Буря в старом городе (СИ)

Глава 8. Граф Черни

— У, надоели эти дожди, — раздражённо произнёс Фридрих Майнер. Он отряхнул зонт, и капли расплескались по полу коридора.

Полицейский Ковач услужливо захлопнул дверь за комиссаром дверь, скрыв серую пелену дождя.

— Такого августа давно на памяти не было, господин комиссар, — промолвил Ковач. — Моя тёща уверяет, что скоро мы превратимся в лягушек.

Майнер что-то мрачно буркнул в ответ и передал зонт Ковачу.

— Отнеси в мой кабинет.

— Слушаюсь, господин комиссар, — произнёс Ковач и замялся. — Там…

Майнер подозрительно глянул на него.

— Что произошло? Снова какая-то катастрофа?

— Шеф, в вашем кабинете ждёт необычный клиент.

— Кто это? И кто его впустил? — загремел комиссар.

— Да он сам туда ворвался. Иностранец, важная особа, влиятельное лицо.

— Кто?

— Какой-то граф.

Ковач посмотрел на карточку.

— Вот…Граф Черни.

Майнер тоже взглянул на карточку.

— Его ещё только не хватало. И чего он хочет?

— У него важное заявление. Утверждает, что дело срочное, не требующее отлагательств.

— А почему его Шипка не принял?

— Граф требует именно вас.

Вытирая платочком лоб и вздыхая, Майнер ввалился в кабинет.

Навстречу ему поднялся человек в чёрном. Это был высокий стройный мужчина. Его лобастое, худощавое, заострённое книзу лицо с тонкими усиками и бакенбардами выражало высокомерное удивление. Он выглядел относительно молодо, но, при детальном осмотре, можно было заметить тонкие морщинки, синяки под глазами. Ему было ближе к пятидесяти, как определил комиссар. Майнер приготовился ко всему — к истерикам и упрёкам: за многолетнюю его практику общения с важными сановными особами бывало всякое.

Но незнакомец в чёрном одеянии даже сделал попытку улыбнуться:

— Господин Майнер? Простите, что я без спроса вторгся в ваш кабинет.

Поздоровавшись, комиссар бухнул в своё кресло.

— С кем имею честь…

— Граф Черни.

— О, ваше сиятельство, — чуть привстал Майнер. — Прошу вас садиться. Какое дело привело вас к нам?

Граф Черни уселся в кресло и строго посмотрел на комиссара.

— Тут вот что произошло. Я прибыл в Прагу по важному делу. И обнаружил за собой слежку. Ещё с вокзала за мной следовал какой-то странный юноша. А возле отеля начал наблюдать жуткий тип в клетчатом кепи.

— Откуда это известно? — заинтересованно спросил Майнер.

— Да он всё время крутится у меня под окнами, — с жаром рассказывал граф. — Позавчера, когда у меня была назначена деловая встреча, этот жуткий тип в кепи следовалза мной. А вчера я видел его под зонтом у куста рядом с отелем… Господин комиссар, подобную ситуацию я считаю недопустимой. Я пробуду в городе ещё три — четыре дня. Быть может понадобится задержаться…Поэтому прошу полицию, насколько это возможно, обеспечить мою безопасность, оградить от преследований.

Майнер нахмурился.

— А как вы сами думаете, господин Черни, какова причина слежки за вами?

— Ну откуда мне знать? Похоже, что меня хотят ограбить… Или, быть может, есть какие-то другие причины.

Майнер откинулся на спинку стула.

— Тогда позвольте узнать, господин граф, по какому делу вы прибыли в Прагу?

— Это тайна, — поджал губы Черни.

— Мне можно довериться.

— Это важно?

— Конечно. Слежка за вами вполне может быть связана с тем делом, которое привело вас в наш беспокойный город.

Граф Черни склонил голову, глядя в одну точку.

— Я приехал, чтобы получить… от некоего лица большой денежный долг. А так как дело связано с деньгами… я и подумал об ограблении…

— А почему большую сумму нельзя перевести на ваш счёт, например, с помощью банковской операции?

Черни блеснул глазами:

— Как вам объяснить. Скажем… таково условие…моего должника. Он прислал мне письмо, назначил встречу. Да, это кажется немного странным, но… такова его… причуда, называйте как хотите.

— Можно мне взглянуть на письмо, — попросил Майнер.

Черни вздрогнул и нахмурился:

— Нет, нет, это исключено. Это строго конфиденциально и не разглашается.

— Ну что же, это ваше право. Скажите, вы уже получили эти деньги?

— Гм. Пока нет. Поэтому и задерживаюсь здесь. После прибытия на место встречи какой-то мальчишка передал мне записку о том, что встреча переносится. О дне и о времени будет сообщено отдельно.

— Вот значит как. Как вы думаете, почему сорвалась встреча?

— Я лично думаю — из-за этой дурацкой слежки. Мой должник тоже её заметил, испугался грабителей и решил не рисковать, перенести встречу.

Майнер молчал, размышляя.

Черни вздохнул и добавил задумчиво:

— Хотя может быть и вполне прозаическая причина. Заболел, например… Ладно. Лучше скажите, что вы всё об этом думаете, господин комиссар?

Майнер ответил, не сводя глаз с посетителя:

— Сложно сказать, зная только часть правды.

— Но всё же я прошу вас принять меры, — твёрдо сказал граф Черни.

Майнер внимательно посмотрел в его глаза. Его немного раздражала манера графа во время разговора смотреть в одну точку.

— Где вы остановились?

— Отель «У Принца».

— Хорошо. Охранять вас полиция не может. Для этого вам нужно нанять частного охранника…

— Но…

— Но я пошлю своего сотрудника — пусть он посмотрит за вашим номером.

После дождя особенно сильно ощущался запах цветов. Луна сбросила свой наряд и немного разогнала темноту. Но полицейского Ковача красота свежего летнего вечера не радовала. Всё чаще он думал о бесцельности ожидания.

Вот уже два часа торчал на своём «посту» почти сливаясь со стволом дерева, то и дело поглядывая на окна отеля «У Принца». Площадь перед зданием была пустынной.

До этого у Ковача было более выгодное положение — сидел в холле и читал газету. Но помня о повелении Карла Шипки, он всё же вышел для вечернего наблюдения на площадку перед отелем.

Около двенадцати ночи свет за кремовыми шторами в окне номера, где жил граф Черни, погас.

«Улёгся спать», — решил Ковач. Он стал подмерзать и уже жалел, что так легко оделся. Полицейский ругал конец лета, больше напоминавшем осень.

Когда куранты пробили час, Ковач, внимательно осмотрев окрестности, не заметив ничего подозрительного, решился оставить место наблюдения и забежать в винный погребок неподалёку, чтобы хлебнуть чего-нибудь для согрева.

На ступеньках он почти столкнулся с выходившим мужчиной. Это был крепкий черноволосый субъект с эспаньолкой в клетчатом пиджаке и в таком же кепи.

У Ковача ёкнуло сердце. На один лишь миг взглянув на незнакомца, он сделал вид, что прошествовал внутрь кабачка. Здесь было накурено и шумно. Подойдя к стойке он выпил сливовицы, бросил монету и поспешил обратно.

По площади ходили двое музыкантов. Один из них что-то пиликал на скрипке, а господин с лихо закрученными усами хитро посмеивался и что-то заказывал.

У гостиницы было пустынно. Ещё какое-то время Ковач ходил вокруг, но клетчатого не было видно.

«Может это вообще случайный прохожий? Чего я всполошился?» — подумал он.

Он подошёл к парадному входу и тут же нырнул в тень. Из дверей вышел человек в клетчатом кепи. Осмотревшись по сторонам, он быстро зашагал прочь.

Подождав немного, Ковач отправился за ним.

На площади, у памятника Яну Гусу, тип в кепи взял извозчика. Спрятавшись за памятником, глядя вслед уезжавшему фиакру, Ковач заметался. К счастью и ему попался фиакр— он подвозил нарядно одетого господина с женой к отелю.

— Гони вон за теми… Ну же! Двойная оплата.

Когда кучер покосился подозрительно — Ковач показал удостоверение.

— Не беспокойся, полиция! Быстрее!

Предыдущий фиакр уже скрылся в глубине улицы. Ковач торопил.

Спустя небольшое время преследуемый экипаж с подозрительным типом показался вдали.

Время для Ковача летело быстро. Ему показалось, что не успели оглянуться, петляя по улицам, как уже мелькнула стеклянная гладь Влтавы, и они въехали на мост Штефаника. Переехав на противоположную сторону реки, фиакр проехал по набережной. Дорога пошла вверх, поднимаясь на холм. Извозчик остановил лошадь у Летенских садов.

Там и сошёл таинственный человек в кепи. Заплатив кучеру, Ковач пошёл по аллее. Впереди шёл таинственный субъект и его тень.

В лунном свете казалось, что сады парят в воздухе.

Какое-то время преследуемый и преследователь шагали по дорожке, а затем незнакомец в кепи исчез. Ковач забеспокоился — видимо он отвлёкся. Вот высится Летенский замок, вот фонтан… Где же клетчатый незнакомец?

Рядом в кустах что-то шелохнулось. Ковач подошёл к толстому дереву, как вдруг сверкнула молния, и он свалился без чувств.

В это время в холл отеля «У Принца» вошёл лёгкий человек в шляпе и летнем пальто. Он представился сотрудником полиции Карлом Шипкой.

— Примерно полчаса назад к вам заходил человек к клетчатой шляпе и с бородкой.

Администратор задумался.

— Да, вроде заходил такой.

— Он кого-то спрашивал.

— Нет. Он просто просил передать письмо.

— Кому?

— Одному постояльцу.

Портье взглянул на пакет.

— Господину Черни.

— Покажите.

Пакет был без обратного адреса, запечатан сургучной печатью.

Шипка тщательно осмотрел его и вернул.

— Благодарю. Передайте утром господину Черни.

Комиссару Майнеру поспать как следует так и не удалось. С утра начал трезвонить телефон, и Фридрих проклял ту минуту, когда он дал согласие на его установку у себя дома.

— Проклятье! С утра уже весь свет должен встать на дыбы!

Он схватил трубку — на проводе был Карл Шипка.

— Господин комиссар, вас срочно требует к себе граф Черни.

— Какого чёрта ему нужно в такую рань?

— Но уже десятый час, господин комиссар! И уже больше часа вас дожидается господин граф.

— Что ему нужно, чёрт возьми? Почему вы не можете его выслушать?

— Он согласен говорить только с вами! Упёрся и всё. И это не одна беда!

— Что ещё?!

— В Летенских садах найден мужчина с раздробленной головой. Его нашёл смотритель и вызвал карету скорой помощи. Я уже был больнице и опознал его.

— Вот как! Это Ковач?

— Откуда вы знаете, господин комиссар?

— Догадываюсь. Ладно, скоро буду.

Швырнув трубку и ворча, Майнер успел выпить кофе и отправился на службу.

«Только и знаю: служба — дом. Больше ничего не знаю и не вижу», — раздражённо думал он.

Сегодня граф Черни был вне себя;

— Нет в вашем городе, нельзя себя чувствовать в полной безопасности! Сначала за мной следили, а сегодня пришёл этот дурацкий пакет…

— Я уже знаю о пакете, — резко сказал Майнер. — Господин граф не соизволит мне прочесть текст письма…

— Но откуда… — оторопел Черни.

— Мы тоже работаем. И охраняем вас. Между прочим, за то, чтобы вы спокойно спали вы этой ночью, своим здоровьем поплатился наш сотрудник.

— Ах вот как, — промолвил граф и задумался, по обыкновению уставившись в одну точку.

Он вытер ажурным платком лоб.

Майнер молчал.

— Мне угрожают, — наконец заявил граф. — И занимаются вымогательством.

Он открыл пакет и положил на стол письмо.

— Вот!

Комиссар Майнер развернул письмо.

«Удивительно, письмо напечатано на машинке с каким-то странным, будто самодельным шрифтом», — подумал Майнер, осматривая буквы. — «А вот бумага — обычная, городская…»

Майнер вчитался в письмо. Оно гласило.

ТЫ ОБМАНОМ ЗАХВАТИЛ ТО, ЧЕМ СЕЙЧАС ОБЛАДАЕШЬ. ПОЭТОМУ ТЫ ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ. НО У ТЕБЯ ЕСТЬ ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС — ПОКАЯТЬСЯ, ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ВСЕГО. БОГ УЖЕ ПОКАРАЛ А. НО ОН МИЛОСТИВ. ТЫ БУДЕШЬ ПРОЩЁН. ЕСЛИ СОГЛАСЕН — ДАЙ ЗНАТЬ. ПИСЬМО ОСТАВЬ НА ЦЕНТРАЛЬНОМ ПОЧТАМТЕ ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ. ДАЮ СУТКИ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ ТЫ УМРЁШЬ.

Подписи не было.

Майнер как-то замедленно, не спеша отложил письмо.

— Ну? Как вам это понравится? — спросил граф.

Комиссар помолчал. Промолвил задумчиво:

— Как вы думаете, кто мог написать данное письмо?

— Понятия не имею.

— Но вы же можете догадываться! Может подозреваете кого-то из родственников? У вас есть враги?

Граф Черни склонил голову, уставившись взглядом в груду папок на столе.

— Нет никого…

А потом поднял голову и заявил:

— Впрочем, у меня был брат. Его изгнал отец за одно преступление.

— Какое?

Граф замялся.

— Говорите смело, вы ведь в полиции. Если вы рассчитываете на помощь то обязаны быть откровенны. Информация останется только между нами.

— Мой брат преступник. Он совершил изнасилование женщины. Она умерла. Больше ни слова о моём беспутном и несчастном брате. Он давно не подавал вестей и, вероятно, умер на чужбине.

— Как его звали?

— Просперо Висконти.

— Хм… Вы уверены, что его уже нет в живых?

— Почти… Впрочем, надо бы проверить…

— В письме есть странная строка«Бог уже покарал А.»Как вы думаете, о ком это?

Граф нахмурился.

— Понятия не имею. У меня были сотни сотрудников, знакомых, друзей у которых имя, иногда и фамилия начинаются на А. Впрочем, может этот вымогатель имел в виду иносказание — что-то библейское или литературное…

— Не знаю. Возможно. И всё же, постарайтесь вспомнить.

Граф сидел, как будто на что-то решаясь.

-Что делать, комиссар? — отрывисто спросил он.

— Письмо — это ниточка. Попробуем за неё потянуть…

В этот день, когда сквозь лёгкую занавесь облаков стали пробиваться солнечные стрелы, стало достаточно тепло и, казалось, вернулось лето.

Сотрудник полиции Новак торчал на почтамте уже второй день. Он уже успел перечитать кипу газет и брошюр, наблюдать десятки людей, подходивших к окошечку «Корреспонденция до востребования», но выглядывающий оттуда работник не подавал никакого знака. Это значит письмо графа Черни никто не спрашивал.

Подняв глаза над газетой Новак глядел на мелькающих мимо телеграфистов, торопящихся почтальонов. Особенно его привлекали две симпатичные барышни, разглядывавшиеоткрытки. Ничего подозрительного не было.

Новак наблюдал, как на больших часах стрелки приближаются к часу дня. Неплохо было бы пообедать. Следовало оставить надоевшую скрипучую скамеечку, выйти на улицу ипозвать Шипку и Коваржика, дежуривших неподалёку. Он уже собрался выходить, беглым взглядом скользнув по усатому лицу в окошке. Как вдруг заметил условный знак — сотрудник почты махнул журналом, будто отгонял муху.

У окошка стояла маленькая старушка. Новак изумлённо уставился на неё. Старушка развернулась и направилась к выходу. Новак вопросительно посмотрел на работника почты — тот сидел с круглыми глазами и выразительно кивал.

Не спеша сложив газету, Новак проследил путь старухи к дверям и пошёл вслед за ней.

Выйдя наружу он на миг потерял её — старуху заслонила почтовая карета. Но потом он увидел её — она явно торопилась, идя по направлению к Вацлавской площади. Опасаясь, что она может исчезнуть, Новак тут же дал условный знак Шипке и Коваржику. Те поднялись с лавочки и удивлённо смотрели вслед старухе.

— Это кто? — спросил подошедший Шипка.

— Не знаю. Но именно эта женщина интересовалась письмом графа Черни.

— Странно. Эта старуха? — переспросил Шипка. — Может она посыльная и её просто используют?

— А может родственница графа? Решила отобрать у него денежки, — произнёс весёлый Коваржик, гася трубку.

— Мне кажется, что нужно её задержать, — решительно сказал Новак. — Такую старуху расколем в два счёта.

— Да уж, она нам всё выложит, — подтвердил Коваржик.

Карл Шипка, старший среди них, глядя на удалявшуюся пожилую даму, решительно скомандовал:

— Задержать её!

На площади старуха пыталась сесть в трамвай, но тут же была остановлена.

— Простите пани, но вы должны пройти с нами.

— Что? Кто вы? Куда идти? — тихим и немного хрипловатым голосом спрашивала старуха.

— Мы из полиции. Инспектор Шипка, а это мои сотрудники, — сказал Карл. — Вам нужно проследовать с нами в департамент.

— Куда? — глухо переспросила старуха.

— В департамент полиции, — нарочито громко и сурово произнёс Новак. — Вероятно это ненадолго. Мы вас проводим.

— Куда проводите? — спрашивала старуха, но полицейские уже вели её под руки.

— Не беспокойтесь, мадам, всё будет хорошо, — говорил Шипка, глядя как у женщины мелко трясутся руки.

Когда она села в экипаж лицо у неё было бледнее мела. Она что-то постоянно бормотала себе под нос.

— Вам плохо? — участливо спросил Коваржик. — Давайте я буду вас поддерживать.

— Нет — нет, — отодвинулась старуха, тряся губой и морщинистыми белыми щеками. — Я сама.

— Мы скоро приедем, — пообещал Новак.

Звонко цокали копыта, мимо пролетали здания.

Вдруг старуха, опять что-то зашептавшая, наклонила голову и стала валиться набок.

— Пани, пани… Что с вами, пани! — воскликнул Новак.

Руки старухи обвисли.

— Кажется ей совсем плохо стало, — констатировал Коваржик, ощупывая её лоб и проверяя пульс.

— Надо что-то делать, — сказал Новак и крикнул Шипке, сидевшему рядом с возницей.

— Остановитесь, тут старушке плохо!

— Этого ещё не хватало!

Экипаж остановился. Внутрь кареты заглянуло недовольное лицо Шипки.

— Что произошло?

— Да вот, бабушка… Как бы не померла.

Все попытки растормошить старушку, привести её в чувство не увенчались успехом.

— Вот дьявол! До больницы не довезём. Положите её аккуратно на сиденье, пусть полежит, — посоветовал Шипка.

— Тут неподалёку есть аптека. Можно дать понюхать нашатырного спирту — сразу придёт в чувство, — посоветовал Коваржик.

— Давай! Поехали! — скомандовал Шипка.

У аптеки остановились. Пока Новак пошёл покупать необходимое, Шипка сбегал за угол позвонить по телефону комиссару Майнеру.

Оставшийся один Коваржик осторожно закрыл дверцу. Ему нестерпимо хотелось курить, и он вынул из кармана трубку. Как назло кончились спички, и он подошёл попросить огонька у возницы. Разговорились о ценах и о погоде. Наконец-то дверь аптеки открылась, и показался Новак с маленьким лысым аптекарем.

Аптекарь первым подошёл к карете и открыл дверцу.

— Ну? Лечить-то кого? Здесь же никого нет!

— Как никого нет? — изумлённо спросил Новак и заглянул в экипаж.

Внутри было пусто. Только на сиденье были несколько седых волосков.

Шипка допрашивал на почтамте усатого работника.

— Где письмо?

— Так его забрали.

— Кто забрал? Старуха? Она разве вернулась?

— Нет, старушка не возвращалась. Спустя минут десять после ухода вашего сотрудника и этой женщины, подошёл мужчина.

— Мужчина?

— Да. Такой… уже немолодой, солидный, с бородой. В чёрном сюртуке и перчатках. Он забрал письмо.

— Быть может это был граф Черни? Ну, вы его видели — худой, высокий…

— Нет, что вы. Графа я бы сразу узнал. Этот был тоже длинный, худощавый.

— А зачем вы отдали ему письмо?

— Он представился сотрудником полиции.

Шипка долго смотрел в глаза усатого почтмейстера, думая о чём-то своём. Потом не говоря ни слова медленно пошёл к выходу.

— Как же вы могли упустить старушку? — проворчал Майнер, глядя на опустивших головы Новака и Коваржика и на притихшего Шипку. Все ждали бури, грома и молнии, но сегодня комиссар был на удивление сдержан.

— Кто же знал, что она такая ловкая…

— Как она смогла уйти? — строго спросил Майнер.

— Она открыла дверцу экипажа с другой стороны, тихонько выскользнула и за угол… А там, вероятно, на трамвай…, - виновато рассказывал Коваржик.

— А вы молодцы — ротозеи! Чёрт бы вас побрал! Старушка притворилась, а вы и уши развесили. Это вы Коваржик её упустили! Вы оставались у кареты и болтали с кучером.

— Так точно, — покраснел Коваржик, вертя в руке погасшую трубку. — Виноват, господин комиссар. Отвлёкся.

— Все мы виноваты, прошляпили. Со всех с нас шкуру и снимайте, господин комиссар, — промямлил инспектор Шипка, тоже теребя в руках шляпу.

— Сейчас нужно рассмотреть ситуацию, детально проанализировать ошибки, чтобы избежать их в дальнейшем, — вздохнул Майнер. — Разбираться кто виноват будем потом.Итак, мы подошли к делу слишком легкомысленно, преступник оказался хитрее нас. Он подослал пожилую женщину которая, заметьте, не взяла письмо, а всего лишь узнав о его наличии сразу же повернулась и ушла. Эта старушка отвлекла наше внимание и дала возможность настоящему преступнику, который, вероятно, наблюдал издалека, получить письмо и беспрепятственно уйти.

— Значит первая наша ошибка — надо было забрать письмо, после того, как старушка отошла от окошка и направилась к выходу, — констатировал Шипка.

— Точно так. Второй ваш просчёт — общаясь с этой посыльной вы даже не удосужились узнать кто она, откуда, где живёт…

— Как-то быстро всё происходило. Не успели… — объяснял Новак.

— Она явно не горожанка. Или из деревни, или откуда-то из пригорода, — высказал своё мнение Коваржик.

— Третий просчёт — конечно, у аптеки. Здесь вы недооценили эту хитрую женщину и упустили её. Ладно. Сейчас задача — составить словесные портреты подозреваемых. И наш художник попробует их нарисовать.