Бастард

4 Глава

Бескрайнее поле желтоватых трав расстилается перед ним. Солнце своими первыми лучами лишь недавно начало греть это беспрестанно колышущееся море растений, а вот жизнь тут и не собиралась гаснуть или успокаиваться хоть на мгновение, в отличие дневного светила. Среди жёлтых стебельков травы всё время мельтешили мыши-полёвки да другие грызуны, которым, однако, вскоре предстояло стать обедом степного сокола, который уже высматривает себе самую сочную мышь. Но его охоте, к сожалению, закончиться было не суждено. Ещё одно живое существо с самого рассвета до рези в глазах всматривалось в дальний горизонт, но пока ещё не видело ничего, кроме растений и редких кустарников.

Этим существом был человек. Пока жаркое летнее солнце не достаточно прогрело воздух степи, он надеялся найти себе место, где сможет переждать невыносимую полуденную жару, чтобы потом снова отправиться в путь по вольной степи. Странно было встретить его здесь, в месте, где не проходят дороги, да ещё и не конного, хотя направлялся путник как раз в ближайший город великого купеческого государства — Жахан, который располагался ещё в трёх днях пешего пути и был легендарной столицей Султаната, располагавшейся на границе пустыни и степи. Одиночка ещё раз всмотрелся в даль, но опять там ничего не увидел и не смог сдержать печального вздоха, который вырвался из его груди скрытой лишь тонким слоем лёгкой, но прочной материи, да двумя кожаными ремнями, один из которых крепил к спине колчан, а второй — ножны с распространённым здесь видом оружия — парными палашами. Он уже два дня шёл по степи, и каждые сутки казались ему не больше чем повторением предыдущих, настолько однообразна была степь. Но почему-то это однообразие всегда манило юных искателей приключений с самых разных уголков континента своим неповторимым запахом свободы и опасности, которую всегда хранит в себе такая дикая территория, как его родная степь.

Да, сейчас он с замиранием сердца вспоминает свои первые шаги в этой траве, которая тогда казалась ему такой огромной, первые уроки, которые она ему дала и первый караван, который он провёл от границы с державой гномов до столицы султаната и те приключения, что ему пришлось пережить во время этого действительно опасного похода. Но степь не оставила своего сына беззащитным пред лицом тех невзгод, что она хранила в себе и высыпала на головы людям уже не один век. От многочисленных бандитов и других отбросов он мог защититься своим оружием, которым владел как никто другой, чтобы он не заблудился, степь наградила его умением читать следы всех обитающих в ней зверей, понимать звёзды и слушать ветер, доверяться теням и собственной интуиции. Много ещё умений и тайных знаний передала ему степь, и он их использовал, никогда не злоупотребляя, ведь тогда бы она сразу же его покарала. Он никогда не верил в чужих богов, он вообще в них не верил и почитал лишь предков — так его научил старый шаман. «Вера в богов лишь ослепляет тебя, делает из здорового человека с большим будущим фанатичного глупца, а монастыри и тому подобные заведения не больше, чем тюрьмы, в которые люди идут добровольно. Мы — люди степи, а степь — свободная сторона! И только предки, которые создали нам наше имя и дали нам жизнь, только они достойны того почёта, который оказывают люди городов своим богам. Помни это, мальчик мой, и духи предков всегда помогут тебе найти тропу, если ты заплутал, всегда направят твою стрелу в цель, если твоя рука дрогнет, помни!» — вот как говорил старый шаман. Он был мудр, но, к сожалению, вместе с этим и стар, поэтому его сейчас уже нет в живых, и одинокому путнику остаётся лишь пользоваться теми советами, что успел дать старый шаман в отведённый ему срок.

Степняк сделал шаг, видимо, проверяя прочность земли под ногами. Для того, кто не посвящён в таинства степи, это может показаться очень странным, ведь здесь не болото, но у путешественника была причина на такое необычное поведение. И это были клар'хта — духи, что обитали на свободной земле задолго до прихода сюда людей. По древним легендам, что слышал охотник от других шаманов, между первыми Вольными и клар'хта велась жестокая и кровопролитная война, где никому так и не суждено было стать победителем. Сначала Вольные не могли понять, как бороться с почти бесплотными духами, которые передвигались бесшумно, словно их и вовсе не было, и атаковали быстро, подобно молниям, которые озаряют небо в пору летних гроз, но всё-таки люди не зря слывут во всех землях самыми хитрыми и изворотливыми существами из всех тех, что населяют этот континент. Они теряли своих воинов, но с каждым убитым к ним приходили те доли информации, которых им так не доставало. И вот, наконец, к Вольным снизошло озарение, и они поняли, что убить клар'хта может только специально подготовленный боец, оснащённый заговорённым клинком, но не было у Вольных времени обучать таких воинов и обратились тогда их шаманы за помощью к предкам, и поведали те им древнюю тайну обряда, с помощью которого можно было память предков перенести в совсем ещё зелёного мальчишку, и как только пробудит он в себе эти воспоминания — сразу станет непобедимым воином. И Вольные использовали этот дар, но немного нашлось таких, кто смог выдержать знания сотен поколений и большинство умирало, но те же, кто смог пережить этот обряд действительно становились великими и, вооружившись древними заговорёнными клинками, могли противостоять клар'хта. Сначала это были лишь небольшие стычки между отрядами под предводительством Зак'хар (так назвали тех великих воинов) и перевес постепенно стал склоняться на сторону людей, потому как и сейчас нет существа хитрее, чем человек. Тогда клар'хта решили дать решающее сражение в долине, что по сей день носит имя Даринаш'Нит, что в переводе с языка Вольных значит «Великий День».

Немногочисленны были армии обеих сторон, ведь многолетняя война истощила «живые силы» как людей, так и клар'хта, но долина всё равно утопала в крови Вольных, а сами они едва могли видеть из-за развеянного свободными ветрами степи праха противников. Всё по тому же преданию, в конце битвы на ногах остались стоять только Зак'хар и Нукар'тар — «степные демоны», как их называли Вольные — лучшие из лучших среди клар'хта. Они бились не за жизнь, но и не за смерть, они бились за равенство народов в степи и поэтому никто из них так и не пал — сломалось их оружие, и они ушли в разные стороны. Так и по ныне, между Вольными и клар'хта сохраняется зыбкий и не гласный, но всё же мир. Однако оба народа стараются как можно сильнее насолить друг другу и не собираются забывать старых обид.

Именно поэтому охотник всегда был осторожен в этой части степи — тут обитало много клар'хта, и поговаривали даже, что где-то глубоко под землёй у них есть свой собственный город, но путник не верил этому, ведь существа, рождённые на бескрайних просторах степи не смогли бы жить в подземном каменном мешке, также как и рождённые ползать не могут летать.

От собственных мыслей охотника оторвал донёсшийся до его чуткого слуха звук, который трудно с чем-то перепутать. Сюда кто-то ехал верхом, судя по всему, всадников было двое, но их лошади ступали странно тяжело, будто были чем-то нагружены. «Странно это. Здесь не проходят дороги, с чего бы здесь проезжать торговцам? Может они отстали от своих из-за проделок клар'хта?» — подумал одиночка и поспешил взбежать на холм, который скрывал от его взора двух всадников. Действительно, вдалеке среди ровного колышущегося моря трав ярко выделялись два конных силуэта, которые во весь опор мчались к Вольному, не щадя лошадей и не обращая внимания на уже начавшее сильно жарить солнце. Похоже, что всадники, наконец, заметили его. Охотник просто ждал, пока они подъедут к нему.

Я в который раз дал шпоры своему скакуну. Мой спутник последовал моему примеру. Лошади уже были покрыты белёсым слоем, но мы продолжали гнать во весь опор. Тот человек, что стоял на холме мог быть нашим спасением. Я снова ощутил дыхание на руках и яростный взгляд, который прожигал спину. Встряхнув головой, я попытался сбросить наваждение, но совсем забыл, что всё это было так же материально, как степь кругом и безоблачное небо. Вот и холм, с которого уже спустился вниз человек, одетый на обычный манер Вольных. Умные, уже немного обесцвеченные беспощадным временем глаза с каким-то странным интересом разглядывал нас. Я подождал, пока он убедится, что мы не собираемся нападать, тогда он приложил раскрытую правую ладонь к сердцу, после чего протянул мне руку, я спешился и поступил точно также. Мой друг эльф тоже спустился на землю и отвёл наших скакунов в сторону, начав возиться с ними.

— Какая Судьба привела вас сюда, в столь далёкое от людей и дорог место?

— Мы направляемся в Жахан, столицу Султаната, куда недавно прибыл принц королевства Ланд.

— Вы свернули с пути?

— Нет, мы даже не с ним, просто так сложилось. Но за нами увязался преследователь, от которого надо бы срочно избавиться, а задерживать письмо мы не можем. Поэтому мы просим тебя, Вольный, отнести это письмо в Жахан и передать его главе Торговой Кампании, которая там обосновалась. Мы можем заплатить… — он жестом прервал меня.

— Не нужно денег, друг, я всё сделаю. Есть только одна просьба: ваши кони тяжело ступают, не могли бы вы освободить их от поклажи?

— Этого уже не обязательно делать. Как только мы слезли с седла, наши скакуны снова легки, как ветер.

— Ваш преследователь один из клар'хта, — глаза степняка недобро сверкнули.

— О нет, это кое-что страшнее степных духов, — с горькой усмешкой в голосе сказал я.

— В степи нет никого коварнее клар'хта, — нахмурился охотник.

— Есть, и это мы с тобой, — я протянул письмо степняку и тот быстро спрятал его под одеждой.

— От кого послание?

— Скажи, что от старого друга из Ланда, он поймёт.

Охотник кивнул и подошёл к эльфу. Несколько минут Вольный разглядывал предоставленных ему скакунов и выбрал того, на котором ехал эльф. Они обменялись парой коротких фраз, и степняк помчался в сторону Жахана, подняв тучу пыли. Эльф подошёл ко мне, смотря вслед удаляющемуся всаднику. Когда тот исчез за горизонтом, он повернулся и перевёл взгляд на меня.

— Что мы будем делать дальше? Мы едва выбрались оттуда живыми, так, как нам справиться с ещё одной тварью, вырвавшейся оттуда?

— Я не знаю! Это ты у нас сведущ в магических делах, значит это по твоей части.

— Да, я маг, но не по той части. Магия — это наука, в которой есть свои ответвления и…

— Да-да, я знаю, и ты, и Клохариус читали мне лекции на эту тему тысячу и один раз. В тысяча второй раз я слушать её категорически отказываюсь.

— Хорошо. Тогда что нам делать? — с тем же степенным спокойствием задал мне тот же самый вопрос эльф.

— Сколько мне ещё раз тебе сказать, чтобы ты понял? Или может мне на твоём родном языке заговорить для этого?

— Я не против. Тебе бы гораздо лучше пошла наша речь, нежели человеческая. И кстати, раз уж мы заговорили о разных языках, то, как ты собираешься общаться с жителями Султаната без амулета-переводчика?

— Разве сейчас время думать о таких вещах? Нас в любой момент может сожрать тварь из Бездны! Может, нам больше вообще никогда не придётся говорить. Ты лучше помолись там кому-нибудь из своих лесных богов. Думаю, что даже здесь они тебя услышат, — едко заметил я.

— Услышат, не сомневайся в этом. Но рано пока просить упокоения в Ланалле. Мы ведь ещё не знаем точно, кто за нами охотится.

— Да какая к Бартасу разница? Любое из порождений Бездны проглотит нас вместе с конём и всей твоей вечной жизнью.

— Не начинай старых споров. Ты же сам сказал, что сейчас нам лучше всего сосредоточится на том, как остаться в живых.

— Да. И, кажется, у меня есть идея, — поймав вопросительный взгляд своего спутника, я улыбнулся, — ты же мне говорил, что все существа Бездны разумны, несмотря на свой звериный и прочий монстровидный облик?

— Всё верно. Каждое существо оттуда разумно, как человек, эльф или любой другой представитель рас, населяющих наш континент.

— Стоп. А что, есть другие континенты?

— Да, разумеется, есть.

— Ладно, об этом побеседуем с тобой как-нибудь потом.

— Так что ты собираешься делать?

— То, что умею лучше всего, — я улыбнулся, — поговорю с тем, кто хочет убить меня.

Адриан нервно бродил по своей комнате на первом этаже в шикарном доме из белого песчаника в Третьей Стене Жахана, который ему предоставили для проживания до приёма у Султана, который должен будет состояться через несколько часов. В город они приехали уже несколько дней назад, но, как оказалось, Султан сейчас находился в другом крупном городе, который свой резиденцией выбрала Нарийская Торговая Кампания — главная соперница Жаханской, поэтому гостям пришлось немного подождать и полюбоваться красотами города. Странно, что он так волновался, ведь раньше на подобных мероприятиях он всегда бы спокоен, но теперь какое-то непонятное недоброе предчувствие тревожило его.

За ним внимательно следил Син, сидящий на ковре под картиной какого-то известного художника. В открытую дверь, которая вела на террасу, влетал лёгкий утренний ветерок, доносивший из сада запах цветов и пение живших здесь круглый год птиц. Весь дом ещё спал, даже слуги, которые обычно просыпались ни свет, ни заря, дремали в отведённой им большой комнате. Только даргостец и принц-бастард уже бодрствовали. Адриан вышел на террасу и несколько минут стоял там, сложив руки за спиной и наслаждаясь утренней свежестью, которая через пару часов сменится невыносимым зноем, обычным для местных жителей. Но вскоре принц вернулся в комнату и удивлённо посмотрел на Сина. Кажется, принц только сейчас заметил наблюдающего за ним даргостца, сменившего свой обычный охотничий наряд на просторную белую рубашку и широкие штаны из лёгкой ткани, которые ему одолжил кто-то из слуг. Сам принц тоже сменил свою одежду. Она была аналогичной одежде Сина, но на груди у него был вышит герб Ланда — золотой лев с магическим посохом с серебряными звёздами на синем фоне.

— И давно ты тут сидишь?

— Да. Всю ночь, милорд. Вы очень беспокойно спали сегодня. Кажется, вас мучили кошмары.

— Ты прав…и сколько раз я уже просил не называть меня милордом? Мы всю степь проехали бок о бок, через Бездну прошли.

— Прости, — Син виновато улыбнулся, — это старая привычка, а от таких очень сложно избавиться. Да и к тому же я подумал, что будет лучше держаться официально, раз за нами следили.

— Следили? С чего ты это взял? — Адриан нахмурился ещё больше, чем обычно.

— Дорнис вчера выловил одного в саду и запер в кладовке, но он всё-таки успел отправить с почтовым голубем какое-то послание.

— Почему никто мне об этом не сказал?

— Ты и так был взволнован вчера вечером, после того происшествия на рыночной площади, поэтому мы решили немного с этим подождать.

— Да, того происшествия… — рассеянно пробормотал Адриан и повернулся к Сину спиной. — Кстати, как она? — будто бы невзначай добавил бастард.

— Девочка в порядке. Она ещё совсем мала и была сильно напугана. Я уверен, что сейчас она спит как никогда крепко, — заверил принца Син.

— Хорошо, — Адриан кивнул и повернулся к даргостцу. Ни следа не осталось от его недавнего лихорадочного беспокойства и волнения. Его голубые глаза снова сияли холодно, но ярко, — можешь отвести меня к тому человеку?

— Я уже думал, что ты не попросишь, — Син поднялся, — пойдём, дверь в кладовую совсем рядом.

Син вышел из комнаты Адриана и повёл его к двери, которую бастард заприметил, как только они начали располагаться в доме, потому что тяжёлую железную дверь просто нельзя было не заметить, когда больше нигде дверей и вовсе не было. Их заменяла ткань, которая отгораживала одну комнату от другой. Син толкнул дверь, которая оказалась открытой, и взял со стены факел, чтобы осветить тёмную лестницу, ведшую вниз. Адриан и Син начали медленно спускаться в кладовую, пока не услышали достаточно громкое мычание. Адриан вопросительно глянул на даргостца, и тот кивнул. Син за стеллажом с различными мешками повернул налево, где и остановился, вставив факел в держатель на стене. Дрожащий свет осветил загорелое лицо мужчины. Чёрные волосы были на затылке собраны в волчий хвост. Карие глаза со злобой смотрели на Адриана и Сина, и, наверное, за невнятным мычанием скрывались проклятья. В руке Сина сверкнул нож и глаза пленника в ужасе расширились, но бледнокожий житель болот лишь аккуратно срезал тряпку, которая служила кляпом. Мужчина тяжело выдохнул и действительно на головы даргостца и принца хлынули ругательства и угрозы, напоминания о том, кто он такой и кто его друзья. Однако даже у этого типа запас подобных фраз истощился и он, наконец, задал дельный вопрос:

— Что вам от меня нужно, мерзавцы?

— Я хочу узнать, почему ты следил за нами? Это обычная мера безопасности у вас в Жахане по отношению к чужакам?

— О нет, — криво усмехнулся пленник, — это я делал для того, чтобы ваша компания ничему не помешала. Да и всё равно вам отсюда не выбраться, я успел показать им информацию.

— Не помешала чему? Какую информацию? — жаханец повернул голову в сторону, явно не собираясь отвечать. — Я требую, чтобы ты ответил! — Адриан положил ладонь на рукоять покоящегося в ножнах Диарниса, который даже сейчас был при принце.

Однако даже этот жест не заставил упрямца ответить, и юноша уже хотел было перейти к следующему этапу запугивания, как в кладовую буквально скатился один из слуг — мальчик четырнадцати лет. Он что-то неразборчиво кричал и размахивал руками. Син подошёл к парнишке и быстро успокоил его. Тогда он рассказал, что на дом напал вооружённый отряд. Адриан кивнул Сину, и они вместе взбежали по лестнице на первый этаж. Там уже во всю суетились одетые кто во что слуги. Они спешно баррикадировали двери и окна, около которых уже лежало несколько убитых меткими выстрелами луков жертв. Всем этим сумбуром руководил обнажённый по пояс Ронтр, к которому и поспешил Адриан.

— Что происходит, Ронтр?

— На нас напали, там человек пятнадцать, пять из которых с луками. Дом им поджечь не удастся, но у них явно серьёзные намерения, поэтому придётся обороняться. Такое чувство, что они знали, где кто располагается, и в первую очередь обстреляли вашу и мою комнаты.

«Так вот значит, что за послание он отправил», — пронеслось в голове принца, а вслух он спросил:

— Где Лорайн и Дорнис?

— Маг на втором этаже изредка огрызается магией, но они просто не дают нам показаться даже на секунду. Я дал нескольким слугам тряпки и мётлы. Они сидят около окон и стараются, чтобы у противника как можно быстрей закончились стрелы. Дорнис следит, чтобы никто не пробрался в дом со стороны сада. Там много народу не пройдёт, а он может справиться и с тремя.

— Отлично. Если бы каждый командир отряда нашей армии был таким, как ты, мы бы стали непобедимы.

— Благодарю, но сейчас не время для комплиментов. Син! Чего застыл? Хватай лук и поднимайся на второй этаж к господину магу! Живо!

— Как скажешь, Северный Человек, — в своей обычной растянутой манере ответил даргостец и быстро взбежал по лестнице на второй этаж, где была его комната, и где собственно находился Лорайн, которому предстояло помогать.

— Что прикажешь делать мне?

— Вам? — кажется, такой вопрос немного выбил дашуарца из колеи, и он почувствовал себя явно не в своей тарелке. Ещё бы, отдавать приказы принцу!

— Конечно, сейчас ты командир и тебе нужны все люди, которые есть в твоём распоряжении.

— Верно, — голос Ронтра снова стал уверенным, — помогите слугам забаррикадировать западное крыло, а потом присоединитесь к тем, кто расходует боеприпасы противника.

— Так точно, — Адриан развернулся и побежал в западное крыло, где тут же начал помогать слугам перетаскивать тяжёлый шкаф с книгами.

Ронтр присел и осторожно выглянул в окно. Над его головой тут же пронеслась стрела, из-за чего дашуарцу снова пришлось вернуться в своё укрытие. Пока среди нападавших не было ни одного убитого или раненого. Этот бой мог опасно затянуться, особенно учитывая, что на полу уже лежало несколько новых трупов. В распоряжении осаждавших дом были прекрасные лучники.

Девочка сидела в углу, обхватив руками колени и с испугом смотря на дверь. Она первая увидела людей, которые шли к дому и именно её громкий крик перебудил всех обитателей дома, дав им время подготовиться к атаке. Она хотела выйти и спуститься вниз, к тому человеку, который спас её вчера из рук стражников, но в коридоре, как только она открыла дверь, на неё упал мёртвый слуга. Это он вчера накормил девочку, а теперь она сидит и её руки перепачканы его кровью. Она продолжает неотрывно смотреть на дверь, ожидая, что в любой момент сюда вломиться один из тех, кого она видела на улице, идущих к дому с оружием наготове.

Вдруг дверцы большого шкафа, стоящего в комнате, где её оставил вчера тот человек, приехавший издалека, раскрылись, и оттуда вывалился парень в грязных, некогда белых не слишком широких штанах опускавшихся чуть ниже колен и красной потрепанной лёгкой жилетке. Девочка вскрикнула и тут же зажала себе рот, боясь, что её услышат, и забыв о том, что внизу сейчас было слишком шумно. Парень смотрел на девочку так же ошарашено, как и она на него. Наконец, он пришёл в себя и поднялся на ноги.

— Ты откуда здесь? — поинтересовался он у обомлевшей девочки, которая увидела у парня за поясом маленький кинжал.

— Я…меня сюда привёл человек издалека, — пробормотала она в ответ.

— Да не бойся ты так, дурёха, — парень улыбнулся, — я же тебе ничего плохого не сделаю. Я тут просто отдыхаю обычно. Дом тут всегда пустует, а старый охранник пускает меня ночевать. Тут комната осталась не занятая даже после приезда гостей, вот и остался я здесь, только в шкафу пришлось прятаться, чтобы не нашли.

— А ты кто? — немного успокоившись, спросила девочка.

— Я - вор, — гордо ответил парень, — и зовут меня Алаид, — он прислушался к звукам, доносившимся снаружи, — что там за возня?

— На дом напали.

— Кто напал? — удивлённо спросил парень, пригибаясь и подбираясь поближе к окну.

— Не знаю. Но у них у всех лица разрисованы красным.

— А-а-а, я их знаю. Это наёмники из Барнухада. Жестокие и беспощадные ребята. Я знал, что неспроста они появились недавно на торговой площади, — довольный своей догадливостью сказал Алаид, — а это не тебя ли случаем вчера стражники словили?

— Меня, — тихо отозвалась девочка.

— Тебе повезло, что люди из королевства рядом были, иначе бы не видать тебе своих рук. Воровать надо уметь, а если не умеешь, то лучше не рисковать на рыночной площади. Там все без исключения глазастые, как бесы, — со знанием дела проговорил парень и начал что-то нащупывать у себя в карманах.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь помочь, — ответил Алаид и достал небольшой камешек с острыми, специально обработанными краями, — не всё же чужакам одним сражаться, нужно показать, что и мы кое-что умеем.

Он резко встал, быстро прицелился и с размаху кинул камень в одного из лучников. Бросок оказался на редкость точным и снаряд, со свистом рассекая воздух, попал в бровь лучнику, заставив того пошатнуться и удивлённо посмотреть на окно, откуда только что прилетел этот «подарок». «Там ведь незанятая комната! Тогда какого…» — он не успел додумать. Его тут же сразил меткий выстрел даргостца, а с пальцев мага к отряду быстро устремилось фиолетовое облако…

Густой туман резал дыхательные проходы и заставлял глаза слезиться, что мешало целиться. Они попытались выбраться на ощупь, но это проклятое облако будто следовало вместе с ними. Меткими выстрелами даргостец вывел из строя уже трёх лучников. Сзади послышался топот, но никто из них даже не обернулся — всё равно ведь бесполезно из-за режущего глаза фиолетового тумана ничего нельзя было разглядеть. В воздухе засвистели стрелы, и вскоре облако рассеялось. Ему больше некого держать в своём плену. К дому спешил другой отряд, на одежде членов которого была вышита символика Жаханской Торговой Компании, вооружёны они были тяжёлыми скимитарами и луками. Подойдя ближе к дому, люди демонстративно сложили оружие, показывая, что пришли с миром. В доме послышался скрежет и грохот отодвигаемой в сторону мебели и к отряду вышел Ронтр.

— Кто вы и что вам здесь нужно? — громко и отрывисто спросил дашуарец.

— Мы пришли, чтобы помочь. На улицы города вышли барнухадские наёмники. Они тихо убивают всех стражников, и во дворце, скорее всего, ещё никто не знает о том, что город наполнили вооружённые головорезы из Барнухада. В Жахане сейчас небезопасно. Кажется, начался переворот. Мятежники идут по направлению к дворцу, — ответил командир отряда, что можно было понять по количеству колец в его правой брови.

— Тогда мы должны добраться до туда раньше них! — сказал вышедший из дома Адриан.

— Нам сказано защищать вас, а не вести в самое пекло. Сейчас лучше будет отправиться к Первым Стенам и покинуть город.

— Но мы должны предупредить Султана!

— Это бесполезно. Пока мы дойдём до дворца, они уже могут успеть захватить его. Нам же придётся пробиваться с боем.

— Проклятье! Как всё неудачно складывается!

— Смотри, принц, кого я нашёл в комнате нашей маленькой гостьи, — проговорил Дорнис, ведущий перед собой парня двенадцати-тринадцати лет и девочку, как всегда саркастично выделяя слово «принц».

— Отпусти меня и сразись как мужчина! — пытался вырваться парень из цепких рук желтоглазого.

— Кто это ещё, Дорнис? Неужели не видно, что мне сейчас не до этого?

— Но этот парнишка может сейчас нам пригодиться. Он утверждает, что знает город, как свои пять пальцев и даже бывал во дворце.

— Это правда? — внимательно посмотрел на парня Адриан.

— Чистая правда, сир, — активно закивал головой Алаид.

— Ты сможешь передать Султану, что по городу ко дворцу идут барнухадцы, быстрее, чем они сами дойдут до туда?

— Конечно! Но мне нужен какой-нибудь опознавательный знак, иначе меня не пустят внутрь, а пробираться туда через-чур долго, я могу и не успеть.

Адриан начал шарить глазами, ища тот самый опознавательный знак для парня, и взгляд его упал на металлический глаз с рубином на наплечнике Дорниса. Тот перехватил его взгляд и покачал головой.

— Нет-нет, даже не думай, слышишь!

— Дорнис, не веди себя как мальчишка!

— Ни за что, если попробуешь сделать это, я отрублю тебе обе руки!

— Не заставляй меня делать этого!

— А иначе не получится!

— Я приказываю тебе, как принц королевства Ланд, отдай мне этот знак!

Дорнис сильно рванул металлический глаз, вырывая его из наплечника, и кинул под ноги принцу.

— Подавись. Не часто пользуешься своей властью, значит? Да ты такой же, как и все остальные зажравшиеся аристократы и чиновники! Я до сих пор не понимаю, как меня угораздило оказаться тут!

Адриан наклонился и поднял знак с земли. Кинул его парню, и тот сорвался с места, следующим делом взобравшись на крышу ближайшего дома. Отряд выстроился в каре, в центре которого находился маг и девочка, и отправился в сторону дворца, каждый член отряда всматривался в переулки, чтобы заметить там врага, каждый из них был готов ринуться в бой и умереть.

Я сидел в большой просторной палатке посреди степи. Странное зрелище. Вокруг ни единой живой души, а единственной неровностью является небольшой холм. И тут вдруг палатка. Яркая. Красная. Рядом стоит стреноженный конь серого окраса. Перед палаткой на добротном деревянном стуле сидит эльф в лёгкой традиционной парадной одежде своего народа, которую он непонятно зачем с собой таскал с самого начала нашего предприятия. Зато пригодилось, будто он предчувствовал, что нечто подобное с нами, а точнее, со мной, может случиться. Так наша парочка хоть солидней выглядит что ли. Я вот себя никакими нарядами не обременял, и поэтому эльфу пришлось сотворить иллюзию дорогого камзола на манер тех, которые носят самые, что ни на есть щёголи Ланда. Задумчиво кручу в руках золотой обруч. Простой. Без гравировки и украшений. Всего один неизвестный мне не слишком крупный камень мутновато-зелёного цвета, по которому наискось шёл след от кончика меча принца-бастарда — почти легендарного Диарниса. Странная история вышла с этой вещицей. Попала она ко мне в Бездне, когда молодой демонолог спешно выкидывал из походной сумы всё ненужное в поисках одного ему известного предмета. Тогда же вылетел и это обруч. Видимо, молодой маг не посчитал его слишком ценным. Я подобрал обруч, который отлетел прямо к моим ногам. Вообще очень странно, что мы тогда оказались рядом с принцем в Бездне. Забавное совпадение. Сам не знаю, зачем я взял его. Хотя нет, знаю. Тогда мне вспомнилось встреченное мной в таверне семейство бывшего барона Харосского, а точнее, наша беседа с его сыном — молодым, полным рвения красивым юношей по имени Рилиан, который рассказал мне о загадочной истории, связанной с некой вещью, которую вышеупомянутый юноша отдал Адриану по просьбе некого Дарса, который и устроил восстание в Харосе. Он довольно точно описал эту вещь. Я тогда немного попроклинал слишком уж честолюбивого Рилиана и плюнул на это. И тут вдруг она сама плывёт мне в руки. Почему бы заодно и не уберечь принца от подозрительного подарка? А теперь смотрю на обруч и думаю: «Зачем он мне сдался? На вид совершенно обычный. Не особо ценный. Может, этот Дарс был чем-то обязан Адриану? Он, как-никак, уже много побывал и многое видел. Вдруг помог когда ему?» Когда я показал вещицу эльфу, тот лишь пожал плечами и сказал, что всё-таки обруч магический, но ничего такого в нём нет. Магия, конечно, недоброй природы, но вроде не смертельное проклятье. И потом посоветовал мне его не одевать, пока у него не будет времени сесть и поподробней изучить этот вопрос. Ну да ладно. Хоть как память останется. Ведь это он блеснул тогда. Адриан рванул в нашу сторону, и тут на его пути возникло то существо. Эльф немного выбил из равновесия это ОНО и принц убил его своим Диарнисом, попутно задев и обруч в моих руках, оставив на нём отметину в виде царапины. Странно, конечно, что принц нас не заметил, но то, что творится в этой бартасовой Бездне, не понять даже самому высоколобому учёному или магу! Может завесой нас закрыло, а может просто в каком-нибудь «другом отсеке» мы были.

Я поднялся со своего места и вышел из палатки, оставив на столе, который также был плодом стараний моего спутника, золотой обруч. Молча кидаю взгляд на эльфа, и тот разводит руками. Вглядываюсь вдаль, замечая, как удлинились тени. Солнце уже перевалило середину небосвода и катилось вниз, наливаясь красным цветом, словно спеющее прямо у тебя на глазах яблоко. Что-то запаздывает наш гость из Бездны. Неужели потерял след и уже возвращается в свой мрачный дом? Нет. Мы оба до сих пор чувствуем на себе взгляд и уже ледяное дыхание. То, что это чувствуем именно мы, а не только я, просто уверен. Это видно по тому, как напряжённо всматривается в горизонт своими красивыми ярко-зелёными глазами мой друг. И если оно ещё идёт за нами, то почему медлит? Как же я не люблю ждать. Это невыносимое бездействие добавляет куда больше седых волос, чем самый кровавый бой или кошмар. Но приходится томиться здесь, посреди степи. Ждать и надеяться, что моё письмо, отправленное со степняком, дошло. Солнце всё ближе клонится к горизонту, тени становятся всё длиннее, небо захлёбывается собственной кровью. Будто нас с эльфом затягивает в другой мир. В нас начинает стремительно таять, как сосулька в начале весны, уверенность в том, что встретить преследователя лицом к лицу было хорошей идеей. Но иначе никак. Нужно собрать волю в кулак и ждать. О, как же я не люблю ждать.

Отряд медленно продвигался к дворцу, до которого осталось уже совсем чуть-чуть. Их стало меньше. Несколько раненых, но они продолжали двигаться вперёд, чётко выполняя приказы своего командира. На улицу перед ними выбегает ещё несколько барнухадских наёмников, одного из которых тут же пронзает стрела Сина. Это была уже последняя, и даргостец выхватывает из ножен короткий прямой меч. Наёмники кидаются на них, но тут же откатываются назад под стройными ударами каре. Один из барнухадцев подаёт какой-то сигнал и вскоре на улице уже наёмников с разрисованными лицами куда больше, чем воинов Жаханской Торговой Компании. Дворец уже совсем рядом. Наёмники слаженно наваливаются на отряд, но тот ещё держит строй, преобразовав его в шеренгу, что позволяет широта главной улицы Третьих Стен. Вот под ударами ятаганов упал один воин Компании, второй, третий. С каждой минутой боя их становится всё меньше и меньше, но они дорого платят за свои жизни. Руки каждого из них в крови. Дорнис яростно отбивается от наседающих врагов двумя стилетами. Как не предлагали ему меч, он отказывался, предпочитая безумство — выйти против полноценного клинка со стилетом. Но, тем не менее, на его счету за сегодня было уже достаточно много убитых. Ронтр со спокойствием гранитной скалы ломил черепа и кости своих врагов боевым молотом. Даже хорошая броня не спасла бы от его чудовищных ударов, что же говорить о наёмниках, которые вообще никакой защиты не носили под жарким палящим солнцем Султаната. Маг отвлекал врагов обманками, заставляя их наносить удары по воздуху и давая шанс стоящим к нему спинами воинам лишить жизни ещё одного противника. Он уже порядком устал, но продолжал раз за разом творить иллюзии. Он не мог подвести никого из них, ведь каждая жизнь людей Компании была ценна сейчас. К нему испугано жмётся маленькая девочка. Для неё, наверное, это всё больше похоже на какой-то страшный сон, чем на реальность. Но это она. Кровавая и жуткая. Хорошо, что Лорайн убедил её в иллюзорности происходящего. Син вытаскивает меч из тела поверженного противника и едва успевает поставить блок, на который обрушивается удар ятагана, отдавшегося тупой болью в запястье. Не нужно замечать её. Нельзя отходить назад, чтобы дать себе время перекинуть меч в другую руку. Надо продолжать сражаться, как сражается Горячий Человек с болезненной раной на боку и плече, как продолжает опускать молот на врагов Северный Человек, несмотря на то, что уже весь его торс испещрён кровоточащими ранами, которые с каждой секундой высасывают силы. В конце-концов, как Адриан, который прикрывает собой одного из воинов, давая ему отойти назад, чтобы быстро перевязать рану, подставляя себя под удары.

Это безнадёжно. Их слишком много…не армия, и не рота, но больше, чем они могли бы осилить. Им бы чуть больше человек, тогда всё было бы лучше. Будь они простыми бандитами, был бы шанс спугнуть их слишком ярым отпором, подавить, но не наёмников, для которых отдавать свои жизни за золото и девушек было таким же обычным делом, как для гнома — ухаживать за своей бородой. Они просто не умели жалеть себя и не знали, что значит отступать, выстаивая до самого конца, даже самую кровавую резню, при том зная, что они все до единого погибнут, если не случится чудо, в которое никто из них не верил. Ведь какой смысл? Если они развернутся и побегут, как это делают обычные солдаты, то им не заплатят, и тогда получится, что все наёмники сегодня погибли зря. Нет. Так не пойдёт. «Лучше я буду сражаться, как никогда, тогда кто-то из нас может быть и выживет, тогда и получит достойную плату», — думал каждый из наёмников, в тайне надеясь, что этим «кем-то» будет именно он.

Кто это там виднеется позади барнухадцев? Неужто ещё наёмники? Тогда им точно конец сегодня. А ведь так хочется жить. Так хочется вернуться домой. Люди за спинами наёмников опускают длинные тяжёлые копья и начинают разбег.

— Откиньтесь! — гулко проносится над головами связанных боем.

Командир понимает, что если они все разом отойдут назад, то и наёмники последуют за ними, скорее всего, даже не заметив этого отката. Надо, чтобы кто-то остался, чтобы кто-то связывал их боем, и потом всё равно погиб, от меча противника в неравной схватке или от копий, которым не приходиться делить людей на «своих» и «чужих». Им всё равно в чьё тело впиваться смертельным укусом закалённой стали наконечника. Командир обречённо вздыхает. Он то надеялся, что ему никогда не придётся оставлять своих подчинённых вот так, на верную смерть. Они столько раз отрабатывали этот приём так, на всякий случай, но никто не думал, что этот день настанет. А он подкрался незаметно. Командир поднимает взгляд и кричит, до предела напрягая голосовые связки, будто надеясь, что сорванный голос станет хоть малой толикой отплаты тем, кто сейчас останется в первой линии.

— Откат! — громоподобно звучит приказ в головах людей в красных жилетках со значком Торговой Компании.

Как много раз на отработках часть воинов начинает быстро пятиться назад, а те, что остались в первых рядах, смыкаются плечом к плечу, чтобы не дать противнику пробиться к своим товарищам. Всё как-то само по себе решилось. Кому оставаться, а кому продолжать ходить по земле. Без нелепых попыток откатиться назад, подталкивая вперёд товарища на своё место. Всё чётко. Как обычно, как на учении.

Оставшиеся в бою отчаянно отбиваются от наёмников, как будто в них открылось второе дыхание. Барнухадцы же словно и не слышат топота ног, несущихся на них людей с тяжёлыми копьями, продолжают наседать, убивая «первую линию». Лорайн помогает им, создаёт иллюзии, давая немного времени, но это уже бесполезно, и вот он опускает руки. Командир закрывает глаза и отворачивается. Отряд с копьями сталкивается с наёмниками, насаживая их на древко оружий, вместе с частью воинов компании. Лязг стали резко прекратился. Все, кто ещё сражался, теперь были мертвы. Подоспевшие на помощь люди в форме армии Султаната кидают на землю окровавленные копья, которые бесшумно опускаются на мощёную улицу. Тела заглушили звук. Адриан кладёт руку на плечо командира. Ещё не старый, но многое повидавший воин стоит неподвижно, как памятник тем, кто пожертвовал собой. Но эта рука возвращает его к реальности. Он поднимает голову и смотрит в глаза принца-бастарда. Кажется, что он как всегда спокоен, но во взгляде голубых глаз теперь явно читается боль и понимание, сочувствие. Этот завораживающий взор помогает командиру снова окрепнуть и дать новую команду своему отряду — соединиться с подоспевшими так вовремя силами. Адриан убирает руку с плеча мужчины и идёт исполнять приказ, успев заметить благодарный взгляд немолодого воина.

Алаид бежит как можно быстрее в большой зал, где обычно Султан принимает своих подданных и устраивает шикарные банкеты по тому или иному незначительному поводу. Во дворце молодой вор бывал уже не раз. Чаще он сюда пробирался сам. Ночью. Используя всю свою сноровку и смекалку, чтобы не попасться на глаза громилам-охранникам. Пару раз он даже попался. Два раза охранникам, и один раз одной из дочерей Султана, которая, ничего не поняв, даже не додумалась позвать своих телохранителей, удивлённо смотря на парня в обносках. Тот ей улыбнулся и тут же шмыгнул в соседнюю комнату, а оттуда — в окно. Сейчас же он бежал по этим знакомым коридорам без опаски впервые. Его сюда впустили сами стражники, тут же побежавшие собирать помощь. Теперь парнишке оставалось только предупредить самого Султана, вежливо попросить вознаграждение за труды и удалиться восвояси. Или, может, наконец, начать вести более-менее нормальную жизнь во Вторых Стенах. Устроиться там на работу.

«Не о том сейчас ты думаешь!» — прикрикнул сам на себя Алаид и подбежал к большим золотым дверям, которые на самом деле можно было с чистой душой назвать добротными воротами. Вор попытался их открыть, но, как оказалось, они были закрыты изнутри тяжёлым деревянным засовом. Такого молодой вор не ожидал и начал лихорадочно соображать, как же ему попасть внутрь. Тут он щёлкнул пальцами. «Точно! Верёвочный подъёмник! Я должен туда поместиться. Так я смогу попасть туда», — молнией без грома сверкнуло в голове Алаида, и он со всех ног помчался на кухню, которая была этажом выше.

Лестница. Коридоры. Опять коридоры. Вот, наконец, и нужная дверь. Не обращая внимания на испуганные крики рабов-слуг и самого повара, на грохот бьющейся посуды, парень откидывает в сторону ткань, скрывающую подъёмник, использующийся, чтобы спускать вниз блюда, забирается внутрь и начинает быстро-быстро перебирать руками верёвку, спускаясь вниз. Вот он уже и там, где нужно. Достаёт из-за пояса нож и перерезает верёвку, чтобы его не смогли поднять обратно на кухню. Повар не осмеливается кричать в шахту, боясь потревожить Султана. Однако и сам парень не спешит отодвигать в сторону деревянную заслонку, внимательно прислушиваясь к разговору, который доносится до него из пиршественного зала, ярко освещённого сейчас благодаря стеклянному куполу. Самих говоривших он разглядеть не мог, но догадывался, что глубокий проникновенный бас принадлежал Султану, ведь однажды ему уже удалось подслушать какой-то повседневный разговор правителя Султаната с кем-то из своих рабов-слуг.

— Но вы не понимаете меня, господин! Зачем нам союз с королевством, которое полностью увязло в долгах из-за своего предыдущего нерадивого правителя? Конечно, у них достаточно сильная армия, но разве мы нуждаемся в защите от каких-то врагов? Да, они могут помочь нам освоить и использовать магию для блага государства, но так ли это нужно на самом деле? Если же магия нам необходима, то можно просто кинуть как можно больше ресурсов на её изучение. Можно, в конце концов, даже подключить к поиску древних фолиантов и свитков в гробницах в пустыне кого-то из Вольных! Да, король Ланда, сэр Борм Мудрый великолепный дипломат, отличный военачальник. Да, у Ланда хорошие отношения с Подгорным Королевством, что при заключении союза, даст и нам возможность наладить связи. Но ведь в таком случае у нас буквально под боком появится страна, которая является оплотом всех Гильдий Тайных Услуг! Это опасно! Это больше, чем опасно, скажу я вам! Это, в широком смысле слова, конечно же, можно назвать самоубийством! Султанат отлично справлялся, справляется, и будет справляться без Ланда. Мы… — взволнованную тираду прервал Султан.

— Я вас понял, Хадаз. Вы опасаетесь на счёт Гильдий? Не стоит. Король держит их в ежовых рукавицах, давая процветать, но не давая переходить рамки, в чём ему помогает Гильдия Сейрам.

— Вот именно! Король держит под боком у себя подобную организацию! Это просто немыслимо!

— Вспомните, Хадаз, во всех королевствах и княжествах есть те, кто, оставаясь в тени, помогает держать власть, устраняя неверных. Они ещё не достигли того уровня, когда эти Гильдии перестанут быть нужными. Они ещё не достигли нашего уровня. Когда в государстве просто не останется неверных правителю.

— Нашего уровня! Когда не останется неверных! — собеседник Султана дико рассмеялся. — Вы думаете, в Султанате не осталось неверных? Я вас разочарую! — за этим послышался удивлённый возглас Султана.

Алаид выпрыгнул из ниши в стене и увидел готовящегося нанести удар длинным изогнутым кинжалом человека в длинном балахоне и сидящего к нему спиной Султана. Алаидн рванул с места, совершая длинный сильный прыжок, и сбивая Хадаза с ног. Кинжал зазвенел, откатываясь в сторону по мраморному полу. Хадаз почти сразу же пришёл в себя, скинув мальчишку, будучи куда сильнее его. Алаид откатился в сторону и тут же вскочил, выдёргивая из-за пояса свой кинжал. Советник зашипел, зло глядя на нахального мальчишку, взявшегося здесь непонятно откуда. Он кинулся на Алаида, намереваясь задушить парня.

«Жди! Жди! Не торопись!» — билось в его голове, и он послушался, проявил железную выдержку. Движения бегущего на него Хадаза будто замедлились, зато сердце молодого вора стучало быстро-быстро, отдавая в виски. Хадаз уже в шаге от него, ещё чуть-чуть и он накинется на Алаида. Парень быстро отскакивает в сторону, подставляя советнику подножку и направляя его полёт в нужную сторону — в колонну. Такому приёму его когда-то научил нищий в Первых Стенах города. Старик был ещё крепок и телом, и духом, несмотря на то, что прожил уже около семи десятков лет. В прошлом он был наёмником, но отошёл от дел. Алаиду он сам никогда не рассказывал почему, а сам парень не спрашивал.

Хадаз влетел в колонну, и съехал по ней, потеряв сознание от удара и оставляя на белом мраморе красную дорожку крови из разбитого носа и брови. Султан сидел на своём месте не шевелясь, приходя в себя от только что пережитого им покушения. Он удивлённо переводил взгляд с лежащего на полу без движения Хадаза на тяжело дышавшего парня. Алаид, наконец, вспомнил о цели своего визита и, подбежав к Султану на расстояние трёх шагов, как того требовал обычай, упал на колени перед правителем, не смея взглянуть ему в глаза.

— Господин, я пришёл, чтобы сообщить вам, что в городе начался мятеж. На улицы вышли барнухадцы, вооружённые и направляющиеся ко дворцу. Я сам видел их! Они напали на дом человека издалека!

— Встань с колен, — уже придя в себя, привычным повелительным тоном потребовал Султан, и Алаид, разумеется, поднялся, — кто прислал тебя, мальчик?

— Тот человек, из Ланда, которому вы выделили обычно пустующий дом в Третьих Стенах, господин, — молодой вор всё ещё не осмеливался поднять глаза на Султана.

— Мне всё ясно. Жаль, что я не смог раньше разглядеть этого жуткого предательства, — Султан с сожалением взглянул на бессознательного Хадаза, — и нужно как можно быстрее исправить мою ошибку. Ты уже оказал Жахану услугу, мальчик, но мне снова нужна твоя помощь. Сейчас нам необходима поддержка Жаханской Торговой Компании и её воинов. Ты можешь передать от меня личное послание её главе?

— Не думаю, что это нужно. — Алаид всё-таки осмелился поднять глаза на Султана.

Никогда бы не подумал он, что Великий Султан, правитель грозного Султаната — одной из могущественнейших стран мира, может выглядеть, как обычный человек…очень уставший человек в очень дорогом одеянии. Средний рост, смуглая кожа, ухоженная седая борода и небольшая полнота, свойственная многим пожилым людям Султаната. Мудрые, проницательные глаза, всегда глядящие с какой-то почти отеческой заботой. Если бы Алаид встретил его на улице в обычной мещанской одежде, то никогда бы не подумал, что перед ним Султан.

— На помощь ландестерам подоспели люди, в которых я узнал воинов Компании.

— Вот как! Похоже, Ларез оказался куда прозорливей меня, — эта новость явно обрадовала Султана, — тогда иди, открой двери, мальчик, и сообщи командиру моих личных наёмников быть готовыми к бою.

— Конечно, мой господин! — Алаид сорвался с места, чтобы исполнить приказ правителя.

Парень подбежал к двери и, немного поднатужившись и запыхтев от усилий, отодвинул в сторону деревянный засов, после чего открыл двери. Первое, что он увидел в широком, как целая улица, коридоре, были массивные спины воинов, блестящие от пота. Неожиданно попав из абсолютной тишины пиршественного зала в гул сражения, Алаид немного оробел. Один из сражающихся обернулся, проявив ужасную неосторожность, но сегодня Госпожа Фортуна была к нему благосклонна, и он, благодаря этому, не лишился жизни. Он громко сообщил своим товарищам о том, что проход в зал открылся, и тут же над отрядом разнеслась команда:

— Отбросить! Отступать назад! — и сразу стало видно, как напряглись спины воинов, отдававших всех себя, чтобы откинуть назад врага.

Лорайн, не снявший своего обыденного потрепанного наряда мага, начал совершать руками магические пассы, бормоча себе что-то под нос. Он создавал иллюзию. Кидал все оставшиеся у него магические силы на эту спасительную обманку. Вот отряд из солдат Султаната и воинов Компании делает единый, очень сплочённый выпад вперёд, отбрасывая противника назад, и начиная при этом пятиться назад. Однако те, созданные магом копии, за которыми не видно оригиналов продолжают идти вперёд на барнухадцев, заставляя их откатываться назад, не вступая при этом в бой, увеличивая расстояние между двумя враждебными сторонами. Алаид только сейчас заметил, что к нему прижимается та самая девочка, которую он сегодня видел в доме, отведённом для ландестеров. Вор подхватывает девочку на руки и буквально запрыгивает внутрь огромного помещения. Вот весь отряд уже попал в зал и Ронтр с Адрианом, которые оказались по краям, закрывают тяжёлые двери, укрепляя их тяжёлым засовом. Сюда без тарана теперь точно не пробиться. Небольшая крепость внутри дворца. От отряда отделяются три человека с капитанскими нашивками и падают на колени перед Султаном. То же делают и все присутствующие. Даже принц и Дорнис, который, наверное, слишком устал за этот действительно тяжёлый день, чтобы спорить. После Султан поднимает их, и воины расходятся по сторонам, наскоро сооружая перевязки из подручных материалов. Лорайн устало садится в левой части зала, опираясь спиной о стену. К нему тут же подсели и остальные спутники принца-бастарда. Адриан и капитаны подходят к правителю, чтобы начать доклад. Видя, что никто особого желания начать первым не испытывает, бастард выходит вперёд. Султан окидывает взглядом этого молодого человека. Длинные волосы, слипшиеся от пота и крови, прядь которых упала ему на лицо. На левой щеке алеет глубокий порез. Обычный для жителей Ланда жилет во многих местах разорван и в этих брешах виднеется отличная кольчуга, в районе правого бока всё же пробитая, и там видны кровавые подтёки. Правая рука юноши наскоро перевязана какой-то бежевой тряпицей, пропитавшейся кровью. «Видимо, он не пожелал оставаться в стороне, несмотря на своё происхождение. Смело. Смело, но с другой стороны безрассудно. Однако то, что с ними плечом к плечу сражается принц, могло дать дополнительный стимул бойцам. Похвально. А этот взгляд. Он ещё разгорячён схваткой, но уже готов вступить в переговоры. Удивительное свойство», — про себя оценил принца Султан, всё ещё ожидая, пока тот заговорит. И Адриан больше не заставил себя долго ждать, надел амулет-переводчик и начал разговор:

— Господин Султан, на улицах сейчас полно наёмников. Они все постепенно подтягиваются к дворцу со всех сторон города. Они точно намерены взять вашу твердыню штурмом и им будет плевать на потери. Вам срочно нужно покинуть город. Здесь есть какие-то тайные ходы, по которым вы можете это сделать?

— Нет. Все мои предшественники ценили честность, как и я. Здесь никогда не было ничего подобного.

— Тогда придётся защищать вас здесь, — Адриан помрачнел и задумался.

— Против такого количества отъявленных головорезов нам долго не продержаться, учитывая, что они уже попали в сам дворец, и этот зал, по сути, является единственным местом, где остались те, кто верны вам. Все остальные погибли, — подал голос двадцатичетырёхлетний рарниец, капитан отряда регулярной армии Султаната.

— К тому же наши люди устали и есть раненые. Ведь пробиться сюда через город не было такой уж лёгкой задачей, — это сказал уже знакомый командир воинов Компании.

— Я всё это понимаю, но что ещё нам остаётся? Выбраться мы можем разве что через крышу, — ответил Султан, обводя взглядом выпрямившихся капитанов и принца.

— Тогда бой, — коротко кивнул широкоплечий чистокровный жаханец, возглавляющий личных телохранителей правителя.

— Только он и остаётся. Помолимся же Даху, чтобы он помог нам в этом нелёгком испытании.

Султан и капитаны закрыли глаза и начали бормотать слова молитвы на языке, который амулет не мог перевести на ландский, поэтому Адриан направился к своим спутникам, молча сидевшим около отдыхающего Лорайна. Син повернул голову к принцу. Его правая рука висела на перевязи, а бровь пересекал шрам, оставленный кончиком ятагана одного из барнухадцев.

— Что вы решили? — безучастно спросил даргостец, скорее всего, уже зная ответ.

— Дать бой. Это самоубийство, я знаю, но ничего другого поделать мы не можем. Это не наше поле боя. Здесь нет тайных ходов, нет магов, нет ничего того, к чему я привык на родине, где иногда хитрость и уловки бывают эффективнее грубой силы. Здесь же совершенно другие законы. Я просто не знаю, что делать, — Адриан тяжело сел на пол. Син успокаивающе положил руку ему на плечо, но принц скинул её.

Раздался звук мощного удара в тяжёлые двери. Все тут же повскакивали со своих мест и под громкие команды своих командиров начали строиться. Те же, кто был крепче своих товарищей, ринулись подпирать собой дверь, чтобы она продержалась ещё хоть немного. Когда все выстроились, это перестало быть необходимым, они присоединились к остальным, подперев плечами тех, с кем ещё в начале этого дня не были знакомы. Вот солдат армии стоит бок о бок с воином-наёмником из Компании. И тот, и другой готовы в любой момент прикрыть друг друга. Красные лучи заходящего солнца пляшут на стенах неверными бликами, преломленные стеклянным куполом. Ещё один удар. Следующего эти двери уже не выдержат, ведь они не были рассчитаны на то, что бы выдерживать осаду, а архитекторы вряд ли могли предположить, что в такой стране, как Султанат, кто-то посмеет посягнуть на жизнь правителя. Не могли они подумать о том, что когда-то здесь придётся отбиваться от мятежников людям из столь разных фракций, не могли подумать, что когда-то в этом зале история будет решаться не словами, а мечом. Жаль, что они не умели смотреть в будущее. Армейцы готовят тяжёлые копья. Щиты смыкаются, образуя непробиваемую стену. Для большинства это был новый опыт, но они инстинктивно понимали, что нужно делать. Это подобие рарнийской фаланги давно использовалось в Султанате, где масштабные сражение сменились небольшими стычками. Полноценную фалангу строить было без надобности и на смену ей в стране торговцев пришла вот эта «сокращённая фаланга», принцип действия которой был таким же, как и у обычной. Первый ряд держал крепкие, почти во весь рост щиты. В основном это были телохранители, привыкшие держать оборону. Второй ряд почти полностью составляли армейцы с тяжёлыми копьями, которые они держали двумя руками, на локте был закреплён маленький щит, который в случае чего мог защитить от случайного удара. В третьем ряду стояли те, кому придётся заменять павших товарищей. Три-четыре человека из третьего ряда вооружены луками. Серьёзно раненые держат пращи, которые оказались у некоторых армейцев. Сумы со снарядами — просто камнями, которые молотом поотбивал Ронтр от каменного стола и трона Султана. Все замерли в ожидании.

Ещё один тяжёлый удар сотрясает стены, покорёженные двери распахиваются и над головами верных Султану разносится новая короткая команда:

— Рывок!

И строй делает шаг вперёд, обрушивая на головы врагов удары тяжёлых копий поверх в нужный момент пригнувшихся соратников, заставляя их ошарашено отступить назад.

— Рывок!

Они делают ещё один шаг, снова лишая жизни барнухадцев, не ожидавших такого активного сопротивления со стороны загнанных в угол «приспешников Султана». Из-за спин воинов периодически, но почти не останавливаясь, сыплются на головы наёмников камни и стрелы. Они всё отступают. Их не предупредили о таком повороте, они думали, что подавленные потерей своего правителя, противники сложат оружие, но нет, вот они единым выдохом снова со всей своей силой обрушивают мощь копий. Что же пошло не так? Какая часть плана провалилась? Они же всё сделали правильно. Тогда какого дьявола эти проклятые жаханцы продолжают наступать? Часть наёмников уже оклемалась и пытается пробиться через щиты, но их пыл быстро смеряют ещё одним шагом, который теперь сопровождался не только ударами копий, но и мечей первого ряда, который ещё как-то ухитрялся при этом не опустить щиты. Сказывалась суровая подготовка длинною в жизнь. Ну ничего. Они позволят себя теснить до выхода из дворца, держась на расстоянии. А там ещё надеющиеся их противники поймут, что все попытки тщетны. Ведь таков их план, который очень долго шлифовали в кузницах, где издавна куются самые подлые заговоры и интриги, самые кровавые перевороты.

Ещё один шаг, на этот раз не сопровождавшийся ударом из-за того, что барнухадцы откатились слишком далеко назад. Они будто специально тянут их прочь из дворца, к главным воротам. Что там может быть? Ловушка? Подкрепление? Под пески всё! Главное выйти отсюда. Главное защитить Султана. Вот над их головами уже и вечернее небо, алеющее на западе, будто там виден отсвет какого-то ужасного пожара. В распахнутых настежь воротах стоит толпа горожан с факелами. Они что-то кричат, но смысл фраз уже не доходит до многих из воинов в фаланге. Будто кто-то уже накинул на них покрывало траура, хотя они ведь ещё живые. Какое-то внезапное, удушающее отчаяние сжало горло ледяной рукой, заставляя опустить щиты, копья, мечи. Какое-то совсем неестественное отчаяние для тех, кто иногда сражался там, где не было шансов на победу. И тут вдруг неожиданно они уже почти готовы бросить оружие на землю, но что-то останавливает их. Что это так ярко сверкает? Меч? Опусти его, глупец, разве не видишь, что даже народ выступил против своего правителя? Наши попытки тщетны.

Но клинок продолжает сверкать в последних лучах красного солнца. И сквозь плотное чёрное полотно пробивается подбадривающий крик молодого принца из далёких незнакомых воинам Султаната земель:

— Они приветствуют нас! — нарастает этот клич, заставляя воинов поднимать оружие и смыкать щиты, чтобы отразить атаку бежавших на них барнухадцев.

И наёмники с разрисованными лицами разбиваются о плотный строй воинов Султаната. Теперь они слышат, что жители скандируют имя Султана с радостью и обожанием, а не сыплют проклятья на его голову, как казалось до этого. Последний луч этого дня исчезает, и меч перестаёт возвещать всем о том, что ещё не всё потеряно, но его помощь больше и не нужна. Или нет? Снова тяжесть в руках. Но вот из-за спин молодой вор пускает из пращи камень, который попадает точно в голову одном из барнухадцев, почему-то стоящему без дела. На землю падает уже маг в длинном сером одеянии, и воины снова отталкивают назад своих врагов, ещё один удар. Они знают, что мятежные жители пустыни не успокоятся, и что они будут драться куда неистовей, чем раньше, но ведь за их спинами нет Султана, нет маленькой девочки, парнишки, метнувшего камень и раненых товарищей! Нет людей, которые кричат, прославляя имя своего господина, а вместе с тем и тех, кто сейчас защищает его!

Теперь всё было кончено. Все барнухадцы до единого мертвы и лежат сейчас здесь, в своей и чужой крови. Их похоронят, как подобает, по старым обычаям, но на отдельном кладбище, чтобы жёны и дети их точно знали, где лежат люди, чей мятежный дух однажды воспламенел и заставил их пойти против властителя Султаната. Но их семьи не будут наказаны. Какой смысл карать женщин и детей за деяния отцов? Никакого. Радостные солдаты качают на руках мальчишку, благодаря ловкости и смелости которого им было за кого сражаться. Люди разбрелись по домам. Много, много народу собралось, чтобы показать мятежникам своё нежелание перемен. Вся главная улица была заполнена жителями Жахана со «светлячками» в руках. Послезавтра будет чудесный пир, который охватит весь город, а пока пусть все отдыхают.

Адриан с улыбкой беседует с командиром отряда Компании, держа в руке кружку с вином, три бочонка которого выкатили прямо перед дворцом слуги. Султанат подходит к принцу и трогает его за плечо. Юноша оборачивается и отдаёт кружку командиру, которого, как оказалось, звали Жамал.

— Вот, выпей за нас двоих командир, здоровья и тебе, и мне, а самому двойное удовольствие, — улыбнулся Адриан и последовал за Султаном, отойдя немного в сторону, где их уже ждал худой старик с приятным лицом, ухоженной козлиной бородкой и тюрбаном на абсолютно лысой голове.

Старик пожал руку принцу, и тут же перешёл к делу:

— Вот мы и уединились в какой-то мере. Нам стоит решить несколько вопросов.

— А нельзя ли эти вопросы разрешить потом? Завтра, например? Я уже достаточно устал за сегодня, — вздохнул Адриан.

— К сожалению, нет, принц. Мы сегодня слишком близки были к поражению, что бы сразу же расслабиться. Лишь догадливость одного моего знакомого и быстрота одного из Вольных спасла нас от этого.

— О каком знакомом вы говорите, Ларез? — прищурился Султан.

— Друг, который сообщил мне о том, что для того, что бы добить боевой дух солдат, сюда должны были выйти люди, изображавшие жителей Жахана, и требующие перемен, включая и вашу казнь, господин, — старик отвесил вежливый поклон правителю.

— Как же ему удалось об этом узнать? — с интересом спросил Адриан.

— Чего не знаю, того не знаю. Его источники и способы всегда были для меня загадкой, — разведя руками, улыбнулся Ларез.

— Хорошо. Перейдём тогда сразу к сути. Мятежникам содействовал маг, которого мы бы не одолели без вас, — при этом Султан склонил голову в сторону бастарда, — а значит, что движущая сила была со стороны, чего и следовало ожидать, ведь внутри Султаната власть моя непоколебима так же, как вера в Даха. Эту систему установили уже несколько поколений назад.

— Да. И я, кажется, знаю, откуда, — задумчиво сказал Адриан, отдавая Ларезу обратно письмо, найденное у мага, сейчас уже сидящего в подземелье, — эта печать мне знакома. Одна из первых, которых я выучил. Она принадлежит Гильдии Малда, чей главный пункт находится у нас в Ланде, в столице. Сама Гильдия берёт своё начало в королевстве Хариот, жители которого известны сильной нелюбовью к Султанату. Но мне казалось, что малданцы уже давно потеряли связь с Хариотом.

— Вы ошибались. Скорее всего, известная неприязнь вылилась в то, последствия чего мы наблюдаем сейчас своими глазами.

— Похоже на то, — отозвался Адриан.

— Говорите, они располагаются в столице?

— Да. Так и есть.

— Тогда я сейчас же отошлю гонца к вашему отцу, чтобы он позаботился об этой Гильдии.

— Но ведь мага могли просто нанять, не так ли, господин? — подал голос Ларез.

— Нет, — покачал головой Адриан, — я видел их контракты собственными глазами и это не он. Это личная просьба и если маги откликнулись на неё, то имеют непосредственное отношение к мятежу.

— Тогда на этом всё. Можете идти, Адриан. Мы ещё немного побеседуем.

Принц поклонился и направился к Лорайну, который стоял немного в стороне от других спутников бастарда, которые сейчас пили вино и веселились со своими новыми боевыми товарищами. Старый маг деловито потягивал вино, изредка причмокивая. Принц встал сбоку от Лорайна, смотря, как Алаид рассказывает историю о том, как он спас Султана.

— Как всё удачно сложилось. Правда, Лорайн?

— Совершенно верно. Я уже и не помню, когда в последний раз мне приходилось так активно использовать магию в бою.

— А где девочка? — спросил Адриан, оглядевшись, и не найдя маленькой фигурки.

— Её уже отвели во дворец. Совсем умаялась бедняжка, такое потрясение. Надеюсь, моя магия сработала, и на завтра воспоминания пред ней будут представать неяркими образами давнего кошмара.

— Я тоже на это надеюсь, Лорайн, и верю в ваши силы. Сегодня вы ни разу не подвели нас. Отдельное спасибо за то, что оградили меня от того заклятия, которое поразило всех остальных.

— Я не творил щита, — совершенно спокойно ответил маг, — это ваша природная защита. Вы из невосприимчивых, Адриан.

— Как такое может быть? — удивлённо уставясь на старого мага воскликнул принц.

— Не кричите так, прошу вас. Скорее всего, это качество передалось вам от матери. Теперь понятно, почему вы не можете творить магию. В вашей крови просто нет магии, поэтому ни воздействовать ей на вас не получиться, ни вы её использовать не можете, — после этого Адриан залпом допивает пол кружки, которую взял по дороге к Лорайну.

— Вот так новость, — отрешённо смотря перед собой, — то есть, и шары, и…

— О нет! — рассмеялся Лорайн. — Нет! Что вы? Материальные предметы, вроде молний и огненных шаров будут вам вредить так же, как и остальным, но вот большинство иллюзий, кроме самых сложных, которые действительно что-то меняют вокруг, а не воздействуют на одно из чувств, никак не обманут вас. Также если попытаться вас заразить какой-нибудь болезнью магией напрямую, то ничего не выйдет. Таких людей в Ланде можно встретить очень редко, всё равно, что белая ворона.

— Интересно. Вы как-нибудь потом расскажите мне побольше об этом, а я пока пойду к остальным, — Адриан бодро направился к веселящейся компании, оставив мага в одиночестве.

«Бартас бы их всех побрал этих дурацких „исследователей“ Бездны! Все до единого существа разумные! Ага! Как же. То, что пыталось поужинать мной и эльфом вряд ли можно назвать разумнее обычного медведя. Умнее, конечно, во много раз и хитрее, но никак не разумнее. Сказывался, наверное, дефицит материала для исследований и тех, кто по своей воле отправлялся туда, а тех, кто возвращался, было ещё меньше. Где же Ларез? Ему пора бы уже появиться. Да и Нартаниэль пропал куда-то, сославшись на то, что хочет купить что-то в подарок своей жене и дочери. А, вот и Ларез!»

Я поднимаюсь с места и протягиваю руку, которую старик тут же энергично пожимает и садится на ковёр напротив меня, сложив ноги. Мне всегда казалось, что такая манера сидеть крайне неудобна, а вот Ларез всегда сидел только так, поэтому в его доме, а по совместительству и главном здании Жаханской Торговой Компании, не было ни одного нормального стула. Но приходилось терпеть привычки хозяина, ведь сегодня я гость…как, впрочем, и в большинстве мест, где мне посчастливилось побывать.

— Наконец-то, вот и ты! Я уже думал, что тебя по дороге инфаркт хватил.

— Я тоже рад тебя видеть, — улыбнулся в ответ Ларез. Он остаётся верен своим привычкам.

— Эх, ну вот почему ты никогда не реагируешь на подобное? Клохариус всегда сразу вспыхивает, как сухая ветка. Что ты, что мой друг эльф.

— А, кстати говоря, где он?

— Отправился на рынок. Ты ведь знаешь, что эльфы так же падки на людское барахло, как мы на эльфийское.

— Точно, — лицо старика снова озарила добрая улыбка, тонущая в его бороде, — ну а теперь рассказывай, как тебе удалось узнать всё то, о чём ты мне написал.

— Ты мне не поверишь, но это было чистой воды случайностью, — я беру бокал с подноса и немного отпиваю. Замечательный, знакомый вкус виноградников Рарна, глава Компании знает, как меня порадовать.

— Ты прав, я действительно тебе не верю, хотя вроде бы и привык, что тебе всегда и везде сопутствует удача, — говорит Ларез, в свою очередь пробуя отменное вино.

— Если это так, то госпожа Фортуна решила в этот раз отыграться за свою помощь сполна.

— О, я уже жду твоего рассказа с таким же нетерпением, как новое поступление специй.

— Ну ладно, тогда я начну с самого начала. Мы с эльфом шли по следу работорговцев, которые, как оказалось в дальнейшем, обосновались в старой, никому уже сто лет ненужной дозорной башне. Ты бы видел, как они на нас таращились, когда увидели. Ну ещё бы! Эльф и какой-то бродяга. Меня они, наверное, приняли за слугу, ведь говорил с ними в основном я, а Нартаниэль взирал на них свысока своими зелёными глазами, полными презрения к ничтожным людишкам, копошащимся там, внизу. Ну, ты же знаешь, как отлично он это умеет, — в ответ Ларез улыбнулся и поднял бокал, произнося молчаливый тост, мы чокнулись и выпили за здоровье эльфа, после чего я продолжил, — почти сразу же по прибытии нас попытались выгнать оттуда, напугав нас здоровым чернокожим головорезом, чьи краснющие выпученные глаза, по правде, меня действительно немного смутили, но от него нас тут же спас какой-то жуликоватого вида тип. Первый тут же успокоился и спросил о цели нашего визита. И я ему сказал, что мы, мол, хотим приобрести парочку рабов в срочном порядке. Мы ещё немного поспорили на счёт «срочного порядка», но громила быстро сдался и повёл нас к главарю этой банды. Однако, как оказалось, на этих рабов у него были совершенно другие планы, о которых он, по глупости или из жадности, не поведал своим бандитским дружкам. В комнате мы нашли только обезглавленное тело. Чернокожий сразу возмутился и непонятно почему схватился за оружие, тогда эльфу пришлось его успокоить заклинанием. Он тогда крепко головой о шкаф платяной приложился, едва не пробил. После мы принялись обыскивать комнату. Тут то и попался нам договор, в котором говорилось о том, для чего на самом деле должны были послужить эти рабы. На найденном там же клочке бумаги я быстро написал письмо, которое после к тебе и пришло вместе с Вольным. Из башни мы выбрались без всяких проблем, предварительно недвусмысленно указав уже успевшим освободиться рабам на потайной ход, ведущий из башни. Эту лазейку я подсмотрел на плане.

Я вижу, ты уже собираешься выпить «за то, что хорошо кончается»? Не спеши, друг мой. Это ещё далеко не конец. Ты ведь сам говорил, что хочешь услышать всю историю целиком. Дальше происходила, что называется, оплата долгов перед Фортуной. Нас с моим спутником эльфом затянуло в Бездну. Да-да, в ту самую Бездну, о которой многие из вас говорят с иронией! Это чистая правда! Мне даже оттуда сувенир достался, вот, полюбуйся, — я положил на пол тот самый магический обруч и два ярко-красных камня, которые жутко напоминали глаза. Собственно это они и были…

— Вам удалось завалить одно из порождений Бездны в собственном доме?! — потеряв своё спокойствие, воскликнул глава Компании. Мне удалось растревожить самого Лареза! Я ликовал…внутренне, конечно.

— Не в собственном доме. Из Бездны нам удалось бежать, не без помощи Адриана, — после этих слов мы выпили за здоровье принца, и пришедший из соседней комнаты слуга снова наполнил наши бокалы, — победить это существо нам удалось лишь в степи, до которой оно следовало за нами, буквально дыша в спину и прожигая взглядом. Я бы ни за что не пожелал бы никому из своих знакомых этого жуткого ощущения чьего-то присутствия, — мы выпили за то, что бы это не повторилось, — как сражался Нартаниэль! Знаешь, я иногда забываю, насколько он сильный маг. Этот бой в степи мне напомнил об этом. Да и не только об этом, вспомнил и я сам кое-что из военных премудростей. Как же всем нам повезло, что в Жахан шёл этот Вольный, — теперь мы выпили за здоровье Вольного. Кажется, я допил уже третий бокал, — Он чертовски быстро бежал в город, наверное, раз успел так вовремя! Если бы не он, то какие-нибудь другие подставные личности вышли бы, чтобы угнетать солдат. Но ты всё оперативно устроил. Собрал народ, и вообще ты как всегда на высоте! За тебя! — мы снова чокнулись, и я допил четвёртый бокал.

Не помню, что было дальше. Вино ударило мне в голову, но я, видимо, продолжал пить, несмотря на то, что помнил об ужасной вещи под названием похмелье. Когда мы закончили разговор и поели, я с чистой душой и спокойной совестью завалился спать в одной из комнат вечно пустовавшей жилой части дома. А почему бы и нет? Я и так сделал больше, чем от меня требовалось!