Чемпион. Часть вторая

Глава 9

Даже будучи пустым Мэдисон Сквер Гарден поражал своим размахом. Он был меньше по вместимости чем Саддлдом, домашняя арена Калгари Флэймз но складывалось такое впечатление что он больше и намного.

И совершенно точно он превосходил по масштабам любой каток в Советском Союзе. Я как-то подзабыл какая она, одна из главных спортивных арен Северной Америки, так что сейчас просто встал на возле бортика и любовался.

Тут же ко мне подъехал Гретцки.

— Ну что, парень. Как тебе здесь?

— Очень неплохо. Пустые трибуны, конечно, портят впечатление, но всё равно масштаб поражает.

— Думаю тебе понравится вечернее шоу, у нас в Эдмонтоне. Болельщики у моей команды одни из самых громких в лиге. Но это будет вечером, а сейчас давай поработаем.

Работа заключалась в позировании для фотографов и съёмки целой серии небольших видеороликов, которые потом, как мне объяснили американские операторы, будут смонтированы и на выходе получится целая серия рекламных роликов.

И то что шведы из JOFA хорошо подготовились к съемках говорил тот факт что чуть-ли не первым они сняли ролик про меня.

И про то как я жонглирую новой клюшкой от JOFA.

В принципе ничего нового для меня я не делал. Всё это было мне знакомо и мало чем отличалось от циркового номера в редакции Советского спорта.

За исключением того что шайб в конце было сразу дюжина, а мои руки работали намного быстрее.

Ну и, хоть это и не требовалось от меня я решил немного похулигать.

Жонглировал я в центре площадки и в это же время другая команда операторов снимала Лемье и Руа.

И когда у меня в воздухе оставалась ровно одна шайба я увидел что у них перерыв, Марио отъехал попить воды у бортика а Руа почему-то задержался.

Поэтому я опустил шайбу на лёд и медленно поехал к нему, перекладывая шайбу из стороны в сторону.

Патрик тут же понял что я хочу сделать и мгновенно вернув на голову шлем крикнул мне:

— Давай Парень, покажи что ты умеешь.

Ну ладно, сейчас ты увидишь.

Я тут же развернулся, рванул к своим противоположным воротам и уже оттуда набрал максимально возможную скорость.

Для того чтобы забросить буллит использовав спинораму!

В моём времени этот технический прием был запрещен во время исполнения штрафных бросков, и поэтому он был чуть-ли не моим самым любимым здесь.

Во время игры редко удайтся его исполнить, эффектность у спинорамы куда больше эффективности. Но сейчас, в камерной обстановке, да ещё и против одной из будущих легенд мирового хоккея!

Да, да, и еще раз да!

Моя самодеятельность понравилась всем, кроме Руа которому я забил таким экстравагантным способом, поэтому планы изменились и мой ролик тут же пересняли. Теперь после жонглирования и стрельбы шайбами по мишеням я должен был оставить последнюю и сразу же лететь выполнять штрафной бросок в ворота Руа.

Времени у меня это заняло очень немного, всё получилось снять одним длинным дублем.

Потом мы сняли несколько групповых роликов и настала пора очень утомительного фотографирования.

— Мэтт, — обратился я к Стивенсу который пока снималось видел сидел на трибунах а сейчас спустился на лёд, — а зачем снимать здесь если всё тоже самое можно сделать в студии? Там и качество выше будет и деньги наверняка можно было бы сэкономить?

— Парень задаёт отличные вопросы, — сказал Челиос, — как будто он и не комми а вполне нормальный, деловой человек. Сразу думает о деньгах. Я, например, этого тоже не понимаю.

— Всё очень просто. Философия этой рекламной компании такая что мы решили ее сделать максимально приближенной к реальности.

В кампании задействованы звезды мирового хоккея, поэтому и снимать всё надо там где их могут увидеть миллионы фанатов. На хоккейной арене а не в студии. «JOFA — естественное превосходство!» Это один из слоганов рекламной кампании.

Что ж, такое объяснение ничем не хуже чем остальные.

После фотосессии настала пора заключительной части съемок в Мэдисоне, а именно мини интервью посвященным новой экипировки от шведского производителя.

Так как всё что на мне было надето было изготовлено специально под меня, еще до того как Советская сборная отправилась в Канаду меня как следует обмерили и отправили все размеры в Швецию, JOFA и так была титульным спонсором нашей сборной и вся экипировка изготавливалась индивидуально.

Сейчас мне нужно было рассказать о разнице между старым и новым.

И рассказать мне предлагали на русском, чтобы потом наложить перевод и субтитры на нужных языках. Английском и шведском соответственно.

— Мэтт, — снова обратился я к Стивенсу, — а в чём проблема если я сразу всё что нужно скажу на английском. У меня дома же это крутить не будут. Так?

— Правильно.

— Ну так зачем делать лишнюю работу? Которая еще и денег стоит. Лучше выпишите мне премию за сэкономленный бюджет.

— А парень не промах, — засмеялся услышавший это Морелло, этот менеджер по связям с общественностью из Нью-Йорк Рейнджерс всё время пока мы работали был рядом и внимательно следил за всем что происходит, — с трудовой этикой у него всё в порядке. И работодателю хочет денег сэкономить и себе в карман положить пару лишних сотен тоже.

— Можно попробовать, — тут же согласился Стивенс.

В отличии от ранее отснятого материала здесь мне понадобилось несколько дублей. И не потому что мой английский был плох, скорее из-за того что то что я говорил не очень понравилось боссам JOFA. Но в любом случае и с этим я справился и всё было сделано.

Всего мы провели на льду Мэдисон Сквер Гарден пару часов.

Мне и в будущем нравилось играть на этой арене из-за того что здесь была очень хорошая система кондиционирования воздуха, по другому нельзя. Нью-Йорк хоть и не самый южный город Соединенных штатов, вернее совсем не южный, но в любом случае он на широте Сочи, по-моему и очень часто здесь очень жарко и очень душно. Близость к океану может сыграть здесь злую шутку и летом город буквально задыхается.

Так что вентиляция и охлаждение должны быть на высшем уровне.

В тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году с этим тоже всё впорядке. Как и с качеством льда. К сожалению на доброй половине советских ледовых арен но похуже.

Например в том же Усть-Каменогорске или в Горьком лёд такой что без слёз не взглянешь. Здесь же всё очень и очень здорово. Как у нас например в Москве или Ленинграде.

Пока мы работали мои советские ангелы-хранители решали организационные вопросы. Вернее только один вопрос, как им сопровождать меня в Канаду.

Проблема была в визе. Если мне перед Олимпиадой сделали сразу годичную, не иначе имели в виду еще и летнее турне по США и Канаде, то у моих сопровождающих её просто напросто не было.

К слову, заграничный паспорт хоть и был моим, но хранился он в Свердловском спорткомитете, вместе с документами остальных игроков. На руках загранпаспортов не было ни у кого.

Я нисколько не сомневался что проблему с полетом в Канаду в любом случае решат, так что не волновался. Слишком уж она мне казалось мелкой. В крайнем случае меня сопроводит кто-то из советского консульства.

Но оказалось что всё не так-то просто.

В итоге Иванов так и не появился на съемках и мы с ним столкнулись буквально нос к носу когда уже я сходил в душ, переоделся и вместе со всеми, делегация получилась внушительной, человек двадцать, вышел на Нью-Йоркский воздух.

— Ну что, есть новости? — спросил у своего коллеги Смирнов.

— Есть конечно, придётся нам с тобой остаться здесь. Саша один полетит в Канаду и его Эдмонтоне встретит сотрудник посольства. Он сейчас как раз уже летит туда, — дальше уже мне, — Саша, тебя в аэропорту будет ждать твой тезка Семенов Виталий Всеволодович. Он будет тебя сопровождать в Эдмонтоне. И мы очень надеемся на твою сознательность. То что ты не собираешься откинуть какой-то неприятный номер это понятно, но пожалуйста, держи ушки востро и если что-то случится в самолёте сразу сообщи Семенову. Договорились?

— Конечно, мужики. Я советский гражданин, который прилетел сюда работать, ни больше ни меньше. И меня еще в Москве так заинструктировали что можете не сомневаться, если что то всё сразу сообщу.

В общем, как говорится в одном из фильмов, которые постоянно крутили у нас на базе в Курганово «Таможня дала добро» и мы с Гретцки и несколькими представителями JOFa, включая Стивенса и самого Скотхайма отправились в аэропорт. Вернее это я думал что мы поедем в аэропорт, Ла гвардию, Имени Кеннеди или в находящийся рядом Нью-Фрк но получилось иначе.

Вереница машин приехала на какой-то частный аэродром на окраине квинса, одного из районов Нью-Йорка.

Я это понял по указателям на улицах.

Дороги, кстати, меня удивили. Я ожидал увидеть что-то что на голову превосходит наши родные просторы. Но как это ни странно в некоторых местах качество дорожного покрытия не выдерживало никакой критики. Таких участков было немного, один или два, но они всё-таки были.

Особенно это было заметно когда мы подъехали к аэродрому. Возле въезда на его территорию прямо из-под земли била высокая струя а часть дороги просто не было, она исчезла превратившись в яму наполненную водой. Водителям пришлось очень осторожно её объезжать, не идти же пешком через этот локальный дождь.

Успешно преодолев это небольшое препятствие мы въехали на аэродром.

Чтобы через десять минут подняться в воздух на бизнес джете Гольфстрим в ливрее цветов Эдмонтон Ойлерз и с эмблемой этого клуба на борту, крыльях и хвосте.

Внутри самолет был роскошным. На таких я еще не летал в этом времени.

Удобные кресла регулируются во всех возможных плоскостях, отделка из ценных пород дерева, улыбчивые стюардессы в отлично сидящей на них форме и прочие радости жизни богатых людей.

Так как у Гретцки сегодня была игра он, в отличии от остальных пассажиров не пил. В отличии от остальных пассажиров, несколько менеджеров JOFA и парочка НХЛовских чиновников тут же заказали напитки и закурили. Тут это считалось в порядке вещей.

— Алекс, — обратился ко мне Стивенс, тебе налить что-нибудь?

— Конечно нет, — тут же ответил я, — у нас, как и у вас запрещено продавать или подавать в барах спиртное если тебе нет 21 года. Я очень законопослушный гражданин и не собираюсь ничего нарушать.

— Ну как знаешь, — улыбнувшись ответил он, — и кстати, позволь познакомить тебя еще с одним пассажиром нашего самолёта, он ждёт тебя в рабочем кабинете.

— В кабинете? — удивился я.

— Да, это самолёт владельца Эдмонтон Ойлерз Питера Поклингтона. Он любезно предоставил его Уэйну и компании JOFA. И мистер Поклингтон специально заказал самолёт с кабинетом.

Красиво жить не запретишь, подумал я и поднялся со своего кресла.

Мы прошли в хвостовую часть самолета и остановились перед закрытой дверью.

Стивенс её открыл и мы зашли.

Кабинет оказался очень маленьким, впрочем чего еще ожидать. Мы же на борту узкофюзеляжного самолёта.

Мне была интересна обстановка, но когда я увидел кто меня ждал меня и Стивенса то сразу расхотел рассматривать интерьер.

Да и находиться в этом самолёте мне тоже расхотелось.

Всё дело в том что я узнал того кто сидел в кресле владельца этого кабинета.

И узнал я его не потому что о нём рассказывали перед поездкой на Олимпиаду, а потому что он был актером в одном из старинных фильмов, который я в детсве любил пересматривать. В «Крепком орешке».

— Мистер Стивенс, — игнорируя временного «хозяина» кабинета обратился я к менеджеру JOFA, — я не собираюсь ни о чем разговаривать с этим человеком. И вообще, его нахождение здесь говорит о том что это изменение планов касательно съемок было специально спланировано. Так?

— Алекс, — мой напор удивил Стивенса, — я не понимаю.

— А что тут понимать? Или вы скажете что Александр Годунов, артист балета и перебежчик бросивший свою жену ради жизни в США оказался в этом самолёте совершенно случайно? Ехал мимо аэродрома и заметив самолёт решил постучаться чтобы его в Канаду взяли? Вы так себе это представляете?

Менеджер JOFA, хотя может быть он, как говорится слуга нескольких господ, ничего не успел сказать. За него слово взял Годунов.

— Саша, — заговорил он со мной по-русски, — ты не понимаешь о чём говоришь. Меня попросили с тобой встретиться и поговорить о том чего ты по настоящему достоин. А так как два агента КГБ постоянно за тобо таскаются пришлось импровизировать.

— Для вас я не Саша а Александр Евгеньевич, — холодно сказал я, — и разговаривать мне с вами совершенно не о чем. И зря вы думаете что я не понимаю о чём говорю. Вас наверняка нанял или кто-то из генеральных менеджеров НХЛ, хотя почему кто-то, судя по тому что мы с вами на борту самолёта владельца Эдмонтона это может быть только он. Или вы здесь по заданию кого-то из руководства НХЛ, например президента Циглера. Зачем им это понятно. Уговорив меня сбежать можно заработать кучу денег, я очень хороший хоккеист, один из лучших если не лучший в мире.

Зачем это вам тоже понятно. Америка, конечно страна возможностей, вот только на всё нужны деньги и их у бывшего балеруна а ныне второсортного актера не может быть много. А так как для таких как вы деньги не пахнут, то можно и подзаработать на том чтобы запудрить мозги какому-то там русскому мальчишке. Так?

Вот только я не вы. Бежать из моей страны я не собираюсь. Так что, боюсь, не видать вам положенных таким как вы тридцати серебренников.

Годунов вскочил как ошпаренный, его бледное лицо стремительно стало покрываться пятнами.

— Что ты сказал ублюдок? — прошипел он, — я тебе сейчас зубы в глотку затолкаю за такие слова!

— Попробуй, — тут же ответил я, хватит уже выкать этому козлу, — если посмеешь. Я не только в хоккей играть умею. Если бы ты подготовился к разговору то увидел бы что я сделал с парочкой канадцев в Москве. Мне хоть и всего семнадцать но тебя, алкаша, я по стенке размажу и даже не вспотею.

— Джентльмены, — наконец-то заговорил Стивенс, — я ни слова не понимаю из того что вы говорите, но чувствую что обстановка накалилась и предлагаю разрешить всё дело миром. Алекс, — это мне, — давайте сойдемся что произошло небольшое недоразумение и сделаем вид что ничего не было.

— Если я сообщу о случившимся, сами понимаете куда, то контракт с вашей фирмой будет сразу же расторгнут и в шведское посольство будет направлена нота. После этого вы вылетите со своего места как пробка из бутылки шампанского с такими характеристиками, что вас ни в одно приличное место не возьмут.

— Я надеюсь что это останется только между нами, — тут же сказал Стивенс.

— У меня нет причин молчать и у вас нет никаких доводов чтобы меня убедить. Так что я даже и не знаю что вам ответить. До прибытия в Эдмонтон есть еще время, так что я подумаю.

Сказав это я вернулся на своё место не удостоив Годунова и взгляда и слова на прощание, много чести.

Я не собирался ничего говорить моему встречающему в Канаде. это могло иметь неприятные последствия для меня. А вот Иванову и Смирнову я всё расскажу. В таком щекотливом деле лучше быть максимально честным. Да и мужики не дураки, наверняка смогут это как-то использовать.

Мне же это лишний плюсик в личное дело, которое наверняка уже давно заведено. Уезжать я собираюсь уже после развала, но вдруг что-то измениться и можно будет это сделать раньше. Упускать такую возможность из-за недостаточно хорошей анкеты было бы глупо.

За этими мыслями я и провел оставшееся время полета. Я бы потратил его с большей пользой. например за разговором с Гретцки. Но будущий Great One заснул сразу же после взлёта, понятное дело, ему же сегодня еще играть и отдых очень важен.

Так что я промолчал весь полёт и уже приземлившись и идя на паспортный контроль я сказал Стивенсу.

— Я еще ничего не решил насчет того сообщать мне о случившимся или нет. Я решу позже.

А еще через сорок минут я был уже на арене Эдмонтон Ойлерз.