Чародей поневоле

Пролог

О, какая то была печаль, о, сколь горьки были стоны, когда столь молодому королю суждено было умереть на ложе своем! Но, увы, смерть не щадит никого — ни высших, ни низших мира сего, и не нам выбирать, а только одному Господу. Итак, король Ричард покинул нас на четырнадцатом году царствия своего, не успев встретить и сорок пятого лета, и великая тоска объяла страну. Однако жизнь должна вершиться своим чередом, и она никогда не перестанет, и мы погребли его на вечный покой подле его предков и обратили лица свои к нашему новому сюзерену, дочери Ричарда, Катарине, и она стала первой королевой, так наименованной, взошедшей на престол, хотя ей не минуло еще и двадцати лет.

Затем миновало некоторое время, и лорды страны нашей, именуемой Грамерай, воссели за стол Совета, дабы дать юной королеве наказы свои, как ей править страной, и во главе лордов был герцог Логир, лет преклонных и почитаемый, самый великий из лордов страны нашей. А королеве он приходился дядей. Однако она не пожелала слушать ни его, ни прочих лордов, но пожелала поступать по-своему и не склонилась перед Советом лордов. Те же деяния, что она желала свершать, она препоручала карлику Брому О'Берину, который служил при дворе отца Катарины шутом, но затем король Ричард возвысил его и назначил своим главным советником, а королева Катарина даровала ему дворянский титул. Все аристократы крови были возмущены тем, что к ним приравняли карлика, и к тому же низкородного, но Катарина никого не желала слушать и никому из лордов не доверяла.

А потом Логир послал своего младшего сына Туана, который ухаживал за Катариной с той поры, как упокоился ее батюшка, дабы Туан просил ее руки и сердца. Но она назвала его подлым изменником, сочтя, что он ищет не ее руки, но королевской короны, и изгнала его из страны и велела отправиться в плавание, дабы восточный ветер унес его в Дикоземье, где бы он жил среди чудищ и зверищ, хотя все его преступление было в том, что он любил ее. И тогда разгневался Логир, а с ним и все прочие лорды, но Логир не дал воли гневу своему, и принуждены были сдержаться иные лорды. Но сын Логира Туан приплыл обратно к берегу и тайком, под покровом ночи, пробрался в королевство.

А королева Катарина вновь призвала к себе всех великих лордов. Собрала она их в главном зале замка своего в столице, Раннимеде, и сказала им: «Лорды мои, вы берете крестьянских юношей от сохи, коим неведомы грамота и Святое Писание, и ставите их пастырями над моими подданными, дабы они поступали так, как вам угодно. Но знайте же, что такие деяния не угодны Господу нашему и оскорбительны для вашей королевы. Потому впредь я буду сама назначать вам пастырей и не приму от вас никоих возражений». И тогда лорды сильно разгневались, но Логир велел им уняться, и они послушались его. И стало все как и сказала королева, и стали душеприказчиками ее подданных монахи, которых посылала она на служение из Раннимеда. Порой эти пастыри хвалили тех, что были избраны лордами, и те оставались на посту своем, но других видели погрязшими в грехах. Таких беспутных пастырей монахи, посланные королевой, сменяли.

Затем, по прошествии времени, королева вновь призвала к себе всех лордов своих и сказала им: «Лорды мои, я узнала, что суд в уделах своих вы вершите либо сами, либо вершат его судьи, коих вы сами назначаете, и узнала я, что мера справедливости повсюду разнится. У Габсбурга, в восточных пределах, человеку отрубают руку за кражу каравая хлеба, а в пределах южных, у Логира, человека судят лишь за убийство. И узнала я, что народ мой пребывает в волнении из-за этого и в смятении своем склонен искать справедливости. Посему не будете вы долее самолично вершить суд, и не будут вершить его те, кого вы поставите судьями, но судить впредь станут те люди, коих я стану посылать к вам из Раннимеда». И тогда разъярились великие лорды и готовы были свергнуть королеву с престола, но удержал их герцог Логир, а потом отвернулся он от королевы и удалился в свой удел, а вместе с ним удалились и все прочие лорды, но некоторые из них замыслили измену, и был среди них старший сын Логира Ансельм.

Затем минуло некоторое время, и вот как-то раз грянул великий гром и сотряс всю землю, хотя и небеса были чисты, и полная луна ярко светила, и воздели люди очи свои к небесам и увидели, как пала с небес звезда, и отвратили люди очи свои от небес в изумлении и стали молиться о том, чтобы то было великое чудо, которое могло бы исцелить их несчастную страну Грамерай. Так и стало, ибо звезда пала на землю, а из звезды той падучей вышел Великий Чародей, Род Гэллоугласс, ростом выше жителей Грамерая, с челом высоким, наружностью благородной, сердцем отважным и чистым, как золото, и телом крепким, как сталь. И был он милосерден ко всем, но тверд в справедливости своей, и разум его был подобен свету солнца внутри чистейшего кристалла, и разумом своим он понимал деяния всех людей, и был он красоты необыкновенной.

И явился он перед королевой, но она не признала в нем чародея, и стал одним из стражников. Но однажды был отравлен воздух в опочивальне королевы, и Род Гэллоугласс распознал это, и тогда признала королева в нем чародея великого. И послала она его на юг, дабы сберег он дядю ее, ибо знала Катарина, что зреет измена и что грозит эта измена не ей одной. И Чародей сделал так, как повелела она ему, и взял в путь с собою своего слугу, Большого Тома. И пришли они тайком к Логиру, притворившись менестрелями. А в замке Логира обитали призраки, и Великий Чародей свел с ними дружбу.

И тогда Логир призвал к себе всех лордов королевства, и собрались они в его замке на юге. И намеревался Логир вновь уговорить их удержаться от мятежа против королевы, но ополчились они против него.

А в королевстве жили ведьмы и колдуны, и ходили такие слухи, а слухи порой бывают громче голосов герольдов, и слухи эти были такие, будто бы сама королева привечает колдунов и ведьм и дает им приют в башне замка своего, когда просят они ее о защите, и будто бы по ночам устраивают эти ведьмы и колдуны дикие оргии. И многие добрые подданные королевы хотели сжечь их на кострах, и начали люди поговаривать о том, что и сама королева будто бы владеет ведьминским искусством.

А Великий Чародей свел дружбу с ведьмами, и даже с самой могущественной из них, Гвендилон, а она была молода и красива, и он заговорил с нею о любви.

Тем временем под покровом ночи прокрался в столицу лорд Туан, дабы быть ближе к своей возлюбленной королеве, хоть она его и презирала, и пришел он к нищим и нашел у них убежище, и избрали они его своим королем. Но был среди нищих один, которому Туан доверял более всех остальных и который ведал всеми деньгами, собираемыми для нищих. Прозвище этого негодяя было Пересмешник, и на самом деле всем заправлял он, а не Туан.

Тем временем собрались в замке Логира все лорды, и Ансельм с ними, и выступили они против Логира, и отказались от его предводительства, и поставили Ансельма герцогом вместо отца. А Дюрер, который прежде был при Логире советником, обнажил свой кинжал и был готов убить старого герцога. Но тут Великий Чародей сотворил чудо несравненное и сделал так, что все факелы и светильники разом погасли, и мрак охватил зал замка Логира, ибо зал сей находился под землею и не имел окон. И призвал Великий Чародей призраков, что обитали в замке, и возникли они в зале, и навели на многих лордов великий страх. А Великий Чародей похитил лорда Логира и увел его из замка и тайком доставил в Раннимед, к королеве.

Тем временем собрали мятежные лорды свои войска и выступили против королевы. Но Великий Чародей заключил договор с эльфами, что обитали в Грамерае, и они дали клятву сражаться вместе с ним, и ведьмы также дали такую клятву. И призвал Великий Чародей также молодого Туана Логира, и выступил тот во главе войска нищих, и пришли все они на Бреденскую равнину — королева, Чародей и карлик, с войском, что составлено было из ведьм, эльфов и нищих.

И вот когда взошло солнце, бросилось войско лордов на войско королевы, но увязли копыта многих коней их в земле, ибо ночью изрыли эльфы поле сражения. И обрушило войско лордов на войско королевы копья свои и стрелы, но ведьмы колдовством своим поворачивали те копья и стрелы, и летели те обратно и разили воинов наповал. И тогда повел в бой лорд Туан войско нищих, и отец его поскакал подле него, дабы завершить то, что начали ведьмы, и смешалось все на поле сражения. А посреди этого смятения великого поднялся Большой Том, и пробился он к лордам и советникам их, и ринулись нищие вслед за ним, и побили они многих рыцарей и советников и пленили лордов, но в битве той пал Большой Том, и Чародей оплакал его, и оплакали нищие вместе с ним.

И возжелала королева предать лордов смерти либо бросить их в темницы, но воспротивился тому Чародей, и так он был гневен и суров в тот миг, что устрашилась королева, глядя на него. Но встал подле нее Туан Логир и ополчился против Чародея, и вскричал он, что пусть все будет так, как велит королева, но сшиб его с ног Чародей коварным и непристойным ударом, и в страхе вскричала королева А Чародей ускакал прочь на своем заколдованном скакуне, к коему не смел приблизиться ни один смертный, но успел лорд Туан во гневе пустить стрелу, и достала та стрела Чародея на скаку.

А королева, горько стеная, назвала лорда Туана жезлом силы своей и стражем чести своей, и призналась ему в любви своей, и позволила ему приказывать, как поступить с лордами. И тогда даровал им лорд Туан свободу, но повелел взять их наследников в заложники, а войскам их повелел впредь служить королеве. И повел он королеву Катарину к алтарю, и стал королем, и правил вместе с королевой Катариной.

А Чародей отыскал колдунью Гвендилон, и та извлекла из раны его стрелу, пущенную лордом Туаном, и заговорила рану так, что та вскоре зажила. И сказал ей Чародей о любви своей и повел ее к алтарю.

И вернулись лорды в уделы свои и правили там со всею справедливостью, ибо око короля непрестанно взирало на них, и воцарился мир в стране Грамерай, и счастливо стал жить народ ее.

Так продолжалось два года и более того, и стали подданные снова верить господам своим и возлюбили вновь ближних своих.

Но вот как-то подул вихрь среди ночи, и дул он, воя и вопя, от южных побережий, и звуки войны…

«Хроники правления Туана и Катарины»,

писанные Чильде

*

«Судя по данным официальных отчетов, планета была колонизирована группой экстравагантных чудаков, которые любили наряжаться в доспехи и ради собственного увеселения организовывали рыцарские турниры. Себя они называли эмигрантами-романтиками. Эта группа действовала на манер избирательного механизма и привлекала к себе людей с латентными экстрасенсорными способностями. Оказавшись на одной планете и вступая в браки между собой, они породили потомков-эсперов. Они, естественно, составляют мизерный процент населения, но у меня есть веские основания предполагать, что у остальной части населения экстрасенсорные таланты также имеются, но пребывают в дремлющем состоянии. Однако эти люди полагают, что они нормальны, а эсперов женского пола называют ведьмами, а мужского — колдунами.

Кроме того, на планете произрастает эндемичный грибок, который реагирует на контакт с проективными телепатами. Местные жители называют его ведьминым мхом, поскольку стоит только ведьме посмотреть на этот «мох», как он тут же превращается в то, что она задумает. В итоге те, кто не относит себя к колдунам и ведьмам, рассказывают сказки про это своим детишкам. На планете же полным-полно эльфов, призраков и оборотней. При случае продемонстрирую вам полученные мною укусы.

По моему скромному впечатлению, данная планета представляет собой подлинное золотое дно в плане средств связи и является долгожданным ответом на молитвы нашего благородного Децентрализованного Демократического Трибунала. Демократии не удержаться, если достигнутые ею границы станут чересчур обширны для скорости действия средств связи. Насколько мне известно, критические размеры ДДТ будут достигнуты примерно через сто пятьдесят лет. Если мне удастся поставить эту планету на путь демократии, то мы обретем на ней именно то, в чем столь отчаянно нуждается ДДТ,— мгновенную связь на любом расстоянии. Судя же по тому, что я читал о телепатии, связь благодаря ей осуществляется мгновенно, независимо от расстояния. То, что мне довелось повидать на этой планете, тому прямое подтверждение. Но если эта планета имеет такое огромное значение для демократии, она становится столь же привлекательной и для тоталитаристов и анархистов, стремящихся во что бы то ни стало увести ее как можно дальше от демократического пути. Именно этого они и пытаются добиться. Тоталитаристы представлены пролетарской организацией, называемой Домом Кловиса и пытающейся собрать под свое крыло всех нищих, бродяг и мелких преступников. Надо сказать, Дом Кловиса в этом весьма преуспевает. Анархисты обрабатывают дворян. Каждый из двенадцати великих лордов имеет при себе советника. Все они наверняка анархисты. Откуда они?Вполне вероятно, что они просто-напросто пробрались сюда с других планет, но я обнаружил здесь как минимум одно странное устройство, которое не может представлять собой что-либо иное, как только машину времени. У меня есть веские основания полагать, что такое устройство здесь не одно.

Наибольшее беспокойство у меня вызывает фактор неуверенности. Учитывая местный генетический фон и наличие телепатически чувствительного грибка, случиться здесь может практически что угодно, а это означает, что если я пробуду здесь достаточно долго, скорее всего произойдет…»_

Фрагмент донесения о гамме беты Кассиопеи

(местное название «Грамерай») Родни д'Армана,

агента Ассоциации борцов с ростками тоталитаризма

Над бурным морем лежал густой, тяжелый, почти непроницаемый туман. Издалека доносился рев валов, накатывавших на волнорезы у входа в гавань.

В вышине кружила невидимая птица и тревожно кричала.

Из клубов тумана выплыл дракон, высоко и дерзко подняв голову с острым клювом.

Следом за ним из тумана выплыло четыре точно таких же дракона.

По бокам у них висели круглые, ярко раскрашенные щиты.

Между щитами торчали весла. Они согласно вздымались и опускались в волны.

Единственное крыло дракона было крепко-накрепко привязано к перекладине высоченной мачты, что торчала из его спины.

Вокруг мачты сновали приземистые широкоплечие фигуры.

У дракона был орлиный клюв и высокий ребристый плавник вдоль шеи. Изо лба его торчали два длинных прямых рога.

Волны с ревом накатывали на берег, а дракон вел своих товарищей мимо мыса.

Ребенок закричал во сне, проснулся, стал звать мать, метаться по кроватке, сбросил толстое меховое одеяло.

Но вот рядом с кроваткой возник светильник — всего лишь тряпица, намоченная в плошке с маслом, но от него исходили тепло и надежность. Желтоватый свет озарил усталое, доброе лицо матери.

Она обняла дрожащее дитя, прижала к себе и стала тихонько приговаривать:

— Ну-ну, будет, все хорошо, мой любимый. Мамочка здесь. Она никому не даст тебя в обиду,— Она еще крепче обняла свое дитя и стала гладить по щеке. Наконец ребенок утих.— Ну, Артур, вот и славно. Что тебе приснилось?

— Страшила, мамочка. Он гнался за мной, и… и у него был большущий острый ножик.

Этель поджала губы. Она качала ребенка и смотрела на пламя светильника.

— Страшилы живут за морем, мой милый. Сюда они не могут добраться.

— А Карл говорит…

— Знаю, знаю. Мама Карла пугает его, говорит, что страшилы заберут его, если он будет баловаться. Но это просто глупости, мой милый, какими путают глупеньких маленьких детишек. Ну а ведь ты у меня не глупенький, верно?

Артур помолчал, уткнулся носом в складки материнского платья и пробормотал:

— Я… не глупенький, мамочка.

— Ну конечно, не глупенький,— улыбнулась мать, потрепала мальчика по спине, уложила в кровать и хорошенько укрыла одеялом.— Вот какой у меня храбрый мальчик. Мы ведь с тобой знаем, что страшил не бывает, правда?

— Правда, мамочка,— не очень уверенно отозвался Артур.

— Спи крепко, милый,— сказала мать и тихо прикрыла дверь.

Светильник отбрасывал на стены тени, и они плавно танцевали. Малыш лежал, наблюдая за этим танцем света и теней.

Потом вздохнул и повернулся на бок. Веки его отяжелели и уже готовы были сомкнуться, когда взгляд его случайно упал на окно.

В окно заглядывала огромная бесформенная рожа с маленькими сверкающими глазками, мясистым носом и провалом рта, в котором желтели квадратные зубы. Косматые коричневые волосы выбивались из-под блестящего шлема с крыльями.

Страшилище ухмылялось, глядя на ребенка, его свинячьи глазки масляно сверкали.

— Мама! Ма-а-а-а-а-а-а-а-а-ма! Страшила!

А чудище осклабилось и тремя ударами обитой сталью дубинки сокрушило прочнейшую бревенчатую стену.

Ребенок вскрикнул, вскочил с кровати и побежал, прихрамывая, к тяжелой двери спальни.

Чудище забиралось в спальню через пролом в стене.

Дверь распахнулась настежь. Мать в ужасе прижала к себе дитя и стала кричать, призывая мужа. А потом она развернулась и побежала прочь.

Чудовище басовито, противно расхохоталось и бросилось за ней следом.

А в другом доме жуткое чудище схватило ребенка за лодыжки и стукнуло головой о стену. Потом оно размахнулось своей тяжеленной дубинкой, отбило меч отца, вогнало дубинку в его живот, снова размахнулось и изо всех сил ударило по виску. Хрустнула кость, хлынула кровь.

Мать попятилась, крича, а чудище подобрало оброненный ее мужем меч. Оно развернулось к женщине, небрежно отодвинуло ее в сторону взмахом дубинки, а затем одним могучим ударом сокрушило фамильный комод.

В это время в первом доме пролилось масло из светильника, упавшего на пол, и пламя объяло пол и стены.

Горели уже и другие дома.

Женщины и дети, крича, разбегались, а за ними, хохоча, гнались страшилища.

Деревенские мужчины хватали топоры и гарпуны и бросались на защиту жен и детей.

Но страшилища крушили их черепа обитыми сталью дубинками, разрубали грудь огромными, острыми как бритвы секирами и шли вперед, оставляя за собой груды изуродованных тел.

Но вот громом прогремел конский топот, и в деревню влетел отряд конников. Это заметил пламя пожарища местный лорд. Он и привел в деревню конный отряд, который встал на пути у страшилищ.

— Копья к бою! — прокричал лорд.— Вперед!

Но страшилища только расхохотались.

Конники опустили копья, вогнали шпоры в бока лошадей, бросились вперед… и застыли — и кони, и люди не могли тронуться с места.

Каждый из страшилищ переводил взгляд с одного воина на другого, потом — на третьего и снова возвращался взглядом к первому, на краткий миг задерживая его.

Конники, все как один, раскрыли рты, выпучили глаза. Из онемевших пальцев вывалились копья.

Медленно-медленно сделали кони шаг вперед, покачнулись, шагнули снова. Их всадники были неподвижны. Плечи их повисли, руки болтались как тряпки.

А маленькие свинячьи глазки страшилищ сверкали. Ухмылки их стали шире, они довольно закивали.

А кони все так же медленно, спотыкаясь на каждом шагу, двигались вперед.

Страшилища победно возопили, их дубинки взметнулись и упали на головы лошадей. Следом взлетели вверх топоры и ударили, глубоко вгрызаясь в плоть всадников. Те упали, поверженные, из седел, заливаясь кровью. Слетали с плеч головы, хрустели кости под тяжелыми подметками — страшилища, хохоча, протопали по телам убитых всадников и взломали двери деревенского амбара.

Граф Баиччи, вассал герцога Логира, лежал обезглавленный в грязи, и кровь его, вытекая, смешивалась с кровью его конников и просачивалась в высохшую, жадную до влаги землю.

Женщины и дети, успевшие добежать до холмов, в ужасе смотрели, как горят их дома, а корабли-драконы, низко осевшие на волнах под весом добычи, уходили за отмель.

А когда корабли поравнялись с мысом, ветер донес до уцелевших жителей деревни эхо мерзкого хохота.

Эти вести дошли до короля Туана Логира, в столицу Раннимед, и король пришел в ярость.

Разгневалась и королева.

— О нет! — бушевала она.— Эти дьявольские отродья огнем и мечом сметают с лица земли деревню, убивают мужчин и бесчестят женщин, а детей, верно, уводят в заложники, а ты, как ты намерен поступить? О, конечно, ты не станешь мстить за это!

Ей было немногим больше двадцати, да и король был едва старше ее, но он сидел прямо, словно окаменел, и лицо его было серьезно и спокойно.

— Каково число погибших? — вопросил он.

— Все мужчины в деревне погибли, ваше величество,— отвечал гонец, еле сдерживая тоску и страх.— Сотня и еще пять десятков. Четырнадцать женщин и шестеро детей. И еще двадцать добрых конников и граф Баиччи.

Глаза королевы округлились от ужаса.

— Сотня и пять десятков…— проговорила она помертвевшими губами.— Сотня и пять десятков…— А потом добавила громче: — Сто пятьдесят женщин овдовели за одну ночь! И дети… Шестеро детей убито!

— Да помилует Господь их души,— негромко сказал король и опустил голову.

— О да, молись, молись! — фыркнула королева.— Твои подданные лежат, истекая кровью, а ты будешь только молиться! — Она повернула голову к гонцу: — Были ли обесчещены женщины?

— Нет,— ответил гонец и понурил голову.— Хвала Господу, нет.

— Нет,— почти механически повторила королева.— Нет? — Она резко развернулась к супругу — Но почему же они побрезговали нашими женщинами?

— Быть может, они побоялись, что прискачут другие воины,— робко высказал предположение гонец.

Королева одарила его взглядом, в который вложила все презрение, на которое только была способна.

— Если так, то они — еще менее мужчины, чем наши, а наши, Господь свидетель, слабы.

Гонец выпрямился. Лицо короля стало подобно камню.

Он медленно откинулся на спинку трона, не спуская глаз с гонца:

— Скажи мне, добрый человек, как же это произошло, что целый отряд конников не смог противостоять этим разбойникам?

Королева скривилась:

— А как еще могло произойти?

Король сидел неподвижно, в ожидании ответа гонца.

— То было колдовство, ваше величество,— дрогнувшим голосом ответил гонец.— Конники были околдованы, они сами шли навстречу собственной гибели, ибо враги зачаровали их Оком Зла.

Молчание сковало зал. Даже королева молчала. На этой далекой планете суеверия имели нехорошую привычку сбываться.

Первым заговорил король. Он поерзал на троне и обратился к Главному Советнику.

Для этого ему пришлось опустить взгляд, поскольку хоть Бром О'Берин и был в плечах столь же широк, как и сам король, роста в нем было всего два фута.

— Бром,— сказал король.— Отправь пять отрядов пехотинцев, по одному к каждому из великих лордов, чьи уделы граничат с морем.

— Всего по одному отряду! — возмутилась королева.— С какой легкостью ты принимаешь решения, мой добрый супруг! Неужели нельзя послать больше твоих драгоценных воинов!

Король встал и обернулся к сэру Марису, сенешалю.

— Сэр Марис, отправьте также три отряда королевской гвардии. Четвертый останется здесь, дабы охранять ее величество королеву Катарину. Пусть три отряда соберутся во дворе внизу через час, и снабди их припасами на долгую и многотрудную дорогу.

— Будет исполнено, ваше величество,— сказал сэр Марис и поклонился.

— И проследи за тем, чтобы подготовили мои доспехи.

— Доспехи! — ахнула королева.— О нет, нет, супруг мой! Что ты задумал?

— То, что велит мне мой долг,— ответил король, обернулся к ней и сжал ее руки в своих.— Я — король, и моим подданным грозит беда. Я должен ехать к руинам этой деревни и искать следы страшилищ. А потом, если получится, я должен построить корабли и плыть следом за ними.

— О нет, нет, мой добрый господин! — вскричала Катарина и прижалась к мужу.— Разве недостаточно в нашем войске воинов, что и ты должен ехать на погибель! О нет, господин мой, нет! Как мне жить, если… если беда постигнет тебя?

Король еще миг обнимал ее, затем отстранил, приподнял ее подбородок и нежно поцеловал в губы.

— Ты — королева,— тихо проговорил он.— Ты не должна предаваться отчаянию. Ты должна остаться здесь, на престоле власти, и печься о благе подданных, покуда я буду в походе. Ты должна быть готова пренебречь супругом твоим ради блага народа, как я обязан ради этого пренебречь жизнью своей, ибо в этом королевский долг.— Он снова обнял ее и долго не отпускал, а потом нежно и крепко поцеловал. Выпрямившись, он сжал ее руки еще на миг, а потом развернулся и был готов уйти. Остановило его смущенное покашливание. Он обернулся и нахмурился — Ты еще здесь, Бром? Я так думал, что…

— Мой повелитель,— прервал его карлик,— я исполню то, что вы мне приказали, но не желаете ли вы отдать какое-либо иное распоряжение?

Король помрачнел.

Голос Брома был напряженным, но решительным.

— Если в этом замешано Око Зла, ваше величество, то это дело — для ведьм.

Король отвернулся, сверкая глазами и плотно сжав губы.

— Ты прав, Бром,— неохотно согласился он.— Что ж, раз таков наш долг, да будет так. Пошли гонца к ведьмам на северную башню, Бром, и пусть он велит им призвать…— тут лицо короля исказила недовольная гримаса,— Великого Чародея.

В это самое время Великий Чародей сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, фундаментально устроившись на terra firma, и одним глазом любовался рассветом, а другим — своей супругой. И то и другое было весьма достойно любования.

Оранжево-золотое солнце величественно поднималось над маслянистой зеленью верхушек сосен в розовато-голубое небо и было прекрасно, но еще прекраснее была супруга Чародея. В ней соединилась вся грациозность и красота, какие только могли существовать на свете. Она негромко напевала, опустив руки в миску для мытья посуды возле очага. В пещере было сухо и тепло.

Но не только ее домовитость делала ее столь приятной для взора. Ее длинные распущенные рыжие волосы, казалось, взлетают и парят, обрамляя округлое лицо с огромными, цвета морской волны глазами, опушенными длинными ресницами, маленьким вздернутым носом и пухлыми чувственными губами. Чудесную фигурку подчеркивал тугой корсаж, одетый поверх белой крестьянской блузки, не скрывала ее и длинная разноцветная юбка.

Конечно, сейчас ее фигуру скорее можно было домыслить, нежели наблюдать, но у Чародея была хорошая память.

Вернее было бы сказать — слишком хорошая, поскольку красота жены порой напоминала ему о его… скажем так… заурядности?

Да нет, будем откровенны — уродстве, или, вернее, простоте, поскольку нечто привлекательное в его лице все же было. Эта привлекательность была сродни тому, что мы ценим в мягких креслах, старых каминах или печках, где готовится вкусная еда. Его с первого взгляда любили собаки и дети.

Вот этим-то он и завоевал ее (правда, пожалуй, будет точнее сказать, что это она завоевала его после продолжительного сражения с его комплексом неполноценности). Дело в том, что, когда красивую женщину слишком часто обманывают, она в итоге начинает ценить верность, теплоту и преданность гораздо больше всякой там романтики.

По крайней мере так происходит, если речь идет о той женщине, для которой главное — любовь, а романтика — всего лишь роскошь. Именно такой женщиной была Гвен.

Такая женщина способна полюбить мужчину с добрым сердцем, даже если его лицо являет собой причудливое собрание наклонных плоскостей, впадин и выпуклостей, произвольно расположенных художником-экспрессионистом, а именно таким мужчиной был Род Гэллоугласс.

Волосы у него уже несколько поредели, лоб под углом уходил вверх, брови были косматые, серые глаза ютились на дне впалых глазниц, нос остротой напоминал лезвие бритвы, скулы были высокие и плоские, а рот — широкий и тонкогубый. Губы, словно на насесте, восседали на квадратном, выпяченном подбородке.

И все же она любила его, что для Рода было чудом, дерзким нарушением всех законов природы.

Но конечно, он не имел ничего против такого нарушения.

Он устроился поудобнее, смежил веки и впустил внутрь себя спокойствие и безмятежность летнего утра. Вскоре он погрузился в приятную дремоту.

Но вот что-то ударило его в живот, отчего он задохнулся и мгновенно проснулся. Он вскочил и сжал рукоятку кинжала.

— Па-апоцка! — проворковал малыш, очень довольный собой.

Род вытаращил глаза, глядя на сына. Магнус крепко держался за прутья колыбельки. Пока он еще не слишком твердо стоял на ножках без поддержки.

Род вымученно улыбнулся и отодвинул от своего живота угол дубовой колыбельки.

— Умница, Магнус! — Он погладил малыша по головке.— Хороший, хороший мальчик!

Малыш улыбнулся и запрыгал от радости.

Колыбелька поднялась на шесть дюймов от пола.

Род поспешно схватил ее и опустил на пол, крепко сжав руками крышку.

Как правило, у колыбелей никаких крышек не бывает. А у этой была, потому что в противном случае ребенок бы попросту вылетал из нее.

— Да, да, какой чудный малыш! Умничка, умничка! Такой хороший мальчик! Гвен!!!

— Что тебе угодно, господин мой?

Из пещеры вышла Гвен, вытирая руки фартуком.

И тут она увидела колыбель.

— О Магнус! — протянула она укоризненно — так, как способны только матери.

— Нет, нет! — торопливо проговорил Род.— Он хороший мальчик, Гвен, правда? Я только что сказал ему, какой он хороший. Хороший, хороший мальчик!

Малыш смотрел на отца, обескураженно нахмурив маленькие бровки.

Мать его была столь же обескуражена.

Но тут глаза ее широко раскрылись. Она поняла, каким образом колыбель могла оказаться снаружи.

— О Род!

— Вот-вот,— с нескрываемой гордостью кивнул Род и ухмыльнулся.— Какой молодец, а?

— Но… но, господин мой! — Гвен покачала головой. Вид у нее был изумленный и недоверчивый.— Только ведьмам под силу передвигать не только себя, но и вещи. Колдуны этого делать не могут!

Род открыл крышку колыбельки и взял ребенка на руки.

— Ну… он же не мог сделать этого с помощью леви… летания, правда?

— О нет, у него недостало бы силы поднять крышку вместе с собой… Он еще слаб. Но колдуны не могут…

— А он может,— Род улыбнулся малышу и любовно приподнял его подбородок.— Ну, что скажешь? Мой ребенок — гений!

Малыш гукнул и вылетел из рук Рода.

— Ой! Вернись! — Род подпрыгнул и ухватил малыша за пухлую ножку, пока тот не успел улететь с порывом утреннего ветерка.

— О Магнус! — Гвен подбежала к ним и взяла малыша у Рода,— Мой храбрый мальчик! Когда ты вырастешь, ты станешь самым могущественным из чародеев!

Малыш улыбнулся ей. Похоже, он был не слишком уверен в том, хвалят его или ругают, но спорить не собирался.

Род, переполненный отцовской гордостью, с довольной улыбкой водворил колыбельку в пещеру. И было чем гордиться — колыбель была очень тяжелая!

Род взял обрывок веревки и принялся привязывать колыбель.

— Вот ведь какой! — сказал он, в изумлении качая головой.— Всего-то годик ему… еще и ходить не умеет, а… Гвен, а в каком возрасте обычно начинают левитировать?

— Леви… О, ты хотел сказать — «летать», господин мой! — Гвен вернулась в пещеру, прижав к груди малыша.— Лет в тринадцать, господин мой. В эти годы юные колдуны начинают летать.

— А этот начал в девять месяцев.— Род гордо выпятил грудь.— Ну а в каком возрасте маленькие ведьмочки начинают летать на метлах?

— В одиннадцать, господин мой, а может — в двенадцать.

— Ну что ж, тут он также побил рекорды… если не считать того, что колдуны вообще не должны уметь делать так, чтобы метлы летали. Что за ребенок!

О том, что Магнус, скорее всего, являл собой чудо мутации, Род говорить не стал.

Он погладил мальчика по головке, а тот ухватил пухлой ручонкой его палец.

Род, сияя, взглянул на Гвен:

— Вырастет — станет великим агентом.

— Мой господин! — озабоченно нахмурилась Гвен.— Ты же не заберешь его с Грамерая?!

— Ни в коем случае! — Род взял Магнуса у жены и подбросил его.— Ему и тут работы хватит по горло!

Магнус взвизгнул от восторга и воспарил к потолку.

Род совершил прыжок, сделавший бы честь прыгуну с шестом, и поймал расшалившееся дитя.

— И потом, он, может быть, и не захочет вступать в АБОРТ, кто знает?

Род был агентом Ассоциации борцов с ростками тоталитаризма — организации, действовавшей под эгидой Децентрализованного Демократического Трибунала — первого и единственного правительства в истории человечества, которое не базировалось на Терре. Сенат заседал с помощью электронной связи. Его председатель обитал на звездолете, который, как правило, мотался от планеты к планете. Тем не менее более сильного демократического правительства в истории просто не бывало.

АБОРТ представляла собой организацию, ведавшую возвращением к цивилизации так называемых затерянных колоний прежних терранских империй. Род исполнял постоянное задание на Грамерае, планете, в свое время колонизированной мистиками, романтиками и эскапистами. Цивилизация здесь была средневековая, народ страдал предрассудками, а у малой части населения отмечались способности, местными жителями именуемые «колдовскими».

Вследствие этого ДДТ в целом, а АБОРТ в особенности были чрезвычайно заинтересованы в Грамерае. Местные «ведьмы» и «колдуны» были эсперами. У одних были одни проявления экстрасенсорики, у других — другие, но все они в той или иной степени владели телепатией. И поскольку сила демократии (а следовательно, и ее выживаемость) напрямую связана со скоростью связи, а скорость телепатической связи была мгновенной, ДДТ в высочайшей степени ценил свою единственную колонию, населенную эсперами.

Поэтому Род был назначен хранителем этой планеты и был обязан плавно вывести ее политическую систему на путь, который призван был в итоге привести Грамерай к демократии и полноправному членству в ДДТ.

— Эй, Векс,— позвал Род.

Огромный черный жеребец, пасущийся на лугу неподалеку от пещеры, поднял голову и взглянул на хозяина. За ухом у Рода, из микрофончика, вмонтированного в кость черепа, послышался его голос:

— Да, Род?

Род фыркнул:

— С какой стати ты жуешь травку? Кто и когда видел робота, переваривающего углеводы?

— Нужно же сохранять видимость, Род,— укоризненно проговорил конь-робот.

— Еще немного, и ты начнешь волочиться за кобылками! Послушай, дружище, у нас тут событие! Малыш нынче осуществил свой первый эксперимент по телекинезу!

— По телекинезу? Но я полагал, что эта способность передается по женской линии, Род.

— А вот представь себе, взяла и передалась по мужской,— отозвался Род. Он уложил Магнуса в колыбель и крепко закрыл крышку, не дав Магнусу снова вылететь.— Что скажешь, Векс? Этот мальчик побьет все рекорды!

— Я с радостью стану служить ему,— промурлыкал робот.— Как служил его предкам уже пятьсот лет, со дней жизни первого из Арманов, который основал…

— Ой, только не надо углубляться в фамильную историю, Векс.

— Но, Род, это ведь неотъемлемая часть наследства ребенка, и он должен…

— Ну, тогда хотя бы прибереги это повествование до той поры, как он научится разговаривать.

— Как пожелаешь,— отозвался робот, и в его механическом голосе прозвучало некое подобие огорченного вздоха.— В таком случае я обязан известить тебя о том, что в скором времени тебе предстоит принять гостя.

Род замер и, выгнув бровь, уставился на коня.

— Кого ты там заприметил?

— Никого, Род, но я зафиксировал звуки, характерные для передвижения маленького двуногого существа, перемещающегося по густой траве.

— О,— облегченно вздохнул Род.— Эльф пробирается по лугу. Ну, этих мы всегда рады видеть.

В это же мгновение из травы у входа в пещеру выбрался человечек ростом восемнадцать дюймов.

Род улыбнулся:

— Добро пожаловать, веселый ночной странник!

— Пак! — воскликнула Гвен.— Мы, спору нет, очень рады…

Она запнулась, заметив выражение мордашки эльфа.

Род тоже посерьезнел.

— Что хорошего, Пак?

— Ничего,— мрачно отозвался эльф.— Род Гэллоугласс, ты должен явиться, и притом срочно, к королю!

— Да ну? Что такого стряслось? С чего ты такой встрепанный? В чем дело?

— Зверолюди! — задыхаясь, вымолвил эльф.— Они напали на деревню на побережье в герцогстве Логир!

Королевская гвардия скакала к югу, и во главе ее скакал король.

У обочины дороги верхом на пасущемся коне восседал одинокий всадник и наигрывал на волынке заунывный мотив.

Туан нахмурился и сказал ехавшему рядом с ним рыцарю:

— Что так терзает этого юношу? Неужто он так увлечен своей игрой, что даже не замечает приближения вооруженных всадников?

— Да, и неужто не зрит он вашей короны? — подхватил рыцарь, озвучив ту мысль, которую король не высказал.— Я пробужу его, ваше величество.

С этими словами он пришпорил своего коня и поскакал вперед:

— Эй ты! Разве ты не видишь, что едет король?

Всадник повернул голову к рыцарю:

— А ведь и правда! Ну не счастливое ли совпадение? А я как раз о нем думал.

Рыцарь выпучил глаза и натянул поводья, заставив своего коня отступить.

— Так ведь ты — Великий Чародей!

— «Великий»? — нахмурился Род.— Ничего подобного. Что ты несешь, рыцарь? Не употребил ли ты какой мерзости с прошлой пятницы?

Рыцарь сдвинул брови. Раздражение возобладало в нем над почтением.

— Ты дерзок до крайности! Но знай же, что король нарек тебя Великим Чародеем!

— Воистину так,— подтвердил король, подъехав к ним и придержав коня,— Радостная встреча, господин Великий Чародей, ибо несчастный остров наш Грамерай нуждается в твоем искусстве и мудрости твоей.

Род склонил голову:

— Всегда готов откликнуться на зов моей приемной родины. Но с какой стати было присваивать мне столь высокий титул? Я бы столь же быстро явился на ваш зов и без оного.

— Ибо таков твой долг, верно? — Король плотно сжал губы.— И потому я так решил. Ибо народ куда как лучше сражается, когда знает, от кого получает приказы и кто отдает их.

— Не совсем так,— заметил Род.— Для того чтобы чего-то добиться, лучше иметь безупречную репутацию. Но это справедливо, ваше величество, и мне вовсе не стоило спорить с вами.

Брови Туана взметнулись.

— Отрадно слышать. Никак не ожидал такого от тебя.

— Ну почему же,— усмехнулся Род,— Я всегда готов проявить уважение, когда человек того достоин.

— И воздержаться от проявления оного, когда почитаешь человека недостойным того? — нахмурился Туан.— Следует ли понимать тебя так, что я лишь изредка достоин твоего драгоценного уважения?

Род усмехнулся шире:

— О, я готов отказать вам в уважении лишь тогда, когда вы пытаетесь употребить власть, которой не располагаете, а такое случается нечасто — теперь, когда вы король. Ну и, само собой, я не склонен проявлять к вам уважение, когда вы выступаете за того, кто не прав.

Туан угрожающе сдвинул брови:

— Когда было такое?

— А как раз перед тем, как я заехал вам коленом в пах, ваше величество. Однако вынужден отметить, что королева более не пытается разыгрывать из себя Господа Бога.

Туан зарделся и отвел глаза.

— Ну и конечно, вы всеми силами постарались тогда изобразить из себя ее защитника и покровителя и послать закон куда подальше,— добавил Род, не обращая ни малейшего внимания на признаки надвигающейся грозы.— А на это вы права не имели — тогда. Да и теперь не имеете.

— Неужто! — бросил Туан и резко развернулся к Роду, пылая гневом.— Теперь я — король!

— Что означает, что вы — первый среди пэров королевства. Но это вовсе не означает, что вы стали более высокородной особой, и не дает вам права диктовать законы, если лорды выступают против них.

— Ты не станешь утверждать, что я способен на такое!

— Нет, не станете,— признал Род.— Но вот Катарина…

— Королева крайне редко не прислушивается к моим увещеваниям,— заспорил Туан.— Все наши деяния происходят в согласии.

— Стало быть, вы достигли согласия и в том, чтобы выступить на юг и сразиться с зверолюдьми?

Туан ухитрился сносно среагировать на перемену темы беседы.

— Мы говорили об этом и… о да, мы пришли к согласию. Но я не сказал бы, что нас так уж радует предстоящее сражение.

— Да уж,— кивнул Род.— Но только не говорите мне, что вы не рады тому, что вырвались из дворца.

Туан уставился на него в изумлении, затем смущенно усмехнулся:

— В самом деле, сердце мое преисполняется радости при виде широких полей и оттого, что я чувствую тяжесть доспехов на плечах моих. О да, я готов признать: мне отрадно быть на воле, вдали от дворцовых покоев и королевских советов.

Род понимающе кивнул:

— О чем и речь. Вы ведь прирожденный полководец. Вот только все равно не пойму, как вам удается заодно еще и быть неплохим королем.

Туан раздраженно пожал плечами.

— Но это же то же самое, что приказы во время битвы, вот только вместо воинов — шерифы и бейлифы.

— Однако знания нужны совсем другие.

— Такими знаниями располагает Катарина,— откровенно признался Туан.— Мне же нужно только сглаживать ее суждения и отдавать ее распоряжения, придавая им мудрость, дабы они не вызвали смятения.

Род с этим не спорил. Обиды на Катарину были наполовину связаны с тем, в какой форме она отдавала приказы, а вовсе не с их сутью.

— Что ж, вы только что вновь завоевали мое уважение.

Туан сдвинул брови:

— Чем же? Тем, что я король?

— Нет. Своей прямотой. Однако теперь бремя монаршего правления заявляет о себе в той области, в которой стране нужны именно ваши знания и умения, ваше величество. Как вы намерены поступить с этими захватчиками?

— Я намереваюсь добраться туда, где они побывали, полагая, что они не преминут вновь явиться с набегом куда-либо неподалеку от первой деревни,— отвечал Туан.— Когда пчела находит цветок, полный нектара, разве не возвращается она к нему вновь, дабы поискать вблизи него другие такие же цветы?

— О да,— кивнул Род.— И как правило, она приводит с собой других пчел. Как я посмотрю, и у вас при себе имеются жалящие насекомые.

Туан оглянулся на сопровождавшее его войско.

— Зверолюдям не удастся легко одолеть этих воинов с отважными сердцами.

— Насколько мне известно, опасности подвергаются не сердца воинов,— заметил Род, развернул Векса и поехал дальше по дороге рядом с королем. Войско продолжило свой путь к югу.

Туан кивнул:

— Ты говоришь об Оке Зла.

— О нем самом,— подтвердил Род.— Насколько вы верите в это?

Туан пожал плечами:

— Более мудро верить в это и наилучшим образом защититься от этой угрозы — Он устремил на Рода пытливый взгляд.— Каким заклинанием можно было бы защититься от этого мерзопакостного Ока?

Род пожал плечами:

— Понятия не имею. Никогда раньше ни о чем подобном не слыхал. Даже представить себе не могу, как это вообще происходит. Быть может, эти паршивцы просто-напросто настолько уродливы, что люди замирают от ужаса при одном только взгляде на них?

Туан решительно покачал головой:

— Нет. Если все, что рассказывают, правда, то это колдовство, а не просто страх.

— На самом деле я имел в виду скорее не страх, а отвращение. Ну и, конечно, рассказы могут быть не совсем точны. Кстати, от кого поступили сведения?

— От женщин и стариков, коим удалось бежать. В живых остались также трое пехотинцев, хотя у них страшные раны. Поведали они немногое, но то, что поведали, совпадает с рассказами очевидцев. Их заставило замереть Око Зла.

— Ну, ясное дело, условия для шпионажа были не самые идеальные,— задумчиво пробормотал Род.— И сведений не так много, чтобы высказать весомые контрпредположения. Тем не менее впечатление такое, что этим тварям непременно нужно взглянуть человеку прямо в глаза, чтобы заморозить его. Так что посоветуйте своим воинам смотреть на что угодно — на руки врагов, на их шляпы, зубы, в конце концов,— но только не в глаза.

— Что ж, это лучше, чем ничего,— вздохнул Туан.— Но было бы славно, если бы ты все же измыслил нечто получше, господин Чародей. Трудно воину не смотреть в глаза врага своего в пылу сражения.

— Пока ничего лучшего предложить не могу,— проворчал Род.— Но постараюсь что-нибудь придумать на месте, если они нападут снова. Тогда, может быть, мне…

— Нет,— Туан резко натянул поводья и в упор посмотрел на Рода.— Ты будешь несказанно огорчен, господин Гэллоугласс, как огорчен и я, но ты должен будешь воздержаться от участия в сражении и вместе со мною взирать на ход битвы издали, с высокого места, дабы помогать мне в том, как лучше вести ее.

Сердце Рода заныло, но он понимал, что Туан прав. Войско во все времена сражалось куда лучше, если его действиями руководили извне.

— Ваше величество, вы, по обыкновению, правы. Я не стану драться самолично до тех пор, пока и вы воздержитесь от этого.

Туан недоверчиво взглянул на Рода:

— Не надейся разозлить меня. Я набрался терпения.

Судя по всему, и с догадливостью у Туана стало получше. Три года назад он бы не спустил Роду издевки.

— Однако все вышесказанное будет справедливо лишь в том случае, если у нас достанет времени занять наблюдательную позицию до начала сражения.

— Верно,— кивнул Туан, развернул коня к югу и пришпорил его.— Но это — твоя обязанность.

— Вот как? — Род, прищурившись, посмотрел на короля,— Вы полагаете, что я способен колдовским образом перенести все ваше войско на избранную вами позицию?

— О нет. Ты призван лишь известить нас загодя о том, что приближаются враги, дабы мы поскакали к тому месту, где они нападут, и опередили их.

— О,— произнес Род, и губы его некоторое время сохраняли форму произнесенной буквы,— Вот и все? Быть может, не откажете мне в такой любезности, ваше величество, и объясните, каким образом я должен этого достичь? Не прикажете ли выслать дозорных, дабы они вышагивали в миле от берега?

— Это было бы славно, если бы тебе удалось произнести заклинание, которое не дало бы им утонуть.

— О, нет ничего проще! Это заклинание звучит так: «шлюпку на воду»! — сострил Род, но тут же нахмурился.— Послушайте, а ведь в этом есть смысл!

— Конечно есть,— обернулся к нему Туан,— Несколько дозорных в небольшом суденышке, и пусть наблюдают, не появится ли на горизонте мачта. Но как они подадут нам весть?

— Пусть гребут к берегу.

— Зверолюди выгребут быстрее их, ведь им поможет попутный ветер, и гребцов у них больше. Разве тогда они не схватят дозорных и не перебьют их?

— Верно,— нахмурился Род.— Ну а если дозорный будет колдуном? Тогда он мог бы телепор… ну, то есть перенестись на берег, а на море останется его пустая лодочка.

— Недурная мысль,— кивнул Туан.— Но твои колдуны слышат мысли. Не будет ли тревога поднята скорее, если на берегу будет находиться кто-то еще из колдовского народца, кто будет слушать мысли этого дозорного?

— Точно! Так будет быстрее, и… минуточку! — Род стукнул себя по лбу тыльной стороной ладони.— Да что же это я! Простите, ваше величество, я нынче на редкость несообразителен. Зачем нам сажать колдуна в лодку? Почему бы ему просто-напросто не находиться на берегу и не слушать мысли приближающихся зверолюдей?

— Ну конечно! — довольно прищурился Туан.— Неужто мне нужен был Великий Чародей, чтобы сказать мне об этом! И где только мой разум!

Не исключалось, что его ум остался в королевском замке, в Раннимеде, но Род воздержался от комментариев по этому поводу. К тому же Туан в этом случае мог бы вполне резонно намекнуть, что разум Рода также в некоторой степени потерян из-за пышных рыжих волос и фигурки одной красотки, за обладание которой не совестно было бы и прикончить соперника.

Но вот король открыл глаза, и во взгляде его появилось сомнение.

— А ты уверен, что они способны мыслить?

— Кто их знает? Быть может, если я выйду на западное побережье да громко крикну: «Cogito, ergo sum», они, все как один, бесследно испарятся.

— Это — могущественное заклинание?

— Да нет, всего-навсего пожелание. Тут я поставил Декарта, как телегу, впереди лошади,— В это же мгновение за ухом у Рода послышалось короткое неприятное жужжание. Векс явно не оценил по достоинству чувство юмора хозяина,— А если серьезно, ваше величество, то я думаю, что тут не должно возникнуть особых сложностей. Все, что живо и движется, само по себе непременно проявляет хоть какую-то нейронную активность. Знакома мне одна юная ведьма, которая способна читать мысли дождевых червей, а ведь у них, по идее, нет никаких мыслей.

— Но смогут ли ведьмы и колдуны услышать мысли врагов на значительном расстоянии, дабы нам хватило времени изготовиться к бою к моменту высадки противника?

— На этот счет тоже тревожиться не стоит. Знакома мне и другая юная дамочка. Как-то раз ей удалось услышать мысли одного диноз… то есть одной ужасной ящерицы, которая в ту пору находилась на материке. Правда, после этого она три дня была сама не своя, но…

— Стало быть, дозорные нас не подведут.

Род нахмурился.

— Не подведут-то они не подведут, но вот какая у меня не слишком приятная мысль… Как же так вышло, что до сих пор никто из ведьм и колдунов не услышал мыслей зверолюдей?

Эта догадка поразила и Туана. Он сдвинул брови и на несколько мгновений задумался, а потом обернулся к Роду с изумленной улыбкой:

— Быть может, потому, что их вообще не было?

Род на миг замер, затем вздохнул и пожал плечами:

— Почему бы и нет. На Грамерае все возможно.

Действительно, на планете произрастал эндемичный грибок, обладавший удивительной чувствительностью — не в том смысле, что грибок этот был обидчив или проявлял еще какие-либо эмоции подобного толка… но когда на этот грибок пристально глядел активный телепат и о чем-либо усердно размышлял, то грибок превращался именно в то, о чем этот телепат думал. О да, весьма высока была вероятность того, что прежде никаких зверолюдей на Грамерае не было и в помине. А для того чтобы они появились, всего-то и надо было, чтобы какая-нибудь бабуся, ни сном ни духом не ведавшая о своих экстрасенсорных талантах, взяла да и рассказала внучатам страшноватую сказочку…

Не сказать, чтобы Роду так уж нестерпимо хотелось познакомиться с этой бабусей.

— А скажите, ваше величество… что будет, когда наши дозорные заметят их?

— Тогда мы обрушимся на них огнем и мечом,— мрачно ответствовал Туан.

— Да, но… Грамерай — все-таки довольно обширный остров. Что, если враги нанесут удар там, где в это время не будет наших войск?

— Как они уже и поступили,— кивнул Туан.— Но я отдал приказ, чтобы каждый из лордов, чьи владения простираются вдоль побережий, собрал елико возможно большое войско и держал его в боевой готовности. Но как бы то ни было, лучшие из наших лордов только и сумеют продержаться до прибытия посланного мною подкрепления. Если же им будет более сопутствовать удача, то мне стоит тревожиться не только из-за зверолюдей.

Тут Туан был прав на все сто: дворянин, способный одолеть явившихся с набегом захватчиков, запросто мог замыслить выступление и против королевского войска.

— Однако путь до места сражения отнимет у вашего войска несколько дней.

— Это верно,— Туан посмотрел на Рода и нахмурился.— А не мог ли бы ты измыслить некое заклинание, с помощью которого бы войско мое переносилось туда, где в нем есть нужда, Великий Чародей?

— Боюсь, это не в моих силах.

Род на миг представил себе головокружительное зрелище: рыцари и пехотинцы Туана, сгрудившись, летят над пасторальными лугами и холмами на антигравитационных платформах. Однако он туг же мужественно заставил себя перестать даже воображать такую картину. Развитие техники должно было происходить поступательно, а не какими-то там урывками. Если он научит грамерайцев тому, как делать антигравитационные платформы, они быстренько додумаются и до того, как собрать автоматическую пушку и наладить телевизионную сеть. Ну а какие будут шансы у демократии в стране, где в руках короля техника, поставленная на службу тоталитаризму, а народ по-прежнему почитает верность королю наивысшей из добродетелей? Правильно, шансов столько же, сколько у верблюда на леднике.

— Но для этого вовсе не нужно колдовство. Всего лишь как можно больше конников.

— Но как же это?

Туан явно обеспокоился. Ведь для него «конники» означало «рыцари».

— Понимаю, звучит непривычно, но вовсе не обязательно, чтобы верхом сидели только командиры. В седла можно посадить и простых воинов.

Туан оскорбленно воззрился на Рода.

— Ваше величество,— поспешно добавил Род,— я же не имею в виду больших боевых коней. Простые воины могут оседлать пони. В далеком походе они ничуть не хуже обычных лошадей, а если их не слишком тяжело навьючить, они и галопом поскачут. Все конное войско можно держать в Раннимеде, поскольку это почти что центр острова. А когда мои дозорные-ведьмы пришлют весть о нападении врагов, вам только и надо будет крикнуть: «По коням! Вперед!» И тогда ваше войско рванет туда, куда нужно, и через десять минут исчезнет из глаз. В этом случае, если на походе чередовать галоп с шагом и придать каждому воину дополнительную лошадь, войско доскачет куда угодно из Раннимеда за два дня.

— Ну да, а зверолюди высадятся за один день,— проворчал Туан и пожевал губу.— Но все же в предложении твоем есть смысл. Хватит тысячи человек, если зверолюдей не окажется больше. Тогда я мог бы держать наготове пять таких войск и разместить их так, чтобы каждое из них могло достичь побережья любой из двух провинций менее чем за день.— Он с сияющей улыбкой повернул голову к Роду,— И ведь верно, это получится! Что с того, что пехотинцы поедут верхом! Доскакав до поля боя, они смогут спешиться и драться, как им привычно!

Род с упавшим сердцем осознал, что король только что додумался до превосходного способа навязывания вассалам своей воли, пришлась бы эта воля им по нраву или нет. Но что еще он мог поделать? Сидеть сложа руки и наблюдать, как эти чудища грабят его верных налогоплательщиков?

— Думаю, все получится, ваше величество.

— Но… название! Нужно как-то наименовать это войско! — Глаза Туана возбужденно сверкали.— Эти воины… они будут сражаться с утроенной силой, если у их войска будет имя, которое прославится в веках!

В сообразительности в вещах такого рода Туану было не отказать — в этой самой, казалось бы, чепухе, которая в конечном счете оправдывает себя: чести, рыцарстве и всем таком прочем. Частенько как раз за это и сражаются, а вовсе не за презренный металл. И если Туан решил, что его воины будут драться более отважно, если у их подразделения будет звучное имечко, кто бы спорил? Род, во всяком случае, спорить не стал.

— Как вам Летучий легион, ваше величество?

— И это вправду будет войско, господин мой? — спросила Гвен, стоя рядом с мужем на холме и озирая долину, уставленную шатрами, между которыми паслись лошади.

— Это только авангард,— успокоил ее Род.— У Туана еще пять тысяч пехотинцев, и большая их часть не в седле только потому, что они не знают, как ездить верхом. Здесь же собрана тысяча хороших конников со всего острова — это те воины, что уже испытали себя в боях. Но в основное войско Туан намерен набрать еще пять тысяч пеших воинов.

Вдалеке, внизу командир прокричал приказ, и его эскадрон пустился галопом и бросился на другой незадачливый отряд, размахивая деревянными мечами.

Гвен некоторое время понаблюдала за ходом учений и поежилась:

— Не сказать, чтобы они были так уж искусны, господин мой.

— А я и не говорил, что они искусны. Я сказал, что у них есть некоторый опыт.— Род отвернулся и стал спускаться по склону холма, держа жену за руку.— Но немного обучения и практики, и я надеюсь, мы получим преотличный кавалерийский полк. А это кто такой? — Он остановился и, нахмурив брови, уставился на незнакомца в коричневом балахоне с аккуратно выбритой тонзурой. Тот восседал, скрестив ноги, примерно в пятидесяти ярдах от того места, где остановились Род и Гвен, разложив на коленях толстенную раскрытую книгу. В левой руке он держал чернильницу, а в правой — перо.

— Это почтенный монах, так я думаю,— сказала Гвен.— Но почему ты так обеспокоился, супруг мой?

— Да потому, что не припомню, чтобы я приказывал кому-либо из монахов прибыть сюда.— Род подошел к монаху.— Доброе утро, святой отец.

— И тебе доброе утро, добрый человек,— отозвался монах и поднял к Роду сияющее улыбкой лицо. Но тут он широко раскрыл рот и неуклюже поднялся на ноги.— О, да ведь это Великий Чародей!

— Осторожнее, не пролейте чернила.— Род протянул руку и поддержал накренившуюся чернильницу.— Приятно, что вы меня узнали, но уж вскакивать вам было совсем ни к чему, когда вы не в военной форме.

— О нет, мне известно, что вы — один из величайших людей, чья нога когда-либо ступала по земле Грамерая,— с жаром возразил монах. У него все было круглое — брюшко, лицо, даже глаза.— Кто же еще дерзнул бы спасти королеву Катарину от обезумевшей толпы крестьян, что жаждали ее крови, и от мятежных лордов, что жаждали ее престола?

— Что ж, тут ей немало помог ее супруг. Если помните, он в этом деле также поучаствовал. На самом деле, если на то пошло, то сражение значительно способствовало тому, что он стал ее супругом.

— Не столько сражение, сколько вы лично,— уточнил монах.

Род смущенно кашлянул. Монах был слишком близок к истине. Пора было менять тему.

— Но что вы тут делаете, святой отец?

— Ой! — Монах взглянул на книгу.— Всего лишь стараюсь не терять времени даром, господин Чародей. Мудрый человек не позволяет себе лениться, и потому, когда мне больше нечем заняться, я употребляю свободное время на составление хроники событий, что вершатся при моей жизни.

— Хроники? Вот это да! Пишете историю в процессе ее свершения! — Род не удержался и спросил: — А я там описан?

— Ну конечно, господин Чародей! Разве история Грамерая была бы полной без упоминания о вас?

— По мне, так лучше бы он больше был дома, чем в истории,— любовно проговорила Гвен и встала рядом с Родом.— Но боюсь, вы не совсем верно поняли моего супруга.

— Что? О да, да! — Род смущенно прокашлялся.— Так и есть, святой отец. Когда я спросил: «Что вы здесь делаете?», я имел в виду — здесь, при войске, а не в данный момент. Что за дело привело вас сюда?

— Ну конечно же, спасение душ,— отвечал священник, недоуменно округлив глаза.— Наш добрый аббат назначил меня капелланом королевских пехотинцев, но его величество сказал мне, что у него не хватает капелланов, и отправил меня сюда.

— Ах вот как? — Род понимал, зачем это понадобилось Туану. Молодой король любил всех своих подданных, но типичный средневековый монах, как правило, только тем и занимался, что увещевал паству, а это могло переполнить даже бездонную чашу терпения Туана.— Пожалуй, мне придется переговорить с его величеством. Ну, по крайней мере он прислал мне историка-любителя.

— Милорд! — на скаку выкрикнул сквайр и осадил коня рядом с Родом.— Вас приветствует лорд О'Берин, милорд. Он прислал меня, чтобы сообщить вам, что прибыли люди из Логира.

— Правда? — Род схватил монаха за руку и быстро пожал ее вместе с пером и чернильницей.— Что ж, было поистине приятно познакомиться с вами, святой отец, но теперь мне пора… Кстати, запамятовал, как ваше имя?

— Брат Чильде, так меня зовут. Но не задерживайтесь для разговора с недостойным братом, господин Чародей, когда вас призывают государственные дела.

— Ну… скорее, военные. Гвен, послушай.— Род взял жену за руку и поспешил вместе с нею вниз с холма,— Там приехали те немногие, что выжили после нападения зверолюдей.

— О, я с радостью послушаю их рассказы,— ответила Гвен и нахмурилась.— Нет у меня сомнений в том, что в этих… зверолюдях какое-то колдовство.

— Если это так и если очевидцы расскажут об этом, ты и выяснишь, так это или нет.— Шагая по долине, Род вдруг вспомнил о сыне.— А где Магнус?

Глаза Гвен блеснули, она вздернула подбородок.

— Ты бы лучше спросил, почему я пришла сюда.

— Я удивился, но не слишком сильно — просто был так рад, что ты рядом со мной. Почему? Что такого сделал Бром?

— Он пришел к нам домой и сказал мне, что мне уже не пристало долее сидеть на месте сложа руки и при этом притворяться домашней хозяйкой. Как будто я притворялась!

При мысли о том, как порой летала по дому пыль, взметаемая Гвен, Род поежился. Гвен не прощала ему ни малейшей неопрятности, но к концу дня настроение у нее невыразимо портилось.

— Кто бы говорил! У него в покоях прибирает целое войско эльфов! — буркнул Род.— Но он прав, дорогая. Твои таланты нам сейчас нужны здесь. Пещере пока придется попылиться.

Гвен содрогнулась.

— Быть может, и так, ведь мы говорим о жизнях людских, и, пожалуй, некоторое время нам придется пробыть вне дома. Но Магнус ждать не может. Я должна буду проводить с ним хотя бы половину того времени, что буду бодрствовать, если только не будет битвы.

— Да, понимаю,— отозвался Род, и ему стало не по себе из-за угрызений совести.— Но где мальчик?

— Бром нашел полдюжины эльфиек, чтобы те присматривали за ним. Я отнесла его к ним в грот и поняла, что они умеют присматривать за детьми. Потому я решилась оставить его у них.

— Но все же не слишком охотно, как я понимаю.

— Я никогда не буду спокойна, если со мною не будет моего малыша! — воскликнула Гвен.— Но так должно быть, и глупо мне волноваться.

— Ну конечно, глупо.— Род сжал руку жены.— Не сомневаюсь, Бром нашел для Магнуса самых лучших нянюшек,— Гвен даже представить не могла, насколько Род в этом не сомневался. Дело в том, что он дал слово Брому ни за что на свете не рассказывать Гвен о том, что Бром — ее отец. Он стеснялся того, что он — карлик. Но о Магнусе Бром заботился, как о родном внуке,— собственно говоря, так оно и было, только Гвен об этом не знала. Нет-нет, безусловно, каких бы нянек ни нашел Бром для Магнуса, им можно было доверять целиком и полностью.— Даже если они — эльфийки.

— Особенно если они эльфийки.— Гвен искоса глянула на мужа,— Кто еще сумел бы удержать твоего сына, Чародей?

— Только другой чародей или колдунья,— усмехнулся Род в ответ на гневный взгляд жены.— Колдунья.

— Это правда,— отозвалась она, и взгляд ее немного смягчился,— Но большинство из них слишком молоды, а другие, наоборот, слишком стары. Это дряхлые старухи или старики отшельники, что живут в диких горах. О нет, уж лучше я доверюсь эльфийкам, которых приставил к мальчику Бром.

— Да и кого еще он мог к нему приставить,— развел руками Род.— Он ведь, как-никак, король эльфов.

— Это верно,— улыбнулась Гвен.— Если бы только их величества знали, кто такой на самом деле их главный советник.

— Они бы тогда изгнали его из дворца и попробовали бы подписать с ним договор. Да нет, я думаю, что нынешнее положение дел всех устраивает куда как больше.

— Точно. Ведь Бром всегда рядом с Туаном.

— А Магнус — с эльфами, а ты со мной.— Род вздохнул.— Мой сын — у эльфов, как в сказке. Но ведь ты могла бы присматривать за ним, верно?

— О, я так и делаю, как только выдается минутка, поверь! — Гвен остановилась и застыла. Взгляд ее стал отстраненным. Через пару мгновений она кивнула и зашагала вперед рядом с мужем.— С ним все хорошо.

— Неплохо уметь читать мысли, правда? — усмехнулся Род.— Именно поэтому я так рад, что ты сопровождаешь меня в этом походе.— Он остановился у шатра Брома, кивнул часовым и приподнял полотнище, закрывавшее вход.— Только после вас, сударыня.

В шатре возле длинного стола стояли двое слуг и держали подносы, уставленные всякой снедью. За столом сидели несколько крестьян. Они жадно жевали и запивали еду элем. Во главе стола сидел мужчина в пропыленной одежде, который ел с таким же аппетитом, но не такими большими кусками. Судя по всему, мужчина этот был рыцарем, снявшим стальные доспехи. Напротив него сидел человечек ростом не более трех футов, ширина плеч которого почти равнялась его росту, а бицепсы и бедра у него были мощнее, чем у Рода. Большую голову венчала косматая шевелюра и обрамляла кустистая борода. Завидя Рода, он запрокинул голову, вскочил и поспешил к вошедшей супружеской паре, басовито приговаривая:

— Ну, наконец-то появились! Наши гости уже наелись до отвала и напились, а за вами я послал, когда они только прибыли.

— Ну, нас не так просто сразу разыскать,— оправдываясь, проговорил Род и шагнул к столу.— Кто эти господа?

— Сэр Реджинальд де ла Плас, вассал герцога Логира,— отвечал Бром,— Он и привел к нам этих крестьян. Сэр Реджинальд, позвольте представить вам Рода Гэллоугласса, лорда Великого Чародея.

— Лорд Чародей! — Рыцарь радостно вскочил на ноги.— Я польщен!

— Рад слышать,— сказал Род и почтительно склонил голову,— Моя супруга, леди Гвендилон.

Рыцарь поклонился Гвен, и она одарила его лучистой улыбкой.

— А эти бедолаги — жертвы вторжения врагов,— Бром опустил руку на плечо крестьянина, сидевшего ближе к нему.— А ведь всего неделю назад у них были дома. Что же есть у тебя теперь, добрый человек?

Крестьянин проглотил кусок и ответил:

— Кое-какие домишки у нас имеются, милорд. У половины людей снова есть жилье. Это ведь недолго умеючи — построить шалаши из прутьев.

— И глиной обмазать,— уточнил Бром,— Я видел своими глазами, как работают эти люди, господин Чародей. День — и дом готов. С десяток новых мазанок у них в деревне уже стоит.

Род заметил, что крестьяне поглядывают на него с опаской.

— Это все слухи, добрые люди. На самом деле я вовсе не чародей — я всего-навсего плохой ученый, знающий кое-какие фокусы.— Если он чего и добился этим заявлением, то только того, что крестьяне стали смотреть на него с еще большим опасением.— Ну, ладно,— вздохнул Род.— Видит Бог, я сделал все, что мог. А скажите мне, люди добрые, каковы они собой, эти зверолюди?

— О, они страшны и ужасны, милорд! Высотою с дом и рогатые, как молодой месяц!

— И еще лохматые,— добавила женщина, сидевшая напротив.— В шерсти с головы до ног.

— Но лица у них без шерсти,— решительно объявила другая женщина.— И безбородые они.

— А явились они на драконе,— уверенно объявил мужчина.— Дракон и был, он плыл, а они у него на спине сидели!

— Да нет, то не зверь был! — воскликнула первая крестьянка.— Кто бы говорил! Ты ведь лежал с проломленной головой, когда они уплыли! — Она обернулась к Роду: — Судьба была милостива к нам, милорд. Семеро наших мужчин полегли, а ему повезло — выжил.

— Но другим тоже досталось — побили всех сильно,— негромко проговорила ее соседка.— И шестерых детишек они убили.

Род помрачнел.

— Но что за драконы, про которых он говорил?

— То были корабли, милорд! Просто их корабли! У них спереди вырезана голова дракона, а позади — хвост!

— Корабли-драконы? Длинные и узкие?

— В точности такие, милорд! — вскричала женщина,— Так вы их, стало быть, видали?

— Только в книге по истории. К тому же у тех воинов, что там описаны, были бороды. И не так много растительности на теле, как вы рассказываете…

— А рога, милорд?

— Это шлемы,— объяснил Род.— Шлемы с рогами… По крайней мере, так все думали, но на самом деле они таких шлемов не носили. Во всяком случае, в бой не надевали.

— Значит, это были не те, про кого вы рассказываете,— решительно заключил крестьянин.

— Явно не те,— согласился Род,— Не думаю, чтобы тем, настоящим, было под силу уплыть так далеко от родных берегов. Они были прекрасными мореплавателями, но им была нужна пресная вода.

— Но почему же тогда эти зверолюди нарядились как те, про которых ты говоришь, господин мой? — удивилась Гвен.

— Потому что кто-то рассказал им об этом. Кстати говоря, а бабушки ваши не рассказывали ли детишкам сказочек про рогатых воинов в кораблях-драконах?

Крестьяне, выпучив глаза, покачали головами.

— Это я на всякий случай спросил,— вздохнул Род,— Но если бабушки таких сказок не рассказывали, кто же тогда?

— А на корабль-то и не было похоже при свете луны, когда эти демоны вопили и дубинищами своими махали,— проворчал крестьянин, осторожно прикоснувшись к повязке на лбу.

— Ну конечно,— подтвердил Род.— Потому они и делали носы своих кораблей такими — чтобы напугать…— Род уставился в одну точку.— Минутку! Ах вот оно что! Затем кто-то и рассказал им про корабли-драконы и рогатые шлемы! Точно — рассказал! Чтобы помочь им пугать таких бедняг, как вы! В конце концов, если это получалось у викингов…

— А… викинги — это кто такие? — робко спросила одна из женщин.

— Те самые рогатые воины, про которых я только что говорил.

— А они могли замораживать людей взглядом?

Род покачал головой:

— Ну нет, нет, конечно. Хотя они не отказались бы от такой возможности. А вы хотите сказать, что эти чудища это умели?

— Да ведь они нас чуть не в камень обращали,— проворчал мужчина.— Один из них как глянет мне в глаза, так мне почудилось, будто он мне голову взглядом насквозь пронзил. Я попробовал двинуться — но ничего не вышло.

— Да напугался ты до смерти,— буркнула женщина.— Струхнул, как мальчишка, который змею увидал.

Мужчина густо покраснел.

— Да ты была ли на лугу вместе с нами, женщина? Ты им в глаза смотрела? Да, не спорю, напугали меня эти жуткие глаза, так ведь и прежде мне случалось страху натерпеться в бою, когда молодой лорд наш Ансельм сражался с королевой, ну… и…— Он в испуге воззрился на Брома.

— И со своим младшим братом, который теперь стал нашим королем,— проворчал Бром.— Никто не станет винить тебя за это, добрый человек. Разве был у тебя выбор? Когда господин твой приказывает тебе идти в бой, ты должен идти в бой. Но разве в том бою ты замирал от страха?

— О нет, мой добрый господин! — вскричал крестьянин и запрокинул голову,— Я только еще храбрее замахивался моей пикой! Но когда глазищи этого мерзкого чудища залезли мне в голову, я пытался ударить его изо всех сил, но рука моя не пожелала слушаться меня! Видит Бог, я уж и так, и эдак старался поднять руку, но ничего не…— Он запнулся и поежился.— Господи, Царь Небесный, помилуй меня, грешного. Да не будет мне дано снова пережить такое! Я руки поднять не могу, а он, тварюга, на меня дубинищей своей замахивается…

Он зажмурился и, сокрушенно качая головой, отвернулся.

— Ну, успокойся,— проговорил Род и потрепал его по плечу.— Ты вел себя храбро, добрый человек. Ты сделал все, что мог сделать на твоем месте мужчина.

— То было Око Зла,— еле слышно пробормотал крестьянин.— То было колдовство.

Род обернулся и вопросительно посмотрел на Гвен.

— О таком рассказывают,— медленно проговорила она.— Рассказывают про ведьм и колдунов, что способны заморозить человека взглядом. Но мне никогда не встречался никто, кто обладал бы таким могуществом.

— А тебе знакомы почти все колдуны и ведьмы Грамерая,— добавил Род, кивнул и обернулся к крестьянину,— Итак, наши враги являют собой нечто новое — новое во многом. Но если бы не ты, дружище, мы бы ничего о них не узнали, и потому я тебе очень благодарен.

— Рад услужить вам, господин,— отозвался крестьянин. Он немного приободрился и даже сумел улыбнуться Роду.— Так, стало быть, это все… взаправду было?

— А шишка у тебя на голове — она взаправду или понарошку? — усмехнулся Род.— Ну так, само собой, и дубинка, которой тебя треснули, тоже настоящая была, и тот зверочеловек, что ею тебя стукнул. Что же до этого Ока Зла… Если уж под его взглядом замирают даже видавшие виды ветераны… вряд ли это что-то другое.

«По крайней мере, на этой планете»,— мысленно добавил Род.

— Спасибо вам, милорд,— улыбнулся крестьянин.

— Не переживай. Я бы тоже замер,— заверил его Род, похлопал по плечу и обернулся к Гвен.— Не известны ли тебе какие-нибудь заклинания против такого колдовства?

Она приоткрыла рот, чтобы ответить, и вдруг у нее на руках оказался ребенок. Он брыкался и кричал:

— Мамоцка! Я насол тебя, мамоцка! Насол тебя!

Гвен в изумлении вытаращила глаза. Но тут же губы ее тронула довольная улыбка, и она крепко прижала к себе малыша.

— Нашел, нашел, умничка мой дорогой. Ну-ка, скажи, как ты искал мамочку. Только головкой думал, вот как?

— Ага! — радостно закивал малыш, чрезвычайно довольный собой.

— Так он у нас телепат-следопыт? — удивился Род.— Мой ребенок «думал головкой» и маму нашел?

— Кому-то я головку точно оторву. Не ему, конечно,— сердито проворчал Бром.— Кто должен был приглядывать за младенцем? Чья была очередь? Хобгоблина!

В шатер вприпрыжку вбежал кто-то крошечный и опрометью бросился к Брому.

— Прости меня, о Король Теней! — запричитал басом маленький человечек ростом в полтора фута, но при этом плечистый.— Няньки-эльфийки изнемогли. Малышу надоели их игры, а их заклинания не смогли удержать его.

— Тогда им следовало бы измыслить новые чары и удержать его одними лишь развлечениями,— проворчал Бром.— Но это верно, я и сам не ведаю ничего такого, что удержало бы этого постреленка, когда он того не хочет.

— Негодник! — ласково и одновременно укоризненно проворковала Гвен. Магнус в ответ весело залепетал.

— Но когда он улизнул, я его в полминуты сыскал,— оправдываясь, проговорил эльф.

— Что верно, то верно, и беда была бы тому, кто пожелал бы сделать младенцу что-то дурное,— признал Бром.— Но, Робин, ты должен наказать эльфийкам, чтобы они получше присматривали за Магнусом.

— Разбойник! — укоризненно проговорила Гвен.— Спору нет, я рада тебя видеть, но ты должен понимать, что у мамочки есть важное дело. Сейчас я не могу сидеть с тобой, мой миленький, хоть мне и очень этого хочется. Ну, давай ступай к твоим нянюшкам и будь там, покуда я сама не позову тебя.

— Не-а! — капризно проговорил Магнус и покачал головой.

— Магнус,— произнесла Гвен тоном, от которого взорвалась бы атомная бомба (ну, или, по крайней мере, ядерная боеголовка).

Но тут вмешался Бром:

— Это что за поведение, малыш? Ты что, про страшил никогда не слыхал?

Ребенок в изумлении таращил голубые глазенки.

— Ах, не слыхал? — гневно вскричал Бром.— Стало быть, кто-то злостно пренебрегает своими обязанностями в воспитании младенца, ежели он даже не слыхал про страшилу, которым пугают всех маленьких детишек!

— Это ты точно подметил,— уязвленно отозвался Род.— Я не вижу совершенно ничего необходимого в том, чтобы запугивать детей до смерти и вынуждать их бояться самых привычных вещей. И если я говорю ему, что он должен вести себя хорошо, то он должен вести себя хорошо просто потому, что он верит в меня.

— Лучше бы так не было, потому что если этот постреленок перестанет верить в меня, то меня попросту не станет! — проворчал Бром.— Однако это пагубно — лишать младенца одного из самых восхитительных детских ужасов: страха перед жутким чудовищем, которого, как он в глубине души своей понимает, на самом деле не существует. Страшилы, дитя, это такие громадные, мерзкие твари, они с головы до ног поросли шерстью, у них маленькие сверкающие глазки и длинные острые зубы!

Магнус радостно взвизгнул и прижался крепче к матери.

— Правда-правда! — Бром предостерегающе поднял указательный палец.— Они жутко злобные, они готовы сожрать и детишек, и их родителей! А твоим маме и папе нужно идти и сразиться с ними и прогнать их из страны нашей раз и навсегда, но они не могут пойти, если не будут знать, что с тобой все хорошо.

Магнус очень внимательно смотрел на Брома. Похоже, он начал понимать, к чему это все говорится.

— Так поспеши к своим нянькам! — воскликнул Бром и хлопнул в ладоши.— Поспеши к ним и будь с ними, покуда не позовет тебя твоя мать! Будь с ними, покуда твои отец и мать не прогонят страшилищ из нашей страны!

Магнус искоса глянул на мать:

— А маленькие тозе их плогоняют?

— Боюсь, что нет,— решительно заявила Гвен, приподняла малыша и посмотрела ему в глаза.— Ты должен вести себя так, как твой дядя Бром…

Только Род заметил, как тень пробежала по лицу Брома.

— …велит тебе. Ты должен лететь обратно в Эльфландию, к твоим нянюшкам, и быть там, покуда мы с папой не прогоним этих чудищ. Но я буду звать тебя, когда сумею, чтобы поиграть с тобой. Ну, теперь ты послушаешься?

Малыш сердито нахмурил бровки и неохотно кивнул.

— Вот умница! — Гвен поцеловала сына.— А теперь лети!

Магнус посмотрел на Рода. Тот протянул руку, чтобы на прощание сжать пухлую ручонку, но сжал… воздух. Магнус исчез.

— Эти младенцы понятливее, чем нам кажется,— довольно прогрохотал Бром,— ежели говорить с ними прямо.— Он нахмурился и посмотрел на крестьян,— Ну а вы что рты раззявили, деревенщины? Детишек раньше не видали, что ли?

Мужчины вздрогнули и виновато посмотрели на Рода, а женщины только вздохнули, но одна из них сказала Гвен:

— Да будет Господь милостив к вам, леди! И хвала Ему, что мои детушки такого не умеют!

— Ваши дети точно так же балуются, как и мой сынок.— изумленно проговорила Гвен.— Но только и я кое-что умею такое, чтобы с ним управляться. Однако благодарю тебя за пожелание, добрая женщина.

Тут в шатер вошел один из часовых:

— Милорды, вас просит явиться к нему его величество.

Бром нахмурился:

— Что стряслось?

— Да ведьмы друг дружке весть передали, милорд. Корабль-дракон плывет к владениям Бурбона.

Через полчаса, когда основное войско еще снимало шатры и паковалось в дорогу, Летучий легион уже во весь опор проскакал по долине и устремился к востоку. Во главе ехал Род, а рядом с ним — юный колдун Тоби.

— У меня не было времени выслушать вести до конца, Тоби. Кто заметил зверолюдей?

— Матильда, милорд. Она вместе с Марион, своей сестрой, улетел на восток и жил в хижине на высокой скале, которую поставил там для них лорд Габсбург по приказу его величества.

Род кивнул:

— И они по очереди там сидели и ждали, не послышатся ли какие-нибудь странные мысли?

Тоби пожал плечами:

— Как повелел его величество. Час слушали, а час занимались другими делами, а потом снова слушали.— Он краем глаза глянул на Рода.— А ведь это ты уговорил его величество отдать нам такой приказ?

Род нахмурился и покачал головой:

— Что я знаю о том, как надо слушать чужие мысли, Тоби? Это Гвен так предложила. Ну, так кто же услышал мысли зверолюдей? Та, что была в дозоре, или они обе?

— Та, что не была в дозоре, лорд Чародей. Она спала и проснулась, дико крича.

— Та, что спала? — удивленно воскликнул Род, но тут же понимающе кивнул.— Что ж, пожалуй, в этом есть смысл. Быть может, у нее во сне обостряется телепатическая чувствительность.

— Бывает, мы видим сны, которые нам не принадлежат,— признался Тоби.

— Вот как? Гм… Жаль, что я этого не знал. Мне бы это пригодилось.

— Разве Гвендилон не слышит твоих мыслей, когда спит? — осторожно поинтересовался Тоби.

Род покачал головой:

— Ни когда спит, ни когда бодрствует. Похоже, я телепатически невидим.— Говорил он равнодушно, старательно скрывая свои чувства. О подобных вещах он думать избегал, поскольку начинал испытывать комплекс неполноценности перед Гвен.— Ну и что же приснилось Матильде?

— Ей приснилось, будто она гребет веслом на корабле-драконе и слышит, как их вожди говорят о древних богах, коих они прежде почитали, и о новом боге, которого они почитают теперь. Но обо всем этом они говорили без слов, да этот новый бог, похоже, был какой-то жуткий, хотя она его и не увидела.

— Что ж, это неудивительно. Разве у тебя никогда не бывало озарений… ну, вспышек таких, что ли, проблесков, когда вдруг все становится яснее ясного, хотя ты еще не успел выразить это словами?

Тоби нахмурился:

— Бывало, но я никогда об этом не задумывался. И та мысль, что услышала Матильда, длилась не дольше такого вот проблеска.

— Вот как? — Род мысленно навострил уши,— Странно… Стало быть, под этой мыслью таилось какое-то сильное чувство?

Тоби кивнул:

— Очень сильное. Прилив страха и ужаса. Душа зверочеловека на миг воззвала к небесам и древним богам. Но тут он понял, что делает, и мысль его оборвалась. И все же ее достало для того, чтобы пробудить Матильду, и она пробудилась, страшно крича.

— Нечему дивиться. Я так и вообще бы с кровати слетел. Но это нам о многом говорит.

— Верно. О том, что зверолюди приближаются к восточному побережью.

— Не только об этом. Это говорит нам о том, что у зверолюдей есть религия. А до сих пор у нас не было причин даже задуматься о том, что у них есть душа.

— Верно, я об этом не задумывался,— признался Тоби.

— А еще это говорит нам о том, что в новую веру они обращены совсем недавно, и как минимум один из новообращенных этому не слишком радуется. Интересно, что же это за новое божество? И какими способами пользуются тамошние миссионеры, дабы…— Роду припомнилось крещение во времена императора Константина. Крестильная рубаха или смерть.— Но что гораздо важнее, это говорит нам о том, что мысли зверолюдей можно услышать, когда им сопутствуют сильные чувства, а это, в свою очередь, позволяет предположить, что они умеют намеренно скрывать свои мысли.

Тоби сдвинул брови:

— Но… как же это?

— Ты ведь сказал, что мысль оборвалась сразу же, как только зверочеловек осознал, что проштрафился. А это значит либо то, что до той поры он каким-то образом прятал свои мысли, либо то, что они слышны только в моменты проявления сильных чувств.

— О, это верно! — Тоби смотрел на Рода, широко раскрыв глаза.

Род поморщился. Он терпеть не мог восхвалений героям, особенно когда это относилось к нему. Из-за этого сразу приходилось ощущать такую ответственность…

— Мне представляется, что скорее они все-таки способны скрывать свои мысли. Наверняка ими владели хоть какие-нибудь сильные чувства, когда они бесчинствовали на побережье владений Логира, но никто из ведьм не услыхал их мыслей.

— Да! Разве никто из них не дал бы хоть на краткий миг воли своим чувствам в пылу сражения?

Род кивнул:

— Вот-вот, и я о том же. Так что, может быть, все как раз наоборот: их мысли можно прочесть только тогда, когда они намеренно выдают их. Этот мысленный порыв, который уловила Матильда,— он похож на молитву. Ведь молитву всегда намеренно отделяют от себя, пытаясь докричаться до кого-то.

— Что ж, тогда мы должны порадоваться тому, что среди них есть хотя бы один, столь горячо верующий.

— Да, и тому, что их древние боги оказались так далеко, что его молитва должна была стать такой горячей, чтобы донестись до них.

— Но разве бог может быть близко? Его же не увидишь глазами,— возразил Тоби.— Это ведь всего-навсего мечта.

— Точно подмечено,— согласился Род.— Но зверолюди пока могут не догадываться об этом. В особенности если у них не принято ставить идолов… Гм-м-м… Тут есть о чем призадуматься…

— О чем, лорд Чародей?

— Об их новом божестве. Интересно, насколько оно ново. И чего хочет от своих почитателей?

Но тут взгляд Тоби вдруг стал рассеянным.

— Лорд Чародей… Весточка от Марион. Корабль-дракон… и не думает поворачивать к берегу… Он плывет мимо владений Бурбона…— На миг юноша сосредоточенно нахмурился, что, вероятно, на языке такого способа общения означало: «Сообщение принято. До связи». Затем он посмотрел на Рода.— Зверолюди плывут дальше, к северу.

— Что ж, в таком случае и нам надо держать путь туда же,— заключил Род,— Сержант! — крикнул он, обернувшись через плечо.— На следующем скрещении дорог сворачиваем налево.— Обратившись к Тоби, Род сказал: — Пошли весточку его величеству.

— Будет исполнено, лорд Чародей.— Взгляд Тоби снова затуманился. Род несколько минут молча наблюдал за юношей, и вот наконец глаза Тоби стали ясными и он с улыбкой обернулся к Роду: — Его величество разворачивает основное войско к северу. Он очень доволен новым способом передачи вестей между разными частями войска.

— Я бы на его месте тоже радовался. Любой средневековый полководец отдал бы правую руку на отсечение за такое преимущество перед противником. Знаешь, Тоби, когда со всем этим будет покончено, бьюсь об заклад, его величество не будет иметь ничего против того, чтобы наладить постоянную ведьминско-колдунскую систему связи — ну, естественно, только для передачи королевских посланий.

Тоби нахмурился:

— Не сказал бы, что это такая уж радостная мысль, лорд Чародей.

— Да нет, не такая уж — как для тебя, так и для жителей Грамерая в целом. Но ты должен признать, что тогда вы были бы загружены работой под завязку.

— Более, чем хотелось бы, это уж наверняка.

— Тут ты прав. Было бы неплохо ограничить рабочий день восемью часами, а еще лучше было бы вообще иметь выбор — работать или нет. Но тем не менее ваш способ связи в экстренных случаях просто незаменим, а в мирное время эксплуатировать вас не стоит.

— Ну разве что для ваших личных посланий,— усмехнулся Тоби.

— Это само собой. Но ведь это совсем другое дело, правда? В том смысле, что я в некотором роде почти член вашего клана.

— По праву женитьбы — да,— согласился Тоби.— Так что все-таки ты — чародей.

Род открыл было рот, чтобы возразить, но, подумав о том, что будет, если он это сделает, промолчал.

Солнце только-только успело окрасить горизонт в алый цвет по правую руку от Рода, ехавшего по извилистой дороге к побережью владений князя Романова.

— Пустите коней шагом, сержант! — распорядился Род.— Пропустите людей. Мы здесь для того, чтобы защищать их, а не для того, чтобы наши лошади растоптали их.

Дорогу запрудили крестьяне. На себе они тащили большущие мешки, за собой волокли тележки, груженные домашним скарбом. Род негромко ругнулся.

— Они бы и дома свои с собой захватили, если бы смогли. Ну да ладно, хотя бы не бегут в панике, и то хорошо. Вот тебе реальное свидетельство того, как славно ты потрудился, Тоби.

— Это ты о чем, лорд Чародей?

Тоби придержал коня и отвел его в сторону, чтобы дать крестьянам пройти.

— О том, что у них было время эвакуироваться, благодаря колдовской системе раннего оповещения. Они даже успели вещи собрать перед тем, как спастись бегством!

Летучий легион посторонился и растянулся цепью вдоль обочины, следуя примеру Рода и Тоби. Крестьяне, завидев воинов, старались потесниться, дабы дать им место.

— Господи, благослови Великого Чародея и его легион! — выкрикнул кто-то, и вся толпа беженцев подхватила это восклицание дружным «ура». Воины заулыбались, приосанились, прямее сели в седлах.

— Доброе слово и кошке приятно,— отметил Род.

Тоби удивленно, но довольно улыбнулся.

Кто-то прикоснулся к бедру Рода. Опустив взгляд, он увидел морщинистого желтоглазого старика с жесткой бороденкой.

— Прогони их, лорд Чародей! Но почему ты не мог сделать так, чтобы они вовсе не являлись к нам?

— Да ты что, ей-богу! — попрекнул старика мужчина, шагавший следом за ним.— Видишь же, воины идут на смерть, а ты просишь их поторопиться!

Род благодарно улыбнулся своему нежданному защитнику, тот улыбнулся в ответ:

— Спаси вас Господь, ваше благородие!

С этими словами крестьянин поспешил вперед.

— От таких пожеланий никуда не деться, верно? — негромко проговорил Тоби.

Род кивнул:

— Угу, «спаси, спаси, и еще приготовь номера в отеле». Но всегда найдутся и другие, которые велят им заткнуться и позволить нам ехать туда, куда ведет нас наше дело.

Они медленно продвигались по дороге сквозь толпу беженцев. Через некоторое время крестьяне ушли в другую сторону, а легион добрался до побережья, когда на небе еще догорал закат. Заслышав звук копыт, сотня взволнованных людей развернулась и радостно прокричала приветствие. Род усмехнулся, помахал рукой и еле слышно проговорил:

— Давай-ка галопом, Векс. Чтобы все было как надо. Найди командира и притормози в паре шагов от него.

Черный стальной жеребец припустил галопом, изогнулся дугой и остановился перед всадником в плаще, надетом поверх доспехов.

— Приветствую тебя, сэр рыцарь! Я — Род Гэллоугласс, лорд Великий Чародей, а эти воины — Летучий легион его величества.

— Добро пожаловать, воистину добро пожаловать! — вскричал рыцарь,— Слава королю Туану за то, что вы прибыли!

Роду следовало искренне порадоваться такому приему, поскольку всего лишь три года назад этот рыцарь скакал бы рядом со своим господином, князем Романовым, в бой против королевского войска — так оно на самом деле и было.

— Я — сэр Стайенков.

— Мы являем собой всего лишь подкрепление,— сообщил ему Род.— Не хотелось бы нарушать ваш план сражения. Мы просто к вам присоединимся. Что вы задумали?

— А что я мог задумать, располагая всего лишь сотней воинов? — беспомощно развел руками рыцарь.— Более сотни их величества нам держать в боевом порядке не дозволяют — благослови их Господь, что дозволили и такое! Да и что мы могли пока поделать? Воины выстроены и ждут.

— Понятно. Но со мной две сотни воинов. А ваши — испытанные вояки, верно?

Стайенков кивнул:

— Да, все они сражались во времена мятежа. Они не сдадутся и не побегут с поля боя.

— Тогда отведите их как можно дальше от берега и пусть ожидают. Корабль-дракон только один. Ведьмы о других не сообщали.— При этой мысли он нахмурился.— Гм… Я допустил беспечность. Тоби!

— Да, лорд Чародей?

— Не летал ли кто над разбойниками? Не летал ли по-настоящему, дабы подсчитать, сколько их?

Взгляд Тоби на пару мгновений затуманился, а когда прояснился, юноша покачал головой:

— Нет, милорд. Никто до этого не додумался.

— Ну, так сделай это, будь так добр.

— Будет исполнено, милорд…

Тоби взмыл в воздух, словно прыгун в высоту, жаждущий установить новый мировой рекорд, исчез в низко нависших тучах. Сэр Стайенков, раскрыв от изумления рот, проводил его взглядом. Род также устремил взгляд ввысь.

— Гм… Ну да, это может вызвать сложности…

— Только для зверолюдей! Что за сказочные силы служат вам, лорд Чародей?

— А, вы про Тоби? Да нет, со мной только он один такой. Остальные — воины как воины, самые обычные. Все, как один,— отборные вояки, но самые обычные.— Род задумался над тем, справедливы ли его заверения,— ведь он говорил о жителях Грамерая,— А под сложностями я имел в виду тучи.

— О…— Стайенков как бы только что заметил грозовые тучи.— Да, похоже, быть дождю. Но мне и в дождь случалось сражаться.

— Мне тоже, и паршивее погоды для сражения не придумать. Но что тут поделаешь? Не можем же мы послать гонца к зверолюдям, дабы он упросил их нагрянуть в погожий денек, верно? Но, быть может, мы могли бы приготовить им другой сюрприз, сэр Стайенков, если вы отведете своих людей подальше, а мои спрячутся за скалами — вот там,— Род указал на груду камней на берегу слева,— и вон за той рощицей.— Он указал вправо, на растущие почти у самой кромки воды деревья.

Сэр Стайенков просиял:

— Тогда зверолюди кинутся на моих воинов, а ваши сомкнутся с двух сторон, и враги окажутся в капкане!

— Они окажутся в капкане еще до того, как доберутся до ваших воинов,— уточнил Род.— Хотя, конечно, обозрев берег, они могут и заметить, какие тут самые лучшие места для размещения засады, и, почуяв неладное, решат поискать более легкой добычи.

— Я бы нисколько не возражал…

Тут щеки Рода коснулся легкий порыв ветерка, и Тоби сказал:

— Только один корабль, лорд Чародей.

Сэр Стайенков чуть не проглотил собственную бороду.

— Он должен был лететь туда, потому что точно не знал, куда лететь,— пояснил Род,— Но когда нужно вернуться, он знает куда и может просто телепортироваться. Так быстрее.— Он обернулся к Тоби: — Сколько их там?

— На палубе — сотня. Быть может, внизу есть еще — но я так думаю, внизу больше никого нет. Корабль невелик.

— То есть без нас силы были бы равны,— заключил Род.— Тем не менее при наличии моих людей дело пойдет быстрее и жертвы будут считанные. Вот так.

— Если уж мы заговорили об этом…— Сэр Стайенков задумчиво почесал нос.— Станем ли мы брать пленных?

— А? — переспросил Род, с радостью отметив, что настроение сэра Стайенкова значительно улучшилось.— Брать пленных? Конечно!

Сэр Стайенков кивнул:

— И я такого же мнения. Вам ведь не помешают сведения и вы не будете против того, чтобы потолковать с ними, верно?

— Не без того,— согласился Род.— Но большей частью меня интересует, умеют ли они разговаривать вообще. Как далеко они были от берега, Тоби?

— Наверное, в полумиле, милорд.

— Стало быть, пора занимать позиции,— Род подскакал к своему войску и прокричал: — Все по местам!

Подъезжая к Летучему легиону, он заметил, что к берегу подтягиваются местные жители. Это его порадовало — значит, сэр Стайенков не проявил излишнего легкомыслия.

— Сэр Лайонел! Сэр Хэмпден!

— Мы здесь, милорд! — в унисон отозвались заместители Рода.

— Сэр Лайонел, ведите вашу сотню юн к тем скалам и спрячьтесь там. Сэр Хэмпден, а вы ведите своих людей к той рощице. Будьте готовы напасть на врагов по сигналу волынок.

— Будет исполнено, милорд!

Оба лейтенанта развернулись и прокричали приказы сержантам. Те принялись отдавать распоряжения рядовым, не дослушав до конца приказа лейтенантов. Вскоре на берегу были слышны только крики да конский топот. Через пять минут Летучего легиона и след простыл. Род, довольно улыбаясь, развернул Векса, махнул рукой сэру Стайенкову, повернулся и поскакал по берегу к скалам.

На берегу было пусто, все застыло в ожидании. Зарядил редкий мелкий дождь, больше похожий на дымку. Воины сэра Стайенкова нервно переминались с ноги на ногу и переговаривались друг с другом. Род слышал, как шепчутся некоторые из его подчиненных.

— Слышишь какие-нибудь мысли, Тоби?

— Нет, лорд Чародей.— Взгляд Тоби был туманным. Сейчас он озирал мысленные пределы, а не окружающий его мир.— Кто бы ни молился тогда, сейчас не молится…

— Что ж, тогда мы не можем понять, насколько они близко к берегу. Но думаю, ждать осталось недолго.

Вдалеке грянул раскат грома.

А потом возникло оно… выплыло из тумана с негромким всплеском — длинная громадная змея с оскаленной в злобной ухмылке пастью, со зловещими рогами на макушке. По спине змея передвигались туманные силуэты.

Род затаил дыхание.

Дракон двигался к берегу и замер, когда днище заскребло по песку на мелководье. Со спины дракона стали спрыгивать зверолюди — приземистые, сутулые, в шлемах, с круглыми щитами, прикрывавшими грудь. В руках они сжимали тяжеленные обоюдоострые топоры.

Род прищурился, пытаясь разглядеть мелкие детали, но мешал дождь. Видны были только очертания.

— Позволь мне сражаться, лорд Чародей! — пылко прошептал в самое ухо Рода Тоби.

Род обернулся, прижал палец к губам, яростно тряхнул головой. Да что на него нашло, на этого юнца? Ведь так он выдаст всю засаду! Род мог бы поклясться, что яростный шепот Тоби услышали его лейтенанты в сотне ярдов в роще. Сейчас он был совсем не против того, чтобы Тоби прочел его мысли, но пришлось ограничиться гневным взглядом. У юноши бушевали мужские гормоны, они призывали его к славе и гибели до срока. В принципе, это его проблема, но Род должен был позаботиться, чтобы Тоби остался в живых ради главного дела своей жизни. Надо сказать, это самое главное дело его жизни по степени опасности ничуть не уступало сражению.

Молодой человек смущенно отступил.

Род обернулся к берегу как раз в тот миг, когда зверолюди заметили воинов Стайенкова. Что бы они в этот миг ни кричали друг дружке, слова их потонули в раскате грома, но довольно быстро чудища приобрели некий боевой порядок и медленно двинулись вперед.

Пара воинов Стайенкова тронулись было навстречу врагам. Стайенков окриком вернул их на место. Молодец. Остальные воины взяли копья на изготовку, поджидая противника.

Зверолюди уже одолели половину песчаной полосы. До Рода доносились отдельные басовитые выкрики, которыми они обменивались друг с другом. Похоже, начали догадываться, что что-то неладно. В голосах зверолюдей звучала тревога, и вскоре они остановились. Что такое? Род оглянулся на воинов Стайенкова, присмотрелся более внимательно… То один, то другой из воинов вдруг немного выпрямлялся, опускал копье, ронял его и застывал в неимоверно неудобной позе. Род понял: такое происходило с теми, которые ослушались приказа и все же ухитрились глянуть врагам прямо в глаза. Теперь они на время обратились в статуи, замороженные Оком Зла.

Так, значит, это действительно происходило! Это не было игрой воображения!

Но остальные воины Стайенкова вели себя, как им было приказано: смотрели на руки или на ноги врагов, но, несмотря на это, сохраняли довольно-таки устрашающий вид. Задвигавшиеся было снова зверолюди замедлили шаг и остановились. Видимо, сражение на равных было не в их вкусе. Они стояли опустив головы и, похоже, выжидали. Но чего?

Через несколько мгновений зверолюди басовито заворчали. Род внезапно осознал, что они что-то произносят в унисон. Он изо всех сил напряг слух, пытаясь выловить членораздельные слоги в этом рыке. Еще немного и еще… Теперь они что-то произносили с промежутками, более отрывисто. Род еще послушал и покачал головой. Трудно было сказать, что значило выкрикиваемое зверолюдьми слово на их родном языке. Но для Рода оно звучало как «Кобальт! Кобальт! Кобальт!».

Это было смешно! При таком уровне развития, с позволения сказать, техники они никак не могли и понятия иметь о бомбах, не говоря уже о ядерной реакции.

Раскат грома сотряс землю, и побережье озарила вспышка молнии. А потом сгустилась тьма — внезапная после столь яркой вспышки. Род вгляделся во мрак. Люди сэра Стайенкова стояли неподвижно, как замороженные!

А зверолюди разразились безобразными воплями и тронулись вперед, оглушительно скрежеща. Род в ужасе понял, что они… смеются!

Но двигались они так медленно! Почему? Неужели им не хотелось поскорее добраться до своих жертв?

И тут вся цепь воинов Стайенкова сделала шаг вперед. Еще шаг. Еще. И вот так, шаг за шагом, они пошли навстречу врагам, своим убийцам!

Род ощутил удар по плечу, развернулся — как раз вовремя для того, чтобы подхватить Тоби. Тело юного колдуна окостенело, взгляд затуманился. Быть может, он был настроен на чтение мыслей какого-то воина, когда того настигло Око Зла?

Но тут Род увидел, что один из воинов Стайенкова замедлил шаг и остановился. Он поднял голову, поежился, дико огляделся по сторонам, догадался, что происходит, наставил свое копье на врага и с мрачной решимостью тронулся вперед. Дальше в цепи начал пробуждаться от оцепенения еще один воин.

Род посмотрел на Тоби. Этот юный балбес нашел способ поучаствовать в сражении!

Вновь ударил гром, снова сверкнула молния.

Воины опять замерли, а тело Тоби содрогнулось от мощнейшего спазма. Юноша обмяк и закрыл глаза.

Род в ужасе смотрел на него. Потрогал сонную артерию, ощутил биение крови. Немного успокоившись, он опустил юного колдуна на землю.

— Векс!

— Я здесь, Род,— выскочил из тьмы огромный черный жеребец.

— Значит, так… Стой тут и охраняй его. Все.

— Но, Род…

— Никаких «но»! — Род развернулся и опрометью бросился к линии фронта, на ходу выхватив из ножен меч.— Летучий легион! Вперед! За мной!

Векс вздохнул и осторожно встал так, чтобы молодой колдун лежал между его копытами, под защитой стального тела.

Род поравнялся с воинами Стайенкова как раз в тот миг, когда те снова шагнули навстречу врагам. Он в тревоге обозрел их: глаза их были затуманены, они словно ничего не видели перед собой.

А зверолюди снова двинулись вперед, издавая скрежещущий звук, заменявший им смех. Род развернулся и уставился на них в то мгновение, когда они неуклюже побежали. Он снова обернулся к нетвердо державшимся на ногах воинам и вновь посмотрел на врагов. Силуэты их чернели на фоне серо-стальных грозовых туч. Их огромные тени надвигались все ближе и ближе…

Сверкнула молния, и зверолюди радостно возопили. А Род остолбенел — но только от изумления, поскольку наконец ему удалось впервые как следует разглядеть зверолюдей.

И он понял, кто перед ним.

Неандертальцы!

Никаких сомнений — покатый лоб, нависшие надбровные дуги, нижняя челюсть тяжелая, но без подбородка, выпуклость в основании черепа… Рода охватило непреодолимое желание заглянуть кому-нибудь из врагов в рот и сосчитать зубы…

Но туг под ложечкой у него противно засосало. Откуда взялись в Грамерае неандертальцы? И что они тут делали?

В данный момент — шли в атаку, разумеется. Род заметил, что двое из зверолюдей размахивают боевыми дубинками и двигаются прямо на него. Он отпрыгнул как раз в тот миг, когда одна из этих дубинок просвистела мимо него. Род пригнулся и, нацелившись, ткнул мечом в другого зверочеловека с дубинкой. Тот вовремя закрылся круглым щитом, и кончик меча Рода воткнулся в щит и застрял в нем. Мгновение Род смотрел прямо в его маленькие поросячьи глазки над верхним краем щита, и ему показалось, что глазки становятся все больше и их светящиеся странным пламенем зрачки, казалось, пронзают насквозь его мозг и зажигают в нем холодный огонь, который не опаляет, а замораживает. В этом состоянии было что-то чарующее. Род не мог его отбросить. Его мозг немел, все мысли замерли. Тупо, отрешенно, он отметил, что громадная дубинка взметнулась для нового удара, но это не имело никакого значения. Значение сейчас имели только ярко пылающие зрачки в середине этих глаз…

Но тут барабанные перепонки Рода сотряс дикий вопль. Такой вопль приличествовал бы донельзя разозленной валькирии. Вдруг разум Рода словно бы обволокло теплотой, что-то отвлекло его от пылающих зрачков, и мало-помалу они превратились в самые обычные глаза… глаза воина-зверочеловека, который размахнулся дубинкой и был готов в следующий миг опустить ее на голову Роду.

Род отпрыгнул назад, выдернул меч из щита врага, и дубинка, не причинив ему никакого вреда, пролетела мимо. Закрывшись щитом, зверочеловек осклабился и снова замахнулся дубинкой. Род шагнул вперед и нацелился мечом в морду зверочеловека. Тот взметнул свой щит выше, чтобы прикрыться, а Род опустил меч и нанес удар ниже щита. Кончик меча угодил в бедро зверочеловека и оставил ярко-алую полосу. Зверочеловек взвизгнул, бросил щит и дубинку и, упав, покатился по земле. Род не стал задерживаться и наблюдать за тем, что будет дальше с раненым. Он оглянулся и посмотрел, что происходит на поле боя… и увидел нацеленный ему прямо в лоб боевой топор. Зверочеловек жутко скалился. Род прыгнул в сторону и нанес удар плашмя, в результате чего отрубил лезвие топора от рукоятки.

В вышине снова послышался вопль валькирии. Теперь Род узнал этот голос. Он слышал его не далее как на прошлой неделе, когда Гвен застала Магнуса за невинным занятием: младенец телепортировал горшок с горячим варевом, и тот пролетал прямо над колыбелькой. Проклятье! Неужели эта женщина не понимала, что он не сможет сражаться как надо, если вдобавок будет переживать за ее безопасность?

Но с другой стороны, она держалась высоко и непосредственная опасность ей не грозила — в особенности потому, что вооружены зверолюди были только топорами да дубинками. Ни у одного из них не было при себе лука и стрел. Род развернулся и отбился от очередного неандертальца. Но тут на него, скалясь, двинулись сразу четверо. Род в ужасе увидел, что позади них на берегу лежат тела поверженных воинов. Полегло уже не меньше половины. Кровь лила ручьями и стекала на песок. Ярость вспыхнула в нем, он взревел и принялся отчаянно драться, чередуя уколы мечом с ударами плашмя. Он не давал врагам подойти ближе и потому был неуязвим для удара дубинок и топоров. В это время вновь начали оживать замороженные воины. При виде погибших друзей они завопили от ярости. Ближайший к Роду зверочеловек оглянулся через плечо и размахнулся для удара. Род ткнул мечом ниже края щита врага. Тот вскричал и согнулся пополам. Его спутники издали противный лай и пошли в атаку. За ними мчались двое воинов, яростно размахивая мечами. Род дал им дорогу и не без отвращения услышал, как с чавканьем вонзилась сталь в живую плоть. Двое зверолюдей упали наземь, остальные враги в отчаянии уставились на павших товарищей.

— Вперед! — прокричал Род.

Один из зверолюдей развернулся и налетел на острие меча Рода. Род отскочил назад как раз в то мгновение, когда чья-то пика завершила страдания зверочеловека. Обладатель пики издал кровожадный победный клич и устремился к линии сражения. Род, борясь с дурнотой, последовал за ним. Сейчас не время было поддаваться слабости. Он обязан был напомнить воинам:

— Глаза! Не смотрите им в глаза!

Ну и, естественно, половина воинов незамедлительно уставилась на врагов и замерла на месте.

Снова послышался крик валькирии, и воины тут же очнулись и подняли пики как раз в тот миг, когда их были готовы сокрушить топоры врагов.

Сверкнула молния, грянул гром.

Когда глаза Рода привыкли к темноте, он увидел, что воины снова стоят застыв. В вышине послышался и оборвался крик.

— Гвен! — в страхе вскричал Род. Он обшаривал взглядом небо, в отчаянии вглядываясь во тьму, и вдруг заметил темную тень, быстро падающую вниз. Род развернулся и помчался по берегу, снова развернулся, поймал глазами падающую фигурку, побежал обратно, не выпуская из глаз темный силуэт, выраставший на глазах…

В следующий миг она обрушилась на него всем весом. Дикая боль сжала виски Рода, из глаз его посыпались искры. Мириады мельчайших колючек вонзились в его спину и бока, а уши наполнил оглушительный треск. Казалось, вокруг рушится лес. Диафрагму вдавило. Род отчаянно пытался вдохнуть. И вот наконец это ему удалось. Он благодарно вдохнул — тем более что вместе с глотком воздуха вдохнул аромат духов, подаренных им Гвен на Рождество. Он взглянул на неуправляемый снаряд, прижавший его… к чему? Ах да, к жутко колючему кусту, который спас ему жизнь. Род испытывал несказанную благодарность к этому кусту, послужившему амортизатором. Гвен, спору нет, была изящна, но все же не невесома, особенно если учесть, что падала она с небес со скоростью двадцать миль в час.

Род с трудом поднялся на ноги, извлек жену из куста и бережно уложил под соседним. Присев на корточки, осмотрел ее. Насколько он мог судить, Гвен была в целости и сохранности — ни переломов, ни ран. Синяков, правда, завтра наверняка у нее будет предостаточно… Но жена была без сознания. Род не сомневался: это случилось до того, как она упала.

Внезапно дождь полил сильнее. Вспомнив о последней вспышке молнии, Род обернулся, чтобы осмотреть берег. Сквозь пелену проливного дождя он с трудом различил застывшие в неподвижности силуэты воинов. С десяток его соратников продолжали сражаться. Новая вспышка молнии — и Род понял, что они вполне прилично орудуют копьями. Сражение продолжалось и после того, как отсверкала молния. Значит, хотя бы те немногие устояли, что остались верны его наказу и упорно смотрели на руки и оружие врагов. Правда, было уже слишком поздно, чтобы от этого был какой-то толк: враги теперь втрое превосходили грамерайцев числом.

Род, кряхтя, поднялся, без всякой галантности забросил жену на закорки и почти вслепую побрел вдоль рощи, покачиваясь на ходу.

— Векс! Руководи мной!

— Сверни к морю, Род,— прозвучал голос робота за ухом у Рода.— Пройди пятьдесят футов… Теперь сворачивай направо… Еще двадцать футов. Остановись.

Род резко остановился и чуть не уронил Гвен. Вытянул руку перед собой, коснулся синтетической конской шкуры.

— Молодцы были те ребята, что снабдили тебя глазками, чувствительными к инфракрасному излучению,— проворчал он.

Он уложил Гвен поверх седла, опустился на одно колено, заглянул под коня-робота, приподнял голову Тоби и принялся легонько, осторожно похлопывать юношу по щекам:

— Ну, парень, очнись, очнись же! Ты уже отличился, нарушив приказ, а теперь пора выбираться отсюда.

— Что… Где…— Глаза Тоби приоткрылись. Он взглянул на Рода и зажмурился от страшной головной боли,— Лорд Чародей! Что…

— Ты попытался участвовать в сражении на расстоянии, а упал самолично,— объяснил ему Род.— Гвен попробовала сделать то же самое, и результат вышел тот же. А теперь нам непременно надо как можно скорее убраться отсюда, покуда эти твари не прикончили последних из оставшихся в живых воинов. Ну же, парень, давай, вперед и вверх! Поехали!

Тоби с болью смотрел на Рода. Наконец он медленно кивнул, закрыл глаза, сосредоточенно наморщил лоб, а в следующий миг исчез. Только воздух негромко ухнул на том месте, где мгновение назад лежал Тоби.

Род встал, подпрыгнул и взлетел в седло. Одной рукой крепко обвив талию жены, он громко прокричал:

— Назад! Назад!

Те десять воинов, что держались на ногах, отскочили от своих соперников и начали медленно отступать, шаг за шагом. Зверолюди с ревом наступали, но пики грамерайцев, к остроте наконечников которых добавилось отчаяние воинов, держали врагов на расстоянии. Но на каждого воина приходилось слишком много зверолюдей. Еще немного — и они одолеют остатки войска.

Род не собирался предоставлять им такой возможности.

— Хорошо же… Ну, стальной конь… вперед!!!

Векс встал на дыбы, взбил воздух могучими копытами, сопроводив этот устрашающий маневр душераздирающим ржанием. Зверолюди в ужасе запрокинули головы. Тут огромный черный жеребец пустился галопом и бросился в самую гущу врагов. Лишь в последнюю секунду он притормозил и промчался вдоль линии зверолюдей. Те в ужасе отпрыгивали назад, а воины-грамерайцы, не теряя времени даром, разворачивались и убегали. Векс постарался на славу. Зверолюди, заметив, что их жертвы спасаются бегством, злобно завопили и рванули за ними следом.

Векс вновь разразился диким ржанием и понесся вдоль цепи неандертальцев. Те вскрикнули и отпрыгнули назад, кроме одного, который решил поиграть в героя и смело развернулся лицом к галопирующему жеребцу, подняв дубинку.

Род наклонился к голове коня и негромко проговорил:

— Дай-ка ему, Векс. Сбей с ног.

Векс налетел на неандертальца, и тот, охнув, отскочил от стальной груди коня. Приземлился он в двадцати футах от того места, где стоял, и примолк. Его сородичи застыли в неуверенности.

Гвен пошевелилась, приподняла голову, скривилась от боли. Приоткрыла глаза — и сразу все поняла.

Зверолюди начали ворчать что-то друг дружке — сначала тихо потом все громче и громче. Затем, оглушительно рыча, они пошли вдоль по берегу.

Гвен прищурилась, и дубинки в руках зверолюдей воспламенились.

Они взревели, швырнули дубинки вслед грамерайским воинам и побежали.

Гвен провожала их гневным взором. Но вот голова ее дрогнула, запрокинулась, и она снова потеряла сознание.

— Назад! — бросил Род. Векс развернулся и поскакал по берегу вслед за отступавшими воинами.

Остановились они только высоко в скалах, за длинным пологим берегом.

— Вы молодцы,— попытался приободрить уцелевших воинов Род.— Никто на вашем месте не сумел бы сделать больше.

Один из воинов беспомощно развел руками:

— Как можно сражаться с врагами, которые заставляют нас замирать на месте, милорд?

Род спешился и бережно снял с Векса Гвен.

— Думаю, моя жена подсказала нам как. У нас все получится, как только она придет в себя.

Он наклонился и опустил Гвен на землю между двумя валунами, присел, прижал к груди ее голову и плечи. Внезапная боль пронзила его предплечье, и он вспомнил, что получил по этому месту удар дубинкой. Теперь ему вспомнились и другие полученные в бою удары. Адреналин, бушевавший в его крови во время сражения, постепенно рассасывался, и ушибы начали болеть. Не без удивления он обнаружил ярко-алую полосу на груди под разорванной рубахой — оказывается, один из неандертальцев достал его топором. При мысли о том, насколько близок должен был быть враг для нанесения такого удара, Роду стало худо. Но он прогнал воспоминания. Сейчас было не до этого.

— Ну, что они там делают?

— Расхрабрились, милорд.— Один из воинов залег между камнями, что были обращены к берегу.— Отходят от своего дракона.

— Деревенских не видно?

— Ни души, милорд. Все вовремя бежали.

Род кивнул:

— Жалко деревню, но они смогут ее отстроить заново.

— Но она пока не разрушена, милорд.

— Пока,— эхом отозвался Род,— Там у меня в мешке бурдючок с вином, ребята. Пустите по кругу.

Воин живо подскочил и достал из мешка бурдюк. Он жадно отпил вина сам, затем передал товарищу.

— Тоби! — позвал Род. Ответа не последовало.

Гвен пошевелилась в объятиях Рода, зажмурилась от страшной головной боли, но открыла глаза, увидела мужа и, успокоившись, прижалась к его груди и прикрыла глаза:

— Я жива…

— Хвала небесам,— выдохнул Род.

— Что стряслось, господин мой?

— Мы проиграли, милая. Мысль у тебя была неплохая, но их было слишком много.

Она покачала головой и зажмурилась от боли.

— Нет, господин мой. Это все из-за молнии.

— Из-за молнии? — Невзирая на страшное изнеможение, Род почувствовал, словно внутри него кто-то старательный и дисциплинированный сел за стол и приготовился писать под диктовку.— Но…

— Милорд,— окликнул Рода дозорный.— Они подожгли деревню.

Род скривился и кивнул.

— Через несколько минут все заполыхает, как один большущий факел. Но зверолюди мало чего найдут там такого, чем можно поживиться. Добра у крестьян немного, а что смогли — они все унесли с собой.

— Там есть житница, милорд,— сказал один из воинов — видимо, местный житель.— И еще коптильня.

Род пожал плечами:

— Ну, значит, попируют на обратном пути. Ты не переживай, парень. Король и королева пошлют вам еды на зиму. Уж чего-чего, а зерна у них вдоволь.— Он перевел взгляд на Гвен: — Ты могла бы разыскать Тоби, милая?

Гвен кивнула и закрыла глаза и тут же вздрогнула. Род чувствовал себя виноватым, но ему очень нужен был юный колдун.

Неподалеку послышался вздох, и перед Родом возник Тоби.

— Милорд Чародей?

Один из воинов отвернулся и перекрестился.

Род сделал вид, что не заметил этого.

— Ну, готов к новым подвигам?

Тоби на миг уставился в одну точку, но быстро кивнул:

— Конечно, если вы пожелаете, милорд.

Колени Тоби подгибались от усталости.

— Да,— сказал Род.— Ужасно совестно тебя просить, но нам непременно нужна твоя помощь. Когда они отплывут, ты мог бы проследить за ними?

Тоби на пару мгновений задумался:

— Это можно. Сейчас много туч. Они меня не заметят.

— Тебе не обязательно лететь за ними всю дорогу,— уточнил Род.— Только проследи, в каком направлении они поплывут, и позови кого-нибудь из друзей себе на смену. Он сможет телепортироваться к тебе, а ты сможешь исчезнуть. Главное — начни слежку.

Тоби медленно кивнул:

— Это мудрая мысль. Так мы и сделаем.

— Пламя утихает, милорд.

— Ясно. Хвала небесам за дождичек. — Род удивленно обернулся. Голос дозорного показался ему незнакомым. И действительно, между камнями лежал другой воин. Его рука покоилась в чистой белой перевязи.

Род пристально посмотрел на него:

— Кто… кто перевязал тебя?

Раненый обернулся и кивком указал на другого воина, который сидел на земле, скрипя зубами от боли. Возле него на корточках пристроился толстячок в коричневой сутане и аккуратно перевязывал чистой тряпицей длинный порез на руке солдата.

— Отец Чильде,— медленно протянул Род.

Монах обернулся и грустно улыбнулся:

— Боюсь, я не поспел вовремя, милорд Гэллоугласс. Но хоть теперь сослужу вам службу.

— Мы вам очень признательны, но капеллан и не обязан участвовать в сражениях.

Священник продолжал печально улыбаться:

— Это как подумать, милорд.

Приятно было сознавать, что рядом находится такой верный человек. Одно его присутствие умиротворяюще действовало на воинов. Его присутствие — и еще вино.

— Они возвращаются… к своим кораблям,— заплетающимся языком проговорил дозорный.

Похоже, у него слегка двоилось в глазах.

— У меня будет много трудов, когда они уплывут,— грустно заключил священник.

Род покачал головой:

— Я так не думаю, святой отец. Судя по тому, что мне довелось повидать во время боя, раненых они не оставили.

Священник поджал губы.

— Очень прискорбно. Стало быть, у меня будут другие труды, более скорбные.

Род обернулся к нему и нахмурился.

— О чем вы? Ах, ну да — последние почести.— Он посмотрел на берег,— Но ведь там не только наши погибшие, святой отец. А как быть со зверолюдьми? Думаете, у них есть душа?

— О… Об этом я не подумал,— удивленно отозвался священник,— Но разве есть причины полагать, что души у них нет?

Один из воинов выразил свое мнение на этот счет звучным ругательством.

Монах покачал головой:

— О нет, добрый человек. Знавал я христиан, которые поступали и хуже — куда как хуже.

— Я бы точно поступил похуже, встреться я с одним из этих поганцев один на один,— проворчал другой воин.

— Ну вот видите! — Монах развел руками.— Но… есть у них души или нет, я сомневаюсь в том, что они — христиане.

— В самом начале битвы они призывали своего ложного бога, верно?

— Так вот что они вопили? — удивленно проговорил еще один из воинов.— «Копоть» — так, что ли?

— Да вроде что-то такое,— проворчал первый.

Род сдвинул брови. А ему послышалось — «кобальт». Что ж, каждый перевел услышанное для себя в зависимости от своей образованности. Но что это значило на самом деле? Род пожал плечами. Скорее всего, зверолюди призывали кого-то из божков своего многочисленного пантеона.

— Взошли на корабль,— доложил дозорный.— Отплывают… Отплыли… Поворачивают…

— Можно мне теперь развести костер? — спросил отец Чильде.

Род пожал плечами:

— Пожалуйста, святой отец, если найдете подходящее место и хворост.— Он обернулся к юному колдуну: — Ну, как ты, Тоби? Готов?

Эспер кивнул и поднялся. Немного передохнув, он выглядел чуть получше.

— Хотя бы начну слежку,— сказал он,— Как только освоюсь с тем, как лететь за их кораблем, оставаясь незамеченным, сразу позову кого-нибудь из наших себе на смену и расскажу ему, как это делать.

Род кивнул:

— Что ж, тогда — до скорой встречи, Тоби.

— До скорой, лорд Чародей,— попрощался Тоби и взмыл ввысь. Воины дружно ахнули и проводили его взглядами, а он взлетал все выше и выше, а затем стрелой устремился в сторону моря. Некоторые перекрестились и затараторили молитвы.

— Не стоит,— резко проговорил отец Чильде.— Он всею лишь человек, такой же, как все вы, но только моложе и наделенный редкостным дарованием. Однако он уязвим для стрел и копий, так что, если уж вы молитесь, молитесь о том, чтобы Господь хранил его.

Род изумленно уставился на толстячка священника и одобрительно кивнул.

— Он скрылся за тучами,— доложил дозорный.

— Это правильно,— сказал Род.— Значит, он уже понял, в какую сторону они направились. Теперь, скорее всего, он будет время от времени выглядывать из-за туч, чтобы проверить, не потерял ли их из виду.

— Они одолели мелководье,— сообщил дозорный.— Выходят в открытое море.

Род вздохнул и поднялся, держа на руках Гвен.

— Все кончено, ребята. Пора уходить.

Внизу, на берегу, догорала деревня.

— О нет, господин мой, все дело было в молнии, я точно знаю! — Гвен говорила спокойно, но при этом подбородок ее был вздернут чуть выше, чем обычно.

— Молния! — вскричала королева Катарина и вскинула руки.— А почему же не гром, если на то пошло? Не ветер, не дождь? Молния — подумать только!

— О нет, ваше величество, выслушайте ее до конца,— Туан нежно коснулся руки супруги, однако от Рода не укрылось то, что король вдруг резко перешел на официальный тон.

— Ах, так вы заговорили? «Ваше величество»?! — взорвалась Катарина,— Да что это с вами, супруг мой? Во всем винить молнию? Да нет же, во всем повинны только зверолюди, и больше никто! Они злые колдуны и порождения ада!

— Тут вы, пожалуй, правы,— согласился с королевой Род,— Да мы и не спорим, поймите. Мы просто пытаемся разгадать, в чем состоит их колдовство.

— Как это — «в чем»? В том, чтобы посмотреть в глаза врагу,— бросила Катарина и развернулась к Роду,— Тоже мне — «молния»! Разве на молнию глядели твои воины?

— О нет, не на молнию,— устало проговорила Гвен,— Это верно: когда они смотрели в глаза зверолюдей, те могли распространять свое колдовство. О, какое это злое колдовство! — Она поежилась,— Мне довелось отведать его на себе, когда я пыталась снять их чары. Это такое зло, которое зачаровывает уродством!

— «Зачаровывает» — то самое слово,— согласился Род.— Они ухитрялись привлекать внимание воинов к своим зрачкам. И тогда…

— И тогда они больше не могли сражаться? — подхватил Туан и тяжело кивнул,— Это подлое коварство — лишить противника даже возможности держать оборону.

Катарина посмотрела на Гвен.

— И прежде тебе никогда не доводилось встречаться с таким колдовством?

— О нем повествуют сказания,— медленно проговорила Гвен.— Об Оке Зла. Но в жизни мне ни с чем таким встречаться не доводилось.

— А вот мне довелось,— негромко сказал Род.— Хотя и в более мягкой форме.

Туан нахмурился:

— Это когда же?

— В докосми… То есть в пору моего ученичества,— сымпровизировал Род.— Когда я обучался…— он поглубже вдохнул и напрочь отказался от честности,— тому колдовству, которым теперь владею. Эту разновидность колдовства тогда называли «гипнозом», но оно было очень похоже на Око Зла. В конечном счете сводится все к одному и тому же, только те, кто владеет гипнозом, добиваются своей цели не так быстро.

— О да, это более всего удивительно,— нахмурился Туан.— Как им удается зачаровывать своих врагов столь быстро?

— В этом у меня есть кое-какой опыт,— нараспев произнесла Гвен. — Все дело в том, чтобы вложить свои мысли в чужой разум.

За ухом у Рода прозвучал голос Векса:

— Твоя жена описывает проективную телепатию, Род.

— Научная терминология — замечательная штука,— проворчал Род.— Она позволяет скептикам верить в колдовство. На самом деле это тут же возводит их к высотам власти.

Катарина устремила на Рода гневный взор.

— О ком ты говоришь?

«Не о тебе»,— подумал Род, вспомнив о том, что по Грамераю ходили слухи, что королева и сама не лишена «колдовской силы». Вслух он сказал:

— Тут важно не о ком я говорю, а на кого направлено это колдовство. Загвоздка в том, что зверолюди умеют зачаровывать всех, на кого ни посмотрят. Думаю, теперь мы более или менее сносно понимаем, как они этого добиваются, но как нам с этим бороться — вот вопрос.

— Так же, как мы это уже делали,— удивленно проговорила Гвен.

— «Мы»? — нахмурившись, переспросил Род. По спине у него побежали мурашки.

— Тоби и я,— пояснила Гвен.— Мы поступали именно так, как ты сказал, супруг мой: мы вкладывали свои мысли в разум воинов и заставляли их видеть, что те огненные точки, что они видят перед собою, это всего-навсего глаза, самые обычные глаза. И тогда они вновь видели, что глаза эти принадлежат лицам, а лица — телам.

— Угу,— коротко кивнул Род.— А потом зверолюди усилили мощь Ока Зла и сбили вас обоих.

Но Гвен покачала головой:

— Не они, милорд. Нас сбила молния.

Катарина в отчаянии всплеснула руками и отвернулась.

— Молния не молния — вас сбили, и точка,— проворчал Род.— И ты уж меня прости, мне совсем не понравилось, как это выглядело.

Гвен развела руками.

— А как могло быть иначе, господин мой? Там были только Тоби и я. Мы трудились рядом, но не вместе.

— Не вместе? Ты о чем?

Гвен с трудом сохраняла терпение.

— Мы не могли объединить наши силы. Слишком много было людей, а нас всего двое. Мы пытались вложить наши мысли в разум сразу всех воинов, но делали это порознь, не слив наши силы воедино.

— Если я правильно тебя понял, ты так думаешь, что возможность объединить усилия существует.

— Быть может — да.— Гвен нахмурилась, взгляд ее скользнул к окну.— Когда двое умеющих читать мысли соприкасаются, их сила вырастает, она становится более грозной. Но прежде я никогда не знала такого, чтобы двое отважились пробиться к чужим мыслям, объединив свои силы.

В этот миг распахнулись двери, и в зал, громко топая, вошел Бром О'Берин. За ним вошли двое стражников, поддерживавших под руки Тоби. Юный колдун, спотыкаясь, шел между ними. Он тяжело дышал, но при этом сопротивлялся:

— Нет! Я… я сам могу идти…

— Да у тебя голова на плечах едва держится, а все туда же — «идти»! — проворчал Бром.— Вот уж точно — задумал граб к осени яблок наплодить! Усадите его сюда.— Бром указал стражникам на стул. Стражники осторожно усадили юного колдуна. Он откинулся на спинку, тяжело дыша. Глаза его закрылись, дыхание срывалось с губ резкими хрипами.

— Что с ним? — вскричала Гвен.

— Он просто очень устал,— ответил Бром и сжал губы.— Не будь доставленные им вести столь важны, я бы его отправил в постель.

— Вот балбес! Я же ему велел звать друзей на смену! — Род поспешил к юноше, сжал его запястье, проверил пульс,— Вина не додумались прихватить?

Бром обернулся к двери и щелкнул пальцами. Вбежал паж, напуганный, с вытаращенными глазами, и внес поднос, на котором стояли кувшин и кружка. Бром взял у пажа поднос, налил полкружки вина и поднес кружку к губам Тоби.

— Сначала сделай маленький глоточек, дружище, потом можно и побольше. Ну, давай, давай попробуй… Вот умница.

Тоби послушно пригубил вино и тут же закашлялся. Род колотил его по спине до тех пор, пока юноша не кивнул. Затем он снова отпил немного вина. На этот раз он не захлебнулся и выпил побольше.

— Ну, полегчало маленько? — осведомился Род.

Тоби кивнул и вздохнул.

— Только не усни прямо здесь,— поспешно предупредил его Род.— Ну, рассказывай, что видел?

— Только корабль-дракон и многие мили воды,— выдохнул Тоби.— От одного вида… дурно. Клянусь, больше в жизни не стану пить!

Он подкрепил клятву внушительным глотком вина.

— Так, давай по порядку,— вмешался Род.— Итак, они плыли долго. И в какую сторону?

— На запад,— убежденно ответил Тоби.— На запад, потом на юг. Я позвал Гайлса, чтобы он сменил меня, а я тем временем переместился на свою кровать и поспал. Потом он разбудил меня — когда завидел землю. Тогда я снова появился рядом с ним, а его отправил домой. Он очень устал к тому времени, а я был полон сил.

Судя по землистому цвету лица юноши, в этом можно было усомниться.

— Тебе не стоило лететь дальше,— заметил Род.— Было бы опасно следовать за зверолюдьми после того, как они прибыли домой.

— Это верно,— согласился Тоби.— Но как бы то ни было, закончить слежку должен был я. Опасность была не так уж велика. Небо посветлело, но солнце еще не взошло, и тяжелые тучи висели низко.

— Все равно тебе не стоило так рисковать,— упрекнула юношу Гвен.— Но скажи, какова она, земля зверолюдей?

— Излучина берега,— объяснил Тоби,— От реки тянется равнина, а в миле возвышаются высокие скалистые горы.

Род кивнул:

— А велика ли равнина?

— Миль пять шириной.

— Он описывает аллювиальную плоскость,— прозвучал за ухом у Рода голос Векса.

— Ты более наблюдателен, чем я думал,— заметил Род — Ну а что ты разглядел на равнине?

— Деревню,— ответил Тоби, глядя на Рода.— Домики — похоже, мазанки с соломенными крышами. А вокруг деревни — зеленые возделанные поля.

— Так они — крестьяне? — Род в удивлении нахмурился.— Странно… Чтобы крестьяне совершали такие вот разбойничьи набеги… И сколько там примерно домов?

Тоби покачал головой:

— Мне было бы трудно сосчитать, лорд Чародей. Большая деревня, не меньше любой грамерайской.

— Деревня,— эхом повторил Род.— А не город?

Тоби закусил губу.

— Ну… можно сказать — небольшой город. Только дома стоят далеко один от другого.

— Стало быть, не меньше тысячи дворов. Ну и как местные жители встретили корабль-дракон?

— Не встречали,— коротко отозвался Тоби.

— Как это? — изумился Род,— Никто их не встречал? Никто не видел?

— Никто не видел. Ведь еще не рассвело, да и корабль поплыл не к самой деревне. А поплыл он к югу, где в море впадает река. Устье ее расположено между выходящими к морю утесами. Там зверолюди убрали весла, и свернули парус, и повели свой корабль вверх по реке, и вели до того места, где в скале есть трещина, из которой течет река. Вот в эту трещину они и завели корабль.

— Трещина,— повторил Род, стараясь сохранять бесстрастный вид.

Тоби кивнул:

— В такую трещину, милорд, вы могли бы провести свой Летучий легион, но скала там такая огромная, что в ней этот проход похож на трещину.

— Итак, они вплыли в речное ущелье,— нахмурился Род, пытаясь уловить смысл.— И что же потом?

— Ничего такого. Как только они вплыли в эту расселину, я опустился на вершину скалы, залег там и стал следить за ними. Через некоторое время увидел, как они выходят на тропу. Ни щитов, ни шлемов на них не было, и никакого оружия, кроме ножей на поясе. Они спустились и пошли по равнине к деревне. Я не стал следовать за ними — побоялся, что меня заметит кто-нибудь, кто рано встал.

Род кивнул:

— Правильно. В конце концов, мы и так уже выяснили все, что нам было нужно выяснить.— Он нахмурился.— А быть может, и более того.

— Ты о чем? — требовательно вопросил Бром.

Тоби развел руками:

— Я больше ничего не видел. Дело сделано… Но я так устал, словно и не спал ночью.

— Ничего удивительного, если учесть, какую психическую нагрузку тебе пришлось выдержать вчера,— напомнил юноше Род.— Да и телепортация наверняка отнимает силу.

— Наверное,— не стал спорить Тоби.— Но до сих пор я этого не замечал.

— Ну, ты уже не так юн, как был когда-то. Тебе сколько сейчас? Девятнадцать?

— Двадцать,— не слишком охотно ответил Тоби.

— Ну вот, а это большая разница. Это значит, что твое тело перестало расти и у тебя больше нет лихорадочной подростковой активности. Да и потом, скажи-ка, как далеко тебе раньше доводилось телепортироваться?

— По вашим делам — миль на десять—двадцать.

— Ну а на этот раз… ты у нас прыгнул на… Так, сейчас подсчитаем…— Род уставился в одну точку.— Корабль плыл всю ночь… Допустим, ветер был попутный… Тогда скорость получится, ну, скажем, десять миль в час. Десять часов, с учетом переменной константы Финагля…— Он перевел взгляд на Тоби.— Ты переместился на сто миль, если не дальше. Дважды. Нечего дивиться тому, как ты зверски устал.

Тоби ответил ему богатырским храпом.

— Унесите его,— отдал Бром распоряжение стражникам,— И бережно уложите в постель. Нынче утром он оказал нашей стране большую услугу.

Один из стражников нагнулся, чтобы взять Тоби за ноги, но второй остановил его, положив руку ему на плечо:

— Не надо. Давай поднимем его вместе со стулом.

Первый стражник согласно кивнул, подхватил стул за ножки, второй ухватился за спинку. Род запомнил лицо второго стражника, отметив в нем человека сообразительного.

Как только за стражниками закрылась дверь, Бром развернулся к Роду:

— Что ты теперь скажешь, лорд Чародей?

— Пока я в смятении,— признался Род,— Первое, о чем я попрошу Тоби, когда он отоспится, так это чтобы он нарисовал карту. Что еще? — Он пожал плечами,— Перед нами маленькая тайна, верно я говорю?

— Верно,— согласился Бром,— Почему они вернулись в свое логово тайком?

— Быть может, потому, что из набега вернулись не все,— предположил Туан,—и они побоялись гнева родичей погибших.

— Думаю, это не исключено,— нахмурился Род,— Но не слишком похоже на правду. Я хочу сказать, что существуют племена, у которых принято очень жестокое отношение к делам такого рода. «Со щитом иль на щите» или еще что-нибудь в этом роде. Но ведь нельзя же сказать, чтобы их вылазка целиком и полностью провалилась? Они вернулись с добычей. Прежде чем сжечь деревню, они унесли из нее все до последнего гвоздя.

— Все равно некоторые из них погибли,— заметил Бром.— А если они набирали добровольцев, обещая им легкую добычу и малую опасность, им очень даже следовало бояться навлечь на себя гнев родни погибших.

— Ага. Как я посмотрю, ты знаком с принципами работы сержантов-вербовщиков,— усмехнулся Род.— Но ведь этим типам рано или поздно все равно придется столкнуться с той яростью, которую на них обрушат родственники павших. Так почему все-таки они вернулись тайком?

Катарина медленно подняла голову. Глаза ее сияли.

— Они вернулись, как воры, под покровом ночи, верно?

Род сдвинул брови, кивнул:

— Да. Но при чем тут…— Но тут он широко раскрыл глаза.— Ну конечно! Ваше величество! Вы верно догадались!

— О чем? — Бром, нахмурившись, непонимающе переводил взгляд с Рода на королеву и обратно.

— Верно! — обрадованно подхватила Гвен,— Этот набег от начала и до конца был тайным!

— Точно! — воскликнул Туан. Его глаза сверкнули,— В этом есть зерно истины!

— Для подтверждения данной гипотезы данных не вполне достаточно,— занудно пробубнил за ухом у Рода Векс.

— Но нить рассуждений нащупана верно,— возразил Род.— Так… Но как же им удастся скрыть тот маленький нюансик, что они отсутствовали целых тридцать шесть часов? Этого я не знаю, но лично я мог бы придумать сразу несколько способов, как это скрыть.

Гвен в испуге посмотрела на мужа.

— Это означает, ваше величество,— сказал Род, торопливо обернувшись к королю,— что на нас напал не враждебный народ.

— О нет, всего лишь воры, которые приплывают на кораблях — возразил Туан.— Есть ли слово, каким называют таких воров?

— Есть. Их называют пиратами.

Род нисколько не удивился тому, что в Грамерае забыли это слово. Здешняя цивилизация ютилась на одном-единственном острове, пусть и довольно обширном, и много столетий пребывала в полной изоляции.

Туан задумался, глядя в одну точку.

— И как же бороться с этими морскими разбойниками?

— С помощью тех, кто кое-что знает о море.— Род обернулся к Брому: — Есть такие в Грамерае?

Бром нахмурился:

— Есть кое-какие рыбаки в деревушках на побережье.

— В таком случае позови их,— бросил Род через плечо, направляясь к двери.— Добудь мне рыбака, который соображает в ветрах и береговых линиях.

— Если ты того желаешь, мы так и сделаем. А ты куда направляешься, лорд Чародей?

— Пойду разузнаю кое-что из того, чем располагаю на сегодняшний день. Поплыву, так сказать, по течению.

— Но тут обязательно где-то должно быть течение!

— Течения не видны на стандартных фотоснимках, Род,— объяснил Векс.— А когда мы подлетали к Грамераю, у нас не было причин делать инфракрасные снимки.

Звездолет Рода был захоронен под десятифутовым слоем глины на лугу в нескольких часах езды верхом от Раннимеда. Род упросил эльфов прорыть к кораблю туннель, чтобы он мог при желании наведываться туда.

Как, к примеру, сейчас. Он решил побаловать себя земным виски. Прихлебывая этот божественный напиток по глоточку, он изучал серию снимков, выложенных Вексом на экране.

— Ничего не вижу, Векс,— признался он.

— Разве не этого ты ожидал, Род?

Электронный мозг Векса, представляющий собой шар размером с баскетбольный мяч, висел в нише в изгибе стенки каюты. Род на время извлек мозг из корпуса коня и подключил его так, чтобы он работал в контакте с пультом управления корабля. Он никуда не собирался лететь. Просто ему было нужно, чтобы Векс работал в согласии с остальным оборудованием корабля — например, с файлом графического обзора. Ну и с автоматическим баром, само собой.

— Собственно говоря, примерно этого я и ожидал,— проворчал Род, хмуро глядя на сделанный с орбиты снимок береговой линии Грамерая, противолежащего материка и моря между ними. Снимки были сделаны Вексом два года назад на подлете к планете. Теперь они хранились в архиве памяти бортового компьютера,— Но между прочим, я не ожидал тут увидеть ничего, кроме растений и животных, но этого я не говорил. Так что, давай-ка напрягись, железная головушка, ты уже близок к сфере интуитивных догадок.

— Я всего-навсего интегрирую большое число невербальных знаков, Род,— поправил хозяина Векс.

— Хотел бы я быть таким же докой в этой самой интеграции,— усмехнулся Род и постучал кончиком пальца по выступу на береговой линии материка,— Увеличь-ка вот это местечко, будь добр.

Экран на рабочем столе остался прежнего размера, естественно, но сама картинка расширилась, расползлась, и выступ становился все больше и больше и в конце концов заполнил собой весь экран.

Род провел пальцем воображаемую линию.

— Вот тут явная демаркация. Вот эта дуга вдоль выступа. Аккуратненько делит растительность, как думаешь?

— Я не думаю, Род. Я только обрабатываю данные.

— В один прекрасный день тебе придется объяснить мне, в чем тут разница. А это что за дрянь — вот тут, слева? Похоже на заросли папоротника.

— Очень может быть, Род. Большая часть планеты пребывает на стадии каменноугольного периода, так что папоротники являются доминирующей формой растительности.

— А вдоль зарослей тянется полоска берега. Что это на ней лежит?

— Примитивная амфибия, Род.

— Это укладывается в общую картину,— кивнул Род.— Но что кроется под каменноугольной флорой, вот что интересно?

— Полагаю, каменноугольная фауна.

— Само собой, я бы тоже так предположил. И никаких тебе страшил… Ну, этих, зверолюдей?

— Человеческие поселения обычно располагаются на открытых пространствах, Род.

— Не скажи. Может, они где-то прячутся. Но если ты завел разговор об открытых пространствах, то обратимся к остальной части этого мысочка…— Род прищурился, присмотрелся более внимательно.— Вот тут, похоже, небольшие деревья.

Несколько секунд Векс молчал, затем медленно проговорил:

— Согласен, Род. Похоже на деревья. Они невысоки, но все же это явно деревья.

— На папоротники совсем не похожи, правда? Откуда же они тут взялись, а, Векс?

— Источник может быть только один, Род. С колонизированного в свое время терранами острова Грамерай.

— Ладно, давай ограничимся скромной версией. Допустим, несколько семян попало на материк во время терраформирования острова.

— Вполне возможно, Род, но тут важен механизм попадания семян. Должно существовать какое-то сообщение между островом и материком.

— Типа того самого океанического течения, которое я ищу, да? Неплохо, совсем неплохо! — Род еще внимательнее вгляделся в снимок, радуясь новой догадке.— Так, давай посмотрим… Кроме деревьев тут еще что-то непонятное, светло-зеленое. Не поглядишь ли, что создает эту окраску, Векс?

Размер картинки на экране остался прежним, но робот принялся за анализ электрических разрядов, создавших картинку.

— Это трава, Род.

Род кивнул:

— А трава тоже не сочетается с каменноугольными папоротниками. Но посмотри, какая четкая граница между папоротниками и травой. Откуда бы взяться такой четкой демаркации, Векс?

— Видимо, причина именно такова, какую ты себе представил, Род. Это линия гор — тех самых скалистых гор, про которые говорил Тоби.

— Ну да, примерно это я себе и представлял,— кивнул Род, неотрывно глядя на экран,— Стало быть, вполне вероятно, что мы сейчас рассматриваем место логова зверолюдей. Все сходится с рассказом Тоби — за одним маленьким исключением.

— Я никаких противоречий не наблюдаю, Род.

— Верно. Противоречие состоит в том, чего тут нет. А нет тут деревни.

Векс на миг умолк. Затем он проговорил:

— Я понял твой намек. Здесь отсутствуют признаки человеческого… или получеловеческого поселения.

— Уж во всяком случае, у берега не видно никаких кораблей-драконов.

— По этому поводу может быть сделан один-единственный логический вывод, Род.

— Это точно,— Род откинулся на спинку кресла пилота и пригубил виски.— Я-то знаю, о чем думаю, но давай для начала послушаем, что на уме у тебя.

— Хорошо, Род. Мы сделали эти снимки два года назад, когда, судя по всему, зверолюдей здесь не было. Следовательно, они появились в течение последних двух лет.

— Ну вот, и я того же мнения! Кстати! — Род снова склонился к экрану.— Давно хотел сказать тебе кое о чем, что мне бросилось к глаза во время сражения.

— О некоторых несоответствиях в викингской экипировке зверолюдей, Род?

— Ну, по крайней мере, о некотором анахронизме. Векс, эти зверолюди — неандертальцы.

На маленьком корабле несколько минут царила полная тишина. Наконец Векс проговорил:

— Это невероятно, Род.

Род коварно ухмыльнулся:

— Это почему? Потому что неандертальцы вымерли как минимум за пятьдесят тысяч лет до того, как норманны начали плавать по морю?

— В общем, ты более или менее верно выразил мои мысли.

— Но с какой стати тебя это должно не устраивать? — развел руками Род.— Ведь мы нашли машину времени, что была спрятана в подземелье замка Логира, верно?

— Да, но мы вывели ее из строя вскоре после того, как одолели Ансельма Логира.

— Это верно, но скажи, как она туда попала?

— Ну… наверное, сюда был послан путешественник во времени, он и собрал ее.

— Быстро соображаешь, умничка робот.— Род указал пальцем на ближайшую видеокамеру.— А если они это сумели сделать однажды, то могли сделать и вновь.

— Что ж… в этом есть определенная доля логики…

— Есть, есть. Разумно ли это — это уже другой вопрос. И между прочим, та машина времени мне не показалась результатом технической импровизации.

— Безусловно, ты не намекаешь на то, что они производятся в массовом порядке.

— Да нет, конечно же, не в массовом. Но на мой взгляд, небольшое производство где-то и когда-то вполне может работать. Две-три машины в год — такое вполне вероятно.

Корабль сотрясла еле заметная вибрация.

— Род… Ты не понимаешь, насколько нелогичным такое рассуждение делает само существование человека!

Род в тревоге оторвал взгляд от экрана.

— Эй, дружок! Только давай без припадков!

— Нет-нет, Род, это понятие меня не настолько уж дезориентировало. Пусть я и страдаю недугом, который у людей бы назвали эпилепсией, но для наступления припадка должно иметь место глубочайшее нарушение логики. Фабрика по производству машин времени нелогична по своей сути, но не самим своим существованием.

При обнаружении машины времени Векс не отреагировал на это должным образом, но Род не стал напоминать роботу об этом.

— Ну да, от того, как странно все может выглядеть при широком распространении машин времени, у меня тоже в голове все переворачивается. Вот и получается, что неандертальцы выряжаются как викинги и оказываются на планете, которая замерла на этапе Средневековья. Ты об этом подумал, Векс?

— Примерно,— вяло отозвался Векс,— Но ты уверен в том, что они — неандертальцы, Род?

— Ну, насколько я могу судить — да, уверен,— ответил Род и нахмурился,— Понимаешь, толком рассмотреть там было трудно. У меня не было возможности попросить кого-нибудь из них снять на минуточку шлем, чтобы я мог без спешки произвести обмеры его черепа, если ты меня об этом спрашиваешь.

— Понимаю, но ведь во время боя несколько зверолюдей погибло. Пожалуй, следовало отправить туда кого-нибудь с рулеткой.

— Хватит и брата Чильде. Будет от него хоть какая-то польза. Но он только подтвердит все то, о чем говорю тебе я, Векс. Тяжеленная нижняя челюсть, отсутствие подбородка, выступающие надбровные дуги, покатый лоб — то есть очень покатый. Никаких предфронтальных долей.

— А затылочный бугор?

Род выругался.

— Ну уж вот насчет этого я точно ничего сказать не могy. В конце концов, эта анатомическая подробность располагается у основания черепа, а они были в шлемах. Проверь сам на одном из… образцов, ладно?

— На этот счет я составлю письменные указания, Род,— на твое имя, конечно. Итак, следовательно, ты предполагаешь, что кто-то переместил племя неандертальцев с Терры, где оно обитало приблизительно за пятьдесят тысяч лет до нашей эры, сюда?

— А где бы еще они откопали неандертальцев?

— Теория параллельной эволюции…

— Параллельные линии не подвержены конвергенции. Ну да ладно, точно этого нам не узнать, так что оставим этот вопрос пока открытым.

— Но пока будем предполагать, что они были взяты с Терры. А те, кто переместил их сюда, снабдили их викингскими кораблями, доспехами и оружием. Вероятно, эти же неизвестные обучили их искусству навигации. Но с какой стати им было нападать на вас?

Род пожал плечами:

— Скорее всего, потому, что эти самые неизвестные подучили их этому. Но этот вопрос пока тоже придется оставить открытым.

— Как следует оставить открытым и вопрос о том, кто такие эти неизвестные.

— Вот как раз этот вопрос слишком открытым я бы не оставлял,— хмуро буркнул Род — Кто бы это ни был, они должны были располагать машиной времени. А нам уже известны две организации, экипированные таким оборудованием, орудующие в Грамерае.

— Анархисты из будущего и тоталитаристы из будущего. Правильно.

— Вот-вот. А когда перед нами два столь достойных кандидата, я не вижу причин искать третьего.

— Кого бы из двоих ты предпочел в данном случае?

— О, я бы сразу заподозрил анархистов,— ответил Род.— Это очень даже в их духе.

— В каком смысле?

Род пожал плечами:

— Зачем им понадобилось викингское облачение? Скорее всего, по той же самой причине, по какой ими пользовались настоящие викинги,— для того чтобы сеять страх в сердцах врагов. А подобное запугивание служит общей цели — превращению в полный хаос любого общественного порядка, какой попадется под руку. Кроме того, они обожают выпускать кого-то вперед, а сами становятся «силой, стоящей за троном», ну и всякое такое.

— Вернее было бы сказать «за пиратами» в данном случае. Однако твое предположение не лишено оснований, Род. Тоталитаристы более склонны к личному участию в политической борьбе. Помимо этого, они предпочитают тщательную тайную подготовку, которая приводит к революции, постоянному запугиванию, которое постепенно расшатывает местную власть. Да, логичнее было бы заподозрить анархистов.

— А то, что логично, скорее всего ошибочно.— Род снова склонился к экрану,— Кстати, посмотри, тут ведь разительное отличие в растительности, в зависимости от того, по какую сторону от гор находишься.

— Разительное, Род. Исключительно травы.

— И никаких там грибковых растений?

— Есть немного мхов и лишайников.

— Как же так? Почему больше ничего нет?

— По всей видимости, особенности растительности указывают на наличие небольшой территории, где температура гораздо ниже, чем в окружающем лесу. Я склонен заключить, что в этом месте с моря дует холодный ветер и охлаждает территорию вокруг залива. А стена гор не дает этому ветру проникать за их пределы.

Род оторвал взгляд от экрана.

— Ого! А не говорит ли это о наличии холодного течения?

— Со всей вероятностью говорит, Род,— отозвался робот слегка по-учительски.

— А ведь это течение может проходить мимо Грамерая.

— Не исключено,— сказал Векс.

Род кисло усмехнулся и швырнул разовый стаканчик в дезинтегратор.

— Ладно, хватит гадать,— заключил он. Встав, он подошел к стенке и принялся отстегивать клеммы, которыми был закреплен в нише мозг Векса.— А что происходит после того, как холодное течение сталкивается с берегом, Векс?

— Скорее всего, оно должно нагреваться из-за контакта с материковыми тропиками к югу от гор, Род. Затем оно должно отталкиваться обратно в море массой материка.

Род кивнул:

— А судя по расположению и контурам береговой линии материка, это значит, что течение должно направляться на северо-восток, то есть обратно к Грамераю.

— Это весьма возможно, Род. Но тебе не следует высказывать гипотез, не располагая необходимыми данными.

— Ладно, не буду.— Род сунул серебристый мяч под мышку.— Как скажешь, Векс. Кстати, пора перекусить.

— Роботы не едят, Род.

— Странно. А я так думал, ты не откажешься от порции биточков…

Стражник у дверей, ведущих в зал, вошел и возвестил:

— Лорд Великий Чародей, ваши величества!

Род обошел стражника и застыл, увидев, что перед Катариной и Туаном стоит высокий дородный мужчина с квадратным подбородком. Физиономия у незнакомца была загорелая и обветренная. Одет он был в короткую куртку с широкими рукавами, отороченную мехом, дублет и лосины. В руках он мял круглую шляпу.

Тут Род наконец вспомнил о придворном этикете и отвесил королевской чете поклон:

— Ваши величества! Прошу прощения. Я предавался кое-каким изысканиям.

— Надеюсь, вам сумеет помочь в ваших изысканиях наш новый помощник, лорд Чародей.— Катарина царственным кивком указала на незнакомца.— Позвольте представить вам господина Гью Меридиана, капитана торгового судна.

— Торгового судна? — Род в изумлении развернулся к моряку.— Вот не знал, что у нас есть торговый флот!

— Есть, милорд, как ему не быть.— Капитан сдержанно поклонился Роду,— Быстрее и дешевле доставлять товары на кораблях вдоль берега, нежели таскать их по дорогам.

— Не сомневаюсь. Следовало бы догадаться. Но как вы узнали о том, что мы нуждаемся в советах по мореплаванию, господин Меридиан?

Роду ответил Туан:

— Мы спешно послали вести рыбакам, что живут во владениях Логира и Романова. Все они утверждают, что им ведомы течения, проходящие вдоль берегов,— дальше, чем они обычно выходят в море. Однако более того никто из них не ведает.

— Ну конечно, откуда им знать, куда ведут эти течения,— нахмурился Род.— Ведь они никогда не уплывают далее тех мест, откуда могли бы легко вернуться к берегу в течение дня. Но они знали про вас, капитан?

Капитан кивнул:

— Бывает, лорды посылают своих рыбарей служить на мои корабли, милорд. Они знают про меня.

— А вы знаете направление течений.— Род оглянулся, поискал глазами стул, но вспомнил, что сидеть в присутствии царственных особ считалось дурным тоном. Это дозволялось только Брому, а Бром — особый случай,— По крайней мере, вам знакомы те течения, что проходят около острова Грамерай.

— Это верно, милорд. Хотя вернее было бы сказать, что я знаю, где они не проходят.

— Вот как? Так, значит, течения есть повсюду вокруг острова?

— Не совсем так. У западного побережья их нет.

— Странно,— недоуменно сдвинул брови Род,— Не могли бы вы показать мне течения на карте?

— На… карте? — На миг капитан Меридиан растерялся, но, подумав, вытащил из-за широкого ремня небольшую книжечку,— Ну да, я мог бы вам показать, что у меня записано в руководстве, но не проще ли будет объяснить на словах?

— Нет-нет! Я хочу, чтобы вы показали мне на…— Род умолк, вспомнив о том, что в Средневековье не существовало карт в том виде, в каком они были привычны ему. Сама идея рисования береговых линий здесь была еще чужда. С картами следовало обождать до начала эпохи Возрождения, вместе с которой пришло понятие непрерывного однородного пространства. Род вернулся к двери, выглянул и попросил стражника:

— Пергамент, чернила и перо, да побыстрее.— Вернувшись к трону, он сказал: — Сейчас, ваши величества, одну минутку. Господин Меридиан, представьте себе, что вы — птица, летящая над островом Грамерай и осматривающая его побережье.

Меридиан улыбнулся:

— Представить такое приятно, спору нет, милорд Чародей, но только не пойму, как это нам поможет.

— Еще как поможет! — Род многозначительно поднял указательный палец.— Я нарисую вам береговую линию такой, какой ее увидела бы птица.

Распахнулись двери, и в зал торопливо вошел паж. Он принес пергамент, перо и чернила.

— Спасибо, сынок! — Род поспешно забрал у пажа все, что тот принес, и устремился к столу. Разложив пергамент на столе, он начал рисовать.— Вот западное побережье, капитан Меридиан,— Он изобразил длинную ломаную кривую и указал на самое ее начало,— Вот герцогство Савойское, а вот владения Габсбурга,— В конце линии он поставил точку и стал рисовать боковую линию, изобилующую выступами и впадинами.

Капитан Меридиан, напряженно сдвинув брови, следил за его рукой. Он явно пытался привести чернильную линию в соответствие со своими понятиями о скалах, приливах, течениях и далеких горах, едва видимых сквозь туман. Наконец он просиял и ткнул пальцем в округлый выступ на юге:

— Вот это — мыс Суси! Сколько раз мне приходилось прибирать паруса, чтоб юго-западный шквал не перевернул мой корабль, когда мы огибали этот мыс!

— Юго-западный? — Род оторвал взгляд от пергамента.— Тут проходит течение?

Капитан Меридиан яростно кивнул:

— Да, да! Как раз вот в этом самом месте! К западу отсюда я течений не знаю, милорд, совсем не знаю, дальше мне плавать не доводилось. А вот к северу оттуда течений нет. Вдоль всего западного побережья только приливы да небольшие водовороты кое-где.

Род кивнул:

— Значит, именно здесь течение и подходит к Грамераю. А вот южное побережье, господин Меридиан.

Он изобразил длинную кривую, после чего повел пером вверх, на север. Меридиан как зачарованный следил за пером. У него на глазах вырастали очертания острова.

— Это колдовство,— выдохнул он, когда Род закончил рисовать, и указал на карту,— Вот бухта Роланда, а вот тут побережье владений Романова. Вот устье реки Флеве, а вот это — полуостров Тристесс-Пойнт.— Он опасливо посмотрел на Рода.— Воистину вы — Великий Чародей! Какое колдовство помогло вам узнать очертания берегов?

— Ну… У меня есть знакомые — любители полетать,— пожал плечами Род.— Я ничего не упустил?

— Насчет берега — нет.— Меридиан вернулся взглядом к карте и указал: — Но вот здесь надо было бы изобразить Большой Риф — напротив самой середины западного берега, а вот тут — скалу Гебурн.— Его палец уткнулся в «море» неподалеку от побережья владений Романова,— Ну и еще… Ладно, это уж как-нибудь в другой раз.— Он махнул рукой,— На вашей карте нету уймы такого, что нужно знать всякому мореплавателю.

— К примеру — течений? — Род окунул перо в чернила и вручил капитану.— Не покажете ли мне, где они проходят, господин Меридиан?

Капитан вытаращил глаза. Затем все же робко взял у Рода перо и принялся рисовать. Род наблюдал за тем, как от кончика пера одна за другой тянутся плавные дугообразные линии, неведомо откуда приходящие к мысу Суси, скользящие вдоль восточного побережья к баронетству Руддигор, мимо владений Романова, затем — мимо владений Габсбурга, и вновь уходящие в неизвестность.

Меридиан со вздохом опустил перо в чернильницу.

— Лучше у меня вряд ли получится, лорд Чародей. Более мне ничего неведомо.

— Что ж… Пожалуй, вот тут я сумею кое-что добавить,— сказал Род и снова взялся за перо.— Один из наших юных колдунов как-то ночью слетал на запад…— Род принялся рисовать извилистую кривую линию в левом нижнем углу пергамента.— И увидел он нечто вот такое…— Кривая изогнулась вправо и превратилась в выступ. Род поставил несколько точек у основания выступа и вернулся к тому месту карты, где капитан Меридиан прервал изображение течений.— Он летел за судном разбойников, возвращавшихся домой, и, судя по его рассказу, я так думаю, они плыли вот этим путем. А это значит, что северное течение опускается к юго-западу, вот так…— Перо провело линию вниз, к материку, и резко обогнуло выступ.— Надеюсь, вам известно, капитан Меридиан, что Грамерай — всего лишь остров и что на западе лежит материк.

Капитан кивнул:

— Нам ведомо об этом, лорд Чародей,— но только это и ведомо. Да и знаем мы об этом по рассказам наших дедов.

— Ну вот, а теперь наш юный колдун проверил, справедливы ли эти рассказы. Материк лежит там, где ему и положено лежать.— Род обвел выступ пунктирной линией.— По нашему мнению, этот полуостров — родина зверолюдей. Наверняка тут проходит течение.— Он не стал уговаривать капитана и доказывать ему, насколько наверняка,— Затем течение направляется к югу, ударяется о берег, нагревается возле вот этого выступа, затем он отбрасывает течение в море, к северо-востоку, ну а потом оно направляется тем же путем…— Он повел пунктирную линию вверх и вправо и вел до тех пор, пока она не соединилась с линией, проведенной капитаном Меридианом возле мыса Суси.— А вот здесь все возвращается на круги своя.— Род выпрямился и вставил перо в чернильницу,— Вот и все, господин Меридиан. Считайте, что мы с вами только что составили карту течений.

За ухом у Рода прозвучал тактичный, скромный электронный кашель.

— Ну, при наличии кое-чьей помощи на этапе сбора начальных сведений,— добавил Род.— Скажите, есть в этом хоть какой-то смысл?

Мореплаватель, сверкая глазами, кивнул:

— Еще какой, милорд! — Он повернулся к Туану и Катарине: — Берегитесь, ваши величества! — Он провел пальцем по ходу течения.— Зверолюди выводят свои корабли-драконы в течение, направленное на восток,— вот здесь. Оно несет их к острову. Вначале — к владениям Логира, вот сюда, затем корабли попадают в течение, огибающее восточное побережье, и оно уносит их к западу, домой.— Его палец описал круг и остановился у полуострова, выступающего из береговой линии материка.

Туан шумно, с присвистом выдохнул.

— О да, господин Меридиан. Да, мы понимаем.

Тут распахнулись двери, и вошедший стражник оповестил:

— Ваши величества! Гвендилон, леди Гэллоугласс.

Вошла Гвен и присела в учтивом реверансе.

— Рада видеть тебя, моя милая.— Катарина встала и пошла к Гвен, протянув для приветствия руку.— Очень рада видеть тебя. Ты пришла вовремя. Эти глупые мужчины мне уже голову вскружили своими бессмысленными разговорами о течениях и мысах.

Гвен привстала и взяла протянутую руку Катарины с некоторым удивлением.

Род удивился вдвойне. Выпрямившись, он искоса посмотрел на дам. Не сказать, чтобы Катарина и Гвен были большими подругами, особенно если учесть тот маленький факт, что королева питала к Роду нескрываемый интерес до того, как он сумел вернуть в ее жизнь Туана. Род не думал, что Гвен это было известно, но разве можно быть в чем-то уверенным, когда твоя жена — телепат? Как бы то ни было, теплое приветствие королевы Рода насторожило.

— Что вы такое задумали?

— Задумали? Вовсе нет! — Катарина разыграла оскорбленную невинность.— Однако мы обнаружили, что можем поговорить о тех ошибках, что допускаешь ты, лорд Чародей, и ты, мой благородный супруг.

Туан выглядел еще более встревоженным, чем Род.

— Что вы такое говорите, милочка? В чем же, по-вашему, состоят мои просчеты?

— Вы только и говорите о том, как бы убить побольше других мужчин дубинками и заколоть мечами. Мне же важнее защитить ваших воинов от дубинок и топоров врагов!

— Это славно сказано,— согласился Туан.— Было бы недурно, если бы вы сумели сохранить их жен и детей, а также земли и скот, которые дают им пропитание.

— Мне и самому не слишком приятно в этом признаваться,— вставил Род,— но порой стукнуть кого-то дубинкой — самый надежный способ добиться того, чтобы он не стукнул тебя.

— Да, но если уж ты завел речь об этом, мой господин, надо, чтобы твой воин сумел нанести такой удар,— напомнила мужу Гвен.— А для этого нужно защитить воина от Ока Зла зверолюдей.

Род и Туан переглянулись.

— Они правы, ваши величество. Мы так углубились в продумывание контратаки, что совсем забыли о психологической защите.

— Не тревожьтесь, господа,— успокоила их Катарина.— Ибо мы позаботились об этом.

— Воистину,— проворковала Гвен.— И готовы к защите, как были готовы мы с Тоби, когда зверолюди сражались с нашими воинами.

Туан нахмурился:

— Боюсь, я плохо вас понял, сударыня. Вы разве участвовали в сражении? Держали оборону?

— О да! — с жаром заверил короля Род.— Нам не удалось бы сберечь и той горстки людей, что остались в живых, если бы Гвен и Тоби… как бы это сказать… если бы они не разрушили чары Ока Зла.

— Я помню, вы говорили о том, что вам удавалось добиться этого, но лишь на краткие мгновения.— Туан потер подбородок.— Но только на краткие…

— Верно, мысли врагов были для нас слишком тяжелы,— согласилась Гвен.— Но не забывайте, сир, нас было всего лишь двое, да и трудились мы каждый сам по себе.

— Вы желаете сказать, что они просто превзошли вас числом,— заключил Род.— Но что помешает им добиться этого вновь?

— Ну конечно, единственное: мы соберем больше ведьм и колдунов! — Губы Гвен расплылись в радостной улыбке.

Катарина взяла Гвен под руку и кивнула:

— Воистину так, лорд Чародей! Твоя супруга думает, что если ведьмы возьмутся за руки, они смогут потрудиться сообща. И если мы соберем вместе хотя бы пару дюжин ведьм, они сумеют одолеть Око Зла целого корабля-дракона, набитого зверолюдьми.

— Вас будет всего двадцать против сотни врагов? — У Рода по спине побежали мурашки.— Нет, ты уж меня прости, женушка, но мне такая расстановка сил не по душе.

— Мне тоже,— честно призналась Гвен.— Было бы куда как лучше, если бы нам удалось собрать побольше ведьм.

Мурашки на спине у Рода расплодились в неимоверном количестве.

— Почему-то мне это не нравится.

— Мне тоже,— подхватил Туан.— Что вы задумали, дражайшая супруга?

— Королевский призыв,— ответила Катарина и горделиво вскинула голову.— Есть ведьмы, супруг мой, которые прячутся в горах, на фермах, в маленьких деревушках, которые скрывают свой дар из страха, что их друзья и родня отвернутся от них. Они не явились в замок и не стали жить на башне вместе с другими либо из страха перед нами, либо из нежелания покинуть родные места.

— И вы решили объявить набор,— негромко проговорил Род.

— Называйте, как хотите, но я так решила! — Катарина снова царственно вздернула подбородок.— Подумайте сами: разве по зову простого герольда испуганная девушка явится во дворец? О нет. Но если ее призовет сама королева, такая девушка не сумеет отказать своему сюзерену.

Катарина устремила пылающий взор на Туана, тем самым предупреждая возражения с его стороны.

— А ты чем займешься? — с сомнением посмотрел на жену Род.

— Леди Гэллоугласс останется здесь и будет обучать королевских ведьм искусству борьбы с Оком Зла, покуда я буду объезжать страну и созывать во дворец стеснительных ведьм.

Катарина покровительственно погладила руку Гвен, дерзко глядя на Рода.

Род разжал было губы, готовясь возразить (он не мог устоять, хотя возражать было положительно бесполезно — Катарина дала это понять в самой откровенной форме), но тут двери с шумом распахнулись, в зал шагнул побледневший стражник и поклонился:

— Ваши величества!

Катарина резко обернулась и устремила гневный взгляд на стражника:

— Что означает это неучтивое вторжение, подданный?

— Ведьмы передали весть, ваши величества! Зверолюди высадились в устье реки Флеве!

— Собирайте войско! — крикнул Род Туану и поспешил к двери.— Я созову Летучий легион — вернее, тех, кто в нем остался.

— О нет, милорд! — вскричал стражник.— Они высадились с белым флагом!

— Что?! — Род развернулся и удивленно уставился на стражника.

Стражник кивнул:

— О да, милорд. Их совсем немного, и они сдались на милость рыцарей милорда Бурбона. А сейчас рыцари скачут к Раннимеду и зорко стерегут своих пленных…— он растерялся и устремил на короля вопросительный взгляд,— гостей?

— Если они и вправду высадились с белым флагом, они — наши гости,— заявил Туан и поднялся,— Пошли гонца с приказом охранять их как подобает, ибо у меня нет сомнений в том, что многие из наших добрых подданных с радостью разорвут их в клочья. Лорд Чародей! Следуй за мной!

И он стремительно зашагал к двери.

— Куда вы направляетесь? — требовательно спросила Катарина.

На пороге Туан обернулся:

— Я выеду им навстречу, милая, ибо нам следует как можно скорее переговорить с ними. Упущенный час может стоить нам десятков жизней.

Он быстро вышел. Род бросился за ним вслед. С чувством глубокого облегчения он закрыл за собой дверь, оставив в зале Катарину и Гвен.

*

И тогда поскакал Великий Чародей на восток, дабы встретить зверолюдей, которые столь престранно явились с миром, и поскакал с ним вместе его величество король. Зверолюдей явилось немногое число, но они были огромного роста и свирепы и ликом схожи с демонами, а по земле ходили, аки львы крадущиеся. Клыки у них были словно у диких вепрей, а головы росли прямо из плеч, и в руках они держали огромные дубины с шипами, на коих запеклась кровь. Только о том и помышляли они, как бы кого-то убить. И когда подскакали они к зверолюдям, его величество король упросил Великого Чародея всемерно оградить их при помощи колдовства, дабы они не свершили измены, забыв о слове мира. И Великий Чародей произнес заклинание, встав во весь свой высокий рост и возвысившись над зверолюдьми, и очи его сверкали подобно алмазам при свете зари, и так грозен был вид его, что страхом наполнились сердца зверолюдей и онемели они от страха. И тогда обвил он их заклинанием, что подобно было невидимой клетке, Стене Октройской, и могли они говорить сквозь эту стену, но удара нанести не могли. И тогда сказал Чародей королю: «Сир, чудовища эти теперь пленены и не могут причинить вам никакого вреда, покуда вы будете говорить с ними». И тогда сказал король Туан: «Что вы за люди и зачем пришли в страну нашу Грамерай?» И выступил один из зверолюдей вперед и сказал на варварском наречии, что он — верховный вождь их дикого царства и что другие вожди восстали против него и свергли его, и потому он с немногими подданными явился искать милости и покровительства у короля Туана. И сжалился над ними король Туан и сказал он: «О, несчастные и благородные сердца! Теперь я вижу, что те коварные злодеи, что грабили мое королевство, ограбили и вас!» Ион взял их с собой в Раннимед, но Великий Чародей не снял с них невидимой сети…

«Хроники правления Туана и Катарины»,

писанные Чильде.

— Тебя зовут?!

Род вытаращил глаза.

— Йорик,— ответствовал зверочеловек и развел руками.— А в чем дело? Никогда не слыхали раньше такого имени?

— Оно мне знакомо, но только по книгам, а что касается литературы… Не сказал бы, что ты так уж смахиваешь на англичанина.

Род оглянулся через плечо на воинов, стоявших за его спиной с пиками наготове, перевел взгляд на их товарищей, кольцом окруживших неандертальцев. Пики этих воинов были нацелены остриями внутрь кольца. Род подумал было, не велеть ли им опустить пики, но решил, что такой приказ был бы преждевременным.

— Одно ваше слово, и они опустят копья, как по волшебству,— заметил зверочеловек.

— А то как же,— усмехнулся Род.— Разве это не прекрасно?

— Это как посмотреть. С вашей стороны, наверное, неплохо.— Йорик протер глаза рукой,— У меня все время такое чувство, что это со мной уже было.

— Правда? — с живостью поинтересовался Туан.— И у меня такое чувство.

Неандерталец покачал головой:

— Очень, очень странно… Как будто я уже это пережил. Вот только…— Он обернулся к Роду: — Вы должны быть примерно на фут выше ростом, с зоркими глазами и широким, благородным лбом.

Род встревожился:

— Что значит — «должен»?

Неандерталец примирительно поднял руку.

— Без обид. А вы должны быть высокомерны, что бы это ни значило.

— Воистину,— согласился Туан.— А ты должен быть горбатый, с клыками, торчащими из уголков рта, и глаза твои должны выражать непреодолимую тупость.

Йорик вздрогнул и набычился. Физиономия его помрачнела, брови нависли, глаза спрятались под ними (и было под чем прятаться). Он шагнул вперед, открыл рот, но тут в перепалку встрял Род:

— Так получается, у вас обоих одинаковое чувство… deja vu?

— Красиво звучит,— Йорик одобрительно кивнул.— Так я и думал, что это обязательно должно иметь название. Знал, да забыл.

Теперь настала очередь Рода изумиться:

— А ты что же… раньше слышал это слово?

— Слышал, как не слышать.— Йорик запрокинул голову и улыбнулся.— Вспомнить не мог, вот и все.

Зверолюди за его спиной заворчали и стали переговариваться друг с другом, бросая опасливые взгляды на Рода и Туана.

— Ну а вы, ваше величество? — Род развернулся к Туану.— Deja vu. Слыхали вы о чем-либо подобном?

— Никогда в жизни не слыхал,— уверенно ответил Туан.— А это важно?

— Еще как,— ухмыльнулся Йорик.— Это значит, что я — не местный. Ну а вы-то, конечно, сразу смекнули, Великий Чародей? Ну, то есть сразу ясно, что я не отсюда родом.

— Да, но в общем и целом я так думал, что вас всех похитили,— сказал Род и нахмурился.— Но похоже, один из вас участвовал в этом похищении, так?

Йорик вздрогнул.

— Пожалуйста, не надо! Мне легче думать об этом как о помощи в размещении беженцев.

— Да ну? А я всю жизнь считал, что для такого мероприятия сначала нужно заручиться согласием хозяина!

— А о каком хозяине речь? — пожал плечами Йорик.— Земля как земля, хорошая, и никто ею не пользовался. Нужно было только прикончить несколько динозавров, и можно было переезжать.

— И вам ни разу не пришло в голову, что те, что живут на Грамерае, могут быть против?

— Да почему? Ну… Вы ведь тут, а мы были там, и между нами — океан. Вы даже не должны были догадываться, что мы там живем!

— Лорд Чародей,— вмешался Туан.— Эти вести очень интересны, но несколько странны…

— Да, все немного осложняется,— согласился Род и обернулся к Йорику: — Как ты насчет того, чтобы начать сначала?

— Легко,— пожал плечами Йорик.— Только вот откуда?

— Это тебе решать. С какого момента начинается твоя история?

— Ну… Эта тетка ухватила меня за лодыжки, шлепнула по попке и сказала: «Мальчик!» А тот мужик, что стоял с ней рядом…

— Нет, нет! — Род поглубже вдохнул.— Это ты уж слишком углубился. Давай-ка начнем с того, как ты выучился говорить по-английски. Как тебе это удалось?

Йорик пожал плечами:

— Кто-то меня научил. Как же еще?

— Очень глубокая мысль, — проворчал Род.— И как только я сам не додумался? Но нельзя ли несколько точнее? Кто был твоим учителем? Судя по твоей манере разговаривать, он был не из Средневековья.

Йорик нахмурился.

— А как вы догадались? Ну, то есть в начальную школу я, само собой, не ходил, но…

— Да что ты говоришь? А я-то подумал, что тебя первым делом отправили в Гротон!

Йорик решительно тряхнул головой:

— Я бы экзаменов не сдал. Мы, неандертальцы, в символах не сильны. У нас же предлобные доли мозга отсутствуют, понимаешь?

Род вытаращил глаза.

Йорик озадаченно смотрел на него. В конце концов его физиономия расплылась в ухмылке.

— Ну да. Ясно. Теперь вы думаете, как же это я могу разговаривать, если не в ладах с символами. Верно?

— Примерно такая мысль у меня и мелькнула, и уж конечно, от меня не укрылось, что твои сородичи переговариваются на каком-то своем наречии.

— Очень даже своем. Не найдешь другого неандертальского племени, чтобы оно говорило на таком же.

— А я и не собирался искать, честно говоря.

Йорик проигнорировал это высказывание.

— Эти беженцы из столь разных племен, что нам нужно было придумать какой-то общий язык. Он богаче любого из языков-прародителей, но все равно имеет очень ограниченный словарь. Ни один из неандертальских языков не идет дальше, чем «Я голодный. Вон еда. Пойди убей».

— В это я готов поверить. Ну и как же ты сумел научиться английскому?

— Как учатся говорить попугаи,— объяснил Йорик.— Я запоминаю все фразы и те ответы, что положено на них давать. Например, если ты скажешь: «Привет», мне положено ответить тебе: «Привет», а если ты скажешь: «Как поживаешь?», я должен ответить тебе: «Неплохо. А как ты?» Я это делаю не задумываясь.

— Не сказал бы, что так разговаривают только неандертальцы,— заметил Род.— Между тем, слушая тебя, я не могу не отметить, что твоя речь более сложна.

— Ну да, тут уж все дело во фразах умственных,— Йорик хлопнул себя по макушке,— Понятие как бы стучится изнутри, понимаешь? Это вроде сигнала, и тогда слова, которыми выражается это понятие, выскакивают из памяти в ответ на сигнал.

— Но примерно то же самое происходит и когда разговариваем мы.

— Да, но вы понимаете, что значат слова, произнося их. Что касается меня, то я просто-напросто цитирую. На самом же деле я не понимаю того, о чем говорю.

— Ну, знаешь, мне знаком целый ряд людей, которые…

— Но они все же могли бы понять, о чем говорят, если бы задумались об этом.

— О нет, знал бы ты их, сам бы так не думал,— с усмешкой покачал головой Род.— Но я тебя понял. Вот поверил ли я тебе — это другое дело. Ты пытаешься внушить мне, что не понимаешь даже того, о чем говоришь мне сейчас,— даже если бы ты взялся обдумывать каждое слово по отдельности.

Йорик кивнул:

— Ну вот, вы начинаете понимать. Большая часть того, что я произношу,— всего лишь шум, сочетание звуков. А мне приходится верить в то, что произносимые мной слова значат именно то, что должны, по моим понятиям, значить.

— Это довольно рискованно.

— Да нет, не так уж чтобы очень. Основной смысл я понимаю. Но большая часть моей речи представляет собой всего лишь цепочку «стимул—ответ». Так глазчатый попугай говорит «Идти», когда видит зеленый свет.

— Между прочим, ты только что предложил мне весьма сложное объяснение того, что, на твой взгляд, так просто,— заметил Род.

— Да, но все, что я говорю, лежит у меня в памяти, а я как бы проигрываю запись.— Йорик развел руками.— А сам я почти ничего не понимаю.

— Ну а твой родной язык…

— Он представляет собой несколько тысяч звуковых эффектов. Он не слишком музыкален, ведь музыкальный слух также локализуется в предлобных долях мозга. Манипулирование высотой тона — это почти то же самое, что манипулирование числами. Но слушать музыку я люблю. Для меня даже «У Мэри был барашек» — настоящее чудо.

Тут в разговор вмешался Туан. Он, сдвинув брови, спросил:

— Не хочет ли он сказать, что он — тупоумный баран?

— О нет, нет, что вы! — Йорик поднял руку и раздраженно замотал головой.— Не стоит нас недооценивать. Мы очень сообразительны, честное слово. Головной мозг у нас того же размера, что и у вас. Но мы умеем только говорить об этом. Мы умеем оперировать конкретными понятиями — такими, скажем, как еда, вода, камень, огонь, половые отношения, то есть всем, что можно увидеть и пощупать. Но говорить об абстракциях мы не умеем, для их обозначения необходимы символы. Но разум у нас есть. Ведь это мы научились пользоваться огнем и делать орудия из кремня. Пусть это не такие уж хорошие орудия, но все же мы совершили большой скачок.

Род кивнул:

— Верно, Туан, не стоит этого недооценивать. Мы думаем, что мы такие умные, потому что изобрели ядер… гм-м-м…— Род вспомнил о том, что в его компетенцию не входит ознакомление грамерайцев с достижениями современной науки и техники. Этим он мог разрушить всю здешнюю цивилизацию до основания. И он решил остановиться на том оружии, которое грозило цивилизации здесь.— Арбалет. Но до приручения огня было точно так же трудно додуматься.

— Молодчина,— похвалил Рода Йорик.— Вам, Homo sapiens, удалось создать столь сложную цивилизацию, потому что еще до вашего появления вашими предками были заложены для этого прочнейшие основы. Эти основы вы унаследовали при рождении. Но основы эти заложили мы.

— У неандертальцев существовал разум,— пояснил Туану Род.— Но они не могли оперировать символами. Они умели обходиться без них.

Йорик кивнул:

— В аналитическом мышлении мы не сильны. А вот с интуицией у нас очень даже неплохо. И память у нас хорошая.

— Должно быть, очень хорошая, если ты помнишь все стандартные ответы, смысла которых сам не понимаешь.

Йорик подумал.

— Верно, я могу вспомнить почти все, что со мной приключалось в жизни.

— А как насчет того, чтобы вспомнить, кто научил тебя английскому?

— Без проблем… Это…— Йорик запнулся. По прошествии минуты он попытался снова изобразить ухмылку,— Мне… не хотелось бы… слишком спешить с ответом на этот вопрос.

— Понимаю,— сладенько улыбнулся Род.— Зато нам очень хотелось бы. Ну, так кто тебя научил?

— Тот малый, что дал мне имя,— уклончиво отозвался Йорик и, похоже, порадовался найденному ответу.

— Стало быть, он до некоторой степени образован — и уж никак не принадлежит к средневековой цивилизации.

Йорик нахмурился:

— Как вам удалось сразу столько узнать только по одному факту?

— А я оперировал символом. Как его зовут?

— Орел,— тяжко вздохнул Йорик.— Мы так зовем его, потому что он похож на орла.

— Как это? Он что, весь в перьях? — изумился Род, отчетливо представив птицеподобного инопланетянина.

— Нет, нет! Он обычный человек. Сам бы он, быть может, и поспорил бы с этим, но он человек. Просто нос у него такой… на клюв смахивает, и еще он всегда немного сердитый, и волос у него мало… ну, понимаешь. Он научил нас тому, как вести крестьянское хозяйство.

— Ну, ясно,— нахмурился Род.— Неандертальцы ведь дальше охоты и собирательства не пошли, верно?

— Сами по себе — нет. Но эта группа неандертальцев никогда не жила вместе. Орел собрал нас по одному со всей Европы и Азии.

Род непонимающе сдвинул брови.

— Странно. Почему ему было не взять племя, которое уже было сформировано?

— Потому что ему не нужно было племя, милорд. Он хотел спасти несколько невинных жертв.

— Жертв? — нахмурился Род.— И кто же вам угрожал?

— Все,— развел руками Йорик.— Хотя бы плосколицые — они совсем как вы, только ростом повыше. Они тоже делали орудия из кремня, как и мы, только у них получалось намного лучше.

— Кроманьонцы,— протянул Род.— Так твои люди — последние неандертальцы?

— Ни в коем случае! Нашей главной бедой были все остальные неандертальцы. Они были скорее готовы убить нас, чем смотреть на нас.

Род подумал было, уж не страдает ли Йорик паранойей.

— А я думал, все было совсем наоборот.

— То есть? Что это мы скорее были готовы их поубивать, чем смотреть на них?

— Да нет… Что вы умели убивать их взглядом.

Йорику стало не по себе.

— Ну да, все эти разговоры про Око Зла… В них-то и было все дело. То есть мы пытались изо всех сил скрывать это, но рано или поздно кто-нибудь догадывался, и тогда — все, дубинкой по башке, и конец.

— Да ну, брось. Не может быть. Можно было что-то придумать, найти какой-нибудь выход, как-то договориться.

— Вы с неандертальцами рядом жили?

— О…— Род запрокинул голову.— Не слишком цивилизованный народец, да?

— Да, пещерные люди,— подтвердил Йорик.

— Верно.— Род смущенно отвел взгляд.— Я совсем забыл.

— Здорово,— усмехнулся Йорик.— Сочту за комплимент.

— Так и есть,— медленно проговорил Род.— И как же вышло, что ваши разногласия приобрели жестокий характер?

Йорик пожал плечами:

— Что тут скажешь? С адвокатами тогда туговато было. Как бы то ни было, мы старались держаться вместе. Что поделаешь? Иной раз действительно приходилось «замораживать» противников.

— Но, конечно, только в целях самообороны?

— О да, исключительно! Большинству из нас хватало ума на то, чтобы не бить того, кого «заморозили». А у тех, кто все же пробовал драться, ничего не получалось: для того чтобы держать противника в «замороженном» состоянии, нужно большое сосредоточение. На драку сил уже не хватает.

— Может, и так,— не без сомнения отозвался Род.— Но с какой стати кто-то хотел убивать вас, если вы никого не обижали?

— В этом-то и была беда,— вздохнул Йорик.— Дело в том, что если я вас заморожу, чувствовать вы себя будете довольно-таки паршиво.

По бряцанию железа и шорохам за спиной Род догадался, что воины взяли копья на изготовку. Послышался голос Туана:

— Берегитесь, зверолюди!

Йорик между тем как ни в чем не бывало продолжал объяснения:

— А если я вас не ударю, вы можете счесть это оскорблением и возненавидеть меня еще сильнее. Но главная наша беда была даже не в тех, кого мы могли «заморозить». Беда была в тех, кто наблюдал за этим.

— А вы что же, билетики продавали на эти представления?

Йорик скорбно сжал губы.

— Знаете, как это трудно — быть одиноким в маленьком племени?

— Ну… наверное, непросто.

— Непросто, проклятье! Это было самоубийство! Кому ты там нужен, если способен с любым сотворить такое? А добиться того, чтобы тебя не стало, можно было единственным способом. Первым делом нужно было уйти из деревень поодиночке. Надо сказать, в помощниках не было недостатка.

— Удивительно, что вы вообще уцелели.— И тут Рода озарило.— А впрочем… ничего удивительного! Если кто-то подходил близко, вы могли его «заморозить», верно?

— Ровно настолько, чтобы успеть удрать, правильно. А что делать, когда удерешь?

— Выживать.— Род уставился в небо, пытаясь представить, каково это.— Да, паршиво. Одиноко небось?

Йорик фыркнул:

— Наверное, вам никогда не доводилось жить одному в диком лесу? Одиночество — это еще самая малая из бед. Один кролик в день — и голод утолен. Но, увы, такого же мнения о тебе придерживаются саблезубые тигры. Не говоря уже о первобытных волках и пещерных медведях.

Род задумчиво кивнул:

— Понимаю, почему вам так хотелось образовать новое племя.

— Откуда ему было взяться? — проворчал Йорик.— Перенаселенностью в то время не пахло, это вам должно быть известно. Путь от одного племени до другого был долог, а в каждом из них было не так много эсперов, наделенных Оком Зла. Один на сто квадратных миль — а мне ли вам рассказывать, что такое одолеть сто миль пешком по чащобам?

— Около двух недель,— подсчитал Род. Но на самом деле думал он о том, какое слово выбрал Йорик. Он сказал «эсперы» — не «колдуны» и не «чудища», а «эсперы».— И вот тут подоспел этот ваш… Орел?

— Очень вовремя,— кивнул Йорик.— Он подбирал нас по одному и приводил в чудесную горную долину. Там было красиво, высоко в горах, там часто шел дождь и весь год прохладно.

— А зимой небось жутко холодно — так я думаю.

— Думайте на здоровье, но там вовсе не было холодно. Видимо, долина эта располагалась далеко к югу, и потому там только изредка немного подмораживало. Правда, дичи для племени из четырех тысяч человек там было недостаточно.

— Из четырех тысяч? Это при том, что каждого из вас отделяло от другого сто миль? Как же он ухитрился собрать вас? На это бы целой жизни не хватило!

Йорик собрался было ответить, но одумался и дал осторожный ответ:

— А он знал, как путешествовать быстро.

— Думаю, он знал, как очень быстро путешествовать. Со скоростью не меньше мили в минуту.— Род отчетливо представил себе автомобиль, пытающийся въехать на склон под углом в сорок пять градусов.— Ну а вы как попали в эту горную долину? На крылышках прилетели?

— Примерно так,— признался Йорик.— А долина была не такая уж большая. Он научил нас пользоваться луком и стрелами, и мы стали охотиться на мелкую дичь. Но Орел знал, что так нам долго не протянуть, и потому стал приучать нас к земледелию. И как раз к тому времени, как дичи стало мало, созрел наш первый урожай кукурузы.

— Кукурузы? — ахнул Род.— Где же это он сумел ею разжиться?

— На самом деле это была не такая кукуруза, какую вы себе представили,— поспешно проговорил Йорик,— С маленькими початками — всего четыре дюйма длиной.

— За пятьдесят тысяч лет до нашей эры кукуруза была всего-навсего травой с плотными соцветиями,— проворчал Род.— И росла она только в Новом Свете. Неандертальцы же при этом жили только в Старом.

— А откуда вы знаете? — хитро прищурился Йорик.— Только из-за того, что мы дисциплинированно не оставляли повсюду своих орудий, не стоит делать выводов о том, что нас там не было.

— Но и о том, что вы там были, тоже не стоит,— парировал Род и поджал губы.— Между прочим, ты умело избегаешь ответа на поставленный вопрос.

— Получается, правда? — ухмыльнулся Йорик.— Знаете, это не сразу дается, надо признаться.

— Вот и признавайся,— посоветовал ему Род.— Расскажи мне побольше об этом вашем Орле. Откуда он взялся, кстати о птичках?

— Небеса послали его в ответ на наши молитвы,— набожно проговорил Йорик.— Но только потом мы уже не звали его Орлом. Мы стали звать его Кукурузным Королем. И стали жить в маленькой горной долине, никому не докучая.

— Ну просто идеально. А что случилось потом?

— На нас наткнулось племя плосколицых,— вздохнул Йорик.— Глупая случайность. Они поднялись в горы, чтобы найти прямые деревья для строительства, и ненароком зашли в нашу долину. Ну а плосколицые просто жить не могут без того, чтобы кого-нибудь не ограбить.

— Да что ты говоришь? А неандертальцам это в корне несвойственно?

Йорик покачал головой:

— Зачем? Ну а эти попробовали попытать счастья — и получили, само собой. Большая их часть уцелела. Они ушли, но это было еще хуже, потому что потом они вернулись с целой ордой.

Род думал о том, сколько же это было — «большая часть»?

— Не хочешь ли ты убедить меня в том, что твой народ был миролюбив?

— Был,— кивнул Йорик.— До того — точно. Но когда пять сотен вопящих плосколицых напали на нас, даже самые миролюбивые стали защищаться. Орел научил нас стрелять из луков, а плосколицые к тому времени еще не умели их изготавливать. Потому большей части из нас удалось уцелеть.

Опять эта «большая часть»…

— Но Орел решил, что спрятал вас недостаточно хорошо?

— Верно.— Йорик склонил голову.— Он подумал, что нам нигде на земле не будет житься безопасно, и привел нас сюда. То есть в Другоземье,— Он мотнул головой в сторону запада.— Туда.

— На материк,— перефразировал Род.— И вот так просто — взял и привел.

— Так просто,— подтвердил Йорик.

— Но как?!

— Не знаю,— пожал плечами неандерталец.— Завел в такую большую квадратную штуку, мы через нее проходили и оказывались здесь.— Он ухмыльнулся.— Вот и все!

— Вот и все,— эхом повторил Род. Он не мог не удивляться тому, как менялся коэффициент интеллекта Йорика при желании. Судя по тому, о чем тот сейчас сказал, «квадратная штука», через которую проходили неандертальцы, была машиной времени. У Рода засосало под ложечкой. Уж не был ли этот Орел одним из тоталитаристов из будущего, которые два года назад возглавили мятеж на Грамерае? Или он был одним из анархистов из будущего, которые пытались совершить здесь переворот?

Или он был кем-то еще, пытающимся затеять новую смуту в Грамерае?

Почему бы, собственно, и нет. Две организации, владевшие искусством перемещения во времени, Роду уже были известны, так почему не существовать и третьей? Или четвертой? Или пятой? И сколько всего машин времени было припрятано на этой планете? Неужели Грамерай настолько важен?

«Естественно, да»,— напомнил себе Род. В свое время он узнал от своего «слуги», отступника из организации из будущего, о том, что Грамерай в свое время станет демократической страной и что он станет неистощимым источником телепатов, которые столь важны для выживания демократии в межзвездном масштабе. Это означало, что и анархисты, и тоталитаристы из будущего обречены на провал — если только им не удастся либо установить на Грамерае диктатуру, либо обратить планету в царство анархии. Эта планета была нервным сплетением, решающим элементом в истории человечества, а если так, то судьба ее была в руках Рода.

Орел наверняка был из будущего, но из какой группировки? Этого Род у Йорика спрашивать не собирался. То есть попытаться он, конечно, мог бы, но неандерталец, скорее всего, как-то ушел бы от ответа. Род решил пока не затрагивать эту тему. Пусть Йорик выговорится, а он будет просто сидеть и слушать. Так, по крайней мере, Род мог узнать обо всем, что неандерталец хочет рассказать. Сначала — основные сведения, подробности — потом. Род изобразил усмешку и сказал:

— Ну, хотя бы вы спаслись от плосколицых — то есть от кроманьонцев.

— Это точно. Поначалу, правда, пришлось попотеть. Динозавров прогоняли — кроме тех, само собой, которые не умели быстро бегать…

— И как вы с этими управлялись?

— Управлялись как? Да ножом и вилкой. Кстати, с гарниром очень даже недурственно. Особенно если положить кусочек на ломоть кукурузного хлеба и сдобрить сырной подливкой.

— Ну… знаешь, давай об этом не будем,— предложил Род и постарался успокоить свой впечатлительный желудок.— Но я так думаю, королевский повар с интересом выслушал бы твои рецепты.— Воины, стоявшие за спиной у Рода; издали сдавленные звуки. Туан громко сглотнул. Род сменил тему: — Ну а после того, как вы разобрались с местной живностью, я так понимаю, вы расчистили заросли?

— Да, до основания, а потом выстроили чудесные небольшие дома. Потом засеяли поле, а покуда зрел урожай, занимались рыбной ловлей.

— Что-нибудь клевало?

— Одни целаканты, но они неплохи на вкус, если к ним добавить немного…

— Ну а как продвигалось земледелие? — торопливо спросил Род.

— Лучше просто и быть не могло. Все росло как на дрожжах. Почва там превосходная.

— Настоящий райский сад,— сухо прокомментировал Род.— Ну и кто же стал змеем-искусителем?

— А один ясноглазый мальчонка, страстно желавший совершить доброе дело.

Род уже успел заскучать, но тут в нем снова проснулся интерес.

— Мальчонка?

— Ну, на самом-то деле ему было около сорока. А то, что ясноглазый… так в глазах его была одна только алчность. Но сказать, чтобы он был взрослый,— не скажу. Он все еще не мог отличить реальность от фантазии. Он возомнил себя волшебником и жрецом одновременно и принялся твердить всем и каждому, что они должны почитать Старшего бога.

Род нахмурился:

— Кто это еще такой — «Старший бог»?

— Вернее было бы сказать — «что это такое». Никто этого никогда не видел, понимаете, ну и…

— Так обстоит дело с большинством богов.

— Правда? А судя по тем рассказам, что слышал я, все как раз наоборот. Но этот шаман нарисовал нам его изображения. Огромная пузатая страшная тварь. Вместо волос — змеи, а вместо глаз — угли. Он называл его Кобольдом,— Йорик поежился,— Как вспомнишь — так вздрогнешь.

— Да, вряд ли такое зрелище способно порадовать,— согласился Род.— И что же, он надеялся найти желающих обратиться в новую веру, показывая такое вот страшилище?

Йорик кивнул:

— Но не нашел. По крайней мере до тех пор, пока его дружок Атилем не потерялся на море.

— Его дружок потерялся. И из-за этого народ поверил, что его бог — истинный?

— Да нет, поверили потому, что Атилем вернулся.

— Ах вот оно что! Воскрес из мертвых?

— Не совсем. Дело в том, что Атилем рыбачил и назад не вернулся. А потом вернулся, по прошествии двух недель. И сказал, что нашел новую землю в пяти днях плавания. И на этой земле — так он сказал — полным-полно плосколицых!

— Вот оно что…— Род медленно запрокинул голову, взгляд его стал задумчивым.— Вот как… И тогда ваши люди решили, что Орел ошибся?

— Вы догадливы, милорд.

— А Кобольд, стало быть, оказался прав?

Йорик кивнул:

— Не больно-то много в этом смысла, верно?

Род пожал плечами:

— Это свойственно людям. Ведь мы сейчас не о логике говорим, а о формировании общественного мнения.

— Все верно,— растерянно развел руками Йорик.— Поставьте себя на их место. Зачем было Орлу поселять нас так близко от старых врагов, если он был на самом деле могуществен и мудр?

— Но до плосколицых было далеко,— возразил Род.— Целый день пути вплавь.

— Вот мы так все и говорили.— Йорик кивком указал на своих спутников.— Мы все были руководящим ядром племени и уважали Орла. Я был его правой рукой, а вот этот, Гачол,— он был его левой рукой.

— А остальные — пальцами?

— Попали в точку. Как бы то ни было, все мы говорили о том, что нам от плосколицых не может быть большого вреда, когда между нами море. Но как-то раз смотрим — а по небу плосколицый летит.

Род вздрогнул. Тоби! Тоби, посланный им на разведку! Но не упустил ли кое-чего Йорик? Не забыл ли о такой малости, как набеги на деревни грамерайцев?

Однако неандерталец продолжал гнуть свое:

— Это, доложу я вам, подлило масла в огонь! Тот шаман — его звать Мугхорк — он как раз расхаживал по деревне перед тем, как в небе появился плосколицый, и разглагольствовал насчет того, что Орел нас предал и что скоро сюда явятся плосколицые, злобные, как рыбы-дьяволы, и растопчут нас!

— С ним никто не спорил?

— Кое-кто попытался намекнуть, что один плосколицый — это еще не войско и не флот, если на то пошло. Но ведь этот плосколицый — он летел! Все были просто в панике. Некоторые до того напугались, что принялись рыть норы в земле, чтобы спрятаться! Пошли разговоры о колдовстве, о магии, а Орел — он ведь все время старался нам внушить, что в нем нет ничего колдовского. Конечно, не все ему верили, но…

— Но зерно сомнения было брошено в почву,— закончил за Йорика фразу Род.— Вот бы и мне так повезло!

Обезьяночеловек нахмурился:

— Это вы к чему?

— Да так, к слову пришлось,— поспешно проговорил Род.— Насколько я понимаю, люди начали верить в то, что это действительно так и есть, — причем в самый неподходящий момент?

— Верно. Ведь шаман Мугхорк только тем и занимался все время, что бегал и всем твердил, что он-то как раз — колдун и что его бог, Кобольд, может всех сделать такими сильными, что они без труда одолеют плосколицых, ну а… знаете, у людей с соображением становится неважно, когда они так сильно напуганы. В общем, все раскричались, стали говорить, что шаман прав и что Кобольд — наверняка самый истинный бог.

— И тогда вы почувствовали, что атмосфера становится нездоровой?

— Ну, можно и так сказать. Мы,— Йорик кивком указал на товарищей,— поняли, что ветер переменился. И тогда мы поднялись к Верхней пещере, чтобы сказать Орлу, что пора улетать.

— Надеюсь, он к вам прислушался?

— Прислушался! — хмыкнул Йорик.— Он нас опередил, как всегда! У него для нас уже дорожные мешки были приготовлены. Мы только успели мешки за спину забросить — а он нам уже луки подает. Велел нам скрыться в джунглях и построить плот.

— Плот? — нахмурился Род.

Йорик кивнул:

— У нас там растут толстые деревья с прочной корой, и на плаву бревна из них держатся довольно неплохо. Он сказал, что нам не надо тревожиться о том, куда мы приплывем, а надо только вывести плот в открытое море, а дальше он поплывет сам. Ну и еще он велел нам захватить с собой побольше еды и воды, потому что плыть нам придется долго.

— Без руля и паруса — наверняка,— подтвердил Род, а для себя отметил, что Орел, независимо от того, был он чародеем или не был, кое-что смыслил в науке — собственно говоря, он и должен был в ней смыслить, если неплохо управлялся с машиной времени. Судя по всему, ему было известно о течении, соединявшем землю зверолюдей с Грамераем.— А он сказал вам, где вы пристанете к берегу?

— Сказал. У страны плосколицых. Но он сказал, чтобы мы не волновались об этом, потому что эти плосколицые — люди добрые, как и он сам.

Тут Йорик в испуге прикрыл рот ладонями.

«Слишком очевидная оговорка»,— решил Род.

— Ты не хотел, чтобы я узнал, что он — добрый человек? — уточнил он.

— А-а-а… Ну да,— Йорик опустил руки, стал энергично кивать и ухмыляться. — Точно. Что он добрый, вот и все.

— Я так и подумал. То есть тебе не стоит переживать из-за того, что ты дал мне понять, что он тоже плосколицый,— это и так было ясно с самого начала.

— Ой…— Йорик поскучнел.— Ведь вы, ребята, действительно сильны в обращении с символами, верно?

Но как неандерталец мог осознавать тот факт, что слова — это символы? Снова показал свою образованность.

— Стало быть, вы построили плот, вышли в море и течение принесло вас сюда.

— Точно.— Йорик опасливо глянул на стену наставленных на него копий.— И вы уж меня простите, поначалу нам показалось, что Орел, пожалуй, насчет вас ошибся.

Род пожал плечами:

— Как можно винить наших людей? Некоторые из тех, что здесь со мной,— местные жители. А ваши ребятки несколько дней назад напали на деревню неподалеку отсюда. Превратили ее в горстку зубочисток и мясной рулет. А у некоторых из моих воинов там жили родственники.

— Наши… что сделали? — Йорик уставился на Рода в неподдельном ужасе. Через несколько мгновений он обернулся к своим спутникам и разразился гневным каскадом гортанных звуков и лая. Его сородичи вздернули головы и в страхе вытаращили глаза. Лица их потемнели от гнева. Ответом Йорику было глухое яростное рычание. Он обернулся к Роду: — Не хотелось бы проявить неучтивость, но вы в этом точно уверены, милорд?

Род кивнул, стараясь сохранять бесстрастный вид. Либо Йорик и его люди вправду были удивлены и шокированы этой новостью, либо они были очень хорошими актерами.

— И еще они напали на деревню на севере. Большинство тамошних жителей загодя покинули родные места, но моих воинов ваши соплеменники рубили, как окорока для семейного праздника.

Йорик ненадолго задумался, затем отвернулся и сплюнул:

— Этот мерзавец Мугхорк! Это наверняка его рук дело!

— Так вы что же, не ведали об этом? — требовательно вопросил Туан.

Йорик покачал головой:

— Никто в деревне не знал.

— Но на этом корабле было не меньше пяти дюжин зверолюдей,— сказал Туан.— Многие в вашей деревне должны были ведать о таком.

— Если знали, то очень хорошо постарались, чтобы скрыть тайну,— проворчал Йорик и поджал губы.— Да, с другой стороны, никто бы и не заметил ничего, из-за эпидемии этой…

— Эпидемии? — Род навострил уши,— Что за эпидемия?

— Да ничего такого серьезного, понимаете, но некоторые были прикованы к постели на неделю-другую из-за жара и простуды. Так что забот хватало. Понимаете, да?

— Я понимаю, что все эти ваши больные притворялись,— фыркнул Род.— Ты мне вот что скажи: эта ваша лихорадка поразила только холостых мужчин или я ошибаюсь?

Йорик уставился в одну точку.

— Ну, если задуматься…

— Простенько и со вкусом,— сказал Род Туану.— Придет кто-нибудь проведать больного, а тот не ответит на стук — ну, стало быть, спит или так плох, что не желает, чтобы его беспокоили.— Он обернулся к Йорику.— И никому не пришло в голову зайти к хворым, заглянуть, поинтересоваться, нет ли у них в чем нужды?

Йорик пожал плечами:

— Да были такие мысли, отчего же… Но только у нас не принято заходить к кому-либо без приглашения. Каждую ночь мы оставляли пищу у порогов тех домов, где жили больные, а наутро пища исчезала.

— Не сомневаюсь. А дружки вашего шамана лопали за троих.

— Правильно вы все поняли,— процедил сквозь зубы Йорик. Он мрачнел на глазах.— Но мы не додумались навестить больных — мы доверяли друг другу. Вы просто не представляете, каково это: всю жизнь страдать от одиночества, а потом обрести сразу столько людей, похожих на себя. И потом, мы боялись подхватить эту заразу.

Род угрюмо кивнул:

— Все просто. Коварно, но просто.— Он посмотрел на Туана,— Мы имеем дело с частным предприятием. С кучкой разбойников, которые орудуют сами по себе, не задумываясь о том, какой вред при этом наносят своим ближним.

— Значит, этот гад Мугхорк снаряжал тайные пиратские вылазки, рассчитанные на то, чтобы разозлить вас, плосколицых,— заключил Йорик.— Тогда неудивительно, что вы послали к нам шпиона.

— А вы не послали бы на нашем месте? — прищурился Род,— А если подумать, может, и послали…

— Это кто шпионы? Мы? — оскорбленно спросил Йорик.— Да что вы, милорд! Это же все равно как если бы вы решились пинками разбудить залегшего в спячку пещерного медведя. Неужели вы думаете, что мы бы стали так рисковать, если бы у нас был выбор?

— Нет,— медленно протянул Род.— Я не откажу вам в мужестве. Но вам стоило большого риска открыто явиться сюда, особенно потому, что один из вас говорит на хорошем терранском английском.

Туан, стоявший рядом с Родом, тяжело склонил голову.

— Я так думаю, они говорят правду, лорд Чародей. Они — добрые люди, бежавшие от злых людей.

— Боюсь, я вынужден сделать такой же вывод,— вздохнул Род.— Кстати, насчет добрых людей… А что стало с Орлом?

Йорик пожал плечами:

— Он только сказал, что собирается спрятаться.

— И наверняка забрал с собой все свои хитрые штучки. Надеюсь,— угрюмо проговорил Род.— У врагов и так уж слишком много машин времени.

— «У врагов»? — встревоженно переспросил Туан.— Но здесь ведь только жажда власти, лорд Гэллоугласс!

— Да, и она проявляется у того, кто думает, что Грамерай это вкусненький десерт! И если это не враг, то кто же тогда?

— Это тоталитаристы из будущего,— прозвучал за ухом у Рода занудный голосок Векса.— И анархисты оттуда же.

— Но вам известно, насколько у меня богатое воображение,— упрямо, не обращая внимания на замечание робота, продолжал Род.— И я всегда беспокоюсь о том, не стоит ли за одним злодеем другой.

Туан улыбнулся — чуть ли не чувственно:

— Если твоя подозрительность поможет тебе охранять нас столь же бдительно, как это тебе удавалось прежде, то пусть тебе всегда будет дано видеть медведя за каждым кустом!

— Ну, не медведя… Но когда запахнет бедой — это я, как правило, чую за версту.

— Оптимистам живется веселее, милорд,— заметил Йорик.

— Еще бы — потому что за них обо всем позаботятся пессимисты,— буркнул Род.— Но как нам позаботиться о своей безопасности, когда мы не можем угадать, в каком месте враги ударят в следующий раз?

Йорик пожал плечами.

— Мугхорк способен собрать не больше тысячи. Поставьте по пятьсот воинов в каждом месте, где они могут напасть.

— В каждом?! — сардонически усмехнулся Род.— Длина побережья — три тысячи миль, и по пятьсот воинов придется выставлять как минимум на каждой десятой миле. И потом: пятисот никак не хватит, когда враги способны замораживать своих противников. Потребуется не меньше двух тысяч воинов на каждом из избранных мест.

Йорик пожал плечами:

— Ну и в чем тут проблема?

Род почувствовал, как гнев закипает в нем, но тут вспомнил, что неандертальцы не умеют оперировать символами, включая и элементарное умножение.

— Это получится около шести сотен тысяч человек, а мы…

Йорик прервал его, подняв руку:

— Ох… Чуть больше двадцати — и у меня уже ступор наступает. Когда число превосходит количество пальцев у меня на руках и ногах…

— Ну, в таком случае поверь мне на слово: это гораздо больше людей, чем у нас имеется. При той степени, которой достигло развитие техники в Средневековье, население тут несколько ограничено в численности.

— Ой…— Йорик, похоже, расстроился. Но довольно скоро он просиял.— Но можно ведь выставить дозорных!

— Верно. Это мы уже сделали. Но все равно остается такая маленькая сложность, как доставка войска вовремя к тому месту, где вот-вот высадятся захватчики.

— Не может быть, чтобы это было настолько трудно!

Род вдохнул поглубже.

— Послушай: это означает, что до места должно добраться примерно столько людей, сколько живет во всей вашей деревне.

— Для чего? Чтобы сразиться с какой-то там вшивой тысячей?

— У меня такое ощущение, что ты не до конца осознаешь, какие преимущества твоим сородичам дает Око Зла,— печально вздохнул Род.

— Не такое уж сильное. То есть… один человек может заморозить только одного человека. Ну, двоих — если сильно постарается. Но уже хуже получится.

Род на миг уставился на Йорика в упор.

— Для справки: экипажа одного-единственного корабля, набитого вашими людьми, хватило для того, чтобы заморозить приличный отряд наших воинов.

— Что?!

Род кивнул:

— Это получается… двое моих на каждого вашего.

Йорик глянул на свои растопыренные пальцы и недоверчиво покачал головой:

— Не может быть. Никак. Ну никак не может быть.

Род глянул на него и пожал плечами.

— Значит, кто-то додумался до того, как этого добиться.

Он вспомнил о том, что Гвен говорила о молнии.

— Ну так придумайте, как это перебороть,— торопливо предложил Йорик.— Вы, плосколицые, такие изобретательные! Мы вам покажем, как замора… ну, как делать то, что вы зовете Оком Зла.

— А это могло бы нам помочь, пожалуй…

— Конечно, поможет! И тогда вы обязательно что-нибудь придумаете!

— Да что ты говоришь? Это почему же?

— А потому,— весело ухмыльнулся Йорик,— что вы умеете оперировать символами.

Род разжал было губы, чтобы ответить, но на ум ничего не приходило, и он снова сжал их. Вот такая манера поведения и отличала его от других людей. Он только вяло усмехнулся и сказал:

— Умение оперировать символами не всегда позволяет творить чудеса, Йорик.

— А я бы попробовал. Вы нам, главное, скажите, что делать, и мы все сделаем.

— А они не могли бы оказаться полезными в бою? — высказал предложение Туан.

Род сдвинул брови и обернулся к королю:

— Чтобы они сражались плечом к плечу с нашими воинами? Да наши их на куски изрубят в первом же сражении!

— Не изрубят, если мы их выпустим вперед. Давай обучим их искусству владения боевым луком, арбалетом и копьями и выпустим в качестве авангарда.

Род покачал головой:

— Первый же рыцарь, что очутится неподалеку, вмиг их уничтожит. Они не так уж глупы, понимаете? — Но тут глаза Рода расширились, и он усмехнулся.— Ого!

— Ого? — опасливо переспросил Туан.

— Да. Если от них не будет особого прока при таком раскладе, значит, их надо использовать там, где прок от них будет.

Лицо Туана расплылось в коварной улыбке.

— Ну, верно! Надо хорошенько вымуштровать их и отправить обратно в страну зверолюдей! И тогда они смогут исподтишка напасть на людей Мугхорка.

— Я не совсем это имел в виду. Дело в том, что для нас они все — на одно лицо, но это вовсе не значит, что сами себе они кажутся одинаковыми. Но они могли бы притаиться в кустах и собрать других, которые еще не попали под влияние шамана, и тогда…

— Верно! Из них можно будет составить небольшое войско!

— Ну, я так широко не замахивался…

— Войска не получится,— покачал головой Йорик,— Пятьдесят человек — это я еще мог бы собрать, но не больше,— Он оглянулся на своих спутников, перевел взгляд на Рода,— И тогда — мы вместе, да?

— Да,— кивнул Род и сдержал улыбку,— Но нужно поставить их в нужном месте в нужное время.

— Верно, пятьдесят человек, которые хорошо знают местность…— Глаза Туана разгорелись.— Это было бы очень хорошо, господин зверочеловек.

— Зовите меня просто Йорик,— небрежно отмахнулся неандерталец,— Пятьдесят я, пожалуй, соберу. Верно. Мы затаимся в скалах, по другую сторону от деревни. Но больше пятидесяти не собрать. У большинства мужчин — жены и дети. Когда у человека семья, он становится осторожнее.

Род кивком указал на остальных неандертальцев:

— А эти парни?

Йорик покачал головой:

— Все до одного холостяки. Мы все удивлялись: с чего это Орел выбирает холостяков себе в сподвижники? Надо признаться, некоторые наши дамы по этому поводу очень грустили.

— Не переживай. Это все ерунда по сравнению с тем, как бы они вопили в первый же вечер, когда их дражайшие супруги поздно вернулись бы с работы.— Род с неожиданной благодарностью вспомнил о Гвен,— Итак, они решили, что Орел — женоненавистник?

— Нет, он радовался, если кто-то женился. И когда женился кто-то из Ближнего Круга, он радовался еще сильнее. Правда,

тогда такой мужчина уходил в Дальний Круг, но Орел всегда говорил, что, вступив в брак, он пошел на повышение.

— Странно,— задумчиво проговорил Род,— Может быть, он и прав, с другой стороны.

— Но ведь супружество — это большой труд сам по себе,— подхватил Йорик.— Однако, когда ему пришлось в спешке покинуть нас, ему было легче — ведь осталось не так много тех, кто от него зависел.

— Думаешь, Орел это заранее предусмотрел?

— Теперь я в этом просто уверен. Стало быть, для участия в партизанском отряде мы соберем холостяков, но что потом нам с ними делать?

— Вам нужно будет напасть на ваших сородичей с тыла, в то время как мы атакуем с моря,— отвечал Туан,— Тогда, быть может, нам удастся выманить вашего Орла из его гнезда.

— Ну да, где бы он ни скрывался,— понимающе кивнул Йорик.— А ведь здорово!

— Стало быть, договорились.— Род протянул неандертальцу руку — надо сказать, довольно осторожно.

Йорик, сдвинув брови, пару мгновений сосредоточенно рассматривал протянутую руку Рода. Просияв, он воскликнул:

— Ой, вспомнил! — Он сжал руку Рода и энергично затряс.— Союзники, да?

— Союзники,— подтвердил Род.— Кстати, союзник…

— Все, что прикажете, милорд,— благодушно отозвался Йорик.

— Я насчет викингского камуфляжа.

— А?

— Викингского камуфляжа,— повторил Род. Он очень обрадовался тому, что эти слова ничего не сказали неандертальцу.— Приспешники вашего шамана являлись, разодетые под викингов. Ну там, шлемы с рогами, круглые щиты…

— Да нет. Я знаю, кто такие были викинги,— немного раздраженно прервал его Йорик.— И драккары… корабли-драконы?

Род кивнул:

— Как думаешь, зачем?

— Да не думаю, чтобы тут было что-то такое глубокое… Но не сомневаюсь, местных жителей это наверняка жутко напугало.

Род на миг уставился на Йорика в упор.

— Это имеет смысл, когда пытаешься совершать террористические акты в Средневековье,— пояснил Йорик.

— Еще какой смысл,— согласился Род.— А теперь нам пора в Раннимед, где вы, братцы, отправитесь обучаться в военную академию.

Обоз продвигался на север. Возглавлял его отряд копейщиков. Следом ехали Род и Туан, за ними — неандертальцы, в повозке, или, вернее — на телеге, позаимствованной у первого попавшегося крестьянина (неандертальцам прежде никогда и в голову не приходило проехаться верхом на лошади. Съесть лошадь — это еще куда ни шло, но верхом…). Впереди, позади и по обе стороны от телеги шагало изрядное число копейщиков и лучников. Всю дорогу воины-грамерайцы и неандертальцы обменивались опасливыми взглядами.

— Надеюсь, ваша супруга не будет иметь ничего против незваных гостей? — осторожно осведомился Род у Туана.

— Уверен, она будет, по обыкновению, гостеприимна,— ответил Туан.

— Вот этого я и опасаюсь…

— Будет тебе, лорд Чародей! Не хочешь же ты отказать моей милой супруге в доброте!

— Вовсе нет. Так же как не хочу отказать вашей доброй супруге во всегдашнем ее милосердии. Просто придется понадеяться на то, что эти пещерные люди знакомы с такими понятиями, как стул и кровать.

— Не сомневаюсь, нам нужно будет учить их тому, как пользоваться многим из того, что они увидят в замке,— вздохнул Туан,— Всех, по-видимому, кроме их вождя, Йорика. Он, похоже, в большой мере просвещен.

— О да, смышленый малый! Но меня сильнее беспокоит не то, чему он обучен, а то, кто его обучил.

Туан испытующе посмотрел на Рода:

— Ты говоришь об Орле?

— О нем самом,— кивнул Род.— Какие выводы вы сделали из нашего маленького перекрестного допроса?

— Убедился в том, что мы не слишком многого добились. Этот… человек способен обращать всякий вопрос в ответ, который он желает дать.

— Славно сказано,— одобрительно отозвался Род. К тому же такое суждение было необычайно тонким для Туана.— Но я так думаю, что он проговорился кое о чем, чего нам выкладывать не собирался. Вы что-нибудь уловили при этих его оговорках?

Туан пожал плечами:

— Я так понял, что Орел — колдун.

— Ну, это само собой. Вот только колдует он примерно так же, как я. Он творит чудеса с помощью науки, а не, скажем так, особого дара.

Туан задумался, сдвинул брови.

— И многому ли из этой «науки» он обучил Йорика?

— Ничему. Он и не мог этого добиться. Такая наука имеет под собой изрядное знание математики. Основные понятия он ему привить, пожалуй, мог, но с их помощью мало чего можно достичь. Но он вложил в Йорика кое-какие знания по истории — в противном случае этот верзила понятия не имел бы о том, кто такие викинги. Это заставляет меня тревожиться… Чему еще научил Орел Йорика, да и весь этот остальной народец, если на то пошло?

Туан отмахнулся:

— Я не стану тревожить себя подобными раздумьями, лорд Чародей. У этих зверолюдей, в конце концов, не может быть такого высокого разума, чтобы нас это волновало,— разве что исключая этих пятерых,— ежели они не могут изучить наш язык.

— А я бы не стал так смело высказываться на этот счет.— Род глубоко вздохнул.— Готов признать: неспособность к кодированию и анализу в значительной степени ограничивает их умение решать задачи. Но серого вещества у них в головах ровно столько же, сколько у нас с вами, ваше величество.

Туан обернулся к нему и нахмурился.

— Не можешь же ты воистину полагать, что они столь же умны, как мы с тобою?

— Могу, почему же? Но вынужден признаться, ум у них очень странный.— Он обернулся через плечо и глянул на неандертальцев. Окружавшие тех копейщики в этот момент немного разъехались в стороны, и Роду удалось пристально посмотреть на Йорика.— Очень странный.

…А потом Гвен прижалась к нему и пробормотала:

— Как же долго тебя не было, господин мой…

— Не без причины, верно? — негромко отозвался Род.

— Не более, чем всегда,— проворковала она и прилегла на его плечо.

Род неожиданно напрягся:

— Что это еще за…

— Гм? — Гвен подняла голову, на миг прислушалась, но тут же улыбнулась мужу,— Это скрипнула ветка, господин мой.

— О…— Род успокоился.— А я подумал, малыш… Ты уверена, что он не выберется из колыбели?

— Кто знает, если наш малыш — чародей? — вздохнула Гвен.— На самом деле он может быть дома, но при всем том — за тысячу миль отсюда.— На миг она замерла — наверное, снова прислушалась, но мгновенно успокоилась и улыбнулась,— Нет, я слышу его сон. Он спит в своей колыбели, господин мой.

— И не вылетит из нее, потому что у колыбели — надежная крышка,— улыбнулся Род.— И кто бы только мог подумать, что у меня родится ребенок легче воздуха?

— Ты что же, отказываешься от собственного ребенка?

Род повернулся на бок.

— Знаешь, дорогая моя, за такие разговорчики…— Он вздрогнул и рывком сел,— Ну вот, опять! Чувствуешь?

— Нет,— кокетливо проговорила Гвен,— Но так хотелось бы…

— Да нет же! Я не о том! Порыв ветра — слышала?

— Ветра? — нахмурилась Гвен.— Ну да, что-то было…— Тут ее глаза округлились.— О!

— Вот-вот,— Род спустил ноги с кровати и натянул рубаху.— К нам пожаловал колдун. Кто там? — спросил он погромче.

В ответ послышался стук по дереву у входа в пещеру.

— Самое подходящее время, чтобы среди ночи к нам завалилась развеселая компания,— проворчал Род, поднимаясь по узкой лесенке в большую «прихожую».

На фоне ночного неба у входа в пещеру вырисовывался чей-то силуэт. Незнакомец продолжал стучать.

— Минуточку,— сдвинул брови Род.— У нас нет двери. Ты по чему там стучишь?

— Сам не знаю,— отвечал незнакомец.— По дереву. Рядом.

— По сундуку,— проворчал Род.— Тоби, ты?

— Я самый, лорд Чародей. А как вы проведали о том, что я прибыл?

— Когда ты телепортировался, ты сместил некоторый объем воздуха. Мне послышался порыв ветра.— Род с мрачной миной подошел к юному колдуну.— Что такого необычайного приключилось, что понадобилось тревожить меня посреди ночи? Я ведь только-только вернулся домой! Неужели наши «гости» сбежали?

— Нет, лорд Чародей. Они в надежной тем… комнате для гостей. И все же его величество зовет вас.

— Да что такое стряслось? Неужто королевский повар снова забыл положить в суп чеснок? Сколько можно ему втолковывать, что такая халатность недопустима в стране, где полным-полно вампиров!

— Нет,— не теряя серьезности, проговорил Тоби.— С королевой беда. Она в отчаянии.

Заметив приближение Рода, стражник открыл двери, ведущие в королевские покои, и вошел туда первым. Род резко остановился, проклиная задержку. Он слышал, как стражник что-то негромко проговорил, и двери тут же распахнулись. Род торопливо перешагнул порог и чуть не налетел на Туана. Молодой король предупреждающе поднял руку и, приложив палец к губам, кивком указал на королеву. Катарина сидела в кресле у камина, на лице ее играли отсветы пламени. Пламя отражалось и в глазах королевы, но глаза ее были холодны, а лицо было подобно граниту. На глазах у Рода королева наклонилась, взяла из камина хворостинку и сердито сломала ее.

— Свинья, пес и мерзавец! — воскликнула она в гневе,— Все королевство знает, что королева наполовину ведьма, а этот шут, полумонах имеет дерзость говорить…— Она швырнула сломанную хворостинку в огонь, и вспыхнувшее пламя озарило ее глаза.— Пусть он захлебнется, испив чашу собственной желчи, и умрет!

Род шепотом спросил у Туана:

— Что это ее так… довело?

— Она объезжала страну. Впереди ехали глашатаи, позади стражники. Она хотела созвать всех, кто наделен хотя бы в малой степени колдовским даром, дабы они явились при дворе в Раннимеде.

Род пожал плечами:

— Значит, она все-таки занялась набором. Но почему это привело ее в такое состояние, что она готова жевать песок и жечь траву?

Катарина резко обернулась:

— Кто здесь?

— Это лорд Чародей прибыл, любовь моя,— ласково проговорил Туан и шагнул к жене.— Я так подумал, что ему будут интересны те вести, которые ты мне поведала.

— Вот уж воистину! Подойди ко мне, лорд Чародей! Тебя уж точно порадуют те вести, что я тебе поведаю, без сомнения!

Род отчетливо ощутил, как от злобной насмешки королевы у него морщится кожа. Он подошел к Катарине, сдвинув брови, и ответил:

— Если ваши вести касаются ведьм и колдунов — я весь внимание. Насколько я понимаю, ваши подданные встретили вас не слишком… тепло?

— Зимним морозом они встретили меня! — фыркнула Катарина,— Мои герольды говорили мне, что при виде моей кареты им казалось, будто лишь королевский герб на камзолах мешал людям забросать их камнями!

— Не слишком воодушевляющая картина. Но ничего нового в ней нет при всем том. И все же я питал надежды на некоторые перемены в общественном мнении по отношению к нашим эсперам… то есть ведьмам и колдунам.

— Питала и я, и так могло бы быть, если бы кое-кто не возвысил свой пакостный голос!

— Кто же это? — со скрытой угрозой вопросил Род.

— О, это святой человек.— Катарина произнесла эти слова так, что они прозвучали подобно оскорблению.

Род медленно разжал губы и тут же снова сжал. Выпрямился, расправил плечи. На лице его застыла гримаса отвращения.

— Так я и думал.

— Это монах-отступник,— сказала королева, вертя на пальце кольцо.— Скорее всего, это так. Я говорила с милордом епископом, но он утверждает, что ему ничего не известно об этом раскольнике.

— Иона-самозванец,— кисло усмехнулся Род.— Живет в пещере, в горах, питается ягодками и пчелиным медом, себя именует не иначе как святым отшельником и пророком и усмиряет свою плоть тем, что не касается ее водой.

— Он проповедует против меня,— сказала Катарина и так сжала в руке кубок с вином, что костяшки ее пальцев побелели.— А значит, и против короля. Ибо я собираю в замок ведьм и потому недостойна королевской крови, а мой супруг — своей короны и права царствовать в Грамерае, ибо мое слабое колдовство,— так говорит этот проповедник,— это дьявольское деяние.

«Есть прогресс,— мысленно отметил Род.— Два года назад она бы ни за какие коврижки не призналась в собственных телепатических способностях, какими бы скромными они ни были».

— И потому,— продолжала Катарина,— мы — посланцы сатаны, Туан и я, и не годимся для того, чтобы править страной.

И конечно, все ведьмы в наших землях должны умереть.— Она выронила кубок и стукнула кулаком по столу. Потом уронила голову на руки, прижала кончики пальцев к вискам.— Вот так за две недели все наши труды: твои, мои, Туана, все наши труды пошли прахом. И сгубили их не войска, не рыцари, а один-единственный грязный самозваный проповедник, чьи речи разносятся по стране быстрее, чем скачет герольд. Как будто и сражений не нужно для того, чтобы свергнуть короля,— хватит и слухов.

— Я так думаю,— медленно проговорил Род,— что этот маленький вирус лучше всего как можно скорее локализовать и уничтожить.

— Не опасайся на сей счет,— заверил его Туан.— Сэр Марис уже послал по всему королевству людей, чтобы они вызнали, где можно сыскать это чудовище. Как только он будет найден, он немедленно окажется в темнице.

От этих слов у Рода по спине побежали мурашки. Одно дело, когда о таком говорил он,— все звучало более или менее сносно. Но когда такое звучало из уст короля, от этого попахивало жесточайшим ограничением свободы слова. Понятно, намерения у Туана были самые что ни на есть благие, и все-таки это была откровенная цензура.

Только теперь Род начал осознавать, что настоящая опасность крылась в реакции Грамерая на набеги зверолюдей, а не в самих набегах как таковых.

— Не уверен, что будет большой толк от того, что вы запрете в темнице только одного человека,— задумчиво проговорил он.

— «Только одного»? — Катарина подняла голову. Взгляд у нее был изумленный,— О чем ты говоришь?

— Их может быть несколько,— старательно подбирая слова, ответил Род,— Поймите, когда зверолюди нападают извне и вдруг вы обнаруживаете врагов внутри страны…

— О да, мне следовало догадаться! — воскликнул Туан и сжал кулаки.— Они в союзе друг с другом, верно?

— Там, откуда я родом, мы таких называем пятой колонной,— сказал Род, пристально глядя на огонь в камине.— Теперь же, когда вы затронули эту тему, Туан, мне представляется…

— Опять враг за спиной врага? — выдохнул Туан.

Род кивнул:

— Да. Почему бы за спиной обоих врагов не стоять одному и тому же злодею?

— О ком ты говоришь? — требовательно вопросила Катарина.

— О свергнутом короле зверолюдей, моя дорогая.— Туан подошел к жене, положил руку на ее плечо.— Об их короле, которого они зовут Орлом. Его сверг их шаман по имени Мугхорк. Шаман — это нечто вроде жреца, знахаря и проповедника в одном лице.

— Опять проповедник! — Катарина устремила на мужа гневный взор.— Пожалуй, во всем этом слишком много религии!

— О да, религия может быть очень мощным орудием.

— Воистину. Но кто работает этим орудием?

— Хороший вопрос. Ответ на него нам может понадобиться скорее, чем мы можем добыть его.

За ухом у Рода послышался отзыв Векса:

— Имеющиеся данные пока не позволяют с определенностью установить взаимосвязи.

Что ж, с этим выводом робота Род был принужден согласиться. Пока реальных фактов, подтверждающих наличие заговора, не было. По пути на север он был готов решить, что шамана скорее всего, поддерживают тоталитаристы из будущего. Не исключено, что сам шаман и являлся таковым — не следовало игнорировать чудес пластической хирургии. А замышлять он мог, причем совершенно запросто, дворцовый переворот при поддержке широких народных масс, весьма неприятно смахивающий на Октябрьскую революцию тысяча девятьсот семнадцатого года в России на Терре.

Однако это резко отличалось от той «охоты на ведьм», которую затевали грамерайские проповедники. Подобное движение не повиновалось централизованному управлению. Для его начала достаточно было одного-единственного голоса, но оно очень быстро могло выйти из-под контроля. Централизованная власть могла направить его в общих чертах, но никак не могла бы определиться в мелочах. Такова была тактика анархистов: разрушение уз всеобщего доверия, державших людей вместе, в едином обществе. Тем самым закладывались основы для установления власти военных вождей.

Безусловно, если власть над всем народом переходила в руки военного вождя, различие между его способом правления и диктатурой становилось весьма неопределенным, но тактика анархистов включала в себя еще один прием: они сталкивали друг с другом несколько военных вождей и вдобавок старались всемерно увеличить их число.

— Ты воистину веришь в то,— спросил Туан,— что то и другое — проявления одной и той же вражеской силы?

Род покачал головой:

— Пока я ни в чем не могу быть уверен. Это вполне могут быть две абсолютно независимые силы, и каждая из них стремится победить другую. Но с точки зрения практической нам лучше считать, что мы имеем дело с двумя отдельными группировками, и потому нам следует разделить наши силы.

— Что ж, тогда,— мужественно и решительно заявил Туан,— самое мудрое решение будет таково: сразиться с одним врагом, а другому не дать возможности выступить против нас.— Он обратил взгляд к Катарине: — Мы должны удвоить численность нашего войска, любовь моя, ибо кто-то должен остаться здесь, пока другие отправятся за море в царство зверолюдей.

— Ты говоришь о войне, супруг мой! О самой кровавой войне!

Туан печально кивнул.

Катарина зажмурилась.

— Я так боялась, что дойдет до этого. Мне уже довелось видеть, как сражаются мужчины… и зрелище это не возрадовало меня.

На взгляд Рода, в королеве свершилась еще одна важная перемена к лучшему.

Катарина вновь взглянула на Туана:

— И другого пути нет?

Он покачал головой:

— Его не может быть, милая. Потому мы должны собрать воинов… и корабельщиков.

Похоже, Туан решил обзавестись военным флотом.

А ведь Род всего-навсего попросил: «Отведите меня к зверолюдям». Ни о какой экскурсии по подземельям речи не было.

Или…

Стражник подвел его к толстопузому надзирателю, на ремне у которого висела увесистая связка ключей, и развернулся, намереваясь оставить Рода на его попечении. Род успел ухватить стражника за руку:

— Погоди-ка. Ведь зверолюди, если мне не изменяет память, были приняты нами как гости, а не как пленники. Почему же они оказались здесь?

Стражник помрачнел:

— Не знаю, лорд Чародей. Так распорядился сэр Марис.

Род нахмурился. Это совсем не было похоже на старого рыцаря.

— Приведи мне сюда сэра Мариса, да поскорее! Гм-м-м… то есть передай ему мои наилучшие пожелания и скажи ему, что я нижайше прошу его прибыть сюда.

С этими словами Род развернулся и последовал за тюремщиком, а стражник сердито затопал прочь.

Род почти сразу заблудился. Подземелья королевского замка представляли собой настоящий лабиринт. Быть может, не зря…

Наконец тюремщик остановился, вставил пудовый ключ в замочную скважину двери, которая была чуть пошире его самого. Ключ он взялся поворачивать обеими руками. Ключ с трудом одолевал ржавчину двухгодичной выдержки. В конце концов он все-таки повернулся, тюремщик поддел дверь плечом, она со скрипом открылась. За дверью обнаружилась камера в двадцать квадратных футов и высотой от пола до потолка не более двенадцати. А в камере Род увидел пятерых зверолюдей. Сверкая глазами, они вскочили на ноги, и руки их потянулись к ножам, которых при них не было. Но вот свет факела, который держал в руке тюремщик, озарил гостя, и, поняв, кто к ним пожаловал, неандертальцы успокоились — по крайней мере Йорик, а остальные последовали его примеру.

Род поглубже вдохнул, прежде чем начать разговор, но был вынужден высунуть голову в коридор, чтобы вдохнуть снова. Покачиваясь от зловония, сразившего его обонятельные органы, он шагнул в камеру, огляделся по сторонам и сморщился.

— Как это, господи боже мой, называется.

— Темница,— отозвался Йорик,— По-моему, мы находимся именно в ней.

— Это оскорбительно!

Йорик медленно кивнул:

— Да уж… Это вы, пожалуй, верно подметили…

Род развернулся и гневно уставился на тюремщика:

— Эти люди — наши гости!

— Люди? — фыркнул тюремщик, но тут же скрыл свои чувства под непроницаемой маской, положенной ему по штату, — Я всего лишь исполняю приказ, лорд Чародей.

— А это что такое? — Род носком сапога указал на деревянную миску, стоявшую на полу у ног Йорика.

— Миска,— отвечал Йорик.

Рода переполнял гнев.

— А в ней что?

— Нам не сказали,— покачал головой Йорик.— Но попробую догадаться… Ассорти из зерен со дна мусорного бака. Ну, такие зерна… знаете, они выпадают из мешка и падают на пол…

— Надеюсь, вы этого не ели?!

— Да нет, не то чтобы…— Йорик рассеянно отвел взгляд.— Правду сказать, меня не так тревожит, что там, в этой миске, а насколько это несвежее…

Род выругался.

— А я думал, это игра света.

— Нет.— Йорик покачал головой и устремил взгляд на окошко под потолком — забранное надежной решеткой, естественно,— Когда было солнце, мы посмотрели. Эта бурда на самом деле зеленая. Зато из нее получилась отличная наживка.

— Наживка? — Род опасливо огляделся по сторонам.

— Ну да. Мы тут устроили соревнования по истреблению крыс.— Йорик пожал плечами.— Надо же как-то время коротать,— Он кивком указал на горку крысиных трупиков,— Пока ведет Кролигх, семь—четыре.

Род чуть было не поинтересовался, а у кого «четыре», когда тюремщик возвестил:

— Сэр Марис идет.

Старый рыцарь перешагнул порог. Голову его покрывал капюшон. Плащ был распахнут, под ним на старике была кольчуга, на поясе висел меч.

— Приятная встреча, лорд Чародей.

«Ну, это как посмотреть»,— подумал Род. Однако он всегда относился к старому рыцарю с уважением и симпатией, а потому ответил:

— И я очень рад вас лицезреть, сэр Марис,— Затем он глубоко вдохнул, чтобы унять злость, готовую теперь вырваться наружу, когда появился тот, на ком можно было ее сорвать,— Скажите мне, будьте так добры, почему эти люди находятся в тюрьме?

Сэр Марис часто заморгал, удивленный вопросом:

— Потому что его величество приказали мне разместить их в соответствии с их сословием и статусом!

Род шумно, хрипло выдохнул.

— Но, сэр Марис, они же не преступники! И не звери, если на то пошло!

— Несомненно, никем иным они быть не могут!

— Могут! Они гораздо больше, чем звери! — Гнев Рода боролся с желанием убедить старого рыцаря.— Значение имеет душа, а не ум, сэр Марис. А души у них точно такие же человеческие, как у нас с вами. И я так думаю, они настолько же бессмертны, их души.— Род не стал заострять внимание на том, что это утверждение можно рассматривать двояко.— Пусть они отличаются от нас внешне, пусть они одеты в звериные шкуры, но они свободные и смелые воины — вольнонаемные воины, если угодно. В своей стране, среди своего народа самые низшие из них равны рыцарям.

Сэр Марис вытаращил глаза. Он был потрясен до глубины души. Но Йорик добродушно улыбнулся:

— Ну, это вы, пожалуй, загнули, милорд, но спасибо. Что спасибо, то спасибо. На самом деле мы — беженцы.

Род опустил руку на плечо сэру Марису.

— Это трудно осознать, я понимаю. Пока просто поверьте мне на слово, король будет недоволен, если узнает, где они размещены. Отведите их в покои в башне, откуда они могли бы выходить на крышу подышать свежим воздухом.

— Чтобы они разгуливали по крепостным стенам, лорд Чародей? — возмущенно вскричал сэр Марис.— Но ведь тогда они смогут подать знак нашим врагам!

Род закрыл глаза.

— Враги еще ни разу не заходили дальше побережья, сэр Марис. Оттуда сотни миль до столицы. А эти люди — не враги нам, они бежали от наших врагов! — Он оглянулся на неандертальцев,— Кстати, верните им их ножи.

— Оружие?! — ахнул старик,— Лорд Чародей, да вы подумали хотя бы, что они могут натворить, имея ножи?

— Крыс они будут ими убивать,— буркнул Род,— Да, и вот еще что: кормите их впредь так, как следует кормить воинов. Хлебом, сэр Марис, и мясом!

Старик обреченно вздохнул:

— Я все сделаю, как вы прика…

— Па-па!

И Род невольно согнул колени — на его плече откуда ни возьмись оказался ребенок весом двадцать фунтов. В страхе Род вскинул руки, чтобы поддержать Магнуса, но тут же вспомнил, что падение его сынку не грозит. Он испустил вздох облегчения.

— Не надо так больше делать, сынок.

— Па-па, ласскажи сказку! Сказку ласскажи!

— Сказку? А-а-а… Только не сейчас, сынок,— Род снял малыша с плеча и взял на руки.— Я немножко… занят.

Зверолюди вытаращили глаза. Простояв так пару минут, они начали затравленно переговариваться.

— А… они говорят, что этот ребенок — наверное, ведьма.

— Что? — вздрогнув, спросил Род.— Нет, он чародей. Колдун, Он мальчик.

Йорик, на миг задержав на Роде взгляд, согласно кивнул:

— Верно.— Обернувшись к другим неандертальцам, он что-то сказал. Те вздрогнули, на лицах их запечатлелся неподдельный страх перед сверхъестественным. Йорик обернулся к Роду.— Они… не сказать, чтобы они приободрились, милорд.

«Вон оно когда началось…» — отметил Род. Он пожал плечами:

— Привыкнут. Тут это эндемичное явление.— Он посмотрел Йорику в глаза.— В конце концов, мы тоже не очень привычны к вашей мгновенной заморозке, верно? Так что мы квиты.

— Да, но Око Зла — это не колдовская сила, это…— Йорик прищелкнул пальцами. Ему явно не хватало слов. Секунду он смотрел на Рода и затем кивнул: — Верно.

Обернувшись к сородичам, он попытался втолковать им что-то.

— Нет, сейчас не время для сказки.— Род с трудом удерживал приплясывающего Магнуса,— Пойди маму попроси.

— Ма-мацка усла,— объявил Магнус и обиженно сдвинул бровки.

Род замер.

Помолчав, он тихо-тихо проговорил:

— О… Да?

Магнус кивнул:

— Мамацка уела далеко-далеко!

— Вот как? — Род поглубже вдохнул,— И кто за тобой присматривает?

— Эльф,— весело улыбнулся малыш,— Эльф мед-лен-ный.

Род уставился на сына и кивнул.

— Но эльф может догнать маленького.

Магнус перестал улыбаться.

— А непослушный маленький удрал от эльфа,— закончил свою мысль Род, подбираясь к морали.

Магнус опустил головку и сердито нахмурился.

— Маленький останется с хорошим эльфом,— настоятельно посоветовал сыну Род,— или папа его отшлепает.

Род сказал это так, чтобы его угроза не прозвучала слишком сурово.

Магнус вздохнул, вдохнул поглубже и зажмурился.

— Нет, нет! Не так быстро!

Магнус удивленно открыл глазки.

— Скажи-ка мне про мамочку,— осторожно попросил Род.— Куда мамочка ушла?

— Не-е зна-аю,— Малыш покачал головой, широко открыв глаза,— Ма-мацка сказа-ла…

— Ах вот ты где, непослушное дитя! — с криком ворвался в темницу и подлетел к Роду миниатюрный смерч. Возле Рода смерч остановился и принял обличье эльфа росточком восемнадцать дюймов, с круглой хитрой мордашкой. Одет он был в костюмчик, вполне подошедший бы Робин Гуду. В данный момент веселый эльф был по-настоящему удручен.— Лорд Чародей, примите мои искренние извинения! Он убежал от меня!

— Да-да, и я его уже отругал за это.— Род очень строго посмотрел на Магнуса. Малыш снова попытался принять оскорбленный вид, но в итоге вид у него стал такой, словно он вот-вот расплачется.— Думаю, теперь он останется с тобой, Пак,— улыбнулся Род. Заметив, что отец улыбается, Магнус и сам попытался робко улыбнуться. Род взъерошил волосенки сына. Тот просиял. Род искоса глянул на эльфа: — А тебе Гвен сказала, куда отправилась?

— Сказала, лорд Чародей. Когда королева возвратилась из поездки по стране, она призвала вашу супругу, чтобы сказать ей о том, какая неудача постигла ее в попытке созвать тех, кто пополнил бы ряды королевских ведьм. Она поведала вашей супруге и о том, почему так случилось.

— Из-за самозваного проповедника,— угрюмо кивнул Род.— Я слышал о нем. Я так понимаю, что эта новость не порадовала Гвен?

— О нет, вовсе не порадовала. Но ваша супруга никогда не бывала мстительна.

Припомнив кое-что из того, что умела делать его жена, Род поежился:

— Ему повезло.

— Воистину повезло. Но она думала не о том, что натворил этот самозванец. Она думала только о том, как можно собрать побольше ведьм в королевском замке, но по-иному.

— О? — Роду стало весьма не по себе. — Это как же?

— Она подумала о том, что самое верное — разыскать древних ведьм и колдунов, которые прячутся в лесах и горах, ибо им безразлично все, что о них говорят и думают в народе.

Роду стало еще страшнее.

— Да… Но мне все время казалось, что эти старики и старухи… что они злобные и язвительные особы и что помощи от них ждать не стоит. Они скорее прикончат тебя, чем помогут!

— Это верно,— признал Пак.— Но если уж кто и может уговорить их прийти нам на помощь, так это ваша милашка Гвен.

— Ну да, при том условии, что они для начала не прикончат ее.

Род передал Магнуса Паку. Тот взял малыша на руки. Он удивленно посмотрел на ребенка, но держать его оказалось легко, хотя роста Магнус был почти такого же, как сам эльф.

— Куда она направилась? — сурово вопросил Род.— К какой из ведьм?

— К самой известной,— отозвался Пак.— К той, чье имя ведомо всем и каждому, чье имя первым приходит на ум мамашам, вознамерившимся поведать своим деткам сказку про ведьму…

— Местная Баба-Яга, стало быть? — У Рода лоб покрылся капельками испарины.— Как ее имя? Говори!

— Ее зовут Агата. Злючка Эгги. Она живет высоко в Скалистых горах, в пещере — зловонной, темной и сырой.

— Смотри за мальчиком, да смотри хорошенько!

Род развернулся к двери.

Но тут негромко ухнул воздух, и в темнице очутился Тоби — прямо на пути у Рода.

— Лорд Чародей!

Зверолюди попятились, в страхе перешептываясь. Йорик принялся их успокаивать. Ну, то есть можно было бы счесть его слова успокоительными, если бы голос его так не дрожал.

— Не сейчас, Тоби! — Род попытался обойти юного колдуна.

— Зверолюди, лорд Чародей! Их корабли-драконы приближаются к нашему берегу! Теперь их три!

— Пусть подождут! — бросил на ходу Род и выскочил за дверь.

Будучи роботом, Векс при желании мог скакать куда быстрее обычной лошади. Сейчас Род был готов выжать из своего стального коня каждую унцию скорости, на какую тот только был способен. Но Векс упорно отказывался от скачки со скоростью больше двадцати миль в час, пока Род не согласился нацепить на голову здоровенный рыцарский шлем с подкладкой, вследствие чего тот превращался в некое довольно сносное подобие мотоциклетного шлема. Но опускать на скаку забрало Род ни за что не желал соглашаться.

— Даже не думай уговаривать меня напяливать остальные доспехи!

— Я и не мечтал об этом.— Это было чистой правдой — Векс мечтать не умел. Он, будучи машиной, и не спал. Но время от времени, не работая, он производил свободные корреляции, что для него являлось аналогией сна.— Однако я был бы тебе весьма признателен, если бы ты пристегнулся.

— Кто и когда слыхал о седле с ремнем безопасности? — простонал Род, но все же, хоть и нехотя, пристегнулся.— Кстати, тебе не стоило так резко тормозить. На что тебе тогда радар?

— Верно подмечено.— Векс набрал скорость около шестидесяти миль в час.— Но должен предупредить тебя, Род: подобная головокружительная скачка никак не поспособствует тому, что твоя репутация чародея пойдет на убыль.

— Насчет общественного мнения переживать будем потом. А сейчас нам нужно выручить Гвен, пока она еще вне смертельной опасности.

— Ты относишься к своей супруге с редкостным недоверием, Род.

Что это за речи? Род был так уязвлен, что чуть не вылетел из седла.

— Да я ей готов свою жизнь доверить, Векс!

— Свою — да, но не ее собственную. Неужели ты действительно думаешь, что она отправилась бы в свою экспедицию одна, если бы полагала, что ей грозит реальная опасность?

— Конечно, я так думаю! Она не трусиха!

— Не трусиха, согласен, но у нее есть ребенок и муж, которым она нужна. Она не стала бы рисковать своей жизнью так легко.

— О…— Род нахмурился,— Что ж, пожалуй, ты прав,— Но чувство тревоги снова вернулось к нему,— Но она может недооценивать их, Векс! Ведь эта старая злобная колдунья прожила в гордом одиночестве в горах не меньше сорока лет! Кто ее знает — какие коварства она успела измыслить за это время?

— Гвендилон может знать. Твоя жена — телепат, Род.

— Агата тоже. А то, что Гвен способна прочитать, Агата, быть может, способна заблокировать! Быстрее, Векс! Мы должны как можно скорее добраться до места!

Векс издал статический шумок, для робота являвшийся эквивалентом человеческого вздоха, и прибавил шагу. Мимо пролетали дремотные летние поля и аккуратные домики под соломенными крышами.

— Она… во-он там?

Род смотрел на почти отвесную скалу, уходящую к небу так высоко, что казалось — ее вершина задевает облака.

— Так сказал крестьянин, у которого мы спросили, Род. А я так думаю, его настолько напугала скорость нашего передвижения, что он просто не успел бы соврать.

Род пожал плечами:

— Да и зачем ему врать? Но как мы туда заберемся, Векс?

— Это не составит особого труда.— Робот обозрел неровности поверхности скалы.— Ты, главное, Род, держись покрепче.

И он поставил копыто на начало тропки, которую Род и не заметил.

— Если этот крестьянин сейчас следит за нами, он наверняка падет наземь от ужаса,— вздохнул Род.— Кто и когда видел коня, занимающегося скалолазанием?

— На самом деле,— задумчиво изрек Векс, пробираясь вперед по уступу, который был чуть уже его корпуса,— получилось бы намного быстрее, если бы мы перенесли мой мозг на корабль и прилетели сюда.

— Быстрее-то оно, может быть, и быстрее, но такое было бы куда как сложнее объяснить крестьянам, да и лордам тоже.— Род глянул вниз, и ему стало нехорошо,— Векс, надеюсь, в твоем корпусе найдется парочка антигравитационных плат?

— Естественно, Род. Дизайнеры на Максиме предусмотрели любые неожиданности.

Векс с большим пиететом относился к маленькой планете, где его произвели на свет.

— Что ж, я ощущаю некоторое облегчение от той мысли, что в случае падения мы не слишком сильно расшибемся. Тогда почему бы нам просто не взлететь к пещере?

— Но я так понял, что тебя тревожит, какое впечатление произведет способ нашего восхождения на тех, кто его наблюдает?

— Это верно,— вздохнул Род.— Вперед и вверх, стальной скакун. Выше и выше!

Впереди слева завиднелось жерло пещеры. Высота проема была всего шесть футов. Род пригляделся и сказал:

— Вдвоем не проскочить.

— Согласен. Прошу тебя, спешивайся осторожно, Род, и постарайся держаться как можно ближе к скале.

— Не бойся, не оступлюсь.

Род соскользнул со спины Векса между конем и скальной стенкой, стараясь не превратиться при этом в блин. Затем он протиснулся вперед и осторожно пошел по узкому уступу к черному провалу пещеры. Продвигаясь к цели, он всеми силами старался убедить себя в том, что настоящие ведьмы не похожи на тех, про которых рассказывают в сказках, но, как назло, в уме возникали все детские ужасы. И не сказать, чтобы на его настроении позитивно сказывался тот факт, что Злючке Эгги, про которую упоминалось в грамерайских сказках, отводилась в них такая уж славная роль. Относительное сравнение логики и детских впечатлений в определении эмоциональных реакций зрелого человека, спору нет, замечательный психологический метод — в теории, но непосредственное столкновение с практикой радостных перспектив не сулило и повергало Рода в трепет.

Неожиданно воздух содрогнулся от жуткого кашля. Род остолбенел. Кашель стал тише, унялся, сменился всхлипами. Род нахмурился и сделал еще несколько шагов… Голос Гвен! Он слышал, как она кого-то ласково утешает. Род настолько расслабился, что чуть не оступился. Он и не догадывался, что волнуется настолько! Но если Гвен кого-то успокаивала, значит, ей не грозит слишком большая опасность. Верно же?

По крайней мере, в данный момент. Род выпрямился и решительно шагнул ко входу в пещеру… но вынужден был остановиться: от звука надтреснутого старческого голоса его пробрала дрожь.

— О да, я понимаю. Не все они злодеи. Ведь так быть не может, верно? Но разве я могу судить об этом по своей жизни?

«Гвен,— подумал Род,— удивительная женщина». Она наверняка опередила его не больше чем на полчаса, а уже успела расположить к себе и разговорить старуху.

Гвен что-то негромко сказала в ответ, но что именно — Род не расслышал. Он нахмурился, сделал пару шагов и услышал, как старуха Агата отозвалась:

— Возрадуйся, дитя, что тебе выпало встречать зарю новых дней, когда сама королева оберегает тех, кто наделен колдовским даром, и когда ведьма может найти колдуна, дабы он взял ее в жены.

— Я понимаю, почтенная госпожа, как мне повезло,— отвечала Гвен.

Род покраснел. Жутко покраснел. Дело зашло слишком далеко. Получалось, что он откровенно подслушивал. Он расправил плечи и вошел в пещеру.

— Приветствую вас! — возгласил он.

В пещере царил сумрак. Род с трудом различал что-либо, кроме двух женских фигур. Обе сидели у огня. Старуха резко обернулась на его голос. Лицо ее было подсвечено очагом, отчего имело несколько неправдоподобный вид. Но само по себе лицо было ужасно — кожа да кости.

Секунду она смотрела на него. Но вот лицо ее озарилось усмешкой горгульи, она закашлялась и проскрипела:

— А-а-а, кто к нам пожаловал! Неужто нам уж и поболтать про мужчин нельзя, чтобы они нам не помешали?

Гвен вздрогнула и обернулась. Лицо ее выразило радостное изумление.

— Мой господин!

Она вскочила и бросилась к мужу.

Старуха брезгливо скривилась, вздернула голову, кивком указала на Рода:

— Твой?

— Да.

Гвен взяла Рода за руки, на миг прижалась к нему, но тут же отстранилась. Род понимал ее. Демонстрация близких отношений на людях могла показаться оскорбительной, тем более тому, кто был лишен любви всю свою жизнь. Но глаза Гвен яснее всяких слов говорили о том, что она очень рада появлению мужа.

Губы же ее произнесли только:

— Почему ты пришел, муж мой?

— Просто я немного беспокоился, милая. Хотя, как вижу, беспокоиться было глупо.

— Да и не так-то глупо, как ты думаешь,— проворчала ведьма.— Но ты явился слишком поздно, чтобы от тебя был какой-то толк.— Она нахмурилась.— О нет, пожалуй, ты все же пришел вовремя, ибо ежели бы вы явились ко мне вдвоем, я бы вас сразу прогнала.

Род хотел было брякнуть: «Это бы мы еще посмотрели»,— но успел сдержаться и сказал:

— Ох. Да. Простите за вторжение.

— Нечего тут извиняться,— буркнула Агата.— Мужчины передо мной не извинялись никогда.— Она перевела взгляд на Гвен: — Тебе очень повезло, милочка.

Гвен стыдливо потупилась, покраснела.

— И все же я так думаю, истинного своего счастья ты не сознаешь.— Ведьма отвернулась к очагу, повертела в котле большой лопаткой.— Для меня не нашлось стройного молодого чародея. На мою долю доставались только пахари из горных деревушек, которые являлись ко мне когда по одному, а когда и впятером, дабы обрести краткие мгновения похотливой радости. А потом они пришли все вместе — дюжины три, и вместе с ними пришли их матери, и сестры, и жены, и строгий деревенский священник, и они били меня, пытали на дыбе, кололи раскаленными иглами и кричали: «Злобная ведьма, исповедуйся в своих грехах!» — до тех пор, покуда я уже не могла долее терпеть. Тогда обрушила на них всю свою ненависть и изгнала их из своей пещеры!

Она умолкла, задыхаясь и дрожа. Встревожившись, Гвен взяла Агату за руки и побледнела: руки старухи были так холодны, что этот холод передался самой Гвен. Она слышала легенду о том, как давным-давно, много лет назад ведьма Агата вышвырнула жителей пяти деревень из своей пещеры. В легенде говорилось о том, что многие тогда упали со скалы. Одни разбили головы о камни, у других были перебиты спины. Ни одной ведьме в Грамерае за всю историю не было дано такой могущественной силы. Большинству ведьм удавалось поднять в воздух одновременно всего двух людей, ну, может быть,— троих. Что же до того, чтобы толкнуть их с такой силой, чтобы они вылетели из пещеры,— о, это казалось даже Гвен совершенно невероятным.

И правда, как можно было в это поверить?

Следовательно, если уж колдунье удалось совершить подвиг такой силы беспримерной, у нее непременно должен был быть фамилиар, дух-помощник. Как правило, такие духи воплощались в животных, но домашних зверушек у Агаты не наблюдалось. А следовательно… нет, фамилиар все равно должен был существовать, вот только он был невидим.

— И тогда я пришла сюда, в эту пещеру, куда ведет такая узкая тропка, по которой может пройти только один человек, и в ярости своей я могла навредить лишь немногим. Но эти немногие…— Старуха понурилась, сгорбила спину, склонилась к грубо сработанному столу,— О да, эти немногие! Эти немногие…

— Они пытались сжечь тебя…— прошептала Гвен со слезами на глазах.— Все, что ты сотворила с ними, ты сотворила во гневе, во гневе, который так долго сдерживала — столько времени его не мог бы сдержать ни один человек! Они унижали тебя, они тебя пытали!

— Разве это вернет мертвых? — Агата пылающими глазами взглянула на Гвен.

Гвен, как зачарованная, не отрывала взгляда от изуродованного старостью лица.

— Агата…— Она прикусила губу и торопливо добавила: — Ты хочешь покаяться в том, что погубила столько жизней?

— Что за чушь ты несешь! — брызнула слюной колдунья,— Жизнь бесценна, и нельзя покаяться в том, что ты отняла ее!

— Это верно,— глубокомысленно изрек Род,— Однако это можно возместить.

Взгляд пылающих, как уголья, глаз пронзил его насквозь, заморозив столь же успешно, как Око Зла.

Но вот глаза немного подобрели, и тонкие губы колдуньи расплылись в усмешке.

— Ах вот оно что! — Она запрокинула голову и каркающе расхохоталась. Хохотала она долго, а когда смех утих, Агата вытерла слезящиеся глаза.— Ну да! — кивнула она.— Да! А я все гадала, зачем же ты пожаловал, ибо к старушке Агате никто не приходит просто так, а лишь тогда, когда чего-то желает — чего-то такого, что не под силу никому иному! В этом все дело, верно? Народу этой страны грозит страшная опасность, и ему понадобилась сила старушки Агаты? И тебя послали, чтобы ты молил меня употребить мою силу? — Ее старческое тело сотряслось от нового приступа смеха.— Ах-ха-ха! Дитя! Неужто меня, красотку тридцати лет от роду… ну, чуть постарше тридцати, чего уж там… явился охмурять невинный юноша? Ах-ха-ха!

Род нахмурился. Все пошло совсем не так, как ему хотелось бы.

— «Охмурять» — это не совсем то слово.

Колдунья тут же прекратила хохотать.

— Нет? — брызнув слюной, спросила она,— Но ведь ты точно явился для того, чтобы просить меня об услуге! И не готов ничем отплатить за услугу? — Она перевела взгляд на Гвен.— А ты все делаешь так, как он тебя попросит, верно?

— Нет! — оскорбленно воскликнула Гвен. — Я пришла по своей воле, чтобы умолять тебя…

— По своей воле! — сверкнула глазами колдунья.— Неужто у тебя не осталось рубцов на спине и груди от побоев и каленого железа? Разве не ведома тебе боль их ненависти и зависти? И ты сама, по доброй воле, не по принуждению, пришла просить у меня помощи ради них?

— Да,— с удивительным спокойствием отвечала Гвен.— Дважды меня пороли, и трижды пытали, и четырежды возводили на костер, и мне пришлось прибегнуть к помощи Маленького Народца, взрастивших меня добрых хранителей. Только благодаря их помощи я теперь жива и говорю с тобою. О да, мне ведомо, как больно хлещет плеть страха, хотя меня никогда не били столь беспощадно, как тебя. И все же…

Старуха удивленно кивнула:

— И все же тебе жаль их.

— Да.— Гвен потупилась, сжала руки на груди.— Мне их воистину жаль.— Она подняла глаза, встретилась взглядом с Агатой.— Ибо бьет по нам их страх, страх перед той тьмой, что стоит перед той силой, которой мы владеем, перед мраком неведомого, перед той судьбой, предугадать которую они не в силах, но думают, что мы несем ее им. Это они страдают от страшных снов, это они никогда не изведают звучания мыслей любви, радости полета под луной. Так разве не должны мы исполниться сострадания к ним?

Агата медленно кивнула. Ее старческие глаза подернулись поволокой, она словно бы смотрела в ту жизнь, что была отдалена от нее многими годами.

— Так думала и я когда-то в девичестве…

— Так пожалей же их,— поторопилась Гвен.— Пожалей их и…

— И прости их? Ты это хотела сказать? — Агата вернулась в настоящее, медленно качнула головой, горько усмехнулась тонкогубым ртом.— В сердце своем я, быть может, и простила бы их. Побои, каленые иглы, цепи и горящие щепки, что они вгоняли мне под ногти,— о да, даже это я могла простить им…— Взгляд ее затуманился и вновь устремился в прошлое.— Но надругательства над моим телом, моим нежным девичьим телом, и тем, каким оно стало, когда я расцвела, над моей хрупкой плотью и самой потаенной частью сердца моего… о как они терзали мое сердце, снова и снова, чтобы утолить свой похотливый, безумный голод… нет!!! — Голос ее звучал негромко, гортанно, в нем клокотала горечь, способная прожечь дыру в черном алмазе.— О нет! Этого я им никогда не прошу! Их алчности, их похоти, их порабощающего голода! Они приходили и приходили, чтобы овладеть мною, а потом бросить и проклясть, они являлись за моей дрожащей плотью, а потом отворачивались от меня и кричали: «Шлюха!» Вновь и вновь приходили они, по одному и впятером, зная, что я не прогоню их, не смогу прогнать, и потому приходили… и приходили… Нет! Этого я никогда не смогу им простить!

Сердце Гвен дрогнуло. Видимо, это отразилось на ее лице. Агата устремила на нее пылающий взор.

— Жалей их, если тебе так хочется,— проскрипела она,— Но меня жалеть не смей! — На миг она задержала взгляд на Гвен, но тут же отвернулась к очагу и снова принялась мешать в котле лопаткой.— Ты мне скажешь, что это не их вина,— пробормотала она,— что они повинны не более, чем я сама, и что их страсть, их голод толкали их ко мне с той же силой, с какой я удерживалась от того, чтобы привечать их,— Она медленно подняла голову, прищурилась,— Или ты не знала?.. Гален, чародей из Темной башни. Он должен был ответить на мою страсть столь же пламенной страстью. Величайшая колдунья и величайший чародей королевства могли бы слиться воедино — разве это не было бы прекрасно? Но только он один из всех мужчин на свете никогда не приходил ко мне! Он, свинья! О, он вам наплетет с три короба — про то, что он слишком милосерден для того, чтобы произвести на свет дитя в столь злобном мире. Но на самом деле не этого он страшится! Он страшится гнева того ребенка, отцом которого мог бы стать. Трус! Деревенщина! Свинья! — Она сердито вертела лопаткой в котле, плюясь и ругаясь.— Отродье ада, трижды проклятый, ублюдок, а не мужчина! Его,— закончила она свою гневную тираду хриплым шепотом,— я ненавижу больше всех!

Костистые крючковатые пальцы с такой силой сжали рукоятку лопатки, что казалось, она вот-вот треснет.

Но вот колдунья выдернула лопатку из котла и прижала к впалой, иссохшей груди. Плечи ее запрыгали от бесслезных рыданий.

— Мое дитя! — негромко причитала она,— О мое дивное, милое, нерожденное дитя! — Рыдания ее мало-помалу утихли.— Но ты не знала? — Она горько усмехнулась, желтые белки ее подернутых жилками сосудов глаз вдруг сверкнули.— Это он хранит вход в мое жилище, это он оберегает меня — мое нерожденное дитя, Гарольд, мой сын, мой фамилиар! Он был, и он будет вовеки — душа, явившаяся ко мне из грядущего — того грядущего, которое могло бы быть.

Гвен смотрела на старуху так, словно ее громом поразило:

— Твой фамилиар?

— О да! — Старуха чуть насмешливо кивнула,— Мой фамилиар и мой сын, мое дитя обитает теперь со мною, ибо он должен был и мог родиться, хотя ему никогда не суждено появиться на свет и хотя его плоть не родится из моей плоти и в плоть не облачится душа его. Гарольд, самый могущественный из чародеев, сын Галена и Агаты от брака, в который они не вступили, ибо те Гален и Агата, которые зачали и выносили его, умерли в нас давным-давно и покоятся во прахе нашей юности.— Она отвернулась к очагу и медленно повела лопаткой.— Когда он впервые явился ко мне, много лет назад, я не могла этого понять.

Честно говоря, Роду это тоже было непонятно, хотя он начал подозревать, что колдунью мучают галлюцинации. Он гадал, не могло ли таким образом на ее психическом состоянии сказаться длительное одиночество. Наверное, могло — вот она и изобрела воображаемого компаньона.

Но если Агата и вправду верила в этого «фамилиара», то, быть может, в этой галлюцинации соединились, сконцентрировались все ее колдовские силы? Этим могло объясняться ее необычайное экстрасенсорное могущество…

Агата подняла голову и уставилась в одну точку.

— О, как это было странно, как чудно, как дивно… Но я была одинока и полна тоски. Но теперь…— Дыхание рвалось из ее груди подобно взвизгиваниям старого органа.— Теперь я знаю, теперь понимаю…— Она горько кивнула.— То была нерожденная душа, у которой не было другого жилища и никогда не будет.

Она низко опустила голову, все ее тело сжалось от тоски.

Долго-долго она просидела так, но вот подняла голову, нашла взглядом Гвен, посмотрела ей в глаза:

— У тебя есть сын?

Гвен кивнула. В улыбке Агаты проскользнула едва заметная нежность.

Но вот улыбка угасла. Старуха покачала головой.

— Бедное дитя,— пробормотала она.

— Бедное дитя? — всеми силами стараясь сдержать возмущение, переспросила Гвен.— Во имя всего святого, Агата, почему?

Агата одарила ее полным сожаления взором, оглянувшись через плечо:

— Тебе, ведьме, довелось столько пережить в детстве, и ты меня еще спрашиваешь?

— Нет! — прошептала Гвен, покачала головой и сказала громче: — Нет! Занялся новый день, Агата, день перемен! Мой сын займет место в королевстве, отведенное ему по праву, он будет хранить народ, а народ станет уважать его, как и подобает!

— Неужто ты веришь в это? — скептически осведомилась колдунья.

— Да, я верю! Ночь миновала, Агата, и свет дня перемен прогнал страх и невежество. И никогда более жители деревень не станут возвращаться к страху, гневу и жгучей ненависти!

Старуха горько усмехнулась и кивком указала на вход в пещеру:

— Неужто ты глухая?

Гвен обернулась, нахмурилась. Род прислушался и уловил негромкий далекий ропот. Только теперь он понял, что уже некоторое время слышал этот шум, только не обращал внимания.

Так… Обстоятельства вынуждали послать куда подальше «легенду».

— Векс! Что там за шум?

— А это ваши доброжелательные крестьяне,— с издевательской усмешкой проговорила Агата.— Жители двенадцати деревень с проповедником во главе, которого разъедает праведное рвение. Они идут, чтобы выкурить старую Агату из ее логова и сжечь дотла, раз и навсегда.

— Данные анализа подтверждают это умозаключение,— прозвучал за ухом у Рода голос Векса.

Род в два прыжка оказался у входа в пещеру, ухватился за каменный выступ, высунул голову, посмотрел вниз.

От середины склона по узким уступам вверх карабкалась толпа народа, напоминавшая черных муравьев.

Род обернулся, посмотрел на женщин:

— Она права. Там куча крестьян. У них серпы и мотыги.

Внезапный порыв ветра занес в пещеру людские крики.

— Слышите? — фыркнула Агата. Уголки ее губ скорбно опустились,— Слышите, как жаждут они моей крови? Еще бы не жаждать, когда их ведет грязный, напыщенный безумец!

Она подошла к Роду и тоже посмотрела вниз. Толпа взбиралась все выше. Сталь поблескивала на солнце.

Гвен стало страшно. Но чего она сейчас боялась — она не могла бы сказать.

— Ты говоришь так, словно знала, что так будет…

— Ну конечно, знала,— улыбнулась колдунья.— Разве такого со мною прежде не бывало? Это непременно должно было случиться вновь. Вот только когда именно это произойдет, я не знала, но какая разница?

Толпа поднималась все выше. Уступ сужался. Теперь Гвен могла разглядеть лица людей.

— Они все ближе, Агата. Что нам делать?

— Делать? — Старуха в изумлении вздернула косматые брови,— О, ничего, дитя! Слишком много их крови на моих руках. Я устала, я стара, я изнемогла от жизни, так зачем же мне сражаться с ними? Пусть придут сюда и сожгут меня. Хотя бы на этот раз я не буду повинна в их крови и тем спасу их.— Агата отвернулась, натянула на тощие старческие плечи шаль.— Пусть придут и возьмут меня, пусть зажгут костер и спалят меня. Пусть смерть возьмет меня со страшными муками, но она будет так сладка.

Род в ужасе уставился на нее:

— Вы, наверное, шутите?

— Шучу? — Агата гневно зыркнула на него.— Ну да, по-твоему, я шучу! — Она уселась на потрескавшийся стул.— Буду сидеть тут и с места не сдвинусь! Будь что будет, и пусть приходят все, кто пожелает! Пусть пытают меня, пусть жгут! Я более не желаю быть повинной в пролитой крови!

— Но вы нужны нам! — вскричал Род.— Вы нужны горстке ведьм, которые только-только распрощались с детством! Вы нужны всему Грамераю!

— Для чего же? Чтобы спасти чьи-то жизни? А ради их спасения я должна расправиться с этими? — Она кивком указала на вход в пещеру. Рев толпы слышался все ближе.— О нет, я так не думаю, лорд Чародей. В самом звуке таких речей слышится зло. Тот, кто спасает чьи-то жизни, отнимая их у других, совершает труд во благо дьявола!

— Ну хорошо, тогда не убивай их! — в отчаянии воскликнул Род.— Просто прогони их, и все!

— И как же мы это сделаем, скажи на милость? Они уже одолели половину пути. Как же мне сбросить их оттуда, чтобы не убить их?

— Так не убивай их.— Гвен опустилась на колени возле стула, на котором сидела Агата,— Пусть придут, но не позволяй им дотронуться до тебя.

Глаза Рода сверкнули.

— Конечно! Векс там, снаружи! Он их не пустит сюда!

— Он не сумеет! — в ужасе воскликнула Гвен.— Их там не меньше сотни! Они схватят его и сбросят со скалы!

У Рода сердце ушло в пятки при этой мысли. Гвен была права. Правда, Вексу такое падение ничем не грозило — ведь робот был оборудован антигравитационными платами. Но при всем том ничто не помешало бы крестьянам войти в пещеру.

— Что это за «Векс», о котором вы говорите? — спросила Агата.

— Этой мой… конь,— объяснил Род,— То есть не совсем… конь. Он… выглядит как конь, он ржет как конь, но…

— Если он выглядит как конь и ржет как конь, он конь и есть,— насмешливо проговорила Агата,— И я не позволю ему погибнуть. Приведи его сюда, в пещеру. Если он их не затопчет, они не убьют его.

Послышался стук упавшего камня, прогрохотали копыта, и в пещеру прошествовал Векс. За ухом у Рода прозвучал его голос:

— Просто сказано, но верно, Род.

— У него очень хороший слух,— пояснил Род.

— К тому же он редкостно понятлив,— сказала Агата и, прищурившись, обозрела Векса. И тут ее глаза загорелись, и она с улыбкой вскинула голову.— Славный денек! Нам тут так уютно, правда? Стало быть, вы вместе со мною сойдете в могилу?

Гвен застыла на месте. Но вот она расправила плечи, вздернула подбородок:

— Если придется, да будет так.— Она обернулась к Роду: — Верно, муж мой?

Род на миг задержал взгляд на Гвен. Невзирая на надвигающуюся беду, он заметил, что она обратилась к нему, назвав не «господин мой», а «муж». Губы его скривились в горькой усмешке.

— Не бывать этому.— Он шагнул к черному жеребцу и порылся в седельной сумке,— Тут у нас с Вексом припасены кое-какие игрушки…— С этими словами он извлек из сумки небольшой аккуратный цилиндр.— Мы просто-напросто устроим огненную завесу посередине пещеры — между нами и ими. Это их очень даже припугнет, и тогда…

— Это не задержит их надолго! — дрожа, вымолвила Агата.— Но я понимаю, ты и вправду решился на это. Глупец! Тупица! Они прорвутся сквозь это твое пламя и разорвут тебя, разорвут на куски!

— Я думаю, им это не удастся.— Гвен развернулась ко входу в пещеру.— Я готова смириться с твоим желанием. Я не стану сбрасывать их с уступа. Пока я всего лишь наполню воздух дождем из мелких камешков. Уверена, это должно их отпугнуть.

— Отпугнет, так они побегут прочь! А в бегстве станут сталкивать друг дружку с уступа и, упав с такой безумной высоты, найдут свою смерть! — в ужасе вскричала Агата,— О нет, милая! И не пробуй защитить меня! Беги! Лети отсюда! Ты молода, ты любима! У тебя есть дитя и супруг! Тебе суждено прожить еще много лет, и эти годы будут сладки, пусть даже к тебе явится много таких злобных толп!

Гвен с надеждой посмотрела на свою метлу, взглянула на Рода. Он ответил ей скорбным и серьезным взглядом.

— Улетай! Улетай! — Лицо Агаты исказила гримаса сожаления.— Ты не сможешь помочь несчастной старухе, которая вот-вот встретит свою смерть, милая! Твоя гибель вместе со мною не спасет меня! Она только усугубит мою вину перед миром!

Род опустился на одно колено за большим валуном и навел лазер на вход в пещеру. Гвен кивнула и зашла за вырубленную в скальной породе колонну. На полу пещеры зашевелились камешки.

— Нет! — взвизгнула Агата.— Ты должна уйти отсюда! Уходи немедленно! — Повернувшись, она схватила метлу и швырнула ее Гвен. Ее ноги оторвались от пола. Рода словно приподняло и бросило к Гвен. Он в гневе вскрикнул и попытался уклониться, но его неудержимо несло к метле. В итоге он ударился о метлу, ухватился за ее ручку. Метла спружинила и понесла Рода и Гвен к выходу, и… они ударились о невидимую стену, которая подалась, замедлила их полет, остановила и отбросила к Агате. Они ударились друг о дружку и шмякнулись на каменный пол.

— Вы бы уж как-то определились, что ли! — выругался Род, встав на ноги и потирая ушибленные места.— Или вы хотите, чтобы мы ушли, или не…— Он умолк, глядя на лицо старухи. А она не спускала глаз со входа в свое жилище. Род сдвинул брови, обернулся…

Воздух в отверстии входа подрагивал и колебался.

Лицо старухи колдуньи потемнело от злости.

— Гарольд! Уходи! Уйди сейчас же! Дай им уйти!

Колеблющийся воздух стал подобен мареву в жаркий летний день.

Огромный валун возле входа закачался.

— Нет, Гарольд! — вскричала Агата,— Не надо! Столько крови уже пролито!

Валун медленно поднялся и отделился от уступа.

— Гарольд! — крикнула Агата и умолкла.

Валун, вместо того чтобы обрушиться на взбирающихся к пещере крестьян, отлетел в сторону и быстро взмыл ввысь.

Он находился в двадцати футах от пещеры, когда сверху к нему устремилась туча стрел. Они ударились о камень и, отскочив, упали вниз.

Старуха долго была не в силах шевельнуться. Она стояла и смотрела на марево и огромный камень, который, описав дугу, устремился к лесу.

— Гарольд,— прошептала она.— Стрелы…— Она покачала головой, понемногу приходя в себя. — Теперь вам нельзя уходить.

— Он спас нам жизнь,— широко раскрыв глаза, пробормотала Гвен.

— О да, спас, ибо вверху затаились лучники, выжидающие полета ведьмы. Быть может, они решили, что я подумаю улететь. Но я никогда не летала. Я никогда не выходила отсюда. Наверное, они знают, что ты здесь, у меня. Теперь стоит вам отлететь на ярд от уступа, и вы станете очень похожи на двух ежей.— Агата отвернулась и увлекла Гвен в глубь пещеры.— Но ты не должна погибнуть здесь! Мы с тобой сварим колдовское зелье и свершим такую колдовскую бурю, которой никогда еще не видали в этой стране! Гарольд! — крикнула она через плечо мареву у входа.— Охраняй вход!

Род шагнул было за Агатой и Гвен, но остановился, сжав кулаки и ощущая свою полную никчемность.

Агата сняла с полки небольшой железный котелок и ахнула — таким тяжелым он оказался для нее. Она выпрямилась, напряглась всем телом и взгромоздила котелок на треножник, стоявший на столе.

— Старею,— с тоской призналась она, прилаживая котелок поровнее,— Старею, слабну… Давненько я не варила в этом котелке людских судеб…

— Людских судеб?! — Гвен встала рядом со старухой,— Что ты замыслила, Агата?

— Да всего лишь немножко постряпать, деточка,— усмехнулась колдунья.— Разве я не сказала, что мы состряпаем маленькое колдовство? — Она отвернулась и принялась снимать с полки каменные горшочки.— Разведи огонь, дитя. Мы будем жить, милая, если так нужно, ибо эта страна еще не желает нашей гибели.

Гвен чиркнула кремнями. Вспыхнула искра, упала на лучинку. Гвен подышала на лучинку, та вспыхнула, и вот растопку охватил маленький, робкий огонек. Подкладывая в него все новые и новые лучинки и щепочки, Гвен проговорила:

— Странно, что ты так весела, Агата. Ты — колдунья, которую всю жизнь лишали того, чего ей хотелось.

Старуха хихикнула и потерла худые, костлявые руки.

— Это радость ремесленника, дитя, который умеет славно делать свое дело и видит перед собой великую цель — такую, какой прежде никогда не видел. Я буду жить, и в моей жизни будет столько радости и сердечности, сколько не бывало никогда. Старуха Агата нужна, ей суждено свершить великие деяния. И самым великим ее деянием станет окончание той войны, о которой ты мне поведала.

Она взяла с полки мерный горшочек и принялась всыпать в котелок один за другим разные порошки. Затем взяла маленькую лопаточку и принялась помешивать варево.

Гвен поморщилась от запаха, исходившего от котелка:

— Что это за таинственное варево, Агата? Никогда не знала ни одной колдуньи, которая бы пользовалась таким колдовством — разве что в детских сказках.

Агата оторвала взгляд от котелка и зорко глянула на Гвен:

— Ты еще молода, дитя, и тебе ведома только половина правды о колдовстве.— Она снова принялась помешивать варево,— Это верно — наша сила проистекает из разума, и только из разума. Но верно и то, что ты никогда не употребляла и самой малой части своей силы, дитя. Тебе неведомы ни глубина ее, ни простор ее, ни цвет, ни крепость, ни звук ее. В душе твоей есть такие глубины, в которые ты ни разу не заглядывала, и ты не можешь почерпнуть силу из этих глубин, просто пожелав того. Эти силы спрятаны слишком глубоко, до них не докричишься. И нужно выманить их хитростью и уловками.— Агата вгляделась в дымящийся, булькающий котелок.— А этого можно добиться с помощью зелья, составленного из частиц, являющих собой те силы, которые ты не желаешь пробуждать в глубине сердца своего и в просторах разума своего. Тут перышки колибри — для силы, быстроты и полета, тут пчелы — для яда их, тут маковые зернышки — для притупления разума, тут сажа — таинственность и тишина ночи, тут жимолость — она привяжет ночь к камню скал, тут пепел из очага — желание вернуться домой.

Она подняла лопатку. Варево медленно стекло с нее в котелок.

— Не загустело еще,— пробормотала колдунья и принялась снова помешивать зелье.— Убери горшочки на полку, дитя. Чтобы зелье получилось добрым, нужно, чтобы в кухне был порядок.

Гвен подхватила со стола несколько горшочков, но тут же оглянулась. Ропот толпы стал намного громче.

— Агата, они уже близко!

В тот же миг в пещеру забрался, размахивая серпом, первый крестьянин.

— Их крики только придадут зелью нужный вкус,— с коварной усмешкой отозвалась колдунья. Она склонилась к котелку и стала негромко напевать.

Крестьянин наткнулся на невидимую преграду и, отлетев, наскочил на двоих, что шли следом за ним. Четвертый и пятый споткнулись об упавших спутников и повалились сверху. Куча мала шевелилась — те, что оказались внизу, пытались выбраться и подняться на ноги, а те, что были вверху, спрыгнув, налетали на запоздавшее подкрепление. В итоге отчаянная суматоха приобрела некоторый размах, а на уступе безопасно мог разместиться только один человек. В результате крестьяне то наступали, то откатывались назад, балансируя в опасной близости от края. Они размахивали руками, пытаясь не свалиться, и в страхе вопили.

— Славно, что уступ так узок — они могут приближаться только по одному,— заметила Агата. Обернув рукоятку котелка тряпицей, она сняла его с треножника, с трудом удерживая обеими руками.— Быстрее, дитя! — процедила она сквозь стиснутые зубы.— Неси треножник! Мой сын Гарольд обладает нечеловеческой силой, ибо он не вполне человек, но не сможет удерживать их долго, когда их такое множество! Скорее! Скорее! Мы должны быть готовы помочь ему!

Она, переваливаясь, побрела к выходу. Гвен подхватила треножник и устремилась следом за ней.

Как только она установила треножник, а Агата водрузила на него котелок, об уступ ударились две палки.

— Навесные лестницы! — ахнула Агата.— Какие хитроумные! Скорее, дитя! Неси мехи!

Гвен побежала за мехами, всем сердцем желая понять, что задумала Агата.

Когда она вернулась и подала небольшие ручные кузнечные мехи Агате, склонившейся над котелком у самого входа в пещеру, над первой ступенью лестницы уже показалась чья-то бородатая физиономия. К уступу взбирался высокий мужчина. Он наставил темный, отполированный посох на проем, ведущий в пещеру. Когда незнакомец стукнул посохом по камню, тот приглушенно лязгнул.

— Его посох — с железной сердцевиной! — вскричала Агата, подняла мехи над горшочком и принялась ожесточенно качать их.— Он не должен коснуться моего сына!

Но конец посоха уже коснулся марева и озарился вспышкой. Бородач победно возопил и, взмахнув посохом, позвал к себе свое войско. Крестьяне заорали и хлынули в пещеру.

— Ублюдок! — воскликнула Агата,— Злобное порождение ада! Чума на тебя! Ты убил моего сына!

Она яростно работала мехами. Пар от котелка потянулся к толпе.

Люди замерли на месте. Мертвенной бледностью подернулись их лица. На их коже начали появляться мелкие красные пятнышки. Они кричали, стали вертеться, махать руками, бить себя в попытках прихлопнуть что-то невидимое, что подлетало и кусало их.

Толпа бушевала и кипела в двух разнонаправленных потоках у входа в пещеру. Затем задние ряды тоже начали вопить — и до них добрались пчелы-призраки. Вскоре толпа в ужасе выбралась из пещеры и поспешила в обратный путь.

Только проповедник остался. Он сражался с целой стаей невидимых пчел, хотя лицо его уже распухло и покраснело от укусов призрачных жал.

А старуха колдунья запрокинула голову и расхохоталась — визгливо и хрипло, продолжая при этом качать мехи.

— Мы одолели их, дитя! Мы одолели их! — Наконец она мрачно заглянула в котелок и прокричала: — А теперь они заплатят за его смерть! Теперь дух моего возмездия прогонит их домой!

С титаническим усилием проповедник изогнулся и швырнул в колдунью свой посох. Гвен бросилась вперед, чтобы заслонить собой Агату, но посох отскочил от невидимой преграды и, полетев обратно, сбил проповедника с ног. Упав, тот со стуком ударился о каменный пол, взвыл от боли, но громче его крика прозвучал победный вопль Агаты:

— Он жив! Мой сын Гарольд жив!

Но тут проповедник, лицо которого раздулось от укусов пчел-призраков и злости, с трудом поднял свой посох, словно тот был неимоверно тяжел, и прокричал:

— Идите ко мне! Все идите к Сколаксу! Разорвите их на куски! Хватайте их! Им не выстоять против нас! Вперед!

И он с ревом бросился к своим ненавистным жертвам.

Род кинулся к нему наперерез, ухватился за посох, рывком выхватил его из рук проповедника. Но в пещеру уже, дико вопя и крича, снова ввалилась вся толпа. К Гвен и Агате тянулись руки, рассекали воздух остро заточенные серпы…

А потом вспыхнул свет, ослепительный свет — протуберанец, сверхновая звезда! Этим безмолвным светом озарилось все вокруг.

А потом пришло полное безмолвие, глубокое и внезапное, и за ним — падение, падение сквозь мрак, непроницаемый и неподвижный, объявший всех, и холод, пробиравший до костей…

А потом ступни его ударились обо что-то твердое, и его подбросило вверх. Потом он поочередно ударялся то пятками, то бедром, то плечом и в итоге инстинктивно прижал подбородок к груди.

А потом он увидел огонь в темноте.

Это был костер, вот только горел он в небольшой железной клетке, прутья которой образовывали пирамиду.

Взгляд Рода уцепился за эту клетку как за проявление чего-то прочного и геометрически верного во внезапно обезумевшем мире. Это была четырехгранная пирамида. И огонь горел внутри этой пирамиды.

Но откуда здесь пирамида и огонь, проклятье?

И кстати говоря, «тут» — это где?

Следовало перефразировать вопрос, поскольку, скорее всего, огонь и пирамидальная клетка находились на своем месте. А следовательно…

Что тут делал Род?

Следовало вернуться к вопросу номер один: «тут» — это где?

Род начал различать детали. Пол был каменный, из квадратных плит черного базальта, а огонь горел в круглом углублении, обложенном базальтом. До стен было далеко, их трудно было разглядеть в тусклом свете очага. Казалось, они затянуты темным бархатом — темным, но не черным. Род прищурился — похоже, бархат был темно-серый.

К чертям эту драпировку. Гвен…

Неожиданно Рода охватил жуткий страх, от которого руки и ноги его онемели. Он боялся повернуть голову, боялся перевести взгляд в сторону из страха, что не увидит ее рядом. Медленно, борясь с собственной волей, он заставил себя обвести взглядом мрачную комнату…

В десяти футах от него на полу лежало что-то большое и черное. Векс.

Род встал на колени, ощупал себя, решив действовать постепенно, не торопясь. Удовлетворившись изысканиями, в результате которых он обнаружил, что тело его в целости и сохранности и его не надо собирать по частям, он осторожно поднялся на ноги и подошел к коню.

Векс лежал совершенно неподвижно, что было на него не похоже. Застыл он в напряженной позе. Все суставы заклинило. Такое с ним бывало, когда его схватывал очередной припадок. Род не мог винить робота: он и сам бы после такого путешествия мог заполучить полный паралич, выйти из которого ему удалось бы только при помощи какого-нибудь крепкого напитка — виски, к примеру…

Род подсунул руку под луку седла и нащупал кнопку перезагрузки.

Черный конь вытянул закоченевшие ноги, медленно пошевелился, поднял величественную голову, открыл глаза — огромные, карие, с поволокой. В который раз Род поразился тому, что эти глаза и в самом деле были, как о том говорил пункт инструкции, пластиковые.

Векс медленно повернул голову. Вид у него был настолько озадаченный, насколько это возможно для металлического коня, покрытого синтетической шкурой. Наконец он отважился обратиться к Роду:

— У-у бед-дя ззлудджилзя… брибадок, Ррррроддд?

— Припадок? Да что ты! Конечно нет! Просто ты решил, что тебе срочно необходима смазка, ну, вот ты и занырнул в ближайшую мастерскую.

Род тактично умолчал о том, каким именно образом Векс, как он выразился, «занырнул».

— Я… бодвел дебя… в бобенд… в бобенд…

Рода тронуло то, какое искреннее сожаление звучало в голосе робота, коверкавшего слова после пережитого припадка.

— Ты сделал все, что мог,— поспешно заверил он товарища.— Ты ведь мне уже пять, а то и шесть раз жизнь спасал, так что я не в обиде на тебя за те случаи, когда тебе это не удавалось.

Он потрепал холку Векса.

Робот на миг опустил голову, поднялся на ноги, ударил копытами о камень. Ноздри его расширились, и у Рода мелькнула догадка: быть может, и радар заработал!

— Мы находимззя вв больжжом ззале,— пробормотал робот. На счастье, он всегда быстро приходил в себя после припадков.— Пол и стены каменные, на стенах висят занавеси из серого бархата, посередине зала в углублении горит огонь. Он заключен в конструкцию из металлических прутьев, имеющую форму четырехгранной пирамиды. Металл представляет собой сплав железа с никелем и вольфрамом, процентное содержание которых составляет…

— Не стоит углубляться,— поспешно прервал его Род.— Общую мысль я уловил.— Он неожиданно нахмурился, отвернулся и задумался,— И еще у меня такая мысль, что моя жена, быть может, не погибла. Если бы это было так, здесь лежало бы ее тело. Значит, ее похитили?

— Я очень сожалею…

— «Но имеющихся данных недостаточно для…» — процитировал Род извечную фразу, которую Векс произносил в подобных случаях.— Да, да. Ладно. Но как нам найти ее?

— Я очень сожалею…

— Хватит. Я должен найти ее. — Род стукнул себя кулаком по лбу,— Где она?

— В соседней комнате,— прозвучал в ответ глубокий, гулкий голос,— Она цела и невредима, заверяю тебя. Агата также там.

У очага стоял высокий старик с длинными седыми волосами, струившимися по плечам, и длинной белой бородой до груди, в длинном темно-синем монашеском балахоне с отброшенным на спину клобуком. Балахон был испещрен серебряными знаками зодиака. Он стоял, согнув руки в локтях и подняв их. Широкие рукава ниспадали плавными складками. Веки старика под белыми сугробами бровей были подернуты сеточками тонких морщинок, но сами глаза были ясными и добрыми, теплыми. Прямой и широкоплечий, он стоял у огня и пристально смотрел в глаза Роду, словно искал там что-то.

— Кто бы вы ни были,— медленно проговорил Род,— я благодарю вас за то, что вы выручили меня из беды и хотя бы случайно спасли мне жизнь. Видимо, я должен благодарить вас и за спасение моей жены, и я благодарю вас за это — еще более глубоко. Я в долгу перед вами.

Старик едва заметно улыбнулся:

— Ты мне ничего не должен, господин Гэллоугласс. Никто мне ничего не должен.

— А вы,— нараспев произнес Род,— ничего не должны никому. Да?

Старик еле заметно кивнул.

Род прикусил губу изнутри, немного подумал и сказал:

— Вы — Гален. А это Темная башня.

Старик снова кивнул.

Род тоже кивнул и снова прикусил губу.

— Но как же это вышло, что вы спасли меня? Я так думал, что вас совершенно не интересует внешний мир.

Гален пожал плечами:

— Выдалась свободная минутка.

— Итак,— глубокомысленно изрек Род,— вы спасли двух ведьм, моего коня и мою скромную персону только ради того, чтобы убить время.

— Ты догадлив,— отозвался Гален, пряча в густой бороде улыбку.— В тот миг я не был занят срочными опытами.

— Род,— прозвучал за ухом у Рода голос Векса,— анализ звучания речи показывает, что он не до конца правдив.

— Для того чтобы это понять, мне нужен компьютер? — негромко осведомился Род.

— Ты что-то сказал? — слегка нахмурив брови и чуть склонив голову, спросил Гален.

— Да это я… Так, высказал кое-какие соображения по поводу физических аспектов мышления.

— Вот как? — Старый мудрец запрокинул голову.— Так тебя, стало быть, занимают подобные вопросы?

Род собрался было ответить, но вспомнил о том, что разговаривает с чародеем, который прожил в затворе сорок лет и все это время занимался тем, что концентрировал свою силу, причем не за счет процесса брожения.

— Да не то чтобы слишком глубоко… Только с практической стороны.

— Всякое знание ценно,— сверкая глазами, возвестил чародей,— И какой же крупицей знания обладаешь ты?

— Да вот… Только что занимался исследованием важности предфронтальных долей мозга.— Род постучал себя по лбу.— Передняя часть мозга, понимаете? Я только что уразумел, что она работает наподобие туннеля.

— Туннеля? — Гален удивился.— Это как же?

Род понимал, что настоящий Гален написал свой первый труд по определительной анатомии на заре терранского Возрождения. Совпадение, что ли?

— Существует как бы стена между понятиями и словами. Наличие понятия может задействовать группу сигналов. Напоминает такую картину, словно кто-то стучит по стене с одной стороны, а кто-то с другой стороны воспринимает это как сигнал… ну, скажем, сыграть на трубе.

Гален кивнул:

— Так не выразишь мысли.

— Нет, это всего лишь позволяет узнать, что она существует. Так что эта часть мозга,— Род снова постучал пальцем по лбу,— как бы проделывает дырочку в этой стене и позволяет мысли проявиться в виде слов.

Гален медленно кивнул:

— Забавное умозаключение. Но как можно подтвердить его точность?

Род пожал плечами:

— Попав внутрь мозга того, у кого предлобные доли отсутствуют, наверное.

Гален перестал улыбаться. Взгляд его приобрел рассеянность.

— Воистину могли бы… если бы нашли такого человека…

Род не удержался и рассмеялся:

— Такие люди есть, магистр! Их больше, чем нам хотелось бы. Намного больше! Крестьяне называют их зверолюдьми. Они совершают набеги на наше побережье,— Тут он вспомнил о том, что успел сообщить ему Тоби в темнице, и ему стало нестерпимо стыдно.— Да и сейчас напали, между прочим.

— Вот как? — Похоже, старый чародей действительно разволновался.— Тогда вот что: как только я покончу со своими нынешними опытами, я непременно переселю мой разум в разум одного из них!

— Не надо их торопить,— посоветовал Род.— Лучше поторопите меня. Я нужен там, где идет бой,— для того, чтобы помочь воинам одолеть вашу подопытную группу, и мне бы хотелось забрать с собой мою жену.

— Именно так тебе и следует поступить,— улыбнулся Гален.— Но есть и другая, которую тебе также следует забрать из Темной башни.

— Агату? Да, она мне тоже нужна — но по другой причине. Вы, случайно, не знаете, где они?

— Пойдем,— сказала Гален и развернулся.— Твоей жены в этой комнате нет.

Род пару мгновений провожал старика взглядом, удивленный тем что тот вдруг проявил такую поспешность, но, пожав плечами последовал за Галеном. А за ним последовал Векс.

Чародей, казалось, плыл, не касаясь пола. Зайдя за серый занавес, они очутились в помещении более скромных размеров. Потолок тут был высотой всего пятнадцать футов. Стены и здесь были забраны бархатными драпировками — на сей раз цвета синего кобальта. На одной стене висел большой гобелен. Пол устилал восточный ковер, в каждом углу стояло по резному деревянному стулу. Между стульями стояли римские кушетки, обтянутые красным плющом. Посередине комнаты стоял большой круглый стол из черного дерева, возле него располагался большой очаг. На столе лежало шесть раскрытых фолиантов в переплетах из телячьей кожи.

Род не обратил внимания на великолепие убранства комнаты. Великолепие жены привлекло его куда сильнее.

Ее огненно-рыжие волосы прекрасно смотрелись на фоне кобальтово-синих драпировок. Она стояла у стола, склонившись над одной из раскрытых книг.

Когда Гален и Род вошли, Гвен оторвала взгляд от книги. Лицо ее озарила улыбка, радостью подобная утренней заре.

— Господин мой! — вскричала она и тут же оказалась в объятиях Рода. Она крепко прильнула к нему, прижалась влажными губами к его губам.

Миновала целая вечность — длиной, наверное, в полминуты,— но и эта вечность показалась краткой, когда хриплый голос прервал их блаженство:

— Ну, будет, дитя! Пожалей бедную старуху, которой никогда не выпадало и десятой доли твоего счастья!

Гвен отстранилась и обернулась.

— Прости меня, Агата,— умоляюще проговорила она и, снова прижавшись к мужу, обвила его руками свою талию.— Я не подумала, что…

— Конечно, не подумала,— сказала старая колдунья с гримасой, весьма отдаленно напоминавшей улыбку,— Но это так пристало молодости и достойно прощения.

— Зловредная старушенция! — глядя на Агату с высоты своего внушительного роста, воскликнул Гален.— Неужто ты готова лишить этих двоих законной радости встречи только потому, что такая радость тебе самой никогда не была ведома? Неужто молоко любви свернулось в твоей груди и тебе долее невыносимо…

— «Законной»! — в ярости вскричала колдунья.— И ты еще смеешь говорить о том, что «законно»,— ты, который прятался от меня…

— Я довольно наслушался твоих злонамеренных речей,— отозвался Гален с каменным лицом,— Не смей более осквернять мой слух своими упреками, ибо и теперь, как и прежде, я скажу тебе одно: я недоступен для тебя. Мужчина — это не вещь и не разменная монета. Я принадлежу только себе самому. Я никогда не был привязан к женщине, и менее всего — к тебе!

— Но на самом деле это так! — взвыла Агата.— Ты был предназначен мне еще до того, как мы оба родились на свет,— нет, ранее того! Еще тогда, когда Господь задумал сотворить этот мир! Как ночи предназначен день, так и ты был предназначен мне, ибо в твоих жилах, как и в моих, течет колдовская кровь, и ты мои ровесник! Ты ненавидишь то же, что и я, тебя радует то же, что и меня…

— Исключая одно! — проскрипел зубами чародей.

— Не исключая ничего! И твоя страсть, и твое желание, и грехи твои подобны моим, хотя ты и прячешь их глубоко в сердце твоем!

Гален в отчаянии запрокинул голову.

Глаза Агаты зажглись радостью. Она шагнула вперед и принялась развивать достигнутое преимущество:

— О да, твоя истинная суть, Гален, которую ты столь старательно прячешь в глубинах сердца своего, подобна моей сути! Та страсть, та слабость тела, которой я никогда не скрывала ни от кого, а ты всегда скрывал,— они схожи! Тридцать лет ты скрывал свой тайный стыд! У тебя не хватает честности признаться в тайных грехах! Ты слишком труслив для этого!

— Труслив? — Гален, похоже, пришел в себя. Он спокойно и высокомерно улыбнулся.— О, сколько раз слыхал я эту песню! Ты ничего не добьешься, Агата. Будь ты моложе, ты бы не стала заводить этот старый спор.

— А я и теперь его не завожу,— фыркнула колдунья,— ибо теперь я нарекаю тебя трусом за иное, и трусость твоя недостойна мужчины. Ты, который привык твердить, что тебе не нужен весь мир за стенами твоей Темной башни, ты, который презрел всех людей, страшишься того, что они о тебе подумают! Тебе хотелось бы, чтобы тебя почитали святым!

Лицо Галена напряглось, глаза яростно, широко открылись.

— Святым! — выкрикнула Агата и ткнула в него пальцем.— Тоже мне — святой! Святой с жаркой и страстной кровью! Святой повинный в гибели стольких же людей, сколько их на моей совести, и чья вина выше! Выше! О да, выше, ибо в лживом лицемерии своем ты лишил меня моего законного места рядом с собой! Ибо ты мой по праву, старик Гален, это тебе Господь указал стать моим супругом задолго до того, как взгляд твоей матери упал на твоего отца! По праву ты должен был стать моим, но ты в напыщенности своей и трусости прятался от меня!

Гален мгновение созерцал разбушевавшуюся колдунью угрюмым взором. Но вот плечи его расправились, он глубоко вдохнул:

— Я готов принять лишь те обвинения, коих заслуживаю.

Агата миг стояла с раскрытым ртом.

— Ты признаешься в этом! — Но еще мгновение погодя она горько усмехнулась: — О нет, он хочет сказать лишь о том, что спасал мне жизнь более шести раз и потому его вина в том, что я жива и проклинаю его.— Она гордо подняла голову, глаза ее сверкали.— Но знайте же, что он слаб, ибо он ничего не может с собою поделать и выручает ведьм из беды. Это в природе его — его, который твердит, что ему нет дела ни до одной ведьмы и ни до одного крестьянина. И все же он наш хранитель, наш спаситель — всех ведьм в Грамерае. Ибо, когда одной из нас суждена погибель, в нем пробуждается совесть, и воля его слабнет, и совесть будит его среди ночи страшными снами. О, гибель крестьянина или благородного господина вынести он может, ибо они с радостью сожгли бы его на костре, но он не может отказать в помощи ведьме, которая никогда не делала ему ничего дурного. Он помогал нам сто раз и более того.— Агата отвернулась.— Можете считать его добродетельным и сострадательным, если вам так угодно, но мне лучше знать, каков он на самом деле.

— Все так, как она говорит,— гордо проговорил старик.— Я никого не люблю, и никто не любит меня. Я никому ничего не должен. Я — сам по себе.

Агата презрительно расхохоталась.

— А-а-а… Ну да,— смущенно пробормотал Род. Похоже, перепалка пошла на убыль, и Роду очень хотелось убраться до того, как она возобновится.

И поскольку Гален на глазах мрачнел, Род решил поторопить события.

— Ну что ж… примите нашу благодарность за своевременное спасение, Гален,— сказал он.— Но теперь, уж вы нас извините, нам пора вернуться в Раннимед — верно, Гвен? — Тут он умолк и, сдвинув брови, уставился на старика.— Я так понимаю, что вы думали о том, чтобы отправиться с нами?

Агата медленно подняла голову. В глазах ее пылали уголья.

— Я благодарю вас за ту доброту, с которой вы предлагаете мне свое гостеприимство,— сказал старый чародей голосом, полным скрытой иронии.— Однако с большим прискорбием я вынужден отказаться от вашего предложения.

— О, с прискорбием, подумать только! — фыркнула Агата.— Не знаю другого человека, который бы так умел скорбеть. Ибо мою скорбь ты обратил во грех! — Она развернулась к Роду и Гвену,— Но не страшитесь, ваш народ не останется без помощи! Еще жива хотя бы одна старая колдунья, владеющая древним искусством, и она не покинет своих соотечественников в час великой опасности! Она еще жива, и пусть этот дряхлый старикашка,— она вскинула голову и устремила на Галена полный презрения взгляд,— стоит сложа руки и смотрит на то, как враги порабощают его народ, пусть! С вами будет сила, равная его силе, и она сохранит нашу страну.— Она протянула руку,— Возьмите меня с собой, и давайте поскорее уйдем отсюда, ибо меня тошнит от присутствия этого старикашки! Он ни о ком не думает, кроме себя самого.

— А ты — нет? — взорвался Гален, пожирая взглядом старуху,— Разве не о себе одной ты думала, когда решилась претворить в жизнь свою мечту о ребенке, которого у тебя никогда не было?

Агата вздрогнула и обернулась, готовая осыпать Галена новой порцией оскорблений, но Гален царственно воздел руку и нараспев проговорил:

— Отправляйтесь теперь же в Раннимед!

Полыхнуло белое сияние — обжигающее, слепящее.

Проморгавшись, Род увидел и почувствовал, что в его объятиях — Гвен, и это его очень приободрило. Не так просто пережить вспышку сверхновой!

Не без труда Род разглядел Агату. Та, дрожа, прижималась к стене — серой гранитной стене.

И еще он увидел высокий потолок и стропила и горстку юных ведьм и колдунов, что стояли кружком возле нежданных гостей, раскрыв рты.

В следующее мгновение на прибывших посыпался град вопросов.

«Мы дома»,— понял Род. Судя по всему, они оказались в Ведьминой башне Раннимедского замка.

Он гадал: а что бы могло случиться, если бы Гален не на шутку разозлился и послал кого-то к чертям?

Один из юных колдунов шагнул ближе и опустился на одно колено:

— Лорд Чародей! Где же ты был?

— У Галена, в Темной башне,— тяжело дыша, ответил Род. В ответ все дружно ахнули,— Насчет же того, как мы попали сюда,— что ж, он просто отправил нас домой.

Подростки обменялись взглядами.

— Мы способны по своей воле переноситься с места на место,— сказал один из колдунов,— но никто из нас не может сделать такого с другим.

— Ну… Гален все-таки немного постарше вас, вот и освоил кое-какие фокусы.— На самом деле Род гадал, не является ли такой способ транспортировки еще одним новым проявлением экстрасенсорных способностей? Что ж, он давно был готов к любым сюрпризам.— Тебя зовут Альвин, верно?

— Да, меня так зовут, лорд Чародей.

Род потер глаза.

— Мне помнится, что как раз перед тем, как я пустился на поиск Гвен, что-то такое говорили о нападении зверолюдей?

— О да, милорд. Три первых длинных лодки были только авангардом. За ними пришло еще столько судов, что море почернело. Целый флот.

— Флот? — Род окончательно оправился от сонливости,— И сколько же их?

— Войско,— ответила девочка, стоявшая позади Альвина.— Иначе и не назовешь.

Род, покачиваясь, поднялся на ноги, огляделся по сторонам. Разглядев огромного черного коня, стоявшего на жестко выпрямленных ногах, понурившись, Род побрел к нему, подвел руку под его голову. Голова приподнялась, конь взглянул на хозяина.

— Припадка нет?

— На самом деле — нет,— прозвучал у него за ухом голос робота,— Я умею распознавать приближение припадков. Следовательно, волнение мое было не настолько велико, чтобы вызвать припадок.

— Стало быть,— осторожно проговорил Род,— ты пребывал в трезвой памяти во все время нашего путешествия.

Конь поднял голову выше:

— Да. Я… записал… записал все… Я должен прокрутить запись… очень медленно… но позже… позже…

— А просто так, своими словами, что, на твой взгляд, произошло? Ну, так, на уровне догадки.

— Предварительный анализ указывает на то, что мы прошли через другое измерение.— Все тело Векса содрогнулось.— По крайней мере я надеюсь, что впоследствии опишу это именно таким образом.

— Ясно,— кивнул Род и проглотил подступивший к горлу ком.— Ладно… Отложим описание на потом, договорились? — Он вставил ногу в стремя и запрыгнул в седло,— Нам нужно как можно скорее добраться до побережья. Так где они высадились, Альвин?

— В устье реки Флеве, милорд. Нас оставили в резерве, но пока никто не звал нас.

Род более пристально присмотрелся к горстке юных ведьм и колдунов и понял, что здесь нет ни одного старше четырнадцати. Понятно, почему их никто не звал. Вот если бы позвали, тогда можно было бы заключить, что дела пошли из рук вон плохо. Род кивнул:

— До Флеве не так далеко. Я еще могу поспеть.— Он наклонился и торопливо поцеловал Гвен.— Храни домашний очаг, любимая. А как только немного передохнешь, прилетай, поможешь мне.— Он выпрямился и пришпорил Векса. Черный конь рысцой направился к дверному проему, ворча:

— Род, притолока слишком низкая.

— Ну так я пригнусь. Вперед и вверх, стальной скакун! Погнали!

— Ты забыл сказать: «По коням!» — напомнил ему Векс.

Векс мчался по дороге на юг легким, неустанным, равномерным аллюром, позволявшим Роду чувствовать себя так, словно он посиживает в кресле-качалке. Такое было под силу только ко-ню-роботу. Род наслаждался этой скачкой.

— Конечно,— сказал он,— не исключено, что этот обновленец — то самое, чем кажется, и не более того: всего лишь обычный невротик, безудержный религиозный фанатик. Но почему-то я в этом сомневаюсь — сам не знаю почему.

— Возможно, случайное совпадение,— согласился Векс,— но маловероятно.

— Особенно потому, что его деятельность совершенно замечательно ослабляет боевую мощь — замечательно для зверолюдей, я хотел сказать. Почему бы еще он взял да и начал операцию именно сейчас? Он ведь наверняка начал проповедовать за неделю, а то и за две до того, как Катарина отправилась в поездку по стране. В противном случае у нас было бы хотя бы несколько добровольцев.

— Мы можем предположить, следовательно, что между двумя явлениями наблюдается некоторая корреляция — между войной и проповедником.

— «Корреляция», проклятье! Да он работает на них, Векс! Как иначе это можно объяснить?

— Я не подготовил альтернативного предположения,— признался робот.— Тем не менее вероятность непосредственной взаимосвязи весьма низка.

— Ой, ладно тебе!

— Исследуй имеющиеся данные, Род. Неандертальцев и проповедника разделяет водное пространство шириной около ста миль. Кроме того, судя по полученным нами сведениям, между ними не наблюдается физиологической схожести.

— Это верно подмечено,— согласился Род.— И все-таки…

— Прости, что я тебя прерываю,— неожиданно проговорил Векс,— но… ты в курсе, что у меня включен радар?

— Надеюсь — ведь мы несемся со скоростью шестьдесят миль в час!

— Над нами только что пронеслись два летающих объекта.

Роду стало не по себе.

— Пара птичек, правда же?

— Боюсь, не птичек, Род.

Род в страхе обратил взгляд к небу. Ну конечно: вдалеке впереди таяли два силуэта: две женщины верхом на метлах.

— Ну, нет!

— Боюсь, что да, Род. По моей оценке, скорость их равняется приблизительно ста милям в час. И потом: они могут лететь по прямой, не сворачивая.

— Они окажутся на поле боя раньше нас! — Род устремил гневный взгляд вослед улетевшим дамочкам, тяжело вздохнул и расслабился,— Что ж… На самом деле мне, пожалуй, стоит порадоваться тому, что они поспеют туда вовремя. Там нужна их помощь… Ведь у Гвен хватит ума держаться повыше, правда?

— Думаю, нет, поскольку ей нужно будет сосредоточить все усилия на борьбе с Оком Зла.

— Ах да… Я совсем забыл. Ладно! — Род вздохнул и откинулся на заднюю луку седла.— Это радует!

— А я так полагал, что сложившиеся обстоятельства вызовут у тебя большее волнение, Род,— с нескрываемым изумлением проговорил Векс.

— Нет,— покачал головой Род,— потому что она, скорее всего, совершит посадку там, где расквартирован отряд королевских ведьм. Туан наверняка их надежно охраняет.— Род усмехнулся.— Помимо своей воли она будет в безопасности. Но так, на всякий пожарный, все-таки прибавь шагу, ладно?

*

И тогда обрушились на нас зверолюди нескончаемыми волнами. Их длинные лодки исчислялись мириадами. Бесчисленные драконы выползали из морских пучин на берег и тысячами извергали из недр своих зверолюдей. Они были огромны и клыкасты, и головы их росли прямо из плеч, и во взглядах их была смерть. Наши доблестные воины исполнились страха и отступили, но король ободрил их, и они вернулись на свои позиции. И тогда возник перед ними лорд Великий Чародей, и гром сотряс воздух, и молния засверкала, озаряя все вокруг него. Голосом, подобным гласу трубному, он возвестил воинам о том, что его колдуны и ведьмы станут хранить их от Ока Зла, и потому он молил воинов без страха вступить в сражение и изничтожить зверолюдей во имя жен своих, и дочерей своих, и возлюбленных своих. Отвага распространялась от него в самые сердца каждого из воинов, и они осмелели и пошли на врага.

Но зверолюди уже выстроились в ряд, и засверкали молнии, исходившие от их щитов и шлемов. Взревели они, исполнившись звериной страсти, и бросились на войско Туана.

Вскричали и воины и ударили по врагу, но каждый из зверолюдей устремлял свой злобный взор на двоих и троих из воинов, а затем — и на полдюжины разом, и замирали воины на месте, не в силах пошевелиться. И тогда стали хохотать зверолюди, и хохот их был подобен мерзкому, злобному скрежету, и рванулись вперед, дабы уничтожить воинов Туана.

Но Великий Чародей призвал колдунов и ведьм с высокого холма, где стояли они и наблюдали за ходом битвы, и соединили они руки свои в молитве и направили на зверолюдей соединенную, умноженную в великое множество раз силу свою, и схлестнулась та сила с темной силой зверолюдей, и стал разум воинов волен от чар Ока Зла. Тогда свирепо вскричало войско короля и бросилось на врага с пиками наперевес. Но ударил гром и сверкнула молния из глаз зверолюдей, и вновь удалось им заставить воинов замереть в неподвижности, а колдуны и ведьмы на вершине холма пали наземь, как мертвые, ибо проникла в их разум сила злого демона Кобольда.

И тогда взревели в радости зверолюди, и размахнулись огромными своими боевыми топорами, и принялись крушить воинов короля.

Но вскричал в ярости Великий Чародей, и поскакал в бой на своем могучем скакуне цвета полночи, и принялся сокрушать врагов одного за другим своим огненным мечом, пробиваясь сквозь ряды зверолюдей. А жена его и древняя колдунья, что пришла с гор, услыхали его клич и также устремились в бой. Соединили они руки свои, и склонили головы свои в молитве, и сотворили то же, что прежде сотворили все колдуны и ведьмы,— сразились с чарами Кобольда, и прогнали те чары из разума воинов. Многие уже пали на поле боя, но защитили две колдуньи тех, кого еще можно было защитить.

Тогда вновь ударил Великий Чародей по рядам зверолюдей, распевая древнюю песнь войны, и, заслышав эту песнь, воспряли духом воины короля. И тогда войско короля стало отступать, шаг за шагом, и каждый из воинов, отступая, убивал множество зверолюдей, отважившихся преследовать королевское войско. И увел король Туан воинов своих с проклятого берега, где полегло столько их собратьев,— увел высоко в горы. Много было раненых, и все же то было войско. И велел король воинам отдыхать и перевязать раны, и заверял их в том, что пробьет еще час их победы.

А Великий Чародей вернулся к жене своей на вершину холма, дабы поговорить с нею о том, как еще можно было бы одолеть зверолюдей, а чудища остались на берегу и стали считать мертвых и копать ямы, дабы схоронить их.

«Хроники правления Туана и Катарины»,

писанные Чильде.

Векс рысью взбирался по склону холма. Перед Родом предстало самое удручающее зрелище в виде измученных юных колдунов и ведьм. Они лежали и сидели на земле, понурившись, кутаясь в одеяла. Между ними ходил брат Чильде и разносил дымящиеся кружки. Род гадал, что там, в этих кружках, и попутно гадал, а знает ли лорд епископ о том, что брат Чильде оказывает помощь колдунам и ведьмам. Этот монах-коротышка вел себя, мягко говоря, неортодоксально.

И тут Род узнал в одной из кутавшихся в одеяло женщин собственную супругу.

— Гвен! — Он спрыгнул со спины Векса, подбежал и опустился на колени рядом с женой.— Ты… ты…— Он умолк и обнял ее и прижал к груди,— С тобой все в порядке, правда?

— Я жива, господин мой,— произнесла она устало, но отстраняться не стала,— Тебе лучше позаботиться об этих бедных детях и несчастной старой Агате.

— О себе заботься, если надо,— буркнула старуха.— А я уже почти полна сил.

Однако вид у нее был столь же изможденный, как у большинства подростков.

— Что случилось? — негромко спросил Род.

Гвен немного отодвинулась от него и покачала головой:

— Я не знаю. Когда мы прилетели, Тоби и все ведьмы и колдуны без чувств лежали на земле, а наши воины застыли на берегу подобно статуям. Меж них ходили зверолюди и без труда убивали наших воинов одного за другим. И тогда мы с Агатой взялись за руки, дабы объединить наши силы против Ока Зла, но… О господин мой! — Она поежилась.— Это было подобно тому, как если бы мы пробивались сквозь черную тучу, тяжелую и мягкую…— Она с трудом подбирала слова,— Это было похоже на то, словно бы на нас давил раздувшийся живот жуткого толстяка. Казалось, эта вязкая стихия способна поглотить, впитать все наши силы, и все же мы пробились сквозь нее, Агата и я, и приподняли завесу злых чар, и тогда наши воины смогли хотя бы защищаться, но только это и было им под силу, ибо враги намного превосходили их числом. А потом молния разорвала небеса, и на нас обрушилась тяжелая черная туча и прижала к земле.— Она покачала головой и закрыла глаза.— Вот и все, что я помню.

— Этого хватило.

Род поднял голову. Рядом с ним стоял брат Чильде. Его глаза сверкали.

— Ваша супруга, милорд, и ее почтенная спутница сдержали злые чары зверолюдей, и этого хватило на нужный срок.

— На нужный срок — для чего?

— Для того чтобы король Туан отступил вверх по склону с остатками войска и успел уйти так далеко, что зверолюди не отважились их преследовать. О нет, они остались внизу и стали рыть могилы.

— Свои или наши? — вздохнул Род. Он поспешно встал, пожал на прощание руку Гвен и торопливо подошел к краю вершины холма.

В ста футах внизу река, близившаяся к впадению в море, делала длинную, плавную излучину. Формой эта излучина напоминала лук, а зверолюди снабжали этот лук тетивой. Они действительно копали, но не могилы, а ров и вал — оборонительную линию. Они вот-вот должны были закончить земляные работы. Род выругался. Им теперь придется здорово попотеть, чтобы выкурить зверолюдей из этих окопов!

А потом он увидел, что лежало по ближнюю к холму сторону вала — неровный ряд окровавленных тел в королевской военной форме.

Род снова выругался и процедил сквозь зубы:

— Они наверняка заранее задумали это. Наверняка. Кто-то должен был мысленно подсказать Гвен идею посетить старуху Агату, и кто-то должен был именно в это время подослать к пещере этого полоумного проповедника. Именно тогда — чтобы выманить меня, чтобы меня не было здесь! Проклятье!

— Не суди себя так строго, лорд Чародей,— прозвучал рядом усталый голос Туана.— Не из-за того мы проиграли, что тебя не было с нами.

— О? — зыркнул на него Род.— Из-за чего же?

Туан вздохнул:

— Из-за могущества их бога Кобольда, нравится нам это или нет.

— Нет! — Род отвернулся и устремил полный гнева взгляд на берег.— Конечно нет! Этот их Кобольд — наверняка всего лишь какой-нибудь деревянный идол, Туан! Это суеверие, чистой воды суеверие!

— Думай как хочешь,— пожал плечами Туан.— Тогда, стало быть, все дело в Оке Зла зверолюдей. Мы не предполагали, что его сила настолько велика, и тем не менее оно подчинило себе разум наших ведьм и колдунов и обратило воинов в неподвижные статуи, сделав легкой добычей зверолюдей.

— Все из-за молнии,— глухо проворчала Агата.

Туан, нахмурившись, обернулся к ней:

— Кто такая эта добродетельная дама, лорд Чародей? Мы многим обязаны ей, однако я не ведаю ее имени.

— Не ведаете, поскольку она не была вам представлена. Она… как бы это выразиться… в некотором роде знаменита.

Агата скривилась от пульсирующей головной боли.

— Да не стесняйтесь вы, лорд Чародей. Говорите прямо, как бы страшно это ни звучало. Ваше величество, я — Злючка Агата.

Она склонила голову в попытке изобразить учтивый поклон.

Туан вытаращил глаза, а Род вдруг понял, что король еще так молод, что наверняка не забыл сказок, которые ему рассказывали в детстве. Однако уж чего-чего, а храбрости Туану всегда было не занимать: он заставил себя улыбнуться, вдохнул поглубже, расправил плечи и шагнул к старухе.

— Я должен возблагодарить вас, почтенная дама, ибо без вас мои воины и я сам обратились бы в груды мяса.

Агата, прищурившись, взглянула на короля и медленно улыбнулась.

— Голова у меня трещит от боли и все тело ломит и ноет, однако я готова снова оказать любую услугу за такое учтивое выражение благодарности.— Улыбка ее угасла,— Да и без благодарности готова, ибо сердце мое преисполняется радости от того, что я таки спасла сегодня хоть несколько жизней.

Туан на миг задержал на ней взгляд.

Затем он кашлянул и обернулся к Роду:

— Как же это, лорд Чародей? Я думал, что самые древние из колдуний страшные и злобные и ненавидят всех людей на свете.

— Как выяснилось, эта не такова,— медленно проговорил Род.— Ненавидела она только то, как с нею обходились люди.

— О, будет тебе языком молоть! — вскипела Агата.— Ненавижу я и всех мужчин, и всех женщин, так и есть — только когда они не со мной рядом, ваше величество.

Туан посмотрел на колдунью сверкающими глазами:

— Да благословит тебя Господь! И хвала небесам, что ты была здесь!

— И будь проклят я, что меня тут не было! — буркнул Род, глядя на окопавшихся зверолюдей.

— Ну вот, ты снова об этом! — в отчаянии вскричал Туан.— Да что с тобой, лорд Чародей? Почему ты говоришь, что тебя не было здесь, когда ты воистину был здесь и сражался так же храбро, как все прочие, и даже храбрее многих!

Род замер.

Развернулся:

— Что?!

— Ты вправду был здесь,— решительно изрек Туан.— Ты дрался в бою, и зверолюди не могли остановить тебя и заставить окаменеть.

— О да, не могли! — подхватил брат Чильде, сияя.— Вы подлинным смерчем сокрушали их ряды и пламенным мечом своим разили врагов наповал одного за другим! Пятерых вы укладывали одним ударом! Вы вступали в схватку с целой шеренгой врагов и сокрушали их! Это вы вселили отвагу в сердца воинов наших, это вы сделали так, что их отступление не обратилось в паническое бегство.

— Но… это невозможно! Я…

— Все было так, как он говорит, господин мой,— негромко, но уверенно подтвердила Гвен.— С вершины холма мне хорошо было видно поле боя. Именно ты вел воинов вперед, как и говорит этот добрый брат.

Род в ужасе смотрел на жену. Если бы она не узнала его, то кто бы вообще мог его узнать?

Он отвернулся и поспешил вниз по склону холма.

— Постой, лорд Чародей! — окликнул его Туан и догнал его.— Что ты хочешь отыскать?

— Свидетеля,— проворчал Род.— Даже Гвен с такого расстояния могла обознаться.

Он остановился возле группы воинов, пристроившихся за скалой.

— Послушай, воин!

Светловолосый взъерошенный воин, прикладывавший к раненой руке кусок чистой тряпицы, поднял голову.

Род опустился на одно колено и осторожно отнял тряпицу от раны. Воин вскрикнул от боли. Род взглянул на него, и сердце у него заныло. Совсем мальчик! Он перевел взгляд на рану и внимательно осмотрел ее.

— Хорошо бы бренди…— Он взглянул на Туана.

— Есть немного,— проскрипел зубами юный воин.

Род опустил взгляд и увидел бутылку. Взяв ее, он вылил немного спиртного на рану. Воин охнул и заскрежетал зубами от боли. Род рванул на груди дублет и оторвал от рубахи полоску ткани. Наложив на рану кусок ткани, он принялся перевязывать ее.

— Крови ты потерял много, но ранена только мышца. Потом придется наложить шов,— Он посмотрел на юного воина,— Знаешь, кто я такой?

Воин кивнул:

— Да. Ты лорд Великий Чародей.

Род склонил голову.

— Ты раньше меня видел?

— О да! Вы стояли рядом со мною в бою! Совсем рядом — как сейчас!

Род пристально взглянул в глаза юноши:

— А ты не ошибаешься? То есть… Ты в этом точно уверен?

— Еще как уверен! Если бы я вас не видел, я бы развернулся и дал деру!

Глаза его округлились, он быстро оглянулся на товарищей и покраснел. Те только закивали в ответ.

— Не вини себя,— потрепал юношу по плечу Туан,— Любой бы мог бежать с поля боя в таком сражении.

Юный воин поднял глаза, увидел, что рядом с ним стоит король, и чуть было не лишился чувств.

Род схватил его за плечо:

— Значит, ты меня видел. Ты в самом деле меня видел.

— Конечно, видел, милорд.— Он опустил глаза, нахмурился.— И все же… это странно.

— Странно? — сдвинул брови Род.— Почему?

Юный воин прикусил гyбy. И вдруг он затараторил:

— В битве вы казались выше ростом — чуть ли не на голову! Готов поклясться: вы возвышались надо всеми воинами! И еще вы как бы… светились!

Род задержал взгляд на лице солдата и продолжил перевязку.

— Да, но ведь ты знаешь, как это бывает — в пылу сражения и всякое такое… Все кажется больше, чем на самом деле, а особенно когда человек верхом на коне.

— Верно,— согласился воин.— Вы были верхом.

— Точно,— кивнул Род и схитрил: — На здоровенном гнедом жеребце.

— Нет, милорд,— нахмурился юноша.— Конь у вас был черный как сажа.

— Успокойся, Род,— прозвучал за ухом у Рода негромкий голос Векса.— Ты в себе.

— Да ну? — Род в испуге оглядел себя с ног до головы.

— Это просто выражение такое,— успокоил его робот.— Перестань так волноваться. Ты существуешь в единственном числе.

— Хотелось бы верить.— Род хмуро поглядывал на воинов, бродя по лагерю.

Участвовал он в битве или нет — одного взгляда на него уцелевшим бойцам войска Туана хватало для того, чтобы приободриться, воспрянуть духом. Сам же Род был смущен, чувствовал себя виновато, но…

— Твое присутствие положительно сказывается на их моральном состоянии,— отметил Векс.

— Похоже на то,— пробурчал Род. На самом деле он гадал: уж не для того ли он бродит по лагерю, чтобы заверить самого себя в том, что он — это он.— То есть явление совершенно невероятное, Векс. Ты-то хоть меня понимаешь, а?

Воины поглядывали на него с нескрываемым страхом. Род скрипнул зубами. Теперь по лагерю поползут слухи о том, что лорд Чародей переговаривается со своим «фамилиаром».

— Конечно, Род. Все связано с массовой истерией. Во время боя им нужна была уверенность в том, что лорд Великий Чародей — рядом с ними и что он противостоит колдовству зверолюдей. И вот какой-то воин в пылу сражения принял какого-то рыцаря за тебя и крикнул: «С нами Великий Чародей!» А все остальные тоже решили, что видят тебя. Видимость там, как ты сам понимаешь, была далеко не идеальная — то мрак, то молнии…

Род кивнул. Заверения Векса повлияли на него успокаивающе.

— Ну да, все просто. Перепутали, и все. Обознались.

— Лорд Чародей!

— А? — Род обернулся и увидел пожилого сержанта, сидевшего на земле.

— Что стряслось, старина?

— Мои ребята голодны, лорд Чародей.— Он указал на пару десятков молодых парней, сгрудившихся неподалеку от него,— Еда-то будет?

Род немного помолчал и ответил:

— Будет. Надо только подождать немного. Дорога непростая, повозки подзадержались, сам понимаешь.

Сержант успокоился:

— Понимаю, милорд.

Отвернувшись, Род услышал, как один из воинов буркнул:

— Понимает он, как же.

Другой пожал плечами:

— Король — он король и есть. Какое ему дело до простого вояки? Какое ему дело до того, что нас всех перебьют или заставят окоченеть на месте?

— Не говори так. Королю Туану очень даже не все равно,— пылко возразил третий.— Разве ты забыл, что прежде он был Королем Нищих, а уж потом стал королем Грамерая?

— Да помню я… Только все-таки… Он же сынок лорда. А сынку лорда плевать на простых людей!

— Неужто ты веришь в то, что он ни во что не ставит нашу жизнь?

— А с какой бы стати мне в это не верить?

— А с такой, что он — отличный полководец, хотя бы поэтому! — в отчаянии вскричал первый.— Он не отправит нас на смерть без нужды — он слишком хороший воин! Ибо как ему выиграть битву, если у него будет слишком малое войско?

Второй воин, похоже, призадумался.

— О нет, он бережет нас, как купец бережет свое золото,— сказал первый воин и прижался спиной к склону бугра.— Ни за что он не пошлет нас биться с врагами, если не верит в то, что большая часть из нас останется в живых и отпразднует победу.

Другой воин усмехнулся:

— Кто знает… Может, ты и прав. Что за полководец без войска?

Ответа Род ждать не стал. Он пошел дальше, поражаясь тому, как вели себя люди Туана. Их, оказывается, не слишком страшило Око Зла. Вовремя поесть — это да, пойти в бой с превосходящими силами зверолюдей — запросто, а колдовство… Это — нет. Нет, если Туан дождется часа, когда Великий Чародей измыслит достойное контрзаклинание.

— Поставить сюда среднего терранина,— пробормотал Род.— Поставить против Ока Зла, которое и вправду действует, и он задаст такого стрекача, что только пятки засверкают. А этих парней послушаешь — так получается, что это всего-навсего новая модель арбалета.

— Для них это все же нечто большее,— прозвучал за ухом у Рода отзыв Векса. Конь стоял на вершине холма и сверху смотрел на Рода, обходящего лагерь,— Они впитали колдовство с молоком матери, Род. Как их отцы и деды, как их более далекие предки на протяжении двадцати пяти поколений. Не само явление пугает их — всего только вероятность того, что колдовство врагов окажется сильнее.

— Это точно.

Род поджал губы и кивнул. Неподалеку, чуть выше на склоне холма, он заметил брата Чильде, перевязывавшего голову одному из воинов. Тот морщился, но в целом боль переносил стоически. Род разглядел у воина еще несколько старых шрамов. Видимо, тот был закаленным бойцом. Род подошел к монаху:

— А вы преотлично справляетесь, святой отец.

Брат Чильде улыбнулся ему:

— Делаю, что в моих силах, лорд Чародей.

Улыбался он, правда, не так лучисто, как прежде.

— И это великое благо для воинов, но ведь вы всего лишь человек, брат Чильде. Вам бы тоже надо передохнуть.

Монах обиженно пожал плечами.

— Более чем мне отдых, этим несчастным нужна моя помощь, милорд. Будет время для отдыха, когда раненым станет хоть немного легче.— Он вздохнул, выпрямился, придирчиво осмотрел перевязку.— Тем, у кого уже не осталось надежды выжить, я облегчил предсмертные страдания, как мог. Пора позаботиться о живых,— он взглянул на Рода,— и сделать все, что в наших силах, для того, чтобы они остались живыми.

— Да,— негромко проговорил Род.— Король и я — мы думаем об одном и том же.

— Воистину! — Брат Чильде явно приободрился.— У меня нет и доли сомнений в этом. Но скажите, что же вы задумали?

— Ведьмы. Нужно, чтобы их было больше. Нам удалось уговорить одну из старых колдуний присоединиться к нам на этот раз.

— О да,— Брат Чильде устремил взгляд к вершине холма,— И я видел, как она и ваша супруга сдерживали натиск Ока Зла зверолюдей, покуда наши воины отступали. Я даже записал это в своей книге, пока шел бой.

Род в этом не сомневался — на самом деле потому он и сказал монаху об Агате. Другого средневекового репортера под рукой не было — в отсутствие менестрелей.

Брат Чильде обернулся к Роду:

— Ваша супруга, судя по всему, обладает могущественным даром.

Род кивнул:

— Знаете, супружество от этого только интереснее.

Брат Чильде изумленно улыбнулся, а старый воин хмыкнул. Но тут монах вздернул брови.

— А эта достопочтенная колдунья, что сопровождала ее, она, похоже, также обладает необыкновенным могуществом.

— Что верно, то верно,— протянул Род.— Ее зовут Злючка Агата.

Старый сержант вскинул голову. И он, и расположившиеся поблизости воины стали испуганно переглядываться. Лица их помрачнели от страха.

— А она решила, что помогать людям веселее, чем вредить,— пояснил Род.— На самом деле она решила остаться с нами.

Все воины, кто слышал его слова, радостно заулыбались.

— Но ведь это чудесно! — воскликнул брат Чильде.— И вы намерены разыскать других древних колдуний?

Род кивнул:

— Надеюсь, что удастся разыскать еще хотя бы нескольких. Каждая колдунья сейчас — на вес золота.

— Воистину так! Да поможет Господь вам в ваших стараниях! — вскричал монах.

Род развернулся и пошел дальше, а брат Чильде принялся перевязывать другого раненого, приговаривая:

— Ну, слыхали? Великий Чародей хочет призвать нам на помощь древних чародеев и горных колдуний, дабы они поспособствовали нашему святому делу!

Род улыбнулся. Именно о таком эффекте он и мечтал. К вечеру каждый воин будет знать о том, что они сражаются с врагами их же оружием и что в качестве подкрепления скоро прибудут самые могущественные из колдунов и колдуний.

Но тут он остановился. У него мелькнула еще одна мысль. Он развернулся и посмотрел на вершину холма. Там на фоне грозовой тучи он увидел силуэт Туана. Король стоял подбоченившись и обозревал жуткую картину внизу.

«Нельзя лгать своему войску. Это может привести к единственному: к падению боевого духа, и через какое-то время они откажутся драться, потому что не смогут быть уверенными в том, за что дерутся, не смогут избавиться от мысли о том, что ты готов, не задумываясь, рискнуть их жизнью».

Род пошел вверх по склону холма. Он обещал воинам, что обеспечит подкрепление в виде новых колдунов и ведьм. Лучше всего было убедить в том же самом и Туана.

Заметив подошедшего Рода, Туан оторвал взгляд от душераздирающего зрелища тел погибших.

— Страшный день, Род Гэллоугласс. Страшнее не бывает.

— Верно.— Род обратил внимание на то, что король обратился к нему по имени, не называя титула. Значит, Туан и вправду был очень расстроен. Он встал рядом с королем и угрюмо уставился на речную долину.— Между тем могло быть и хуже.

Туан на миг молча взглянул на него, но понял, о чем говорит Род. Лицо его стало чуть спокойнее. Он прикрыл глаза и кивнул:

— О да, могло. Если бы ты не приободрил войско, если бы твоя жена и Злючка Агата, да и все ведьмы…

— И колдуны,— напомнил ему Род.— Не забывайте о колдунах.

Туан нахмурился:

— Думаю, не забуду.

— Вот и славно. Следовательно, вы не станете возражать, если я предприму поиски ради пополнения их рядов.

— О нет, без сомнения, не стану,— медленно отозвался Туан,— Но где ты их разыщешь?

Род вздохнул и покачал головой:

— Наши дамы были правы, Туан. Нам следует заняться набором добровольцев.

Туан скривился.

— Какая же из юных ведьм и какой из колдунов пойдет к нам теперь, когда этот обезумевший проповедник настроил против них всю страну?

— Таких будет немного,— согласился Род.— Вот потому-то я и думаю, что замысел Гвен верен.

Туан озадаченно нахмурил брови:

— О чем ты говоришь?

— О старой гвардии, сир. Начиная с Галена.

Впервые за все время знакомства с Туаном Род увидел в глазах короля неподдельный страх.

— Род Гэллоугласс, ведомо ли тебе, о ком ты говоришь?

— Естественно. О взрослом чародее.— Род нахмурился.— А что тут такого ужасного? Разве нам помешает лишняя мистичность?

— Не помешает, если он действительно будет на нашей стороне!

— Не будет,— проворчала Агата, разместившаяся на валуне футах в двадцати в стороне от вершины,— Его ничто не интересует, кроме него самого.

— Быть может, и так,— раздраженно пожал плечами Род.— Но попытаться стоит, верно?

— Господин мой,— тихо проговорила Гвен.— Я ведь уже говорила тебе о том, что силу врагам придает молния, а с молнией не может сразиться даже сам Гален.

Род медленно развернулся к ней. Глаза его странно засверкали.

— И верно, ты говорила об этом.

Гвен кивнула:

— Мы освободили наших воинов от Ока Зла, но сверкнула молния, и все ведьмы и колдуны пали бездыханными. Тогда воины вновь окаменели, и зверолюди принялись косить их, как траву в пору летнего сенокоса.

— Молния…— задумчиво произнес Род. Он отвернулся и ударил кулаком по ладони,— В этом все дело! Молния. Но как? Почему? Ответ лежит на поверхности, но где именно на поверхности?

— На связи, Род,— послышался знакомый голос у него за ухом.

— Почему Око Зла обретает силу после вспышки молнии?

Казалось, Род произнес этот вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

Робот на полсекунды растерялся, но тут же ответил:

— Непосредственно перед вспышкой молнии сопротивление пути, который должен проделать разряд, значительно ослабевает вследствие ионизации воздуха, и между литосферой и ионосферой образуется нечто вроде проводника.

Род сдвинул брови:

— Следовательно?

— Что с тобой, лорд Чародей? — озабоченно поинтересовался Туан.

— Да так, сам с собой разговариваю,— быстро нашелся Род.— Беседую со своим вторым «я», если угодно.

Векс, не обратив внимания на то, что его прервали, продолжил изложение мысли:

— Ионосфера также способна служить проводником, хотя проходящий по ней ток должен быть с высокой точностью управляем.

Губы Рода сложились в букву «О».

Гвен с тихим вздохом прислонилась к валуну. Она давным-давно успела свыкнуться со странностями в поведении мужа и воспринимала их терпеливо. Он бы тоже относился к ее странностям терпеливо, будь они у Гвен. Вот только Род не считал проявления экстрасенсорных способностей странностями.

А Векс гнул свою линию:

— Следовательно, ионосфера способна служить проводником между двумя любыми точками поверхности земли, хотя такой процесс имеет тенденцию к расширению. Во избежание потерь энергии следует разработать некое устройство для обеспечения узконаправленности потока электронов. Для этого существует ряд возможностей. Разряды могут, таким образом, перемещаться через ионосферу легче, чем через посредство более примитивного метода…

— Стало быть, тут энергия…— пробормотал Род.— Не просто разряды, сигналы… Энергия. Сила.

Гвен в испуге посмотрела на него.

— Именно так, Род,— подтвердил Векс.— Хотя лично я сильно сомневаюсь, что таким образом можно выработать более нескольких ватт.

Род пожал плечами.

— Полагаю, экстрасенсорная сила измеряется милливаттами.

— Мелют вату? — ошарашенно переспросил Туан.

— Вот-вот. Для псионного удара много не надо.

Туан с опаской смотрел на придворного чародея:

— Род Гэллоугласс…

— Для этого требуется единственное: средство доставки энергии на уровень земли.

— Что с большим удобством обеспечивается ионизацией воздуха непосредственно перед разрядом молнии! Но как провести ток в ионосферу?

Туан переглянулся с Гвен. Он был напуган не на шутку.

Старуха Агата проворчала:

— Что это еще за заклинание?

— Это,— виртуозно выкрутился Векс.— их проблема, а не наша.

Род фыркнул:

— А я всегда считал, что с логикой у тебя все в порядке!

Туан возмущенно вздернул голову:

— Лорд Чародей! Не забывайся!

— А? — рассеянно проговорил Род, оглянувшись.— Ой, это я не вам сказал, ваше величество. Я разговаривал с моим… фамилиаром.

Подбородок Туана, похоже, решил свести более близкое знакомство с сапогами. В это мгновение Род пошел в глазах короля на повышение как чародей.

— Итак,— Род прижал к губам кончики пальцев, чтобы губы его не расплылись в неудержимой улыбке.— Кто-то снабжает зверолюдей мощным потоком псионной энергии извне. В форме электричества, само собой. Ведь псионную энергию большинство ученых склонно рассматривать как разновидность электромагнитной. Зверолюди подсоединяют эту энергию к собственному каналу проективной телепатии и устремляют в разум воинов. Почему-то при этом необходим визуальный контакт…

— Вероятно, это помогает фокусированию энергии. Мозг, не отличающийся особой сложностью, может нуждаться в подобном ментальном толчке, Род,— предположил Векс.

— А из мозга воинов разряд энергии попадает в мозг ведьм и колдунов и отключает всех, кто настроен, так сказать, на эту волну! Слава богу — это временное явление!

— Весьма адекватная оценка ситуации, Род.

— Остается единственный вопрос: кто находится на другом конце провода?

— Невзирая на то что имеющихся сведений недостаточно,— задумчиво изрек робот,— я бы позволил себе высказать предположение о том, что донорами являются другие зверолюди.

— Может быть, может быть…— проговорил Род и нахмурился.— Но почему это не кажется мне похожим на прямую передачу экстрасенсорной энергии… Ладно, об этом пока не будем. Главный вопрос не в том, откуда эта дрянь исходит, а как нам ее одолеть.

Туан пожал плечами:

— Ты ведь сам сказал, лорд Чародей: мы должны разыскать как можно больше ведьм и колдунов, которых можно убедить встать на нашу сторону.

— Это мы уже пробовали, помните? — сказал Род. Он улыбался. Глаза его горели.— Но теперь, когда мы кое-что поняли в том, каким образом Око Зла способно неожиданно обрести такую силу, мы сможем управиться и с теми резервами ведьм и колдунов, которыми уже располагаем.

Последние слова Рода пробудили в Туане азарт полководца. Он на миг задумался.

— Да! — воскликнул он и улыбнулся.— Мы должны атаковать.

— Что?!

— Да, да! — усмехнулся Туан.— Не тревожься, лорд Чародей. Я не обезумел. Ты сам рассуди: до сих пор нам не приходилось выбирать, атаковать или нет. Наши враги прибывали на кораблях, а нам оставалось только ждать, и они сами выбирали время и место нападения. Теперь же место выбрано — они изготовили укрепления.— Он недовольным кивком указал на берег реки.— Теперь нам нет нужды высматривать корабль, плывущий к нашему берегу. Перед нами — вражеский лагерь, и мы можем атаковать, когда нам заблагорассудится.

— Ну да, и закончить бой изрубленными на куски!

— А я так думаю, будет иначе,— загадочно усмехнулся Туан.— Если мы будем биться только тогда, когда небо ясное.

Губы Рода разъехались в понимающей улыбке.

Туан кивнул:

— Мы пойдем в бой, когда будет светить солнце.

— Ты должен признать, что идея не лишена смысла, Род,— задумчиво проговорил Векс.— Так почему бы сразу не применить ее в полном масштабе?

— Ну, во-первых, эти укрепления являют собой серьезную преграду,— возразил Род. Он сидел верхом на Вексе, а Векс стоял на скальном гребне под луной.— А во-вторых… мы почти уверены в том, что все получится, Векс, но…

— Ты не хочешь подвергать опасности все войско. Разумно, должен признать. И все же логика подсказывает…

— Логика логикой, а закон Финагля диктует осторожность,— прервал его Род.— Если мы предпримем массированную атаку днем, мы, скорее всего, выйдем победителями, но при этом потеряем массу бойцов. Нас могут победить — могут, а Туан согласен только на беспроигрышный вариант, когда есть из чего выбирать.

— Похоже, он не единственный, кому милее осторожность. Позволь поздравить тебя, Род, с очередным шагом навстречу зрелости.

— Премного благодарен,— проворчал Род.— Еще пара-тройка таких вот комплиментиков, и можно будет поставить крест на моей самооценке. Сколько мне должно исполниться лет, чтобы ты счел меня взрослым,— ровно сто?

— Зрелость — понятие ментальное и эмоциональное, Род, а не хронологическое. Но не будет ли тебе приятнее, если я скажу тебе, что сердцем ты по-прежнему юн?

— Ну, если так посмотреть…

— Я так и смотрю,— пробормотал робот.— И надо воздать тебе справедливость, Род, ты никогда не был командиром, который ни разу не ошибается.

— Ну… спасибо, удружил,— чуть обиженно отозвался Род,— Но именно поэтому для начала мы испробуем рейд. Ударим при ясном небе по самому слабому месту.

Возле стремени появилась темная тень.

— Через час зайдет луна, Род Гэллоугласс.

— Благодарю вас, ваше эльфийское величество,— проговорил Род и улыбнулся Брому.— Известно ли вам какое-нибудь не слишком надежное место во вражеских укреплениях?

— Нет. Но если мы выскочим из земли на берегу и нападем на них, они отступят в изумлении и замешательстве, и тогда эльфы смогут еще сильнее напугать их и погнаться за ними.

Род ухмыльнулся:

— А наши люди тем временем утащат из лагеря все, что можно утащить, да? Совсем недурственная идея.

— Я-то точно повеселюсь,— пророкотал Бром.

— Ты? Да нет, это они помрут со смеху!

Луна зашла, и по знаку Туана отряд воинов (все — бывшие лесничие) расселся по небольшим лодочкам, в спешном порядке позаимствованным Родом у местных рыбаков. Бесшумно работая веслами, отряд направился к лагерю зверолюдей.

В это время авангард уже трудился вовсю.

Небо было ясное, светили звезды, верша свой путь по небесам. Лагерь неандертальцев хранил мрачную тишину.

Существуют предрассудки, согласно которым время после захода луны — самое подходящее для событий колдовского толка, которые далеко не всегда приятны и радостны. Эти предрассудки оправданны.

Речная долина, замкнутая полукружием скал, была испещрена светящимися точками походных костров. У костров кучками сидели зверолюди, а по берегу дефилировали дозорные. В самой середине лагеря стояла большая длинная хижина — судя по всему, походная резиденция вождей.

Зверолюдям суждено было надолго запомнить эту ночь. Ночь предстояла такая, какие очень хочется вычеркнуть из памяти. Вспоминая о ней, они будут думать о том, что поражение было не так уж ужасно, что они мужественно сражались и проиграли с честью.

А эта ночь должна была стать только прелюдией к бою, который ошеломит врагов…

У одного из костров собралась небольшая компания неандертальцев. Они мирно переговаривались, обмениваясь подначками,— так вели бы себя на их месте любые вояки. Между ними к костру незаметно пробралась крошечная фигурка, что-то швырнула в костер и быстро исчезла.

Зверолюди еще какое-то время продолжали шутливую перепалку, но вот один из них резко умолк и принюхался.

— Воняет дрянью какой-то,— проворчал он.

Сидевший рядом с ним зверочеловек тоже принюхался, заперхал и схватился за живот.

Запах быстро распространился и к другим участникам посиделок и щедро воздействовал на их обонятельные органы. Они, задыхаясь и издавая рвотные звуки, поспешили прочь от костра — хоть куда-нибудь, где бы их не преследовал тошнотворный аромат.

Ближе к центру лагеря с неба вдруг упало нечто темное и шарообразное. Приземлившись, шар взорвался прямо посередине еще одной компании зверолюдей. Воздух наполнился сердитым жужжанием, во все стороны полетели черные точки. Зверолюди повскакали, неуклюже размахивая ручищами. Надо сказать, все их отчаянные усилия не имели ровным счетом никакого эффекта: кожу их мгновенно покрыли маленькие красные точки.

Еще один костер ни с того ни с сего вдруг разразился короткими, но яростными взрывами, и зверолюди в страхе вскочили и отбежали от него.

Сидевший у другого костра зверочеловек поднес к губам кружку, запрокинул голову и неожиданно обнаружил, что пиво в рот не стекает. Он выругался и заглянул в кружку.

В то же мгновение он в ужасе выронил ее. Тяжеленная кружка угодила ему по пальцу ноги. Неандерталец, причитая, прыгал на другой ноге, сжимая рукой ушибленную, а из кружки, тоненько хихикая, выбрался маленький человечек.

Эльф весело вскричал и побежал дальше по лагерю.

За ним устремился другой зверочеловек, размахивая на ходу дубинкой.

Из ночного мрака возникла маленькая ручонка и распорола ремень зверочеловека острым-преострым ножичком. Набедренная повязка сползла.

Еще два шага — и она сползла окончательно.

Эльф, хихикая, мчался по лагерю. За ним гналась целая свора зверолюдей. Неандертальцы вопили, замахивались дубинками, но дубинки по эльфу не попадали — ударялись оземь в том самом месте, где он только что был.

В какой-то момент между беглецом и зверолюдьми возникла еще одна маленькая фигурка и, запустив ручонку в висевшую на боку торбочку, что-то вынула оттуда и высыпала на землю.

Неандертальцы этого не заметили, продолжили бег и вдруг резко остановились, принялись вскрикивать, подпрыгивать и с воем выдергивать из ступней колючие крошки, рассыпанные лепрехуном.

Удиравший эльф обернулся через плечо, расхохотался и ударился о лодыжки высоченного здоровяка-неандертальца — это был вождь. Тот взревел и занес дубинку для смертельного удара.

В этот миг возле его ступни одним прыжком оказался лепрехун и предательски стукнул зверочеловека по среднему пальцу.

Тот взвыл от боли, выпустил дубинку, которая завертелась в воздухе над его головой, ухватил ушибленную ногу и принялся подпрыгивать на другой. В следующее мгновение состоялась дружеская встреча его макушки и падающей дубинки. Встреча оказалась весьма удачной.

Как только неандерталец повалился наземь, эльф-беглец (это был Пак), хохоча, помчался дальше.

Он влетел в какой-то шатер, вопя:

— На помощь! На помощь! Лазутчики! Изменники, предатели!

Трое зверолюдей, привлеченные криками, с поднятыми дубинками рванулись к шатру от ближайшего костра, а обитатели шатра принялись ловить Пака, но все время промахивались. В это время находившаяся снаружи дюжина эльфов усердно подрезала веревки, которыми было привязано к колышкам полотно шатра.

Шесты закачались и рухнули, а полотно заботливо укутало тех зверолюдей, что находились в шатре. Неандертальцы ревели, барахтались, но только вернее запутывались в ткани.

А Пак, хихикая, выбрался из-под полотна с другой стороны. Он успел пробежать футов двадцать, и за ним погналась новая орда зверолюдей.

Бежали они не слишком ровно — то и дело оступались и поскальзывались. Непросто бежать, когда у тебя под ногами рассыпаны мелкие гладкие камешки.

Тем временем оправился после перенесенного удара вождь. Он, охая, сел и сжал руками ушибленную голову.

В этот же миг с верхушки ближайшего шатра свесился эльф и что-то высыпал ему на макушку.

Вождь, вопя, вскочил на ноги и принялся лихорадочно шлепать себя по груди. Его можно было понять: красные муравьи кусают очень больно. Осознав тщетность своих попыток избавиться от зловредных насекомых, неандерталец в два прыжка оказался у реки и с головой ушел под воду.

Выбрался он оттуда, более напоминая ком грязи, нежели человека, и отчаянно, гневно заорал.

Он раскинул руки и так широко раззявил рот, что туда без труда поместился большой перезрелый помидор, пущенный чьей-то меткой рукой.

Собственно говоря, такого уж определяющего значения это успокоительное средство не имело: приказы вождя были бы совершенно бесполезны. Его люди в страхе сбивались в кучу и что-то вопили насчет демонов.

Вот тут-то и высадилась морская пехота.

Днища лодок чиркнули по гальке, и из них на берег соскочили воины в черных плащах. Их лица были вымазаны сажей. Только их мечи сверкали. То есть всего несколько минут. А потом они заалели.

Через час Род стоял на холме, устремив взгляд на побережье. Снизу, от лагеря неандертальцев, доносились стоны и вопли. Рядом с Родом сидел на земле монах. Лицо его выражало неподдельную скорбь.

— Я понимаю, они — наши враги, лорд Гэллоугласс, но эти крики боли не могут радовать.

— Наши воины на этот счет иного мнения.— Род кивком указал на лагерь королевского войска, откуда слышались приглушенные расстоянием радостные голоса.— Не могу сказать, что они празднуют победу, но даже десяток поверженных зверолюдей — это подлинное чудо в смысле поднятия боевого духа.

Брат Чильде поднял голову.

— Они не могли прибегнуть к Оку Зла, верно?

Род покачал головой:

— К тому времени, когда подоспели наши воины, зверолюди не могли понять, что за враги их атаковали, где они и уж тем более где их глаза. Мы атаковали. Каждый из воинов уложил двоих зверолюдей, после чего мы ретировались.— Он развел руками.— Вот так. Двадцать убитых неандертальцев, и в лагере — сущий хаос. Но изничтожить их окончательно мы не могли. Пока трудно прорвать их оборонительную линию даже силами всего нашего войска. А они не пойдут в атаку, пока не соберутся дождевые тучи. Тем не менее мы сумели доказать, что они уязвимы,— Он снова кивком указал на лагерь королевского войска.— Вот это они сейчас и празднуют. Теперь они понимают, что могут одержать победу.

— А зверолюди понимают, что могут проиграть,— кивнул брат Чильде.— Это величайшая перемена, лорд Чародей.

— Угу,— сверкнув глазами, отозвался Род.— Не самая честная, конечно. Но величайшая, чего уж там.

— Так…— довольно крякнул Род, возложил ступни на походную табуретку и щедро угостился элем. Отер губы и воззрился на Агату и Гвен.— Очень рад. А теперь скажи мне, как, по вашему мнению, это получилось.

Они сидели в большом шатре по соседству с шатром Туана — центром, вокруг которого на глазах вырастало поселение.

— На время мы их запечатали,— продолжал Род.— Хотя все это — чистой воды блеф. Наши набеги пугают их, они боятся высунуть нос из лагеря, потому что страшатся нашего «колдовства», но как только они во время ближайшей грозы уяснят, что мы не в силах сражаться с Оком Зла, они тут же обрушатся на нас подобно граду.

Складки полотнища, закрывавшего вход в шатер, пошевелились. Род рассеянно подумал о том, что легкий ветерок — это было бы славно: предстоял жаркий, душный день.

— Нам нужны еще ведьмы и колдуны,— решительно объявила Гвен.

Род в ужасе уставился на нее:

— Только не говори мне, что ты опять собралась уговаривать горных колдуний вступить в королевское войско! То есть… Я никого не хотел обидеть.

— Извинения приняты,— метнула в него огненный взор Агата. Чашка, стоявшая возле ее руки, едва заметно качнулась.

Род, сдвинув брови, уставился на чашку. Не мог же ветер быть таким сильным, чтобы… Если на то пошло, он и не почувствовал порыва ветра.

Но тут Род вышел из задумчивости и ошарашенно глянул на Агату.

— Что-что мы должны сделать?

— Уговорить этого мерзкого старикашку, Галена, употребить его могущество в помощь нам,— процедила сквозь зубы Агата.— Ты что, не слушаешь меня? Чего же я тогда языком мелю, спрашивается?

— Вы выражаете любые мысли, какие вам приходят в голову, какими бы безумными они ни казались,— ответил ей Род с самой подкупающей улыбкой, на какую только был способен.— Такие мысли называют озарениями.

— Тебя, видать, очень сильно озарило — так сильно, что ты и ослеп, и оглох, и разума лишился. Иначе почему ты не видишь истины в том, что я говорю?

Дошел черед до миски с фруктами, стоявшей посередине стола. Она угрожающе закачалась. Род хмуро смотрел на миску, и в душу закрались нехорошие предчувствия. Уж не землетрясение ли подавало первые признаки?

Он собрался с мыслями и посмотрел на Агату:

— Признаю, нам действительно не помешала бы помощь Галена. Но как ты думаешь уговорить его присоединиться к нам?

— Должен быть какой-то способ.— Гвен нахмурилась, поджала губы.

Из миски вдруг вылетело и повисло в воздухе яблоко. Род от испуга так резко откинулся на спинку стула, что чуть не опрокинул его.

— Эй! — Он качнулся вперед, помог стулу обрести устойчивое, положение и с укором глянул на жену.— Ну что такое, милая? Мы ведь о серьезных вещах говорим!

Гвен не отрывала взгляд от повисшего в воздухе яблока. Через мгновение к нему присоединился апельсин.

— Господин мой, но я не…

— О…— Род устремил измученный взгляд на Агату,— Следовало догадаться. Это все ваши шуточки, да?

Она оскорбленно вздернула голову:

— Что ты хочешь этим сказать, лорд Чародей?

К апельсину и яблоку решила присоединиться груша. Вскоре фрукты завертелись в воздухе по кругу и вокруг своих осей, выписывая замысловатые фигуры.

Род не отрывал взгляда от танцующих фруктов. Затем он сжал губы и снова посмотрел на Агату:

— Ладно, ладно! Значит, вы умеете жонглировать со сложенными руками — прекрасно! Нет слов! А теперь давайте вернемся к делу, хорошо?

— Я? — Агата зыркнула на вертящиеся фрукты, перевела взгляд на Рода,— Неужто ты думаешь, что это я устроила?

Род только пожал плечами.

— Но…— начал он осторожно,— Гвен сказала… что это не она, а она не стала бы лгать, верно?

Агата презрительно отвернулась от него и посмотрела на Гвен:

— Послушай, душенька, как ты только уживаешься с таким недотепой? Да он у тебя слепой, что ли?

— Эй, да что это такое? — возмутился Род.— Нельзя ли повременить с оскорблениями? Что это я должен увидеть?

— Да то, что если это не моих рук дело и не жены твоей, значит, должен быть кто-то еще, кто это вытворяет,— буркнула Агата.

— Кто-то еще? — Род уставился на пляшущие фрукты, и глаза его округлились. По спине у него побежали мурашки.— Ты хочешь сказать…

— Мой сын,— кивнула Агата,— Мой нерожденный сыночек,— Она махнула рукой вертящимся фруктам,— Нужно же ему как-то развеять скуку? Ведомо ли тебе, что дети — ужасные непоседы? Но у него доброе сердце, и он не сделает ничего дурного. Забудь о нем. Не тревожься. Итак, мы говорили о чародее Га-лене…

— А-а-а… Ну да.— Род, всеми силами стараясь перестать думать о коловращении фруктов над столом, посмотрел на своих собеседниц,— Гален. Верно. Что ж… На мой взгляд, он — типичный одиночка, самый настоящий, до мозга костей, отшельник, готовый помереть в своей власянице. Честно говоря, я просто не в силах измыслить ничего такого, что могло бы убедить его присоединиться к нам.

— Боюсь, ты прав,— вздохнула Гвен.— Сговорчивым его не назовешь.

В это мгновение раздался звонкий щелчок воздуха, и на коленях у Гвен возник хлопающий в ладошки малыш.

— Ма-мацка! Ма-мацка! Поиглаем в ладуски!

Гвен вздрогнула от неожиданности. Но лицо ее тут же озарилось радостной улыбкой.

— Мой милый мальчик!

Она обняла и крепко прижала к груди Магнуса.

Род раскинул руки:

— Какие ладушки! Давай, сынок, лучше в «лови-поймай»! Гори они огнем, эти важные дела!

Малыш взвизгнул от радости и, покинув материнские объятия, перелетел по воздуху к Роду. Род поймал мальчика и перебросил Гвен.

— Нет, муж мой,— решительно объявила Гвен, поймав Магнуса и опустив на пол.— Ты прав. У нас важные дела. Возвращайся к своей нянюшке-эльфу, мой маленький,— довольно строго сказала она Магнусу.

Магнус обиженно выпятил губки:

— Хоцу тут остаться!

Род устремил на сына суровый взгляд:

— А ты будешь тихо себя вести?

Малыш радостно кивнул.

Гвен в отчаянии вздохнула и отвернулась:

— Муж мой, ты балуешь его. Скоро он станет верить, что может получить все, чего ни пожелает!

— Но только попробуй зашуметь! — пригрозил малышу пальцем Род.— Только попробуй нам помешать хоть капельку — и сразу отправишься домой!

Магнус просиял и весело закивал головкой.

— Ну все, иди поиграй.— Род откинулся на спинку стула,— Итак, учитывая, что уговорить Галена невозможно, что же нам делать?

Агата пожала плечами:

— Если уговорить его невозможно — делать уж точно нечего.

— Вот как раз в таких словах дружеской под держки я больше всего и нуждался,— проворчал Род.— Испробуем иную тактику. Как насчет других ветеранов колдовского фронта? Есть еще отшельники, прячущиеся в лесах?

— Магнус, ты обещал,— предупредила сына Гвен.

Агата нахмурилась, устремив взгляд к крыше шатра.

— Быть может, старуха Элида… Она, спору нет, зловредина известная, но сердце у нее все-таки доброе. Ну, еще старик Ансельм…— Она опустила глаза, взглянула на Рода, покачала головой.— О нет. В нем не только зло, но еще и страх. Элиду, лорд Чародей, мы, может, и уговорим, но только…

— Магнус,— повторила Гвен.

Род посмотрел на сына и нахмурился. Малыш, напрочь игнорируя замечания матери, продолжал заниматься тем, чем и занимался,— он жонглировал. Вот только странное это было жонглирование: он бросал перед собой яблоки, а те отскакивали обратно, подобно бумерангам.

Род обернулся к жене:

— Что он вытворяет?

— Да хватит вам! — взорвалась Агата,— Уж и поиграть ребенку нельзя! Он нам нисколько не мешает. Не плачет, не кричит! Он просто играет в мячики с моим сынком Гарольдом и очень хорошо себя ведет! Оставьте ребенка в покое!

Род развернулся к колдунье:

— Он… что делает?

— В мячики играет,— свирепо сдвинула брови Агата.— И в этом нет ничего дурного.

— Но,— еле слышно проговорила Гвен,— того, с кем он играет, не видно.

— Нам не видно,— медленно произнес Род,— Но, судя по всему, Магнус его видит вполне отчетливо.

Агата нахмурилась.

— Это ты о чем?

— А как еще он может знать, куда кидать мячик? — Род, прищурившись, обернулся к Агате.— А вы-то видите своего сына Гарольда?

— Нет. Я его видеть не могу. Но кто еще может бросать яблоки вашему ребенку?

— Вот и я о том же.— Род перевел взгляд на сына.— Я полагал, что ваш Гарольд — бестелесный дух.

— О да, так и есть.

— Но как же тогда Магнус может видеть его? — спросила Гвен, запрокинув голову и округлив глаза.

— Я не говорила, что он не рожден,— возразила Агата и пристально уставилась на летающие туда и обратно фрукты.— Но прежде мне никогда не случалось видеть моего сына воочию.

— Но Магнус-то как может его видеть?

— О, ведь это так просто! Ваш сын обладает могучим даром и способен видеть то, чего не вижу я!

Взгляды Рода и Гвен встретились. Агата была самой могущественной колдуньей в Грамерае!

Род посмотрел на Агату:

— Ладно. Стало быть, наш Магнус — выдающийся телепат. Но не может же он видеть тело там, где его нет.

— Мой сын говорил мне о том, что прежде у него было тело,— медленно проговорила Агата,— Наверное, он излучает воспоминания о том, каким некогда было его тело.

— Проективная телепатия,— пробормотал Род.— Быть может, не слишком сильная, но тем не менее проективная. И еще телекинез. Но я так думал, что это полозависимые генетические признаки…

Агата пожала плечами:

— Не знаю, о чем это ты лопочешь, но… кто знает, на что способен дух, когда он отделен от тела?

— Да… его тела,— тихо проговорил Род, не спуская глаз с того места, откуда отскакивали к Магнусу яблоки.— Но где оно, то тело, о котором он помнит?

Агата вздохнула и откинулась назад. Закрыла глаза, прижалась головой к высокой спинке.

— Ты тревожишь меня, лорд Чародей, ибо мне непонятно то, о чем говорит Гарольд.

— Так, может быть, Гвен сумеет понять? — Род обернулся к жене.— Милая?

Но Гвен покачала головой:

— Нет, господин мой. Мне не дано слышать мыслей Гарольда.

Род не спускал глаз с нее.

Через несколько мгновений он встряхнулся и сел прямее.

— Странно.— Он перевел взгляд на Агату,— Вы не знаете, почему это так? Почему вы можете его слышать, а Гвен — нет?

— Потому что я — его мать,— грустно улыбнулась старуха.

Род смотрел на нее, гадая, нет ли здесь чего-нибудь такого, о чем он не знал. В конце концов он решил рискнуть.

— Я не знал, что вам выпало счастье произвести на свет детей.

— Не выпадало — но я всегда мечтала об этом.

Род пристально глядел на старуху. Мысли его метались. Он пытался уразуметь, как это возможно: быть бездетной и при этом родить сына. Мало-помалу у него в уме выстроилась гипотеза.

— Но как,— осторожно проговорил он,— вы встретились с Гарольдом?

— Не я встретилась с ним,— сверкнула глазами колдунья.— Он сам ко мне явился. Все воистину так, как я говорю: он мой сын — мой и старика Галена.

— Но ведь Гален…

— О да, знаю,— скорбно поджала губы Агата,— Гарольд — тот сын, которого нам с Галеном суждено было иметь, но он не родился, ибо мы с Галеном никогда не касались друг друга.

— Прошу прощения, но… гм-м-м…— Род поскреб макушку, смущенно потупился, но все же заставил себя снова взглянуть Агате в глаза.— Крайне трудно зачать младенца, если… если держаться на расстоянии более пяти футов друг от друга.

— О да! — скривившись, кивнула Агата.— И все же мой сын Гарольд говорит о том, что Гален встречался со мной, ухаживал за мной и женился на мне и через некоторое время я выносила и родила его сына — Гарольда.

— Но это невероятно!

— Ты неимоверно догадлив,— сухо прокомментировала это восклицание Агата.— Тем не менее Гарольд существует и поведал мне об этом. Он поведал мне и другое: мы с Галеном растили его и всегда были вместе и очень любили друг друга.— Взгляд ее затуманился, стал рассеянным, она еле слышно пробормотала: — Все было так, как грезилось мне во дни моей юности…

Род молчал. Гвен, широко раскрыв глаза, смотрела на Агату.

Наконец Агата очнулась от воспоминаний. Она вскинула голову и гневно воззрилась на Рода:

— Неужто ты возьмешься спорить со мною и твердить, что это глупости? Если его тело не было сотворено из плоти, как ему суждено было быть сотворенным, неужто так дивно, что дух его существует бесплотно?

— В принципе, почему бы и нет? — Род откинулся на спинку стула.— Но если его тела никогда не существовало, откуда тогда взялся дух?

— Этого я и сама не понимаю,— призналась Агата.— Гарольд говорит, что, когда он вырос, он стал воином. Он сражался и был ранен, но выходил живым из сражений, и не раз, а десятки раз, и стал полководцем. А потом, в последнем бою, он получил тяжелую рану и смог лишь доползти до пещеры, что отыскал неподалеку. Там он лег и погрузился в сон — он и теперь лежит там, покоясь в смертной дремоте. Тело его подобно мумии, и дух покинул его, но не смог уйти последним путем на небеса…— Она содрогнулась, закрыла глаза.— Он жаждет этого пути, и жажда эта так сильна, что я не в силах передать этого словами. Он жаждал этого, но…— Она открыла глаза и нахмурилась,— Но не смог, ибо, хотя тело его и сковал сон, подобный смерти, все же это не смерть. Но и духу не под силу вернуться в это тело и пробудить его.

— Кома,— понимающе кивнул Род,— Но если его так и оставить, он умрет от истощения.

Агата нетерпеливо пожала плечами:

— Он слишком нетерпелив. Он не стал ждать, и его дух устремился в пространство и преодолел неизмеримо долгий путь по обителям хаоса и странствовал, покуда не разыскал меня.— Она смущенно покачала головой.— Я не понимаю, как такое возможно…

— Пространство…— Род медленно покачал головой.

Агата с надеждой посмотрела в его глаза:

— Это что-то значит?

— Это напомнило мне об одном стихотворении. Там есть такая строчка: «Тот ветер, что между мирами дует». Мне это всегда представлялось царством хаоса…

Агата одобрительно кивнула:

— В этом есть смысл.

— Это означает, что он явился из другой вселенной.

Агата запрокинула голову. Края ее ноздрей покраснели.

— Из другой вселенной? Это еще что за глупая сказка, лорд Чародей? Есть только один мир — наш мир, с солнцем, лунами и звездами. Это и есть вселенная. Как же может быть другая?

Род только головой покачал:

— «Как» — это вопрос не ко мне, но… мудрецы с моей родины давно пришли к согласию в том, что другие вселенные

вполне могут существовать. Во всяком случае, они не могут доказать, что их нет. То есть они даже говорят, что существует бесконечное множество других вселенных, а если так, то должны существовать вселенные, почти как две капли воды похожие на нашу — вплоть до того, что там могут жить… другая Агата и другой Гален. Точно такие же, как вы. Но только их жизнь… потекла по другому руслу.

— Воистину так! — Глаза Агаты разгорелись.

— Но если дух Гарольда искал помощи, почему он не отправился к той Агате, что живет в другой вселенной?

— Потому что она давно умерла,— Взгляд Агаты пронзил Рода насквозь.— Умерла безвременно, от злой лихорадки. И ее муж тоже умер. Вот почему Гарольд устремился в пространство и безмерно возрадовался, найдя меня, хотя поначалу он боялся меня и думал, что я — призрак.

Род медленно кивнул:

— Это вполне могло быть. Он искал помощи и узнал картину мышления, знакомую с детства. Безусловно, в вас он обрел приют… А знаете, ведь все сходится!

— Воистину так.— Агата заулыбалась.— Я никогда не могла толком понять той круговерти мыслей, которую Гарольд обрушивал на меня, а вот благодаря тому, что ты сказал, все становится на свои места,— Она стала радостно кивать,— О да. Я готова в это поверить. Наконец-то, по прошествии стольких лет, ты мне все растолковал.— Она внезапно нахмурилась,— Между тем душа его здесь, она не вернулась на небеса, потому что тело его покоится в смертном сне. Но как же такое может быть, когда миновало уже двадцать лет?

Род покачал головой:

— Двадцати лет не прошло — не прошло в той вселенной, откуда он родом. Там время может течь медленнее, чем здесь. К тому же вселенные, вероятно, искривлены, и от того, в каком месте этой кривой он вошел в нашу вселенную, зависит то, какой тогда был год. Что гораздо важнее, он способен вновь проникнуть в свою вселенную и оказаться там через несколько минут после того, как тело его погрузилось в спячку.

Агата склонила голову, закрыла глаза и отчаянно замахала руками:

— О нет, нет, лорд Чародей! Умолкни, прошу тебя! Я не в силах уразуметь твоих толкований! Ты их понимаешь — и хватит с меня!

— Ну, я не вполне уверен,— уклончиво проговорил Род.— То есть не вполне уверен в причине происшедшего. Но тем не менее все остальное вполне укладывается в мою гипотезу.

— Гипотеза — это такое заклинание?

— Пока она не доказана — очень слабенькое. Но вот когда она превращается в теорию — тогда она становится весьма могущественным заклинанием. Для Гарольда же самое важное — либо убить его тело, чтобы душа попробовала пробиться к небесам, либо излечить его, чтобы дух его мог вернуться в него.

— Излечи его! — Агата устремила на Рода взгляд, от которого бы синий кит послушно обратился в миногу,— Исцели его, и больше ничего не нужно. Я буду жестоко страдать по нему, когда дух его вернется в его место и время, но я готова признать, что это непременно нужно совершить. Мне будет радостнее знать, что он жив.

— А я, собственно, ничего другого и не имел в виду,— рассеянно проговорил Род, глядя в одну точку.

Агата подозрительно взглянула на него:

— Что-то мне не верится в твои слова, лорд Чародей, когда ты такой потерянный.

— Да нет, я просто думаю о благе Гарольда. Но вот… после сражения — вскоре после сражения, когда я уже был там и вы немного оправились,— разве не видел я, что вы помогали раненым? Вы ведь заговаривали их раны и умоляли их задуматься хорошенько и поверить в то, что они здоровы?

— Воистину так она и делала,— улыбнулась Гвен.— Но тут есть нечто большее, муж мой. Тут надо думать о самой ране, покуда раненый воображает себя целым и невредимым, ибо разделенные оружием мышцы должны срастись. Их нельзя заставить приблизиться друг к другу своей мыслью.

— Вы, между прочим, наверное, и это могли бы,— сказал Род и мысленно содрогнулся. Он действительно очень хотел, чтобы такой дар у его жены обнаружился — дар, состоящий во всех проявлениях телекинеза, но то, как она интерпретировала эту тему, повергло его в замешательство.

Род устремил взгляд на Агату:

— А такой вид… целительства — вы его сами придумали?

— О да. Я единственная, насколько мне ведомо, кому это под силу. Ну и твоя жена теперь это умеет — я ее обучила. Я познала этот свой дар, будучи в отчаянии, когда отшвырнула от себя юношу, который хотел ударить меня…

Роду хотелось сменить тему. Меньше всего он мечтал о том, чтобы Агата погрузилась в воспоминания о нанесенных ей боли и обидах.

— Итак,— предпринял он попытку резюмировать.— Вы способны помочь человеку думать, что он здоров. Это телекинез на клеточном уровне.

Агата раздраженно тряхнула головой:

— Не знаю, что они значат, эти твои тарабарские словечки — «теле», «кине»… Это что? Когда кто-то куда-то кинет тело? Так?

— Почти,— усмехнулся Род.— Понимаете, когда мы гостили у Галена, он мне кое-что поведал о своих последних изысканиях.

Агата фыркнула и отвернулась:

— Об «изысканиях» он поведал. Он только того и искал всю жизнь — как бы оправдать свое безделье красивыми словами.

— Может быть, и так, но все же в том, о чем он мне рассказал, что-то есть. Он пытается понять, как работает мозг, как этот бесформенный комок протоплазмы способен творить чудо под названием «мысль».

— О да, помнится, он и мне болтал о какой-то такой чепухе,— проворчала Агата,— И что же?

— Да в общем ничего особенного,— Род встал и подцепил ремень большими пальцами,— Просто я подумал, не стоит ли нам еще разок навестить его.

Впереди завиднелась громада башни — и тут же угрожающе ушла вбок. Род сглотнул подступивший к горлу ком и покрепче ухватился за рукоятку. Он впервые в жизни летел на метле, да еще и в качестве пассажира.

— Милая… ты не могла бы поворачивать не так резко? Я, конечно, стараюсь привыкнуть, но…

— О, конечно, господин мой! — Гвен оглянулась через плечо. Глаза ее смотрели виновато.— Не думай, я не хотела напугать тебя.

— Да я не то чтобы напугался…

— Неужели нет? — Гвен снова обернулась. На сей раз взгляд ее выражал неподдельное изумление.

— Вперед смотри! — рявкнул Род.

Гвен отвернулась. Метла вильнула в сторону и едва не задела верхушку дерева.

— Милорд,— успокоила она Рода,— я видела это дерево.

— Очень рад,— вздохнул Род,— А то я уж начал жалеть о том, что не поехал верхом. Надежнее, хоть и не так быстро.

— Приободрись,— сочувственно проговорила Гвен,— Мы должны облететь Темную башню по кругу.

Род глубоко вздохнул и еще крепче сжал рукоятку.

Метла полетела вокруг башни, следуя за помелом, на котором восседала Агата. Рода замутило, но в следующий миг он забыл об этом, в изумлении и восторге глядя на Темную башню. Они летели в шестидесяти футах над землей, а башня возвышалась над ними еще на сто футов, будучи при этом тридцати футов в ширину. Ее вершину венчали зубцы. Башня была сложена из темного, как надгробный камень, базальта. Кое-где между камнями стен виднелись бойницы высотой три фута, но шириной всего с человеческую ступню.

— За свечи ему, небось, приходится кругленькую сумму выкладывать,— проворчал Род.— Скажи, а как ты намереваешься попасть внутрь? — Нижняя часть Темной башни была глухая, непроницаемая — ни окошка, ни глазка.— Но ведь должна же быть дверь.

— Зачем? — возразила Гвен,— Ты забыл: колдуны умеют летать.

— О…— Род нахмурился.— И правда, как это я забыл? Все равно непонятно, как же он входит и выходит. Эти бойницы годятся для очень уж тощего человека.

— Выше.— Гвен кивком указала на верх башни. Рукоятка метлы приняла вертикальное положение.

Род ахнул и судорожно вцепился в рукоятку:

— Ну да, у него там вертолетная площадка!

Агата, описав круг возле зубцов вершины, приземлила свою метлу посередине крыши и ловко соскочила с нее. Гвен последовала ее примеру. Род отряхнулся от налипшей соломы и был вынужден широко расставить ноги и ухватиться за ближайший зубец в ожидании, когда крыша под ним перестанет кружиться.

— Да ну, не так уж было страшно,— пряча удивленную улыбку, проговорила Гвен.

— Ничего, привыкну,— проворчал Род. Честно говоря, привыкать ему не очень-то хотелось.— Так…— Он вдохнул поглубже, набрался храбрости и сделал первый шаг. Каменные плиты лежали более или менее надежно, и потому Род расправил плечи, сделал новый вдох и еще один шаг — Ладно. Ну, где тут у него дверь?

— Вот она,— указала Агата.

Сразу же за зубцом и амбразурой в крыше виднелся люк. Род подошел к нему — очень осторожно — и сдвинул брови, осматривая грубые доски:

— А дверной ручки не видно.

— А зачем она нужна? — хмыкнула Агата,— Сюда ведь никто не приходит, кроме этого старого мерзопакостника. А когда он приходит, наверняка открывает крышку снизу.

— И оставляет открытой? А как же дождь?

Агата покачала головой:

— Вряд ли он выходит в плохую погоду.

— Ясно,— рассудительно проговорил Род.— Видимо, он только для того и выходит сюда, чтобы полюбоваться на звезды, а когда звезд нет, он и не выходит,— Он вынул кинжал и опустился на одно колено.— Тут надо осторожненько… Сталь крепкая, но и она может треснуть…

Он вогнал лезвие кинжала в древесину и потянул кинжал на себя. Крышка люка приподнялась на дюйм. Род подсунул под нее мысок сапога, выдернул кинжал и бросил рядом с собой, подцепил крышку пальцами и снова потянул вверх. Боль была ужасная, а уж о том, как это процедура сказывалась на ногтях, лучше и не говорить. Но наконец крышка поддалась и открылась окончательно.

— Вот так! — довольно объявил Род.— Взлом жилища завершен.

— Славная работенка! — не без удивления воскликнула Агата.

— Да ну, это так, пустяки,— небрежно отозвался Род, отряхивая с рук пыль.

— Кстати, мог бы и не упираться,— сообщила ему колдунья.— Или я, или женушка твоя могли бы без труда поднять эту крышку, не касаясь ее руками.

— О…— Род чувствовал: еще немного, и он возненавидит эту старую каргу. В попытке проявить тактичность он сменил тему: — А знаете… в стране, где так много умельцев летать, он мог бы и замком обзавестись.

Гвен покачала головой:

— Мало кто из ведьм или колдунов осмелился бы явиться сюда, господин мой. У Галена дурная слава.

Не сказать, чтобы последняя фраза вселила в Рода уверенность, столь необходимую человеку, решившему пойти на нарушение неприкосновенности чужого жилища. Род поглубже вдохнул, напряг мышцы, чтобы унять нытье под ложечкой, и придирчиво взглянул на уходящие вниз ступени:

— Так… Пожалуй, стоило бы постучаться…

Последнее слово прозвучало, когда макушка его уже исчезла в отверстии люка.

Лестница круто поворачивала. Сгустился непроницаемый мрак. Род резко остановился. Агата налетела на него сзади:

— М-м-м-м-ф! Неужто предупредить нельзя было, что тебе вздумалось остановиться, лорд Чародей?

— В следующий раз всенепременно предупрежу. Милая, посвети, ладно? А то тут темновато.

— Хорошо, господин мой.

Над ладошкой Гвен тут же возник светящийся шарик. Она проскользнула мимо мужа — на его взгляд, чересчур поспешно, и пошла впереди, освещая дорогу.

Лестница заканчивалась перед дверями, занавешенными темной тканью. Толкнув двери, незваные гости оказались в круглой комнате, свет в которую проникал сквозь две узкие бойницы. Гвен погасила огонек, сразу стало темно. Небо было затянуто тучами, и в комнату пробирался только тускло-серый свет. Но и этого освещения было достаточно для того, чтобы разглядеть рабочий стол, занимавший всю окружность комнаты, и высокие стеллажи вдоль стен. На полках стояло бесчисленное множество баночек и коробочек, от которых исходили всевозможные ароматы — от пряных до кислых. На столе были расставлены перегонные кубы, тигели, ступки с пестиками и мензурки.

Агата от отвращения наморщила нос:

— Алхимия!

Род медленно кивнул:

— Похоже, у этого старика более могучая научная деятельность, чем я предполагал. Надо отдать ему должное.

— Не может быть, чтобы ты благосклонно относился к черной магии!

— Ни в коем случае. И Гален, я так думаю, к ней никакого отношения не имеет. Просто его не удовлетворяет знание о том, что то или иное происходит. Он хочет докопаться, почему это происходит.

— А разве недостаточно сказать, что все это — козни дьявола?

Род брезгливо поджал губы:

— Это уход от вопроса, а не ответ на него.

За его спиной послышался звон стекла. Род обернулся.

К перегонному кубу подлетела банка и излила в куб тонкую струйку зеленоватой жидкости. На глазах у Рода на горлышко банки наделась крышка и повернулась на пол-оборота, надежно запечатав банку. Затем банка приняла вертикальное положение и возвратилась на полку.

— Гарольд! — строго проговорила Агата,— Не трогай. Это чужие вещи.

— Погодите, не надо ругать его,— сказал Род, следя за тем, как с другой полки слетела коробочка. Ее крышка приподнялась, и в куб посыпался мелкий серебристый порошок.— Пусть ребенок поэкспериментирует. Нельзя мешать тяге к знаниям.

— Это тебе надо помешать! — Агата гневно зыркнула на Рода.— Без сомнения, баловство Гарольда служит какой-то твоей цели!

— Быть может, быть может,— рассеянно проговорил Род, наблюдая за тем, как под перегонным кубом загорается спиртовка.— На самом деле стучаться было совершенно бесполезно. Гален, судя по всему, настолько глубоко погружен в свои изыскания, что…

— Господин мой,— опасливо сжала его руку Гвен,— мне не нравится, как булькает это зелье.

— Бояться не стоит, уверен,— заверил жену Род, не без тревоги поглядывая на заплясавшие над столом пробирки, в процессе исполнения танца переливавшие из одной в другую какую-то еще зеленоватую жидкость. Наконец пробирки утихомирились, но…

— И этот сосуд забулькал,— проворчала Агата.— О сын мой! Что ты творишь?

Позади снова звякнуло стекло. Все трое обернулись и увидели реторту, которая просунула свой носик в стеклянный змеевик. Под ретортой загорелась спиртовка, и из дырочки в ведерко, подвешенное над столом, закапала вода, конденсирующаяся в змеевике.

— Господин мой,— нервно проговорила Гвен,— это зелье кипит вовсю. Ты уверен в том, что Гарольд ведает, что творит?

О да, Род был совершенно уверен в том, что Гарольд ведал, что творил. На самом деле теперь он нисколько не сомневался в том, что Гарольд и умнее, и изобретательнее, чем он думал о нем раньше. А суспензия, составленная Гарольдом, была составной частью маневра, именно благодаря ей должен был ускориться ход событий.

Но не настолько же! Род бросился к перегонному кубу. Его испугали газы, выделявшиеся в опасной близости от открытого пламени спиртовки.

— Что вы тут делаете?!

Гневный баритон сотряс стены комнаты. В дверях стоял Гален — в синем балахоне, седобородый, с красным от возмущения лицом. Он с первого взгляда оценил сложившуюся ситуацию, затем поспешил к перегонному кубу, погасил спиртовку, схватил пробирку, бросил ее в чан с водой и погасил спиртовку под ретортой.

— А ты прыткий, как я погляжу,— съязвила Агата,— для своих-то преклонных лет.

Чародей обернулся, гневно глянул на нее и, дрожа, склонился к столу. Голос его тоже дрожал — от злости и возмущения.

— Злобная карга! Неужто ты так завидуешь моим трудам, что тебе потребовалось разрушить мою башню?

— У нас этого и в мыслях не было!

Гален одарил ее пылающим взглядом:

— О да, для такого у нее недостало бы знаний, хотя в злобе своей она могла бы тут все перебить, и тогда пошли бы прахом все труды, затраченные на выдувание стекла, и те опыты, что были совершены здесь! — Он, прищурившись, посмотрел на Агату,— Так я и думал: не стоило протягивать тебе руку помощи. Теперь я от тебя никогда не избавлюсь! Ты не дашь мне покоя!

Агата собралась было возразить в свойственной ей манере, но Род опередил ее:

— А-а-а… На самом деле все немного не так.

Взгляд чародея метнулся к нему.

— Ты плохо знаком с этой дряхлой красоткой, лорд Чародей, если думаешь, что она способна кого-то оставить в покое.

Агата набрала в легкие воздуха, готовясь разразиться гневной тирадой, но Род снова опередил ее:

— Понимаете, на самом деле это не она предложила наведаться к вам.

— Вот как? — фыркнул Гален.— Стало быть, это сделала твоя милейшая супруга.

— Ошибаетесь,— радостно возразил Род.— Это сделал я. А Агата не имеет никакого отношения к разбою в вашей лаборатории.

Гален немного помолчал и прищурился:

— Честно говоря, у нее бы не хватило ума для такого изощренного вандализма. Это ты задумал устроить здесь взрыв, лорд Чародей? Но зачем?

— Затем, что решил, что на стук в дверь вы не обратите никакого внимания,— объяснил Род,— Ну а если бы обратили, то только для того, чтобы сказать: «Убирайтесь вон, пока целы».

Гален медленно кивнул:

— Стало быть, ты был готов пойти на такую пакость, чтобы оторвать меня от моих изысканий? Ради чего? Ради того, чтобы я тут с вами языком молол?

— Мотив вы изложили верно,— согласился Род.— Но виновника угадали ошибочно. Ни один из нас и пальцем не трогал вашей лабораторной посуды.

Гален быстро глянул на колдуний:

— Не хочешь ли ты убедить меня в том, что всю эту тонкую работу они произвели только разумом?

— В принципе это было бы им под силу,— заметил Род.— Я видел в свое время, как моя жена заставляла танцевать зерна пшеницы.— Он любовно улыбнулся, вспомнив о том, какой восторг этот фокус вызвал у Магнуса.— А Агата призналась в том, что залечивала раны, понуждая тончайшие ткани соединяться. Однако на этот раз обе они ни при чем.

— Но уж не ты же…

— Это сделал твой сын,— проворчала Агата.

В лаборатории воцарилась непроницаемая тишина. Старик чародей смотрел в глаза Агаты, с каждым мигом бледнея все сильнее.

Но вот щеки его снова залила краска, и его прорвало:

— Да что же это за злобный обман? Какую пакость ты задумала на этот раз, бессмысленная и зловредная карга? Как ты только смеешь пытаться тронуть мое сердце такой наглой ложью? Мерзкая, порочная ведьма! Тебе нет в жизни иной радости, как только причинять другим горе! О, каким я был глупцом, когда обратил на тебя впервые свой взор, но еще глупее я был, когда стал помогать тебе! Уходи, убирайся отсюда вон! Уходите все! — Его дрожащая рука метнулась вверх и вперед, а в следующее мгновение он был готов обрушить на Агату проклятие.— Убирайся к…

— Это правда,— не выдержал Род.

Гален резко перевел взгляд на него.

Этого Роду хватило для того, чтобы сказать:

— Он — сын другого Галена и другой Агаты в другом мире, похожем на этот. Ведь вы-то знаете, что существуют иные вселенные?

Рука Галена обмякла. Забыв о том, что вознамерился прокричать проклятие, он предался волнению истинного ученого.

— Я догадывался об этом — о да, в те мгновения, когда тело мое деревенело, а дух мой открывался для озарений. Я ощущал это в далекой дали, туманно, за царством хаоса, некую искривленную субстанцию, которая… Но нет, это глупо! Не хочешь же ты внушить мне, что в одной из таких вселенных я живу вновь.

— «Вновь» — не совсем верное слово,— уклончиво проговорил Род.— Тем более что ваш двойник уже мертв. Но тот Гален, как и вы, жил, вот только, судя по всему, в юности совершил другой выбор.

Гален молчал. Взгляд его скользнул к Агате.

Она ответила ему спокойным и уверенным взглядом. Лицо ее в этот миг было словно вытесано из кремня.

— В той, другой вселенной тоже жила Агата,— негромко продолжал Род.— Они встретились, поженились, и она родила сына.

Гален не спускал глаз с Агаты. Взгляд его был ошеломленным, непонимающим.

— Сына они назвали Гарольдом,— продолжал Род,— он вырос и стал замечательным молодым чародеем. Вот только чары его привлекали не так сильно, как деяния — деяния истинного воина. Он поступил в войско и сражался в нескольких битвах. Он уцелел, но родители его умерли — быть может, всего только из-за того, что переживали за сына, служившего в пехоте…

Гален очнулся от транса.

— Не заговаривай мне зубы, господин Чародей! Как же это они умерли, когда эта Агата и я…— Он умолк. Взгляд его затуманился. В голову ему явно пришла новая идея.

— Время тут ни при чем, господин мудрец, и оно не обязано течь с одной и той же скоростью в разных вселенных. Но что более важно: в разных вселенных и события вершатся иначе — в противном случае Гарольд никогда не появился бы на свет. Но если Гален и Агата, обитающие в том мире, смогли пожениться они могли и умереть — от несчастного случая, от болезни, а быть может, и во время одной из тех битв, в которых их сыну довелось уцелеть. Не сомневаюсь, он с радостью рассказал бы вам обо всем этом, если бы вы его попросили.

Гален быстро окинул взглядом лабораторию. Казалось, он немного оттаял.

— Попробуйте,— выдохнул Род.— Гвен не слышит его мыслей, и другим колдуньям это не под силу — только Агате. Но если вы — двойник его отца, вы должны суметь…

— Нет! — воскликнул Гален,— Неужто ты призываешь меня к легковерию! Чтобы я стал выслушивать бредни тридцатилетнего юнца?

— Ему тридцать два,— уточнил Род.

— Все равно юнец! Мальчишка! Не поверю ни единому его слову!

— Но мы еще не добрались до главного,— усмехнулся Род.— Дело в том, что во время одного из сражений Гарольд был очень тяжело ранен.

Лицо Галена снова стало задумчивым.

— Он был очень тяжело ранен,— продолжал Род.— Ему едва хватило сил доползти до пещеры, где он лишился чувств. Но дух его обрел свободу. Увы, тело ее не обрело. Оно по сей день покоится там в долгом, подобном смерти, сне, и потому у духа не оказалось тела, в котором он мог бы обитать, но и смерти тела не произошло, и потому дух не мог свершить свой путь в Царствие Небесное. Но дух этот принадлежал чародею, и потому ему не было нужды оставаться возле пещеры, где покоилось его тело, и охранять ее. И тогда он пустился в странствия. Он преодолел царство хаоса, о котором вы говорили, в поисках той самой искривленной субстанции. Он искал духов своих родителей, искал помощи…

— И нашел,— хриплым шепотом закончил за Рода фразу Гален.

Род кивнул:

— Одного из них, по крайней мере. А теперь и другого.

Гален вновь обвел взглядом комнату, поежился, плотнее завернулся в балахон. Наконец его холодный взор вернулся к Роду.

— Тебе не стоило заводить со мной этого разговора, лорд Чародей. Это тебе ничего не даст.

— Что ж… Я просто думал, что надо дать Гарольду возможность хотя бы познакомиться с вами,— с таким, каким вы стали в этой вселенной. Так, на всякий случай.

Гален не мигая смотрел на него. Он все еще не желал сдаваться.

— На сегодняшний день мы сдержали натиск зверолюдей,— объяснил Род.— Но в любое мгновение они снова могут пойти в атаку и будут пытаться обездвижить наших воинов с помощью Ока Зла. Наши юные колдуны и ведьмы пытаются противостоять Оку Зла своими силами, внушая свои мысли нашим воинам. Самим по себе им не выстоять, но им помогают Агата и моя жена.

— О да, и наш разум корчится от страшной боли,— подхватила Агата,— ибо некое чудовище, неведомое нам, ниспосылает этим тварям новые силы с каждой вспышкой молнии. Но мы могли бы выстоять против них и победить, если бы ты тоже был с нами.

— Это зачем же? — презрительно вопросил Гален.— С какой стати я стал бы помогать крестьянам, которые пытали меня на дыбе и били во дни моей юности? С какой стати я стал бы помогать их детям и внукам, которые все эти долгие годы ополчались против меня и пытались разрушить мою Темную башню и спалить меня на костре? О нет, мягкосердечная безумица! Иди на смерть ради тех, что ненавидят тебя, если тебе так хочется, но не жди, что и я пойду с тобой!

— И не жду! — фыркнула Агата, и глаза ее гневно полыхнули.— Есть еще один мужчина, который сделает это, который встанет рядом со мной в смертном бою!

Гален замер, не сводя глаз с Агаты.

— Гарольд — послушный сын и верный,— негромко проговорил Род.— Я думал, вы оцените возможность познакомиться с ним.

Логическое следствие этого заявления он решил не произносить. Можно ли уничтожить дух? Он очень надеялся, что ему не суждено стать свидетелем такого эксперимента.

— Не верю ни единому слову! — прошипел Гален.— Это все заговор, чтобы я рискнул всем, чего достиг, ради тех, кто меня ненавидит! — Он обернулся к Роду.— Ты удивляешь меня, лорд Чародей! Ибо даже здесь, в моем уединении, я слышал о тебе и полагал что ты умнее. Неужто ты не мог измыслить более изобретательный способ добиться моей помощи? Зачем понадобилось плести эту непрочную сеть вымыслов?

— А зачем было что-то изобретать? — с едва заметной усмешкой отозвался Род.— Правда всегда убедительнее.

Лицо Галена потемнело от злости. Он поднял руку, дабы сконцентрировать свою силу и с помощью телепортации изгнать из своего жилища непрошеных гостей. Но вдруг голова его запрокинулась, глаза широко раскрылись, но тут же превратились в щелочки. В следующее мгновение он в ужасе крепко сжал веки.

Агата поморщилась, но усмехнулась:

— Вот как? Этот крик и твою броню преодолел!

Чародей устремил на нее полный злобы взор.

— Не знаю, к какой уловке ты прибегла, чтобы вот так воздействовать на мой разум…

— О да, то была воистину уловка! О, я долгие годы изучала человеческий разум, и все только ради этого мгновения! — Она отвернулась от Галена и презрительно проговорила: — Уйдем отсюда, лорд Чародей, ибо мне противно понапрасну растрачивать слова перед тем, кто жаждет оглохнуть!

— О да, убирайтесь,— подхватил Гален,— ибо ваш коварный умысел не сработал! Убирайтесь и не смейте больше никогда являться ко мне!

— Ну, ладно, ладно…— Род содрогнулся при мысли об очередном полете на метле.— Просто я думал, что дождусь экспресса…

— Не бойся, муж мой, тебе со временем это понравится,— заверила его Гвен,— уж ты мне поверь.

— Поверить? — обиженно нахмурился Род.— Я тебе доверяю целиком и полностью!

— Тогда тебе не следует бояться, ибо ведь это моя сила понесет тебя,— кокетливо улыбнулась Гвен.

— Хорошо, хорошо! — Род поднял руки вверх.— Ты победила. Я обязательно привыкну. После вас, сударыня.

Агата миг помедлила, попытавшись перебороть своим презрительным взглядом непроницаемый взор Галена, но с отвращением отвернулась.

— Пусть торчит здесь, пусть высохнет, как мумия, если ему так хочется!

Она вихрем пролетела мимо Рода, распахнула занавески и устремилась вверх по лестнице.

Перед тем как опустить занавеси, Род обернулся. Гален неподвижно стоял посреди лаборатории и смотрел в одну точку — одинокий заключенный темницы, которую сам себе воздвиг.

Род изо всех сил держался за рукоятку метлы, старательно убеждая себя в том, что ему совсем не страшно и что и вдаль-то он так зорко всматривается в попытке увидеть наконец шатер Туана исключительно со скуки.

Но вот неожиданно впереди завиднелась черная точка — в двух румбах от носа, так сказать, корабля Агаты. Род уставился на нее, забыв о страхе.

— Гвен, ты видишь то же самое, что вижу я?

— Да, господин мой. Это человек.

Так оно и было. По мере приближения к точке она мало-помалу превратилась в подростка в дублете и лосинах, который отчаянно махал шляпой.

— Точно, человек,— согласился Род.— На самом деле, похоже, это Леонатус. Не мал ли он, чтобы телепортироваться в одиночку?

— Ему уже шестнадцать,— напомнила мужу Гвен.— Чужие дети быстро растут, господин мой…

— Ну… тогда он вполне может служить гонцом. Попробуй подлететь к нему поближе, Гвен. Кажется, он хочет что-то нам сказать.

Гвен заложила крутой вираж и остановила метлу неподалеку от мальчика — слишком резко, с точки зрения желудка Рода.

— Привет тебе, Леонатус! — вскричала она — и правильно сделала, потому что Род в это мгновение судорожно хватал ртом воздух и говорить положительно не мог.— Как поживаешь?

— Поживаю… в большом волнении, добрая Гвендилон,— отвечал мальчик.— Над берегом Флеве сгущаются грозовые тучи и зверолюди готовятся к бою!

— То-то я чувствовал — что-то нехорошее в воздухе! — воскликнул Род. Скорее всего, чувствовал он концентрацию озона.— Лети к своим товарищам, Леонатус, и скажи, пусть держатся! Мы будем на месте с минуты на минуту. Главное — зажать врага между местом нашей обороны и скалами.

— Будет исполнено, лорд Чародей,— отозвался Леонатус несколько смущенно, но торжественно пообещал: — Я им так и скажу.

С этими словами он исчез, сопроводив свое исчезновение негромким хлопком воздуха.

Род еле слышно проговорил:

— Векс, мы подлетаем на крейсерской скорости. Встреть меня на вершине скалы.

— А я привязан, Род,— сообщил ему Векс.

— Ну так натяни веревку посильнее. А как только натянешь, срывайся и бегом ко мне.

Они пошли на посадку возле шатра, где обитали колдуны и ведьмы, и приземлились, как только упали первые капли дождя.

— Как» там молодые? — крикнула Агата.

— Напуганы чертовски,— крикнул в ответ Род.— Будут несказанно рады видеть вас!

Он соскочил с метлы и быстро, но очень крепко поцеловал Гвен.

— Господин мой,— зарделась она,— я никак не ожидала…

— Нужно же мне было вспомнить о том, зачем я возвращаюсь домой,— Род торопливо обнял ее.— Удачи тебе, дорогая.

Он развернулся и поспешил прочь сквозь пелену моросящего дождя.

Остановившись на краю утеса, возвышавшегося над речной долиной, он посмотрел вниз. Как раз в это мгновение первая волна зверолюдей хлынула через земляной вал и устремилась по долине вверх. Неандертальцы шли, высоко подняв щиты и размахивая мечами. Род нахмурился, обернулся, поискал взглядом грамерайское войско. Где же оно?

Вдалеке, вверх по течению вдоль берега ползла черная масса.

— Векс!

— Я здесь, Род.

Род обернулся и увидел всего в двух футах голову своего верного скакуна. В испуге Род попятился, но, на счастье, успел вспомнить о том, что позади — пропасть. Опомнившись, он сунул ногу в стремя и взлетел в седло.

— Как ты сумел так быстро добраться?

— А у меня радар, Род,— немного укоризненно проговорил робот.— Ну, поехали, Род? Тебя ждут выше по течению.

— Конечно!

Векс пустился вперед быстрым галопом.

— А что происходит?

— Происходит замечательный тактический маневр,— сообщил Векс. В голосе его прозвучала уважительная нотка — нет, пожалуй, даже восхищение. Он несся вниз по склону.— Пожалуй, будет лучше, если Туан сам тебе все объяснит.

Род и поспорить-то с Вексом не успел, а они уже поравнялись с войском. Бряцала сталь, чавкали по грязи сапоги — землю уже развезло, сержанты выкрикивали приказы, ржали рыцарские лошади. Род изумленно вертел головой, но нигде не наблюдал признаков паники. О да, конечно, то тут, то там на глаза ему попадались юные лица, полные страха, и лица пожилых воинов, полные угрюмой решимости. Между тем войско чем дальше, тем вернее отступало, но это было именно отступление, а не бегство.

— Почему? — в отчаянии вопросил Род.

— Так приказал Туан,— ответил Векс.— И очень мудро поступил, если тебя интересует мое мнение.

Короля они разыскали в арьергарде — той части войска, которая была наиболее уязвима для врага.

— На левом фланге отстают! — крикнул он,— Скажи сэру Марису, пусть поторопит их. Отставших ждет незавидная участь!

Гонец кивнул и бегом припустился в означенном направлении, поливаемый дождем.

— Приветствую вас, сир! — крикнул Род.

Туан обернулся, и лицо его просияло от радости.

— Лорд Чародей! Хвала небесам! Ты наконец прибыл!

— Благодарю за любезность. А почему мы отступаем, Туан?

— О, ты, конечно, шутишь? Разве ты не видишь, что льет дождь? Мы не можем ударить по врагу в такое время — ведь может сверкнуть молния!

— Но если мы этого не сделаем, они будут наступать, пока льет дождь.

Туан кивнул:

— Я тоже так думаю.

— Но это самый верный способ лишиться королевства…

— И об этом я также думал. Потому мы непременно развернемся и займем позицию, но только тогда, когда они твердо поверят в то, что мы отступаем.

Род медленно поднял голову… и усмехнулся:

— Мне не следовало сомневаться в вашей тактике! Но неужели они и вправду поверят в наше отступление, когда мы так долго оборонялись?

— Несомненно, они будут ожидать, что мы окажем им некоторое сопротивление,— согласился Туан.— Именно поэтому на них должен обрушиться Летучий легион под твоим командованием, лорд Чародей.— Он кивком указал на правый фланг.— Они ждут тебя.

«Коммандос» приветствовали Рода радостным «ура». Он ответил на приветствие рядом приказов. Через минуту половина подчиненных Рода залегла в густой траве и кустах вдоль берега реки. Другая половина — те воины, что были обуты в сапоги до бедер, затаилась в камышах: ни дать ни взять, целый отряд Моисеев.

Род остался с сухопутной частью отряда. Они бесшумно продвигались вдоль реки, пока не добрались до места, где берег становился шире. Тут полукругом стояли деревья, а между ними — густые кусты. Минут через десять с засадой поравнялись первые разведчики авангарда зверолюдей. Род дождался мгновения, когда враги окажутся в самой середине полукруга, и свистнул, всеми силами постаравшись изобразить козодоя. Судя по всему, крик этой птицы зверолюдям знаком не был. Один неандерталец задрал голову в испуге, собрался было поднять тревогу, но тут на него и его спутников разом обрушился десяток «коммандос».

Они так плотно окружили зверолюдей, что Роду не было видно, что происходит. Да и происходило-то оно всего секунд тридцать, а потом его люди просто исчезли среди деревьев, а на полянке остались три трупа, истекающих кровью, заливавшей белесый песок.

Род не сводил глаз с убитых. Он был потрясен. Вставший рядом с ним сержант ухмыльнулся:

— Славная работа, лорд Чародей.

— Готов поверить тебе на слово,— пробормотал Род,— А чем эти молодцы в мирное время занимаются? На бойне трудятся?

Сержант пожал плечами:

— Всякий деревенский парень должен уметь перерезать глотку свинье, а эти — они свиньи и есть.

Роду пришлось подавить внезапный порыв изложить сущность конфликта с точки зрения зверолюдей.

— Они — враги,— безрадостно согласился он.— А сейчас война. Они уже достаточно убедительно доказали, что могут укокошить нас, если мы, со своей стороны, не ответим им взаимностью.

На самом деле ему не давала покоя мысль о том, сколько же неандертальцев и вправду так жаждет крови грамерайцев. Он решил отложить этот вопрос на потом.

Сейчас же нужно было всеми силами разыгрывать из себя чудовище.

— Велите людям рассыпаться вдоль тропы, сержант.

Сержант отвернулся, произнес считанные слова, а больше Род ничего не видел и не слышал. Между тем он уверенно сидел в седле, зная, что его люди все сделают как надо. Оставалось только ждать.

Прошло примерно пять минут, и показался авангард. Предводитель увидел лежавшие на песке трупы и поднял руку, дав тем самым знак своим людям остановиться. Неандертальцы в ужасе выпучили глаза, а Род крикнул чайкой, и из кустов выскочили пятьдесят «коммандос» и перерезали зверолюдям глотки, не дав им опомниться.

Как только первые неандертальцы пали замертво, остальные с ревом развернулись и размахнулись мечами. Люди Рода отступили, но двое-трое сделали это недостаточно быстро. Род почувствовал, как закипает в нем гнев, и приказал Вексу:

— Вперед!

Огромный черный стальной жеребец рванулся в бой, а Род прокричал:

— Берегись!

Зверолюди уставились на новую угрозу и потому не заметили теней, метнувшихся из камышей в ответ на клич Рода. В тылу отряда зверолюдей произошли заметные потери, а Род и его люди тем временем исполняли смертельный гавот: отступали на такое расстояние, чтобы зверолюди не могли достать их топорами. Враги всеми силами пытались заглянуть грамерайским воинам в глаза, но люди Рода придерживались старой доброй тактики: они смотрели исключительно на оружие врагов. Время от времени кто-то из воинов все же случайно бросал взгляд в кровавые глаза зверолюдей, и тогда движения их замедлялись. Не миновал этого и Род. Он был слишком заметен и потому привлекал к себе множество взглядов. Одному неандертальцу удалось взглянуть Роду прямо в глаза, и вдруг он ощутил, что его словно облили патокой. Страх сковал его. Роду казалось, что в мозгу его борются два желания и ни одно из них при этом не принадлежало ему.

Но вот в голове Рода снова разлилось приятное тепло, потекло по позвоночнику — знакомое прикосновение… запах духов Гвен… И его рука со щитом тут же взметнулась, и удар зверочеловека пришелся совсем немного мимо, а меч Рода вонзился в щит врага. Глубже — в кость. Род яростно выдернул меч и развернулся к новому противнику, всеми силами стараясь забыть о только что убитом им враге.

А потом берег озарила молния, над головой грохотнул гром. Род отчаянно блокировал удары топоров, в ужасе осознавая, что половина его воинов «заморожена». Топоры взлетали и опускались, и грамерайские воины падали, а их противники разворачивались и вступали в схватку с теми, что еще способны были сражаться. Бросая друг на друга испуганные взгляды, многие воины случайно встречались со взглядами неандертальцев — и замирали на месте.

Род в гневе вскрикнул и, размахнувшись, ударил плашмя по ближайшему зверочеловеку. Тот уклонился от удара, ухмыльнулся и уставился на Рода в упор.

Атака Рода словно бы напоролась на непроницаемую стену. Он в отчаянии нажимал на меч, но тот не желал двигаться, а к нему неумолимо приближалось лезвие вражеского топора. В разуме Рода светился крошечный огонек — только он и пытался пробить мрачную стену…

И вот сверкающий щит прорвался сквозь темную массу, разорвал ее в клочья, и оружие Рода ответило на его мольбы. Он рванулся в сторону, и топор пролетел мимо. Род развернулся и нанес мечом сокрушительный колющий удар. Его люди кидались на зверолюдей, словно дикие кошки. О да, они уступали врагам числом, но ярости в них было вдесятеро больше. Между тем к авангарду начали подтягиваться все новые и новые враги. Род в ужасе разглядел сквозь пелену дождя причаливающий к берегу длинный стройный драккар.

Но тут страшный рев сотряс берег, и, как только зверолюди в страхе оглянулись, на берег хлынуло пятитысячное войско грамерайцев.

Род удержался и не издал победного вопля. Молчали и его воины. Не тратя сил зря, они употребили их на несколько быстрых и метких ударов. Поначалу зверолюди послушно падали наземь, но затем все же опомнились и принялись обороняться. Однако теперь оборона их носила отчаянный, панический характер, ибо численный перевес был на стороне грамерайцев.

Яростно размахивая мечом направо и налево, то нанося удары, то защищаясь от них, Род вдруг уловил ритмичное рычание неандертальцев.

— Род,— голос Векса прозвучал словно магнитофонная запись на более низкой, чем нужно, скорости,— напряжение нарастает… Я могу подвести тебя…

— Держись сколько сможешь! — прокричал Род и мысленно приготовился к тому, что ему, того и гляди, придется спешиться и воспользоваться Вексом в качестве прикрытия.

Рокот становился все громче, приобрел внятность, и вот уже все вражеское войско нараспев кричало: «Кобольд! Кобольд! Кобольд!»

Казалось, бог зверолюдей и вправду ответил на их призыв: берег озарился пульсирующим сиянием, гром грохотнул подобно выстрелу из пушки.

А как только сияние померкло, воины один за другим начали замирать. Один из зверолюдей встретился взглядом с Родом, и вновь его руки обмякли, перестали его слушаться.

А потом раскаленный добела щит вновь одолел темную массу, и руки Рода обрели свободу. Все грамерайское войско радостно вскричало и бросилось в бой с новой страстью. Ответом был злобный рев, но в нем звучало отчаяние. Казалось, зверолюди сбиваются в кучу, образуя стену, призванную противостоять копьям грамерайцев. Но грамерайцы, словно жаждущие крови волки, кидались на эту стену, кусая ее и подкапывая, заставляя ее кровоточить. Ночь огласилась воплями и бряцанием стали.

Внезапно Род понял, что численный перевес на их стороне. Но как это было возможно, когда позади врагов была река? Приглядевшись, Род увидел, что зверолюди один за другим забираются на драккары — корабли-драконы.

— Они бегут! — в радости вскричал Род.— Враги бегут! Гоните их!

Его люди отозвались на призыв безумным воплем и с удвоенной силой продолжали драться. На самом деле, кроме как без особого успеха ударяться о стенку, грамерайцам пока ничего не оставалось делать. А стенка зверолюдей стояла крепко и становилась все плотнее по мере того, как зверолюдей становилось меньше — драккары один за другим отчаливали от берега. Но вот наконец, не выдержав, и последние неандертальцы развернулись, побежали и ухватились за края бортов корабля. Воины рванулись было за ними следом, но Туан, Род и сэр Марис остановили их резкими окриками. Подобно эху щелканья хлыста, разнеслись их приказы от рыцарей к сержантам, а когда воины обернулись, то увидели, что зверолюди уже забрались на корабль и готовы швырнуть за борт всю лишнюю тяжесть — от топоров до камней. Заметив, что воины остановились, зверолюди швырнули все это не в воду, а в грамерайцев, но воины вовремя дружно закрылись щитами. Корабль-дракон уже выплыл на быстрину, изящно, плавно развернулся и ушел вниз по течению.

Туан, издав победный клич, воздел к небу окровавленный меч. Оглядевшись по сторонам, грамерайцы были ошеломлены. Оказывается, они победили! В следующее мгновение над войском вырос лес из копий и мечей, и все воины дружно, радостно вскричали.

Еще до того, как успело стихнуть эхо победных криков, Род развернул Векса и поскакал по берегу вниз по течению реки.

— Ты молодчина, старая железяка!

— Что да, то да, Род,— чуть замедленно отозвался электронный голос. — Я ни разу не развернулся к врагам хвостом.

Род кивнул:

— Это большое достижение. А теперь скачи к шатру ведьм и колдунов, да порезвее!

Дозорные у шатра узнали Рода и приветственно ударили по стальным нагрудникам. Род соскочил с коня и вбежал в шатер.

В свете оплывающих свечей он увидел лежащих на полу без чувств юных колдунов и ведьм. Посередине шатра, у опорного столба, сидела Агата, сжав руками виски. У другого столба скорчилась Гвен. Она стонала и терла пальцами лоб.

Роду стало страшно. Он подбежал к жене, обнял ее:

— Милая! Ты…

Она, часто моргая, посмотрела на него и ухитрилась улыбнуться.

— Я жива, господин мой, и скоро оправлюсь, но голова просто раскалывается…

— Слава всем святым! — Род прижал голову жены к своей груди и постепенно успокоился. Наконец он решился снова обратиться к Гвен.— Так он появился?

— О да, господин мой.— Она поморщилась от боли.— Когда во второй раз сверкнула молния, все молодые лишились чувств. Мы с Агатой из последних сил сражались с этой злой силой, и я чувствовала, что ей помогает Гарольд. Но все мы боялись третьего удара, понимая, что нам не устоять…

— А Гален мысленно подслушивал и тоже это понял,— кивнул Род.— И он побоялся рисковать жизнью своего сына, хотя этот сын и не его дитя по крови.

— Не стоит снова надеяться на его помощь,— прохрипела Агата,— Берегись, Чародей, теперь он знает, что ты станешь пытаться искать его помощи за счет риска для Гарольда.

— Это понятно.— В глазах Рода заплясали искорки,— Но он все равно придет.

Туан оставил эскадроны по обоим берегам реки. Воины были вне себя от гнева и обиды из-за того, что им не удалось поучаствовать в бою, но теперь, завидев плывущие прямо к ним в руки корабли-драконы, грамерайцы радостно возопили и принялись потрясать мечами.

Зверолюди продолжали грести.

Молодые рыцари — командиры отрядов — отдали приказы, и через несколько минут, описав дугу в воздухе, на палубы и паруса кораблей неандертальцев посыпались огненные стрелы. Несколько минут лучники радостно наблюдали за тем, как зверолюди в панике мечутся по палубам, пытаясь погасить пламя. Но как только им это удалось, огненные стрелы по врагам пустил второй отряд, и снова разразилось веселье. Потому, невзирая на то что Туан и отправил, на всякий случай, для поддержки воинов летучий отряд пришедших в себя колдунов и ведьм, тем не пришлось оказывать войску никакой помощи. Однако все они были наготове. Корабли-драконы ушли вниз по устью Флеве и вышли в море.

На горизонте драккары остановились — казалось, там идет разговор о том, не попытать ли счастья еще разок. Но на прибрежных скалах выстроились лучники в сопровождении колдунов и ведьм, владеющих телекинезом, и в итоге огненные стрелы сумели проделать весь путь до горизонта и упасть не в воду, а на палубы драккаров.

Враги окончательно раздумали возвращаться, развернули корабли и вскоре исчезли с глаз.

Началось победное пиршество. Род с трудом протолкался к Туану, обнял монарха за шею и прокричал в самое ухо, чтобы тот услышал:

— Вы-то понимаете, что это еще не конец?

— Понимаю,— гордо отозвался молодой король.— Но еще понимаю я, что нынешняя ночь создана для празднования победы. Наполни кубок и празднуй вместе с нами, лорд Чародей. А завтра мы снова будем воевать.

Наутро король бодрствовал, но был невесел. Он сидел на стуле в своем шатре. Сквозь полотно пробивался свет пасмурного дня. Небо по-прежнему было затянуто тучами, мрачным было и лицо Туана. Он приложил ко лбу мокрое полотенце и поморщился.

— Лорд Чародей, я готов выслушать тебя. Я понимаю: война еще не окончена.

Бром О'Берин подошел поближе к королю и заглянул в его глаза:

— Что-то сомневаюсь я, ваше величество, что вам стоит говорить о войне, когда голова ваша еще столь полна вина, что кожа на ней натянута, как на барабане.

Туан ответил ему вялой, смущенной улыбкой.

— Ничего страшного, лорд Советник. Не сомневаюсь, мы не станем говорить ни о чем таком, что бы мне уже не было известно.

— То есть о том,— осторожно уточнил Род,— что, если мы не станем их преследовать, они вернутся.

Туан кивнул, снова поморщился и закрыл глаза.

— Верно, лорд Чародей. Новой весной, как только начнутся грозы, они снова нагрянут на наши побережья — о да, я понимаю.

Бром нахмурился:

— А подумали ли вы о том, что теперь они всенепременно измыслят, каким способом одолеть всех наших колдунов и ведьм?

Туан скривился:

— Нет, не подумал. Это еще более укрепляет меня в моей решимости. Мы должны драться с ними на их земле, мы должны плыть за ними по морю и дать им сражение.

— И сейчас — самое время сделать это,— пророкотал Бром.

Туан кивнул и посмотрел на Рода:

— Но как мы доставим туда наше войско? Ты смог бы перенести за море столько человек и лошадей с помощью заклинания?

Род удивленно усмехнулся:

— Такое было бы не под силу даже Галену, ваше величество. Однако в Грамерае, как нам теперь стало известно, есть торговый флот, который с радостью окажет услугу королю в истреблении логова пиратов.

Туан медленно кивнул:

— Пожалуй, они и вправду с радостью помогут нам.

— Главное, что это в их интересах. Кроме того, у нас полным-полно рыбачьих лодок, а их владельцы наверняка с готовностью согласятся одолжить их нам, если мы убедим их в том, что по окончании войны никто не станет посягать на их рыболовецкие угодья.

Король кивнул — снова очень медленно:

— Стало быть, ты полагаешь, что этого нам должно хватить.

— Скорее всего. А недостающие корабли можно быстро выстроить, если корабелы будут трудиться круглые сутки все то время, пока мы будем собирать необходимый провиант. Нет-нет, сложность не в переправе.

— Вот как? — вяло усмехнулся король.— А в чем же?

— В сражении со зверолюдьми на их территории, где они будут драться не на жизнь, а на смерть, защищая не только себя, но и своих жен и детей.

Туан на миг задержал взгляд на лице Рода.

— О да, это будет кровавое побоище,— еле слышно прошептал он.— Немногие из тех, кто поплывет за море, вернутся домой.

— Если и мы будем драться насмерть,— согласился Род.

— А как же еще? — строптиво вопросил Бром.

— Посредством переворота,— усмехнулся Род.— Судя по тому, что нам поведал Йорик и другие гостящие у нас зверолюди, это вторжение стало итогом захвата власти шайкой разбойников.

Туан раздраженно пожал плечами:

— Что с того? Ведь теперь эти люди готовы на все ради своего нового вождя!

Сказав это, он призадумался.

Род кивнул:

— После такого поражения они вряд ли станут уважать своего нынешнего предводителя — шамана Мугхорка, а заодно усомнятся и в силе Кобольда. А по рассказам Йорика, у меня такое впечатление, что особого восторга он у них никогда не вызывал.

Власть ему была отдана в момент всеобщей паники и замешательства. И если мы с самого начала четко и ясно дадим понять, что сражаемся с Мугхорком, а не со всеми зверолюдьми как таковыми, быть может, они пожелают сдаться.

Туан медленно кивнул:

— Ты рассуждаешь очень мудро, лорд Чародей, но как же дать им знать о наших намерениях?

— А вот это,— усмехнулся Род,— пусть Йорик придумывает.

— А чего тут придумывать, милорд? — небрежно махнул Йорик ручищей размером с добрый окорок.— Старо как мир. Хорошенькая маленькая агитационная кампания, и все дела. Распространение ложных слухов о противнике.

— Неужто такие кампании известны со столь глубокой древности? — У Рода даже голова закружилась, когда он представил себе пятьдесят тысячелетий непрерывного клеветничества,— Но как ты ее организуешь?

Йорик глянул на своих товарищей, пожал плечами и обернулся к Роду:

— Ничего не поделаешь. Придется предварить вас и сделать это своими силами.— Когда Род от изумления вытаращил глаза, Йорик усмехнулся.— А у вас что на уме было? Неужели листовки?

— Я действительно возлагал кое-какие надежды на наших умельцев читать чужие мысли,— вздохнул Род.— Но, увы, никто из наших не знает их языка. Йорик прав. Ему и его людям придется каким-то образом начать распространение слухов. Вопрос в том, можно ли им доверять?

— Доверять человеку — сородичу врагов? — вскричала Катарина.— О нет, лорд Чародей, нельзя, никак нельзя, и ты не станешь доверять ему!

— Но он на самом деле на нашей стороне,— возразил Род,— потому что борется с одним и тем же врагом — шаманом Мугхорком.

Они сидели в небольшой комнате (всего-то сорок квадратных футов) королевского замка в Раннимеде. Восточный ковер, гобелены на стенах, мягкий блеск ореховой мебели, изящные стулья в форме песочных часов — все это было способно расслабить, успокоить, заставить забыть о срочных делах. Но хоть камин и остыл, разговор шел горячий.

— О да, он говорит, что Мугхорк — его враг,— сварливо проговорила Катарина.— Но разве не может он быть лазутчиком этого отвратительного чудовища?

Род развел руками:

— Зачем? С какой целью стал бы Мугхорк засылать к нам лазутчика, которого уж никак не спутаешь с коренным жителем Грамерая? Не говоря уже о его спутниках, которые даже не могут говорить на нашем языке…

— Вот за этим самым,— проворчал Бром О'Берин,— Затем, что мы пошлем их домой, а там они быстренько предупредят своих сородичей, и тогда наши воины, высадившись, наткнутся на частокол из вражеских копий.

— Ладно,— в отвращении фыркнул Род,— Притянуто за уши, но не так уж невероятно. Но все равно — нет у меня предчувствия, что все так и есть.

Катарина язвительно усмехнулась:

— А я-то думала, предчувствия при решении важных дел присущи только дамам.

— Ну хорошо, порой вам не откажешь в справедливости опасений,— буркнул Род.— Но вы должны понимать, что я имею в виду, ваше величество: в сложившемся положении дел есть одна мелочь, которая никак не сходится с предположением о том, что Йорик — наш враг.

Катарина приготовилась дать Роду гневную отповедь, но ее опередил Бром:

— Я понял твой намек. И скажу, что это за мелочь.

Катарина в изумлении обернулась к карлику. Заинтересовался и Туан.

— Все дело в том,— пояснил Бром,— что он говорит на нашем наречии. А мог он выучиться нашему языку у Мугхорка?

— Не исключено, если Мугхорк — приспешник врагов Орла,— медленно проговорил Род,— Если Орел научил Йорика английскому, то почему бы этого же не смог сделать и Мугхорк? Логично.

— И все же я согласен с тобой,— сказал Туан и расправил плечи.— Мы знаем, что Йорик почитает Орла чародеем. Если мы предположим, что и Мугхорк — также чародей, то, стало быть, они могут противостоять друг другу. А если так… если мы так много значим для них, разве не могут они сговориться и объединиться против нас?

— Или Мугхорк был готов избавиться от Орла только ради того, чтобы ополчить против нас зверолюдей,— пробурчал Бром.— Но почему мы так много значим для Мугхорка?

— Потому,— забубнил за ухом у Рода голос Векса,— что в Грамерае реально действующих телепатов больше, чем на всех планетах Терранской сферы, вместе взятых, а система межзвездной связи, которая может заработать с их помощью, явится, с величайшей степенью вероятности, решающим фактором того, кто будет править в Терранской сфере.

«И потому, что и Орел, и Мугхорк, скорее всего, путешествующие во времени агенты из будущего и представители борющихся за власть группировок, знающих о том, как закончится нынешнее противостояние. Именно поэтому они и пытаются внести коррекцию в ход событий в Грамерае»,— мысленно добавил Род. Вслух же он кисло проговорил:

— Приятно осознавать, что здесь надежные, толстые стены и нам нет нужды опасаться, что нас подслушают.

— О чем ты? — нахмурился Туан.— Разве есть повод усомниться в верности кого-то из наших подданных?

— А-а-а… Да нет.— Род был вынужден срочно сымпровизировать и, к собственному изумлению, сказал правду.— Просто я на всякий случай пригласил Йорика — вдруг бы вам захотелось поговорить с ним. Он за дверью, в соседней комнате.

Катарина возмущенно округлила глаза и, в страхе вскочив, встала позади стула, на котором сидел Туан. А вот король, похоже, искренне заинтересовался.

— О, тогда зови его, зови поскорее! Надо только придумать такие вопросы, благодаря которым мы сумели бы уяснить истинность или ложность заверений этого зверочеловека!

Бром протопал к дверям, распахнул их настежь и что-то проговорил. Когда он вразвалочку возвратился к столу, Род сказал:

— Я вот о чем хочу напомнить: судя по тому, что нам в свое время рассказал Тоби, деревня зверолюдей построена на совесть. Ее окружают ухоженные поля кукурузы. Эта деревня не вчера появилась, Туан. Если Орел явился сюда, вынашивая планы завоевания Грамерая, разве стал бы он тратить два года на обустройство поселения?

Король кивнул:

— Здравое замечание.— Он обернулся и встретил взглядом вошедшего неандертальца.— Рад приветствовать тебя, предводитель изгнанников!

— Взаимно,— отозвался на приветствие короля Йорик, усмехнулся и коснулся лба кончиками пальцев.

Бром свирепо нахмурился, и Род решил, что пора вмешаться:

— Гм-м-м… Видишь ли, Йорик, мы только что говорили о том, почему Мугхорк пытался убить Орла.

— О, потому, что Мугхорк хотел на вас напасть, ребята,— изумленно отозвался Йорик,— А ему никак невозможно было заварить всю эту кашу, покуда ему мешал Орел, призывавший нас к пониманию и терпимости.

В комнате воцарилась тишина. Туан, Бром, Катарина и Род обменялись отчаянными взглядами.

— Я что-то не то сказал? — спросил Йорик.

— Всего лишь то же самое, о чем только что говорили мы.— Род смущенно почесал затылок,— Всегда немного неожиданно, когда твоя догадка оказывается верна.— Он посмотрел на Йорика,— А почему Мугхорк захотел завоевать нас?

— Ключевой момент,— ответил Иорик,— Ваша планета станет краеугольным камнем в грядущей борьбе за власть. Ваши потомки станут на путь демократии, и потому Децентрализованный Демократический Трибунал одержит победу. Поэтому для проигравших в этой борьбе существует единственный шанс: вернуться в прошлое и попытаться захватить Грамерай. И когда Мугхорк взял власть в свои руки, мы поняли, что он работает на одного из тех, кто в будущем проиграл. Да что с вами такое, милорд?

Род уже давно всевозможными знаками пытался призвать Йорика умолкнуть. Туан укоризненно взглянул на него:

— Будет тебе, лорд Чародей.— Голос его звучал мягко, ласково, бархатисто.— Почему ты не желаешь, чтобы он говорил нам о таких интересных вещах?

— Наверное, потому, что слова его невразумительны и странны,— Катарина нахмурилась, но на Рода посмотрела с упреком и подозрительно.— Однако супруг мой прав. А ты кому служишь, лорд Чародей?

— Прежде всего — моей жене и сыну,— вздохнул Род.— Но потому, что я желаю для них свободы и справедливости, а вы, ваши величества, скорее кого бы то ни было способны даровать им и то и другое,— я служу вам.

— Или ты всего лишь в союзе с нами,— уточнил Туан.— Но нет ли у тебя других покровителей, лорд Чародей?

— Ну, как вам сказать… Предпринимаются кое-какие усилия, направленные на то, чтобы… некие силы…

— Эти силы позволяют ему обзаводиться сведениями, потребными для поддержки правления ваших величеств,— вмешался Бром и устремил виноватый взгляд на Туана и Катарину.— Я узнал об этом почти сразу же после того, как Род Гэллоугласс явился к нам.

Туан, похоже, немного успокоился, а Катарина была просто вне себя от негодования.

— И ты, мой верный Бром! Почему же ты молчал все это время?

— Потому что вам не следовало знать об этом,— безыскусно ответил Бром,— и потому что догадывался, что это тайна лорда Гэллоугласса. Если бы он решил, что вам следует узнать об этом, он бы сам все рассказал. Однако не извольте сомневаться: прежде всего он верен вам.

Катарина немного смягчилась, а Туан улыбнулся. Правда, глаза его при этом недовольно сверкнули.

— Мы еще поговорим об этом, лорд Чародей.

Слава богу — не сейчас! Род испустил вздох облегчения и благодарно взглянул на Брома. Тот едва заметно кивнул.

— Сейчас же у нас есть другие причины для тревоги,— Туан обратил взгляд к Йорику,— Похоже, господин Йорик, вам ведомо более того, чем следовало бы знать.

Йорик замотал головой:

— То есть… я сболтнул что-то совершенно секретное?

Род одарил его взглядом, остротой подобным лучу лазера, а Туан поинтересовался:

— Откуда ты проведал о событиях грядущего?

— От Орла, само собой,— улыбнулся Йорик.— Он там бывал.

На миг комнату сковала гнетущая тишина. Затем Туан осторожно спросил:

— Не хочешь ли ты сказать, что Орел самолично, не духом, а телом странствовал в грядущее?

Йорик кивнул.

— На кого он работает? — вырвалось у Рода.

— Да на себя самого,— развел руками Йорик.— И имеет неплохой доход.

Род расслабился. Политические фанатики всегда готовы драться насмерть, а вот бизнесмены во все времена предпочитают здравый смысл, если, конечно, сумеешь убедить их в том, что, помогая тебе, они извлекут больше прибыли.

Но Туан покачал головой:

— Ты уверял нас в том, что Орел привел ваш народ сюда и научил крестьянскому труду, дабы вы сами могли себя прокормить. В чем же тут выгода для него?

— Ну,— уклончиво проговорил Йорик.— Время от времени он занимается и благотворительностью…

— И еще он рассчитывает на то, что из таких парней, как вы, получатся непобедимые соратники,— сухо добавил Род.

Йорик имел милосердие покраснеть.

— Или,— вмешался Бром,— он борется с людьми из грядущего, которые поддерживают Мугхорка? А твои люди, случаем, в этой борьбе не участвуют?

Йорик замер, насторожился, взглянул на Рода, кивком указал на Брома:

— Где вы его откопали, такого догадливого?

— Тебе это знать не обязательно,— отрезал Род.— Мы знаем, и хватит об этом. Как вы, неандертальцы, стали орудием в этой глобальной схватке?

Йорик вздохнул и сдался:

— Ладно. Тут помудренее будет, чем то, про что я вам раньше рассказывал. Плохие ребята собрали нас, чтобы использовать как орудие установления непобедимой древней диктатуры. Вы-то должны понимать, милорд, что цивилизация у нас была несколько… параноидальная.

— Не догадываюсь. С какой стати? — сухо отозвался Род.

— Что такое «параноидальная»? — непонимающе нахмурился Туан.— И что это означает в смысле правления народом?

— Это означает, что чувствуешь себя все время так, словно всякий готов на тебя напасть,— пояснил Йорик,— и потому ты стараешься напасть первым, чтобы не попасть им в руки. Подобные формы правления всегда отличаются репрессиями.

Катарина побледнела, а Туан обернулся к Роду:

— Он говорит правду?

— Более чем правду,— горько усмехнулся Род.— Все верно. Репрессии — это угнетение, подавление, и прежде всего им подвергают тех, кто наделен колдовским даром. Вот почему я на вашей стороне, сир. Теперь вы это понимаете.

— Воистину понимаю,— кивнул Туан и обратился к Йорику: — И теперь меня куда как меньше тревожат другие твои слова.

Но Род искоса внимательно наблюдал за Катариной. Понимала ли эта женщина, что, правь она в одиночестве, почти со стопроцентной вероятностью превратилась бы в тирана? Конечно, большей частью это произошло бы из-за ощущения незащищенности, но со временем пришла бы уверенность в себе, и тогда бы ее уже ненавидело множество людей и она была бы вынуждена остаться тираном навсегда.

А Туан продолжал беседовать с Йориком:

— Почему же ваш Орел борется с этими деспотами?

— Так ведь деспотия мешает торговле,— быстро ответил Йорик.— При диктатуре жутко строгие правила насчет того, кто с кем может делать дела, ну и в итоге — либо страшно высокие тарифы, либо взятки надо совать всем и каждому. Стоит правительству провозгласить свободу, это сразу же подразумевает свободу торговли.

— Не всегда,— возразил Род.

Йорик пожал плечами:

— Свобода — это состояние неустойчивое, милорд. Всегда найдутся люди, которые будут пытаться уничтожить ее и установить собственную диктатуру. Торговля, бизнес — это ведь все тоже дела человеческие, и бизнесмены тоже люди.

Род чувствовал, что тут очень даже есть о чем поспорить, но такая малость, как предстоящий десант, все более уходила на задний план.

— Кстати, об агитационной кампании. Скажи, как ты все-таки намерен ее организовать, чтобы не попасться? Только не пытайся убеждать меня в том, что вы все похожи друг на дружку как две капли воды.

— И в мыслях не было! — горячо возразил Йорик.— Я почти уверен, что теперь большинство наших по горло сыто всем, что натворил Мугхорк. Думаю, от него уже многие бежали. Если вы сумеете тайком доставить меня на материк, в джунгли к югу от деревни, я так думаю, мне удастся связаться с кем-то из беглых ребят. А кое у кого из них найдутся дружки, которым вряд ли понравятся всяческие случайные встречи — в лесу при сборе плодов, и тогда очень скоро по деревне поползут те самые слухи, которые вы желаете распустить.

Туан кивнул:

— Должно получиться. Но разве не сумел бы ты добиться того же, если бы остался на родине?

Йорик покачал головой:

— Приспешники Мугхорка гнались за мной по пятам. А теперь у него других забот хватает. Он, конечно, не забыл про меня и моих людей, но сейчас не мы у него на уме. Кроме того, вполне может быть, что в лес убежало уже столько людей, что он не захочет рисковать самыми своими верными приспешниками и посылать их в лес для истребления беглецов. Слишком велика вероятность, что обратно они не вернутся.

Король медленно кивнул:

— Надеюсь, что ты прав. Надеюсь, думая о твоей безопасности.

— И потом,— сказал Йорик,— останься я там, кто бы вам весточку передал. Честно говоря, мне очень нужны были союзники.

— Ты обрел их, и ты честный человек,— решительно объявил Туан.

Катарина смолчала, но уверенности супруга явно не разделяла.

Йорик это заметил.

— Конечно, честный. В конце концов, если бы я вас предал, а вы меня изловили, наверное, вы бы с радостью украсили мной виселицу.

— Я бы,— возразил Туан,— сделал более того. Я бы повелел выстроить новую виселицу, специально для тебя.

— Я польщен,— осклабился Йорик.— Хотя, скажу вам прямо, я не стою того, чтобы меня повесили на золотой цепи. Серебряная, пожалуй, сошла бы…

— Это почему же? Боишься эльфов?

На взгляд Рода, Туан и Йорик увели разговор не совсем в ту сторону.

— Стоит обсудить, какие именно слухи должен будет распускать Йорик,— напомнил он.

Неандерталец пожал плечами:

— О том, что вы со своим войском на самом деле нагрянете только для того, чтобы уничтожить Мугхорка, верно? А не для того, чтобы истребить все население деревни?

— Это верно.

— Но вы должны понимать,— отметил Йорик,— что наши люди должны будут драться до тех пор, пока не узнают, что Мугхорк — у вас в руках. То есть если они переметнутся на вашу сторону, а Мугхорк победит, положение сложится несколько щекотливое для наших ребят — не говоря уже об их женах и детях.

— Несомненно,— согласился Туан.— О нет, я уповаю только на то, что, узнав о гибели Мугхорка, они сложат оружие…

— Думаю, большинство из них будет так бурно радоваться, что возражать никому и в голову не придет.

— Это славно. А теперь…— Туан склонился к столу, глаза его сверкнули.— Как нам всего вернее захватить Мугхорка?

— Если мы желаем поскорее покончить с битвой,— пояснил Бром,— нельзя же нам пробиваться к вашему шаману через массу народа.

— Ага. Вот мы и вернулись к моему первоначальному плану,— усмехнулся Йорик.— Я все ждал, когда же вы, ребята, заговорите о вторжении. Если вы забросите меня заранее, недели за две до вашей высадки на материк, я так думаю, ко времени вашего появления я сумею набрать достаточное число людей, которые помогут вашей атаке. И тогда, как только ваше войско атакует с моря, я приведу моих горилл.

— Ты хотел сказать «герилл»,— поправил его Род.

— Разница невелика. Словом, я смогу провести их через скалы и спуститься с ними к Верхней пещере.

— К Верхней пещере? — нахмурился Туан.— Это что такое?

— Просто самая верхняя пещера в скальной стене. Когда мы прибыли на материк, поначалу мы жили в пещерах, а Орел поселился в самой верхней, чтобы удобнее было наблюдать за всем происходящим. А когда народ перебрался в хижины, он остался в пещере. Так что Мугхорк наверняка перебрался туда, чтобы показать, что он теперь — верховный вождь.

— Неплохо задумано,— басовито пророкотал Бром.— Ну а если ты ошибаешься?

Йорик пожал плечами:

— Тогда будем искать его, пока не найдем. Думаю, особого труда это не составит. Вряд ли он станет драться в первых рядах.

Туан презрительно усмехнулся.

— Власть в руках Мугхорка,— продолжал Йорик,— но самое главное — добраться до Кобольда. Как только мы свергнем этого идола, наши сразу поймут, что войне конец.

— А ты уверен, что он тоже в Верхней пещере,— подсказал Йорику Род.

— Даже не сомневаюсь,— подтвердил Йорик.— Ох, не видели вы эту тварь, милорд. Такой безделушкой вам бы вряд ли захотелось украсить свою гостиную.

— Почему-то я тебе верю.

— И я тоже,— подхватил Туан. Он обвел взглядом собравшихся.— Ну что же, стало быть, договорились?

Остальные не слишком охотно кивнули.

— Итак, решено.— Туан хлопнул в ладоши.— Я немедленно отдам соответствующие распоряжения, господин Йорик, купцу-корабельщику, который доставит тебя и твоих товарищей в лес к югу от вашей деревни. Затем, когда все будет готово, прилетит наш колдун и известит вас о дне и часе нашей высадки.

— Отлично! — Йорик радостно улыбнулся, но тут же нахмурился.— Погодите, погодите! А как же ваш колдун нас разыщет?

— А вы каждый вечер на пару часов садитесь у костра, смотрите на огонь и старайтесь ни о чем не думать,— объяснил Род.— То есть не то чтобы совсем ни о чем, а о чем-нибудь таком абстрактном… к примеру, о звуке, который получится, если хлопнуть в ладоши одной рукой, ну или еще о чем-нибудь в таком духе. И колдун найдет вас по вашим мыслям.

Йорик встревоженно посмотрел на Рода:

— Хотите сказать, что ваши телепаты могут читать наши мысли?

— Вроде того,— кивнул Род.— По крайней мере, так наш колдун сумеет понять, где вы находитесь.

Йорик облегченно улыбнулся:

— Ясно. Теперь понятно, как вы узнавали, на какую деревню будет совершен следующий набег.

— После первого вторжения — да,— усмехнулся Род.— Конечно, понять ваш язык нам не дано.

— И на том спасибо,— кивнул Йорик и глубокомысленно поднял вверх указательный палец.— Постараюсь не думать по-английски.

Род вообще-то сильно сомневался, что Йорик это умеет, но вслух ничего не сказал.

Йорик обернулся к королю и королеве:

— Если вы не возражаете, ваши величества, я, пожалуй, пойду. Хотелось бы сказать ребятам, что пора трогаться.

— Иди же,— царственно изрек Туан,— и скажи своим людям, что они могут верить нам столь же искренне, как мы верим вам.

У дверей Йорик помедлил, обернулся, вздернул бровь:

— Это точно?

Туан твердо, решительно кивнул.

Йорик улыбнулся:

— Я так думаю, что сейчас вы сказали больше того, чем знаете. Да поможет вам Бог, ваши величества.

Он снова поклонился и толкнул створки дверей. Возникший на пороге стражник проводил его.

Катарина испустила вздох облегчения.

— Славно! Все решено! — Она взглянула на мужа.— Но как мы узнаем, исполнил ли он свои обещания?

— Что ж… я не был до конца искренен с ним,— признался Род. Он подошел к стене и приподнял край гобелена,— Ну, как ты думаешь, милая? Можно ли доверять ему?

Гвен вышла из-за гобелена и кивнула:

— О да, господин мой. В мыслях его не было и доли неискренности.

— Он думал по-английски,— пояснил Род изумленным королю и королеве.— Иначе и не могло быть — ведь он разговаривал с нами.

Туан расплылся в улыбке:

— Так вот что ты разумел, когда сказал о подслушивании!

— Ну, не совсем… Но в общем и целом я, конечно, думал о Гвен.

— Но не мог ли он мыслить на собственном наречии, пряча эти думы под теми, что высказывал нам? — прищурившись, вопросила Катарина.

Гвен одобрительно взглянула на нее. Род догадался о том, какая мысль мелькнула у жены, и согласился с ней. Пусть Катарина и приходила в бешенство, когда заходил разговор о ее экстрасенсорных способностях, но она явно прогрессировала в их использовании, если высказала догадку о возможных «задних» мыслях Йорика.

— Такое могло быть, ваше величество,— кивнула Гвен.— Но под этими думами на его родном наречии лежали еще более глубокие думы, порождающие слова, но сами они при том бессловесны. Они похожи на всполохи дум, не облеченных в слова. Но и там, так глубоко, как только могла я проникнуть в его раздумья, не было и следа предательства и обмана.

— Однако на всякий случай нам придется послать Тоби в лагерь Йорика непосредственно перед высадкой,— объяснил Род.— Тоби достаточно искушен в чтении мыслей и сумеет докопаться до потаенных дум, если, конечно, будет до чего докапываться.

Распахнулись двери, вошел стражник и объявил:

— Сэр Марис просит об аудиенции, ваши величества!

— О да, зови его! — Туан радостно обернулся к дверям.— Быть может, он принес вести от дозорных, которые наблюдают за побережьем на случай возвращения зверолюдей. У наших воинов еще остался в запасе один, последний сюрприз!

Стражник отступил в сторону, и в комнату вошел сенешаль, тяжело опираясь на жезл, однако при том улыбаясь от уха до уха.

— Приветствую тебя, мой славный сэр Марис! — вскричал Туан,— Какие вести?

— Все вышло так, как вы и задумали, ваше величество,— ответствовал сэр Марис, остановившись перед Туаном и отвесив поспешный поклон. Подняв голову, он злорадно, по-волчьи осклабился.— Три корабля развернулись и попытались вплыть в устье небольшой речушки в стороне от Флеве.

— И получили отпор? — весело сверкая глазами, спросил Туан.

— О да, сир! Наши лучники подожгли их корабли, а наши воины тем временем перебросили через реку тяжелую цепь. Когда корабли наткнулись на нее и стало ясно, что дальше плыть нет никакой возможности, зверолюди попытались выбраться на берег, но там их встретили наши люди, вооруженные копьями. И тогда враги развернулись и обратились в бегство! — Сэр Марис обернулся к Роду: — Примите нашу благодарность, лорд Чародей, за вашу бесценную помощь в этом предприятии!

Род вздрогнул, Гвен сжала его руку и затаила дыхание, а сэр Марис вернулся взглядом к королю и продолжал рассказ как ни в чем не бывало:

— Казалось, он был повсюду сразу, ваше величество,— то на этом берегу, то на том, посреди лучников, затем рядом с копейщиками, и повсюду он призывал наших воинов к великим подвигам. Теперь никто из наших людей не поверит, что нам суждено поражение.

Гвен широко раскрыла глаза. Род стоял как каменный.

— Но одного не пойму я,— недоуменно нахмурился старый рыцарь,— Зачем вы поручили командование мне, когда и лорд Чародей мог командовать боем?

— Но,— проговорил Туан, оглянувшись на Рода,— ведь все это время ты был здесь, с нами, в Раннимеде!

— Я это заметил,— хрипло отозвался Род.

— Господин мой, не все, что происходит, невозможно,— вздохнула Гвен.

— О да, да. Взять хотя бы тебя, для примера. Просто невероятно, что существует такое чудо, как ты. Но еще более чудесно даже не то, что ты есть, но что смогла полюбить такого, как я,— нет, это просто невероятно.

Гвен лучисто улыбнулась мужу.

— Вечно ты принижаешь себя, Род Гэллоугласс, а меня возвышаешь, и потому холодный мир теплеет для меня.

Она так смотрела на него, что он не в силах был удержаться, и губы их слились в долгом поцелуе. Но тут Род вспомнил о том, что находится на палубе корабля и что команда наверняка не сводит с них глаз. У него было огромное искушение послать всех куда подальше, но он вспомнил о долге и с тяжким вздохом оторвался от губ жены.

— Как давно мы не предавались таким радостям.

— Я это знаю, господин мой,— сверкая глазами, отвечала Гвен.

— А я-то думал, что Око Зла только у неандертальцев! — выдохнул Род, развернулся, взял жену под руку и зашагал рядом с ней по палубе.— Пока придется наслаждаться свежим ветром и морским воздухом. В конце концов, какой-никакой, а все-таки круиз.

— Как скажешь, господин мой,— беспечно отозвалась Гвен.

— Если только ты не примешь за меня моего двойника,— уточнил Род.

Гвен решительно тряхнула головой:

— Этого ни за что не случится, как только кто-то из вас двоих подойдет ко мне ближе чем на сто футов.

— Надеюсь, такого не произойдет, но вот некоторые все же ухитряются обознаться.

— Да, но насколько хорошо они знают тебя? — проворковала Гвен.— Если они и видели тебя прежде, то только недолго и издалека.

— Верно, но все же есть кто-то, кто… Да вот же он! — Род остановился возле человека в коричневой сутане, который сидел, скрестив ноги, на палубе, прислонившись спиной к поручню. В левой руке он сжимал роговую чернильницу, а правой что-то вписывал аккуратным круглым почерком в книгу с огромными пергаментными страницами.— Приветствую вас, брат Чильде!

Монах от неожиданности вздрогнул, поднял голову и тут же озарился радостной улыбкой:

— Какая приятная встреча, лорд Чародей! Я так надеялся повидать вас здесь!

Род пожал плечами:

— А где же мне еще быть? Это ведь королевский флагманский корабль. А вы как тут оказались, брат Чильде?

— Ведь я капеллан,— просто ответил монах,— И мне хочется быть рядом с королем и его советниками, ибо я стараюсь записывать все, что только могу, об этой войне.

— Стало быть, ваша летопись успешно растет? А давно ли вы начали ваши записи?

— Я начал их четыре года назад, когда умер прежний король, и с тех пор записывал все, что видел и слышал,— сначала о правлении Катарины, затем о том, как правили вместе наши добрые король и королева,— Он лучисто улыбнулся Роду и Гвен,— Но теперь мне посчастливилось оказаться в самой гуще событий почти с самого начала. Мои записи будут доподлинно верными, и, когда минует не одна сотня лет, те, что сейчас еще не родились, узнают, сколь славными подвигами себя увековечили люди нашего времени.

— Благородная задача,— Род улыбнулся, но, пожалуй, без должного уважения к грандиозному проекту.— И несомненно, вы все записываете правдиво и точно?

— Не извольте сомневаться. Я всегда спрашиваю у нескольких очевидцев о том или ином событии и только тогда записываю рассказ, когда убеждаюсь в его истинности. Однако большей части своих записей я лично был свидетелем.

Род одобрительно кивнул:

— Нет ничего лучше материалов, полученных из первых рук. Да сопутствует вам успех, брат Чильде.

— Благодарю вас, господин.

Род и Гвен пошли по палубе дальше, а монах склонился над книгой. Удалившись на безопасное расстояние, Род шепнул Гвен:

— Конечно, показания очевидцев — это вовсе не обязательно реальные свидетельства случившегося. Людские воспоминания всегда окрашены тем, во что им хотелось бы верить.

— Это мне хорошо понятно.— Гвен оглянулась на монаха.— А он так молод и полон мечтаний юности! Не сомневаюсь, Катарина и Туан представляются ему необычайно царственными и величественными, а зверолюди — жутко злобными, порочными и…

— Ма-ма!

Гвен от изумления вздрогнула, но тут же расцвела счастливой улыбкой — на руках у нее оказался малыш.

— Магнус, моя крошка! Ты решил пожелать папе с мамой счастливого пути?

Взгляд ее стал печальным, когда малыш кивнул, а Род догадался, что жена подумала о том, что они могут и не вернуться к своему первенцу. Нужно было отвлечь Гвен от мрачных мыслей.

— Ну-ка, а что это у нас такое? Мячик?

Магнус сжимал в маленьких ручонках какой-то шарик — дюйма четыре в диаметре. Поверхность шарика вдруг сморщилась.

Гвен заметила, что Род смотрит на «игрушку» сына брезгливо, и торопливо утешила его:

— Не волнуйся, господин мой. Это всего лишь ведьмин мох, и он с ним играет.

— О!

Род очень хорошо был знаком с этим растением — разновидностью грибка, способного отвечать на мысли проективных телепатов. У Рода было сильное подозрение, что именно благодаря этому мху в Грамерае расплодились эльфы, оборотни и другие сверхъестественные существа.

— И когда же он начал играть с…

Он умолк, потому что шарик в ручонках Магнуса начал менять форму, и малыш в изумлении уставился на него. Сначала сгусток мха вытянулся в длину, затем стал плоским снизу, примерно до середины, потом более плоская нижняя его часть разделилась надвое, возникли два выроста по бокам. Сверху образовался шарик поменьше, на нем обозначились зубы и черты физиономии.

— Что он делает? — прошептала Гвен.

— Даже страшно предполагать.

Но с болезненной уверенностью Род осознавал, что именно ему предстоит увидеть.

И он оказался прав. Комок мха завершил метаморфозу, обзавелся жутковатым на вид боевым топориком, раскрыл прорезь рта, оскалился клыками, сделавшими бы честь саблезубому тигру. Поросячьи глазки кровожадно заалели, и маленькое чудище полезло вверх по ручонке Магнуса.

Малыш взвизгнул и в страхе отбросил от себя чудовище так далеко, как только смог. Зверочеловечек упал на палубу, сплющился с одного бока, но тут же принял прежнюю форму и поковылял по палубе, высматривая, на кого бы напасть.

Магнус прижался головкой к груди матери и горько расплакался.

— Не плачь, мой маленький, он ушел, ушел,— стала приговаривать Гвен,— сейчас его не будет…— Она устремила на человечка гневный взор из-под прищуренных век.

Человечек сделал еще один шажок, и его нога превратилась в мох.

— Это зверочеловек, — прошептал Род.— Жуткая пародия на неандертальца!

Еще шажок — и вот вместо зверочеловека по палубе покатился шарик ведьмина мха.

— Но ведь наш малыш не видел ни одного сражения! — воскликнул Род.— Как же так могло…

— Господин мой,— проговорила Гвен сквозь стиснутые зубы,— он не примет прежних очертаний, пока я не позволю ему, но со мной борется чей-то разум.

— Тогда избавься от него, да поскорее! Вдруг он найдет еще такого же и станет настоящим!

— Хорошо,— кивнула Гвен.

Ведьмин мох превратился в гладкий блестящий мячик, взлетел над палубой и помчался вдаль, к линии горизонта.

Гвен посмотрела на Магнуса:

— Ну, вот и все, сыночек! Ты ни в чем не виноват, это кто-то злой и бессердечный сотворил такое из твоего мячика, чтобы напугать маленького! — Она устремила на Рода яростный взгляд.— Кто бы только мог учинить такое?!

— Не знаю, но выясню,— кивнул Род. Он и сам был вне себя от возмущения. Он быстро обвел взглядом палубу, поднял взгляд к верхним реям — не притаился ли там кто, но на палубе оказалось всего двое моряков, и никто из них не смотрел в их сторону.

А брат Чильде продолжал что-то усердно кропать в своем манускрипте.

Род уставился на монаха. Нет. Не может быть.

Но…

Род осторожно, на цыпочках приблизился к брату Чильде, вытянул шею и заглянул через плечо монаха в летопись.

«Огромны были они, и руки их свисали до колен, а клыки их достигали подбородков. Очи их являли собою алые вместилища злобы и более подходили бы свинье, нежели человеку, а головы их были сродни шарам, но были малы для столь огромного тела. Единственным их оружием были тяжелые и зловещие топоры, коими они непрестанно размахивали, обуреваемые жаждой крови».

— Ты сам не знаешь, о чем просишь меня! — воскликнул Пак.— Я всегда был создан для битв, Род Гэллоугласс! Разве ты в силах вообразить, сколько мелких пакостей можно сотворить, когда люди сражаются?

— Безмерное число,— угрюмо отозвался Род.— Послушай, я понимаю, как это нелегко — отказаться от участия в бою, но ты должен подумать о благе всего Грамерая, а не только о том, чтобы развлечься самолично.

— Почему это я должен? Кто это сказал? — вопросил эльф, недовольно ухмыльнувшись.

— Я,— сказал Бром О'Берин, а Пак только взглянул на своего повелителя и втянул голову в плечи.

— Что ж, ничего не поделаешь,— горько вздохнул он.— Но почему же именно я? Неужто больше никому из эльфов не по силам такое простое дело?

— Никому,— с непоколебимой уверенностью заявил Род,— Но тебе оно только кажется простым. Да, пожалуй, еще несколько эльфов и справились бы с этим делом, но в тебе я уверен — только в тебе.

Пак просто раздулся от гордости.

— Да, ты единственный,— продолжал гнуть свою линию Род,— у кого хватит воображения и смекалки, чтобы все сделать как надо.

— И ты сделаешь это,— сурово добавил Бром,— а иначе по окончании битвы ответишь за все, хобгоблин.

— Да сделаю, ладно уж, чего там,— вздохнул Пак, но было видно, что он гордится собой.— И все равно, Чародей, не возьму я в толк, почему надо, чтобы рядом с этим монахом кто-то торчал и рассказывал ему про все, что творится у него перед носом. У него ведь как-никак тоже глаза имеются!

— Но ведь именно об этом тебе в первую очередь и нужно будет позаботиться! Нужно как-то добиться того, чтобы он ничего не видел вплоть до окончания боя. Только не вздумай лишить его зрения насовсем! — предупредил Род, заметив, как загорелись глазки Пака.

— Ладно уж,— снова вздохнул эльф.— Будь по-вашему. Ослепим его на часок-другой. Но зачем это нужно — чтобы я рассказывал ему про все, что будет происходить?

— Совсем наоборот,— возразил Род.— Ты должен будешь рассказывать ему о том, что происходить не будет.

— Как это? — удивился Пак.— Не ослышался ли я, часом? Как же я должен буду говорить: «Нет-нет, возвеселись и возрадуйся! Дождь не льет, и луна не светит. Воины не братаются со зверолюдьми и не пожимают им руки и твердо стоят на позициях, не сдают ни пяди»? Так, что ли? Это же чушь несусветная!

— Я не совсем это имел в виду, честно говоря.— Род сдержал улыбку,— Не стоит употреблять так много отрицаний, Пак. Лучше вот так: «Наши храбрые, героические воины наступают, а злобная свора зверолюдей бредет им навстречу, одержимая жаждой крови. Они встречаются взглядами с нашими воинами, и наши славные воины замирают, скованные Оком Зла! Но наши искусные колдуны и ведьмы освобождают их от злых чар, и тут скачет лорд Великий Чародей — сверкающий рыцарь на огромном скакуне цвета ночи, и громким кличем посылает воинов вперед, на врага! Вдохновленные его призывом воины с новой силой обрушиваются на зверолюдей, испуская гневные крики!» Вот примерно так.

Пак укоризненно взглянул на него:

— А не переусердствовал ли ты в восхвалении своих достоинств?

— Когда нужно — чего же скромничать,— немного смущенно отозвался Род.— А в данном случае это просто-таки жизненно необходимо. Брат Чильде ничему другому обо мне не поверит, Пак, и, что бы ты еще ни вытворял, главное, чтобы ты сам искренне верил во все те небылицы, что будешь ему плести.

Раздался негромкий хлопок, и перед ним появился Тоби:

— Лорд Чародей, вас ждут на полуюте.

— На полуюте? — поднял бровь Род.— Так далеко? Надеюсь, ты не изнемог в пути, Тоби?

Юный колдун покраснел:

— Понимаю, тебя немного раздражают, лорд Чародей, наши непрестанные появления, и исчезновения, и перелеты, когда можно было бы и пешком пройтись…

— Это ты верно подметил. Я, спору нет, понимаю, что вам нужно поддерживать форму и всякое такое, но ведь можно же сжалиться над другими, кому это недоступно.

— Я не забываю об этом,— вздохнул Тоби.— Но когда вершатся великие события, все остальное кажется не таким уж значительным.

— Вот потому и стоит ввести нормы поведения в привычку. И какие же великие события вершатся сейчас?

— Великое событие — это я! — в отчаянии вскричал юный колдун.— Я только что вернулся, доставив господину Йорику весть о нашем скором прибытии! Неужто ты не хочешь выслушать меня?

— О! — Род вскочил с табурета, ощущая себя напыщенным глупцом.— Какой же я осел!

Пак навострил ушки и открыл рот.

— Это просто выражение такое,— быстренько пояснил Род.— Но оно соответствует истине. Сижу тут, понимаете, разглагольствую о хороших манерах, а ты только что вернулся с опаснейшего задания! Прости меня, Тоби. Я очень рад видеть тебя целым и невредимым. Ну и конечно, ты не можешь рассказать мне обо всем прямо здесь — нужно поспешить к королю.

— Я не в обиде, милорд,— усмехнулся Тоби, подошел к двери и открыл ее.— И раз уж вы не умеете переносить себя с места на место, я сопровожу вас пешком.

— И я,— проворчал Бром.— Нужно послушать, какие успехи у этой скалящейся обезьяны.

Дверь за ними с громким стуком захлопнулась. Пак остался один и принялся негромко ворчать, жалуясь на свою незавидную долю.

— Добро пожаловать, лорд Чародей,— негромко сказал Туан, когда они вошли в его каюту.— И ты, лорд Бром.— Глаза его сверкнули.— Наконец мы сможем выслушать рассказ этого колдуна!

Тоби обвел собравшихся взглядом. Все сияющими от волнения глазами смотрели на него. Юноша неожиданно смутился:

— А с чего начать… о чем рассказывать?

— Обо всем, что было,— предложил Род.— С самого начала.

Тоби сдержал вдох.

— Ну, вот! Я прислушивался к мыслям зверолюдей и ощутил присутствие разума, как бы наполненного пустотой. Это напомнило мне о том самом «звуке хлопка одной руки», про который мне говорил лорд Чародей. И я полетел туда, где этот «звук» ощущался сильнее всего, и посмотрел вниз. При этом деревня зверолюдей осталась далеко позади и ощущение их мыслей утихло, но теперь я ощущал зов нескольких разумов. Их было около трех десятков. И все же я ничего не видел, кроме верхушек деревьев.

Род кивнул:

— Значит, они надежно спрятались. И что потом?

— Потом я стал прислушиваться еще более старательно, и этот «пустой» разум начал помышлять о других вещах, но только не о предательстве. Тогда я опустился ниже, к верхушкам деревьев, а уж оттуда — вниз, чтобы не так сильно напугать их.

Туан едва заметно улыбнулся:

— Думаю, это немного убавило их испуг, но не до конца. И что же сказали они, когда узрели тебя?

— О… Первый увидевший меня зверочеловек вскрикнул и поднял дубинку, и я приготовился исчезнуть, но поднял руки, и он не стал бить меня, а только указал кивком влево. Я пошел туда, а он пошел за мной, и я чувствовал, что он мне не верит. Вот так я пришел к господину Йорику.

— Где он был? — прищурившись, спросил Род.

Тоби удивленно взглянул на него.

— Он сидел у костра, костер почти не дымил. С ним сидело еще несколько зверолюдей, а потом он поднял голову и увидел меня. Потом он встал, улыбнулся и подошел ко мне, приветственно подняв руку.

Туан понял, почему Род задал Тоби такой вопрос.

— Ясно. Он сидел среди своих людей как равный.

— Верно,— кивнул Тоби,— У костра, правда, было много женщин — почти столько же, сколько мужчин. Вот они относились к нему с величайшим почтением.

— Сколько их всего там было? — требовательно вопросил Туан.

— Не менее десятка мужчин. Он заверил меня в том, что остальные — в дозоре и еще целый отряд затаился в лесу неподалеку от деревни, дабы помогать тем, кто хочет бежать. Господин Йорик сказал, что людей у него не меньше двух десятков.

— А сколько там женщин и детей? — с неподдельным интересом спросила Катарина.

— Женщин, наверное, десяток, и у каждой — по двое, а то и по трое ребятишек.

— Небольшое родовое семейство,— улыбнулся Род.— Если мы не уничтожим Мугхорка, у Йорика через некоторое время будет собственная деревня.

— Ну да, а потом эти деревни начнут воевать друг с другом,— иронично улыбнулся Туан.— Так, быть может, нам проще оставить наших воинов дома — пусть зверолюди убивают друг дружку сами, без нашей помощи.

— Ты не можешь так думать! — возмутилась Катарина.

— И не думаю,— вздохнул Туан.— Ибо теперь Йорик и его люди — наши союзники. Если на них нападет Мугхорк, то, конечно же, победит, ибо на его стороне — тысячи. Нет, мы должны ударить по врагу, покуда у нас есть помощники. А что сказал тебе Йорик о тех слухах, которые мы желали распустить?

— Он сказал, что за эти несколько недель слухи необычайно распространились,— улыбнулся Тоби,— «Урожай созрел,— так сказал господин Йорик,— Осталось только сжать, обмолотить и сложить по амбарам».

— Стало быть, зерна упали в плодородную почву,— прогрохотал Бром.

Тоби кивнул:

— Еще так сказал Йорик: «Не прошло и двух месяцев, а в деревне уже сотни вдов. А за что пролита кровь их мужей? Да ни за что, кроме страха и жажды мести». О да, милорд, эти люди готовы поверить в то, что мстить должны только Кобольду и жрецу его, Мугхорку.

— А как там с Верхней пещерой? — проворчал Бром.— Есть какие-то знаки, что те, кого мы ищем, окопались там?

— Да,— кивнул Тоби.— Те, что пришли к Йорику недавно, согласны с теми, кто бежал из деревни два месяца назад: в Верхней пещере теперь обитает Кобольд и его жрецы.

— А Орел? Что слышно о нем? — нахмурившись, спросил Туан.

— Он живет неподалеку, но не с ними,— ответил Тоби и тоже сдвинул брови,— Порой Йорик уходит, чтобы поговорить с ним, но он не живет с людьми Йорика.

— Боится? — намекнул Род.

— Не людей Йорика. Он, похоже, думает, что люди Мугхорка могут искать его, и не желает, чтобы верные ему зверолюди попались в ту же ловушку.

— Похоже, не одни неандертальцы страдают паранойей,— заметил Род, выразительно подмигнув Туану,— Что ж, ваше величество, похоже, наши партизаны в отличной форме и определенно готовы выступить на нашей стороне.

— Я бы так рассудил,— кивнул Туан, не спуская глаз с Тоби,— Ты уверен в том, что ни в поведении его, ни в мыслях не было и следа измены?

Юный колдун решительно покачал головой:

— Нет, сир. Я проверял. В глубинах сердца его что-то, быть может, и таится, но мне не было дано этого ощутить.

— Даже если это так,— хмуро проговорил Туан,— покуда тайное не стало явным, нам негоже отвергать их помощь.

— И все же,— сказал Род,— нам стоит приготовиться к тому, что они способны передумать буквально в последнюю минуту.

— Несомненно,— согласился Туан.— Посему будем считать зверолюдей верными соратниками лишь тогда, когда завершится битва.

— А это будет непросто.— Род встал и задумчиво сдвинул брови,— Ведь на этот раз мы будем драться на их территории. Там им не нужна молния для того, чтобы обзавестись дополнительной мощью. Там у них все под рукой.

— Да, бой предстоит жестокий,— согласился Туан.— Уверен ли ты в том, что нам поможет этот старик-чародей?

Род хотел было ответить, но растерялся.

— Этого я и страшился,— угрюмо проговорил Туан.

Род невесело кивнул:

— Но если он однажды решился помочь своему сыну, он почти наверняка сделает это снова.

— Что ж, остается только занять самую удобную позицию и драться на совесть,— вздохнул Туан.— Ибо как бы то ни было, но ни в чем нельзя быть уверенным, когда речь заходит о битве, торговле, любви и жизни. Да поможет вам Бог, военачальники мои, и дай нам Бог встретиться вновь, когда заалеет завтрашнее солнце.

Неандертальская деревня, озаренная лунным светом, спала тревожным сном. Не спали изнемогшие дозорные на вершинах скал и в небольших лодчонках в море. Мугхорк до смерти запугал их свирепыми и кровожадными плосколицыми, которые способны легко снимать чары Ока Зла. Кто знал, каким еще могуществом они владели? И как скоро обрушатся они на беспомощных людей, полные жажды мести?

Однако этим слухам противоречили другие, упорно распространяющиеся по деревне: слухи о том, что плосколицые не такие уж и злодеи, что Йорик договорился с ними и дал им понять, что безумные набеги и бесчинства, которые творили зверолюди,— это все дела рук Мугхорка, и что когда плосколицые придут, им нужен будет один только Мугхорк и его приспешники. Ну и конечно, Кобольд.

Дозорные от этой мысли содрогались. Что же это за колдовской народ, если они смеют дерзнуть бороться с божеством?

Вот такие мысли бродили у дозорных-неандертальцев в те часы, пока луна медленно сползала к горизонту, а потом спряталась за него. Мрак сгустился над землей, нарушаемый лишь светом звезд. Дозорные, заступившие на свои посты не в самой лучшей форме, начали клевать носами. Ночь почти миновала. Плосколицые так и не появились. Еще на несколько часов можно было забыть об опасности…

Но вот они в страхе вздрогнули. Что это за темные силуэты движутся по мелководью к берегу и их так много, как звезд на небе? Не могли же плосколицые приплыть так бесшумно?

Но темные силуэты уткнулись в берег, остановились, и из них посыпались маленькие фигурки. Как ни было это похоже на страшный сон, все это происходило наяву. Дозорные похватали рога и раковины и затрубили тревогу.

Неандертальцы начали выскакивать из хижин, напяливать шлемы, потрясать топорами. Они быстро стряхивали дремоту и в тревоге перекрикивались.

А грамерайские воины выстроились в колонну и маршевым шагом отправились к деревне.

Великий Чародей разъезжал вперед и назад вдоль строя и предупреждал:

— Пока молчите! Тихо, не забывайте! Чем больше шумят они сами, тем страшнее наше молчание.

Но зверолюди неровными рядами устремились навстречу грамерайским воинам с утробными воинственными воплями.

— Вперед! — прокричал Род, и воины разразились отчаянным, душераздирающим визгом.

Ряды схлестнулись, и длинные копья сделали свое кровавое дело. Топоры успели перерубить их древки, но зверолюди пали замертво. Затем то туг, то там кому-то из зверолюдей начала улыбаться удача: кто-то заглядывал в глаза грамерайцам, и те замирали на месте.

Но в каюте флагманского корабля кружком сидели на полу колдуны и ведьмы, взявшись за руки и устремив глаза к потолку.

Грамерайская рать ожила и вновь пошла в бой, как только черная пелена спала с разума воинов.

В отчаянии зверолюди воззвали к помощи Кобольда.

Но тут на берег хлынула вторая волна грамерайцев, и снова копья вступили в схватку с врагами. Первая волна отхлынула — нужно было дать воинам передышку после воздействия чар Ока Зла.

— Мы здесь, лорд Чародей,— крикнул Туан, придержав коня рядом с Вексом.— Делай свое дело, а мы с сэром Марисом поведем наших людей в бой.

— Благодарю вас, сир! — крикнул в ответ Род, пригнулся и улегся плашмя на спину Векса.— Ну, стальной скакун! К кустам, да во всю прыть!

Конь-робот помчался легким галопом к кустарнику и невысоким деревцам на краю деревни.

— Род, зря ты меня уводишь! Пока я мыслю ясно!

— Между прочим, у меня и в помине не было опасений о том, что тебя хватит припадок в разгар боя.

— Так почему же ты отступаешь? — Векс замедлил бег и остановился за деревьями.

— Подожди, ладно? Доверься мне.

Род раздвинул кусты и выглянул. Битва на берегу набирала силу. Но сейчас его больше волновала не она. Он внимательно обозрел берег — в первую очередь заросли кустарника. Было темно, и конечно, он ни в чем не мог быть уверен. Грамерайские воины держали факелы, чтобы лучше видеть врагов, и этот свет тускло озарял дальние уголки бухты. Вроде бы под одним из кустов стала вырастать темная масса — но Род все равно сомневался, стоит ли ему верить собственным глазам.

Вторая волна грамерайцев оттеснила неандертальцев почти до самой деревни. Только здесь у них сработал инстинкт, и они начали пытаться заглянуть своим противникам в глаза. Сила прихлынула в тела зверолюдей, глаза их загорелись ярче. Ряды грамерайцев застыли.

В каюте корабля Агата и Гвен сжали руки сидевших по обе стороны от них юных колдунов и ведьм, закрыли глаза, склонили головы.

Пики, копья и мечи снова заработали — поначалу медленно, но потом все быстрее и быстрее, и их владельцы с новой силой бросились на зверолюдей.

Враги бились отчаянно, ими владел суеверный страх, и потому оборонялись они не слишком четко. Удар копий — и хлынула кровь.

Спускаясь по сходням, брат Чильде вдруг качнулся, запнулся и, упав, распростерся на песке с испуганным криком.

Пак хихикнул, отшвырнул в сторону палочку, которой устроил монаху подножку, и поспешил к нему, на ходу выделывая руками замысловатые колдовские знаки и еле слышно напевая:

— Что… Что это со мною? — вскричал брат Чильде, встав и отряхнувшись от песка. Оглянулся, закрыл глаза, потряс головой, снова открыл…— Что же это? Неужто ночь так темна? Неужто совсем нет света? — Но тут лицо его исказила гримаса неподдельного страха,— Я ослеп! Господи, прости меня и помилуй! Я утратил зрение!

— Ну, ну, дружище,— гортанным, гулким голосом окликнул монаха подоспевший Пак.— Что с тобой? Ой, да вы священник!

— О добрый господин! — Брат Чильде обернулся на его голос, нащупал плечо Пака и ухватился за него.— Сжальтесь надо мною, ибо я ослеп!

— Какие же грехи ты совершил,— проворчал Пак,— что тебя постигла такая страшная кара?

— Не ведаю,— склонил голову брат Чильде.— Быть может, я повинен в гордыне, что дерзнул записывать все, что происходит во время этой войны…— Он запрокинул голову, вытаращил незрячие глаза.— Битва! Ведь идет битва! Сжалься надо мною, незнакомец! Столько месяцев я не покладая рук трудился над тем, чтобы сделать записи обо всех событиях этой войны! Я не могу пропустить решающего сражения! Молю тебя, сжалься! Останься подле меня и говори обо всем, что видишь!

— Вообще-то мне надо идти,— проворчал Пак,— чтобы помочь другим раненым.

— Так ты ранен? — Брат Чильде неожиданно встревожился, принялся водить руками по воздуху.— Позволь я найду… Я перевяжу тебя…

— Да не стоит,— торопливо утешил его Пак.— Кровь уже остановилась. Так что дел у меня сейчас особых нету…

— Ну так останься! — взмолился брат Чильде.— И рассказывай мне обо всем, что ты видишь.

— Ну ладно, чего уж там,— вздохнул Пак.— Ну, слушайте…

— Да благословит тебя Господь! — обрадованно вскричал монах.

Пак вдохнул поглубже и затараторил, исполняя наказ Рода:

— Зверолюди и наши бравые воины сошлись в непримиримой схватке. Взлетают топоры, вздымаются и опускаются пики. Слышится звон стали, стоны воинов и конское ржание — но это ты небось и сам слышишь?

— О да, но теперь мне стало ясно, что означают эти звуки! — Брат Чильде снова сжал плечо Пака.— А Великий Чародей? Где же он?

— Да вон он скачет! — воскликнул Пак, ткнув пальцем наугад,— Сидит верхом на огромном черном жеребце, могучий и мужественный, и лицо его светится, как солнце! — Он усмехнулся, радуясь собственной смекалке,— Вернее, как луна. Никто не устоит перед ним, и он крушит всех на своем пути! Вот сейчас он подскакал к самой середине линии наших воинов, склонился и нанес удар! А теперь наши воины рванулись в пробитую им брешь в обороне врагов!

Род, спрятавшийся за колючими кустами, неприязненно смотрел на колеблющийся комок желеобразной массы. У него на глазах к комку прилипали другие, поменьше, соединялись с ним. Комок вырастал с неимоверной скоростью. Вот он набух, удлинился, потянулся вверх, все выше и выше, как бы раздвоился. Выбросил выросты, и те начали постепенно принимать форму головы коня. Верхняя часть вытянулась назад и стала шире в поперечнике. По обе стороны возникли грубые подобия рук. Небольшой комок наверху превратился в голову.

— Не могу поверить…— прошептал Род.

— Я тоже,— вяло отозвался Векс.— Мне известно об эндемичном грибке, который здесь принято называть ведьминым мхом, и о том, что он как-то откликается на проективную телепатию, но ничего подобного я даже не подозревал.

Не подозревал и Род — поскольку смотрел на самого себя. То есть на самого себя, каким ему всегда хотелось стать: семифутового роста, могучий, как Геркулес, красивый, как Аполлон! Лицо было его лицом, но куда девались все впадины и морщины! Да от такого лица в любовный трепет обратилась бы тысяча Елен Прекрасных!

— Теrtе et ciel! — взревел двойник Рода, обнажил меч величиной с небольшую мачту и бросился в бой верхом на жеребце высотой десять футов в холке.

— Этот брат Чильде,— вздохнул Род,— еще тот кудесник!

— Это верно,— согласился Векс.— Но ты и в самом деле уверен в том, что он не догадывается об этом?

— Абсолютно,— кивнул Род.— Разве епископ позволил бы ему монашествовать в миру, если бы знал, что собой представляет брат Чильде? Ну, все,— решительно объявил он и развернул Векса.— Главное, теперь мой двойник не даст зверолюдям скучать, и всякий, кому вздумается поискать меня взглядом, меня найдет.

— К примеру, Йорик? — пробормотал Векс.

— Или Орел. Да и наши воины, если на то пошло. Мое присутствие придаст им храбрости — особенно если учесть, как блестяще я выгляжу! — В душе он надеялся на то, что Гвен двойника не увидит. Иначе вряд ли ей впредь будет так же нравиться оригинал.— Ну а теперь нам предстоит главное дело этой ночи. Скачи к скалам, Векс.

Конь-робот затрусил вперед, проверяя дорогу впереди прибором ночного видения.

— А это так необходимо, Род? Наверняка у Йорика собран большой отряд.

— Может быть,— криво усмехнулся Род.— Но на всякий случай я должен оказать ему поддержку.

— На самом деле ты ему не до конца доверяешь?

Род пожал плечами:

— Как можно окончательно и бесповоротно доверять тому, кто всегда столь весел и безмятежен?

Брат Чильде вскричал:

— Почему ты умолк? Говори же!

Но Пак не мигая смотрел на Рода Гэллоугласса — сверкающего великана, ворвавшегося в самую гущу боя на своем гигантском скакуне.

— Великий Чародей! — причитал брат Чильде.— Великий Чародей! Скажи мне, что он делает?

— Он… он такое делает…— пробормотал Пак.—Такое!

— Ведет наших воинов к победе?

— Погодите! — Пак нахмурился.— Наши воины замерли!

— Это Око Зла! — простонал брат Чильде.— И та злая сила, что помогает врагам!

Похоже, так оно и было. Воины действительно замерли и остановились. Зверолюди пару мгновений смотрели на них, не веря своим глазам, но тут же завопили (более от облегчения, нежели от жажды крови) и принялись работать топорами.

В той каюте, где собрались ведьмы, молодые колдуны и колдуньи скривились от боли, плечи их опустились под страшным гнетом. Им казалось, что жуткая черная амеба пытается окутать их разум.

Род верхом на Вексе галопом одолел несколько горных тропинок, ведущих к Верхней пещере.

Род натянул поводья и, нахмурившись, воззрился на карлика, стоявшего на уступе чуть повыше тропы:

— Не ожидал встретить тебя тут, Бром. Но рад.

— Должен же кто-то присмотреть за тобой, чтобы ты дурака не свалял. Дела-то государственные, а времечко горячее,— проворчал карлик.— Не возьму в толк, почему ты не доверяешь этим зверолюдям-союзникам, но если уж тебе выпало драться с Кобольдом рука об руку с ними, а может — и против них, когда Кобольд будет низвержен, я буду драться вместе с тобой.

— Благодарю,— отозвался Род и сдвинул брови.— А какие могут быть сложности с низвержением Кобольда? Ведь это наверняка всего лишь деревянный идол!

— И я так думал, пока не забрался сюда,— буркнул Бром.— Однако в этих скалах обитает могущественное и злое колдовство, оно смертельно опасно, и даже более того. Мугхорк слишком слаб и не может обладать таким могуществом, либо я в нем сильно ошибаюсь. Но я чувствую это ясно, глубоко, и…

Спереди, из пещеры донесся вой, затем — звон стали и беспорядочные крики.

— Началось,— кивнул Род.— Пора.

Векс пустился галопом. Бром подпрыгнул и ловко приземлился на его круп позади Рода. Род выхватил меч.

Они на полном скаку влетели в огромную пещеру глубиной не меньше ста футов и шириной не меньше семидесяти. Стены пещеры покрывал искрящийся полевой шпат. С потолка свисали сталактиты, соединявшиеся с тянувшимися от пола сталагмитами. Пещеру озарял тусклый призрачный свет.

На полу лежали трое неандертальцев. Из их перерезанных глоток хлестала кровь.

По всей пещере дрались между собой зверолюди.

Но Род этого не замечал. Его взгляд, как и взгляд Брома, был прикован к возвышению в дальнем конце пещеры.

Там, на некоем подобии каменного трона, восседало большеголовое пузатое существо с обезьяноподобной мордой, впалым лбом и разбухшим черепом. Руки и ноги его были сморщены, живот жутко раздут, как от голода. Страшное существо было обнажено и безволосо — только от скул к подбородку тянулись редкие волоски. Глаза твари были лихорадочно яркими, маниакальными. Взгляд блуждал, метался.

От лысой макушки странного создания к черному ящику на полу позади «трона» тянулись два тонких проводка.

На жиденькую бороденку изо рта стекала струйка слюны.

Позади возвышались три соединенные буквой «П» металлические панели, снабженные переключателями и рычажками. Вспыхивали и гасли лампочки. За панелями зиял черный проем.

У ног твари в смертельной схватке сошлись Йорик и невысокий тощий неандерталец.

Тварь увидела Рода.

Мозг Рода словно бы разом укололи сотни острых льдинок.

Взгляд чудовища метнулся к Брому и снова вернулся к Роду.

Бром двинулся вперед — медленно, словно проржавевший механизм. Взгляд Кобольда снова вернулся к нему. Бром снова двинулся — еще медленнее.

Кобольд сжал зубы. Брови его сурово нахмурились.

Бром замер окончательно.

В той каюте, где сидели ведьмы и колдуны, рядом с Агатой вдруг возникло марево. Еще миг — и оно засверкало искорками.

Юная ведьма упала на пол без чувств. За ней последовал четырнадцатилетний колдун, затем — пятнадцатилетний. Еще через пару мгновений к ним присоединилась семнадцатилетняя ведьма, а за ней — колдун, которому было чуть более двадцати.

Один за другим молодые экстрасенсы лишались чувств.

Агата и Гвен взялись за руки, склонили головы. Каждая мышца их тел была напряжена до предела. Руки они сжали так крепко, что костяшки пальцев побелели.

А потом Гвен начала раскачиваться, сначала едва заметно, затем все сильнее и сильнее. В конце концов тело ее обмякло и она, бездыханная, повалилась на пол.

Агата выпустила руки Гвен, сжала кулаки. Лицо ее превратилось в гранитную маску. Из уголка рта потекла струйка крови.

Искрящееся марево над ее головой из красноватого стало желтым, разгорелось ярче, еще ярче…

Громкий, оглушительный взрыв сотряс каюту, и рядом с Агатой очутился коленопреклоненный Гален. Он сжал кулаки, плечи его опустились под невидимой тяжкой ношей. Он склонил голову, зажмурился, лицо его перекосила гримаса агонии.

Желтизна марева потускнела, оно стало оранжевым.

На берегу вновь задвигались воины — поначалу совсем медленно, затем все быстрее и быстрее. Они начали уворачиваться от ударов вражеских топоров и отвечать на них меткими уколами пик.

Зверолюди в страхе взвыли и продолжали отчаянно драться.

А в Верхней пещере воцарилось безмолвие, словно в каком-то безумном Зале ужасов Музея восковых фигур. Лишь время от времени кто-то из остановившихся во время схваток неандертальцев испускал то стон, то зубовный скрежет. Замерли, остановились все — люди Кобольда, дравшиеся с партизанами Орла, Мугхорк, сцепившийся с Йориком.

Стояли, не в силах тронуться с места, Род и Бром, обездвиженные сверкающим злобным взглядом Кобольда, приговорившего своих замерших жертв к смерти.

Род был близок к агонии. Со лба его стекал пот.

Царило безмолвие, струился призрачный, холодный, злобный свет.

На берегу грамерайцы начали двигаться все медленнее и снова застыли на месте, как каменные статуи.

Неандертальцы взревели и, размахивая топорами, словно серпами, врубились в ряды окаменевших противников, напевая жуткую победную песнь.

Стоявший на коленях в каюте Гален согнулся под страшной черной тяжестью. Чернота окутывала его мозг, сжимала, терзала. Но с ним рядом по-прежнему храбро сражалась еще одна душа, пытаясь разорвать и прогнать черную тучу.

А в Верхней пещере по-прежнему царило безмолвие.

И вдруг… Веселый смех ворвался в пещеру, и на плечи к Роду вскочил хихикающий малыш. Он оседлал отца, ухватил пухлыми ручонками за волосы и принялся колотить по ключицам маленькими пяточками:

— В ло-садки! Иглаем в лосадки! Н-но! Папоцка, н-но!

Взгляд Кобольда остановился на ребенке.

Магнус посмотрел на чудовище, вздрогнул, на миг задержал на нем взгляд и перевел его на окаменевшего, неподвижного отца. Лицо мальчика сковал страх, но сильнее оказалась злость — жаркая, всепобеждающая злость. Он сжал ручонками виски отца и ответил чудищу гневным взором.

Род содрогнулся, шея его дернулась, голова запрокинулась. Черный спрут убрался из его сознания.

Он поспешно отвел взгляд от Кобольда, увидел Мугхорка и Йорика, сжимавших друг друга в объятиях ненависти.

Род бросился вперед, огибая и перепрыгивая сцепившихся в мертвой хватке неандертальцев. Подбежав к Мугхорку, он нанес ему сокрушительный рубящий удар ладонью по затылку. Тощий тиран дернулся, раскрыл щербатый рот и повалился на руки Йорику.

Йорик бросил на пол бездыханное тело врага, кинулся к черному ящику и рванул на себя рубильник.

Медленно-медленно глаза Кобольда погасли.

Гален резко качнулся вперед и назад.

Его руки все еще сжимали руки Агаты.

На миг их сознания соединились полностью, целиком, в этом единении слились их личности, эго, разум, и обе души распахнулись настежь, когда внезапно исчезла та безумная тяжесть, с которой они из последних сил боролись. Души их открылись и стали совершенно беззащитными. Всего лишь один долгий миг они стояли на коленях и смотрели друг другу в глаза.

А потом этот миг оборвался. Гален с трудом поднялся на ноги, не спуская глаз с Агаты, но в глазах его был страх.

И она смотрела на него. Губы ее медленно дрогнули, мягко разжались, веки опустились.

Гален в ужасе смотрел на нее. А потом грянул гром, и он исчез.

Агата смотрела туда, где только что был ее суженый,— смотрела с ленивой, самодовольной улыбкой.

Но вот в сознании ее взорвался крик радости и победы. Она вскинула голову и в последний раз устремила взгляд на жаркое марево. В следующий миг его не стало.

На берегу грамерайские воины конвульсивно вздрогнули и вдруг ожили и обвели взглядом жуткую картину побоища: изуродованные останки друзей, братьев, военачальников. И тогда они мстительно, яростно вскричали.

Но в этот миг жуткий вой прокатился по берегу, испугав даже видавших виды воинов. В ужасе они увидели, как зверочеловек, стоявший в передней линии врагов, выронил топор и пал на колени, завывая и пытаясь ухватиться за руки товарищей. Остальные начали стонать, раскачиваться из стороны в сторону. А потом с оглушительным лязгом посыпалось наземь оружие — топоры и щиты.

Зверолюди опустились на колени, подняли руки — пустые и беспомощные.

Некоторые из воинов осклабились и подняли пики, но Туан прокричал приказ, и рыцари эхом повторили его, а затем эхо перекатилось к сержантам. Воины неохотно опустили пики.

— Что стряслось? — озадаченно вопросил сэр Марис.

— У меня единственная догадка: что-то случилось с их разумом,— негромко отозвался Туан.— Быть может, это произошло в тот миг, когда злобные чары спали и с разума наших воинов.

— Но почему они отказались драться насмерть?

— За это мы должны горячо возблагодарить господина Йорика — он преуспел в распространении слухов,— сказал Туан и горделиво расправил плечи.— Но когда мы просили его распустить эти слухи, мы воистину не желали воевать ни с ним, ни со всем его народом. Вели людям собрать оружие, сэр Марис, но проследи за тем, чтобы ни единого волоса не упало с голов зверолюдей!

— Будет исполнено, сир,— не слишком охотно отозвался старый рыцарь.— А вы куда направляетесь?

— В Верхнюю пещеру,— мрачно отозвался Туан.— Ибо нет у меня сомнения в том, что там происходит.

Взметнулись передние копыта Векса и опустились на затылок неандертальца. Зверочеловек дернулся и обмяк.

Род ухватил двоих зверолюдей за шеи, растащил в стороны и стукнул лбами. Отвернулся, даже не став смотреть, как те падают, и увидел два летящих по воздуху увесистых камня, взявших курс на головы еще двоих неандертальцев.

— Бу-бух! — весело вскрикнул Магнус, а как только неандертальцы повалились на пол, довольно проурчал: — Иглаем в веселую иглу!

Род был готов содрогнуться от того, в какую «веселую» игру играл его малютка, но сдержался и обернулся как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как Бром хватает неандертальца за лодыжки. Зверочеловек рухнул, словно бык на бойне, а Бром завершил дело метким ударом ножа.

Увы, Бром просчитался. Он уложил не того из двоих дравшихся друг с дружкой неандертальцев, какого надо было бы. Второй взревел и бросился к карлику.

Бром цепко ухватил его за руку и резко рванул на себя. Зверочеловек согнулся пополам и шмякнулся головой о каменный пол.

— Славная работенка,— похвалил соратника Род,— Вот почему я на всякий случай укладывал обоих. Кто тут друг, а кто враг — потом разберемся.

Йорик тем временем связал Мугхорка, превратив его в подобие приготовленного к жарке поросенка, и развернулся, чтобы вступить в бой, но в этот миг Векс покончил с последним зверочеловеком.

— У-у-у! Вечно я к шапочному разбору поспеваю! — обиженно вскричал Йорик.

Род обвел взглядом огромную пещеру и увидел, что на ногах держатся только он сам, Бром, Векс, Йорик и Магнус. Строго говоря, Магнус держался не на ногах. Он парил над поверженным зверочеловеком и ласково интересовался:

— Спа-атиньки?

— Эй, так ведь мы победили! — Йорик обошел безжизненное тело Мугаорка, вытянул перед собой руку и пошел по кругу, все дальше и дальше к выходу из пещеры, ближе к Роду. Род вдруг понял, что Йорик отвлекает его внимание от дальней стены. Он резко обернулся — и как раз вовремя: черный провал двери позади сидевшего на каменном троне чудища ожил, превратился в светящийся прямоугольник размерами семь футов на три. Озаренный сиянием, там стоял невысокий сгорбленный мужчина. Ниже шеи он напоминал карикатурного Ричарда III — изуродованное туловище, горб, скрюченные руки, одна нога короче другой, и весь такой хрупкий, что казалось, того и гляди, развалится.

Но голова!

Человек производил устрашающее, властное впечатление. Глаза цвета голубоватого льда пристально смотрели на Рода из-под кустистых седых бровей. От бровей вверх уходил высокий и широкий лоб, увенчанный белой как снег гривой. Все лицо странного незнакомца складывалось как бы из углов и расселин, а нос был острым, словно лезвие бритвы. Лик хищной птицы, ястреба…

Орлиный лик.

Род как завороженный не в силах был оторвать глаз от незнакомца, а тот начал таять, исчезать. И тогда, когда он стал совсем прозрачным, губы его тронула насмешливая улыбка, а рука взметнулась в прощальном взмахе.

А потом он исчез, и «дверь» снова стала непроницаемо черной.

— Впечатляет, а? — пробормотал за спиной у Рода Йорик.

Род, часто моргая, медленно обернулся.

— Еще как,— еле шевеля губами, отозвался он, на миг задержал взгляд на Йорике и снова обернулся к «двери».

— Машина времени?

— Она самая.

Род оглянулся:

— Кто он такой? Только не говори — «Орел». Все совершенно очевидно.

— В лаборатории, где производят машины времени, мы называем его «Док Ангус»,— ответил Йорик.— Вы о нем, конечно, не слыхали. Мы на этот счет крайне осторожны. Для прикрытия у него имеется куча всяческих второстепенных патентов, но самые главные вещи — под строжайшим секретом. Слишком много бед можно натворить с их помощью.

— К примеру, с помощью машины времени?

Йорик кивнул:

— Он — ее изобретатель.

— Значит…— Род с трудом подбирал слова,— Анархисты… Тоталитаристы…

— Они похитили проект.— Йорик печально покачал головой,— А мы-то думали, что у нас все так отлажено с системой безопасности! И ведь как ловко они все провернули…— Он поймал на себе испытующий взгляд Рода и умолк.— Ладно, как-нибудь в другой раз, может быть. Но одно я вам скажу: Док Ангус просто рассвирепел, так он на них обозлился.

— И решил драться с ними где только можно?

Йорик кивнул:

— За сто тысячелетий до нашей эры, за миллион лет, в миллионном году нашей эры — где угодно.

— Для этого нужна внушительная организация.

— Само собой. Он ее создал и придумал пути самофинансирования.

— Но если он сражается с анархистами и тоталитаристами из будущего,— медленно произнес Род,— то он — на нашей стороне.

Йорик кивнул.

Род изумленно покачал головой.

— Да уж,— восхищенно проговорил он.— Вот это я понимаю — держать камень за пазухой!

— Вернее говоря, заиметь зуб на кое-кого,— хохотнул Йорик,— Так она и называется, наша организация,— ЗУБ. Защитники Униженных Бизнесменов. Тех, у кого украли патенты.

Род сдвинул брови. Он наконец все понял и невесело усмехнулся:

— Но вроде бы ты сказал, что он не запатентовал машину времени.

— Из-за этого он только сильнее взбеленился. Ведь это было его детище, и им следовало бы уважать его права на изобретение. А эти сволочи даже вознаграждения ему не выплатили! Вот он и собрал всех нас, чтобы мы защищали патентное право на всем протяжении времени, особенно его времени. А демократия охраняет права личности лучше любой другой формы правления, включая и патентное право, ну вот и…

— Потому он и поддерживает нас. Но как все это связано с несколькими тысячами экстрасенсов-неандертальцев, заброшенных на нашу планету?

Йорик озадаченно потянул себя за мочку уха.

— Ну, в общем-то… Все должно было не совсем так получиться…

— Да? А как насчет того, чтобы ты сказал мне, а как должно было получиться?

Голос Рода прозвучал угрожающе ласково.

— Ну… Все началось с тоталитаристов…

Род нахмурился:

— То есть?

— Они владеют тектогенетикой.— Йорик через плечо указал большим пальцем на Кобольда.— И, как вы заметили, они в этом деле весьма преуспели. В будущем придуманы кое-какие генно-инженерные пакости.

Род кивнул, но хмуриться не перестал.

— Ладно, допустим. И что же они такое наинженерили?

— Неандертальцев — носителей Ока Зла,— усмехнулся Йорик.— Вырастили штамм мутантов — проективных телепатов и расселили их по всей Терре. Расчет был на то, что они жутко расплодятся и станут доминировать в любом сообществе — то есть бесповоротно захватят власть. Задача вредителей из будущего в большой мере упростилась бы, если бы они сумели удушить демократию еще до ее зарождения.

Род поежился.

— И это могло у них получиться,— Он отчетливо представил себе эволюцию и прогресс человечества на долгом историческом пути при неизменном повиновении сменяющим друг друга тиранам,— Насколько я понимаю, генетически они отличаются от других неандертальцев?

Йорик кивнул:

— Скрещивание и рождение способного к оплодотворению потомства невозможно. Потому они оставались в меньшинстве и не смели ослабить хватку — из страха, что их изничтожат неэкстрасенсы.

Род начал понимать, что человечество было близко к гибели.

— Но вы ухватились за это,— проговорил он.

Йорик не стал отрицать:

— Верно, ухватились и сумели убедить все разрозненные группы телепатов держаться вместе. Тоталитаристы совершили ошибку, отдав все на волю природы. Своих детищ они оставили без присмотра.

— А вы, само собой, по этому пути не пошли.

— Ну… Нам казалось, что мы самым внимательным образом наблюдаем за ними,— немного озадаченно проговорил Йорик.— Но как-то ночью тоталитаристы напустили на нас отряд боевиков, и те убили почти всех сотрудников ЗУБа, а остальных угнали, а потом установили машину времени и согнали всех неандертальцев на Грамерай.

Род округлил глаза:

— Вот теперь все становится на свои места. И чего же они ожидали? Что зверолюди немедленно возьмут здесь верх?

— Не сомневаюсь, именно этого они и ожидали. По крайней мере, когда нам снова удалось разыскать неандертальцев, они уже топали в рогатых шлемах и вопили о викингских набегах. Думаю, не сами они до этого додумались.

— И тогда вы ударили по тоталитаристам и увели неандертальцев обратно. Но почему вы не могли у-Вест-и, их в какое-нибудь другое место?

— Сжальтесь над бедным народом, милорд! Неужели вы бы пожелали им всю жизнь быть мячиками в этом космическом пинг-понге? Нет, мы решили, что уж лучше пусть они останутся, а мы попытаемся защитить их. Мы создали сильную систему защиты, но забыли о подсадной утке.

— Мугхорке,— скривился Род.— Значит, на самом деле он — не неандерталец?

— О, он — совершенное произведение генной инженерии. Так же как и я!

Род уставился на Йорика. Через пару мгновений он медленно кивнул:

— Понятно. Его «усыновили» в детстве и вырастили агентом.

Йорик кивнул:

— Дальновидный план, но он сработал на славу. Как только масло было подлито в огонь, мы уже ничего не могли поделать. Оставалось либо перебить людей, которых мы пытались как-то цивилизовать, либо бежать. Вот мы и бежали.— На миг в глазах его мелькнуло отчаяние.— Прошу прощения за то, что оступились на бегу.

Род вздохнул:

— Теперь уж ничего не поделаешь, наверное.

— Вряд ли,— ответил Йорик.— Боюсь, теперь вам от них не отделаться.

Это самое мгновение выбрал Туан для того, чтобы на полном скаку влететь в пещеру.

Он только взглянул на Кобольда и непроизвольно откинулся назад, не выпустив из рук поводья. Лишь на миг Туан замер — всего на миг, ведь чудище было отключено от источника питания. Но от подобного зрелища кто угодно бы окаменел.

Позади послышалось шарканье сандалий и цоканье копыт. Брат Чильде остановился и, обомлев, уставился на жуткое создание:

— Сир… что это за…

Туан, нахмурившись, обернулся к нему, но тут увидел нечто позади монаха. Не поверив собственным глазам, он ошарашен-но отвернулся.

— Лорд Чародей?!

Род, сдвинув брови, оглянулся:

— Что?

— Но как же ту…— Туан повернулся к нему, и глаза его чуть не вылезли из орбит.— Но ведь только что…— Он развернулся и воззрился на брата Чильде,

Род проследил за его взглядом и увидел…

Самого себя.

Себя — великана, восседавшего верхом на гигантском коне, себя — красавца, подобного древнегреческой статуе.

Взгляд брата Чильде метался от оригинала к копии и обратно подобно стрелке метронома.

— Но что же это… как же… кто же это…

— Да вы, кто же еще! — проворчал вставший за его спиной Бром.— Вы сотворили этого двойника, святой отец, хоть сами и не ведали об этом.

Брат Чильде охнул, глаза его закатились, колени подогнулись, и он рухнул на пол пещеры, лишившись чувств.

— Он оправится,— заверил Род остальных.

— А вот твой двойник — навряд ли,— фыркнул Бром, наблюдая за тем, как копия Рода расплывается, оседает, сморщивается и превращается в груду грибоподобной массы.

Тут Род получил легкий, мягкий удар по затылку, и тоненький голосок задорно прокричал:

— Н-но!

Род усмехнулся, поднял руки и снял сына с плеч.

— Маль-цик па-ахой?

— Нет, мальчик хороший. Может быть, не нарочно, но хороший.— Он шутливо ткнул малыша пальцем в животик. Тот захихикал и съежился.— Но сейчас папа занят, а для тебя у меня есть очень важное поручение.

Магнус запрокинул головку:

— Маль-цик помо-гать!

— Вот-вот.— Род указал на груду ведьмина мха.— Сделай так, чтобы этого не стало, ладно?

Магнус сдвинул бровки, уставился на мох и наморщил личико, изо всех сил сосредоточившись. Грибковая масса начала шевелиться, вздыматься и опадать, распалась на пятьдесят—шестьдесят частей, каждая из которых вытянулась, обзавелась ручками и ножками, шлемом, щитом и оружием. И вот на полу пещеры выстроилось в ожидании приказа войско игрушечных рыцарей.

— Ка-акие! — воскликнул Магнус и выпорхнул из рук Рода.— Са-агом ма-арс!

Он полетел к выходу из пещеры, выкрикивая приказы, суть которых уловить порой было трудновато, а игрушечное войско, браво маршируя, шагало перед ним. Вскоре крошечные рыцари вышли на пологий уступ и скрылись из глаз. Магнус был готов вылететь из пещеры следом за ними, но как раз в это мгновение у входа возникла метла, и протянутая рука ухватила малыша.

— И куда же это ты собрался, мой миленький?

— Ма-а-амацка! — восторженно вскричал Магнус и обвил ручонками шею матери.

Рядом с Гвен появилась вторая метла. Агата устремила на мать и дитя любовный взгляд и, влетев в пещеру, приземлилась.

— Приветствую вас, почтенная госпожа! — воскликнул Туан.— В добром ли здравии все колдуны и ведьмы?

— Все до единого,— отвечала Агата, ковыляя к королю.— Да только про это вам и лорд Великий Чародей мог бы поведать.

Туан бросил на Рода вопросительный взгляд.

Тот кивнул:

— Знать-то я, конечно, не знаю, но, когда сковывавшие разум колдовские чары спали в третий раз, я уже ни в чем не сомневался.— Он обернулся к Агате: — А как ваш сын?

— Он исчез,— ответила Агата,— И исчез в превеликой радости, ибо как только эта мерзкая тяжесть покинула наш разум, мысли Галена слились воедино с моими мыслями, и это единение позволило Гарольду обрести столь нужный толчок. Он поспешил домой, дабы пробудить свое тело.

Род прищурился:

— Не сказал бы, что сердце ваше при всем том разбито.

— Вовсе нет,— сверкнула глазами Агата,— Теперь я знаю все-все про этого старого греховодника. Я заглянула в самую глубь его души и знаю, что он скрывает.

Род озадаченно нахмурился:

— И этого вам хватит для счастья?

— О да, ибо теперь я точно вторгнусь в его башню.

— Но он снова вас прогонит!

— А я так не думаю,— Улыбка Агаты превратилась в усмешку.— Думаю, не прогонит.

Род довольно долго смотрел на нее, затем пожал плечами:

— Наверное, вы знаете что-то такое, чего не знаю я.

— Верно.— Гвен с усмешкой встретила взгляд Агаты и еле удержалась от смеха,— Она-то точно знает.

— Что ж, да поможет вам Бог.— Туан склонил голову перед Агатой.— И примите благодарность от всего королевства. Если вы согласитесь через несколько недель прибыть в Раннимед, мы окажем вам все подобающие почести.

— Благодарю вас, ваше величество,— отвечала Агата,— Но думаю, я буду слишком занята.

Туан изумленно вздернул брови, но Агата только присела в реверансе, хотя и довольно неуклюжем, и прищелкнула пальцами. Рядом с ней в мгновение ока очутилась ее метла, Агата оседлала ее и взлетела ввысь.

— Милорды, обнажите ваши главы! — вскричал Туан, однако приказ этот был совершенно бестолков, поскольку шляп ни на ком не было. Однако все совершенно искренне прижали руки к сердцу из уважения к ведьме-ветеранше, которая вылетела из пещеры на метле и устремилась в ночное небо.

Род повернулся к Гвен. Лицо его было озабоченным.

— Предстоит долгий путь до острова, а после тяжких трудов во время боя — выдержит ли она?

— Не изволь сомневаться, господин мой,— сказала Гвен, хитро усмехнувшись.— Думаю, она долетит с легкостью.

Род хмуро глянул на нее, гадая, не упустил ли чего.

Затем он вздохнул и отвернулся.

— Ладно, к делу. Как вы думаете поступить с братом Чильде, сир?

Туан пожал плечами:

— Ухаживать за ним, когда он очнется, как же еще? Но почему он так устрашился, узрев твоего двойника? — Он поежился,— И если на то пошло, чье это было творение?

— Он сам и сотворил,— ответил Род.— Он — очень даровитый проективный телепат, но сам об этом понятия не имеет. Он с большим вниманием наблюдал за битвами, стараясь запомнить все, что происходило. Но с наблюдательностью у него не слишком хорошо, поэтому порой он выдавал в своих записях желаемое за действительное. А более всего желанным для него было лицезреть Великого Чародея, свершающего великие и славные подвиги.— Род не выдержал и покраснел.— Боюсь, он создал довольно дурной героический образ для всенародного поклонения.

— Согласен,— сухо отметил Туан.

— Думаю, вы не до конца понимаете… Боюсь, что во время финального сражения мы совершенно беззастенчиво использовали этого несчастного молодого человека. Я упросил Пака на время ослепить брата Чильде и так описывать деяния Великого Чародея, как и хотел бы видеть святой отец, и его самого — с тех же самых позиций. Выше ростом, совершенного во всех отношениях. Бедный наш брат всему поверил беззаветно и, сам того не ведая, сотворил из ведьмина мха Великого Чародея, который призывал войско драться храбро и отважно, и в итоге все верили, что я рядом с ними. А я тем временем отправился в Верхнюю пещеру, и мое появление здесь стало полной неожиданностью. Правда, толку от этого было немного,— сказал он, бросив неприязненный взгляд на Кобольда.

— О да… Это чудовище…— Туан проследил за его взглядом.— Нужно избавиться от него, верно?

Тут уж все устремили взгляд на ложное божество.

— Кто оно, это мерзкое создание? — выдохнул Туан.

— Кобольд,— проворчал Род, скривившись от отвращения и дурноты.— Нужно ли называть его иначе?

— Вам и мне — нужно,— пробурчал Йорик,— А вы думаете, кем оно было? Шимпанзе?

— Его предки были шимпанзе,— сказал Род и отвернулся,— Я не вижу шрамов после пластических операций, но не сомневаюсь, что они имели место. Правда, нормальный вид у его предков был несколько поколений назад. Наверняка он подвергся генетической реконструкции, только так и можно было в итоге получить такое вот чудовище.— Он развернулся к Кобольду,— Конечно, можно сказать, что это шедевр тектогенетики. Они видоизменили хромосомы так, чтобы превратить несчастное животное в конвертер: подключали к нему ток, судя по всему — постоянный, а наружу валила экстрасенсорная энергия.

Он посмотрел на черный ящик и вопросительно глянул на Йорика.

Неандерталец кивнул и пнул черный ящик ногой:

— Портативный атомный реактор. Хотел бы я знать, как раз и навсегда избавиться от этой штуковины.

— Хочешь сказать, что она может снова заработать?

— Не заработает, если никто выключатель не тронет.— Йорик опасливо взглянул на чудовище.— Тем не менее было бы так славно и спокойно, если бы это было невозможно,— Он склонил голову набок, прищурил один глаз, придирчиво осмотрел Кобольда с головы до ног.— Пожалуй, он и вправду — триумф генной инженерии, вот только смотря с какой стороны взглянуть. Этот здоровенный мозг способен вырабатывать уйму энергии. А пред-лобных долей нет, вы заметили? Лоботомия в зачаточном состоянии. Никакой самостоятельности, никакой инициативы.

— Просто живая игрушка,— мрачно буркнул Род.

— Пока — да,— кивнул Йорик.— Но что он мог бы натворить, действуй он сам по себе…

Род поежился, но проворчал:

— Много бы не натворил. С такими атрофированными конечностями… Он только и может — сидеть здесь.— Он сглотнул подступивший к горлу ком и, слегка позеленев, отвернулся,— Этот лоб… как вы все только можете тут торчать и пялиться на него?

— Но ведь с научной точки зрения исследование захватывающее,— отозвался Йорик,— подлинный триумф, настоящее опровержение философского постулата о главенстве материи над сознанием, вечный памятник гениальности человеческой.— Он обернулся к Роду,— Спасите же несчастную тварь от такого жалкого существования!

— Да, надо бы,— согласился Род, отвернулся, немного ссутулился.

— Никто меня не слышит? Я же сказал, убейте его!

Он попытался встретиться взглядом с Туаном. Но молодой король отвернулся.

Род склонил голову, прикусил губу.

Развернулся. Посмотрел на Йорика.

Неандерталец смотрел в потолок, негромко насвистывая.

Род выругался и направился к каменному трону, сжав в руке кинжал.

Рука его замерла, когда он взглянул в отупевшие глаза, взгляд скользнул сверху вниз по несчастной твари, такой отвратительной. И все же…

Он отвернулся, отшвырнул кинжал и еле слышно зарычал.

Взгляд его встретился со взглядом Йорика. Тот сочувственно кивнул.

— Когда ток отключен, это совершенно жалкое и несчастное создание, милорд. Такое слабое и беззащитное. Люди и так уж предостаточно над ним поиздевались.

— Псы! — взревел Бром, оглядываясь по сторонам.— Хорьки, слизняки! Неужто среди вас нет ни одного мужчины и вы готовы позволить этой твари жить?

Он уже стоял на возвышении, взирая на примолкнувшую компанию. Развернулся, фыркнув.

— О да,— заключил он.— Все так и есть. В вас слишком много жалости, вы не способны свершить это, и все же в вас недостаточно жалости для того, чтобы проявить истинное милосердие.— Он обернулся и смерил Кобольда взглядом с головы до ног.— И все же это следует совершить, ибо эта тварь страшна, она из тех, что являются в жутких снах, и потому пусть она умрет. Неужто никто не окажет ей этой милости?

Никто не пошевелился.

Бром долго вглядывался в лица друзей, но видел только стыд и угрызения совести.

Он печально усмехнулся, пожал широченными плечами:

— Стало быть, это выпало на мою долю.

И когда никто еще не успел понять, что же делает Бром, он выхватил меч, подскочил к Кобольду и вогнал меч по рукоятку в грудь чудовища, в самое сердце.

Чудовище дернулось, раззявило рот, по-обезьяньи вскрикнуло и обмякло.

Все остальные, не мигая, в ужасе смотрели на него.

Бром убрал меч в ножны и почтительно коснулся лба:

— Приятных сновидений, сэр Кобольд.

— Это был не подвиг,— обрел дар речи Туан,— а бесчестный удар. Он не мог обороняться.

Правда, прозвучало это утверждение как-то не слишком уверенно.

— Однако у него нет души,— напомнил королю Бром,— Не забывайте об этом, ваше величество. Разве бесчестно убить ежа? Проколоть рогатиной грудь дикого вепря? О нет! Но эта тварь приносила смерть, а теперь стала беззащитна, и потому человек не мог к ней прикоснуться.

В пещере воцарилась тишина.

Молчание нарушил Йорик:

— Что ж, божество моего народа мертво. Кто же станет править теперь?

Туан в изумлении посмотрел на него:

— Несомненно, Орел! Скажи ему, что я готов заключить с ним союз.

Но Йорик покачал головой:

— Орел ушел.

— Ушел? — непонимающе переспросил Туан.

— Окончательно и бесповоротно,— подтвердил Род.— Я сам видел.

— Но почему? — вскричал Туан.— Почему, когда его народ снова стал принадлежать ему?

— Потому что он им больше не нужен,— просто ответил Йорик.

— Но… тогда… почему же он оставался здесь, будучи низложенным?

— Чтобы удостовериться в том, что мы освободились от Мугхорка,— объяснил Йорик.— В конце концов, он — единственный, кто мне мешал.

— А теперь править будешь ты?

Йорик развел руками:

— Победитель забирает все.— Он опустился на одно колено.— Примите клятву верности, сир.

Туан в ужасе уставился на него.

— Вы не можете отвергнуть его,— еле слышно подсказал королю Бром.— Так было всегда — победитель правил побежденным.

Что тут было возразить? В Средние века традиции всегда были превыше всего.

— Что ж, тогда… Ничего не поделаешь…— неохотно пробормотал Туан.— Но как? У меня уже есть королевство, за морем!

— Ну, тут я могу за вас управиться,— предложил Йорик.— Буду кем-то вроде наместника, но окончательные решения всегда будут оставаться за вами.

— На это я согласен,— медленно произнес Туан.— И ты станешь править от моего имени.

— С радостью, уверяю вас! По крайней мере — первый год. Но не переживайте, у меня подрастает достойная смена. И на меня похож. Как две капли воды. Он даже английский изучает…

Пленников собрали возле Верхней пещеры — все четыре тысячи. Четверо воинов встали на уступе, двое — по обе стороны от входа в пещеру. По сигналу они затрубили в трубы и фанфары.

Род, находившийся внутри пещеры, вздрогнул. Когда-нибудь они поймут, что высота тона — это дело вкуса, но это еще когда…

Четверо рыцарей выехали из пещеры в полном облачении, воздели копья, украшенные королевскими штандартами. Расступились, и из пещеры вышел Йорик, а за ним, как только взошло солнце, вышел Туан. Обоих озарило сияние утренней зари.

По толпе, стоявшей внизу, пронесся благоговейный ропот.

Йорик встал чуть впереди и сбоку от Туана и начал произносить речь на неандертальском языке.

— Боюсь, он сообщает им печальные новости,— пробормотал Род,— О том, что Орел ушел.

Толпа огласилась печальным стоном.

Бром кивнул:

— Ты был прав.

Йорик снова принялся издавать рокочущие звуки.

— А теперь он говорит им о том, что у них — новый король,— прошептал Туан.

— Император! — прокричал Йорик.

Туан в изумлении взглянул на него.

Гвен пожала плечами.

— Так и есть. А Катарина — императрица.

— Само собой,— согласился Род.— Просто он это только сейчас понял.

Толпа встретила очередное известие радостным ревом.

— Теперь Йорик, видимо, сообщил им о том, что он станет их вице-королем,— сухо отметил Бром.

Род кивнул:

— Логично.

Последовала пауза. А потом они услышали театральный шепот Йорика:

— Уместно было бы произнести речь, сир.

Пауза затянулась, а потом Туан вскричал:

— Я — ваш новый правитель!

А Йорик прорычал перевод.

Толпа снова одобрительно взревела.

— Теперь они поняли, что конкуренции не предвидится,— пробормотал Род.

Туан продолжал говорить, делая частые паузы для перевода.

— Я — ваш новый правитель и никогда не обижу вас. Но я не могу остаться здесь с вами и потому оставляю вам вице-короля. Вы звали себя народом Кобольда… и поклонялись гоблину… и называли его своим богом. Но этот бог был ложным… и это можно было понять… по тому, что он требовал вашего поклонения… а поклоняться можно только невидимому Богу, Единому и Истинному. Я не стану требовать от вас такого поклонения… всего лишь верности и мира. А покуда вы будете верны мне и моему вице-королю, я буду верен вам.

— Неплохо у него получается, а? — негромко проговорил Род.

Бром и Гвен кивнули.

— И всегда получалось,— сказал карлик.— Вот у тебя получится или нет?

Род нахмурился:

— Ты о чем? Мне-то не надо никаких речей говорить!

— Не надо,— согласился Бром.— Да вот только тебе придется теперь быть главным советником сразу у двух народов и силой, стоящей за двумя тронами одновременно.

— О…— Род вытянул губы трубочкой.— О да, я тебя понял. Но, честно говоря, Бром, даже не знаю, управлюсь ли я со всем этим.

— И верно,— сочувственно проговорила Гвен.— Ведь две страны отстоят друг от друга более чем на тридцать лиг!

— То-то и оно,— тяжело вздохнул Род,— А ведь на самом деле я не могу находиться в двух местах сразу, верно?