Бессмертная и незамужняя

Глава 7

– Ну а потом я приехала сюда, чтобы немедленно забрать свои туфли, – в заключение сказала я. – Джесси, милая, не могла бы ты хотя бы на минутку выпустить мою руку?

Джессика, которая на протяжении всего рассказа стискивала мою ладонь обеими руками, нехотя разжала пальцы, и я сразу же принялась разминать затекшую кисть.

– Не могу поверить, – в который раз пробормотала подруга и так сильно замотала головой, что у меня даже заломило в висках. – Я просто не могу в это поверить!

Мы с ней сидели прямо на полу в гардеробной Антонии, и я, тщательно осматривая каждую пару своих туфель на предмет каких-либо повреждений, укладывала их, словно в мешок, в бальное платье мачехи стоимостью полторы тысячи баксов (ну для чего, скажите, сорокапятилетней женщине бальное платье?). Отец с Антонией по-прежнему сидели в гостиной, боясь даже выйти, чтобы поговорить со мной и выяснить, что произошло. Я остро чуяла их страх и напряжение – это было похоже на запах горящего пластика. И хотя в данный момент мне на них даже смотреть не хотелось, я все равно испытывала некоторую обиду.

А что, кстати, случилось с моим обонянием? С чего это я вдруг стала такой сверхчувствительной к запахам? Точнее, с каких это пор эмоции обрели запахи? Как бы то ни было, но теперь я могла полностью полагаться на свой нос – так же, как на глаза и уши. Я превратилась в этакую вампирообразную ищейку – жутко, но круто!

– Я просто не могу поверить, – вновь повторила Джессика.

– Она не может поверить… Я тоже не сразу смогла поверить после того, как очнулась в гробу! Мне потребовались почти сутки, чтобы свыкнуться с мыслью, что я мертва. Вернее, я только начала к этому привыкать. Я даже толком не знаю, как так получилось, не знаю, как мне теперь…

– Впрочем, мне на это насрать! – с оптимизмом воскликнула Джессика. – Главное, что ты жива… ну, в некотором роде… Ходишь, говоришь, и это самое главное! – Она снова обхватила меня за шею и навалилась всем своим немалым весом. – Лизи, я так счастлива, что ты опять со мной! Потому что эти дни были самым худшими в моей жизни!

– Какое совпадение – у меня тоже! – ответила я, и мы обе засмеялись. Но затем я все же добавила: – Не называй меня «Лизи», ты же знаешь, я этого не люблю.

– Иначе что?.. Высосешь мою кровь?

– Об этом я стараюсь даже не думать, – сказала я и невольно бросила взгляд на длинную светло-коричневую шею подруги. – Меня воротит от одной только мысли… К тому же я не люблю черное мясо.

За последние слова я тотчас же получила тычок в бок.

На правах ближайшей подруги я подначивала Джессику при каждом удобном случае, тем более что по расовому вопросу она обладала довольно предвзятым мнением. Всех белых, за исключением, быть может, только меня, она считала жадными, корыстными и вероломными. Хотя, возможно, в какой-то мере она и права.

При первой же нашей встрече в школе Джессика заявила мне: «Прочь с дороги, привилегированное беломясое ничтожество!» Следует заметить, что при этом в руках она держала сумочку от «Гуччи», причем самую настоящую, а не контрафактную.

Я тогда, помнится, парировала: «Ну ты еще поплачь, моя сладкая, уткнувшись в мешок с деньгами!» Подобный ответ Джессику весьма удивил, и с тех пор мы стали подругами. Кстати, по большей части именно так я и обзавожусь друзьями – используя элемент неожиданности.

– Надеюсь, что теперь, став бессмертной, ты уже не будешь угнетать меня и других представителей моей расы? – проговорила Джессика, и ее слова снова вызвали у меня смех. Кто-кто, а уж она-то была не более угнетенной, чем Типпер Гор.[3]

– Ладно, не буду…

– Наверное, ты просто с ума сходишь от своей зловещей жажды? – поинтересовалась она таким тоном, словно предлагала добавить в кофе сливки.

Я не смогла сдержать улыбку.

– Ну, не то чтобы с ума… Но, по правде говоря, мне чертовски хочется пить. Такое ощущение, будто я бежала целый час, едва вскочив с кровати. Или словно протанцевала всю ночь, не сделав ни единого глотка. Эта жажда постоянна, я уже проснулась с нею.

– В таком случае… держись от меня подальше. Мне не хотелось бы прыскать из газового баллончика в лучшую подругу.

– Ой, напугала!.. После того как я сиганула с крыши, была сбита грузовиком, подержалась за оголенный провод, выпила бутылку отбеливателя и совершила двойное убийство, я просто до ужаса боюсь твоего перечного баллончика!

Джессика улыбнулась.

– Да, теперь ты практически неуязвима… И это замечательно! Мне не хотелось бы снова услышать по телефону то же самое, что два дня назад. А те два козла получили по заслугам… Нечего было приставать к женщине с ребенком.

– И все же мне как-то неприятно об этом вспоминать, – виноватым тоном произнесла я.

– По-моему, тебе не в чем раскаиваться.

– Возможно… Ты знаешь, мой новый статус линчевательницы злодеев не самое главное, что меня сейчас беспокоит. Расскажи-ка лучше, что происходило, пока я была… абсолютно мертвой. Их, – я мотнула головой в сторону гостиной, – расспрашивать бесполезно. Папуля в шоке, а от Антонии вообще никакого толку… Она больше переживает из-за денег, заплаченных за круиз, чем из-за моей безвременной кончины.

На секунду Джессика прищурилась, и ее ноздри слегка раздулись – с Антонией она познакомилась почти тогда же, когда и я.

– Ну, в общем, дело было так… – Она подобрала под себя ноги и сцепила пальцы рук, став похожей на этакую чернокожую жрицу, возносящую молитвы своему божеству. – В четверг вечером мне позвонил твой отец и сообщил о том, что ты мертва. Я была просто потрясена!.. Я обозвала его лживым белозадым хонки[4] и бросила трубку. Блин!.. Я в жизни никого не называла «хонки», от этого словечка так и прет двадцатым веком! Потом я расплакалась… тоже двадцатый век… и проревела часов, наверное, восемь. Ну а после у меня был разговор с одним полицейским…

– С Ником Берри?

– Ну да… – кивнула Джессика. – Он позвонил, чтобы выяснить, когда состоятся похороны. Должно быть, узнал о происшествии по своим каналам… – И с лукавинкой в глазах добавила: – Так что он тоже приехал попрощаться.

Следует пояснить, что Джессика уже несколько месяцев подкалывала меня по поводу моего несуществующего романа с детективом.

– С этого момента, пожалуйста, поподробнее… Кто еще был?

– Да почти вся шайка с твоей работы… А еще Джон.

– Фу-у!.. Это тот, который постоянно ковыряет в носу и вытирает палец обо все, что попадется?

– Он самый. Но ты не волнуйся, я за ним присматривала. Был еще твой бывший босс… Нет, ты только подумай – вышвырнул тебя на улицу и после этого, как ни в чем не бывало, приперся со скорбным видом на похороны! И еще имел наглость спрашивать, не знаю ли я, где у тебя записан телефон наладчика копировальных аппаратов, и позаботилась ли ты о какой-то там отправке!

Я засмеялась.

– Но никаких похорон, естественно, не состоялось, ведь твое тело пропало! – Джессика все больше воодушевлялась, в ее глазах заиграли огоньки. – Ты только представь: мы собрались, ждем начала панихиды, люди, которые друг друга терпеть не могут, обмениваются ничего не значащими фразами…

– Вижу, как на экране…

– …и тут выходит распорядитель и объявляет, что возникло «некоторое затруднение», покойница, видите ли, куда то исчезла… Просто жуть, мистика какая-то! Впрочем, так я думала до тех пор, пока не нагрянула сюда и не столкнулась с настоящей мистикой и жутью. Кстати, об ужасах – тебя там бальзамировали или как? То есть я не пойму – на тебя не подействовала эта химия или же твои предки просто решили сэкономить? Или здесь что-то другое?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – Я едва не содрогнулась, представив процесс. – Да откуда ж мне знать? – Даже мысль об обыкновенной липосакции вызывала у меня мурашки, что уж говорить о всяких там трубочках в теле и бальзамирующей жидкости. Так или иначе, я не испытывала желания немедленно броситься выяснять, как все обстояло в действительности. – Кстати, а с чего это ты вдруг заявилась сюда? Я, конечно, совсем не против, тем более что ты предотвратила трагедию – помешала мне свернуть Антонии шею. Но ты ведь терпеть не можешь ни моего отца, ни мачеху… Может, ты выкупила у банка их закладную и теперь приехала, чтобы сообщить?

– А это было бы неплохо… Спасибо за идею, возможно, на следующей неделе я этим займусь.

– Так из-за чего ты…

– Дело в том, что на похоронах я обратила внимание на обувь миссис Тейлор и сразу поняла, что это не ее «Прада». Вот я и приехала, чтобы их забрать.

– Я просто не понимаю!.. Она ведь носит на целый размер меньше, чем я, но все равно решила прибрать мои туфли!

– Одно слово – дрянь! Что тут понимать? – Джессика махнула рукой.

Я улыбнулась, глядя на нее. Она была похожа на египетскую царицу, готовую с яростью кобры броситься в бой за своих друзей. Джессика никогда не скрывала неприязни к моим отцу и мачехе, и тем не менее она решилась появиться в их доме в день моих похорон. Чтобы вызволить отсюда «святыню» – коллекцию обуви усопшей подруги.

– Джесси, но зачем тебе это понадобилось? Ведь я была мертва… по крайней мере ты в этом не сомневалась… и мои туфли мне бы уже не пригодились.

– Зато пригодились бы мне, – ответила Джессика. Ну конечно… Нога у нее, наверное, не меньше, чем у Мэджика Джонсона.[5] – Кроме того, я не могла это так просто оставить. Ведь эта стерва стянула ключи у твоего отца, проникла в твой дом и совершила кражу! Я знала, что ты была бы против того, если бы твои туфли досталась ей. И вообще я думала передать их в фонд нашей организации.

Я понимающе кивнула. В свободное время, то есть почти пятьдесят часов в неделю, Джессика руководила общественной организацией под названием «Верное начало», где содействовали трудоустройству женщин, находящихся в затруднительном положении: готовили их к собеседованию, давая советы и рекомендации, помогали составить резюме, предоставляли во временное пользование одежду, обувь и прочие аксессуары.

– Блестящая идея!.. И как ты только до этого додумалась? – Я уложила в подол бального платья последнюю пару туфель и закинула свой импровизированный мешок за спину – ни дать ни взять, вампирический Санта Клаус. – Но теперь-то этому, конечно, не бывать, уж если я вернулась с того света. Еще никогда я так сильно не нуждалась в хорошей обуви, как сейчас. Идем.

Покидая спальню, я заодно прихватила шкатулку с драгоценностями Антонии. И на кухне, пока заинтересованно наблюдавшая Джессика держала «мешок» с туфлями, высыпала украшения мачехи в блендер, захлопнула крышку и нажала на клавишу.

Через несколько секунд на скрежет и лязг примчалась Антония. Отец, должно быть, поспешил укрыться в своей берлоге, чтобы утешиться старым добрым виски и свежим порнофильмом.

Некоторое время мы все трое молча глядели на сотрясающийся блендер, потом я позволила стремительно вращающимся лезвиям остановиться. Стало слышно, как скрипит зубами Антония – но тем не менее она не проронила ни слова. Просто таращилась на меня, и в ее взгляде в равной степени присутствовали и ненависть, и страх.

Меня, признаться, это только порадовало.

– Слушай внимательно, Анти, и учти, что от этого зависит твоя жизнь! Никогда больше не смей без разрешения заходить в мой дом и тем более трогать мои вещи! Независимо оттого, мертва я или нет. Иначе я дам тебе такого пинка, что твоя задница уйдет под самые лопатки! – Этот монолог я произнесла крайне ласковым тоном и, оторвав от дверцы холодильника рукоятку, вручила ее мачехе. – Все поняла? Отлично. Увидимся на Пасху.

И мы с Джессикой направились к выходу. При этом мне было чертовски приятно видеть, как Антония О'Нейл Тейлор отпрянула в сторону, освобождая дорогу.