Башня Ворона

Как я уже сказывал, Мават с детства отличался суровым нравом. Этим он пошел в отца и деда по отцовской линии. Когда растешь в окружении людей, чей нрав так же суров, воля так же крепка или даже крепче, чье влияние и власть – пока – недоступны тебе, ты либо научишься сдерживаться, либо навлечешь на себя гнев более могущественных противников, которые растопчут тебя, как букашку.

Поэтому, встретив отповедь, Мават не стал затевать спор, а молча направился по лестнице прочь из башни. Ты двинулся за ним, не задавая вопросов, не пытаясь догнать или поравняться. Держась на расстоянии трех-четырех футов, ты шел за Маватом через мощеный двор. Уверен, от тебя не ускользнуло, как старательно слуги сторонились твоего спутника. Все были наслышаны о позорном бегстве Глашатая, повлекшем восхождение на скамью Гибала, и теперь опасались реакции Мавата. В иной день двор полнился людьми и звуками: сновали девушки с ведрами воды или молока, конюхи помогали спешиться гонцам, занятые разными поручениями слуги окликали друг друга, останавливались, чтобы перемолвиться словечком или посплетничать, смеялись, даже пели. Сейчас в тишине раздавалось только карканье воронов да приглушенный ропот челяди, умолкавшей, едва завидев Мавата.

Следуя за ним, ты очутился в тускло освещенном двухэтажном здании с белыми оштукатуренными стенами, что высилось напротив башни. Миновал взбудораженных слуг, пересек сенник, поднялся по лестнице – и уткнулся в тяжелую дубовую дверь, которую Мават захлопнул прямо у тебя перед носом.

Мгновение ты таращился на массивную створку, потом вздохнул, уселся на пол, скрестив ноги, и привалился спиной к косяку.

По прошествии времени ты смежил веки и, как мне почудилось, задремал. Из-за двери не доносилось ни звука. Разбудила тебя служанка; беззвучно ступая по темному коридору, она несла поднос с молоком, сыром, хлебом и колбасами.

– Эй, – окликнула она, – ты у него в лакеях?

Долговязая служанка сутулилась, словно никак не могла свыкнуться с чрезмерно высоким ростом, ее шерстяная юбка – поношенная, но без единого пятнышка – едва прикрывала икры.

Ты моргнул спросонья:

– Нет. То есть да. В некотором роде. – Ты выпрямился и запахнул плащ. – Яства для господина Мавата?

– Мне велено оставить поднос у двери. На случай, если твой господин выйдет. Хотя ждать придется долго. Повар говорит, несколько дней.

– На моей памяти он не предавался унынию более двух-трех часов, – нахмурился ты.

– Мне сказывали иначе. А ты из крестьян? – допытывалась девица. – Говор у тебя крестьянский.

– Я воин. Воин и… соратник господина Мавата.

Служанка, по всей видимости, отнеслась к этой информации скептически.

– Впрочем, мое дело малое – оставить поднос. Вдруг выйдет. – Наклонившись, она поставила кушанья у порога. – А коли не выйдет через час-другой, выпей молоко, иначе прокиснет. В толк не возьму, с чего повар расщедрился. Свежего молока у нас днем с огнем не сыщешь, зачем впустую добро переводить…

– Он любит молоко, – перебил ты. – Особенно с кислинкой.

Ворчунья закатила глаза и, недоверчиво фыркнув, удалилась.