Бастард

Глава 1

У раскрытого окна стоит юноша. Длинные чёрные волосы ниспадают на плечи, словно водопад чёрной смолы, каких много в Бездне. Он задумчиво смотрит на ночное небо, и его ровные черты лица освещает полная луна. Цвет глаз нельзя точно разобрать, т. к. в них отражаются звёзды и тёмное небо, делая его взгляд каким-то необыкновенным. Он будто погружает тебя в омут с головой, ты заглядываешь в его душу и не видишь ничего, кроме холодного света звезды. Он не греет, просто светит. Только встряхнув головой удаётся отогнать наваждение, и тогда ты замечаешь его лёгкую ухмылку, но она почему-то не противна, а тебе хочется улыбнуться в ответ. Юноша упёрся руками в подоконник, высунувшись немного из окна, и тяжело вздохнул. Ему снова не спится. Снова его мучают кошмары и снова служанка, перепуганная его криками, стучится в комнату и спрашивает «всё ли в порядке, милорд?». На что юноша отвечает коротким «да». И когда служанка удаляется, он снова откидывается на подушки и закрывает руками лицо. Перед глазами всё ещё встают сцены из кошмара, но вот почему-то когда юноша снова забывается тревожным сном, то не может вспомнить ничего из кошмара. Он уже не раз ходил к придворному магу, но тот лишь разводил руками и ссылался на какую-то особую фазу луны, но такая отмазка не устраивала юного принца. Ему нужно было решение, а не причины. Брат всё время шутил, что, мол, это связано с годовщиной того дня, но юноша ничего не хотел слышать об этом. Он уже давно забыл, он хотел забыть об этом и старался сделать это, погрузив себя в бесконечные поездки по самым дальним уголкам королевства. Даже довелось ему в свои годы побывать в Княжестве Шан, в Подгорном Королевстве гномов, что жили в горах, отделяющих земли королевств от могучего восточного Мортремора — самого грозного из современных государств. А скоро предстояла ещё одна, но это уже его собственная инициатива — он думал, что в пути его кошмары, наконец, отступят и убегут туда, откуда пришли — в царство ночных грёз.

Юноша, прищурившись, пристально всмотрелся в горизонт. Кажется, солнце уже начало подниматься, а значит, ему пора собираться в путь. Кони скоро будут готовы, а просторные покои уже настолько обрыдли ему за два месяца, что он очень сильно хотел покинуть дворец. Отец, брат и мать не раз говорили ему, что он слишком сильно полюбил походную жизнь, но юноша ничего не мог с собой поделать. Что-то тянуло его туда, в далёкие земли и он не верил в то, что это просто романтизм молодости, жаждущий приключений. Дорога стала его домом, а отцовский чертог — просто временным пристанищем. Из-за этого у него часто возникали перепалки со всей семьёй, но в итоге они все опустили руки и повесили на стенах своей цитадели белый флаг.

Однако, мудрый правитель решил направить сына в нужное русло и всё чаще юноша уходил к соседям с посольствами. И всё чаще он возвращался из этих путешествий один — все остальные погибали, но ему удавалось каким-то чудом избежать гибели…причём он платил врагам их жизнями. Юноша покосился на ножны, в которых покоился его верный полуторный меч Диарнис. Он уже много раз спасал ему жизнь, но придворные всё ещё с настороженностью косились на него. Всё-таки уже успевший стать легендарным меч появился непонятно откуда в тот самый день, о котором юноша предпочёл бы забыть, но по какой-то непонятной причине всё ещё «отмечал» его каждый год, к недовольству отца и печальным вздохам его…матери. На самом деле, королева не была его мамой, но он уже привык так её называть. Ему вообще повезло, что его не убили ещё при рождении, а признали. Конечно, не без помощи мага Клохариуса, который очень долго убеждал своего короля оставить мальчику жизнь. И, признаться, венценосный монарх ни на секунду не жалел о своём сердоболии. Как только мальчик начал подрастать, в нём сразу проявился острый ум и покладистость. Однако, было то, что приходилось держать от всех в тайне. А именно — мальчик не имел никакого магического потенциала, он вообще не мог колдовать, а ведь все короли Ланда так или иначе, но были магами и именно этим снискали себе большую известность в других землях. Но поделать было ничего нельзя — бастард был признан и теперь имел такие же права, как и его старший брат, и король надеялся, что его горячий и скорый на драку первенец не сложит свою голову раньше времени, а во всём королевстве думали, что молодой человек, по имени Адриан является прямым потомком и даже вероятным наследником, что под собой подразумевало и владение хотя бы азами магии.

Юноша тряхнул головой и отошёл от окна. «Если так продолжиться, то я сам опоздаю к сбору. Не хочется сразу же потерять уважение своих спутников». И, руководствуясь такими вот мыслями, принц-бастард быстро оделся в свой обычный походный костюм: штаны, не очень грубые кожаные сапоги, свободную рубашку и жилет из очень лёгкой, но прочной ткани, в который к тому же была вшита кольчуга. Этот элемент одеяния не раз спасал ему жизнь — кольчуга была действительно просто отменной, гномьей работы. На жилете сохранилось множество заплат, которые отмечали каждую шальную стрелу и удар мечом, от которого спасала его кольчуга. Многие настаивали на том, чтобы принц восстановил полностью ткань с помощью магии, а то, по словам «матери», он выглядел, «как нищий из Трёхгрошевого Квартала»[1]. Но юноша было не переубедить в его желании сохранить память о каждом путешествии. Хотя, вся его одежда не очень подходила для путешествия по опасному в последнее время королевству, но сейчас это вполне можно объяснить тем, что в этот раз Адриан собирался отправиться в Султанат с личным посланием от своего венценосного отца, а там, как известно, куда более спокойно.

Собственно, по этой причине и отправлялся туда принц-бастард. Наёмная армия Султаната славилась своей мощью и дисциплиной (что тем более ценилось, т. к. наёмники всё-таки всегда были наёмниками) и именно поэтому король хотел всё устроить так, чтобы его старший сын женился на старшей дочери Верховного Султана. Т. е. грубо говоря, сейчас Адриан выступал в качестве высокопоставленного свата. И из-за этого ему приходилось брать в это путешествие столько ненужно поклажи, вроде красивой придворной одежды и прочей дребедени, которую он никогда не любил и одевал только по просьбе королевы или отца. И при мысли о предстоящем визите бастард тяжко вздохнул. Хоть официальные приёмы и были его сильной стороной, Адриан просто ненавидел этих напыщенных правителей, придворных и прочих людей, которые слетались ко двору, словно мухи на открытую банку мёда…ну или на труп. И последнее сравнение почему-то нравилось молодому принцу куда больше и казалось более правдоподобным.

Наконец, за окном начало потихоньку светлеть и лучи только что проснувшегося солнца коснулись капелек росы на зелёных стебельках и лепестках цветов, которые росли в саду, от чего казалось, что растения сверкают, покрытые россыпью невероятно чистых бриллиантов. Адриан закрыл ставни и быстро вышел из своих просторных покоев. Все его спутники были согласны с тем, чтобы выступить прямо на рассвете. Вспомнив о тех, с кем ему придётся проводить время в дороге, он задумался. На столько странных попутчиков ему ещё ни разу не давали. У каждого из них была какая-то история за плечами, но для юноши все эти жизни были покрыты мраком тайны и загадочности. Оставалось только надеяться, что старый маг Клохариус не ошибся, ведь именно он посоветовал ему этих людей. В таком задумчивом состоянии он и вышел во внешний двор, где его с уже осёдланными лошадьми ждали четверо людей столь разных между собой даже по внешнему виду, что оставалось только удивляться, как они вообще могли оказаться все в одном месте.

Личный слуга Адриана подвёл ему вороного жеребца, который, наряду с мечом, был известен по всему королевству, да и за его пределами об этом безумно верном и выносливом скакуне знали, а один бард даже успел сложить песню о нём. Принц вежливо кивнул и снова окинул взглядом присутствующих.

— Как вы все знаете, меня зовут Адриан, и я…

— Мы знаем, кто Вы, милорд, но не могли бы мы уже отправиться в путь? Как-никак рассвет уже далеко позади, а мы ещё не продвинулись ни на йоту, — вежливо, но, тем не менее, настойчиво прервал принца коренастый мужчина с грубым обветренным лицом и заплывшим правым глазом, через который тянулся старый шрам.

«Это, похоже, тот самый человек из Дашуара. В точности как описывал его Клохариус. Даже по тому, как он держится, можно понять, что в плане опыта и путешествий я вряд ли смогу его когда-нибудь догнать. Да и все остальные тоже признали его старшинство…ну что же, пускай так и будет…»

— Хорошо, — коротко ответил Адриан, сразу поняв, что с этим воином лучше общаться по делу и как можно более ёмко и коротко излагать свою проблему — мы так и поступим, но для начала я бы хотел узнать ваши имена и должность, чтобы знать, с кем я имею дело, — после этих слов принцу-бастарду пришлось выдержать тяжёлый взгляд дашуарца, в котором явно читалось «будто бы ты и так не знаешь». Но правда состояла в том, что юноша действительно не знал ничего о своих спутниках, за исключением разве что этого воина, т. к. о нём первым делом и упомянул Клохариус.

— Тогда я представлюсь первым, — с этими словами дашуарец сделал шаг вперёд и слегка склонился в вежливом поклоне, что было удивительно, ведь обычно перед принцем преклоняли колено, но это не особо огорчило Адриана, можно сказать, что даже наоборот — обрадовало, т. к. юный принц не любил всех этих почестей, хоть и научился сдерживать вызванное ими раздражение и скуку на официальных приёмах, — меня зовут Ронтр, я из Дашуара, бывший начальник стражи этого славного города, ушёл в отставку три года назад, после этого переехал в столицу, где жил, благодаря тому, что подрабатывал вышибалой в одном из трактиров в центре, не женат, детей нет, — чётко, короткими фразами отрапортовал воин и, выпрямившись, сделал шаг назад, чтобы снова встать в то подобие строя, коим являлись спутники Адриана.

— Рад, что буду иметь честь находиться с вами на одной дороге, — ответил ему на манер Вольных[2] принц, из-за чего снова заметил на себе несколько удивлённый взгляд Ронтра.

Следующим вперёд шагнул парень, которому на вид было лет двадцать пять. Он был не очень высокого роста, особенно если сравнивать его с тем же Ронтром, напоминавшим гранитную скалу, однако его рост можно было считать всё-таки немного выше среднего, что ещё подчёркивала его худоба и бледная кожа. А короткие пепельно-серые волосы и глубоко посаженые карие глаза только ещё больше убедили Адриана в том, что этот его спутник был родом из юго-восточной провинции королевства, которая делится на два баронства и одно графство. Поэтому можно сказать, что эта провинция не имеет и не имела никакого особого значения, да и никаких военных действий на этой территории не проводилось, а досталась она королевству по взаимному согласию власти Ланда и местного населения, о котором стоит поговорить уже подробней. Народ эти не особо гостеприимные болота (которые собственно покрывают всю территорию нынешней провинции Даргост) населяет весьма миролюбивый, занимающийся в основном…хотя, даже этой незначительной детали неизвестно об обитателях болот. Они всегда были скрытными, а болота очень ревниво охраняют секреты тех, кто смог выжить в непростых условиях. Именно поэтому этот ещё молодой житель юго-восточной провинции сразу заинтересовал Адриана. Ведь даже самым великим умам их королевства так мало известно о даргостцах, а ему судьба буквально под нос пихает такой замечательный шанс!

Этот конкретный даргостец был одет в простую охотничью одежду, за спиной висел колчан со стрелами, а на поясе бы не очень хорошо припрятан кинжал с костяной рукояткой. Необычным Адриан нашёл в нём ещё то, что этот житель болот не носил плащ, хотя все охотники, встреченные им во владениях Ланда и Шан очень даже любили этот предмет одежды и носили его поголовно.

Тут принц заметил, что уже через чур долго рассматривает своего спутника и вежливо ему кивнул, таким образом разрешая ему представиться (старался Адриан вложить в этот кивок как можно меньше высокомерия и, надо признать, у него это получилось).

— Зовите меня Син, родом я из провинции, а судьба моя вряд ли Вам будет интересна, милорд, — весьма туманно поведал о себе даргостец. Говорил он медленно и монотонно, ни вкладывая в свои слова никаких красок, как обычно делают это профессора в Высшей Академии Тайлонда[3].

— Син? — Адриан вопросительно изогнул бровь. — Это больше похоже на прозвище, чем на имя. Неужели тебя так действительно назвала мать?

— Нет, — Син безразлично пожал плечами, — родители выбрали мне другое имя, но эта кличка приклеилась ко мне так давно, что я уже и позабыл своё настоящее имя. Так происходит со многими из нашего народа, ведь наши традиционные имена настолько длинны, что запомнить их просто невозможно.

«Хм, думаю, об этой особенности жителей Даргоста наш архимаг не знал, надо будет ему сообщить» — тут же пронеслась в голове Адриана краткая мысль-заметка, а вслух он сказал:

— Ладно, Син, — он кивнул и кареглазый сделал шаг назад.

Признаться, это прозвище было действительно странным. Наверное, если бы оно обозначало что-нибудь другое, то принц бы и не обратил внимания, но «Серый» …какой же право чудной люд эти даргостцы!

Следующим на очереди был седовласый старик в поношенной мантии тёмно-синего света. Всё-таки Клохариус не мог оставить группу без магической поддержки и поэтому отправил в отряд одного из тех, кто повидал много на своём веку. Настолько много, что они ушли от света, сложив все свои чины и почётное звание Архимага Защитных Искусств. Его звали Лорайн, с ним Адриан был уже знаком — придворный маг часто брал тогда ещё маленького мальчика с собой в недалёкие путешествия, где их часто сопровождал и этот старый, но, тем не менее, приятный в общении старик, которому даже сам Клохариус выказывал почтение, хотя был весьма самолюбивой натурой. Поэтому принц, просто вежливо поклонился старому магу и посмотрел на последнего, четвёртого.

Он выходить вперёд, похоже, не собирался и просто кивнул. Адриан сделал то же самое и хотел уже было отойти, но природное любопытство (или любознательность, всем казалось по-разному) взяло верх. И было от чего ему пробудиться! Четвертый его спутник своим внешним видом напоминал одного из членов Гильдии Сейрам: одежда из мягкой лёгкой ткани темно-коричневого цвета, штаны того же цвета, только ткань для них была выбрана уже более грубая, на правом плече красовался кожаный наплечник, выкрашенный в красный цвет, с вделанным в него металлическим знаком — глаз, вместо зрачка у которого был вставлен красный рубин. На голову был надет капюшон, а половину лица закрывала ткань и только жёлтые, невероятно выразительные молодые глаза смотрели в упор прямо на Адриана. Общий наряд был точь-в-точь как у гильдийцев, вот только цвета их были другие: цвет общий был серым, а наплечники они красили в лазурный. Да и знаком их была корона с семью зубцами, в каждый из которых на конце был вставлен небольшой полудрагоценный камень. Но кто же тогда этот человек? Знак глаза был неизвестен принцу-бастарду, хотя в детстве королева заставила выучить его отличительные знаки всех организаций, которые числились в их королевстве от обычных объединений портных и ювелиров до Гильдий Тайных Услуг и Торговых Компаний[4]. Были там и животные, и растения, и щиты, и замки, чего там не было на самом деле сказать куда легче, чем перечислить всё то, что выбирали в качестве своего знака эти организации. И, как ни странно, одним из тех предметов, что не использовались в качестве таких знаков, был глаз. Всё это вихрем пронеслось в голове Адриана и в итоге вылилось в вопрос:

— Не хочешь ли ты представиться тем, кто будет твоими спутниками в долгой дороге? — вежливо и спокойно спросил бастард, хотя в голове его всё ещё крутился тот ураган, что поднял этот действительно необычный человек. Просто Адриан по своей старой привычке подавил желание выказать свои чувства, внешне проявить эмоции, заперев всё это в темницах своей души на тяжёлый кованый замок.

— А разве им это нужно? По-моему, сейчас для них важно, чтобы я не предал в пути и не воткнул нож в спину. На этот счёт можете быть спокойны, такой противной чертой, как лицемерие, я никогда не обладал.

— Тогда может, хотя бы назовёшь своё имя?

— Я бы обошёлся и без этого, но раз милорд настаивает…Меня зовут Дорнис и вырос я за пределами Ланда. Надеюсь, это не помешает Вам остаться при своём решении и взять меня в свои путники? — в глазах Дорниса сверкнули издевательские искорки. По какой-то причине он явно недолюбливал принца, а может, и всех тех, кто звался чиновниками, графами и т. д.

«Нужно будет присматривать за ним. В его глазах пляшут странные огни неприязни. А ещё лучше будет, если я смогу сблизиться с ним, всё-таки иметь неприятеля среди своих спутников не хотелось бы…и о чём только думал Клохариус, когда советовал мне его? Да и вообще компанию он мне подобрал до боли странную. Они же в первый раз видят друг друга, а нам придётся проехать через пол королевства, а потом по степям и пустыням Султаната. Мне была нужна сплочённая команда. Если дашуарец и Лорайн, в силу своего опыта, ещё смогут быстро сработаться, то остальные двое хорошо, если вообще смогут это сделать, не говоря уж о быстром сплочении. Остаётся только надеяться на то, что Лорайн и Ронтр будут помогать мне в сложившейся ситуации».

— Нет, не поменяю, — Адриан ещё раз обвёл взглядом четырёх людей и коротко сам себе кивнул, — вот теперь я знаю немного о вас, поэтому прошу по коням, мы и так задержались тут непростительно долго, — и, подавая пример товарищам, бастард легко вскочил в седло.

Также поступили и остальные. Проверять припасы им не было нужды — это путешествие было спланировано за несколько месяцев до его начала, как делается всё в наше время. Людям приходится жить по заранее написанному сценарию, и некоторым это даже нравится, что ещё печальнее. Вскоре они неспешно выехали из внутреннего двора, и направили своих коней по широкой городской улице, которая должна была вывести их к южным воротам пока ещё спящей столицы. Однако некоторые её обитатели уже начали скидывать с себя оковы приятного сна, погружаясь в мир рутинной обыденности и бесконечных дел, в которых нет места даже мимолётным мечтам. Вот на втором этаже в одном из домов средних лет женщина со стуком отворила ставни и что-то неразборчиво крикнула своему слишком уж любящему поспать мужу.

Адриана всегда забавляли такие семейные пары. Они часто ругаются из-за всяких мелочных пустяков, будь то потерянный гребень или пропажа сапога. Иногда их ссоры даже доходят до драк, причём таких, что им позавидуют самые ярые любители потасовок в тавернах. Но почему-то не расходятся и продолжают жить вместе, хотя любовь из их отношений уже давно ушла. Однако, несмотря на всё это, любая жена готова оторвать голову даже своей подруге, если она как-то неправильно глянула на её мужа, который в свою очередь наподдаст каждому, кто не в шутку оскорбит его жену. Забавно, не правда ли?

Если разобраться, то все человеческие отношения не могут быть вечны, потому что основываются на чувствах или личной выгоде. Первое у человека похоже на огонь: необычайно сильно и ярко горит, но если перестать подпитывать их, то они гаснут, а зачастую, топливо кончается очень быстро, и остаются лишь воспоминания, ради которых люди и мучают себя обществом друг друга. Со вторым же всё ещё проще — человек не может вечно приносить тебе выгоду. Постепенно у него закончатся деньги, товары, силы и т. д. И вот тогда уже о том, что бы продолжать знакомство даже речи не идёт. Конечно, они могут потом встретиться вновь, но вряд ли кто-то из них будет рад такому неожиданному столкновению.

Думая об этом, принц вместе со своими спутниками выехал из столицы. Адриан посмотрел вдаль. Этот запах дороги снова манил его, а голос дальних земель всё сильнее и настойчивей звал его вперёд. И бастард не собирался противиться этому искушению. По его лицу пробежала лёгкая улыбка, и он дал шпоры коню.

У широкого окна, выходящего во внутренний двор, откуда только что отъехал принц-бастард, стоял седовласый старик в мантии цветов королевства — красного, золотого и тёмно-синего. Он по привычке держал руки за спиной и немного наклонил голову вправо. Так маг мог неподвижно стоять часами, думая о чём-то, что ведомо только ему, а потом также безмолвно уйти в свои покои и сидеть там подряд несколько дней, не выходя даже за тем, чтобы поесть.

Но в ближайшее время такой досуг не был у него в планах. Наблюдая за отъездом Адриана, маг одновременно думал о том, действительно ли удачно посоветовал он компаньонов принцу. Всё-таки такой набор совершенно незнакомых и разных людей был странен даже для него, известного во всём Ланде своими нестандартными решениями.

Вспомнив о своих заслугах, Главный Советник по Магическим Делам, а вместе с тем и Верховный Архимаг, улыбнулся и чуть было не предался ностальгии, как вдруг его мысли прервал мой голос:

— Вы меня вызывали? — осведомился я негромко, но вместе с тем достаточно, чтобы меня мог услышать Архимаг.

— Да-да, звал. И ты мог бы немного поторопиться ради приличия, — недовольно проворчал Клохариус — старый маг, как и большинство ветеранов, не любил, когда его вырывали из воспоминаний о собственных великих свершениях.

— Извините, господин Архимаг, у меня были дела, — с лёгкой иронией в голосе ответил я.

— И какие же, позволь узнать? Они были важнее, чем вызов от человека, занимающего второе место в нашем государстве? — старик даже не удостоил меня взглядом, но я не сильно переживал по этому поводу. Легенду о том, что он может метать молнии из глаз, мне на себе проверять не хотелось.

— Можно сказать, что по важности поручения были равные, и я просто выполнял их по мере поступления.

— Хм, и от кого же тогда исходило первое послание? — похоже, мне удалось пробудить в старом маге интерес, что же, тем лучше, жаль, что не доведётся поиграть ещё немного.

— Извините, господин Архимаг, но мне запрещено об этом распространяться. Но в общих чертах скажу, что сегодняшнюю ночь я провёл вовсе не в Увеселительном Квартале и уж точно не у себя дома.

— Знаешь, иногда мне кажется, что у тебя дома нет вовсе, — в его словах мне почудилась какая-то боль, словно от старой раны, которая вроде и зажила, но иногда всё же напоминает о себе короткими уколами.

Я развёл руками и улыбнулся уголками губ, хоть старик этого и не мог видеть, т. к. всё ещё стоял ко мне спиной. Но тут ему пришлось сощуриться и отвернуться, потому что луч красного рассветного солнца попал в окно и прочертил косую линию света на ковре, что лежал здесь уже несколько поколений и сохранял свой первозданный вид лишь благодаря усилиям магов.

Инстинктивно глаза мага прошлись по мне, и его лицо скривилось в усмешке.

— Ты себя хоть в зеркало видел? Всё-таки во дворце находишься и часто тут бываешь, а к манерам так и не приучился.

— А разве не вы ругали меня за опоздание? А если бы я потратил время на переодевание, то пришёл бы ещё позже. Не думаю, что если бы я в лучшем виде был опоздавшим, вы бы меня встретили теплее.

— Не люблю я, когда ты включаешь свою логику, — недовольно фыркнул Архимаг.

Моим ответом была лишь таинственная полуулыбка. На самом деле, на мне была такая же одежда, как и при предыдущих наших встречах, только ещё более потрёпанная и грязная из-за того, что ночка была действительно та ещё.

Я выжидающе посмотрел на Клохариуса. Всё-таки он позвал меня не просто за тем, чтобы поболтать. Скорее всего, у него ко мне опять была какая-то просьба, ведь по его лицу было видно, что старый Советник был чем-то обеспокоен.

«Наверное, это связано с очередным отъездом младшего принца. Слишком уж сильно тревожится он за этого мальчика» — подумал я и вежливо кашлянул, замечая, что Архимаг снова готов погрузиться в свои мысли. Он тряхнул головой и кивнул сам себе, как делал это всегда, когда его выводили из состояния своеобразного «транса».

— Чуть не забыл. Я ведь тебя позвал не просто так.

— Наконец, я уже думал, что мы никогда не дойдём до сути.

— Ты всегда становишься сух, когда разговор доходит до дела, а я так соскучился по твоим ироничным высказываниям, — с сарказмом ответил Клохариус.

— Прости, надо будет почаще радовать тебя своими визитами, раз ты тут изнемогаешь. Да, и к тому же, разве напыщенные аристократы и их отпрыски не достаточно на балах бросают в твой адрес колкостей и эпиграмм?

— Да, завидующих мне много, особенно среди нового поколения, да и среди почтенных старцев есть ещё те, кто не забыл того, как я возвысился над ними, — скрипуче рассмеялся Советник, — но их слова со временем теряют свою остроту, а молодые ещё не отточили этого искусства, а вот твои фразы никогда не станут менее едкими. Даже не знаю почему.

— Мне напротив говорят, что я начинаю терять позиции, — улыбнулся я уголками губ.

— Они просто льстят своему самолюбию. Ну, или самолюбию тех, с кем они тебя сравнивают.

После этого наш разговор ненадолго прервался из-за того, что Клохариус решил пройти в свой кабинет, ведя меня по извилистым, но широким коридорам дворца королей Ланда, вынуждая меня снова смотреть на портреты правителей и даже изображения всей королевской четы. Были тут и картины, запечатлевавшие охоту, рыцарские турниры, балы и множество других событий, которые меня мало интересовали. Да и, если честно, в плане живописи никто из королей могучего Ланда не славился своим тонким вкусом. Но была здесь одна картина, которая каждый раз, когда я проходил мимо неё, приковывала мой взор. Это был портрет молодого и очень красивого юноши в парадных доспехах. Взор светло-голубых глаз, доставшийся ему от отца, был необычайно выразителен и говорил о том, что из этого юноши в скором времени получиться сильный и волевой мужчина, но была ещё в этом взгляде не совсем понятная мне искра боли, которую так умело подчеркнул старый талантливый художник. И именно этот едва заметный огонёк словно накладывала на всё лицо юноши тень холодности, преображая, казалось, весь облик молодого человека.

Я мысленно представил этот портрет перед собой снова, а потом вспомнил того юношу, который уже, наверное, выехал из города вместе со своими спутниками. Да, этот портрет был написан с младшего принца около двух лет назад, когда Адриану было всего восемнадцать. «Он возмужал…» — пронеслось в моей голове, и я мысленно улыбнулся. Как же вовремя вспомнился принц, ведь, скорее всего, именно он и был причиной такого срочного призыва, исходящего от самого Архимага.

Наконец, мы попали в то крыло дворца, где находились покои Клохариуса. Минуя библиотеку и ещё несколько помещений, где хранились различные свитки, книги и летописи, мы оказались перед тяжёлой деревянной дверью, что вела в кабинет, куда мы собственно и вошли.

— А ты всё так же верен своим привычкам, — невольно вырвалось у меня, когда я обвёл взглядом тот бардак, что творился в этом казавшимся небольшим из-за кучи хлама, записей и инструментов, наваленных на многочисленных письменных столах в помещении.

Маг лишь недовольно проворчал что-то невнятное мне в ответ и начал рыться в свитках и других бумагах, которые лежали на столе, стоявшем посреди комнаты. Видимо, именно он являлся «основным». Наконец, маг извлёк какой-то пергамент и торжественно протянул его мне. Я перевёл вопросительный взгляд со свитка, который по своему виду напоминал обычную подорожную, на Клохариуса. Но господин Архимаг не собирался давать каких-либо пояснений, поэтому мне самому пришлось спросить его:

— Ну и что это такое?

— Это то, за чем ты сюда собственно и пришёл, — ответил Советник так, будто бы это должно было мне сразу всё объяснить.

— Извините меня, Архимаг, но я, наверное, слишком глуп, чтобы уловить ход Вашей мысли, — съязвил я, ибо не любил, когда меня держат в неведении.

Клохариус скорчил кислую мину.

— Кажется, ты решил накормить меня своими лимонами на месяцы вперёд. Это грамота, которая поможет тебе пройти свободно через все заставы и границы провинций, — сказано это было таким тоном, каким обычно объясняют совершенно простые вещи маленькому ребёнку.

— И зачем же мне вдруг отправляться в путешествие по нашему «чудесному» королевству? — после этого я немного промолчал, но тут мой мозг поразила догадка. — Неужели ты хочешь, чтобы я отправился вслед за принцем? — нахмурившись, снова задал я вопрос.

Ответом мне был кивок, который сам собой вызвал у меня насмешливую улыбку.

— А разве ты не сам посоветовал ему спутников? Чего же тебе опасаться? Ты же сам Великий Архимаг Клохариус! Твои решения мудры и…

— Хватит! Ещё одно слово, и я испепелю тебя, а душу заточу в банку и заставлю её мучиться вечно! — вспылил маг, и в руке его действительно зажглось ярко-красное пламя.

— Тише-тише, мы оба знаем, что ты этого не сделаешь, — с совершенно наплевательским видом сказал я.

Это была правда. Непонятно почему, но Советник очень ценил меня и, разумеется, очень хорошо помнил об этом, что и заставило его потушить пламя в руке, но вот взгляд его по-прежнему горел и потухать никак не собирался. Однако вскоре Клохариус уже совсем успокоился, и мы продолжили наш прерванный разговор.

— На счёт спутников ты совершенно прав. Их советовал я, лично, с глазу на глаз, и этот разговор я помню так, словно это было вчера, — после этой фразы мне просто с титаническим трудом удалось удержать себя от колкости про старческий маразм и про давность этого события. Эти бесовские искорки Архимаг не мог не заметить, и они заставили его угрожающе нахмуриться, но, так и не дождавшись очередной причины меня сжечь, он продолжил, — и не жалею о своём выборе. Все они люди надёжные и их нужно оправдать в глазах нашей Короны.

— Если их нужно оправдывать, то у них есть какие-то грехи за душой? — это предприятие обещало быть интересным (отказать я не мог, и поэтому говорю о своём «да», как о деле уже решённом и сделанном). Меня всегда привлекали истории чужих жизней, ибо о своей я никогда никому почти ничего не рассказывал.

Архимаг поморщился.

— Прошу тебя, избавь меня от этого плотоядного блеска в твоих глазах. Честное слово, так ты очень похож на кровопийцу!

— А Вы что-то имеете против вампиров, господин Архимаг?

— Нет. Меня вполне устраивают обычные вампиры, пьющие кровь. Но ты пристрастился уже к другому напитку. У тебя свой нектар богов. Слишком уж ты любишь истории, особенно печальные. Никогда не понимал эту страсть узнать как можно больше о незнакомом человеке, будь то даже обычный постоялец в трактире.

Мне осталось только пожать плечами.

— Я люблю общаться с незнакомыми людьми. Ни ты о них ничего не знаешь, ни они о тебе. Это своеобразное соревнование искусства добывать информацию. А побеждает в нём тот, кто узнал о своём оппоненте много, но при этом рассказал о себе как можно меньше. В таких случаях полезно быть путешественником. Можно отвлечь собеседника одной из историй, которая произошла в пути, он и не заметит, что ты сам в том случае, о котором рассказываешь ему, играл крайне незначительную роль. Может, даже просто наблюдателя, но при этом слушателю будет казаться, что ты ему рассказал какой-то важный момент своей жизни и поспешит отплатить тебе тем же. Ещё не плохо в таких случаях уметь пить. Тогда можно просто напоить собеседника за свой счёт и выступить в качестве сердобольного слушателя, постоянно кивая головой и добавляя «понимаю» или «как жаль!», ну или ещё что-нибудь в этом же духе.

— Не пускайся в слишком уж длинные рассуждения о своих способах обмануть собеседника и вытянуть из него информацию или нечто другое, что тебе нужно. Я и так знаю, что ты в этом деле можешь дать фору даже нашему пройдохе-казначею.

— А как же Глава? — притворно обиделся я.

— Не зазнавайся, мальчик, до него тебе ещё, как отсюда до Султаната пешком.

— Ничего, если учесть нашу разницу в возрасте, то отличий вообще нет, — пожал я плечами.

— Ты льстишь себе. Да, и к тому же никто, кроме самого короля, не видел ещё Главы, поэтому неизвестно, сколько ему лет.

Я щёлкнул пальцами и победно улыбнулся.

— Вот оно, Клохариус, вот оно! Если его никто не видел, то почему же все так его уважают и боятся? Стой, не отвечай! Ты начнёшь мне говорить про его заслуги перед двором, о которых знают лишь Первые Советники, но откуда знать, что всё это не лапша, которую нам так успешно вешает Гильдия уже столько лет? Мы слишком подвержены влиянию выдуманных нами же идолов, господин Архимаг, и это нужно срочно исправлять!

Я был очень взволнован, о чём говорил огонь в моих глазах и слегка дрожащие руки, от чего я поспешил сложить их за спиной. Редко, очень редко мне удавалось вот так подловить хитрого старика, который с самого начала нашего знакомства был главным моим оппонентом в спорах. Слишком уж много он знал, и это обстоятельство у меня после первой встречи оставило крайне неприятное чувство, потому что как сильно я не люблю идеалистов, почти так же сильно мне не нравятся люди, которые знают больше, чем нужно…больше, чем безопасно знать. И он умел пользоваться этими знаниями, но как-то совершенно по-своему. Он выдавал их, словно стрелял из арбалета в упор: нельзя было понять, когда точно это произойдёт, но ты чувствуешь, что выстрел будет точно, и, если он не убьёт тебя, то уж точно пошатнёт и выведет из строя. Архимаг пользовался этим, «убивая» оппонентов именно так.

Старый маг удивлённо вскинул брови, видя мою вспышку.

— Давно я не видел, что бы ты говорил с таким искренним чувством, — в голосе его мне слышалось явное удивление и, признаться, от этой его фразы я немного смутился и поспешил снова остудить свою голову и успокоиться.

— Я немного увлёкся, — словив на себе хитрый взгляд Клохариуса, я кинул ответный недовольный взор и поправился, — ну, может не немного. Но мы тут не ради наших обычных словесных баталий, не так ли? Так почему же, Бартас меня дери, если ты уверен в спутниках, отсылаешь меня в Султанат через половину Ланда вслед за принцем?!

— Успокойся, нет нужды так резко реагировать на это моё новое поручение. На такое решение у меня есть причина — беспокойство на счёт Диарниса.

Я тяжело вздохнул и едва не закатил глаза.

— Неужели и ты веришь в те глупые сказки, что ходят про этот меч? Да, в нём конечно заключена какая-то магия, даже я это чувствую, но это же не Меч Одиннадцати, не уничтожит же он мир. По мне, так это не больше, чем просто артефакт, который какой-то маг случайно телепортировал во дворец, а то, что попал на тот самый день — просто чья-то глупая и не совсем удачная шутка или вообще совпадение.

— Ты слишком беспечен, дорогой друг. В этом мече есть не просто какая-то там сила. Я чувствую там древнюю и давно утерянную магию. Кстати, ты верно вспомнил про Меч Одиннадцати. Помнишь, какую энергию он использовал? Так вот, то, что прячет Диарнис, одной природы с той энергией.

Это поставило меня в тупик, и я нахмурился. Этот легендарный меч, которым владел Хартон Тиран[5], пользовался ужасной славой среди всех живущих. И, по правде сказать, совершенно заслужено. Много разных баек сочиняли про это демоническое оружие и некоторые из них повторяются сейчас, только уже про меч принца-бастарда. Сам же Хартон утверждал, что его меч был выкован одиннадцатью кузнецами (отсюда и название этого меча), слывшими лучшими в своём деле. Он даже называл имена этих кузнецов, на чём и попался. Эти великие кузнецы оказались обычным деревенскими железных дел мастерами. Но тогда остался вопрос: если этот меч не ковали лучшие из лучших, то откуда же в нём такая сила? Ответ на этот вопрос до сих пор не нашли, но вся суть в том, что когда Хартона убили и попытались уничтожить легендарный меч, то вызвали ужаснейший катаклизм, чуть не погубивший всю Северную Провинцию, сделав и без того холодную землю совершенной глыбой льда, и устроив такие снежные метели, что ни один караван с провизией не смог добраться до туда. В итоге север Ланда пришлось возрождать практически из ничего, а Меч так и не нашли. Все утверждали, что никто не сможет больше создать нечто с подобной природой, но, если верить Архимагу, они ошибались.

Наконец, я решился заговорить:

— Ты уверен в этом Клохариус? Это не просто очередная твоя догадка, на подобие той, что ты меня потчевал во время предыдущего визита?

— Я уверен в этом так же, как в том, что меня зовут Кохариус, — твёрдо ответил Архимаг.

— Хорошо. Но что ты хочешь от меня? Как я смогу что-нибудь сделать, если та энергия пробудится? Ты забываешь, что я не маг, подчинение высших сил не моё.

— Ты просто должен присматривать за ним и сделать их путешествие как можно более лёгким и безопасным. Особенно держи ухо в остро, когда доберёшься до самих степей и пустынь Султаната, говорят, что клар'хта[6] снова начинают подниматься. Да и при дворе у них там не всё спокойно. Есть те, кто не хотят этого союза и сделают всё, что бы он не был «подписан», даже могут совершить покушение на посла, а это может привести к войне, что совершенно нам не нужно.

— И вот для такой эпической задумки ты выбираешь меня? Не надёжней ли будет поручить это кому-нибудь из Гильдии или тех же самых гвардейцев? Это ведь как раз по их части — устранять угрозы королевству.

— Ты сам прекрасно понимаешь мой выбор. И не прикидывайся дурачком, мне же виднее. Гильдия бы просто проложила кровавую и ровную дорогу для принца, а гвардейцы слишком шумные. Твой же подчерк я успел изучить. Ты не будешь никого устранять физически, а просто заставишь их молчать. Не знаю, как у тебя это выходит, и знать не хочу, но это факт. Сейчас главное, что бы всё выглядело как можно более естественно.

Я вздохнул и махнул рукой.

— Хорошо. Насколько я понимаю, отправляться нужно немедленно?

В ответ мне последовал кивок. Эх, а я так надеялся хоть немного выспаться…