#Бояръ-Аниме. Моров. Том 5

Глава 22

Московский особняк дворянского рода Герасимовых .

— Отец, это правда? — набравшись смелости, спросила Мирослава Анатольевна.

Глава рода Герасимовых поднял бровь, продолжая есть.

— Что именно, родная моя? — уточнил он.

— В академии отменены занятия Ивана Владимировича, — пояснила девушка. — Екатерина Вячеславовна сказала, он в Польше.

Анатолий Никодимович вытер рот салфеткой, задумчиво разглядывая дочь.

В ее глазах застыла тревога. И несмотря на то, что сама по себе эта реакция была достаточно негативной, однако сам факт того, что Мирослава переживает за Морова, главу рода Герасимовых обрадовал. Может быть, все не так уж и безнадежно?

Он прекрасно знал, как после открытия академии практически тут же отступились Большаковы. А уж Кристину Гордеевну едва не сватали Ивану Владимировичу всем высшим светом.

Мирослава же ни в какую не желала сближаться с Моровым. Да, они встретились разок, и то для этого пришлось на дочь давить да требовать с самого Ивана Владимировича возврат долга за услугу. Да, Мирослава относилась к молодому главе рода Моровых тепло, но исключительно как к другу.

Слуги все слышат, и о разговорах с подружками, которые у Мирославы Анатольевны все же имелись, главе рода докладывали. Стенографировали диалоги и передавали отцу. Как иначе контролировать свою бедовую дочурку?

— А почему тебя это так волнует? — спросил Анатолий Никодимович. — Тебе же вроде не было до него никакого дела.

Мирослава Анатольевна тут же вскинулась, отбросив приборы.

— Он мой друг! Я за него волнуюсь! — решительно заявила девушка.

— Друг, значит, — усмехнулся Анатолий Никодимович, прежде чем сделать глоток томатного сока из высокого бокала. — Да будет тебе известно, что Иван Владимирович попал под обстрел польской артиллерии.

— Что?! — воскликнула девушка, закрыв рот ладошками.

Отец взглянул на нее чуть пристальнее и вновь усмехнулся.

— Сейчас идет совместная операция нашей армии и некоторых дворянских родов, — сообщил Анатолий Никодимович. — Моров и Окунев зачищают вражескую территорию, отвлекая внимание польской армии. А в это время Солнцевы и Панфиловы снабжают артефактами развернутые уже в самой Польше базы нашей армии. Мы, конечно, тоже не лыком шиты. Государь приказал выбить врага, и мы выбиваем.

И не безрезультатно, нужно заметить. Исходя из того, что доносили сторонники, в результате компании самому Анатолию Никодимовичу светили не только награды за успешную операцию, но и кресло начальника генерального штаба Российской Империи.

Именно его усилиями группировка войск получила подкрепление и снабжение по высшему разряду вовремя. Да, не везде успели, но даже вмешательство такого чародея, как Моров, всего лишь исправило эпизод. В целом оборона была выстроена образцовая. И в первые же сутки войска Российской Империи перешли в контрнаступление, перемалывая соединения врага уже на его территории.

— А что до Морова — он исполняет свой долг дворянина, — продолжил Анатолий Никодимович. — Вместе с Солнцевым они привезли гуманитарную помощь на несколько десятков миллионов рублей. И попали под обстрел. Польские коллаборационисты сговорились с Германией, хотели устроить провокацию, чтобы втянуть Российскую Империю в войну. Но они явно не рассчитывали нарваться на Морова. Окунев уже потом присоединился, а так-то Иван Владимирович к тому моменту одной только техники пережег на пару батальонов. Про людей и не говорю, там счет давно идет на тысячи.

Мирослава Анатольевна слушала отца, не выходя из состояния шока. И если в начале речи главы рода она была напугана, то озвученные цифры просто вводили ее в ступор.

Нельзя расти в семье потомственных военных и не знать, что такое война. Она видела ряды гробов, которые отправлялись домой. Видела калек, которые возвращались с фронта. Видела лица матерей, хоронящих всю семью — от отцов до сыновей.

Но человек, способный в одиночку уничтожать людей тысячами? Поверить в подобное было сложно. Даже в битвах чародеев не было столько жертв, хотя и считалось, что магия способна на многое. Но тысячи?!

Мирослава Анатольевна не испугалась этой новой черты Морова. Она испугалась за него.

Потому что нельзя убивать людей без вреда для самого себя. Скольких она знала лично, кто прошел через страшное горнило войны, пережил сотни смертей. Все ломались. Никого не щадила война. Тот же Окунев — он ведь безумен. Но его личное кладбище даже близко не сравнится с тем, что вынужден делать Иван Владимирович…

Каким он вернется из Польши, собственноручно уничтожив такое количество людей?

— Мне нужно его увидеть, — приняла решение Мирослава Анатольевна, поднимаясь из-за стола. — Я должна ему помочь!..

Анатолий Никодимович улыбнулся.

— Похвальное стремление, доченька, — кивнул глава рода Герасимовых. — Вот только там ты для него станешь обузой. Хочешь увидеться с Иваном Владимировичем? Дождись его возвращения. И потом уже помогай.

— Но, папа!..

— Мира, — строго произнес Анатолий Никодимович, взглянув на дочь с укором. — Сколько раз твоя мать провожала меня в самое пекло? Сколько раз она пыталась влезать в мужские дела?

Дочь потупила взгляд.

— Ни одного.

— А она переживала ничуть не меньше твоего, — продолжил Герасимов. — Думаешь, легко вот так взять и уйти, оставить детей, покинуть дом? Это почти невозможно! И как ты сама видишь, немногие дворяне готовы служить на воинском посту. Они слишком многое могут потерять. Но мужчины берут в руки оружие и следуют своему долгу. Так было всегда, и так всегда будет.

Мирослава Анатольевна опустила голову. Она все это прекрасно знала и понимала, что отец был прав. Но у него была мама, были дети. А кто есть у Ивана Владимировича? Любовница?

Кто подставит ему плечо, кто будет ждать дома, пока он рискует своей головой?

Герасимовым всегда было куда вернуться, было к кому вернуться. И они помнили о том, ради чего все это делают. Иллюзий Мирослава Анатольевна не строила — на руках всех ее родных мужчин столько крови, сколько ей в жизни не увидеть. Но такова их служба, таков их долг.

Им всегда было ради кого сражаться, ради кого рисковать. И ради кого остановиться в самый трудный момент, чтобы дождаться помощи или отступить. А ради кого сможет остановиться Иван Владимирович?

Он превосходный чародей, превосходный преподаватель. И он легко пойдет на смерть, зная, что никто из его детей не останется сиротой. Ведь этих детей нет.

— Обещай, папа, — произнесла девушка, поднимая голову и глядя в глаза отца.

— Что тебе пообещать? — спросил глава рода Герасимовых.

— Обещай, что когда он вернется, я об этом узнаю от тебя, а не от своего директора.

Анатолий Никодимович склонил голову.

— Обещаю, дочка.

* * *

Польша, временный штаб гетмана Вышноватого. Иван Владимирович Моров .

Василий Владимирович закинул ноги на стол, на котором лежала карта приграничных районов Российской Империи с обозначением пунктов временного размещения беженцев.

В руке мой двоюродный дядя держал бокал с вином, обнаруженном здесь же. Второй рукой Окунев копался в трофейном телефоне.

— Не нравится мне их операционная система, — заявил он, не отрывая взгляда от экрана. — Все не как у людей.

Я в это время на отдельном столе уложил последнюю голову. Вместе с Вышноватым сейчас здесь собралось больше четырнадцати частей тел. И это без учета одаренной охраны — только командование.

— Ты просто не умеешь им пользоваться, — отозвался я. — Признайся честно, старость не позволяет тебе воспринимать новые технологии.

Окунев опустошил бокал и, подняв со стола пробку от бутылки, швырнул ее в меня. Естественно, безрезультатно.

— Но-но! Я еще молод, здоров и полон сил! — заявил он. — Не только ты, дорогой племянник, себе любовниц заводишь.

Я усмехнулся в ответ, после чего достал телефон и сделал фото. Изображение отправил адресату, и, убрав аппарат в карман, прошел к свободному креслу.

Именно креслу, а не стулу. Гетман, судя по всему, роскошью не брезговал. Сам штаб представлял собой не шатер, а настоящее бетонное укрепление, в котором даже водопровод был с полноценным санузлом. Подогревалась вода в баках за счет артефактов с зачарованием огня.

Да что там — даже вино, которое сейчас уничтожал Окунев, было достаточно дорогим. Двести тысяч за бутылку, и такого пойла здесь как минимум один ящик, а ведь хватает и другого алкоголя.

Василий Владимирович осушил еще один бокал и, отставив его в сторону, прикрыл глаза.

— Разбуди меня, когда за нами приедут.

— Можешь спать спокойно, — ответил я. — В округе все равно еще долго никого не будет.

Мы закончили зачистку всего района. В это же время армия, пользуясь тем, что мы организовали коридор, зажала войска Вышноватого на севере и юге от нас в тиски. А потом перемолола в кашу.

Гетман держал все командование в своем штабе, что было совсем неудивительно — именно сюда стекались приказы из Берлина. Доказательства, о которых Вышноватый не забывал, хранились на ноутбуке, который Окунев уже подключил к спутнику и переправил по сети все данные Службе Имперской Безопасности. Там есть свои специалисты, перекопают все, что можно.

Так что действительно оставалось только ждать, когда наши парни прибудут сюда, чтобы передать им трофейные головы. Ну а потом можно будет возвращаться домой. Все-таки своей цели я добился — из тех, кто стрелял по мирным жителям, никто не ушел.

Можно было сделать еще марш-бросок до Германии. Но еще в первый день мне пришло сообщение от Герасимова. В отличие от поляков, которых его императорское величество приговорил моментально, немцев Виктор Константинович изрядно припугнул.

Учитывая давление на Польшу, можно было не ждать от нее попыток противостоять нам. Германия, идущая с запада — совсем другое дело. Воевать с промышленным гигантом, мало в чем уступающим Российской Империи, очевидно, было экономически невыгодно. Так что имелось у меня подозрение, что государь договорится с Берлином, и по территории королевства Польского пройдет линия разграничения.

Восток отойдет Российской Империи, запад — Германии. И свободолюбивой шляхте останется либо склониться перед новыми господами, либо умереть, отстаивая собственные принципы.

Откинувшись на спинку кресла, я погрузился в себя. Поглощенной жизненной эссенции вполне хватало, чтобы приступать к открытию последнего узла. Но сперва следовало убрать свободную магию из тела. Несмотря на изменения в моем теле, она все равно накапливалась. Не так сильно уже воздействовала, как прежде, однако оставлять ее было неразумно.

Пока я возился с этой задачей, Василий Владимирович продолжал спать, закинув ноги на стол. Из его резерва даже во сне проступали очертания печатей, демонстрируя, что двоюродный дядя готов вступить в бой сразу же, как проснется. Потрясающий уровень контроля, особенно учитывая методы подготовки местных чародеев.

Закончив с собственным восстановлением, я отправился к ящику, в котором мы сложили трофейные артефакты. Нет, разумеется, защита на самом штабе осталась на месте — разбирать ее не имело смысла. А вот мелкие изделия, которые могли наглядно продемонстрировать уровень вражеской артефакторики, их я и без того осмотрел прекрасно, пока собирал головы польских командиров-предателей — это действительно ценные, с точки зрения расширения кругозора, вещи.

Я ведь не забыл о древних родовых артефактах, которые кто-то изготовил. А значит, знания и умения где-то должны были сохраниться. Просто не может такого быть, чтобы искусство — а артефакты, подобные державе, это именно искусство — пропало, а после возродилось в деградировавшем виде. Раз остались вещественные доказательства былого могущества, благородные семьи должны были кинуть все возможные ресурсы, чтобы заполучить в собственность подобные козыри.

И вопрос не в качестве исполнения самого зачарования. А в возможностях, которые давали древние родовые артефакты. Прямая работа с жизненной эссенцией — это страшная вещь, и она требует огромного пласта знаний. Даже мне не удалось с наскока решить этот вопрос и пришлось потратить время. А тут какие-то дикари, которые в магии не смыслят, на коленке создают настоящие шедевры?

Я слишком стар, чтобы верить в такие сказки.

Да и Войцех Шкупка тоже не такое уж и дерьмо клепал. Конечно, по местным современным меркам. Однако поляк умел, а значит, и другие на такое способны.

Но в этом ящике лежали изделия не такого высокого качества. Хотя, разумеется, их средний уровень был гораздо выше, чем артефакты Российской Империи. Даже Панфилов поставлял в российскую армию зачарования ниже качеством. А это о чем-то да говорит.

Новых печатей я тоже не разглядел. Рядовые артефакты — стихийная защита, усиление тела, повышение выносливости, подводное дыхание да ускорение регенерации. Об оздоровлении, которым я занимался, речи не шло, однако такие артефакты вполне могут заживлять небольшие раны за счет внутренних сил организма. Пациент похудеет, ослабнет, но выздоровеет быстрее.

— Едут, — объявил Окунев, приоткрывая глаза. — Слышишь, колонна движется?

Я просто кивнул, закрывая бесполезный ящик.

— Самое время, — произнес мой двоюродный дядя, убирая ноги со стола. — Ну что, племянник, поедем в Москву и покутим как следует, празднуя нашу славную победу? Или ты сразу же сбежишь, вспомнив о том, что ты степенный преподаватель, которому не к лицу поить из ведра шампанским лошадей?

Я на эти слова усмехнулся.

— К таким пристрастиям у меня никогда душа не лежала, — ответил я. — Да и надо дома побывать, проверить, как без меня дела идут. Занятия все равно начну не раньше следующей недели, я все свои пары пропустил.

Василий Владимирович хмыкнул, поднимаясь на ноги.

— Да, дела, — протянул он не слишком довольным тоном. — А я вот планирую передать племянникам компанию и вернуться в свой родной отдел. Буду на чародеев охотиться, все равно это лучше, чем дома проектировать.

— И работы, судя по всему, у тебя будет в избытке, — заметил я, направляясь к выходу из штаба.

— Ты прав, Иван, — кивнул Окунев, шагая следом за мной. — Не хочешь со мной? Посмотри, насколько эффективно мы тут отработали! Ни одна тварь сбежать не смогла от нашего гнева.

— Прости, дядя, но я воздержусь, — покачал головой я. — Убивать может любой дурак. В кого ни плюнь — так профессиональный убийца, душегуб или вояка. Стратегов и тактиков на Руси больше, чем должностей в государстве. А вот что-то хорошее после себя оставить… Да и не ты ли мне не так давно говорил, что я должен стать преподавателем?

— Завести хобби никогда не поздно, — пожал плечами Окунев. — Это ты сейчас молод, и студенты тебе еще не осточертели. А вот лет через пять посмотрим, как ты запоешь, когда тебя от одного вида тошнить будет. Вот тогда-то и вспомнишь про мой спецотряд.

Мне оставалось на это только вздохнуть.

Опыт перемалывания огромных человеческих масс у меня уже имелся, и немалый. Вновь возвращаться к этому совершенно не хотелось. Другое дело — изменить мир, показав ему настоящую магию.

Так что я уже с нетерпением ждал возвращения к преподаванию.

Техника с гербами Российской Империи уже была слышна. Рев двигателей накатывал со стороны границы, постепенно усиливаясь. Окунев двинулся им навстречу, держа руки в карманах. Я же следил за округой на случай появления новых польских войск.

В том, что гетман Вышноватый — не единственный предатель, я не сомневался. Вопрос лишь в том, как близко находятся его коллеги. Потому как одно дело, если планировалось просто имитировать угрозу для Российской Империи, и совсем другое — когда рассчитывалось начать полноценное вторжение.

Вдалеке мелькнул первый темный силуэт, и я увидел, как ко мне обернулся с довольной улыбкой Василий Владимирович.

Меня же окатило волной мурашек, как будто я в ледяную воду сиганул с разбега. Ощущение заставило меня задрать голову.

Серые тучи разошлись, открывая моему взору метеоритный дождь, падающий прямо на нас.