Чёрная Книга. Тлеющий Рыцарь

— О-о-о! Посмотрите-ка! Что же делает наш герой! Ползёт к своему оружию! Наверное, он хочет драться!

Тем временем, я почти дополз и теперь тянулся к рукояти. Глаза мои покрылись кровавой пеленой. Голос Дренна теперь гремел в ушах, отдаваясь эхом.

Он поднял мой меч.

— Ты действительно думал, что станешь однажды Тлеющим Рыцарем? Ты, мальчишка без роду и племени, оборванец из-под моста, обливаемый помоями и ими питающийся, действительно думал, что станешь им? Запомни: пока я жив, этому не бывать.

Я перевернулся на спину. Сияние бледного солнца слегка ослепило меня. Я повернул голову. Там, где недавно лежала умирающая Эйри, теперь ничего не было, кроме пятна её крови. Я услышал шаги. Повернув голову, я заметил двоих неизвестных в плащах с капюшоном. Один из них шёл ко мне, неся мой меч в руке, а второй стоял у него за спиной, наблюдая за происходящим.

— Передавай привет Эйри, вшивый голодранец.

Мгновение — и всё вокруг утонуло во тьме.

Свиток 13

« Т ьма.

Не знаю, сколько прошло времени. Шум ветра в ушах. Сквозь него я слышал шуршание ветвей и стоны вокруг.

Я лежал на холодной земле и не решался даже открыть глаза. Я просто боялся. Боялся того, что могу увидеть.

Карканье ворона. Клеравервен, это ты? Ты пришёл, чтобы вывести меня?

Шум крыльев стал громче, а затем стих. Внезапно один из моих пальцев пронзила острая боль. Я инстинктивно вздрогнул и отпугнул птицу. Это был не Клеравервен.

Только сейчас я понял, что совершил ошибку: открыл глаза.

То, что я увидел, повергло меня в немой ужас: скрученные мёртвые деревья легонько покачивали ветвями, небо затянули бесконечные чёрные тучи, вокруг лежали мёртвые тела.

Я с трудом встал на ноги. Рана в моей груди была свежая, но кровь не шла. Я посмотрел на руки. Белоснежная плёнка отмершей кожи свисала с руки. Я оторвал её и бросил на землю. Значит, я воскрес из мёртвых. Но где я?

Где-то зазвонил колокольчик. Я бросился на звук. Через несколько минут я выбежал на берег озера. Недалеко от берега в лодочке стоял силуэт и держался за нечто похожее на весло. На нём была белая, но уже местами испачканная накидка. На краю лодочки стоял фонарь, внутри которого горел белый огонёк. Я подошёл поближе. Оказалось, что лица у этого существа не было, но оно повернулось ко мне, когда я приблизился к нему.

— А-а. Я давно тебя тут жду. Залезай.

Я ступил на борт лодочки. Та заскрипела, словно жалуясь на второго пассажира, но выдержала.

— Кто вы? — спросил я. Голос мой прозвучал как-то странно, будто первую часть вопроса я сказал на выдохе, а вторую — на вдохе.

— Имя моё тебе знать ни к чему. Могу лишь сказать, что скоро ты обретёшь вечный покой. — ответило загадочное существо. Про себя я отметил, что оно говорило моим голосом.

— Так я умер?

— А ты разве не видишь? Оглянись вокруг — увидишь, что всё вокруг мертво. Я переправлю тебя на другой берег к воротам в Город Мёртвых. Что бы ни говорили там, наверху, живые, но платить мне за переправу не нужно.

— Что это за озеро?

Мой спутник нервно дёрнул веслом — колокольчик умоляюще зазвенел.

— Какой ты разговорчивый! Наверху не довелось наговориться? Так и быть, расскажу. Озеро, по которому я переправляю мёртвых на другой берег, является своеобразной ловушкой. Глубоко внутри находится Бездна — та самая Бездна, порождения которой могут выходить в мир живых, обрекая их быть опустошёнными, или полыми, и быть неподвластными самой смерти.

Но вечная жизнь при этом становиться для них сущим кошмаром: они лишаются сна, попадая под влияние Бездны. Большинство из них сходит с ума, а те, кому удалось избежать безумия, завидуют и мёртвым, и живым. У всех полых есть отметина на груди и на спине — чёрное пульсирующее пятно, тлеющее безжизненным и холодным огнём по краям. Это и есть знак Бездны.

От невинных жертв я слышал, что наверху есть Легион Хранителей Бездны — отряд из девяносто девяти лучших воинов во всех трёх мирах…

— А почему девяносто девять, а не ровно сто? — спросил я.

— Ходят легенды, что сотый из них — Фарран — втайне от своих братьев почитал Бездну, за что Та наградила его невиданной мощью. Когда это произошло, он объявил себя Путником Бездны, а братьев — недостойными Её внимания. Но Легион Хранителей Бездны не уничтожил Фаррана, а изгнал его в мир людей, заточив в одно из нескольких святилищ, откуда можно попасть в Бессолнечные Земли, родину Легиона.

Так вот, Они охотятся за порождениями Бездны и при малейших признаках заражения Ею могут уничтожать даже целые города. Я не привык доверять слухам, но лжецов в этом мире очень мало. А, вот и берег.

Я отвёл свой взгляд от рассказчика и посмотрел вперёд. На берегу была маленькая пристань, огромная арка, из вершины которой, словно преграда, лился белый туман. За аркой виднелся город. Город Мёртвых.

— Ну, тут нам пора проститься. Знаешь, ты был самым спокойным из всех, кого я когда-либо перевозил. Обычно мои пассажиры начинают сходить с ума ещё от колокольчика, а ближе к берегу и вовсе стараются оттянуть неизбежное.

Я внимательно его выслушал и, не упустив последнего шанса, спросил:

— Прошу простить меня, но не могли бы вы вспомнить: не перевозили ли вы девоч...девушку с белыми волосами и большими зелёными глазами?

Лодочник уже оттолкнулся от пристани и успел уплыть на небольшое расстояние, но я расслышал сквозь ветер и карканье воронов его тихий ответ:

— Нет, пока что...

Я закрыл лицо руками. "Слава всемогущему Финироаэлю, она ещё жива, — подумал я. — Она ещё не была здесь. Но это значит, что..."

Мои мысли прервал внезапный хлопок. Я приоткрыл лицо, чтобы увидеть причину непонятного хлопка, похожего на тот, что издаёт вода, когда падает в воду с большой высоты.

Это была Бездна. Я подошёл к краю пристани. Она была действительно ужасна: посередине озера, гладь которого была менее десяти минут назад идеально ровная, образовался водоворот. Он медленно приближался ко мне и, кажется, оттуда доносятся голоса.

Я сел на край пристани. Если я сейчас прыгну в Бездну, то стану опустошённым, возможно, сойду с ума, и меня будет преследовать Легион Хранителей Бездны, чтобы уничтожить. Если же нет, то я, точнее, моя душа, будет обречена провести в Городе Мёртвых остаток своего существования, скитаясь по его руинам и ожидая вечность для часа Искупления перед Финироаэлем, прежде чем раствориться в Пустоте...

Вот, Она уже здесь. На своём безобразном лице Она раскрыла предо мной свою бездонную пасть, чтобы поглотить мою душу и вернуть в мир живых...

Я встал. "Если я смогу увидеть Эйри, — подумалось мне, — то я не упущу этой возможности. Я убил её, но она здесь не была. Я не дам ей сюда попасть, даже заплатив за это самую великую цену..."

Я посмотрел вниз. Бездна ждала меня. Я развёл руки в стороны и, закрыв глаза, прыгнул вниз...

Чувство долгого полёта возникло не сразу. Сначала был просто шум в ушах, а когда их окончательно заложило, то глаза открылись будто сами собой. Я удивился: я уже не летел вниз, а застыл над чёрной водной гладью, будто подвешенный на невидимой нити. Вокруг было ни души и очень темно, но темнота эта была странной: я отчётливо мог разглядеть всего себя, но пространство вокруг было во мраке. И ещё тишина. Здесь было очень, очень тихо.

Я встал на ноги. Маленькие круги побежали по поверхности. В моей ладони вспыхнул огонёк, чтобы осветить всё вокруг. Стоило лишь маленькому огоньку появиться на моей ладони, откуда-то со стороны налетел ветер, затушивший огонь прямо у меня в руках. Я очень удивился этому: Пламя, призванное хозяином, не могло просто так потушиться случайным порывом ветра. Я присел на колени.

Зачерпнув ладонью жидкость, я обнаружил, что по плотности она напоминала что-то между жидким маслом и водой. Снова призвав Пламя, я поднёс его к поверхности...и она взорвалась тысячами духов, которые ринулись на меня. Я снова полетел вниз.

Но на этот раз всё было иначе: пока я летел, меня словно разрывали на части миллионы маленьких существ. Они одновременно ползали по моему телу, покусывая и жаля куда только могли: в глаза, руки, ноги, тело... Я закричал от боли, но маленькие существа заползли в рот, начиная пожирать меня изнутри. Через пару мгновений я почувствовал острую боль в груди. Опустив глаза, я увидел, что, проев мою грудную клетку ровно по центру, они начали медленно выедать ровный круг, который с каждой секундой становился всё больше и больше...»

Свиток 14

Я продолжал кричать, не понимая того, что нахожусь на некоторой глубине в пепле. Лишь через несколько минут я смог выбраться на поверхность, прежде чем осмотреться. Вокруг, куда ни глянь, был только пепел. Я оказался в пустыне.

Как только я попытался подняться, что-то упало мне на ногу. Это было тёмное пятнышко, которое буквально через мгновение после попадания на кожу вспыхнуло и исчезло. Я ужаснулся. Попытавшись дотронуться до того места, где совсем недавно были существа, я ничего не ощутил. Наклонив голову так низко, чтобы увидеть свою грудь, обнаружилось, что на её месте зияет горящая по краям белым безжизненным огнём чёрная дыра. «Метка Бездны, — подумал я. — Значит, я прошёл через саму Бездну и остался, в каком-то смысле, жив».

Я вздохнул. Время потеряло власть надо мной, по крайней мере, пока меня не найдёт Легион Хранителей Бездны, о котором говорил лодочник. Надо было многое сделать: заключить перемирие хотя бы с одним королевством из мира людей, найти Эйри, убить Дренна... Но прежде всего нужно найти Унар Вардо.

Не зная, куда нужно идти, я направился в сторону бледного солнца, которое неустанно освещало этот мир. Там, в мире мёртвых, летя в пасть Бездны, лишь на мгновение я увидел леденящий душу диск луны. Наверно, луна в этом мире являлось заменой солнца тем, кто остался в Городе Мёртвых, хотя пространство вокруг было различимо и без её света. Но почему же тогда я заметил её?

Мне сейчас это было безразлично. Казалось, в целом мире не осталось ничего, кроме смерти Эйри. Лишь маленькая зелёная ленточка, которую сжимала моя ладонь, напоминала мне о том, что когда-то я был жив, что я любил и, в конце концов, собственноручно убил ту любовь.

Сейчас я шёл по пепельной пустыне, обдаваемый всеми её ветрами. Меня засыпали бури, но я восставал из пепла; ветер засыпал мне глаза, но я продолжал упорно идти; я падал и вставал, потому должен был идти, и бледное солнце смеялось надо мной, чередуясь с молчаливой луной, ровно так же, как тогда, в городе, когда я искал Эйри среди улиц.

И в один из этих ужасных дней удача всё-таки улыбнулась мне: хоть и не сразу, но с каждой секундой всё чётче и чётче, я заметил сгорбленный силуэт, который был еле заметен на фоне бесконечной бури! Я побежал к нему, не заботясь о скрытности: буря надёжно скрывала меня, да и цель моя шла впереди меня.

Через несколько секунд я смог разглядеть огромный панцирь на спине, трость из железного дерева, старый балахон и длинный капюшон, надёжно защищающий голову странника от бури. «Пилигрим, — подумал я. — То, что нужно».

Я накинулся на него сверху, надеясь сбить с ног. Тот упал лицом в пепел, но почти сразу же начал переворачиваться. Я помог ему и, схватив трость обеими руками, начал душить его. И хотя он тоже успел схватить трость, я чувствовал, что долго он сопротивляться не сможет.

— Что...что тебе нужно?! — прохрипел пилигрим.

— Унар Йоркто. Где он? — ответил я.

— Я...не слышу. Что тебе нужно?! Отпусти меня, прошу!

Я наклонился голову к самому капюшону и прокричал, перебивая шум бури:

— Я ищу город порождений пепла Унар Йоркто. Ты — пилигрим, и тебе нет смысла врать мне! Где находится Унар Йоркто?!

— А, Унар Йоркто! Три дня пешком на восток. Тебе повезло: я направляюсь именно ту...

Я, не дав ему договорить, надавил с такой силой на трость, что пилигриму оставалось лишь ослабить сопротивление и принять свою смерть. При этом, я заметил, как горящий круг у меня на груди засветился, и небольшой сгусток чего-то призрачного медленно пополз из пилигрима прямо в центр Метки Бездны. Достигнув неё, призрачное облачко вошло внутрь, и я почувствовал прилив сил. «Мм-м, поглощение душ убитых, — подумал я. — Интересно».

Стащив с мёртвого пилигрима его одеяние, я надел его, обнаружив, что под иссушённым телом несчастного расползается прямо по песку что-то тёмное, но это была не кровь.

Но это не сильно взволновало меня. «Теперь стража не узнает, кто скрывается под одеждами, и я смогу с лёгкостью войти как в город, так и в замок, а у ж там...». Но сначала нужно было переждать бурю. Свернувшись калачиком на пепле, я укрылся под огромным панцирем. Буря яростно билась о твёрдый покров, но не могла пробить его, хотя завывающий звук слышался здесь, под панцирем.

Внутри было темно. На моих ладонях плясали огоньки Тёмного Пламени, но они не давали света. Точнее, само Пламя его не давало, но светящиеся белым края освещали пространство вокруг так слабо, что света едва хватало на то, чтобы выделить из темноты кисти рук. И ещё оттуда, из Пламени, доносился шёпот и тихие стоны, будто оно было неким порталом между миром живых и миром мёртвых.

Не знаю, сколько времени я так пролежал, слушая голоса, но отвлекла меня тишина снаружи. Я начал медленно подниматься и обнаружил, что уровень пепла теперь достигает мне до пояса.

Солнце стояло почти в зените. Вспомнив правила ориентирования на местности, которым меня обучил мастер Стиллун, я определил нужное направление и отправился в путь. Очень скоро настанет время мести...

Я шёл по пепельной пустыне в родной город Унар Йоркто, облачённый в одеяние пилигрима, которого убил...а сколько прошло времени? По-моему, я сбился со счёта дней, затраченный на путь.

По ночам, когда буря хозяйничала в своих владениях, я укрывался под толстым панцирем, а в безветрие, когда небо загоралось тысячами звёзд, наблюдал за ними, либо смотрел на Чёрное Пламя, либо просто ждал утра. Сон не приходил ко мне. Однажды, когда я попытался заставить себя уснуть, мне приснилась Бездна, её челюсти, в которые я упал, и мёртвые, которые блуждали в Городе Мёртвых, а в конце я увидел тот самый Легион Хранителей Бездны. Восставшие из своих гробниц воины, они внушали страх: мечи их горели Рыжим Пламенем, выжигающем Тьму; шлемы их были похожи на маски, которых я никогда не видел, но они внушали настоящий ужас; шипастые наплечники украшали алые, слегка проржавевшие доспехи, на которых был изображен белый рыцарь, пронзающий чёрного дракона, а позади развевались на ветру прозрачные плащи. Проснувшись той ночью, я обещал себе больше никогда не ложиться спать.

Мастера рассказывали, что после Вечного Суда все души порождений пепла либо попадают в Пустоту, где они остаются до того, момента, как очистятся от всех грехов, либо превращаются в искры, ожидая появления в одном из двух миров: в нашем мире, мире пепельных созданий, лоридонов, окиоров и жуширамов, либо в мире, где живут люди. Причём те из нас, кто пал в славном бое, стал укротителем, писцом либо творил музыку — в общем, смог оставить яркий след в истории пепельных порождений — попадал в особое место, Маглорикус. По легендам, это был огромных размеров зал, где достойные его посетители могли вечно отдыхать там «до тех пор, пока могучий Финироаэль не сойдёт в мир живых, чтобы сотрясти всё миры, дабы сотворить Новый по воле и замыслу Своему».

Не знаю, соврал ли мне тот пилигрим или нет, но я потратил больше, чем «три дня на восток», чтобы, наконец, найти Унар Йоркто. Возможно, прошло несколько недель, прежде чем шпили Башен пронзили горизонт, и я понял, что цель близка.

Бледное солнце только недавно протянуло свои светлые щупальца, освещая всё вокруг, а я уже стоял под огромными воротами у входа в город. Я видел, как часовой на стене щурился в попытках разглядеть меня, но видел лишь старую одежду с панцирем да посох, на вершину которого был привязан фонарик.

— С какой целью вы пришли в наш город? — крикнул он со стены. — Мы не получали известия о том, что в ближайшее время к нам прибудет пилигрим.

— Секретное послание для Мастера Дитона из Башни Клириков, — стараясь подражать кряхтению старика, прокричал я ему в ответ. — Сами знаете, такие обычно воронам не доверяют, война ведь. Собьют птичку — худо будет. А мы своими тропами по пустыням ходим, да и никто на нас не думает: мы заняты историями, легендами и их подлинностью.

Стражник ещё с минуту молчал и смотрел на меня, будто хотел проникнуть под длинный капюшон, залезть в голову, узнать правду...

Но вот он вздохнул и что-то прокричал в сторону. Ворота начали медленно подниматься. Перейдя на ту сторону, у меня сразу появилось ощущение, что за мной наблюдают.

Свиток 15

От ворот до Замка Даркиресс было далеко, но сейчас, когда столько осталось позади, это было не важно. Впереди я увидел мост. Тот самый мост, который когда-то давно был моим убежищем, в котором можно было спрятаться от всего мира, чтобы завтра встретиться с ним снова лицом к лицу. «Интересно, осталось ли от него хоть что-нибудь?»

Спустившись на песчаный берег, обнаружилось, что нет: солому, наверно, разнёс давным-давно ветер. Тряпок тоже не было, лишь маленькая шкатулка лежала на боку, раскрытая и, возможно, пустая. Но всё же нет, не пустая: подняв её, я услышал упавшую на дно монету. Монету с изображением Первого Короля. Печально улыбнувшись, я привязал её зелёной ленточкой к ноге. Ещё раз окинув взглядом то место, что служило мне когда-то домом, я тронулся в путь.

Дальше был рынок. Торговцы всё так же яро расхваливали свой товар. Девушки просили своих матерей купить им то или иное ожерелье или колечко, а те, отмахиваясь, продолжали болтать со своими подругами, время от времени покрикивая на своих младших детишек. Они не замечали старого пилигрима, который стоял в тени и смотрел на то, что здесь происходило. Они даже не думали о том, что среди них есть тот, кому никогда не принять участие во всей этой шумихе. Они просто не знали. Здесь бурлила жизнь точно так же, как и десятилетия назад...

Затем показался фонтан со скрещенными мечами. Он был в некотором удалении от рынка, и мне потребовалось некоторое время, чтобы добраться до него. Но когда само это слово — «время» — утрачивает своё значение, перестаёшь понимать, сколь быстротечно оно может быть. Так и сейчас: зеваки, как обычно сидя на краю, разглядывали прохожих, детишки резвились вокруг и гоняли прилетевших попить воды птиц... Но вот один мальчик остановился и посмотрел на меня своими полными жизни жёлтыми глазами. Так мы стояли с минуту и смотрели друг на друга. Но что-то вдруг в его глазах дёрнулось. По щеке побежала маленькая слезинка. Он заплакал и побежал куда-то прочь. Я же, в свою очередь, развернулся и зашагал дальше, немногим позже про себя заметив, что глаза мои полны слёз.

Сколь бы ни изменилась жизнь в городе, сколь бы ни были удивительны для меня изменения, произошедшие в нём, один лишь Замок Даркиресс был всё таким же огромным и великим, каким я его всегда и помнил. Всё те же стены, те же врата, те же знамёна на Башнях...и те же коридоры, пусть и мрачные от редких факелов, что, казалось бы, должны гореть вечно.

Вот, передо мной дверь в кабинет Мастера Дитона, самого светлого и доброго Мастера во всём замке. Всё та же окованная железом дверь, от прикосновения к которой слегка пощипывает ладонь из-за чудес, наложенных на неё...или этого раньше не было? Не помню.

Приставив трость к стене, я постучал в дверь три раза. Из-за неё послышался шорох мантии Мастера Дитона и его вечно звенящий, словно колокольчик, голос, полный непонятной тревоги:

— Да.

Я открыл дверь, и на меня вылился, словно водопад, свет, исходящий из кабинета. Лишь слабая щекотка в груди отвлекла меня, но этого было достаточно, чтобы заклинание подхватило меня и втянуло в кабинет, ударив спиной о стену, с шумом хлопнув дверью.

— Думал, про тебя никто не знает, отродье Бездны? Да я почуял тебя ещё когда ты вошёл в город! — прошипел знакомый голос, и щекотка в груди сменилась болью, пронзившей всё моё тело. — Ты умрёшь здесь!

— Мастер Дитон... Это я, Намор... — превозмогая нарастающую боль, смог прошептать я. — Это я! Вы меня не узнали?

Свет, лившийся нескончаемым потоком, слегка дрогнул.

— Этого не может быть. Намор пал на арене Тринадцати Огней, хоть и в бесчестном бою, более сотни лет назад. Ты лжёшь!

«Сотня лет?! Этого не может быть! Там, в мире мёртвых, я пробыл не больше дня!» — подумал я.

— Мастер Дитон, я помню вас. Вы были первым, кто меня встретил в Замке, вы познакомили меня с вороном... Клеравервеном! Я помню! — голос мой теперь был громче и с каждым словом становился всё твёрже. — Однажды утром вы застали меня за запиской, которую я так и не прочитал, вы перед моим выходом на арену предложили мне тот пузырёк с кровью рыцаря и его верного друга вперемешку... Вы всегда были рядом, даже когда я не видел вас...

Свет померк. Действие заклинания ослабилось, и я увидел его лицо: белое, словно полотно, уже морщинистое, со спадающими на старые, серые глаза, из которых текли слёзы, волосами и небритое, как ему всегда и подходило. Он смотрел на меня, и я видел в его глазах воскресшую радость встречи.

— Намор, — прошептал он, — это и вправду ты?

— Да, — ответил я. — Только я теперь не порождение пепла, я...

— Опустошённый, или Полый. — договорил за меня он. — Тёмное творение Бездны. Я знаю. Зачем ты вернулся сюда?

— Я пришёл отомстить.

— Ты понимаешь, что может произойти, если хоть пылинка заразится Порчей?

— Да. И всё же я, хоть и не полностью, но Тлеющий Рыцарь. А они, как известно...

—...достигают своей цели. Я знаю. Думаешь, ты справишься с ним? И научился ли ты контролировать власть Бездны?

— Я справлюсь с ним, но не без вашей помощи. — заверил я его и добавил, про себя отметив, что солгал впервые в жизни: — Да, я научился контролировать Её.

С минуту он колебался, поглаживая свою бородку одной рукой и упёршись другой в бок, и это было понятно: стоит ему помочь мне, и весь город Унар Йоркто будет обречён на полное уничтожение. Но вот Мастер Дитон согласно кивнул, и я с облегчением выдохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Но сначала нам нужно будет кое-куда зайти.

И я покинул кабинет Мастера Дитона в последний, как мне казалось, раз, забыв свою трость.

Пока мы шли по тёмным коридорам, я не упустил шанс порасспрашивать его о том, что произошло за сотню лет моего отсутствия.

— Честно говоря, мало что изменилось. — начал он. — В городе особо ничего не поменялось. Стены нашего замка до сих пор прочны, а нынешний Король всё также восседает на своём троне. После твоей смерти на арене Дренн был осуждён, но Совет Мастеров не изгнал его, а лишь наложил некоторые запреты. Сейчас он готовится стать Королевским Рыцарем и попасть в регулярное войско Короля.

Из-за недостатка учеников в этом полувеке, класс был расформирован. Те, кто должны были учиться здесь, отправились в другие города, а Мастера уехали в столицу, город Нуотсуолл. Я остался, чтобы прибрать кабинет и присмотреть за Клеравервеном.

— Что-то случилось?

— Бедняга однажды прилетел весь поцарапанный, один глаз чёрный, а другой — красный, перья взъерошены. При осмотре я заметил, что с него сыпется песок. Странно, да?

Вспомнив пилигрима, которого убил после возрождения, и чёрный песок, я ответил:

— Да. Очень.

Дальше мы молчали. Выйдя на улицу, мы пошли к нашим баракам, которые я почти сразу узнал и которые ничуть не изменились даже спустя сотню лет как снаружи, так и внутри. Замок, коридор и разные двери...и дверь в комнату Эйри.

—...Хоть ты и пал на арене, бился ты честно. Думаю, ты заслужил это.

Я отвёл свой взгляд от двери и повернулся в сторону, откуда доносился голос. Увиденное заставило меня замереть: вылезая из оружейной, Мастер Дитон, взвалив на плечо, вытаскивал броню Тлеющих Рыцарей! Но вскоре радость и восхищение слегка померкли: вместо сияющих доспехов была кольчуга и чёрная кожаная куртка с высоким воротником; стальные поножи заменяли штаны с наколенниками; прижимая одной рукой к груди, он выносил сапоги из кожи крикера, не уступающие стали по прочности, а второй — остроконечный стальной шлем.

— С тех времён, — кряхтя, сказал Мастер Дитон, — как тебя не стало, изменилась и экипировка Рыцарей: стальная защита заменилась на вот это, зато теперь двигаться намного легче.

Я кивнул, давая понять, что слушаю.

— Погоди минутку, — добавил он. — Я сейчас вернусь. Можешь пока примерить.

Как только его седая голова скрылась, я ринулся надевать своё новое облачение. Подняв куртку с кольчугой, что-то звякнуло внизу. Это были перчатки, причём очень странные: одна из них, на левую руку, была сделана из сияющей стали и доходила до локтя, где края слегка приподнимались и виднелся небольшой карманчик для небольшого кинжала, а вторая, на правую, — из тусклого материала, обмотанного белыми повязками. Я достал зелёную ленточку и завязал её поверх остальных.

Куртка, штаны и сапоги пришлись впору. Высокий воротник закрывал лицо аж до самого носа, оставляя глаза открытыми, но там, где находился мой рот, была небольшая выпуклость, невидимая снаружи, — видимо, для того, чтобы говорить было легче, и собеседник мог услышать то, что сказал говорящий. Стальной наплечник на левом плече отлично гармонировал с левой перчаткой. Надев шлем, я присел на пол, ожидая Мастера Дитона.

Когда-то давно, до своей смерти, на одном из уроков нас, учеников, обучали создавать Костры. От обычных эти отличались тем, что между ними можно было перемещаться, словно через порталы. Для создания такого Костра нужно было в середину тлеющих углей вонзить свой клинок, и тогда, если представить то место, куда ты хочешь отправиться и где ты уже создавал Костёр, можно было перемещаться без проблем. Именно сейчас, сидя на холодном полу оружейной, я подумал, что неплохо было бы создать один такой. Осталось только спросить Мастера Дитона, могу ли я сделать это здесь.

— И да, и нет, — ответил он, вернувшись с длинным ящиком в руках. — Видишь ли, ты, конечно, можешь создать Костёр, но не здесь. Лучше сделать это за пределами города.

— Хорошо. — сказал я и спросил: — Что в этом ящике?

— О-о-о, Намор. То, что полагается каждому Тлеющему Рыцарю, а значит, и тебе. Оружие Тлеющего Рыцаря: меч и кинжал.

С этими словами он положил ящик на пол и жестом приказал снять крышку.

Меч был великолепен. Длинное, с мою ногу, обоюдоострое лезвие было произведением искусства ковки. Рукоять, не длинную, но и не короткую, украшал оникс в навершии. Рядом лежал кинжал из того же металла, что и меч, с небольшим крюком у рукояти, вероятно, не только для нанесения смертельных ранений, но и для осуществления сложнейших выпадов и, конечно, парирования.

— Не стой, разинув рот, а то кинлик залетит! — усмехнулся мастер. — Ну же, смелее!

Я, до сих пор восхищаясь красотой оружия, медленно подошёл и взял меч в руки. Он был очень лёгок, чего с виду не скажешь. Рукоять идеально легла в ладонь, а весь комплект оружия очень гармонировал с цветом одежды. Слегка помедлив, я поместил меч обратно в ножны из твёрдой кожи и закинул их за спину, а кинжал засунул в скрытый карман.

— Ну-с, последний штрих, — произнёс Мастер Дитон. — повернись-ка спиной ко мне.

Я выполнил его просьбу. Появилось странное ощущение, будто что-то медленно обволакивало мои ноги. Опустив голову, я увидел, как медленно стекающий, словно мёд с ложки, пепел застилал мои ноги, и тут же послышался щелчок — это мастер пристегнул мой плащ к куртке на груди с левой стороны.

— С этого момента ты, Намор, — Тлеющий Рыцарь, — произнёс он и продолжил: — Я счастлив, что... О, нет!

То, что произошло дальше, скорее всего, было очередной шуткой судьбы, ибо пепел моего плаща внезапно потемнел, а затем и вовсе приобрёл чёрный окрас. Дальше, повинуясь невиданному волшебству, он превратился в ткань, испещрённую жилками, и я прямо-таки физически ощутил, как то же происходит и со шлемом. Внезапный взрыв боли пронзил каждую клетку моего тела, и я, с трудом сдерживая себя, чтобы не закричать, упал на четвереньки, сопротивляясь всё новым и новым, быстро повторяющимся её волнам.

Свиток 16

— Намор! Намор, ты меня слышишь? С тобой всё в порядке?

Мастер Дитон склонился надо мной, положив руку на плечо.

— Намор?!

Я слегка приподнял голову.

— Дайте мне...одну минуту.

Боль, пронзившая меня, стала стихать. Я поднялся на ноги. Мастер похлопал меня по плечу.

— Ты точно уверен, что справишься с Дренном? Ты еле на ногах стоишь!

— Да, — ответил я. — Я справлюсь. Иначе нельзя.

— Может, не стоит? Может, ты простишь его, как бы смешно это сейчас ни звучало? Что будет, если ты не сможешь?

— Не волнуйтесь за меня: меня он не убьёт — я и без того уже мёртв. Не думаю, что он что-то придумает, чтобы как-то избавиться от меня, а потому его ждёт только одно. Смерть.

Дитон задумчиво поглаживал бороду, не зная, что ответить.

— Что ж, — наконец сказал он. — Если ты уверен в своих силах, то я не стану удерживать тебя. Если у тебя всё получится, то Клеравервен будет ждать тебя у ворот.

Я поклонился мастеру на прощание, положив правую руку на левую грудь, как нас учили когда-то давно.

— Спасибо вам, мастер Дитон, за всё. Храни вас Финироаэль.

Мастер улыбнулся, смахнув одинокую слезинку, посмевшую скатиться по его щеке.

— И вам спасибо, Намор, Тлеющий Рыцарь из замка Даркиресс, за оказанную честь быть вашим учителем.

Я улыбнулся. Поднимаясь по лестнице наверх, я всё ещё видел его старое улыбающееся лицо, и меня охватила печаль. Как беспощадно может быть время к тем, кто этого не заслужил!

Мимо меня проносились двери, за одной из которых сидел тот, кто должен заплатить за мою смерть. В тот момент, когда пространство коридора пролетало сквозь меня, а двери летели мимо моих глаз, я не злился на Дренна, хотя и шёл, чтобы убить его. На самом деле, он был давно мной прощён, и ненавидел я его ни за что, просто чтобы был хоть какой-то мотив заглянуть в его мёртвые глаза, прежде чем покинуть этот замок, этот город. Да, он поступил неправильно по отношению ко мне, к мастерам и Кодексу Тлеющих Рыцарей, но ведь то было сделано из простой, ничем не объяснённой ненависти, которая зародилась в этом существе с самого моего прибытия в замок.

И теперь я сделаю то же самое. Нет, конечно, я не считал этот поступок правильным, да и себя, если всё получится, хвалить не стану, но ведь всё должно быть возмещено в той же мере, не так ли?

Вот и нашлась та самая дверь. Выдохнув, я постучал. Слегка раздражённый голос ответил сразу.

— Да.

Одной рукой держась за ручку, а другой — толкая дверь, я вошёл внутрь.

Комната, на удивление, прямо-таки сверкала изнутри: роскошная двухъярусная кровать стояла там же, где и всё койки учеников; на стенах висели знамёна и оружие; небольшая люстра, висевшая на потолке, была из чистого золота, а за большим столом, на котором стоял серебряный канделябр, сидел на обитом замшевой кожей стуле, похожий больше на трон, Дренн, в красном плаще с накинутым на голову капюшоном. По дрожащему перу было видно, что он что-то писал.

Подойдя к нему совсем близко, я достал кинжал и вонзил ему в ключицу, а затем потянул на себя, вытягивая из-за стола, и ударил о стену, сломав кровать.

Увидев искажённое от боли лицо Дренна, я почувствовал прилив сил.

— Что, скучал по мне? — спросил я.

Тот попытался ударить меня сначала справа, а потом слева, но я ловко блокировал его удары и, притянув с помощью магии кирпич, разбил его о лицо Дренна, а затем пронзил его живот обломком кровати, буквально пригвоздив его к полуразрушенной стене. Дренн застонал. Он снова попытался ударить меня, и снова я словил его кулак, вывернув ему руку.

— Сейчас ты заплатишь за то, что сделал со мной.

Но тот, видимо, не собирался так просто сдаваться. Одним ударом сломав обломок, он замахнулся правой рукой в надежде сравнять счета, но я, ловко уклонившись, ударил его правой ногой в его правую ногу, заставив согнуться. Теперь он, обхватив живот руками, чтобы хоть как-то замедлить кровотечение, был готов к последнему удару. На всякий случай ударив ещё несколько его в лицо, чтобы окончательно выбить его из сил, я пошёл к противоположной стене, где висела приличных размеров секира, и, сняв оружие, не поворачиваясь к нему, сделал пару шагов и, замахнувшись, опустил лезвие, разворачиваясь на месте, туда, где должна была быть его голова...но я промахнулся!

Лезвие вошло глубоко в камень, застряв там, казалось, навсегда, но не достигнув моей цели. Я удивлённо смотрел, в то место, где только что должен был оказаться Дренн...и тут меня откинуло в противоположный конец комнаты.

На этот раз пострадал стол. Рядом со мной, отскочив от стены, упал канделябр.

— А знаешь, да, скучал! Давненько я о тебе не слыхал!

Этот голос. Вперемешку с его словами вылетала кровь, и поэтому я не сразу понял, что он сказал. Я лишь увидел, что, несмотря на тяжёлые травмы, он стоял точно так же, как и тогда, на арене, и в руках его была огромная шипастая булава. Он замахнулся и ударил. Откатившись в сторону, я почувствовал, как пол, где я был всего секунду назад, взорвался, и кирпичи раскололись на тысячи маленьких кусочков. Схватив сломавшийся пополам канделябр, я проскочил у него между ног, уклоняясь от очередного сокрушительного удара. Вскочив на ноги, я острой частью обломка ткнул его в спину с такой силой, что оттуда тотчас полилась чёрная кровь. Дренн выгнулся, роняя из рук грозное оружие.

— Мелкий гадёныш! Нравится ползать по земле, словно ничтожное пресмыкающееся?!

Вскочив ему на спину, я ухватился за кинжал и рванул вниз, разрезая мышцы и выпуская огромный поток крови.

— Очень, — холодно ответил я. — Особенно когда понимаешь, что пресмыкающимися могут быть и змеи, что губят таких, как ты.

С этими словами я оторвал его руку и, повалив на пол и повернув к себе лицом, вцепился в его лицо и потянул на себя.

Дренн издал самый страшный крик, какой я когда-либо слышал. В моих покрывшихся чёрным туманом Бездны руках появились очертания его кричащего лица, но то было белым, словно призрак, и тут я понял: это была его душа. Появилась лёгкая щекотка, говорившая о том, что Метка Бездны готова принять её, и я, приложив все оставшиеся силы, удовлетворил её жажду.

Крик стих. Тело Дренна, последний раз содрогнувшись, замерло, а сам Дренн погиб. Вынув кинжал и вытерев о плащ погибшего, я засунул его в карманчик в стальной перчатке. Долг был уплачен. Теперь мне нужно было спешить к Клеравервену.

Жаль, я не сразу разглядел расплывающееся под опустевшим телом чёрное пятно и не смог предупредить мастера Дитона...

Свиток 17

Спустившись по лестнице на первый этаж, я встретил мастера Дитона. Тот стоял у двери, сложив руки лодочкой.

— Намор, задержись на минуточку. Я должен тебе кое-что дать.

Я подошёл ближе.

— Да, мастер.

— Как я вижу, ты вернулся живой. Значит, можно не сомневаться, что Дренн мёртв?

— Да, мастер. Он мёртв.

Старый клирик помрачнел.

— Что ж. Твои глаза черны, словно ночь, а Бездна ступает с тобой в ногу. Там, в мире людей, тебя сразу раскусят, если ты не спрячешь свои глаза, но видеть-то тебе нужно, не так ли?

Я кивнул.

— Возьми, — он протянул мне два красных маленьких ромба. — Эти линзы помогут спрятать настоящий цвет твоих глаз от посторонних.

Я взял из его рук линзы и надел их. Всё вокруг приобрело слегка, почти незаметный, красноватый оттенок.

— Хорошо. Я приберёг на всякий случай небольшой мешочек с самоцветами. Вдруг тебе придётся переночевать в таверне, подкупить какого-нибудь стражника или что-нибудь ещё. Вот, возьми и его.

Мастер протянул мне руку с мешочком, но я стоял, не двигаясь.

— Мастер Дитон... Я не могу взять это.

Тот лишь отмахнулся.

— Бери. Тебе обязательно понадобятся деньги, и лучше будет, если ты возьмёшь их у меня сейчас, чем украдёшь у кого-нибудь или, что ещё хуже, начнёшь убивать, чтобы завладеть ими.

Я покраснел.

— Но... Мастер Дитон... Я...

— Бери.

Я взял мешочек и повесил его за пояс. «Подумать только, мастер решил, что я готов совершать такие деяния из-за денег...»

— А теперь, если ты не возражаешь, я пойду. Удачи! — мастер открыл дверь и вышел на улицу, оставив меня одного.

Я подождал пока мастер не скрылся за дверью одной из Башен, а затем спустился в оружейную, чтобы зажечь там костёр. Взяв несколько досок, которые когда-то были частью роскошной кровати Дренна, сложил их пирамидкой, а потом зажёг. Чёрное Пламя медленно поедало древесину, будто бы не желая того, но уже через пару минут оно с треском облизывало дерево.

Когда остались одни угли, я достал меч из ножен. Лёгкий, но невероятно крепкий и столь же острый, он был словно продолжением моей руки. Светлый клинок в чёрной рукояти — в этот момент мне казалось, что ничто не может быть прекраснее, чем это оружие.

По-прежнему восхищаясь его красотой, я вдруг вспомнил, как однажды говорил мастер Стиллун: «У каждого хорошего меча должно быть имя...» Но какое имя я могу дать своему мечу? Я задумался. Меч был прекрасен, спору нет, и в остроте его клинка я не сомневался. Он был лёгок, но опасен, не слишком длинным, но и не слишком коротким. Что же может быть одновременно прекрасным, лёгким и подходящим по длине, но в то же время и смертельно опасным? Ответ пришёл ко мне не сразу, но когда я произнёс это слово, то мне показалось, что новое имя этому мечу подходит как нельзя лучше. Призвав на помощь магию, я начал медленно вычерчивать на нём слово «Ytineres», что в переводе с пепельного означало «спокойствие, безмятежность».

Теперь, когда имя моего меча было начертано, я вонзил мой Итинерес в центр той кучки пепла, что меньше получаса назад было горящей древесиной. Чёрное Пламя медленно поползло вверх по клинку, что означало одно: я создал костёр. Выпрямившись, я направил свою руку в сторону костра, направляя поток Пламени в его сторону, чтобы возжечь; когда столб искр бросился в разные стороны, присел, чтобы отдохнуть у костра: чтобы покинуть этот мир незамеченным, мне нужно было отправляться только ночью.

Сейчас во мне царила пустота. После смерти Дренна не осталось даже капли той ненависти, которую я испытывал к нему. Но было чувство. Странное чувство, как, впрочем, и само его наличие, ведь я был мёртв и не мог ничего чувствовать.

Я прислонил руку к правой груди, где должно было находиться сердце у пепельных порождений, и ничего не почувствовал.

В моей голове метались мысли, переплетаясь с шёпотом Бездны и голосами тех, чьи души принадлежали теперь мне, а значит, и Ей. Одни спрашивали меня, зачем я убил Дренна, другие несли с собой печаль многолетней давности, а третьи и вовсе ничего не говорили, неся с собой воспоминания о тех ужасах, которые мне довелось пережить в мире мёртвых...

Все они разрывали тот маленький уголок разума, который не затронула Бездна — мой собственный разум. Там, в глубине переживаний, горело желание поскорее найти Эйри, задать ей тысячи вопросов и получить на них ответы, перестать бояться спать и видеть сны...но сейчас это были лишь мечты. Грёзы, которые, скорее всего, навсегда ими и останутся, так и не превратившись в кусочки реальности...

Когда я вышел из оружейной, была уже глубокая ночь. На улице шёл дождь, хоть и не сильный, но предвещающий ливень. Я подошёл к воротам, но те оказались заперты. Тогда я решил подняться на стену. Поднявшись наверх, планировалось ждать до самого рассвета Клеравервена, прежде чем покинуть город навсегда и отправиться в мир людей.

Сверху открывался прекрасный вид на весь город. Огни горели на каждой улице, одинокие бьющиеся сердца изредка появлялись в их свете, и не было в этот момент ничего трогательнее и печальнее, чем последняя ночь в городе, в котором я жил так долго...но в этот момент в груди у меня закололо.

В северной части города было Пламя, выжигающее Тьму, и Бездна почуяла это, послав сигнал мне. Я спрыгнул со стены вниз.

Петляя между домами, я бежал, а Бездна направляла меня, и уже через пару минут передо мной появился он: совсем юный, чуть-чуть заросший, одет он был лучше, чем когда меня постигла эта участь; он сидел на коленках, а Пламя стекало из его рук на землю. Внезапно он поднял голову и посмотрел на меня, и в глазах его появился ужас. Я, не теряя ни секунды, схватил его за руку и поволок в Замок. Он начал брыкаться и вырываться, но всё безуспешно: я держал его мёртвой хваткой. Когда мы пришли к воротам, он уже не сопротивлялся.

— Жди до утра, пока не откроют ворота, — сказал я и добавил: — Здесь тебе помогут.

Тот смотрел на меня влажными глазами, а потом кивнул. Подумав, что сказал слишком мало, я добавил:

— Спроси у них про мастера Дитона.

Мальчик снова кивнул головой.

Я выругался про себя: ждать до утра ещё долго. Мне необходимо было оповестить мастера самолично, пока нет никаких осложнений. Но как только я подошёл к стене, в небесах послышался птичий крик. Я поднял голову и замер от удивления: прямо надо мной в чёрном небе парил огромный, размером, наверно, с корабль, ворон.

— Нет, только не сейчас! — прошептал я и бросился на стену.

Снова крик. Теперь он был вдвое громче. Я залез на стену и посмотрел вверх. Клеравервен пикировал вниз, выставив вперёд когтистые лапы и планируя схватить меня, но у меня были другие планы. Я спрыгнул со стены и побежал к Башне Клириков. На полпути Клеравервен попытался меня схватить, но я увернулся, упав на землю и тем самым увернувшись от его когтей. Подбежав к двери, я рванул дверь, но она была заперта. Выругавшись, я обратился за помощью к магии, чтобы взломать замок. Синяя струя света медленно потекла по моим пальцам в отверстие.

— Господи, быстрее! — прокричал я.

Вдруг что-то очень твёрдое сомкнулось на моих плечах и дёрнуло вверх. Дверь, Башня и Замок стали быстро уменьшаться...

— Да пусти ты меня, глупая птица! Ему нужна моя помощь! Я должен рассказать мастеру Дитону! — кричал я, колотя воздух.

Словно повинуясь моим словам, хватка ослабилась, и я полетел вниз, навстречу острым шпилями домов. Но я не упал: ворон, выпустив меня, успел поймать у самого кончика одного из копий высокого металлического забора. Я упал в мягкие перья и схватился за них, чтобы не соскользнуть. Лишь только когда сумел сесть, по-прежнему держась за кучку перьев, я смог разглядеть, что огромный город за пару минут стал не больше лужи, которую я когда-то в детстве с лёгкостью перепрыгивал после очередного дождя.

Уже светало. Здесь, на небесах, рассвет был особенно красив: впереди, словно великан из сказки, огромный диск бледного солнца медленно рос в одиночестве, не считая, конечно, таких редких гостей, как я и Клеравервен, а прямо подо мной белый, будто молоко, слой бесконечно блуждающих облаков...

Я выдохнул. Теперь я уже не мог ничего сделать. Меня ждал новый мир, полный неизвестности. Мир людей, врагов моего народа.

Свиток 18

Как долго мы летели, мне неизвестно. Солнце садилось. Клеравервен обогнал облака ещё днём, и теперь с высоты можно было увидеть Долину Пепла — серую пустыню, на которой время от времени появлялись маленькие, словно веснушки на лице, города, в которых жили порождения пепла, и небольшие озёра. Река Дондур, будто одна единственная вена, бесконечно текла сквозь эту пустыню, где-то на востоке уходя глубоко в горы и переходя неведомым способом в мир людей. По крайней мере, так говорилось в книгах «О происхождении Долины Пепла и о том, что в ней находится».

Я сидел у ворона на шее, обхватив её руками. Сколько бы мы ни летели, меня не покидало ощущение, что за мной наблюдают, хотя это, как мне показалось, довольно странно и вообще практически невозможно. Чувство тревоги не покидало меня, ужасно изматывая. В те ночи, когда мы спускались, чтобы передохнуть, я не переставал оглядываться и, сжимая в руках Итинерес, мог только гадать, отчего у меня могло появиться это чувство.

Однажды, когда в очередной раз близился закат, я заметил тонкую и неровную полосу на горизонте.

— Горы! Клеравервен, мы уже почти добрались!

Но старый ворон только глянул на меня, щёлкнул клювом, обернулся летучей мышью и полетел к ближайшему дереву, чтобы там, зацепившись лапками за ветку, уснуть. Пристроившись под тем же деревом, я достал меч и начал рассматривать его, чтобы убить время до рассвета.

Едва солнце показалось на горизонте, мы взлетели. С каждым часом горы приближались всё ближе и ближе, и я начал ощущать магический барьер, отделяющий миры друг от друга. Однако, чем ближе мы подлетали, тем светлее становилось всё вокруг, пока не стало так светло, что даже с закрытыми глазами было невозможно лететь. Я отпустил одну руку, чтобы закрыть глаза от ослепительного свечения, и меня тут же сорвал с ворона внезапный порыв ветра.

Но я не полетел вниз. Вместо того, чтобы упасть вниз и размазаться по пеплу, я поплыл по воздуху, и это было чудесно. Конечно, сначала волна страха накрыла меня так же резко, как когда мурашки покрывают нас, когда холодная волна едва достаёт нам до горла, но затем он сменился чувством безграничной свободы. Широко раскинув руки, я летел под Клеравервеном, усмехаясь. Чуть снизив высоту, я летел прямо над бесконечным покрывалом серых облаков, что, кажется, должны приносить дождь и тоску.

Но я был счастлив. Улыбка заиграла на моих устах, правда, в целом мире о ней знал только я, казалось бы, мёртвый Тлеющий Рыцарь, что потерял ту, кого любил больше жизни.

И всё же я улыбался.

Слегка зацепив облако, которое было похоже на лодку, я готов был поклясться в этот момент, что я мог прямо сейчас ступить на облако и не упасть.

А ведь действительно, так и есть. Едва я опустил ногу ниже, то тут же рухнул в мягкое облако. Клеравервен опустился рядом.

— Вот же чудеса, правда? — спросил я.

— Пр-р-равда. Чудеса! — ответил мне огромный ворон.

Я присел на облако и зачерпнул двумя ладонями воздух под собой. В руках моих осталась лишь вода.

Оглушительный крик заставил меня подскочить на месте. Издалека показался силуэт, летящий на превышающих его раз в десять-двадцать драконе. Но дракон тот был очень странным: вместо привычных перепончатых крыльев у существа были перья, похожие на длинные ленты; вместо зубастой пасти — клюв, и лишь только хвост был точно таким же, какой описывался в книгах Городской Библиотеки. С приближением я смог разглядеть и самого всадника: истлевшая золотая корона украшала иссушенную временем голову, тело скрывалось под сплошь покрытыми повязками доспехами, а в руках он держал огромное длинное копьё-меч драконоборцев.

Я раскрыл рот от изумления. Ко мне приближался легендарный Безымянный Король. Раньше, когда все миры были одним целым, древние божества объявили войну правящим миром драконам. Это была очень жестокая война, но сын Древнего Короля, предводителя древних богов, втайне от отца любил драконов. Естественно, отец прознал об этом и изгнал из своей семьи нерадивого сына, и тот объединился с драконами, чтобы бороться с ними за их существование. Но чтобы не позорить свой род, после Великой Войны Древний Король стёр все упоминания о своём сыне. Те, кто знали его имя, давно мертвы, но в легендах до сих пор говорится о Безымянном Короле, который живёт с драконами, охраняя их покой.

Я едва смог оторвать свой взгляд от него. Подумать только, кому ещё доведётся увидеть живую легенду!? Но вот дракон открыл пасть, и даже на большом расстоянии можно было увидеть Первое Пламя. Безымянный Король провёл ладонью по своему грозному оружию, и оно покрылось молниями. Всё это значило лишь одно: мне пришла пора уходить. У меня не было шансов в борьбе с ним.

Сев на Клеравервена, я ещё раз глянул на него. «Как прекрасен и как несчастен. Пусть у тебя есть твой дракон, за которого ты, без сомнения, готов отдать жизнь, я чувствую твою печаль. Друг, я покину тебя сейчас, но кто знает: может, мы ещё встретимся...» — подумал я и направил Клеравервена вниз, сквозь грозовые тучи.

Пару минут ничего вокруг не было видно, но затем мы вылетели из тучи. Сзади послышался хлопок — мы перелетели магический барьер.

Вокруг открылся прекрасный пейзаж: на многие мили впереди простирался жёлто-зелёный лес, освещаемый ярким солнцем; лишь на горизонте виднелись верхние башни замка, широко раскинувшим свои объятия, казалось, во все стороны. Подняв голову, я удивился: небо было практически чистым, лишь пара маленьких облачков летела где-то вдали.

«— Клеравервен, — мысленно я обратился к ворону, — видишь тот замок? Лети к нему. Недалеко от него выберем место, где можно приземлиться, а там уже доберёмся по земле: ни к чему пугать дозорных чёрной огромной птицей с всадником в тёмном облачении».

Ворон посмотрел на меня. Кажется, он не сразу понял, что я имел ввиду, но уже через пару мгновений он повернул в нужную сторону.

Под нами быстро проносился лес. Пока я искал место для посадки, меня вдруг посетило чувство дежавю. Я задумался. Где это могло уже быть?

Долго кружа над лесом, я всё никак не мог найти подходящее место, но вот показалась небольшая полянка среди леса. Я показал ворону в нужную сторону, и он начал спускаться.

Когда мы приземлились, я слез с ворона. Вокруг было очень тихо, если не считать непонятные звуки, исходящие от одного из деревьев и очень напоминающие писк. Пока Клеравервен чистил перья, я решил проверить это дерево. Залезая на него, меня снова посетило чувство дежавю.

На одной из веток находился небольшой круг, сплетённый из веток. Я заглянул внутрь. Там сидело четыре маленьких пушистеньких существ. Тельца их были покрыты серым пушком, а на головах то и дело то открывались, издавая жалобные писки, жёлтые ротик, то закрывались. Глазки их были темны, словно пасть Бездны.

Я слез с дерева. Уже в который раз меня посещало дежавю, но я, как бы ни старался, не мог вспомнить, где и когда мог видеть всё это раньше.

Внезапно в кустах напротив что-то хрустнуло. Я мгновенно развернулся и молниеносно словил стрелу прямо у груди. Ещё одна стрела засвистела сбоку, и, стоило мне завершить перекат в сторону, ещё одна пронеслась прямо у моего уха, слегка оцарапав уголок шлема.

— Хватит! — закричал я.

Вокруг меня был лес, и я не знал, откуда прилетит следующая стрела, но нужно было это прекращать.

— Хватит, — повторил я. — Кто бы ты ни был, я не причиню тебе вреда. Выйди, и мы поговорим как друзья.

Молчание. Затем снова шуршание. С самого начала засады я пытался найти атакующих с помощью магии, но тщетно — их что-то скрывало...

Вдруг начался звон тетивы сразу с нескольких сторон — слишком ритмичный и размеренный, чтобы я смогла увернуться от всех сразу — и три или четыре стрелы угодили мне в грудь, ещё одна — в левую ногу, и ещё две — в правое плечо.

Но, конечно, боли я не почувствовал. Я притворился, что умираю: упав на колени, я повалился набок, прикрыв глаза так, чтобы еле-еле видеть, положив руку поближе к рукояти скрытого кинжала.

Минуты две было тихо. Затем трое выступили из кустов. Облачённые во всё зелёное с серыми пятнами, я смог различить их только когда они приблизились ко мне вплотную. Плащи покрывали их тела, а на головах были капюшоны с масками, открывающие только глаза. Один ушёл в сторону Клеравервена, который куда-то успел пропасть, другой подошёл ко мне и присел, сказав второму на языке жестов, что я, возможно, мёртв, но даже если и нет, то мне осталось пару минут. Когда он достал почти все стрелы, второй, тот, что стоял в середине поляны, спросил, почему нет крови, и тут я, вынув кинжал, прислонил его к горлу первого. Второй и третий молниеносно вытащили стрелы и натянули тетивы своих луков и нацелив их на меня.

— Бросьте оружие, — приказал я, медленно поднимаясь с земли, — или я перережу ему горло.

— Режь, — ответил мне через минуту мой заложник грубым голосом. — Они не подчиняются никому, кроме короля Кристиана.

— Но ведь было бы лучше, если бы все сейчас сложили оружие и отправились к вашему королю...

— Сумасшедший, — в голосе послышались нотки презрения. — Вы, пепельные, ведёте с нашим народом войну уже больше тысячи лет! Неужели ты думаешь, что мы, рейнджеры, вот так запросто возьмём и отведём тебя к нему? Да я лучше съем все стрелы из своего колчана и колчанов своих братьев по оружию.

— Ну, — ответил я, усмехаясь, — это устроить нетрудно. Но мне сейчас нужно не это. Меня послали на переговоры к вашему королю...как его зовут?

— Король Кристиан, — процедил сквозь зубы заложник.

— Меня послали из замка Йоркто Унар в ваш мир к королю Кристиану для переговоров насчёт заключения мирного договора с вашими землями и вашим народом. Я не убийца.

— Тем не менее твой кинжал сейчас находится у моего горла, не так ли? — заметил заложник.

— Только для того, чтобы убедиться, что вы не утыкаете меня стрелами, словно варола на празднике Утренней Звёзды, — объяснил я.

— Кого? — недоумевая, переспросил второй рейнджер. Это была женщина.

— Неважно, — отмахнулся я. — Дайте мне гарантию, что не навредите ни мне, ни моему ворону и проводите до замка, и тогда я сохраню вам всем жизнь.

Мой заложник засмеялся.

— Ты сейчас не в том положении, чтобы даровать нам жизнь...

— Ошибаешься, — прервал я его. — Знаешь, чему учат нас в наших замках? Мы, Тлеющие Рыцари, рождаемся с Пламенем в жилах. Способностей одного такого равны целым армиям ваших солдат...

— Боже, — перебил он меня, — перережь ты мне уже глотку, чтобы избавить от этого потока нахваливаний. Ты не первый Тлеющий, которого мы приводим к королю. И знаешь, что происходило со всеми ними после того, как наш король выдвигал требования?

— Что?

— Все они уходили. Уходили и не возвращались. Поэтому нам проще уже сейчас застрелить тебя.

Я промолчал. Если сказанное им было правдой... Нет, этого не может быть.

— Я тебе не верю. Тлеющие Рыцари всегда добиваются поставленной цели.

— Ну, конечно. А ещё у вас, говорят, кровь зелёная и вы женщин своих не в постель тащите, а в поле, и там своих деточек прямо из земли вырезаете, — засмеялся заложник.

— Что за бред? — спросил я. — У нас чёрная кровь, а не зелёная.

Девушка и мужчина засмеялись вслух, а третий стоял, не двигаясь, словно ничего и не слышал.

— Аделаина, опусти лук, — прекратив смеяться, сказал заложник. — Он в любом случае покойник, поэтому нет смысла ломать стрелы.

Аделаина повесила лук за спину и сделала жест третьему. Тот опустил лук, но стрелы с тетивы не убрал.

— Адам, я удивляюсь твоей наглости даже перед смертью выдавать такие штуки, — весело сказала женщина.

Адам отпустил лук, и тот упал на землю.

— Кто-то ведь должен быть таким, верно? — ответил он ей и обратился ко мне: — вот, мы выполнили твои требования. Отпусти меня.

Я убрал кинжал. Рейнджер поднял с земли своё оружие.

— Седлай своего коня, — бросил он мне через плечо. — Мы отправляемся прямо сейчас.

«Какого коня?» — хотел я спросить, но не успел и набрать воздуха в грудь, как моей руки кто-то легонько коснулся. Повернув голову, я вскинул брови от удивления: Клеравервен обернулся конём с седельными сумками и ждал, пока я сяду на него, чтобы мы отправились в путь.

Я не услышал, как подошла Аделаина.

— Если ты не против, я бы хотела вернуть себе свою стрелу, — сказала она.

Я посмотрел сначала на неё, потом на торчащую из плеча стрелу. Она пронзила плечо сзади и вышла с другой стороны.

— Конечно, — ответил я и повернулся к Аделаине спиной. Она выдернула стрелу.

Положив её в колчан и удостоверившись в том, что в нашу сторону никто не смотрит, рейнджер прошептал:

— Она ждёт тебя.

— Кто? — спросил я, но было уже поздно: Аделаина, легко вскочив в седло приведённого откуда-то жеребца, уже повернула его и поскакала вглубь леса.

— Долго тебя ещё ждать? — раздражённо крикнул Адам, поворачивая гнедого коня в ту же сторону, куда только что ускакала женщина.

— Нет, — тихо ответил я, седлая Клеравервена и отправляясь вслед за скакунами.

Свиток 19

Дорога, по которой мы скакали, была едва видна, и потому я следовал за одним из рейнджеров. «Поразительно, — подумал я, — их костюмы полностью скрывают любые признаки пола». И в самом деле, узнать собеседника можно было только по голосу да по цвету глаз. Мы ехали через густой лес, где редкий луч солнца падал на землю. Всадники то пропадали прямо передо мной, то появлялись, словно из неоткуда. Единственным знаком того, что они были здесь, являлись их кони — вытренированные, готовые к любой непогоде, животные.

Засмотревшись на всадника впереди, я не заметил, как со спины подъехал один из них. Это был Адам.

— В чём дело? — спросил он.

— Ваши плащи... — неуверенно начал я. — Они, словно по волшебству, маскируют вас, делая невидимыми на зелёном фоне...

— Аделаина, ты слышала это? — захохотал рейнджер. — «По волшебству».

— Адам, — сердито сказала она.

— Что? — усмехнулся тот.

— Прекрати.

Адам лишь что-то пробурчал в ответ и обогнал скачущих впереди рейнджеров.

— Дурак, — сказала Аделаина, поравнявшись со мной.

— Может быть. Я чувствую в нём глубокую печаль.

Всадник сделал небольшую паузу.

— Да, так и есть. Когда его взяли в ученики, он был воришкой. Совсем маленький, Адам был единственным кормильцем больной матери и маленькой сестры...

— А как же отец?

— Он служил в королевской армии. Когда перевозили караван с золотом из замка союзников в наш, на их отряд напали бандиты. Их было слишком много. Никто не выжил. Король Кристиан выделил из казны золото, чтобы обеспечить потерпевшую такую утрату семью, но вскоре заболела мать Адама, Лоретта, и денег стало не хватать. Ему пришлось воровать, чтобы хватило хотя бы на лекарства.

— Мне жаль.

Я почувствовал на себе взгляд Аделаины.

— Ходят слухи, что Тлеющие Рыцари не испытывают никаких эмоций. Неужели что-то поменялось?

Я удивлённо посмотрел на неё.

— Откуда... Как ты...

— Шпионы, мальчик, шпионы, — загадочно проговорила она. — Когда начинается какая-нибудь война, всегда появляются шпионы, готовые заработать на добытой ими информации.

Прошла минута молчания, и рейнджер снова заговорил.

— А знаешь, госпожа будет очень довольна, когда встретит тебя.

— Кто она?

— Вы уже виделись.

— Когда?

— Интересно, — загадочно проговорил всадник. — Ты один такой болтливый, или в Тлеющих Замках стали меньше времени уделять дисциплине?

Я не успел что-либо сказать, как понял, что рядом никого нет.

— Чудеса, — только и сорвалось с моих губ.

Солнце медленно садилось.

Мы разбили лагерь у небольшого озера. Молчаливый рейнджер собрал поводья у своих братьев по оружию и отвёл коней поближе к нему, чтобы животные могли напиться. Адам и Аделаина достали луки и отправились на охоту. Я снова остался один.

Клеравервен спрятался в кустах, но уже через мгновение вылетел оттуда и пристроился у меня на плече.

— Огонь, — сказала птица.

Я посмотрел на него, не понимая, что имел ввиду ворон, но уже через мгновение до меня дошло: нужно было развести костёр на ночь. Собрав в лесу немного хвороста, я понял, что не могу воспользоваться собственным Пламенем, поэтому мне пришлось походить по берегу озера, чтобы найти два камушка. Почему-то лошадей и одного из рейнджеров не было видно.

Вода в озере была настолько чистой, что можно было увидеть маленьких мальков у берега и даже растительность на определённой глубине. Перейдя на другую сторону озера, я наконец нашёл то, что искал: два небольших камня лежали бок о бок в воде. Они хорошо лежали в ладони.

— Намор.

Я выпрямился и начал оглядываться по сторонам. Никого вокруг не было. «Может, показалось?»

— Намор.

На этот раз я точно расслышал. Говорили из неоткуда. Словно...

— Твои мысли темны, Намор.

— Кто это? — спросил я у несуществующего собеседника.

— Ты жаждешь исцеления. Приди, и я вылечу тебя.

— Кто ты?

— Я — твоё спасение. Приди же.

— Куда мне ид...

— Эй! — послышался голос Адама. Он стоял на другом стороне озера с двумя тушками маленького серого зверька, держа их за длинные уши. — Долго ещё собираешься там стоять?!

Я ответил не сразу.

— Н-нет. Уже иду.

Придя в лагерь, я присел у аккуратно сложенного хвороста и стал высекать искры.

— А не проще бы было воспользоваться огнём, которым вы так хорошо управляете?

Я на мгновение замер. Нужно было что-то придумать: ни к чему им было знать правду.

— Не стоит тратить Пламя на какую-то ерунду типа розжига костра, — сказал я первое, что пришло на ум.

Адам что-то пробубнил под нос, за что получил новый толчок от Аделаины. Молчаливый рейнджер смотрел на меня, сощурив глаза.

Когда огонь занялся, я присел под одним из деревьев, достав Итинерес и положив его на колени. Рейнджеры достали из седельных сумок небольшие мешочки и сели у костра, ожидая, когда приготовится добыча.

Вскоре, когда жареное мясо было поделено, Аделаина принесла мне на коре дерева два кусочка.

— Поёшь, ты наверняка голоден.

— Нет, — ответил я, — я не голоден.

Она присела рядом.

— Ты уверен? Когда ты последний раз ел?

Я посмотрел на неё. В отблесках костра её плащ окрасился в коричневый цвет, а глаза засверкали.

— Не важно. Я не маленький.

— Намор, это неуважительно по отношению к нам. Мы тебя угощаем, поверь, ты ничего нам не будешь должен. Да, мы разные существа из разных миров, но это не значит, что мы должны относиться к тебе как к вторженцу. Несмотря на неудачное знакомство, ты — важный гость, который несёт послание королю Кристиану, и я не думаю, что...

— Аделаина, — перебил я её.

— Да?

— Что-то я не припомню, чтобы я называл своё имя. Откуда ты его знаешь?

Она замерла. Раздался хохот Адама: он играл с Клеравервеном, а третий рейнджер, сидя неподалёку, смотрел на них обоих. Кажется, ворон понравился Адаму.

— Итак?

— Госпожа. Она сообщила мне.

— Кто эта «госпожа»?

Ещё одна пауза.

— Совсем скоро ты всё узнаешь.

— Нет, я хочу знать сейчас!

Она повернула голову в мою сторону, всё ещё смотря в землю.

— Намор, осталось совсем немного. Завтра, если всё будет хорошо, мы доберёмся до замка к вечеру, и ты получишь ответы на свои вопросы.

Я вздохнул.

— Ладно.

— Завтра нам предстоит пересечь Призрачный Гарнизон. Если хочешь доехать целым, то советую не смотреть по сторонам.

— Почему?

— Ходят слухи, что пару тысяч лет назад на этом месте произошла жестокая бойня. Армия одного короля, прорвавшись сквозь заградительные сооружения, устроила прямо-таки кровавую бойню в поселении. Старики, женщины, дети — убивали всех без разбора. С тех пор их призраки блуждают по тому, что осталось, взыскуя жалости у путников. Те, кто осмелился откликнуться на их зов, никогда не возвращались. Видишь того рейнджера, что сел в тени? Это Рош. Только он сумел уцелеть после того, как попался на одну из ловушек призраков. Теперь он немой. Высшие маги разных стран и рас пытались проникнуть к нему в мысли и выяснить, что он видел. Тщетно.

— Так вот почему он всё время молчал...

— Да. Постарайся не подвести нас, пока мы не прибудем во Флаверен, ладно?

— Хорошо.

Я посмотрел на мясо, что принесла Аделаина. Положив кусочек в рот, я разжевал его и проглотил. Мясо было хорошо прожаренным. Хотя оно всё-таки успело слегка остыть, я почувствовал тепло еды во рту и приятный вкус. В конце концов, это было первое, что я ел из этого мира и вообще за последнюю сотню лет. В Городской Библиотеке я много читал про этот мир. Теперь, когда прошло очень много времени, почерпнутые знания были бы весьма полезны, хотя я и половины уже не помнил.

— Очень вкусно, — оценил я.

— Правда? — удивлённо спросила Аделаина и добавила: — Я боялась, что Адам передержит мясо на огне.

— Его готовил Адам?

— Да.

— Выходит, он умеет не только острить.

Рейнджер засмеялся. Адам, услышав смех Аделаины, вдруг помрачнел.

— Пора ложиться спать, — с серьёзным видом сказал он, — я встану на дежурство. В полночь выйдет Рош, а потом ты, Аделаина.

Я встал с холодной травы.

— Я могу дежурить всю ночь, — сказал я уверенно.

— Правда? Что ж, отлично.

С этими словами он подбросил ещё пару веток в костёр и, устроившись около огня, лёг к нам спиной.

Я посмотрел на Аделаину.

— Спасибо, — сказала она и легла на другой стороне параллельно Адаму.

Рош, сидевший в тени, встал. Я посмотрел ему в глаза. Они были наполнены страхом. Он молча кивнул и лёг перпендикулярно другим рейнджерам около костра.

Убедившись, что все спят, я присел на холодную землю между Адамом и Аделаиной. Подбросив в угли веток, я стал наблюдать за весело потрескивающими углями, которые принялись жадно облизывать язычками огня моё угощение.

Как прекрасно, подумалось мне. Я отвязал зелёную ленточку Эйри и понюхал её. Мягкий запах вишни наполнил мои ноздри, принося с собой тоску. По дому, по Эйри, по прошлой жизни. Всё, что было так дорого, оставило меня, или это я потерял всё, даже не заметив?..

Где-то далеко, перекрывая стрекотание ночных насекомых, послышался вой. Я посмотрел наверх. Луна светила так же ярко, как и в моём мире. Правда ли то, что она является солнцем для мёртвых?

Свиток 20

Едва начало светать, рейнджеры стали просыпаться. Сначала Рош, открыв глаза, смотрел сквозь меня пару минут, затем, заметив, что я не сплю, поднялся и скрылся в лесной чаще. К этому моменту Аделаина, потянувшись, оперлась на руку, чтобы другой протереть глаза.

— Ночью было холодно, правда Адам?

Тот уже успел встать и направился в сторону озера, то и дело пропадая и появляясь вновь.

— Да. Всё потому, что кто-то не уследил за костром, пока мы спали.

— Просто... — начал было я оправдываться, но Аделаина успела меня остановить, подняв ладонь.

— Не важно, — сказала она.

Вернулся Рош. В руках он нёс несколько небольших веток. Когда огонь загорелся, рейнджеры достали из седельных сумок мешочки.

— Что это? — поинтересовался я.

— Кофе, — с наслаждением ответила Аделаина, извлекая из мешочка маленькую, в палец высотой кружечку коричневого цвета. Затем она взяла кружку Роша и пошла к озеру.

Мы остались с Рошем вдвоём у огня. Рейнджер, копошась веткой потолще в горящих дровах, поглядывал на меня с некоторой опаской.

— Рош, да? — окликнул я его.

Рейнджер внимательно посмотрел на меня.

— Что случилось там, в Призрачном Гарнизоне? Ты ведь знаешь, что нас ждёт, да?

Я не надеялся получить ответы на свои вопросы. Просто хотелось хоть как-то разбавить неловкую тишину.

— Да.

Я посмотрел в глаза рейнджера. Они были светились жёлтым.

— Что?

— Берегись своего прошлого, — сказал он и опустил глаза.

— О чём ты?

— Ты пытаешься что-то узнать? — спросил вернувшийся Адам. — По-моему, Аделаина должна была тебе вчера рассказать кое-что о нём. Так вот, он немой.

— Я знаю, — ответил я.

— Тогда глупо с твоей стороны вообще что-либо спрашивать у него. Или за ночь от нашего воздуха у тебя память сшибло? Помнишь, кто мы?

— Он разговаривал со мной.

— Ага, конечно. А я только что слетал обратно в замок и предупредил всех насчёт великого сказочника, которого мы везём с собой.

— Адам! — шикнула на него Аделаина.

— Ну а что?

— Давай ты закроешь свой рот и молча выпьешь кофе, после чего мы все дружно отправимся во Флаверен?

— Хорошо. Но не думаю, что этот вот проедет через Призрачный Гарнизон, — с этими словами он прильнул к кофе, отвернувшись.

Когда с кофе было покончено, все вскачили на своих скакунов и отправились в путь.

Дальше ехали молча.

Доехав, наконец, до главных ворот, Аделаина приказала нам перегруппироваться: Рош ехал впереди, я — за ним, а Аделаина с Адамом — сзади. Так мы должны были ехать до самого замка.

Пересекая вход, я не мог не заметить едва уловимые движения внутри стен. Когда же мы выехали, я замер в седле: увиденное напомнило мне о моём родном мире.

Серая, словно пепел, земля на главной дороге, ведущей дальше, отбрасывала лишь небольшие облака бесцветной пыли при соприкосновении с копытами наших коней. Покосившиеся и прогнившие, дома, если эти развалины всё ещё можно было так назвать, которые мы изредка встречали, вселяли пустоту беспомощности. Раз или два я замечал движения в этих развалинах, и пара светящихся безжизненным светом точек, сверкнувших где-то внутри помещения, задерживались на мне, устало наблюдая за нашим отрядом.

Иногда, проехав чуть дальше, можно было заметить несколько серых земляных бугров длинною от метра до двух. «Интересно, — подумал я. — Пытается ли кто-то ещё вести хоть какое-то хозяйство или же это насыпи для усопших?» Эта мысль посетила меня, когда я увидел на одном из бугров то ли засохшее маленькое деревце, которое только раскинуло ветви, то ли кривой крест.

Общее настроение было ужасным. Рош, по-прежнему молчаливый, только завернулся побольше в плащ, держа наготове лук с натянутой тетивой. Аделаина и Адам молча ехали в своих сёдлах, опустив голову и смотря прямо перед собой.

Вокруг было тихо.

Внезапно я заметил маленькую девочку, стоящую на обочине и державшую в руках маленького зверька. От неё исходило голубоватое свечение. Через мгновение девочка исчезла, и голубая аура рассыпалась. Где-то вдалеке послышался плач.

Следующим призраком была та же девочка, но уже повзрослевшая. Она прошла в разваленном доме, повернув ко мне голову. Волосы до плеч, белое платье — всё это смутно напоминало мне что-то...

— Намор, — громко прошептала Аделаина, — не смотри!

Но я уже не мог остановиться.

Следующий призрак лежал на земле, свернувшись в клубок. Вокруг него зашагали другие призраки, видимо, по своим делам, словно не замечая лежачего. Но вот он поднялся. Полупрозрачные обмотки свисали с него, как бинты с мумии. Он сделал пару шагов в мою сторону и растворился.

Дальше он появился возле меня, идя с такой же скоростью, с какой шли кони. Клеравервен нервно прижал уши.

—Где она? — спросил призрак, глядя прямо в глаза.

— Я...не знаю, — ответил я, не понимая, о ком идёт речь.

—Ты тоже её ищешь. Теперь это звучало скорее, как утверждение, нежели как вопрос.

— О ком ты?

— Намор! — сквозь зубы прошептала Аделаина.

—Где она? Где она?! ГДЕ ОНА?! — прокричал призрак и снова исчез.

Теперь, когда призрака не было уже несколько минут, спустился туман. Я с трудом различал фигуру рейнджера впереди.

И снова появились они. Сначала послышалась просто непонятная болтовня. Затем она стихла, и призраки стали появляться с обеих сторон ровной шеренгой. Дети, девушки и юноши, мужчины и женщины, старухи и старики — все они смотрели на нас немигающими глазами. Даже младенцы на руках у некоторых матерей выворачивали свои головки смотрели на нас бусинами-глазками. Меня начало охватывать беспокойство.

Словно почуяв это, они, все как один, начали произносить только два слова:

— Где она?

Так мы ехали очень долго. Я старался не смотреть по сторонам, уставившись в чёрную гриву Клеравервена. Болтовня начала смолкать. Подняв голову, я вздрогнул: на самом кончике носа у Клеравервена сидела та самая маленькая девочка и смотрела на меня.

— Почему ты меня не ищешь?

— Я... Я не знаю тебя.

— Нет, это не правда! Ты меня знаешь.

С этими словами девочка прямо на глазах стала расти...пока не превратилась в Эйри. Те же волосы, то же платье... Приблизив своё лицо ко мне, я заметил тускло-зелёные глаза. Казалось, воздух вокруг наполнился ароматом вишни...

— Почему меня не ищешь?

— Эйри, я...

Призрак наклонился поближе, склонив голову набок.

— Неужели ты забыл меня?

— Нет. Вот, смотри, — я показал ей привязанную рано утром зелёную ленточку на руке. — Я помню тебя, Эйри. И до сих пор ищу. Ты нужна мне.

Призрак слушал внимательно. Казалось, никто нас больше не слышит. Я обернулся. Аделаина и Адам исчезли. Я повернулся обратно. Теперь её лицо было совсем рядом.

— Тогда поцелуй меня.

Её губы потянулись ко мне, и мне ничего не оставалось, как поцеловать её.

Боль пронзила меня неожиданно. Погрузившись во тьму, я слышал смех Эйри. Снова полёт вниз, навстречу Бездне. Снова это озеро, что было после прыжка с пристани. Чёрное, гладкое и холодное. Только теперь я не висел над ним, а шёл по глади, и каждый шаг мой был полон уверенности в том, что я не провалюсь вниз. Я шёл за ней. За Эйри. За этой маленькой девочкой, которая разбудила во мне память о той, кого любил как при жизни, так и после неё, несмотря на то, что любовь после смерти превратилась лишь в вечную память о каком-то конкретном существе.

Я шёл вперёд. Шёл вперёд, и сама смерть мне была не страшна. Шёл, чтобы найти Эйри или погибнуть от мечей Легиона Хранителей Бездны. Шёл за призраком прошлого...

Свиток 21

— Намор.

Ощущения снова вернулись ко мне. Казалось, я пробыл в бессознательном состоянии всего пару минут, но когда глаза мои открылись, то я увидел высокую стену, закрывавшую треть обзора. Справа виднелся лес, а посередине — очищенная от любых высоких растений поляна. Солнце медленно приближалось к горизонту.

— Намор, очнись.

Я поднялся. Клеравервен захлопал ушами, приветствуя меня.

Аделаина стояла слева, хлопая меня по ноге.

— Да?

— Нам пора ехать дальше.

Я обернулся. Адам и Рош наблюдали за нами на своих скакунах, явно желая поскорее продолжить путь.

— Если ты не против, то я бы хотел, чтобы мы ехали рядом, — попросил я Аделаину.

Она немного подумала и кивнула:

— Хорошо. По крайней мере сейчас, когда нам больше ничего не угрожает.

Она отправила рейнджеров ехать впереди и, когда те опередили нас на некоторое расстояние, она поравнялись со мной.

— Итак?

— Что там случилось? — прямо спросил я. — Что случилось в Призрачном Гарнизоне?

Рейнджер сделал паузу, явно собираясь с мыслями.

— Ты... — было начала она, но осеклась. — Ты что-нибудь помнишь с того момента, как мы утром продолжили ехать?

Я помнил всё достаточно хорошо, и этот вопрос показался мне странным.

— Да, — ответил я.

Снова пауза.

— Намор, ты же понимаешь, что мы должны знать, что видят те, кто проезжает через это проклятое место? Возможно, рассказанное тобой поможет нам вылечить Роша...

— Нет, — прервал я её, — я не могу рассказать тебе то, что видел там.

— Но почему? — в голосе Аделаины прозвучало отчаяние.

— Не могу, — вздохнул я, вспоминая девочку-призрака. — Просто не могу.

— Тогда зачем ещё ты попросил меня ехать рядом с тобой, а не с ними? — теперь рейнджер говорил бесстрастно, но я понимал, что обидел её, хотя и не хотел этого.

— Вы ехали сзади, но...потом словно испарились. Что видела ты?

— Я не видела ничего, кроме своего лука и гривы Жемчужины, — сухо ответила она. При последнем слове её, как оказалось, лошадь похлопала ушками, видимо, услышав своё имя.

— Аделаина, я...

Но она не стала слушать. Пришпорив Жемчужину, Аделаина поскакала вперёд, к Адаму и Рошу, оставив меня позади.

Город, в который я попал, оказался намного больше, чем Йоркто Унар. Казалось, улицы, словно вены этого огромного существа, уходили бесконечно далеко. Но это было не единственным, что меня удивило: здесь было невероятное количество разных существ, которых я никогда раньше не видел. Самых разных размеров, от крошечных летающих мальчиков и девочек, оставляющих за собой в воздухе странное сияние, до необычайно высоких, с мой рост, с заострёнными ушами девушки и юноши, они поражали своей необыкновенной внешностью: вот в кузнице ковали железные изделия непонятные недолюди, доходившие обычному человеку лишь до пояса, с заплетёнными в разные косы бородами и мощными руками; высокий бледнокожий парень с белоснежными прядями волос, доходящих ему до пояса, торговал разными украшениями; зелёные и мускулистые, не совсем похожие на людей из-за торчащих изо рта клыков, стояли, приглядываясь к прохожим, странные мужчины, то и дело оскаливаясь и демонстрируя ряды острых зубов; а вот на большой сцене пара таких же, как и тот торговец украшениями, но с тёмной окраской кожи, показывали магические представления фокусники. Каждый народ был занят своим делом, и только люди, все до единого, что видели меня верхом скачущим за тремя рейнджерами, замирали как статуи и провожали взглядом, полным еле сдерживаемой тревоги и ярости. Даже проезжая мимо эшафота, на котором вот-вот должны были казнить какого-то темноволосого преступника, казнедей, стоя в своей гильдейской маске и занеся над головой меч, поворачивал голову столько, на сколько это было возможно, прежде чем опустить своё орудие правосудия. Мне даже послышалось, что где-то из толпы зрителей донёсся женский крик, будто вместе с преступником обезглавили и её, но вряд ли это было на самом деле.

Я знал, что здесь мне не будут рады, и потому старался не обращать внимания на прохожих.

Город Флаверен был невероятным скоплением самых разных строений самых необычных цветов. Синие, жёлтые, белые, коричневые, фиолетовые, красные, оранжевые, зелёные, золотистые, голубовато-бардовые и ещё тысячи цветов, — они наползали друг на друга или стояли отдельно. На первых этажах чаще всего были небольшие лавки закусочные или бары, судя по вывескам над дверями, а выше — жилые этажи. Всё это великолепие хаоса притягивало к себе и отталкивало, оставляя в неведении, что же чувствовать на самом деле. И я, будто бы снова оказавшись совсем маленьким мальчиком, с открытым ртом впитывал все краски и звуки происходящего вокруг, мотая головой из стороны в сторону.

Внезапно голову мою охватила буря боли. Чьи-то невидимые щупальца словно сдавливали моё сознание, выдавливая все секреты и тайны. Но я среагировал достаточно быстро, чтобы закрыться от неожиданного натиска: сконцентрировавшись на своей латной перчатке, я думал только о ней, ограждая неприятеля от своих тайн. Постепенно вихрь боли утих, а вскоре и со всем исчез. Я чувствовал, как кто-то пытался проникнуть снова, чтобы завершить начатое; щупальца скользили по стали, но не могли проникнуть внутрь, и, совершив ещё несколько попыток, исчезли так же незаметно, как и появились.

К тому моменту, как борьба с неизвестным вторженцем окончилась, мы уже проехали первую часть города. Дальше была богатая часть города: только белые здания с кружевными колоннами и цветниками на балконах обступали чистые дороги с обеих сторон. Воздух здесь казался легче и чище — за крышами некоторых домов виднелись розовые, жёлтые, зелёные, синие и красные верхушки деревьев.

Жителей этой части не было видно: возможно, они наслаждались последними жаркими днями зимы в этих домах. По крайней мере, я так думал.

— Здесь кажется легче, не правда ли? — спросила появившаяся вдруг Аделаина.

— Да, — ответил я, переводя взгляд от одного дома к другому.

— А скоро здесь будет ещё красивее, — с тоской сказала она. — Сначала подуют холодные ветра, и улицы будут разукрашены разными цветами опавших листьев, а потом придёт зима, и вокруг станет так светло, что…

— Погоди, — перебил её я, — Ты сказала «придёт зима»?

Она посмотрела на меня.

— Да…Ты никогда не видел зимы? Тогда тебе очень повезло! Это такое прекрасное время, когда…

— Да нет, я не об этом.

Она сделала неопределённым движением знак двумя пальцами руки. Наездники, до того иногда оглядывавшись назад, поймали его, переглянулись и кивнули ей.

— Я видел зиму, — продолжил я. — Дело в том, что когда я покидал свой мир, то зима уже подходила к концу. Неужели время здесь течёт наоборот?

— Выходит, что так, — сказала она и пришпорила Жемчужину, ускакав к остальным. В небе вспорхнула яркая маленькая птичка. В крошечных лапках она несла маленький кусочек бумаги.

Я последовал за Аделаиной. Рейнджеры тёмным пятном выделялись впереди. Они что-то обсуждали.

— А почему здесь никого нет? — вклинился я в самый разгар беседы.

Спутники переглянулись между собой.

— Когда в королевство прибывает Тлеющий Рыцарь, — начала Аделаина, — жители Золотого Квартала сидят дома, выжидая момента, когда…гость покинет эту часть города.

— Да, — поддержал Адам. — Существа, живущие здесь, и так не очень уж дружелюбны, но когда сюда прибывают такие, как ты, они и вовсе запираются в своих домах и носу не показывают.

— А кто они? — поинтересовался я.

— В основном, те, кому перепало наследство от богатенького папаши и может оплатить землю поближе к замку, надеясь, что в случае нападения их защитят лучше, чем жителей Серых Улиц, — он усмехнулся и продолжил: — Или же те, кто живёт ну о-о-очень долго и имеет воспоминания о годах минувших. Адам, слегка поёжившись в седле от подувшего ветра, пробурчал что-то неразборчивое.

Рош, до того не издавший ни звука, привстал в седле и вытянул палец вперёд. Через секунду на нём появилась та самая птичка, которая недавно унесла письмо, только на этот раз она несла ответ в клювике, который по размерам был не больше фаланги мизинца. Быстро прочитав написанное, Рош отдал послание Адаму, а тот — Аделаине.

— Давайте пошевеливаться, мальчики, — сказала она, — нас уже давно заждались.

Свиток 22

Когда это впервые случилось, я понял, что теперь Бездна полностью владеет моим сознанием. Воистину, самый печальный день после моего пробуждения, подумалось мне.

Выезжая из Золотого Квартала через очередную стену, я попал на большой двор перед огромным замком, где были конюшни, стояли, словно я очутился в своём замке, казармы и прочие сооружения. От замка нас отделял небольшой каменный мост. В воздухе летали бело-чёрные птицы и постоянно что-то выкрикивали.

— Это чайки, — заметив мой недоумевающий взгляд, пояснила Аделаина.

Я кивнул. Что-то странное было в этих чайках: на крыльях, голове и теле проступали красноватые пятна величиной с небольшую монету, а из некоторых падали сверху на землю капельки крови. Я сложил ладонь лодочкой — тотчас же дно её заполнилось красной жидкостью.

— И так всегда у вас? — спросил я.

Аделаина повернула голову.

— Как?

— Вот так.

Я показал ей ладонь. Рейнджер непонимающим взглядом пытался отыскать то, что я хотел показать, но было ясно: она просто не видит крови.

— Я не понимаю…— промолвила она через несколько секунд.

— Кровь. — Подсказал я. — Разве ты не видишь её у меня на ладони и, очевидно, вокруг нас?

— Н-нет…

И тогда я заметил, как белки её глаз начали краснеть…

— Не важно, — сказал я, отведя глаза.

Так мы ехали до конюшен. Дождь из крови шёл непрерывно на протяжении всего пути. И даже когда мы приехали к конюшням, чтобы оставить там лошадей, конюх, достаточно молодой парень, выйдя нам навстречу с широко распростёртыми руками, оказался не исключением всего этого непонятного безумия: прямо на глазах волосы его, будучи чёрными, медленно, но заметно, приобретали сероватые оттенки. Когда же мы покидали его, он был глубоким старцем, уверенно державшим всё ту же улыбку на устах.

Всюду, где бы я ни был, мир старел и умирал с невероятной скоростью, по-прежнему сохраняя жизнь. Даже поднявшись по лестнице в, как мне показалось, тысячу ступеней мимо стражников, я не мог не отметить, как по покрывающимся ржавчиной доспехам текут струи крови…

Наконец, мы остановились у массивной двери, ведущей в недра замка.

Рош, Адам и Аделаина к тому времени не превратились в стариков, но я чувствовал, как жизнь медленно покидала их, оставляя лишь призрачное чувство принадлежности к миру живых.

— Что ж, — сказал Адам, — мы всё-таки добрались.

— Да, — с облегчением выдохнула Аделаина и добавила: — На этом наши дороги расходятся, Намор.

— Вы не пойдёте со мной? — удивился я.

— Нет, — ответила она. — Теперь нам стоит вернуться домой, в наш лагерь в лесу. Но мы скоро встретимся вновь, не сомневаюсь.

— О да, — мрачно сказал Адам. — Жду не дождусь нашей встречи.

Аделаина вздохнула.

— Адам, неужели так сложно быть хотя бы чуточку гостеприимней?

Тот, нахмурившись, ответил:

— Да, сложно.

Я решил вмешаться:

— Я, наверно, пойду…

— Иди, — с загадкой в голосе сказала Аделаина, отвернувшись от Адама. — Иди на встречу с судьбой.

Дождавшись, когда рейнджеры спустятся вниз на пару десятков ступеней, я выдохнул, коснувшись рукояти Итинереса за спиной. Мне снова предстояло встретиться с настораживающей неизвестностью, пугающей и в то же время манящей.

Огромные и неприступные, передо мной были двери из стали, и они словно бы отделяли меня от чего-то таинственного. Осмотревшись, я не нашёл ни ручек, ни чего-либо ещё в этом роде, и потому решил открыть её сам. Прислонив ладони к холодной стали, я начал толкать.

Сначала неохотно, а затем всё быстрее и быстрее, двери, скрипя, начали открываться. Алый закат, отражавшийся в гладкой поверхности, скользнул в появившуюся щёлку и стал разрастаться внутри.

Создав проход шириной в вытянутые руки, я попал внутрь. Моему взору предстал огромный зал с колоннами, около которых стояло по стражнику, и балконами с обеих сторон стояли подсвечники на длинных ножках. В конце зал разделяли два прохода, между которыми стояли три трона. На самом большом из них, похожих на скопление мечей, сплавленных вместе, восседал мужчина средних лет в мантии с золотой, украшенной различными самоцветами, короной. Справа от него сидела женщина чуть моложе, одетая в платье цвета солнца этого мира и тоже с короной на голове, но уже меньших размеров. Слева же сидела юная девушка, почти не выделяющаяся на фоне других: такого же цвета кожа, что и у остальных людей, она была в белом красивом платье без короны. Только она с особым интересом разглядывала меня, не стесняясь моего присутствия.

Стоило мне сделать шаг, переступив порог, как стражники, все как один, опустили алебарды и направили их в мою сторону.

— Смирно, — приказал величественный мужской голос. Стражники подняли оружие и замерли, словно статуи.

Я медленно шёл вперёд, и каждый мой шаг гулким эхом отражался от расписных стен зала, и, приблизившись достаточно близко, но не нарушая при этом допустимого расстояния, опустился на колено, согнув руку в локте и голову и тем самым выражая своё почтение к королю.

— Итак?

— Моё имя — Намор, Тлеющий Рыцарь из замка Унар Йоркто, — представился я. — Я являюсь послом Первого Пепельного Короля и прибыл сюда, в ваш мир, от Его имени с целью заключить мир между порождениями пепла и миром людей.

Алый закат, догорая, опускался всё ниже и ниже.

— Воистину, — начал король Кристиан, — это благородная цель. Но поскольку солнце уже село, — с этими словами алое пятно скользнуло по его ногам, а затем, пролетев мимо меня, убежало из зала — то аудиенцию мы проведём завтра. Принцесса Риффина отведёт вас в комнату для гостей.

С этими словами он повернулся и направился к выходу, расположенному справа. Женщина в солнечно-жёлтом платье встала и направилась за ним.

Принцесса Риффина, как мне её представили, медленно поднялась и властной походкой подошла ко мне.

— Встаньте, — сказала она.

Я выполнил её желание. Её красные, словно два уголька, глаза выделялись на гладеньком личике. «Совсем как у Эйри…» — печально подумал я. Тёмно-коричневые волосы были распущены и стекали ей на плечи.

— Пойдём, — уже с лаской в голосе и лёгкой улыбке на лице позвала она.

Проходя по освещённым факелами коридорам, я отметил, что моё новое расстройство не коснулось ни принцессы, ни её родителей. Даже стража внутри замка оставалась такой, какая она была: сильной, мужественной и, пожалуй, главное, живой, без всяких признаков старения. «Словно это место есть что-то необычное, защищённое от влияния даже такого могущественного проклятия, как влияния Бездны…».

Принцесса Риффина словно летела над ступенями, по крайней мере, я не слышал, как касались её туфельки ступеней, хотя я не отставал от неё ни на шаг. Кроме того, в тёмных местах, где факелы уже догорели, тьма вокруг не могла захватить Принцессу, и она светилась в ней яркой белой аурой. Только в эти моменты я отступал лишь на шаг, ведь я и был частью этой тьмы…

Когда мы приблизились к очередной двери, нас уже ждали два рыцаря. Они поклонились Принцессе, и она улыбнулась им.

— Это ваши покои, Намор, — обратилась она ко мне. — Не стесняйся никого. Если тебе что-то понадобится, то зови меня.

— Тебя? Разве здесь нет дворецких или слуг, которых…

— Да, — прервала она меня, подняв ладошку и тем самым призвав дать ей слово, — здесь есть слуги, но тебе нужно звать именно меня.

— Ладно… — ответил я после небольшой паузы. Что-то здесь было не так.

Она подошла ближе и, положив руку именно туда, где находилось раньше моё сердце, прошептала:

— Ты пришёл, чтобы сделать невозможное. Я чувствую твою болезнь. Она разъедает тебя и твою душу, но я помогу…

Я схватил её за руку. «Такая тёплая…». Рыцари не успели вытащить из ножен мечи — Принцесса Риффина остановила их раньше:

— Всё в порядке, мальчики.

Я отпустил её руку. Принцесса потерла ушибленное место. Лишь за мгновение до того, как оно исчезло, я заметил тёмное пятно, оставленное на её светящейся руке от моего прикосновения.

— Спокойной ночи, Намор, Тлеющий Рыцарь, — сказала она, прежде чем удалиться в недра замка.

«Спокойной ночи, Принцесса Риффина», мысленно попрощался я с ней, поворачиваясь к двери, чтобы войти в свои покои.

«У тебя руки холоднее, чем должны быть. Как давно ты болен?», мысленно спросила она. Я повернул голову в ту сторону, куда ушла Принцесса, но там её уже не было.

«Я болен уже давно», ответил я, закрывая за собой дверь.

Свиток 23

Комната, в которую я попал, была уютной: большое и слегка выходящее наружу, окно занимало большую часть противоположной от двери стены. Сбоку стояла большая двухместная кровать, а в углу была ещё одна дверь. Небольшой камин тихо потрескивал горящими в нём дровами. Около окна стоял столик с двумя стульями.

Из окна, которое приковывало к себе своей величиной, можно было увидеть разделённый на две части — тёмно-красный и тёмно-синий — пейзаж. Оказывается, сам замок стоял на краю склона, который омывался бескрайним синим морем. Чайки уже перестали кричать. Я зажёг с помощью камина одну свечу, а затем и остальные, и в комнате стало светлее и уютнее.

«Да, с помощью Пламени было бы не так необычно и быстрее». Когда я поставил последнюю свечу на небольшой столик, стоящий около огромного окна, было уже темно.

— Неужели ты надеялся спрятаться от меня?

Мгновенно выхватив Итинерес из ножен, я встал в защитную позу: у двери стояла женщина в чёрном платье с капюшоном. Руки её были в чёрных перчатках и скрещены на груди.

— Кто ты? — спросил я незнакомку.

— Намор, неужели ты не узнал свою госпожу? — даже будучи спрятанной в тени, я почувствовал улыбку на её лице.

— Нет. Кто ты и как попала сюда?

Незваный гость выдохнул. Она сняла капюшон и подошла ближе — все источники света, включая горящий камин, разом потухли.

— А если задуматься?

Я спрятал свой меч в ножны. Предо мной в тёмном облачении стояла Она, Бездна.

— Чем могу служить, моя госпожа?

Она молча обошла меня и положила ладонь на плечо.

— Так-то лучше. Я потеряла контакт с тобой с тех пор, как ты зашёл в замок. Чтобы этого больше не случилось, я буду навещать тебя в этом облике постоянно. А теперь встань.

Я выполнил её приказ.

— Ты не должен предавать меня. Ты понял?

Она провела длинными и острыми, словно кинжалы, ногтями по моей щеке. Даже через ткань я почувствовал её прикосновение.

— Да, госпожа.

Она встала передо мной. В её руке появился кинжал.

— Я жажду полного повиновения, и ты выполнишь всё, что я скажу.

С этими словами она мягко вонзила кинжал мне в грудь.

«Тьма. Уже в который раз я погружаюсь в Твои воды, который раз слышу Твой шёпот.

Ты зовёшь меня.

Как малое дитя, иду я на твой зов. Он манит меня, как пыльца манит насекомых; как растения тянут свои тельца к солнцу, я стремлюсь достичь тебя, но ты так далеко…

Ты далеко. Увидев тебя впервые, признаюсь, я испугался. Но ты дала мне надежду. Надежду снова увидеть ту, кого я никогда не забуду. И ты дала мне второй шанс.

Ты дала мне второй шанс, но я в отчаянии. Боясь предать тебя, я дал себе слово, что никогда не покину Твоих вод, не выплыву из твоих холодных, как лёд, омутов и буду служить Тебе, пока все три мира не умрут…

Я дал это слово, но боюсь не сдержать. Огонь, что выжигает гниль и превращает Тьму в Свет. Он здесь. Совсем рядом.

Как обречённые на погибель ищут спасения, так и я тянусь к этому Огню. Он совсем ещё мал и еле дышит, но в нём чувствуется та сила и величие, которое свойственно повелителям…

Он горит. Разгоняя Тьму вокруг, он дышит.

Пусть во мне не осталось почти ничего от пепельных, я жажду прикоснуться к этому Пламени, обнять Его, защитить и отдать себя во Его спасение.

Но отпустишь ли Ты меня к Нему, позволишь ли мне прикоснуться и очиститься? Нет. Конечно, нет…

Ныряя в Твоём море, словно в давно забытом Дондуре, я вижу это Пламя. Оно стремиться ко мне, но ведь я принадлежу Тебе, о, Бездна!

Прошу, позволь мне прикоснуться к Пламени, дай его язычкам поласкать мою чёрную душу, и тогда…»

— Намор!

Я лежал на спине на подоконнике того самого большого окна, свесив голову вниз. Принцесса Риффина, обхватив её двумя ладошками и склонившись надо мной, пыталась что-то мне сказать. Её прекрасные волосы в этот момент походили на занавески, ограждавшие наши лица от всего мира, а глаза сияли рубинами…

— Намо-о-ор!

Я похлопал глазами.

— Да? — спросил я. — Что случилось?

Она отпрянула, раскинув в стороны руки.

— Уже давно за полдень! Вот, что случилось! Мой отец давно ждёт тебя!

Я медленно поднялся. Следов вчерашнего визита Госпожи не было видно: на куртке не было ни следа от кинжала, только щека немного зудела от Её прикосновения.

— Он и вправду твой отец? — поинтересовался я.

— Не важно, — отмахнулась Риффина, скрестив руки на груди и отвернувшись чуть в сторону.

— Ладно, — выдохнул я, и добавил: — Ты будешь ждать меня здесь?

— Ждать тебя? Нет, у меня есть дела поважнее, — сказала она и направилась к выходу.

Дойдя до двери, она обернулась.

— Долго тебя ждать? Я должна поскорее отвести тебя к отцу. Чем быстрее мы закончим, тем быстрее я займусь…делами.

— Пойдём, — сказал я, придерживая дверь, чтобы она вышла.

К тому времени как я вышел из кабинета короля и попал обратно в свою комнату, солнце уже описало полукруг и теперь медленно приближалось к горизонту.

Я сидел за столиком и чистил Итинерес, когда услышал, как тихонько открывается дверь в мою комнату.

Это был слуга. Разодетый в кружевные одежды, он низко поклонился.

— Господин Намор. Вас приглашает Принцесса Риффина в свои покои. Прошу следовать за мной.

Закончив чистить меч, я встал. Человечек, стоявший передо мной, был в этот момент совершенно беззащитен. От него исходил страх, хотя на лице ничего видно не было. Я подошёл ближе и посмотрел ему в лицо. Чувство страха усилилось.

— Веди, — приказал я.

И мы отправились к Принцессе.

Свиток 24

Принцессе Риффина сидела за столом, обратив свой взгляд в окно. В руках её был бокал, а в бокале — тёмная жидкость.

— Принцесса Риффина, господин Намор прибыл по Вашему указанию.

— Спасибо, Рош. Можешь быть свободен.

Слуга поклонился и вышел.

— Ты знаешь всю прислугу поимённо? — спросил я.

— Нет, конечно. — Она поставила бокал на стол и подошла ближе. — Нет смысла запоминать, если ты умеешь проникать в сознания других и читать их, как раскрытую книгу.

— Понятно, — я подошёл к столу. — Что это?

Она улыбнулась.

— Хочешь попробовать?

— Нет. Я…Нам не положено.

— Намор, здесь никого нет, — она подняла бокал и протянула его мне, — выпей. Никто не узнает.

Я посмотрел внутрь. Тёмная жидкость, слегка вязкая, не оставляла следов на стенках бокала. «Значит, это не кровь».

— Что это? — поинтересовался я.

— А ты не догадался? — она подошла совсем близко и подняла бокал напротив моего лица. — Это вино.

Я сделал шаг назад.

— Я не буду это пить.

Она села за стол.

— Ладно.

Прошла пара минут. Я не мог не задать этот вопрос — воспоминания нахлынули на меня огромной волной, несокрушимой и неподвластной.

— Как звали того слугу? Рош?

— Да. А что?

Я подошёл к столу и показал на стул. Риффина кивнула.

— Когда-то давно я уже встречал это имя на просторах моего мира.

Принцесса повернула ко мне голову. Волосы каштанового цвета взлетели и упали так же быстро, как взлетели её брови от удивления.

— Правда? И что с ним стало?

Я помедлил.

— Я убил его.

Наступила неловкая пауза.

— Он вместе со своим напарником пытались убить меня до того, как наступит день Тринадцати Огней. У меня не было выбора…

— Да, — сказала она, — я понимаю тебя. Это как в природе: ешь или будь съеденным, лови или будь пойманным, убивай или будь убитым.

Я посмотрел в окно. За окном летали чайки, корабли прибывали и отчаливали из портов, а солнце, уже рыжее, как забытое Пламя, медленно опускалось вниз.

— Но ведь в природе есть и нечто прекрасное, а не только жестокое, — задумчиво протянула она, не отрывая взгляда от окна. — Есть нечто, что уравнивает чашу весов.

— Что же? — спросил я.

— Любовь.

Она посмотрела на меня. Если бы не высокий воротник, скрывавший моё лицо, то она наверняка бы поморщилась, увидев, как скривилось моё лицо.

Любовь. Нечто прекрасное и столь же разрушающее. Когда-то давно я познал хоть и не всю сладость этого чувства, но это действительно было прекрасно. Но ничто не вечно под луной. Пролетев как ночной кинлик, любовь унесла с собой мой разум. И хотя если бы не она, любовь, я бы не отправился на поиски той девушки, чью повязку я теперь ношу на руке; не выбрал бы путь Бездны, чтобы снова восстать из пепла и продолжить то, что было начато очень давно…

У Предназначения есть два лезвия. Одно из них — Бездна, но вот что есть другое?

— Намор, ты когда-нибудь любил?

Я встал из-за стола и взял из её рук бокал. Риффина прикрыла в немом ужасе рот ладошкой, когда увидела моё лицо под опущенным воротником. Я искоса глянул на неё. Отвернувшись, я полностью осушил бокал, поднял воротник и снова сел за стол.

— Да. Это было очень давно. Так давно, будто это было целую жизнь назад…

— Как её звали?

— Эйри.

— Почему вы не смогли быть вместе?

— Потому что…я убил и её.

Принцесса вздохнула.

— Почему все, кого ты знал, гибнут от твоих рук?

Я закрыл лицо руками. Холодная сталь коснулась моего лба.

— Я не знаю. Это…не просто объяснить. Большинство из них не виновато. Это просто случайность.

— Но ведь со мной такого не произойдёт?

Я посмотрел на неё. Закат раскрасил её лицо в алые краски.

Нужно было заканчивать это.

— Мне нужно идти, — сказал я, вставая.

— Да? И куда ты пойдёшь?

— К себе в комнату.

— Что ты будешь там делать?

— Не знаю. Я пойду.

— Нет, останься, прошу.

Она встала. Сияя белой аурой, она подошла ко мне очень близко. Я взял её за руки. Чёрные пятна поползли в разные стороны от того места, где мои ладони прикоснулись к ней.

Я отпустил её. Тьма потекла из меня, заворачивая в купол. Закрывая лицо руками, я не мог противиться нахлынувшим воспоминаниям. Горе и боль растекались по моему телу.

Но тёмную пелену пронзило свечение. Пройдя через тёмную стену, я увидел лицо Риффины.

«Ну почему ты должен подчиняться Ей? Ты же можешь сопротивляться. Борись с Ней!»

«Риффина».

«Да, Намор?»

«Я не могу. Я в Её власти. Я обречён. Я один».

«Нет, не один. Теперь у тебя есть я».

«Ты спасёшь меня? Неужели ты можешь помочь мне бороться с Ней?»

«Да, я помогу. Просто будь рядом. Ты сам почувствуешь, когда Она начнёт отпускать тебя».

Она обняла меня. Завеса Тьмы начала таять. Лишь неразличимый яростный крик долетел до моих ушей, прежде чем сон поглотил меня.

Свиток 25

« Т ёмное небо.

Вокруг не было суши, куда я мог бы выйти. Только чёрная водная гладь, окружающая меня, в мире, лишённом света. Вокруг ни души.

Я нырнул вниз. Тьма приняла меня и не хотела выпускать, но я вынырнул.

На тёмном горизонте показалось светлое пятно. Я поплыл к нему.

Медленно, но верно, я приближался к нему, оставляя за собой небольшие волны.

Это был остров. На нём, сложив руки, стояла девочка в белом платье.

— Кто ты? — спросил я.

Девочка подняла голову.

— Ты меня знаешь.

Она подошла к берегу. Чёрная вода забурлила и отпрянула при её приближении.

— Я — твоё спасение.

Она присела и протянула мне ладошку.

— Спасение? Как ты спасёшь меня?

— Дай мне руку.

Я подплыл ближе и вытянул руку. Чёрная вода медленно, словно нехотя, капала с пальцев. Наши пальцы едва соприкоснулись, когда вдруг её рука загорелась.

Я отдёрнул руку.

— Здесь не место для Пламени.

Девочка похлопала глазами.

— Намор. Дай мне свою руку.

— Если ты подожжёшь эту воду, то она взорвётся!

— Доверься мне.

Я долго не мог решиться, но всё же протянул ей свою руку. Пламя лизнуло мои пальцы, и Риффина выдернула меня из водной глади. Я загорелся.

Пламя пожирало меня, и мне было больно.

— НЕ-Е-Е-ЕТ! ТЫ ОБМАНУЛА МЕНЯ!

Я рванулся обратно в воду, но она удержала меня.

— Доверься мне.

Я горел, катаясь по всему острову, а Пламя горело, и Риффина улыбнулась».

— Проснись.

Мои глаза резко открылись. По спине прошла волна мурашек: я лежал на кровати в своей комнате, а надо мной висел огромный огненный шар. Рыжий, как пламя в камине, он пульсировал, роняя маленькие капельки прямо на кровать. Но вот он начал двигаться на меня, и я сомкнул глаза в страхе.

«Темнота.

«—…вы никогда не ведали их, но это насущно, как дыхание…»

Женский голос. Это была не Риффина.

Внезапно я, хватая ртом воздух, как рыба, упал в пепел. Это была та пустыня, где я впервые появился после перерождения.

Нужно было идти. Непонятно зачем, непонятно куда. Что-то тянуло меня вперёд.

«—…и без ярости, без любви…»

Шаг — и я уже у ворот Йоркто Унар. Огромные клубы дыма поднимались вверх, в серое небо, к бледному солнцу. Замок Даркиресс стоял невредим.

Выйдя на главную площадь, я увидел разрушенные дома и окровавленные улицы — всё вокруг было уничтожено…

«—…без печали дыханье — лишь часы…»

У главных ворот замка меня встретили все Мастера: Дитон, Стиллун, Сиар и Кебро. Каждый был вооружён до зубов, будто бы ждали битвы.

«—…тиканье».

— Намор! — воскликнул Мастер Дитон.

Я шагнул вперёд и приветствовал его низким поклоном.

— Мы уже думали, что ты не придёшь…

— А что случилось? — спросил я. — Что стало с городом?

— Намор, — выступил Мастер Стиллун, — пришло время для последней битвы.

— О чём вы говорите, Мастер? — с ужасом спросил я.

Но ответ не заставил себя ждать: из глубин города послышался ровный, несмолкающий боевой гимн Хранителей Бездны.

Я обернулся. Девяносто девять воинов в устрашающих доспехах выходили из всех улиц и становились в боевое построение.

Мастера встали рядом со мной.

— Я рад, что был твоим учителем, — сказал Мастер Стиллун. — Не так часто удаётся сразиться бок о бок с настоящей легендой.

Гимн стал громче. Девяносто девять голосов пели на неизвестном языке свою песнь без остановки.

— Да прибудет с нами Финироаэль, — сказал Мастер Дитон, и с его талисмана слетела яркая громовая стрела.

Легион Хранителей Бездны атаковал последних защитников города».

Я подпрыгнул в постели.

Солнце лениво поднималось над горизонтом. Чайки весело перекрикивались за окном. Маленькие лодочки теснились между огромными кораблями.

В комнате было прохладно.

— Чего-то испугался?

Госпожа Бездна стояла в тени одного из углов.

— Нет, — ответил я. — Просто не ожидал, что снова смогу засыпать и просыпаться.

— О, так ты снова это умеешь? — с этими словами Она вышла из тени. Ранние солнечные лучи слегка обжигали её одежду, но, казалось, она этого не замечала.

— Но ведь это не значит, что ты теперь Её, — добавила она. — Я устроила эту встречу, чтобы ты попрощался с Пламенем. Ты всегда будешь со мной.

Я снял стальную перчатку. От моей руки, иссохшей и тёмно-серой, вверх поднимались языки Тёмного Пламени.

— Да, Госпожа.

Свиток 26

Занимался новый день. Птицы пели уже достаточно громко. Внезапно огромный красный дракон разрезал их умеренный крик, пролетая мимо моего окна, огромными перепончатыми крыльями.

Госпожа постепенно исчезла. Её приходы, несмотря на обещание, данное ей однажды, становились всё реже и реже. Риффина вот уже несколько дней навещала меня, и, кажется, что что-то было в наших встречах. Нечто необычное. Нечто особо нежное.

Король Кристиан всячески старался проследить за нашими встречами, нанимая разведчиков и шпионов, чтобы те следили за нами. Но разве можно было проследить за двумя мистическими существами, обладавшими нечеловеческими способностями?

Сегодня, по просьбе короля, мне предстояло продемонстрировать свои способности в бою. Он разрешил мне не ограничиваться простым обезоруживанием, и я мог выбрать: убивать или щадить своих противников.

До полудня меня никто не тревожил. Утром Риффина поприветствовала меня, когда я проходил мимо её комнаты, и с тех пор мы не виделись.

Проходя по городским улицам, я искал лавочку с цветами. Жизнь в этом королевстве ничем не отличалась от жизни в нашем городе: здесь были как бедные, так и богатые; главная площадь сияла чистотой и светилась в отражениях весёлого жёлтого солнца, в то время как большинство остальных улиц пребывали в грязи; в тысячи лавочек и палаток заходили десятки тысяч людей, эльфов, орков, гномов и прочих обитателей этого мира. Но все как один, они оборачивались на единственного в этом королевстве Тлеющего Рыцаря. Все смотрели на меня с нескрываемой неприязнью и страхом. А я искал лавочку с цветами для Принцессы Риффины.

После долгих поисков, конечно же, я нашёл её. Одинокая и почти незаметная на фоне всех остальных, маленькая дверь была почти в самом углу на одной из улиц. Войдя в неё, меня накрыла волна самых разных сладких запахов. Старушка, сидевшая за прилавком, только лишь покосилась на меня, прежде чем продолжить вязать что-то сухими, словно ветки, ручонками.

Вокруг было невообразимое количество цветов. Но из всех пышных и огромных букетов мне приглянулся лишь один: стоя в коричневом горшочке на самой дальней полке, я понял, что выберу именно его. Маленький, словно фея, он был красным и выглядел так гордо и одиноко, что я не смог устоять и, показав на него старушке, уже было достал мешочек с самоцветами, когда старушка прошептала:

— Никогда бы не подумала, что стану продавать свои цветы…