Глава 16

Старик прям древний. Реально. А малец с ним совсем юный, лет десять, может и меньше. Нас, вижу, они боятся не меньше, чем разбойников. Ничего удивительного, знаю уже повадки паргейских феодалов — благородные относятся к бесправным простолюдинам порой ничем не лучше татей. Да, Кранц не средневековая Англия с её звериными законами о бродяжничестве, но и здесь повесить показавшегося подозрительным оборванца ничего не стоит. А спасённая нами парочка именно оборванцами и выглядит, несмотря на то, что имеет телегу с впряжённой в неё старой клячей. Как стояли оба бедолаги на коленях, так и остались стоять, только головы глубже в плечи вдавили.

— Кто такие? — интересуюсь для проформы.

Оказалось, дед везёт внучка ко мне в монастырь устраивать служкой при нашей церкви. Вроде договорённость с братом Георгом, когда тот недавно приезжал в Готлин, достигнута, и даже пять драхм старик уже заплатил. А что, неплохо придумано. Обитель получает бесплатного — за кормёжку и проживание — работника, пусть и мелкого, так ещё и деньги на этом, хоть и небольшие, мы заработали.

Используется у нас такая практика, когда детей отдают в церкви или монастыри. Они там не только служат, а и обучаются, получая не гарантированный шанс однажды стать монахом или каким-нибудь другим церковником.

Не знаю, насколько правда, но мой дядя епископ сказал, что его высокопреосвященство кардинал Марк Праведник так и попал в слуги Создателя, будучи одним из сыновей многодетной крестьянской семьи. Говорят, фанатик ещё тот, подстать Торквемаде или Савонароле.

Почему старик с внучком отправились в путь одни? Так ведь выехали днём, рассчитывая на относительную безопасность лесов вблизи города, попутный обоз же неизвестно сколько пришлось бы ждать, да и просто так к каравану не пристроиться, а монеты дед почти последние отдал.

— Господин, мы не делали ничего плохого. — уверяет меня старый.

А я ему верю, да. Тяжело ему троих детишек мал мала меньше кормить после смерти дочери и зятя, вот и решил снизить размер ноши на своих плечах. Почему бы и нет?

Пусть едут дальше — какое мне до них дело? — а вот с двумя пленниками Ригер удружил, спасибо.

— И что нам с ними делать? — спрашиваю дядьку, кивнув на связанных разбойников.

В моём отряде царит возбуждение. Причиной тому не легко доставшаяся победа, а наглядная демонстрация магических возможностей настоятеля Степа, их господина. Смотрят сейчас на меня с восторгом, можно подумать, в моей инициации есть и их заслуга.

Особенно счастливы Ник с Юлькой. Держатся рядом, сцепившись вытянутыми друг к другу руками, и улыбаются до ушей. Ладно, чего уж. Ничего особенного я не продемонстрировал. Подумаешь, молнией шарахнул. Что в этом такого?

Кстати, правильно сделал, что в последний момент оставил Сергия в обители для помощи подьячему Виктору. Любовного треугольника мне в поездке только и не хватает, а секретарь чем дальше, тем больше тянется к девчонке-вертихвостке.

— Так это, того. — Ригер смотрит на валяющихся со связанными сзади руками пленников. — Отдадим городским дознавателям. Если поведают что-нибудь полезное, вместо казни получат пожизненную каторгу. Вдруг с их помощью других негодяев поймают?

Не понимаю смысла менять смерть на пожизненные мучения. Примерно представляю, каково это весь остаток жизни, как правило короткий, провести в кандалах, выполняя изнурительную работу за скверную пайку. Пока живу надеюсь? Чушь собачья. Или это во мне личный печальный опыт играет? Сколько раз, ещё помню, хотелось попросить какой-нибудь укол, чтобы уснуть и больше не проснуться, особенно, когда боли становились невыносимыми.

— До города ты их каким образом собираешься доставить? — спросил Карл старшего сержанта.

Резонно. Дядьке порой лишний раз подумать не помешает. Заводных или гужевых лошадей у нас при себе нет. Конфисковать клячу с телегой у спасённых? Даже не смешно. Сажать разбойников позади гвардейцев? Гнать бегом?

— Ригер. — взглядом подталкиваю опекуна к правильному решению.

Тот намёк понял, соскочил с коня и двумя быстрыми ударами прикончил вначале одного, потом другого пленника.

Всегда считал, что передоверять непростые или скверные решения подчиненным очень неправильно, но в данном случае дядька сам виноват, поэтому ему и расхлёбывать пришлось.

— Вперёд. — командую.

Мы не патруль, не графские или баронские егеря, не наша задача прочёсывать ближайший лес в поисках других бандитов, которые тут где-то неподалёку наверняка скрываются, вряд ли шайка столь малочисленна, беглые и бродяги стараются сбиваться в стаи покрупнее.

— Отличная была атака. — похвалил милорд Монский, пристраиваясь рядом, когда мы начали движение.

Сам знаю. Честно, до сих пор немного не по себе. Давно не первое уже моё плетение, но боевое ещё ни разу до этого момента не применял. Надо сказать, впечатлило. Степ-Громовержец.

А ведь я теперь и посильнее бахнуть могу, правда, со шпаргалкой в руках. Есть при мне и такая. Листы с рисунками Сергия переплётчики сброшюровали в похожую на кузинину тетрадь. Лежит сейчас в наплечной сумке, притороченной к седлу.

— Смотри, Степ, косуля! — дёрнул меня за рукав Карл.

— Красивая. — соглашаюсь.

Вообще, здесь места полны разной живности, и, как когда-то на Земле, охота здесь забава для феодалов в их владениях и для остальных представителей благородного сословия на территориях, числящимися за провинциями.

Чернь за убийство диких зверей лишалась рук, а то и жизни. Кто у кого законы списывал, средневековые земляне у паргейцев или наоборот? Исключение касалось лишь опасных для человека или домашних животных хищников, их можно было убивать и простолюдинам.

— Красивая? — удивился мой пациент. — Вкусная, если её умело приготовить. У моего дяди повар делал замечательное жаркое из мяса косули. У тебя разве нет в арсенале других убойных плетений кроме молнии?

Вот ведь милорд, а? Мужской охотничий инстинкт в нём играет. Грациозное создание природы давно скрылось среди дубравы, а этот об её убийстве всё думает. Я никогда не любил охоту. Рыбалку да, охоту нет.

Понимаю ещё, когда на медведя с рогатиной ходили. Неизвестно, кто кого — ты медведя или он тебя, а несчастных травоядных из стволов валить или, как здесь, ударами боевых заклинаний и стрелами — ну, какое к чертям удовольствие? Мяса что ли мало?

Голодных крепостных крестьян или жертв советского мясного дефицита ещё можно как-то понять, а дворянам-то паргейским или моим бывшим соотечественникам это к чему?

Впрочем, промолчу. Однажды наговорил своим друзьям Олегу Морозову и Володе Фирсову, заядлым охотникам, нечто в таком духе, так обиделись. Правда, с той их обиды у меня получился профит. Даже когда она прошла, охотничьими байками ни тот, ни другой меня больше не травили.

— Убойные плетения? — переспрашиваю. — Конечно имеются и кроме молнии. — похлопываю по сумке. — Но они все здесь. Пока не выучил. Времени-то после обретения дара прошло совсем ничего.

На самом деле косулю я мог достать и плетением стрелки, которое первым делом запомнил, животное ведь совсем рядом проскочило, но расстраивать приятеля — надеюсь, в скором будущем, друга — не стал.

— Эх, мне бы нормальный источник. — сокрушённо махнул рукой мой пациент.

— Верь, и всё будет хорошо. — утешаю. — Как он там у тебя?

— Да так же. Пока без изменений.

Ободряюще прикасаюсь к его плечу и устремляю свою кобылку рысью. Через четверть часа замечаю за собой, что начинаю пропускать мимо ушей рассказы милорда Карла. Перегрузка информацией? Вряд ли. Такое порой случается, но не в этот раз. Просто захлестнуло удовольствие от созерцания почти девственной природы и дыхание свежим воздухом, насыщенным лесными ароматами.

Пожалуй, окажись я здесь и сейчас в родном теле, мог поймать озоновую передозировку, какая иногда случается с жителями мегаполисов, оказавшихся в необжитых краях.

Мили за три до Готлина наш отряд выехал на один из основных трактов, где мы повернули резко на юг. Здесь движение по дороге оказалось достаточно оживлённым. Миновали встречный и обогнали попутный караваны, попадались путники пешие, верховые и на повозках.

С пятёркой егерей разъехались не вступая друг с другом в разговоры, ограничившись оценивающими взглядами и лёгкими кивками в знак приветствия. Надень я сутану, поведение лесной стражи было бы разумеется более почтительным. Ерунда, не стоило терпеть на себе неудобную хламиду ради более низких поклонов, просьб о благословении и почтительных слов. Перебьюсь как-нибудь без этого.

К столице графства мы подъехали в полдень. Ну, что я могу о ней сказать? Первое впечатление вполне уложилось в моё представление о провинциальном средневековом городе.

Вначале пошли пригородные лачуги, ещё более жалкие, чем те, что я три часа назад наблюдал неподалёку от стен своего монастыря, затем начались оживлённые постоялые дворы с гостиницами, трактирами, конюшнями, складами и всякими прочими хозяйственными постройками и наконец давно, чувствуется, не чистившийся ров с подъёмным мостом из потемневших дочерна от времени брёвен.

Большинство зданий в пригороде, да почти все, были деревянными. Как я понимаю, явись к Готлину враг, предместья здешний граф прикажет подпалить, и гори оно здесь всё синим пламенем.

Город стоит на берегу неширокой, но достаточно полноводной реки, мне её сейчас пересекать не придётся, она течёт вдоль юго-западной части стен, а наш отряд прибыл с северной стороны.

Высота готлинских защитных сооружений, навскидку, даже ниже, чем у моего монастыря, зато здесь имеются башни. Там, где ворота, их сразу две. Арочный проезд внутрь города между ними.

Наша кавалькада привлекала всеобщее внимание. Военными отрядами, понятно, тут никого не удивишь, а вот герцогские гвардейцы в Готлине нечастые гости. Впрочем, стражники у ворот лишними вопросами себя не мучили, в городе уже знали, что у святого источника появился новый хранитель аббат Степ из рода Неллеров, а такому высокородному аристократу полагается соответствующий эскорт. Большому кораблю большое плавание.

— Мы здесь первый раз, сержант. — чуть высокомерно, как и полагается гвардейскому унтер-офицеру в обращении с городскими полурегулярными вояками, сказал Ригер. — Выдели нам сопровождающего до монастырского подворья.

Мой бывший опекун в пору своей молодости бывал в Готлине пару раз, но города не знал, помнил лишь дорогу от восточных ворот до графского замка, да трактир с достойными элем и свиными колбасками возле замковой площади. Милорд Монский тоже не мог служить путеводителем, он вообще редко куда выезжал и мало где бывал в юности, а потом неудачная инициация, и всё, не до путешествий стало.

— Ваше преподобие. — почтительно кланяется мне начальник караула. — Позвольте приказать проводить вас до замка нашего сюзерена.

Не понял, сержант, тебе что, Ригер не ясно сказал? Молча смотрю на него как на кучу навоза. Не потому, что я такой уж весь из себя сноб, нет. Нужно демонстрировать подобающую герцогскому бастарду спесь, иначе станут считать блаженным дурачком.

В замке граф Олег конечно примет отпрыска сюзерена, настоятеля обители с распростёртыми объятиями и покои выделит лучшие, тем более, что его супруга Глория приходится мне тёткой, пусть и двоюродной, но, прав подьячий Виктор, помощник мой и на данный момент лучший советчик, не нужно обязываться по пустякам. Вот и не стану. У меня есть, где разместиться, на своей территории буду чувствовать себя спокойней. Никто никому ничего не будет должен. А в гости к графу я обязательно съезжу ещё, и не раз. Но потом.

Мой взгляд начальник караула оценил верно и настаивать не стал. Спустя минуту впереди нашего отряда пошёл самый молодой из стражников, светловолосый парень с длинными как у рок-музыканта патлами. Денег ему что ли на цирюльника подкинуть?

Оглядываюсь на оставшуюся позади воротную арку, через которую проезжают замыкающие нашего отряда Ник и Юлька. Смотрю, ускоренными темпами ремонтируют и башни, и стены. Жареный петух в задницу клюнул? Да, видимо, к слухам о надвигающихся с севера грозных событиях тут отнеслись серьёзно, и граф, и городские власти.

Да, городишко заметно уступает Неллеру, и не только численностью жителей или размерами. Сколько здесь народа проживает? Тысяч восемь, кажется? Вроде да. Улочки вовсе уж узкие. В некоторых местах, где пристроившиеся к стенам островерхих двух- реже трёхэтажных домов торговые лавки суживают пространство до полутора-двух метров, приходится перестраиваться в колонну по одному. Не успели проехать и пары перекрёстков, а уличные зазывалы меня уже достали. И такие наглые. Уроды. Хватаются за голенища ботфорт и полы куртки. Последовал примеру своих спутников, принялся особо наглых потчевать плёткой. Помогло, но не сильно.

В такой толчее, через которую приходится пробиваться, того и гляди сопрут что-нибудь. Вглядываюсь внимательно в людей, но таких, чтобы у них прямо на лбу было написано «вор», не замечаю, что не исключает достаточного количества преступников среди толп.

Хорошо, что я тёртый калач и кошель держу на груди, подвешенным за шею на надёжном кожаном ремешке наряду с амулетами. Попробуйте, вражины, доберитесь.

А ещё я лично на мешочек с деньгами — там у меня сотня драхм золотом и серебром — наложил сигнальное плетение. Если кто-то кроме меня за кошель возьмётся, в воздухе послышится — нет, увы, не полицейская сирена — но отчётливо слышимый противный писк, будто комар размером с корову решил подать звук. Вчера вместе с Сергием провёл натурный эксперимент. Впечатлился. Нормально так получилось. В фолианте описание такого плетения гарантировало не менее полутора десятков предупреждений и не менее двух месяцев сохранения. Или то, или другое, и надо будет по новой накладывать.

Было искушение наложить смертельное для вора заклинание, да вовремя осознал, что магия преступника от слуги не отличает. Решит, к примеру, Юлька переложить мой кошель при уборке с одного места на другое, и прощай, Юлька. Нет, к такому риску чувствую себя не готовым.

— Разворачивай тебе говорю!

Это наш сопровождающий орёт бегемотом на какого-то мужика, перегородившего нам путь своим осликом, тянущим двухколесную тележку.

— Так сдайте чуть назад, позвольте мне вон у той лавки приткнуться, и проезжайте себе как ехали. — резонно замечает горожанин.

Нам действительно стоило бы попятиться метра на четыре, и мы бы спокойно разъехались, да куда там. Понты, они и в Паргее понты.

— Обнаглел, червяк⁈ — это уже мой пациент вступил в дело, чуть не подумал, клиент психушки. В общем-то оказался бы недалеко от истины, Карл ведь и в самом деле длительное время содержался в местном аналоге смирительной рубашки. — Перед тобой его преподобие настоятель монастыря! Ты ему предлагаешь ради тебя и твоего осла отступить⁈

Хватаю горячего пациента за плечо, иначе мужичку не миновать бы удара сапогом в его добродушное бородатое лицо, дворяне не сильно церемонятся с горожанами. К тому же, он всё понял правильно и заставил ишака пятиться.

А мои-то охранники, как погляжу, выглядят орлами, горделивыми. Чем гордитесь-то? Что милорда Неллерского сопровождаете? Выглядите красавчиками? Разве что этим, горе вы моё луковое.

Уже десяток ситуаций, больше даже, на этом относительно коротком петляющем отрезке нашего пути, где-то с милю примерно, когда меня могли спокойно прирезать. Да, от арбалетного болта или атакующего плетения меня спасут амулеты, а вот от банальной заточки в бок никто из моих олухов защитить бы не сумел. Впору кольчугу поддевать под одежду.

Надо хорошенько подумать о своей безопасности в городских условиях. Конечно, я выучил назубок самое простое и быстрое в создании лечебное заклинание, только вот, если засадят мне, к примеру, в печень, то от болевого шока даже мама сказать не смогу, не то что плетение успеть на себя наложить. Не, парни, такой балет мне не нужен.

— Ваше преподобие, прибыли. — доложил стражник, отвлекая меня от не очень радостных раздумий.

Мы оказались на небольшой площади, образованной перекрёстком шести улочек, заполненной продавцами, покупателями, праздношатающимися голодранцами и тройкой упитанных стражей.

— Что⁈ — изумляюсь, подняв вверх взгляд и обнаружив красующихся в окнах полуголыми прелестниц. — Это же вертеп. Шутки шутить вздумал?

— Он имеет ввиду ворота напротив нас. — смеётся подъехавший и поравнявшийся с нами — мною и Карлом — Ригер. — Вон, зелёной краской покрашены. Ведь так, боец?

— Удачное соседство. — хмыкаю и оборачиваюсь на Николаса.

Повзрослел он или так и будет сюда бегать на титьки смотреть? Не, он у меня уже остепенился. Серьёзный воин, гвардеец, орёл.

— Нас уже заметили. — милорд Монский первым увидел, что привратник принялся кому-то внутри подворья махать рукой, одновременно распахивая ворота.

— Тогда не будем заставлять ждать. — говорю и грозно хмурюсь на двусмысленные словечки, которыми нас сверху осыпают девицы.

Ладно, хорошо хоть, что так, а не льют помои.

Загрузка...