Глава третья Тайна Кэла Мору

1

В предрассветные часы, когда семы готовились к битве, монгаулы разбивали лагерь посреди пустыни. Переправившись через реку и непрерывно продвигаясь в течение дня и ночи, они наконец-то получили приказ остановиться. Воины нарушили строй и стали расстилать шерстяные одеяла, находившиеся в седельных сумках. На время похода это были их единственные постели. Всадники поделились с конями драгоценной водой, накормили их, потом сами принялись за еду, состоявшую из лепешек и вяленного мяса. Но часовым отдыхать не пришлось. Они ходили вокруг лагеря, держа арбалеты наготове и оглядываясь по сторонам.

На этом месте не было ничего, кроме песка и камней. На горизонте виднелись горы. Двинувшись от реки, армия еще засветло увидела на востоке гряду Канан, а на севере — заснеженные таинственные пики Ашгарна. Это были самые высокие горы, какие только видели воины, поэтому они казались им крышей мира. Пики Канан имели странную форму. Именно там находились тайные убежища семов, о чем, конечно, монгаулы не знали. Командование отдало приказ двигаться прямо к этим горам, и приходилось подчиняться.

Сейчас воины сидели на земле, расположившись кругами, напоминавшими огромный разноцветный цветок. Посреди лагеря высился огромный шатер из овечьей кожи, над которым реял генеральский флаг. Амнелис находилась там. Даже на привале она продолжала отдавать приказания командирам.

Воинов вовсе не интересовал окружающий пейзаж. Они не преминули воспользоваться выдавшейся передышкой. Да и глядеть по сторонам было неприятно — повсюду мерещились причудливые оскалившиеся морды. Так и казалось, что вот-вот появятся семы с каменными топорами в руках.

Больше половины воинов прошло службу в приграничном патруле в Альвоне, Тауриде и Талосе. И хотя они тогда без конца смотрели на пустынный берег через реку, теперь все окружавшее было непривычным. Большинство из них ни разу не встречало живых семов, но слышало о множестве смертоносных тварей, населяющих пустыню. А уж бывать здесь вообще никому не доводилось.

В Приграничье ходили рассказы о людях, по каким-то невероятным причинам забиравшимся сюда. Среди них были купцы, искавшие заброшенный кананский город, по легенде, полный золота. Но о ком бы ни повествовали эти рассказы, все они заканчивались неизбежно трагически. Лишь немногим удавалось добраться туда, где сейчас находилось войско, а вернуться не смог никто.

Конечно, воины прекрасно знали подобные истории. Они не говорили об этом во всеуслышанье, боясь наказания, но если рядом не было командиров, тут же начинали перешептываться. Кое-кто поговаривал о том, что командование одержимо злыми духами, ведущими людей на верную смерть.

Командиры, собравшиеся сейчас в генеральском шатре, чувствовали настроение войска.

— Позвольте мне, пожалуйста, задать один вопрос, — сказал граф Марус, командующий фортом Таурида и двумя тысячами синих всадников.

— Что такое, Марус? — Амнелис пристально посмотрела на него своими пронзительными зелеными глазами. Она была настроена решительно, но ее терзала досада. Источник этой досады был вполне понятен — человек-леопард и парросские близнецы. Они нанесли ей тяжкое оскорбление, причем будучи у нее в плену, и к тому же после этого сбежали.

Сейчас все командование сгрудилось у стола, на котором была расстелена огромная карта Носферуса, начерченная черной тушью по пергаменту из овечьей кожи. На ней виднелось несколько пометок красным и синим.

Командиры вперили глаза в карту, не в силах выдержать взгляда Амнелис. И лишь один граф Марус, стоявший справа, мог смотреть ей в глаза. Рядом с ним стоял Иррим, второй человек в командовании Талосской Заставой, под началом которого находилась тамошняя пехота. Дальше стояли виконт Лиган, сын графа Рикарда, командовавшего Альвонской Заставой, и юный Астриас, пылавший от стыда и гнева. Далее у стола находились граф Влон и барон Линдрот, командовавшие отрядами белых воинов, находясь непосредственно под началом Амнелис.

Она была, как всегда, очаровательна. Ее светлые волосы струились по плечам золотой рекой. Гадатель Гадзус прятался в тени своей госпожи, а рядом с ним стоял белый воин Фелдрик. Чуть в стороне сидел некто, таинственный и молчаливый. Кто этот человек — не было известно никому из присутствовавших.

Он выступил в поход вместе со всеми, но ехал не на коне, а в паланкине с плотными занавесками, в каких обычно перевозят женщин в восточных краях. Одежда незнакомца была плотной и довольно мешковатой, так что сказать о нем нельзя было ровным счетом ничего.

Хотя командиров и одолевало любопытство, они ни словом не обмолвились об этом. Таинственный незнакомец переправился через реку одним из последних. Его окружали белые воины, в дальнейшем ехавшие рядом с Амнелис. Во время коротких остановок дверца паланкина ни разу не открылась.

Войдя в шатер и увидев незнакомца рядом с генералом, командиры решили, что покров тайны будет наконец-то снят. Но их ждало разочарование. Лицо незнакомца было спрятано под капюшоном, а плащ полностью скрывал фигуру.

Его наряд напоминал наряд Гадзуса, и командирам представилась странная картина — два черных божества стояли по бокам от золотой богини рассвета. Но если лицо и костлявые руки гадателя были видны, то человек, стоявший напротив него, не поднимал лица и не вынимал руки из карманов. По-видимому, он был колдуном. Любопытство командиров еще сильнее разгорелось, им начало казаться, что под черным плащом скрывается и вовсе не человек.

Граф Марус стрельнул взглядом в сторону незнакомца, затем поспешно отвернулся, как будто увидев то, что ему не полагалось.

— Пожалуйста, позвольте мне задать вопрос, — повторил он. — Нам приказали собраться под вашим руководством вместе со своими войсками для отправки в Носферус, что мы и исполнили. Но нам не объяснили, для чего тащить такие огромные силы в пустыню. Мы даже не знаем, сколько будет продолжаться экспедиция! — Он невольно повысил голос сильнее дозволенного.

— Я скажу вам в свое время, — ответила Амнелис ледяным тоном. — Я вам уже говорила об этом, граф Марус.

— Но когда же это случится, моя госпожа? — напирал тот на юную воительницу, годившуюся ему в дочери. — Нам необходимо знать, насколько мы оставили свои посты в Приграничье.

Амнелис не ответила, кажется, задумавшись.

— Генерал, — продолжал Марус. Он был старшим среди присутствовавших и занимал самое высокое положение в обществе. — Наши воины волнуются. Так долго продолжаться не может.

— Разве у монгаульских солдат нет рук и ног, позволяющих делать то, что велит мозг? — спросила Амнелис. — И разве я должна объяснять все свои действия простым воинам?

— Генерал… — произнес Фелдрик осторожно, опасаясь внезапной вспышки ее гнева.

Граф Марус глубоко вздохнул.

— Конечно, от вас никто этого не требует, — сказал он, так же пытаясь ее успокоить. — И все-таки я считаю, что лишь точная информация сможет унять панику, нарастающую среди воинов. Их очень интересует наша цель. Согласитесь, не слишком радостно идти туда, откуда никто не возвращался.

— Сперва мы думали, — вмешался Лиган, очень похожий на своего отца, — что нам предстоит наказать семов за разрушение Стафолосской Заставы. Конечно, Монгаул должен поддерживать свой авторитет. Но теперь все уже начали сомневаться в мудрости этого решения.

— Беспокоиться не о чем. — Амнелис взмахнула своей изящной рукой. Она по-прежнему не видела необходимости в объяснении целей похода. Однако у нее все же была причина, чтобы собрать командиров на совет. — Что ж, — произнесла девушка, собираясь с мыслями, подняла лицо и оглядела присутствующих.

Ее холодные глаза миновали графа Маруса, командиров Иррима и Тангарда, виконта Лигана и остановились на стоявшем с краю Астриасе. Несмотря на свои двадцать лет, этот молодой дворянин уже успел сделать себе громкое имя в герцогстве. Сейчас он не сводил глаз с фарфорового лица Амнелис, завороженный ее красотой.

Но встретившись с ее пронзительным ледяным взглядом, Астриас весь побагровел. Стушевавшись, он тут же опустил лицо. Амнелис, что-то почувствовав, смотрела на него еще мгновение, потом отвела глаза, повернувшись к Влону и Линдроту.

— У вас есть доказательства того, что моральный дух наших воинов падает, Марус? — спросила она, не глядя на графа.

— В данный момент нет, — поднял тот руки. — Но если мы в ближайшее время не объясним им цель похода, то слухи и домыслы будут распространяться, словно пожар, и уже к концу дня возникнут серьезные затруднения.

— Понятно, — сказала Амнелис, глубоко задумавшись. — Я ожидала большего от приграничного патруля. Ведь мы уже целый день в пустыне, а семы до сих пор не напали на нас.

— Хотя я сказал, что нет серьезных доказательств падения морального духа, — добавил Марус, — мне довелось услышать незадолго до этого совещания один слух. Многие воины полагают, что наша цель — вовсе не наказание семов, и доказательством служит…

— Что же? — спросила Амнелис, ничуть не изменившись в лице.

— Доказательством служит, — продолжал Марус, — то, что мы не посылаем разведчиков на поиск семов во всех направлениях. Вы приказали обследовать лишь восток, значит, мы должны искать что-то именно там.

— Воины меня удивляют. Они видят тогда, когда, казалось бы, не смотрят, и знают все, но при этом ничего, — заметила Амнелис, и на ее губах заиграла слабая улыбка. — Их глаза достаточно остры. Да, граф Марус, ваши подчиненные не ошиблись.

Присутствовавшие удивились, но не сильно, поскольку ожидали чего-то подобного.

— Конечно, истребление племен Сем — одна из основных задач нашей экспедиции. Но наша главная цель находится… Она… — Амнелис занесла свою изящную руку над картой и вдруг с необычайной силой ткнула указательным пальцем в какую-то точку: — Здесь!

Командиры тяжело вздохнули и уставились в указанное место.

Носферус не был достаточно исследован, поэтому не существовало его точной карты. Та, что сейчас лежала на столе, состояла почти сплошь из белых пятен. Лишь местами было нарисовано несколько маленьких гор да написаны названия, относившиеся не к самой пустыне, а к окружавшим ее местностям.

Близко к тому месту, где стояла Амнелис, по карте тянулась жирная черная линия. Это была река Кес. От нее шли красные точки, обозначавшие продвижение экспедиции. Но сейчас генеральский палец указывал в самый центр пергамента, туда, где не было ничего.

— Моя госпожа, это… — начал Марус растерянно, но Амнелис жестом прервала его и обратилась ко всем командирам.

— Семы называют эту территорию «Гур Нуу» — Долина Смерти. Именно туда мы и направляемся. — В голосе генерала не было и тени сомнения.

Командиры переглянулись, спрашивая друг друга взглядом, знает ли кто-нибудь что-то об этом месте. Никто не знал.

— Сейчас мы находимся здесь, — Амнелис ткнула пальцем в красный крестик на карте, довольно далеко от Гур Нуу. — Думаю, мы уже достаточно углубились в Носферус, чтобы не опасаться посторонних ушей. И теперь я скажу вам о другой цели нашей экспедиции. Мы должны не только разгромить семов, но и построить крепость вблизи Долины Смерти. Таким образом Гохра сможет править всей пустыней. Можете сказать об этом войскам.

Ее голос звучал мягко, расслабленно. Слова будто бы заполнили весь шатер.

Они произвели эффект разорвавшейся бомбы. Все разом зашумели, совершенно забыв о субординации.

— Амнелис, э-это… — произнес граф Марус дрожащим голосом. — По какой же причине…

— Разве я не запрещала вам называть меня по имени? Я больше не та малышка, что сидела у вас на коленях и звала дядей!

— Прошу прощения, госпожа генерал. — Старый граф зарделся и опустил лицо.

Но этого короткого диалога все равно никто не услышал из-за стоявшего в шатре гама.

— Тихо! Прошу тишины! — крикнула Амнелис, стукнув кулаком по столу.

И все разом замолчали, глядя на нее с удивлением и растерянностью.

— Моя госпожа, разрешите мне задать еще один вопрос, — произнес граф Марус более уверенным тоном. — Нам прекрасно известно, в каком положении оказался Монгаул после падения Парроса. И почему при такой деликатной ситуации…

— Почему пятнадцать тысяч воинов отправлены в эту пустыню?

— Да… — ответил Марус, опустив плечи.

— Для этого есть веская причина, — сказала Амнелис спокойно. Ярость, слышавшаяся в ее голосе всего минуту назад, исчезла. Теперь, ко всеобщему удивлению, она казалась совершенно спокойной и даже довольной. — Позвольте мне представить вам эту причину. Подойди, Кэл Мору, и сними свой капюшон.

Амнелис повернулась и поманила к себе таинственного незнакомца.

Все присутствовавшие чуть было не вскрикнули от страха и растерянности. Зрелище было довольно непривычным, и лишь железная выдержка воинов помогла им сдержаться.

— Я представляю вам Кэла Мору, — произнесла Амнелис с гордостью. — Он чародей и к тому же первый и последний с сотворения мира человек, который прошел через Носферус… и вернулся.

2

Человек, которого Амнелис назвала Кэлом Мору, производил неизгладимое впечатление. Лицо, скрывавшееся под капюшоном, было жестоким и пугающим, и на него не хотелось смотреть второй раз. Оно не просто казалось уродливым, а напоминало лицо живого мертвеца с черепом, обтянутым тонкой кожей. Во рту торчало всего несколько зубов. Но глубоко посаженные глаза сверкали с необычайной яркостью.

«Неужели это человек? — думали ошеломленные командиры, слегка придя в себя. — Как такое возможно?» Они видели, что он не был жертвой черной смерти. Его кожа, напоминавшая желтый воск и высохшая много лет назад все-таки уцелела.

Трудно было сказать, что представляло это лицо до того, как колдун попал в страшную, неведомую переделку. А глаза! Они сверкали в полумраке, словно звезды, наводя на людей ужас. Наконец, Амнелис решила, что с командиров довольно, и жестом приказала Кэлу Мору снова надеть капюшон.

Оцепенение прошло, и все вздохнули с облегчением. В лице колдуна было что-то, заставлявшее душу уходить в пятки, может быть потому, что на нем запечатлелись следы пережитых им ужасных событий.

— Кэл Мору пришел из страны Кайтаи, расположенной на востоке. — В то время, как командиры еще дрожали от страха, восемнадцатилетняя девушка говорила совершенно спокойно, возможно потому, что уже раньше насмотрелась на это страшилище, а возможно потому, что вообще не боялась ничего на свете. — Будучи молодым чародеем, он пылал жаждой встретиться с легендарным магом Агриппой и стать его учеником. Верно?

Колдун молча кивнул, что из-за капюшона было едва заметно.

— Агриппа? — переспросил виконт Лиган. — Говорят, что он родился много, кажется, десять, тысяч лет назад. Правда, он считается бессмертным, но ведь это просто нелепые слухи!

— Тем не менее, Лиган, — возразила Амнелис, подняв руки, словно оракул, возвещающий волю богов, — Кэл Мору отправился к нему. И утверждает, что может доказать это. Но в его доказательствах могут разобраться лишь опытные маги, так что не будем об этом говорить. Итак, услышав, что легендарный Агриппа живет где-то в этом мире и занимается алхимией, Кэл Мору покинул свою страну и отправился его разыскивать. Он решил, что утраченную мудрость лучше всего искать в горах Канан, поэтому стал обследовать пики, где будто бы находилась древняя империя. Но ничего не найдя, углубился в пустыню Носферус.

Командиры слушали, затаив дыхание. Несомненно, эта история была не более, чем сказкой! И хотя ужасный колдун стоял перед ними, они никак не могли в нее поверить.

— Конечно, — продолжала Амнелис, — пересечь пустыню и остаться живым не каждому по силам. Но Кэл Мору не простой человек. Он владеет многими тайными искусствами, а в молодости был сильнее всех вас.

При этих словах командиры посмотрели на живой скелет с сомнением.

— И ему улыбнулась удача, — произнесла Амнелис, отводя от них глаза. — Кэл Мору без страха углубился в пустыню и преодолел огромное расстояние.

— Позвольте мне дальше рассказать самому, — раздалось внезапно из-под капюшона, и командиры похолодели. Они не ожидали, что живой мертвец способен разговаривать. Его голос был низким и отрывистым, словно ветер, завывающий в руинах.

— Я шел очень долго. — Простые слова звучали зловеще. — Даже для мастера тайных искусств не просто пересечь пустыню. Существуют чары, позволяющие направлять время и пространство куда вздумается, но я ими не владел. Я шел на своих слабых ногах и искал место, где скрывался великий Агриппа. Я шел, сражаясь с песчаными пиявками, отбиваясь от кровососущего лишайника, который забирался в мою обувь и на одежду, и сворачивая при виде деревень дикарей. Я провел несколько месяцев среди камней и песка.

У чародеев моего уровня не бывает затруднений с едой и питьем. Я могу доставать провизию из ниоткуда. По дороге я многое узнал о пустыне. У меня на родине ее называют землей, забытой богами, и увиденное заставляло меня согласиться. Все здешние животные и растения чудовищны. Тут нет ничего привычного. Эту территорию будто бы занесло сюда с другой звезды, настолько она чужда нашим краям.

Поскольку чародеи изучают животных и растения, я видел, насколько неестественна здешняя природа. И это укрепляло в вере, что если великий Агриппа жив, то наверняка поселился здесь. Это подтверждали и пустынные испарения, заволакивавшие хрустальный шар, который был у меня с собой. Как я ни старался, но так и не мог сделать его прозрачным.

И вот, проснувшись однажды утром, я увидел, что мой шар почернел. Стоило мне прикоснуться к нему — он упал наземь и раскололся. Потом, к моему удивлению, осколки испарились без следа!

Никто из присутствовавших в шатре не проронил ни слова. Даже Амнелис, наверняка не раз слышавшая эту историю, хранила молчание. Она слушала внимательно, стараясь не пропустить ни одной детали.

— Но это не показалось мне дурным знамением, — продолжал Кэл Мору спокойным тоном. — Я решил, что подобрался к убежищу Агриппы совсем близко. Он обучался чародейству у древнейших из магов, у самых древних богов. Их искусство было проклято Дзаносом и его пантеоном. Я подумал, что мой шар разбился, соприкоснувшись с этой таинственной силой. Уже несколько дней я чувствовал чье-то присутствие. Но это лишь придавало сил. Магическое чутье подсказывало, что я будто бы приближаюсь к водопаду. Я слышал его шум, видел радужные брызги, чувствовал запах. Это колдовство Агриппы и никого другого! Тут не был причастен даже сам Доал. Происходило что-то, не связанное с магией и жизнью здешнего мира.

Я продолжал путь, словно мотылек, стремящийся на огонь. И вот, однажды утром… — Кэл Мору сделал паузу.

Прошло несколько напряженных мгновений, прежде чем он продолжил свой рассказ.

— И вот, однажды утром обстановка изменилась. Неведомая сила продолжала следить за мной. Я попал в какой-то другой мир, чуждый даже этой зловещей пустыне, в настоящую долину смерти — ее сплошь покрывали кости. Впрочем, назвать ее долиной смерти будет недостаточно. Это нельзя описать человеческими словами.

Кости, по которым я шагал, были белыми и очень хрупкими. Они рассыпались под моими ногами. В воздух поднимались облака праха. И я понял, что эта долина и кости были когда-то такими же живыми, как и я. Насколько хватало глаз, не было ничего, кроме костей, костей и костей. Попадались и ребра гигантов, воздетые к небу, будто в немом проклятии, и более мелкие кости, походившие на человеческие, вероятно принадлежавшие семам.

Все они были очень старыми, совсем иссохшими и… — Кэл Мору снова сделал паузу, припоминая жуткую картину. — Я понял, что иду по полю костей, по лесу костей, по целым джунглям костей. Я был островом, плывущим по морю костей! Там не было больше ничего движущегося, ничего живого! Как будто сама смерть явилась мне, приняв видимую форму. Я видел, какого она цвета — белого и пепельно-серого.

До сих пор помню, как стоял там в безмолвии. Мысли двигались медленно, словно во сне. «Как такое могло случиться? — спрашивал я себя. — Такое не может быть делом рук Агриппы!» Хотя он был человеком легендарным, поклонявшимся древним богам, но все-таки человеком! А то, что открылось мне было не под силу человеку. Никто из людей не мог сотворить такого. Это было просто невозможно. Даже я, опытный чародей, был потрясен. Картина смерти, раскинувшаяся передо мною была так ужасна и так невероятна, что я чуть не сошел с ума.

Моя сила и умение владеть собой оказались бесполезными. Придя в себя, я увидел, что стою на коленях, погрузив руки в кости.

Не знаю, каким процессам они подверглись, но рассыпались от малейшего прикосновения. До сих пор неведомо, какие магические силы устроили в том месте ад на земле. Но меня охватила внезапная жажда знаний, и я направился к центру долины. Найти дорогу было довольно просто — кости, лежавшие на земле, указывали мне путь.

Мое тело по необъяснимой причине стало невероятно тяжелым, как будто налилось свинцом, а в горле ужасно пересохло. Все силы покинули меня. Но совсем не это занимало мысли — мою душу охватил какой-то кошмар. Не было ни ощущений, ни воли для предположений — все они просто исчезли. Я даже забыл, кто я такой…

Я шел, давя кости, пока не разглядел то, что находилось в центре долины. Там не было ничего, что я ожидал увидеть — ни жилища Агриппы, ни пылающей преисподней, — возвышалась лишь большая скала. Она была вся покрыта рытвинами и вызывала непреодолимый ужас.

«Почему?» — подумал я, или мне лишь показалось, что подумал: «Как эта скала, простой кусок камня, могла превратить землю на много тадов вокруг в лес костей? Здесь нашли свой конец тысячи живых существ!» Только теперь я заметил, что всё скелеты лежали головой к центру долины, как будто стремились навстречу чему-то непреодолимому. Останки пришедших с севера, лежали головой на юг, а тех, что пришли с юга, лежали головой на север, образуя огромный круг.

«Это необычная скала, — думал я, — необычный предмет! Она хранит какую-то мрачную тайну!» Я протянул руки и дотронулся до нее, вероятно потому, что все инстинкты притупились.

Не знаю, поверите ли вы или нет, но, прикоснувшись рукой к камню, я почувствовал что-то странное. Я стоял и молча глядел на свою руку. Точнее на то, что раньше было ею. Прямо на глазах плоть начала испаряться. Не успел я и глазом моргнуть, как от ладони остались одни лишь кости.

Кэл Мороу поднял правую руку, и командиры увидели, что на ладони действительно нет ни кусочка плоти.

— Не правда ли, ужасное зрелище? — продолжал чародей. — Я не чувствовал боли. Точнее, не успел почувствовать — настолько быстро все произошло. Подняв глаза к небу, я увидел, что костяной прах кружится над моей головой, как будто окутывая само солнце. Потом показалось что-то черное, прорывавшееся сквозь белую метель. Это была одинокая ворона. Она летела над долиной смерти и вдруг неожиданно начала спускаться пока, наконец, не рухнула камнем вниз.

Она свалилась в круг у основания скалы. Он отстоял от нее не больше, чем на шаг. Там не было никаких костей, а лишь песок цвета крови. Раздался негромкий хлопок, и ворона просто испарилась.

«Камень, убивающий жизнь… Долина камня, убивающего жизнь, Гур Нуу!» — пронеслось у меня в голове. И только тут я сообразил, что надо бежать оттуда.

Но прежде чем уйти, я успел кое-что понять. Как вы знаете, мы, чародеи, уже не просто люди. Длительные тренировки и обучение, помогающие превращать элементы друг в друга, меняют нашу структуру. Наша плоть становится более духовной, чем любая другая, а дух в то же время становится более телесным и обретает видимую форму. Мы можем как угодно менять ее, и наши тела обретают способность воспринимать различные виды мировой энергии.

Я был настолько глуп, что приблизился к камню вплотную, и его испарения захватили мою жизнь, пытаясь отнять ее точно так же, как и у всех остальных, погибших в этой долине. Он подействовал даже на такого чародея, как я. Силы покинули мое тело. Казалось, что меня унесет ветром. Мне хотелось лечь, но я знал, что это будет конец.

Сам не знаю, как удалось выбраться живым из Гур Нуу. Должно быть, меня вывели воля и сила духа, хотя мой мозг и был отравлен. Совершенно не помню обратного пути. Придя в себя, увидел, что лежу среди знакомых камней Носферуса. Видимо, я упал из-за того, что кончились душевные силы. И все-таки, точно не скажу как, я выбрался из этого ада. Сперва чудилось, что я вовсе и не спасся, а стал призраком. Мое сознание было заполнено болью, и я думал, что сойду с ума. Казалось, будто все человеческое покинуло меня, и осталась одна лишь оболочка.

Я поднялся на нетвердые ноги, но сколько бы ни прошел, ощущения не менялись. Испарения, распространявшиеся по пустыне от страшной скалы, убивали все живое кругом. Я не видел даже растений.

Наконец, меня окликнул кто-то, быть может, какой-то сем. Высокий голос спросил, не нужна ли мне помощь. Я обрадовался тому, что все еще жив, что конец света не наступил, и впервые за все это время ощутил страшную жажду. Но стоило только мне поднять голову, как сем кинулся прочь, вопя от ужаса.

Я понял, что его напугал мой вид. Оставалось лишь молиться о глотке воды. Но когда я добрался до водной глади, то не принялся жадно пить, а не мигая уставился на свое отражение. С моего лица исчезло все, что можно было назвать плотью, и осталось то, что вы видите — череп, в котором сохранились язык и незакрывающиеся глаза, наполненные вечным ужасом. Так я стал живым скелетом, самостоятельно вернувшимся из ада.

Монгаульские командиры хранили молчание.

— Кэл Мору перебрался через реку Кес, — сказала Амнелис. Ее голос, ясный и чистый, пронесся по шатру, словно свежий ветер, разогнавший могильный холод. — Там его подобрали крестьяне. Они боялись, что он несет чуму, но услышав эту историю, передали его приграничному патрулю. Слухи о злоключениях чародея достигли Торуса, и таким образом, он оказался здесь.

После этих слов она отдала приказание выступать, как только песок в часах пересыплется дважды. Командирам стало ясно, что о подробностях расспрашивать не стоит. Они молча направились к выходу, стремясь поскорее выбраться из шатра. Один лишь Марус задержался.

— Что вам нужно, граф? — спросила Амнелис, смерив его холодным взглядом.

Несмотря на солидный возраст, Марус сохранил прежнюю силу. У него было мужественное лицо бывалого воина, на котором, впрочем, отразилась забота об Амнелис, которую он знал с самого ее рождения.

— Так значит, это и есть причина, по которой Дворец Золотого Скорпиона направил сюда войска, будто на пожар? — спросил он низким голосом, обойдя стол и становясь перед генералом.

— Что вы хотите сказать, дядя? Вы сомневаетесь в правильности решения Дворца? — Амнелис так и вспыхнула.

— Может быть, я бы не переживал, если бы у нас не было других забот, — ответил граф Марус, отводя глаза. — Мы так и не поймали парросских близнецов, хотя и получили приказ.

— Мы не отказались от их поисков, тем более, что нам необходимо узнать, каким способом они переместились в Приграничье. — Прекрасное лицо Амнелис задрожало от досады. Она вспомнила девочку Ринду, принцессу Парроса, бесстрашно глядевшую в глаза ей, командующей огромной армией. — В любом случае, они скрываются в какой-нибудь деревне семов или же погибли в пустыне. Главное, чтобы их секрет не просочился в другую страну. Если поймаем близнецов, мы во что бы то ни стало, вытрясем из них все. Но это мелочи по сравнению с открытием Кэла Мору. Так что же, ты будешь оспаривать решение Дворца?

Она заходила по шатру взад-вперед.

— Сейчас оба этих секрета почти у нас в руках. Они будут принадлежать не империи, а одному лишь Монгаулу. И если мы овладеем способом перемещения и способом убийства прикосновением, то сможем завоевать остальные герцогства, и даже все Срединные Земли. — Девушка улыбнулась так холодно, что у Маруса заледенело сердце. — Впрочем, зачем нам останавливаться на этом? Мы завоюем весь мир!

— Амнелис, Амнелис! — произнес граф, забыв о запрете называть ее по имени. — У… у меня недобрые предчувствия. Ничего хорошего из этой затеи не выйдет! Это сверх человеческих сил! Это работа Доала! Тот, кто соприкоснется с подобными вещами, будет проклят навеки!

— Если вы в самом деле так думаете, то вы просто глупец! — воскликнула Амнелис. — Оружие — это оружие и ничего больше. Совершенно неважно, как его использовать.

Она холодно улыбнулась, потом усталым голосом объявила, что пора и отдохнуть перед следующим марш-броском.

Граф Марус понял, что аудиенция окончена, и направился к выходу с явно озабоченным видом.

— Оружие тоже пользуется людьми, дорогая Амнелис, — произнес он. — Ты еще слишком молода… слишком молода!

Ответом была лишь тишина.

3

Генеральский шатер погрузился в сон. Свет не пробивался даже в швы ткани.

В лагере все, кроме часовых, завернулись в свои походные одеяла и стали похожи на огромные личинки. Эти одеяла служили для разных целей — в них то закутывались, то накрывали на них стол.

Лагерь походил на огромный гриб, неожиданно выросший посреди окутанной мраком пустыни, а часовые, шагавшие вокруг него с копьями наперевес, напоминали разлетающиеся споры.

Над их головами расстилалось синее предрассветное небо, неожиданно красивое для такого жутковатого места. Но мало кто глядел вверх. Большинство часовых смотрели в сторону горизонта, молясь о том, чтобы поскорее наступил день, который хоть как-то защитит их от возможного нападения семов, чудившихся за каждым камнем.

Один из воинов остановился и внезапно поднял копье.

— Кто здесь? — спросил он негромко. — А, прошу прощения, командир.

Из-за ближайшего камня появился Астриас.

— Молодец. Так держать, — ответил он. Ему как будто не требовался отдых. Молодой командир до сих пор не ложился, а все ходил вокруг лагеря.

Даже в доспехах, его фигура оставалась довольно стройной, а благодаря бороде он казался более мудрым. Упершись руками в бока, Астриас глядел на горизонт.

— Какая девушка! А ведь ей нет и двадцати! — прошептал он, поднимая глаза к небу.

Молодой гохрец снял шлем. Судя по мечтательному выражению его лица, он несомненно влюбился.

— Простите, командир, вы что-то приказали?

— Ах, нет, ничего, — ответил Астриас. Он чувствовал, что заливается краской, и был рад окружающей темноте.

Часовой долго глядел на него, не решаясь заговорить, потом наконец произнес:

— Командир…

— Что тебе?

— Можно… можно задать вам вопрос?

— Задавай.

— Он… — Воин замялся. Командир догадывался, о чем тот хочет спросить, но хранил молчание, ожидая окончания фразы. Часовой понял, нужно спрашивать сейчас или никогда, поэтому продолжил: — Он касается нашей цели. По войску ходят слухи. Говорят, будто наша госпожа собирается завоевать Носферус и поэтому мы останемся тут надолго. Многие опасаются, что им уже не придется вернуться домой.

— Разве ты не понимаешь, какая честь участвовать в столь великом деле? Разве не лучшая участь для воина, чтобы его прах похоронили у основания монгаульской славы в чужой земле? — ответил Астриас поспешно и с жаром, а потом спросил более тихо: — А эти слухи широко распространились?

— Ах…

— Не бойся меня. Сними шлем и говори открыто.

При этих словах воин испугался еще больше. Но увидев сверкающие глаза молодого командира, он расслабился, снял свой черный шлем, прижал его к груди и отсалютовал. Ему было примерно столько же лет, сколько Астриасу, но он служил в пехоте, а значит, слегка недолюбливал всадников. Должно быть, это был крестьянский сын из Приграничья.

Монгаулы призвали в армию всех, кому исполнилось восемнадцать.

Да, у этого воина было загорелое лицо земледельца. Астриас решил обойтись с ним помягче.

— Командование опасается того, что нелепые слухи слишком распространятся в войске. Скажи мне, как тебя зовут и откуда ты.

— Меня зовут Маррел. Я из деревни Люет в стране Боа. Служу в Талосской крепости.

— Что ж, Маррел. Скоро войску сообщат правду о нашем походе, значит, я могу тебе все сказать. Мы направляемся к долине, которая называется Гур Нуу.

— Как? — воскликнул воин удивленно. — Значит, мы не будем гоняться за семами?

— Нет. Точнее, это не самая главная задача, — ответил Астриас. — Но наказать их мы тоже должны, и я чувствую, что нас ждет большая битва. И все-таки наша основная цель — Гур Нуу. Мы построим вблизи нее крепость, чтобы присоединить эту землю к монгаульской территории. После падения Стафолосской Заставы, это будет главный оплот наших сил в здешних краях.

— Не можа быть! Как жа они собираюца… — От волнения у часового прорезался характерный говор жителей Боа. — Энто бред сивой кобылы Доала! Прошу прощения, но… — Он с опасением поглядел на Астриаса и попытался разговаривать нормально. — Если крепость построят, значит, нам придется там остаться, верно? Мы застрянем посреди безлюдных земель, окруженные семами!

— Ну, я точно не знаю, будет ли она рядом с Гур Нуу или нет, — ответил Астриас, начиная терять спокойствие. — И кто ты такой, деревенщина, чтобы обсуждать решения Дворца Золотого Скорпиона? — Командир бросил на воина короткий взгляд, потом его лицо снова просветлело. — Не волнуйся, Маррел. Там останемся не мы. У нас даже нет с собой строительных материалов. Нужно лишь отыскать эту долину, оставить там небольшой отряд и вернуться в Альвон. А уж оттуда в долину пойдут целые караваны. Не волнуйся, мы скоро вернемся.

Маррел кивнул. Теперь он выглядел уже не так растеряно. Все воины, призванные из крестьян, страшно боялись, что их надолго оставят в чужих краях. В отличие от наемников, они сильно тосковали по покинутому дому и семье. Служба в таких гарнизонах, как Талосская Застава, давала им надежду на скорое возвращение. Но остаться в крепости, затерянной посреди пустыни — это было нечто совершенно невыносимое!

Астриасу было некогда подолгу точить лясы с пехотинцами. Он был молод и полон амбиций. Его терзало то, что он так опозорился в глазах своего полководца, девушки, которая была моложе его на два года. И больше всего на свете ему хотелось улучить удобный момент и выиграть важную битву, которая изменит его репутацию не только в глазах всех трех герцогов, но и в глазах юной златовласой красавицы.

Пройдя несколько шагов, Астриас уже забыл про Маррела. Его мысли потекли в прежнем русле. Перед глазами стояло холодное и прекрасное лицо Амнелис. Сегодня они встречались далеко не в первый раз. Будучи дворянином, он принадлежал к тем немногим, кто довольно часто появлялся среди Белого войска.

Во время дворцовых приемов все окружающие приветствовали Амнелис восторженными криками. Она появлялась на балконе вместе со своим болезненным братом Миалом, затем кланялась собравшимся дамам и господам и отступала назад. Девушка напоминала богиню Луны, выглядывающую лишь на мгновение и тут же исчезающую за облаками. Она была настолько же недоступной, насколько прекрасной.

«Но здесь, здесь в Носферусе, — думал Астриас, — лучезарная Эрис спустилась на землю». Она находилась совсем рядом, в шатре, до которого можно было докинуть камнем. Ее строгое лицо, должно быть, во сне стало более мягким, а губы чему-то улыбаются. Сейчас она просто восемнадцатилетняя девушка и никто больше. Но как только раздастся приказ о выступлении, Амнелис снова наденет шлем, скроет свою красоту под доспехами и плащом и опять станет генералом, ведущим войско к победе.

«Она сильнее многих мужчин, храбрее любого воина, прекраснее всех богинь…» — подумал Астриас.

Когда он недавно, стоя на коленях, докладывал ей о своем поражении, Амнелис глядела на него без всякого сочувствия.

«Как жаль, что я для нее лишь проигравший битву командир, сбежавший, когда его отряд погибал, — думалось ему. — Должно быть, в ее глазах я презренный трус». Вряд ли она заметила, как Астриас огорчен этим разгромом. Ей наверняка казалось, что злосчастный командир по уши рад спасению собственной шкуры. Тем не менее, этим утром его мысли неотступно крутились вокруг нее.

«Вот если бы мне удалось защитить ее! Какие грандиозные, и вместе с тем, опасные планы обуревают эту девушку — стать императрицей всех Срединных Земель. Нет, она не просто девушка. Она — воплощение Ираны, богини войны! Какой отвагой нужно обладать, чтобы повести свою армию в Носферус! Я должен стать ее спасителем, если даже заплачу за это жизнью! Я не могу допустить, чтобы хоть прядь этих золотых волос упала с прекрасной головы Амнелис. Что бы ни случилось, я спасу ее и привезу в Торус живой и здоровой!»

Конечно, он вовсе не строил далеко идущих планов, хотя понимал, что девушке в один прекрасный день предстоит занять отцовский трон. Астриас был слишком молод и слишком благороден, чтобы думать о подобных вещах, и смотрел на свою юную госпожу совершенно невинным и восторженным взглядом.

Потом мысли Астриаса незаметно переключились на Кэла Мору, таинственного и пугающего чародея побывавшего в Долине Смерти, а теперь оставшегося в шатре. Юношу не волновали планы Дворца по завоеванию этой странной местности, возникшие благодаря информации Кэла Мору. Он мог думать лишь о том, какие опасности в связи с этим угрожают Амнелис.

— Что такое? — Астриас неожиданно поднял глаза. — Кто-то играет на риголо…

Так назывался один из самых популярных в Монгауле духовых инструментов. Это была простенькая флейта, сделанная из бамбука.

— Да, командир Астриас, — откликнулся Маррел, все еще находившийся неподалеку. Но тот не заметил его, погруженный в собственные думы.

Некоторые, наиболее романтичные воины возили с собой инструменты, чтобы как-то коротать время и развлекать товарищей. Вот и сейчас над пустыней плыл простенький мотивчик, приветствовавший приближающийся рассвет.

Сперва Астриас хотел разыскать музыканта и разъяснить ему, как должно вести себя на вражеской территории. Но, подумав немного, он остался на месте, слушая мелодию, напоминавшую о доме. Впрочем, думать о возвращении было еще рановато. Юный дух жаждал приключений. Три года, проведенные в Альвоне, были свежи в памяти и казались более захватывающими, чем жизнь в Торусе.

Так что, молодой командир думал не о доме, а об Амнелис.

— Светает, — произнес он наконец, глядя на светлеющий горизонт.

На протяжении всего пути пейзаж почти не менялся. Куда ни глянь, торчали лишь камни да одинокие кусты. Но эта серая земля обладала своей особой красотой, бравшей за душу тех, кто просыпался в этот момент. И мелодия риголо была как нельзя кстати.

Внезапно Астриасу почудилось какое-то движение. Он хмыкнул, поднял бровь и внимательно огляделся по сторонам. Но все было спокойно. Видимо, показалось. Кругом по-прежнему были лишь неподвижные камни.

— Послушай… — начал Астриас, собираясь спросить Маррела, не заметил ли тот чего-нибудь. Но оборвал фразу, увидев слезы, бегущие у того по лицу, — так подействовала на часового мелодия риголо.

Его родина, Боа, лежала на юге от Торуса. Это была теплая равнинная страна. Там росли замечательные фрукты и овощи, славившиеся на весь Монгаул. «Как, должно быть, ему тяжко было покинуть такой чудесный край и столько лет прожить в Талосе, у реки Кес», — подумал Астриас. Он хотел было утешить беднягу, но, не найдя нужных слов, зашагал прочь.

Мелодия внезапно оборвалась на середине, будто обрубленная чьей-то невидимой рукой. Ветер тоже стих. Воздух стал мертвенно-спокойным, повисла давящая тишина.

Астриас неожиданно растерялся. Он заметил, что солнце уже почти взошло, но это почему-то нагнало на него неясную тревогу.

Маррел, кажется, не замечал ничего вокруг. Он оглядывался по сторонам в поисках музыканта, видимо, собираясь попросить играть дальше. Его лицо было по-детски невинным. Молодой командир почувствовал внезапное желание окликнуть его и велеть надеть шлем. Но тут раздался какой-то свистящий звук.

Из горла Маррела вырвалось что-то вроде свиста флейты. Еще мгновение назад он стоял, оглядываясь по сторонам, а сейчас вскинул руки, закружился на месте и рухнул на пепельный песок.

Все произошло настолько быстро, что сознание Астриаса отказалось верить происходящему. Он стоял, тупо уставившись на Маррела, глядевшего в небо широко раскрытыми мертвыми глазами, с крошечной стрелой в шее.

Лишь через несколько мгновений гохрец бросился на землю. Над его головой просвистела новая стрелка, прилетевшая будто бы ниоткуда. Теперь ее черное оперение растопырилось над землей, словно иглы ежа.

Перекатившись на бок, Астриас выхватил меч. Надевать шлем было уже некогда. Размахивая мечом, словно мельница крыльями, он принялся отбивать посыпавшийся на него дождь стрел и отступать назад, к центру лагеря.

Внезапно юноша застыл на месте. Прямо у него на глазах песок начал вздыматься и пузыриться.

Нет, это двигался не песок, а группа маленьких мохнатых дикарей, напоминавших бешеных обезьян. Они оделись в плащи цвета песка, и поэтому их было почти невозможно заметить. И вот теперь настал час атаки.

Мохнатые существа вырастали из земли, заполняя все обозримое пространство раскрашенными синим и красным лицами, оскаленными зубами, черной свалявшейся шерстью.

— Аиии! Ииийа! Ииийа! Ииийа! — разнесся их боевой клич.

Астриас быстро оправился от шока. Он кинулся бежать с криком:

— К оружию! К оружию! На нас напали семы! К оружию! К оружию!

Все шумы перекрыл звон бронзового гонга, созывавшего воинов на битву. Послышались боевые крики монгаулов. Лагерь наконец-то пробудился и принялся обороняться.

Началась жестокая битва. Астрирас продолжал отчаянно кричать, пока не сообразил, что семы нападают не с одной, а со всех сторон. Лагерь был окружен.

4

На глазах у изумленных монгаулов как из-под земли выросла целая армия семов, на первый взгляд, как будто около двадцати тысяч. Люди хватались за оружие, но их сердца переполнял страх.

Однако если бы монгаулов не застали врасплох, то приглядевшись, они поняли бы, что превосходят нападающих во много раз. Сейчас уже рассвело, и кругом не было крупных камней или кустов, за которыми враги могли прятаться. На руку семам сыграл фактор неожиданности.

Зная простую тактику дикарей, командиры ожидали именно такой атаки и, как могли, готовились к ней. Люди больше всего опасались ночного нападения, и именно поэтому решились на рискованное продвижение в темноте и устроили привал лишь перед самым рассветом.

Уверенные в своем превосходстве, монгаулы никак не ожидали нападения днем. Именно на это и рассчитывали семы.

В их стратегию входило создание иллюзии того, что они атакуют по всем направлениям. Все нападавшие покрыли лица боевой раскраской и надели высокие головные уборы из перьев, чтобы казаться более рослыми и грозными. Несколько семов спрятались неподалеку от лагеря и принялись бить в барабаны и дуть в боевые трубы, а также жечь принесенную с собой траву, распространявшую вокруг буро-желтый дым.

Из-за густой пелены, которая за несколько мгновений застлала солнце, лагерь погрузился в полумрак. Монгаулы кашляли и кричали от страха.

Многие из тех, кто не проснулся к началу атаки, запутавшись в одеялах, падали под ноги бегущим мимо. Несколько семов пробрались туда, где были привязаны лошади, и погнали их к центру лагеря, чтобы посеять еще большую панику. Густой желтый дым, конское ржание, барабанный бой, крики воинов и приказы командиров создавали настоящий хаос.

— Тише! Тише!

— Семы нападают!

— К оружию! Где стрелки? Ловите лошадей! Скорее ловите лошадей!

Безумие охватило лагерь, словно злой дух.

Семы больше не стреляли, потому что уже проникли в лагерь. Они начали рубить вражеских стрелков каменными топорами. Некоторые воины-монгаулы пытались пустить в ход оружие, но в дыму это было почти невозможно. Несколько стрел все же попало в цель, но большинство поражало своих же или лошадей.

— Не стрелять! — крикнул Астриас срывающимся голосом. — Беритесь за мечи!

Он кинулся в свалку, где уже трудно было отличить своих от врагов. И все-таки ему удавалось сметать с дороги что-то мохнатое. Его красные доспехи сделались еще краснее от крови семов.

— Бросьте арбалеты! Бросьте их наземь! Не стреляйте, здесь негде! — кричал молодой командир. — Кто-нибудь, успокойте лошадей!

Лишь одна мысль владела им — защитить Амнелис! И он изо всех сил пробивался к генеральскому шатру, рубя врагов направо и налево.

Семы наседали, уверенные в удаче. Хотя стрелять было невозможно, они ловко орудовали каменными топорами, подрубая воинам колени или раскраивая черепа.

Все происходило с молниеносной скоростью, но Астриас привык к сражениям и не чувствовал страха. Он старался не подставлять врагу спину и отбивал удары топоров своим мечом, используя преимущество в росте.

Вот один из семов размахнулся топором, целясь в его голову, но Астриас успел рассечь его надвое и увернулся от брызнувшего фонтана крови. Потом обернулся к шатру и моргнул, не веря своим глазам.

Вокруг шатра стояла тишь да гладь. Казалось, что генерал все еще спит, не замечая поднявшегося шума. Спит мозг монгаульской армии, которому приходится думать за всех.

Пехотинцы, кавалеристы, стрелки — все смешались в кучу. Сейчас было некогда выстраиваться в боевом порядке. Однако вскоре, благодаря командирам, вокруг генеральского шатра сложилась четкая линия обороны.

— Стоять на месте! Опустить забрала! — раздавались команды.

— Мы превосходим их численностью!

— За Монгаул!

Постепенно, повинуясь приказам, воины заняли правильную позицию. Они увидели, что врагов не так уж и много и что лишь некоторым из них удалось пробраться в лагерь.

— Их совсем мало! — крикнул кто-то. — Все дело в дыме и в барабанах!

Туда-сюда бегали посыльные, передававшие приказы.

— Отряд Лигана — вперед!

— Отряд Иррима — в тыл!

— Отряд Тангарда — на левый фланг!

— Белым воинам — сосредоточиться вокруг генеральского знамени!

Знаменосцы заняли свое место, и вскоре посреди пустыни распустился огромный четырехцветный цветок с белой серединой.

Семы носились вокруг него, словно насекомые. Но воины уже успели усмирить большинство лошадей, а утренний ветерок разогнал дымовую завесу. Теперь монгаулы встречали противника во всеоружии. Дикари лишились преимущества и стали легкой мишенью.

— Отряду Иррима — прикрыть пехоту!

— Половине отряда Маруса покинуть лагерь и уничтожить тех, кто нагоняет дым!

— Людям Фелдрика, Линдрота и Влона встать у шатра и ждать приказаний.

Посыльные двигались среди войск проворно, словно пауки по паутине. Стало ясно, что расстановка сил переменилась. Семов рубили одного за другим. Низкорослые и плохо вооруженные дикари не могли устоять против обученных и хорошо вооруженных монгаулов.

Воины вновь перестроили свои ряды. На место погибших становились новые бойцы. Астриас, участвовавший в битве с самого начала, отправился к своему отряду, который полностью уцелел, поскольку ночью находился возле самого центра лагеря.

— Командир, вы не ранены? — спросил Астриаса, подбегая, его помощник Поллак. — Похоже, вы изрубили бессчетное число врагов.

— А ты что думал? — ответил Астриас, улыбаясь в ответ. — Увидел сема, — он поднял окровавленный меч, — убей его! Как видишь, на мне ни царапины. А каковы потери среди наших бойцов?

— Ни одной, — доложил Поллак. — Враги не забрались так далеко. Правда, есть один раненый.

— Кто?

— Рило. Он вывихнул руку, пытаясь взобраться на коня. Видать, встал не с той ноги.

— Вот дурак! — рассмеялся Астриас.

— Мы волновались за вас, — признался Поллак. Он был правой рукой своего командира с тех пор, как они покинули Торус, и знал его, как никто другой. — Провели перекличку и не досчитались только вас.

— Я что, не могу прогуляться, когда пожелаю? — сказал Астриас, и все кругом рассмеялись.

— Только не во время битвы, — парировал Поллак, улыбаясь.

— Да это и не битва. Мы просто забавляемся с обезьянами. Жаль только Маррела… — добавил Астриас, вспомнив, как тот плакал, слушая риголо.

— Вот вам урок. В другой раз будете гулять с охраной.

— Приказ генерала! — раздалось у него над ухом. — Всем командирам доложить о количестве убитых и раненых, а также о пропавших лошадях.

— Понятно, — ответил Поллак, отвесив поклон посыльному. — Видите, командир, первая атака, кажется, окончена.

— Верно. У нас один раненый… так, а что с лошадьми?

— Конь Маргота повредил ногу, но не сильно. Больше ничего.

— Так что же, разбили семов? — спросил Астриас, вглядываясь в то место, где недавно происходили самые жаркие схватки. — Кажется, да. Но, наверное, некоторым удалось скрыться.

Шум битвы стихал. Семы отступали так же быстро, как и напали. Все пространство вокруг лагеря было завалено трупами. Раненые гохрцы потянулись к лазарету, поспешно организованному в центре лагеря.

— Как ужасно, — пробурчал Поллак, оглядываясь по сторонам.

— Что ужасно? — спросил Астриас.

— Да это нападение. Какое-то оно слишком безрассудное, вы не находите?

— Нахожу. Но, возможно, ты просто переоцениваешь умственные способности этих дикарей.

— Может быть. Но…

— Они мыслят совсем не так, как мы, дружище. Ими, как и песчаными червями, движет лишь инстинкт. Одним словом, дикари.

— Это верно, но кое-что кажется мне странным, — Поллак покачал головой, и на лице его появилось сомнение.

Астриас засмеялся и спросил, что же именно помощнику показалось странным. Но прежде чем тот успел ответить, из шатра показалась Амнелис, впервые после начала атаки.

Поскольку шатер стоял на небольшом возвышении, ее было видно отовсюду. Все глядели на генерала, словно на сверкающую звезду, вспыхнувшую над горизонтом и трепетали перед ее красотой.

Амнелис была в полном боевом снаряжении — в белых доспехах, высоких сапогах и белом плаще, на который водопадом ниспадали ее золотые волосы. Рассветное солнце румянило ее благородное лицо. Она подняла руку, чтобы прикрыть глаза. Стоя на фоне шатра, девушка казалась творением величайшего художника.

— Что-то я заболтался. Нужно идти докладывать, — сказал Астриас срывающимся голосом и направился к генералу так поспешно, будто его потащили на веревке.

Поллак глядел ему вслед… Прочие командиры уже выстроились перед шатром и начали докладывать.

— В отряде Иррима погибших восемь всадников и тридцать четыре пехотинца. Ранено двое всадников и восемь пехотинцев.

— В отряде Лигана потерь нет.

Несмотря на внезапность атаки, погибло не так уж много монгаулов. Амнелис стояла, уперев руки в бока, а позади нее сидел писарь, заносивший называемые цифры в пергамент.

— В отряде Астриаса убитых нет, один легкораненый, — закончив доклад, молодой командир отступил назад, по-прежнему не сводя глаз с генерала.

Тем временем отряд Маруса выставил охрану вокруг лагеря на случай возвращения семов. Амнелис приказала не преследовать врагов.

— По-моему, спастись удалось не более, чем трем сотням семов, — доложил командир синих воинов с гербом Тауриды на груди. — Около ста пятидесяти семов убито.

— Если учесть тех, кто обеспечивал дым и шумы, то можно считать, что в атаке участвовало около пяти сотен, — сказала Амнелис с сомнением. — Неужели они надеялись победить нас при таком количестве?

— Генерал! — произнес граф Марус, медленно приближаясь к ней.

— Что вы хотите сказать?

— Может быть, они собирались заманить нас в ловушку?

— Они хотели выманить нас туда, где притаились основные силы? Да, такое возможно.

— Даже… — начал Иррим, не выходя из строя, — даже если все семы соберутся вместе, им не сравниться с нами по численности.

— Может быть. Нам доложили лишь о том, что во всем Носферусе их около десяти тысяч. Если даже эти сведения неточны, вряд ли наших врагов может оказаться вдвое больше.

— И еще, генерал, всем прекрасно известно, что семы разобщены. Они постоянно воюют друг с другом. Вряд ли им удалось бы собрать большую силу за то время, как мы вторглись сюда.

— Но тогда почему они напали на нас? Это же чистое самоубийство.

Командиры обменялись растерянными взглядами, но никто так ничего и не придумал. Даже учитывая эффект неожиданности, семы могли надеяться на успех не меньше, чем при двух тысячах воинов. Но при пяти сотнях?

Командиры принялись задавать друг другу вопросы, на которые никто не знал ответов. Каждый высказывал свое мнение вслух. Одни думали, что дикари полезли на них явно из-за своего скудоумия. Другие же настаивали на западне. Как раз в этом случае имели смысл дымовые эффекты и создание иллюзии многочисленности. Именно поэтому, как только обман обнаружился, семы поспешили отступить с минимальными потерями.

— Ужасно, — пробормотал граф Марус, возвращаясь в строй.

— О чем вы, граф? — спросил Астриас, вспомнив, что Поллак сказал то же самое.

Марус внимательно посмотрел на него. Граф был давним другом отца Астриаса — Малькса, губернатора Торуса.

— Как тебе объяснить, юный Астриас? — граф обернулся к нему с озабоченным лицом. — Эта атака показалась мне ужасной, точнее, странной. Я много раз сражался с этими дикарями, но никогда не видел, чтобы они вели себя так… Как тебе объяснить? Это неописуемо. Нынешнее нападение не похоже на обычную тактику семов, и это меня беспокоит. Шестое чувство подсказывает мне, что за этим что-то кроется. Ведь они никогда не были способны на продуманную стратегию. Да, тут что-то не то, и мы должны быть на страже. Нельзя недооценивать противника.

— Может быть, вы сообщите генералу о своих опасениях, граф? — спросил Астриас, глядя в сторону Амнелис.

Марус проследил за его взглядом. Девушка только что закончила совет с Гадзусом и теперь стояла неподвижно.

— Слушайте меня, командиры! — произнесла она ясным и звонким голосом. — Семы, напавшие на нас, бежали, но мы на их территории. Продвигаясь вперед, нужно постоянно смотреть по сторонам и ни на минуту не ослаблять бдительности. Прикажите своим людям на следующем привале покрепче привязать лошадей и держать снаряжение под рукой. Будем идти, пока песок в часах не пересыплется десять раз. Все.

Командиры направились к своим отрядам. Астриас поглядел на графа Маруса, затем на шатер. Амнелис стояла, разглядывая карту Носферуса, расстеленную прямо на земле и обсуждала дальнейший маршрут с Гадзусом и Кэлом Мору. Юноша понял, что сейчас не время разговаривать с ней о странном поведении семов. Он быстро зашагал к своим воинам — скоро пора будет снова выступать.

На краю лагеря двое синих воинов разговаривали о пропавших вещах.

— Так ты не видел мой шлем, Гулоран?

— В одиннадцатый раз говорю тебе — нет! Нужно помнить, где оставляешь вещи, Тагг!

— Черт возьми! Куда же он мог деться?

— Чего это вы тут не поделили? — поинтересовался подошедший к ним командир одного из синих отрядов.

— Да вот, Тагг потерял свой шлем.

— Шлем? — переспросил командир. — Должно быть, его пнула куда-нибудь испугавшаяся лошадь. Поищи новый у убитых. Да поживее, уже пора отправляться.

Тагг почесал макушку и что-то пробурчал. Вскоре все уже забыли о потерянном шлеме.

А еще через несколько мгновений монгаульская армия снова двинулась по пустыне.

Загрузка...