Дым на небе, дым на земле,
Вместо людей машины…
…Прямо в трясину.
Алексей очнулся от жары, даже, можно сказать, от зноя – солнце жарко пекло в спину. Он так и лежал, навзничь, только уже не в болоте, а рядом, на берегу, в лесочке. Вытащили… Свои… Меж лопатками саднило, но не очень больно, вполне можно было терпеть.
Чего ж его тут бросили-то? Ага, наверное, побежали через болото обратно – помогать. Люди старосты Епифана, поди, уже ударили в спину попавшим в ловушку московитам… или кто уж там это был. Может быть, там, за болотом, даже идет бой. А он, Алексей, тут отлеживается.
Усмехнувшись, молодой человек резко поднялся на ноги. К его удивлению, это удалось без всяких затруднений – ноги не подкосились, не потемнело в глазах, и даже меж лопатками вроде бы вообще перестало болеть. Хм… А хотя… Что там говорила бабка Гаргантида? Нежить – вот что. Значит, нечему и болеть. Что ж, в некоторых случаях, это, наверное, и неплохо. Вот как сейчас. Так… Пойти на гать, через болотину, посмотреть, что там? Может, помощь нужна «болотной армии фельдмаршала Епифана»?
Потянувшись, Алексей направился было к болотине, но вдруг остановился, внезапно услышав донесшуюся откуда-то из лесу музыку. Да-да, именно музыку! И еще какую!
Жанна из тех королев,
Что любят роскошь и ночь!
«Ария»! Старая песня «Арии»!
Так, значит… Так вот оно… Так вот оно, наконец!
А может, показалось?
Еле сдерживая радость, молодой человек зашагал на звуки музыки и вскоре обнаружил ее источник – небольшой магнитофончик «Филипс», стоявший на поляне, на старом пне. Рядом, на поваленном ветром сосновом стволе, примостилась компания – человек пять подростков, средь которых притаившийся за елками протокуратор узнал и знакомых, которых, правда, по именам уже не помнил, кроме одного – светленького темноглазого Вовки.
Компашка, судя по всему, расположилась в столь относительно отдаленном от ближайшего населенного пункта месте с важной целью – по кругу ходил захватанный стакан, то и дело наполнявшийся из большой белой канистры пахучей светло-желтой жидкостью. Пиво!
– Говорил, надо было у бабки Федотихи спирту взять, – допив, лениво протянул один из пацанов, постарше других, в клетчатой, завязанной на животе узлом, рубахе. – Да выключите вы это дерьмо! Что, другого ничего нету, что ли?
– Вовка, есть? – один из пацанов вопросительно повернул голову.
Вовка усмехнулся и вытащил из кармана дешевой джинсовки кассету:
– Хотите, Димму поставлю? Только вот будете ли слушать?
– Какого Диму? Билана?
– Борджир! Хотите?
Не дожидаясь ответа, старый Алексеев знакомец ткнул в магнитофон новую кассету и нажал на клавишу. Из динамиков раздался глухой рев.
Хоронившийся в ельнике протокуратор чуть не расхохотался во все горло – ай да Вовка, уел всех, уел!
– Да выключи его вообще! – разозлился тот, что в клетчатой рубахе. Звали его, кажется, Яшка. Или это была кличка от фамилии – Яковлев? Скорее всего.
– Ну разливайте, – по-хозяйски распорядился Яшка. – Допьем уж. Ну! – Он поднял вверх наполненный пивом стакан и, явно пародируя кого-то, добавил: – За успешное окончание учебного года!
– Чтоб ему провалиться! – захохотал кто-то.
– Вам-то хорошо ржать, – бросив в траву стакан, Яшка огрызнулся. – А мне в путягу поступать.
– Поступишь. Все поступают.
Дальше пошла какая-то пустая болтовня про вчерашние танцы, девчонок и про то, кто где сколько и чего выпил. Естественно, солировал самый старший и конечно же безбожно хвастливо врал – если б он и в самом деле пил столько, сколько рассказывал, то давно бы уже оказался без печени.
Потянуло дымком – компания закурила.
Алексей осторожненько подался назад – не очень-то хотелось, чтобы сейчас его кто-то здесь видел, тем более – в таком виде.
Окончание учебного года… Однако!
Молодой человек внимательно посмотрел по сторонам, примечая то, на что почему-то не обратил внимания сразу: свежую молодую травку с белевшими кое-где подснежниками, не по-осеннему зеленую листву на березах, запах цветущей липы. Весна! Или самое начало лета!
Ну дела… а была-то осень. Да, сентябрь.
Ну и черт с ним, в принципе-то, какая ему разница, весна сейчас или осень? Главное, с бабкой Федотихой ничего не случилось, на месте бабка, судя по только что подслушанной беседе.
Славно, славно!
Позади него, в ельнике, вдруг послышались чьи-то приглушенные голоса, и Алексей, осторожненько подался в сторону, затаился, пропуская мимо четверых крепеньких парней лет шестнадцати-восемнадцати. Парни оказались знакомыми, но не очень, не из Касимовки точно, из какой-то соседней деревни – Лешка их как-то пару раз видел в клубе на танцах, еще в той, прошлой жизни.
Ребятки шагали целеустремленно, словно бы точно знали – куда. На руки их были намотаны велосипедные цепи. Однако! Нехорошие предчувствия закрались в душу Алексея. Все ж таки касимовские ребята были свои – жаль, если их отлупят. Неравные какие-то намечались разборки – а они, похоже что, намечались – несправедливые – те дохляки, что пили сейчас пиво, и в подметки не годились вот этим мускулистым, уверенным в себе мальчикам. Ну разве что старший, Яшка, еще б мог с ними потягаться – наглости б, вероятно, хватило. Ну да, ну да…
– А я ей говорю – пошли давай… – донесся перемежающийся матерками Яшкин голос. – А она мне… А я… А потом тот кент подвалил, а я ему – отвали, говорю… И ка-ак поддых! А тут другой – я и его отоварил, посадил на задницу с одного удара, он и сидит такой, жалом водит…
– Это кого ты там с одного удара посадил?!
Ага! Началось…
– Да вы че? Да вы че, ребята? – до этого момента наглый и самоуверенный Яшка при виде вынырнувших из-за деревьев парней заметно скис и даже, можно сказать, приуныл. – Я ведь так, просто…
– Вы зачем в ту субботу с нашими девчонками танцевали?
– Мы?!
Безошибочно почувствовав старшего, парни – точнее, один, коренастый, стриженый, в зеленой майке, с нехорошей такой ухмылочкой и синей татуировкой на правом предплечье – рисунок Алексей не смог разглядеть – ткнул пальцем в Яшкину грудь:
– Вы, вы! Че, схлопотать захотели? Дак счас!
– Да я ж не приглашал… не я… Чест-слово!
– А кто тогда?
– Ну я не помню…
– А ты вспомни! – помахивая цепью, ласково предложил коренастый.
– Ну-у… – потерявший все свое нахальство Яшка беспомощно посмотрел на своих. – Кажись, Вован кого-то приглашал.
– И не я, а – меня, – Вовка дернулся и вздохнул. – Ну было. Я-то чем виноват?
– Сейчас узнаешь! – коренастый ударил его ладонью по щеке, коротко и хлестко.
Вовкина нестриженая голова коротко дернулась… а кулак, словно бы сам собою, ударился в скулу обидчика!
Тот аж ахнул от такой наглости, а Алексей в ельнике про себя засмеялся – ай, молодец, парень!
– Ну, – потерев скулу, коренастый злобно ощерился и коротко бросил своим: – Бей их, ребята!
Ага, бей… Любители пива, не будь дураки, тут же ударились в бегство. Первым, перепрыгивая через бурелом, мчался самый выпендрежистый – Яшка.
– Лови! Лови их, гадов! Уйдут!
– Да никуда они не денутся, Димон. Там трясина!
Дождавшись, когда гопники убегут, Алексей усмехнулся и, выбравшись из ельника, неспешно зашагал по тропе. Поймает ли кто кого, не поймает – ему не было сейчас никакого дела. Шел себе и шел.
Пока не вышел к дороге. А там двое гопников как раз били Вовку. Поймали все-таки… Били, между прочим, оригинально – один держал за руки, второй колотил несчастного пацана, словно боксерскую грушу, приговаривая:
– Будешь еще? Будешь?
– Пустите, – плача, пытался вырваться Вовка.
В темных блестящих глазах его стояла тоска – надеяться было не на кого, дружков, во главе с Яшкой, давно уж и след простыл.
– На тебе, на!
– Пусти-и-и-и…
Протокуратор такого издевательства не выдержал. Отцепив, кинул в траву саблю, подошел, прищурился:
– Ну, отпустите, а? Просит же человек!
Гопники изумленно оглянулись и, оглядев Алексея, обидно захохотали:
– Это что еще за бомж? Иди-иди, дядя, пока не накостыляли!
– Чего это тут у вас?
Ого! Из лесу появились коренастый Димон с напарником. Оба злые.
– Убежали, сволочи… О! А вы, я смотрю, с уловом!
– С уловом. Только дядька какой-то мешается, отпустить требует.
– Не требую, а прошу, – вежливо уточнил протокуратор. – Пока прошу.
Ох. Как не хотелось драться с этими юными оболтусами. Но уж раз ввязался… Вежливость тут явно не прокатит – воспримут как слабость – а значит, и рассуждать больше нечего, надо бить первым.
– Э, бомжара! Ты че, в натуре, нюх потерял?
Поигрывая цепью, вызверился Димон…
И тут же согнулся, получив качественный удар ногой в живот. А затем – тут же – локтями по ушам. Между прочим, больно!
– У-у-у-у-я-а-а-а! – скрючившись, застонал гопник.
А Алексей сразу же занялся остальными, нанося удары направо и налево – метода была хорошо отработана за все годы службы в сыскном секрете эпарха славного Константинова града. А там миндальничать не приходилось, и делать скидки на возраст – тоже. Вот и протокуратор сейчас не делал. Никакого гуманизма. Без пощады!
– Ой-ой! Не бейте, дяденька-а-а-а!
– Гражданин! А ну быстро отошли от подростков!
О! Женский голос! В лесу! Распорядительный такой, громкий…
Алексей медленно повернулся – на дороге, из-за поворота появился наряд милиции – двое сержантов – один старый, другой – молодой – и с ними миловидная девушка в форме старшего лейтенанта.
– Здра-а-асте, Ирина Владиславовна, – потирая ушибленную скулу, льстиво улыбнулся Димон. – А мы ничего такого не делали. Шли, шли – и вдруг этот, – он опасливо кивнул. – Ка-ак выскочит из лесу, ка-ак даст… Не знаю, за что только.
– Ага, – девушка старший лейтенант недоверчиво усмехнулась. – А вы все такие белые и пушистые! Ну что ж, поехали, разберемся – машина у нас тут, за углом. И вас тоже попрошу, гражданин!
Алексей хотел было податься обратно в лес, да так бы и сделал, если б не сержанты… Уж больно не хотелось конфликтовать сейчас с законом. Впрочем, и слишком задерживаться где-либо в планы протокуратора тоже не входило. Ладно, посмотрим…
– Ну что ж, надо так надо! – молодой человек радушно развел руками. – Если только ненадолго.
– Ненадолго, – успокоила Ирина Владиславовна, с интересом разглядывая костюм Алексея.
Широкая рубаха-косоворотка, дорогая, из небесно-голубой тонкой ткани, была вышита по вороту и подолу золотом, сапоги… гм-гм… тоже не очень дешевые… Рубаха хоть и высохла, однако и тут и там видны были подозрительные бурые пятна. Н-да-а-а, нечего сказать – тот еще типус! Тут волей-неволей парням поверишь, тем более – таким отпетым. Тем более – и документов у протокуратора никаких. Нет уж – лучше в лес!
– Сейчас вот, пиджачок только возьму – в нем документы…
Широко улыбнувшись, Алексей повернулся и быстро зашагал в лес.
– Вы только побыстрей, гражданин… Машина у нас рядом за поворотом. Мы вас там подождем.
Ага. Ждите, ждите…
Молодой сержант, проводив протокуратора подозрительным взглядом, что-то быстро сказал своему напарнику, на что тот лишь безразлично пожал плечами и демонстративно отвернулся от леса.
А вся гоп-компания безропотно зашагала по шоссе вслед за старшим лейтенантом. А чего бежать-то – ежели их всех как облупленных знают? Какой смысл? Никакого. И точно так же никакого смысла не видел старый и опытный сержант в погоне за каким-то бомжом! Ну его к ляду – носиться бог знает за кем по лесам! Ладно бы преступник был, а то так… Да еще возись потом с ним, тебя же потом в приемник его оформлять и заставят. А оно кому надобно?
Вот так или примерно так, по мыслям протокуратора, и должен был рассуждать старый служака. Именно так тот и рассуждал.
Естественно, Алексей возвращаться и не подумал, а, наоборот, быстро зашагал в противоположном от шоссе направлении – к реке. Никто за ним так и не погнался, да и ясно было с самого начала, что не погонятся.
Выйдя на поляну, беглец ненадолго остановился перевести дух. Запах хвои, настоянной на пряном запахе майских трав, ударил в ноздри, заставляя вдохнуть глубоко-глубоко… и чуть было не подавиться этим удивительно вкусным густым воздухом. Вокруг щебетали птицы, порхали разноцветные бабочки и желтые солнышки одуванчиков неудержимо лезли в глаза, занимая почти всю поляну. А над головой голубело чистое высокое небо. Конец мая. Какое поистине прекрасное время, когда лето вот только-только должно начаться, и ждешь его, и томительно надеешься на что-то хорошее и, может быть, даже немного волшебное, на что-то такое, чего, наверное, нельзя даже и выразить никакими словами.
Интересно, который сейчас час? Судя по солнцу – время к обеду. А в желудке, между прочим – пусто. Нехорошо это, когда пусто, ох нехорошо. Ну да ничего, скоро, скоро накормит бабка Федотиха, никуда не денется, колдунья старая!
Алексей зашагал вдоль реки по рыбачьей тропке. То и дело попадались кострища с обожженными консервными банками и осколками бутылок, кое-где полянки на берегу были так вытоптаны, что напоминали места водопоя бегемотов или там каких-нибудь носорогов, что и понятно – от окрестных поселков недалеко, да и от райцентра – не так уж, вот и наезжала по ночам молодежь – веселиться.
На излучине беглец напоролся на рыбаков – те сидели у костерка, классически соображая на троих, и прихлебывали прямо из поставленного в траву котелка аппетитно дымящуюся ушицу. Предложили и Алексею – тот не стал отказываться, присел рядом. Налили стаканчик – выпил, за здоровье и за рыбацкое счастье.
– Ну и вид у тебя, – оглядев путника, улыбнулся один из рыбаков, пожилой усатый мужик с крупным, с прожилками, носом. – Поди, в народном хоре поешь?
– Угу, – охотно подтвердил молодой человек. – Именно!
Пожилой ухмыльнулся:
– Я тоже в юности пел, пока не поперли за это дело, – он с шумом щелкнул себя пальцем по кадыку и махнул рукой напарникам. – Ну, наливайте, что ли.
Выпили, поговорили: так, ни о чем. Для вежливости поддержав беседу, Алексей посидел еще минут пять и откланялся, сославшись на срочные дела.
– На спевку опаздываешь? – прищурился пожилой.
– Опаздываю.
– Ну, оно видно… В касимовском клубе выступать будете?
– Будем, – с улыбкой уверил путник. – Только не сейчас, на день молодежи. Приходите.
– Обязательно придем, если на рыбалку не уедем. Тебя как звать-то?
О! Наконец спросили.
Алексей назвался, снова присел, знакомясь с каждым. Опять выпили, на этот раз – за знакомство, уж как же без этого?
– Что, там мостик-то через ручей еще не смыло? – словно бы невзначай спросил молодой человек.
– Да не смыло, шагай… Постой, а тебе зачем на ту сторону надо-то? Ха! Ясно зачем – за спиртом, к бабке Федотихе! – Пожилой – звали его Николай Николаевич – глухо расхохотался. Улыбнулись и остальные рыбаки, помоложе – Иван с Петрухой.
– Ну угадали, угадали, таиться не буду. – Алексей смущенно замахал руками. – Мужики из хора послали, иди, мол, да побыстрее… Вот, и переодеться даже не успел!
– О! Ну беги, беги, Леха, не то, чувствую, не дождутся тебя твои мужики.
– Ничего, подождут!
Хохотнув, беглец ухмыльнулся и, распрощавшись наконец с рыбаками, зашагал дальше.
В небе уже появились редкие облака, похожие на комки ослепительно белой ваты, задул легкий ветерок, поднимая на реке рябь, закачал ветвями деревьев, даже затрещал чем-то. Ветки сухие сломал, что ли?
Нет, не ветки!
Мотоцикл!
Алексей, не раздумывая, метнулся в кусты, пропуская свернувший с дороги желто-синий милицейский «Урал» с коляской. Медленно перевалившись по кочкам, мотоцикл проехал, сколько позволяла тропа, и встал. Сидевший за рулем молодой парень в белом шлеме и серо-голубой рубашке с капитанскими погонами, заглушил двигатель и к чему-то прислушался.
Беглец усмехнулся – ну вот он: участковый уполномоченный Бобриков, явился не запылился. Интересно, зачем? Что, того «подозрительного мужчину», устроившего драку с подростками, уже ищут? Девочка детский инспектор доложить успела?
Милиционер между тем слез с мотоцикла, наклонился над коляскою, вытаскивая оттуда… высокие болотные сапоги и спиннинг!
Алексей еле сдержал хохот – вот, блин, работа у людей! Небось по начальству доложил, что выехал куда-то по важному делу…
Выждав, когда участковый скроется в кустах, Алексей быстро зашагал дальше. Минут через тридцать—сорок путник выбрался на шоссе и пошел уже по обочине, не обращая особого внимания на проезжавшие мимо машины – голосовать не хотелось, да и не очень-то было надобно – идти-то оставалось всего ничего.
Молодой человек непроизвольно улыбнулся, завидев за поворотом панельные трехэтажки Касимовки. Все ж таки много было связано с этим населенным пунктом. Ненадолго остановившись, Алексей полюбовался панорамой и повернул налево, к ручью, срезая путь к дачной окраине поселка, где – у самого леса – стояла добротная изба бабки Федотихи.
Спустившись по широкой тропинке вниз, путник пересек ручей по узкому, местами прогнившему мостику и, поднявшись вверх по вымощенным разбитой бетонной плиткой ступенькам, нос к носу столкнулся с давешними гопниками! Ну с той самой компанией во главе с коренастым Димоном. Только теперь вот Димон явно не был здесь главным – забежав чуть вперед, он, словно преданный пес, заглядывал в глаза высокому мускулистому парню лет двадцати пяти, круглолицему, в черных спортивных штанах и расстегнутой почти до пупа рубашке-поло. Видневшаяся из-под рубашки часть груди и руки парня были синими от наколок – каких-то крестов, церквей и прочих явно уголовных рисунков. Да-а-а… Серьезный товарищ!
– Так я ей так и сказал – не мы это! – волнуясь, явно оправдывался Димон. – Верно, Щербатый?
– Кому Щербатый, а кому – Николай Петрович, – цыкнув, парень сплюнул в ручей и, хохотнув, по-хозяйски потрепал пацана по шее. – Ладно, для тебя просто – Колян. Вот что, шавки, – он неожиданно обернулся к остальным. – Ни в какие драки пока не лезьте, понятно? Есть у меня на вас виды.
– А что за виды, Ще… Колян?
– Потом узнаешь!
– Ого! – завидев Алексея, воскликнул Димон. – Колян, видал фраера? Так это тот, про которого я рассказывал.
Шербатый снова сплюнул и, загородив путь, прищурясь, окинул беглеца пристальным взглядом:
– Ай-ай, дорогой товарищ, нехорошо малышей обижать!
Гопники столпились вокруг своего вожака, словно шакалы.
Алексей вздохнул и, не тратя зря времени на разговоры, резко пнул Щербатого в пах! Тот согнулся – и, получив удар по башке сцепленными в замок руками, полетел прямо в ручей, поднимая густые пенные брызги.
– Ты че творишь? – видать, не желая прослыть трусом в глазах своего старшего сотоварища, Димон, по-телячьи склонив стриженную почти под «ноль» голову, бросился на обидчика… И тоже оказался в ручье! Остальные, хорошо помня удары Алексея еще на лесной дороге, опасливо попятились.
– Ну че ты? Че?
– Ах ты, сука!
Уголовник выбрался на берег и, выхватив откуда-то раскладной нож (верно, за поясом прятал), с жуткой ухмылкою побежал обратно к мосткам. Рожа, конечно, у него была та еще и вполне могла бы нагнать страху на какую-нибудь слабонервную девушку. Однако ни в какое сравнение с янычарами султана Мехмеда этот дурачок не шел! Даже с башибузуками – и то нельзя было сравнивать.
– Сейчас я сломаю тебе шею, – с улыбкой предупредил Алексей. – Спрячь нож и иди.
И, наверное, было у него в глазах сейчас что-то такое, что осадило зарвавшегося уголовника резко, на подсознательном уровне. Скорее всего, он прочел во взгляде протокуратора свою близкую смерть. И прочел верно – Алексей не стал бы сейчас церемониться.
– Иди, иди, Николай, – нарочито уважительно повторил протокуратор. Да уж, за годы службы в секрете он неплохо узнал, как именно стоит себя вести с подобным отребьем. Как именно и в каких именно случаях. В общем-то, ничего сложного – нужен лишь небольшой специфический опыт. Сначала опустить, показать, что ты сильнее и не остановишься ни перед чем, а потом – уважить – особенно на глазах других.
– Иди. Мне с тобой делить нечего.
– Так и мне… – уголовник ухмыльнулся и убрал нож.
Однако в маленьких узких глазах его таилась жуткая ненависть и злоба, не так уж глубоко и спрятанная.
– Вижу, ты человек серьезный… Обзовись!
– Алексей Пафлагон. Слыхал?
– Гм… – Щербатый задумался. – Случаем, не под Умаром ходишь?
– Не хожу ни под кем, – горделиво выпрямился протокуратор. – Но Умара уважаю.
– Так я и знал, что под Умаром, – опустив голову, негромко промолвил уголовник. – Что ж ты сразу-то не сказал, братан?
– А ты не спрашивал! – Алексей пожал плечами и хохотнул.
К его удивлению, Щербатый тут же прогнал гопников:
– А ну-ка, погуляйте, ребятки. – Поднявшись по ступенькам, улыбнулся вполне дружелюбно: – Раз ты человек серьезный, так, может, пересечемся? Базар один есть.
– Хочешь – пересечемся, – пряча усмешку, протокуратор кивнул. – Завтра, у клуба. Вечерком, часиков в шесть.
– Ой, давай не у клуба? – тут же возразил уголовник. – Сам знаешь – там же мусарня!
– Ну?
– Ну вот видно, что ты из города, – пристальный взгляд Щербатого, казалось, пронзал насквозь. – Зачем к нам – не спрашиваю, твои дела. Но кое-что предложу. С этими недопесками хотел… Но, чувствую, жидковаты они для такого дела. А с тобой – сладим. Завтра не у клуба, а за школой, там такой пустырек… Идет?
– Договорились. – Алексей сплюнул и повернулся. – Ну до встречи… братан.
– Увидимся… Ну у тебя и удар! Аж до сих пор в глазах звездочки!
Не говоря больше ни слова, беглец быстро поднялся по тропе вверх и зашагал через желтое от одуванчиков поле к деревенской околице. Естественно, ни на какую встречу он идти не собирался. Завтра протокуратор вообще рассчитывал уже быть очень и очень далеко от здешних мест со всеми их проблемами – проблем у него вполне хватало своих, и надо было их решать как можно быстрее.
Миновав небольшую рощицу, Алексей наконец вышел к дачам и, пройдя мимо аккуратного домика с затянутым сеткой-рабицей садом, оказался у добротного, рубленного в «лапу», дома-пятистенка, под высокой, крытой серым шифером крышей. Это и была изба бабки Федотихи. Окруженная высоким забором с натянутой поверху колючей проволокой – чтобы не лазали в огород мальчишки, – изба чем-то напоминала крепость или какую-нибудь укрепленную усадьбу средневекового феодала – Алексей на такие за свою жизнь насмотрелся. На ведущей во двор калитке грозно висела табличка – «Осторожно, злая собака!». Однако все на деревне знали – табличка повешена так, для острастки, никакой собаки у бабки Федотихи не было, не было ни коровы, ни уток, ни кур, изо всей скотины имелась только красная «Таврия»… которой, однако, нынче у крыльца что-то не наблюдалось – и это был плохой знак! Не сиделось дома бабке!
Черт! Так и есть!
Поднявшись по крыльцу, Алексей потрогал висевший на двери замок и устало вздохнул. Интересно, где это носят черти хозяйку? Могла на почту уехать, а могла и в райцентр, тогда жди ее тут теперь до морковкина заговенья.
Вообще-то можно спросить у соседей… хотя они, скорее всего, о бабкиных делах не в курсе. Но все равно лучше спросить – чего тут сидеть-то?
Спустившись с крыльца, молодой человек толкнул калитку…
И обмер: прямо в лицо ему смотрел черный зрачок ствола…