Чему быть, того не миновать

Глава 5

Отдельная благодарность Джеку за высокоскоростную и высококачественную вычитку… Очень довольный

Ответив Джошу «CUL8R, THX» [3] на его сообщение о том, что он идет спать, но постарается выскользнуть из дома в течение получаса, я закрыла и убрала телефон. Я взглянула на Барнабаса, сидевшего рядом со мной между стеной прачечной и мусорным контейнером. Девять вечера тут — это одиннадцать дома. Значит, у меня есть час до комендантского часа. Я не знала когда начнется пожар. Тамми была на улице перед домом во время моего первого видения, так что, вероятно, это произойдет где-то между девятью и полуночью по местному времени. Мне как всегда «повезло» с тем, что пожар должен был начаться в то время, когда я, как обычно уверяю папу, что как раз иду спать.

Сейчас Тамми и Джонни не было дома. И мы с Барнабасом следили, чтобы это так и осталось.

Дом через дорогу ожил отсветами и звуками несчетного числа телевизоров. Из-за прачечной мы наблюдали, как полицейская машина, которую вызывала Тамми, отъехала около часа назад. Им понадобилось почти три часа, чтобы приехать и сорок минут на то, чтобы уехать; два копа, садясь в машину и отъезжая, смеялись над историей Тамми, что, если подумать, довольно грустно, потому что трое сумасшедших были-таки у нее дома, а копы не приняли ее всерьез. Тамми и Джонни ушли сразу после копов. Джонни плакал все дорогу, пока Тамми тянула его за собой по тротуару, и выглядел испуганным в свете садившегося солнца, когда она села в помятое купе Дженнифер. Я должна была чувствовать себя лучше от того, что она последовала моему совету и ушла из квартиры, но страх что они могут вернуться заставлял меня волноваться и держал в напряжении.

Стемнело, свет машин проезжающих по дороге между нами и многоквартирным домом создавал движущиеся точки ясности в депрессивной ночи. Накита делала плановый облет территории. Я сидела спиной к красным кирпичам, поджав колени и почти касаясь ими подбородка, держала серебряную цепочку и покачивала своим амулетом, лениво заставляя менять его форму. Этому меня научила Накита.

Я скучаю по Джошу.

— Барнабас, — тихо сказала я, чувствуя себя одиноко, хотя он сидел рядом. — У тебя есть душа. Как иначе?

Он молчал, наблюдая, как я играю с блестящим черным камнем, инкрустированным серебром. Я сосредоточилась на нем, преломляя вокруг него свет, пока он не стал выглядеть, как серебряный крест с черным камнем посередине.

— Ты лучший из нас, — сказала я, смотря на свой амулет. Я была довольна результатом, хотя в руке он все еще и ощущался как овальная гладкая речная галька. — Без изъянов и красивый. Ты обязан иметь душу.

— Ангелы — не созданы для земли, — сказал он. — Только рожденные на земле наделены душой.

— Хорошо, но ведь ты оставил небеса ради земли, — возразила я, не веря, что Бог может быть так жесток. Но опять же, посмотрите, что он уготовил мне. — Может, это значит, что на самом деле ты всегда принадлежал земле. Что все это время у тебя была душа, и ты просто не знал. Ведь ангелы не выглядят и не ведут себя одинаково. Если это не душа, то, что делает нас различными, тогда что?

У меня в руке крест превратился в пару черных ангельских крыльев. Барнабас некоторое время молча смотрел на них, потом пробормотал:

— Я оставил небеса потому что мне запретили возвращаться, а не потому что меня одарили душой.

Подарок, думала я. Сомневаюсь, чтобы его беспокоило то, что у него может не быть души, пока Накита не сказала, что у нее есть частичка моей, с воспоминаниями, которые черные крылья украли у меня; с воспоминаниями страха темноты, умирания, конца всего. — Накита сказала, что ты был изгнан, потому что полюбил смертную девушку.

Приоткрылась дверь черного хода прачечной и работница поцокала наружу, проверив, что за ней закрылась дверь, прежде чем направиться к припаркованным неподалеку машинам. Молча мы наблюдали, как она села в машину и ее красный Пинто ожил, начав медленно отъезжать.

— Это правда? — спросила я во вновь наступившей тишине. Барнабас ничего не ответил, его челюсть была сжата и глаза черны в темноте. Внезапно смутившись, я дала ангельским крыльям превратиться обратно в более знакомую версию гладкого камня. — Извини, — прошептала я. — Я затыкаюсь.

Боже, зачем я лезу в его прошлое? Не смотря на то, что мы выглядим ровесниками, у него за спиной больше трех тысяч лет против моих семнадцати. Можно подумать он вообще захочет хоть чем-нибудь со мной делиться.

— Тогда еще не было хранителей времени, — сказал он неожиданно, и я подпрыгнула, несмотря на то, что он произнес это очень мягко, почти неслышно на фоне шума проезжающих машин. — Кошения разрешались серафимами, как и сейчас, пока не утрясется ситуация с тобой. Мне было приказано окончить жизнь девушки, чья душа должна была умереть. Ее гордость должна была помешать ей просить искупления.

Сидя, Барнабас переместил вес с одной ноги на другую, руками он обнимал свои колени, его глаза хоть и были направлены на мусорный контейнер, но, очевидно, не видели его. Потерянное выражение на его лице пугало.

— Тогда земля была еще так свежа, — начал он и черты лица его расслабились. — Не было всего этого бетона, неба, загрязненного выхлопными газами. Как если бы энергия творения еще отдавалась эхом в горах и слышалась в жужжании пчел, или в дыхании ребенка на грани превращения в женщину, женщину настолько совершенную, что на небесах были готовы оборвать ее короткую жизнь ради того, чтобы заполучить ее душу незапятнанной.

Я подавила дрожь, боясь услышать продолжение.

— Она спала в поле. Моя Сара, — вздохнул он, его плечи расслабились, когда он со странным акцентом произнес ее имя. — Ее звали Сара, и я не видел ничего более прекрасного во всем творении. — Он опустил голову. — Им нужно было послать кого-то сильнее.

Мне хотелось коснуться его руки, но я не посмела. Как я могла, хотя бы представить что понимаю? Он рассмеялся бы мне в лицо.

— Я не мог этого сделать, — сказал он, склонив голову. — Я… решил не делать этого. Я решил… — Только сейчас он поднял на меня глаза, напугав напряженным пристальным взглядом. — Ее душа все еще была жива и прекрасна. Тогда казалось неправильным взять ее. Она проснулась, и я стоял над ней с косой наизготове [4]. Она была так напугана. Я не хотел, чтобы ее совершенная красота запомнила то уродство, с каким она покинет землю, и я солгал. Я сказал, что ей нечего бояться, и я прикоснулся к ней, почувствовал, как она дрожит. Она поверила мне. Не нужно было мне ее касаться. Я все еще смог бы сделать это, если бы не почувствовал ее страх.

Он улыбался сейчас, как от приятного воспоминания.

— То, что она поверила мне, когда я сказал, что не причиню ей вреда, поразило меня. Я не мог предать это доверие, и моя ложь стала правдой. — Барнабас прищурился и, расцепив руки, уперся ими в грязный цемент. — Второй жнец пришел завершить то, что я не смог; и я вступил с ним в бой и победил, отправил его сломленного обратно, чтобы он смог восстановиться в кузнях небес [5].

Выражение лица его было грустным, когда он смотрел на грязные улицы, видя прошлое.

— Ее судьба изменилась за один день и все потому, что я спас ее жизнь. — Он посмотрел на меня, как если бы я собиралась возразить, но я не могла сказать ничего. — Она осознала, что ее жизнь чего-то таки стоит, когда я ее спас, и ее душа возродилась. Считая себя невиновным, я отправился сказать серафимам, что судьба может быть изменена и жатву можно остановить. Они не послушали и послали третьего жнеца, пока я умолял их. Она бы погибла, если бы не ангелы-хранители, которые были с ней в тот момент. Их манило к ней. Всю ее жизнь их влекло к ее душе. — У него в глазах читалось недоумение. — Я так и не понял почему. Но сейчас я задаюсь вопросом, не для того ли чтобы сберечь ее жизнь, после того, как она спасла свою душу.

Я начала было отвечать, как вдруг меня посетила мысль, а не были ли ангелы-хранители Сары первыми в истории? Но больше меня поразило то, что он уже изменял судьбу человека, и все равно не до конца верил, что это можно повторить снова и снова. Может потому что это было такой редкостью.

Склонив голову, Барнабас посмотрел на меня; в его глазах все еще отчетливо была видна любовь к ней. — Я отказался покинуть ее, даже после того, как ее душа осталась невредима и черные крылья не смогли бы ее найти даже после смерти. За это они вышвырнули меня с небес. — Выражение его лица изменилось, стало жестче, и он запустил камешек прыгать лягушкой через парковку. — Но оно того стоило.

Я перевела взгляд на оживленную дорогу и ярко освещенный многоквартирный дом.

— Ты остался с ней на всю ее жизнь?

Послышался едва слышный звук сирен с автострады неподалеку. Барнабас улыбался любящей, нежной улыбкой, которую не помню, чтобы когда-либо видела на его лице. Он выглядит на семнадцать, и я задалась вопросом, как он справился, выглядя столь молодо на протяжении всей Сариной жизни. Но люди в те времена не жили сильно за сорок. — Да, я остался, — ответил он, по-видимому, смущаясь.

— И ты еще говоришь, что у тебя нет души, — сказала я сухо и запустила в мусорный контейнер кусочком цемента, чтобы услышать, как тот звякнет. — Боже мой, Барнабас, если душа — это то, что позволяет нам любить, то у тебя есть душа.

Он открыл рот намереваясь возразить, но остановился, его взгляд сосредоточился на противоположной стороне улицы и звуки сирен становились все громче.

У меня стукнуло сердце, и я посмотрела на часы. Почти полдесятого, но если бы были какие-то проблемы, Накита предупредила бы нас. — По-моему все нормально, — сказала я и у меня перехватило дыхание, когда сквозь шум дороги послышался звук разбитого стекла и языки пламени вырвались навстречу небу из окна третьего этажа.

— Барнабас! — закричала я, вскакивая. Я схватилась за амулет и посмотрела на улицу, как раз когда с ревом подъехали пожарные и полицейская машины. Щенячьи прелести на коврике, случилось-таки. Где Накита?!

— Ну вот, опять началось, — устало прокомментировал Барнабас и мы вышли из-за мусорного контейнера.

— Тамми не вернулась, ведь так? — Спросила я почти яростно. Я бы не вынесла, если все оказалось впустую. — Барнабас, она внутри?

— Нет. Она тут, но не в здании. Джонни тоже, — ответил он, его глаза на мгновение засеребрились когда он коснулся божественного, и у меня немного спало напряжение. — Твое предостережение, похоже, снова изменило ее судьбу — даже если и не спасло ее душу.

— У меня не было видений будущего по этому поводу, — сказала я, и мы направились в сторону оживленной улицы, вдвойне опасной в темное время суток. Тут был пешеходный переход и Барнабас повел нас к нему.

— Возможно ее душа еще в опасности, — сказал Барнабас.

— Возможно. — Мысль о том, что душа Тамми еще может быть под угрозой, не радовала.

Барнабас нажал кнопку светофора, и я переминалась в нетерпении с ноги на ногу, боролась с желанием, чтобы он просто перенес меня на другую сторону, но это было бы сложно объяснить окружающим. У нас еще есть время. Если Тамми и Джонни вне здания, то у нас еще есть время. Может сейчас она послушает меня. Если Джонни не погибнет, то она не отчается жить, так ведь?

Мои пальцы сжали амулет, и я попыталась расслабиться достаточно для того, чтобы дотянуться Накиты, если пожарные машины не были для нее достаточным знаком. Накита, подумала я, закрывая глаза перед мигающим через все шесть полос движения знаком «Стой», но крик Барнабаса заставил меня открыть глаза и прервал концентрацию. Мой мысленный призыв к Наките разбился, словно врезавшись в небеса, и рассыпался, так и не будучи услышанным.

— Черные крылья! — выкрикнул Барнабас и его глаза расширились.

Я сжала амулет сильнее, и проследила взглядом за его рукой, через дорогу. У меня затряслись коленки, и я схватилась за фонарный столб. Черные крылья. Падальщики, питающиеся потерянными душами. Если они тут, значит, вероятно, неподалеку темный жнец на охоте. И если здесь охотится темный жнец, то и светлый тоже недалеко. Черт побери, неужели Рон видел будущее и послал кого-то?

— Думаешь, они тут за кем-то другим? — прошептала я, и Барнабас мотнул головой; слизкие простыни черноты парили, как электрические скаты над многоквартирным комплексом. Со стороны они выглядели как блестящие серебристые нити, а большинство людей даже если и видели, то принимали их за ворон. Мне хотелось верить, что это совпадение, но разрывающая сердце правда была в том, что, скорее всего серафимы решили, что я достаточно уже испортила ситуацию и отправили профессионалов. И вот она я, застряла на другой стороне улицы.

Барнабас снова нажал кнопку перехода. Пожарные машины создавали определенное замешательство, и светофор не переключался. Тамми была через дорогу в толпе, с полудюжиной черных крыльев кружащих над ней.

— Барнабас, нам нужно попасть туда! — отчаянно сказала я, когда люди начали покидать свои квартиры с собаками, котами, магнитофонами и телевизорами в руках. Пожарный стоял у дверей, не давая людям возвратиться за оставшимися вещами, часть его команды вошла внутрь, чтобы помочь отставшим жильцам. И между нами все еще носились машины.

Звук взрыва заставил меня пригнуться; разинув рот я наблюдала, как огромный поток пламени охватил угол здания. — Ее там нет, — сказал Барнабас, хватая меня за руку. — Я точно знаю. Судя по ее ауре, она снаружи. Она снаружи, Мэдисон!

Это было небольшим утешением. Я осмотрела дорогу. В воздухе стоял сильный запах горящего здания и черный дым застилал звезды. У нас не было на это все времени. — Пошли, — сказала я неожиданно.

— Мэдисон! Машины! — закричал Барнабас, но я уже выкрутилась из его хватки и ступила на дорогу.

Накита! — подумала я, пытаясь коснуться ее разума, сжав мертвой хваткой амулет, когда первая машина начала сигналить и визжать тормозами; она ударилась в едущую рядом и остановилась в шести футах от меня.

Испуганная, я все равно продолжала идти вперед. Водитель закричал на меня, но зато три полосы движения остановились напуганные звуками сигналов, скрежета покрышек по асфальту и треска пластика.

Я пошатнулась, когда на вид пожарных машин и трехэтажный многоквартирный комплекс наложился образ дома Джоша на пустынной темной улице. Это была Накита. Я таки достала ее. Что она делает возле дома Джоша? Ждет его?

Он чистит зубы, Мэдисон, — скучающие мысли Накиты достигли меня; я смотрела ее глазами и она моими — настолько сильна была наша связь. — Это займет какое-то время.

Дом горит! — подумала я в ответ, но она уже полностью очнулась, видя мою реальность, в которой еще одна машина тормозила, получила удар в зад и проехала еще три фута, почти задев меня. Я почувствовала, как Барнабас берет меня под руку и отводит в сторону, чтобы угодить под следующую машину.

Мэдисон, не иди туда! кричала она у меня в голове.

Испуганная, я подумала о том смогу ли я войти в горящее здание без вреда для себя. Я была мертва. Мне не нужно дышать. Ее там нет, но там черные крылья. Накита, ты мне нужна здесь!

Я смотрела, как Барнабас нерешительно остановился у бордюра, пока я не шагнула вперед. Накита видела моими глазами черные крылья, и сквозь нас обоих пронеслась леденящая паника от воспоминаний боли, когда тебя едят живьем. Я стиснула амулет крепче. Черные крылья не могли меня видеть, пока он был на мне. Мне ничего не угрожает. Мне ничего не угрожает, черт побери! Но идти, когда они у тебя над головой было непросто.

Я в пути! — прокричала Накита и двойное зрение исчезло.

Я сделала глубокий вдох, выдергивая себя из почти-транса. Барнабас держал меня под локоток. Обернувшись на звуки у нас за спиной, я побелела. Остановившиеся машины были повсюду. Хорошо, что спасатели и скорая помощь уже была на месте. — Спасибо, Барнабас, — прошептала я, зная, что это он провел меня через это. — Накита была у Джоша. Она уже на пути к нам. Я не позволю темному жнецу убить Тамми. Не позволю!

— И я не позволю светлому жнецу прикрепить к ней ангела-хранителя, — сказал Барнабас и убрал руку. — Не в этот раз. Я спас Сару. Может, мне просто нужно приложить больше усилий. Как сделала ты.

Меня поразила сила его слов, я повернулась, не ожидая увидеть его сжатую челюсть. Он всегда поддерживал меня, но еще никогда он не выглядел таким решительным. Должно быть, так на него повлияли мысли о Саре. — Спасибо, — прошептала я, и он отвернулся, смутившись.

Мое внимание переключилось на происходящее у него за плечом, на залитых светом пожара испуганных людей, которые собирались на парковке перед домом. Я уловила проблеск амулета, и тут же потеряла его в черном едком дыму.

— Смотри, это Накита, — сказала я и зашагала к ней; у меня щипало глаза. Барнабас одернул меня.

— Это не Накита, — сказал Барнабас с тревожной гримасой. — Это темный жнец!

Мой взгляд метнулся обратно в толпу. Ничего не увидев, я снова посмотрела на Барнабаса.

— Срань, — прошептала я, чувствуя слабость в коленках. — У нас проблемы. Смотри, вон еще и светлый жнец. Что, во имя клятых небес, происходит? Серафимы знают, что я тут! Почему они вмешиваются?!

Но было очевидно почему. Я реально натворила делов, спасая жизнь Тамми. Барнабас, сжав губы, смотрел на привлекательную девушку — светлого жнеца, которая уперев руки в бока, стояла перед домом и оценивающе смотрела на огонь, еще не определив кого ей тут нужно спасти. — Это Арариель, — сказал он сухо. — Она хороша. Для нас это проблема. Прячет ангела-хранителя в кармашке. И темный жнец? Его я тоже узнал. Это Демус.

События начинали выходить из-под контроля. Очевидно, пока ни один из жнецов не нашел Тамми, и хотя мы могли ее найти по ауре, так же могла поступить и Арариель, если Рон видел будущее и передал описание своему светлому жнецу. Уверена, что благодаря серафимам, ее описание уже было и у темного жнеца. И это злило меня больше всего. Серафимы списали мои попытки ее спасти, даже не дав мне настоящего шанса. Я все еще пыталась исправить ситуацию! У них не было прав натравливать темного жнеца. Пока еще нет!

Но я теряла надежду. Это что — они совсем решили отказаться от воплощения моих идей?

— Может, у меня получится изменить резонанс Тамми, — едва слышно прошептала я, но знала, что он услышал меня, несмотря на рев пожарных машин и крики испуганных людей. — Если Рон видел будущее, то он передал описание резонанса Тамми своему жнецу, и если я смогу изменить его, она будет в безопасности.

— Ты думаешь, у тебя получится? — спросил он, и я поморщилась. — Это магия хранителей времени. Даже я не способен на такое.

— Я не знаю, но если нам удастся подобраться к ней достаточно близко, то ты, по крайней мере, сможешь экранировать ее резонанс. Но Тамми считает нас сумасшедшими и, наверняка, даст деру, как только увидит.

— Стоит попробовать. — Глаза Барнабаса засеребрились, когда он коснулся божественного. — Нашел ее, — сказал он, нагибаясь ближе, как будто жнецы вокруг нас могли прочесть его мысли. — Она испугана. Одна. Она не на парковке, а в аллее.

Он повернулся, и я проследила за его взглядом к расположившейся неподалеку складской территории, заполненной отдельно стоящими зданиями и гаражами. — Там? — Спросила его я. На улице было шумно от двигателей пожарных машин, и мигалки отбрасывали движущиеся тени на него, когда он кивнул.

— Ты видишь ее ауру? — просил он меня в ответ, и я закрыла глаза, пытаясь расслабиться в этом шуме и суматохе.

— Нет, — ответила я. — Барнабас, я не думаю, что смогу понять, как изменить ее ауру. — Я открыла глаза и обнаружила его разочарованным. — Давай доберемся вон туда и скроем ее резонанс, даже если нам придется сидеть на ней, чтобы не убежала.

Он кивнул, но когда мы повернулись, чтобы идти, я увидела отблеск амулета. Я замерла, казалось, у меня сжало грудь от вида красных волос и невысокого роста. Кроме Накиты, я больше не встречала темных жнецов, но по его неземной красоте, я знала, что это должен быть Демус. Когда я наблюдала, как он ищет в толпе Тамми, во мне разгорелся гнев. Это моя жатва.

Вздохнув, я выпрямилась. Не отводя глаз от прекрасного ангела, который выглядел, как будто только сошел с корабля из Ирландии. Он был одним из моих жнецов, и когда моя рука сжалась вокруг амулета, меня наполнила решимость. Он будет делать то, что прикажу я.

— Иди, Барнабас, экранируй ее, — сказала я, и он хмыкнул, когда проследил за моим взглядом и тоже увидел Демуса. — Я пойду поговорю с Демусом. По меньшей мере, хотя бы отвлеку его.

— Демуса? — спросил Барнабас, выглядя немного потрясенным, в то время как его взгляд метался туда-сюда. — Я знаю, что ты темный хранитель времени, но он тут по поручению серафимов. Он не будет тебя слушать.

— Черта с два он не будет, — пробормотала я. — Я его босс.

Барнабас нахмурился, и у него в глазах читалось беспокойство.

— Мэдисон…

— Не смей мне Мэдисонать тут! — выкрикнула я. — Я это просто так не оставлю, и ты тоже! Иди, найди Тамми. Спрячь ее резонанс от жнецов. Ты ей нравишься. Это меня она считает сумасшедшей. Я разберусь с этим! Убить он меня все равно не убьет!

Барнабас застыл. Нас с темным жнецом разделяли люди, они держали на руках собак и испуганных котов, кричали и артикулировали о своих жизнях, которые горели у них на глазах. Работая, пожарные пытались игнорировать их в силу своих возможностей, а полицейские пытались оттеснить их к близлежащему катку. Пространство между нами и жнецом затянуло дымом, и когда он рассеялся, Демус уже исчез.

Блин, куда он делся? Над нами пролетело черное крыло и мы пригнулись; запах гнили и роз, казалось, стал комом у меня в горле. — Мэдисон! — послышался знакомый возглас, мы повернулись и увидели Накиту, локтями прокладывающую себе путь сквозь толпу испуганных людей. — Кто наблюдает за Тамми?

Меня окатило чувством гордости. Ей не все равно. Накита беспокоилась о Тамми. Если у меня получилось заставить заботиться темного жнеца, то, возможно, эта затея не такая уж невозможная, как все говорят.

— Барнабас, — ответила я, и ее распахнутые глаза метнулись к нему, как будто спрашивая как, если он стоит возле нас. — Накита, ты займешься Арариэль, — сказала я, указывая, и моргнула, когда поняла, что светлый жнец в черном комбинезоне увидела нас, обнажила меч и насмешливо оскалилась на нас, выжидая. — Не дай ей прикрепить ангела-хранителя к Тамми, хорошо? Барнабас спрячет резонанс Тамми и защитит ее. Я поговорю с Демусом.

Накита кивнула с нетерпеливой улыбкой; она сжала в одной руке амулет, а ее меч, соткавшись из призрачного небытия, появился в другой. — С удовольствием, — ответила она, уходя и уклоняясь от пожарного, не обращающего внимания ни на что, кроме своей работы. Сильнее завоняло гарью, и я прищурилась сквозь дым, радуясь, что мне не нужно дышать.

Я еще никогда не видела столько черных крыльев; омерзительные, безмозглые твари кружили в дыму, отчего тот смахивал на нечто живое. Барнабас все еще стоял рядом со мной, с таким видом, как будто все это было заведомо провальным предприятием. Оно будет таковым, только если мы позволим этому случиться. — Может ты все-таки пойдешь, найдешь Тамми! — воскликнула я и он посмотрел на меня с болезненным выражением лица.

— Слишком поздно, — ответил он, и у меня стукнуло сердце. — Смотри.

Я проследила за его рукой и увидела Тамми; она стояла в конце одного из рядов гаражей для хранения со своей собачкой на руках и смотрела, разинув рот, на пламя пожирающее крышу ее дома. Демус был прямо за ней, в тенях, и, похоже, будто сравнивал ее ауру с чем-то, глядя серебрянными глазами. В мгновение между двумя вспышками света от мигалок, у него в руках появился меч.

Отголоском памяти колотилось мое сердце. — Демус! — закричала я, пускаясь в бег, петляя между рыдающих людей. — Нет!

Я практически чувствовала шепот перьев сквозь мою душу, когда вспоминала ощущения, которые испытала при жатве, страх, который испытываешь просыпаясь в морге, не в силах что-либо изменить, нажать кнопку перезагрузки и сделать лучший выбор. Тамми такого не заслужила.

— Мэдисон! — крикнул Барнабас, но я обогнула разозленного мужчину, который спорил с полицейским, и продолжила путь.

Демус поднял меч, планируя ударить сзади, и не обращая на меня никакого внимания. — Подожди! — закричала я, но он уже замахивался; я врезалась со всего ходу в Тамми, опрокидывая нас и ее собачку в тень между складами.

Она завопила, а ее собака начала яростно лаять, но никто на улице ничего не услышал. Не поднимаясь с земли, я посмотрела вверх. Потрясение сменилось на лице Демуса неприятным выражением. Его взгляд упал на мой амулет, и он снова поднял меч.

— Я ожидал от тебя большего, светлый жнец, — сказал он, спутав меня с ангелом.

Что ж, такое мне было на пользу, но потом его рука опустилась по дуге. Я снова вжалась в Тамми, зажмурившись и готовясь принять удар на себя. Я его переживу. Она — нет.

Но чистый звон небес потряс меня, прорезав, как показалось на мгновение, шум и неразбериху. Я приоткрыла глаза. Это был Барнабас, его меч остановил удар Демуса в дюймах от моего лица.

— Барнабас? — запнувшись, произнес темный жнец, все еще удерживая позицию. — Я думал, ты стал мрачным.

«Мрачными» они называли жнецов, которые не работали ни на свет, ни на тьму, которым не доверяла ни одна сторона. Они убивали бессистемно, или, по крайней мере, по причинам, непонятным остальным.

Ворча, Барнабас оттолкнул его назад. — Я стал.

Его голос был лишен каких-либо эмоций, и снова меня поразил образ его, стоящего надо мной, защищая меня, его плащ, сливающийся с дымом, его глаза темные и полные решимости. Ангел мщения, прекрасный и непоколебимый. Ее звали Сара, думала я, гадая, как ей удалось привить ему лучшие качества присущие людям.

Я упала на спину, когда Тамми выбралась из-под меня и рванула глубже в узкий переулок. Ее собачка, поджав хвост, пропала, затерявшись в толпе. — Тамми! — выкрикнула я, переворачиваясь на живот и хватая ее за лодыжку. Она упала, снова завопив, но зато меч Демуса безобидно просвистел у нее над головой. — Не вставай! — Прикрикнула я на нее и на этот раз она послушалась; с широко раскрытыми глазами она пропахала землю задом пока не уперлась спиной в оранжевую дверь гаража.

— Ты говорила с Шу? — спросила я. — Теперь ты мне веришь?

Не сводя глаз с Барнабаса и Демуса, она подпрыгнула, когда их мечи встретились, и снова послышался этот звук. — Ты сумасшедшая! — провозгласила она. — Придурочные психи! Что, к чертям, с вами не так, люди?!

Демус пнул Барнабаса и тот отлетел назад. Тамми разинула рот от удивления, когда Демус повернулся к ней со злобной ухмылкой. Его ярко выраженное рвение было плохим знамением. Это его мне нужно было убедить пощадить жизнь меченого? — И теперь ты умрешь! — прокричал он, бросаясь вперед.

— Демус, прекрати! — воскликнула я, вскакивая.

Я выставила руку, когда он замахнулся мечом и лезвие прошло прямиком сквозь меня. Небесная мощь наполнила и перемешалась во мне так, что у внутри посыпались искры, потом, когда признала меня родственной себе, то угасла и вернула удар назад. Я вздернула голову и глубоко вдохнула, чувствуя, как воздух полностью наполнил мои легкие.

Демус вскрикнул и, когда я посмотрела, меч лежал у его ног, а он тряс рукой и ошеломленно моргал. — Кто, во имя жемчужных пальцев ног Гавриила, ты такая?

— Я твой босс! — сказала я, все еще чувствуя покалывания от удара, и разозленная — хотя это и было приятное ощущение.

Демус наклонился, чтобы поднять меч и Барнабас толкнул его. Махая руками и ногами, темный жнец неизящно вписался в стену.

— Барнабас, прекрати, — сказала я, но жнец схватил его, растерянного и сбитого с толку, поставил на ноги, взял в удушающий захват, и развернул ко мне лицом. Ногой Барнабас подтолкнул меч Демуса ко мне. Я наклонилась, чтобы поднять его, почувствовав, как тяжелое оружие гудит у меня в руке. Думаю, он откликался на мой амулет.

— Твой босс хочет с тобой поговорить, — сказал Барнабас, его глаза прищурены от злости. — Или ты не получил памятку?

Демус сконцентрировался на мне, его искаженное лицо смягчилось, когда взгляд переместился с меча у меня в руке к Тамми плачущей где-то позади. — Темный хранитель времени? Она? — Его взгляд упал на мой амулет, его глаза расширились, и он начал ругаться на латыни. Во всяком случае, я думаю, что это была латынь.

С видом человека доказавшего свою правоту, Барнабас отпустил его, пихнув на прощанье.

— Ты — новый темный хранитель времени? — спросил Демус, залитый пульсирующим светом машин экстренных служб. — Ты же просто девчонка! Сладкие пальчики серафимов, не удивительно, что ангелы все еще организовывают кошения.

Нахмурившись, я шагнула вперед. — Это вроде как и для меня стало неожиданностью, — сказала я, радуясь что мы с ним одного роста и мне не нужно поднимать голову, чтобы посмотреть на него. — Слушай, рыжик, — сказала я, возвращая ему меч, и Барнабас скривился. — Мне плевать на то, что сказали серафимы. Ты не убьешь Тамми. Она неприкасаема. Можешь считать это экспериментом, если хочешь.

Позади меня, Тамми перестала хлюпать носом.

— Но серафимы… — начал Демус, снова переводя взгляд на Тамми у меня за спиной. Она не должна была слышать такое, но зато это поможет ей лучше понять.

— Серафимы играют нечестно, — сказала я. — Спорю, они даже не сказали тебе о том, что я пытаюсь сделать, верно? Это моя жатва, а они влезли, послав тебя, потом Рон послал Арариель, так? И сейчас тут неразбериха. Но, раз уж ты здесь, то будешь делать, как я скажу, и я говорю, что Тамми завтра утром проснется! Мы пытаемся изменить ее жизнь, а не оборвать ее.

Сказав все, что хотела, я отступила назад, чтобы перевести дух. Ну да, в этом не было необходимости, но все же.

Демус посмотрел на меня вопросительно, потом глянул на Барнабаса, чтобы понять, не шучу ли я.

— Ты не можешь изменить судьбу меченого.

Барнабас пожал плечами и я сказала:

— Конечно нет, если ты их просто убиваешь.

Тамми начала красться в сторону выхода из переулка. Барнабас двинулся остановить ее, и она захныкала, остановившись и обхватив себя руками.

— У нас получилось изменить жизнь одного человека, — сказал Барнабас. — Мы можем это повторить.

Демус забеспокоился, его оголенный меч направлен вниз. — Серафимы говорят…

— Я сказала ее не трогать! — рявкнула я. — Убери свой меч и слушай меня.

— Адовое проклятье, — пробормотал Демус и его меч исчез. — Я не могу просто позволить Рону прикрепить к ней ангела-хранителя. Ты знаешь, что происходит с людьми, которые умирают, потеряв свои души и не отыскав их снова?

Я не знала, но Барнабас, казалось, расслабился, и после быстрого взгляда через плечо, тоже убрал меч. Сунув руки в глубокие карманы, он посмотрел на горящее здание. — Она возвратит свою душу, — прошептал он.

Тамми кинулась к выходу мимо Барнабаса и ангел, вытянув руки, поймал ее. — Отпусти! — закричала она, колошматя его; он снес все удары и повернул ее так, чтобы не было видно с улицы.

— Ничего не понимаю, — сказал Демус, и я подошла ближе, надеясь, что никто из ближайшего микроавтобуса с репортерами не станет смотреть в нашу сторону. — Меченый или умирает, или получает ангела-хранителя. Выбора не дано.

Я улыбнулась на это заявление. — Демус, мы с этим прекрасно справимся. Выбор как раз там, где мы его делаем.

— Я сказала, отпусти меня! — настаивала Тамми, вырываясь. — Мне нужно найти Джонни. Я оставила его возле фонаря.

Выглядя почти развязно, Демус распушил волосы, чтобы избавиться от вездесущего пепла.

— Расслабься, детка, она спасла тебе жизнь.

Я выдохнула. Один жнец готов, остался еще один. С другой стороны, светлый жнец просто не станет меня слушать. Пожалуй, следует хотя бы попытаться изменить резонанс Тамми, раз для этого у меня выдалась минутка.

— Я сказала, отпусти! — закричала Тамми и ударила Барнабаса в голень.

Взвыв, он ослабил хватку. В мгновение ока ее и след простыл. Барнабас сделал три шага начиная бежать за ней, затем притормозил. — Ты справишься?

— Иди! — сказала я и Барнабас встряхнулся. Повернувшись, он исчез в шумной массе пожарных машин и плачущих людей. Черт, он хорошо выглядел в развивающемся плаще и горящими глазами.

Я сосредоточилась на Демусе. Он крутил в руках свой амулет, его глаза серебрились — на мгновение — и сразу же возвращались к изначальному зеленому цвету. Он был похож на новенькое медное пенни, прекрасный и золотой, как Барнабас прекрасный и темный. — Ты вообще не похож на Накиту, — сказала я, и он глянул на меня, удивив белыми зубами.

— Ну, а ты не похожа на Кайроса.

Я не могла не фыркнуть. — Слава Богу.

Я шагнула вперед, чтобы стать в проходе между двух рядов гаражей, скрестив руки на груди. И не спешила выйти из этого, в некотором роде, островка спокойствия. За пределами которого был шум, фонари, пепел, клубящийся дым и потоки воды.

— Мы потом ее скосим, так ведь? — спросил Демус. — Это просто, чтобы разозлить Рона и отвлечь Барнабаса?

Я в бессилии опустила голову и сделала глубокий вдох. Два шага назад. Беря его под руку, я повела его сквозь суматоху на улице. — Демус, нам нужно поговорить.

— Вот! — раздался пронзительный высокий возглас; мы оба повернулись, узнав голос Тамми. — Вот она! Та, которая устроила поджег!

У меня отвисла челюсть, я замерла, и Демус подался от меня прочь. Тамми стояла на свободном пятачке с полицейским и пожарным. Джонни был с ней, он прижимался к испуганной женщине, державшей их собаку. Возможно, их мать? Позади них, стараясь остаться незамеченным, стоял Барнабас. Прозвенели небеса, и я увидела Накиту, которая стояла лицом к лицу со светлым жнецом.

У меня стукнуло и замерло сердце. Она винит меня в пожаре? Я же предупредила ее!

— Щенячьи прелести, — прошептала я, чувствуя, как Демус отступил и исчез в толпе. Я повернулась, чтобы тоже скрыться, но копы были быстрее, и я обнаружила себя отдернутой и смотрящей на строгое, перепачканное сажей лицо. Боже, он был просто амбалом, и у него был пистолет.

— Она вломилась ко мне домой сегодня около полудня! — кричала Тамми, удерживаемая вторым копом. — Я вызвала полицию, но вам понадобилось три часа, чтобы приехать! Я вам говорила! Я вам говорила, а вы смеялись надо мной!

— Я не вламывалась к тебе домой! — возмущённо ответила я. — Нас впустил твой брат.

Похоже, что пожар почти погасили, но они еще никого не пропускали внутрь. Парковка была наполнена разозленными людьми и все они начинали поглядывать в мою сторону.

— Она говорила о пожаре, — сказала Тамми и коп, который держал меня, усилил хватку. — Она сказала мне, чтобы меня не было тут сегодня вечером. — Мам! — выкрикнула она. — Это она! Я говорю тебе, это она виновата! Она сказала, что будет пожар. Откуда бы она знала, если б не сама его начала!

— Ты… — начала женщина; ее страх нашел наипростейший выход. Собачка у нее на руках заерзала, и она прижала ее сильнее. — Ты спалила мою квартиру? Зачем?

Ее визгливый голос заглушил даже вой пожарных машин; я начала пятиться и уперлась в третьего копа. Блин, я окружена. Барнабас никак помочь не мог. Коп, нависающий надо мною, становился все угрюмее. — Как вас зовут, мисс?

— Я хочу, чтобы ее посадили! — кричала мать Тамми, привлекая еще больше внимания. — Она подожгла мою квартиру! Я все потеряла! Все!

Я коснулась своего сотового в кармане, думая об отце. О Боже, мне не хотелось, чтобы ему позвонили с сообщением обо мне, находящейся в двух часовых поясах от дома. — Ох, мне пора, — выдавила я, трясясь от страха.

Я дернулась, когда коп, вцепившийся в мою руку, подтянул меня ближе к себе. — Извините, мисс. Не могли бы вы пройти с нами?

— Она спалила мою квартиру! — повторяла таммина мама, начиная плакать. — У меня ничего не осталось!

У тебя все еще есть твои дети, подумала я, но не могла этого сказать. Им не понять, что жизни Тамми и Джонни почти утрачены.

— Эй! — воскликнула я, когда коп, стиснув мне руку, потащил меня прочь. — Я ничего не поджигала! У меня просто было предчувствие.

— Ага, у тебя и у твоего предчувствия — крупные неприятности, — сказал полицейский. — Сколько тебе лет? — спросил он. Они не могли допрашивать меня без присутствия родителей, если я несовершеннолетняя.

— Семнадцать, — прошептала я, представляя себе разочарованный взгляд отца. — Слушайте, мне даже нельзя здесь находиться.

Коп открыл дверь одной из полицейских машин. Тут, на обочине, было тише, все шесть полос движения перенаправлены куда-то еще. Вокруг толпы людей. — Как тебя зовут? Как мы можем связаться с твоими родителями? — спросил он.

Я заглянула в машину и залезла вовнутрь. Рот на замок и таким он останется. Я перепугалась до смерти, но все равно почти смеялась. Я была темным хранителем времени, могла останавливать время, управлять темными жнецами, и летать с ангелами, но все равно боялась. Лучше просто держаться, пока не появится Барнабас и не изменит им память, но чем меньше менять, тем лучше. Так что я ничего не сказала, глянув на копа и зная, что пощады не будет.

Он негромко хмыкнул. — Неверный ответ, — сказал полицейский и захлопнул дверь. Та издала характерный глухой стук, отрезав шум и смятение снаружи. Меня окутала теплая тишина, почти успокаивающая, несмотря на то что сидение было твердым, а места для ног мало. Снаружи громыхали пожарные машины и плакали люди, но тут внутри было тихо.

Полицейский постучал по стеклу, и я отпрянула. — Для вас же лучше вспомнить свой номер телефона к моменту, когда я вернусь, мисси, — сказал он, его голос приглушен стеклом. Развернувшись, он отошел, довольный собой.

— Здоровенный сильный мужик поставил маленькую девочку на место, — пробормотала я скрестив руки на груди и откидываясь на сидении. У меня было нехорошее предчувствие, что я пропущу комендантский час. Я наблюдала, как Тамми разговаривает с пожарным и еще одним полицейским, то и дело указывая на меня. Ее мама плакала, Джонни выглядел потерянным, поглаживая мамино колено пока та сидела на земле, покачивая на руках собачку. Барнабас наблюдал за происходящим, держась края толпы, как и Накита. Я не видела Демуса или светлого жнеца, Арариель, как назвал ее Барнабас. Может они ушли. Может все это изменило будущее Тамми.

Ага, и может у меня из ушей вырастут рожки мороженного. Если серафимы послали темного жнеца, значит душе Тамми все еще суждено было стать потерянной, и я ничего не добилась.