Беглец между мирами (СИ)

Глава 23

Спустя несколько дней после сражения при Немаде, столица пала. Огромное войско дорсилан заняло город, почти без потерь. Город напросто сдали, без особого сопротивления. Основные силы арсаилцев были разбиты в той решающей битве, уничтожив всех, кто не пожелал сдаться. Крестьяне, выявившие желание жить, были отпущены, но тех магов, которые не успели сбежать, казнили, не уходя с поля битвы. Многие из воздушных магов, спаслись бегством, построив необычное заклинание, которое их перенесло на несколько лиг дальше от кровавого поля, и их больше не видели.

Сейчас, в королевском замке правителя Ларсара, свергнутого короля Арсаила, гремел пир в честь захвата столицы и империи в целом. Воеводы армии Баргозара, вместе со своим предводителем — берендеем Бероном Арком, праздновали победу в тронном зале поверженного короля. Ларсара не казнили вместе со всей знатью, а приковали на цепь за шею, как дворового пса. Все представители рас дорсилан, сейчас пили и гуляли. В зале гремела музыка, люди ели жареное мясо и местные деликатесы, запивая все вином из личного погреба Ларсара. Бочки опустошались одна за другой, а слуги, жившие при дворе короля, выносили угощения для своих захватчиков, пытаясь их задобрить.

Берон сидел во главе стола, слушая истории разных участников битвы, и удивляясь, какие казусы с ними произошли во время сражения. Он пил и ел, пока остальная часть военной знати, купалась в собственном тщеславии и высокомерии, хвастаясь неправдоподобными подвигами. Берон уже был сильно пьян, но при этом держался достойно, не показывая своего истинного состояния. В зале было много девушек, которых пригласили для празднования победы. Девушки были местные, но никто и не думал их принуждать, ублажать своих захватчиков. Просто при подготовке пира, глашатаи победившей армии, разнесли приглашения, всем желающим дамам Немада, присоединиться к празднику. Тем, кто согласиться, обещали протекцию и солидные платы, за внимание к храбрым солдатам. Естественно, что девушек, искавших лучшей жизни, и зарабатывающих древнейшей профессией оказалось немало, и в представительницах слабого пола, не было недостатка.

Возле Берона крутилось сразу несколько красивых девушек, которые гладили его могучие, мускулистые руки, и запускали свои пальчики в его волосатую грудь. Полководец словно не обращал на соблазнительных девушек внимания, хотя их стройные загорелые тела, могли бы свести с ума любого мужчину. Он улыбался, но его голубые глаза оставались серьезными, словно он находился совсем в другом месте, не празднуя победу с остальными соратниками. Его задумчивый вид, казалось, не замечал никто, но один из берендеев, которому Берон безгранично доверял, украдкой наблюдал за военачальником, видя его состояние. Берон Арк был одет в кожаные штаны, черного цвета, и в простую белую рубаху, с рукавами до локтей. На рубахе был треугольный вырез, обнажавший его волосатую, мускулистую грудь, в которой копошились пальцы одной из девушек.

Представители других рас, пользуясь мороком, выглядели, как обычные люди и только Азарлары, по традиции так и перемещались по тронному залу на своих змеиных хвостах. Все воины, поголовно, высмеивали трусость и неспособность арсаилцев защитить себя, поднимая за это тосты и восхваляя свою храбрость и доблесть. Кубки и бокалы взмывали в воздух, и все воины обращали свои взоры на Берона — храброго воина и хитрого полководца. Берон поднимал свой кубок, поощряя лесть и внимание своих подчиненных, но в его глазах не было, ни капли гордости или радости в связи с захватом целого мира. Единственное, что беспокоило — это одобрение и похвала названного отца — Фалура, который и послал его захватить мир Бьяргил.

С самого детства Фалур воспитывал Берона воином, видя в своем пасынке своего будущего наместника и полководца. Прошло уже пятнадцать лет, с тех пор, когда его родители погибли, оставив неокрепшего ребенка на произвол судьбы. Медведи-оборотни росли быстрее, чем обычные люди, поэтому хоть по годам, прожитым в Сартоге, Берону было всего двадцать лет — выглядел он уже на тридцать пять. То есть был уже взрослым, по меркам людей, мужчиной, в самом рассвете сил. Изучая всю жизнь военное дело, и тренируясь, воспитывая в себе непобедимого воина, Берону все давалось чрезвычайно легко. Военное дело было его призванием, и поэтому отчим Фалур не жалел ни сил, ни ресурсов, чтобы вырастить пасынка непобедимым воином. Самому же Берону просто необходимо было учиться и впитывать эти знания, ведь только так он мог заглушить в душе боль, которая жила в нем, из-за того, что его родители погибли. Вскоре боль от пережитых трагедий переродилась в ненависть, которую он пронес сквозь всю свою сознательную жизнь, как знамя, в память о том, что он оказался мусором, который никому не нужен, а убийцы родителей до сих пор живы.

Пир с каждой минутой набирал обороты, победители, не стесняясь в речах и поведении, танцевали, выкрикивали непристойности в сторону павшей армии, и вели себя как животные. Многие из победителей сгребая в охапку продажных девок, уходили с ними в отдельные апартаменты, но некоторые не соизволяли сделать даже этого, поэтому занимались плотскими утехами прямо в тронном зале. Многие доблестные воины возносили Берону свои восхищения и похвалы, говоря пафосные, наполненные лести, тосты. Берон с гордостью принимал их слова, подтверждая общее мнение о нем, своим величественным поведением. Спутницы полководца сладко защебетали ему комплименты, и одна даже спросила:

— Правда ли, о, храбрейший Берон, что Вы в пылу сражения одним ударом снесли пять несчастных голов Воздушным Патриархам? — Она лукаво заглянула ему в голубые глаза, и нос его, ощутил приятный запах лаванды, аромат которой заворожил его. Он посмотрел глубоко ей в глаза в ответ, и сказал:

— Это правда! Каждое слово! — Он впился ей в губы, а она протяжно застонала. Затем Берон сгреб вторую девушку в охапку и поднял их в воздух на обеих руках. Девушки запищали в восторге и легком испуге от неожиданности. Он опустил их и произнес тост за победу. Толпа, ликуя, взорвалась одобрительными криками, а Берон осушил свой кубок.

Пир продолжился и все перестали обращать внимание на своего лидера, занимаясь спаиванием себя и веселясь. Берон же осматривая тронный зал, с досадой улыбнулся и подумал: «Хорошо, что хотя бы они счастливы». Пока он наблюдал за пиром, в толпе мелькнуло знакомое лицо, и вот когда один крупный воин прошел мимо, открывая обзор, Берон увидел своего заместителя — воина берендея по имени Баллар. На его голове было три шрама — подарок от веера Мимикрида. Это был старый воин, побывавший во множестве сражений, и проживший уже сто лет. В среднем берендеи могли жить до двухсот лет. Его опыта хватило на то, чтобы помогать Берону в планировании стратегии ведения войны, а сам полководец приправлял эти планы неожиданными и смелыми решениями.

Берон подошел к своему старому другу, который практически растил его в стенах замка названного отца Фалура, с тех пор как не стало родителей.

— За победу, Баллар! — За победу, Берон! — Они отсалютовали друг другу и Берон заговорил:

— Я хочу отправиться к отцу в Сартог с докладом. — Он тяжело вздохнул, и посмотрел на Баллара. — Отец как раз находиться сейчас в городе Адальт, самом близком от Сакрального Портала. Там у него находиться временный штаб.

— Мне кажется — это не самая лучшая идея сейчас. Мы только захватили империю, но чтобы удержать власть в городах, нам предстоит многое сделать. — Его голос был глубокий и хриплый, словно вырывался из порванного горла.

— Чепуха! Мы так напугали арсаилцев своим вторжением, что еще несколько недель они будут приходить в себя, отстраивая разрушенные города. Я как раз успею за пару недель съездить. — Берон говорил убедительно и самоуверенно, не выказывая сомнений в своих решениях.

— Хорошо! Я поеду с тобой! Я хочу знать, что с тобой будет все в порядке. — Он посмотрел на Берона, уже догадываясь, что тот, станет сопротивляться. Он велит ему остаться в Немаде, контролировать войска и ситуацию. Так и случилось и после долгих уговоров, Баллар сдался.

— Ты не волнуйся, я поеду не один, а возьму с собой нескольких солдат и лучников для охраны. — Он наполнил кубки Баллара и свой, вином и они выпили.

— Я наблюдал за тобой юный друг. Мне показалось, что тебя что-то беспокоит. Что у тебя на душе, расскажи мне, может я смогу чем-то помочь. — Баллар встревожено посмотрел на него и отставил свой кубок в сторону. Берон задумчиво помолчал, и ответил:

— Мне иногда кажется, что мы не правильно поступаем, захватывая эти города, империи, миры. Столько невинных гибнет от наших рук, во имя чего? Во имя Баргозара, который захватил множество миров, и поработил столько народов? Во имя этого кровавого бога, который захватил наш родной мир и убил моих родителей? Что бы мой родной отец сказал на это все? Похвалил бы или возненавидел своего единственного выжившего сына? Все чего я желаю, это отыскать убийц моих родителей и отомстить. — Вначале он говорил с горечью в голосе и тяжестью в душе, но в конце монолога он резко ударил кулаком о стол, перевернув сразу несколько кубков.

— Берон! В мире есть столько всего, что людям еще неизвестно, чему им еще придется удивиться. В твоей жизни еще произойдут события, которые откроют тебе твое место в жизни, и тогда ты сможешь отыскать свой жизненный путь. Ты не можешь ничего изменить в своей жизни, по крайней мере, не сейчас. — Выражение лица Баллара искривилось в гримасе боли, а в его глазах заплескалась горечь обиды: — Знай, что настанет время, и твоя жизнь измениться. Главное верь. Я всегда буду рядом. — Баллар по-отечески обнял Берона и благословил на дальнюю дорогу.

Берон резко встал и, салютуя кубком в воздухе в сторону Баллара, ринулся быстрым шагом в сторону бывшего короля Ларсара. Весь зал, словно замер, в ожидании того, что дальше произойдет. Музыканты перестали играть, а кубки перестали звенеть — мертвая тишина повисла в тронном зале. Берон достал свой двуручный меч, с прекрасно выполненным эфесом, и занес его над своей головой. Бывший правитель Арсаила стоя на коленях, не произнес ни слова, а лишь выровнял спину и с гордостью посмотрел вперед, высоко вздымая подбородок. Берон молниеносно опустил меч и цепь, на которую посадили Ларсара, со звоном разлетелась на две части. Полководец, спрятав меч в ножны, пошел к своему столу. Там его встретили две прекрасные девушки, которые продолжили ласкать его тело, раз уж душа оказалась такой ранимой. А зал взорвался новыми похвалами в честь милосердия Берна Арка. Он обнял девушек за талии и проводил в королевские покои.

Когда Берон удалился из тронного зала, к Баллару подошел немолодой мужчина лет сорока и обратился к командиру:

— Баллар! Почему ты не расскажешь ему правду? Мне кажется, он заслуживает знать свое прошлое и историю своего рода. — Мужчина был из берендеев, и также один из закаленных боями воином. Впрочем, все берендеи, оставшиеся в живых, были исключительно такими — старыми воинами, с богатым жизненным опытом.

— Он еще не готов! — Возразил Баллар. — Ему слишком сильно промыл мозг этот поддонок Фалур. В мальчике еще слишком много гордыни и высокомерия. Но мне, кажется, он уже начал чувствовать неправильность своей жизни, и подозревать, что Фалур ему рассказывает не всю правду о своих целях. — Баллар смотрел в сторону опочивальни, откуда доносились сладкие стоны и крики двух прекрасных женщин, с которыми ушел их полководец.

— Я все равно считаю, что ты должен ему все рассказать, иначе может быть слишком поздно. Сейчас, пока даркаг Берон находится вдали от влияния Фалура и его ядовитых речей, самое время рассказать Берону, кто он. — Воин, которого звали Бларк, был один из глав братства, которое существует для того чтобы свергнуть короля Фалура и Баргозара. Они действовали тайно и пока еще были на стадии зарождения и вербовки.

— Не сейчас! — С напором и твердостью в голосе прорычал Баллар. — Еще не время!

Барк, едва поклонившись, удалился прочь, оставив старого берендея Баллара наедине со своими мыслями. Спустя сорок минут, две блестящие от пота и раскрасневшиеся девушки выбежали из покоев Берона Арка, и направились в комнату омовения, где располагались бассейны для мытья. К завтрашнему дню надо было успеть подготовить обоз, который поедет вместе с Бероном к Сакральным Порталам, а затем и в город Адальт.

Утром следующего дня, когда обоз подготовили к походу, собрав провиант и все необходимые вещи, Берон отправился в путь. Он был одет в черную накидку с капюшоном, но его двуручный меч с медвежьей головой на рукоятке, был по-прежнему с ним. В обозе с ним отправились еще десять мечников и пять лучников, чтобы оберегать знатную особу в дороге.

Спустя одиннадцать дней их обоз добрался до Сакрального Портала, который находился на окраине бывшей империи Арсаил. Портал находился в горах, имея схожесть по природе с основной магией мира Бьяргил. Здесь преобладали энергии воздуха, которые наполняли собой все вокруг. Среди гор, на высоком утесе была пещера, которая вела через всю внутреннюю часть горы Эберед, открывая путь в небольшую долину, окаймленную высокими горами. В долине стоял храм Четырех Ветров, в котором недавно проснулся Сакральный Портал, через который армия Баргозара вторглась в мир Бьяргил.

Пройдя опасный путь без приключений, они немного замедлили ход в горах, преодолевая непроходимые участки, тратя на это по целому дню. Спустя несколько изнурительных дней в постоянно продуваемой долине, которую терзали сразу четыре разных по направлению ветра, они достигли храма.

Войдя в храм, они обнаружили, что он полностью необитаем, кроме оставленных там стражников, в числе одного боевого отряда армии Фалура. Портал контролировали также четыре Нарта — друиды, которые следили за стабильностью работы перехода. Они доложили, что портал работает исправно, и никаких возмущений не наблюдается. Это говорило о том, что миры Бьяргил и Сартог сейчас находились на оптимальном расстоянии друг от друга, создавая пространственный туннель в эти миры.

Берона встретили, как и полагается встречать королевскую особу, но он, отмахнувшись от формальностей, приказал активировать портал. Маги Нарты, закатив свои глаза, так, что лишь белки остались видны, сквозь сузившиеся веки, загомонили, строя аркан заклинания, чтобы активировать переход. Стены храма Четырех Ветров затряслись, а ветра, которые сюда не проникали, заплясали в бешенном танце, создавая многочисленные порывы и вихри. По полу и потолку прошла волна, словно тяжелый камень, из которого выложили храм, ожил, приобретая свой собственный характер.

Один из Нартов, сообщил, что переход активирован, и теперь они могут пройти сквозь портал. Первым к проходу пошел Берон и он, не раздумывая, взошел на большой, каменный круг, вымощенный резным камнем. По камням, лижущими движениями скользила пыль, раскрывая дуновения невидимых ветров, и само тело словно исказилось в этих потоках. Слабый вихрь, клубившийся под ногами у Берона, пополз вверх по его ногам, постепенно укутывая полководца, пока его силуэт не приобрел полупрозрачный вид. Казалось, он сам стал потоком ветра и, замерцав, исчез. Ветер слегка утихомирился, но это была лишь видимость. Портал был готов принять в себя любое существо, которое бы захотело пройти сквозь него. Остальная свита Берона Арка незамедлительно последовала за ним.

Перед глазами молодого берендея пронеслись разнообразные энергетические потоки, которые раньше он не мог видеть. Путь через миры проходил, через очень редкий коридор в астрале, который и соединял их. Спустя мгновения, словно он смог лишь незначительно моргнуть, Берон очутился в похожем зале, еще одного алтаря портала. На первый взгляд, он остался в том же месте, где был секунду назад, но исчезнувшие солдаты, сопровождавшие его, не давали усомниться в том, что он перешел. Это было не первое его путешествие через Сакральный Портал, но он все равно какое-то время чувствовал себя нехорошо.

Посмотрев на свои руки, пытаясь убедиться, все ли на месте, он огляделся по сторонам. Легкие вихри, закрутившие воздух и пыль вокруг него, взъерошили его длинноватые волосы и с обеих сторон начали возникать фигуры воинов, сопровождавших его. Можно было продолжать путь. До города Адальт оставалось всего три дня пути, и Берон принял решение не терять время, а сразу отправиться в путь.

Дорога в Адальт заняла даже меньше времени, чем рассчитывал Берон и, уже на подступах к городу, его обоз встретила королевская свита императора Фалура. Их торжественно встретили, как и подобает встречать победителей. Были и фанфары, и музыка, а вечером их ждал пир. Названный отец Берона — император, сообщил пасынку через слуг, что до вечера будет занят, потому что государственные дела не терпели отлагательств. И только на самом празднике, в честь возвращения наследника престола в родной мир, он смог поговорить с Фалуром — императором Дорсилана. Их встреча состоялась в стенах его кабинета, куда его пригласили после пира. В кабинете был приглушенный свет и много полок с книгами и свитками. Большой, деревянный стол черного цвета стоял посредине, подсвечиваясь с обеих сторон лампами, ярко-красного цвета, выделяя его словно алтарь в мистическом храме. В кресле с высокой спинкой сидел император Фалур, в фиолетовом парадном костюме, с черными вставками и белой звездой на груди. Он жестом пригласил Берона присесть и сказал:

— Сын мой! Я так рад, что ты так скоро вернулся, еще и с такими замечательными новостями. — Он радовался захвату Арсаила, зная, что теперь Баргозар расширит его владения, назначив наместником новых земель. Хотя для отца выражать эмоции прилюдно, было очень редким явлением, сегодня он просто светился от счастья.

— Да отец! Я выполнил твою волю, и теперь мир Бьяргил принадлежит тебе. — Он с почтением склонил голову, не отрывая от глаз Фалура свой взгляд.

— Этот мир принадлежит Вседержителю Баргозару, а не мне, но я обязательно отмечу твою доблесть и отвагу, проявленную во время захвата новых территорий. Я горжусь тобой сын. — Он протянул Берону руку, ладонью вниз, и пасынок правителя империи Дорсилан, коснулся лбом его руки.

— Отец, я хотел спросить… — Берон замялся, не зная какие слова подобрать. — … я хотел спросить: — Знаешь ли ты, кто убил моих родителей? Я имею в виду, что ты говорил, что это сделали солдаты Баргозара, но еще когда только начали завоевывать наш мир. Но кто именно это был? Существо, человек или маг? И почему ты им сдался, а не погиб, сражаясь с его армией? — Ему было чрезвычайно трудно подобрать нужные слова, чтобы не оскорбить правителя. Ведь Фалур был, прежде всего, для него императором, чем отцом.

— Сын. Не забивай себе голову сомнениями. Они как медленно действующий яд, который отравляет твои мысли и сердце. Я не погиб сражаясь против Баргозара, потому что понял, в нем наше будущее и залог нашего процветания. Баргозар не только сильный, но еще и чрезвычайно умный правитель. Я это понял и принял почитать его, как божество. В его правлении наше будущее, и будущее всех миров. Мне не дано было это понять в самом начале его вторжения, но теперь я вижу все предельно ясно. Баргозар, так или иначе, но добьется своего. Он захватит все миры, и поработит их. В таком случае, я не вижу ничего плохого в том, чтобы не только сохранить свою жизнь и империю, но также получить возможность расширить свое владения.

— Да отец, я это понимаю, но почему должно гибнуть столько людей. Ведь мы могли бы ограничиться одним миром? Разве этого мало? — Берон чувствовал себя неуютно, потому что ему раньше не доводилось ставить под сомнение решения его отца и Вседержителя Баргозара. Император помолчав, встал из-за стола и прошел к одному из книжных шкафов. Он снял со своей шеи амулет в виде круглого медальона вырезанного из лунного камня под названием Меникс, и провел им рядом с полкой. Голубое свечение, вырвавшееся из камня, заклубилось черно-голубой дымкой, и обволокло часть шкафа. Эти клубы начали всасываться в полки, словно там образовалась крохотная черная дыра. Этот процесс ускорялся, пока не остановился и не замерцал глянцевым черным светом. Названный отец Берона засунул внутрь руку и извлек оттуда черную колбу с золотой инкрустацией и росписью. Раскрутив этот крохотный тубус, он извлек из него золотой свиток, на котором красными чернилами был написан текст. Судя по виду, это был древний артефакт, но не это делало его уникальным. Яркие, светлые вспышки, переливающиеся множеством цветов, словно звезды вселенной, мерцали вокруг свитка. Такого вида магии Берону еще не доводилось видеть, хотя он часто сражался с различными магами, разных миров.

— Видишь этот свиток? — Фалур задал этот риторический вопрос и, не дожидаясь ответа пасынка, продолжил: — Этот свиток — часть огромного наследия, которое имеет такую огромную силу и важность, что все богатства мира, меркнут перед их ценностью. Этот артефакт, и множество других, были разбросаны и утеряны в различных мирах, но некоторые удалось отыскать. Это наследие осталось после крушения самой первой расы, самого первого мира, которые появились сразу же после сотворения вселенной. Кроме различных предметов обихода, оружия и свитков, содержавших безграничные знания, в числе затерянных артефактов было и еще кое-что. Осколки одной уникальной звезды. Существует легенда, что собрав все осколки и соединив их вместе, можно получить безграничную власть над всеми живущими существами во вселенной, и обрести божественное могущество. Император Баргозар ищет эти осколки. Детритас — называют их. Баргозару под силу их найти и соединить. И тогда его уже никто не остановит. Нам дано выбирать, жить нам или умереть, но чтобы жить, как мы того заслуживаем, надо выполнять приказы Баргозара. — Берон долго молчал. Слова названного отца, встревожили его душу еще больше, чем было до этого разговора. Молодой полководец понимал, что он думал о сложившейся ситуации гораздо лучше, чем было на самом деле. И от осознания этого, ему стало еще хуже, но он заставил себя подавить эти чувства, чтобы не показать их императору Фалуру.

— Что в этом свитке такого ценного, что Баргозар в поисках его захватывал целые миры? — Брови Берона сошлись на переносице, но он сдержал свой гнев и горечь.

— Я не знаю. Никто из наших ученых и магов не смог его расшифровать. Но Берон послушай, этот свиток нашли здесь на Сартоге, понимаешь? Сколько мы еще сможем отыскать таких древних артефактов?

— Что толку с этих артефактов, когда никто не знает, как их использовать? — Берон уже сильно был раздражен, но по-прежнему не отступал.

— Во-первых, это мы не смогли расшифровать свиток, и это не значит, что не сможет Баргозар. Да и какая теперь разница? Для нас это не имеет значения. Мы добыли свиток и передадим его Баргозару, а дальше не наша забота. Сын, я прошу тебя, не делай неправильных выводов. Все в мире имеет свою цену, и за ту жизнь, которую мы выбрали, приходиться платить.

— Я не выбирал такую судьбу! Я не желал, чтобы моих родителей убил кровожадный тиран, а меня воспитывали чужие люди! — Закричал Берон, но сразу же, осекся. Он увидел суровый взгляд Фарула и быстро, но уже мягче добавил: — Прости отец! Я не это имел в виду…

— Я понял, что ты имел в виду, но твои слова ранят меня, больше чем любые проигранные войны и не захваченные города. Ступай Берон, тебя ждет служба. Я хочу, чтобы ты отправился в Арсаил сейчас же.

— Отец… — Но Фалур уже сел в свое кресло и отвернулся в сторону горящего камина, спиной к пасынку, сказав лишь одно слово:

— Иди…

После встречи с названным отцом, Берон чувствовал себя еще хуже, чем было до этого, просто отвратительно. Он сильно обидел своего отчима, и это сдавливало его сердце, словно двумя молотами. Как он мог так его оскорбить? Человека, который не бросил молодого берендея, когда он в кровопролитной резне остался сиротой. Фалур не просто помог Берону выжить, он воспитал его, как родного сына, сделав его наследником империи, и научив его всему, что он знает. Названный отец никогда ничего не жалел для пасынка, и вырастил его грозным и бесстрашным воином. «Какой же я идиот!» — мысленно корил себя Берон, отправляясь в свои покои, чтобы собрать вещи в дорогу.

Всю обратную дорогу Берон размышлял о разговоре с отцом. В его словах определенно был смысл и рациональное зерно, и ему не следовало в такой резкой форме разговаривать с императором Дорсилана. Его мучила совесть, но при этом он никак не мог отделаться от чувства, что его сомнения это не просто фантазия, запутавшегося берендея. Он и в правду считал, что захватывать миры ради поиска артефактов древней расы, не было никакой необходимости. Хотя и не мог не признать, что захватив целый мир, подчинив всех его жителей, можно было бы отыскать реликвии гораздо быстрее. Власть развязывала руки, давая возможность использовать для этого любые методы.

Они добрались до Сакрального портала и Нарты провели обряд открытия врат на Бьяргил, их на той стороне ждали. Когда воздушные потоки подхватили его на алтаре и перенесли в соседний мир, он поспешно покинул храм Четырех Ветров, и на выходе увидел девушку-воина, которая стояла в высокой траве, скрывавшей ее по пояс. Она была вооружена луком и стрелами. Если это враги, подослали к нему убийцу, то они сильно просчитались. Всего одна единственная девушка, каким бы искусным воином она не была бы, не сможет справиться с ним, или даже с его свитой. Он даже немного развеселился от предстоящего боя, давая своим горестным чувствам отступить. — «Ну что же, посмотрим, из чего ты сделана!» — Убить ее!!! — Закричал он, и его воины бросились в атаку.