Байки у костра

Наперекосяк.

Денек что-то с утра не задался. Именно НЕ ЗАДАЛСЯ — по-другому и не назовешь. Казалось бы — достал, можно сказать, на халяву, новенький экзоскелет, дурацкая дуэль обернулась, в итоге, нечто средним между комедией и самодеятельной постановкой деревенского театра в бывшем свинарнике, переделанном в клуб, все живые и местами довольные. А вот с утра что то пошло наперекосяк. Для начала — на оптике «Абакана» обнаружилась трещина, с прицелом теперь можно было сделать две вещи — просто выкинуть, или впарить задурно какому-нибудь новичку. Обычно я предпочитаю не таскать с собой лишнего груза, а отдельно взятая оптика к «Калашам» позволяет на порядок повысить «производительность» любого трофейного автомата, главное, чтобы направляющие были не сбиты. Конечно, по-хорошему, автомат под оптику надо пристреливать, но, если по-быстрому, и так сойдет.

Но основным ударом ниже ватерлинии стала пугающая пустота одного из моих тайников. Тайников у любого сталкера много, чуть что-то «сверх лимита» появилось — в нычку. И чем ценнее «сверхлимитированное», тем изощреннее тайник. Этот тайник я оборудовал прямо возле одного из долговских постов, под защитой, так сказать, что само по себе говорило о ценности его содержимого. Не помогло. Тайник опустел, лишив меня возможности затариться патронами для новенького «Винтореза» и прочей необходимой снарягой, делающей дальние рейды если не комфортабельными, то, по крайней мере, существенно их приближающими к этому состоянию. Без патронов и прочего с собою вместо «Винтореза» на «прогулку» можно было взять с таким же успехом обрезок трубы или швабру из «Сталкера», если таковую удастся там найти и утянуть у Бармена.

Кстати о баре. Война войной, обед — по распорядку.

Спускаюсь по ступенькам вниз, взмахом руки и кивком приветствую Васю-охранника, пропуская мимо ушей его «Проходи, не задерживайся». Прохожу, прохожу, не бубни, Вася. Кивок Гарику. Чего-то даже подначивать его неохота, делая вид диверсантовского проникновения в охраняемую подсобку и вызывая предсказуемую реакцию типа «Вали отсюда, сталкер». Киваю бармену, молча тыкаю в строчку меню, написанного, что удивительно, не как обычно — мелком на досочке, а ручкой на листе бумаги. Бармен делает что-то свое, но откладывает в сторону тряпку и приносит тарелку, сбоку кладет ложку, молча отходит.

Что-то есть перехотелось. Стою, ковыряю ложкой в тарелке.

— Слышь, Бармен, а никто артов на продажу не приносил? Или, может, ценой интересовался на «Золотую рыбку», там, «Душу», или еще на какой из серьезных?

Ответ Бармена радости мне не добавил — на продажу никто ничего не приносил, «золотой рыбкой» и еще несколькими серьезными артефактами интересовались как обычно — с целью купить.

Делать нечего, чего про прошлогодний снег вспоминать. Надо за хабаром идти, не голый же ведь остался. Вопрос — куда идти. Реальнее всего — в Темную долину. Зверье там, конечно, есть, и двуногого хватает, вот только знаю я там пару мест, где можно хабаром разжиться. Хорошо б еще напарника стоящего найти.

— Бармен, а что-то народу у тебя как то маловато. Всех волной смыло? Вон, смотрю, и полы еще мокрые! Пойду-ка я к долговцам наведаюсь.

Проводив взглядом вышедшего Отшельника, Гарик повернулся к Бармену:

— Что-то Отшельник сегодня какой-то…. Ну…Бельмондо…

Бармен, убирая нетронутую тарелку, задумчиво посмотрел на дверь.

Все таки, при определенных условиях, с долговцами можно иметь дело. Заглянул я к Петренко — есть такой долговец, оружием приторговывает, — и таки выцыганил у него лишнюю обойму к «Винторезу». За какую то вшивую «каплю». И он, и я ей цену прекрасно знали, но, видать, понял он, что мне край, потому и скинул цену.

Пяток обойм к снайперке, десяток — к пистолету, тридцать ружейных патронов с крупной картечью — не фонтан, конечно, но для небольшой прогулки достаточно. Собрал остальные шмутки-манатки — и двинул на Свалку. Пока шел — стая слепышей кинулась. Только — не первый год замужем. В экзе, конечно, не побегаешь, но и собачкам с ходу ее прокусить не под силу. Поэтому — подпустил поближе — и картечью в упор. Парочку подстрелил, остальные поняли, что немного другие у меня планы, чем к ним на ужин, и разбежались. Хвосты с них посрезал — и дальше пошел.

Прихожу на блокпост долговский, с которого недавно с Гариком дуэлиться уходили, а эти обормоты ржать давай, вспоминают, какими мы оттуда возвратились. Потом экзоскелет мой новый давай осматривать-ощупывать.

— Э-э, — говорю, — Ну хватит меня щупать, чать не девка. И из-за спины отойди. Открутить то ничего не открутишь, а вот во всю спину гадость какую нацарапать — ума хватит.

Долговцам этим много что ли надо — опять ржать принялись и варианты надписи обсуждать.

— Прицел для калаша — спрашиваю, — никому не надо? Недорого отдам.

А сам прицел уже в руках держу. Повелись, что дети малые. «Мне дай! Мне дай!» Ну, дал. Схватил один, в прицел глянул — вскрикнул и отпрянул. Заржал, второму в руки сует, тот тоже глянул, и тоже отпрянул. Я в прицеле глаз нарисовал — смотришь — а на тебя в упор такое буркало смотрит. Ты, говорят, зачем, раздолбай, такую вещь испоганил? Объяснил я им про прицел, что долбанул его, и теперь им — хочешь — гвозди забивай, хочешь — в … ухе ковыряйся — толку одинаково. Сторговал им же хвосты за антирад — и пошел себе в «Темную долину».

Выхожу через проход, осмотрелся — вроде все тихо. А дело уже к вечеру. Думаю, пора на ночлег становиться. Выбрал местечко поукромней между валунами, костерок развел, еду достал, разложил.

Вот в чем недостаток одиночки — так это в том, что ты один. Только я за еду принялся — как с боку характерное такое — клац. Дернулся я было за пистолет ухватиться да в тень под камешек закатиться — а мне с другого бока голосок ласково так советует — не дергаться нихера и ковырялки на виду держать. И, для большей убедительности, опять — клац-клац. Вышло трое недобрых молодцев — и давай со мной вещами делиться. В смысле — мои вещи на себя примерять. Из экзоскелета меня попросили. И один из них давай его на себя напяливать. А второй оттащил мой рюкзачек в сторонку — и потрошит его. Нашел оптический прицел, прицепил сразу на свой «калаш», стоит, радуется. Третий меня на прицеле держит, «гадюку» в упор наставил и смотрит. А я стою себе, в штанишках да в свитерке, на ногах — чулки специальные, вкладыши, для экзоскелета. Это в экзе в них хорошо, а на земле — как в носках стоишь.

Тут первый, что костюмчик мой примерять начал, показывает, мол — чулочки сымай. Сел я на землю, вкладыши-сапожки с ноги стягиваю. Этот, что на прицеле меня держал, расслабился, ствол опустил, тоже в сторону рюкзачка моего стал поглядывать. Я приподнялся, чулочки бандитику в руки кинул — и тут же ножичек подхватил, которым тушенку открывал, да хлеб резал — как ел я, так он на земле на тряпице лежать остался. Ножичек у меня хороший, златоустовский. Ему что хлебушек, что злодея резать — все едино. Вдарил горе-сторожу плечом в корпус на подъеме, ножичком по шее добавил — он кровушкой своей и захлебнулся. Да неудачно маленько вдарил — «гадюка» в сторону отлетела, не успел я ее подхватить. Делать нечего, пришлось ноги как есть уносить. Второй, который с «Калашниковым», автомат вскинул, да пока соображал, кто из прицела на него смотрит — я в кусты да в темноту нырнуть успел. Правильно, нечего не глядя чужие вещи на свое оружие цеплять. Ну а третий так и стоял в полуодетом экзоскелете с моими чулками в руках.

Я, как в кусты запрыгнул — пошумел и сразу залег. Босиком больно то не разбежишься. Поэтому выпущенная очередь выше меня прошла. Лежу, прикидываю — что дальше делать. С одним ножом много не навоюешь. Одно радует — ПДА при мне осталось. Я, когда экзоскелет снимал — на пояс его автоматически перецепил. Как в том анекдоте — привычка, выработанная годами. И бандюки на это внимание не обратили, потому что все так делают. Так что, аномалии мне не особо страшны — есть в ПДА простейший детектор. Жаль, мой навороченный детектор с экзоскелетом остался.

Рукава со свитера посрезал, на ноги одел — как в носках получилось. И по-быстренькому из кустов в сторону Свалки выбираться начал. Пока живность на выстрелы не подоспела, посмотреть — в кого попали. Как оказалось — вовремя. Только отошел — слепыши запёрхали. А потом и «дружки» мои постреливать по ним начали, псина завизжала — попали. Стая врассыпную кинулась от выстрелов, а я — на дерево. Так и ночь коротали — я на дереве, а песики вокруг бегали. Запах, видать, чуяли, а вот где я — толком понять не могли.

Поутру, как светать начало, понял я, что из белок надо в зайцы переквалифицироваться. Пока на дереве не подстрелили. Спрыгнул на землю — и давай бог ноги. Повезло. Не кинулись сразу собачки, а как заволновались да носиться по округе начали — снова бандюки стрелять стали. Да еще труп в смысле жратвы пёсикам покоя не давал — кровь то они за версту чуют. Так что, я им как бы без надобности оказался.

Рванул я до поста долговского, а там уж и до Бара рукой подать. Захожу в бар, весь такой живописный — Гарик с вторым охранником аж челюсти пороняли. Подхожу к стойке, хлопаю по ней ладонью и говорю выглянувшему бармену: — Вертай назад костюмчик мой антисобачий. Соскучился я по нему.

Бармен меня увидел — ахнул, пакет с костюмом сразу же принес, но — с условием — костюм на улице одевать.

А снарягу свою с экзоскелетом я в тот же день отбил. Одолжил у Бармена в счет будущих трофеев старенький Калашников — и отбил. Не успели бандюки с хабаром моим уйти далеко. Там их собачкам и оставил.