Белый тигр

VI глава

Перед переходом мне показали на полигоне технологию и сам строительный процесс. Что касаемо домов и прочих сооружений ПГС, конечно впечатляло — в надувной каркас закачивается газопенобетон, добавляется отвердитель и через час сооружение готово. Каркас снимается, красятся стены, проводится сантехническая и водопроводная разводка, на полукруглых крышах, клеят зеркальную фольгу — она обеспечивает отопление и горячую воду. Интересный момент, в случае отсутствия центрального водопровода, миниатюрные буровые установки делают скважины. Вся работа автоматизирована — строительные роботы возводят здание или блок, площадью тысячу квадратных метров «под ключ» за пять часов. Бригада из четырех человек способна одновременно возводить четыре объекта — увиденное меня впечатлило.

А когда показали строительство одного километра дороги в шесть полос, а весь процесс занял один час, то слов не было, одни матерки. Я прошел по «тефлоновому» покрытию дороги, сел на подвернувшийся каток автомат, да призадумался.

Допустим, потомки возведут казармы и прочее для учебных лагерей, фиг с ним, а вот автомагистрали по всей стране, чревато. Народ не дорос до технологий будущего, хотя человек ко всему привыкает. На первую электролампочку тоже смотрели, открыв рот. Дело в другом, люди должны своими руками производить материальные объекты и ценности, то есть в процессе познания нового развивается мозг. А на всем готовеньком чему можно научиться?

Конечно, дороги кое-где придется проложить данной техникой — например, от приисков и заводов Южного Урала, до Уфы и Казани. Да и внутри некоторых городов не помешают нормальные улицы с площадями.

После полигона, меня отвезли в так называемый штаб для окончательного согласования поставок нужного оборудования, техники и специалистов — первая переброска через неделю. Ученые из Института времени подтвердили — размер переносимого объекта и количество значения не имеют. Единственное ограничение — вес не больше 10 тонн.

Денежную оплату решили производить после получения наших образцов монет — нужную сумму потомки сами начеканят.

Последняя прощальная ночь с Людочкой. Ослепительная красавица расплакалась на моем плече. Успокаивал ее, баюкал на руках:

— Не плачь, малыш, у тебя все устроится, встретишь порядочного молодого человека, выйдешь замуж.

— Я тебя люблю — капризным тоном заявила девушка.

Вот незадача.

— Ну, пойдем в постельку, а то я соскучился.

— И я.

Все, занавес упал.

Утром на глайдере нас с Сынком доставили к месту Казани, почему так говорю — города с таким названием не существует — осталась лишь памятная стела. Многие города исчезли в силу разных обстоятельств. Потомки не захотели жить в крупных мегаполисах, ежедневно толкаясь локтями и дыша гарью вместо воздуха. Что же это их выбор.

Таща на спине огромный рюкзак и, держа Сынка за ошейник, встали в нужную точку, включил настроенный хронопередатчик. Вспышка. Процесс пошел. Мы дома. Знакомый забор оружейки, но прохладно однако видимо октябрь.

…..

Я не ошибся, на дворе стоял октябрь 1253 года, третье число — о чем сообщили прибежавшие гвардейцы с тулупом. Среди встречающих присутствовал мой телохранитель Федор Свист:

— Мы тебя, Государь, уж десять дён встречаем — поделился он.

Подвели коняшку, отдал заплечный груз и подались до дома. Пока ехали, пришла неожиданная, но логичная мысль — а где собственно мой дом? Не один он у меня, понимаешь. Позагибал пальцы — получилось три, чего у нормального человека не может быть. Ладно, жизнь все расставит по своим местам.

Семейство встречало меня на крыльце — Аленка с Васяткой и Малышка с Пушком. Тигренок за год вымахал мне по грудь. Сынок, выскочивший вперед, вдруг встал. Малышка с Пушком прыгнули к нему и зализали напрочь.

— Здравствуйте, родные мои, — я обнял семью, расцеловал их. Так в обнимку и вошли в палаты.

Словно черт из коробочки объявился Гейнц Бауер:

— С приездом, Государ, баня готова.

— Молодец, вели подать туда холодного кваса. — Я в баню, скоро буду.

— Я тоже — встрепенулась Алена. — Спинку потереть, кваску налить — лукаво улыбнулась она.

Мы расхохотались, жена поручила сынишку няне, и мы отправились мыться.

Хорошо попарившись, сполоснулись — в зале отдыха, завернувшись в простыни, пили холодный квас. Аленка ущипнула меня за плечо:

— Ты совсем не скучал, я вижу.

— Зачем так говоришь, ласточка?

— Ко мне даже не притронулся — обиделась жена.

— Извини, после парной не пришел в себя.

— И долго мне ждать — она топнула ножкой.

И смех, и грех. Схватил ее в охапку и положил на диван — сейчас кое-кому мало не покажется.

Из бани мы вышли только через три часа — не ожидал такого напора и темперамента от жены.

— Ты меня приятно удивила — сообщил ей.

— Подожди, Володя, ночь впереди и спуску не дам.

— Не надо пугать старого и немощного человека — законючил я.

— Ничего, ты у меня быстро выздоровеешь.

Шутливо препираясь, зашли в малую трапезную. Пообедали слегка, затем сославшись на усталость с дороги, ушел почивать.

Проснулся вечером от легкой щекотки в ушах, разлепив глаза, обнаружил Пушка и сынишку, спящих по обе стороны. Осторожно спрыгнул с кровати — Пушок приоткрыл глаз — спи, спи.

Одевшись и умывшись, отправился искать адъютанта. Он оказался в тенечке беседки — читающим книгу.

— Василий.

— Я здесь, Государь.

— Пошли за всеми начальниками, Невдобу не тревожь. — Жду их через час с докладами.

В моем кабинете собрались все значимые лица государства. Первым взял слово Ярослав — он самый младший.

— Государь, мне не по чину говорить первым, пусть кто постарше.

— Хорошо, Толгат-хан, докладывай.

— Государь, прошлой осенью по твоему приказу усмиряли бунтовщиков. — Все города захватили, людишек гулящих уничтожили. Наши потери семьсот тридцать шесть человек, раненых тысяча двести. — Подробности пусть Скуратов доложит.

Семен встал.

— Государь, в плен взят князь Михаил Черниговский и четырнадцать бояр, с разных городов. Все сидят в нашей тюрьме, допросные листы у меня с собой.

— Ладно. Оставь, я почитаю. — Ну, ослушников и бунтовщиков наказали, а почему произошло непотребство? Где были коменданты и воеводы.

— Дык, Государь, бывшая царица отменила эти должности и убрала гвардейцев из городов, вот и полыхнуло.

— Много местных жителей положили?

— Да нет, Государь, тысяч тридцать, они дураки в чистое поле вышли с князем Черниговским, дружина малая и ополчение. — Ну мы их и покрошили.

— Н-да….

— С одной стороны все вроде и правильно, а с другой — это же свои, русские. — Надеюсь, не придется больше лить братской крови, в другой раз помните. — Лучше берите в плен, у нас много заводов строится, вдобавок Урал поднимать — рабочие руки очень надобны. — Савва, деревни крестьянские опальных бояр приписать к заводам и отправить на Урал в Тулу и Курск. — Рувим, под переселение выделить двести тысяч рублей. — На строительство кораблей Адмиралтейству — четыреста тысяч рублей. — Адмирал Нестеров, полученную сумму оприходуете и строгая отчетность по расходам.

— Савва, тебе на заводы триста тысяч. — Хочу всех предупредить — за казнокрадство на плаху с конфискацией, подумайте, стоит ли подвергать себя и своих близких позору, да лишениям. — Боярин Влас Худорин, тебе и твоей команде заниматься дорожным строительством и возведением мостов, а в будущем и железными дорогами. — Ты возглавишь новую коллегию дорожного строительства.

— Слушаюсь, Государь, только у нас раньше никто дорог не строил, знающие люди нужны.

— Не переживай, обучим, будут у тебя специалисты. — Князь Савелий Хват и князь Толгат-хан, вам ближайшая задача — под Казанью и Нижним Новгородом выбрать площадки под военные лагеря. — Под Казанью, на пятьдесят тысяч человек, под Нижним Новгородом на такое же количество. — Кроме того, на территории военных учебных лагерей разместятся вещевые и продовольственные склады, оружейные склады, госпитали, столовые, библиотека, бани и дома отдыха (клубы). — Кроме того, за территорией лагерей выделить место для полигонов и стрельбищ — не меньше пяти единиц на лагерь.

Присутствующие дружно охнули.

— Для ясности обстановки, вы трое задержитесь, остальные свободны.

Толгат-хану, под большим секретом, сообщил — все курсанты прибудут из 2501 года. Заставил всех написать расписку о неразглашении. — Вы, ребята, идите, а вас, Игнат Юрьевич, попрошу остаться. — У меня к вам задание особое, вы отправитесь к себе домой, и передадите пакет министру обороны Полякову Геннадию Петровичу, он должен выделить нам одну тысячу инструкторов. — Подождите, я сейчас напишу ему письмо.

Написав послание, положил его в конверт и крикнул Василия. Тот, прибежав, капнул сургучом, а я приложил печатку.

— Игнат Юрьевич, возьмите серебряную пайцзу, теперь вы лицо, исполняющее мою царскую волю. — На вашем языке — сия пайцза — «вездеход» с очень большими полномочиями, вам обязаны подчиняться и помогать все лица, обладающие государственной властью.

— Благодарю за доверие, Государь, задание выполню.

— Одну минуту, я жене пару строк набросаю.

Написал Людмиле коротенькое письмецо, в конце попросил поцеловать за меня сына, затем отдал второй запечатанный конверт.

— На словах передайте — люди нужны срочно, через две недели их нужно отправить сюда. — Возьмите хронопередатчик, второй возьмете у моей жены Людмилы. — Уходите завтра от забора оружейки, ну вы знаете где. — Жду вас через неделю, генерал.

Громов, забрав пакеты с передатчиком, козырнув, вышел. В малой столовой застал одного Скуратова, потягивающего винцо. Прибежал слуга — чего изволите, Государь?

— Большой кувшин вина и мяса жаренного с картошкой. — О чем задумался, Сеня, разгони грусть-тоску, давай выпьем.

Выпили по большому кубку терпкого вина. Я взялся за мясо.

— Ты чего не ешь?

— Да мы уже поужинали, командир.

— А думаю вот о чем, почему так вышло, что в восьмидесятом, куда нас занесло, ничего не знают о разгроме Батыевой Орды. — И о нас ни слова. — В 2024 году все по другому и история другая, династия Романовых процветает.

— Думал я над данным феноменом, Семен, вывод один — основная реальность идет по своему историческому пути, а там где мы с тобой попробовали ее изменить, возникала другая. — Вот такое мое дилетантское мнение, здесь ученые специалисты требуются. — Да, чтобы ты был в курсе, к нам скоро прибудут курсанты из будущего, сто тысяч человек. — Я тебе рассказывал, им срочно нужна армия — возможно вторжение извне.

— Ух-ты, неужели инопланетяне.

— Сомневаюсь, Сеня, что-то другое, будущее покажет.

Семен задумчиво покатал хлебный шарик по столу.

— Владимир, мы, по-моему, две развилки сотворили.

— Поясни.

— Вторую, в сорок первом году, в нашей истории — Сталин умер в 1953 г.

— Ты прав, Семен, но нам с тобой без разницы, где служить России.

— Эт точно.

Выпили по чарке и разбежались отдыхать — день закончился.

Через два месяца посыпались события.

Сначала наши потомки из 2501 года закинули первую посылку со строительной техникой и пятью бригадами строителей широкого профиля в район будущего Челябинска. Они поведут шестиполосный автобан от приисков до будущего Магнитогорска, на Казань, чрез Уфу. Подумав, решил дорогу продолжить до Владимира через Нижний Новгород. Так же прибыл представитель забрать матрицы монет — они по договору обязаны начеканить семьдесят миллионов рублей.

Представителем оказалась Людочка — бедный я, бедный. Опять катаклизм на мою голову. Аленка сразу поджала губы и затвердела взглядом, а этой сорви-голове хоть бы хны. Конечно, я постарался побыстрей выпроводить красавицу, но свое она взять успела. И в бане, и в кабинете, и, извините за интимную подробность, в чулане, куда она меня заманила хитростью. В общем, когда она отправилась домой, не только перекрестился, но и трижды сплюнул через левое плечо.

— Охо-хо, тяжела ты наша мужская доля. Хорошо Аленка с мозгами, не стала устраивать сцен ревности, правда тонкий намек неудовольствия был и я ее понимаю.

Через три дня, высадился новый строительный десант, а вернее два. Одна группа специалистов с техникой у нас под Казанью, вторая под Нижним Новгородом. Прямо с колес они принялись за дело — закипела стройка. Не успели мы глазом моргнуть, а шустрые потомки уже красили здания, лагеря и раскатывали зеркальную термопленку на их крышах. Ударными темпами, через десять дней, объекты строители сдали «под ключ». Военные лагеря принимала комиссия из военной коллегии.

Через день посыпались курсанты — за день прибывало по пять тысяч человек. Объявился генерал Громов с первой партией инструкторов. Его и Скуратова я запряг на их переброске. На помощь инструкторам, на каждый лагерь, выделил по пятьсот гвардейцев — в первое время станут исполнять обязанности сержантов.

У Толгат-хана приказом, забрал две тысячи бойцов под охрану двух военных лагерей, а одну тысячу отправил на Урал, охранять строителей.

В этот суматошный период свалился на голову гость нежданный — Стас, безопасник из 2320 года.

— Что-то вы подзадержались малось в дороге, молодой человек?

Подколол я гостя, объявившегося в моем кабинете.

— Здравствуйте, Ваше Величество.

— И тебе не хворать.

— Разрешите присесть?

— Валяй.

Вот гаденыш, нет бы извиниться и повиниться.

— Не побоялся, приперся, крикну сейчас Сынка, он тебя пополам перекусит.

— Ваше величество, в чем моя вина? — воскликнул Стас с невинной мордой.

— Ты овцой не прикидывайся, засранец, что за программу в синтезатор подсунул? — У меня сдохло все — синтезатор, рации. — Один хлам и старье, а теперь сидишь с обиженной мордой. — А винтовки с карабинами? — Я смог вооружить лишь сорок тысяч воинов, про пулеметы вообще молчу. — Совести у тебя нет, хотя о чем я говорю — гэбня и совесть понятия несовместимые. — Четвертовать тебя мало, а, наверное, так и сделаю. — От тебя вреда больше, чем пользы. — Василий, живо ко мне.

Заскочившему Василию надиктовал указ о немедленной казни злодея лютой смертью на плахе. Позвонил в колокольчик, выбежавшей охране кивнул — взять.

Странно, но безоспасник не сопротивлялся. Мысленный блок я поставил с момента его появления и мои действия он просчитать не мог вроде. Вот именно вроде — Стас такая скользкая сволота, пробы ставить негде. Пока его тащили к карете, он не произнес ни слова. Я решил продлить удовольствие и вместе с охраной поехал вслед, на главную площадь. Вызванный срочно палач, поправлял на оселке топор.

Стаса подвели к плахе, поставили на колени, Василий, забравшийся на эшафот, скучным голосом зачитал указ.

Безопаснику помогли удобно устроить голову на колоде — палач взялся за топор, примериваясь отрубить голову осужденному с одного удара. Я достал большой платок, взмахнул, на что адъютант тут же заорал:

— Остановить казнь, Государь отменяет смертный приговор.

Едучи обратно в карете, спросил безопасника:

— Неужели не было страшно?

Стас передернулся:

— Я знаю свое будущее, моя смерть придет не скоро и умру не по вашему указу.

— Мда… уел паразит. Но я не мог успокоиться. — Согласитесь, риск остаться без башки был, я все-таки царь-тиран и самодур. — Сатрап, так сказать, от меня можно всего ожидать, не правда ли?

— Ваше Величество, не наговаривайте на себя. — Вы вошли в историю самым справедливым самодержцем и простите за выражение дури и тиранства за вами не наблюдалось.

— Ага, вот так, да.

Дальше до Кремля ехали молча.

В кабинет, где мы утроились, велел подать пару кувшинов немецкого вина и легкую закуску. Слуга, наполнив наши кубки, удалился.

— Ну-с, нежданный гость, со свиданьицем.

Выпили, закусили и снова подняли кубки.

— Хорошее у вас вино — похвалил Стас.

— Угу, купцы с немецких земель привозят.

— Ваше Величество, разрешите все-таки узнать причину вашего гнева.

— Стас, вы дурак или прикидываетесь? — По-моему я давеча все сказал. — Я удивляюсь своему терпению, по-хорошему тебя давно грохнуть пора. — Ты почему, гад такой, не сказал при первых появлениях, что Российской Империей правит мой сын — Александр I.

Безопасник замекал о целесообразности безопасности.

— Заткнись. — Стас, я клянусь, еще одна подлянка с твоей стороны и тебя вычеркнут из списка живых, — добавил я. — Не поленюсь, отправлюсь в твое время и из своего личного оружия — похлопал по кобуре — наделаю дырок в твоей голове. — Историю ты изучал, знаешь — свое слово всегда держу. — Запомни — я Романов. — А теперь к делу: во-первых, доставишь новый синтезатор с новой программой, второе — новые школьные и программы по специальностям, третье — программы по материально-техническому вооружению, четвертое — программы по технике, станкам, дизелям, оборудованию и материалам. — Отдельная программа по радиосвязи и питанию к ним. — Все рации должны быть адаптированы к разным источникам питания — то есть подключение к розетке и аккумуляторам. — Срок действия внутренних источников питания не менее двадцати лет, а не то, что ты представил — сдохли через восемь лет. — Короче, вот тебе списки, изволь выполнять.

Безопасник прикипел к бумагам. Потом округлил глаза — зачем вам тепловозы и вагоны, Государь?

— Что за идиотский вопрос — согласно их функциям, перевозить грузы. — Да, там на отдельном листе, не забудьте, музыкальные инструменты — открою музыкальные школы.

Стас только заторможено кивал.

— Ты хлебни на дорожку, забирай списки и катись. — Жду тебя через десять дней.

Безопасник хлопнул на посошок и исчез в неяркой вспышке.

Ну засранец, он своими пакостными вывертами доведет меня — устрою ему геноцид, мало не покажется. Надеюсь, после столь строго внушения он мой заказ исполнит в точности, а затребовал я немало. Одного оружия на полумиллионную армию, об остальном вспоминать не хочу. Я рассуждал так — чем больше и шире ассортимент поставок, тем богаче наше государство. Когда мы еще научимся сами производить — до становления промышленности далеко. Пока она заработает, мы и специалистов подготовим и пустующую нишу техники заполним. Может быть, я в чем-то ошибаюсь, может быть, будущее покажет.

У меня сейчас другая большая проблема — необходимо сделать хитрый ход и освободить, хотя бы половину крестьян, от гнета боярского. Подневольная работа никогда не давала и не даст хороших результатов. — У меня задумка — сделать из числа свободных крестьян единоличников, фермеров. И народу облегчение и государству большой прибыток. На крестьянскую реформу поставлю Карчи с Рувимом, озадачу их после прибытия безопасника.

Мои раздумья прервал Василий:

— Генерал Громов к вам, Государь.

— Пусть заходит.

Громов зашел, отдал честь по-армейски:

— Вызывали, Государь?

— Игнат Юрьевич, вам придется снова помотаться — я решил выписать дополнительно тысячу инструкторов. — Поразмыслил и думаю правильно принять из 2501 года вторую половину курсантов. — У них там время поджимает и для нас они сделают много полезного. — Через год нам предстоит очень серьезный поход. — Берите Скуратова, вот пайцза на двоих и вперед. — Увидите мою жену и сына, передайте привет, сообщите — скоро буду.

Отправил Василия в военный лагерь с пакетом, последняя бригада строителей отправлялась завтра утром.

В моих действиях логика простая, ковать железо пока горячо, мне лишние штыки не помешают. Предчувствие у меня — через год мы ввяжемся в хорошую драку. Недаром по ночам стали проскальзывать сны с яркими картинами сражения, что характерно, в противниках опять тюрки.

Естественно, при нынешнем вооружении, перемелем на удобрения любую нынешнюю армию, но уменьшить свои потери до минимума я просто обязан.

Через неделю мне пришлось выступить перед прибывшими курсантами — попросила Военная коллегия, им, видишь, не понравилась разболтанность и низкая дисциплина контингента из будущего.

На огромнейшем плацу выстроились все пятьдесят тысяч будущих воинов. Тут и там мелькали инструктора и сержанты с резиновыми дубинками — строили необученное стадо.

Мы с руководством коллегии стояли на высокой трибуне. Мы — это я с Сынком, никуда меня одного не отпускает. Говорить пришлось в допотопный жестяной рупор. — Стас еще не объявился. Ничего особенного я им не сказал, поздравил с прибытием в наш век. Сладкое оставил напоследок.

— Господа курсанты, подписывая контракт, вы, надеюсь, внимательно прочитали последний пункт?

Плац загудел, послышались утвердительные выкрики.

— Тихо. — В этом пункте сказано — на время учебы вы входите в вооруженные силы Руси с декабря 1253 года. — Здесь у нас время непростое и жесткое, в принципе страна постоянно на полувоенном положении. — Что это значит для вас — в первую очередь беспрекословное подчинение своим инструкторам и командирам. — За невыполнение приказа — расстрел, с вами церемониться не собираются. — Мы взяли обязательство сделать из вас умелых бойцов и сделаем, несмотря на вашу лень, да бестолковость в придачу. — Инструктор с сержантом для вас всех самый главный начальник. Они строги, но справедливы, их работу, естественно, будем контролировать. — Для ваших жалоб и предложений у штаба лагеря, повесят десяток почтовых ящиков — анонимки не рассматриваются. С Богом, ребятки.

Курсанты колоннами, стараясь печатать шаг, прошли мимо трибуны.

— Савелий.

— Слушаю, Государь.

— Мой указ о курсантах размножить и развесить по лагерю. — Переслать копии в Нижний Новгород. — Толгат-хан, тебе туда съездить после Нового года, сам указ зачитаешь, да и пополнение у них должно появиться. — Что скажете, генералы, но контингенту из будущего?

Мои вояки посмурнели лицом и коротко высказали свое мнение — хреново, из них бойцы, что из дерьма сабля. Внутренне, я был с ними согласен, но…

— Перед вами задача — сделать из них первоклассных бойцов, в тоже время предстоит перевооружение армии. — Предстоит ее реформа — вводится пехота и артиллерия. — Наши минометы — это так цветочки. — Каждому пехотному полку придается дивизион полевых орудий на 60 мм и по три орудия на 100 мм. — Все города и крепости 200 мм орудиями. — В основном здоровые дуры пойдут в крепости и форты. — Свои задумки и предложения я изложил письменно — бумаги у Василия. — Даю вам, господа генералы, сроку две недели. — Представите мне официальный документ по реформе. — Не забудьте о казачьих и егерских полках — граница должна быть заперта на замок. — Ферштейн.

— Яволь, мин херр — гаркнули генералы и щелкнули каблуками.

Тонко прозвенели шпоры.

На обратном пути, заскочили на рынок, купили в лавке букет полевых цветов Аленке и леденцов Васятке. Цены, купцы держали приемлемые — молодец комендант, блюдет интересы горожан. Кстати о цветах, человек я скромный, в принципе, но скажу без хвастовства — идею выращивать и продавать цветы я подкинул в свое время. И шпоры ввести в кавалерии моя идея. Семен молодец, он много нового внедрил в нашу армию. Правда армии, по сути, пока нет, придется создавать, и особых сложностей не вижу — мои гвардейцы тому пример.

Заодно заехали в Канцелярию к Карчи.

— Похвастайся успехами, насяльник.

Карчи мой веселый тон не принял.

— Государь, доколе я за Скуратова пластаться буду? — Опять перекладывает на меня свой Тайный приказ.

— Не кипятись, у него с Громовым задание важное, при случае он тебя подменит. — Вот летом может в отпуск пойдешь, только не следующим — быстро добавил я. — Следующим летом всем не до отдыха будет.

У Карчи вмиг от любопытства вспотел нос.

— А что намечается, Государь? — Ты мне доверься, я же «могила» — и он истово перекрестился.

— Ага, а я вторая — придет время, узнаешь.

Шаман скривился.

— Сегодня вместе с Катериной подгребайте к нам к девятнадцати ноль-ноль. — На небольшой фуршет.

— Ась?

— Перевожу — на пирушку. — У тебя, кстати, два высших образования, а такого простого слова не знаешь — пристыдил я Карчи.

— Все знать, голова лопнет.

— Ну, до вечера.

По дороге домой сказал Василию кого пригласить на вечер, тот шустро записал фамилии на коленке.

— Дык, я сейчас и оповещу приглашенных, Государь?

— Хорошо, лети, Вася.

Адъютант гикнул и, наметом понесся по улице, только снег летел из-под копыт его коня.

Приехав, умылся с дороги, а выскочившие из детской сынишка с Пушком повисли на мне. Пушок, зараза, тяжеленный, еле устоял. Васятка засыпал меня кучей вопросов, но надо отдать ему должное, на большую часть сам же и ответил.

На шум пришла Алена со странным выражением лица.

— Что случилось, душа моя?

— Володенька, Иван на побывку приехал — у Сашки остановился. — Хочу его навестить, ты не против.

— Не понял юмора, почему он сюда, к нам, не приехал?

— Стесняется он, думает, ты его не помнишь, не хочет навязываться.

— Ну вы блин даете стране угля.

Я позвонил в колокольчик — заглянул Петр-телохранитель.

— Петр, дежурного гонца к Сашке Коту, сейчас черкну приглашение. — А на словах пусть передаст — мы с супругой ждем его с женой и гостем Иваном Благовещенским, держи записку.

Петр щелкнул каблуками, кивнул головой и, молча, вышел.

— Аленушка, не ожидал от тебя, как ты могла подумать, что я оттолкну Ивана. — Он будет жить здесь, пока не обзаведется своим домом. — Ишь, чего удумал, у Сашки гостит. — Я возмущенно покрутил головой. — Он ведь мой приемный сын, ешкин кот.

Мое возмущение прервала жена страстным поцелуем.

— Спасибо, Володенька.

— Да за что?

— За то, что человеком остался.

— Будет тебе. Аленушка, тебе спасибо, за любовь твою, за то, что есть на белом свете. — Пойдемте, сударыня, обсудим государственные дела, а вы, ребята, поиграйтесь.

Мы прошли в спальню, Сынку, сунувшемуся следом, приказал лечь у порога и никого не пускать. На что Сынок согласно кивнул и с грохотом рухнул в коридоре.

— Иной, чересчур праведный и высокоморальный читатель, станет гневно обличать меня в обилии интима в моих воспоминаниях. На упреки и злопыхательства отвечу коротко — это жизнь и не хрен делать кислую морду с идиотскими заявлениями — у нас, дескать, секса нет. Ага, а детей находят в капусте и аисты их приносят. Так что, кого коробит, не читайте мою книгу и все дела. Надеюсь у основной массы народа мозги на месте — для них и описываю прошедшие события, пользуясь памятью, сохранившимися дневниками и документами. Дела давно минувших дней, эх молодость, прекрасное время, нам есть что вспомнить. — Чего я некстати отвлекся?

Вечером собрались гости — все кого я пригласил, а то неудобно — год отсутствовал и даже поляну не накрыл.

В большой столовой, поставленные столы буквой П, накрыты богатыми, шитыми золотом заморскими скатертями. Повара расстарались — кушания и деликатесы ломились на столах, огромные блюда с разнообразной дичью, источали вкуснейшие ароматы. Осетрины и прочей рыбы не счесть, во всех видах от жареной и конченой, до пирогов и, конечно, знаменитая осетровая уха. Что интересно, до меня тут икру особо не жаловали, а тюрки ее вообще не ели, да и не рыбачили особо, хотя многие жили на реках.

К сроку съехались все гости — отсутствовали только Семен с Громовым, по уважительной причине. Ивана, приемного сына, приехавшего с Сашкой Котом и женой — посадил по левую руку.

Я позвонил в колокольчик.

— Господа и дамы, уважаемые подданные хочу представить вам моего приемного сына — князя Ивана Благовещенского. — Служит в гвардии, холост и очень богатый жених — найдет себе девушку по сердцу, свадьба за мной. — Давайте выпьем за его удачу и будущую счастливую семейную жизнь, ура.

Гости трижды рявкнули здравницу. Выпили, пир начался. Иван, покрасневший, что рак, стал меня благодарить:

— Спасибо за доброе слово, царь-батюшка, только ошибся ты, нет у меня больших денег, живу на жалование.

— Иван, во-первых, называй меня просто батюшкой, без царя, а во-вторых, держи указ, читай.

Князь быстро пробежал глазами свиток и округлил глаза.

Да, да, Ваня, у тебя в моем подвале триста тысяч рублей, в любое время можешь взять их по предъявлении сей грамоты. — Тебе с сего дня принадлежит Белая Русь, со всеми городками. Выберешь себе столицу, обустроишься, но границы своего владения придется отвоевать. — Ляхи там на западе обосновались, ну и выкинешь их к чертовой матери. — К чему говорю, после основного задания, что тебе дам — завоюешь Балтику. — Народы там проживающие расселим по всей России, а не то от них много пакости в будущем нам предстоит.

— Иван, завтра получишь приказ о присвоении тебе чина полковника, хватит тебе в звании капитана ходить. — Первым делом в крупных городах создашь школы гвардейские и канонирские — по тысяче и триста человек в каждой. — Инструкторов я тебе предоставлю, оружие и орудия получишь в оружейке, завтра тебе вручат соответствующий указ. — Посчитай, сколь денег потребуется на сие мероприятие — бумагу мне предоставишь. — Срок обучения в школах для рядовых — полгода, для лейтенанта — один год. Самое главное — тебе предстоит набрать и обучить сто тысяч бойцов — десять дивизий. — Расклад такой — одна дивизия — спецназ, две — казаки, две — егеря и пять дивизий — гвардейцы, пехота. — Вооружение — винтовки, карабины, автоматы, орудия 60-100 мм. — По орудиям — на каждый полк по тридцать орудий и столько пулеметов КПВ. — В школах канониров обучишь три тысячи артиллеристов и одну тысячу пулеметчиков. — Поедешь после Нового года, надеюсь на тебя Ваня.

— Государь…, отец, не сумлевайся, все исполню, за меня краснеть не придется.

— Молодец, другого ответа не ожидал, ты кушай, кушай и между делом невесту себе присматривай. — Жениться тебе надо, первое время у нас поживете. — Ты смотри, а ведь они недаром своих взрослых дочерей привезли — почуяли видно про видного холостяка. — Ваня, глянь какова дочурка у Власа Худорина — персик. — Да, отец, очень красивая девушка. — Через полчаса начнутся танцы, чтобы непременно ее пригласил. — Папа у нее сильно головастый мужик, значит, и дочурка дурой быть не должна.

Гости меж тем поочередно произносили здравицы в мою честь — приходилось каждый раз осушать кубок, позвал Василия, сидевшего со своей женой неподалеку.

— Василий, передай гостям, пусть уймутся, а то вместо здравиц получат плетью по хребту.

Аленка улыбнулась:

— Я горжусь тобой, Государь.

— И ты туда же, прекрати.

— Да нет, я по поводу Ивана, так рада за него. — Может ему действительно повезет и он найдет себе хорошую жену.

— Алена, обрати внимание на дочь Худорина.

— Очень симпатичная девушка.

— Через три-четыре часа для женщин накроют столы в соседней палате — пообщайся с ней, присмотрись, вдруг Ване подойдет.

— Хорошо, супруг мой — и шепнула на ухо — Я хочу тебя. Истомилась.

Я поцеловал ее маленькую ладошку:

— Потерпи, милая, до двенадцати осталось недолго. — Сам хочу, но что делать.

Объявили танцы, на первый вышли мы с царицей. Веселье набирало обороты, Карчи в кружке слушателей травил байки. С их стороны доносились взрывы хохота. Молодежь танцевала. Наш Ваня не отходил от дочери Власа Худорина — видимо по душе пришлась ему девушка. — Надеюсь, у них все сладится.

Тигры, лежавшие за нашими тронами, удалились, видимо не понравилось громкое звучание духового оркестра. Остался один Сынок, старательно закрывающий свои уши лапами. Пытался его отправить, ни в какую — тьфу на тебя, мучайся теперь, дурачок.

Посидев немного за столом, приказал Василию направить в кабинет Карчи с Рувимом Кацманом. В сопровождении Сынка я пришел в кабинет. Министры уже меня ждали.

— Ну-с, господа хорошие, выкладывайте о крестьянском вопросе, что надумали?

— Государь, ты умен и справедлив, дай Бог тебе здоровья и процветания, а также твоего правления нашим государством не менее тысячи лет — зачастил Карчи.

— Стоп, стоп, ты плетью давно не получал — сейчас устрою. — Рувим, докладывай.

— Государь, мы долго думали и сделали вывод. — Первое — крестьянскую реформу необходимо начать с казенных крестьян. — В счет кредита выдать крестьянам железные плуги, лошадей, семян, обозначить территорию их земельных наделов. — А также выдать малую толику денег для чего необходимо создать крестьянский банк — кредиты давать под малый процент и не только крестьянам. — Второе — мы предлагаем выкупать крестьян у бояр и князей, у некоторых их явный избыток. — Бояре сами рады избавиться от обузы, но продать никому не могут — наличных денег маловато. — Мы для них счастливый случай — продадут без разговоров, еще и спасибо скажут.

— Добро, соберитесь с Митрохиным и Никитой Ковалем, прикиньте сколько и чего выделить крестьянам. — О крестьянском банке — главное управление здесь в Казани — начинайте строить здание с подвалами. — В крупных городах открыть филиалы, у вас сразу появятся клиенты из купцов. — Под небольшой процент станут вкладывать деньги, чтобы не тащить наличные в путь-дорогу.

Рувим въехал в тему на раз, запрыгал и заплясал по кабинету.

— Ты еще «семь-сорок» исполни.

— Ась?

— Все, проехали. — Ребята, чешите за стол, сегодня гуляем, а вообще проявляйте больше самостоятельности — вы же правительство в конце концов.

— Чего ругаешься, Государь? — выпучил глаза Рувим.

— Карчи, объясни ему.

Карчи, ухватив Рувима за рукав парчового халата, утянул его вон.

Неплохо попировали, расслабились, в конце вечера подозвал Ивана.

— Ну, есть чем нас порадовать?

Иван, смущаясь, ответил:

— Необыкновенная девица, отец, Дианой зовут, а умница какая… — замолчал, уставясь в пол.

— Рад, за тебя, сын, что ты право смущаешься — ты же гвардеец, беги, вон зажалась поди.

Иван, запунцовевший, убежал.

— Чем ты его в краску вогнал? — спросила Алена.

— Да он сам себя, скромный шибко, вот женим, излишнюю застенчивость жена тотчас выбьет. — Я до женитьбы тоже застенчивый был.

— Врун ты застенчивый — Аленка рассмеялась. — Пойдем, муж мой, на последний танец.

— Всегда к вашим услугам, сударыня.

Вечер удался и к двенадцати ночи завершился.

Следующую неделю посвятил семье — выезжали за город в лес. Васенька носился с Пушком по сугробам, визжа от удовольствия. Сынок с Малышкой поочередно исчезали в лесу — охотились.

В начале месяца, но заведенному порядку, адъютант зачитывал челобитные и прошения, кидаемые народом в специальный ящик, присобаченный рядом с воротами Кремля. Любой мой подданный мог обратиться ко мне, своему Государю напрямую — одно но, анонимки не рассматривались. Василий зачитывал бумаги, а я после размышлений, выносил свой вердикт, который он заносил в папку. В особых тяжелых случаях — убийстве, грабеже, насилии — давалось поручение Тайному приказу — те проводили расследование. Виновные и свидетели доставлялись на мой суд. Обычно сие происходило, когда народ не верил в своего местного наместника, либо приговор его суда считал несправедливым. Много жалоб поступало на воровство служилых людишек и на притеснения бояр.

Ни один случай я не оставлял безнаказанным. С князей, бояр и воевод спрашивал значительно строже, чем с простого люда. Что касается служилых людей, при доказательстве их крупной вины мера одна — виселица с конфискацией.

Василий зачитал очередную челобитную — жаловались дворовые и крестьяне боярыни Поповой, народ стонал от садистских зверств, в ее имении под Коломной. За год она умудрилась забить и замучить тридцать два человека.

— Василий, пиши в Тайный приказ — срочно доставить сию сучку сюда, в Казань, пусть свидетелей прихватят. — Я боярыню Попову посажу на кол, ежели виновата. — Василий, дуй в приказ, чтобы они завтра же выехали, да десяток гвардейцев с собой пусть возьмут.

К Новому году привезли злодейку в Казань. Людишки из Тайного приказа доставили пять свидетелей по сему делу.

Сидя на троне на крыльце, вершил царский суд. Выслушав свидетелей, велел привести преступницу. Гвардейцы притащили здоровенную бабищу в бобровой шубе. Вид у нее омерзителен, глаза волчьи — все ясно.

— Вася, указ — за все злодеяния и убийства семидесяти четырех человек боярыня Попова приговаривается к смерти, на кол ее — казнить тотчас же — баба завыла в голос.

— Вася, пиши новый указ, если кто из моих подданных, независимо от звания, должности и титула, посмеет издеваться или убивать безвинных людей, то будет посажен за свои злодеяния на кол, а имущество конфискуется в казну. — Давай печати поставлю.

За десять дней до зимнего праздника ко мне прибежал Иван, запорошенный снегом и с раскрасневшимся от мороза лицом.

— Отец, я сделал предложение Диане, она согласилась стать моей женой. — Я люблю эту девушку, я так счастлив.

— Рад за тебя, Ваня, женись, разве я против.

Иван замялся, подыскивая слова.

— А, понятно, дочку боярина Худорина прежде просватать нужно, так?

— Ага, эт самое, просватать.

— Ладно, беги к своей Диане, скажи, завтра к обеду пусть дома сватов ждут.

— Спасибо, отец.

— Беги, беги.

Я с улыбкой посмотрел ему вслед, вот и Иван определился в жизни, дай Бог ему счастья.

— Василий, — вбежал адъютант, — Вася, гонцов к Карчи и Скуратову, жду их кабинете.

Пошел к Алене в библиотеку — она оказалась запойным книгочеем, не хуже Сашки Кота. Кстати о Сашке, на той пирушке, состоявшейся больше месяца назад, я предложил ему работу.

— Сашка, хватит тебе дурью маяться, иди дядкой к моему сыну Васятке. — Хорошо платить стану — по сорок рублей в месяц.

— Искушаешь, Государь?

— Сашка, я в этой жизни мало кому верю, ты один из немногих, цени.

— Ценю, Государь, потому и согласен, да и по тиграм скучаю.

— Тогда лады, сейчас Василий указ настрочит, завтра можешь приступать.

Таким макаром сын стал получать правильное воспитание. Аленка сопротивлялась недолго, видимо, ее впечатлил печальный конец моего внука в 2501 году.

Обрадовал жену о сватовстве Ивана — она разулыбалась.

— Алена, я думаю пока суть да дело — пусть слуги обставят старый терем мебелью, да коврами и прочим — молодых туда поселим. — Свадьбу сыграем здесь, в Кремле на Новый год, ты не против.

Жена кинулась мне на шею, зацеловала:

— Ну что ты, что ты.

Стал успокаивать, завидев в глазах слезинки.

— Володечка, слезы от радости, спасибо за брата.

— Ой, перестань.

Обнял Аленку и опустил на медвежью шкуру. Из библиотеки я вышел только часа через три. Колени слегка дрожали — умотала-таки меня женушка. Верна поговорка — в тихом омуте кое-кто водится. У Аленки оказался темперамент тот еще, во всяком случае, я лично ничего подобного не ожидал. Правда с опаской подумал — на Аленку меня хватит, а если в гости объявится одна из Людочек, тогда караул.

Ровно в 13.00 к главным воротам Кремля подъехали два богато отделанных возка. Лошади, тренькая удилами, с шумом выдыхали пар. Ворота открылись и выехала наша карета, поставленная на полозья, сопровождаемая Сынком. Транспортные средства, пристроившись за каретой, неторопливо повезли нас к дому боярина Худорина.

Хозяева встречали на крыльце. Выпив предложенную чарку, зашли в дом. Неплохо устроился боярин, без вычурной роскоши — чисто, уютно и, пожалуй, комфортно. Карчи блистал безукоризненной тройкой из английской шерсти, в белоснежной рубашке с галстуком и орденом на груди. Скуратов, по случаю сватовства, надел парадку, ну и награды само собой. Иван, князь Благовещенский, также облачился в парадный гвардейский мундир с полковничьими погонами. Я оделся аналогично, с той разницей, что на груди сияла медаль Героя Советского Союза. Худорин с женой, уважительно провели нас в большую залу, обставленную красивой мебелью.

Я толкнул Карчи локтем в бок, а то идем молчком, словно глухонемые. Карчи затараторил в своей манере — у вас товар, у нас купец и т. д.

Словоблудил минут пять, наконец, угомонился, узрев мой исподтишка показанный кулак.

— Просим, гости дорогие, за стол, за хорошей трапезой и сговориться легче — призвал нас Влас Худорин.

Расселись наконец — богато выставил угощения боярин. Худорин, стоя поднял чарку — благодарю за честь, Государь, отдать свою любимую дочь Диану за твоего сына Ивана. — Весьма достойный юноша, ну за вас, дорогие сваты.

Выпили.

— Хозяин, а дочь почто не показываешь?

— Дык, выкупа не видим.

— Иван, гони выкуп.

Приемный сын вышел на улицу, взял из кареты кошель. Придя, с поклоном отдал боярину.

— Хозяин, здесь пять тысяч золотых монет, устраивает тебя наш выкуп?

— Вполне, Государь.

— Влас, я у тебя здесь в гостях как сват, давай без титулов.

— Воля твоя, го…, ой, Владимир.

— Вот так и обращайся.

— Владимир, дозволь вашу охрану в дом пригласить, а лошадей на конюшню отправить.

— Спасибо, боярин, за заботу.

Худорин на минуту выскочил из залы, устроить наших гвардейцев.

Наконец, к нам вышла Диана и я смог ее рассмотреть поближе.

— Да, у моего сына губа не дура. — Статная красавица с умными темными глазами — видно, что не стерва, это огромный плюс.

Ребята взялись за руки и встали на колени перед родителями девушки, те благословили их иконой. Затем началось главное действо — обмывание помолвки. Венчание обговорили на 31 декабря нынешнего 1253 года.

Посидев с нами часок, молодые вместе с хозяйкой, удалились в комнаты. До Нового года оставалось две недели, должны успеть подготовиться.

Хорошо оттянулись с мужиками, с началом сумерек распрощались с хлебосольными хозяевами. По дороге до Кремля избавился от алкоголя в крови и печени — организм разложил его на безвредные компоненты.

Иван с изумлением смотрел на меня:

— Чудо, пьяный индивидуум вдруг моментально становится трезвым.

— Ты что, Иван, не умеешь управлять своим организмом?

Он отрицательно помотал головой.

— Так, слушай азы и запоминай. Сильно у вас запущено, молодой человек, я тобой займусь, недели, думаю, хватит.

Оказывается Ваня не обращал внимания на свои сверхспособности, да и не помнил о приеме деблокиратора. Пришлось выложить ему популярной форме:

— Ты не пугайся, если почувствуешь за собой странности.

— Какие, отец?

— Ну, зрение может обостриться, видеть отчетливо на расстоянии двух километров сможешь, или слышать чужие мысли. — Телекинез, к примеру.

— А что означает сие мудреное слово?

— Передвижение предметов на расстоянии по твоей воле.

— Покажешь, отец?

— Конечно, тебе многому предстоит научиться.

За неделю до зимнего праздника поступил первый транш — пять миллионов рублей. Оплата за курсантов. Причем половина суммы золотыми и червонцами, остальное серебром и медью. Монеты упакованы в ящики из неизвестного металла, тускло серого цвета, по пятьдесят килограмм. Каждый ящик опломбирован печатью казначейства Российской Империи. Двести ящиков гвардейцы перевезли от оружейки и сложили в сокровищнице Кремля. Один подвал забили почти целиком, остался правда еще один.

— А дальше? — Все палаты Кремля займут ящики с деньгами, дойдет до того, что поселимся в шатрах посреди нашего садика. — Не, не хочу в шатер, да и зима на дворе.

Послал гонца к Савве Митрохину и Рувиму Кацману. Приперлись. Притащил их в подвал и показал ящики.

— Вы намек поняли, господа министры?

Савва вопросительно вскинулся, а более догадливый Кацман спросил:

— Первый транш, Государь?

— Первый, первый.

— Дальше, что прикажете делать?

Рувим пожал плечами:

— Дык, Митрохинская ипостась, я-то чего.

Министр промышленности в тему не въезжал упорно.

— Ты чего, Савва, тупишь? — Строительство Монетного двора в твоем ведомстве?

— Никак нет, строительством Худорин ведает.

— Василий, послать за боярином Худориным, а вы пока расскажите о своих успехах.

Посидел, послушал — на словах все гладко, ну-ну.

Прискакал Худорин.

— Влас, в какой стадии строительство Монетный двор.

— Второй этаж возводим, Государь.

— Рувим, иди покажи боярину в подвале первую оплату за курсантов.

По возвращении Худорин лицом посмурнел.

— Влас, монетный двор построишь за десять дней, хоть сам мастерок в руки бери, понял.

— Понял, Государь, сделаем, дозволь идти.

— Свободен. — А ты чего, Рувим, лыбишься? — Ты, мать твою, финансист или где, должен башкой думать, где казну хранить? — Знал ведь, что оплата со дня на день последует, почему Худорина не торопил? — Иди с моих глаз, пока плетью не отходил.

Министры молчком выкатились из кабинета, а я пошел в сад.

На полянке Сашка приучал нашего Васятку к конной езде. Тот, уцепившись за гриву лошади, заливался счастливым смехом. Пушок, сидевший рядом с дядькой, ревниво следил за выездкой. По его мнению, лучшего транспорта, чем он сам, не существует.

— Здорово, Сашка.

— Здравствуй, Государь.

Я подсел рядом:

— Ну чего у вас нового?

— Да, нормально все, царь-батюшка, сынишка у тебя славный, все хохочет и вопросы задает. — Мы с ним целыми днями разговариваем.

— Не трудно тебе, Сашка?

— Что ты, Государь, мне интересно наблюдать за мальцом, на глазах растет.

— Это точно.

За повседневными заботами незаметно подкрался Новый год. Венчание Ивана и Дианы состоялось в главном соборе Казани. Пышное действо с песнопениями и церковными обрядами затянулось до обеда. Княжий свадебный поезд растянулся на всю центральную улицу. У Кремля молодоженов встретил духовой оркестр, а затем финал — свадьба.

— Хорошая пара — шепнула мне на ухо жена.

— Согласен.

— Алена, ты же общалась с невестой, откуда у нее столь необычное имя?

— Да отец ее учудил, начитался древних греков, вот и назвал. — Диана вроде богиня охоты?

— Где-то так, вот она нашего Ваню и подстрелила.

Мы развеселились.

Молодожены и правда выглядели отлично — молодые, красивые, вся жизнь впереди.

Гостей набилось две палаты, на хорах наяривал духовой оркестр, в перерывах я включал стереомагнитофон с колонками. В разгар веселья подошел Василий и на ухо прошептал:

— Государь, у вас гости, в кабинете княжна Людмила с сыном.

Я подавился грибочком — адъютант участливо похлопал меня по спине.

— Что делать, куды бечь? — мелькнула трусливая мыслишка. — Ладно, выдюжу — на то мы и гвардия.

Наклонился к жене:

— Дорогая, к нам прибыла в гости княжна Людмила с сыном.

— С твоим сыном? — уточнила Алена.

— Да, с моим — с достоинством лорда хранителя печати ответил я. — Пойду их встречу, ты распорядись, чтобы им поставили чистые приборы и прочую посуду. — Я пошел.

— Иди, иди.

Тут мне послышалось третье слово произнесенное женой — кобелина.

От неожиданности и возмущения резко обернулся — меня встретила безмятежная улыбка Алены. Пожал плечами и подался в кабинет, Сынок плелся за мной. Я застыл на пороге, сердце застучало чаще — навстречу бросился Саша.

— Папа, а мы с мамой к тебе в гости.

Подхватил его на руки, поцеловал, сынишка обхватил меня за шею. Мы с Людмилой молча смотрели друг на друга.

— Прости, Володечка, свалились к тебе на голову.

Она подошла и приникла к плечу.

— Ты меня прости, Людочка, не мог вырваться, рассчитывал перед праздником к вам, а здесь оказия, приемного сына Ивана женю.

— Я уж было испугалась, не случилось ли чего у тебя, вот и примчалась, соскучилась страсть.

Меня пробрала внутренняя дрожь.

— Подожди меня здесь.

Пошел в детскую с Сашей на плече.

— Вася, познакомься, это твой старший братик.

Мальцы с серьезными лицами подали друг другу руки, назвав себя. Васятка стал знакомить Сашу с Пушком, тот обнюхал старшенького и вопросительно глянул на меня.

— Пушок — это тоже мой сынишка, играй с ним и охраняй, что и Васю. — Ферштейн?

Тигр потешно кивнул.

— Папа, папа, а это тот самый Сынок? — Родитель моего Сынка?

— Да, сына, он его отец.

— А его мама где?

— Она в зале, скоро увидишь, ее зовут Малышка. — Васенька, покажи свои игрушки, поиграйтесь. Вы кушать хотите?

— Нет, дружно ответили сыновья, листая книжки с яркими картинками.

Я поспешил в кабинет. Мы с Людмилой стремительно сорвали с себя одежду и кинулись друг на друга. Нет, есть все же ненормальность в наших отношениях. Нигде не читал и не слышал, чтобы у мужчины и женщины одновременно срывало башню при виде любимого человека. Причем происходит постоянно и довольно длительное время. Я пришел в себя от собственного рычания и стона Людочки.

— Сплошное безумие — прошептала она.

— Любимая, по-моему мы оба безумны.

Придя в себя и передохнув, отправились за свадебный стол. Представил Людмилу Алене, на что последняя заметила:

— А я вас помню. — Прошу вас присаживайтесь, у нас сегодня свадьба, мой братик Иван женится.

Вдруг передо мной возник Скуратов:

— У нас беда, Государь.