Цари мира

IV

Не все кармелитки уехали с утренним поездом. Четыре новициатки, не более года тому назад вступившие в общину, решились в последнюю минуту остаться в Париже до следующего поезда, чтобы, если возможно, узнать, что случилось с ее преподобием и отчего она опоздала на поезд, который уносил ее сестер в невольную ссылку.

«Может быть, — думали девочки, — сможем быть полезными матери-игуменье?»

Но вот их поезд отошел. Прошел долгий, томительный час, подали с запасного пути новый; нахлынула толпа, среди которой молодые послушницы скоро заметили знакомые им четыре капюшона и узнали в них свое начальство.

— Скорее билеты, — сказали они и побежали навстречу толпе в общую залу.

Насилу пробились. У кассы толпа.

— Четыре билета в Лондон.

— Готово, мадам, но спешите, сейчас поезд отойдет.

Они — на перрон. Поезд почему-то запаздывает, и они свободно бегут мимо вагонов, то и дело вскакивая на ступеньки дамских отделений и посматривая внутрь.

— Нет, не здесь!

И они бегут дальше все шибче и шибче. Оглядываются, — за ними бежит кондуктор, за кондуктором два сторожа, за сторожами и сам начальник станции.

— Стойте, сестры, нас заметили, сядем скорее в первое попавшееся купе, а то мы возбуждаем внимание. При первой же остановке пересядем в вагон к игуменье.

И, второпях заметив открытую дворцу в купе 3-го класса для курящих, все четыре бросились туда; несмотря на то, что там не оказалось ни одного свободного места и что их появление подняло хохот всех там сидевших мужчин с трубками, сигарами и папиросами, они с растерянным видом смотрели во все стороны и не думали уходить, пока один из пассажиров не сказал:

— Садитесь, мадам, садитесь, не стесняйтесь! Мы к вашим услугам.

Тогда они бросились к выходу и попали в распростертые объятия полицейских.

— Вот они, вот они! Теперь давайте свисток: может отходить.

Таким образом бедные послушницы попали к Лепену. Недоразумение выяснилось. Сестер отпустили; перед ними извинились и даже очень поблагодарили за ценное сведение: они своими глазами видели и утверждали под честным словом, что игуменья со старшими сестрами села в дьеппский экспресс. Значит, не все еще потеряно.

Министр завтракал у Лепена. Оба ждали с нескрываемым нетерпением телеграммы об аресте сестер в Руане.

Наконец, в три часа дня пришла давно ожидаемая телеграмма:

«Экспресс в Дьепп пришел. Кармелиток не оказалось. Кондуктор, обошедший вагоны во время хода поезда, утверждает, что никаких монахинь у него в поезде и не было».

Сомневаться в правдивости телеграфного сообщения не приходилось. На этой станции были опытные начальники охраны, лично знакомые самому господину министру. Сомневаться в словах новициаток, что игуменья села в вагон, тоже нельзя было, тем более, что видели подъезжавший с ними фиакр в две лошади, и на это многие обратили внимание. Притом и номер фиакра был известен и оказался записанным в числе прибывших на вокзал Сен-Лазар в 12-м часу. Итак, монашенки могли исчезнуть только из самого поезда, на полном ходу. Эта задача казалась неразрешимой даже самому Лепену, видавшему виды на своем посту начальника парижской полиции.

— Вы мне сообщите новости, когда сами будете их иметь, — сказал Лепену Вальдек и, сухо простившись с ним, отправился восвояси.

«Не поехать ли мне к гадалке?» — подумал Лепен и тотчас же решил привести свой план в исполнение.

К чести господина Лепена, мы должны заметить здесь, что это вовсе не был его обычный способ ловли преступников. Но сегодня, не зная, что делать, и вспомнив исполнившееся предсказание о сломанной ноге, он решил изменить своему всегдашнему методу и обратиться к экстраординарным средствам. И он не раскаялся. Гадалка, известная мадам Елизабет, как только он рассказал ей свое злоключение, воскликнула:

— Мой «ангел» мне сейчас все откроет. — И затем продолжала нараспев: — Вы говорите, что они сели в вагон?

— Да.

— И когда поезд тронулся, их уже не было?

— Да.

— В таком случае, они вышли из поезда до его отхода. Это ясно как день!

Лепена точно озарило: «Да, несомненно, это так! Они перешли на другой поезд. Но на какой?»

Сметливость полицейского в нем тотчас же снова сказалась. Игуменья должна была стремиться как можно скорее перешагнуть границу Франции. Ближайшая — бельгийская. Там и надо ее искать. И он, поблагодарив ясновидящую, поспешил в ближайшее телеграфное отделение.

«Мобеж. Задержите монахинь, следующих в Брюссель из Парижа со скорым поездом».

Телеграмму отправили при нем без замедления.

Он дождался ответа:

«Будет исполнено. Парижский экспресс приходит сюда через час. О результатах сообщим телеграммой».

Успокоенный Лепен возвратился домой. Между тем, дичь, за которой охотился префект полиции, преспокойно пересела на Гар-дю-Норд в поезд на Кале и, прибыв в этот город, беспрепятственно пересела на пароход Кале-Дувр в то самое время, как доведенный до бешенства Лепен читал телеграмму из Мобежа:

«Поезд прибыл, монашенок не оказалось».

В 10 часов вечера поезд высаживал своих пассажиров в Лондоне, на вокзале Виктория, и восемь монахинь, в том числе и подоспевшие послушницы, переночевав в гостинице, направлялись на остров Уайт, где их ожидали гостеприимные английские сестры их ордена, уже беспокоившиеся, так как не находили их в числе ранее прибывших кармелиток.

Итак, Лепен был сбит с толку. Его подчиненные наперерыв подсказывали свои предположения и проекты, но он их не хотел и слушать. И только, когда прибыл к нему Ленотр, его лицо просветлело, и он с затаенной надеждой обратился к нему:

— Что нового, мой дорогой Ленотр?

— Господин префект! Я напал на следы наших беглянок. Они со станции Сен-Лазар переехали на станцию Дю-Норд и оттуда со скорым поездом направились прямо в Лондон.

— В котором часу приходит в Кале этот поезд? — спросил Лепен.

— В семь часов вечера, и тотчас же отходит пароход в Англию.

— Ну, а теперь который час?

— Ровно восемь.

— Значит, мы опять опоздали!

— Опоздали, господин префект, но честь полиции сохранена.

— Но почему же вы тотчас не сделали соответствующего распоряжения по телеграфу, как только узнали, что они едут по тому направлению?

— Я сделал, господин префект, и опять-таки опоздал.

— Как это?

— Я телеграфировал пограничной полиции в Кале: «Арестуйте четырех кармелиток, едущих из Парижа со скорым поездом». Получаю ответ: «Поезд пришел. Восемь монахинь уже сидят на палубе английского парохода, и задержать их мы не имеем права. К тому же, мы не знаем, которых».

— Но нам нужен адрес этого Дюпона, во что бы то ни стало!

— Поручите это дело мне, господин префект. Я узнаю его адрес, и — кто знает! — может быть, мне удастся похитить у него и сам секрет, который он получил от русского инженера.

— Согласен, господин Ленотр. Если вы с успехом выполните это поручение, будьте уверены в моей благодарности. Вы получите повышение по службе, и я вам это обещаю. А теперь дайте бланк, я напишу вам отпуск на месяц, но ни одна живая душа не должна знать, куда вы отправляетесь. Зайдите к моему казначею, он даст вам аккредитив на все французские и заграничные банки. До свиданья и в счастливый путь!

Час спустя Лепен был у министра и докладывал ему о бегстве госпожи Дюпон и о принятых им мерах отыскания ее брата. Вальдек спешил на экстренное заседание «Великого Востока»[6] и слушал рассеянно. Он не очень-то доверял способностям Ленотра. Но другого плана у него в виду не было и приходилось довольствоваться этим. Отпустив Лепена, он направился на рю Кадэ, где помещалась масонская ложа.

В ложе царило необычайное оживление. Когда Вальдек вошел, все бросились к нему навстречу. Главный мастер ложи, подойдя к нему, сказал:

— Вы еще не знаете? Сейчас получена телеграмма из Тулона, что там от неизвестной причины взорвались все пороховые склады, и весь город в огне!