Вместо пролога

Во времена столь же далекие, как далеки ночные звезды от всякой твари земной, властвовал над этими землями великий император Арвиндир. Правил он твердо, но мудро и справедливо — год от года неся подданным спокойствие и процветание.

Столица империи, чье имя людская память не сохранила, славилась в ту пору как величайший и прекраснейший город мира. Стены, высокие и неприступные точно скалы, окружали его. А золоченые кровли дворца императорского сияли ярче, чем солнце.

Но не дворцом единым красна была древняя столица и не стенами крепостными. Под императорской дланью благоденствовали и богатейшие из купцов и даже последний поденщик. Крепкие и высокие дома стояли, выстроившись вдоль широких, чисто убранных, улиц. Прекрасные фонтаны, дивные сады и статуи, сотворенные руками лучших скульпторов, украшали площади. И не было в столице империи Арвиндира места ни лачугам, ни грязи, ни деяниям злодейским и противозаконным.

И поговаривали даже, что в империи той никогда не заходит солнце.

Но однажды довелось императору гулять по прекрасной столице… гулять без страха, ибо народ любил и боготворил своего государя и не мог желать оному зла. И в день тот, роковой, подошел к Арвиндиру старик — добела седой, словно горные вершины на далеком севере, да сгорбленный чуть ли не до самой земли и на посох опиравшийся.

Поклонился старик императору да и со словами обратился: «О, ваше величество, да ниспошлют вам боги долгих лет жизни. Довольны ли вы делами своими, готовы ли с гордостью говорить о них?»

И отвечал Арвиндир: «Преисполнено гордостью сердце мое, почтенный старец. Ибо велика моя империя, до закатных морей раскинувшаяся, да до северных гор. И до края света уже тянется — туда, где рождается солнце. И всякий ворог трепещет перед нею, хвост поджав. И всякий подданный ее, коль живет он честно, то не знает голода и милостыни не просит».

И молвил тогда старик: «О, ваше величество, величайший из государей. Дозволено ли будет мне спросить, как удалось вам достичь всего этого? Какие силы помогли вашему величеству основать империю, равной которой не бывало от сотворения мира и не будет вовек?»

Отвечал император: «Рожден твой вопрос не смиреньем праведным, а дерзостным любопытством. Но нет здесь у меня секрета даже для самого последнего из подданных, как нет и чуда в свершениях моих. Лишь денно и нощно тружусь я на благо империи, и министры мои, и советники мои трудятся, себя не щадя и рук не покладая. Как муравей по крупицам земляным собирает свое жилище, так и мы шаг за шагом строим величайшую от века империю».

Но сказал на то старик: «О, величайший из государей, чье имя, да восславлено будет в веках. О последнем тогда спрошу — не запамятовали ли, ваше величество, как ходили вы в рубище, всеми гонимый и презираемый? Как кляли тиранов и дельцов, последний кусок готовых вырвать изо рта бедняка? И как молили всех богов и все силы великие, темные и светлые, даровать вам власть? Чтобы употребить ее во благо народа да в наказание всем тварям кровожадным в человечьем обличии? Как молили вы — и кто откликнулся на ваш зов?»

Сколь бы ни был милостив император Арвиндир, но и он не мог снести дерзких речей. «Лжет твой грязный язык! — прикрикнул он на старика, — боги даровали мне власть, одаривать достойных и карать злодеев. И да будет благословенна империя — творенье мое! А теперь сгинь от моих очей, лживый старик! И не отравляй боле клеветой душу мою и души моих подданных».

Сверкнул тогда очами старик — точно молнии блеснули в ясном небе. Голос возвысил, говоря: «Достойных одариваете, ваше величество. А долг свой самый главный, отдать не хотите ли? Тот долг, что звонкой монетой не измерить, и который не простится вам даже в смерти!»

Разгневался тогда император. Кликнул стражей своих, велев выставить старика за городские ворота. Но прежде, чем подоспели воины, верные и могучие, сумел старик вымолвить последние свои слова. «Так будьте же вы прокляты, ваше величество, император Арвиндир, — возопил он, выпрямившись, да воздев посох над головой, — и весь род ваш, и вся империя! Да не будет вам покоя даже в смерти! И милости богов боле не будет!»

Подскочил к старику императорский страж. Занес меч, дабы срубить голову его, речи лживые да нечестивые произносящую. Но исчез старик в последний миг — растаял бесследно, точно его и не бывало.

Загрузка...