Бездна

Глава 6. Приближается аномалия

Вам, конечно, интересно, что же там после смерти. Странно было бы не затронуть эту тему, раз уж я здесь, у границы. Расскажу, как я это вижу. Но вы должны понимать, что все может оказаться совсем иначе. Не исключено, что все зависит от убеждений человека. Может, это еще и не конец – мертвые, в отличие от меня, не рассказывают своих историй. Как видите, жизнь не становится определенной даже после смерти или около нее. Может, это только кома. Может, смерть только ждет меня впереди и будет чем-то большим, чем просто растворение в пространстве.

Я допускаю и то, что нахожусь в лимбе или чистилище. Тогда я еще далеко от конца. Но ближе, чем вы, конечно.

Полностью станет понятно, когда я окончательно уйду, но тогда я уже ничего не смогу рассказать вам.

Пока что я пришел к выводу, что после смерти мы, судя по всему, становимся частью большего. А наше я, наша отдельность исчезают.

Я не думаю, что концепции умирания так просты, – есть душа или нет, есть загробная жизнь или нет ее. Человек не единое нечто. Единство и различие души и тела очевидны, так почему невозможны другие аспекты? Строго говоря, ты и на физическом уровне состоишь из миллиардов клеток, у каждой из которых своя собственная, неизвестная тебе жизнь. То же и на духовном уровне. Миллиарды энергий, кое-как увязанные и сбитые в одно. Может, есть душа и есть дух, и у них разные пути после смерти. Душа меньше, дух больше. Душа, слепок эго, психики, воспоминания где-то витают, приходят в сны родственников, превращаются в призраков. Дух идет дальше, перерождается. Почему нет? Может, есть и другие уровни, которые мне сложно придумать своим мозгом, которого уже нет, который уже разъело это ласковое колючее пространство.

Ласковое колючее пространство?

Ну да.

Позвольте мне просто быть собой и говорить так, как это рождается внутри меня.

Вам это ничего не стоит. А мне так будет чуть лучше и проще. Некоторые слова, которые я произвожу, уже не мои. Я сливаюсь с большим. Сливаюсь с другими. Мое «я» теперь с чужеродными примесями. Странное ощущение.

При жизни я всегда был отдельным. Почти всегда. За исключением одного момента, связанного с той девчонкой. Светловолосой, курносой, с зелеными ногтями. Мы болтали обо всем и ни о чем. Было лето, мы гуляли в парке. С кем-то другим или в одиночестве я бы не стал гулять в парке – зачем это мне? А с ней гулял, и было так хорошо. Мы попали под дождь, и я отдал ей свою майку. Не знаю, зачем, она же была промокшая, как и ее шорты и топик. Но она надела ее, мы добежали до пустой автобусной остановки, и там я ее обнял. И мы стояли и обнимались, а автобус не ехал, и я был счастлив.

Я хотел предложить ей встречаться. Я написал ей смску с чем-то важным для меня, но она не ответила. Спустя два дня я узнал, что она пропала. Ее долго искали, я помогал расклеивать листовки. Классный руководитель сказала нам, что ее убили. В школе я видел ее младшую сестру, заплаканную, с таким взглядом, словно она видела гибель сестры своими глазами.

Я искал ее. Ходил в места, где она могла оказаться. Прочесал тот парк. Целыми днями бродил по городу, названивал ей. Пытался найти ее.

Почему так вышло, что она пропала именно тогда? Именно после наших объятий. Что это значило? Эти мысли мучили меня много лет.

Я ни с кем больше такого не чувствовал, как тогда на остановке. С кем-то спал, с кем-то ходил по ресторанам. Все это было не то. Когда я обнимал ее тогда, то думал, что познал удовольствие объятий. Потом я понял, что эти чувства относились к ней. Объятия с другими были пустяком.

Без нее я был ужасно одиноким. С другими у меня ничего не получалось.

Иногда я думал, что мое стремление найти лазейку в другой мир могло быть связано с тем, что я все еще ищу эту девушку. С тем, что хочу сказать ей, как мне важны те наши объятия. Что эпизод на автобусной остановке был одним из главных моментов моей жизни. Я сказал бы ей: «Мне ужасно жаль, что все сложилось именно так». Ведь могло быть иначе. У нас могло быть еще много таких объятий. Так много, что я, может быть, забыл бы то, на остановке. Моя жизнь могла быть наполнена этими объятиями. Может, у нас и не сложилось бы, но она могла бы ходить, дышать, плавать в море, любить другого парня, гулять. Просто жить.

Ладно.

Вернемся к нашей истории.

***

В тот день Игорь сообщил мне о приближающейся аномалии. Он сказал, что американские ученые засекли на своих приборах что-то необычное. Я только зашел в офис, невыспавшийся и голодный, с сэндвичем из супермаркета. Игорь поймал меня и увлек в свой кабинет.

– Похоже на гравитационные волны, но все-таки не они. Возможно, это часть реликтового излучения, но необычно сильная. В ближайшее время она пройдет по всей планете. Люди, конечно, не заметят – сами по себе волны очень слабые, незначительные. Может, время и изменится, и кто-то станет на миллионную долю секунды моложе или на миллионную долю секунды быстрее дойдет на работу, но это максимум. Собственно, смысл этой информации в том, что можно попробовать провести какие-то опыты. Прохождение волны через запад Москвы ожидается завтра, примерно в половине пятого вечера.

– Где ты это прочитал? В паблике ВКонтакте?

– Боюсь, что да. Почти. В телеграм-канале. Но его ведут крутые чуваки, наши физики из разных стран, эмигранты. Америка, Израиль и так далее. Плачу за подписку по пятьсот рублей в месяц.

Тут мне и пришла в голову эта проклятая идея.

– Что, если в момент прохождения волны попробовать включить варп-двигатель? – сказал я.

Прибор по-прежнему стоял без дела в одной из лабораторий. Его так ни разу и не опробовали.

– С одной стороны, я даже не уверен, что это действительно варп-двигатель. Даже если это действительно он – новосибирцы нас предупреждали, что он дает очень слабое искривление. С другой стороны…

– Волна, как я понимаю, тоже дает слабое искривление, но если их соединить…

Мы оба помолчали и задумались.

– Мы можем просто попробовать, – добавил я.

– Можем. Давай попробуем.

Ну вот. Так просто было принято это решение. Мы хотели поиграть во вселенную. Посмотреть, что будет, если ее искривить.

Кое-что действительно будет.

– А зачем? Как мы это начальству представим? Какой в этом смысл? Искривим пространство и время, создадим портал на Сейшелы и будем туда толстосумов отправлять? – снова заморочился Игорь.

– Скажи, проверяем теорию гиперпространства, – предложил я.

– Ну ладно. Может, и прокатит.

Разрешение на использование варп-двигателя Игорь, конечно, получил. Не только потому, что он всегда получал желаемое, но и потому, что тогда словно вся вселенная нам помогала, чтобы случилось то, что случилось. Я часто думал, почему так произошло. Почему мир дал нам все это совершить. Бывает, что тебя куда-то не пускает, – ломается машина или поезд в метро, застревает лифт и т. д. Бывает, что все идет как по маслу, словно вселенная ведет тебя. Тогда так все и было.

Несмотря на весь наш стеб, во мне проснулся огонек интереса. Что, если мое великое открытие где-то здесь?

Аномалии всегда завораживали меня. Аномалии означали, что в прежней картине мира есть ошибка, и, обратив на этот кусок вселенной внимание, можно узнать что-то новое. Аномалии были тайнами, которые человечеству предстояло раскрыть.

(Которые мне предстояло раскрыть.)

Сейчас я думаю, что был тогда, как ребенок. Весь мир был моей игрушкой, головоломкой, тайной, которую нужно было раскрыть. Я не хотел, чтобы мне подсказывали или поддавались. Я хотел сделать все сам. Кажется, дети проходят этот этап в три года. Видимо, я его так и не завершил.

Аномалия не означает, что что-то пошло не так. Аномалия – лишь знак, что что-то не так в наших представлениях о мире, и их надо менять. Мир полон аномалий.

Существуют места, где мир глючит, – аномальные зоны. Там не работают гаджеты и приборы, люди странно себя чувствуют, случаются необъяснимые вещи. Многие из таких мест достаточно известны. Например, Бермудский треугольник, где пропадали корабли и самолеты. Или зона молчания – пустыня в Мексике, где сбоят приборы, рации, радио, навигация.

Бесконечные озера с чудовищами; места, где кто-то или что-то пропадает, где из года в год происходят странные события. Неразгаданные загадки наподобие перевала Дятлова.

Что уж и говорить, я сам всю жизнь чувствовал странность в вестибюле станции метро Павелецкая, возле перехода с одной линии на другую: каждый раз, когда я подходил к лестнице, у меня слабели ноги, хотя я никогда на них не жаловался. Разумного объяснения этому я так и не нашел. Моя личная аномальная зона.

Многие из этих знаменитых зон не являются аномальными, а стали таковыми из-за живущих там выдумщиков. Люди любят сказки и хотят в них верить. Туристы с большей готовностью поедут в место, полное тайн, чем в обычный, ничем не примечательный городок.

Многие аномалии являются сказками, но не все. В мире действительно есть странные места и необъяснимые явления.

Вселенная кажется очень сложной. На деле же, я всегда был в этом уверен, она проста до безобразия. Думаю, ученые будущего найдут наконец-то единственное уравнение, которое объяснит все. То единственное слово. Физика – это как иностранный язык, на котором записаны тайны жизни.

Мы видим все сложным, потому что части Вселенной скрыты от нас. Кривизна пространства и времени для человека не заметна, не видно и то, что попадает в эти складки искривленного мира. Вполне возможно, что рядом с нами полно невидимого. Ученые много изучали и тему других измерений. Если брать их в расчет, многие законы природы становятся проще и логичнее. Кротовые норы и червоточины – вы наверняка слышали о них в фантастических фильмах. Все это еще не доказано. О параллельных мирах думали не только ученые, но и мистики, фантасты, многие поколения наших пращуров.

В мире много непознанного, и это ужасно круто. Мир интересный, его можно исследовать бесконечно.

Все возможно.

В чем же проблема проверить все это, спросите вы? Продолбите дыру и посмотрите, что там. Раньше у человечества не получалось. Мы думали, что не способны произвести нужное количество энергии, видели еще много ограничений.

А мы смогли. Случайно. И необратимо.