Ближний круг

Глава 1

Кейт услышала, как кто-то постучал в открытую дверь и, подняв взгляд, увидела извиняющееся лицо Аннеке из дежурной части.

– Прости, сержант, у меня тут дело не для слабонервных.

– Выкладывай, – сказала Кейт. Она уже две недели как вернулась из декретного отпуска и вовсе не нуждалась в предостережениях всякий раз, когда новое дело оказывалось хоть немного мрачнее сцен с резвящимися кроликами на обоях в детской ее сына. А проведя все утро за изучением всплеска пропавших людей, который на деле, скорее всего, представлял из себя не более, чем статистическую аномалию, была готова на что угодно, лишь бы оторваться от бумажной работы.

– Трое жертв – отец и две дочери. Где мать, неизвестно.

«Убийство-самоубийство, но четвертое тело до сих пор не найдено?» Сердце Кейт сжалось, но ее лицо осталось бесстрастным. – Огнестрельные раны?

– Нет, только колотые. – Аннеке замешкалась. – Девочки были совсем маленькие – пять и шесть лет. Если хочешь, я попрошу Рома-стрит[1]передать это дело Петри.

– Кейт с нескрываемой досадой покачала головой. – Так мне дадут детектива-констебля или все придется делать самой?

– Детектива не дадут, но на месте происшествия есть четверо патрульных – на сегодня они в твоем распоряжении.

Кейт едва не ответила чередой ругательств, но сдержалась; Аннеке была всего лишь посредником. Какой-то полусырой алгоритм уже счел этот случай единичным преступлением на бытовой почве, которое не несло угрозы более широкой общественности и должно было более или менее разрешиться само по себе. Нет смысла выпрашивать дополнительные ресурсы, пока она не сможет доказать обратное.

Аннеке перекинула отчет со своего планшета на планшет Кейт; встав из-за стола, та открыла документ и взяла в руки брелок с ключами.

По пути к машине она успела ознакомиться с краткой сводкой, предоставленной полицейскими с места преступления. Тела, как считалось, принадлежали Роберту Меллишу, Анжеле Граймс и Изабель Граймс; пропавшую без вести женщину звали Натали Граймс. Мать Натали, Дайан, пыталась дозвониться до своей дочери вчерашним вечером. Когда связаться с ней не получилось и утром, Дайан поехала к дочери домой и, войдя внутрь, нашла жертв лежащими в постелях. Явных следов взлома не было. Семейный «универсал» исчез, но телефон Натали остался на прикроватном столике.

Добравшись до нужного дома, Кейт увидела на улице две полицейские машины и фургон криминалистов; их присутствие, однако же, не привлекло зевак – судя по всему, соседям хватало такта не глазеть по сторонам, толпясь вокруг бело-голубой ленты, а вечно повернутые на экономии сайты кликбейтов, скорее всего, ждали подходящего момента, чтобы перепоручить снимки очередной доставке фаст-фуда, которая должна была пролетать над местом преступления.

Кейт поговорила с составившими рапорт офицерами и еще двумя присоединившимися к ним коллегами; они относились к небольшому пункту охраны правопорядка, расположенному в близлежащем торговом центре. Не испытывая необходимости в сдерживании толпы, она решила отправить троих из них в соседние дома.

Дайан Граймс сидела в одной из патрульных машин и пила кофе, который ей, должно быть, принесли «витринные» полицейские. Представившись, Кейт устроилась рядом с ней на заднем сидении.

– Кто мог такое сотворить? – спросила Дайан. Ее зубы стучали. – И с какой стати им забирать Натали? Она бы им глаза выцарапала, прежде чем позволила хоть пальцем коснуться своих девочек. Дом ее дочери представлял собой скромное одноэтажное здание простой прямоугольной формы. На вид Дайан было около семидесяти, она носила неброскую одежду и не пользовалась украшениями. Кейт была более, чем уверена, что случай не свел ее с доселе неизвестным преступным кланом, погрязшим в кровавой междоусобице в пригороде Брисбена.

– Вы не знаете, у Натали или Роберта были какие-то долги? – спросила Кейт.

– Только ипотека.

– В последнее время они не просили у вас денег?

– Нет. Зачем им? – Дайан, похоже, была возмущена полнейшей абсурдностью ее вопроса; он звучал слишком нелепо, чтобы ее задеть.

Кейт было сложно представить, будто наркотики или азартные игры могли стоить супругам настолько крупных долгов, что даже самый отъявленный садист среди подпольных кредиторов вряд ли бы применил к ним более суровой наказание, чем пара сломанных конечностей. К тому же пара учителей, работавших в государственной школе, едва ли бы стали жертвами грабежа или похищения, которое могло осложниться настолько, что оставило после себя след из трех мертвых тел.

– Роберт был отцом девочек?

– Да. – Дайан насупилась. – После свадьбы Натали оставила свою фамилию и передала ее дочерям. А собственно, почему бы и нет?

Кейт покачала головой, отказываясь выражать какое бы то ни было мнение по этому поводу. – Я просто хочу прояснить, в каких они были отношениях. Насколько вам известно, он когда-нибудь проявлял агрессию по отношению к ней или девочкам?

– Даже если я совершенно не разбираюсь в людях, и он начисто обвел меня вокруг пальца, сама Натали бы с таким ни за что не смирилась.

– Хорошо. У кого-нибудь из них была депрессия? Может быть, Роберт или Натали принимали какие-то медпрепараты?

– Нет.

Кейт сжала ее руку. – Машина объявлена в розыск. Вам необязательно здесь оставаться; мы позвоним вам, как только что-нибудь узнаем.

– Я хочу быть здесь, – настоятельно возразила Дайан. – Что, если она вернется домой?

Кейт решила не высказывать мнения о том, насколько маловероятным был такой исход. – Мы можем позвонить кому-нибудь, кто составит вам компанию? Может быть, друг или член семьи?

– Мой сын сейчас на работе.

– Он может взять отгул на вторую половину дня?

– Он еще ничего не знает, – онемелым голосом ответила Дайан. – Как я ему теперь об этом расскажу?

Кейт позвонила по номеру, который ей дала Дайан. Патрик Граймс был электриком, работавшим на одной из стройплощадок в центре города; чтобы добраться сюда, ему потребуется сорок минут.

Оставив Дайан с констеблем, она постучала в боковую дверь фургона. Тин Нг, эксперт-криминалист впустил ее внутрь, после чего она села рядом с ним перед консолью.

– Что уже удалось раскопать рою? – спросила она.

– Никаких следов взлома, – ответил Тим. – Кто-то оставил в прачечной открытое окно – скорее всего, просто чтобы остудить дом за ночь, но рядом с ним нет ни следов, ни потертостей, которые бы указывали на то, что окном воспользовались для проникновения в дом.

– Что думаешь насчет времени смерти?

– Все профили разложения, собранные по пятнам крови, указывают на вчерашнее утро, но по факту нам нужно будет дождаться вскрытия.

– Ну да. А оружие?

Тип повернулся к консоли и переключился на съемку кухни, приблизив деревянную подставку с прорезями для ножей. Все отсеки были заняты, кроме одного – самого большого. Тогда он «откатил» камеру назад и повернул в коридор, который вел к трем спальням. На полу, перед ближайшей из них, лежал окровавленный нож, лезвие которого, судя по наложенным на изображение размерам, соответствовало пустующему отсеку подставки.

– Чья это комната?

– Старшей из девочек, Изабель, если верить бабушке. Следом – комната Анжелы, а родительская спальня в дальнем конце коридора. – Тим провел камеру по коридору, в главную спальню. На первом проходе дронам удалось просканировать дом лишь в среднем разрешении, но по мере поступления новых данных сцена в спальне становилась все четче и четче прямо на глазах у Кейт.

Роберт Меллиш лежал на спине по одну сторону двуспальной кровати. Одеяло было сдвинуто к ногам, прикрывая их до колен. На нем были только шорты, очки лежали на прикроватном столике. Посередине груди была видна глубокая колотая рана; судя по подсказкам анатомического оверлея, нож вошел в сердце.

На руках не было ран от сопротивления. Кейт предположила, что в момент убийства он мог быть во сне.

– Отсюда тянется кровавый след, – сказал Тим, направляя камеру к полу рядом с Робертом; дорожка запекшихся капель вела из комнаты и дальше по коридору. Они проследовали за пятнами крови в комнату Анжелы, и Кейт мысленно собралась с духом. На этот раз убийца не стал отдергивать одеяло; нож прошел прямо сквозь него, проткнув пижаму девочки. Кейт почувствовала, как к горлу подступает кислота – не столько из-за тошноты, сколько от злости.

Здесь следов борьбы было не больше, чем в случае с Робертом: чтобы поставить точку, хватило всего одной, тщательно выверенной раны. Почти что профессиональная работа – если бы не импровизированный характер оружия. Мать в пылу психотической депрессии скорее бы утопила своих детей или напоила их снотворным – а затем бы и сама погрузилась во тьму следом за своими жертвами. Что за помешательство могло вынудить женщину убить самых дорогих ей людей, не смягчив свой поступок нарочитой добротой, не взорвавшись в приступе неконтролируемой ярости, а просто избавиться от них, методичным и действенным образом, воспользовавшись первым подвернувшимся под руку инструментом?

– Давай дальше, – сказала она Тиму.

В комнате Изабель их ждала практически та же самая сцена и абсолютно идентичный способ убийства. На дверной раме остался кровавый отпечаток ладони; после программной обработки выяснилось, что его размер вполне соответствовал росту Натали, который по оценке Тима – взявшего за основу свадебные фотографии в гостиной – составлял около ста сорока пяти сантиметров. Но потенциальному злоумышленнику и не требовалось внушительных габаритов или физической силы – особенно при наличии сообщника, который бы сдерживал Натали. И если очевидных мотивов для подобного зверства не было у людей со стороны, то же самое можно было сказать и о самой Натали.

– Видишь какие-нибудь препараты? – спросила Кейт.

Тим покачал головой. Но дроны не могли заглянуть в каждый закрытый ящик или защищенный от детей шкаф. – Мы можем поискать канализационные трубы и провести анализ метаболитов, – предложил он.

– Слишком долго. – Еще больше времени заняло бы получение доступа к медицинским записям семьи. Либо Натали была серьезно больна и представляла опасность для всех окружающих, либо ей самой грозила смерть от рук похитителей; Кейт нужно было понять, какой вариант имел место на самом деле. – Можешь составить маршрут, чтобы я проверила самые вероятные места? – Стоит войти в дом, и на месте преступления так или иначе останутся следы ее присутствия, но если она сделает, как велено, то системе, по крайней мере, будет проще исключить ее влияние из общей картины.

Она надела полиэтиленовый костюм, перчатки, шапочку и бахилы, после чего подошла к парадной двери, держа в руках планшет с маршрутом обхода.

Дверь осталась открытой – достаточно широко, чтобы Кейт смогла войти внутрь, не задев ее своим телом. Оглянувшись назад, она увидела на внутренней ручке кровавое пятно. Затем она прошла в прихожую, миновала гостиную и завернула на кухню. Там обнаружилось четыре ящика и три шкафчика, в которые не смог попасть рой; в одном из шкафчиков оказалась целая уйма безрецептурных препаратов: обезболивающие, слабительные, антациды, противоаллергенные. Но ни одного лекарства, выдаваемого по рецепту врача – не говоря уже о нейролептиках.

Дальше маршрут привел ее в ванную, но в единственном необследованном шкафчике не было ничего, кроме косметики, шампуня и крема для бритья.

Неожиданно она услышала сильный удар в заднюю дверь, за которым послышались лай и завывания собаки. – Тим? – произнесла она в микрофон планшета.

– Да?

– Снаружи собака, с ума сходит. Как мне поступить? – Дроны еще не успели просканировать задний двор.

– Если сможешь ее успокоить, не пуская в дом, это будет лучше, чем дать ей разворотить лужайку.

– Хорошо.

Кейт проследовала новым маршрутом на плане дома, пересекла прачечную и остановилась у задней двери. Чтобы открыть ее изнутри, ключ не требовался; она отперла дверь и встала так, чтобы, выходя, заслонить своем телом проем.

Собака оказалась золотистым ретривером, по росту доходившим ей до пояса. Она громко лаяла, но не нападала. Когда Кейт вышла наружу, закрыв за собой дверь, она принялась бегать кругами, жалобно скуля.

Кейт присела на корточки, положила планшет на землю и подняла руки. – Шшш. Иди сюда, все хорошо!

Пес приблизился к ней, виляя хвостом и заходясь от лая. – Все хорошо! – ласково повторила Кейт. Собака носила ошейник; Кейт была уверена, что если сможет за него ухватиться, то наверняка сумеет удержать питомца на месте. – Иди сюда! – Она сняла перчатки и шапочку и спрятала их в передней части своего костюма, надеясь тем самым придать себе более человеческий вид.

Собака подбежала прямо к ней и, завывая, уперлась головой в бок. – Шшш. – Кейт погладила пса по голове и ухватила его за ошейник. После недолгого сопротивления тот успокоился и сел, положив голову ей на колени.

Кейт уже собиралась позвонить в местный приют для животных, но затем ей в голову пришла другая идея.

– Тим?

– Да.

– Может спросить, не хочет ли Дайан Граймс на время взять собаку себе?

– Спрошу.

Кейт оглядела двор; здесь стояли качели, приподнятый над землей бассейн, а позади – самый настоящий лес фиговых деревьев, похожий на сказочную зачарованную рощу. Для девочек это, наверное, был настоящий рай.

Она беззвучно разрыдалась. Собака попыталась отстраниться, но затем передумала и подпрыгнула, лизнув ее в лицо. Кейт потянула пса за ошейник, заставив его сесть, и, наконец, взяла себя в руки.

– Дайан возьмет собаку, – сказал Тим. – Выведи ее через боковую калитку справа от тебя, по бетонной дорожке. Это сведет ущерб к минимуму.

Глава 2

Въехав на подъездную дорожку, Кейт услышала восторженные реплики Резы. – Посмотри-ка, кто вернулся! Посмотри-ка, кто вернулся! Посмотри-ка. Кто. Вернулся!

Не успела она открыть дверь машины, как Реза вышел на крыльцо вместе с Майклом, который глядел в ее сторону – рассеянно и с нерешительной улыбкой на лице. – Скажи «Хош амади маамаан[2] – побуждал его Реза – Добро пожаловать в наш дом.

– Ну это уже просто сарказм, – сказала в ответ Кейт.

Лицо Резы расплылось в улыбке. – Прости. – Поцеловав его, Кейт взяла на руки Майкла; он возбужденно замахал ручками и, радостно посмотрев на нее, начал что-то лепетать.

– Кто-то меня до сих пор ценит. – Кейт как можно громче трижды поцеловала сына в щеку, а Реза придержал дверь, чтобы она вошла в прихожую.

– Хочешь, я его заберу, а ты немного расслабишься? – спросил Реза.

– Нет, я в порядке.

– Тогда займусь готовкой.

Кейт сидела на кухне и разглядывала лицо Майкла, очарованная его реакцией на монолог льстивых риторических вопросов. – А кто у нас самый красивый мальчик? Знаешь, кто это такой? – Иногда он как будто отвечал на ее слова изумлением, иногда – озадаченно хмурился. Но пока он был доволен, наблюдать за ним было сродни плаванию в теплом, безмятежном бассейне, что в сочетании с ароматом поджаривающихся трав, и легким шипением масла, переносило ее в неземной рай, такой же далекий от только что покинутого ею места, как сон и жизнь наяву.

Спустя какое-то время Майкл закрыл глаза, но Кейт дала ему поспать на руках до самого ужина; затем она переложила сына в кроватку и села за стол вместе с Резой.

– Я рад, что ты вернулась до того, как он уснул, – сказал Реза. – На работе затишье?

– Да, но в плохом смысле. Мы так и не нашли пропавшую женщину. – По возможности Кейт не хотелось ни говорить, ни даже думать об этом деле ближайшие двенадцать часов. – Как дела у нашей лапочки?

– Как всегда доволен жизнью. Вряд ли он выйдет из себя, пока у него как следует не начнут резаться зубки.

– Ума не приложу, откуда в нем столько невозмутимости? – удивленно заметила Кейт.

Реза нахмурился. – А разве есть варианты?

Кейт начисто вытерла свою тарелку оставшимся кусочком хлеба и откинулась на спинку кресла. – Это было изумительно. Спасибо.

– Ноошех джаан[3]– Реза поднялся, взял ее тарелку и, наклонившись, поцеловал жену в лоб. – Можно попросить тебя об одолжении?

– Конечно.

– Не возражаешь, если я сегодня вечером навещу отца?

– Конечно нет. – Говоря по правде, Кейт надеялась уснуть рядом с ним на диване за просмотром чего-нибудь легкого и расслабляющего, но Реза безвылазно провел в доме шесть дней, а с отцом и вовсе не виделся уже целых две недели. – Во сколько заканчиваются приемные часы?

– В девять.

Кейт взглянула на часы. – Тогда тебе стоит поехать прямо сейчас. Я приберусь.

Когда Реза уехал, Кейт какое-то время провела в молчании, затем встала и занялась мытьем посуды. Закончив с тарелками, она перебралась в гостиную и прощелкала ТВ-меню, но ни один из ситкомов не цеплял ее, когда Кейт смотрела их в одиночестве.

Она прошла по коридору в комнату Майкла и вгляделась в его спящую фигурку, едва заметную в блеклом свете уличных фонарей, пробивавшихся сквозь шторы детской. «Если кто-нибудь тронет его хоть пальцем», – подумала она. – «Кто угодно». Она почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Кейт попыталась успокоиться, сделав шаг назад и осмыслив гипертрофированное чувство бдительности. У нее не было причин считать, будто сыну грозила какая-то опасность.

И все же она осталась в комнате и продолжала следить за Майклом, пока на подъездной дорожке не показался свет фар.

Реза, похоже, был не расположен к разговору, но когда они легли в постель, Кейт набралась смелости и ненавязчиво спросила:

– Как отец?

– Он принял меня за своего брата, – ответил Реза. – Решил, что я Амир.

Кейт попыталась перевести его слова в шутку. – По-моему, ты не очень-то на него похож.

Реза улыбнулся. – В моем возрасте у него было куда больше волос, чем сейчас. И новая прическа каждый месяц. Наверное, одна из них оказалась похожей на мою.

– Но он хотя бы был рад тебя видеть? – спросила Кейт. Она знала, что Хассан и Амир были близки; лучше уж, если тебя навестит родной брат, чем совершенно незнакомый человек.

– Он был рад возможности поговорить с Амиром, но не так рад тому, где они с ним оказались.

– Снова в Исфахане[4]

Реза покачал головой. – Он думает, что попал в центр временного размещения мигрантов. А с какой еще стати его будут держать взаперти люди, говорящие по-английски?

– Господи. Надеюсь, персонал больницы не ведут себя, как эти уроды. Из всех историй, которые ей доводилось слышать от Хассана, больше всего ей в память запал рассказ о розовощекой девушке из Порт-Огасты – лет девятнадцати-двадцати, ничего не знающая о жизни, но с раздутым от собственной униформы самомнением, – заявившей мужчине, родителей которого муллы казнили прямо у него на глазах, и который последние четыре года провел в заключении по разным уголкам австралийской пустыни, что из-за участия в голодовке с ним будут обращаться, как с ребенком, и лишат таких экстравагантных привилегий, как право на посетителей и телефонные звонки, пока он не повзрослеет.

– Они стараются, как могут, – сказал Реза. – Да и вряд ли эти мысли беспокоят его круглыми сутками.

Кейт сжала руку мужа в свой ладони.

– Мне просто надо показать фото своего деда гримеру, – задумчиво произнес Реза. – Уверен, парочки париков и костюмов в сочетании с подходящим саундтреком хватит, чтобы вернуть его в дохомейнийскую[5]эпоху.

Кейт тихонько рассмеялась. – Что, если привезти его к нам? – спросила она.

Реза ненадолго умолк; должно быть, он и сам думал об этом не один раз, но никогда не обсуждал вопрос с женой. – Ничего не выйдет, – наконец, сказал он. – Не получится присматривать сразу и за ним, и за Майклом.

– Ладно. – Кейт ощутила укол вины; спросить об этом она осмелилась лишь потому, что была заранее уверена в его ответе. – Но, может, поговорить с доктором насчет того, как лучше убедить Хассана в том, что он… – Она попыталась подыскать нужное слово; разве мог он почувствовать себя «свободным», если не мог даже выйти за пределы собственной комнаты? – Нормальным.

– Да. Я позвоню ей завтра утроем.

Погасив прикроватную лампу, Кейт какое-то время лежала в темноте. Денег, которые они платили за пансионат, вполне бы хватило, чтобы покрыть неполный рабочий день сиделки; Резе не пришлось бы всем заниматься самому. Но она не могла допустить, чтобы ее свёкр жил под одной крышей с Майклом. У нее не было причин считать, что Хассан мог питать хоть толику недобрых намерений к какому бы то ни было ребенку – вне зависимости от того, был ли он в состоянии понять, что этот мальчик приходился ему родным внуком. Но стоило человеку утратить связь с реальностью, как любые допущения о его поступках теряли силу.

Глава 3

Кейт вырвало из сна жужжание телефона, указывавшего своим тоном на сигнал тревоги, явно который не оставит ее в покое, пока она не даст на него осмысленный ответ. Она взяла телефон с прикроватного столика и вперилась взглядом в экран.

– В чем дело? – спросил Реза. Его голос казался не таким сонным, как у нее.

– Нашли пропавшую машину.

Когда Кейт добралась до реки, буксир еще только готовился к работе. Универсал Натали съехал с этой спокойной дороги в том месте, где между асфальтом и водой не было никаких реальных препятствий. В траве и камышах остался след из незначительных повреждений; любой водитель, который бы заметил это, проезжая мимо, скорее всего, не нашел бы здесь ничего более подозрительного, чем попытка воспользоваться травой для разворота. Но этой ночью медсестра скорой помощи, которая возвращалась домой после рабочей смены, заметила в лунном свете блики от покачивавшегося в воде металлического предмета, и притормозила, чтобы повнимательнее его рассмотреть.

В том месте, где оказалась машина, вода была неглубока. Двое патрульных, приехавших на место для расследования, сумели добраться до нее в болотных сапогах. Кейт все еще ждала от Рома-стрит разрешения на использование водолазов, но в то же время сильно сомневалась, что им удастся хоть что-то здесь найти. Если Натали удалось выбраться из затонувшей машины, ей вряд ли бы потребовались сверхчеловеческие способности, чтобы преодолеть путь до берега реки. Все это напоминало не попытку самоубийства, а, скорее, желание спрятать автомобиль. Если бы ей овладело чувство вины, Натали бы съехала на машине с моста.

Кейт стояла, дожидаясь, пока патрульные и водитель буксира устанавливают лебедку и вытаскивают универсал из воды на платформу грузовика. Затем буксир застрял в грязи, и, чтобы его освободить, им пришлось подкладывать под колеса доски. К тому моменту, когда грузовик смог выбраться на твердую землю, Кейт уже потеряла терпение. Она надела перчатки и, держа в руках фонарик, вскарабкалась на платформу рядом с машиной Натали.

Все двери были закрыты, а стекла – опущены; Натали, вполне вероятно, удалось бы остаться в сознании и невредимой выбраться наружу через окно, но ее тело вряд ли бы просто унесло течением. Салон был заполнен илистой водой и растительностью, и любой незакрепленный предмет, изначально находившийся на приборной панели или одном из сидений, теперь был либо погребен в этой грязи, либо остался в реке. Когда Кейт открыла бардачок, из него вырвался поток воды, в котором обнаружились пластмассовые солнцезащитные очки и гигиеническая помада. Кейт нащупала под приборной панелью ручную разблокировку капота и, помучившись с механизмом из-за забивших его грязи и песка, наконец-то, с удовлетворением услышала долгожданный щелчок.

Когда она обошла машину и заглянула под капот, то увидела черный ящик – все еще целый. Предполагалось, что устройства записи данных достаточно надежды, чтобы пережить сгоревшую батарею, а значит, несколько дней под водой никак не отразятся на их работоспособности. Она развернулась и крикнула патрульным:

– У вас есть интерфейсный кабель?

– Лучше подождать, пока мы доставим ее на стоянку при автозаводе, сержант, – ответил старший из них.

– Так у вас есть кабель или нет?

Он с секунду задержал на ней взгляд, а затем направился к своей машине. Кейт спрыгнула вниз, чтобы забрать свой планшет.

Передача заняла всего несколько секунд, но сами данные были зашифрованы; сидя в своей машине, Кейт пыталась убедить производителя переслать ей ключ дешифровки. Магистрат санкционировал расшифровку еще в день пропажи автомобиля, но даже имея на руках цифровой сертификат, подтверждавший этот факт, Кейт потребовалось три попытки, прежде сайт Тойоты смог отличить ее от хакеров и интернет-ботов.

Первым делом она изучила падение в реку. Десятью минутами ранее Натали отключила функцию супервизора, и хотя программное обеспечения машины не дотягивало до полноценной психиатрической оценки, до этого момента оно не замечало в поведении Натали намеков на воздействие препаратов или каких-то патологий: она не виляла на дороге, не материлась во весь голос, не дремала за рулем. Переход на ручное управление, по сути, запрещал автомобилю доверять мнению своих собственных систем, поэтому несмотря на то, что черный ящик продолжал прилежно записывать GPS-координаты, в тот момент, когда Натали съехала с дороги, машина уже не могла судить о благоразумности ее поступков. С ее точки зрения у водителя могли быть все основания считать, что датчики автомобиля вышли из строя, и если машина не заткнется, полностью уступив контроль водителю, ее неисправность может стоить кому-нибудь жизни.

Но по данным GPS-трекера уже можно было сделать вывод, что Натали все это время двигалась с умеренной скоростью. Она разогналась достаточно, чтобы импульс позволил ей преодолеть берег реки и заехать в воду, но не стала вдавливать педаль в пол, ускоряясь, как сумасшедшая, и мчась вперед навстречу забвению. Когда машина остановилась в реке, у нее даже не сработали подушки безопасности.

Кейт снова переключилась на утро, в которое произошли убийства, и проследовала за машиной от места преступления. Поначалу Натали как будто бы ехала прямиком к дому своей матери, но передумала, оказавшись всего в нескольких кварталах от цели. Она развернулась и направилась к квартире своей подруги Мины, но в итоге снова ретировалась. Следующим на очереди был дом ее брата. Затем – еще двое друзей. Телефона при ней не было, а все упомянутые люди утверждали, что не контактировали с Натали ни в тот день, ни позже. Но в очередной раз решив, к кому обратиться за помощью, она, по-видимому, отказывалась от задумки, не дожидаясь, когда ей ответят отказом.

Кейт еще могла понять, что женщина, убившая семью в состоянии психотической фуги, а затем вернувшаяся к реальности, в отчаянии попыталась бы встретиться со своей матерью, но в последнюю минуту решила бы, что не встретит с ее стороны ничего, кроме отвращения. Вот только с какой стати ей было представлять целый ряд других людей, которые, по ее мнению, могли отнестись к Натали с большим пониманием, а затем отказываться от новоявленной надежды всякий раз, как ту предстояло испытать на практике?

Бросив все попытки встретиться с кем-то из знакомых, Натали направилась к торговому центру, расположенному вдали от ее дома, и оставила машину на парковке, где та простояла почти три часа. Целая уйма времени, чтобы потратить его исключительно на сбор провизии перед тем, как рвануть из города – чего она, как выяснилось, делать вовсе не собиралась, если конечно, ей не удалось обзавестись еще одной машиной. Сбежав из дома, Натали взяла свои банковские карты, но так ни разу ими и не воспользовалась; что бы она ни купила в торговом центре, платить ей бы, скорее всего, пришлось остатками тех трехсот долларов, которые она сняла со счета несколько дней тому назад.

Выйдя из торгового центра, она до вечера каталась по городу, описав широкую дугу – будто просто хотела убить время. Около девяти часов она остановилась рядом с узкой полоской фастфуд-ресторанов, затем направилась к реке, чтобы скинуть в нее машину.

Услышав пение птиц, Кейт отвернулась от планшета; уже почти рассвело. Она проверила статус запроса насчет водолазов; он был помечен как «отложенный» – до тех пор, пока команда криминалистов не обследует машину.

Она послала Резе сообщение, в котором говорила, что ее не будет дома, а затем поехала на поиски какой-нибудь столовки, где можно было позавтракать и воспользоваться уборной. Из зеркала на нее смотрело отражение с опухшими глазами и растрепанными волосами; она сняла рубашку и вымыла подмышки. Выбравшись из реки, Натали, должно быть, находилась в еще более скверном состоянии, но, возможно, у нее имелась смена одежды в полиэтиленовом пакете. Спустя шесть дней, три из которых к тому же выдались дождливыми, было слишком поздно отправлять на место происшествия собак, чтобы те нашли ее по запаху от самого берега реки.

Кейт сидела на диванчике в закусочной, попивая кофе, пока часы не показали почти семь, а затем поехала в торговый центр, на парковке которого три часа стояла машина Натали. Камеры видеонаблюдения охватывали всю стоянку, так что было несложно отыскать на записях момент с въезжающей машиной; выйдя из автомобиля с двумя большими, но пустыми сумками для покупок, женщина, однако же, не стала заходить в торговый центр, а вышла на улицу. Кейт целиком просмотрела записи, на которых были видны входы для пешеходов, но Натали ими так и не воспользовалась. Что бы она ни купила за это время, произошло это явно не здесь. В радиусе часа ходьбы от торгового центра располагалась не одна сотня маленьких, независимых магазинчиков.

Кейт вернулась к записям с камер на парковке – начиная с момента, когда машина уже уехала. Появилась Натали, держа в руках раздутые сумки для покупок, но разглядеть их содержимое было невозможно. Новая одежда? Краска для волос? Ножницы? Ей было бы несложно изменить свой облик так, чтобы прежнюю Натали в женщине бы узнали лишь самые близкие друзья. Для срабатывания алгоритма распознавания лиц хватило бы достаточно четкого снимка с камеры видеонаблюдения, но Натали, судя по ее поведению, была не настолько глупа, чтобы просто преподнести себя, как на предметном стекле микроскопа.

Охранник торгового центра заглядывал Кейт через плечо. – Это и есть женщина, которая убила собственных детей? – спросил он. Лицо Натали мелькало по всем СМИ в категории пропавших без вести, однако официальная версия была все еще далека от перевода ее в разряд подозреваемых.

– Возможно. – Кейт посмотрела на него с предостерегающим выражением; ей не очень-то хотелось выслушивать чужие мнения о том, какой участи заслуживала Натали.

– Удачи, – пожелал он.

Она вышла из торгового центра на улицу. – Пометь все розничные магазины в радиусе шести километров, – велела она своему планшету, – и построй маршрут, который проходит по всем точкам.

Глава 4

Кейт проснулась с головной болью и, сощурившись, взглянула на стоявшие у кровати часы. Сейчас было без десяти три. Она тихо простонала и закрыла глаза, а затем почувствовала, как ее коснулась чья-то теплая, оголенная кожа.

Она резко дернула рукой и выпрыгнула из кровати. Света, пробивавшегося сквозь шторы, хватало, чтобы разглядеть спящего мужчину, который лежал в кровати на месте Резы.

Кейт трясло от ужаса, но она постаралась успокоиться и тщательно спланировать свой следующий шаг. Она подумала, не сходить ли на кухню за ножом, но если начнется потасовка, это может оказать ей медвежью услугу.

Она схватила телефон и на цыпочках вышла в коридор. Вероятно, самым безопасным решением будет отнести Майкла в машину и уехать прежде, чем она рискнет позвать на помощь. Но куда подевался сам Реза? Продолжительная драка в спальне ее бы непременно разбудила, а значит, его каким-то образом выманили из комнаты – а потом связали и вставили кляп, накачали успокоительными, а то и вовсе избили до потери чувств. Так что ей придется отнести в Майкла в безопасное место, а потом как можно скорее вернуться назад – и все это, не разбудив незваного гостя.

Ступая как можно тише, она миновала темный коридор. Когда Кейт вошла в детскую, то почувствовала, как от ужаса по ее коже побежали мурашки, и ей пришлось закрыть рот рукой, чтобы не проронить ни звука. Она изумленно глядела на фигурку в колыбели, боясь поднять телефон и осветить ее фонариком, но когда ей, наконец-то, хватило смелости это сделать, резкий свет принес с собой осознание невыносимой правды. Она отпрянула и бросилась обратно в коридор.

Кейт вбежала в спальню и зажгла свет. – Что ты с ним сделал? – проревела она. – Что ты сделал с моим сыном?

Вторженец заслонил лицо рукой, затем опустил ее и осоловело уставился на Кейт. – Кейт? В чем дело? – Мужчина встал и подошел к ней; Кейт отшатнулась и подняла сжатую в кулак руку. Ей не требовалось оружие; она выбьет из него всю правду голыми руками.

– Кейт? Поговори со мной! – Он стоял, будто приросший к одному месту, изображая напускную тревогу. – Что-то случилось с Майклом? Мне вызвать скорую?

– Не морочь мне голову! – рявкнула Кейт. – Куда ты его забрал?

– Хочешь сказать, он не в своей кроватке? – Злоумышленник пронесся мимо нее и выбежал в коридор; она последовала за ним, но остановилась на полпути, не в силах снова заглянуть в детскую. Он зажег свет, и вскоре Кейт услышала его шепот: «Шшш, песарам[6] все хорошо». Значит, этот мужчина говорил на фарси – или просто над ней издевался? Неужели он установил в доме жучки и слушал все, что говорил Реза?

Он вышел из детской и подошел к Кейт. – По-моему, с ним все в порядке. Что тебя так взволновало?

– Даю тебе десять секунд, чтобы сказать, где мой сын, – отрезала она.

– Ты начинаешь меня пугать. – Вторженец опустил руку и так непринужденно почесал бедро чуть ниже резинки шорт, будто каждую ночь шатался полуголым в каком-нибудь чужом доме. – Тебе нездоровится? – Он протянул ладонь, чтобы положить ее на лоб Кейт; она схватила его за руку и вывернула ее, заставив мужчину упасть на колени.

– Да что с тобой не так? – охнул он, морщась от боли, но сдерживая крик, будто сильнее всего боялся «разбудить» механическую куклу, которую сам же подложил в люльку. Кейт взяла его в удушающий захват; он обмяк в ее руках, даже не попытавшись оказать сопротивление.

– Клянусь, я тебя прикончу, – сказала она. – Если не отведешь меня к сыну, я перережу твою сраную глотку и подвешу твою тушу на крюк.

Мужчина расплакался, содрогаясь всем телом вслед за каждым всхлипом. Кейт пристально смотрела на его рыдающее лиц в отчаянной надежде, что он был пристыжен тем, что сотворил с Резой и Майклом и что ее муж и сын по-прежнему живы. – Отведи меня к ним, и я скажу, что ты оказал содействие. Чем быстрее ты это сделаешь, тем легче отделаешься.

– Ладно, – ответил он. По голосу он был абсолютно разбит. Для человека, который всего несколько минут назад вел себя настолько развязно, злоумышленник сдался на удивление быстро.

Кейт отпустила его и сделала шаг назад. – Так где они?

Он поднялся на ноги. – Мне нужно кое-кому позвонить. Они привезут их сюда.

– Нет, нет, нет! – Кейт раскинула руки, чтобы он не прошмыгнул мимо нее в коридор. Она не позволит ему привести в дом своих сообщников. – Ты сам отведешь меня к ним, без посторонних. Они в доме?

Он замешкался. – Нет. Туда придется ехать на машине.

Кейт молчал стояла, пытаясь рассуждать. Ей следовало вызвать подмогу, заковать этого мудилу в наручники и взять его под контроль. Но сможет ли она вернуть своих родных, если он откажется сотрудничать? Как только она вовлечет в это дело посторонних, угрозы выпустить ему кишки потеряют всякий смысл; пока он будет посмеиваться, сидя в тюремной камере, Реза и Майкл умрут от истощения, если не хуже.

– Хорошо, – сказала она. – Тогда тебе стоит одеться.

Она первой зашла в спальню и забрала телефон Резы. Отчасти Кейт ожидала, что незнакомец попытается сбежать, но он шел за ней по пятам и, оказавшись в комнате, начал надевать на себя одежду Резы. Она потрясенно наблюдала; мало того, что одежда была ему впору – почти идеально, – поразительным казалось само сходство этого человека с ее мужем, вплоть до узора веснушек на плечах и топорщившихся сбоку непричесанных волос. Но неужели похитители всерьез рассчитывали, что она поведется на столь поверхностные детали?

– Повернись лицом к стене, – велела она. Он послушался, и она быстро оделась.

– Так, я готова. Вперед.

– Мы можем забрать…? – Он указал в сторону детской.

Кейт нахмурилась, смерив его недоверчивым взглядом; она уже было решила, что он снова разрыдается. – Зачем нам брать с собой эту хрень? Я выкину ее вместе с мусором.

Незваный гость уставился на нее в ответ. – Когда вернешься домой, вместе с Майклом?

– Да! Сейчас это не важно. Пошли уже!

Он вышел из дома вслед за Кейт; она открыла машину и заняла водительское сидение. Он сел рядом, и Кейт поспешно выехала на улицу задним ходом.

– Куда? – спросила она.

– На юг.

Доехав до угла, она повернула на Джимпи-роуд. В поле зрения не было других машин, в домах не горели огни. Она мельком взглянула на мужчину, кротко сидевшего рядом с ней в чужой одежде. – Так каков был план?

– Ты о чем?

– Вы собирались потребовать денег? Или закрыть какое-нибудь дело? Хотели, чтобы я нахимичила с вещдоками или избавилась от документов?

Он промолчал.

Кейт сухо рассмеялась. – Да и сама мысль, что можно просто лечь ко мне в постель, чтобы выиграть немного времени и дать увезти их подальше…, что это вообще за тупоумная херня? Может, ты чем-то и похож на моего мужа, но неужели ты и правда думал, что я не замечу разницы?

– Что меня выдало? – спросил мужчина.

Кейт покачала головой. – Одно касание, и у меня по коже поползли мурашки. Так куда мы едем?

– В Хёрстон[7]

– Куда именно? Я введу точку в навигатор.

– Я не знаю название улицы, но могу объяснить дорогу, как только подъедем ближе.

Кейт это было не по душе, но в этот час поездка по шоссе не должна была занять много времени. Если этот парень морочит ей голову, правда быстро раскроется, и он об этом сильно пожалеет.

– Сколько вас там? – спросила она.

– Только я и мой приятель. И он никому не причинит вреда, обещаю. Я бы никогда в это не ввязался, если бы знал, во что все выльется.

– Так зачем вы вообще на это решились?

– Это была его идея, – настаивал мужчина. – Я просто делал, что говорят.

Кейт недоверчиво нахмурилась, но сейчас был неподходящий момент, чтобы стращать единственного человека, который мог воссоединить ее с семьей. Был ли он всего лишь простаком, сбитым с добропорядочного пути, или преступным гением, которому в голову пришла светлая идея забраться к ней в постель, – решать это предстоит дознавателям, затем прокуратуре и, в конечном счете, присяжным. Как только Реза и Майкл будут в безопасности, ей придется отступить и позволить заняться этим делом другим.

– Как вам удалось так тихо вытащить Резу из дома?

– Мой приятель его накачал.

– Чем именно?

– Он пропитал ткань какой-то жидкостью. Какой конкретно, не знаю.

У Кейт были подозрения, что он лжет; эта версия напоминала эпизод, который он увидел в каком-нибудь фильме, а если бы они попытались усыпить ее мужа хлороформом, Реза сопротивлялся бы так долго, что она бы уже десять раз успела проснуться.

– И как вы, клоуны, вообще умудрились забраться в дом?

– Запасной ключ под цветочным горшком.

Кейт умолкла. Это была ее вина; ей не следовало прятать ключ в таком очевидном месте.

Они уже подъезжали к городскому центру; впереди виднелись огни Аврора-Тауэр[8] – Поверни направо, – сказал мужчина.

– Мимо больницы?

– Да.

Кейт повернула на Баттерфилд-стрит, сбавив скорость у небольшого парка, отделявшего дорогу от подъездной площадки у входа в больницу. Ранним утром в отделении неотложной помощи вполне можно было встретить посетителей под веществами, случайно вывалившихся на проезжую часть прямиком из зеленых насаждений.

– И вон там налево.

Кейт остановила машину. Он вел ее на больничную парковку.

– Что ты мне пытаешься сказать? – раздраженно спросила она. – Они ранены?

– Нет, обещаю, они оба в порядке.

– Тогда с какой стати им быть в больнице?

– Мы должны зайти. Пожалуйста, – сказал мужчина.

– Зачем?

Прежде, чем Кейт успела ему помешать, мужчина успел выбраться из машины и уже бежал обратно вдоль дороги, петляя между деревьев. Озадаченная, она погналась следом. Парк был размером с ее задний двор; сбежать ему не удастся.

Она догнала мужчину у самого входа в отделение неотложной помощи. Кейт боялась, что ей придется повалить его на землю, прижав к бетонному полу, но он остановился и развернулся, дав Кейт столкнуться с ним и обхвати ее руками, отчего их тела соединились в тошнотворной пародии на объятия. Она гневно отстранилась. Он пах в точности, как Реза, но это не вызывало у нее ничего, кроме рвотных позывов.

– Кейт, умоляю, дай им тебя осмотреть.

– Что?

– Дай врачам тебя осмотреть. Я могу остаться вместе с тобой, но позволь сделать звонок, чтобы кто-то присмотрел за Майклом.

– Если ты думаешь, что я не стану причинять тебе вреда только потому, что вокруг нас люди…

Мужчина поднял руки, держа их на высоте плеч. – Посмотри на меня! Если не веришь, что я Реза, то назови хотя бы одно отличие!

Кейт все это уже утомило. – У тебя подходящее телосложение и черты лица. Черные волосы и карие глаза не такая уж редкость – при условии, что это их естественный цвет, – но все остальное можно подделать при помощи макияжа. – Разве этого не утверждал сам Реза, шутя, что мог бы сойти за собственного деда? Они и в этот разговор подслушали?

– Это ваше профессиональное мнение, сержант-детектив Шахрипур? – язвительно спросил он в ответ. – Ты бы стала говорить такую чушь в суде? Спроси меня о том, что знает только Реза.

– Я не стану играть в эту игру.

– Я не врач, я не знаю, что с тобой не так, – продолжал он. – Но что, если это инсульт? Если у тебя в мозге тромб… – Он смахнул рукой навернувшиеся слезы. – Пожалуйста, Кейт, позволь им тебе помочь.

Кейт изумленно смотрела на него в резком свете у входа в больницу. Каждый из крошечных, темных волосков на его щеках находился ровно там, где его ожидала увидеть Кейт. Мысль о том, что кто-то за пределами Голливуда мог хотя бы попытаться воспроизвести его внешность в таких деталях, казалась до нелепости смешной.

– Давай зайдем, – сказала она. В конце концов, цель была близка.

Они вместе прошли через автоматические двери. Пока Реза оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где им следует встать в очередь, Кейт заприметила пару охранников. Когда Реза зашагал вперед, она отошла в сторону и, приблизившись к ним, тайком показала свой значок.

– Вон тот человек – мой муж, – тихо произнесла она. – Мне нужно, чтобы вы помогли задержать его для медицинского осмотра – иначе он может себе навредить.

Когда охранники втроем подошли к Резе, Кейт держалась в нескольких шагах позади. Он раскинул руки, будто не веря собственным глазам. – Что это значит? Кейт? – Он повернулся к охранникам. – Моя жена больна. Не знаю, что она вам сказала…

– Сэр, вам нужно успокоиться, – твердо сказал один из охранников. – Врачи сейчас заняты, но если вы не будете шуметь и просто подождете, то вскоре вас осмотрят.

– Нет, это ей нужен осмотр! Это она больна! Нашему сыну грозит опасность.

– Сэр, если вы будете угрожать…

– Кейт? Что ты им сказала? – Реза – или то, что в этот момент двигало оболочкой его тела – вперилось в нее с выражением праведного ужаса на лице.

– Я вернусь, как только смогу, – сказала охранникам Кейт. – А вы пока проследите, чтобы он прошел полное психологическое освидетельствование. – Охранников это явно не обрадовало, но они все же подчинились представителю власти.

Она отвернулась и ушла, пару раз оглянувшись назад, пока призрак ее мужа кричал, стараясь вырваться на свободу. У охранников были наручники, дубинки и тазеры; теперь он никуда не денется.

На обратном пути к машине Кейт разрыдалась. Когда она представляла себе Резу – мужчину, которого она знала и который был самим собой всего несколько часов тому назад, – то ужаснулась при мысли о том, что ей придется бросить его здесь в столь отчаянном положении. Но у нее не оставалось иного выбора, кроме как верить, что о нем позаботятся доктора; она не могла оставаться здесь, дожидаясь их диагноза. Самым важным сейчас было найти Майкла.

Она ехала на север, думая о том, не позвонить ли в участок, чтобы полиция направила кого-нибудь к ней домой еще до прибытия самой Кейт. Но как ей объяснить, что она бросила своего грудного сына, не выставив при этом себя сумасшедшей? Майкл наверняка лежал где-нибудь на одеяле и спокойно спал, невзирая на творившееся вокруг безумие. Реза вполне мог встать ночью и тихонько спрятать сына, действуя из добрых побуждений, пока его разум, еще не успев бесследно испариться, находился в странном пограничном состоянии – и тем самым спасти мальчика от нового себя, которым Резе вот-вот предстояло стать.

Кейт не могла унять слез. Когда пошел дождь, она убрала руки с рули, позволив машине самой следить за дорогой. Была ли эта какая-то болезнь наподобие Альцгеймера, от которой страдал отец Резы? Но это было попросту нелепо; даже если раннее начало заболевания могло затронуть человека в столь молодом возрасте, Кейт никогда не слышала о том, что человек мог так сильно поменяться всего за одну ночь.

Завернув на свою улицу, она увидела, что перед домом стоит патрульная машина, а внутри горит свет. Кейт остановилась и погасила фары, оставив работающими дворники. Может быть, прежде, чем она уехала, ее крики с угрозами услышал кто-то из соседей?

Передняя дверь открылась, и кто-то вышел из дома на крыльцо – высокая светловолосая женщина в гражданской одежде несла на руках плачущего ребенка; за ней следом шла еще одна – констебль в форме. Кейт пристально вглядывалась в их фигуры сквозь капли дождя, стараясь извлечь максимум пользы из тех моментом, когда очередной взмах дворников смахивал воду с ветрового стекла прежде, чем картину вновь искажали свежие капли. Женщина смахивала на ее сестру Бет, хотя явно ею не была. Ребенка завернули в одеяло, поэтому рассмотреть его было сложно, но по голосу он до мурашек напоминал ее Майкла.

Неужели та штука в кроватке все-таки не была куклой? И откуда бы она вообще взялась? Могли ли Бет с Майклом разделить участь Резы?

Кейт закрыла лицо руками. Что могло превратить живого человека в ходячий автомат, выхолощенную карикатуру на прежнюю личность? Какой-нибудь токсин? Или болезнь?

Когда она снова подняла взгляд, обе женщины уже сели в патрульную машину. Завелся двигатель, и автомобиль уехал. Но в доме продолжал гореть свет. Кто-то оставался там, дожидаясь ее прибытия.

Существо, в которое превратился Реза, должно быть, выклянчило себе телефонный звонок и убедило в серьезности своих слов собеседника по ту сторону линии, кем бы он ни был…, либо этот собеседник и вовсе не нуждался в увещеваниях, поскольку разделял тот же образ мыслей.

Реза был заражен. Майкл был заражен. Бет была заражена. Сколько еще людей могло стать жертвами болезни? Если бы она разделила их судьбу, войдя в тот дом, то уже была бы не в силах им помочь.

Кейт завела машину и выехала задним ходом обратно на дорогу. Через десять метров супервизор начал сыпать предостережениями и угрозами. – Заткнись, у тебя неисправность, – сказала она в ответ. Она продолжала двигаться задом до угла, после чего развернула машину и уехала прочь.

Глава 5

Банкомат принял ее карту безо всяких возражений и, просканировав лицо Кейт, предложил привычное меню. Реза не мог единолично заблокировать ее карту, но что бы его тень ни рассказала полиции, сейчас лучшим решение было получить на руки как можно больше наличности, пока у нее еще была такая возможность. Кейт перевела деньги с нескольких счетов и в итоге успешно сняла пять тысяч долларов, составлявших ее суточный лимит.

Она сидела в машине, пытаясь привести мысли в порядок и понять, как быть дальше. Начинало казаться, что Реза и Бет, а, возможно, и другие пострадавшие от той же болезни, вполне могли сойти за нормальных людей, если собеседник их толком не знал. Как только Реза переставал идти на поводу у ее чепухи насчет «похищения», его речь выглядела достаточно связной, а слова могли показаться вполне правдоподобными для наивного прохожего. Насколько было известно Кейт, заговаривание зубов больничным охранникам, разрешившим Резе сделать телефонный звонок, было только началом; он вполне мог пройти и обследование у уставшего от переработок психиатра-ординатора, привыкшего к куда более вычурным симптомам.

Дядя Резы находился на другом конце страны, а Бет уже много лет была в разводе. Но кто-нибудь из их друзей наверняка бы заметил случившиеся с ними перемены, подкрепив своими словами выводы Кейт и позаботившись о том, чтобы трое жертв получили необходимое лечение.

Зазвонил телефон. Какое-то время она просто сверлила его взглядом, а затем с опаской ответила:

– Крис? Как дела?

– Я в порядке, Кейт. Но я слышал, люди о тебе беспокоятся.

Твою мать. Крис Сантос возглавлял список коллег, которым она могла доверить собственную помощь, но ему достаточно было произнести два предложения, и Кейт стало ясно как день: он тоже заражен. И он собирался, как попугай повторять слова Резы, что проблема в ней самой? Кейт сдерживала настойчивое желание рассказать ему о том, что прямо сейчас мысленно возвращалась к моменту, когда орава тупоголовых мошенников стали по очереди звонить ей, говоря: «Это технический отдел операционной системы Windows; мы обнаружили на вашем компьютере опасный вирус». И скольким бы из них она ни твердила, что одурачить ее не выйдет, на следующий день неизменно появлялся новый персонаж с той же самой фразой.

– Мы с Резой поругались, – сказала она. – Это даже не настоящая ссора, скорее, недопонимание. Теперь все в порядке.

Наступила неловкая пауза. – Просто дело в том, что твоей сестре пришлось забрать ребенка. Никому не хочется говорить о неисполнении родительских обязанностей, да и вряд ли дело зайдет настолько далеко. Но ты должна прийти и ответить на несколько вопросов – просто, чтобы развеять наши опасения. Мне кажется, твой муж до сих пор не оправился от шока.

Кейт попыталась сформулировать ответ, одновременно раздумывая, есть ли вообще смысл потакать его желаниям – однако к звонку могли быть подключены люди, которые не просто соблюдали формальности, а были по-настоящему уверены в ее виновности.

– Понимаю, – ответила она. – Буду в районе девяти.

– Могу я спросить, где ты сейчас?

– Не дома, – призналась Кейт. – Я знала, что Бет присматривает за Майклом и не хотела быть там, когда вернется Реза. Просто… между нами все было несколько натянуто. Я подумала, это даст нам время остыть.

– Ясно. Но к девяти ты будешь на Рома-стрит?

– Само собой.

Кейт вышла наружу, положила свой телефон на телефон Резы позади заднего колеса и несколько раз проехалась по ним машиной. Как жена Криса могла не заметить, во что он превратился? Впрочем, за последние несколько лет Кейт почти не общалась с их парой; возможно, они отдалились, и до нее попросту не успели дойти слухи.

Она снова вышла из машины и осмотрел разбитую вдребезги электронику. Кейт сомневалась, стоит ли ей уходить; может, проще было бы действовать втайне и сыграть с Резой в счастливую семью, притворившись, что у них все в порядке, а самой тем временем расследовать обстоятельства эпидемии.

Но даже если ее актерская игра будет настолько безупречной, Реза все еще мог заразить Кейт, утянув ее за собой в пучины той же самой пустоты. Ей приходилось верить, что ему, Майклу и Бет удалось каким-то образом выжить, как бы глубоко ни был теперь погребен их разум – но стоило Кейт представить гротескные чучела, в которые превратилась ее семья, как ее переполняло чувство отвращения.

Уже начинало светать, и на фоне пения птиц до ее слуха стал доноситься нарастающий гул дорожного движения. Ей совсем не хотелось бросать машину, но рано или поздно ее начнут искать, а Кейт не знала, как широко болезнь успела распространиться в рядах полиции.

Шагая по улице, Кейт думала о Натали Граймс, которая, проснувшись, с ужасом обнаружила рядом с собой существо, некогда бывшее ее мужем. Как обходя комнату за комнатой, она понимает, что не стало и ее очаровательных дочерей. Убежденная, что ее семья была стерта с лица земли, а их разумы безвозвратно уничтожены, и единственное, что для них мог сделать любящий человек – это избавить дергающихся марионеток от страданий.

Кейт понимала, насколько мощным оружием была скорбь этой женщины. Но сама она не собиралась оставлять надежду, пока окончательно не убедится в том, что болезнь не поддается лечению и что все, кто был ей дорог, исчезли без следа.

Глава 6

Кейт нашла небольшой мотель, служащий которого с радостью принял от нее аванс наличными и за скромную доплату позволил ей заселиться, не показывая удостоверение личности. В комнате Кейт уселась на кровать и, пристально разглядывая рваный ковер, попыталась решить, кого она еще могла записать в свои соратники после того, как пришлось исключить Криса. Она составила список из двенадцати имен, но стоило всерьез задуматься о каждом из них, как ее уверенность стала слабеть. Дело было не в том, что кто-то из них отказал ей в верности и поддержке в прошлом – но когда Кейт представляла разговор, через который ей предстояло пройти, чтобы заручиться их помощью, сама мысль о том, что они согласятся ей помочь, казалась попросту абсурдной. Всякий раз, когда она разыгрывала этот сценарий у себя в голове, старая дружба, на которую она возлагала свои надежды, испарялась без следа, и встреча заканчивалась холодным взглядом собеседника.

Но еще больше друзей ей были нужны факты. А поскольку ни один эпидемиолог не стал бы бросать все свои дела, чтобы ей помочь, для начала нужно было собрать свидетельские показания у как можно большего числа людей, доказав, что симптомы, которые она обнаружила у членов своей семьи, встречались и среди других жителей города.

Не зная способа передачи инфекции, было сложно предсказать характер распространения болезни, но начать, очевидно, стоило с района, где располагался дом Натали. Выйдя из мотеля, Кейт отправилась туда пешком, стараясь избегать перекрестков, где по ее информации должны были находиться камеры.

Когда она прибыла на место, дом был по-прежнему оцеплен. Первым делом Кейт направилась к соседям справа, но их не оказалось дома; лишь пятая попытка, наконец-то, увенчалась успехом. В ответ на ее стук в дверях появился пожилой мужчина, который явно был недоволен тем, что его подняли с постели – но затем, пристыженный серьезностью ее вопроса, пригласил Кейт войти.

– Я знаю, что вы уже говорили с моими коллегами, – извиняющимся тоном объяснила Кейт, – но если вы что-то вспомнили с того раза, это может оказаться важным.

– Что например? – спросил мужчина. – Я ни разу не слышал, чтобы Натали и Роб ссорились друг с другом. Бывает, что дети шумят; знаете, как визжат взрослеющие девчонки? Но это были просто шалости. Они никогда не кричали так, будто над ними кто-то издевался.

– Помимо их семьи, вы замечали поблизости что-нибудь странное? – продолжила Кейт.

Он обдумал вопрос, но в ответ лишь покачал головой.

– Кто-нибудь вел себя необычно? Может, незнакомец, может, нет? Может быть, даже тот, кого вы хорошо знали?

Он провел пальцами по лбу, встревоженный явным намеком на то, что один из соседей, с которым он перебрасывался шутками через забор, мог насмерть заколоть собственную семью.

– Кто-нибудь вел себя в несвойственной манере? – продолжала допытываться Кейт.

– Нет, – твердо ответил он. Впрочем, серьезностью всей ситуации могла заставить его осторожничать. Используя убийства в качестве предлога для своих вопросов, Кейт было сложнее добиться честного ответа.

Так она продвигалась все дальше и дальше по улице, а затем повернула обратно, набросав по мере расширения поисков карту местности. Учитывая пропущенную встречу на Рома-стрит и уничтоженный телефон, Кейт предполагала, что номер ее полицейского значка уже был отозван, так что если хозяин дома открывал дверь с телефоном в руке, она приносила извинения и ретировалась, чтобы избежать неловкой ситуации, если ее решат проверить с помощью приложения TrueCop.

К началу вечера Кейт успела допросить тридцать семь человек. Она уже подумывала о том, чтобы сделать перерыв и раздобыть еды на ужин, когда перед ней вдруг открылась дверь и, прежде чем Кейт успела показать свой значок, стоящая на пороге женщина средних лет с тревогой спросила:

– Вы его нашли?

– Боюсь, что нет, – сымпровизировала Кейт. Кого бы ни имела в виду женщина, эти слова почти наверняка были правдой. – Но если вы не против, я бы хотела узнать кое-какие подробности.

– Конечно.

Показав удостоверение, Кейт проследовала за женщиной в дом. В гостиной она увидела семейные фотографии: мать, отец и сын-подросток.

– Вы дома одна? – спросила Кейт.

– Да, мой муж сейчас в городе. Он все еще ищет Роуэна. Аркадные автоматы, Макдоналдс…, у него нет денег, но мы не знаем, где еще он может проводить все время.

Кейт мельком взглянула на фотографию парня. Лицо выглядело знакомым; он был одним из пропавших, чьи дела она изучала перед тем, как переключиться на убийства в семье Граймс.

– До того, как Роуэн пропал, – спросила она, – вы замечали какие-то изменения в его поведении?

Женщина нахмурилась. – Да! Я уже говорила об этом другому офицеру!

Кейт виновато кивнула. – Знаю, повторяться досадно, но отчасти я здесь для того, чтобы попытаться взглянуть на ситуацию с нового ракурса и убедиться, что мы ничего не упустили.

– Ладно. – Женщина неловко шевельнулась в своем кресле. Кейт жалела, что не могла вспомнить ее имя, но на пропавших было заведено больше тридцати досье.

– Итак, вы можете рассказать в деталях, как именно изменился ваш сын?

– Он был так холоден с нами, – ответила женщина. – У Роуэна и раньше бывало дурное настроение – он мог чувствовать неловкость или злость, когда я говорила то, что тринадцатилетнему парню не хочется слышать от своей матери – но за день до того, как уйти, он будто лишился сердца.

– Хотите сказать, он проявлял намеренную жестокость? – уточнила Кейт.

– Нет. Он не пытался мне навредить из-за того, что я его разозлила; скорее, он вел себя так, будто ему до меня вообще нет дела.

Если Роуэн подцепил болезнь, от которой пострадала семья Натали, то как именно передавалась инфекция? Разговор с матерью подростка подтвердил, что он учился в той же школе, где преподавали Натали и ее муж, но не посещал ни одного из их уроков, а если бы вирус распространялся по воздуху, то едва бы затронул самого Роуэна, обойдя стороной большую часть остальных учеников.

– Вы говорили с семьями друзей Роуэна? – спросила Кейт.

– Конечно.

– И у кого-нибудь из их детей наблюдались изменения характера?

– Не то, чтобы кто-то в этом признался. – Женщина помедлила. – Я сомневаюсь, что мой сын принимал наркотики, но сейчас уже ни в чем не уверена. Так что если вы считаете, что этот вариант нельзя исключать и что он может иметь отношение к пропаже Роуэна, мне бы не хотелось, чтобы вы сбрасывали его со счетов только потому, что мои инстинкты говорят об обратном.

– Хорошо. – Кейт не хотелось вводить женщину в заблуждение, но ее собственная гипотеза едва бы принесла ей большее облегчение.

По дороге в мотель она купила небольшой планшет, в котором был только Wi-Fi, а затем, воспользовавшись интернет-соединением мотеля, загрузила фотографии пропавших людей, имена и изображения которых были доведены до сведения общественности. Среди них был и Роуэн да Сильва, и многие люди, которых Кейт припоминала по своему разбору отчетов. По крайней мере, там пока что не числилась она сама.

За последующие три дня, удаляясь от эпицентра по спирали, она обнаружила еще двенадцать семей, где без вести пропал кто-то из родных: сын, дочь, муж или жена. В четырех случаях люди исчезли без каких-либо видимых намеков, но в остальных их измученные близкие утверждали, что этому предшествовали изменения в поведении или характере, заставлявшие их почувствовать, будто отношения распались безо всякой на то причины. – Готова поклясться, что в то утро он взглянул на меня, будто я была смотрителем зоопарка, а он – животным в клетке, – сказала Кейт одна из женщин. – Может быть, он проснулся и решил, что наш брак был ошибкой, а спустя два дня, наконец-то, набрался смелости, чтобы уйти. Но либо он лучший в мире актер, либо был по-настоящему счастлив всего за два дня до этого.

На четвертый день, постучав пополудни в дверь очередного дома, Кейт встретилась с женщиной, которая говорила с напускной веселостью и все время отводила взгляд. В ее семье никто не пропал, а сама она не могла предложить никакой информации о подозрительной активности в своем районе; казалось, что она просто чувствует себя не в своей тарелке в присутствии Кейт. Либо эта женщина владела нарколабораторией, либо время самой Кейт уже было на исходе.

Она нашла кафе с Wi-Fi и провела быстрый поиск в интернете. Власти выражали обеспокоенность из-за пропавшего офицера полиции, сержанта-детектива Кэтрин Шахрипур (фото прилагается). Такое сообщение вряд ли бы пробилась в новостные ленты всех пользователей; по оценке Кейт ее бы увидели, наверное, процента два всех горожан. Но женщина, которую она напугала, наверняка должна была заявить о подобной встрече. И тогда продолжать обход домов в этом районе станет небезопасно.

Кейт была пока что не готова выйти из изоляции. Восемь семей с историями о внезапном отчуждении родных ничего не изменят; ведь изначально следователи списали это на самые обычные причины: подростковую тревожность, кризис среднего возраста, проблемы с наркотиками, супружескую неверность. Как минимум, ей нужно было привести кого-нибудь из заболевших лично, дополнив свою коллекцию слухов реальными людьми. Реза, может, и сумел уговорами выбраться из отделения скорой помощи, но если бы ей удалось привлечь внимание к воссоединению полудюжины таких раздробленных семей, это вполне могло положить начало настоящему расследованию и стать первым шагом на пути к лекарству.

Выйдя из кафе, она попыталась представить будущее, где все было, как прежде. Но ее мысли занимала лишь гротескная шарада Резы и выхолощенная оболочка ее сына, лежащего в кроватке наподобие дешевой пластмассовой куклы. Тогда она умерила амбиции и попыталась найти утешение в своих воспоминаниях. Минувшие дни, когда они все еще были самими собой, пробуждали в ней как никогда яркие чувства. Она будет хранить память о них в этой сокровищнице и не оставит попыток вернуть своих родных к жизни.

Глава 7

Кейт постриглась, окрасила волосы в черный цвет, купила дешевые серьги, видавший виды телефон без SIM-карты и несколько предметов одежды в магазине подержанных вещей. Чтобы добиться подходящего внешнего вида, потребовалось какое-то время, но под конец дня она вышла из комнаты, удовлетворенная тем, что теперь ее, по крайней мере, не примут за копа или соцработника.

Она пешком пересекла границу города и направилась к одному из приютов для бездомных. После того, как волонтерка по имени Лейла объяснила ей что к чему, Кейт достала телефон и показала фотографию Сьюзан Рейс, пропавшую женщину, на несколько лет моложе ее самой. – Вы случайно не видели мою сестру? Когда она перестает принимать лекарства, я ума не приложу, что она может сотворить.

Лейла смерила ее усталым взглядом. – Простите, нет.

В столовой Кейт показывала снимок всем подряд, но в ответ получила лишь несколько сочувственных возгласов. Ей хотелось иметь возможность разом отыскать все восемь целей, ведь это увеличило бы шансы на успех, но утверждать о наличии связи даже между двумя из них было бы чересчур неправдоподобным, к тому же родители Роуэна уже обходили городские приюты. В общежитии она не спала полночи, вслушиваясь в кашель других женщин.

Следующий день она провела на улицах в поисках мест, где собирались бездомные, и снова расспрашивала насчет Сьюзан. Дело уже шло к вечеру, когда дерганая, худощавая женщина со сморщенным лицом, изучив фото прищуренным взглядом, не объявила:

– Да, дорогая, я ее встречала. Всего пару дней тому назад.

На мгновение Кейт закрыла глаза, испытав искреннее облегчение. – Слава Богу. Вы знаете, где она сейчас?

– Она несла какую-то чушь, – пожаловалась женщина. – Так что я не удивлена твоим словам насчет препаратов.

– Да, это и правда Сьюзан. Не знаете, куда она направилась?

– Она пыталась меня завербовать, – с желчью припомнила женщина. – Вроде миссионера. Как сраная мормонка-сайентолог.

– Вы о чем?

– Она хотела, чтобы я помогла ей в битве с дьяволом.

Кейт сокрушенно покачала головой. – Моя сестра так и сказала? Он думает, что сражается с дьяволом?

Собеседница как следует обдумала сказанное. – Не совсем с дьяволом. Она сказала, что сражается с опустошенными – людьми, потерявшими свои души. Собирает армию из… блин, не знаю даже.

– Знаете, где ее можно найти?

– Без понятия. Я просто сказала ей отвалить и перестать действовать мне на нервы.

Начинало темнеть. Кейт пересекла город и попытала счастья в другом приюте. – Сейчас она может выглядеть иначе, – предупредила она ужинавших с ней людей, вынимая половник из кастрюли с вечерним рагу. – Но, возможно, вы помните, как она говорила об опустошенных людях?

Помочь ей с поисками было некому, но на следующее утро, перед самым закрытием приюта, к Кейт подошла молодая женщина с длинными, заплетенными в косу волосами. – Я вряд ли встречала вашу сестру, – сказала она. – Но как-то мне попался мужчина, который говорил почти, как она.

– Как именно?

– Он предупреждал меня об опустошенных людях. Хотел, чтобы я примкнула к битве.

– Где это было?

– Знаете место в Саут-Банк, где играют уличные музыканты?

Кейт кивнула, хотя в этом и не было особой пользы; она, наверное, могла бы простоять там целый месяц, а этот мужчина бы так и не появился – не говоря уже о том, чтобы к ней подойти.

– Я сказала ему, что мне хватает и других дел, – продолжала женщина, – но он ответил, что если однажды я все-таки поумнею и передумаю, то смогу найти его в одном месте.

Кейт едва осмеливалась дышать, но когда женщина так ничего и не добавила, была вынуждена уточнить. – Асгард? Средиземье? Хогвартс?

– Старый склад, в котором селятся сквоттеры. – Она указала на телефон Кейт. – Если в этой штуковине есть карта, могу показать.

Глава 8

Заброшенный склад располагался на краю обширной промзоны, которая еще не успела изжить всех своих обитателей, хотя само место выглядело так, будто его забросили много лет тому назад. Ограждение из проволочной сетки местами было согнуто практически до горизонтального положения, а знаки, предупреждающие об охранявших территорию патрулях, камерах и собаках, побурели от ржавчины.

Кейт перелезла через самую низкую часть ограждения и направилась к зданию, держа в руках одеяло, которое купила за пять долларов у мужчины, разбившего палатку в городском переулке. Из щелей бетонного двора перед складом торчали сорняки выше ее роста. Когда она попыталась открыть офисную дверь, та оказалась надежно запертой, несмотря на то что с нее уже успела отшелушиться большая часть краски; однако рольная дверь, ведущая к погрузочной платформе, была сломана – попросту сорвана с направляющих по одну сторону проема. Проход был довольно тесным; сначала Кейт протолкнула внутрь свое одеяло, а затем последовала за ним головой вперед. После залитого солнцем бетона на складе было хоть глаз коли, но Кейт все же удалось встать руками на одеяло, прежде чем ее ноги коснулись пола.

Она выждала, пока глаза привыкнут к темноте. Здесь до сих пор стоял запах какого-то масла или растворителя, хотя неподалеку лежали человеческие фекалии. Мало-помалу в ее поле зрения проступили силуэты огромных цилиндров с химикатами и сложенных в стопки ящиков и паллетов. Она осторожно прошла мимо них, щурясь во мраке на предупреждения об опасности в надежде, что на пол не пролились какие-нибудь летучие канцерогены.

Вдали от погрузочной платформы, внутри собственно хранилища, сквозь грязные окна на большой высоте почти не пробивался солнечный свет. С потолка, однако же, свисало около десятка кабелей с флуоресцентными панелями; никто и не пытался заставить это место функционировать исключительно в условиях естественного освещения.

Пол был грязным, усыпанным слипшимися от масла песчинками, обрывками желтых, покоробившихся по краям счетов и более новыми, хотя и немногочисленными обертками от бургеров и стаканчиками из полистирола. Вдалеке кто-то сидел на скатанной в рулон постели – худощавая фигура, повернувшаяся к ней спиной.

– Привет! Здесь безопасно? – прокричала она. Голос отразился от стен ей в лицо.

– Все в порядке. Здесь тебя никто не станет донимать, – ответила повернувшаяся к ней фигура.

Кейт подошла ближе. Уверенность пришла не сразу, но стоило ей как следует разглядеть парнишку, как она поняла, что перед ней Роуэн да Сильва.

– Меня зовут Кейт.

Он протянул руку, и она пожала ее, хотя сам он своего имени не назвал. Она огляделась. – Кроме нас здесь никого нет?

– Пока да. По ночам здесь куда больше народа.

– Я слышала, здесь хорошо, – сказала Кейт, – но никогда не знаешь наверняка, пока не увидишь собственными глазами.

Роуэн рассеянно кивнул, после чего опустил взгляд и с мрачным видом уставился на пол. Если он и правда пострадал от болезни, затронувшей Резу, заметить какие бы то ни было эффекты ей было сложно. В случае с Резой между человеком, которого она знала, и сменившим его манекеном из магазинной витрины простиралась зияющая пропасть, но оценить симптомы подростка без каких-либо ожиданий на его счет не представлялось возможным.

– Сколько тебе лет? – мягким голосом спросила она.

– Шестнадцать, – соврал он.

– Не ладишь со своими предками?

– Они умерли.

– Сочувствую, – сказала Кейт. Она замешкалась, но решила не подталкивать его к приукрашиванию сказанного. – Мой муж, как бы сказать… показал себя с неизвестной мне стороны.

– В смысле он тебя ударил?

Кейт хотелось сказать «да»; ей требовалась правдоподобная история – остальное не имело значения. Но какая-то ее часть воспротивилась подобной клевете. – Нет. Он просто изменился.

– Такое частенько случается, – сказал в ответ Роуэн. Он поднялся на ноги и подобрал с земли скатку с постельными принадлежностями и картонный плакат. – Надо успеть к обеденной толкучке, иначе останусь без еды.

– Ну да. Удачи тебе.

В центр города он бы к обеду не успел; скорее всего, Роэун имел в виду ближайший торговый центр, примерно в сорока минутах отсюда. Выждав пять минут, Кейт направилась следом. Она заметила его на шоссе и, убедившись, что парень следует по ожидаемому маршруту, быстро перешла на более узкую, параллельную улицу, чтобы остаться незамеченной, если Роуэн вдруг решит оглянуться. Перейдя пару раз туда-обратно по поперечным улицам, она уже неплохо представляла темп его ходьбы и могла с уверенностью сказать, что не потеряет подростка из вида.

Почти у самого торгового центра она увидел, как Роуэн раскладывает свою постель и устанавливает плакат на улице у входа. Встав рядом с деревом, Кейт записала видео, держа одной рукой телефон, а второй – медленно панорамируя и наклоняя камеру, чтобы пробежаться зумом по целому множеству направлений в надежде охватить ими мальчика. Это сработало и весьма неплохо; в итоге ей удалось получить неподвижное фото с четко различимым изображением Роуэна.

Обойдя торговый центр, она зашла внутрь через другой вход и нашла кафе. Всю мелочь она уже потратила, так что пришлось достать пятидесятидолларовую банкноту, которую она припрятала под стелькой. Учитывая этот факт, ее выбор одежды и резкий запах, которым она, прошагав дюжину километров по жаре, обзавелась с того момента, как приняла душ в приюте, Кейт еще никогда не было так совестно; официантка, впрочем, приняла деньги без намека на брезгливость и просто выдала ей чашку кофе вместе с паролем от Wi-Fi.

Кейт залогинилась и создала себе новый Gmail-аккаунт, после чего отправила фото Роуэна с геотегами его матери. Она была вынуждена действовать из допущения, что миссис да Сильва уже знала о ее отстранении, и потому оставила наводку анонимной, удержавшись от рекомендации медосмотра, которая в лице незнакомца, пожалуй, выглядела бы даже более странной и непрошенной, чем если бы исходила от ушедшего в самоволку офицера полиции.

Она вышла из кафе и расположилась снаружи супермаркета так, чтобы хорошо видеть Роуэна. Спустя полчаса на улицу выехала патрульная машина, из которой вышли родители парня. Кейт понаблюдала, как они спорят со своим сыном, и когда они так и не смогли убедить его поехать с ними, один из офицером схватил Роуэна за руку и усадил его в машину с минимальным применением силы.

Кейт не знала, примут ли они меры, необходимые для постановки верного диагноза, но, возможно, родители, по крайней мере, смогут удержать его от нового побега на ближайшие несколько дней, что, в свою очередь, даст ей время для сбора достаточной информации об эпидемии, чтобы спровоцировать полномасштабную реакцию органов здравоохранения, а заодно очистить ее репутацию, благодаря чему она сможет включить в число пациентов и самого Роуэна.

Когда патрульная машина уехала, Кейт села на скамейку в торговом центре, чтобы обдумать следующий шаг. Она засветилась на камерах видеонаблюдения, и несмотря на новую прическу, рано или поздно кто-нибудь, всерьез озабоченный ее поисками, сумеет реконструировать ее передвижения по городу.

А значит, на склад ей нужно вернуться уже этой ночью, ведь другого шанса у нее может и не быть.

Глава 9

Кейт ожидала, что с наступлением ночи их окружит непроглядная темнота – нарушать которую будут лишь редкие, эпизодические вспышки рассредоточенных телефонов, – но некоторые сквоттеры, судя по всему, обзавелись похожими на керосиновые лампы фонарями, которые заряжались от солнечных батарей, а ночью расставлялись по ящикам, освещая внутреннее, пещерообразное пространство теплым желтым светом. У них даже была небольшая портативная микроволновка, которой пользовались для разогрева пищи. На складе царила почти что уютная атмосфера, будто все они собрались, чтобы переждать бурю или наводнение, и незнакомцы, невзирая на собственную мнительность, объединялись перед лицом общей напасти.

Кейт представилась, и хотя окружавшие ее сквоттеры оказались не самыми словоохотливыми людьми, она чувствовала себя скорее новичком, чем посторонней – не отвергнутой, а находящейся на испытательном сроке. Пока что ей удалось насчитать пятнадцать человек, среди которых обнаружились четверо пропавших, с семьями которых она беседовала несколькими днями ранее: Сьюзан Рейс, Ахмед Фахади, Гэри Катсарос и Линда Блетин. Поскольку среди них не было несовершеннолетних или людей, значившихся в одном из ордеров, было бессмысленно втягивать в это дело полицию; вполне возможно, что наилучшим решением с ее стороны было бы держать рот на замке до самого утра, а затем найти способ сообщить о пропавших их семьям. Если ей удастся воссоединить достаточно пострадавших с людьми, способными распознать их болезнь, ее работа будет уже наполовину выполнена.

Гэри и Сьюзан незадолго до этого что-то разогревали в микроволновке, а сейчас направлялись прямиком к Кейт, держа в руках контейнеры с едой.

– Ты голодна? – спросила Сьюзан. – Это китайская еда, не слишком острая.

Кейт благодарно кивнула и приняла угощение, после чего жестом указала на пол, и они втроем, скрестив ноги, уселись на ее одеяле. Гэри и Сьюзан были примерно одного с ней возраста, и оба были одеты лучше самой Кейт, несмотря на то, что Сьюзан, насколько ей было известно, провела какое-то время в приютах для бездомных.

Гэри обвел взглядом пол склада. – Не таким я себе представлял свое будущее.

Кейт сочувственно рассмеялась. – Я тоже.

– Но когда моя жена изменилась, я просто не мог оставаться в доме. Не мог находиться там, притворяясь, будто ничего не произошло.

Сьюзан продолжала молчать и вместе с тем пристально наблюдала за Кейт. – Как именно изменилась? – спросила Кейт.

– Она будто опустела, – ответил Гэри. – Когда я увидел ее в первый раз, то попросту не узнал. Все, что делало ее такой, какая она есть, испарилось без следа. Пусть ее лицо осталось прежним, разве мог я узнать жену после того, как она лишилась этой искры? Но в итоге мне пришлось смириться с тем, что это тело все-таки принадлежало ей. Оно никуда не делось; исчезло все остальное.

Кейт пялилась на Гэри, не в силах проронить хоть слово. Это не он был заражен болезнью, забравшей Резу и Майкла, а его жена. Кейт проговорила с ней двадцать минут, но незнакомому человеку она вполне могла показаться нормальной, просто выдавая в правильном порядке нужные слова.

Неужели все они были опустошены – все допрошенные Кейт люди, утверждавшие, что изменилось именно поведение пропавших членов семьи? Даже мать Роуэна? Кейт пыталась вспомнить их разговор. Одно дело – не заметить отсутствия привычных деталей, которые мог ожидать лишь человек, знавший ее несколько лет, но ведь эта женщина, как казалось Кейт, была искренне обеспокоена судьбой своего сына.

– То же самое случилось и с моим мужем, – сказала Сьюзан. Когда я проснулась, то подумала, что в моей постели лежит насильник. Если бы я не заметила его шрам после удаления аппендикса, то, наверное, вышибла бы ему мозги.

Кейт опустила взгляд на одеяло. – Та же история, – призналась она. – Мои муж и сын. Потом моя сестра и один из коллег…

Сьюзан протянула руку и сжала ее плечо.

– Это набирает обороты, – сказал Гэри. – Опустошение распространяется. И его так сложно остановить, потому что распознать пострадавших может только их ближний круг.

– Нам нужно обратиться в Минздрав, – предложила Кейт. – Если достаточно людей придут к ним с одними те теми же свидетельствами, им придется начать расследование.

Сьюзан ответила ей улыбкой, которая как будто намекала, что с тем же успехом они могли бы зажечь в небе Бэт-сигнал. – Я знаю двоих, кто именно так и поступил: одну женщину и ее сына. Больше о них никто не слышал. Болезнь уже в правительстве, в больницах, в полиции.

Кейт категорически покачала головой. – Но не могла же болезнь поразить сразу всех. Таких людей наверняка меньшинство.

– Откуда тебе это знать? – возразил Гэри. – Зараженных легко опознать среди тех, кого ты знаешь. Но как это определить, если человек тебе незнаком?

Ответа у Кейт не было. Она думала, что вот-вот изменит ситуацию к лучшему, но в итоге лишь вернула Роуэна в дом к роботизированным останкам его родителей, где с ним будут обращаться так, будто именно он лишился рассудка. Все, что приносило ей утешение, было буквально выбито у нее из-под ног.

– Бороться с этим можно только одним способом: каждый из нас должен сделать то, на что способен только он и никто другой, – сказал Гэри. – Мы должны оказать уважение тем, кто составлял наш ближний круг. Подготовиться к тому, что нас обязывают сделать обстоятельства, а затем вернуться домой и помочь им упокоиться с миром.

Кейт сжала кулаки, но ответила как можно спокойнее:

– Не говори так. Их еще можно вернуть. Наверняка есть лекарство.

– Теперь мы на войне, – настоятельно заявила Сьюзан. – Неужели ты думаешь, что было бы милосерднее их пощадить и просто ждать в надежде, что лекарство просто упадет с неба, пока зараженные будут разносить болезнь все дальше и дальше? Представь мир, где больные превосходят нас числом. Ты хоть представляешь, насколько мы можем быть к этому близки, даже сейчас?

– Значит, ты убила свою семью? – раздраженно парировала Кейт, заранее зная ее ответ. Затем обратилась к Гэри. – А ты?

– Нет, – ответил Гэри, хотя в его голосе не было и намека на уступки в ее сторону. – Мы все должны действовать сообща, одной и той же ночью. Они не смогут к такому подготовиться – мы должны застать их врасплох.

– Это же просто чудовищно. – Кейт буквально оцепенела. – Нельзя убивать людей только из-за того, что они больны.

– Просить о таком сложнее всего, – сказала Сьюзан, – но Натали лично показала нам: если ты сильна духом, это возможно. Если ты их любишь и готова встретиться лицом к лицу с тем, во что они превратились, то тебе это по плечу.

Кейт будто утратила дар речи. Сьюзан снова сжала ее плечо. – Это тяжело, – добавила она. – Тебе нужно время. В скором времени мы поговорим снова.

Они ушли, оставив ее сидящей на потрепанном одеяле. Кейт проводила их взглядом и увидела, как пара присоединилась к Линде и Ахмеду.

Значит, это и было то самое, отважное сопротивление, боровшееся с ужасами недавней чумы – люди, готовые распрощаться со всякой надеждой на медицину и просто выбраковать паршивых овец из стада. Она прекрасно понимала, насколько шокирующим был пережитый ими опыт, но в их восприятии явно скрывалась ошибка. Ни одна болезнь в истории человечества не распространялась настолько быстро, чтобы зараженные превосходили по численности здоровых.

Кейт закрыла глаза и представила, как Бет, старшая сестра, которую она буквально боготворила, защищает ее от шайки самовлюбленных хулиганов в первый день занятий в старшей школе. А затем – оставшуюся от нее оболочку, которая стояла на крыльце, держа в руках то, что некогда было ее племянником. Каковы шансы, что Бет заразилась в одно время с Резой и Майклом, если только болезнь не бушевала по всему городу? Каковы шансы, что среди инфицированных оказался бы и Крис Сантос? Ведь он жил на другом берегу реки.

Она легла и свернулась калачиком на одеяле. Мир не мог внезапно перемениться всего за одну ночь. В жизни такого не бывает; это шло вразрез со всякой логикой.

И все же она не могла отрицать факты, о которых говорили ее собственные органы чувств: и Реза, и Майкл, и Бет, и Крис стали жертвами болезни. Единственной надеждой опровергнуть катастрофистов было подвергнуть их зловещую гипотезу новым проверкам. Забыть о страхе быть осмеянной или преданной и донести свои слова до как можно большего числа людей, которым она могла доверять.

Глава 10

Кейт выбралась со склада сразу после рассвета, пока все остальные спали. Она боялась, что приверженцы Натали могут наладить за ней слежку, но они едва ли могли уследить за всеми потенциальными новобранцами. И даже если она решит их сдать, то что скажет и кому? Что полдюжины бездомных планируют восстание? Достаточно ли хорошо опустошенные мужчины и женщины понимали собственную природу, чтобы воспринимать незараженных, как угрозу? Если они были всего лишь марионетками, проживавшими жизни, изначально принадлежавшие их прежним носителям, разве могли поступки этих людей отражать их отличия от остальных?

Шагая вдоль автострады, она пыталась унять тревогу и сосредоточиться на выборе доверенного лица – кого-то, кто жил достаточно далеко от центра эпидемии, забравшей семью Натали, и у кого было не больше причин оказаться зараженным, чем у случайного прохожего, с которым Кейт могла столкнуться на улице.

Эмили была ее самой близкой подругой в старшей школе, и если за последние несколько лет им редко выпадала возможность личной встречи, причиной тому была лишь их загруженность работой. Она навещала Кейт сразу после рождения Майкла, и вспоминая их разговор, та чувствовала уверенность, что сможет моментально определить, поменялось ли у ее подруги что-то в голове.

Эмили жила в Кумере, примерно в сорока километрах к югу; пешком в такую даль не пойдешь. Кейт нашла остановку, от которой в город можно было добраться на автобусе, и примкнула к небольшой очереди ранних пассажиров. Она встретилась взглядом с какой-то женщиной, и обе вежливо поприветствовали друг друга. Опустошенная или нет? Зараженная или нет? Если болезнь распространялась настолько быстро и легко, то как уцелела она сама? Природный иммунитет? Генетическая особенность? Она не подхватила инфекцию, лежа в одной постели с Резой, но много ли контактов с зараженными пассажирами автобуса она сможет перенести, прежде чем ее удача сойдет на нет?

В Кумеру Кейт добралась только к середине утра, но Эмили работала из дома, так что и сейчас должна была быть на месте. Кейт позвонила в дверь и с тревогой стояла на пороге, дожидаясь ответа. Она чувствовала, как в ней безо всяких предпосылок уже зреет мрачное, преждевременное суждение об исходе этой встречи.

Она снова позвонила, а затем начала стучать в дверь. – Эмили?

Из соседнего дома вышел молодой мужчина.

– Боюсь, ее не будет еще неделю.

– О.

– Либо она просто убедила меня поливать свои растения, а сама целыми днями спит, – пошутил он.

Кейт улыбнулась. – Надо было сначала позвонить. – По дороге к автобусной остановке она вспомнила, как Эмили говорила ей о командировке в Техас, где ей предстояла встреча с потенциальными инвесторами. Она извинялась за ранний визит после того, как Кейт выписалась из больницы вместе с Майклом, но тогда Эмили готовилась уехать уже через пару дней. Кейт об этом не забыла; она просто решила, что к этому моменту Эмили уже вернется домой.

Спустя полчаса долгой поездки на север, автобус миновал обшарпанный таксофон. Кейт подала сигнал и вышла на следующей остановке. Она вернулась к аппарату, пытаясь вспомнить номер Эмили; прошли несколько лет с тех пор, как ей приходилось набирать его вручную. Когда она набрала на клавиатуре свою лучшую догадку, ее отчасти обнадежил монотонный, искусственный голос: «Для набранного вами номера в данный момент включена международная переадресация. Вы хотите совершить звонок?».

– Да, – ответила Кейт.

После шести гудков она услышала: «Вы позвонили Эмили, пожалуйста, оставьте сообщение». Кейт c грохотом опустила трубку. Она узнала голос подруги, но в нем не осталось и намека на былую теплоту и веселый нрав.

Мимо проносились машины, а Кейт стояла у телефонного автомата, пытаясь осознать случившееся. Неужели Эмили подхватила вирус еще до вылета из Брисбена, но сама болезнь проявилась у нее только по прилете в Америку? И… что потом? Она перезаписала приветствие на автоответчике, чтобы то отражало ее новое, выхолощенное состояние сознания? Если она и в самом деле не была ходячей капсулой пришельцев, подающей сигналы другим захватчикам, то с какой стати ей было так поступать?

Она набрала тот же номер, снова вслушиваясь в запись. За последние десять лет она слышала эти слова не один десяток раз. Промежутки, тон и интонация казались точно такими же, как раньше.

Она позвонила в третий раз, прикрыв левое ухо, чтобы не слышать шума машин. Форма и положение каждого слога ничуть не изменились – как и веснушки на плечах Резы. Они лишь утратили более глубокий смысл.

Но ведь это был всего лишь цифровой файл, звуковой сигнал – и если он буквально не претерпел никаких изменений, значит неизменным должен был остаться и смысл, который в него вкладывал говорящий.

Кейт сделала еще один звонок, постаравшись заглушить эмоциональную реакцию на голос Эмили и воспринимать его исключительно как последовательность сигналов на проверке слуха у отоларинголога. Результат оказался неожиданным: безэмоциональный гул, который она слышала прежде, напротив, стал больше походить на человеческий голос.

Сразу после звукового сигнала, предлагавшего оставить сообщение для адресата, едва слышное шипение в линии изменилось, и живой, заспанный голос произнес:

– Алло?

– Эмили? – произнесла Кейт.

– Кейт? Что-то случилось?

– Нет. Я тебя разбудила?

– Все в порядке; здесь еще не настолько поздно.

– Я и не думала, что ты до сих пор в отъезде.

– Да… Проект был довольно интересным, но такие вещи никогда не идут по плану.

Кейт продолжала поддерживать разговор, стараясь говорить как можно меньше, и подталкивала Эмили непринужденной беседой, одновременно корректируя собственные ожидания то в одну, то в другую сторону. Чем больше внимания она уделяла поискам ощущения близости и покоя, тем более искусственным и разочаровывающим ей казался голос подруги. Но когда она опустошала свой разум и просто слушала, все казалось совершенно нормальным.

– Ты уверена, что у тебя все хорошо? – спросила Эмили. – Ты как будто не в своей тарелке.

– На работе сумасшедший дом, – ответила Кейт. – Мы ведем одно дело… Прямо сейчас рассказать не могу, но, возможно, когда ты вернешься.

Повесив трубку, она села на бетон у телефонного аппарата. Из всего этого можно было сделать лишь один осмысленный вывод, но принять его было сродни попытке взять под контроль оптическую иллюзию. Кубу нужно был вывернуться наизнанку; вазе – исчезнуть в промежутке между профилями двух лиц. Все это время она путала фигуру с фоном. Кейт оказалась права в том, что пострадавшими от болезни были именно те, кто сбежал от своих семей, но ошиблась, решив поменять свое мнение на противоположное. Потому что по той же самой причине сбежала и она сама.

Она чувствовала, как дрожит всем телом, будто только что сумела выбраться из зияющей пропасти. Майкл и Реза не были больны. Бет, Крис и Эмили были абсолютно здоровы. А от чего бы ни пострадала она сама, Кейт приходилось верить, что эта болезнь излечима. Ей ничего не оставалось, кроме как цепляться за эту надежду, как и раньше, когда все роли казались ей вывернутыми наизнанку.

Кейт с трудом поднялась на ноги. Она подумала, не позвонить ли Резе, чтобы его приободрить, но побоялась, что голос мужа может вернуть ее к прежнему наваждению.

По пути к автобусной остановке она представила себя в отделении скорой помощи – где ей и следовало остаться, прислушавшись к увещеваниям Резы несколько ночей тому назад. Но как только бы ее положили в больницу, как только бы психиатры и неврологи взялись за обсуждение причин и масштабов ее умопомрачения, насколько серьезно к свидетельствам Кейт отнеслись бы ее собственные коллеги? Многому ли из добытой ею информации они бы поверили?

Как быстро они среагируют, чтобы защитить семьи, которым грозила та же участь, что и родным Натали?

Ее слова могли попросту проигнорировать, но Кейт не была готова идти на такой риск. Она не могла просто сбежать и спрятаться в больничной койке, пока в городе собирается армия правоверных бойцов с опустошенными людьми, и истовые верующие готовы оказать честь своим любимым, позволив тем упокоиться с миром.

Глава 11

– Мне не дает покоя один вопрос, – сказала Кейт. Она сидела вместе с остальными беглецами: Линдой, Гэри, Сьюзан и Ахмедом, сгрудившимися поодаль от простых бездомных, которые проявляли агрессию или безразличие, когда дело касалось их обстоятельств. – Откуда именно взялась эта болезнь? И как именно она распространяется?

– А есть разница? – возразила Линда. – Как бы она ни передавалась, мы знаем, что распространяется она быстро.

Сьюзан, однако же, не торопилась сбрасывать этот вопрос со счетов. – Это может быть важно. У тебя есть какие-то мысли на этот счет?

– У меня во дворе, прямо за домом, есть парочка фиговых деревьев. А на них полно плодоядных летучих мышей. Я, конечно, не хожу туда, чтобы обваляться в их гуано, но наша собака делает это постоянно. – Кейт обвела взглядом их круг в поисках хоть какого-то намека на то, что этот сценарий, в основе которого лежало то, что она увидела в доме Натали, мог описывать схожие обстоятельства пострадавших. – Помните вирус Хендра? Он передавался от летучих мышей лошадям, а от них – людям. Что, если мы имеем дело с чем-то похожим – только теперь роль связующего звена играют не лошади, а собаки?

Какое-то время группа молчала, но затем тишину нарушил Ахмед:

– Пару дней до того, как я ушел, моя собака вела себя как-то странно. Но моя жена тут ни при чем; она бы даже не пустила пса в дом.

– У вас есть фиговые деревья? – уточнила Кейт.

– Нет. Но они есть у нашего соседа, и часть веток свешивается над забором.

Она выждала паузу, но больше никто не решился поделиться с остальными своим зоонозным профилем. Если были отличия в деталях, почему бы об этом не рассказать?

– Так или иначе, – заметил Гэри, – мы знаем, что теперь она, скорее всего, передается напрямую от человека к человеку.

Кейт нахмурилась. – Почему ты так уверен?

– Из-за скорости, – вмешалась Линда.

– Но много ли мы знаем о скорости ее распространения?

Линда уже начинала терять терпение. – Моя мать живет в Сиднее, и болезнь затронула ее в тот же самый день, когда изменился и мой муж. Я позвонила ей и хотела рассказать, что что-то не так, но ее просто… не стало.

Кейт рассудительно кивнула. – Моя сестра пострадала от болезни в ту же ночь, что и мой муж и сын. Но этим утром… – Она собралась с силами, готовая на горьком опыте узнать, сможет ли ее собственное просветление убедить кого-то из присутствующих. – Я позвонила подруге, которая последние два месяца провела в Америке…

Остальные отвернулись от Кейт и перевели взгляд на противоположную сторону склада, в сторону погрузочной платформы. К их кругу приближалась женщина. Ее взгляд был опущен, голова – обрита, но стоило ей оказаться в желтом свете ламп, как Кейт узнала ее по форме лица.

Четверо ее спутников поднялись, и Кейт последовала за ними. Они по очереди обняли Натали, после чего Гэри представил ее Кейт.

Кейт молча пожала ей руку. Натали не встретилась с ней взглядом. Вшестером они уселись на брезентовую скатерть для пикника, которую Гэри расстелил на бетонном полу.

– Это должно произойти сегодня ночью, – сказала Натали.

– Ты уверена? – спросил Гэри. – Стоит нам раскрыть карты, и назад пути не будет. И мне все еще кажется, что я мог бы завербовать новых членов. Роуэн пропал, но, возможно, еще объявится…

– Нет. Мы больше не можем ждать. – Натали говорила спокойным, но властным тоном. – Мы должны послать сигнал всем, кто по-прежнему остается вне досягаемости. Мы должны сообщить им, что они не одиноки, что они могут примкнуть к армии, которая сражается на их стороне, что у них есть пример, которому можно последовать.

– Понимаю. – Гэри обвел взглядом их круг. – Все готовы?

Все, кроме Кейт, кивнули, хотя она заметила, как Ахмед неуверенно взглянул в ее сторону. Если она дала ему лишний повод для сомнений, значит есть шанс нарушить общий консенсус.

– Пожалуйста, могу я кое-что вам рассказать? Это не займет больше минуты. – Сейчас уже не до Эмили и ее голосовой почты. Ей нужен был пример поближе к дому.

Взглянув на Натали, Гэри сказал:

– Конечно.

– В ту ночь, когда я оставила свою семью, – начала Кейт, – я долго ехала на машине, пытаясь решить, как мне поступить. Тогда я подумала – заеду к сестре. Она мне поможет, она все поймет. Телефона у меня с собой не было, так что позвонить я ей не могла. Но когда я направилась к ее дому и подъезжала все ближе и ближе, то чем больше задумывалась о том, что случится, когда я постучу ей в дверь, тем отчетливее понимала, что ее уже постигла та же участь, что и моего мужа и сына. Я знала, что она стала такой же, как они – даже не видя ее, даже не успев с ней поговорить.

– И тогда я решила: навещу своего друга Криса. Он жил гораздо дальше, но я ему доверяла. Я направилась на юг, в сторону его дома, радуясь, что мне по-прежнему есть с кем поговорить. Но в итоге все повторилось. Я так и не доехала до Криса; так с ним и не встретилась, не услышала его голоса. Но при этом была абсолютно уверена, что он был опустошен, как и остальные.

– Что это значит? Неужели я, как по волшебству, могу опознавать изменившихся людей, даже не встречаясь с ними лично?

– Ты сделала предположение, только и всего, – возразила Натали. – В ее тоне звучало все больше раздражения и пассивной агрессии. Она была разумной женщиной и знала, что интуиция так не работает; нельзя доверять предчувствию, за которым не стоит ни единого факта.

– Но это ощущение было таким сильным, – настаивала Кейт. – Прямо как в тот момент, когда я увидела, во что превратился мой муж, лежавший рядом со мной в постели. Я ведь и ему не дала высказаться. Я просто знала, потому что мне это было ясно как день. Но сейчас, если быть честной с самой собой, боюсь, что изменился тогда вовсе не он. Боюсь…

Натали будто слетела с катушек. Она начала кричать, а затем, наклонившись вперед, принялась метелить Кейт своими кулаками. Линда и Ахмед схватили ее и оттащили назад, но и после этого она продолжала вопить и вырываться. Сьюзан расплакалась, в ужасе глядя на Кейт, будто она только что заколола всех пятерых соратников ударом в сердце.

Кейт продолжала говорить, чувствуя, что ей становится дурно от того, как жестоко она поступала по отношению к женщине, и без того уничтоженной горем, но в то же время полная решимости во что бы то ни стало довести дело до конца ради тех, кто еще хотел прислушаться к ее словам.

– Боюсь, что изменилась именно я, – сказала она. – Собака заболела после того, как покопалась в фекалиях летучих мышей, а я дала ей лизнуть свое лицо. Мое лицо, не лицо моего мужа или сына. Я решила, будто они лишились всего, что делало их людьми, но теперь понимаю, что все это происходило только у меня в голове.

Глава 12

– Сюрприз! – воскликнул Реза из дальнего конца дворика для посетителей. Он держал на руках ребенка.

Кейт осторожно направилась в их сторону. – Это правда он? – О сказанном она пожалела, как только слова слетели у нее с языка, но если Реза и услышал в них нечто большее, чем просто фигуру речи, то вида не подал. – Он так вырос, – добавила она.

– Ага. Я его откармливаю для школы сумо. – Он улыбнулся и поднес Майкла к Кейт.

Она замешкалась, боясь, что после такого перерыва он ее попросту не узнает. Но малыш безмятежно посмотрел ей в глаза и был ничуть не против, когда Кейт взяла его на руки.

Они вместе сели на одну из скамеек.

– Эта борода уже выходит из-под контроля, – сказала она Резе.

– А, но тебе ведь это нравится, не так ли?

– Она помогает. – Трюк, который подсказал ее невролог, похоже, и правда работал. Новый Реза напоминал ей старого – ровно настолько, чтобы вернуть к жизни воспоминания о ее муже и избежать завышенных ожиданий, пока ее мозг отстраивал новые реакции на его теперешний внешний вид. Целуя его, Кейт иногда чувствовала, будто что-то не так – вроде какой-нибудь извращенной игры с близнецами, но если уж выбирать между безвозвратной смертью старого Резы и его реинкарнацией в этой неидеальной телесной копии, то пусть лучше душа ее мужа поселится в теле двойника с бородой.

Она повернулась к Майклу и тот, потянувшись к ней, положил ручку на лицо Кейт. – А кто у нас самый красивый мальчик? – спросила она. – Знаешь, кто это такой? – Он улыбнулся, с ноткой самодовольства, будто знал, что ему льстят, по одному только ее голосу. Кейт это было в новинку, но она по-прежнему могла научиться любить новое. Самое важное в жизни Майкла все еще оставалось делом грядущих дней.

Реза обнял ее за плечи, и она даже не поморщилась.

– На последнем скане нет очагов воспаления, – сказала она. – Как и следов вируса в ликворе. Так что, может, еще неделя. Они все еще осторожничают; у некоторых случались внезапные обострения.

– Я рад, что они не торопятся, – сказал Реза. – Но мы ждем-не дождемся, когда ты, наконец, вернешься домой.

Кейт наклонилась и быстрыми движениями трижды поцеловала Майкла. Он заворковал от удовольствия и потянул ее за волосы. Никто не знал, что готовит им будущее – ни самой Кейт, ни еще семнадцати пострадавшим. «Синдром Капгра» был всего лишь названием группы симптомов, наблюдавшихся при полудюжине разных заболеваний; сам по себе он еще не давал возможности предугадать дальнейшее течение болезни. Но даже если ее непосредственное восприятие людей навсегда утратило способность вызывать эмоциональные воспоминания, которые когда-то наполняли их привычным смыслом, ее любовь к собственной семье никуда не исчезла. Нужно было просто найти обходной путь и, миновав новые препятствия, прорыть туннели, ведущие к более глубоким истинам.

– Как твой отец? – спросила она у Резы.

– О, разве я тебе не говорил?

– Говорил что? – На мгновение Кейт почувствовала беспокойство, но Реза вовсе не выглядел расстроенным.

– Этот метод и на нем сработал. – Реза погладил бороду. – Он выбрался из своей треклятой тюрьмы и снова вернулся в Исфахан семидесятых годов. Я не очень похож на его отца, но вполне могу сойти за одного из дядюшек, а они, похоже, неплохо ладили. Я сказал, что он остановился в роскошной гостинице, где персонал любит практиковать английский язык для общения с туристами.

Кейт расплакалась, но, увидев, какой эффект ее слезы оказали на Майкла, заставила себя прекратить.

– Все в порядке, – сказал ей Реза. – Теперь он счастлив. Скоро все вернется в норму.