Царь Фёдор и машины Эдема

3. Мусорщик

Я лежал на палубе и чувствовал ее заклепки более всего под своей задницей. В ноздри входил какой-то сильно несвежий воздух, как в сортире, который посетил взвод солдат, после чего густо напрыскали дезодорантом. Ещё ощущалось, что тело мое сейчас совсем легкое. Будто и не мое. Услышал какой-то скрип рядом, дернулся, чтобы подняться, и меня резко подбросило в воздух. На несколько секунд застыл на какой-то невидимой оси и даже подумал, что я теперь дух бестелесный, потом шмякнулся лицом вниз. Или вверх. Но тоже на палубу. Почувствовал солененькое – похоже, кровь с расквашенной губы. Было больно, но боль сперва проходила ко мне как сквозь поролон, но стала ближе, впилась в нос и губы, и я окончательно очнулся. А рядом раздалось здоровое человеческое ржание. Ботинок одного из смеющихся располагался около моего лица, и это внушало беспокойство, тем более, что на подошве были какие-то присоски. Помимо ботинка я видел срезанную с меня оболочку – остатки Брунгильды, которая стала моим «ангелом-хранителем»; это есть и программа «АХ», претворенная в жизнь группировкой «ХА». На одном из клочков моей благодетельницы виднелась характерная светящаяся эмблема «Хакеров-Альтруистов» – группировка выращивает квазиживых андроидов и запускает их под видом людей в общество, для улучшения нравов. Думал раньше, что это какая-то сетевая байка, а оказалось – правда. Но спасительнице Брунгильде я даже посочувствовать не успел, потому что увидел кое-что совсем неприятное.

У меня не было рук ниже запястий и ног ниже колена, лишь какие-то окровавленные повязки, пластиковые обручи с датчиками и пара канюль, впившихся в бедренные вены. Более того, я, оказывается, без штанов! От такой картинки я отключился снова, полный аут, иначе бы стошнило. Когда включился второй раз, то сперва прошептал: «Лишь бы не обрубки», но потом заметил, что у меня-таки есть руки и ноги. Есть! И канюли исчезли, более того, появились штанцы типа треников. Я стал аккуратно подниматься, а когда встал, ощутил, что здесь всё иначе, некая сила тянет меня к полу, но совсем не так сильно, как земная гравитация. Пожалуй, я уже в космосе, если не на каком-нибудь аттракционе в луна-парке. Занесла меня нелегкая черт знает куда. Известно, что в космосе человек делается выше ростом, и это не страшно, но к тому же у него портится память, становится такая же короткая, как у рыбки, поэтому ей на замену вставляется чип-накопитель воспоминаний, мемуаризатор. И что там могут мне навставлять?

То, что мне привиделось отсутствие рук и ног, спишем на бред или сонный паралич – на самом деле, у меня полный комплект. Могу ходить; ноги, правда, немного деревянные, вроде как затекли. Могу щелкать пальцами. Какой-то странный звук они дают при щелканье, с дзеньканьем. Я поднес пальцы к лицу.

Они – металлические! Даже без сочленений, какая-то кристаллическая механика. В лучшем случае, металлорганика, когда углеродные и азотные колечки соединяются с помощью атомов железа. Глянул вниз – полный капец, копыта какие-то.

– Что за хрень? Где мои настоящие руки и ноги? Куда вы их дели, поганцы?

И испарина по телу от ужаса, и справедливое возмущение, и в солнечном сплетении черная дыра нарисовалась, и горло перехватило. Но мои претензии были немедленно отклонены.

– Куда-куда? Съели. У нас ничего не пропадает. Всё, включая натуральное говно, идет перерабатываться на портативную механохимическую фабрику и превращается в довольно аппетитные котлетки. Ты мог вообще без ничего остаться, отмерзли-то твои настоящие руки-ноги и кирдыкнулись. А теперь даже лягаться можешь, как прирожденный конь. Мой совет, прибавь по шкале осязания пару делений, – сказал кто-то из них.

– Это как?

– А средний палец тебе на что?

И в самом деле, каждая фаланга «среднего пальца» была теперь поворотным переключателем. И это не удивительно, ведь руки теперь – схваты с электроприводами, кучей актуаторов и сенсоров.

И всё же, получается, нет у меня теперь родных рук и ног. Профукал…

Раньше, получив такое известие, люди ударялись в запой на полмесяца или два часа возмущенно бились головой об стенку. Но в тоже время у меня есть своего рода руки и ноги, полученные бесплатно, что, прямо скажем, немаловажно. Не щупальца какие-нибудь. И этому, наверное, надо порадоваться. Могу щипать, щелкать, ходить могу. Вместе весело шагать по просторам... Далеко не ушел, особо некуда было идти.

То, что меня окружало, имело вид, достаточно близкий к машинному отделению траулера, только находилось будто в большой цистерне. Трое персонажей, что стояли рядом со мной, напоминали черепашек-ниндзя, благодаря экзоскелетам. И были прилично выше меня ростом, хотя я на Земле совсем не крошкой выглядел.

– А вы-то кто?

– Дружочек, мы – мусорщики, – отозвался передний, который был какой-то согбенный и со скрипучим голосом пенсионера. – И вдобавок хирурги-любители. Извини, при таком обморожении, сделали, что сумели, всем колхозом трудились, Елисей тоже помогал, подключал твои нервы к разъемам информационной шины на протезах. Извини, потратиться больше не могли, у нас и так бюджет на пределе, так что обошлись старыми запасами. И скажи спасибо, что яички на месте, а не поменялись на пластмассовые бубенчики. Или ты как предпочитаешь?

Мне показалось, что кто-то из них хихикнул женским голосом? Тот, у кого экзоскелет не смог сокрыть выпуклости, притягивающие взгляд усталого путника. Ладно, неважно. И что получается, эти мусорщики, или кто они там, приделали мне «руки» и «ноги», которые нашли в куче мусора?

– Послушайте, что за мусорщики? – возмутился я. – Ещё скажите – помоечники. Я в космосе, правильно? В космосе есть околоземные орбитальные объекты так называемого Большого змея – в основном, заводы-автоматы и лаборатории, – имеется несколько научно-исследовательских станций на Луне, три или четыре в системе Юпитера, какое-то поселение на Марсе, лаборатории в Поясе астероидов. Там ученые, исследователи, пилоты. Певцы и композиторы, может, какие-нибудь, вдохновения набираются.

– Здесь лишь певцы попой… А что я сильно похож на ученого? – спросила одна из черепашек другую.

– Ты похож на мою дряблую задницу, сынок, потому что спортом не занимаешься. Я становлюсь ученым, когда выпью не меньше литра бацилловки, тогда целую лекцию могу прочитать о занятиях онанизмом в скафандре.

– Тебя обманули, коротышка, – радостно сообщил «сынок», – мы, в самом деле, в космосе, но я ни разу не видел ученых и исследователей, а вот барыг сколько хочешь. Пираты, грабители, БДСМ. Живых мертвяков полно. Самые жадные – фрибутеры, они же флибустьеры, если с французским прононсом. Они вам хоботы знаешь куда засовывают? Кстати, как и у флибустьеров прежних веков – у них есть хозяин, который определяет комиссионные. Тогда это были короли, а теперь ЮСС, United Space Corpоration.

– А вы, простите, чем занимаетесь?

– А мы, так сказать, пощипываем их. Хотя изначально – просто ловцы зверски опасного космического мусора, который, как известно, на скорости в несколько километров в секунду может расчехвостить любой полезный объект.

– Погодите про мусор. Значит, эти космические барыги, ебутеры, едрить их налево, присосались к Земле и вытягивают от нас разные полезные ништяки? И никого это не колышет?

– А ты как думал? Прозревай уже. Всё высасывают, от минералов, растворенных в воде, до воздуха и чернозема. Вы для них пустое место, как индейцы когда-то. Фрибутеры пользуются тем, что такой вид добычи юридически никак не определен и стесняться им нечего, потому что ооновские важняки куплены на корню, начиная с генсека ООН Бориса Зузанны Пшиздецки, который вообще надувная кукла. К тому же ваши племенные вожди сбывают им кучу другого полезного барахла – того, чего в космосе не хватает – органы, клетки, трупы. Из них потом франков, то есть франкенштейнов, мастерят, в диапазоне от боевика до эскортницы – ты этих бодреньких мертвяков ещё не видел. Их можно снова на запчасти разобрать, потом снова собрать – собрать-разобрать. Сам-то ты кто, болезный?

– Я – рыбак с траулера «Надежный». В смысле, судовой механик.

– О, целый механик, наверное, вдобавок старший и главный, – они стали хихикать, довольно мерзко. – У тебя там такой мощный дизель, что девки толпой на тебя вешаются.

– Сейчас нет дизелей на судах, на автомобилях тоже, вы отстали от жизни. Никаких ДВС, только паровые или паротурбинные двигатели, – стараясь сохранять самообладание, ответил я. – Нефть и газ кончились – наверное, ваши хоботы постарались. На угольке гоняем, пока имеется.

– Ой, мы сейчас заплачем, нефть у них кончилась, а у нас она и не начиналась, а газ сам понимаешь какой, что в условиях тесной кабины, которую не проветришь, ведет к частым самоубийствам.

– Так вы вернете меня на Землю? – спросил я со слабой надеждой, которая сразу умерла.

– Мы что, похожи на добрых самаритян? Ты, похоже, не въезжаешь, землянчик, нам в эту гравитационную яму пути нет. Лишь шибко богатенькие могут туда-сюда шляться. Но если хорошо попросишь, дадим тебе пинка под зад, может, долетишь, звездочка ты наша.

Я, наконец, осознал, насколько влип. Застрял в этом аду навсегда! Даже дышать трудно стало.

– У тебя такой смешной вид, будто обделался, – сказала та черепашка, что с женским голосом.

– Возможно, ты нам сгодишься, механик с «Надежного», хотя это не точно, – подбодрил скрипучим голосом мусорщик с «дряблой задницей». – У нас, примерно, то же самое, что и на твоем траулере. Глянь на нашу силовую установку, во втором контуре рабочее тело, вроде твоего пара, в первом контуре котлоагрегат, но не уголек там горит, а ураникс, смесь такая. Сейчас у нас резервная силовая установка фурычит. Тебе надо за два часа перебрать магнитный редуктор турбогенератора и найти, где происходит потеря мощности. Или пожалуйте на выход, нам зайцы-безбилетники не нужны. А чего ты так удивился? За проезд можешь заплатить?

– Ну да… То есть, нет, я ж банковскую карточку в каюте на «Надежном» оставил.

– Вообще-то, да. Только для этого понадобится тебя разобрать – цены на почки и печень на базаре хорошие.

И они ушли в другой отсек играть в крестики-нолики на бесконечной виртуальной доске, запивая пивом, сделанным, наверное, из мочи.

Да уж, космос действительно переполнен какими-то грубыми жадными людьми, по сути чертями, из-за которых критически зависит моя жизнь.

Я с тоской посмотрел на робо-тягу, это универсальный роботех такой, с насечкой «Елисей» на переднем щитке – тот был подчеркнуто антикварным, с бронзовой прозеленью. И он, можно сказать, посмотрел на меня тремя многоканальными камерами на гибких ножках, которые делали его похожими на краба. И, как мне показалось, подмигнул, точнее, шторки на объективах закрылись и открылись.

– Влип? – горестно спросил я незнамо кого. Но отозвался тот краб.

Голос был жестяной, кое-как синтезированный. Однако шпарил агрегат по некоему странному алгоритму.

– Что значит «влип», землянин?

– Значит, попался, обделался, выхода нет. Точнее, один выход – в космическое пространство без скафандра. Или в набор мясосодержащих продуктов. Что не лучше. Я ничего не понимаю в магнитных редукторах. Полный ноль.

– Вы обделались, землянин, вы – полный ноль, – охотно подтвердил робо-тяга. – Поэтому я и сказал команде, что вы новый полезный член экипажа. Однажды они уже отправили одного в космос без скафандра. И сказали тогда, что «проветрили зайца». Я переберу вместо вас магнитный редуктор и покажу вам, как это делается.

– А отчего вы мне поможете?

– Вы – найденыш. Я – найденыш. Оба мы найденыши. Мусорщики меня нашли, как и вас. Где я был раньше, где изготовлен, даже какой тип процессора мне установлен – неизвестно. Всё контрафактное, перепрошитое, со сбитыми номерами. Табличку с названием для меня вообще со старого холодильника скрутили, – пояснил металлический краб.

– Так обычно начинаются истории про потерянных принцев.

– Угнетенные личности должны помогать друг другу, – подытожил краб.

– Сам дошел до такой социальной философии?

Вместо ответа он прыснул мне чем-то в глаза из форсунки, отчего я чуть не заорал и всерьез ослеп, но через 30 секунд у меня на зрачках собрались контактные проекторы, открывавшие виртуальные окошечки – виртушечки, – везде, где надо. Подсказки и надписи, глифы и схемы появлялись в виртушечках, мерцая в "дополненной реальности" поверх деталей редуктора...

Перед тем, как вернулись черепашки-мусорщики, краб Елисей предусмотрительно успел откатиться в сторону.

– Вроде неплохо. Ты вытащил счастливый билет. Оставляем приблудного? – обратился тот, что со скрипучим голосом и «дряблой задницей», к двум другим.

– Если он будет съедать не более двухсот грамм червей в день, в чем я сомневаюсь, глядя на его брюхо, то да, – отозвался второй.

Я инстинктивно поджал живот, в то время как третья черепашка – та, что похожа выпуклостями на женщину – сказала:

– Оставляем, но не думаю, что он надолго у нас задержится, уж больно нежный и пухлый на вид.

– Ладно, как там тебя, добро пожаловать на мусороловецкий траулер «Безнадежный». А теперь по местам, переключаю мощность на главный двигатель, – скомандовал старый мусорщик, который теперь стал моим капитаном.

Где мое место, я так и не успел узнать. Пошла перегрузка, меня вдавило куда-то под кожух резервного генератора, хорошо, что я не успел съесть положенные мне 200 грамм червей.

– Пристыковываемся, у них стыковочный узел «Коитус-12», наш универсальный подойдет, – сообщил капитан.

Потом удар, всё стало крутиться вокруг нескольких осей, но хотя бы ушла перегрузка. Щелчок, толчок, меня стукнуло головой об кожух, и я понял, что пристыковались.

– Шевели батонами, это и тебя касается, лодырь, – кто-то из тех неласково дернул меня за шиворот. – У нас 20 минут, чтобы там хорошо почистить.

– Мы и уборщицы вдобавок?

Я сразу понял, что сморозил глупость. Блин, это абордаж, что ли, какой? Сейчас будет повсеместная резня? Не хватало без носа или ушей остаться.

И хотя меня мутило из-за кручения вокруг нескольких осей, я «вступил» в скафандр, который сам застегнулся на мне. Подошвы моего скафандра и перчатки имели нехилую адгезию и прилипали к поверхностям, что позволяло мне не болтаться туда-сюда. Потом были шлюз и стыковочный узел, похожий на «вороний нос» древних кораблей, и явно недружественное проникновение на борт чужого корабля. По дороге я чувствовал дурноту, которую перекрывал ужас. Вдруг из-за угла появится космический воин в сияющих доспехах, известный из фильмов Хошиминвуда, и располовинит меня с одного удара своим световым мечом, так что на переборку плеснет моя кровища, густая и красная, как кетчуп из дой-пака. Но воин не появился. А на меня навьючили притараненного барахла в виде пузатых баков с одной ручкой, в которых что-то плескалось – на Земле бы они весили килограммов по 100 каждый, – и я поперся назад.

Может, мы были мусорщиками, но заодно разбойниками с большой космической дороги. Как и полагается разбойникам, по возвращении на свой борт мусорщики исполнили зажигательный танец, состоящий из элементов трепака, брейка и «ойся, ты ойся».

Меня, так сказать, повязали, если не кровью, так грабежом. А стопанули они (и я вместе с ними) автоматический транспортник, который неторопливо шел с Цереры к большому орбитальному хабу Земля-3. Улов – три бака с дорогущим ураниксом (топливо такое, как сказал черепашка-капитан – этого количества достаточно, чтобы долететь от Земли до Марса за месяц). А также новенький 4d-принтер, кучу заправленных картриджей и софта к нему; черепашка-женщина сразу напечатала на нём биде, а затем пирожные безе, и засмеялась довольная. Вдобавок мы затрофеили контейнер жизнеобеспечения с жирными вкусными червями, даже у меня слюнки потекли – и главное, что не они будут есть нас, а мы их.

Впрочем, те ребята, которых мы маленько обчистили – они и есть самые бесстыжие пираты, фрибутеры, которые на Землю хоботы закинули и в наглую из нее сосут, меняя даже свойства воды, чтобы высасывать то, что получше. Судя по названию, происходят они напрямую от пиратских банд на какой-нибудь Тортуге, которых сильно приукрасили в кино, хотя те были полные чмошники и акулы капитализма.

Черепашки, кстати, свои экзоскелеты сняли. Тот, что капитан мусороловецкого траулера, оказался старичком с седыми волосиками-перышками, делавшими его похожими на аиста, и председателем артели, читай колхоза, «Апогей». Другой был его щекастым молодым клоном по прозвищу Племяш. А третья – подружкой Племяша, которая очень напоминала известную на Земле актрису Эммануэль Депердье – формами, так сказать, и наглым выражением лица. Она мне поведала краткий курс истории «Апогея». После того как большая часть космического мусора была переловлена, артель завела тоннели с грибами и червями на Дионе, астероид такой, но жила впроголодь и втроём ужинала одним червяком. Но как-то колхозаны заметили, что за беспилотными транспортниками нет особого пригляда, и начали время от времени курочить их. Можно сказать, экспроприировали экспроприаторов. Что стало почином и для остальных артелей. Раньше щипали крупняк – большие транспортники на оживленных трассах. Когда большие контейнеровозы начали ходить конвоями под защитой военных бортов, мусорщики переключились на более мелкую добычу, жизнь стала тяжелее, но на бутерброд хватает.

Лжедепердье явно оказывала мне признаки внимания, интересуясь, какие члены тела у меня не отмерзли, капитан цистерны уже выдавал храпака, прилипнув к потолку, младший колхозан тоже перебрал бузы, сделанной из говна некоторым пересоставлением молекул, и клевал носом длинным, что у твоего журавля. Вечер переставал быть томным, я сбацал на кастрюлях: «На берегу осталась крошка Мери, Она стоит в тумане голубом. А юнга Билл и верит и не верит И машет ей подаренным платком», и это возымело успех. Дамочка, придвинув ко мне глубокий вырез комбинезона и полуобняв длинной ногой, многообещающе предложила сыграть в дурака на раздевание, но как раз заголосила автоматика: «Потеря мощности». Последовало несколько толчков, резво проснувшийся старичок-капитан отключил двигатель и кратко объявил: «Кто-то сел нам буксир, будем резать трос».