Битва аферистов

19

Свадебный поезд двигался в сторону Давлет-хане шах-ин-шаха Ирана Горбаса аль-Баиндура. Впереди шли янычары, расталкивая толпу, следом топал оркестр. Музыканты, выкатив от усердия глаза, надували щеки, со всей силы своих легких дуя в длинные трубы, и яростно лупили по думбеки[7]. От этой какофонии закладывало уши как у правоверных, так и у всех остальных.

За оркестром бежали слуги. Одни раскатывали малиновую ковровую дорожку, другие усыпали ее лепестками роз. Дальше ехали виновники торжества. Самого главного виновника четыре амбала[8] несли на носилках, над которыми трепыхался в такт их шагам розовый шатер, разукрашенный разноцветными ленточками.

В шатре гордо возлежал на шелковых подушках разодетый в пух и прах жених. Портные расстарались. Они учли все пожелания пернатого джигита. Он был в белоснежной чалме, накрученной на папаху, в пестром парчовом халате поверх бурки, в клюве торчал мундштук трубки кальяна, которым был снабжен шатер. Из шатра валили густые клубы дыма.

– Как же это я прошляпил?! – волновался Алеша.– Надо было палатку сначала обыскать! Обкурится ведь – как шаху представлять будем? Может, остановимся, отнимем у него дурь?

Они с побратимом ехали сзади, с трудом сдерживая лихих арабских скакунов. Оба были в одинаковых парчовых халатах, на ногах элегантные зеленые сафьяновые сапоги. Русые волосы ниспадали до плеч: от чалмы и тюрбанов они решительно отказались.

– Нэ отнымэшь,– уверенно сказал Вано.– Нэ отдаст.

– Что значит не отдаст?! – возмутился Вервольф Вольфович, гарцевавший рядом с джигитом.– Разгильдяйство! В моей фракции партийная дисциплина превыше всего! Вот если б я возглавлял этот поход…

– Мы бы уже на колу висели,– сказал, обернувшись, Елисей и тихо охнул. Глаза его стали квадратными.

Демьян, Косьян, Дема и Сема, ехавшие следом, скромно молчали, с удовольствием разглядывая свои умопомрачительные наряды. Этот поход нравился им все больше и больше.

Кавалькада уже покинула территорию базара. Впереди маячил шахский дворец. Трубы взвыли еще громче. В звуках появилась некая синхронность.

– Ты гляди, как надрываются. И это всего за четыре яблочка,– не переставал удивляться Елисей.

– Ты лучше посмотри, кто ими дирижирует,– хмыкнул Алеша.

Перед музыкантами прыгал Мойша, азартно размахивая палочкой.

– Где? – Елисей вытянул шею.

– Да вот…– Алеша захлопал глазами. Главный распорядитель куда-то исчез. Музыканты вновь начали дудеть кто в лес кто по дрова.

Царевич толкнул его в бок.

– Да вот же он!

– Не, это не он, смотри, какая борода.

– Но похож.

– Похож.

Седобородый Мойша уже был среди аксакалов, стоящих на обочине дороги. Старцы хлопали бесцветными глазками на процессию.

– Это мудрейшие из мудрейших, умнейшие из умнейших,– благоговейным голосом неспешно внушал аксакалам жутко похожий на Мойшу старик,– знают Коран, Евангелие и даже иврит! И заметьте, все это наизусть!

– Во дает! – засмеялся Алеша.

– Слушай, а эта личность тебе никого не напоминает?

По другую сторону дороги среди толпы маленьких оборванцев азартно размахивала руками другая, уменьшенная копия Мойши.

– Да вы че? Круче их нет, в натуре! – вещала она.– Я сам видел! Вон тот, патлатый, одному в репу с размаху бац! Копыта вверх! Потом другой с развороту ка-а-ак врежет! Мордатый два прилавка башкой снес! Клянусь Аллахом! Век воли не видать! Стража врассыпную, а я…

– Я так понимаю,– сообразил Алеша,– наш главный распорядитель подпряг всю свою семью.

– Угу. Впереди купцы. Интересно, кого он к ним приставит?

Алексей повернул голову.

– Вот жлоб! Себя!

– Об их богатствах ходят легенды! – Мойша уже восторженно ездил по ушам торговому люду.– Им бы позавидовал сам великий Соломон! Такие деньги, такие караваны!

– Чего он городит?! – разозлился Алексей.

– А ты назад посмотри,– посоветовал царевич.

Алеша оглянулся, и глаза его тоже стали квадратными. Совсем как недавно у его побратима. За ними тянулся караван, хвост которого терялся где-то вдали, исчезая в извилистых улочках восточного базара.

– Действительно честный правоверный еврей,– вынужден был признать авантюрист.– Я так понимаю, это сдача с яблок.

– Только все ли предусмотрел? Смотри, сколько ратников-то набежало.

Действительно, из проулков на центральную площадь у шахского дворца, к которому приближалась процессия, стекалась городская стража.

– Если этот гад подставил нас под несанкционированный митинг,– злился Алексей,– я ему…

– Пасть порвешь? – полюбопытствовал царе-вич, на языке которого в последнее время все чаще вертелись обороты речи побратима.

– Нет. Это будет нечестно. Все-таки старался мужик. Яблоки отниму, если отмахаемся, и все дела. Он этого все равно не переживет.

– Ну ты садюга! – Елисей потянулся к рукояти меча.

– Не дергайся, кажется, инцидент улажен.

Воины нападать не спешили, ибо среди них уже крутился Мойша.

– Таких воителей еще не видела земля! Об их победах складывают саги! Они стреляют из луков с двух рук сразу! Сам Саня Македонский брал у них уроки тактики и стратегии…

Воины слушали открыв рты.

Оперативность, с которой Мойша организовал торжественный въезд, имела как свои плюсы, так и свои минусы. Плюсом было то, что охреневшая, полностью деморализованная завываниями труб и грохотом думбеки охрана парадных ворот Давлет-хане безропотно распахнула створки, пропуская процессию; минусом – то, что великого шах-ин-шаха Ирана чуть кондрашка не хватил, когда к ногам его подкатилась бордовая ковровая дорожка и слуги деловито попросили его поднять ножки, что он послушно и сделал. Если учесть, что сделал он это не поднимаясь с шелковых подушек, на которых возлежал в ожидании ужина, а в голове билась паническая мысль: «Почему не руки, а ноги? Пусть это даже дворцовый переворот, но зачем им мои ноги?» – кондрашка его все-таки не тяпнул, так как нанятые Мойшей слуги, закатив под ноги шаха ковер, прошлись по нему вениками и милостиво разрешили повелителю принять прежнюю позу. Шах опустил ноги и соизволил приподняться на локтях, дикими глазами глядя на въехавшую в его покои процессию.

– Ох, немного запоздал! – Из потайного хода вывалился выпачканный в глине великий визирь.

Предупредить шаха о том, что намечаются гости, он не успел, так как все это время посвятил закапыванию гонорара в подвале своей загородной виллы.

– Повелитель! – Он стукнулся лбом о мраморные плиты. С чалмы посыпались ошметки полузасохшей глины.– Позволь представить тебе педофилов и зоофилов, прибывших к нам с благородной миссией продолжения рода редких птиц!

– Дайте мне ТТ,– простонал Алеша,– я его лично пристрелю.

– Он что-то не то сказал? – полюбопытствовал Елисей.

– Лучше перевода не проси. Я сам хочу его убить.

Из окружающего розовый шатер клубов дыма высунулась чалма Ары.

– Дэржи.– Он протянул Алеше кинжал. Пернатый джигит сегодня был очень добрый.– А хочэшь, сам за тэбя зарэжу?

Шах во все глаза смотрел на этот дурдом и ничего не мог понять.

– Никакой поножовщины! – заволновался Алеша.– Ара, не забывай, у нас свадьба, а ты сегодня жених.

– Слушай,– Елисей тронул его за рукав,– мне все время кажется, что мы что-то упустили. Гляди, как хозяин на нас вылупился.

Алеша взглянул и сразу понял, в чем дело.

– Все-таки мы с тобой идиоты. Ну я-то ладно, в глуши воспитывался, а ты? Вроде царских кровей… кто тебя этикету обучал?

– А что?

– Да ничего. Коней у порога надо было оставить. Сейчас лепешек тут насажают – конфузу не оберешься!

– Ой бли-и-ин…

– Не матерись: мы в гостях,– попросил Алеша, спрыгивая с коня.

– А что значит не матерись? – полюбопытствовал Елисей, покидая седло.

– Поносными словами не базарь! – разозлился Алексей.

– Никогда не думал, что блины…

– Ликбезом займемся потом,– тормознул его брат, выступая вперед.

Повинуясь его знаку, все спешились, носилки с женихом опустили на мраморный пол, коней из покоев вывели, музыкантов выперли взашей, янычар тоже, и в покоях шаха Горбаса аль-Баиндура остались только хозяин, визирь и команда Алеши.

– Ваше Шахское Величество,– приступил к выполнению миссии Алеша,– вас тут слегка дезинформировали по поводу наших профессий, должностей и намерений. Так что давайте я сам всех представлю и растолкую, что к чему.

– А тебя представлю я,– любезно предложил Елисей, становясь рядом,– а то неудобно как-то.

– Идет.

Шах, сообразив, что сразу его убивать не будут, перевел дух, соизволил сесть на подушки, скрестив ножки в позе лотоса, и приготовился слушать.

– Значит, так,– Алеша хлопнул Елисея по плечу,– со мной все просто: я самый обычный Алексей из Черного Замка дракона Ойхо, за что меня иногда называют Алеша Драконыч, а вот этот вот обалдуй – мой побратим, но кроме того что он побратим, он еще и царевич далекого северного государства. Московия называется. Слышали про такое?

– Так что ж мне не доложили, что это официальный визит?! – заволновался Горбас аль-Баиндур.– Я тут, понимаете, в одном халате… Гасан, ты уволен!

Лицо великого визиря вытянулось.

– Правильное решение,– одобрил Алеша, сердито зыркнув на визиря,– рекомендую даже без выходного пособия. На пенсию, думаю, он себе уже наворовал.

Алеша очень не любил, когда его подставляют. Своих обязанностей великий визирь не выполнил. Шах к их визиту готов не был.

– Повелитель, позвольте напоследок проведать ваших птичек, которых так любила ваша дочь! – взвыл Гасан, яростно стуча головой об пол.– Я так к ним привязался!

Шах сентиментально шмыгнул носом.

– Ладно уж, прощайся. Слабый я человек,– пожаловался он Алеше,– ни в чем не могу отказать человеку перед смертью.

– В смысле как перед смертью?! – заволновался Елисей.

– Так я ж его уволил,– пояснил Горбас аль-Баиндур, удивленно вскинув брови.– Что тут непонятного?

– Ну нет, Ваше Шахское Величество,– возмутился Алеша,– так дело не пойдет! Если за каждое опоздание на работу так резко,– юноша чиркнул себя ребром по горлу,– увольнять, да еще без суда и следствия… а может, у него колики открылись, грыжа, геморрой? Радикулит пробил так, что он через жену перелезть не смог? У тебя есть жена? – Он носком сапога толкнул в пятку распростертого ниц визиря.

– Есть!!! И не одна!!! – завопил визирь.– Такой радикюль пробил, что пока через каждую перелез…

– Вот видите, Ваше Шахское,– обрадовался Елисей,– причина-то уважительная!

Шах с любопытством переводил взгляд с одного побратима на другого. Он уже полностью успокоился, и теперь его раздирал чисто спортивный интерес, так как побратимы не стояли на месте, а, размахивая руками в такт своим мыслям и словам, ходили по его покоям.

– Ладно, я его восстановлю в должности. При одном условии.

– Каком?! – хором вопросили Алексей и Елисей.

– Если вы мне объясните, как ваша мама вас различает.

– В смысле как? – ошалело спросил Алеша.

– Ну вы так похожи.

Алексей и Елисей уставились друг на друга.

– Да нет!!! – взревели они хором, одинаковым жестом откидывая длинные волосы назад.– Мы друг на друга совсем не похожи!

– У нас даже мамы разные! – привел веский аргумент Алеша. Вопрос шаха настолько выбил его из колеи, что он начисто забыл о целях своей миссии.– У меня мама с метлой, а у него… Слушай, у тебя мама с чем?

– Без метлы,– уверенно ответил Елисей.

– Вот видите, мы совсем не похожи! – опять-таки хором провопили они.– Мы просто побратимы!

– Гы-гы-гы…– закатился Васька.

Стараниями портных оба царевича были одеты в абсолютно одинаковые парчовые халаты, на них были абсолютно одинаковые зеленые сапоги, стараниями Бабы-яги, волновавшейся за свое чадо, волосы что у Елисея, что у Алексея абсолютно одинаково волной ниспадали до плеч.

– Все-таки неудобно. Этикет, понимаете ли,– вздохнул шах,– как я различу, кто из вас Алексей, а кто Елисей?

– Ваше Шахское,– чуть не рыдая от смеха, мяукнул Васька,– хотите, помогу?

– Ой, киска говорящая! – уставился на него шах.– Ну помоги.

– Пусть поближе встанут.

Очень недовольные, Алексей и Елисей встали вплотную к друг другу. Плечом к плечу. Васька что-то содрал с розового шатра жениха, одним прыжком взлетел на плечи побратимов и принялся их метить.

– Теперь разберемся, кто есть кто.

Наглый котяра с ехидной усмешкой спрыгнул с царевичей, сел напротив них и задрал голову. Они были абсолютно одинаковы. Даже две капли воды хоть чем-то, но отличаются. Размерами, уровнем замутненности…

– Значит, мама у тебя, говоришь, с хвостиком? – Кот тряхнул когтями за полу халата царевича справа.

– С метелкой, болван! И не у меня, а у него! – Царевич справа ткнул пальцем в царевича слева.

– Не с метелкой, а с метлой! А за хвостик ты у меня сейчас отдельно получишь.– Царевич слева потянулся к коту.– Мало я тебя за него таскал?

Васька отпрыгнул.

– Запоминайте, Ваше Шахское Величество: голубенький – это Алеша, розовенький – Елисей.

– Что?!! – взревели царевичи и дружно ринулись к венецианскому зеркалу, стоящему в глубине покоев шах-ин-шаха Ирана.– Убью!!! – хором завопили они оттуда.

К волосам Алеши был прилеплен аккуратный голубой бантик, к волосам Елисея – розовый. Царе-вичи сорвали свои банты с голов и замерли. Теперь уже и они не могли определить, где в отражении зеркальной поверхности Елисей, а где Алексей.

– Ты бантик-то не выбрасывай,– посоветовал Алеша брату,– а то запутаемся.

– Я его на волосы не нацеплю! – уперся царе-вич.

– А давай на шею,– предложил Алеша.– Я где-то читал: награда такая была – Анна на шее. Вместо галстука нацепим – ни в жисть не запутаемся. Я голу… слушай, давай меняться. Розовый цвет мне больше к лицу.

– Да пошел ты! – Царевич швырнул бантик на пол.

– Слюшай, мы будэм жэниться илы нэт? – Виновник торжества выпал из шатра, не выпуская из клюва мундштук кальяна.

– Падажды,– Вано поставил его на лапки,– нас ищо нэ прэдставилы.

Братья-побратимы переглянулись.

– Два идиота,– выразительно сказал Алеша Елисею,– вместо того чтоб делом заняться – невест своих спасать,– бантики делим. Ну точно голубые!

– Ваше Шахское, или как вас там…– Алексей решительно двинулся к возвышению, на котором восседал Горбас аль-Баиндур.

– Его надо называть повелитель! – Восстановленный в должности великий визирь грозно выпятил грудь.

– Завянь, пока опять не уволили,– осадил его авантюрист.

Гасан испуганно сжался в комочек.

– Мы с побратимом не только царевичи – у меня, чай, тоже замок есть, так что за царевича, а то и королевича вполне сойду,– но и главные птицеводы, зоологи, животноводы и ориенто… тьфу! орнитологи стран северного сияния, тундры и лесотундры. Редкие породы разводим. Вот перед вами ценнейший экземпляр, выведенный в заповеднике Магриба – говорящий всякие пакости попугай Ара! Слушай, Вано,– пришла вдруг в голову авантюристу мысль,– а почему ты назвал его Ара? Эта порода вроде только в джунглях Амазонки водится. В Америке.

– Друг у мэня был. Армянин. Очэнь похожи. Клюв одынаковый,– пояснил Вано.

– Ага,– сообразил юноша и продолжил ездить по ушам шаху: – Наш главный селекционер,– он простер в сторону джигита руку,– в целях научного эксперимента решил скрестить его с огненной птицей, по слухам обитающей в твоем дворце.

– Интересно, интересно,– шах заерзал на подушках,– у него есть какой-нибудь план? Моя птичка горячая. Сколько павлинов к ней не подсовывал – все без толку. В последнее время я их солью посыпаю и специями. Они после ночи любви такие вкусные получаются, поджаристые!

– Наша птычка,– внушительно сказал Вано,– с вашэй рядом нэ стояла! Этот горный горячый орол…

Все посмотрели на «горного горячего орла», покачивающегося на нетвердых лапках. Из-под лихо заломленной на хохолке папахи гордо сверкали мутные косые глаза. Именно так: мутные, косые – и все-таки сверкали! Чалма валялась рядом.

– Слюшай, Вано, дай мэшок,– Ара выплюнул мундштук кальяна и начал отнимать у друга бурдюк, из которого ученик магрибского колдуна еще не все успел выхлебать,– атдай, гаварю!

– Ара, нэхарашо!

– Харашо! Ты мой кунак?

– Кунак,– тряхнул головой Вано. С этим спорить было трудно.

– У нас в горах,– перед мысленным взором абсолютно никакого жениха возникли лианы, по которым он когда-то, наклевавшись перезрелых, забродивших плодов, карабкался, как альпинист, вверх,– нэвэст для жэнихов кунаки воруют. Дэсять минут тэбэ даю!

Ара шлепнулся на хвостик, вытянув лапки вперед, для устойчивости оперся крылышками о мраморный пол и застыл в ожидании мешка с невестой.

– Нда-с, вот такое у нас трудное было детство,– ни к селу ни к городу ляпнул Алеша.

К выходкам Ары он уже давно привык, но как объяснить шаху, что наглое требование жениха украсть его личную собственность, да еще в присутствии хозяина, есть милый грузинский обычай? Алексей исподлобья посмотрел на Горбаса аль-Баиндура и поразился произошедшей в нем перемене.

– Картли? – едва слышно прошептал шах. Глаза владыки Ирана подернулись томной поволокой.

– Картли,– согласно тряхнул головой Вано.

– Гиви? Эристави?

– Вано…– джигит захлопал глазами,– Эристави. Гиви мой отэц.

– Сыно-о-ок!!! – Из глаз шах-ин-шаха Ирана брызнули слезы. Он поднялся с подушек, просеменил к джигиту и зарыдал на его груди.– Картли… царица Тамар… ты ее давно видел?

– Савсэм нэ видэл,– честно признался оторопевший колдун,– мой отэц видэл. Каждый ночь. Пастэлничай был… да…

– Как он меня гоня-а-ал!!! – восторженно заорал Горбас аль-Баиндур.– Представляешь, и под тахтой прятался, и в окошко прыгал! Сынок!!!

Вано неловко погладил шаха по спине.

– Слюшай, отэц, ты нэ прав. Грузинский жэнщин – вэрный жэнщин! Гиви мой отэц, да?

– Твой, твой…– успокаивающе замахал руками шах и внезапно рявкнул: – Вина!!! Всего самого лучшего для моих дорогих гостей!

В покои шаха немедленно ввалилась толпа слуг. Они оперативно раскатали перед гостями пестрый пушистый ковер, заставили его яствами, навалили вокруг кучу шелковых подушек и испарились.

– Садись, дорогой… ну и вы тоже.– Шах небрежно махнул рукой сватам.– Сейчас мы с тобой «Сулико» споем, молодость вспомним. Вах, какой у тебя горячий отец! Как его драгоценное здоровье?

Слегка обалдевшие сваты послушно плюхнулись на шелковые подушки. Только Ара упорно продолжал сидеть на голом полу, отсчитывая отведенные кунаку минуты.

– Ра-а-аз… Дыва… Тыры…

– Не части,– попросил его Алеша.

– Тыры с чэтвэртью…

– А ты знаешь, что, если б не твой отец, вся Грузия сейчас прославляла бы пророка Магомеда? – жадно спросил Горбас аль-Баиндур.

– Нэт,– честно признался Вано.

– Так знай: твой отец – великий человек! Пока с кинжалом за мной бегал, я еще как-то уворачивался, а вот как моя несравненная царица Тамар ему шашку подарила, я понял: пора домой.

– Вах! Ты вэлыкий воин. От мой отэц трудно убэжать.

– Да-а-а…– ностальгически вздохнул шах,– я и не убежал. Он меня через девять месяцев догнал.

– Ай маладэц! – обрадовался Вано.– Вэсь в мэня!

– Что б я без него делал! – Шах схватился за голову.– Дочку мне принес. Ну такая красавица! Писаная! Вот метрика. Хочешь посмотреть?

Не дожидаясь согласия джигита, шах вынул из складок халата потрепанный пергамент и продемонстрировал его Вано. Судя по состоянию документа, владыка любовался на него не раз.

– Я так полагаю,– шепнул Алеша брату,– папаша нашего джигита в дороге пеленки не менял.

– Тсс…– прошипел Елисей,– на ус мотай, вдруг среди соплей что дельное скажут.

– Тыры с палавыной,– грозно напомнил Ара.

– Замотайте ему клюв,– попросил Алеша свою свиту.

Демьян, Косьян, Дема и Сема потянулись к попугаю.

– Почты с палавыной,– уточнил пернатый джигит.

– Хочешь на нее посмотреть? – трепетно спросил шах, с надеждой глядя на Вано.

– Очень,– проникновенно пропел за джигита Алеша, ласково поглаживая через бурку плечо друга.

Алеша в принципе был не против сентиментальных соплей. Как-то в детстве даже хихикнул вместе с всхлипнувшей Ягой над страданиями бедной рабыни Изауры, рыдающей на клавишах рояля (этот противный Леонсио опять не понял ее мощное аллегро, ясно дающее противному понять: Я НЕ ТВОЯ!!!).

– Горим от нетерпения! – с самым серьезным видом заявил юный аферист.– А если она выйдет к нам еще и с невестой, наш жених…– Алеша посмотрел на попугая.

– Чэты-ы-ырэ…

– Слава Аллаху! На восемь частей делить не будет. Не заставляйте его учить дроби,– посоветовал Алеша,– у него кинжал, а это очень опасно. Ждем не дождемся вашей прекрасной дочки вместе с ее любимой птичкой, пока жених окончательно не дозрел.

Из глаз шах-ин-шаха Ирана опять закапали слезы.

– Портреты моей любимой дочки! – Он хлопнул в ладоши.

Вновь распахнулись двери, и в покои шаха начали вкатывать полотна, заправленные в массивные позолоченные рамы. Снизу к рамам были приделаны на манер роликов колесики, которые яростно громыхали по мраморным плитам.

– Она всегда со мной,– шах вновь всхлипнул,– стоит мне щелкнуть пальцами – и лик ее передо мной!

Шах всхлипнул так громко, что это восприняли как щелчок. С первой картины слетела ширма.

– Здесь она совсем маленькая,– шах шмыгнул носом,– ну такая лапочка, я ей, помнится: «У-гу-гу!!!»,– Горбас аль-Баиндур изобразил козу,– а она ручками-ножками чалму с меня хвать! И давай забавляться!

Первое полотно, изображавшее младенца, раздирающего папашину чалму, отъехало в сторону.

– Тут ей уже семь,– продолжил рассказ шах, демонстрируя следующее полотно.

Елисей при виде него начал ерзать на подушках. Алеша толкнул его в бок.

– Ты чего?

– Не знаю,– отмахнулся царевич,– кольнуло что-то.

Алексей посмотрел на подушки под седалищем брата.

– От жлобы! На пух разориться не могли. Перьевые подсунули.

Он смотрел не туда, ибо кольнуло его побратима не там. Сердце наследника престола государства Московского бешено колотилось в груди.

– Изгнание колдуна, не угодившего моей доченьке подарком на день рождения. Он даже заклинание произнести не успел,– пояснял тем временем шах происходящее на полотне.

Алеша поднял глаза, и сердце его тоже начало ускорять ритм. На картине юная леди, которой чадра еще не была положена по возрасту, решительно вонзала острие китайского зонтика пухленькому, плотненькому человечку в то самое место, до которого могла в силу своей юности достать. И этого человечка он узнал сразу.

– Вот болван,– прошептал Алеша царевичу,– а еще бог называется. Так наследить! Интересно, что ему было надо?

Елисей не отвечал, вперившись в картину. Алеша проследил направление его взгляда и понял, что он смотрит не на Кощея, а на малолетнюю садистку, протыкающую мягкое место славянского бога его же подарком.

– А здесь ей семнадцать…– Горбас аль-Баиндур зарыдал,– семнадцать – и уже в гробу!

– Алена!!! – взметнулся вверх Елисей.

– Лейла,– поправил его шах, шумно сморкаясь в халат,– доченька моя.

– Это не Лейла,– прошептал царевич, подходя к картине,– это Алена, возлюбленная моя, которую Кощей у меня украл.

Юноша пробежал трепетными пальцами по полотну, на котором его возлюбленная лежала в хрустальном гробу.

– Пья-я-ять…– напомнил о себе пернатый джигит, пытаясь приподняться.

– Ребята, не дайте ему досчитать до десяти,– попросил оборотней-охранников Алеша,– мне тут кое-что уточнить надо.

Демьян, Косьян, Дема и Сема шлепнули об пол чалмами, выпуская на свет божий свои буйные патлы, и начали было закручивать в них непокорную птицу, но она так яростно плевалась, клевалась и кусалась, что дружеские силы вынуждены были отступить.

– Пья-я-ть…– повторил Ара, грозя оборотням кинжалом,– я иду иска-а-ать…– и нетвердой походкой, на подгибающихся лапках пошел лично добывать себе невесту.

Оборотни смущенно переглянулись, покосились на шефа, но тот, увлеченный другой, более важной, с его точки зрения, разборкой, этого не заметил.

– Не извольте беспокоиться, я присмотрю за ним,– успокоил их визирь и скользнул следом.

– Лейла, говоришь? – строго вопрошал тем временем шаха Алеша.

– Лейла.

– А ты говоришь…

– Алена! – решительно рубанул Елисей.– Что я, свою невесту не признаю? Да я за ней на край света…

– Дальше можешь не продолжать. Пойдешь. Сам видел… и сам такой дурак… так,– Алеша повернулся к хозяину дворца,– этому шедевру сколько лет?

– Уже три года как в гроб положили,– шах промокнул глазки платочком,– на сохранение…

– Чего-чего? – насторожился Алексей.

– На сохранение! – сердито рявкнул Елисей.– Глухой, что ль? – В нем все бурлило.– На сколько положили?

– Мне один колдун пообещал, что ненадолго,– честно признался шах.– Как только прекрасный принц ее в гробу полюбит и в губки поцелует, он там какой-то обряд произведет – и тут же пир горой. Гарантию на целых сто лет дал. Вот жду и думаю: удастся погулять на свадьбе или нет? Все-таки сто лет!

– Ты ее целовал? – строго спросил брата Алеша.

– Целовал, но не в гробу же! – вскинулся Елисей.

– Слава богу… в смысле аллаху,– Алеша зыркнул глазами на шаха,– только некрофилов в нашей команде не хватает.

– Хароший гроб,– внезапно подал голос Вано, изучая последний шедевр, вокруг которого разгорелся спор,– я в нэм учитэль нэдавно на сахранэний палажыл.

– Только этого нам не хватает! – ужаснулся Алеша.– Вася, дай ему голубой бантик, он где-то там, около зеркала, валяется. Так, господа! – рявкнул он.– С этим роддомом пора кончать и разобраться по понятиям: кто, кого, когда, с кем…

– Ваши предложения? – Шах подпер ладошкой щеку.

– Кое-что у меня в наметках уже есть. Вот этого товарища вам часто видеть приходилось, уважаемый?

Выдернутое из-за спины острие лезвия катаны ткнулось в ту же точку на картине, в которую метила зонтиком малолетняя невеста побратима.

– Так, колдун, который дочку… на гарантию…– Горбас аль-Баиндур оторвал ладошку от щеки, сжал кулак и подпер им свой мудрый лоб, застыв в позе роденовского мыслителя.

– Тебе-то, я думаю, намекать не надо? – Алеша тряхнул брата за плечо.

– Ну-у-у…

Оказалось – надо. Алеша взял руками голову побратима, с натугой повернул, переведя остекленевший взор царевича с его ненаглядной, лежащей в хрустальном гробу, на истинного виновника всех бед.

– Узнаешь?

– Кощей!

– Я ж говорю, его работа! Слышь, твое Шахское Величество,– бесцеремонно прервал аферист раздумья шаха,– тебя напарили, однако. Этот колдун всю бодягу и затеял. Уж зачем ему нужна была твоя Лейла – не знаю, но он ее в гроб и загнал. Это точно. Мы его хорошо знаем.

– Кто он такой? – настороженно спросил шах.

– Кликуха у него нехорошая. Кощеем зовут.

– Вот наглец! А мне врал – Задохлик Невмеручий.– Горбас аль-Баиндур сдвинул чалму и начал усиленно чесать лысину.

– Какой он Невмеручий! Врет, зараза! Точно знаю: есть у него смерть! Ладно, об этом потом. Так вот. Могу обрадовать. Дочка ваша уже не в гробу, сменила фамилию, имя и отчество, скорее всего в целях конспирации, нашла себе жениха царских кровей, вот он перед вами сидит – царевич Елисей, и все же попалась опять-таки в грязные лапы этого недостойного славянского бога. Он, знаете ли, не столько колдун, сколько бог,– честно признался Алеша,– дурной, глупый, с закидонами, но все-таки бог. Тем не менее мы его будем мочить…

– Водой его не возьмешь,– затряс головой шах,– я тоже про Кощея слышал. Вот гад, надо же Задохликом было прикинуться!

Алеша с Елисеем переглянулись, но промолчали. Праведный гнев шаха был им на руку, и объяснять ему, что Задохлик Невмеручий и Кощей Бессмертный – это, как говорят конструкторы-чертежники, те же яйца – вид сбоку, побратимы не собирались.

– А чем его возьмешь? – вкрадчиво спросил Алеша.

– Особое оружие нужно. Специальный шамшир.

– Может, этот? – вскинулся Елисей, протягивая шаху сверток, который давно держал в руках.– Извините, в суматохе запамятовали. Это мы вам свадебный подарок принесли.

Юноша извлек из свертка саблю в богато отделанных ножнах.

– Хороший клинок,– увлеченный своими мыслями шах равнодушно обнажил оружие, посмотрел на голубоватую сталь, оценил украшенную самоцветными камнями рукоять шамшира,– но не тот. Меч-кладенец нужен. А он где-то в северных странах захоронен.

– Знаем,– вздохнул Алеша,– мама мне так и пишет.– Юноша выдернул из-за полы халата пергамент Яги.– Пункт четвертый – меч-кладенец. Только вот где его искать – не написано. Видать, то ли сама не знала, то ли Кощей забыл, куда его запрятал.

– Кощей и твоя мама…– Шах удивленно вскинул брови.

– Маманя у меня крутая. Она сейчас в стане врага. Твою дочку и мою невесту Роксану опекает. Ну и заодно информацию нам скидывает: как, чем, за что Кощея можно защемить… Кстати, относительно цели нашего визита,– опомнился авантюрист,– у нас же купец, а у вас товар…

Алеша оглянулся. «Купец» исчез. Юноша мрачно посмотрел на оборотней. Те испуганно сжались в комочек и смущенно развели руками.

– Прошляпили! – яростно прошипел Елисей, но до репрессий дело не дошло. Жених, он же купец, нашелся сам.

За стеной раздался шум, гам, чей-то дикий вопль, отворилась дверь, и покои шаха озарились ослепительным пламенем. Внутрь закатилась золотая клетка с бьющейся в истерике жар-птицей внутри.

– Уберите его от меня!!!

– Вах! Какой горячый! Куда? Всэх зарэжу!!!

Окосевший жених пьяно качнулся. Над его головой просвистела сабля, и следом в покои ввалился визирь. Сделав несколько кульбитов, он пропахал носом по ковру и затормозил прямо около клетки.

– Красавица…– просипел визирь и начал проталкивать сквозь прутья решетки свое яблоко,– поднатужься.

Невеста начала биться о прутья клетки с удвоенной силой.

– Отставить!!! – возмутился шах.

Охрана торопливо захлопнула дверь и свалила от греха подальше от гнева царя царей. Кинжал Ары рассек пополам так и не протиснувшееся внутрь яблоко.

– Зарэжу!!!

Визирь с визгом ретировался в ту же дверь, за которой только что скрылась дворцовая стража. Пернатый джигит удовлетворенно икнул, подцепил крылом клетку за прут и поволок ее к своим друзьям.

– Слюшай, кацо, мэшок давай,– потребовал жених,– а то нэ по правилам, да? Обычай нарушаэм!

Толстый персидский ковер дымился за его спиной.

– Ты бы хоть для приличия попросил ее крыло и сердце,– мрачно буркнул Алеша.

– Кто спрашиваэт согласый глюпый жэнщин? – удивился Ара.

– Ка-а-аррр!!! – проорала возмущенная невеста, попыталась клюнуть сквозь прутья клетки жениха в крыло, промазала и вновь забилась в истерике.

– А их обязательно женить? – расстроенно спросил шах.– Все-таки любимая птичка моей дочки…

– Без этого никак,– решительно сказал Алексей,– без нее мы Кощея не завалим. Так в инструкции моей мамы написано. А твоя дочка, кстати, у него.

– Ну тогда властью, данной мне Аллахом как своему наместнику на земле, объявляю вас мужем и женой,– обреченно благословил новобрачных шах.

Влюбленный джигит ринулся на клетку с воплем:

– Мой пэри!!!

Огненная пэри закатила глазки и рухнула в обморок. Ковер вокруг клетки почернел. Запахло паленой шерстью.

– Черт,– всполошился Алеша,– да она так до решающей битвы не доживет! Их опасно держать рядом.

– Это я бэру на сэбя,– внушительно сказал Вано.– Слюшай, Ара,– колдун с трудом оторвал от клетки буйного друга,– ты про учытэль забыл?

– Нэт!

– Живой-мэртвый вода нужэн.

– А жэна?! – возмутился Ара.

– Настоящий жэна должэн ждать свой джигит в свой сакля!

– Вах! Правыльно говорышь! – Ара нахмурил перышки над глазками и строго обратился к лежавшей в отключке жене: – Жды мэня в этот сакля. Кащэй зарэжу – вэрнусь, будэм здэсь жить!

– А я где? – опешил шах.

– Вай, дарагой, мы что, звэри? Всэм мэста хватыт!

– Нет, ты не зверь, ты дятел! – рассердился Алеша. Такой расклад его не устраивал.– Мне оружие против Кощея надо под рукой иметь. Меч-кладенец добуду, а потом обратно за жар-птицей скакать? А ведь нам еще за аргамаком шибергамских кровей пилять!

– О-о-о! – восхитился шах.– Это кто такую породу вывел?

– Да есть тут один селекционер, Ермака на него не хватает! Согласился скакуна за яблочки из Хекина отдать. Хорошо хоть этого добра у нас навалом!

– А я знаю, что делать, да не скажу,– злорадно мяукнул Васька.

Увернуться он не успел. Алеша подтянул его за шкирку к своему лицу.

– Что значит – не скажу?

– Сметану дашь?

– Не больше кринки. Ты на диете.

– Две!

– Одну. И то если идея стоящая.

– Ну у тебя и расценки! – возмутился Васька.

– Мое дело предложить, твое дело отказаться.

– Я тебе это припомню,– в очередной раз посулил Васька.

– Говори!

– Волхвы,– коротко мяукнул кот.– Гони кринку.

Елисей захлопал глазами.

– Не понял.

– Я тоже,– честно признался Алеша.

– Поставите две кринки,– Васькины усы азартно вздернулись вверх,– скажу, зачем они вам нужны.

– Ты меня шантажировать?! – вскинулся возмущенный до глубины души Алексей.

Шах поднял ладошки и небрежно шлепнул одной о другую. В покои робко просочились слуги. Они не знали, что их ждет внутри. Спокойная, размеренная жизнь Давлет-хане нарушилась с появлением этого дикого свадебного кортежа.

– Молока, сметаны, сливок и вообще всего, чего пожелает эта милая киска,– распорядился шах.

– Сыру!!! – тут же внес коррективы наглый кот.

– Зачем тебе сыр? – мрачно спросил Елисей, который, как и Алеша, тоже начал потихоньку закипать.

Ответить Васька не успел, так как молниеносно испарившиеся слуги так же молниеносно появились вновь, обложили наглого котяру молочными продуктами с ног до головы, и он немедленно зачавкал.

– Медвежьи капканы заряжать,– пояснил Алеша, лучше знавший своего воспитателя.– Он их всегда сыром на мышей настраивает. Надо бы пошуршать в котомке Ары и выкинуть их оттуда к чертовой матери. Полезешь за чем-нибудь – и без рук останешься.

– Многоуважаемый Василий,– подал голос шах,– а теперь не могли бы вы сказать, что вы имели в виду, говоря про волхвов?

– Вот как с кормильцами говорить-то надо,– прочавкал Васька,– учись! Восточный этикет! Сейчас я тоже что-нибудь приятное скажу.

Алеша недоверчиво фыркнул.

– Многоуважаемый шах! Эти обалдуи…

– Ух кто-то у меня сейчас схлопочет!

– …забыли про услуги, которые подрядились оказывать нам волхвы.– На всякий случай Васька отодвинулся подальше, с удовольствием похлопывая себя по раздувшемуся животу.– Свистнуть, плюнуть, топнуть… да вот сам посмотри.

Он выбрался из-за молочной баррикады на свободное от ковра пространство, свистнул что-то типа «мяу!!!» в варианте мартовского кота, жутко озабоченного продолжением своего рода, одним плевком сбил Ару, добросовестно обмахивавшего крылышками свою лежащую в обмороке жену, и топнул лапой по мраморной плите. Она тут же перевернулась, как на шарнире.

– Уй! – завопил кто-то снизу.

Шерсть на загривке Васьки встала дыбом. Из пролома высыпала орда мышей.

– Слушаюсь и пови… пи… пи… пи…

Васька и мыши рванули в разные стороны. Мыши – в пролом, Васька – куда глаза глядят. А глядели они у него, как и всегда в минуту опасности, за пазуху воспитанника. Алеша резко увеличился в объеме. Кот вцепился ему в талию и трясся мелкой дрожью на его животе.

– У-ю-юй! – расстроенно добавил кто-то из-под плиты, которая наконец-то отъехала в сторону. Оттуда выполз гном, держась за набухающую на лбу шишку.– Где этот мохнатый придурок? Ведь русским языком говорили: в чистом поле вызывать, и не ему…

– А мне,– согласился Алеша, пытаясь вытащить из-за пазухи воспитателя. Ему было очень стыдно, что он забыл про такую элементарную вещь. Ведь лично обрабатывал волхвов!

– Ох, если б не бабки…– простонал гном.

Алеша насторожился, почуяв знакомый сленг.

– Что мама просила передать?

– Ведь без копейки у него оказалась и умудрилась почти всю кассу его под себя подмять. Как ей это удается? – причитал гном.

– Врожденный талант плюс моя школа,– отмахнувшись, пояснил Алеша.

– Голова-а-а…– Гномик потряс пострадавшей головой.– Наш злыдень не успевает зарабатывать. Моня с ног сбился.

– Моня?

– Новый финансовый компаньон нашего заказчика. Ворует напропалую! А денег все не убывает.

– От гад! На Кощея работать начал… И чем же он занимается?

– Его смертью торгует.

– Чего?! – хором выкрикнули все присутствующие.

– Смертью,– пояснил гномик,– да как торгует-то!

– Чегой-то ничегой-то я не понял.– Шах затряс головой.

– Скажу честно, я понял, но время не ждет! – Глаза Алеши горели.– Главное, что этот кадр буквально только что от Кощея. Где его новая резиденция? Этот ход к нему ведет? – Юноша ринулся к пролому.

– Там мыши!!! – взвизгнул Васька и так цапнул воспитанника за бока передними лапами и взбрыкнул задними, что Алеша согнулся пополам, произнеся что-то напоминающее «оу-у-у…».

– Яга сказала: вам туда пока нельзя!!! – завопил гномик, ныряя под мраморную плиту.

– А что еще, она сказала, мне нельзя? – со стоном разогнулся Алексей, за шкирку выдергивая из-за пазухи воспитателя.

– Хорошо, что напомнил,– гном высунулся обратно,– за этим она меня и послала. Тебе нельзя в бар «Залетевшая ведьма» за мечом-кладенцом. Она в инструкции этого указать не могла. Боялась, в чужие руки попадет.

– А мне можно? – трепыхнулся в руке воспитанника кот.

– Всем можно. Кроме Алеши!

Гномик нырнул в подполье, и мраморная плита начала замазываться изнутри раствором.

– Так, что это за бар и с чем его едят?

Васька, вздернутый за шкирку мощной рукой воспитанника, вновь закачался в воздухе.

– А я откуда знаю?! – истерично завопил он.

Оборотни и Вервольф Вольфович на вопросительный взгляд юноши тоже дружно заорали:

– В первый раз слышим!!! – и сделали при этом такие честные глаза, что Алеша сразу понял: врут. Знают – и нагло врут.

– Слышь, Вано,– деликатно опуская Ваську на пол, обратился он к джигиту,– эта наглая котяра меня молоком вскормила, сам понимаешь, рука не поднимается… но этим-то волкам позорным я почти ничем не обязан. Разрешаю использовать все, что находится под рукой. И если сейчас они не скажут, что это за бар, в котором находится меч-кладенец…

– Найдите мне мою Лейлу! – По щеке шах-ин-шаха Ирана покатилась скупая мужская слеза.– На свадьбе ее хочу погулять, внуков понянчить!

– Видали,– сердито спросил Алеша свою нечистую свиту,– до чего папашу довели? А ну, колитесь, нехристи, Аллаха на вас нет! Что это за бар и где он находится?

Оборотням стало стыдно.

– Скажем…

– Ты только маме не говори…

– А если еще и твой папа узнает, уй, больно буде-е-ет!

– Заметано,– Алеша поднял руку,– я своих не сдаю. Так где этот бар?

– Ну там…– Вервольф Вольфович обреченно вздохнул,– где Лысая Гора.

– Что?! В двух шагах от дома?! Единственное приличное место в районе Черного Замка, а я про него ничего не знаю?! Беспредел, в натуре! Дискриминация! В темпе собираемся и вперед!

Довольные, что инцидент оказался так быстро улажен, вервольфы мгновенно превратились в волков. Команда Алеши водрузилась на своих серых «коней».

– Там, за дверями, вам еще караван прикупили в качестве свадебного подарка,– вспомнил Алеша,– народец тут, я смотрю, ушлый, вы бы распорядились оприходовать. Пошел! – Он ткнул пятками в бока Вервольфа Вольфовича.

– Подонки! – зарычал глава оппозиции.– Что ты, что твой брат!

– Побратим,– поправил его авантюрист,– тявкать разрешаю только по дороге и только про этот самый бар. Почему я столько лет в родном лесу живу, а про него ничего не знаю?

Покои Давлет-хане опустели. Шах-ин-шах Ирана шмыгнул носом, похлопал глазами на любимую птичку Лейлы, начавшую подавать признаки жизни в своей золотой клетке.

– Ты сильно не расстраивайся,– принялся он ее утешать,– жених тебе горячий попался, под стать… А вдруг они нашу девочку обратно привезут? А?

Жар-птица что-то задумчиво каркнула.

– Вот то-то… так что на павлинов больше не рассчитывай, ты теперь мужняя жена.

Шах со скрипом поднялся, пересел на мраморное возвышение, заваленное шелковыми подушками, на которых возлежал раньше, тяжело вздохнул и хлопнул в ладоши, вызывая слуг.

– Любимая птичка моей прекрасной дочери теперь очень важная ханум. Ей нужны подружки пощебетать о своих женских делах. Двадцать куропаток…– коротко распорядился он,– и не забудьте посыпать их специями.