Артиллерия умолкла. Небо наводнили летучие ящеры, каждый с экипажем, и мелкие точечные вспышки всех мыслимых цветов, оживлявшие небо, явно свидетельствовали об активном воздушном бое. Небесный свет изменился, словно невидимое солнце сместилось и, может быть, поменяло гамму оттенков с полуденных на закатные. Теперь прежде золотые башни казались кровавыми и отчасти огненными.

По мостам плотным потоком шли войска – пехота, конница, всадники на мелких боевых ящерах, крупные ящеры, даже передвижные орудия. Только на одном из мостов шёл ожесточённый бой, то и дело кто-то перелетал через практически отсутствующий парапет. Со стороны да издалека это выглядело совсем не страшно, имперские войска на этом мосту отступали, потом бросились бежать, но при этом более или менее сохраняли построение. Серая демонская масса хлынула за ними.

Но не успел я напрячься, как пехотный арьергард, совсем недавно ещё бывший авангардом, достиг нашего края ущелья, и по мосту ударили сразу несколько магических орудий. Без каких-либо церемоний или предварительных видимых манипуляций.

Вот диво – собственная магия не причинила мосту вреда, лишь в считаные минуты очистила его, и арьергард подразделения снова стал авангардом. Бойцы бросились вперёд, словно хотели догнать движущийся к замку шквал магического пламени, но не вразнобой, кое-как, а исключительно рядами. Синхронность действий артиллерии и пехоты демонстрировала тот уровень выучки и стремительности реакции на ситуацию, какого армиям моего родного мира едва ли когда-нибудь удастся достичь.

Странно, что противник не оказывает сколько-нибудь значимого сопротивления. Опять эффект не ожиданности, что ли?

– Серт! – расслышал я снизу. Кажется, маг уже давно дерёт горло, а я и не слышу. – Уже можно! Слезай!

Опомнившись, я засунул хрустально-серебряную в подвесках штуковину за перевязь – как-то стрёмновато было совать её в рот теперь, мало ли что – и полез вниз.

Чародей не сразу решился прикоснуться к добыче – он взял её у меня щипцами и несколько минут «мариновал» на открытом воздухе в стеклянной ёмкости а-ля сотейник. За это время я успел слазать на пирамиду энергораспределения дважды – сперва совал в переплетение хрустальных нитей какой-то камушек (маг-помощник старательно разметил на схеме нужное место, и я столь же тщательно потом сличал рабочие узлы с рисунком), потом зачем-то протягивал через третий снизу «горизонт» пирамиды серебряную цепь с привешенными к ней побрякушками.

Оба раза не оставалось ни секунды, чтоб спокойно попялиться на бой. Важнее, намного важнее была моя сиюминутная работа. Если наши сдадут и побегут, я об этом с неизбежностью узнаю.

– Всё нормально по показателям, – с облегчением сообщил мне чародей. – Энергия идёт ровно, скачки в рамках нормы.

– Господина Серта просят на правофланговый распределитель! – с трудом переводя дух, выдал вестовой, вынырнувший из-за растерзанной повозки с запчастями для магических громоздких конструкций. – Срочно!

– У нас всё равно нет летучих ящеров, – с озабоченным видом маг оглядывался вокруг, словно надеялся отыскать этих самых отсутствующих ящеров. – На чём мы господина Серта срочно отправим на правый фланг?

– На летучем нельзя всё равно. В воздухе опасно.

Я посмотрел вверх. Сражение, разгоревшееся там, приобрело уже такие масштабы, что разобрать, где буйствует магия, а где ящериные «истребители» закладывают виражи, я, неопытный, не мог. Да уж, только и летать в подобной ситуации.

– Можно на моём коне, – предложил вестовой.

– Я на коне, как бегемот на льду. Быстро уж всяко не получится.

– Попробую найти подходящего «пластуна», – один из магов-на-подхвате куда-то потрусил.

– А что стряслось-то? – полюбопытствовал я.

– Не могу знать. Не специалист.

За минуту мне отыскали живой «транспорт», способный парить чуть более чем в метре над землёй и при этом свободно маневрировать. Едва я взобрался в седло, как меня без малого размазало по крупу животного. Пути с фланга на фланг я не запомнил – всё время либо балансировал мордой в спину возницы, либо ловил ртом воздух, а пятой точкой – равновесие, и если куда и смотрел, так ничего толком не видел. Зато до правой распределяющей энергосистемы добрался в считаные минуты.

Здесь меня уже нетерпеливо ждали, встретили с распростёртыми объятиями и тут же загнали на вершину пирамиды, такой же, как на левом фланге. Как бегло пояснил мне маг, можно было, конечно, вынуть все ключевые искры и выяснять, которая из них не действует или действует плохо, но для этого надо останавливать всю систему, а последнее недопустимо. Так что мне предстояло залезать наверх, вынимать отдельно каждый камушек, заменять его единственным дублирующим, спускаться вниз и предъявлять свою добычу магам. Они будут оценивать искру как действующую и отправлять меня обратно, ставить её на место, а дублирующий элемент переносить в ячейку следующего магического камня.

Так я перетаскал чародеям все шесть, на шестой осознал, что меня подташнивает. Выслушав жалобы, маги-медики тотчас же взяли меня в оборот, воткнули мне в надключичную ямку две лечебные булавки (жутковато, но почти не больно и без каких-либо негативных последствий для здоровья, это я уже знал наверняка), напоили очередной порцией дезактивата, заботливо дали проблеваться и отправили обратно на пирамиду. Раз не искры – объяснили они, – значит, рабочие сочленения, надо с каждым совершить некоторое количество таинственных шаманских действий и отчитаться вниз о впечатлениях.

Я чувствовал себя незаменимым винтиком в окружившей меня сложносочленённой суматохе. Деловито, как на заводе или в офисе, хлопоча над магическими системами, чародеи ни малейшего внимания не обращали на происходящее, например, над их головами. А я, поднимаясь ближе остальных к небу, иногда бросал туда взгляд.

Странно было бы считать демонов идиотами. Конечно, они как никто представляли себе, где самое уязвимое место у всей этой системы мостов, артиллерийских установок и прочей поддерживающей пехоту радости. И, едва разобравшись в происходящем, попытались атаковать узлы распределения энергии. На защиту уязвимых, но таких важных элементов имперская армия бросила почти все свои воздушные войска. Да, конечно, часть живой «авиации» поддерживала пехоту, штурмующую стены крепости, но сколько её там осталось по сравнению с богатейшим выбором живых лётных средств над нашими макушками…

Там сейчас развернулось настоящее сражение. Даже те из орудий, что способны были поражать точечные цели, тоже участвовали в этой схватке. Конечно, время от времени они мазали, и вниз летело то, что осталось от своих ящеров и своих бойцов. Одно из масштабных орудий испепеляло без разбора любые останки, падавшие на пространство, занятое магическими установками – даже мелкий обломок мог успеть повредить хрупкую хрустальную опору и нарушить энергообмен. Это война, что ж тут поделаешь. Война жестока и к чужим, и к своим.

Мне страшно было смотреть вверх, но и не смотреть не получалось. В этом смысле имперцы-фаталисты поступали куда правильнее. Так, как они, я не мог, воображение сейчас здорово портило мне жизнь. Слава богу, что не приходилось соображать, считать, сравнивать величины и всё такое – страх путал мысли и не давал сосредоточиться. Но от меня требовалось лишь точно выполнять чужие инструкции и описывать результат.

Возясь с инструментами и лазая туда-сюда, я постепенно тупел от усталости и голода, переставал задумываться о смерти. Оборона пока держится – и хорошо. Дело должно делаться.

– Эй, Серт! – орали мне снизу, а я не сразу услышал, потому что грохот стоял просто запредельный. Подавляющий. Обычное, впрочем, дело для боя.

Но услышал, а значит, надо слезать со своей «вышки».

– Что случилось? – поспешил уточнить я, едва коснулся ногами земли.

– Хорош тебе там сидеть, все сроки уже вышли! Пожалей свою жену, разве весело бабе оставаться вдовой?

– Я и не заметил…

– Со смертью играешь, парень, разве так можно? Осторожнее. Так досидишься там до нехорошего…

– Что? – до меня только теперь дошло. – Опять блевать придётся?

– Нет, иди дезактивируйся естественным образом.

– Это каким?

– Поспи, поешь… Посети гальюн. Хороший, кстати, способ, только долгий и бьёт по внутренним органам.

Я недоверчиво посмотрел на чародея – неужели он и в самом деле говорит серьёзно? Потом оценивающе оглядел энергораспределяющую установку.

– В смысле… Типа, всё нормально работает, и я больше не нужен?

– Хотелось бы лучше, но не настолько, чтоб в результате укатать до смерти единственного на всю армию «чистого». Тебе нужна нормальная передышка. Дальше справимся сами.

Бой, как наземный, так и воздушный, продолжался. Подробности плохо было видно с того места, куда меня отвели отдыхать, но, может, оно и к лучшему, хоть воображение оставит в покое. Ничто не мешало по-настоящему отвлечься от событий у стен крепости. Однако решимости «отдыхать по полной» хватило ненадолго, и, пока ел, я к собственному изумлению с упорством пытался добиться от лежащего рядом раненого офицера хотя бы приблизительной оценки ситуации. Тот получил обезболивающее и кровоостанавливающее, но у хирургов до него пока руки не дошли, так что можно было и поговорить.

Однако офицер говорил неохотно. Он рассказал мне, что служит в пехотном отделении, и его ранили ещё на мосту, так что обстановку в замке он не представляет себе даже приблизительно. Я догадывался, что парень скорее всего просто опасается откровенничать со мной, не зная степени моего допуска к оперативной информации. На что тут обижаться? Доев, я принёс раненому воды, потом напоил ещё несколько человек и всё-таки нашёл в себе решимость уползти спать.

На сон мне по-царски отпустили аж шесть часов – раза в два больше, чем может мечтать любой боец или офицер в условиях боя. Однако ж щедрость была проявлена, и, наверное, не просто так. Подняв с места, меня поволокли куда-то весьма резко, не пояснив эту решительность ни словом, не дав даже толком глаза продрать. И только у самого штабного шатра, где пояснения уже не были нужны, сопровождающий соизволил сообщить, что меня желает к себе госпожа Солор. Выражение моего лица истолковали превратно и чопорно заверили, что о взыскании речь не шла, а впрочем, посыльный не в курсе.

Аштия была восковой от усталости, но глаза сияли, и это лучше, чем недомолвки военных, свидетельствовало для меня, что всё идёт если и не блестяще, то, по крайней мере, успешно. Она лишь кивнула мне, радушно приветствуя, осведомилась, как я себя чувствую, но ни слова не уронила на тему обстановки. Ну и ладно. Я поспешил заверить, что и у меня всё отлично.

– Я приказала, чтоб тебе дали поспать шесть часов. Хоть и не уверена, что для тебя этого достаточно, особенно после такой напряжённой работы в концентрированном поле. Вообще по уставу бойцу положено три, магу – четыре. Это в угрожаемой обстановке, конечно.

– Так и понял. Спасибо. На ногах вроде держусь.

– Мне сообщили, ты показал себя блестяще!

– Я показал себя обычно.

Она беззвучно рассмеялась – лишь глаза искрились хохотом, да губы изогнулись весёлой дугой.

– Очень рада обнаружить, что боец полагает столь высокие результаты обычным для себя делом. – И я запоздало, с изумлением осознал, что по имперским меркам брошенная мною фраза в сложившейся ситуации натурально проходит по разряду бешеной похвальбы. И ясно без пояснений, что Аше моё недоумение поняла. А вот как могут отнестись остальные?.. Впрочем, плевать на них.

Оглянулся я только на Ниршава – тот изобразил большие глаза и взял себя рукой за горло. Мне уже было известно, что этот жест в Империи значит примерно то же, что у нас – растопыренные указательный и мизинец с соответствующим чванливым выражением лица. Как бы намёк на то, что понтующемуся уже и головы-то не склонить ни перед кем, шея не сгибается.

– Я хочу, чтоб ты был рядом, – тоном приказа произнесла Аштия и повернулась ко мне спиной. Всё ясно – работа не ждёт.

Интересно, зачем я ей сдался? Умнее было бы, наверное, поставить меня у одной из точек энергораспределения. Конечно, может, теперь там всё работает как часы, но вдруг что? Если я понадоблюсь, то меня туда ещё придётся доставлять, лишнее время уйдёт. Или Аше трогательно желает сохранить мне жизнь в случае большого бабаха, который вот-вот придёт, как тот самый небезызвестный северный белокурый лис?

Я навострил уши. Конечно, терминов и кодовых названий не знал, но общий настрой мог же уловить! Судя по тому, о чём бухтели офицеры, всё шло по плану, артиллерия и магия прикрытия действовали, страшного большого бабаха не предвиделось, а значит, энергораспределение с энергопередачей в норме. Бои, если я правильно понял, шли на территории крепости, и вскоре начат был разговор о вводе в сражение последнего из наличествующих резервов. Часть штабистов стояла за незамедлительное их использование, часть – за выжидание. Аштия молчала, задумчиво переводя взгляд с одного офицера на другого.

Обсуждение же закипало, и вот уже пошло упоминание о прежних сражениях. В этих экскурсах в прошлое я понимал только даты, предлоги, местоимения, междометия и редкие топонимы. Всё остальное – сленг, на который изначальное заклинание-переводчик рассчитано не было. К тому же чары давно приказали долго жить. Теперь я по-настоящему знал столичный, то бишь основной язык Империи, как разговорный, так и литературный, служивший заодно наречием базовых обрядов и общения с вышестоящими. А вот военный жаргон – увы. Хотя и знал чисто теоретически, что во многом это – преобразовавшийся диалект области Солор, родной язык Аштии и всех её предков, усовершенствовавших системы связи и принципы управления войсками.

– Я думаю, мы все высказались, – произнесла госпожа Главнокомандующая, и окружающие мгновенно замолчали. – Приказываю – ввести в бой имеющийся резерв. И готовить подразделения магов для штурма заклинательного центра. Поддерживать их будет гвардия. Передать соответствующее предписание господину Акшанте.

– Разве первоначальный план, который был принят Ставкой…

– План продолжает действовать, лишь подвергается незначительным коррективам. Приказываю действовать по ситуации и в стремлении к наивыгоднейшему результату, коллегиально… Мне надо поспать. Если ситуация пойдёт не по плану, извещайте. В любом случае, Серт, проследи, чтоб меня подняли через три часа.

– Слушаю, – коротко ответил Фахр, бывший при Аштии тем же, кем при мне был Аканш.

Я замялся было, но, словно угадав причину этого замешательства, Ниршав подтолкнул меня в плечо.

– Иди. Будешь со всеми дежурить у спальной, – и усмехнулся, всем лицом намекая на что-то. Намёк я не понял.

Но раз положено, значит, положено. Буду стоять… Странно, что же за последний резерв такой, если помимо него в запасе ещё остаётся целая рота магов (или сколько их там), да плюс ещё гвардейское подразделение поддержки. Или они считаются по другому ведомству? Странно, что теперь, когда в бой отправлены последние свободные силы, меня не ставят к одной из любых двух точек энергораспределения, чтоб служил гарантией её бесперебойной работы. Странно, что вместо этого я буду отдыхать рядом с палаткой Аштии.

Ого, даже не просто отдыхать! Стоило входному пологу опуститься за госпожой Солор и её служанками, как рядом со входом появились работники штабной полевой кухни и принялись накрывать переносной столик. Главный телохранитель – всего охранников кроме меня было пять – оглядел своих людей, посмотрел на меня. И кивнул.

– Давай ты в первой тройке, Серт. Ещё ты и ты, – ткнул он в двух своих подчинённых.

Мы втроём, не заставляя себя уговаривать, уселись за трапезу – накрыли нам не хуже, чем настоящим сановным особам. На меня другие телохранители посматривали со странным, но подлинным уважением, позволили первому брать с общего блюда и черпать из соусников. Чуть позже по обмолвкам я осознал, что ребята решили, будто меня вызывали к госпоже Главнокомандующей прямо чуть ли не с переднего края сражения, что я фронтовик в полный рост. Чужое уважение, пусть и не совсем заслуженное, было приятно и в перспективе полезно.

Поедая восхитительные, а для полевых условий, пожалуй, даже противоестественно вкусно приготовленные мясо и овощи, я полюбопытствовал у напарников, нет ли у них какой-нибудь конкретной информации о планирующихся или возможных покушениях на её светлость. Может, что-то подобное доложила разведка? Может, на штаб ожидается нападение? Мой собеседник в ответ лишь головой помотал – он жевал.

– С другой стороны, в бою штаб всегда находится в крайне угрожаемом положении, – добавил, когда рот освободился. – Особенно если на должную маскировку нет времени.

– И что, в таком случае, ожидается от шести тело хранителей?

– Главный госпожу хватает и тащит, мы его прикрываем, – на меня воззрились с недоумением. – Тебе ж проводили инструктаж! Всё уже забыл, что ли?

– Нет, схему эвакуации я помню. Но надо ж ещё что-то иметь в виду, разве нет? Кроме эвакуации на самый крайний случай, какие ещё возможные внештатные ситуации предполагаются?

– От нас требуется одно: смотреть в оба, – прогудел главный. – И, чуть возникает подозрение на угрожаемую ситуацию, сразу хватать и тащить. Потом разберёмся, надо или не надо было. Наше дело – жизнь клиента. Ну, а про свои дополнительные обязанности ты лучше должен знать. Уточняй у самой госпожи, коль уж ты ей названый родич. Это ваши с ней солорские дела, мы в них не лезем.

– А при чём тут моя родственная связь с госпожой Солор?

– Я не считаю правильным это обсуждать.

Мне оставалось лишь лицом изобразить понимание, хотя ни фига я на самом деле не понимал. Поспешил доесть то, что ещё оставалось на тарелке, и встал, уступая место. Оставшимся двум бойцам и главному ведь тоже надо было перекусить – им уже накрывали. Оно и правильно. Хотя бы половина телохранителей всегда должна пребывать в полной готовности.

Охранять спальный шатёр её светлости было скучно – вдали что-то постоянно грохотало, время от времени мимо пробегали вестовые, но нам не перепадало ни крохи информации. Сказать откровенно, несмотря на всё своё сочувствие измученной Аштии, я едва дотерпел до истечения этих трёх часов, отсчитанных с педантичностью компьютера. Во мне тлела надежда, что когда Аштия проснётся, перед ней будут отчитываться за события трёх последних часов, и я что-нибудь, глядишь, успею в этих отчётах понять.

Госпожа Солор выползла из палатки ещё более зелёная, чем уходила туда, словно и не было у неё этих трёх часов сна, словно отдых не пошёл ей на пользу, а лишь подкосил. Женщину шатало, она то и дело цеплялась за руку своего адъютанта. Я подставил ей локоть, размышляя, не может ли у неё банально прыгать давление? Ведь у беременных вроде такое бывает, а Аштия на сносях, да ещё всё время в работе. Ей бы тогда лежать и не вставать, но ведь даже стальными цепями не удержишь её в стороне от главных событий боя.

Да уж, разве можно не уважать подобного человека? Если её мать и бабка были такими же, тогда не удивляет головокружительный успех женских поколений семьи Солор. Эти что угодно могут. Хоть всю Вселенную перепашут по своему усмотрению.

Аше лишь скользнула по мне взглядом, отмечая моё присутствие.

– Помоги, – она тяжело налегла на мой локоть. Само собой, ей уже трудно ходить, тем более спросонья, не выспавшись. Хорошо хоть, что в Империи военачальники уже не скачут верхом впереди отряда, помахивая сабелькой. Цивилизовались достаточно, чтоб беречь своих командиров, и то хорошо.

К моему глубочайшему разочарованию, доклады Аштии подавались в письменной форме. Женщина бегло просматривала табличку за табличкой (чем глубже в демонические земли, тем меньше становилось бумажных записок, видимо, в обозах заканчивался запас бумаги), лишь иногда кратко взглядывала то на кого-то из офицеров, то на карту. Потом всё же спросила, к моей радости и надежде:

– В чём же заминка?

Я навострил уши.

– Ломим, – туманно отозвался спрашиваемый штабист. Его зовут Азур. Я его знаю. – Но резерв не решил проблемы.

– Он и не мог её решить полностью! – вступил другой. Этого по имени не помню, только в лицо.

– Если бы он ударил теперь…

– Если бы он не ударил раньше, не была бы взята и очищена стена! – резко оборвала Аштия начинающийся спор. – Довольно! Сформировать дополнительные отряды из отдыхающих бойцов, а также легкораненых, и ввести в бой. Подразделение Акшанты наготове?

– Именно так. Гвардейский командующий известил, что предписание получено, и действия согласованы с магистром чародейской группы.

– Что в воздухе?

– Сражение сместилось к восточному донжону. Занимает полностью квадрант…

– Поднимайте в воздух вершних разведчиков. Я желаю обо всех перемещениях узнавать мгновенно.

Фахр, заместитель госпожи Солор, произнёс на спецжаргоне несколько таинственных фраз с вопросительной интонацией – видимо, уточнял какие-то подробности, получил краткое «да», отозвался: «Слушаю» и ушёл. Очень поспешно ушёл.

Меж двух опор шатра стали разворачивать и подтягивать с краёв большой лоскут материала, напоминающего почти совершенно прозрачную материю или кальку, пластичного, но упругого. Аштия наблюдала за этим процессом нетерпеливо, перебирала снова и снова таблички, словно надеялась вычитать там ещё что-то важное. Материал закрепили, растянули при помощи металлических опор. А потом ткань эта помутнела и исчезла, а вместо неё я с восторгом увидел панораму замка, ущелье и три кольца стен, башни, меж которых сейчас творилось просто нечто совершенно невообразимое.

«Интересно, почему раньше не могли снабдить штаб подобной интерактивной картой?» – в раздражении подумал я и поспешил сам себе ответить на этот вопрос. Очевидно, условие, при котором возможен подобный вариант передачи информации: полное господство в воздухе. Поди подними магов на высоту и обеспечь им условия труда, если вокруг идёт сражение! Вон, они даже близко к крепости не приближаются, хотя на двух основных горизонтах твердыни сражение уже не идёт, всё захвачено имперскими войсками. Зато над третьим, последним, в небе просто ад. Даже, собственно, и не поймёшь, что именно там происходит.

– Пусть отдельно дадут панораму воздуха. Даже если издалека – всё равно.

– Технически невозможно. Мы уже запрашивали магов.

– Ладно. Что там по данным? – И госпоже Солор представили новую порцию табличек.

Я, не отрываясь, разглядывал панораму замка, пока главный телохранитель не толкнул меня в плечо и не показал на единственный скудный клочок открытого пространства, которому худо-бедно был открыт замаскированный под хозчасть штабной шатёр. По его недовольству и так было понятно – занимайся своим делом, телохранитель, не отвлекайся на офицерские заботы и затеи.

Даже того, что я успел увидеть, оказалось достаточно, чтоб приободриться. Понятно – крепость почти захвачена. В последней цитадели они могут продержаться ещё какое-то время, и даже довольно долгое, помотать нападающим нервы, но Излом они уже потеряли. Разве что случится чудо…

Впрочем, что я могу в этом понимать. Чудес в магическом мире хватает. На что способна демоническая магия, знают окружающие меня люди, но не я сам.

Время от времени, пока главный смотрел в сторону, я вновь решался поглядеть на панораму, пусть и на очень короткое мгновение. Окно в пространство, откуда без помех можно было любоваться зрелищем боя за Излом, было лишено какого-либо подобия рамы или окантовки, и казалось, будто штабная палатка расположена на вершине какой-нибудь горы, у самого обрыва, едва ли в шаге от него. И занятое место позволяет видеть загадочную и величавую крепость демонов, вожделенную цель властного императора, а потому и всех его слуг, буквально как на ладони.

Изображение, созданное магами, обладало такой глубиной и убедительностью, что казалось более реальным, чем крохотный кусочек открытого пространства напротив, тоже видимый между двумя опорами, меж бьющими по ветру краями шатровой ткани. И дело было даже не в полной иллюзии реальности на исчезнувшем полотне, а в потрясающей, запредельной осязаемости изображения. Каждую деталь, доступную глазу с такого расстояния, можно было разглядеть с неестественной, однако радующей глаз чёткостью. В местами чёрной, местами серой массе, затопившей третий замковый горизонт, я чутьём угадывал отдельные подразделения и даже отдельные «боевые единицы», людей и демонов – разглядеть их в полном смысле этого слова было бы немыслимо.

Именно теперь, созерцая панораму, я осознал вдруг, сам не понимая, как и почему, и откуда что взялось, что никакого солнца тут нет и не было. Отсвет замковой магии, вот в чём дело. Может, магия в больших объёмах столь светозарна, что может озарять не хуже, чем небесное светило, но приходится согласиться, что иначе всё это не объяснить. С неба не падает ни луча, и если органы чувств говорят, что свет откуда-то исходит, логично предположить – его порождает какая-то иная причина. Что это может быть за явление, способное спорить с самим солнцем? Магия. Она в ответе за всё, что не поддаётся логическому объяснению.

– Вводим свежие силы, – предупредил Аштию один из офицеров.

– Свежие, – скривилась она.

– Уж что есть, – проворчал Ниршав, возясь за боковым столиком с каким-то длинным списком. – Не попривередничаешь.

– Что насчёт артподдержки?

– Придерживаем для момента центрового включения.

– Целесообразность обсудили?

– Обсуждали. Коллегиально приняли решение не отступать от первоначального плана.

– Хорошо, – с облегчением произнесла женщина. Потом гримаса боли скользнула по её лицу, она поднялась и прошлась от стола к карте.

– Господин Акшанта обращается к госпоже Главнокомандующей, – огласил один из штабистов, ознакомившись с запиской, переданной ему вестовым, – за разрешением оказать поддержку отрядам, штурмующим башню центрового включения.

– Высказывайтесь, – предложила Аштия. Мне почему-то показалось, будто она только и ждала этой просьбы своего супруга, командующего имперской гвардией. Даже какую-то долю облегчения выразила лицом.

Офицеры заговорили все разом. При этом – вот чудо! – прекрасно друг друга понимали. Прислушивался я через пень-колоду, не стоило всё-таки сильно злить старшего телохранителя. Но уловил тем не менее, что мнения разделились примерно поровну. Сторонники идеи упирали на то, что надо ковать железо, пока горячо, и дожать осталось самую чуточку. Противники же указывали, что у гвардии свои обязанности, и рискованно разыгрывать последнюю карту, не зная наверняка, что есть в запасе у противника. Знать же такие вещи наверняка никто никогда не может.

Аштия смотрела на спорщиков с вниманием следователя, надеющегося выцедить из речи подозреваемого больше, чем тот захочет сказать, и глаза её казались чёрными.

– А ты, Ниш, что скажешь?

– Госпожа Солор знает мою нелюбовь к опустошению резервных мешков.

– Ну да, ты у нас известный любитель переосторожничать. Нам резервы не мариновать на зиму.

– Может ли госпожа быть уверена, что демоны не скрывают где-нибудь свои запасы войск?

– Где вообще они теперь могут их скрывать? Разве только штабелями под полом донжона.

– От демонов всего можно ожидать.

– У тебя есть какие-то конкретные сведения? Предположения разведки, подкреплённые фактами?

– Нет, – помедлив, ответил Ниршав.

– Ну что ж… Ты меня не убедил, – Аштия коротко развела руками. – Отдайте господину Акшанте мой приказ поддержать штурмующих и разрешение действовать по ситуации.

Стоило оценить формулировку, которую использовала госпожа Солор. Изначально говоря о приказе, а не о разрешении, она тем самым взяла на себя полную ответственность за это решение и все его возможные последствия. В том числе и за возможную инициативу Раджефа Акшанта, которую одобрила вторым пунктом своего распоряжения. Такое в подобной ситуации мог позволить себе только очень сильный духом человек, глубоко уверенный в своём подчинённом.

– Гвардия атаковала, – доложил маг, контролировавший передачу изображения.

– Вижу, – Аштия пошатнулась, с благодарностью приняла поддержку адъютанта – я стоял далековато, – но сесть отказалась. Она безотрывно смотрела на крепость, изображённую с реалистичностью, которую я прежде считал недоступной никому и ничему, кроме самой природы. – Продолжайте.

– Вершние сигнализируют о возможности чуть приблизить изображение. Госпожа считает необходимым?

– Что ты спрашиваешь? Делай!

– Слушаю.

Женщина нетерпеливо переводила взгляд с панорамы на карту, потом обратно. Крепость слегка увеличилась в размерах. Словно вспомнив о чём-то, госпожа Солор обернулась ко мне, требовательно протянула руку.

– Подойди. Будь рядом. Держи меня под руку… Что там?

– Фланговый охват. Сигнализируют – успешно. Подступы к башне центрового включения вот-вот будут зачищены.

– Передавайте приказ группе магов готовиться к бою.

– Уже отдано. Артиллерия приведена в боевую готовность. Действия синхронизированы, число вестовых удвоено. Новые схемы выданы.

– Ниш?

– Почти закончил.

– Хорошо… Сколько по времени может занять окончательная зачистка?

– От десяти минут до получаса.

– Вот как, – Аштия задумалась о чём-то. Требовательно посмотрела на мага, работающего с изображением крепости и её окрестностей.

Ко мне со спины подступил главный телохранитель и просипел на ухо:

– Если не прекратишь пялиться на «гобелен», я тебе врежу. – И мне ничего не оставалось, как отвернуться от панорамы и сосредоточиться на своих обязанностях.

Это оказалось невыносимо трудно. Изображение стало уже настолько отчётливым, что мне казалось, будто я способен разглядеть гвардейские шлемы. Самообман, конечно. Чем дальше, тем яснее были видны подробности боя, как мужчина может оставаться в стороне от такого зрелища? К тому же я не менее других жаждал узнать, чем всё закончится. Падёт ли крепость столь стремительно, как того жаждут все присутствующие? Похоже, что да.

Эти пятнадцать-двадцать минут вынужденного отказа от зрелища, казалось, тянулись бесконечно. Придерживая под руку Аштию, я чувствовал, как она напрягается. Иногда даже мои пальцы стискивает. Обалдеть – что ж там творится-то?!

– Площадка взята, – коротко доложил Фахр, не отрывая взгляда от карты. Казалось, ему вообще не требовалась панорама, чтоб сориентироваться – он стоял к ней спиной. – Отдаю команду отряду магистрата.

– Отдавай, – выдохнула Аштия. И, обернувшись ко мне, но глядя сквозь меня, словно не видя, сказала: – Известите моего врача и его помощниц. Серт, будь добр, доставь меня в мой личный шатёр. – И она вдруг обвисла у меня на руках, так что я едва успел подхватить её, поднять. К моему огромному изумлению, главный телохранитель даже и не попытался перехватить её у меня. Просто стоял и смотрел.

А у меня вдруг забрезжила догадка.

– Аше, ты… Ты что – уже?

– Откровенно говоря, – прошептала она, – я уже часа четыре рожаю. Если это так важно для тебя.

– Тогда какого?!!

– Я должна была убедиться, что сражение будет выиграно… Дерьмо ишачье, разве мне обязательно перед тобой оправдываться?

К моему счастью, адъютант её светлости догадался, в чём загвоздка, и поспешил ухватить меня за локоть, показывая дорогу. Поколебавшись, я перешёл на самый быстрый шаг, который сейчас мог себе позволить.

Глава 11 Традиции семьи Солор

К счастью, до личного шатра Аштии оказалось не так и далеко. Она оставила сдержанность и теперь без стеснения стонала через равные промежутки времени. Моя нервная рысь явно причиняла ей лишние страдания, но оба мы в этой ситуации ничего не могли изменить. Я тащил госпожу Солор, уповая лишь на то, что успею передать её с рук на руки врачам прежде, чем случится самое главное. Уже рожает! Есть от чего потерять голову!

Успел. Полог палатки подняли мне навстречу, и женщина с морщинистым, как изюмина, лицом указала мне, куда нести Аше. В дальнем углу шатра уже готовили нечто, напоминающее высоко поднятую кровать – на неё удобно было с осторожностью укладывать свою страдающую ношу. Я опустил её светлость на белоснежную простыню со вздохом облегчения – не потому, что она была тяжела, а потому, что теперь ответственность за женщину в столь деликатном состоянии лежала не на мне.

– Серт, – простонала Аштия, отворачиваясь. – И ещё Ниршава позови.

– Понял, – ответил ей маг-медик, старательно натирающий руки чем-то ароматным.

– Мне позвать Ниршава? – переспросил я.

– Нет, господину Серту надо остаться, – вмешался всё тот же маг. – Пусть господин изволит всё здесь осмотреть и засвидетельствовать. Как положено.

– Что осмотреть? На предмет безопасности? Но разве сюда может пролезть хоть самый худосочный демон?

– Нет, безопасностью будут заниматься другие.

– Что же тогда от меня может требоваться? В медицине я ничего не понимаю. Тем более в родах, – я постарался усмехнуться, но получилось криво. Скрыть своё желание как можно быстрее смыться отсюда было мне не под силу.

– Господин Серт – названый брат госпожи Солор?

– Вроде да…

– Разумеется, эту роль пристойнее было бы играть сёстрам госпожи Солор или иным родственницам женского пола. Но поскольку ни одной из них здесь нет… Придётся господину выполнить эти обязанности.

– Какие обязанности? Что придётся? – Наверное, я выглядел по-идиотски с выпученными глазами и приоткрытым ртом.

Маг посмотрел на меня, как на слабоумного.

– Госпожа Солор – представительница и глава одной из самых знатных семей Империи, – он говорил медленно и чётко, словно растолковывал таблицу умножения малому ребёнку. – При появлении на свет наследницы или наследника столь высокопоставленной, высокородной дамы обязательно должны присутствовать родственники, кои способны засвидетельствовать, что ребёнок не был подменён, что именно он был рождён именно этой госпожой. Господин понимает?

– А-а… Э-э…

– Но, поскольку господин – мужчина, непосредственно при появлении ребёнка на свет он присутствовать не будет. Господину надлежит засвидетельствовать, что за ширмой, где нам, медикам, предстоит принимать наследницу её светлости, нет никаких иных детей, некем подменить будущую представительницу семьи Солор. И в дальнейшем присутствовать возле ширмы, по ту её сторону, дабы проследить и в дальнейшем подтвердить, что никаких иных детей не было сюда принесено извне. Охрана, приведённая к соответствующей присяге, находясь снаружи, подтвердит, что и покров шатра никто не поднимал, младенцев не проносил и не передавал. Господин понимает?

– Кхм… То есть, хотите сказать… в смысле, господин медик желает сказать, что мне предстоит тут проторчать всё время… кхм… родов?

– Именно так. Господин Серт сможет ожидать вот там, – мне было снисходительно указано на скромный диванчик у противоположной стенки шатра. – А сейчас пусть господин осмотрит этот закуток и засвидетельствует…

– Да-да, я вижу, никаких посторонних младенцев не наблюдается. – Я старался смотреть в сторону, но не получалось. Виделась мне одна только Аштия, в муке перекатывающаяся с боку на бок на высокой кровати. – Всё в порядке.

– Хорошо. – Маг демонстративно развернул столик с инструментами, потом поднял край простыни: мол, смотри, и под родильной кроватью ничего нет. Две его помощницы уже устанавливали ширму. Меня препроводили на диванчик и настойчиво усадили. За ширмой потихоньку начиналась возня, которой аккомпанировали стоны и вскрики её светлости.

Я с ужасом начал осознавать, что все эти рассуждения о присутствии в шатре на всём протяжении процесса – нисколько не шутка. Косясь на меня с сомнением, одна из помощниц мага осведомилась, не принести ли мне стакан воды? Или, может, несколько капель вина? Соблазн потребовать вина был огромен. Вопли Аштии, в которые постепенно претворились её стоны, терзали слух. Ширма скрывала лишь видимое, и то не всё, я без труда угадывал большинство движений, если решался присмотреться. Звуки были слышны все до единого.

Но напиваться всё-таки, пожалуй, не следовало. Там идёт бой, здесь ситуация чуть менее критичная, а я всё же телохранитель. Превратности войны иной раз подкидывают удивительные ситуации. Останемся профессионалами, готовыми ко всему. Я попросил воды.

А стоны и вой всё не смолкали. Ёлы-палы, сколько ж вообще могут длиться роды?

Через некоторое время входной полог чуть сдвинулся, и в шатре появился совершенно зелёный Ниршав с испугом в глазах. На меня он посмотрел с укором и в то же время вопросительно. Помощница мага подвела Ниша ко мне, усадила рядом, на тот же диван.

– Вот дерьмо, надеялся увернуться от этой обязанности, – прошептал он.

– Пусть господа будут любезны не употреблять бранные слова в одном помещении с роженицей, – потребовала женщина, делая страшные глаза.

– Сударыня не будет так любезна сказать, сможем ли мы чем-нибудь помочь? – поспешно спросил я.

– Нет. Нет необходимости. Всё идёт хорошо.

– Это – хорошо?! – я глазами показал на ширму, из-за которой неслись звуки, сравнимые со стенаниями раненого зверя.

– Да, – дама сурово поджала губы. – Это – хорошо. Неужто господин полагает, что привести в мир нового человека – легко? Это боль и страдания, мой господин, как и сама человеческая жизнь.

– Милочка, можно ли вина? А то, боюсь, мы тут с Сертом свихнёмся на пару.

– Я не буду пить.

– Да брось. Все мужчины в подобных случаях пьют. Тем более, ты ж не виновник всего этого. Виновнику сейчас хорошо, он в бою.

– Тоже нашёл «хорошее».

– Я б с ним поменялся. Война – дело обычное. А вот женские крики не выношу. Особенно долгие и громкие. Эх, и угораздило ж нас с тобой, а? – Я подумал, что Ниршав уже успел хлебнуть. Но нет, офицера пьянила растерянность и бравада, порождённая страхом.

Меня же словно в спину подтолкнула когда-то обретённая и, казалось, давно позабытая привычка подкалывать Кариншию в ответ на любое её скользкое замечание, ибо это было единственным способом вообще заставить её замолчать. Только вместо Кариншии рядом оказался Ниш.

– Да ладно, разве нельзя разок потерпеть – ради привилегий-то, которые даёт нам с тобой положение кое-чьих названых родственников.

Ниршав что-то неразличимо пробурчал, косясь на помощницу мага, торчащую поблизости. Явно выругался, а что ж ещё?

– Привилегии, конечно, привилегиями… Но без «потерпеть» тоже можно было б обойтись. Если б Аше прихватила с собой сестёр, мы б были избавлены от этой, мягко говоря, малоприятной обязанности.

– Думаю, вот уж кого, а свою среднюю сестру госпожа Солор тут видеть бы не захотела ни при каких обстоятельствах.

Лицо офицера приняло глубокомысленное выражение – должно быть, он не хуже меня был осведомлён об особенностях внутрисемейных отношений Аштии и Неги.

– Ну, есть же ещё младшая сестра. Аше могла бы прихватить сюда её.

– Госпожа Мирра Солор-Амержи в положении, – сказала горничная, ставя перед Ниршавом поднос с кувшином и кубком. – Её невозможно было бы везти в демонический мир.

– Аштия-то нашла возможность в таком же точно положении сюда тащиться, – не сдавался Ниршав. Впрочем, видно было, что спорит он уже из чистого упрямства.

– Решения такого рода за госпожу Мирру принимает сейчас семья Амержи. Супруг ни за что не отпустил бы её сюда. А госпожа Аштия – сама себе хозяйка. Может отправляться, куда ей заблагорассудится.

– Ниш, заткнись. Достал.

Минуты тянулись уныло и нервно, как нелюбимый школьный урок. Аштия за ширмой иногда протяжно, нечеловечески стонала, иногда срывалась на крик, потом снова затихала. Ниршав мрачно пил, я ждал, акушерки то спокойно расхаживали по шатру, то принимались бегать, суетиться, уговаривать роженицу непонятными словами непонятно на что. Привыкнув к характеру госпожи Солор, я всерьёз ждал вестовых с докладами, но ни один из них на пороге не появился, ни одной записки или таблички не передал.

Лишь тогда, когда ожидание стало уже совершенно невыносимым, а внутренние часы отсчитали, казалось, не одно столетие (реальные же наручные нахально свидетельствовали, что прошло только три полных часа), полог отодвинула рука, закованная в чёрный металл. Уже войдя в шатёр, Раджеф стащил шлем, устало повёл мокрой от пота головой. Он тоже был бледен, но не настолько, насколько Ниршав до того, как принялся пить. И явно очень устал.

– Помоги мне, будь добр, – произнёс Акшанта. Голос измождённый, движения и того пуще – понятное дело, мужик явно только-только из боя. Я поднялся, помог ему стащить латы и кольчугу. Подкольчужник он снял сам и остался в измятой, мокрой насквозь чёрной рубахе и штанах, местами заскорузлых от крови. Похоже, чужой. – Как она?

Я мог лишь руками развести, мол, не врач, не знаю.

– Господин Акшанта вовремя, – произнёс, появляясь из-за ширмы, маг-медик. – Скоро начнётся.

– Позволь воды?

Я поспешно подал ему стакан. Невозможно было не смотреть, как он пьёт – так же жадно и всеобъемлюще, как задыхающийся хватает редкие глотки воздуха. Он пил так, как цепляется за жизнь человек, узнавший, что такое близость неминуемой смерти. И я, наблюдающий за ним, ощутил с особенной ясностью, как это прекрасно – жить. Чувствовать. Есть и пить. Засыпать и просыпаться, осознавая в первые мгновения бодрствования свою свободу от боли.

– Пора, – произнёс за ширмой маг-медик. Это звучало как приговор, как приглашение на эшафот. Аштия закричала, почти завыла, протяжно, страшно. – Не кричи! Выпускай его, выпускай!

Вопль сменился таким задавленным воем, что мне стало ещё хуже. У Ниршава, так и вставшего с полным кубком в руке, дёргалась бровь. Раджеф был бледен, глаза неподвижны – и не поймёшь, от бессилия или от шока.

– Ну всё, всё, – захлопотали акушерки. – Пусть госпожа ещё немного потерпит.

Я ждал детского крика, но расслышал лишь вялый, прерывистый писк, и то не сразу. Что-то там делали за этой ширмой, одновременно обмениваясь фразами, смысла которых я с ходу понять не мог. Да и не хотел. Потом маг выглянул к нам, натирая руки какой-то новой пахучей мерзостью.

– Господа, прошу засвидетельствовать рождение дитя благородной крови, – и ширму сдвинули.

Аштию успели пристойно окутать свежей простынёй до плеч. Одна из акушерок держала на руках, укрытых белым полотенцем, крохотное тёмное тельце, больше напоминающее новорожденного щенка или котёнка, чем человека. Ниршав подтолкнул меня в плечо, и я шагнул поближе, мысленно надеясь, что меня не заставят брать младенца на руки.

Не заставили, слава всем богам, сколько их там имеется. Существо едва шевелилось, оно явно родилось живым, а значит, всё в порядке.

– Покажите мне мою дочь, – проговорила Аштия с таким трудом, словно даже вдох был для неё тягостен.

– Это не дочь, госпожа, – отозвался маг, поспешно обернувшись, и акушерка, словно по команде развернула к нам младенца той самой частью, которая единственная на этом этапе наглядно отличала мальчиков от девочек. Рядом уродливо торчало что-то ещё, я не сразу сообразил, что это остатки пуповины. – Госпожа произвела на свет сына.

Аштия приподнялась на локте, с усилием подалась вперёд.

– Сын? У меня родился сын?!

– Да, госпожа. Прекрасный здоровый мальчик. Госпожа взглянет?

Явно не веря своим глазам, женщина разглядывала младенца мужеска пола, только что вышедшего из её лона, и недоверие, изумление постепенно сменялись на её лице бешеной радостью. Счастье и восторг вмиг стёрли из черт усталость, отпечатавшуюся муку, истощение. Чуть отодвинув простыню, её светлость протянула к ребёнку руки, и того осторожно положили ей на живот.

– Сын! Сын!!! В семье Солор родился мальчик! – она перевела сияющие глаза на мужа. Тот смотрел на неё с нежностью. – У нас родился сын, Раджеф! Небо и истоки вод благословили наш брак! Конец проклятию Дома Солор: вот он, наследник нашего достояния и славы! – Аштия нежно гладила слабо дёргающее конечностями существо. – Я назову его Мирхатом, в честь деда. Пусть он будет на него похож.

– Ты славно потрудилась! – Обтерев руки влажным полотенцем, Раджеф получил разрешение подержать отпрыска. – Замечательный мальчишка!

«Ни фига себе, до чего она зациклена, – подумал я. – Неужели это уж настолько важно, чтоб первым всенепременно родился мальчишка? Странная… Она и без братьев отлично справляется с семьёй и прочими обязанностями… Я никогда не смогу этого понять».

Но видеть счастливое, по-настоящему счастливое лицо женщины было приятно. Это хорошо, когда с таким восторгом принимается входящий в мир человек. Кормилица осторожно забрала у Раджефа сына и унесла его пеленать, а возможно и сразу кормить. Муж, подступив к Аштии, на руках перенёс её с родильной кровати на обычную, уже приготовленную. В какой-то миг у меня перед глазами мелькнули кровавые пятна на белом, и я отвернулся.

Маг-медик тем временем расстелил на столе солидно выглядящую бумагу, явно из очень дорогих сортов, прочную, как пергамент. Глядя на меня с пристальностью школьного учителя, он объяснил, что это – документ о появлении на свет представителя семьи Солор, что я должен вот тут поставить отпечаток своего личного знака и тем засвидетельствовать рождение дитя благородной крови. Я, почти не слушая, ткнул значком куда сказали и дал дорогу Ниршаву. Под конец документ поднесли самой Аштии, видимо, как признанной главе Дома Солор, и она, с трудом ворочая руками, скрепила его своей личной печатью.

Только теперь у меня начало появляться любопытство к экзотической процедуре, с которой мне пришлось столкнуться. Вот, значит, как в Империи выправляется свидетельство о рождении представителя знати. Вот, значит, как гарантируется, что родившийся карапуз – ребёнок именно этой матери, и имеет данное фактом рождения право на титул и что там ещё. Уж наверняка простолюдины обходятся без этой пафосности. У простолюдинов всегда всё проще.

– Идём, Серт, – позвал меня Ниршав. – Оставим их.

Я с облегчением вышел из шатра, подставил лицо под ветерок, начинающий наливаться прохладой. Людей вокруг было немало, все они, занятые своими делами, поглощённые только им известными заботами, не обращали на нас ни малейшего внимания. Так воплощался в жизнь парадокс об одиночестве в толпе, и мы оба ощущали полную свободу сколько угодно говорить о своих делах, словно и в самом деле пребывали в полном одиночестве.

– Узнать бы ещё, чем там всё закончилось, – проговорил я устало.

– Замок захвачен. Иначе б Раджеф тут не появился. Излом наш, и в такие сроки, что можно лишь восхищаться – и Аштией, и штабом. Я не верил, что у неё получится. Однако она, как всегда, на высоте.

– Все вы оказались на высоте.

– Аше брала на себя полную ответственность, так что честь победителя вся принадлежит ей. Она молодец.

– Ещё и в таком состоянии…

Но Ниршав только отмахнулся.

– Если женщина способна на невиданное, она сможет показать себя в любом состоянии.

– Да мужчина тоже.

– Ну, скажешь… А с похмелья?

Посмеялись оба. Я с облегчением думал, что войне почти конец, если верить выкладкам Аштии (а почему бы им не верить, если она и теперь оказалась права?), осталась самая малость. Может быть, мне и в самом деле перепадёт титул, хоть и самого низкого пошиба. И тогда мы с Моресной заживём совсем другой жизнью. Можно будет и ребёнка завести – перед моим сыном, рождённым под сенью знамени и герба, все двери будут распахнуты настежь. Делай любую карьеру, какую только душа пожелает!

Как бы там ни было, даже если мне не повезёт с жирным куском, скоро мы все отправимся по домам, и я снова буду с женой. С ней хорошо. Поймал себя на мысли, что здорово скучаю по ней, но совершенно не расстроился. Наоборот, эта мысль оживляла и порождала приятное предвкушение.

Когда я отыскал свой отряд, обнаружил, что Аканш уже обо всём позаботился, разместил ребят и проследил за тем, чтоб их накормили. Он поприветствовал меня с облегчением, как и я его. Моим бойцам, к счастью, не пришлось принимать участия в сражении, лишь пару раз добивали приземлившихся вершних демонов – работа скорее для штатной охраны магических установок, а не для элиты а-ля десант. Бойцы на летающих ящерах при поддержке артиллерии сумели отстоять подступы к точкам энергораспределения, и запасные подразделения не понадобились.

Не обременённый необходимостью командовать отрядом в боевой обстановке, Аканш всё больше пялился на крепость, и теперь рассказал мне, что один мост демонам всё же удалось уничтожить, но поскольку эта неприятность случилась лишь с одним из шести, то всё отлично. Ерунда. Аканш же корректно попытался выяснить у меня, не известны ли мне сроки выступления на Ардаут. Порадовать его мне было нечем.

Лишь на следующий день меня позвали к Аштии. Я вновь слабо представлял, зачем понадобился ей теперь. Она лежала у себя в шатре, и мне навстречу едва приподнялась. Отдых стёр с её лица почти все следы страданий, осталось лишь глубокое удовлетворение. Нельзя было не признать, что теперь я смотрел на Аше совсем другими глазами. Я и раньше глубоко уважал её, теперь же, пожалуй, по-настоящему восхищался. Мне трудно было представить, что иная знакомая мне женщина была бы способна на подобный подвиг – до последнего управлять войсками, помня свой высший долг перед подчинёнными, солдатами, да всей Империей, ни на миг не давая слабины!

Женщина слабо улыбнулась мне.

– Ты пришёл в себя? Бой был тяжёлым.

– Хм… Я ведь в нём не участвовал. Так, ковырялся себе на вышке, а потом у тебя… хм… сидел.

– Твоя роль была чрезвычайно важной и, по отзывам, ты провёл на, как ты выразился, вышках, очень много времени. Не удивлюсь, если ты сейчас чувствуешь себя хуже некуда. Я слышала, что при длительном нахождении в опасном поле у «чистых» бывают потом приступы сильной слабости и даже весьма специфические магические болезни.

– Вообще правду ты слышала, – я вспомнил первые свои походы в «гармошку». – Всё именно так и есть. Но мне оказали своевременную магическую помощь. И потом – я уже привык. И переношу легче.

– Смотри, не значит ли это, что ты становишься менее «чистым»?

– Пачкаюсь потихоньку. Но вообще этот вопрос правильнее было бы твоим магам задать.

– Зададим. Непременно зададим. Если ты становишься уязвим для магической энергии, то это надо будет принимать в расчёт в будущем. Я ведь намереваюсь беречь тебя изо всех сил, – она корректно улыбнулась.

Я и не собирался обижаться. С трудом поджав ноги, уселся на ковре возле её ложа, давя настоятельное желание дежурно поинтересоваться: «Ну, ты как? Ничего? А как ребёночек?» В нынешней ситуации подобная банальщина казалась нестерпимо-идиотской, но изобрести что-то другое никак не удавалось. А раз так, то куда умнее будет промолчать.

– Не могу не ценить это.

– Что ж… Теперь, когда исполнились все мои мечты – от рождения наследника до быстрого захвата области Мероби, – я могу уверенно смотреть вперёд. Ардаут нетрудно будет захватить, даже если его величество не сможет обеспечить меня ощутимым подкреплением. Осталось совсем немного.

– Ты планируешь отправить ребёнка в Империю?

– Нет необходимости. Вероятность, что Ардаут затянет нам кампанию, очень мала. Справимся.

– Ты мужественная женщина, Аше. Я тобой восхищаюсь.

Она улыбнулась, удовлетворённая.

– Я такая, какой меня вырастили. Хотя твоя оценка мне приятна. Хочешь взглянуть на Мирхата? Врачи говорят, он совершенно здоров и крепок, и нет необходимости срочно отправлять его в родной мир. Я же, как моя бабка, предпочла бы держать ребёнка при себе – так спокойнее.

– Это можно понять. Наверное, ты знаешь, что делаешь.

– Разумеется. Как всегда. После возвращения в Солор будет представление Мирхата вассалам и офицерам, ты будешь участвовать в церемонии, разумеется. И Ниршав. Вы оба – мои названые братья, помимо того, вам ведь выпало скреплять документ. Ваша роль в этом деле оказалась очень важной. Так что и говорить не о чем: вам обоим следует быть.

– Надо так надо, – улыбнулся я ей, смутно догадываясь, что мне предполагается оказать некую новую честь, сути которой я всё равно пока понять не способен.

– Истинно воинский подход. Два дня на отдых, перегруппировку войск и отправку тяжелораненых к вратам в Империю. Потом Ардаут. На него я суммарно планирую не больше девяти или десяти суток.

– Ты настолько в себе уверена?

– Да. Есть, знаешь ли, несколько запланированных хитростей и приёмов. Как было и для каждой из предшествующих областей.

– Верю. Впечатлило. Хотя и слабо себе представляю, как можно целую провинцию захватить так скоро. В случае, если будет сопротивление, конечно. А оно будет?

– Будет, само собой. Как же без сопротивления, – Аштия загадочно улыбнулась. – Знаешь, в чём отличие демонических государств от человеческих? Земли, принадлежащие демонам-правителям, могут объединяться под властью одного такого правителя. Демоническое самосознание не признаёт союзных отношений. Аскеналь и Мероби примерно равновелики, были равны по силе, ни тот, ни другой правитель не могли бы с лёгкостью захватить соседа. Теперь в моих руках оба магических центра – и это впервые за очень долгое время (если такое вообще хоть когда-то ещё было). Я просто ударю по Ардауту с трёх сторон. С двух – магически, с опорой на основные замки, с третьей – полномерно. Если Ардаут и предвидит подобный вариант развития событий, у него нет и не может быть готово то необходимое, что позволит защититься.

– Понял. Но стоит ли тебе рассказывать мне всё это?

– Привыкай хранить секреты, Серт, если хочешь при мне делать карьеру военного.

– Хочу. Понял. Что будет требоваться от меня?

– Не могу сейчас сказать определённо. Слишком много возможных переменных. Посмотрим. Твой отряд наверняка окажется необходим в каких-то ситуациях. Поэтому надо быть готовым в любой момент – обычное дело для подразделений «срочного» типа.

– Понял. Не беспокойся.

Женщина снова усмехнулась.

– Мне не о чем беспокоиться, Серт. Я верю в своих людей и знаю, что они справятся с поставленной задачей. В том числе и ты. Откровенно говоря, хотела ввести тебя в курс дела. Твой отряд не пострадал?

– Нет. Совершенно. Так и простоял в резерве.

– Два дня, Серт. Потом приказ может последовать в любой момент. Первыми в бой будут отправлены самые свежие подразделения, естественно. Такие, как твоё.

– Конечно. Понимаю.

Мысленно я уже прикидывал, что и как нужно сделать, что предусмотреть, о чём позаботиться. Мысленно я был уже не здесь, поэтому на спящего в нарядной люльке ребёнка посмотрел дежурно-равнодушно. Да и мало, сказать по правде, меня занимало это живое воплощение всех надежд и чаяний госпожи Солор. Куда более важными казались ближайшие две недели – вой на в Ардауте и возвращение домой. Моя собственная судьба в Империи.

Но два дня, чтоб перевести дух, у меня есть. О чём я и сообщил Аканшу, чтоб заодно обсудить с ним подготовку к грядущим боям. Всех нас разместили по большей части в Изломе – сомнительно с точки зрения уюта, но зато спокойней. Изнутри эта крепость выглядела ещё неприступнее, чем снаружи, и вся замковая магия сейчас работала на обеспечение нашей безопасности и нашего комфорта – чистила и грела воду, раскочегаривала огонь под котлами с пищей, даже освежала затхлый воздух в помещениях.

Мой зам оптимистично смотрел в будущее – и хорошо. От его уверенности в удачном завершении военной кампании хотя бы для нашего отряда можно было не отмахиваться – парень опытный. Знает, о чём говорит и что себе представляет.

А потом вдруг что-то пошло не так. Я сам не понял, что почувствовал сначала – общее напряжение или суету, распространившуюся из центра крепости к нижним горизонтам и внешнему лагерю. Никто ещё толком не знал, что происходит, но уже осознавали – возникшая проблема явно не была запланирована. А значит, с некоторой долей вероятности грядёт паника, а с нею об руку – разгром. Если, конечно, штаб во главе с Аштией не успеет взять происходящее под жёсткий контроль.

В Аштию я верил.

Поймав меня на галерее, ведущей со второго горизонта на третий, вестовой устало бросил, демонстрируя личный знак в поднятой ладони:

– Требуют к госпоже Главнокомандующей. – И поспешил дальше, видимо, не только мне нужно было передать вызов.

– Эй! – окликнул я его в спину. – Куда идти-то?

– Наверх, – едва соизволил обернуться он. – А там покажут.

Негодовать можно было сколько угодно, но имперское мировоззрение, воспринимающее задержку в выполнении приказа как подобие трагедии, уже прочно поселилось во мне. Неимоверно трудно человеку, месяцами кипящему в котле чужих традиций и привычек, остаться в стороне от толпы и не начать жить «как все», мыслить «как все», воспринимать происходящее «как все». Да и надо ли особо сильно отличаться? Быть чужим в людском обществе труднее, чем обитать в тайге среди медведей – в первом случае тебе никогда не дадут забыть, как ты одинок по причине одной лишь собственной неуступчивости, а мог бы ведь стать своим, если б постарался. Если б отказался от чего-то, а что-то взамен принял.

С Аштией я столкнулся на стене верхнего горизонта, как раз там, где надеялся разузнать, куда ж всё-таки меня вызывают, ёлки-палки?! К моему изумлению, она, хоть и была бледна, явно ещё не оправилась толком, но держалась совершенно спокойно и уже облачилась в кольчугу – словно вот-вот в бой. Напряжена, но держит себя в руках и распоряжается уверенно и твёрдо. Паники вокруг неё не было.

– А, Серт! Ты мне нужен. Поднимай своих людей по тревоге, с собой брать только самое необходимое для жизни и боя. Из расчёта на пяти-шестисуточный рейд. Возвращаемся в Империю.

– Слушаю. Можно спросить – что произошло?

– Можно. Восстание произошло. Мятеж против императора, причём, как понимаю, в весьма крупных масштабах. Его величество отдал приказ армии возвращаться.

– В смысле – мы не идём на Ардаут?

На мне остановился её строгий с ледяным налётом взгляд – она обычно смотрела так, если была слишком поглощена сиюминутными заботами и прикидками, и на вежливость уже не хватало сил и времени. Зато оставалась инерция напоминать окружающим, кто тут главный.

– Сейчас мой долг требует повиноваться моему сеньору и повелителю. Да, жаль оставлять захваченное, ставить крест на достигнутом. Но у меня нет десяти суток, которые необходимы для захвата Ардаута. Империя требует моего присутствия в центре событий немедленно.

– То есть всё очень серьёзно.

– Да. Очень серьёзно.

– История повторяется, да?

Госпожа Солор посмотрела без выражения, я видел по её лицу, что она меня не поняла. Потом возникла догадка, что я намекал на то, как сам нынешний император пришёл к власти – пользуясь временным отсутствием в Империи госпожи Кареои Солор вместе с армией. Вместе с догадкой вспыхнул гнев, но запоздалый. Потому женщина не дала ему воли и, помолчав, сухо добавила:

– Твой отряд пойдёт на правом фланге гвардейских подразделений Акшанты. – И уже по этой обмолвке можно было догадаться, что ожидания Аштии не радужны. Если уже сейчас она выстраивает боевой порядок, значит, армии с изрядной долей вероятности придётся вступить в бой сразу с марша. Весело.

Но для расспросов, как и для переживаний по поводу услышанного, не оставалось времени. Благо мы с Аканшем уже научились понимать друг друга с полуслова. Услышав от меня о мятеже, мой зам открыл рот. Оно и понятно. Восстание против высшей власти в Империи – дело почти немыслимое. Не та ментальность. Впрочем, пусть и смутно (воспринимая взгляды имперцев со стороны, как социальное явление), но я понимал, что этот бунт всё-таки, как ни крути, штука чуть более возможная, чем восстание против предыдущей династии.

И дело тут даже не в том, что нынешний правитель сравнительно недавно выступил в роли узурпатора. Это-то ладно. А вот то, что он полудемон, играет огромную роль. И в разразившемся бунте – тоже.

Восставать против полудемона вроде как и простительно. Эта мысль промелькнула во взгляде Аканша. Я его понял, вот только не сразу до меня допёрло, почему теперь он смотрит на меня вопросительно. Но допёрло. Наитием я осознал, что может означать этот взгляд. Аканш – мой подчинённый, и, может быть неосознанно, но он ждал моего суждения в сложившейся ситуации. Он мог бы и не подчиниться мне, прими я решение послать императора с его претензиями по известному адресу и поддержать мятежников. Но моё мнение на сей счёт его живо интересовало. И должно было интересовать – в соответствии всё с той же ментальностью имперца.

– Ну что ж, – строго произнёс я. – Собираемся и отправляемся. Её светлость определила место нашего отряда на правом фланге гвардейского подразделения.

– Понял. Исполняю.

И вопросов больше не осталось.

Мы выступили в тот же день, едва успели похватать свой скудный скарб и что-то из припасов. Направляя коней и ездовых ящеров к выходу из крепости, каждый из бойцов мог оценить ту бешеную спешку, в которой сворачивались хозяйственные, санитарные и прочие вспомогательные части, обременённые огромным количеством грузов, как готовилось к транспортировке артиллерийское имущество. Проезжающим мимо повозок с провизией вручали свёртки с едой: мол, суй в перемётную суму, не помешает. Я, пряча пакет с мелкими кусками солонины, не мог не оценить разумность этого шага. Паника бывает разной, в том числе и вот такой – уравновешенной.

До ближайших магических врат, в дикой спешке поставленных магами на удобном для этого месте, оказалось примерно шесть часов пути. Эти переходы направляли войска к большим естественным вратам, связывающим демонический мир с Империей, сравнительно маленькими отрядами. Поэтому чародеи рядом возводили ещё четыре таких. Чувствовалось, что магические ресурсы Излома никто не намерен экономить.

Да и чего их жалеть-то, в самом деле…

Уже близ естественных магических врат («естественными» они были с большой оговоркой, но их продолжали так именовать, чтоб отличить от пространственных переходов другого типа) на правом фланге своего гвардейского подразделения появился Раджеф. Я не ждал новых распоряжений, но на всякий случай притёрся к нему, в надежде на какие-нибудь новости, оброненные по небрежности, мимоходом.

Он же, увидев меня, сам подъехал поближе и сухо сообщил:

– Госпожа Главнокомандующая приказывает господину Серту временно передать командование отрядом своему заместителю и явиться на командный пункт.

– Понял. Готов немедленно исполнить.

Уже чуть менее официальным тоном Акшанта добавил:

– Допустимо будет явиться одновременно со мной. Предлагаю свою компанию. Чтоб дорогу не объяснять.

Заставляя своего коня пристроиться бок к боку его лошади, я подумал вдруг, что очень мало знаю этого человека, хоть и сталкиваюсь с ним регулярно. Лишь раз – тогда, в родильной палатке Аштии – я видел его вне официоза. Он показался мне мужиком хоть и чрезвычайно сдержанным, но приятным во взаимодействии, отлично знающим, что такое товарищество, привыкшим доверять плечу справа и слева в боевом строю. Сам он готов был поддерживать соратника всеми силами, а после боя без церемоний распить с ним кувшинчик-другой винца.

Здесь же, на службе, он казался мне не столько человеком, сколько функцией, воплощением самого понятия приказа, воли командира. С таким даже в голову не придёт слегка потрепаться по дороге или ещё как-либо выйти за рамки устава.

Даже Аштия на работе не была такой вот… никакой.

Но, как бы там ни обстояло, эта пара прекрасно ладила как в рамках служебных обязанностей, так и за их пределами. Своего супруга Аштия встретила так же, как любого другого штабного или полевого офицера – не отличишь, как ни старайся. Обменялась с ним парой фраз по обстановке, после чего повернула голову и в мою сторону.

– Будешь при мне, – велела она. – Может понадобиться срочная помощь «чистого».

– Слушаю, – я подавил страстное желание сказать «есть». Не поймут. Больно уж местный аналог этого слова отдаёт фамильярностью. Даже непристойностью.

На распоряжение госпожи Солор в глубине души я отреагировал вспышкой чисто эгоистической радости. Где ещё я мог рассчитывать оказаться в курсе самых последних новостей? Уж теперь-то ни одна из них мимо меня не пройдёт. А командование… Будем самокритичны – с этой задачей Аканш справится не хуже меня.

– Гвардия пойдёт впереди, – произнесла женщина. – И войска стремительного реагирования вместе с отрядами захвата. Те, которые могут считаться самыми свежими.

– Следом разумнее было бы двинуть орудия, – сказал Фахр, который, как выяснилось, помимо исполнения обязанностей заместителя Аштии, возглавлял в штабе также отдел боевого планирования.

– Мне претит мысль сразу, в первую же минуту, без переговоров разворачивать орудия против своих, – ответила Аштия. – А после переговоров будет уже поздно. Именно в той ситуации, которую мы наблюдаем сейчас, то есть в полной неизвестности относительно особенностей будущего поля боя и сопутствующих обстоятельств, полевая артиллерия эффективна лишь очень ограниченно. Словом, она едва ли нам по-настоящему поможет. Поэтому тратить сутки на то, чтобы переместить все орудия и всё, что к ним прилагается, к вратам и через врата, мы не будем.

– Госпожа Солор не должна забывать, что местность Маженвия каждому из нас отлично известна без пристрелки и рекогносцировки. Справимся.

– Я не желаю топить Маженвий в пламени. Эта провинция, как и большинство других центральных, густо населена. К тому же сейчас важна скорость. Нам необходимо перехватить инициативу и быстро сформировать дополнительные боевые отряды. Артиллерия будет ждать генерального сражения. Причём сражения на малонаселённой или отселённой местности.

По лицам офицеров я видел, что многие из них предпочли бы не согласиться с Аштией. Но та уже приняла решение. Такое случалось нечасто, обычно госпожа Солор выслушивала всех и на основании мнения штаба формировала план действий. Но если уж она что-то решила, спорить было бесполезно, это штабисты знали намного лучше меня.

Врата открылись перед нами скальным массивом, изрезанным ущельями, как весенний снег – проталинами. Как же давно я не видел снега… Не о том думаешь, Серёга, не о том.

– Серт, держись рядом и будь готов в любой момент отправляться в поддержку магам, – коротко бросила мне Аштия.

– И надень наконец шлем! – прошипел за плечом главный телохранитель. Он не считался теперь моим начальством, но в эту минуту я повиновался ему с поспешностью солдата-первогодки. Надо ж было так – забыть надеть шлем!

Воздух дрожал и переливался вокруг нас, и напряжение заставляло вибрировать нервы. Немного успокаивало то, что армия и теперь двигалась в идеальном порядке. Спокойны, даже отчасти невозмутимы были офицеры, равнодушно-холодна Аштия. Она, как рыба, плыла сейчас по волнам своей родной стихии. Она была такой же, как все, и я – уже в общем-то тоже. Отчасти.

Пронзительно-голубое небо и залитая лучами солнца зелень, внезапно представшие перед глазами, не то что ослепили – ошеломили, на какое-то время напрочь вывели из строя. Атакуй меня в эту минуту кто-нибудь, я мог бы лишь трагически и покорно сложиться, даже заметить бы не успел, что враг на меня кинулся. Совсем как тогда, в минуту возвращения из нижнего демонического мира. А ведь, казалось бы – мысленно готовишься, собираешься с духом…

Но подготовиться к подобному нельзя. Всё равно – как дубиной по черепу все эти цвета и яркость человеческого мира после угрюмого демонического монохрома. «Вот когда надо брать противника, выходящего из врат, – подумал я. – Мы же сейчас почти полностью деморализованы». И мне стало страшно.

Эту долину, обрамлённую лесом, я хорошо знал. За нею – целая череда живописных долин и лугов, оживлённых лесными полосами и пятнами. Вот где воевать привольно и удобно. И не только нам, кстати. Наш возможный противник – он же тоже местный обитатель, тоже состоит из людей, которым совершенно не в тему овраги и болотца, реки и озерца, где завязнет любая, даже не конная, атака. Едва ли мятежники намерены ограничиться одной обороной, с окопами и пулемётами. Которых тут не имеется. Им придётся наступать.

Я вопросительно посмотрел на Аштию. Как оказалось, не один. На госпожу Главнокомандующую вопросительно смотрел почти весь её штаб.

– Занять дуговую оборону, – приказала женщина. – Раджеф?

– Слушаю. Серт, идём. Твоих ребят тоже касается.

– Не собираюсь спорить, но хочу указать, что мои ребята не снаряжены для полевой обороны, – осторожно произнёс я, когда мы покинули импровизированный командный пункт.

– Любой солдат Империи умеет строить оборону, – было высокомерно брошено мне в ответ.

– Господин Акшанта прикажет рыть окопы полного профиля?

– Что? Нет, землекопные работ пока неуместны. Армии предстоит быть готовой всеми наличными силами отразить конную или пешую атаку без специальной подготовки.

– Понял.

Я подумал, что услышанное, наверное, звучит странно. Но виновато в этом, без сомнений, было моё плохое понимание специфического военного жаргона. А это дело поправимое.

Аканш, в отличие от меня, осознал задачу в один миг и, наверное, лучше меня. Бойцы тоже не растерялись. Казалось, мы двигаемся единой массой с гвардией. Мои солдаты точно так же, как и Раджефовы, выстроили четыре крепкие линии, приготовили оружие. Справа нас подпирало подразделение тяжёлой гвардейской пехоты, слева – три транспортных ящера, спешно превращаемых в форпост и надёжную защиту для лучников.

Казалось, вот-вот из-за кромки леса вынырнет полоса вражеского войска, и воздух наполнится шелестом ящериных крыльев…

Но впереди, как и везде вокруг, царили тишина и покой. Зато за нашей спиной из расщелин «гармошки» один за другим выходили отряды прифигевших от контраста бойцов и, постепенно приходя в себя, подпирали нас сзади. Не так уж много войск осталось у Аштии после захвата Аскеналя и блистательного покорения Мероби. Но зато организация!.. Да и много или мало – понятия относительные. Смотря с чем сравнивать!

Вестовой, объявившийся рядом, передал мне сперва пакетик с какими-то слабо позванивающими штуковинами, а потом и приказ снова явиться к Аштии. Я, отвернувшись, изобразил лицом пару матерных слов. Видел это только Аканш, но он же выражением лица и взглядом, а также парой коротких обмолвок не постеснялся попенять мне, мол, надо ж понимать: войска на позиции выводит командир, потому как мера ответственности, пример и всё такое. А потом уж, если от меня что-то нужно госпоже Главнокомандующей, мой долг это представить в лучшем виде в требуемый срок. А держать позицию отряд может и под командованием зама. И нечего тут рожи корчить. Побегаю, не развалюсь.

Спорить с этим было трудно.

– Ты здесь затем, – пояснил мне Ишрун, штабной маг, – чтоб в случае одного из предполагаемых вариантов магического нападения на командный пункт суметь должным образом ему противостоять. Твоя задача – помочь определить степень опасности и время, когда таковая минует. Варианты защиты-то отработаны, но необходима точная и своевременная диагностика пространственного поля. Чтоб связь командующего с армией не прерывалась. Чтоб не пересидеть в изоляции.

– Что именно делать?

– По команде выйдешь из-под защитного кокона, сломаешь один из индикаторов и принесёшь мне. Повторишь столько раз, сколько потребуется.

Я подавил смешок.

– Ясно.

Когда был дан сигнал на отправку, я понял, что никакого обоза и никаких вспомогательных подразделений ждать мы не будем. Может, госпожа Солор просто решила дать новоприбывающим место? Вот и вершних не видно с их средствами передвижения… А, нет, гляди-ка, выползают. Самая сильно прореженная часть армии, да, самая пострадавшая. Но сколько-то их всё-таки осталось.

О, дают сигнал на выступление разведывательным отрядам, значит, ближайшие часы армия так и будет идти – в готовности к нападению в любой момент, а значит, медленно, чтоб не порушить боевой порядок. И мои ребята – на передовой. Мне стало за них по-настоящему страшно. Трудно осознавать, что они там, в случае атаки противника, погибнут первыми, а я здесь в полной безопасности. В настоящей безопасности, доказательством тому служит вон тот ящер, нагруженный не только сиюминутно необходимым скарбом штаба, но и люлькой. Аштия для своего драгоценного чада, уж наверное, выбрала самое безопасное место.

И правильно.

А, впрочем, как видно, командование тоже беспокоится о моих ребятах, обременённых задачей, к исполнению которой они малопригодны. Вон, дана команда, и видно, как в передний ряд выдвигается ещё одно панцирное подразделение, а моих вроде убирают во второй ряд. И магов подтягивают поближе к переднему краю. Видимо, в данной ситуации маги в случае чего заменят собой артиллерию.

Да, солидно, даже с марша при подобном построении армию Аштии не возьмёшь голыми руками. Порядок и дисциплина подбадривают бойцов при внезапном нападении даже лучше, чем численное превосходство перед противником. Тем более что при внезапном нападении это численное превосходство одной из сторон становится очевидно разве что к концу боя, но уж никак не вначале. Любая внезапность опирается на быстроту, а по-настоящему быстрыми в Империи могут быть лишь конные подразделения или отряды всадников на лёгких боевых ящерах. Атаки конников и иных вершников страшны и сокрушительны в том случае, если атакованные бойцы сразу начинают паниковать. Сомнительным казалось, чтоб войско Аштии могло удариться в панику при подобном раскладе.

Я не видел, чтоб госпожа Солор распоряжалась, указания в основном раздавали её ближайшие подчинённые, но уже привык всю ответственность и всю честь адресовать ей. Так делали и имперцы. Наверное, они правы. Самый главный босс не должен заниматься разруливанием всех мелочей. Его дело – расставить по местам знающих людей и следить, чтоб эти люди продуктивно и в правильном направлении работали. Аштия так и делает.

Мы двигались вперёд в напряжении, уже внутренне готовые к бою. Я время от времени вытягивал шею, присматривался, пытался по каким-нибудь признакам догадаться, что творится впереди. И когда Хилагеш, начальник разведки, поспешно повернулся к госпоже Солор, явно собираясь ей сообщить что-то важное, я решил – вот оно, то самое, опасное и неизведанное. И зачем-то стиснул в кармане пакетик с индикаторами. Ну, сейчас…

– Условный сигнал от разведчиков.

– Экстренная связь работает?

– Сейчас будет.

Несколько минут ожидания, которые армия терпела, не двигаясь с места. Кстати, вот тоже – не так легко мигом остановить на марше огромную массу войск. А командирам госпожи Солор удалось. О многом говорит… Суета вокруг Аштии, Фахра и других офицеров поднялась вмиг и закипела, как долгожданный солдатский суп в котле. Потом адъютанты поспешно принялись разворачивать походную карту. Уже на этом этапе мне стало ясно, что противник где-то поблизости. Что ещё может требовать срочного приведения в порядок интерактивной карты, как не сообщение о дислокации врага?

– Где именно? – отрывисто уточнила Аштия.

Очевидно, она поняла всё так же, как и я, если не лучше. Карту наконец-то подняли. Чёрт с ними, с условными значками, которые я не в зуб ногой! Присмотревшись, я впервые, пожалуй, увидел Маженвий (конечно, не весь, лишь малую его часть, примыкающую к «гармошке») на реалистичной схеме, почти с высоты птичьего полёта. И, догадавшись, где тут отмечена наша армия, а также векторы её движения, обнаружил, что на пути, собственно, нас ждёт узкий проход меж двух скальных массивов. И довольно высоких, обрывистых!

Конечно, узость прохода была весьма относительной, в своё время я, проезжая по нему, мог даже не идентифицировать его как коридор. Но когда речь идёт о массе войск, расстояния и масштаб мигом принимают иной смысл и иное значение.

Хребты не были сплошными и в свою очередь не смыкались с тем скальным образованием, которое скрывало в себе естественные врата из демонических миров в человеческие и обратно. Именно здесь горные массивы шли параллельно друг другу, а чуть дальше изгибались скудными, но значимыми дугами. Однако справа и слева горы подпирал лес – не особо-то разбежишься с конницей, крупными ящерами, обозами, да и тяжёлая пехота в полном боевом снаряжении местами хрен протиснется. Даже обычной пехоте подобный вариант не улыбается совершенно. То есть армии в любом случае подходит только вариант движения по дороге. Любой проходимой.

Кстати говоря, пара более или менее широких дорог имелась не только впереди, но и позади нас – одна вела налево от врат, другая соответственно направо, и обе шли вдоль главного маженвийского хребта с «гармошкой» аккурат на северо-запад и юго-восток. Выбирай любую, какая больше нравится.

А вот и то, что, видимо, разведчики так спешили продемонстрировать штабу. Неопределённой формы пятно как раз в «коридоре» меж двух скальных «крыл». Видимо, противник. Который загородил нам проход, причём на полные сто.

– Приблизительная численность? – госпожа Солор изъяснялась короткими рублеными фразами – ничто иное не в силах было выдать крайнее её напряжение и нервозность.

– Около двадцати тысяч, но это с учётом возможных вспомогательных подразделений. Определить примерное соотношение не представляется возможным…

– Ну, естественно!

– Стационарный лагерь.

– Вижу…

– Наверняка нас поджидают!

– Нет, Аллех, тогда бы поджидали прямо у врат. И брали бы тёпленькими. Нас не ждут. Вернее сказать, ждут не прямо сейчас.

– Нам закрыли проход! Какая разница, у врат или не у врат – у них трёхкратное превосходство и опора на стационарные укрепления, этого достаточно, чтоб нашу армию при любой готовности разделать, Фахр!

– Нам закрыли один проход. А их тут три. Не упоминаю уже тот, который ведёт через «гармошку», а также путь через горы. Как минимум три открытых перевала.

– Перевалы в нашем положении – не вариант.

– Захочешь жить, будешь доволен и перевалом.

– Не в тему, Хилагеш.

– Я уверен, никто из мятежников не предполагает, что Излом мог быть захвачен по графику, – отрезал Фахр, и начавшаяся было неформальная дискуссия стихла словно по волшебству. Заместитель Аштии не хуже самой Аштии умел обращаться со своими людьми. – В этом и разгадка. Завязни мы у Излома, уйти оттуда не смогли бы даже по приказу его величества – демоны бы нам не позволили. Либо же нам пришлось бы изворачиваться и уходить долгим, опасным путём, да заодно бы потеряли пол-армии. Так что нас будут ждать здесь не раньше чем через десять дней.

– Здесь уже в три раза больше войск, чем у нас! – воскликнул Аллех.

– Потому что именно здесь в любом случае удобнее всего собирать войска. Пересечение путей из Харбы, Ловисты, Жастенхада, Абастара, – дальше названия посыпались, как фасоль из мешка, и всё незнакомые. – А дальше – путь на столицы. Почти прямой. И три императорские крепости как на ладони. Заодно есть возможность перехватить тебя и остатки основной кадровой армии. Потому они и дислоцировались здесь.

– Можно было бы поднять в воздух вершних разведчиков и рассмотреть в деталях – что за лагерь, что за укрепления, есть ли артиллерия, определить наши шансы при фронтальной атаке, – предложил Ниршав.

– Ни в коем случае, – отрезал Хилагеш. – У них тоже должны быть службы наблюдения, в том числе вершние, и они у них, конечно, есть. Выслать своих вершних – всё равно, что оповестить противника о нашем нахождении здесь. Это осмысленно лишь в том случае, если мы решим атаковать.

– Противник…

– Противник пока не знает, что мы здесь.

– Только пока. Он скоро об этом узнает, – утвердил Аллех.

– Так что решать надо прямо сейчас, что делать, – Аштия произнесла негромко, но её все услышали. Она внимательно оглядела своих офицеров.

У меня появилось смутное ощущение, что для себя Аше уже приняла решение. Но, видимо, сочла вопрос слишком серьёзным, чтоб отказаться от его обсуждения. Она давала своим людям возможность рассмотреть разные варианты и вместе прийти к единому решению.

– Я полагаю, вступать в бой будет ошибкой, – теперь Аллех говорил без прежней уверенности, осторожно, словно подтаявший лёд ощупывал ногой. – Противник многочисленней, он свеж. А у нас ни артиллерийской поддержки, ни резервов.

– Артиллерийская поддержка в нынешних условиях не была бы поддержкой, – вторил ему офицер рангом повыше (если я верно разобрался в знаках различия). – Так что здесь могут играть роль лишь те подразделения, которые и так уже наличествуют.

– Всё верно, – подтвердил Фахр. – И нет смысла зря тратить время. Мы все понимаем, то ситуация не способствует победе. Надо отступить.

– Разумеется, – заслушав ещё несколько кратких ответов в том же духе, произнесла Аштия. – И верно указал Хилагеш – это лишь пока они не знают о нашем присутствии здесь. Узнают, и очень скоро. А значит, надо уходить так быстро, как только возможно. Значит, надо поделить силы. Половина армии под командованием Фахра – это штурмовые части, тяжёлая пехота, подразделения боевых ящеров, гвардейские отряды под командованием Раджефа, а также два отряда стремительного реагирования для силовой разведки – пойдут на юго-восток, на Избар и Оклий и далее в Солор. Артиллерии и вспомогательным частям передать приказ по готовности перейти через «гармошку» в область Оклий и далее следовать вместе с армией тем же маршрутом. В переходном пространстве охрана штатная, дополнительной не надо. Конные отряды и лёгкая пехота пойдёт со мной. Конечная цель маршрута – также Солор. Вершние отряды поднимутся в воздух от самого хребта – полагаю, это обеспечит им максимальную безопасность, – женщина вопросительно взглянула на начальника разведки.

Хигалеш коротко кивнул.

– Госпоже было бы разумнее воспользоваться подразделением боевых летучих ящеров для собственной транспортировки, – осторожно предложил Аллех.

– Вершние понесут раненых, – холодно ответила Аштия. – Я не собираюсь оставлять их на произвол судьбы, а их столько, что ни одного свободного места на сёдлах не будет. Ничего, справлюсь и так. Пусть подготовят мне моего малого «пластуна» с женским седлом.

Я уже знал, что «пластунами» называли летучих ящеров, скользящих над землёй на высоте примерно полуметра. Такой, конечно, обеспечивал более комфортное путешествие, чем конь, пусть даже и с дамским седлом. Но всё-таки… Аштия всего три дня как родила. Как у неё вообще хватает сил на путешествие и работу, можно было лишь догадываться.

– Распорядись указать вершним в качестве конечного пункта назначения Кольцо Солор, – сказала её светлость Фахру. – Я отправлю с ними письменные распоряжения касательно мобилизации, подготовки графства к обороне и, пожалуй, документы, – она чуть понизила голос и посмотрела на мужа: – Возьмёшь с собой Мирхата и его кормилицу. Мало ли что.

– Документы предлагаю оставить при мне. С вершними достаточно передать извещение, – ответил Раджеф.

– Считаешь?

– Уверен.

– Под твою полную ответственность.

– Не надо волноваться. Всё будет хорошо.

Женщина кивнула. Она смотрели друг на друга, казалось, безразлично, изо всех сил блюдя местные представления о приличиях, но глаза ведь притворяться не умеют. Глаза всё равно скажут правду. И я смущённо отвёл взгляд от этого безмолвного супружеского, почти интимного разговора.

Который, впрочем, длился считаные секунды. Время поджимало.

За какой-то час армия была разделена на две неравные части. Большей предстояло под командованием начальника оперативного отделения штаба двигаться на юго-восток, по хорошей широкой дороге, и в дальнейшем перебраться на дорогу, ведущую в Избар, по удобному приземистому перевалу, который и перевалом-то язык бы не повернулся назвать – так, плавный перекат. Меньшая должна была сопровождать госпожу Главнокомандующую на длинном обходном пути через два намного менее удобных переката. Не так уж это и много – час. За час сложно пересортировать разные отряды целого войска, пусть даже и прореженного демонами.

Аштия с ощутимым трудом поднялась на спину своего «пластуна», серого с серебристым отливом, и жестом отдала приказ командиру конных подразделений, мол, командуй своим людям поторопиться, выступаем.

– Серт, останься рядом со мной, – приказала она. И мотнула головой своему главному телохранителю: – Нет, под твоё командование он не поступает.

– Понял, – отозвался тот.

И посмотрел на меня отчасти с недоверием, отчасти с намёком, мол, смотри в оба, помни, где находишься. Я лишь коротко кивнул ему в знак того, что всё понимаю.

Глава 12 Предательство

– Можно было бы, наверное, ещё лучников взять с собой.

– Нет, разумеется. Нельзя. У меня тут конница, пехотинцы тоже верхами на запасных конях, а лучники пеши, им бы запасных коней не хватило. Как раз правильно было посадить их на тяжёлых транспортных ящеров.

– Можно было взять ещё бойцов на лёгких скаковых ящерах. Они-то передвигаются быстро и легко успели бы за конниками.

– Ящерам в походе в любом случае нужно специальное облуживание. К небольшому ящериному полку необходимы как минимум три обеспечивающие службы. А это уже обременение. Поэтому я предпочла и их оставить Фахру.

– А сколько времени подразделение ящеров остаётся боеспособным без дополнительного обеспечения?

– Двое суток. По уставу. Реально – раза в два больше. Но до Солор мы так быстро не доберёмся. Особенно если нас хоть что-нибудь затормозит. Например, противник…

– Думаешь, встретится?

– Не исключаю.

Аштии хотелось поболтать, может, просто отвлечься, и она, наверное, именно потому выразила готовность отвечать на мои вопросы. Я же хотел как можно больше расширить свои познания и спешил воспользоваться ситуацией. Женщина отвечала рассеянно, мысли её явно были заняты тысячей околоармейских забот, но я знал, что если ей надоест отвечать, она не постесняется об этом сказать.

Я старался держать коня бок о бок с её «пластуном», и, конечно, не впритык – ящер иногда лениво разворачивал крылья. Впрочем, даже тогда он вполне вписывался в границы лесной дороги, где две телеги разъехались бы с трудом, а конные следовали по четверо в ряд. Мне отлично было слышно Аштию, время от времени она поворачивалась ко мне, но чаще всего говорила в пространство. Слушать её кроме меня было почти некому – вокруг одни только телохранители её светлости, а им на нашу беседу наплевать с высокого седла.

Дорога шла в гору, поэтому мы берегли коней и предпочитали спокойную рысь галопу, да и сама госпожа Солор не торопила нас. Арьергард был укомплектован такими же разведчиками, как те, которых отправили вперёд в авангард. Те и другие обстоятельно, через равные промежутки времени, сообщали, что погони нет, и впереди всё чисто. Лес, окружавший нас, мог и сам по себе служить отличной преградой для любого, даже, наверное, пехотного подразделения – хватало там и буреломов, непроходимых дебрей, ям и чёрт знает чего ещё. Короче, с флангов нас атаковать не смогут. Это успокаивает.

С другой стороны, если ударят в лоб, хвост колонны и узнает-то об этом не скоро, а уж в бой вступит не раньше, чем передовые отряды будут полностью истреблены.

– Для того и высылаю разведку, чтоб ничего подобного не случилось, – отозвалась Аштия. – Такой лес будет тянуться по сторонам ещё какое-то время, но потом пойдут луга, поля, предгорья, долины… Но надеюсь, нам и там в бой вступать не придётся. Хотелось бы по возможности без жертв и приключений.

Я не сразу решился задать вопрос, который меня по-настоящему волновал, но, в конце концов, она сама изъявила желание поболтать со мной и разрешила её спрашивать. Не захочет, так и скажет.

– Можно поинтересоваться?

– Ну спроси. Хотя, думаю, я могу предположить, о чём ты хочешь узнать. О дальнейших перспективах военных действий?

– Да скорее, знаешь, волнуют не столько перспективы, сколько твои планы. На этот вопрос ведь попроще ответить, да?

– Да не сказала бы. Планы как таковые появятся тогда, когда я буду хотя бы приблизительно знать обстановку. Пока же могу лишь предполагать.

– Но пока ты направляешься в Солор.

– Конечно. А куда же ещё? Солор – моя земля. Солор я обязана защищать как глава семьи и графства. Солор к тому же обладает более чем миллионом мобилизационного ресурса. Полководец без армии – жалкое зрелище. Императору я без армии едва ли нужна. А вот со свежей армией – ого-го! Даже то, что я женщина, под сенью тысячи полковых стягов не будет иметь значения.

– Хорошему полководцу император может дать новую армию, а от огромной армии без толкового полководца он мало чего добьётся. Так что зря ты так. Ведь у тебя дар, и ты это доказала. С армией или без армии – ты выдающийся полководец, что уж там…

Агштия прозрачно улыбнулась. Стало видно, что всё-таки чувствует она себя хреновенько, и отдых бы ей не помешал. Но – увы! – такой возможности у неё не было. И у всех нас – тоже.

– Ты действительно считаешь меня хорошим полководцем или говоришь это по иным причинам?

– Я действительно так считаю, но моё мнение остаётся мнением человека неискушённого.

– Как бы там ни было, слышать это приятно. Что ж, может и так. Но я прошу тебя – в будущем избегай подобных восхваляющих выражений. Очень легко потерять голову, слыша про себя такое. Я голову хотела бы оставить на прежнем месте. А потому, если захочешь что-нибудь о моих действиях сказать, то говори по делу. Будут вопросы – решим… Ладно. Пока я без армии, я не могу бороться с мятежниками. И вообще с кем бы то ни было. Гражданская война… Отвратительно. Я надеялась никогда в своей жизни не столкнуться с нею.

– Будешь воевать до конца? С кем бы ни пришлось?

– А что мне остаётся? Нет и не может быть другой альтернативы. Я приносила присягу и буду служить императору. До конца.

– Ты уверена в том, что нынешний правитель – лучший вариант для Империи? И что вождь мятежников, если он воцарится, будет хуже?

Женщина посмотрела на меня с недоумением. Взгляд её обрёл твёрдость стали. Таким взглядом представительница прекрасного пола могла б попытаться обуздать мужчину, а госпожа Главнокомандующая – своих офицеров. Но я отнёсся спокойно, зная, что сейчас моя собеседница полна не гнева, а скорее удивления.

– Сколько ни общаюсь с тобой, всё изумляюсь. Что значит «лучший вариант»? Он – правитель, это факт. Факт непреложный, как сама истина! Ты что предлагаешь – перебирать представителей знати, решая, кто красивее смотрится на троне?

– Для меня подобная мысль не столь уж кощунственна. У меня на родине должность верховного правителя – выборная.

Аштия посмотрела на меня в несказанном ошеломлении.

– Выборная?! Должность?!

– Ага.

– Вы просто варвары.

– Хм… Наверное, есть немножко. Но и вы в моих глазах – дикари ещё те.

Один из телохранителей оглянулся на меня с нехорошим выражением лица, но, не дождавшись знака от госпожи, отвернулся. Аштия улыбалась.

– И чем же мы такие варвары?

– О, пришлось бы долго перечислять.

– Допустим. Даже уверена, что это так. Разные народы, тем более если это народы, обитающие в разных мирах – разные традиции. Но для нашего уклада ты произнёс вещи недопустимые. Впрочем, я понимаю, в чём тут дело.

– Я потому и задал этот вопрос тебе, а не кому-то ещё.

– Разумно, – она снова улыбнулась, отворачиваясь. – Но я охотно объясню тебе. Императорская власть священна. Она незыблема и богоподобна с того самого момента, как правитель принимает на себя всю полноту власти, и неповиновение ему сходно с неповиновением самому Создателю.

– В чём же загвоздка теперь? – уточнил я, нагло пользуясь своим положением инородного дикаря. – Не в том ли, что его величество – наполовину демон?

Я ждал новой вспышки гнева, но её светлость взглянула на меня с задорной улыбкой. Чувствовалось в ней и стеснение – видимо, так вольно судить о «богоподобном» правителе она не привыкла категорически, но сейчас готова была мне подыграть, может, затем, чтоб и для себя самой решить и понять, что же на самом деле происходит в её родном мире. Что случилось с миром, который был так логичен и понятен, а теперь вдруг сошёл с ума?

– Его величество – не наполовину, а на три четверти демон. Считаешь, это может иметь такое большое значение, что опрокинет в бездну все традиции и установления?

– Это мне стоило бы у тебя спросить. Насколько важен тот факт, что человеческой крови в жилах императора не больше четверти?.. Господи, боже мой! Что там в нём от человека-то осталось, а?

– Достаточно, – с хладнокровием ответила Аштия. – Человеческая кровь горячее демонической, она всегда окажется сильнее.

– А может, просто дело в том, что демоны и люди очень похожи друг на друга?

– Не говори ерунды. Как бы там ни было, священные книги нашего мира признают человеком любого, в ком есть хотя бы четверть человеческой крови. Тех, в ком её меньше, не разрешено допускать в храм, сочетать браком, лечить, прикасаться к хлебу в праздники…

– Лечить?

– Большая часть лекарств приготовляется на травах, выращенных на территории храмов, или на чародейской воде, приготовленной магами из числа священнослужителей.

– А-а… Маги из числа священнослужителей?

– Что именно тебя удивляет?

– Священники моего родного мира категорически отрицают какую-либо магию и считают любое её применение тягчайшим грехом. А уж в храме…

Женщина усмехнулась.

– Ничего удивительного – это в мире-то, где магии нет!

– Гадания у нас относятся к той же категории и запрещены.

– Странные люди, странные традиции. Впрочем, уверена – если бы магия имела на твоей родине настоящую силу, а не ограничивалась бы пустыми гаданиями, священнослужители живо прибрали бы её к рукам.

– Наверное, так… – я и сам не мог теперь удержаться от улыбки.

– Но мы говорили с тобой о правах метисов и квартеронов… Формально по закону тот, кто носит в жилах четверть человеческой крови, считается человеком. Но традиции…

– Я понял. Традиции позволяют имперским обывателям шарахаться от любого, в ком есть хотя бы капля демонической крови или подозрение на неё, не допускать в свои дома, в свои семьи – вообще никак не соприкасаться. Брезговать. Я прав?

– Прав. Но его величество – не обыватель. Он над всеми… И состав его крови не имеет ни малейшего значения, если в его руках – власть над Империей.

– Для кого-то не имеет значения, для кого-то – имеет. Как оказалось.

Снова жёсткий, холодный взгляд – буквально на мгновение, потом она совладала с собой, улыбнулась, но ледок из взгляда не уходил ещё долго. Зная её уже довольно давно, я мог угадать за этим коконом сдержанности внутреннюю борьбу, в которой принципы и представления Аштии о том, как должно, всегда выходили победителями над первым порывом, минутной увлечённостью, гневом, яростью. Я бескорыстно любовался ею в эту минуту, как самим воплощением женственности, прячущем свою силу в глубине и пускающем её в ход лишь тогда, когда иного выхода нет. Такой силой не кичатся напоказ.

– Не имеет значения. Это лишь повод.

– Имеет. Иначе не нашлось бы повода.

– Что ж… Может быть. Может быть, ты и прав. Но повод никого не может оправдывать. Закон прост и прозрачен. Вспоминать о происхождении его величества, если уж есть такая острая нужда, надо было до того, как он поднялся на последнюю ступень трона.

– Только я б на твоём месте говорил это главарям мятежников в лицо только в том случае, если за моей спиной армия эдак размерами раза в три побольше, чем за ними. Сама знаешь, правда глаза колет прямо-таки нестерпимо.

На этот раз смех получился непринуждённым, живым, расслабляющим. Было видно, что госпожа Солор не только оценила мою шутку, но и сочла её вполне пристойной. Интересно всё-таки, почему же всё, что я говорил раньше, вызывало вспышки негодования, а это принято благосклонно? Мне их никогда не понять.

– Уверена, мне представится случай сказать и не такое. И, знаешь, я при любой расстановке сил не отказала бы себе в удовольствии. Посмотрим.

– Далеко до Солор-то?

– Если всё будет хорошо, за шесть дней доберёмся, даже если с привалами. А привалы придётся делать. Я пока ещё сильно не в форме. К сожалению.

– Вообще удивляюсь, как ты умудряешься держаться.

– Жить захочешь, ещё и не так себя в руки возьмёшь. Но привал нужен. Скажи, ты поможешь мне… на привале?

– Помогу, чем смогу. А что нужно?

– Сварганить мне закуток, где я могла бы… раздеться.

И я даже понял, почему именно мне она задала этот вопрос. Я всего лишь слегка смутился, а среднестатистический имперец от неё просто шарахнулся бы, не дослушивая. К тому же имела место и другая особенность сознания местных военнослужащих, с которой я уже не раз сталкивался, – почти все они считали, что выполнение обязанностей, приличных сословию слуг, их унижает. В этом мире не существовало понятия «любезность» по отношению к посторонней женщине ли, к пожилому человеку или другому соотечественнику, не являющемуся родственником. Воин был воином, а не водоносом, швейцаром или носильщиком, и помнил об этом почти так же свято, как о проблемах своей чести.

Даже о том, почему мне прощают иное поведение, иное отношение к допустимым или недопустимым действиям, я мог догадаться. Во-первых, я чужак. Во-вторых, положение в здешней иерархии у меня уже достаточно высокое, чтоб иметь возможность где-то и в чём-то отступиться от принятых норм и не нажить неприятностей в виде насмешек и издевательств. Я могу себе это позволить, как, впрочем, и другие местные высокие воинские чины. Но, в отличие от них, не только могу позволить, но и позволяю.

– Сварганим. По крайней мере, постараемся.

Если бы я сомневался в тех причинах, что вынудили Аштию обратиться за помощью ко мне, то все сомнения отпали, стоило мне взяться за дело. Да, бойцы с готовностью отдавали мне плащи, из которых пришлось сооружать подобие палатки, но ни один не вызвался помочь. Правда, воду натаскали и нагрели. Но тащить котёл кипятка в импровизированное укрытие пришлось опять же мне.

– Прости, что так, – проговорила женщина, жестом показывая мне, чтоб я вылил кипяток в распятый на шестах большой, обрезанный сверху бурдюк, уже наполовину полный. Эдакая кожаная лохань, довольно объёмная.

– Ерунда какая. Мне не трудно тебе помочь… Я подожду снаружи. Крикнешь, если что-нибудь понадобится.

– Аптечка. Принеси мне большую аптечку, будь любезен. Она приторочена к седлу моего «пластуна»… Спасибо. А теперь оставь меня, пожалуйста.

Я остался дежурить снаружи, поблизости от «палатки», но слышал внутри только шорох и хлюпанье воды. Примерно через полчаса она позвала меня. Та вода, что ещё осталась в бурдюке, была мутно-розовой. Я с ужасом посмотрел на Аштию, освежённую и даже, пожалуй, повеселевшую.

– Всё хорошо, – ответила она, оценив мой взгляд.

– Точно?

– Точно. Мне просто надо немного полежать. Отдохнуть.

– Как насчёт поспать на охапке веток, прикрытой шмотками? Лучшей лежанки тут тебе всё равно никто не предложит.

– И это даже слишком хорошо. Верни плащи тем, у кого их забрал. Им всё-таки под открытым небом ночевать, как и мне.

– Тебе труднее. Ты же женщина. Хворая к тому же.

– Мне хватит моего плаща и седла. Точно хватит, не смотри на меня так. Я не умирающая. Пока.

– Даст бог, всё будет нормально.

– Вот уж точно…

Она уснула сразу же, стоило мне только пристроить её на груду веток, накрытую развёрнутым седлом – оно, в отличие от лошадиного, занимало изрядную площадь и оказалось более плоским. Вполне можно использовать как рельефную подстилку. Аше даже про ужин не вспомнила, я же, когда сообразил, обнаружил, что тогда женщину придётся будить и уточнять, а это выглядит, мягко говоря, невежливо. К тому же стоило её светлости отрубиться, как её главный телохранитель настойчиво оттёр меня в сторону и хмуро предложил идти отдыхать.

– А что такое? Не доверяешь? – я прищурился, чувствуя, что ещё немного – и взорвусь. Пошли вы, имперцы, по известному адресу со своими канонами, задолбали! Мало ли что я мог наговорить в разговоре с Аштией, не ваше дело и не вам от меня теперь шарахаться! Могли закрыть уши и заниматься своими делами…

– Не моё это дело – доверять тебе или не доверять. Это дело госпожи… Ты своё отработал на сегодня, мне так кажется. Надо ж и тебе отдохнуть.

Я остыл так же стремительно, как и взбесился. Нет, всё-таки надо брать себя в руки. Усталость, нервная обстановка, всё такое – это понятно, но для успешного противодействия врагу полезно иметь свежее восприятие и уравновешенное состояние духа. И даже без всяких врагов оценивать ситуацию надо адекватно. Какая уж тут адекватность, когда её глушит вспыльчивость.

На рассвете меня разбудил аромат готовящейся пищи – бойцы развели костерки в рассветном тумане, который надёжно прятал в своих недрах и дымок, и отблески огня. Даже на расстоянии ста метров угадать близость бивуака по этому признаку было бы невозможно – безветрие, тишь, нечему было разносить запахи пищи и дыма, словом, все законы маскировки соблюдены от и до. А что путник или разведчик мог углядеть людей или коней, так от подобной напасти уже не убережёшься иначе, чем обычными дозорами, разосланными во все стороны.

Дозоры, конечно, тоже имелись.

Аштия поприветствовала меня ложкой, которой она бодро работала над порцией каши с мясом. А вот от воды, подкрашенной вином, отказалась, и от простой – тоже, лишь слегка смочила губы. Я посмотрел на неё с сомнением.

– Мне снова нужна твоя помощь. Палатка, вода… Согласна на холодную. Ничего. Самое главное – умыться. Чтоб жажда не мучила.

– Не проще ли попить?

– Не проще. Мне нельзя.

– Почему?

Госпожа Солор приподняла бровь и взглянула на меня со смесью иронии и насмешки.

– Ты уверен, что жаждешь узнать такие подробности о проблемах свежеродившей женщины? Едва ли… Всё нормально, всё нормально, не надо сразу пугаться. Если ты и преступил какие-то обычаи, запрещающие женщинам обсуждать с мужчинами то или это, так в походе, понимаешь, другие законы. И я никому не расскажу, обещаю. Принеси мне воды, будь добр. Если найдётся тёплая, я буду счастлива.

Тёплая нашлась. Вновь всё состоялось по прежнему сценарию – укутывание плащами трёх близко растущих куста, полчаса ожидания, потом благодарный взгляд освежённой Аштии. Своего «пластуна» она уже седлала сама; чувствовалось, что женщина с каждым днём всё больше приходила в себя. И мне лишь одно казалось странным – она ведь могла бы взять с собой хоть одну служанку, которая бы ей помогала. Хоть одну хиленькую палатку, которую можно навьючить на коня, если уж нет возможности прихватить обозного ящера. Или хотя бы мужа, уж с ним-то она бы могла все вопросы обсуждать откровенно.

Но непривычная к темпам движения конницы девица нас бы задержала, даже будь она всего одна. На коне нужно уметь ездить, а этим искусством владеют редкие горничные, путешествие же на ящере особых умений не требует. Потому служанок и возят в обозах. Нагруженная палаткой лошадь – тоже обременение. У имперцев-то не те палатки, которые мои соотечественники одной рукой в рюкзак забрасывают между делом. Пусть совсем немного, однако ж лишняя поклажа задержала бы нас. А господин Акшанта обязан был командовать своей гвардией, и едва ли Аштия сочла бы для себя возможным просить его отступить от своего долга. Никогда бы она этого не сделала. И ограничила себя во всём, в чём только можно, ради быстроты подразделения. А комфорт – побоку.

Бедолага…

Краем уха я услышал, что в этот день нам предстояло форсировать перевал, и заранее напрягся. Что можно было ожидать от путешествия через перевал? Много тяжёлого труда, узкие обледенелые дороги, холод, скорость, сравнимая со скоростью черепахи – именно так я себе это и вообразил, хотя теперь уже с трудом мог представить льды и снег в Маженвии, где всегда так жарко.

Впрочем, в Африке, например, на Килиманджаро лежит снег. Так что всё возможно.

Может, хоть снежок увижу.

Впрочем, ожидания мои не оправдались ни по одному из пунктов. Дорога, как идущая по предгорьям, так и поднявшаяся к вершине пологого хребта, оставалась широкой и не очень крутой. Да, в паре мест пришлось спешиваться с коней и вести их налегке, но это ерунда по сравнению с тем, что могло бы быть. «Пластун» Аштии без труда брал самые неприятные подъёмы, ей спешиваться не приходилось. И уже к трём часам дня перед нами развернулась Увешская долина, сопредельная с Маженвием. Роскошные леса с такого расстояния казались разновеликими островками пушистого мха, а луга были расчерчены правильными прямоугольничками разных оттенков зелёного и жёлтого. Небо же сияло синевой настолько пронзительной, настолько безупречной, что заболели глаза.

Это вам не демонический мир, конечно.

– Спускаемся, – коротко распорядилась Аштия, дав нам совсем немного времени для того, чтоб полюбоваться долиной, настолько обширной, что даже теперь, в разгар дня, она дальней своей частью тонула в бледно-фиолетовой дымке. – Разведчиков вперёд, господа. На четверть перехода.

– Четверть перехода – слишком далеко, – возразил один из офицеров. – Вестовые извещают с опозданием, лучше иметь возможность разглядеть визуальный сигнал.

– Пусть разобьются на три группы и в случае необходимости передают сигнал по цепочке, – и, отвернувшись, зачем-то бросила мне: – Здесь Увеш, и замок Гирлянды не так далеко. Так что лишняя осторожность не повредит. Уверена, лорд Увеша одним из первых примкнул к числу мятежников.

А я в этот момент горько пожалел, что Ниршав отправился не с этой частью войска, а с той, где были Фахр, Ишрун и все остальные худо-бедно знакомые мне офицеры, к которым я хотя бы мог обратиться с вопросом. Здесь же не было ни одного такого. Да, я прежде перекидывался словами с Аллехом, но как-то не тянуло меня идти к нему за разъяснениями. А без них сказанное мне Аштией оставалось непонятным. И к чему она мне это сказала? Намёк? Или просто так?

Дорога вниз оказалась намного удобнее и проще, чем наверх, так что к вечеру мы были уже в предгорье, пышном и роскошном, какими обычно бывает природа в поймах рек, изобилующих не только водой и плодородным илом, но и солнцем. Зелень лесов и лугов разрезали дороги, но чужих мы пока не видели, хотя дозорные несколько раз сигнализировали о появлении местных. Мирных местных, простых обывателей.

Но, если уж они встретили нашу скромную армийку, информация по живому радио разнесётся с бешеной скоростью. А если рядом действительно есть недружественно настроенный лорд, как предполагает Аштия, то подобная скорость может оказаться гибельной для нас. Всё-таки здесь около трёх тысяч человек. Увеш – область поменьше, чем Маженвий, сколько с такой можно собрать войск? Я не знал. Может, и больше, чем три тысячи. Может, меньше. В любом случае, столкновение с силами местного хозяина нам ну совсем ни к чему.

– Встанем здесь лагерем? – осведомился Аллех у госпожи Солор.

– Нет, разумеется, – нетерпеливо ответила женщина. – Продолжаем путь сразу, как только лошади попьют. К утру нам нужно выйти на дорогу к Бограм, там предположительно сможем позволить себе отдых. Что разведчики?

Я краем уха слушал доклад разведчиков. В конце концов, это не моё дело, а самое основное я и так уловил – пока признаков приближающегося противника нет, хотя дровосеки, охотники и крестьяне на периферии шныряют по своим делам, обращая мало внимания на военных. И хорошо. Возможно, у нас и в самом деле есть шансы, как и надеется Аштия. На то, чтоб накормить и напоить лошадей, сейчас нужно не так много времени, если учесть, что последний километр мы все двигались шагом, а не галопом, и кони успели подостыть.

Что ж, пока животные отдыхают, отдохну и я. На первом же привале, увидев, как неумело я обращаюсь с конём, главный телохранитель госпожи Солор заявил, что скакуна ему жалко, поэтому он и его ребята сами с ним как-нибудь поладят, а я чтоб к коню на отдыхе на лучный перестрел не приближался, достаточно и того, что в пути над ним издеваюсь. Да, с конями у меня пока фигово складывалось. Можно радоваться хотя бы тому, что я научился худо-бедно ездить верхом и перестал сбивать животине спину под седлом.

Можно было спокойно раскупорить флягу, вытащить из седельной сумки солонину и сухарь. Выждав момент, я предложил еду Аштии. Она рассеянно отломила кусок сухаря, с трудом прожевала, облизала губы.

– Может, всё-таки выпьешь глоточек?

– Ладно, один глоток, – она долго держала воду во рту, потом медленно, словно преодолевая боль, глотнула.

– И в самом деле есть необходимость так себя изнурять в походе?

– В походе или не в походе, но необходимость есть. Иначе придёт молоко. Очень будет кстати… Прости, конечно, но ты сам напросился.

– Кхм… Понял… Извини.

– Всё, хватит. Поднимаемся. Аллех, – командуй выступление, – и госпожа Солор обернулась, приняла из рук телохранителя поводья своего «пластуна».

Аллех стоял, молча глядя на неё.

Минуло не меньше десяти секунд, прежде чем Аштия осознала, что происходит нечто необычное. Я почувствовал странность чуть раньше и воззрился в изумлении на Аллеха, на ещё двух офицеров, тоже не двинувшихся с места. Глядя на командиров, бойцы, бросившиеся было к своим коням, замедлили шаг и остановились.

Госпожа Солор обернулась, сдвинула брови. Это у неё очень изящно получалось.

– В чём дело? Что непонятно? Аллех?

– Нет.

– Что «нет»?

– Мы не едем в Солор. И воевать за императора-демона не будем. Её светлость выпустила поводья.

– Прошу прощения?

– Право, настало время всё исправить и вышвырнуть демона туда, откуда он пришёл. Пусть свой родной демонский мир разоряет бесконечными войнами неизвестно за что. Человеческим миром должен править человек.

Аштия внимательно разглядывала его лицо. Так патологоанатом может изучать труп, прикидывая, как и откуда начинать вскрытие, так скульптор оценивает глыбу мрамора, мысленно определяя, что тут лишнее и какие куски убирать в первую очередь. Под этим взглядом Аллех побелел, но устоял.

Вот тут-то я осознал, что всё всерьёз, что сейчас будет резня, и наши три тысячи без колебаний уложат друг друга. Господи, неужели не могли найти лучшего места и времени, чтоб решать такие вопросы – это же совсем рядом от предположительно вражеского замка! Подождали бы до более безопасной области… С ума сойти, какой бред лезет в голову. Я постарался как можно незаметнее опустить руку на пояс и придвинуться поближе к Аштии.

Она смотрела на своего подчинённого, тот – на неё.

– Ты вполне осознаёшь, что говоришь?

– Неужели ты думаешь… – он осёкся. На то, чтобы под таким взглядом «тыкать» главе Генерального штаба и знатнейшей даме Империи офицера всё-таки не хватило. – Полагаю, госпожа знает, что подобные вещи говорятся только всерьёз и с полным пониманием.

Её светлость надменно вскинула голову.

– А те, кто это слышит – почему стоят? – и оглядела офицеров, которых вокруг за это время стало чуть больше.

Никто из них не двинулся с места. Дёрнулся было главный телохранитель и двое ближайших его подчинённых, но засомневались. Я понял, почему – арест мятежников в их обязанности не входил, а ситуация требовала полнейшего напряжения телохранительского внимания и сил. У меня и самого руки чесались схватиться за меч, но первым подобный жест можно было позволить себе лишь в самом крайнем случае. Тот, кто сейчас обнажит клинок, начнёт резню.

А перевес сил пока явно не в нашу пользу.

Последние алые пятна отхлынули со щёк её светлости. Госпожа Солор медленно обводила взглядом своих ближайших сподвижников, словно бы не веря собственным глазам. Я знал, этот взгляд сейчас действовал сильнее, чем пощёчина. Двое или трое ещё изменились в лице, но продолжали стоять неподвижно. Пауза затягивалась, и в ней было такое напряжение, что мне казалось, воздух вот-вот начнёт с треском рассыпать искры.

– Я обращаюсь к госпоже Солор, – заговорил Аллех. Голос его выдавал лёгкую хрипотцу – нервничает. Явственно. – Пусть госпожа посмотрит на ситуацию непредвзято. Раз уж так случилось… Зачем упорствовать? Демон не имеет никакого права на трон Империи. Лишившись какой-либо поддержки здесь, он быстро падёт, и на трон взойдёт законный наследник прежней династии – его светлость Атейлер. Он примет семью Солор с распростёртыми объятиями.

– Никогда этого не случится, – Аштия сощурилась. – Потому что Солор никогда не изменит присяге. Я приносила присягу, как и все вы. В отличие от вас, я это помню.

– От присяги демону госпожу освободит любой священник.

– А как я сама себя от своей клятвы освобожу?

– Это единственное, что останавливает госпожу?

– Пожалуй. Честь – единственное, что может меня тут остановить.

Я требовательно оглядывался вокруг. Сейчас нас – Аштию, меня, пятерых её телохранителей – окружало плотное кольцо людей. Аше не может этого не видеть. Впрочем, что ж это я – она не отступится от своих принципов даже у края пропасти.

А значит, мы сейчас здесь ляжем. Все. Чёрт побери… Бедняжка Моресна. Надеюсь, ей хватит моего наследства, чтоб прожить.

Но меч пока рано выхватывать.

Офицеры неуверенно переглянулись. Казалось, Аллех ищет поддержки у своих соратников. Но какой именно – нельзя было сказать. Говорил он с трудом, это было видно, однако, сделав над собой усилие, вновь обратился к госпоже Солор:

– Прошу госпожу обдумать ситуацию и сделать верный вывод. Сейчас на стороне его светлости Атейлера почти все знатные семьи, все самые сильные Дома. Император останется в одиночестве.

– Возможно, Солор будет единственным графством, которое даст его величеству людей, но это ничего не меняет. Я – военный правитель Империи, и я не изменю присяге.

Несколько мгновений Аллех молчал. За это время я успел положить руку так, чтоб иметь возможность выхватить меч в долю секунды. Сколько смогу с собой забрать, столько и заберу. Не зря же Аше платила Одеям. А может, ещё и выкарабкаемся – если меня хватит хотя бы минуты на три и если «пластун» способен пробиваться сквозь толпу и развивать большую скорость, и если нам чертовски повезёт… Может же повезти по-настоящему… Так, чтоб потом всю жизнь Господа благодарить за милость…

– Что ж… – офицер произносил слова очень медленно. – Я очень уважаю тебя, Аштия. И как человека, и как военачальника. Поэтому я дам тебе фору. Полчаса. Клянусь, что ни я, ни кто-либо из присутствующих здесь людей не тронется с места ещё полчаса после того, как ты отправишься в путь. На коне, не на «пластуне». «Пластун» понадобится нам. Но коня можешь выбрать любого. И, разумеется, забрать свой личный стяг… Мне жаль, Аштия. Не сердись, что я так говорю.

– У меня будут слишком серьёзные счёты к тебе, Аллех, чтоб вспоминать такую мелочь, как недопустимая фамильярность, – надменно бросила женщина. Не каждый на месте её светлости сумел бы хотя бы сохранить присутствие духа, чувство же собственного достоинства, окружившее Аштию облаком, словно аромат дорогих духов, было доступно лишь единицам.

Она протянула руку к поводу одного из коней, теснившихся рядом. Выбрала приземистого, невзрачного жеребца, на которого вроде бы не подобало садиться даме столь знатной, но я понял, чем объясняется выбор. Такой конь будет выносливее, дольше выдержит рысь и потребует меньше корма и ухода. А значит, больше шансов уйти. Хоть и, что уж там, шансов у нас против целой армии практически нет, даже с учётом форы в полчаса.

Пока же выбранного коня подводили к госпоже Солор, взгляд Аллеха неожиданно обратился на меня.

– Эй, Серт! – окликнул он куда увереннее. – Давай к нам. «Чистый» может нам пригодиться, работа для тебя найдётся. У нас ты заработаешь золота и на себя, и на семью. По результатам трудов, глядишь, и имение тебе перепадёт. Всё возможно.

В задумчивости пожевав губами, я смотрел на офицера. Сложно было подыскать сразу подходящие слова, тем более на чужом, пусть и хорошо известном языке. Всё-таки не пристало в подобном деле ляпать первое, что в голову взбредёт. Потом я оглянулся на Аштию и понял вдруг, что она ждёт моего ответа напряжённее, чем Аллех, который, кажется, в ответе не сомневается.

– Аше, не подскажешь, как у вас принято в подобных случаях посылать? – легкомысленным тоном осведомился я.

Она усмехнулась, но усмешка была похожа на гримасу. Злую, болезненную гримасу.

– Вот уж тут как тебе будет угодно. Как хочется, так и посылают.

– Ну, в таком случае… – я развёл руками. – Сам понимаешь, парень. Обойдётесь без меня.

– Не дури, чужак. На что ты рассчитываешь?

– Мужик, ты зря с первого раза не понял. Иди просрись.

Мой собеседник сузил глаза, и я прочёл в его взгляде, что нажил себе личного врага. Отвечать мне он счёл ниже своего достоинства.

Но внезапной непрошеной паузой зато воспользовалась её светлость.

– Я обращаюсь сейчас к тем, кто ещё помнит, что такое долг, – госпожа Солор намотала на руку повод и на удивление легко поднялась в седло. Можно было лишь гадать, чего стоила ей эта лёгкость. – Предлагаю присоединиться ко мне всем тем, кто не желает ронять чести воина, кому не по пути с мятежниками.

Голос её прозвучал громко и внятно, в тишине, наступившей сразу после короткой перебранки, он охватил собой толпу и выдернул из неё сразу несколько человек. Двое младших офицеров и с десяток бойцов расхватали своих коней, к ним присоединились ещё несколько, и ещё. Толпа пришла в движение, выпуская из своей массы отколовшихся, оживая засомневавшимися, теми, кто закрутил головой, пытаясь принять решение.

И я, тоже уже успев сесть в седло, в изумлении и восхищении увидел вдруг, как к оставшейся было в одиночестве женщине-полководцу стали стекаться солдаты.

Аллех побледнел, напряглись двое его соратников, подошедшие совсем близко. Лишь пару мгновений они безмолвно следили за тем, как отверженная одиночка стремительно обрастает отрядом, и этот отряд пухнет на глазах. Я ждал их хода и был уверен, что таковой последует. Я слишком уважал Аштию, чтоб предположить, будто среди её людей может найтись хоть один, способный, разинув рот, безропотно смотреть, как рушится его блистательная задумка.

– Любой из вас, кто сейчас уйдёт под начало Солор, – произнёс офицер – не Аллех, другой, чьего имени я не помнил, но знал, что парень является счастливым обладателем значительного титула, – лишится земли и имущества, а также поддержки сеньора.

Толпа замерла. Несколько бойцов, уже встроившихся в новый отряд, сдали назад. Я заметил краем глаза, что и после того, как прозвучала угроза, несколько солдат усилили собой отряд Аштии – должно быть, они не владели землёй или иным ценным имуществом и потому считали своим капиталом верность присяге. Аше снова слегка напряглась, но и теперь сохранила присутствие духа и истинно аристократическую надменность. Глядя на неё, мне и самому проще было держать себя в руках.

Жаль, что мой собственный отряд был отдан под командование Фахра, как одно из подразделений, способных вести силовую разведку. Уж он-то – я уверен! – целиком был бы на стороне госпожи Солор. А двести тренированных и сработавшихся человек – это сила, с которой нельзя не считаться.

– Я помню про твоё обещание, – произнесла женщина, глядя на Аллеха. Казалось, хотела добавить ещё что-то, но не стала, одарила только взглядом, который в своей замкнутости и непроницаемости обещал очень многое, а может быть, не обещал ничего – тут уж как кому покажется. И, отвернувшись, коротко скомандовала: – Вперёд, господа.

Я снова пристроился к ней бок о бок – странно, но на этот раз никто из телохранителей не возражал, лишь подпёр меня своим конём с другой стороны. Пальцы ныли от усилия, сковавшего их на поясе в опасной близости от рукояти меча. Трудно было отступать от грани, к которой я уже мысленно подошёл, и бороться за жизнь не в последней дикой схватке, а по-иному – банально унося ноги.

Но на первом этапе ноги мы уносили умеренно, не слишком горяча коней, хотя здесь, на уклоне, можно было развить очень приличную скорость. Однако я понимал, почему Аштия предпочла демонстрировать сдержанность – в остающихся мог проснуться инстинкт хищного зверя, и на убегающих, а не отступающих они б кинулись… Или нет? Неужто она верит, что предатель станет держать своё слово? Действительно уверена? Я обеспокоенно посмотрел на госпожу Солор. Она была бледна, и потому взглядывал я на неё часто – вдруг вздумает падать в обморок, чтоб успеть подхватить, чтоб не разбилась под копытами.

– Хаштим, ты ведь родом из Увеша, – кратко бросила женщина. Один из её телохранителей ответил утвердительным мычанием. – Знаешь здешние места?

– Отчасти знаю. Я посоветовал бы взять влево, на любую просёлочную дорогу.

– Не уткнёмся в дебри?

– Ручаюсь, не уткнёмся. Любая здешняя дорога с гор ведёт к какой-нибудь деревне или тракту, а от любой здешней деревни в свою очередь обязательно есть дорога, ведущая дальше, – для купцов и сборщиков налогов, и прочих, конечно, тоже.

– Исчерпывающе. Сворачиваем налево.

– Да уж, этой ночью нам и в самом деле не отдохнуть будет, – рассмеялся я. – Как госпожа и планировала.

– Без церемоний. На «ты», – уронила она. – Обойдёмся без отдыха, разумеется. И вскачь. Из этого получаса выжмем всё, что можно. Хочу обратиться ко всем, господа: все вы оказались на высоте своего долга, и можете быть уверены – вы будете вознаграждены. Либо вы сами, либо ваши семьи, если так сложится. Я лично позабочусь об этом.

Присутствующие ответили Аштии молчанием, которое скорее означало уверенность в ней и её словах, чем сомнение. Вообще я не видел, чтоб в её словах хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь сомневался. А это ведь надо уметь себя правильно поставить…

– Ты так уверена, что у нас будут эти полчаса? – спросил я так тихо, чтоб услышала только Аштия.

– Уверена. Будут.

– Почему же? Думаешь, этот Аллех – человек слова?

– Он дал обещание в присутствии своих людей, в том числе солдат. Если нарушит, покажет себя с такой стороны, что сможет ожидать массового дезертирства. Не решится он на это. Ему проще и дешевле в самом деле подождать. Он ведь уверен, что всё равно нас догонит.

– А он догонит?

– Посмотрим, – она помолчала. – А я наверняка была права насчёт Увеша. Нет сомнений, господа потому и затеяли объяснение именно здесь, что до Гирлянды Увеша совсем близко.

– Госпожа думает, что мятежники сперва попытаются взять в подмогу войска лорда?

– Сказала же, Хаштим, без церемоний, на «ты»… Могут просто отправить вестника, и подкрепление их потом догонит, зачем зря терять время… Хорошо, что кони отдохнули.

– Ты-то как? Сможешь ехать верхом?

Аштия обернулась ко мне, улыбаясь криво, словно в насмешку.

– А у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда.

– Не тот это выбор, к которому стремятся. Им ведь в любом случае надо меня убрать, и они все силы приложат, чтоб этого добиться. Ничего, выдержу, – она приподнялась в стременах, оглядываясь назад. – Ну что, сколько нас? Человек сто будет? Пожалуй, даже больше.

И, посмотрев на меня в задумчивости, спросила:

– Так ты всё же решил выбрать мою сторону? Воевать за императора?

– Мне на вашего императора, ты уж прости, – я сильно понизил голос, – положить с прибором. В смысле, нет мне дела, кто у вас на троне сидит. Это ваши проблемы. Я тебя выбираю. Собственно, я на тебя давно уже поставил. Думаешь, не догадываюсь, что Аллех мне соврал? Они б меня выжали, насколько смогли, а потом прикончили бы, как опасного свидетеля. Может, конечно, и оставили бы в покое, если б мне повезло, но это вряд ли. Если где я и добьюсь успеха, то только под твоим началом. А верность, основанная на подобных соображениях, самая надёжная. Не находишь?

Взгляд у Аштии был словно бы бесстрастным, но тяжёлым и долгим. Она протянула мне руку, мимоходом сжала пальцы и отвернулась.

– Всё будет хорошо. Выплывем.

И больше не прибавила ни слова.