Берсерк (Гарри Поттер, мужская версия)

Глава 2

Глава 2.

Итак, все было решено. Вернее, решили за него. Драная сука Сакса и его собственные ближники «порешали вопрос» между собой, и все, собственно. Олег отлично понимал, что ему не оставили выбора. Оттого и подписал этот гребаный контракт. Просто деваться было некуда. Впрочем, разобравшись немного в своих эмоциях, он сообразил, что главный негатив исходит от Эбура, потому что сам он ни воевать, ни повелевать не хотел. Опасно, муторно и, вообще, непривычный род деятельности. Возможно, для него, как для Олега, этот брачный контракт манна небесная и способ уйти от того, что ему неинтересно и нелюбо.

Ну, в самом деле! Что плохого в том, чтобы стать принцем-консортом. Не надо будет больше выходить в море, воевать и противостоять заговорам. Ходи себе с гордым видом, надувай щеки и трахай горничных и фрейлин жены. А там же еще и двор, а значит полно придворных. Кавалеров пусть королева окучивает, если ей будет мало молодого и сильного принца-консорта, а дам он, пожалуй, возьмет себе. Бабы в ассортименте, еда и напитки с королевского стола и спокойная размеренная жизнь, проходящая между охотами, балами и адюльтером. Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость? Книги. Ну, мужу королевы по-всякому добудут любые книги. Профессора опять же. В столице университет и, значит, есть профессора. Откажется ли кто-нибудь из них поучить чему-нибудь доброму и вечному самого принца-консорта? Конечно же нет. Но, если думать об учителях, то можно будет наконец заняться своей магией.

«Скучно не будет!» – решил Олег, проанализировав свои новые обстоятельства со своей, а не с Эбура точки зрения.

Решив свой внутренний конфликт и поумерив страхи, Олег отправился в путь. Прежде чем оставить Норланд на попечение регентского совета, он решил навестить резиденцию ярла замок Мёйдерслот на острове Арнёй. Торопиться ему было некуда. Этот вопрос он специально обговорил, взяв максимум возможного – полгода на все про все. Время требовалось на то, чтобы устроить свои дела, передать власть и подготовиться к долгому путешествию и переезду на другой конец мира. Но главным, разумеется, был вопрос власти, и тут, разозлившись на своих ближников за их хитрожопость, Олег - или лучше называть его, наверное, Эбуром, - сделал им крутую подлянку. Дело в том, что кроме двоюродных братьев, в массе своей вымерших от чумного поветрия или сложивших головы в последней войне, у Эбура имелась также двоюродная сестра. Арнлёуг - дочь Беры Чистой его тетки со стороны отца - была замужем и, несмотря на свой юный возраст, а она была ровесницей Эбура, успела родить уже двух сыновей. И своим наследником, то есть, новым ярлом Норланда Эбур назначил ее старшего сына Карла по прозвищу Каппи[1]. Тонкость же заключалась в том, мальчик являлся бастардом Эбура, поскольку как раз он в свое время распечатал свою кузину, став ее первым мужчиной. Бера была в курсе того, что творили ее племянник и дочь и, чтобы прекратить этот бесконечный инцест, по-быстрому выдала Арнлёуг замуж, а Эбуру в качестве утешительного приза подарила Лантруд. Теперь же получалось, что он оставляет титул не какому-нибудь левому племяннику, Фарвину или Одельгару, а своему сыну, - а то, что своего первенца Арнлёуг родила от Эбура, знали многие, - и в регентский совет войдут уже не его ближники, а муж Беры Чистой и его брат, а также отец Кугги Теленка - мужа Арнлёуг. Эти трое своего внука не сдадут, и сил у них, чтобы удержать власть в Норланде, должно хватить. Во всяком случае, Олег на это надеялся, ведь сын Эбура – это теперь как бы его сын тоже. Разделить их не получится.

А пока суд да дело, Олег занимался своими делами. До отъезда в Арелат он поселился в апартаментах ярла и оттуда контролировал процесс передела власти и неторопливо собирался в дорогу. И среди прочего провел ревизию своего наследства. То, что он отказался от власти, не значит, что он должен оставить своему наследнику и его опекунам личное имущество деда. А от Эбо Горна осталось довольно много всего, и кое-что из этого Олег решил взять с собой. Коллекцию оружия, например, и отличные штурманские инструменты, библиотеку на семи языках и «закладку на черный день», случайно обнаруженную в спальне ярла. Там за одним из камней, из которых был сложен камин, нашлась неглубокая ниша, а в ней замшевые и кожаные кисеты с алмазами, сапфирами, рубинами и изумрудами. Все камни были крупными и чистой воды. На вес все это сокровище тянуло никак не меньше, чем на килограмм. А килограмм драгоценных камней – это настоящее богатство. В общем, у деда было чем поживиться, включая неплохой гардероб. У них с Эбо оказались практически одинаковые размеры, так что плащи, камзолы, штаны и обувь ему вполне подошли, не говоря уже о всякой ерунде, типа перчаток и ремней. К слову сказать, официальная сокровищница ярла тоже не пустовала, тащить с собой через полмира сундуки с золотыми и серебряными чашами, братинами, подносами и кубками было по меньшей мере глупо. Он ведь ехал не в пустыню или в глухую провинцию, а в столицу одного из богатейших и наиболее развитых государств этого мира, где ему предстояло жить в королевском дворце. Верно, уж с посудой у арелатских королей все в порядке. И все-таки кое-что он из сокровищницы взял. Небольшой бочонок, заполненный золотыми монетами, как минимум, пяти стран и трех эпох.

«На дорогу, - решил он. – И на первое время, чтобы сразу не побираться!»

Однако, настоящее сокровище хранилось не в тайнике и не в сокровищнице, а в подкрышном помещении западной башни. Кастелян замка сказал, что туда сложены вещи, принадлежавшие прадеду Эбура. Тому самому графу, что бежал с Туманного острова. И по поводу этих вещей в распоряжении-завещании Эбо Горна было сказано следующее: «Имущество моего отца – первого ярла Гундберна хранить в бережении до тех пор, пока не появится тот, кому оно по плечу». Прочтя этот странный наказ, Олег отправился посмотреть, что там за вещи такие, которые не всем по плечу.

В комнате, дверь которой была заперта на замок, находилось несколько сундуков. В трех лежали старинные книги и свитки, а в четвертом… В этом сундуке была сложена какая-то одежда, а поверх нее стоял довольно крупный ларец.

«Так, так, - сказал себе Олег, поднимая крышку ларца. – Вы ведь не думаете, что я поверю в такую чушь? Или все-таки поверю?»

То, что лежало в ларце, вряд ли являлось учительской указкой. У Олега отчего-то сразу всплыло в памяти совсем другое словосочетание. Это явно были волшебные палочки. Пять разных и все-таки похожих друг на друга волшебных палочек, таких, какие запомнились ему из фильма…

«Черт! Черт! Черт!»

Прошлое Олега стремительно уходило в небытие. Он уже не мог вспомнить своей фамилии и членов своей семьи. Забылись специальность и то, где и кем он работал. То есть, наверное, это происходило постоянно с тех пор, как он обнаружил себя в теле Эбура. Но у него не было времени и сил заниматься чем-нибудь еще, кроме того, что можно, наверное, назвать выживанием. Олег выживал, врастая в новую реальность, а прошлое постепенно выветривалось, как скалы под ветром. Только у него это происходило быстрее. И вот сейчас, Олег обнаружил, что он помнит массу разнообразных фактов на двух языках из его прошлой жизни, - русском и английском, и на пяти языках этой новой жизни. Помнит, что, будучи Олегом, прочел множество книг и видел невероятно большое количество фильмов, но сейчас не может вспомнить, в каком таком фильме волшебники колдовали при помощи волшебных палочек. Вспомнилось вдруг, что фильмов было несколько. Целая серия. И все они были поставлены по серии книг про юных волшебников, но в чем там было дело, он сказать не мог. Забыл. Но сам принцип колдовства помнил хорошо.

Олег взял в руку одну палочку, потом другую и третью. Той самой оказалась как раз третья.

«Просто классика жанра! – покачал он мысленно головой. – Третья попытка, третий встречный, третье желание…»

Палочка в его руке потеплела, и на ее кончике возникло тонкое алое свечение.

«Ну, я же пиромант, или где?»

Олег не знал, что нужно делать, чтобы творить с помощью палочки колдовство. Единственное, что он помнил, это то, что в фильме палочками размахивали, одновременно выкрикивая заклинания. Однако он никаких заклинаний не знал, как не знал и то, какие точно движения надо совершать. Зато, роясь в памяти на предмет найти что-нибудь еще, он неожиданно вспомнил слово «концентратор».

«Концентратор… Что если палочка концентрирует магическую энергию, позволяя колдовать, то есть концентрировать свою силу на чем-нибудь конкретном?»

Сейчас он вспомнил, как поджигал горландские корабли во время битвы на Русалочьем озере. Там были дикая ярость, огонь, бушевавший в груди, и страстное желание поджечь вражеский фрегат. И кое-что еще. Пару раз он видел что-то подобное лучу гиперболоида инженера Гарина, вырывающееся из его руки, направленной в сторону горландского корабля.

«Почему бы не попробовать?»

Олег направил палочку на камин и представил себе огненный луч, бьющий прямо в топку, но ничего не произошло. То ли желание было не таким сильным, как следует, то ли воображение подкачало, то ли еще что, но ничего не вышло.

«Будем ждать третьего раза или обойдемся второй попыткой?»

Олег попытался вспомнить, что он чувствовал, когда в груди бушевал пожар ярости. Очень яркое чувство. Сильное, неповторимое, потому что ярость бывает разной. Всякой, даже холодной. Однако та ярость, которую он искал, нашлась на удивление быстро, и Олегу пришлось призвать на помощь всю силу своей воли, чтобы багровая тьма перестала застилать ему взор. Зато луч получился что надо. Непрозрачный, тугой и тонкий, как малиновая спица. И возник он всего на мгновение. Импульс, и в камине вспыхнуло пламя, мгновенно испепелившее горевшие в нем дрова.

«А ничего так! – ошалело подумал Олег. – Это же прямо-таки оружие судного дня!»

Правда, в следующий момент времени он вполне оценил расход энергии, потребный для создания подобных чудес. Силы словно откачали, и пот заливал его с головы до ног.

«Что ж, - кивнул он мысленно, - вполне логично. Похоже на частный случай закона сохранения энергии!»

В памяти всплыли какие-то имена, формулы, но единственное, что он мог сказать с уверенностью, что частный случай этого закона для гидродинамики называется законом Бернулли, и что Ньютон тоже что-то такое говорил по этому поводу в приложении к механической энергии.

«Второй закон Ньютона, кажется… А вот кто сформулировал первое начало термодинамики? Бог весть!»

Никакого цельного знания не получилось, но для себя он сформулировал это правило так: «ежели где-то что-то прирастает, то в другом месте что-то иное убывает». Магия, вероятно, работала по тому же принципу. Но главное, опыт обнадежил Олега. Он, несомненно, являлся магом, и волшебная палочка в его руке переставала быть тупой деревяшкой. Она работала так или иначе, и он мог творить волшбу.

«Пока только огненную, - признал он, - но какие наши годы!»

Это звучало куда более оптимистично, и, превозмогая слабость, Олег ринулся разбирать книги и свитки в других сундуках. И не прогадал. Уже через полчаса на столе перед ним лежали «Стандартная книга заклинаний» за авторством Асклепигении Винделин, изданная в Плимуте в 1498 году, «Пролегомены магических практик» Маркуса Вельзера, написанная от руки неизвестно в каком году, и еще штук пять подобного рода печатных и рукописных фолиантов. Даже поверхностное изучение содержания этих книг показывало, что это именно то, «что доктор прописал». В них предлагались списки стандартных и редких заклинаний с точным указанием, что нужно говорить, и как махать палочкой, чтобы получилось то или это так и никак иначе. При этом в ряде изданий заклинания группировались по темам: атакующие заклинания, защитные, целительские, бытовые и так далее в том же духе. Что ж, фронт работы был таким образом определен. Оставалось лишь начать и кончить, и уже со следующего дня он приступил к систематическим занятиям. И тут выяснилось, что это только кажется простым делом воспроизвести заклинание, которого ты вживую никогда не видел.

«Слова, слова…»

Описание заклинаний было, в принципе, понятно, поскольку книги были написаны на известных Олегу языках. Русского среди них не было, но английский был определенно, и это был не язык горландцев, который лишь отдаленно напоминал хорошо знакомый Олегу язык Туманного Альбиона. Зато знание арелатского языка – им владел Эбур Кворг, - позволяло свободно читать книги, написанные по-французски, а его собственный диалект норландского, похоже, был местным отражением древнескандинавского. Во всяком случае, он сходу смог прочесть пару-другую страниц книги, написанной латинскими буквами на языке, который Эбур опознал, как свой собственный. Прочитанного, к слову сказать, оказалось достаточно, чтобы понять, написана она не в этом Мире, а в другом, в том, где есть Норвегия и Дания. И, наверное, чтобы Олег не сомневался в своих предположениях, язык книги был назван в приписке, сделанной другим почерком и другой тушью на форзаце. Там было написано «западный диалект древнескандинавского языка[2]». Конечно, Олег свое прошлое помнил смутно, но все-таки он был уверен, что не знал раньше немецкий и французский языки. Мог опознать их на слух или зрительно, просматривая печатный текст, но этими языками все-таки не владел. Тем более не знал он древнескандинавского языка, и, тем не менее, он мог читать практически все оставленные ему в наследство книги. Из этого со всей очевидностью следовало, что, во-первых, это разные, но очень похожие один на другой миры. И во-вторых, похоже, то ли прадед Эбура, то ли прапрадед был выходцем из того же мира, что и Олег. То, что это так, он убедился через несколько дней, когда нашел среди прочего имущества средневековый географический атлас Земли, какую совершенно определенно помнил Олег, но не знал Эбур. Впрочем, атлас был интересен не только этим. На картах Европы от руки были обозначены, как написал неизвестный доброжелатель, «магические анклавы» и «территории, населенные разумными магическими расами». В Англии таких районов было девять и один из них был надписан «Хогвартс, озеро и лес». В России их было около пятнадцати и среди них значились «Китеж», «Хольмгард»[3] и «Колдотворец». Олегу эти названия показались знакомыми, но откуда он их знал, никак не вспоминалось.

«Забавно! – отметил он, обдумав обнаруженные факты. – Параллельные миры? Но я точно помню, что в моем не было магии!»

Ну или, во всяком случае, это была бледная тень того, о чем говорилось в книгах и чему он сам являлся свидетелем. Ведь кроме Огня, существовали еще Вода и Воздух. И за первые пять дней изучения заклинаний, Олег научился извлекать воду из воздуха и обдувать себя, как бы, бризом. Это явно указывало на то, что все описанное в книгах правда, но он в изучении предмета продвигался крайне медленно. Очевидно самообразование в применении к магии работало из рук вон плохо. Впрочем, мир не без добрых людей. Бера Чистая, благодарная племяннику «за все, что он для них сделал», и заметившая, чем он занимается, подбросила Олегу отличную идею. Оказывается, здесь на острове содержится в замковых казематах пленный горландский маг. Не пиромант, а именно маг, то есть, колдун или волшебник, и захвачен он был еще лет десять назад, когда дед Эбура совершил налет на южное побережье королевства Альба.

Олег поблагодарил тетку и, не откладывая дела в долгий ящик, спустился в казематы. Пленник, учитывая, что он маг и, значит, опасен вдвойне, содержался в дальней части темницы в отдельной камере за несколькими дверями и одной решёткой. На кой хрен его все еще держали под замком, Олег не понял. Обмена Туманный остров не предлагал. Особой опасности, если договориться он не представлял. Можно было просто выслать, но дед этого делать не стал. А почему, теперь и не спросишь.

- Как тебя зовут? – Олег смотрел на обросшего, как дикарь, пленника и для начала хотел убедиться, что тот в своем уме. Могло ведь статься, что за столько времени горландец поехал крышей.

- Годда Дитвольф, господин, - прохрипел маг.

- Я граф Гундберн, Годда, - представился Олег. – Я новый ярл. Мой дед Эбо Горн, захвативший тебя в плен, мертв. А я хочу понять, что с тобой делать.

- Наверное, я мог бы быть вам полезен, - предположил Годда.

- Может быть, - согласился Олег. – Ты маг?

- Да, господин.

- Как вы колдуете? – спросил тогда Олег. – Вам нужны какие-то магические инструменты? У некоторых пиромантов я видел в руках посохи. Но мне сказали, что ты не пиромант.

- Так и есть, господин, - сразу же откликнулся маг. – Пироманты колдуют не так, как мы. Настоящих магов мало, и нам не нужны специальные предметы, чтобы творить волшбу.

- Можешь что-нибудь показать?

- Не в кандалах, мой господин. Чтобы колдовать, мне нужны кисти рук.

- Что случится, если я велю освободить тебя от кандалов? – прямо спросил Олег, поскольку хотел сразу расставить все точки над «i».

- Мне понадобится несколько дней, чтобы вернуть кистям рук хотя бы какую-то подвижность, - ответил маг.

- Что ж, Годда, сделаем так, - Олег принял решение, основывая его на древней, как мир, правде: кто не рискует, тот не пьет шампанское. – Я велю помыть тебя, постричь и побрить, накормить и переодеть во что-нибудь более приличное, чем эти лохмотья, и снять с тебя кандалы. Я приду через три дня. Если попытаешься бежать, тебя убьют. Не стражники, так я. - Олег бросил с левой руки комок пламени вдоль по коридору, полыхнуло знатно и должно было, наверное, сработать в качестве острастки.

- Не убегу, - пообещал маг.

- Посмотрим, - как можно более равнодушно заметил Олег. – Вернусь, поговорим. Покажешь свое искусство, сделаю тебе предложение, но, если не хочешь служить, скажи сразу. Силком заставлять не буду. Скоро станем менять пленных, могу приписать тебя к твоим для ровного счета. Так что думай.

- О какой службе идет речь, господин?

- Мне нужен учитель, - не стал скрывать Олег. – Жечь я умею, а вот что другое не очень. Так что думай, маг! Крепко думай!

***

Волшебник Годда Дитвольф принял правильное решение и следующие полтора месяца, пока шла подготовка к путешествию, учил Олега беспалочковой магии. Ну что сказать, это была крайне сложная наука. Неспроста, по-видимому, в королевстве Альба было так мало магов. Один маг на трех пиромантов, при том, что «поджигателей» тоже ведь не пруд пруди. Мало их, гениев огня, а магов и того меньше. Нужен особый талант, объяснял Годда, нужны сила воли и непоколебимое упорство. Много чего требуется, чтобы овладеть магией природных стихий и творить волшбу одной лишь силой воли и создающим новую реальность воображением. Непростая наука или, лучше сказать, искусство, но у Олега нашлись и талант, и упорство, а о воле и воображении и говорить нечего.

- Вы богато одарены богами, ваша светлость! – признал Годда после первых десяти дней занятий. – Я видел, как минимум, полтора десятка юных магов, и никто из них не постигал искусство волшбы так быстро и так эффективно. Вы прогрессируете с невероятной скоростью, господин.

- Прогиб засчитан, - ухмыльнулся на эту чрезмерную, как он считал похвалу, Олег. – Переходим к делу. Можешь назвать меня бараном, если я баран, но пустых похвал мне не надо. Я не девка, чтобы расточать комплементы!

- Все, что я сказал, правда, - не признал критику горландски маг. – Я не пытаюсь вам льстить. Я и так уже получил от вас больше, чем мог надеяться.

- Получишь больше, - отмахнулся Олег. – Продолжим!

- Тогда, давайте попробуем почувствовать пространство…

А вот это уже было за пределом человеческих возможностей. Во всяком случае, так думал Олег, приступая к изучению предмета, но он ошибался. Почувствовать пространство удалось меньше чем за две недели тренировок. Хотя видят боги, это был выматывающий труд. Другое дело, что стоило добиться даже самого скромного результата, как стали возможны и некоторые другие техники, к которым до этого он не знал даже как подступиться.

«Процесс пошел!» - вполне оценил Олег свой «далеко не первый шаг», когда пять минут подряд вполне успешно боксировал, - здесь это называлось драться на кулачках, - с завязанными глазами. Это было нечто, и Олег это «нечто» сумел оценить по достоинству, предложив, в конце концов, Годде службу. Маг, решивший, видно, что от добра добра не ищут, согласился и уже официально вошел в свиту Олега. Не как слуга, как помощник и советник, что, к слову, соответствовало действительности, потому что Годда Дитвольф оказался довольно-таки умным, опытным и к тому же образованным человеком. А на рассвете третьего лунаса в одинсдаг[4] из порта Фрёйа на острове Арнёй вышли в море три большие лодки и взяли курс на зюйд-вест в сторону Арелатского королевства.

На этот раз плавание проходило в идеальных условиях. Никто никуда не спешил, и погода путешествию вполне благоприятствовала. Море по большей части было спокойно, дожди случались редко, а гроз не было вовсе. Штормило за все тридцать семь дней пути всего два раза, да и то не подолгу. Весьма комфортные условия плавания, тем более что шли они короткими переходами, заходя для отдыха и пополнения припасов на острова. Сначала это был родной, но не слишком гостеприимный Норланд, а затем хлебосольный Содерленд, но цель путешествия лежала на юго-западе, так что в середине Meán Fómhair, который в Арелате называли сентябрем, флотилия достигла устья Урта и после нескольких дней отдыха в городе Англет двинулась в верх по течению. Здесь темп путешествия замедлился, так как ветра не благоприятствовали, и идти приходилось на веслах, преодолевая довольно сильное течение реки. Шли только в дневное время, разбивая бивак на берегу в первых сумерках или заходя в очередной маленький городок, чтобы провести ночь в относительном комфорте провинциальной гостиницы. Вот во время второй такой остановке в городке под названием Рен, Олега как раз и попытались убить.

Попытка была, прямо сказать, убогая, какие-то плохо вооруженные и не менее плохо обученные дилетанты попытались «бесшумно» и «незаметно» пробраться в гостиницу и убить спящих в ней людей. Они, видимо, не знали, с кем имеют дело. Эклинги обычно не спят на посту, бдели они и этой ночью, так что нападавших вырезали практически всех, но одного все-таки взяли живым. Главаря, вестимо, иначе зачем бы он им понадобился. И вот, когда ноги разбойника оказались в огне камина, обливавшийся слезами душегуб запел, как соловей. Увы, он знал мало песен, и рассказать ему было практически нечего. Однако Олегу на первый случай хватило и того, что удалось узнать. Бандиты выполняли заказ, а заказан был именно Олег, который должен был зачем-то умереть.

Странная история. Непонятно ни зачем, ни кому выгодно. В чем смысл этого непутевого заговора? Получалось, что он кому-то мешает или кто-то хочет ему отомстить. Но оттуда, где он действительно мог кому-то мешать, Олег уплыл, а там, куда он направляется, его никто еще не знает. Если же разговор о мести, это, вообще, ерунда. Кто и за что станет ему мстить? Разве что только горландцы. Однако зачем горландцам так далеко идти, когда до Норланда было рукой подать? Да и, вообще, это не их стиль. Они редко нанимают «чужие руки» для подобного рода дел, у них своих хватает. Но, тогда, кто и зачем? Олег этого не понимал, но решил быть настороже и не прогадал. Уже в следующей гостинице его попытались отравить. Исполнено покушение было куда элегантнее, можно сказать, мастерски, и, если бы, не артефакт, найденный в вещах прадеда – маленькое колечко-ободок из неизвестного местным ювелирам металла, - быть беде. Однако индикатор ядов сработал именно так, как было обещано в сопроводительной записке, - кольцо нагрелось, - и Олег не стал есть поданное ему жаркое из оленины. Отравителя, впрочем, не поймали. Только узнали, что, скорее всего, яд подсыпала в еду юная девушка, взявшаяся помогать подавальщице, не справлявшейся с работой в связи с наплывом гостей. Неизвестно откуда она пришла и куда ушла. Как втерлась в доверие, в принципе, понятно, но получилось это у нее как-то уж очень легко, можно сказать, виртуозно.

- Профессиональная убийца, - прокомментировал Годда результаты расследования. – Мастер-ассасин. У нас таких тоже готовили. Штучный товар. И недешевый.

— Значит, тот, кому я мешаю, не из простых, - принял подачу Олег.

- И я о том же, - согласился с ним Годда.

Поговорили, подумали, и решили играть на опережение. Купили на месте несколько лошадей и выслали вперед к следующему месту ночевки квартирмейстера с охраной. Пусть посмотрят на месте, кто там и что, нет ли новых людей и прочее в том же духе. А еще выслали фуражиров по обеим берегам реки, пусть де поищут, где провиант лучше качеством и ниже в цене. Вместе с повышением бдительности это должно было усилить безопасность Олега, но и это не все. Годда поехал с квартирмейстером, но вскоре оторвался от группы и пропал в нетях. У него была своя особая задача. Он должен был посмотреть на пути и дороги, на людей, перемещающихся по воде и посуху, на то, кто, где и чем занят, если конечно это не обычная рутина. Мага не интересовали пейзане, землепашцы и кузнецы, горшечники и трактирщики, в общем, все те, кто занят своим обычным делом там, где живет не первый день. Он искал новые лица, подозрительных людей и странные поступки, и, что характерно, нашел.

С момента отъезда Годды прошло семь дней. За это время лодки поднялись по реке до города Бусбек, где предполагалось отдохнуть и, закупив лошадей и фургоны двинутся к Арелату. От Бусбека до столицы пятнадцать дней пути по хорошим дорогам и через густонаселенную местность. Так что, прибыв в город, Олег со своими людьми сразу направился в гостиницу, которую еще накануне снял квартирмейстер, а его люди занялись перевалкой грузов. Багаж графа Гундберна частично доставлялся в гостиницу, а частично в арендованный склад. И еще пара людей пошли осматривать городские конюшни и каретные дворы. Нужно было примериться к ценам и посмотреть вблизи на предлагаемый к продаже товар. Не худо было бы найти так же опытных караванщиков, которые проведут их колонну до столицы. В общем, все были заняты делом, и Олег не исключение. Однако за ужином он увидел в дальнем конце зала Годду, и тот, используя пальцевый семафор[5], передал ему приглашение на встречу без свидетелей.

«Ну, вот и живуха началась!»

На самом деле, «живухи» и так было больше, чем нужно. За прошедшие дни на него было совершено еще два покушения. Первое, которое должны были осуществить настоящие профессионалы, - злодеи из братства убийц, - было раскрыто «фуражирами», обнаружившими засаду. К сожалению, взять кого-нибудь из татей живым не получилось. Резались до конца, даже понимая, что задание провалено. Второе же покушение, едва не увенчалось успехом, но у Олега вовремя сработала чуйка. Он вдруг почувствовал чужой недобрый взгляд и чисто интуитивно отпрыгнул в сторону. Арбалетный болт ударил туда, где еще мгновение назад находилась его грудь. Прямо в стену дома, которая находилась у него за спиной. Поймать злодеев, однако, не удалось. Ушли верхами, но удалось узнать, что было их не менее пяти. Такой расклад.

«Ну, может быть, Годда чем-нибудь порадует?» - думал Олег, направляясь в полночь на тайную встречу. И, к счастью, - хотя какое уж тут счастье, - он не ошибся. Годда сумел раскрыть заговор, но что с этим всем теперь делать, Олег не знал. И времени на раздумья оставалось все меньше.

- Милорд, - с некоторых пор, обращаясь к Олегу, Годда использовал именно это слово, - познакомьтесь, это граф Людвиг Рауттер.

Граф был раздет догола и привязан к стулу, во рту у него был кляп. Незавидное положение, но, похоже, раньше было куда хуже. Следы пыток были видны на теле, на лице, руках и ногах. И, разумеется, на гениталиях.

- Приятно познакомиться, - усмехнулся Олег. – Что дальше?

- Далее следуют признания его сиятельства в заговоре против вас, милорд, и в неоднократных попытках вашего убийства, - указал Годда на стол, где лежала довольно толстая пачка пергаментов. – А также изобличающая графа и его сюзерена переписка, выданный королевой патент «на все, что сделает предъявитель сего» и деньги.

Годда попеременно указал на еще одну пачку пергаментов, на отдельно лежащий документ и на открытый ларец, полный золотых монет.

- Я весь внимание, - кивнул Олег, - и давай, Годда, прекрати интриговать. Полную историю ты расскажешь мне потом, когда мы сядем у камина с бокалами хорошего вина и предадимся греху словоблудия. А сейчас я хотел бы услышать краткий пересказ этого будущего романа.

- Вы совершенно правы, милорд, - ответил Годда, ничуть не удивившись и, по-видимому, не расстроившись пожеланию Олега. – Времени у нас, и в самом деле, нет.

- Нет? – переспросил Олег. – Тогда вперед. Итак?

- Когда шли переговоры между канцлером Арно и вдовой конунга, обе стороны спешили заключить контракт и, соответственно, сглаживали углы. Канцлер не сообщил Саксе точный возраст королевы и передал портрет, выполненный пятнадцать лет тому назад, когда принцессе Екатерине было всего четырнадцать лет. Не стал он сообщать так же, что ни принцесса Екатерина Алератская, ни королева того же имени никогда не была замужем, но родила, как минимум, трех бастардов. Отцом этих детей является герцог Тремюзон, но жениться на королеве он не может, поскольку женат на другой женщине. Пока правил отец Екатерины, он покрывал ее, считая, что королям все дозволено. Однако шесть месяцев назад король умер, и принцесса стала королевой. В Арелате никогда не было правящих королев, она первая, и для упрочения власти ей срочно понадобился муж, номинальный супруг и не менее номинальный соправитель. Предложение Саксы оказалось более, чем подходящим. Одно «но». Сакса забыла объяснить, что семнадцатилетний провинциальный барон, ставший графом только в силу неблагоприятных обстоятельств, является интеллектуалом, воином и магом. Саксе надо было продать одну историю, канцлеру – другую, но, когда королева узнала правду, она пришла в ужас. Одно дело заполучить молоденького тюфячка, который будет прикрывать ее грехи и радоваться жизни, живя во дворце, а не в развалинах старой башни, и получая достаточно денег, чтобы вполне удовлетворять свои невеликие запросы. И совсем другое – если речь идет о красивом, умном, уверенном в себе военном вожде, совсем недавно одержавшем блистательную победу над сильным противником. А ведь движимая желанием поскорее закрыть сделку, она подмахнула, практически не глядя, исправленную версию контракта, по которой принц-консорт получает слишком много власти. Сообразив, что ничего хорошего из реализации заключенного соглашения не выйдет, королева послала графа Рауттера с приказом перехватить вас, милорд, в пути и уничтожить. Нет человека, нет проблемы.

«Вот так вот, товарищ лорд!» – Олег был потрясен и одновременно восхищен, его съели на раз и даже не подавились.

- Тупик! – сказал он вслух, пытаясь совладать с разгулявшимися нервами. – Ни туда, ни сюда. Контракт подписан, разорвать его… Даже не знаю.

- Нельзя, - тяжело вздохнул Годда. – Будут последствия.

- И я о том же, - согласился Олег. – Ехать в столицу – самоубийство. Сколько раз еще удача будет на моей стороне? В конце концов, все равно убьют, тем более, когда узнают про графа, - кивнул он на живого мертвеца. – И домой не вернуться. Во-первых, контракт, а во-вторых, там я буду всем костью в горле, и конунгу, и окружению нового ярла. Бера, хоть мне и тетка, но власть не вернет. И все, собственно. Тупик.

Он не стал говорить вслух, но тут был еще один немаловажный момент. Он ведь действительно стал ярлом совершенно случайно. Ни единомышленников, ни прочного тыла, каким иногда является семья, ни союзников сколько-нибудь серьезных. Даже ветеранов, которые бы прошли с ним огонь и воду, тоже нет. Он один, и это, увы, диагноз.

- Извините, милорд, что влезаю со своими советами, - Годда, похоже, действительно стеснялся, но в то же время был уверен, что обязан сказать, - времени на принятие решения у вас мало. Какое ни на есть, а решение следует принять или сегодня, или завтра. Граф тут не один был, его люди разбросаны по округе, и среди них есть дворяне, а значит, едва обнаружится, что граф пропал, кто-нибудь доложит канцлеру.

— Это я и сам понимаю, - скривился Олег. – Есть еще идеи?

- Я бы посоветовал бежать.

- Куда?

- Для начала в любую сопредельную страну, и, разумеется, нигде не называть своего настоящего имени. Деньги у вас есть, языки вы знаете…

- Да, да – покивал Олег. – Молодой, красивый, опытный воин и маг-недоучка…

- И это тоже, - пожал плечами Годда. – Если решитесь бежать, я с вами. Будем учиться магии.

«Учиться магии – это хорошо! – сообразил вдруг Олег. – Плохо не учиться».

Удивительно, но до этого момента, то есть, до тех пор, пока жизнь не загнала его в тупик, Олег не вспоминал о том, что лежало под волшебными палочками в той памятной шкатулке. А лежало там все или ничего. Все, если написанное в том свитке правда, и он сможет справиться с описанной в нем древней магией, и Ничего, если все это пшик, вранье и сказки, или та магия, о которой там идет речь, ему не под силу. Вот так вот. Но, с другой стороны, не попробуешь, не узнаешь.

— Вот что, Годда, - сказал он, со всей тщательностью, хотя и достаточно быстро обдумав свой план. – Этого, - кивнул он на пленного, - надо бы упокоить, но время терпит. Я вернусь в гостиницу, приберись тут и езжай в Нойс. Найди где-нибудь на окраине неприметный домик, что-нибудь изолированное, заплати сколько скажут, и пусть выметаются. Он понадобится мне всего на один день. Я приеду на рассвете, встретишь меня у заставы. После этого ты свободен. Деньги я тебе оставлю, иди, куда хочешь, делай, что пожелаешь.

- Я бы хотел с вами, - ожидаемые слова, предсказуемые и, в целом, приемлемые. Приключаться в одиночестве категорически не хотелось, а Годда выглядел подходящим спутником.

- Поговорим, когда встретимся, Годда. Прощай! – Олег кивнул Годде и вышел из комнаты. Он спешил, у него было много срочных дел.

***

Олег подошел к делу ответственно. Первым делом он объявил своим спутникам, что устал и перед тем, как отправится в столицу, желает отдохнуть.

- Два лишних дня погоды не делают, - сказал он своим спутникам, и они его позицию приняли с явным облегчением.

Все до чертиков устали, и пара дополнительных дней отдыха в таком городе как Бусбек явно лишними не будут. Город большой, торговый, шлюх и кабаков – на любой вкус и на любые деньги, - столько, что так сразу и не пересчитать. А Олег к тому же в очередной раз «купил лояльность», подкинув своим людям немного серебра сверх обычной платы. Так что его сразу оставили в покое, и он заперся в своих комнатах с верной и «безотказной, как трехлинейка» Лантруд. За прошедшее время девушка хорошо изучила характер нового Эбура, и, как и следует хорошей рабыне, делала, что должно, и не лезла, куда не следует. Он был добр к ней, щедр во всех смыслах этого слова и никогда не срывал на девушке злость. Она отвечала взаимностью, принимая его таким, каков он есть, вернее, каким Эбур стал после сражения на Русалочьем озере.

Итак, запершись в своих апартаментах, Олег попросил Лантруд не мешать и принялся за дело. Дело же его на данный момент заключалось в том, чтобы еще раз и с предельной тщательностью прочитать бумаги прадеда. Нужно было проверить, так ли верно он их понял, как ему показалось при первом подходе. Те ли выводы сделал из прочитанного. Так ли реалистичен его план. План же его, сверстанный «на живую нитку» еще ночью во время разговора с Годдой, строился на двух взаимосвязанных допущениях. Первое касалось личности прадеда, который утверждал в своих записках, что родился и вырос совсем в другом мире. В том мире, писал он в своих мемориях[6], оставленных «для его благородных потомков», нету ни Норланда, ни Морских земель, ни острова Скулнскорх, и королевство Альба в том мире называется Соединенным Королевством или Великобританией. Сам же он в той жизни был известен, как Гилберт Сегрейв граф де Мёлан[7]. В 1568 году от Рождества Христова он вместе со своим старшим братом Вильгельмом де Нёфмарш графом д’Э бароном Феррерс из Гроуби и другими родственниками путем сложного магического ритуала «прорвал границу миров» и оказался в совершенно другом мире, где опять же не было Морских земель, то есть Норланда и Содерленда, но зато была Англия, похожая на их собственную, только живущая как бы лет на двести позже, и огромный остров Скулнскорх, запирающий Немецкое море с севера. Однако Гилберт Сегрейв не прижился и в этом мире, и в 1575 году, если следовать летоисчислению, принятому на их прежней родине, провел тот самый ритуал повторно, но уже для одного себя. Вот так его прапрадед попал в королевство Альба, откуда в Норланд бежал уже его сын – прадед Эбура.

Итак, первое допущение касалось происхождения Гилберта Сегрейва, и оно при повторном изучении оставшихся от прапрадеда документов, меморий и дневниковых записей полностью подтверждалось. Дополнительными аргументами в пользу правдивости этой истории являлись волшебные палочки, кое-какие артефакты и книги. Ну, с книгами все просто: их принадлежность к иному миру, большей частью, не считая, разумеется, магии, похожему на мир Олега, подтверждалась на раз. С палочками и артефактами было сложнее, но в своих записках «дедушка» Гилберт утверждал, что нигде, кроме его родного мира, маги палочками не пользуются, - возможно, из-за различий в характере и интенсивности магического поля Земли, - и даже артефакты делают по-другому. Здесь, впрочем, нашлось одно неожиданное доказательство верности этого утверждения. На изящной золотой подвеске в виде крошечных песочных часов с обратной стороны нашлась гравировка: «Мастер Джейкоб Олливандер сделал этот маховик времени в 1479 году». Имя мастера было смутно знакомо Олегу, хотя ему и казалось, что этот артефактор занимался исключительно изготовлением волшебных палочек. Но это он в какие-то то ли восьмидесятые, то ли девяностые годы двадцатого века специализировался на концентраторах, а его предок в пятнадцатом веке вполне мог заниматься чем-нибудь другим.

Второе допущение, лежавшее в основе плана, касалось самого ритуала. Вопрос был в том, сработает ли этот ритуал, если его будет проводить Олег, и, если он все же сработает, можно ли пройти по «тропинке» Гилберта в обратную сторону? Здесь все обстояло несколько сложнее, но выглядело вполне выполнимым, в особенности, если Олег будет проводить ритуал вместе с Годдой. Другое дело, что сразу перейти в исходный мир явно не удастся, и поэтому идти придется с использованием «промежуточной станции», то есть, того мира, где обосновался старший брат Гилберта Сегрейва - Вильгельм де Нёфмарш граф д’Э.

«Вроде бы, все логично, - решил Олег, еще раз проверив роспись ритуала и расчёт координат прорыва Межмировой Границы. – Должно получиться».

Он взял со стола кубок с травяным настоем, который приготовила ему Лантруд, и сделал несколько глотков. Напиток горчил, к тому же он успел остыть, но в горле пересохло, а пить вино, собираясь совершить то ли невероятный подвиг, то ли самую большую глупость в обеих своих жизнях, явно не стоило. Ему нужна была ясная голова, в частности, для того, чтобы решить, не поторопился ли он с принятием окончательного решения, и не является ли само решение слишком радикальным?

«Alia medicamenta periculosius ipsos morbos sunt[8], не так ли?» - вспомнил Олег афоризм Сенеки. – Но, с другой стороны, desperati morbi requirunt desperata medicamenta[9]. Отчаянные времена требуют отчаянных мер».

Какой, на самом деле, у него выход? Любой вариант плох или даже очень плох. В Норланд не вернуться. Там даже если не убьют, - что, на самом деле, маловероятно, - снова низведут в младшие хэрсиры, что в корне неприемлемо. Не для него, не для того, кто едва не стал конунгом Морских Земель. Но и в Арелате ему делать нечего. Королеве он такой, какой есть, ни хрена не нужен. А теперь, после многочисленных попыток его убить, тем более. Какая дура захочет иметь в доме желающего отомстить ей «муженька»? С ней, что особенно плохо, теперь даже не договориться полюбовно. Так что, нет. Этот вариант тоже отпадает. Что же остается? Бежать. Но, во-первых, как далеко ему удастся убежать и где, если все-таки, убежит он найдет убежище. Политическое убежище – это та еще хвороба, а перейти на нелегальное положение – и того хуже. В этом смысле побег в иной мир выглядит куда аттрактивнее. Там его никто не ищет, и значит гораздо проще уйти в подполье, сменить имя и зажить где-нибудь тихо и мирно. Опять же там должны оставаться родственники, вдруг да помогут? И получается, что решение уйти в другой мир совсем неглупое и, пожалуй, даже своевременное. Еще несколько дней и будет поздно.

«Нет, все верно, бежать нужно сегодня ночью!»

Олег открыл один из своих сундуков и достал из потайного отделения уменьшенные до размера спичечного коробка шкатулки с драгоценностями. У него самого, имея в виду Эбура Кворга, ничего подобного никогда не было, но вот у деда, которому он так неожиданно наследовал, было много всего. И, уезжая в Арелат, Олег забрал с собой многое из того, что хранилось в замке Мёйдерслот, просто не желая оставлять все это богатство своим жадным родичам. Однако сейчас он готовился удариться в бега, и забрать с собой все, что хотел, попросту не мог. Не на все вещи действует заклинание уменьшения, а, если все-таки действует, то держится недолго: часы, максимум дни, в зависимости от объекта. Шкатулки с драгоценностями, например, он мог уменьшить всего на трое суток. Однако в сундуке имелось свое собственное «встроенное» заклинание уменьшения, и там уменьшенные вещи могли храниться годы и десятилетия. Однако сам сундук из-за этого на заклинание уменьшения не реагировал. То есть, забрать с собой, целый сундук, набитый уменьшенными вещами, было невозможно, а сами вещи… Драгоценности в ларцах могли удерживать чары уменьшения в его личном исполнении, всего трое суток. Оружие, а он хотел взять с собой хотя бы некоторые экземпляры из коллекции прадеда и деда, - чуть больше четырех дней. Одежда – неделю, книги – от двух дней до недели в зависимости от размера, древности и характера окутывающей их магии. И, наконец, деньги, - золото и серебро, - могли храниться долго, дней тридцать, никак не меньше. Поэтому, если сложить это все в один сундук и наложить чары уменьшения, сундук может попросту разнести, когда тот или иной предмет вернет себе истинные размеры. Однако Олег нашел выход. Паллиатив[10], конечно, но лучше синица в руке, чем журавль в небе.

В наследство от деда входили несколько мешочков с чарами расширения пространства. Не бездонные, но довольно вместительные, и уж три-то дня всяко разно все его имущество в уменьшенном виде должно продержаться. Так что сейчас, готовясь к побегу, он доставал из сундуков все, что может потребоваться на Той Стороне, уменьшал и складывал в три кожаных кошеля, которые обычно носят на поясе. Завершив приготовления, он позвал Лантруд и приказал ей собрать его и ее вещи для короткого путешествия верхом.

- Поедем вдвоем, - сказал он. – Хочу кое-что проверить, и, если все будет хорошо, вернемся через два-три дня. Но может повернуться по-всякому, так что собирай вещи из предположения, что мы сюда уже никогда не вернемся. И не болтай!

Впрочем, Лантруд была не болтлива. Она понимала, что ей, как рабыне, болтать о своем хозяине попросту вредно. Но кроме того она ценила то, как он к ней относился, и не желала ему ничем навредить. В нынешней ситуации это было просто идеально, и, ни о чем больше не тревожась, Олег принялся за составление писем: королеве и канцлеру, конунгу и регентскому совет ярла Гундберна, капитану своих гвардейцев и «кастеляну» обоза. Последним двоим он оставлял так же походную казну отряда и рекомендовал вернуться на родину.

Завершив все приготовления, он пригласил Лантруд составить ему компанию за «очень поздним ужином», а в полночь они уже отправились в путь. Знали об этом только конюх и один из гвардейцев, но вынуждены были молчать, ибо таков был приказ.

***

Добравшись на рассвете до Нойза, Олег и Лантруд дождались Годду и уже вместе с ним въехали в город. Там первым делом Олег заселил свою теперь уже бывшую рабыню в хорошую гостиницу и положил на стол перед ничего не понимающей девушкой два кожаных кисета и шкатулку.

- Здесь, мы расстанемся, Лантруд! – сказал он.

- Помолчи! – приказал, увидев, что она хочет что-то спросить или возразить. – Слушай внимательно и не перебивай. Мне надо исчезнуть, и я не могу взять тебя туда, куда ухожу. Поэтому ты останешься в гостинице, а потом я бы рекомендовал тебе поехать в почтовой карете в Арелат. Там тебя никто не знает, и ты сможешь начать жизнь с чистого листа. Язык ты знаешь плохо, но достаточно, чтобы не попасть впросак. Здесь, - указал он на шкатулку, - два документа. Один – это твоя вольная, ее никому не показывай, и, я надеюсь, она тебе никогда в жизни не понадобится, но на всякий случай пусть будет, мало ли что. Второй – твоя подорожная. В ней твое новое имя, Лив Нордмат из Дённы, и мое, как графа Гундберна, подтверждение, что ты девушка благородного происхождения, дочь хэрсира. По местным понятиям баронесса. Кроме того, в ларце банковский аккредитив на предъявителя на пять тысяч золотых. И немного драгоценностей: колечки, цепочки, серьги, колье. Это мой подарок на добрую память. В кисетах деньги. Двести золотых крон. Думаю, ты справишься.

Лантруд была не только хорошей любовницей. Она была умной девушкой, и, быстро оценив свое особое положение, учила все подряд, до чего руки доходили. Голова у нее была хорошая и упорства назанимать, впитывала новые знания, как губка, и быстро прогрессировала. Сейчас она говорила на нордке, - языке Норланда, - лишь с легким акцентом, который легко было спутать с говором северо-восточных эклингов. Умела читать и писать. А за последние три месяца неплохо выучила ланг – язык Арелатского королевства. Говорила, конечно, скверно: с тяжелым акцентом и массой грамматических ошибок, но зато бойко, и могла читать, благо что алфавит у них с эклингами один и тот же. Так что, он за нее не волновался. Умная, упорная, хваткая. С новой биографией и деньгами точно не пропадет, а брать ее с собой куда-то туда, где, черт его знает, как все сложится, не разумно и, пожалуй, даже подло по отношению к Лантруд.

- Все, все! – сказал он в конце их краткого из-за недостатка времени выяснения отношений. – Иди и будь счастлива.

И она осталась в гостинице, а он вернулся к Годде, и тот провел его на окраину городка, где между крепостной стеной и лесом стоял одинокий домик. Небольшой, каменный, обросший мхом, как старый пень на лесной прогалине. Самое то, поскольку Годда нашел не просто дом, а «тот самый дом», построенный на одной из мировых линий и имеющий невероятную энергетику, такую мощную, что ее смог почувствовать даже такой неуч, как Олег.

«Чудное место, - решил он, осмотрев дом снаружи, и войдя внутрь. – Подходящее!»

Следующие четыре часа он расчерчивал дощатый пол, создавая крайне сложный сигил[11].

- Ты ведь дал им достаточно денег? – спросил он Годду, варившего в дальнем углу зелье-активатор.

- Почему вы спрашиваете? – не оборачиваясь откликнулся Годда.

- Забыл сказать, что ритуал может вызвать пожар.

- Я понял, что разрушения неизбежны и дал им достаточно денег.

«Вот что значит быть образованным колдуном, - покачал Олег мысленно головой. – Он «понял», а я «забыл». Как говорится, почувствуйте разницу!»

- Да, - согласился он, начиная проверять рисунок. – Мы пройдем через портал, но в момент, когда он схлопнется, тут может неслабо рвануть или вспыхнет сильный пожар.

«Поэтому Вильгельм переходил из защищенного подвала», - сообразил Олег, но вслух ничего говорить не стал, Годда был учителем и помощником, но ни другом, ни членом его семьи не являлся, так что обойдется без подробностей.

Еще два часа ушло на выжигание рун, а затем еще час на заполнение вырезанных и выжженных борозд тремя разными зельями, содержащими среди прочих ингредиентов «кровь эктора[12]». Еще два часа зелья застывали, высыхая, а Олег с Годдой готовили жертвоприношение, включавшее трех куриц, двух гусей и барашка.

- Было бы неплохо отловить какую-нибудь девицу, - мечтательно протянул Годда.

- Горло резать, трахать на алтаре или и то, и другое вместе? – поинтересовался Олег, все еще удивлявшийся, после всего, что ему пришлось узнать, увидеть и пережить, с какой легкостью идут здесь люди на любое преступление.

- Можно просто трахнуть, - как ни в чем ни бывало ответил Годда. – Но тогда надо искать девственницу.

- В следующий раз, обязательно! – мрачно усмехнулся Олег. – А сегодня обойдемся дичью и… - он запнулся, сообразив, чем еще можно усилить ритуал, без того чтобы насиловать на алтаре девственниц и приносить настоящие человеческие жертвы.

- Да, пожалуй, - решил Олег, еще раз прокрутив в уме такую простую, но действенную идею. – Полпинты твоей крови будет достаточно. Кровь магов сильнее крови обычных людей. Это ты мне сам рассказывал.

Годда тяжело вздохнул, но возражать не стал.

- Хорошо, - сказал он, - я готов.

- Что ж, давай проверим запоры и приготовим вещи, - кивнул Олег. – Там расчеты не слишком точные. Окно открывается, но на сколько неясно. По моим расчетам, от пяти до пятнадцати секунд, и секунд двадцать до открытия портала. Но исходить следует из худшего.

- Как всегда, - пожал плечами Годда и пошел проверять двери и ставни, а Олег подтащил к «стартовой линии» их походные мешки и оружие. За двадцать секунд… Ну, пусть не двадцать, а пятнадцать, он успеет схватить мешок, плащ в скатке и перевязь с мечом и вторым кинжалом. Первый, основной кинжал, как и три кошеля с «самым необходимым» висел на поясе. Колдовать будет несколько затруднительно, но все-таки можно.

- Все в порядке, милорд, - сообщил вернувшийся из обхода Годда. – Когда потребуется моя кровь?

- После третьего катрена. Принесу в жертву барашка, прочту катрен и протяну руку к тебе. Передашь мне чашу с кровью. И да поможет нам бог!

- Который из? - криво ухмыльнулся горландский маг.

- Любой, кто сможет помочь. – Олег был чужаком в этом мире и не знал, помогают ли боги Эбура Кворга пришельцам-попаданцам. Что же касается его собственного бога, о котором Олег почти ничего не помнил, то неизвестно, имеет ли он доступ в этот конкретный мир.

- Тогда, я за!

- Приступим! – решил Олег и начал активировать сигил.

Следующие тридцать пять минут или чуть больше, - хронометраж в этом ритуале был не суть важен, лишь бы не было остановок, - Олег вел свое таинство от одной реперной точки к другой и уже на полпути почувствовал, как собирается вокруг них с Годдой облако сырой неструктурированной магии.

«Мало! Еще!»

Кровь жертвенных животных пролилась на проекцию алтаря и тут же исчезла, оставляя за собой лишь подобие дымного шлейфа. Вот только это был не обычный дым, это был кровавый туман, а магия, запертая в границах заклинания, сгустилась еще больше, и рядом с Олегом начали потрескивать молнии. От статического электричества волосы встали дыбом, и по металлическим элементам одежды и снаряжения, в основном, стальным и серебряным побежали голубые змейки разрядов.

«Время!» - Олег протянул руку и, не глядя, принял в нее кубок с жертвенной кровью Годды.

«Сейчас!» - он как раз завершил речитатив третьего катрена и сразу же выплеснул на алтарь человеческую кровь.

Магия откликнулась и начала стремительно принимать заданную заклинанием структуру, усиливаясь за счет чар, родившихся в оживших рунах и в печати, пульсирующей сейчас от переизбытка силы.

«Еще шаг!»

Последние слова заклинания и перед ним материализовались контуры портала. Теперь счет шел на секунды.

- Бери! – Олег схватил перевязь и, перебросив ремни через голову повесил меч и кинжал на шею, одновременно он следил за набирающим силу пробоем. Как и предполагалось, он успел подхватить плащ и дорожный мешок и к тому моменту, когда портал «потек» жидким серебром, был готов к переходу.

- Сейчас! – он в два шага достиг пелены и прыгнул в неизвестность. Сразу за ним, чувствительно толкнув его в спину, прыгнул Годда.

Несколько мгновений невнятного переливающегося серебром тумана, и они вывалились на лесной поляне. Впрочем, это было лишь первое впечатление, потому что, когда сознание немного прояснилось и взгляд очистился, Олег увидел, что находится внутри кольца из вертикально поставленных огромных камней.

«Кромлех[13]? – удивился он, вставая на ноги и оборачиваясь, чтобы увидеть весь комплекс. - Дольмен[14]?!»

В Норланде там и тут попадались такие каменные сооружения, оставленные далекими предками. В том мире, где он жил до «переселения» его души в тело Эбура, тоже, вроде бы, встречались такого рода мегалитические[15] сооружения. Кто их строил и зачем, можно было только гадать, но сейчас, еще не вовсе избавившись от той мощи, которую, пусть и ненадолго, даровал ему ритуал, Олег понял, что находится на месте силы. Магия была везде вокруг него, но больше всего ее было внутри каменного круга. Здесь она была чем-то похожа на ту волну сырой магии, которую заперло в границах ритуала начальное заклятие. Очень много, очень плотной магии.

- Кажется, мы живы, - подал голос Годда. – И, похоже, мы не ошиблись адресом, где мегалиты, там и люди.

- У вас на Туманном острове тоже такие есть? – спросил Олег, заметивший у основания дольмена каменный алтарь.

- Есть, - подтвердил Годда. – Они везде есть, милорд. В Арелатском королевстве тоже. Миры разные, а кромлехи и дольмены везде одинаковые. К чему бы это?

- Открою тебе тайну, Годда, люди везде одни и те же и говорят на очень похожих языках. Думаю, способов перехода больше одного и не одни мы такие умные.

- Еще, возможно, что когда-то переходы между мирами открывались сами собой…

[1] От древнесканд. kappi - "воин, боец".

[2] На западном диалекте древнескандинавского языка (англ. Old West Norse) говорили в Норвегии и Исландии, а также в поселениях скандинавов на территории Ирландии, Шотландии и Нормандии.

[3] Хольмгард (Holmgarðr) — столичный древнерусский город из скандинавской литературы, традиционно ассоциируемый с Новгородом.

[4] Lúnasa — август, оdinsdag – среда.

[5] По-видимому, что-то вроде азбуки Морзе, передаваемой движениями пальцев. Или, возможно, это упрощенный вариант языка глухих, но движения запястий и пальцев менее заметны и всегда производятся в нижней части зрительного поля, чтобы скрыть сообщение от наблюдателя.

[6] Мемория - устар. выписка для памяти; запись с кратким изложением сути какого-либо дела.

[7] Мёла́н (фр. Meulan) — небольшое графство на границе Иль-де-Франса и Нормандии в Средние века.

[8] Иные лекарства опасней самих болезней (лат.). Аналог фразы Френсиса Бэкона: «Лекарство хуже болезни».

[9] Безнадежные болезни требуют безнадежных лекарств (Тацит Публий Корнелий). Нам более известен другой вариант этой латинской фразы: «Отчаянные времена требуют отчаянных мер» (Extremis malis extrema remedia).

[10] Паллиатив — не исчерпывающее, временное решение, полумера.

[11] Сигил или сигилла (от лат. sigillum, «печать») — символ (или комбинация нескольких конкретных символов или геометрических фигур), обладающий магической силой. Сигилы широко использовались магами, алхимиками и прочими «учёными средневековья» для вызова и управления духа или демона. Таким образом, сигил наряду с именем и формулой вызова играл немаловажную роль в гримуаре. Самые известные сигилы представлены в средневековых магических и алхимических книгах (в основном по демонологии): «Малый Ключ царя Соломона», «Печати 6-й и 7-й Книги Моисея», «Сигилы Чёрной и Белой магии» и других. Самым известным сигилом является пентаграмма. Также сигилы использовались в качестве эмблем различных сообществ.

[12] Аctor (лат.) – 1. действующий, приводящий в движение; 2. исполнитель, виновник.

[13] Кромлех — древнее сооружение, как правило, позднего неолита или раннего бронзового века, представляющее собой несколько поставленных вертикально в землю продолговатых камней, образующих одну или несколько концентрических окружностей.

[14] Дольмены (от брет. taol maen — каменный стол) — древние погребальные и культовые сооружения, относящиеся к категории мегалитов (то есть к сооружениям, сложенным из больших камней). Название происходит от внешнего вида обычных для Европы конструкций — приподнятой на каменных опорах плиты, напоминающей стол

[15] Мегалиты — сооружения из огромных каменных глыб, характерные в основном для финального неолита и энеолита (IV—III тыс. до н. э. в Европе, либо позднее в Азии и Африке).