Белая ворона

Прода 05.11.2024

Апрель 2000, Бэйцзин, КНР.

Жираф родился первого апреля. Наверное, поэтому он такой забавный. Вон, носятся наперегонки с балбесом. Джиан шустрее, но поддается. Прям картинно затормаживает, делает вид, что устал. Пожалуй, это ему прямая дорога в кино, а не бедной несчастной воронушке…

Прошло две недели, а мне так и не перезвонили. Я питала некие надежды, что Ян, как честный человек, даст нам знать: да-да, нет-нет. Однако же сменился календарный месяц, весна вошла в полные права, а от киношников ни слуху, ни духу.

Ну и леший с ними. Или лешие — это про другую локацию? А тут всякое демонье. Без разницы, пусть валят к демонам.

Да, я слегка захандрила. Мне казалось, что я нащупала свой путь в новом для меня мире. Точнее, тропинку в обход подножия островерхой горы… А меня так походя задвинули в каменную породу, да денежной стеной законопатили.

Нет, это не значит, что я повешу клюв, сложу крылья… лапы и хвост. Не дождутся от меня такого ни деточки из местной элиты, ни продажные псы. Я в обход прогрызу дыру, только с направлением определюсь.

Просто столкнулась с реальностью, а та оказалась жестче, чем моя внеземная удача. Приму, как урок. Заем чем-нибудь вкусненьким, да полечу дальше. Выше, сильнее…

Кстати, сыра, который положен воронам, согласно басне Крылова, я тут ни разу не видала на столе. А ведь через месяц с небольшим год стукнет, как меня в Мэйли «вселили».

Раз сыра нет, и Мироздание его не посылает, буду писать возле дома на асфальте. Хочется напеть: «Белым мелом», — но не выйдет. Пишу я кистью. Большой, с деревянным черенком в половину моего роста. И в качестве красок выступает… дождевая вода, а вернее сказать — вода из лужи.

Занятие безопасное, так как машины во внутренний двор не заезжают. И дешевое: считай, кроме разовой траты на кисть все остальное бесплатно. Дождик по весне идет часто, а если вдруг выдастся совсем ясный денек, можно и ведерко воды из-под крана с собой принести.

Этой идеей я загорелась, когда увидела в цветущем парке (уже на обратном пути) дедулю, который так тренировал искусство каллиграфии. Если б не была выжата, как лимон, наверное, присоединилась бы. Но я к тому моменту часа четыре бегала от дерева к дереву, прыгала за лепестками, разве что «клювом» их не ловила. И на момент исторической встречи почти не ощущала «задних» лап.

Кисть мне купили на мои личные денежки. Представляете, я же только вчера распотрошила красные конверты, что мне родня надарила в честь нового года. Их же при дарителях открывать неприлично. А дальше мы с честным братом закрутились: когти, мыши, демон… Не до содержимого конвертов.

Как вернулись, рванули знакомить меня с Генералом Крабом и Генералом Креветкой. Затем — история со сценарием. И еще один перелет в южном направлении. С наглядной демонстрацией размаха земледелия в Китае. Потом я тренировалась быть куклой (быть, а не изображать!). Затем этот кастинг, будь он неладен… Короче говоря, я закрутилась и забыла про подаренные деньги. А они лежали в моем рюкзачке, всеми забытые.

А там, между прочим, набралось почти триста юаней. Больше всего, конечно, подарили родители, бабушка с дедушкой и оба предка с приставкой «пра». Три приятно-зеленых полтинника с хризантемой и дворцом Потала — от них. Другие родственники ограничились двадцатками и десятками. Без претензий: клан не самый зажиточный, традиции соблюдены, и на том спасибо.

Монстр-кисть обошлась мне в шесть юаней. Нашли мы ее в магазине всякой всячины, где чего только не было. Еще двадцать юаней я потратила на шутиху, дабы пацанов разыграть. День смеха же! Пусть в Поднебесной его и не отмечают никак.

На что потратить остальное, я пока не решила. Хотелось бы на что-то с саморазвитием, а не на банальные сладости. Батя сказал: всё проесть, причем в один рот, его не слушаем.

Была мысль записаться на уроки плавания. Не на кроль-брасс, конечно, а на стартово-обучающие заплывы для малявок. Это полезно всему двигательному, и крупная моторика неплохо так «прокачивается». Но в детском саду Солнышко, куда ваша покорная слуга с прошлого лета уверенно вострит воображаемые лыжи, есть свой бассейн. Так что неплохой вариант, но не обязательный. Может, что получше надумается.

А пока что: кисть, лужица, асфальт. А в параллель напрягаем извилины. Выискиваем в памяти Киры Вороновой разное мозголомное. Что-то не из личных воспоминаний, и не бытовые, всем известные, вещи, а разные «завитушки», вроде давно забытой латыни. Голова Мэйли все еще пухнет, когда я ее сильно напрягаю. Увы, тут только постепенно и стабильно развивать умишко, других вариантов я не знаю.

О латыни, в частности, Ювенале. Мне вот что вспомнилось после того, как я пролетела с ролью куклы, как фанера над Парижем. Ювенал, вы не поверите, прямо про меня писал. Про ворону, причем именно белую.

'Рок дает царства рабам, доставляет пленным триумфы.

Впрочем, счастливец такой реже белой вороны бывает[1]'.

Я бы еще рок с Мирозданием слепила в один «пельмень», но Мироздание не настолько щедро. Удачи даже на обход звездочки в соревновании за роль не хватило.

— Играть, играть! — зовут на два голоса Ченчен с Джианом.

Нехотя прислоняю кисть к каменной скамейке. В чем-то они правы: размяться стоит, глядишь, и хандра пройдет. Следующие полчаса мы носимся, аки коники, скачем, аки козлики и гогочем, аки гуси. Зоопарк на выезде.

Незнакомого мужчину я замечаю под конец наших скачек. Прилично одетый китаец стоит под козырьком самого дальнего от детской площадки подъезда. Под козырьком еще козырек — бейсболки. Руки в карманах. То есть, не покурить вышел и не по мобильному разговаривает.

Минут пять он так стоит, а затем разворачивается и уходит, но не по дорожке, а по узкой полосе бетона вдоль дальнего дома. Конечно, я не могу знать всех жильцов нашего жилого комплекса. И тем более, родственников и гостей этих жильцов. Так что я мысленно рекомендую паранойе сбавить обороты. А после успешно забываю о незнакомце.

И про шутиху тоже забываю. Нет, серьезно, надо плотнее заняться «прокачкой» интеллекта. А то кратковременная память, как у гусенички.

День рождения у Чжан Джиана первого апреля, но отмечают его в середине месяца. А еще ему плюсуют год за… девять месяцев в животике мамы. Так что жирафику и два годика, и три. А еще, на самом деле возраст увеличивается в новый год, а не в день рождения. И это… Нет, я не настолько влилась в местные реалии и традиции, чтобы стало понятно.

А всё почему? Потому что празднуют день прихода человечка в мир по солнечно-лунному календарю. А он же плавающий, год на год не приходится. Я вам больше скажу: когда Поднебесная мощно двинется вперед в плане технологий, и смартфон станет не роскошью, а обыденностью (даже уличные попрошайки будут собирать подачки с помощью «куар-кода»), китайцы запилят программку для сверки дат обычного календаря с лунным.

Если я недостаточно загрузила, то вот еще «грузики». В лунном, вернее, солнечно-лунном календаре, не обязательно двенадцать, иногда в нем тринадцать месяцев. И двадцать четыре сезона. И семьдесят два периода. Живите теперь с этим.

И вообще, важнее годовщины для ребенка три дня, месяц и сто дней. Там тоже куча традиций, для меня — слишком большая. Радуюсь, что «попала» в Мэйли уже после этих даток.

Еще мама с папой рассказывают, как в мой (еще не мой, на самом деле) первый день рождения проводили традиционный «жуажо[2]». Передо мною выложили разные предметы. Считается, что тот «квест-итем», который детка схватит первым, определит будущее карапуза.

— А что там было? — полюбопытствовала я тогда.

Без риска попасться. Это нормально, не помнить себя в годик. А брала какую-то штуковину еще их настоящая дочь… Как-то в груди защемило подозрительно.

— Деньги — если возьмешь их, богатство обеспечено, — стали вдвоем припоминать «ассортимент» родители. — Книжка, ее берут будущие ученые и госслужащие. Кисточка — символ творчества. Счеты: значат, что сложится с бизнесом. Ручка и бумага — это для будущих писателей. Сюнь — птичка-свистулька, это о музыкальной карьере…

— И что я взяла? — спросила, предсказывая кисть, так как на этом пункте мама улыбнулась.

— А ты… — матушка вздохнула. — Ты взяла песочные часы.

— М… — протянула, «отматывая» озвученный ранее список, и не находя в них ничего про часы. — А они что предсказывают?

— Мы просто не знали, что еще добавить, — приподнял брови батя. — А нам казалось, что выбор у нашей драгоценной А-Ли должен быть богатый. Наверное, долголетие? Это не профессия, но тоже хорошо.

— Да, — сбледнула с лица я, замена их драгоценной А-Ли. — Наверное.

…Перед глазами возникают старые потертые песочные часы в крохотной детской ручке. Песчинки сыпятся и сыпятся, ребенок весело смеется. Не ведает дитя, что песок отмеряет мгновения жизни. Свои — до удара головой и подмены на другую «девочку». И мира, если подмена не справится с миссией…

Образ так поглотил меня, что я чуть не упустила, как остекленели глаза матушки.

— В жуажо не кладут часы, — голос Мэйхуа доносился, словно через толщу воды. — Жуажо древнее на века. В те времена время измеряли ароматическими палочками. Позже курильницами в виде печати. Посланцы с запада привезли часы с песком сколько? Два, может быть, три века назад. Они вовсе не понимали искусства измерения времени многоярусными курильницами с узором на крышке.

И, пока я внимала любопытной и совершенно новой для себя информации, батя нахмурил лоб.

— Милая, я не могу вспомнить, откуда у нас вообще взялись те часы? — спросил он.

И я напряглась: родителю до старческого склероза далеко. Срок с того дня — судьбоносного для всех, здесь присутствующих — прошел не слишком большой.

— Кажется, я забрала их, когда… — лицо матери посмурнело. — Просто кинула в сумку. Дорогой, я вспомнила: однажды… этот человек уволил с позором младшего, который подарил ему часы. Он орал, что тот желает ему скорейшей смерти.

— Как это? — я смутилась.

Ведь часы в моем понимании — отличный подарок и мужчине, и женщине. Красивые часы для дома (настенные или напольные) можно вообще кому угодно подарить. А уж с изобретением всяких смарт-часов как это всё расцветет.

Даже «этот человек» отодвинулся на задний план. Нет, я не проигнорировала это размытое упоминание. Но ясно же, что раз мать так выражается, бесполезно спрашивать и уточнять.

— Сончжон, — ответила не особо понятно мать.

Затем пустилась в объяснения, где вспомнила усопшую учительницу отца, на церемонию прощания к которой они ездили в феврале. Еще потом эпично и своевременно вернулись. Так вот, провожать в последний путь — это сончжон. Дарить часы — это тоже сончжон. Другими иероглифами. Но созвучно.

— Получается, мы своими руками дали дочери… — лицо отца закаменело.

«Да, бать, ты прав», — жжение в груди стало невыносимым.

— Если положить песочные часы на бок, — решила сменить ход их мыслей. — Получается знак бесконечности. По телевизору говорили.

— А ведь и правда, — через силу (так мне кажется) улыбнулась мамочка. — Ты у нас невероятная умница, А-Ли.

Я пыталась их успокоить, а сама с трудом «держала лицо». Потому что с моей стороны «попадание» Киры Вороновой в тело Ли Мэйли больше не выглядело, как случайность. Ай, там девочка упала и ударилась головой, но есть претендент на освободившийся сосуд. Совместим?

Эти двое любят дочь. Даже не так: они практически боготворят свое сокровище. Вложить драгоценности в руку символ скоротечности бытия? Не думаю, что это возможно. Не без вмешательства извне…

Мироздание, скажи: оно того стоило?

Мой ответ — нет. Но меня никто не спрашивал. А обратно колесо истории не провернуть.

Значит… Надо сделать так, чтобы это всё не было напрасно. Стараться изо всех сил — и еще больше! — чтобы сместить это чертово колесо бесовой истории с намеченной незнамо кем колеи. Умри, но сделай, и никак иначе.

А для того, чтобы стрясти с лиц моих замечательных местных родителей застывшие маски, я постаралась бойко перевести речь на празднование дня рождения своего дворового приятеля. Чжан Джиана.

Принялась теребить на тему: что мы ему подарим? Нас ведь пригласили на скромное торжество. Громко и многолюдно отмечать детские «днюшки» не принято, на шум ведь могут и демоны (кхе-кхе) подтянуться… Но скромный тортик с близкими друзьями (приятели с детской площадки сойдут за таковых) и родителями слопать вполне дозволительно.

Еще длинную лапшу положено есть. Прям длинную-предлинную, какую только сможет найти (или приготовить) госпожа Чжан. Поедание длиннющей лапши сулит имениннику долголетие. И вареные красные яйца. Их тут красят иначе, чем у нас на Пасху. Варят вкрутую, затем натирают влажной красной каллиграфической бумагой. Яйцо — это символ рождения, вполне очевидно.

А торт — это просто торт. Без традиций. Но вкусненько.

В качестве подарка батя предлагает красный конверт. Универсальный подарок — деньги. Мама говорит про рубашечку. Предлагает купить красную рубашку из качественной ткани и вышить ее. Например, в области кармашка. Поддерживаю, предлагаю образ жирафа в качестве вдохновения.

И сразу предлагаю две рубашечки брать, но вторую пошире. На бегемотика, который Бо Ченчен. Тематика для вышивки очевидна. Там рядышком и следующее празднество же. А на отмечание дня рождения Сюй Вэйлань нас не позвали. Никого из нас, круглолицые мамани с их чадами тоже вне желанных гостей на празднике жизни в семье Сюй.

Как по мне: не больно-то и хотелось.

Син точно к нам повадился. Где моя поганая метла, чтобы замести за этим проглотом следы? Шучу. Просто немножко зла на него. Понимаю, это не его косяк с ролью. И он как раз хотел, как лучше. Но вышло-то, как всегда.

На сей раз прискакал этот молодой деятель к маме. Или, если копнуть глубже, то к помощнику сценариста Бай Я. Ага, уже и псевдоним наш вызнал.

Видите ли, его курс (первый) к концу учебного года решил выступить на каком-то внутреннем фестивале студенческого кино. Опыта ни у кого нет, зато энтузиазма — хоть отгружай вагонами на экспорт. Младшекурсникам тоже охота снять фильм. Первый в будущей карьере, знаковый.

С жанром студентики определились. Хотят замутить легкую романтическую комедию, где упор даже не на романтику, а на мечты и стремления. Логично: что вижу, о том и пою. Там каждый первый мечтает о том, как прославится. И каждый второй вкалывает, чтобы вырваться вперед в учебе и эти все мечты осуществить.

Мне сходу вспомнилась корейская дорама: «Dream High». Она же Одержимые мечтой. К слову, второй сериал (не анимированный) в азиатском исполнении, который я смотрела. Первый был про ехидную ведьму-начальницу (ведьма — часть названия дорамы, а не оскорбление) и молодого нищеброда… кх-м, не слишком обеспеченного юношу, мечтающего стать шеф-поваром. Спойлер: ведьму и поваренка зафиналили хэппи-эндом.

— И чего вы хотите от моей мамочки? — спрашиваю с видом подозрительным. — Надеюсь, не накатать вам сценарий забесплатно?

Не удивлюсь ни разу: вкус халявы сладок, а раз Син о наш порог бьет копытцем, значит, дело есть. И налопаться заодно намерен: я ж, как его вижу, с глазами грустными и скоростной работой палочками, вспоминаю рекламу корма для котиков и котяток. «Желудок котенка — чуть больше наперстка». Будучи кошатницей со стажем, подпишусь и под вольным народным продолжением этого слогана: «Но жрет эта лошадь чуть меньше слона». Сравнить Сина с вечно голодным котеночком размером с матерого дикого свина — не ошибка.

— Этому бесполезному так неловко, — снова принимается за самоуничижение зародыш режиссера. — Но мы бы не хотели обращаться к профессорам за советом. Думали, сумеем доказать, что у нас есть задатки и способности.

«Короче, Склифосовский», — охота заорать, но я терплю.

— Можно сказать, наш курс, как ваша замечательная дочь и ее друзья, — заискивающе улыбается свинтус. — Мы — сами. Вот. Но совет нам всё же нужен. По сценарию.

— Бесплатно не работаем, — фыркаю: балл за девиз засчитан. — Впрочем, каков масштаб проблемы?

Конечно, формулирую я это чуть попроще: «Много? Сложно?» — а то не поймут-с. Или наоборот, что даже хуже.

— Ай… — трет заднюю часть шеи Син. — Пара логических дыр. И… мы не можем выбрать концовку. Это задача сценариста, но она… Сама не может определиться.

«А еще она студент-первогодка», — вздыхаю, понимая, что надо выручать этих мечтателей.

— Вот что, — мамуля смотрит на меня, затем на студента. — Ты принес записи?

Син мотает головой и вроде как снова собирается бить себя по лицу.

— Хитрец! — щурюсь и корчу рожицу, словом, пользуюсь малышковой вседозволенностью. — Мама, он хочет еще прийти. И еще поесть.

А то как бы его мать отпустила без кормления?

Этот не краснеет — желтеет. Очень забавное изменение цвета кожных покровов. Я такого раньше не видела.

— Приноси в следующий раз, — улыбается мама, наливает мне и гостю по стакану соевого молочка. — Мы вместе поглядим и подумаем. Может, что-то и подскажем.

И хитро так на меня косится. С ее выразительным разрезом глаз — вид той еще плутовки. Или заговорщицы.

— Син, — зову, пока студент не захлебнулся от радости.

Он поднимает голову над стаканом. Вокруг рта — молочные усы.

— А?

Чисто котенок. То-то его мама-кошка привечает.

— У вас там есть, кому писать музыку? — уточняю. — И петь?

А то я им сейчас напридумываю всякого, но реализовывать будет некому. Конечно, тырить всю идею «Одержимых» я не намерена. В той дораме так-то тоже полно спорных сюжетных ходов, про второй сезон я вообще молчу. Хотя нет, скажу: лучше бы его не снимали.

Еще я «не писун» в плане песен, особенно на китайском. Про музыку к песням вообще забудьте. Так что нужен тот, кто что-то миленькое, легонькое, с мелодичным звучанием сможет придумать и исполнить. Потому как ромком с приятными саундтреками всяко лучше, чем ромком без оных.

— Есть, — осторожно говорит усатый свин.

«С какой целью интересуетесь?» — плещется в его суженных (куда там сужать-то!) глазах. Но он стойко держит в себе любопытство.

— Славно, — окунаю палец в свой стакан, делаю «буп» в кончик носа: теперь этот кот идеален. — Свободен.

[1] Seruis regna dabunt, captiuis fata triumphos:

Felix ille tamen, coruo quoque rarior albo. — (лат). 7 сатира Ювенала (I—II вв. н.э.).

[2] 抓周(кит). [zhuā zhōu] — схватить предмет.