Бракованная Дочь Генерала

Глава 41. Настя. Военная практика

Возвращение в Академию после каникул прошло спокойно. Мы снова окунулись в привычный ритм занятий, долгих лекций и изнурительных тренировок. Жизнь шла своим чередом, без особых происшествий. Впервые за долгое время я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Дин был рядом, и наши отношения становились всё глубже, прочнее, насыщеннее. Мне нравилось засыпать, зная, что утром увижу его улыбку. Мне нравилось, как он смотрел на меня, как прикасался, как целовал… Все мои страхи и сомнения полностью отступили. Я поняла, какая же была дура, когда считала себя неправильной. Проблема всегда была в моей голове, а еще в том, что иногда люди бывают теми еще тварями. Но не стоит судить всех, если попался один придурок.

Но спокойная рутина длилась недолго. По окончании обучения нас отправили на обязательную военную практику. И вот тут всё изменилось. Нас с Дином расселили в разные казармы, каждый день был расписан по минутам, а ночи — холодны и одиноки. Уединиться получалось редко, и это сводило меня с ума. Я скучала по нему, по его прикосновениям, по ночам, когда он был рядом, таким тёплым и надёжным. Но больше всего раздражало то, что меня не воспринимали как самостоятельную боевую единицу. Все видели во мне только «дочь генерала». Кто-то относился ко мне, как к фарфоровой кукле, а кто-то наоборот пренебрежительно подкалывал.

— Эй, осторожнее! Не хотелось бы потом отчитываться перед Павловски за его дочурку! — бросил один из офицеров во время тренировки.

Я сжала челюсти, не сдержав раздражённого фырканья.

— Ой, да что вы, — издевательски улыбнулась. — Хотите сказать, что мне стоит просто сидеть в углу и не мараться? Или, может, принести вам чаю?

Офицер нахмурился, но промолчал. Я же с новой силой обрушилась на тренировочного манекена, выпуская злость в ударах. Я докажу, что достойна службы, а не просто выехала на фамилии.

Cлужба проходила достаточно скучно. Каждый день был похож на предыдущий: тренировка, марш-бросок, завтрак, уборка территории или какое-нибудь похожее бесполезное задание, обед, тренировка, ужин, отбой. Но для меня это было привычно, я чувствовала себя как будто бы вернулась в детство. Только будучи ребенком я наблюдала со стороны, а сейчас оказалась главным героем. Не могу сказать, что было просто, тем более я всегда старалась быть на высоте и выжимала из себя все возможное.

Но если дни были полны напряжения и борьбы, то ночи приносили долгожданные моменты близости. Мы с Дином нашли способ ускользать из казарм, прячась от посторонних глаз. Однажды вечером, воспользовавшись тем, что в лагере прошёл очередной ночной смотр, мы выбрались наружу.

— Если нас поймают, нам конец, — прошептала я, крепче сжимая его руку.

— Если нас поймают, я возьму вину на себя, — хрипло ответил он, загоняя меня в тень, прижимая к стене.

Я с трудом удержала вздох, когда он наклонился ко мне, его горячее дыхание коснулось моего лица. Темнота скрывала нас, но напряжение было ощутимым, живым.

— Это уже становится нашей традицией, — прошептала я, касаясь его губ.

— Это лучшее, что есть в этой практике, — ответил он, срывая поцелуй, в который вложил всю ту страсть и тоску, что накопились за эти дни разлуки.

Его руки скользнули по моему телу, пальцы сжали бедра, заставляя меня податься вперёд, ближе, теснее. Это было безумно, опасно, захватывающе. Впервые за несколько дней я чувствовала себя живой. Здесь, в ночной тени, между нами не существовало никаких преград. Только дыхание, только прикосновения, только тихие стоны, которые мы старались подавлять. Только мы.

Потом он взял моё лицо в ладони, заглянул в глаза и шепнул:

— Скорее бы это закончилось. Скорее бы мы могли снова быть вместе, без пряток… и без сомнений. Хочу объявить тебя своей на весь мир. Ты согласна?

Я кивнула, не в силах ответить. Моё сердце колотилось слишком быстро. Я знала, что всё это временно. Что нас ждёт что-то большее. И я была готова к этому, если он будет рядом.