Белые Лилии

Глава 10

Двое всадников в мокрых серых плащах с двумя вьючными лошадьми медленно сползают по склону в сторону близкой уже пропасти, почти не продвигаясь вперёд. Увлечённые копытами коней камни, смешиваясь с мутными дождевыми потоками, устремляются вниз. Лошади, бывавшие во многих передрягах, ещё держатся, но и их силы небезграничны. Тем более их стянуло уже на сто метров ниже тропы, а ещё через сто мокрый склон почти отвесно обрывается в бездну ущелья. Однако всадники спокойно продолжали свой путь, пока, наконец, не остановились перед широкой расщелиной, уходящей вглубь склона. Первый из них, спешился и, подойдя ко входу, вежливо постучался рукояткой двуручного меча небесно-голубого цвета в стену прохода. В ответ послышалось ворчание, постепенно переходящее в мурлыканье, и в проходе появился хозяин пещеры — молодой волкот. Встав на задние лапы, он двумя парами передних оперся в стены и потолок входа, приглашая таким образом войти. Спутники не заставили себя ждать, и, ведя на поводу коней, вошли. Пол громадного зала почти круглой формы устилал чистый белый песок. Весь «интерьер» «квартиры» составляла коряга с подвешенными на ней кусками вяленого мяса, два грубых стола, три огромные глыбы, выполняющие роль дверей, да куча хвороста на месте старого костища. Не было ни обглоданных костей, ни неприятного запаха, столь характерных для логова любого другого крупного хищника. Хозяин отодвинул одну из глыб, закрывающую вход в соседнее помещение, и достал визжащую свинью. Одно движение метровой челюсти — и визг прекратился. Один из спутников, сняв плащ и доспехи, небольшим топором стал рубить валежник, а другой стал наблюдать за тем, как хозяин разделывает свинью.

Хозяин ловко пользовался третьей костью предплечья, предоставляющей на второй и третьей паре лап шпору длиной в двадцать сантиметров. На передней паре эта кость образовывала клинок в два локтя длиной. Пользуясь двумя парами передних, волкот за восемь минут снял шкуру, вынул внутренности и разрубил тушу на удобные куски. Затем он направился рубить валежник. Через полчаса в углу ярко пылал костёр, отдохнувшие кони в своём углу довольно хрумкали чем-то вкусным. А оба серебристо-серых хретта, обожравшись требухи, заняли свои законные места на шеях хозяев. Хозяин же, выкинув остатки свиньи в пропасть и спрятав шкуру в кладовую, удовлетворённо мяукал возле костра, не забывая периодически подкинуть полено. Внезапно его уши развернулись почти на 180 градусов, а морда приняла озабоченное выражение. Через минуту оба спутника были уже в доспехах, и два арбалета уставились на серое пятно выхода. На фоне вечернего неба появилась фигура в плаще, и звук от рукоятки топорика, семь раз отразившись от сводов пещеры, затих. Хозяин пошёл «открывать». В зал вошли ещё четверо воинов с топориками и арбалетами. Из прохода доносились голоса других людей и похрапывание многочисленных коней. Глаза пришельцев быстро привыкли к полумраку пещеры. Старший спокойно обратился к спутникам, предварительно поздоровавшись:

— Мы хотели бы, чтобы доблестные рыцари покинули эту гостиницу, ибо нам она нужна больше, чем им.

— Нет!

И семь стрел практически одновременно покинули ложа арбалетов. Пять из них, летевшие вглубь пещеры, с глухим лязгом отскочили от доспехов первого спутника, продырявив его серый плащ. Две другие, устремившиеся в обратном направлении, достигли своей цели и два воина, согнувшись пополам, рухнули на пол, и синяя кровь смешалась с чистым белым песком, устилавшим пол зала. Мечи ещё не успели покинуть ножны, а под сводами зала раздался грозный рык хозяина. Оставшиеся снаружи кони и люди мгновенно оказались в пещере, а хозяин, замуровав вход глыбой, уже вставал на задние лапы. Агрессивность мгновенно слетела со всех — шутить волкоты не любят. Хозяин спокойно продолжал стоять в центре зала, всем своим видом показывая, что пункт законов о гостеприимстве, касающийся недопущения ссор между гостями, он готов отстаивать до самой смерти и даже после неё (недаром же проход завален). Напряжение первых минут спало, и через полчаса костёр пылал с новой силой. Но вот ужин протекал в гробовом молчании, в разных углах. Большинство даже не снимало доспехов. Расстроенный хозяин пытался создать хотя бы видимость общего застолья, но даже просящие нотки в его мурлыканьи ничего не изменили. Гости по-прежнему ужинали в разных углах.

Среди приезжих была девочка лет десяти с вьющимися золотистыми волосами. Её, казалось, нисколько не смущало поведение взрослых. Она осторожно подошла к громаде хозяина и уткнулась в пушистый светло-серый мех, имеющий на задних лапах и брюхе более светлую окраску. Хозяин аккуратно взял её на руки, и она спокойно сидела среди громадных когтей, разделяя на волокна комок свалявшейся шерсти. Ни один шлем даже не повернулся, пока её весёлый голосок раздавался едва ли не с потолка — никто и никогда не слышал ни об одном случае, когда бы волкот обидел бы ребёнка. Довольный хозяин носил её по залу, затем отвалил глыбу и показал ей свиней, сидевших в загоне. Наконец он опустил её на пол в том углу зала, где расположились спутники. Воины мгновенно схватились за оружие, но рука в бронзовой перчатке достала из-за спины не разящий меч, а серебристо-серого хретта. Он, осторожно обнюхав доверчиво протянувшиеся детские ручонки, серой молнией скользнул к её шее и в мгновение ока превратился в ленивый воротник.

— Мама, мама, смотри, какого зверя мне дядя дал! — девочка подбежала к фигуре в плаще, отороченном шикарным мехом челсийского гривиала. Хретт даже ухом не повёл, несмотря на крик и тряску при беге. Он бывает только в двух устойчивых состояниях — ленивый воротник или стремительная молния, без всяких переходов или полутонов.

— Альберт!

— Да, дядя?!

— Эта женщина — графиня Ингрид, бывшая жена Ричарда VII. Только у неё я видел такие пепельно-серые волосы, локон которых сейчас выглядывает наружу. Интересно, что она делает здесь, в десяти днях пути от своих владений. И откуда она знает об этой гостинице?

— Мать мне говорила, что у Ингрид самая лучшая агентурная разведка на Эльхейре. Не исключено, что она пронюхала, что скоро начнётся большая резня и решила посмотреть, нет ли тут чего-нибудь, чем можно поживиться.

— Похоже на то. Значит, наши попытки сохранить всё в тайне потерпели фиаско. Но всё равно, постараемся сохранить инкогнито. Слишком много поставлено на карту, а Ингрид не проболтается, даже если знает всё — она всегда играет только одну игру — свою, и ни с кем не стала бы делиться подобной информацией. Давай-ка ложиться спать — завтра рано вставать, до восхода нужно успеть в Аркасс. Зря ты подарил девчонке хретта — теперь у нас остался один и не мне тебе объяснять, зачем он может пригодиться.

— Ничего, перебьёмся как-нибудь. А она славная девчушка!