Человек без планеты

Глава 8

На следующий день, вскоре после «рассвета», ибо разницы между днем и ночью на планете, чьи небеса вечно затуманены клубящимся сиянием Туманности Громового ястреба, практически не было и время определяли произвольно и искусственно по часам, на планету прибыл долгожданный Артон со своей свитой.

Рауль с Гундормом Варлом подошли ко входу в пещеру, чтобы посмотреть, как монарх из Внешнего Мира спускается на атмосферном челноке со своего военного корабля, вращающегося по орбите вокруг планеты. Артон никогда не путешествовал без своего астролога, священника, одного-двух магов, личной гвардии и, разумеется, всевозможных офицеров и членов королевского эскорта.

Достославный Артон оказался высоким безбородым мужчиной с необъятным животом и холодной улыбкой на тонких губах, придававшей ему снисходительный вид. Сиятельный монарх был с головы до пят закутан в великолепный плащ из шафраново-желтого бархата. Он обменялся с Каани и ее приближенными приветствиями, которые были тошнотворно бурными, перегруженными цветистыми комплиментами.

Рауль отметил, что телохранители Артона, которых оказалось на удивление много, все как один были здоровенными амбалами с узкими глазами и искривленными в ухмылке губами, вооруженными до зубов, как будто собирались завоевать целый гарнизон. Глядя на то, как они украдкой бросают быстрые взгляды на посадочную площадку, замечая численность и расположение охранников и укреплений, и их заносчивое высокомерное поведение, Линтон подумал, что они скорее напоминают наемных убийц и головорезов, чем военных офицеров.

Рауль незаметно оставался в своем убежище в течение всей приветственной церемонии и покинул его, когда толпа двинулась по коридору, ведущему к залам совета, чтобы начать очень важные переговоры, от которых так много зависело. Он чувствовал себя неприкаянным, и это было очень странно, непривычно и неуютно. Не зная, чем себя занять, он вышел из пещеры к небольшому выступу, нависающему над отвесно уходящим вниз ущельем, и присел, чтобы покурить и поразмыслить.

Пейзаж вокруг походил на иллюстрацию из «Ада» Данте. Над его головой неистовое великолепие фантастической туманности простирало через все небо изумительные сияющие кольца и протуберанцы, точно разметавшееся во все стороны облако пламени от какого-то космического взрыва, навеки зафиксированное камерой в бесконечный миг яростного расширения. Все вокруг него, по обеим сторонам и в невероятной глубине ущелья под его ногами, было выжженной и разрушенной пустыней искореженных и расколотых скал, похожих на разметанные взрывом обломки.

Разумеется, на Офмаре имелась атмосфера, но воды оказалось немного, и вся она была заключена глубоко в планетном ядре, откуда ее можно было извлечь лишь при помощи глубинных скважин.

Никакая эрозия, кроме пронзительно завывающих ветров, не выглаживала этих зазубренных клыков и вздымающихся вверх пиков коричневатых и темно-алых голых скал и гор. Офмар навеки остался таким же, каким был в пору своего создания, многие геологические эпохи назад, когда фонтаны лавы и выдранные куски скал, взлетев вверх в оглушительном взрыве рождения, затвердели и остыли, образовав самые невероятные фигуры.

В далеких небесах, еле различимая на фоне сияющей дымки, похожей на гигантскую медузу туманности, слабо поблескивала крошечная тускло-красная искорка звезды, из чьих недр вырвал ее космический катаклизм.

Этот пейзаж очень подходил к его настроению.

Линтон долго размышлял и курил, пламенея копной взъерошенных завывающими ветрами волос, завернувшись в замшевый плащ, чтобы защититься от пронизывающего холода разреженного воздуха Офмара.

Его обуревало множество мыслей, и все они были мрачными.

В конце концов он поднялся, все еще находясь в плену нерешительности. Пустой желудок требовал пищи, а тело — тепла, и он спустился со своей одинокой прометеевой скалы, вернулся в просторную пещеру, где каждый шаг отдавался гулким эхом, и направился в помещение, которое делил с Гундормом Варлом.

Оказалось, что его ожидает посетитель.

— Какой-то человек хочет поговорить с вами. Он сказал, что подождет, и я позволил ему посидеть здесь, — сказал Гундер. Рауль коротко кивнул, бросив на незваного гостя любопытный взгляд.

Это был воин-рильканец с планеты Аргастра, судя по его характерной экипировке. Высокий, худощавый, смуглый, с орлиным лицом — один из множества безземельных, падких на поживу бродяг, привлеченных под знамена Каани обещаниями богатств, которые сами упадут в руки безжалостных захватчиков. Его замшевый плащ был изрядно запачкан, изорван и не слишком умело заштопан. Его одежда выглядела поношенной, ее хозяин явно не задумывался над тем, подходят ли его вещи друг к другу. Сам же он был ничем не примечательным, высокомерным и в то же время подобострастным — в общем, совершенно не располагающим к себе.

Рауль, однако, вежливо его поприветствовал, хотя говорил рассеянно, погрузившись в свои тягостные мысли о необходимости принять какое-то решение.

— Добро пожаловать к моему очагу… Разделишь со мной вино и пищу? — спросил он отсутствующим голосом.

— По чести, казар, нет. Я сыт.

Рильканец говорил на особенно простонародном и нелитературном провинциальном диалекте речи, слегка запинаясь, что, возможно, было вызвано заиканием. Линтон заметил, что его лицо пересекал старый зарубцевавшийся шрам, тянувшийся от внешнего кончика глаза вниз, к углу рта, заставляя его приподниматься. Он был отвратительно грязным. От него невыносимо воняло.

Рауль пригласил его сесть поудобнее в ярких подушках и сам уселся по-рилькански, поджав колени.

— Благодарю казара, с почтением.

— Замечательно. Может быть, ты закуришь? — спросил он, протягивая незнакомцу пачку, последнюю, как оказалось.

Незваный гость принял предложенную ему сигарилью. Судя по ширине его щербатой улыбки и легкой дрожи, пробежавшей по длинным грязным пальцам, его положение было настолько бедственным, что он, возможно, уже несколько месяцев не пробовал табака.

Некоторое время они курили в молчании. Обычай не разрешал приставать к гостю с расспросами, но в голове у Линтона крутилось слишком много нерешенных вопросов, чтобы точно следовать правилам хорошего тона.

— Мой друг сказал, ты хотел говорить со мной. Могу ли я спросить, без оскорбления, о причине твоей просьбы?

Орлиное лицо расплылось в улыбке.

— Я подумал, что ты не откажешься поболтать со старым военным товарищем, Рауль! — сказал он на имперском неоанглике.

Рауль изумленно уставился на пришельца.

— Кто ты такой, черт побери?

— Меня зовут Уильм Бардри, хотя ты знал меня под именем Пакера Секстона. Мы вместе служили на «Харел Паллдон» в шестьдесят первом, помнишь?

— Да… Да, помню. Но кто ты на самом деле? Что ты тут делаешь?

— Шпионю, как мне кажется. Когда мы служили на одном корабле, я шпионил за адмиралом. Я и сейчас тем же занимаюсь.

Рауль вскочил со своего места.

— Шпионишь за мной, да? — прорычал он. — Ты — один из дружков Пертинакса…

В голосе Уильма неожиданно прорезались командные нотки — зазвучала сталь.

— Сядь и замолкни. Только сравни меня с этой ползучей гадиной, и я тебе все зубы повышибаю!

Рауль сел обратно на свое место, и Бардри продолжил:

— Никто за тобой не шпионит. Зачем… Ты что, думаешь, что тебя считают перебежчиком или чем-то в этом роде? Да ты самый везучий человек во всем Созвездии!

Озадаченный, Рауль пробормотал:

— Везение? О чем ты, Пакер? Разве ты не думаешь, что я отступник?

— Уильм, а не Пакер.

— Ну Уильм, какая, ради Ориона, разница! Что здесь вообще про…

— Замолкни, и я расскажу тебе. Никто никогда не считал тебя предателем, кроме этой мерзкой змеи, Пертинакса, да еще его тупого толстяка-начальничка, Мэзера. Ты просто бедный сбитый с толку идеалист, какими мы все были в какой-то период. Начальник Мэзера, Брайс Халлен, на общем собрании официально опроверг все обвинения против тебя и вышвырнул эту пару из комнаты, после того как выставил их перед всеми слабоумными кретинами, какие они и есть. Не волнуйся об этом и не трать мое время на всю эту замшелую историю. Расскажи, что творится здесь.

— Но я… Ладно, расскажу, но как ты узнал, где я? И как попал сюда?

— Прилетел на корабле вместе с рекрутами на маленькую войну Каани, разумеется, как же еще. Почему, как ты думаешь, я вырядился как рильке? Что же до того, что я знал, где ты, так я этого не знал. Но поскольку ты исчез вместе с Шарлем, а он служит ей и она здесь… надеюсь, ты не думаешь, что у меня недостаточно мозгов, чтобы сложить один и один и не получить три, Линтон?

Чувствуя, как его голова идет кругом, Линтон ответил на широкую ухмылку Бардри.

— Так какие новости у тебя?

— Она предложила сделать меня шакаром всей ее армии. Если я откажусь, она отдаст жезл либо кочевнику по имени Зарканду, либо Артону, который прилетел час назад.

— Превосходно! Разве я не говорил, что ты самый везучий парень во всем вонючем Созвездии? Когда ты планируешь напасть на Валадон?

Линтон недоуменно уставился на него.

— Великий Орион, ведь ты же не думаешь, что я повел себя как предатель и принял ее предложение, да?

Бардри издал отрывистый смешок.

— Я не думал, что ты повел себя как идиот и прохлопал такой шанс. Значит, ты сказал ей «нет», да?

Линтон сердито кивнул.

— Если ты думаешь, что я поведу эту жадную орду пиратов Артона во Внутренние Миры…

Уильм обхватил голову руками и застонал.

— Нет! Я знал, что ты тупоголовый барнассиец, но не думал, что ты полный идиот! Ты отказал ей! Тебе, нищему, безземельному, бродячему изгою, предложили командовать самой лучшей армией Границы… Боже, дай мне терпения! Позволь мне рассказать тебе о ситуации, Линтон: я объясню ее тебе на пальцах. Готов? Слушай внимательно. Каждый рильке в Созвездии знает, что глупое правительство сыграло с Каани грязную шутку. Половина Границы готова встать под ее знамена. Все до последнего туземные миры в этом созвездии спят и видят, как бы начать Священную Войну против нас, вокарту — ни один из них не отказался бы от независимого правления. Они как стервятники ждут, когда же она устроит его на Валадоне. Вот. С другой стороны Туманности Громового ястреба Артон сидит на престоле, который качается, словно челнок в урагане. Половина тамошней знати жаждет его крови — из-за того, что он убил своего брата, или ввел непомерные налоги, или из-за его развратных привычек. Возможно, у него вполовину меньше мозгов, чем у карфа в брачный период, но он знает, что единственное, что способно пресечь недовольство прежде, чем оно перерастет в резню, и сплотить его непокорных вождей, — милая маленькая война, которая принесет уйму добычи и славы всем им, и в особенности ему… Еще не отключился? Молодец. И вот рядышком, на другом конце туманности от Пелейра, целый парсек зрелых, богатых, недостаточно охраняемых Граничных Миров. Он знает, что империя истощена двенадцатью годами войны, и вряд ли поднимет слишком громкий крик или станет мстить за то, что будет, как ни крути, не слишком значительным пограничным набегом. И он знает, что Пограничному патрулю не хватает людей, оружия, кораблей. Лучше не бывает. Он был бы еще большим идиотом, чем уже есть, если бы не повел флот в быстрый набег туда и обратно через Просвет, чтобы немного пощипать Омфалу и еще более богатые Внутренние Миры.

— Я все это понимаю, — возразил Линтон.

Уильм довольно кивнул.

— Тогда попытайся понять еще кое-что. Его ничто не может остановить… кроме, возможно, Валадона, который так удобно лежит во входе в Просвет и на котором расположен чудесный маленький Патрульный гарнизон с батареей планетных лазеров. Ах, как было бы восхитительно, если бы он смог устроить так, чтобы Валадон восстал и уничтожил этот гарнизон как раз примерно к тому времени, когда его флот подлетит к планете. И что же он находит, приземлившись на крошечном Офмаре, расположенном в самой середине Просвета, если не объявленную вне закона и изгнанную Каани Валадона, собирающую собственную армию и замышляющую разбить валадонский гарнизон и снова занять место на престоле. Великолепно. Как будто сам Бог Судьбы собственными руками все для него устроил. Все, что ему остается, лишь убедить Каани одолжить ему свое войско. Он может пообещать ей что угодно, это ни на что не повлияет, а ее положение не настолько прочно, чтобы отклонить его предложение. Улавливаешь?

— Вполне, — свирепо ухмыльнулся Линтон. От Бардри исходил неистовый мальчишеский энтузиазм, который он счел заразительным.

— Хорошо. Кинь-ка в меня еще одной сигареткой, и я… Замечательно! Ну вот. А здесь, как раз в центре всего, сидишь ты, терзаясь совестью и чувствуя себя благородным, как Орион, потому что отказался от самой замечательной, великолепной и блестящей возможности, которую Судьба когда-либо преподносила человеку на блюдечке с голубой каемочкой! Все еще не врубаешься? Нет, великие звезды космоса, ну что мешает тебе принять предложение Каани, встать во главе ее армии, привести ее в порядок и вбить ее в жирную глотку Артона! Он у тебя в кармане, потому что не может провести свой флот через Офмар без твоего разрешения. Даже горстка кораблей смогла бы удерживать в этом узком месте Просвета половину Вселенной до скончания веков!

— Но…

— К черту «но»! Ты остановишь наступление Артона и не только не дашь Каани развязать войну и сделать очень большую ошибку — сейчас правительство Халлена может предъявить ей не больше обвинений, чем тебе, но сохранишь мир и безопасность Геракла и не пустишь во Внутренние Миры орду жадных варваров, которые опустошат и разграбят их! У тебя есть лучший способ восстановить свою «погибшую» репутацию, чем этот, — собственноручно отразить нападающую армию и спасти целое созвездие, и все это в одиночку? Орион! Да Дайкон Мэзер локти будет кусать, когда узнает, что именно «известный смутьян Рауль Линтон» предотвратил нападение на столицу провинции. Подумай хотя бы о том, какая карьера будет светить ему или его слизкой змее, Пертинаксу, когда, после того как они выжили тебя из Созвездия Геракла и тявкали тебе вслед «предатель! предатель!», ты окажешься героическим спасителем Имперской Границы? Да все правительство отсюда до Меридиана будет смеяться над ними, и им еще очень повезет, если, когда все будет кончено, им удастся найти работу старшего помощника десятого заместителя младшего почтового клерка!

— А как же Каани? Ее недовольство вполне законно, не находишь? Халлен поступил с ней нечестно, верно? Так что, коль уж ты большая шишка на этих звездах, не кажется ли тебе, что Вице-короля можно будет убедить устроить кое-кому амнистии и, возможно, вернуть ее обратно на престол, если ты попросишь об этом?

— Я думаю…

— Плевать мне, что ты там думаешь! Я знаю. Чего бы ты ни захотел, будет твоим, стоит тебе лишь попросить об этом. Да я сам не упустил бы возможности намекнуть Халлену, что надо бы сделать тебя Администратором Границы вместо Мэзера и распустить слушок, что ты все это время действовал как секретный агент его отделения!

В мозгу Линтона медленно складывалась отчетливая картина. Он почувствовал, как его сердце бешено заколотилось, а на лице появилась полуухмылка. Бардри внимательно за ним наблюдал, почти затаив дыхание.

— Но мне пришлось бы… солгать ей. Притворяться, что я на самом деле согласен… поднять меч в ее защиту… — промямлил он, скорее самому себе.

— Солгать? Это же не будет ложью! Ты окажешь ей такую услугу, лучше которой и быть не может. Ты будешь оказывать ее «делу» такую поддержку, что больше некуда. Ты же знаешь, что у нее нет и одного шанса из десяти захватить власть на Валадоне, если правительство не захочет ее там видеть. А если она нарушит мир, устроит вооруженное нападение, то они получат вожделенный повод упечь ее в какой-нибудь занюханный замок в глуши до конца ее дней. А она слишком замечательная личность, чтобы допустить это. Слишком многообещающая и разумная правительница, чтобы позволить растратить ее дар впустую. И слишком прекрасная женщина, черт побери!.. Все, что тебе понадобится сделать, это взять на себя заботу о ее делах, как она тебя и просила. Разумеется, ты будешь делать ровно противоположное тому, чего она хочет… Но, черт побери, она ведь всего лишь девчонка. Сейчас она на грани того, чтобы сделать самую ужасную ошибку в своей жизни, и величайшая услуга, которую ей кто-либо может оказать, это удержать ее от этой ошибки. Почему, мать твою, как ты думаешь, этот старый желтоглазый пройдоха выбрал для этой работы, тебя?

Рауль заморгал. Пока еще он не успел переварить такое количество новых мыслей.

— Шарль… ты имеешь в виду, он…

— Ты мог бы побиться об заклад на свой последний мунит! Разумеется, он ее человек, до последней капли крови. Но он понимает, что она собирается сделать неверный ход. Он выбрал тебя, потому что знает: ты заинтересуешься ее делами и влезешь в них — и, будучи верноподданным и патриотичным вокарту, последнее, что ты станешь делать, — это вести армию против собственного народа, не важно, насколько подло они обошлись с тобой и насколько праведным гневом ты пылаешь против всей этой прогнившей вонючей шайки правительственных бюрократов! Он выбрал тебя, потому что знал, что ты выберешь правильный путь, — только законченный идиот способен упустить шанс повернуть армию Каани против Артона!

— Если бы я мог быть уверен… — пробормотал Рауль.

— Уверен? А как еще могло быть? Когда Омфала и Граница кишат тысячами дезертиров, настоящих гнусных предателей, перебежчиков, разжалованных и обозленных бывших офицеров Космофлота, преступников, головорезов, изгоев, отщепенцев, подстрекателей, революционеров? Великий Орион, да он мог бы сделать свой выбор, не пошевелив и пальцем. Любой из них руками и ногами ухватился бы за шанс вернуться обратно в Правительство, в Империю или в Общество… какое бы название они ни выбрали, чтобы прикрыть свои неудачи и ошибки. Но он выбрал тебя, Линтона с Барнассы, у которого преданность и служба Провинции в крови, в мозгу, в костях вот уже шесть поколений предков!

Затем последовал долгий миг тишины, когда взволнованные слова У ильма эхом отдавались в мозгу Рауля. Потом он медленно поднялся. Его лицо пылало, глаза горели, сердце было готово выскочить из груди. Видимо, он наконец пришел к какому-то решению.

— Я решил, Уильм. Я на твоей стороне.

— Хороший мальчик!

Уильм вскочил на ноги и схватил его, за руку.

— Я знал это! Я знал, что ты именно тот, кто нужен. Я правильно оценил тебя, Линтон! А теперь принимайся за дело, вломись в зал советов как законный шакар и задай этому Артону перцу. Обвини его в вероломстве, в измене своему собственному пакту, в устройстве заговора против Каани…

— Погоди минутку, Уильм! О чем ты говоришь? Я не могу заставить их проглотить такое дикое обвинение, кроме того, это раскроет наши карты и предаст наши замыслы огласке!

— Если ты не сделаешь этого, игра будет проиграна еще прежде, чем ты успеешь досчитать до двадцати! — отрезал Уильм. — Артон замышляет настоящую войну. Вне зависимости от того, заключит ли пакт с Каани или возьмет Офмар штурмом. Половина его флота болтается здесь, в Просвете, ожидая одного его слова, чтобы немедленно атаковать нас!

— Откуда ты знаешь?

— В этой давке я сумел приблизиться достаточно близко к нему, чтобы воспользоваться вот этим, — худая смуглая рука исчезла в недрах грязного плаща и появилась вновь, держа поразительно компактный крошечный жучок. — Я подозревал, что он попытается выкинуть подобную шутку. Это как раз в его духе. И, разумеется, под плащом на нем была аппаратура, достаточно большой и мощный передатчик, чтобы держаться на связи с флотом. Он думал, что ему удастся всех обмануть, потому что знал, что никто из рильке не сможет опознать механизм жестколучевого переговорника класса «земля-корабль», даже если они и увидят его!

— Но… ты уверен? Возможно, это всего лишь его средства связи со своим кораблем, вращающимся на орбите вокруг Офмара!

— Нет. На это есть переговорник в челноке, который привез его сюда. Челнок стоит в устье пещеры, чтобы Артон в случае чего мог им воспользоваться. Но я подстраховался, чтобы узнать, все ли мои корабли готовы. Я воспользовался электронной отмычкой и вскрыл замок яхты Каани, и взглянул на панель масс-детектора. Ясно, как божий день: там, в небе, примерно в пятидесяти миллионах миль по Просвету, летает столько ион-стали, что хватит на семнадцать кораблей того же класса, что и у него. Это неопровержимый факт, Линтон. Он готов нанести удар по штабу Каани, если будет в том необходимость. Но он с большей охотой уладит дело миром, получив ее добровольную подпись под соглашением. Ты можешь ворваться в зал и упрятать его в тюремную камеру. Потом мы поднимем маленький флот Каани в воздух и возьмем их силой. Лучшего шанса так все устроить не будет. Ну, что скажешь?

Линтон не стал тратить времени на слова. Его переполняла ликующая неистовая радость — началась борьба! Он подхватил свой огромный алый церемониальный плащ и цветным ураганом метнулся прочь, на ходу выхватив Эслот из ножен.

— Гундорм! Пойдем!

С Гундормом Варлом, бегущим за ним по пятам, и обнаженным мечом в руке, Линтон широкими шагами направился по коридору с такой скоростью, что его плащ развевался, как парус. Его голова была высоко поднята, а сердце радостно пело: конец бездействию!

Перед входом в зал советов он столкнулся с ошеломленным стражником, который изумленно уставился на обнаженный меч, а потом на сверкающие глаза Линтона.

— Объяви, что пришел шакар Линтон, и дай мне пройти!

Что-то в его звенящем повелительном голосе заставило стражника вытянуться и отдать честь. С оглушительным треском двери распахнулись настежь, заставив членов совета повернуть изумленные лица к двоим, стоявшим в дверном проеме.

— Дорогу Шакару Лин-тону! — прокричал стражник.

Началось!