Башня Ворона

Ступив на площадь перед крепостью, ты окинул пристальным взглядом стены близлежащих зданий – гладкие, без единого выступа и зазора, без укромных уголков и сараюшек, коими изобиловали соседние площади и дворы. В таких стенах не спрячешься, не затаишься – желтоватый песчаник, разогретый полуденным солнцем, стоял сплошным монолитом. Ты блуждал по тропинкам вдоль насыпи. Тщательно исследовал ее, но исподтишка, дабы не привлекать внимание часовых, патрулирующих стену. Потом снова пересек площадь, дошел до противоположного конца стены, граничащего с портом. С моря дул сильный ветер, даже на теплом песке ты основательно продрог. Через пролив, у белых причалов града Вускции, сгрудились корабли. На волнах раскачивалась небольшая флотилия рыбацких лодок, ближе к берегу дрейфовали привязанные к сваям мачтовые корабли с убранными парусами. Их вид поверг тебя в недоумение. Полагаю, ты рос вдали от моря и ничего не смыслил ни в судах, ни в приливах.

Ты отыскал местечко подальше от воды и, опустившись на песок, наблюдал за суденышками, бороздящими морские просторы, наблюдал, как отлив обнажает широкий каменный спуск, простиравшийся до корабельной стоянки. Наблюдал, как крохотные шлюпки одна за другой переправляют на берег пассажиров: попадались среди них импозантные мужчины и женщины в одеждах из черной тонкорунной шерсти, за ними, волоча кожаные баулы с табличками и стилусами, семенили слуги. Вероятно, в памяти твоей всплыли слова Дэра о вельможах из града Вускции, что регулярно наведываются к Глашатаю за советом. На твоих глазах рыбацкие суда причалили к берегу и свалили на песчаную полосу улов. Разбирать рыбу кинулись местные снабженцы, в их числе – кухонный персонал из крепости и дочь хозяйки постоялого двора.

«Твой отец бесследно исчез», – огорошил Мавата Радих. Его искали в башне, в крепости, в городе, но все без толку. Но вот загвоздка – незаметно покинуть крепость он не мог. Похоже, загадочное исчезновение Глашатая не давало тебе покоя. Ты ломал над ним голову, вместо того чтобы подумать, как Мавату обратить ситуацию в свою пользу и какими последствиями она чревата для тебя. Впрочем, тебя могли занимать все три вопроса, с упором на первый.

Вдоволь налюбовавшись морскими просторами, ты поднялся, стряхнул с ног налипший песок и возвратился на постоялый двор. Общая зала практически опустела, лишь трое ксуланцев по-прежнему сидели у очага.

Приметив тебя, один из иноземцев ткнул локтем товарища, кивнул в твою сторону и что-то зашептал. Третий поднялся тебе навстречу:

– Здравствуй, добрый человек. Ты ведь в услужении у князя Мавата?

Ты замер, вытаращил глаза, но промолчал.

– Я упражняться в ираденском. Сделай милость, присядь, выпей пиво и разреши поупражняться с тобой.

– Вы говорили с Глашатаем? Он дал позволение пересечь пролив?

– Хм…

Росту твой собеседник был среднего, однако под шерстяным плащом различались широкие плечи, а обнаженные руки и ноги бугрились мускулами, как у атлета. Или у воина. Правда, вместо меча на поясе у него болтался короткий нож, какой носят и обыватели.

– Царь не посылать за нами сегодня. Мы ждать.

Ты моргнул и поправил:

– Мы ждем. Ждем, когда Глашатай пошлет за нами.

Иноземец нахмурился, но через мгновение расплылся в улыбке.

– Мы ждем, когда Глашатай пошлет за нами, – повторил он. – Но вряд ли он послать за нами сегодня. Садись, друг, выпей с нами.

– А мы друзья?

Ты уже вознамерился опуститься на скамью напротив двух других ксуланцев, как вдруг из короткого рукава туники собеседника высунулась темно-коричневая змеиная голова – ты инстинктивно отпрянул. Черный раздвоенный язык ощупывал воздух.

– Это всего лишь змея, друг, – успокоил ксуланец. – Хороший змея. Добрый. Не волнуйся.

– У тебя змея в домашних питомцах? – протянул ты, с трудом скрывая недоумение и тревогу.

– Она не питомец, а друг.

Ксуланец широко улыбнулся, поднес руку к груди, и змея выскользнула наружу. Ее туловище было светло-коричневым, на спинке – темные крапинки. Длиной рептилия не дотягивала до трех футов. Раздвоенный язык вновь принялся исследовать воздух.

– Очень хороший змея. Благодаря она у нас нет никаких хлопот с мыши. Садись!

Ты опустился на скамью. Ксуланец устроился рядом.

– Ты странствовать в град Вускция? – спросил он (змейка юркнула обратно под тунику).

– Нет.

Иноземец наполнил твою чарку из глиняного кувшина. Ты старался не замечать, как змея немигающим взглядом наблюдает за тобой из прорези туники.

– Мне и в Вастаи до сих пор бывать не приходилось, – сказал ты.

– Но ты ведь в услужении у князя Мавата.

– Я его соратник, – поправил ты. – Господин Мават несколько лет провел на юго-западе. Я сам из южных краев, тех, что по ту сторону леса.

– Леса! – воскликнул чужеземец (его товарищи переглянулись, очевидно, не в силах уловить суть вашей беседы). – Почему вы звать лес тихим?

Ответить ты не успел: в залу нагрянул сопровождавший ксуланцев толмач и двинулся прямиком к вашему столу.

– Ну, докладывай, – на вербском обратился к нему сидящий подле тебя ксуланец. – Какие вести?

– Царь не примет вас сегодня, – откликнулся на вербском толмач.

Судя по выговору, сам урожденный верб. И не побоялся же соваться в Вастаи! Не иначе как ксуланцы заплатили ему целое состояние. Их путь почти наверняка пролегал через территорию вербов. Вероятно, подзадержались там ненадолго, – по крайней мере, твой собеседник владел вербским вполне сносно.

Выслушав сводки, ксуланцы посовещались на незнакомом, третьем языке и снова обратились к толмачу на вербском:

– Кто с тобой говорил?

Ты сидел не шелохнувшись, не поднимая глаз от чарки. Толмач покосился на тебя, потом на твоего соседа:

– Старейшина. Он сказал, у царя сейчас иные заботы. Может, он пошлет за вами завтра, а может, и нет.

– Ну, время пока терпит, – изрек сидящий подле тебя ксуланец. – Но такими темпами на север мы попадем не раньше весны, когда сойдут снега и лед, которыми нас так стращают.

– Думаю, он хочет еще даров, – вставил толмач. – Ваша щедрость только распалила его аппетит. Народ здесь алчный.

Сосед повернулся к тебе и произнес на ираденском:

– Царь не суметь принять нас сегодня.

– Нет? – невозмутимо откликнулся ты, лишь самую малость подивившись такому исходу. – Какая досада. А давно вы здесь обретаетесь?

– Четыре недели, – доложил твой собеседник. – Прежний царь вообще не пускать нас на порог. Новый намного лучше. Но мы все равно спешить.

– Куда? – осведомился ты.

Ксуланец озадаченно нахмурился.

– На аудиенции ваш переводчик говорил, будто вы ведете летопись своих странствий для земляков. Столько усилий ради путевых заметок? Сомнительно, – заметил ты.

– Ах, друг, просто ты не… Забыть слово. – Ксуланец глянул на толмача и снова перешел на вербский: – Как называется человек, который много путешествует, изучает разные традиции и культуры?

Толмач пожал плечами и принялся перечислять на ираденском:

– Путешественник? Странник? Искатель? Хотя ни одно из них полностью не отражает суть, – уже на вербском присовокупил он.

– Искатель сгодится, – решил ксуланец. – Такой человек ничего не жалеть, он пойти на все ради новых открытий. Мы стремиться познать мир.

Ты недоверчиво сощурился:

– Вы таскаете с собой бога. Неужели ради странствий и новых впечатлений?

– Хм. – Ксуланец смутился, как человек, которого поймали на лжи. – Наша змей – совсем маленький бог, а изыскания дорогой… Мы нуждаться в еда, транспорт, одеяния, дары для тех, кто нам помогать. Чем дальше мы путешествовать, тем больше нуждаться, а путешествовать мы долго и далеко. Мы не так богаты, друг мой, чтобы платить за все из своего карман. Но говорят, на севере водится золото, если мы найти его, то непременно поделиться с тем, кто снабдил нас всем необходимым для поисков. Понимаешь?

Трудно было не понять.

– Вы ищете не все подряд, только ценности, а заодно – безопасный способ доставить их обратно в Ксулах.

– Ты все понимать верно, друг, – закивал ксуланец. – И всем хорошо. Разве нет? Мы искать, чего хотеть. Если находить золото или прочие ценности, наш спонсор получать сколько хотеть. Если мы переправлять золото через Вастаи, царь получать свою долю. Видеть, всем хорошо.

– При условии, что Ксулах не передумает делиться золотом. Ну или прочими ценностями, – рассудительно заметил ты.

– Ох, друг, – укорил собеседник. – Ксулах очень-очень далеко. А золота может и не быть.

Ксуланец смерил тебя оценивающим взглядом.

– Князь Мават, его… – Он замешкался, подбирая нужное слово или фразу целиком. – Народ Ирадена любить его?

– Он преемник Глашатая, – недоуменно отозвался ты.

– Да, конечно, – подобострастно закивал ксуланец. – Меня интересовать не народная любовь. Если князь задумать стать королем, народ его поддержать? Или… – Он помедлил, подыскивая слово. – Кто-то из богов благоволить князю?

Ты ошеломленно воззрился на него и повторил:

– Он преемник Глашатая.

– Само собой. – Ксуланец замахал руками, отметая твои возражения. – В Вастаи правит один бог, но есть и другие.

– Вороны вообще мерзкие твари, – вставил топтавшийся у стола толмач. – Только об этом помалкивай, иначе наживешь неприятностей.

Ксуланец и бровью не повел:

– Ныне малый бог не вечно оставаться таковым. Если сыщутся благодетели.

Потрясла ли тебя последняя реплика? Ты родился на ферме, к югу от Безмолвного леса, и наверняка намеренно не встречал малых богов. Однако ручаюсь, перед сепарацией ты спрыскивал землю молоком, или окроплял живительною влагой камень у колодца, когда тебя посылали за водой, или напевал песенку, пока наполнял ведро. А твоя семья не употребляла в пищу мясо конкретного зверя.

– В Ирадене малых богов не водится, – с ноткой негодования объявил ты. – За ними отправляйтесь на юг, к вербам. Там божков пруд пруди.

Толмач нахмурился, но промолчал.

– Малые боги повсюду, – возразил ксуланец. – В Ирадене они скрываться? Наверное, ждут царя, который позволит им не таиться боле. А князю, похоже, нынешний царь не по нутру.

– Глашатай, – процедил ты и резко отодвинулся от стола, намереваясь встать. – Вы совсем не разбираетесь в местных порядках.

Ксуланец ухватил тебя за предплечье:

– Не сердись, друг, не сердись. Если я обидеть тебя, то не нарочно. Не сердись.

– Не обидел, – заверил ты ледяным тоном и выразительно покосился на ладонь, которую ксуланец тотчас отдернул.

Ты поднялся и зашагал прочь; змея, высунувшись из-под руки чужеземца, ощупывала языком воздух тебе вослед.