Беглец поневоле

Глава 32

Терп восстановил энергоснабжение, перепрограммировал системы защиты Дворца и дал сервам расширенные задания на восстановление сожжённых участков парка и разрушенных строений. После этого люди устроили совещание по обсуждению дальнейших действий.

Они сидели в креслах в одном из залов Дворца, совмещавшем функции зоны отдыха и места, откуда вспомогательные системы контроля позволяли осуществлять многие функции управления. Лис во время хозяйничанья во Дворце редко пользовался этим залом. Он был слишком роскошным и его утилитарное назначение как бы растворялось в блеске полированного дерева благороднейших пород, пестроте чудесных растений, драгоценных и полудрагоценных камней, во многих местах служивших здесь простыми элементами отделки.

Знакомство Лиса с резиденцией Творца началось когда-то как раз с комнаты, где находилась основная система управления – Центральный пульт. Благодаря Терпу, настроившему Главный Компьютер на земные языки, это помещение стало понятным и достаточно близким, Лис привязался именно к той комнате.

Лису оказалось вполне достаточно этого помещения, чтобы удовлетворять любые свои потребности управления любыми устройствами огромного организма Дворца и планеты, и решать проблемы, возникавшие у него. Правда, сейчас можно признать, что пятнадцать лет ему очень часто везло: не возникало у него во Дворце серьёзных проблем как таковых за всё время, да и на гранях все перипетия были по-своему куда проще, чем нынешние.

Выслушав подробный рассказ о том, как Лис попал во Дворец, Терп отхлебнул из высокого запотевшего стакана и задумался. За время пребывания на Земле он, по собственному признанию, полюбил джин-тоник, а также водку с апельсиновым соком. Иногда мог выпить красного сухого вина, особенно, под жареное со специями мясо.

Лис перед исчезновением с Земли больше всего любил пиво, а на планете граней привык и к греческому вину, разбавленному водой, но сейчас ему хотелось чего-то более крепкого, и поэтому он выбрал напиток Творцов, практически неотличимый от некоторых сортов земного коньяка.

Монра самостоятельно сделала заказ автомату, подававшему напитки, и ни Лис, ни Терп точно не знали, что она пьёт. В пузатом бокале у неё плескалось нечто мутное и грязно-коричневое, переливавшееся желтоватыми всполохами. Впрочем, во вкусе Монры Лис не сомневался.

Они с Терпом попытались расспросить Монру о пребывании в плену у шаровиков. Естественно, воспоминания о том, как её переписывали в шар, восторга у женщины не вызывали. Лишь повторно выпив крепкого спиртного напитка, называемого у Творцов «теркан», Монра стала говорить об этом спокойнее и рассказала интересную деталь, подтверждавшую и кое в чём дополняющую уже складывающуюся картину.

Среди шаровиков Монра видела личность, знакомую Лису как Ингвар Янович. Он называл себя представителем «Великого Ничто» и обещал, что скоро шаровики получат дополнительное количество новых собратьев. По свидетельству Монры большинство шаровиков относились к нему с огромным почтением.

Однако не все шаровики безоговорочно поддерживали «Главного Помощника». Нашлись и считавшие, что Творец не может сотрудничать с шаровиками не преследуя некую собственную цель. Все, тем не менее, сходились во мнении, что они очень обязаны Главному Помощнику за освобождение из многолетнего заточения.

Терп со стуком поставил бокал на стол:

– Теперь я должен рассказать вам кое-что о своём пребывании на Земле. Рассказ Лиса о давней встрече с некой личностью – будем продолжать условно звать её Ингваром Яновичем – весьма любопытен, но ответа на большинство вопросов не даёт, хотя даёт пищу для гипотез. Рассказ Монры в сочетании с этим наводит уже на более конкретные мысли. Я нахожусь на Земле практически безвыездно с тех времён, как мы расстались с Монрой, а до этого я бывал там много раз, место интересное ничего не скажешь.

Терп кратко поведал о своих приключениях. Он жил во многие времена во многих странах, но, как и догадался Лис, основное время Творец проводил в Европе и Америке, поскольку все последние столетия судьбы земного мира вершились именно там. Сам Терп считал, что в конце двадцатого века ситуация начала меняться, и, возможно, центр формирования судьбоносных процессов смещается на Азиатскую часть, особенно в районы Юго-Восточной Азии. Впрочем, и Африке, по мнению Терпа, тоже предстояло сказать своё слово в не очень отдалённом по понятиям Творцов будущем.

Терп затруднялся определить точно, какие процессы на Земле шли, если можно так выразиться, естественными путём, а какие, может быть, направлялись некой таинственной силой, присутствие которой он, тем не менее, считал аксиомой. Терп начал уделять данным вопросам повышенное внимание сравнительно недавно, да и сама сила эта не проявляла себя настолько явно, чтобы её можно было, что называется, «поймать за руку».

Правда, относительно Российской Империи, а потом и Советского Союза, Терп был уверен: там происходили и происходят некие социальные катаклизмы, источник которых не принадлежит непосредственно к человеческой цивилизации. Такая уверенность у него возникла из подробного анализа местной ситуации. Творец обратил внимание на вмешательство посторонней силы на данной территории ещё в конце девятнадцатого века: оно показалось ему слишком явным.

В конце девятнадцатого века марксистские кружки росли в России как грибы. По мнению Терпа, и он особо подчеркнул данный факт Лису, как жителю России, никакой неизбежной «объективной» предпосылки, созданной местной ситуацией, в укоренении марксизма в этом регионе Земли не существовало. Всё, что писали потом советские политологи об «исторической неизбежности» подобного, являлось не более чем сознательным желанием придать фатальный характер произошедшему, снимавшим бы спорные вопросы у оппонентов, или иначе, дававшее возможность устранять таковых физически как выступающих против «единственно верного учения». Кроме того, научная социология, психология и прочие, связанные с близкой сферой науки, не достигли на Земле уровня, необходимого для формирования адекватных выводов в подобной ситуации, и ожидать от жителей этого мира верного анализа исторических событий в принципе не представлялось возможным.

Лис вспомнил, как слышал версии о том, что развитие марксистского движения в России инспирировалось Германией, бывшей сильно заинтересованной в развале великой империи, да и та же Великобритания гадила русским немало. Терп полностью согласился с таким утверждением, и Лис лишний раз подумал, что, наверное, новый союзник знает и понимает движущие мотивы земной истории намного лучше коренной землянин Богдан Домрачев.

– Но как процесс, направленный германским правительством, – сказал Терп. – Это началось уже во время войны, то есть гораздо позже. Конечно, Германии было выгодно развалить Российскую Империю изнутри. Когда стало очевидным, что существуют люди, способные двигать процесс развала госудаства, кайзер не пожалел денег на оказание им помощи. Но сам он не мог заранее настолько глубоко оценить и спрогнозировать ситуацию в целом. Повторяю: в целом! Не был он таким гением. То, что чуть позже в тысяча девятьсот восемнадцатом году произошло в самой Германии, лишний раз дало мне повод предполагать управляемость всего процесса, но совсем не со стороны кайзера Вильгельма. И уж не английский парламент и премьер прямо способствовали этому, хотя, конечно, являляясь союзниками Российской Империи в той войне, тоже спали и видели, как бы ослабить, если совсем не погубить это государственное образование, сложившееся на огромной территории. Процесс, очевидно, управлялся какой-то силой, на мой взгляд, имеющей с человеческой цивилизацией отдалённую связь. Революция в Германии показалась тогда мне как бы противомерой для восстановления нарушенного баланса: возможно, эта сила желала создать изменения в России, но ей не нужно было, что бы Германия стала самой сильной державой на Европейском континенте. Однако не исключаю наличие и некого иного фактор. Я же, естественно, всё до конца так и не понял.

– Почему ты всё-таки думаешь, что та же Германия не могла начать подкармливать марксистов в России задолго до Первой Мировой войны? – поинтересовался Лис.

– Да говорю же вам, для этого надо предполагать, что правители Германии имели прозорливость, превосходящую на несколько порядков политическое предвиденье любого нормального земного политика. Нет, марксистские кружки в России начал подкармливать явно не германский кайзер.

Лис почесал затылок:

– Я, честно говоря, давно уже не думал о земных проблемах. Но в своё время всё, произошедшее в России, казалось мне ужасной исторической ошибкой. Не знаю, что там творится сейчас: судя по всему, произошли какие-то существенные изменения, но большевизм этой стране был нужен не более чем собаке пятая нога, а, может быть, и того меньше.

– Ты прав, – кивнул Терп, ухмыляясь. – Говоря в двух словах, в земной истории вообще вырисовывается интересная картина. Очень давно, тысяч восемь лет тому назад, когда погибла база Творцов на острове, о котором ты, кажется, слышал, и потом, когда долгое время Творцы, не уделявшие должное конспирации при пребывании на Земле, погибали, довольно чётко воздействие такой силы просматривается, на мой взгляд, именно по акциям против Творцов. Потом наступает период относительного затишья или, возможно, ослабления такого чёткого целенаправленного воздействия. Может быть, какие-то поползновения воздействовать происходили и в этот период, но… Не знаю даже, как сказать, они были какие-то непродуманные, что ли. Как будто у той силы не существовало ясного плана, или появились некие сомнения, или сила эта как-то менялась, или же происходило что-то ещё, отвлекавшее от подобных действий. Вновь это воздействие становится заметным своей направленностью во второй половине девятнадцатого века: то ли план появился, то ли…

– Что ты имеешь в виду? – подала голос Монра.

– Характер воздействий, их изменяемость и многое другое дали мне повод подумать, что занимается этим некая личность или очень ограниченный круг личностей, действующих по своим определённым понятиям или, возможно, скорее всего, прихотям.

– И ты считаешь Ингвара Яновича представителем такой силы?! – вскинул брови Лис. – Мысли, конечно, интересные, но, честно говоря, трудно поверить. Я, например, хорошо помню, как он явился ко мне, разыгрывая комедию про учёного из Литвы, всеми силами стараясь заполучить полукруг, оказавшийся у меня. Значит, он почему-то спешил убраться с Земли, и вряд ли мог представлять там некую «всемогущую силу».

– Ну а как он сейчас попал во Дворец? То, о чём говоришь ты, может быть просто следствием того, что Ингвар Янович не абсолютно всемогущий. Возможно, он боролся с чем-то, ему противостоящим – так можно объяснять отдельные временные успехи и неудачи, даже отвлечение от земных дел. Он притащил и выпустил сюда новых шаровиков – разве это не подтверждает, мягко говоря, значительные возможности?

– То есть ты хочешь сказать, что у землян есть и некие покровители, воюющие с этим неизвестным или неизвестными? – вставила Монра.

– Нет, – покачал головой Терп, – как таковых, на мой взгляд, у землян никаких покровителей нет. Но мне кажется, что просто у силы есть противник, с которым они как-то друг другу противодействуют. Этим, скорее всего, и объясняются изменения характера воздействия на земную цивилизацию или даже временное отсутствие такового. Зачем им это нужно, какие цели кто-то там преследует, я не знаю. Но как только я пришёл к такой мысли, я решил проследить, откуда исходит подобное воздействие, и найти тех или того, кто за этим стоит.

Он снова взял стакан, сделал большой глоток и повертел запотевшее стекло в руке.

Лис подпёр подбородок и взглянул на Монру. Она как раз встретилась с ним взглядом, и было понятно, что всё, о чём рассуждает Терп – не основная проблема, волнующая женщину в настоящее время. Монра пристально смотрела на Лиса.

– Тебе всё это очень важно, – задумчиво сказала она.

Лис пожал плечами:

– Что ты хочешь сказать?

– А то, что ты, похоже, завёлся, как и Терп. Мы избавились от шаровиков, у меня есть два мира, даже, – Монра на секунду задумалась, усмехнувшись, – наверное, можно сказать три мира, где, уверяю, не так уж скучно. Если тебе нравится здесь, то Терп тебя не выгонит, тем более, – она снова усмехнулась, – он не возражал бы иметь надёжного смотрителя. Кроме того, шаровики прикончили несколько Творцов, так что хватает с избытком миров, оставшихся без хозяев, и их можно спокойно занять – забери какой-то мир себе! Тебе выпала счастливая возможность, вряд ли выпадавшая кому-то из землян: стать хозяином личного мира.

Монра покосилась на Терпа, развалившегося в кресле и рассматривавшего её и Лиса. Лис тоже посмотрел на своего нового друга. Терп, поймав взгляд Лиса, сделал неопределённую гримасу, смысл которой, наверное, сводился к следующему: «Смотри, приятель, действительно, не каждому выпадает подобный шанс».

Лис задумался. Нет слов, шанс выпадал такой, о каком вряд ли мог мечтать простой смертный. Творцы, эти когда-то таинственные для него существа, встречи с которыми он ждал много лет, фактически принимали Богдана Домрачева в свои ряды. Впереди лежали тысячи лет жизни и возможности посетить десятки, если не сотни причудливых миров. Например, мир-кольцо Нимрата казался Лису очень интересным – было бы очень заманчиво сделать его своим.

К его услугам оказывалась жизнь, полная любых мыслимых и немыслимых наслаждений, стоило лишь пожелать. Он мог прожить десятки жизней и сделать сотни дел, любить самых прекрасных женщин, каких только можно будет найти на планете Терпа, в мире Нимрата, Эльота, Монры и многих других. То, что Монра не будет возражать, Лис не сомневался: она сама упоминала о бессмысленности требования верности от практически бессмертного существа, да и люди, живущие намного меньше, подобного практически не соблюдают. Многие Творцы, как слышал Лис, являлись к тому же бисексуалами, хотя сам он не считал, что может когда-либо проявить интерес к мужчинам, проживи хоть десять тысяч лет.

Лис мог быть кем угодно, заниматься чем угодно. Прояви он интерес к научным разработкам, сохранившиеся лаборатории Творцов дадут возможности проводить исследования практически в любой области, какую могла родить фантазия землянина – создал же, к примеру, Терп население Проклятого Леса. В довершение всего, можно было попробовать возродить направления исследований, которыми большинство Творцов перестали заниматься давным-давно.

Если бы Лису захотелось пожить среди людей этих миров, ничто бы ему не помешало. Он мог продолжать странствия по граням мира Терпа и становиться на каждой из них значительной фигурой: разве неинтересно попробовать занять пост эмира на грани Азии? Наверняка, можно было сделаться заметным деятелем в Кольцевом мире Нимрата или в каком-то ещё. А когда такое станет надоедать, можно возвращаться в любой свободный Дворец или навещать Монру, Терпа и, так же как сейчас, развалясь в кресле, выпить чего-нибудь приятного и прохладительного, рассказывая о своих приключениях и слушая рассказы своих друзей.

Одним словом, Лис понимал, что возможности, открывающиеся перед ним, настолько велики, что он вряд ли может в должной мере оценить их в настоящий момент. Разумнее всего не предпринимать сейчас никаких резких необратимых решений, а обдумать ситуацию позже и в обстановке, когда окончательно спадёт нервное напряжение, вызванное переживаниями последних дней.

Но, несмотря на все доводы прагматичного разума, успокоиться Лис не мог. Что-то не давало покоя.

Были ли это неявные подспудные мысли о Земле, глубоко сидевшие в нём и сейчас проявляющиеся неким тревожным беспокойством? В конце концов, за пятнадцать лет он практически не вспоминал об этом суматошном и беспокойном мире. Он часто пытался заглянуть себе в душу, но не находил там ничего, похожего на ностальгию по покинутой Родине.

Почему же сейчас его сознание настойчиво тянется к судьбе круглой планетки, вращающейся вокруг заурядной звезды? Лис даже не знал, можно ли считать вселенную Земли естественной, или она тоже кем-то создана – и, если создана, то создатель, надо сказать, проявил не так уж много фантазии, хотя количественные масштабы, конечно, впечатляют.

И жизнь-то там, судя по всему, не самая лучшая. Ведь ни от кого из Творцов Лис не слышал, что в их мирах имеют место такие проблемы как загрязнение окружающей среды, перенаселённость, эпидемии, войны, способные уносить миллионы человеческих жизней. Правда, надо отметить, что в исходном мире Творцов такие войны давным-давно происходили, но канули в прошлое. Как, впрочем, и сам тот мир.

Даже пятнадцать лет тому назад человечество могло уничтожить само себя несколько раз накопленными запасами ядерных боеголовок, заливало химическим и Самым обыкновенным дерьмом реки и моря, уродовало лик планеты добычей несметного количества полезных ископаемых, безжалостно вырубало леса и совершенно бесконтрольно плодилось, как колония вредоносных бактерий. Лис не сомневался, что за время его отсутствия вряд ли произошли изменения в лучшую сторону. Но то, что он узнал сегодня, позволило чётко осознать: покой потерян до тех пор, пока не появится ясность, что же на Земле происходит.

Возможно, тут играл роль некий базовый, так сказать, инстинкт самосохранения. После рассказов Терпа, Лис не мог продолжать жить как жил в мирах Творцов. Наличие личности, подобной Ингвару Яновичу, вот так запросто оказавшейся во Дворце Терпа и легко манипулировавшей шаровиками, лишало Лиса равновесия.

После встречи на Земле и чудесной почти как в кино победы над псевдо-латышом Лис почти не вспоминал о нём. Он, естественно, некоторое время ломал голову над происхождением этого типа, но не очень долго. Вывод, сделанный для себя Лисом на базе сложившихся представлений о Творцах, можно было в двух словах сформулировать так: ему попался какой-то Творец-неудачник.

События последних нескольких часов резко изменили эти суждения. Сейчас он понял, что пока на Земле или где-то ещё разгуливает Ингвар Янович, ему, Лису, вряд ли стоит рассчитывать на ведение жизни исключительно по собственному сценарию. Потеря стародавним знакомцем Ключа и, следовательно, возможности перемещаться свободно через любые точки перехода, ничего не означала: никто не гарантировал, что Ингвар Янович не достанет другой Ключ так же, как добыл этот. Одним словом, не оставалось спокойствия Лису, пока у него в тылу продолжал разгуливать такой противник.

Но имелась и другая причина. Как сказал Терп, основываясь на многолетних наблюдениях на Земле, Ингвар Янович мог быть одним из тех, кто, возможно, влиял на многие весьма значительные для судьбы Земного шара события. Например, Терп считал, что на территории бывшей Российской Империи такое влияние имело и продолжает иметь место. И Лису, а, тем более, Богдану Домрачеву, это не понравилось.

Он не мог объяснить даже самому себе истинных истоков подобной неприязни. Тут играл роль не сам принцип «свободы воли людей». В общем, все Творцы влияли на судьбы своих миров, когда сознательно, когда по простой прихоти довольно жёстко направляя их весьма медленное по сравнению с земной жизнью развитие. И Лис, узнав об этом, не мог сказать, что слишком возмущён самим этим принципом как таковым.

Но его возмущало, что именно личность, называемая Ингваром Яновичем, влияет на ход земной истории! Возможно, тут сказалось то, что Лис не забыл злобного и презрительного взгляда, смотревшего на поверх прицела лучемёта в его земной квартире. И именно этот взгляд вызывал ненависть к «Главному Помощнику».

И именно поэтому всё внутри у него переворачивалось от сознания возможности данной личности влиять на ход развития мира, где Лис родился и вырос.

Пусть, например, этим занимался бы Терп, по натуре исследователь и экспериментатор, незлобный Творец с хорошим чувством юмора. Вряд ли людским массам повредит, если некая высшая по отношению к ним сила, неважно, бог или не бог, или простой, но достаточно «нравственный» смертный, облечённый превосходящим техническим могуществом и властью, будет незримо корректировать движение по реке времени, управляя Ноевым ковчегом их мира. Но вот какой он, этот бог или человек – совсем не безразлично, в том-то всё и дело!

Критериев «небезразличности» Лис сформулировать не мог, но то, что это так, сомнений не вызывало.

– Мы закроем все проходы между Землёй и нашими мирами, – выслушав Лиса, сказала Монра. – Ингвар Янович не сможет попасть к нам. Во всяком случае, неожиданно.

– А откуда ты знаешь, что он бежал на Землю? – спросил Терп.

Монра нехотя повела плечом, но признала: полной уверенности у неё, конечно, нет.

– Поэтому абсолютно спокойной ты быть не сможешь, пока Ингвар Янович вообще разгуливает на свободе. Я уверен, что он тоже не успокоится, пока не разберётся с теми, кто уже не раз нарушил его планы. Мы, Творцы, очень долго оставались наедине сами с собой и со своими проблемами. Если мы и боролись последнее время с чем-то или с кем-то, так только друг с другом за сферы влияния на наши миры. Да и то уже более двух тысяч лет эта борьба прекратилась, поскольку наступило некое равновесие. А здесь, я уверен, мы сталкиваемся с чем-то новым для себя.

– Новым? – удивилась Монра.

– В определённом смысле: как мне кажется, это либо Творец, получивший доступ к чему-то, превосходящему наши возможности, либо вообще кто-то ещё.

– Ты уже не раз сказал «кто-то ещё», – Лис наморщил лоб. – Поясни, кто же это может быть?

Терп развёл руками:

– Сам не знаю, просто предполагаю, что это может быть не Творец. Возможно, мы сталкиваемся как раз с теми, кто имеет отношение к Ключам.

Лис выругался:

– Чёрт меня побери, лишь мне начинает казаться, что я что-то понял, выясняется, что я не понял ни хрена!

– Если бы я сам всё понимал! – фыркнул Терп. – Но, прикинь: в моем Дворце оказывается неизвестная мне точка перехода! Хорошее дело! А касательно Ключей, ты уже, наверное, слышал, что никто из Творцов не знает, откуда они взялись, и как до конца ими пользоваться.

– Я полагал, что это не более чем общие разговоры. Поскольку вы сами говорите об отсутствии у вас цивилизации уже тысячи лет как таковой, я думал, что Ключи были сделаны давным-давно и просто не могут быть воспроизведены сейчас…

Терп покачал головой:

– Не так! Мы никогда не могли их воспроизвести. Имелись официальные сведения всего о нескольких экземплярах, и все потеряны за исключением моего. По крайней мере, я так думал, поскольку уже давно не слышал о других. Мой мне достался от отца, одного из немногих, кто уцелел после гибели базы на Земле. Но я не знаю, как Ключ попал к нему. Отец, возможно, что-то знал, но он исчез на Земле, не успев рассказать мне об этом.

– Всё чудесатее и чудесатее, – съязвил Лис.

Монра удивлённо посмотрела на него.

– Это такая забавная земная сказка, – пояснил Терп, – «Алиса в стране чудес». Ну, а, в общем, хотя я и сказал, что неизвестно, куда ведёт точка перехода, через которую сбежал этот Ингвар Янович, я думаю, ведёт она всё-таки на Землю. Мы, в общем-то, можем всё проверить, надеюсь.

– В общем, все пути ведут в Рим, то есть на Землю? – сощурился Лис.

Терп кивнул, и развёл руками, признавая: да, как раз туда и ведут.

– Слушай, – продолжал Лис, – а этот земной остров, где погибла или была уничтожена ваша база, уж не Атлантида ли?

– Ты поразительно догадлив, – насмешливо подтвердил Терп. – Точно так этот остров и назывался в земных легендах.

– М-да, – задумчиво протянул Лис, – сколько же вы могли бы рассказать земным историкам! Хотя бы о той же Атлантиде!

– М-да, – беззлобно передразнил Терп, – я удивляюсь, почему утопизм так свойственен жителям земного мира, и тебе в том числе. Подумай сам: зачем это нужно рассказывать земным историкам? Что, от этого жизнь в вашем мире изменится и станет лучше? Утопия! Никогда от большего знания, тем более, о подобных вещах, жизнь не станет лучше. Неужели ты думаешь: узнай сейчас люди мира Земли или любого другого об истинном положении дел, им станет лучше? Да ничего подобного! У них только прибавится проблем. А так они живут в плену заблуждений и гипотез о строении мироздания – и пусть живут себе. Толпа не должна знать то, что знают отдельные избранные. Она должна следовать нескольким простым истинам, регулирующим взаимоотношение особей. Не убий, не укради и прочее.

– Ну и ну! – Лис наморщил лоб. – А вы сами не очень-то следовали этим заповедям.

– А я разве что-нибудь говорю про Творцов? – вскинул брови Терп. – У нас тоже, как говорится, жизнь не сложилась. Может быть, как раз из-за того, что не следовали заповедям? Они, эти истины, похоже, абсолютная аксиома в любой вселенной.

– Против этого не возражаю в общем виде, – глубокомысленно согласился Лис. – Но когда ты сказал об избранных, знающих то, чего не знает толпа, что ты имел в виду?

Терп на секунду задумался, усмехнулся.

– Да ничего особенного, – ответил он. – Я понимаю твою мысль, она опять же навеяна утопичностью мышления Земли: мол, можно решить по справедливости кто избранный, а кто не избранный в данном случае. Никем не избранные, просто так получилось. Ты попал сюда случайно, но можешь считать себя «избранным». Понимаешь? Вообще мне представляется, что все наши миры похожи на некое подобие знакомой тебе матрёшки: одна оболочка над другой, вторая, третья и так далее. Творцы стоят как бы над людьми своих миров, а, возможно, кто-то стоит над Творцами. Не о том мы сейчас говорим. У нас конкретная задача, и, как мне показалось, ты готов начать её решать.

– Готов-то готов, но не вполне понимаю, с чего начинать.

– Что вы хотите начинать? – возразила Монра. – Вам не надоело?! Неужели нельзя оставить земные события в покое? Чего нам не хватает? Мы спокойно проживём и так!

– Монра, неужели ты не понимаешь то, что уже чётко понял Лис? – искренне удивился Терп. – Тебе не будет покоя, пока где-то бродит этот Главный Помощник шаровиков. Не завтра, так через десять, или через сто, или через тысячу лет, но он явится снова, и у тебя возникнет серьёзная проблема. Может быть не сам Ингвар Янович, но кто-то другой, связанный с ним. Нам необходимо это выяснить и проблему снять.

– Ест чэловэк – ест проблэма, нэт чэловэка – нэт проблэмы, – произнёс Лис, насколько возможно, на языке Творцов подражая грузинскому акценту, но Терп снова понял этот черноватый юмор; видимо, время на Земле он провёл не зря.

– И кое в чём Иосиф Виссарионович оказался прав, хотя, полагаю, тоже являлся марионеткой в руках некой силы. Главное, это актуально для нас. А начать я предлагаю с такого вот хода. Если этот хмырь бежал на Землю, а я уверен, что он бежал туда, то мы должны выявить его и ему подобных там. И мы воспользуемся шаровиками!

– Каким образом?! – удивилась Монра. – Во-первых, шаровики перебиты, ну а во-вторых, даже если они и остались, неужели ты бы мог с ними сотрудничать?

– Ну, уж, во-первых, шаровики бы не сотрудничали с нами, – пояснил Терп. – А, во-вторых, нам ведь не нужны живые шаровики. Пусть некто на Земле думает, будто они уцелели, перебили нас и теперь ищут встречи с ним. А, может быть, стоит представить всё так, словно шаровики решили начать охоту на него самого? Ну, скажем, из-за того, что считают, что он оскорбил Великое Ничто или что-нибудь в таком роде. Я и сам ранее пытался выследить источник этой силы, как я уже говорил, но, считаю, что в данной ситуации шаровики – просто великолепная приманка.

Лис кивнул. Он понял идею Терпа: если они смогут как-то дать знать Ингвару Яновичу, что некие шаровики почему-то решили искать его на Земле, то последний непременно проявит себя. Как донести информацию до псевдо-латыша было уже делом техники.

– Слушай, – заметил Лис, обращаясь к Терпу, – твоя гипотеза насчёт матрёшки мне понравилась. Ты полагаешь, так может быть на самом деле?

– Ну, как я могу полагать – гипотеза она и есть гипотеза. Но, сам подумай, если я создал чрезвычайно странный с земной точки зрения мир, планету граней, а существуют и другие, в чём-то похлеще, то разве не абсурдна с другой точки зрения шарообразная планета? И почему мир вообще должен состоять из планет, звёзд и тому подобного? Не может ли это тоже быть плодом чьего-то воображения?

– Почему мир не может просто «быть» вне зависимости от воли какого-то создателя? Может быть, он просто есть и всё! – предположил Лис.

Терп усмехнулся:

– Разве я что-то утверждаю? Но что значит «просто быть»? Над этим стоит подумать, верно?

– Ты, похоже, хорошо знаком с земной жизнью, – Лис тоже улыбнулся, – так что ты меня поймёшь. Когда я учился в школе и в институте, я был достаточно любознательным парнем и читал много разных научно-популярных статей и книг. Сразу скажу, скорее для Монры, чем для тебя, что земная наука почти не оспаривает постулат бесконечной вселенной. Так вот, один из земных корифеев науки выдвигал гипотезу так называемой панспермии – зарождения жизни на планетах разных солнечных систем от микроспор бактерий и от разных микроорганизмов, переносимых в космосе. Так же объяснялось и зарождение жизни на Земле. Эта гипотеза имела довольно много сторонников на самом серьёзном и высоком научном уровне – серьёзные дядьки рассуждали о том, на чём эти споры переносились с планеты на планету, как они могли достигать поверхности и так далее. А мне всегда было странно, почему практически никогда никто не задал автору одного единственного самого важного вопроса: ну, хорошо, допустим, на Земле жизнь появилась именно так, но откуда же она взялась в самом космосе?! Где-то же жизнь должна была зародиться впервые? Мне хочется задать тебе такой же вопрос: откуда взялись те, кто создал первую оболочку твоей «матрёшки»?

Терп засмеялся:

– Это классический вопрос, почти вроде того, что возникло раньше – курица или яйцо? Мне такой вопрос приходилось слышать много раз, и знаешь, как я всегда отвечал? Я отвечал вопросом на вопрос: а какое яйцо? Левое или правое?

Лис засмеялся, и даже Монра улыбнулась. Терп развёл руками:

– Ну а серьёзно, что я могут ответить? Это выше моих возможностей – давать ответы на софистические вопросы. Давай лучше обсудим наши предстоящие действия. Как я предполагаю, нам по понятным причинам не следует пользоваться точкой перехода, через которую бежал Ингвар Янович. Но мы попробуем снять резонансную характеристику в той точке, если она кем-то не заблокирована, и узнаем, куда эта точка ведёт.

– Вы всё уже решили, – с раздражением сказала Монра и улыбка на её лице растаяла.

Она встала и пересела в одно из дальних кресел, отвернувшись от мужчин. Лис вопросительно посмотрел на Терпа. Тот сделал неопределённый жест и продолжал:

– Но в любом случае, нам будет лучше пройти на Землю где-нибудь в другом месте.

– Не сомневаюсь, – согласился Лис. – Но как ты думаешь, если считать, что эта личность или какая-то организация контролируют Землю, не могут ли они знать вообще о любом использовании любых точек перехода? Это усложнит задачу: они будут предупреждены о нашем появлении в принципе.

– Не исключено, – Терп пожевал губами. – Но полагаю, это маловероятно. Я бывал на Земле много раз и подолгу, и не похоже, чтобы кто-то знал о моих появлениях там. А я далеко не всегда пользовался Ключом.

– Откуда ты, кстати, знаешь, как им пользоваться? – спросил Лис.

– От отца, но никто из нас не знает о Ключе всё, лишь основные функции. А это устройство имеет, судя по всему, много разных возможностей, но лучше не экспериментировать с ним, а делать только то, в чём точно уверен. Ну ладно, я пойду, проверю, есть ли возможность узнать о направленности точки перехода, а вы пока тут поговорите, – подмигнул Терп, понизив голос и кивая на дальнее кресло.

Лис встал и подошёл к Монре. Она молчала и потягивала из стакана свой напиток.

– Ради бога, Монра, – примирительно начал Лис, – ну почему ты так волнуешься? Ты же смелая, ты меня дважды вытащила из препаршивых ситуаций. Неужели тебе не хочется разобраться в том, что происходит? Это ведь не одной Земли касается, это вас, Творцов касается тоже. Может быть, даже сильнее, чем Землю. Неужели тебя не волнует эта проблема?

– Мне за последние несколько дней хватило приключений надолго, – резко ответила Монра. – Я пока была просто вынуждена во всём участвовать, а по собственной воле совать голову в петлю я не желаю. Причём петля мне представляется очень тугой: вы хотите действовать на территории врага и намереваетесь его там преследовать, даже не зная толком, кто он такой!

– Но Терп же бывал на Земле много раз – и ничего! – возразил Лис.

– О нём, похоже, никто не знал, а сейчас вы сами хотите объявить о своём прибытии. Вы сошли с ума! Вас перещёлкают так же как многих Творцов когда-то. Я сама как-то выбиралась с Терпом на Землю, но сейчас вижу, что просто не осознавала многих поступков, и считаю, что нам тогда повезло.

– Монра, но мы же будем соблюдать всю необходимую осторожность, мы не собираемся совать голову в петлю, как ты говоришь. Мне тоже дорога жизнь, и моя, и твоя, уверяю тебя. Но что же делать – зажмуриться и считать, что опасности нет вовсе, как говорит ваша древняя поговорка?

– Я не знаю, – с усталым отчаянием махнула рукой Монра. – Я хочу вернуться в свой мир, не надо мне этих земных проблем.

– Значит, ты не пойдёшь с нами? – уточнил Лис.

Монра молчала.

– Ты будешь очень полезна, – медленно произнёс Лис. – Поверь, я не хотел бы подвергать тебя опасности, но нас всего трое, а ты стоишь многих мужчин, как я уже заметил и оценил. И, повторяю, это не только земные проблемы.

Монра молчала.

Лис вздохнул и отошёл к большому окну, открывавшему вид на одну из главных аллей, расходящихся веером от основного комплекса, как раз на ту, где они вступили в первое сражение с шаровиками на территории Дворца. Деревья уже нигде не горели, виднелись лишь отдельные проплешины в растительности парка, которые сервы скоро засадят новыми деревьями и кустами.

Лис чертыхнулся про себя: следовало признать, что он тоже с удовольствием не совался бы в это предприятие. Но он также знал, что если останется с Монрой, покоя ему не будет. В любой момент он будет ждать появления таинственной и безжалостной силы, которая стремится их уничтожить. Это может случиться и не скоро, но обязательно случится – у Лиса не было сомнений на этот счёт. А поскольку он уже бывал в мире Терпа и охотником, и воином, то прекрасно знал, что в подобной ситуации лучше всего атаковать первым, поскольку, образно говоря, они всё равно не располагали такими силами, чтобы выдержать осаду и отбиться.

Лис понимал слабость их с Терпом шансов, но выбирать не приходилось. Необходимо хотя бы попытаться составить чёткое представление о силе, против которой они собирались бороться. Может быть, если успеть понять полную бесполезность борьбы, можно будет отступить, спрятаться в мирах Творцов и ждать развязки, уповая, что таковая наступит как можно позже.

Перефразируя старинную крылатую фразу Долорес Ибарури, Лис мог сказать, что лучше умереть в бою, чем отсиживаться в бомбоубежище, ожидая каждую минуту падения потолка на голову.

Конечно, образ весьма банальный, но Лис всей сутью своей натуры полностью соглашался с подобным утверждением. Это составляло глубинную основу его мировоззрения, которую сам Лис до конца не очень чётко сознавал. Такой уж он был личностью: Лис постарался бы сделать всё, чтобы умереть попозже, но никогда бы не смирился с жизнью, купленной через хоронение в укромных местах.

Монра подошла и встала рядом с Лисом. Он покосился на неё. Монра вздохнула:

– Ты прав, зажмуриваться бесполезно, в нашей ситуации надо что-то делать. Может быть, ваши с Терпом планы и безумство, но, возможно, это единственно верное решение вопроса для нас. Всё-таки активные действия, а не ожидание смерти!

– Я очень рад такому решению, – с искренней радостью признался Лис, – хотя это и очень опасно. И, повторяю, ты будешь нам очень нужна. Ты мне очень нужна.

Он обнял Монру за плечи, и несколько минут они стояли молча, думая каждый о своём, глядя на жёлтое темнеющее небо над миром Терпа.

– Я полагаю, вы договорились, – произнёс за их спинами хозяин Дворца, входя в комнату.

Терп выяснил, что секретный ход ведёт в район столицы Советского Союза, а ныне России, город-герой Москву. Точнее узнать не получилось. А задача стояла простая в своей относительной сложности: необходимо было попасть на Землю через проход в точно известном месте и по возможности тайно для тех, кто потенциально мог за ними следить.

Терп, который, разумеется, лучше ориентировался в ситуации, сообщил:

– Думаю, что выбор в любом случае небогатый. Есть точка перехода, которой я установил специально как секретную и пользовался всего лишь один раз лет сорок тому назад. Находится в лесистой местности километрах в пятидесяти от Екатеринбурга…

– Чего-чего? – удивился Лис. – Где находится?

Терп махнул рукой:

– Ах, да, ты же не знаешь: городу возвратили историческое название. – И пояснил для Монры: – Пока там жил Лис, этот населённый пункт назывался Свердловском. Надеюсь, вариант достаточно безопасный, туда и отправимся.

Лис усмехнулся, не уставая удивляться переменам на Родине.

– С возвращением! – тихо сказал он сам себе.