Белый тигр

Х глава

День 26 мая 1254 начался с густого тумана, покрывшего степь непроницаемым пологом. Звуки вязли в нем, словно в вате, а взгляду дальше метра ничего увидеть не давалось. Выверты погоды нам не понравились — воевать собрались, понимаешь, а тут такое безобразие. Мы с Семеном насели на Карчи.

— Ты шаман или погулять вышел, делай нормальную погоду и весь сказ.

Карчи отбрыкивался, шипел и ругался — его зацепил Семен.

— Ты совсем квалификацию потерял, когда женился все силы, поди, Екатерине отдаешь, на шаманство совсем не осталось. Га-га-га.

Смех смехом, а чего делать-то? К счастью к десяти утра туман рассеялся, оставив после себя капли росы на зеленой траве. Задул свежий ветерок, утреннее солнышко ощутимо пригревало. День обещал быть ясным и погожим. Приказав тиграм лежать возле вышки, сами поднялись на десятиметровую высоту. Шаман суетился с видеокамерой. Савелий Хват с Анохиным и начальником артиллерии полковником Суховым Александром Павловичем обступили радиста. Полковник Сухов — начальник канонирской школы в Нижнем Новгороде к нам приглашен поработать из 2029 года. Умный и толковый мужик — дослужился до полковника от рядового, сначала закончил артиллерийское училище, а затем академию, имеет правительственные награды. Служит не за страх, а за совесть. Покажет себя здесь, ей Богу дам ему генеральское звание. Василий прервал мои размышления — на связи Толгат-хан.

— Государь, монголы в семи километрах от нас, ждем приказа о наступлении.

— О ложном наступлении — машинально поправил я.

— Толгат-хан, через пять минут мой радист отстучит три семерки — это сигнал к атаке.

Слушай, может тебе не стоит принимать участие, битва вся впереди.

— Я не брошу своих воинов — послышалось в ответ.

Наша вышка стояла за шестой траншеей, с высоты было хорошо видно — пятидесятитысячный кавалерийский корпус выстраивался перед пехотными позициями для атаки.

— Радист, сигнал.

Спустя короткое время конница дрогнула, пошли первые ряды, затем вся остальная масса. Наблюдалось четкое разделение на полки — конница понеслась, постепенно увеличивая скорость. От топота многих тысяч копыт задрожала земля, а с нею и вышка.

Семен наклонился ко мне.

— Прикинь, Владимир, прошли всего пятьдесят тысяч, и вышка затряслась, а если полмиллиона, да она развалится на фиг.

— Успокойся, монголы всей ордой в атаку не пойдут, не держи их за дураков.

— Дык, понятное дело, были бы дураки, не завоевали полмира.

Наша конница скрылась за горизонтом, все сгрудились у перил с биноклями, всматриваясь вдаль. Карчи извел нас стонами.

— Когда начнется, когда начнется?

— Делом займись, чего ноешь, начинай съемку.

— А что снимать? Никого не видно.

— Миникамеры выпускай, горе луковое, они объект сами найдут.

— Государь, ты как всегда прав.

Шаман засуетился у видеокамеры, поставленной на штатив — внезапно из нее выскочили две маленькие птички. Задорно пискнув, устремились вверх и вперед, навстречу монголам. Птички представляли собой миниатюрные камеры, работающие по заданной программе. Вот за счет чего они летают, до сих пор понятия не имею, хотя мне пытались объяснить в далеком будущем их принцип действия.

Прошло не менее получаса, прежде чем в бинокле появились первые наши воины, нахлестывающие своих коней. А вот появилась и основная масса.

— Полковник Сухов, готовьте свою артиллерию, для начала отсекающий огонь, а потом перенесете вглубь. — Чем больше ваши канониры положат монгол, тем меньше работы остальным.

Полковник понятливо кивнул и забубнил в микрофон. Между тем конница приближалась, дойдя до вешек с белыми лоскутами, резко повернулась вправо и стала уходить на правый фланг. Наши минут десять-пятнадцать катились к пехотным позициям, уходя к правому краю. Наконец, показался просвет — монголы преследовали башкирскую конницу буквально метрах в четырехстах.

— Савелий, дай знать пулеметчикам, пройдут наши, пусть открывают огонь, не дожидаясь команды.

Через пять минут началось светопреставление. По всему фронту заревели крупнокалиберные пулеметы КПВ — первые ряды татар полегли в момент. Пыль, визг лошадей, крики раненых все слилось в одну какофонию. Но это собственно мелочи по сравнению с дальнейшими событиями. Следом за пулеметами заговорила артиллерия — пришлось зажать уши, ахало так, что вышка заходила ходуном. Разрывы снарядов образовали огненный вал, двигающийся вглубь степи.

— Бедные лошадки, они с ума сойдут после такого боя — подумалось мне.

Пулеметы молотили, не переставая — в кого стреляют, всех давно положили. Крикнул в ухо Хвату.

— Прикажи прекратить стрельбу.

Стало чуть тише. Семен, приложив ладонь к уху, тряс головой — оглушило, должно быть. Пыль потихоньку рассеивалась, из нее выскакивали ошалевшие лошади, потерявшие всадников, и с диким ржанием носились по полю. Многие из них раненые. Артиллерийский налет длился час. Я не поверил своим глазам: ощущение, что все три часа громыхало, а если бы мы находились под бомбежкой? Да не дай Бог такое удовольствие.

— Ну что, господа генералы и полковники, выбили мы основную массу врага?

Вояки ответили уклончиво — дескать, надо поглядеть. Они словно в воду смотрели — минут через сорок татары пошли в атаку. Что меня всегда восхищало в монгольском воинстве — железная дисциплина. Вот и сейчас — другие армии от такого интенсивного артобстрела, имею ввиду данное время XIII век., разбежались бы на хрен, а эти собрались, ощетинились и опять прут в атаку лавой.

— Полковник, опять ваш выход — он припал к микрофону. Пошла специфическая абракадабра — дальность восемьсот метров, вправо два ноль-ноль, гранатой огонь. И началось — рев орудий достиг апогея минут через двадцать, обстрел резко закончился. Не знаю, что там видели корректировщики с вышек, но давали четкую информацию. Через какое — то время вся равнина от горизонта до горизонта была завалена телами павших. Зрелище еще хуже, чем от пулеметов, многих всадников просто разорвало на кровавые куски. Трава приобрела красно — рыжий цвет, до нас доносился запах кисловатый запах сгоревшего пороха и сладковатый, крови — запах смерти. Степь превратилась в лунный пейзаж — сплошные воронки. Неожиданно Карчи сорвался с «гвоздя» и, подскочив к главному артиллеристу, принялся трясти его словно грушу — еле оторвали. Оказывается, канониры полковника Сухова нечаянно сшибли одну из портативных видеокамер — пичужек.

— Уймись, Канцлер, вернемся, я новую камеру подарю.

И с правого фланга донеслась орудийная стрельба и пулеметные очереди — ага, монголы решили нас обойти.

— Бог в помощь, ребята.

— Савелий, расчистить проходы.

Бойцы первой траншеи, словно муравьи, высыпали наружу, растаскивали трупы, готовя несколько проходов для наступления пехоты. В проходы первой помчалась сотня повозок с пулеметами КПВ, следом полторы гвардейских дивизий князя Ивана Благовещенского и полковника Ярослава Удалого. За ними княжеские дружины под предводительством князя Феодора и князя Василько. В течение короткого времени конница с пулеметами вырвалась на оперативный простор.

— Пора, Сергей Павлович.

Полковник Анохин рявкнул приказ в рацию и стал спускаться с вышки.

— Куда вы, полковник?

— Государь, не могу бросить курсантов, они в атаку прут, а мне что прикажете за их спинами прятаться?

— Вы правы, Сергей Павлович, ступайте, удачи вам.

Наша пехота, просочившись сквозь завалы из вражеских трупов, развернулась в цепи и целеустремленно зашагала вперед. Солнечные зайчики играли на штыках мосинских винтовок. В атаку одновременно пошли восемьдесят тысяч бойцов, остались десять тысяч. Когда первые курсанты пошли в атаку — грянули военные марши, их провожали два полковых оркестра. Подобная музыка не только бодрит, но и заводит на определенный лад. Мы с Семеном выступили со второй цепью пехоты. Скуратов до сего момента чуть мне рукав не оторвал, все торопил — пойдем, мол, не успеем, всех татар без нас побьют. Перед выходом коротко проинструктировал тигров — не лезть вперед меня, а к черному шаману не приближаться ближе ста метров — слишком опасно. Сынок с Малышкой хорошо помнили последствия схватки в Казани — потому и рыкнули недовольно. — Все я сказал, убивать будете тогда, когда прикажу.

Нас с Семеном окружила толпа всадников — моя сотня телохранителей и сотня его спецназовцев. Кроме обычного вооружения прихватили MG — 34, да по несколько коробок с лентами. Многие из всадников имели автоматическое оружие. Скорость развить мешали сплошные воронки и трупы, трупы, сплошными валами. Постепенно обогнали две цепи пехоты, курсанты по ходу дела блевали — картинка та еще. Изредка слышались выстрелы — добивали раненых, наконец впереди послышался шум боя, из черной пелены, видневшейся впереди, выскакивали отдельные всадники и вновь устремлялись обратно в гущу сражения. Да, перебить полмиллиона человек, это не цигарку выкурить, целый час огненный смерч гулял по степи, но нет, вон они саблями машут.

Мы на рысях подходили ближе и ближе, и вот уже четко можно видеть наших гвардейцев, рубившихся с татарами.

— Всем приготовиться, прорываемся к ставке Хулагу-хана, главным татем займусь сам.

Используя брешь в рядах атакующих, ворвались в гущу схватки. Дикий ор стоял в воздухе, визжали татары и лошади, крыли матом гвардейцы, стонали раненые и непрерывный лязг металла, перемежаемый выстрелами карабинов. Наша конница методично перемалывала татар и уверенно продвигалась вперед. Наконец соприкосновение с противником — мои парни стреляют одиночными из автоматов, дорогу нам пробивают тигры. При их появлении у лошадей противника начинается истерика — они визжат, кусаются, брыкаются, норовя скинуть всадников с себя, и бросаются в стороны. В общем, мы довольно легко проходим татарскую конницу, пока не упираемся непосредственно в монголов. Лошадки у них не такие пугливые, начинается настоящая рубка. У меня в левой руке сабля, в правой — пистолет «Стечкина». Один миг и обойма опустела. Саблю в ножны, опустевший магазин в левый кармашек разгрузки, вставляю новый, затвор назад, патрон в стволе — все действия произвожу рефлекторно. Саблю не достаю, бах-бах — два монгола валятся под копыта коняшек, в лицо летит копье, тьфу черт, так и попасть могут, уклоняюсь, а кто у нас такой меткий, ага вот он, на лице монгола разочарование — не попал, валится с лошади с дыркой во лбу. Снова меняю обойму, — бл…дь, да где шатер этого долбанного хана? Монголы стеной в три ряда преграждают нам путь — впереди мелькают ханские бунчуки.

— Семен, нам туда — и показываю цель стволом АПС. Скуратов срывает с креплений пулемет, до сей минуты притороченный к седлу. Слева направо поливает длинной очередью ряды монгол, те валятся на землю, заливая кровью все вокруг. В дело вступают еще несколько MG — 34, ничего не слышно кроме рева пулеметов. У Семена кончилась лента, срываю свой пулемет, передернул затвор и нажимаю на спуск. Стреляю короткими очередями, давая возможность, заправить ленту Скуратову. Неожиданно за спиной раздается мощный залп — трра — а-х, бах-бах и удаляется в разные стороны, затем второй, третий. Монголы валятся словно снопы сотнями. Цепи курсантов непрерывно подходят — проходят сквозь шеренги, залп за залпом — через некоторое время последняя восьмая цепь становится первой. Слышатся команды капралов и сержантов — приготовились в штыковую, за Русь — матушку, в атаку, урра-а-а. Мощный рев перекатывается по степи — такое зрелище останется в памяти на всю жизнь — восемь цепей бойцов от края горизонта и до края, ускорив шаг, бежали в штыковую атаку. Восьмидесятитысячное войско перло на врага с винтовками наперевес, и солнечные блики играли на примкнутых штыках.

Мелькнула совершенно идиотская мысль — хорошо, что мы не монголы — и даже хихикнул пару раз. Семен с откровенным удивлением воззрился на меня, в ответ я лишь махнул рукой.

— Вперед, други, вон шатер главного злодея.

Отмахиваясь от поредевших монгол, приблизились к главной ставке Хулагу-хана — его охрана билась отчаянно, но безуспешно. Половину положили курсанты, сделав пару залпов, ну и мы прошлись очередями-шедеврами немецкой военной индустрии. Когда монгольский предводитель вылез из шатра — зазвенел и вскипел воздух, так я видел появление хана «третьим глазом».

— Всем стоять — приказал я нашему отряду. Хулагу-хан воздел руки, производя какие-то пассы.

— Семен, давай — мы одновременно подняли пулеметы. Они закашлялись у нас на первых выстрелах — подергал затвор, без толку. Перевел взгляд на Скуратова — дуло его пулемета стало белеть, раскаляться, металл потек каплями.

— Бросай ствол — заорал я Семену.

— Ась?

— Брось пулемет, дурак.

Видно, только сейчас его обжег горячий металл — Скуратов взвыл и отбросил MG — 34 наземь, тряся обожженными руками. Свой-то я выбросил гораздо раньше.

— Всем стоять и в схватку не лезть, вас это тоже касается — глянул строго на тигров. Они тут же уселись ко мне задницей и принялись облизывать свои мордахи. Спрыгнув с коня, не спеша, направился к Хулагу-хану, спокойно меня дожидавшемуся. Пока шел, успел услышать с правого фланга треск карабинов, перемежаемый пулеметными очередями. Такие же звуки слышались в далеком тылу монголо-татар. В самый последний момент послали таки в тыл врага полк морской пехоты, отдав им тридцать пулеметов КПВ, ну а ручных пулеметов у них и так было в достатке. Метрах с тридцати попробовал врезать черного шамана энергоударом — увернулся нехристь. Вспомнив совет Карчи, скинул с себя одежку до пояса. Мой ход с раздеванием отчего-то не понравился хану — он отчетливо выругался и зашипел. Я решил применить телепорт, все сделал правильно, ошибся в конце — это едва не стоило мне жизни. Сделав очередной шаг, оказался за спиной Хулагу-хана и здесь допустил грубейший просчет — вместо того, чтобы без затей перерезать глотку монголу вытащил АПС. Упустил время с передергиванием затвора. Черный шаман с пол-оборота ударил меня энергоударом, сшиб меня с ног и кинулся в мою сторону. Мне не хватало каких-то секунд для введения себя в боевой режим, подумал.

— Все, пи…ец.

Ан, нет, произошло чудо, по-другому никак не назовешь. Левую сторону груди обожгло — скосив глаза, успел заметить, два тоненьких лучика, воткнувшиеся в лоб Хулагу-хана и оставивших в нем две дырочки. Монгол брыкнулся на спину, изо рта повалил дым — мы уже это проходили, схватил с поясного ремня баклажку и плеснул в дым и в рот черному шаману. Раздался дикий вой и на меня посыпались крупные хлопья сажи. Глянул на татуировку — глаза тигра пылали рубиновым цветом, а сам рисунок стал рельефным. — ну Карчи дает, по сути он меня спас, заслужил орден шаман, заслужил. Охрана кинулась ко мне, тут же мельтешил Семен.

— Чем ты его приложил, Государь?

— Ай, все потом, воды мне и похолодней. Намочив подвернувшуюся тряпицу водой, приложил к татуировке — полегчало, а вообще жжет немилосердно.

— Петр, где Сынок? — спросил я телохранителя.

— Вон упал и лежит, может ему голову напекло?

— Ерунду говоришь, достань из шатра самый большой ковер и натяните его над тигром.

— Федор, хлопните любую коняшку, вон их сколько беспризорных бегает и разрубите на куски. Найдите таган, да сварите пару кусков с сахарной косточкой.

— Сынка накормим.

Прослеживалась явная связь между тигром и моей татуировкой — вернее ее действием. Я видел, тигр потерял много сил, сам бывал в таком положении.

Если бы все произошло не со мной, просто не поверил произошедшему событию, так и сказал Семену. Тот в сомнении долго крутил головой. К нам подскочил спецназовец.

— Государь, че с трупом главного хана делать?

— Сжечь немедля.

Охрана выволокла из шатра резное кресло, похоже китайской работы, но прежде чем усесться в тенечке — покормил Сынка. Он жадно чавкал, глотая куски, доев последнее, благодарно лизнул мне руку, поднялся и, шатаясь, побрел со мной к креслу. Заснули одновременно, отдохнув часик, поднялся.

— Ну что, кухари, как конина?

— Шурпа готова, Государь — отрапортовал телохранитель.

— Налейте в какую ни то посудину и дайте Сынку, пусть похлебает.

— Чево там с трофеями?

— Без твоего приказа не смотрели в шатре, Государь.

— Ну, пойдем, глянем.

Зашли в шатер — в углу, укрытые коврами, обнаружились семь сундуков. Шесть с золотыми и серебряными монетами, а седьмой с ювелирными украшениями.

— Петр, возьми людей, деньги и прочее пересчитать, составить опись, сундуки опечатать.

— Сделаем, Государь, не сумлевайся.

Выйдя из шатра, приказал бросить овчину рядом с Сынком, привалился к его боку и заснул — подустал что-то сегодня.

Меня разбудил Семен.

— Вставай, Владимир, разбили монгол окончательно.

— Сколько я спал?

— Четыре часа, Государь.

— Ну что же пора подводить итоги; Семен, пошли гонцов в войска — чужих раненых добить, трупы сжечь, посчитать наши потери. — Наших раненых срочно в лазареты, давай в темпе.

— Уже лечу, Государь.

Привалившись на тигра, задумался — придется здесь задержаться. — Наверняка есть тяжелораненые — их нужно вытаскивать, да и остальных подлечить требуется. Значит, первое — раненые, второе — послать пару дивизий в Крым — его придется основательно зачистить, и только потом нанесу визит в 2501 год за спецами.

— Петр, ты со мной, а здесь Федор останется со спецназом. Сынка будить не будем, Федор, потом проводите его в мою ставку. — Поехали.

Прибыв на место, съел плотный ужин, поданный слугой, и ухнулся спать. Проснулся от ощущения, что лежу между двумя печками — до того жарко, мочи нет. Весь в поту. — Какие печки, ведь я сплю в шатре. Открыл глаза — вот они родимые, здрасьте — тигры дрыхли с двух сторон, создавая своеобразный микроклимат.

Одевшись, вышел из шатра — отличное утро, сейчас бы в речке искупнуться.

— Доброе утро, Государь.

— И тебе того же, вот тебе приказ, после завтрака переносим ставку на берег Днепра. — Сколько здесь до речки?

— Три версты, Государь.

— Не версты, а километров.

— Ой, забыл, Государь.

К двенадцати часам дня мы расположились на живописном берегу Днепра.

— Федор, бредешок захватили с собой?

— Завсегда, Государь.

— Ну и потаскайте по речке, рыбки свежей поедим. Пока не нахлынули дела, пошел с тиграми к воде. — Накупались вдоволь, а затем отмыл их от вражьей крови щеткой. К ужину в моем шатре собрался Военный Совет — почти в полном составе. Погиб мой бывший тесть — князь — Толгат-хан. Его застрелили из лука — монгольская стрела, пробив кольчугу, вошла точно в сердце; такие раны регенерации не подлежат. Тяжелая утрата для всех нас — он был умным предводителем башкир и прекрасным воином. Полковник Анохин с рубленой раной плеча лежал в лазарете — пехоту курсантов представлял его заместитель — капитан Курганов. В числе погибших оба князя, Федор и Василько, представлявшие Ростов и Рязань. По хронологии они погибли шестнадцать лет назад — достала их все таки безносая. Мы с Семеном обошлись парой порезов, Князь Иван Благовещенский щеголял свежей повязкой на шее — чиркнуло вражеским копьем. Один Савелий Хват, да Муса — темник башкир не получили ранений. Наш прославленный канцлер Карчи получил таки ранение на поле брани — стрелу в задницу. Все наши потешались над его раной. — Дело обстояло так. Один из русских дружинников, что стояли подле вышки выпустил сигнальную стрелу, непонятно почему, но тетива сорвалась, и Карчи заработал себе в корму. Мало того, у него чуть не сгорели портки, менять пришлось. Я его сходу подлечил, и теперь он мотался по шатру с мордой бывалого рубаки. Наконец, все уселись.

— Ну-с, господа победители, во — первых, поздравляю, праздник у нас — разбили сильного врага. — За победу выпьем позже, давайте о потерях и раненых. Первым словом взял Савелий Хват.

— Государь, безвозвратные потери составляют:

— булгарская дивизия полегла полностью, в живых осталось 379 человек, половина раненые.

— Из четырех башкирских дивизий, осталось две, раненых 4 тыс.230 человек.

— Полк Ярослава Удалого потерял — 841 гвардейца и 1530 раненых.

— Дивизия Афанасия Воронина — 1354 чел. и 3221 ранено.

— Дивизия князя Ивана Благовещенского — 1673 гвардейца, ранено 3470.

— Русские дружины из 10 тысяч и воинов, погибло — 3485 чел., ранено 3708.

— Пехота, общая численность — 110 тыс. чел. — потери 11540 чел., ранено 4852 человека.

— Самые малые потери, у полка морской пехоты — 259 человек, а ранено 490, вот что значит выучка.

— Подводим итоги, общее число потерь составило — 48770 бойцов, раненых — 15482 чел.

— Это, что же получается, господа генералы и пополковники, при всем нашем мощном вооружении, мы положили в землю пять дивизий наших бойцов и полторы дивизии ранено. — Хреново воюем, господа, и даже хуже. — С нашими орудиями и пулеметами мы должны были орду в мелкий фарш переработать. — Савелий, на будущее, займись вплотную подготовкой воинов, потому как такая тенденция потерь мне не нравится — еще пара сражений и у нас не останется войска. — Надеюсь, поняли, это касается всех. — Что у нас со снабжением армии в плане продуктов?

Поднялся полковник Таранец Александр Иванович — нач. тыла армии, прекрасный спец из 2029 года.

— Государь, снабжение производится бесперебойно — товарные эшелоны прибывают каждый день. — Бойцы питание получают по норме, включая мясо, горячее трижды в день.

— Спасибо за информацию, Александр Иванович, замечание одно, почаще бывайте в войсках. — Лично проверяйте качество и количество продуктового пайка бойцов.

— Пойдем дальше, я вам о более тщательной подготовке воинов не зря сказал, мы разбили часть Золотой Орды, так что, главная битва впереди.

— Кроме того, нам предстоит освободить исконно русские земли от ига Литовского и Ливонского княжеств. — Передохнем, подлечим раненных и начнем летнюю кампанию освобождения. — За время отдыха необходимо очистить Крым от тюрков раз и навсегда.

— Государь, вы имеете в виду — Савелий чиркнул большим пальцем по горлу.

— Нет, зачем впадать в крайности, мы их выселим в Турцию. — Василий, радируй в Казань адмиралу Нестерову — всех мореманов сюда, а также строительные бригады на побережье Крыма, они возведут несколько крепостей. — Ярослав, ты со своими гвардейцами и полком морской пехоты через три дня отправишься на зачистку Крыма, устанавливать нашу царскую власть. — Возьмешь с собой чиновников из канцелярии, да получишь у казначея денег, я отдам распоряжение. — Запомни основное, всех тюрков-мужчин в расход, женщин и детей соберешь в этом месте — я ткнул на карте в место будущего Севастополя. — Здесь мы в кратчайший срок построим корабли и паромы — на них отправим в эмиграцию всю толпу в будущую Турцию. — В некоторых портах могут заправлять генуэзцы — объяснишь им кто на полуострове хозяин. — Купцов не трогать, грабежом не заниматься, мародеров к стенке, но с тюрков контрибуцию стрясти. — На жизнь им оставишь половину скотины с имуществом. — Слушайте сюда, парад победителей, назначаю через три дня — и, обратившись к Ярославу, сказал:

— Вот прямо с него и пойдешь в Крым.

— Слушаюсь, Государь.

Позвонил в колокольчик, вошедшие слуги расставили кубки с вином на столе.

— Ну, други мои, выпьем за победу, а главный пир закатим позже.

Выпив вина, Военный Совет разошелся, а я, сев за стол, принялся делать наброски ордена, решил назвать его орденом Святого Георгия. Заодно набросал эскиз медали — «За победу над Ордой».

Василий привел ювелира, Карчи прихватил его из Казани. Объяснил малому, что от него требуется, да приказал поставить ему отдельный шатер с охраной.

— Кормить мастера по высшему разряду, выполнять все его требования.

Адъютант, молча, козырнул.

Ювелир Трофим Искра попросил послать за инструментом в обоз, а также предоставить материал для изготовления изделий.

— Государь, сделаю, как ты желаешь в два дня, тока бриллиантов у меня маловато, есть немного изумрудов.

— Делай, мастер, тебе видней, не забудь на колодку медали надеть муаровую ленту.

Трофим, забрав эскизы, удалился в сопровождении Василия.

Затем слуги принесли несколько десятков кожаных мешков по моему приказу. На синтезаторе наклепал кучу дубликатов золотых и серебряных монет, лег спать под утро. Монеты делал не для казны — денег и так хватало, а для бойцов живых и мертвых, ну, не им, конечно, их родственникам. Раз воин погиб на государевой службе, семьи или близкие родственники должны получить большую компенсацию по случаю потери кормильца.

Встал поздно, около одиннадцати, после всяких водных и прочих процедур, сел завтракать в обществе тигров и Василия.

Напомнил ему:

— Канцелярия должна заняться выплатой компенсаций, включая дружинников. — Ни единого павшего не забыть.

— Все записал, царь-батюшка, через полчаса передам канцлеру — отрапортовал Василий.

— Ты поел? — Ну и посылай гонца в канцелярию с приказом, дай подпишу. — Мы с тобой сейчас в больничный городок наладимся, предупреди охрану.

Полевой палаточный госпиталь находился в двух километрах от ставки, тоже на берегу реки. Командовал в нем небезызвестный Фока Жук.

Встретив нас у огромной палатки зеленого цвета и с красным крестом в белом круг, Фока по своему обыкновению затараторил, словно пулемет.

— Уймись, заполошный, сколько тяжелых у тебя?

Начальник госпиталя оторопело на меня уставился:

— Так я и говорю, уже двести девятнадцать раненных умерло, а всего тяжелых — пять тысяч триста семьдесят человек.

— Вот и веди к ним, а не стрекочи, словно сорока.

В себя пришел от холодной воды, которую прыскал в лицо Василий.

— Ну, все, все хватит.

— На котором я сломался, Вася?

— Дык, на сто девяносто третьем раненном, Государь. — Поехали домой — и, поддерживаемый адъютантом, залез в карету.

Лечением занимался еще десять дней и поставил своеобразный рекорд — двести восемьдесят семь человек за день. Потом насели генералы, а с ними и Карчи с Семеном, так и заявили — не хотим, дескать, тебя, Государь, лишиться. — От этого лечения ты сам, дескать, умрешь от истощения.

Ерунда, конечно, так, скинул килограмм двадцать, но окружение уперлось рогом, пришлось согласиться.

Ювелир наш, Трофим Искра, очень красивые орден и медаль сделал.

Я сутки угрохал, делая копии на синтезаторе, медали получили все воины, ордена — воинские начальники, в пяти случаях простые лейтенанты, награжденные за беспримерную отвагу и мужество в бою.

Через три дня прошел военный парад — мы стояли на сооруженной трибуне. Два полковых оркестра беспрерывно играли военные марши. Гарцующая гвардия широким потоком плыла перед нами, полк за полком. Проезжая мимо, бойцы рявкали ура, в ответ на мое поздравление с победой. Затем пошли тачанки с тяжелыми пулеметами КПВ и ротными минометами, следом артиллеристы — четверки лошадей везли орудия 60 мм. Последней печатала шаг пехота — чувствовалась выучка, так и сказал полковнику Анохину.

После парада последовало награждение героев, длилась сия приятная и утомительная процедура до вечера.

— Господа генералы и полковники, сегодня праздничный пир. — Приказываю на ужин воинам выдать по два ковша вина, но без пьянок. — А сейчас прошу за стол.

Мои повара постарались, изобразив шедевры кулинарного искусства. Недаром, последние пять эшелонов под завязку были набиты всякими вкусными вещами. Простые воины сегодня тоже побалуются деликатесами.

За столом первым, конечно, вскочил Карчи и понес как всегда:

— Выпьем за нашего гениального Государя, лучшего полководца в мире, всех времен и народов — победоносно завершил он, выпив одним махом вино.

Ну что за человек, язык без костей и ведь получал плетью по хребту, а никак не уймется.

Все заорали ура, пришлось выпить с коллективом.

Прошептал на ухо шаману:

— Ты когда уймешься, еще раз подобное услышу, дам в глаз.

А с этого клоуна все, словно с гуся вода, уставился в потолок, дураком прикидывается.

— Дождешься ты у меня.

Шаман придурошно захлопал глазами.

— Тьфу на тебя. — А теперь внимание, Василий, зачитай указы о присвоении званий.

— Мы, Владимир I, царь Всея Руси, повелеваем присвоить воинские звания следующим лицам: Генералу армии, князю Савелию Хвату — звание генерал-полковника. Генералу армии, князю Толгат-хану — звание генерал-майора (посмертно). — Читаю дальше. — Полковнику, князю Ивану Благовещенскому — звание генерала армии. Полковнику, боярину Ярославу Удаблому — звание генерала армии и назначить его командиром 1-й гвардейской дивизии. Полковнику, боярину Афанасию Воронину — звание генерала армии. Полковнику, боярину Сергею Анохину — звание генерала армии. Полковнику, боярину Александру Сухову — звание генерала артиллерии. Командиру полка морской пехоты — майору, боярину Юрию Тамбовцеву — звание полковника. — Остальные офицеры армии повышаются на одно звание приказом командиров соединений.

Адъютант позвонил и вошедший слуга поставил перед ним поднос накрытый шелковым платком. Я встал и приступил к раздаче новых погон, лежащих на подносе.

Подошедший среди прочих Ярослав, отдав честь и гаркнув — Служу России — тем не менее заметил.

— Ошибся, Василий, я не боярского звания.

— Хм, думал ты более догадлив, держи грамоту и читай.

Ярослав впился в свиток, лицо его побледнело.

— Господа, минутку внимания. — Вы заметили, что некоторых присутствующих Василий именовал боярами — он не оговорился. — Я, царь Всея Руси, дарую вам боярские титулы, что дает вам право на некоторые привилегии, но и обязанности. — С дворян больше спроса, чем с обыкновенного люда. — Носите свой боярский титул с честью и достоинством, будьте опорой царю и отечеству, поздравляю.

Генералы и полковники трижды гаркнули ура.

Потом выпили за новые звания и титулы, а я, усадив рядом князя Ивана, принялся расспрашивать о службе и житье-бытье. Хорошо пообщались, по нему видно, соскучился по жене — обещал ему после окончания летней кампании отпустить в трехмесячный отпуск. Пусть только рапорт заранее подаст на мое имя.

— Ну, иди, Ваня, к коллективу, обмойте новые погоны.

— Спасибо за участие, батюшка.

— Ты, Ванюша, не стесняйся, если какие трудности, обращайся запросто, ты ведь мне что сын.

Взамен Ивана рядом приземлился Семен.

— Государь, дозволь выпить с тобой по случаю победы.

Выпили.

— Семен, ты, наверное, обиделся — тебя обошли званием и прочим?

— Да, что ты, Владимир, — несколько фальшиво рассмеялся Скуратов.

— Карчи, тебя ведь тоже обошли с наградой?

— Я выше этого — и шаман попытался гордо вскинуть голову — вышло не очень.

— Василий, зачти указ.

Прочитав положенное введение, адъютант приступил к основной части:

— Полковник, князь Семен Скуратов получает звание генерал-майора и награждается высшим орденом «Святого Георгия».

— Семен, встань.

Торжественно вручил ему новые погоны и привинтил орден к парадному кителю.

— Князь Карчи получает звание генерала армии, что соответствует его гражданской должности канцлера и награждается орденом «Святого Георгия» за мужество и спасение жизни Государя.

Все с удивлением уставились на Карчи.

Он с Семеном вякнули что положено и сели ошарашенные, разглядывая новые погоны и ордена.

Я расстегнул ворот парадного кителя — а теперь гуляем на всю катушку. На улице полковой оркестр грянул мелодию трущоб Лос-Анджелеса — О ван ду сэй.

Три дня ребята репетировали и добились таки результатов.

Гулял весь лагерь, но в меру, часовые и конные дозоры бдительно охраняли спящих воинов.

Ордена получили все офицеры, присутствовавшие на пиру.

Славно погуляли, есть что вспомнить. Утром, правда, пришлось слегка напрячь организм, выгоняя остатки алкоголя. Воздав должное водным процедурам, поплавал с тиграми в речке, сел в тенечке попить чаю.

Вспоминал вчерашнее награждение — последними в списке оказались командир полка морской пехоты — майор Таманцев Юрий Николаевич — спец из 2029 года и Муса — башкирский темник. Оба получили звание полковников и боярский титул. Когда вояки выпили за новые звания, объявил им, что раздача плюшек и пирожков продолжается.

В шатер, пыхтящие телохранители, внесли два тяжелых кожаных мешка.

— Василий, развяжи, а вы подходите по одному и получите по триста золотых монет.

Адъютант вручил каждому тугой кожаный мешочек.

— У казначея, завтра получите деньги рядовому составу — каждому воину по двадцать золотых монет и по сорок серебряных. — Лейтенантам вдвое больше.

Люблю доставлять людям радость и делать подарки, вот и сейчас — радуются словно дети, не подумаешь, глядя на них, что прошли через страшное сражение.

Эх, молодость, плохое быстро забывается.

На одиннадцатый день после парада и награждения состоялся странный разговор с Ярославом Удалым — он шуровал в Крыму. Вызвав меня по рации и, доложив обстановку, вдруг резко сменил тему, спросив:

— Государь, ты слышал когда-нибудь о Предтечах, о Высших из высших?

Я признаться несколько оторопел от такого вопроса.

— Ярослав, с тобой все в порядке?

Он заверил — все нормально, но его гвардейцы наткнулись на уникальное селение, в котором живут непонятной национальности люди — они называют себя тибетцами.

— Ешкин кот, где Тибет и где Крым.

Дальше он поведал такое, сразу понял — нужно ехать.

Жители этого селения охраняли скалу, утверждая — в ней находится вход в пещеру, в которой много веков спит один из Предтеч.

Два указания Ярославу, приказал Василию готовить карету и лошадей, а также тысячу гвардейцев — поедем под Феодосию.

Карчи с Семеном увязались со мной.

Спецы-дорожники протянули железку от Херсонеса до Керчи, а дальше клали рельсы вдоль побережья Керчь-Феодосия-Судак-Ялта-Севастополь.

Дабы не сбить с панталыку читателя, я привел современные названия городов. В старину они выглядели по другому, к примеру — Гурзуф — Горзоиум, Алупка — Лупико, Алушта — Луста.

На платформу загнали карету, лошадей, в товарные вагоны, мы в имперский и вперед малой скоростью. Тысяча гвардейцев выехала заранее, за сутки, с нами в поезде в двух пассажирских, ехала охрана и крутые парни из Тайного приказа.

Выехав вечером, утром были на месте. Ярослав встретил нас в Феодосии с небольшим отрядом в триста сабель.

В царском вагоне, под прохладное винцо, он поведал нас о необычных людях. По его словам, селение находилось в ста пятидесяти километрах северо-западней Феодосии — карета не пройдет — решительно заявил Ярослав.

Нет, так нет — поедем на лошадках.

День передохнули, дожидаясь отряда гвардейцев, и на рысях двинули к тибетцам.

Что сказать за Крым в эту пору: во-первых, мало заселен, города расположены по побережью, во-вторых, ощущается нехватка воды. Ну, ничего построим канал через весь полуостров, насажаем виноградников — лепота.

Не спеша, в три дневных перехода, прошли мы сей путь. Местность менялась на глазах — от саванной до субтропиков, на третий день появились скальные обнажения и небольшие горы.

К селению прибыли к вечеру, не въезжая, остановились походным лагерем.

— Все серьезные дела делаются с утра, на ясную голову — объявил я соратникам.

Слуги сноровисто накрыли достархан — за ужин сели впятером, кроме Ярослава, к нам присоединился приглашенный капитан Усольцев — начальник гвардейской тысячи. Плотно поужинав и выпив по паре кубков вина, разбежались почивать.

Наутро мы встретились с главным Хранителем Священной скалы, у него дома, вернее, во дворе. Сидя на расстеленных коврах, пили чай с лепешками. Хранитель, эдакий, сушеный гриб, с запавшими мудрыми глазками, разговаривал с нами на одном из тюркских наречий — мало, мало его понимали.

Зиенкеши, так звали дедка, поведал нам — род его пришел сюда с Тибета недавно, всего 5,5 тысяч лет назад, далекий предок, старейшина, узрел во сне озарение и указал путь. Вот они сюда всем гамузом и приперлись, что интересно, попали в яблочко.

Я вежливо поинтересовался, почему они считают, что нашли именно эту скалу?

Ответ на ошеломил — на Священной скале существует отметина Предтечи.

— Какая отметина? — в один голос спросили мы.

— Отпечаток его ладони — спокойно ответил Хранитель.

— Да, слов нет.

Дедок в скупых выражениях рассказал о бесчисленных попытках войти в пещеру. Римляне положили легион воинов у скалы, прежде чем отказались от намерений вырубить дверь. — Давно это было, 4 тысячи лет назад, разные правители хотели своей дланью открыть вход в пещеру, но недостойны оказались. — Ты, Государь, тоже хочешь войти?

— Конечно, хочет — встрял Карчи, хлопая себя по бокам от возбуждения.

Старец глянул на него насмешливо.

— Даже если твой Повелитель войдет в пещеру, остальным путь туда заказан и тебе в том числе.

Шаман моментально сдулся и уставился сердитым взглядом в потолок навеса.

— Интересные у вас жилища, уважаемый Зиенкеши.

— Да, Государь, мой род всю жизнь вырубал их из горы.

Селения, конечно, уникальные — все дома и хозпостройки вырублены в камне, даже пагода или как называется местный очаг священнослужителя сделан в скале.

Адский труд, если вдуматься.

— Скажите, уважаемый, а что вам известно о Предтечах и стоит ли стремиться к встрече с ними? — Будет ли польза?

Старейшина взволновался:

— Об этом мечтает любой смертный, по нашим легендам Предтеча может одарить Божественной Силой. — Но только достойнейшего из достойных, на нашей памяти пока таковых пока не оказалось. — Хотя, нет, чуть не соврал, был один.

— Кто таков? — вклинился Скуратов.

— Иешуа, на вашем языке Христос, но не у нас — близ Иерусалима.

— Интересное кино получается, мне точно не попасть — жабры коротки, да и грехов, что у Барбоски блох. О чем и поведал соратникам.

Они возмущенно загалдели, а Ярослав, вообще ляпнул:

— Государь, да у нас на всей Руси не найти лучше человека, мы за тебя в огонь и воду.

— Тихо, тихо, успокойтесь, сейчас сходим, проверим. — Ну что, уважаемый Хранитель, позволишь мне попробовать, вдруг войду?

— Буду только рад, Государь, — неужели мне повезло, и я пью чай с Величайшим созданием нашего времени.

Мой слух что-то зацепило, а вот оно — он назвал меня не человеком, а Величайшим созданием.

— Погоди, Хранитель, ты хочешь сказать, Предтеча меняет человеческий организм и получается нелюдь?

— Нет, Государь, человек приобретает способность находится в разных ипостасях — в разных формах существования. — Он будет наделен не только многими необычными способностями, но и…. - здесь Хранитель запнулся и замолк.

— Чего примолк, уважаемый?

— Согласно легендам, он сможет влиять на ход времени Мироздания, изменять пространство и структуру вещества — нехотя промямлил Зиенкеши.

— Хранитель, ты изъясняешься, что профессор, не похож на примитивного тибетца.

— Государь, за столько тысяч лет проведенных вблизи Предтеч, невольно поумнеешь. — У меня к тебе просьба, Государь, если войдешь в пещеру, поделись потом со мной крупицей знаний — это мечта всей моей жизни.

Хранитель встал и низко поклонился.

— Ну, орлы, пошли.

Наша процессия поперлась через все селение к Священной скале — она находилась метрах в пятидесяти.

К нам присоединились еще два почтенных старика, тащивших с собой вязанку факелов.

Что примечательно — тибетцы вокруг селения и в нем самом устроили настоящий оазис. Повсюду произрастали пальмы и папоротники, всякие травы и цветы — пчелы, неутомимые труженицы, жужжали, носились между ними.

— Прекрасно обустроились, уважаемые, — похвалил стариков Карчи.

Прохладу навевала не только тень от деревьев, но и горный ручей, протекавший у самой Священной скалы.

Придя на место, старейшины, преклонив колени, принялись молиться, ну и мы перекрестились. Зиенкеши после молитвы умылся из ручья и заставил нас сполоснуть физиономии.

Я никак не мог определить его возраст, судя по легкой походке, не больше семидесяти. Спрсил напрямую в лоб.

— Где-то под двести, точно не помню — спокойно ответил Хранитель.

— Ни фига себе, а сколько лет твоим помощникам?

— Ай, совсем сопляки, им и ста нет.

— Шутишь, дядя? — вякнул Семен.

Но дедки дружно подтвердили слова Хранителя.

— Иди, Государь, попытай счастья.

Хранитель с поклоном указал на скалу, весело скалясь.

Ну, а чего ему не лыбиться, он и его народ столько разных правителей повидал, не счесть.

— Ладно, попробую.

Сказал соратникам:

— Меня ждите сутки, если не объявлюсь, взрывайте скалу.

Дедки отдали мне факелы и встали за Хранителем, засунув большие пальцы рук за поясами халатов.

Я шел к скале и размышлял о Зиенкеши, он ведь с самого начала огорошил приветствием — Здравствуй, правитель Руси, царь Владимир.

Мы все рты разинули — ох не прост Хранитель, ох не прост.

Держа в одной руке факелы, другой шарил по карманам, ища зажигалку. Подойдя вплотную к Священной скале, обнаружил отпечаток правой ладони, словно вплавленный в базальт. Найдя свое кресало, поджег один из факелов и спокойно приложил свою руку — абсолютно уверенный в бесполезности сего жеста. Ошибся, причем крупно.

Едва моя ладонь соприкоснулась с камнем раздался мелодичный звук, такое впечатление, серебряная труба издала начало мелодии, всего из трех нот. Отпечаток на базальте стал краснеть, я с недоумением оглянулся — увиденная картина поразила меня, Хранитель с помощниками упали на колени и неистово отбивали поклоны. Мои соратники стояли с открытыми хлебальниками и лишь Семен сумел выдавить — ебть…..

В следующую секунду меня сдуло словно пушинку внутрь скалы, во внезапно открывшийся провал пещеры. Миг и я очутился в длинном большом коридоре, гладкие стены которого говорили об искусственном происхождении. Вопреки ожиданиям факелы не понадобились — на стенах рос светящийся лишайник.

— Ну-с, глянем, чем нас порадуют хозяева — пробубнил я себе под нос, целеустремленно топая по овальному ходу.

Пройдя метров десять вышел в огромнейшую пещеру, правда, так назвать сие красивейшее сооружение язык не поворачивался.

Пол из зеленого малахита с золотыми прожилками, колонны из розового мрамора уносились ввысь, поддерживая свод из звездного неба. Как строители добились сходства с настоящим, ума не приложу, вдобавок, по нему изредка пролетали кометы и метеориты. И игриво мерцали звезды.

Я положил вязанку факелов у ближайшей колонны и стал осматриваться более пристально. Заметив в одном месте золотистое свечение, направился в ту сторону.

Подойдя ближе, увидел здоровенный трон, а в нем спящего человека, по моим прикидкам не менее сорока метров ростом.

— Воистину, удивительны дела твои Господи — перекрестился.

Вдруг, спящий дядя открыл глаза.

— А ты молодец, Владимир, не кинулся сразу по сундукам шарить.

Может он говорил шепотом, но мне пришлось зажать уши — голос его грохотал неимоверно.

— Извини, не рассчитал, сейчас что-нибудь придумаем.

Картинка видимого передернулась — передо мной сидел нормального роста мужчина, примерно моих лет, с лицом, лишенным порочных наклонностей, как говаривали в старину. Морда лица греческого типа, черняв, в волосах золотой лавровый венок, одет то ли в хитон, то ли в хламиду — не разбираюсь в таких одежках.

— Здравствуйте, уважаемый хозяин, вы извините за вторжение, все случайно получилось. — Если нарушил ваш покой, прошу искренне простить.

Мужик, хохоча, встал со своего кресла-трона и, подойдя, обошел меня вокруг.

— Ай, чего извиняться, если попал по адресу.

Я полюбопытствовал:

— Вы неким оьразом знаете как меня зовут, а с кем имею честь беседовать?

— У меня много имен, наиболее известное — Хронос.

Боюсь, что челюсть моя отвалилась до пупа — Бог времени, значит, древние греки не врали?

Хозяин, эдак по-простецки, почесал в затылке, в основном у них правдивые хроники, но и вранья достаточно.

— Да, что я держу вас на ногах — момент.

Я не уловил смены обстановки, появился белый мраморный стол, уставленный фруктами и закусками, а также разнообразными винами в амфорах и обыкновенных бутылках. Мы уселись в плетеные кресла. Место было примечательное — шагах в тридцати на мельчайший песок накатывала небольшая морская волна, от солнца накрывала тень раскидистой пальмы, в кронах которой, переругивались обезьяны, дальше произрастала чисто тропическая растительность, ядовито-зеленого цвета.

Хронос налил в два фужера некий напиток, красивого золотистого цвета и кинул туда по крупной клубнике, она горкой лежала на фарфоровом блюде.

Я поднял фужер — со свиданьицем и хлопнул содержимое одним глотком, хорошо не подавился клубникой.

Хронос хохотнул и, попивая мелкими глотками напиток, внимательно разглядывал меня.

— Владимир, предлагаю перейти на ты, возражения есть?

— Да за ради Бога.

— Спрашиваю из любопытства, а что мы пили?

Хозяин улыбнулся — амброзию, любимая штукенция ну ты знаешь чья.

— Приятная вещь.

Хронос развеселился:

— Еще бы, это ведь живая вода, она кстати из того ручья, что течет у скалы. — Добавляю туда каплю фамильного эликсира и амброзия готова.

— А чего покрепче у тебя водится?

— Владимир, в центре стола коньяк армянский — наливай.

И тут я сотворил одну штуку — телекинезом раньше почти не занимался, а сейчас почувствовал необыкновенный прилив сил не вставая, слегка протянул руку и бутылка коньяка спланировала четко в ладонь.

Хронос хмыкнул:

— Задатки есть.

Мне стало неудобно за мальчишество, торопливо наполнил внезапно появившиеся хрустальные рюмки.

— Извини, уважаемый, не посчитай за хвастовство — машинально все вышло.

— Ай, да брось ты извиняться, будь проще.

Я пожал плечами — без проблем.

Так с хиханьками-хаханьками, уговорили бутылочку.

Хронос завелся:

— А теперь «Наполеон» — у его ног появился ящик коньяка.

Он взял одну, прочитал этикетку.

— Тьфу ты, опять 1901 год, промазал маленько.

После второй коньячной посудины исчезла моя некоторая зажатость. Хронос хитро глянул в мою сторону.

— Вижу у тебя куча вопросов, задавай, не стесняйся.

Я задумался — вопросов действительно туева хуча, но нужно определиться с главными. Поинтересовался:

— Каким временем я располагаю? — Извини, глупый вопрос.

Да уж, ляпнул, словно дурак последний, о времени у бога времени спрашивать.

Хозяин ржал во всю глотку.

— Ну, спасибо, рассмешил, а то такая скукота, в этой полудреме хорошо зашел. — Нравишься ты мне, Владимир, нормальный мужик, в последнее время совсем мелкие людишки пошли. Топчутся у скалы правители, а у них одно их двух на уме — безграничная власть и огромные богатства. — Хорошо хоть у тебя с мозгами порядок, поэтому посидим, попьем от души, за жизнь покалякаем.

Я внутренне, невольно содрогнулся — Хронос, собака, пить умел в неограниченном количестве, поэтому сразу упредил хозяина — выпьем в меру.

— А что тут пить? — искренне удивился он.

— Ой-еей — вырвалось у меня — ближайшее пространство у стола оказалось уставлено ящиками с коньяком, вином и фирменной водкой.

— Хронос, у тебя странный вкус, мягко говоря — ты любишь теплые спиртные напитки?

— Ноу проблем.

Раз и рядом выстроилось не менее десятка больших холодильников.

— Наливай, Владимир, не грей рюмку.

— Откуда на мою голову этот алкоголик — подумал я.

Хронос погрозил мне пальцем:

— Ну как тебе не стыдно обвинять меня в алкоголизме, сам то хлещешь ее родимую словно воду.

— Слушай, Хронос, давай договоримся, не лезь в мои мозги и мысли.

Хозяин примиряющее поднял руки.

— Нет, так нет, но и ты не думай обо мне всякие гадости. — Договорились?

— Угу — и мы дружески пожали руки.

Выпили, пожевали винограда.

— Владимир, убери наперстки, лей в фужеры, оно веселей будет.

— Бедная моя печень, пронеслось в голове.

— Не боись, царь, прорвемся — заголосил бог Хронос, всеми повадками напоминавший запойного слесаря из глубинки России.

— Эх, паря, побыл бы на моем месте, не так запил, — пригорюнился Хронос. — Выпьем.

Выпили.

Когда я очнулся второй раз обнаружил себя сидящим на песке у пальмы, а Хронос топтался у кромки воды, пытаясь гонять молодецким свистом чаек. Правда у него плохо получалось.

На автомате разложил спирт на производные — тело стало легким и послушным, в голове полная трезвая ясность.

— Хроня, тренироваться надо — и залихватски свистнул.

Он уважительно покосился на меня.

— Могешь.

— Хроня, скажи, чего ты выражаешься, словно полуграмотный люмпен?

Он плюнул в цикаду, ползущую по песку метрах в трех — попал, потом сказал с задумчивой мордой.

— Да в том то весь кайф, разговаривать в течение пятисот лет высоким стилем, а тут раз и попер жаргонизм. — Да вообще, вот выпьем, расскажу тебе за жизнь нашу суровую и тяжелую — обрыдаешься.

Он, видимо, проделал ту же операцию с алкоголем — весь подтянулся, взгляд стал трезвым и резким.

— У меня к тебе просьба, нельзя ли сюда моих тигров переправить? — Им плохо без меня, да и моря не видели, вот радость будет для них.

Хронос хмыкнул:

— Элементарно.

Провел рукой по воздуху — в нем образовалось окно. Я подошел ближе — мои тигрятки беспрестанно ходили возле скалы, в раздражении бья себя хвостом по бокам. Дальше виднелись два шатра моих соратников — они сидели на ковре с Хранителем, выпивали и частенько тыкали в сторону скалы.

— Переживают за тебя — одобрительно хмыкнул Хронос.

— Дык, понятное дело, ну чего с тиграми?

— А ты позови их, услышат, не беспокойся.

— Сынок, Малышка, бегите сюда.

Точно услышали и тотчас метнулись в открывшийся вход. Миг и вот они выходят из ближайшего кустика. Увидев меня, кинулись навстречу, повалили, зализали любовно урча.

— Ну будет вам, перед человеком неудобно.

Снял камуфляжную куртку, принялся вытряхивать из себя песок. Тигры уселись рядом вопросительно глядя на меня.

— Знакомьтесь, ребята, — это Хозяин здешних владений, отнеситесь к нему с должным уважением. Сынок с Малышкой обнюхали Хроноса и отойдя к столу, рухнули возле него.

— Теперь ты для них свой.

— Да, зверушки у тебя, Владимир, знатные, давно хотел с ними познакомиться. — А ты, что в курсе того, что снаружи происходит?

— Само собой, тут иначе со скуки сдохнешь. — Я даже иногда принимаю участие в местной жизни, ну, пойдем выпьем, у меня в глотке пересохло.

— Хронос, у тебя не найдется пары кусков говядины для тигров.

Он, молча, щелкнул пальцами, и возле тигров появилась говядина. Те, урча, принялись за еду.

— Владимир, а что его сам не соорудил, неужто не можешь?

— Не могу — повинился я.

Хрнос легкомысленно передернул плечами.

— Ну, это мелочи, ты способен на большее.

— Каким макаром?

— Я тебе помогу, Владимир, изменишься сам и сможешь менять мир.

— Эй, эй, я хочу остаться человеком, ты чего удумал?

— А я, по-твоему, не человек?

— Хронос, мне, конечно, трудно судить, но то, что ты творишь не под силу обыкновенному гомосапиенсу. — Вот сейчас мы где находимся?

— В Бразилии, здесь у меня любимое пляжное место.

— Ты прав, я не совсем человек — Предтеча, так нас обозвали твои современники. За вином я тебе расскажу о нашей печальной судьбе.

Его повествование потрясло меня.

— Занесло бедолаг к нам из другой Вселенной. Их корабль потерпел аварию в нашей Галактике — из всех планет одна Земля с ее атмосферой оказалась пригодной для жизни.

— Когда это случилось?

— Сорок тысяч лет тому назад — он задумчиво повертел в руке фужер.

— Неужели тебе столько лет?

— Нет, конечно, но живем долго, минимум десять тысяч лет. — Я второй в семье, родившийся на Земле. — Когда наши дедушки и бабушки поняли свое аховое положение, корабль отремонтировать не смогли, они принялись обустраиваться на вашей планете.

— За возникновение рода человеческого вас что ли благодарить?

— Причем здесь мы? Вы, как обычно, докатились до пещер и гоняли мамонтов дубинами. — Наши предки причастны к появлению атлантов — был такой факт, но они оказались неблагодарными засранцами. — Атланты получили знания и кое-какие возможности, а что в ответ? — Возомнили себя равными богам и грубо говоря «наплевали нам в суп». — К тому времени ваша раса очередной раз наращивала обороты и человеческая цивилизация дорвалась таки до атомного ядра — дело было тридцать шесть тысяч лет назад. — Эти чванливые балбесы-атланты, несмотря на наши предупреждения, прошляпили ядерную войну, устроенную вашей драчливой семейкой. — А когда залезли в разборки и войны, получили по соплям, над Атлантидой взорвали две атомные бомбы. — Мы им посоветовали мотать быстрей с Земли, пока люди их окончательно не извели, что они и сделали. — Межзвездные перелеты они к этому времени освоили. — Мы выступили в роли миротворцев — изъяли из обращения непоседливых и драчливых людей, технологии производства атомного оружия, средства связи, вычислительную технику и поставили всем блокираторы мозга. — Ваша цивилизация резко скатилась вниз, правда, поднималась несколько раз, но все кончалось очередной мировой войной. — В целях безопасности и ради продолжения жизни на Земле, мы создали сеть подземных хранилищ человеческого генофонда, а также флоры и фауны. — Этими убежищами сами пользуемся с незапамятных времен — ты видел только первый зал — их всего десять.

— Так, да, а вот атланты оставили после себя документы, якобы они спасители человечества.

— Владимир, зачем мне врать.

— Да я вижу, правду говоришь, ну атланты, ну суслики. — У меня ведь «прививка» их поставлена, снимающая блокиратор мозга, ну и способности новые получил.

— Мне с тебя смешно, у тебя не способности, а как вы выражаетесь — «детский крик на лужайке». — Ну, удовлетворил твое любопытство?

— Угу, отчасти. — У меня к тебе один важный вопрос.

— Погоди, погоди, сначала выпьем.

Выпили. Закусили клубникой — нормально.

— Слушаю тебя, Владимир.

— Тут такое дело, если смотреть беспристрастно на историю Руси-России приходишь к неутешительному выводу. — Какая-то падла превратила мою страну в испытательный полигон, всяческие пакости сыпятся на нее со всех сторон — то войны, то засухи, а то пятилетки за три года. — И что удивительно, плохо жили при всех правителях, мой несчастный народ просвета не видел. — Раз ты обладаешь огромной информацией, может подскажешь в чем дело?

Хронос внимательно меня выслушал, потом встал, пошастал кругами вокруг стола.

— Истина мне известна и не доставляет радости — это делишки одного нашего отщепенца.

Хронос, взяв со стола амфору с греческим вином, стал пить прямо из горла, я умилился, глядя на него.

Так и хочется крикнуть — верю, но Хронос алкоголиком не был, так играл на публику. Да и не мог им быть, так же как я — метаболизм организма другой.

— Можно поконкретней.

— Можно, этот козел, натурально вообразил себя богом, видимо крыша поехала, у вас он имел несколько имен — Ярило, Даждьбог и т. д. — Так вот, данный урод обиделся на всех русичей сразу, так сказать оптом, вот и гадит вам постоянно.

— Не понял юмора, за что обиделся?

— Ты не поверишь, за то, что в конце X века князь Владимир Святославович крестил Киевскую Русь.

— Ну крестил и крестил, причем здесь Ярило.

— Тьфу на тебя — Хронос потянулся за следующей амфорой. — Мозги включи. — Русь крестилась и Ярило стал на хрен никому не нужен.

— Он, что дурак, Ярило ваш?

— Почему сразу дурак — обиделся Хронос. — Просто комплексов оказалось многовато, хотя они есть у всех. — На родине знаешь, как мы себя называли? — Первые, носились со своей гордыней, куда там, пока не пришлось улепетывать из родной Вселенной. — Шок, не то слово, что испытали наши предки, прибыв на Землю. — Ведь мы обнаружили гомосапиенс, существа разумные и не важно, что цивилизация здесь находилась в зачаточном состоянии. — Многие из наших покончили жизнь самоубийством, кто-то сошел с ума. — Опрокинулись устои мироздания, себя мы считали единственными в окружающем мире созданиями Единого Творца.

— Вы верите в Бога? — оживился я.

— Конечно.

На лице Хроноса появилось смущение.

— Извини, но мои соплеменники не удержались и создали у вас на планете несколько вероучений. — А все гордыня и жажда власти — возомнили себя богами.

— Значит все религиозные войны, инквизиции — это ваших рук дело — ну вы и уроды.

Хронос тяжко вздохнул:

— Нет, и среди нас есть порядочные лю…, существа.

— Наливай, хозяин, думаю разберемся, ху из ху.

Проснулся я между тиграми от тяжести на плече — Сынок положил свою лапищу, кое-как из-под нее выбрался. Хозяин, упав на спину вместе с креслом, сладко посапывал на песке.

Я подошел к ближайшему холодильнику, открыл — полки битком забиты алкогольными напитками, в разных емкостях, на дверной полочке сиротливо стояла бутылочка «Боржоми» — то, что надо.

Сев за стол, торопливо наполнил фужер — лепота, ух, холодненькая.

Из-под стола донеслось:

— И мне, пожалуйста, водички.

Хронос возник за столом свежий, как огурчик, да, мастерство не пропьешь.

Хозяин хлопнул фужер одним глотком, посидел, очевидно прислушивался к организму, затем азартно потер ладошки.

— Так, а что бы нам выпить?

— Хронос, — взмолился я — не гони лошадей, ты же на главный вопрос не ответил, подскажи решение проблемы с твоим земляком Ярилой.

Хронос возмущенно глянул на меня.

— Ну что ты за человек, Владимир, так и норовишь сбить с хорошей мысли — наливай. — Нет, не хочу вина, коньяка тоже не хочу, давай водочки, посмотри в холодильнике — шведский «Абсолют» должен быть.

Я принес «Абсолют» прямо в коробке — десять бутылок.

Управившись с первой емкостью Хронос изобразил из воздуха сигарету с фильтром и сказал:

— Видишь ли в чем дело, Ярило на территории Руси закопал два генератора — два кристалла. — От них вам все зло, один находится в Московии, я знаю место, второй — у Киева. Заряд кристаллов рассчитан на несколько тысячелетий. Второй кристалл, при большом желании, тоже можно найти, тем более у тебя подходящий компас есть.

В ответ на мое удивление, пояснил:

— Кристаллы рубиновые. — Вопрос в другом — тебе будут мешать, да что мешать, Ярило тебя просто убьет.

— Хронос, будь другом, помоги, в долгу не останусь.

— Сначала выпьем, потом подумаю, что можно сделать.

В общем уговорили литр водки и тогда Предтеча предложил:

— Поскольку у нас запрет на убийство себе подобных — слишком мало осталось — пояснил он — тогда выход один, тебе нужно достичь нашего уровня, иначе Ярило не одолеешь.

— А такое возможно?

Хронос копаясь в винограде буркнул:

— Возможно, но опасно. — Предваряя мой вопрос сказал: — твой организм может не выдержать перегрузки и летальный исход.

— Я рискну, раз нет другого выхода, но сколько времени займет процедура?

Хронос хмыкнул.

— Нисколько, забыл с кем говоришь?

— Выгоняй из организма алкоголь и выпей пару литров воды, а затем приступим.

Он еле слышно щелкнул пальцами, и на столе появилась запотевшая бутыль с водой.

— А че, прямо сейчас?

— Ну, а чего тянуть, пей давай.

Выпив воду, обнаружил, что мы находимся в большой комнате, стены которой тонули в некой дымке. Посреди комнаты кушетка с тремя свисающими на пол широкими ремнями.

— А это еще зачем? — опасливо осведомился я.

— А затем, чтобы во время процедуры кости не переломал. Садись на кушетку, пей напиток — он протянул мне двухсотграммовый пузырек.

Я выпил жидкость, пахнущую лекарством и лег на кушетку.

Хронос привязал меня к ней ремнями, а затем к накрыл тело полусферой из прозрачного материала. На голову водрузил шлем с отходящими от него шлангами, проводами и светящимися нитями.

Послышался щелчок — заработала невидимая аппаратура. Теплая волна прокатилась по телу от макушки до кончиков пальцев на ногах, потянуло в сон — все шторки упали.