Братство: Опалённый

Глава 3

Особой древностью этот монастырь похвастаться не мог. Здесь не было ни замшелых крепостных стен, ни заросшего кувшинками рва, да и сами здания больше напоминали корпуса института, а не скопище тёмных келий, в коих, стоя на коленях при неверном свете лампадки, бормочут молитвы, посвятившие свою жизнь Вере, отшельники. Нет, светлые и чистые здания, чьи фасады, казалось, состояли из одного стекла, весело блестевшего в лучах полуденного солнца, никак не хотели соответствовать нарисовавшемуся в воображении Сэма, образу.

– Что, босс, любуетесь? – Лежавший рядом с Сэмом Прохор, завистливо покосился на бинокль в руках охраняемого им объекта.

– Держи, – верно истолковав его жест, Люциус протянул предмет зависти своему телохранителю: – А знаешь, – перевернувшись на спину, он подставил лицо лучу, сумевшему пробиться сквозь плотные кроны лесных великанов, росших прямо на опушке леса: – Жизнь, она забавная штука… Помнится, лет так пять – шесть тому назад, ну – когда мы фильм про капсулы снимали, помнишь?

– Не, – не отрываясь от бинокля, мотнул головой Банкир: – Я же позже к вам, ну – присоединился.

– Аааа… Точно! Ты же из штрафников… М-да… Ладно, не важно. Меня тогда к маркизу одному послали… Вот… Тот маркиз… Сиверс его звали, он меня как раз и обвинял – что я, на пару с Весельчаком, капитаном нашим, что мы де монастырь сожгли. Эээ… На Мальтусе Семь, кажется. Женский.

– Женский? – Оторвавшись от бинокля, Прохор уважительно покачал головой: – Правда – женский?

– Ага, с послушницами, малолетними.

– И вы их всех? Ну, того? Вдвоём?

– Если верить СМИ, то да. В особо извращённой форме.

– Сильно. А, вы меня, босс, простите, – он вернул бинокль: – Но – поподробнее, можно? Как это – в особо извращённой?

– Да не было ничего! Это всё репортёры придумали.

– Хм… И послушниц? Малолетних? – Недоверчиво переспросил он: – Совсем всё, что ли, придумали?!

– Совсем всё!

– Что, вот прямо – совсем-совсем?!

– Ну да! Я в жизни на этом Мальтусе не был! Ни на седьмом, ни на каком. Выдумка это – от начала до конца.

– Выдумка? Жаль… – Тон, которым Прохор произнёс эти слова не оставлял сомнений, что он, последним словам своего командира, не поверил ни разу, ни на грамм.

– А может… – Начал было он спустя пару минут: – Что-то всё же было, а, босс? Ну, не на Мальтусе, в другом месте?

– Прохор!

– Ага, вот вы где! – Очень вовремя появившийся рядом Михаил улёгся на землю по другую сторону от Сэма: – Сэр! Докладываю. Все наши готовы. Весельчак в девятнадцати тысячах над нами – ждёт приказа, сэр. Рейдеры – на холостом ходу, готовы выдвинуться и прикрыть нас огнём. Готовы начать по вашей команде, сэр.

– Тогда пошли, – кивнул Сэм, неторопливо вставая с усыпанной листвой и хвоей земли: – Чего время терять.

Как уже было отмечено выше, монастырь, если так можно было назвать это скопление современных зданий, никаких оборонительных сооружений не имел. Да и от кого ему, на своей земле, было обороняться? Не от местных же – те, хорошо обработанные пропагандой, удачно легшей на привычную им консервативную мораль, были только рады появлению в их землях, святых отцов. Ну а когда те начали строить заводы и принимать на работу коренных обитателей этой планеты, так планка лояльности, и до того бывшая высоко поднятой, и вовсе устремилась куда-то к верхней границе тропосферы.

И стояли себе монастырские корпуса прямо посреди поля, мирно и красиво дополняя своим техногенным видом, простой пасторальный пейзаж, который так любят изображать на своих холстах как начинающие, так и увенчанные лаврами художники. Лес, река и поле. Добавьте чистое синее небо с редкими барашками облачков – и картина готова.

Единственным, что сейчас нарушало общее благолепие картины, были фигурки бойцов, быстро и молча бегущих по направлению к зданиям.

Их заметили практически сразу – не тратя время на переговоры – а об чём разговаривать с бегущими к тебе, с оружием в руках, людьми, с крыш корпусов, нарушая полуденную, ленивую тишину треском очередей, потянулись, бледные на ярком солнце, трассы выстрелов, а спустя ещё несколько секунд к ним присоединились, вспыхивая в проёмах распахнутых окон, огоньки выстрелов, подтянувшихся по тревоге, бойцов. Слаженность и быстрота, с которой защитники развернули свои порядки была достойна восхищения, и, несомненно, при другом раскладе, монахи бы отбились – но не сейчас.

Падавшие под градом пуль бойцы, поднимались, некоторые, погрозив кулаком стрелкам, нарочито неспешно отряхивались, бравируя своей неуязвимостью.

Пустое пространство между опушкой леса и стенами строений – метров пятьсот, было преодолено за пару минут и без потерь, повергнув защитников в состояние шока – боевые братья не зря ели свой хлеб и произошедшее просто не укладывалось в их сознании.

Достигнув стен, десантники, действуя слажено – как на учениях, забросали раскрытые проёмы окон гранатами и темноту помещений разорвали яркие вспышки светошумовых гранат – других, у парней Самсонова не было, всё же готовились они к совсем другим боям.

Осознав, что стрельбой добиться каких-либо успехов не получится – несмотря на все их старания, в выгоревшей под местным солнцем траве не осталось лежать ни одного тела, защитники, словно получив команду, а, впрочем, так скорее всего и было, дружно прекратили огонь выкатились наружу, намереваясь в рукопашной схватке расставить все точки над и.

Две волны – светло костяная и чёрная – поверх чернённой брони многие братья носили длинные, в цвет брони, плащи, обе эти волны встретились, наполняя воздух криками и лязгом металла. Их ожесточённая рубка сопровождалась редкими выстрелами – смешав ряды и будучи зажатыми торцами двух зданий, бойцы обоих отрядов, предавались любимому мужскому развлечению – спору о крутизне. В тесноте схватки толку что от коротких абордажных сабель десантников, что от длинных и прямых мечей братьев не было – отбросив их люди работали ножами и кулаками, стремясь скорее оглушить своих противников, сбить их наземь, нежели попытаться просунуть клинок в щель доспеха.

Постепенно чаша весов начала склоняться на сторону защитников – всё новые и новые бойцы, облачённые, выбегали из охраняемых ими зданий, поняв, что атака ведётся только в одном месте и в колыхающейся массе людей фигуры атакующих всё более и более растворялись, поглощаемые новыми и новыми рядами обороняющихся.

Сэм, как и положено Большому Боссу, шёл последним – не по своей воле. Все его попытки вырваться вперёд жестко пресекались бдительным телохранителем, буквально за портупею, безо всякого почтения, оттаскивавшего его назад при каждом рывке.

– Босс, – оттащив, попытавшегося, в очередной раз, приблизиться к поредевшей цепочке десантников, начальника, Банкир решительно встал между своим подопечным и бойцами: – Так дело не пойдёт. И вообще – эвакуироваться надо. Не сдержат парни.

В его словах был резон – почуяв силу братья усилили натиск, предпочитая брать массой – они бросались на бойцов сразу по несколько человек, повисая на руках и, зачастую, просто погребая их своими телами. На ногах оставалось не более десятка атакующих, и их число уменьшалось с каждой минутой.

– Отходим, босс, – отступив, Прохор снова потянул Сэма за портупею: – Чего зря пропадать? Вот отойдём, обмозгуем спокойно, а ночью вернёмся – наших вытащим.

– Если доживут они, – Рывком высвободив ремень из его руки, Сэм перехватил свой дробовик на изготовку: – До ночи. Эти братья, – направил он ствол на напиравшую толпу: – Могут и порешить всех. К бою, Прохор!

– Ты чего босс?! Свои же! Зацепим!

– Не тупи! Наши в броне – она выдержит!

Первый же залп картечи показал всю правоту слов Сэма – выпущенный в щель между своими десантниками заряд проделал широкую просеку в напиравшей черной массе, правда задетые градинами десантники отпустили несколько крепких выражений в адрес стрелков, но, в следующий момент оценив результат стрельбы, рванулись вперёд, подбадривая себя отборным матом.

– Прохор! Огонь! Бей по толпе – над головами! – Скомандовал Люциус, боком, как краб, перемещаясь за спинами оставшихся на ногах бойцов. Сделав ещё несколько выстрелов он раздражённо выматерился – пара бойцов, между которыми он направил последний заряд, внезапно сблизилась и большая часть картечи пришлась им в спины, заставив десантников зашипеть от боли и дружно высказать краткую и весьма нелестную характеристику в адрес невидимого им стрелка.

Матюгнувшись в ответ – мол нефиг дёргаться, когда вас огнём прикрывают, Сэм изменил тактику – подняв свой дробовик над головой он быстро разрядил магазин куда-то вперёд – в толпу, не тратя время на прицеливание. Противник стоял плотно и раздавшийся многоголосый вой раненных людей показал, что данная тактика куда более эффективна, чем предыдущая.

– Прохор! По головам бей! Сверху! – торопливо откинув цевьё, он принялся наполнять магазин. Банкир не ответил, но длинная, патронов на двадцать очередь, сопровождаемая криками раненых, однозначно продемонстрировала, что телохранитель так же перешёл к новой тактике боя.

Следующие несколько минут они занимались планомерным истреблением напиравших братьев, с которыми их численный перевес сыграл дурную шутку – если первые ряды, поняв, что происходит, начали ломиться назад, то задние, уверенные в своей победе, продолжали напирать, не обращая внимания на своих собратьев, стремившихся выйти из-под огня. Возникшая при этом неразбериха и толчея работали на руку стрелкам. Сэм – вырвавшись вперёд, бил из своего обреза от бедра, не тратя время на выбор цели, перемещая ствол из стороны в сторону, отчего, попавшие под облако картечи братья падали если и не десятками, то по нескольку тел за раз – точно. Ещё большим чем стрельба эффектом был страх – победа, такая близкая и почти осязаемая, внезапно повернулась другой, кровавой и ужасной стороной, моментально превратившись из прекрасной девы в чудовище с окровавленной пастью, готовой поглотить любого не успевшего удрать от её зубов. Картину дополняли выкарабкивавшиеся из-под тел десантники – они, перемазанные кровью медленно вставали – кто на одно колено, кто в полный рост, и, нашарив своё, или чужое оружие, так же перемазанное в крови, открывали огонь в упор, сотрясаясь и матерясь, когда им в спины попадали пули, выпущенные их товарищами.

– Прекратить огонь! В ножи! – скомандовал Сэм, видя, что ряды братьев заколебались и, подавая пример, рванул вперёд размахивая ножом над головой.

Нет, братья трусами не были – предыдущая схватка это доказала, но одно дело биться с людьми, и совсем другое, когда только что убитые и поваленные на землю противники встают, стряхивают кровь, получают практически в упор пули от своих же – и при всём этом не только не падают замертво, но наоборот – подбирают из луж крови клинки, и медленно, как зомби, идут в атаку.

Пресекая начавший зарождаться ропот, из чёрный массы, навстречу медленно приближавшимся окровавленным фигурам, вышел один из братьев – золотая кайма на его плаще явно свидетельствовала, что он не из рядовых бойцов. Сорвав с груди висевший там на тонкой золотой цепи Символ Веры, он сделал шаг вперёд и, вытянув руку, едва не приложил ярко сверкнувшую на солнце эмблему, к залитому кровью шлему десантника:

– Сим изгоняю тебя, исчадие ада! – Провозгласил он хорошо поставленным басом: – Да сгинешь ты…

Договорить он не успел – исчадие ада, лениво отмахнувшись от его руки – так отгоняют назойливую муху, надоевшую своим жужжанием, как-то устало подняло нож и, сделав короткий шаг – её под ногами что-то влажно чавкнуло, одним движением, перерезало горло монаху. Не дожидаясь, пока тело упадёт, оно поднесло лезвие к своему лицу, и, как показалось братьям, втянуло в себя запах свежей крови. Явно удовлетворившись результатом, чудовище удовлетворённо кивнуло – рука с ножом вытянулось в сторону замерших людей и лезвие заплясало в воздухе мечась от одного монаха к другому в поисках следующей жертвы. Это оказалось последней каплей – отталкивая друг друга боевые братья ломанулись назад, опрокидывая друг друга на глазах превращаясь в напуганное стадо.

– Это ты здорово придумал, – подойдя к исчадию, Сэм хлопнул его по плечу: – С ножом. Признаюсь – меня самого пробрало, когда ты лезвие к лицу поднёс.

– Да показалось, что клинок попортил, – сняв шлем, Михаил с наслаждением подставлял взмокшее лицо прохладному вечернему ветерку: – Я ему по горлу веду – а там скрежет. Мож' цепочка какая была, – пожал он плечами: – Да и тормозил я тогда конкретно – кабаны эти, – кивнул он на связанных монахов: – Как толпой навалились, думал всё, затопчут.

– М-да… – Проследив его взгляд, Сэм кивнул: – Здоровы… Свезло нам – чудом справились.

– Чудом? – усмехнулся в ответ Самсонов: – Ну, по чудесам у нас ты специалист, ты же…

Пробежавшая по земле короткая, быстро прекратившаяся дрожь, заставила его замолчать и недоумённо закрутить головой в поисках источника, а, в следующий момент, цветы, ярким и разноцветным куполом, покрывавшие вершину овала клумбы по центру площади, поползли вверх, словно они желали нам наглядно продемонстрировать своё стремление к солнцу. Их рост был недолго – очередная порция дрожи разметала грунт, швырнув их хрупкие тела под ноги к столпившимся вокруг бойцам, а ещё через миг, отражая полированным корпусом последние лучи вечернего солнца, засверкал блестящим металлом округлый нос вынырнувшего из-под земли гостя, более всего проходившего на тупоносую пистолетную пулю.

– Что за… – Договорить свою фразу Банкиру, стоявшему рядом со своим начальником, суждено не было – по корпусу пули пробежала чёрная тонкая линия и он распался на две половинки, окончательно похоронившие собой остатки некогда красивой клумбы.

Там, где только что сверкала металлом своих боков огромная пуля, сейчас стояла, выпрямившись во весь рост крупная, и какая-то квадратная человеческая фигура. Чёрная и матовая она не позволяла разглядеть детали своего тела, представ перед поражёнными бойцами эдаким сгустком тьмы не обещавшим ничего хорошего. Ростом чуть выше среднего, с широкими плечами, короткой толстой шеей, и узкими бёдрами она напоминала взятого из детского комикса супергероя – сходство добавляли горевшие под низким лбом багровым светом глаза и массивная, квадратная челюсть.

Фигура повела головой, осматриваясь, сделала шаг вперёд и случайный луч солнца высветил, ярким, радостно золотым, взблеском символ веры, вычеканенный на шероховатой поверхности броневой грудной пластины этого создания – в том, что сей подарок глубин есть нечто боевое и опасное уже не сомневался никто из присутствовавших.

Легко выпрыгнув из развороченной клумбы на утоптанную землю, фигура вновь неспешно повела головой из стороны, и, поведя рукой в сторону невольно подавшихся назад десантников, произнесла густым и насыщенным непререкаемой волей, баритоном:

– Грешники! Устыдитесь совершённого вами! На колени, ибо время покаяния и суда Веры настало!

– Чего? – Перехватив штурмовую винтовку, Самсонов навел её ствол на фигуру: – Ты вообще, что такое?

– Азм есть судья, – невозмутимо пояснила фигура и резко взмахнула руками, которые мгновенно удлинились выскочившими откуда-то из-под ладоней сверкнувшими на солнце средней длинны клинками: – И суд мой и справедлив, и короток будет, ибо виновны вы.

– В чём?!

– В нападении на монастырь, попрании Веры и ереси! Наказание – смерть! – Последние слова Судья произнёс уже в воздухе, прыгнув с места прямо на Михаила.

Клинки почти зацепили капитана – в последний момент он резко упал на спину и откатился в сторону, уходя из-под атаки, отчего клинки Судьи впустую рассекли воздух. Игнорируя все законы физики, подземный гость резко остановился, и разведя руки в сторону замер, слегка склонив голову:

– Сопротивление Святой Церкви – бессмысленно. – Его руки пришли в движение уподобляясь винтам вертолёта – лезвия слились в сверкающие круги: – Падите на колени и покайтесь, Час искупления настал! Это говорю вам я… – Сильный удар в спину заставил его сбиться со своего речитатива, но не более – развернувшись кругом Судья сделал резкий выпад в сторону Михаила, подкравшегося к нему со спины и снова, только отменная реакция спасла капитана.

– Сопротивление неразумно, – стоило Самсонову отдалиться, как церковник потерял к нему интерес, переключившись на оказавшегося ближе бойца: – Отпускаю тебе! – Один из клинков с громким скрежетом пробороздил по нагрудной пластине, отбрасывая десантника на пару шагов: – И тебя! – метнувшись в другую сторону Судья, очередным выпадом, отбросил другого бойца.

Залп картечи – Сэм не дремал, не произвёл на Судью никакого впечатления, хоть и оставил на его теле несколько блеснувших металлом царапин.

– Сопротивление неразумно, – равнодушным тоном повторила фигура, рывком перемещаясь к очередному бойцу и отбрасывая его в сторону: – Вы все признаны виновными!

Если бы во двор монастыря сейчас заглянул бы сторонний наблюдатель, то он бы решил, что собравшиеся там люди проводят время играя в салочки, причём водит фигура в чёрном. Она металась по двору, осаливая то одну, то другую, не успевшую отскочить светлую фигуру, отчего задетые ей люди падали на землю и, придя в себя, отползали в сторону, замирая при приближении водящего.

– Да тут гранатомёт нужен, – плюхнувшийся на землю подле Сэма Прохор, с трудом перевёл дыхание: – Скотина! Бьёт – не вздохнуть. Если б не броня – уже на небесах бы был.

– Ты? На небесах?! – перевернувшись на живот, Сэм сделал пару выстрелов в сторону бежавшей к ним фигуры и торопливо замер, притворяясь мёртвым: – Твоё место – в аду, впрочем, как и моё. – прошептал он одними губами неподвижно замерев.

Остановившийся в паре шагов от них Судья склонил голову присматриваясь к двум телам, но очередной выстрел – с другого конца площади, заставил его развернуться и устремиться к новому источнику беспокойства. Добежать до стрелка ему не удалось – очередное попадание, на сей раз откуда-то с фланга, заставило его резко сменить направление движения.

– И долго мы его так гонять будем? – последовав примеру Люциуса, Банкир перевернулся на живот, и, раскинув ноги принял положение для стрельбы лёжа: – Пока батарейки не сядут?

– А что ты предлагаешь? – Окатив цель очередной порцией картечи, Сэм торопливо ткнулся лицом в землю, изображая мертвого.

– Ну не знаю, – убедившись, что Судья снова побежал в другом направлении, Прохор покачал головой: – Хрень какая-то. Мы так хоть до ночи лежать можем – толку ноль. Ему наши попадания – как слону дробина. Слушай, босс? А может его того – с орбиты шарахнуть, а?

– И его и нас накроет, – вздохнул Люциус: – И не думаю я, что наша броня такое переживёт.

– А сигнал заглушить?

– Так он же не человек? Да и не думаю я, что ему что-то будет – машина же. Видишь, как носится – один в один как поп в той игрушке, только вместо конфет – мы.

– Да, похоже, – выпустив в фигуру короткую очередь Банкир замер, и, дождавшись, когда Судья отбежит в сторону, продолжил: – Ну а чего мы теряем, а босс? Хуже-то не будет, да и других вариантов нет.

– Вариант есть. Сейчас дам команду – будем парами – тройками отходить. Залп – он туда, пока бежит, с противоположной стороны отбегают. Он к ним – залп с другой стороны. Так и отойдём.

– И все старания – коту под хвост? Давай попробуем?

– Ну давай, – сдался Сэм: – Только толку с этого… – Вздохнув, он подтянул к шлему переговорное устройство, закреплённое на правой руке: – Жбан? Жбан, спишь? Ответь? Чёрт… Сигнал слабый.

– А ты встань, – посоветовал Банкир: – Антенна в землю смотрит – естественно сигнал слабый.

– Ага. – хмыкнул в ответ Сэм: – Может мне этого ещё позвать – мол подсади, а?

– А что – это идея, – кивнул его собеседник и, прежде чем Сэм успел хоть как-то прореагировать, вскочив на ноги замахал руками, привлекая внимание Судьи.

– Сдурел? – Привстав, Сэм потянул его вниз, но телохранитель проворно отскочил в сторону: – Лежи! Ща он за мной рванёт – так ты в здание беги, поднимешься на крышу – Жбана вызывай.

– А ты?!

– А что он мне сделает? Я ж в броне. Лежи!

Всё произошло так, как и предсказывал Прохор – увидев вскочившую фигуру, Судья, резко затормозив, рванул к нему, размахивая клинками и не обращая внимание на начавшуюся пальбу. Подпустив его поближе, телохранитель сорвался с места и, зачем-то прыгая из стороны в сторону, рванул в сторону ближайшего здания.

Наверное, у Судьи глаза, или то, что ему их заменяло, были и на спине, или затылке – стоило Сэму вскочить, как чёрная и изрядно пропыленная фигура, замедлилась и, сделав пару шагов, остановилась словно в раздумьях. Несколько секунд судья стоял, медленно переводя взгляд с двух фигурок, словно выбирая – за кем идти, а потом, приняв решение, развернулся в сторону Сэма.

– Сэм! Замри! – проорал Прохор, короткими очередями выбивая искорки из корпуса Судьи: – Не трепыхайся – дай мне его на себя отвлечь!

Медленно, очень медленно, словно в сомненьях, черная фигура перевела взгляд на него и, совсем по-человечески, склонив голову к плечу уставилась на него своим багровым взором.

– Ну? Чёртова жестянка? Здесь я! – выпустив очередную очередь ему в голову – пули пролетели совсем рядом – Банкир промахнулся самую малость, человек взмахнул рукой в оскорбительном жесте: – Иди сюда, тварь! Здесь еретик, здесь!

– Ересь! – глаза Судьи вспыхнули ярче: – Злокозненный еретик! – Протянул он руку в его сторону, принимая окончательное решение: – Епитимья твоя да будет жестокой!

– Ага, два раза! – сделав несколько выстрелов, на сей раз пули высекли искры прямо из Символа Веры на груди машины, Прохор торопливо отступил назад: – Ну же, святоша недоделанный, давай, накажи меня!

– Остановись и прими кару мою! – окончательно потеряв интерес к Сэму, Судья двинулся в сторону обидчика, быстро набирая ход.

Назад Люциус оглянулся уже будучи в дверях здания – Прохор носился кругами, перепрыгивая через старательно изображавших мертвых людей, причём покойниками прикидывались все – и десантники, и связанные монахи – последние явно не надеялись, что система опознавания свой-чужой работает исправно и предпочитали выглядеть мёртвыми сомнительному шансу получить поддержку от своего же охранного механизма.

Не тратя время – по тому как Банкира мотало из стороны в сторону было видно, что долго он не протянет, Сэм рванул вверх по лестнице, не обращая внимания на слабо шевелившиеся тела раненых защитников монастыря, нашедших в себе силы выползти из комнат, где они держали оборону сюда, в надежде на помощь.

Второй этаж, третий – как он оказался на крыше Сэм сам и не понял, внезапно обнаружив вокруг себя не стены, а чистое пространство. Перескочив через пару тел, распростёртых подле тяжелого пулемёта, он подбежал к краю крыши и торопливо активировал переговорное устройство:

– Жбан? Жбан, слышишь меня?

– Слышу, чего орать-то? – судя по голосу штурман дремал и, как и любой, выдернутый из сладкой дрёмы человек, был не слишком-то рад возникшему источнику беспокойства.

– Вниз давай! Сигнал давай!

– Чего ещё тебе дать? – зевнув, поинтересовался толстяк: – Не ори, а?

– Млять, Жбан!

– Да слышу я, слышу. Уже спускаемся.

– Быстрее давай!

– Быстрее – не получится. Ты слово волшебное не сказал.

– Млять! Убью нахрен! Бегом вниз!

– Да успокойся, ты Сэм. Уже снижаемся. Не нервничай. Кстати, – хохотнул штурман: – А чего вы там за забег устроили, а? Я в оптику смотрел – классно носитесь.

– Сигнал давай!

– Да рано ещё, Сэм. Минуты три… Может пять потерпи – как в зону уверенного накрытия спустимся – так сразу, – Жбан снова зевнул: – Весело у вас там, не то, что здесь… Я тебе скажу – ну, как сигнал передавать начнём, ок?

Оборвав связь, Сэм опасливо посмотрел вниз.

А там дела у Прохора шли хреново.

Судья, просчитав траекторию его перемещений, переигрывал человека по всем статьям и сейчас Банкир медленно отступал к стене здания, не имея никаких шансов на манёвр – на все его рывки в стороны, машина реагировала с убийственной точностью, выбрасывая клинки в стороны.

Поняв, что все его попытки обречены, Банкир попытался разыграть прежде беспроигрышную карту – картинно схватившись за сердце, он рухнул на землю и замер, уподобившись трупу.