Без компромиссов

Глава 7. Космический ракетоносец «Джордж Вашингтон»

Последнее, что увидели пленные пиндосы – подземный завод, на котором собирались термоядерные устройства. То, что мы предложили нашим теперь уже настоящим союзникам нестандартное средство доставки, полностью сняло все их трудности. Более того, мы предложили им ещё и надёжную антирадиационную защиту, а вместе с ней такую систему подрыва термоядерных зарядов, которая гарантировала нанесение мощнейшего удара по самым крупным городам Северной Америки и, главное – Новой Зеландии. Это были простейшие ретрансляторы ультразвука, которые нужно было всего лишь установить один от другого на расстоянии в двадцать-двадцать пять километров на подходящих вершинах подводных гор. Если учесть, что скорость звука в воде может достигать на больших глубинах двух километров в секунду, то такая система подрыва полностью снимала все вопросы.

Перед этим пленным лётчикам показали копателей-подводников и сказали, что они способны погружаться на любые глубины, что было чистой правдой. В Новую Москву они уже не вернулись. Мы перевезли пленных в Новую Пензу и уже оттуда я отправился в Бешеный огород. На западном побережье Новой Земли спешно завершали работы по подготовке к испытанию нашего термоядерного устройства. Ученые-ядерщики заверили нас, что мощность взрыва будет не менее трех мегатонн и что пиндосы его моментально зафиксируют. О грядущем взрыве говорилось с такой уверенностью, что я невольно стал думать о том, как придумать ещё что-нибудь настолько масштабное, чтобы пиндосы взвыли. Испытания могли состояться уже через пять дней, так как с десяток термоядерных устройств уже были полностью готовы к взрыву, но я попросил ядерщиков не торопиться с ними.

Увы, но только не нам с нашими нищенскими ресурсами было пугать весь остальной мир и всё-таки мне пришла в голову одна безумная идея. Сам Бешенный огород меня не интересовал, а потому я сразу же поехал на нашу подземную авиабазу, где жили летуны и другие муты, которые их обслуживали. Едва выбравшись из кузова тоннельного грузовика, я сразу направился в штаб, чтобы поговорить там с полковником Нырком Громом. Годков ему было даже побольше, чем Профессору, но у мутов все просто и потому я сразу же спросил:

– Нырок, на какую высоту ты сможешь поднять меня?

Полковник Гром был верзилой за пять метров ростом, но был чуть ли не вдвое легче меня. Озадаченно почесав свой почти орлиный нос длинным и гибким указательным пальцем, а их у летунов свободных всего два, так как остальные три имеют в длину метров по восемь и служат для того, чтобы раскрывать перепончатые, как у летучей мыши, крылья, Нырок грубовато поинтересовался:

– И на кой хрен ты мне в воздухе сдался, Лютик?

– Чтобы выследить в космосе пиндосовский спутник и сбить его, Нырок. – ответил я – Понимаешь, я их вижу даже с Земли, но не могу ударить широким лучом ЭМ-импульса, атмосфера его сильно ослабляет, а если мы поднимемся на высоту километров в тридцать вместе с десятком, другим летунов, то тогда сможем сбить не то что спутник-шпион, а даже патрульный ракетоносец пиндосов.

В большом зале, где находилось еще десятка полтора летунов, сразу же сделалось тихо. Нырок наклонился ко мне и спросил:

– Сколько ты весишь, Лютик? Хотя неважно, про свой вес ты можешь забыть. Я могу отправиться в полёт с минимумом воды. Обычно я беру два куба с четвертью, но обойдусь и полутора кубами.

Я тут же улыбнулся:

– Нырок, я полечу голым, с одной только кислородной маской. Ты же сможешь обеспечить меня кислородом в полёте?

– Глупости! – резко возразил полковник Гром – Ты не летун и потому обязательно замерзнешь. Выше тридцати километров даже я стараюсь не залетать, а на этой высоте температура воздуха минус сорок шесть градусов, но сначала нужно преодолеть куда более холодные зоны. Ничего, это мелочи жизни. Вырастить термоскафандр с электроподогревом ты все равно не сможешь, но его ведь могут для нас пошить люди? Так ведь, майор Бор? Ладно, пошли на взлетную площадку, подумаем над тем, как тебя ко мне привязать.

На авиабазу я специально уехал один, у братьев Вересков и без меня хватало хлопот, но поскольку мы были связаны ментально, Василёк тут же переговорил с Профессором и не успел я подняться на плоскую, мощёную камнем верхушку громадного, но невысокого холма, там появилась целая группа офицеров, людей и мутов, поднявшихся на холм на двух электромобилях. Подойдя ко мне, они широко заулыбались. Вместе со мной и полковником Громом на вершину холма поднялось ещё десятка три летунов. Весь холм был утыкан пятидесятиметровыми опорами, поддерживающими маскировочную сеть, и усеян продолговатыми, овальными, глубокими лунками. К каждой была подведена водопроводная труба.

В отличие от копателей у летунов не сильно изменились пропорции тела, разве что у них были куда более широкие плечи и грудная клетка походила на треугольник. В результате трансмутации у них на спине выросли кожистые, полупрозрачные мешки для водорода, по бокам из-под рук до самых щиколоток крылья, спереди кожистые мешки для воды. Ещё их тела сделались голубого цвета спереди и буровато-зелёного сзади, и ещё длинные хвосты с прочными хрящами вместо костей. Они были частью их водородных аэростатов.

Проще всего им было взлетать в воздух с поверхности какого-нибудь водоёма, озера или реки с плавным и медленным течением, но об этом не приходилось даже и мечтать. Поэтому летуны ложились на свой водяной мешок, из которого выливали воду полностью только тогда, когда ложились спать, поместив его в лунку, закачивали в себя воду, разлагали её на кислород и водород, а на последнем этапе, когда уже почти поднимались в воздух, снова закачивали воду и уже после этого, раздув свой аэростат почти до максимума, медленно вылетали из-под маскировочной сети. Это я видел неоднократно у себя дома, в Фиолетовом кратере, и когда полковник Гром стал придирчиво оглядывать меня, я насмешливо сказал ему:

– Не ломай голову понапрасну, Нырок, я давно уже всё продумал, – сбросив с плеч рюкзак, я стал объяснять, раздеваясь до трусов, так как первый полёт всё равно будут тренировочным, – ты сейчас спокойно заляжешь в свою лунку и когда поднимешься в воздух, то немного пролетишь вперёд и парни притянут тебя к земле. Я же надену на себя сбрую и лягу на землю. Её верхнюю часть пристегнут к твоей шее, а нижнюю к реактивному пристяжному двигателю. Думаю, что так и тебе будет удобно лететь и я смогу целиться, когда ты перевернёшься кверху пузом. Тебе ведь не привыкать к этому.

Нырок гулко и раскатисто рассмеялся:

– Лют, это нашим женщинам к не привыкать так парить, но ты знаешь, иногда и я летаю спиной вниз, так что всё в порядке.

Через полчаса полковник Гром был готов отправиться в полёт, но его ухватили за крылья десятка полтора людей, четверо мутов подняли меня вверх и прижали к его водному пузырю, двое навесили на шею летуна широкий хомут, подбитый мехом, а ещё двое привязали ремни к креплениям реактивного двигателя от беспилотника, который находился у него между ног. Он, как бы стоял на отходящих от него консолей. Из-под рёбер, где находились естественные воздушные дюзы летунов, к нему шли серебристые шланги воздушных нагнетателей. Нырок закачал в хрящи рук и ног водород, отчего сделался намного массивнее на вид, открыл верхние дыхала своих мощнейших лёгких, способных поспорить не то что с кузнечными мехами, а даже с мощным нагнетателем воздуха. Как только он поднялся ещё выше, кто-то из летунов надел ему на голову гермошлем и я, отдав парням внизу честь, отправился в первый в своей жизни полёт.

Летун, быстро набирая скорость, вылетел через щель из-под маскировочной сети и с набором высоты полетел на восток. Уже через три минуты мы поднялись на высоту в полтора километра. Над нами плыло по небу огромное кучевое облако, занимавшее собой чуть ли не половину площади Бешенного огорода. Под ним-то полковник Гром и стал показывать мне, на что способны летуны, а летать они умели на славу. Вскоре он резко взмыл вверх и мы полетели над облаком. Хотя Василёк находился в нескольких сотнях километров от нас, он давал мне возможность без малейших помех вести телепатическую беседу с Нырком и другими летунами, поднявшимися в небо. Вскоре я заметил, что к нам приближаются три беспилотника и вырубил их электронику узко направленным лучом ЭМ-импульса. Полковник даже мысленно крякнул от удивления:

– Ты отличный стрелок, Лют, и глаза у тебя зоркие. Если бы Василёк не передал мне то, что видишь ты, я вы их ни за что не разглядел с такой дистанции. До них же было километров двадцать пять.

– Тридцать два, Нырок, – уточнил я, – и Проф мне только что сказал, что пора вас начать модифицировать.

Полковник Гром недовольно проворчал в ответ:

– Глупости говоришь, парень. Мы с самого первого дня были идеальными летунами, так что нам никакие модификации не нужны.

– Ныряй в облако, старый пень, и затаись в нём, – огрызнулся я в ответ и добавил, – пора тебе посмотреть на небо моими глазами.

Через пару минут я уже не висел на сбруе, а лежал на водяном мешке. Для того, чтобы настроиться на электромагнитное видение, мне даже не требовалось снимать очки. Поэтому уже очень скоро картина мира передо мной изменилась. Я видел, как струятся высоко в небе потоки солнечного ветра, отраженные магнитным полем. Видел циркуляции в самом магнитном поле, а также возмущения в ионосфере, вызываемые космической пылью. Вместе с солнцем я видел также звёзды. Видел я и спутники врага, точнее всю их электрическую начинку. Добавив рентгена, я стал видеть и сами спутники, но они были очень маленькими, так как пролетали на высоте шестьсот, семьсот километров и выше. Картинка была очень чёткой, так как на этой высоте было меньше пыли и электромагнитных наводок. Рядом с нами парили другие летуны, которые также видели всё, что им передавал Василёк. Через несколько минут пораженный Нырок Гром сказал:

– А вот такие глаза нам точно не помешают, Лют. Надеюсь, Профессор сможет разработать для нас такой мутаген? Со всем остальным, о чём ты думаешь, я категорически не согласен.

– Ага, как же, – рассмеялся я, – ребята, Проф говорит, что он может избавить вас от крыльев, водяного брюха и водородного горба, но летать вы при этом будете ничуть не хуже. Просто у каждого будет персональная летающая корова, которая станет поднимать вас в воздух. В общем вы будете надевать её на себя, как ранец. Понимаете, когда Мак и Василёк рассказали ему о моей затее, он быстро провёл мозговой штурм и его команда выяснила, что не менее семидесяти процентов летунов сможет обрести точно такое же зрение, как и у меня, а это совершенно новый этап для вас, как для военлётов. В результате вы станете, как и я, белыми большими мутами, но при этом останетесь всё теми же летунами, но летать станете в паре с коровами.

– Не знаю, Лют, может Проф и прав, но если честно, я всё же не в восторге от его идеи, – задумчиво и уже куда спокойнее ответил мне Нырок, – хотя с другой стороны летающие коровы прекрасные телепаты и очень дружелюбные животные. К тому же они очень сообразительные и частенько помогают нам в борьбе с беспилотниками, но самое главное, они чертовски живучие и могут летать по полмесяца кряду, питаясь одним только воздушным планктоном, которого полно в дождевых тучах. Мы так, к сожалению, не умеем.

– А вам это и не нужно, старина, – усмехнулся я, – вы же муты, а не летающие коровы. Думаю, что уже через полгода вы начнёте одомашнивать этих воздушных бродяг. В небе над Атомным краем от них скоро тесно станет, но они ведь летают над всей Россией, а если учесть, что воздушный планктон с дождём на землю не падает, то с мутами полетят куда угодно. Так, на сегодня хватит, летим домой.

Домой полетели только Нырок и я, а остальные летуны взмыли высоко в небо и продолжили барражировать воздушное пространство над Бешенным огородом, который, между прочим, выделял в атмосферу всё больше и больше воздушного планктона. Он тоже стоял у нас на учёте, причём в первую очередь в качестве оружия, химического и бактериологического. Я попросил Нырка спуститься вниз вовсе не потому, что мне надоело летать. Дело в том, что Профессор, обсудив всё со своими коллегами, срочно выехал из Новой Москвы к нам на авиабазу. С его прибытием, а вместе с ним приехало ещё человек сто людей и три сотни мутов, началась куда более серьёзная подготовка, чем я поначалу ожидал. Уже через три дня для меня пошили удобный высотный термоскафандр, изготовили отличный гермошлем и четыре баллона для сжатого воздуха, но что самое главное, передо мной поставили куда более важную задачу, из-за которой был на довольно продолжительный срок отложен взрыв на Новой Земле.

Его было решено произвести ровно через сутки после того, как мы собьём едва ли не самый главный космический корабль врага, боевой, ударный ракетоносец класса «Космический громовержец», а это тебе не какой-то там патрульный ракетоносец. Таких громадин у пиндосов было всего семь и они пролетали над нашей территорией через каждые три часа, но всякий раз по другому маршруту, заходя с востока и двигаясь на запад. Хотя у людей имелось всего несколько десятков телескопов, в ходе многолетних наблюдений все они были довольно хорошо изучены. Чтобы сбить один из этих термоядерных ракетопланов, похожих на стратегический бомбардировщик типа летающее крыло, только с размахом крыльев метров в четыреста, в середине ноября мы должны ждать его на Дальнем Востоке.

Если мы успеем долететь до Сахалина к половине второго дня и изготовиться к атаке, то один из «Космических громовержцев» пролетит над нами на высоте всего в двести десять километров, а это просто прекрасная дистанция для ЭМ-импульса, ведь до этой громадины будет не более ста восьмидесяти километров. Его, конечно, можно будет перехватить в любой другой точке, но баллистики утверждали, что в таком случае космический корабль упадёт вместе с грузом ракет в тундре под Нарьян-Маром и со стопроцентной гарантией достанется нам пусть и в виде обломков, но и это ещё не факт. Корпуса даже у воздушных крейсеров невероятно прочные, так что тогда говорить про боевой космический корабль? Правда, у наносплава был большой недостаток, он почти не защищал технику от ЭМ-импульса.

Если сразу после падения «Космического громовержца», минут эдак через тридцать, будет взорвано на Новой Земле ещё и термоядерное устройство, то пиндосам точно не захочется рисковать и максимум, что они сделают, это станут наблюдать за нами из космоса. Да, но если мы собьём космический ракетоносец, то вместе с ним скорее всего выйдут из строя ещё и минимум четыре, а то и все семь спутников. Всё будет зависеть от мощности нашей ЭМ-импульсной атаки. А потому было принято решение, что вместе со мной и полковником Громом в этот рейд далеко за пределы Новой России отправится ещё пятьдесят пять самых старых и опытных летунов, обладающих ещё и самой большой мощностью. Ровно за двое суток, под вечер, мы вылетели на задание. Первое время мы летели под плотным слоем облаков, затянувших почти всю Сибирь, но сразу за Байкалом, никем не замеченные, поднялись на высоту в тридцать два километра.

Начиная с этого момента нам везло. На больших высотах дул попутный ветер и мы прибыли в район Сахалина на четырнадцать часов раньше, сэкономив и воду, и ракетное топливо. Поднявшись над островом на высоту в тридцать четыре километра, запасы воды позволяли, мы сразу же построились в боевой ордер в два ряда таким образом, чтобы излучающая дорожка имела в длину четырнадцать километров. Подняться выше нас заставил опять таки ветер, точнее его почти полное отсутствие на этой высоте. Паря почти неподвижно, мы принялись ждать, попутно ведя наблюдения. Моя команда находилась в это время на нашей Байкальской базе, а потому у нас имелась устойчивая связь с центром, но братья Верески могли и не ехать туда.

Снизу мы были практически невидимы, ведь полупрозрачные аэростаты летунов не отражали радиоволн, а сверху нас очень удачно прикрывали серебристые облака, которые нисколько не мешали мне наблюдать за космосом. Две недели тренировок не прошли даром. У меня значительно, раз в пять, увеличилась острота зрения и теперь я мог видеть даже небольшие и весьма отдалённые космические объекты. Первыми были по большей части космическим мусором, а вторые спутниками на очень высоких орбитах. За четырнадцать часом их пролетело надо мной огромное множество и все они были зафиксированы нашей космической разведкой. Ребята в Новой Москве ликовали, так как я умудрялся разглядеть спутники и космические корабли очень подробно и даже заглядывал внутрь, что особенно важно. При этом я ни на минуту не забывал о нашей главной цели.

Наконец я увидел приближающийся ракетоносец. Одновременно с ним по куда более высокой орбите к нам летела ещё и огромная, километра четыре в поперечнике, космическая станция, похожая на колесо от телеги. Да и помимо неё в зону поражения ЭМ-импульса, а мы намеревались стрелять изо всех сил, попадало ещё двадцать семь объектов из которых четыре точно были пилотируемым космическими кораблями с людьми на борту. О том, что на борту космической станции находилось не менее трёх тысяч человек, и вовсе не приходилось говорить. Мне их не было жалко. Мы ведь тоже несли потери и к тому же много десятилетий подряд. Поэтому никто из нас даже не сомневался в том, что мы должны, просто обязаны нанести по врагу сокрушительный удар, что и было сделано чётко и слажено.

На первый взгляд ничего не произошло, хотя мы с пулемётной частотой излучали ЭМ-импульсы в течение целых пяти секунд. Когда же ракетоносец пролетел над нами со снижением, таковы были параметры его орбиты перед грядущим манёвром, который его экипажу уже не было суждено выполнить, я стал внимательно рассматривать космическую станцию и летевшие от неё во все стороны корабли. Почти вся электроника на них сдохла и на их борту явно царила паника. Прямой угрозы жизни людей наша атака из себя не представляла, но судя по всему как космические корабли, так и станцию можно было списать в утиль. Что же, теперь у пиндосов появится весьма важная и серьёзная задача – спасать своих космонавтов.

Куда больше от нашей атаки пострадали спутники, некоторые из которых сразу же стали кувыркаться. Они, похоже, выполняли в момент атаки какие-то манёвры и вместо секундного импульса маневровые двигатели будут теперь работать до тех пор, пока не израсходуют топливо. Что же, тем самым они только добавят пиндосам хлопот. Им нужно будет пересчитывать заново параметры всех орбит, чтобы избежать столкновения с грудой металла размером с большегрузный автомобиль, да ещё и оснащённой огромными крыльями солнечных батарей. Более того, три спутника очень удачно направились к Земле и где они теперь упадут нам было неведомо. Однако, самое главное заключалось в том, что нас так никто и не заметил. У меня имелся с собой небольшой, широкополосный сканер и я очень обрадовался, когда услышал по радио взволнованные крики:

– Мэй дэй, мэй дэй, говорит командир корабля «Джордж Вашингтон»! У нас на борту нештатная ситуация, вырубилась электроника и погорела вся проводка. Мы полого спускаемся... О, дьявол, скорее падаем на Землю. Парни, не могу включить маневровые дюзы и скорректировать орбиту. Мы падаем, храни господь наши души. По-моему это был мощный электромагнитный импульс.

Это были последние слова, которые я услышал с борта ракетоносца «Джордж Вашингтон». На его борту сложилась катастрофическая ситуация, ведь уже через несколько секунд космический корабль должен был приступить к выполнению маневра, чтобы полететь по заранее запланированному маршруту на высоте в двести десять километров, то есть скорректировав орбиту. Мы не дали экипажу «Джорджа Вашингтона» выполнить этот маневр и теперь он будет полого снижаться до тех пор, пока не совершит жесткую посадку перед Нарьян-Маром, точнее его руинами, ещё толком не разобранными. Над этим северным городом на берегу Печоры вот уже третий день бушевала метель и он был накрыт плотным слоем облаков. Там собралось множество народа. Одних только мутов-гигантов туда прибыло больше двух тысяч, но самое главное, туда пригнали огромное стадо воздушных коров и прибыло почти пять тысяч летунов.

Если ракетоносец не развалится на куски, они поднимут его и перенесут по воздуху в одну из ложбин Тиманского кряжа, где уже была готова площадка и маскировочная сеть над нею. Заполучить для изучения пиндосовский космический корабль стало для наших учёных задачей первостепенной важности и особенно ликовали люди. Инженеры и техники клялись, что они обязательно его отремонтируют и тогда у нас будет свой боевой космический корабль. Честно говоря, я не разделял их радости. Как по мне, так лучше распилить его на куски и пустить в дело, на производство оружия, но с другой стороны они, возможно, и правы. Думаю, что теперь, когда летуны поняли, что им не стоит цепляться за старое и пора начать использовать в качестве дирижаблей летающих коров, которые, кстати, произошли от домашних свиней, в то время, как дикие кабаны превратились в гора-быков, они согласятся пойти на корректирующую трансмутацию и начнут сбивать не только самолёты врага, но и его спутники.

Проследив за полётом ракетоносца, я стал пристально вглядываться в космическую станцию и вскоре понял, что это был военный космический объект, оснащённый шестью какими-то огромными излучателями, направленными вниз. Её нам не удалось вырубить полностью, хотя шороху мы навели прилично. С борта станции непрерывным потоком шли какие-то донесения, но я не мог их расшифровать и потому, подумав немного, предложил летунам:

– Ребята, давайте добьём эту сволочь. Не нравится она мне.

– А, уж, как мне не нравится. – хохотнул в ответ Нырок и «зычно» скомандовал: – Парни, хорошенько прицелились, огонь!

После второго ЭМ-импульса все огоньки на станции погасли, она погрузилась в темноту и замолкла. Паника, судя по всему, резко увеличилась, а мы полетели домой. Нас так никто и не заметил. Зато пиндосам было хорошо видно сверху, как летит к Земле их огромный боевой космический корабль. Мы этого не видели своими глазами, но наши наблюдатели, выстроившиеся в ряд вдоль траектории падения «Джорджа Вашингтона», рассмотрели всё в деталях. Когда космический крейсер вошел в плотные слои атмосферы, явно автоматически включилась плазменная защита корпуса, так как он стал сверкать, словно электросварка, чего не могло быть без неё. Что же, это нас всех только порадовало. Всё прошло, как по писанному. Полого снижаясь, космический корабль, достигнув зоны метели, принялся подпрыгивать на ней, как колесо на булыжной мостовой и потому приземление было куда более мягким, чем считали наши баллистики.

По заснеженной тундре он скользил километров двадцать пять, пока не остановился, уткнувшись носом небольшой пригорок на сухом месте. Из Нарьян-Мара к нему помчалось сквозь метель множество народа. Муты-гиганты, которым не были страшны никакие сугробы, бежали, неся на своих плечах копателей, стальные решетчатые конструкции, бухты канатов и белые маскировочные полотнища. Первыми до ракетоносца добрались всё же большие муты. Именно они определили, что экипаж, а это было семьдесят три человека, жив. На всякий случай они нанесли по ним превентивный акустический удар, чтобы пиндосы даже не пытались корчить из себя крутых героев. После этого началась операция по переброске ракетоносца за Тиманский кряж и заметанию следов. Там уже вовсю готовились к его приёму. На месте было решено ничего не делать, даже не стремиться проникнуть внутрь. На нашу новую космическую базу «Тиман» прибыли сотни копателей с вращёнными в руки-резцы алмазами, которые могли бурить тоннели даже в граните, но там породы были послабее.

От ложбины реки Мезень до горы Четласский камень они должны были пробить самый широкий тоннель, чтобы под ней можно было спрятать наш будущий подземный космодром. Нам очень повезло, так как от бывшей Ухты до развалин Архангельска и Северодвинска, где чуть ли не под самой стеной мы резали на металл старые корабли, был проложен широкий магистральный тоннель, идущий к Новой Москве. Это существенно облегчало нашу задачу. Мне, между тем, следовало поторопиться, хотя на базу «Тиман» уже были доставлены большие муты, обладающие точно таким же зрением, как и у меня. Мне, в отличие от них, уже приходилось иметь дело с техникой пиндосов и потому я лучше них мог найти способ, как открыть люк космического корабля не повреждая его корпус. Поэтому на обратном пути мы развивали максимальную скорость и через восемь часов были на месте.

За это время копатели прорыли под ракетоносцем десятки тоннелей, в них вставили стальные несущие конструкции, привязали к ним сотни прочных канатов и космический корабль, накрытый белым полотнищем, не смотря на метель был поднят в воздух. Уже через три часа после нашего прибытия на базу «Тиман» он был доставлен туда и опущен на множество высоких кильблоков, чтобы его можно было осмотреть снизу. На мой взгляд рабочие, построившие это укрытие всего за двенадцать дней, совершили куда больший подвиг, чем мы, не говоря уже про тех рабочих, копателей и летунов, которые обеспечили переброску огромного космического корабля на базу «Тиман», а ведь это было только начало. Как только ракетоносец опустили на кильблоки высотой в пять метров, я сразу же поднялся на верхнюю плоскость и принялся искать вместе с молодёжью стыковочный модуль, о чём меня попросили инженеры.

Москвичи не ошиблись. Едва я нашел стыковочный модуль и, пользуясь прочной фомкой, откинул защитную панель размером пять с половиной на шесть метров, тут же выяснилось, что его можно открыть снаружи. Так он был устроен. Через пять минут, слегка поднатужившись, я смог посветить вниз фонарём. Нам открылся вид на цилиндрический внутренний тамбур, в котором также имелся ручной механизм для открытия шлюза. Внутрь вражеского космического корабля я вошел первым. Вдруг кто-нибудь очнётся и начнёт палить во все стороны или того хуже, возьмёт и застрелится. Спрыгнув вниз, я оказался в круглом, длинном тоннеле-коридоре диаметром метров в пятнадцать, по обе стороны вдоль которого располагались в три этажа овальные люки, к которым вели лесенки-поручни. Точно такие же шли вдоль всего коридора, проходящего ровно посередине корабля от носа до кормы, но не на всю длину, а примерно на половину.

Первым делом я пошел в сторону кормы, где находился между маршевыми двигателями здоровенный трюм, как я понял, битком забитый контейнерами. Двинувшись в обратную сторону, я принялся открывать люки и заглядывать в каждый отсек, но только в двух обнаружил семнадцать членов экипажа, сидевших в противоперегрузочных креслах. Одна группа из девяти человек находилась в столовой, а вторая в тренировочном зале с множеством эспандеров. Повсюду было темно, но только не для меня. Не горели даже фонари аварийного освещения и всё потому, что мы попалили на корабле все электрические сети, но это не привело к короткому замыканию и пожару. Сами то провода уцелели, а вот все контактные группы и прочие реле накрылись, но их можно было отремонтировать. Электроника и то пострадала меньше, о чём я сразу же доложил инженерам.

Похоже, мы по большей части обесточили корабль и тем самым превратили его в мёртвый кусок металла, но повреждения наши инженеры даже на первый взгляд сочли несущественными. Вскоре я добрался до пилотской рубки и увидел, что командир экипажа и вся вахта были облачены в массивные скафандры повышенной защиты. По всей видимости командир корабля до последней минуты держал связь с Землёй с помощью мощной рации, встроенной в его скафандр, но я не думаю, что это ему хоть чем-то могло помочь. Иллюминаторов на корпусе корабля не было ни одного, а без электричества сколько не пялься в обзорные экраны, ничего не увидишь. Зато без них корпус ракетоплана был намного прочнее и потому он не разбился.

Не смотря на то, что пиндосы были в скафандрах, инфразвуком их молодёжь вырубила самым капитальным образом и их приводить в чувство их пришлось часа три. Для них было большим шоком узнать, что они попали в плен к русским. Странно, но пиндосы всё ещё называли нас именно так, хотя и добавляли при этом множество весьма нелестных эпитетов типа грязные русские твари и похуже. Ну-ну, тем веселее будет нашим ребятам проводить полное телепатическое сканирование их пиндосовских мозгов. Между прочим, все члены экипажа были метисами, неграми и латиносами. Они считали себя элитой американской нации, в которой уже почти не было белых людей, и были очень горды собой, но не сейчас, а раньше. Наверное потому, что они и в мыслях не держали ничего подобного, им было так трудно поверить во всё произошедшее, но что было, то было.

Убедившись, что всё в полном порядке, я выбрался наверх и уставился в небо. Пиндосы изменили орбиты нескольких десятков своих спутников и нацелились их радарами на место падения. Похоже, что они прошляпили тот момент, когда наши летуны перенесли ракетоносец с места падения за Тиманский кряж. Не думаю, что они смогут когда-нибудь найти его. Маскировочная сеть надёжно укрыла место временной стоянки этого огромного космического крейсера, одна только высота которого была шестьдесят семь метров. Посмотрев на небо, я направился к корме, к которой уже была приставлена огромная лестница. Внизу, под кораблём уже начали выравнивать дорогу, ведущую к подземному ангару. Из него большие муты сплошным потоком выносили громадные мешки с грунтом, спускались в тоннель и относили его куда-то, чтобы не демаскировать это место. Скорее всего добытый грунт будет пущен в дело, ведь в нём было много титана, а может быть просто спустят в какую-нибудь реку.

Оглядевшись вокруг, я увидел большой балок и направился туда. Там я смог наконец поесть, после чего завалился спать. Когда же я проснулся, меня ждало множество новостей, но обо всём мои друзья рассказывали мне по дороге на ту базу, где находились пленные лётчики. Самой приятной новостью оказалось то, что нам посчастливилось захватить новейший тяжелый космоплан пиндосов, который впервые заступил на боевое дежурство пять дней назад и был сбит нами на своем восемнадцатом витке. Трюмы космического корабля были забиты под завязку, так как через неделю ему предстояло доставить груз на орбитальную станцию и груз очень для нас ценный, три автоматические линии, которые пиндосы собирались отправить на Марс. Судя по всему, теперь мы сможем изготавливать не только мощные аккумуляторные батареи, но и современное стрелковое оружие, так как по сути это был небольшой завод.

Помимо этого нам досталось двести шестьдесят четыре тяжелые ракеты со сверхмощными неядерными боеголовками. Из этого добра наших инженеров больше всего интересовали реактивные двигатели ракет, работавшие на жидком водороде. Такого добра, как водород, у нас вполне хватало, а наши летуны, едва взглянув на двигатели, сразу же сказали, что смогут с ними справиться, если, конечно, те не будут работать на полную мощность. Что же, овчинка явно стоила выделки, если учесть, что вся эта операция по сути встала нам в жалкие гроши. Однако, всё же самую большую ценность представляли из себя те знания, которыми обладали пиндосы, ведь среди них было семнадцать учёных. Их сразу же увезли в Новую Москву.

Командир ракетоносца «Джордж Вашингтон», сорокасемилетний генерал Джеймс Мастерсон, пришел в ужас, узнав, что находится в плену, а его корабль получил в общем-то незначительные повреждения, которые наши инженеры брались устранить всего за каких-то полгода. Как выяснилось, этот новейший космический корабль был вдобавок ко всему ещё и невидимым для радаров, но только не для моего зрения, как это в итоге выяснилось. Пиндосы, проанализировав наши действия в борьбе против их авиации, пришли к выводу, что у нас имеются на вооружении радары и что мы сможем рано или поздно изготовить свои собственные зенитные ракеты, которые смогут сбивать их космические ракетоносцы и всё потому, что для успешного бомбометания они должны снижаться до высоты в восемьдесят километров и производить с неё пуски ракет, которые и были по сути авиабомбами, оснащёнными навигационными компьютерами.

Что же, узнав об этом, я только и мог, что лишний раз порадоваться нашей удаче. Шансы у нас были крайне малы, но мы добились самого главного и это был вовсе не сбитый ракетоносец. Как уже выяснили наши разведчики, которые сутками напролёт вели перехват вражеских сообщения по радио, вторым ударом нам удалось полностью вывести из строя боевую космическую станцию пиндосов, оснащённую волновыми пушками. Телепаты уже выяснили, что ими они могли сжигать внизу всё живое на площади в несколько десятков квадратных километров. Судя по данным радиоперехвата, мы мало того, что спалили всю электронику, так ещё и разрушали волновые пушки и без малого чуть ли не уничтожили термоядерный реактор, их питающий, а потому станция восстановлению не подлежит и теперь с неё в срочном порядке эвакуировали весь персонал. Большая часть людей также пострадала от нашего ЭМ-импульса, но ни мне, ни кому-либо ещё и в голову не пришло кого-то жалеть. С этого момента космос перестал быть для пиндосов самым безопасным местом в мире.