Через тернии в Бездну

Глава 6. Ум и Хитрость против Ярости

За Центральные земли бились множество полководцев и авантюристов — но самым опасным противником все признавали Ресиллу. Многие любили его, многие боялись. Столичные вельможи открыли пред ним ворота — и он превратил город в неприступную крепость. Ему служили лучшие отряды кузунийской конницы — вышколенные, бронированные, сметающие всё на своём пути. Причём служили преданно, самоотверженно: «За Ним — хоть в Бездну!» Главный в империи дервишский орден — «Чистые» — признал его «Хранителем Трона». Ресилла был красив, талантлив, решителен и харизматичен. А главное — в отличие от Шанара — не отличался лютой жестокостью. Ну, правда, отправил на дыбу пару сотен ругателей — но до шанаровской паранойи не опускался… Знал свою родословную до тридцатого колена. Верил, что он прямой потомок конунга Яснозора — повелителя златовласых племён. На знамени — Снежный Барс. Одним словом — совершенство. Мечта тысяч женщин — и некоторых мужчин.

И вот, «Семеро» собрали Совет, дабы решить, как с ним разобраться. Лайра недавно выпила два кувшина травяного настоя (усиленного кровью Матаха) и чувствовала себя более-менее терпимо. Корни-дервиши прочитали молитву о ниспослании мудрости — и тоже присоединились к совету.

— Однозначно — Ресилла могуч. Но у всех есть слабое место, — начал Матах. — Мы не должны быть самоуверенными, но должны верить в победу. Враг могуч — но вряд-ли непобедим.

— Разве? Мы и не знали, — ласково улыбнулся Шинак. — Мат, давай ближе к делу.

— Хорошо, — сказал Мат. — Чтоб победить врага нам надо его понять. Изучить. Тогда мы выявим слабое место — и ударим.

— Да! — Согласился Шинак. — Когда я готовлю новую дичь, с каковой раньше не сталкивался, то сначала выясняю свойства её мясца. А уж потом решаю, что делать. Варить-ли, жарить-ли, с какими пряностями и на каком огне. Ну, вы поняли. Давайте выясним, какой он Ресилла — и решим, как его приготовить.

— Ух, ты мясник, — грустно улыбнулся Мат, — Ресилла не дичь, однако.

Вмешался Ган. Грохнул кулаком по столу.

— Ребята. Суть мы поняли. Но изучать этого снежного котяру слишком хлопотно. Давайте опираться на то, что мы уже знаем.

Все задумчиво переглянулись.

— Мы знаем, что он презирает технику. Сколько вдохновенных речей произнёс. Сколько раз клялся уничтожить все сложные механизмы, — молвил Виран. — Вот и в его войске машин почти нет. Ни катапульт, ни боевых телег, ни огнемётов, ни стреломётов. На этом можно сыграть.

Матах возразил:

— Ну, он «презирает» технику на словах. Чтоб покрасоваться перед дервишами и женщинами. Смотрите, мол, какой я благородный! Для пыток врагов он использует такие машины, что нам и в кошмарах не снилось…

— Мне снилось, — сказала Лайра. — Мне всякое снилось.

— Лай, не отвлекай, ладно? — Матах взял её за руку. — Чуть позже поговорим.

— Ну, прости, — Правительница улыбнулась, светло, хоть и печально. И кивнула.

Ган снова грохнул кулачищем.

— Ребята, продолжим.

— Да, — сказал Виран. — Откуда мы знаем, что он использует машины для пыток? Из слухов? Быть может слухи распускают его враги.

— Дыма без огня не бывает, — заменил Шинак. Саури кивнул:

— Воистину. Снежный Барс жесток и хладнокровен. Я читал его стихи. Они гениальны! Но сколько в них жестокости… Не сомневаюсь, что Барс весьма уважает машины. Но красуется перед женщинами. Лицемер!

— Да. — Сказал Матах. — И если будет нужно — использует машины против врагов. Сейчас в этом нет нужды — бронированная конница справляется не хуже. Вот когда ПРИЖМЁТ…

Лайра задумчиво потёрла подбородок.

— Что же делать? Проблемка! — сказала она. — Быть может Вы, достопочтенные Дервиши, что-нибудь посоветуете?

Дервиши переглянулись. Корень Небес поклонился и молвил:

— Всё время пока все спорили, мы продолжали неслышимую молитву. Чтоб Боги освежали умы. Не сомневайся, Лайра дочь Жуя: от нас есть польза.

— Кто-ж отрицает? — приподняла бровь Лайра. — Просто прошу вас помочь не только молитвами, но и мудрым советом.

Пару минут тишины. Наконец, самый древний дервиш — Корень Мудрости — заговорил:

— Воин, презирающий своего врага, открывает ему голую грудь для удара. Красиво? Да. Но и глупо. Истина не только в красоте.

— Ну.

— Почему пал Шанар? Из-за своей дикой жестокости — но не только. Если бы он обрушил на нас свою мощь СРАЗУ, когда мы были ещё не готовы — разве не победил бы? Но он презирал холопов, и считал что они — да ещё и ведомые женщиной — НИКОГДА не смогут ему угрожать. И занимался добиванием войск князя Вая… Лишь довершив их разгром, и лично казнив Вая, он обратил внимание на нас. А мы уже набрали сил. Вступили в войну — и победили.

— Ну…

— Матах сказал — у всего есть слабое место. Высокомерие и жестокость были слабыми местами Шанара. И сгубили его. Снежный Барс не страдает чрезмерной жестокостью — но Высокомерия в нём не меньше чем в Шанаре!

Это известно всем!

— Хорошо. Очень хорошо, — кивнула Лайра. — А теперь — по сути.

— Да. Уж прости, повелительница, мы — дервиши — любим изъясняться пространно, с длинными предисловиями и отступлениями… Скажу просто и ясно: Барс гордится своей родословной — естественно, что он презирает холопов. Он благочестивый сторонник «Чистых» — естественно, что презирает сектантов. А уж ведьм и подавно! Мы же — армия простолюдинов, которую ведёт ведьма, благословлённая «сектантами». Представляешь, насколько сильно он должен нас презирать? Высокомерие — вот слабое место Расиллы. Туда и нанесём удар.

— Неплохо…

— Ну, Лайра, дочь Жуя — ты уже знаешь что делать.

— Не совсем, — сказала правительница, потирая подбородок. — Мысль поняла, но что делать — ещё не решила.

— Зато я решил, — хитро усмехнулся Шинак.

Все взгляды устремились на него.

— У меня есть план, — сказал толстячок. — Мы наймём отряды конницы. Как там поётся? «Неуловимые летучие отряды». В каждом — десять-двенадцать всадников. И назовём их Задирами. Они будут подъезжать к крепостям Ресиллы, к его лагерям — и выкрикивать обидные словечки. Типа: «Ты, снежный кот, уже мнишь себя императором. Но попробуй-ка справься с Ведьмой! У неё армия простолюдинов, которая закатает твоих холёных бездельников в грязь! Бледная Ведьма сильнее тебя, Котяра. Её ведут Истинные Дервиши — которые лучше твоих глупцов, носящих звание дервишей лишь по гордыне. Ну что, высылай машины! У тебя же их полно — просто скрываешь. Выходи — КОТ — сражайся!!!»

— А затем? — скептично спросил Виран.

— А затем мы хорошо укрепимся на холме. Построим частоколы, выроем рвы, ловушки. Несколько линий обороны! Ресилла отдаст приказ — и его хвалёная конница ринется на штурм. И захлебнётся кровью! Ведь посылать конницу против укреплений станет либо глупец… либо ОЧЕНЬ РАЗЬЯРЁННЫЙ человек.

Тут заговорил Митай. До этого сидел молча, и — глядя в одну точку — массировал себе виски.

— Есть разница между военной хитростью и подлостью, — молвил он. — То, что вы предлагаете — подлость.

— Мит! — улыбнулся Шинак. — Если у тебя есть идейка получше — мы её выслушаем.

— В том то и дело, что идеи получше у меня нет! — сердито отозвался Митай. — Что скажешь ты, Лайра?

Та минутку поразмышляла, закрыв глаза. Затем спросила Матаха:

— Как думаешь, Шинак прав?

— Вполне, — кивнул Матах. Я тоже считаю его план гнусным… Но поддерживаю. Это война, а не благородный поединок. Увы.

— Решено! — молвила Лайра. — У кого есть замечания?

— У меня, — Митай встал. — Нам нужна конница. Позарез. И не только для того чтоб задирать Расиллу. Нам нужны быстрые войска. Чтоб преследовали отступающего врага — и превращали его отступление в бегство. Иначе даже после самого кровавого поражения враг сможет отступить и спокойно перегруппироваться.

— Будет у нас конница, — решительно произнесла Лайра. — У меня есть план. Ну, а сейчас совет закрыт.

Все встали.

— Благодарю каждого из вас, друзья. И вас, мудрые дервиши. Не умею витиевато выражаться — просто большое спасибо. Тебе, Матах, особенно, — Лайра крепко пожала ему руку, и серьёзно взглянула в глаза.

— А ты, Шинак — ну вообще гений! Честь тебе и хвала! — чмокнула его в пухлую щеку.

Дервиш Корень Мудрости тихо улыбнулся.

Проблема с конницей была вскоре решена… К северо-западу от Империи, за исполинским хребтом Седых Гор, простирались равнины Шимунги. Бескрайние степи, постепенно переходящие в тундры и лесотундры. Там, в суровом — но прекрасном — мире, среди первозданной природы, жили Варвары. Как и полагается — с желтоватыми лицами, раскосыми глазами, и меткими луками. Непревзойдённые наездники! Многие кузуни считали, что варвары попросту срастаются со своими лохматыми лошадками — или вообще, рождаются вместе с ними.

Впрочем, у страха глаза велики. И недаром. Кузуни приходилось бояться часто и сильно. Отряды Косоглазых постоянно преодолевали перевалы Седых Гор — и вторгались на цветущие земли. Их было невозможно поймать: передвигались со скоростью ветра, нападали там, где их меньше всего ждали — и убирались восвояси. Говорят, что Набеги послужили едва ли не главной причиной возникновения Империи. Нужно было как-то защищаться! Таким образом степняки сыграли прогрессивную роль… Хотя, разумеется, подобной цели не ставили. Их интересовали кузунийское золото, кузунийский скот, кузунийские рабы, кузунийские женщины, и кузунийское вино. Особенно вино! Варвары всегда говорили, что их родной Ташинак — перебродившее молоко мамонтов — намного лучше. Но почему-то предпочитали сладкое ароматное вино…

Слава о Рыжей Всаднице — прекрасной, сильной, смелой, воительнице, мудрой и свободолюбивой — однажды перевалила Седые Горы и достигла Шимунги. Там тоже шла война за власть! Старый хан Белый Гриф ушёл к Предкам, и его многочисленные сыновья, внуки и правнуки делили степную империю. Забот хватало и дома: потому, хотя многие варвары мечтали о Лайриной любви — и о Кузунийском Троне — лишь единицы решались попытать счастья. Причём большинство этих «единиц» мало соответствовали лайриным представлениям о достойных мужчинах.

Но сейчас она нуждалась в коннице.

У реки Шулун жил принц Черный Пёс. Сын хана Вепря, он был более-менее образован — умел читать и писать. Вот и смог прочитать короткое лайрино писемцо: «Здравствуй, доблестный лучник, достойный сын своего отца, многообещающий внук деда, человек, который однажды затмит славу прадеда! Слыхала, что тебя не допускают к Большой Войне, ибо считают слишком молодым, и весьма твердолобым (имелось ввиду: не очень умным). В наше время слухи распространяются быстро! Слыхала я также, что ты любишь охотиться на оленей, и не один, а с сотнями верных друзей. Приезжай с ними ко мне в гости! Я знаю одну сильную, смелую, мудрую, рыжую женщину, она ищет достойного жениха… Приезжай свататься!»

Разумеется, Лайра имела в виду не себя, но Пёс «увидел намёк там, где его не было». Приехал, и лихих молодцев привёл. Воительница вышла его встречать в сопровождении свиты. В свите было несколько рыжих женщин.

— И где же моя невеста, — спросил степняк, широко улыбаясь.

— Не так быстро, друг! — хитрила Лайра.

— Она тебя уже увидела — и рада. Но должна убедиться, что ты не просто охотник, а воин. Служи мне — а затем, если выполнишь все приказы, если я стану Императрицей, будет сыграна свадьба.

— Отлично, я согласен, — сказал варвар, уже видя себя если не Императором Кузуни, то, по крайней мере, военным советником.

— Поклянись, — глаза строго сверкнули.

— Клянусь Кузунийскими Богами! Да уничтожат они моё тело и мою душу, да сожрут всю мою родню, если предам, — торжественно схитрил степняк, преклонив колено, и разорвав свою рубаху.

— О нет, — страшно усмехнулась Лайра. Её голос налился плавленой сталью, — Что тебе за дело до кузунийских богов? Клянись своими! Степными. Ешь землю — и да не примет тебя Мать-Земля, если предашь! Да обрушится на тебя Отец-Небо, если обманешь! Да я сама снесу тебе голову. И пусть все твои люди тоже поклянутся.

Варвар ужаснулся, побелел как мел, и тяжело сглотнул.

— Хорошо, — сдавленно проговорил он. — Сейчас.

Так «простолюдинская армия» пополнилась сотнями неуловимых всадников, что осыпали врага дождём ядовитых ругательств и закалённых стрел.

После завершения войны, Императрица Кузуни выдала за степняка свою приятельницу, рыжую женщину из свиты, и пожаловала крупное поместье.

А пока что началась война со Снежным Барсом. Пёс, следуя приказу, сформировал из своих людей летучие отряды, и объяснил суть задания. «Задайте жару» — напутствовал он их. И степняки сыпали самыми изощрёнными оскорблениями… Досталось и Барсу, и его родне, и жене, и друзьям, и предкам, и офицерам, и всему войску. Особенно досталось дервишам ордена «Чистых»… При этом степняки всячески восхваляли Армию Простолюдинов, её «Истинных Дервишей», и Бледную Ведьму — называя себя её глашатаями. Барс и его люди едва не умирали от гнева, — ведь лошадки ругателей были быстры, и те почти всегда уходили от расплаты. А затем врывались в лайрин шатёр и галдели, хвалились «подвигами». Намекали на плату золотом… Приходилось платить — ведь иначе они могли заняться грабежами. Правительница уже не раз пожалела о своём решении…

Впрочем, цель была достигнута. Ресилла собрал всю свою элитную, вышколенную конницу в единый «кулак» — многотысячную армию, — и повёл её на позиции Лайры. «Я, офицер в тридцатом колене, докажу холопам, что я не трус! Все увидят, что мои парни не холёные бездельники. Ты, ведьма, захотела доказательств их доблести? Смотри внимательно!»

Старательно укреплённые лайрины позиции располагались на холме Матталай, что в переводе означает «Мать-Солнце». Но после битвы его назвали иначе: «Омытый дождём из слёз». Холм был весьма высоким, а его склоны прекрасно простреливались. Тем не менее, Барс, пожираемый яростью, приказал атаковать прямо в лоб… В лучах рассвета гордо реяли знамёна, ревели боевые роги. Очи всадников зло щурились, копыта коней сминали цветы и траву. Казалось, бронированную волну никто и ничто не сможет остановить. «Вперёд!!!»

Всё происходившее после этого хронисты назвали Матталайской бойней. Элитная конница словно билась головой об стену, утыканную острейшими гвоздями. Атака за атакой — и всё бесполезно. Склоны холма стали скользкими — но как только Барс начинал колебаться, как только его войска начинали отходить — вылетали горластые степняки. Поливали грязью «труса» и его «бездельников», которые «испугались Ведьмы и армии простолюдинов». И конница, вопя боевой клич, снова билась лбом об гвозди… Дабы подстегнуть интерес, и «ободрить» врага, оборонявшиеся даже уступили первую линии обороны! И побоище продолжалось долго, до самого заката. Лучи сгорающего светила окрасили склоны холма в красное — а они и так были красными, как кровь. Хотя почему «как»? Просто — кровь.

Наконец, с наступлением сумерек, Снежный Котяра понял, каким оказался безумцем. Ласковый ветерок освежал разгорячённое лицо, загорались ясные звёзды… Расилла принял решение — возможно и не очень мудрое, но точно более мудрое, чем минувшие бесплодные атаки.

— Ведьма! — заорал он. — Ты считаешь меня трусом? Так выходи, и сразимся один на один! Посмотрим, кто трус. Я против поединков с женщинами — но на этот раз готов. Я снесу твою поганую голову!

«Корни Истины» пожелали провести над Лайрой обряд Преображения. Который должен был напитать её Силой Света — и помочь победить врага. Явившись в её шатёр они ужаснулись — правительница сидела бледная, и тяжело дышала.

— Это была не битва, — сказала она.

— Чем бы это ни было, оно закончилось, — успокаивающе молвил старший дервиш. — Убей Барса в честном поединке и спи спокойно.

— Сомневаюсь, что я хоть когда-нибудь спокойно усну. Интересно как меня назовут хронисты? Лайрой кровавой?

— Война это не мальчишеская драка, — сказал дервиш. Пошли, пройдём обряд.

— Да уж, не мальчишеская драка, — согласилась правительница. — Увы.

Странно, но после Обряда лайрина кожа вновь приобрела здоровый, слегка смуглый оттенок, круги под глазами исчезли, глаза прояснились, а всё тело налилось приятным теплом.

Женщина вышла, улыбнулась гневному Барсу, и приготовилась к поединку. Всё уже было договорено и подготовлено. Костры сжигали реальность, сыпали сотнями искр. С холма и с равнины жадно наблюдали тысячи зрителей… Секундантами Лайры были Корни Небес, секундантами Ресиллы — «Чистые». Те, вероятно, недавно переоделись, сменили походные костюмы на Достойное Облачение. В белоснежных халатах, небесно-синих чалмах, с золотыми цепями на шеях, они толкали настолько высокопарные речи, что Лайра не смогла сдержаться — сплюнула. И вот — заревели боевые роги. Началось.

Она шла на поединок с луком — но пешая. Он с оружием ближнего боя — но конный. Таким образом — как заявили секунданты — шансы равны. Ветерок трепал рыжие волосы воительницы, сполохи костров отражались в её глазах. На лице жесткая печальная улыбка. В заплечном рюкзаке притих черный пушистый талисман… А Ресилла, видимо освежился, и пришёл в себя. Вновь поверил в собственные силы… Ибо решил для начала пофехтовать языком.

— Что, улыбаешься? — сказал он, картинно закуривая трубку. — Надеешься меня обмануть? Думаешь, я не вижу дальше поверхности. Улыбка — бравада. Попытка скрыть страх. Причём жалкая попытка! Ведьма, я не вчера родился.

— Ну да. А ума так и не набрался. Говоришь: бравада? Если тебе от этого легче — можешь в это верить. Я разрешаю. Правда всё равно не изменится от нашей болтовни.

— Точно! А правда в том, что ты не уже увидишь завтрашний рассвет.

— Ох, Ресилла! Я была бы рада его не увидеть. Устала от ведьм, от глупой войны, от наёмников и фанатиков. Но у меня есть цель, потому погибать не собираюсь. А ты, даже если победишь, всё равно уже мёртв. Не такой уж плохой человек — а туп как индюк. Какой ты к черту Снежный Барс? Смешно… Ну, прощай!

Расилла пришпорил коня и помчался на Лайру с копьём наперевес. Пламя отражалось на его вычищенных до блеска доспехах, на клинке… Тяжело стучали конские копыта, колыхались перья на шлеме. Воин заорал боевой клич Кузуни:

— Ку-у-ума-а-а-а-ай!

Лайра убила его точным выстрелом в сердце.

— Увы, — сказала она.

Как только Ресилла рухнул с коня, тело Лайры словно налилось невидимым холодным пламенем. Тепло рассеялось, нахлынули страх и злоба. Победа в поединке достигнута — потому действие Обряда закончилось, воительница снова оказалась во власти Тьмы. Пыталась не дать ей затопить мысли и волю, боролась… Опустившись на одно колено, закрыла глаза. Подошёл Корень Небес и положил ей руку на плечо.

— Чем помочь? Сделаем всё, что в наших силах.

— Хочу чего-нибудь тёплого выпить. Чаю или молока…

С тех пор летописцы много спорили: «благодаря чему Лайра одержала победу?» Одни доказывали, что всё дело в Силе Света, другие — что в ведьомской тёмной мощи… Были и те, кто утверждал, будто всё просто: «победила, ибо умела метко стрелять!»

Вернувшись в лагерь, воительница узнала, что степняки порываются добивать отступающих врагов.

— Дело не в кровожадности, — объяснил Ган, почёсывая лысый затылок, — Они хотят нахватать пленных. Офицеров — и побольше. Чтоб затем возвращать родичам за выкуп! Степняки хотят золота. Если не разрешим подзаработать они… обидятся, — парень развёл руками. — Да, мы платим, но им мало. А быстрая конница нам нужна. Без неё — никак.

— Скажи варварам… Я разрешаю, — молвила Лайра.

И те, дико завывая и свистя, обрушились на отступающую конницу. Началось паническое бегство! Степняки догоняли и рубили головы, а офицеров — арканили, и вязали. Преследовали врага до самой Столицы… Ещё немного и ворвались бы в город, устроив там резню. Но врата вовремя захлопнулись, и степняков встретил дождь стрел. Они отступили.

Перед рассветом, глядя на бездонное ночное небо с его тысячами ясных звёзд, хрустальными россыпями созвездий, и туманностями, Лайра снова задумалась о высоком. Осмотрела окружающие земли… С холма было видно далеко-далеко, мир объятый мягким сумраком казался не вполне реальным. Поля, деревни, леса, городки… Кое где светящиеся окна. Реки, на которых блестел лунный свет, ленты дорог, убегающие за горизонт… Ласковый стрекот сверчков… Лайра вдохнула полной грудью и вдруг поняла: мир огромен и прекрасен, и не ограничивается её гордыней, её страданиями и мечтаниями. Он был до Лайры — будет после, она — не центр мироздания, а всего лишь песчинка.

Женщина поделилась своими соображениями с Шинаком. Тот сидел рядом, попивая чай.

— Знаешь, иногда и песчинка может изменить историю. Например, если попадёт между шестерёнок огромной машины, — задумчиво сказал Шинак.

От одной искорки может начаться грандиозный пожар… Всё великое начинается с малого, ага.

— Ну, ты прав, — жестко улыбнулась Лайра. — Разрушения, разрушения… Я не принесла в мир ничего нового. Ну и ладно.

— Ещё принесёшь, — улыбнулся Шинак, с наслаждением вдыхая мятный аромат чая. — От крохотного зёрнышка вырастает огромное дерево… А от него — целый лес.

— Истинно так, толстячок, — согласилась Лайра. Но ощущение собственной малозначимости не уходило. Оно обнимало и наполняло душу, приятное и умиротворяющее. Даже пожары угаснут, механизмы заржавеют, а леса усохнут… А вселенная была и будет, с её тысячами ясных звёзд.