Бёглер

Глава 9

Ни в какой «маленький провинциальный городок» Барт не поехал.

Решив днём необходимые дела – то есть забрав из своего жилища личные документы, все имеющиеся деньги и переодевшись в дорогу, – ближе к вечеру мастер-вор отправился на конную станцию.

Там-то он и услышал беседу двух проезжих-знакомцев, случайно встретившихся возле здания кассы. Разговоры подобного рода, как правило, неинтересны посторонним слушателям – да и то, какой им прок знать, что, скажем, некий мздоимец господин Д. наконец-то получил по заслугам, а госпожа Е. вышла замуж за коллежского регистратора? Пустые, ненужные сведения, любопытные только для тех, кто в курсе судеб господина Д. и госпожи Е. Для кого они не безразличны.

Барт и не слушал. Он разглядывал вывешенный у двери график движения междугородных дилижансов, выбирая конечный пункт по наибольшей удалённости от здешних мест. Судя по времени нахождения в пути, Барту подходили два городка: курортный Номольф, находящийся где-то в южной гористой местности, и расположенный на севере звероводческий комплекс с забавным названием Бабайск-Пушной. Лучше всего, конечно, ехать на юг – север с его ранними холодами Барта не прельщал.

Мастер-вор путешествовал налегке: обитый чёрным бархатом ларец он выкинул за ненужностью. Разумеется, предварительно сняв золотое кольцо, кто же подобными вещами разбрасывается? Порубленное на кусочки и сплющенное молотком в неровные диски, золото нынче было расфасовано по карманчикам нательного пояса.

Записная книжка в кожаном переплёте и жезл всевластия тоже претерпели изменения. Ещё днём Барт купил в торговом ларьке самоучитель из популярной серии "Обороняйся сам!" – с нарисованными на обложке двумя восточными бойцами, азартно мутузящими друг друга короткими дубинками. Оторвав обложку, мастер-вор наклеил её на переплёт записной книжки. После чего переделал и жезл всевластия, придав ему вид учебной дубинки: ударную часть обмотал толстой бечевой, а рукоять натёр коровьим навозом. Отчего та приобрела полированный от многих упражнений вид, а сам жезл стал ощутимо смердеть, чего Барт и добивался. Теперь любой полицейский – из числа путевых досмотрщиков или городских патрулей – вряд ли захочет выяснять, что именно висит на поясе у Барта: действительно дубинка или нечто иное. Какой-нибудь магический артефакт, например.

Решив ехать в Номольф, Барт собрался было идти к кассе, как вдруг услышал проскользнувшее в беседе господ-знакомцев название выбранного им города. Само собой, мастер-вор остался на месте, прислушиваясь и запоминая: мало ли какие интересные новости можно узнать, причём никого специально не расспрашивая. Желающие поболтать господа сами расскажут ему всяческие сплетни и слухи о том месте куда он собрался. А Барту сейчас была важна любая информация о Номольфе.

– …Не отдых, а сплошная катастрофа, – жаловался один господин другому. – Полиция обнаружила в городе логово каких-то демонов-конструкторов и теперь свирепствует как никогда! Проверяют всех приезжающих-уезжающих на предмет демонического состояния, а документы требуют едва ли не на каждом шагу. Я, дружище, не вытерпел, плюнул на оплаченную министерством курсовку и уехал оттуда. Пропал честный отпуск, как есть пропал.

– Увы, не ты один от тех номольфовских демонов страдаешь, – сочувственно согласился второй господин. – Не поверишь, по всем малым и окраинным городкам та же петрушка: шерстят, проверяют, доглядывают. Про демонов, правда, не слыхивал, видимо в большой тайне держат чтобы народ не взбунтовался, но жуткие слухи о мертвецах-душеедах ходят, да-с. Я за последнюю неделю в трёх таких городишках побывал, с плановой инспекцией пенсионных фондов – ан нерадостно там! Мрачно.

– Да-да, – охотно подхватил собеседник, – кошмарные дела творятся в провинции. То ли дело столица: порядок, правильность и никаких демонов… Опять же проверками документов не досаждают.

– Да чёрт с ними, с теми мертвецами, – добродушно сказал первый господин. – Давай-ка, братец, лучше в ресторане посидим, коньяку выпьем – до твоего и моего дилижанса ещё много времени. Чего нам тут зря околачиваться?

– А давай, – обрадовался второй и они, громко разговаривая на ходу, удалились в сторону вокзального ресторана.

Барт покачал головой, пробормотал удивлённо: "Вон как, кто бы знал!" и, приняв окончательное решение, пошёл брать билет. Не в Номольф или Бабайск-Пушной, а прямиком до столицы: туда, где не проверяют документы и где можно затеряться в громадной массе горожан.

Проходящий дилижанс отправился ровно в четыре вечера. Барт занял свободное место в самом конце фургона, у зашторенного окна, и, привалившись к стенке, немедленно уснул. Сколько он спал, трудно сказать, но когда мастер-вор проснулся, за шторкой было темно: на чёрном небе светили звёзды, а над уходящим к горизонту серебристым полем висела яркая луна. Росшие у обочины деревья отбрасывали на дорогу длинные чёрные тени – казалось, что дилижанс мчится по бесконечной дороге-лестнице, отсчитывая колёсами теневые перекладины.

Пока Барт отдыхал, в дилижансе появились новые пассажиры: через проход от мастера-вора обосновались молодое семейство с грудным ребёнком и сидящий напротив них худой старик в синей форме работника юстиции. Ребёнок вёл себя тихо, сосал во сне соску и дела ему не было ни до путешествия, ни до Барта. Родители грудничка мастером-вором тоже не интересовались: они увлечённо беседовали о предстоящей жизни в столице.

А вот старик вёл себя подозрительно.

Седой, плохо стриженный, с неряшливо длинными бакенбардами, он больше походил на дворецкого в отставке, нежели на государственного служащего. Хотя, судя по потёртости и ветхости формы, старик давно уже был не у дел и жил на одну лишь крохотную пенсию. Вернее, существовал.

"Прокурор", как его окрестил Барт, исподтишка разглядывал мастера-вора: внимательно, недоверчиво, словно знал его когда-то, но забыл. И теперь мучительно пытался вспомнить кто же находится перед ним. Или – что тоже возможно – опознал Барта и никак не мог поверить в их неожиданную встречу.

Мастер-вор никогда старика раньше не видел, не доводилось им встречаться, это Барт мог сказать совершенно точно. Что-что, а зрительная память у него была замечательная. "Да чёрт с ним, со старым болваном, пусть себе глядит сколько влезет", – решил мастер-вор, – "от погляда чесотки не бывает". Перестав обращать внимание на «прокурора», Барт прислонился к стенке и вскоре опять крепко уснул.

Дилижанс прибыл в столицу строго по расписанию, в четыре утра. Въехав под громадную стеклянную крышу, раскинувшуюся над посадочными площадками, он подкатил к месту высадки пассажиров. На чём вольное путешествие Барта закончилось, но он об этом ещё не знал.

Сонный мастер-вор сошёл с дилижанса, принюхался, невольно поморщился: воздух под стеклянной крышей пах навозом, людским и конским потом, колёсным дёгтем, горячей едой и винным перегаром. Ядрёная смесь запахов бодрила не хуже медицинского нашатыря.

Барт зябко передёрнул плечами – под утро похолодало – осмотрелся и уверенно зашагал к высокому зданию вокзала.

Несмотря на столь раннее время народа перед зданием хватало: были здесь и только что приехавшие, и вскоре уезжающие; с руганью пробивались сквозь толпу грузчики с тележками, а парковочные диспетчеры то и дело орали на замешкавшихся водителей в жестяные мегафоны; меж посадочных площадок сновали пирожковые коробейники и наглые попрошайки.

Разумеется, присутствовали в толпе и собратья по воровской профессии Барта, уж их-то мастер-вор мог определить с первого взгляда.

Полицейских Барт не заметил. Но не сомневался что при необходимости – случись что-нибудь криминальное – в шумной толчее обязательно найдётся пара-другая переодетых стражников порядка. Потому, не задерживаясь у входа, мастер-вор направился в просторный зал ожидания, где купил вчерашнюю газету, пирожки с ливером да бутылку пива. После чего устроился на лавке в самом дальнем углу и приготовился ждать рассвета. А дальше действовать по обстановке – или поселиться на пару дней в гостинице, или сразу идти на поиски постоянного жилья где-нибудь на окраине. Где оно подешевле.

Но, как говорится, хочешь рассмешить богов – поведай им о своих планах.

Барт как раз дочитывал колонку светской хроники, когда на плечо ему легла тяжёлая рука. О, Барт прекрасно знал кто, когда и почему ведёт себя столь бесцеремонно! Но вот чем именно вызван интерес полиции к обычному приезжему, мастер-вор не мог даже предположить.

– Документы! – требовательно сказали над головой Барта. Он опустил газету: перед мастером-вором стояли двое крепких полицейских, настороженных, угрюмых. Судя по тяжёлому сопению, позади Барта только что пристроился ещё один. Удирать не имело смысла, тем более что полицейские явно ожидали (говоря протокольным языком) "оказания сопротивления при задержании". Каким бы ловким не был Барт, драться с тремя натренированными бойцами он не собирался. Потому медленно – есть опыт, есть! – мастер-вор полез в нагрудный карман рубашки и также медленно вынул оттуда удостоверение личности. Молча, без лишних вопросов протянул его стоявшим перед ним полицейским.

– Хм, а ты, видать, парень бывалый, – забирая документ вскользь заметил один из стражей порядка, по шевронам на рукаве – сержант, старший группы. Сказал без ехидства, оценив спокойное поведение Барта.

И только сейчас мастер-вор заметил «прокурора», старика в синей потёртой форме: высунувшись из-за плеча сержанта тот впился взглядом в развёрнутое удостоверение личности.

– Барт Мегваль, – зачитал старший, – возраст… ээ… где тут дата рождения? А, нашёл, – он подчеркнул ногтём дату. – На сегодня, значит, двадцать пять лет отроду. Холост, это правильно, незачем торопиться… Особые приметы: на лице многочисленные оспины, нос усохший, кожа имеет синюшный оттенок. А вот это неправильно, – сержант окинул Барта цепким взглядом, – не сходится описание-то! Получается, краденые у нас документики, да? Ну-ка, пройдём в отделение. – Полицейский сложил удостоверение, небрежно сунул бумагу в карман форменной куртки. Барт проводил документ бесстрастным взглядом – ныне удостоверение и впрямь было пустой, ненужной бумажкой… И как он забыл о своём новом облике, как упустил из виду?! Что поделать, не привык ещё, не успел. Эх, сообрази вовремя, непременно уничтожил бы проклятое удостоверение личности. Потому что одно дело когда ты вообще без документа – мало ли чего в дороге случается, потерял и вся недолга – и обошлась бы та утеря в некоторую сумму наличными, не более. И совсем другое, когда у тебя на руках чужое, «палёное» удостоверение. Гадство, как неудачно вышло…

– Я вам ещё раз говорю: этот тип – беглый колдун Леонардо, террорист и убийца, – принялся брюзжать за сержантовой спиной «прокурор». – А вы с ним как с простым вором обращаетесь. Я лично, – старик в запале постучал себя в грудь кулаком, – присутствовал при отправке негодяя в Безумные Земли! Его ни с кем не спутаешь, приметная физиономия, особенно родимое пятно на левой скуле. Вон, глядите, с той поры уже четверть века прошло, а он ничуть не изменился. Колдовские штучки, факт! – «Прокурора» едва не трясло от нервного возбуждения. – Между прочим, его в орден Святого Мерлина родной отец сдал, какой-то уездный гранд-колдун. Чего-то они не поделили, родитель взял и написал донос в комитет по борьбе с террористическим колдовством. На собственного сына настучал, подумать только! Та ещё семейка, хе-хе, – старик зло захихикал.

– Уймитесь, гражданин, – не оборачиваясь ответил сержант. – Спасибо за проявленную бдительность и ценные сведения. Дальше мы сами разберёмся.

– Вы ему перчаточки-то надеть не забудьте, – не слушая полицейского продолжал неугомонный «прокурор», – оковные. А то наведёт тайком порчу, век маяться будете… Они там, в Безумных Землях, хоть колдовства и лишены, но этот-то смог удрать! Значит, осталась в нём злодейская сила, сохранилась. – Сержант промолчал, но к совету прислушался: сняв с пояса наручники, оснащённые «веерами» из пяти стальных прутков с фиксирующими кольцами, полицейский умело надел оковные перчатки на руки Барта. Теперь мастер-вор не мог пошевелить и пальцем: с растопыренными пятернями он был похож на гламурного модника, ожидающего когда высохнет лак на ногтях.

– В отделение, – приказал сержант и Барт, понурившись, зашагал следом за ним: день, похоже, не заладился с самого утра. Спасибо бдительному старику, пропади он пропадом.

В отделении полиции воняло застарелой мочой, рвотой и свежей водкой.

И выглядело оно как любое привокзальное отделение: самосветные лампы на сером потолке, огороженный железными прутьями «обезъянник» с тёмной от грязи лавкой, пока ещё пустой. У дальней стены расположился колченогий письменный столик с инфошаром и сидящим за ним писарем-рядовым, да пара скучающих патрульных, режущихся в карты за соседним досмотровым столом. Водкой пахло от патрульных.

Дальнейшее проходило по стандартной процедуре: обыск с конфискацией нательного пояса, записной книжки, тренировочной дубинки и денежной наличности. Затем были составление протокола задержания с описью найденных предметов. И, конечно, помещение Барта в «обезъянник» до поры, до времени, пока не придумают что делать с задержанным дальше.

Барт не слишком расстроился потере золота – а в том, что оно «потеряется», сомневаться не приходилось, обычный для полицейского участка произвол – сколько беспокоился, вернут ли ему книжку и жезл? Вряд ли полицейские настолько сведущи в магии, чтобы понять какая ценность находятся в их руках.

Судя по небрежности обращения с книжкой и дубинкой, интереса для полиции они не представляли. И то утешение, хоть какая-то надежда на возвращение магических артефактов.

Как Барт и предполагал, золото из нательного пояса в опись вносить не стали: сержант, ссыпав кругляши себе в карман, объявил что отнесёт их на экспертизу. И если арестованный заинтересован в удачном исходе дела, то он просто обязан согласиться на ту проверку. Или он, сержант, ни за что не ручается. Арестованный перечить не стал, лишь кивнул нехотя – экспертиза так экспертиза, ничего не поделаешь.

Пока проводился досмотр с грабежом, писарь-рядовой проверил через инфошар личность задержанного. С учётом особых примет и наводки старика-"прокурора" поиск в базе данных оказался не слишком долгим: рядовой, глядя в шар, замахал рукой, подзывая к себе сослуживцев.

Заинтересованные патрульные сгрудились у столика писаря; сержант, ознакомившись с выведенным на экран портретом и текстом под ним, присвистнул, снял фуражку, в растерянности потёр лысеющее темя. Сказал обижено:

– Нет, ну что хотят, то и творят! А деваться некуда, засекли орденцы наш запрос. – С неприязнью посмотрев на Барта, он принялся перекладывать золотые диски назад, в кармашки нательного пояса. Это действие Барта не то что бы удивило, нет – оно его потрясло. Потому что подобного не могло быть никогда! Как если бы прожжённый мздоимец вдруг отказался от крупной взятки, или торговый купец – от выгодной сделки. Или же ресторанный повар отпустил бы на волю назначенную в бульон курицу.

Сержант закончил комплектовать пояс, завершающим штрихом положил на него отобранные купюры вместе с Бартовым удостоверением личности. А затем порвал в клочки протокол задержания вместе с описью отобранных предметов.

Барт молча наблюдал за полицейскими: когда не понимаешь что происходит, лучше воздерживаться от любых вопросов и комментариев. Во избежание куда больших неприятностей.

– Давай, писарчук, отсылай подтверждающий код, – отряхнув ладони приказал сержант. – Глядишь, какую медальку тебе выдадут, за оперативность, – и невесело хохотнул. Писарь не ответил: он сосредоточенно водил пальцем по выпуклому экрану шара.

Похоже, подтверждение ждали, реакция была мгновенной – секунд через десять в помещении возникли двое высоких монахов в чёрных сутанах, подпоясанных серебряными шнурами, с низко надвинутыми на лица капюшонами. Не вошли через дверь, а именно возникли, материализовались из ниоткуда посреди комнаты. Барт впервые видел боевых монахов ордена Святого Мерлина и, надо сказать, смотрелись они внушительно. Даже пугающе. Не как вестники смерти, но как исполнители воли высших сил – однозначно.

– Где задержанный? – глухо, без интонаций спросил один из монахов: сержант, стараясь не глядеть на спросившего, ткнул рукой в сторону «обезъянника». Монах повернул тёмный провал капюшона к решетчатой двери: засов на ней отодвинулся сам собой. Барт понял, что из камеры надо выходить – всё равно достанут, хочет он того или нет. Тогда уж лучше самому, чем подчиняясь чужой колдовской воле.

– Твои вещи? – также глухо спросил второй монах, указав пальцем на досмотровый стол с лежащими на нём книжкой, жезлом и поясом. – Проверь и подтверди – всё ли на месте?

– Мои, – подтвердил мастер-вор. – Полный комплект. Я могу забрать? – И показал схваченные в оковные перчатки руки.

– Сержант, – распорядился монах, – снимите с задержанного наручники. В них более нет необходимости.

Барт, размяв пальцы и восстановив кровообращение, вернул на место нательный пояс, заправил рубашку; рассовал по карманам деньги, привесил на пояс дубинку и сунул за пазуху книжку.

– Порядок, – стараясь не выказывать тревоги, сказал он. – Я готов. – Но «готов» к чему? Этого мастер-вор не знал.

Монахи не ответили. Линолеумный пол под ногами Барта вздрогнул, будто случилось землетрясение; у мастера-вора на миг потемнело в глазах, но пугающие ощущения пропали так же быстро как и возникли.

Барт огляделся: сейчас он находился в просторном зале с каменными стенами, громадными витражными окнами и двумя рядами длинных скамей со спинками. По мраморному полу, меж рядов, тянулась ковровая дорожка с вытканными на ней серебряными пентаграммами.

В многоцветных витражах преобладал насыщенный красный цвет: на всех панно обязательно кого-то или убивали, или жестоко истязали. Льющаяся ручьями стеклянная кровь окрашивала зал в предзакатно-багровый свет – казалось что на улице стоит поздний вечер.

Впереди, перед скамьями, высилась длинная кафедра с украшенной резными узорами трибуной – точь-в-точь место для лекторских чтений. Или для проповедей, но это уж смотря в какое заведение мастер-вор прибыл, в светское или церковное. Впрочем, с учётом монашеского сопровождения – вернее, конвоя – вопрос отпадал сразу.

За трибуной возвышался одетый в белую сутану такой же высокий монах (Барт невольно подумал что соискателей принимают в орден не по убеждениям или заслуге, а исключительно по росту) с крупной золотой цепью на груди. Если мастер-вор правильно оценил ситуацию, то стоявший за кафедрой член ордена был здесь и судьёй, и прокурором, и адвокатом одновременно. И, скорей всего, именно от него зависела дальнейшая судьба Барта.

– Братья охранники, – невыразительным голосом произнёс судья, – вы подтверждаете что доставленный человек есть беглый колдун Леонардо? – Один из монахов, поклонившись, учтиво доложил:

– Согласно полицейскому утверждению сей человек именуем Леонардо и является колдуном. Вряд ли могла произойти ошибка, все приметы полностью совпадают.

– Я… – начал было Барт, но судья легонько щёлкнул пальцами и мастер-вор онемел. Стало очевидным, что никому из присутствующих его мнение не интересно.

– Хорошо, – сказал судья. – Подведите преступника ко мне. – Барт, подталкиваемый охранниками, приблизился к трибуне. Монах с золотой цепью, подавшись вперёд, уставился сверху на мастера-вора; лица судьи видно не было, одна белесая муть – но его ледяной взгляд, казалось, проник в самую суть Барта.

– Ментальный отзыв крови во многом соответствует имеющемуся у нас образцу, взятому у колдуна Леонардо четверть века тому назад. Обнаруженные отличия в пределах допустимой погрешности и объясняются возрастными изменениями организма, – размеренно, словно диктуя под запись, произнёс монах. – Внешность задержанного также не противоречит описанию. Основная колдовская сила отсутствует. Что до чародейных артефактов, которые господин Леонардо наивно замаскировал, то проку от них в Безумных Землях никакого – для колдунов, лишённых силы. А иных там не бывает. Позволяю оставить, пусть тешится своим былым величием. – Взяв с трибуны деревянный молоток, судья возвестил:

– Приговариваю беглого мага Леонардо к возвращению в Безумные Земли и приказываю отправить его в то же самое место, откуда он сбежал. То есть в город безумных колдунов. Приговор привести в исполнение немедленно. – Белый монах стукнул деревянным молотком по столешнице, резкий звук удара пронёсся вдоль стен затихающим эхом.

– Повинуемся, брат действенник, – смиренно ответствовали конвоиры и в ту же секунду Барт ощутил как под ногами вновь исчезла опора.

За десять минут, прошедших с момента появления монахов в полицейском отделении, жизненный путь мастера-вора круто изменился. И, похоже, навсегда.

Барт оказался на улице. Вернее, под открытым небом – утренним, чистым, ни единого облачка, – на ограждённом бетонным забором участке. Прямоугольный двор напоминал зону секретных испытаний: по верху высоченного забора тянулся частокол острых штырей, а на самих бетонных плитах через каждые пять шагов висели предупреждающие таблички: "Осторожно, мины!" Дополнительная сетчатая преграда отделяла двор от заминированного периметра.

В центре участка высилась стальная дверь с поворотным запором-штурвалом и кодовым замком – из числа тех, что устанавливают в хранилищах крупных банков. Однако здесь, во дворе, она ничего не охраняла, разве что сама себя: никаких пристроек к ней не имелось. Слева и справа от двери, настороженно глядя на пришельцев, стояли двое вооружённых майоров в полевой форме. Что само по себе было странно и подозрительно – надо же, старшие офицеры в роли часовых! Ох, непростой была та дверь. Не обычной.

Мастер-вор оглянулся: позади него, в удалении, находился контрольно-пропускной пункт – бронированные ворота и бетонная же будка с зарешеченными окошками-бойницами. Перед будкой, нацеленный на дверь, раскорячился тяжёлый армейский фаерболомёт, один выстрел которого мог спалить как и саму дверь, так и тех, кто попытается через неё пройти.

Но осмыслить увиденное мастер-вор не успел – монахи зычно крикнули: "Отключить глушитель прохода, открыть дверь! Приказ действенника ордена!"

Из будки КПП, будто давно ожидая команды, выскочил немолодой генерал, тоже в полевой форме. Протрусив мимо прибывших, он подбежал к двери и, нарочно загораживая спиной цифры, принялся набирать шифр на кодовом замке.

– Это что ж за калитка, если при ней целый генерал на побегушках? – не удержался, спросил Барт. Ему не ответили, не велика птица чтобы объяснять, но зато мастер-вор обнаружил что заклятие немоты больше не действует. И то дело.

Поспешившие помочь генералу майоры с натугой отворили массивную створку и Барт наконец-то увидел что скрывалось за ней. Собственно, то, чего он и ожидал: переход в дикие таинственные Земли. Безумные и опасные.

Сразу за дверным проёмом начиналась поросшая бурой травой равнина. Небо и солнце – там, по ту сторону, – были точно такими как и тут. Да и воздух, похоже, мало отличался от здешнего. В общем, жить можно… Барт пригляделся: где-то далеко, почти у горизонта, ярко блестели невероятной высоты зеркала с закруглёнными вершинами. Отсюда, из-за двери, они походили на гигантские серебряные клыки, тщательно отполированные и готовые перегрызть-перемолоть всё что угодно. Что, как говорится, на зуб попадётся.

– Пошёл! – скомандовал один их монахов-охранников и Барт, пожав плечами, направился к входу в чужой мир. Не хватало ещё чтобы его, упирающегося, волокли к дверному проёму и выбрасывали за дверь как нашкодившего кота – не дождётесь.

Единственное, что спросил Барт прежде чем уйти в иную реальность, это где находится город колдунов, в который его отправили по приговору. Монахи удивлённо переглянулись – беглый чародей, оказывается, не знает где он проживал много лет! Хотя всякое случается, мог и забыть. Особенно если при побеге головой хорошенько стукнулся… или в отделение шустрые полицейские успели с ним поработать, никто ведь не проверял. Так или иначе, но монахи одновременно подняли руки и указали на дальние зеркала.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Барт и переступил порог.

Дверь за ним медленно закрылась: мастер-вор, вспомнив о ней, оглянулся – но позади уже ничего не было, никакой стальной плиты, только бескрайняя равнина и бурая трава.

– Глушитель прохода, – усмехнулся Барт. – Придумают же, вояки, – и, насвистывая, отправился к блистающему городу колдунов.

Слова белого монаха об отсутствии у мастера-вора "колдовской силы" Барта не расстроили. Нет так нет. Зато он совершенно бесплатно, без труда и хлопот попал в те места, где его отец – тоже лишённый силы – научился очень многому. Так что реальные перспективы были, и это внушало надежду.

Но самое главное заключалось в том, что какие бы опасности не поджидали мастера-вора в новом мире, что бы ни случилось дальше – он вновь был свободен. А остальное, поверьте, ерунда.

Мелочи.

Брат Феликс, начальник сыскной службы ордена Святого Мерлина, никогда не повышал голос на проштрафившихся подчинённых, какими бы тяжкими ни были их проступки. Руганью ошибку не исправить, а если хочешь наказать, то принимай действенные меры и не сотрясай воздух попусту.

Однако бывают ситуации, когда наказывать – при всём желании – никак нельзя, невозможно, потому что работа выполнена безукоризненно правильно. Тем более действенника, по долгу службы обязанного поступать не по совести или настроению, но только по букве закона.

В данном случае закон был соблюдён полностью. К сожалению.

– Значит ты, брат Демос, приказал отправить беглого колдуна Леонардо в Безумные Земли, – выслушав обязательный вечерний доклад, на всякий случай уточнил брат Феликс. – И он уже там? В Землях?

Действенник кивнул.

– Жаль, – задумчиво произнёс начальник сыскной службы. – Поторопился ты, ох поторопился. Его бы расспросить как следует, а уж после…

– Я поступил по закону, – насторожившись, ответил брат Демос. – Если я не прав, то объясните в чём моя ошибка?

– В том-то и беда, что ошибки нет, – брат Феликс, кряхтя, встал и вышел из-за стола. – В том-то и проблема, – удручённо сказал он.

Сложив руки за спиной, начальник сыскной службы в задумчивости принялся мерить кабинет короткими шагами. В чёрной сутане, подпоясанный золотым шнуром, он резко контрастировал с высоким, облачённым в белое братом Демосом: по сравнению с действенником малорослый брат Феликс выглядел едва ли не гномом – лысым, старым, худым, потерявшим своё здоровье на многолетней ответственной службе. Но гномом зубастым, безжалостным и злопамятным, в чём могли убедиться многие из тех, кто вставал у него на пути.

Действенник, скинув капюшон на спину и убрав с лица ненужную завесу неузнаваемости, молча смотрел на начальника. Ожидал продолжения выволочки.

– Ты просто не в курсе, – останавливаясь напротив подчинённого, сказал Феликс. – Колдуна Леонардо в столице нет. И вообще никогда не было, запомни.

– Тогда кого я судил? – не понимая куда клонит собеседник, нахмурился действенник. – Мне был представлен человек с подложными документами, у которого кровь соответствовала крови мага Леонардо. И который имел все приметы беглого колдуна. Кто же он после этого?

– Не знаю, – уперев руки в бока, желчно ответил брат Феликс. – Но не Леонардо, уж поверь мне. Известный нам колдун сейчас выполняет одно… мнэ-э… щекотливое поручение Канцлера. Вдалеке от столицы. – Начальник сыскной службы поморщился, не любил он выдавать профессиональные тайны. Но ситуация вынуждала.

– А если это был его сын? – предположил брат Демос. – При близком родстве ошибка вполне вероятна. Опыт, к сожалению, имеется.

– У Леонардо никогда не было ни семьи, ни детей, – отмахнулся брат Феликс, – уж сколько лет за ним приглядываем. Иногда, правда, случались редкие интрижки, но не более. И без последствий.

– Н-ну… – неуверенно протянул действенник, – тогда возможен вариант с очень хорошим дублем, оставленным в городе для завершения каких-то важных дел. Документами по спешке не обеспечили, он и проявил ненужную инициативу. Воровскую. Вы же сами знаете что порой вытворяют безнадзорные дубли!

– Глупо, но допустимо, – поморщившись, согласился начальник сыскной службы, – этой версии и будем придерживаться. Собственно, ничего другого не остаётся, тем более что подозреваемый уже в Землях. – Он махнул рукой, давая знать что аудиенция закончена. Брат Демос поклонился и направился к двери.

– Да, вот ещё что, – ровным голосом сказал в спину действенника брат Феликс. – Настоятельно рекомендую помалкивать об этом случае. Мало ли какие странности в жизни бывают, не о всех же сообщать… Тем более Канцлеру. Ты ведь не докладываешь ему в обход меня, нет? – Брат Демос остановился и, не оборачиваясь, отрицательно покачал головой.

– Ну и славно, – тем же тоном одобрил начальник сыскной службы. – Ну и замечательно.

Действенник вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Останки самоходки давно перестали мерцать алым, превратившись в иссиня-чёрный бугор; от бугра тянуло ровным печным жаром и вонью жжёной изоляции. Иногда ветер доносил до сидящих поодаль путешественников химический запах горелого, тогда Денису невольно вспоминался родимый город и старые трамваи, в которых зачастую попахивало не менее едко. Особенно в летнюю пору.

Впрочем, специфический аромат не помешал народу подкрепиться чем придётся. К сожалению, основной рюкзак с продуктами сгорел вместе с самоходкой, а того, что нашлось в двух оставшихся, едва хватило на скудный обед. Далее, как сказал Харитон, придётся либо переходить на подножный корм, которого нет, либо отправляться в город колдунов.

Приближаться к зеркальным стенам было жутковато: казалось, сверкающие «окна» только и ждут когда путники подойдут к ним на нужное расстояние. Чтобы вновь полыхнуть ослепительно-лазерным светом, оставив от незваных пришельцев горстку пепла на спёкшейся в камень земле.

– И всё-таки думается мне, что огненная защита создана вовсе не для уничтожения людей. – Бёглер стряхнул с усов хлебные крошки, вытер о траву испачканные бутербродным маслом ладони, продолжил рассудительно: – Сами посудите, чего стоило зеркалам спалить и нас заодно с самоходкой? Да раз плюнуть! Но ведь не спалили? Нет. Значит, скорей всего они настроены только на древнюю бродячую технику и агрессивную нежить. А обычным гражданам бояться нечего – их, надеюсь, лучемётные соты не тронут. Тем более что колдуны тоже люди, им по всяким делам из города выходить нужно. И возвращаться, конечно. Кто же будет подвергать себя постоянному риску?

– Действительно, – согласился Денис. – Сейчас доедим и ты, как старший, сходишь к зеркальным зданиям чтобы убедиться в их безопасности. А мы у рюкзаков посидим, понаблюдаем.

– Погоди-погоди, – всполошился бёглер, – я же сказал «надеюсь», а не "знаю наверняка"! Тут, понимаешь, вероятностное допущение, я бы даже сказал – логическая тонкость, а не категорическое утверждение. Надо подумать, понаблюдать за происходящем… Хотя бы дождаться какого-нибудь городского колдуна и проверить на нём верность моих предположений. В конце концов чародеев в этом мире много, а бёглеров только я один! Зачем же ценными кадрами разбрасываться?

Денис и Дастин ехидно засмеялись.

– Ничего смешного, – отрезал Харитон. – Иногда лучше мудро ждать, чем глупо торопиться… Что это? – Он умолк, предупреждающе подняв ладонь: в наступившей тишине стал отчётливо слышен далёкий топот копыт.

Харитон вскочил, огляделся, удивлённо присвистнул: позади них, из пустоши к зеркальным домам, скакал осёдланный гнедой конь. Денис с Дастином тоже поднялись на ноги, с интересом уставились на скакуна – откуда тот взялся, куда подевался его всадник, никто, разумеется, не знал.

Жеребец мчался будто его безжалостно пришпоривали. Или словно за ним кто-то гнался – опасный, хищный и голодный. Однако никого поблизости от коня видно не было и потому предположить, что могло столь сильно напугать животное, у наблюдателей не получилось.

Возможно, жеребец попросту сошёл с ума от долгого одиночества, жары и обезвоживания.

– Занятный коник, – приглядевшись, сказал кадет. – Очень занятный. Несколько крупнее обычного, племенная стать, отличный бег… А вот стальные клыки вместо зубов я вижу впервые. – Денис клыков не разглядел, слишком далеко, но поверил Дастину на слово: кадет с его особым зрением ошибиться не мог.

Харитон сорвал с головы шляпу, замахал ею над собой, засвистел в два пальца привлекая внимание коня – но тот, даже не глянув в сторону бёглера, проскакал мимо группы и прямиком, не снижая темпа, направился к полуовальным зданиям.

– Всё, братцы подопечные, сейчас будет момент истины, – успокаиваясь и водружая шляпу на место сообщил Харитон. – Сейчас мы увидим, пройти или не пройти нам в город колду… – Он не закончил фразу: конь проскакал роковую черту, скрылся в уличной расселине между зданиями. И в ту же секунду полыхнула яркая вспышка, не такая мощная как прошлый раз, но достаточная, чтобы увидеть как на необъявленной границе вдруг возникло странное и пугающее существо. Похожее на гигантский шар «перекати-поле» – но сплетённое вместо веток из чего-то живого, напоминающее змеиные тела – оно было чешуйчатое, в аспидную чёрно-красную полоску. И опасно ощетинившееся множеством жал и клешней.

Световой удар на миг лишил существо его невидимости, то ли природной, то ли колдовской, тут же превратив змеиный клубок в облако пепла.

– Надо же, – сказал потрясённый бёглер, – здесь, оказывается, и невидимые змеи водятся? Но это же кардинально меняет ситуацию! Хватит думать, граждане, настала пора решительных действий. Короче, дёргаем с открытого пространства, – закинув рюкзаки на плечо Харитон опрометью кинулся к зеркальным зданиям. Под защиту испепеляющих нечисть лучей. Денис с Дастином на всякий случай немного подождали и, убедившись что бёглер без проблем достиг зданий, последовали за ним.

По широкой, уходящей вдаль улице дул постоянный тёплый ветерок. Наверное поэтому гранитная мостовая была чистой: ни грязи, ни пыли, ни какого-либо мусора. Хотя последнее, как правило, отсутствует лишь там, где вообще не мусорят. То есть не живут.

Сложенные из каменных блоков дома, спрятанные за внешними полуовальными – и явно сторожевыми, – высотками поразили Дениса. Громадные пирамидальные строения уходили остриями крыш ввысь, к небу, сверкая бесчисленным множеством шестигранных окон. По стенам зданий там и тут пролегали лестницы с непривычно высокими каменными ступенями: расположенные, казалось, безо всякой системы, они то тянулись вверх, прямиком к самой вершине, то опоясывали строение причудливой ломаной линией, то спиралью опускались вниз, исчезая с другой стороны дома. У многих лестниц – особенно вверху – ступени зачастую сменялись каменными выступами-перекладинами, будто на нормальную постройку не хватило материалов. Или же в тех ступенях попросту не было необходимости.

На сером граните мостовой дивно светились отпечатки конских копыт: дорожка из огненных следов сворачивала на соседнюю улицу, метрах в двадцати от остановившихся путников.

– Так вот ты какой, город колдунов, – оглядываясь по сторонам произнёс Харитон. – Таинственный, мрачный, зловещий, полный страшных чудес и безумных ведунов… Короче, дыра ещё та. – Он поправил съехавшую на затылок шляпу, махнул рукой: – Вперёд, по следам! Этот скакун явно знает куда бежать, вон, глядите, помчался не абы куда, в смысле прямо, а свернул на конкретную улицу на конкретном перекрёстке. Думаю, следы обязательно выведут нас к месту скопления здешних колдунов-вредителей. – Подумал, добавил с сомнением. – Или не выведут, но всё равно не стоять же на месте истуканами. Скоро начнёт вечереть. – Он посмотрел на небо и открыл рот в изумлении. Пробормотав: – С ума сойти, – Харитон умолк, заворожено глядя вверх.

Денис и Дастин тоже уставились в небо, тоже замерли – и впрямь, было отчего придти в изумление!

Над городом светило четыре солнца. Вернее, обычным, правильным было лишь одно из них, а вокруг него расположилось ещё три – не столь ярких, но зато разноцветных. Красный, синий и зелёный солнечные круги обрамляли истинное светило треугольником, создавая впечатление праздничной иллюминации, совершенно неуместной над мертвенно беззвучным городом.

– Очуметь, – выдохнул Денис, из-под ладони разглядывая небесный феномен, – волшебство да и только! Теперь я точно уверен, что попал в город колдунов, а то были у меня кое-какие сомнения… Типа, космические пришельцы расстарались, а колдуны вовсе ни при чём. Официальное прикрытие для тёмных инопланетных делишек. А пирамиды – это законсервированные космические корабли. Я подобные в фильме видел.

– Откуда тут инопланетянам быть, – флегматично отозвался Харитон, – сказки это, народные придумки. Фантастические байки для любителей необычного. Пришельцев, если хочешь знать, вообще не существует! Лично я ни одного из них никогда не встречал, а уж реальностей я посетил немало… и везде имеются враки про захватчиков со звёзд. Ну, городские легенды, куда ж без них, – бёглер опустил взгляд, потёр глаза, сказал озабоченно: – Народ, или я переглядел на яркое, или следы начинают гаснуть. – Денис посмотрел вниз: действительно, отпечатки копыт стали заметно тусклее. Ещё немного и их уже будет невозможно различить на фоне мостовой.

– Пошли, – скомандовал Харитон, вручая рюкзаки парням, – но осторожно и чутко. Если увидите что-нибудь необычное, сразу мне говорите.

– Да тут всё необычное, – с насмешкой заметил Дастин, – если обо всём сообщать, некогда будет под ноги смотреть.

– Тогда только об опасном, – уточнил бёглер и они зашагали вперёд.

Следы вели в глубь горда; отряд шёл, то и дело сворачивая с улицы на улицу. Похоже, умчавшийся конь забыл верный путь к своей цели и мчался теперь наугад, имея лишь общее представление о нужном направлении. Как бы там ни было, но выбирать не приходилось, уж лучше идти по следам, чем блуждать наугад – авось огненная тропинка куда-нибудь, да приведёт.

Денис шёл, с вялым любопытством посматривая по сторонам – ничего необычного пока не встречалось, одни лишь пирамидные здания, ставшие уже привычными и неинтересными. Хотя, говорят, если глянуть на привычное быстро, краем глаза, или резко к нему повернуться, тогда можно увидеть то, чего ты подсознательно не замечаешь – потому что не хочешь видеть. Или не позволяет чьё-то внушение, наведённая психологическая установка.

Или же чары для отвода глаз.

Вспомнив об этом, Денис решил поэкспериментировать, отчего бы и нет, если становится скучновато? Хуже всё равно не станет.

Он зажмурился, нарочно ни о чём не думая отсчитал десять шагов, после чего быстро огляделся. И обнаружил то, что было на виду, что само бросалось в глаза – если, конечно, те глаза не были зашорены чужим воздействием.

Во-первых, тени от зданий: невзирая на множество солнц они были не размытыми, а чёткими, как и положено при нормальном дневном освещении. Но при этом все тени оказались вытянуты не в одну сторону, а как придётся. Как захочется. А во-вторых, они были разной длины, как будто каждое здание освещало своё личное солнце – где утреннее, где полуденное, а где вечернее. Странно, что Денис не заметил раньше столь очевидное несоответствие…

Впрочем, открывшиеся парню городские диковинки не ограничивались одними только тенями.

Меж зданиями, на головокружительной высоте, были протянуты то ли канаты, то ли мощные электрические провода, с которых свисали длинные прозрачные потёки, снизу похожие на зимние сосульки. Сосульки вразнобой вспыхивали карамельно-сочными цветами, будто их поочерёдно освещало каждое из ложных солнц.

По стенам многих зданий, огибая окна, струился то ли дым, то ли туман; ближняя пирамида, мимо которой шёл отряд, блестела переменчивыми озёрными бликами – приглядевшись Денис обнаружил что по её стенам течёт вода. Но не сверху вниз, а от основания здания к вершине: там, в вышине, вода срывалась с острия крыши небольшим водопадом, бесследно уносясь в небесную синеву.

Денис сбился с шага, протёр глаза и вновь посмотрел на окружающие его дома. Да, так оно и есть. Никакого обмана зрения.

– Харитон, – окликнул бёглера парень, – ты знаешь, я обнаружил кое-что необычное. Очень странное.

– Надеюсь не опасное? – останавливаясь, спросил Харитон. – Что именно?

– Неправильные тени от домов, – торопливо стал перечислять Денис, – дым и вода по стенам, провода со светящимися сосульками между крышами. А ещё мне кажется, – он с тревогой оглянулся, – что за нами кто-то следит. Знаешь, такое неприятное ощущение взгляда в спину… ага, смотрите! – Парень ткнул рукой назад, в сторону недавно пройденного перекрёстка. – Видите? Из-за зданий какие-то полупрозрачные фигуры выглядывают. О, уже спрятались.

– Где дым? Где сосульки? Какие ещё фигуры? – Харитон и Дастин принялись суетливо озираться по сторонам. Судя по их удивлённому виду, никаких странностей они не замечали.

– Да вот же! – раздражённо повысил голос Денис, – всё на виду, вы только присмотритесь получше, – он повёл рукой, – вон дым, вон там провода, а там водопад в небо… Неужели не видите?

Бёглер, перестав оглядываться, сокрушённо покачал головой:

– У тебя, напарник, натурально галлюцинации на нервной почве начались. Расстройство психики от перевозбуждения. Это бывает, это случается. Особенно в подобных угрюмых местах. Очень они, понимаешь, умственным нарушениям способствуют… – Денис, не слушая заботливых пояснений Харитона, ухватил его за руку и, рывком подтянув бёглера к стене «мокрого» дома, приложил харитоновскую пятерню к каменному блоку. Харитон умолк на полуслове: поднеся ладонь к лицу с изумлением осмотрел её, хмыкнул, потрогал пальцем капельки воды. Вытер руку об пиджак, произнёс севшим голосом:

– А ведь ты прав. Но я всё равно ничего эдакого не вижу!

– Я, между прочим, тоже, – угрюмо сказал Дастин. Кадет долгим взглядом посмотрел в сторону перекрёстка и расстегнул сумку, чтобы в случае чего легче было выхватить нож.

– Не понимаю, – пожаловался Денис, – у меня получается, а у вас нет… В чём дело?

– Дай-ка твой хитрый механизм, – потребовал бёглер. – Если он покажет то же самое, о чём ты говорил, тогда, думаю, есть объяснение. Уж не знаю, понравится оно тебе или нет. – Харитон взял протянутый ему телефон: поднеся к глазам экранчик, бёглер принялся медленно водить аппаратом, нацеливая объектив то на небо, то на стены домов. Долго разглядывал перекрёсток, похмыкивая в усы, после отдал устройство изнывающему от нетерпения Дастину – кадету тоже хотелось увидеть невидимое.

– Что ж, – помолчав, изрёк Харитон, – к добру ли, к худу, но ты, Денис, становишься колдуном. То есть город медленно, но верно инициирует твои магические способности. С чем тебя и поздравляю.

– Если колдуном, то, надеюсь, хотя бы не сумасшедшим, – озаботился Денис, который уже минут пять как начал подозревать нечто подобное. – Странно, но я ничего особенного не чувствую, всё как всегда. Даже насморка нет.

– А ты, небось, думал что при инициации тебя начнут бить корчи и ты станешь кричать на несуществующих языках? – усмехнулся бёглер. – А после летать по воздуху и стрелять во все стороны молниями? Вздор! Подобное случается только с тёмными чародеями, да и то лишь когда они начинают лезть в запретные области оккультных наук. То есть изучать совсем уж чёрное колдовство… В общем так, – решил Харитон. – Пусть аппарат остаётся у Дастина – тебе, Денис, и без оптического механизма прекрасно видно что к чему. А дополнительный контроль за действительностью нам не помешает. Вдруг ты чего важного не заметишь, а Дастин как раз увидит. Всяко бывает. – С этими словами бёглер продолжил путь.

Денису не было жалко видеотелефона, но категоричность решения Харитона его возмутила. Парень уже хотел было высказать бёглеру своё мнение по поводу его диктаторских замашек, когда увидел нечто поразительное, отвлёкшее Дениса от гневных заявлений. Причём совершенно ненужных, потому что Харитон, по сути дела, был абсолютно прав.

Впереди – по улице, на углу очередного здания-пирамиды, – высилась круглая, похожая на афишную тумба. Крупная, выше человеческого роста, она привлекла внимание Дениса внутренним сиянием, холодным как у лампы дневного света: внутри белесой мути что-то медленно вращалось, лениво перетекая с места на место. Посреди тумбы на видном месте висел исчерченный карандашными линиями здоровенный лист бумаги. Сверху на листе было написано: "План города", а чуть ниже: "Идти по указателю". Пляшущие буквы, как и схема, явно рисовались от руки – то ли неумелой, то ли похмельной.

– Смотрите-ка, план города, – уже ничему не удивляясь, сообщил Денис. – Рукописный плакат. Как мило со стороны местных аборигенов!

– Где план? – заинтересовался Дастин, рассматривая тумбу через окошко фототелефона. – Лично я вижу только прозрачный цилиндр. Никаких плакатов на нём нет.

– Есть, – поспешил заверить кадета Денис. – Наверное специальное тайное колдовство, которое даже мой телефон не берёт. Типа для колдовского служебного пользования, для особо посвящённых. Дай-ка технику сюда, – потребовал он. – Сейчас попробую снять со вспышкой. Может, дополнительное освещение поможет, – предположил Денис, нацеливаясь объективом на лист бумаги. – Ну-ка, – он нажал кнопку, коротко пыхнул ослепительный электрический свет. В ту же секунду белесая муть внутри цилиндра закрутилась водоворотом, взбаламутилась: из молочной пелены вынырнула трёхглазая приплюснутая башка с распахнутой, усеянной зубами круглой пастью. Упёршись чешуйчатым лбом в прозрачную перегородку, чудище слепо уставилось поверх листа в сторону вспышки, поводя невидящими глазами как хамелеон – каждым по отдельности и в разные стороны. Трёхпалые руки с силой ударили по прозрачной стенке, поползли вниз, оставляя за когтями гаснущие фиолетовые полосы.

Денис замер, не в состоянии оторваться от страшного зрелища; существо медленно отступило назад, в начинающую стихать муть – где и исчезло.

– Ёлки-палки, – дрожащим голосом сказал Денис. – Сдохнуть можно. Чёрт, натурально ракопаук с Пандоры. – Он невольно попятился от цилиндра, но не смог сделать и пары шагов, настолько ослабли ноги: сел на мостовую и замер в позе китайского болванчика.

– Что случилось? – встревожился Харитон; подхватив Дениса под мышки, он помог ему встать. – Ну-ка, выкладывай! – Парень, задыхаясь и глотая слова, доложил как смог – пусть несвязно, запинаясь, но рассказал главное. О кошмарном существе в тумбе.

Дастин слушал рассказ Дениса с непроницаемым видом. Однако когда тот описал внешность чудища, кадет не выдержал, выругался в полный голос. А затем, в ответ на вопросительные взгляды, угрюмо пояснил:

– Денис видел чалхе. Самого настоящего, точь-в-точь такого же, какой меня укусил. Понятия не имею что он делает в этой банке, да и живой ли – может, одно колдовское изображение – но больше сигналить вспышкой не советую. Очень и очень не рекомендую. Вдруг чалхе на волю вырвется? Хоть мороком, хоть живым – он может создать достаточно проблем.

– Понятно, – Харитон с неприязнью глянул на тумбу. – Ты план-то запомнил? – повернулся он к Денису. Парень подумал, вспоминая, кивнул. – Тогда пошли отсюда, – бёглер подхватил его под руку, – нечего нам здесь делать, только пугать друг друга свежими впечатлениями. Пошли-пошли, – он потянул было Дениса дальше по улице, но парень упёрся:

– Нам налево, – сказал он. – Если по схеме.

– Тебе виднее, – согласился Харитон, отпуская его. – Будешь, значит, нашим проводником. Специалистом по плановому перемещению… Кстати, – спохватился бёглер, – дай-ка я твою машинку посмотрю, запечатлела она плакат или нет. – Денис отдал фототелефон даже не глянув на экран – он не желал снова видеть тумбу с объявлением. И с замурованным в ней страшилищем.

– Однако, – изумлённо поднял брови Харитон, изучая снимок, – дела…

– Чего там? – слабо отозвался Денис. – Мне обязательно надо смотреть или обойдётесь без моего участия?

– Пожалуй, обойдёмся, – не отрывая взгляда от экранчика согласился бёглер. – А ты, Дастин, ознакомься, тебе нужно. – Кадет заглянул через руку Харитона, вновь выругался – на этот раз тихо, изумлённо. Как будто увидел нечто невообразимое, по сути – невероятное. Невозможное.

– Всё равно глядеть не стану, – гордо отрезал Денис, – не надо меня интриговать, не поддамся! – И тут же полез выяснять, что так поразило бёглера с кадетом.

Как оказалось, удивляться было чему: в этот раз статичная фотография получилась странно подвижной. Будто делали не обычный снимок, а долгую видеосъёмку: внутри крохотной тумбы бесновался напугавший Дениса крохотный чалхе. То царапая когтями прочный материал, то ударяясь всем телом о прозрачную стенку, чудовище явно старалось вырваться из плена. Никакого маскирующего тумана в сфотографированном цилиндре не было – как, впрочем, и наклеенного на него путеводного листа. Не заснялся лист, не получилось.

Денис невольно посмотрел на настоящую тумбу – ныне она была пустой и тихой. Туман исчез вместе со страшным обитателем цилиндра, развеялся без следа… В отличие от чалхе, непонятным образом перенесённого в фототелефон Дениса.

– Я, граждане хорошие, никогда подобного не видел, – признался Харитон, вдоволь налюбовавшись на пойманное в кадр чудовище. – Настоящая ловушка для монстров, кто бы мог подумать! Сдаётся мне, Денис, что использовать аппарат в городе колдунов надо осторожно, с умом. И ни в коем случае не щёлкать им ни меня, ни Дастина: как-то не хочется вдруг оказаться в твоей коробочке без возможности из неё выбраться. Мда-а… – Бёглер протянул телефон Денису. – Будь любезен, выключи и спрячь куда подальше. Во избежание, так сказать.

– А как теперь контролировать магическую обстановку? – поинтересовался кадет. – Я ведь без этой штуковины ничего не увижу.

– Обойдёмся, – небрежно махнул рукой Харитон. – Целее будем. Честно говоря, я теперь опасаюсь этого устройства больше чем встречи с любой колдовской нежитью. От той хоть отбиться можно, а от аппарата – нипочём. Щёлк и всё, и ты исчез из реальности… Хотя, конечно, с другой стороны – отличное оружие, – воодушевился бёглер. – Бесшумное, действующее наверняка! Особенно полезное при массовой атаке: ну-ка, групповой снимок всех нападающих и готово, улица мигом очищена от врагов. Ха, любопытный вариант. Мне нравится.

Денис выключил фототелефон, сунул его в карман пиджака и зашагал впереди, ведя за собой товарищей. В отличие от Харитона парень вовсе не был уверен в «боевых» способностях аппарата – вполне возможно что произошедшее оказалось обычной случайностью, каким-то редким колдовским сбоем. Непредвиденным событием. Но разубеждать бёглера Денис не стал, зачем портить человеку настроение? И вообще, уж лучше верить что у тебя есть грозное оружие, чем чувствовать себя беззащитным. Хотя, конечно, нельзя сбрасывать со счёта и имеющиеся в отряде пистоли – пусть не колдовские, зато вполне действенные.

– Фототелефон массового поражения, – вполголоса сказал Денис. – Он же бытовой поглощатель реальности. С ума сойти. – Парень нервно захихикал.

Улицы тянулись и тянулись – одинаковые, скучно похожие одна на другую. Но одинаковые только для Харитона с Дастином: Денис видел здания иначе, в их незамаскированном чарами облике. А потому мог ориентироваться по крепко-накрепко засевшему в памяти городскому плану. Обычно Денису плохо давались схемы и графики, но внезапное появление чудовища заставило запомнить всё до мельчайшей подробности – и саму шоковую ситуацию, и висевшую перед глазами схему города.

Нарисованный кем-то чертёж был максимально упрощён – наверное для того чтобы любой пришлый колдун, сумевший обнаружить плакат, мог легко сориентироваться на местности. Собственно, городской план выглядел как россыпь мелких треугольников, обозначавших пирамиды, с извилистой линией пути между ними. Главные дома-ориентиры были густо заштрихованы и имели загадочные надписи-пояснения: "Водный дом", "Дом с лучами", "Поющий дом" и "Огненный дом". "Водный дом", кстати, они миновали как раз на подходе к тумбе – уж этот момент Денис не забудет никогда.

Путеводная линия заканчивалась в центре схемы, упираясь в изображение обычного многоэтажного здания. Не пирамидального.

Над рисунком чернела короткая надпись: «Центральная» – просто, лаконично и непонятно.

"Дом с лучами" оказался похож на лазерную установку для клубного танцпола: окна в пирамиде были зеркальными, слегка вогнутыми, и потому отражали свет разноцветных солнц узкими софитными лучами. На этот раз Харитон и Дастин смогли по достоинству оценить увиденное, с той лишь разницей что бёглеру развесёлое здание напомнило некую "пирамиду смерти" из неизвестного Денису мира. А Дастину – прожекторное заграждение для поиска в ночном небе вражеских воздушных шаров. Ну, каков жизненный опыт, таковы и ассоциации, как верно подметил не бывавший на танцполах Харитон. И, конечно же, не искавший прожекторами воздушные шары.

Где-то через полчаса блужданий по улицам обнаружился и "Поющий дом", слышимый издалека. Назвать его «поющим» мог только человек, напрочь лишённый слуха: сквозь оконные проёмы с отсутствующими стёклами – то ли не установленными изначально, то ли утерянными за прошедшие века – дул сквозняк, становившийся вверху сильным ветром. И потому здание беспрестанно гудело, напоминая многоголосый хор, негромко тянущий одну и ту же надрывную ноту. От того заунывного воя у Дениса по спине побежали мурашки, в животе всё будто сжалось в комок, а настроение стало резко портиться: судя по вытянувшимся лицам, бёглер и кадет чувствовали себя не лучше.

"Поющее" здание путешественники миновали едва ли не бегом. Не снижая темпа они свернули на очередную улицу, по которой и продолжили идти скорым шагом – до тех пор, пока не утих выматывающий душу многоголосый стон.

– Любопытный городок, – отдышавшись, поделился впечатлениями Харитон. – Забавный. Тут тебе и фонтаны, и иллюминация, и музыка… мнэ-э, несколько своеобразная, да-с. На любителя. Но знатно впечатляет, что есть то есть! Одно лишь меня тревожит: а где, собственно, жители этого пирамидного мегаполиса? Куда подевались? До сих пор ни одного не встретили… Нет, я понимаю что колдунов здесь не может быть чересчур много, откуда стольким взяться. Но хоть одного-то мы должны были увидеть за время пути, а? Сомневаюсь что местное население взяло и вымерло аккурат к нашему приходу. Или сменило место жительства, массово переехав в другой город.

– Уверен, скоро узнаем, – пообещал Денис, вглядываясь в конец улицы. – Ещё немного, одна контрольная точка, и мы на месте.

– Поскорей бы, – глянув на небо проворчал бёглер. – Вот-вот начнёт вечереть, вон и ложные солнца уже почти не видны. А бродить в темноте по незнакомым местам крайне нежелательно! Тем более по таким, гм-гм, нестандартным. Заведомо опасным.

– В крайнем случае можно переночевать на вершине какой-нибудь пирамиды, – предложил Дастин, ничуть не смущённый возможностью провести ночь на крыше колдовского дома. – Главное, есть запас воды во флягах и пара упаковок сухарей, – он указал пальцем себе за спину, на рюкзак. – До утра продержимся.

– Не хотелось бы, – признался Харитон, оценивающе глянув на ближние пирамиды. – Во-первых далеко лезть. Во-вторых там слишком ветрено. В-третьих где гарантия, что нас не достанут даже там, на высоте? Вдруг эти пирамиды битком набиты всякими чудищами, вылезающими наружу только в тёмное время суток. На охоту, понятное дело… Нет, давайте-ка лучше поднажмём и постараемся успеть к финишу засветло. А уж там, на месте, будем решать что делать дальше – ночевать на крыше или занимать круговую оборону спина к спине. В общем, бегом марш! – Бёглер, подавая пример, припустил по улице неспешной рысцой; Денис и Дастин затрусили следом за ним. Харитон, оглянувшись на них, прибавил ходу. А потом ещё.

Следующие три улицы и два перекрёстка они пробежали молча, почти не обращая внимания на окружающую обстановку. В стоялой тишине были слышны только частое дыхание бегунов, шарканье подошв о гранит мостовой да иногда окрик Дениса, указывающего направление.

Вскоре отряд миновал заключительную путевую отметку, обозначенную в плане как "Огненный дом": внутри пирамиды полыхало яростное пламя, вылетавшее через проёмы окон длинными пожарными языками. Что могло гореть в каменном здании, тем более наверняка много лет кряду, Денис не мог даже предположить. Разве что под пирамидой находился неиссякаемый запас горючего газа, подожженный кем-то в неведомых целях – с них, безумных чародеев, станется! Хотя бы для того, чтобы просто полюбоваться на огонь… Или использовать здание как маяк для воздухоплавателей: пылающая пирамида, без сомнения, была отлично видна с небесной вышины.

– Ещё один поворот и мы на месте, – срывающимся от бега голосом просипел Денис. – Харитон, давай пешком, а? Честное слово, никаких сил больше нету.

– Давай, – переходя на шаг охотно согласился бёглер. – Тем более что к неизвестному финишу лучше подкрадываться, а не вылетать к нему на всех парах. Не думаю что нас ждёт вооружённая засада, но какие-нибудь вредные сюрпризы могут быть. Потому, на всякий случай, оружие к бою! – Он достал из подмышечной кобуры автоматический пистоль с пороховыми зарядами. Денис, беря пример со старшего товарища, выдернул из кармана пиджака энергетический пистолет, однако после долгой пробежки стрелок из парня был никудышный. Ну и ладно, – решил Денис, – для неприцельного огня особой меткости не требуется, а снайпером пусть Харитон работает, он умеет. У него получится.

Дастин, на секунду остановившись, внимательно прислушался и принюхался, пожал плечами – по его мнению никакой засады впереди не ожидалось. Затаившаяся, готовая к нападению группа обязательно должна пахнуть боевым снаряжением, потом и непременным табаком… Здесь же никаких подозрительных запахов не было.

Впрочем, на то он и город колдунов, чтобы в нём могло произойти всякое. Даже то, чего не может быть.

Держа оружие стволом вверх, Харитон крадущимся шагом скользнул к наклонному углу здания-пирамиды, осторожно выглянул за него. Постоял, оценивая обстановку, обернулся – глаза удивлённые, усы торчком – спрятал пистоль в кобуру и не таясь вышел на открытое пространство. Денис, на всякий случай не убирая пистолет, последовал за бёглером.

Сразу за зданием располагалась круглая площадь.

Покрытая, в отличие от мостовой, плитами из багрового гранита, она напоминала по размерам любительский стадион какого-нибудь окраинного парка культуры. Из числа тех, где никогда не проводят серьёзных соревнований и где днём гуляют собачники со своими питомцами, а по ночам пьянствует окрестная шпана.

Посреди площади высилось пятиэтажное здание, небольшое по сравнению с окружающими пирамидами, зато с правильными вертикальными стенами, квадратными застеклёнными окнами и с железными подъездными дверями. Совершенно нормальный дом, радующий взгляд и напоминающий о том, что в мире существуют не только одни лишь наклонные плоскости.

Судя по каменным блокам, из которых была сложена пятиэтажка, дело не обошлось без демонтажа какой-нибудь пирамиды. Да и то, откуда здесь возьмётся другой строительный материал? Впрочем, древние хозяева города вряд ли возмутились по поводу разборки их построек. Как говорится, кто в доме хозяин, того и кирпичи в стенах.

Возле дома, у первого из трёх подъездов, стоял роскошный канцелярский стол: длинный, широкий, с резными ножками и в многочисленных завитушках, позолоченный до колющих глаза солнечных зайчиков. Если бы Денису сказали что стол раньше принадлежал Людовику XIV и именно за ним он произнёс известное: "Государство – это я!", то парень ничуть бы не удивился.

Денис убрал пистолет, стрелять здесь было не в кого, да и незачем.

За столом, на деревянном стуле с неудобно высокой спинкой, восседал крепкого телосложения мужчина в самодельной, прихваченной на плече булавкой тоге. Лысый, с окладистой чёрной бородой, он напоминал то ли поэта, ждущего вдохновения, то ли дремлющего на рабочем месте начальника-бюрократа: глаза у мужчины были закрыты, грудь равномерно поднималась и опускалась. Со стороны казалось что сидящий за столом практикует целебную дыхательную гимнастику.

Харитон остановился за пару шагов от стола, сложил руки за спину и, покачиваясь с носка на пятку, принялся ждать. Денис и Дастин пристроились по бокам бёглера и тоже стали ожидать невесть чего: нарушать тишину они не решались, пусть уж Харитон начинает первым.

Однако первым начал "поэт".

– Вижу! – не поднимая век утробно произнёс он, – пришли к нам гости незваные, издалека судьбой ведомые, многих напастей и опасностей избежавшие. – Мужчина открыл правый глаз – выпученный, блекло-голубой, с заметной сеткой красных прожилок, – обвёл страшным взглядом "судьбой ведомых" и продолжил с угрозой:

– Вижу! Есть среди вас маг необученный, но силами растущий, которому многое предстоит сделать, коли избежит он смерти лютой, от руки врага неведомого и безжалостного… – «поэт» говорил правой стороной рта, словно вся его левая часть лица была парализованной. Отчего речь у оратора получалась невнятной как у чревовещателя и потому совсем не пугающей.

– Вижу! – ещё раз воскликнул он, но продолжить не успел: веки глаза вдруг захлопнулись, будто их кто за ниточку дёрнул. Зато распахнулся левый – зелёный, наглый, с хитрым прищуром.

– Привет, беглецы из внешнего мира, – сказал мужчина левой стороной рта: на этот раз слова звучали чётко, вполне разборчиво; правая сторона лица выглядела спящей и умиротворённой.

– И вам добрый день, – вежливо поздоровался Харитон. – А что это было, если не секрет? Как-то оно резко… То так, то эдак. Настораживает, знаете ли.

– Братец мой, Битиан, – любезно пояснил мужчина. – Близнец. Пророк и истерик, такое вот банальное сочетание. А я – Дитиан, маг-наставник из старшего колдовского состава. Всю эту неделю городской глава, то есть сижу день-деньской в кресле, поджидая новичков и отдавая текущие приказания подчинённым. Только с братцем справиться не могу, не подконтролен он мне, – вздохнул Дитиан. – Пророк, что с него взять.

– Мнэ-э… – протянул озадаченный бёглер. – А с кем нам, собственно, нужно вести деловую беседу – с вами или с вашим братом?

– Разумеется со мной, – заверил бородач. – Брат вас и слушать не станет, ему бы самому выговориться, напугать собеседника бредовыми предвидениями. Между нами, он просто обожает наводить страх на непосвящённых, да-да, – Дитиан подмигнул бёглеру, но неудачно: зелёный глаз закрылся и не открылся. Но теперь вновь засверкал голубой с прожилками.

– Не слушайте моего брата, – торопливо забормотал правой стороной рта вернувшийся Битиан. – Обведёт вокруг пальца, заметить не успеете! Колдун-то он знатный, спору нет, но обманет по любому, из бескорыстной любви к вранью и лжи. Берегитесь, – голубой глаз закрылся.

– Мерзкий завистливый шут, – надменно произнёс очнувшийся Дитиан, – сумасшедший кретин, молчал бы и не вводил в заблуждение порядочных людей.

– Вы, помнится, говорили о том, что всю неделю являетесь городской главой, – поспешил вклиниться в родственный спор Харитон. – Надеюсь, это правда?

– Конечно, – кивнул бородач. – Я всегда говорю правду, только правду и ничего кроме правды! У нас демократия строгая: если кому выпало по жребию быть главой, то, уж поверьте, от почётного доверия никак не отвертеться. Будь ты хоть трижды смертельно больной – встал, оделся и пошёл на дежурный трон. Вот на этот, – Дитиан похлопал ладонью по подлокотнику.

– А стол, он тоже в комплекте? – с завистью спросил Дастин. – Королевского размаха вещица. Настоящее украшение кабинета!

– Стол? – удивлённо приподнял бровь городской глава. – Какой стол? Ах да, действительно… – Он громко постучал костяшками пальцев по столешнице. – Эй, Карл! Книжник, я тебе говорю! Кончай медитировать, считай что отработал свой проигрыш. Давай-давай, пошёл отсюда, – стол вздрогнул, дробно застучал ножками по граниту и неторопливо двинулся прочь мимо остолбеневших путешественников. На ходу поднимаясь на две задние ножки, теряя зеркальную позолоту и прямоугольность, он начал быстро приобретать человеческие очертания.

Бородач проводил изменяющийся стол взглядом другого, голубого глаза, пробормотал сочувственно:

– Бедный Карл! А ведь предупреждал его вчера: не играй с Дитианом в кости, золотой мебелью станешь. Нет, не послушался. Ну никогда мне никто не верит, а после возмущаются – отчего, мол, не потребовал сделать так, а не иначе? Вечная проблема всех ясновидящих и предсказателей.

– Чушь, – отозвался левый уголок рта. – Ты мне своим предсказанием и подкинул идею. Остальное – дело случая и, ха-ха, некоторой ловкости рук. Ан нечего быть простаком, нечего!

– Негодный ты человек, нехороший, – возмутился правый угол рта, – провидение тебя обязательно покарает.

– И тебя заодно, коли мы в одном теле, – ехидно парировал Дитиан.

Близнецы принялись азартно спорить, выясняя кто из них честнее и порядочнее: похоже, это была их любимая тема для ругани. Со стороны беседа двух личностей, заключённых в одно тело, напоминала горячечный бред шизофреника в острой стадии заболевания.

– Пошли отсюда, – шепнул подопечным Харитон. – Ничего мы от гражданина начальника не добьёмся. Классический псих, пробу ставить некуда, – и с вежливой улыбкой попятился от хлопотливо бормочущего городского главы. Тот ухода бёглера не заметил, не до того ему было: похоже, разгорячённые спором братья собирались выяснять отношения на кулаках, уже и грозить начали друг дружке – благо у каждого в подчинении было по руке.

– Оно, конечно, любопытно посмотреть чем дело закончится, – вполголоса заметил бёглер, – никогда не видел чтобы человек сам с собой дрался. Наверняка поучительное зрелище! Но мы пришли сюда не за развлечениями… Вот кто нам нужен, – Харитон указал пальцем на устроившегося в тени здания книжника Карла. – Попробуем поговорить с ним. Может хотя бы у этого с мозгами более-менее в порядке? Впрочем, сильно сомневаюсь что превращение в мебель добавляет ума.

Бёглер подошёл к колдуну. Книжник – голый, загорелый, в одной набедренной повязке – бездвижно сидел на граните: ноги бубликом, руки скрещены на груди. Вид у Карла был измождённый, будто его месяц-другой держали на голодном пайке. Однако при всём том чародей был гладко выбрит, имел аккуратную стрижку и тщательно ухоженные ногти, что придавало ему вид завзятого метросексуала.

От колдуна ощутимо пахло хорошим одеколоном.

На взгляд Дениса книжник выглядел точь-в-точь как продвинутый йог, познавший тайный смысл жизни и питающийся с тех пор одним солнечным светом. Возможно поэтому и пах дорогим парфюмом, последствия особой эфирной диеты.

– Здравствуйте, уважаемый, – поприветствовал колдуна Харитон. – Сейчас наблюдали ваше необычное превращение, это вы здорово устроили, впечатляет.

– Ерунда, – равнодушно отмахнулся книжник, – мелочь, школярское упражнение. Хуже когда тебя в обращённом состоянии со скуки то пинают в живот, то лягают по рукам-ногам, то отплясывают чечётку на спине. В смысле, на столешнице, – уточнил Карл. – Не больно, но унизительно. Вызывает сомнение в изначальной добропорядочности человечества и кармической предопределённости твоего существования.

– Истину глаголете, – сориентировавшись, проникновенно сказал бёглер. – Дуализм восприятия идеальной и реальной действительности. Неразрешимое противоречие имеющихся положительных и привнесённых извне негативных императивов, понимаю. – Денис в изумлении округлил глаза, но Харитона показал за спиной кулак. Мол, не лезь куда не надо. Стой и молчи.

– Именно, – веселея, отозвался книжник. – Хорошо поговорить с умным, понимающим человеком. Который в теме. – Кряхтя, он поднялся на ноги.

– Вас, кажется, Карлом зовут? – подхватывая сидельца под руку и помогая ему встать поинтересовался бёглер. – Скажите, Карл, а что происходит в вашем славном мегаполисе? Куда подевался весь чародейный народ? Знаете, мы прошли через полгорода, но не видели никого. У вас, случаем, не глобальная эпидемия с обязательным карантином?

– У нас новый недельный глава города, – уныло ответил маг. – Это, поверьте, пострашнее любой эпидемии будет. Ежели многомудрому близнецу выпала редкая возможность поруководить, то он своего не упустит! Мало никому не покажется… Собственно, одна половина горожан сейчас находится под управлением Дитиана, вторая – под руководством Битиана, отчего и происходит то, что происходит. А я сам по себе, потому как являюсь бессменным помощником всех городских глав. Пожизненное народное доверие, пропади оно пропадом! В своё время слишком часто в кости выигрывал… Припомнили, мерзавцы.

– Можно конкретнее? – полюбопытствовал Харитон. – Но не про кости.

– Все удрали, – коротко пояснил книжник. – Уж на что большая часть наших граждан не слишком дружна с логикой и здравым смыслом, и те сообразили, что ничего хорошего из совместного правления Ди и Би не выйдет. Слишком он… ээ… своеобразен. Можно сказать – чересчур.

Дело в том, что Дитиан приказал своим подчинённым к середине недели выплавить из пляжного песка громадные линзы, построить сверхмощный телескоп и установить его на самой высокой пирамиде для наблюдения за противоположным морским берегом. Якобы именно там находится великая Башня с дверями для проникновения в иные миры и спрятанный в древней гробнице ключ от тех дверей той Башни. Какая глупость…

– Так-так, – потирая ладони оживился бёглер, – уже горячо, уже близко к теме! Говорите, уважаемый Карл, не отвлекайтесь; а про ключ от всех башенных дверей, если можно, поподробнее, очень для меня любопытная история. Вы не поверите насколько.

– …Ведь всем известно, – не слушая Харитона продолжил книжник, – что у моря нет второго берега и вся вода перетекает за горизонтом на обратную сторону земного диска. Чтобы после вернуться назад сквозь земные поры, пройдя цикл очистки от негативной энергетики, мочевины и привнесённого в неё мусора. Став после того животворной праной, оседающей на вершинах гор снегом и льдом – откуда она истекает талой влагой в реки, в итоге по новой изливаясь в море. И так бесконечно.

– Ух ты, – упавшим голосом сказал Харитон, – кто бы мог подумать.

Денис с Дастином переглянулись: кадет легонько постучал себя пальцем по виску, показывая что с товарищем колдуном всё понятно. Денис огорчённо кивнул – похоже, толку от книжника Карла не больше чем от его двойственного руководителя. Видать, зря они шли в этот непонятный город. Впустую.

– А братец Битиан категорически воспротивился пескоплавильной затее, так как на его взгляд линзы надо делать не из песка, а из той очищенной праны. Предварительно её выпарив, а дистиллят магически заморозив. Что он и потребовал от своей половины контролируемых им граждан. – Книжник развёл руками: – Посудите сами: коли нет единства в начальнике, откуда ему взяться у подчинённых? Потому сперва были ожесточённые дебаты, затем большой оппонентский мордобой, а после все разбежались от греха подальше.

– Весело вы тут живёте, – вздохнул Харитон. – Не скучно.

– Мало того! – Карл поднял палец. – Обнаружив что подданные пустились в бега, огорчённые Ди и Би в едином душевном порыве создали вещественный призрак древнего жителя здешних мест и куда-то его запрятали. Восстановили по найденным останкам.

– Зачем – создали? – хором спросили Денис с Дастином; Харитон неодобрительно нахмурился. Похоже, он предполагал ответ.

– Чтобы убил последнего из вернувшихся, – как само собой разумеющееся пояснил книжник. – В назидание прочим. Оттого-то народ и не хочет идти назад, ведь никогда не угадаешь каким ты окажешься – предпоследним или последним? Понаделали фантомов и следят через них нетелесно: кто вошёл в город, кто из него вышел… Да вы должны были видеть, – Денис снова кивнул, было дело, отметил на перекрёстке. – Оно, конечно, если ты ясновидящий, то никаких проблем. Но знать будущее может только Битиан, да и тот, честно говоря, жульничает – ощутит что-то смутное, малопонятное, а растолкует так, что впору ложиться и помирать. Потому его никто не слушает, чтобы не портить себе нервы, психику и здоровье.

– Про психику верно подмечено, – поддакнул бёглер. – Куда уж дальше!

– Это вы напрасно, у нас сумасшедших нет, – обиделся колдун. – Откуда? В городе сплошь творческие личности, яркие, увлечённые, с нестандартным мышлением, какие ж они безумцы? Милейшие люди, поверьте! Правда, с некоторыми отклонениями, не без того, но в допустимых социальных пределах… А на днях объявился один и впрямь ненормальный, известный всем чародей Леонардо – ну да он человек особый, умеет влезать в неприятности, а более всего любит их создавать. Потому никто не удивлён тому, что Леонардо напрочь потерял память и величает себя ныне собственным сыном Бартом. Который пришёл в город по новой учиться забытому колдовскому умению… Вон и жеребец его невесть откуда днём прискакал, ищет хозяина по всему городу. Найдёт, куда денется.

– Вы извините, – глянув на темнеющее небо сказал Харитон, – похоже, наступает ночь. Давайте пойдём в ваш многоэтажный дом и там продолжим содержательную беседу, согласны?

– Можно и в дом, – не стал возражать книжник. – Только что в нём делать? Холодно, темно и неуютно. Школа для новичков, оно же место проживания здешних отшельников, затворников и аскетов, не более. Я предлагаю вам перенестись в моё скромное бунгало на берегу моря, там-то хорошо, славно.

– А вы, получается, не отшельник-аскет? – заинтересовался бёглер. – Однако по внешнему виду не скажешь.

– Но почему я должен быть им? – искренне удивился колдун. – У нас свобода выбора, кто как хочет так и живёт. Просто веду активный образ жизни, на берегу-то. В бунгало.

– Поесть у вас там найдётся? – с надеждой спросил Денис. – Понимаете, мы все продукты случайно потеряли. Очень кушать хочется.

– Сколько угодно, – заверил парня колдун. – Не слишком качественное, всё ж искусственное изготовление, магия, сами понимаете. Но съедобное и даже вполне.

– Я согласен, – быстро сказал Денис.

– Почему бы и нет, – рассудительно согласился бёглер. Дастин же вообще ничего произнести не успел: в ту же секунду книжник перенёс их на берег моря. Лишь в глазах на миг потемнело.

На широком песчаном берегу пахло морской свежестью, прогретым за день песком и, почему-то, цветами и свежемолотым кофе. Над стеклянно блестящим водным простором угасал обычный, не четырёхсолнечный закат; тихие волны лениво облизывали кромку белого пляжа.

Неподалёку, в полукилометре от пляжной зоны, высились окраинные зеркальные дома, надёжной стеной огородившие город колдунов. Денис от души понадеялся, что берег тоже находится под защитой тех зданий – очень не хотелось бы наткнуться здесь на какую-нибудь местную нежить. Из числа агрессивно-плотоядных.

"Скромное бунгало" напоминало скромный королевский дворец: мраморное, в три этажа, с колоннами у входа и с зеркальными окнами-витринами. Возле длинных ступеней пританцовывало около дюжины встречающих хозяина юных мулаток – с высокими костяными гребнями в чёрных волосах, в коротких юбочках из пальмовых листьев и с гирляндами живых цветов на смуглой груди. Выглядели девы радостными, довольными жизнью и великолепным закатом.

– Женщин у нас нет, – с сожалением признался книжник. – Не сложилось как-то… Потому только фантомы. Но телесные и ощутимые, ежели что. Сам делал, за качество отвечаю.

– Устраивает, – ответил Харитон. Залихватски подкрутив усы, он подмигнул фантомным мулаткам и решительно зашагал к входу бок о бок с владельцем бунгало. Окружённые весёлыми девушками и оттого несколько смущённые, Денис с Дастином последовали за бёглером и книжником.

Путешественники скрылись в здании.

– Вино тоже колдовское, – гулко донеслось из дома, – уж не взыщите. Чем богаты, тем и рады. Но выбор знатный!

– Устраивает, – вновь объявил бёглер и дверь в бунгало захлопнулась.

Как минимум до утра.