Бездна

ПЕРВАЯ ЕЖЕГОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ОБЩЕСТВА

ПО РАЗОБЛАЧЕНИЮ СЕКРЕТНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

И ОБЪЯСНЕНИЮ НЕОБЪЯСНИМЫХ ЯВЛЕНИЙ

Программа на пятницу

8.00 — 20.00 — регистрация

8.00 — 20.00 — выставка-ярмарка

8.00 — 9.20 — выступления

9.30 — 10.20 — библейский Неффалим[21]: падший ангел или первый пришелец?

10.30 — 12.00 — угроза «голубых касок»: бывший представитель НАТО рассказывает об истинных планах ООН по захвату Америки

12.00 — 13.30— перерыв на ленч

13.30 — 14.50 — Эль-Ниньо[22]: неестественное «природное» явление — тепло от солнечных отражателей ЦРУ порождает аномалию в водах Тихого океана на западном побережье Южной Америки.

15.00 — 17.00 — НЛО над Токио: рассказы очевидца и снимки

17.00 — 19.00 — прием с коктейлями, знакомство с докладчиками

С 21.00 демонстрация фильмов «Вторжение в США», «Невеста Дьявола», «Земля против летающих тарелок»

1

Джек измучился, но никак не мог заснуть. На рассвете снова отправился в ванную, обнаружив темно-зеленый ящик на том же самом месте.

Быть такого не может.

Нет, неправильно. Явно может. Как только начинаешь верить в невозможное, вскоре наверняка услышишь, как кто-нибудь говорит с тобой по телевизору.

Он отдернул шторы, выглянул на улицу. Город просыпается. Ревут, громыхают мусорные машины, люди выгуливают перед работой собак...

Обычный очередной день в Адской Кухне.

Но в гостиничном номере не обычный день. Ящик — не сон. Был сном, когда парил в воздухе, — а теперь, черт возьми, настоящий.

Назад в ванную.

Ладно, разберемся. Если ящик настоящий и в дверь его не вносили, как он сюда попал? Как мог кто-нибудь войти в номер, чтоб я не услышал?

Он осторожно шагнул в ванную. Ящик больше не дымился, ноги холодом не обдавало. Протянул, не дотронувшись, руку: кажется, температура комнатная. Вблизи стали видны тонкие черные разводы на темно-зеленой поверхности.

Стараясь не прикасаться, встал на колени, осмотрел пол вокруг, заглянул под раковину, выдвинул каждый ящичек тумбочек... никаких признаков дыр и потайных дверей.

Озадаченный, сел на край ванны, не спуская глаз с ящика. Как здесь оказалась проклятая штука?

Осмелев, легонько пнул ногой. Дерево не похоже ни на какое известное дерево. Поверхность подалась при легком толчке, Джек поспешно отдернул ногу.

Крышка не запечатана.

Далеко обходя ящик, он притащил из комнаты стул. Чувствуя себя идиотом, дотянулся через порог ванной комнаты, ткнул ножкой стула, откровенно признав, что боится и рисковать не намерен.

Крышка в конце концов соскользнула. Взрыва не последовало, не выползли ни змеи, ни гигантские пауки. Под верхним светом сверкнули... металлические стержни.

Решился посмотреть поближе. В ящике оказалась целая куча миниатюрных ферм. Похоже на гигантский конструктор с болтами, гайками, стяжками, но без каких-либо указаний по поводу сборки.

Он должен догадаться, что это такое? Для него ли оно вообще предназначено, черт побери?

В глаза бросилась обратная сторона крышки. Какой-то чертеж. Джек сдвинул ее до конца. Угу. Рисунки по сборке этого самого неизвестно чего, вроде старой кальки, не отпечатанные, а как бы беловато оттиснутые на темно-зеленой поверхности. Смахивает на нефтяную вышку. Вид неполный. Верх конструкции срезан у края, будто не поместился.

Не имеет значения. Никто не намерен заниматься сборкой. Есть дела поинтересней. Он осмотрел ящик внутри и снаружи в поисках адреса, «кому», «от кого» — хоть чего-нибудь, — ничего не увидел.

Снова закрыл крышку — что за материал? — задвинул под раковину.

Может, меня кто-то дурачит?

В конце концов, кругом чокнутые.

Может быть, лучше присесть на этот самый ящик — фигурально — в ожидании, пока кто-нибудь спросит или зайдет взглянуть.

Не слишком хотелось принимать душ рядом с ним, но он все-таки осторожно осмелился. Стоя под горячим гейзером, гадал, куда вляпался. Кошмар с ракшасами... почему сон так действует на нервы? Возможно, из-за ощущения, что это не совсем сон... а некое предупреждение? О чем?

Потом ящик...

Джек отдернул занавеску, проверив, на месте ли он. Да, точно там же, под раковиной. Женщина исчезла, незнакомый ящик появился. Есть какая-то связь? Если есть, то какая?

Горячая вода расслабила напряженные мышцы, но не облегчила напряженных раздумий.

Чувствуя, что на него словно надвигаются стены, он быстро вытерся, натянул фланелевую рубашку, джинсы и звякнул Лью.

2

Встретились с Лью в кафе, где их поджидал Джеймс Залески с типом в ковбойской рубахе и сапогах, которого он представил как Тони Кармака. У Тони был непомерно огромный нос и стрижка под Цезаря. Он смахивал на старикашку из комиксов 19.60-х годов, но, как только открывал рот, сразу же превращался в чистый международный аэропорт Даллас-Форт-Уэрт. Залески сменил костюм на красную рубашку с длинными рукавами под синей жилеткой.

Администратор повел их к дальнему кабинетику. Джеку пришлось сесть к задней стенке, чего он никогда не любил делать, но решил шума не поднимать. Лью занял место рядом, Кармак с другой стороны, Залески напротив Джека.

Молодая темноволосая официантка с восточноевропейским акцентом принесла меню и кофейник. Джек схватил его, нуждаясь в кофеине.

Равно как и Залески с Кармаком.

— До чего же дерьмовая ночь, — признался Залески, откидывая со лба волосы. — Самый поганый сон в моей жизни.

— У тебя тоже? — переспросил Кармак. — Я видел, что меня НЛО раздавил на кукурузном поле.

Может быть, тут всем снятся кошмары, призадумался Джек, не став рассказывать собственный.

— Вы тоже уфолог? — спросил он у Кармака, испытывая непреодолимое желание употребить этот термин.

— В своем роде, — пожал техасец плечами. — Точнее сказать, сереолог.

— Специалист по кругам на траве, — перевел Лью.

— По кругам на траве? — переспросил Джек, сыпля в кофе сахар.

— Угу. Никогда особо не интересовался белибердой с НЛО, — начал рассказывать Тони. — Как-то утром выхожу, смотрю — кукуруза на дальнем поле на ферме полегла тремя большими кругами — концентрическими кругами правильной формы. Пришлось поверить. Я просто...

— Ладно, ладно, — перебил Залески, отмахиваясь от Кармака. — Потом обменяетесь с Шелби байками с овечьей фермы. — Он уставился на Джека сквозь очки в роговой оправе: — Я хотел с вами встретиться, чтобы спросить, не сказала ли Мелани еще чего-нибудь.

Кармак со вздохом скорчил гримасу. Похоже, привык, что Залески ему рот затыкает.

— Например? — с максимальной наивностью уточнил Джек.

— Например, над чем еще работает.

Он отрицательно покачал головой:

— Просто попросила приехать, рассказать о «контакте». Я был совсем ошарашен: ни словом никому не обмолвился, спрашиваю, откуда ей известно. А она говорит — да вот так вот известно. И практически все.

Залески явно не удовлетворился ответом.

— Слушай, Шелби...

— Просто Джек.

— Ладно, Джек. Наверняка не все. Она любого до чертиков заговорит. Не обижайся, старик, — покосился он на Лью, пожавшего плечами. — Точно больше ничего не сказала?

— Я же говорю, — повторил Джек. Приставучий, истинная пиранья. — Если желаете, могу чего-нибудь выдумать...

Залески нахмурился, Кармак ухмыльнулся, тайком выставив Джеку поднятый большой палец. Что между ними за счеты?

— Мне действительно хочется ее найти, спросить, откуда обо мне узнала.

— А что с вами стряслось? — полюбопытствовал Кармак.

Джек изложил историю.

— Типичное похищение инопланетянами, — заключил Залески по окончании.

— Никто меня не похищал.

— Черта с два. Тебя похитили на пропавшее время. Всем известно, в джерсийских сосновых пустошах активно шуруют пришельцы. Чувствовал потом боль в заднице?

— Что?

— Сформулирую иначе, — с притворным смущением поправился он. — Боль была в заднем проходе? Серые обязательно берут у похищенных анальные пробы. — Залески махнул рукой в воздухе. — Прямо из самой дырки.

— Никто у меня ничего не брал, — усмехнулся Джек. — Кто такие «серые»?

Собеседник выкатил глаза:

— Серые — инопланетяне, старик, знаешь, с овальными головами, черными миндалевидными глазами, как на футболках, бамперных наклейках. Они и есть серые.

— А, из «Близких контактов»[23].

При упоминании фильма Залески скорчил такую физиономию, словно только что откусил кусок гнилого яблока.

— Я бы их запомнил, — сказал Джек.

— Нет, старичок, если они тебе память стерли. Вдруг начнешь что-нибудь припоминать, помалкивай, а не то к тебе явятся люди в черном.

— Да ну? — усмехнулся он. — Вроде Томми Ли Джонса с Уиллом Смитом?[24]

Залески помрачнел.

— Будь уверен, явятся вовсе не придурковатые киношные комики. Эту бодягу нарочно сняли с единственной целью, чтоб людей в черном никто не боялся, не видел в них беспощадных агентов Маджестик-12.

— Какого Маджестик-12?

Залески изумленно взглянул на него:

— Господи Исусе, да ты правда невинная девочка.

— Джим, полегче, — предупредил Кармак, подавшись вперед. — Не всем столько известно, как нам.

— Бывают же такие невежды, не верится даже.

Пока Джек раздумывал, то ли расхохотаться, то ли расквасить Залески нос, подошла официантка, приняла заказы, заторопилась прочь. Он налил себе еще кофе, посмотрел на Лью, сидевшего на другом краю диванчика, уставившись в пустоту, может, куда-нибудь на родную планету серых. Видимо, миллион раз слышал подобную ерунду, надоело до чертиков. Или тоскует по Мелани.

— Хорошо, — сказал Кармак. — Дело вот в чем: вы наверняка слышали про крушение в Розвелле[25], про район-51 и так далее.

— Конечно, — подтвердил Джек, зная, как подначить Залески. — Видел в «Дне независимости». Два раза смотрел.

Залески шлепнул себя по щеке.

— О господи Иисусе!

— Остынь, Джим, — посоветовал Кармак и снова обратился к Джеку: — Стало быть, знаете — тарелка разбилась, на месте крушения нашли останки инопланетян. Но что самое интересное — мы находимся в постоянном контакте с инопланетянами со времен президента Трумэна. Быстрый технический прогресс с пятидесятых годов обеспечили не миллиарды долларов, потраченные на гонку вооружений и освоение космоса, а бесплатная помощь серых инопланетян.

— Щедрые ребята, — заметил Джек.

— Помощь не бесплатная, — вставил Залески, — хотя на мелкий ценник никто даже не смотрит.

— Дай мне договорить, — с некоторым раздражением оборвал его Кармак. — Нам понадобится любая возможная помощь. В сороковых годах серые прилетели в тарелках, предупредили о плотоядных рептилиях, которые рыщут по всей галактике в космических кораблях, похожих на астероиды. Как только нас найдут — не если найдут, а когда, — превратят Землю в гигантское животноводческое ранчо, а мы будем убойным скотом.

Залески несогласно тряхнул головой. Ничего не сказал, но, очевидно, готов был взорваться.

— Серые заключили с нами сделку, — продолжал Кармак. — Поделились кое-какой продвинутой технологией в обмен на разрешение экспериментировать на животных и похищать людей.

— Животных тоже похищают?

— Никогда не слыхали про увечных животных?

— Слышал, конечно, но...

— Работа серых, — уверенно кивнул Кармак.

— Для чего?

— Очень старая раса нуждается в человеческой ДНК, хочет чуть-чуть оживить, омолодить дефективные гены. Тут в дело вступает Маджестик-12. В пятьдесят втором году внутри правительства США был сформирован сверхсекретный орган, ответственный за сотрудничество с пришельцами. Держит все свидетельства о них за семью печатями. До сих пор замалчивает крушение в Розвелле.

Помолчали, пока официантка расставляла тарелки. Яичницу Лью и Залески, блины Кармаку, сдобные оладьи Джеку.

— По-моему, контакт с другой расой должен был бы стать величайшей, крупнейшей историей всех времен и народов, — возразил последний, макая оладью в сироп.

— Конечно... если в не рептилии. Подумайте, какая возникла бы паника. А если когда-нибудь просочатся известия о санкционированном властями похищении людей пришельцами... начнутся уличные бунты.

Джек недоверчиво покачал головой:

— По-вашему, это продолжается пятьдесят с лишним лет и никто даже в свисток не свистнул?

— Очень мало кто знает, — объяснил Залески, — самого президента держат в неведении. Впрочем, Джей-Эф-Кей дознался, хотел предать публичной огласке. К несчастью, проболтался брату, тот шепнул Мерилин Монро, когда с ней хороводился, за что обоих и кокнули.

— Но ведь вы же, ребята, все знаете, — сказал Джек. Или считаете, будто знаете. — Почему до сих пор еще живы?

— Потому что мы никто, — сказал Кармак. — И никто нас не слушает, никто существенный, по крайней мере.

Залески стукнул кулаком по столу:

— Распроклятый Закон о свободе информации означает, что в каждом правительственном учреждении от Агентства национальной безопасности до министерства образования имеются архивные данные об НЛО. Тысячи страниц о том, чего официально не существует. А люди все равно не верят. — Он повысил тон, снова стуча кулаком по столу: — Когда страна дураков образумится?

За соседними столиками стали оглядываться, присматриваясь к происходящему. Послышался шепоток:

— Джимми снова завелся.

— Тише, Джим, — предупредил Кармак. — Не доводи себя до очередного припадка.

— Черта с два. — Залески снова обратился к Джеку: — Тони изложил только лишь половину истории...

— Заткнись! — рявкнул Кармак. — Неужели собираешься ему втюхивать бредовое собачье дерьмо?

— Вот именно, черт побери. Была твоя очередь, теперь моя, ладно?

Кармак сердито откинулся на спинку стула, принялся грызть тост.

— По моему мнению, которое не один я разделяю, — начал Залески, — никакие рептилии к Земле не приближаются. Серые состряпали нахальное вранье, чтоб войти к нам в доверие и сделать настоящее дело: скреститься с нами и завладеть Землей.

— Постойте секундочку, — попросил Джек. — Я не биолог, но никогда не слышал, чтобы козла скрестили с коровой; знаю, кошек не скрещивают с собаками, как же с нами могут скреститься инопланетяне, прилетевшие за тысячу световых лет?

— Врать не буду, не знаю, как именно, но они это делают. Видел выкинутые зародыши, не поверишь: огромные головы, сероватая кожа, большие черные глаза. Уже действуют. Может, у них наука дошла, может быть, у людей с серыми есть какой-нибудь общий предок. Возможно, об этом идет речь в Теории Великого Объединения Мелани. Возможно, ее теория подтвердит справедливость моей теории Великого Обмана.

Лью как бы очнулся при упоминании имени Мелани, потом вновь ушел в никуда. Едва прикоснулся к стывшей на тарелке яичнице.

— В рукаве у серых еще кое-чего припрятано, — продолжал Залески. — Они вживляют крошечные зонды в мозги похищенных, чтобы...

Кармак с грохотом бросил вилку:

— Бред собачий!

— Нет, Тони. — Залески старался сдержаться. — Правда, чтоб меня разразило. Ты ее просто не видишь. Считаешь их добренькими союзничками. Извини, брат, ничего подобного. Они контролируют Маджестик-12 с восемьдесят четвертого года, когда число похищений взлетело до небес. Похищенным вживляют зонды, подключают к монитору, программируют и выпускают.

— Нет, черт возьми! Они на нашей стороне!

Залески приставил к ноздре палец, наклонился к Кармаку:

— Зонды, Тони, — и повертел пальцем. — Прямо в мозги через нос, твою мать.

— Ну ладно. — Кармак встал, вытащил из кармана десять баксов, бросил на стол. — Я пошел. — Ткнул пальцем в Джека: — Если ума хватит, и ты уходи. — Отвернулся, зашагал к выходу.

— Не веришь, — прокричал вслед Залески, — потому что у тебя такой здоровенный рубильник, что туда уж наверно две дюжины натолкали!

Кармак так и не оглянулся.

Залески ухмыльнулся. Не слишком приятно — без того тонкая верхняя губа напрочь исчезла.

— Люблю сукиного сына.

— Заметно, — кивнул Джек.

— Нет, правда. Мы добрые друзья, просто он очень далек от главного русла уфологии. Серьезно советую, — продолжал Залески, стуча себя пальцем по лбу, — обязательно сделай рентген головы, посмотри, не всадили ли инопланетяне свой долбаный зонд.

— Неужели действительно верите? — с притворной озабоченностью переспросил он.

На что сперва проверяться — на чип 666 или на зонд пришельцев в мозгах?

— Абсолютно уверен. Инопланетяне с помощью зондов программируют похищенных, готовясь к кардинальному событию, которое произойдет в ближайшие годы.

— А именно?

— Не знаю. У них готов секретный план. Это очередная причина, по которой мне очень хочется познакомиться с Теорией Великого Объединения Мелани. Может, прольет какой-нибудь свет на замыслы серых. — Он потянулся. — Пойду отолью. Не уходи. Мы еще не закончили.

Вышел из-за стола и направился в мужской туалет.

— Потрясающий тип, — вздохнул Джек.

Лью не ответил, глядя на малышку, ковылявшую от соседнего столика. Скосил глаза, надул губы, девочке понравилось, она широко улыбнулась, восторженно взвизгнула. Игра продолжалась, он не мог оторваться.

Мать в конце концов пришла ее забрать.

— Дай дяде спокойно поесть.

— Не беспокойтесь, — тихо вымолвил Лью. — Она ничуть не мешает.

Когда девочку усадили в коляску, Джек увидел безнадежную тоску в его глазах.

— Мелани никогда не хотела детей. По своим соображениям... надеюсь, основательным.

— Например?

— Боится, как бы не родились калеками. Хотя, по-моему, надо было в попробовать.

Калеками? Намек на короткую ногу? Врожденный дефект?

Джек раздумывал, стоит ли обсудить эту тему подробней, когда заметил направлявшуюся к ним Ивлин. Сегодня председательница оделась в желтое, по-прежнему сильно напоминая Крошку Лотту.

— Ищу Олив, не видели?

— Вчера вечером видел в регистрационной, — сказал Лью.

— Я тоже? — кивнула Ивлин. — Она не явилась к докладу, который должна была представлять? И в номере ее нет?

— Это на нее не похоже, — нахмурился Лью.

Джек заглянул в программку: доклад насчет ангелов. Судя по их единственной встрече, Олив никак не может пропустить такое событие... если не случилось чего-нибудь очень серьезного.

— Вдруг увидите, скажете, чтоб меня сразу нашла?

Собравшись уходить, Ивлин остановила мелькнувшего мимо Залески.

— Важная персона, — проворчал Джек. — Чем он на жизнь зарабатывает — усыпляет бродячих собак и кошек?

— Работал в телефонной системе «Белл», — объяснил Лью, — теперь открыл с собственным братом хозяйственный магазин... и, как я понимаю, заключил договор с крупным издательством на книгу об НЛО.

Официантка принесла счет, Лью перехватил, подписал и вернул. Джек наблюдал за Залески.

Грубиян, невежда, догматик, явный неудачник, кажется, весьма вспыльчивый, причем с очень коротким запалом. Намекнул, будто ждет от теории Мелани подтверждения своих идей, а с другой стороны, вполне мог заподозрить, что она опровергнет его «уфологию». Угроза не только репутации и положению среди уфологов, но и договору на книгу. Голова горячая, неуравновешенная, способен на опрометчивые поступки.

Наконец, Залески расстался с Ивлин и вернулся за столик.

— Да, сэр, — похлопал он себя по животу. — Для удачного начала дня нет ничего лучше здорового испражнения. — Вытянул шею, оглядывая ресторан. — Олив пропала, слыхали?

— Ивлин только что сообщила, — ответил Лью, вставая. — Пожалуй, пойду поищу ее. Увидимся позже, — бросил он Джеку и удалился.

— Пошли отсюда, — предложил Залески. — Я бы покурил.

Джек обдумывал предложение. Мучило какое-то дурное предчувствие насчет Олив. Добавилась к Мелани в списке пропавших? Впрочем, пока еще рано говорить об исчезновении.

Взглянул на часы — к Джиа тоже идти еще рано. Не терпится оказаться с ней наедине, а стрелки прилипли к одиннадцати.

— Ладно, — согласился он. — Если будете держаться с подветренной стороны.

3

Выйдя на улицу, уселись на краю бетонной цветочной кадки. Даже при полуденном солнце в воздухе чувствовался холодок. Рядом расположились на перекур работники отеля.

— Вот до чего мы дожили, — вздохнул Залески, закуривая «Кэмел» и указывая широким жестом на собратьев-курильщиков. — Последнее гонимое меньшинство.

Джек точно таким же жестом указал на плывшие в воздухе клубы дыма, на усеянный окурками тротуар, засыпанную пеплом кадку.

— Никак не пойму, почему вас не любят.

Залески скупо улыбнулся, жадно затянулся сигаретой.

— Как думаете, может, Олив отправилась к Мелани? — спросил Джек, внимательно на него глядя.

— Сомневаюсь, — ответил он с кислой миной. — Мелани эту чокнутую терпеть не может.

— Правда? Мне не показалось.

— Да? — прищурился Залески. — Когда успел получить представление?

Не имея понятия, много ли ему известно, Джек признал наилучшим открытый путь.

— Олив вчера заходила ко мне...

— Заставила свой серебряный крест в руки взять? — фыркнул Залески.

Он кивнул.

— И точно так же, как вы, спросила, не сказала ли еще чего-нибудь Мелани. У меня возникло впечатление, что они близкие подруги.

— Мелани далека от религии, а далекие от религии люди никогда не станут близкими друзьями Олив. Я имею в виду, у нее ни хрена чувства юмора нету, зато любимых мозолей не пересчитать. До чертиков люблю ее заводить. Христос, говорю, расплатился за наши грехи, поэтому побережем свои деньги. Вся прямо посинеет. Или сказал как-то, что облачные и огненные столпы, в которых израильтяне шли через пустыню, не Бог послал, а НЛО выхлопнули — что очень даже похоже на правду, — она на меня чуть ли не с кулаками набросилась. — Он рассмеялся. — Чего ждать от женщины, которая во всем происходящем на свете винит Сатану?

— Тогда как виноваты серые пришельцы, не так ли?

— Мозги у нее на пятьсот лет отстают, — покачал Залески головой. — Только послушай, что она несет про компьютеры, чипы 666, прочее эсхатологическое дерьмо собачье. Считает компьютер орудием Дьявола.

Он состроил гримасу, когда мимо прошел некий тип в кепке с надписью «Район-51» и синем спортивном костюме с эмблемами НЛО, расстегнутом спереди, демонстрируя футболку, на которой было написано: «Заберите меня поскорее! Домой хочу!»

— Ослиная задница, — прошипел сквозь зубы Залески. — Какого дьявола Рома берет таких трахнутых идиотов в СИСУП? Даже не представляю.

Они меня бесят. Дилетанты, гоняющиеся за модой. Любители НЛО — как тебе это нравится? Эти задницы превращают серьезное дело в какое-то хреновое хобби, — прорычал он. — Впрочем, я зря их виню. Им мозги пудрит правительство да Мэдисон-авеню[26] вместе с чертовым Голливудом.

— С Голливудом?

— Конечно же, боже ты мой! Там все сукины дети давным-давно куплены. Хуже всех Спилберг. Интересно бы знать, сколько Маджестик-12 отвалил ему за «Близкие контакты третьего вида» и за «Инопланетянина». С двух этих фильмов и началось собачье дерьмо насчет умненьких-дружелюбненьких пришельцев. «Люди в черном» — еще один кошмарный пример, безусловно снятый на деньги Маджестик, чтобы выставить людей в черном в комическом виде. Такая у них тактика: берут дьявольски серьезную проблему и превращают в похабную шутку. — Он бросил окурок на землю. — А где Голливуд не поспеет, за дело берется Мэдисон-авеню.

— И рекламный бизнес задействован?

— С самого первого дня. Посмотри часок долбаный ящик, увидишь летающие тарелки, которые доставляют товары от «Мейтэг»[27], или семейства серых, разъезжающих в «бьюиках». Все это не так просто. Приучают нас к серым. Когда инопланетяне наконец объявятся, их встретят с распростертыми объятиями, вручив ключи от всей дерьмовой планеты.

Джек обратил внимание на двух прошедших мимо ортодоксальных раввинов.

— Смотрите, — шепнул он и дернулся в сторону, — люди в черном!

— Ну, ты комик, — кисло проворчал Залески, пряча, впрочем, улыбку. — Не Джон Мюррей, конечно, но настоящий комик, черт побери.

— Прошу прощения, — извинился Джек, никакой вины за собой не чувствуя, — просто не мог удержаться.

И вспомнил двоих мужчин в черном седане вчера вечером на улице, где живут Каслмены. Не особенно хорошо рассмотрел, но оба были в черном с ног до головы.

— А если серьезно, вы вообще когда-нибудь видели тех самых людей в черном?

— Нет, и видеть не хочу, большое спасибо. Поганые сукины дети.

— Как они выглядят?

— В черных костюмах, черных галстуках, черных шляпах, в белых рубашках и темных очках. Очки никогда не снимают.

— Даже по ночам?

— Говорят, это помесь человека с инопланетянином, якобы с очень белой кожей, с очень чувствительными к свету глазами. Разъезжают, как правило, в черных седанах с выключенными фарами.

У Джека мурашки по спине забегали. Залески в точности описал вчерашний автомобиль и его пассажиров. А черный седан в Монро? Ни капельки не веря в помесь людей с инопланетянами, нельзя исключать реальную возможность наблюдения и слежки. Почему иначе он с ними столкнулся на пути в Монро и в Элмхерст? О деле в Куинсе не знает никто, кроме Оскара Шаффера. Неужели Шаффер связан...

Стоп. Полегче. Уподобляешься членам СИСУПа.

Однако при подозрении, что его кто-то выслеживает, мурашки превратились в комок в кишках. Кто? Зачем?

— Ты чего? — спросил Залески.

— Ничего, а что?

— Показалось, будто отрубился на время.

— Просто задумался.

— Дело полезное. — Залески поднялся, отшвырнул окурок к бровке тротуара. — Ну, пора пошевеливать задницей. Двинем обратно. Надо Майлса послушать. Пойдешь со мной?

— Может, потом загляну. На ярмарку хочу зайти.

— Знай, что там ни хрена не увидишь, — с внезапной горячностью предупредил Залески. — Барахолка, лучше не скажешь. Сплошное дерьмо на продажу.

— Все равно зайду. — Надо убить время до свидания с Джиа и выяснить, что там так раздражает Залески.

— Давай, — кивнул тот через плечо на ходу. — Увидишь — поймешь, о чем я говорю.

4

Джим Залески сбежал с доклада о Новом Мировом Порядке минут через десять. Куча параноидального дерьма собачьего. Майлс со своей командой ни хрена не смыслят. Пережевывают до последней вшивой крошки дезинформацию, которой их пичкает Маджестик-12, и покорно кушают.

Даже если бы заседание заинтересовало хоть капельку, вряд ли удалось бы сосредоточиться на обсуждении. Мысли заняты Джеком Шелби.

Есть что-то непонятное в этом оболтусе. Что — неясно, но что-то не то, черт возьми.

Во-первых, мало говорит. Вставит там-сям замечание, главным образом слушает. Может, простой новичок — похоже, и правда не знает элементарных основ уфологии, — а может быть, и какой-нибудь шпик. Не обязательно из Маджестик-12 или от серых. В прошлом году на конференцию по НЛО заявился писатель, прикинулся очевидцем. Шатался кругом, болтал, слушал, тайно записывал на припрятанный магнитофон. Через несколько месяцев в «Скептикл инкуайрер» появилась статья о СИСУПе. Ни одна цитата никому конкретно не приписывалась, но Джим узнал пару собственных комментариев и пришел в ярость.

В наши дни приходится разбираться как следует, с кем разговариваешь.

Может быть, дело в легкой насмешливости этого самого Шелби. Открыто не издевается, но как бы в душе потешается над СИСУПом и сисуперами...

Еще один деятель из «Скептикл инкуайрер» в игрушки играет? Они ничему не верят. Наверняка сомневаются и в земном притяжении. Ничего, скоро поверят по-настоящему. Вроде того парня, который падал с крыши небоскреба и на вопросы из окон, как он себя чувствует, отвечал: «Да пока хорошо!»

Объявятся серые, станет гораздо хуже. Я посмеюсь последним, только будьте уверены, нет ничего забавного в том, что Земля станет животноводческим ранчо.

Пожалуй, не вредно взглянуть на Шелби незаметно. Собирался на барахолку пойти. Противно заходить, да можно заскочить на минуточку, не доводя себя до припадка.

Он направился к двери с табличкой «Выставка-ярмарка». Уговаривал профессора Рому не устраивать барахолку, не ставить СИСУП на одну доску со «Звездным путем»[28] или комиксами, но профессору нравится мысль о продаже товаров. Жирная задница прямо так и сказала: «товаров».

Джим вошел, остановился в дверях. Ярмарка всегда выглядит одинаково: длинные столы по периметру, прямоугольная площадка в центре, кругом разложены товары. Продавцы вечно одни и те же, все друг с другом знакомы. Вроде цыган или, скорее, завзятых туристов, обязательно подчиняются тайной круговой поруке.

Высматривая краешком глаза Шелби, он побрел среди книг и брошюр об астральных проекциях, способах перехода в другие измерения, холестериновом заговоре — «люди с самым высоким холестерином живут дольше всех!».

Надо будет вернуться, взглянуть.

Прошел мимо "истинной правды" о Вэнсе Фостере, мимо "истинной правды" о бомбардировке Оклахомы, изложенной сплошь «крупнейшими специалистами», многие из которых именуют себя докторами. Докторами чего, интересно бы знать?

Дальше целая россыпь разоблачительных материалов о ЦРУ, начиная с книжки Боба Вудворда в твердой обложке и заканчивая памфлетами неизменно популярного Анонима.

В сервисном отделе один тип предлагал сделать изображение ауры за двадцатку, женщина за десятку читала по ладони (Быстро! Надежно!), непревзойденное гадание Таро по необозначенным ценам, туристические экскурсии в «силовые центры» (Стоунхендж, Мачу-Пикчу[29], разнообразные храмы майя).

— О господи Исусе, — пробормотал Джим, завидев крупнейший отдел НЛО, раскинувшийся на большинстве столов.

Боже, смотреть на пакость невозможно. Собрался было развернуться и выйти, но заметил в самой гуще Шелби.

Ну, естественно, где ж ему быть.

Джим подавил прилив безнадежности. Иногда кажется, будто существование вообще лишено всякого смысла. Он упорно старается провозгласить истину, но всякий раз, думая, будто движется к цели, оказывается отброшенным к отправной точке.

Лет в двадцать начал читать об НЛО, одержимо увлекся и чем больше читал, тем сильней убеждался в массовом заговоре по сокрытию правды от мира. Посвятил жизнь его разоблачению.

Эта миссия стоила ему службы в телефонной компании, что он принял за откровенное предупреждение, хоть так и не нашел доказательств. Впрочем, рот ему не заткнули, даже уход жены не остановил. Открыл вместе с братом собственное дело, хозяйственный магазин процветает, пускай Том вечно недоволен, что Джим постоянно увиливает от работы. Не понимает, что цель его жизни не в хозяйственном магазине, а здесь.

Если удастся закончить книжку, которая станет бестселлером, можно будет бросить торговлю, стать самостоятельным, ежеминутно открывать глаза людям. Начать настоящую жизнь среди единомышленников, просвещая непросвещенных. Вот для чего он живет.

Однако и тут есть обратная сторона — узнав правду, люди стараются извлечь из нее коммерческую прибыль и быстро опошляют. Сукины дети, пропади они пропадом.

Сделав для успокоения глубокий вдох, он заставил себя пройти мимо глянцевых снимков кругов на траве, больше похожих на фотовыставку, чем на следы инопланетных космических кораблей.

Дальше видеофильмы об НЛО и близких контактах («подлинные съемки!»), недавних событиях в Эквадоре с комментариями пресловутых «крупнейших специалистов», книжки об НЛО и контактах («подлинные свидетельства!»).

Среди ярких обложек и броских картинок совсем затерялись серьезные брошюры и язвительные памфлеты, говорящие простую неприкрашенную правду, которую никто не рекламирует. Жадные до скорых денег художники, перекупщики, издатели портят дело, тогда как настоящая истина лежит незамеченная, непрочитанная.

Джим нашел Шелби рядом с магнитными нашлепками на холодильник в виде летающих тарелок, зеленых инопланетян, киношных «людей в черном» и серых пришельцев, миниатюрных космических кораблей всевозможных размеров и форм, именуемых либо «разведчиками», либо «флагманами».

— Видишь? — прошипел он сквозь зубы у него за спиной.

Не хотел заговаривать, но подобная дрянь неизменно выводит его из себя. Каждый раз в таком месте чувствует себя Иисусом Христом перед торгующими в храме.

— А, Джим, привет, — оглянулся Шелби. — Я думал, вы собирались...

— Видишь, что я говорил? — повысил Джим голос. — Что имел в виду под опошлением? Эти кретины топят в дерьме род человеческий. Ради любого вшивого говенного бакса. Пойду отсюда, пока не придушил какую-нибудь ослиную задницу.

К черту этого самого Шелби. Плевать, кто он такой. Злейшие враги истины здесь, в этом зале!

Не сказав больше ни слова, он начал проталкиваться в толпе к выходу.

5

Точно заводной, решил Джек, глядя вслед Залески. При малейшей провокации готов разнести в клочья любого — если уже никого не разнес.

Еще немножечко побродил, присматриваясь к товару. Обнаружил наручные часы в виде головы серого инопланетянина с летающей тарелкой вместо циферблата, купил для Вики. Наверняка понравятся.

Со вздохом сунул покупку в карман, борясь с постепенно нараставшим унынием. Утро, по крайней мере, кое-что принесло, только он, черт возьми, ни на шаг не приблизился к обнаружению Мелани Элер.

Расхаживая по выставочному залу, обдумывал весь этот бред. Ночной кошмар, проклятый ящик в ванной... тут творится что-то очень нехорошее... причем с дьявольской определенностью кажется, что к концу конференции будет еще хуже. Хорошо бы сейчас же все бросить и дать деру.

Впрочем, вчерашняя напряженная атмосфера в отеле слегка разрядилась, словно кто-нибудь где-то выпустил пар.

Заметив Лью в общем зале рядом с выставочным, Джек шмыгнул к лифту, надеясь незаметно удрать. Не терпится увидеть Джиа.

Не повезло.

— Джек! — крикнул Лью, поспешая навстречу. — Удалось узнать что-нибудь?

— Ничего полезного. Слушайте, — промямлил он, не находя нужных слов, — я как-то не совсем уверен, что справлюсь с делом.

Лью изумленно уставился на него:

— Вы серьезно?

— Вполне.

— Деньги я вам верну.

— Плевать на деньги. Мне нужна Мелани! — Лицо его исказилось, словно он собирался заплакать.

— Успокойтесь, Лью.

— Молчите, если не понимаете, что она для меня значит. Я был полным ничтожеством до нашей встречи.

— Кажется, вы получили фирму в наследство...

— Конечно, получил, но ко всем чертям бросил бы. Думал, это мне не по силам, не смогу самостоятельно вести дело. Собирался продать, когда встретился с ней. Она отговорила меня, убедила, что справлюсь, что вполне способен, принялась помогать, обучать... И, вы знаете, оказалась права. Я действительно, черт возьми, справился, хоть никогда в себя не верил. С короткой ногой не мог в детстве сравняться с другими мальчишками, не умел ни бегать, ни лазать по деревьям, считал себя никчемным...

— Да, но... — попробовал Джек вставить слово, не желая выслушивать историю его жизни.

— Встреча с Мэл все изменила. Если бы не она, я никогда не добился бы таких успехов. Поэтому вы должны найти ее, Джек. Без нее жизнь для меня теряет всякий смысл. Кроме вас, это некому сделать. Помните? Меня найдет только Наладчик: Джек. Один он поймет.

— Угу, — угрюмо буркнул последний, попавший в ловушку, — помню.

— Так пожалуйста, умоляю вас...

— Ладно. Попробую, но...

— Ох, спасибо! Спасибо!

Лью намерился заключить его в медвежьи объятия, от чего удалось увернуться.

— Эй-эй, это еще что такое? Мы всего два дня знакомы. Предупреждаю — дело нелегкое.

— Никому, кроме вас, не удастся, — уверенно заявил он. — Так Мэл говорит, а она всегда права.

— Будем надеяться, — вздохнул Джек.

6

Рома стоял среди членов СИСУПа, прикидываясь, будто интересуется пустой болтовней, краем глаза присматривая за незнакомцем. В дальнем конце общего зала мужчина, именующий себя Джеком Шелби, о чем-то оживленно беседовал с Лью Элером. Интересно, что их связывает.

Внезапно услышав пронзительный визг, оглянулся, увидел скачущего к нему по полу Маврицио. Визг какой-то... испуганный.

Наклонился, протянул руку, разрешая прыгнуть на плечо, но капуцин, вытаращив глаза, схватил его и потащил к лифтам.

Охваченный волнующим предчувствием, Рома решил последовать за ним. Нашел посылку? Что с ним происходит?

Изобразив скупую улыбку, бросил кучке присутствующих:

— Прошу прощения, видно, Маврицио пора завтракать. После договорим.

И пошел, сопровождаемый общим смехом. Наконец-то отделался от идиотов, но что могло привести Маврицио в такое состояние? Двери лифта открылись, из кабины все вышли. Рома поспешил войти, нажал кнопку восьмого этажа.

— Близнецы! — выдохнул Маврицио, как только дверцы закрылись. — Я видел одного Близнеца!

Его мороз прохватил по спине.

— Быть не может!

— Собственными глазами видел.

— Где?

— На восьмом этаже — на твоем!

Спину уже прохватил не мороз — стиснула ледяная рука.

— Там еще целая куча народу. Один из Близнецов? Что он делал?

— Бродил по этажу.

— У моего номера?

— Нет, в другом конце коридора. Я не стал задерживаться. Побоялся, как бы он меня не узнал.

Рома взглянул на красную шестерку на указателе этажей, быстро нажал кнопку седьмого.

— Хорошая мысль, — одобрил Маврицио. — Не стоит выходить из лифта, чтоб столкнуться лицом к лицу с Близнецами.

— Вряд ли они меня узнают. Но твоя истинная природа не так хорошо скрыта. Могут обратить внимание. Я же наверняка пройду мимо, не внушив подозрений.

— Тогда для чего они здесь? Врагу явно известно...

— Ш-ш-ш, — шикнул Рома, когда кабина остановилась. — Дай подумать.

Дверцы разъехались на седьмом этаже. Он вышел, нажал кнопку спуска, осмотрел коридор. Пусто. Пока дверцы закрывались, прошелся, стараясь собраться с мыслями.

Близнецы — неумолимо безжалостные вражеские агенты. Возникли в качестве наблюдателей где-то во время Второй мировой войны после увольнения первого стража. Оказались весьма решительной парочкой, вторгаясь туда, куда намеревалось проникнуть Иное. Грубые методы нередко эффективно работали, возникший вокруг миф о «людях в черном» действовал на руку.

Теперь у них есть возможность не просто помешать, а погубить все дело. Хуже того — уничтожить его самого, если только узнают.

— Будем рассуждать логически, — зашептал он. — Допустим, они обо мне не знают. Если бы знали, схватили в при первой возможности где бы то ни было, на людях или с глазу на глаз... во время вчерашнего приветственного выступления... растерзали бы в клочья.

— Что-то наверняка знают, — заметил Маврицио. — Иначе зачем они здесь? Разве только...

— Что?

— Разве только им стало известно об открытии Мелани Элер.

— Хорошая мысль, Маврицио, — признал Рома. — Возможно. Хотя я бы поклялся, им только известно о факте открытия, но не о том, в чем оно заключается. Поэтому сюда явились. Наверняка шли следом за мужем до нашего порога.

Он вздрогнул, услышав стук двери ниже по коридору, поспешно вскочил в звякнувшую спускавшуюся кабину лифта, нажав кнопку нижнего вестибюля, пока дверцы еще не успели закрыться.

— Ну, теперь бросишь глупости? — торопливо спросил Маврицио, боясь, чтобы в лифт не зашел очередной пассажир. — Я тебе постоянно твержу: еще рано. Слишком многое уже пошло иначе, даже если бы не пошло, появление Близнецов — веский повод для отказа.

Рома покачал головой:

— Просто мелкие осложнения. Будем действовать по плану. Вторая и последняя посылка нынче ночью.

— Мы еще первую не нашли!

— Значит, ищи, Маврицио. Найди ее!

Дверцы лифта открылись, впустив молодую пару. Рома обрадовался. У Маврицио есть что сказать, но не хочется слушать. Ему требуется только двадцать четыре часа для исполнения своего долга.

7

— Посмотри-ка, шрамы воспалились, — заметила Джиа, поглаживая пальцами грудь Джека.

Он с закрытыми глазами прислонялся к кафельной стенке душевой кабины. После часа активных занятий любовью коленки резиновые. Горячий пар привел в приятное состояние полного паралича.

Открыв глаза, смотрел, как вода течет по прильнувшему к нему белому гладкому женскому телу. Череп обрисовался под мокрыми волосами. Чувствуется нежное блаженное тепло.

Старомодная ванная отделана белым кафелем, слив потемнел от времени. А закрытая душевая кабина относительно новая и просторная.

По его настоянию Джиа с Вики переехали в городской особняк Вестфаленов на Саттон-сквер. Дом в любом случае неофициально принадлежит Вики — последней наследнице, упомянутой в завещании теток. Она станет законной владелицей после официального признания смерти Грейс и Нелли Вестфален, хотя можно только гадать, когда это случится, — останков никогда не найдут. Впрочем, против проживания в особняке Джиа с Вики никто не возражает.

Он с неимоверным усилием взглянул на три диагональные красные полосы на собственной груди от левого плеча до последнего справа ребра.

Перед глазами встала картина, словно это было вчера. Баттери-парк... горящий в гавани корабль Кусума... безгубый ракшаса, догоняющий Джиа и Вики... Джек бросился на него сзади, стараясь ослепить... чудовище его стряхнуло, замахнулось трехпалой лапой, грудь огнем обожгло...

— Не все, — уточнил он, — только те, что ракшаса оставил.

— Странно. В прошлый раз все было нормально.

— Угу. Просто зудят в последнее время. — Тут до него наконец дошло, что поэтому он и чесался в Монро. — Вчера снова ракшасы снились.

— Очередной кошмар?

Джек кивнул, мысленно умоляя не спрашивать, присутствовала ли она во сне.

Джиа снова погладила шрамы.

— Надеюсь, когда-нибудь это останется страшным сном. Хотя напоминание навсегда сохранится.

— Скорей будет служить подтверждением реального существования тех самых тварей.

— Да кому оно нужно? — Джиа крепче прижалась к нему. — Хочется напрочь забыть об их существовании.

— Ведь они настоящие, правда? Мы их не выдумали?

Она взглянула на него:

— Ты серьезно? Разумеется, настоящие. Зачем спрашивать?

— Затем, что для участников конференции, на которой я присутствую, НЛО, пришельцы, Антихрист тоже настоящие. Если кто-то кого-нибудь спросит о реальности пришельцев, тот глянет на него точно так же, как ты на меня, и скажет: «Ты серьезно? Конечно, они настоящие. Зачем спрашивать?» Понимаешь, к чему я клоню? Люди абсолютно уверены в подлинном существовании заговорщиков, инопланетян, секретных организаций.

— Массовое помешательство, — медленно кивнула Джиа, принимаясь намыливать ему грудь, покрывая шрамы мыльной пеной. — Понимаю.

— По-моему, они ненормальные. Поговоришь с кем-нибудь пять минут, сразу видно — связь с реальностью больше не оплачивается. А если бы мы с тобой начали кругом болтать о ракшасах? Разве о нас не сказали бы то же самое? И были бы абсолютно правы, потому что у нас, черт возьми, не имеется никаких доказательств, никаких надежных свидетельств, за исключением моих шрамов, которые, как всем известно, я сам мог себе нанести.

— Это действительно было, Джек. Мы это пережили — с большим трудом — и поэтому знаем.

— Правда? Действительно пережили, но что запомнили? Воспоминания — главное для самосознания. А то, что я читал о памяти в последнее время, свидетельствует о ее ненадежности.

— Перестань, ты меня пугаешь.

— Я сам себя пугаю.

— В конце концов, мы же не утверждаем, что ракшасы намерены завладеть миром, не сваливаем на них вину за все беды.

— Пока нет...

— Ну и хватит об этом. — Она легонько толкнула его в грудь. — Мы отличаемся от твоих чокнутых именно тем, что не зацикливаемся на подобных проблемах. Произошло нечто ужасное, мы его пережили и, поверь мне, забыли. Я изо всех сил стараюсь забыть. А у них вся жизнь на этом сосредоточена, они на мир смотрят с такой точки зрения.

— Угу. Зачем это кому-нибудь надо? Реальная жизнь недостаточно сложная?

— Может быть, дело именно в этом, — заметила Джиа. — Я почти всегда вижу в реальной жизни чересчур много сложностей. Иногда что-то случается из-за того, иногда из-за этого, иногда из-за того и этого плюс еще чего-нибудь.

— И очень часто, — добавил Джек, — что-то случается, черт побери, вообще безо всякой причины.

— Вот именно. А теория всеобъемлющего заговора все упрощает. Больше нечему удивляться. Незачем по кусочкам складывать головоломку — дело и так уже ясное. Кто-то, возможно, блуждает в потемках, а тебе все известно.

— Если подумать, в этом самом СИСУПе немало болванов, — вздохнул Джек. — Однако, несмотря ни на что, они очень на меня похожи...

— Да ну тебя.

— Правда. Постоянно поглядывают через плечо, и я тоже без конца поглядываю.

— Не напрасно.

— Дай закончить. Они одиночки, и я до нашей встречи был в основном одиночкой. Такие же изгои, как я.

— Поди ты.

— В нормальном обществе считаются ненормальными, и я попаду в ту же самую категорию, если общество обо мне когда-нибудь узнает. За исключением того факта, что я держу язык за зубами, можно ли утверждать, что хоть настолечко отличаюсь от них? — Джек чуть расставил большой и указательный пальцы.

— Ничего подобного, говорю я тебе, — заявила Джиа и поцеловала его.

Если бы этого было достаточно, думал он, закрыв глаза, крепко прижав ее к себе, нуждаясь в тепле, в присутствии, в самом существовании Джиа на свете. Это якорь, привязывающий его к реальности, к здравомыслию. Кто знает, в какую пучину безумия канул бы он без нее и без Вики.

Джек снова бросил взгляд на косые покрасневшие шрамы, и вдруг перед глазами встал Рома на вчерашнем приеме с коктейлями, скрючивший три средних пальца на манер трехпалой лапы ракшасы, которые процарапали в воздухе точно такие же диагональные линии.

— Ты чего? — спросила Джиа, чувствуя, как у него инстинктивно напряглась спина.

— Ничего. Мышцу потянуло.

Он обнял ее крепче, пряча лицо, зная, что на нем написано ошеломление и растерянность.

Неужели Рома знает? Что он сказал? Как мы легко забываем. Я ничего не забыл. А он никак знать не может.

Тогда что означает дурацкий жест тремя пальцами в точном направлении? Другого объяснения невозможно найти — знает. Откуда?

Не имеется никакого понятия, но надо выяснить.

Однако, если Рома знает об оставленных ракшасами шрамах, может быть, знает и о Джиа с Вики? Не следил ли за ним до их дома?

Он протянул руку за спину Джиа, отвернул горячий кран. Вода вдруг показалась холодной.

8

Договорившись насчет бейсбольной тренировки с Вики попозже, Джек вернулся в отель. Войдя, почувствовал вновь нарастающее напряжение в атмосфере. Огляделся в поисках Ромы — хочу задать пару вопросов, дружище, — но не увидел. Добравшись до второго этажа, заметил стоявшую в общем холле рядом с залом заседаний парочку: Лью с Ивлин. Направился к ним.

Ивлин с расстроенным, озабоченным видом взволнованно потирала крошечные пухлые ручки.

— Случилось что-нибудь?

— Олив так и не можем найти? — заверещала она. — После вчерашнего приема никто ее не видел? Я уже беспокоюсь?

— В номере были?

— Я звонил и стучал, — сказал Лью, — нет ответа.

— Может, администратора попросить, чтоб открыл, посмотрел, вдруг она там лежит в обмороке или еще что-нибудь, — предложил Джек.

Ивлин зажала ладонью рот.

— Вы и правда так думаете? А мне даже на ум не пришло? Может, она обо всем позабыла? Пошла гулять по городу или еще куда-то? И как отнесется к тому, что мы вошли в ней в номер?

Любой другой, думал Джек, был бы тронут заботой. Но вся эта компания кругом видит злодейские заговоры.

— По-моему, стоит рискнуть.

Ивлин глянула на часы:

— Дам ей еще часок? Если не появится к тому времени, пойду к администратору? Пусть проверят? Что скажете?

— Неплохой план, — одобрил он.

Когда она упорхнула, Лью обратился к нему:

— Думаю пока домой вернуться.

— В такую даль до Шорэма?

— Да. Хочу заглянуть, посмотреть, не вернулась ли Мэл, не оставила ли записочку. — Он сморгнул слезы. — Сначала она, потом Олив. Мне по-настоящему страшно. Есть что-нибудь новое?

— Ничего определенного, — сказал Джек, видя, как он помрачнел. — Может быть, вы кое-что проясните.

— Разумеется, все, что угодно.

— По словам Олив, Мелани передала ей компьютерные дискеты. Зачем, как по-вашему?

— Даже не представляю, — покачал он головой. — Они совсем не так близки.

— Не верите?

— Точно не знаю. Может быть, Олив просто хочет набить себе цену. Может, Мелани их отдала на хранение, уничтожив папку ТВО. Думала, что никто не станет искать дискеты у Олив, которая, как всем известно, ненавидит компьютеры.

— Хорошая мысль, — признал Джек. — Найдем Мелани, спросим.

— Если найдем, — глубоко вздохнул Лью. — Ну, пока, — кивнул он и ушел.

Джек решил прослушать свой автоответчик, потом заглянуть на какое-нибудь заседание. На одном должен был выступать по программе неуловимый Майлс Кенуэй. Хотелось бы на него посмотреть.

По дороге к вестибюлю вновь заметил рыжеволосого мужчину, который сидел в дверях в кресле-каталке, так же пристально на него глядя, как вчера вечером. Не очень-то приятно. Что его так занимает, черт побери?

Проверил ответчик по телефонной карточке. Кроме отца, никто не звонил.

Ладно, пора набраться духу и перезвонить. Он нашел номер в бумажнике, набрал, перенесся во Флориду, неподалеку от Корал-Гейблс, с болотом практически на отцовском заднем дворе.

Папа оказался на месте. Немножко поболтали — с обязательным уведомлением о приятнейшей теплой погоде, — после чего Джек перешел к сути дела:

— Не передумал насчет поездки?

— Нет. Заказал билеты и прочее.

— Ух ты, какая жалость! Я в круиз уезжаю на пару недель, причем в то же самое время.

На другом конце, во Флориде, долго стояло молчание, по проводу текло огорчение. На лице Джека выступила едкая виноватая испарина. Отец явно старается сблизиться на склоне лет с блудным сыном, а тот его окатывает холодным душем.

Какой же я трус. Вшивый лживый трус.

— Куда едешь? — спросил в конце концов отец. Куда, черт побери?

— На Аляску.

— Правда? Всегда хотел побывать на Аляске, посмотреть ледники и так далее. Что ж ты раньше не сказал? Я бы с тобой поехал. Может, еще получится...

Ох, нет!

— Не получится, папа. Все продано.

Снова долгое молчание.

Не просто вшивый лживый трус, а настоящая крыса.

— Знаешь, Джек, — сказал потом отец, — понимаю, ты, видно, не хочешь, чтоб я вмешивался в твою жизнь или знал какие-то подробности...

Он заледенел.

— Ты о чем это?

— Слушай, если ты... г-гей, — с трудом выдавил он, — ничего. Переживу. Ты все равно мой сын.

Джек так и присел у телефона. Гей? Страшней ничего не придумал?

— Нет, папа. Меня не привлекают мужчины. Собственно, даже не понимаю, что женщины в них находят. Предпочитаю женщин. Всегда любил, всегда буду любить.

— Да? — В отцовском голосе явственно слышалось облегчение. — Почему же тогда...

— Я действительно уезжаю.

— Ладно. Верю. В гости обещал приехать, помнишь? Когда? Давай точно условимся.

— Не могу сейчас точно сказать...

Больше нельзя его отфутболивать.

— До конца года приеду. Идет?

— Идет! Договорились!

Отец еще немножко поговорил, отпустил его с миром. Джек постоял на месте, набираясь сил. Лучше встретиться с бандой разъяренных наперсточников, чем разговаривать с папой по телефону.

Грохнул кулаком в стенку. Что я наделал? Пообещал приехать и время назначил: до конца года. Рехнулся?

При всей своей ненависти к поездкам поддался извечному чувству вины.

И попался в ловушку — дал обещание.

Лучше вернуться в номер и передохнуть.

9

Сальваторе Рома сидел у себя в номере, уставившись в телевизор, но практически не обращая внимания на экран, где шло какое-то ток-шоу с участниками в побрякушках, с причудливыми прическами, которые жаловались на пренебрежительное отношение со стороны приличного общества. Он далеко унесся мыслями, воображая близкое будущее, изменившийся с его помощью мир. Улыбнулся в экран: у вас проблемы? Обождите немножечко...

Настойчивое царапанье в дверь вернуло его к реальности. Открыл, впустил Маврицио.

— Нашел, — объявил капуцин, прыгая на кровать.

— Долго искал.

— В номера можно попасть только с горничными во время уборки. До сих пор бегал бы попусту, если в не уделил особое внимание конкретному номеру.

У Ромы самопроизвольно сжались кулаки.

— Незнакомца.

— Конечно! Загадочного Джека Шелби. Посылка стоит у него в ванной под раковиной.

Рома крепко зажмурился.

— Вскрыта?

— Да, хотя нет никаких признаков, что он пробовал собрать конструкцию.

— Все равно набор не полный. Даже когда остальное прибудет...

— Будем надеяться, ничего не сломает, не выкинет. Думаю, надо как можно скорее забрать.

— Не согласен, — возразил Рома. — Не надо, пока тут Близнецы. Вдобавок у нас слишком много безответных вопросов. Почему посылка пришла не в подвал, как планировалось, а к нему? Его рук дело или решение той стороны? Кто он такой?

— Если бы я целый день не потратил на поиски, мог бы ответить.

— Зачем он здесь? Связан ли с Близнецами? Если да, мы, возможно, сыграем им на руку, выступив против него и тем самым себя обнаружив.

— Не нравится мне это, — буркнул Маврицио, заскакал к двери, оглядываясь. — Выпусти меня отсюда.

Рома повернул ручку, до которой капуцин не мог дотянуться.

— Куда ты?

— Мне надо подумать.

Он вышел, посмотрел в конец коридора и ошеломленно замер.

10

Судя по постели, в номере побывала горничная. Джек заглянул в ванную, с облегчением не увидев другого ящика. Первый стоял на том же самом месте.

Поднял крышку, снова осмотрел миниатюрные фермы и стержни. Может быть, попытаться собрать эту чертову штуку? Взглянул на часы: нету времени. Через сорок — пятьдесят минут Ивлин попросит открыть номер Олив. Плохо, что та не явилась на заседание. Гуляет по городу? В скопище Зла? Едва ли.

Назвала вчера номер — 812.

Почему не заглянуть, не выяснить, вдруг скончалась во сне? Если жива и зачем-то прячется, можно объяснить визит беспокойством. Если в номере пусто, возможно, найдутся дискетки, которые ей, по ее утверждению, отдала Мелани.

Чем больше он раздумывал, тем больше ему нравилась эта мысль.

Вытащил кое-какие полезные веши из спортивной сумки и направился на восьмой этаж. В коридоре было пусто, горничная работала в номере по другую сторону от лифтов. Сейчас или никогда.

На круглой дверной ручке номера 812 висела табличка с просьбой не беспокоить. Горничная не войдет, а его это не остановит. Впрочем, на всякий случай он стукнул, тихонечко окликнул Олив. Нет ответа.

Ладно. Вытащил собственноручно изготовленную отмычку — длинную тоненькую пластинку из высокопрочной стали двенадцати дюймов на два, с зубчатой выемкой приблизительно в дюйме от края. Конечно, имеется набор ключей, но отмычкой гораздо быстрее. Наклонился к двери, сунул отмычку между косяком и створкой. Выемка зацепилась за язычок, поворот, рывок, толчок, дверь открылась внутрь...

...на один дюйм. Закрыта на цепочку.

Он замер. Цепочка закрывается исключительно изнутри. Стало быть, Олив в номере.

— Олив! — позвал он в щелку.

Никто не ответил, но внутри что-то точно мелькнуло.

Сердце зачастило. Дело явно неладное. В номере кто-то шныряет — может быть, Олив, а может быть, нет.

Джек закрыл дверь, осмотрел коридор. Никого. Опять вставил отмычку между косяком и створкой, на сей раз на уровне глазка, слыша, как она звякнула о цепочку. Толкнул, выбил ее из гнезда, снова отпер замок.

Сразу почувствовал сквозняк из открытого окна. Минуту назад не чувствовал.

Первым делом вытащил полу фланелевой рубашки, вытер дверную ручку, вошел, закрыл дверь за собой.

Заглянул в ванную, где горел свет. Занавеска душевой кабины отдернута, никто не прячется. Вошел в комнату — в глаза бросились широко раздутые ветром оконные шторы. В принципе створчатое окно открывается назад на несколько дюймов. Видно, кто-то снял стопор — настежь открыто, вполне можно вылезти.

Мысленно видя, как Олив прыгает с подоконника, он оглядывал выдвинутые ящики, разбросанную одежду, образы Иисуса на стенах, пришпиленные над гравюрами в рамках; как минимум, десяток крестов и распятий, одно особенно крупное над кроватью...

— Проклятье! — охнул Джек, шарахнувшись назад при виде лежавшей на ней Олив.

По крайней мере, некогда это была Олив... Укрыта по шею, однако не спит. Глаза вырваны из окровавленных пустых глазниц, уставившихся в потолок. Хуже того — губы неаккуратно срезаны, на лице сияет вечная чудовищная ухмылка.

С комом в желудке он осторожно приблизился. Подушки, постельное белье на удивление чистые, ни капли крови не видно. Лицо — сплошной ужас, а с телом что сделали? Надо посмотреть. Набравшись храбрости, ухватился за край одеяла и сдернул.

Ох, господи Исусе.

Сперва даже не понял, что видит, хоть все равно испытывал отвращение. Тело сплошь искромсано, кругом куски отхвачены. Пытка? Какой-то неслыханный способ. Ритуал? Кроме ран, есть еще что-то страшное. Тут его паровым молотом ошеломило прозрение, он задохнулся, невольно отступил на шаг.

Тело лежало к нему спиной.

Голова свернута на сто восемьдесят градусов.

Джек вздрогнул, оглянулся на звук бьющегося стекла. Безусловно, окно...

Подскочил, отдернул шторы — стекла целы.

Можно было б поклясться...

Высунул наружу голову, видя перед собой заднюю стену отеля. Слева мелькнуло что-то белое: занавеска выбивается из дыры в окне соседнего номера размерами с человеческую фигуру. Глянул вниз: никаких разбившихся трупов на крыше соседнего здания тремя этажами ниже. Кто-то прыгнул в другое окно?

Из разбитого окна донесся стук хлопнувшей двери.

Он втянул голову, бросился к выходу, на бегу хватаясь за полу рубашки, повернул ручку, выскочил в коридор.

Слева из номера Ромы выпрыгнула обезьяна, изумленно застыла при виде его, справа удалялась чья-то фигура в черном костюме и шляпе, успев пройти три четверти коридора не совсем бегом, но поспешно, показывая чертовски хорошее время. Глянула через плечо — мелькнуло бледное лицо, темные очки — и пустилась бежать.

Пугало в черном, узнал Джек, пускаясь вдогонку. Ладно, приятель. Посмотрим, как справишься с парнем покрепче леди средних лет.

Фигура в черном нырнула в дверь на лестницу.

Он тоже вылетел, притормозил на площадке, смутно видя голые панельные плиты, выкрашенные бежевой краской, темно-коричневые железные перила с тошнотворной, проступающей в трещинах зеленью, сосредоточась на шаркавшем эхе мягких подметок, галопом топавших ниже на добрых два пролета.

Продолжил погоню. Шустрый малый. И дьявольски ловкий, если это он был за окном при осмотре трупа Олив. Видно, умеет летать по воздуху, как муха.

Ну, я тоже умею летать... в своем роде.

Он прыгнул через перила на нижнюю площадку, пробежал вниз несколько ступенек, вновь прыгнул. Опасно: неправильно приземлишься — сломаешь лодыжку, но иначе никак не поймать того типа.

Добравшись до ближайшего к убийце пролета, сделал очередной прыжок. Тот запрокинул голову — лицо бледное, маленький нос, тонкие губы, в черных стеклах очков на миг отразились подметки Джековых мокасин, прежде чем обрушиться ему на макушку.

Оба выкатились на следующую площадку. Джек очутился сверху. Мельком заметил разбившиеся при падении на бетон очки. Хотя тело в черном смягчило удар, ощущение потрясающее. Локтем ударился в стену, рука огнем горит. Партнеру наверняка много хуже, хотя тот, как ни странно, мгновенно вскочил как ни в чем не бывало и ринулся вниз, прихватив по дороге очки.

Видимо, болевой порог у него где-то рядом с Луной. Джек с трудом поднялся на ноги — далеко не так быстро, — кинулся догонять. Следующая площадка с красной дверью под цифрой 5 — этаж, где находится его собственный номер. Фигура в черном прошмыгнула, а когда Джек добежал, дверь открылась, и он лицом к лицу столкнулся с зеркальным отражением преследуемого, за исключением черной сувенирной бейсболки.

Новенький полностью приготовился к встрече, уже почти замахнулся, открывая дверь. Джек со своей стороны абсолютно не ждал сокрушительного удара кулака в черной перчатке в солнечное сплетение.

Который прочно его припечатал к бетонной стене. Боль взорвалась в желудке. Дышать невозможно. Он разевал рот, стараясь вдохнуть, но диафрагма была парализована. Старался устоять на ногах, те не слушались. Съежился, словно старая долларовая бумажка, согнулся пополам, захрипел на площадке, не в силах остановить вторую черную фигуру, бежавшую вниз за приятелем.

Дыхание вернулось через добрых пятнадцать — двадцать секунд. Джек лежал, задыхаясь, глотал сладкий воздух, ожидая, когда боль утихнет. Наконец, сумел сесть, привалился к стене, постанывая и тряся головой. Ни за что не стошнит, как бы ни просил желудок.

Господи, ну и удар. Идеальная точность, чуть спину насквозь не пробил, черт возьми. Наверно, перчатка с кастетом — будем, по крайней мере, надеяться. Даже думать не хочется, что у такого тщедушного типа подобный кулак.

В конце концов удалось встать. Теперь уж ловить их нет смысла, давным-давно удрали. Собравшись с силами, он открыл дверь и, делая вид, что все в полном порядке, захромал по коридору к своему номеру.

11

Поплескав водой в лицо, Джек задумался о следующем шаге.

Олив... мертва. Господи боже, не просто мертва — зверски убита.

Повидав свою долю трупов, он с таким никогда в жизни не сталкивался. Одно дело убить женщину, но выколоть глаза, срезать губы... Святители небесные.

Зачем? Какая-то символика? Видела что-то лишнее? Слишком много болтала? Рассказала о дискетах не только ему, но и тому, кому не следовало рассказывать? Номер старательно обыскан — можно голову прозакладывать, что искали дискетки. Вопрос в том, нашли или нет?

Вернуться, еще раз посмотреть, невозможно. Ивлин минут через двадцать пойдет к администратору. Не хочется тут околачиваться, когда по отелю начнет рыскать полиция, задавая вопросы, однако точно так же не хочется вызывать у кого-нибудь подозрение. Кроме времени, проведенного с Джиа, все его утренние передвижения очень хорошо известны. Для маскировки лучше оставаться у всех на виду, пока тело не обнаружат, потом залечь глубже.

Значит, надо спуститься вниз, попасться на глаза Ивлин и прочим.

В общем зале Джек огляделся в поисках знакомых, не найдя ни Ивлин, ни Залески, ни Кармака. Согласился бы даже на Рому — заодно выяснив, что означает трехпалый жест, — но и того не видно. Только рыжий субъект с бородой опять на него пялится из кресла-каталки.

Ладно, решил он, убьем двух зайцев: засвидетельствуем мое присутствие и узнаем, что во мне такого интересного, черт побери.

Подошел, остановился, видя, что даже если бы рыжий поднялся, то был бы совсем коротышкой. Грудь, как бочка, под рубашкой поло. Надень на голову рогатый шлем, вполне сошел бы за Хагара Грозного. Ноги по бедра укутаны пледом ярких красных, черных и желтых цветов.

— Вы меня знаете? — спросил Джек.

Тот взглянул на него снизу вверх:

— Вчера вечером видел впервые.

— Почему тогда все время смотрите?

— Вам не понять.

— Попытаюсь.

— Я слышал, вы последним говорили с Мелани.

Хоть это и не ответ, он кивнул:

— Допустим. Быстро тут новости распространяются.

— Мы с Мелани давно знакомы. — Рыжий протянул руку: — Фрейн Кэнфилд.

Джек вспомнил упомянутое Лью имя друга детства Мелани из Монро, но лишь ответил на рукопожатие, не проронив ни слова.

— С каких пор?

— Вместе выросли и по-прежнему дружим. Лью обо мне не рассказывал?

— Возможно, — пожал он плечами. — Я тут перезнакомился с массой народу.

— Ну, не говорил, так скажет. У нас с Мелани близкие отношения, он, по-моему, даже подозревает роман. — Кэнфилд горько усмехнулся, кивнув на запеленатые ноги. — К сожалению, это практически невозможно.

Ноги дрогнули под цветастым пледом, и Джека почему-то мороз по спине прохватил. Надо бы что-то сказать в ответ, да ничего убедительного в голову не приходило.

— Ирония судьбы в своем роде, — продолжал новый знакомый. — То, что нас сближает, в то же время препятствует истинной близости.

— Не понял?

— Дефекты нас связывают... чего никогда не понять нормальному человеку.

Джек опешил:

— У Мелани есть... физический дефект?

— Хотите сказать, будто не знаете? — не поверил Кэнфилд. — Наверно, я зря проболтался. — Он дернул себя за рыжую бороду, пристально глядя на Джека. — Действительно с ней никогда не встречались?

— Зачем же мне врать? Впрочем, — не сдержал он улыбки, — учитывая характер здешнего сборища, нечего удивляться, что мне не верят.

— Правильно понимаете.

Джек восстановил в памяти снимки из Монро и Шорэма. Вид у Мелани абсолютно нормальный.

— И что же с ней такое?

Собеседник огляделся и покатил кресло влево.

— Уйдем-ка подальше с дороги, скажем вон туда.

Остановился перед диванчиком у стены. Джек так глубоко утонул в слишком мягких подушках, что смотрел на него теперь снизу вверх.

— Я не стану рассказывать об увечье Мелани. Увидите — узнаете.

По крайней мере, оптимист, мысленно отметил Джек.

— Но учтите, оно задало главную цель ее жизни, — продолжал Кэнфилд. — Стало горючим, питающим двигатель. Она ищет причину вспышки в Монро.

— Вспышки чего?

— Появления на свет детей с физическими недостатками. В конце шестьдесят восьмого года в Монро за десять дней родилось полдюжины дефективных детей. Родителям волей-неволей пришлось познакомиться. Мои сблизились с Рубинами, с семьей Мелани. Помню других — Сьюзен, дочка несчастных Харрисонов, с ужасным уродством прожила лишь пять лет; Карли, дочь дважды наказанных Бейкеров, исчезла после убийства ее брата. Бедные люди объединились в небольшую группу поддержки, ища ответа, желая дознаться, почему беда обрушилась на их головы?

Джек покосился на безжизненную часть его тела, гадая, что прячется под пледом.

— Может быть, утечка радиации? — предположил он.

Кэнфилд покачал головой:

— Приезжала следственная бригада, все кругом обыскала именно на этот счет. Не получив подтверждения, взяли пробы воды и почвы на содержание токсинов, ничего не нашли. По мнению Мелани, уехали с пустыми руками потому, что искали естественные причины. Она видит тут неестественную причину...

Ноги снова дернулись под пледом, тоже как-то неестественно, если на то пошло.

— Например?

— Вмешательство чего-то другого... Иного.

— Это словечко — секретный пароль или что? Ничего не пойму.

— Мы с Мелани без конца говорили об этом, — вздохнул Кэнфилд. — Она была твердо уверена, что в конце февраля или начале марта шестьдесят восьмого, когда наши матери только что забеременели, в Монро произошло некое «неестественное» явление, повредившее хрупкие клеточные структуры зачатых зародышей. «Вторжение Иного», по ее выражению. Она нас всех называла «детьми Иного».

Угу, мысленно хмыкнул Джек. Не рождается ли у меня на глазах очередная теория заговора?

— Хорошо, — сказал он, — объясните, что все это значит?

— Мелани всю жизнь пытается ответить на этот вопрос, — пожал плечами рыжеволосый мужчина. — Пару недель назад мне сказала, что сильно продвинулась с помощью профессора Ромы... может быть, скоро отыщется ключ к Теории Великого Объединения.

Снова теория Мелани. Кажется, все дороги ведут в Рим — к тому самому Роме.

— Хотелось бы познакомиться с ее теорией.

— Мне тоже. Поверьте, когда единственная причина определяет или портит твою жизнь, ее хочется знать.

— Что же портит жизнь Мелани? — допытывался Джек.

— Прошу прощения. — Кэнфилд тряхнул головой. — Лучше у Лью спросите. Приятно было побеседовать.

У ехавшего в Шорэм Лью не спросишь.

Тут ему пришло в голову, что тайну местонахождения, равно как и загадочного физического дефекта Мелани Элер, надо, наверно, искать не среди сумасшедших сисуперов, а в ее родном городе — в Монро.

Кэнфилд откинулся на спинку инвалидного кресла и тронулся с места.

— Еще один вопрос, — бросил вслед ему Джек. — Вы тут чем занимаетесь?

— Я? — Он оглянулся, остановился.

— Угу. НЛО? Сатаной, концом света? Новым Мировым Порядком? Международным заговором банкиров? Культом Ктулху?[30] Какой у вас конек?

— Разве не слышали? — переспросил он и покатился прочь.

Что-то знает, решил Джек, глядя вслед. На главные вопросы старается не отвечать... определенно в курсе дела.

Оглядев общий зал, он увидел, как из конторы отеля вышла Ивлин с двоими сопровождающими с маленькими латунными именными табличками на лацканах и направилась к лифтам. Несомненно, по пути к номеру Олив. Значит, минут через десять в отеле кишмя закишит синяя форма.

Пожалуй, самое время еще разок заглянуть в дом предков исчезнувшей леди.

12

Джек вывел из гаража взятый напрокат автомобиль и поехал обратно на Золотой берег Лонг-Айленда. Карты у него не имелось, точного представления о расположении Монро тоже, помнилось только, что где-то в конце дороги на Глен-Коув. Заметил по пути дорожный знак, указавший нужное направление, после чего без проблем нашел родительский дом Мелани.

Поймал себя на том, что постоянно поглядывает в зеркало заднего обзора в поисках черного седана. Присутствовало смутное ощущение слежки, и он пристально всматривался в каждую замеченную черную машину.

Старый дом легко было узнать по большому дубу с широченным стволом. Он на этот раз остановился на подъездной дорожке, пошел к черному ходу. Замок йейлский[31], стало быть, с блокировкой. Старый добрый знакомый. Тридцать секунд на круглую ручку, на цилиндр меньше минуты — открыто.

Джек снова побрел по дому, глядя на снимки, начиная подмечать то, что в первый раз полностью от него ускользнуло: ни на одном не видно левой руки Мелани. Там, где она одна, рука спрятана за спиной, на семейных фото с родителями — за ними.

Левая рука искалечена? Как у кукол в коробке...

Ну и что? Как это может быть связано с исчезновением?

Он спустился в подвал. Веревочная лестница по-прежнему уходит в бетон. А это как может быть связано с исчезновением Мелани?

Джек стоял в полном недоумении, тараща глаза, ожидая какого-нибудь божественного прозрения, которое все прояснит.

Произошло лишь одно: грудь опять зазудела.

Проклятье, видно, аллергия на что-то.

Почесываясь, подошел к письменному столу, осмотрел крупные янтарные кристаллы, поднес один к свету, ничего необычного не увидел.

Дефективные дети, подумал он со вздохом, пропавшая жена, жестоко истерзанный труп, крутые ребята в черном, сборище параноиков... какая между ними связь? Невозможно поверить в случайность бессвязных фактов. Но где связующая нить?

По словам Фрейна Кэнфилда, в конце февраля или начале марта 1968 года в Монро случилось нечто «неестественное». В этом все дело?

По пути попадалась городская публичная библиотека. Может быть, заглянуть, раз приехал?

Перед уходом он позаботился запереть за собой замок и установить блокировку.

13

— Почему вас интересует данный период? — спросила библиотекарша, пристально его разглядывая. Потом добавила: — Если не возражаете против такого вопроса.

Миссис Форсмен олицетворяла типичную киношную Библиотекаршу в старомодном платье, с морщинистым личиком, кисло надутыми губками, остроугольными очками для чтения, висевшими на цепочке на шее.

— Просто любопытно.

Джек хотел просмотреть снятые на микропленку выпуски выходившей в Монро газеты «Экспресс» за первый квартал 1968 года. Она держала кассету в костлявом кулачке, но пока не отдавала.

— Что именно? Если не возражаете против такого вопроса.

Возражаю, будь я проклят, мысленно заявил он, но пришел к выводу, что она, судя по возрасту, вполне могла быть свидетельницей событий. Есть шанс сэкономить время.

— Кое-что слышал о так называемой «вспышке в Монро»...

— Ох, нет. — Библиотекарша закатила глаза. — Неужели какой-то писака снова задумал копаться? Город уже через край хлебнул горя, особенно несчастные семьи, оставьте их в покое, пожалуйста.

— Я, собственно, генетик, — представился Джек. — Печатаюсь только в научных журналах. Что-нибудь о том времени помните?

— Помню, какая вспыхнула паника, когда стали рождаться увечные дети, особенно как другие беременные боялись за своих младенцев. Тогда еще не проводилось нынешних медицинских обследований, поэтому во многих семьях царил ужас. Жуткое было время, кошмарное. Министерство здравоохранения прислало исследователей из какого-то медицинского центра. Все тщательно проверили, ничего не нашли, точно так же и вы не найдете.

Он протянул за кассетой руку.

— Возможно, вы правы, но я не сдамся, пока сам не увижу.

— Как угодно, — сказала она, отдавая кассету. — Просто зря время потратите.

Очень даже похоже на то.

Джек устроился перед проектором, начал просматривать пленку. «Экспресс» — маленькая городская газетка — публиковала почти исключительно местные новости. Он в мгновение ока прокрутил пару месяцев.

Февраль 1968-го миновал без событий, а в марте началась другая история — в Монро вообще настали тяжелые времена: бешеные бури, марши протеста, ужасная случайная гибель мужчины по имени Джим Стивенс возле какой-то «усадьбы Хэнли». А через несколько дней в том же доме массовая бойня.

И все. Ни малейшего намека на причину рождения через девять месяцев дефективных детей и, естественно, никаких доказательств в пользу теории Мелани о «вторжении Иного».

Джек вернул кассету миссис Форсмен за стойкой.

— Надо было вас послушать, — признал он, стараясь ее улестить. — Ничего не нашел.

Уловка сработала. Она с трудом выдавила настоящую улыбку. Очень скупую.

— Хотелось от хлопот вас избавить.

— По-моему, как ни смотри, шестьдесят восьмой был для Монро нелегким годом.

— Всей стране было плохо, — заметила она. — После убийства весной Мартина Лютера Кинга и Бобби Кеннеди начались волнения в Чикаго во время съезда демократов. Потом русские вторглись в Чехословакию, людей убивали на улицах. — Взгляд ее устремился куда-то вдаль. — В том году как бы черная туча встала над миром, обезобразив его.

Джек вздернул плечи, стараясь прогнать поползшие по шее мурашки, вспомнив рассуждения Кэнфилда о «вторжении Иного». Практически, можно сказать, что в начале шестьдесят восьмого в мир вторглось какое-то ужасное зло.

Он прогнал эту мысль.

— Здесь до сих пор живет кто-нибудь из тех детей?

— Выжили всего двое, — сказала она и вновь осторожно оговорилась: — Не ждите, что я их назову. Они имеют право хранить тайну личности.

— Пожалуй, вы правы. Я уже разговаривал с Мелани Рубин и Фрейном Кэнфилдом и пришел к выводу...

— Я сама недавно видела Мелани. Не встречала с самых похорон ее матери, а на прошлой неделе проходила мимо старого дома, у которого она стояла с очень симпатичным мужчиной.

Понятно, имеется в виду не Лью.

— Как он выглядел?

— Ох, — рассмеялась библиотекарша, — едва ли смогу описать. Смотрела главным образом на обезьянку, сидевшую у него на плече.

— На обезьянку? — переспросил Джек. Рома вчера говорил Лью, что ему не терпится лично встретиться с Мелани. — Очень интересно.

— Истинная прелесть.

— Не сомневаюсь. Спасибо.

— Оставьте несчастных людей в покое, молодой человек, — посоветовала она, когда Джек направился к двери. — Просто оставьте в покое.

Он нашел телефон-автомат в вестибюле, набрал домашний номер Лью.

Узнав голос, тот охнул.

— Нашли ее?

— Пока нет. Дома никаких следов?

— Нет, — ответил он безутешным тоном. — Совсем ничего.

— Мы тут чуть-чуть поболтали с Фрейном Кэнфилдом.

— Помог чем-нибудь?

— Да не очень-то. Что можете о нем рассказать?

— Живет до сих пор с родителями. Практически нигде не бывает, кроме заседаний СИСУПа. Зарабатывает разработкой программного обеспечения против прослушивания, хотя, по-моему, не слишком успешно. А что? Считаете его причастным?

— Есть такая возможность. — Очень даже неплохая. — Погляжу за ним. Почему вы не сказали, что он к инвалидному креслу прикован? Сам объяснил, что ноги у него изувечены... точно так же, как левая рука у Мелани. — Не совсем правда, но не хочется признаваться в проникновении со взломом в дом в Монро. — Почему ни разу не упомянули об этом?

— Не думал, что имеет значение.

— Имеет. Например, для опознания. Позвольте спросить, что у нее с рукой?

— Ну... у нее, собственно, кисти нет. По мнению врачей, в зачаточном состоянии пальцы на левой руке срослись в один крупный отросток. Ноготь тоже остался один, большой, толстый. Она ее на людях всегда бинтует, чтоб никого не пугать... все либо глазеют, либо отворачиваются.

— Сочувствую, — пробормотал Джек, не придумав ничего другого.

Бедная Мелани... только представить: всю жизнь прятать руку... рубить руки собственным куклам...

— Да чего тут сочувствовать, — возразил Лью. — Она живет полноценной жизнью. Окружающие со временем перестают обращать внимание на повязку. Честно скажу, меня это ничуть не волнует. Я полюбил ее с первого взгляда. Хотя это единственная причина, по которой она не желает заводить детей. Страшно боится передать по наследству увечье.

Джек тряхнул головой, вспомнив его тоскливый утренний взгляд на малышку в кафе.

— Всегда можно кого-нибудь усыновить.

— Надеюсь, когда-нибудь мы так и сделаем, — со слезами в голосе вымолвил Лью. — Если она вообще вернется.

— Мы найдем ее, — заявил Джек, лишь наполовину веря самому себе. — Наберитесь терпения.

— Можно подумать, у меня есть выбор, — вздохнул собеседник и разъединился.

Не отворачивайся от меня, Лью, мысленно попросил Джек, вешая трубку. Ты пока единственный здравомыслящий во всей компании.

У него перед глазами оказался план города — аэрофотосъемка с названиями улиц. Он нашел дом родителей Мелани. Помня адрес усадьбы Хэнли из газетных статей, от нечего делать отыскал и ее. Не слишком далеко. Не видно никакой причинной связи между мартовскими бурями, убийствами в усадьбе и рождением увечных детей в декабре, хотя кое-кто из участников конференции СИСУПа наверняка найдет множество способов установить подобную связь. Может быть, приплетет даже убийство Кеннеди, Кинга, любое другое дурное событие того самого года.

Впрочем, никакой связи нет и быть не может. Простое совпадение.

Качая головой, Джек вышел и побрел к машине, не спеша возвращаться в отель. В данный момент сисуповская компания в полном составе с пеной у рта опровергает чью-нибудь теорию о ритуальном убийстве.

Вполне можно заняться пока новым номером социального страхования, а то и выкроить время для обучения Вики бейсбольному искусству.

14

— Глаза выкололи? — с отвращением и полным ртом йогурта переспросил Эйб. — Ты мне весь аппетит отбил.

— Обожди, — предупредил Джек. — Это только начало. Я еще не сказал, что ей губы отрезали, свернули голову...

Эйб замахал руками:

— Нет-нет! Умолкни, пока меня не стошнило.

Ну и очень хорошо. В любом случае самому не хочется рассказывать. Все время представляется обнаруженная в таком же виде Мелани и необходимость известить об этом Лью.

Джек принес пинту обезжиренного замороженного йогурта в благодарность за ожидавшуюся помощь Эйба в составлении письма в Управление социального страхования в Трентоне. Об этом еще речи не было. Захватил и пакетик семечек для Парабеллума, который терпеливо лузгал шелуху ловким клювиком, глотал зернышки.

— Ладно, — пожал он плечами. — Короче говоря, ее убили.

— Крутые парни в черном?

— Предположительно. Не представилось возможности уточнить. Вдобавок номер вывернут наизнанку.

Эйб взял запотевшую баночку йогурта, вгляделся в этикетку.

— Точно обезжиренный? Слишком вкусный для обезжиренного.

— Там написано. И без калорий.

— С пониженным содержанием.

— Вообще без калорий. — Джек ткнул пальцем в яркий желтый флажок на этикетке. — Прямо сказано.

— Я должен учиться грамоте по этикетке на йогурте? Уверяю тебя, это значит «с пониженным содержанием». Обезжиренный — согласен. Но с пониженным содержанием калорий.

— Видишь? — Джек шлепнул на прилавок черно-белый справочник. — Кто, кроме тебя, способен написать письмо от имени отличника-десятиклассника?

— Очередное письмо в управление? — вздохнул Эйб. — Перепиши последнее.

— Нет. По-моему, каждый раз лучше новое. Кроме того, ты во всем виноват, уговорив меня на пластиковые деньги.

— Если в знал, что из этого выйдет...

Убедив в конце концов Джека завести пластиковую кредитку, Эйб предложил ему стать дополнительным абонентом его собственного счета в «Америкэн экспресс» на подставное имя. Тот решил назваться Джеком Коннери — крутя в то время кое-какие старые фильмы про Джеймса Бонда, — но к новому имени требовался новый номер социального страхования.

Воспользовавшись пионерским на тот момент способом Эйба, он просто взял и выдумал тот самый номер. Впрочем, для этого недостаточно взять цифры с потолка. Из лекций Эйба следовало, что номер социального страхования не зря состоит из трех отдельных наборов. Первые три цифры сообщают, где выдан номер. Если Коннери родился и проживает в Нью-Йорке, три первые цифры должны составлять от 050 до 134, указывая, что номер выдан в Нью-Йорке. Следующие две цифры говорят, когда выдан номер. Если Коннери родился в 1958 году, нельзя выбрать номер, выданный до его рождения. Последние четыре цифры — «серийные» — могут быть любыми.

Эйб передал сведения в «Америкэн экспресс», Джеку Коннери своевременно выдали личную карточку, и он влился в победоносные ряды держателей пластиковых денег, стараясь ежемесячно вносить кое-какие суммы.

Через полтора года у него была не одна карточка, а три заранее утвержденных предложения. Джек Коннери получил на свое имя «Мастеркард», вскоре после чего Эйб его со своего счета сбросил.

Джек Коннери зажил самостоятельно.

— Все было очень просто, — с прискорбием вздохнул Эйб. — Идешь в регистрационную контору, выбираешь покойника, списываешь даты и номера, посылаешь в кредитную компанию, мигом получаешь карточку. Дело погубили компьютеры.

Джек кивнул:

— Я отношусь к ним с симпатией, хотя в то же время отсюда и главная головная боль.

Эйб имел в виду учет умерших, номера которых регистрировали кредитные компании, чтобы не допускать мошенничества с кредитками. Джек с Эйбом никогда не думали мошенничать — расплачивались вовремя до последнего дайма, но этот самый учетный список поставил их фальшивые личности под угрозу. Даже выдуманный номер Коннери мог случайно совпасть с номером какого-нибудь мертвеца. Вдруг окажется в базе данных? Ни Эйбу, ни Джеку не нужно, чтоб смышленый инспектор их вычислил.

Поэтому пришлось искать лучший способ.

Который отыскался в бюро статистики естественного движения населения. Дети... полные списки умерших детей, младенцев, скончавшихся от болезней, врожденных дефектов, чересчур многочисленных жертв равнодушия или жестокости со стороны непосредственных производителей — назвать которых родителями было бы оскорбительно для любых настоящих родителей, — избавляющихся от них, как от лишнего хлама. Джек переписал мальчиков по имени Джек, умерших десять — пятнадцать лет назад, не получив номера социального страхования. За небольшие деньги раздобыл заверенные копии свидетельств о рождении, стал присваивать себе их фамилии. Как только каждому исполнялось пятнадцать — шестнадцать, подавал заявку на новый номер социального страхования на очередное имя.

Он вытащил авторучку, открыл справочник.

— Хорошо. У нас имеется Джон Атилла. Через месяц стукнет шестнадцать. Я уже попросил Эрни готовить документы. Жить он будет в Хобокене, значит, надо писать в управление в Трентоне. Давай-ка постараемся.

Поскольку Закон о социальном страховании позволяет гражданам младше восемнадцати обращаться по почте за присвоением номера, Джек воспользовался этой статьей в полной мере. За несколько лет они с Эйбом составили разнообразные письма от имени разнообразных подростков. Эйб с особенным блеском выступал от имени возмущенного тинейджера, вынужденного получить номер в связи с требованием несознательных родителей, чтобы он угробил лето на дурацкую работу.

Написание от руки прошения в соответствующих выражениях заняло минут десять. Джек специально то и дело подчеркивал отдельные слова.

Для подачи заявки требуется уже раздобытое свидетельство о рождении и обещанное Эрни свидетельство об окончании школы. Потом все будет сложено вместе, отправлено в Трентон. Приблизительно через месяц Джону Атилле присвоят номер социального страхования, внесут в компьютеры управления. К стаду американских налогоплательщиков добавится новенькая дойная коровка.

— Сколько раз мы это проделывали? — уточнил Эйб.

— По-моему, восемь.

К счету «Мастер-кард» Джека Коннери, сброшенного со счета Эйба, добавились еще два держателя: Джек Андрисси и Джон Бендер. Через полтора года различные банки, включая «Америкэн экспресс», завалили последних заранее утвержденными предложениями.

Андрисси отпочковался от Бендера, Коннери исчез. К каждому счету Андрисси и Бендера добавилось новое имя. Так и шло дело: возникали новые держатели, старые лишались карточек, оставляя за собой неуклонно удлинявшийся путаный след, который, будем надеяться, невозможно распутать.

— Жутковатое дело, — вздохнул Эйб. — И хлопотное.

— Конечно, жутковатое, но, знаешь, я, наверно, единственный в мире хоть раз вспомнил про этих детишек после их смерти, а может, и после рождения. Они для меня почти как родные. В определенном смысле это как бы возвращает их к жизни.

— К виртуальной — в базах данных.

— Можно и так сказать. Насчет хлопот ты совершенно прав.

Джек привалился к прилавку, чувствуя, как под потолком собирается черная туча, осыпающая холодным дождичком.

— Я стремился к этой цели почти всю свою взрослую жизнь. А теперь... не знаю.

Пришлось проделать тяжкий путь, полный опасных извилин, чтобы достичь суверенного положения, стать независимым государством из одного человека. Сначала было довольно забавно — искусная ложь, прятки, поиски, ежедневные волнующие старания ходить на цыпочках, жить своим умом. Волнение постепенно ослабевает, все реже приходит. Без этого вранье и прятки превращаются в труд — в утомительный труд. Весьма нелегкий образ жизни.

— Мне иногда так все это надоедает, что я спрашиваю, стоит ли оно того?

— У тебя просто день сегодня неудачный.

— Не просто день. — Скоро увидимся с Вики, сыграем в бейсбол. — Жизнь шизоидная.

— Спроси себя, что лучше — влиться в глобальный мегаконгломерат или остаться самостоятельной закрытой корпорацией. За тебя никто не решит.

— Знаю. Но прихожу к заключению, что вопрос не в этом, а во времени. То есть можешь представить, что я продержусь еще тридцать лет? У кого в шестьдесят на такое сил хватит?

— Мне еще нет шестидесяти, а я еле справляюсь. Пора уходить на покой.

Джек тревожно дернулся:

— Что? Оставить торговлю оружием? Столько народу на тебя надеется, Эйб. И что ты будешь делать? На спорттоварах не проживешь.

— Как сказать, — пожал Эйб плечами. — Возьми, например, ролики. Самый настоящий рэкет. Продаешь коньки для развлечения. А чтоб никто не покалечился при сомнительной забаве, требуется в придачу шлем, щитки, наколенники, защитные перчатки и прочее до бесконечности...

— Не совсем честно, — заметил Джек.

— Конечно, — кивнул Эйб. — Торговля оружием гораздо благородней.

— Можно просто не продавать ролики.

— Я что, сумасшедший? О спросе имеешь понятие? Отдать чужим дядям всю прибыль?

15

— Смотри на мяч, Вик. Вот так. Глаз не своди, пока летит к перчатке.

Вики так и сделала — внимательно проследила, как мяч летит в перчатку и тут же отскакивает. Наблюдая, как она за ним гоняется по крошечному заднему дворику, Джек был вынужден признать, что с бейсболом у нее дело глухо.

Оглядел задний двор в Манхэттене, на каменном выступе, тянувшемся от Ист-Ривер. Частный оазис в железобетонной пустыне. Неслыханная роскошь.

Лужайка не ухожена с осени. Джиа уже принялась выпалывать с цветочных клумб сорняки, но траву надо стричь, особенно у беседки Вики в дальнем углу. Джек собирался на следующей неделе купить машинку и заняться делом. Траву не косил с мальчишеских лет. Привычный летний труд. Хочется снова попробовать. Город полон разнообразных запахов, только не аромата свежескошенной травы.

Несмотря на запущенность, все равно очень мило, особенно возле задней стены дома, где набухают почки на розовых кустах, откуда выглядывает что-то розоватое перед цветением.

Джиа вышла поработать. Сейчас сделала перерыв, сидя под тентом за белым эмалированным столиком с ярко-зеленым яблоком, отрезая тоненькие ломтики. Начатая картина — вид сверху на эстакаду Пятьдесят девятой улицы, залитую солнцем, поднявшимся над крышей дома, — стоит недописанная на мольберте рядом с беседкой. Намного лучше любого холста Мелани Элер, особенно того, в кабинете. С другой стороны, Джиа, возможно, понравились бы произведения Мелани. Она гораздо шире смотрит на искусство.

Вики размахнулась, бросила мяч — куда попало.

Поистине девчачий бросок, хотя чего еще от нее можно ждать? Джек кинулся ловить, пока мяч не попал в ее мать. Перехватил в нескольких шагах от съежившейся Джиа.

— Много у вас в семье спортсменов? — тихонько спросил он.

— Ни одного не знаю.

— Так я и думал.

— Кажется, собираешься объявить дело конченым, — заключила она, с улыбкой прищуривая голубые глаза.

— Я сделал все возможное. — Тут он повысил голос: — Прежде чем я с ней покончу, Викстер станет лучшим игроком в городе, черт побери!

— Bay! — завопила Вики, махнув кулаком в воздухе.

Еще чуточку побросали, потом она решила передохнуть.

— Есть хочу.

— Будешь яблоко? — протянула ей Джиа «грэнни Смит»[32].

— Стойте-ка, — спохватился Джек, — у меня найдется кое-что.

Засеменил к сумке, которую принес с собой, вытащил красный бумажный пакет, сунул Вики.

— Зверюшки! — воскликнула та, разрывая бумагу.

Он смотрел, как она грызет крекер, копается, выбирая любимых животных. Легко доставить удовольствие девочке, которая чересчур радуется мелочам, чересчур его радуя своей радостью.

До чего хорошо вдали от истерзанных трупов, украденных у мертвых детей фамилий. В такие моменты не хочется уходить. Никогда.

— Мам, льва хочешь? — спросила Вики.

— Вики! — возмущенно воскликнул Джек. — Думай, что говоришь! Мама мяса не ест.

Джиа швырнула в него огрызок яблока.

Тот полетел широкой дугой. Он изловчился, поймал, со смаком откусил, одарил обеих сочной широкой ухмылкой. Вики расхохоталась. Джиа, с улыбкой качнув головой, хрустнула крекерным львом.

Жизнь иногда бывает прекрасна.

16

Заскочив ненадолго домой, чтоб отправить письмо, взять кое-какую одежду — и оттянуть возвращение, — Джек в конце концов добрался до отеля. На подходе к парадному удивился отсутствию официальных лиц. Ждал, что хоть одна сине-белая форма будет околачиваться вокруг.

И в вестибюле довольно тихо, хотя снова чувствовалось непонятное напряжение, накапливающееся и бурлившее в атмосфере. Видимо, основной шум утих, но, как минимум, кучка-другая должна была стоять, шушукаться, поглядывать через плечо.

На крошечных ножках к лестнице просеменила Ивлин, которую Джек поспешил догнать.

— Я только что вернулся, — объявил он, замедляя ход, приноравливаясь к ее шагу. — Олив появилась?

— Никто ее не видел? — Она покачала головой. — Никому не звонила?

Джек сдержал стон. Только не говорите, что не открывали номер.

— В номере были?

— Ее там не оказалось... Я попросила администраторов...

Он застыл на месте.

— Что?

— В номере пусто. Я... — Ивлин остановилась, глядя на него с материнской заботой. — Что с вами?

Голова шла кругом. Если на лице хотя бы наполовину отражается испытанное потрясение, вид безусловно ужасный. Он постарался взять себя в руки.

— Ее не было в номере?

— Не могу даже выразить, какое я пережила облегчение... Страшно боялась, вдруг мы ее нашли бы умершей от сердечного приступа или какого-нибудь удара...

Мысли лихорадочно неслись, спотыкались, не зная, в какую направиться сторону. Олив нет в номере? Невозможно. Она лежала там... мертвая... зверски убитая... со свернутой шеей...

— Вы уверены, что заглянули в тот номер?

— Конечно. Восемьсот двенадцать? Я сама заходила, осматривала... Чемодан, одежда, все на месте, а самой Олив нет... Ну не странно ли?

— Еще бы, — подтвердил Джек. — Поистине странно.

— Удивляетесь? Не слышали про конец света? Когда праведники будут взяты живыми на небо? Может быть, началось? И Олив удостоилась первой?

Ну что тут можно ответить?

Ивлин с улыбкой потрепала его по плечу:

— Вознеслась или не вознеслась, представление продолжается, надо бежать? Я должна открывать заседание, на котором профессор Мацуко сделает доклад о японских НЛО, потом увидимся?

— Конечно, — пробормотал он, еще чувствуя головокружение. — Потом.

Побрел в общий зал, рухнул в кресло. Труп Олив... исчез. Каким чудом его пронесли по гостинице, полной народу?

Вот именно... каким чудом?

Причем не оставив никаких следов убийства.

Теперь только он и убийцы знают, что Олив Фарина мертва.

В самом деле мертва? Можно точно сказать?

Итак, он стал настоящим сисупером — видел нечто, но в подтверждение не имеет ни крохи реальных свидетельств.

Надо гнать подобные мысли. Олив мертва, нет вопросов. Кто же ее убил? Двое в черном, на которых он наткнулся? Или кто-то другой?

Все это нехорошо в высшей степени. Убийство совершается шито-крыто, без резни и бойни.

Однако состояние трупа громко и откровенно свидетельствовало, что игра велась очень грубо.

Конечно, всегда остается возможность, что убийство Олив вовсе не связано с исчезновением Мелани.

Вполне возможно и такое везение.

Олив исчезла бесследно... точно так же, как Мелани. Означает ли это, что и последняя где-то спрятана с выколотыми глазами, отрезанными губами и свернутой головой?

Логично предположить, что если бы он не проник в номер, то вместе со всеми прочими, за исключением киллеров, считал бы Олив просто исчезнувшей — или, если угодно, вознесшейся на небеса. Хорошо, что не стал Лью рассказывать об убийстве. Бедняга пришел бы к аналогичному заключению и умер бы с горя.

Джек рассматривал членов СИСУПа, устремлявшихся в зал заседаний. Может быть, не такие уж чокнутые. Может быть, в каком-нибудь докладе прозвучит нечто полезное.

Следуя за толпой, он заметил пришпиленное к стене объявление, подошел прочитать.

"Всем участникам

Если среди ваших родных есть инопланетяне

или

кто-то из ваших потомков родился от сексуального контакта с инопланетянином

немедленно сообщите!"

С другой стороны, возможно, сисуперы гораздо сильней чокнутые, чем кажется.

Хотя в детстве Джек иногда был уверен, что его старший брат частично инопланетянин, он не стал записывать указанный номер телефона.

Протиснувшись в дверь, нашел позади свободное место, подавляя желание крикнуть: «Кто верит в телекинез, прошу поднять руки!» Вместо того прислушался, как Ивлин представляет профессора Хидеки Мацуко из Токийского университета, не упомянув, с какого факультета, и с изумлением узнал, что тот совсем не говорит по-английски. Доктор Мацуко будет выступать по-французски, а Ивлин синхронно переводить.

Когда на трибуну под вежливые аплодисменты поднялся азиат средних лет со впалыми щеками, в сером костюме с белой рубашкой и галстуком в сине-красную полоску, Джек со стоном огляделся в поисках выхода, но пришлось бы для этого побеспокоить слишком многих сисуперов, поэтому он мрачно уселся, пообещав себе в утешение сразу по окончании посетить бар.

Доктор Мацуко заговорил, произнося несколько французских слов, останавливаясь, чтобы Ивлин успела повторить по-английски. Джек всегда думал, что для пытки капающей на макушку водой требуется вода, а теперь получил доказательство, что ошибался.

После бесконечной спотыкающейся преамбулы профессор Мацуко попросил выключить свет для демонстрации последних слайдов, запечатлевших НЛО над Токио.

На экране под охи и ахи присутствующих замелькали размытые изображения световых пятен. Интересно, почему сверхсекретные НЛО вечно сияют, словно фотовспышка «фуджи»?

Увидев особенно причудливый светящийся объект, женщина справа от Джека зааплодировала, остальные подхватили.

— Невероятно! — с благоговейным ужасом прошептала она.

Он согласился от чистого сердца: невероятно, лучше не скажешь. Даже восьмилетняя Вики распознала бы липу липовую, свинью в небе — буквально.

Как там Эйб говорит: увидел — поверил... Да, сэр.

— Что за дерьмо! — неожиданно крикнул кто-то. — Хватит! Включите свет! Включите, черт возьми!

Голос вроде знакомый — при вспыхнувшем свете Джек увидел Джеймса Залески, шагавшего по залу.

— Да вы что, с ума посходили? — прокричал он. — Это ж самая что ни на есть развесистая клюква, какую я в своей жизни видел!

Кругом поднялся гул, стоны, приглушенные вариации на тему «ох, Джимми снова скандалит».

Очевидно, не впервые мутит воду на секции НЛО.

— Проклятье, — вопил Залески, — надо же разбираться хоть чуточку, черт побери! Критически подходить к делу! Мы знаем, что они тут, но так жаждем получить доказательства, что все подряд принимаем, даже такие вот грубо состряпанные подделки. Требуем от правительства правды, а кто будет к нам относиться серьезно, если не требовать честности в своих рядах? Выходит, что мы просто шайка свихнувшихся идиотов!

Во время этой страстной речи присутствующие начали вскакивать с мест, закричали, чтоб он замолчал, успокоился, сел, дал профессору Мацуко закончить.

Джек вспомнил, как Джиа повела его с Вики на новую постановку мюзикла «1776» и, как только открылся занавес, вся труппа вскочила, громогласно пропев Джону Адамсу[33]: «Сядьте, Джон!»

Под шумок он добрался до выхода, заметив Майлса Кенуэя, стоявшего у задней стены, словно аршин проглотил, и глядевшего на него широко открытыми глазами. Почувствовал себя прогулявшим уроки школьником и точно так же уставился на Кенуэя.

Надо бы с ним побеседовать. По крайней мере, они с Залески покуда на месте. Если кто-то убирает верхушку СИСУПа, до них еще не добрались. А если это лишь вопрос времени?

Из зала заседаний вышли двое небрежно одетых седовласых слушателей профессора Мацуко, горячо споря.

— Ты же не веришь, правда? — говорил один, в футболке с надписью: «МК-Ультра украли у меня мозги!»

Приятель энергично затряс головой:

— Разумеется, верю.

— Нет, — твердил на ходу первый, — не можешь действительно верить.

Пожалуй, пива надо выпить, решил Джек и направился в бар.

17

— Говорю тебе, это враг. — Маврицио повышал тон с каждым словом. — Только взгляни, что сделал с Фариной. Он здесь для того, чтобы нас уничтожить!

— Пожалуйста, тише. Откуда ты знаешь?

Они стояли в ванной в номере Ромы, где лежало распростертое изувеченное тело Олив. Частично засыпали его льдом, чтобы не разлагалось.

— Знаю! Видел его в коридоре возле ее номера!

— И одного из Близнецов в тот же самый момент.

— Оба вместе убежали.

— Или он погнался за Близнецом.

— Значит, сумасшедший.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы Близнецы работали еще с кем-нибудь, кроме друг друга?

— Нет, — мрачно буркнул Маврицио, опустив глаза. — Сам не видел.

Когда незнакомец с Близнецом исчезли на лестнице, Рома и Маврицио выскочили в коридор, обнаружили тело Олив, быстренько перетащили сюда.

— Думаю, есть другое объяснение. По-моему, он обнаружил Олив, увидел Близнеца, решил его поймать.

— Почему тогда не сообщил об убийстве?

— Может быть, просто вор, залез в номер, задумал ограбить. Или имеет преступное прошлое, боится попасть под подозрение. Не имеет значения. Для меня сам факт молчания о трупе свидетельствует, что он не сотрудничает с Близнецами.

— Непонятно.

— Подумай, Маврицио: почему Олив Фарину убили таким зверским способом? Смотри, как искромсали. Явно хотели навести на мысль о забое скота, посеять панику среди участников конференции. Увидев такую картину, они сразу же разбежались бы и попрятались по домам, рассеявшись по всей стране.

Маврицио вытаращил темные обезьяньи глаза:

— По-твоему, Близнецы знают, чем мы занимаемся?

— Нет. Несомненно знают, что кто-то к чему-то готовится, но кто, к чему и зачем — не имеют понятия. В подобных обстоятельствах выгодней разогнать всю компанию. Попробовали, однако не добились успеха.

— Единственно по ничтожной случайности. Не выйди я в ту секунду из номера... — Маврицио не стал заканчивать повисшую в воздухе фразу.

— Действительно, — кивнул Рома. — Впрочем, нам повезло... или кто-то нас спас.

— Можно гадать целый день напролет. Вопрос в том, что делать с незнакомцем.

— Присматривать.

— Ничего, иными словами? — с язвительным упреком проскрипел Маврицио, принимая свой истинный вид. Вырос на крепких, сильных ногах, оскалил клыки, пригвоздил Рому взглядом глаз цвета спелой клубники. — Чужак будет тон задавать?

— Присматривать не значит ничего не делать...

— Как насчет сегодняшней посылки? Тоже пусть попадет к нему в руки?

— Разве у нас есть выбор? Не забывай, за все отвечает Иное. Если посылка придет к незнакомцу, то не по ошибке. Я чую здесь нечто другое, вполне совместимое с нашими целями.

— А я нет, — повысил голос Маврицио, стукнув себя узловатым крупным кулаком в поросшую черным мехом бочкообразную грудь. — Вчера вечером что-то пошло не так. В другой раз я этого допускать не намерен.

— Маврицио! — окликнул Рома направившееся к дверям существо.

— Знаю только единственный способ уладить дело.

— Стой!

Маврицио проигнорировал оклик, потянулся к круглой дверной ручке, повернул, снова съежился в капуцина, шагнул в коридор.

— Не делай ничего...

Дверь хлопнула, Рома поспешно метнулся, открыл, но Маврицио успел скрыться из вида.

Что эта тварь задумала? Будем надеяться, ничего опрометчивого.

18

На половине второй пинты «Сэма Адамса» Джеку стало получше. Он уже приготовился выкинуть все из головы и вернуться в свой номер, как почувствовал за спиной чье-то присутствие.

Оглянулся и увидел Рому.

— Выяснили что-нибудь в Монро? — полюбопытствовал тот.

Господи Исусе, подумал озадаченный, озабоченный Джек, неужели за мной кто-то следил?

— Откуда вам известно, что я был в Монро?

— Есть у меня там связи, — усмехнулся Рома. — Знаете, город маленький. Когда незнакомец расспрашивает про шестьдесят восьмой год, новость быстро распространяется.

Может, Кэнфилд слышал о его визите и осведомил Рому. Он слегка успокоился. Для маскировки неплохо оказаться предметом ложных сплетен в Монро.

— Тогда вам, наверно, известно и то, что ничего не выяснил.

— Ничего не почувствовали? — не отступал Рома, внимательно на него глядя.

— Почувствовал, что зря время теряю.

— Нет-нет. В атмосфере. Почуяли слабый след чего-то непонятного... Иного?

— Иного? Нет. А в чем дело? Сперва Кэнфилд, теперь вы. Что это вообще такое?

— Внятного объяснения не имеется.

— Ну, спасибо, что просветили.

— Вы, безусловно, и раньше видели нечто, не имеющее рационального объяснения.

— Возможно, — уклончиво бросил Джек, вспоминая скрипучее ржавое затонувшее судно, полное тварей с акульими головами и шкурой цвета кобальта.

— Не «возможно», а точно. Вы играете гораздо более важную роль, чем думаете.

Что-то в тоне Ромы насторожило Джека — что-то недосказанное. К чему он клонит?

— Вы имеете в виду мой случай? — Тут ему вдруг пришло в голову, что Рома единственный не интересуется его легендой. Даже не упомянул ни разу.

— Да, но не тот, о котором вы всем рассказываете. Иной случай: когда Иное оставило на вас отметину.

— Эй, не припутывайте меня к этой белиберде.

— Вы с ней уже прочно связаны.

— Черта с два!

— Бросьте! Откуда у вас на груди шрамы?

По бару словно пронесся арктический ветер, Джек почти слышал, как на нем зашуршала одежда от прохватившего кожу мороза.

— Где вы могли когда-нибудь мою грудь видеть?

— Иное оставило на ней отпечаток, мой друг. Я почуял, что вы с ним соприкасались, в тот миг, как впервые заметил вас в очереди на регистрацию. А подойдя поближе, практически увидел шрамы сквозь рубашку.

Точно так же, как прошлым вечером, Рома поднял три средних пальца, скрючил когтями, махнул наискось в воздухе.

— Вот таким образом, правда?

Джек ничего не сказал. Язык превратился в наждак. Он взглянул на собственную грудь под рубашкой, на собеседника, вспоминая, как зудели шрамы во время обеих поездок в Монро.

Потом к нему вернулся дар речи.

— Надо, пожалуй, как-нибудь подробно это обсудить.

К его изумлению, Рома кивнул:

— Почему не сейчас? — и указал на маленький столик в темном углу. — Согласны?

Джек прихватил со стойки пивную бутылку, пошел за ним следом.

— Вас ранили довольно необычные существа, не так ли? — начал Рома, как только они уселись.

Он не шевельнулся, не проронил ни слова. Никогда ни единой душе не рассказывал историю с ракшасами. Дело касалось ближайших любимых людей, которые старались об этом забыть. Любой прямо к нему непричастный посчитал бы Джека сумасшедшим... вроде какого-нибудь сисупера. Откуда же, черт побери, Рома знает?

Он хлебнул пива, промочив горло.

— Вы их видели?

— Видел? — усмехнулся Рома. — Иное творило их у меня на глазах.

Джек мысленно присвистнул. Точно такой же свихнувшийся, как остальные. Может быть, даже хуже. Знает то, чего знать не вправе.

— Кто вы такой? — спросил он. — И что это за штука — Иное?

— Иное не штука.

— А что? Я не слово имею в виду.

Рома пристально посмотрел на него:

— В самом деле не знаете?

— Чего?

— Ну, не важно. Что касается сути Иного, вряд ли поймете ответ.

— Сделайте снисхождение.

— Что ж, подумаем... Можно назвать его существованием, состоянием, даже иной реальностью.

— Сразу стало гораздо яснее.

— Ну, попробуем по-другому: просто скажем, темный разум, где-то совершающееся бытие, которое...

— Где?

— Где-то... где-то в ином месте. Везде и нигде. Забудем на минуту о местоположении, сосредоточимся на связи этой силы с человечеством.

— Постойте, постойте, постойте. И так меня на шаг обгоняете, теперь еще один собираетесь сделать.

— Почему на шаг обгоняю?

— Что это за «темный разум»? Сатана, Кали[34], какая-нибудь недотыкомка?

— Возможно, все вместе, возможно, никто. Почему вы считаете, что у него его имя? Это не просто какой-нибудь глупый бог. Если на то пошло, скорее антибог.

— Вроде Антихриста Олив?

Рома удрученно вздохнул:

— Нет. Забудьте христианскую мифологию, эсхатологические бредни Олив, любую религию, о которой вообще когда-нибудь слышали. Под антибогом я имею в виду противоположный полюс всякому понятию о «боге». Иному в принципе не нужны верующие, не требуется никакая религия. У него нет названия, и оно не желает его получать.

— Что же это такое?

— Непостижимая сущность, колоссальная невообразимая хаотичная сила, не нуждающаяся в определении. Фактически можно сказать, что она отвергает любое название. Не желает, чтоб мы ее знали.

— Если такая могучая, то чего беспокоиться? Кто когда-нибудь слышал о боге, которому верующие не нужны?

— Перестаньте, пожалуйста, толковать о «боге». Сами себя сбиваете с толку.

— Ладно. Почему же оно не нуждается в верующих?

— Потому что хаотично по сути. Как только поверишь, как только признаешь — придашь ему форму. Приобретя очертания, форму, оно утратит силу. Получив признание, определение, хуже того — горстку верящих почитателей, прекратит взаимодействие с этим миром и будет далеко отброшено. Поэтому прикрывается другими верованиями и религиями, выдвигаемыми перед собой.

— Вроде какого-нибудь многонационального конгломерата, прячущегося за кучей подставных компаний.

Рома медленно кивнул:

— Аналогия грубая, хотя картину вы, кажется, поняли. Эта сила действует под разными масками, но с одной целью — принести в мир хаос.

— Немного хаоса не помешает.

— Имеются в виду кое-какие случайности? Некоторая непредсказуемость для интереса? — Он тихонько посмеялся, качая головой. — Вы даже понятия не имеете, о чем идет речь.

— Ну хорошо, и чего ей надо?

— Всего... включая сферу человеческого существования.

— Зачем? Мы очень вкусные?

— Слушайте, если желаете шутки шутить...

— Не просите меня быть серьезным в отеле, битком набитом взрослыми серьезными людьми, во всех других отношениях абсолютно разумными, которые, однако, твердо верят, будто инопланетные ящерицы летят сюда нас кушать. Это не я говорю, а они.

— Что ж, они и правы, и не правы. Нечто в самом деле старается сюда проникнуть, но хочет, так сказать, «кушать» больше в духовном смысле. Не перебивайте, послушайте, и, возможно, поймете.

Джек откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки.

— Хорошо, слушаю. Хотя всегда, слыша подобные вещи, не могу не вспомнить, как земля и человечество считались центром вселенной. Потом на сцену вышел Галилео.

— Понятно. Попахивает антропоцентризмом, но если до конца дослушаете, то увидите, что это не так.

— Давайте.

— Спасибо. Попробую представить картину в другом ракурсе. Вообразите войну двух гигантских немыслимо сложных сил. Где? Повсюду вокруг. За что? Не стану утверждать, будто знаю. Она идет так давно, что противники сами, возможно, забыли причину. Впрочем, это не имеет значения. Важно то, что на кону стоит бытие. Заметьте, не мир, не солнечная система, не вселенная, а само бытие. Значит, дело касается любых других измерений, миров, реальностей — которые существуют, поверьте. Наш уголок действительно ничтожное затерянное в пространстве захолустье, но он составляет часть целого. А желающий стать победителем должен завоевать целое.

Джек удержался от комментариев.

— Одна сила, — продолжал Рома, — решительно враждебна человечеству, другая нет.

Джек не удержался, зевнул.

— Я вам наскучил? — с недоумением спросил собеседник.

— Прошу прошения. Очень похоже на старые байки о борьбе Добра со Злом, Бога с Сатаной и прочее.

— Некоторые в самом деле так думают. Космический дуализм довольно банален. Однако тут дело другое. Заметьте, пожалуйста, что я вовсе не называю противную сторону — выступающую, если угодно, против Иного — «доброй». Я называю ее не враждебной. Сильно, честно сказать, сомневаюсь, будто человечество ее хоть сколько-нибудь интересует, за исключением того факта, что его территория расположена на ее стороне космического фронта и она хочет ее удержать за собой.

Ох, мысленно вздохнул Джек. Наслушался за неделю бредовых теорий, определенно убедился, что что-то творится, не связанное ни с инопланетянами, ни с Антихристом, ни с Новым Мировым Порядком, а неведомо с чем, но белиберда насчет Иного вообще ни в какие ворота не лезет.

— Значит, — вставил он, — все мы ввязались в большую рискованную игру.

Рома медленно покачал головой:

— У вас непревзойденный талант к приземлению вечных проблем.

— Я это уже слышал.

— Но, учитывая изложенное, не надо забывать о великом «или».

— Что имеется в виду?

— Или... все, что я только что говорил, абсолютно ошибочно, поскольку человек не способен понять логику и мотивы совершенно «иной реальности».

— Замечательно, — фыркнул Джек, желая стереть с физиономии Ромы самодовольное выражение. — Тогда ваши рассуждения не имеют ни малейшего отношения к этому. — И скрючил три пальца, повторив его жест.

— Напротив. Ваши шрамы оставлены тварью Иного.

— Созданной, как было сказано, на ваших глазах.

— На глазах? Они созданы из куска моей плоти. — Лицо его затуманилось. — По этому поводу мало что могу сказать. Хотя существа замечательные, не правда ли?

— Я скорей выбрал бы другое выражение.

Впрочем, возможно, и замечательные. Замечательно злобные и настолько чужие, настолько... иные, что первобытные инстинкты в его душе дико взвыли, требуя либо бежать, либо их уничтожить.

Припомнился и рассказ о природе ракшас, в памяти почти зазвучал голос Калабати:

«Традиция гласит, что прежде ведических, даже доведических богов были иные боги, Древние, ненавидящие род людской, желавшие занять на Земле наше место. Для этого они сотворили богохульные пародии на людей... лишенные любви, чести, всего хорошего, на что мы способны. Полные ненависти, алчные, похотливые, жестокие...»

Древние боги Калабати не то же ли самое, что Иное Ромы?

Последний встал из-за стола.

— Что ж, я доволен.

— Чем?

— Тем, что об Ином вам известно лишь то, что услышали от меня. Я считал вас опасным, теперь убедился в обратном.

Джек, непонятно почему, обиделся.

— Опасным для кого?

Рома продолжал, как будто не слышал:

— Впрочем, другие, может быть, не совсем убедились. Будьте осторожны, мистер Шелби. Я даже посоветовал бы вернуться домой, посидеть под замком до конца выходных.

Ничего себе совет, но Джек не успел ответить. Рома повернулся и пошел прочь. Собрался броситься за ним, схватить, встряхнуть как следует, крикнуть — что это значит? — потом подавил побуждение. Выйдет только скандал, который наверняка язык ему не развяжет.

Чувствуя себя полнейшим идиотом, он направился в собственный номер.

19

На обратном пути, поднимаясь по лестнице, проклинал себя, что не спросил, как вышло, что Рому видели с Мелани в Монро на прошлой неделе. Хорошо бы понаблюдать за реакцией. Почему вовремя в голову не пришло, черт возьми?

Как Джиа выражается — крепок задним умом, что-то вроде того.

Войдя в номер, сразу увидел мигавший на телефоне красный огонек, сигналивший о поступившем сообщении. Следуя инструкциям, отмотал пленку, услыхал низкий хриплый голос:

«Интересуешься, где Олив Фарина? В подвал загляни».

И все. Механический женский голос сообщил время записи: 18.02. Семь минут назад. Приблизительно в момент выхода из бара.

Голоса Джек не узнал, но поставил бы последний доллар, что это кто-то из головорезов в черном. Он, возможно, единственный знает о смерти Олив. Поэтому служит самостоятельной ниточкой, которую желательно оборвать.

Неужели надеются, будто я сразу же побегу в подвал в их теплые объятия?

Потрясающе.

Конечно, придется идти — что бы ни случилось с Олив, это может быть связано с исчезновением Мелани, — но он пойдет не один, а в компании с мистером Глоком.

Джек вытащил из спортивной сумки пистолет, взвесил в руке, подумал о глушителе и передумал. Трудно будет обращаться с удлинившимся пистолетом в тесном пространстве. Хотя, если придется стрелять, шум поднимется адский. Сунул его под рубашку за пояс, направился к лифтам.

Улыбками и кивками приветствовал спускавшихся вместе сисуперов. Все, кроме одного, ехали на прием на втором этаже. Отбившийся от стада вышел на первом, предоставив ему в одиночестве двигаться к последней остановке.

Пока лифт замедлял ход, он вытащил «глок», вставил обойму, крепко прижал его к правому бедру, шагнул в разъехавшиеся дверцы в узкий коридор. По потолку тянутся щупальца труб, с обеих сторон закрытые двери, в конце темный проем пошире, где рокочет и громыхает какая-то техника. Тепло, пыльно. В старом «Клинтон-Ридженте» вполне могут стоять бойлеры.

— Эй, — позвал он раз, другой. Нет ответа.

Поднял пистолет, подошел к первой двери, дернул ручку. Закрыто. Направив дуло в потолок, прижался спиной к стене, добрался до другой двери, протянул руку — тоже заперто. Впрочем, запертая дверь вовсе не означает, что за ней нет никого. В любой момент может кто-нибудь выскочить.

Не отрываясь от стенки, присматривая за дверями, Джек проскользнул в конец коридора. Жарче, темнее, шум громче — просторное сумрачное помещение, пол ниже коридорного. В просачивавшемся из-за спины свете вырисовывались слоновьи формы, опутанные массой труб.

Он дважды сунул в проем голову, глянул налево, направо. Видимость нулевая, но хотя бы никто не торчит за ближайшим углом. Справа, кроме того, разглядел выключатель, вытянул левую руку, щелкнул единственным тумблером.

Две голые лампочки, загоревшиеся слева и справа на потолке далеко друг от друга, не особенно разогнали тьму. Джек шагнул на небольшую платформу, поднимавшуюся фута на два над полом. Наклонился над низкой оградкой вдоль труб, ища на стенах выключатели. Освещение здесь должно быть получше. Отыскивая другие лампочки, чтобы по проводке прийти к выключателям, заметил на потолочной трубе почти прямо над головой крупный темный комок. Сразу вильнул в сторону, пристально рассматривая. С первого взгляда похоже на огромную затычку в трубе. Но как только глаза свыклись со слабым светом, показалось, что комок покрыт какой-то темной шерстью или порос пушистой черной плесенью. Ничего определенного, просто большой клубок черной шерсти. Собственно, снизу кажется, будто кто-то прицепил к трубе соболью шкурку.

Джек сморгнул, шкурка свалилась — не просто с потолка упала, а бросилась. Он не успел вскинуть пистолет и выстрелить, на него с диким ревом обрушились оскаленные клыки, когти, ярко-красные глаза. «Глок» вылетел из руки, заскользил по полу, самого его свалил выбивший мозги удар.

Нечто жилистое, мускулистое, разъяренное драло когтями, кусало в лицо. Он схватил его за горло, стараясь удержать, но через первые три секунды понял, что суждено проиграть. Требуется либо оружие, либо путь к бегству. «Глок» исчез, «земмерлинг» не достать из кобуры на лодыжке.

Джек постарался сравниться с тварью в ярости, взревел, толкнул что было сил. Тварь взлетела, ударилась об оградку платформы, перевалилась, грохнулась на пол внизу. Он оглянулся, увидел в коридоре «глок», потянулся за ним, не успел — животное уже пришло в себя, снова ринулось с бешеным визгом.

Могучий удар в спину сбил его на пол, в тот же миг сильные пальцы схватили за волосы, дернули назад голову, оскаленная, широко открытая пасть приблизилась к горлу, он понял, что это конец. Ничего не успел подумать, молча вымолвил — нет! — чувствуя тошнотворный ужас.

Внезапно давящая тяжесть исчезла. Джек помедлил в растерянности, перевернулся, видя, как тварь кувыркается в воздухе и припечатывается спиной к коридорной стене.

Что такое? Как мне это удалось?

Животное распласталось на стенке, закрутило, затрясло головой. Теперь он впервые его разглядел хорошенько — дьявольская помесь ротвейлера с бабуином, только крупнее, мощнее.

Очередной бросок...

И тварь снова шарахнулась в стену спиной, не успев дотянуться.

Абсолютно не понимая, что происходит, Джек не стал тратить время на размышления. «Глок»!

Рванулся к пистолету, тварь опять кинулась, в третий раз врезавшись в стену.

Этого оказалось достаточно. Пока он хватал пистолет, существо развернулось, помчалось по коридору; пока целился, скрылось среди труб и цистерн.

Джек сидел в одиночестве на полу, тяжело дыша и отрыгиваясь. Меньше минуты назад был практически мертв. Что это было? Что это за адская тварь? Явно хотела его убить и почему-то не прикончила, имея все возможности.

Обессиленный, дрожащий, он с трудом поднялся на ноги и побрел назад к лифту.

20

Джек сидел на корточках в рододендронах на заднем дворе Каслменов, стараясь отыскать удобное положение.

Вообще не следовало тут сидеть нынче вечером.

До сих пор испытывая потрясение и боль после стычки с псом-обезьяной, меньше всего на свете хочется присматривать за Каслменами. Просто некого найти на замену. Поэтому он распарил в своем номере в ванне растянутые мышцы и связки и потащился в Элмхерст. Ехал всю дорогу в потоке машин, и к тому времени, как занял пост, Сейл вернулась домой.

Даже здесь, вдали от подвала «Клинтон-Риджента», он не мог отделаться от воспоминания о неистовой ярости той самой твари. Никогда не видел ничего подобного. Не ракшаса, но точно такая же кровожадная.

Почему я, черт побери? Не должен я быть мишенью. Дело ведь не во мне, а в Мелани Элер.

Он честно признавал, что испуган. Теперь в любой тени таилась угроза.

Заставил себя сосредоточиться на Сейл. Она попивала что-то вроде водки, однако еду не готовила. Створки окон над кухонной раковиной были на дюйм приоткрыты, во дворе слышалась музыка из включенного стерео. Донна Саммер с Барбарой Стрейзанд домяукали кошачьим концертом «Хватит так хватит», Лора Браниган затянула «Глорию».

Джек поморщился. Диско... Сейл до сих пор слушает диско.

Пошла наверх с выпивкой, в спальню не заглянешь, остается ждать. Вдруг на пару секунд возникло ощущение, что за ним наблюдают. Снова та самая тварь? Вернулась завершить дело? Ощущение исчезло, но он насторожился.

Надо выбросить из головы, внимательно следить за домом.

Вернулась Сейл, переодевшись в платье, немножечко потанцевала на кухне под мелодию «Переживу» Глории Гейнор, юбка раздувалась вокруг костлявых ног при быстрых изящных движениях.

Вспоминает старые добрые времена?

Наконец, прикончила выпивку, надела пальто, направилась к дверям гаража.

Не забудь стерео выключить, хотел крикнуть Джек. Пожалуйста, не оставляй эту музыку!

Уже взявшись за ручку двери, она остановилась, вернулась бегом.

Спасибо, шепнул он, когда музыка смолкла.

Сейл уехала, Гас не появлялся, может быть, вместе где-то обедают или в гости пошли. Джек призадумался, то ли собирать вещички и считать вечер пропащим, то ли сидеть и ждать.

Выбрал последнее. Уйдет, когда увидит, что они спокойно улеглись в постель.

Ожидание всегда поганое дело. Впрочем, его можно с толком использовать. Прекрасное время для глубоких раздумий, логических рассуждений, как сказал бы Шерлок Холмс, но ему надоело думать о Мелани, Олив, сисуперах. Голове нужен отдых.

Он научился почти в любых обстоятельствах впадать в легкую дремоту. Идеальный момент. Обычно усаживался на спортивную сумку, откидывался на спину, закрывал глаза. Но только не сегодня. Никакой дремоты в нынешний темный вечер.

21

Майлс Кенуэй сидел за рулем и гадал, где находится, черт побери. Согласно карте, где-то в Куинсе, а где именно, невозможно сказать.

Поехал следом за тем самым Джеком Шелби и очутился тут.

Джек Шелби... едва ли. Кто такой, неизвестно, но никак не Джек Шелби.

Одно о загадочном типе точно известно — чертов извращенец.

Майлс просто взбесился. Тащился за ним всю дорогу досюда, думая, что он встретится с тем, кто его подослал. Глядя, как гад крадется в кустах к дому в конце улицы, убедился в правильности догадки. Потом зашел с другой стороны, выглянул и обнаружил, что мерзавец подглядывает за танцующей в доме женщиной.

Грязный подонок.

Майлс давно бы уже уехал, если б знал обратную дорогу, однако ничего не помнил.

После вчерашнего приема сунул в карман пивную бутылку этого типа, передал в ФБР. Ребята сработали быстро, сообщив, что обнаружены три хороших набора отпечатков: одни принадлежат Лью Элеру, другие бармену, третьи не зарегистрированы.

Может быть, хорошо. Значит, так называемого Джека Шелби никогда не арестовывали, он никогда не обращался за разрешением на ношение оружия, никогда не занимался делами, связанными с повышенной безопасностью. С другой стороны, это, может быть, означает, что он служит либо в правительственном агентстве, либо в секретной организации, достаточно могущественной, чтобы выбросить из компьютеров ФБР отпечатки.

Майлс убедился в последнем, выяснив после проверки, что по указанному при регистрации адресу никакой Джек Шелби не проживает.

Кто ж ты такой, Шелби, на кого работаешь? Кто бы ни был, допустил большую ошибку, выступив против меня. Я могу сильно попортить тебе жизнь и обязательно это сделаю.

Он задумался о своих жизненных успехах. Разве можно было подумать, что неотесанный парень с фермы из Южной Дакоты окажется в первых рядах защитников страны от Нового Мирового Порядка? Теперь кажется почти велением судьбы, что он после школы пошел в армию, продвигался по службе, оказывался в нужное время в нужных местах, слышал шепотки насчет ООН и НАТО, насчет собственного правительства, обладая неплохим инстинктом и сообразительностью, чтоб увидеть полную картину, понять, что далеко не все так, как кажется.

Узнав правду, немедленно вышел в отставку. Прослужив почти сорок лет, получил пенсию, собрал все сбережения, купил участок в Монтане в пятьдесят акров, созвав туда других знающих правду. Там они и живут, готовясь к тому дню, когда кто-нибудь из приспешников Нового Мирового Порядка попытается захватить Америку.

Он этого дня боится, но готов его встретить — готов биться насмерть, отстаивая свою свободу.

Майлс зевнул. Плохо спал ночью. Видел во сне день вторжения, небо, усеянное черными вертолетами Нового Мирового Порядка, преследующими их отряд. Как вспомнишь, так вздрогнешь. Часто снятся кошмары, а этот хуже всех. Проснулся в половине пятого, дрожа и обливаясь потом.

Он встряхнулся. Надо бодрствовать, ждать, смотреть, куда отсюда направится насквозь фальшивый Джек Шелби.

22

Шум свернувшей на подъездную дорожку машины насторожил Джека. Он выпрямился, потянулся, пригнулся, поспешно перебежал через задний двор в кусты вокруг гаража. Поднялась автоматическая дверь, машина нырнула в гараж. Дверцы открылись, он узнал голос Гаса:

— ...не надо было этого говорить, Сейл. Мне было жутко неудобно перед Дэйвом и Нэнси.

— Уверяю тебя, ты один в таком смысле понял, — возразила она.

Голос слегка дрожит. От лишней водки? От страха?

— Нечего меня уверять. По-моему, они слишком хорошо воспитаны, чтоб проявить возмущение, но я по глазам понял, что Нэнси шокирована. Разве ты не видела, как она в тот момент на меня посмотрела?

— Нет, ничего подобного не заметила. Снова ты фантазируешь.

— Неужели?

Послышалось звяканье ключей в дверях дома.

— Д-да. Кроме того, я уже десять раз извинилась после отъезда. Чего ты еще от меня хочешь?

— Хочу, Сейл, чтоб подобного не повторялось. Не слишком большая просьба?

Ответа не слышно сквозь рокот опускавшейся гаражной двери. Джек вернулся к задней части дома, откуда виден почти весь первый этаж. Голоса доносились из открытого окна. Гас расхаживал по кухне.

— ...не пойму, зачем ты без конца так со мной поступаешь, Сейл. Я стараюсь быть добрым, сохранять спокойствие, а ты меня все время испытываешь, доводишь до предела.

Из коридора послышался уже явно взволнованный голос:

— Ну я же говорю тебе, Гас. Ты один так мои слова понял.

Джек увидел, как Гас надел на левую руку кухонную перчатку-прихватку, потом обернул правую полотенцем.

— Хорошо, Сейл. Можешь думать как тебе угодно, пожалуйста. Хотя, к сожалению, нынешний случай от этого не изменится.

Она вошла на кухню.

— Но, Гас...

Голос прервался при взгляде на его руки.

— Зачем ты это сделала, Сейл?

— Ох, не надо! Прошу тебя! Я не хотела!

Бросилась было бежать, он поймал ее, рванул к себе.

— Держи свой проклятый язык за зубами. Я изо всех сил стараюсь, потом ты являешься и с ума меня сводишь.

Рукой в перчатке Гас схватил ее за запястье, заломил руку за спину, сильно вывернул вверх. Она вскрикнула от боли.

— Пожалуйста, не надо!

Смотреть не хотелось, однако пришлось. Надо точно убедиться.

Гас толкнул жену к боковой стенке холодильника. Лицо ее было повернуто к Джеку, щека прижата к эмалированной стенке. Выражение страха, ужаса, отчаяния, прежде всего некой тупой покорности неизбежному, отчего у последнего все внутри перевернулось.

Гас принялся колотить обмотанным кулаком по спине, прямо под ребра, слева, справа, по почкам. Крепко зажмурившись, скалясь от боли, она охала при каждом ударе.

— Ненавижу тебя за то, что ты меня на это толкаешь, — прошипел он.

Ну конечно, ах ты, сукин сын.

Джек вцепился в подоконник, закрыл глаза, слыша стоны и охи Сейл, чувствуя ее боль. Его тоже били по почкам. Знакома смертельная пытка.

Должно скоро кончиться. Гас выпустит пар, и делу конец. В течение следующих нескольких дней Сейл будет чувствовать острую боль при каждом глубоком вдохе и кашле, мочиться ярко-красной кровью, но следов на теле не останется, благодаря перчатке и полотенцу.

Должно скоро кончиться.

Нет. Открыв глаза, Джек увидел, что колени у нее подгибаются, а бугая это не останавливает.

Одной рукой поддерживает обмякшее тело, другой продолжает методично лупить.

Он зарычал сквозь зубы. Хотел лишь получить подтверждение рассказу Шаффера, а уж потом заняться милым добряком Гасом вне дома. Возможно, на темной автомобильной стоянке, когда у заказчика будет несокрушимое алиби. На такую сцену не рассчитывал, хотя все время помнил о подобной возможности.

Понятно, в такой ситуации разумнее всего уйти. Впрочем, Джек хорошо себя знал — не получится. Поэтому явился подготовленным.

Быстро шмыгнул через двор, схватил спрятанную в кустах по периметру спортивную сумку. Подходя к дому с дальней стороны, вытащил нейлоновый чулок, пару резиновых хирургических перчаток. Натянул первый на голову, а последние на руки. Потом достал специальный автоматический пистолет 45-го калибра, кусачки для проволоки, большую отвертку. Пистолет сунул за пояс, перерезал кусачками телефонный провод, поддел отверткой шпингалет на окне гостиной.

Оказавшись в полутемной комнате, огляделся, присматриваясь, что тут можно разбить. Первым на глаза попался набор каминных инструментов рядом с топкой. Он пнул стойку. Звон и грохот разнеслись по всему дому.

— Что там за чертовщина? — долетел с кухни голос Гаса.

Когда хозяин прибежал и щелкнул выключателем, Джек ждал у окна, почти улыбнувшись при виде потрясенной физиономии.

— Полегче, старик, — предупредил он, поднимая и демонстрируя пустые руки. Зная, что страха на лице не видно под нейлоновой маской, постарался изобразить испуганный тон. — Ошибочка вышла.

— Ты кто такой, черт побери? — рявкнул Гас, наклонился, схватил кочергу из рассыпавшегося набора. — Что в моем доме делаешь?

— Слушай, приятель, я просто не знал, что кто-то будет дома. Давай все позабудем.

Гас ткнул кочергой в спортивную сумку:

— Чего там? Что украл?

— Ничего, старик. Я же только пришел. И уже ухожу.

— О господи! — глухо охнула Сейл.

Она стояла на пороге гостиной, прислонившись к стене, согнувшись от адской боли в почках, зажав рот обеими руками.

— Звони в полицию, Сейл. Предупреди только, чтоб не спешили. Хочу до их приезда урок преподать слизняку.

Она захромала обратно на кухню, Гас сбросил перчатку и полотенце, замахнулся кочергой, держа обеими руками. Глаза горят от предвкушения. В напряженной жестокой ухмылке все сказано: колотить жену очень приятно, но с ней больше ничего не сделаешь. И вот в его власти воришка. Можно безнаказанно напрочь выбить потроха. Фактически, даже станешь героем. Он смотрел на голову Джека, как Бейб Рут[35] на высоко поданный мяч.

Неужели Шаффер действительно думает, будто несколько сеансов у психиатра превратят садиста в любящего мужа? Как бы не так. Скорей рак на горе свистнет.

Гас сделал к нему два быстрых шага, махнул кочергой без каких-либо признаков жалости.

Джек нырнул, кочерга просвистела над головой. Можно было в как следует рубануть в открывшийся бок, но еще не все готово.

— Эй, приятель! Охолони! Можно поговорить.

— Нет, нельзя. — Гас опять размахнулся, на сей раз пониже.

Он отскочил назад, удержавшись от пинка в побагровевшую физиономию.

— Ты чего задумал? Убить меня?

— Да!

В третий раз Гас нанес вертикальный удар со всего размаха. Джека давно уж не было на месте.

Противник оскалил зубы, зашипел. Глаза обезумели от злости и огорчения. Пора его еще немножечко разогреть.

Джек усмехнулся под нейлоном:

— Бьешь прямо как киска лапкой, старик.

Тот с утробным ревом замахал кочергой, как косой.

Джек пригнулся при первом замахе, схватил кочергу, с удовлетворительным хрустом заехал кулаком прямо в морду. Гас вскрикнул, выпустил кочергу, попятился, жмурясь от боли, держась за нос. Кровь просочилась сквозь пальцы.

Безотказный прием. Расквашенный нос отлично уравнивает шансы при стычке с самым крупным соперником.

Сейл снова приплелась к порогу, почти истерически взвизгнула:

— Телефон не работает!

— Не беспокойтесь, леди, — успокоил ее Джек. — Я никому не хотел причинять зло. Вас не трону. А вот этот вот тип — дело другое. Он меня только что собирался убить.

Бросил кочергу, шагнул к Гасу, в ужасе выпучившему глаза, закрывшемуся от него окровавленной рукой, схватил за запястье, вывернул, заломил руку за спину, припечатал к стене, принялся обрабатывать почки голыми руками, гадая, хватит ли у быка мозгов понять связь между происходившим недавно на кухне и происходящим сейчас в гостиной.

Не сдерживался, лупил со всего маху страдальчески вопившего подонка.

Ну как, крутой мужик? Нравится?

Колотил, пока не почувствовал, что злость утихает. Уже приготовился отпустить его и перейти к исполнению второго пункта плана, как сзади что-то шевельнулось.

Оглянувшись, мельком увидел Сейл, замахнувшуюся кочергой, целясь в голову, сделал бросок, но поздно. Комната взорвалась яркими огнями и погрузилась в серую тьму.

Минуту пробыв в темноте, Джек очнулся на полу с жуткой болью в животе. Приглядевшись, заметил над собой Гаса, который изготовился ко второму пинку, и откатился в угол. При этом что-то тяжелое выпало на пол.

— Господи, у него пистолет! — крикнула Сейл.

К тому моменту он успел подняться на четвереньки, бросился к выпавшему 45-му калибру, но Гас опередил, схватил с пола, не дав дотянуться.

Сделал шаг назад, послал пулю в патронник, прицелился в лоб.

— Стой на месте, ублюдок! Пальцем не шевели!

Он снова сел на пол в угол, глядя на здоровяка.

— Вот так! — ухмыльнулся Гас окровавленным ртом. — Вот так вот!

— Я тебе помогла, правда, Гас? — напомнила Сейл, по-прежнему держа кочергу, сгибаясь от боли. Этот удар ей дорого стоил. — Избавила тебя от него. Спасла, правда?

— Заткнись, Сейл.

— Да он же тебя бил. Я его остановила...

— Заткнись, говорю!

У нее дрогнули губы.

— Думала... ты обрадуешься.

— Чему радоваться? Если бы ты не взбесила меня нынче вечером, я бы его сразу заметил, как только вернулся. Он меня не застал бы врасплох. — Гас ткнул пальцем в разбитый нос. — Во всем ты виновата, Сейл.

Она сгорбилась, тупо уставившись в пол.

Джек не знал, что о ней думать. Избавил ее от жестоких мужниных тумаков, а она пришла гаду на помощь. Причем совершила геройский поступок. Хотя храбрая маленькая драчунья, замахнувшаяся кочергой, очень далека от покорного, забитого существа, стоявшего сейчас посреди комнаты.

Ничего не понять.

Именно поэтому он взял за правило никогда не улаживать семейных дел. В дальнейшем никаких исключений.

— Пойду к Феррисам, — пробормотала Сейл.

— Зачем?

— В полицию позвоню.

— Обожди минутку.

— Почему?

Взглянув на Гаса, Джек заметил, что тот попеременно посматривает на него и на свою жену.

— Потому что я думаю, вот почему.

— Угу, — бросил Джек, — чую, дымком попахивает.

— Эй! — Гас шагнул к нему, занеся револьвер, словно хотел ударить рукояткой. — Еще одно слово...

— Ты же не собираешься близко ко мне подходить, правда? — тихо проговорил он.

Тот на шаг отступил.

— Надо вызвать полицию! — повторила Сейл, поставив кочергу у камина подальше от Джека.

— Никуда не пойдешь, — сказал муж. — Встань туда.

Она покорно подошла к нему.

— Не сюда. — Он схватил ее за плечо, толкнул к Джеку. — Вон туда!

Вскрикнув от боли в спине, она заковыляла вперед.

— Гас! Что ты делаешь?

Джек решил сыграть роль до конца, схватил Сейл за плечи, развернул как можно осторожнее. Слабо сопротивляясь, она оказалась между ним и Гасом.

Бугай расхохотался.

— Лучше что-нибудь другое придумай, приятель. Костлявая курица тебя от сорок пятого не прикроет.

— Гас!

— Заткнись! Боже, меня тошнит от твоего голоса! Тошнит от твоей рожи, черт побери... вообще от тебя!

Джек чувствовал, как худенькие плечи вздрагивают от этих слов точно так же, как от кулачных ударов. Может быть, от кулаков не так больно.

— Н-но... ты же меня любишь...

— Шутишь? — ухмыльнулся он. — Я тебя ненавижу, Сейл. В одной с тобой комнате просто на стенку лезть хочется. Как по-твоему, почему я при каждой возможности дерьмо из тебя выколачиваю? Меня только это удерживает от убийства!

— Ты всегда говоришь...

— Что тебя очень сильно люблю? — подхватил он с нарочитой виноватой, пристыженной миной. — Не понимаю, что на меня нашло, а на самом деле сердцем и душой обожаю? — Он снова оскалился и прорычал: — И ты веришь! Боже мой, жалкая дура, каждый раз веришь!

— Зачем? — всхлипнула Сейл. — Зачем?..

— Хочешь спросить, зачем в игры играть? Почему тебя не вышвырнуть, не найти настоящую женщину, у которой есть сиськи, которая детей рожать может? Ответ очень простой: из-за твоего братца. Он пристроил меня к Горланду, он крупнейший клиент фирмы. Если я с тобой расплююсь, позаботится, чтобы вылетел, чернила на свидетельстве о разводе не успеют просохнуть. Слишком много лет отдано этой работе, чтоб лишиться ее ради такого куска дерьма, как ты.

Сейл дрожала в руках Джека.

Он взглянул на Гаса:

— Ну, ты молодец.

— Конечно, молодец. У меня пистолет. Хочу сказать тебе за это спасибо, парень, кто бы ты ни был. Потому что он сейчас решит все проблемы.

— Что? Мой револьвер?

Джек хотел посоветовать Гасу поскорее воспользоваться оружием, но тому приспичило поговорить. Слова копошились личинками на сгнившем трупе.

— Угу. У меня целая куча страховок на имя моей драгоценной жены. Давно уж покупаю с молитвой о несчастном случае. Не такой дурак, чтоб подстроить смертельный исход, хорошо помню историю с Маршаллом в Джерси, хотя думаю, черт побери, кругом столько автомобильных аварий, что денежные вклады в старушку Сейл лучше всякой лотереи.

— Ох, Гас, — в полном отчаянии всхлипнула она.

Голова повисла, ткнулась в грудь подбородком, Сейл упала бы, если в Джек не держал. Знал, что это убивает ее, но пусть слышит. Может, послужит тревожным звонком и заставит опомниться.

— Ох, Гас, — передразнил ее муж. — Представь, сколько дождливых ночей я надеялся, когда ты задерживалась в компании за картами? Как молился — действительно молился, — чтоб тебя занесло на дороге, ты врезалась в столб, чтоб какой-нибудь грузовик проскочил бы на красный и сбил... Можешь себе представить? Нет. Каждый раз спокойно доезжала при всей своей беспечности, и я чуть не плакал от горя. По-настоящему хотелось свернуть костлявую шею.

— Может, хватит? — вставил Джек.

— Пожалуй, — вздохнул Гас. — По крайней мере, страховки даром не пропадут. Сегодня я буду в выигрыше.

— Что? — Сейл подняла голову.

— То самое. Ворвался вооруженный грабитель. Мне удалось в борьбе отобрать пистолет, выстрелить, но он успел прикрыться тобой. Первая пуля попала тебе прямо в сердце. В бешеной ярости я расстрелял обойму ему в голову. Какая трагедия. — Он поднял оружие, целясь ей в грудь. — Прощай, дорогая, любимая жена.

Металлический щелчок курка был едва слышен сквозь ее испуганный крик.

Крик резко оборвался, Сейл вместе с Гасом уставилась на револьвер.

— Чего-то не вышло, — заметил Джек. — Старик, мне это жутко не нравится. — Он ткнул пальцем: — Потяни вон ту штучку, перезаряди.

Гас на секунду вылупил на него глаза, передернул затвор. Выскочила стреляная гильза.

— Давай теперь, — велел Джек. — Пульни в нее еще разок, извините за выражение.

Гас с растерянным видом снова прицелился, было заметно, что дуло подрагивает. Сейл только моргнула при следующей осечке.

— Ох, господи боже мой, — насмешливо протянул Джек. — Думаешь, покупаешь хорошие боеприпасы, а кто-то тебя облапошивает! Нынче никому нельзя верить.

Гас быстро вновь дернул затвор, вновь нажал на спусковой крючок. Джек позволил сделать еще две осечки, потом оставил Сейл и направился к нему.

Тот лихорадочно выстрелил прямо в лицо. Очередной пустой щелчок. Гас начал пятиться, видя улыбку Джека.

— Это мой игрушечный пистолет, Гас. Фактически настоящий «марк-IV», а пули пустоголовые, точно так же, как парни, которых я на него ловлю.

Он брал с собой это оружие, желая проверить, кто до чего действительно может дойти. В подходящей ситуации худшее выходило наружу.

Наклонился, подобрал гильзы, протянул одну Гасу, объясняя:

— Пуля настоящая, а пороху нет. Старое правило: никогда близко не подпускай ослиную задницу к заряженному оружию.

Гас замахнулся, целясь в голову. Джек поймал его за запястье, вывернул, выхватил револьвер, нанес сильный удар, раскроивший висок. Гас попытался бежать, но он по-прежнему держал его за руку, снова ударил, на сей раз в затылок, свалил на колени, со всего размаха долбанул по макушке. Гас замер, рухнул лицом на пол.

Прошло всего несколько секунд. Он оглянулся в поисках Сейл. Дважды она его врасплох не застанет. Оказалось, волноваться нечего. Она стояла на том самом месте, где он ее оставил, в углу, из-под закрытых век текли слезы. Несчастная женщина.

Больше всего на свете хотелось убраться из этого сумасшедшего дома. И так тут слишком задержался, но надо навсегда покончить с делом.

Джек взял ее за руку, тихонько повел из гостиной.

— Не обижайтесь, леди, только лучше я вас отведу в безопасное место, ладно? Куда-нибудь подальше от кочерги. Понятно?

— Он меня не любит, — пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Терпит из-за работы. Все время врал, что любит.

— Наверно.

— Врал...

Джек привел ее к одежному шкафу в холле, поставил среди зимних шуб:

— Я вас тут на несколько минут оставлю, хорошо?

Она смотрела прямо перед собой.

— Столько лет... врал...

Он закрыл ее, хорошенько припер дверцу стулом с высокой спинкой, сунув между стеной и дверцей. Не выберется, пока не откроешь.

Гас лежал в гостиной по-прежнему без сознания. Джек его перевернул, привязал запястья к прочным деревянным ножкам кофейного столика. Вытащил из спортивной сумки два деревянных бруска четыре на четыре дюйма, сунул под левую лодыжку, один под колено, другой над щиколоткой. Достал из чехла пятифунтовую железную кувалду с короткой ручкой.

Поколебался, замахиваясь молотком.

— Считай это, приятель, страховкой, — тихо проговорил он. — Шурин убьет тебя, если не угомонишься.

Никак не мог решиться, пока не вспомнил взгляд Сейл в ту минуту, когда муж методично отбивал ей почки, — боль, покорность, отчаяние. И одним резким ударом перебил левую голень. Гас со стоном шевельнулся на полу, однако не очнулся. Джек повторил то же самое с правой ногой. Собрал все свое снаряжение и вернулся в холл.

Вытащил припиравший дверцу стул, приоткрыл.

— Я уже ухожу, леди. Когда уйду, можете пойти к соседям или куда угодно и вызвать полицию. Кроме того, советую позвонить в «Скорую помощь».

Она в ответ только всхлипнула.

Он вышел черным ходом. Приятно сдернуть с головы чулок. Еще приятней убраться подальше от этого дома.

23

Джек решил возвращаться в Манхэттен через эстакаду на Пятьдесят девятой улице. Поскольку оказывался при этом рядом с Джиа, думал заскочить по дороге в отель. Вики наверняка спит, а Джиа, будем надеяться, нет. После мрачного кошмара у Каслменов требуется немного ласки и света.

Приблизительно на полпути заметил черный седан. Уезжая от Каслменов, огляделся как следует, но тогда не увидел. Может, ждали где-нибудь на обратной дороге.

Или... просто пара ребят случайно едет позади него в город, случайно в черном седане.

Возможно. Только надо точно проверить.

Добравшись до Манхэттена, он спустился под уклон к деловым кварталам, сделал полных три оборота вокруг одного. Черный седан постоянно держался за ним, прямо сзади, даже не трудясь скрываться.

Замечательно. Сперва какой-то гад сшиб его на лестнице, чуть не убила чертова обезьяна-собака, потом получил кочергой по башке. День выдался неудачный, с него хватит.

У следующего красного светофора Джек ударил по тормозам, круто свернул на парковку и выскочил из машины. Кипя от злости, прошагал назад к Линкольн-авеню, рванул ручку водительской дверцы. Закрыто. Забарабанил в стекло:

— Откройте, черт возьми!

Окно опустилось, на него взглянули черные линзы очков. Невозможно сказать, тот ли это тип, за которым он гнался, или тот, что сбил его с ног. Оба выглядят одинаково, на малой части лиц, остающейся на виду, никаких отличительных признаков.

Машин на улице немного, хотя именно в этот момент за черным седаном собрался остановиться красный пикап. Джек махнул ему, чтоб проезжал, не желая иметь свидетелей разборки, которая непременно последует, но пикап все-таки остановился.

Это слегка его обеспокоило. Вспомнилось, что после отъезда из дома Каслменов в зеркале заднего обзора мелькал пару раз красный пикап, хотя точно не скажешь — все внимание было сосредоточено на черном седане. Кто там — подмога шутникам в седане или просто очередной ночной ездок?

Будь пикап черным, встревожился бы по-настоящему, а раз нет, вернулся к черному седану.

— В чем дело, ребята? — сказал он, чуть наклонившись к открытому окну. — Кто вы такие, черт побери, зачем меня преследуете? Неужели моя жизнь значительно интереснее вашей?

Водитель просто смотрел на него сквозь черные очки, ничего не сказав, плотно сжав губы в линеечку на бесстрастном лице, словно решал, достоин ли этот мужчина ответа.

Подобное выражение вкупе с воспоминанием об изувеченном трупе Олив переполнило и без того до краев полную чашу гнева.

— Мама вас никогда не учила снимать шляпу в машине? И для чего вам ночью темные очки? Не знаете разве, как это опасно?

Джек сунул левую руку в машину, намереваясь сбить дурацкую шляпу, сорвать очки, но пальцы еще не дотянулись до дверцы, как рука водителя в черной перчатке схватила его за запястье.

Он попытался ткнуть руку дальше и не сумел. Попробовал вырваться и обнаружил, что попал в стальную хватку. Задергался в тревоге, не в силах освободиться.

Загорелся зеленый свет, загудел автомобильный гудок, однако не в пикапе, а в каком-то автомобиле за ним. Рука в черной перчатке держала левое запястье крепко, как щупальце. Четвертая машина, старая помятая «тойота» с люком на крыше, скрипя покрышками, протиснулась в узкое, почти непроходимое пространство между пикапом, седаном и прокатным автомобилем Джека, сердито гудя всю дорогу. Пикап не сигналил, не двигался. Видно, водитель считал неуместным.

Как только «тойота» проехала, открылась пассажирская дверца седана. Джек увидел вышедшего пассажира. Точная копия водителя пристально посмотрела на него поверх черной крыши.

— Где Мелани Рубин Элер? — спросил он хриплым шепотом.

— Ты меня спрашиваешь? — переспросил Джек. — Сам не знаешь?

В руке у пассажира, тоже в черной перчатке, очутился маленький цилиндрик. Палец нажал какую-то кнопку. Послышался писк, из цилиндра вдруг выскочила большая игла, похожая на нож для колки льда. На узкой поверхности зловеще мерцал зеленый свет светофора.

— Где Мелани Рубин Элер? — повторил он, захлопнул дверцу, принялся обходить машину спереди.

Джек подцепил мизинец водителя, без большого труда отделил, ухватился покрепче, резко заломил назад.

Услышал, как хрустнула кость. А больше ничего не услышал — водитель не вскрикнул от боли, ничуть не ослабил крепкую хватку, по-прежнему глядя на него с тем же самым выражением. Даже глазом не моргнул.

Джека мгновенно пронзил ледяной ужас. Кость точно сломана, чувствуется на ощупь. У этого типа вообще нет нервов?

Когда пассажир миновал правую фару, он ударил шофера в лицо. Темные очки слетели, широкополая шляпа съехала на глаза, еще удар, но железные пальцы так и не ослабели. Беглый взгляд уведомил, что пассажир обогнул левую фару, направляется к нему, высоко держа большой шприц.

Пора вводить в бой артиллерию, решил Джек, подгибая правое колено, чтобы быстро добраться до «земмерлинга» в кобуре на лодыжке. Не успел достать, как открылась стрельба.

Он оглянулся. Стреляют из пикапа. Водительская дверца открыта, за ней стоит мужчина, обеими руками держит нацеленный в открытое окно пистолет. Лица не видно, но это в данный момент не важно. Важно, что он стреляет не в Джека, а в пассажира.

Пассажир почти со змеиным шипением низко пригнулся и прыгнул обратно в машину. Следующий выстрел попал в заднее стекло седана.

— Эй! — заорал Джек. — Потише там!

Шофер, не отпуская его, рванул машину с места, выкручивая руль.

— Эй! — кричал он, колотя по крыше вертевшегося автомобиля. — Эй! Что ты делаешь, черт побери!

— Где Мелани Рубин Элер? — проговорил изнутри тот же голос.

— Не знаю! — крикнул он, вынужденный поспевать за машиной.

Седан прибавил скорости, приближаясь к заднему бамперу автомобиля Джека на расстоянии, может быть, пары дюймов. Если не освободиться немедленно, ноги зажмет между машинами. Он попробовал еще раз стукнуть водителя, но правым кулаком не сумел дотянуться.

Спасая ноги, прыгнул на собственный бампер, вскочил на багажник, после чего водитель помчался вперед, увлекая его за собой.

Джек в мгновение ока понял, что надо выбирать между волочением по дороге и верховой ездой на крыше седана. Выбор, черт побери, небогатый. Он плюхнулся животом на крышу набиравшего скорость автомобиля.

Понятно, долго не продержишься. Дотянулся, вытащил «земмерлинг» с пустым патронником, вцепился зубами в затвор, оттянул, отпустил. Отвернувшись в сторону, всадил пулю 45-го калибра в крышу в район переднего сиденья. Рука сильно дернулась. «Земмерлинг» автоматически не перезаряжается, поэтому при каждом выстреле приходилось передергивать затвор зубами. Редко пользуясь сплошными пулями, к сожалению, и в этот раз зарядил разрывными. Которые, впрочем, видимо, причинили достаточный вред, ибо седан вдруг вильнул, хватка слегка ослабла, Джек сумел вырваться.

Автомобиль широко развернулся, заскрежетав колесами по бровке тротуара, сбавил скорость, предоставив, возможно, единственный шанс. Он отполз назад, стараясь не наткнуться на осколки заднего стекла, слез на багажник, спрыгнул на дорогу, выскочил на тротуар как раз в тот момент, когда машина снова набрала скорость.

Сила инерции оказалась чрезмерной для ослабевших ног. Джек упал, ударился плечом, перевернулся, почти поднялся, потом стукнулся сбоку в заднее крыло другой машины. Почувствовал легкую волну тошноты, преодолел ее.

Наконец остановился, потирая ушибленное плечо, глядя вслед ехавшему по улице черному седану. Мимо проезжали автомобили, на него с любопытством поглядывали, но никто не останавливался.

По крайней мере, пока не подкатил красный пикап. Джек узнал за рулем пятидесятилетнего типа с седым ежиком, Майлса Кенуэя.

— Как дела? — спросил Кенуэй через открытое пассажирское окно.

Какого черта он тут делает?

— Можно бы и получше.

— Садитесь. Подвезу до машины.

Джек оглянулся. Квартала почти не проехал.

— Пешком дойду.

— Садитесь. Надо поговорить.

Он, поколебавшись, решил, пропади все пропадом, мужик, кажется, спас ему жизнь — как минимум, глаза и губы. Сел в машину, первым делом обратив внимание на полный камуфляж Кенуэя. К чему это в городе?

— Хорошо, черт возьми, что я нынче за вами следил, — заключил Кенуэй, трогаясь с места.

— Зачем?

— Думал, на них работаете.

— На кого? На людей в черном?

— Не надо их так называть. Так говорят одни помешанные на НЛО. Это оперативники НМП.

— Чего?

— Потом объясню. Вы явно не из ихних.

— Явно.

— С другой стороны, может, эта маленькая сцена специально разыграна, чтоб запудрить мне мозги, сбить с толку, заставить принять вас за союзника.

— Может быть, — кивнул Джек, думая, что и сам превращается в параноика. — Или... вы меня спасли, чтоб мне мозги запудрить, сбить с толку, заставить считать вас союзником.

Кенуэй окинул его взглядом и медленно улыбнулся:

— Можно, пожалуй, и так посмотреть. Только поверьте мне, Шелби, вы столкнулись с жутчайшим кошмаром Нового Мирового Порядка.

— Зовите меня Джеком.

— Ладно, Джек, — согласился он, тормозя возле его машины. — В отеле увидимся. Я тебя просвещу. Только не вздумай с ними снова связываться без поддержки. Крутые ребята.

Ты мне будешь рассказывать, мысленно буркнул Джек, потирая запястье, и выскочил из пикапа.

— Спасибо.

Кенуэй выставил ему большой палец и с ревом умчался.

Что ж, все равно надо было к нему подобраться. Может, удастся «просветиться» обоим.

Джек пошел к своей машине, под ногой что-то хрустнуло. Похоже на солнечные очки. Сбитые с водителя? Он наклонился, поднял... не совсем очки, одну оправу. Крупную черную оправу. А стекла где?

Оглядел тротуар. Освещение слабое, но черные осколки были бы заметны среди сверкающих брызг разбитого заднего автомобильного стекла. Ничего нету.

Странно...

24

Он отказался от мысли заскочить к Джиа. Если за ним следят, совершенно не нужно, чтобы преследователи знали о ней и о Вики. Вместо этого направился прямо в отель.

Кенуэй ждал его в вестибюле. Нельзя сказать, чтобы стоял навытяжку, но держал выправку, как перед военным смотром. Выделялся в камуфляже среди мелькавших мимо штатских, хотя никто на него особого внимания не обращал.

— Ну, — сказал Джек, подходя к нему, — что...

— Пошли ко мне в номер. — Он двинулся к лифтам.

Преисполненный любопытства, Джек последовал за невысоким мужчиной. Сначала испытывал искушение шагать в ногу, потом передумал. Впрочем, отдал честь паре встречных.

Войдя в номер на седьмом этаже, Кенуэй остановил его в дверях:

— Обожди тут.

Кругом горел свет, Джек быстро окинул взглядом весь номер. Никаких темных углов, негде спрятаться огромному псу-обезьяне. Хозяин подошел к телевизору, взял сверху черный ящичек, нажал несколько кнопок, вздохнул с облегчением:

— Порядок. Заходи.

— Что это? — кивнул он на ящичек.

— Мое собственное изобретение, — с гордостью объявил Кенуэй. — Детектор, который улавливает и регистрирует движущиеся предметы. Отмечает время любого движения в помещении. В данный момент ничего не показывает после моего ухода и прихода полминуты назад. Значит, в мое отсутствие тут никого не было.

— Здорово, — признал Джек, нисколько не кривя душой. Сам с удовольствием обзавелся бы парочкой. — Как только решите выбросить на рынок, я первый заказчик.

Кажется, изобретателю это польстило, ради чего отчасти и было сказано. Не вредно подмазаться.

Кенуэй предложил виски из мини-бара, он отказался, что не помешало Майлсу плеснуть себе неразбавленный «Дьюарс».

— Правильно, что ездишь с оружием. Видел, как ты в крышу стрелял. Верный ход. Чего там у тебя?

Джек предъявил пустой «земмерлинг», Майлс расхохотался.

— Слыхал, но никогда в руках не держал. Забавный малыш. — Он протянул руку за спину через плечо в камуфляже, вытащил кольт 45-го калибра модели 1911-А1. — А вот папочка. Лучшее в мире оружие, черт побери.

Джек улыбнулся:

— В другой раз охотно сыграю в чье лучше, а сейчас хотелось бы знать, зачем вы за мной следили.

Кенуэй наставил ему в грудь револьвер 45-го калибра:

— Здесь я задаю вопросы.

— У-ух, страшно, — шире ухмыльнулся он. — Нам обоим известно, что вы тут стрелять не станете. Опустите, или я ухожу.

Встретил и выдержал его взгляд. Точно не был уверен, что не выстрелит, но предполагал почти наверняка. Шум от сорок пятого страшный, особенно в замкнутом помещении. Кенуэй наверняка понимает, что весь этаж услышит, кто-нибудь звякнет в администрацию, поинтересуется, что происходит.

Наконец он со вздохом сунул револьвер обратно.

— Молоток, не струсил. — Вернул «земмерлинг». — Кто в ты ни был. И не пичкай меня дерьмом насчет Джека Шелби, потому что я тебя проверил: никакой ты не Шелби.

Проверил... от одного этого слова в жилах змеями зашевелился смертельный страх. Было с самого начала ясно, что от параноика из армейской разведки будут одни неприятности, но на полную проверку Джек никак не рассчитывал.

— Странно, — заметил он, стараясь сохранять хладнокровие, — именно это имя указано на моем значке участника Первой ежегодной конференции СИСУПа.

— Не умничай.

— Ну, если я не Шелби, то кто?

— Не знаю, будь я проклят. — Кенуэй хлебнул скотча. — В данный момент не могу назвать настоящей фамилии, но уж никак не Джек Шелби. Наверняка с потолка взято. Хотя, могу поклясться, оперативники НМП знают, кто ты такой.

В жилах зашевелились новые, более крупные змеи.

— Может быть, тоже явились с пустыми руками, — продолжал Кенуэй. — Может, следили по той же причине — чтобы выяснить, кто ты, черт побери. Я, например, выяснил, что ты поганый извращенец, подглядываешь в чужие окна.

— Подглядываю?

— Не прикидывайся невинным дурачком. Я видел, как ты подглядывал за женщиной в Куинсе. Слушай, парень, что у тебя за жизнь?

Джеку пришлось прикрыть рукой невольную улыбку. Он за мной все время следил, видел в засаде у дома Каслменов, думает, мне нужна настоящая жизнь. Интересно, наблюдал ли за битвой.

— Вы весь вечер за мной присматривали?

— Пару минут. Потом сидел в машине. — Он прищурился. — Могу вдобавок поспорить, что случай в джерсийских сосновых лесах точно такая же липа, как имя и фамилия.

— Может, я сменил фамилию именно для того, чтобы меня не связывали с этой самой историей. Может быть, у меня есть работа, семья, не особенно хочется, чтобы каждый считал меня чокнутым. Никогда такого в голову не приходило?

— Конечно, приходило. Никто лучше меня не знает, как люди боятся правды. Но у некоторых хватает духу встать и заставить считаться с собой. Если не врешь, возможно, столкнулся с передовым отрядом Нового Мирового Порядка. Они обычно высаживаются в дальних местах, особенно в Национальных парках. Видел когда-нибудь черные вертолеты?

— Вы уже спрашивали. Я сказал — темно было, ночь, помните?

— Правда, припоминаю. И не слышал?

— Не помню.

Джека не интересовали черные вертолеты. Пора перевести разговор на Мелани Элер.

— Может, Мелани надо спросить. Кажется, ей все известно о моем случае.

— Хорошо бы. Если в сосновых лесах высадился десант НМП, хотелось бы точно знать.

— Что думаете насчет ее Теории Великого Объединения?

— Честно сказать, плевать мне на ее теорию, черт побери. Если дело не касается Нового Мирового Порядка, то все это полная ерунда.

Довольно горячо, решил Джек. Надо попробовать подзавести его, вдруг проговорится.

— Что это за Новый Мировой Порядок, о котором вы постоянно толкуете? Не о нем ли Джордж Буш говорил после войны в Заливе?

Кенуэй энергично кивнул:

— И был чертовски прав. — Он подался вперед, словно только и ждал вопроса о Новом Мировом Порядке. — Помнишь, он был тогда национальным героем, героем всего распроклятого свободного, так сказать, мира? Переизбрание считалось гарантированным. Однако не удержался, увлекся, проболтался про Новый Мировой Порядок. Что строжайше запрещено. Не такое преступление, чтобы караться смертью, но его пришлось убрать в тень. Поэтому «беспроигрышного» кандидата не переизбрали. Все признают кампанию Буша в президентской гонке девяносто второго года слабой и неудачной. Потому что ему было велено проиграть.

— И кто же стоит на Новым Мировым Порядком? — полюбопытствовал Джек. — Инопланетяне?

— Инопланетяне? — переспросил Кенуэй с таким выражением, словно только что приступил к состязанию на конкурсе дегустаторов чилийской национальной кухни. — Я видел, как Залески тебе лапшу на уши вешал. Джим и ему подобные неплохие ребята, только любители НЛО если не сильно трехнутые, то полные ослы. Те самые летающие тарелки, которые они видят, являются не из космоса, а отсюда, с Земли. Самые настоящие экспериментальные корабли, построенные агентами Нового Мирового Порядка.

— А как же крушение в Розвелле и...

— Инсценировка, сплошь инсценировка. Вранье насчет разбившейся летающей тарелки — дезинформация с целью скрыть от людей правду. Надо отдать им должное — мастерская работа, — намеренно неуклюжую липу в Розвелле задумал истинный гений. Впрочем, если желаешь видеть настоящий шедевр, загляни в девятнадцатый век. — Он прикончил свой скотч. — Точно выпить не хочешь?

— Ну, если в девятнадцатый век... может, пива...

— Хорошо. — Кенуэй вытащил из бара бутылку «Хайнекена». — Все началось с некоего Сесила Родса[36]. Родезию помнишь? Родс в Родезии. Британский финансист, государственный деятель. Создал тайное общество под названием «Круглый стол», поставив перед членами цель передать весь земной шар под власть единого мирового правительства. А по их тогдашнему представлению, единственным идеальным центром всемирной власти была Британская империя. Родс особенно интересовался Африкой. Хотел весь континент присоединить к империи, став между делом мелкомасштабным тираном, однако в конце концов потерпел поражение. Хотя цель по-прежнему жива.

Он налил в стакан пива с верхом, сунул Джеку.

— После Первой мировой войны Британская империя развалилась, поэтому преемники Родса выбрали другую тактику. Создали две продвинутые организации: Совет по международным отношениям и Трехстороннюю комиссию[37]. Наверняка слышал.

— Слышал, — подтвердил Джек, потягивая пиво. — Только будь я проклят, если знаю, чем они занимаются.

— Вряд ли кто-нибудь знает, чем они занимаются на самом деле. Но в докладе Трехсторонней комиссии семьдесят пятого года сказано, что в определенных ситуациях — я цитирую — «демократия бывает излишней». Веришь?

— А вы верите, что меня это вовсе не удивляет, ни чуточки не интересует?

— Поинтересуйся, черт побери. Европа практически в кармане у НАТО и Евросоюза. ООН, которой они заправляют, прибрала к рукам третий мир. Остались одни старые Соединенные Штаты, куда они всеми силами рвутся. Посмотри: чуть ли не каждый президент и государственный секретарь член Совета по международным отношениям и — или — Трехсторонней комиссии. Лучший пример — Билл Клинтон: член Совета, Трехсторонней комиссии и стипендиат Родса![38] В Оксфорд поехал на деньги Родса! Вот почему его назначили вместо Джорджа Буша.

— Звучит жутковато, — серьезно признал Джек. От сценария Кенуэя не отмахнешься с такой легкостью, как от инопланетян и антихристов.

— Жутковато? Ты даже половины не знаешь. Европа почти вся сдалась, но американский народ в мячик не согласился играть. Значит, пришла пора грязных трюков, а вечные мастера грязных трюков работают в ЦРУ, которым с самого момента его создания руководит НМП. Сегодня всем известно, что ЦРУ с пятидесятых годов проводит эксперименты по психоконтролю. Известнейший, МК-Ультра, рассматривался в конгрессе, и правительству пришлось возмещать ущерб жертвам первых опытов с ЛСД.

— Я когда-то об этом читал.

— Грандиозный скандал. Тут они допустили промашку. Но еще остается огромное множество тайных проектов — программирование, зомбирование, высокочастотное облучение, психотропные имплантанты, промывание мозгов. Агенты, с которыми ты нынче столкнулся, — результат экспериментов по психоконтролю и программированию.

— Да ну? — хмыкнул Джек, потирая больное запястье. Есть еще кое-что, кроме психоконтроля.

— Можешь поверить. Приспешники НМП программируют также массовые самоубийства — особенно удачно в Джонстауне и Хевенс-Гейте, — хотя с зомбированием всей страны в целом не преуспели. Поэтому в последнее время сосредоточились на американской армии.

— Я слышал, вы сами бывший военный.

— С акцентом на бывшем, — подчеркнул Кенуэй. — Заглянул кое в какие натовские бумаги, до потрохов сдрейфил и подал в отставку. Понимаешь, боссы Нового Мирового Порядка признали тот факт, что для покорения Америки нужна армия. Сперва надо нас утихомирить. План такой: ослабить американскую экономику, сокращая в стране количество рабочих мест с помощью договоров вроде НАФТА[39], подрезать поджилки промышленности, вводя всевозможные экологические ограничения, устроить анархию типа косовской в Югославии, взрывая в церквях бомбы, и прочее вроде того, что стряслось в Уэйко. Когда поднимется ад кромешный, кликнуть ооновских «миротворцев» для поддержания порядка. Вводить войска не надо, они уже тут. Как я уже говорил, иностранные отряды ООН тайком стоят в национальных парках, лесах, сосновых пустошах, и, как только будет отдан приказ, наши собственные солдаты присоединятся к ним, напялив голубые каски ООН. Почему? Потому что всем промыли мозги по упомянутой программе психоконтроля, разработанной ЦРУ.

Кенуэй остановился перевести дух, открыл лежавший на столе кейс, вытащил карту Соединенных Штатов, разложил перед Джеком. Вся страна усеяна маленькими, нарисованными от руки звездочками.

— Вот точно установленные места расположения войск ООН и будущих концлагерей. Небо потемнеет от черных вертолетов, людей вроде меня начнут хватать, сажать в концентрационные лагеря на «перековку». Впрочем, начнется борьба, браток. Мы будем биться насмерть, не отдадим Америку в рабство.

Джек молча вернул карту. В этот мир очень легко погрузиться — на первый взгляд рассуждения и псевдологика очень даже убедительны, — хотя он ни за что не клюнет.

— Ну? — спросил Кенуэй. — Хочешь присоединиться? Я видел, как ты нынче управился. Нам такие ребята всегда нужны.

— Подумаю, — пообещал он, надеясь избежать торгов. — Остается вопрос: для чего боссам Нового Мирового Порядка хлопоты с вооруженным захватом? Люди и так убиваются на двух-трех работах, чтобы концы с концами свести, средний американец каждый год вкалывает до середины мая только для уплаты федеральных подоходных налогов, после чего с них сдирают налог с оборота, поимущественный налог, дополнительные налоги, акцизы, не говоря обо всех скрытых поборах, заложенных в повседневные цены под видом комиссионных, бесконечных приказов Управления по регулированию цен и прочих зубастых правительственных учреждений. В конечном счете граждане отдают бюрократии семьдесят процентов заработка. Похоже, ребята из Нового Мирового Порядка всех вас уже взяли тепленькими.

— Нет, нет, нет! — закричал Кенуэй, яростно мотая головой, с побагровевшим лицом. — Вооруженный захват! Вот что будет! Вот как они лишат нас свободы, превратят в рабов, в свою собственность!

Горячий субъект. Джек допил пиво. Попробуем еще чуть подогреть.

— Как я понимаю, оно почти так и есть. Единственно, после захвата нельзя будет тешиться мыслью, будто вы не их собственность.

Кенуэй выпучил на него глаза, открыв рот. Потом прищурился:

— Почему это ты выражаешься в третьем лице, будто дело тебя не касается?

Так. Сюда сворачивать нежелательно. На территорию его собственной жизни вход запрещен.

— Просто так говорится, — объяснил он, вставая. — Мне пора. Спасибо за помощь, за пиво.

— Нет, постой. Еще о многом надо поговорить.

— Не могу, хочу выспаться.

Джек направился к двери, оглянулся оттуда:

— Кстати... меня вы проверили, а профессора Рому проверяли когда-нибудь?

— Сразу же, черт возьми, с воскресенья, в шести местах. Профессор Сальваторе Рома из университета Северного Кентукки прошел проверку с развевающимися знаменами. Он мне не особенно нравится, но к нему не придерешься.

— Да? — Джек помнил, что Рому видели в Монро с Мелани перед ее исчезновением, а он лжет, будто с ней никогда не встречался. — И на фото взглянули?

Кенуэй расхохотался.

— На кой оно мне? Известно, как он выглядит. Два дня гляжу на хорошенькую мордашку.

— Известно, как выглядит тот, кто называет себя профессором Сальваторе Ромой, основателем СИСУПа. А как выглядит проверенный вами преподаватель университета Северного Кентукки?

Улыбка исчезла с физиономии Кенуэя, словно монетка в пальцах фокусника.

— Что?

— Просто интересно. Корреспонденция из СИСУПа доставляется Роме на факультет, домой или в абонентский почтовый ящик?

— На почту...

Джек с усмешкой покачал головой:

— Советую раздобыть фото из университета.

Майлс вытаращил глаза:

— Хочешь сказать, это разные люди?

Он поднял руки:

— Я этого не говорю. Хотя никогда не знаешь, пока не проверишь. Выдать себя за другого на удивление просто.

— Правда? — прищурился Кенуэй. — Откуда тебе столько об этом известно?

— Ну ладно, я пошел. — И он двинулся к двери.

— Ладно, в другой раз договорим. А карточку из университета я все-таки получу.

— Есть возможность?

— Будет у меня в руках максимум через двадцать четыре часа.

— Хотелось бы взглянуть, когда будет.

Кенуэй пошел следом, задержался у письменного стола, нацарапал что-то на листке из блокнота, вырвал, сунул ему:

— Подумай о моем предложении. Вот номер пейджера, звони в любой момент, как захочется потолковать о вступлении в наши ряды. Мне нравится ход твоих мыслей.

Он отпер дверь, выглянул в глазок, прежде чем открывать, высунул голову, оглядел коридор в оба конца.

— Будь осторожен. За тобой следят.

Джек вышел в коридор, чувствуя по пути на спине его взгляд.

И ты в том числе, мысленно добавил он. Кажется, все за мной следят в последнее время.