Чужак: Боец демона-императора. Тропа смерти. Сквозь бездну

Глава 1 Чудной союз

Империю всколыхнуло диковинное известие о весьма странном браке, который вознамерилась заключить представительница одного из самых знатных, богатых и могущественных семейств. И без того невиданным было то, что во главе семьи Солор стояла женщина… Впрочем, за неимением в этом роду мужчин кому ещё могла быть доверена миссия распоряжаться всем имуществом и представлять общие интересы перед императором? Только старшей дочери предыдущей главы Дома. Однако новость о том, что госпожа Солор намерена заключить брак с женщиной, попросту говоря, жениться, словно она и в самом деле стала мужчиной, показалась всем чересчур экстравагантной.

И потому общество совсем мало внимания уделяло тому факту, что глава знатного Дома намеревается совершить явный мезальянс, избрав себе супругу из сословия торговцев. Как раз это удивления не вызывало. Кто из числа знати легко согласился бы отдать свою дочь для заключения столь странного брака? Купец же, пусть и один из самых богатых в Империи – дело другое. К тому же дочь его не блистала добродетелью, хотя и гордилась красотой. О похождениях Кариншии Айми Киалаш три столицы знали отлично.

Слегка разрядило обстановку обращение достопочтенного Прахима Айми к одному из священников-законоведов, который, порывшись в книгах, скрипуче возвестил, что брак по соизволению богов заключается между двумя людьми, либо ж существами, в жилах коих течёт хотя бы четверть человеческой крови, а насчёт пола священные книги ничего определённого не говорят.

Подшучивать над главой Дома Солор даже самые разнузданные шутники не решались. Почему – я сперва не мог понять.

– Чему тут удивляться? – рассмеялся Седар. – Госпожа Аштия Солор – дама серьёзная. Как-никак Глава вооружённых сил Империи.

Я удивлённо приподнял бровь.

– У вас женщина может занимать такое положение?

– Не может. Но занимает. Это, видишь ли, семейная традиция. Первой Главой вооружённых сил стала ещё бабка Аштии, госпожа Джайда Солор. У её отца, Военного лорда Империи, не было сына, только одна дочь. Вот дочка и перехватила вожжи.

– То есть положение Главы вооружённых сил наследуется, и в этом отгадка?

– Нет. Не всегда наследуется. Госпожа Джайда в те времена императора чуть ли не на карачки поставила, чтоб своего добиться, а всего-то имела, что армию своего отца, и потом ещё наёмников набрала. Бойкая была дамочка, не без талантов. Дочка от неё не отставала, да вот и внучка подтянулась. Но традиция есть традиция – Военный лорд, как и многие другие высшие чины в государстве, должен состоять в браке. Женатым быть, короче. Для женщины с положением госпожи Аштии выбрать такого мужа, чтоб он и по происхождению был ровней, и власть из рук не перехватил – задача трудная. Почти неподъёмная. Ведь глава семьи – муж. Вот она и задумала, видно, в мужчину поиграть. Её мать и бабка до такого не доходили.

– Тут есть резон, – в задумчивости ответил я.

– По крайней мере, я не удивлён. Семья Солор уже три поколения возводит своих женщин на вершины военной власти. Должны они были рано или поздно перестать быть женщинами. Хотя бы внешне и по поведению. Достаточно на Аштию посмотреть – что там в ней от женщины? Тощая, сухая, как щепка, смотрит, будто вот-вот ударит. Её-то бабка, по слухам, красавицей была настоящей. Ей сам император руку и сердце предлагал.

– Тот самый, поставленный… хм… на карачки?

– Да ладно, он от чистого сердца!

Я усмехнулся. Мой совершенно неожиданный и неурочный отпуск длился уже вторую неделю – Кариншия дурила, а разозлённый отец держал её взаперти дома, где девчонка срывалась на слугах, ругалась с мачехой и пыталась крушить стеклянные безделушки, но безуспешно. Довелось мне поприсутствовать при разговоре отца с дочерью по поводу предстоящего брака, и я был рад, что теперь хоть временно, но оказался подальше от подопечной скандалистки.

– Что?! – с места в карьер взвизгнула тогда Кариншия. – За кого ты меня отдаёшь замуж?!

– За госпожу Аштию Солор. Когда стало известно, что я хочу тебя побыстрее пристроить, она сама обратилась ко мне с брачным предложением – и я, разумеется, согласился.

– Что ты сделал? Согласился?! Ты издеваешься?

– Молчать!

– Да как я с ней жить буду? Она же не мужик, что за чушь?! – Прахим Айми свёл брови, но его взгляд на этот раз не оказал должного воздействия на дочку. – Да как я буду с ней…

– Ты за свою жизнь нагулялась достаточно. Ни один мужчина не возьмёт тебя такую, кому ты нужна, гулящая? А Аштии от тебя детей не заводить, в свою постель не брать, потому ей и ты сгодишься.

– Да я нормальная женщина! Мне мужчины нужны! На фига мне в мужьях тётка?!

– Об этом надо было думать раньше, когда ты по мужикам гуляла.

– Я не гуляла! Неправда! – Из глаз девчонки брызнули слёзы, и мне даже стало её немножко жалко. В конце концов, Кариншия выросла в уверенности, что деньги её папы, одного из самых богатых купцов Империи, открывают перед ней мир и всё, буквально всё делают доступным. Собственно, и отец-то не спешил её разубеждать, отделываясь деньгами и разрешением творить что угодно от дочки, на воспитание которой не хватало ни времени, ни сил.

– Довольно, – голос отца скрежетнул металлом. – Можешь не лгать мне. О твоих похождениях знают все от Зыбкого моря до Хрустальных льдов. Брак с госпожой Солор позволит тебе подняться в высшее общество и изображать из себя аристократку. Это лучшее, что может тебя ждать, намного больше, чем ты заслужила! Другая на твоём месте благодарила бы богов и пела небу хвалы. Ты выйдешь замуж, и точка. А если заартачишься – клянусь! – выкину тебя за ворота и забуду о том, что у меня была дочь!

– Ага, как только сын у тебя появился, так уже и дочь не нужна?! – заорала Кариншия, но толку не добилась.

– А кому нужна гулящая дочь, которая позорит семью на все столицы? Другой отец после первой же выходки выкинул бы тебя на улицу. Я же в память твоей благородной матушки готов тебе всё простить и забыть, отдать замуж в знатную семью, да ещё большое приданое обещать, а ты ни капли благодарности не показала, дрянь! Моё терпение на исходе! Не преклонишь колен перед Аштией Солор – можешь идти побираться по улицам или торговать собой! Мне плевать! Довольно с меня! Серт! Отправляйся к жене и неделю не приходи! Моя дочь будет сидеть взаперти.

– Да я не могу уже больше! – взвизгнула девчонка, вскакивая с кровати. – Меня от нашего дома тошнит! Ну выйду я, выйду, хоть за крокодила выйду, лишь бы отсюда подальше! Выпусти меня уже, не могу с твоей новой бабой носами тереться…

– Молчать! Только посмей сказать что-нибудь ещё в адрес Лаллы! Язык тебе вырву, мерзавке! Ступай, Серт! Я сказал, что дочь не выйдет из дома, значит, так тому и быть!

– Ненавижу! – неслось мне в спину, хоть и не в мой адрес. Я уже привык уносить ноги от ссор дочки с папой. Жаль, что работодатель не дал мне такой возможности раньше.

Зато я успел из первых рук получить новость, которой спустя несколько дней уже вовсю бурлили три столицы. И даже супруга моя, обычно избегавшая задавать вопросы о семье работодателя, осторожно полюбопытствовала, правда ли, что Кариншию берёт в жёны госпожа Аштия Солор. По её реакции я понял, что сам факт однополого брака не столько шокирует местных обывателей, сколько приводит в недоумение.

Впрочем, у обсуждающих тут же отыскивались объяснения такому странному поступку Аштии. Конечно, должна же Глава вооружённых сил состоять в браке, иначе что это за дело? Золотой диск она носит уже семь лет, пора бы подумать о соблюдении закона. Само собой, ей нужен кто-нибудь, кто будет вести дом. Она воюет, куда ей думать ещё и о присмотре за слугами и приготовлении пищи! Всё-таки управляющий или экономка могут лишь отчасти привести дом в порядок, для настоящего уюта требуется хозяйка.

И тут уже пошли разговоры, что такая родовитая и знаменитая дама, как госпожа Солор, могла бы выбрать себе ровню, а не дочку какого-то купца, да ещё и шлюху. Из чего я вынужден был сделать вывод, что нравы имперского общества сильно отличаются от нравов моего родного мира. В любом случае Кариншии предстояло стать женой женщины, как бы это ни выглядело.

Когда я снова появился в доме Прахима, то едва узнал свою подопечную – она как-то сильно сникла, притихла и, хотя посмотрела на меня злобно, как всегда, никаких колкостей не отпускала. Вместо этого, шмыгнув носом, попросила отвезти её в магазин свадебных нарядов. Видно было, что она вполне смирилась, даже оживилась слегка.

– Послезавтра придут официально делать предложение, – с кислым видом объяснила она мне. – Надо наряд. Отец хотя бы на деньги сейчас не скупится. Хочет пыль в глаза пустить.

– Разве предложение ещё не было сделано?

– Нет, конечно. Это ж церемония, – она презрительно сощурилась в мою сторону, и я понял, что сейчас опять начнутся выпады. – Ну да, куда уж тебе об этом знать, ты же деревня. На деревне и женился, какие у вас там церемонии.

– Завидуешь, детка?

– Чему завидовать?! Убожеству вашему?

– Нормальному традиционному браку.

– Да я зато буду знатной дамой, буду при дворе принята, буду на балах танцевать, а ты так и останешься со своей крестьянкой в навозе сидеть!

– Почаще вспоминай обо всех преимуществах предстоящего тебе брака, когда снова будешь с отцом ругаться, – усмехнулся я.

– Ты мне не указывай, – огрызнулась она, но продолжать острить на тему моей семьи перестала. И, поколебавшись, продолжила: – Завтра шествие, так я хочу, чтоб ты меня туда сопровождал.

– Что за шествие?

На меня посмотрели с высокомерным недоумением.

– Завтра Солор возвращается в столицу. Со всей армией. Не просто ж так они припрутся и расквартируются – сперва будет шествие.

– А-а, демонстрация сил и бюджетных денег?

– Что?

– Неважно, проехали. Так когда тебя завтра ждать?

– Да с утра, – нехотя ответила девушка. – Шествия всегда рано начинаются. Хоть гляну повнимательнее, что за счастье на меня обрушится.

Я тоже не прочь был взглянуть на эту Аштию Солор. Пожив в Империи, я осознал, что мир, ставший теперь моей родиной, патриархален в самом лучшем и вместе с тем глубоком смысле этого слова. Трудно было представить себе, чтоб воеводой тут стала женщина. Однако у местных как-то уживалось в голове и представление о женской доле только и исключительно в связи с ролью жены и матери, и тот факт, что во главе вооружённых сил уже сменилось три женских поколения.

Странно, что не приходилось слышать об этой даме раньше. А может, слышал, да не придал значения. Это для здешних уроженцев фамилия Солор однозначно ассоциируется с армией, Генеральным штабом и всем таким. Я-то узнал об этом только теперь.

Интересно, случалось ли мне видеть её в бытность мою императорским гладиатором…

Утром небо затянуло облаками, засмурнело, за брызгало дождём мелко и противно, словно кто-то решил равномерно увлажнить землю сквозь гигантское сито. Впрочем, чему удивляться – шёл осенний период, сезон дождей, капало часто. Кутаясь в шёлковую кружевную накидку, Кариншия недовольно морщилась, но желания остаться дома не выразила, и мы с нею отправились на площадь перед воротами императорского замка. Ту самую, в которую упиралась парадная столичная полудуга, именовавшаяся Триумфальной. Кстати, сама по себе Триумфальная форму дуги, в отличие от других главных улиц, не имела – вполне себе обычный центральный проспект, – но сохраняла название. Видимо, данное местными по привычке.

Народу, несмотря на морось, по сторонам дороги и по краям площади теснилось множество. Правда, поскольку для отдельных сословий были выделены разные места, и в той части, где собирались первогильдейские купцы и их семьи, оказалось пустовато, Кариншии не пришлось пробиваться вперёд, работая локтями. Она, пристроившись у самого оцепления, поворчала на меня, что мог бы и зонт поднять. Её ворчню я проигнорировал: местные зонты представляли собой мощные тяжёлые конструкции, занимавшие обе руки, то есть телохранителем я по факту тут же перестал бы быть. К тому же этот зонт ещё надо было где-то взять. Не шляться же по окрестностям, оставив охраняемую девчонку без присмотра, в самом деле.

Оцепление образовывали не только гвардейцы, но и приземистые змееобразные существа, на которых здесь перевозили грузы и иногда передвигались верхом – удобно. Толпящиеся по сторонам Триумфального проспекта люди поражали пестротой и яркостью одежд. Говорило это в первую очередь о том, что любоваться зрелищем припёрлись верхи местного общества – только представители самых богатых и уважаемых социальных слоёв могли позволить себе наряжаться в такие цвета. Простолюдины в серых и бурых одеждах облепили отдалённые подступы к проспекту – ближе их не пускали. Тут все одинаково, вне зависимости от социального положения, жаждали зрелищ.

Взревели трубы, где-то в отдалении бегло рассыпались грохотом большие барабаны, вспыхнул богатством оттенков искристый фейерверк – здесь они были другими, чем у меня на родине. Я вытянул шею. По проспекту, очищенному от людей и повозок, двигались выстроенные по десять в ряд тяжёлые латники с огромными щитами. Величественное и устрашающее зрелище, хотя оружием они и не ощетинены. По сторонам – мощные ящеры; эти куда больше, чем все прежде виденные, соответствовали моему представлению о драконах. На их спинах густился народ в доспехах: погонщики, щитники, лучники.

Россыпь барабанов, грохот подкованных сапог по брусчатке, стон воздуха в краях щитов – войско двигалось вперёд так решительно, словно всерьёз вознамерилось штурмовать замковые ворота. Первое построение продвинулось вперёд и перегруппировалось, открывая для общего обозрения конные ряды. Двигались они столь же стройной монолитной массой. По сторонам конного квадрата маршировали пехотинцы с небольшими щитами, при оружии, издалека напоминающем палаши, в чёрных доспехах с редкими стальными проблесками.

Ступив на площадь, два панцирных подразделения, образовавшиеся из одного, продолжили двигаться вперёд, не нарушая строй, правда, изрядно замедлили шаг. Конница также разделилась на две части, образовав проход и тем самым давая дорогу огромной ящероподобной твари. Этот уже вполне себе дракон неспешно скользил по воздуху метрах в двух над землёй на застывших неподвижно крыльях. «Сильно авангардный самолёт», – подумал я. Судя по ярким попонам, бодро торчащим вверх древкам с флагами и разноцветью одежд, на твари ехало высшее командование. Видимо, где-то там среди них находилась и Аштия Солор.

Дракон приземлился, отвернул голову, и на брусчатку вспрыгнуло несколько человек. Один из них – в красном «а-ля японщина» одеянии и блестящем шлеме – шагал чуть впереди. В тот момент, когда, не сочтя нужным спускаться со спин ездовых ящеров, лучники выпустили вертикально в воздух стрелы с привязанными к ним яркими лентами, шлем был снят. Я вытянул шею, хотя с такого расстояния видно было, конечно, не особенно-то хорошо. С расстояния и при такой амуниции сложно угадать: женщина это или просто молодой и хорошо выбритый мужчина. И, кстати, какой-то сильно невысокий.

Точно тётка…

– Это она? – спросил я у Кариншии.

На меня взглянули презрительно. Но кого я имею в виду, поняли без пояснений.

– Естественно, она, кому ж ещё-то?

Пройдя по коридору, образованному конницей и лучниками на «транспорте», Аштия быстрым шагом добралась до панцирного построения, снова слившегося воедино – и вдруг взбежала на щиты по тому из них, что малозаметно и ненадолго был подставлен с наклоном. Можно было догадаться, что, прекрасно зная заранее всю расстановку, солдаты облегчали ей задачу, подставляя щиты соответствующим образом, однако выглядело это по-настоящему эффектно. И к тому же не получилось бы без солидной тренировки. Взбегать по столь крутому «пандусу» – задача не из лёгких. Подготовка женщины вызывает уважение, это вам не наши крупные военные чины с пивными пузами.

Двое спутников госпожи Солор последовали за нею, остальные остались внизу.

Утвердившись на одном из щитов где-то в середине строя, Аштия сняла с пояса штуковину, действительно имеющую более или менее круглую форму, и взмахнула над головой. Не просто так взмахнула, с поворотом, и я понял без подсказок, что это – визуализированная команда. Действительно, массы войск, теснящиеся позади, сразу пришли в движение, влились в простор площади, словно река в озеро, разбились на отдельные отряды и наводнили собой всё свободное пространство.

Я всматривался в фигуру Аштии над щитами – смутное узнавание беспокоило меня. Где-то я её определённо видел, но где? Или, может быть, просто выдаю желаемое за действительное… Нет, скорее всего видел. Мельком.

Медленно распахнулись ворота императорского замка – движение створок войска приветствовали единообразным гулким криком, команду к которому госпожа Солор также подала своим диском. Затем мягко прошлась по щитам и спрыгнула по другую сторону, почти перед самыми воротами. Там её уже ждали, причём вроде среди встречающих присутствовал и император. Да, вон он в своём золотом одеянии, которое так выразительно искрится под солнцем, а сейчас кажется просто ярко-жёлтым, не более того.

Публика, присутствующая на площади и проспекте, поспешила склониться перед правителем, солдаты и офицеры не отставали. Как хорошо, что здесь не принято вставать перед императором на колени или лбом в землю тыкаться – брусчатка мокрая и грязная. Разогнувшись, я взглянул на Кариншию – выпятив губы, та критически смотрела вслед женщине, во власть которой скоро будет отдана в качестве супруги.

– К тому же и ростом не выше меня, – бросила девчонка недовольно. – Ещё, глядишь, окажется, что она вообще ниже, и как я рядом с ней буду смотреться?

– Не проблема, будешь низко кланяться.

– Тебе лишь бы какую-нибудь глупость ляпнуть.

– Ну а что, традиция-то будет начата в день свадьбы. Это ж у вас принято, чтоб жена целовала будущему мужу сапог. На госпоже Солор, как я видел, тоже есть сапоги.

– Ни за что перед ней колени не склоню! – сердито рявкнула Кариншия, и на неё начали оглядываться, узнавая.

– Ты это папе скажи, – предложил я. Девчонка сразу сникла, отвернулась, морщась.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом, и в этой подготовке мне, слава богу, места не было. И работы предстояло немного. Теперь я разве что сопровождал Кариншию по магазинам, по клубам или просто по улицам гулять – об этом она не могла и помыслить, приказ отца был однозначен и твёрд. Присутствовал рядом заодно и в тот момент, когда в дом Прахима действительно заявилась целая толпа аристократов, с помпой выпрашивать руку Кариншии для госпожи Солор. Краем глаза, в щель двери, к которой приникла и без пяти минут невеста, мне удалось рассмотреть Аштию, поднимавшуюся по лестнице.

Да, я несомненно её знал. Та самая дама, которая на ежегодных играх подала мне знак прекратить бой и пощадить поверженного противника. Та самая, которая беседовала с императором в день второго поединка с Оэфией Паль, поставившего крест на моей карьере императорского гладиатора. Неудивительно, что здесь она не считается красивой. Статная, подтянутая – сказывается, видимо, подвижный образ жизни и физические нагрузки. И плечи широковаты, а отсюда все пропорции тела чрезмерно женственными не кажутся. Впрочем, чему удивляться, при таком-то образе жизни.

– Уходи, – велела мне няня Кариншии. – Сейчас будем обряжать нашу красавицу, тебя здесь быть не должно. Она никуда сегодня не поедет.

– Вот что было этой дуре не явиться свататься вчера или завтра? – проворчала дочь купца. – У меня на сегодня назначена примерка. Теперь пропущу…

– Последи за своим языком! – рассердилась няня. – Ты о ком сейчас говоришь? О будущей своей супруге, главе своей семьи, своей госпоже! Она захочет, так и совсем тебя в доме запрёт. На порог одной ногой не выпустит, вожжами вежливости поучит!

Я поспешил убраться к себе домой, где меня встречали на пороге кружкой вкусного напитка, предлагали полотенце и свежую одежду, где всегда было идеально прибрано, пахло чистотой и цветами, стол накрыт белоснежной скатертью и уставлен лакомствами. Последние дни, возвращаясь раньше, чем обычно, я иной раз заставал тех, кому моя супруга была обязана всем этим бытовым совершенством – двух работниц, приходивших на несколько часов в день. Одна была рослой, широкоплечей, как мужчина, вторая – крохотная и кругленькая, словно теннисный мячик, но подвижная, будто кошка, улыбчивая и любезная. Приготовление еды Моресна не доверяла никому, но всё остальное за неё делали две эти женщины, получавшие свою оплату каждый вечер, благодарившие и спешившие к своим семьям.

– Они так тебя благодарят, словно ты невесть сколько им платишь, – заметил я, когда за обеими помощницами по хозяйству закрылась дверь.

Моресна пожала плечами и выставила на стол ещё один соусник.

– Вторую, например, долго никуда не брали работать, а у неё трое детей. Муж умер, наследства не оставил. Семья голодает. Конечно, она благодарна.

– Почему ж её никуда не брали?

– Во временной прислуге предпочитают видеть возможно более некрасивых женщин, а ты видел, какая она миленькая? Я знаю, что ты полненьких не любишь, поэтому наняла её без колебаний, но у других-то хозяек мужья имеют другие пристрастия.

– О как! – Я в задумчивости почесал затылок. – Сильно… Но, вообще говоря, не могу гарантировать, что в будущем ты сможешь и дальше платить слугам.

Моресна озабоченно свела бровки.

– Какие-то проблемы?

– Никаких проблем. Но после свадьбы госпожа Солор может не захотеть, чтоб при её жене состоял телохранитель-мужчина. В этом случае буду искать клуб, где продолжу выступать. Или другого богатея, который наймёт меня в качестве телохранителя. Это может потребовать времени.

– Ничего страшного, – со спокойствием отозвалась она. – Обойдусь и сама. К тому же есть кое-какие накопления. Взглянешь, сколько там в коробочке?

– Пока нет необходимости, – ответил я, растроганный. – Может, всё и обойдётся. В любом случае, если меня развернут, буду требовать отличные рекомендации и какую-то сумму на прожитие.

За три дня до свадьбы, поймав меня за рукав, Прахим осведомился, готово ли моё парадное одеяние и, увидев недоумение, нахмурился. Да, мне предстоит участвовать в свадебной церемонии, почему я об этом не знаю? Рядом с невестой обязательно должны присутствовать её нянька, управляющий дома, телохранитель. Почему я об этом не знаю? Неужели родители не обучили меня всем традиционным семейным расстановкам? Ну ладно, главное, чтоб в порядке был мой выходной плащ и надеты браслеты. Конечно же их надеть обязательно! И золотую воинскую гривну – тоже. Всё должно быть в лучшем виде, ведь, по слухам, на свадьбе будет присутствовать сам император!

О такой штуковине, как воинская гривна, я слышал впервые, однако, заглянув в мужской ювелирный, вопрос решил за полчаса, хоть и за очень приличные деньги. Не стоило спорить с работодателем, следовало явиться на свадьбу при полном параде, произвести возможно лучшее впечатление. Поэтому накануне праздника моя супруга провела полночи, дошивая ярко-бордовое парадное одеяние, а я ещё раз мысленно порадовался тому, как мне самому повезло с женитьбой.

Невесту вывели из дома под руки, словно боялись, что убежит или хлопнется в обморок прямо на пороге. Последнее было вероятнее, землистый цвет лица и трясущиеся губы были заметны даже сквозь вуаль. Следом за домочадцами Прахима – его супругой с грудным сыном на руках, его младшим братом и двумя племянниками – шагали управляющий домом, няня Кариншии, габаритами похожая на средних размеров копну сена, двое телохранителей купца и я. Уселись все в один огромный экипаж, словно и не было меж нами различий в социальном положении и богатстве.

Впрочем, вопросы социальных различий в Империи решались как-то слишком уж сложно. Поди в них разберись одним махом…

Помост под пышным, увитым цветами и зеленью пологом возвели прямо на главной площади перед императорским замком – вот что значит бракосочетание родовитой аристократки. Наверное, всё это придумано для того, чтоб императору не надо было далеко идти, чтоб ножки не трудить. Внезапно, словно от толчка в грудь, осознал, что вот-вот увижу вблизи себя человека, благодаря которому очутился в этом мире. Мимолётно представил себе, что кидаюсь бить ему морду. Почему-то не слишком увлекло.

Площадь была окружена плотным кольцом разодетого народа, знать и богачи поближе, простолюдины подальше. Цепочка гвардии, блистающей щитами и доспехами, отделяла всю эту массу людей от брусчатки, устланной коврами и усыпанной цветами. Полоса красного ковра пересекала всю площадь и уходила в даль проспекта – ого, неужто до самого дома госпожи Солор постарались? Где только достали столько ковров?

Его величество появился из парадно распахнувшихся ворот чуть позже, чем невеста поднялась на помост. Перед ним склонились все, исключая гвардию и охрану. Помедлив полсекунды, я последовал общему примеру – не стоило выделяться.

– Раз ты воинского сословия, так можешь досчитать до десяти и выпрямляться, – сквозь зубы пробормотала мне нянька Кариншии. – Это нам, купеческому кругу, надо считать до пятнадцати. Неужто забыл всё, чему тебя отец и мать учили?

Как только догадалась, что сии тонкости мне не известны? Краем глаза я проследил за собратьями по профессии, охраняющими Прахима, и поднял голову одновременно с ними. Оценивающе взглянул на правителя. То первое впечатление, что осталось в моей памяти, было малоприятным и чрезвычайно неоднозначным. Сильная личность, не поспоришь, презирать при всём желании не получится. Это вам не последыш выродившейся династии, способный разве что башку под корону подставлять. Это человек, способный взять и удержать власть.

Но симпатии у меня лично, конечно, не вызывает. Такие люди вообще не для симпатии существуют.

Император смотрел сквозь присутствующих. Он не удостоил приветственным кивком ни купца, ни членов его семьи, ни тех аристократов, кто теснился неподалёку. Лицо жёсткое, малоподвижное – хоть вырубай, как есть, в камне. Взгляд углублён в себя… Короче говоря, памятник собственному царствованию, иначе и не скажешь. Я уже знал о том, что прежде Империей правила вполне себе человеческая династия, и всего-то лет восемнадцать назад на трон воссел полудемон, который правит страной и ныне. Как воссел? Да обыкновенно, вторгся в этот мир с армией, подобрав момент, когда основные имперские силы воевали далеко от трёх столиц, быстро всё захватил и короновался.

И снова загрохотали барабаны, сопровождавшие здесь практически любое зрелище, гулко задышали трубы, и вдалеке, дробно прищёлкивая чем-то наподобие кастаньет, появились танцовщицы. Их совершенно не затрудняло безупречно вести рисунок танца, при этом двигаться со скоростью ездовых ящеров, размеренно шагавших и по сторонам, и в самом центре их танца. И при этом танцовщиц было очень много. Очень и очень много. Некоторые танцевали с веерами размером с опахало, некоторые – с шёлковыми длинными шарфами самых ярких оттенков, некоторые – с цветочными гирляндами. Некоторые – с фигнями, напоминающими белоснежные, изящнейшей формы лопаты.

Ступив на площадь, они словно вознамерились занять всё застеленное коврами пространство, плотный «строй» их разомкнулся, растянулся и выпустил вперёд танцовщиц с мечами и боевыми серпами. Я вытянул шею – такого мне ещё не случалось видеть. Публика тоже не осталась безучастной – звучали и приветственные крики, и просто бессвязный гул, создававший фон для ритма той музыки, что направляла танцовщиц. Через пару минут распался и этот танец, и открылся коридор, которым к помосту следовали те, кого здесь, собственно, и ждали – представители Дома Солор. Госпожа Аштия шла навстречу невесте в сопровождении нескольких мужчин и всего одной женщины. Причём сильно моложе себя.

– А кто эта девушка? – шёпотом полюбопытствовал я у няни.

– Которая? Вон та? Это ж сестра госпожи Аштии. Младшая. Мирра Солор. Должна быть ещё средняя, Нега, вишь, не явилась на бракосочетание главы своего рода. Она всегда была в плохих отношениях с сестрой, но уж на свадьбу могла б явиться, – и нянька презрительно фыркнула, показав всем своим видом, что чем-чем, а свадьбой ни в коем случае нельзя пренебречь.

Остановившись, Аштия неспешно сняла с пояса меч и передала его оруженосцу – тот с глубоким поклоном отступил назад. Мирра – миловидная юная девушка, в отличие от большинства местных красоток всего лишь приятно фигуристая – помогла сестре скинуть плащ и набросила его себе на плечо. Лишь после этого госпожа Солор-старшая поставила ногу на первую ступень лестницы.

Кариншия несколько раз слышно перехватила ртом воздух, рука её, спрятанная в складках нежно-зелёного, как весенняя листва, свадебного платья, зримо за дрожала. «Интересно, чего она так боится?» – подумал я. Поднявшись на помост, Аштия без спешки низко поклонилась императору – тот ответил коротким кивком – и шагнула к невесте.

Обождав пару мгновений, Прахим слегка подтолкнул дочь в спину, и та, вздрагивая, приблизилась к будущей супруге. Грузно рухнула на колени, вздохнула пару раз и наклонилась приложиться к сапогу. Госпожа Солор смотрела на неё бесстрастно, без какого-либо сочувствия или симпатии, и руку подала не сразу, а лишь выслушав до конца каноническую клятву. Но всё-таки подала, помогла встать на ноги. Я не видел лица Кариншии, но мог поспорить, что на теперешнюю главу своей семьи она смотрит если и не с ненавистью, то неласково.

Голос у Аштии оказался глубокий, выразительный, в меру низковатый. Её формулировку брачной клятвы слушали особенно внимательно – полагаю, не только мне было интересно, как она выкрутится с формулировками «про любовь» и «про верность». Выкрутилась – видно было, что всё продумано заранее. Выговорив положенное, замерла, придерживая «жену» за запястье.

Император медленно развёл руки в стороны.

– Все мы слышали, – произнёс он.

И площадь ответила ликующим глубоким стоном. Вступили барабаны, потом и трубы, и откуда-то вновь появились танцовщицы, ни одна из которых теперь не решалась хоть разок ступить ногой на ковёр, предназначенный для молодых, а затем и их родных, близких, друзей – словом, сопровождающих.

Уже внизу помоста на Кариншию накинули такой же, как у Аштии, плащ, застегнули на запястьях массивные браслеты, которые здесь носили все аристократы. Пожалуй, только на этом этапе ожесточение в её глазах, жестах и движениях сменилось удовольствием – она торжествующе оглянулась на отца, словно тот всячески препятствовал этому браку и был принуждён теперь уступить.

«Значит, так здесь женятся самые родовитые, – подумал я. – Надо же, такая гигантомания в строительстве, а в вопросе брачных обычаев такой минимализм». А вообще правильно, конечно – коротко, ясно, но при этом вполне себе пышно и дорого.

До особняка Солор, куда вела ковровая дорожка, оказалось не так уж далеко, но если учитывать, что всю дорогу процессия шагала со скоростью больной улитки, словно стремилась обязательно передавить все брошенные цветы – далековато. Улучив момент, я поинтересовался у Прахима Айми, могу ли отправляться домой, нужен ли ещё?

– Разумеется, нужен, – хмуро буркнул мой работодатель. – Ты ещё должен будешь представиться госпоже Аштии. А за тобой уже – все слуги моей дочери, которых она решила взять с собой в новую семью. Госпожа Аштия должна себе представлять, что ещё помимо приданого и жены появится в её доме.

– Что – прямо сегодня?

– А когда ж?

– Я думал, сегодня празднество, да и всё…

– Ну, здравствуй. Не та расстановка сил, чтоб моей дочке кобениться, давать два дня, гадать о том, сохранять ли этот брак. Госпожа Аштия получит всё приданое уже сегодня, и с людьми, которые придут с Кариншией в её дом, тоже познакомится сегодня.

– А разве самой госпоже Солор не нужны два дня на раздумья? Хотя бы формально?

Купец подвигал бровями и вздохнул.

– Если госпожа Солор захочет вернуть Кариншию, по традициям она, при неравном браке, может это сделать в течение года. Надеюсь, не сделает. Впрочем, моя дура что угодно может натворить, с неё станется. Нет, не будем об этом, – и Прахим отмахнулся от меня.

Нечего было ожидать, что нас допустят на праздник, хотя угощением не обделили. В зальце, где мы пировали, угощались также и слуги дома Солор. На меня, обряженного по всем традициям воинского сословия, да ещё и при браслетах-наградах, они смотрели с уважением – на единственного из числа новоприбывшей челяди.

Аштию мне пришлось ещё раз увидеть вблизи в тот же день – она сама спустилась в залу, чтоб познакомиться с людьми Кариншии. Разглядывая её, я подумал, что по меркам моего родного мира это вполне себе привлекательная дама, даже начальственная закваска не так уж сильно прёт. Черты лица на удивление мягкие, взгляд спокойный, любезный. Так вполне может выглядеть обычная моя соотечественница. Да, госпожа Солор выделяется на здешнем фоне хотя бы тем, что она не такая расслабленная, не аморфная, как подавляющее большинство дам Империи. И повадки при всей их внешней мягкости не без сюрприза.

Ощутив на себе её оценивающий взгляд, примирительно улыбнулся. Что ж, хорошие отношения с работодателями никому не мешали. К тому же женщина, несомненно, заслуживает уважения своими заслугами.

Разглядывая меня, госпожа Солор приподняла бровь.

– Я тебя знаю… Нет, постой! – вежливо, но настойчиво прервала она мою попытку объяснить, где и как мы сталкивались. – Я сама… – покосилась на мои браслеты, нахмурилась. – Так… Ты гладиатор из чужаков – я права?

– Да-да, из тех гладиаторов, которых по заказу его величества надёргали из других миров.

– Ясно. Уже успел тут жениться? Очень хорошо. А скажи-ка мне вот что – в твоём родном мире в ходу магия?

– К чему этот вопрос?

– Возможно, будет иметь большое значение в перспективе. Так что – в ходу?

– Нет.

– И здесь ты магии не обучался?

– Кто б меня обучил, – я пытался понять, к чему она клонит. Или дама настолько крута, что при своей супруге не потерпит телохранителя без магических навыков? Впрочем, да, она-то крута. Интересно, смогу ли я добиться от неё хороших рекомендаций? Мне сойдут, конечно, и бумажки, подписанные Прахимом Айми, но подпись Солор стоила бы дороже, и работу я себе с ними мог бы найти получше…

Правда, реакция на мой ответ оказалась скорее положительной.

– Хорошо, – и, отвернувшись, Аштия взглянула на смущённых и вместе с тем восторженно-оживлённых служанок Кариншии. – Добро пожаловать в мой дом.

«Очень правильная практика – по-человечески общаться с обслуживающим персоналом собственного обиталища, – подумал я. – Им-то подгадить хозяевам труда не составляет. С приближённой прислугой и охраной лучше не ссориться». Мне всё больше нравились местные традиции.

Меня никто не спешил рассчитывать. После свадьбы жизнь Кариншии стала более замкнутой и степенной – похоже, девчонка по первости просто боялась натворить чего-нибудь такое, что вызвало бы недовольство госпожи Солор. Браком своим она всё равно по большей части была недовольна и обрушивала на меня смешанные тирады: «Да как вообще можно так жить?!» и «Мне все-все-все завидуют, потому что я теперь родовита и богата». И, не находя у меня сочувствия к первому и согласия со вторым, бесилась.

Бесилась забавно. Я давно уже привык воспринимать её наезды, как когда-то выходки «троллей» в Интернете: тренировался в остроумии, искал её слабые места и не стеснялся бить по ним. Чего мне было бояться? Уверенность, что увольнение у меня на носу, подпитывала решимость не щепетильничать. Аштию я видел редко, чаще мельком, и разговоров со мной на тему недопустимости такого отношения к её жене госпожа военный министр не заводила.

Похоже, ей было, в общем-то, наплевать на свою супругу. Та обеспечила ей должное в обществе положение «женатого чиновника», худо-бедно, но занималась домом с помощью двух экономок и управляющего и пока умеренно тратила деньги. Чего ещё нужно?

Судя по всему, Дом Солор действительно был из очень богатых и чрезвычайно знатных. С аристократией здесь приходилось встречаться почти так же часто, как со слугами, хотя появлялся я, собственно, только в вестибюле, где дожидался выхода своей подопечной. Та появлялась обычно в сопровождении пары служанок, секретаря и в половине случаев в отвратительном настроении. О чём немедленно сообщала мне и расписывала причины.

Я едва прислушивался.

– Ты ж рассказывала, как круто быть аристократкой, вот и утешайся этим, – неизменно было моим ответом на поток претензий.

И если б в ответ на это Кариншия не огрызалась, она не была бы собой. Перебирала буквально всё, что придёт в голову, я лениво парировал, и примерно на третьем-четвёртом выпаде запал у девчонки, лишённой привычных развлечений, пропадал, она сердито супилась и отправлялась за покупками.

Однако как-то раз выступление затянулось, ибо пылу юной скандалистке придало появление в вестибюле Аштии, которую горе-жена, похоже, видела не чаще, чем я сам.

– Чёрт побери! – вспыхнула новобрачная. – Только-только сыграли свадьбу! После свадьбы молодая супруга имеет право кое на что! И где оно? Где оно, чёрт побери? Я госпожу свою супругу вижу в лучшем случае раз в неделю!

– Ты уверена, что хочешь, чтоб я ночевала с тобой в одной постели? – любезно ответила глава семьи Солор. – И какой тебе с этого толк?

– А мне плевать, каким образом ты это всё устроишь! Чёрт побери! Полон дом мужиков, но все от меня, как от чумной, шарахаются! Замуж выходят, чтоб получить не только обязанности, но и права! Радости какие-то!

– На это, думаю, ты пожаловаться не можешь, – отметил я. – Положение аристократки, куча золота – не так ли?

– А ты вообще не лезь!

– Интересно – это почему? Разговор-то со мной был начат, почему я не могу его продолжать?

– Господа разговаривают, что, не видишь?

– Нет. Я вижу вздорную девчонку, которая готова порвать всех вокруг, потому что ей недостаточно игрушек. Сама уже не знает, чего хочет, но вопит…

– Я знаю, чего хочу! Я хочу быть нормально замужем! Хочу иметь мужа! Или другого мужчину!

– Кто тебе мешал вести себя достойно до свадьбы? Тогда б вышла замуж, как все приличные девицы, – с ноткой скуки отозвался я. Аштия, внимательно слушавшая весь этот диалог, усмехалась, но молчала. Сопровождающие её мужчины делали вид, будто их тут вообще нет, и одновременно украдкой разглядывали Кариншию.

– Да я нормально себя вела! Какое твоё дело вообще?!

– Слушай, кому ври, только не мне. Я ж очевидец. Могу такого порассказать, если попросят!..

– Ненавижу тебя, тупой завистливый неотёсанный мужик! – прошипела Кариншия.

– Так это и на пользу. Сильнее возненавидишь мужиков – проникнешься большей симпатией к супруге.

На меня кинулись: драть то ли волосы, то ли лицо. Но на этот случай последовательность действий была уже отработана – перехватить, развернуть, поднять в воздух, подержать, пока не выдохнется. Комбинацию я проделал под аккомпанемент смеха Аштии. Увиденное и услышанное её, похоже, нисколько не задело.

– Сколько ты получал у Прахима Айми, покоритель девиц? – поинтересовалась она. – Шесть полулун в неделю? Плачу тебе десять, но ты всё-таки поаккуратнее.

Я поспешил следом за Кариншией – как бы та ни злилась на меня, а из дому без охраны выходить не могла. Не дай бог убежит, проблемы-то будут в первую очередь у меня.

Известие о новой зарплате не могло не порадовать, ещё больше приободрила мысль: «Ага, значит, всё-таки оставляют на работе. Хорошо». Злящаяся на меня Кариншия уже не могла подпортить настроение – коль скоро это её нормальное состояние, то чему изумляться? Я уже почти привык к дням, наполненным посещением дамских магазинов, поневоле научился немного разбираться в качестве шелков (ведь их при мне обсуждали громко и подробно), аксессуаров, видах отделки, украшениях, свыкся с общением на уровне «принял удар, тут же отразил, ответил сообразно следующему выпаду». Главное было не забыться и не ответить в том же духе кому-то другому, не Кариншии.

– Ну что, – с ехидцей заявила моя подопечная, стоило нам вернуться домой. – Раз ты такой любимчик моей достопочтенной супруги, то и неси ей сам, – и сунула мне в руку охапку бумажек.

Знакомые бумажки – на таких владельцы дорогих магазинов выписывали счета своим знатным и богатым посетительницам, дабы не обременять их обязанностью таскать с собой большую и увесистую сумму денег. Такие счета передавались главе семьи, и если он считал нужным поставить под суммой подпись, считались вполне себе полноценным платёжным средством. Если ж нет… Увы, представительнице семейства приходилось расстаться с облюбованной вещицей и вернуть её купцу. И, возможно, получить нагоняй за расточительность.

Я взял солидную пачку счетов и криво усмехнулся.

– Что – самой боязно?

– При чём тут боязно?! – обрушились на меня. – Да я имею право ещё и на большее, моё-то приданое – не горстка зёрнышек и не два полотенца, как у твоей жены…

– Так, либо оставляешь мою жену и её приданое в покое, либо сама понесёшь бумажки, поняла?

– Ты мне условия тут не ставь! Нашёлся тоже!

– Ладно. Относи сама.

– Эй!.. Ну, хватит уже. Тоже мне, обиженного ещё строит. Никто твою жену не трогает. Неси давай… Ладно-ладно. Ну не буду, сказала же.

Я снова усмехнулся – меня не трогал её трепет перед Аштией, даже сочувствовать не тянуло. Однако счета я взял и понёс их в несвойственной мне посыльной функции на верхний этаж особняка, в кабинет хозяйки дома. За прошедшее время сумел понять, что при местной кастовости мало найдётся бойцов, согласных выполнять поручения, обычно адресуемые представителям другого сословия. Но проникнуться этим не успел. Не понимал, чем меня может унизить редкое выполнение «невоинской» работы.

Странное дело – даже Кариншия на эту тему никогда не прокатывалась в наших перепалках. Табу, что ли? Или серьёзно боится, что я могу обидеться и отказаться подавать ей руку, помогать запихнуть коробку с тканями в экипаж и так далее?

На стук в дверь Аштия сразу отозвалась приглашающей фразой. Кабинет оказался просторным, стены обшиты потемневшими от времени деревянными панелями с тонкой резьбой, узорная бронза и хрустальные экраны придавали зальце вид королевских покоев в каком-нибудь старинном замке – чувствовалось, что интерьеру этому не меньше сотни лет. Единственная новая здесь вещь – огромный массивный стол – был завален бумагами, сложенными стопкой большими костяными пластинами с гравировкой, штуками наподобие досок для письма. Госпожа Солор перебирала какую-то подшивку бумаг, но на меня отвлеклась без недовольства.

– Что тебе? – миролюбиво спросила она.

– Супруга госпожи, – местные формы вежливости до сих пор давались мне с большим трудом, но что поделаешь, – боится передавать счета самостоятельно. Просила меня, – и я положил перед Аштией стопку.

– Ясно, – женщина мельком проглядела счета, быстро поставила подпись на каждом. – Хорошо… Нет, подожди. Тебя зовут Серт, не ошибаюсь?

– Вообще-то Сергей, – внезапной вспышке раздражения проще было подчиниться. – Сертом меня назвал император.

– Это понятно. Садись, – она кивнула на кресло.

Я осторожно приземлился, озадаченный.

– Значит, ты у нас чужак, родом из немагического мира, где об иных мирах ничего не знают. Всё так?

– Вернее будет сказать – некоторые верят в их существование.

Госпожа Солор отмахнулась.

– Верить – не то, что знать. И у тебя есть опыт охотника на демонов?

– Есть небольшой.

– Одиночкой тоже ходил?

– Хм… Всего раз. Не очень успешно.

– Почему так?

– Ну, как сказать… Столкнулся с тварью, которая без малого меня не убила. Решил, что с меня одного такого опыта достаточно.

– Жаль, – это было последнее, что я ожидал услышать, однако ж… – Был бы очень полезен разносторонний опыт охотника-одиночки, если я верно понимаю специфику.

– Для чего именно полезен?

Аштия поднялась.

– Ты мне будешь нужен. Империи предстоит вести локальную войну с одним из демонических миров второго горизонта, и там может пригодиться человек, не владеющий магией.

– В каком смысле – пригодиться?

– Не бойся, не для жертвоприношения, – тон госпожи Солор был миролюбив, но в нём всё-таки звучал холодок. – Возможно, появится нужда в таком бойце, как ты. У тебя есть опыт военной службы? Ну, хоть какой-нибудь, хотя бы на родине? Воевать приходилось?

– Нет, на войне не был, но в армии служил.

– В каком звании? – напористо заинтересовалась Аштия.

– Сержант, – ответил я, не конкретизируя.

– М-м-м… Что-то вроде десятника?

– Что-то вроде.

– Ну и отлично. Сойдёт.

– Хм… Только я, как бы это сказать… Не очень-то хочу служить в армии.

Госпожа Солор приподняла бровь. Несколько мгновений молчала, и я, глядя на неё, подумал, что приближённые императора из тех, что похарактернее, похоже, заразились его умением смотреть. Сейчас глаза у неё, по первому впечатлению, вроде как обычно мягкие и радушные, были совсем не женские, кристальные, словно нарисованные рукой талантливого художника, пронизывающие и малоподвижные.

Но зато очень выразительные.

– Ты ведь уже больше года здесь. Верно? Женился на местной, обосновался в столице, освоился. Не так ли? И до сих пор не понял, что здесь у нас не принято отказывать вышестоящим? Не понял? – Казалось, она немного забавляется, глядя на меня. Но старается это не демонстрировать.

– Понял.

– Тогда о чём речь?

Я развёл руками.

– Меня воспитала другая культура, в совершенно других традициях. Госпожу удивляет, что я не очень-то склонен быстро перестраиваться на новый путь мышления?

– Можно без церемоний, на «ты». Нет, разумеется, не удивляет. Однако себя тоже надо дисциплинировать. И напоминать себе, где ты сейчас находишься, в каком обществе и в каких обстоятельствах.

– Я понял. Один вопрос остаётся – кто будет кормить мою жену, пока я буду воевать? Как в ваших краях решают такие проблемы?

– Полагаю, везде их решают одинаково. Ты у меня получаешь десять полулун? Шесть из них мой казначей будет отправлять твоей жене. Четыре будут причитаться тебе – при армии есть и разносчики, и маркитантки, найдёшь на что потратить. Но жену твою никто не обделит. У нас это не принято. А у вас?

– У нас бывает по-разному. Хорошо. Я понял. Когда отправляемся?

Ощущение, что, ввязавшись в построение местной карьеры, я принял местные же условия игры, сопутствовало мне всегда. То ощущение, когда я парил, словно астероид в вакууме, в полнейшей и абсолютной свободе от каких-либо социальных или эмоциональных связей, накрепко вросло в память, вставало у плеча, едва я начинал сомневаться в правильности здешних традиций. Воспоминание не самое приятное. Именно тогда я ощутил, что всё-таки вырос в обществе и укоренился в нём – не просто в каком-то конкретном, а, так сказать, в обществе людей как таковом, какими бы ни были бытующие там традиции и привычки.

И теперь, выбирая из двух зол меньшее, вполне осознавал, от чего придётся отказаться. В частности, от свободы выбора, если она не была предусмотрена у той социальной группы, в которую я пробился с таким трудом. Теперь уже намного отчётливее было видно, насколько мне повезло. Были в этом мире люди, жившие во много раз хуже, чем я, и от попадания в их ряды меня совершенно ничто не гарантировало те первые месяцы, когда я перестал быть императорским гладиатором и стал просто чужаком.

Но не попал. И теперь отодвинул гнев и вспышку ненависти в этой женщине подальше в глубь сознания, пока оставив на поверхности только непроницаемую деловую холодность. Изображать радостную готовность или патриотизм не собирался, да этого никто от меня и не ждал. Рассматривая меня, госпожа Солор усмехнулась одними губами и вежливо произнесла:

– Отправляемся через две недели. Возможно, раньше, но в этом случае я своевременно тебе сообщу. Твоё снаряжение охотника, если оно у тебя ещё сохранилось, скорее всего, пригодится. Но усердствовать не стоит – едва ли тебе придётся сражаться с демонами. Лучше, если не придётся.

– Если ты точнее опишешь мне круг моих обязанностей, я смогу лучше подобрать снаряжение.

Но Аштия лишь покачала головой.

– Нет, так дело не пойдёт. Свою задачу ты узнаешь перед её выполнением, но и до того настоятельно рекомендую тебе вообще на эту тему ничего и никому не говорить. В том числе супруге. Скажешь ей, что отправляешься воевать – этого достаточно. Если угодно, можешь взять с собой хоть всё своё снаряжение, на месте отберёшь нужное. Всё, иди.

Поднявшись с кресла, я посмотрел на неё, колеблясь, сказать ли то, что так и вертелось на языке – достаточно язвительное, чтоб, прозвучав, вполне уравновесить собой моё неприятное ощущение от всей этой ситуации. И сказал бы, если б не разглядел в её бархатных глазах искорку лёгкой насмешки. Можно было подумать, что она заранее и наизусть знает всё, что я сейчас могу ей сказать, и это в один миг лишило мой порыв грядущего удовольствия. Кому охота выглядеть смешным?

Возможно, в этом взгляде и была тайна её невиданного для мира мужчин триумфа.

Жена снова удивила меня тем, что да: огорчилась, испугалась, скуксилась, узнав, что мне предстоит отправиться воевать, но при этом сохранила и огорчение, и испуг в том спектре тончайших оттенков взаимоотношения, когда мужчина не ощущает ни малейшей попытки хоть как-то на него воздействовать. Не ощущает собственной ответственности за обстоятельства. В конце концов, кукситься тоже можно по-разному. Я видел, что она огорчена лишь самим фактом моего отъезда на опасное предприятие, а не чем-то таким, чего теперь в моё отсутствие и априори по моей вине будет лишена.

Только и сказала, вздохнув:

– Тебе какие походные пироги лучше испечь? С чем?

– Стоит ли трудиться? Как понял, буду при Аштии, то бишь при штабе, там всегда найдётся что кинуть в рот.

– И всё-таки домашние вкуснее. Какие хочешь – с мясом, рыбой, требухой, может быть?

Я обнял её вместо ответа. Ощущение, что передо мной разверзается новая пропасть, в мгновение ока готовая переломить уже сложившееся равновесие устоявшейся жизни, на этот раз досадило минимально. Конечно, кому охота покидать обеспеченную жизнь и уютный дом, где каждый вечер тебя ждут три разных блюда на ужин и любимая жена? С другой стороны, к переменам я уже почти привык. Они – постоянные и оттого не менее разнообразные – были неотъемлемой составляющей частью моей здешней жизни.

Гладиатором, охотником, телохранителем я уже был, теперь попробую долю солдата. И тоже, кстати, схитрив – не рядовым же иду в строевую пехоту. Буду каким-то там особым спецом на посылках. Интересно, почему её так интересует отсутствие у меня магических навыков? Почему их отсутствие как раз и побудило принять это решение? Или мне просто показалось?

Наверняка показалось. Уверен – имей я хоть какое-то магическое образование, меня ждала бы куда более завидная работа. Побезопаснее. Видимо, маги у них что-то вроде артиллеристов при крупных пушках у нас.

Но увы. Уж что есть, то есть. Перебирая засунутое в дальний сундук охотничье снаряжение, я радовался тому, что ничего не выбросил. Впрочем, странного в этом ничего нет – рука не поднимется выбрасывать настолько дорогие вещи, хоть и предположительно ненужные.

Самое главное, что сберёг аптечку с безумно дорогими магическими средствами. Вот уж что мне не заменит даже самая лучшая перевязь под разнопородные потрошильные ножи.

Самое главное, что я и сейчас верю в лучшее.

Глава 2 Шаг в бездну

Армия на марше вызывала в сознании ассоциации с массовым перегоном скота и блистала примерно таким же бардаком, как и тот, что я имел удовольствие наблюдать в части, где служил. Никакого величия и красоты в движущихся вперёд войсках, ни в следующих за ними обозах не было. Конечно, там, где мне пришлось играть роль сперва солдата, а потом и сержанта, до настоящего и всеобъемлющего бардака было далеко. О том, что творилось в подразделениях рангом пониже, мне приходилось слышать лишь краем уха. Всё-таки погранвойска, не фигня. Но от романтических представлений о профессии военного ещё тогда не осталось камня на камне.

Здесь, даже передвигаясь при штабе госпожи Солор, я видел слишком мало воинских построений и слишком много грузовых транспортов, навьюченных чем попало, от шатров для госпожи Главнокомандующей до охапок стрел, аккуратно увязанных по два десятка.

Наибольшее уважение внушали не маршевые роты, а подразделения, охранявшие огромные повозки с провизией – вот тут всё выглядело более чем серьёзно. Так же на всём протяжении пути мне чаще приходилось видеть грузчиков, чем солдат.

Впрочем, если вспомнить, сколько всего полагается тащить и везти за одним танковым подразделением – понимаешь, что тут ничего необычного нет. Местным ещё повезло, у них есть эти ящероподобные грузовые твари, на которых можно навьючить целую гору поклажи или впрячь в целый транспорт, а едят они довольно-таки умеренно. Правда, каждому десятку таких существ полагался маг, следивший за соблюдением магического баланса в целом и здоровьем каждого из них, но тем не менее.

Личный обоз госпожи Солор оказался на удивление скромным – не так, по ожиданиям, должна путешествовать знатная дама. Большая часть её вещей относилась скорее к имуществу штаба – бумаги, всевозможные писчие доски, карты, раскладные столы и скамьи, даже большой шатёр. На первой же крупной дневной стоянке его раскинули, и отнюдь не для того, чтоб Аштия предалась радостям комфортного путешествия – внутрь немедленно набились всевозможные офицеры, и совещание пошло с кратким перерывом на скромную трапезу.

Мне же оставалось слоняться по лагерю и беседовать с солдатами. Браслеты я старался носить – куда приятнее, когда на тебя смотрят с уважением и не отваживают сразу с применением местной обсценной лексики, а вежливо отвечают на вопросы.

К моему хоть и невеликому, но всё же удивлению, обнаружилось, что госпожу Аштию её люди уважают. Причём не только офицеры, хоть бы и самой низшей категории, а даже рядовые из числа охраны штаба (с другими я просто не успевал встретиться). Ни разу не слышал я фразы типа: «Да ну, баба…» или «Что ещё от бабы ждать». Умеренно критиковали те или иные решения, сетовали на поход в мокрое время года, на изъяны снабжения – но так могли бы говорить и о командующем-мужчине.

Приходилось делать выводы и мотать на ус.

Через некоторые время я обнаружил, что армия движется к маженвийской «гармошке». Удивился, засомневался и счёл всё-таки нужным уточнить у молодого офицера гвардии, охотнее всего отвечавшего на те мои вопросы, что относились к числу допустимых. Не столько о том, действительно ли императорская армия сейчас нагрянет на место работы охотников и наведёт там шороху, сколько о том, что такое вообще есть «первый горизонт», и как он соотносится с первым охотничьим уровнем.

– К числу демонических миров первого и второго горизонта относятся те, где более или менее благополучно могут жить люди. Наиболее подходящие человеку из числа демонических. Из мира второго горизонта наш император родом. Он же полудемон, то есть у него как минимум один из родителей – человек.

– В смысле – как минимум?

Офицер посмотрел на меня удивлённо, развёл руками.

– Один из его родителей мог быть полудемоном в свою очередь.

– А, ты об этом. В том смысле, что его величество может быть квартероном?

– Да. Но это не наше дело. Как бы там ни было, в мирах третьего горизонта и далее человек просто не сможет долго выжить. Тем более произвести на свет ребёнка.

– Значит, нетрудно догадаться, с чего вдруг началась война. Дай-ка предположу – кто-то из демонических родственников его величества решил, что надо бы делиться?

– Возможно, – с чопорной холодностью отозвался офицер. – Но это не наше дело. Если надо воевать с демонами – значит, будем воевать. Лучше, конечно, с людьми… Но если есть опасность для государства, то кто ещё должен встать на защиту мирных жителей, как не сословие воинов?

«Надо было ещё раньше вставать на защиту, – подумал я. – Тогда, когда власть в мире захватывал демон. Ну, может, и квартерон – какая, в сущности, разница, всё равно инородная тварь». Но, конечно, вслух не сказал – очевидно, следствием подобного обмена любезностей станет драка, а может, и резня. И дело тут не только в особом отношении к правителю, как к существу сакральному, хоть и не близкому к божественности (какая уж тут божественность, у демона-то). Но и в положении его подданных.

Я был уверен, что проигрыш многолетней давности: свержение прежней династии и воцарение нынешней – до сих пор болезненно воспринимается представителями воинского сословия и аристократией. Прочим-то сословиям, думаю, в большей степени по барабану, кто правит страной, лишь бы жить давали.

Маженвий, как оказалось, представлял собой почти такую же трудовую провинцию, как и Мурмий, родина моей жены, но, в отличие от Мурмия, здесь основное население составляли не углежоги и дровосеки, а пастухи, стригали и ткачи. Провинция была побогаче родины моей жены, потому что славилась своими непревзойдёнными шалями и тканями, местные купцы богатели бы на овечьей шерсти, как на дрожжах, не обкладывай государство этот промысел драконовскими налогами. Но даже при наличии таковых промысел не чах, а развивался, и купчины продолжали возить знаменитые шали во все концы страны.

Также Маженвий был знаменит тем, что именно здесь когда-то на поверхность вышли армии нынешнего императора, тогда ещё не обременённого короной, однако жаждущего её. Сперва местные обитатели решили, что это всего лишь одна из масштабных «агоний» «гармошки». Они и представить себе не могли, что старой династии и старой власти на тот момент оставалось существовать меньше месяца.

Оглядываясь на конников, охраняющих повозки со съестными припасами, я подумал вдруг, что, может быть, столь же неожиданные изменения ожидают империю и на этот раз. Кто может знать? Если не представляешь даже приблизительно, что происходит, легко готов вообразить буквально любую ерунду.

Впрочем, какая мне-то, чужаку, печаль? Что один император, что другой – была б возможность спокойно жить, другого и не надо. Кстати, начинало возникать ощущение, что местных обывателей этот вопрос тоже почти не интересует. Что бы там ни происходило на военном поприще – не их это дело. Можно почесать языками, посетовать на налоги, выросшие в связи с войной, но разговоров о том, чтоб вооружаться и стоять стеной на страже мира, никто не начинал. И – как я понял – представители воинского сословия и знать от простолюдинов: ремесленников, крестьян, торговцев и прочих людей переходных профессий – ничего такого и не ждали.

Вот что значит кастовое общество. Не входит в обязанности твоего круга оружие в руках держать – ты и не берёшь его, киваешь на воинов, живущих за счёт результатов твоего труда, и руками разводишь, мол, моё дело сторона, пахать да сеять, да в мастерской корпеть. Здесь была, несомненно, положительная сторона. Имелась и отрицательная, но как бы я ни оценивал чужой уклад – он таков, каков есть, и его можно только принять.

Близ «гармошки» в Маженвии встали лагерем на холме, до сих пор сохранившем в приличном состоянии значительные укрепления. Когда-то здесь строили крепость для защиты от лезущих демонов, но потом сочли это занятие бесперспективным и бестолковым – в обычное время охотники справлялись и так, а в годы серьёзных нашествий и «агоний» войска опирались на укрепления города Маженвий – центра области, именовавшейся так же.

Правда, восемнадцать лет назад ничто не помогло предыдущему правителю остановить армию нашествия на пороге своей страны.

– Ну, нам предстоит весёлое предприятие, – заметил один из бойцов отряда сопровождения, когда обоз остановился, и разожгли костры, чтоб накормить солдат и работников. Раскладывая перед огнём мокрый плащ, он разминал затёкшие плечи и заодно не прочь был поболтать. – Какая выгода с демонов? Ни добычи, ни пленников.

– Ну, это ты зря, – возразил другой боец, постарше. – На первом горизонте немало человекоподобных демониц. Они охотно дают человеческим мужчинам, и если настращать, неплохо работают по лагерю.

– И как, по-твоему, можно настращать демоницу? Они же совсем другие, чем человеческие женщины.

– Хлыст как аргумент неотразимо действует на любую бабу, хоть человеческую, хоть не очень.

– Говоришь, как знаток.

– Ну, так что ж? Я воевал и тогда, и после сталкивался с демоницами, – солдат не удержался, утёр губы и заодно взлохматил усы и бороду. – Эй, гладиатор! Что торчишь там один? Подсаживайся к костру, угощайся, – и потряс в воздухе обтянутой кожей походной баклажкой. Судя по всему, не пустой.

Я не заставил себя уговаривать, устроился на упёртой в землю толстой оглобле, хлебнул горячительного из баклажки, поблагодарил. На меня смотрели с любопытством, и очевидно было, что жаждут расспросить о необычном, узнать что-нибудь интересное, потому и пригласили к ним присоединиться. Я не противоречил, потому что сам был заинтересован в том же. У кого ещё можно узнать об обычном ходе военных действий в мире, где я провёл ещё так мало времени?

Над огнём живо водрузили котёл с водой, один из солдат, накинув свой плащ на край повозки и так соорудив навес, разложил на ящике мешочек с крупой, сушёное мясо, специи, коробку с солью. Покосился в налившееся темнотой, сеющее мелкий дождик небо – вечер здесь в мгновение ока захлопывал врата для небесного света, и ночь обрушивалась, словно волна песка. Я всё никак не мог к этому привыкнуть – белые ночи ещё вспоминались мне с нежностью, иногда снились, и это было мучительно.

– Подбрось побольше дров, – велел боец. – Когда с неба брызгает, слабый огонь живёт недолго. Зато сильному ничто не страшно.

– Ночью может припустить сильнее.

– Да плевать. Главное, чтоб еда успела сготовиться. Эй, не жалей сала! На таком холоде надо подкрепляться основательно.

«Холод?» – с недоумением подумал я и покосился наверх. Морось раздражала, выводила из себя, пропитывала одежду, холодила кожу, однако до настоящего холода было ещё очень далеко. Да к тому же у костра… Помимо всего меня грела мысль о смене одежды, уложенной в кожаную непромокаемую сумку. Возможно, в шатёр меня не пустят, но вполне реально будет переночевать под одной из повозок, поставленной на пригорке.

– Давай, гладиатор, наворачивай, – мне сунули в руку миску, полную каши. – Без соуса, конечно, но что уж поделаешь. Можешь винца плеснуть.

– И так сойдёт.

– Люблю неприхотливых… Слушай, правду о тебе говорят, что ты мастер драться со всякими демонами?

– Не сказал бы, что мастер. Но кое-какой опыт есть. По мелочи. Приходилось подвизаться охотником.

– Ого! – Народа у костра прибавилось. – Расскажи-ка!

Я кое-что рассказал, и под это повествование, где-то сглаженное, где-то чуть приукрашенное, каша была съедена до зёрнышка. Меня переспрашивали, уточняли, и стало ясно, что в среде профессиональных солдат о профессии охотников гуляет столько же легенд, сколько в родном для меня обществе – о профессии гладиатора. В любом случае мои откровения слушали с доверием, приговаривая: «Так вот оно как… Ну надо же… Чё – правда?!»

Затем настала и моя очередь.

Мне рассказали, что военные действия в «гармошке» ведутся периодически, и среди присутствующих есть опытные бойцы, сражавшиеся в коридорах и пещерах переходного горизонта в прежние годы. Там было тесно, темно, и демоны способны выкидывать такие финты, что ни одному нормальному человеку и в голову-то не придёт, но драться с ними можно. Хуже всего, что драки эти непредсказуемы, и выгоды с них никакой, кроме жалованья.

– Но тебе-то едва ли придётся драться в общих рядах, – ободрили меня. – Раз ты боец, выбранный госпожой Солор – она ж не занимается подбором рядовых, – то она для тебя какое-то эдакое поручение придумает. Может, штаб охранять.

– Нет, вряд ли, – проворчал другой боец, растянувшийся прямо на лапнике, брошенном на землю, и лениво жмурился под мелкой утомляющей моросью, словно бы от удовольствия. – Для охраны штаба есть гвардия.

– А вообще не стоит тут болтать о планах госпожи Солор, – вмешался ещё один боец. – Такая болтовня иной раз заканчивается нехорошо. Давайте-ка лучше выпьем ещё. Каждый из нас рано или поздно узнает, что от нас ждут. А пока умнее было бы прикупить хороший амулет. У армейских торговцев всегда огромный выбор амулетов.

– Гладиатору амулет ни к чему, – кивнули в мою сторону. – Он искру носил.

– Намного ли хватает той искры. Сколько уже времени-то прошло, и он, видишь, сколько раз без малого не погиб, но выжил. Израсходовал он уже свою удачу.

– Много ты понимаешь, – пожилой боец значительно поднял палец. – Искра не иссякает. И то, что она дала охотнику в первые минуты своего контакта с человеческой душой – остаётся с человеком навсегда. Ещё и потомкам передаётся.

– Если бы…

Разгоревшаяся следом дискуссия была столь же жаркой, сколь и бессмысленной – никто из присутствующих не обладал должным уровнем знаний, чтоб авторитетно вынести окончательный вердикт. Однако спор всё длился, потому что единственное благо, которое он давал – тепло. Все спорящие и болеющие за спорящих наконец согрелись, и, завершив дискуссию, разошлись по своим подводам приободрённые и уже не такие умученные дождём.

Ночью хлынуло с новой силой, залило даже под повозку. Я, предвидя такой исход, спал на целом ворохе веток, вместе с погонщиком, и лишь ёжился от мелкой водяной пыли, которую туда заносило ветерком. Ливень отнюдь не служил причиной для того, чтоб отложить выступление, в этом я нисколько не сомневался. Впрочем, если мои предположения верны, скоро мы все окажемся под сводом пещер, где один уровень, населённый всевозможными демоническими тварями, плавно перетекает в другой. Там дождя не будет. Там нас ждут другие проблемы.

Переодевшись обратно в мокрое, спрятал сухую одежду поглубже (избалованный комфортом, я прекрасно знал, что в мокром не смогу заснуть, а отдыхать было нужно, иначе на что я сгожусь после пары-тройки ночей без сна?) и присоединился к сменной охране госпожи Солор – больше мне, собственно, нигде не было места. Под встающим стеной белым ливнем шатёр госпожи Главнокомандующей казался обвисшим и жалким, хотя размерами мог посостязаться с армейской палаткой средних размеров. Рядом было натянуто с десяток тентов, под которыми кашеварили, перебирали снаряжение и оружие, раскладывали подмокший корм для лошадей и ящеров, всяческое ветеринарное оборудование и магические приспособления.

Офицер личной охраны госпожи Солор углядел меня, уже основательно промокшего, и подъехал, красиво управляя лёгким ездовым ящером – размером с коня, но потощее, поподвижнее, повыносливее и подороже раз эдак в – дцать.

– А ты чего под дождём торчишь? – миролюбиво спросил он. – Иди пока, понадобишься, так тебя позовут.

И я, не дожидаясь повторных уговоров, нырнул под ближайший навес – до облюбованной мною на ночь телеги было слишком далеко, по ливню туда скакать не хотелось.

Навес, как оказалось, скрывал под своими просторными крыльями походную кузню – весь инструмент уже разложен, наковальня накрепко прибита к поставленному стоймя обрубку толстого бревна, шлифовальный круг разложен и снаряжён. Приподняв бровь, кузнец – щуплый мужик с такими тощими руками, что казалось странным, как он заготовку-то удержит – посмотрел на меня вопросительно.

– Уже что-то нужно?

– Нет, я от дождя. Не возражаешь?

– Не возражаю, если поможешь немножко. А то вон там, – и он кивнул в сторону кухонного навеса, – в помощниках недостатка нет. А ко мне что-то не особенно лезут.

– Давай помогу, – я стащил с плеч мокрую куртку. – Что делать-то?

Как выяснилось, надо было таскать уголь с подводы под навес. Мешки были скроены из какого-то местного непромокаемого материала, так что уголь не должен был подмокнуть. Сваливать их полагалось на небольшую одноконную повозку, поставленную недалеко от горна.

– Надеюсь, меха мне не придётся раздувать? – пошутил я, и кузнец отозвался добродушным хохотом.

– Да уж не босяки из глубинки, само собой, – ответил он до крайности туманно, после чего высыпал в горн целый мешок угля. Ногой придвинул к себе какой-то мощного вида сундук – со стороны глянуть, так скажешь, что каменный. Но не может же каменная хрень такого размера сдвигаться с места столь легко! – Разжигаем, что ли… Эй, отойди!

После чего снял с опоры большие клещи и ими же с усилием откинул крышку с сундука.

Оттуда полыхнуло живым, упругим пламенем, едва не лизнувшим навес. Мастер сунул в самую его сердцевину клещи, поворочал ими там и вытащил на свет божий длинную полосу жидкого огня, размахнулся и швырнул её точно в горн. Пламя тут же вгрызлось в горку углей и наполнило горн жаром.

Кузнец перехватил мой ошеломлённый взгляд. Понимающе прищурился.

– А-а, так ты не знаешь, что это? – Он ногой за хлопнул сундук. – Из глубинки, что ли?

– Вроде того.

– Ну, понятно. Обычная огненная железа дракона. Лучше саламандры, к тому же саламандры ещё более редкий товар. – Мастер подкрутил что-то у мехов, и те стали ритмично накачивать воздух в горн. Сами. – Саламандры – это для ювелиров. Оружейникам не годятся, разве что три-четыре сразу. Ну-с, что у нас будет первым?

Я с удовольствием замер неподалёку от горна – оттуда волнами наплывало сухое приятное тепло. Кузнец совался намного ближе к огню, щурился и жмурился, и управлялся с удивительной быстротой – чувствовалась привычка. Под его руками железяка по степенно обрела правильную изогнутую форму, и вырисовалась подкова для грузового ящера – мощная железная дура, не прибиваемая, а прикручиваемая к лапе.

– Вот та-ак, – протянул он удовлетворённо и швырнул готовое изделие в бадью с водой.

– Эй, кузнец! – окликнул мастера возчик, выглянувший из-за палатки со съестными припасами. – Вот это подделай тут, сломалось.

– Подделаю, кидай… Почистил хоть?

– А не видишь? Через часок зайду.

– Торопыга какой…

– Торопыга не торопыга, а мне подводу отгонять к переднему краю. К лучникам. Не тяни, а то обоим головы снимут.

– Тебе снимут, а не мне. Вчера мог всё проверить. Чего вчера ушами хлопал? – Не тратя время, он уже развинчивал сложную конструкцию, назначение которой я по своей неопытности с ходу не мог определить, и надломившуюся деталь швырнул в горн. – Будь другом, боец, принеси воды. А потом от пекарей масла – для закалки. Они знают, какого. Сделаешь?

– Сделаю, – проворчал я, ныряя под ливень. Вода хлестала по лицу, словно специально целясь в глаза. Было противно, но радовало хотя бы, что, исполнив поручение, я вернусь снова к жаркому огню, который живо высушит мою рубашку и, наверное, уже высушил куртку.

Торча под кузнечным навесом, я время от времени поглядывал на выход из штабной палатки, откуда то и дело кто-то выныривал и куда вскоре заныривал обратно. Увидел и Аштию, правда, не сразу узнал её в доспехе, мокрую с головы до ног, обстоятельно обсуждавшую что-то с одним из офицеров. Оглянувшись, она тоже заметила меня, покосилась на оруженосца, и тот вприпрыжку – похоже, совсем мальчонка, хоть и в настоящих доспехах – кинулся в мою сторону.

– Тебя зовут, – заявил он, поправляя мокрый насквозь валяный подшлемник. И умчался обратно.

Пожав плечами, я нырнул под дождь. Впрочем, кажется, он уже иссякал.

– Ты здесь? – осведомилась у меня госпожа Главнокомандующая. – Очень хорошо. Скажи-ка, тебе случалось бывать в здешней «гармошке»?

– Нет, ни разу.

– Ладно. Впрочем, это неважно. Горизонт схождения – совсем другое дело, чем обычная «гармошка». Хотя, может, я и ошибаюсь.

– Что – пора готовиться?

– Разве что морально. Я всё тебе сообщу, когда придёт время. Иди, – и меня отослали царственным жестом.

«И чего звала тогда, дура?» – с раздражением подумал я, возвращаясь к горну.

Всё шло своим чередом. Здесь, в ближнем тылу, бой отзывался то и дело вскипавшей паникой, запахом съестного из огромного котла, мгновенно исчезавшего вместе с котлом, воплями раненых, доставленных в госпиталь при штабе. Судя по всему, сражение шло полным ходом. Интересно было бы взглянуть. Только чтоб издали. И так, чтоб не загребли воевать. И чтоб без неприятных последствий…

Ну его на фиг. К тому же отлучаться будет проблематично. Обрадованный помощью, кузнец то и дело обращался ко мне с теми или иными просьбами. Само собой, я только и мог помочь что подсобной работой, да в ковке мастеру подмога и не требовалась. Зато я мог отвинтить то, что нужно было срочно починить или переделать, мог развязать мешок с углём, притащить ещё пару вёдер воды, подержать молоток, в конце концов. Потом мы вместе с ним от души наворачивали мясной суп – судя по всему, с кухни, готовящей для господ штабных офицеров, – закусывали его сырными рулетами, подбирали остатки соуса кусками свежей лепёшки, запивали отличным вином. Хоть это хорошо.

А по соседству в иссякающей бледной мороси тренировались гвардейцы. Их никто и не собирался бросать в бой, а безделья бойцов здесь, похоже, боялись с той же яростью, что и у меня на родине в военных городках. У нас в ход идёт покраска заборов и выравнивание кроватей, здесь – фехтовальные тренировки. Что, без сомнений, значительно полезнее.

Вот туда бы мне попасть, вот где бы поубивать время.

И, дождавшись момента, когда кузнецу от меня не требовалось никакой особой помощи, я попытался напроситься на общую тренировку.

Офицер оглядел меня сомневающимся взглядом.

– Ты у нас кто? Телохранитель? А в прошлом кто? Что? Гладиатор? Ну, и что тебе тут делать? У меня мастеров фехтования под рукой нет. Что? Мечом плохо владеешь? Это как это?! Разве так бывает?.. Хм, ну что ж, становись в строй. Ничего против не имею, – но напоследок охладил меня взором сомневающегося божества, и им же предостерёг от баловства.

Напарник сперва косился в мою сторону, но через несколько минут тренировки вполне успокоился. После обычной разминки, заключавшейся в отработке шести стандартных способов атаки и нападения, взялись осваивать основные приёмы боя в плотном строю, перегруппировки – обо всём этом раньше я не имел ни малейшего представления. Но, убедившись, видимо, что я готов безмолвно стараться и выполнять указания, окружающие решили отнестись ко мне терпимее и чуть менее настороженно.

– Эй, не разучись рубиться в одиночку! – окликнули меня в минуту отдыха. Посмеялись, но сдержанно, не желая обидеть.

Я промолчал, только поднял руку в знак того, что слышал. Неопытный, я сам себе казался смешным, и был доволен, что меня не прогоняют. После рабочей манеры Хунайда, любившего вворачивать обидные словечки через фразу, здешние окрики: «Щит выше, меч ниже! Шаг назад, шлем вперёд, чего прогнулся?» казались мне вегетарианскими.

Так я стал по два-три часа в день отрабатывать строевую подготовку в местном понимании этого понятия, сперва на укреплённом холме под дождиком, который то начинался, то прекращался, потом – в подземельях. Туда мы перебрались как-то разом: просто вдруг по лагерю забегали рабочие, возчики развели отдохнувших ящеров по местам, впрягли, ударили стрекалами – а за повозками шумно устремились отряды сопровождения, скромные табунчики запасных животных, те из работников, кому не хватило мест на телегах. И шатры как-то словно сами собой сложились в компактные груды жердей и влажные штуки ткани.

Кузнец, которому я помогал укладываться, разбирал своё оборудование с той же быстротой, что и все окружающие.

– Надеюсь, поможешь разложиться на новом месте? – подмигивая, намекнул он.

– Если вообще тебя там отыщу.

Я его нашёл, и без особого труда. Работа при кузне съедала остаток лишнего времени, которое я всё равно не мог проводить с гвардейцами – у них ведь помимо тренировок была своя служба, к которой я не имел отношения – и обеспечивала рационом намного более обильным и качественным, чем солдатская пища. Заодно и кое-какой кузнечной мелочовкой. Мастер не отказался сделать мне новые подковки на сапоги, подарил изогнутый крохотный нож, который удобно было носить за рукавом и выдёргивать одним махом.

В подземелье оказалось довольно-таки просторно. Здесь оказалось не так, как в знакомых мне «гармошках», где путника ждал узкий проход меж двух стремящихся друг к другу скал и место лишь только-только развернуться коню, причём всё это под небом, стремительно меняющим свой оттенок. Маги открыли императорской армии проход в огромный пещерный комплекс, который занимал столь обширное пространство, что какой-нибудь монастырь или форт тут разместились бы легко, как в длину-ширину, так и в высоту. Титаническая пещера имела сильно неправильную форму, и в её закоулки можно было в свою очередь распихать целый город.

Не каждый участок пещеры был прикрыт сводом где-то там, на недосягаемой высоте, в огромные провалы смотрело небо, но теперь, по крайней мере, оттуда не сеял противный дождик. И по ночам было довольно-таки прохладно, так что близость к кузнице получалась не лишней, потому что мастер не возражал предоставить мне место для ночлега поблизости от горна.

Через несколько дней меня всё-таки позвали к Аштии.

– Что с собой брать-то? – спросил я хмуро.

Посыльный отозвался грубовато, с насмешкой.

– Голову бери. Слушалку и соображалку.

Я, прищурясь, оценил молодого офицерика взглядом. Адъютант вульгарис. Этим всё сказано. Препираться и ставить юношу на место – пустой труд, к тому же потребует слишком много сил. Много чести.

В палатке – крохотной по сравнению с соседней, штабной – Аштия и ещё несколько офицеров корпели над целой грудой карт. Что они там делали, я не понял, хотя поневоле вытянул шею, заинтересовавшись. Но разводы, яркие вкрапления и значки на листах были мне непонятны.

– Ага! – встретила она меня. – Проходи. Значит, Серт, задача у тебя будет следующая. Поскольку современная война – более чем наполовину война магическая, нам предстоит иметь дело со сложной системой магической поддержки противника. Ему тоже. Но, в отличие от нас, ему приходится транслировать большие объёмы энергии на приличное расстояние. По данным разведки и по расчётам наших магов точки ретрансляции являются уязвимыми местами системы. Тебе предстоит быть кем-то вроде диверсанта-одиночки. Ты будешь пытаться снять и принести мне искру из узлового ретранслятора… Ты сейчас смотришь на меня, как дама на лягушку – тебе что-то не понятно?

– Кхм… Мне всё не понятно. Например, у ретранслятора должна быть охрана – кто будет с нею разбираться? Кто-то помимо меня? Или это я должен буду всех накрошить собственноручно? Или предполагается, что узловой элемент магической системы я буду отковыривать на глазах у всех?

– Отковыривать, как ты выразился, искру на глазах у всех тебе не придётся. Вокруг систем трансляции энергии находится так называемое «чистое» пространство, куда никто не суётся. Ради собственной безопасности.

– А я, значит, сунусь.

– А ты сунешься. Человек, живший в немагическом мире, никогда магией не занимавшийся, не проходивший преобразований своей естественной энергетической системы, является «чистым». Ему влияние высококонцентрированной чистой энергии по барабану. И по бубну тоже. Если ты, конечно, и в самом деле «чистый».

– Я ходил в «гармошку» и потом долго отлёживался. Влияние фона на меня было значительным.

– Это другое. Совершенно, – она смотрела на меня, нетерпеливо притоптывая ногой. – Речь не о демоническом фоне, а об энергии высокой концентрации, которая, если не найдёт, за что в тебе зацепиться, просто пройдёт сквозь тебя. Если найдёт – размажет. В смысле, обратит в себя. Так что тут важно лишь, «чист» ты или нет. Потому что в первом случае ты потом сможешь спокойно отлежаться.

– Я вообще-то не горю желанием куда-то идти. Так что лучше считайте меня «грязным».

В палатке воцарилась полнейшая и чрезвычайно напряжённая тишина. Присутствующие в недоумении воззрились на меня, затем живо перевели взгляды на Аштию. Одно, зато кристально ясное свидетельство, кто тут на самом деле ходит в главных – никто не собирался осаживать меня, предоставляя госпоже Солор это право и эту обязанность.

Лицо женщины не дрогнуло, лишь слегка исказилось улыбкой. Улыбка получилась сдержанной, любезной, и лишь промелькивающая в глубине невозмутимая твёрдость давала понять – что-то тут нечисто.

– Вот как. Но в твоих интересах, знаешь ли, оказаться «чистым». Ибо в противном случае тебе придётся искать способ вернуться к себе на родину.

– Если верить вашим же магам, это невозможно.

– Я имею те же сведения. Но ведь это тебе нужно, а не нашим магам, не так ли? Твоё присутствие здесь будет благополучным лишь в том случае, если я и мои советники правы. Впрочем, следуя логике, касательно тебя мы не ошиблись, так что попробуем. Тебе объяснят, куда идти, а уж как пробраться мимо войск и охраны, ты соображай сам, охотник. Если принесёшь мне искру, можешь считать своё положение в этом мире упроченным. Оно ведь у тебя пока – сам знаешь – до сих пор чрезвычайно условное.

Она смотрела на меня прямо и спокойно, явно не пытаясь давить взглядом или просто хотя бы выдержать мой. Не в духе женщины сходиться напрямую, испытывая силу в откровенном противостоянии. Всем своим видом она как бы давала мне понять: ну да, я могу первой опустить глаза, первой сморгнуть, уступить тебе в волевом поединке, но что это изменит? Ситуация останется прежней, такой, какая она есть, изменить тут уже ничего нельзя.

Намёк был прозрачен. Я уже достаточно долго жил здесь, чтоб знать, что такое люди вне касты, вне социальной группы. Оказаться в их числе у меня не было никакого желания, потому что подавляющее их большинство составляли рабы, а помимо того – всевозможные вариации на тему неприкасаемых, занимавшихся самой опасной и мерзкой работой. Вроде ухода за людьми, больными лепрой. Ни себя, ни свою жену я не желал обрекать на такую участь – это, конечно, если госпожа Солор не имела в виду чего-нибудь худшего.

Впрочем, отойдя от шока, я в глубине души был вынужден согласиться с ней. Если уж я решил укорениться в этой почве, причём не гордым одиночкой, живущим в лесу и ни от кого не зависящим, а человеком общественным, то поневоле вынужден принимать местные правила игры. В этих краях вышестоящие могут что угодно приказать нижестоящим, и последние имеют лишь одно святое право – выполнять приказ с восторгом и богатейшей инициативой.

И это понимание лишило меня воли к дальнейшему сопротивлению. О чём спорить, если и так всё понятно?

– Вы хотите от меня невозможного.

– История подсказывает нам, что невозможное очень часто оборачивается реальным. Было бы желание, – женщина мягко развела руками.

– Что ж, допустим, я желаю, чтоб невозможное обернулось возможным. Что я для этого должен сделать?

Она улыбнулась уже мягче, хотя взгляд не терял своей незыблемости.

– Это тебе лучше знать. Кто из нас имеет охотничье прошлое? – И, отвернувшись, кивнула одному из своих людей: – Разворачивайте следующие карты. Иди, Серт, тебе всё расскажут и объяснят.

И меня увели вежливо, но настойчиво, в соседнюю палатку, прилепившуюся к стенке штабной палатки чуть поодаль. Там, усадив на скамейку, вручили два каких-то просторных листа бумаги с двуцветным рисунком. Несколько минут я рассматривал разводы и линии, потом поднял глаза. Офицер, терпеливо ждавший, пока я насмотрюсь, был уже в летах и одет не в цвета воинов, а в цвета магов.

На листках можно было разобрать очертания коридоров и переходов – должно быть, внутренности пещеры. Благо опыт общения с картами на родине помогал мне и здесь выпукло представить себе всё то, что изображено плоско. Зато местные условные значки я пока знал очень плохо, разбирался лишь хорошо если в десятой их части. Поэтому, старательно рассмотрев искусную чью-то работу, в аккуратности с которой мне было не поспорить, вздохнул и развёл руками.

– Ничего не понимаю.

– Я постараюсь всё объяснить, – офицер присел на соседнюю скамейку, взял у меня один из листов, разгладил на колене. – Начнём с того, что ты едва ли представляешь себе, как выглядят системы по ретрансляции магической энергии. Ну, наши тебе представлять и не надо, что же касается демонических, то у них есть свои специфические особенности. Исходный ретранслятор ты и не увидишь, он глубоко в исходном мире нашего противника. Твоей целью является выходной, конечный ретранслятор. Как правило, он располагается глубоко в тылу войск противника. Ну да, добраться до него не так просто, но попробовать можно. Видишь ли, ни в нашем, ни в том демоническом мире, откуда пришёл наш враг, не найдётся человека вроде тебя. «Чистого».

– Хм… Значит, надо как-то обойти армию… И обоз – у них же есть обозы?

– Обозы есть практически у любой армии. Да. Мы сейчас с тобой покумекаем, как тут лучше всего составить маршрут, чтоб и не слишком долго, и по минимуму столкнуться с врагом. Ты ведь понимаешь, всю армию не перережешь. Тебе нужно целиться не на то, чтоб драки затевать. А чтоб уходить от чужого внимания, прятаться, просачиваться. Ты же охотником был, ты должен это уметь.

– Должен. Но не умею. Моего охотничьего опыта на полный год не наберётся.

– Как так? А мне сказали – ты опытный. – На меня посмотрели взглядом разочарованного и поставленного в тупик школьного учителя, по натуре добрейшей души человека, однако ставящего работу прежде всего. – Очень жаль. Тогда я даже и не знаю.

На миг у меня возникла надежда, что необходимость отправляться незнамо куда незнамо за чем меня обойдёт, но довольно скоро я понял – нет, не обойдёт. Просто количество моих проблем несколько увеличится.

– Хм… Ну ладно, – поколебавшись, продолжил офицер. – Думаю, какими-то охотничьими приёмами ты овладел, они тебе помогут. Значит, при прохождении побочных переходов главное – не запутаться, не спуститься на горизонт ниже, не попасть в проходную «гармошку», где болтаются вольные демоны, охотящиеся в свою очередь на элементы человеческой энергетики – я говорю о тех существах, с которыми тебе приходилось сталкиваться на профессиональном поприще. Короче – не заблудиться. В этом поможет карта и особый артефакт, который тебе придётся бросить – я скажу, где именно. Выбираться будешь уже по памяти, без поддержки артефакта.

– М-да…

– Ничего-ничего! Всё возможно на этом свете. Так-с… Сперва разберёмся в карте, потом продумаешь своё снаряжение. Вечерком тебя сопроводим в боковой проход, и отправишься. Ты должен вынуть стабилизатор не позже чем завтра к вечеру. Именно на это время запланировано генеральное сражение.

– Э-э… – я обеими руками полез чесать затылок. – Боюсь, что это… Мне спать-то как – надо?

– На войне спят не ночью, а тогда и как удастся. А если не удаётся, то обходятся без сна. Что – ни разу не воевал?

– Не воевал, согласен. Хотя и служил… Э-эм… Ладно, рассказывай, что тут на карте что. И как выглядит этот… стабилизатор. И зачем он нужен – только ли чтоб убрать его с места? Или он и сам по себе нужен?

– Разумеется, нужен. Этот элемент чрезвычайно важен, сведения с него будут иметь огромное значение. Словом, ты должен его притащить сюда и представить госпоже Солор.

– Ну, понял, да. Ладно, рассказывай, что тут где.

В принципе изображения и условных значках, которые для меня имели первостепенное значение, я разобрался довольно быстро, что показалось мне сложным для запоминания – записал. Выслушал указания мага, осмотрел схемы ретрансляционных приспособлений, которые он мне показал, на каждом отмечая галочкой местонахождение нужного узла. Выслушал инструкции, как следует выламывать искру, чтоб не повредить её, и как переносить, чтоб не причинить вред себе и по возможности не выдать своего местонахождения.

Всё это время меня не отпускало ощущение, что всё происходящее – шутка. Не может же оно быть всерьёз, ну в самом деле… Планируя свою вылазку из разряда «никто такого не делал, но чисто теоретически – может быть и возможно», я сам изумлялся своей наивности. Что я мог знать о местных условиях? Как в таких условиях вообще можно планировать боевую операцию?

Неужели и в самом деле они будут полагаться на меня, на мой успех? А если нет, то зачем отправляют? На всякий случай?

Как бы там ни было, мне не оставляли выбора. Я вздремнул несколько часов под кузнечной повозкой, где на меня гарантированно не могли наступить, укутав голову в плащ. Но даже во сне осознавал суету, разбушевавшуюся в лагере, и голоса, обсуждающие какие-то срочные ремонтные работы в паре шагов от меня, и мысли об извилистых чёрных и зелёных линиях на карте. В них я до одури всматривался под аккомпанемент объяснений мага и теперь не мог выкинуть из головы. Эти линии были знаком чего-то тёмного, опасного, душащего.

Из глубин сна я вырвался почти с облегчением.

Группа бойцов, сопровождавшая меня до бокового пещерного ответвления, относились к одному из подразделений элитной гвардии, в разностях которых между собой я ещё не разбирался совершенно. Мне казалось, будто вокруг царит полнейший покой и безмятежность – кто тут против кого воюет, поди угадай, – но свои наблюдения я не спешил высказывать. Наоборот, насторожился. У входа в пещерный коридор они меня оставили с какой-то даже поспешностью (а может, просто привыкли так, местные группы быстрого реагирования), и в полутьму, под низко нависающий скальный свод я шагнул уже в одиночестве.

Забыл спросить у них, от чего же они так усердно, но кратковременно меня охраняли, но когда собрался оглянуться, спрашивать было уже не у кого. Ну и чёрт с вами. Что там у нас впереди? Карту я помнил без подглядываний, не зря же она даже снилась мне.

Подгорные «внутренности» не внушали мне опасений сами по себе, но уж слишком насыщенной казалась мне атмосфера этого места. Оно и неудивительно, ведь здесь находились точки соприкосновения нескольких миров, более того, пространства разных горизонтов смыкались здесь в единое целое. Кстати говоря, меня из родного мира выдернули как раз через пещеру, через горный массив. Интересно, является ли Кавказ естественной точкой межмирового перехода, или это было временное явление?

Интересно, какова вероятность, что из моего родного мира сюда кто-нибудь может попасть сам по себе, без помощи местных магов? Вот же я, без всяких магических умений, болтаюсь с уровня на уровень и могу запросто вывалиться не в тот, так в другой демонический мир. Может, и с человеческими такое возможно?

Что-то не о том думается. Хоть узду на мысли надевай.

Спускаясь по неровной, затейливой, естественного происхождения лестнице, я всё равно размышлял не о своей нынешней цели, а о том, как странно всё получилось. Правда, недолго – уже через несколько минут спокойное путешествие начало меня беспокоить. В самом деле – вероятность встретить всяких там демонов довольно велика, особенно здесь. Где они все? Спят? Боевые планы обсуждают?

Интересно, если его величество вполне человекоподобен, то каковы его соотечественники? Должны быть похожи на людей хоть отчасти, иначе как с ними прикажете совместных детей заводить, полукровок и квартеронов? Маг лишь вскользь упомянул о моих возможных противниках, как о явлении и так всем известном, а я почему-то протормозил спросить. А теперь приходилось готовиться к возможным неожиданностям. До сей поры я видел только нечеловекоподобных тварей.

Поневоле вспомнилась мне та, что едва не угробила меня в моём первом и последнем походе в качестве охотника-одиночки, но в то же время и свела вместе с Моресной. Тварь обладала зачатками разума, определённо. Я, конечно, не специалист, но что-то такое в ней почувствовал. Если все они такие же, то ого-го. Это не я от них буду прятаться, а они меня учуют за версту. В книге про демонов, которую я покупал когда-то на охотничий гонорар, о разумных существах этого типа говорилось очень мало. В основном – о дичи.

Интересно, если я не вернусь, что будет делать Моресна? Видимо, вернётся к родителям со всеми моими деньгами, страховкой и тем, что сочтёт нужным ей выплатить Аштия Солор. Если сочтёт. Бедная моя девочка, нелегко тебе придётся… Нельзя об этом думать. Вот ещё одна веская причина вернуться живым и с искрой – неохота оставлять жену вдовой. Вполне себе благородная цель.

Переходя по открытым местам, более или менее освещённым отсветами магического фона, я сперва внимательно оглядывался и старался ступать как можно бесшумнее. Слава богу, теперь намного лучше, чем любой имперский обыватель, я умел видеть прячущихся демонов. Собственно, если мои чувства меня не обманывают, то тут как раз никто не прячется. Поэтому спокойно пересечём этот поворот и нырнём вот сюда. Здравый смысл мне подсказывал, что разумнее сейчас поддать темпу – потом будет сложнее.

Потом пойдут пространства, намного лучше контролируемые противником.

Прикрыл глаза, сперва благоразумно втиснувшись в складку меж скальных наплывов, вспомнил карту. В принципе, она у меня с собой, специально нарисована так, чтоб в ней не было ни капли магии, хотя обычно, как я понял, без магии карты не изготавливали. Если что-нибудь забуду, разверну. Но пока нет нужды.

О военном деле я знал не понаслышке, и, хотя в своё время служил не в спецназе, кое-что знал о нём. Жаль, что все приёмы определения чужого присутствия неподалёку, которые я знаю, годятся только для человеческого мира. Одно я помнил чётко – в деле диверсионного просачивания на территорию противника надо не шеи уметь ломать в совершенстве, а прятаться. Шееломание – навык полезный, но в одиночку или малой группой всем шеи не переломаешь. Лучше просто не попадать в такую ситуацию.

Да и задача не та.

Мысленно я ухмыльнулся. Герою какого-нибудь боевичка не составило б труда перебить всю армию противника. Что там трудиться, автор за него что-нибудь бы придумал. Но я – не герой. И не в боевичке, а на самом деле. Мне предстояло совершить нечто такое, о чём я имел самое слабое представление.

Переходы пошли вниз – всё правильно, на карте об этом была пометка. Каждое укрытие, зафиксированное на бумаге либо пропущенное, я бегло проверял, и вскоре одним из таких пришлось срочно воспользоваться. Слава богу, движение я уловил заблаговременно, бросился назад и вжался в глубокую трещину в надежде, что меня тут не заметят. Потом, не выдержав, всё-таки слегка высунулся – посмотреть, от кого прячемся и с кем вообще воюем.

Видно было плохо. То ли люди в таких своеобразных доспехах, то ли действительно твари – переходная ступень между людьми и тем, с чего охотники не без риска для шкуры получают профит. Разные по размеру, некоторые ростом и комплекцией с карлика, некоторые – гиганты, метра под три, кажется. Рассмотреть толком не смог, да и не старался. Наоборот, осознав, что ребята не так просто тут тусуются и курят, вскарабкался повыше, чтоб не разглядели.

К счастью, отряд патрулировал, а не разыскивал, иначе приглядывались бы внимательнее. Вниз я сполз не сразу. Разглядев узкий пролом, заколебался, стоит ли рискнуть и лезть туда в надежде, что он сквозной, что гарантированно и безопасно приведёт меня к нужной пещерке. Но вспомнил о возможных переходах из мира в мир, и решил не экспериментировать. Так невесть куда вообще можно залезть.

Следующий напряжённый момент ждал меня в тот момент, когда я обнаружил, что в одной из сквозных пещер, отмеченных на карте как проходные, расположился ещё один отряд. Причём прочно так расположился. Что у них тут – форпост? Мастерская? Походный госпиталь? Да всё, что угодно может оказаться. Уходить ребята явно не собираются. Забравшись повыше и подальше, я развернул на камне карту. Что-то рановато начались у меня проблемы. Дальше-то их должно быть больше.

Обходной путь нарисовался через пару минут созерцания. М-да, надо бы поторопиться. Сколько там у меня времени? Сутки? Путь впереди ещё очень неблизкий, крюк делать не хотелось бы, а ведь придётся, если так пойдёт дело.

Да, лучше сделать крюк. Раз уж чужое войско так солидно расползлось.

Пробираясь к неведомой мне пока, едва оформленной в образы цели, я почти не думал, зачем вообще ввязался во всё это дело. Точно так же на родине меня волновали экзамены, шпаргалки, тренировки, но только не ответ на вопрос, хрена ль мне сдался диплом об окончании школы, статус мастера самбо… Да на фига было, в конце концов, искать работу более денежную, чем та, что у меня уже имелась? Потому что так положено? Я просто не задумывался об этом. Если бы задумался, наверняка смог бы объяснить это себе… Но все объяснения оставались бы искусственными.

Просто потому, что на самом деле и в голову бы не пришло задуматься, а надо ли мне всё это по-настоящему. Так ли я хочу прожить свою жизнь? Как я вообще её себе вижу, и как видел бы, не сформируй передо мной годы воспитания совершенно чёткий образ того, как оно всё должно быть в идеале. Может быть, именно благодаря случившемуся, разрушившему прежние представления о миропорядке и воздвигшем новые, я мог теперь по-новому взглянуть и на самого себя.

И понять, что, хорошо это или плохо, я – продукт того миропорядка, в котором вырос и сформировался как личность. Потому и в этом готов воспринять существующее представление о правильном и следовать ему. Иного выхода у меня нет, потому что в противном случае жить следовало вне общества. И уж конечно не жениться.

Да дело даже не столько в женитьбе. Само собой, я выбирал сейчас путь наименьшего сопротивления, но не из лени или страха. Просто какой смысл сражаться за свободу, которая по зрелому размышлению тебе не нужна?

Пещеры сменялись пещерами, некоторые оказывались скорее ущельями, где над головой было больше неба, чем камня, – сумрачного и вместе с тем многоцветного неба. Так и подумаешь, что его кто-то снизу фонарями подсвечивает. От чужих приходилось прятаться часто – оно и к лучшему, я не расслаблялся, не забывал заглянуть за каждый поворот и предпочитал отпрыгнуть в сторонку и затихариться, нежели полагаться на «авось».

Всё чаще приходилось вытаскивать карту и искать возможные обходные пути. Бывали случаи, когда у меня не оставалось иного выхода, как довериться не отмеченному на картах ответвлению и проползти по нему, потому что все указанные в бумагах коридоры были плотно заняты.

Если бы не тренировки, усталость бы скоро дала о себе знать, упало бы внимание. Ощущая, что начинаю уставать, я резко одёргивал себя, бодрил. Первый раз, попав под поле магического сканирования, ощутил это каким-то запредельным, чуть ли не животным чутьём – мне стало сильно не по себе, судорогой схватило под ложечкой, но, к счастью, это длилось недолго.

Когда схлынуло, я вспомнил пояснения чародея и принялся сам себя обыскивать, вытащил артефакт, определяющий моё местонахождение, и, убедившись, что пока не сбился с дороги, отшвырнул его подальше. С сожалением посмотрел на аптечку. Она становилась опасным предметом, поскольку магических средств содержала в себе предостаточно. Если сканируют на предмет магии, то учуют. Фиг его знают, на тему чего сканируют. Ладно, если на меня нападут, аптекой всё равно воспользоваться не сумею с вероятностью огромной. Надо сделать так, чтоб не напали.

Поэтому, забравшись повыше, запихнул аптечку в щель. Старательно запомнил место.

Потом подумал, что если её найдут, то могут засаду устроить рядышком, чтоб дождаться меня, вернувшегося за ней. И понял, что у меня ум за разум начинает заходить. Какими должны быть в идеале мои действия? Жаль, что я в своё время служил не в спецназе, знал бы ответ на этот вопрос.

А может, и хорошо, что не служил и не знаю. Многия знания – многия проблемы, с которыми в новом мире есть шанс не столкнуться.

И я заспешил дальше, стараясь ступать как можно бесшумнее и мягче. Прислушивался и к своим ощущениям – когда может начаться следующее сканирование? Маг заверял, что если я не имел и не имею отношения к магической практике, то поисковые системы на меня, как и на животное, к примеру, не отреагируют. Раз артефактов при себе уже нет. Буду надеяться, что ищущие ищут именно проявления магии, а не вообще хоть что-нибудь, хоть даже и животное.

Следующий этап сканирования я угадал заранее, вскарабкался почти под самый свод, благо стены были такие, что как хочешь лазай, да и снаряжение не подкачало. На этот раз ощущение продлилось, живот скручивало судорогой уже настолько сильнее, что я испугался, как бы не вывернуло. Впрочем, выворачивать нечего, перекус был чисто символический.

Переждав, сполз со своей верхотуры и отправился дальше. Что уж там… Если сканирование меня обнаружило, я об этом скоро узнаю. Торчать на месте в подобной ситуации – глупость несусветная.

А потом передо мной развернулся лабиринт коридоров, переходов, площадок и пещерок, отчасти прикрытых от пламенеющего неба скалами, собранными в подобия жутковатых друз. На их изломах плясали отсветы пламени, полосами которого здесь было перегорожено буквально всё. Существ, наполнявших собой всё это сложно описываемое и оцениваемое глазом пространство, было столько и разных, что я осознал – ничего я о демонах не знаю.

И что мне делать, интересно? Обойти это место нельзя, негде обходить. Искать лазейки? На карте их не отмечено, артефакта больше нет, особого опыта – тоже, с возможными лазейками можно здорово нарваться. Я больно прикусил губу, взглядом оценивая пространство. Ещё и огня столько… Что ж, может быть, огонь даже наоборот станет мне союзником. Ведь в складках теней, скачущих по уступам стен, может пропасть и фигура покрупнее человеческой.

С трудом заставил себя выбраться из укрытия и скользнул в тень, пляшущую в ритм с языками пламени. Пламя вычерчивало в воздухе затейливые образы, дразнило, пугало своим светом, и, наверное, я умер и воскрес несколько раз – по ощущениям, разумеется – пока проскочил более или менее освещённую часть пещерной стены и снова углубился в тень. На меня, кажется, никто не отреагировал, а если и заметил, то пока выжидал.

До нужного места оставалось уже не так много, и это не столько успокаивало, сколько заставляло напрягаться ещё и при мысли, что при удачном стечении обстоятельств в обратную сторону я попрусь намного более уставшим, и вот тут возможны любые проколы. Первая мысль, возникшая в голове – вздремнуть прямо там, в «чистом» пространстве, ещё до того, как выну искру. Хоть часок…

Интересно, каким может быть влияние такого мощного энергетического фона на мой организм? Даже если я там не погибну сразу, задерживаться не стоит.

Но где тогда передохнуть? Если нельзя сейчас и немыслимо после, и там тоже опаньки… В общем, остаётся лишь набраться терпения и вспомнить служивое прошлое. Были и у нас длительные рейды, когда поспать удавалось хорошо если раз в трое суток. Но уж тогда спали подолгу, «от пуза».

Отсутствие потенциальной возможности для отдыха угнетало едва ли не больше, чем усталость.

Не выдержав, я забился в скальную трещину и, подобравшись так, чтоб меня нельзя было разглядеть в её глубине, задремал. Сон был нервным, и меня хватило чуть больше чем на час. Очнулся в точности тогда, когда планировал, словно по будильнику, не ощущая себя хоть чуточку отдохнувшим, но знал, что ощущение обманчиво. Как бы там ни было, даже минут пятнадцать сна облегчают голову и прибавляют сил.

До цели я добрался ещё где-то через час. Кордон, окружавший, как можно было понять, «чистое» пространство вокруг магического ретранслятора, показался мне странным. Он явно не был рассчитан на создание непреодолимой преграды на пути одиночки. Видимо, проникновение через энергополе действительно считается делом невозможным. Всего несколько куцых отрядов, к тому же демоны-наблюдатели не занимали какое-то постоянное место, а передвигались группами по периметру, и, хотя мне понадобилось изрядно времени, чтоб дождаться, когда удобный для меня проход окажется полностью свободен от чужого присутствия и надзора, этого я всё-таки дождался.

Сумка принялась подгонять меня крепкими пинками по пояснице, когда, пригибаясь, я бросился бежать по этому узкому и довольно длинному пещерному коридору, уповая лишь на то, что не ошибся в своих предположениях, и дозорные не успеют ничего разглядеть. Нырнул за угол, ловя воздух зубами, прижимая ладонью сотрясаемую сердцем грудь. И лишь после того, как отдышался, осознал, что уже нахожусь в области, занятой чистой энергией, в нескольких шагах от массива магической машины. Кстати, да: если до сих пор не сдох, значит, и дальше не сдохну.

Глава 3 Сувенир с сюрпризом

Хреновина, занимавшая больше половины всего пещерного пространства, сперва показалась мне эдаким массивом из световых оттенков, настолько насыщенных, что они обретали плотность металла. Присмотревшись, я понял, что вряд ли всё это – только свет. Скорее уж офигительная конструкция из минералов, настолько искусно подогнанных между собой и так подсвеченных, что она производила впечатление ажурного и вместе с тем единого целого.

Воздух был упруг, словно вода, однако проталкиваться сквозь него было проще, потому что никто не мог сейчас смотреть мне в спину и кинуться из-за угла. Здесь, дыша густым, как студень, воздухом, я чувствовал себя намного спокойнее, чем там, где принужден был уворачиваться в отскакивающие от костров тени и надеяться, что демонам лень будет смотреть в мою сторону.

Развернув бумажку со схемой, я внимательно изучил её, потом громоздкую хрустальную конструкцию. Взглянул на часы – слава богу, в своё время предпочёл механические, батарейка бы давно уже иссякла. А так главное было не забывать заводить – и я не забывал. Это единственная ниточка, связывавшая меня с домом, и я находил какое-то глубинное успокоение в простейшем и аккуратно повторяющемся действии. И даже тогда, когда, израненный демонической тварью, лежал и дожидался, придёт ли ещё Моресна или не придёт, принесёт ли воды, или её помощь была просто плодом моего воображения – стоило схлынуть дневному зною, как рука сама потянулась к колёсику часов.

Хоть и с большим трудом.

Поэтому я всегда знал, который час в моём родном городе, и мог соотнести то время со здешним.

Подходили назначенные мне для действий минуты. Так, где же у нас искомая штуковина? Ага, вот она. Если, конечно, схема не врёт, аки сивый мерин, мне надо вытащить из конструкции вот это колечко… Эдакий чёрно-обсидиановый ободок с глубоким переливом не поймёшь даже какого оттенка. Не сразу сообразив, с какой стороны к нему приладиться, я покрутился возле переливающегося массива кристаллов, потыкал пальцами то туда, то сюда. В глубине конструкции воздух оказался плотный, как резина, и даже слегка переливался.

Мне становилось не по себе, подкатывало к горлу, темнело перед глазами. Похоже, даже «чистым» в такой близости к ретранслятору энергий находиться не шибко-то полезно. Надеюсь, не мутирую в какое-нибудь существо с двумя головами. Поддев кончиком ножа нужную мне штуковину, я с ужасом увидел, как лезвие клинка обтекает, истончается, словно ледышка в кипятке. Ободок едва успел шевельнуться к моменту, когда от ножа осталась только рукоятка.

Как ни крути, но внутрь придётся совать руку.

Я сделал это с таким чувством, будто собирался пальцами драть больной зуб у крокодила, которому забыли дать наркоз. Однако ничего с моей рукой не произошло, разве что протолкнуть её внутрь оказалось не так-то просто. С усилием выдернул кольцо из глубины конструкции. Ждал, что она в тот же миг осыплется, но ничего подобного не произошло. Только нутро этой махины зазвенело, завибрировало, словно музыкальный инструмент с перетянутыми сверх меры струнами.

И я предпочёл поскорее отступить. Мало ли что теперь может случиться. Бросившись назад, едва сумел обуздать панику и затаился за выступом скалы, пытаясь определить, свободен ли путь. Глупо будет попасться сейчас, когда полдела сделано.

Охрана явно заволновалась, занервничала, кто-то забегал, остальные сгрудились у двух коридоров, ведущих к комплексу. Как ни крути, но надо выбираться через оставшийся. Пришлось вернуться к ретранслятору и рвануть в соседний узкий коридорчик, к тому же наполовину загруженный какими-то штуковинами, напоминающими авангардные скульптуры, только не из металла, а из минералов, протискиваться между ними.

Меня начинало тошнить. Если действие концентрированной магической энергии напоминает действие радиации, то я в глубокой заднице. Будем надеяться, что всё-таки выживу и не стану для жены обузой.

Кстати, чтоб выжить, надо как минимум добраться до своих.

Кольцо-браслет я, поколебавшись, всё же нацепил на руку. Если она опасна, меня не спасёт изоляция типа куска тряпки. А сунуть некуда, карманов, подходящих по форме и размеру, нет. Разве что карманы брюк, но там мне даже меньшая хреновина помешает драться и карабкаться. Выскочив из коридорчика, я, пригнувшись, бросился прятаться – уже было от кого. Демоны – то ли бойцы, то ли их маги – начинали оперативно стягиваться к безопасному месту близ ретранслятора.

Бежать и прятаться надо было прямо сейчас. Чуть позже, разобравшись, в чём дело, на меня откроют обстоятельную охоту – если я хоть что-нибудь понимал в жизни, всё будет именно так. Значит, к этому времени надо – кровь из носу! – испариться. Может, на моё счастье, они пока верят, что виной произошедшему был простой сбой системы, может же случиться такое!

Я шарахался из-за уступа и снова за уступ, пригибался, прыгал и бросался в укрытие со всех ног, стоило мне ощутить лишь тень возможной опасности. Паника нарастала – это видно было невооружённым глазом. Главное не расслабиться, не обнаглеть, иначе на этом меня и накроют. Впрочем, через пещеры, разукрашенные полосами костров, я промчался, почти не сбавляя скорости – здесь народу было явно не до меня. На моё чисто человеческое обличие не обратил внимания даже тот демон, мимо которого я прошёл быстрым шагом на «авось».

Мой расчёт был только на то, что если он и увидит во мне чужого, то сперва кинется захватывать сам. А тут рядом пустынный коридор, могу попробовать прирезать его по-быстрому и смотаться от остальных. Не та складывалась ситуация, чтоб сидеть и выжидать, пока дорога очистится целиком.

Но демон не обратил на меня внимания. И слава богу.

Усталость давала о себе знать, нахлынула волной, стоило только осознать, что самое сложное позади. Укрываясь в очередную щель, я заметил, что пальцы, которыми вцепляюсь в камень, не просто дрожат, а буквально ходят ходуном. Отдых, нужен отдых, но это такая же утопия, как душ и свежее бельё прямо сейчас. Пробираясь пещерными переходами, шугаясь каждого подозрительного шороха или тени, я клятвенно обещал себе, что если выберусь живым, непременно организую дома подобие душа. Наверное, можно будет просто заказать. Сколько бы ни стоило – обзаведусь непременно.

Так что первоочередной целью за невозможностью первой для меня стала вторая – аптечка, содержащая в себе в том числе и порцию тоника. Пара глотков – и остаток пути можно будет преодолеть, не подсчитывая носом все рассыпанные камни и неровности грунта.

Очередная группа дозорных, не иначе… Услышав похрустывание в отдалении, я вскарабкался почти под самый потолок пещерки, едва не сломал палец, попавший в расщелину, притаился наверху, на ломаном подобии карниза. Да, дозор, с десяток мелких тварей, чуть ли не обнюхивающих всё в поисках… Кого? Меня? Маг что-то такое упоминал о демонах с нюхом собак, но от них у меня обувь и одежда пропитана каким-то веществом, аналог которого знают и бойцы моего родного мира. Интересно, учуют или нет? Вернее, «интересно» – немного не то слово.

Двинулись дальше. Неужто повезло? Ноги не повинуются, пальцы словно деревянные, не гнутся, но до места, где я припрятал аптечку, осталось всего ничего. Эта мысль подгоняла меня, как запах родного стойла – измученную лошадь. Вниз я сполз и замер, прижавшись к камню. Опять звук… Нет-нет, моя голова слишком важная для меня штуковина, чтоб ею запросто рисковать. Едва не скрипя зубами от бессилия, я вскарабкался обратно, забился в ту же щель. Едва успел – мимо протопал ещё один отряд.

Ишь как тут становится людно. Это не шутки. Прижавшись лицом к камню, я замер, пережидая приступ слабости. Нет, не могу больше, надо отдохнуть… Надо, но нельзя. Хоть сдохни, но нельзя. В подобные минуты вариант «сдохнуть» уже не кажется таким страшным.

Я всё-таки слез со своей верхотуры и потащился дальше, в узкий проход, где мне пришлось в панике и на каком-то уже третьем, если не четвёртом дыхании искать очередное укрытие. Отдыхая в очередной впадине, улёгшись, как пулемётчик за кожухом «максима», я вспомнил, что прежде, чем забирать из тайника аптечку, надо сперва осмотреться, не нашли ли её, не сидят ли в засаде. Этим я и занялся, едва подобрался поближе к нужному месту.

И обнаружил тут значительное оживление… Нет, не прямо возле расщелины с аптечкой, и не засаду, иначе б какое могло быть оживление? В том месте, куда я сунул артефакт для определения пространственного горизонта, толпилось больше трёх десятков демонов.

Первая мысль – убраться поздорову отсюда. Вторая – ни фига не дойду до нужного места без тоника. Сколько я уже без сна? Мысль об этом угнетает ещё сильнее, чем усталость, лишает воли к жизни. В задумчивости я оглядел толпу, активно шарящую в распадке, где лежал артефакт. Ждать мне тут нечего, ещё немного, и они примутся обшаривать окрестности в поисках ещё чего-нибудь.

Раз так, то надо добывать свой запас прямо сейчас.

Я рванул к нужному месту, обливаясь холодным потом при мысли, что мой манёвр кто-нибудь может видеть. Но всё-таки кинулся – а какой у меня выбор? Выбора нет. Подхватился, вцепился в выступающий камень, подтянулся… Собственное тело ощущал слабо, и если что подвернул или поцарапал, не почувствовал в этот момент. Каким-то чудом, выжавшим из моих рук и ног всё, что только можно, и для того временно лишившим меня зрения, слуха, других чувств, всё-таки взлетел к расщелине, запустил туда руку…

Выхватил оттуда что-то (а что – сперва и сам не понял), бесшумно скатился вниз и бросился прочь, надеясь, что не слишком шумно передвигаюсь. Сперва вернулся слух, потом зрение, потом и осязание. Покосился вниз – да, в руке держал именно упакованную в холстину аптечку. Ну, слава богу! Хоть более или менее удачно.

Не без труда отыскал тихий закуток, где можно было надеяться хоть на несколько мгновений тишины и покоя. Странно, что тут вообще таковой отыскался. Привалившись к камню, понял, что если сейчас сяду – уже не встану. Значит, садиться нельзя, распакуем вещи так. С большим трудом развернул плотно увязанную холстину и не с первого раза сумел вытащить из недр коробки пузырёк с тонизирующим. Прижал к губам.

Теперь можно было спокойно, без опаски оплыть на землю и замереть, ожидая, когда откроется очередное дыхание. Может быть, минут пять-шесть я успел проспать, поддавшись невыносимому давлению глубокой фазы сна, но тут же очнулся от неё, взбодрённый вдвойне. Неподалёку нарастал шум, отрывистая речь демонов напоминала человеческую, только очень уж варварскую. Меня ищут. Если сейчас поспешно сделать ноги, то, может быть, успею.

Я подхватился, не забыв убедиться, что и аптечка, и сумка с прочими вещами при мне. Через несколько поворотов пришлось вынимать карту. Да, я, кажется, не сбился с пути, вот, всё есть на плане. К счастью.

Переход за переходом, коридор за коридором… Кажется, каждую расщелину собрал. Паника распространялась стремительно, погоня едва не наступала мне на пятки. То и дело приходилось нырять в укрытие и пропускать мимо себя кого-то из групп, начинающих прочёсывать местность. Слоновья доза тонизирующего обострила все ощущения, заставила слышать и подмечать такие подробности, на которые прежде у меня не хватало ни сил, ни, образно говоря, ёмкости оперативной памяти мозга. И сейчас, захлёбываясь воспринимаемой информацией, я осознавал, что надолго меня не хватит.

Но пока это было необходимо – только так я способен был своевременно уловить признаки опасности и оценить их.

Чёрный браслет жёг запястье, потом начал его оттягивать. Тянули плечи и вещи – всё-таки даже с тоником столько времени на ногах – не сахар. Через некоторое время я вдруг осознал, что, кажется, своей ношей обращаю на себя внимание преследователей. В общем-то, это логично, если хрень действительно так мощна, она должна здорово фонить. Странно, что меня до сих пор не схватили, ведь у них есть и верховые животные.

Эта мысль заставила меня припустить быстрее. Казалось, я слышу затылком чужое дыхание, но этого, конечно, не могло быть. Зато заставляло прибавлять шагу.

И я прибавлял, не жалея сил, потому что во мне теплилась надежда, что войска Аштии продвинулись вперёд, и мне нужно будет преодолеть чуть меньшее расстояние, чем пришлось отмерить в ту сторону. Под конец я просто бежал, останавливаясь лишь изредка, чтоб перехватить воздух, и прижать к носу растёртый в пальцах листок растения, которое вообще-то использовалось как вяжущее, но при этом обладало сильным ароматом, немного уступающим по своему действию нашатырю.

И, хотя магические средства были очень мощные, через некоторое время я уже едва осознавал, что и как делаю. И когда меня перехватили чьи-то руки, испытал чуть ли не облегчение, потому что больше в любом случае не надо было больше бежать. А когда немного очухался и, присмотревшись, обнаружил, что окружают меня не демоны, а люди, ощутил двойное облегчение.

На чём и отключился.

Последнее, правда, осознал только после того, как пришёл в себя. Надо мной хлопотало несколько человек, чем-то вонючим водили под носом, осторожно хлопали по щекам, массировали виски. Переговаривались вполголоса, но деловито, напористо.

– Ну, что он там – реагирует?

– Нормально-нормально, живой.

– Эй, парень! Боец!

– Да слышу я, – губы едва повиновались, время от времени я уплывал в полубеспамятство и снова выныривал оттуда, осознавая задним числом, что «подвисал». – Слышу.

– Эй, что передать-то? Успешно?

– Успешно, – подтвердил я – и снова отключился.

Это повторялось четыре раза, на четвёртый период просветления всё-таки продлился, я осознал, что лежу на охапке чего-то относительно мягкого, в коробе наподобие плетёной повозки, но не поставленной на колёса, а прикреплённой к спине ездового ящера. Меня сперва везли куда-то, потом животное остановилось, и в короб залез молодой парень в распахнутом гвардейском мундире.

– Алло, ты в себе?

– Тут я, тут…

– Хорошо. Слушай, повтори-ка ещё разок – всё ведь прошло благополучно?

– Да.

– Вот эта штука у тебя на руке – нужный предмет?

– Ага. Нужный.

– Ладно, спи тогда. Пить хочешь? Госпожа Солор пока занята, когда бой закончится, тебя к ней вызовут.

– И пить, и жрать…

– Ясно, сейчас скажу, чтоб принесли бульон. Эй, давай-ка не отключайся снова. Держись, – он дежурно потеребил меня.

– Да я не отключаюсь…

– Оно и видно – глаза закатываешь. Сперва перекуси и магу покажись, потом спи. Везучий ты, боец. Точно оторвёшь награду, тут и спорить не о чем. А к награде известно что прилагается… Слушай, добыча твоя здорово сбивает магический фон, так что мы тебе всю руку изоляцией замотали, трогать пока не стали – уж не взыщи.

И действительно, левая моя рука ниже локтя была плотно перемотана чем-то напоминающим тонкую замшу с серебристым блеском, впрочем, таким слабым, что он мог и чудиться. Действовать ею было так же сложно, как конечностью в гипсе, но ничего страшного в этом я не видел – главное, чтоб правая оставалась свободной.

«Бульоном» оказалась мутноватая жидкость с запахом свиной кожицы и взвесью от сваренного зерна. Довольно-таки сытная, хотя и далёкая от привычных мне представлений о «вкусном». Впрочем, с голодухи любая пища порадует. Допив содержимое миски, я улёгся поудобнее на стопках чего-то мягкого и задремал уже вполне здоровым, не слишком крепким, но настоящим сном. Меня пару раз крутили-вертели, видимо, кто-то из магов, нашедших минутку, чтоб взглянуть на моё состояние и мою добычу, но не пытались разбудить, поставить вертикально, добиться каких-то ответов. Просто осматривали. Под это худо-бедно, но можно было спать.

Правда, продлилась эта лафа не очень долго. В какой-то момент, не сумев корректно растолкать, меня просто подняли на ноги, встряхнули.

– Эй, боец! Просыпайся. Приветствую тебя в реальности!

– Ё-моё, ребята, я трое суток не спал.

– Отоспишься потом, после того, как госпоже Солор доложишься. На, хватай, – мне сунули сумку и свёрток с аптечкой.

Я осознал, что тащу лишний груз, лишь тогда, когда уже очутился рядом со штабной палаткой. Того, кто волок меня пред светлые очи госпожи Главнокомандующей, понять было несложно – он не представлял себе, что именно из моих походных шмоток требовалось, чтоб дать полный отчёт о результате, поэтому прихватил всё. Но я-то знал, что, по сути, должен доставить Аштии только себя самого да то, что сейчас под тесной обёрткой грело мне запястье.

Ну да не бросать же сумку и аптечку на полдороге. Отчитаюсь, вернусь в обоз спать и там уж распихаю вещи. Будем надеяться, меня сопроводят к отведённому мне месту… Сонное марево потихоньку рассеивалось, всё-таки я сколько-то поспал, и это уже освежило организм, да и последствия принятия изрядной порции тоника маг, похоже, частично снял – ноги подгибались, но не так, чтобы по-настоящему.

Госпожа Солор выглядела усталой, измотанной, но довольной. Должно быть, она только недавно вернулась из боя, потому что была в доспехе, слегка припорошенном свежей пылью, шлем держала под мышкой, а подшлемник даже не сочла нужным снять. На меня взглянула требовательно и вместе с тем благодарно.

– Итак, я вижу, невозможное свершилось? – она вскинула головой, как почуявшая ток свежего лугового ветра красавица-кобылица. – Отлично! Молодец, гладиатор! То, что искра снята, стало очевидно ещё в ходе боя. Но я хочу знать всё в подробностях. Как происходило? Рассказывай. И показывай.

Я сунул аптечку под мышку (почему-то не сообразил положить на землю), толчком плеча закинул сумку подальше за спину и принялся неловкими пальцами разматывать то, что накрутили мне на левую руку. Немного удивляло, что никто не желает мне помочь. Похоже, близкое «общение» с предметами такого рода действительно было небезопасно для местных обитателей. Интересно, а для меня? Оплатят ли мне лечение, если вдруг что? Надо будет задать вопрос. Полосы белой с серебряным отсветом сползали с руки не охотно, словно прикипели к ней и друг к другу.

Разматывая, я без спешки рассказывал о том, как добирался до места, как выковыривал колечко, как «стекло» с ручки лезвие ножа (в группе офицеров кто-то, видимо, маг, кивнул). Наконец обнажилась рука, кожа которой была покрыта странным красноватым налётом. Я с недоумением ковырнул его пальцем, после чего потрогал «браслет».

– Собственно, вот он.

– Давай сюда, – велела Аштия, шагнув ко мне. За ней последовали ещё двое – мужик в массивном доспехе с гербом на нагруднике, доспехе характерного оттенка – сделан из брони «тритона», если я хоть что-то в этом понимаю, – и другой, в обычном воронёном доспехе. Первый, впрочем, тут же сделал шаг назад и, обернувшись, зашептался о чём-то с соседом, видимо, по делу. Очень уж лицо было озабоченное.

Я стянул браслет с руки и протянул госпоже Солор.

Её пальцы едва успели коснуться предмета, едва стиснули край, как что-то упругое, похожее на ветер самума, ударило мне в лицо. Я выпустил браслет и опрокинулся на спину, закрывая лицо руками. Упал на что-то жёсткое, колкое (странно, под ногами же был тонкий слой песочка, присыпавший землю, пусть и каменистую, но не настолько), хорошо хоть не на тот бок, к которому прижимал аптечку, и скорчился в позе эмбриона, пережидая вспышку дикой боли.

Через пару минут всё-таки продышался, отходя. Эк я неудачно приложился локтем, с ума сойти. Марево, затягивающее взгляд, рассеивалось неохотно. Через пару секунд, уже основательно очухавшись, я понял, что марево тут как раз ни при чём – пространство, окружающее меня, было полно мелкой пылевой взвеси и полумрака.

Сперва я не мог рассмотреть ничего, потом стало яснее. В шаге от меня с пола поднималась ошалевшая Аштия, рядом с ней – тот офицер в воронёных доспехах, который до вспышки торчал поблизости, держался за голову, даже не пытаясь подняться. А вокруг, насколько можно было разглядеть сквозь пылевой туман, тянулась приземистая пещера. Кстати, не так уж далеко и тянулась – ближайшая «стена» была отлично видна, и с другой стороны – тоже.

Как ни крути, но мы оказались где-то в другом месте, чем были. Ничего похожего на прежний «пейзаж» вокруг не наблюдалось. Где штабная палатка, огромные пещерные и полупещерные просторы, обозные повозки и ящеры, навесы, под которыми готовили, мастерили, лечили, выдавали новое обмундирование и оружие? Где офицеры и солдаты, интересно?

– Итить твою мать! – простонал офицер. Вернее, выдал он что-то другое, но остатки лингвистического заклинания предложили мне именно такой аналог. Лучше бы не предлагали ничего – местный аналог мата интересовал меня намного больше, чем простое понимание, что имел в виду этот человек. К тому же, приподнимаясь, он добавил ещё несколько фраз того же толка.

– Заткнись, – с трудом выговорила Аштия и закашлялась. Она отложила шлем и протёрла лицо. – Так, что произошло?

– Ты меня спрашиваешь?! – возмутился офицер. – Лучше своего человека спроси, что он нам подсунул!

– Хватит, – голос женщины резанул металлом. – Не неси чепухи. Серт, ты как?

– Нормально вроде, – я ощупал локоть. – Сильно ударился.

– Никаких странных ощущений у тебя не было, когда ты нёс эту штуковину?

– Ощущения странные были всё время.

– Да, согласна, вопрос дурацкий.

– О чём ты вообще спрашиваешь?! Где мы находимся, чёрт побери?!

– Ты можешь не орать? Кто знает, кого ты своей истерикой сюда привлечёшь? Ты знаешь? А, Ниршав?

Под её взглядом офицер что-то пробубнил и принялся подниматься. Неудивительно, что с таким трудом – доспехов на нём было навьючено много. Весят, наверное, килограммов сорок… Я ощущал ещё одну странность и почему-то с огромным удивлением смотрел на этого человека, впервые мною увиденного. И лишь когда поймал себя на двух мыслях: «Почему он жив?» и «Ведь совсем не похож», понял, откуда возникло странное ощущение.

Просто офицера звали так же, как одного из охотников погибшей на моих глазах группы. Ниршав… Да, я его помнил. Разговорчивый вежливый парень, при этом состоявший с супругой в каких-то очень уж странных, на мой взгляд, отношениях. Он не то чтобы любил говорить об этих своих отношениях, но пару раз обмолвился, и потом, уже после его гибели, мне пришлось отвозить деньги его жене… Наверное, поэтому погибший и задержался так прочно в моей памяти.

Ничего удивительного, что в этом мире имена повторяются. У нас тоже Александров, Иванов и Петров не по одному на страну. Однако жутковатое ощущение оставалось. Наверное, я просто не привык к местной ономастике. Не осознал, что Ниршав – это не какой-то совершенно конкретный, единственный в своём роде человек, с которым я общался, делил хлеб, который поддерживал меня в походе и однажды погиб, а просто имя. Имя может носить любой.

Госпожа Солор прошлась по пещерке взад-вперёд, оглядела себя, нас, нагромождения камней вокруг, видимый с её места выход то ли в другую пещеру, то ли в систему переходов, и, притопнув ногой, замерла. Рассмеялась вдруг, причём так внезапно и живо, что я сперва решил, что женщина сейчас сама заистерит, как только женщины и умеют.

– Ну, что тут скажешь… Следует отдать им должное.

– Думаешь, так и было запланировано?

– Не обязательно. Впрочем, они тоже могли отправлять к нам шпионов и выяснить, что его величество – любитель необычных боёв. С участием необычных бойцов.

– И? Сделать вывод, что среди них есть «чистые»?

– Если есть выход в другие миры, в том числе магически неразвитые, следовательно, есть и выход на «чистых» людей. Охрана вокруг ретранслятора стояла?

– Ну была какая-то, – ответил я. – Я её легко обошёл.

– А они определили, было ли проникновение? Не можешь предположить?

– Хрен их знает. Но мой артефакт они нашли. Я артефакт на определение горизонта оставил в нычке…

– Где?

– Ну, в тайничке. Короче, в такой маленькой нише между камней. А аптечку – в другом месте. Артефакт нашли. Аптечку нет. На моё счастье.

– Значит, знали, что проникновение было.

– Нашли уже после того, как я забрал кольцо. Не до.

– Неважно. Говоришь «на твоё счастье»? А что – на тебя нападали?

– Нет. Но то ли преследовали, то ли просто по совпадению шли по пятам. Без тоника я б свалился очень быстро.

– Без чего?

– Без тонизирующих средств.

Они переглянулись.

– Думаешь, совпадение? – нервно спросил Ниршав.

– Подозреваю, дополнительная функция была поставлена на всякий случай. Она случайно сыграла, вот и всё. Он мог искру и не донести.

– Мог. Но мог и, чёрт побери, сообразить, что тут что-то не так! Что нам делать-то теперь?! На хрена тебе вообще понадобилось самой разбираться с искрой?! Приказала бы в горн кинуть, в огонь – и всё!

– Утихни, – грубо оборвала она и развела руки в стороны. – Так! Давай-ка для начала успокоимся. От паники нет толку. Надо сосредоточиться и начать по порядку…

Женщина задумчиво и цепко взглянула на меня, потом на Ниршава, которого била едва заметная дрожь, и бледность уже начинала бросаться в глаза. В ней самой – ни следа истерики. Даже когда прозвучал облегчённый искренний смешок, он не дал возможности усомниться, что Аштия твёрдо держит себя в руках. Истерящие женщины всё-таки ведут себя совершенно иначе.

– Ну надо же, – тоном насмешки, но насмешки над самой собой проговорила она. – Вот так расклад! Вот так дело!.. Не смотри на меня, как дама на жабу, Ниршав.

– Если выберемся отсюда, ты меня уберёшь с должности?

– Нет, – госпожа Солор отреагировала спокойно. – При всех особенностях твоего характера ты – человек полезный. А особенности проявляются только изредка. В нетипичных ситуациях. Успокойся.

– Нам бы сначала выбраться, а потом решать общую судьбу.

– Настрой на благополучное или хоть какое-то будущее – первый шаг к решению проблемы, – отозвалась женщина. Она смотрела в сторону. – Сперва надо определить, где мы находимся. Предположу, что в каком-то из демонических миров. Как определить, в каком именно? Серт – можешь?

– Как? Разве что увижу несколько местных тварей, причём желательно не меньше шести и разных типов. Но – поверьте мне, лучше нам с ними не встречаться.

– Так… Ниршав, ты изучал астрологию?

– Изучал. Сама отлично знаешь. Но у меня под рукой ни карт, ни инструментов…

– Кочевряжиться имело бы смысл на экзамене. Здесь не экзамен. Здесь о твоей жизни речь – и я должна тебя уговаривать?

– Я не смогу так.

– А какие ещё у нас варианты? Я не изучала астрологию. Даже с картами и инструментами. Вспоминай. Пока вспоминаешь, предлагаю каждому себя обыскать на предмет того, что у нас есть. Серт?

– Вот это, – я показал на валяющуюся у моих ног аптечку, – самое важное. Я ещё удивлялся тому, что она оказалась со мной. Судьба меня хранит.

– Что у тебя из снаряжения, из полезных вещиц? Что-нибудь для розжига костра есть?

– Есть…

– Хорошо… Ниршав?

Он передёрнул плечами, ощупывая перевязь.

– Оружие, доспех. Карандаш. Блокнот… Пилюли, освежающие дыхание. Мало чем могу порадовать.

Женщина со вздохом провела себя по бедру. Вернее – по висящему на бедре диску, который на самом деле в полном смысле диском не был и который я имел удовольствие наблюдать с близкого расстояния в первый раз.

Я уже знал, что это – символ высшей воинской власти, носить его мог глава Вооружённых сил, и вот уже три поколения предмет этот передавался в семье Солор. Величественная, горделивая вещь, блистающая под солнцем золотом, с драгоценными камнями, вставленными возле рукояти. Оружием – можно догадаться – эта хреновина не являлась, иначе зачем бы помимо неё госпоже Солор таскать ещё и меч? А она его иногда таскала, я видел.

Вот вопрос – на хрена вообще военному министру при себе оружие? Он же не дерётся на поле боя, и не должен там драться. Разве что сигналы подаёт – ну, так для сигналов золотая круглая хренька – самое оно. Да, не вопрос, Аштия может помахать символом своей власти перед носом у местных тварей, если они тут есть, и те, конечно, склонятся перед её влиянием и мощью, и нападать не станут.

Я осознал, что мысли мои становятся паническими, и усилием воли взял себя в руки. Не дело. Если женщина держится, сможем и мы, мужики.

– Самое важное, что есть при нас с тобой, Ниршав, – оружие и доспех. Серт, – ты каким-нибудь оружием сейчас вооружён?

– Ну, каким-нибудь – не вопрос. Но я всегда был бойцом ближнего боя. Меча у меня при себе нет.

– Как же ты, интересно, охотился? – проворчал Ниршав.

– Вообще-то, нас в группе было несколько человек. Большинство – мечники. И я при них – поддержкой. – Я снял с пояса «когти» и принялся прилаживать их на запястья. – У нас, как понимаю, провизии и воды нет вообще никакой.

– Есть фляжка, – офицер хмуро вытащил небольшую серебряную фляжку с великолепной гравировкой – грифон, нападающий на льва.

– С каким содержимым? Дай догадаюсь – крепкое вино.

– Что теперь-то, Аштия?

– Ничего. Теперь уже ничего. Значит, будем первобытно обзаводиться всем необходимым, – она снова тихонько рассмеялась. – Какая шутка судьбы. Ладно-ладно, разберёмся.

– Еду можно готовить в шлеме, – предложил я, отчасти в отместку. – Раз котелка нет.

– В чём готовить – дело десятое. Было бы что готовить. Но шлем – это да, – женщина повела взглядом. – Идёмте-ка, посмотрим, куда нас вообще занесло. Ниршав, – ты подумал, как будешь определять наше местонахождение?

– Послушай, ты от меня невозможного хочешь.

– А это нормально. Во-первых, я твоё начальство, а начальство всегда хочет невозможного, а во-вторых, только требуя невозможного, можно добиться предельного. Напрягай память. Время у тебя есть. Надеюсь.

– У нас в любом случае нет источника энергии, чтобы строить точку перехода.

– Именно поэтому нам придётся её определять. И ножками топать до неё. Ла-адно, Ниршав, ты что, жить не хочешь?

– Как у тебя всё просто…

Я с симпатией оглянулся на Аштию – она выглядела весёлой, даже немного легкомысленной, но сейчас это было именно то, что нужно. Поневоле начинало казаться, что ничего особенного не произошло, и любую проблему можно решить. При этом я не верил, что женщина пребывает в заблуждении относительно масштабов проблемы. Она-то её наверняка понимает даже лучше, чем я. Так что следовало отдать должное её выдержке.

Пещерка оказалась неглубокой, короткий извилистый переход привёл к полузасыпанному выходу – должно быть, часть свода обрушилась, и теперь нам пришлось карабкаться по груде камней. Небо над головой отливало заплесневелым кобальтом – диковатое сочетание. В воздухе был какой-то своеобразный запах… Да, Аштия права, мир демонический. Запах, знакомый мне по «гармошке», только там он был менее концентрированным.

Я жадно впился взглядом в каменистую долину, развернувшуюся перед нами, обрамлённую, как шуба воротником, рваной чередой разрозненно торчащих скал. Торчащих неопрятно и вразнобой, как расшатавшиеся зубы в старческой челюсти. Может, мне просто кажется, что здесь всё неприятное и какое-то грязное, исключительно из-за настроения? А даже если и так! Да, я хочу оказаться сейчас где угодно в человеческом мире, только не тут. Да, мы явно не в «гармошке» оказались. Это полноценный демонический мир.

Так что нам, скорее всего, крышка. Причём не просто себе конец, а очень мучительный конец.

Попытался сосредоточиться и определить всё-таки, с каким горизонтом «гармошки» может соотноситься это пространство. Если определю, у нас появится шанс – вдруг и в самом деле Ниршав определит поблизости точку перехода?..

Нет, без шансов. Опыта не хватает. Может, Альшер, наш бывший капитан, на моём месте б и не растерялся. Но Альшера тут нет.

Зато есть какие-то подозрительные росчерки в небе. Белёсые, размытые. Что я о них читал? Что-то такое читал… Важное. К счастью, они далеко.

– На открытое пространство лучше не соваться, – заметил я, наблюдая за их парением.

– И без тебя очевидно, – огрызнулся Ниршав, хмуро разглядывая долину. К небу он глаза поднимать как-то медлил.

– Не о том думаешь. Лучше вспоминай астрологические таблицы, тетеря.

– Зря ты считаешь, будто это очень просто. Как я определю конфигурацию? Здесь ни звёзд, ни продольного свечения…

– Ни набора карт, ни учебника с подсказками, ни верстовых столбов с номерами горизонта и вертикальной разметки. Сочувствую… Серт, взгляни-ка туда, – она кивнула влево. – Я не ошибаюсь, эти существа действительно съедобны?

– Смотреть надо. – Я насторожился, разглядывая змееподобную тварь в крупной чешуе, что-то пытающуюся добыть из крохотной расщелинки.

– Попробуешь добыть?

– Да, попробую. – Оценив расстояние и маршрут, по которому можно было безопасно добраться до дичи, я двинулся вперёд, стараясь ступать как можно тише и вместе с тем примечая, не собирается ли кто кинуться сбоку. Оно всё равно услышало, выдернуло плоскую голову и передние лапки из расщелины, развернулось в мою сторону и вызывающе задрало свернутый колечком хвост. Зашипело. – Нет, ядовитая, собака. Бесполезно даже пытаться.

– А яд нельзя просто удалить как-нибудь? Ведь с некоторыми демонами это делается, – женщина с любопытством рассматривала по-рачьи пятящееся существо.

– Нет. В момент смерти, если верить книге, железа лопается, и яд попадает в кровь. Да и потом, тварь же ещё нужно умудриться убить. Это ядовитую, ё-моё. Я этим при таком раскладе заниматься не рискну.

– А есть нам, по-твоему, что-то надо? – с суровостью высокопоставленного чина, распекающего служаку рангом пониже, осведомился Ниршав. – Мы так с голоду помрём с твоим «не рискну».

– Господин офицер хочет сам поохотиться? Вперёд.

– Мной рисковать нельзя, я тут единственный человек с астрологическим образованием.

– Тогда придётся господину офицеру ждать, пока я найду подходящую дичь. А пока затянуть ремешок.

На меня прищурились с иронией, многозначительно, но такие взгляды мою шкуру прокусить не могли. Я лишь усмехнулся в ответ.

– Думаю, здесь в камнях можно найти съедобную дичь, – сказала Аштия. И примирительно, и вместе с тем жёстко. Это было что-то вроде уверенного, сильного плеча, вклинившегося меж двух задир, начавших повышать градус спора. – Скажи, по её виду ты не сможешь определить горизонт хоть примерно?

– Вряд ли, – пожал плечами. – Изучал-то я больше боевые экземпляры, о других знаю лишь постольку поскольку. Если в книге и были сделаны пометки касательно мест обитания таких существ, так я не особо вчитывался.

– Понимаю. Что ж… Постараемся определить каким-нибудь другим способом. И поищем источники чистой воды. Они тут должны быть.

– Куда набирать-то будем?

– Пока в шлем, – женщина с сожалением покосилась на свой доспех. – А вот его, я подозреваю, придётся снять. Слишком уж взгляд привлекает. Был бы хоть воронёный…

– Бросить?

– Доспех? Ну нет. Придётся тащить с собой. Заранее себе сочувствую, – Аштия усмехнулась и отступила в глубь пещеры. – Поможешь?

О ремешках и других способах крепления местных лат я имел слишком уж общее представление. Вот и повод узнать, что тут из чего состоит. После того, как стал понятен основной принцип, дело пошло быстрее, женщина избавилась от нагрудника, наплечников, латной юбки, поножей и осталась в длинной кольчуге тонкого плетения с рукавами, наручами и воротником. Шею ещё защищала массивная воинская гривна, которую, впрочем, госпожа Солор тоже снимать не торопилась.

– Ладно, попробуем так, – сомнения в голосе Аштии хватало – её кольчуга блистала немногим меньше, чем доспех. – Ещё б найти, чем увязать… Кстати, Серт, как ты себя вообще чувствуешь?

– На ногах держусь. Но вообще был бы рад поспать часиков так восемь-девять. По меньшей мере.

– Обещаю, что ближайшие три ночи дежурить ты не будешь. Обойдёмся с Ниршавом.

– Ты его награждаешь за то, что он, по сути, нас во всё это втравил?

– Хочешь непременно отыскать виноватого? Тогда смотри прямо перед собой, на меня. Хочешь поорать? Валяй.

Ниршав явственно замялся, и я его понимал. Мой военный опыт был ограничен одним годом, однако насколько послужившие хоть сколько-то лет офицеры чувствуют субординацию, я неплохо представлял. Для офицера имперского аналога Генштаба госпожа Солор была высшим начальством. Выше – только его величество да небеса. Даже в сложившейся ситуации орать на высшее штабное начальство заставишь себя не вдруг.

– Запал схлынул? – помолчав, уточнила женщина. – Ну и ладушки. Будешь дежурить первым. Заодно вспомнишь астрологические таблицы. Серт, давай попробуем с тобой отыскать источник воды и что-нибудь съедобное. Сказать откровенно, я тоже не слишком свежа. Прежде чем интересоваться искрой, надо было, конечно, основательно поесть, поспать и принять ванну. И ты б заодно отдохнул, – она звонко рассмеялась. – Ну, идём. Я хоть и мало, но кое-что знаю о местной полуфлоре-полуфауне. Из числа съедобной.

– С животными-то ладно, а вот как мы будем решать проблему с водой? Поди определи, нормальная она или нет, на вид и даже на вкус. Есть ведь, к примеру, радиоактивные источники…

– Существует несложное магическое действие. Не волнуйся.

Мы пробирались вдоль скалы лишь до того момента, когда прижиматься к ней стало проблематично. Я всё оглядывался, надеясь увидеть что-нибудь знакомое – след, оттенок неба, запах, растение, да даже какую-нибудь не раз виденную тварь. Лучше, если безопасную.

Но ничего. Правда, при взгляде на ползающих по камням у неглубокого каменистого ручейка существ у меня в памяти что-то забрезжило. Но верить не хотелось, потому как выходило, что нас занесло куда-то ниже восьмого горизонта, а это верный капец даже в том случае, если нас по какому-то капризу судьбы никто не сожрёт. Сколько можно без вреда для энергетики находиться на уровнях ниже пятого? Что-то около трёх суток, и то предел.

– Вот эти, – указала Аштия. – Сможешь?

– Постараюсь.

Я вынул нож и осторожно двинулся вниз, к воде. Надо было выбирать одиноко ползающую (кажется, в просторечии они именовались «мокрицами», хотя скорее напоминали вытянутых в длину черепах), потому что если кинутся табунком, может получиться плохо. Повадки этих тварей я не знал, но мог предполагать по аналогии. В любом случае есть смысл целиться только в голову, спина защищена панцирем, а по хвосту хоть бей, хоть не бей – логика подсказывает, что это малоэффективно.

Интересно, неужели они до сих пор меня не почуяли? Ну-ну… Выждав момент, я прыгнул вперёд и попытался пнуть мокрицу-черепаху сбоку по морде, заставить её принять подходящее для удара положение, а в идеале – слегка оглушить. Она взвилась в воздух с бойкостью кузнечика за мгновение до «прилёта» пинка, и рефлекс толкнул мою руку вниз, навстречу демонскому броску. Удар «когтем» отдался в запястье и локте чрезвычайно болезненно, но тварь отбросило.

Развернувшись на коротеньких лапках с поразительной скоростью, мокрица зашипела, будто кузнечная заготовка, опущенная в воду. Потом кинулась. Я увернулся привычно, как делал это в «гармошке», и только уже упав, вспомнил, что вокруг – камни. Вернее, они напомнили о себе, когда я врезался в них многострадальным локтем. Тело на миг парализовало, а когда сознание и возможность двигаться вернулись, обнаружилось, что мне активно помогает Ниршав – правда, ещё более неумело, чем действовал я сам.

На моих глазах он, отскакивая от демона, опрокинулся на спину и принялся отпинываться от наскакивающей мокрицы ногами. Кстати, вариант для неумехи самый наилучший. Тварь-то слабая, сапоги с подковками не прокусит. Я кинулся на неё, ударил сверху, на этот раз прицельно и с толком, а потому удачнее. «Коготь» вошёл в шею и затылок твари – похоже, именно это было её уязвимым местом. Отвязавшись от Ниршава, мокрица завертелась на месте, разбрасывая лапки. От одной из них я едва успел отдёрнуть ногу, и острые, как лезвия ножей, коготки лишь полоснули по ткани.

Если бы зацепили, возможно, я бы очень быстро скончался. Под этими когтями может оказаться такая отрава, которую не предусматривает аптечка охотников – охотники ведь не нападают на таких вот бесполезных для них существ.

Агония существа затянулась, но всему рано или поздно приходит конец. Аштия осторожно приблизилась и склонилась над затихшей «черепашкой». Нагнулась ещё ниже, ногой осторожно прижала ей голову.

– Смотри, кровь белая с синеватым оттенком. Какой это, получается, уровень?

– Не выше седьмого.

– Восьмого, я бы сказал.

– Значит, мы так и так трупы, – деланно-оживлённым тоном заметил я. – Нас хватит на двое суток, трое – от силы. Потом мы загнёмся от фона.

– Нет, – женщина качнула головой. – У нас есть шанс найти области низкой напряжённости. Я ещё немного помню алгебру, геометрию и физику энергий, могу попробовать рассчитать…

– Помнишь что? Алгебру и геометрию? – я решил, что лингвозаклинание, иссякая, начало давать сбои и переводить как попало.

– Да, алгебру и геометрию, – повторила женщина. – Что тебя удивляет?

– А каким боком алгебра и геометрия смыкаются с магией?

– Ну а как ты предполагаешь рассчитывать степень напряжённости и направление распространения энергий, как не алгебраическим способом и не по формулам? И как иначе определить логику распространения? Впрочем, тебе, наверное, лучше в это и не вникать. Лучше оставайся в полном смысле этого слова «чистым».

Ниршав поблизости скрипнул зубами, поднимаясь с камней, но ничего не сказал.

Я повертел мокрицу, пытаясь понять, как её потрошить.

– Вот что, давайте-ка её уволочём с открытого места, хорошо? Не будем тут торчать. Меня как-то напрягают вон те существа в небе.

– Какие?

– Вон те. Видишь белёсые такие полоски?

– Нет, – Аштия прищурилась в небо.

– Ну, неважно, главное, что я вижу. Ниршав, хватай тут.

Офицер с кряхтением взялся за выступающий край панциря.

– С ума сойти, неужели это съедобно?

– Съедобно, – успокоила госпожа Солор. – Я принесу хвороста. Кажется, вот там раньше росли вполне годные деревья.

– Нет, уж лучше я. Раз ты не видишь тварей, то лучше посиди в укрытии, – с трудом дотащив добычу до входа в пещеру, я огляделся и отправился собирать хворост – благо поблизости торчали высохшие скелеты каких-то растений, похожих на деревья. Будем надеяться, что это не папоротники и не хвощи.

Древесина оказалась хрупкой, высохшей до звона и вполне пригодной для костра. Странно даже, как дерево вообще могло вырасти здесь, на камнях. Впрочем, сейчас важно даже не то, что оно выросло, а то, что успело с тех пор умереть и мумифицироваться. Так что в топоре не возникло нужды – всё, как оказалось, можно было без особых проблем поломать руками или ногами: от прыжка на поваленный стволик тот непринуждённо треснул, и дальше уже было дело упорства и техники.

Не скажу, что не испытывал нервозности, пока «воевал» с будущими дровами и пока таскал охапки веток и обломки стволика ко входу в пещеру. Однако, оказавшись под защитой хотя бы нависающих выступов скал и стенки с одной стороны, вздохнул с облегчением. Сейчас у меня было только одно настоятельное желание – вздремнуть хоть немножко, а не затевать охоту на окрестных демонов, выяснять, где мы находимся и сколько часов или минут у нас ещё осталось на всё про всё.

В пещерке Аштия и Ниршав корпели над тушкой убитого демона. Они смогли вскрыть его панцирь (не слишком повредив последний), теперь возились в мясе, выбирая, видимо, что из всего этого можно приготовить. Я сложил ветки, вынул «огнушки» – камушки, которые в Империи принято было использовать вместо спичек или зажигалок. Удобные штуковины, я быстро их оценил и постоянно таскал в вещах. А теперь без особых усилий разжёг огонь.

Интересно, не заинтересует ли свет и дым окрестную фауну? Будем надеяться, что нет.

– Серт, давай-ка ты поспишь, – предложила мне Аштия. – Иначе ни на что не будешь годен.

– А готовить еду кто будет?

– Думаешь, не справлюсь?

Я прищурился с улыбкой.

– Госпожа Солор умеет готовить?

– Нет, конечно. Не по статусу. Но мясо на углях жарить приходилось. Что ж поделаешь.

– Мясо на углях? – Я удивлённо наблюдал, как женщина довольно-таки уверенно кромсает тушку мокрицы. – Странно. Я думал, у знати слуги работают хорошо, всё подают на стол в лучшем виде, так что господа вправе считать, что ватрушки растут на дереве, а хлеба – на кустах.

Аштия сдержанно усмехнулась и, развернув нож в мякоти мокрициной «тыльной» части, состругала тонкий и ровный пласт белёсого, по цвету похожего на креветку, мяса. Причём сделала это настолько уверенно и красиво, словно не прожила большую часть жизни в окружении челяди, накрывающей для неё стол с десятком изысканнейших яств на выбор по первому жесту.

– Мои слуги в порядке. Они – не сомневайся – свои обязанности знают. А вот с хозяйкой им не повезло. Хозяйка в курсе, откуда берутся ватрушки. Спи.

Ниршав довольно-таки хмуро посмотрел на меня, но спорить с госпожой Солор не спешил. Спорить мне не хотелось совершенно, поэтому я сгрёб ветки, кинул сверху куртку и рухнул лицом вниз.

Мне показалось, что растолкали меня едва ли не через секунду после того, как я уснул. Наклонившись надо мной, Аштия на лезвии ножа протягивала обжаренный кусок мяса, в таком виде похожий на что-то не очень аппетитное, да к тому же практически напрочь лишённое запаха.

– Не хочу, – пробормотал я, ощущая, как оплетает меня паутина сонного марева и бессилия. – На фиг.

– Конечно, ты хочешь спать, но что ж поделать. Не в той мы ситуации, чтоб спать столько, сколько хочется. Ешь.

– Только приготовься ловить выпадающий желудок, – сумрачно прокомментировал Ниршав. – Вкус тот ещё.

Кряхтя, я уселся на хрустящих пересохших ветках и взял кусок мяса. Не сразу решился засунуть его в рот. Действительно, очень похоже на креветку. То, что в жареном виде оно невкусно – слишком мягко сказано. Пакость, если уж начистоту. Но с голодом не договоришься по-хорошему. Мне вдруг несусветно захотелось хлеба. Хоти-хоти, толку-то от этого хотения. Ни хлеба, ни – кстати! – соли с неба не свалится.

Заметив, что поджаренные над углями ломти Ниршав и Аштия посыпают золой, я и сам потянулся к костру. Кстати, как вариант подходит, зола-то солёненькая. Хотя, конечно, мне с моими привычками подобное количество солезаменителя – как мёртвому припарка. Если бы не пронизывающий голод, не смог бы это в себя запихнуть. Но придётся привыкать.

– Может, попробовать это в сыром виде? – предположил я.

– Хочешь рискнуть? Стоит ли…

– Попробуй и так. Вообще лучше было сварить, наверное, варево получилось бы тошнотворное, но проскользнуло бы легче. Но не в чем.

– Есть два шлема.

– Ну-у, нет, мой шлем не для того предназначен. Я уж молчу о части наследственного доспеха Солор.

– Эх, боюсь, скоро нам будет не до пафоса.

– Это верно, – со спокойствием отозвалась Аштия. – Но к тому моменту я надеюсь сорганизовать кожаный туесок и готовить суп в нём. Ладно, вопросы будем решать постепенно, по степени их значимости. Обеспечение разносолов – проблема из последних.

– Долго я проспал-то?

– Два часа. Извини, больше – не получается.

– Да я понимаю…

– Надо сейчас попытаться определить направление нарастания напряжённости фона.

– А почему ты думаешь, что она вообще изменяется? – хмуро спросил Ниршав.

– Во-первых, чувствую, во-вторых, для демонических миров нижних горизонтов это довольно-таки распространённое явление.

– Будешь делать расчёты, исходя из предположений? Толк-то тогда какой будет от таких расчётов? Планирование из разряда «слухи и сплетни».

– Толк будет. И речь я веду не о предположениях.

– С ума сойти. У тебя с собой что – имеется измерительная аппаратура?!

– Обойдёмся без аппаратуры, – Аштия сняла с пояса диск и развернула его плашмя. Прищурилась на металл близ рукояти, усаженный мелкими искрами драгоценных камней. – Выйдешь со мной из пещеры?

– Выйдем все вместе. Сейчас твой Серт докушает…

– И вынимай свой блокнотик с карандашиком. Могу, конечно, формулы писать и на песке, но на бумаге будет в результате меньше ошибок.

– Я б сказал, что нам сперва вообще надо отойти отсюда куда-нибудь подальше. Для местных тварей мы – как свежекопчёные колбаски, они нас почуют издалека и слюной обольются.

– Резонно, – госпожа Солор сняла с углей последний ломтик мяса. Откусила от него с брезгливым видом. – Морда демонья… Тут ведь есть какие-то мхи, которые можно есть.

– Главное их найти. И на мхах мы долго не выдержим. Как без мяса?

– Без мясного не останемся, не волнуйся. Но вообще резонно. Нам нужно убираться отсюда, – Аштия вытерла пальцы о голенище сапога и потянулась к своему снаряжению. – Попробуем найти другое укрытие.

– А что насчёт измерений?

– Поскольку, как верно отметил Ниршав, измерительной аппаратуры у нас нет, разность уровней энергонапряжения я смогу оценить только приблизительно, и только непосредственно на месте. Для этого нужно прикинуть концентрацию минимум в двух точках, а лучше в трёх-четырёх, чтоб правильно определить вектор. Так что пошли, будем искать эти точки.

– А это? – Ниршав кивнул на останки мокрицы.

– Что «это»? Бросим, да и всё.

– Давай панцирь возьмём. Может, в нём получится готовить.

– Что-то мелковато блюдо…

– Уж какое есть.

– А ты его прикинь по весу. Впечатляет? То-то и оно… Не жадничай. Ну, давайте, собираемся! Будем проверять, сквозная ли пещера, или нет?

– Вот ещё! – воскликнул Ниршав. – А если нет? Выйти мы уже не сможем. Нас тут просто запрут, да и всё. Я вообще изумляюсь, почему до сих пор у входа в пещеру не дежурит депутация. Уже три часа прошло.

– «Аромат» энергий тоже не мгновенно распространяется. Идём, а то накаркаешь, – она подняла свой доспех, отдельные части которого, должно быть, сцепила между собой всё теми же ремешками креплений, потому что теперь груда металла представляла собой нечто цельное, что можно было поднять и перенести с места на место.

– По мне, так лучше б было всё это железо на себя навьючить, – сказал я. – И тащить не так утомительно, и защита лучше.

– А подвижность – сильно ниже. С демонами, боюсь, подвижность стоит дороже, чем чуть лучшая защита. Она к тому же не того порядка, чтоб спокойно лечь и дать себя катать.

Я не выдержал, заржал. Ниршав обернулся на меня с раздражением.

Мы выбрались из пещеры через ту же груду камней. Прищурившись в небо, я подумал, что росчерков, кажется, стало больше, и они приблизились. Вдалеке дрожало бледное песчаное марево. Самум? Будем надеяться, что нет.

Сперва решили идти низом, по тем же камням, на которых добыли себе хоть какую-то, но дичь, но скоро оказались на краю довольно крутого обрыва, по которому можно было, конечно, спуститься, но что-то не хотелось. Остановившись на краю, Аштия поколдовала над своим диском, и перепархивающий блеск коснулся нескольких камушков у рукояти.

– Ну что? – жадно уточнил офицер.

– Снижается. Но фиг его знает, в ту ли сторону мы идём.

– Как бы там ни было, разность есть.

– К счастью.

– А это довольно-таки частое явление в мирах ниже восьмого горизонта. И на седьмом встречается. Следовало ожидать. Ты шаги считала?

– Разумеется. Пошли в обход, поверху, – женщина взмахнула рукой. – Что нам ещё остаётся, – и прикрепила диск обратно на пояс.

Как ей это удавалось столь непринуждённо – я не знал. Должно быть, крепление, отягощавшее собой ремень, имело какой-то хитрый рычажок, а руку Аштии направлял многолетний опыт. Ничего странного. Разглядывая диск, я пытался понять, может ли от него быть всё-таки хоть какой-то толк. Возможно, толк есть. В самом деле, люди редко когда наделяют традиционным величием и символичностью штуковины совсем уж бесполезные.

Интересно, как такой драться…

Мы принялись карабкаться по склону, не изобиловавшему выступами, зато обескураживающему крутизной подъёма. Мне оказалось легче всех – да, я нёс сумку, но её без проблем можно было закинуть за спину. На мне не было навьючено три-четыре десятка килограммов металла, как на Ниршаве, и я не был вынужден тащить этот металл отдельно, как госпожа Солор. Правда, первому мне не пришло бы в голову помогать. Зато «свёрток» Аштии мы в конечном итоге волокли наверх вместе.

– Ого! – воскликнул Ниршав, стоило нам поднять головы над краем относительно близкой к вершине площадки.

– Накаркал? – спокойно полюбопытствовала женщина.

Глава 4 Ступени и демоны

Существо, ждавшее нашего приближения в нескольких метрах от края площадки, выглядело экзотично. Первый демон на моей памяти, «оборудованный» перьями. Кстати, перья показались мне очень уж своеобразными, с этой пародией на птицу не стоит расслабляться. Если пёрышки и не металлические, то всё равно могут оказаться твёрдыми и режущими. Тварь сидела, вцепившись всеми когтями то ли трёх, то ли четырёх своих конечностей в камень, и смотрела на нас, наклонив голову.

– Госпожа умеет драться? – процедил я сквозь зубы, пытаясь вспомнить, читал ли я об этом мутанте хоть что-нибудь.

– Откуда? – удивилась Аштия. – Я военачальник, мне не драться нужно было уметь, а войска водить.

– Правильно, пусть другие дерутся, – пробормотал Ниршав.

– Ты ведь мечник? – уточнил я у него.

– Само собой.

– Значит, ты прикрываешь и под прикрытием пускаешь меня поближе к этому существу.

– Уязвимые места?

– Не помню.

– Охотник-недоучка…

– А я когда-нибудь хвастался своим опытом и знаниями?

– Господа, а почему оно не двигается? – спросила вдруг женщина.

– Тебе было бы легче, если б она прямо сейчас кинулась?

– При чём тут легче? Если я чего-то не понимаю, меня это начинает напрягать. Если птичка непредсказуема сейчас, то какой будет позже?

– Ниршав, вылезай потихоньку. Нерезко. Синхронно со мной. Аштия, – вылезешь сама?

– Нет, свалюсь вниз. Туда мне и дорога.

– А если серьёзно?

– О чём ты спрашиваешь, Серт, я ж жить хочу. С доспехами. Не думайте обо мне. Действуйте, как считаете нужным.

– Надо атаковать, Серт. Чтоб инициативу перехватить.

– Это было б верно, знай мы наверняка её повадки. Если атакует первой, кое-что покажет, подскажет.

– Тоже ведь резон.

– А может, она на самом деле дохлая? – предположила госпожа Солор, аккуратно заволакивая тюк доспехов на площадку. Демон в перьях задумчиво наклонил голову в другую сторону. – О, живая!

– Лучше б была дохлая.

– Выбирать не приходится.

Я поднялся на край площадки и осторожно выпрямился во весь рост. То же, но с запозданием, сделал Ниршав. Нас изучали с внимательностью энтомолога, подтащившего к бабочке большую профессиональную лупу. Казалось – ещё мгновение, и демон изречёт что-нибудь мудрое. Что-нибудь про предназначение или про: «Смертные, бойтесь нарушить покой божественных чертогов!» Но тварь молчала.

– Может, фиг с ней? – предложил офицер. – Просто пройдём мимо, да и всё?

– Атаковать не стоит. Но и спиной поворачиваться я б не стал. Прикинь – таким клювом да по почкам?

– М-да, – Ниршав без одобрения оглядел птицу от хохолка до лап.

Я буквально ждал, что существо выдаст что-нибудь вроде: «Я б лучше в печень клюнул» или «А прикинь по темечку!», и испытал разочарование, так и не дождавшись ничего. Окружающий нас магический мир не спешил давать нам советы или решать наши проблемы за нас. И от этого становилось едва ли не страшнее, чем от прочитанного в книге про демонов и демонические миры.

Подтянувшись, Аштия тоже сравнительно легко выбралась на площадку и осторожно взялась за диск. Она не спешила действовать, явно предоставляя инициативу нам, но её стремление обязательно держать в руке свой символ власти вызвало у меня вспышку раздражения.

– Что – думаешь команды твари подавать? Направо, налево, лежать?

– Да-да, – усмехнулась в ответ женщина. – «Чеши отсюда» – отличная команда.

– Она сейчас распробует, какой энергией от нас потягивает, и кинется. Спорим?

– И спорить не буду. Единственное объяснение – птичка просто не дотумкала, какой с нас может быть профит. Но сейчас дотумкает.

– Тогда поехали? – предложил я, смутно припомнив кое-что из прочитанного в книге.

– Поехали.

Существо всё-таки, кажется, осознало, о чём речь, – оно приподняло голову, изогнуло шею лебяжьей дугой и растопырило оперенные части организма. Что-то наподобие крыльев, только похожих не на крылья в полном смысле слова, а на эдакие складчатые кожано-перьевые капюшончики на боках. Уродливо и вряд ли практично, однако ж, видимо, сообщало существу какую-то подвижность. Потому как развернулось это существо на месте с лёгкостью запущенной юлы.

Ветер вибрировал в его перьях, клюв словно бы утончился и удлинился – но, может, мне просто показалось. Демон ткнул им в мою сторону, однако, хотя я и отскочил для безопасности, всё-таки заподозрил, что целью существа и не было ударить, а скорее только отогнать от себя и напугать. Ниршав вздумал было наскочить на демона с мечом, но как-то засомневался, неуверенно покосился на меня, на Аштию, потом опять на меня.

Существо вскинуло крыльями раз, другой, вполне по-птичьи наклонило голову, зашипело – и, развернувшись к нам спиной, сигануло с края площадки. Воздух подхватил его и понёс прочь на умопомрачительной скорости, уже через пару секунд пернатое недоразумение пропало в песчаной дымке.

Я вопросительно взглянул на Ниршава и Аштию – может, они понимают, в чём вообще дело? На меня смотрели примерно с тем же выражением.

– Кажется, мы ему надоели, – произнесла наконец женщина, возвращая снятый было с пояса диск.

Может, сыграли свою роль и усталость, и нервное напряжение, но мы с Ниршавом заржали синхронно, очень громко и надолго. Смех успокоил и разрядил обстановку, «сбросил» ощущение обречённости, близкой смерти, бесперспективности всех наших попыток. И неважно уж, почему демон решил не выяснять с нами отношения. Может, на фиг ему не нужна была наша энергия, может, чувствовал себя плохо или находился не в том периоде развития, чтоб жаждать драки. Может, он забился сюда подальше от своих собратьев – а тут мы припёрлись, какой неприятный сюрприз.

Как бы там ни было, исход порадовал нас куда больше, чем победа над демоном в честной драке.

Остаток пути к вершине хребта мы проделали, с одной стороны, в настроении намного лучшем, чем до встречи с пернатым, с другой – в изрядном напряжении. А ну как тут не один пернатый обитает, и следующий окажется чуть более нервным и атакует хотя бы для собственного спокойствия? У меня теплилось смутное подозрение, что нам вдвоём с Ниршавом с такой тварью не справиться.

На вершине перед нами развернулось невесёлое зрелище. Собственно, особого зрелища и не было – забрались мы на довольно-таки умеренную высоту, поблизости имелись горушки и выше, к тому же большая часть пространства тонула в дымке. Бледных росчерков на глади кобальтово-малахитового с пятнами плесени неба стало больше, и сквозь эту бледность у самых ближайших к нам даже проступили очертания тел: помесь ящерицы с кузнечиком. И даже что-то от фантастического «чужого» присутствовало. Вот внимание подобной мерзости точно лучше не привлекать.

А что там в долинах, рассмотреть не удалось бы всё равно. Туман заволакивал дно обеих «чаш», что по одну, что по другую сторону от хребта. И трудно было решить, где опаснее – внизу или здесь, на просторе, где далеко видно не только нам, но и остальным живым и возможно агрессивным существам.

Остановившись, госпожа Солор прищурилась в небо, что-то оценивая. Её явно не волновали реющие поблизости летучие демоны. А может, всё ещё не видела их?

– Лучше нам уходить отсюда, – сказал я.

– Подожди, сейчас, – она снова сняла диск, поковыряла пальцем один из камушков. Тот засветился, ему коротким взблеском отозвался ещё один. Аштия развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Мы тут маячим, как красное на белом. Вон те летучие, например, могут рассмотреть и соблазниться.

– При измерениях нужен обзор, как ни крути. Так сэкономим время на то, чтобы таскаться по окрестностям. Может, мне как-нибудь скукожиться там, за камушек спрятаться?

– Толку-то, – проворчал Ниршав. – Они ж не на вид твой среагируют скорее всего, а на оттенок энергий.

– Так или не так, но измерить надо.

– Да уж. – Я нервно заозирался. Мне показалось, что одно из летающих существ приблизилось на несколько метров, стало видно отчётливее. Странные у него какие-то крылья, мелкие и всё больше вдоль тела сложены, непонятно зачем и нужны, если оно держится в воздухе явно за счёт магии, а не крыльев.

– Что получается? – Ниршав нервничал никак не меньше меня, но, кажется, по другому поводу. – Перепад ощутимый?

– Неровный.

– Значит, получается, тут какие-то магические ядра имеются? То есть тут где-то и замки высших демонов?

– Совершенно не факт.

– Ну как же не факт? Откуда тогда подобные перепады?

– Откуда угодно может быть. Что мы вообще знаем о мирах этого уровня?

– Если замки, то это хуже некуда.

– Есть куда. Всегда есть куда… Давай убираться с открытого места, а то Серт скоро нас просто размажет.

– Не я размажу, а вон те милые существа. Одно из которых что-то подозрительно близко к нам подобралось.

Женщина прищурилась в ту сторону, оценивая расстояние. Положила руку на рукоять диска.

– Думаешь, нападёт?

– Хочешь проверить?

– Не особо…

– А придётся, – взвыл Ниршав, выдёргивая из ножен меч, очень даже стремительно выдёргивая.

Мы рассыпались в стороны, кто кувырком, кто диким прыжком на пределе наших физических возможностей. Тёмно-серая молния чиркнула по камням, там, где пару секунд назад стояла Аштия, вышибла целое облако мелкой каменной крошки. Ветер ударил в лицо смесью пыли и сора, да ещё в придачу запахом то ли затхлости, то ли плесени. Демон, развернувшись в воздухе, кинулся на меня, выставив вперёд крылья, словно когти. И тут уж стало понятно, для чего вообще ему нужны крылья.

Пришлось падать и перекатываться, бить снизу. Хотя приём я провёл как надо, на пять с плюсом, успел лишь рукой взмахнуть вслед его хвосту, и, к счастью, удар кончиком пришёлся не по руке, а по камню, треснувшему, словно хрупкая пластмасса. Демон скользнул по воздуху, как конёк по льду, и развернулся со свистом в крыльях. Ниршав швырнул в него булыжником – когда только успел подхватить? От булыжника существо увернулось даже с каким-то презрением.

Растопырило крылья, развернуло их, словно пулемёты на турелях, прицелилось то ли в меня, то ли в Ниршава – поди разбери. Собственно, разбирать я не собирался. Кинул взгляд на Аштию – она вся напружинилась, держась за свой диск, словно за палочку-выручалочку. Мы встретились взглядами.

– Прыгай! – скомандовал я ей.

Она поняла без пояснений и, столкнув свёрток доспехов с края, сиганула туда же. Ниршав, нырнув от атаки твари влево, попал ногой в выбоину, споткнулся, рухнул – и потому сохранил на плечах голову: крыло свистнуло буквально над его макушкой. Меня не зацепило лишь потому, что я перекатился через покатый, выглаженный ветрами валун, зато скрипнуло по камню совсем рядом. На камне остался след.

Сообразив, что к чему, Ниршав, подскочив с земли со скоростью поразительной, если учесть оковывающий его панцирь, прыгнул следом за Аштией. Услышав характерную «имперскую» ругань, я понял, что он, по крайней мере, не сорвался ниже, чем следовало. Демон, судя по всему, способен был оценить количество жертв по категории «больше-меньше», потому что при следующем заходе нацелился именно в них, а не в меня.

Я спрыгнул на площадку к остальным своим спутникам примерно одновременно с тем, как Аштия скатилась на следующий уступ, ещё ниже, увлекаемая весом доспехов, а Ниршав увернулся от хлещущего крыла, способного, должно быть, с налёта расколоть ствол взрослого дерева, и выставил вперед себя меч. Приём, в принципе, не из дурацких – мало кто из живых существ согласится надеваться на клинок мордой, рефлекторно захочет уклониться.

Демон уклонился, и следом за ним полоснул металл – офицер действовал оружием уверенно и очень сильно, уж человеку-то череп рассадить таким ударом можно с гарантией. От сердца отлегло – до сего момента я пребывал в уверенности, что оба спутника повиснут на мне мёртвым грузом. Женщина и истеричный штабист – от них можно было ожидать чего угодно. Однако, если парень и склонен был иной раз показать слабость духа, то в бою, похоже, у него на это не хватает ни сил, ни желания.

Через мгновение я присоединился к нему. Когда сползаешь по довольно-таки крутому склону, не до того, чтоб разбирать тонкости чужой стремительной схватки. Как бы там ни было, я без особого удивления убедился, что мощный, умелый удар Ниршава прошёл практически впустую – тварь была цела и невредима, и шипела, как проколотое колесо.

Крылом мне едва не прилетело в первый же момент – демон разворачивался, чёрт его подери, как хороший боевой самолёт, требующий простора. Я присел, пропустил демонью конечность над собой и попытался ударить «когтем» в горло. Куда хотел, конечно, не попал – попробуй, при такой-то скорости противни ка, – но воочию убедился, что броня у существа прочная: рука занемела так, словно кулак врубился в кирпичную стену. Хорошо хоть «коготь» отчасти смягчил.

Ясно, целить надо либо в морду (лучше по глазам), либо не целить вообще никуда. Опыта по части попадания драконам в глаз кулаком у меня не было. Да и откуда он возьмётся! А тварь представляла собой вполне себе драконоподобное существа, да ещё и с дополнительной боевой опцией типа «крылья». Это воодушевляло мало. Я попытался рвануть к краю этого уступа, но откатился назад – существо пропороло скалу в том месте, куда я так и не успел прыгнуть. Мордой пропороло ведь, да со всей силы – и хоть бы что!

Аштия приподнялась, цепляясь за диск. Этот её жест уже вызвал у меня откровенный приступ ярости – господи, только её инициативы не хватало. Спасти боевитую девицу я уже не успею, себя б успеть.

– Прыгай вниз! – взревел я и закашлялся, глотнув каменной пыли. Опрокинулся назад, упёрся спиной в каменную преграду и похолодел.

К счастью, удар крылом до меня не добрался, но лишь по чистой случайности, что там говорить. «Дракон» гвоздил как попало, не особо целясь. Слава богу, что местная природа не изощрилась настолько, чтоб приделать глаза к сочленениям крыльев местной летучей фауны. Хотя она и без этого постаралась, мать её разэдак.

Госпожа Солор, видимо решив не создавать мне лишних проблем, нырнула за край уступа вместе со своим свёртком, Ниршав пару раз красиво взмахнул мечом, один раз по хвосту твари, второй – по крылу. Без толку, даже не сбил траекторию. Насколько ж сильна эта бестия! И при столкновении с чешуёй клинок даёт звон, как от удара металла о металл. Логично предположить, что чешуя у этого птеродактиля не шёлковая.

– Прыгай! – крикнул я Ниршаву.

Демон скрипнул когтями по скале. Приземлиться решил, собака. Интересно, как мне его обходить и при этом без головы не остаться? Ниршав метнулся следом за Аштией, и тварь сообразила, что эдак снова останется с одной жертвой вместо трёх или хотя бы двух. Крутанулась следом за офицером, щёлкнула зубами в такой близости от его головы, что я уже ждал фонтана крови. Нет, не дождался, слава Создателю. Нырнул сам к краю уступа, но тут же метнулся обратно. Рачительная мерзопакость, не стала переключаться на двух, как в прошлый раз. Решила обеспечить себе хотя бы одного под рукой?.. В смысле, под лапой…

Я отмахнулся сапогом от лапы, скрипнувшей совсем рядом. С такой же степенью успешности можно пинать несущийся на тебя скорый поезд – разве что себя слегка отшвырнёшь назад, а мне лететь некуда, позади скала. От хвоста пришлось уворачиваться влево, падать прямо на локоть, на этот раз по науке, то есть без последствий, и скользить на брюхе в прогалину между двух валунов, собирая брюхом мелкие камушки и щебень.

Плевать, главное – живым остаться. Я проскользнул у твари под брюхом, скатился на край уступа и ухнул вниз – высматривать, как бы это сделать побезопаснее, времени не оставалось. Что уж там, с обеих сторон опасно. Но двое моих спутников уже спрыгнули, может, и я уцелею.

Ниршав меня буквально поймал. Столкновение с ним получилось жёстким, но не таким, каким оно могло получиться с валуном или скалой. Следом уже шуршал по камням демон. Чёрт побери, он как банки на верёвке, привязанные к хвосту, – не убежишь.

– Справимся? – выдохнул мне в лицо офицер.

– Шутишь?

– Понял…

– Сюда! – крикнула Аштия. Ни паники, ни чрезмерного оживления в голосе – деловое спокойствие, хоть и озвученное громко.

Она первая рванула к глубокому провалу в скале, таща за собой доспехи. Ну да, в эту щель тварь не пролезет, разве что одной только мордой. Вопрос – что может скрываться в глубине этого столь вовремя возникшего перед нами укрытия? Впрочем, исследовать нет времени. Чёрт бы побрал все эти приключения!

Мы прыгнули в темноту с одержимостью вполне логичной – погоня не склонна была с нами церемониться, хорошо, если не успеет снести голову кому-нибудь из нас своим крылом. Протискиваться пришлось боком, и в одном месте Ниршава я подтолкнул, причём без какого-либо следа вежливости – жить мне хотелось примерно так же, как и ему. К счастью, доспех, первое мгновение поупрямившись, всё-таки сумел вписаться в тиски расщелины. Проход, впрочем, через пару десятков шагов раздался вширь и ввысь. Идеальное место для обитания первобытного человека.

В первые мгновения я не видел практически ничего, хотя снаружи царил отнюдь не яркий день. Потом внезапно вспыхнуло, и я разглядел Аштию, поднявшую в руке комок упругого, слепящего разве что сначала, света, живого и мерцающего.

Загадка разрешилась быстро – очень быстро стало ясно, что женщина держит в руке всё тот же свой диск. Хоть какая-то польза от статусной хрени. Я оглянулся назад – демон скрёбся у пролома, пытаясь протиснуться внутрь. Ну, пытайся, пытайся, будем надеяться, что обломишься, тварь. Ниршав, повернувшись спиной к увлекательному зрелищу мук чёртова птеродактиля, изучал пещерный проход, ныряющий резко вниз. Свет диска выхватывал каждую чёрточку стены, разукрашивал серый камень множеством прожилок, видимых даже сквозь слой пыли, но относительно быстро иссякал. Света хватало шагов на двадцать, не больше.

Впрочем, и это много. Мой фонарик способен на меньшее.

– Так, Серт, что там наш назойливый доброжелатель?

– В проход не вписывается.

– Ниршав?

– Пока ничего не видно. Но фиг его знает…

– Внимательнее, – Аштия распоряжалась очень естественно, и мне сразу захотелось поверить, что в сложившихся обстоятельствах она понимает больше меня. – Продвинемся?

– Как бы нам тут кубарем не продвинуться.

– Кубарем не придётся, – вставил я. – Меня же к госпоже Солор на отчёт привели со всем снаряжением. Так что верёвки и «кошки» у меня с собой.

– Как хороша бывает иной раз излишняя пылкость подчинённых! Отлично. Думаете, стоит попробовать этот проход?

– А у нас есть вариант? – я поднял бровь. – Тварь, кажется, уходить не собирается. Как бы ещё не попыталась расковырять расщелину. И чего мы ей сдались? Неужели похожи на праздничный рацион?

– Энергия. Я же говорил – мы для них более чем лакомая приманка. Может, подождём? Вдруг оно уберётся? Не хочется что-то соваться внутрь горы. Кто его знает, что там может сидеть?

– Надо, по крайней мере, убедиться, что с той стороны никто не кинется, – Аштия махнула в сторону пещерного коридора. – Оставлю доспехи здесь, всё равно вернёмся.

– Думаешь?

– Нам нужно место, где можно спокойно посидеть над блокнотиком. Информации, в принципе, достаточно, теперь мне нужно сделать расчёты. Хоть и приблизительные, но это лучше, чем ничего.

– Сколько у нас осталось?

– Где-то двое суток, не больше. Серт может протянуть чуть подольше. Но не более чем на сутки. Ему тоже нужна разрядка.

– Ладно, давай проверим. Серт, – идём с тобой впереди, госпожа Солор будет у нас работать главнокомандующей и идти в арьергарде.

– Правильно, не отвлекаемся от своих служебных обязанностей. Шагайте, парни.

И Аштия повыше подняла свой диск, освещая нам путь.

Да, коридор сразу нацеливался на серьёзный уклон. Спускаясь, я старался придерживаться за стену, но при этом следил, чтоб не вляпаться рукой в очередную мимикрирующую в скальных складках тварь, и хорошо ещё, если не сильно ядовитую. Но, к счастью, животного мира в стенах мне пока не попадалось. Зато попался какой-то подозрительно-синеватый мох, а может, и не мох, скорее плесень. Я на всякий случай отодвинулся на шаг.

– Ты зря, кстати, – прокомментировала женщина. – Кажется, именно такой можно употреблять в пищу.

– Это – есть?!!!

– Не та ситуация, чтоб привередничать. Главное, набить живот и не отравиться. Пусти-ка…

Она аккуратно оттёрла меня в сторону и, переложив диск в свободную руку, вынула нож.

– Может, я светилку подержу?

– Думаешь, она у тебя будет светить?

– Э-э… Не знаю.

Аштия пожала плечами и воткнула кончик ножа в мох. Поёрзала им там. Подцепила что-то и выковырнула. То, что она добыла, напоминало ссохшийся каштан, серый, словно пропылённый камушек, поднятый на дороге. Ещё несколько тычков в разные места мохового покрова – и вот ещё один такой же. Подойдя, Ниршав корректно отодвинул её и занялся этим делом сам. За несколько минут он наковырял хорошую пригоршню.

– А что – это едят?

– Что ж поделаешь, если приходится. Что-то среднее между орехами и бобами, только на вкус не очень.

– Аштия, неужто тебе приходилось пробовать?

– Увы, такового опыта не имею, говорю с чужих слов. Всё лучше, чем ничего. Идёмте, и смотрите по сторонам. Наберём ещё пару горсточек – как раз хватит на всех.

Проход то становился круче, то выравнивался, то напоминал средних размеров удлиненные пещерки, то ставил на пути преграды в виде узких-узких трещин. Чтоб протиснуться в одну такую, Ниршаву пришлось снимать доспех и потом с огромным трудом протаскивать наплечники отдельно. Потом мы прыгали по камням, между которыми оказались довольно глубокие провалы, и карабкаться по паре завалов. Зато воздуха здесь уже хватало, и до сих пор не встретилось ни одной сколько-нибудь опасной твари.

– Всё, не могу больше, – выдохнул офицер. – Простите, но мне надо отдохнуть.

– Лады, – женщина и сама выглядела не лучшим образом, она побледнела, если не позеленела, осунулась, но пока держалась. – Встанем здесь, – и кивнула на небольшую нишу с относительно ровным полом.

Я предложил Ниршаву свою куртку. Устроившись на едва прикрытых курткой камнях, мужчина отрубился сразу, как будто его кто-то по голове стукнул. Аштия уложила рядом свой импровизированный тюк и, усевшись у стены, несколько минут молча смотрела вперёд и молчала.

– Если усну, разбуди, – велела она мне чуть погодя. – Впрочем, нет, кажется, уже могу…

– Может, тебе тоже вздремнуть? Я покараулю.

– Здесь нельзя спать по двое. Во-первых, дозорный тоже человек, может отключиться, а во-вторых, время, которое требуется, чтоб проснуться и приготовиться к бою, весьма значительно. Один едва ли сможет всё это время отражать нападение в одиночку. Попробую пока посчитать.

– А я тогда осмотрюсь. Не волнуйся, далеко не уйду.

– Ты достаточно опытен и разумен, чтоб не напоминать тебе о подобной необходимости. Если увидишь хоть что-нибудь годное на дрова – неси. Глядишь, и местных орешков сварим.

– Гляну.

Отсюда, даже уже без диска Аштии, который она погасила, видимо, из экономии, было видно неплохо – в отдалении хватало света, и оттуда насачивалось сюда. Простора было не занимать, пещера обладала, похоже, солидными размерами, в некоторых местах «потолок» нависал очень низко, а кое-где обрушился, и по обломкам приходилось карабкаться мало того что с трудом, так ещё и с опаской – не дай бог вся эта конструкция рассыплется от неловкого моего движения.

Дерево, как ни странно, было. В один из проломов оно рухнуло вниз, видимо, вместе с куском скалы, на котором укрепилось. Древесину местами искрошили другие падавшие сверху валуны, местами обломки её были довольно-таки крупными, сгодились бы и для дворцового камина. Словно что-то толкнуло меня в глубь – я подбирался к груде дерева с осторожностью охотника. Древесина всё равно нужна, костёр из камней не разведёшь. Но почему-то не хотелось мне приближаться к этому месту.

А ещё через пару шагов стало понятно почему. Это существо, выглянувшее из-за груды камней и старых сучьев, было жуткой анорексичной пародией на нормального кенгуру. Ах да, помимо того клыкастой и снабжённой ещё двумя щупальцами, растущими из спины чуть повыше хвоста. Утвердившись на лапах, оно многозначительно посмотрело на меня. С ума сойти, до чего изобретательная в демонических мирах природа. Это ж надо было скроить такое вот костлявое кенгуру с крокодильей шкурой и тремя параллельными рядами гребней!

Я вытащил нож и сделал шаг назад. «Кенгуру» смотрело внимательно и словно бы умиротворённо. А потом внезапно взвилось в воздух, словно с раскрутившейся пружины. В прыжке ещё сложилось, словно собиралось нырять. Я пропустил его слева, словно обычного человека, потому что на большее от неожиданности всё равно был не способен, и ударил ножом вслед.

Эффекта не ждал, и когда рукоять ножа рванулась у меня из пальцев, едва не улетел вслед за нею. Споткнулся, перекатился и вскочил на самом краю валуна, над довольно глубокой ямой – чудо, что не улетел туда. Без ножа. «Кенгуру» с визгом, пронзительным, как вой электрички, приземлилось на камень и атаковало хвостом. Не достало. Нож продолжал торчать в плече этого гибрида, и, судя по всему, до определенной степени мешал существу двигаться и оценивать действия.

Это, конечно, замечательно, но я-то теперь без ножа. Выдернул из-за голенища сапога второй… Впрочем, этот нож был хорош для потрошения или снятия шкуры – для боя он слишком короткий. И кривой. Но что остаётся-то? «Когти» тоже не панацея.

Мы схлестнулись на полдороги друг от друга, почти как два разъярённых человека. Первое щупальце я встретил «когтем» ещё на моменте сближения, и на этот раз – вот чудо – вполне способен оказался с ним совладать. Удар, пришедшийся по щитку «когтя», отдался вспышкой боли в плече, но и щупальцу, похоже, пришлось нелегко. Отразить второе я уже не успевал, просто отшатнулся и, налетев бедром на валун, кувырнулся через него.

Кувырок, к счастью, получился удачный, всё «по науке» – перекатившись на другую сторону валуна, подхватился целый и невредимый, даже почти не помятый. «Кенгуру» прыгнул с места не хуже своего австралийского полнокровного и мясистого собрата, и я лишь успел отметить, что в мою сторону летит костистая туша, прежде чем рефлексы толкнули меня обратно на землю и камни – снова перекатываться, уворачиваться, группироваться. В развороте я пнул было ногой по демонской когтистой лапе, но увы, этот номер здесь пройти не мог. Толк был лишь в том, что меня откинуло ещё на полшага от твари.

А через миг острая и короткая, как вспышка, полоса света ошеломила меня. Лишь спустя две-три секунды, откатившись и подскакивая, я осознал, что осколок света мелькнул надо мной, а не в меня, и лишь между делом его отсвет врезал по глазам. «Кенгуру» словно гигантским мечом полоснуло – вдвое сократилось одно из щупалец, сочащаяся белёсо-зеленоватым полоса прочертила грудь, лапы агонически скорчились.

От беспорядочного, но сильного его броска в мою сторону пришлось отскакивать без дураков, да ещё ножом отмахиваться, потому как в предвиденье кончины существо не стало менее опасным. Лишь убедившись, что следовать за мной оно не может, я оглянулся, чтоб выяснить наконец, откуда прилетел этот рассекающий обломок света.

Аштия, замершая в нескольких шагах от меня в какой-то очень уж нарочитой, но при этом красивой, даже изысканной позе, держала диск наготове у левого плеча. Убедившись, что «кенгуру» больше особо ни на что не способен, опустила правую руку.

Посмотрела на демона устало.

– На таких одного удара обычно хватает.

– Так эта штуковина – ещё и оружие? – удивился я, разглядывая диск совершенно новым взглядом, с какой-то новой стороны.

– А ты думал что? Красивый и непрактичный факел?

– Думал – просто знак статуса.

Женщина удивлённо посмотрела на меня.

– Разумеется. Но где это видано, чтоб знаками статуса были вещи бесполезные?

– Собственно… бывает… Наверное.

– У тебя странные обычаи на родине… Давай-ка обыщем тут всё. Мало ли…

– Слушай, так ты, может, и с тем драконом бы справилась?

– С каким драконом? А, с тем демоном, который нас сюда загнал? Нет, едва ли. Иначе б так и поступила, причём сразу. Чтоб удар был эффективным, энергия должна копиться какое-то время, и, надо сказать, довольно продолжительное. Особенно для стремительного боя.

– Но ты даже не попыталась.

– Одного удара на ту тварь не хватило бы, а недостаточно сильный мог наоборот раззадорить. Удар диском без магической подпитки даже слабее, чем удар мечом. Не пробил бы. Так что отдуваться пришлось бы Ниршаву и тебе. Но тогда мы бы вряд ли успели убежать.

– Как, этой штуковиной ещё и так можно биться?

– Можно, – усмехнулась она. – Но очень надеюсь, ты этого зрелища не увидишь.

– Почему?

– Потому что, как уже было сказано, диск бьёт слабее меча, а я и с мечом не великий мастер. Давай тут всё обыщем.

– Что ты надеешься найти?

– Что угодно, Серт. Ещё я намереваюсь снять с этого существа шкуру. Частично. Из его хвоста чуть пониже щупалец можно сделать бурдюк. Ты умеешь снимать шкуру на бурдюк?

– Нет. А ты умеешь?

– Приходилось, – Аштия обогнула огромный обломок скалы, из-за которого «кенгуру» и появился. – Ага! Вот почему он так рьяно напрыгивал.

Я заглянул туда же и обнаружил странное подобие гнезда из огромных обрывков мха и сухих веток. В центре лежало яйцо. Одно, но большое.

– Надеешься раздобыться яичницей? – усмехнулся я.

– При чём тут яичница, – женщина примерилась диском и расколола яйцо. Жидкости, вытекшей наружу, оказалось совсем немного. Внутри, свернувшись эмбрионом, лежал пухленький кенгурёнок. Вполне натуральный, только асфальтово-серый. – Ну вот мы и с мясом. И с ремнями. Из шкурки нарежем ремней.

– Есть это?!

– Брезгливость придётся оставить. Или помирать с голоду. Забирай тушку, её вполне можно нести одному. А я сейчас закончу с этим и тоже приду. Интересно, в наше отсутствие Ниршава никто не скушал?

Ниршав пребывал в полном порядке. Он дрых увлечённо, настолько полно, всем организмом, что к нему нельзя было не проникнуться завистью. Тушку будущего «кенгуру» я сгрузил на камни, брезгливо отряхнул руки. Правда, в животе завывало уже так сильно, что перспектива поедать зародыш казалась всё менее мерзкой. В конце концов, какая разница. Сходил за оставленным валежником и в три приёма принёс, вроде достаточно, чтоб приготовить еду.

– Точно придётся в шлеме суп варить, – сказала, вернувшись, Аштия. Она тащила снятую чулком с хвоста шкуру. – Оттуда вроде влагой потягивает. Пойду посмотрю, что там с водой.

– Давай-ка вместе.

– Разбудим? – кивнула на Ниршава.

– Пожалуй, да. Мало ли…

– Эй, Ниршав. – Тот в ответ пробормотал что-то сильно нецензурное. – Э-эй!

– Может, его на ноги поставить?

– Попробуй. – Не без труда и далеко не сразу мы с Аштией сумели придать спутнику вертикальное положение. Толку – абсолютный ноль. Стоило слегка отпустить мужика, как он плавно обтёк на землю. Поёжился – и по-детски свернулся клубочком. – Да ну его на фиг! Пусть спит.

– М-да, – промычал я в задумчивости. – В общем, если кто решит нашим другом поужинать, для Ниршава это пройдёт незаметно. Кстати, вполне себе лёгкая смерть.

И направился за женщиной «по воду». Идти пришлось не то чтобы долго, но трудно – прыгать, карабкаться, перебираться через завалы, где обломки дерева были густо перемешаны с камнями. Пару раз на нас кидалась всякая демоническая мелочь, и я вновь вынужден был убедиться, что если Аштия всерьёз говорила о собственном неумении драться, то слегка преуменьшила свои возможности. А то и не слегка. С реакцией у неё всё оказалось нормально, координация тоже в норме, диск с пояса она сдёргивала одним мгновенным движением – и меч-то из ножен с такой скоростью не выхватишь.

Демоническую мелочь диск сёк так же непринуждённо, как и хорошо заточенный клинок. В первый раз я подсобил «когтем», отшвырнув мелкую, словно состоящую целиком из жил, когтей и клыков тварь прямо под ноги Аштии. Второй раз она справилась сама.

– Раз он такой острый, не боишься об него колено рассечь? – спросил я, кивая на её необычное оружие.

– Обрати внимание, как он висит, – ответила женщина. – Точно на боковом шве. Именно затем, чтоб не рассечь себе что-нибудь. Да и коротковат. Я ж с ним на боку танцы не прыгаю. И обычно в доспех запакована, тут и захочешь, а не обрежешься.

Ручеёк, который мы обнаружили не так и далеко от места стоянки, струился по камушкам, причём в таком месте, где нечего и рассчитывать на образование запруды или хотя бы лужицы. Пропетляв по камням, он уходил в их груду и, судя по долго не затихающему журчанию, надеяться за пару минут откопать какое-нибудь чистое, как слеза, озерцо не приходилось.

Однако Аштия приспособилась и здесь. Сперва, отыскав подходящее с её точки зрения местечко, она долго полоскала будущий бурдюк – а это было не так-то просто – в воде, скудно сочащейся из-под груды каменных и древесных обломков. Потом ещё дольше набирала внутрь воду почище – и из-за того, что к ручейку требовалось приноровиться, и потому, что при первом же сомнении женщина сплёскивала набранное и начинала сначала. Влажная демонская шкура отливала мокрым асфальтом, казалось, к ней так же неприятно прикасаться, как к затаившейся в уголках старого сарая плесени.

Но занятие своё госпожа Солор не бросала. Набрав импровизированный бурдюк почти доверху, она увязала его содержимое с необычайной ловкостью. Можно было лишь гадать, где она всему этому научилась.

– Но валять его как попало всё равно нельзя, – критически рассматривая обмотку, сказала она.

– Никто и не собирается. Идём смотреть, что там с Ниршавом? Жив ли…

Офицер дрых на прежнем месте, только немного развернулся, разметался, со вкусом обустроился на моей куртке, брошенной как попало. Я лишь хмыкнул и решил свой предмет одежды пока из-под страдальца не выковыривать. Тем более что попытка эта, судя по его хватке, была бы всё равно бесполезной.

Да что уж там. Ведь куртка у нас на троих была всего одна, и никакой альтернативы – ни плаща, ни одеяла. В карманах, кажется, ничего хрупкого или ломкого нет. Пусть мнёт.

– Потроши демонёнка, – распорядилась Аштия, вытаскивая из груды воронёных лат Ниршавов шлем. – Коль скоро он ещё не вылупился, кишечник должен быть относительно пуст. Потроха не рискну готовить, они могут содержать и что-нибудь для нас вполне ядовитое. Возьмём только мясо.

– Считаешь, есть смысл его шкурку резать на ремни? Тонкая такая…

– Тонкая, да звонкая. Увидишь. Снимай аккуратнее, я потом сама всё разрежу как надо.

Она хозяйничала с размахом и уверенностью какой-нибудь моей соотечественницы, прошедшей девяностые и потому способной из ничего сделать всё, а из малосъедобной провизии – более или менее удобоваримое блюдо. Вытащив из-за голенища кривой нож, она отмахнула от ободранной уже части туши кусок мяса с костями с ловкостью умелого мясника. И разделала его почти так же быстро, как это мог бы сделать я.

Вода вскоре закипела в Ниршавовом шлеме, а потом над котелком пополз ароматный мясной запах, настолько завлекательный, что желудок тут же отозвался на него неистовой болью. К сожалению, аромат в изрядной степени обманывал ожидания – суп нам предстояло есть несолёным. Ниршав проснулся, стоило только Аштии снять импровизированный котелок с огня. Первые несколько минут он тупо смотрел на парящую «посудину», явно не понимая, где оказался и почему, и что это такое вокруг происходит.

– Ну ты здоров спать, – откомментировала женщина.

– Это я и сам знаю, – офицер ответил далеко не сразу. – А что это из моего шлемака пар идёт? Ты мне скажи – ты его что, в кастрюлю превратила?

– Естественно. Не родовой же доспех Солор мне было поганить этой ролью.

– Интересно, я что, по-твоему, из навоза вылез? Мой род тоже не из последних.

– Ты у нас аристократ какой ступени? Восьмой. Солор – третьей. Извини.

– Ребят, вы только не подеритесь, хорошо? Пока будете выяснять, чей род круче.

– Погодь, Серт. Ты чужак и просто ничего не понимаешь. Надо разобраться…

– Можешь не есть, – спокойно предложила Аштия, но глаза у неё сверкнули, и я с облегчением понял, что начатая перепалка – шутлива.

– Размечталась. Мало того что мой доспех низвели до кухонной утвари, так ещё и голодным норовят оставить. Нет уж, претендую на львиную долю!

– Претендуй, претендуй, – госпожа Солор добродушно рассмеялась. – Черпайте, мужики. Я доем то, что останется.

– Просто по хитрости своей не хочешь есть горячее.

– Это верно. Кстати, суп получился очень ничего, особенно если учесть, что вода слегка солоноватая.

– Правда? А ты уверена, что её можно пить?

– Проверила. Ничего, способного стать для нашего тела ядом. И давайте побыстрее, надо бы уйти отсюда. Мало ли кого привлечёт наша энергия или запах мертвечины.

– Можно подумать, того «кенгуру» кто-то сможет есть. Кожа да кости, ничего больше…

– Как ты его назвал?

– Неважно. Там же есть-то нечего…

– Ошибаешься. Это мы, люди, носом можем крутить. А в демонических мирах найдутся желающие на любую дичь.

– Потому-то хорошо б отсюда поскорее деться, – сказал Ниршав, облизывая ложку. – На, Серт. Тебе ложка нужна?

– Своя есть.

– Вот мужики! – расхохоталась Аштия. – Без котелков, кружек, но обязательно с ложками. Зато я… без котелка и кружки, и без ложки для полноты коллекции.

– Вообще-то кружка у меня с собой есть. – И, порывшись в сумке, я вытащил термокружку с пластиковой крышкой – ещё одну память о далёком, а теперь уже, что там вилять, и вовсе недостижимом доме.

– Так что ж ты молчал-то, гад?! – возопил Ниршав. – Раньше б сказал, и не низводили б мой шлем до котелка!

– Ты на размер посмотри, – хладнокровно одёрнула Аштия. – Представь, во сколько б приёмов пришлось готовить суп в такой крохотной ёмкости.

– И, главное, как долго. Посудина сделана специально таким образом, чтоб не нагреваться ни фига. В неё можно кипяток наливать и потом держать голой ладонью. В обратную сторону этот принцип, само собой, тоже работает. А ты, Ниршав, не расстраивайся. Зато у тебя теперь шлем будет вкусно пахнуть.

Офицер ответил ожидаемым потоком ругательств, но настолько добродушно, что и более придирчивый человек не подумал бы оскорбиться. Я же изначально был настроен на доброжелательность. Без последней в сложившейся ситуации никуда.

Похлёбка оказалась лучше, чем я ожидал. Суп не солёный, но и не пресный, как предыдущая порция еды, да ещё и с пикантным горьковатым привкусом – должно быть, ручей, из которого мы набирали воду, где-то протекал по солёному пласту. А природная соль – всем известно – горька и иногда обладает привкусом, который в нашей невесёлой ситуации мог сойти за приправу. Кусочки орехокаштанов попадались не до конца разваренные, твёрдоватые, но в целом напоминали обыкновенное пшено. И, кажется, были довольно-таки сытными.

Госпожа Солор подгребла то, что осталось, и вручила шлем Ниршаву: оттирай, мол. Он сделал было лицо, однако не стал острить или шутливо качать права – взгляд у женщины был настолько усталый, что сразу вспоминалось – в отличие от всех нас она ещё не отдыхала. Хотя тоже не валялась брюхом кверху, сперва руководила войсками, потом шла, тащила вещи и даже дралась.

– Ты б вздремнула тоже, что ли, – протянул Ниршав.

– Я вздремну, куда денусь. Чуть попозже. Пошли, ребята, не будем зависать на месте. Это слишком опасно.

– Слушай, Аштия, как ни крути, но тебе лучше было бы доспехи обратно на себя навьючить.

– Смысл?

– Свободные руки и меньший градус усталости. Какая разница, на тебе они или нет теперь, когда от зрения тварей мало что зависит? Зависит от чутья на энергию, а тут хоть светись, хоть грохочи сапогами, всё равно будет «потягивать» силой.

– Уворачиваться не смогу.

– Если учесть, что первыми всё равно лезем мы с Сертом, то какая разница?

– Если меня опрокинуть, не смогу быстро вскочить.

– И не надо.

– Тут ты здорово заблуждаешься.

– Всё верно, однако вероятность минимальна. Куда менее вероятна, чем возможность от усталости просмотреть опасность, или в бою не успеть свёрток бросить, оказать сопротивление. А так даже если отбить атаку не успеешь, на пути демона встанет металл.

– Уговорил. Помоги одеться.

И Аштия со вздохом потянулась к связке доспехов. Распутала ремни. Пальцы плохо слушались её, но когда я заглянул ей в лицо в тревоге, боясь, что она просто отключится, женщина постаралась ободряюще улыбнуться мне.

– Всё нормально, сейчас отправимся.

– Думаешь, сможем по пещерам пересечь хребет?

– Мне куда больше улыбалось бы отыскать второй выход, а там уже решать. Нам надо где-то встать лагерем. И – кстати! – придумай, как тащить остатки тушки. В шкурку заверни, я ею после отдыха займусь. Самый лучший вариант. Нам же нужно будет что-то есть и завтра, и послезавтра…

– Да, брюхо – злодей, старого добра не помнит, наутро опять спросит.

– Это у вас такая поговорка?

– Примерно такая.

– Очень точная. Прости, не мог бы ты помочь? – и она подставила плечо.

Сражаясь с ремешками и пряжками, я обнаружил, что и сам владею пальцами так себе. Это понятно, мне бы сейчас валяться, пить, есть и ничего не делать. Однако я тащусь куда-то, рву жилы, дерусь и ещё глотаю дурной воздух демонического мира, попутно облучаясь местной магией, которая, как радиация, способна наделать дел.

Это понятно, однако по-настоящему страшно. Если усталость и влияние среды не даст мне нормально отбиваться от демонов – что тогда? Думать об этом не хотелось, не моглось. Если об этом думать, можно лечь и умереть прямо здесь и сейчас. На фиг, на фиг. Как-нибудь. И не из таких ям выбирались.

В глубине души я прекрасно понимал, что все прежние проблемы были просто мелочью по сравнению с тем, что случилось теперь. Но акцентировать на этом собственное внимание не хотелось.

Солёная, да ещё и с горчинкой вода ни фига не утоляла жажду. Я подумал о том, что надо бы найти какой-нибудь нормальный источник и хоть сколько-то воды налить в термокружку. Крышка прилегала очень плотно, в принципе полную кружку даже можно было положить в сумку, особенно если обвязать сверху чем-нибудь.

Мы ползли по пещере, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, шарахаясь от каждого реального или почудившегося звука, вполголоса матерясь на вылетающие из-под ног камни. Не всегда, увидев, что Аштия споткнулась, я догадывался подать ей руку – сказывалась даже не усталость, а оцепенение, изнеможение, какое-то полнейшее равнодушие к окружающему миру. В конце концов, мы остановились где попало, чуть ли не посреди длинной и широкой пещеры, Аштия сняла только наплечники, умостилась на камнях, прижалась щекой к плоскому, словно волной отшлифованному валуну и уснула.

Когда она спала, лицо у неё делалось беспомощным и совсем некрасивым – блёклым, невыразительным, старым. Впрочем, после всего случившегося трудно выглядеть хорошо. Ниршав, вроде бодрствовавший, сидел рядом в такой расслабленной, оплывшей позе, что у меня возникали сомнения – успеет ли он хотя бы пошевелиться в случае внезапного нападения. И вообще в сознании ли он?

– В сознании, в сознании, – пробормотал офицер. – Просто всегда тяжело переношу насыщенный магический фон. Из-за этого практическую часть обучения толком не смог закончить. Только теория. А ты ничего, держишься.

– Я после выхода из «гармошки» обычно двое-трое суток валялся просто никакой.

– Это нормально. Это у «чистых» бывает. Когда организм воспринимает окружающий фон просто как определённые условия жизни, вроде того или иного запаха, сильного или слабого освещения, и приспосабливается к ним. А потом резкий перепад – как из тумана резко в сухую жару, или из долины сразу на вершину горы, где трудно дышать. И становится не по себе. Плохеет, – Ниршав вздохнул, в задумчивости поскрёб нагрудник. – Ты-то из нас самый удачливый в этом смысле, ты-то протянешь дольше всех.

– Пессимистично ты как-то смотришь на ситуацию.

– А как ещё смотреть? Не пессимистично, а реалистично. К сожалению, мы почти обречены. Это ж надо было продумать настолько сложную комбинацию!.. Не ожидали мы от нашего противника подобной хитрости, а зря. Его величество-то тоже из числа уроженцев демонического мира. А ведь как толково в своё время всё обделал…

– Легко захватил Империю?

– Не то чтобы легко, но очень уж стремительно.

– Интересно, что же тогда сделала предшественница госпожи Аштии? – усмехнулся я не без иронии.

– Не-ет, вины госпожи Кареои Солор в случившемся не было. Как раз в тот момент Империя начала войну с одной из отдалённых провинций. Когда армия вернулась к столицам, те уже были захвачены. И большая часть страны – тоже. И почти все лорды успели принести новому императору присягу.

– Подсуетились…

– Ну, тут тоже надо понимать. Сам смотри, либо ты приносишь присягу, либо воюешь за старого императора, которого уже нет, и вообще непонятно за что…

– Да ладно тебе оправдываться. Я вообще ко всем вашим делам не имею отношения, могу лишь со своей позиции делать выводы – позиции, основанной на жизненном опыте чужака. Может, там и в самом деле не могло быть иного выхода. Просто, как я понимаю, бывший император отправил всю свою армию воевать чёрт знает куда, а в этот самый момент на его страну напала другая мощная армия? Пришедшая из демонического мира?

– Именно так.

– Интересно, это вашему нынешнему правителю так повезло, или он просто знал, когда нападать?

– Полагаю, так везти не может. Наверняка знал. А вот какими путями к нему поступала информация – этого до сих пор никто не знает. И, наверное, не узнает. Свой тайны его величество умеет хорошо хранить.

– М-м… Но, как понимаю, нынешний император вполне устраивает своих подданных?

Сон куда-то делся, на меня глянули два совершенно осмысленных, без налёта расслабленности, и при этом недоумевающих глаза.

– Что значит «устраивает»? Или что такое «не устраивает»? Если есть император, если принесена присяга, ему следует подчиняться. Он глава государства, его воля превыше всего.

– Ого, как у вас всё!.. А если император не годится как правитель, если он слаб и при этом склонен к пустому самодурству?

– Слабый император не сможет удержать власть, – усмехнулся Ниршав. – Пока же он на это способен – он правит. При старой династии возможны были и шатания, и сомнения, и открытое неповиновение. При нынешнем императоре всё это невозможно. Плохо лишь, что непонятно, кто ему унаследует в случае чего. Сыновей у него нет.

– А дочери?

– Дочерей тоже. Но даже если б и были – они не в счёт.

– Да? – я многозначительно покосился на спящую Аштию.

– Тут совсем другое дело! – вполголоса воскликнул он – и задумался. Видно было, что прочно.

Мы немного помолчали, потом, не сговариваясь, поднялись, чтоб обойти хотя бы часть пещерки вокруг лагеря и убедиться, что вокруг нет никаких опасностей. Нас обоих потрясывало от нервозного ожидания всевозможных проблем, да ещё добавлялось дурное самочувствие, обусловленное фоном. Ниршаву было даже хуже, чем мне. Поэтому, едва дождавшись, когда минет четвёртый час, мы оба принялись расталкивать Аштию, в мыслях своих глубоко сочувствуя ей, конечно.

– Ну хватит, – простонала она, когда я тряхнул её во второй раз. – Встану сейчас, встану.

– Может, тебя поднять?

– Не-ет, лучше дай умыться.

– Аше, нам бы побыстрее рассчитать, куда двигаться, и успеем ли мы вообще на место до того, как окончательно… накроемся.

– Шансы всегда есть. Сейчас встану, только отстаньте ненадолго.

– Если я отстану, ты опять уснёшь.

– Я не мужик, у женщин это несколько иначе происходит. Отстань, говорю!

Она несколько минут приходила в себя лёжа, потом уселась и сидела так, время от времени потряхивая головой, словно кобылка, отгоняющая гривой слепней. Потом со стоном потёрла лицо, будто надеялась слепить его заново.

– Что вообще вокруг происходит?

– Пока, к счастью, ничего, но в любой же момент могут начать охоту!

– Это понятно. Сколько я спала?

– Четыре часа, – ответил я извиняющимся тоном.

– Что ж, для военных действий вполне прилично. Где твой блокнотик, Ниршав?

Женщине было немедленно вручено требуемое, и несколько минут ещё она сидела, бессмысленно пялясь в чистый листок, покручивая в пальцах карандашик.

– Давай быстрее, Аше. Меня уже пробирает.

– Не кипеши, – хмуро ответила она. – У тебя чрезвычайно богатое воображение. Успокойся, помирать пока рановато.

– У нас вообще никаких средств дезактивации нет!

– Если будешь паниковать, они не появятся. И хватит меня подгонять. Дольше будет. Кстати, можешь и сам попробовать порассчитывать, проверим результаты, точнее будут.

– У меня по определению конфигураций всегда была низкая оценка.

– Тогда бери алебарду, и в дозор.

Я негромко рассмеялся.

– Кстати, насчёт отсутствия средств дезактивации – может, в аптечке что-нибудь такое есть?

– Может, и есть, – проворчал Ниршав, с подозрением разглядывая свой шлем. – Но они в нашей ситуации только и могут, что продлить агонию. Они ведь рассчитаны на ситуацию, когда совсем близко есть выход в наш мир, и можно туда умотать… Эй, а что это там мелькает?

– Пойдём посмотрим. – Мы поспешили вооружиться. Аштия даже головы не подняла – она что-то чиркала в блокноте и иногда рисовала пальцем в пыли знаки и геометрические фигуры.

Обогнув груду камней, мы замерли в ошеломлении. Там, в естественной впадине, словно варево в котле, копошилось огромное количество каких-то мелких существ, то ли пушистых, то ли ощетиненных чем-то мелким, колким. Оглянувшись на Ниршава, я увидел, как стремительно краска схлынула у него с лица, обесцветив щёки и виски до полупрозрачности. Бешеными глазами он глянул на меня, потом на яму и выронил ругательство, долженствующее констатировать, что проблема перед нами встала нешуточная.

И я понял, что именно он имел в виду, лишь когда часть этой пухлой кучи вдруг подобралась и кинулась на нас, распластав в воздухе крохотные, оперенные мелкими иголками крылья, из-за которых твари и казались пушистыми. Уронив ещё одно ругательство, Ниршав ринулся вниз, я последовал его примеру, но, поскольку не тащил на себе кучу железа, быстро развернулся и встретил демонскую мелочь ногами и «когтями».

Они, треща своими иголками, окружили нас, и каждый норовил издалека прицелиться в лицо, да резко взять такой старт, чтоб отмахиваться было уже поздно. Ниршав просто вжал голову в плечи, насколько позволил «воротник» доспеха, и пошёл махать мечом, словно дворник метлой. Мне не приходилось гордиться ни мечом, ни хорошим доспехом – доспех как таковой вообще отсутствовал. Не считать же доспехом старую кожаную куртку, купленную ещё в родном мире. Мне оставались только скорость, ловкость, реакция и удача.

Перекатываясь по камням, я надеялся лишь на то, что не скачусь в какую-нибудь пропасть или расщелину, откуда мне будет не выбраться, да и внутри окажусь совершенно беззащитным. Уже через пару секунд сообразил, что раз твари так ломятся в лицо – видимо, для них уязвимы только самые открытые части тела. Видимо, судят по своим «соотечественникам». А может, и нет. У здешних демонов холка защищена мощнейшей бронёй, обо мне же, как о любом неодоспешенном человеке, такого не скажешь. Значит, мордой вниз падать не рекомендуется. Лучше опрокидываться на спину, в крайнем случае – на бок, и защищать только лицо…

Ах да, ещё уши. Вот дрянь… Резкий и непредсказуемый бросок трещащего существа, прицелившегося мне в ухо, я отразил на автомате, лишь чудом, и теперь уже занервничал по-настоящему.

– Ку-урвы! – так перевели мне остатки лингвистического заклинания возглас Ниршава. Оборачиваться, чтоб проверить, как он там, я не мог – на самого наседали со всех сторон. Цел он или нет – рано или поздно узнаю.

– Что там? – крикнула издалека Аштия. – Помочь?

– Сами! – взвыл офицер. – Считай давай. Не отвлекайся.

Вынужденно развернувшись в его сторону, я краем глаза заметил, что насело на моего товарища сразу много этой демонской и на редкость омерзительной мелочи. Прямо всего облепили, как мухи коровью лепёшку. Видимо, осознав, что стряхнуть их с себя обычными методами не выйдет, Ниршав упал на землю и принялся кататься по ней, давя тварей прямо на себе, как комаров. В этот миг я позавидовал ему – себе подобного позволить не мог, оно и понятно.

Приходилось отмахиваться по-простому. Приседая, прыгая и разворачиваясь, я чувствовал себя противотанковым орудием, вынужденным отстреливать наступающую пехоту по одному человеку. Однако в данном случае наседающие на нас существа были отнюдь не бессильны. Пару раз у меня перед глазами мелькнули оскаленные мелкими зубками морды и в придачу к пасти – длинные тонкие жала. Интересно, зачем им и то, и другое?

«Не о том думаешь, Серёга», – одёрнул я себя, локтем вшибая очередную тварь в щель под валуном. Удачно – она лишь трепыхнулась, уже не треща, а хрустя своими иглами. Подхватываясь, коленом удачно приземлился на другую, благо избегнул встречи с жалом, вполне возможно, ядовитым. Рассёк «когтем» третью… На этот раз по чистейшей случайности. Вообще-то я всего лишь хотел защитить от неё нос, и во взмахе прошёлся лезвием так, что любо-дорого.

Опять появилась возможность взглянуть, как там дела у Ниршава – я покосился и пожалел об этом. Не в том я был состоянии, чтоб удержаться от хохота, а любая мелочь могла помешать мне своевременно среагировать на новое нападение. Придавливая облепивших его тварей, офицер в какой-то момент попал выступами наплечников точно в щели между камнями, и его заклинило. Руки держали меч, работая им беспорядочно, но, как ни странно, вполне эффективно, а вот ту мелочовку, что пробилась за заслон и теперь целила в глаза, Ниршаву приходилось изо всех сил сдувать вперемежку с матом.

То ли остатки роя осознали, что их сотоварищам приходится нелегко, то ли решили, что для них освободилось место, однако, помедлив, они решили присоединиться. Под их тучу я нырнул, будто в бассейн с вышки, подлетел к офицеру и попытался выдернуть его из щелей. Меня сослепу едва не отоварили мечом по физиономии, да и понятно, когда ему присматриваться к происходящему вокруг. Тварь, уже почти вцепившуюся ему в щёку, пришлось отгонять взмахом «когтя». Не так точно, как хотелось бы – лезвие цепануло Ниршава по носу, и он с рёвом выдрался из щелей сам. Крутанулся, помогая себе яростным воем, подшиб меня под колени.

И в этот момент нас накрыл остаток роя.

Всё дальнейшее происходило, казалось, и не с нами. Крутясь как бешеный, время от времени ныряя в землю то одним, то другим ухом (потому что падать лицом было слишком опасно, это движение открывало загривок), я отстранённо и довольно равнодушно воспринимал происходящее из глубин своего тела и даже в какой-то степени оценивал свои действия. Вот этот выпад хорош, взмах первый сорт, а вот за такой приём Альшер – бывший капитан охотников – мне бы много ласковых слов сказал. Хорошо, что рядом есть Ниршав. Он действует, конечно, как неуклюжий медведь, разоряющий пчелиный улей, однако, как выяснилось, об него удобно плющить особо настырных демонят.

Их, трепещущих иглокрыльями, достаточно было подцепить «когтем», локтем, да хоть сапогом – и засандалить в офицера: либо в спину его, либо в панцирь на груди. Набедренники тоже годились. Не знаю уж, из чего там были сделаны его доспехи, но им усилия этих существо были глубоко по барабану. Хороший металл. Впрочем, Ниршав ведь офицер местного Генштаба, ему сам Бог велел не фуфло в бой таскать, а хорошую броняшку.

– Ребята, вам помочь? – спросила Аштия уже откуда-то поблизости.

– Ы-ы-ы-а-а! – ответило ей неразборчивое Ниршавово.

Она появилась в гуще роя, поблёскивая в воздухе диском, и сделала три коротких разнонаправленных взмаха, гармонично переходящих друг в друга. Потом нырнула и повторила, уже в другой плоскости. В повороте оказалась буквально у меня под локтем, и я хряснул вооружённой короткими лезвиями рукой по той твари, которая уже почти вцепилась ей в волосы. От моей руки женщина гибко увернулась, дав мне возможность отшвырнуть демона и не зацепить её. И снова завертела диском, уже за моей спиной. От его изогнутого лезвия существа разлетались в разные стороны, и по большей части для того, чтоб улечься на камни неопрятной грудой хитина и иглокрыльев.

Через несколько секунд поток существ почти иссяк. С оставшимися, хоть и не без мороки, но мы втроём расправились. За последними пришлось погоняться – странно, они куда успешнее пикировали в лицо, один чуть не ткнулся мне жалом в глаз: то ли от толпы проще отмахиваться, то ли мы уже успели подустать.

– Ладно, нет худа без добра, – отдуваясь, заметила Аштия. – Это ж сколько у нас теперь еды!

– Это съедобно?!!!

– Представь себе, Серт. И даже довольно-таки вкусно. Ниршав, – покажи ему, как и что тут надо вырезать. И хорош тебе ругаться!

– Сидела бы да считала себе, мы б сами справились, – проворчал офицер, брезгливо стряхивая с доспеха демонские лапки и остатки иголок.

– Да-а, ты бы справился! Всех бы тварей сдул застарелым перегаром!

– Ой, как смешно. Уржаться. Смотри – вот отсюда вырезаешь кусок, только здесь не зацепи, здесь горечь, что-то вроде желчи, проще эту часть просто выбросить…

Глава 5 Подземельями да горами

Аштия чиркала в блокноте и на земле очень долго – мы и костерок собрали, и варить остатки мяса «кенгурёнка» в шлеме Ниршава вынуждены были сами. Офицер корчил многозначительные рожи, когда развинчивал внутри крепления, которые поддерживали амортизирующие ремни. А уж когда я наливал в шлем воду и кидал туда мясо, при виде его лица едва мог удержаться от смеха. От того, чтоб поддразнивать – тем более. Но удержался, отчасти понимая его недовольство. Суп скоро наполнил воздух ароматом мяса, ароматом, от которого и без снятия проб с блюда можно было язык проглотить.

Наверное, мы просто по-настоящему проголодались.

– Снимите пену, – произнесла Аштия, не отрываясь от расчётов.

– Какую пену?

– На поверхность воды сейчас поднялась пена. Её надо снять.

– Зачем?

– Чтоб суп или просто бульон были вкуснее.

– Оно и так хорошо…

– Слушай женщину, парень! – воскликнул я весело, гоняя ложкой по поверхности воды тёмно-серые лохмотья пены. – Любая женщина понимает в готовке больше.

– Не любая, – пробормотала госпожа Солор. – Но той пакости, которая может выйти вместе с пеной, в наших желудках делать нечего. И так нахлебались вредного выше крыши. И сколько ещё хлебнём…

– Если ты вместо расчётов будешь продолжать советы давать – то просто захлебнёмся.

– Я уже почти закончила. А твоё занудство мешает мне жить. Вот, говорят, женщины – мастера пилить и сверлить мозг. Любой из них следовало бы у тебя поучиться этому высокому мастерству…

Ниршав сверкнул на спутницу глазами, но ничего не сказал.

Суп потихоньку варился в шлеме. Со вздохом Аштия опустила блокнот и старательно затёрла на земле линии и знаки. Ниршав вытянулся в её сторону, словно борзая, почуявшая дичь, глаза у него вспыхнули.

– Так, что я могу сказать… Словом, вблизи должна быть область разрежённого фона, и, если я не ошиблась, до неё не так и далеко. Не знаю, успеем ли туда за сутки, но можно попробовать.

– Нужно! – Ниршав, ликуя, вскочил на ноги. – Давайте собираться.

– Дай хоть пожрать-то…

– Ты жрать хочешь или жить?

– Я как бы и то, и другое хочу. Аштия?

– Да, спасибо, – она приняла у меня ложку и подсела ближе к шлему с едой. – Серт, поройся-ка пока в аптечке, посмотри, что у тебя там за средства дезактивации. Двух суток нам должно хватить на дорогу туда. Не уверена, что определённая мною область достаточно разрежённая, но будем надеяться.

– Хм, – я распотрошил аптечку. – Кажется… Вот это, что ли?

– Да, это, – женщина мельком и довольно небрежно оглядела баночки, бутылочки и коробочки в походном аптечном ящике. – Жаль, что градация низкая.

– Что?

– Есть средства лучше качеством, они обеспечивают лучшее очищение. Нет, я понимаю, хороши и такие. Просто наше выживание было бы гарантировано…

– Ну пардоньте, охотники – люди простые.

– А жаль, – протянул Ниршав, заглядывая в аптечку. И так это у него потешно получилось, что я расхохотался – от души и вполне добродушно.

Только теперь мне стало заметно, как часто мы трое смеёмся.

Оно и к лучшему, наверняка. Если не верить в лучшее, то можно сразу в пропасть прыгать.

И, едва отчистив шлем от остатков супа, мы отправились искать выход из пещеры – примерно в том направлении, которое указала Аштия. Ей нелегко было скакать по завалам вверх-вниз в доспехе, но при этом она не выпускала из рук диск. Женщину легко было понять – как предугадать момент, когда на нас кинется очередная стая мелких тварей или одно-два крупных плотоядных существа?

Ниршав поторапливал нас нешуточно, и стоило нам задержаться по какой-либо причине, оборачивался и смотрел раздражённо. Мне казалось, я вижу тот овеществлённый страх, который гнал его вперёд, не позволяя расслабиться ни на минуту, и даже отчасти сочувствовал. Сам я лишь очень абстрактно представлял себе шагающую за нами по пятам смерть. Для меня вполне конкретное значение имели моя усталость, то тяжёлое состояние, в котором я пребывал по возвращении из «гармошки», тела моих товарищей после столкновения с «тритоном».

Да, здесь я вполне осознавал, что в любой момент из-за угла вывернет какая-нибудь мощная тварь вроде того же «тритона», на которой мы все трое некрасиво ляжем, но угрозы фона не ощущал. Для меня она была столь же малопонятна, как для большинства моих соотечественников – радиация. Конечно, верю, что опасно, но механики воздействия себе не представляю и потому не способен бояться предметно.

А вот Ниршав – представлял. И Аштия – представляла. Правда, она, в отличие от своего офицера, держалась спокойно и даже словно бы с подчёркнутой девичьей беззаботностью. В её беззаботность я не верил ни на грош.

– Да, здесь мы не пройдём, – спокойно констатировала она, когда мы остановились перед солидных размеров провалом.

По другую его сторону вздымалась груда каменных обломков, поднимавшихся к самому своду пещеры. Вернее, к остаткам этого свода – в огромный пролом над провалом смотрело неласковое небо, и там, в перламутровом переливе низко нависших облаков мелькали то и дело светлые росчерки. Всё те же твари, от одной из которых мы едва унесли ноги. На открытом пространстве оказалось намного нервнее, чем в глубинах пещеры, ничуть не менее опасной – но что ж поделаешь с иллюзиями!

Груда обломков по ту сторону выглядела невесело. Даже сама мысль о подъёме по такой приводила в замешательство. Особенно если учесть вероятность выронить из-под ноги небольшой камушек и привести в движение всю громаду.

– Пока будем обходить – да ещё и найдём ли, где обойти! – потеряем день. Давайте перебираться.

– Пока будем перебираться, Ниршав, можем на этом потерять намного больше времени.

– Ты ещё вот о чём подумай – если будем шибко сильно крутить, направление потеряем. Инструментов-то нет, чтоб быстро определить своё местонахождение относительно нужной точки.

– Есть возможность сесть и пересчитать.

– Ещё полдня.

– Ниршав, ты конкретно достал, – вмешался я, с беспокойством поглядывая в небо. При желании любой из этих птеродактилей без напряжения прошёл бы в пролом и отужинал нами. – Утихни. Аштия дело говорит, пошли отсюда по-быстрому, обходной путь искать.

– Идёмте, ребята. Препирательства не имеют ни малейшего смысла. Снаряжение есть только у Серта, и то едва ли годится, чтоб перебираться через пропасти.

– Не особо годится, верно.

– А значит, альтернатив нет всё равно. Вот туда пойдём, мне кажется, там можно выбраться наружу… Серт, держись подальше от края.

– Тут идти удобнее.

– И если на тебя кто-нибудь внезапно кинется, ему будет очень удобно столкнуть тебя вниз.

– Тише! – Ниршав поднял палец. – Внимание.

Из-под валуна в десяти шагах от нас медленно вытекало какое-то длинное подвижное тело. Змея, а может, и ящерица, или ещё какое-то подобие… В первые моменты я понадеялся было, что она, не обратив на нас внимания, куда-нибудь уплывёт себе, и мы пойдём дальше. Но голова её замерла на камнях. Потом поднялась по-кобриному. Уставилась на нас пустыми, как две стекляшки, глазами. Страшный, потому что абсолютно никакой взгляд.

Взгляд, который гипнотизировал.

Аштия подняла диск к плечу, Ниршав скрипнул вынимаемым из ножен клинком. Я напружинился, пальцем проведя по ремням «когтей», проверяя, держатся ли, не ослабли ли. Несколько мгновений в этом напряжённом ожидании мы смотрели друг на друга: змея на нас, мы – на змею. Потом она повела плоской удлиненной головой, качнулась к нам, зашипела… И про пала, словно её и не было.

Я в ошеломлении оглянулся на спутников. Они смотрели на меня приблизительно так же, как я на них.

– Что это было?

– Не знаю, – жёстко отрезала госпожа Солор. – Может быть, мы этого никогда не узнаем. Может, скоро всё станет ясно. Одно ясно – это не видение, иначе было б у каждого своё или только у кого-то одного. Но мы же все видели змеюку, не ошибаюсь?

– Змеюку.

– Змею, да.

– Давайте быстрее. Живо! Хрен с ним, с видением, – она рванула вперёд первой, и мы, словно привязанные, бросились за ней.

Удивительно, но и в тяжеленных доспехах она умудрялась скакать по камням, будто козочка. А может, её подгонял страх? Так и нас он бодрил по высшему разряду. Разлом сузился, потом снова развернулся во всю ширь, явив взгляду гроздья белоснежных кристаллов на той его стороне, чуть пониже края обрыва. Между кристаллами явственно копошились какие-то мелкие существа, и у меня в глазах потемнело при мысли, что сейчас придётся пережить ещё одно такое приключение, как только что с табунчиком иглокрылов.

Однако они пока на нас не реагировали, и, переглянувшись, мы безмолвно решили продолжить путь в надежде, что нас так и не «засекут», либо ж просто не заинтересуются.

Идти становилось всё труднее, особенно моим спутникам, обременённым дополнительным значительным доспешным весом. Последние пару метров мы буквально ползли по без малого отвесной стенке, едва находя место, куда пристроить краешек ступни. Добравшись до уступа, где уже можно было стоять, я размотал ремень с металлическими скобами – удобная штука, если надо спуститься со скалы или забраться на неё – и кинул его Аштии.

Она поймала, но в тот же момент соскользнула ногой, ухнула вниз на полкорпуса (где умудрилась чудом найти место для ноги), грохоча доспехами по камням. Чертыхнулась в рамках допустимого.

– Аше, мне что, тебе на голову вставать? – придушенно выдавил Ниршав, вцепившийся в скалу, как ребёнок в мать.

– Потерпи.

– Я соскальзываю.

– Перехвати его…

– На, – женщина ловко перекинула офицеру конец ремня. Уцепившись за скобу примерно таким же жестом, мужчина точно так же сорвался, вот только приземлился не на уступ, а повис. Я этого ждал (ну не могло же мне везти бесконечно!), поэтому успел опрокинуться на спину и упереться ногами. Меня дёрнуло со страшной силой, скобы невыносимо впились в руки, но я держался, веря, что долго такое продолжаться не может.

– Давай, подтягивайся! – шебуршались мои спутники где-то за кромкой уступа. – Ногу ставь.

– Итить… Чтоб его… Руку!

Снова рывок. Я художественно представил себе, как отрывается кисть руки, вокруг запястья которой я для верности обмотал ремень, и красиво улетает в пропасть следом за Ниршавом и Аштией. Лучше бы не упражнялся в фантазировании, потому что паника, захлестнувшая меня в ответ, едва не лишила возможности соображать. И если бы в следующий момент натяжение не ослабло, я бы наверняка выкинул что-то такое, чего не смог бы потом себе простить.

Но вес пропал, руку мою рвануло вверх, а через миг из-за кромки донесся сдержанный мат и обиженное:

– Эй, осторожней там! Чуть без глаза не оставил.

– Не фиг резко отпускать, – проворчал я, с трудом переворачиваясь на бок. Кисть болела нешуточно.

– Ну ты, брат, даёшь! Я ж о тебе думал!

– Серт, ты как? – осведомился у меня голос Аштии.

– Нормально.

– Закрепляй конец ремня, и мы полезем. Но сперва вытащи наши доспехи. Как там соседи?

– Кто именно? Те мелкие твари в кристаллах?

– Именно они.

– Вроде не шевелятся особо.

– Ниш, двигайся давай! Чего замер?

– В жизни не снимал наплечники, уткнувшись носом в скалу. Неудобно ж.

– Тренируйся. Вдруг мне взбредёт в голову за что-нибудь тебя арестовать? Умение пригодится.

Я заржал. Закинул петлю за выступ скалы, достаточно надёжный на первый и второй взгляд и с пинка – тоже. Лёг на край уступа и посмотрел вниз, чтоб уточнить, не надо ли ещё чем помочь. Аштия цеплялась за скалу, стоя чуть выше, чем её спутник, и потому он придерживался за её сапог. Ступенька, доставшаяся Ниршаву, была значительно меньше размером, и я понимал его недоумение – снимать доспех, прижимаясь всем телом к камню, чтоб не сорваться вниз, действительно задача акробатическая. Но и вылезти из пропасти в доспехе, весящем килограммов сорок, – нереально.

Аштия запрокинула вверх голову.

– Эй, нечего тут за нами наблюдать! – рявкнула она. – За демонами следи!

И верно ведь говорит. Сейчас, разоблачаясь там внизу, при этом изо всех сил прижимаясь к камню, они беззащитны. Если на них что-нибудь налетит, как они смогут ответить? Значит, в любом случае вытаскивать надо сперва Аштию. Она у нас единственная дальнобойная, да и вообще… Она ближе. Правда, Ниршав держится хуже… Но он уж как-нибудь перебьётся. Я спустил ему конец ремня и, оглядываясь по сторонам с нервозностью вора на стрёме, принялся разматывать ещё один, покороче и без скоб, но всё-таки припасённый – мало ли что.

Трепыхнувшаяся по ту сторону разлома тварь заставила насторожиться не только меня, но и Аштию (которая при этом отнюдь не снизила темп расстёгивания ремней). Существо ненадолго зависло над друзой кристаллов, и за это мгновение я успел ужаснуться, прикинуть, способен ли швырнуть в цель нож или камень, как-то иначе привлечь к себе внимание демона, смириться с мыслью, что дальнейший путь продолжу в одиночестве…

Слава Создателю, потрепыхавшись, существо рухнуло обратно. Мать твою за ногу, разминаться вздумало… Тварь!

Аштия наконец разобралась со своими доспехами – не всеми, но основной их частью. Я подтянул нагрудник, наплечники и набедренники, поспешно отвязал – и тут же поспешил спустить ремень обратно. На балансирующего едва-едва Ниршава грустно было смотреть, но он пока, к счастью, держался. Мысленно я уже смирился, что вытягивать его буду в полной амуниции, а что поделаешь… Мордой в стенку и без возможности шевельнуться снимать доспех действительно невозможно.

– Выберешься сама?

– Крепко привязано? – женщина взялась за ремень с уверенностью циркового гимнаста. – Придерживай, будь добр. И смотри внимательней.

– Бесполезно.

– Не скажи. Смотря что за ситуация. – Хоть она и отдувалась, но карабкалась вверх быстро, особенно если учесть отягощающий её дополнительный вес неснятых доспехов и оружия. – Руку.

Я выволок её из пустоты насколько возможно быстро, для чего пришлось опрокинуться на спину. Едва оказавшись наверху, госпожа Солор развернулась на месте, как хорошо обученный гладиатор. Незаметно, но мгновенно сдёрнула с пояса диск, подняла его к левому плечу.

– Эй, вы тут ничего не забыли? – крикнул снизу офицер.

– Не ори, – я швырнул вниз ремень. – Осторожней хватайся!.. Сказал же – осторожней!

– Но не сорвался ж.

– Если так дёргать даже хорошую верёвку, она может порваться. А тут ремень. Живая кожа.

– Не волнуйся, – Аштия наклонилась, пощупала натянутый струной ремень, на котором сейчас болтался наш спутник, в очередной раз соскользнувший со своего приступка. – Хорошо обработанная, правильно укреплённая. Не порвётся… Что там, посмотри, Серт.

– Вроде пока никто не спешит кидаться в нашу сторону.

– Но всё равно смотри. Не то тут расстояние, чтоб успокаиваться. Летучий демон его преодолеет за полсекунды, если на скорости.

– Ты у нас одна дальнобойная, ты и следи.

– Вообще резонно…

– Будете меня вытаскивать, или как?

– Снял что-нибудь?

– Да так…

– Тогда сперва цепляй, что снял. А то без наследной шмотки останешься.

– Не так это просто…

– А аристократом вообще быть напряжно! Сплошные тяготы жизни.

Аштия за моей спиной захохотала.

– Не та ситуация, чтоб острить, Серт. Отвлекает сильно.

– Так не смейся.

– Попробуй тут удержись…

– Вытягиваешь, или как?

– Тяну. Держи на смену. – По стене скользнул конец второго ремня. На том краю разлома снова кто-то зашевелился, но теперь мы на это не обратили практически никакого внимания. Разве что госпожа Солор повыше подняла диск, и… словом, теперь это уже не было моей сферой ответственности. Я, пыхтя, тащил наверх нагрудник и наплечники. Массивные какие… Как он их только носит… Ниршав уцепился, как безумный, за вторую верёвку, закреплённую не столь надёжно.

– Пригнись! – рявкнула Аштия, и над моей головой прокатилась горячая ревущая волна.

Мне показалось, я оглох, но через миг пожалел, что ошибся – в уши ввинтился, как саморез в дерево, тонкий исступлённый визг. Объятая пламенем тень взмыла вертикально вверх, обдав Ниршава облаком огненных капель. Офицер завопил дико, словно его режут, но верёвку не выпустил. Воздух взвизгнул в режущей кромке диска, что-то жгучее брызнуло и мне на затылок. Вместе со своей добычей я опрокинулся назад и покатился в сторону, из-под ног у Аштии.

– Сколько ещё? – взвыл из-за кромки Ниршав.

– Не знаю. Лезь давай!

– Не могу. Руки обожгло.

– Через «не могу»! Заряд пуст.

– Серт, помоги! – крикнули они оба.

– Если буду вытравливать, ремень точно лопнет. Нельзя.

– Давай, Ниршав.

– Спусти мне первый, с упорами.

Как всегда, когда торопишься, пальцы завязли в переплетении ремней. Я в панике рвал конец ремня из-под скобы, а над моей головой снова воздух полоснула вспышка, на этот раз беззвучная, должно быть, лишённая наполнения. Полосой видимого, но не способного нанести настоящий урон огня женщина врезала по морде спикировавшего существа и отогнала его. Одним только страхом.

– Давай быстрей!

Я наконец высвободил скобу, которую Ниршав назвал упором, и швырнул её вниз. Ремень натянулся, его рывкам звучали в унисон охи и рёв, настоящий нечеловеческий рёв. Наконец голова и плечи офицера чуть поднялись над краем уступа. Я схватил его за воротник кольчуги. Над нами взмахивала диском Аштия, пару раз освещала скальный склон вспышками. Судя по тому, что мы оба были ещё живы и целы – её тактика устрашения давала результат.

Следующая волна, упругая не только звуком, но и по ощущению, едва не ошеломила нас с Ниршавом, когда в разлом свисали уже только его ноги. Рефлекторно он отдёрнул сапоги, но остался валяться лицом вниз. Я же видел, как пламя подхватило три неясные тени, которые и сами вспыхнули в сгущающихся сумерках буквально за миг до того, и поглотило их.

Ниршав не спешил разворачиваться, даже когда оказался на ровной поверхности, в полной безопасности. Потянув его за плечо, я понял, в чём дело – он пребывал практически в обморочном состоянии. Руки же его на первый взгляд показались мне бесформенными кровоточащими кусками мяса.

Миг спустя, присмотревшись, я успокоился. Показалось. Руки как руки, только чёрные. Химический ожог. Знаю, что с этим делать, есть в аптечке средство. Однако, чтоб развернуть аптечку, надо сперва чуток отойти в сторону, найти укрытие… Оглянулся на Аштию – она, подняв диск, стояла почти на самом краю уступа и вглядывалась в сгущающийся сумрак. Как быстро тут наступает вечер, ведь только что было вполне светло.

– Нужно искать укрытие.

– Да уж… Но идти придётся и ночью. У нас мало времени.

– Надо сперва Ниршава в себя привести, потом планировать.

– Тащи его туда, – и женщина первой отшагнула в сторону выемки в скале, показавшейся ей подходящим укрытием.

Кстати, да – неглубокая, не пещера, конечно, но троим устроиться можно, и защита почти с трёх сторон. В глубине растёт тот самый то ли мох, то ли плесень, в котором прощупываются жёсткие желваки… Значит, будет чем поужинать. Я уложил Ниршава (тяжеленный!) как смог ровно и мигом выпотрошил аптечку. Аштия, застыв, словно памятник телохранителю, всматривалась в окружившую нас темноту.

– Если свет получится чересчур ярким, это может создать для нас опасность, – сказала она, не оборачиваясь, и только тогда я осознал, что её диск излучает слабый, но устойчивый свет.

– Это уж ты сама следи. Мне хватает, – я плеснул на руки Ниршава воды из «бурдюка».

Он мигом и с матами пришёл в себя.

– Что делаешь-то? – вот и всё содержательное, что удалось вычленить из его речи.

– Терпи, казак. Что делать-то? Другой воды нет.

– …Но не так же!

– А как? Языком слижешь? – Я развернул холстинку, в которую была завёрнута бутылочка, – Песка подходящего тут нет. Сейчас. – Вещество приходилось расходовать экономно, поэтому я лишь смочил ему тыльную сторону руки и принялся размазывать средство тряпочным тампоном. – Так легче?

– Намного. Мог бы с этого начать.

– Ниш, ты охотником был? – полюбопытствовала, не оборачиваясь, госпожа Солор.

– К чему такие вопросы? Сама ж знаешь.

– А представь, Серт стал бы тебя учить организовывать снабжение пехотных подразделений. Что б ты сказал?

– Поржал бы. И он бы мог сейчас поржать, если охота.

– Нет охоты.

– Вот видишь? Так что не мешай, Ниш. Ты и меня отвлекаешь.

– Что, будет лучше материться?

– Будет.

Помедлив, Аштия отступила в глубь выемки и приглушила свет диска. Темнота по ту сторону нашего скудного мирка, повязанного ниршавовой болью, моей усталостью и скудными знаниями нашей спутницы, настораживала, но пока молчала. Подавляла абсолютная, пещерная тишина, царящая за стеклянным экраном этой темноты. Что там творилось, подкрадывался ли кто, ждал ли момента, чтоб кинуться или спал умиротворённо – мы этого знать не могли.

– Костёр зажигаем?

– Нет. Не здесь и не сейчас. Умеешь есть сырое мясо, Серт?

– Не то чтоб не умею…

– У тебя в аптечке должно быть средство. От желудка. От паразитов. В общем, вынимай, оно тут необходимо. Нарезаешь очень тонкими пластинками, прямо как красную рыбу. Давай свою кружку, потом помоем. Укладывай вот так. А теперь сверху сбрызгивай. Можно меньше, а то нам надолго не хватит. И крышкой закрывай. Подождём.

– Такого количества на троих будет смешно мало.

– Можешь выбирать – съесть мало или не съесть ничего. Ниш, ты как?

– Вроде ничего. А можно руки чем-нибудь замотать?

– У тебя ж перчатки были.

– Они у меня из кожи антилопы! На что будут похожи через пару дней?

– Ох, пижон. Сам виноват. Или перчатки, или ничего.

С недовольным видом и с большим трудом офицер натянул на распухшие кисти замшевые перчатки тончайшей выделки, белые, как снег, и мне стало понятно, почему он их жалел. С другой стороны – повязок я брал в расчёте на себя. Не так их было и много. То, что ранения предстоят, я даже не сомневался.

– Пытаться выступать бесполезно и опасно, – произнесла Аштия. – В темноте ни фига не видно. Сорвёмся.

– Сколько у нас времени с дезактивирующим средством?

– Где-то полтора суток. Скорее всего больше. Но я прикидываю по минимуму.

– И правильно. Вот и получается, что мы тут зря просадим шесть-восемь часов из имеющихся тридцати шести. Невесело…

– Что предлагаешь?

– Серт, у тебя там есть средство для того, чтоб видеть в темноте?

– Нет.

– Аше, ты ж можешь сделать заклинание…

– Я – нет. А ты?

– Ты не можешь сделать заклинание ночного видения?!

– С поправкой на фон демонического мира? Нет.

– Блин! Чёрт! Ведь и правда…

– Осторожнее. Как и в работе, здесь нам придётся учитывать множество факторов.

– Так что будем делать? Ведь так невозможно.

– Попробуем, да. Попробуем. Но не здесь. И не сейчас, а днём. Видя, что происходит вокруг, понимая, привлечём ли мы внимание окружающих тварей или нет. Они ведь облизываются не на нашу плоть или кровь, а на нашу магию. Не стоит в темноте, с трудом представляя себе конечный результат усилий, сигнализировать всем окрестным тварям, что тут подают десерт.

– Мы даже на сто метров не отошли от того места, где на нас налетала эта мелочь. Они нас без напряга тут найдут.

– Поэтому отдыхаем по принципу: один спит, двое руками машут, отгоняя комаров.

– Согласна, Серт. И с предложением, и с образностью.

– Твои сравнения неуместны. К ситуации нужно относиться серьёзно. Или не относиться никак.

– По любому поводу плакать – слёз не хватит.

– Я что – плакать предлагаю?

– Хорош! – одёрнула Аштия, и вполне серьёзно, без улыбки. Она прислушивалась к темноте и тишине за пределами кружка света, очерченного её диском. – Ниршав склочный, когда голодный и когда у него что-то болит. Это уже весь штаб знает. Ешь давай и уймись. Мясо уже должно было обработаться.

Офицер сунул в рот кусок мяса с суровым выражением лица, с каким, по идее, следовало бы идти на подвиг. Я попробовал тоже – вполне можно есть, хотя и нервозно – нетрудно себе навоображать, какая пакость может сидеть в подобном мясе. А вдруг средство подействовало не полностью? А вдруг оно рассчитано на другие обстоятельства? Но выхода не оставалось, голод томил, и содержимое кружки опустело намного быстрее, чем нам всем хотелось бы.

Я задремал сидя, потому что никто мне в этом не препятствовал. Странное ощущение осталось у меня от двух этих часов сна – какое-то давление на сознание, нематериальное, но в качестве сравнения годилась только разве что толчея в метро, да и то не очень. Я пробудился будто от сильного толчка, задыхаясь, и тут же уснул снова, потому что не было сил просыпаться так скоро. Всё, что успел уловить в момент пробуждения – обрывок разговора Ниршава и Аштии. Впрочем, употребляли они по большей части малознакомые для меня термины и выражения, поэтому я с облегчением ничего не понял.

Осознал также и то, что в какой-то момент по эту сторону реальности, едва задевающей пространство сна, завязалась схватка, где возня, шарканье ног по камням и суета сопровождались нечеловеческим визгом и скрежетом твёрдого о твёрдое. Нет, даже и не надейтесь, не проснусь. Не могу. Лучше дайте тварям меня прикончить.

Пробудился я с трудом, но без боли, которой обычно сопровождалось выдёргивание себя из сна, когда это уж совсем никак. Очнувшись и разлепив глаза, уткнулся взглядом прямо в наклонившуюся надо мной Аштию, напряжённо всматривающуюся мне в лицо.

– Да-да, просыпайся, – произнесла она, поймав мой взгляд. – Пора.

И убрала руку с поблёскивающим на пальце кольцом.

– Что это? – мне с трудом удалось разлепить и губы.

– Артефакт. В числе прочего определяет фазы сна. Пора, поднимайся.

– Пить…

– Встань да попей.

– Что у вас тут было? Кто-то нападал? Или приснилось?

– А ты, значит, слышал? – тон Ниршава был ворчлив. Он сидел рядом, баюкая правую руку. «Надо бы смазать», – подумал я. – Так что ж не встал да не помог?

– Было не проснуться. Полагал, вы меня разбудите, если что.

– Не до того, знаешь ли. Жизнь твою спасали.

– А окликнуть?

– И так было шумно. Если сам на шум не среагировал – что, на своё имя б проснулся?

– А фиг меня знает.

– Ладно. Отбились же, что теперь? – бросила Аштия. – Уже светлеет потихоньку. Ниш, вздремни немного. Мы посторожим, – она явно не собиралась усаживаться, и диск был в руке.

– Вы насторожите, – буркнул офицер и мгновенно отключился, едва успев пристроить щеку на плоский валун. Даже подложить ничего не успел.

Во сне он ёжился. Знобит его, похоже. Весело…

Я порылся в аптечке. Да, кое-что ещё осталось, а главное – кровоостанавливающие и дезинфицирующие средства пока все в наличии. Дай бог, чтоб и дальше так продолжалось. Бедолагу Ниршава будет чем поддержать. Вопросительно посмотрел на Аштию.

– Может, присядешь? Или ощущение какое-то нехорошее?

– Разве тут присядешь? – миролюбиво ответила она. – Давай, приходи в себя и вставай вместо меня, я хоть посижу немного.

Мы сменились. Застыв в напряжённой позе, я несколько минут всматривался в мутную полутьму за кромкой обрыва. Воздух медленно светлел, тёмно-серая мгла выцветала и сменилась молочной, то ли туманной, то ли… В какой-то момент мне показалось, что это взгляд туманится, что просто у меня начались проблемы со зрением. Потом полегчало, туман перестал быть таким пронзительно-густым, выцвел и начал оседать, освобождая небо, на этот раз белёсо-зелёное, и тени реющих над моей головой демонических существ всех видов и размеров.

Я так и замер с открытым ртом, запрокинув голову. Почуяв неладное, Аштия тоже задрала голову… И подскочила с места как ужаленная. Замерла на пару мгновений, разглядывая зверинец в небесных просторах.

– Как думаешь – это про нашу душу? – спросил я нарочито-легкомысленным тоном, любуясь переливами белого в мареве, окружившем каждое из тел этих существ. Все они парили вольготно, как бы расслабленно, будто воздушные ванны принимали, и почему-то при виде этого удержаться от хохота оказалось нелегко. Нервный смех, похоже. Истерика.

– Вероятно. – Не опуская головы, Аштия шарила рядом с собой – то ли в поисках поклажи, которую предстояло подхватывать и мигом уматывать подальше отсюда, то ли стремясь нащупать какую-нибудь часть тела Ниршава, чтоб разбудить его.

– Уходим?

– Какой странный вопрос. Разве есть варианты?.. Как думаешь, насколько реально разбудить нашего друга сейчас одним лёгким тычком?

– Шансы стремятся к нулю.

– Ишь, какая у тебя лексика, – Аштия, не опуская глаз, бочком двинулась вправо, поближе к голове Ниршава. – А говоришь, что магию не изучал. Так я тебе и поверила…

– Я не магию, а алгебру изучал. В школе.

– Да? Неважно… Знаю один способ будить спящих мужиков с гарантией. Смотри – твари реют?

– Реют. Гордо и свободно.

– Вот твари! – женщина посмотрела на офицера, отыскала на его шее какую-то точку и с силой нажала на неё.

Ниршав подскочил так, как будто его снизу припекло адским пламенем. Замер в коленопреклонённом положении, скособочившись, обводя нас дурным взглядом. С трудом разомкнул губы и выпустил наружу глухой, неразборчивый то ли стон, то ли приглушённый вой, то ли мычание. Взгляд медленно становился осмысленным, плечи опустились. Видимо, тело постепенно отпускала сковавшая его было судорога.

Поймав взгляд спутника, Аштия приподняла бровь, а потом – руку, ткнула пальцем вверх. Ниршаву хватило одного взгляда.

Я никогда не думал, что трое человек, обременённых пусть и небольшим, но плохо упакованным и потому доставляющим кучу неудобств при переноске скарбом, способны с такой астрономической скоростью передвигаться, да ещё и не по ровной поверхности, а под гору, где любое не просчитанное движение грозит падением. Госпожа Солор ныряла вниз первой, за ней – Ниршав, следом и я, подстраховывающий их обоих ремнём со скобами, который на этот раз распутался сам собой, без проблем.

Каждую минуту я ждал, что вот сейчас мне в спину кто-нибудь чем-нибудь вопьётся. Но оглянуться назад меня сейчас не могла бы заставить никакая человеческая сила. Только вперёд, на то и дело разворачивающиеся перед глазами провалы, на впадины и выступы, которые, может быть, выдержат вес человеческого тела, может быть, нет – проверяй и молись, чтоб тебе повезло.

В закуток, куда мы с грохотом ввалились чуть ли не все трое одновременно, не протиснулось бы ни одно из паривших над нами существ. На это – видно было по лицам – надеялся каждый из нас. Мы успели разве что бешено переглянуться, убеждаясь, что все тут и более или менее в себе, когда из темноты на нас кинулось нечто упругое и мощное.

В этот момент ненадолго я забыл, что тут не один. Это был рефлекс – откинуться назад, прочь от угрозы, перекатиться, по возможности влепить ногой (ступня пришлась по чему-то, но не твёрдому и в то же время не мягкому), вскочить и сгруппироваться для удара. В таком состоянии я не то чтобы не видел совсем – орган зрения начинал работать весьма своеобразно, крайне избирательно, и сознание фиксировало лишь такие вещи, которые необходимо замечать в бою, причём не каждый раз я вполне мог отдать себе отчёт, видел ли воспринятое глазами, или получил информацию каким-то иным путём.

И на этот раз впечатления получились отрывочными, пёстрыми и неясно, как именно воспринятыми. Я видел змеюку, вознёсшую голову к самому куполу пещеры, хотя ни пещеры, ни купола, ни, собственно, верхотуры, куда можно было б что-то вознести, не было. Это была гигантская кобра, а может, и не кобра – куда мне в змеях разбираться, я за свою жизнь только и видел, что ужа вживую и питона на картинке.

Как бы там ни было, змеюка взвилась, прицелилась – и рухнула на нас, оскалив зубы, сколько там их у неё оказалось… Видение рассыпалось в пыль, не успев коснуться нас, хотя мы разлетелись в стороны, Аштия прижалась к стене и даже успела полоснуть воздух упругой вспышкой света. Посыпались камни. Воздух загудел, отталкиваемый магическим пламенем от стены пещеры, и унялся, рассыпавшись хрустальными искрами тишины.

Я оглянулся на спутников, они – на меня.

– Змеюка.

– Ага…

– Получается, опять коллективное видение. Получается, и не видение вовсе.

– А бывают вообще коллективные видения?

– Вообще бывают. Хорошие иллюзии всегда рассчитаны на массовое восприятие.

– Это не иллюзия.

– А ты можешь поручиться за это, Аше?

– Могу. Знаешь, таскаю с собой в бой целую кучу на фиг никому не нужных артефактов. Например, инструмент для определения яда в воздухе, пище, воде, а заодно и иллюзий. Он молчит как убитый.

– А зачем в бою нужно определять наличие яда в пище и воде? – полюбопытствовал я, осторожно вытаскивая локоть из расщелины.

– Для того, в принципе, зачем нужен и анализ воздуха. Массовое атакующее воздействие может вносить опасные изменения, скажем, в структуру дождя. А момент с пищей – запасной, на всякий случай. Почему бы и не вложить, если это не столь уж сложно. Опять же, штаб обычно кушает не отходя от места работы, мало ли какая диверсия возможна…

– Я давно тебе говорил, что нет смысла дублировать магический пост. У тебя другие функции, к чему тебе ещё и анализ на себя брать?

– Видишь, права-то всё равно оказалась я! Что уж там, даже безотносительно нашего приключения. Пост магического наблюдения обычно отнесён от штабного пункта. Ядовитый дождик может быть локальным.

– Ладно, ладно, права. Значит, не иллюзия?

– Нет, не иллюзия.

– Что тогда? Значимые изменения фона есть?

– Я думаю, ты и сам понимаешь, что в обеих ситуациях мне было слегка так не до анализа фона. Я другими делами занималась. Например, пугалась…

– Ладно, ладно, я понял. А постфактум посмотреть нельзя?

– Слушай, это всё-таки оружие, а не инструмент. Определяет изменения только в настоящий момент, и не регистрирует информацию, даже если его об этом заблаговременно попросишь.

– Можно ведь и проще ответить – нет.

– Можно. Но не нужно, – женщина опустила диск и прошлась по усыпавшим пол камням. В воздухе стояла густая пыль, то ли каменная, то ли земляная. – Похоже, своей атакой я тут изготовила приличных размеров пещеру…

– Слушай, Аштия, если это не иллюзия, то что?

– Бог его знает…

– Но ведь, как понимаю, вариантов немного.

– Вариантов очень много, если учесть необычные условия. И вывод затрудняет то, что большинство этих вариантов нам неизвестно. Если кто из чародеев-демонологов и занимается изучением нижних демонических миров, о результатах их трудов мы ничего не знаем. Мы же с тобой, Ниш, не демонологи. Даже близко.

Я с недоумением разглядывал образовавшуюся под действием магической атаки пещеру, камни, валяющиеся под ногами и нависшие над головой. Никаких признаков змеи или иного какого-то существа, способного угрожать нашей жизни. Впрочем, после такого удара тут, по идее, вообще ничего живого не должно было остаться. Странно, что нас не зацепило – ни самим ударом, ни падающими сверху камнями. Наверное, госпожа Солор что-то такое рассчитала и сделала для этого.

Свет диска вычерчивал сотворённую магией пещеру во всех подробностях. Пустая и с одним-единственным выходом – тем, через который мы прошли внутрь. Тем, в который теперь кто-то со скрежетом пытался пробиться.

– Сдаётся мне, мы вовремя оттуда умотали, – заметил я, поправляя на запястьях «когти».

– Что такое? – Аштия поспешила ко мне. Прислушалась. Перехватила диск. – Ёлки-палки…

– Интересно, чего они ждали и почему не атаковали, пока мы о них ни сном ни духом?

– Гурманы, блин, – откомментировал Ниршав. – Им подавай забоявшуюся дичь.

– Да просто момент выжидали, видимо. Здесь же время суток отличается не только освещённостью, но и уровнем магической напряжённости.

– Серьёзно? – Ниршав округлил глаза. – Но как же ты тогда рассчитывала нужное направление?

– Делала поправку.

– А ты знаешь, какую поправку надо делать? Откуда?

– Не знаю, но предполагаю.

– Вот радость!

– Ниш, не могу препятствовать твоему страстному желанию убедить нас, какой нам всем наступил конец, но подумай, разве это рационально? Давай хотя бы попробуем спастись.

– Ах, как смешно! Да мы с таким уровнем точности можем просто идти куда глаза глядят и уповать на удачу!

– Можем. А можем – по примерно рассчитанному маршруту. Ниш, что с тобой такое? – Аштия смотрела строго, как умеют это делать некоторые учительницы младших классов. – Приди в себя.

Ниршав надулся, но продолжать не попытался.

У входа, наполовину заваленного камнями, уже кто-то активно шебуршился. Скрип то ли когтей, то ли чешуи об камни был вкрадчивым, но из тех, что едва ли позволят расслабиться. Я вдруг осознал, что начинаю понимать Ниршава – дело действительно дрянь. На что мы вообще рассчитываем тут?

Аштия оглянулась по-деловому, но не на меня, а на своего офицера.

– Ниш, иди поищи другой выход отсюда.

– Нет его, другого.

– Должен быть! Наверняка его подзавалило, поэтому мы и не видим.

– И как я его, по-твоему, должен искать?

– Камушки ручками расшвырять, ручками!

Существо уже ворочалось совсем рядом, была видна поблёскивающая серая чешуя и подобие полукруглого крыла, как у ската. Этими крыльями демон бойко елозил в завале, отгребая камушки помельче, а под крупные пристраиваясь хребтом и так сдвигая их с места. Госпожа Солор пригнулась, разглядывая этот процесс, подняла диск.

– Ну что, нападаем сейчас или чуть позже? – вполголоса спросил я.

– «Чуть позже» даже не рассматриваем. Она ж летает, как можно догадаться. Давай, я бью – ты добиваешь… Ниршав, как у тебя?

– Пока никак.

– Не тяни. Серт, – готов?

– Куда бить-то?

Аштия помедлила, будто прицеливаясь диском.

– Откровенно говоря, я это у тебя хотела спросить. А ты не знаешь?

– Нет… Так что будем делать?

Существо вовсю ёрзало, хлопая крыльями по каменной крошке, по обломкам, поднимая в воздух, и так пропылённый, серые сумрачные облачка. Удлиненная морда твари лишь слегка приподнялась, может быть, для того, чтоб примериться к имеющимся в зоне досягаемости жертвам. В то же мгновение я, каким-то внутренним чутьём угадав, что ещё пара секунд – и она кинется, атаковал первым.

«Когтем» я ударил в глаз, то есть примерно туда, где этот глаз должен по логике располагаться. Мне показалось, моя рука врезалась во что-то резиновое, упругое, и в то же время вполне способное сопротивляться: например, сшибить меня на фиг с ног. Оно трепыхнулось в момент удара, и рука ушла вбок, как при хорошо, качественно встречаемом приёме рукопашного боя. Да так уверенно ушла, что и я кувырнулся следом.

Каждый рукопашник знает, что это – идеальная ситуация для контрудара, особенно если ты не по случайности «кувырнул» противника, а вполне осознанно, спланированно. Однако демон, видимо, такой выучки не имел, потому что не сделал попытки зацепить меня чем-нибудь из своего арсенала. Вместо этого он окончательно выдрался из камней – и тут мимо меня свистнул диск Аштии.

Я ждал от неё какой-нибудь магической штуковины по типу той, которой она случайно сорганизовала нам это укрытие. Однако она воспользовалась знаком своей власти, как обычным клинком или сапёрной лопатой. Кстати, именно на работу с этим предметом смахивала техника госпожи Солор. А в умелых руках сапёрная лопата – по-настоящему страшное оружие.

Тварь увернулась, всплеснула в воздух, правда, невысоко. Я ударил снизу, туда, куда смог достать – в подхвостье. Жгучая зелёная лимфа брызнула на руку, на ту её часть, что не была защищена «когтем», либо прикрыта рукавом. Обожгло даже через ткань. Существо дёрнулось с тонким, практически неразличимым визгом, трепыхнулось в воздухе, едва не сбило с ног Аштию. На какой-то миг мне показалось, что она своим оружием завязла в крыльях этого типа ската… Но нет, выдернула.

Существо хлестнуло её крыльями, попало по доспеху. Она упала бы, если б не ушла в разворот, и только так устояла. Теперь наступила моя очередь, я опять прицелился в подхвостье (раз уж в прошлый раз был эффект), но слегка промазал, попал по хвосту.

Взмах хвоста, стремительный и жёсткий, почти у самого моего лица отразила Аштия своим диском. Впрочем, в следующий момент она безбоязненно подставила под шишечку, венчающую хвост, латную перчатку. Шишечка оставила на перчатке вмятинку, хоть небольшую, но заметную, я увидел это, потому что на долю мгновения перчатка мелькнула у меня перед глазами. Женщина вольготно развернулась на каблуках, сильно откинулась назад, пропуская дёрнувшуюся в атаку тварь перед собой и сбоку, и полоснула вслед диском, на этот раз с порцией магии.

Наверное, это выглядело красиво, я оценил бы, не будь захвачен боем по уши. Вспышка, поток искр, похожих на мелкие галогеновые огоньки, пригашенные туманом, следом брызги всё той же жгучей лимфы. На меня пришлось всего две или три капли, но всё равно больно. Существо заметалось от меня к Аштии, держась всё время не более чем в метре над землёй. Слава богу, что не рвануло выше, чтоб сверху обрушиться нам на головы.

– Эй, вам помощь-то нужна? – глуховато окликнул из глубин пещерки Ниршав.

Его вопрос, естественно, остался без ответа. Пыхтя и иногда толкаясь локтями, мы то выныривали из-под мечущейся, наверное, озверевшей от боли твари, то заныривали обратно в надежде отоварить её по чувствительным местам. Нам было не до ответов и даже не до просьб о помощи. В какой-то момент демон, сообразив что-то, рванул было вверх… Похоже, госпожа Солор опасалась примерно того же, чего и я, потому что в тот же миг метко цапнула демона за хвост и рванула вниз.

Шишечка, имевшая на кончике, сослужила на этот раз своему хозяину дурную службу – именно за неё и зацепилась латная перчатка. Аштию приподняло над землёй, дёрнуло вверх, но не так уж было могуче это существо, чтоб надолго оторвать от земли закованную в доспехи женщину. Через миг «скат», обессилевший в сильнейшем рывке, рухнул на камни. Я прыгнул на него сверху и принялся озлобленно топтаться сапогами. Хорошо хоть что на подошвах подковки – полезная штука…

Когда я спрыгнул с распластанного тела, оно уже едва шевелилось. Разъярённый, я несколько раз ударил «когтями» по предполагаемой морде, от души пнул напоследок.

Аштия не без труда поднялась на ноги.

– Кажись, порядок, – хрипло проговорила она и закашлялась.

– Вроде бы.

– Так что – помощь-то нужна? – повторил Ниршав.

– Ты выход нашёл?

– Нашёл вроде.

– Вот и ройся, и нас не отвлекай!

– Серт, взгляни – ещё лезут?

– Пока, кажется, нет…

– Аптечка у тебя рядом? Давай быстрее, пока новая порция не появилась.

В глубине провала заворочались камушки, поднялась осевшая было пыль, добавившись к той, что оседать не собиралась. Я выругался, поспешно полез в аптечку, вытащил тампоны со средством, снимающим с кожи остатки жгучей демонской крови. Аштия спешила поправить латные перчатки, подтянула ремешок, удерживающий наплечник. Белозубо улыбнулась мне, даже подмигнула:

– А я-то ещё сомневалась в твоей правоте, на тему того, чтоб доспех лучше на себе носить, а не в увязочке. Молодец.

– Как ты вообще двигаешься в такой броне? Тяжело небось…

– Тяжело. Но если есть привычка… Внимание!

Вывернувшееся из груды обломков очередное существо напоминало не столько ската, сколько морскую змею, отрастившую себе большие полукруглые крылья, гребень и противоестественно-огромную голову. Причём на этой огромной голове трудно было разглядеть что-либо, кроме мощных челюстей, усаженных зубами густо, как у акулы, даже снаружи пасти (вот уж совсем не догадаешься, на фига они тут нужны: такие уже не зубы, но ещё не рога). И двигалось оно чрезвычайно быстро.

Правда, с ним Аштия не церемонилась – она полоснула магией сразу. Я едва не ослеп от вспышки, но атаковать вслепую оказалось не так уж и сложно. Рука вновь врезалась во что-то вязкое и вместе с тем упруго оттолкнувшее меня в следующий же момент – значит, не промазал мимо демона в спутницу. У щеки клацнули многоуровневые зубы – меня обдало терпким запахом, который не сразу показался омерзительным. Я опрокинулся на бок, уходя от этих неестественных зубов, и тем, как оказалось, дал возможность Аштии резануть по загривку твари диском.

Хорошо так резануть, удачно. Демон завертелся, как кипятком ошпаренный, а я в панике лишь успевал откатываться и уворачиваться от лап, крыльев и хвоста, полосовавших воздух с такой силой, что камни разбивало в крошку. Пара агонических ударов пришлась и по женщине, по её нагруднику и наплечнику, отшвырнули госпожу Солор в сторону, хорошо хоть не на камни спиной или шеей.

Она поднялась тяжеловато, но быстро. Тварь издыхала, подрагивая у наших ног.

– Хорошая вещь – доспехи.

– Ещё бы, – отдуваясь, госпожа Солор сняла шлем и подшлемник, тряхнула освобождённой головой и поспешно напялила то и другое обратно. – Ниш, – как у тебя?!

– Копаю.

– Они тут скоро пачками полезут.

– Я ж вам не взвод солдат с лопатами, что вы хотите-то? Шли бы помогли.

– Отличная идея, тогда они нападут со спины и справятся с нами быстрее. Что мучиться-то, действительно? – сдержанно съязвила Аштия и накинулась на очередного «ската», выкарабкивающегося из груды камней.

Лаз постепенно становился шире и свободнее от обломков. А это означало, что в ближайшее время и в самом деле в него полезет не по одному, а сразу по два, а может, и по три демона.

Сообща с Аштией мы расправились и с этим «скатом», уже немного быстрее, легче, чем с первым. А потом я молча показал ей на скалу, нависающую над лазом. Она поняла меня без пояснений, покосилась назад, потом на лаз, где снова что-то копошилось.

– Свод-то не обрушим? – произнесла она едва слышно.

– А нельзя импульс сделать послабее?

– Можно-то можно, конечно… Только как определить степень… Ладно, попробую.

– Тут много и не надо.

– Отойди. – Она отступила тоже.

Вознесла диск к плечу, вытянула шею, наблюдая за выдёргивающейся из груды камней тварью – что-то вроде богомола, скрещенного с птеродактилем, да ещё в перепонках по спине и гребню. Сделала короткий выпад – вспышка света подрезала нависающую скалу, раздробила её на валуны, и всё это обрушилось точно на выползающее создание. Земля дрогнула под ногами, я прыгнул, чтоб не упасть, госпожа Солор шатнулась, но устояла. Поднявшееся облако, густое до непрозрачности, окутало нас с головой.

– Что вы творите-то, ё-моё! – завопил из дальнего угла пещерки Ниршав.

Ему не ответил ни я, ни женщина. Она отступила, прижимая нос и рот к сгибу руки, где только и можно было выгадать участок не закованной в металл руки (только кожаный подклад и поддоспешник), щурясь, посмотрела наверх. Пыль медленно оседала, и стало видно, что теперь свет пробивается не только в две скудных щели высоко над головой, но и в приличных размеров пролом над заваленным лазом.

– Вот этого я и боялась.

– Думаешь, быстро найдут?

– Фиг их знает, на что они способны.

– Тогда бегом копать.

– Давно пора! – подбодрил нас Ниршав.

Он возился в яме, забравшись туда уже почти по пояс, и то и дело выкидывал наружу крупные и мелкие камни. Завал выглядел редким, с просветами, и сквозь эти просветы виден был лаз лишь чуть пошире, чем тот, через который в пещерку лезли демоны. Мы принялись помогать офицеру разбирать каменную баррикаду, но скоро стало ясно, что слишком уж и тем более безоглядно усердствовать тут не стоит.

Ниршав едва ли мог рассчитать наиболее безопасный путь прокапывания, но как бы там ни было, он его угадал. Шаг вправо или влево чреват был обрушением всей ненадёжной каменной «конструкции». А значит, предстояло расчищать проход только вглубь и с опаской, да к тому же ещё протискиваться в получившийся лаз.

– Слушай, мне кажется, мы поступаем по-идиотски, закапываясь сейчас в землю, – проговорил Ниршав, багровый от усилия – он как раз вытаскивал огромную каменюку.

– У нас выбора нет, Ниш. Сам посмотри, через всю эту толпу мы не пробьёмся, – женщина ткнула назад. Новообразованный пролом отсюда был виден плохо, однако тени, скакавшие по стенам и продирающиеся сквозь пыльное марево, свидетельствовать могли только об одном – что скоро тут окажется много, очень много «скатов», «богомолов» и прочих «птеродактилей».

– Ребята, как хотите, но нам надо нырять, – резко произнёс я. – И прямо сейчас.

– Ты как себе это представляешь? – Офицер ухватился за следующий валун и налёг всем своим закованным в доспехи телом.

– А вот так и представляю. Показать? – я поспешно засунул аптечку в сумку, закинул её за спину. Лёг на камни – и заскользил в пролом.

Это было нелегко, особенно если учесть острые гранитные обломки под спиной и боками. Когда-то меня учили скользить, перекатываться, уходить от удара по гладкому линолеуму, паркету, самое худшее – по траве, земле или асфальту. Но даже теперь выучка была дороже удачного стечения обстоятельств – я проскользнул в лаз, по которому разве что лишь ребёнок мог проползти, отклячив зад, выволок сумку и поднялся по ту сторону, разве что слегка измазавшись.

– Верёвку вам кинуть?

– Я там застряну.

– Ниш, нет времени фокусничать. Лезь, я тебя подтолкну.

– Дай хоть наплечники сниму.

– Давай лучше я… Серт, верёвку размотал?

– Готово. Ловите.

– Давай, тяни к себе нашего краба.

– Я на тебя полюбуюсь потом, – проворчал офицер. Раздался скрип металла по камням и крошке, стон и хрип. Судя по всему, Ниршав действительно застрял. И именно плечами.

– Руки сильнее вытяни, – услышал я, но уже глуше – мужчина целиком забил собой лаз. – Серт, – тяни!

Я потянул изо всех сил, но плавно, и скрип возобновился. Потом снова прервался коротким всхлипом и придушенным ругательством. На этом этапе я уже видел его голову.

– Что – опять? – Аштия чем-то поскрипела по ту сторону. – Давай, упирайся мне в колено. Чувствуешь?

– М-мать!..

– Чуть плечи разверни, – велел я.

– Как? Двинуться не могу.

– Тогда не фиг зря бухтеть. Сейчас…

– Серт, если ты можешь что-нибудь сделать, постарайся сделать это сейчас, – спокойно произнесла женщина. – А то, боюсь, Дом Солор лишится своей главы.

Я протиснул пальцы в пролом и ухватил Ниршава за края нагрудника. Вцепился и, молясь о том, чтоб не лопнули ремни, потянул на себя. В какой-то момент мне подумалось, что я сейчас выполняю работу, подобную работе акушерки, только последняя не тянет со всей дури. Впрочем, ей тоже приходится прилагать усилия. И вроде как таким же примерно образом поворачивать рождающегося ребятёнка, чтоб прошёл и благополучно выбрался на свет божий.

Едва я выдернул Ниршава по пояс из расщелины, как он забился, выдираясь наружу. Глаза у него были совершенно бешеные, безумные. Следом тут же за скрипел камень в краях доспеха Аштии – я поспешил кинуть и ей верёвку, но не дотянулся. Какие-то полметра она проползла методом червяка и отчасти восточной танцовщицы. В отличие от Ниршава, наплечники она не сняла, а потому в последний изгиб вписалась лишь с третьего раза.

В какой-то момент в её запрокинутом лице, в страдальческом изгибе губ я прочёл близость паники, приготовился лезть выцарапывать её как придётся. В тот же момент она замерла, плотно закрыв глаза, затихла, переживая вспышку инстинкта самосохранения, способного толкнуть на любой, самый невообразимый поступок. Краску, залившую лоб и щёки, сменила бледность, потом, должно быть, её отпустило, и, открыв глаза, она протянула мне руку.

Я выволок женщину из лаза.

– Спасибо, – Аштия улыбнулась, хоть с большим трудом. Но улыбнулась. – В последний момент успела. Удивляюсь, как они меня за ноги не схватили.

– Видели, куда ты унырнула?

– Понятия не имею. Но лезла-то я не мгновенно. Могли и увидеть.

– Не схватили же.

– Это да, – женщина медленно переводила дыхание.

– Тебе надо было тоже наплечники снять.

– Некогда было, Ниш.

– Было б когда. Ты б тогда быстрее проползла.

– Хочешь попробовать? Вперёд!.. Ниш, запомни – советы надо давать тогда, когда их у тебя просят. Как по жизни, так и на совещаниях.

– У тебя раньше были ко мне какие-то претензии? Что ж тогда не высказывала?

– Как ни странно, тогда – не было.

– Тогда к чему упоминать о совещаниях?

– Ребят, вы тогда тут стресс снимайте, а я пойду посмотрю, что дальше, хорошо?

– Что ты нам предложил делать? – изумилась Аштия, и я запоздало осознал, что у выбранного мною местного аналога фразы «снимать стресс» в их родном языке имелось ещё и дополнительное, чрезвычайно фривольное значение. Но пояснять мне ничего не пришлось – она рассмеялась, не дожидаясь моего объяснения. – Правильно, Ниш, давай расслабимся, прохаживаясь по личностям друг друга! Когда ещё ты сможешь высказать своему начальству всё, что о нём думаешь?! Это успокаивает и приносит радость.

– Ребят, я не совсем это имел в виду.

– Расслабишься тут, – проворчал офицер. – Хорошая ты баба, Аше, но до чего цепкая и придирчивая…

– Есть у меня такое, согласна, – женщина снова рассмеялась, ещё свободнее. Остатки паники оставляли и её, и Ниршава. – Идёмте посмотрим, что впереди. Надо бы воду найти. У нас её немного…

Глава 6 Облако покоя

Подземелье это было тесным, со всех сторон нависали скалы, иной раз приходилось протискиваться, иной раз – подныривать и поскрипывать воротником по камню. Потом проход резко пошёл вниз, и мы даже остановились, переглядываясь. Но выбора не было всё равно. Вокруг царила полная тишина, лишь в отдалении размеренно капала вода, где именно – угадать было невозможно. Но ни один из нас не забывал, что там, откуда мы сюда попали, всё далеко не так покойно и бестревожно.

Поэтому вернуться мы, конечно, не могли. И этот обмен взглядами был лишь формальностью, а ещё способом как-то справиться с растерянностью, общей на троих. Мы все трое не знали, куда ведёт этот переход, и куда мы вообще сможем такими темпами попасть. Я ждал какого-нибудь пессимистичного замечания от Ниршава, но тот, похоже, осознав, насколько всё плохо, лишь сумрачно замкнулся в себе.

Проблема уже становилась настолько всеобъемлющей, что на ворчню не тянуло.

Потом проход стал отвесным. Правда, кинув в него камешек, я убедился, что спускаться придётся недолго. Аштия поняла меня без слов и принялась снимать доспехи, Ниршав, помедлив – тоже. Всё происходило в молчании: все мы поддались влиянию окружающей тишины. Собственно, тишина была на руку таким не опытным людям, как мы, – уверенность в том, что ни одно местное существо не сможет подкрасться к нам незамеченным, успокаивало.

Коридор изогнулся несколько раз под резким углом сразу после спуска, и мы совершенно потеряли направление. Слава богу, хватало воздуха, а через несколько сотен метров мы нашли ручеёк, и это было очень кстати, потому что солёная вода не утоляла жажды. Там же, перенаполнив наш «бурдяк», мы немного пожевали сырого мяса. А что оставалось? Есть было нужно, но из чего раскладывать костёр, если вокруг только камень? Да и боязно было жечь здесь огонь. Мало ли откуда сюда поступает воздух и в каких количествах. Мало ли, огню хватит, а нам – уже не очень?

А потом узкий проход раздался, свод, который мы до того царапали макушкой, ухнул ввысь, и стало ясно, что по крайней мере одна задача близка к разрешению. То пространство, в котором мы оказались, с натяжкой можно было назвать пещерой, скорее это был целый комплекс пещер, крупных и мелких, и многие из них были озарены столбцами дневного света. Значит, есть проломы, куда этот свет насачивается.

– Разведём огонь? – предложил я, веселея.

– Нет уж, давайте определять, где мы вообще и как отсюда выбраться, – со злобой отрезал Ниршав. – Сколько у нас времени осталось, даже с учётом средств?

– Немного, – тоном самой кротости согласилась Аштия. – Но мне нужно время, чтоб определить новое направление. Заодно и еду приготовим. Ниш, снимай шлем.

– Ненавижу похлёбки.

– Можешь не есть. Серт, поищи хоть что-нибудь горючее. Только осторожнее.

– Я с ним пойду. И тебе бы одной не оставаться, Аше. В одиночку ни от какой твари не отобьёшься.

– От какой-нибудь да отобьюсь, но ты прав, пожалуй.

Мы отыскали совсем немного дерева, которое от старости без малого не рассыпалась в труху. Решив, что таскать его всё равно бессмысленно, решили разжечь прямо там, где нашли. Разжигая, выманили на свет огромную кольчатую тварь – то ли червяка, то ли гусеницу – и уже приготовились с честью умирать, но, посмотрев на пламя и на нас, перепугавшихся, червяк развернулся и уполз, едва не снеся шлем с водой, пока ещё и не думающей закипать.

– Я про таких читал, – вспомнилось мне. – Огненные черви. На наше счастье, он сейчас в третьей стадии – набора энергии огня, ему хороший источник пламени нужен типа магмы там или на худой конец лесного пожара. Потому и на костерок сперва клюнул.

– Так что ж внутрь не забрался? – полюбопытствовал Ниршав.

– Да ему такое количество огня – что мёртвому припарка. Только аппетит дразнить. И знаете, чем нам ещё несказанно повезло?

– Ну?

– Там, где тусуются эти черви, другие крупные демоны не появляются.

– Что делают черви?

– А-а-а… Тусуются. Ну, находятся. Время проводят…

– Ну у тебя и лексикон, парень.

– Что ж поделать? Я – чужак. У меня всё чужое, даже лексикон. Нет, это слово вполне цензурное. Не ругательное. Я при женщинах стараюсь не ругаться.

– А почему именно при женщинах? – удивилась Аштия. – Ведь, как правило, женщина не способна врезать кулаком в ответ на ругательство.

– Господа, у нас есть более интересные темы для разговора, чем выяснение, чем там живут обитатели неведомого дальнего мира, – перебил Ниршав. – Давайте решать, что нам делать. Как понимаю, мы в этой пещерке в безопасности, но фон-то тут всё равно опасный. Долго мы тут торчать не сможем…

– Естественно. Ещё и потому, что черви отсюда наверняка уйдут сегодня же. Им огонь нужен, а тут ни вулкана, ни пожара. Так что другие твари сюда сунутся уже завтра. Свято место пусто не бывает. Так что нам тут долго не проторчать.

– Нам долго и не надо, – госпожа Солор вытащила кулёк с раздробленными «каштанами». – Варите суп, а я буду считать.

И уселась с ниршавовским блокнотиком.

Раза два мимо нас, хрустя камушками, проползали черви. Один из них сунулся почти к самому огню (я едва успел подхватить шлем с похлёбкой), но, поворочав носом, не заинтересовался, как и предыдущие. На нас эти существа не обращали ни малейшего внимания, надо было только вовремя отскочить с дороги. Вспоминая прочитанное, я уже знал, что это продлится недолго – они отыщут себе источник нужного типа энергии, наберутся её, окуклятся – и вылупятся уже совсем в другом облике, намного более агрессивном.

Приятно было осознавать, что и мои знания тут могут пригодиться.

– Порядок, – произнесла Аштия, пряча блокнот. – Примерно разобралась. Мы, по сути, и с места-то не сдвинулись. Кстати, эти проломы, – она ткнула карандашом вверх, – ведут на дно того ущелья, через который мы не могли перебраться. Топчемся на месте. Думаю, надо попробовать пройти пещерами, в них безопаснее, и с тварями если и придётся разбираться, то по одной. Раз уж гора изъедена пещерами, как сыр – дырами, можно надеяться, что и дальше всё обстоит так же.

– Не факт, не факт. В этой части хребта, мне так кажется, что-то такое произошло – смотри, везде следы обвалов, завалы, ходы какие-то кривые. Может, землетрясение или что-то подобное. В других местах этого могло не быть. Особенно если ущелья. Всё логично – ущелья отделяют области, где что-то такое произошло, от областей, где не произошло ничего.

– Ты к чему ведёшь-то? – Аштия с подозрением прищурилась.

– Я, собственно… В общем… Короче – думаю, лучше нам наружу выбраться.

– Два раза уже выбирались. Как тебе результат?

– Но что поделать-то? Под землёй чуть безопаснее, но шансов, что мы всё-таки доберёмся до нужного места, намного меньше! Делать-то что-то надо ж!

– М-да…

– Ребята, давайте так – какое-то время идём подземельями и смотрим по ситуации. Надо будет – выберемся и поползём дальше, как придётся. Будет возможность – останемся в пещерах.

– Серт дело говорит. Ни к чему сейчас слишком далеко планировать. По ситуации видно будет. И давайте-ка уже по порции дезактивационного средства примем. Наше самочувствие – наш шанс отбиться в случае чего.

Дезактивационную жидкость полагалось пить из крышечки и заедать съестным – именно в таком порядке. На вкус она была совершенно никакая, как активированный уголь, но зато потом возникало такое ощущение, что в желудке взорвалась ручная граната. Такое бывает, если опрокинуть внутрь порцию спиртного градусностью значительно выше, чем водка, да ещё и не осадить сразу огурчиком или другой какой закусью.

Зато зрение в один миг прояснилось, словно от удара по голове. Оказалось, что в подземелье не так и темно, и стены в некоторых местах переливаются приятными искрами, и огонь танцует весело, радостно. От горячей похлёбки сразу стало легче, и, хотя порции в силу скромной ёмкости шлема оставляли желать большего, я, можно сказать, наелся и потом ещё «отполировал» сверху жареным над углями мясом.

– Может, прикончим тогда? – спросил повеселевший Ниршав, болтая в воздухе фляжкой.

– Нельзя спиртное мешать с дезактивацией, – отрезала госпожа Солор. – Придержи пока, мало ли что. Наелись, ребята? Может, ещё по куску мяса пожарим? Дожарим уж оставшееся, боюсь, как бы оно не испортилось.

– Давай пожарим, – я взял ломти и кинул на издыхающие угли.

– Не лезет же больше!

– Ешь впрок, хрен его знает, когда в следующий раз сможем так душевно посидеть. Ты ж военный, Ниршав, знаешь, как нужно наедаться и надрыхиваться на год вперёд!

– Да уж, – усмехнулся офицер, запихивая в рот ещё один кусок мяса.

Огонь, сожрав всю древесную труху, до которой смог дотянуться (изрядная часть бывших деревьев была густо завалена камнями), рассыпался искрами углей, а потом и растаял в пепле. Правда, нас судьба костра занимала мало – передохнув совсем чуть-чуть, мы собрались и отправились дальше, с трудом выбирая путь в грудах камней, между провалами и под опасно и низко нависающими над землёй скалами.

Кочевряжиться не приходилось – далеко не везде можно было пройти или хотя бы пролезть. В одном из подходящих и вроде бы безопасных проходов, не успели мы туда забраться, взметнулись вдруг тучи мелких, похрустывающих крыльями насекомых… А может, и не насекомых – кто ж их знает. Эти существа не спешили накидываться на нас, однако и соваться в их тучу ни один из нас не горел желанием. Мало ли что… Пришлось искать обходной путь.

– Ну вот, а ты говорил, что рядом с червями другие твари не держатся, – процедил Ниршав.

– Я говорил про крупных. Этих крупными не назовёшь даже с натяжкой. К тому же я повторяю чужие слова…

– Ниш, будешь ворчать, если из-за ошибки Серта нас кто-нибудь сожрёт.

– О, тогда я буду не ворчать, а перевариваться.

– Перевариваться ворча.

Смех в изрядной степени разрядил обстановку, к тому же все мы после дезактивации чувствовали себя лучше, чем до неё.

Чуть дальше нас остановило пронзительное шипение, пока негромкое, но лишь оттого, что от источника шипения нас отделяло приличное расстояние. Осторожно выдвинувшись вперёд, я заметил приподнявшегося над землёй червя. Червяк принял положение, приличествующее разве кобре или другой подобной змеюке, и слабо выраженной своей головой явно был нацелен в нашу сторону.

– Что делать-то будем, охотник-знаток? – осведомился офицер, с опаской рассматривая тварь. – Что это означает?

– Был бы я профессионалом-демонологом, может, и знал бы…

– Ты ж охотник! Должен знать!

– Что знаю, то знаю. А тут ничего не могу сказать.

– Блин, но ты должен!

– Кому должен, всем прощаю.

– Чего?

– Идеи-то есть, как с ним расправляться? – процедила Аштия, осторожно снимая с пояса диск.

– Сначала давайте попробуем по-тихому смыться. Потому что как именно полагается драться с червяками – этого я не знаю. Да и не внушает он мне доверия.

– Думаешь, получится смыться? – Госпожа Солор попятилась, поскрипывая щебнем под сапогами. Бедром врезалась в валун и со скрежетом миновала его справа.

– Получится, если не будете доспехами бряцать. – Я пятился самым последним. Червяк хоть и провожал нас движениями предположительной головы (ни пасти, ни органов зрения на ней видно не было, но раз ею вперёд он ползает и тыркается в огонь, значит, наверное, это и есть голова), но кидаться не спешил.

Миновав и это опасное место, мы переглянулись в безмолвном удивлении.

– Нам подозрительно везёт, – озвучил Ниршав.

– Везение не бывает подозрительным, если это, конечно, везение, – Аштия как всегда была хладно кровна и сдержанна. – Давайте, ребята, мы пещеру почти миновали. Решаем – остаёмся под землёй или вылезаем?

– Вылезаем! – решительно отрезал офицер.

– Остаёмся, – возразил я.

Мы оба, не сговариваясь, выжидательно посмотрели на Аштию. Она с сомнением смотрела на нас.

– Ну, так ты-то что скажешь, а? – поторопил её Ниршав.

– А я, понимаете ли, привыкла принимать решения по результатам штабных совещаний.

– Нету тут штаба, Аше! Нас трое.

– Нет штаба, так есть два мнения. Аргументированных. Как понимаю, ты, Ниш, голосуешь за скорость и простоту определения направления, а ты, Серт, за безопасность?

– Как-то так, – согласился я.

– Кто не рискует, тот не выживает. Дезактивацию можно проводить не чаще, чем раз в трое суток. Мы столько в этом фоне не протянем.

– Резонно. Ладно, попробуем выбраться на открытое пространство.

– Вы, господа, учитывайте, что нас пасут.

– Что делают?.. А-а… Но откуда такая уверенность, Серт? Откуда вообще такое предположение?

– Не знаю. Кажется мне так.

– Хорошенький ответ!

– А я не штабист, мне можно своевольничать. И мнение своё высказывать так, как оно есть… Видение наше общее помните? Что это, по-вашему?

Мои спутники переглянулись. Аштия ответила не сразу.

– Всё, что угодно.

– А мне кажется, тут не без присмотра. Ощущение у меня такое.

– Ощущение не аргумент…

– Так, я у нас – решающий голос. Не правда ли? – оборвала Ниршава Аштия. – Времени у нас мало, придётся рискнуть. Ищем выход наружу и передвигаемся со всей возможной осторожностью. У тебя есть что-нибудь от усталости, Серт?

– Тоник.

– Какой именно?.. Только такой?.. М-да…

– Что, думаешь, не сгодится?

– Его можно будет употребить по-хорошему только один раз. Либо одну порцию размазывать… Ну, да посмотрим!

Выход из системы пещер мы нашли довольно быстро. Был это даже не столько выход, сколько огромный разлом – по всей высоте горы, расщелённой, должно быть, каким-то землетрясением. Не только наружу мы выглядывали с опаской, но и к открытому в небо пространству подходили с опаской. Рассмотреть что-либо было трудно, бледная дымка заволакивала мир за пределами пещеры, и разобрать туман ли это, или что-то иное, было невозможно.

Из этого тумана на нас могло кинуться всё, что угодно… Правда, в силу чисто психологических моментов этого мы боялись намного меньше, чем видимой угрозы. В конце концов, чего не видишь, того не представляешь, зачем его бояться? По сложившемуся уже порядку я двинулся вперёд, за мной – Аштия, заранее снявшая с пояса диск, Ниршав же не только замыкал, но ещё и волок на себе самую неудобную поклажу в виде импровизированного бурдюка и увязанной в сырую шкуру скудной нашей провизии.

Не всегда можно было пройти вплотную к скалам – то завалы, то заросли каких-то не то что высохших, а уже буквально мумифицировавшихся, но всё ещё колючих, как проволока, растений, то иное препятствие. Но если имелась возможность, мы прижимались к скале с маниакальным упорством, тем самым обеспечивая себе иллюзию безопасности. На отдых встали лишь тогда, когда у Ниршава начали подгибаться ноги, да и Аштия явно держалась на одном женском упрямстве, ни на чём больше.

Тогда же женщина вынула блокнот, стала рассчитывать какую-то новую конфигурацию. Мы не задавали ей вопросов, понимая, что всё нужное услышим и так, надо лишь набраться терпения. И услышали, правда, нечто совершенно неожиданное – отборные и звучные ругательства.

Слышать их от всегда сдержанной госпожи Солор было дико.

– Аше, что стряслось?! – воскликнул Ниршав, сам не чуждавшийся обсценной лексики, но, видимо, не привыкший слышать её от Аштии.

– Она мигрирует!

– Кто?

– Область покоя.

– Э-э… Ты уверена?.. Ниршав, погоди материться. Давайте сначала…

– Аше, рассчитывай траекторию!

– Ниш, ты ж понимаешь, какая точность будет у моих расчётов.

– Так что нам – ложиться и помирать?! – И дальше волной полились самые заковыристые ругательства, которыми я заслушался, словно песенкой, – и не потому, что понравилось, а потому, что воображение забуксовало при попытках хоть приблизительно представить себе механику описанных в ругательствах действий. – Давай быстрее!

– Не ори на меня, – со спокойствием Будды отозвалась женщина. – Есть два варианта – либо очень быстро нестись вдоль хребта и пытаться успеть, либо рисковать и выходить в пустошь.

– Очень быстро нестись вдоль хребта, – рявкнул я. – Не о чем даже говорить! Давайте, глотайте, – тоник я специально держал поближе, поэтому выдернул в один миг. – И ходу.

– Верно говорит.

– Значит, решили, – Аштия со вздохом поднесла бутылочку к губам. – Ниш?

– Свалюсь, но дойду, – со злобой ответил он. Похоже, порция тоника здорово подкрепила его силы.

– Лучше уж второе.

И мы замолчали, замолчали прочно – в той гонке, которую мы начали без жалости к себе, с надеждой на удачу, на общение уже не оставалось ни крупицы сил, ни желания. И даже когда из тумана выскользнул длинный блик, в следующий миг обернувшийся чем-то змееподобным, среагировали не мы, как мыслящие существа, а только наши тела, отдрессированные тренировками. Аштия полоснула первой, отчасти с магией, отчасти и так, и тем открыла нам обоим путь к уже слегка потрёпанному противнику.

Я, едва пропустив отправленную спутницей вспышку, рванул следом, врубил «когти» в плоть, а куда именно – даже не рассмотрел. Судорожно развернувшееся длинное тело отшвырнуло меня прямо на Ниршава, что не помешало последнему с уханьем рубануть по неведомому существу мечом прежде, чем повалился вместе со мной на камни и песок.

Как ни странно, попал офицер не по мне, а по намеченной цели, и тварь продемонстрировала нам брюхо, встав на хвост «свечкой». Это брюхо я, вскочив легче, чем окованный металлом офицер, поспешил «забодать» своим наручным оружием, пока тварь не опустилась и не взялась за нас уже посерьёзнее. И когда та рухнула на камни, извиваясь в муке, исторгая из себя целый поток чего-то липкого, но, к счастью, не жгучего, я не поверил, что всё закончилось.

Я ждал нового броска, намного более смертоносного и неотразимого.

– Идём, – буднично окликнула меня Аштия. – Насколько я знаю, с таких, – кивок на вздрагивающее демонское тело, – толку нет. Есть их нельзя.

– Не до еды, чешем. – Отдуваясь, Ниршав согнулся в три погибели, но тут же выпрямился, старательно вытер меч. – Это что-то…

– Это только начало, Ниш. К сожалению.

Туман рассеивался, его сменил слабый ветер, при этом почему-то поднявший в воздух густые клубы мелкой пыли. Я навернул на лицо воротник, подтянул выше куртку, Аштия завязала нос и рот платком, а вот офицеру пришлось закрываться перчаткой, уже потерявшей свою первоначальную безупречность и чистоту. Видно тоже было плохо, но никто из нас на это не сетовал. Единственное – вздрагивали, как припадочные, стоило кому-то из нас решить, будто из мглы вот-вот выскочит какое-нибудь чудо местной природы с когтями и зубами.

На следующую тварь мы буквально наступили, дёрнулись в разные стороны и своими резкими движениями, похоже, перепугали предполагаемого врага по-настоящему. Существо, напоминающее огромного замшелого рака без клешней, зато со множеством мелких жал и парой крупных передних лап, подпрыгнуло над землёй и вдруг развернуло из тела несколько десятков, если не сотню мелких коротких дополнительных щупалец.

А потом рухнуло вниз.

Я откатился из-под него, ушиб локоть, но в пылу почти не ощутил боли. Щупальца фыркнули у самых моих колен, отдёрнулись обратно, а следом полыхнул огонь.

Сперва мне пришлось откатываться ещё дальше, а потом уже смотреть, что происходит. Аштия, положив диск на сгиб левого локтя, стояла на одном колене. Пламя это явно было её авторства, потоки получились короткими, но выразительными. Все три раза тварь охватывало огнём целиком, со всеми щупальцами, и она, истошно пища, поджимала все свои многочисленные конечности в себя. Но! Едва поток пламени иссякал, всё разворачивалось обратно, и следовал бросок. Сперва – просто броски, не нацеленные как следует (видимо, жар всё-таки не прошёл даром), в последний раз – вполне чёткий рывок в сторону Аштии.

Она отскочила, не успела, опрокинулась на бок и попыталась откатиться, но это оказалось не так просто в полном доспехе. Через миг над ней встал Ниршав, и жест, которым он ткнул в демона своим приличных размеров мечом, напоминал движения заряжающего при крупной пушке. Тварь, вознамерившаяся обрушиться на госпожу Солор всем телом, насадилась на меч очень глубоко. Завизжала, растопырив щупальца, попыталась «клюнуть» Ниршава жалом.

Я прыгнул без малого под жало, врезал сперва одним «когтем», потом и вторым. Болью отдалось в плечо (ни фига себе, что он, из камня, что ли?), но терпимо. Меня сбила с ног волна, прошедшая по щупальцам, не утяжелённый доспехами, я улетел на добрых два шага. Почему-то тот же импульс не помог твари сорваться с Ниршавова клинка.

Тот цеплялся за свой меч с яростью человека, готового сорваться в пропасть. Не прекращая орать, демон рвался, потом попытался опрокинуться на бок. Они опрокинулись оба – тварь первой. Офицер – следом, к счастью, не на жало. В следующий миг подоспел я и снова полоснул по жалу – снова больно и снова удачно увернулся от возвратного взмаха.

– В сторону! – крикнула Аштия. И, стоило мне чуть откачнуться, взмахнула диском.

Полоса огня срезала жало начисто, словно его и не было. Тварь взвизгнула и рывком снялась с меча Ниршава. Я перехватил его за руку, рванул, понимая, что доспешному без помощи не так-то просто подняться с земли, да ещё и в темпе. Стоило офицеру утвердиться на ногах, как он скакнул следом за демоном, вознося над собой меч.

То ли демон попался сообразительный, то ли получилось совпадение, но от разъярённого мечника он рванул прочь – причём не абы куда, а за камень, да явно с прицелом вернуться и накинуться на Аштию. Изумлённый такой избирательностью существа, я кинулся было за ним, но впереди меня с рёвом помчался Ниршав с клинком наперевес, и я решил оставить ему это право. Тем более куда умнее было встретить демона «на подступах» к Аштии, помочь ей.

Женщина сумела подняться с камней и встала, вознеся диск над головой, в ожидании атаки. Ниршав большими прыжками нёсся за существом. В последний момент оно изменило планы и увильнуло в сторону, то ли опасаясь оружия госпожи Солор, то ли в страхе, что меч офицера его сейчас раскроит пополам. Но, развернувшись, нерасчетливо подставился – женщина прыгнула к нему с такой скоростью, на которую не каждый боец без доспехов способен, и полоснула диском, как косой. Часть щупалец брызнула в стороны.

А тут подоспел и Ниршав. Он рубанул сверху, с протягом, как по моему разумению возможно было действовать разве что саблей, и откинулся назад, на лоб валуна спиной, чтоб эффект был значительнее. То, что рухнуло на землю, уже не было демоном, а так – грудой неопределённых останков.

– Что огнём-то не врезала? – спросил он, тяжело перехватывая дыхание.

– Не накопился заряд, – отозвалась Аштия. Вынула из пояса платок и со вздохом принялась стирать им демонскую кровь с диска. – Серт, – всё нормально?

– Отлично, – я оглянулся на едва слышный скрежет и шелест за спиной. Из мглы обстоятельно вынырнули ещё два таких «рака». – Было до сего момента.

– А что такое… Обалдеть! Ниш!

– Твою мать!.. – он завернул и покрепче, пока перехватывал меч поудобнее и брал разбег.

Я пристроился за ним и уже через пару минут понял, что выбрал самую верную тактику. Твари эти почему-то оказались не так быстры, как все остальные в этом мире. Да, они бойко растопыривали щупальца и норовили примериться жалом, да не прямо, а коварно, тычком снизу или сбоку, но, в принципе, скорость этих тычков была не больше, чем стремительная атака хорошего самбиста, например. В общем – терпимо.

Мне показалось, что эти два двигались даже чуть медленнее, чем предыдущий. Я отмахнулся от своих ощущений. Стоило Ниршаву нанести удар, я высовывался и полосовал «когтями» по тому, до чего мог дотянуться, предпочитая область предполагаемой морды (она и тут не имела явных очертаний) и жала. Рубанув первого «рака», Ниршав широким взмахом меча попытался отогнать от себя второго, мол, жди своей очереди. Следом за его мечом в демона врезался короткий поток пламени – нечего и гадать, Аштия постаралась. Пронзительный визг наполнил окружающую нас мглу.

На пару с Ниршавом мы кромсали их ещё минут пять, скрупулёзно отпрыгивая от каждого взмаха жала, которые становились всё медлительнее и медлительнее. Раскромсав, утёрли трудовой пот со лба и, переглянувшись, заржали.

– О как! – откомментировал офицер.

– В лесу раздавался топор дровосека, – вспомнилось мне.

– Ты это к чему?

– Это шутка, Ниш, – вместо меня ответила Аштия. – У Серта жена из семьи угольщиков. Но ты ж действительно рубил не хуже углежога. Кстати, заметил, как им поплохело под конец?

– Значит, не показалось?

– Нет. Действительно разница была заметная. Любопытно, – она внимательно огляделась. Потом скосила глаза на диск, провела пальцем по камушкам у рукояти. Некоторые из них вспыхнули. – О!

– Что, Аше?

– Вот оно! Облако! Оно нас настигло. Вот почему твари стали медлительными. Им здесь плохо.

Ниршав завертел головой. Похоже, сказанное дошло до него не сразу, потому что лишь через минуту он заулыбался с облегчением, по-дурацки, даже голову запрокинул и глаза закрыл от полноты чувств. И его можно было понять – такая передышка обещала многое. Она обещала жизнь.

– Ты можешь определить хоть приблизительно, как и куда будет двигаться это облако? Чтоб нам кочевать с ним?

– Только очень приблизительно.

– Господа, если облачко откочует в пустошь, нам с ним будет идти смерти подобно.

– Серт, ты ж сам видишь, твари тут в облаке соловеют.

– Не настолько, чтоб они стали совершенно безопасны для нас. Ребята, я видел в действии «тритона». Это не самый мощный демон из существующих, но он непринуждённо положил почти всю нашу команду. Команду опытных охотников. Нас с вами он положит в пару секунд, хоть соловый, хоть не соловый.

– Когда это было? – полюбопытствовала Аштия. Я ответил. – О! Так вот кому Генштаб обязан очередными такими броньками.

– Чешую купил Генштаб?

– Именно так. Сразу же и были изготовлены три отменные брони, для высших офицеров. Самая лучшая пока не пристроена, лежит в запасниках. Но подобные доспехи долго без хозяина не остаются.

– Выгодно, оказывается, служить в армии. Какие доспехи дают!

Женщина рассмеялась.

– Не всем, нет, не всем. Но тем, кто ценен для вооружённых сил, – несомненно.

Несколько минут мы кружили по пыльному пятачку пустоши, определяя, где центр «облака покоя», и с какой скоростью оно мигрирует. Пару раз натыкались на тварей, но всё мелких, с которыми расправлялись быстро и без особых хлопот, потому как они отчего-то нашего приближения не ощущали, а столкнувшись с нами, паниковали и действовали беспорядочно, бестолково. Мы же атаковали их нашей худо-бедно сложившейся тройкой, не дожидаясь, пока нападут на нас – Ниршав в центре со своим длинным мечом, Аштия с диском справа, я – слева.

– Обычное дело! – возгласил офицер, когда мы закончили разбираться со вторым демоном. – Для них здесь слишком разряжённая атмосфера – чутьё барахлит, внимание притупляется. Как у нас – в области чрезмерно высокого фона.

– В области чрезмерно высокого фона с нами будут происходить совсем другие вещи, – сурово отозвалась Аштия. – Будем слепнуть и блевать, уж извиняюсь.

– Так если ослепнем и начнём беспрерывно желудок опорожнять, внимание явно притупится. И чутьё. То на то и выйдет.

– Ох, и трепач ты, Ниш.

– Ладно-ладно. Вам не угодишь. Ворчу – плохо. Треплюсь – тоже плохо.

– Попробуй, например, помолчать.

Женщина бродила вокруг, подняв диск, и внимательно вглядывалась в мерцание камушков на рукояти. Мы ходили за ней гуськом, недоверчиво оглядываясь на мнущуюся вокруг мглу. Оттуда, собственно, в любой момент могло что-нибудь вынырнуть, тем более что, обмерив шагами предгорье, госпожа Солор повернула в пустошь.

– Эй, стоит ли? – вмешался я.

Не отвлекаясь от каких-то своих размышлений или расчётов, Аштия ответила механическим, притушенным голосом:

– Облако идёт именно туда. Давайте, давайте.

– Сколько времени нужно провести в облаке покоя, чтоб прошла хоть частичная дезактивация? – уточнил Ниршав.

– Часа четыре-пять. А вообще чем больше – тем лучше.

– Ну, вот видишь, Серт, – меня хлопнули по плечу. Потребовалось недюжинное усилие, чтоб не начать уворачиваться. – Смысл-то какой просидеть в облаке полчаса? Нам повезло, будем же пользоваться своим везением.

– Нам «повезёт», если в пустоши на нас выкатится стадо каких-нибудь увесистых местных бычков с рогами и клыками.

– Так что ж теперь – ложиться и помирать?!

– Нечестно, Ниш, – с улыбкой обернулась Аштия. – Это должны были быть мои слова.

Офицер надулся и замолчал. Правда, и о моём замечании оба как-то забыли, а может, сделали вид, что забыли. Я ещё мало что понимал в фонах, в их интенсивности и опасности, но теперь, наблюдая за реакцией Ниршава, начал догадываться – тут всё очень серьёзно. То и дело норовивший поныть мужчина теперь, шагая в центре облака покоя, воспрял духом настолько, что улыбался и периодически отпускал шутки. Настроение его можно было демонстрировать на выставке – вот каким оно должно быть у бодрого духом, умеющего с честью переносить удары судьбы человека.

А значит, он боялся чего-то по-настоящему страшного, намного более грозного, чем столкновение с демонами, способными растерзать нас. Чего – я пока мог только догадываться.

Мгла постепенно рассеивалась, пыль оседала, перспектива углублялась и расширялась. Сперва прояснение явило нашему взгляду скальные наплывы по обе стороны нашего пути, останки давно иссохших деревьев, провалы, ямы или холмы, обгрызенные ветрами. Затем пространство меж ними, вычищенную теми же ветрами долину, а там – табунки всевозможных существ, от мелких до крупных.

Я в панике закрутил головой – со всех сторон происходило то же самое. Нет, твари не спешили подступать к нам плотным строем. Говоря откровенно, их вообще мало заботило наше существование, видимо, они о нём не догадывались. Нас отделяло от них пространство примерно в сотню метров, но уж там, за пределами этой сотни, их было много, очень много. Даже сотой доли этого количества хватило бы на нас троих с гарантией, даже если учитывать возможные магические запасы диска Аштии.

Выругался скорее не для того, чтоб выразить свои ощущения, а чтоб обратить внимание спутников на происходящее. Но Ниршав и Аштия и сами уже всё увидели – у женщины округлились глаза, у офицера отвисла нижняя челюсть, что вкупе с зеленцой, подёрнувшей лоб и виски, придало ему сходство со свежим трупом, превратившимся в такового от ужаса.

– Они не кидаются, потому что не чуют нас, пока мы в центре облака, – скороговоркой произнесла женщина.

– Насколько быстро оно двигается? – поспешил уточнить Ниршав.

– Примерно со скоростью пешехода. Такие облачка именно с такой скоростью и мигрируют. Иногда медленнее. Учти, если демон вслепую попрётся через центр облака, нам всё-таки придётся выяснять с ним отношения.

– Мы можем сейчас попытаться вернуться обратно, – нервничая, сказал я. – Мы ещё не очень далеко отошли от горной гряды. А там будет где спрятаться.

– Вернуться назад?! Ты с ума сошёл? Нам один раз повезло с облаком, со следующим может повезти не раньше чем суток через пятеро, а это время мы не продержимся!

– Здесь нас раскатают намного быстрее. Ты только посмотри вокруг! Если продвинемся ещё немного в глубь пустоши, возвращаться придётся по открытому пространству и без какого-либо прикрытия. Ты и трёх шагов не успеешь сделать, на тебя и «тритона» не понадобится! Хватит меньшей твари.

– Они нас пока не видят.

– Не видят, потому что мы движемся вместе с этим вашим облаком.

– Вот и будем двигаться с облаком. Никто не собирается возвращаться. Чем дольше мы будем находиться в облаке, тем для нас же лучше.

– Как долго мы это сможем? Аштия сказала – оно перемещается со скоростью пешехода. Как отдыхать будем? Тоже со скоростью пешехода?

– У нас есть тоник.

– Не советую на него рассчитывать, – вмешалась госпожа Солор. – Отравишься раньше, чем загнёшься от фона.

– К тому же – хочу заметить – у облака нет ног.

– И что?

– То, что оно не нуждается в ровной поверхности. Оно может пройти и через ущелье, и через отвесные скалы. Со скоростью пешехода. Ты альпинизмом когда-нибудь занимался? А в доспехах?

– Как бы там ни было, – снова вмешалась женщина, – у нас нет выбора. Ниш прав. Придётся пока идти вперёд, а там посмотрим.

– На что мы будем смотреть, госпожа Главнокомандующая? На то, сколько вокруг милых и гостеприимных существ?

– На то, что если мы благополучно пересечём долину, по ту её сторону может обнаружиться другой горный хребет. По долине будем топать ножками, вместе с облаком, и в этом нам никто не сможет помешать. А в горах, как ты правильно сказал, есть места, где спрятаться.

Я несколько минут в ошеломлении молчал, пытаясь сообразить, разумно ли услышанное или безумно.

– Если нам удастся найти эти места. Если мы вообще до гор дотопаем – сколько вы сможете протопать без отдыха? Если…

– У нас нет выбора, Серт. Магический фон убьёт нас, и очень быстро. Не надо думать, что эту смерть сможет что-нибудь отсрочить или смягчить. Если б не облако, мы с Нишем начали терять сознание уже через несколько часов, блевать, слепнуть, глохнуть. Потом не очнулись бы вовсе, хотя вероятнее всего нас, ослабевших, ещё до этого момента убили бы местные твари. При самом удачном стечении обстоятельств ты прожил бы на сутки-двое дольше, чем мы, потому что чистый. У нас нет выбора, Серт. Просто нет выбора.

Она смотрела на меня со спокойствием, в котором при желании можно было прочесть и обречённость, и смирение, и веру, и даже отрешённость. При желании. На самом деле, как я догадывался, это было самое обычное мужество, немного иное, чем у мужчин, но несомненное. Эта женщина умела смотреть в глаза неизбежности с уверенностью в себе и своих поступках.

– Ладно. И сколько ж часов минимум нам надо провести в этом облаке, чтоб обновиться?

– Отличное определение, кстати! – воскликнул Ниршав. – Хоть всё-таки здесь, в этом облаке мы и не обновимся, но если всё пойдёт нормально, сможем продержаться вне его ещё трое суток. Сутки бы нам в нём посидеть – это в идеале.

– Если так пойдёт дальше, – я шарил опасливым взглядом по окружившей нас долине. Ничего утешительного кругом не отыскивалось, – мы тут и дольше просидим.

– А может, и к лучшему. Отсчёт следующих трёх суток пойдёт только после того, как мы покинем облако. Еды у нас немножко есть. Постараемся продержаться.

– Продержимся, если табунок каких-нибудь тварей не решит через облачко сбегать на водопой, – сказал я с опаской.

– Не так уж это и вероятно. Демоны в облаке должны чувствовать себя хреновато, так что сюда они полезут разве что случайно. В общем, вероятность этого не так велика.

– Те ракообразные из облака не спешили умотать.

– Ну да, – Аштия пожала плечами. – Бывает всякое. Серт, ну а что делать? Я ж сказала – выбора нет.

– Понял я, понял…

Мы медленно шли через пустошь, казавшуюся не обозримой, нескончаемой. Горный хребет вдали таял и к вечеру совсем пропал в дымке. Темнота наполнила воздух в считаные минуты, пропала из виду припылённая каменистая земля, останки деревьев, валуны и холмы, и табуны тварей вокруг. Спокойней не стало, нисколько, каждое мгновение мы ждали, что из темноты вынырнет что-нибудь, и исход будет печальным. Диск Аштии мерцал слабо-слабо, едва открывая для глаза скудный кружок пространства между нами, не более того. И я очень хорошо понимал, почему она не хочет усилить свечение.

– Значит, делаем так, – произнесла она жёстко, по-командному. – Попробуем так. Рискнём. Забегаем чуть вперёд – я говорю, насколько, когда – один из нас ложится и отрубается на пятнадцать-двадцать минут. Всё какое-то облегчение. Потом будим и снова забегаем вперёд. Нам нужно хоть немного передохнуть, каждому.

– А как будешь отдыхать ты? – Ниршав говорил очень напряжённо.

– А так же. Приблизительно. Ты у нас чувствительный, будешь решать, когда меня будить. Если вообще придётся. Я от большой усталости начинаю страдать бессонницей, могу и не смочь отрубиться. Кто первый?

– Я! – произнесли мы одновременно с офицером. Переглянулись.

– Сперва Серт. Ты сможешь заснуть мгновенно?

– Я, откровенно говоря, уже готов заснуть вертикально.

– Ну и ладушки, – пристально всматриваясь в мерцание камушков, она ускорила шаг. Обернулась на меня. – Расслабься.

– М?

– Тебе надо расслабиться, мысленно уже уйти в сон, чтоб потом можно было сразу срубиться, едва на землю рухнешь. Что, у вас в армии не уделяют внимание бытовой и боевой психологической подготовке бойцов?

– Не особо, – признался я, кутаясь в куртку. Но вынужден был согласиться – лучше растаять в желании заснуть прямо сейчас, не тратить на это драгоценные секунды своего краткого ночного отдыха.

Едва она кивнула мне, я нырнул в пыль между двумя камнями, где вроде было поровнее, расслабился, закатил глаза под веками – и отключился, словно по заказу. Этот сон я ощутил, как короткую прочную нитку, натягиваемую, натягиваемую изо всех сил, чтоб показалась длиннее. Не было полного небытия, осталось ожидание: вот сейчас разбудят, вот сейчас… ещё бы минуточку поспать… Не трудясь расталкивать, меня просто поставили вертикально и потащили, видимо, вслед за ядром облака, хранившему нас от внимания окружающих тварей.

Следующей была очередь Аштии, но та, устроившись на земле, минут через пятнадцать поднялась сама.

– Без толку, – сказала она, вздрагивая всем телом. – Не заснуть.

– Может, тебе что-нибудь успокаивающее глотнуть? – я пытался припомнить, есть ли у меня подходящее средство краткого действия.

– Нет. К тому же, если просто лежишь, закрыв глаза, и ни о чём не думаешь – отдыхаешь тоже. Продержимся, ребята.

– Всё, я следующий, – решительно отрезал Ниршав и, отбежав вперёд, рыбкой нырнул в пыль, уткнулся лбом в подшлемник (шлем снял ещё на подбеге к облюбованному пятачку).

Мы с Аштией переглянулись.

– Хоть лёг-то в правильном месте? – спросил я, усмехаясь.

– Да, нормально. Минут двадцать у него есть, даже если перестраховываться.

Мы молча и очень медленно брели сквозь темноту, потом остановились над своим спутником, пережидая минуты его сна. Я, не в силах отделаться от сонного оцепенения, механически считал секунды, время от времени преобразовывая полученное число в минуты. Госпожа Солор поглядывала на диск, и когда она взялась расталкивать Ниршава, я кинулся ей помогать – и так очевидно, что без причины она не стала бы его тревожить.

– М-м-м… – офицер виртуозно принялся отмахиваться от нас, не просыпаясь.

– Ниршав, суп в шлеме! – проговорил я ему на ухо.

Он сразу встрепенулся, уставился на меня совершенно бессмысленными со сна глазами.

– Где суп?

– В шлеме. Когда-нибудь и как-нибудь. Поднимайся, дальше побежим.

Рядом давилась от хохота Аштия.

Мимо прошуршало какое-то тело, видимо, то ли змеиное, то ли подобное. Звук получился вкрадчивый, приглушённый или мглой, или темнотой ночи, но он стал последним аргументом – Ниршав вскочил с земли, как укушенный, и понёсся вперёд. Женщина едва успела поймать его за руку.

– Стой! Улетишь сейчас невесть куда. Идите за мной.

Центр облака заново мы нащупали не сразу – Аштия металась из стороны в сторону, и бледное сияние её диска размывалось тоненькими ниточками света, которые ничего не освещали, даже наоборот – запутывали. Мимо прошуршало ещё одно змеиное тело, на этот раз с другой стороны, и стало намного мрачнее. Даже найдя нужную часть «пространства покоя», мы не сразу расслабились и примерно с полчаса просто шли, мрачно разглядывая ночь впереди и по сторонам. Молчаливая и беспросветная, она не умиротворяла, наоборот. Так и чудилось, что в следующий миг она выпустит из своих недр что-нибудь совершенно ужасное.

– Твоя очередь, Серт, – подсказала Аштия, показывая рукой вперёд. – Ты уже успокоился?

Меня передёрнуло.

– Не вполне.

– А надо. Всё равно тут мы никогда не отыщем по-настоящему безопасный уголок. Сосредоточься.

Я лишь усмехнулся, решив не тратить время на возражения, что тут наоборот надо не сосредотачиваться, а максимально рассредотачиваться, прямо-таки расплываться сознанием. Да и к чему спор? Вздохнув, я перевесил сумку на Ниршава, натянул на голову капюшон и улёгся поудобнее. Сон пришёл не мгновенно, но очень быстро, и был он намного менее тревожным, чем предыдущий.

– Эй, подымайся! – Ниршав решил не утруждать себя лишними усилиями и будил меня пинками сапога. Правда, очень осторожными. – Ты уже сорок минут дрыхнешь!

– Чего это? – Протирая глаза, я поднялся с ощутимым трудом – тело будто одеревенело. – Почему так долго?

– Облако замедлило движение, – отозвалась Аштия. Она разглядывала рукоять диска. – Видимо, изменит траекторию.

– Чем это чревато?

– Чем угодно.

– Как бы там ни было, я этой лафой тоже хочу воспользоваться! – заявил офицер и немедленно улёгся на землю.

– Эй, не твоя очередь! – вполголоса крикнул я, но мужчина уже спал.

– Да ладно, пусть, – госпожа Солор измученно улыбнулась.

– Фига себе, пусть! Не его очередь, какого хрена?

– Это ты за меня так обиделся? Да брось. Все люди по натуре своей эгоисты. Ниш доселе грань дозволенного не переступал. К тому же, когда облако меняет свою траекторию, я вынуждена следить за его трансформациями, кроме меня этим заняться некому. Что ж поделаешь…

– Так надо было это обсудить, решить сообща. А не нырять носом в землю, мол, ничего не знаю. – Я уже почти остыл, да и вспыхнул-то по большей части от усталости и дикого напряжения последних дней. Надо было как-то выплеснуть раздражение.

– Чем дольше мы не отдыхаем и не едим нормально, тем меньше у нас возможности нормально и корректно обсуждать складывающуюся ситуацию.

От усталости я соображал туговато, поэтому слегка «подзавис», осмысляя услышанное. А через пару минут хихикать в ответ на оставшуюся в прошлом фразу было бы нелепо. Поэтому пришлось обойтись усмешкой. Забрав у Аштии свою сумку и её вещи, я бродил за нею по крохотному пятачку, который она изучала каким-то хитрым образом при помощи своего диска.

– Пора, – произнесла женщина минут через пятнадцать. – Облако снова двинулось. Кстати, почти не изменив траекторию. Давай поднимать Ниша.

Я нагнулся к нему, потряс за плечо. Ноль реакции. Поколебавшись, изрёк давешнюю фразу про суп в шлеме – тот же эффект, а вернее – никакого. Разметавшись, Ниршав даже не спал – он занырнул в недра сна насколько возможно глубоко, там вцепился во что-то незримое, но вожделенное, и отцепляться не желал.

Растерянно взглянул на Аштию – она без особых церемоний толкнула спутника носком сапога, потом снова и снова, уже не по бедру, а по рёбрам. То ли сыграл свою роль доспех, то ли углублённость в беспамятство, однако даже на более крепкий пинок офицер не отреагировал.

– Слушай, может, он помер? – забеспокоился я.

Она наклонилась, пальцами «послушала» дыхание, нашла на виске жилку.

– Не пугай меня. Жив, просто в отключке, – и, констатировав это, поспешно оглянулась. – Если так пойдёт дальше, мы из безопасной области вывалимся. А у ночных тварей чутьё тонкое и безошибочное.

– Хватай, – решился я и дёрнул Ниршава за локоть. Аштия, перехватив диск в левую ладонь, нагнулась тоже.

И, подтянув спутника повыше, но без фанатизма (собственные силы были нам почти так же дороги, как и благополучие нашего спутника), волоком потащили его за собой.

Ниршав висел между нами, как тряпочная кукла или шарнирный манекен – голова болталась вольготно, словно и не принадлежала живому человеку, подшлемник держался еле-еле, но держался, причём потому, что закрывал большую часть головы и даже «уши» имел. Нам было не до того, чтоб заботиться от ниршавовом пошлемнике – его бы самого оттащить в безопасное место.

– Чуть левее, – подсказала мне женщина. Она шагала с трудом, часто спотыкалась, но упорно волокла своего офицера и не думала бросать.

Рядом с ней мне отступать было тем более стыдно, хотя под тяжестью обременённого доспехами мужика я готов был сломаться, как образцово-показательная мичуринская яблоня под тяжестью плодов. Мы протащили Ниршава шагов на полсотни, уложили носом в пыль, потом проволокли ещё немного вперёд – он всё спал, со вкусом, как в собственной постели, и на наши усилия плевать хотел. Мне уже начинало казаться, что ещё пара минут – и я его просто придушу.

– Слушай, может, его по ушам похлопать?

– Он не оглохнет?

– Смотря как хлопать.

– Ну, попробуй, только осторожнее. – Я, наклонившись, попытался разбудить Ниршава этим нехитрым способом. – Э, сильней не надо!

– А если нос ему зажать? – В ответ на это действие Ниршав лишь пошире открыл рот. – Вот гадина!

– Поднимай. Надо ещё подальше оттащить.

– Как устроился-то, сибарит!..

– Я бы не назвала этот способ путешествия особо комфортным.

– Его устраивает.

– Завидуешь ему? Полчаса назад он тебе завидовал, да как бурно. Так что вы квиты.

Мы переволокли спутника ещё метров на восемьдесят. Он нагло спал.

– Что с облаком?

– Движется. Утром осмотримся, увидим, куда нас занесло. Самое худшее, что может случиться – оно начнёт рассеиваться.

– А может?

– Как любое облако – конечно.

Я мысленно выругался.

– Как думаешь, это вообще вероятно?

– Не более, чем любая другая неожиданность. Предугадать это я могла бы лишь в том случае, если б у меня здесь были приборы точных измерений и справочники. И – желательно – маг-консультант. Я ж всё-таки не практик. Вернее, практик, но в другой сфере.

Несколько минут мы молча ориентировались в темноте, окутавшей долину, и прикидывали, пора ли транспортировать офицера дальше.

– Как думаешь, мы выберемся? – внезапно для себя самого спросил я. И тут же пожалел об этом.

Женщина взглянула на меня без насмешки.

– По правилам управления я должна заверить, что выберемся непременно, – проговорила она задумчиво. – Даже если сама в это ни черта не верю. Но ты просто сам подумай – без этой веры есть ли какой-нибудь смысл в наших усилиях? Ни малейшего. Так что в пессимизме нет выгоды, есть только вред. Надо быть оптимистом.

Я лишь пожал плечами.

– Мне казалось, как раз женщины очень любят рассуждать на тему того «что было бы, если бы» и «что будет, если»…

– Женщины, как и мужчины, бывают самые разные. Поднимаем? – и она кивнула на Ниршава.

– Ну нет, хватит, – внезапно взбеленился я. – Дай-ка бурдюк.

– Не трать зря. Без еды можно продержаться дольше, чем без воды.

– Не бойся. Я чуть-чуть.

Я действительно набрал в рот совсем немного воды – смочить нёбо себе и прыснуть чуток в лицо Ниршаву. Тот, словно чуял что-то, лицо прятал, но я всё-таки исхитрился попасть. Мужчина дёрнулся, приподнял голову, распахнул глаза в панике и пробормотал что-то явно ругательное, после чего опустил веки и примерился было рухнуть обратно, но мне удалось ногой подтолкнуть под его ухо камушек.

Подпрыгнул он с уже вполне внятной бранью, правда, устремлённой куда-то в пространство, и очень абстрактно.

– Давай-давай, просыпайся, – без сочувствия подбодрил я. – Сколько можно тащить тебя на своих плечах?

– Насчёт плеч ты преувеличил, Серт, – смеялась Аштия.

– Да какая ему разница, он же не то что дрых – он просто пребывал не в этом мире.

– Блин, какие ж вы…

– Он ещё и не спешит поблагодарить. Надо было бросить его и не мучиться.

– Это бы нам могло проблему составить. Его тело быстро привлекло б сюда кучу демонов.

– Ну разве что. Однако благодарность не помешает. Слышишь?

– Слышу, слышу. Что случилось-то?

– Добудиться тебя не могли, – я задумчиво покосился на Аштию. – Слышь, ты же можешь определять, в центре облака мы находимся или уже ближе к краю? Ну, я имею в виду по ощущениям.

– И по ощущениям могу, и вот, камушек у меня есть, – проворчал Ниршав, поднимаясь на ноги и догоняя нас. – А что?

– Вот что, госпожа Солор, снимай-ка ты доспех. Давай, офицер, навьючивай железки на себя.

– Что ты задумал? – в недоумении спросила Аштия.

– Тут чистая логика. Из нас всех только ты вполне транспортабельна на руках. К тому же это вполне прилично. Я Ниршава на себе не понесу хоть убей, он меня, подозреваю, тоже. А один отдохнувший человек в отряде лучше, чем ни одного. Я тебя потащу на руках, а ты поспишь. Часика на два, если с паузами, меня хватит. А Ниршав поволочёт на себе родовой доспех Солор и мои «когти». Всё ради Главы вооружённых сил Империи.

– Шутник, – она улыбнулась, но бледно, и принялась расстёгивать ремешки на наплечниках. – Отказаться нет сил. Но кольчугу не хотелось бы снимать.

– Придётся, госпожа. Разоблачайся. У меня и так ноги подгибаются.

– А я ведь и без кольчуги очень прилично вешу. Не былинка.

– Ладно уж. Как-нибудь. Перебежками от камушка к камушку.

Я принял её на руки – ароматную, всё-таки даже сквозь пыль и пот легко-легко пахнущую какими-то цветами, с копной шелковистых волос, защекотавших мне шею и щёку. Сейчас трудно было поверить, что эта молодая женщина на своей родине держит в руках огромную власть и обладает стальным характером. Это была просто женщина, вдохнув аромат которой, я с внезапной, но пронзительной тоской вспомнил о Моресне.

Как она там? Наверное, считает себя вдовой. Хорошо что я оставил ей приличную сумму денег, да ещё ей должны выплатить страховку. Наверное, она вернётся к родителям. Как бы те не поспешили выдать её замуж. Типа чтоб не терять возможности, возникшие после благопристойного окончания престижного брака, да ещё и с солидным наследством от усопшего мужа. Что я тогда буду делать, даже вернувшись на родину? Выяснять с кем-то неведомым отношения из-за жены и своего имущества? Уж наверняка буду. И не в имуществе дело. Были б руки и голова, с моим опытом в Империи я уже сумею устроиться тепло и уютно.

Главное – Моресна. Она стала для меня воплощением того блага, которое мне дала новая родина, и отказываться от неё я не собирался. За пределами дома, который она создавала для меня, оставались чужие малопонятные традиции и установления, раболепство низших перед высшими, абсолютная власть высших над низшими, смертельно опасные задания, от которых нельзя было отказаться, и приказы, которые нужно выполнять.

В стенах дома меня ждали ласка и внимание женщины, которая, ещё не полюбив – уже оценила, ловила мой взгляд и моё слово, которая гордилась мною таким, какой я был, не давала мне забывать о том, что я мужчина. И это было драгоценностью, ради которой миру Империи многое можно было простить.

Слева от меня встрёпанный злой Ниршав громыхал доспехами. Лёгкая, мгновенно задремавшая у меня на руках Аштия с каждым шагом сильнее оттягивала руки, и, ощутив, что скоро предел, я взглядом отыскивал ближайший крупный валун. Добредя до него, присаживался на край, давал отдых ногам и рукам. Аштия не просыпалась.

– Чуть правее надо взять, – подсказал мне Ниршав. – Слышь, точно говорю.

– Слышу. Жаль, там камушков нет. Сесть будет некуда. Не хотелось бы её будить.

– Решим вопрос. Скоро должно начать светать, будет видно дальше. Ну что, отдохнуть? – Ниршав с кряхтением опустился на одно колено. – Садись. Только ненадолго, а то я набок завалюсь.

– Благодетель, – усмехнулся я, устраиваясь на облитом металлом колене и пристраивая Аштию поудобнее.

– А то! Слушай, она что-нибудь такое говорила про изменение насыщенности облака или типа того?

– Упоминала только, что оно может рассеяться.

– Это мы и сами знаем. Но пока признаков нет? Уже хорошо… Э-эх… Ты вообще вставать-то собираешься?

– Сейчас… Куда теперь идти?

– Топай за мной… Э-эх… Вот выберемся отсюда – и я прямиком в баньку. Наливочки, порцию супа и порцию мяса с овощами, да ещё закусок… А потом…

– Размечтался.

– Э, ты что, от баньки б сейчас отказался?

– Нет. И от порции супа. И от потом… Слышь, твоя магическая штуковина не сможет определить, есть ли тут поблизости отвязные демоны, которых следует опасаться?

– Нет, к сожалению. Но мы будем начеку. Чуть что – я кидаю доспехи, ты кидаешь Аштию…

– Она от этого просыпается злая и начинает крошить демонов…

– Бухтите потише! – пробормотала, почти не просыпаясь, женщина и уснула опять.

– Во, – шепнул я через несколько минут. – Какие у наших дам ушки чуткие.

Мы шли сквозь темноту, постепенно наливающуюся холодом и влагой, и не знали наверняка – вышли мы за пределы области покоя или нет, есть ли поблизости угроза или можно шагать безбоязненно… Выберемся ли мы отсюда живыми – или можем даже не пытаться…

Глава 7 Гонка с препятствиями

Ночь быстро выцветала, блекла, истаивала. Проявились бугорки под ногами, пыль и песок, мелкие камни и крупные валуны редко-редко где. Потом границы видимого пространства расширились, стали видны длинные малоподвижные тела каких-то существ – чудо, что ни на одно такое мы до сих пор не налетели. Правда, в большинстве своём они спешили убраться с пути облака, но какому-то из них ведь могло быть не до того или вообще всё равно.

Горизонт тонул в дымке, было холодно и влажно, хотелось закутаться во что-нибудь, но я даже поёжиться толком не мог – руки оттягивало увесистое женское тело. Думать не получалось, в сознании царила каша из каких-то серых образов, рваных мыслей, клочьев осознания усталости и голода пополам с жаждой. Время от времени я косился на Ниршава. Ему я завидовал – он, по крайней мере, мог сколько угодно спотыкаться.

В конце концов, присмотрев подходящий валун, уселся и стал осторожно теребить Аштию.

Она проснулась на удивление быстро – это вам не Ниршав, отключившийся от реальности на полные сто, и что хошь с ним делай.

– О-о, – зевнула она. – Спать хочется даже больше, чем жить.

– Увы тебе, – язвительно произнёс офицер. – Теперь уж изволь не помирать! Зря мы, что ли, тебя так далеко тащили?

– Кто тащил-то? Кто тащил?! Я тащил, а не ты!

– Ты, Серт, тащил тело, а я – оболочку. И что тут важнее – уже и не скажешь. Без доспеха Аштии тут никуда. Как и всегда женщине без всяких разных женских штучек.

– Вот уж верно, – женщина в большой спешке натягивала на себя кольчугу. – Всё было спокойно?

– Естественно, спокойно. Иначе б ты давно уже почувствовала неприятность своей тыльной частью. Мы уже договорились в случае нападения демонов тебя просто ронять.

– О да. На демонов. Ради двойной пользы. Хотя тут какая-нибудь десятипудовая красавица оказалась бы намного полезнее… Ниш, помоги мне ремешки затянуть.

– Мне для этого перчатки надо снимать. А Серт без перчаток. Пусть он и помогает.

– Задрал уже права качать! Ещё и спать кидаешься без очереди!

– Ладно-ладно, я осознал свою вину. Следующий раз ты, Серт, имеешь право поспать лишние минуты.

– Щедрый какой…

– Ребят, я б на вашем месте не разорялась так. Многие демоны обладают хорошим слухом, это раз. Ради такой вкусной добычи, как люди, среди которых два мага, они могут и рискнуть сунуться в область разрежённой энергии. Тем более что область крохотная. Второе – степень разрежённости облака изменилась. Оно насыщается, а значит, рано или поздно рассеется.

– Это и так понятно. Главное, чтоб рассеялось не в ближайшее время. Кстати, как мы вообще – насколько нас тут дезактивировало?

– Серт, у тебя есть тест-иглы?

– Не знаю. Надо посмотреть.

Не останавливаясь, я сунулся в сумку и вытащил аптечку. В недоумении развернул её – там имелись предметы, назначение которых я представлял себе лишь очень приблизительно. Правда, Аштия не стала ждать, пока я отыщу для неё неведомые иглы – она полезла в коробку сама, запустила пальцы в малозаметный кармашек на тканой внутренней подкладке и вытащила какой-то плотно увязанный в замшу кулёчек.

– Вот, отлично, – произнесла женщина. – Конечно, как же у охотника в аптечке может не быть игл. – Она аккуратно развернула кулёк и вынула иголку сантиметров пяти в длину, с хрустальными утолщениями через каждый сантиметр. Отломила один такой сегмент, спокойно вогнала в тыльную сторону ладони. Хрустальная «головка» засветилась. – Нормально. Голубое и чуток молочно-зелёного. Жить можно. Ниш?

– Обязательно, – офицер и себе отломил кусочек.

– А тебе, Серт, даже и проверяться нечего. И так очевидно, что всё в порядке.

– Это почему?

– Потому что ты «чистый». Тебя в любом случае фон должен цеплять намного позже, чем нас. Раз с нами хорошо, значит, и ты в порядке. Кстати, на своей «чистоте» мог бы в Империи очень хорошие деньги иметь. На тестировании источников энергии. Правда, года через три перестал бы быть «чистым»…

– Вот именно, – проворчал Ниршав. – Пусть уж у тебя служит и ни в какие источники не лазает.

– Тут покруче, чем в источнике.

– Да уж, точно. Тут веселее…

Развиднелось. Дымка ещё окутывала землю, но уже можно было разглядеть и разнообразную степную «фауну», и скалы слева, и края глубокого провала справа. Над провалом реяли какие-то существа, похожие на обрывки чёрного полиэтилена. Облако покоя внятно текло в сторону разлома, но скорее по краешку, чем напрямик. Ниршав сперва посмотрел на приближающийся обрыв обречённо, однако через пару сотен шагов подуспокоился.

Зато напрягся я. На самом краю провала сидело множество тварей всех форм и размеров, крупных и мелких, и они как-то не спешили сниматься с места, хотя изменение фона должны были уже почувствовать. Прорываться через этот строй? А какие есть варианты? Разве что полёт над пропастью… В порядке бреда. Интересно, можно ли ухватиться за одну из этих полиэтиленовых теней и чем это чревато? Этих демонов я что-то никак не мог опознать.

– Протолкнёмся? – замершими губами выдавил Ниршав.

– Постараемся. – Госпожа Солор сняла с пояса диск и подняла его к плечу. – Серт, – готов?

– Всегда готов, – процедил я, пальцем проверяя ремни «когтей» на правой руке.

Перспектива боя с таким табуном демонов представлялась мне смутной.

Стоило ядру облака приблизиться, как некоторые из разлёгшихся крупных демонов лениво оторвали брюхи от каменистой земли, проволоклись к обрыву и решительно соскользнули вниз. Я был ещё сравнительно далеко от кромки разлома, хотя уже видел другой его край, окутанный влажной дымкой, но подобный акт массового самоубийства воспринял с глубоким одобрением. Правда, через пару минут испытал самое настоящее разочарование – твари и не собирались разбиваться, они показались над заваленной валунами кромкой, трепеща какими-то радужными перепонками, видимо, дававшими им возможность парить.

Остальные с места не сдвинулись. И мы, не переглядываясь между собой, избрали один более или менее подходящий для нас маршрут – по наваленным грудой камням с плоскими скользкими лбами, на которых никто из существ не сидел. Уже пересёкший изрядное расстояние в окружении незримого облака, которое, однако, делало нас невидимыми для окрестных обитателей, я как-то привык думать, что они нас не замечают, не воспринимают. И когда одна из них, похожая на карикатурную ощипанную птицу, но зато с зубастым клювом, тремя парами когтистых лап и длинным гребнем оттенка стали посмотрела в нашу сторону с задумчивостью, сперва решил, что это просто совпадение. Не может она смотреть на нас, потому что нас для неё нет.

Поэтому когда существо сорвалось со своего «насеста» и выстрелило всем своим зубасто-когтистым организмом в мою сторону, я успел отреагировать только потому, что это нападение мало отличалась от нападения, скажем, караульного пса. А с псами меня учили разбираться.

Я отпрянул, пропустил тварь мимо себя, попытался перехватить за морду, как псов хватают, и, к счастью своему, промазал рукой. Зубы клацнули у самого моего «когтя», мы разлетелись в разные стороны. Влетев в Ниршава и без малого не сбив его с ног, я даже не нашёл мгновения, чтоб извиниться. В уверенности, что сейчас в драке меня поддержит тяжелый латник с длинным мечом, решительно развернулся навстречу демону, сцепился с ним и снова отпрянул, как бы давая Ниршаву возможность обрушить свой меч только на тварь, не зацепив меня.

Меч не прилетел. К счастью своему, пережив очередной бросок и более или менее удачно отразив его, я обернулся, ища взглядом спутника.

Тот рубился от души – сразу с двумя, такими же, облепившими его, рвавшимися к горлу и глазам, словно две истеричные торговки на рынке. Они норовили запустить когти не только в его лицо, но и в подмышки – как только смогли угадать самые незащищённые места, вот загадка?! Не простаивала и Аштия – за нею гонялся один «птице-демон», как и за мной, так что где там помощь окружающим, кто бы ей самой помог. Убегая и уворачиваясь от демонов, женщина крутилась на очень ограниченном пятачке пространства, и я не сразу понял, в чём тут дело.

Правда, не понял лишь потому, что на раздумья не оставалось ни крупицы внимания, ни полсекунды, ни четверти. Об облаке я забыл в момент атаки и вспомнил лишь спустя пару секунд – приличное время, кстати. За эти секунды можно было успеть выскочить из пределов скудного кольца, затрудняющего тварям наблюдение за нами, и собрать на себя ещё штук шесть-семь – для полноты приключения.

К счастью, этого не случилось. Я смог сообразить, в чём основная особенность напавшего существа, и соотнести его с другим, о котором читал. Когда оно, извернувшись, попыталось клюнуть меня по коленкам, на удивление легко подпрыгнул и приземлился твари на голову. Очень удачно и единственно правильно – если б прыгнул на спину, наверняка получил бы клювом вдогонку. Разогнувшись, подождал, пока мимо меня проскочит Аштия, и полоснул «когтями» по преследующему её демону.

Он распахнул клюв и заклекотал – пронзительно, мерзко, как орут павлины.

– Итить твою!.. – возмутился Ниршав, роняя меч и хлопая перчатками по голове особо настырной твари, словно надеясь раздавить её в ладонях. Та дёрнула вперёд клювом, будто шилом, без малого не попав Ниршаву в глаз.

А на нас уже неслись четыре подобных существа, то ли клёкотом привлечённые, то ли чем-то ещё.

– Облако уходит! – крикнула Аштия.

– Командуй!

– Ы-ы-ы…

Офицеру всё же удалось поднять с земли меч; он припустил за госпожой Солор, плотно прижав локти к бокам и набычившись, словно это могло спасти его от выклёвывания глаз, ушей и прочих уязвимых мест. Оба демона «сидели на нём» с упорством маньяков. Мгла рассеивалась, воздух ненадолго стал по-осеннему кристальным, на горизонте обрисовалось очертание скудного, но всё же горного хребта. И наконец-то стало видно само облако, так долго оберегавшее нас от нападений – бледная-бледная дымка, мреющая над землёй, настолько лёгкая, что её можно было принять за солнечный свет, играющий на изломах мельчайших пылинок.

По крайней мере, теперь я зримо представлял себе его размер. И – хотя бы на какое-то время – передвижение.

Я был уже настолько уставший, что с трудом осознавал происходящее. Все действия в бою совершал механически – и, может быть, слава богу, что так. В автоматизме и усталости нет места страху, да и рефлексии – тоже. Проанализируй я ситуацию, живо пришёл бы к выводу, что нам тут ничего не светит, нет смысла дёргаться, всё равно всех этих демонов мы не перебьём, на каком-нибудь да сложимся. Но анализ требовал сил, времени и желания его проводить, а ни того, ни другого, ни третьего не было. К тому же в условиях пригашенного сознания в теле просыпались животные инстинкты. Один из таких не позволял живому существу сдаваться даже тогда, когда гибель была предопределена и неотвратима.

Поэтому я просто отбивался от тех тварей, что наседали на меня, а потом, всегда внезапно, рядом появлялась Аштия и снимала с меня их одну за другой. Странно – демонов ко мне особенно тянуло. Может, действительно соображали, что на мне доспеха меньше, намного меньше. А может, дело было в особенностях энергетики. Может, «чистые» тут в особой цене? На Ниршаве так и висели те два «птицедемона», с которых всё началось. Потом присоединился ещё один. Этого расшатанные нервы штабиста уже не могли вынести – он с рёвом опрокинулся на камни и принялся по ним кататься, старательно закрывая лицо руками и не отрывая локти от боков. Один раз этот приём немного помог ему, хоть и привёл к малоприятным последствиям.

Как и в первый раз, Ниршава довольно быстро за клинило в щели между двумя валунами, где не особо покатаешься, но к тому моменту он уже весь был облеплен ошмётками демонских тел – зрелище неприятное и, как оказалось чуть позднее, предвещающее проблемы.

Мы шли за облаком, оставляя на камнях останки тех тварей, которым повезло меньше, чем нам. Минус три, минус четыре, минус пять демонов… Гулкий клёкот приветствовал нас из-за границ облака. Обернувшись, я увидел, что по нашему следу, почти припав к земле, задевая её брюхом, летят ещё два подобных создания. Вернее, нет, не по нашему. По следу, оставленному их убитыми собратьями.

– Ты только посмотри на это! – воскликнул я.

– Они чуют кровь своих, это естественно.

– Думаешь, рванули мстить?

– Это как-то маловероятно. Они же примитивные.

– А вот этого мы знать не можем.

– Развитые существа держались бы в отдалении от облака, в котором последовательно гибнут их собратья. Из чувства самосохранения.

– Не знаю, не знаю. В какой-то момент мы могли выдать своё присутствие. Мы же метались, как сумасшедшие. Могли и высунуться. И тогда они идут по нашему следу, – госпожа Солор повернулась и изготовилась к бою. – Мы не можем знать, нужна ли им месть или наша энергия.

– А это ведь важно. За сколько времени мы можем добраться до того хребта?

– Не меньше чем за сутки.

– Эти сутки надо прожить, Аше.

– Не называй меня так, – поморщилась женщина. – Мы слишком плохо знаем друг друга.

– Не стоит быть такой строгой, – вмешался Ниршав. От прежней паники и растерянности не осталось и следа – он был собран и даже лих. – Мы разве мало вместе видели смерти?

– Немало. Надо привыкнуть. Извини.

– Да было б чего извиняться.

Твари налетели на нас с разгону – хоть они и увидели нас, похоже, лишь в самый последний момент, но прицелились точно. Я развернулся чуть ли не в прыжке – ноги пришлось спешно отдёргивать. «Коготь» полоснул сам собой и в расчёте на противника-человека, потому слишком высоко. Но, отдёрнувшись, я ушёл с траектории движения демона и подставил Аштию. Уже сбитую с толку тварь она полоснула диском по глазам. Судя по сопутствовавшей этому движению короткой вспышке, обошлось не без магии.

Как бы там ни было, одно из тел швырнуло дальше, на камни, и там оно, распластавшись по камням, уже не шевельнулось. Вторая тварь была бойчее, она плеснула Ниршаву крыльями в забрало, ударила его по шлему всем телом и, сбив с ног, ринулась на Аштию. Та успела лишь развернуться, защититься диском уже не успевала. Я изо всех сил пнул спутницу в спину, без особого труда уронил её на землю, потому что с моей стороны она явно не ждала такого номера, и встретил демона сам.

Оскаленная морда появилась буквально перед самыми глазами, пришлось уворачиваться, одновременно полосуя сперва одним «когтем», потом сразу же вдогонку вторым, надеясь, что попадёшь чуть выше, чем по зубам. Тварь кувыркнулась в камни, развернулась и плеснула мне в лицо всем своим подвижным и оттого переливчатым, словно вода, телом. На этот раз уходить оказалось разумнее назад, я опрокинулся, но ударить всё тем же манером не забыл – сперва правой, потом левой.

Наверное, со стороны можно было подумать, будто я просто бессистемно отмахиваюсь от них. Словно от комаров.

– Хорошо хоть хлипкие, – констатировал я, задыхаясь, когда осознал, что тварь уже не поднимется.

– Ну, по сравнению с другими – конечно. – Ниршав был по-настоящему зол. Похоже, ему прилетело больно.

Поднявшись, Аштия пристально взглянула мне в лицо.

– Ты мне жизнь спас.

– А ты мне. Несколько раз, – удивился я. – Подобьём итог? Пока я в плюсе.

– На вашем месте я б не расслаблялся, – крикнул нам офицер. – Эти были не последними.

– Вообще ты прав. Конечно, я давно уже Аше для вас обоих. А как мне тебя называть, чтоб не официозно?

– Сергей. Серёга. Да можно и Серт. Мне пофигу.

– Их три сюда летит!

– Предлагаю пока за камушек нырнуть, – я махнул рукой и кинулся было туда первым, но тут же, одумавшись, сбавил темп.

За валун первой нырнула Аштия, за нею – Ниршав. Пропуская его мимо себя, я уже спешил встретить первую тварь остриём «когтя»: удачно подцепил и рванул, швырнул довольно-таки увесистое тело шагов на шесть в сторону. Что только ни сделаешь, когда организм даёт взрыв адреналина. «Птицедемон» усвистал в то, что я сперва принял за крупный камень, и лишь через мгновение обнаружил – ни фига не камень, а живое существо.

Оно вызвало единственную «животную» ассоциацию – гиппопотам, цветом толстенной шкуры и формой пасти, усаженной множеством клыков. Правда, распахнул её мгновенно и столь же мгновенно закрыл, удовольствовавшись влетевшей внутрь порцией. Внешне тварь и теперь походила на неправильной формы, хоть и окатистый валун. Я смутно припомнил какое-то скудное упоминание о подобных в книге.

– Охренеть! – воскликнул офицер.

Да, мысленно согласился я, не самое приятное открытие. Мы ведь вполне могли по этим «камушкам» наладить путь в обход обрыва.

Вторая «птичка» попыталась налететь на меня сверху, клюнуть в темя, как сказочный золотой петушок.

– Пригнись! – услышал я, вжал голову в плечи и нагнулся. Надо мной что-то свирепо свистнуло. Как выяснилось – меч. Ниршав и на этот раз решил не выделываться и сработать, как действуют косари.

– Мотаем, ребята! – Аштия заставила нас очнуться.

И мы поскакали дальше, как козы, по уступам скал. Рассвело окончательно, утренняя прозрачность приказала долго жить, сменилась пыльноватой дневной дымкой, и облако перестало быть видимым. Но теперь мне проще было следить за знаками, подаваемыми Аштией и её оружием. Путь затруднял страх, который мы все трое теперь испытывали перед валунами более или менее подходящей формы и размера. Напрягая память, я так и не смог вспомнить хоть каких-нибудь чётких и однозначных признаков, по которым можно отличить безобидную каменюку от демона. Если в той книге вообще было хоть полслова на эту тему.

А времени проверять не оставалось. Мы лишь ненадолго успели вздохнуть с облегчением – «птички» вновь насели на нас. Казалось, они ненадолго потеряли наш след, и вот теперь, отыскав, чрезвычайно возрадовались. А возрадовавшись, бросились в погоню полным составом своей стаи – чтоб уж наверняка не дать шанса.

– Хлипкие-то хлипкие, – проворчал Ниршав, уставший первым. – Но если насядут облаком, то за клюют. Даже куры заклюют латника, если их будет очень много.

– Не утрируй, – оборвала его госпожа Солор. – Мы тут уже столько продержались – и что теперь, из-за какой-то мелочи сдаваться?

– Хороша мелочь – стайка-другая…

– Твои предложения?

– Да никаких у меня предложений! Но должен же быть среди вас хоть один здравомыслящий человек, чтоб восторг побед остужать!

– Мы тебя освобождаем от долгов перед нами, – с серьёзной миной отозвался я, взглядом оценивая расстояние от нас до ближайшей гряды удобных камней и от преследователей до нас. – Можешь расслабиться.

– Гы-гы-гы, – смех прозвучал довольно уныло.

– И вообще, у меня есть предложение: затыкаем Ниршаву смотровые щели, законопачиваем подмышки, потом Ниршав берёт меч на изготовку и начинает им крутить. А мы его поворачиваем к очередной порции «птичек», так сказать, лицом.

– Предлагаю обвалять Серта в глине и швырять, как снаряд! – взревел офицер.

– Это долго, тебя конопатить будет проще.

– Хорош ржать! – гаркнула госпожа Глава Генштаба. – Внимание!

– Ныряем! – предложил я, обнаружив, что поблизости есть приличное укрытие – и на этот раз нырнул первым. За мною – женщина, как все представительницы её пола отличавшаяся практичностью и любовью к лишним гарантиям безопасности.

Ниршав остался на виду последним, на него и налетели всем табунком, сшибли с ног и покатили по камням под аккомпанемент дикого, запредельно непристойного мата. Правда, тем самым подгадили и себе – мужчина умудрился подмять под себя парочку нападающих, мы же выскочили добивать остальных.

Я мало думал и мало соображал в эти минуты – тело действовало само. Уже позже, отбившись, осознал для себя, что действовал так, словно давно уже сработался с Аштией, и она отлично предвидела все мои действия и умела дополнять их своими, а также наоборот. Это было не так, но я всё ещё жив, а значит, что-то у нас с ней получилось. В какой-то момент стало по-настоящему страшно – чем это всё закончится, если и дальше моё «боевое я» будет мысленно подставлять на место малознакомой женщины Вадика или Роху, Родиона.

Интересно, как они там? Небось, уже справили по мне поминки, водочки выпили, панихиду заказали. Я бы сделал и для них то же самое.

Интересно, как заказанная панихида отразится на моей удачливости? Не сдохну ли я вдогонку? Ох как не хотелось бы накрыться лишь благодаря тому, что на родине у меня остались настоящие друзья.

Впрочем, даже если это и произойдёт, я об этом никогда не узнаю наверняка. Слава богу…

Мы отбились и на этот раз. Только лишь дождавшись слабого просвета, бросились дальше за истекающим облаком, за нашей надеждой на жизнь. Твари, конечно, не перестали нас преследовать, но, к счастью, оба раза в спину и неожиданно атаковали либо Ниршава, либо Аштию. Последняя на ногах не удержалась, кувырнулась от толчка, но не пострадала – доспех у неё был великолепный, самортизировавший поддоспешник – тоже.

Мне же приходилось чаще оглядываться. Если я забывал, за меня оглядывались спутники.

Аштия, самая отдохнувшая из нас, словно задалась целью выполнять по максимуму всю работу – она следила за происходящим, за продвижением облака и в любой момент готова была пустить в ход магию. Правда, не самую мощную, о чём своевременно предупредила.

– Во-первых, чересчур мощная магия привлечёт к нам ещё больше внимания. Во-вторых – может пострадать облако.

– Это и так понятно. Как думаешь, до предгорий его хватит?

– Посмотрим.

– Оптимистичный ответ.

– А на какой ты рассчитывал? Надеюсь, что да.

– Интересно, когда у «птичек» закончатся… «птички»? – проворчал Ниршав.

Странное дело, но, как бы мы ни удалялись от места, где на меня «клюнул» первый такой демон, преследование не прекращалось. Уже десятка четыре этих существ легло, дав нам ощутить себя по-настоящему крутыми (как же, столько тварей уже положили!) – остальные не сдавались. По какой-то причине и – слава богу! – не спешили навалиться всей толпой. А ведь если их тут так много, и они, судя по всему, как-то способны передавать друг другу информацию о цели, значит, могут и в табун собраться.

– Вряд ли, – Аштия задыхалась, поэтому говорила медленно, дозированно. – Им ведь что нужно? Наша энергия. Как деликатес и источник… оздоровления, улучшенного размножения…

– Чего улучшенного? – опешил я.

– Ну, не по одному яйцу отложить… а по два. Что сложного?

– И?

– Если нас разделить на большой табун… по искорке энергии каждому хватит. Толку-то? Большой кладки не получится. Вот и нападают… по-трое, по-шестеро. Не больше. Чтоб на меньше частей делить. Рано или поздно какая-то группа завалит.

– Думаешь, делают это осознанно?

– Ни в коем случае. Инстинкт. Иначе б нам быстро наступила хана. Сообразили б между собой договориться.

– Так что, думаешь, рано или поздно завалят нас?

– Если до предгорья не добежим… И не найдём укрытие.

– Так поднажали! – взревел Ниршав.

– Куда ломанул?! Из облака выскочишь! Оно, конечно, ускорилось, но уж не настолько.

– А убыстрить его нельзя?

– Ты охренел? – женщина взглянула на спутника хмуро. – Соображаешь, что говоришь?.. Ниш, назад! Блин!

Я в который раз ощутил в себе трепыхание остатков лингвистических чар, на протяжении долгого времени и облегчавших мне коммуникацию, и в меру развлекавших. Теперь чужой язык уложился в сознании настолько, чтоб угадывать, где заклятье проводило полную, а где – лишь приблизительную аналогию. Но иногда, вот в такие случаи, например, выползало в сознании не только усвоенное значение, но и родной для меня аналог. И теперь я его «поймал за хвост», уже не вполне понимая, чары ли здесь виноваты, или выработалась привычка самостоятельно искать соответствия, она и сыграла.

Аштия бросила что-то очень эмоциональное, то, что у мужчин на моей родине выражается созвучным, но не идентичным междометием. Всё-таки женщины моего круга редко в этом вопросе следовали мужчинам на полные сто процентов, и я привык в своих ожиданиях делать скидку на пол. Правда, проследив за взглядом спутницы, как-то мигом забыл об идее заниматься локальными лингвистическими исследованиями с поправками на гендерные особенности лексики. Уж больно живо то, что вырисовалось за пределами облака, взывало к чисто мужскому междометию и не менее мужскому определению ситуации.

Ниршав, ускорившись, чуть не влетел в «валун», распахнувший ему навстречу пасть. Резко изменил траекторию, но со всей силой сохранившейся инерции влетел в бок другому, как оказалось, тоже не совсем валуну. И – самое главное – при этом почти выскочил из безопасной области облака, приблизившись к границе видимости.

И стал зрим для этих, как выяснилось, неплохо способных видеть демонов.

Осознав, что случилось, офицер отскочил назад, и через пару мгновений его накрыла с головой безопасная часть облака, но ситуацию это уже поправить не могло. «Валуны», судя по всему, успели что-то такое почувствовать. Тоже захотелось размножиться грудой маленьких камушков?

Я слышал крик Аштии, уже не сдерживаемый, и чуть оживлённую новыми образами ругань Ниршава, но как-то абстрактно. В принципе, в этот миг существовал только я, новая угроза, вставшая преградой на нашем пути, и необходимость срочно её обойти или перейти. И думать о других было некогда, да и бессмысленно. Действуй, а потом уже будешь вспоминать о том, что ты не один – такова была кратковременная вспышка мироощущения, толкнувшая меня вперёд.

Мне повезло кинуться напролом как раз в тот момент, когда «валун» приопустил верхнюю челюсть, чтоб поудобнее распахнуть её через момент. Я прыгнул, опёрся плечом на каменную «губу» и с упора толкнул себя вверх. Там и инерция чужого движения подоспела – раздражённая тварь, резко разинув пасть, вскинула меня под самое небо. Батут отдыхает!

Я перекатился, как на сдаче любимого экзамена – безупречно, особенно если делать скидку на физическое состояние. Перекувырнулся, встал на ноги, отшатнулся, но недалеко, помня масштабы облака-спасителя. И привстал на цыпочки в надежде через окатую голову демона всё-таки разглядеть, что там творится с моими спутниками. А они, вполне осознавая, что времени у них на всё про всё остаётся немного, переглянулись и перестроились. После чего Ниршав слегка нагнулся, выставил перед собой меч и с рёвом бросился вперёд.

Демон-«валун» с удовольствием раскрыл пасть пошире.

В самый последний момент офицер слегка изменил направление движения. Причём так непринуждённо и легко, словно не нёс на себе без малого полсотни килограммов металла. Стремительно полоснул по пасти мечом, обошёл одного демона и заодно пнул по зубам второго. К счастью, ногу отдёрнул быстро и без неё не остался – зубы клацнули в воздухе. Аштия проскользнула следом и, хотя бдительно прижимала диск к плечу, вмешиваться в схватку ей не пришлось.

Оно и к лучшему. Лёгкий боец даже с магией против гиппопотамов – грустная перспектива.

– Я думал, ты его сейчас забодаешь, – задыхаясь от хохота, бросил я.

– Была такая мысль. Но я решил, что они к земле приросли, что я его на мече не подниму, – гордо за явил Ниршав. Обернулся и выругался.

Было отчего. Оказалось, что демоны-«валуны» совсем даже не приросли к камню – оба они бодро двигались за нами следом, не очень заметно, как выглядели их ноги и всё остальное, скрытое пастями – но пасти были разинуты очень выразительно.

Не выдержала даже Аштия. Она выдала какое-то великолепное в своей изобретательности ругательство, смысла которого я до конца не понял, и, в панике оглядевшись, вскарабкалась на крупную каменюку, торчащую вертикально и вознёсшую её довольно-таки высоко. Как женщина умудрилась взлететь по ней в один миг, при том, что тащила на себе столько доспехов – тайна.

– За мной! – скомандовала она нам.

Первым к ней, разумеется, влез я. Ниршав с диким искажённым лицом прыгнул раз, другой… На третий внизу под ним клацнули зубы (непонятно, зачем демону вздумалось предупреждать жертву, а может, просто не дотянулся) – это придало офицеру вполне ожидаемое и законное ускорение. Он подпрыгнул, вцепился в нас, да с такой силой, что я испугался за свои пальцы.

– Тащите, блин! – выдавил он из себя с трудом, но очень категорично.

– Он обнаглел, – сквозь слёзы заметил я Аштии. – Может, уроним?

– Точно, пока они будут его выковыривать из доспехов, мы смоемся, – задыхаясь, согласилась она.

– Вы, гады, тащите меня, ёлы-палы! Шутить потом будете!

– Какие тут шутки! Всё безумно серьёзно!

Он поднатужился и, красный, как свёкла, всё-таки забрался к нам наверх.

– Ну, я вам припомню.

– Ого! – воскликнула госпожа Солор. – Скажите, пожалуйста, какие сообразительные местные обитатели!

Грузно прыгнув пару раз возле нашего укрытия, демоны принялись карабкаться один на другого. Можно было предположить, что пирамиды из трёх таких тварей окажется вполне достаточно. Кроме того, воздух снова наполнился ощипанными птичьими телами и щёлканьем клювов – очередная партия существ, надеющихся за наш счёт отложить не одно, а два яйца, подоспела на раздачу.

– Ждём, когда они построят пирамидку, и спрыгиваем, – процедила сквозь зубы Аштия, примериваясь с размаху срезать диском клюв самой нахальной «птице». – И перебегаем вот туда.

– Ждать-то чего? – удивился Ниршав. Он уже взял на изготовку меч и теперь алчно выбирал, какой птичке сейчас меньше всех повезёт.

– Чтоб они её потом дольше разваливали. Облако ещё не миновало. Нам надо тут побыть какое-то время. Марш!

Мы спрыгнули разом, все трое на изумление мягко (мне-то что, мне это было нетрудно, а вот им двоим, в железе…) по другую сторону от «оккупированной» части скалы и кинулись к другой. Ниршав приземлялся так же, как и забирался – последним. Грохнулся тяжеловато – и на какой-то небольшой валунок, округлый, аккуратный, словно водой обточенный. Лишь в последний момент я, обернувшись, заподозрил что-то, но крикнуть уже не успел – камушек раззявил пасть, игрушечную по сравнению с глотками крупных валунов.

Пасть разинулась поздно – поймать ногу жертвы тварь уже не успела. Ниршав, своим весом схлопнув существу челюсти, среагировал мгновенно: он подпрыгнул на одном и том же месте раз, другой, третий… Панцирь демона треснул, являя нам наглядное доказательство того, что он не каменный, а скорее хитиновый.

– Ниш! – крикнула Аштия, вновь не сдерживая голос.

И Ниршав бросился к нам. За ним, едва отставая на пару шагов, гнался зубастый валун. За первым – двое остальных.

– Как думаешь, они обременены родительскими инстинктами? – небрежно бросил я, взобравшись на вершину второй скалы, тоже достаточно высокой и тоже не способной обеспечить местным живым камням возможность легко вскарабкаться на свою вершину. Для Аштии пришлось спускать верёвку.

– Эти-то? – переспросила она, забираясь ко мне. – Вот и посмотрим… Ниш, цепляйся!

Но Ниршаву помощь не понадобилась. Он взлетел по практически лишённому уступов склону со скоростью акробата, зато здесь повалился лицом вниз, даже не озаботившись подобрать свисающие с края ноги, и простонал:

– Нет, не могу больше. Давайте я помру.

– Тебя уколом в ухо или в сонную артерию успокоить? – флегматично поинтересовалась госпожа Солор, напоказ шаря у пояса.

Я ждал, что наш спутник встрепенётся, но он лишь лениво приоткрыл один глаз.

– Иди к чёртовой матери.

– Между прочим, ребята опять громоздят пирамидку, – подсказал я. – Вот-вот закончат.

– Куда на этот раз будем убегать?

– Туда же! – Аштия произносила слова так же, как, наверное, командовала войсками. Даже во мне встрепенулось армейское прошлое, Ниршав же тем более подобрался. При этом, правда, не подумал встать. – Потом обратно.

– А потом опять туда?

– Нет. Потом облако сдвинется. Перебегать будем вот на ту «вышку».

– Я туда ни за что не заберусь! – возмутился офицер.

– Я те не заберусь! А ну пошёл! – И она просто и безыскусно столкнула мужчину со скалы. Благо он так и остался висеть ногами вниз и приземлился, само собой, на них же.

Вся эта скачка с возвышенности на возвышенность, огибая камни, а время от времени ещё и пытающихся перехватить нас демонов-валунов, показалась бы мне эталоном абсурда, не будь я настолько уставшим. Чувства, эмоции, оценки – всё это требовало слишком много лишнего. Хрен с ним, с абсурдом – жить хочется. И даже не так – решить хоть тем, хоть этим способом возникшую измождающую проблему.

Перепрыгивая с очередного возвышения, я вдруг осознал, что за нами скачут не три, а пять валунов, причём два – покрупнее прежних. Это были уже не гиппопотамы, а небольшие слоны – если, конечно, говорить о размерах. Однако при всём при этом они нисколько не теряли в скорости, и увернуться от их бросков оказалось не так-то просто.

Тем более что облако никуда, собственно, и не спешило.

– Слушай, если наше присутствие здесь больше не тайна для местных тварей, может, не стоит так изгаляться? – с трудом переводя дух, спросил я мнение Аштии, когда нам выдалась минутка короткого отдыха на вершине одной из скал. Теперь мы старались забираться выше, но и пирамидку преследователи могли построить более солидную.

– Это для некоторых не тайна. А для некоторых пока – тайна, – немедленно отозвалась женщина. – Не стоит ещё и их присовокуплять к перечню наших нынешних проблем.

– Всё, ребята, больше не могу, – выдохнул Ниршав, докарабкиваясь до нас. – Согласен сдохнуть.

– Ты это говоришь раз десятый, наверное. Когда по-настоящему-то решишься, а?

– Злая ты. Я, может быть, твоего сочувствия ищу.

– Ну как можно сочувствовать человеку, который достал? Сам-то посуди?.. Кстати, пирамидку они уже почти построили.

– Какие упорные. – Офицер с кряхтением перекатился на бок. – Я б на их месте давно уже плюнул на это бесперспективное занятие.

– Они ещё не эволюционировали настолько, чтоб понять, что такое вообще бесперспективность с точки зрения офицера Генштаба, – сострил я.

– Что они не сделали?

– Не развились. Вот поумнеют – и тоже научатся ныть.

– Я тебе попомню! – пригрозил Ниршав. – Я тебе больше ни минуты лишней сверх нормы не позволю поспать, гад!

– Живо! Прыгаем! – крикнула Аштия и сиганула вниз первой.

Уже теперь было понятно, что драться с демонами-валунами бессмысленно. Да, окованный металлом, как своеобразным оружием, а не только защитой, офицер имперских войск смог раздавить то ли детёныша подобного демона, то ли просто мелкую разновидность. У крупных тварей хитин, что логично, успел набрать такую толщину, что пытаться прошибать его доступными нам средствами было столь же бесперспективно, как и долбиться об камень – без специальных приспособлений только время потеряешь. «Эх, сюда бы пулемёт», – с сожалением думал я.

Мы неслись вперёд с такой скоростью и резвостью, что, если б двигались по прямой, уже оказались бы в виду предгорий, уж не меньше. Но увы – метаться нам можно было только в границах облачка, похоже, уже в значительной степени подрастерявшего свою маскирующую силу.

До нужной нам кромки скал оставалось сравнительно недалеко.

В какой-то момент я не выдержал и запустил руку в аптечку. Вынуть нужное мне сумел далеко не сразу, то ли с третьей, то ли с четвёртой попытки, но едва бутылочка тоника оказалась у меня в руках, неизвестно откуда появившийся Ниршав вырвал её у меня из пальцев и припал к горлышку.

– Э! Куда?!

– По старшинству! Я офицер – ты нет.

– Среди нас самая старшая по званию – Аштия.

– Щас глотну – и дам.

– Цыц! – гаркнула госпожа Солор. – Всем хватит! Ниш, отдай!

– Глотну и отдам. Тебе жалко, что ли?

– Хорош препираться! Верни тоник Серту!

– Вот сейчас выпью – и отдам. А ты не командуй. Я не на службе.

– Ты б хоть пробку вынул, умелец, – миролюбиво заметил я и, сочтя, что был отмщён, подуспокоился.

Бутылочка с тоником перекочевала мне в руки. Последней к лекарству приложилась женщина – я удивился, обнаружив, что и она едва держится на ногах.

– Мы отравимся, – весело произнесла Аштия, вытирая губы.

– Да какая разница. Всё равно каюк всем… – сказав это, Ниршав весело подмигнул мне и вернул бутылочку с тоником.

И я запоздало понял, что у него просто слишком уж своеобразный юмор. Юмор, за который в моменты усталости или чрезмерного напряжения хочется прибить.

– Серт, прячь! Прыгаем!

Это уже было похоже не на прыжок, а на падение – уж больно высоко мы смогли забраться. Уже прыгая, я почувствовал: что-то не так. Только приземлившись (не подвернул ногу лишь потому, что давно уже правильно прыгал на рефлексе) и взглядом проследив за падением Ниршава, а потом за тем, как бодро тот вскочил, сперва подумал: «Молодец, повезло». Потом: «Итить, это на кого ж он упал?!» Плотно свернувшаяся кольцами змея, на которую рухнул офицер, встала столбиком сразу же, как только освободилась от дополнительного груза. Смотреть, как четырёхметровая тварь стоит на хвосте, дрожа перепонками, похожими на плавники, было и жутко, и затягивающе – взгляд не оторвёшь. Весёло поблёскивающий глазами из-под наглазий шлема Ниршав, проследив за моим взглядом, очень быстро стал серьёзным, да и позеленел в один миг настолько, что это стало заметно даже мне и даже сквозь шлем.

Потом змея рухнула на нас.

Мы кинулись в разные стороны: я вправо, Ниршав влево, и в следующий момент я потерял из виду и его, и Аштию – рухнувшее тело подняло в воздух тучи пыли и мелких камушков. Не успев упасть, змея извернулась и ударила меня всей мордой, не озаботившись даже разинуть пасть. Не на того напала. Крутанулся я так, что какой-нибудь профессиональный танцор живо признал бы во мне своего, а может, и обзавидовался б. Нет, танцами заниматься мне не случалось, но рукопашный бой – это в восприятии мужчины родственная танцам дисциплина. По мелькнувшей в волосе от бедра массивной змеиной морде я полоснул обоими «когтями» по очереди.

Кожа под чешуёй раздалась, вспухла полосами, но не лопнула. Одной из таких полос закрыло твари правый глаз, и, окривевшая, она в следующий момент качнулась в другую сторону, в зрячую. А я получил простор для маневра.

Пылевое облако слегка рассеялось, и я увидел в полудесятке шагов от себя госпожу Солор с диском в отставленной руке. Красивая позиция, кстати, причём именно в исполнении женщины. Она покосилась на меня, поискала взглядом и с другой стороны от твари – наверное, высматривала Ниршава, когда змея рухнула в её сторону, вскинула диск. Короткая вспышка ошеломила, похоже, не только змею, но и саму Аштию – слишком уж яркой и мощной она получилась.

Я кинулся было вытаскивать спутницу из-под туши, но сделав лишь пару прыжков в ту сторону, обнаружил, что туша ещё вполне себе полна сил и мощи, а Аштия держится на ногах и массой демонского тела не погребена.

– Всё! – крикнула она. – Конец облаку! И что ж было так упорствовать?!

Змея опять взвилась и встала на хвост. Стали видны и преследовавшие нас живые валуны – в момент нападения змеи они замерли в стороне, не спеша нападать. Кто бы сомневался, что здесь вовсе не в том дело, что нам дают разобраться с врагами по очереди. Просто им самим не очень хочется, чтоб на них кто-нибудь упал. Кто-нибудь такой же непрокусываемый, как эта змея.

Стоп, если она непрокусываемая, то как я смог её покарябать? Смог же как-то? Или мне показалось?

С запозданием пришло в голову, что надо бы держаться вместе, а то сейчас затеряюсь в этих джунглях из безумного количества разнообразных демонов. Ещё одна вспышка упростила поиск – Аштия стегнула змею следующей порцией магии, и та снова изобразила столбик. Ниршав, оказывается, был рядом, он отбивался от кого-то, кого я в буре пыли не мог толком разглядеть. И с кем сражался сам – тоже понял не сразу. Ах да, тут же птички ещё, они, наверное, считают себя шибко подвижными и змеи не боятся.

– Туда! – крикнула госпожа Солор, взмахнув диском.

Я полоснул по метнувшейся мне в лицо птичке, помельче, чем остальные, и этим особенно неприятной. Врезал, как уже привык: обоими «когтями» по очереди, и сразу опрокинулся назад, перекувырнулся через плечо и почти через голову, пропустил над собой обезумевшую от боли тварь. Она, трепыхаясь в полёте по инерции, влетела в другую «птичку», как раз собравшуюся атаковать Аштию со спины. Женщина развернулась на шум и добила обеих магией с диска. На этот раз вспышка получилась слабой, но адресной. Экономной.

Казалось, мы способны переговариваться взглядами, и нам не мешало даже то, что две пары глаз из трёх были здорово притушены наглазьями шлемов. Аштия обернулась в мою сторону, и я её понял без труда, а заодно сообразил, какую скалу она имеет в виду из ближайших. За неё и бросился, успев проследить, сколько птичек кинулось за мной следом. Три штуки. Многовато.

Одну из них прикончил Ниршав, удачно взмахнув мечом. Вторую диском распластала Аштия – на бегу, непринуждённо, словно только тому и училась. С оставшейся я разделался уже на месте – за скалой, где мы все трое надеялись на коротенькую передышку.

– Что, облако накрылось? – перехватывая воздух, уточнил я.

– Не совсем. – Аштия перевернула диск. Камушки у рукояти переливались. – Есть облако. Есть. Остатки. Давайте, чешем!

– Сколько нам ещё чесать? – деловито, без истерики осведомился Ниршав. – Ну, чтоб губу на отдых не раскатывать и вместе с тем…

– Какой там отдых, не раскатывай губу по определению! – воскликнул я. – Ахтунг, птицы!

Бросился было отгонять их, но госпожа Солор дёрнулась вперёд быстрее, оттёрла меня и полоснула огнём, сшибив птиц в полёте. Причём прямо в морду змее, ткнувшейся было к нам за скалу. Получив небольшую фору, мы сорвались с места и, добравшись до следующей подходящей под наши требования скалы, вскарабкались на неё.

– На сколько хватит тоника? – полюбопытствовал Ниршав, отбирая у Аштии бурдюк с остатками воды и делая большой глоток. Сидя на краю обрыва, он только что ногами не болтал.

– Часа на три должно хватить, – ответила вместо меня женщина. – Посмотри, горы уже близко. Должны успеть. Главное, чтоб нас не затормозило облако.

– А может?

– Оно близко к истеканию, так что может случиться всё, что угодно. К тому же я тут расчародействовалась… Тоже прошло не без последствий.

– Здорово… Слушай, мяско ещё осталось?

– Совсем чуть-чуть, – я вытащил свёрток, развернул его. Запах сырого мяса вызвал у меня приступ тошноты. При одной мысли о том, чтоб это есть, стало не по себе, Ниршав же охотно схватился за кусок, закинул его в рот.

– Аше, – хочешь?

– Нет… Давайте, пойдём. Вот, там пирамидка уже строится полным ходом.

– Пусть строится. А мы подождём.

– Нет, не получится. Вон, нас уже змейка обходит. Обрати внимание и на птичек.

– Мы здесь спрыгнем и окажемся как раз у них в клювах.

– А ты что предпочитаешь – камушки, змейку или птичек?

– Лютики-цветочки я предпочитаю.

– Ой, подожди на эту тему шутить, – я поднялся на ноги, застегнул сумку и приготовился прыгать вниз. – Насколько я помню уроки демонографии, есть в демонических мирах и плотоядные растения. Не дай бог им в тычинки попасться!

– Погоди! – остановила меня Аштия. – Сейчас, змея чуть повыше поднимется… Чуть-чуть подождём… По моей команде… Давай!

Мы прыгнули одновременно, избегли встречи с тучей птиц и ломанулись дальше по пути следования облака. Краем глаза я заметил ещё каких-то существ, заинтересовавшихся нами и, похоже, примерившихся включиться в преследование. Благо здесь пустыня уже плавно преобразовалась в каменистую пустошь, изобилующую скалами, хоть и невысокими, но обрывистыми, грозными, словно обломанные зубы. Торчали здесь и останки деревьев, давно измочаленных и высушенных здешней суровой природой.

Словом, прятаться и уворачиваться от нападений было куда.

Мне казалось, мы все держимся только одной мыслью – горы недалеко. До гор уже осталось немного. У нас, когда мы покинем облако, будет впереди трое, а может, и четверо суток на поиски. Продержимся. Проживём ещё хоть немножко.

– Уходит в сторону, перемать! – со злобой воскликнула Аштия. Злоба в её голосе звучала беспримерная, и я понял. Насколько она сама разочарована.

– Что – в сторону? – перепугался Ниршав.

– Облако поворачивает. Не идёт прямо на гряду, а как бы… Осторожнее!.. В общем, параллельно.

– Впритирочку?

– Будем надеяться, что в конечном итоге оно пойдёт именно так.

– Чтоб тебя… – дальше пошёл поток своеобразных и витиеватых пожеланий, которыми Ниршав, видимо, помогал себе орудовать мечом.

От скудной стайки из двух агрессивных птичек очень быстро ничего не осталось. Мелькнувшая было у нас с Аштией мысль помочь ему мгновенно пропала: мы, переглянувшись, одновременно решили, что лучше под Ниршавов клинок не соваться. А то, глядишь, и нас случайно отоварит. Он был зол, по-настоящему зол, и нетрудно догадаться почему – не только для него, но и для меня (подсознательно, разумеется) горы означали отдых. А отдыха сейчас хотелось больше всего на свете. Хотя пока, временно, благодаря тонизирующему, ноги не подгибались, и органы восприятия, слава богу, работали нормально.

Мы лавировали между камнями и скалами, лишь на шаг опережая тех, кто с таким упорством преследовал нас, а иногда не отрываясь от них даже и на шаг.

– Ну, вот какого хрена вообще надо держаться облака, если за нами увязалась вся окрестная фауна? – выдал я, пытаясь в более или менее свободные от драки моменты оценить расстояние до предгорья. Добежим? Не добежим?

– Во-первых, не вся, – Аштия снова поставила огненный заслон на пути змеи. Та тоненько взревела, извиваясь, и, на наше счастье, сшибла двух демонов-валунов, подобравшихся справа. Перепрыгнув через её хвост, мы смогли протиснуться меж двух каменных завалов и проскочить на свободное пространство между скалой и довольно-таки крутым обрывом в какую-то неправильной формы глубоченную яму. – Во-вторых, подозреваю, в облаке они не так быстры и хуже чувствуют нас!

– Это резон…

– Да давайте ломанёмся к предгорью! – заорал Ниршав. – Тут близко!

– Давайте-давайте! Соберём на себя ещё пару сотен тварей! А то скучно!

– Тоже резон, – одёрнула Аштия. – Молчать! Вперёд, за мной!

Уверенный, повелительный тон в такой ситуации успокаивал намного лучше, чем что бы то ни было. Я осознавал, что едва ли могу сойти за знатока демонических миров, и мог бы побиться об заклад, что штабной офицер Ниршав чувствовал нечто подобное. Пусть он вырос в Империи, в мире, где правил демон-император, но в демонических мирах понимал лишь чуть больше, чем я, разве, может, читал о них в романах, слышал что-то на занятиях по магии. И уверенности Аштии хотелось покориться. Если приказывает – значит, наверняка знает, что и как надо.

Значит, соображает, зачем берёт на себя ответственность.

Она обегала выступы скал и валуны с такой уверенностью, словно десятки раз носилась тут по делу и без дела. Остановившись у подходящего склона, махнула нам обоим забираться наверх. Здесь было за что уцепиться, и я взлетел на вершину скалы по уступам, как по эскалатору, а потом сунул вниз руку – Ниршаву, который скользил по камням окованными металлом пальцами. Его сапоги едва не стали добычей демона-валуна, челюсти клацнули у самых подковок.

– Пригнись, – приказала мне Аштия. Я лёг до того, как начал соображать, зачем это может быть надо – ведь над головой не было ни одной летучей твари. – Здесь верхняя часть облака. Боюсь, высунемся.

– Думаешь, в небе что-то есть?

– Может, и есть. И даже если нет. Эти ощипанные курицы вполне могут взлететь и на такую высоту. Здесь они будут быстрее и ловчее. Как думаешь, почему они тут благополучно существуют, среди таких-то монстров? Быстротой берут. А почему с нами этот номер у них не проходит? Потому что они не в своей атмосфере. Не в своём фоне.

– Понял, понял… – Я перегнулся через край и взглянул вниз. И тут же отпрянул – навстречу мне метнулась змеиная морда.

Змея по своему обыкновению встала на хвост и взглянула на нас сверху вниз. Я и Ниршав так и замерли в лежачем положении, Аштия – приподнявшись, но в такой позе, из которой мгновенно атаковать всё равно немыслимо. Нас гипнотизировала наша беззащитность, но миновало мгновение, потом второе, третье – змея всё не рушилась вниз на скудный пятачок, где и уворачиваться-то от неё было некуда. Она смотрела на нас… Потом дёрнула головой… Потом ещё.

– Ну что, червячишка, не рассчитана на атаки из такого положения, а? – осведомился Ниршав совершенно невозмутимым тоном.

Змея снова дёрнулась, словно постаралась кивнуть, и обрушилась. Не на наш пятачок, к счастью. На пирамиду, почти уже возведённую из зубастых валунов. Я порадовался, что не успел встать – может быть, тряхнуло и не сильно, но даже и впечатление могло сработать, как хороший подземный толчок.

Мы переглянулись. Встали.

– Есть фора. Небольшая, – озвучил я общий вывод. – Что делать-то будем?

Аштия сощурилась сперва на меня, потом в сторону гор.

– Я готова вас выслушать.

– А какие варианты? Тоник скоро перестанет действовать, бегать так ещё пару суток мы не сможем. И суток не сможем. Давайте рвать когти отсюда.

– Видишь, рельеф неровный. Там кто угодно может прятаться. Как только мы потеряем последнюю свою защиту в виде облака, нас накроют в считаные секунды. И твари куда более неприятные, чем камушки и змейки.

– Смотри отсюда, Аше, – «тритонов» не видно?

– Не в одних только тритонах дело, блин! Тут могут оказаться такие образчики фауны, что…

– Короче, что делаем – дальше прыгаем с шестка на шесток от наших ненаглядных камушков и весёлой змейки или пытаемся как-то вырваться из этой ситуации одним махом?

– Не надо расставлять акценты таким образом, это смахивает на мошенничество.

– Мужчины, цыц, я приняла решение… Кстати, змейка упорная, – женщина кивнула налево. Там вновь вознеслась к небу мощная змеиная туша.

– Ну и пусть. Может, побольше камушков передавит.

– На этот раз она может упасть точнее. Так что берите-ка вещи. Ниш, бурдюк мне на пояс, давай, крепи, – госпожа Солор перехватила диск.

– Ты что решила-то?

– Что пока мы продолжаем, но если сложится критическая ситуация при отступлении, попробуем совершить рывок через пустошь к горам. Кстати, горы какие-то странные. Очень странные.

– Какая ещё тебе критическая ситуация?! – возмутился было офицер, но развить мысль не успел – змея качнулась и обрушилась вниз всей своей массой. На этот раз – точно на наш пятачок.

Мне никогда ещё не приходилось прыгать с такой высоты. Я сиганул, не раздумывая и не оглядываясь на спутников – сейчас надо было о себе позаботиться. И это становилось лучшей помощью товарищам – не обременять их собой. Перекатившись и вскочив на ноги, оглянулся – змея сшибла часть скального гребня, который с грохотом и в тучах пыли сполз вниз вместе с Ниршавом, не успевшим прыгнуть. Аштия, сумевшая перескочить на крупный скальный зуб рядышком, выждала момент и спустилась на землю. Мимо зубастых валунов, слегка ошеломлённых каменным обстрелом, мимо лениво шевелящегося змеиного тела.

– Жив, шуршалка? – осведомилась она, слегка пнув офицера в бок.

– Итить… Встаю, встаю, хорош нагрудником звенеть!

– Разбаловался у меня. Вернёмся домой, отправлю тебя на строевую и полевую подготовку.

– Тебя никогда не хватит на такую жестокость по отношению к человеку, с которым ты вместе всё это прошла… Да встаю, встаю! Вот бабы!

– Они определённо во всём виноваты, – подтвердил я и принял на «когти» ошалевшую от всего происходящего демонскую птичку. Швырнул то, что от неё осталось, на камни, резал сапогом. Тоник пока действовал. – Коварные!

– Виноваты, виноваты. Ходу!

По камням мы скакали недолго. Потом перед нами возник небольшой лабиринт из скальных стенок и «зубов», к счастью, совсем несложный, куда нам поневоле пришлось нырнуть, избегая нервных и порывистых атак змеи. Встав здесь на хвост и потом рухнув как попало. Она ненадолго закрыла своим телом коридор, это позволило нам слегка оторваться от преследователей, и только идиот не воспользовался бы такой возможностью.

Правда, стало понятно, что держаться в рамках облака мы больше не сможем – тут немыслимо было вскарабкаться наверх, на стены, и никак не свернуть. Разве что вернуться, но этот вариант никто из нас даже в шутку не рассматривал. Чтоб избегнуть встречи с демонами-каменюками, приходилось двигаться вперёд, и скоро нас плотным слоем окружил иной воздух, не такой разрежённый… А может, мне просто показалось? Я ничего особенного не ощутил, попав в облако покоя, однако теперь, покинув его, осознал это всем своим организмом, несмотря даже на тонизирующее.

Переглянувшись, мы прибавили скорость и через пару шагов просто сорвались на бег. Нам надо было выиграть хоть немного времени, чтоб воспрянувшие духом и силами в привычном фоне твари не сразу смогли нас нагнать. Больше всего я боялся, что сейчас мы влетим в какого-нибудь серьёзного монстра и даже с помощью магии будем разбираться с ним какое-то время, так что нас успеют нагнать.

Но потом лабиринт кончился, из тисков естественных каменных стен мы вырвались на простор долины, похожей на длинное вогнутое блюдо для рыбы. До предгорья оставалось совсем немного. В этот миг ликование и облегчение взорвалось в моём теле зарядом адреналина, я прибавил шагу – и тут перед нами стеной встало что-то, напоминающее лес колеблющихся под ветром мясистых трав или, скажем, водорослей.

Слева от меня возникла Аштия, она взмахнула диском, словно косой, и полоса ослепительно-режущего пламени скосила часть полос, а часть охватило огнём. Женщина сцапала меня за рукав и дёрнула за собой. Ниршав без какой-либо посторонней помощи, не дожидаясь указаний, нёсся вперёд с рёвом, словно собирался таранить ростки, ежели они снова появятся на нашем пути.

Я едва осознавал, что происходит у меня под ногами, и только перемахнув тот участок, где «росли» странные водоросли, сообразил – что-то не так. Обернулся – подобные ростки взметнулись к небу сразу же за нашей спиной. Ни на что не натолкнувшись, завихрились, закудрявились – и вдруг вздёрнули вверх тела тех существ, которые выпустили их в воздух. Существа показались мне бесформенными и оттого особенно страшными.

И, судя по всему, передвигаться могли очень быстро.

Я лишь пару раз обернулся. Это было слишком страшно. Расстояние между нами и новыми преследователями всё сокращалось, а за их рядком уже читались облики и прежних наших врагов – бодреньких валунов, змеи, птиц, на этот раз собравшихся в довольно-таки плотную стаю.

До предгорья оставалось недалеко. От нас до прибавивших скорости демонов – в десятки раз меньше. И проще было бежать не оглядываясь, в любой момент ожидая удара в спину. То, что он будет, я, собственно, не сомневался.

Потом земля ушла из-под ног. Уже удар? Нет, споткнулся, колено ободрал. Ерунда. Я вскочил, оглянулся на Аштию, вздёрнул её на ноги – оказывается, она тоже запнулась. Чуть не вывернул плечо – так трудно оказалось рывком поднимать на ноги окованную доспехами женщину. Ниршав скакал вперёд большими шагами, потом зацепился за валун, прокатился пару шагов и вскочил так легко, будто его кто-то подбросил. Его круглые от паники глаза я отлично видел сквозь наглазья шлема.

Потом Аштия упала снова, и сперва даже не сделала движения подскочить.

– Я больше не могу, – скрипнула она.

Потом стала подниматься. Как мне показалось – ошеломляюще медленно.

Я обернулся в панике, потому что не было сил удержать себя от этого. Просто узнать, сколько секунд я ещё проживу, просто понять, о чём успею подумать перед смертью…

Они застыли метрах в четырёх от нас – жуткое, подавляющее зрелище, как на средневековых гравюрах, изображающих ад или разгул эпидемии. Они не двигались с места, хотя явно хотели это сделать, вздрагивали, и некоторые из них даже, заметив, что мы остановились, скудно двинулись вперёд, но тут же отступили обратно.

Глава 8 Развалины и воспоминания

Сперва я не поверил своим глазам. Мгновение разглядывал существ, замерших ближе всего, – тех, которые поднялись в погоню за нами с земли. Странные существа, похожие на клубень картофеля в разрезе, но зато с отростками… Не совсем, кстати, вон и утолщения. Так на что же больше похоже? На расплющенного и скомканного паука? На непомерно выросшую и деформировавшуюся инфузорию?

Эту мысль я додумывал уже на бегу. И мне, и моим спутникам хватило соображалки и не хватило характера оставаться здесь, в такой близости от «севших на хвост» демонов. Хоть немного от них отдалиться – и вот она, фора, вот она, надежда. Странно всё-таки – почему они остановились? Спорт, что ли, у них такой? Важно не поймать жертву, а поучаствовать в преследовании? Давайте дадим мухе шанс? Я ощутил, что, кажется, близок к истерике, и диким усилием воли взял себя в руки.

Отбежав ещё шагов на полсотни, мы снова остановились, обернулись. Аштия в задумчивости разглядывала строй демонов, потом с усилием сняла шлем и подшлемник. Ветер всплеснул её мокрыми волосами.

– Так, это только я вижу? Или вы – тоже?

– Змеюка, – проговорил я. – Тьфу, извини. Несу, что в голову взбредёт. В смысле, стоят, родимые. С места не двигаются.

– Ага… Так… – Женщина развернула диск плашмя, провела ладонью по камням, словно протирая их. – А, ну ясно. Смотри, – она подсунула Ниршаву своё оружие. – Фон разрежённый. Совершенно. Как у нас на родине, и ещё не в каждом месте. У нас бывает и понасыщеннее.

– Ага, в источнике, например.

– Не юродствуй, ты прекрасно понял, о чём я.

– Ещё бы. – Глаза у офицера вспыхнули. Он сорвал с головы шлем, отшвырнул с лица такие же насквозь мокрые, как у Аштии, волосы, и, бросив его под ноги, принялся двумя руками показывать строю демонов всевозможные жесты. Как я понял, часть их была непристойна, но зато довольно-таки уместна по ситуации. – Нате! Поняли?! Вот вам! Жрите, ублюдки! Давитесь, суки! Н-на! – Он прыгал, как мальчишка, забивший в ворота сложный, долгожданный мяч. Он, казалось, обезумел от счастья.

– Вот самое забавное, если сейчас эта область рухнет – и мы окажемся без защиты, – рассмеялась Аштия. Совершенно спокойно, мирно рассмеялась. Взглянула на меня – я не увидел в её глазах ни следа паники или истерики.

– Нет уж, – Ниршав мигом стал серьёзным. – Вот ещё. Хрен им! Никуда она не рухнет, поняла!

Я отметил для себя, что строй демонов отнюдь не неподвижен. Они перемешались, то отступали, то снова подступали, но совсем чуть-чуть и ненадолго. Чувствовалось, что граница сильно разрежённого, опасного для них фона слишком резкая, встаёт буквально стеной, а не нарастает постепенно. И чувствовали они себя вблизи неё не самым лучшим образом, однако и уходить не спешили. Между разными по виду и размерам тварями уже завязалось какое-то подобие драки – место не поделили, что ли? Или уже принялись выяснять, кто имеет больше прав на нашу жизнь?

– Так, – резкий голос госпожи Солор заставил меня вздрогнуть, а Ниршава – умолкнуть, унять на пару секунд восторженное бормотание. – Давайте разберёмся: что это такое, насколько устойчиво. Ниршав, – сосредоточься, мы с тобой оба изучали физиологию и преобразования энергий. Нам сейчас надо собраться и попробовать вспомнить таблицы. Серт, дай нам, пожалуйста, свои иглы. Попробуем с их помощью и с помощью моего диска расписать параметры… Ниш!

– Плевать! Они сюда не сунутся, вот, что важно! Тут мы можем спокойно торчать, сколько захотим! Мы будем жить, ты поняла?! Жить будем! – Глаза у нашего спутника горели совершенно безумным светом.

Аштия слегка наклонила голову набок.

– Серт, дай аптечку. Нашатырь есть?

Она сама запустила руку внутрь и почти безошибочно выдернула нужную бутылочку, обмотанную полосками чистой ткани. Сбрызнула чуток на одну такую полоску. Вокруг чуть погодя распространился сладковатый, омерзительный запах. Нашатырь на моей родине пах иначе, но, похоже, здешнее средство действовало не хуже. Шагнув к Ниршаву, женщина резко ткнула ему в лицо кусочек ткани, и мужчина захлебнулся своим смехом. Закашлялся, рухнул на колени, отвернулся, и его вырвало. Кусочек ткани Аштия бросила себе под ноги, затоптала сапогом. Поспешила за ткнуть флакончик пробкой.

Поток «аромата» очень быстро иссяк. Видимо, летучее средство.

– Ну что, в норме? – спросила она с улыбкой.

– Ты сука, – с трудом выдавил из себя офицер.

– Есть такое. Пришёл в себя? Очень хорошо. Садись считать. Серт, дай мне всю аптечку, сама достану иглы.

– Серт, не давай ей всю аптечку! Зарою!

– Подчиняюсь старшему по званию, – захихикал я, протягивая госпоже Солор коробку.

– Урод…

– А женщинам нравится!

– Нравится, нравится! – рассмеялась Аштия. – Ниш, вынимай свой рабочий артефакт. Садись рядом. Вспоминаем.

– Я из-за твоего нашатыря не соображаю теперь.

– Ещё дать?.. Нет? Тогда соображай.

Здесь я не мог ничем помочь, здесь я пока был не нужен. Поэтому, отвернувшись от переминавшихся на невидимой границе демонов, я стал рассматривать горную гряду. Странная она была какая-то. Действительно очень странная. Мне захотелось обратить внимание спутников на аккуратное, широкое ущелье меж двумя совершенно симметричными грядами, на холмы по его сторонам, тоже абсолютно симметричные, на примерно одинаковую высоту скальных пиков на всём протяжении хребта. Поколебавшись, решил, что не стоит отвлекать своих спутников. Потом всё осмотрим, если сложится благополучно, а если не сложится, то и хрен с ним.

Я уселся лицом к топчущимся, перемешивающимся между собой демонам, не удержался и показал им язык. Потом просто сидел и смотрел – что мне оставалось делать?

Аштия разбудила меня, хорошенько встряхнув за плечо.

– Очень жалко тебя будить, но у нас ещё есть дела. Надеюсь. Потом мы благополучно все по очереди отдохнём, – сказала она.

– Извини. – Я сел, растирая лицо. Глаза открываться не хотели категорически. С ума сойти, это ж надо было так отрубиться! Даже не заметил. В таком состоянии меня любой демон мог начинать непринуждённо кушать с любого места. – Это… Что решили-то?

– Ничего. Да, область покоя. Стабильная. И странная – вытянутой формы. В общем, не разобрались мы ни в чём.

– Это «ни в чём» очень даже утешающее, – буркнул Ниршав. – Область стабильно разрежённой энергии – что тебе ещё-то нужно? Я, между прочим, тоже спать хочу. И очень сильно.

– Так ложись, в чём вопрос-то? – хладнокровно ответила женщина. – Если нервы позволят.

– Какие ещё нервы? Нет у меня никаких нервов. Это у вас, у баб, нервы.

– Ага, ага. Давай, Серт, его положим спать, хоть отдохнём от него.

– Правильно, положите меня спать!.. Серт, помоги кольчугу снять.

– О, а говорил – доспех долго снимать. Ишь – мигом разоблачился!

– А я и не говорил, что это сложно.

Миг – и он уже умостился на земле, подгрёб под себя сумку мою и куртку, и улыбался во сне – когда только успел отключиться. Наверное, я выпал из реальности примерно так же, с такой же скоростью. Вопросительно взглянул на Аштию: она аккуратно сложила доспехи Ниршава одной кучкой, передвинула бурдюк с остатками воды.

– Пить хочешь?

– Пока не слишком. Как думаешь – не кинутся? – я кивнул на переминающихся поблизости демонов.

– Им сюда соваться опасно – они в большей степени, чем мы с тобой, магические существа. Так что, в принципе, если до сих пор не сунулись, видимо, и не сунутся.

– Хм…

– Пойдём, посмотрим, что тут есть? Нам бы надо найти воды. У нас всего пара глотков тут осталось, – женщина с сожалением посмотрела на бурдюк.

– Ты думаешь, стоит далеко отходить отсюда? Ведь ручеёк, если и найдётся, может быть на изрядном расстоянии…

– Понимаешь, Серт, если область покоя рухнет, на Ниша обрушится такая толпа тварей, что он хрюкнуть не успеет, не то что проснуться. Так какая ему разница?

Я фыркнул.

– Да уж. Смерть во сне – почти блаженство… – И кивнул на ущелье меж двух горных гряд. – Посмотри: ну чисто ворота!

Аштия обернулась. Мне показалось, она застыла, поражённая взглядом Медузы-Горгоны, а может быть, усталость и изнеможение просто остановили для меня время. Не успел я испугаться, как спутница моя всё-таки шевельнулась и перевела взгляд на горную гряду. Потом – снова на ущелье. И снова на гряду.

– Не может быть, – выговорила она.

– Что?

– Это… Подожди, этого не может быть! Это же глубокий демонический мир, здесь не бывает разумных рас… То есть…

– Ты о чём речь-то ведёшь?

– Видишь ли, Серт, считается, что в глубоких демонических мирах не могут существовать разумные расы. То есть в действительности они, конечно, здесь очень даже существуют, просто… Посмотри внимательнее – это же не горы! То есть здесь не везде горы. А это, – она махнула рукой на ущелье, – действительно ворота.

– Подожди, если не горы, то что?

– Присмотрись внимательно вот к той части, – снова жест, и я даже понял, какую конкретно часть горы она имела в виду. – Видишь, тёмное пятно? И ещё одно. Нет, это не пещеры. Не бывает таких пещер, и чтоб вход такой правильной формы, и чтоб несколько одинаковых рядом. Это бойницы. Или просто окна. А вот ту полосу видишь? И выступы такие… Это же галерея и колонны!

– Э-э… – Я некрасиво открыл рот. – А, может, просто случайность? Бывают же всякие шутки природы.

– Ну, может быть, может быть… Давай посмотрим поближе.

– А Ниршав?

– Ты думаешь, мы его сейчас сможем разбудить? Пусть спит. Мы же всё равно отойдём не слишком далеко.

– Ты как хочешь, а я аптечку свою прихвачу. И сумку.

– Обязательно! Может быть, придётся оценивать состояние воды, если отыщем ручейки или прудики. Это можно делать с помощью игл, и куда точнее, чем диском.

Мы двинулись в предгорье, бдительно оглядываясь, но высматривать тут, собственно, было нечего. Камней, наваленных как попало, и останков деревьев, высохших в трут, тут хватало, движущихся же теней не было – ни мелких, ни крупных. Сперва Аштия отметила, что к ущелью ведёт самый ровный, самый удобный путь, она же обратила моё внимание на этот факт. Сложно было судить однозначно. Но уж слишком сильно напоминала эта выемка когда-то существовавшую дорогу. Всё-таки у русла реки есть свои явные признаки, да и столь чёткая прямизна ему не свойственна.

Правда, естественные изгибы могло стереть время, как оно стёрло более явные признаки дороги, ежели таковая тут действительно была.

Правда, пройдя примерно половину пути до входа в ущелье, я был принуждён согласиться, что ущельем оно вряд ли является. Уж больно эти две громады по сторонам прохода напоминали башни. То, что я их не разглядел сразу, не удивляло – они скрывались в глубине и не бросались в глаза. Узкие вытянутые окна-бойницы располагались в теле башни по высоте и на равном расстоянии друг от друга – природа на такое не способна.

Подойдя ближе, я кивнул Аштии на одинаковые каменные конструкции сложной формы по обе стороны от дороги. Сложно было разглядеть в них измученные временем скульптуры, но стоило приблизиться, и они действительно намекнули на вмешательство чьего-то сознания и чьей-то руки в естественную форму валуна. Странное изображение. Что-то с крыльями и несколькими головами. И, кажется, со щупальцами.

Аштия внимательно осмотрела стёртые временем черты фигуры, потом подняла глаза к бойницам башенок по обе стороны от прохода.

– Так, ну, тут всё в таком виде… Похоже, живых существ тут не было давно. Хорошо. Иначе б нас могли ждать куда более неприятные сюрпризы, нежели до сего момента. Так… Надо всё-таки осмотреть развалины, хотя бы часть их, чтоб убедиться, что оттуда нам ничто не угрожает. Но это потом. Любопытно, кто мог тут обитать? И кто вообще в этом мире обитает сейчас из разумных рас?

– А это важно?

– Нам сейчас всё важно. И удовлетворение сиюминутных потребностей в пище, воде, отдыхе… Безопасности! И перспектива, Серт. Перспектива столкновения с существами более изобретательными, чем животные. Это не так весело, как кажется… Потом, есть ведь ещё мечта о возвращении, в конце концов, которая пока остаётся мечтой, но она же есть! И её безумно хочется претворить в реальность. Ладно, сейчас не об этом. Пойдём обратно. Может, найдём воду.

Воду мы нашли совсем в другой стороне от нашей импровизированной стоянки, и, отыскав её, снова были принуждены согласиться – рука зодчих здесь тоже когда-то поработала. Вода струёй лилась из аккуратного отверстия, выполненного в виде длинной приплюснутой демонской головы, и била в широкую, но не глубокую двухуровневую чашу с фигурными выступами и отколотым краем, а потом уходила в тёмный провал. К чаше можно было подойти с двух сторон и без особого труда дотянуться до воды.

Аштия долго болтала в ней сперва иголочкой с хрустальным утолщением, потом своим рабочим артефактом, и под конец весело бросила мне:

– Знаешь, для чего этот родник? Нет, они отсюда не пили. На него, видимо, опиралась какая-то стихиальная магическая система. Уверена, по другую сторону от ворот есть точно такой же. Всё должно быть симметрично.

– Значит, эту воду пить нельзя?

– Наоборот. Она абсолютно чистая и должна быть чистой. Иначе свои функции не способна была бы исполнять. Что ж… Теперь бы ещё решить проблему еды – и мы тут сможем довольно долго продержаться.

– Проблему еды? – я покосился на незримую границу между разрежённым и обычным фоном. Здесь уже тоже дежурили демоны, и немало. Похоже, они видели нас, и часть их, когда мы сдвинулись с места, последовала за нами, параллельно нам, не выпуская нас из виду. Кажется, их даже стало больше. – А нет ли среди наших «охранников» кого съедобного?

– Затруднюсь ответить, – рассмеялась женщина. – Но, видимо, придётся обдумать этот вопрос.

Мы вернулись за бурдюком, наполнили его насколько смогли и напились сами. Только теперь я ощутил, насколько сильно меня томила жажда. Вслед за ощущением жажды пришёл голод. Под ложечкой скрутило яростно, я был готов, казалось, камни глодать. Посмотрев в мои жадные глаза, Аштия со вздохом развернула тряпочный свёрток и грустно посмотрела на несколько «каштанов».

– Что ж, можно и это сварить.

– Уж лучше что-нибудь, чем ничего… Подожди, а давай попробуем дёрнуть к себе какого-нибудь худо-бедно съедобного демона?

– Как ты предлагаешь это сделать?

– Вот что, – я вытащил из сумки верёвки. – Я, конечно, по части швыряния лассо не то чтобы очень… Вернее сказать, не умею вообще. Но можно ж попробовать.

– Что такое лассо? – Я попытался худо-бедно объяснить это. – Хм… Ладно, давай поищем место, откуда это можно было бы сделать.

– Есть идея. Они же следят за нами, так? А вот там есть камушки, за которыми можно пригнуться… В общем, давай попробуем немного сбить их с толку, а потом действовать.

– Эх! – Аштия отложила свёрток со скудными припасами и принялась стаскивать с себя доспехи. – Ты прав. Так и попробуем сделать. А пока я вышелушиваюсь из панциря, давай обменяемся нашими знаниями по части съедобных демонов. Припоминай, что ты на эту тему читал?

– М-м-м… Не сказать что много. На свои знания в этом вопросе не положусь.

– Тогда будем опираться на мои. Видишь вон ту тварь, с карикатурой на крылья над плечами? Та, которая машет дополнительными клешнями над животом? Вот эта точно местами съедобная. Давай попробуем её добыть… Помоги стащить кольчугу, пожалуйста.

– Как бы нам сейчас пригодился лук…

– Вряд ли. Я стреляю плохо, а ты? Во-от… Опять же, магией через грань я ударить не смогу. Вернее, смогу, но результат может быть непредсказуемым. Даже не знаю, что лучше – рискнуть через границу перескочить и там убить, или сюда как-то затащить?

– Посмотрим по ситуации. Пошли?

Ниршав спал приоткрыв рот, даже не храпел, и ему было глубоко по барабану на наши заботы и тревоги. И я его отчасти понимал. То, что инстинкт самосохранения – едва ли не самый сильный в человеке, я верил ровно до того момента, пока не познакомился с настоящей усталостью. Какое там «хотеть жить»?! После трёх суток без сна хотелось спать, и только спать. Пусть даже вечным сном.

Уйдя за камушки, мы потащились дальше внаклонку, чтоб нас не было видно или видно плохо. Присев за одним из валунов, я старательно размотал верёвку со скобами и смотал её по новой. Моя идея начинала казаться мне всё более безумной, порождённой глубокой усталостью и страстным желанием сожрать хоть что-нибудь, хоть демона, хоть земли кусок. Я с беспокойством взглянул на спутницу.

– Слушай. Нам так и так придётся вылезать за границу фона. Это ж каким надо быть крутым индейцем, чтоб с первого раза зацепить нужную тварь и втащить её к себе! Я таковым не являюсь.

– Кем надо быть?

– Индейцем. Ну, народ у меня на родине такой. Их оружие – луки, топорики и вот ещё лассо. Было когда-то. Теперь, конечно, уже не так.

– Забавно. Народы на твоей родине не берегут свои воинские традиции?

– Хм… Вроде того. Наш мир меняется, и сейчас холодным оружием уже почти никто не владеет. В ходу – огнестрельное.

– Огнестрельное? – медленно повторила женщина. – Странно… И у вас точно нет магии? Ладно. Давай вот как сделаем… Как ты вообще себя в целом чувствуешь?

– Жрать хочу.

– Э-э… Ну, будем надеяться, что в этом состоянии мужчина особенно ловок, быстр, силён и сообразителен. Тебе придётся выскочить за кромку, и там как-то так развернуть демона, чтоб он к нашему пространству стоял спиной. В идеале, конечно. Я буду ждать и действовать по ситуации. Надо будет – за тобой выскочу, не понадобится – уже тут добью. Сейчас посмотрю, – она выглянула из-за камня и сразу спряталась обратно. – Ищут.

– Как это выглядит?

– Ну, мельтешат за кромкой, мечутся. Ждём.

– Ждём… Слушай, дай, может, хоть орех пожевать? Сил же никаких нет…

– Ты ведь брал с собой аптечку? Там ломтики такие чёрные должны быть упакованы. Кинь в рот один, они сладкие. Полегчает. И имей в виду – у нас с тобой пятисекундная готовность.

Ломтик я выдернул не глядя – после того, как Аштия упомянула о них, и сам вспомнил, что такие используются для поддержания сил в состоянии, близком к гипогликемии, например, при чрезмерных перегрузках. Для тех же целей в паёк спецназовца (да что там, почти любого военного) у меня на родине добавляют шоколад. От сладкого куска действительно в один момент полегчало. Хватить его, конечно, могло ненадолго, но надолго и не надо. По жесту Аштии я сперва выглянул, а потом и выскочил из-за валуна и бросился на демона с клешнями на пузе.

Момент перехода был ощутим – казалось, я окунулся в густой, насыщенный ароматами и жаром воздух. Вот только ни запахов, ни жара не ощущал, одно только давление на органы чувств. Демон встрепенулся сразу же, как мы оказались на расстоянии пары метров друг от друга, и здесь мне оставалось только прыгать. Прыгнул я, как учили – налетел, сшиб с ног, прошёлся «когтями» раз, другой… Демон извернулся и снова оказался на ногах, но тут на него сзади налетела Аштия, стремительная, как вспышка в темноте.

Женщина не церемонилась, потому ударила сразу с магией, не сильно, чтоб случайно не зацепить меня, но прицельно. И, подхватив тушу, мы поволокли её к незримой границе, за которой ждала нас безопасность. И этот рывок был крайне своевременным – с обеих сторон уже неслись в нашу сторону «дозорные» демоны, а также самые сообразительные, рвавшиеся, видимо, к своему куску вожделенной, редкой в этих краях энергии.

Стоило перетащить демона в нашу полосу слабого фона, как тот совершенно обмяк, хотя до того подавал слабые признаки жизни. Аштия швырнула тело сразу за кромкой, я лишь подопнул ногой его конечности, чтоб не приближались к области насыщенного фона. Нагнулся над тварью – она уже не дышала, то ли после удара диском, то ли от воздействия пространства, благотворного для нас, но смертельно опасного для местных обитателей.

– Ну вот, – удовлетворённо выдохнула госпожа Солор. – Будем потрошить? Или тебе нужно перевести дыхание?

– Разве что минутку… А не стоило бы оттащить тушку подальше?

– Да какая разница. Вряд ли демоны имеют представление о морали и нравственности, и возмутятся, ежели мы примемся у них на глазах потрошить их бывшего товарища.

– Кхм… Я как-то с этой точки зрения не рассматривал…

– Первым делом берёмся за клешни. В них мясо точно съедобное, наподобие наших крабов. Потом кое-какая требуха подойдёт. Только аналоги их печени брать нельзя, там всякой магической пакости столько, что потом не вылечишься… Поможешь?

И мы взялись за тушку. Она была холодной, словно существо скончалось не только что, а около полусуток назад, разве только не окоченело: мясо резалось легко. Строение внутренних органов таких тварей было мне незнакомо, и в этом мерзком, но необходимом занятии не могли мне помочь ни знания, полученные на уроках биологии, ни представления о человеческой анатомии.

– Вот это можно брать, – подсказала Аштия, тыкая пальцем в какой-то внутренний орган. Помогла мне его вырезать. После чего отжала в стороне, словно грязную тряпку, от синеватой вязкой крови. Схватилась и за какую-то ещё требуху. – Попробуй взрезать шкуру на конечностях. Не знаю, годится ли тамошнее мясо в пищу, но можно попробовать.

– Не прорезается…

– Ну и фиг с ним. Пни-ка ко мне аптечку. – Женщина тщательно вытерла пальцы о песок. – Вот… Сейчас посмотрим.

Она какой-то булавкой поковырялась в требухе, в мясе рёбер, потом почему-то в шее существа, вернее, в том, что с натяжкой можно было назвать шеей.

– Вроде всё в порядке.

– Попробуем со спины что-то врезать?

– Ну, давай…

Добычу мы с трудом уместили на том скудном клочке шкуры, который всё-таки удалось отковырять от туши, и поволокли прямиком к роднику и чаше. Мясо и требуха пахли так, что при мысли о еде тошнота подкатывала к горлу. Но капризничать не приходилось. Каждый кусок мы отмывали и отмывали в холодной воде, не жалея сил и пальцев, и вонь потихоньку стала не такой пронзительной. Вот и хорошо.

– Э-эх, – вздохнула Аштия, грея пальцы. – Опять готовим в шлеме?

– Ещё можно в кружке попробовать. Но она реально будет очень плохо проводить огонь.

– У меня есть другая идея. Раз уж вода у нас тут под боком и недостатка в ней нет… Словом, ладно, идём. Поможешь мне начать. А потом ложись, отдыхай. Я всё приготовлю сама.

Мы разложили костёр из деревянных обломков, которые не стоило никакого труда наломать руками, в крайнем случае – ногой и весом тела, до того они были сухи. Огонь охватил их мгновенно, стоило только бросить искорку с «огнушек» в груду старой коры, рассыпающейся в труху. Я приволок из источника полный бурдюк с водой.

– Всё, дальше сама справлюсь, – сказала женщина.

– Ага, – у меня мелькнула было мысль, что в нынешней ситуации лучше бы бодрствовать по двое, для надёжности.

Но одно дело, когда ты тащишься через пустыню и всё время на ногах, а другое – когда сидишь у костерка в относительном покое… В наибольшей безопасности из доступных в демоническом мире. Это не в человеческих силах удержать себя от сна, особенно если на протяжении нескольких суток до того ни разу не вы спался, а так – перехватывал клочки дрёмы чисто для того, чтоб хоть как-то соображать. И теперь, когда появилась возможность заснуть, отказаться от такой возможности не было никаких сил.

Я спал так, как не спал ещё никогда в жизни. Обстановка не способствовала полному покою, организм время от времени напоминал, что голод никуда не делся, поэтому в какие-то моменты, бывало, я приходил в себя и с наслаждением усталости, с которым едва ли сможет что-нибудь сравниться, но в то же время не без усилия засыпал снова. Изнеможение в сочетании с голодом подсекли мои органы чувств, не давали мне ощущать окружающий мир в полной мере. Поэтому меня не тревожил ни запах дыма, ни аромат готовящейся пищи, ни шуршание демонов за кромкой безопасного пространства. Я слишком хотел спать, чтоб сейчас беспокоиться о чём-либо ещё.

– Серт! – Аштия трясла меня за плечо. – Серт! Еда готова. Поешь.

Я сел, растирая лицо. Ниршав, дрыхнувший рядом, и не подумал шевельнуться. Его наша спутница попробовала потрясти за плечо сразу же, как убедилась, что я её слышу. Ноль реакции.

– Он опять не в нашем мире.

– Серт, попробуй разбудить его хотя бы настолько, чтоб он мог поесть. Потом пусть спит себе.

– Эй! Эй! Жрать хочешь? Жрать! Аллё!

– Да, блин! – пробормотал офицер не просыпаясь.

– Если да, то пробуждайся, давай! Что мне тебя – из соски кормить?

Поискав взглядом, я обнаружил, что сбоку у огня стоит всё тот же многажды опалённый шлем, полный какого-то варева. Куда больше, впрочем, меня поразил вид бурдюка, как-то очень хитро пристроенного между двух камней и трёх шестков. Подойдя, заглянул внутрь – да, там тоже был суп, и довольно много.

– Давайте, налетайте, пока горячее, – скромно пригласила Аштия. – Я свою порцию уже съела и оттуда, и оттуда. Вот здесь – бульончик с клешнями, тут – мясо, требуха и местные орехи. Должно быть съедобно. Почти не солёное, конечно, но что уж поделаешь…

Я схватился за ложку. Первые несколько минут даже не мог понять, вкусно ли то варево, которое наворачиваю со скоростью спринтера – ведь это была еда! Еда, которую, невзирая на её вкус, с восторгом принимало моё тело! Горячая еда, которая дарила мне ощущение сладостного тепла, бесценного даже притом, что мы, в общем-то, не мёрзли.

– Господи, как хорошо! – воскликнул я.

– Да, съедобно получилось, – улыбнулась госпожа Солор моему восторгу.

– Да просто класс! – заявил Ниршав. Доел суп из бурдюка, а остатки похлёбки из шлема просто выпил, ловко хватая губами кусочки восхитительного на вкус мяса, действительно напоминающего краба. После чего отодвинул посуду, рыгнул и повалился на бок. В отключке.

– Эй! А помыть после себя?! – крикнул я, смеясь.

– Не трудись. Если Ниш решил поспать, он будет спать до победного конца.

– Я сейчас всё помою. Но как ты умудрилась приготовить суп в кожаном бурдюке? Его ж на огонь не поставишь…

– Да, в принципе, самым примитивным и старинным способом. Нагретыми камнями, – женщина кивнула на груду камушков у костра. – Сложнее всего было постоянно их менять в ёмкости и огонь поддерживать. Но всё возможно.

– Обалдеть! Спасибо тебе огромное!

– Ложись досыпать, – усмехнулась она. – Я сама помою посуду. Смеркается уже. Кстати, когда стемнеет, я тебя разбужу. Вечерами лучше всё-таки дежурить по-двое.

– Ещё бы.

Мне снилось наше безумное путешествие. Словно наказание Господне было мне это повторение того, что повторять не хотелось – ужас, ощущение чужого злого дыхания в спину и короткие мгновения расслабления, не дававшие даже толком перехватить дыхание. Единственное, что облегчало переживания – чувство руки того из спутников, кто оказывался рядом. Я вдруг осознал, что всё это время не вспоминал начало этой истории, всё то, что думал об Аштии Солор, отправляясь добывать «фиг знает какой» артефакт «фиг знает где».

Странно было отдавать себе отчёт в том, что человек, который прежде вызывал подобие ненависти, негодование и злость, теперь скорее симпатичен. Да что там, я готов был признать, что Аштия приятна мне намного больше, чем Ниршав, к которому у меня изначально не было счётов. Не Ниршав втянул меня в эту историю, не он обошёлся со мной, как со своим слугой, не он со спокойствием душевным отправил меня на смерть (а таковая запросто могла последовать). Но сейчас если бы они двое протянули мне руки, с особой готовностью я пожал бы руку женщины, и на неё бы положился с большей уверенностью.

И плевать, что там было раньше.

Поэтому когда она вновь разбудила меня, я поднялся без раздражения. Наоборот: уточнил, не нужно ли ей вздремнуть, а я пока подежурю один и буду смотреть в оба. Нет, она пока чувствует себя хорошо, а двое бодрствующих всяко лучше и надёжней, чем один, к тому же в таких неоднозначных условиях. Если почувствует, что отключается, разбудит Ниршава. Даже если для этого придётся угольки у него на ладошке раскладывать.

– Какой образ! – усмехнулся я.

– Такова уж жизнь. Попить хочешь? Я тут мох нашла – в нём не оказалось ничего вредного, а запашок пряный. Попробовала заварить его в воде – неплохо получилось. Просто-то горячую воду пить невесело. Отвар даже, кажется, бодрит слегка.

Вокруг наливалась мрачными красками ночь, непроглядная и удушливая, но при этом холодная. Огонь, весело пожиравший сухие-сухие стволы деревьев, был сейчас самой приятной вещью в окружающей меня реальности. Он источал живое тепло и как бы даже давал уверенность в собственной безопасности. Ведь это – не только тепло, но и свет, и заодно ещё штука, которой можно пугать и отгонять диких зверей, так что, может быть, при необходимости эта же фишка прокатит и с демонами.

– Да, хорошая идея, – я глотнул варево, поморщился. – Эх, подсластить бы… Немного похоже на клюквенный лист.

– Что за лист? Поняла, ваши тамошние напитки… Расскажи мне о своей родине, Серт.

– Что рассказать-то?

– Всё равно. Что хочешь. Чтоб нам обоим не уснуть незаметно, нужно разговаривать. «Сон боится беседы» – знаешь поговорку? Ну конечно, не знаешь. У нас так говорят. Дозорным в военном лагере во внешнем круге охраны нельзя разговаривать, нужно слушать. Но мы не в военном лагере. Нам можно. Расскажи о чём-нибудь.

– Хм… Честно сказать, я ещё совершенно сонный. Пока не соображаю. Не хочешь начать первой? Расскажи о своём родном мире, мне это будет полезно.

– Э-э-э… Я поняла, что задала тебе трудную задачу. Даже не знаю, о чём же лучше рассказать. Ладно. Давай начну, только подскажи тему. А то мысли разбегаются.

– Расскажи, например, о том, каким это образом женщина смогла возглавить вооружённые силы. Если я верно понял традиции вашей страны, то они… вряд ли предусматривают подобную возможность.

Аштия сдержанно улыбнулась. Отсветы пламени касались её лица, изменяли черты и взгляд, делали его то дивно-прелестным, то угрожающе-прекрасным, а то и непривлекательным, но всегда – таинственным. Сейчас меня по большому счёту не заботило, как она вы глядит на самом деле, какова она, как не заботили мысли о том, что она – тоже женщина, и может быть интересна именно как женщина. Просто с нею таинственной приятно было сидеть рядом, общаться, надеяться на оживлённый разговор.

– Да, понимаю, ты же не в курсе наших исторических и политических перипетий. Но о том, что ещё сравнительно недавно в Империи правил другой император – ты знаешь?

– Слышал.

– Не самый сильный был правитель, что и так очевидно – иначе б не проиграл и корону свою, и жизнь. У его величества уже при моём прадеде начались серьёзные проблемы с вассалами… Впрочем, кажется, я начала с середины. Стоит, наверное, объяснить тебе положение моей семьи. Семья Солор – одна из самый древних и влиятельных. С династией прежних правителей мой род состоял в родстве, как и большинство других знатных семей, но в чуть более близком, нежели другие. Третья аристократическая ступень – это двоюродная степень родства с императором. И так уж повелось, что судьбы представительниц этих самых близких короне семей, попавших в затруднение, решал лично его величество.

У моего прадеда, Мирхата, Военного лорда Империи и, кстати, Главы Генерального штаба, было три жены и девять детей. Из них три мальчика. Моя бабка, Джайда, была шестым его ребёнком. Она единственная, кто дожил до юношеского возраста. Все её братья и сёстры умерли в детстве, кое-кто и в младенчестве. Когда прадедушка, Мирхат Солор, скончался, ей только-только исполнилось двадцать три года. С одной стороны, ещё совсем юная, с другой – перестарок. Не замужем. А в каком возрасте у вас принято выдавать девушек замуж?

– Э-э… Ну, понимаешь, у нас не принято их выдавать. Они сами выходят. Но вроде как прилично считается, если девушка до тридцати лет успеет хоть разок сходить замуж.

– Сходить? – с любопытством переспросила Аштия. – У вас практикуются временные браки?

– Просто чаще всего брак заканчивается разводом. В среднем мой соотечественник, как и моя соотечественница, успевают за свою жизнь дважды-трижды вступить в брак.

– Странные обычаи. Впрочем, наверное, и тебе наши традиции кажутся странными… Словом, моя бабка не была замужем в свои двадцать три года, да к тому же после смерти отца осталась круглой сиротой. И его величество очень быстро – месяца со дня смерти Мирхата не миновало – подыскал ей подходящего, по его мнению, жениха. Одного из своих вассалов, графа Эшвойи.

Бабка моя его величеству отправила письмо. Написала, что выходить замуж до истечения полугодового траура по отцу не намерена, и жених её не устраивает. Но кого тогда интересовало мнение юной девушки? Это письмо просто проигнорировали, известили только, что жених прибудет вскорости. Он шёл в Солор с армией, как завоеватель. На самом деле, конечно, никаких таких мыслей и соображений ни у графа, ни у его людей не было. Просто его светлость готов был противодействовать претензиям окрестных аристократов, отстаивать от любых покушений земли своей будущей жены, то есть – как он считал – уже свои. Да и её саму тоже. Выгодную, небывало выгодную невесту. На тот момент любой представитель любого знатного Дома был бы счастлив взять её в жёны.

– Из-за наследства?

– И из-за наследства, и из-за происхождения. По совокупности. Жениться – и воцариться в самом богатом, самом обширном графстве Империи. Кто захочет упустить такую возможность? Можно было ждать целой войны за обладание такой возможностью.

Бабка моя соображала недолго – она собрала офицеров своего отца и полюбопытствовала у них, желают ли они ходить на третьих-четвёртых ролях в армии какого-то там графа Эшвойи? Примечательного лишь тем, что он на тот момент пользовался благосклонностью его величества. Родовитостью он Дому Солор уступал на шесть ступеней. Вопиющий мезальянс, да и дело было даже не в этом. Офицеры, на протяжении многих поколений служившие графам Солор, занимали в графстве своё стабильное почётное положение, пользовались привычной долей власти. Женившись на Джайде, пришлый граф, само собой, расставил бы на местах своих людей, тех, к кому привык, тех, кому доверял. Не самая приятная перспектива.

– Это-то понятно…

– Угу… Словом, когда моя бабка предложила господам офицерам выкинуть своего жениха вместе с его армией за пределы Солор, никто не возразил. Возражать начали, когда мысль пошла дальше. Но недолго. Таково уж было тогда положение в стране, таков уж был начинающийся бардак, что мысль о недовольстве императора пугала мало, а соображение о развязывании гражданской войны практически не смущало. В нынешние времена то, о чём я сейчас расскажу, было бы попросту невозможно.

Джайда подняла армию своего графства и устроила засаду на пути следования войск жениха. Она-то и её люди графство знали лучше, чем собственную постель, так разместили войско и в таком месте захватили армию графа Эшвойи на марше, что у гостей была только одна возможность – сдаться. Граф, разумеется, не ожидал такого приёма. Как он мог его ожидать? Ведь женщина не может вести военные действия, это всем известно.

Я корректно заржал. Аштия ответила мне задумчивой улыбкой.

– Сдаться граф и не подумал. Как предполагают, он решил, что это его подловил какой-то другой претендент на руку Джайды, успевший сюда первым. Армия Эшвойи была разбита, причём вчистую, почти без ущерба для войск Солор, жених – взят в плен. Моя бабка потом приказала его прикончить тишком, когда всё завертелось. Она, несмотря на свой юный возраст, очень хорошо знала главный принцип ведения войны…

– Дай попробую угадать! «Замахнулся – бей»?

– Приятно иметь дело с понимающим человеком. Или просто с образованным?

– И то, и то.

– Именно так. У нас об этом говорят иначе: «Вы двинул авангард, двигай и тяжёлую пехоту». Но твой вариант мне даже больше нравится. Лаконичностью. Я его введу в обиход, если вернёмся.

Моя бабка, едва осознав, что вот, начало положено, решила идти на Эшвойю. Сразу же, с ходу. Тогда ей ещё возражали. Некоторые, самые опасливые, самые осторожные. Потом возражать перестали. Собственно, ведь военные действия против соседа она уже начала, так что теперь-то было щепетильничать? Поздно было теперь изображать из себя тихоню. Эшвойю моя бабка захватила чуть больше чем за неделю. Восемь дней. Из них два потратила на штурм замка. Собственно, графство практически некому было защищать, там оставалось всего несколько отрядов и гарнизоны фортов. А когда защитникам демонстрировался пленный граф, боевой дух очень сильно падал. Но всё равно. Восемь дней! Это очень хорошо. Особенно с точки зрения снабжения. На такую кампанию, собственно, с избытком хватило той провизии, что была взята с собой в обозах. Не понадобилось экстренно подвозить… Прости. У меня всегда при планировании операций снабжение – во главе угла. Все мысли занимает.

– Так и правильно! Что может быть важнее?! Без снабжения воевать нельзя.

– Вот я тоже так думаю. Словом, операцию провернули в считаные дни. В замке моя бабка захватила всю казну Эшвойи, все их семейные накопления – очень много золота. На эти средства она чуть позже наняла три самых лучших наёмных отряда, знаменитых своей выучкой, своим умением действовать слаженно, а заодно и своей честностью. Если подряжались служить кому-то, то служили до тех пор, пока наниматель им регулярно и по договору платил и снабжал, как положено, на другую сторону не переходили, хоть сколько им пообещай.

– И против кого она собиралась воевать после победы над своим… хм… женихом?

– Против его союзников, конечно. У главы любого знатного Дома обязательно есть союзники. Семьи аристократии традиционно образуют альянсы… Словом, у графа Эшвойи они тоже были. В первую очередь – его кузен и вся его семья. Моя бабка атаковала их раньше, чем они успели напасть на неё.

Вот с того-то момента всё и началось. Понимаешь, если где-то в какой-то части Империи знать начинает выяснять отношения при помощи оружия, её примеру немедленно следуют другие аристократические семейства в других частях страны. Потому что счётов всегда много, и все они расцветают буйным цветом при первой же возможности. Император должен быть очень сильным, чтоб пресечь это дело, если уж оно завертелось, а лучше всего – и вовсе его не допустить. Но тогдашний правитель сильным не был.

Он отправил часть своей армии усмирять мою бабку (а вернее – её офицеров, поскольку на тот момент никто не верил, что Джайда повинна во всём случившемся сама), и несколько раз от столкновения с императорскими войсками она уходила. Иногда отделываясь небольшими стычками, иногда и без них. Начинать войну с императором наша семья и тогда не собиралась. Само собой, те войска, которые император передал в пользование противникам моей бабки, проходили по совсем другой категории. С ними меньше церемонились. Но это уже другая история.

Не так много времени понадобилось его величеству, чтоб осознать – моя бабка, по сути, дала толчок к началу гражданской войны аристократов между собой, а заодно и против верховной власти, которая, естественно, мешает воевать в своё удовольствие. И если что-то быстро с этим не сделать, трон рухнет. Причём делать надо было именно с зачинщицей, с Джайдой.

Если не можешь победить, надо договариваться. Его величество предложил моей бабке разные варианты. В частности – самой выбрать себе мужа из числа предложенных его величеством кандидатур. Вот тогда-то она и выдвинула требование, от которого волосы встали дыбом не только у его величества.

Дело в том, что на момент смерти прадеда семья Солор уже шесть поколений как передавала диск Главы вооружённых сил Империи из рук отца в руки сына. Это не было законом, но уже становилось традицией. Само собой, ни к чему не способный наследник не мог рассчитывать на власть Военного лорда только потому, что он – сын предыдущего, но так уж получалось, что достойные в нашем роду отыскивались. А тут – единственная наследница, существо женского полу. Какой диск? Какое положение Военного лорда? Бред! Это даже никто не рассматривал.

А моя бабка потребовала признать её полноправной наследницей Мирхата Солора, главой Дома Солор, передать ей диск Главы вооружённых сил Империи и наделить всеми сопутствующими полномочиями, правами и обязанностями.

– Могу себе представить, насколько его величество прифигел.

– Что сделал?.. Хм… Ну да. Он сильно удивился. Но ситуация была сложная. Он уже принуждён был выдвинуть войска против трёх довольно сильных и влиятельных своих вассалов, а тут ещё Джайда со своей огромной, отлично вымуштрованной, подготовленной, экипированной и снабжённой армией нависла над ним, как топор над шеей приговорённого. Дошло даже до того, что император предложил моей бабке стать императрицей. Вступить с его величеством в полноправный брак. Она отказалась.

– А те легенды, что до меня всё-таки добрели, гласят, что твоя бабка была настолько прекрасна, что император в неё влюбился и прямо мечтал на ней жениться. От чистого сердца, – рассмеялся я, вспомнив свой давний разговор с Седаром на эту тему.

– Бабка моя действительно была женщина красивая. Привлекательнее, чем моя мать или я, – Аштия рефлекторно подняла руку к причёске, поправила пару локонов. – Но в политике это не имеет ни малейшего значения. На тот момент его величество был готов жениться хоть на крокодиле, лишь бы прекратить всё это. Но Джайда отказалась и повторила своё требование. Оставив его в прежних рамках. Ни грана не уступила.

– И что тогда?

– Ну а что ему оставалось? Император уступил, но с условием, что моя бабка, получив полномочия, приведёт всех разгулявшихся аристократов к повиновению короне. Это было вполне законное требование, согласись.

– Да уж!

– Разумеется, моя бабка восприняла условие как должное. Приняла диск… Ей потребовалось около года, чтоб расправиться с вошедшими в раж собратьями-аристократами. По воспоминаниям, действовала она решительно и в должной мере жестоко. Потом повоевала в провинции Малеш, в северных областях. Расстроила попытку вторжения из тогда ещё существовавшего королевства Ремолы, причём военные действия очень быстро перешли на территорию врага, то есть сама Империя совершенно не пострадала. Сейчас Ремола – одна из имперских провинций. Часть Империи. Примерно тогда же моей бабке пришлось подавлять крупное восстание рабов, поддержанное также и восстанием провинции. Словом, она отличилась. Конечно, здесь очень важна была роль её офицеров, всех тех, кто служил ещё моему прадеду, и тех, кто пришёл позже. Но и она сама – большой молодец.

– За что, как понимаю, заслужила свою славу.

– Да, конечно. Бабушка прожила очень насыщенную жизнь, жаль только, что недолгую. Причём ведь не погибла на поле боя! У неё вообще не было ни одного поражения. Её подвёл женский организм. Бабушка до последнего надеялась родить сына, но в пятьдесят с лишним лет это уже небезопасно. Кстати, она была похоронена с такими почестями, которых из женщин до того удостаивались разве что императрицы, да не каждая!

Аштия говорила с гордостью, и я сокрушённо понял, что пока ещё не чувствую этот мир, ставший моей новой родиной – его традиции, взгляды, установления. И не понимаю, почему посмертные почести так важны. Какая разница умершему, как его хоронят? Но вот, послушать мою собеседницу, так можно представить себе, будто похороны Джайды были чем-то вроде вершины её карьеры.

Мне их никогда не понять.

– Бабка моя была замужем за одним из своих офицеров. У неё родилось четверо детей, но выжила только одна дочь – моя мать, Кареоя, – продолжила женщина свой рассказ. – Она, собственно, с детства вынуждена была сопровождать мать во всех походах, потому что бабка панически боялась оставить её без присмотра, даже в замке. Ведь замки берут штурмом, и очень быстро. Джайде всегда казалось, что в самом центре её войска, в штабе – по-настоящему безопасно. Только зная, что ребёнок рядом, она могла быть спокойна за него.

Моя мать с детства дышала этой атмосферой, сперва присутствовала только на военных советах в расширенном составе, потом и дальше пошло… Мать наглядно училась управлению войсками, проявляла интерес к вопросу, таланты. Ну чем ещё это могло закончиться?! Когда бабка умерла, мать уже держала в руках все нити управления войсками. Просто по факту – как помощница и заместитель своей матери. Что было делать императору? Ну, допустим, не подтвердил бы он право преемственности. И что? Армия-то всё равно уже в руках Кареои Солор.

– Понимаю. Самый верный способ – просто поставить перед фактом.

– Тем более что матушка моя действовала так же умело и удачно, как её мать. Может быть, чуть более осторожно. Но это не всегда во вред. Она, кстати, вышла замуж за менее знатного, чем сама, аристократа, и заключила с ним весьма своеобразный брачный договор. Её дети должны были наследовать ей, а не отцу. По сути, в соответствии с этим контрактом главой семьи являлась она, а не её муж. Можешь себе представить реакцию. Её просто не рискнули проклясть и изгнать из общества. Хотя такое намерение было.

– Хорошо иметь в своих руках такой аргумент, как армия и власть.

– Ещё как, – она сдержанно рассмеялась.

– А как к подобному договору отнёсся твой отец?

– Ну как… Он был младшим сыном одного весьма бедного аристократа, чья родовитость находилась под большим вопросом. Баронет в третьем поколении – ничто по сравнению с Домом Солор. Наследникам моего батюшки чисто физически нечего было бы за ним наследовать. Отец хотел нормально – для аристократа – жить, хотел иметь положение в обществе. Ему этот брак был выгоден, как никому.

– А твоя мама воевала.

– Да, воевала. Провинция Джелип была её усилиями присоединена к Империи. Прежде она представляла собой автономное государство. Возни с нею оказалось очень много – завоевали раз, через год поднялось хорошо подготовленное мощное восстание. Император отправил мою матушку туда… Ну, как водится, со всей армией. И стоило только армии как следует ввязаться в боевые действия в Джелипе, как началось вторжение из демонического мира. Словно нарочно. У меня есть смутные предположения на этот счёт…

Как бы там ни было, армия чисто физически не успела бы вернуться из Джелипа. Метрополию Империи наш нынешний император захватил почти так же быстро, как в своё время моя бабка – графство Эшвойи. Дней за десять. К моменту, когда армия под командованием Кареои пересекла границу Джелипа и вернулась на территорию Империи, прежний император и вся его семья уже были мертвы, и добрая половина аристократии уже принесла присягу новому правителю. А когда мама добралась до столиц, количество принёсших присягу резко перевалило за половину. То есть власть нового императора уже стала вполне законной.

– И твоя мать решила последовать общему примеру?

– Моя мать просто поступила по закону. Власть, признанная более чем половиной знатных семейств, становится законной. Мама должна была принести присягу новому правителю, как глава Дома Солор и как Глава вооружённых сил Империи. И она это сделала.

– И в дальнейшем верой и правдой служила новому правителю?

– Именно так, – Аштия с любопытством смотрела на меня. – У тебя очень странное восприятие ситуации. Я его не понимаю. Ты не одобряешь поведение моей матери? Но почему? Каково твоё мнение – как она должна была поступить?

– Хе… Знаешь, что я успел усвоить за время жизни здесь? Не фиг соваться в чужой монастырь со своим уставом. Наши пафосные представления как-то слабо пригодны для ваших условий. Например, у нас не принято говорить человеку в лицо то неприятное, что может его огорчить, обеспокоить, напрячь. Принято завешивать правду красивыми и вежливыми словами. Это, с одной стороны, делает жизнь приятнее и легче, а с другой… Ну, что ты на меня так смотришь? Нет, у нас не принято друг другу врать, просто считается невежливым говорить неприятные вещи прямо. Их предполагается обходить. Лихим манёвром.

– Ясно. Вот, у нас тоже свои традиции. Моя мать не могла поступить иначе. Она всё сделала правильно. Так, как и должна была.

– Я понял. И император, видимо, её оставил на прежнем месте?

– Да, конечно. Могу предположить, что он поостерёгся менять то, что давно сложилось, что идеально работало в наших условиях. Я помню плохо, я тогда была совсем мала, но уверена, что какое-то и довольно продолжительное время новый император жёстко контролировал мою мать, как и всех других крупных должностных лиц из числа нашей аристократии. Потом всё изменилось, и сейчас контроль пребывает в рамках обычного. Предусмотренного законом. Мать окончательно покорила императору Джелип, решила проблему с Хрустальной провинцией. К концу её жизни он уже наверняка знал, что может доверять ей не меньше, чем любому другому из своих людей. А в настоящее время под моим началом находятся также и демонические войска нашего правителя. Те, которые он привёл с собой.

– У твоей матери, как и у твоей бабки, не было сыновей?

– Нет. Только три дочери. Я старшая, и мои сёстры – Нега и Мирра. Обе уже давно замужем, у обеих дети, – Аштия поморщилась. – Ну, со мной всё было намного проще, чем с матерью, и уж тем более с бабкой. Я поступила на службу в императорскую гвардию, в кавалерию, когда мне исполнилось девятнадцать. И к моменту гибели мамы на учениях у меня уже имелся опыт военной службы в четыре года. Не бог весть что, но это однозначно говорило в мою пользу. Хотя сестра и не была со мной согласна. Я имею в виду среднюю сестру, Негу.

– Она тоже претендовала на власть?

– О да.

– Но разве вопрос не решило старшинство?

– Строго говоря, старшинство – это условность. Тем более, в вопросах вооружённых сил Империи и её безопасности. Если бы у моей матери имелось, скажем, трое преуспевших в военной карьере детей, выбор делался бы из них, исходя из способностей и заслуг каждого. Не обязательно это был бы старший. А мог быть избран и кто-то из совершенно другого рода, если б показал себя наилучшим. Но императора вполне устроила моя кандидатура, она же удовлетворила и офицеров Дома Солор. Они предпочитали видеть главой Дома меня, а не мою сестру без какого-либо опыта службы, но зато с огромными претензиями. Она у меня вообще… неоднозначный человек.

– Ставила тебе палки в колёса?

– Пыталась. Желаемого эффекта не добилась, но нервов мне попортила, да и проблемы создавала. Одно время. Но это уже почти в прошлом. Как бы там ни было, я в свои двадцать три года возглавила и семью, и вооружённые силы Империи. Один к одному, как бабушка (мама приняла диск, будучи старше). Семейная традиция, ё-моё… Кое-кто говорит, что наш род проклят.

– Чем проклят? Тем, что даёт вашей стране одну незаурядную женщину за другой? По мне, так этим гордиться надо. Всем бы такое проклятие.

Аштия слегка покраснела. А может, мне просто показалось – всё-таки вокруг по-прежнему царствовала непроглядная ночь, и на лицах вытанцовывали оранжевые блики, щедро разбрасываемые костром. Пламя почти пожрало предложенные ему концы стволов, и я поднялся, чтоб подвинуть стволики дальше в жар.

– Может, и так. Но о нашей семье говорят, что она обречена никогда не дождаться рождения мальчика. Что только девчонки и будут рождаться.

– Так какая разница? Если девчонки из вашей семьи (извини, что я так непочтительно о твоих матери и бабке) отлично справляются с обязанностями мужчин – о чём вам волноваться-то? Мужчин со стороны вам всем хватит, – на этот раз Аштия точно покраснела, я был в этом уверен. – А у вас в семье – такой милый заповедник матриархата.

– Забавно. Ты удивлялся, каким образом в нашем мире женщины могли прийти к такой власти, а теперь пытаешься меня убедить, что всё нормально?

– Так и что ж? Ваши традиции на мой вкус очень необычны, но в вопросах расстановки приоритетов и жизненных ориентиров, как мне казалось, я разобрался. Махровый патриархат, у меня на родине полно стран с подобными традициями. Хотя равноправие и их уже начало подрывать. Но даже в самых что ни на есть передовых в смысле равноправия странах моего родного мира нет ни одной женщины, возглавляющей Генеральный штаб. Ни одной женщины – крупного военного деятеля. И никогда не было. Разве что по совместительству.

– В смысле – по совместительству?

– Хм… В смысле, если женщина возглавляла государство, носила корону, то поневоле вынуждена была так или иначе вести войны с соседями, возглавлять армию, хотя бы и номинально, как правитель…

– У вас бывали правители-женщины? – изумилась Аштия. – То есть именно правительницы, а не жёны при мужьях-императорах? То есть женщины, правившие не одной только армией, а целым государством?

– Были. Одна, так и оставшаяся незамужней, и вдова… И ещё вдова… Ну, если поскрипеть мозгой, то наберётся немало.

– И ты говоришь… – женщина удивлённо взмахнула рукой. – Да что там! Правительница – это куда серьёзнее, чем глава Генштаба. О чём тут говорить.

– А вот у меня обратное ощущение.

– Но ведь править страной куда труднее, чем просто вести войну!.. Война – всего лишь один из инструментов, тогда как у государя в руках их огромное множество, и все первостепенны. Вот расскажи мне про эту, которая пренебрегла замужеством. Как её звали? Она была императрицей?

– Королевой. Её звали Елизавета. – Я напряг память.

Оказалось, по этой теме я мало что мог рассказать с ходу. Какие-то обрывки информации из школьного курса истории про Великую Армаду, про противостояние католичества и протестантства, сдобренные впечатлениями от голливудских фильмов о Елизавете Английской, а заодно и прочитанных в подростковом возрасте романов Рафаэля Сабатини.

Боже мой, как всё это теперь далеко от меня! Мне ведь больше ни за что не коснуться корешков любимых книг, не попялиться в привычный телевизор, не перебрать диски на полочке, решая, чем бы насладиться под пиво… Вздохнув, я принялся объяснять Аштии, что такое христианство, откуда взялось и каков его символ веры. Странное дело – проговаривая всё это, проще оказалось пережить вспышку тоски по дому и отчаяния, что теперь он недостижим.

Глава 9 Чужой след

Ниршав проснулся только поздним утром, проснулся сам. Едва он зашевелился, Аштия повела в его сторону сонным взглядом и, извинившись передо мной, улеглась спать. Несколько минут офицер просто сидел и пялился в пространство, явно не понимая, что с ним происходит, где он находится и почему. Потом вздохнул, передёрнул плечами и подсел к костру.

– Есть чё поесть?

– Вчера всё съели.

– Ну, блин!.. – Он молчал минуты две, не меньше. – А где вы брали еду в прошлый раз?

– Наохотились.

– А как?

– Молча, – меня уже разбирал смех.

Собеседник посмотрел на меня неодобрительно.

– Так надо снова что-нибудь наохотить. Я есть хочу.

– И ты хорошо разбираешься в местных тварях и степени их съедобности?

– Не особо. Но ты-то должен…

– Я плохо разбираюсь даже в тех, которые идут на магические запчасти. А ел я, как правило, самую обычную человеческую пищу. Откуда у меня возьмутся кулинарные познания такого рода?

Офицер нахмурился.

– Но вы же с Аштией ловили какую-то опознанную ею тварь. Кстати, было довольно-таки вкусно. Давай попробуем поймать ещё одну такую.

– Попробовать-то можно, – я с кряхтением поднялся. – Ещё б вспомнить, что там у них съедобное. Требуху вынимала Аштия. И готовила – тоже Аштия.

– Слушай, мы оба бойцы – неужто не сможем сами себя едой обеспечить? – Ниршав поднялся с решительным видом. Немного сник, почёсывая живот. – Ёлки, а есть-то очень хочется…

– Ну пошли охотиться тогда. – Я обернулся к невидимой границе нашей безопасности, куда уже давно не смотрел. Ночью, собственно, было слишком темно, чтоб разглядеть хоть что-то за пределами скудного оранжевого пятна света от костра, а утром я просто позабыл оглянуться и оценить обстановку. – Ого!

На кромке топталось, кажется, раз в пять больше демонов, чем накануне. Несколько мгновений я молча созерцал этот дикий паноптикум лап, щупалец, клешней, пастей, конечностей совершенно уж невообразимого вида, похожих на пилы, долота, кирки, даже лопаты, тела всех форм, размеров и степени заметности. Зрелище завораживало. Одного взгляда было, пожалуй, достаточно, чтоб, вообразив, как рушится граница фона, оцепенеть от ужаса и молча ждать своей участи. Если б сейчас исчезла полоса безопасного фона, и вся эта масса обрушилась на нашу стоянку, они б всех нас взяли тёпленькими в несколько секунд.

Но граница держалась, и спустя несколько мгновений я пришёл в себя, оглянулся на Ниршава – тот тоже замер с открытым ртом.

– Фига себе! Э-э… Это… Тут прямо коллекция целая. Выбирай на любой вкус. Вон, смотри, хвостатый. Нам бы не помешал ещё один бурдюк – как считаешь?

– Вот и смотри – как мы будем выдёргивать из общей массы одного? Да так, чтоб с остальными не разбираться?

– Э-э… Да, это задачка. Гарпуна нет.

– А если б и был – ты умеешь с ним управляться?

– Я умею. А что? Но мне нужен именно гарпун, а не что попало и как попало сделано. Иначе риск будет слишком велик.

– А у меня нет гарпуна. Так что этот вариант не катит.

– Хм… Ну да. Давай тогда… Стоп! А вы-то как охотились?

– Когда мы охотились, их там было намного меньше. И мы смогли спрятаться за камнем и выждать, когда в одиночестве оказался нужный нам объект. Выскочили и по башке отоварили.

– Так давай так же поступим!

– А ты глянь, они теперь учёные, только кучками ходят.

– Но должен же существовать какой-то способ! Иначе мы так и останемся без мяса!

– То есть способ должен существовать потому, что ты хочешь есть?

– А чем не резон?

– Хм, – я усмехнулся, пожалуй, даже поощряюще. Подобный трёп здорово способствовал снятию напряжения.

– Ладно. Давай сюда, – Ниршав потянул меня за камни, и часть пути мы проделали, прячась от всех тех тварей, которые столь пристально следили за нами из-за кромки. – Так. Нужно, чтоб они потеряли нас из виду.

– Они потеря-ают! – усмехнулся я, показывая вверх.

Видимо, граница комфортного для нас и смертельно опасного для них фона проходила и на высоте, потому что летучие демоны к ней не приближались. Однако они парили там, в воздухе, и можно было предполагать, что нас они видят. Запрокинув голову, офицер сперва выругался, и довольно-таки цветисто. Потом просто молча разглядывал пространство над головой – небо вроде бы и ясное, но совершенно лишённое какого-то определённого цвета.

– Слушай, а ты всерьёз думаешь, что у них как-то налажено взаимодействие между собой?

– Ну, может, и нет.

– Да. Вряд ли. В любом случае – впечатляет количество жаждущих нашей крови. Интересно, как они предполагают забирать нашу энергию – с кровью? Или как-то иначе?

– А ты уже решил сдаваться?

– Да нет, просто любопытно. Ты ведь у нас самый крутой знаток демонов, но тоже не знаешь ответа на этот вопрос. Так откуда мне знать? А любопытство в сапог не спрячешь.

– Да. Любопытство дело такое. Но вот мне совершенно это неинтересно. Верю, что от процесса выемки энергии я умру, видимо, умру не очень комфортно, ну и на фиг мне знать остальное?

– В познавательных целях, Серт! Нельзя быть таким аморфным. Не были б мы любопытными, так бы магию и не освоили. Жили б до сих пор в пещерах.

– А у вас вся цивилизация держится на магии?

– Ну, так а на чём ещё она может держаться?.. Прости, забыл, что ты из немагического мира. У вас там своя цивилизация… Да неважно, всё на свете держится на человеческом любопытстве!.. Слушай, а если попробовать так: я быстренько сшибаю демона, а ты его за ногу утаскиваешь к нам сюда?

– Боюсь, быстренько не получится.

– Ещё вариант – у тебя ж есть верёвки? Делаем петлю, кладём на земле, отбегаем в безопасную область. Демоны набегают, ждём, когда нужный наступит – и дёргаем!

– Идея хорошая, но, к сожалению, едва ли осуществимая. Но можно попробовать.

– Пойдём, возьмём верёвки. А я, пожалуй, доспех надену.

– Правильно, третий вариант: ты надеваешь доспехи, переходишь к ним туда и ждёшь, когда на тебя накинется нужный нам демон. Обхватываешь его руками, и я тяну тебя за верёвку обратно. Ногами выпинываем прочь тех тварей, которые нам не нужны.

– Юморист хренов. Давай реально думать, как будем охотиться! Жрать-то надо, по-любому!

– Ладно, более вероятный вариант: просто отойдём подальше. Если у наземных наблюдателей нет связки с воздушными, они нас потеряют, и появится возможность отманить себе одного, а не пачку. Ещё можно попробовать отсюда камнями швыряться, может, кого и пришибём…

– Ты мыслишь креативно, мне нравится! Вот только как мы пришибленного сюда вытащим?

– Надо смотреть по ситуации.

Обсуждая проблемы ловли, мы вернулись к стоянке, вытащили из вещей верёвки, совместными усилиями натянули на Ниршава кольчугу – ею он решил ограничиться. Поколебавшись, я прихватил с собой аптечку. Нагруженными, конечно, труднее было идти внаклонку, прячась за валунами, но надежда на скорый сытный обед поддерживала нас обоих.

– Ну что, вот того попробуем? Хвостатый…

– Не похож.

– Мало ли – не похож! Главное, чтоб был съедобный.

– А откуда тебе знать, съедобный он или нет? Хочешь рискнуть здоровьем?

– Аштию, может, разбудить?

– Ага, тебе, между прочим, никто не мешал отдыхать.

– Да вы б меня не разбудили!

– Хорошо быть наглым, да?

– Ну!

Мы переговаривались, сидя за огромным камнем, и время от времени то один, то другой из нас выглядывал оттуда и оценивал обстановку. Демоны табунились – просто удивительно, как они вообще умудрялись уживаться вместе, такие разные. Едва я подумал об этом, как два из них – червяк с утолщениями на корпусе, с четырьмя крупными клешнями у хребта и изогнутое полумесяцем нечто, клацающее огромной пастью при каждом прыжке, – шумно столкнулись и вдруг накинулись друг на друга.

Спустя долю секунды в потасовку вмешались соседи, да так быстро, что мы толком и увидеть-то не успели, с чего там, по сути, началось и чем продолжилось. Сшибка мигом захватила квадрат пространства три на три метра – не так много, зато очень плотно. Ниршав вскочил с места и с воплем, который остатки лингвозаклинания перевели как: «Банзай!», швырнул в сражающихся демонов крупный камень. Как только поднял такую здоровенную каменюгу…

Я выскочил следом за ним – в общем-то, в его идее был свой смысл. В этот момент самым уязвимым в нашей позиции мне показалось отсутствие на Ниршаве доспехов. Действительно, будь он обдоспешен по полной, всё выглядело бы проще – боевая машина выскакивает из укрытия, с воплем крушит отвлёкшихся на своих собратьев тварей, потом подвижная мелочь вроде меня утаскивает выбранную жертву на свою территорию.

Офицер, видимо, выбрал себе цель ещё до того, как рванул из-за камня, потому что он очень точно и сильно обрушил меч на хвостатое существо, слегка напоминающее того «кенгуру», с хвоста которого мы снимали шкуру. Я смутно вспомнил, что того «кенгуру» мы не ели, ограничились его нерождённым детёнышем. Аштия, кажется, говорила почему. Я не запомнил.

Но вмешиваться было поздно. В три удара, со всей яростью голодного мужика, Ниршав сбил с ног свою жертву. Я подоспел вовремя, чтоб накинуть на тушу петлю и сразу отскочить обратно в безопасное место. Вернее, попытался отскочить. Ощущение опасности заставило меня нырнуть в землю и перекатиться, путаясь в собственной верёвке, хорошо хоть не сильно. Прикосновения я сперва и не почувствовал, и лишь когда попытался вскочить, осознал, что ноги действуют как-то не так. К тому же меня сильно кособочит…

Тварь, накинувшаяся на меня, напоминала помесь свиньи и большого краба. Клешней у существа, кстати, было три – и это в придачу к щупальцам, торчавшим в разные стороны, как щетина. Я увернулся от клешни и попытался ударить «когтями». Попал по «пятачку». Через мгновение над свиньекрабом свистнул меч – Ниршав, покончив с намеченной жертвой, переключился на охотника.

– Мотай! – гаркнул он мне.

Да пожалуйста. Я ускакал в область пониженного фона на карачках, не особо заботясь о том, как это вы глядит со стороны (да и перед кем тут красоваться?), и уже только там обнаружил, что подцепил с собой и конец верёвки. Через секунду на меня свалился Ниршав с искажённым, залитым кровью лицом – и тоже с верёвкой. Со второй.

– Тащи! – взвыл офицер.

Мы налегли на верёвки. Почва почему-то ушла у меня из-под ног, ноги соскользнули в ту сторону, откуда я только что сбежал. Пришлось выдёргивать их чуть ли не из лап самого быстрого и сообразительного демона. Благо хоть, наткнувшись на незримую преграду, отшатнулся, словно его ошпарило, а там и попятился. Утвердившись снова на ногах, я потянул тушу за верёвку с удвоенным упорством. «Кенгуру» забился на границе фонов, хотя до того казался дохлым, и эта агония не помешала, а наоборот, помогла мне справиться с задачей.

Ниршав с рёвом, достойным какого-нибудь раненого быка, волок на себе свиньекраба. Он свалился в нескольких шагах от меня, но уже за пределами опасной для нас зоны. Твари, которых мы выволокли в область пониженного фона, быстро затихли – похоже, для них действительно смерти подобно попасть к нам сюда. Ну и хорошо. Значит, если фон не рухнет, мы будем преспокойно сидеть под его защитой – неуязвимые для смертоносной магии и местных обитателей.

– У тебя бок в крови, – прохрипел мне Ниршав, отдуваясь.

– О! – Я оглядел себя. Действительно, по рёбрам покарябало, рассекло рубашку. Вот почему ноги сперва не слушались. Странно, что боли не было. – Хорошо аптечка при себе. Кстати, ты без шлема.

– Твою мать! – Ниршав выговорил и более крепкое ругательство, когда схватился за макушку и убедился – да, шлема действительно нет. – Итить твою налево! Надо выручать как-то!

– Да, иди, попроси их вернуть нашу единственную кастрюлю! – Аптечка так и лежала за валуном, где я её оставил. Перевязочный материал, кровоостанавливающее полотно, мазь – всё под рукой. Я поспешно за драл рубашку, прижал к длинной ране лоскут плотной ткани, которая мгновенно напиталась кровью, связала её в себе и закрыла разрез плотно, надёжно. Теперь достаточно было примотать поверх бинт и подождать.

– Блин… Мне тоже дай, – Ниршав прижимал руку к щеке. – Спасибо… А приклеить нечем?

– Поищи сам, хорошо?

– Ладно-ладно… Вот… Слушай, надо шлем-то выручать!

– Ну, видимо, надо. Идеи есть? Нет? Можно камнями закидать.

– Хорош прикалываться!.. Блин, больно! Обезболивающего нет?

– На хрен тебе обезболивающее? Потерпишь.

– Я потерплю, конечно, но предпочёл бы обезболивающее… Не жадничай.

– Откуда ты знаешь, сколько нам тут ещё сидеть? А если придётся что-нибудь отрезать – как это можно будет сделать без обезболивающего? Ты же загнёшься от болевого шока.

– Блин… Оптимист. Ничего не позволю себе отрезать! – Ниршав раздражённо нахмурился, но руку от аптечки отдёрнул. – Ладно. Давай шлем выручать. Давай попробуем веткой подцепить.

– Ну давай…

Первая ветка, которую сцапал мой спутник, сломалась у него в руках, вторая лопнула при попытке подцепить ею шлем, действительно валявшийся неподалёку. Конец третьей ловко перехватил один из толпившихся по ту сторону демонов, но, к счастью для Ниршава, эта ветка тоже оказалась ненадёжной. Мы переглянулись с ним – задача, не имевшая простого решения, уже начинала злить.

– Так, пошли за камни, – позвал я и первым нырнул в укрытие.

– Эй. А шлем?!

– Погоди! Надо всё обмозговать. Так у нас не выйдет. Давай вот что сделаем – ты отойдёшь в сторонку и там начнёшь шуметь – камни кидать, мечом махать, но границу не переступай. И когда они отсюда схлынут к тебе, я выскочу и попробую твой шлем поймать.

– Э-э… Ну, давай попробуем.

И, пригнувшись, мужчина порысил в ту сторону, откуда, как нам обоим казалось, лучше всего было начинать шуметь. Сидя за валуном, я не мог не оценить его артистический дар – выйдя на открытое пространство, Ниршав развернул перед демонами представление: «Богатырь Пересвет вызывает на бой Челубея и всю челубейскую родню, включая такую-то матерь». Разорялся он так, что я едва не рухнул от хохота и не пропустил подходящий момент. Однако, сообразив, к чему всё идёт, опомнился, выскочил, подцепил шлем и умотал обратно. В пятки мне первые два шага дышало что-то змееподобное со щупальцевой гривой, но мигом отстало, стоило мне окунуться в пространство разрежённой магии.

Меня начинала веселить эта поразительная в своей неправдоподобности ситуация.

– Эй, лицедей! – крикнул я. – Кончай развлекать фауну, она не оценит твоего словарного запаса!

– Добыл?

– В лучшем виде. Держи свою кастрюлю.

– Повежливее к предмету доспеха! Если его не будет, придётся жрать одно мясо, сожженное над углями. А похлёбка в нашем положении – самое лучшее, что только может быть.

– Ну да, да, твоя незаменимая кастрюля! Вот она!.. Надо бы тушки освежевать. Ты это умеешь?

– А как же! Давай, ты хвостатого потрошишь, а я – свинку.

– Не буду я этого делать. Не знаю эту тварь и не представляю, что у неё можно взять. Вот хвост сниму. А с остальным даже не знаю, как мы будем разбираться.

– Да элементарно! Что пахнет более или менее пристойно, то и возьмём, – Ниршав решительным и, надо отдать ему должное, почти профессиональным движением вспорол «кенгуру» брюхо.

Омерзительный смрад ударил нам в лицо из недр дымящихся внутренностей. Мы отпрянули, переглянулись.

– Мда-а, – протянул Ниршав. – Согласен, согласен. Давай разберёмся со свинкой, а потом все втроём решим, что делать с хвостатым. У свинки есть клешни – наверняка это вкусно.

Мы перемазались так, что потом с наслаждением мылись чуть ли не с головы до ног в холоднющей воде, щедро бьющей в каменную чашу, и после этого грелись, прыгая, у костра, который слишком уж быстро пожирал пересохшие дрова. Рядом сохла и наша одежда, изукрашенная пятнами всех возможных форм, цветов и размеров. Аштия проснулась явно не потому, что выспалась, а от наших нервных притоптываний и сдавленных матов, и несколько мгновений молча созерцала эту картину лёжа, без тени улыбки.

– Ребята, что у вас стряслось?

Мы почему-то смущённо переглянулись.

– Да так, – с деланым безразличием отозвался Ниршав. – Поохотились чуток.

– Изрядно, вижу, вы поохотились!.. Серт, ты ранен?

– Да, зацепило немного.

– Ниш… Ну тебе-то стыдно должно было морду подставлять!

– Да вот так. За компанию. Зато смотри, сколько мы мяса добыли! Аштия приподнялась, оглядела свинью с клешнями, потом – «кенгуру». Деликатно прикрыла нос.

– А это вам зачем?

– Как зачем?! Есть!

– Ты будешь это есть, Ниш?

Выражение лица у офицера стало матерным. Женщина усмехнулась и, покосившись на меня, посоветовала:

– Давайте оттащим тушку подальше. А то она со временем станет только круче вонять.

– И что, – я, пыхтя, пристроился поднимать «кенгуру» за лапы, – совсем ничего с этой твари не возьмёшь?

– Шкуру возьмём. Пригодится. А мясо это есть нельзя. И требуху поостережёмся. Можно попробовать взять мозг… Будешь есть мозг?

– Не уверен.

– Тогда увы. У хвостатых съедобны только народившиеся или ещё даже не народившиеся детёныши. А это, кажется, вообще самец… Ребята, а обо что вы умудрились так изгваздаться?

– Об свинку.

– А постираться сразу – не судьба? Или вы реально думаете, что коль уж судьба угораздила меня родиться женщиной, я тут сыграю роль прачки?

– Я стирать всё равно не умею, – хмуро ответил Ниршав.

– Так учись, сердце моё! Всему на свете можно научиться!

Он взглянул на Аштию укоризненно.

– Ты мне мстишь, да? За то, что мы тебя разбудили?

– Есть немножко. – Она поднялась с земли со вздохом. – Однако стирать вам всё же придётся. Набирайте золы из костра и насыпайте вот в этот хвост, который вы сняли, молодцы, как положено. А теперь туда воды. И одежду. А что поделать?! Жизнь требует жертв.

– Это ужасно!

Ниршав произнёс это с таким чувством, что я заподозрил парня в издёвке. Но нет, он с угрюмым видом запихал в новую кожаную ёмкость несколько горстей золы, потом свою одежду и подсунул мне:

– Пихай и иди уж тогда за водой.

– Может, думаешь, я ещё и стирать буду? – усмехнулся я. Меня самого такая перспектива не сильно пугала. Единственное – я ещё никогда не стирал таким допотопным способом, без мыла. Ну да какая разница. Неважно, будут ли на ткани пятна. Главное, чтоб её можно было носить.

Косясь на нас с усмешкой, Аштия занялась приготовлением пищи. Аромат жаренного на углях мяса слегка подбодрил нас и расцветил реальность, в которой приходилось нудно возиться с холодной водой, мерзкой на ощупь рубахой и топать по колким камням мокрыми насквозь сапогами, потому что если их сейчас снять и сушить отдельно, они покоробятся и усохнут, на ногу уже не налезут. Это вам не прорезиненный брезент и кожа молодого дерматина на моей весёлой родине.

Ободряло то, что нам, насквозь промокшим и замёрзшим, светила впереди горячая мясная похлёбка, а это намного лучше для согрева, даже чем чай с ромом. На мой взгляд, конечно. Ниршав, похоже, думал о чём-то подобном, потому что то и дело поглядывал в источавшую ароматы жареного мяса сторону с алчным видом.

– Между прочим! – заявил он, старательно отполаскивая одну из деталей своей одежды от золы. – У меня ведь есть фляжка! Со спиртным! Вот он, случай! Нам надо непременно выпить.

– И пойти громить демонов.

– Тоже можно, но лучше просто посидеть, песни поорать.

– Эй, там! Портомои! Идите сюда, похлёбка готова!

– О! И под похлёбку – выпивка! – Ниршав оживился. Повертев в руках мокрую шмотку, плюхнул её обратно в чашу с взбаламученной водой и тут же вытащил обратно. – Как думаешь? Сойдёт?

– Сойдё-от. Тебе ж не перед императором дефилировать.

– В подштанниках, ага, – оскалил зубы офицер. Тщательно отжал бельё и натянул на себя, морщась. – Пакость. Точно надо выпить. Эй, Аше, тебя не смутит, если я не до конца оденусь?

– Видала я мужиков без штанов, ничего интересного. Идите сюда, а то околеете там от холода, и с кого я буду дальше веселиться?

Похлёбка была упоительно-горячей и вкусной. Жадно черпая в очередь, мы только переглядывались. И плевать, что разнообразием вкусов Аштия нас порадовать не могла – еда была горячей, сытной и очень вовремя приготовленной, а что ещё нужно для счастья?

– Так, – сурово заявил Ниршав, облизав ложку и рыгнув. – Давайте договоримся сразу: когда решим тут строить человеческое сообщество, я на тебе первый женюсь, Аше.

– Э-э… Прости?

– Ну, если мы тут зависнем, как я предполагаю, на много лет или навсегда, собираюсь быть твоим первым мужем и иметь на тебя больше прав. А что ты на меня так смотришь? Тут два мужика и всего одна женщина. Кто первый успел, тот и молодец. Я без женщины жить не могу. Что делать-то?

– Например, заткнуться и перестать бредить, – ласково предложила Аштия.

– А при чём тут бредить? В любом месте надо устраиваться жить, как получится. Понимаю, была бы реальная проблема, если б мы с Сертом сюда попали вдвоём. Но есть же ты, Аше…

– Ты никогда не был героем моего романа, Ниш. Мы это с тобой уже, помнится, обсуждали. Хотя ты можешь и не помнить. Ты тогда был очень пьян.

– А где ты тут видишь возможность перебирать и ломаться? Нас всего двое. И Серт инициативы не проявляет. Помимо всего прочего, он женат.

– Если рассуждать конкретно, то факт моей женитьбы в сложившейся ситуации не имеет значения, – с серьёзным видом заявил я, хотя мне очень хотелось за ржать. Шутку надо было поддержать, она получалась очень уж выразительная, а смех – он греет не хуже похлёбки.

– Не примазывайся, я был первым!

– Ниш, заткнись, ну правда. А то у меня закончится чувство юмора, и остатки супа окажутся на тебе. А они ещё не остыли.

– Ладно, – разочарованным тоном протянул Ниршав. – Отложим разговор на несколько дней.

И взялся доедать похлёбку. Я то и дело прыскал в сторону, вспоминая то выражение лица офицера, то реакцию Аштии. Женщина тоже поглядывала на нас с улыбкой, которая радовала меня и явно раздражала Ниршава. Однако он делал вид, будто ничего не видит и не воспринимает. Когда жар костра подсушил одежду, мы оделись, перемотали портянки в мокрых сапогах, хотя толку от этого было немного, и поднялись.

– Надо бы ещё дровишек принести, – озвучил офицер. – Вот что! Тут можно будет построить хоть какое-то подобие дома…

– Ниш, прекрати! Мы ещё не осмотрели окрестности, и займёмся этим завтра же. Занялись бы и сегодня, но уже скоро вечер, нет смысла. Потом обследуем магическое состояние области. Попробуем отыскать поблизости точку, пригодную для перехода. Какое-нибудь подобие «гармошки». Если здесь фон «скачет», значит, неподалёку может располагаться и пространственная аномалия. Ты же в школе учился, должен это знать! А вот если ничего такого не найдём, тогда будем основывать здесь колонию с имперскими законами. По которым я смогу выйти замуж. За одного из вас… – эту тираду она закончила увесистым ругательством, услышав которое, Ниршав удивлённо похлопал ресницами.

– Мне нравится твой оптимизм, – помолчав, произнёс он. – Но я не верю, что ты, при всей своей сообразительности, веришь в эту лабуду. Фон действительно «скачет», и это не исключает вероятность присутствия поблизости точек перехода или иных пространственных аномалий. Однако… – дальше он выдал череду то ли терминов, то ли бранных слов – здесь остатки (а вернее, даже останки) моего лингвозаклинания напрочь спасовали. – Так что по всему получается, что никаких выходов в верхние миры нам тут найти не удастся. Только в нижние. Благодарю покорно. Тут хоть можно будет продержаться достаточно долго. Чтоб потомство нарожать.

– Лично собираешься рожать, Ниш?

– Мимо. Аше, я серьёзно – на что ты ещё можешь тут рассчитывать? На чудо?

Женщина свела брови, и под её взглядом собеседник нахмурился сам.

– Мы до сих пор живы, друг мой. Это не чудо?

– Негодящийся аргумент.

– Поспорим?

На сытый желудок меня снова потянуло в сон. Ничего удивительного, собственно. Мы ведь несколько предшествующих суток почти не спали, а если и отдыхали, то урывками. Теперь, когда нас наконец-то окружила относительная безопасность, а по внутренним ощущениям, так полнейшая, спать хотелось всё время и неудержимо. Что ж поделаешь… Расслабон!

– В этом состоянии нас можно брать голыми руками, – сказала, посмотрев на меня, Аштия. Дискуссии с Ниршавом у них так и не получилось.

– Кому нас тут брать голыми руками? – раздражённо, но вместе с тем лениво отреагировал Ниршав. – Здесь ни одна местная тварь не выдержит!

– А ты в курсе, что в нескольких сотнях метров отсюда располагаются ворота в город?

Он уставился на собеседницу и несколько секунд тупо смотрел на неё не отрываясь. Наверное, ждал пояснений.

– Это… В каком смысле?

– Может быть, и не в город. Но в какое-то рукотворное поселение довольно больших масштабов. Может быть, в замок. Правда, очень своеобразный.

– Аше, ты шутишь, что ли?

– Нет.

– Откуда здесь город может взяться?.. Нет, подожди – ты на самом деле всерьёз всё это говоришь? А что раньше не сказала?

– А зачем?

– Я бы уже начинал паниковать. – Ниршав торопливо заглотнул кусок мяса, который смаковал, потому что был уже вполне сыт, но и от еды отказаться не мог. Повёл взглядом, оценивая расстояние до доспехов. Пощупал полкольчужник. – Чёрт, мокрый ещё.

– Ты куда засобирался? На нас пока никто не нападает.

– Пока… А вы видели вообще эти ворота и этот город? Там есть кто-нибудь?

– Нет.

– Фух!.. Так бы и сказала, что город брошенный. Это уже другое дело… – Через пару мгновений он опять насторожился, снова потянулся к доспеху. – А кто, интересно, этот город построил?

– Медленно ж до тебя доходит, Ниш. Списываю на усталость.

– Так кто построил-то – не знаешь?

– Откуда мне знать.

– А что вы вообще видели-то? Что-нибудь определённое видели? Я пожал плечами.

– Башни. Проход, статуи по сторонам. Ты на родники-то почему не обратил внимания? Там же явственные чаши выточены. Причём двухуровневые.

– Ну, мало ли… Хорош надо мной ржать! Не до того было, чтоб к родникам присматриваться! Надо ж город-то обследовать! А вдруг там кто-нибудь живёт?

– Не похоже на то. В любом случае нужно ждать утра. Не вечером же туда тащиться. Скоро стемнеет.

– Хм… Тогда давайте ужинать.

– Ты только что поел!

– Я несколько дней жрал как попало! Я имею право на откорм, – Ниршав отковырял себе солидный кусок от туши свинокраба и швырнул его на угли. – Эх, теперь бы запить чем-нибудь вкусным…

– Ну, извини. Запивай мясо вкусной водой.

– Кошмар!

Мы оживлённо переговаривались, поедая охотничью добычу. День вокруг нас выцветал, и силуэты дежурящих за кромкой демонов теряли чёткость очертаний. Холодок становился более пронзительным, и костёр, весело пожиравший сухое дерево, радовал по-настоящему. Доев свою порцию жареного мяса, Аштия улеглась досыпать, мы же с Ниршавом натаскали побольше дровишек, сложили их поддерживающей оптимизм горкой и устроились коротать вечер.

Обсудили все военные вопросы, которые пришли нам обоим в головы. Я рассказал Ниршаву об организации вооружённых сил у меня на родине: кое-что он одобрил, кое-что воспринял с недоумением. Впрочем, его недоумение почти по всем этим вопросам я готов был разделить. Этим вечером от собеседника-имперца я узнал об их армии во много раз больше, чем до того. Несмотря на все трудности в общении, Ниршав оказался толковым офицером, он знал об армии, в которой служил, практически всё, что ему следовало знать, и кое-что из того, что знать было не обязательно.

С некоторым удивлением я был вынужден признать, что оснащённость их армии и её возможности немногим хуже, чем у нашей. Имелись у них и боевые орудия, действующие, разумеется, на магическом принципе. Да, их возили не тягачи или автомобили, а животные, но по своей неприхотливости и выносливости эти животные, пожалуй, могли дать фору трактору. Боевую технику войскам Империи заменяли мощные драконоподобные твари, по большей части выведенные искусственно, под все военные потребности – существа тоже до крайности неприхотливые, выносливые, простые в обслуживании и способные действовать очень эффективно.

– Да уж! – воскликнул я. – Даже и не знаешь, что выгоднее – развитая техника или магия.

– Магия, конечно. Она очень расширяет не только возможности общества, но и возможности каждого отдельного человека. Разумеется, взявшего на себя труд чему-то такому обучиться. Ну, тебе не нужно. Тебе куда разумнее будет хранить свою магическую стерильность.

– Звучит офигенно!

– Да, знаю, – Ниршав тоже улыбался. – Но твоё свойство – очень редкое. Как любая редкость – может пригодиться. И принести неплохие деньги… Эх! – он погрустнел. – Мне бы до своих денег добраться.

– Так понимаю, крупные офицеры в Империи много денег зарабатывают?

– Да уж не жалуюсь. И дело даже не в деньгах, хотя и в них тоже. Положение офицера, командующего подразделением свыше полутысячи, приравнивается к малому дворянскому титулу. А трудящийся в Генштабе или управляющий крупными подразделениями – это почти среднее дворянство. Вполне себе положение.

– Но ты ведь и без того аристократ, разве нет?

– Аристократ. Но глава семьи – мой отец, а не я. А я вообще младший сын. Для таких, как я, всего три карьерных пути: священник, маг и офицер. Но священник – это явно не для меня, а маг… Там, чтоб сделать хорошую карьеру, надо обладать выдающимися способностями. Хоть ты семи пядей во лбу, хоть какой усидчивостью обладай: если нет дара, останешься второсортным чародеем. Правда, боевому магу средних способностей ничто не мешает по окончании обучения стать офицером магических войск. Так что эти два варианта отчасти сливаются.

– Но ты ведь обучался магии?

– А то! Покажите мне такого аристократа, который не даёт своим детям магическое образование. Нет таких! Даже крупные купцы и вообще обеспеченные люди стараются отдавать своих сыновей в школы, где их обучают основам магии. А некоторые – даже и дочерей. Это сейчас модно. Хотя по мне – так перебор. Но обучение в школе ведь не делает магом. Маг – это выпускник Высшей Магической Академии. Курс обучения стоит целое состояние.

Я с удовольствием повернулся к огню другим боком.

– Наверное, потребность вашей армии в магах очень велика?

– Да не сказал бы. Чародеи-специалисты (это те, кто не окончил курс в Академии, отучился всего один или два года, или обучавшиеся в профессиональных магучилищах) очень нужны – для обслуживания грузовых и боевых животных, техники, походных мастерских, госпиталей, служб контроля, оповещения и безопасности. Их всегда не хватает. Каждый боевой маг с обслуживающим его подразделением чародеев-спецов – это, по сути, крупная боевая единица. Они, конечно, ценны, и даже очень. Но каждого такого необходимо обеспечивать – магическими ресурсами, пехотной поддержкой, обслугой, транспортом, кое-какой техникой… Словом, число боевых магов сильно ограничено возможностями по их обеспечению. Понимаешь?

– Очень хорошо понимаю.

– Ну и получается, что в среднем в армию больше сотни боевых магов не нагонишь. Не обеспечишь, – Ниршав мечтательно закатил глаза. – С ума сойти! Только сейчас понимаю, насколько я люблю свою службу. Именно сейчас понимаю, когда она недоступна.

– Ты так уверен, что мы никогда не вернёмся?

– Не хочется верить, но… Здравый-то смысл сапогом не раздавишь. Ну посуди сам! Как мы сможем вернуться? Ведь у нас ни одного подходящего для этой цели артефакта при себе, а отыскать пространственную аномалию, которой можно воспользоваться при переходе из мира в мир без участия магических инструментов – это надо, чтоб повезло неимоверно. Просто-таки неимоверно! И – самое главное! – это сто процентов будет не переход из демонического мира в человеческий. Нижние демонические миры, в одном из которых мы находимся, вообще никогда естественным образом с человеческими не были связаны. Только с другими такими же демоническими.

– Но ведь будет же шанс из демонического мира более высокого уровня перебраться уже в человеческий?

– Намного меньше шансов, чем отсюда. По многим причинам. Например, по тем, что в мирах, более приспособленных для жизни капризных разумных существ, все магические ресурсы строго поделены. Никто нам своим ресурсом пользоваться не даст. Да и переходов этих, судя по состоянию фона, должно быть не меньше четырёх. И это ты ещё только в какой-то из человеческих миров попадёшь, отнюдь не в свой родной, а очень даже отдалённый. Ещё оттуда нужно добираться. Вообще утопия. Как задумаешься о перспективах, вообще хочется лечь и помереть. От тоски.

– Поэтому лучше не задумываться.

– Именно так! Лучше вообще об этом не задумываться. Радоваться тому, что есть. Самой жизни, например…

Аштия проснулась, когда ночь посерела и состарилась, как чёрно-белая фотография, сделанная бог весть когда и на какой технике. Умывшись, она отправила отдыхать нас обоих, пообещав, что не сомкнёт глаз, во-первых, и обязательно растолкает в кратчайшие сроки, если вдруг что, во-вторых. Я выразил сомнение, что ей удастся быстро разбудить Ниршава, и услышал в ответ, что уж теперь-то у неё есть верное средство. С этими словами женщина кровожадно кивнула на переливающиеся оттенками алого угли, чем повергла офицера в глубокую задумчивость.

Однако отказаться от возможности лишний раз поспать он не был способен. Да что там говорить, усталость наслоилась, набралась с избытком, и отдых по-прежнему казался самым драгоценным, что может у нас быть. К тому же военная служба учит ценить крупицы сна. Сколько ни выпало тебе свободных минут – лучше пользуйся ими, потому что потом их может не случиться.

– Ну что, идём на разведку? – весело спросила Аштия, когда для нас наступило утро вместе с пробуждением и перекусом – всё той же мясной похлёбкой без всего, даже практически без соли. Откуда взяться разносолам?

– А то! – Ниршав спешно опрокинул в себя остатки супа и принялся натягивать кольчугу. – Поможешь, Серт?

– Охотно… Думаешь, тут отыщутся разумные обитатели?

– Если есть постройки, должны быть и те, кто их построил. Будем надеяться, что на наше счастье местные строители тут больше не живут. Потому что разумность обитателей демонических миров исчерпывается тем, что они куда изобретательнее умеют ловить себе жертвы – выходцев из человеческих миров. И намного изощрённее, чем фауна, их умерщвляют.

– А зачем? Животные-то понятно, у них инстинкты и потребности? Но изощрённость-то что даёт?

– Ты знаешь, что такое энергия страдания? – спросила, проверяя ремешки у наплечников, Аштия. – Нет? Энергия совершенно определённой частоты, выделяемая человеческим организмом. В сочетании с фоном демонических миров даёт очень редкую и крайне ценную в этих местах разновидность энергии. На основе её здесь можно сделать много полезных систем и артефактов. Я ответила на твой вопрос? Разумные демоны совсем не потому измываются над пленными людьми, что они по природе садисты. Отнюдь. Они намного более практичны, чем люди. У них совсем иная эмоциональность… Я к чему – для одарённых разумом и магическими способностями демонов мы – куда более ценная добыча, чем для местной фауны.

– Ё-моё…

– Но обследовать город надо. Надо знать, что нам может угрожать.

– Э-э… – Я поспешил собрать вещи, надел «когти», проверил другое оружие. – Начинаю сомневаться, что это целесообразно – соваться туда, где могут оказаться демоны сапиенсы.

– Что?

– Ну, эти, демонское население.

– Надо убедиться.

– А вдруг они сюда не суются потому, что им опасно? Так и не заметят, что мы тут поселились, если будем вести себя тихо.

– Может, конечно, – Аштия говорила рассеянно. – Но посмотреть надо. Поверь, Серт, мне намного меньше, чем тебе, хочется попасть в рабочую лабораторию демона-мага. Я, в отличие от тебя, знаю не только что они будут делать с нами, но и как они будут это делать. Пошли. Ниш?

– Готово. – Ниршав вытащил из-под воротника доспеха магическую висюльку. Помахал ею.

Мы подходили к воротам в полном молчании. Разглядывая обколотые временем статуи по сторонам дороги, а вернее, её остатков, и башни, всё такие же молчаливые и пустые, я со страхом думал, что, пожалуй, зря узнал такие подробности из жизни демонс сапиентес. Проще было пребывать в неведении. Теперь же спектр опасностей, могущих подстерегать нас в этом мире, многократно возрос, и область пониженного фона уже не казалась безопасной.

Мы ведь в ней существуем, значит, могут и они. А мучительно умирать в пространстве, казавшемся безопасным, как-то… не хочется! Так же не хочется, впрочем, как и в области сильного фона. Просто чуток обиднее.

Ворот как таковых тут не было, нельзя было рассмотреть и петли. Просто две башни, венчавшие собой какие-то несомненно рукотворные постройки, и между ними – довольно-таки широкий проход. Какие-то обломки, загромоздившие добрую половину этого прохода, но пройти можно. Собственно, никто не мешает и по обломкам подняться, всё доступно. С замиранием сердца я поднялся следом за Аштией и Ниршавом.

– М-да, – произнесла она, покосившись на офицера.

– Либо город, либо что? На монастырь ещё похоже.

– Культовые сооружения в демонических мирах? Что-то невиданное.

– А что мы знаем? Может, и есть.

Я, высунувшись из-за плеча женщины, разглядывал длинный, наполовину засыпанный каменными обломками двор и постройки по его сторонам. Кстати, зияющие пустыми оконными провалами и дверьми – довольно-таки красноречиво. Мох на стенах и неплохо сохранившейся брусчатке. Какие-то деревянные обломки. Никаких следов присутствия разумных существ. Неразумных, впрочем, тоже. Пустота.

– Может, тут так замки строят. В смысле, строили.

– Всё может быть. Может, и город. Только маленький.

– Может, и не маленький. Нам отсюда не видно.

– Ты на размер проезда посмотри. Для большого города слишком узок.

– Н-ну, может, их несколько… Ладно, ладно, согласен. Для большого – узок.

– В любом случае надо посмотреть. Давайте-ка сначала в башню, попробуем оттуда глянуть, сверху.

– В какую?

– Ну, в правую, скажем. Вход не засыпан.

Внутри башня не поражала необычностью обстановки. В приземистую тесную зальцу вела сводчатая арка, налево от арки – лестница наверх, всё добротное, каменное, хотя ступени как-то мелковаты для человеческой ноги. А может, просто кажется. Аштия мельком заглянула в нижнюю залу, многозначительно кивнула нам на остатки мебели, пребывающей в таком состоянии, что понять, стол это был, лавки или стеллажи, не представлялось возможным. На что она намекала, осталось для меня загадкой.

– Наверх? – скучающе уточнил офицер.

– Наверх. Заметил, да?

– Ну, мало ли. Опорный пункт…

– Слушай, уж не настолько. Где центруется система? На входе, что ли?

– Эй, народ, вы вообще о чём?

– Подожди, Серт… То, что родники работали как опоры – это уже понятно. А здесь-то?

– Что тебе непонятно? Огонь, камень. Стихиальная система. Сверху должна была быть воздушная сетка.

– Стихиальная система защиты?

– А с чего ты взяла, что это была только защита?..

– Нет, ну правда, вам трудно, что ли, объяснить?

– Трудно, Серт. При полном отсутствии у тебя знаний по части магии вообще и системной магии в частности. Мы тут обсуждаем вопросы остатков магических систем. Не мешай, пожалуйста.

– А, собственно, обсуждение мы с тобой уже закончили. Мало данных, что тут ещё скажешь?

– Мы ведь можем вляпаться в действующие остатки системы.

– Для того мы и смотрим. Пошли наверх.

Мы миновали три этажа башни – обширных, просторных на изумление и – как я заметил – не очень удобных для отражения нападения извне. Впрочем, что я мог знать о магических способах штурма? Может, для магического боя тут всё и было идеально. Аштия подошла к наполовину обрушенной лестнице, ведущей выше, с сомнением покачала головой, разглядывая её остатки.

– Не стоит. Мало ли…

– Не стоит, – согласился Ниршав. – И отсюда всё замечательно видно… Ёж твою медь… Замечательно…

Он безотрывно смотрел в окно – широкое, сводчатое, отделанное выпуклой каменной резьбой, странными фигурками, украшающими и внутреннюю, и внешнюю части наличника. Кое-где даже сохранились цветастые инкрустации со вставками из красивых цветных камней, может быть, даже полудрагоценных. «Уж конечно, сделаны они были не для красоты, – подумал я. – Для магии, конечно». И потому поостерёгся трогать вставки пальцами.

Отвлёкшись от отделки окна, я посмотрел туда же, куда вот уже почти минуту смотрел мой спутник.

Двор, вымощенный булыжниками, отсюда смотрелся уже как роскошный широкий проспект, уходящий в перспективу, а строения по его сторонам – как высокомерные, массивные, но всё же дворцы… Дворцы, чёрт побери, вполне натуральные. Хоть и лишенные такой необходимой, на мой вкус, принадлежности дворца, как колонны, и явно построенные по одному плану: законы симметрии тут соблюдались с ещё большей скрупулёзностью, чем законы эстетики. Эстетика тоже присутствовала – какая-то грозная, пугающая, нечеловеческая, но затягивающая. От останков титанического комплекса невозможно было оторвать глаз.

Проспект, шедший через комплекс, подходил в конце концов к массивному зданию, мигом вызывавшему у меня ассоциацию и с Вавилонской башней, и с какой-нибудь среднестатистической пирамидой инков, только очень уж сильно вытянутой вверх. Строение было отделано галереями, так же лишёнными колонн, как и все окружающие здания, и галереи эти шли по стенам здания так своеобразно, что зрелище заставляло усомниться в здравости своего ума. Разве галереи могут идти так резко вверх, потом вниз… Может, декоративные? Или там лесенки? Но зачем вообще было так делать? Для красоты? Ради магических надобностей?

– Чёрт побери, – выдохнула Аштия. И, оглянувшись, посмотрела на Ниршава. – Ты такое когда-нибудь видел?

– Нет. В Солиаре строят совсем иначе.

– Что такое Солиар?

– Серт, так называется мир, откуда родом наш император.

– Самоназвание у него другое, но у нас его называют именно так, – пояснила Аштия. – Его величеству, как понимаю, всё равно. Он не настаивал на самоназвании. В Солиаре действительно совсем по-другому строят.

– Так что же здесь за народ?

– Полагаю, нам этого уже не узнать. Как видишь, этот народ был, а не есть. По крайней мере, здесь.

– Ты выдаёшь желаемое за действительное. Посмотри, в каком всё великолепном состоянии! Наверняка они оставили это место сравнительно недавно. А может, и не оставили вовсе.

– Здесь всё заброшено. Как можно говорить о присутствии именно тут кого-то из местного народа?

– Не прямо тут, согласен, но, вполне возможно, поблизости, – Ниршав явственно нервничал, однако пока держал себя в руках. – И, может быть, наведываются сюда. Здесь всё в слишком хорошем состоянии для давно заброшенного места.

– Давай осмотрим поближе, – согласилась женщина. – Идём. И мы гуськом спустились по лестнице на самый нижний этаж, где я вновь попытался угадать, что же подвигло моих спутников на обсуждение, в котором я понимал лишь отдельные слова, общий же смысл от меня решительно ускользал. Но ничего интересного рассмотреть не смог – обычная зальца, с остатками мебели. Под этими сводами, наверное, охрана коротала время, выходя по необходимости к воротам, и, может быть, проводила расчёты по сборам, ежели таковые в демонических мирах придуманы и совершаются при въезде в город, например, с товаром.

– Идём, Серт! – позвала меня Аштия. Она уже стояла у входа в башню.

Мы выбрались наружу, под мелкий, начавший сеять с неба дождик – практически неощутимый на лице, зато вполне ощутимо впивавшийся в одежду и наполнявший её собой, как кувшин – влагой. Я застегнул куртку и натянул на голову капюшон: что поделать, из всех троих я пока пребывал в самом выгодном положении.

– Идём, – позвал Ниршав, и первым двинулся в проход между башен, напряжённо и вместе с тем с любопытством вертя головой.

Аштия зашагала за ним, легко, несмотря на доспех, прыгая с камня на камень там, где трудно было пройти. Ещё не миновав башни, сняла с пояса диск, потрогала пальцем один из камушков. Задержала шаг, хмурясь, покосилась в небо, словно в досаде на небесный «подарок».

– Подожди-ка. Серт… Ниш! Погоди!

– Жду. Смотри, брусчатка-то в каком хорошем состоянии!

– Подожди, – она нагнала спутника и остановилась рядом, сурово разглядывая развернувшуюся перед нами площадь. Удержала офицера, попытавшегося было шагнуть вперёд. – Нет, постой. Что-то такое мне кажется… Не ощущаешь?

– Что именно, – Ниршав поднёс к глазам свою висюльку. – Всё ж нормально?.. То есть не совсем, да. Смотри, фон даже ниже, чем это нормально для нас, людей. Для демонов тут вообще мгновенная душегубка. Но если мы пару часов пробудем в настолько разрежённом фоне, нам же ничего не будет! Потом вернёмся в нормальный.

– Нет, подожди!

Женщина запустила пальцы в пояс и вытащила одну из иголок с навершиями, позаимствованных у меня из аптечки. Огляделась, подняла с брусчатки деревянный обломок, глубоко засадила туда иголку и вытянула палку перед собой настолько далеко, насколько смогла. Сделала три осторожных шага.

Точёное навершие вдруг полыхнуло ярчайшей вспышкой, полоснувшей по глазам, словно обындевевшая перчатка, и взорвалось мелкой хрустальной пылью.

– Чёрт! – завопил Ниршав. – Чёрт побери!

– Назад! – рявкнула Аштия, бросая палку и отпрыгивая. – Быстро!

И мы бросились бежать. Я скакал рядом с ними, не вполне понимая смысл увиденного, но догадываясь, что если они испугались, то, наверное, не на пустом месте. Остановились мы, уже только миновав башни и останки статуй, там, где дорога терялась в грудах валунов и наплывах земли.

– Понял, да? – отдышавшись, спросила Аштия Ниршава. – Вот почему там всё в таком идеальном состоянии сохранилось. Фон!

– Но какой! Блин! Блин! Блин!!! – офицер по своему обычаю добавил и более крепкое выражение. Очень образное. Вдумавшись в него, я сообразил, что, кажется, там, где разлетелась иголочка, начиналась область крайне для нас неблагоприятная. Где любого сунувшегося могло ждать что-то зловещее.

– Вот почему здесь – полоса практически отсутствующего фона! Вот почему облака покоя по окрестностям шастают. Можно себе представить, что тут творилось раньше.

– А что? – вклинился я.

– Э-э… Серт, ты вообще понял, что это было?

– Нет, конечно.

– Область очень насыщенного фона. Настолько насыщенного, что она смертоносна даже для здешних демонов, что уж говорить о нас. Нас там при одном прикосновении размазало бы в мгновения, просто испепелило бы. Развеяло в пыль. Теперь понятно, что это за место. Оно, видимо, раньше снабжало энергией огромную область, и, видимо, при её штурме сдерживающие системы вышли из строя. Неудивительно, что в окрестностях не осталось следов пребывания тут разумных существ. Наверное, очень много времени прошло, раз образовалась стабильная «пустая» область, в которой мы сейчас находимся. Этот бывший, а потом ещё и разрушенный источник «отстоялся». Стабилизировался в небольшом пространстве.

– Так нам тогда, наверное, лучше поближе к той границе подойти. Разве нет?

– Ни в коем случае! Ты видел, в каком состоянии башни? У насыщенной области, судя по признакам, есть периоды приливов и отливов. Во время прилива башни «накрывает», потом граница опять отступает. Не дай бог нам попасть даже на границу во время прилива! Будем стоять лагерем там, где стояли, пусть и под дождём.

– От дождя можно будет сейчас шкурку свинюшью между камнями натянуть. И деревяху поставить какую-нибудь, – предложил Ниршав. Он явно приободрился, подуспокоился, даже дождь, напитывающий его подкольчужник, огорчал мужчину мало. – Да и панцирь… Они же у нас с тобой, Аше, из лучшего металла отличной обработки. И за год в воде не заржавеют!

– Это верно. – Женщина покосилась вверх. – Эх…

А дождь всё сеял. Мы вернулись на облюбованное место к потухшему костру и ещё два часа обустраивали стоянку, стаскивали издалека брёвнышки поудобнее и кучи высохших до звона веток. Собирая валежник, я подумал, что, наверное, тут раньше была настоящая роща, раз так много высохших деревьев. Интересно, как выглядел озеленённый демонический мир? Стало жалко, что сейчас передо мной расстилается голая и неприютная пустыня, нечем порадовать глаз.

– Как думаешь, тут действительно был парк? – спросил я у Аштии, помогая ей натягивать сырую шкуру «свиньекраба» над тем местом, где мы надеялись укрыться от дождя.

– Думаю, какую-то зелень они тут разводили. Всё для того же – опора для стихиальной системы. Как понимаю, не только защитной, но ещё и сдерживающей. Когда система рухнула, избытки энергии затопили обширные окрестности, вот почему тут всё в таком виде. А пока она не рухнула, тут и деревья росли, как в обычном человеческом мире. Хотя в демонических у них с ростом обычно возникают большие проблемы. Смотри, какие стволы ровные. Прямо мачтовые. В демонических мирах таких обычно не бывает… Кстати, смотри! Мох.

– И что? – Я в недоумении рассматривал поросли густого, длинного, будто водоросли, мха.

– В нём тоже что-то съедобное растёт. Сейчас посмотрим, – Аштия полезла в эту роскошную гущину ножом. Чем-то скрипнула внутри. – О! Да! И смотри, какие крупные, сочные! Можно чуть ли не так есть. Хорошо…

Густая водяная пыль заволокла мир, скрыла от нас топчущихся поблизости демонов, подёрнула камни тонкой водяной плёнкой. За дрова мы были спокойны, потому что их высушило слишком основательно, чтоб мельчайшая морось могла тут что-то изменить. Костерок развели у входа в импровизированную палатку, сооружённую из шкуры и деталей доспеха. Для уверенности Аштия и Ниршав поснимали с панцирей, набедренников и наплечников кожаные ремешки и пристёгивающуюся кожаную подкладку, припрятали их в вещи, за сам же металл нисколько не волновались.

На весело потрескивающем костерке в Ниршавовом шлеме кипела похлёбка, для разнообразия приправленная добычей Аштии. На вкус эти «каштаны» оказались совсем иными, чем давешние, и это по-настоящему порадовало. Как ни крути, питаться каждодневно одним и тем же мы не привыкли. Самые скудные вкусовые различия нами теперь, в относительном покое и безопасности, ценились особенно.

Странное было у нас состояние, странное расположение духа. Мы балансировали на грани жизни и смерти, ощущая, казалось, эти грани всем телом, всеми чувствами, объёмно и болезненно. И в то же время, задержавшись в пространстве между этими двумя абсолютами, отдыхали не только от дышащей в спину смерти, но и от жизни. Ни бытия, ни небытия не было сейчас в нас, были ожидание и безмятежность, легчайшее парение меж двух пластов – страшной реальности и прошлой, когда-то полной проблемами, тяготами, терзаниями, но сейчас казавшейся идеальной жизни.

И в неё мы окунались в наших разговорах – я рассказывал о своём родном мире, Ниршав – о своей семье, живущей где-то далеко в горном районе провинции Ремола. Дед Ниршава, как оказалось, был младшим сыном небогатого и не слишком знатного аристократа, и обзавёлся собственным титулом лишь благодаря участию в захвате этого когда-то автономного королевства. Император в числе прочих наделил своего верного офицера владениями, с которыми теперь семья билась, пытаясь выжать из них хоть сколько-нибудь приличный доход. Но каменистая земля неохотно дарила владельцев своими плодами, так что многочисленные сыновья мало на что могли рассчитывать.

Аштия охотно рассказывала о походах, которые организовывала, и о своей службе в императорской гвардии, и о задачах, которые перед ней и перед её матерью и бабкой ставила военная служба. Немало было и поводов для смеха – смех облегчал наше восприятие действительности, делал грань реальности, в которой мы задержались, ещё более призрачной, неверной, звонкой, словно хрустальный бокал. И это радовало – не было нужды и желания касаться её, вдумываться в неё, предполагать и анализировать. Чем меньше мы задумывались о происходящем, о перспективах будущего, о возможностях и их отсутствии, тем проще было существовать.

Мне логично было расспрашивать двух крупных военных чиновников об армии Империи, тем более что этот вопрос был очень интересен всем троим. Мы обсудили армии обоих миров и по многим вопросам спорили с увлечённостью, которая могла бы показаться странной – ведь теперь ни к той, ни к другой армиям мы отношения иметь не могли, и, видимо, навсегда. Но что ж было делать?! Ведь, по сути, наш досуг могли заполнить только еда, сон и трепотня на любые, самые разнообразные темы.

В какой-то момент, обсуждая возможные способы связи между различными боевыми подразделениями, я вслух пожалел, что не служил в танковых войсках и знал слишком мало об отдаче команд при помощи флажков – просто и экономно. Пришлось заодно пояснять во второй раз, что такое танки и бронетранспортёры, на каком принципе работают, как обслуживаются и снабжаются, эффективны ли и каковы их недостатки.

– Флажками тоже удобно, – оценила Аштия.

– Их, как понимаю, любая армия использует, – лениво вмешался Ниршав. – Самый логичный вариант.

– Ну, и диски, конечно, – женщина похлопала себя по боку. – У меня магический, другие при передаче команды пользуются либо вспомогательными щитами, либо боевыми веерами, либо даже просто факелами. Либо голосом. В зависимости от обстоятельств.

– Ты отдаёшь команды при помощи диска?

– Да. Тактические команды, определяющие перестроение, движение отдельных подразделений. Их систему разработал ещё мой прадед, бабка слегка усовершенствовала.

– Бабка! – фыркнул офицер. – Это ещё штаб над системой условных знаков работал!

– Её штаб, – напомнила госпожа Солор. – Не забывай об этом.

– Но разве со сколько-нибудь приличного расстояния можно различить действия, производимые диском?

– Зависит от действий. Показать? Пока не стемнело.

Она легко поднялась, сняла с пояса диск и отошла. На весьма приличное расстояние – её фигуру в мороси и медленно накатывающемся вечернем сумраке я уже видел с трудом. Вскарабкалась на один из валунов и встала, крепко утвердившись на самом краю. Подняла руку с диском. Металл даже в водяном тумане отливал явственным золотом, даже – можно было подумать – светился. Нет, всё-таки не светился. Это было всего лишь впечатление.

Потом диск словно бы на миг исчез – я так понял, Аштия развернула его лезвием – и опять появился. Пошёл полукругом, через взмах, вернулся в другом движении. Описал короткую дугу.

– В атаку, перестроение «черепахой», пехота: назад, лучники: залп, – с улыбкой комментировал Ниршав. – Самые простые варианты. Но обычно командующий (конкретно Аштия или тот, кто её заменяет) предварительно разворачивается к сигнальщику того подразделения, которое требуется. Это упрощает за дачу.

– Здорово! – отметил я, когда госпожа Солор вернулась к костру. – Очень и очень здорово. Научишь меня различать все эти варианты?

– Почему ж нет. Охотно.

– Да зачем тебе это надо, ради бога? Теперь-то? – с раздражением поинтересовался Ниршав.

Казалось, его тон и слова разбили вдребезги хрустальный кокон, отделивший нас от прошлого и настоящего, от демонических и человеческих миров, от реальности и нереальности наших надежд и страхов. Ощущение было малоприятным. В тот же момент Аштия взглянула на Ниршава холодно, без каких-либо следов симпатии, и я вполне разделил её чувства.

– Давай я тебя поучу, – предложила женщина. – В принципе, эта азбука очень проста…

Глава 10 Два пути на выбор

Дни текли, словно воздух сквозь пальцы, – невидимо и незаметно. Чем-то они были наполнены, конечно, например, поиском топлива для костра, охотой на съедобных демонов, сбором моховых «каштанов», съедобных кисловатых корешков, яиц местных насекомых, которые я сперва категорически отказывался брать в рот, но потом, попробовав разок, пристрастился. На вкус они оказались очень уж специфичны, не с чем сравнить, но в несомненный плюс им шла солоноватость и пряность привкуса. Добывание их осложняло то, что их приходилось выкапывать за пределами безопасной для нас зоны. А тут уж приходилось изворачиваться как придётся, лишь бы самому не стать добычей.

Мы отоспались с запасом, и даже привыкли пережидать периодически брызгавшие с неба мелкой пылью дождики – продолжительными они не были, и окрестности оставались всё такими же равнодушно-пустынными, как и раньше. Самое большее: мох – ни травинки, ни цветочка, ни росточка. Слава богу, что мох безотказно снабжал нас едой, да и дежурящие демоны не отставали. Мы изощрялись, придумывая каждый раз новый способ охоты, для нас это становилось, по сути, единственным настоящим развлечением.

Кстати, весьма опасным развлечением.

– Ну хорошо хоть, что туши хватает на трое, даже четверо суток, – протянул Ниршав, обжаривая кусок грудинки над углями. – А не на одни.

– Хорошо, что туша может пролежать трое-четверо суток, а не тухнет в первый же день! – поправила Аштия. – А то что бы мы делали с таким безумным количеством тухлятины?

– Прикармливали бы демонов! Как рыбу.

– В них и так недостатка нет. Смотри, как столпились!

– А вот если бы можно было мяско закидывать в область повышенного фона и потом его оттуда доставать, так оно бы вообще консервировалось, – мечтательно выдал офицер. – Лежало б сколько хочешь.

– Это да, – согласилась женщина.

Я же вдруг подумал совсем о другом. Повышенный фон, смертельно опасный не только для людей, но и для демонов. Где-то я уже с этим сталкивался. Ну да, приснопамятный поход, результатом которого и стало это безумное путешествие втроём через начинённую демонами каменистую пустошь. Интересно, насколько безопасна для меня самого та область, которая скрывает в себе целый заброшенный город, наверняка изобилующий памятниками материальной культуры, как это обычно называется в отчётах о раскопках?

– Слушайте, – я перебил рассуждения Ниршава о сравнительных достоинствах филе из задней части демона с грудинкой, – а, как думаете, тот фон для нас всех опасен?

Аштия посмотрела на меня с недоумением.

– В каком смысле?.. Ты о заброшенном городе? Естественно, такой фон смертелен для любого человека – ты видел, что произошло с иглой?

– Да, но я ведь «чистый». «Стерильный», как выразился Ниршав.

Они переглянулись. Я ждал возражений, но так и не дождался.

– Чёрт побери, – выговорил Ниршав.

– М-да… Действительно, Ниш, «Чёрт побери». Но, Серт, нельзя выяснить наверняка, пока туда не сунешься.

– Можно попробовать.

– Слушай, ты ведь в этом деле рискуешь всем.

– А чем – всем-то? У меня только и есть, что жизнь, и она без того висит на волоске. Давайте попробуем? Может, там есть что-нибудь интересное.

– Зачем? – подумав, спросил Ниршав. – Что думаешь там найти?

– Да просто посмотреть хочется…

– Зря ты так, Ниш, – Аштия схватилась за диск, словно собиралась прибегнуть к его помощи для ответа на возникшие перед ним вопросы. – Было бы недурно ознакомиться с распространением пятна, оценить его состояние хотя бы приблизительно. Ты пойми, любая область высокой магической напряжённости в потенциале порождает разного рода аномалии. В том числе и пространственные.

– Он всё равно не сможет оценить…

– Во-первых, сможет, а во-вторых, тут важно совсем не это. Пространственные аномалии, если они и есть, всё равно располагаются на расстоянии от области насыщенного фона. Серту достаточно было бы определить направление… Да и не только в этом дело. Разумеется, я не могу даже просто просить Серта попробовать это сделать, но если он сам… Если ты сам примешь такое решение, это, возможно, даст нам шанс.

– Тем более, есть причина, – я развёл руками. – Честно говоря, у меня есть мысль, что если и в самом деле трагедия случилась внезапно, там могли остаться многие артефакты. Вы же жалуетесь, что не в состоянии ничего предпринять без инструментов для определения всяких магических подробностей. Вдруг они там сохранились.

Аштия и Ниршав переглянулись.

– Они, может, и сохранились, но как ты сможешь определить назначение магического предмета по его виду?

– А вы мне расскажете, как выглядят нужные штуки, и нарисуете их на земле.

– Э-э…

– Серт, проблема ведь вот в чём, – мягко возразила Аштия. – Как именно выглядят инструменты, используемые местными обитателями, мы не представляем. И даже чётко описать, как выглядят наши инструменты, едва ли с ходу сможем. Мы ведь оба – не дипломированные маги.

– Но вы сами-то разобрались бы, если б увидели инструментарий?

– Разобрались бы. При виде вещиц с нужными параметрами разобрались бы. Но припомнить всё нужное вот так, без визуальной подсказки…

– А вы поднапрягитесь.

Несколько мгновений Аштия молча смотрела на меня.

– Да. Ты прав. Надо поднапрячься. Ниш! Иди поднапрягаться. Вспоминаем.

– Какой смысл-то? Надо бы сперва проверить, достаточно ли наш приятель «чист». Если он сразу загнётся, едва сунется туда, зачем ему эта информация?

– Хоть из уважения к товарищу будь, пожалуйста, корректен, – усмехнулась женщина, не успел я придумать в достаточной мере язвительный ответ. – И поработай головой. Будем дружно верить в лучшее.

– Ладно, ладно. – Ниршав, ворча, выбирал из валежника подходящую ветку для царапанья по земле. – Вот только, если мы нагрузим его столь обширной информацией по вопросу, не перестанет ли он быть в достаточной мере «чистым»?

– Знания ещё никого не испортили, друг мой.

Следующие три часа мне пришлось выслушивать довольно пространную и рваную лекцию о том, как могут выглядеть магические лаборатории, что в них содержится, какие необходимые элементы содержит в себе и даже отчасти почему. Я слушал, не надеясь всё это запомнить, но хоть что-то задержать в голове – может быть, в общих чертах. Если сейчас просто расслабиться и слушать, давая сознанию самостоятельно и по своему усмотрению рассортировать информацию по закоулкам мозга, может быть, в нужный момент нужный кусочек информации всплывёт в памяти сам.

Ещё я вдруг ужасно пожалел, что в демоническом мире нет ни мобильных телефонов, ни сети вышек Мегафона или там Билайна – уж по фигу кого, лишь бы имелась возможность прямо из глубин смертоносного магического фона связаться со своими спутниками и выслушать их уточнения. Или, к примеру, фотку им переслать по ММС… Нет, лучше, чёрт побери, вообще об этом не думать.

Лучше уж, чёрт побери, заставить работать собственную память.

Я почему-то ни мгновение не сомневался, что для меня это путешествие будет таким же безопасным, как и предыдущее. В смысле «взаимодействия с фоном», конечно.

– Ладно, Серт, давай попробуем, – Аштия задумчиво оглядела меня с ног до головы. – Раздевайся.

– Э-э… в каком смысле?

– До рубашки и того, что у тебя под штанами. Будем тебя обыскивать на предмет возможной посторонней магии. Для того, чтоб не скопытиться в том месте, тебе надо быть по-настоящему «чистым». От любой сопутствующей магии.

– Мы не сможем его качественно дезактивировать.

– А это и не нужно. Он «чист», фон проходит сквозь него. А вот какие-нибудь намагиченные крупинки могли прилипнуть.

– Я стирался.

– Больше недели назад, Серт. Не упрямься. Я хочу, чтоб у тебя было больше шансов.

– Да пожалуйста, – я потащил с себя куртку.

Аштия и Ниршав тщательнейшим образом обыскали всю мою одежду, офицер старательно обхлопал меня по бокам, как настоящий полицейский, после чего женщина взялась совершать какие-то манипуляции диском. Камушки у рукояти красиво загорались и гасли, и в этой последовательности вспышек мне всё равно было не разобраться. Она же, нахмуренная, в конце концов успокоенно пожала плечами.

– Вроде всё в порядке… Оружие оставь на всякий случай. Сейчас мало какое хорошее оружие изготавливается вообще без участия магии. Ну, удачи тебе, Серт!

– Спасибо. Не идите со мной, мало ли что. Я сам.

– А как мы увидим, умер ты или выжил?

– Ты так заботлив, Ниршав.

– Конечно! Ждать тебя или уже не ждать – это ж важно! Опять же – постараемся спеть все положенные молитвы, чтоб твоя душа успела попасть в благой круг перерождений.

– Ниш!

– Ты что – не веришь, что он достоин благого круга?

– Ниш, – Аштия уже хохотала, хоть и со злым лицом.

Мы потихоньку хрустели камнями, подбираясь к проходу меж двух пустынных башен – к границе, за которой начиналось иное пространство, наполненное тайнами, покуда для нас недоступными. Целая брусчатка начиналась прямо отсюда, а из этого можно было сделать вывод, что здесь, у ближайшего к нам края башен, начинается пространство «приливов». А значит, моим спутникам туда идти нельзя.

Я передал Ниршаву сумку с аптечкой, ещё раз обдумал, не держу ли при себе какую-нибудь хрень, потенциально могущую содержать в себе чары, и шагнул вперёд. Первые несколько шагов были такими же, как и раньше – видимо, снова «отлив». Оглянувшись, я увидел напряжённое лицо Аштии и растерянное – Ниршава. Интересно, о чём он думает. Ладно, что уж там…

Следующий шаг стал для меня необычным. В один миг я окунулся в пространство, ожёгшее меня почти так же болезненно, как обжигает пальцы кипяток. Ощущение мгновенно пропало, я притерпелся, хотя воспринимал воздух совсем иначе, чем раньше – он был густ и упруг, в его массиве имелись свои течения, и сейчас одно такое слегка толкало меня в бок, словно бы намекая, что стоит идти направо.

Снова оглянулся – мои спутники стояли на прежнем месте и ждали. Я сделал им знак, что всё в порядке, и помахал, намекая, что стоило бы отступить. Они меня поняли; Аштия открыла рот, что-то сказала, но я её не услышал. Здесь, похоже, существовали свои звуки, своя мелодика голосов, и перекрикиваться с друзьями отсюда я не мог. Пришлось показать на свои уши и развести руками. Ниршав и Аштия переглянулись, офицер довольно ловко и последовательно изобразил пальцами вопрос: «Всё в порядке?»

Я кивнул.

Отвернулся и зашагал по брусчатке, сопротивляясь течениям воздуха, норовящим подтолкнуть меня то вправо, то влево. Нет уж, первая цель – странное пирамидальное здание с галереями. Потом – посмотрим.

Чёрт побери – я жив! Я нагло жив, а значит, у нас появляется пусть призрачный, но шанс. Теперь следует смотреть в оба. Вряд ли я смогу провести в этом месте сколько-нибудь долго. Надо быть осторожнее. Выдохнув, прибавил шаг, потом почти побежал по вымощенному камнем проспекту.

По сторонам его неохотно тянулись к небу массивные старые здания. Поразительно – не будь тут обломков, всё выглядело бы так, словно обитатели оставили это место сравнительно недавно. Вон на одном из окон (кстати, все наличники целы) висит нечто напоминающее собой сеть для ловли рыбы. Вытащено для просушки-проветривания? Нужно для дела? Кто теперь может знать. Сквозь оконные и дверные проёмы видна обстановка помещений – мебель, утварь, даже, кажется, ткани. Возле одного из входов валялись на камнях какие-то разбитые статуэтки, остатки посуды, и вился по брусчатке глубоко вдавленный след, похожий на змеиный. Фига себе змейка, если это, конечно, она. Десяток тонн должна весить, чтоб вот так собой пропороть мостовую и каменистую землю.

Наверняка не змея. Наверное, какое-нибудь заклинание.

Я почти не разглядывал дома, мимо которых проходил – слишком уж меня влекло главное здание, окружённое остальными, словно дерево – кустами. Кстати, единственная постройка в округе, не лишённая дверей. Интересно, почему? Тут даже не двери, а ворота – огромные, массивные… И, судя по их виду вблизи, какая-то мощная сила шандарахнула ими об косяк – вон какие трещины. Судя по виду этих трещин, сам косяк – из литого металла, который не так-то просто «растрескать».

Я аккуратно подцепил створку и с огромным трудом отодвинул её настолько, чтоб протиснуться в щель.

Внутри было светло – это удивительно, но воздух был насыщен светом. Огромная зала какой-то совершенно неестественной формы: с неровным полом, изобилующим провалами и подъёмами, со сводом, который в некоторых местах нависал так низко, что его можно было коснуться рукой, а в других даже не виден – ошеломила меня. Осторожно передвигаясь, я не знал, куда смотреть – зрелище слишком уж противоречило тому, к чему я привык, что ожидал увидеть. Разбросанные под ногами предметы и осколки не сразу привлекли моё внимание – сперва мне было не до них.

Пробродив по зале, я запоздало вспомнил, что хорошенького должно быть понемножку. К выходу из здания нёсся почти бегом, и по брусчатке, к границе безопасного фона – тоже, будто слышал тиканье таймера, отсчитывающего последние секунды моей жизни. Хотя ничего подобного, разумеется, не было. Собственно, я даже не очень чётко понимал, сколько именно времени провёл внутри области смертоносного фона.

Аштия и Ниршав ждали там, где могли быть уверены в своей безопасности даже в случае «прилива», и на меня, видимо, слегка встрёпанного, выскочившего из области высокого магического напряжения с таким видом, словно за мной гнался табун монстров, посмотрели с испугом.

– Эй, ты как? – воскликнула, подходя, женщина. – Как себя ощущаешь?

– Я… Нормально вроде. Отходняк должен начаться?

– Не знаю. На твоём месте я бы порцию дезактивационного лекарства глотнула. Не помешает. Что там вообще?

– Не знаю. То ли город, то ли что-то другое. Я был в том здании, которое смотрит на ворота. В главном.

– И что там? – перебил Ниршав. Он – чувствовалось – сгорает от любопытства.

– Это словами не опишешь. Там такое… Всё такое необычное…

– Чёрт! Чёрт! Почему божественная сила не сподобила меня родиться «чистым»?! – взвыл офицер. – Плевать на магические навыки – но я мог бы теперь увидеть то, что никто до сей поры не видел!

– Это храм? Дворец? Резиденция какой-нибудь шишки? – спокойно и очень настойчиво расспрашивала Аштия.

– Не представляю. Не видел ни алтарей, ни каких-нибудь богослужебных предметов, ни книг…

– Серт, демоны не признают богов. Они поклоняются только силе и магии, как одному из проявлений власти. Их храмы – это места, где концентрируется магическая энергия. И там не совершается никаких обрядов, кроме тех, которые связаны с умножением и стабилизацией этой мощи. Они там самим себе служат.

– Тогда почему ты называешь эти места храмами? Разве храмы – это не место, где почитают высшие силы?

– Да. А ещё просят у них что-то нужное для себя и улаживают свои проблемы. Обитатели демонических миров именно это и делают в своих храмах. И первое, и второе, и третье. По-своему.

– Я бы сказал, в твоей трактовке храмы ничем не отличаются от административных государственных учреждений.

– У демонов нет государственности как таковой. Со своими прошениями и за судом они обращаются к сильнейшему, тому, кто силой подчинил их себе. Закон – это воля сильнейшего, Серт. Здесь это так.

– Кхм… Как знакомо.

– Ты сейчас пытаешься примерить описанную ситуацию к случаям злоупотребления в своей стране, но ты и понятия не имеешь, что это такое, когда представляет собой не злоупотребление, а норму. И единственную реальную власть.

Я посмотрел на собеседницу задумчиво.

– Пожалуй, представляю. И начинаю сомневаться, человек ли я. Она явно не поняла, но задавать вопросы не стала – этой женщине была свойственна природная тактичность. Тактичность с поправкой на имперские традиции и неписаные правила поведения, конечно.

Мы вернулись на нашу более или менее оборудованную стоянку, где меня напоили остывшим отваром их моховых росточков (на вкус, как кисель с останками давно почивших в бозе замороженных ягод из морозилки, но всё-таки лучше, чем простая вода), заставили принять половинную дозу дезактиватора и уложили отдыхать. Проснулся я лишь поздно ночью, с ощущением, что меня неоднократно побили во сне, с огромным трудом проглотил свою порцию супа и рухнул обратно. Из состояния отравленности фоном выходить было трудно – тут не было под рукой хорошего мага, который оказал бы помощь. Лишь микстура, отчасти смягчившая муки.

– Ты не привыкнешь, – ответила Аштия на мой вопрос. – Никогда. Либо, когда привыкнешь, можешь больше не считать себя «чистым». Твоё тело отторгает магию, потому ты вообще ещё жив. Можешь приучить тело к ней, но тогда…

– Понял. Не хочу.

– Это правильно! – подмигнул Ниршав. – Нам понадобится собственный «чистый». Даже если выберемся отсюда.

– О, какой неоправданный оптимизм! Не ты ли недавно ныл, что шансов выбраться отсюда у нас нет?

– А у меня перепады настроения. Могу себе позволить в столь напряжённой ситуации. Ты, Аше, могла бы меня понять.

– Да понимаю… Серт, расскажи, что ты там видел. Просто опиши. Попробую соотнести со своими скудными познаниями в области культуры демонических миров.

Я принялся рассказывать. Это было приятно – лежать, прикрыв глаза, ощущать боком ток тепла от костра, вдыхать аромат дыма пополам с запахом жарящегося на углях мяса и без спешки шевелить языком, описывая свои впечатления. Из глубин сознания выплывали вновь переживаемые ошеломляющие впечатления – изломы рельефа, узорные провалы и наплывы свода, подобные сталактитам: вокруг них приходилось обводить голову. Отделка некоторых стен и частей свода – выпуклые извивы, знаки, разбегающиеся и вновь сходящиеся линии, всё это выполнено из материала, вызвавшего у меня почему-то ассоциацию с мозаикой из смальты. Только не цветного, а оттенка серебра.

– Точно храм, – вздохнула Аштия. – Если и есть какие-то сохранившиеся инструменты, так только там.

– Сколько я могу пробыть в том месте, чтоб гарантированно не загнуться?

– Сложно сказать. Думаю, больше чем пару часов не стоит.

– В том месте с трудом удаётся отслеживать время.

– Понимаю. Это проблема.

– Такой вопрос: у меня есть часы. С моей родины. Пока пашут, правда, в ваш полдень показывают наших девять вечера. Но ведь идут. Как думаешь, можно их туда с собой брать?

Аштия приподняла бровь.

– Они не магические?

– Разумеется. Механические.

– Попробуй их кинуть за ворота, пока ещё будешь на безопасной территории – если не начнут трансформироваться, значит, магии точно нет, – предложил Ниршав. – И можно пользоваться.

– Ниш, точно! Молодец!

– Главное, кинуть их так, чтоб не разлетелись на мелкие осколки. Потому что в этом случае пользоваться будет уже нечем.

– Совершенно спокойно можешь завернуть их в кусок шкуры, например. Если в них имеется магия, деформация будет сопровождаться такими спецэффектами, что уже не ошибёшься. Я б тебе показал на примере своего артефакта. – Ниршав показал зубы в весёлой и вместе с тем почему-то злорадной улыбке. – Но он мне дорог как память. И потому я тебе ничего показывать не буду.

– Так, решено. Серт, – ищи помещения, где имеются принадлежности для письма: бумага, таблички, стилосы, чернила, перья – словом, что угодно подобное. Данные, определяемые с помощью нужных нам инструментов, нужно записывать, как ни крути. И из этих помещений тащи всё, что покажется тебе более или менее похожим на нужные предметы. А мы тут уже разберёмся. Когда они слегка «подвыветрятся».

– Когда мы сможем ими пользоваться, Аше? Как предполагаешь?

– Ну, полдня должно потребоваться как минимум. Запас иголок у нас достаточный, не волнуйся. Перепробуем всю добычу, которую Серт притащит. Тем более что приборы можно проверять и уже использованными иглами. Нам ведь точность не нужна, сойдут и приблизительные параметры.

– Точно! И – Серт! – если увидишь какие-нибудь красивенькие яркие камушки, тоже посмотри, не можешь ли вытащить их. Нам источники энергии не помешают.

– В общем, Серт, неси всё, что покажется тебе заманчивым. Глядишь, какой-нибудь из трофеев окажется пригодным для нашей ситуации.

Аштия смотрела на меня со сложным выражением, которое при желании можно было прочесть как сочувственное. Или как виноватое. Или, может быть, как огорчённое, что нет возможности всё сделать за меня. Хотя бы помочь каким-то более активным действием, чем разговор. Я успокаивающе улыбнулся ей. В глубине души я даже рад был, что все эти впечатления получу в полном одиночестве. Мне ни с кем не хотелось ими делиться хотя бы там.

Я смог подняться на ноги уже на следующий день и решительно настоял продолжить поиски. В действительности, вовсе не поиски меня влекли. Как бы мало я ни знал о магии вообще и о демонической магии в частности, догадывался и без подсказок, что вероятность отыскать предмет, пригодный для использования в наших обстоятельствах, ничтожен. О вероятности же отыскать штуковину, которая даст нам спасение от жизни в демоническом мире – жизни неверной, как балансирование на канате над пропастью, жизни призрачной и неправдоподобной, как путешествие по облакам – я не думал вообще.

Я ощущал, что в нашем положении лучше об этом не думать совсем, и подсознательно придерживался именно такого плана.

Эти прогулки стали для меня часами откровений и раздумий о жизни в целом. Пробираясь коридорами и переходами заброшенного комплекса, наблюдая следы разрушений и нетронутые катастрофой приметы чужой жизни, навсегда застывшей в веках, я терялся в собственных ощущениях. Зачастую трудно было продираться сквозь массы сопротивляющегося моему движению воздуха, и эти моменты лучше всего подходили для того, чтоб, предоставив телу механически трудиться, подумать.

О чём – было неважно. Разрозненные образы всплывали в памяти, разрозненные остатки прежних размышлений. Я упивался ощущением полной свободы сознания от того, что мешает привольному течению мысли – сиюминутных забот, волнений о благополучии или за своих близких. Приглушённые новыми переживаниями, прежние заботы разворачивались ко мне совершенно новой стороной. Появилось время вспомнить свою прежнюю жизнь и взвесить на весах сравнения новую. Не лучшую, но другую.

Я проходил лестницами галерей, залами и комнатами, каждая из которых таила в себе новую неожиданность – форма этих помещений каждый раз была непредсказуема. Можно было ожидать ступенчатого пола, любых изгибов и арок, любой формы и принципа расположения окон, любой мебели, самым причудливым образом вписанной в интерьер. Разглядывая всё это, я пытался понять, как же должны выглядеть те, кто населял это место до катастрофы. И понял, что не догадаюсь никогда.

На третий раз сформировалась уверенность, что в этом здании местные никогда не жили. Наверное, Аштия права, и я странствую по храму магии, по самому центру давней катастрофы. Это лишь усилило очарование места и значимость впечатлений. Отправляясь в путь, я твёрдо помнил задание Аштии, но, добравшись до места, обычно терял из памяти её точные указания. Не под силу было действовать выверенно и расчётливо, потому что впечатления, ощущения, шок затапливали всё.

Возможно, в этом была виновата атмосфера места, влияние фона, дурной магии, оставшейся ещё со времён катастрофы. Я предпочёл оставить своих спутников в неведении, не рассказывал им об этом явлении – решил, что лишний раз волновать их глупо и бесполезно. Если я так и продолжу проваливать попытки сосредоточиться там и найти помещение, похожее на рабочий кабинет астролога, значит, не судьба. Я ж ведь не со зла. Хоть как напрягайся на входе – внутри всё равно всё пойдёт по-своему.

Нет, в принципе, мне попадались помещения с бумагами, и, увидев знакомый предмет, я приходил в себя, вспоминал, что я тут вообще ищу. Правда, оба раза поблизости от бумаг не удавалось найти ни приборов для письма, ни каких-либо инструментов. Во втором случае бумаги вообще оказались картами, я выволок несколько штук наружу и потом изнеможённо разворачивал их перед восхищёнными взорами Аштии и Ниршава – они опасались прикасаться к вещам, вынесенным из области сильного фона.

Собственно, притаскивал я и другие штуковины, не бумажные, показавшиеся мне любопытными, но уже на выходе выяснялось, что это – увы! – не магические инструменты, а предметы для письма, что-то вроде местной кухонной утвари, а то и вообще железяки неизвестного назначения.

Радовало, что мои спутники нисколько не теряли веры в лучшее, даже Ниршав был настроен оптимистично – а может, они просто с оживлением ждали новых диковинок из недоступной области, как дети ждут подарков, может, и пустяковых, зато таинственных. В самом деле – чем ещё нам было тут заняться? Еды хватает, жизни ничто не угрожает, бытовые заботы отнимают не так много времени, а увеличить их количество и, как следствие, сделать жизнь более уютной невозможно. Как ни крутись.

Недра заброшенного города манили меня несказанно, и это заставляло плевать на последствия предыдущих походов, вставать и идти в развалины пусть со слабостью, с болью во всех мышцах, с тошнотой. В области высокого фона неприятные ощущения быстро пропадали. Я бродил по улочкам, заглядывал в дома и вспоминал время от времени лишь о том, что надо смотреть на часы – единственная мысль извне, всегда сопровождавшая меня внутри.

Спустя несколько дней я оказался снова в главном здании комплекса, но уже не в первой зале, ставшей привычной, а в следующей, поразившей меня ещё больше. Она напоминала собой плавно уходящий в глубины земли коридор, только не с покатым, а со ступенчатым полом и какими-то непонятными угловатыми галереями по стенам. Отсюда можно было подняться наверх по добрым двум десяткам лестниц, и, наверное, именно там могли найтись комнаты с инструментами и кучей полезных вещей. Но в первый момент, когда я осторожно шагал по длинным-длинным ступеням этого необычного пола, думать мог только о страшноватой красоте залы, а не о возможной добыче.

Потом ступенчатый пол пошёл вверх, по сторонам возникли кубические конструкции – эдакие сложной формы лестницы с пристроенными к ним «трибунами». Посередине – прямоугольное возвышение, обставленное массивными амфорами, выточенными из материала, похожего на оникс или серый нефрит. Наплывы пола подступали к нему, будто волны, остановленные волей великого мага. Свет, и так-то исходящий неизвестно откуда, концентрировался в этом месте.

Разглядывая сосуды, я обошёл возвышение по кругу. Над ним нависала часть свода, гранёная мукарна – элемент, похожий на сталактит с усечённым концом, слишком правильной формы, чтоб иметь естественное происхождение. С него свисали ажурные металлические хрени, настолько лёгкие и тонкие, что сошли бы за ювелирное изделие, но уж больно крупные были. К тому же не поймёшь, к какой части человеческого тела их можно присобачить.

Только рассмотрев всё это, я обратил внимание, что на возвышении тоже что-то находится. Как раз под нависающим сверху металлическим ажуром. Какая-то сравнительно небольшая фигнюшка, зато с цепочками и шнурами, свисающими с корпуса. Осторожно прикоснулся – никакой реакции. Взял в руки – довольно-таки увесистая, но тащить можно без особых проблем. Моя аптечка весит больше.

Первая мысль – положить на место от греха подальше. Если фигне уделено такое внимание в виде нависающих сверху металлических конструкций, то хрен её знает, как она может повести себя. Вдруг за пределами области высокого фона рванёт, испытав недостаток энергии? В общем, гадать можно до бесконечности.

Но, поколебавшись и взглянув на часы, всё-таки решил прихватить. Всё равно пора было выходить отсюда, обследовать какое-либо другое помещение времени не оставалось, а совсем без добычи – грустно. Ведь смысл этих походов и был в том, чтоб понатаскать как можно больше всего. Хоть что-нибудь да окажется полезным.

За пределами области повышенного фона Аштия и Ниршав коротали время как могли: она пыталась из демонской шкуры сшить хоть что-то похожее на полог, а он возился с железкой, вытащенной мною из города в один из прошлых походов, – кажется, надеялся приспособить её в качестве гарпуна. Увидев меня, госпожа Солор отложила шитьё и иголку, с трудом сделанную из кости, и вопросительно уставилась на добычу в моих руках.

– Пить хочешь? – осведомился Ниршав. – Как вообще чувствуешь себя?

– Да так… – После облегчения, всегда ждавшего меня в области разрежённого фона, навалилась столь же обычная усталость.

– Что это?

– Я думал это узнать у тебя.

Аштия недоумевающе приблизилась ко мне, присмотрелась к предмету.

– Затрудняюсь ответить… Слушай, ты сможешь донести его до стоянки? После порции дезактивата, конечно.

– Думаю, да. – Я покорно открыл рот, глотнул микстуры. После неё мне действительно легчало. Жаль, что ненадолго.

– Дотащит, дотащит! – Ниршав поспешно приторочил недоделанный гарпун к поясу и поймал меня под локоть. – А мы дотащим тебя, лады?

– Угу… Слушайте – как жрать хочется!

– Отлично! Между прочим… Значит, привыкаешь. Тебя раньше только выворачивало после таких походов, а теперь смотри – сам есть просишь.

– Ничего хорошего. Раз привыкаю, значит, скоро перестану быть «чистым».

– Не факт. Аппетит после похода – не признак потери «чистоты».

– Ниш, отстань от него. Разговор тоже требует сил.

До стоянки доковыляли с большим трудом, но, растянувшись на груде мха, прикрытой моей же курткой, я с облегчением закрыл глаза, придерживая рукой добытую штуковину. Потом, где-то через полчасика, нашёл в себе силы повернуться на бок и передвинуть её в сторону от сумки и других вещей, чтоб мои спутники на неё случайно не наткнулись. Закончив с похлёбкой, Аштия подошла, отломила свежую иголку и потыкала в разные части предмета. Со вздохом отложила её в сторону.

– Высокий уровень напряжённости. Надо ждать.

– Может, на камушек её поставить, чтоб ветерком обвевало? – предложил Ниршав, ворочая ложкой в похлёбке.

– Ниш, прекрати свои шутки…

– Но ты хоть примерно можешь предположить, что это такое?

– Нет, не могу. Может быть, система стабилизации энергий, может быть, точка перехода стихии в стихию. Не знаю. Завтра уровень напряжённости понизится вдвое, тогда посмотрю.

– На хрен нам стабилизатор?

– Ни на хрен. Но, может быть, какие-нибудь детали можно использовать как оружие. Оружие нам не повредит. Ниш, как суп?

– Уже скоро… Эх, сольцы бы…

– И кваса. И пива. И соусов. А?

– Кончай травить душу, – проворчал офицер. – Я раньше даже в походе за стол не садился, если мне предлагали меньше трёх соусов к мясу и одного – к овощам.

– Хорош понты метать, дружище. Я прекрасно помню, как на учениях в Зеаре ты жрал кашу с салом из общего котла и облизывался. И никаких соусов.

– На фиг тебе меня палить? Ну, было несколько раз. Голод – не тётка.

– На учениях, помнится, даже высшим офицерам соусов не предлагали, – почему-то мечтательно произнесла госпожа Солор. – Зато подавали прохладительные напитки. Интересно, где брали лёд…

– Надо было слуг спросить.

– Ну, тогда был не до того!

Рассмеялись оба. Я тоже поучаствовал бы в веселье, но не было сил шевелить губами и животом. Зато можно было закрыть глаза и пережидать приступы слабости, а потом – открывать рот и позволять кормить себя. Это происходило уже не в первый раз, так что смущение почти освободило меня от своего присутствия. Аштия кормила аккуратно, придерживая голову за затылок, выбирала кусочки мяса поменьше, и, закрывая глаза, я представлял себе, что меня кормит Моресна. Это удавалось не всегда – всё-таки госпожа Солор была совсем не похожа на мою жену. В особенности – по манере себя вести и говорить.

– Поражаюсь твоей выдержке, – проговорил я отчасти неожиданно для себя самого. Словно бес какой-то толкал в спину, провоцировал выпалить то, что я, исходя из своего воспитания и привычек, считал не тактичным. Но усталость дела и духа была такова, что и сопротивляться возникшему желанию я не находил сил.

– В смысле? – уточнила Аштия.

– Ты, наверное, с ума сходишь, волнуясь, как там без тебя идут боевые действия. Ведь армия Империи осталась без тебя прямо посреди войны… Прости, мне не следовало об этом заговаривать.

– Почему же? – она усмехнулась. – Это ведь не вопросы моей личной жизни, которые принято обсуждать только с родственниками. А касательно волнения – нет, не волнуюсь. Нисколько. Ты как думаешь, в чём состоит работа Главы вооружённых сил страны?

– Хм… Привести вооружённые силы в боеспособное состояние, разработать планы отражения агрессии и ведения военных действий, если таковые планируются…

– Отнюдь! Вот она, коренная ошибка. Моя работа заключается в том, чтоб подобрать людей, которые будут приводить вооружённые силы в боеспособное состояние и поддерживать их в этом состоянии, готовить планы всего на свете, что только можно себе представить… И так далее. Также моя работа заключается в том, чтоб заставить их организоваться в единый коллектив. Далее всё должно идти само собой.

– Э-э…

– Я считаю себя хорошим руководителем и уверена, что там, – она неопределённо махнула рукой в небо, – всё идёт должным образом. И война будет выиграна. Меня сменит один из моих заместителей. Среди них я не знаю ни одного, кто завалил бы ведение войны по уже готовым планам. В каждом из них я уверена почти как в себе самой. Иначе б не поставила на занимаемый пост. А почему тебя это волнует?

– Мне кажется, ты как-то чересчур спокойна. Ниш психует периодически, я тоже… не без греха. А ты – женщина.

– А я женщина. Я – существо крайне практичное, странное, к тому же, как гласит молва, освобождаюсь от накопившихся негативных эмоций уже постфактум. Вот если выберемся отсюда, то тогда обязательно закачу истерику-другую. С битьём посуды, швырянием магией, отлетанием голов от тела, что тут ещё можно придумать… А пока нет причины.

– Извини.

– За что?

– У меня на родине… Не принято об этом расспрашивать. Аштия усмехнулась и похлопала меня по руке. Ладонь у неё, хоть и не лишённая мозолей, всё-таки была по-женски нежной.

– У нас тоже. Но ситуация ведь такова, что от части приличий можно отказаться. Тебе ещё супа налить?

– Не-е…

Я закрыл глаза и заснул – впервые за несколько дней абсолютно безмятежно. Почему? Я и сам не знал. Странным было это ощущение полной освобождённости от накопившихся подозревающих мыслей, которые во сне так и не привелось осмыслить. Чего я боялся? Того, что он напряжения Аштия сошла с ума? Вряд ли. Того, что я как-то неправильно понимаю ситуацию? Того, что сам выгляжу здесь не так, как хотел бы вы глядеть? Чушь. Не понимая, что именно беспокоило меня, я предпочёл так и не узнать этого.

Меня влекло по пространствам сна, изощрённым фантазиям, которые только мог породить мой мозг. При этом я продолжал помнить, что мир обладает совершенно определёнными рамками, образом, формой. Мне снилась девочка, в которую я когда-то был влюблён, снилась школа, в которой учился, запах лип, окружавший её после майского дождя, – запах, которым можно было опьянеть. Нет, в действительности не был я уж таким любителем природы – но аромат липового цвета, искупавшегося в тёплом лёгком дожде, был ароматом приближающихся каникул, грядущей временной свободы…

Свобода, как оказалось, имела разные обличья. Свобода от общества, его традиций, стереотипов, представлений и колеи, предоставляемой в пользование, то есть, проще говоря, свобода поведения, как выяснилось, была на вид не так уж приятна. Хороша была разве только относительная свобода в рамках общества, и то лишь временная – иначе как можно было бы отличить её наличие от её отсутствия?

Если же говорить о свободе сознания: свободе от сомнений, переживаний, страха перед будущим – то она оказалась нерушимо и безусловно связана с зависимостью от общества. Чем выше была зависимость, тем выше степень этой свободы. Вот и не верь после этого в диалектику.

Совсем недавно я ощущал себя непричастным миру Империи и пребывал, мягко говоря, в растерянности. Сейчас все мы были свободны от мира людей в полном смысле этого слова, и от всего человечества разом. Наслаждаться свободой ни одному из нас не приходило в голову. И дело было даже не в том, что нам жёстко было спать, нечем разнообразить пищу и скучно без общения с другими представителями своего вида, помимо нас троих.

Просто человек представлял собой общественное существо – как ни крути и как ни увиливай от этого. Сейчас, когда я взялся следовать этой мысли, ярое стремление некоторых моих соотечественников не переосмыслить, а разом отбросить все общественные установления, не разбираясь, показались мне комически-бестолковыми. Совсем не потому, что отбросить нельзя. Это-то как раз очень даже можно. Просто ведь «отбрасыватели» сами не понимали, к чему в конечном итоге стремятся и к чему их «отбрасывание» способно привести. Можно наткать километры воззваний из разнообразных, красиво звучащих словес, но одно оставалось очевидно: эти ниспровергатели представляют себе свой идеал весьма однородно. Таковой не выходил за пределы невыразимого наслаждения и давшегося без усилий запредельного успеха для них лично. А слова про общее благо оставались только словами.

Получалось, что если взвесить на весах здравого смысла все возможные пути развития человеческого сообщества, то выходило, что, как правило, оно и шло примерно путём оптимального для себя блага, с некоторыми поправками на обстоятельства – тем самым путём, которое хотелось пожелать ему и себе в частности.

Получалось, что мир скорее способны испортить шумные, при этом невразумительные воззвания, чем простое следование логике развития общества. Само оно развивалось так или иначе по пути наибольшей целесообразности, а вот рассуждения на тему «как нам всё обустроить», во-первых, сбивали с толку, во-вторых, внушали по виду утопические, а по сути самые настоящие антиутопические, страшные в реальности идеи. Ведь большинство мечтателей совершенно не представляют себе последствия своих «гениальных проектов», не давали себе труда представить. Их целью было не будущее, а бойкие и красивые суждения о нём.

В этом крылся коренной недостаток моего родного мира – в стремлении людей, не способных по складу мышления продумывать действие более чем на один шаг вперёд, браться за обустройство страны, планеты и даже Вселенной.

Я проснулся от нервной дрожи, болезненно сотрясавшей тело. Почему-то хотелось плакать – почти забытое ощущение, ничем не объяснимое, пугающее. Прошёл всего миг с момента пробуждения, но воспоминания об увиденном и обдуманном подёрнулись пеплом, а ещё через мгновение – практически полностью стёрлись. Я только и запомнил, что размышлял о родном мире и путях его развития. И размышлял невесело.

У костра дежурил Ниршав. Стоило мне пошевелиться, как он встал, наклонился ко мне, помог улечься поудобнее.

– Есть хочешь? Нет? Ну, смотри… Осталось мясо, и Аштия обещала утром попробовать запечь требуху. Если, конечно, у неё руки дойдут. Если не дойдут, придётся мне пробовать.

– А ты умеешь? – вяло удивился я.

– Ты мне покажи такого военного, который в походных условиях не научится готовить трофейное мясо! Нет таких! Просто я это дело не люблю, вот и всё.

– Кто ж любит…

– Был у нас в учебном полку один парень, обожал готовить. Дай только пару продуктов – живенько изобразит что-нибудь съедобное! Из такого дерьма, бывало, конфетку делал, что мы диву давались. Зато почти никогда в наряды не ходил, и котёл никогда не драил. Думаю, даже не знал, как это делается. А мы зато ели от пуза всякие разнообразные яства. Он бы и здесь не растерялся… Правда, там у него был доступ к перцу. Здесь даже этого нет… Если что и докучает сильнее, чем отсутствие соли, – так это отсутствие пряностей. Ужас просто, я, наверное, скоро от пресной пищи с ума сойду…

Я снова уснул под аккомпанемент его болтовни. Проснулся уже днём, когда на огне весело кипело что-то привычно-мясное, сбоку на углях шкворчало нечто неопознанное, но, должно быть, тоже вкусное, а Аштия неподалёку от костра, на самом ровном из имеющихся месте ковырялась в моей давешней добыче.

– Уже можно брать штуковину руками?

Женщина лишь скользнула по мне взглядом – сознание её явно гуляло где-то очень далеко и едва воспринимало окружающий мир.

– Высоковат фон, – пробормотала она. – Но брать можно, видишь? Я ж жива. Ничего, выветрится. – И снова углубилась в своё занятие.

Ниршав был хмур и зол на весь мир.

– Как я и предполагал! – объявил он. – У Аше руки не дошли ни до чего, кроме этой высокотоксичной фигни. Аше!

– М-м? Иди к чёрту, Ниш, не мешай.

– Видишь? Почки пришлось чистить мне. Терпеть не могу чистить почки.

– А я должна это дело обожать? – в задумчивости спросила Аштия, вертя одну из цепочек агрегата перед глазами.

– Я не говорил, что ты что-то должна. Но мы могли бы поделить обязанности.

– Хочешь сам разбираться с артефактом, двоечник? Иди, помогай.

– Да ну тебя! Тебе лишь бы меня укорить. Сама-то тоже не блистаешь знаниями по магии.

– Потому и не могу изучать штуку одним глазом, другим глядя в мясо. Изворачивайся сам. Хоть разок можешь ведь приготовить еду без моего участия. И отстань, пожалуйста. Не только тебе бывает нужно сосредоточиться.

Он вздохнул шумно и демонстративно, но собеседница уже ушла в своё занятие и проигнорировала его с полным правом. Я, кряхтя, поднялся, пересел поближе к костру и взялся за бурдюк – теперь вода в нём, к счастью, не приобретала неприятный привкус, как в самом начале. Раньше, в моменты дикой усталости и жажды, на бегу не было вкуснее воды – любой, даже с мерзким привкусом, даже солоноватой. Сейчас хотелось пить только свежую.

– Ну что, можно пробовать, – Ниршав подцепил обжарившееся со всех сторон нечто, перенёс на вы скобленный кусок демонской шкуры. – Давай, пробуем. Хорошая штука. Давай.

– Что это?

– Требуха с яйцами в нутряной оболочке. Вообще-то туда много что нужно добавлять, но что уж сделаешь… Приходится ограничиваться тем, что есть. Будешь?

– Не уверен.

– Да ладно тебе. Пробуй, дружище! Тебе надо подкрепляться, совсем с лица спал. – Офицер ловко располосовал «пирог» на ломти и вручил мне один из них. Выглядело неприглядно, и попробовал я с опасением. Не сказать чтоб кушанье оказалось ошеломляюще вкусным, но свою порцию я охотно доел и запил отваром из шлема-кастрюли. – Ну как?

– Даже очень.

– Во-от! Эх, перчика бы… Аше, иди поешь, а то остынет. Потом добьёшь свою игрушку.

– Свою, – пробормотала женщина, откладывая трофей и принимая из рук Ниршава кусок «пирога». – Можно подумать…

Она угрюмо жевала, слушая наш не обязывающий дружеский трёп, а может, и не слушая, вместо этого думая о чём-то своём. Под её взглядом мне стало неловко, захотелось тоже помолчать, Ниршав же ничего такого не чувствовал, безмятежно рассказывал о своём друге – выпускнике магической Академии, хорошем демонологе, который много что рассказывал о своих подопытных «питомцах», но всё больше забавное. Глядя на Ниршава, я и сам перестал обращать внимание на нашу спутницу, разве только изредка взглядывал на неё – мне казалось, она хочет что-то сказать.

– Аше, тебе что – совсем не смешно? – обратился к ней Ниршав, рассказав очередную залихватскую историю про скабрезный «поединок» своего приятеля с демоницей типа «суккуб».

– Слушайте, я, похоже, поняла, что это за штуковина такая.

– Ну, и что это? – офицер в задумчивости выкромсал кусок сырого мяса с остатка туши, бросил на угли. – Пригодится?

– Уж не знаю… – она вдруг усмехнулась, и из этой её улыбки глянуло на нас воплощение поймавшего нас в плен мира и самой демонической сущности женщины. Наверное, с такими глазами они отправляют любящих их мужчин на смерть. С такими глазами изводят их и заставляют изнемогать от любви и ненависти. – Смотрите сами. Я б сказала, что это – приспособление для телепортации.

– Угу… – Ниршав равнодушно кинул в рот последний кусок «пирога», прожевал.

А потом, видно, пришло понимание. Глаза округлились, несколько мгновений он, позабыв, что надо бы разогнуться и заодно подобрать нижнюю челюсть, смотрел на Аштию снизу. Потом захлопнул рот, выпрямился, прочистил горло.

– Чего? – Женщина развела руками. – Что это такое?

– Телепортационная…

– Телепортационная система?! – Офицер вскочил. – Куда? В каких рамках?!!

– Не могу с уверенностью сказать, но, как понимаю, действует он в рамках системы и по крови.

– По крови?! – Он слышно глотнул.

– Да, Ниш, по крови, – она повела взглядом в мою сторону. Бешеный взгляд, затаённый. – Поясняю для неграмотных. Если я не ошиблась, эта вот крохотная штуковина способна перенести нас в том числе и в человеческий мир. В один из двух. Поскольку параметры нужного мира сюда можно ввести только одним способом – посредством порции живой крови. Крови свежей. То есть артефакт перенесёт нас в мир, где родился тот из нас, кто даст свою кровь для этой цели, – Аштия снова развела руками. – То есть у нас два варианта. Ведь мы с Нишем – уроженцы одного мира. Ты, Серт, – другого.

– Я одного не понимаю, – поспешно бросил Ниршав. – Почему два?

– А сколько же, по-твоему?

– Брось, Аше, ты ж не всерьёз. Ты же не рассматриваешь всерьёз возможность переместиться с мир, где родился Серт.

– Откуда такой вывод?

Офицер захлебнулся воздухом. В какой-то момент мне показалось, что он сейчас задохнётся.

– То есть как?! Ты о чём говоришь?! О чём, чёрт тебя побери! Я не могу поверить, что ты всерьёз. Издеваешься, да?

– Нет. Я не шучу.

– Что? Что «не шучу»?! – Ниршав уже орал. – Нас двое! Двое, а он один!

– Сколько бы ни было.

– Да что, чёрт побери, мы забыли в его сраном мире?! В этих задворках, без магии, невесть где?! Кто он там? Младший помощник старшего поливальщика улиц?! И кто мы в Империи, Аштия! Не сходи с ума, чёрт побери!

– А какое это здесь имеет значение?

– Ну как какое? – он изнемогал от непонимания, почему она с ним не согласна. – Как какое?!!

– Обрати внимание на один немаловажный момент, – таинственность сползала с неё, как простыня с тела обнажённой женщины. – Именно Серт вынес этот артефакт оттуда. Он имеет несомненное преимущество.

Ниршав растерянно посмотрел на неё.

– Прости?

– Серт вынес нам этот артефакт. Он будет выбирать первым.

– Что выбирать?! Куда нам двоим идти за ним одним? – мужчина скрипнул мечом, вынимаемым из ножен. – Нет, чёрт побери! Ничего он выбирать не будет. Выбирать будем мы. Потому что нас элементарно больше. И мы – сильнее.

У меня засвербели кончики пальцев. Я без спешки вынул из-за пояса нож.

– Мы? – Аштия приподняла бровь. – Отнюдь. В своих суждениях ты в меньшинстве, Ниш.

– Я не понимаю этого, Аше. Объясни мне – по чему?

– Я уже тебе всё объяснила. У Серта – несомненное преимущество, потому что только благодаря ему этот предмет у нас вообще есть.

– Да он никогда не разобрался бы, что это за фигня такая, никогда не справился бы с нею, даже если б ему казнь грозила! Что он без нас?! Он без нас тут, как и там – тьфу!

– Если ты не прекратишь размахивать передо мной своей железякой, – предупредил я, – я начну махать перед тобой своей.

Со сдержанным шорохом в воздух взметнулся диск Аштии.

– Имейте в виду, мальчики, у меня единственной тут есть магическое оружие! – Края диска подёрнула тончайшая паутинка из крохотных ветвистых молний. Очень эффектно и красиво. И страшно. – Так что укоротитесь. Оба. Я сказала – выбирает Серт.

– Объясни мне хотя бы: почему, Аше?

– Потому что это честно.

Она сказала это так просто и буднично, что я решил – послышалось. Немыслимо поверить, что в подобной ситуации кто-то всерьёз, кроме обиженного, конечно, может использовать подобный аргумент. Где в сознании человека располагается «честно» и где – желание вернуться к привычной жизни, к власти, к богатству и влиянию, зависящее, по сути, только от твоей готовности на этом настоять? Ведь с Ниршавом тут не поспоришь, их действительно двое против меня одного. И в моём родном мире они будут ничем, абсолютным и подавляющим ничем.

Но Аштия совершенно спокойно смотрела мне в глаза, и Ниршав, бесившийся до немоты, не играл. Зачем было играть? Он-то знал её лучше, дольше, чем я. И если вспыхнул так ярко, значит, причины были. Взвешивая ситуацию на весах своего здравого смысла и жизненного опыта, я не мог поверить своим ушам и глазам. А верить приходилось.

– Итак, Серт, что ты скажешь?

– Только посмей, – прошипел офицер.

– Заткнись, Ниш! Немедленно! – голос госпожи Солор в эту минуту звучал именно так, как и должен звучать голос Главы Генштаба, одёргивающего зарвавшегося подчинённого. – Серт?

– Я предпочёл бы с вами. В Империю.

Бровь Аштии приподнялась красивой дугой. Всё-таки она привлекательная женщина, каков бы ни был её характер.

– В Империю? В самом деле?

– Да. Да, я понимаю, это, наверное, выглядит странно… Родина, воспоминания, всё такое… Это понятно. И не скажешь, что у вас лучше, чем у нас. Просто, понимаешь… У нас принято прятать настоящее под словесами. Красивыми. Вежливыми. Тактичными. Этому то не скажи, тому – это. Частокол запретов, смысл которых давно потерялся, который создаёт иллюзию всеобщей любви. Три раза «ха-ха» на тему всеобщей любви. Слушаешь какого-нибудь подлеца, который говорит о собственном беспокойстве за общее благо, за жизнь и счастье окружающих, и знаешь, что он нагло врёт, и он знает, что врёт, и все это знают. А это ведь норма! Для нас – норма. А ещё норма, когда общественным благом занимаются те, кто ничего в своём деле не смыслит. Они – как и все, сами себе мысленно изображают такую картинку, какую хотят, и живут себе в картинке, а не в реальном мире. Все так живут. Можешь представить, что получается? Задолбало. Всё – брехня, причём наглая. А самая большая наглость – это форма власти. Придумана якобы в интересах большинства, а в действительности угождает тому, кому повезло дорваться. Обычно – человеку совершенно негодному для правящей роли… Лучше уж как у вас – есть император, и с ним всё понятно. Он умеет править, он сумел власть захватить и удержать, сумел всё обустроить, навести порядок. А значит, завтра будет так же, как было вчера, и через год, скорее всего, тоже будет, как было. Можно спокойно привыкать, рассчитывать, планировать. У нас – не так. У нас только ненормальный или чванливый планирует на двадцать лет вперёд, и верит, что всё будет именно так, как он запланировал… Да, конечно, меня тошнит от вашей кастовости, от абсолютной зависимости низших от высших…

– У вас – иначе? – быстро спросила Аштия.

– У нас? Ну, где как. Но, где бы как ни обстояло, формально считается, что нет.

– А реально – есть?

– Реально – есть, да. Не везде, но… Это очень долго объяснять, рассказывать… В общем, чтоб не рассусоливать, я предпочитаю выбрать наименьшее зло. Вашу Империю.

Женщина посмотрела на Ниршава – тот, хмурый, стоял опираясь о меч и всем своим видом показывал, что болтовня его, конечно, совсем не интересует, но раз уж, слава чуду, всё получится по его, то ладно уж, треплитесь сколько хотите.

– Ладно. Вопрос решён. Каковы бы ни были резоны, мы все вместе отправляемся в Империю. Прямо сейчас, или как?

Ниршав поиграл желваками.

– Не знаю, как ты, а я тут просто усидеть не смогу, зная, что есть возможность выбраться на волю, – он покосился на меня, сделал движение что-то сказать, остановил себя и всё-таки выдавил: – Серт, извини меня.

– Ладно, проехали.

– Ну и ладушки. Не думаю, что ты пожалеешь, что сделал такой выбор. Уж я об этом позабочусь, верь мне!

– Ловлю на слове.

Усмехнувшись, Аштия шагнула ко мне, взяла меня за локоть, да так, что и моя ладонь оказалась над её локтем. Да, среди уроженцев их мира не знали рукопожатия, но, как можно было видеть, какие-то аналоги имелись. В этот момент её глаза казались бархатными, но, может быть, так казалось из-за отсветов костра, щедро рассыпаемых им вокруг. Уже почти стемнело, воздух вздохнул холодком, налился неприятной влагой. Нас пока грела горячая пища, поглощённая совсем недавно, поэтому о приближающемся ночном холоде мы лишь знали. В принципе. В перспективе.

– Спасибо, Серт, – сказала женщина. И не добавила то, что могло подразумеваться под этими словами. Не уронила обещание вроде того, которое произнёс Ниршав, – я знал, она привыкла очень внимательно относиться к любому своему слову. Это качество невозможно было не уважать. – Что ж!.. Раз так – собираемся. И, собираясь, имейте в виду – мы никогда больше сюда не вернёмся. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Сердце сжалось, стоило мне услышать это – я удивился самому себе. Такая тоска не накатывала на меня даже в те минуты, когда пришло чёткое осознание, что, скорее всего, родной мир мне больше не доведётся увидеть. Под ложечкой стиснуло при мысли, что по заброшенному городу я сегодня гулял в последний раз.

Но спорить с решением этих двоих мне и в голову не пришло. Да, ощущение неотвратимой гибели, прежде постоянно нависавшее над нами, как своды пещеры, давно отступило. Мы все осознавали, что сейчас смерть не грозит нам непосредственно, достаточно лишь быть осторожными. Но всё-таки присутствовало в воздухе что-то такое… чужеродное. Угрожающее. Всегда готовое обещать какую-то таинственную, но из-за этого не менее смертоносную опасность.

Ниршав и Аштия поспешно взялись облачаться в доспехи; несмотря на торопливость, каждое действие они совершали тщательно, перепроверяя не по разу, как затянуты ремешки и не натирает ли где. Я вытащил из костра ярко полыхающую ветку и обыскал землю и камни вокруг, осмотрел пространство под пологом. Потом – вещи в сумке. Потом – снова землю. Вздохнув, вылил воду из бурдюка и заткнул его за пояс.

– Хочу оставить это на память.

– Ну, смотри, – Аштия старательно застёгивала наручи. – Тебе, кстати, рекомендую тоже приготовиться. Надевай «когти». Невозможно даже представить себе, где именно мы окажемся после перехода.

– Что вам может грозить в мире, где ты и Ниршав – такие крупные шишки?

– Что угодно, Серт, что угодно. Ни мой титул, ни положение не делают меня бессмертной. Что уж там говорить о Нише… Закинь все дрова в костёр. Мне нужно много света.

– Мы ведь не успеем затушить. А если начнётся пожар?

– И что такого страшного произойдёт? Просто немного пополыхает. Едва ли кто-нибудь пострадает. А если и пострадает, то и фиг с ними.

– Ну, не знаю, – я стащил с опор шкуру, подхватил огромную охапку валежника, навалил её на костёр. Тот охотно вцепился в порцию топлива.

– Как понимаю, Ниш, ты не горишь желанием предоставить свою руку?

– Не хотелось бы…

– Ну конечно, – женщина произнесла это иронично, но и в какой-то степени равнодушно.

Аштия спокойно раскладывала перед собой артефакт и все его «конечности», заглянула и в аптечку, вытащила оттуда средство для дезинфекции, имперский аналог хлоргексидина, и лоскуток ткани. С трудом освободила часть руки над наручью, для чего пришлось сильно задрать наверх рукав кольчуги и одежду, конечно, тоже.

Она старательно протёрла руку, потом – одно из «щупалец» трофея.

– Что – ты будешь дырявить себе руку? – удивился я.

– Естественно. Я же говорила – эта штука работает на живой крови. Придётся втыкать вот это, – она потрясла оконечностью гибкого шнура, – в вену. Умеешь?

– Э-э… Боюсь, что не особенно…

– Что ж, сделаю сама. Даже и лучше. Своей руке всегда доверяешь больше…

– Не всегда, – отрезал Ниршав, обхлопывая себя по бокам. – Ну наконец-то… Даже как-то не верится, что всё наконец закончилось.

– Подожди говорить «гоп». Нас ещё может размазать в межреальности, вместо того чтоб перенести на место.

– Э нет, так дело не пойдёт. Всё будет отлично, ясно тебе?!

– Ясно, – она улыбнулась снисходительно, будто ребёнку. – Ну, штуковина столько провела в области высокого фона, что она должна была зарядиться. Энергии хватит. Готовы?

– Готовы.

Поморщившись, Аштия с усилием ввела в руку длинную тупую иглу. Задышала тяжело – я очень хорошо понимал её, помимо болезненных ощущений здесь должна была присутствовать опаска, страх перед магией, которую ты поневоле впускаешь в собственные жилы, в своё тело. Заметив мой напряжённый взгляд, она улыбнулась мне, ободряя. Придерживая пальцами иглу, воткнутую в тело, Аштия нагнулась, разглядывая артефакт, который ожил, засиял блестящими цветными вставками, заурчал, словно настоящий автомат. Помедлив, госпожа Солор выдернула иголку и, выпустив её из пальцев, принялась обматывать руку, опускать рукава, заправлять их под наручь.

– Что делать-то? – нервничая, спросил я.

– Встань поближе. Средство спрячь в аптечку, будь так добр. Всё взяли. Ничего не забыли?

– Если и забыли что-нибудь, так гори оно всё синим пламенем! – крикнул Ниршав, беря её под локоть. – Серт?

– Пройдет год, и ты будешь с приятной ностальгией вспоминать случившееся, – улыбнулась женщина.

– Это?! Никогда!

Аштия что-то произнесла в ответ, и Ниршав не спешил закрывать рот, но всё сказанное ими утонуло в дыхании воздуха, ставшего из холодного густо-тёплым, упругим, пахнущим так же неприятно, как пахнет рентгеновская установка. Земля задрожала под ногами, потом я понял – это не земля, а что именно, разглядеть оказался уже не в состоянии. Почему-то ни руки, ни ноги, ни голова не повиновались мне, как и органы чувств – я знал, что есть и запахи, и звуки, и всё прочее, но ощущения буксовали.

И мысли тоже перестали течь в тот момент, когда грязно-серое небо демонического мира проглотило меня и повлекло по эфирному аналогу пищеварительного тракта, перекатывая с боку на бок и протрясая до печёнок.

Глава 11 Возвращение в пекло

Сознание возвращалось волнами, отнюдь не сразу и не всё – сначала дало о себе знать восприятие тепла, потом – зрение, потом – слух. Я разлепил веки, которые, оказывается, плотно прижмурил на рефлексе, и в глаза мне ударило многоцветье. Оказалось, это больно – после серости и монохрома пустошей демонического мира увидеть разом пронзительно-синее небо в густящихся белых облаках, режущее глаз жёлтое сияние солнечных лучей, зелень под ногами и по сторонам.

Ароматный до боли воздух влился в лёгкие, и этот аромат тоже был шоком. Там я не осознавал, чем пахнет ветер, чего ему недостаёт, здесь же в первые моменты не решался вдохнуть полной грудью, опасаясь, что потеряю сознание. И так-то не просто попасть разом из ночи в день, а уж из приглушённой вечной блёклой полутьмы нечеловеческого мира в солнечный полдень человеческого – намного труднее.

Рядом по-прежнему стоял Ниршав со шлемом под мышкой, с другой стороны – Аштия, кончавшая заправлять рукав под наручь. И это было единственное, что осталось от мира, окружавшего нас меньше минуты назад. Впрочем, может, и больше – бог его знает, сколько длился переход.

– Господи… Аше… Это ж… Это ж наш!.. Наш, человеческий мир… Господи, какое небо…

– Ниш.

– Боже мой! Наконец-то… – он тяжело, со всхлипами дышал. – Тысячу золотых жерновков храму, тысячу…

– Ниш, заткнись!

– Слушай, дай мне насладиться…

– Ниш, посмотри, где мы оказались, – коротко, напряжённо, зло бросила женщина.

Мы стояли, как обнаружилось, в самом центре долины, имевшей, пусть и с оговорками, форму блюда. Справа её отчерчивал умеренно-рослый горный кряж, заросший лесом, слева – тоже лес, но долинный. Не знаю, почему я вначале посмотрел по сторонам, потом уже вперёд, может быть, по въевшемуся стереотипу, глубинному представлению, что можно не видеть чего-то за пределами поля зрения, но уж то, что перед собой, увидишь обязательно.

Перед нами длинной бахромистой полосой вытянулись конники.

Я оглянулся назад: за спиной примерно на том же расстоянии тянулась другая подобная полоска, только не конных. Пехота, что ли? Или просто оседлали существ, мало похожих на лошадей? В магическом мире всякое возможно. Посмотрев на Ниршава, увидел, как восторг смывает с его лица настоящая паника. Взгляд Аштии, брошенный на меня, был колюч и неприятен.

– Поле боя, мать твою! – выдал офицер. – Стоп! Перед нами – наши. Флаги!

– За спиной при этом – враг. Имей это в виду. Надень шлем.

– Он же не чищенный!

– Ты идиот? – осведомилась Аштия холодно, и Ниршав без дальнейших разговоров натянул на подшлемник шлем, из которого перед переходом всего лишь выплеснул остатки пищи.

– Почему бы тебе не подать сигнал своим, что ты тут? – осторожно спросил я.

– А где гарантия, что наши до меня доскачут первыми? – женщина выговаривала фразы абсолютно спокойно, бесчувственно. – Нет, придётся ждать. Не двигайтесь резко, всё делаем осторожно. Сейчас мы разойдёмся, чтоб было больше шансов пережить конный налёт, и медленно шагаем навстречу нашим… Подожди, Серт! – Она поспешно стянула кольчужную перчатку, потом – замызганную замшевую. Сняла один из двух перстней, украшавших пальцы её левой руки. – Держи. Когда конница приблизится, погромче ори: «Я свой!» и показывай этот перстень. Если спросят, скажешь, что ты мой человек. Человек Аштии Солор. Всё ясно?

– Да.

Я без особого напряжения понял, что она имела в виду. Действительно, несущиеся кони с большей вероятностью сметут кого-нибудь из плотно стоящей троицы. Одиноко вставшего человека им миновать будет проще, если, конечно, возникнет такое желание. Может быть, меня, не разбираясь, просто приколют копьём, располосуют саблей (или с чем тут конники воюют) – а может, и решат сперва разобраться с неизвестно откуда взявшимся человеком без доспеха. На этот счастливый случай мне и дано кольцо. И указания орать как можно громче. Глядишь – услышат.

А самой Аштии Солор подавать условные знаки издалека действительно было чревато. Захватить вражеского предводителя мечтает любая армия. Устрой войска гонку за ней – неизвестно, кто успеет первым.

Женщина медленно сняла шлем и подшлемник, встряхнула влажными от пота волосами и высоко подняла голову. Осанка – величавая, уверенная – без труда обличала в ней аристократку самого высокого происхождения. С такой уверенностью и неколебимостью шагать навстречу лошадиной лавине, ощетинившейся металлом, едва ли смог бы один из десяти человек в этом мире, а в моём – вряд ли хоть один из пятидесяти. И дело тут не в чувстве собственного достоинства: спорить с инстинктом трудно, для многих невозможно. Здесь была ещё железная выдержка, воспитанная годами торжества над своей натурой.

Шагая, она лишь изредка и почти незаметно оглядывалась назад. Я не оглядывался вовсе, я и так знал, что та армия тоже сдвинулась, и лучше не видеть, насколько она близка. Аштия и Ниршав двигались плавно, спокойно, я старался действовать так же, чтоб не отличаться от них, чтоб конники поняли – я тоже один из них. В какой-то момент госпожа Солор опустила руку, сняла с пояса диск и, помедлив, развернула его к конной лавине. Сделала знак, который не имел, похоже, никакого другого значения, кроме извещения – здесь человек, обладающий знаком высшей военной власти Империи. Вам видно?

Невыносимо было смотреть на строй, надвигающийся на нас с бешеной скоростью, но не смотреть было нельзя. Когда я разглядел в общей массе металл выставленных вперёд копейных наверший, оскаленные лошадиные морды и шлемы над ними, показавшиеся мне абсолютно глухими, я прикрыл глаза лишь на миг, чтоб убедить себя: не видеть – страшнее.

И поспешил поднять руку с кольцом (которое пришлось надеть печаткой в ладонь ещё и потому, что иначе с «когтями» оказалось невозможно).

– Свой, свой! – заорал я изо всех сил, хотя в навалившемся на меня грохоте не слышал ни себя, ни того, кричат ли что-нибудь Аштия и Ниршав.

А через миг кони и люди окружили меня. «Я жив, – отметил машинально. – Уже хорошо». Меня толкнули лишь раз и не со всего маха, иначе б костей не собрал, а так лишь пошатнулся, отпрыгнул, уворачиваясь заодно от другого конника и его небольшого щита, которым боец на подобной скорости без проблем мог покончить со мной. Один толчок – и я под копытами. И это всё.

– Свой, свой! Я человек Солор!

Один из бойцов придержал своего коня возле меня.

– Посыльный? – гулко крикнул он. – Пехота? Там твои, – и махнул перчаткой и поводьями.

Конь в бешенстве задрал голову и затанцевал.

Облегчение навалилось, как ужас, но не придавило, а наоборот, придало лёгкости, словно подбросило над землёй, толкнуло бежать в указанном направлении. И здесь был не страх, что окружающие могут решить, будто я не тот, за кого они меня приняли – скорее, желание влиться в контекст, перестать быть оторванным от массы элементом… Перестать быть чужим. Если не стать своим, то хотя бы таковым казаться.

Теперь, когда я уже приближался к тылу конной армии, опасность становилась всё меньше. Здесь на меня уже никто не накинется без предварительных выяснений, раз уж первые ряды пропустили. Теперь следовало убраться с открытого места, чтоб не попасть под ноги тяжёлой пехоты, шквал магии или брюхо какой-нибудь боевой твари, несущей на себе целый артиллерийский батальон. О том, какие проблемы могут ожидать меня посреди поля битвы, я мог лишь догадываться, потому что о ведении военных действий в Империи знал лишь по нашему вечернему трёпу с Ниршавом и Аштией.

Мысль и в самом деле проскочить в тыл лёгкой пехоте, воспользовавшись кольцом Аштии, на что мне, сам того не зная, намекнул конник, возникла в сознании, как единственный выход. Выскочив на открытое пространство, я повернул влево, туда, куда приблизительно махнула перчатка. Мне трудно было оценить, какое из застывших в готовности пехотных подразделений годятся для того, чтоб попытаться через них просочиться и не потерять при этом голову.

А мгновение спустя упругая волна незримой, но ощутимой мощи накрыла пространство надо мной. Магическая атака оказалась беззвучна, но какое это имело значение, если её присутствие и её воздействие ощущались всем телом. Меня швырнуло на траву, уже истоптанную сотнями сапог и копыт, прокатило по ней. Буквально в нескольких метрах от меня в землю вонзилось что-то незримое, и дальнейшее выглядело буквально как взрыв артиллерийского снаряда: выброс земли, ударная волна – всё как положено.

А следом со стуком мешка яблок, рассыпавшихся по полу, – барабанная дробь.

Первые мгновения я не решался поднять голову, чтоб посмотреть наверх, но когда всё-таки сделал это, понял, что бесполезно. Там, в наливавшимся облаками небе, разворачивалось настоящее сражение, которое немыслимо было рассмотреть в подробностях. Я видел проскальзывавших по воздуху, словно по льду, существ, вызвавших в памяти разнообразие фауны демонического мира, ощущал движение магических сил волнами, полосами, концентрическими кругами, вспышками. Сталкиваясь между собой, они расцвечивали пронзительно-синее небо пятнами всех вообразимых оттенков.

В какой-то момент ящероподобных существ и магии над головой стало так много, что не видно было облаков и потоков солнечного света, то и дело пропадающих, но возвращающихся вновь. Я осознал, что уже какое-то время стою на одном колене, словно надеясь врасти в землю и пропасть из виду, хотя бы таким способом стать неуязвимым. Дико оглянулся – в этот момент на истоптанном пятачке земли я пребывал в полнейшем одиночестве. И это дало мне возможность осознать – магическая атака пришлась по тому месту, где я нахожусь, лишь самым краем. В основном удар прокатился по выстроившимся в готовности отрядам.

Пехотный отряд, который я видел со своего места, сопротивлялся налёту, и весьма успешно, как я мог понять по тому, что построение и теперь сохранялось. Они защищались от волн магии щитами, и мне пришло в голову, что их конструкция подразумевает какую-то магическую поддержку. Не зря же бойцы уповают на них в сложившейся трудной ситуации.

Подхватившись с земли, бросился к ним, уже не особо боясь реакции на меня: если уж удалось проскочить через конницу, с пехотой как-нибудь решим вопрос. Однако, уже подбегая к полосе щитов (за это время меня успело дважды сшибить с ног и покатать по траве, но каждый раз удавалось быстро вскочить на ноги, мысленно радуясь, что удар снова пришёлся не прямо по мне), я предусмотрительно развернул ладонь, демонстрируя перстень. Не факт, что его разглядят, но шансы есть.

– Свой! – взвыл я, подбегая.

– Кто? – гулко ответили мне – неизвестно кто, потому что из-за щитов были видны совершенно одинаковые шлемы, хоть и без забрал, но всё равно делавшие лица одинаковыми.

И поди угадай, как нужно отвечать на такой вопрос.

– Человек Аштии Солор! – и поднял руку повыше, в надежде, что хоть кто-нибудь оценит мою предусмотрительность.

Цепочка щитов ненадолго разомкнулась, пропуская меня, и сразу сомкнулась вновь. Издали звук барабанов перекатился, как груда камней. Рядом с собой я увидел шлем со «стрелкой», глаза и часть щеки, не скрытую бородой. Боец второго ряда отвёл щит в сторону и подтолкнул меня дальше, в глубь строя.

– Давай туда.

Спросить? Мне это и в голову не пришло. Имей я свои планы, мог бы соотнести их с происходящим, но в голове царила звенящая, великолепная пустота. Магический налёт вышиб из сознания последние обрывки идей, которые там были. Продираясь сквозь строй, я был вынужден двигаться со всеми вместе, в едином ритме, разумеется, чтоб не попасть под чужие сапоги. Положим, пехоте не так легко будет затоптать меня, но и создавать проблемы ребятам – не дело. Тем более если от безупречности их действий зависит их жизнь.

Меня проталкивало сквозь строй уверенно и решительно – даже если б я задумал сейчас свернуть куда-то, у меня ничего бы не получилось. Такой своеобразной и мощной перистальтике человеческой группы, сплочённой выучкой, уставом и желанием жить, трудно было сопротивляться, раз уж сунулся. Да я и не собирался. Время от времени поднимая голову от земли и чужих сапог, щитов и мечей, я оглядывался, пытаясь разобраться, где что, какова дислокация остальных отрядов и где – хотя бы приблизительно – командный пункт, где можно будет позднее искать Аштию, если она выжила.

Если вообще пожелает общаться со мной теперь, когда мы уже больше не в отрыве от цивилизации. Когда она – снова самый крупный военный чин в Империи, кроме, может быть, Верховного главнокомандующего, его императорского величества.

В отдалении я разглядел бьющиеся по ветру флаги – можно было предположить, что именно там и находится центр управления. Кстати, вон и человек в доспехах, поднявшийся над толпой, – его прикрывают люди со щитами, но так, чтоб не помешать передаче команд. У него в руках диск… Диск! Нет, это явно не Аштия. Это какой-то мужик. Видимо, как и упоминала госпожа Солор, диск не только знак власти, но и универсальное средство быстро и просто передавать команды. К тому же и диск не золотой, а просто белый.

А в следующий миг меня уже толкнуло к рослому мужику в таком же доспехе, как и у остальных, но с ярко начищенной бронзовой накладкой на плече. Видимо, из командиров. Не из крупных, конечно.

– Давай своё донесение! – прорычал он мне в лицо. От него пахло луком.

– Нет у меня донесения.

– То есть? Ты же посыльный? Из ставки командования, или как?

– Нет.

Меня оглядели с ног до головы.

– Тогда кто ты такой?

– Я – человек Аштии Солор, – и всё тем же дружелюбным жестом продемонстрировал её перстень.

– В смысле – человек Дома Солор?

– Нет, один из её людей. Она вернулась.

Он воззрился на меня в недоумении, с недоверием, крайним изумлением.

– Госпожа Солор жива?

– Да. Она вернулась только что.

– Вернулась?!

– Да.

– Твою мать! – сказано это было с воодушевлением и даже, я бы оценил – с удовольствием. Он изрёк ещё пару ругательств, куда более крепких, но всё с той же интонацией – и не искушённый в воинской жизни человек догадался бы, что о негодовании тут речи не идёт. – Где она была-то?

– В демоническом мире, – нетерпеливо ответил я. – Слушай, всё потом объявят, я уверен. Не до того сейчас.

– Тоже верно, – протянул он разочарованно. Слышно его было плохо – воздух наполняли весьма экзотические звуки. Грохот магического боя был мне в новинку, но он немногим уступал шуму боя – тому, который был бы мне более привычен.

– Эй, а почему вы не отступаете? – крикнул я, оглянувшись в ту сторону, где ветер рвал с древков роскошные яркие полотнища, потерявшие половину своей красоты в тот момент, когда солнце окончательно скрылось за сгустившимися в перину облаками. – Знак же дают!

Тот сигнал, который подавал человек в доспехах и с диском, был мне знаком. Его Аштия показала мне одним из первых.

– А ты что, эти сигналы знаешь?

– Все знаю.

– У нас убило офицера. И его двух помощников. Отвечаешь головой?

– Отвечаю.

– Тогда командуй. Куда и как отступать?

– Назад в полном боевом порядке. На переход, – припомнил я те выражения, которыми сыпала Аштия, демонстрируя мне сигналы.

Как ни странно, меня легко поняли – видимо, я верно заучил термины и выражения. Сотник (а может, и полусотник – вряд ли этот командир носил чин пониже) развернулся всем телом, едва не зацепил меня щитом.

– Оружие опустить! Порядно – назад! Марш!

Орал он зычно – голос вполне перекрыл общий шум и даже барабаны, отбивающие теперь не рваный, сложный ритм, а примитивный, тот, под который удобнее всего размеренно шагать. Я, двигаясь со всеми вместе, вытянулся, чтоб различать сигналы мужика на возвышении.

В мою сторону немедленно повели диким взглядом. Моё поведение явно настораживало местного командира, только вот чем – сперва я не понял.

– Эй, бойцы! Защищать командира! – и многозначительно потыкал пальцем в ближайших – видимо, чтоб не смогли отвертеться.

Вокруг меня тут же выросло три щита, ещё больше загородившие обзор. Однако возмутиться я не успел – сотник поспешил заметить:

– А то у нас уже трое из начальствующего состава легли, последнего придётся беречь… Эй, что-нибудь там приказывают?

– Ещё один переход назад. Ускоренно.

– Назад, не ломая порядка: марш!

– Слушай, мне вообще видно плохо.

– Если тебя убьют, плохо будет всем. Так что выкручивайся… Не ломать боевой порядок, вашу мать!

Едва передние ряды отступили следом за таким же пехотным «квадратом» по соседству и вытянулись опять в единый, безупречный во всех отношениях ряд, мимо них, обдавая бойцов «ароматами» отработанной магии, промчались огромные ящероподобные твари. Строй по двое, иногда и по одной, и длинной чередой, сперва показавшейся мне бесконечной. Каждая была навьючена местными тяжёлыми магическими орудиями, в разновидностях которых я не разбирался совершенно. Одно было ясно – если бы наша боевая группа не отступила с дороги, животные совершенно спокойно промчались бы прямо по нам. А такие слонопотамы вытопчут даже тяжёлую пехоту, что уж говорить о лёгкой.

– Командуют вперёд. На полперехода! В готовности! – гаркнул я, углядев новые сигналы.

– Марш! Щиты опустить, мечи поднять! – голосина сотника радовала своей мощью.

Подразделение двинулось вперёд плавно, словно поезд, управляемый очень опытной рукой. Мне непривычно было шагать в ритме латников, но приходилось приноравливаться. Один из тех, кого приставили ко мне для охраны, взглянул с сочувствием, но решив, будто смысл его взгляда понятен, я попал пальцем в небо.

– Возьми шлем. Хотя бы с убитого, – сказал он, сам нагнулся к телу одного из тех, кому не повезло попасть под магический удар, стащил с мёртвого шлем и подшлемник, вручил мне.

Я не сразу решился нацепить то и другое. Внезапно ощутил себя в положении Ниршава, хотя от шлема, конечно, не исходил вкусный запах мясной похлёбки. Но боец был прав, конечно. Меня почти с ног до шеи защищали чужие щиты, чужие кольчуги, чужие тела, а вот голову… Голову по-настоящему не защищало ничего. И кочевряжиться тут не приходилось.

Тел под ногами, как мне показалось, лежало довольно много, однако пехотное отделение решительно двигалось вперёд, подняв щиты, в готовности в любой момент отражать магическую атаку. Видимо, эти потери их не смущали бы, если б не лёг офицер, а вместе с ним – все те, кто умел расшифровывать сигналы. «Глупо, – подумал я. – Если знать их – так всем крупным и мелким командирам. Какой смысл, если подразделение лишается всех, обладающих этими знаниями, и оно, по сути, лишается управления? Надо будет с Аштией поговорить об этом…»

– Двигаться вбок! Вправо! – крикнул я, оглянувшись.

– Крабом или осьминогом? – поспешил уточнить сотник, и я припомнил и эти пояснения госпожи Солор. М-да, пока что я не гожусь даже на младший командный состав имперской армии. Специфика управления для меня и теперь лишь наполовину прозрачна.

– Осьминогом.

Два пехотных квадрата разошлись, словно створки ворот, и сквозь зазор, не дожидаясь, пока тот станет достаточно широким, помчались ящеры помельче, чем прежние. К счастью, линией по одному. Они не столько перебирали ногами, сколько скользили по воздуху, помогая себе крыльями, и каждая несла на себе уйму народа. Интересно, что за войска. Наверное, тоже магические.

Наш отряд отошёл на довольно приличное расстояние от того места, где находился до того, и застыл почти вплотную к другому, тоже неподвижному, чего-то ожидающему пехотному подразделению. Сотник требовательно посмотрел на меня.

– Ну что? Командуют вперёд?

– Нет пока. Вот, сигнал стоять.

– Смотри, – процедил бородач. – Если определишь неправильно, голову снимут мне. А уж потом твоя госпожа четвертует и тебя.

– Не сомневаюсь. Но я правильно читаю.

– А ты кем служишь у госпожи Солор? Полевой офицер?

– Нет. Я – что-то вроде бойца для особых поручений, – и, поколебавшись, добавил для собственной уверенности: – Очень секретных! – Я сомневался, что смогу соврать в достаточной степени убедительно, и потому постарался сделать так, чтоб меня ни о чём не спрашивали.

– Но служил?

– Служил.

– Понятно. А что без доспеха? Без меча? Считай – голый?

Я одёрнул замызганную, истрёпанную, пропахшую дымом куртку.

– Говорю ж – для особых поручений. Мне доспехи ни к чему.

Он снова оглядел меня, и снова – с недоумением, без особого доверия. Но больше не задал о службе ни одного вопроса, из чего я сделал вывод, что не только для моих соотечественников слово «секретно» – особый знак, за порог которого большинство предпочтёт не шагать из чувства самосохранения.

– Ладно уж, – пробормотал он чуть погодя, пробормотал так, чтоб я услышал. – Символику знаешь – и слава богам.

– Дают сигнал продвинуться вперёд на полпостроения, – крикнул я. И, кивнув одному из бойцов, теснившихся возле меня, сказал: – Помоги подняться.

Тот понял с первой же фразы, отдал щит товарищу и подставил мне руки и колено. Я ненадолго взлетел над шлемами, мечами и плечами в кожаных наплечниках. На миг передо мной развернулся кусок боя – там впереди магия свивалась такими тугими кольцами, что часть их уже можно было разглядеть простым зрением, а часть искажала очертания предметов и фигур и так просчитывалась. В воздух взметнулась туча чего-то, издали похожего на рой насекомых – нацеленное вертикально вверх, оно омыло брюхо гигантского ящера, скользящего по воздуху над головами наземных отрядов. Вспышки, последовавшие за этим, резанули глаза.

Слева всё так же бились по ветру разноцветные флаги, и мужик с диском изобразил в воздухе сигнал, который я не сразу выудил из глубин памяти. Название так и не пришло. Только описание.

– Велено делать «черепаху», – выпалил я, едва коснулся ногами земли.

– Чего? – шокированно прозвучало в ответ.

– А-а, чёрт… «Камень» делайте!

– Щиты поднять, сдвинуть! Сойтись плечами!

Меня стиснули со всех сторон, небо над головой заслонили ремни, металл и дерево щитов. Через несколько мгновений над нами засвистело что-то. Этот звук не походил на свист пули, но вызывал в сознании именно эту ассоциацию. Длилось это недолго, бойцы разомкнули щиты надо мной, стоило звуку стихнуть, и дали мне возможность посмотреть, какие команды подаются теперь.

– Ну, что там? – сотник пробился поближе, видимо, боясь, что снова придётся тратить время на выяснение, какую именно «фигуру» я имел в виду.

– Выпускают вперёд тяжёлую пехоту.

– Ну-у, пошло дело… Следом мы пойдём. Так всегда бывает. Главное, чтоб не выпустили нас во фланги. Тогда ляжем все на…

– Надо смотреть, развернут латников в линию или нет, – подсказал один из бойцов. – Если развернут, значит, мы сзади будем подпирать…

– Много отсюда увидишь…

– И хорошо! – одёрнул командир. – Воеводы пусть разбираются, что там где происходит. Нам надо знать только наше дело. Коли да бей, да не зевай!

«Он прав, – подумал я, оглядываясь, чтоб понять – можно высовываться или пока погодить. – Если слишком много знаешь об обстановке в целом, больше шансов, что запаникуешь».

Перехватив щит у одного из солдат и кивнув другому, я пояснил, что мне требуется. Двое ребят немедленно сцепили руки и подняли меня над строем. Ненадолго – только чтоб бегло оглядеться и прочесть сигналы поточнее, не ошибиться, куда и как предстоит наступать.

– Командуют вперёд, – сказал я, соскакивая на землю. – «Скорпионом».

– Сдвинуть щиты! Через одного поднять оружие! Вперёд средним шагом! – и, должно быть, в качестве психологической поддержки сотник добавил несколько очень весомых ругательств, с переводом которых остатки наложенного на меня лингвистического заклинания не смогли справиться. Выругался чуть ли не громче, чем отдал команду, но бойцы нисколько не задержались с выполнением приказа.

Квадрат пехоты двинулся вперёд, топча тела тех, кто успел погибнуть, по сути, ещё до того, как подразделение было введено в бой. Шагая со всеми остальными, я видел кусочек воздушного сражения, разукрашенного магическими вихрями, вспышками и волнами, да немного – шагающую впереди тяжёлую пехоту, и слева – спины и бока бойко перетаптывающихся гигантских ящеров, увешанных металлом от хвостов до ушей. Ещё моё внимание было отдано возвышению, с которого подавались сигналы, но пока озвучивать мне было нечего.

По сути, отряд и я вместе с ним существовали на крохотном пятачке пространства, ограниченном другими отрядами со всех сторон, и единственная информация, приходившая к нам извне этого пятачка, – команды, обязательные к выполнению.

А, собственно, что в этом было плохого? Кто-то там, на командном пункте, один знал, к лучшему ли всё идёт или к худшему, в какой момент ситуация повернулась к провалу, а в какой момент сломлена и сулит успех. Нам это знать ни к чему. В своём крохотном ломтике мира мы можем видеть только тех врагов, которые нам по плечу (если командование, конечно, не страдает идиотизмом), и куда проще пребывать в уверенности, что по другую сторону отведённого нам пространства все делают возможное и невозможное, чтоб укрепить нас в нашей борьбе.

Без этой веры не выдержать напряжения боя, не подавить в себе проблески вполне естественной паники.

– Командуют выдвигаться к флангам, – передал я.

– На фланги? – уточнил мой обычный собеседник.

– Нет, к флангам.

– Понял, обтекающих ловить.

– Чего?

– Блин, сам увидишь… Порядно вправо! Марш! В готовности!

Впереди замерла полоса латников, потом пришла в движение – какое-то волнообразное, завораживающее. А потом откуда-то справа донёсся нечеловеческий визг, потом – скрежет и крики. Лёгкая пехота вступила в бой.

Я снова кивнул соседним бойцам – они подставили мне руки и колени, и вновь передо мной на считаные мгновения развернулась панорама сражения. Правда – опять же – мизерная её часть. Никак не больше того, что нам положено было сейчас видеть и знать. Демонические твари, составлявшие основу войска, с которым воевала Империя, действительно ринулись на наше подразделение, обогнув справа прямоугольник панцирной пехоты. Действительно, «обтекло», как и сказал сотник. Наверное, слева творится то же самое. Но там – другой отряд, близнец нашего.

Неведомый сигнальщик давал понять, что нам, именно нам надлежит не просто стоять насмерть, а давить, теснить, выталкивать противника, о чём я и сообщил, спустившись со своего временного «возвышения». Мы орали с сотником наперебой – он давал команды, в шуме передаваемые по цепочке солдатами, я же пытался перекричать его. Потом снова поднялся и почти сразу спрыгнул вниз, спасаясь от свистнувшего в мою сторону копья. Вернее, подобия копья – похожее оружие. Видимо, своими скачками я обратил на себя внимание, которое привлекать не следовало.

Первые и вторые ряды нашего построения уже во всю резались. Ещё немного – и станет весело даже здесь, в центре прямоугольника, втихую преобразовавшегося из квадрата.

– Мне надо перейти. На другой фланг, – крикнул я.

– Там сейчас самая рубка будет.

– А здесь меня заметили! Если не буду высовываться – не смогу приказы передавать! Высунусь ещё разок здесь – головы лишусь. Вместе со шлемом.

– Ладно, давай на фланг… Держать построение! Задние ряды – подпереть передние!

Мы принялись продираться сквозь ряд всё правее и правее – те бойцы, в которых сотник с самого начала ткнул пальцем, как привязанные следовали за мной. Ещё разок они подняли меня до того, как мы добрались до приблизительно намеченного мною места. Взлетев над полем шлемов и щитных краёв, я понял, что двигаться дальше нельзя – бойцы на правом фланге увязли в схватке, и чревато было мне лезть туда, не имея ни доспехов, ни нормального оружия, ни соответствующих навыков.

И вообще, я тут немножко с другой целью.

– Что командуют? – рявкнули мне прямо в лицо смесью лука и боевой ярости.

– Держать строй, давить, бить…

– Выровнять ряды! Щиты держать! Вперёд – марш!

Визг демонов мешался с криками сдавленных, раненых, обессилевших солдат. Но деваться было некуда – задние ряды пришли в движение, и передним ничего не оставалось, как тоже рваться вперёд, не столько даже сокрушая, сколько банально оттесняя противника, не имеющего строя, назад.

Самый верный способ посеять во враге панику, если, конечно, демоны вообще умеют паниковать.

Впрочем, если две толпы подопрут друг друга, неизвестно, какая сдаст. Наше положение немного облегчало то, что мы находились в строю, а не как попало, в табуне… Впрочем, скорее утешение, иллюзия преимущества, нежели действительно преимущество, что уж там ни говори.

Стадо демонов действительно слегка оттеснили назад, стал виден прямоугольник тяжёлой пехоты, превратившийся в подобие цитадели, ощетинившейся оружием во все стороны. Именно к этой стене, как можно было догадаться, нам следовало прижимать врага. Разумно. И нам полегче, если с другой стороны тоже вдарят.

– Вперёд! – ревел сотник как заведённый.

Я снова ненадолго взлетел над строем и нырнул обратно со всей скоростью, на какую был способен. Нет, если нужно будет изучить повнимательнее обстановку, надо будет выныривать в разных местах. Иначе меня никакой шлем, никакой щит не спасёт. Я сделал знак своим «телохранителям» просачиваться вместе со мною на левый фланг. Сотник – в этом я не сомневался – переберётся туда и сам.

Прямоугольник постепенно таял, истончался – неизбежный процесс в любом бою. Правда, следовало отдать должное, протекал он не так быстро, как можно было ожидать. Бойцы, ободрённые приобретённым опытом и инстинктом самосохранения, стояли стеной, и с тварями расправлялись умело. Кстати говоря – не кто как попало, а сгруппировавшись. Сперва мне показалось, что первый ряд хоть и старался сохранить монолитность, логически распадался на пары: один принимает демона на щит, другой рубит. Потом понял – не следует сбрасывать со счёта и второй ряд. Каждую переднюю пару дополнял третий боец из второго ряда – он колол или сёк, в зависимости от типа оружия и ситуации, помогая своим впередистоящим товарищам. Если кто-то из пары выбывал, его место занимали те, кто ждал во втором ряду.

Я плохо себе представлял, как происходили бои строй на строй у меня на родине во времена допулемётные, но был вынужден признать, что подобный принцип в данной ситуации может считаться оптимальным. Всё-таки демоны, пусть и нападающие целой армией – это не люди. У них всё по-другому.

– Отступаем! – крикнул я, уловив новый сигнал со стороны тыла. – В полном порядке и без спешки.

– Как – отступаем? – не поверил сотник.

– Командуют отступление.

– Поднять щиты! Сплотиться! По шеренгам, в порядке – назад! Я снова ненадолго взмыл над шлемами. Прыгнул вниз.

– Поднять щиты над головой! – взвыл я, торопясь. – Воздух!

– Делай «камень»! – поддержал меня сотник.

Бойцы немедленно вскинули тяжёлые диски, окованные металлом. Спустя пару мгновений по ним дробно и увесисто простучали тела демонской мелочи, вооружённой впечатляющими когтями на ошеломляющих своей силой конечностях. Там, по сути, только лапы, пасти да крохотные крылышки и были. Скрежету сминаемого, раздираемого металла и треску дерева вторили дикие вопли тех, кто, видимо, щит поднять не успел.

Надо мной возвели целый бастион из четырёх щитов, но в излишней спешке, поэтому секунду спустя в ромбическое отверстие всё-таки просочилось тельце одного такого существа. Я поймал его на «коготь» и швырнул о нагрудник сотника – никакой другой подходящей цели вокруг не нашлось. Не считать же подходящими для этой цели кожаные нагрудники рядовых или их же кольчуги! Отдача сшибла командира с ног, но, прежде чем тонкие длинные когти и юркие конечности смогли добраться до его горла или лица, в дело вступил второй мой «коготь».

С этой мерзостью вживую я до сего момента не встречался, но в своё время прочитал достаточно, и потому сработал, как на учениях.

Сотника подняли совместными усилиями. Грохот ударов по щитам оказался одномоментным, и я взял на себя ответственность дать знак, чтоб опустили руки. Моё распоряжение выполнили беспрекословно и по цепочке.

– Это тоже был приказ – насчёт щитов? – хрипло спросил командир, встряхиваясь, как собака, выбравшаяся из пруда.

– Моя инициатива. Не боись, приказ на отступление реально давался! Тут я ничего не придумал.

– Смотри! Тут не шутки! – но, выговаривая это, продолжал пятиться со всеми, не делая попыток остановить это движение.

Я дал себе труд задуматься, откуда такое доверие. Ведь здесь ставкой была не только репутация, но и жизнь. За невыполнение приказа известно что бывает, и вряд ли вышестоящих озаботит, действительно ли сотник не понял распоряжение, или почему понял неправильно. Потом я слегка стиснул ладонь и ощутил, как в ладонь врезается печатка перстня. Можно предположить, что штуковина очень авторитетная. Аштия позаботилась о том, чтоб мои слова: «Свой, вот ей-богу!» были подкреплены весомым доказательством, но при этом, получается, дала мне в руки реальную власть. Интересно, это сознательно или просто в растерянности?

Наш отряд едва успел отступить, как по ринувшемуся следом за нами стаду демонов промчалась конница, топча без разбора то, что попадалось под копыта. Разумеется, не всё так уж радужно обстояло у конников, кого-то из них сдёргивали с седла особенно бойкие демоны, и схватка продолжалась на земле – дикая резня, из которой человеку мало было шансов выбраться живым. Я не мог видеть этого всего в подробностях – не до того было. Передние ряды нашего отряда, выставив щиты, с огромным трудом работали чем-то вроде стенки, о которую должны были разбиться панические попытки демонов разбежаться от конной атаки.

И, соображая, почему и как именно был продуман командованием этот маневр, я невольно порадовался, что не стою в первом ряду.

Конница смела и втоптала в остатки травы тех демонов, которым не повезло, а заодно и кое-кого из своих – неудачников. Прижимавшихся к щитам дорезали пехотинцы. Но не успели они расправиться с остатками растоптанного стада, как по строю тяжёлой пехоты прошла волна, отряд двинулся вперёд – и выпустил с флангов ещё одну порцию врага.

– Вперёд! – крикнул я, и сотник подтвердил своим утробным рёвом:

– Вперёд!

Горы, казалось, медленно врастали в небо, поспешно укутывающееся в облака. Наверное, я был единственным в этом отряде, кто так часто смотрел наверх. Потом, перебравшись поближе к безопасному левому флангу, велел ребятам поднять меня снова. И, спрыгнув, откомментировал:

– Отжимают демонов от пещер, если я верно понял.

– О! – расцвёл мой неизменный собеседник. – Значит, дело идёт на лад.

– Щиты поднять! Воздух!

Бойцы, наученные предыдущим случаем, немедленно вскинули левые руки. Сдавленный вой прокатился по щитам, словно порожняя телега по булыжнику. Магия, если я что-нибудь в этом понимаю. Причём то ли действие такое, то ли отдача, но не каждый смог выдержать этот краткий напор, а те, кто выдержал, побагровел от натуги так, что было видно, несмотря на шлемы и бороды. На миг я ощутил собственную беспомощность – ведь своего щита у меня не было.

К счастью, удар был коротким.

– Что значит «воздух»? – крикнул сотник. – Ты уже второй раз это говоришь.

– Ну, удар сверху. С воздуха.

– У нас в таких случаях командуют «небо». Или «крыша».

– Буду иметь в виду… Вперёд, сохраняя порядок.

– Вперёд, увальни! Сохранять порядки! Порядно, мать вашу!

Прямоугольник таял постепенно, но неудержимо. Прямо как кусок сахара-рафинада – только по краям. Прорехи немедленно затягивались – ряска на болоте не способна на такую стремительность. Упавший раненый мог лишь молиться, чтоб его не дотоптали сапогами свои же товарищи, но что поделаешь – ещё способные держаться на ногах хотели жить никак не меньше упавших. И имели к тому чуть больше возможностей.

Но так уж складывалось, что спасение каждого отдельного солдата было в том, чтоб ощутить плечами соседей, упереться либо во врага, либо в товарища, почувствовать спиной чей-нибудь щит. Потому, теряя человека за человеком, сам отряд упрямо продолжал существовать и ползти по испаханному сапогами и копытами полю с упорством бессмертной черепахи.

По сути, панцирная пехота здесь нужна была для того же, для чего по полю битвы наворачивали зигзаги конница и отряды ящероподобных животных с наездниками – разбить монолитность вражеских построений на отдельные боевые единицы. Лёгкой пехоте уже приходилось иметь дело с пригоршнями этих единиц, храня при этом стройность своих рядов. В этой стройности, в слаженности движений была наша сила, поэтому, постоянно меняя положение в прямоугольнике, я не ленился выныривать сверху и уточнять наше положение относительно соседей и, конечно же, самые свежие сигналы, подаваемые с командной стороны.

Разрыв между тяжёлой пехотой и нашим отрядом в какой-то момент увеличился, и последствие не за ставило себя ждать – на нас налетело теперь уже не стадо, а нечто, вполне годящееся под определение «боевая группа». Причём выстроившаяся не прямоугольником, а скорее клином, нацелившимся в один из наших флангов. В правый.

Я снова поднялся над лесом шлемов, нырнул вниз от брошенной кем-то помеси бумеранга и топорика и изумлённо спросил:

– А что – у демонов есть оружие?

– С луны свалился, что ли? – прозвучало в ответ. – А ещё офицер!

– Я говорил – не офицер!

– А что ты тогда у госпожи Солор делаешь?.. Держать ряды! Стоять, вашу Машу!

Поразившись фантазиям висящего на мне лингвозаклинания, я снова поднялся над строем, готовый прыгать вниз в любой момент. Но в первые мгновения насевшему врагу оказалось не до меня.

«Клин» налёг; сзади его уже подпирало какое-то другое подразделение – я не успел увидеть. Наш отряд, и так уже потрёпанный, за несколько минут раскололо надвое. Те, кто успел, развернулись, выставили щиты, те, кто не успел, полёг от удара в спину.

– Поставить щиты! – сотник заревел так, как не заревёт, наверное, даже дракон, которому скала прищемит что-нибудь очень нежное. – Сдвинуться! Стоять, черти! Пошли клещами! Шагай, кто жить хочет!

Его, наверное, услышали и в той части отряда, которая оказалась отрезана. Между щитами двух частей вскипело дикое, страшное в своей неправдоподобности месиво из металла, демонских конечностей и ещё бог знает чего. Шум и вопли достигли запредельного уровня выносимости, но не спешили стихать. В какой-то момент мне показалось, будто я оглох, потому что эти вопли перестали резать ухо. Потом сообразил, что просто привык. Есть ли на свете хоть что-нибудь, к чему человек не привыкнет?

Разошедшиеся части отряда сходились трудно, рывками, с такой натугой, что мне почти послышался скрип небесных шестерёнок, поворачивающих ход событий вспять. Сошлись, но не до конца, потом поднатужились и сдавили врага, не успевшего деться из смыкающихся клещей, растерзали, растоптали.

Я ощутил, как болят стиснутые изо всех сил челюсти, как похрустывают зубы.

– Что там велят? Вперёд шагать? – сотник повернулся ко мне всем телом.

– Стоять! – рявкнул я. Оказывается, и меня судьба не обидела голосом – прямоугольник, искусанный предыдущими налётами, но снова цельный, замер на месте, отбиваясь от демонов.

– Чего стоять-то?

– Подают команду лучникам, – я поспешил спуститься со своего импровизированного «возвышения».

А через миг воздух взвыл потоком стрел. Оглядываясь, я видел лишь напружинившихся в готовности вьючных ящеров, и потому заподозрил, что не обычные лучники выпускали эти стрелы таким густым потоком, да и не из обычных луков. И стрелы явно были с секретом. Они в несколько минут выкосили на пространстве перед нами почти всё, что до того имело возможность двигаться, а избегших сей участи дорезали первые ряды отряда.

Вычищенное лучниками пространство мы преодолели за считаные минуты, разумеется, после того, как я убедился, что сигнал «стоять» сменил сигнал «наступать».

Мне казалось, уже десятки и сотни часов длится это несусветное действо под названием «сражение». Странное дело, даже на учениях так не уставал. Естественный страх смерти сменился подобием пофигизма, подкрепляемого равнодушием. Уже не было никакого интереса к происходящему – главное, чтоб наш квадрат не разметали, остальное – ерунда. Если не разметают, то и я пребуду в безопасности.

– Что командуют? – уточнил у меня сотник.

– Отжимать от пещер и преследовать.

– Ну, слава всем богам! – вздохнул он. – Отбились.

И в этот момент я поверил, что всё действительно на полном фарше.

После того, как тяжёлая пехота заперла входы в подземелья, стало ясно – за нами победа. Преследовать врага, сохраняя идеальный порядок, было немыслимо, поэтому наполовину сократившийся отряд разбился на несколько групп и рванул следом за демонами на небольшой дистанции друг от друга, чтоб в случае необходимости снова быстро слиться в единую конструкцию.

Это пришлось делать в спешке в тот момент, когда обнаружилось, что отступающему демонскому войску встали преградой отделения боевых ящеров и отряды магов с поддержкой. Сотник матерился так громко и талантливо, что сбил свой отряд в прямоугольник за считаные минуты. Соседний командир нашему в этом не уступал. Можно было подумать, что они соревнуются, кто успеет раньше. В действительности же, когда на кону стоит жизнь, не до состязаний. Очень уж обидно погибнуть именно тогда, когда исход сражения явно склоняется в желаемую сторону, и осталось только дожать.

И бойцы дожимали. Резня, которую мне приходилось только наблюдать, не становилась менее жуткой от того, что люди здесь истребляли не людей, а существ другого вида. Через несколько минут я совершенно перестал слышать визги и вопли, ещё через несколько – видеть хоть что-либо, кроме сигналов, подаваемых аккуратно и последовательно. Как уж господа командующие умудрялись так оперативно и точно передвигать возвышение, на котором торчал мужик в доспехе и с диском – не знаю. Но факт оставался фактом – его я видел всегда, стоило только оглянуться.

Темнело. Незримо миновавший день уронил оранжевое светило за кромки гор и копейные древки деревьев, а через несколько минут темнота, налившаяся стремительно, будто гигантскую бутылку туши опрокинули над страницей небес, поглотила нас. Не до конца, надо признаться – вспышек, огней и сполохов хватало. Остатки демонских войск дорезали уже в темноте, не разбираясь, кого и как режем. Прямоугольники пехоты всё-таки рассыпались, и запросто можно было увидеть пехотинца в лёгком доспехе, но с топором, который отшвыривал противника-демона не куда-нибудь, а в соседа-латника, и на нём, как на плахе, приканчивал тварь.

«Что-то мне это напоминает», – подумал я изнеможённо. И мысленно порадовался, что до сего дня успел и выспаться всласть, и отъесться на демонском мясе. Иначе б мне ни за что не выдержать сегодняшнее испытание.

Из полутьмы, изукрашенной огнями, выступил знакомый силуэт в доспехе с наплечником.

– Ну что, как вообще? – осведомился у меня сотник.

– Да ничего. Как видишь.

– Помоги-ка мне ребят собрать. Пойдёшь с нами на отдых? Или будешь ставку Солор искать?

– На фиг ставку. С вами, если не прогоните.

– Какое там «прогоним». Кровь равняет, – туманно ответил командир. И, неожиданно подмигнув мне, взревел: – Шестая группа! Строиться!

Бойцы медленно стягивались к голосистому командиру, выстраивались в линии. Многие пошатывались – то ли от усталости, то ли от ран. Впрочем, пока они держались на ногах, ничто другое не шло в расчёт. Сурово покрикивая и одновременно со старанием закрывая глаза на недостатки и огрехи, сотник наконец-то убедился, что собрал всех, кого мог собрать вокруг себя сейчас, и затих в ожидании распоряжений.

– Значит, ты с нами? – уточнил он. – Это успокаивает. Если вдруг окажется, что бой шёл не так, всегда могу на тебя свалить.

– Ну, вали, – вяло отозвался я.

– Раз ты не прочь, так хоть скажи, как тебя зовут.

– Серт.

– Хм… А семейное имя? И откуда ты, из какой области?

– Нет у меня семейного имени. И считай, что я ниоткуда. Я – чужак.

– Кхм… Чужак? Э-э-м… Ну а я – Шехрем… Серт, значит. Постараюсь запомнить.

Сигнал не заставил себя долго ждать – с помощью факелов нам отсигналили, что сражение окончено, и указанным подразделениям следует организованно отправляться в лагерь. Это был единственный сигнал, известный, похоже, не только Шехрему, но и каждому рядовому. Оживление охватило ряды, бойцы весело перестраивались и с готовностью ждали очередного командирского рявка. Я подумал, что окончание сражения выглядит уж больно буднично – где пафос, где ликующие вопли и потрясание оружием? Впрочем, на щенячий восторг и махание щитами и мечами просто не было сил. Да и охоты – тоже. Всё выглядело проще некуда: работа окончена, наконец-то можно идти отдыхать, есть, пить и спать.

Вряд ли кто-либо из окружающих меня людей сейчас способен был думать о другом – скажем, о судьбах родной страны, трона, человечества в целом. Какие судьбы, если руки отваливаются, ноги подгибаются, в животе серенады, глаза слипаются?

В военном лагере эти раздумья и вовсе покинули меня – аромат каши с мясом, почти забытый и втрое завлекательный потому, что на протяжении долгого времени мне пришлось питаться чёрт знает чем, вытеснили любые другие мысли.

Всего через час меня усадили к костру, на огромным обрубок ствола, практически отполированный задницами, пристраивавшимися тут раньше, и заверили, что еда будет уже совсем скоро. Отдыхая, я разглядывал огромный чёрный котёл и пятна костров со всех сторон. Пятна, которые при всей своей яркости делали ночную тьму ещё гуще, насыщеннее, непрогляднее. Люди, ходившие от костра к костру, но не вступавшие в облака света, были лишь тенями, различающимися комплекцией, и то не сильно.

– Эй, Серт, – ты пьёшь? – спросил у меня Шехрем.

– Если умеренно.

– Ну, за победу! – Мне сунули в руку солдатскую кружку с чем-то тёмным, плещущимся внутри, пронзительно пахнущим и многообещающим. – Давай! Для аппетита.

– Давай.

– Ох, а конники и вершники ещё трудятся. Ох, им ещё придётся погонять по окрестностям! Небось до утра провозятся, если не до следующего.

– Хорошо, что мы не конники, – заметил боец, хлопотавший над котлом.

– И ведь всё равно упустят кучу демонов! Наверняка!

– Да сколько они там упустят. С этими и крестьяне совладают. А не крестьяне, так гвардия. В Маженвии её сейчас много.

Я с трудом глотнул из кружки; эйфория горячей волной разбилась в глубине тела, пронизала пальцы теплом, стало весело и легко. Не понимая половины того, что говорилось в компании солдат, я улыбался, поддакивал, кивал или даже бросал фразу-другую. Через некоторое время Шехрем дал мне понять, что если до сих пор не явились предъявлять претензии по какому-нибудь поводу, значит, таковых и не последует. А значит, я не подлый самозванец, а нормальный мужик, и своим появлением спас целую пехотную группу, оставшуюся без офицеров, по поводу чего лично он мне благодарен и с удовольствием выпьет со мной ещё.

– И я выпью с удовольствием. Но только после того, как кину что-нибудь в брюхо. А то развезёт в минуты.

– Положи господину офицеру каши, давай живенько!

– Да не офицер я.

– Ладно, брось. Ты же человек, приближённый к госпоже Солор. Ты команды все знаешь. Кто ж ещё как не офицер?

– Есть каша! – Мне в миску налили хорошую порцию жидкой крупяной каши с мясом, перцем и – наконец-то! – солью! – Угощайся.

– О-о… Просто нектар…

– Чего?

– Объедение в смысле.

– Да ладно, каша как каша…

– Эй, бойцы, – слышали новость? Госпожа Солор вернулась!

– Слышали уже, – важно ответствовал сотник. – Вот, из первых рук. Вернулась живая и здоровая.

– Нам-то что не сказал?

– Ну, откуда ж мне знать-то было, что вы ушами хлопаете и таких вещей не знаете? – Шехрем сказал это настолько добродушно, что никто не обиделся. – Ладно, давайте-ка лучше нашего сегодняшнего командира расспросим об этом. Он в курсе.

– Что – правда знаешь? – спросили меня бойцы, ждавшие у котла своей очереди. Их и так-то было много: голодных вокруг хватало – но теперь за пару мгновений стало вдвое больше. Само собой, ничто не делает кашу такой вкусной, как интересные и свежие новости, рассказанные над миской, полной угощения.

– Знаю, да. Госпожа Солор и ещё двое с ней выбрались из нижнего демонического мира. В том предмете, который по её приказу вытащили из демонского лагеря, был какой-то сюрприз. Ну вот и закинуло.

– Ого!

– А ты-то откуда знаешь?

– Ну откуда… Потому что я был в этой группе третьим. Я как раз и вытаскивал штуковину с сюрпризом. Откуда мне было знать, что там сюрприз, если этого даже войсковые маги не знали? Ну вот… Попутешествовали по демоническому миру.

Глядя в застывшие от любопытства лица, я улыбался. В этом деле, если уж ты сказал «а» – должен будешь сказать и «б», то есть продолжить начатый рассказ. Собственно, я не имел ничего против. Никто ведь не говорил мне молчать о наших с Аштией и Ниршавом приключениях. Разумеется, рассказывал я больше об увиденных тварях, чем о каких-то более личных переживаниях. И о заброшенном городе тоже не смог заставить себя рассказать – это уже было чистой воды моё личное переживание, делиться с ним я пока не собирался.

Но вполне хватило и малого. Меня расспрашивали о тварях, об Аштии и её поведении, о магии – даже о демонах, которых нам там приходилось есть. К счастью, где-то посередине рассказа беседа переползла в параллельное русло – на вопросы борьбы с разными типами демонов, на способы уйти от них или обмануть их так или иначе. Для каждого из тех, кто теснился у этого костра, это были самые что ни на есть насущные проблемы.

– Ну, ты просто молодчина! – заявили мне, похлопывая по плечу, но аккуратно, чтоб я не расплескал содержимое кружки. Ободрение меня порадовало – значит, я ещё не разучился рассказывать. – Что, господин Ниршав реально себе на башку неотмытый шлем напялил?

– Именно так. Некогда было отмывать.

– Ха-ха, видали штабиста в котелке из-под супа на голове вместо шлема?!

– Я-то не видел, а наш господин офицер видел! Прямо иззавидоваться!

– Нечему тут завидовать. И я не офицер.

– Да ладно тебе скромничать!

– Ха-ха, даже и не знаешь: захотел бы сам таких приключений или нет!

– Ну их на фиг, такие приключения. Куда лучше слушать о них, сидя у костра да под винцо, чем самому выламываться…

– Точно говоришь! Налейте Серту! Как винцо, а, Серт?

– Неплохо, неплохо, – я слишком устал, и спиртное не лезло в глотку, но и отказываться не хотелось. Поэтому я отхлёбывал потихоньку и уповал, что мой организм, переживший и гонку по демоническому миру, и сражение, не выкинет какого-нибудь сюрприза.

– Серт! Серт! – прозвучал вдруг совсем рядом знакомый голос. Я обернулся и привстал, приветствуя Аштию.

Она выглядела усталой, по-прежнему была облачена в доспехи, но глаза её сверкали таким оживлением, что можно было не сомневаться – второе дыхание давно подкрепило третье и последующие, и женщина готова парить над землёй, наплевав на недавнее изнеможение. Её сопровождали три бойца в лёгких, но явно очень хороших бронях, и два факельщика. Теперь она действительно выглядела, как крупная «шишка», хотя ни осанка, ни манера себя вести не претерпели никаких изменений. Аштия оставалась собой, изменились только декорации.

Она заспешила ко мне, и я, вспомнив о её положении в этом мире, решил не шокировать окружающих и поднялся ей навстречу. На границе света, отбрасываемого костром, и клочковатой тьмы мы обнялись.

– Серт! Ты жив! Слава богам! – воскликнула она. – Я опасалась самого худшего. Ну, хорошо, что ты не только жив, но ещё и не ранен.

– Я в порядке, – заверил с улыбкой. Её беспокойство было мне приятно.

– Ну и хорошо… Где ты был? Что с тобой вообще происходило?

– Да вот, повоевал вместе с шестой пехотной группой. Надеюсь, ребята на меня не в обиде.

– Какие там обиды! – сдержанно прогудел Шехрем.

– Не пригласите меня в свой круг? – вежливо улыбалась Аштия.

Подобный вопрос из её уст не мог не вызывать восторга, конечно. Поди догадайся, сознательный это ход или естественное движение души. Для госпожи Солор немедленно очистили место на бревне, и, сперва неуверенно, но всё-таки предложили миску каши. Женщина приняла угощение с благодарностью, чем – я видел – окончательно покорила сердца солдат.

Усердно ворочая ложкой в каше, Аштия с искренним интересом слушала разговоры окружающих, сперва смущённые, сдержанные, потом раскрепостившиеся. Она смеялась грубоватым шуткам, ободряла тех, кто решался на смелые суждения, мягко осаживала тех, кто в своих смелых суждениях готов был переступить черту дозволенного. И, наблюдая её в обществе рядовых пехотинцев, я начал понимать, почему к ней самой и её положению, так мало совместимому с её полом, относятся столь терпимо.

Не отказалась женщина и от глотка вина из простой кружки, попробовав, выдохнула и заулыбалась:

– Давно мне не случалось такое пробовать… Ну что ж… Благодарю за гостеприимство, но дела не ждут. Серт, – у меня к тебе пара слов.

Я понял, встал и отступил с нею в темноту – крохотный её кусочек меж нескольких костров, разожжённых везде, где только это оказалось возможно. Аштия доверительно взяла меня за локоть.

– Думаю, тебе удобно будет заночевать в одном из моих шатров. Я предупредила распорядителя, он найдёт для тебя закуток. Как ты себя чувствуешь после перехода, после боя?

– Нормально всё.

– Что ж… Если возникнут странные ощущения, обращайся к моему врачу. Он разбирается не только в женском здоровье, – она позволила себе усмехнуться. – Ну а когда вернёмся в столицу, рада буду видеть тебя гостем в моём доме.

– Как понимаю, не только гостем, – рассмеялся я. – Ты ж не станешь увольнять меня только потому, что я видел тебя без доспехов и тащил на руках.

Она тоже рассмеялась.

– Нет, конечно. Просто, думаю, место телохранителя для тебя – маловато. Думаю, теперь будет что-то большее.

– Телохранитель для спецзаданий?

– Что-то вроде того. Как поняла, ты в этом бою командовал шестой пехотной группой?

Я пожал плечами.

– Не столько командовал, сколько транслировал команды. Непосредственно командовал Шехрем. Просто он почему-то не в курсе тех условных сигналов, которым ты меня обучала, помнишь?

Она махнула рукой.

– Дело в том, что он – не офицер. Кстати говоря, именно шестую группу мне отметили особо. Вы отлично справились с задачей. Конечно, не будь в данной ситуации тебя, Шехрем, может быть, стал бы офицером в виде поощрения, но есть ты. И, передавая команды, ответственность нёс ты. Так что тебе и принимать группу. Не думаю, что это надолго, но старт для карьеры хороший. И, пожалуй, самая простая возможность для тебя получить офицерское звание. Так что имей в виду. И приходи ночевать в один из моих шатров – там тебе будет удобнее.

– Разве не следует быть со своими людьми, раз уж теперь они мои? – рассмеялся я.

– Пока такой необходимости нет. Ты ведь ещё не назначен. Шехрем справится сам. Имей в виду, кстати, новое назначение обязательно влечёт за собой участие в параде. Но, думаю, для тебя это не составит большого труда. Тебе всё объяснят, – она нервно оглянулась на одного из сопровождающих её бойцов и заспешила прочь.

– Постой! – окликнул я. – Перстень-то забери!

Мгновение она колебалась, потом махнула рукой.

– Пусть пока останется у тебя.

Я проводил госпожу Солор недоумевающим взглядом. Это было намного больше того, что я мог ожидать. Однако ж… Неужели она действительно чувствует себя мне обязанной – и за помощь там, и за возвращение в родной мир? Рассматривая перстень с изображением какой-то хитрой загогулины, я вернулся к костру. Бойцы словно знали заранее, что предстоит какая-то новость – смотрели выжидательно. Все без исключения.

– Вот так вот, – говорить без смущения не получилось. – Получается, я теперь у вас буду командиром.

– Ну и хорошо, – на изумление спокойно ответствовал Шехрем. После чего протянул мне кулак – я чуть не кинулся пожимать его. – Думаю, сработаемся.

Не сразу сообразив, всё-таки слегка подтолкнул его кулак своим кулаком – видимо, это тоже было местной альтернативой рукопожатию. Покладистость парня, которого, получается, из-за меня не повысили, удивила. Но у меня ещё будет время разобраться во всех тонкостях, в частности и в том, почему Шехрем на меня не злится. Может, просто потому, что не знает о возможном поощрении и о том, что ему принесло бы моё отсутствие.

И ладно. Разрулим. Всё будет хорошо – я ведь жив и пребываю на своей новой родине, а не в заповеднике демонов.

Глава 12 Уют и неуют

Доспех на меня подгоняли так, что впору было то ли смеяться, то ли плакать. В нём я чувствовал себя крабом, по недоразумению родившимся не в естественном своём панцире, а сразу в жестяной банке с крохотными дырками для конечностей. И это притом, что мне, как командиру группы лёгкой пехоты, и броню подобрали соответствующую, чтоб из общей картины не выбивалась. Пытаясь двигаться в этой конструкции, я мысленно ругался на чужие правила экипировки. Свои хотя бы были привычны, а в этом, помимо всего прочего, оказалось мучительно жарко под местным солнцем.

Правда, к новой «форме одежды» я привык ещё до того, как армия довершила зачистку территории вокруг Маженвия и добралась до столицы. К жаре тоже довольно быстро притерпелся. По сути, мои обязанности оказались не так уж сложны. Как мне добродушно объяснил Шехрем, настоящий крантец для командира наступает тогда, когда что-то идёт не так или если даётся команда по принципу «знать не знаю, как это сделать, но чтоб было сделано».

Разумеется, жизнь теперь получалась насыщеннее, чем тогда, когда я помогал кузнецу и ждал своего часа. Однако это скорее радовало меня – надоело ничего не делать. Я добился того, чего хотел: стал частью титанического единого организма под названием имперская армия, и, хотя всё равно остался для них чужаком, уже не находился в подвешенном состоянии, имел обязанности, права, положение в обществе и потому – определённую уверенность в завтрашнем дне.

Аштия продолжала вести себя со мной радушно и очень по-дружески – общалась, улыбалась и время от времени приглашала к себе в шатёр на ужин, где мне приходилось орудовать затейливыми столовыми приборами в обществе высших штабных офицеров. Правда – надо отдать им должное – вели они себя вежливо, и если я цеплял кусок рыбы не предназначенной для этого вилкой, реакция на такое нарушение этикета отсутствовала напрочь. Разве что Ниршав делал какое-то особенное лицо, но, зная его, я догадывался, что он просто дурачится.

Аштия же сказала мне, что к жене пока отпустить не может, и я смогу навестить супругу только после парада в столице. Однако известие Моресне пошлют вместе с очередной порцией денег, так что ни она не будет волноваться, ни я не должен. Тогда же, смущаясь, госпожа Солор сообщила мне о том, что собирается играть свадьбу, и хочет, чтоб я присутствовал на торжестве и последующем застолье.

– Снова? – изумился я, не сразу сообразив, что моё удивление может выглядеть некорректным. А сообразив, успокоил себя, что в Империи – свои правила приличия и своя корректность.

Аштия расхохоталась. Бросалось в глаза, что после возвращения она почти неизменно пребывала в прекрасном настроении, всегда была готова пошутить, а если не смеялась, то сияла взглядом, как умеют только по-настоящему счастливые женщины.

– Нет, опыт приобретения жены повторять не хочется. На этот раз я выхожу замуж традиционно. За мужчину. Давно было пора, но, знаешь, именно там я поняла, что не стоит тянуть. Судьба может отнять твою жизнь в любой момент, так что лучше не откладывать и сразу брать всё, что ты можешь взять.

– Резонно. Значит, тебя можно поздравить?

– Почему бы нет… Но лучше будет, если поздравишь уже непосредственно после обряда.

– Я только хотел узнать – в качестве кого мне там предстоит быть? В качестве телохранителя Кариншии?

– Нет-нет. В качестве названого брата, как и Ниш. Знаешь, после такого пути, который мы прошли в демоническом мире, трудно не сродниться. Либо возненавидеть друг друга – либо полюбить, как братьев-сестёр.

– Пожалуй, – я улыбнулся. – Значит, парад? А потом?

– А потом ты будешь отдыхать месяц, как и твоя группа. Нужно время на пополнение, на приведение в порядок снаряжения, оружия… Этим непосредственно будешь заниматься не ты. Тебе надо будет лишь проследить, чтоб в конечном итоге всё пришло в идеальное состояние. Так что ты сможешь какую-то часть времени уделить домашним делам. В общем, не волнуйся. На жизнь тебе жаловаться не придётся.

Я и без того волновался о будущем мало. Единственное, что по-настоящему заставляло тревожиться – Моресна. Нет, разумеется, письмо она мне написать и не смогла бы, потому что была неграмотна, так какой у неё оставался выход? Нарисовать? Это было бы забавно. Слишком забавно, чтоб считать подобный поступок приличным с точки зрения принятых здесь супружеских отношений. Но сердце было не на месте. Где она – в нашем доме или уже у родителей? Вдруг уже помолвлена с другим по настоянию отца? Не дай бог… Приеду – поотрываю всё, что отрывается: и у нового жениха, и у тестюшки.

В другие минуты пессимистическое ожидание худшего сменялось уверенностью в самом лучшем. Конечно же я вернусь домой, и жена выскочит на порог с кружкой какого-нибудь из моих любимых напитков, а потом накормит до отвала домашней едой. Устав от походной жизни, я считал дни до момента, когда смогу насладиться семейным уютом.

Поэтому, когда армия, начистив до блеска доспехи и оружие и приведя себя в такой вид, чтоб не стыдно было показаться народу и императору, вступала на улицы Ишели, я внимательно, насколько мне позволяла моя роль, вглядывался в публику, в надежде увидеть жену. Должна же она прийти поглазеть на парад, а заодно и на мужа. Впрочем, она может не знать о моём новом назначении, побояться лезть в толпу или оставлять дом без присмотра… Всё что угодно. Может, её не занимают зрелища. Может, я её просто не вижу среди тысяч и тысяч зевак. Успокаивая себя этими соображениями, я всё же поглядывал по сторонам.

Потом пришлось оглядываться по другой причине. Выставив блистающие полированной бронзой щиты, выжившие пехотинцы шестой группы выстроились в два ряда вдоль дороги, и надо было присматривать, чтоб построение оставалось идеальным. Ждущий на краю ряда Шехрем то и дело хмурился в сторону своих ребят, но помалкивал – пока все старались, усердно выкатывали глаза и не роняли бравого вида.

Сперва под вой труб и россыпь барабанов прошествовали тяжёлые боевые ящеры и следом за ними – конница. Потом показались знаменосцы; они предваряли появление Аштии, на этот раз шедшей пешком – не с самого начала, разумеется, я знал, что она спешилась всего за пару кварталов отсюда. Этот поступок был мерой уважения к своему народу и армии, которой она командовала, и я не мог не признать, что жест красивый.

Женщина шагала решительно, хоть и неспешно. В мою сторону она не взглянула, но задержала шаг именно там, где было нужно. Помня неоднократно данные наставления, я вышел вперёд, поприветствовал Аштию взмахом меча. Она коротко кивнула в ответ, и тут следовало отступить, дать дорогу ей и тем офицерам, кто уже сопровождал её, встать плечом к плечу с командующим второй группы тяжёлой пехоты. И дальше мы уже шли общим строем.

Мне было известно, что сейчас, как и обычно, в параде принимали участие лишь две лёгкие пехотные группы из всех, и только один из двух командиров присоединялся к шествию штабистов – второй оставался командовать своим отрядом. Честь обычно оказывалась отличившемуся командиру, либо новоназначенному, и, по сути, только после парада я действительно стану офицером.

Пройти предстояло не так и много, но в новой сковывающей движения амуниции я опасался не справиться с задачей. К счастью, простой марш оказался мне вполне по плечу. Когда наступил момент, я отшагнул, отсалютовал, как положено (этой комбинации выразительных и пафосных взмахов меня учили целый день), и возглавил свою группу, громыхавшую сапогами по брусчатке позади шествия штабистов и знаменосцев.

На площади перед воротами дворца, расступившись, лёгкая пехота дала дорогу латникам, а те, вы двинувшись вперёд, разделились на два отряда в свою очередь. Вперёд выступили красавцы-ящеры, увешанные магическими орудиями; сзади их подпирали два отряда лучников. Луки, которые они держали в руках, походили скорее на сложные спортивные конструкции, которыми пользовались лучники моего родного мира, чем на простые деревянные дуги с ременными тетивами. По команде они одновременно выпустили в воздух сотни стрел, взорвавшихся фейерверками. Магия, что же ещё.

Император ждал на замковой лестнице – к нему Аштия поднялась одна, оставив всех сопровождающих у первой ступени. Медленно преклонив колени, женщина положила к ногам правителя символ своей власти. Поднялась. Мне был известен смысл этого действа – если правитель считал, что Глава вооружённых сил плохо показал себя в ходе войны, он мог лишить его полномочий прямо тут, на параде.

Но, сделав знак одному из своих людей, его величество принял диск в ладони и вручил обратно госпоже Солор. Коснулся её плеча. Это был знак милости и второй жест признания её заслуг.

Что ж, в этом никто не сомневался, хотя большая часть военных действий прошла мимо внимания Аштии, банально отсутствовавшей довольно продолжительное время. Но главнокомандующий несёт полную ответственность за все военные планы, за всех своих людей, за их ошибки и промахи, а потому их успех – его успех, даже если штаб и полевые командиры часть времени как-то обходились без его присутствия.

Толпа приветствовала признание заслуг госпожи Солор радостными криками. Отчего бы и нет, если им показали такое великолепное зрелище и вообще развлекли?

Парад закончился. Нет, я ещё не мог с облегчением вздохнуть, развернуться на сто восемьдесят градусов и идти куда глаза глядят или куда влечёт сердце. Пехотную группу предстояло отвести в казармы, убедиться, что бойцов разместят и покормят – и только после этого можно было считать себя полностью свободным. К тому же уходить с главной площади трёх столиц надлежало в полном порядке, а наша очередь подходила далеко не сразу.

У ворот пехотных казарм ко мне подскочил вестовой.

– Госпожа Солор велела передать, что ждёт вас завтра в своём особняке для обсуждения рабочих моментов, – и, отсалютовав, вручил запечатанную кусочком сургуча записку. Распечатывать её я не стал. Смысла никакого – всё равно по-местному читаю с ощутимым трудом, а уж рукописную запись буду разбирать полвечера. Потом, потом…

Едва дождался момента, когда Шехрем намекнул, что можно и расходиться, едва совладал с собой, чтоб не подгонять казённого конька, данного мне в пользование, сверх меры. Но когда я миновал кольцо городских стен, когда мне навстречу распахнулись ворота дома и Моресна повисла на шее, дрожа всем телом, теряя с головы платок, подбирая и снова его теряя, облегчение было так велико, что все подробности многодневной нервотрёпки разом вылетели из головы.

Подхватив жену за талию, я втащил её и коня за ворота.

– Ну вот, – выговорил, улыбаясь. – А где же угощение?

Она осторожно сползла с меня, оправила одежду.

– А как же обнимать, если руки заняты?

– Резонно.

– У меня всё есть дома… Отвести коня?

– Я сам отведу, не волнуйся.

На то, чтобы обтереть животину, наполнить ясли и проверить, свежая ли вода, ушло не так много времени. А, может, я просто уже больше не нервничал: жена была здесь, никто её не увёл и не пристроил поспешно замуж, а значит, всё в порядке. Можно никуда не торопиться.

Моресна ждала меня у дверей конюшни с подносом, на котором обнаружился великолепный серебряный кубок в тонкой инеевой паутинке. Ледяное питьё было настолько вкусным, что сперва я даже не понял, что это вообще такое. Впрочем, каково бы ни было угощение – холодненькое было сейчас кстати. Когда кубок опустел, я обнаружил, что через забор с улицы на наш двор заглядывает с десяток соседских голов. Правда, заметив мой взгляд, все они пропали. Но явно не ушли.

– Это что за депутация?

– Всем же любопытно, – искренне удивилась Моресна. – Все знали о том, что ты пропал, и конечно, каждому охота посмотреть, правда ли ты жив, здоров и не искалечен.

– Откуда они знали, что я пропал без вести?

– А как вообще можно хоть что-нибудь скрыть от соседей? – Изумление супруги стало поистине запредельным.

– Хм… – Я испытал было укол неудовольствия, который, впрочем, быстро испарился.

Ну, в самом деле. И у меня на родине мало что можно было укрыть от внимательных глаз и чуткого уха соседки по подъезду, и, хотя там все делали вид, будто этого всеприсутствия нет, оно наличествовало. Здесь – то же самое, просто признанное в голос.

К тому же Моресна в доме живёт постоянно, она каждый день кланяется соседкам через забор, общается с ними на улице, одалживает у них какие-то продукты, справляет какие-то праздники, которые в Империи мужчинам и женщинам принято праздновать отдельно друг от друга. Это меня тут по большей части не бывает. Так что, если моей супруге нужны хорошие отношения с соседями (в разумных пределах, конечно), я постараюсь понять и принять это.

– Откровенно говоря, боялся, что уже не найду тебя дома, – сказал я, войдя в дом. – Что тебе сообщили о моём исчезновении?

В доме было как всегда чисто и уютно, пахло смесью соусов, жареным мясом, цветами, украшающими прихожую, гостиную и спальню. Всюду – вычищенные половики, свежие занавески, полог над кроватью уложен красивыми складками. Полог? Раньше его не было.

– Это я заказала сделать, – смутилась Моресна. – Когда мне сообщили, что ты в порядке, и принесли деньги.

– Очень здорово! Мне нравится.

– Я приготовила тебе чистую одежду. Поешь или сначала помоешься?

– Второе. Весь пыльный, потный. Есть горячая вода?

– Сколько угодно!

Поливая меня из кувшина, жена рассказывала, что вскоре после нашего с Аштией и Ниршавом исчезновения к ней прислали вестового с сообщением и сравнительно небольшой суммой денег. В дальнейшем деньги приносили аккуратно, а вместе с ними – известия: «Нет, пока не нашли», «Нет, ищут». Один из вестовых честно признался, что если бы я пропал один, меня вероятнее всего сразу признали бы умершим, выплатили вдове положенную компенсацию и забыли об этом. Но, поскольку вместе со мной пропала такая «шишка», как госпожа Солор, поиски никто не собирался бросать. И потому, как положено, выплачивали Моресне полную мою зарплату, а не частичную, как до исчезновения.

– Я опасался, что твой отец тут же тебя замуж выпихнет, – сказал я, с наслаждением растираясь полотенцем.

– После смерти супруга положено год ждать, – ответила жена. – А потом бы, наверное, попробовал выдать замуж. Но ведь ты жив, и не о чем тут больше говорить…

– Это да. Ну, что у нас там на ужин?

Уют и покой – вот, собственно, и всё, чего мне сейчас хотелось по-настоящему. Жена, наверное, это чувствовала, а может, просто знала наверняка. Когда Моресна молча хлопотала по хозяйству или рассказывала мелкие местные новости, она становилась такой же составляющей частью домашнего уюта, как чистые простыни и полотенца, вкусная еда, ароматы обжитого, содержащегося в полнейшем порядке житья. Мир этого дома без неё был бы неполным.

Но сейчас, в этот момент, мне вдруг стало любопытно понять, о чём же на самом деле думает моя супруга. Может быть, в мысли женщины и не стоит глубоко вникать, но сейчас, когда голод был утолён восхитительными домашними яствами, и я, чистый, переодетый в чистое, растянулся на мягкой постели, которой только коснись рукой – и уже рухнешь в сон, захотелось большего. В конце концов, то же самое может обеспечить и служанка, которая придёт, сделает на совесть свою работу и удалится к собственным семейным делам и семейным отношениям.

Жена ведь – это не та неведомая сила, которая создаёт чистоту из холостяцкого свинарника, претворяет во вкусное блюдо десяток разрозненных ингредиентов, которые сами собой ни во что цельное не складываются, не тот незримый ветер, что вышибает грязь из ношеных рубашек и превращает скомканное в глаженое. Это ещё и уют в душе, это мягкое облако, в которое можно рухнуть мыслями и чувствами, оставив за его пределами ссоры с коллегами, неприятности с начальством, проблемы с соседями.

Это – гармония души и тела, сосредоточенная в разговоре и, может быть, даже просто в прикосновении к этому милому ладному существу с длинными косами, большими глазами и странными заботами.

Повернувшись на бок, я наблюдал, как Моресна складывает в огромный таз грязную посуду.

– Скажи, а ты-то сама рада, что я жив? Что я вернулся?

– Конечно, рада, – жена заглянула в спальню, остановилась в дверях. – Как же иначе?

– Значит, ты любишь меня?

– Я… Хотела бы тебя полюбить.

– Что-то мешает?

– Нет, конечно. Ничто не мешает.

– Тогда, наверное, от желания до осуществления не возникнет затруднений? – пошутил я.

Меня очень успокаивала мысль, что здесь, в Империи, не принято говорить вежливые уклончивые вещи просто потому, что так принято, и всё. Скорее всего, жена думает именно так, как говорит.

Это приносило гармонию в мой дом.

Наутро, скорее после рассвета, я уже был у дома госпожи Солор. Привратник впустил меня в холл с радушным выражением лица, словно старого доброго знакомца, поздравил с благополучным возвращением из демонического мира. Уточнил, правда ли демоны только и мечтают, как бы вцепиться человеку в горло, получил от меня подтверждение и, совершенно успокоившись, пригласил проследовать в кабинет госпожи Аштии.

– Она уже поднялась?

– Госпожа Солор ранняя птица. Она поднимается поздно лишь в те дни, когда у неё не предвидится вообще никакой работы.

– Но не тогда, когда у меня гостят родственники, – произнесла Аштия, появляясь на верху лестницы. – Доброе утро, Серт. Поднимайся. Проходи в кабинет.

– Надеюсь, ты не на меня намекнула?

– Нет, конечно. Я говорила о родственниках, которых не выбирают. О родственниках по крови. Присаживайся. Вот здесь, возле стола. Ты завтракал? Могу приказать подать.

– Нет, спасибо. Сыт.

– Тогда давай обсудим перспективы твоей дальнейшей карьеры. Как понимаю, карьера военного тебя вполне устраивает?

– Да меня и работа телохранителя устраивала.

Аштия взглянула на меня с улыбкой.

– Вот уж не думаю. Возиться с капризной бабёнкой – кому из мужчин понравится?

– Может, тому, кто в неё влюбится?

– Не намекаешь ли ты?..

– Избави боже! У меня всё в порядке в семейной жизни.

– Ну и хорошо. Деньги твоей жене выплачивали аккуратно? Вот и замечательно… Как смотришь на то, чтоб возглавить пехотное подразделение обхода? Эти войска предназначены для разных операций, но, как правило, им поручается проводить рейды по тылам противника, вести разведку, брать потайные ходы из замков и городов и так далее? Твоя необычность и нестандартный взгляд на ситуацию там могут быть чрезвычайно полезны. Что скажешь?

– А я решил, что моя судьба – шестая пехотная группа.

– Ну, на шестую группу я всегда найду офицера. А тебя надо использовать рационально. Разумеется, понимаю, что сразу ты ответить не можешь, тебе нужно ознакомиться с вопросом. Вот там, в соседней комнате, устраивайся в кресле. Вот вода… Вот бумаги. Изучай. Ты ведь читаешь по-нашему?

– Только если написано разборчиво.

– Там написано разборчиво. Если что-нибудь понадобится, можешь обратиться к кому-нибудь из слуг. Если будут вопросы, спрашивай. Я буду здесь сидеть, разбирать бумаги. Одних счетов за время моего отсутствия набралось столько, что полдня подписывать придётся. И не только счетов.

– Конечно. – Я принял из её рук толстенную папку и устроился в соседней комнате в уютнейшем кресле, рядом с графином воды и печеньем в вазочке. Шрифт оказался не просто разборчивым – чётким. Видимо, бумаги были не написаны, а отпечатаны. Я про ползал по строкам взглядом почти так же бегло, как у себя на родине читал по-английски. Даже, пожалуй, увереннее. И с каждой страницей становилось только легче.

Некоторое время тишину нарушал лишь шорох бумаг у меня и в комнате по соседству, сдержанный шум просыпающегося большого дома да щебет птиц и шелест крон за окном. Счастье, что окно выходило в сад, а не на улицу, иначе спектр слышимого был бы намного богаче.

Потом по полу надменно простучали женские каблучки. «Кариншия?» – подумал я. Супругу Аштии я после возвращения ещё ни разу не видел.

– Ты, наконец, соизволишь уделить мне немного внимания? – осведомился незнакомый мне женский голос, неприятный, потому что очень раздражённый, явно склоняющийся к разведению тут классического яркого скандала.

Зашуршали бумаги, должно быть, аккуратно складываемые в стопку.

– А ты имеешь сказать мне что-нибудь очень важное? – лениво осведомилась Аштия. – Настолько важное, что оно значит больше, чем первоочередные дела графства?

В ответ – презрительное фырканье.

– Тебе не кажется, что быть со мной хотя бы вежливой – твой долг?

– Мой долг обилен и разнообразен. И перед страной, и перед семьёй…

– Последний месяц долг перед семьёй за тебя исполняла я!

– Я вижу, как ты его исполняла. – Буквально воочию представилось мне, как Аштия с издевательской улыбкой обводит рукой внушительную гору бумаг, среди которых первоочередного рассмотрения требуют все.

– Имеешь наглость упрекать меня в том, что я как-то не так, на твой вкус, выполняла твои же обязанности?!

– Я разве тебя об этом просила? За что же мне чувствовать себя обязанной? Знаю прекрасно – ты не прочь была бы и дальше эти обязанности выполнять. На свой вкус. Раз прилетела в мой дом, стоило только разнестись известию о моём исчезновении.

– Я справилась бы с графством лучше, чем справляешься ты!

Аштия сдержанно рассмеялась.

– Ну, прости, что я выжила. Понимаю, каким это было для тебя ударом. Ничего не поделаешь – я жива и здорова. И в ближайшее время умирать не собираюсь.

Короткая пауза, в продолжение которой я опустил папку и лист, который читал, и вытянул шею, прислушиваясь к малейшим звукам в соседней комнате. У меня возникло смутное ощущение опасности. Интересно, придётся ли мне вмешиваться в «милую» беседу посредством примитивной мужской силы?

– Ты, думаю, проживёшь не настолько долгую жизнь, чтоб окончательно загубить графство, – прошипела незнакомка. – Но после твоей смерти всё достанется мне и моим сыновьям. Мне остаётся лишь набраться терпения.

– Кстати, очень хорошо, что ты сама подняла этот вопрос, – со спокойствием, которому хотелось аплодировать, и столь же безупречной вежливостью произнесла Аштия. – Собиралась сообщить об этом позднее, но пусть будет сейчас. Хочу пригласить тебя на свою свадьбу. Разумеется, с супругом и детьми. Свадьба через месяц. Надеюсь, на этот раз ты почтишь вниманием моё бракосочетание?

На этот раз молчание получилось ещё более долгим и напряжённым.

– И кто же, позволь узнать, этот несчастный?

– Думаю, ты о нём слышала. Раджеф Акшанта из Перви. Старший офицер императорской гвардии.

– Как я понимаю, положение с женихами у тебя настолько нерадостное, – голос незнакомки звучал презрительно, – что ты уже готова купить себе мужа? Неужели денег не хватило хоть на захудалого аристократа? Или даже золото теряет цену, если идёт в придачу к твоим сомнительным прелестям?

Мне почему-то показалось, что Аштия насмешливо улыбается. Чуть позже, услышав её голос, я уверился, что был прав.

– Продолжай, продолжай. Мне очень интересен ход твоей мысли.

– Ты хотела меня обескуражить? Не надейся. Едва ли твой муж прельстился твоей отсутствующей красотой, так что наследника ты ему и себе не подаришь. Ты слишком стара, чтоб смочь родить здорового ребёнка. Рано или поздно графство будет принадлежать мне. А ты, я надеюсь, глаз от земли оторвать не сможешь, что с тобой мужчина живёт лишь ради твоих… нет, наших богатств!

– А теперь вспомни, моя драгоценная, сумму своего приданого, которое помогло твоему супругу подзабыть о твоей преждевременной беременности. Интересно, долго ли он станет терпеть тебя в своём доме, если я заберу у него всё твоё приданое?

Отложив папку, я осторожно встал с места. Ощущение, что момент смертоубийства близок, стало отчётливей.

– Мой муж ценит меня не за золото! Тебе же никогда не узнать, что такое любовь!

– Проверим? На спор?

– Ты не посмеешь отобрать моё приданое! Не сможешь!

– Смогу. Я – глава Дома. Но если ты будешь паинькой и сейчас, развернувшись ко мне своей великолепной спиной, выметешься из кабинета – так и быть, не стану. И мой тебе совет – впредь не выставляй наши дивные семейные отношения на суд общественности. Серт, – ты ведь не станешь распространяться на тему услышанного?

Я выступил из-за двери и ответил ворчливо:

– Нет уж. Предпочту наслаждаться памятью об этом в гордом одиночестве.

Дама, уставившаяся на меня белым от ярости взглядом, была бы, пожалуй, даже привлекательной, если б сейчас её лицо не было искажено до такой степени. Да, некоторое сходство между нею и Аштией прослеживалось, а вот в том, как они держались, была огромная разница. Аштию и теперь не оставила выдержка, она смотрела на родственницу с надменной усмешкой, от чего та, кажется, бесилась ещё больше.

Развернувшись на каблуках, дама весьма поспешно покинула кабинет хозяйки дома. Аштия проводила её задумчивым взглядом. Потом посмотрела на меня.

– Прости, не думала, что ты станешь очевидцем одной из этих милых семейных ссор. Это моя сестра Нега. И она меня чрезвычайно не любит, как ты мог видеть.

– Да уж…

– Её ярость можно понять. Таковая проистекает из разочарования. Стоило Неге узнать, что я пропала без вести, как сестра мигом примчалась ко мне в дом, попыталась разобраться в бумагах, имеющих отношение к графству. До документов Генштаба её, разумеется, не допустили, иначе б она и там порылась. А тут такой афронт – старшая сестра жива, вступление в наследство откладывается. Ещё и новости о моём браке… А Нега никогда не отличалась сколько-нибудь значительной выдержкой.

– Печально.

– Наоборот! Я всегда доподлинно знаю, что у неё на уме. Это хорошо и очень удобно.

– Как понимаю, твой брак беспокоит её из-за возможного появления прямых наследников?

– Разумеется, – Аштия в задумчивости погладила себя по щеке. – Но не только. Законный супруг также на многое имеет право. Думаю, сестру куда больше устроило бы моё незаконное сожительство с мужчиной. Тем более что Раджеф – не знатен. Брак со мной не сделает его знатным, но определит положение. И Нега примется складывать бутончиком морду, что ей не по чину находиться рядом с таким плебеем. А в действительности она просто не окрылена идеей расстаться с надеждой унаследовать Солор после меня… Но довольно об этом. Тебе, думаю, ещё нужно будет время, чтоб ознакомиться с оставшимися документами, чтоб принять решение?

– Да нет, пожалуй. Того, что я прочитал, достаточно, чтоб согласиться. А теперь, с твоего позволения, дочитаю оставшееся. Чисто чтоб знать подробности.

Аштия рассмеялась.

– Конечно. И загляни к моему казначею. Буду рада видеть тебя на брачной церемонии, и вас вместе с супругой – на пиру по случаю свадьбы. Само собой, чтоб приодеть жену, нужны деньги, и немалые. Я хочу, чтобы ты и твоя жена чувствовали себя на этом празднике свободно. И, как полагаешь, не стоило бы тебе перебраться жить с окраины поближе к центру города?

– Это входит в мои обязанности – жить строго в окружении людей моего круга? Прости, я ещё не настолько сориентировался в ваших традициях, чтоб самому найти ответ на этот вопрос.

– Нет, в обязанности не входит. Просто если ты останешься жить в пригороде, приготовься к тому, что к твоим дверям каждое утро и каждый вечер будут выстраиваться очереди из соседей-просителей. У каждого из них есть проблемы, это неизбежно.

– Хм… А это – в ваших традициях?

– Да, такое – в наших традициях, – спокойно подтвердила Аштия. – Нижестоящие повинуются вышестоящим, но вправе обращаться к ним с просьбами.

– В таком случае ты права. Надо подумать о другом месте жительства.

Против ожиданий известие о приглашении на свадьбу госпожи Солор не обрадовало мою жену, а повергло её в состояние боязливого шока. Глядя на меня круглыми от ужаса глазами, Моресна уточнила, обязательно ли ей идти. Я развёл руками: приглашение звучало конкретно и толкованиям не поддавалось. Побелев, моя супруга несколько минут молчала, переживая услышанное, после чего робко объяснила:

– Но я никак не могу туда идти.

– Тебе нечего надеть? – усмехнулся я, мысленно взвешивая кошелёк золота, выданный мне солоровским казначеем.

– Нет, я не умею себя вести в таком обществе. Я к нему не отношусь… Ну, и надеть тоже…

– Надеть – это дело поправимое. Вот золото, бери сколько нужно и одевайся. А вести себя там будешь так, как привыкла. Госпожа Солор отлично осведомлена о моём и твоём происхождении. Если бы она опасалась чего-то не того в нашем поведении, не приглашала бы или затеяла бы несколько уроков хороших манер. Мы пойдём, а остальные гости как-нибудь нас потерпят.

И погладил жену по щеке в надежде, что это сотрёт с её личика страх.

Время летело стремительно. Я ещё не успел толком устать от домашнего уюта, обволакивавшего меня чистыми простынями, мягкими перинами, ароматами домашних блюд, возможностью по-настоящему расслабиться вечером, а заодно и обществом милой жёнушки. Зато успел изучить все бумаги, связанные с местом моей будущей службы, которые мне сочли возможным показать, и узнал, куда именно уеду учиться. Учёба должна была занять как минимум полгода, но не непрерывно – будет возможность время от времени жить дома, в столице.

Торопилась и моя жена. В её дела я вникал лишь постольку, поскольку её усилия сопровождались тратой денег, но когда увидел результат, о вложенных средствах не пожалел. Окутанная многослойным платьем из тончайшего шёлка, довольно густо вышитого золотом, она являла собой образ соблазнительный и изысканный. Впечатление немного портили перепуганные глаза и осунувшееся от волнения личико. Но что ж поделаешь – она смотрела на местную знать как-то совсем иначе, нежели я. Почему-то даже мысль о том, чтоб хоть в каком-то смысле встать на одну ступень с ними, пугала её до слёз.

Я порадовался, что её не пригласили участвовать в самой церемонии – как бы не подпортила общее праздничное настроение своим зашуганным видом. Жене моей предстояло занять место среди зрителей и зевак, которых тоже хватало. Я же, получив из швейной мастерской и уже по ходу дела приведя в порядок собственную парадную одежду, готов был сопровождать Аштию вместе с её родственниками и теми из приближённых, кому также будет оказана эта честь, как я понял, практически обязательная.

Ещё, разумеется, интересно было взглянуть на госпожу Солор в роли трепетного нежного существа, соответствующего представлениям о новобрачной, а не в роли решительного, жёсткого, словно из булата откованного, военачальника.

Но, увидев её в свадебном наряде, я засомневался, способна ли она воплотить в себе иную роль, чем та, которая досталась ей от матери и бабушки. Даже роскошное платье цвета юной травы выглядело на ней, как одеяние японского воина, пока не успевшего натянуть доспехи, и держалась она с уверенностью и твёрдостью. Не так смотрят в будущее юные невесты, выросшие в традиционных патриархальных мирах.

На главной площади перед дворцом, где проводилась первая свадьба Аштии и последний парад, я снова увидел роскошный, разукрашенный на славу помост и всё, приготовленное для бракосочетания знатнейшей аристократки Империи, снова погрузился в звуки напористой, варварской, на мой вкус, и вместе с тем поразительной, ошеломляющей, захватывающей музыки. Среди спутников Аштии в первые же мгновения разглядел Ниршава – он вежливо кивнул мне, приветствуя. Пришлось кивнуть в ответ.

Присутствовала здесь и разодетая в пух и прах Нега, источавшая такое презрение, словно находилась она не в обществе людей, а в окружении пресмыкающихся, к тому же заляпанных нечистотами. Рядом с ней стояла, как можно было понять, младшая из сестёр Солор – девушка спокойная, довольно милая и в то же время какая-то ощутимо никакая. Может быть, такой она казалась на фоне Аштии и Неги, обладательниц характеров ярких, хоть и очень по-разному.

Разумеется, здесь присутствовала и разодетая с купеческой пышностью Кариншия. В глазах её завлекательно полыхало злорадство напополам с восторгом.

– Ну наконец-то! – потирая руки, сказала она, обернувшись ко мне. – Наконец-то я увижу, как Аштия опустится на колени перед мужчиной. Не одной же мне унижаться.

– Как понимаю, у вас публичное выражение почтения перед супругом в день свадьбы не считается унижением! – Я изумился сам себе, с ходу выдав подобную замысловатую фразу. – Она-то перед мужем склонится. Не то что ты – перед женой.

Меня окинули разъярённым взглядом, но её бешенство больше не могло меня трогать. Теперь я ей не телохранитель, нервы она мне в будущем мотать не сможет.

Услышав вой труб и россыпь барабанной дроби, гармонично сыгравших в унисон с исходной мелодией, я вытянул шею, высматривая жениха и его спутников, которые без спешки шагали к увитому зеленью и цветами помосту. Кто из них – будущий супруг госпожи Солор, сообразить удалось не сразу, но когда сообразил, понял, что уже не однажды видел этого мужчину. Да-да, командир гвардейского имперского корпуса. Даже сюда он явился не в парадных одеждах, а в доспехах.

Его можно понять: только своей службой он и мог сравниться с окружившими его аристократами, происхождением же – нет. Если я правильно понял миро ощущение местных, этот момент для них чрезвычайно важен – быть ровней тому, с кем взаимодействуешь. Если уж не в полной мере, то хоть отчасти. В каком-то аспекте. Хоть условно, но быть.

Он остановился у подножия лестницы, ведущей на помост, где уже ждала Аштия. Сбросил на руки сопровождающим плащ, передал им меч, стал подниматься… Когда распахнулись замковые двери и на помосте появился император, Раджеф Акшанта как раз достиг верхней ступени, склонился перед правителем, как и все мы, присутствующие. Публика, запрудившая всю площадь, кроме двух узких ковровых полос и пространства вокруг них, тоже приветствовала его величество единообразно – сперва поклон, потом крики и рукоплескания. Наверное, местным народом хорошо управлять. Они все на одной волне.

Гвардейские линии, отделившие толпу от ковров и усыпанной цветами брусчатки, громыхнули оружием о щиты. Величественно и красиво. Загрохотали и смолкли барабаны. Даже не видя лица Аштии, я догадался, что она улыбается. Женщина сделала шаг навстречу жениху и сделала движение опуститься на помост, застеленный коврами.

Он качнулся вперёд и подхватил её под локти, не позволил склонить колен. Они обменялись взглядами – в глазах Раджефа была улыбка и ласка. Если он и не влюблён в неё уже сейчас, то это наверняка произойдёт позже. Быстро у них всё пошло. Рядом с собой я расслышал шипение Кариншии. Девица смотрела на свою «супругу» с таким негодованием, словно та вознамерилась посадить её на хлеб и воду как минимум на месяц.

– Это нечестно, – пробурчала она.

Аштия уже начала произносить супружескую клятву, правда, с небольшими изменениями в формулировках, свидетельствующими, что Глава семьи Солор и вооружённых сил Империи не готова обещать супругу сидеть дома, храня семейный очаг.

– Тише ты, не мешай, – шепнул я Кариншии.

Та окрысилась было… Но тут заговорил Раджеф. Голос у него был сильный, звучный, он с лёгкостью перекрыл бы любое женское шипение и сетование. Голос человека, привыкшего командовать войсками на поле боя – с ним не поспоришь. Произносил он нечто похожее на те фразы, которые я в растерянности выдал на нашей с Моресной деревенской свадьбе. Судя по всему, Раджеф понимал, что ему предстоит брак-партнёрство, и ничего не имел против.

Император без спешки воздел руки.

– Все мы слышали, – произнёс он.

Площадь и примыкающие улицы вздохнули криками, которые ошеломляли своим восторгом и оживлением. Можно подумать, эта свадьба имеет для обывателей такое уж огромное значение. «А может, людей просто радует, что „неправильная“ женщина стала правильной? – подумал я. И мысленно добавил со злорадством: – Размечтались».

Всё остальное шло по-заведённому: музыка, танцовщицы, огромные веера из перьев, особым образом сложенные платки, которыми махалось лучше и красивее, чем флагами, и ленты, и цветочные гирлянды. Когда Раджеф спустился с помоста, ему накинули на плечи его же плащ, вернули меч. Ни нового плаща цветов Солор, ни браслетов, которые здесь носили аристократы, ему не предложили. Видимо, брак с аристократкой не делал простолюдина знатным, хотя Кариншию Аштия смогла наделить этим положением. Ну, правильно, так оно и бывает в патриархальных мирах.

Где-то посреди дороги к особняку Солор ко мне присоединилась Моресна – её привёл один из гвардейцев, судя по парадному одеянию и знакам отличия – из числа гвардейских офицеров рангом помладше. Я подхватил супругу под локоть, слегка притиснул к себе.

– Не надо так испуганно смотреть по сторонам, – шепнул я. – Здесь тебя никто не съест.

– Всё время страшно попасть впросак.

– Вернее попадёшь, если будешь так бояться. Успокойся.

К этому особняку я уже подходил совсем в другом настроении, чем тогда, когда выходила замуж Кариншия. Жизнь впереди казалась определённой, стабильной, уверенность придавала чувства собственного достоинства. Если я ещё не стал своим в этом затейливом мире, то стану непременно. В конце концов, я сам сделал этот выбор и не собираюсь о нём жалеть.

У входа в дом гостей принимали новобрачные.

– Серт! Рада видеть тебя и твою супругу! – радостно приветствовала меня госпожа Солор. Подошла, улыбаясь, кивнула и мне, и моей супруге, окаменевшей от смущения. Махнула рукой одному из слуг с подносом, взяла бокал с вином и, пригубив, протянула мне. Нетрудно было догадаться, что такова одна из местных форм вежливости. И, видимо, вежливости чрезвычайной, потому что гости уставились на меня с огромным интересом.

Я отпил, неуверенно приподняв бровь, предложил жене – раз уж мы оба были упомянуты гостеприимной хозяйкой в приветствии, наверное, надо и благоверную не забыть. Из предобморочной белизны она плавно перешла в выразительную багряность, смущённо спрятала глаза.

– Но я… не пью.

– Если муж не возражает, один раз можно, – с улыбкой проговорила Аштия. И, дождавшись, когда Моресна, отпив, вернёт бокал мне, подошла, приобняла, прикоснулась щекой к её щеке. – Ты жена моего названого брата и потому сестра мне. Добро пожаловать в мой дом.

Моресну словно отпустило – она успокоилась, порозовела, повеселела, стала оглядываться, с интересом и восторгом рассматривать украшенный цветами и дорогими материями холл, парадную лестницу, парадный зал и примыкающие комнаты, так же выделенные под торжество. А потому соответствующим образом украшенные. Так что, оценив состояние супруги, я счёл возможным хоть на время «отлепиться» от неё и, увидев Ниршава, направился к нему. Аштия только что угостила его вином по тому же принципу, что и меня, и переключилась на других гостей, чествуемых не так усердно.

– Приветствую! – Ниршав, довольный и оживлённый, явно был рад меня видеть. – Ну как? Веселитесь?

– Пытаемся. Только начали.

– Твоя супруга, кажется, чувствует себя немного не в своей тарелке.

– Уже получше. А то просто боялась.

– Наверняка после этого праздника попросится у тебя к родителям съездить. Там на неё вся деревня будет бегать смотреть – как же, с аристократами зналась, – он рассмеялся, но сдержанно. Я лишь улыбнулся в ответ.

– Попросит – отпущу. Должна же она за свои переживания хоть какую-то компенсацию поиметь. Хоть от соседей по деревне.

– Тоже верно… Слушай, ты извини меня за то, что произошло тогда, ещё в демоническом мире. Меня просто с катушек сорвало, сейчас – ей-богу! – стыдно, очень стыдно за себя. Спасибо Аше, что повела себя по-настоящему правильно.

– Думаю, я тебя могу понять. И не сержусь. Откровенно говоря, я ждал куда больших… проблем. От вас в первую очередь.

– От нас?

– От вас обоих. В подобной критической ситуации, когда, в самом деле, решалась моя и ваша дальнейшая судьба, да не как-нибудь, а на всю жизнь, я никак не ожидал разговоров о справедливости. Особенно от того, кто отстаивал не свои, а мои права.

– Да. Аше – она такая. Она – законник до мозга костей.

– Я был уверен, что вы просто крутанёте всё в свою сторону. Даже спрашивать не станете, – рассмеялся я. – А если спросите, то сперва свернув как следует в бараний рог.

– Я б, наверное, так и сделал. Но то я. Знаешь, я думаю, Аше тут была полностью права. Её принципиальность – не только её достоинство, но и её преимущество. Ей проще – она точно знает, чего желает, точно знает, что собой представляет, и всегда верна себе и своим принципам. Она для самой себя предсказуема. И ей не бывает за себя неловко. Хм… Если бы не было её, и мне, наверное, не было бы неловко… В общем, я надеюсь, мы сможем с тобой поладить, несмотря на всё тогда произошедшее.

– Думаю, сможем, почему же нет.

– Я слышал, тебя отправляют служить в частях обхода? Кстати говоря, отличный карьерный старт. Думаю, служба тебя не разочарует. Это тебе не марши под дождиком и бесконечное «щиты поднять, щиты опустить, щиты сдвинуть». Там интереснее. Там настоящая игра в войну. Или не игра… в общем, как повезёт.

– Думаешь, затевается что-нибудь необычное? – я наконец допил вино из бокала и вручил его слуге, собирающем грязную посуду.

– Может, да, – Ниршав подмигнул. – А может, и нет. В любом случае – не при дамах, – проследив за его взглядом, я увидел, что к нам подходит Моресна. – Кстати, сейчас начнутся танцы. Ты наверняка танцуешь. Развлеки жену.

– Танцую так себе…

– Да какая разница! Всё равно в толпе будет не видно. Тут главное Аше и Раджефу не оплошать. На них все будут пялиться. А нам-то – какое внимание! Выделывай что хочешь!

И Ниршав отправился искать себе пару. А жена, прижавшись ко мне, посмотрела просительно:

– Можно будет потанцевать.

– Конечно. Значит, тебе здесь всё-таки нравится?

– Да, очень… Тут так красиво…

– Привыкай. Думаю, нас сюда будут часто приглашать.

И, подставив супруге руку, вступил в веселящуюся толпу.