Через тернии к звёздам

Глава 10

До базы добрались уже к вечеру. Находилась она, конечно, не в Чирчике, просто направление от Ташкента совпадало, но все почему-то называют её Чирчикской. База расположилась у подножия гор. Горы и впрямь были высокие и скалистые. Местами, кое-где, рос дикий кустарник, а в целом, горы выглядели голыми. Вдали за отрогами, виднелась высокая гора со снежной шапкой на ней. Отсюда казалось, что она недалеко, но это только так кажется, на первый взгляд. На самом деле, до той горы добираться не меньше суток, а то и больше. Я-то знаю, сам из подобных мест.

Когда мы подъезжали, ещё только вечерело, и температура воздуха заметно просела. Здесь уже было градусов двадцать пять — двадцать три, но, когда солнце полностью скрылось за горами, на улице резко стало темно и прохладно. Без куртки уже не комфортно. Мы с Кречетом вытащили ветровки, я на такой случай заставил его взять с собой, и, одев их, направились в сторону гостиницы. Махмуд помог достать нам наш багаж, и пошёл с нами. За стойкой нас встречал смазливый молодой человек, узбекской национальности, с фальшивой улыбкой.

— Здравствуйте, — сказал он, и, посмотрев в компьютер, продолжил, — желаете остановиться у нас?

— Да, нам нужна одна двухместная комната. — Сказал я, доставая свой паспорт. Кречет тоже, молча, вытащил паспорт, и положил на стойку. Махмуд положил один из наших рюкзаков, который тащил с собой, и прислушался. Я понимал, почему он не уходит. Деньги я ему уже отдал, но здесь может не оказаться мест, и тогда он отвезёт нас куда-нибудь в другое место.

— Вам повезло, — улыбнулся работник, — буквально час назад, уехали два туриста, возможно, вы их даже видели. Есть один номер на двоих. А так, у нас редко бывает. Номера бронируют за несколько дней. Вы надолго к нам?

— Думаю, дней на семь, может десять. Как получится. — Ответил я.

— Очень хорошо, — кивнул молодой человек, — в таком случае, сейчас можете оплатить проживание за семь дней, а если решите задержаться, потом доплатите. С вас тысяча двести рублей. Вы же Российскими будете платить?

— Да, конечно, — хмыкнул я в ответ, а Махмуд только покачал головой, — только почему у вас так дорого? Это почти двести рублей в сутки.

— Если бы вы бронировали заранее, — так же, не убирая улыбку со своего лица, стал объяснять он нам, — то было бы дешевле.

А я понял, что он на нас, сейчас хочет заработать. Но мы так вымотались за дорогу, что искать что-то другое у нас просто не осталось сил. Да и не дорого для нас, на самом деле. У нас в гостинице за такое время сдерут около двадцати тысяч. Это я специально сказал, чтобы не думал на нас нажиться в будущем. Просто не люблю, когда из меня пытаются сделать лоха. Тут Махмуд вмешался:

— Саша, поехали в другую гостиницу, здесь действительно очень дорого. Никогда так не было.

— В других гостиницах сейчас тоже нет мест, — приторно улыбнулся молодой человек, — сезон сейчас. Места заказывают заранее. Но вы можете попытаться. Правда, пока вы ищите что подешевле, этот номер может уйти.

— Ладно, Махмуд, — махнул я рукой, — останемся тут. Спасибо тебе друг. Когда закончим отдых, я тебе позвоню. Договорились?

— Конечно Саша, — широко улыбнулся он, и протянул руку для прощания, — бывайте тогда, поехал я. И приятного вам отдыха.

Махмуд вышел, а работник у меня поинтересовался:

— Вы с группой собираетесь в горы, или сами?

— Сами пойдём, вдвоём, — сказал я, рассматривая интерьер гостиницы, — а что?

— Да нет, уже ничего, — сказал он, оформляя номер на нас, — просто, если бы вы пошли с группой, я бы вас разбудил пораньше. Оформление в группу занимает время, инструктаж, то да сё. Поэтому, оформление начинается с пяти часов утра. Отправляются потом в девять часов. Завтра как раз группа будет оформляться. Но если вы собираетесь сами, то в любое время можете пройти на базу. Там купите карты, всё — что забыли купить, ну и продукты. Вас проинструктируют, распишитесь в необходимых документах, и после этого можете следовать куда захотите.

Когда я сказал, что мы пойдём сами, я уловил за ним какую-то заинтересованность, а глаза радостно блеснули. Но он постарался скрыть свои истинные чувства, но от меня-то скрыть не получится. В этот момент я рассматривал его взглядом ра-хат. И очень мне не понравился рисунок его чувств. Почти такой же рисунок я видел у липового гаишника, который хотел меня обокрасть и убить. Только у того гаишника ещё были и красные всполохи, говорящие о злости и жестокости. У этого молодого человека этих всполохов не было, в нём я заметил только жадность к чужому. Очень интересно у нас отдых начинается.

— Послушайте, — я посмотрел на его бейджик, там была фамилия и имя, — Расул, а оружие можно купить там? Охотничье? А то мы собирались всё это время провести в горах, а питаться только концентратами не очень приятно.

— Нет проблем, — развёл он руками, — если у вас есть охотничий билет, оружие и патроны можно купить там, или взять напрокат.

— А если нет охотничьего билета, а оружие очень нужно? — Сказал я, и потёр пальцами, намекая на взятку.

— Нет проблем, — улыбнулся он ещё шире, заметив мои жесты, — скажите в магазине, что вы от Расула, и можете взять оружие на прокат. В этом случае только так.

— И что это будет стоить? — Поинтересовался Кречет.

— Там вам скажут. Не переживайте, не настолько дорого. Главное, чтобы вы туристов не подстрелили.

— Ну, с этим у нас полный порядок, — хмыкнул я, — оружием пользоваться умеем.

— Тогда, с вас тысяча триста рублей, — тут же накинул он за информацию, — и можете заселяться. Ваш номер 19. Это на втором этаже. Вот ключи.

Я расплатился, ни слова не говоря о дополнительных ста рублях, мы взяли свои вещи, и пошли в номер.

— Удивительно жадный молодой человек, — ворчит Кречет, поднимаясь на второй этаж, — на ходу подмётки режет.

— Здесь ты прав, — не стал я с ним спорить, — но это, только видимая часть. Сдаётся мне, это один из пазлов загадки пропажи людей. И он положил на нас глаз.

— Ха, по мне, так лучше уж глаз, — решил с хохмить Кречет, — чем другую часть тела. Глядишь, турпоход у нас весёлым получится.

Мы прошли к себе в номер, ничего сверхъестественного в нём не было. Обычный дешёвый номерок. Даже телевизора нет. Две кровати с разных сторон, платяной шкаф, пара тумбочек у кровати, стол у окна и пара стульев. Правда есть санузел в комнате, слева от входа. Половичков и тех нет. Занавеска на окне присутствует. Стены голые, обычная побелка. На потолке голая лампа. Я удивляюсь, за что такие деньги дерут? И сколько стоит этот номер, если заказываешь заранее? Я думаю, что мы в три раза переплатили за эту будку.

— Ну и сервис, — подтверждает мои самые нелестные впечатления Кречет, — хорошо, хоть бельё свежее. — Сказал он, задрав покрывало.

— Ну что, перекусим, чем бог послал, и спать? — Спросил я у Кречета.

— А что нам послал сегодня бог?

— По банке тушёнки и хлеба в довесок. Запьём чаем из термоса. — Сказал я, доставая перечисленные продукты. — Не хочу я сейчас искать столовые. Притомился чуток.

— Да я тоже не хочу никуда идти, — согласился со мной Кречет, — устал от впечатлений и жары.

— Вот и хорошо. Тогда лови. — Кинул я ему банку. — Нож у тебя есть. Я сам с ножа буду есть, не хочу ложку искать.

Мы перекусили, и легли спать. Будильник не ставили. Решили, что как встанем, так встанем. Но поспать вдосталь, нам не удалось. В пять часов мы проснулись от хождений по коридору. А раз проснулись, то снова засыпать не стали. Мы сюда не за этим пёрлись.

Завтракать не стали, да особо и нечем было, не тушняк же снова открывать. Умылись, и пошли на базу. По пути, нам встретилось кафе, которое уже работало, и там были первые посетители. На улице ещё были сумерки, в горах оно так, поэтому рассмотреть, что здесь есть кроме этого кафе, не получилось. Искать что-то ещё мы не стали, и приземлились тут же. Удивительно, но завтрак был здесь больше Российский, чем Узбекский. На завтрак мы взяли рисовую кашу на молоке, яичницу с беконом, по паре кусочков хлеба и какао. Попросили повара заварить нам чай в термосе. Завтрак был не дорогой, отдали всего-то пять рублей за двоих. Просто смех какой-то. У нас на пять рублей сейчас ничего не купишь. Жетон в одноруком бандите стоит столько же. Вот почему их не уберут до сих пор — непонятно. Правда, люди стали чаще выигрывать, и не мелочь. Бывало, и крупный выигрыш кому-то обламывался. Наверно поэтому и не убрали.

На базе была куча народа. Человек шестьдесят. Три группы по двадцать человек. Стояла суета вначале, но чуть позже, инструкторы пригласили туристов в помещения, и улица освободилась. К тому времени уже рассвело. Солнца ещё не было видно, но света было достаточно, чтобы увидеть, что здесь есть. И первое, что мы увидели, кроме самого главного здания базы, это двухэтажный магазин. На втором этаже были промышленные товары вместе с туристическими принадлежностями на все случаи жизни, а на первом — продовольственные товары.

Сначала мы зашли на второй этаж, магазин уже работал, и убедились, что всё, что здесь есть, у нас либо уже есть, либо это нам не нужно. Просто решили сравнить цены. По ценам, здесь было чуть дешевле, чем у нас. Впрочем, ненамного. В продовольственном — мы решили взять водку. И когда подошли к прилавку, продавец, среднего возраста чернявый мужчина, спросил:

— Это вы в одиночку собираетесь?

— Хм, а вы-то, откуда знаете об этом? — Удивился я. — Мы вроде, кроме работника в гостинице, никому об этом и не говорили.

— Это мой брат, — улыбнулся он, — сегодня утром он мне рассказал о вас. Чего желаете?

— Водка нам нужна, — сказал Кречет, — Столичная есть?

— Конечно есть. У нас, кроме Столичной, никакой больше и нет.

— Тогда восемь бутылок пожалуйста, — сказал я, посмотрев на Кречета, — хватит нам?

— Вполне, — кивнул он в ответ, — не бухать же идём. Только как мы их тащить будем? Неудобно же будет, да и побиться могут.

— Эх, молодёжь, — покачал головой продавец, — вы что, на сельхозработы никогда не ездили? Наливаете водку в грелки, и ничего у вас не разобьётся.

— Вот блин, — ударил кулаком по прилавку Кречет, — в магазине, на втором этаже, я видел грелки. Тогда ещё подумал, зачем их-то здесь продают? Оказывается, здесь всё продумано, ещё до нас. Я сейчас схожу, куплю.

— Не надо никуда ходить. — Махнул рукой продавец. — Есть у меня грелки на такой случай. Вы не одни, такие не опытные. Сейчас я вам сразу и разолью туда. Как раз восемь бутылок и войдёт, грелки двухлитровые. — И он вышел в подсобку. А мы принялись ждать.

Через пять минут, он снова появился у прилавка, неся две заполненные грелки.

— Вот, принимайте, — положил он их на прилавок, — ещё что-то брать будете?

Мы ненадолго задумались, и я отрицательно покачал головой.

— Нет, пожалуй, больше ничего не нужно. Всё купили заранее.

— Ну, тогда с вас тридцать рублей, плюс за грелки десять, и того сорок рублей.

Перед тем как уложить водку в рюкзак, я открыл водку, понюхал, а то, кто его знает, что он туда залил, убедился, что там действительно водка, и, закрыв крышку, положил её в рюкзак. Расплатился с продавцом, и мы пошли искать оружейный магазин. Впрочем, искать его не пришлось, он находился слева от магазина, из которого мы вышли. Удобно. Зайдя в магазин, я сразу обратился к продавцу:

— У вас Сайга есть?

— Сайга есть, — задумчиво ответил продавец, этот был уже в возрасте пятидесяти лет, и такой же чернявый, — а у вас охотничий билет есть?

— У нас другие билеты есть, — сказал я, показывая купюры, — Расул сказал, что они подойдут. Нам на прокат нужно две Сайги.

— А-а, Расул, — улыбнулся он во весь рот, — так бы сразу и сказал. Одна Сайга будет стоить тысячу рублей.

— Э-э, хозяин, мы же не купить их хотим, — удивился я такой цене, — на прокат же берём.

— Всё правильно, — ухмыльнулся он, — когда вернёте, я вам пятьсот рублей со ствола верну. Тысяча — это залог. Патронташ полный, на уток дробь, на более крупную дичь — картечь. Калибр 410. Как раз для охоты. Был бы билет, стоило бы это сто рублей. Но вы же говорите, что от Расула?

— Ладно, — махнул я рукой, — давай два ствола с патронами.

Он сходил в подсобку, и притащил два чехла, в которых обычно хранят раскладные удочки, а не оружие.

— Это что? — Удивлённо задрав брови, спросил Кречет. — Мы не удочки просили.

— Эх, молодёжь, — вздохнул продавец, — как ты без билета с оружием ходить будешь? У нас тут вообще-то милиция есть. Могут вопросы задать. Оружие там, посмотри.

Мы открыли чехлы, и убедились, что там действительно то, что мы и просили. Я сразу отдал ему две тысячи, и спросил:

— А если всё же попросят открыть чехлы милиция, что нам делать?

— Не попросят, — мигнул он мне, а я понял, что тут у них все повязаны, — а если попросят, то скажете, что у Фарида на прокат взяли. Фарид — это я. Больше никаких вопросов вам не зададут.

— Хм, ну тогда ладно. — Сказал я, и потащил за собой Кречета, который хотел ещё что-то сказать. — Пошли, давай, ещё карты надо купить.

Продавец проводил нас долгим не мигающим взглядом и ухмыльнулся нам в спину. А я очень неуютно почувствовал себя в этот момент.

— Ты чего? — Спросил меня Кречет. — А если у нас заберут это оружие? Мало ли что он сказал.

— Успокойся, Коля, — обнял я его за плечи, — ни чего с нами не случится, во всяком случае, в этом селении. Нас для другого дела приготовили. И мы уже под плотным колпаком. Так что, не переживай. В горы нас выпустят. А вот там, мы посмотрим, что для нас приготовили.

— Ты думаешь? — Задумался Кречет.

— Я знаю, — кивнул я ему, — вперёд, за картами.

И мы пошли в здание, куда утром зашли группы туристов. Туристов, кстати, тут уже не было. Нам сразу указали, куда нам следует идти. За конторкой нас уже дожидался средних лет человек, с колючим взглядом. Там мы быстренько оформили все бумаги, соглашаясь на индивидуальную ответственность, расписались в журнале инструктажа, купили карты, получили рацию одну на двоих с настроенными частотами, оставив ещё пятьсот рублей в залог, и услышали пожелание приятного отдыха. На этом всё. Мы для него стали больше не интересны. Рассказывать нам, как себя нужно вести в тех или иных случаях, нам не стали. Решили видимо излишним. Ну что ж, мы не дети, а это ещё один камешек в их огород. Походу, нас уже совсем списали, и решили не тратить своё драгоценное время на покойников. Становится всё интереснее и интереснее.

Задерживаться с выходом мы не стали. Всё что нужно в горах, у нас уже было, и мы тронулись в путь. Почти до обеда мы шли до первых отрогов. Дальше, мы пообедали тушёнкой, а к вечеру, решили поохотиться. Свежатинки захотелось. После обеда мы взвинтили темп, и очень быстро, так как использовали ускорение, оказались на вершине одной из горы. Но она не была самой высокой. Если смотреть вдаль, то нас ждала следующая вершина, ещё выше предыдущей. В горах так всегда. Кажется, вот сейчас заберёшься на эту гору, и окажешься на самом пике, но это обман. Просто следующий за ним пик с того места не видно. Так и у нас случилось. Стоило нам забраться на самый пик, как мы увидели следующий. Мы не шли по указанным в карте маршрутам, мы выбирали свой маршрут. И всё для того, чтобы поохотиться. Там, где проходит основной маршрут, звери уже давно разбежались. Так и оказалось. Стоило нам преодолеть несколько хребтов, как мы увидели первую дичь. Это был горный козёл. Достойный трофей. Здесь он чувствовал себя в безопасности, поэтому, неосмотрительно подпустил нас слишком близко. Конечно, если бы мы не умели выбивать десять из десяти, то и мы вряд ли бы попали, но мы всё же имели больше возможностей, о которых козёл не догадывался. Перед самым выстрелом, мы ускорились до максимума, сократили расстояние до двадцати метров, и синхронно выстрелили. В этот миг, козёл только собирался драпануть, и у него уже напряглись все мышцы, но он опоздал. Две порции картечи угодили ему в голову. От головы только ошмётки разлетелись. Ну, не особо она нам и нужна была. Нам другие части тела от него нужны были.

День уже близился к концу, и мы решили организовать лагерь тут же, на небольшой площадке два на три метра, на склоне одной из гор. За целый день мы налазились, мышцы приятно гудели, настроение было приподнято. Вдали, на расстоянии десяти километров по прямой, виднелась туристическая база. Мы разместились как раз направлением в ту сторону. Было видно, как маленькие машинки, словно мошкара, тащатся по дорогам в сторону базы и оттуда. Ещё дальше, почти на грани видимости, просматривался большой город, это был Чирчик. Если бы не высокие трубы, испускающие дым, то его не было бы видно. А так, мы знали, что город там, по дыму из труб.

Пока Кречет разделывал козла, я любовался видом и комментировал увиденное, чтобы Кречету не скучно было. Радио то мы не взяли, не подумали об этом. А ведь уверенны были, что предусмотрели абсолютно всё. Век живи, век учись.

Я медленно переносил свой взгляд ближе к нам, и заметил, как к нам подбираются две фигуры на ослах. Смотрел я в бинокль, но даже сейчас я не мог сказать, кто именно это. Они ещё были далеко, почти на половине пути, и им с такой скоростью понадобится идти ещё несколько часов, тем более что, здесь нет дорог. Но, видимо, они знают тропы, потому что они временами пропадали из видимости, а затем оказывались ещё ближе, и так же на ослах. Я их заметил ещё раньше, почти сразу после обеда, но думал, что это такие же туристы. Но когда мы пошли по собственному маршруту, а они как приклеенные последовали за нами, я убедился, что это именно те, кто должен нас или захватить, или убить. Это зависит от того, что они затеяли. И вот именно это мы и хотели выяснить.

— Кречет, — сказал я другу, не отрываясь от наблюдения, — это всё-таки за нами. Им ещё несколько часов до нашего расположения. Вероятно, будут ждать, когда мы уснём.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо крякнул Кречет, — мы за это время уже успеем поужинать. А они пускай слюнки пускают. Ты помогать то мне собираешься, нет?

— А в чём тебе помочь то?

— Дрова пособирай, — пожал он плечами, — того, что мы собрали по пути, нам явно не хватит. И потом, гораздо приятнее и теплее потом сидеть у костра, а не у фонаря.

— Ладно, убедил. — Согласился я с доводами друга. — Могу даже воды чистой принести, я тут родничок недалеко видел.

— Вот и хорошо, — согласился со мной Кречет, — а то, мыть мясо чем-то надо, а воды у нас только попить.

Через час, я натаскал достаточно дров и воды, и мы занялись приготовлением мяса. Вернее, приготовлением занялся я, а Кречет мне в этом только помогал. Он полностью доверял мне в этом вопросе, так как знал, что я умею неплохо готовить, был момент в этом убедиться. Сам он монтировал рогатины, чтобы мясо на весу не держать.

Мясо я сдобрил специями и майонезом, выдержал с часик, и только после этого насадил на шампуры, изготовленные из веток. У нас получился импровизированный мангал. Вот на этот мангал, я и уложил шампуры. Вообще-то, мясо следовало выдержать подольше, но уже темнело, и есть очень хотелось. Ничего, даже то, что получилось, вышло выше всяких похвал. Мяса было много, съев первую готовую порцию, я насадил ещё, и стал уже не торопясь, обстоятельно переворачивать мясо.

— От, блин, — встрепенулся Кречет, — а водку то, мы на кой взяли?

— Да, косяк с нашей стороны, — ухмыльнулся я, — давай, доставай. По соточке — две вмажем. Ничего страшного с нами не произойдёт.

— А эти, далеко ещё?

— Да, что-то я их не вижу, — пригляделся я в темноту, и просканировав взглядом ра-хат, — заныкались где-то. Ждут. Запахи нюхают.

— Ну, пусть подождут, — ухмыльнулся Кречет, — недолго осталось.

Он разлил по сто граммов водки в кружки, а я снял готовый шашлык. Больше пока решили не готовить. То, что осталось, решили оставить на утро. За ночь ничего страшного с ним не произойдёт, тем более что, я его замариновал.

Произнеся тост за вкусный шашлык, мы выпили, и тут же закусили шашлыком с хлебом, вприкуску с луком. Кречет сразу разлил по второй, и выпил вдогонку, чтобы первая оказалась не зря, а я немного приотстал. Мне вкус водки показался странноватым. Вроде водка как водка, только что-то мне показалось странным в ней. Я не успел сообразить, что именно, как Кречет вырубился. Он так и упал спиной назад, и с куском мяса в руке. И тут я понял, что меня насторожило, но было уже поздно. Я тоже уже отрубался. Все мои попытки остановить время, не увенчались успехом. Я также как и Кречет, упал на спину, и свет погас. В себя я пришёл от того, что кто-то меня тащил за ноги, и матерился по-узбекски. Ноги и руки у меня были связаны. Это я проверил в первую очередь. Я не торопился показывать, что я очнулся. Не убили сразу, значит и не собираются. Для чего-то мы им нужны, и я хотел выяснить, для чего, и раскрыть тайну исчезновения людей. Приоткрыв немного глаза, я увидел, что Кречета тоже тащат вперёд ногами, но он пока не пришёл в себя. Голова моя больно елозила по земле, и чтобы не стереть её до кости, я слегка приподнял её. Вокруг стояла полная темнота, и наши похитители этого не заметили. Впрочем, тащили нас не долго. Остановились мы рядом с ослами.

— Проверь, Эркин, — заговорил очень знакомым голосом на узбекском языке тот, кто тащил Кречета, — не очнулся твой? А то, сто метров, по камням башкой. Как бы, не очухались.

Прожив свою юность в Узбекистане, я неплохо знал этот язык. Говорю с трудом, но понимаю хорошо. Так что, затруднений с пониманием, о чём они говорят, у меня не вызвало.

— Да ты что, Фарид, — заржал Эркин, — им сейчас хоть член режь, не очнуться. Они только к двенадцати дня начнут приходить в себя. Не в первый раз ведь.

— Всё равно проверь, — пробурчал Фарид, — странные они, не такие, как прежние.

Эркин приблизил своё лицо к моему, прислушался, даже похлопал по лицу. Я притворился мертвецки сонным. Мне это удалось.

— Нет, Фарид, как мёртвый. Давай передохнём, а-а? Устал я этого борова тащить. Заодно шашлык съедим. Как у меня живот сводило от этих запахов. У-у собаки, — пнул он меня в бок, — как будто специально издевались.

— Ладно, — согласился Фарид, — время у нас ещё есть. Пойдём за вещами, и шашлык возьмём.

Они отлучились, но возвращаться не торопились. Видимо, там и решили съесть шашлык, чтобы не таскаться с ним. Кречет так и лежал без движений. Он был жив, я просканировал его взглядом ра-хат, просто был в глубоком отрубе. Я тоже не торопился освободиться. Надеялся на то, что сейчас они начнут сами выбалтывать свои секреты. Это здорово сэкономит время.

— Слушай, Фарид, — услышал я приближающийся голос Эркина, — а если бы они не стали брать водку, что бы мы делали?

— Ха, — заржал он в полный голос, — кто не взял бы, эти русские собаки? Запомни, Эркин, русские без водки никуда не ходят.

— Ну, а если бы у них своя водка была, — не сдавался Эркин, — что бы мы делали?

— Тогда им Умар дал бы книжку с сюрпризом, вместе с картой. В книжке тоже есть маячок, как у меня в грелках, но там ещё есть сонный газ. В нужный момент, ты его активируешь, и всё. Делай что хочешь. Ты чего, Эркин, ты же знаешь всё, зачем спрашиваешь?

— Мы с тобой целый день за ними плелись, — начал ныть Эркин, — и ради чего? Всего-то за тысячу рублей. Ты-то уже две тысячи от них получил, а я, всего тысячу получу у хозяина. Не справедливо, знаешь? Работу-то одинаковую делаем. Я к чему веду, может, лучше, в кишлаки завтра пойдём? Там проблем меньше, и устанем меньше. Зато, сразу человек пять, а то и шесть можем взять. В машине твоей поместятся. По три тысячи всё-таки больше, чем по одной.

— Дурак ты Эркин, — усмехнулся Фарид, — да ты у них сейчас получишь больше, чем мечтал. Ты бумажники их видел? А я видел. Я столько бабла ещё не видал в одном кошельке. Нам же никто не запрещает их обыскивать и забирать лишнее, хозяин специально так делает, чтобы именно туристов мы похищали. За ними спрос меньше. Пропал и пропал. Сколько уже таких пропащих? А мы пока работаем также. Всё тихо и спокойно. А если продолжим сельчан похищать, сразу шум поднимется. И так Аслан уже ругается, говорит, что не может долго скрывать всё это, нужно притормозить. Последний раз, чтобы спровадить следователей, крупную сумму пришлось заплатить. Ты хочешь, чтобы эту сумму хозяин на тебя повесил?

— Э-э, этот Аслан, уже совсем берега попутал, мент поганый. Пугает он просто, обманывает. Не было никаких следователей. Приезжал один какой-то штатский, посидели они вместе в чайхане, вина попили, да он уехал. Вот и всё следствие. Ты не верь ему, он тебе ещё не то расскажет.

— Врёт, не врёт, — не соглашался Фарид, — а притормозить надо. Неспокойно там сейчас. И мне из-за этого не спокойно. Погореть можем. Обождём месяц другой, а потом приступим. А пока будем туристами заниматься.

— Слушай, Фарид, — заинтересованно спросил Эркин, — а зачем хозяину столько людей? Что он с ними делает?

— Не был бы ты моим родственником, — начал ворчать Фарид, — я бы тебя давно уже с этими туристами сдал. Не задавай такие вопросы. Не к добру это.

— И всё же, Фарид, — не сдавался Эркин, — я же уже спросил. Он что, жрёт их что ли?

— Ой дурак, — схватился за голову Фарид, — о чём ты думаешь, а? Зачем ему людей есть, когда он фуагру каждый день может кушать? Для работ они ему нужны, как рабы, понял да? Хлопок они собирают, прополку делают.

— А тракторами разве не удобней это делать, комбайнами?

— Трактора да комбайны нужно купить и обслуживать. Топливо опять же. Специалистам зарплату платить. А этим ничего не нужно. Лепёшку кинул им одну на двоих, и целый день работают.

— Но ведь так они быстро умрут, — удивился Эркин, — в чём выгода?

— Они сначала урожай соберут, прибыль принесут, а потом сдохнут. Да и никто их зимой кормить не собирается, работы зимой для них нет. Вот мы и ловим поэтому, новых работников. Ладно, хватит болтать, давай лучше посмотрим, что у них есть.

Удивительно, но начали свой осмотр они не с нас, а с наших рюкзаков. Хотя, чему тут удивляться, бумажник то свой я туда убрал. У меня в кармане только нож швейцарский, и больше ничего.

— Смотри ка, Эркин, — раздаётся удивлённый голос Фарида, — это что?

— Ух ты, — слышу я восхищённый возглас Эркина, — это сабли. Ой, острая какая. У меня бритва есть немецкая, она не такая острая. Смотри, как глубоко порезался.

— Не сабли это, — нравоучительно настороженно отвечает Фарид, — это катаны, японское оружие. И где-то, я такие катаны, уже видел. Не нравится мне всё это Эркин, зря мы их захватили. Чувствую, проблемы у нас скоро будут. Постой ка, — раздался встревоженный голос Фарида, — я вспомнил, где видел, эти катаны…

Но развить свою мысль я ему уже не позволил. Самое основное я уже узнал, а с остальным — они сами с нами поделятся, по доброй воле.

Остановив время, я легко порвал верёвки. Они просто сломались. Вот тоже, интересный момент. Вещи, что находятся на мне, сохраняют свою эластичность, переходя со мной в режим остановки времени, а верёвка, которой меня опутали, остаётся в нормальном течении времени. Но она находится в непосредственном контакте с телом, так почему не переходит со мной в режим остановки времени? Не понятно. Ох, много здесь нюансов, которые мне непонятны. Но пока, меня всё устраивает, и этим надо пользоваться.

Освободив себя от верёвок, я встал, подошёл к горе похитителям, и вырубил их ударом с ускорением, перейдя уже в нормальное течение времени. Вырубал физически, не применяя импульс. Специально сделал так, чтобы, когда очухаются, голова болела. Силу удара рассчитал так, чтобы не убить их, они мне ещё живые нужны, но побольнее. Чтобы прочувствовали на себе все прелести бандитского существования. «А мы тоже хороши, — казнил я себя, — расслабились. Особенно я хорош. Как я мог упустить, что нас попросту попытаются отравить? Клофелин был, или ещё что, не знаю пока, но этот препарат даже нас свалил. Хорошо, что регенерация повышенная, и у меня организм вывел его раньше, чем рассчитывали бандиты. А ну как они хотели нас убить? Что бы мы делали? С мёртвого состояния никакая регенерация не выведет. Ещё эти маячки. Что мне стоило осмотреть всё взглядом ЭМИ?»

Осмотрев грелку, я нашёл в крышке зазоры. Сковырнув ножом заглушку, обнаружил жучок. «Вот черти, всё ведь продумали» — хмыкнув, подумал я.

Раздавив, жучок, я проделал те же процедуры со второй крышкой. Там тоже присутствовал этот элемент. Он последовал той же судьбе. Хрен его знает, вдруг кроме этих двоих, ещё кто-нибудь ведёт нас.

Пока я занимался этими делами, стал приходить в себя Кречет. Я поспешил освободить его от верёвок, сам он вряд ли сможет освободиться, даже применив ускорение.

— Чёрт возьми, — ворчал он, — что это было? Почему у меня голова болит, и затылок? Ух ты, больно-то как, похоже у меня на затылке скальпа нет. Хват, что это было?

— Не суетись, — успокоил я своего друга, проводя ладонями над его затылком, и ускоряя регенерацию пострадавших тканей, — всё уже закончилось. Сейчас я тебя подлечу. Это нас по земле тащили за ноги, а голова по земле волочилась, вот у тебя кожу и подрало. Я-то, раньше очухался, вторую сотку не успел выпить, и голову приподнял, а ты был в полном отрубе.

— Ни хрена себе новости, — разозлился Кречет, — и кто эти бессмертные?

— Один из них, наш недавний знакомец, Фаридом звать.

— Это оружейник то? — Сразу вспомнил Кречет. — Недаром он мне не понравился с первого взгляда, мразь. Хват, оставишь его мне? Очень прошу.

— Да обоих можешь забирать, — сказал я, закончив с лечением, — только сначала мы с них всю информацию выкачаем.

— Слушай, Хват, — раздался удивлённый голос Кречета, — а почему мы ещё живы-то? Почему они нас не грохнули?

— Мы им как рабы нужны были. — Решил я рассказать о нашей участи, завершись всё по плану бандитов. — Ну, не им лично, их хозяину. Хлопок мы с тобой собирали бы. Пожили бы ещё до зимы, а потом, либо сами сдохли бы, либо нам бы помогли. Не планирует хозяин оставлять рабов до следующего года. Не выгодно ему.

— От же ж мрази, а-а, — возмущался Кречет, — двадцать первый век на дворе, а они рабовладение практикуют. А как ты об этом узнал то? И для чего нам они тогда нужны живые, если ты всё уже знаешь?

— Кречет, — укоризненно посмотрел я на него, — не заставляй меня думать о тебе плохо. Ты же «Белая Стрела», как и я, свои полномочия мы не сдавали. Хоть и просил Глава не заниматься больше этим, только он просил не делать этого на территории России. А здесь совсем не Россия. Или тебе жаль тех, кто отдавал приказы этим выродкам?

— Нет, что ты, — замахал он в ответ руками, — кого жалеть то? Я просто не подумал. Мы же вроде как официально уже ЧВК «Немезида», просто я не сопоставил наши цели и возможности. И я рад, что у нас намечается операция «Белой Стрелы». Действительно, надо дать напомнить людям, что мы никуда не пропали. А то смотри-ка, рабовладение у них тут развелось. В общем, я в теме.

— Вот и хорошо. — Кивнул я головой, абсолютно не переживая за то, что Кречет мог отказаться. От такого приключения он ни за что не откажется. — А по поводу того, как я об этом узнал, так они разговаривали, пока отдыхали от перетаскивания тушек. И да, говорили по-узбекски, который я понимаю.

— Так что, — потерев руки, сказал он, — приступим к потрошению?

— Подожди, — осадил я его, — я сейчас переоденусь, во всё чёрное, катаны за спину подвешу, видеокамеру включу, а затем и приступим. Вот видишь, а ты говорил, зачем я это с собой беру. Пригодилось, как видишь.

— А камера то зачем?

— Понимаешь, — пожал я плечами, — хочу, чтобы простой народ понял, почему начались массовые убийства. А то, что они будут массовые, я не сомневаюсь. Я не боюсь, что нас могут осудить, в конце концов, мы в другом государстве, а это государство меня совершенно не интересует. Но видишь-ли, здесь ещё очень много русского населения. И я хочу оставить послание своим видео именно им, намекая на то, что Россия поможет если что. Как-то так. Да и местный народ успокою. Они сами по себе не все такие мерзавцы. Есть среди этого народа и вполне адекватные люди, и их не мало. Просто этим видео, я хочу сделать им прививку от непорядочности, мягко говоря.

— Да ладно, понял я, — согласился со мной Кречет, — можешь не рассказывать дальше. Что ж, на камеру, так на камеру. Только, пока ты его допрашиваешь, я не смогу близко подойти, второго костюма то нет.

— Ты снимать будешь. Это тоже должен кто-то делать. А когда закончим, я отдам тебе его. Кстати, именно Фарид тебя тащил за ноги. И именно от него я ожидаю получить информацию.

К этому моменту, я уже успел переодеться и отдать камеру Кречету. Пленники наши были не связаны, поэтому, я прихватил им ноги и руки пластиковыми стяжками, которые всегда ношу с собой, когда собираюсь куда-нибудь далеко. Начать я решил с Эркина, но Фарида тоже привёл в чувство, чтобы он не пропустил самого интересного, а чтобы он не мешал, заткнул ему рот кляпом, которую соорудил из его же кепки.

— Ну что, граждане бандиты, — сказал я, присев возле Эркина на корточки, — будем раскаиваться, или желаете помучиться для начала?

Глаза у Эркина стали очень большими, когда он очнулся, и понял, что связан, и рядом сидит человек, которого он определённо видел на экранах телевизоров. Передачу о том, как в Америке этот головорез, в прямом смысле, снял голову военному, а потом оставил послание, показывали во всех странах. Узбекистан не стал исключением. А ещё он видел его работу в Свердловске, и тогда эта деятельность очень напугала многих, в том числе и Эркина, хоть и происходило это в другом государстве. Эркин не питал иллюзий на эту тему. Он понимал, что если «Белой Стреле» будет необходимо, то их не остановит никакая граница. И тут он понял, что хотел сказать ему Фарид, когда сказал, что он вспомнил, где видел эти катаны. Но теперь поздно пить боржоми, почки отказали. И, похоже, что не только почки. Кишечник тоже отказал, и он это сделал в первую очередь. Возле Эркина появился отчётливый запах сортира. Он хотел что-то сказать, открывая рот, и в то же время боялся этого, сразу его закрывая, крутил головой в отрицательном жесте, потом сразу же кивал. Из его рта доносились какие-то нечленораздельные слова. Будто он в один момент превратился в глухонемого. Фарид, по сравнению с ним, выглядел более достойно. В штаны он не сходил, а даже чуть переместился в сторону от Эркина, видимо запах не понравился. Бежать он не пытался. Во-первых, ноги скованы, а во-вторых — он просто не видел смысла в этом. Если человек, который вот только несколько минут назад, был связан и без сознания, а теперь всё, наоборот, причём он даже не понял, как это произошло, то пытаться что-то сделать со связанными руками и ногами — абсолютно бессмысленно. Он опустил голову, и успокоился, смирившись со своей участью. Возмездие, за все грехи, его догнало. Теперь самому придётся испытать на себе то, что привык делать с другими людьми.

— Ну что же ты, Эркин, — наотмашь хлестнул я его ладошкой, — что же вы все сразу обгадиться торопитесь? Успокойся, или ещё раз получишь.

Эркин перестал крутить головой, и уставился мне в глаза. Размер глаз при этом не уменьшился.

— Отвечай на мои вопросы, — начал я его инструктировать, — спокойно и обстоятельно. Смотри на камеру. На меня смотреть не обязательно. Вот, хорошо. Я думаю, что ты уже понял, с кем имеешь дело, так, нет? — После этих слов, Эркин кивнул головой, и опустил глаза.

— Смотри на камеру, говорю, — прикрикнул я на него, — вот, хорошо. Ну, раз ты понял, тогда скажу так. Если говоришь правду, я тебя не трогаю, если соврёшь, то тебе будет очень больно. Я могу видеть, правду ты говоришь, или нет. Если будешь говорить правду, то потом ты умрёшь быстро и безболезненно. Обещаю. Но в любом случае, ты умрёшь. Как ты будешь умирать, выбирать тебе. Ты понял? Вот и хорошо. Первый вопрос: как давно вы занимаетесь похищением людей?

— У меня это в первый раз, — начал он мне врать, всё это время я смотрел на него взглядом ра-хат, и поэтому сразу распознал ложь, — клянусь своей матерью.

Я вытащил, из-за плеча катану, и одним движением вогнал её в правую стопу ноги, пригвоздив её к земле. Всё это я проделал молниеносно, зафиксировать, что произошло на самом деле, могла бы только высокоскоростная камера, а у нас обычная. Но эффект был впечатляющий. Через пару секунд, когда Эркин понял, что произошло, он заорал, словно я у него член отрубил.

— Заткнись, — хлестнул я его ладошкой, — или я сейчас тебе эту стопу совсем отрежу, чтобы она у тебя не болела. — Крик сразу смолк. Теперь Эркин понял, что я своих слов на ветер не бросаю, и скорей всего, придётся всюду говорить только правду, а он уже отвык от этого. Это же так не практично. Когда врёшь, больше шансов, что будешь богатым, а правда только увеличивает скорбь. Но делать нечего, выбора ему не оставили. Не терять же при каждом вопросе по части тела.

— Ещё раз спрашиваю, — приступил я к дальнейшему допросу после того, как стало тихо, — как долго ты похищаешь людей?

— Лично я занимаюсь этим пять лет, — попытался опустить он голову, но я его снова хлестнул ладошкой и показал, что смотреть надо в камеру, — меня Фарид к этому привлёк. После того, как я женился на его дочери. Сам он занимался этим и раньше. Сколько времени — я не знаю.

— Хорошо, — похвалил я его, — пока ты говоришь правду. Вот видишь, как приятно говорить правду, никакой боли. Ладно, давай дальше. Сколько человек за эти пять лет похитил лично ты?

— Я не считал, — хотел скрыть от меня реальную цифру Эркин, но увидев, что взгляд у меня изменился, резко решил поправиться, — в год мы похищали примерно около двух сотен человек. Мы вдвоём. За пять лет выходит что-то около тысячи.

— Сколько вы получали денег за похищенных людей?

— Сейчас нам платят тысячу за человека, но раньше платили меньше. Кроме того, мы можем брать у жертв деньги и вещи, если они у них были.

— Значит, только ты, заработал на этом, около полумиллиона рублей?

— Да, наверно так, — кивнул он головой, — я особо не считал.

— Куда ты тратил деньги? Полмиллиона даже для России очень большие деньги.

— Дом построил красивый, — пожал он плечами, — любовницам много давал. У меня, в наличке, никогда деньги не задерживались. На наркотики уходили, на спиртное, на шлюх, на развлечения.

— Куда девали потом людей?

— Фарид увозил их потом на своей машине. Я только сегодня узнал, зачем мы людей похищаем.

— И зачем же?

— Они как рабы где-то работают, хлопок собирают, потом умирают от недоедания. Или их убивают потом, когда урожай уже собран.

— И что, тебя никогда не занимал вопрос, что происходит с теми людьми, которых вы похищаете?

— Нет, мне это было не интересно. Похищаем, нам за это деньги платят, значит, кому-то это было нужно. А что потом с ними происходит, мне было без разницы.

— То есть, если бы таким же образом, пропал твой ребёнок, тебе тоже было бы всё равно?

Эркин замялся, он вспотел от этого вопроса, но всё же решил ответить.

— Мой ребёнок бы не пропал. Кроме нас этим никто не занимается. Я бы знал. Не тронь моих детей, очень прошу. Со мной делай что хочешь, я виноват, а детей не трогай.

— О-о, ты о своём ребёнке подумал, — съехидничал я, — а о тех, кого ты похитил, и кто лишился своих родителей или детей, ты не думал? Не думал, что с тобой могут поступить так же? Не думал, что твой поганый род, на тебе может и закончиться? Что вспотел? Уже примерил к себе эту пижаму? Успокойся. Как бы я не хотел пресечь твои корни, но заниматься этим я не стану. Я не воюю с детьми. Вот когда они совершат преступление, тогда я их четвертую. И перед смертью, расскажу им правду, откуда у них тяга к преступлению. Куда именно возили пленных?

— Не знаю, — сказал он, и быстренько добавил, — правда не знаю, этим Фарид занимался. Он их отвозил, а потом мне деньги передавал.

— Верю. Кто ещё замешан в ваших делах?

— Я знаю о Расуле, это тот человек, который работает в гостинице. Он нам и сказал о вас. Это с его информации мы готовили свои операции. Потом ещё Рахмон, это продавец в продовольственном магазине, он заряжал водку клофелином, ещё Усман, это инструктор, он тоже в теме, и Аслан, это мент. Он всё прикрывал. Больше я ничего не знаю.

— Хорошо, — кивнул я, — у меня к тебе больше вопросов нет. Готов умереть?

Он хотел что-то сказать, но я не стал его слушать. Молниеносно, вытащив катану из его ступни, я смахнул его бестолковку. Голова упала и покатилась по склону, а труп завалился на спину. У Фарида в этот момент глаза готовы были вылезти из орбит.

— Ну что, Фарид, — переместился я поближе к нему, а Кречет направил на него камеру, — вынужден тебе сообщить, что Сайгу в количестве двух штук, мы тебе не вернём. Что, что-то хочешь сказать? — Спросил я, вытащив кляп у него со рта.

— Аллах с ними, — сказал тот, не знаю на что рассчитывая, — можешь себе оставить. Я ещё куплю.

— Не купишь, Фарид, — усмехнулся я, — ты, что же думаешь, я тебя в живых оставлю, после всего, что вы здесь натворили?

— Тогда можешь меня резать, — обречённо сказал он, опустив голову, — я всё равно тебе ничего не скажу.

— Ну, я так и знал, — сказал я, и смахнул ему левое ухо катаной, — ой, это не ты обронил? — Я поднял его ухо, и продемонстрировал его ему.

Увидев своё ухо у меня на руке, и ощутив боль, которая только сейчас, вероятно появилась, он заорал.

— Не ори, — сказал я строго, — или ещё чего-нибудь лишишься.

Он не переставал орать, пристально всматриваясь в своё ухо.

— Ну вот, — сказал я поучительно, смахнув второе ухо, и показывая их Фариду, — я же предупреждал. Ещё раз говорю, заткнись. Или мне продолжить? — Заинтересованно присматриваясь к его телу, спросил я.

На такой мой подход к делу, он посмотрел с опаской, и заткнулся, наконец, но поскуливал.

— Ну, вот, — продолжил я нравоучительно, — видишь, как хорошо сразу стало. Тишина. Это же всего на всего уши, слышать же ты не перестал. А кровь я сейчас остановлю. — Я протянул руки к его голове, и приостановил течение крови, поводя ладонями у его ран.

— Вот, — удовлетворённо сказал я, — совсем не течёт. Очень хорошо. Но если ты будешь отказываться и дальше от сотрудничества, то я, например, могу глаз у тебя вынуть, для начала, и дать тебе посмотреть на свой глаз другим глазом. Потом, если ты и дальше будешь молчать, я начну отрезать от тебя по кусочку. Начну, пожалуй, с пальцев ног. Просто хочу, чтобы ты знал, в любом случае, ты умрёшь. Ты можешь выбирать, или умрёшь так, как твой родственник, быстро и безболезненно, или так, как только что я тебе рассказал.

— Что ты хочешь знать? — Справившись со своим шоком, хриплым голосом спросил он.

— Вот, это другое дело, — удовлетворённо сказал я, — а то строил из себя Карбышева. Вопрос такой, куда ты возил пленных?

— Бывший «Совхоз Ильича», там они работают. Там же и живут.

— Где он находится?

— Недалеко. В Чирчикском районе. В пятидесяти километрах от туристической базы.

— Как нам его найти? Только не говори мне сейчас, что мы не сможем его найти без тебя, отсюда ты дальше никуда не уйдёшь. Останешься здесь. А если будешь настаивать на своём, то я приступлю к ампутациям.

— Я понял, — недовольно сказал Фарид, — вы туда и без меня сможете найти путь. Когда поедете с базы, и выедете на центральную трассу, повернёте направо. Проедете километров двадцать, там будет указатель, «Совхоз Ильича», там ещё будет расположен пост ГАИ, повернёте налево, по указателю. Только ГАИ вас не пропустят туда. Это частная собственность, и они тщательно охраняют въезд на дорогу в совхоз. Посторонних туда просто не пропускают.

— Менты тоже в деле?

— Скорей всего да, — кивнул он, — потому что они однажды слышали, как кричали из багажника, я тогда сильно испугался, один из пленных смог кляп выплюнуть, но менты только рассмеялись, и меня пропустили. На дорогу сказали, что тщательней надо за грузом приглядывать.

— Понятно, — сделал я себе зарубку на память, чтобы этих стражей порядка туда же отправить, куда и Фарида, — дальше?

— А что дальше? — Пожал он плечами. — Дальше, километров через двадцать, вы упрётесь в этот совхоз. Развилок там нет.

— Хорошо, — кивнул я, — сколько там охраны? И где они расположены?

— На въезде двое всегда, в будке сидят. Там шлагбаум, и внизу подъёмник, препятствие для машины, как на некоторых железнодорожных переездах. Территория совхоза полностью огорожена колючей проволокой. Территория большая. В ширину, со стороны въезда — километров пять, и в длину десять километров. Выращивают там хлопок. Рабы ухаживают за урожаем и собирают хлопок. Охраны там немного. Всего человек тридцать. Но они всегда находятся в разных частях территории, и вместе собираются только вечером, когда рабы заканчивают работу. Кроме тех двоих по территории больше никто не ходит в это время. Им нечего бояться. Давно так работают. Милиция на въезде в совхоз отгоняет любопытных. Рабов запирают в капитальных бараках из кирпича. Сбежать оттуда не просто сложно, а невозможно. Никаких вещей у рабов нет, и спят они на полу, на соломе. Пол хоть и деревянный, но без инструмента его не расковырять. За всё время не было ни одного удачного побега. Сами охранники собираются в своей казарме, расположенной недалеко от барака рабов, и пьют водку, и трахают кого-нибудь из рабов. Но дисциплина у них железная. До невменяемости не нажираются.

— Что за контингент? — Увидев непонимание в глазах Фарида, уточнил. — Что за люди, охранники? Из кого?

— Да уголовники бывшие. Все сидевшие. Некоторые и не по одному разу. Святых там нет.

— Старший там у них кто?

— Вор в законе, — ненадолго задумался Фарид, — Сиам, погоняло.

— Деньги ты как получаешь за рабов?

— Сиам даёт, а кто ему даёт, я не знаю.

— По тысяче за голову?

— Полторы, — сконфузившись, отвечает он, — это я Эркину говорил, что по тысяче.

— Сколько рабов видел всего, одновременно?

— В бараке одновременно может поместиться до 500 человек, а вместе я их никогда не видел. Но знаю, что барак был всегда наполнен людьми битком, Сиам жаловался, что размещать уже некуда людей, они дохнут от скученности. Но новых рабов всё равно принимал. Они выносливей. От слабых наверно избавлялся.

— Вот ни за что не поверю, что там только хлопок выращивают. Баланс, знаешь ли, не сходится. Выплачивать такие суммы за рабов — разориться можно. Хлопок такие затраты не покроет. А ты говоришь, что они там мрут как мухи. Это за один сезон только несколько миллионов надо выкинуть на рабов. А ещё охране надо что-то заплатить. Что ещё там делают?

— Не знаю, честно не знаю, — поторопился он с ответом, увидев моё выражение лица, — но догадываюсь. Охрана всегда под наркотой ходила, думаю я, что там наркотики делают, помимо всего прочего, и это является основной статьёй доходов.

— Ишь ты, как грамотно чешешь, — восхитился я им, — основная статья доходов, да ещё по-русски без запинки говоришь.

— Ну дык, я же не всегда бандитом был. В Университете учился, на экономическом. В Московском филиале. Знания остались.

— Сколько ты уже этим ремеслом занимаешься?

— Семь лет, — без запинки ответил он, — особых богатств не скопил. Всё на дом и семью уходило.

— Кто находится на вершине этой пирамиды?

— А вот этого я не знаю. Я всегда имел дело только с Сиамом. Он же мне и предложил подработку таким способом. Но я думаю, что не я один занимаюсь этим делом. Я столько людей за сезон не свожу. Как минимум, ещё пара бригад, подобные моей, работают. И главный, скорей всего, сидит очень высоко.

— Ладно, пусть так. Машину где оставил?

— На стоянке, на базе. Зелёная НИВА. Ключи у меня в кармане.

— Хорошо, — сказал я, перехватив поудобнее катану, — сказать на прощание что-нибудь хочешь людям? Эту запись посмотрят все граждане Узбекистана, а может быть и не только Узбекистана.

— Да, хочу, — кивнул он, — и спасибо, что разрешил сказать слово напоследок. В первую очередь, я хочу попросить прощения у своих близких, за то, что я занимался таким мерзким делом. Но я думал, что делаю лучше для вас. Хотел, чтобы вы не нуждались ни в чём. А оказалось, что я испоганил свой род. Вот за это и хочу просить прощения, простите меня, если сможете. Ещё, я хочу попросить прощения у тех, у кого пропали родные и близкие. Я понимаю, что вы меня никогда не простите за это, много зла я вам принёс, но я хотя бы перед смертью попытался это сделать. А теперь, я хочу предупредить тех, кто ещё занимается этим делом, или похожим, неважно. Я в своё время тоже думал, что мне ничего не будет, я везде прикрыт, и могу делать всё, что захочу. Но я ошибался. Меня догнала кара, которую я заслужил. И вас когда-нибудь догонит, если вы не прекратите этим заниматься. Но даже этого будет мало. Занимайтесь благотворительностью, и может это вам зачтётся в будущем. Я, к сожалению, не задумывался над этим, а теперь, уже поздно. Простите меня люди. Всё, я готов. — Сказал он, опустив голову.

Я не стал задерживаться с казнью. Ожидание смерти, хуже самой смерти. А он покаялся, пусть и поздно. Отрубив ему голову, я вытер катану о его одежду, и сказал в камеру, пристально смотря в неё:

— Я обращаюсь к тому, кто всё это затеял, хотя, к этому моменту, ты возможно уже мёртв. Неважно. Тогда к тем, кто занимается подобным промыслом. Не думайте, что «Белая Стрела» находится где-то далеко, и вас это никак не заденет. Рано или поздно, мы доберёмся и до вас. Для нас не существует преград. И перед людьми всё равно придётся нести ответ. Ну, кто хочет быть следующим? — Зловеще спросил я в камеру, и сделал знак, чтобы Кречет её выключил.

— Ну ты дал, — восхищённо сказал он, — я бы так не смог. Круто вышло. А когда мы эту запись на телестудию понесём?

— Да вот, друже, — улыбнулся я, снимая с себя спецодежду для ниндзя, — думаю, что лучше всего, когда мы главного уберём, а то ищи его потом. Он же, паскуда, может за границу куда-нибудь свалить, а мы пока даже не знаем, кто это.

— Тоже, верно, — согласился он со мной, — ну что, будем досыпать?

— Действительно, времени ещё мало, а нам нужно отдохнуть. Завтра будет много работы.

— Значит, горы всё? — Уныло спросил он у меня.

— А ты что, сюда только за этим ехал что ли? — Усмехнулся я в ответ. — Или по горам не напрыгался?

— Да не, — расцвёл он в улыбке, — это я тебя раззадорить. Принцип перемещения в горах я уже понял, силы свои испытал, границы выносливости определил, и пришёл к выводу, что в таком темпе и такой нагрузкой, как после обеда, я могу двигаться сутки. Больше вряд ли. Поставленная задача на этот поход выполнена, можно приступать к следующей.

— Ну вот, — хлопнул я его по плечу, — вот такой ты мне нравишься больше. Ладно, пошли спать.

— А с этими, — указал он на трупы, — ничего делать не будем что ли?

— А что с ними делать? — Пожал я плечами. — Пусть лежат. Потом звери приберут. Или ты хочешь похоронить их?

— Не, не хочу, — замотал он головой, — просто, волки или другие звери, не помешают нам спать?

— Будем надеяться, что не помешают. А если и придут сюда на запах, то мы далековато находиться будем, а у них здесь мясо бесхозное. Не до нас им будет. Много вопросов задаёшь, Кречет. Хочешь, можешь дежурить, я буду спать. Самого опасного врага мы уничтожили, а зверей я не боюсь.

— Да я, чё, я ни чё, я тоже спать, — сказал он, подхватывая свой рюкзак, — вот ещё, дежурить. Не на войне чай.

Самое странное, что ни Кречет, ни я, не вспомнили о том, что я обещал ему подарить этих двух крадунов.

Спали мы спокойно, никто нас не разбудил. Между тем, трупов на месте уже не было. Только кровавый след уходил куда-то в расщелину. Проверять мы ничего не стали. Пожарили шашлык из оставшегося мяса, поели, и отправились на базу. Нужно было торопиться, если мы хотели уничтожить всю банду, пока те не скрылись.