Часовой механизм

Глава 8. Дом для куклы

Абигейл встряхнула пуховку из лебяжьего пуха и в воздухе заплясали невесомые частицы, переливающиеся на свету подобно мельчайшей бриллиантовой крошке. Эти румяна изготавливали из жемчужин, растворенных в кислоте, а затем добавляли красный кармин — краситель из перетертых редких жуков кошенили для насыщенного оттенка. Так сказала Салли, когда принесла их в золоченой коробочке, перевязанной атласной лентой. Вывод из ее слов можно было сделать только один — стоили румяна очень дорого. Как, впрочем, и все, что дарил Ланфорд.

Лебяжий пух нежно окрасил щечки и сделал Эбби почти неотличимой от хорошенькой фарфоровой куколки, сидящей на игрушечном диванчике в углу комнаты. Такие же золотистые кудряшки у лица, белоснежная кожа, и светло-коралловое, в оборках, выходное платьице. Новые покои были ей подстать — щедро украшенные позолотой, розовым мрамором и лепниной. Абигейл вздохнула и подняла взгляд к расписному потолку, где в облаках порхали стыдливые амуры.

В поезде месье Броуди ясно дал понять, что люди из корпорации Вестона желают ей смерти. К чему теперь продолжать эту игру, с манерными речами и сантиментами, будто ничего не изменилось? Этого Эбби никак не могла понять. Еще покровитель велел слушаться. И она слушалась, не задавая вопросов. Однако обман мерещился теперь повсюду, не оставляя ни на секунду. Особенно в новом доме.

В четырех комнатах, выделенных ей, мог уместиться весь особняк отца из деревеньки Лан-Лаин. Кроме невероятных размеров спальни, здесь были туалетная комната, гардеробная, кабинет, личная столовая и салон для приема гостей. А последних обнаружилось немало. Кроме Катарины Соланж, заезжавшей каждый день на чай, заходили Ланфорд с Орсоном и Марлоу, а так же люди, подосланные им — модистки, парикмахеры, аптекари и танцмейстеры.

Расписание дня Салли составляла таким образом, чтобы Абигейл не оставалась ни на минуту наедине с собой — будто это могло спровоцировать появление нежелательных мыслей. Сбежать было нельзя. Покои находились на третьем этаже, под окнами — колючие розовые кусты, заново высаживаемые садовниками каждый третий вторник.

Она закрыла румяна и вернула их на туалетный столик. Перед зеркалом в несколько рядов выстроились пузырьки, флаконы, баночки с духами и косметикой. А на комоде неподалеку лежала сверкающая серебром защитная маска, в которой ее приволокли сюда, точно в наморднике, сняв с поезда на конечной станции.

С чувством безысходности Абигейл вспоминала последние дни на «Виктории». Она так и просидела в своем купе, навещаемая лишь Салли и Ланфордом. Много плакала и почти ничего не ела. Тогда ей было страшно, а теперь стало почти все равно. В день прибытия в Кору горничная собрала ее вещи, затем неожиданно для всех пришел Марлоу. С кривой ухмылкой он сообщил, что не держит зла за обман и происшествие в багажном отделении, и надеется на плодотворное сотрудничество.

Когда состав остановился, Абигейл вышла на перрон под руку с ним и Ланфордом. Вместе они сели в экипаж, запряженный механической лошадью, и направились сюда, в район Свифт-Гарден. Больше она с Марлоу не встречалась. Этот факт радовал ее теперь даже больше, чем все подарки.

Поднявшись из мягкого кресла, Эбби потянулась до хруста в суставах, и не торопясь прошла из спальни до салона, под мерный гул воздушных фильтров, размещенных под потолком. Заточение в богатом доме казалось ей почти приятным, но невозможность размять ноющие мышцы становилась все более тягостной. В деревне она каждый день бегала с поручениями от гувернантки Рины и отца — то до бакалейной лавки за покупками, то на поля, чтобы доставить запасные детали для машин. Теперь же, после недельного путешествия на поезде, она чувствовала себя болезненной и слабой — как полагается настоящей леди.

Салли появилась с точностью до секунды — Абигейл проверила по новеньким наручным часам, сверкавшими драгоценностями вместо цифр. Распахнув двустворчатые двери, горничная возглавляла колонну пяти молоденьких служанок — они несли скатерти, столовые приборы, и серебряные подносы, накрытые блестящими колпаками.

— Достаточно румян, Салли? — спросила Эбби, пока девушки относили все в столовую. — Платье не помялось?

— Сегодня все как нужно, мадемуазель, — кивнула Салли. — Одна из моих подопечных шепнула мне, будто в разговоре с месье Броуди вы назвали меня «горничной». Это так?

— Может и так, Салли, — пожала плечами Абигейл.

— Попрошу называть меня отныне камеристкой, и не портить мою репутацию в глазах слуг, — поджала губы девушка. — Камеристка — это значит старшая горничная, которая прислуживает хозяйке дома.

— Я знаю, что означает это слово, Салли.

«Камеристка» едва заметно нахмурилась и подала знак одной из служанок. Та принесла большую коробку из голубого картона и протянула ее Абигейл.

— Месье Броуди не хочет, чтобы вы чувствовали себя здесь одиноко… — сказала Салли. — И выражает надежду, что вы будете чаще улыбаться.

С равнодушным видом Эбби подняла крышку, ожидая увидеть внутри очередную безделушку или куклу, но в коробке оказался живой котенок, с белоснежной шерсткой и любопытными голубыми глазками. Охнув от удивления, она осторожно подняла его и прижала к груди. Пушистый малыш звонко пискнул и тут же замурчал. Улыбка сама выступила на лице узницы. Все-таки Ланфорд умел пробивать дорогу к ее сердцу, всеми доступными способами.

Спустя несколько минут, когда прибыла Катарина, они все вместе расположились в столовой — круглый стол там уже был накрыт на две персоны.

Мадам Соланж, одетая сегодня в бежевое платье с гобеленовой вышивкой, не сводила изумленных глаз с котенка. К неудовольствию Салли, он лакал сливки прямо из фарфорового блюдечка возле тарелки Абигейл.

— Теперь я готова поверить любым слухам, — жеманно протянула Катарина, пока хозяйка разливала чай по чашкам. Сделать это, не пролив содержимое на белоснежную скатерть, оказалось непросто.

— Каким, например? — поинтересовалась Абигейл, убирая наполовину опустевший чайник в сторону. Она раздумывала, что взять с хрустальной этажерки — бисквит с клубникой и сливочным кремом, фруктовый пирог или сэндвич с фуагра? Еще там были кокосовые шарики, тоже довольно вкусные, но уже немного надоевшие.

— Например тем, в которых утверждают, будто месье Броуди в тебя влюблен, — промурлыкала мадам Соланж. Рука Эбби, потянувшаяся было за бисквитом, замерла в воздухе.

Катарина насладилась изумленным видом собеседницы и продолжила, как ни в чем ни бывало:

— После такого подарка я в этом уверена. Котенок в Коре… Домашних животных здесь не было со времен Великого Мора. — Маркиза положила на тарелку маленький треугольный сэндвич и отпила чай.

— Ланфорд рассказывал мне о том, как в тот год погибли животные. Но в этом особняке стоят отличные фильтры, не хуже тех, что были на «Виктории», — проговорила Абигейл. Ее щеки все еще пылали от внезапных слов подруги. Но в этом была вся Катарина — она любила наносить точные, колкие удары и любоваться произведенным эффектом. — Этому малышу здесь ничего не грозит.

— В моем особняке таких хороших фильтров нет. Да и мой муж не состоит в верхах корпорации, — заметила мадам Соланж с нескрываемой завистью. — Зато у меня есть два пса-автоматона. Две гончие, изготовленные Вестоном по специальному заказу. Можно я… поглажу твоего котенка?

Абигейл улыбнулась и положила на тарелку бисквит и кокосовый шарик.

— Конечно, можно, — сказала она. — Когда я жила в деревне, у нас тоже был кот. Месье Джинглс, так его звали. Он был уже старым, совсем не ручным, и гулял где хотел. Завести котенка мне не позволяли…

— Вот она — прелесть пасторальной сельской жизни, — манерно вздохнула Катарина, осторожно касаясь пальцами белоснежного меха малыша. Она провела рукой по холке, почесала котенка за ушком и заулыбалась. Эбби поняла, что видит такую искреннюю эмоцию на лице подруги впервые. — А ты так и не рассказала, почему решила сменить имя. Хотя «Мари» мне нравилось больше, «Абигейл», на мой взгляд, звучит аристократичнее.

— Я хотела начать в Коре новую жизнь, — протянула Эбби, глядя как котенок разваливается на скатерти, подставляя для поглаживаний розоватый животик. — Но мне не позволили.

— А как ты хотела, ведь ты же девушка. Незамужняя девушка в строгом, патриархальном мире, — насмешливо проговорила мадам Соланж. Она подхватила котенка, поднесла к своему и лицу и поцеловала его в нос. — Какое же, все-таки, чудо!

Когда чай был допит и закуски съедены, Абигейл предложила подруге прогуляться по особняку.

— Можешь взять с собой котенка, если хочешь, — добавила она, видя, что Катарина ни на секунду не выпускает питомца из рук. Маркиза играла с ним, нежно гладила и шутливо тискала. Малыш, кажется, был в восторге от подобного внимания.

Когда они вышли из покоев в широкий коридор, освещенный газовыми лампами, котенок задремал под шелест пышных юбок и цоканье каблуков по паркету. Горничная Салли сопровождала их, держась на почтительном расстоянии позади.

— Твои комнаты, конечно, чудесные, но сам особняк мрачноват, — сказала мадам Соланж, обводя взглядом темные, старинные картины и сеть медных вентиляционных труб под потолком. — Вспомнить хотя бы его историю.

— Какую историю? — спросила Абигейл, сворачивая за угол в светлую галерею с высокими окнами и зеркалами — она вела к парадной мраморной лестнице.

— Этот особняк был построен в прошлом веке и первая семья, занимавшая его, умерла в одну ночь. А несколько лет назад здесь жила молодая вдова леди Латур. С ней произошел ужасный случай, — Катарина облизнула губы, подкрашенные розовым, — Хитроумные грабители, притворяющиеся благопристойными людьми, втерлись к ней в доверие и вынесли все подчистую. Драгоценности, дорогую мебель, даже некоторые предметы декора. А затем — исчезли, оставив ее без денег, зато с огромными долгами бывшего мужа. Иного выхода, кроме как разбежаться посильнее и прыгнуть с крыши, она найти не смогла.

— Так уж и прыгнуть? — поразилась Эбби. — А что же ее родственники и друзья?

— Она была сиротой, а друзья, узнав о ее наивности, от нее отвернулись. Вот и нашелся только один выход. Что же еще делать в подобной ситуации воспитанной девушке, оставшись без средств к существованию?

— Она могла пойти работать, — пожала плечами Абигейл. Катарина насмешливо фыркнула и остановилась.

— И какую же работу могла найти красивая, молодая, но абсолютно нищая девушка без образования, особых умений, и без связей? — спросила маркиза, когда Эбби на нее оглянулась. — Это Кора, Абигейл. Не будь наивной, как та вдова, это не приведет тебя ни к чему хорошему. И никому здесь не доверяй, даже друзьям.

Прижав сонного котенка к груди, Катарина пошла вперед. А Эбби думала о том, как сильно трезвая маркиза отличается от той капризной и легкомысленной красотки, которой она казалась в поезде.

Они спустились по парадной лестнице на второй этаж и уже планировали попросить Салли принести защитные маски, чтобы выйти на террасу, ведущую в сад, как из южного крыла показался сам Ланфорд Броуди. Он был одет в серые брюки и белую рубашку, что для него означало выглядеть просто, по-домашнему.

— Мадам Соланж, — сдержанно улыбнулся Ланфорд. — Вижу мой подарок для Абигейл пришелся вам по вкусу.

— О, мистер Броуди, вы знаете, я бы все отдала за то, чтобы вы подарили мне такого же, — кокетливо наклонила голову набок Катарина. — Жаль Абигейл не ценит того, что вы для нее делаете!

— Надеюсь, милая Катарина, что вы все же ошибаетесь насчет своей компаньонки, — с легкой усмешкой проговорил мужчина. — Ведь так, мадемуазель Абигейл?

— Думаю, что ошибается, месье Броуди, — включилась в привычную игру Эбби. «Он влюблен в тебя» — вспомнила она слова подруги и вновь почувствовала, как краснеет.

Ланфорд распорядился подать в гостиную на первом этаже шампанское, и так они провели еще четверть часа — за пустым флиртом и праздной болтовней. Когда пришло время расставаться с котенком, Катарина чуть не плакала. Заметив встревоженный взгляд Эбби, она вовремя перевела все в шутку, и легкой походкой покинула особняк. Должно быть, маркизе было очень одиноко в своем доме, без детей, друзей и питомцев. С одним лишь мужем, для которого она не представляла никакого интереса.

Салли провела Абигейл в ее покои, где в салоне уже ждал аптекарь. Он принес последний заказ — специально изготовленные крема для тела, а так же соль и масло для ванны. По его заверениям, эти средства должны были превратить ее бледную кожу в сияющую и бархатистую, так, что любая принцесса позавидовала бы.

В уборной комнате, располагавшейся позади гардеробной, стояла большая медная ванна с эмалированным вкладышем. Вода в нее подавалась уже горячей из большого бойлера, оснащенного газовой горелкой. Нагреваясь, он грохотал и фырчал, всегда пугая Эбби как в первый раз. В деревне Лан-Лаин о таких новшествах не знали, и пользовались переносными ваннами, воду в которые приходилось таскать обычными ведрами.

Абигейл смешала черную соль с маслом плюмерии и флердоранжа — тропических цветов, привозимых с островов Куантаис, а затем высыпала все в воду. Проверив ее температуру градусником, она вновь отваживалась забраться в эту странную «газовую ванну». Аптекарь не обманул — аромат масел и вправду показался приятным, непохожим ни на один другой. Время, проводимое в этой комнате, с розоватой мозаикой на стенах и большим полукруглым окном, занавешенным белыми шелковыми портьерами, стало для Эбби самым любимым. Салли не заходила сюда, ожидая хозяйку в гардеробной, и можно было думать о чем угодно. Например о том, чтобы как-нибудь улизнуть из особняка и отправится на поиски брата. Мечта о том, чтобы вновь увидеть лицо Демиана стала совсем призрачной, и почти недостижимой. Что же он мог украсть? Чем так насолил корпорации, что они взяли ее вместо него в заложники?

Да и образ далекой деревни Лан-Лаин становился в голове все размытее. С трудом можно было представить, как отец, прочитавший прощальное письмо, бросился на поиски дочери. Скорее всего, он просто вздохнул, как делал это всегда, когда был чем-то расстроен, и вернулся к своим механизмам. Так он отреагировал на пропажу Демиана.

Брат исчез ночью из общей спальни, так тихо, что даже Абигейл не проснулась. Утром мама плакала и винила себя в произошедшем. Тогда было не понятно, в чем кроется ее вина. Но теперь можно было подозревать, что в этом замешано темное прошлое Элизабет Шерри и таинственный проект «Сент-Эрис», бумаги о котором хранились в багажной ячейке Марлоу. Стоило попытать счастья, расспросив об этом Ланфорда за ужином.

Когда Салли принялась требовательно стучать в дверь, Эбби решила, что так и сделает.

Стоило ключу повернуться в замке, и горничная с привычным рвением взялась на дело. Она растерла Абигейл дорогими кремами, завернула в большое полотенце и отправила в спальню — отдыхать. После получасового сна распорядок дня начался заново.

Заключенную одели в новое платье — теперь в небесно-голубое, причесали, накрасили и велели ждать нового посетителя.

Сидя на диване, Эбби с тоской смотрела на большой кукольный дом, стоящий в углу. В нем все было как настоящее — целых три этажа с паркетом, обоями и меблировкой. На столах стояла игрушечная посуда с игрушечной едой, в игрушечных шкафа — игрушечные книги, а игрушечные кровати заправлялись игрушечными, но мягкими пуховыми одеялами. Все это подарил ей Ланфорд, после того, как она вскользь упомянула о том, что в детстве у нее были только тряпичные, самодельные куклы.

Теперь, глядя на фарфоровых красоток, сидящих за столом, и понарошку пьющим чай, Абигейл поняла, что ничем от них не отличается. Она — точно такая же кукла, живущая в кукольном доме. Ее привезли и поселили здесь, в облачно-розовом царстве, наряжают, нежат и балуют. Вопрос был только в одном — что произойдет, когда «хозяева» с ней наиграются?

В комнату вошел танцмейстер, чтобы провести очередной скучный урок бальных «па». Живя в деревне, она редко выбиралась на званые вечера, а если и выбиралась, то там танцевали лишь мазурку и кадриль. Других танцев Абигейл не знала, до того момента, как месье Броуди не захотел научить ее. Но и теперь она не особо желала танцевать, как пойманные птицы не желали петь в клетке.

Обучение закончилось к вечеру, и Салли ненадолго оставила Эбби одну, чтобы та поправила макияж и прическу. А затем вернулась, чтобы проводить хозяйку в крыло, где располагались покои Ланфорда. Ужин должен был состояться в его личных покоях.

Вместе они прошли знакомым маршрутом по галерее, в зеркалах которой причудливо отражался свет газовых ламп, спустились на второй этаж и оказались на половине месье Броуди. Стены коридора здесь обрамляли темные деревянные панели и изумрудная парча.

Сколько всего у покровителя имелось комнат, Абигейл не знала. Большая часть дверей была закрыта, а вездесущая Салли не позволила бы свершиться неуместному проявлению любопытства. Поэтому для пленницы существовал лишь этот длинный коридор, заканчивающийся гостиной с камином и картинами, изображавшими боевые сражения. Далее шла короткая анфилада, окна которой выходили в город. Оттуда можно было полюбоваться на Адамант-стрит — широкую улицу, вымощенную белым камнем. Даже сейчас, когда стемнело, на ней было многолюдно. По тротуарам центральной аллеи, в свете газовых фонарей прохаживались богатые леди и джентльмены в изящных защитных масках, а по обе стороны от них проезжали богато украшенные экипажи, запряженные механическими лошадьми.

Наконец, горничная распахнула дверь в столовую Ланфорда — небольшую квадратную комнату, с большой золоченой люстрой и камином в углу, а затем удалилась. Стол здесь, как и в комнате Эбби, был круглым.

Покровитель, облаченный в серый смокинг, уже ждал ее, стоя у окна. Заметив появление гостьи, он передал недокуренную сигару лакею. Абигейл нахмурилась, поняв, что слугой был не Орсон, а другой мужчина. Не осмеливаясь радоваться этому преждевременно, она села за стол, пребывая в некотором замешательстве. Своим неприятным видом и наглым поведением валет месье Броуди подпортил ей немало ужинов, которые могли стать весьма приятными в его отсутствие.

— Ваш учитель сказал мне, что вы делаете успехи в фигурах контрданса, — сказал Ланфорд, присаживаясь за стол и расстилая салфетку на коленях.

— Это тоже самое, что кадриль. В деревне ее очень любили, — ответила Эбби, бросая короткий взгляд на нового лакея. Его лицо оставалось отстраненно-равнодушным, и к ее присутствию, и к ее словам.

— И все же, меня радует, как легко вам дается обучение, — мягко заметил мужчина. — Вижу, вас заинтересовал мой новый слуга?

— Я… лишь хотела поинтересоваться, куда исчез Орсон, — тихо проговорила Абигейл, смутившись. Она не хотела, чтобы покровитель узнал, что она недовольна нанятыми им людьми.

— Он ненадолго отбыл по делам корпорации, — спокойно сообщил Ланфорд, принимая из рук молчаливого лакея бокал белого вина. На секунду отойдя до бокового столика, слуга подал вино и гостье.

— Выходит, он и ваш валет, и служащий корпорации одновременно? — спросила Эбби, осторожно принимая бокал за тонкую ножку. Свет, проступающий сквозь тонкие грани хрусталя, бросал на скатерть яркие отблески.

— Проще называть его моим личным помощником, — усмехнулся мужчина. Абигейл слегка улыбнулась в ответ на эти слова, радуясь про себя о том, что сегодня наконец сможет расслабиться и поесть спокойно.

За первым блюдом — белым супом с курицей и горошком, они обсуждали сегодняшний приезд Катарины и ее привязанность к котенку.

— Вот что происходит с женщиной в бездетном браке, — сказал Ланфорд, окуная в густой суп кусочек обжаренной в масле гренки. — Ослепительная красавица на балах, мечта любого кавалера. А на самом деле — одинокая страдалица, топящая грусть в шампанском и интрижках.

— Я подумала сегодня о том же, — кивнула головой Эбби. — Хотела бы я знать, почему она выбрала себе именно такого мужа…

— Катарина — дочь владельца «Вестника Коры» — крупнейшего газетного магната и моего делового партнера. Он хотел отдать ее замуж за Марлоу, но она отказалась и поступила ему наперекор.

— За Марлоу! — воскликнула Абигейл, забыв о хороших манерах. — Да кто же, в здравом уме, согласится…

— Милая Абигейл, — рассмеялся Ланфорд. — Конечно, нехорошо потешаться над своим коллегой, но здесь я с вами соглашусь. Он совершенно не умеет общаться с женщинами, в отличие от меня.

Почувствовав на себе его откровенный взгляд, Эбби вновь покраснела и опустила глаза. Положение спас лакей, забравший тарелки из-под супа, и принесший горячее.

Перед гостьей появилась большое блюдо с лобстером на зелени. Такое кушанье было популярно в ее деревне, располагавшейся возле моря. Так же как и здесь, там его запекали со сливочными маслом, чесноком и петрушкой, а затем щедро сдабривали лимоном. Эбби очень его любила, но сейчас ей трудно было проглотить даже кусочек — так сильно билось ее сердце.

«Некоторые утверждают, будто месье Броуди в тебя влюблен» — вновь звучали в ее голове слова Катарины.

— Для чего вы привезли меня сюда, Ланфорд? — осмелилась спросить Абигейл, для храбрости вновь хватаясь за ножку бокала.

— Я уже говорил вам о причинах, — пожал плечами мужчина, подцепляя белоснежное мясо на вилку. — Чтобы в Коре с вами не случилось какой-нибудь неприятности. После того, как я спас вас от толпы бедняков, я чувствую… некую ответственность за вашу судьбу. И не могу позволить вам бродить по трущобам, в поисках брата-преступника.

— Но ведь вы держите меня здесь взаперти…

— Ну что за глупые мысли, Абигейл? Вы можете гулять по особняку и по саду, — заметил Ланфорд. — А если желаете пройтись по городу, по крайней мере, приличным его районам… Сообщите мне, и я с радостью составлю вам компанию. В крайнем случае, можно попросить об этом Катарину или Салли. Вы здесь не пленница, а гостья. Вы же сообщили об этом в письме своему отцу?

Эбби пристыженно вздохнула и отпила глоток вина. Будто бы прочитав ее мысли, покровитель усмехнулся.

— Вы до сих пор не написали ему, не так ли, Абигейл? — спросил он, пристально глядя на нее. — И кто кого загоняет в клетку?

— Простите меня, — прошептала Эбби. — Мне стыдно за то, что я могла про вас плохо думать. Но то, что вы сказали о корпорации и о моем брате… А еще, если бы вы позволили мне прогуляться одной, хотя бы по саду, без этой Салли…

— Хорошо, я передам ей, чтобы она поубавила свое рвение в работе, — насмешливо проговорил Ланфорд. — Я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома.

— Но… почему вы этого хотите? — не успокаивалась Эбби — она твердо решила все выяснить.

— А как вы думаете, Абигейл? — спросил мужчина, и его темные глаза сверкнули в свете ламп. — Уверен, вы сами порой не замечаете, насколько милы и очаровательны. Вы краснеете из-за всего подряд, скромны и не избалованы мужским вниманием. Это удивительные качества, которых не встретишь в высшем свете Коры. Вы отличаетесь от всех знакомых мне девушек, и это стало ясно еще при первой встрече в поезде. Скажите… Я нравлюсь вам?

Сердце Эбби словно подпрыгнуло в груди и забилось сильнее прежнего. Она отвернулась, обдумывая услышанное. Никто и никогда не учил ее разговаривать с мужчинами на подобные темы. Правил приличия для таких ситуаций она не знала.

— Нравитесь, — проговорила она.

— В жизни каждого человека наступает момент, когда вопрос одиночества встает слишком остро, — тихо произнес он и отчего-то показался грустным. — Особенно актуальным он становится под конец.

— О чем вы говорите, Ланфорд?

Мужчина невесело усмехнулся и попросил у слуги сигару. Лишь закурив, он ответил:

— Вам не зачем знать о том, чего еще может и не случиться, милая Абигейл. Но я рад слышать о том, что мои чувства к вам взаимны.

Он накрыл ее ладонь своей и несколько мгновений они сидели в тишине, прерываемой лишь потрескиваем дров в камине и легким шипением тлеющего табака. После настало время для десерта — летних груш в шоколаде. К нему подали искристое шампанское, а разговор стал более непринужденным и обыденным.

От ужина у Эбби остались противоречивые чувства. Об этом она думала, когда лежала в своей мягкой постели, не в силах заснуть. Ланфорд буквально развеял все ее страхи и признался в своих чувствах (чего она так страшилась, и в тайне надеялась), но между ними еще осталось что-то неоговоренное. Важная тема, ускользнувшая из ее внимания.

Возле кровати послышалась возня, и милый питомец вскарабкался по одеялу наверх. Абигейл рассеянно погладила котенка по голове. Сегодня она надеялась поговорить с Ланфордом о бумагах Марлоу, но, неожиданно для себя, получила ответы совсем на другие вопросы…

Котенок теплым комочком свернулся возле ее шеи и тихо мурлыкал, пока она не уснула.

Утром, поднявшись необычно поздно, Эбби почувствовала себя окрыленной, с желанием полюбить и обнять весь мир, чего с ней не происходило уже очень давно, с тех самых пор, как не стало Демиана. Кто знает, может теперь сам Ланфорд решится помочь ей в поисках? Она убедила бы брата вернуть похищенную вещь, если покровитель пообещал бы простить его. Эта новая мечта казалась очень наивной и даже детской. Но кто знает, что ждет их всех впереди?

Салли принесла ей роскошный букет южных цветов, ярких, как радуга, которой уже много лет не видели в Коре, и прямоугольную коробочку, перевязанную летной. В ней лежали печенья, покрытые разноцветной, ажурной глазурью, съедобным бисером и шоколадом. Абигейл распорядилась поставить цветы в вазу на комоде, принести сливок для котенка и горячего какао к печеньям. Так она и позавтракала в спальне, хрустя изысканным лакомством и играя с котенком ленточкой от коробки.

Решив проверить, выполнил ли Ланфорд свое обещание, Эбби попросила горничную принести ей свежую газету.

— Я собираюсь прочитать ее во время прогулки в саду, — добавила она. — А ты пока можешь принести чемодан моего отца из чистки.

— Как будет угодно, мадемуазель, — кивнула Салли. — Но ваш чемодан, боюсь, еще не готов.

— Что значит «не готов»? — нахмурилась Абигейл. Чемодан, как и отцовский цилиндр у нее отобрали по приезду сюда для того, чтобы «починить их и вычистить». Горничная обещала, что они станут как новенькие. Но без любимых вещей, напоминающих о доме, их хозяйка чувствовала себя не совсем спокойно.

— Ваш чемодан очень старый, мадемуазель, — пролепетала служанка. — Нужно еще несколько дней, чтобы привести его в опрятный вид.

— Только не очень уж старайся, Салли, — смягчилась Эбби. Что ж, для начала ей хватит и простого разрешения гулять в одиночку.

Горничная выбрала из гардероба прелестное светлое платье в крупную клетку, и длинный кейп мятного оттенка. После всех приготовлений, Абигейл натянула белые перчатки до локтя, терпеливо подождала, пока Салли застегнет застежку защитной маски, взяла газету и отправилась вниз.

Она спустилась по мраморной лестнице на второй этаж и вышла на террасу. Сделав несколько шагов по гранитной плитке, она неуверенно оглянулась, чтобы проверить — не увязалась ли за ней горничная. Но Салли нигде не было, и Эбби вздохнула с облегчением. Ланфорд не соврал.

Сегодня было на редкость прохладно. Ветер колыхал верхушки старых деревьев, чьи ветки были совсем голыми, как зимой. Новые растения, привозимые сюда регулярно, чтобы радовать месье Броуди зеленью и красочными цветами, не могли прожить здесь и месяца. Причина была одна — все тот же воздух, которой отравлял жизнь горожанам и животным. Абигейл прошла до конца террасы и облокотилась на мраморный бортик, глядя вниз, на редкий сад и старый фонтан, в чаше которого плавали увядшие листья. Аллеи и клумбы заканчивались высоким забором, скрывавшим земельный участок от глаз любопытных прохожих. Идея прогуляться здесь была не лучшей, и хорошее настроение, согревавшее ее всего час назад, стало рассеиваться.

Это гнетущее ощущение серости мира было главной особенностью Коры. Оно же стало первым впечатлением, когда «Виктория» приближалась к вокзалу, минуя промышленные зоны и районы бедноты. Эбби, прилипшая было к окну купе, осталась разочарованной — столица показалась ей мрачной, темной и грязной. Позже она поняла, что вся яркость и блеск здесь скрывались внутри богатых домов, и снаружи делать было совершенно нечего.

Вздохнув, она спустилась к фонтану, прошлась по гравийной дорожке и присела на одну из мраморных скамеек. В ее руках по-прежнему была газета — Абигейл старалась следить последними новостями.

По развернув ее, и пробежавшись глазами по верхней строчке, Эбби сердито пождала губы — газета оказалась трёхдневной давности. Вот чем решила отомстить ей противная горничная! Об этой черте прислуги Салли так же стоило поговорить с Ланфордом.

Но делать было нечего — можно было прочитать и этот выпуск. Выяснилось, что его Абигейл еще видела. Главная статья — «ПРАВЛЕНИЕ КОРПОРАЦИИ ВЕСТОНА СЪЕЗЖАЕТСЯ В КОРУ» — была не очень интересной.

Все это Эбби знала и так. Пару дней назад она слышала разговор Ланфорда с Орсоном — о том, что принц Александр ужасно докучает корпорации, требуя незамедлительно решить проблему с выбросами заводов. Но быстро такие вопросы не решаются. Требовалось провести совет и проголосовать за один из вариантов, с тщательным обсуждением каждого из них. Принц распространял среди народа слухи о том, будто Вестон равнодушен к тому, что у крестьян погибают посевы и скот, а рабочие умирают от болезней и тяжелых условий труда. Это было неверно.

Каждый день месье Броуди, как правая рука Вестона, закрывался в своем рабочем кабинете, иногда даже пропуская ужин с Абигейл, и в поте лица трудился, для того, чтобы решить насущные проблемы страны.

Другая статья, размещенная почти в конце, заинтересовала Эбби больше.

«АУДИЕНЦИЯ ПРИНЦА ОТМЕНЕНА ПО ПРИЧИНЕ БОЛЕЗНИ ИМПЕРАТОРА.

Встреча, назначенная на ближайший четверг, была перенесена на неопределенный срок. Придворный врач сообщил, что Его Величество Император подхватил легкую форму простуды, и отныне должен соблюдать постельный режим.

— В таком почтенном возрасте люди должны более тщательно следить за своим здоровьем, — сообщил газете лекарь месье Бенар. — Иначе даже легкая инфекция может стать для них смертельной.

Напоминаем нашим уважаемым читателям, что 25 ноября правителю империи исполнится 78 лет. Принц Александр отказался от развернутого комментария в связи с переносом аудиенции, сказав лишь, что «большего от отца не ждал». Но заверил нашу редакцию в том, что желает монарху скорейшего выздоровления. Пожелаем и мы того же! Надеемся, что свежий воздух Горного замка лишь поспособствует этому».

Абигейл торжествующе усмехнулась, вспомнив разговор с поезде со старичком Питером. Она была права, сказав, что «к императору никого не пускают». Монарх был уже слишком стар для политических игр и серьезных потрясений вроде приезда мятежного сына, один раз уже серьезно разочаровавшего его. Ведь ходили слухи о том, что именно Александр поднял восстание рабочих, после которого и был изгнан из страны.

Почувствовав на своем лице холодную каплю, Эбби смахнула ее и засобиралась домой. Начинался дождь, а зонта с собой не было. Проходя мимо розовых кустов, она посмотрела на небо, которое показалось гораздо светлее обычного. Сейчас оно было скорее молочно-белым, чем серым, каким являлось всегда.

В одну секунду в воздухе пролетело нечто неуловимое, вроде пушинки. Затем пушинок стало все больше и больше. Абигейл хотела прижать ладонь ко рту, но почувствовала лишь холодную маску. Поверить в происходящее было почти невозможно — в Коре шел снег.

Ощутив весь ужас заморозков в июле, Эбби вспомнила об отце, и о бескрайних полях ржи, погибающей сейчас в деревне Лан-Лаин. Но, может, ненастье обрушилось лишь на столицу? Ведь если нет, то что начнется по всей стране после такого?!

Сорвавшись с места, Абигейл бросилась вверх по каменным ступенькам и вмиг оказалась на террасе. Распахнув стеклянную дверь в особняк, она вручила уже поджидавшей ее Салли газету и маску, а затем побежала в сторону покоем Ланфорда. Ей нужно было срочно обсудить с ним увиденное. Горничная не последовала за ней, так и оставшись стоять в растерянности.

Она промчалась по темному коридору и оказалась в анфиладе с большими окнами. Там она остановилась, чтобы отдышаться и привести себя в нормальный вид перед встречей с покровителем. Отсюда ей хорошо было видно Адамант-стрит и хлопья снега, покрывающие мостовую. Экипажи останавливались посреди дороги. Их пассажиры выходили наружу. Никто не мог поверить в то, что возможен снег посреди лета.

Тяжело вздохнув, Абигейл свернула в сторону кабинета месье Броуди, надеясь застать его там. Но подойдя ближе, она заметила, что дверь была открыта, а из-за нее раздавались голоса. Входить посреди разговора показалось ей невежливым, и она решила подождать паузы. Со своего места ей было хорошо слышно, о чем спорили мужчины. Ланфорд и Марлоу.

— Сколько фильтров вы уже успели поставить?! — гневно переспросил месье Броуди.

— Чуть более пятидесяти процентов предприятий уже охвачено, — отвечал Марлоу, чуть более спокойным, но все же встревоженным голосом.

— Этого мало, — разочарованно выпалил Ланфорд. Послышался скрип, будто он с размаху сел в свое высокое кресло. — Мы не успели.

— Кто знал, что на это отведено так мало времени… — пробормотал Марлоу.

— Я подозревал это, и говорил Вестону, что нельзя с этим тянуть. Его можно понять — технология изготовления подобных фильтров весьма трудоемкая и дорогостоящая. Он боялся, что корпорация понесет колоссальные убытки. Теперь бояться нужно уже не этого. Каковы прогнозы? Когда рассеется смог?

Ответом была тишина. Сейчас Эбби могла бы зайти, но страх заставил ее сильнее прижаться к стене. Интуиция подсказывала ей — они обсуждали падающий снег!

— Марлоу! — рявкнул мужчина. — Слишком поздно заламывать руки! Мне нужны конкретные ответы! Когда прекратятся эти заморозки?!

— Группа ученых, которых мы собрали, считают что… Вот, подождите, сейчас я найду нужную бумаги, — мямлил Марлоу. — Вот она, кажется, нужная. Металл, используемый нами в тяжелой промышленности, известный как сентерий, наравне с другими тяжелыми металлами, попадает в верхние слои атмосферы в виде частиц, где задерживается, образуя смог и препятствуя проникновению ультрафиолета. Избавление от смога невозможно из-за частиц этого металла воздухе.

— Невозможно, Марлоу?!

— В данный момент мы не располагаем такой технологией, которая могла бы помочь… Возможно, проект «Сент-Эрис»…

— Мы работаем в этом направлении как можем, и ты об этом прекрасно знаешь! — отрезал Ланфорд. — Что еще тебе известно?

— На данный момент темные тучи покрывают большую часть нашей страны. И… ближайшие десять лет это не изменится. По мнению наших ученых, выбросы повлекли необратимые изменения климата на всей планете.

— Значит другие континенты, и острова?..

— Так же будут накрыты тучами в скором времени.

Ланфорд шумно вздохнул. Послышались шаги, будто кто-то наматывал круги по кабинету.

— Сколько у нас времени до того, как начнутся волнения в обществе? — спросил месье Броуди.

— Я телеграфирую начальнику полиции сразу же, как уйду от вас. Нужно чтобы они успокоили людей, хотя бы на время. Но после праздника Жатвы, на котором не будет урожая…

— Значит, у нас осталось полтора месяца, чтобы спасти мир от гибели.

В кабинете вновь стало тихо. Эбби позволила себе несколько осторожных вдохов, пытая переварить услышанное. В этот момент в дверном проеме показалась фигура Ланфорда.

— Абигейл, из вас не выйдет хорошей шпионки, я заметил вашу тень. Войдите внутрь. Нам нужно поговорить о вашем брате.